Арутюнов Сергей Сергеевич
Беглый огонь

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Арутюнов Сергей Сергеевич (aruta2003@mail.ru)
  • Размещен: 30/10/2017, изменен: 30/10/2017. 119k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Десятая книга стихотворений, М.:Стеклограф, 2017, - 100 с.
    •   Сергей Арутюнов
      
      
      
      Беглый огонь
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Москва
      Стеклограф
      2017
      
      
      
      УДК 821.161.1
      ББК 84(2Рос=Рус)
      А86
      
      
      
       Арутюнов Сергей.
      А86 Беглый огонь. - М.:
       Стеклограф, 2017. - с.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Сергей Арутюнов. Беглый огонь. М.: Издательство "Стеклограф", 2017. - с.
      Десятая стихотворная книга Сергея Арутюнова не выражает ничего, кроме того, что она выражает. Не ищите здесь светлых эмоций - их не может быть у человека, рассматривающего свой опыт сквозь призму произошедшего с ним и его страной. И, тем не менее, свет есть, пока есть Россия, пусть и в том урезанном виде, в котором она сегодня существует. Свет есть и в этих строках, но его можно почувствовать далеко не всем. Многих такое чтение оттолкнёт.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ISBN 978-5-9908916-2-3 љ Арутюнов С., 2017
      Предуведомление
      Если блюсти фигуры книжного оформления и добиваться наличия в поэтической книге некоего "предисловия", нет ничего лучше действительно "наилучших слов в наилучшем порядке" - формул Боевого Устава Сил Специальных Операций (ССО) Российской Федерации.
      Однако, будучи на порядок скромнее, приведу выдержку из одного внутреннего руководства по ведению боевых операций; именно она, как мнится, выражает идею этой книги исчерпывающе:
      "...Беглый огонь (БО) - по возможности плотная неприцельная одиночная/автоматическая стрельба, выполняемая военнослужащими группы прикрытия (ГП) основной группы (ОГ) при отражении атаки противника (штурмовой группы - ШГ) с целью недопущения перевода боестолкновения (БС) в стадию рукопашного боя (СРБ).
      При успешном БО проводится "огневое сдерживание" (ОС) передвижений противника, подавляются наиболее угрожающие огневые точки (ОТ), блокируется сокращение дистанции между ГП и ШГ, перевод штурма позиции из активной в пассивную стадию (АС/ПС).
      БО используется в случае прикрытия основной группы (ОГ) при выполнении ею нестрелковых функций (силового захвата (СЗ) без применения стрелкового оружия (СО), взлома/подрыва коммуникаций (ПК)й, и т.п.), и, как правило, предваряет стадию эвакуацию группы.
      Являясь демаскирующим, БО представляет собой одну из критических мер ведения боя на ближней средней дистанции (БСД ВБ) и сопровождается, кроме стрелкового оружия, комплексным применением специальных средств (СС) (свето-шумовых и осколочных противопехотных гранат, метательных ножей, и т.п.)"
      Сергей Арутюнов
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Еще гниёт пространства семенник,
      Еще блюдут заветы финь де сикля
      Мозолистые полости насилья,
      И память вод, и амнезия их,
      
      А мне уже так просто плыть по ним,
      Неторопливо вёслами плеская,
      Меж волн, где дремлет суета людская,
      Где ею не пленяем, но пленим.
      
      Так распахнись, бессмертья полынья,
      Дохни в лицо хозяйственностью сумок,
      С лучами чередуй мертвящий сумрак,
      Чтоб из огня кидало в полымя,
      
      И вслед за тем вложить в меня сумей
      Не тень печали, что листву щемила,
      И не предснежный ужас мещанина,
      Но осознанье правоты своей.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      "Ездок запоздалый..."
      Жуковский.
      
      ...И с жизнью мы вновь не сойдёмся в цене,
      Когда средь метелей привидится мне
      
      Расцветший во мгле, одинокий, как ферзь,
      Цветок небывалый, из пламени весь.
      
      Иду я к нему, и, нежданно близки,
      Трепещут и пляшут его лепестки...
      
      Но, вдавлен в сугробы подобьем тавра,
      Не знает, бедняга, ни зла, ни добра,
      
      Судьбе не грозит ни тюрьмой, ни сумой,
      Но мыслью о чуде, что было со мной.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Только и помню, что герб лобастый,
      Только его и помню.
      Век мой, Господь мой, сладчайший пастырь,
      Вёл меня к водопою.
      
      Век мой, угасший, едва забрезжив,
      Перед молчаньем дрогнув!
      Первая новость - что умер Брежнев,
      Следом, вторым - Андропов.
      
      Чавкала слякоть и память чахла,
      Лотосом стлался вереск,
      Словно концами взнуздав начала,
      Плыл колокольцев дребезг...
      
      И ни шахтёру, ни металлургу
      Жизни не хватит, чтобы
      Больше не длить в себе эту муку,
      Фьорд разменяв на штормы.
      
      Только плескало бы из-за борта,
      Лишь бы, в мозоль обута,
      С вечера пятницы шла суббота,
      И воскресенье будто.
      
      
      
      ***
      И справки, и выписки, и бюллетени -
      Снести б на помойку теперь,
      Когда беззаботные дни улетели
      Мгновенней пустых октябрей.
      
      Я смолк бы навеки, однажды поведав,
      Как праздничны были они,
      Тетраэдры гречки, молочных пакетов,
      Лекала дневной беготни...
      
      Но там, где светлела луна костяная
      Под карстовый зуд комарья,
      Лежала, в безмолвии загустевая,
      Дешёвая книга моя.
      
      О, бедная сага взросленья былого,
      О, прежних метаний гнильё,
      И даль, что стелилась так дивно полого,
      Как будто я падал в неё.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Ёлочным игрушкам
      Аве - извлечённым из коробок,
      Выстланных мишурной муравой,
      Погребённым в залежных сугробах
      Под распевы вьюги мировой -
      Только этим воинствам несметным,
      Распорядок будней пропоров,
      Жалобным оканчиваться снегом,
      Визгом горок, рыком тракторов.
      
      Чудится мне часто, только встану,
      Но не сильно, а слегка-слегка -
      Нечему сегодня петь Осанну,
      Чтоб душа сдалась и возлегла.
      Так не сжечь ли пёстрый хлам открыток,
      Не проклясть ли порченый язык,
      Будто снова на вьетнамский рынок
      Двинувшись батрачить на косых?
      
      Господи! В которых изученьях
      Увязая, бился твой школяр?
      Век пережидал я, как сочельник,
      Умилялся, праздновал, шмалял:
      Наши цели мудры и глобальны,
      Правда наша звонка и сладка -
      Золотитесь, трубы и комбайны,
      Возвышайтесь, домны и стога.
      
      Каждый с каждым веру сопрягает,
      Но в конце судьбы сквозь пелену
      Колокольный пасмурный регламент
      Пропоёт отходную ему.
      Потому и мне давно соосны
      И мужлан, и фавн, и грамотей,
      Словно бесконечные заносы,
      Будто вскрик и выстрел сквозь метель.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Уже нельзя поосторожнее
      Ходить и видеть безучастно
      Всю эту хрень пустопорожнюю,
      Где нити горестей сучатся.
      
      Ах, эти волоки пологие,
      И солнце, что парит кругами
      Над рецидивом геологии,
      Как будто есть юдоль другая.
      
      Зачем же лгать, что жизни не было?
      Кого теперь обманешь этим
      Непринуждённым, словно ЭБОЛА,
      Царапающим пустолетьем?
      
      Сияй же, вызов не отвеченный,
      Влетай обломками престола
      В дома, где пахнет человечиной,
      Безвинной, точно плоть Христова.
      
      И только дюжая отсыпщица,
      Что как земля отцов известна,
      Предчувствует, как строго взыщется
      И скука зимняя, и зверство.
      
      
      
      Прованс
      Сторонясь поверхностных залеганий,
      Покоробленных шпилей де кафедраль,
      Отставной провинции силикатней,
      Беспризорной псиной скулит февраль.
      Но когда под скаты бежит бетонка,
      Па-де-де сменяя па-де-труа,
      Что же дом, оставленный так надолго,
      Палисад, распиленный на дрова?
      Эта там, где в закиси куч азотных
      Расплываясь, тает времён петля,
      Замиранье пчёл в шестигранных сотах -
      Словно снег, ложащийся на поля.
      Это здесь, намолен, как планетарий,
      По-сержантски выскоблен ото мха,
      Конуры с коровником лапидарней,
      Свищет сиверко, будто от батога,
      И от крох, сэкономленных на ремонте,
      От строительной пены в багровых швах -
      Тонет век в затяжной, как прыжок, дремоте,
      Уж не чая сдвинуться ни на шаг.
      И несчастье видится полубогом
      Со сверхтонким, как мартовский луч, копьём,
      В русском небе серо-голубооком,
      Затмевающем космоса окоём.
      
      
      
      ***
      Тот полдень, что, как нож, сверкал,
      Закатывался, как монета,
      Когда из пасмурных зеркал
      Манил меня незримый некто.
      Влекомый чуть ли не силком
      Беспечной мошкарой чаинок,
      Часами, слипшимися в ком
      Бессмысленностей очевидных,
      
      Где сталинка хрипит - о"кей,
      Светло-то как, зачем светло так
      Мне, расписной, как саддукей
      Среди зилотов и зилоток,
      Кому блажные кумовья
      Клялись немеркнущей порукой,
      Что вера пошлая моя
      Грязна, как уличная ругань,
      
      Когда поющий за прокорм,
      Запутавшийся в обещаньях,
      Трубой подпёрт, как сапогом,
      Фонит обделочный песчаник
      Схватившим утро под кадык
      Дымам, что с бурых стен сочатся,
      И турникетам проходных,
      Мурлыкающим безучастно?
      
      ***
      Время терять значенья
      В огненной полынье -
      Что я себе? Зачем я?
      Много ли надо мне?
      Тяглом пока не погнут,
      Большего не хочу -
      Стиснув ременный повод,
      Сунуться под камчу.
      
      Участь приняв такую,
      Выпрямлюсь, не гнуся.
      Исподволь истолкую
      Волю небес: нельзя.
      Чудятся неустанней
      Млечному колтуну
      Годы глухих исканий,
      Горькие, как в дыму...
      
      Бьются в грудном кармане,
      Дальние берега -
      Боже, весна какая,
      Долго ли до греха?
      Прежнее обживая,
      Воля трубит отбой:
      Долго до Божьей длани,
      Лишь до неё одной.
      
      ***
      Не туч тасуемой колодой -
      Отливкой в облачных тисках
      Восходит март во мгле холодной,
      Поблескивая, как тесак.
      И ёжась между околесиц,
      Что в ночь составами текли,
      Душа, как мрачный конголезец,
      Выходит из густой тени,
      
      И застывает на просторе,
      Где, изморозь полям стеля,
      Распахивается раздолье,
      Потягивается земля -
      И я, без денег, документов
      Стою, дивясь, как пилигрим,
      По серости недокумекав,
      Кто распростёрся перед ним.
      
      Отчизна, мать моя родная!
      Любой, свята или подла,
      Какими б низкими врунами
      Оплёвана ты ни была,
      Я твой росток, я твой изгнанник,
      Наколотый на лезвия
      Чудес твоих, чудес бескрайних,
      Протянутых через меня.
      
      ***
      Не дождаться нам памятных досок
      Караульно-лафетной езды -
      Только счастье в умеренных дозах
      Осенит молодые кресты.
      
      Только счастье взлохмаченных комьев,
      Перемешанных с пылью лучей,
      Взбудоражит, навек упокоив,
      Золотистую виолончель,
      
      В подмыванье размокшего склона -
      Семь глотков из обросшей бадьи...
      Только счастье, безбрежное, словно
      Предстоящее время в пути.
      
      ***
      Уже восхода сыроварня
      Дрожит и мечет некий отзвук,
      От взоров утра закрывая
      Вершителей многоголосых.
      
      Трепещут блики в изголовье,
      И выспаться уже не чаешь,
      Когда таджики лёд скололи
      И заморозки по ночам лишь.
      
      О, март! Изменчив и уклончив -
      Щепотку снега вам, и ладно -
      Как по небу летящих клочьев
      Торжественная анфилада.
      
      И кажется, везёт кривая
      Сквозь воздухи, трагично тонки,
      И плит густого нагреванья
      Колеблющиеся потоки.
      
      
      
      
      
      ***
      Сплю ли, к безбрежности дух приохотив,
      Чудятся всё беспробудней
      Теплоцентрали из вислых лохмотьев,
      Паром дымящихся буклей...
      Лейте ж, дожди, парапеты кропите
      Моросью клякс понятийных -
      Отблеском бездны в зернистом граните
      Кончился мой поединок.
      
      Там, за рекой, безусловно живая,
      Стройки искрится аорта,
      Мечется, дни мои сваркой сшивая,
      Зарево Южного Порта.
      Плещет вода маслянисто, тошнотно,
      Щерится свет исподлобья -
      Господи! Может быть, сдвинется что-то,
      Сгинет печаль эскалопья?
      
      Сколько ж ты, матушка, блох наплодила,
      Сморщься, зубами залязгай,
      Чтобы случайно не встретить блондина
      В сердце державы славянской.
      Лгите ж, закатные блики, краснейте,
      Мне, как и прежде, вас мало -
      Лишь бы будили меня на рассвете
      Алые крылья Семаргла.
      
      Конец недели
      Меж табачным и шашлычным смрадом,
      Наливая ближним по полста,
      Встрял апрель с душком своим эстрадным
      Посреди Великого Поста.
      
      Взрыхливая ледяные комья,
      Копошится ветер у пруда.
      Что же это, Господи, такое?
      Не твоя ли скорбь и доброта?
      
      Может, и достаточно всех этих
      Стопок вне забот, одна ли, две ль,
      Пошлых тостов, пьяных экзегетик,
      Серых растопыренных ветвей?
      
      Вот и я, поди, обеззаражусь,
      Крякну, как садовый экстремал,
      Чтобы мир, на части разорвавшись,
      Попусту души не истрепал.
      
      ***
      Таковым, случайным, как рожь в овсе,
      Регулярно подвержен сбою,
      Что же вспомню, Господи? То, что все:
      Обречённый жизни или шизе,
      Прежних дней своих я не вспомню.
      
      ...Наезжал октябрь со своей ордой,
      И ветра над ним бушевали,
      По утрам слоился туман парной,
      Чтобы слово, звучавшее, как пароль,
      Доносилось до Божьей твари.
      
      Но кривлялся век и грозил сумой,
      Где под накосью прела сикось,
      И, ущербней линии основной,
      Понимал я бывшее не со мной,
      Будто мне оно только снилось.
      
      
      
      ***
      Я бы с радостью сросся
      С амальгамой твоей,
      Предложеньем о спросе,
      Единицы двойней,
      В эти дни мировые,
      Извалявшись в пыльце,
      Возмечтав о рабыне,
      Изменённой в лице.
      
      Полонезы с метелью,
      Обнажённые, как
      Потаканье смятенью
      На бегущих быках!
      Но какая же скука,
      Голося, как овца,
      Без единого звука
      Запрокидываться,
      
      Восходить по оврагу
      Не живым от смолы,
      Где горючую влагу
      Извергают стволы -
      Те, чей облик фантомен,
      Ибо воли достиг
      Очевидный феномен,
      Вероятностный сдвиг.
      
      Третье ранение
      
      Как руки солдат, на которых
      Пикировал в сумрак ночной
      С единственной мыслью - как долог
      Последний рывок на Ачхой,
      Трясло. Расставаясь с рассудком,
      Я видел, как светоч потух.
      К нему, госпитально разутым
      Вздымался израненный дух.
      Дана нам умеренность вдовья,
      Но счастье земное дано ль?
      ...И выл я, бессмертию вторя,
      И склянка тряслась надо мной.
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Раздваиваясь, понимаю:
      Один во мне блаженно твёрд,
      И незабудка полевая
      Ему крапивный саван ткёт.
      Но вот иной - отягощенье,
      И бдит в подземных округах
      Над златом вещего Кощея,
      Как полоумный олигарх.
      Единый с ними, словно идол
      С обрядовым круженьем снов,
      Я край родной навек покинул,
      И к третьему иду на зов.
      
      
      
      
      
      ***
      Мне остывшая за ночь земля говорила,
      Обещала-клялась - исцелю, обезглавлю,
      Облаков распуская льняные ветрила,
      Унесу к триумфаторству или изгнанью.
      
      И глядели знаменья её быковато
      На меня, распростёртого в зелени поздней:
      Не бывать ничему, что бывало когда-то,
      С февраля на февраль, и из осени в осень,
      
      Словно нечего брать в опустевших ангарах,
      И трещит что-то мерзостное под ногами,
      Как забытой свечи полоумный огарок
      В миллиметре от потуханья.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Меж майскими, где зыбится кислотно
      Отрыжка года, внутренне пустея,
      И холода черёмуховы, словно
      Небесный свет сгорает от безделья,
      И однодневкой сохнет рой метафор,
      Когда над бездной снежного цветенья
      Господь звучит, как некий комментатор,
      Сладчайше превзошедший лицедея,
      Я в праздники печален. Сын подросший
      Мне машет... вдруг - порыв и дребезг стёкол,
      И под фатово-сливовой порошей
      Не сразу вижу, как себя издёргал.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Когда закончатся скитанья
      И лопнет шарик надувной,
      Земля советская, святая
      Сомкнётся, молча, надо мной,
      
      И, не ужившись даже с этим,
      На лишнее не посягну,
      А, сдержанно кивнув соседям,
      К пустому обернусь окну.
      
      
      
      ***
      Когда, ослепляем лучами,
      Под пристальным взором судьи,
      Я слышу ему величанье,
      Не смея в часовню зайти,
      
      Любя лишь бродить по затонам,
      Где душу печальную жгло, -
      Вот чувство, в сравненье с которым
      Все прочие просто ничто.
      
      
      
      
      
      The One
      
      Где птаха местная алкала,
      Истаивала синева,
      Стелился дым в тени ангара,
      Рассеивавшийся едва,
      Расчислено огнеопасны,
      От блёклой слепли кислоты
      Заброшенной авиабазы
      Палатки, модули, склады.
      
      Рюкзак собрав, стволы промазав,
      На койке выгорев дотла,
      Я ждал пришествия УАЗов,
      Всеведущ, как аятолла.
      Кто был один, тот, страх шифруя,
      Поёт и пляшет за стеной.
      Как мальчик, спрятался в шкафу я,
      Внимая тишине степной.
      
      Затвор украдкой колупая,
      В метафизическом говне,
      Услышал - встала головная,
      С подножки спрыгнули ко мне.
      ...Неслась тоска аккордеонья,
      Клубилась пыль из-под колёс,
      И глобус перекати-поля
      Мне в ноги тыкался, как пёс.
      
      ***
      Над осенью самодовлея,
      Под гул ветров и ярость их,
      Я достигал вершин томленья -
      Блаженства так и не достиг.
      
      Творящей мглой ярилась плазма,
      И в перегреве до остуд
      Была ужаленность не властна
      Над миром, где вершился Суд.
      
      И длилось время благодатно,
      Крестя наветы и божбу,
      И те, которых знал когда-то,
      Неслышно лопались по шву,
      
      Когда над будущим корпели,
      Недель мотая семерик,
      Непостижимые капели
      Недостижимостей моих.
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Волны муки однотонной,
      Той и будто бы другой -
      Вот и тополь, вот и тополь
      Сыплет под ноги трухой.
      
      Как расширюсь, так и сужусь,
      Встав с дивана, сев к столу,
      Серый пух, щеки коснувшись,
      Взрежет белую скулу.
      
      Что ж, судьба... куда послала,
      Там и сладилась байда -
      Март, бессмертный, словно слава,
      Вскрывший реки ото льда.
      
      Лязгнут в ельнике осипло
      Ветряные шомпола -
      Я скажу тебе - спасибо,
      Что была и не была.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Причастный скорбному веселью,
      Что крови павших солоней,
      В который раз покинув Землю,
      Припомнишь всё, что знал на ней:
      
      Мелькание фигурок полых,
      Молящихся на мозгляка,
      И в небе морщащийся полог,
      Накидываемый слегка
      
      На мглу времён, где утешенье
      Напрасней скаредных молитв,
      И безучастие дешевле,
      И торг всечасно гомонлив.
      
      ...И ветер, шепчущий тончайше,
      И солнце, что едва взошло,
      Забыл бы я, забыл тотчас же,
      И не вернулся б ни за что.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Тебе ль об отношеньи свинском,
      Публичных лекциях лжеца -
      Героям по закрытым спискам,
      Юродивым без долженства?
      
      Подвыпьешь, и не так позорна
      Трикрат слетавшая с петель
      Её высочество промзона,
      Что царства русского святей.
      
      Когда, парламента карманней,
      С осенней лиственной толпой,
      Из отсветов, как из германий,
      Воротишься, и дух долой
      
      От этой пасмурной невзгоды,
      Что до краёв собой полна,
      Дворами, что поныне скотны,
      И вечны, будто купола.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Куда от песен лебединых
      Деваться, если день-деньской
      В ортопедических ботинках
      Старуха ходит по Тверской,
      
      Где майбахи стоят рядами,
      И вся как будто золота,
      Поверх вороньего летанья
      Глядит из окон сволота,
      
      Устроившаяся, как надо,
      Акционерными рантье,
      Стригущая по три оклада
      За копошенье в городьбе.
      
      Я мог бы расквитаться с ними
      За рай, плодящий нищету,
      Но вспомню о великой схиме,
      И за руку себя щипну:
      
      Воздастся им в бездонных недрах
      За майбахов дизайн лихой...
      Уж по Тверской скользит их недруг,
      Стучит клюкой.
      
      
      
      ***
      Примерно как на коже смуглой
      Видны последствия ожога,
      От наших лет, подбитых скукой,
      Останется не так уж много -
      
      Порыв отчаянный, весенний,
      Земля в растрескавшихся комьях,
      И дождь, оглаживавший зелень,
      Как скакунов усталый конюх.
      
      И мы, конечно же, не вспомним,
      Кто под нагаром розовее,
      И под каким культурным слоем
      Нам уготовано забвенье.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Сладка горчащая пилюля
      В мерцающий канун июля,
      Когда смолкает гул дневной:
      
      Тому ль полгода, как царила,
      И будто бы от глицерина
      Лоснилась гладь над глубиной?
      
      Пылал Восток, дробился Запад.
      Казалось, мёртвые восстанут,
      Но больше становилось их.
      
      Их становилось только больше.
      О, святый Боже, крепкий Боже,
      К чему внезапный ветер стих?
      
      Подстелет хвост рогач облезлый,
      И внятен конский храп над бездной,
      Натянутые постромки.
      
      От уверений торопливых,
      Стояний в устьях и проливах
      Не вспомнится ни полстроки.
      
      Надрез весла на ряске дряблой
      И сумрачность отцветших яблонь
      Окажутся всего верней,
      
      Когда склоняет оголиться
      Измученного лихоимца
      Нагая ржавчина ветвей.
      
      Ни свету, дремлющему в шторах,
      Ни мгле, что умножает шорох,
      Невмочь ни резать, ни колоть:
      
      Кораллам, сохнущим в атоллах,
      Так окончательно недолог
      Их век, распавшийся, как плоть.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      За этим нервным промельком стрижей,
      Улыбчивыми сэлфи где-то в Альпах -
      Прелестный август, что войны страшней,
      Валов морских и тягот госпитальных.
      
      И, точно в бунт, Москва полупуста,
      Разрытый центр, чей дух не упокоен,
      Боярином глядит из-под пласта,
      Не тщась уже из марса* сделать оэн**,
      
      И день петляет, сонно перегрет,
      И с каждым часом тишина гадливей,
      И смыслов сумасшедший винегрет
      Отторгнут, словно поливалка в ливень.
      
      
      
      
      
      
      
      ____
      * - в нардах - абсолютная победа, два очка
      ** - там же, победа не абсолютная, одно очко
      
      ***
      Дни ль последние близки,
      Даль распахнута бескрайне,
      И, кривясь не по-людски,
      Сеют сполохи блистанье.
      Смежишь очи - обовьёт,
      Будто лентой в эстафете,
      Беспосадочный полёт,
      Беспонтовое столетье.
      Так чего ж тебе ещё,
      Сернокислый сгусток плебса,
      Как неистово общо
      Голосит святая пресса?
      Обернувшись в триколор,
      Вспомнишь под сухую крупку
      Бодрый вальс метроколонн,
      Проносящихся по кругу,
      Ствол, берущий на испуг,
      Месиво костяшек сбитых,
      Базовый набор услуг,
      Уйму бонусов и скидок,
      Очертания тамги,
      Колкий снег и павианий
      Смрад порогообиваний,
      Потуги и батоги.
      
      
      
      ***
      В той самой арке, где однажды
      Пережидал приход грозы,
      Стоят, ремонтно-демонтажны,
      Азийцы, ликами красны.
      
      И чудится в их укоризнах
      Мне, соглядатаю труда,
      Не коммунизма дряхлый призрак,
      Но всепрощенья доброта.
      
      ...Казённых тягот избегая,
      Не веря тем, кто к счастью звал,
      Дождался я конца спектакля,
      И вовремя покинул зал...
      
      Вот почему монтёр, сантехник,
      Семейные, от сорока,
      Не разбираются в статейках
      Элегика и слабака.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Не сон ли видимое мной,
      Когда, задумчиво пестрея,
      Оканчивает круг земной
      Пространство памяти и зренья,
      
      Где извивается по дну
      Внезапная подвижность рыбья,
      И верность скользкому пятну
      Готовится расправить крылья,
      
      И сруба мшистая бадья
      С мошкой, вертлявой по-холопски,
      Выдавливает забытья
      Несбывшиеся отголоски.
      
      И письменностью явь искрит
      Через бугрящиеся своды,
      И дни, читаясь, как санскрит,
      С мучительным экстазом сходны?
      
      Нас энхаэльским игроком
      Раскидывала, бортовала
      Земля, простёртая кругом
      И овощно, и промтоварно,
      
      И только вера мой покров,
      Когда себя осознаю я
      Листом, что осенью багров,
      И ледником в конце июня,
      
      И верен, как слюна плевку,
      Тивердиатскому яхтсмену,
      И тления не избегу,
      И общей доли не избегну.
      
      
      
      
      
      
      ***
      Ни трубный глас в незримой вышине,
      Ни череда взываний безответных,
      Ни темный сад, распахивавший мне
      Объятия колеблющихся веток,
      
      Не станут Римом, вплавленным в ландшафт
      Подобьем поднебесного алмаза,
      Когда устанет небо волноваться
      И мёртвые земли не ублажат.
      
      
      ***
      "
      Из страны, страны далёкой..."
      Николай Языков
      Треском триммерным испуган,
      Словно кличами наездниц,
      Что таишь ты, август-месяц,
      Под жары тягчайшим спудом?
      Обязующий терзаться
      Бледный ужас увяданья,
      Слог, в котором запятая
      Взрезывает плоть абзаца?
      Знаешь, я не из пугливых,
      Но и мне в пустынном зное
      Отвратительно мясное,
      Что мечтает о поливах.
      И под шамканье шаманье
      Сохнет августа огрызок,
      Зеркало в мучнистых брызгах
      И зимы, зимы желанье.
      
      
      
      
      
      ***
      Полуразомкнут, полузамкнут,
      Через кварталы напролом
      Откатывается на Запад
      Рассветный шквал, бия крылом,
      
      Туда, где, радужно хрустален,
      Вколачивался в корпуса
      Слепящий столп, что в ночь истаял,
      Сбегает млечная роса,
      
      И, обречённый умаленью,
      Ни дня собою не пробыв,
      К ручью, измученному ею,
      Небесный катится порыв,
      
      И в ледянисто-серой дымке,
      Недостижим, как взмах платка,
      В подножье горного владыки
      Расталкивает облака.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Очередями, бьющими наотмашь,
      Как вспышками в тактическом бинокле,
      Иная жизнь, которая вот-вот уж,
      Витийствует, а видится иное -
      Как будто бы из непочатых травней
      Ночами веет жухлостью и тленом,
      Когда сентябрь, и нет его бескрайней
      На комканой земле и в небе бледном.
      И будто бы на старом гобелене
      Встающий над хребтом ужасный Молох
      Трубит, и на восходе побелели
      Ряды церквей и пастырей безмолвных.
      Помолимся же, братья-устюжане,
      Заблеем, как воскресные ягнята,
      Что мне от Бога, кроме воздержанья
      От истины святой, что так невнятна?
      За сполохи в прищурах амбразурных,
      Присущие убийственному тщанью,
      Я не боготворю осенний сумрак
      И благодарности - не ощущаю.
      
      
      ***
      Там, где пылал вишнёвой гекатомбой
      "Судзуки" пляжный конченого яппи,
      Я видел, как пирамидальный тополь
      Вершиной мёл наветренные хляби,
      
      И было в этом столько христарадства,
      Экстатики, рассчитанной на подвиг,
      Желанья небывало расстараться
      И воспарить в неразделённых полднях,
      
      Что внятно стало мне его пыланье,
      Чела свиданье с перевитым тёрном,
      И Чаша смыслов явлена была мне,
      Чтоб руку протянул я и отдёрнул.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Не в пестроте неистребимой -
      В противодействии прямом,
      Воспламененное стремниной,
      Теченье борется с бревном.
      
      И, холодом полуоторван
      От воспалённых батарей,
      Я внемлю ветреным валторнам,
      Что мироздания древней,
      
      И, с осенью сойдясь вплотную,
      Сиреной паровой гудну
      И песню затяну блатную
      Последнего тепла в году.
      
      И вот уже неполноценным
      Глядится путь, что, тлен прорвав,
      Переплетённый с голоценом,
      Оказывается кровав,
      
      И век мой, выкопанный подле
      Посадки бледно-золотой,
      Как искалеченное поле,
      Изгаженное сволотой.
      
      
      
      ***
      Ещё не верится в снега
      Среди безветреных безмолвий,
      Где молнии известняка
      Безвестнее небесных молний,
      
      Ещё не слышен во дворах
      Ни лыжный скрип, ни санный посвист,
      И листопадный кавардак
      От ливней ноздревато оспист,
      
      И там, где свет, мигнув, потух,
      Боярышниковой кулисой
      Сокрыты пепел и паук,
      И папоротник тонколистный.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Дмитрию Артису
      Выходишь в ночь, и осень за тобой,
      Прилипчивее, чем к тюльпану шершень,
      Сутаной мокрой, скользким сатаной
      Привязывается, как сумасшедший.
      
      Какая бездна здесь обличена,
      Какой беззвестной мгле она угодна,
      Натянутая, словно бечева,
      Над копотью очередного года!
      
      Шуршит листвой точение когтей,
      Провидя жертву в окликах внезапных,
      И облако, плывущее, как день,
      Уже земной не принимает запах.
      
      И ветер чёрств, и речь его суха,
      И свет, прерывистый, как ноу комментс,
      Лишённый плоти, свойств и языка,
      Проходит мимо, словно незнакомец...
      
      
      
      
      ***
      Как жизни мышью беготню,
      Я не считал бытийной сутью
      Стремленье мотылька к огню
      И беспрестанному распутью.
      
      Я не был очарован им,
      Когда октябрь, листву срывая,
      Предчувствием беспроводным
      Растерянно слетал с трамвая.
      
      И воцарялась белизна,
      И в такт осеннему сомненью,
      Как женщина себя несла,
      И тень бесшумно шла за нею.
      
      
      ***
      Дмитрию Артису
      Когда понедельник зябок
      И душно от батарей,
      О, мальчик семидесятых,
      Зачем тебе эта хрень?
      
      Туманности иноходья
      В царапающей стерне,
      Бессолнечные угодья,
      Их изморось на стекле,
      
      Где ткань бытия промёрзла
      И тучи с небес текли,
      Шлифуют свои ремёсла
      Никчёмные октябри...
      
      О, мальчик! И мы иссякнем.
      Над нами взбурлит поп-арт.
      К чему ж обольщаться всяким
      Быкующим невпопад?
      
      Но там, где свеча потухла,
      Ты слышал, как пронеслось -
      "Чрез все искушенья духа
      Ты должен пройти насквозь"?
      
      
      Североморск
      
      Сияньем океанских бликов,
      Пригрезившихся молоком,
      Октябрь, сиренами окликнув,
      Сбирается с холма на холм,
      
      И с вожделением лягавой,
      На полусогнутых дрожа,
      Изгибом провисает гавань,
      Устойчивая, как правша.
      
      И кладбище перекопали,
      И снова прах земля взяла,
      Но линия береговая
      Изогнута лукой седла -
      
      Гремит хмельная шалашовка,
      Цветёт вокал её, кустист,
      Под неумолчного флагштока
      И хлопанье, и чахлый свист.
      
      И кажется - под братским камнем
      Покоятся не моряки,
      А те, кто вещим издыханьем
      Весь мир скитаньям обрекли.
      
      
      ***
      Из тысячи осенних парадигм
      Я выберу единственную - ту, что,
      Когда ноябрь уже неотвратим,
      Перебирает подати подушно.
      
      ...Мужчина поздней осенью смирен,
      И нищ, и наг, и свергнут непогодой -
      Не вслушиваясь в пение сирен,
      Он бредит снегом, брошенным поодаль.
      
      Сиротский выкрик с городской стены!
      Лопата, прислонённая совково
      К декадам, что безвинно казнены
      Прокосновеньем холода сухого!
      
      Поклясться бы, что зиму претерплю,
      Дробя шипами инистые лужи...
      Но может ли вся верность бытию
      Быть самого небытия не лучше?
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      В собраньях шумных, дебрях антиномий,
      Где неизбывна мысли пестротца
      И слышится, как выстрел, одинокий,
      Петардный треск печного изразца,
      
      За окнами, бесчувствен, как андроид,
      Безродный, ни из этих, ни из тех,
      Шепча о том, что тайну приоткроет,
      Ложился на поля великий снег.
      
      Не любопытен до интриг дворцовых,
      Он зрелищ убегал, и, прочь летя,
      Не признавал ни мастерских фарцовок,
      Ни вескости вельможьего ломтя.
      
      И на газоне плавясь, точно в тигле,
      Шершавым, будто контуры мелка,
      Он мельком видел дверь, куда входили
      Сугробы, облачённые в меха.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Александру Орлову
      Некому пенять на простоту,
      Вот она - работа, гастроном.
      Только снится десять раз в году
      Дом забытый, узнанный с трудом.
      
      Будто бы судьба иных свобод,
      Гладкая, как стадо на холме,
      Пасанёт в штрафную, даст на ход,
      Мастерски пристроившись ко мне...
      
      Дом забытый! Вспомнить и войти,
      Вынюхав средь аминокислот
      Будни с девяти до девяти,
      Налафетник, траурный эскорт.
      
      Кремовой глазурью талых свеч
      Прерывая книжное спаньё,
      Сдвинуть ящик и на свет извлечь
      Маузер, наследие своё.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Посчитаемся, братки.
      Лектор, карту не проткни.
      Загостился в тамадах.
      Кто не с нами, тот мудак.
      Объясни-ка нам, земляк,
      В завитушках-вензелях,
      Из каких земных аорт
      Напивается народ.
      "...Век, завязанный узлом,
      Тектонический разлом.
      Блеск додоньего шатра,
      Аномальная жара..."
      Мир прекрасен, спору нет,
      Явь бледнее спирохет.
      Лишь ресурсы новостны.
      Крылья, ноги и хвосты.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Дмитрию Артису
      Обстоятельствами мучимый,
      Ни ленивым, ни любопытным,
      Зарекался я быть мужчиной,
      Но томительно был и был им.
      
      Но не бабой же, в самом деле,
      Урождённому с волчьим взглядом?
      Впрочем, это такие дебри,
      Что куда там хромым-писклявым...
      
      Измочаленный, в кровь избитый,
      Ни в словах, ни в делах не складен,
      Развороченной бронеспинкой
      Прикрывался от новых ссадин...
      
      Только ими и опровергну,
      Хоть всего меня изглазейте,
      Разглагольствования про эру
      Гуманизма и милосердья.
      
      
      
      
      
      
      
      I.
      Как отдалённому потомку
      Невнятен пращура посыл,
      Сопротивляться ли потоку,
      Который стольких за борт смыл,
      
      Неясен день, и сер, и скуден,
      И суетлив, и беготлив,
      Как в днища тонущих посудин
      Вотще вбегающий отлив.
      
      И мне воскреснуть не мешало б,
      Восстав таким, как искони,
      Забыв об источеньи жалоб
      Сквозь атмосферные слои.
      
      Понёсся б, словно на ледянке,
      Ни помня ни добра, ни зла,
      Когда б струя подъёмной тяги
      Меня за облако несла.
      
      
      II.
      От холодов почти болея,
      На крайности почти готов,
      Я слышал, как трещат поленья,
      Коричневеет едкий торф,
      
      О, безначалье бедуина,
      Водораздельные поля,
      Судьба, что гибель притаила
      И покаяний на полдня!
      
      Я не искал себе подобных
      На свете шумном и пустом,
      Когда дразнил меня подонок,
      Сокрывшись под земным пластом,
      
      Поскольку в мире сытоватом,
      Нуждой прикованным к белку,
      Господь являлся с автоматом,
      Отстреливаясь на бегу.
      
      ***
      И даже память не ответчица,
      Как можно было так преступно
      Иного не иметь Отечества,
      Чем вогнутая спинка стула,
      Но вот оно, одно-единственно,
      И в сумасшествии безмолвном
      Я отвечаю, что есть истина,
      Годичным взятая измором:
      
      Звенят январскими поддонами,
      Ярятся цветом побежалым
      И женщины мужеподобные,
      И дни, спалённые пожаром.
      И что-то там внутри колотится,
      И пастырем глаголет овцам
      Признать, что их вода колодезна,
      Хоть пахнет вовсе не колодцем.
      
      Какой колодец? Это скважина,
      Где посреди - распятый парень,
      И кровь его сгорает заживо
      По тысяче судеб за баррель.
      И для чудес довольно шекеля,
      Когда на хладокомбинате
      Фиксируется нарушение
      И назначается пенальти.
      
      ***
      Глумится ли век-подросток,
      Народы ль идут на слом,
      От окислов купоросных
      Не скрыться в краю лесном.
      А, знаешь ли, что... налей мне,
      И прямо сейчас - налей,
      О, вечное обнуленье
      Колеблющихся нулей.
      
      Где ветер прошёл, сифоня,
      С асфальта содрав плевки,
      Осталось одно сегодня,
      Грядущему вопреки.
      Котлом, что с рожденья булькал,
      Расплавлены города,
      И треснувший кафрский буйвол,
      И глина его пруда.
      
      Я помню твои конвои,
      Драккарных собак и вшей,
      Простреленного каноэ
      Дымящуюся мишень,
      Но, видя шальную шоблу,
      Колчана не отомкну,
      Не из-за гнилого шоу,
      Но именно потому.
      
      ***
      Вот и кончена гребля,
      И, пожалуй, не гробь
      На убитое время
      Барабанную дробь.
      Что ты сжался, сучонок,
      Лишь в мечтах и широк,
      Волны ниток сучёных
      Не распутавший впрок?
      
      Видишь, знаки солярны,
      И бегут от борта
      Золотые Саяны
      Голубая Орда.
      Ни надрывной эклоги
      И ни струй в потолки -
      Ледяные обломки,
      Тишина в полтайги,
      
      Где одни азиаты,
      Даже пена стремнин -
      Чешуинка сим-карты
      Да вираж ястребин,
      Чья житейская сметка
      Не спасёт ни фига
      От летейского снега
      И второго витка.
      
      ***
      Пока погодник сипловатый
      Гадает, кем плевок оттёрт,
      И щиплет воздух стекловатой,
      И бесконечный снег идёт,
      
      Атлантику сотрясший брексит
      Украдкой чертит коловрат,
      И вновь чумной свободой грезит,
      Затеплив огоньки лампад,
      
      И щурясь, будто на томограф,
      Прощупывающий по швам,
      Зима висит, как меч дамоклов,
      От шлака отделяя шлам,
      
      Но чтобы мгла над миром висла
      И воля вольная спала,
      И мужества, и героизма
      Понадобится им сполна.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Тимуру Ишбулдину
      Я давно запретил объяснять себе, как
      Отходить от потерь, пребывать в столбняках,
      
      После войн мировых и до войн мировых,
      Между сталиных, молотовых и громык,
      
      Над метелицей лисьей, что ёлки кадрит,
      Выступает из хаоса хаос-гибрид,
      
      И от поступи тёмной прогнозных тирад -
      За зимою зима, за терактом теракт.
      
      Что молчишь, Уренгой? Объяснись, Усть-Илим,
      Для чего мы одни против мира стоим,
      
      Что за воля нас вынесла сквозь племена,
      Что за правда дана нам, и есть ли она,
      
      Отчего в пустоту провисает строфа -
      Мы сдаём острова, не сдаём острова?
      
      И, финальна, как всякий эрзац-аргумент,
      Ослепительна роспись крылатых ракет,
      
      Будто к нам и счета, и стандарты двойны
      От войны до войны, от войны до войны.
      
      Бессонное
      
      Бессмысленны и хмель, и солод,
      Когда сухой, как блеск лопат,
      Окаменелостью изогнут
      Креплёных зим епископат.
      
      От неизбежности дурея,
      Почти согласна вертикаль
      Не исключать венца творенья
      Из диспозиций на декабрь,
      
      И, откликом на радость птичью,
      Поставленную в авангард,
      В края, ломящиеся дичью,
      Уходит сумрак наугад,
      
      И с неким помышленьем смутным
      Протягивая параллель,
      Судьбой скрипят, как ветер судном,
      Держа к восходу поровней.
      
      Отрыв - и тысячами радуг
      Седую пойму истрепав
      Клочок зари, лучист и краток,
      Раскатывается стремглав,
      
      И снег лежит, вконец оглохнув
      От грохота небесных фронд,
      И блещет чешуёй балконов
      Ободранный жилищный фонд.
      
      
      
      
      
      
      
      
      Трасса
      I.
      Поддельная жрачка и дороговизна -
      От этого в прошлом году
      Какая-то дымка над городом висла,
      Пугающая школоту.
      Поэтому нервно мигал поворотник
      У фуры с измятым крылом,
      И было от криков радийных, вороньих
      Тревожно на склоне крутом.
      Но столько ни видел своими глазами -
      Уложенных мордами в грунт,
      А помню огни, что так дивно плясали,
      И склон, что действительно крут.
      О, эти мне морды избитых, без денег,
      Несбывшихся, может, атилл!
      ...А ночь разбирательств, допросов, истерик
      Не помню: курить выходил.
      
      II.
      Насторожён, как пекинес,
      Подвижен, точно мим,
      Служил тогда я в ППС,
      Приписан был я к ним.
      Нас было трое на посту.
      Накинув капюшон,
      Один сказал - пойду поссу,
      И правда, ссать пошёл.
      Другой уснул, а мимо нас,
      Похоже, в отпуску,
      Пытался местный папуас
      Проехать на Москву.
      Я по колёсам, он в ответ.
      И хоть в штаны дуди,
      Такой попался оглоед,
      Поссать не отойти.
      А рапорт был того длинней,
      Спасибо, что Навруз.
      Да как ты смел, холуй, плебей,
      Напасть на мирный груз?
      Такая нычка умерла,
      Не чарс, а монпасье!
      А номера - что номера?
      Палёные, как все.
      
      ***
      Скакать в ночи, как долбаный баскак,
      Блюсти бюджет, вести статьи расходов,
      Томиться на работах, в отпусках,
      От выпивок и слёз едва просохнув...
      
      Конец ещё не скоро, но уже
      В кустах синица горло надорвала,
      И проступает в городе-бомже
      Примерное обличье натурала.
      
      Благая, словно писчий канцтовар,
      Бредёт судьба дремучими лесами,
      И кто бы от неё ни отставал,
      В зазимках то же пенье и плясанье.
      
      Погоня? Но кому я нужен в ней,
      Среди надменных звёзд непостижимых,
      Чей зыбкий луч и то в сто раз живей,
      Чем радужные мандалы снежинок?
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Михаилу Толстых ("Гиви"),
      командиру батальона "Сомали",
      погибшему при исполнении
      Ты бы мог убежать или спрятаться,
      Отдохни, мол, грехи замоли.
      Я об этом узнал не из Яндекса,
      Написал замкомвзвод "Сомали".
      
      Порывался ответить, а нечего.
      Пару укров с утра обхамил,
      Чтобы знали - оставил Донетчину,
      Ополченец Толстых Михаил.
      
      Что теперь нам причины и следствия?
      Не топчите венков, пусть растут,
      Если жизнь - ожидание слесаря
      На протечку небесных простуд.
      
      Не подлеску февральскому, палому,
      Прорастающему из-под плит -
      Мотороле, Арсению Павлову,
      Что предательски так же убит,
      
      Что эстетика? Призрачна, радужна...
      Океан, что из ран вытекал.
      Торжествуй, западэнская ратуша,
      Гогочи, Пентагон-Ватикан.
      
      Только в списке, не нами изогнутом,
      Да пребудут во славе своей
      Имена, осиянные золотом
      На великое множество дней.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Казались абстрактными буквы присяг:
      Уж лучше плененье,
      Чем эта земля, на которой врастяг,
      Сугробов бледнее,
      Пытавшиеся пробежать напрямик,
      Убившись об угол,
      Лежат и завгар, и монтёр, и грибник,
      И сборщица кукол.
      
      О, русское поле, кто лучше тебя
      От бренности прячет
      Летящие по ветру дни жития,
      Чей благовест рябчат?
      Навечно, доколе не выцветет мгла,
      Не ссохнется дойка.
      Стоишь, по десяткам считая тела,
      И думаешь только -
      
      С души этот грех никогда не сниму,
      Не дастся уколам,
      Уж лучше бы сам ты лежал на снегу,
      Разорванным, голым...
      Но сдался ли пчёлам в разгар посевной
      Раздавленный трутень,
      И днесь потрясание тверди земной,
      И грохот орудий?
      
      1990-е
      От братства в первозданной злобе
      Себя никак не отделяя,
      Заиндевевшим, словно зомби,
      Я пил с какими-то тенями,
      
      Как в модернистском эпизоде,
      Растянутом и мутном кадре,
      И долго шёл через безводье
      Под жизнерадостное кантри.
      
      Я шёл, как будто за три моря,
      От становищ, где, оголтела,
      Шлифуя зеркало кривое,
      Страна неслась и богатела.
      
      И, зная, что собой торгую,
      Я цвёл, как рана оспяная,
      Одну чужбину на другую
      Сменить никак не поспевая.
      
      
      
      
      
      
      
      
      Товарищам, оказавшимся полезными в Сирии
      Так и вижу, как в дыме саманном
      Исчезает куда-то змея,
      И вприпрыжку за ней по завалам
      Те ребята идут без меня.
      
      Почему я не там? Потому что
      В города наигрался, когда
      Откликалась Алупке Алушта
      И Акмолинску Караганда.
      
      И ни там, и ни здесь - отчего так
      Приключилось, что в годы свои
      Ни гангрен я не знал, ни чахоток,
      Будто в рёбрах ромашки цвели?
      
      Оттого ль, что на этом ковчеге
      И седок я, и пара гнедых,
      И сержантская ругань в учебке,
      И салажий голодный кадык,
      
      Оттого и не здесь, и не там я,
      Что, охотничьи байки травя,
      Избегающие нагнетанья,
      Затихают шаги патруля.
      
      
      
      ***
      Я думал, что разумом двинусь,
      Ходя по дорогам и без,
      Где время безумное длилось,
      Календы шлифуя о плебс,
      
      И мучила корень приставка,
      И, будто природу клеймя,
      Угрюмые галки Рейхстага
      Слетались на башни Кремля.
      
      И дерзостным этим пичужкам,
      Галдящим про скорый Содом,
      Я был оглушительно чуждым,
      Невнятно мычащим скотом,
      
      И, помня о долге сыновнем
      Словами шестого псалма,
      Что бойко свистит козодоем
      И медленно сводит с ума,
      
      Гудками грозясь надорваться
      В смятенье путей подъездных,
      Вертелась какая-то фраза,
      Раздвоенная, как язык.
      
      И так же поодаль, как подле,
      Кустами шепталась толпа:
      ...Весенняя слабость, не боле...
      ...Что по лбу, что в лоб ото лба...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Резали лук, назначали свиданье,
      Куксились, грезили о сватовстве...
      Пели синицы, снега оседали,
      Сладостный март приближался к Москве,
      
      Мебелью шаркали, переезжая,
      Деньги копили, рожали детей,
      Тех, что дружить не умели с вещами,
      И по тарелке гоняли тефтель,
      
      В монастырях размышляли о схиме,
      Тощую пясть подставляли ветрам,
      Только меня уже не было с ними,
      Только меня уже не было там.
      
      Осенью поздней сослужена тризна,
      Медленно клонится время к земле,
      Ибо я знаю - и ныне и присно
      Не изменить мне теченье сие.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Не мотыльки ли нам судьбы наткут
      Пляской в торшере?
      Здесь вам не там, и поэтому тут
      Грянет вторженье.
      
      Хочется кровушки? На-ка хлебни.
      Похрен героям.
      Встали-попрыгали, снова легли,
      Сдохнем - не дрогнем.
      
      Ждём лишь, когда, тишину расколов,
      Рявкнет зевота,
      Где до границы - пара столбов,
      Пара всего-то.
      
      Где на разбитом окне резеда,
      Прах атавизма,
      Местная сеть, что ловила всегда,
      Насмерть подвисла...
      
      Заняты точки, стынут взвода,
      Дизели стонут.
      Дастся недёшево та высота:
      Вены иссохнут.
      
      Выгнись же, небо, свинцовой дугой
      В пьяном дебоше.
      Вот они - слева пятнадцать, огонь!
      Господи Боже.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Просыпаешься в семь, и уже светло,
      И одна только мысль в тебе доминантна -
      Кроме бликов, которыми иссекло,
      Никаких особых чудес не надо.
      
      Ничего, кроме зарева тех минут
      И струящихся с неба косых потоков,
      Фонарей, что собачникам подмигнут,
      Благодать неистовую отторгнув...
      
      Дай нам, Господи, отчих лучей своих,
      Чтобы, дней тщету, наконец изведав,
      Надышались ими до часа пик
      И до прочих игреков или зетов,
      
      Но особо не парься. Не нам, так им.
      Хоть кому-то, Господи, хоть кому-то,
      И жару, и ежеиюльский Крым,
      И сто грамм свинцовых гитлер-капута.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Ястребиноок,
      Сверхестестволик,
      Помогай нам, Бог,
      На путях своих -
      Рушь, но не испорть
      Дух, невызволим,
      Пособляй, Господь,
      Странникам своим.
      
      Закусив клешни,
      Стиснув буквари,
      Только в мир пришли,
      И уже - Твои.
      С дедова былья,
      Папством и дядьём,
      Бледного бледня,
      Мы к Тебе идём.
      
      Падшего ль мертвей
      Грохаюсь плашмя -
      Дребезгом ветвей
      Окликаешь мя.
      Что Тебе во мне?
      Кратно повторим,
      По Твоей вине
      Сотворён Твоим.
      
      ***
      Устье почуяв, исток ли,
      Дни терпеливо влача,
      Думаешь - вот и иссохли
      Прикосновенья луча.
      
      Будто бы на удивленье,
      В струях небесной мотни
      Стали немного теплее
      Серые иды мои.
      
      В северных этих широтах
      Истинно, если б не вы,
      Триста мытарств ежегодных
      Дал бы за клок синевы.
      
      Пеплом в гранёном стакане
      Свыкнись, ночами не снись,
      Ранней весны воздыханье,
      Изподсугробная слизь.
      
      Сыт я трясиной по горло,
      Пьян я гремучей тоской,
      Будто в туманах прогоркло
      Крякает вой ментовской.
      
      Будто восстали районы,
      Скинуты прочь кандалы.
      ...Только стаканы гранёны,
      Только ветра удалы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Креплёного глотну -
      И сквозь палёный зной
      Приобернусь к окну
      С бушующей весной:
      
      Среди семи небес,
      Холёно мрачноват,
      Скруглённым, как эфес,
      Гарцует меч-номад.
      
      Изящен, хоть к станку,
      И стать его ловка,
      Когда на всём скаку
      Срубает облака.
      
      И вечер-угленог
      Сверчком заверещит,
      Когда ночной клинок
      Преобразится в щит.
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Как образцовый шабес-гой,
      Которому в трояк полтина,
      Я изнывал в глуши людской,
      И глушь насмешкой мне платила.
      Скоромным, словно колбаса,
      Я постигал, как изотропна
      Структура жгущего глаза
      Гуманитарного сугроба:
      
      Фискалам суетным не зрим,
      Я вопрошал о сущих тайнах
      Юдоль, где попусту пестрим,
      И сутолоку зал читальных.
      В неумолимой тишине
      Я размышлял о мгле и свете -
      Что за предел положен мне
      От воли, истины и смерти?
      
      Стяжав крупицы теплоты,
      Что в памяти так моложавы,
      Увижу ль, наконец, плоды
      И сева моего, и жатвы?
      И что блестит, уж не стекло ль,
      Там, где наперерез амбалу
      Единый март стоит стеной,
      Одолеваемой помалу?
      
      ***
      То ли затем, что пурга их умчала,
      Смутные сполохи первоначала,
      То ли ещё почему,
      
      Книгу Судеб торопливо листая,
      Слыша, как трасса гудит подъездная,
      Личного не отчеркну:
      
      Ночи и дни в состязании кратком,
      Кризисы, бунты, чреватые крахом,
      Гул над ледащей толпой,
      
      Вешний закат, отливающий тыквой,
      Запах окраин, кочевничье дымный,
      Выстраданы - и долой,
      
      Будто стоишь у притихших подворий,
      Тополем выстрижен, выбрит под корень,
      С веток своих не столкну
      
      Липкий гондон ли, гнездо вермишелье,
      ...Чувствуя только одно приближенье,
      Пальцем ведёшь по стволу.
      
      
      
      
      ***
      Как будто после месяца облав
      Ты дома после срочного отъезда,
      И спишь, с лица оскомину убрав,
      И лишь наутро дом встаёт на место.
      
      ...Когда размыты знаки бытия,
      И гладь ландшафта пепельно лучиста,
      И жизнь петляет, прячась и темня,
      Не ведая, во что бы облачиться,
      
      В самом себе, как в экс-хулиганье,
      Не видя страсти к тайным подоплёкам,
      Какое-то отчаянье ко мне
      Подкрадывается в апреле блёклом.
      
      О, плоский мир! Ни света, ни теней.
      Увядшие снега, весна-оторва...
      И проруби крещенской ледяней,
      Душа опять к свершеньям не готова,
      
      И отстаёт, и, что ни век, синей
      Становится средь социальных плясок,
      И внятны ей движения земель,
      И дальняя дорога в звёздных кляксах.
      
      
      
      ***
      Что толку в рифмах и центонах,
      Когда в полуденную близь
      Путей эвакуационных
      Глухие тупики вплелись?
      
      До сей поры неизреченны,
      На пяльцах вышиты крестом,
      Бодритесь, кандидаты в члены
      И претенденты на престол.
      
      Поди пойми, с чего так рьяно,
      К ничтожным промахам цепка,
      Нам Партия не доверяла
      В лице инструкторов ЦК.
      
      И как мы есть, наги, приблудны,
      Не верующи в личный шанс,
      Какие б солнца или луны
      Ни шествовали промеж нас,
      
      На то и Родина, чтоб каждый
      Озябшим чувствовал нутром
      Вознагражденья утлый кашель,
      И точку, что стоит на том.
      
      
      
      ***
      Не у кого вымолить отваги -
      Радуйся, что слышать привелось
      Ветер, что на башнях треплет флаги,
      Жизнь саму, что хлещет вкривь и вкось.
      С октября по март сидело сиднем
      Солнце, что сегодня допоздна
      Не заходит, и в пученье зимнем
      Город ожил, в городе весна...
      
      Только мне, пожалуй, как-то смутно.
      Грезится в тумане, как во сне,
      Крошечное парусное судно,
      Слёзный след на скомканном письме.
      Что ж там за бурлацкий знак мне подан?
      Уж не воля ль грозовых владык
      В том, чтоб я весь век служил оплотом
      Брёвен расщеплённых, наплавных?
      
      Невозможно. И смятен, и скомкан,
      И письмо я, и на нём слеза,
      Ни квадратным, ни фигурным скобкам
      Черт моих не вытереть с лица.
      Может быть, с годами станет легче,
      Только не об этом я просил,
      Видя, как на мартовском предплечье
      Выцветает юности буксир.
      
      ***
      Дмитрию Филиппову
      Я не то ещё лепетну,
      От святых небес вне себя.
      По весенней земле иду -
      Подвари ж ты мне лебеду,
      Венценосная мать-земля.
      
      Не крути со мной, сопряги,
      Понемногу соотнося
      С тем, где засветло залегли
      Невеликие сопляки,
      Те, по ком тосковать нельзя.
      
      Чтобы воля изнемогла
      И засёкся грудной движок,
      И часовня была мала,
      Чтоб ни мухи, ни комара,
      Коль свечу бы я в ней возжёг
      
      И молился бы вразнобой,
      Майских призраков розовей,
      От рождения подставной,
      Словно сам стоял над собой,
      Над погибшей душой своей.
      
      
      
      ***
      Господи! Не выездной с июня,
      В сумерках мартовских синеватых
      Видишь? Устал, но встаю, встаю я,
      С думой о жертвенных снегопадах.
      
      Смысл мой единственный! Копипастнут,
      Знает, что эти и так достанут:
      У настоящего выкрав паспорт,
      Будущим били, кидали за борт.
      
      Будто без разницы, что и как там,
      Сыпля словами о нищем духе,
      Послеполуденным шотаканом
      Ветер безудержно свищет в трубке.
      
      Сосредоточенный, весь в работе,
      Яблоках, мыле, тоске, обиде ль -
      Мчится на млечном аэроборде
      Через потоковый накопитель.
      
      Помнит, зараза, как окаймляла
      Родина-мать-перезвон-трамвая,
      От запотевшего окуляра
      Очи бессонные отрывая.
      
      ...Ну и пустыня, песку, песку-то...
      Тряпки какие-то, скучный битум
      Пляшут, шаманя, мол, стой, паскуда,
      Выбери сторону, стань убитым.
      
      Полночью поздней, с утра спросонок,
      Миру отчаявшись петь Осанну,
      Я остаюсь на своих исходных
      И ничего выбирать не стану.
      
      
      
      
      
      
      ***
      Жене Ольге Алексеевне
      Как в ересь, впадать в обалдуи -
      Какой уж там, к чёрту, интим! -
      До скольких часов пополудни
      Друг другу в глаза не глядим?
      
      О, вечное наше сиртаки!
      Предутренний лай кобеля -
      Накроется шланг у стиралки,
      Накопится глажки, белья.
      
      Один - безутешный романтик,
      Другая, из детства едва...
      Филологи, за ногу мать их,
      Беспомощные, как детва.
      
      Но вновь, избежав послушанья,
      Поняв, что созрела грызня,
      Сынишка - забота сплошная -
      Ликует, злодеям грозя.
      
      Гляди же, как жизнь совокупна,
      И крысы её тыловы,
      И Марковна близ Аввакума
      Сидит, не подняв головы.
      
      
      ***
      Не свищи ты мне, козодой,
      Не буди меня поутру,
      Я давно уж почти святой,
      Только морды не ототру.
      
      Аще в смерти ещё ступень,
      Нашепчи мне из терракот,
      Отчего на земле своей
      Не в себе я который год.
      
      Как при старых-то господах,
      Чей штандарт на ветру белел,
      Чемпионом бывал Спартак,
      Обернувшийся в гобелен.
      
      Бунтовал, собирал толпу -
      Вот где речи-то толканут! -
      И опять за табу - табу,
      Беззаконники тут как тут.
      
      Кто не спрятался, колымажь,
      От безденежья багровей,
      И при новых такая ж блажь,
      Только лозунги поновей.
      
      Но и в чаще стволов лесных
      Погибая, не затеню
      Полувырванный мой язык,
      Журавлиную суть мою.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Не в пику Западным Европам
      Истоком, что почти иссох,
      Столичный быт пронумерован,
      Исчислен каждый колосок.
      
      За створом дней нетерпеливых
      По объявленьям о жилье
      Приблизится апрель оливок
      Премьер, показов, божоле.
      
      Ещё немного, и цветенье,
      В застройках ли, на целине ль,
      Сияющий конец недели
      Затеплит на концах ветвей,
      
      И будет мне дано той мерой,
      Которой сам себе воздал,
      Как чает воскресенья мертвый,
      Взывая к солнцам и звездам.
      
      
      
      
      
      
      
      
      "Дуэльный" цикл "ДЕРЕВНЯ"
      Сарай
      Развеивая пастораль,
      Гадая, что там - шурф, бытовка,
      Я с ужасом входил в сарай,
      Осклизлый, точно пасть бульдога.
      
      Что скажете, дрова в пыли,
      И запах в ноздри без пощады,
      И очертания петли?
      ...Широк верстак, полы дощаты...
      
      О, хлам! Стамеска и пила,
      Какой-то пень в канатах толстых...
      Какая стужа напекла
      Сплетённых проволокой досок?
      
      Какой торжественный кимвал
      Здесь бил зарю? В каком паянье
      Тот мастер век свой вековал,
      Нарвавшийся на нож по пьяни?
      
      Щелястый свет сквозь тишину
      Витает, безразличен к яствам,
      И мёртв сарай, но кто ж в углу
      Стоит, метелью подпоясан?
      
      Бежать! Хватило б и рывка,
      Но улетучилась идея,
      Когда щербатая рука
      Мне призрачно легла на темя.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Икона
      Ещё не мечтал я об имени в Боге,
      Ещё не просился в зятья.
      Её не обрёл я: лежала на полке,
      Уже никому не светя.
      
      Ужасна была: до того неопрятна,
      Что чистить уже не резон.
      Какие-то трупные ржавые пятна
      Зияли в окладе резном.
      
      Бывало, копейку в трудах сэкономишь,
      А смотришь, и преображён...
      В слезах застилаемом взоре одно лишь -
      И ты меня мучить пришёл?!
      
      Спокуха, родная. Тебе ли бояться,
      Того, что, как ветром, гоним?
      Едины с тобой мы в плену новояза,
      И связаны в мире одним.
      
      
      
      
      
      
      
      
      Радонеж
      Отчего так бывает радостно,
      Что, какая хмарь ни сожми,
      Потеплеет лишь на полградуса,
      Глядь - со склонов снега сошли...
      
      Что ж ты так безутешно празднуешь,
      Позабыв обо всём плохом,
      Остроносо рубежный Радонеж,
      Занавесивший рот платком?
      
      Пара лавок, навылет улица...
      Закуток и есть закуток.
      Ничего тут уже не сбудется,
      Кроме свадеб, смертей, картох.
      
      И рассудишь - какая разница?
      Дебет-крендель, секир-божба?
      И штакетник привычно красится,
      И торговлишка, вишь, пошла.
      
      Пусть весной небеса суконные
      Распадутся на облака,
      Как сухие цветы за окнами
      Цвета старого клобука.
      
      
      
      Сельпо
      Не выветриваемым отбросом
      Зацеловывал, звал ко дну
      Магазин, что еврейским прозван
      В неизвестно каком году.
      
      Ну, какие в глуши евреи?
      Одного хотя б покажи.
      Невозможнейшее явленье:
      Бабки, внуки да алкаши.
      
      К миске двигаясь понемногу,
      Мелочугу в горсти деля:
      - Красотуля, дай поллитровку?
      - Глохни! Водка не про тебя!
      
      Опохмел ему! Ишь, бестыдник!
      Что раззявился, ротозей?
      Чтоб те пусто настало в стынях!
      Зенки залил! Иди отсель!
      
      ...Чтобы вечно в рядах бригадных
      За подгнившие потроха
      Осаждали престол-прилавок
      Меж решёток до потолка.
      
      
      
      Тризна
      Кому не хватило терпенья,
      Смирись, на судьбу не ропщи:
      Где раньше дымилась деревня,
      Теперь избяные прыщи.
      
      Не послевоенные трубы,
      Которым что жарь, что морозь,
      Но, беспозвоночно округлы,
      Узилища брёвнами врозь.
      
      Грозило бы им затопленье,
      Логичнее был бы бедлам,
      Но ветер бредёт, сатанея,
      Топорщит и рвёт пополам,
      
      И цоканьем спелых фасолин
      Капель принимает, как факт,
      Что был этот быт инфузорен,
      Истории великоват.
      
      ...Не дай тебе Бог присмотреться:
      Стоят, как в тумане парном,
      Застреленные из обреза,
      Зарубленные топором.
      
      И каторжник, склонный к речёвкам,
      Берёт предоплату с ребят,
      И ластятся волны с причмоком,
      И стылые доски скрипят.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Армянская бригада в Залесье
      Полсезона ходить в хавроньях,
      Отбиваться от петушни...
      Мы поставили им коровник,
      И за это нас подожгли.
      
      Хорошо, обошлось без трупов.
      Выбегая на всех парах,
      Не струхнув, но как будто рухнув,
      Сокрушались: пропал барак.
      
      Безымянное, хочешь имя?
      Араик, Мамикон, Шаварш.
      Расставались совсем чужими.
      Пошабашили, и шабаш.
      
      Больно много таких, охочих,
      Им и время не эконом -
      Рукомойника колокольчик,
      Опрокинутый кверху дном.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Гедриус
      Сгорело, как пух тополиный,
      Размётано, как толокно...
      На хуторе под Игналиной
      Мы прожили лето одно.
      
      Хозяин, ходячая сказка,
      Изодранный, нервный, худой,
      Лет семь, как вернулся из Канска,
      И верен был водке одной.
      
      Построил курятник да баню,
      Тесал то зверей, то стульчак,
      Носил он, как шкуру кабанью,
      Жилетку, и спал в кирзачах.
      
      Красотка к нему приходила,
      А с ней шоферюга-амбал,
      Дрищу ж, главарю партактива,
      Он лодку свою не давал.
      
      Протиркой служил ему лифчик,
      Встречая разор и разбой.
      С десяток пасхальных яичек
      Сервант украшали простой.
      
      Одно проломил я, чащоба,
      А он, изойдя с кумовья,
      Отцу говорил восхищённо,
      Какая душа у меня.
      
      ...Природа? Конечно, природа...
      Один, схоронивший родню,
      От жизни он ждал апперкота
      В холодном озёрном краю.
      
      Литовство! Каким лесорубам
      Ты сдашься, скрипя и треща?
      Окопы во мху изумрудном,
      Каменья да козни дрища...
      
      Вдогонку имперским колоссам
      Кричали то выпь, то сова,
      И сад, что считался колхозным,
      И аисты, и острова.
      
      Попомните то изобилье...
      Восстали кишлак на аул,
      А Гедриус - нам позвонили -
      На будущий год утонул.
      
      
      
      
      
      Тимофеевка
      То в забавах, то в порученьях,
      Искупавшись по холодку,
      Кувыркались в стогах вечерних
      На сбегавшем к реке лугу.
      Что-то около получаса
      Сальто делали без помех.
      Только начало получаться,
      Я почувствовал - свет померк.
      
      - Эй, ты что? - охренев такому,
      Говорили мне, - Что с тобой?
      ...Разом под руки и до дому,
      По "второму" мосту домой.
      Скрип дверной... Доползти б до шкафа...
      Ты так просто меня не съешь!
      Вот и мать моя моложава,
      Да и сам я и юн, и свеж!
      
      ...Будто в утренних подсеканьях,
      Сгинул сомик, остался пшик:
      На меня из глубин зеркальных
      Мутноглазый глядел мужик.
      Сгиньте, мороки арлекиньи,
      И отчаянный, злой загул!
      - Проявления аллергии,
      Тимофеевка - врач вздохнул.
      
      Сколько б ни было лет собачьих,
      Ядовитых чудес в стерне,
      Спал отёк мой, но тот султанчик
      Года три ещё снился мне.
      Вот и жизнь протекла, смиренна,
      Но куда теперь ни залазь,
      То судьба на меня смотрела,
      Та, которая не сбылась.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Паук
      Когда обессловлю, затихнув,
      Не смей причитать. Помоги:
      Боюсь деревенских сортиров.
      Такие там, брат, пауки...
      
      Ну, ладно бы мелкие, эка!
      Серятина, прах, аноним.
      Клянусь, до скончания века
      Мне памятна встреча с одним.
      
      Как в досках пахучих не скисну?
      Ни света, ни отблеска в них...
      И треск... то по выплевке снизу
      Карабкался Царь-Крестовик!
      
      От обморока в сантиметре,
      Бежал я на ватных ногах,
      
      Сквозь детских мозгов затемненье
      Расслышав едва впопыхах:
      
      Бодрился мужик толстопузый,
      Херачил, что твой метроном -
      Пивка б, да сардельки с капусткой...
      Стеснялся, но пёр напролом.
      
      Была б работёнка посменна,
      Смотался бы к тётке в Ростов
      Похожим на Пана Спортсмена,
      Раздевшегося до трусов.
      
      А осень - да будет ли осень?
      Дорога уходит на съезд...
      Ты, главное, сука, не бойся.
      Никто не обидит, не съест.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Вечерние сосны
      Ко сну ли, походной стряпне ли -
      Ну, что же ты, дождь? Ливани! -
      Вечерние сосны скрипели...
      О чём же скрипели они?
      
      О том ли, что неподалёку
      Апрель, и слегка потеплей?
      Я вырос, я выбросил ёлку.
      Скучна мне деревня теперь,
      
      Та, чьи крепостные оковы
      Ласкали и Белый, и Блок.
      Артельщики, фермеры - кто вы?
      Чем город безумный вам плох?
      
      Какой вам безбрежной свободы?
      Кого я из вас упрекну,
      Что песни мои косороты,
      И жук семенит по бревну?
      
      Не водка плескалась в стакане,
      Не барин боялся резни -
      Вечерние сосны стонали,
      И немо ветвями трясли.
      
      
      
      Рыбалка
      Как-то раз по осени,
      Выйдя из Чечни,
      На Горелом озере
      Мы рыбачили.
      
      Донки с колокольцами,
      Камни с лишаём,
      Водку перекоцали -
      Рыбку глушанём.
      
      Пособляй тетеньканью,
      Финская мордва,
      Под ушичку дельную
      Котелка на два.
      
      ...Тут из леса с мошками
      В дымке снегирей
      Просто невозможная
      Вылезает хрень.
      
      Голос покоманднее,
      Чем футбол-хоккей:
      "Что тут за компания?
      Сами-то откель?"
      
      Видели страшеннее
      Из пяти углов.
      "Ваше разрешение
      На рыбоотлов?"
      
      Пацанов третирую:
      Открывай шампань,
      Шашечку тротилову
      Ну-кось, поджигай!
      
      Неужель с карелами
      Сесть из-за фигни?
      Озеро! Горелое!
      Извини...
      
      
      
      Енеральная линия
      Я частенько бывал предвзят,
      И занудствуя, поучал,
      Но уж лет как сто пятьдесят
      Не клюёт меня по ночам
      
      Офигенная лепотня -
      Та, которой не умыкнул -
      Где за фермой - поля, поля,
      Нескончаемый тошный гул.
      
      Воплощая живой контраст,
      Мимикрировать не с руки.
      Не солгу и на этот раз:
      Мы, деревня, с тобой враги.
      
      От единого колоска
      Смертобратством вдохновлены,
      Общих точек у нас - лузга
      Революции и войны.
      
      Постепенный отъём квартир,
      Пересуды о том-о сём,
      Кто каких жильцов отхватил
      На взлетающий к небу съём,
      
      И поэтому не вздымай
      На меня свой кулак багров:
      Иногда и пустой стопарь
      Лучше зарева топоров.
      
      
      
      
      
      
      
      
      Усадьба
      Это не память - всплеск
      Бликов по корпусам -
      То ли Борисоглебск,
      То ли Бугуруслан -
      
      Так и торчит колом
      В парке на тридцать га
      Гипсовый ряд колонн,
      Треснувших, как цинга.
      
      Поговори, паркет,
      С каждой моей ногой.
      Кто там твой контрагент?
      И контрагент - на кой?
      
      Путайся со скотом,
      Если подслеповат,
      Бывший господский дом,
      Старый пансионат.
      
      Смолкли колокола.
      Вместо дворянских бонз -
      Боссы РККА
      Да отставной завхоз.
      
      Скурвься, осатаней.
      Дни, как полы, грязны -
      Стоны госпиталей,
      Кладбища и кресты.
      
      Молотом и серпом
      Ряженый в сарафан,
      Клялся, что азербон
      Деньги разворовал.
      
      Только не он, а ты,
      Спившийся патриот,
      Именем всей ботвы
      Выбелен под ремонт.
      
      Боже, как явь скудна.
      Так бы и отстегал:
      Прежние господа
      Во глубине зеркал.
      Снос
      Красные, белые, вот вам симптом:
      Школу сносили в посёлке степном.
      Нравом крута, на подбор диковата,
      Вторглась приезжая зондер-команда.
      Как ни просили оставить под клуб,
      Скоро дотянутся и до халуп.
      
      Чёрный прораб со своим сволочьём
      Вымолвил хрипло - отсюда начнём.
      С ночи ещё подогнали бульдозер,
      Весь палисадник щитом объелозил,
      Если район порешил - без обид,
      Без толку школа в посёлке стоит.
      
      Сруб изогнулся - куда вы меня?
      Эй, кергуду, что ли, барбамбия?
      Вздыбилась пыль, но ещё не осела,
      Взмыли плакаты - тигрица и зебра,
      - Кто вас рожал, немчура, татарва ль?
      - Русские мы. Ну-ка, вдарь, отоварь!
      
      Смены и то отпросились из шахт.
      Семеро школьников плачут-визжат.
      Что за народец? Боль головная.
      Кто-то припомнил, как церковь ломали...
      Рявкнул искон, раскатилась изба.
      Нет на земле твоего естества.
      
      ***
      Отвержен, словно караим,
      Презрен, как ярый англиканин,
      Единого цветка другим
      Дыша неслышным окликаньем,
      В зиме, пустотной, как тоннель,
      Ещё я вспомню дух весенний,
      И солнечную явь, и в ней
      Почти пробившуюся зелень.
      
      Прищурен, точно сталевар,
      Как чтиво тусклое, захлопнут,
      Припомню ль, как устаревал
      Былых страстей бесплодный опыт,
      Ауканья сквозь пелену
      Туманных утр, солярных вспышек,
      Едва, очнувшись, отхлебну
      Настоек осени остывших?
      
      Что эти дни мне, что я им,
      Затерянный, как лист в аллеях?
      Чем свет безудержный томим,
      Когда не плуг, но только лемех
      Взрывает зябь, и плоть зерна,
      Судьбой подобная икринкам,
      Ростком безмолвным пронзена,
      Трещит, раскалываясь криком?
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Только и слышишь - ну-ка дыхни,
      Только и можешь драть кадыки.
      Развоплощённость бросовых схем,
      Что я такое, где я и с кем?
      Родина мне - среднерусский продмаг,
      Что трёхкопеечной медью пропах.
      Там, среди братьев, бойких сучат,
      Иволгой был с журавлём я зачат.
      
      Видел я столько же, сколько и все -
      Глину людскую на колесе,
      Барин выкатывал жбан косарям
      И на убийства благословлял.
      С рёвом и треском век мой катил,
      Всяких я с ним навидался картин -
      Международный формат панорам,
      Вместе с которым ходил по дворам:
      
      Склады, причалы - бордель, казино ль?
      Жёлтые кэбы нью-йоркской зимой
      Прутся в Ла Гвардию, вслед им пестрит
      Угол Ист Ривер с какой-то там стрит.
      Общую память дотла выжигай,
      Нищенски многоквартирный Шанхай.
      Не разобрать, что ты там говоришь,
      Рисовый пар, одиночество рикш.
      
      Пой же, как в детстве, благая свирель,
      Правозвещай христианство зверей,
      И, подбородок пастуший задрав,
      Магометантство деревьев и трав.
      Идолов прочих нещадно драконь,
      Будто не я это, кто-то другой,
      Меж облаков суматошно снуя,
      Вот что ты значишь, мир без меня.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Тимуру Ишбулдину, Ивану Решетникову
      Мне уже не припомнить, кого оглушал
      В этой странной живой пантомиме:
      Златоустовский нож и ингушский кинжал
      Мне Тимур и Иван подарили.
      
      Вот они предо мною, башкир и русак,
      И осколком всемирного братства
      Я меж ними сижу, попадая впросак,
      А иначе не стоило браться.
      
      За спиною у нас пряный дым дизелей,
      Истеричные выкрики взводных,
      Не подохли ещё и не стали сильней,
      У судьбы в проходных эпизодах,
      
      Но сейчас я со свистом клинки обнажу,
      Чтобы грохнуло в зале: "Измена!",
      И несла нам киргизка коньяк и лапшу,
      И охрану тревожить не смела.
      
      
      
      
      
      
      
      ***
      Вот и кончено колупанье -
      Плетью обух, ериком омут.
      Разобраться бы кулаками,
      Только здесь они не помогут.
      
      Не умевший с богами спеться,
      Ненавидящий колебаться,
      Я впадал в неземное зверство
      Запредельного хулиганства.
      
      Обескровленными губами
      Мне нашёптывала низина,
      Сколько ям под меня копали.
      А земля - ничего, носила.
      
      При зачахшем аплодисменте
      Я не то ещё нахреначу -
      Постсоветское послесмертье
      И советскую смерть в придачу,
      
      И пока не сожрали черви,
      Остаётся урезать главки,
      И в предельном ожесточенье
      Бить и бить по кирпичной кладке.
      
      
      
      
      
      Содержание
      Предуведомление...................................................................................3
      
      "Еще гниёт пространства семенник..."..........................................................4
      "...И с жизнью мы вновь не сойдёмся в цене..."..............................................5
      "Только и помню, что герб лобастый..."........................................................6
      "И справки, и выписки, и бюллетени ..."........................................................................7
      Ёлочным игрушкам...............................................................................8
      "Уже нельзя поосторожнее...".....................................................................9
      Прованс...............................................................................................10
      "Тот полдень, что, как нож, сверкал...".........................................................11
      "Время терять значенья...".........................................................................12
      "Не туч тасуемой колодой..."......................................................................13
      "Не дождаться нам памятных досок..."..........................................................14
      "Уже восхода сыроварня..."........................................................................14
      "Сплю ли, к безбрежности дух приохотив..."..................................................15
      Конец недели.........................................................................................16
      "Таковым, случайным, как рожь в овсе, ..."....................................................16
      "Я бы с радостью сросся ..."........................................................................17
      Третье ранение.......................................................................................18
      "Раздваиваясь, понимаю ..."........................................................................18
      "Мне остывшая за ночь земля говорила ...".....................................................19
      "Меж майскими, где зыбится кислотно..."......................................................19
      "Когда закончатся скитанья...".....................................................................20
      "Когда, ослепляем лучами...".......................................................................20
      The One..................................................................................................21
      "Над осенью самодовлея...".........................................................................22
      "Волны муки однотонной...".......................................................................23
      "Причастный скорбному веселью...".............................................................24
      "Тебе ль об отношеньи свинском..."..............................................................25
      "Куда от песен лебединых...".......................................................................26
      "Примерно как на коже смуглой..."...............................................................27
      "Сладка горчащая пилюля...".......................................................................28
      "За этим нервным промельком стрижей..."......................................................29
      "Дни ль последние близки...".......................................................................30
      "В той самой арке, где однажды..."...............................................................31
      "Не сон ли видимое мной..."........................................................................32
      "Ни трубный глас в незримой вышине...".......................................................33
      "Треском триммерным испуган..."................................................................33
      "Полуразомкнут, полузамкнут..."..................................................................34
      "Очередями, бьющими наотмашь..."..............................................................35
      "Там, где пылал вишнёвой гекатомбой...".......................................................36
      "Не в пестроте неистребимой..."...................................................................37
      "Ещё не верится в снега..."...........................................................................38
      "Выходишь в ночь, и осень за тобой..."...........................................................39
      "Как жизни мышью беготню...".....................................................................39
      "Когда понедельник зябок..."........................................................................40
      Североморск.............................................................................................41
      "Из тысячи осенних парадигм..."....................................................................42
      "В собраньях шумных, дебрях антиномий...".....................................................43
      "Некому пенять на простоту..."......................................................................44
      "Посчитаемся, братки..."..............................................................................45
      "Обстоятельствами мучимый...".....................................................................46
      "I. Как отдалённому потомку...".....................................................................47
      "II. От холодов почти болея..."........................................................................47
      "И даже память не ответчица...".......................................................................48
      "Глумится ли век-подросток..."........................................................................49
      "Вот и кончена гребля..."................................................................................50
      "Пока погодник сипловатый..."........................................................................51
      "Я давно запретил объяснять себе, как..."............................................................52
      Бессонное...................................................................................................53
      Трасса
      "I. Поддельная жрачка и дороговизна...".............................................................54
      "II. Насторожён, как пекинес...".......................................................................54
      "Скакать в ночи, как долбаный баскак..."...........................................................55
      "Ты бы мог убежать или спрятаться..."..............................................................56
      "Казались абстрактными буквы присяг..."..........................................................57
      1990-е........................................................................................................58
      Товарищам, оказавшимся полезными в Сирии................................................59
      "Я думал, что разумом двинусь..."....................................................................60
      "Резали лук, назначали свиданье..."..................................................................61
      "Не мотыльки ли нам судьбы наткут...".............................................................62
      "Просыпаешься в семь, и уже светло...".............................................................63
      "Ястребиноок..."..........................................................................................64
      "Устье почуяв, исток ли...".............................................................................65
      "Креплёного глотну...".................................................................................66
      "Как образцовый шабес-гой..."........................................................................67
      "То ли затем, что пурга их умчала...".................................................................68
      "Как будто после месяца облав...".....................................................................69
      "Что толку в рифмах и центонах..."..................................................................70
      "Не у кого вымолить отваги..."........................................................................71
      "Я не то ещё лепетну...".................................................................................72
      "Господи! Не выездной с июня...".....................................................................73
      "Как в ересь, впадать в обалдуи...".....................................................................74
      "Не свищи ты мне, козодой...".........................................................................75
      "Не в пику Западным Европам...".....................................................................76
      Дуэльный" цикл "ДЕРЕВНЯ"
      Сарай.......................................................................................................77
      Икона.......................................................................................................78
      Радонеж...................................................................................................79
      Сельпо......................................................................................................80
      Тризна......................................................................................................81
      Армянская бригада в Залесье........................................................................82
      Гедриус......................................................................................................83
      Тимофеевка................................................................................................84
      Паук..........................................................................................................85
      Вечерние сосны...........................................................................................86
      Рыбалка.....................................................................................................87
      Енеральная линия.......................................................................................88
      Усадьба......................................................................................................89
      Снос..........................................................................................................90
      "Отвержен, словно караим..."...........................................................................91
      "Только и слышишь - ну-ка дыхни..."................................................................92
      "Мне уже не припомнить, кого оглушал...".........................................................93
      "Вот и кончено колупанье..."...........................................................................94
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Литературно-художественное издание
      Сергей Арутюнов
      Беглый огонь
      
      Дизайн обложки:
      Александр Прокофьев
      Вёрстка:
      Сергей Арутюнов
      
      Подписано в печать 25.09.2017 г.
      Гарнитура "Times"
      Бумага офсетная. Печать цифровая.
      Формат 60х84/16.
      Тираж 300 экз.
      
      
      
      Издательство "Стеклограф", Москва
      Отпечатано в "ИП Пряхин В.К.", 300034, г.Тула, Гоголевская, 71.
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Арутюнов Сергей Сергеевич (aruta2003@mail.ru)
  • Обновлено: 30/10/2017. 119k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.