Книгу можно назвать и "Се Слово", ибо Человек как таковой в ней растворен в построчной мездре, очищенной, в свою очередь, от сорной пунктуации и знаковой зависимости, а само Слово возвращено в логосную обитель, из коей оно и вбрасывается в сознание через жизнь с ее томлением по несвершенному или утраченному... Так образуются образы - духовные ориентиры автора в рассветах и сумерках Бытия. Остается только принять, что автор (знаю об этом сердечно и безмолвно) глубоко доверится читателю любого душевно-духовного склада, ибо "се человек"...
Владислав Аристов
В светлый праздник Рождества
К нам ангел прилетел
Миланочка уж дома
Музе
Ностальгия
Я шагаю спиной к будущему
Купаюсь в лучах ушедшего
Пассажир отставший от поезда
А быть может ему так хочется
Быть покинутым в настоящем
И мальчонку тайно любившего
На ресницах пять спичек положенных
Приласкать по-отцовски утешить
Только есть ли такие слова
В мире сотканном из одиночества
Город детства
Как ты мал и велик
Чистотой первозданного чувства
Как ты сир дорогой мой старик
Всеми брошенный нищий
Пустотою глазниц алкающий вечность
Я твой пес
Я твой страж
Неподкупный и верный
Я зализываю твои старые раны
Как и ты я такой же мираж
Созданный чьим-то воображением
Не спеши расставаться со мною
Я умру в твоих камнях замшелых
Мои дни сочтены
Я спокоен
Дай взглянуть только краешком глаза
Дай вкусить твоих снов непорочных
На мальчонку тайно любившего
На ресницах пять спичек положенных
Одинокая Белая Роза
Каким ветром тебя занесло
В край суровых ночей
Твоя гибель близка
Серебрится в горах первый иней
Только в сердце мальчонки
Твоя вечная жизнь
Как любил он
Где слово такое мне взять
Сны о тебе ему жизнь заменяли
Пробуждение было смерти подобно
Кто сочтет сколько умер он раз
Одинокая Белая Роза
Он любил Вас
Как может быть любят
Раз в столетье
Он был гений любви
Звездный мир был наполнен тобою
Словно царская чаша вином
В каждом звуке небесном
Нечаянном вздохе
Агонии сердца
Извечной скорби мировой
Он любил Вас
Любил Вас
Любил
Гаснет луч и волшебный экран
Стук колес
Привокзальный пронзительный голос
В жизнь другую зовет
Где покинет нас чудо
Одинокая Белая Роза
Я прощаюсь с тобою навеки
Мои ноги налиты свинцом
От твоей белизны я ослепну
Только зрением сердца я еще не угас
Только зрением сердца я тебя разгляжу
В миллионной толпе
И твой сломанный стебель
В книгу жизни вложу
Как закладку
Ночную звезду
И так будет до скончания века
Молитва
Ты моя жизнь
От смерти меня заслонившая
Ты голубка моя
Песни о любви воркующая
Ты детей моих мать
У ночного окна молящая
Ты моя мать
Грудью меня кормящая
Ты моя плоть
На сестру мою похожая
Ты моя кровь
Моим голосом говорящая
Ты мой кров
У плиты в ранний час колдующая
Ты мой воздух
Одною тобою дышу я
Ты мой нежный зеленоглазый омут
Где я таю растворяюсь
Ты творенье мое и спасенье мое
Жена моя Галатея
Первая любовь
Мы идем навстречу друг другу
Мы не виделись сто лет
И как будто не было разлуки
Улыбаясь ты сказала
Привет
А потом мы сидели в беседке
И я плакал о чем-то хмельно
Ткал паук серебряную сетку
В небе плыло
неотправленное письмо
* * *
Я люблю тебя ночь
Черно-бархатный звездный ковер
Моих мыслей печальный узор
Мой позор
Я люблю тебя ночь
Хладный свет серебристой Луны
Что не радостен а уныл
Дождь сонет мой размыл
Я люблю тебя ночь
Жду свиданья с тобой
Горьких слов принимаю я бой
Я весь твой
Я люблю тебя ночь
Ты роднее чем дочь
Ты похожа на друга
Точь-в-точь
Встреча
Зачем рванул я в Пермь
Искать следы былого
Иль пыль стряхнуть с кирзовых сапожищ
Изъеденных вампиром временем летящим
И с флоксами вошел я в дом пустой
И мать твоя меня впервые видя
Черты твои ловила на моем челе
Согретом некогда единой братской жизнью
Тебя я не узнал в титановом обличье
А ждал ли ты меня на стыке двух миров
Кормя червей своею тленной плотью
Так кто ж меня позвал в дорогу к полустанку
Кто волю покорил
Какая сила власть
Мистическим сокрыта покрывалом
Великой тайной немотою
Встреча
Зов Арарата
Царственный двуглавый Арарат
И жребий брошен
Жизнь замкнулась на лицах солдат
Нежданно и непрошено
Мы построили Ноев ковчег
Братский и спасительный
Аварец туркмен украинец чечен
И был наш союз упоительный
Я впитал их горячую кровь
Традиций и религий
И гордо изогнутую горскую бровь
Любил как Вергилий
И в сердце священную дружбу несу
Над бойнями и кровавым стратегом
От черных вестей ночами не сплю
Зовет Арарат белым снегом
Влюбленный
Ваша борода
Как белые снега России
В ней грусть по умершему лету
В ней радость ожидания весны
Вы сребробрадый Ланцелот
От подлости мещан так рано поседевший
В мурло людских пороков и интриг
Рыцарскую швырнув перчатку
Не убоясь раскатов властных преисподен
Однажды свое сердце разрубив мечом
Чтоб билось два их
Как Восток и Запад
Но в одной груди
О это был великий опыт
Прекрасней пораженья не найти
Вы на земле лежали бездыханно
Ликуй любитель зрелищ и хлебов
Вас отпевать несла людская зависть
А Вы воскресли Боже Вас храни
Как удалось Вам сохранить лицо
И свет идущий из вулкана сердца
Зачем маэстро выкрасили бороду
Ведь даже дураку как дважды два четыре
Очевидно
Что Вы влюбленный
Белые ночи
Темные воды канала Грибоедова
И тень не падает от спутников его
Обнажена душа в порыве откровенья
И зябко и хмельно
На львином мостике дощатом
Казалось будем вечно жить
Судия Время беспощадный
Его мы не сумели сокрушить
И горький плод непониманья
Упал на львиный мост
Колючим ветром отчужденья
Стал общий крест
И львы на нас с усмешкой смотрели
На скорую гибель и месть
И рядом бомж дрожал с похмелья
Ждал он благую весть
Незабытая
Открыв глаза подумала
Я здесь еще
Но сколько можно жить
Без почвы без подруг
Все умерли давно
Состарились уж дети
Забыл Он обо мне
И роговицы глаз сухих
Недвижно в мир смотрели
Где не было Его
А Он был рядом
Шумела за окном весна
Природы воскресенье извещая
И билась птица о стекло
Любовь Его неся ей
И дух недвижный трепетал
Услышав голос двери
Рождение
Это ни с чем не сравнимо
Это даже не книга и не картина
И даже выше симфонии
И здесь вы равны Творцу
Муками всех матерей
Рождающих живое
О это чудо рождения
Поющий
Покинув каменный мешок
Мы двинулись на встречу горизонту
И с нами два мальца
Два мира с непокрытой головою
Не отгороженных коростой глухоты
От гласа вопиющего в пустыне
И младший кто два года
Сопротивляясь входит в дверь
Ведущую в греховный падший мир
Играя с муравьем
Запел
Ночное
Не все то злато что блестит
И что сверкает греет
Мне серебро твоих ночных ланит
Милее
Янтарное свечение очей
Восточная покорность року
Мне чудится сквозь сон сакральнейших ночей
Твоя тоска по Богу
Люблю ночной твой бред
И ангельскую кротость
Твой гибкий стан молчания обет
От века женственность и непокорность
Люблю предутренний твой сон
Твоих волос дыханье
Входной двери короткий стон
Извечный символ мирозданья
Сокрыт в ночи мой силуэт
Но что-то заставляет оглянуться
Твоя рука в оконце свет
Улыбка будто утреннее солнце
Ода 30-му июля
Есть только один день
И нужно его прожить
От рассвета до заката
Расстаться чтобы встретиться
И заключить брачный союз на небесах
А иначе какой смысл
В этом бесконечном движении автомобилей
В этом призывном сверкании магазинов
Ведь только любовь может простить
Всю эту мировую бессмыслицу
Слава вам новобрачные
Лесная нимфа
Отчего ты в лесу другая
Вся искрящаяся
Не больная
Неужели жила ты в лесу
С незапамятных лет
Тихая как трава
Ангел-хранитель
Когда мне бывает туго
Когда я окружен тоской
Я смотрю на твою фотографию
И улыбка твоя
Изгоняет тьму из души моей
Не умирает никогда
Откуда ты взялась безумная воровка
С улыбкой виноватой на юродивом лице
Зачем ты прячешься в глухих подвалах памяти
Зачем скрываешься на чердаках где голуби живут
Куда бежишь от буден опостылевших
Ты неподвластна логике в поступках
Иммунодефицит боишься ты простуды
Имеешь вес ну легче ты пушинки
Ночами спишь с открытыми глазами
Ручьи весенние бегут из глаз твоих
На голове твоей грачи свивают гнезда
И вьются мотыльки у сердца твоего
Ты очень жалкая смешная и залетная
Но никогда не умираешь ты
Рождение Галатеи
Ты лед
На моей больной голове
Из которого проклюнулся подснежник
Когда ты растаешь
И зажурчишь ручьями в моих жилах
Я подумаю
Что пришла весна
И от этой мысли
У меня вырастут крылья за спиной
И я полечу над Землей
И весенние лужи будут отражать
Мой полет
А прохожие будут вздыхать
О пришедшей весне
И никто не догадается
Что родилась божественная Галатея
А мужчина в сером пальто
Летит в поле собирать подснежники
Молчание
Я иду на встречу с собой
Где-то я затерялся в толпе
Ночь близка
Лунный дождь на моей голове
Моя жизнь так похожа на сон
Я иду на свиданье с собой
Каждый день каждый час
День и ночь
Я не чую уж ног под собой
Только звук моих гулких шагов
Я иду
Я забыл за чем шел
Я мешок с требухой неоконченных книг
Я смертельно устал в кругах ада своих
Круги эти свиты судьбой
Я тащусь мои ноги тащу за собой
Разделяет меня только миг этот холм
Я клянусь даю клятву чтобы крепок был дух
Я ненужные связи порвал
Сжег мосты за собой
Я ползу меня рвет и трясет
Я молюсь только клятву свою не забыть
Только дай мне взглянуть
Но не дай мне остыть
Прикоснуться рукой к своей тени
Вот и холм уже весь
Неужели Олимп
Так откуда здесь запах могилы
Так зачем же я шел истекал и скорбел
Полоса горизонта молчит
Сон золотой
Мертвая рыба плывет по теченью
Ветхий Адам получил отлученье
Снится мне сон золотой
Будто и не было грехопаденья
Будто мы с другом сидим на сретенье
Встретились Небо с Землей
Дорога
В железном панцире
С рычащим дыханьем
Бегут и бегут
Обгоняют друг друга
Спешат
Издавая истошные вопли
Стада их несметны
С разбитою мордой
Изувеченным задом
Стоят на обочине жизни
Калеки
Их жаль
Не успеть им
Попасть на прием
Только званых
Иконы их плачут
Куда вы так ломитесь
Ведь все мы там будем
Бомжи
Президенты
Не имеет значенья
Попробуйте лучше
В игольное ушко
Пролезть
Не свернув себе шею
Выбор
Мы их не замечаем
Как мимо дворовых собак
Шальною пулею летим
В объятия удушливого утра
И дверь трамвая
Гильотина
Нам отсекает кислород
Нам неба видеть не дано
Мы обожрались желудями
Пивная бочка наше тело
Бедлам рекламной чешуи
Несчастный череп наш
Так видят нас они
Заботы скорбный горб
Стряхнув с усталых плеч
Покинув семьи и дома
Тяжелый дух железа и бетона
Где ящики Пандоры
Визжат гласами шутовскими
Они бредут средь неба и помоек
Фарисей
В нем не было любви
Он был кимвал звучащий
Звенящей медью в хоре городском
С разлитой желчью
Завистью снедаем
Дающих хлеб ему
Предавший
Презренный аноним
На каждом перекрестке
Он воздух сотрясает
О горнем
О высоком
О чистоте души
Ничто не ново под луною
Подумал я
В который раз встречая
Фарисея
Богооставленный
Его покинула муза
Человека с содранной кожей
Чьим спасеньем было только слово
Он глушил себя наркотиками
Объявлял войну олигархам
Окружал себя поклонниками
Чтобы вылить на их головы
Всю желчь своего бесплодного существования
Он был человеком
Который пережил самого себя
Живой мертвяк исчерпавший свое сердце
И смерть
Избавительницу смерть
Он принял с благодарностью
Как новую встречу с музой
Рухнув у двери своего земного дома
Реквием
Он хотел создать музыкальное солнце
Чтоб сердца отогреть звуком небесным
После ночи бессонной
Вальпургивой тьмы
Аки птицы летать
Как безумен он был
Позабыв о земном тяготенье
И князь мира сего
Называвший себя меценатом
И поклонником муз
Напустил свору цепных церберов
Неповадно чтоб было летать
Где чугунный закон правит миром
И его разорвали верные псы
Чернь кричала
Осанна!
Князю мира сего
Он же клялся чугунным законом
А толпа говорила
Нельзя высоко
Что падение будет смертельным
И в пивнушках народ
Ни о чем не скорбел
Дружно сдвинув пивные бокалы
Где-то рядом заунывно звучал
Реквием
Ты просто есть
В подвале где дары Святого Духа
Ждут часа своего
Ты луч надежды
У постели тяжелобольного мира
Несешь живую воду людям
Дары Святого Духа
Не требуя взамен
Ни славы
Ни долларова эквивалента
Согласно прейскуранту рыночных времен
И тут же исчезаешь
В тень уходишь
Ни имени не оставляя
Ни адреса
Ни следа
Ты выше всех художников на свете
Ты почтальон обители небесной
Незримая опора мира
Ты просто есть
Несвободный
Даже попав за решетку
Он продолжал гневаться и судить
А грех его был смертный
И он продолжал жить надеждой
Начать новую жизнь вне заточения
Не понимая
Что единственно возможная жизнь для него
В святости
Которая никогда не опаздывает
И нужно сделать усилие
Чтобы стать свободным
Месть
Мы были близнецы
Сиамские уроды
Светильником Луна торила нам дорогу
К звезде
И обнимая ночь горячими руками
Звездного неба карту
Мы перекроили
Мы демиурги были
Но грянул грозный час разлуки
Рок разделил нас
Звезда которой мы молились
Со временем поблекла поостыла
Зерцалом стала
Чтоб уязвить бескрылость прозябанья
Мы выли на Луну
Тоску запить не зная чем
Зерцалу мы проклятья посылали
Хотелось жить нам просто без затей
Червем зарыться в огороде как в могиле
Иль хрюкнуть лежа на диване
Но всякий раз померкшая звезда
Нам мстила
Простить измену нашу
Была она не в силах
Взорвав себя
Она нам отомстила
Посыпав головы дождем метеоритным
Мы стали закадычными врагами
Проклятыми звездой
Заклятыми друзьями
Твой день рождения
Был дождь
В окне как в траурной раме я
Сорок лет отвалилось
Не знаю на Земле ли ты
Ничего о душе мы не знаем
Слишком земным
Он ушел
И унес с собой тайну
Тайну последнего сновидения
Сочинитель песен и любовных историй
Проклятый каиновой печатью
Он лечил тело
А хотел лечить души
Колечко отлетающей от тела души видавший
Сочинять музыку небесных сфер
Но грех его был слишком тяжел
Чтобы музыка могла подняться до небес
Слишком земным человеком он был
Ожидающие
Как два бомжа
В больничном коридоре
Мы ждали участи своей
Философ искоса глядя
На чтение Священного Писанья
Сказал
Там нету ничего
Там пусто Я был спокоен
Он был пронизан страхом
Владея всей премудростью земною
Не находил опоры он в минуты роковые
И на каталке лежа удаляясь
Просил чтоб я молитву произнес
И я его крестил
Вымаливал у Бога милосердье
К человеку
Не верящим в Него
Вестник
Я не подозревал
Что она ангел
По крайней мере я не видел у нее крыльев
Но то что она принесла
Обрушилось манной небесной
И я в который раз испытал Его любовь
К себе недостойному
И я укрепился в вере
Двое
Непроницаемый холодный мир
Мир закрытых дверей
Мир застегнутый на все пуговицы
Мир закона
И эти двое
Ни на что не похожие
Очевидно свалившиеся с Луны
Прижимающиеся друг к другу
Даже жалкой свадебной фотографии не имеющие
С нимбами из табачного дыма над головой
Сбившиеся с дороги к монастырю
Зла ближнему не делающие
Говорящие на каком-то птичьем языке
Им одним понятном
С паперти своей неприкаянности
С надеждой на Тебя смотрящие
Может быть Ты сказал
Не суди
Глядя на них
Когда умирали и вера и любовь
А надежда светилась в их глазах
Уповающих на промысел Божий
Прощание
Если в цепких лапах недуга
И плачешь слезами ребенка
А в марте идет снег непрерывно
И небо в утрате прозрачности
Ты прозревать начинаешь
Что время это только болезнь
Разбитая чаша вечности
Оно угасает в тебе
И ты начинаешь прощаться
Ведь прощаться так же просто
Как просить прощения
За эту состоявшуюся попытку жизни
Арис
Я лег под хирургический нож
С тайной надеждой соприкоснуться с горним миром
Но я провалился в пустоту
И когда остановленное сердце воскресло к жизни
И я поднялся из бездны
То оказался лишенным логоса
Божественного творца жизни
Я был нем
И только когда мне было даровано слово
Я увидел сестру милосердия творящую жизнь
Ночь напролет не смыкающую глаз
Над пограничным младенцем
Бытийствующим под кислородным колпаком
И я был сражен посюсторонним присутствием Божества
И я забыл о боли и о сне
И душа заплакала от набранной высоты
Ведь Арис есть высший
Глаза как у собаки
В твоих глазах тоска собачья
Как будто из театра выйдя
Куда идти не видел ты
Как будто женский взгляд зовущий
Ты принял за любовь
Бежать от самого себя задумал
Отчизну новую придумав
Игрой фантазии
И декораций хлам собрав
Ты отбыл
Хотел обнять ее подругу боевую
И обнял свои плечи
Хотел признаться ей в любви
Отчизне неофитов
И не узнал ее
Подумал обознался
С разбитой головой стояла пред тобой
Рассеянная мать своих детей не помня
Однажды даже не узнав Его
И ты рванул обратно
Но было поздно
Двери были заперты
И встал ты на колени
Спустился Он к кричащему
И голову огладил Он
Сказав
Сын блудный
Не слышал ты Его
И беды на главу твою упали
И закачалась жизнь
И под ногами земля плыла
Ожесточился ты
Когда бы надо рубаху схимника надеть
И в час тоскливый песнь покаянную
Успел ты произнесть
С тоской собачьей глядя на Него
Святая
Ты испытанья посылаешь тем
Кого ты любишь?
Но нужно быть Иовом
Чтоб безропотно сносить
Твои удары
И оставаться агнцем любящим Твоим
По силам ли судьба Тобою посланная
Где голод оккупация и детство слиты воедино
С ребенком на руках искать приюта
И тяжкий труд достойный каторжанки
И старость без покоя для души
Так лучше уж конец ужасный
Чем ужас без конца
Иль свет в конце туннеля неминуем
И за страдания сторицею воздаст
Отец Небесный
Чье имя проклято не было
Зверь выходящий из бездны
Вчера был день
Мы сидели у зимнего окна
В стакане стояла черная роза
Из глаз твоих осыпались голубые звезды
Мимо проплывал белый пароход
Его сопровождали дельфины
На перроне стояли влюбленные
Которые расставались навсегда
И никак не могли расстаться
Но жребий был уже брошен
И зверь выходил из бездны
Он думал о времени
Он держал его в руках
Он гнул его в прошлое и будущее
Исхода не было
Восток и Запад он хотел соединить
Разрушить он решил хребет Уральский
И грех любовью освятить
И гремели небесные орудия
И молнии сверкали в глазах их
То была ненависть переходящая в любовь
И любовь уходящая на фронта ненависти
Он промок и продрог
Сердцу хотелось обсохнуть и согреться
Или хотя бы улететь на Луну
Чтобы не видеть этой столетней войны
И он отправился к курганам вечных снов
Держать совет с тенями предков
И синие цветы в ограде
Шептали пьяно
Чуть державшись на ногах
И падала бутылка звонко
Теряя форму
И тело убегало от души
Достигнув берегов Невы
Чтобы взглянуть в зерцало
Северной реки
Вцепившись в парапет
Отпрянул увидав двуликого Януса
Одно лицо смотрело на Восток
Болезненным скорбящим взором
Хохочущим и сумасшедшим был лик второго
Повернутый на Запад
Объятый ужасом он побежал
По улицам ночного Петербурга
Когда часы его отстукивали полночь
Он поднял голову и увидал
По кругу шествующее Солнце
И крестик крохотный
Из церкви с золотыми главами Никольской
Бог отнял у него
Вчера был день
Подумал он
Что нам готовит завтра
Аутодафе
Сжигали дерево как еретика
Чтоб жизнь дать пробуждению иному
Старуха выла взаперти
И было слово
В Твоем лице
Мы все еретики
Надорваны молчанием Твоим
Сгоревшие в аду
В костре страстей мирских
Внебрачная
Третьим была внебрачная
Появившаяся в нашем доме внезапно
И я хотел ее наказать за гордый ум
И был очарован ее вечной насмешкой
Над этим миром и его чугунными законами
И не желанием жить как живут
Несвободные люди
С их несчастливыми крепостными семьями
И эту ее неприкаянность
Я любил и жалел
Как любят наиболее сильно
Детей с неудавшимися судьбами
Как будто есть удавшиеся судьбы
В этом мире лежащем во зле
Где счастье такая же химера
Как и рай на земле
И я полюбил ее сильнее других
Ибо любовь выше закона
Гора святая
Я видел сон
Гора пришла
Двугорбый призрачный верблюд спросил
Забыл?
Как мог забыть
Ведь ты свята
И мы идем вдвоем
Чтоб небо охранить от порчи
Мы небо свято стерегли
А Ты хранил молчанье
Ковчег Ноев скрывая
Чтоб вера не была легка
Выхаркивалась кровью
И мы идем вдвоем
Я по земле
Он по небу шагая
И ты нас ждешь
Великий Арарат
Но почему
Скажи мне почему
Ты со стены глядишь на нас
И кто тебя вознес
Не тот ли с бородою тихий
Тебя не покоривший
Ты целомудренна гора
Последний
Его покинули
Покинуть он не мог
Тех горних мест святых
Не тронутых растлителя рукой
Как невозможно унести с собой
Младую мать
Родившую тебя
И он остался
Атлант
Небесный подпирая свод
И высох от тоски
Не в силах быть один
Пред лицем Божьим
Последний человек
Покинутого царства
Предчувствие
Целый век за столом просидели
Я смотрел на тебя
Ты на небо
И немо перо опускалось
И замер маятник немо
Будто время истаяло в вечность
Будто вечность пред нами предстала
И предстали мы перед Ним
Он взирал
И от нежности сердце
Две свечи
Два огарка оплывших немели
И рассвет нарисованный кем-то
Мы навстречу идем по тропе
Уготованной Им
Самый близкий
В смутный час душевного распада
Через порог переступив
Где стены дома моего
Смотрели не скрывая своего презренья
Губу от боли прикусив
Я увидал тебя
Нетвердою походкой идущего навстречу
Как будто пьяным был ты
Как оказалось жил ты на помойке прежде
В глаза взглянули мы друг другу
И отражение своей тоски
Мы увидали в роговицах глаз
И безысходность встречи
С тех пор ты самый близкий
Когда пишу я письма Богу
И вслух читаю их душе своей оглохшей
Ты смежив веки
Молча вымеряешь звуки
На слух свой гениальный
С тобою мы одни во всей Вселенной
И понимания не ищем у людей
Тщета тут очевидна
Услышит ли Он нас
Божий угодник
Принять такую муку
И не озлиться
Не исчезнуть
И разрушителем не стать
В аду остаться человеком
Когда дышал огнем Он
Ты был обожен
Его любовью обожжен
И возлюбил Его творенье
Что не хотел от жизни ничего
Что жаждут стада людей
Гробя в зародыше свое призванье
Уподобленным быть
Ты чуял в этой жажде
Запах Освенцима
Искусы людоедства
Свидетельствовал ты
Я знаю
Что ты есть
Ты даже ходишь в горы
Вчера мой визави
Беседуя с костром
Чьи языки лизали наши руки
В кармане пайку хлеба обнаружил
Логос
Состояние логоса
Это самочувствие мира
И перед тем как исчезнет сей мир
Будет убит логос
А пока его гонят
Его искажают
Над ним глумятся
Долго ли выдержишь Ты
Се человек
С сумою
Ликом утраченным
Тащится сам себя не зная
С тоской гляжу в фантом бредущий
Се человек
Вокруг в стекле пирамидальном
Отражены стада бегущего железа
Торговый дом
Где шелест знаков ценных
На литургии ежедневной
В Британии назвали храмом
Се человек
Плененный соблазном
Фантомный ум твой
Твою же жизнь расплющил
Алтарь науки
Двух младенцев поглотил
Ты философский камень расщепил
И ужаснулся пустоте алканий
Вокруг тебя растет пустыня
В тенетах тления твой дом
Как Петербург он призрачен
Случаен
Как одурь сонная липка
Он обморок свободы
Зелье старой ведьмы
Твой плен
Проклятие твое
Ты заблудился в Зазеркалье
Истлел твой дух
Он инвалидом стал
Не он ли это за окном
На костылях кандехает чуть свет
Незабвенная
Забыть тебя невозможно
Увидеть тебя невозможно
О встрече мечтать невозможно
Прожить снова жизнь невозможно
Простить себя невозможно
На Господа все упованья
Если только возможен Он
В этом заброшенном мире
Неузнанный
Будто я умер
Душа вселилась в дом иной
И странствует по белу свету невидимкой
Не узнана никем
С кем я играл в футбол
Учился в школе
Проходят как вода сквозь пальцы
Сквозь сито времени
И я стою один в сухом остатке
Я сам себя не узнаю
Из зеркала глядит какой-то незнакомец
Перо ведет рука в какой-то странный мир
Такой же как и я
Неузнанный
Бегство
Любил ее Он
И даровал ей многие таланты
Жизнь видеть как не все
Но ей казалось это малым
Ничтожным если сердцу нет приюта
А ей хотелось раствориться
Иль равным стать Ему
В искусстве постижения любви
Одно она не понимала
Что мира Он не поимел
А только был
Кем был Он
А ей хотелось поиметь
Незрячим оком Дух Святой отринув
И голову сломя бежала
Во гневе как в огне
От сущности своей
Что Бога отодвинула
Свободный полет
Это был свободный полет
Над седой Фудзиямой и старушкой Европой
И ты истончалась
Становилась все тоньше и тоньше
Сущим ангелом
А он вдруг огрузнел
И земные страсти
Вцепились в него хищными когтями
И потащили его вниз
И свободный полет стал для него падением
И ты осталась одна
И эта одинокость
Взглянула в лице Божие
И ты поняла
Что Он не может оставить тебя
А страдание еще больше истончило тебя
И свободный полет стал смыслом твоей жизни
Для избранников Божьих только посильный
Если это правда
Если это правда
Что Адам и Ева решили расстаться
Как расстается человек с дурной привычкой
А останется только случка для утешения плоти
Тогда изменится мир
Останутся только стены
Радиоприемник говорящий о курсе доллара и евро
И голые одинокие деревья
Не знающие кому отдать свою любовь
Это святое слово
Утратившее силу логоса
Тогда мы свидетели последних времен
И летим над бездной
Чтобы вернуться к Нему
Вседержителю этого чуда
Исчезновение
Нет жены
И нет дочери
Нет вчерашних друзей
С кем можно было говорить до утра
Нет забот
И рутины обыденности
Пищеварительной серьезности
И сонливой угодливости
Нет морали
Табу и тотема
Нет шлагбаума на дороге убойной
Можно сесть в мерседес
мицубиси
Даже яхту для олигарха
Если духу набраться
Можно просто исчезнуть
Если то ли блаженно
А скорее мятежно
Глаза закрыть
Уставшие ждать
Я был в доме старости
Там чисто
И почти стерильно
Там стертая жизнь
На диванах сидят старики
Они ждут смерти
Заколоченное небо
Он не мог поднять век своих
И посмотреть на небо
Сердце его было покрыто инеем
Куда ушел ты дух младой
В какую сторону к какому краю
Нет под рукой воды живой
Нет рядом Того
Кто сказал
Встань и иди
Он думал
Жизнь сплошной кайф
И когда курил травку
Улетал куда-то
Он летел в темную бездну
Места оставленные Богом
Утопленник идущий ко дну
А затемненному сердцу
Хотелось еще больших наслаждений
И он включил последнюю скорость
Он прибыл первым
Но куда
Не понимала передозированная душа
Небо было заколочено досками
Как старый брошенный дом
И только эхо металось
Между Небом и Землей
Не стройте ада на Земле
Безвременные чада
Голгофа
Он устал нести крест
Слишком тяжелый для слабого человека
Совсем не злодея
И не богоборца
И причина была не в мировом финансовом кризисе
А в мировой обиде
Что Он оставил его
И никто не подставил плечо
Чтобы донести эту тяжесть
И он провалился в пустоту
И вина тяжким крестом легла на наши плечи
За ушедшего безвременно
Свернувшего с пути времени
И эти непрожитые годы
Станут молитвой у подножья Голгофы
На которую взойдет кающийся человек
Безмолвствующие
Уткнувшись в угол катафалка
Он боялся взглянуть на мертвое лицо
Прикрытое погребальным покрывалом
Угадываемое и пугающее
И спиной к мертвому лицу
Сидела она
Со строгим сухим лицом монахини
Как и живой сын
Безмолвствующий и безучастный
И завывания вдовы
Были неуместны в этом безмолвном царстве
И хотелось обнять и соединить это несвятое семейство
И возопить
Господи почему Ты оставил нас
Но смерть была сильнее присутствующих
И все склонили голову перед ней
Время и вечность
В светлое Христово воскресенье
Мы пришли к ней чтобы сказать
Христос воскрес!
Она была одна покинутая детьми
И роняла горькие бусинки из глаз своих
А еще вчера дом был полон людьми
Шум и веселье сотрясали его воздух
Но время истекло
И руины покинутого дома
Освещали ее чуть живое лицо
И слабый луч надежды проник в ее сердце
И улыбка из небытия исторгла
Воистину воскрес!
И мы остались навек в ее заброшенной клети
Раздвинув пыльные портьеры иллюзорного времени
Чтобы узреть лик благодатной вечности
Последняя жена
Сначала накормит
А потом выслушает
Ты Марфа и Мария в едином лице
В мире где так много говорящих
Ты единственная которая может молчать
В тебе нет ничего торгашеского
Ты и себе не знаешь цену
Наш дом ты держишь на открытой ладони
И поэтому он всегда полон чудесными людьми
К тебе тянется прижимается все живое
От детей и внуков до философа-стоика Иннокентия
Как будто ты центр Вселенной
И я к тебе прирос тридцатилетним куском жизни
Потому что ты единственная
Ужели
Ты
Мыслящий тростник
Зачем ушел ты от природы
И пакостишь ты ей
Следами диких вакханалий
И пепелищами
Что небо жгут
Стыдом багровым
Чтоб защитить себя
От порчи и насилья
В отчаянье она
Царица девственной красы
Врата замкнула
Клеща на стражу выслав
Ужели ты тростник
На веки расстаешься с ней
Пред Ним
С молитвой по Святой Канавке шли
По трепетной Дивеевской святыне
Где стопы Божьей Матери ходили
А рядом жизнь текла в грехе
Шарахался пьяный в беспамятстве
Он слеп был и глух был
И был ли пред Ним
Иль только мыльным пузырем казался
Так мир наш
Фальшивою нотой гремя
Страстями плоти ушибленный
Он мимо истины проходит
Где нет человека
Там камень молчащий
И древо познанья
Вальдшнеп говорящий с ручьем
Там все первозданно
Там все первозванно
Господним согрето лучом
Там Вечность взирает
С небесного свода
И сон золотой навевает
Дыхание Бога
Посвящение
Как отвратить от суеты
От искуса прожить как все живут
Не поднимая к небу взора
Тебя мы повели тропою горной
Чтоб восхитить твой дух
Твореньем Божьим
В молитвенном смирении прибыть
Где времени помина нет
И чтоб Ему служить
Дерзая быть услышанным
Лунный Арис
Взывал он к Богу
В горах пустынных вопиющий
Покажись
Дай знак
Нет мочи больше ждать
На небесах в полночный час
Мистерия творилась
Взирал Он оком лунным на него
А перед Ним
Воинство ангелов небесных пролетало
Там шла борьба
И горний храм нерукотворный
И лунный Арис дух высотный
Лишь звездный плащ Его
В ночи звенящий
Могли узреть
Земной театр лишь отражал
Что на небесах кипело
Бытийность мира омертвела
И идиотом ржал златой телец
Кем мы предстанем перед Ним
Безмозглым истуканом темным
Иль светлый лик Ему подобный
Сумеем сохранить
В Его руках все
В нас сотворцов Он жаждет видеть
Без Ариса эпистолу творящего к Нему
Его тоска повяжет
И мы завоем глядя в небеса
Творящий дух
Дух Святый
Исповедь
Послушница Наталья просила
На Святого Серафима поработать
И тачку с навозом катил я
Сад монашеский удобряя
И событие это стало
Послушаньем моим
Ибо дерзкий я неслух
Засыпаю письмами Его я
И сомненье червем душу точит
Что превыше
Молчанье иль слово
Вниз спускаться
Иль идти до конца
И дорогу осилит идущий
Так нуждаюсь я в свете
Серафима Святого
Я один
* * *
Твой образ детство
Все чаще снится мне
Он медленно тягуч
Почти недвижим
Киномеханик дремля вертит рукоять
Приход старухи немощной с косою
Нам не дано увидеть
Только шорохи в ночи
Вдруг остановка кадра
Беззвучна вечная картина
Подумать лишь успею
Заснул киномеханик
И невдомек что сам уж сплю
В начале
В начале звук был
Как будто лошадь кто-то погонял
Вытягивая губы трубкой
Потом звучало слово
Детка
И резал глаз металл
Слепящий солнцем
И синий абажур был небом
И весь объят водами
И чей-то плач
Постанывает кто-то
Неужто это я
И почему так скорбно жить
Еще греха не совершив
За что такие муки
Откуда я явился и зачем
Молчит отец
Лаская взглядом нежным
Страданий ад вкусивший
Спит мать умаявшись за день
Молчит Отец Небесный
Две тыщи лет
В молчанье Тайна велика
Дай нам Господь терпенья
Мать
Я помню сумерки
И зимняя нас ночь берет в свои объятья
И я открыв глаза подумал
Умерла ты
И этот ужас так пронзил меня
Что отлетевший мухой полувек
Днем кажется вчерашним
И ужас тот
Так цепко держит мое сердце
Что я порою забываю
Что умерла ты
Вечерний чай
За круглым столом предков
Мы пили вечерний чай
На стене висела картина
Окно в другой мир
Мир открытого пространства
Где хорошо дышалось
И два пастуха пили вечерний чай
У костра чье пламя
Своим языком доставало самое Небо
И я вспомнил об отце
Отце-небожителе
Который любил лошадей
Утрата
На зыбком как фата невесты
Родительской кровати покрывале
Делили мы конфеты Радий
В день выписки Наташи из роддома
А за окном октябрь скончался
И ждал нас тарантас как в сказке
Так славно было
И так сладко
Так зыбок мир как оказалось
И мы отправились на встречу
Разлуке и разъединенью
Вражде мужей
Семейной хляби
Утрате языка в стране чужой
То покрывало как фату невесты
Сожрало время
Одно лицо безумия
Мой первый друг
Его с пеленок знавший я
И Гена-дурачок
Что с нами
Ходил на пятки наступая
Был тенью нашей
Где вы теперь о други детства
Отчизны канувшей в Лету
В реку забвенья
Но во мне
Живущей жизнью неутешной
Не потому что вас я потерял
Смирился я
А потому что нет ответа
На все взывания к Нему
Когда тебя
О друг мой бедный
Как муху кулаком железным
Размазал о стену
Как будто Он стряхнул
Прах земный
С ног Петра
Где ты теперь
В каких ты эмпиреях
Иль свергнут ниц
Кто знак подаст
Юродивый тот знает
Тот ответит
Но где найти
Как опознать в толпе
Ведь у безумия лицо одно
Оно равно Ему
Отринув все сомненья
В путь
Искус
Скорее всего они побежали
И сообщили ей
Что я улетел в подвал
И лежу там недвижно
И она бросилась
Ошалелая от горя
Зимою в одном платье
И принесла меня домой
С сотрясением мозга
А потом на сундуке
Сидели тетка и двоюродный брат
И любое движение жизни
Больно отдавалось у меня в голове
И я полюбил покой
И созерцание смерти
Стало моим искусом
Немой
На раме я сижу велосипедной
И горячо он дышит мне в затылок
Мы катимся дорогами забытых снов
Как одуванчик солнечных
В нем превосходство возраста
Костюма и прически Кок
И папирос Казбек
Мы катимся куда не зная сами
Старея на ходу
Я догоняя его возраст
Черты его приобретаю
И глядя на него я вижу
Какая старость меня ждет
В нем нету ничего для зависти
Не приобрел он мира
Один скелет хрустальный
И совесть
Что бутылки собирает по утрам
Хотел взлететь он птицею ночной
Ведь был он невесом
Без серебра в кармане
И сломан позвоночник
Летать он не умел
И милость Божья жизнь не забрала
Его смешали с грязью человекозвери
Харкал он кровью
Живого места не найти
Но уцелел и стал немым
Живым укором сытым и счастливым
И смерть презрев
Шагнул он ей навстречу
С лицом бесстрашным и наивным
И в раме черной он нашел приют
Душе бездомной
Он смотрит немо на меня
Прикосновение
У нее была испанская внешность
Моей первой учительницы
А имя было грузинское
Нина
И когда она склоняла голову
Над моей тетрадью
Я боялся упасть в обморок
От ее блистающей красоты
И затаив дыхание
Я боялся
Не дай Бог шмыгнуть носом
При божественном прикосновении
Ее черных волос
Но слишком поздно
Я понял
Что Господь даровал
Только атом вечности
И я убогий не знаю даже
Где упокоен ее прах
Сорок восемь цветов
Я просил его
Чтобы он привез карандаши из Москвы
И просил мать
Разбудить меня когда он приедет
И первая мысль когда я открыл глаза утром была
Не разбудила
А они сидят рядом
На расстоянии протянутой руки
И о чем-то шепчутся
И раскрытый апельсиновый чемодан
И запах китайских мандаринов
И я привстал на локоть
И на столе увидел
Раскрытую коробку с цветными карандашами
Украшенную московским кремлем
Аж сорок восемь цветов
И я прижался к небритой отцовской щеке
И он пошел на коммунальную кухню
И брился немецкой бритвой
Наточенной пастой Гоя
И я просил его подточить карандаши
И он это сделал с бухгалтерской аккуратностью
И я на пустой желудок сел рисовать
И молочница в подъезде выкрикивала
Молоко кефир сметана
И был день
Театр
Я осветитель
На губной гармошке мелос выдуваешь ты
За ширмой мы
Великий кукольный театр
Времен Лоретти Робертино
Ты Арлекин стиляга
Рубаха как рекламный щит
Без маски я
Событий осветитель только
Таков расклад небесного пасьянса
Судеб раздача Им
Мы рядом
И в вечном пребываем споре
В колее дурной бесконечности Гегеля
Пантомима времен распада
И разрухи в головах
Под звуки МУ запиленной пластинки
И ныне и присно
Ларисса
Она была далека и высока
Я думал
Что она живет в башне из слоновой кости
Только однажды я видел ее
Спрятавшись с братом в кустах акации
На школьном дворе в конце весны
Эти черные опахала бархатных ресниц
Эти два черных махаона
Слетели с ее глаз
И сели на сердце мое
И я возмечтал
Чтобы имя мое
Первый звук имени моего
Шанса не имея попасть в ее сердце
Долетел до имени ее
Греческого
Высокий полет чайки значащий
И остался там навсегда
А иначе как жить
С таким восторгом
И такой печалью
Никогда не быть услышанным
Идущая рядом
Играли мы в футбол
И от усталости валясь на землю
Перевести дыханье чтоб
Мы слышали кимвал гремящий
Торжественно гарцующий по улицам немым
Ее блудницу из убийц тишайших
Мы видеть не могли
Она шла рядом плакальщицей рядясь
И только тиканье часов наручных
Ее незримый образ проявляло
И мы седея на глазах
Во снах в футбол играли только
Праматерь
Водила в храм она
На Пасху
На причастье
Сквозь нищих и старух мы продвигались
Чтоб ложечку испить кагора
Как кровь Его
Одарены просвирами мы были
Пасхальной яркой снедью ублажены
И лаской солнца раннего согреты
На кладбище водить любила летом
Где птицы пели
И не было людей
Сидели мы под древами
И говорила
Как чудно
Взирая в небо
Скорей бы уж туда
В обитель простоты
И страх греха укоренен был так глубоко
Ночными службами вымаливала нас
Для встречи радостной и новой
В сердце моем
Все в доме предков собрались
Застольные песни звучат
Ревела буря дождь шумел
Во мраке молнии сверкали
У дедушки вены на шее набрякли
И беспрерывно гром гремел
Подхватывают дочери и зятья
А мы ждем
Когда закончатся песни
И настанет наш час
И все двинутся в большую зальную комнату
И зазвучит
Барыня
Пластинка привезенная отцом из Москвы
И мы ворвемся под свист
Барыни
В лихой пляске
Вприсядку
И отцы будут кричать
Не подведи
Не подкачай
И куда потом спрячется
Золотое время детства
Оно в сердце моем истлевает
Шагреневая Родина
Уж вечность движемся мы
Как будто на край света
Там Родина
Там Вятка
Начало всех начал
Отца корень
Стучат железные колеса
Глаза давно я проелозил
И говорит отец
Ну погоди
На тракторе нас прут
Трясиною лесною
Мы на мешках все залегли
Суровый май нас колет
Сосновою иглою
И кровь пьют кровопийцы комары
Мы у слепого
Отцова друга
Из погребов кто ухитрялся воровать
Однажды деготь спутав со сметаной
Берет отец гармонь
И говорит слепой
Посмотрим
А вот и пуп земли
Не верю я глазам своим
Лаптежники
Смеется мама
С названьем неразгаданным
Однако Бастраки
Баские братовья мои
И бабушка стоит босая
До поздней ночи
До первых петухов
Лампадный свет будет гореть
Потом разъедемся
И память маху даст
Ослабнет связь
И Бастраки как гроб забьют гвоздями
И пеплом твою голову посыплют
Шагреневая Родина моя
Раскулаченный
Мы с братом и женой беременной
Которая завтра родит
И с нами он
И нам он сообщает
Что жизнь его закончилась
Все упования его на нашу жизнь
И вдруг заплакал от обиды
На власть
В нем пахаря презревшую
Мы пили горькое вино
О перегибах что-то бормотали
А за окном сиротливо земля пребывала
С многовековою рукой земледельца
Прощаясь
Сад райский
Напротив жили
Два бывших узника
Немецкого и русского застенка
Играли в домино
Тайком от жен за дружбу выпивали в сквере
И не было в них зла
Слепой истории
Чьей жертвой они стали
Напротив дома в десяти шагах
Сад райский зашумел
Взращенный немцем
И все его плоды вкушали
И мы последыши убийственной войны
О рае больше не мечтали
Он с нами был
Возвращение
Курган
Хранитель вечных снов
Где прах покоится двух самых близких
Создавших продолженье рода
Что снится Вам
Где время вспять течет
В распаде атомов неутомимых
Что мечены божественной рукой
Для воскресенья жизни вечной
В чем истина земной юдоли
Сокрытая от любопытных глаз
Страстями и безумством крови
Застывший путник у кургана
Слезу размазав по щеке
Дар речи потерял
Сомкнувшись с прахом
Из коего он вышел
И вернется вновь
Синематограф
В подъезде на полу сидим
Сучковая дыра как глаз
А на стене кино живое
Где люди ходят вверх ногами
Мычит мой друг
Он говорить не может
Ему Господь сказал
Молчи
Внимает он глазами
Мир перевернутый адамовым грехом
Ему Господь сказал
Не бойся
И вынул ум из головы
И стал он ангелом
За мною
Летит чуть свет из мглы проклюнет
В подъезд где перевернут мир
Мы ждем
Когда на ноги встанет
И друг немой мне что-то сообщит