Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной, И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил - жди, не уставая, Пусть лгут лжецы - не снисходи до них; Умей прощать и не кажись, прощая, Великодушней и мудрей других.
Д.Киплинг
Эту историю мне рассказал очевидец событий, произошедших на пароходе "Терней", на Дальнем Востоке. Имя этого очевидца Виален Маракулин.
А здесь он является действующим лицом рассказа под фамилией Марков.
Пароход "Терней" подходил к Хоккайдо, держа курс на Сангарский пролив (Цугару), разделяющий Японию на две части, северную Хоккайдо и южную Хонсю.
Сангарский пролив - или Цугару - это пролив между японскими островами Хонсю и Хоккайдо, и соединяет он Японское море с Тихим океаном. Ширина пролива 18-110 км, длина 96 км. Под проливом проложен железнодорожный тоннель Сёйкан.
Обогнув мыс Сироками, "Терней" вошёл в пролив Цугару (Сангарский).
Имя пароходу присвоили по названию приморского посёлка Терней, имевшего свою славную историю.
Бухта Терней была открыта более 200 лет назад.
5-6 июля 1787 года знаменитый французский мореплаватель Жан Лаперуз вошёл в неё вместе с экипажами парусников "Буссоль" и "Астролябия".
Лаперуз назвал её именем своего первого наставника в морской науке Тернея.
Под флагом де Тернея он прошёл военно-морскую школу от гардемарина до лейтенанта. Сам шевалье Арсак де Терней прославил своё родовое имя во многих победных сражениях французского флота и стал адмиралом. Он участвовал и в войне за независимость Северо-Американских штатов.
Утром 9 июля 1787 года, зарыв на берегу бухты Терней сосуд с металлическими пластинами с выгравированными на них названиями кораблей, датой стоянки, французские мореплаватели подняли паруса и ушли в сторону Сахалина.
Во время стоянки в Петропавловске, Лаперуз передал свой дневник некоему Бартоламео Лессепсу, участнику экспедиции, и велел ему добираться сушей до Парижа.
Благодаря Лессепсу и дневнику Лаперуза мир узнал о плавании "Буссоли" и "Астролябии", открытиях экспедиции и названиях, которыми окрестил Лаперуз безымянные бухты, в том числе и бухту Терней.
Корабли Лаперуза во Францию не вернулись, они погибли в Тихом океане.
К А Р Т А Б У Х Т Ы Т Е Р Н Е Й
Судов в проливе было немного. Плавно раскачивались несколько рыбачьих шхун, судя по осадке, идущих в Японское море или на промысел. Резко изменился цвет воды.
В море оно было ярко-синее, если светило солнышко, а в проливе серо-зелёное, изредка синеющее небольшими гребешками мелких волн.
Среди этой мелочи, распугав её по сторонам, нарисовался крупнотоннажный японский паром, белея многопалубной надстройкой и оригинальным расположением низких, жёлтых толстых дымовых труб. Две с левого борта, две с правого. На носу сверкали начищенной латунью три иероглифа.
Третий иероглиф читался символом "Мару", что означало по-японски судно, а зрительно представлялось глазом на античных барках, на которых часто изображали глаза, смотрящие огромными зрачками вдаль, причём брови представляли собой шкурки соболей или других пушных зверьков.
Но этот знак можно было воспринимать и как рекомендацию морякам, где главное и основное морское правило гласило: "Считай себя ближе к опасности".
Большой паром шёл, пересекая пролив, из Хакодате в Аомори, шестнадцатиузловым ходом, держа курс прямо на левый борт "Тернея", нарушая все правила расхождения судов в узкостях. Мастер приказал сбавить ход. И "Терней" гордо, не обращая внимания на провокацию японского парома, пошёл по проливу новым курсом.
Но, во избежание возможных неприятностей, капитан послал старшего механика в машину, тем более что неофициально вахта 4-го механика считалась вахтой стармеха.
Начинало вечереть, воздух остыл, солнце начинало садиться прямо в воду, не боясь простудиться. На левом берегу начали зажигаться огни фонарей. И суда зажгли свои ходовые и отличительные огни. Впереди остались буруны от быстро удаляющегося парома. Штурмана отметили в журнале, что по-английски паром назывался "Sapporo".
А в 21.20 у нас в машинном отделении начался сумасшедший дом.
В переговорную трубку после свистка, стармеху сказали одно только слово "полундра", (от голландского "фалундер", имеет много значений, в данном случае означало "берегись"). И стрелка машинного телеграфа указала на сектор "средний ход вперёд", затем на "малый" и приказала "стоп".
Четвёртый механик Марков прикрыл регулятор, и машинист Пётр "нырнул" в котельное отделение предупредить кочегаров о переменных ходах машины. Это значило, что огни в топках ставились под наблюдение, чтобы не начали подрывать клапана на котлах и расход пара стал меньше. Стармех ответил телеграфом, что команда понята.
Четвёртый механик держал руку на маховике регулятора и смотрел на телеграф.
МАШИННЫЙ ТЕЛЕГРАФ И СВИСТОК
Звонок - и стрелка телеграфа прыгнула на "полный задний". Марков перебросил рукоятку реверса машины, открыл на неё пар, передвинулся к концу кулисы и начал плавно открывать регулятор. Машина медленно сделала пару оборотов на задний ход, а когда он открыл регулятор "на полную", то мотыли начали бешено вращаться на задний ход, усиливая вибрацию кормы. Машина крутилась на 130 оборотов в минуту.
Обычно такие реверсы "дают" при швартовках и если судно может сесть на риф, или
при столкновении с другим судном.
Стармех "свистнул" на мостик через переговорную трубку и спросил:
- Что там у Вас творится?
Какой он получил ответ, несложно было догадаться. Он посмотрел на четвёртого механика и сквозь зубы процедил:
"На мосту "икру мечут". Послали вежливо, а куда не сказали. Четвёртому механику это можно сказать, а стармеху не положено".
И началась "кака" и "фония".
Все восемь секторов на диске телеграфа: "полные", "средние", "малые" и "самый малый" - были задействованы. Что, как, зачем и почему - стармех и остальные члены машинной команды были в полном неведении.
Одним словом всё это и значило: на мостике "икру мечут!"
П А Р О В А Я М А Ш И Н А
Открылась стальная дверь из кочегарки, и чумазый старший "кочерыга", только взглянув, как "дед" шурует рукояткой телеграфа, понял всё, а стармех показал ему на манометры давления пара в котлах и провёл ребром своей ладони по горлу.
Тот мотнул головой: понял! Тут и ежу понятно: "Пар держать "на марке!".
Грузовой пароход "Терней" был построен в Германии в 1922 году.
Имел 4 трюма на 3725 куб. метров, дедвейтом 2584т, чистая грузоподъёмность 1700т, регистровая вместимость брутто 1470т, длина 77,33м, ширина 11,53м, скорость 8 узлов.
Главная паровая машина 3-х кратного расширения с реверсивной кулисой Стефенсона, мощностью 950 и.л.с., три цилиндра. Два котла с поверхностью нагрева 130 кв. метров, изготовленных в Шотландии.
В сутки "Терней" сжигал 18 тонн угля и не всегда качественного. Шесть вахт по 4 часа сжигали по 3 тонны за вахту. На один котёл шло 1,5 тонны, уголь надо было забросать в топку, "раздать" гребком весом 6 кг, и подломать двухметровым ломом, диаметром до 30мм. И все эти операции производить каждые 15 минут!
Но под конец вахты за 15-20 минут нужно было "очистить топку". По нормативам давалось 8 минут и эти минуты были тяжелее всей вахты. Ломиком сгребался жар на правую сторону, затем подламывался шлак, и гребком выгребалось под ноги "файермана" на плиты палубы куски спёкшегося шлама.
Всё это кочегаром 2-го класса заливалось из шланга забортной водой.
Вонь, дым, пар, газы, а кочегар 1-го класса сгребал ломиком жар справа налево, разравнивал гребком, забрасывал лопатой уголь в топку. Шлак уже должен быть убран "бункерным механиком", и первый класс повторял всю операцию сначала.
А если с борта на борт или с носа на корму качка? Комментарии, как говорится, излишни!
Была даже шутка:
- Мама! Я вышла замуж за кочегара!
- Эх, дочка! Подождала бы ещё немного, человек нашёлся бы!
На судне законная вахта четыре часа через восемь часов, а у кочегаров четыре часа через двенадцать! И не зря!
УГОЛЬНАЯ ТОПКА
На часах было 22.30, а кутерьма с реверсами продолжалась ещё 30 минут.
"Терней" начало качать: вышли в Тихий океан.
По подсчётам Маркова, 72 хода было по записям в судовом машинном журнале.
Этого хватило бы на 10 швартовок к причалам без буксиров.
После ноля вахта собралась в кают-компании: капитан, два штурмана, два механика, радист. Гарсонша Нелли принесла чай, бутерброды с маслом и сыром.
И тогда мы узнали, что случилось в проливе.
А конкретно дело было так.
Было темно, "Терней" спокойно шёл по проливу. Но вдруг с правого борта луч сильного прожектора ослепил находящихся в рулевой рубке. Такие прожектора бывают только на военных кораблях. И вот тут и началась "свистопляска".
Какая-то водоплавающая мелочь (японские рыбачки) начала крутиться перед нашим
форштевнем, рискуя своим корытом - и конечно жизнью.
А военно-морской "гад" продолжал водить прожектором по надстройке, и не дай бог взглянуть на луч. Полчаса будут в глазах порхать "метелики".
Вот и пришлось капитану маневрировать среди рыбацких лодок и ботов, рискуя намотать на винт или раздавить какую-нибудь посудину, а слепящий луч прожектора только усугублял ситуацию.
Капитан с честью вышел из этого опаснейшего судовождения.
Сколько было потрачено нервов, знал только он один и стармех, который мотался у телеграфа, как белка в колесе!
Каждый постарался выразить об этом ЧП своё мнение и возмутиться некорректностью японских мореплавателей.
Напомню читателям, что шёл 1952 год.
Северная Корея воевала с Южной Кореей, и эта война была довольно горячей.
Америка поддерживала Южную Корею, а Советский Союз помогал близкой по идеологии Северной Корее. Япония, в кильватере Штатов, тоже больше симпатизировала Южной Корее и, возможно, таким вот способом желала выразить ей свою поддержку и "приласкать" прожектором пароход союзника Северной Кореи.
С нами пили чай и пассажиры, которые были завербованы на один из камчатских рыбозаводов. Один из пассажиров, украинец, с серо-зелёным лицом, не пышущим здоровьем, когда вышли из пролива Лаперуза в океан, с чисто хохлацким юмором
печально сказал Маркову:
"Те, що він великий - це правда, а то, що він тихий, я в цьому глибоко сумніваюся!".
Время было позднее, и скоро все разошлись отдыхать по каютам.
Тихий океан не давал забыть о себе. Начались издержки производства ввиде норд-веста баллов на семь, с белыми гребешками на верхушках волн, бортовой качки, когда на койке то ноги вверху, а голова внизу таранит подушку, затем всё наоборот.
У Маркова ещё долго в коленках газированная вода бегала, и мурашки, которые бегают по спине, летали в воздухе.
Утром он принял вахту и непроизвольно посмотрел на машинный телеграф.
