Арутюнов Сергей Сергеевич
Вездна

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Арутюнов Сергей Сергеевич (aruta2003@mail.ru)
  • Размещен: 07/03/2024, изменен: 07/03/2024. 50k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Скачать FB2
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Девятнадцатая книга стихотворений

  • ВЕЗДНА
    
    ***
    
    В этом конченом октябре,
    Темно-красном, как бастурма,
    Как не сдаться своей депре,
    Понемногу сходя с ума -
    
    Что же делать, когда ветра,
    Будто сталинский командарм,
    До земного дойдя ядра,
    Так и лупят по городам?
    
    Щуря глаз, что слезой набряк,
    Но решительней, чем орда,
    Возвращаться при фонарях
    В тихий дом на краю пруда.
    
    ЯНДЕКС-ЛАВКА
    
    Была б мечта в тугую сталь отлита,
    За ней взобрался б на любой уступ!
    Исполнившись надежд, я встал у лифта,
    И был мне знак - далёкий голос труб,
    Как с потолка немыслимая копоть,
    Как перепончатость нетопыря -
    То был курьер. Ошибки не могло быть -
    Ревел карнай, окрестности бодря.
    Предпринял я и пота утиранье,
    И тряску жил, как бедный пилигрим,
    Так был он грозен в шелковом тюрбане,
    Что, трепеща, склонился перед ним.
    - Кто смел тревожить воина Аллаха? -
    Вскричал он так, и борз, и златоткан,
    Что предо мною завиднелась плаха,
    И пехлеван, вострящий ятаган.
    И предостереженьям инкунабул
    Я поздно внял: он тронул удила,
    И голова, посаженная на кол,
    Последними слезами истекла.
    
    ***
    
    Что делать мне, коль вечер сер
    В сиротских лоскутах?
    Зайду на Усачёвке в Сбер,
    Без дела, просто так.
    
    Протёрто насухо стекло
    С бокалом наравне.
    Везде, где чисто и светло,
    Побыть приятно мне.
    
    Каким немыслимым пятном
    Виднеюсь между них,
    Имеющих и стол, и дом,
    И фейерверк шумих...
    
    О, если бы ночлег-другой,
    Нормальную б еду,
    Таким же стал бы, но на кой?
    Оттаю и пойду.
    
    ***
    
    Я, кажется, только теперь понимаю,
    Что значит быть мхом, и что значит быть хмарью,
    
    Природой земной, что возникла, как прихоть,
    Рождаться и гибнуть, рождаться и гибнуть.
    
    Я, кажется, понял, что значит быть Богом -
    Колонны ушедших считать по пятеркам,
    
    Срока заменяя погибельной ссылкой
    В метели ненастной, в пурге ненасытной.
    
    И бездне морской, то зелёной, то синей,
    Твердя о ничтожестве всяких усилий,
    
    Постиг я, что сущее - только сознанье
    Того, кто проклятье возводит к Осанне.
    
    ***
    
    Заведшиеся будто бы в омётах,
    Бросающиеся на каждый спил,
    Они идут похоронить не мёртвых,
    А тех, что живы из последних сил - 
    
    Навроде карт, взлохмачены, краплёны,
    Ветрами дуя в гнутых труб свирель,
    Унылые торчат микрорайоны
    В отвалах взбаламученных земель,
    
    И чужды им старинные покрои,
    Тем псам, что, лошадиный корм жуя,
    Леса-поля на поролон пороли,
    В виду имея прибыль от жилья,
    
    И вот она, подслеповато спальна,
    Принявшая законом гоп да смык,
    Россия глобалистского дизайна,
    Россия человейников слепых,
    
    И ей не до фарфоровых пастушек,
    Но, сбрасывая постромки ярма,
    Через фасады демонов бездушных
    В урочный час пробьются терема.
    
    ***
    
    Что б ни дала по жизни мне Калуга,
    Как бы ни веселилась Кострома,
    Ведёт земля свой род от полукруга, 
    А круг от Бога, как она сама.
    
    Как в только побелённые чертоги,
    Чей свод раскидист, вогнут и отверст,
    Я в снег вхожу. Полугодично долги,
    Простёрты дали снежные окрест,
    
    И памятно, как, распустив сусала,
    Зима, чего ты только ни плела,
    Но во вдовстве ни слова не сказала,
    О том, как манна русская бела,
    
    И в этой полу-яви-полу-тайне,
    Утратившей желанье быть собой,
    Слепящей белизны преобладанье
    Неразличимо в серости скупой.
    
    ***
    
    Поскребешь по стёклам, как по сусекам,
    И окажется видимость нулевой:
    Что-то входит немыслимое со снегом,
    Как проросший через брандспойт левкой,
    В этот мир с евробондами и гостайной,
    Будто в царство оленей и олених,
    Испещренное живописью наскальной,
    Выдвигается от полюсов ледник,
    И ни Азии больше и ни Европы,
    А одна беспредельная гладь стола,
    И одна только жажда пылает - вот бы
    И от слов осталась одна зола,
    И от цифр великого обнуленья,
    И от прочих сумеречных затей,
    Дорастить бы изрубленные поленья
    До стволов, что любой купины святей,
    И ни с тантрой дел не водя, ни с кармой,
    Различив, как благовест сипловат,
    Намолчаться впрок до весны до самой,
    Выходя раздетым под снегопад.
    
    ***
    
    И ходя безвременно меж людей,
    И среди пустынь безвозвратно заперт,
    Говорил я дереву - не желтей,
    Скоро будет солнечно, снег растает.
    
    Не напрасно с детства к лучам приник
    Так, что на отрыв лучше сил не тратьте -
    Сам себя обманывал, да и их,
    Но откуда б знал я о жуткой правде?
    
    Пусть вовек не спрыгну со львиных тумб,
    И судьба окажется импульсивна,
    Но вздымал клевец надо мною дуб,
    И трясла монистами мне осина.
    
    ***
    
    Заживо сгоревшим, как торф,
    Каждый из чихвостивших пташек
    Опознать по взгляду готов
    Те же тропы в жизни топтавших.
    
    Лишь повешенным на суку
    Как не сдавшим главный экзамен
    Объяснить хоть как-то смогу,
    Где я был и чем я ославлен.
    
    Может, глуп, а, может быть, пустоват,
    Но и в самых скорбных затишьях
    Улыбался чаще стократ
    Лишь когда я целился в ближних.
    
    И ещё не хлещущим бром
    Псом приблудным и подзаборным
    Только там я не был рабом,
    Только там я встал над законом.
    
    И постигшим смысл основной
    Диким зверем в рубище ветхом -
    Только там и был я собой,
    Только там и был человеком.
    
    ***
    
    Не ворох надежд на значительный куш
    Является в мысли, как вспомню
    Их спешные сборы в пустынную глушь
    Ко Гробу Господню,
    
    На проводах было немало длиннот.
    Ненастным июнем
    Они говорили - поедем, виконт,
    И Гроб отвоюем.
    
    - Отстаньте, в последний вам раз говорю...
    Я в миг расставанья
    Для них уподобил себя звонарю,
    Ладони сбивая.
    
    И брат, и племянников дерзкий дуэт,
    И дядя, моливший о сыне -
    Как мог я сказать им, что Гроба там нет,
    В проклятой пустыне,
    
    Где только и свищет голодный орёл,
    Себя уподобивший ветру?
    Кто ехал за Гробом, тот гроб и обрёл,
    А тот, кто за Верой, тот веру.
    
    ***
    
    Золотятся купола церквей,
    Мечены небесной синевой...
    Так и тянет раствориться в ней,
    Буквой кануть в сумрак стилевой.
    ...Не судьба, коль прожил жизнь скотом,
    И не оправданье, что с душой -
    Если что и видел, то Содом,
    Если что и слышал, мат сплошной.
    Если участь свечкой оплыла,
    И фитиль ее давно задут,
    Что ж не в землю храмов купола
    Так порой пронзительно зовут?
    
    ***
    
    Когда увядшей лакримозой
    Звучит эфирная стряпня,
    Я сам себе ноябрь промозглый,
    Сухих метелей острия,
    
    Но там, где синева хрустальна,
    И овевает города
    Первоначального дизайна
    Изысканная хромота,
    
    Придя с восходом бомжеватым,
    Насвистывая, хоть беги,
    Вышагивают с лейб-штандартом
    Зимы засадные полки,
    
    И в мертвенных табло судоку
    Блажной цифири чехарда
    Отчаянье берет за глотку
    Намного чаще, чем когда.
    
    ***
    
    Если драться твой долг велит,
    А не чмокать уху из пикш,
    Не бери позывной "Евклид",
    Если с гаубицей не спишь.
    
    На понтонах и на плотах
    Распугавший немало жаб,
    Не бери позывной "Плутарх",
    Если ты не назначен в штаб.
    
    Где от гречки до макарон
    Ужимаются сутки вдруг,
    Не бери позывной "Харон",
    Если ты полевой хирург,
    
    Выйдет время из-за кулис,
    Сивый пот оботрёшь с коней,
    Возвратившийся, как Улисс,
    К Пенелопе мечты своей.
    
    ***
    
    Что ни шаги судьбы, то просто фатум,
    И месяца друг с другом не знакомы,
    Когда бурьян рифмуется с туманом,
    И связи ломки, как пучки соломы.
    Давно я не был здесь. Попыток многих
    Мне стоило припомнить раз последний,
    Как строить схемы склонен параноик,
    И в страхах не находит осмыслений.
    Я редко здесь бродил. Теперь жалею,
    Что вырос в обесславленности сирой,
    И жизнь была бальзаковской шагренью,
    Как эту рану ни анестезируй,
    И если б шел усталым, опоздавшим,
    Но впереди маячила отвага,
    Я б насладился внутренним пейзажем
    Таким же диким, как и склон оврага.
    
    Алексею Шорохову
    
    Знавший примерно, как выстрелы скоры,
    Трезвый, как стёклышко и в лоскуты,
    Помнишь ли те довоенные споры,
    Глупые, детские, до красноты?
    
    Там, в непрестанно гулких разрывах,
    Между другими неповторим,
    Сам ты теперь понимаешь, как зыбок
    Пульс, что заточен под биоритм.
    
    Рвущийся в сутолоку, тем и ранит,
    Что, непоседлив, как мотылек,
    Символизирует не темперамент,
    А метроном, досчитавший до трёх.
    
    Будь же. Хоть гибель в любовницы сватай,
    Лишь по ошибке не выстои мной,
    Ибо я столп среди мертвенных статуй,
    Треснувший надвое столп соляной.
    
    ИГОРЮ ПАНИНУ
    
    Настоящим унижен, лишь будущим не обесчещен,
    Океану не капля, болотам и то не ручей,
    Ты сквозь почву пророс, как сквозь мрамор, и вышел из трещин
    Целиковым, как штифт, что от ржавчины только прочней.
    
    Выводя из покоса итогом проценты удоя,
    Каждый горестный клин забирая под пашню с угла,
    Ощущал, что от лобного места и лобная доля
    Словно мать со двора, в золотое бессмертье звала,
    
    И не смея еще помышлять об "обратке",
    Потому что понятен себе не вполне,
    Позволял только искрам, что гаснут во мраке,
    Рассуждать об огне.
    
    ***
    
    Гораздо больше, чем ответке
    На утлый несогласья вздох,
    В свидетельство о человеке
    Я верил столько, сколько смог. 
    
    Такие были притязанья
    На лямку лайки основной,
    Что, четверть века партизаня,
    Вертел рассудком, как строфой,
    
    И столько было крика, воя,
    И так была мечта дерзка,
    Что лишь теперь, себе же вторя, 
    Я вижу пепел средь песка,
    
    И на горящие эстампы,
    Сойдя с дорожки беговой,
    Сто раз из-за стола уж встал бы,
    Покинув этот пир горой.
    
    ***
    
    Справляешься, пока среди метафор
    По прежним дням едва заметный траур
    Ещё блестит, как чудный минерал,
    Когда ноябрь, и солнце раз в неделю,
    И день разбит прадедовской скуделью,
    Но ты ещё его не миновал - 
    
    А ну-ка, ты, давай, цифирь нам сбацай,
    Сложи наследия цивилизаций
    В одну стопу, в другую сам заляг,
    Составь нам план учительных пособий,
    Чтоб стало ясно, зримей кто, весомей,
    Кто мужествен, а кто ещё в соплях
    
    Не ведает, чем нынче люди тычут
    В своих шутов, когда рассудок дымчат,
    Как будто в нём сгорают сентябри,
    Не по фабричному гудку вставая,
    О чём ты шепчешь, кукла ростовая,
    Пред шлюзом приоткрывшейся двери?
    
    КВАДРОКОПТЕР
    
    Я редко бывал там, где шумно и пенятся вина,
    Не слишком спортивный, однако стрельба как диета,
    В "Поручике Ржевском", где водка отчасти цивильна,
    Но чаще - "Гвардейка", в угоду мечтам контингента,
    Немногие пили. Кого разогнала контора
    По дальним чужбинам, кого так совсем завалили...
    Один был с игрушкой для сына - четыре мотора,
    Зарядка для пульта с инструкцией на суахили.
    Гордился подарком на польские деньги хорунжий:
    Три года вдали от потомства - хоть чем-то обрадуй...
    - Оружием станет, - сказал повертевший игрушкой,
    И все рассмеялись, мол, как это может быть правдой,
    Но был непреклонен, кладя причиндалы в коробку,
    Седой штурмовик, за плечами которого "Вымпел":
    - Лет семь еще есть или восемь. Готовьтесь к уроку.
    Наплачемся горько, - сказал в заключенье. И выпил.
    
    ОТПУСК
    
    Заходил на работу, ну как там, дескать,
    Не застал начальства, лишь эта, в кадрах,
    Позавидовала, что две сотни трескать
    Каждый месяц - отличный семье приварок.
    
    Позвонил знакомым - не взяли трубок,
    При делах, при детях, и так понятна
    Эта жизнь при жёнах и при подругах,
    Что куда там суслику до бурьяна.
    
    Посидел в кафешке. Был джин заборист,
    Аж ресница хрустнула соляная.
    А домой не сунулся. Ночью поезд,
    Да и что там, дома. Воспоминанья.
    
    Не заплачешь на людях, вечно хмурых,
    По мечте несбывшейся и заветной.
    Уезжая, забычковал окурок,
    Обещая вернуться уже с победой.
    
    ***
    
    У всех дела, а я из тех,
    Что шепчут под Покров -
    Скорей бы вытряхнулся снег
    Из этих облаков,
    
    Из них, что так убелены
    Пробежками в дубак,
    Нависших, будто пелены,
    Над шпилями в дымах,
    
    Затихли б стоны, горловы,
    И распрямился горб,
    И отлегло б от головы,
    От сердца отлегло б.
    
    ***
    
    Ощущая слабость-ломоту,
    С чувством, с толком, а не на рысях,
    Я с работы засветло уйду,
    Подхватив какой-то вирусняк.
    
    Тяжко будет, хоть сиреной вой,
    Просто ад-Израиль во плоти...
    А куда уйдешь с передовой?
    Некуда с передовой уйти.
    ***
    
    Противясь естественной убыли,
    Убийственной логике свар,
    Мы прожили дольше, чем думали,
    И вышли на птичий базар
    Во все приполярные стороны,
    Что сумрак до срока таит,
    Цветы, что до времени сорваны,
    Бесцветны, как формальдегид,
    
    И слышится жалкое хлопанье
    Секунд, что бездарно сгорев,
    Как оползни материковые
    Уходят в арктический дрейф,
    И бей батогом или шомполом,
    Крылами уже не взмахнем
    При крачках, бормочущих что-то там
    На бедном наречье своем.
    ***
    
    Завязывай с оскоминой,
    Расстанься с шелухой -
    Сегодня день особенный,
    Увидишь, он такой.
    
    Заканчивай вычеркивать -
    Пред будущим в долгу,
    Подумаешь о чем-нибудь,
    И впишешься в дугу -
    
    Звени ж, бубенчик, с упряжей
    Немыслимых утрат,
    Поскольку день безудержный
    Врывается на тракт,
    
    Ночей поправший шамканье,
    И избран он, и зван,
    Как вести долгожданные
    Из позабытых стран...
    
    Когда душа отравлена
    До граммов и до йот,
    Небесная проталина
    Тебя тебе вернёт.
    ***
    
    Никак не сообразно сану,
    Со статью вовсе не завидной,
    И ко второму снегу встану
    Я, как и к первому, с повинной,
    
    Сословьем прост. Кричать Параше
    Мол, что замешкалась, дурында,
    Никто из пращуров и раньше
    Не мог, и дверь была открыта
    
    В такой же временной отрезок,
    Что и теперь, в простых именьях,
    И в кресло сяду, ибо в креслах,
    И им сиделось, как и мне в них,
    
    И пусть ворон московских спевка -
    Орган, что ливнями обчихан,
    Я стану безмятежней снега,
    Поскольку так меня учил он.
    
    ***
    
    Когда не брат фанере текстолит,
    И чаша бытия полней, чем кубок,
    Откуда знать мне, что за день стоит
    Средь глыб гранитных и оград чугунных?
    
    Где исполинский круг вершит судьба,
    Что мне за дело до ушедших в сумрак,
    Чей дух надломлен так, что плоть слаба,
    Среди твердынь, рассудку недоступных,
    
    Что мученику петь среди расстриг?
    И более почувствован, чем вспомнен,
    Я унесу отсюда зябкий вскрик
    И перекличку заспанных часовен.
    
    ***
    
    Привык ли с детства к песне маршевой,
    Такой безудержной и быстрой,
    Ты, знаешь ли, поменьше спрашивай,
    По пустякам не любопытствуй,
    
    Чьи огороды полешь к барщине,
    Зачем спешишь вослед за чернью - 
    Витрувианство, подлежащее
    Немедленному иссеченью.
    
    Допустим, в душу смачно харкнули,
    И что с того? Винить ли век свой?
    Не разобрать его каракули,
    Не вычленить причины веской.
    
    Взболтай, конечно, но не смешивай,
    Что срок, что административка,
    Картезианский ум насмешливый
    И ту харкотина с ботинка,
    
    Но если хочется, улавливай
    Поверх запрета быть как дети,
    Сквозь облачности край оплавленный
    Исхлёстанную спину тверди.
    
    ***
    
    Я понял бы, если б, исхлопан
    Друзьями, могуч и велик,
    Отделался б в несколько слов он
    От кратких вопросов моих.
    
    - Давно? - Что-то около суток.
    - Ну, как там? - Уже не свернём.
    - Здоровье? - С апреля в простудах.
    - Вернешься? - Сегодня же днём.
    
    Я принял бы загнанный шёпот
    И нервную пластику рта,
    Но вот он уходит, и что тут
    Сказать, если вдруг никогда
    
    Не встретимся? Кратки мгновенья,
    Как свет ноября, коротки.
    Дешёвая мини-кофейня,
    Кивок и пожатье руки.
    
    ***
    
    Ушедшая в причитанья,
    Изгаженная баблом,
    Что жалишься, речь родная,
    Печалишься о былом?
    
    Налистывай атлас, плакса,
    Ища посреди соплей,
    Османа иль англосакса
    Винить в пустоте своей,
    
    Неясности очертаний,
    Пустой, как в журнале мод,
    Закрытой избой-читальней
    Усаженной на ремонт...
    
    Тони же в делах досужих,
    Окучивай свой район,
    Под великорусский суржик
    Скрываясь во мгле времен.
    
    ***
    
    Как нищих податей взиманье
    Пощечиной горит на скулах
    Молва о том, что вновь зима мне
    Досталась из припасов скудных,
    
    И как велик налог с персоны,
    Догадываться нет резона,
    Когда к догадкам не способны
    Ни сборщик, ни сама персона.
    
    Метель сдавая как экзамен,
    Солист не свищет о дуэтах,
    Притом, что выбор предоставлен -
    Полгода так, полгода эдак.
    ***
    
    Ей-то что? Месячишко, и корпоратив,
    Платье есть, и собой моложава.
    Беззаботные дни в голове прокрутив,
    Засыпает, и снится ей жатва - 
    
    Ходит в поле старик, и ни зряч, и ни слеп,
    Знай себе отбивает поклоны,
    И ложатся колосья под блещущий серп,
    Стариковским поклонам покорны. 
    
    И о чём вспоминать, поженившись едва?
    Как ухаживал, тих и опрятен?
    Вот постель, где лежала его голова.
    Не взбивать же подушку от вмятин.
    
    От какого б добра ни искал он добра,
    Где б снарягу ни брал по дешёвке,
    Уходил на полгода. Прошло полтора.
    Так и сгинул с хэштэгом "явшоке".
    
    И то в час её унесёт её в грёзы, то в два,
    Но скорей на картинке, чем вживе,
    Так и смотрит она, ни жена, ни вдова,
    С неизвестного номера фото чужие.
    
    ***
    
    Кто марки собирал, кто пользовал турник,
    Электротехнику зубрили, как талмуд,
    И где теперь они, и что тебе до них?
    Люби, дружок, собак, они не предадут.
    
    Кто в Африку хотел, а кто на корабли -
    Империя одна, хоть в космос, хоть на дно,
    Родили, так страдай, пока не погребли,
    Пока еще тебе не пусто и темно,
    
    По сотне раз на дню замри и отомри,
    Неважно, как твой путь от Родины далёк,
    Но более всего учи, дружок, дари...
    Кто без вести пропал, кто на гранату лёг.
    
    ***
    
    Непонятно в корне, 
    Но алаверды мне -
    Знаменье такое
    Точно не впервые:
    
    В полумраке комнат
    Вещи присмирели, 
    Ночь прокралась в город,
    Свищет на свирели,
    
    Приподняв из дёрна
    Огонёк на стебле,
    Вьюга въелась в окна,
    Темные доселе - 
    
    Рассыпая вату
    В беге голосистом,
    Не меня ль по факту
    Подзывает свистом? 
    
    Вскинусь, как на фото,
    Мол, куда ж я денусь,
    Чтобы отчего-то 
    Смерти расхотелось.
    
    ***
    
    Что глушь чащоб, что регулярный парк,
    Един ландшафт, безмолвием палимый,
    И я бы мог вступить в него с молитвой,
    Но книжностью мой формуляр пропах,
    
    Пустые звуки - личность, индивид. 
    Не рассуждать положено пигмею.
    Я лишь пылать в огне своем умею.
    Что сны, что явь, никто не отделит.
    
    Мне ни к чему вся эта годнота,
    Напоминающая солеварню,
    И если есть засмертье, заклинаю:
    О, Ключник, не пускай меня туда.
    ***
    
    Не мне взывать "услышь меня, услышь",
    Стонать и охать, как бесплотный призрак,
    Когда ничем стране своей не близок,
    Пусть буду снег, что сбрасывают с крыш.
    
    Когда идет разделка пирога,
    Здесь, в декабре, потворствуя раздумью,
    Я избираю ипостась простую: 
    Луне - эмаль, собакам - потроха.
    ***
    
    Гляди: бегут, кто в скинию,
    Кто в одинокий скит,
    Но всякий в пору зимнюю
    Привычное узрит: 
    Сокрыты расстояния
    За чередой темнот -
    Июльского солярия 
    Явился антипод.
    
    Цари ж, пургой разбуженный, 
    По всей природе вдарь,
    Но вьюгу не подзуживай,
    Не распаляй, декабрь!
    Устав ломать уставшего,
    Что делаешь, изгой,
    Ещё не сгинув заживо,
    В субботу, в день шестой,
    
    Пока весна соседняя
    Мертва, глаза пусты,
    Пока до воскресения -
    Безвидных дней пласты?
    - Творю я мглу метельную,
    Вершу печаль твою.
    Что надо, то и делаю,
    Отчёта не даю.
    ***
    
    Пока у меня глаза есть,
    Пока, не зайдя в тупик,
    Отчаявшимся на зависть
    Хожу на своих двоих,
    
    Пока я со смертью-стервой
    В кипящих не бьюсь котлах,
    Вот этот вот полдень серый
    Несу над собой, как флаг.
    ***
    
    Такая природа, что ахтунг. То морось покрапала,
    То стая воронья о чем-то серьезном проперхала - 
    С чего ж ты решил, что взросление - это парабола?
    Всего лишь гипербола.
    
    Давай-ка без глупостей, шибздик. Твой номер тринадцатый. 
    Характер изменчивый,
    К деяньям великим убогость свою не примазывай,
    Сиди не отсвечивай. 
    
    Отсвечивать нечем. Стандартны черты биографии.
    К чему бы ни призовусь,
    Вороны одни и назначены, может быть, крайними,
    За всю эту изморось. 
    
    ***
    
    Враги ли нам англы и саксы? Да я б не сказал так.
    Проигрывающие, прячущиеся за спины,
    Резвились они в океанах навроде касаток,
    И горько сейчас им настолько, что сахар не сладок,
    И заговор их очевиден, и уши ослины.
    
    Друзья ли нам англы и саксы? Да я б не сказал так.
    Могли бы, наверно, но барственность их нестерпима,
    Отчаян их стон в закоулках империи затхлых,
    Разжижена синяя кровь при небесных раскатах,
    А прочее - тонкости или неясности ритма.
    
    Но вот что сказал бы я им, промотавшим наследье:
    Есть много чудес даже в этом издерганном свете
    Пути к ним открыты для тех, что ещё не пугливы...
    Но только вот к нам вы тянуть свои руки не смейте,
    Молите Христа, чтобы принял он ваши молитвы.
    ***
    
    Смерти ли молитесь вы, скарабеи?
    Те, что моложе и здоровее,
    Сделались пепел, зола.
    Мозгом поедешь с нашей элиткой - 
    Как она выжила в битве великой,
    Как ещё всех не сдала? 
    
    Есть ли спасенье, о, зимородок,
    В чёрных от копоти госфильмофондах?
    Лозунгами запестрев,
    Красную лаву в камеру двинув,
    Что поимели они с агитфильмов?
    Разве что роббер без треф.
    
    Что ж, напевая втихую "все бренны",
    Колокола умножать на сирены
    Надо, война не война - 
    Что этот Одер, что эта Эльба?
    Башня из мёртвых до самого неба
    Господу станет видна.
    
    АНАЛИЗ
    
    Нет ничего, наверно, великолепнее
    Правды великой наперекор баблу. 
    ...Только обмолвился - бац! - на столбе объявление:
    Тест стопроцентный, клиника на углу.
    
    Век бы не знать, где чалятся эти знахари.
    Чуть заскучаешь - на тебе перемен:
    Происхожденьем выходите вы из маори,
    Из австралийского племени, значит, абориген...
    
    Кончена жизнь. Оставшееся дохрамывай -
    Знаешь теперь, как счастье свое куём.
    Татуируйся, морда,  пляши караморой,
    Бей бумерангом динго, тряси копьём!
    
    Так победим! Покажем дикарской удали,
    Чтоб оно все сгорело, считай, дотла!
    ...Перезвонили - анализ, мол, перепутали,
    Ваш в обработке. Система, мол, сбой дала.
    
    ***
    
    Глухо в дорожных петлях,
    Гулко - на том стоим:
    Это неверный пеленг,
    Но ничего за ним.
    Год подошёл к истоку
    Колким, как текстолит.
    Нудных ночей касторку
    Вылакать предстоит.
    
    Смолкнешь на полу-фразе, 
    Вырвется из груди - 
    Вот единообразье,
    Большего не хоти:
    Выструганной столярней
    Корчится, темноват,
    Зимних солнцестояний
    Блёклый детерминант.
    
    Холод земель остывших
    Тошен, как манускрипт.
    Между вселенских вспышек
    Эта едва искрит.
    Тряпкой рыдать на швабре
    Или пропеть кондак - 
    В северном полушарье,
    Видишь ли, только так.
    
    ***
    
    Так-то в наших палестинах, 
    Где от века брат на брата,
    Не белей душа от стирок,
    Низменна и подловата.
    
    Выйдет солнце ненадолго,
    По дуге скользнёт отлогой - 
    Здравствуй, заспанное око,
    Прогорай, да нас не трогай.
    
    Встанет солнце полу-боком - 
    Ифигенией в Тавриде,
    Что глуха к теле-подводкам - 
    Вас не слышно, повторите.
    
    Землями заблудших смертных
    Миг от мига угасая,
    Выйдет солнце напоследок,
    Чёрным снегом тень косая.
    ***
    
    Я в преддверье торжества
    Душу изведу -
    Что ты празднуешь, листва,
    Скорчившись во льду? 
    
    Смерть, рожденье, тлен ли свой,
    Жизни круговерть? 
    Что такое быть листвой,
    Подскажи, ответь.
    
    Кто б, затейник ещё тот,
    В таинство проник,
    Сколько сыплется щедрот
    Мгле за воротник,
    
    Сколько стоит за прокорм
    Зимний хлеб, где гной
    В цвета кофе с молоком
    Жиже ледяной.
    
    ТУРНИКЕТ
    
    То зеленцой сияя, то краснотой,
    Умная только с виду, а так - пустая,
    Эта вертушка прокрутится раз-другой,
    Ранние явки множа на опозданья,
    
    О, ординат и с ними абсцисс толкотня,
    Сутолока судорог или движений плавных!
    Что ей за дело, если вместо меня
    Кто-то иной протиснется между планок,
    
    Скорбные жертвы спорта, сухих диет,
    Или орава верзил килограммов по сто?
    ...То, что зовём "искусственный интеллект",
    Просто дурак, но ладно бы только "просто".
    
    ***
    
    Только мигрень и имевший, что с клацанья,
    Как суверенная цивилизация,
    Мордой светя, как иной жаровней,
    Лыблюсь, мол - здравствуй, простор широкий!
    
    Знающий проголоди и вдосыти,
    Господи, где я и с кем я, Господи? 
    Равно разбросан меж квинт и септим,
    Определился давно и с этим:
    
    Там, где заносит пути трамвайные,
    С теми, кого содержала Вайкуле
    (Вот, значит, чьи это были деньги)
    С теми, чьи запахи нищие терпки -
    
    С ними, чья речь - родовая испарина,
    С этой землёй, что пред небом расправлена,
    Сыт безутешным дымом котелен,
    Слит с ними заживо и отделен.
    
    ***
    
    Такие сугробы как летние ночи светлы
    В дубах обветшалых меж карканий стылых вороньих,
    Но что ж ты жуёшь этот снег, опершись на стволы,
    Не помня, когда позабыл отключить поворотник? 
    
    Сначала судьба притворялась дурацкой игрой,
    Потом оказалось - на пфенниг не выменять злотый.
    Ничтожеством жил - так чьего ж ты романа герой? 
    И кто ты такой, чтоб кичиться своей родословной? 
    
    К чему б ни привел однозвучный базар о корнях,
    Порок дальнозоркости лечит на раз глаукома.
    - Мне нравилась шахта! - посмеивался негр-горняк.
    - Пока в душевой не отмылись, все негры. Как дома.  
    
    ***
    
    И осмеянный дар, и каморка достаточно тесная, 
    И дипломы-свидетельства вовремя убраны с глаз...
    Вот и холод, и мрак - и какого же надобно действия?
    Только взгляда незрячего будто б сквозь иконостас,
    
    И хоть участи требуй, судьбы своей, и хоть увиливай,
    Опоздать невозможно, какие б часы ни ругнул,
    Быть спасённым, но не Семистрельной и не Одигитрией,
    А Николой Угодником, не засчитавшим прогул.
    
    ***
    
    Не ближний свет, мгновенный сон больной,
    Пятно средь клякс, меж супесей суглинок,
    В потоке дней токсично маскулинных
    Не смей лишенцев метить слабиной.  
    
    Кто отдал долг, отличный семьянин,
    Что вахту сдал и тут же вахту принял, 
    Перелетая от ситкома в приквел,
    Неназванным исходит с именин.
    
    Сокройся ж, страх. В бездвижности снуя,
    Как не понять подвергшихся экстриму? 
    В беде своей винить сырую зиму
    Причина здесь у каждого своя.
    
    МОЛЕБЕН
    
    Да разве ж такой туман? Размытие, и всего-то.
    От вражеского контроля рубеж нулевой тая,
    Давай улыбнись хоть раз, хотя бы на беглом фото,
    Иначе как отличить, какая война твоя?
    
    Забыты в единый миг и выпивка, и куренье,
    И годы, как известняк, и словно тому сто лет,
    Взываешь к своей душе, стоишь на одном колене,
    Оглядываешь судьбу - смешна: суета сует.
    
    Что батюшка там кричит готовым идти колоннам?
    Кто вспомнит под крик жену, а кто хоровод лахудр.
    Откуда ж явилась дрожь под Спасом Нерукотворным? 
    Как тысячу лет назад, и грозен Господь, и хмур. 
    
    Идём же, как все идут, кто медленней, кто быстрее,
    Да будет весь облик твой продуман, мастеровит,
    А ну-ка не подводить, собаки, ни слух, ни зренье,
    А там уж кого куда грядущее сохранит.
    
    ОБСТРЕЛ
    
    Бежать, как дождешься знака,
    Не рвясь оценить ущерб,
    До метки "лесопосадка,
    Раздолбанная до щеп",
    Несложно, но барахло скинь,
    Вернёшься - твое, а нет,
    Пусть прибарахлится осень,
    Доверенный контрагент.
    
    Когда прилетело справа,
    Небес оборвался гул.
    - Глаза, как у батискафа, -
    В плечо мне сосед мой ткнул.
    Когда грохотнуло слева,
    Растрескалась почв халва,
    От знаменного распева
    Раздались внутри слова -
    
    "Возрадуется язык мой...
    Избави мя от кровей..."-
    Едино в земле изрытой,
    Левее или правей
    Распадков, лесопосадок
    От гроба до костыля -
    Но вкус той земли был сладок,
    Варенье, а не земля.
    ***
    
    Он думал, недосуг
    Вникать в чужое горе.
    Таким сходило с рук
    Ещё и не такое.
    Внесусь, мол, в облака,
    Мозги отполирую,
    Пропью за два глотка
    Аптечку полевую.
    
    Был вечер сыроват,
    Душа привычно падша -
    Ворует стар и млад,
    Невелика пропажа.
    Какой там высоты
    Уткнувшимся в бетонку,
    Бухому в лоскуты
    Столичному подонку? 
    
    Любой анализ подл,
    Проткнут шипами трака,
    Но лучший обезбол
    Везёт гуманитарка,
    А что возьмёшь с ворья,
    С голимого утырка? 
    Зато рука своя,
    Своя рука владыка.
    
    ***
    
    Чтобы было им всем вольготнее
    Неземной создавать затор,
    Удирают на новогодние 
    Сановитые из контор,
    
    И часов не сыскать пленительней
    Тех, что временем обтечет,
    Чтоб вздувался у исполнителей
    На носу годовой отчёт,
    
    И плывут они мимо фетишей,
    Вдоль по черной пустой реке...
    Не завидуй им, тускло встретивший
    Выходные на передке.
    ***
    
    Здесь, в декабре, ещё темно,
    И мыслится исподтишка - 
    У взрослых так заведено,
    Что жизнь тяжка.
    
    Погоду клясть, что так сыра,
    И на душе один свербёж - 
    Три дня бы не вставал с одра,
    Но ты встаёшь,
    
    И день твой - ангел во плоти,
    И ночи стан так лебедин...
    Когда ни с кем не по пути,
    Идёшь один,
    
    Чтоб скрылась в мокрядь мутота
    И к совести воззвал трубач...
    Но если некуда, тогда
    Сиди и плачь.
    
    ***
    
    Глазом, полным добротой
    Глядя мокровато,
    Возвращайся в дом родной,
    Брошенный когда-то.
    
    Запевай "Печаль стара"
    В городке советском - 
    Ты теперь не хрен с бугра,
    Ты теперь с подвесом.
    
    Вдоль детей и молодух
    В оттепели серой
    Круг большой и малый круг
    По району сделай.
    
    Прилетай издалека
    В облачном потёке - 
    Сбрасывай на старика,
    Попади по тётке,
    
    И ещё один вдогон,
    Чтоб не стало внове,
    Только карканье ворон
    Слыша жестяное.
    ***
    
    Тут без толку "вира-майна"
    Орать, про себя судача,
    Что гнусная ложь нормальна,
    Когда велика задача - 
    
    По факту, не ради стиля,
    Лоббистов громя табачных,
    Пишите "ПЕДЕРАСТИЯ"
    На всех сигаретных пачках,
    
    Чтоб стали мы виноваты
    В чернеющем грозно шрифте,
    А всякие там инфаркты
    На лбу себе напишите,
    
    Откуда, мол, грех? Широк-де,
    Ты, эквилибрист над бездной...
    И снизу там пришпандорьте
    Какой-нибудь зад облезлый,
    
    Да хоть кочергой он трахнут,
    Но так они нам противны,
    Что сразу клепайте рапорт,
    Как снизили нормативы.
    
    ***
    
    Свихнешься с такой тренировкой,
    Завоешь - чего я полез?
    Дощатый забор трёхметровый,
    Воткнутый в песок стропорез.
    
    В калитки немазанной скрежет
    Заходишь, борцовкой помят. 
    Не схватишь, на тряпки порежут,
    И так уже кости болят.
    
    Кто метку оставит на камне
    Решит, кто к войне не готов,
    И хриплое наше дыханье
    Сквозь щели оскаленных ртов.
    
    СОЛДАТ
    
    Не встретитесь вы, а жалко: в шинели серой
    Кургузой и рыжей от глины, вошёл бы к вам,
    Столкнувшись со всей этой долбаной "блогосферой",
    А вы бы ему сказали - пошёл, мол, хам,
    
    Тут клуб закрытый, нищим закрыт шлагбаум,
    А он бы стоял, от голода тощ, скуласт - 
    Ни выстрелить в морды стервятникам и шакалам,
    Ни вымолвить слова не смог бы святой схоласт.
    
    Стоял бы. Вокруг "бомонд" исходил бы пеной - 
    Гоните мерзавца ряженого взашей!
    Но за спиной его высился б сорок первый,
    За вашими - только закинувшийся виджей.
    
    И пусть его правда нынче так беззащитна,
    И как в резервации, мучится за чертой,
    Но вся эта ваша мерзость, вся бесовщина
    Пропала бы, испарилась при встрече той.
    ГОРГОНА
    
    Прославлен броском внезапным,
    И в скрадыванье койот,
    Но вот оглоушит залпом,
    В предсердье штыком кольнёт,
    
    И, день суматошный смазав,
    Ты взвоешь, плечист, грудаст,
    И вспомнится между спазмов
    И жаркой волной обдаст - 
    
    Над ложем полей багряных,
    Прикинувшись мглой с Днестра,
    Приводит себя в порядок
    Убойная медсестра,
    
    И в дымке пустых сияний
    Пускающим пузыри,
    Не смей обратить свой взгляд к ней. 
    В глаза ее не смотри.
    
    ***
    
    Обзвонился, мол, дайте и дайте,
    Бог бы с дачей. Давно одинок,
    Буду брать, как и пращуры, к дате,
    Наработаю на орденок. 
    
    И не то что б какой третьесортный,
    Статью вышел, умом не дурак.
    Батальоном зайти, выйти с ротой -
    Это что ж это, это - как? 
    
    Поклонился бы лучше двухсотым,
    Но теперь недостаточно крох - 
    Дайте полк. Может, армию с фронтом?
    Дайте, справлюсь. Азартный игрок.
    
    ***
    
    Полюбили мучить себя под гогот,
    Но как сущность их ни была б легава,
    Картограммам спутниковым не помогут
    Самописцы нудного "Полиграфа". 
    
    Обсмотрели всего, но никак не въедут,
    Где речная пойма, а где высотка.
    Я такой, поскольку ни тот, ни этот,
    Не признал ни Запада, ни Востока,
    
    И настолько измучился от подлянок,
    Что, какие б они ни вострили сабли,
    Не хочу, чтобы, в силу причин понятных,
    Подлецы ни приняли, ни признали.
    
    Виталию Аверьянову
    
    Прав ли, виноват,
    Стелена постель. 
    Выпадает фарт
    Вознестись отсель.
    
    Собран, мозговит,
    Огребешь добра,
    Ангел вострубит,
    И пойдет жара.
    
    В облачную твердь
    Жимом от груди
    Едь себе и едь,
    Головой крути,
    
    Да пребудь смирен
    В лязганье когорт,
    В кряканье сирен,
    Как тариф "Комфорт".
    
    Глянь - среди осин,
    Бит во все бока,
    Личный лимузин
    Сбросил седока.
    
    Где была груба
    С людом госпожа,
    Бедного раба 
    Поят из ковша.
    
    Реалист, фантаст,
    Участь не вини.
    Бог тебе воздаст
    За труды твои,
    
    Только чем и как,
    Не гадай, скользя.
    Рыться в червяках - 
    Не твоя стезя,
    
    Жарься, холодей,
    В курсе кадровик:
    Всё, как у людей,
    Всё, как у других.
    
    Банту, алеут,
    Натчез, Богота -
    Встретят, отведут...
    Всё равно, куда.
    
    ***
    
    Понял бы, будь землемер или агроном, 
    И подбирай выражения эвфоничней,
    Чем обуславливаются в краю родном
    Мании и преследований, и величий.
    
    Если шпион я, где он, мой парашют? 
    Нет на земле отбоя от всякой швали,
    Ходят за мной и, видно чего-то ждут,
    Как за одним ходили и так же ждали. 
    
    Чем состраданью не перевесить гнусь,
    Если в сеченье ладен и голос боек? 
    Только и ждут момента, когда споткнусь,
    Тут же добьют залпом с бортов обоих. 
    
    Так добивают лучших, потом скорбят,
    Главный убийца стонет, как сивый мерин...
    Можно и оступиться сто раз подряд,
    Но от себя отступаться я не намерен.
    ***
    
    Чмокнут на прощанье, крикнут "горько",
    Не едино ль, что чего первей? 
    Ум ведёт к безумию, и только,
    Далее - погибель, брат Морфей.
    
    Чем гадать, что сущему основа,
    Вот бы кануть, проще говоря,
    В тихий свет рождения Христова,
    Омут первых чисел января.
    
    В нём, уставший рыться по кладовкам,
    Смолкни и раскайся, понторез,
    Чтобы тишину в тылу глубоком
    Ощутить, как высший дар небес.
    
    Счастливо бежавший от попоек,
    Сам себе и Пат, и Паташон,
    Изучай узоры на обоях,
    Неотступно в грёзу погружен,
    
    И пускай шипят, мол, сволочь, дескать,
    Что удумал - суть всегда одна,
    С труб сорвавшись, облаком исчезнуть,
    В небе не оставив ни пятна.
    ***
    
    Приблизятся сроки, и даже убитых спасут,
    И как же сольются они в благодарственном  кличе -
    Не вечно ничто посреди окровавленных смут, 
    Изменится ветер, и мир поменяет обличье. 
    
    Изменится ветер, и стихнут удары кувалд 
    В авиационных и танкоремонтных ангарах,
    Саперные роты пройдут за квадратом квадрат,
    И в общем и целом война догорит, как огарок,
    
    И можно поспорить, какое увечье больней - 
    Любым умозрениям обоснования слабы - 
    Вовек не сравнятся со стонами госпиталей
    Ни крики победные и ни салютные залпы.
    ***
    
    Поздно уходить в медведи,
    Если жёлуди приватны,
    Подтвердит хоть Монтеверди,
    С дивным плачем Ариадны.
    
    Тщетно строили кокеток,
    Свежей чавкая черешней,
    Пробовали так и эдак - 
    Нет прямей пути, чем прежний.
    
    Как в поклонах ни усердствуй,
    Не сроднить Восток и Запад. 
    Можешь прятаться весь век свой, 
    Всё равно тебя достанут,
    
    И пойдет, хоть стой, хоть падай,
    Жизнь, подобная пинг-понгу - 
    Как в тебя не тыкать палкой,
    Не кидать гранат в берлогу? 
    
    Не беги стремглав к омётам - 
    Скоро выгорит хламина. 
    Ты хорош им только мёртвым,
    Только шкурой у камина. 
    
    Бытие ли так злонравно,
    Еженочно снится пленным
    Итальянское сопрано
    Над курчавящимся пеплом.
    
    РОЖДЕСТВО
    
    Изъеден будто кислотой,
    И полых, и бесполых
    Ощупывает, как слепой,
    Сходящий с неба сполох.
    
    Мгновение - и блещет снег,
    И смят времён регламент.
    Что семь чудес, когда их всех
    Одно перекрывает? 
    
    Сверкает, словно зеркала, 
    В юдоли сернокислой
    Восьмое чудо света - мгла,
    Пронзаемая искрой.
    
    ***
    
    Никто не ждёт верблюжьего отряда,
    Унылые пески преодолев, 
    Молчит округа, полночью объята:
    Царей дворцы затмил сияньем хлев. 
    
    Не приложить ни горла и ни уха,
    И затыкаются говоруны:
    Пред Истиной и точная наука,
    И полное неведенье равны.
    ***
    
    Попавший в створ небесных битв
    Атлантов и гипербореев,
    Кто б не жалел себя, сглупив
    Или промедлив? 
    
    И медлю я. Сто лет подряд
    Коплю долги редкоземелью,
    Где каждого приободрят,
    А я все медлю.
    
    ***
    
    Что толку рыться в пережитом,
    Смакуя, как сплоховал,
    Когда не бьешься за каждый дом,
    За улицу и квартал? 
    
    Не годен к жатве и посевной,
    Со зреньем, как у крота,
    Кому ты нужен с такой спиной,
    Не гнущейся никуда?
    
    Себе - навряд ли, стране - так-сяк...
    Откормлен - когда ж убой?
    Не дрищ нимало и не толстяк,
    Не мертвый и не живой.
    
    ***
    
    Что разведка не сдала
    В обгоревших рощах,
    У монтажного стола
    Впилит расшифровщик:
    Если запись нечетка
    Градиентом жёлтым,
    Отмотай, приблизь чутка -
    Стоп, а это что там? 
    
    Где разбитых располаг
    Пескозем гребенчат,
    Одинокий красный флаг
    На ветру трепещет.
    Кто там с ним у передка, 
    Что мутить гаданья? 
    Ой ли подана рука
    Братского Китая? 
    
    Рвут порывы, как с куста,
    То свинца, то камня - 
    Только где ж его звезда,
    Жёлтая такая?
    Разрешенье с глубиной
    Правь, костяшкой хрустнув - 
    Стяг багряный, кровяной,
    Облик Иисусов.
    
    ***
    
    Где в эфире бодрые тенора,
    Моложавы, приторны, как суфле,
    Составляли сводку к пяти утра,
    Чтоб к семи была она на столе.
    
    Выходило в сутки десятка с два,
    Дальше превышался лимит потерь,
    Занижали цифру без баловства,
    Потому что с правдой в другую дверь,
    
    Потому что месяца полтора,
    И с участка снимут, а как не снять,
    Если тут и личные повара,
    И кому-то деверь, и чей-то зять. 
    
    И ни об младенцев, ни об мадонн
    Запинаться нефиг на ход клыка -
    Золотые звёзды, витой погон,
    Аксельбанты белые, как пурга. 
    
    ***
    
    Что б ни дал я теперь за бездумную синь,
    За отсутствие слов, за коллапс языка.
    Ты с меня эту ношу, таможенник, скинь,
    Потому что судьба моя не высока.
    
    От шершавых ланит, или, как там, сусал
    К барахлу, что бренчит у меня за спиной,
    Изойди, потому как себя искромсал
    Соловьиным отрывом от морды свиной.
    
    Что ж ты смотришь в меня, проставляя отгул? 
    Всю-то жизнь опасаясь подпасть под пяту,
    Если вкратце, то в трубы небесные дул,
    Но куда я с таким инструментом пойду? 
    
    Воспрети ж леденеть у тебя на руках,
    Лучше в поле сыром, где обводка и финт
    Мне, сменившему множество кож и рубах,
    Мастерство состраданья внезапно явит,
    
    Чтобы каждого слова я видел дыру,
    И тогда же отпала б с души шелуха, 
    И стезя, что вела бы ни к злу, ни к добру,
    Ни узка б расстилалась и ни широка,
    
    А по мне, потому что чего б ни умей,
    Превзойти бубенцы-колокольца дуги
    Не выходит, и, значит, по мере моей
    И ветра коренасты, и волны туги.
    
    ЗАПАДНЫМ СЛАВЯНАМ
    
    В пылу антиимперских эскапад,
    Меж выкриков о том, кто орк и фашик -  
    Валите наших бронзовых солдат,
    Им больше не стоять на землях ваших,
    
    Их валите не вы - наш дух исторг
    Их честь из душ предательских и лживых.
    Довольно с нас. Вы больше не Восток,
    И мы не повторим своих ошибок. 
    
    Дождались вы небесного суда,
    И предок наш над вами - только пленник,
    На прежних пьедесталах пустота
    Такая же, как в новых поколеньях, 
    
    И тишина над ним превыше слов: 
    Теперь вращайтесь по любой орбите,
    И помните - на бывших братьев зов
    Мы больше не придем, как ни орите.
    
    ДОНЕЦКОМУ РЫНКУ "ТЕКСТИЛЬЩИК"
    
    Там, где поутру вороны кружат
    Над останками судеб молодых,
    Виден, как в прицел, призрачный ландшафт
    И небесных слуг, и земных владык:
    
    Днесь облачена в тусклых звёзд колье,
    Где Луны опал сквозь туманы свят,
    Вот она, земля, спит себе во мгле,
    Шепчет, как Псалом - тише, дети спят.
    
    И безмозглых бонз, и усобиц их,
    С чьих там рудников кто купоны стриг,
    Я в гробу видал этот злобный цирк,
    И трапеций скрип, и падений вскрик.
    
    Лучше б не смотреть, лучше бы уйти,
    Но, рукой себе зажимая рот,
    Смотришь, как стволы бьют не конфетти,
    В обмороки бездн, пропасти дурнот.
    
    Кто навёл, а кто дал рвануть стволу,
    Будет знать один лишь вороний карк.
    Собирай теперь пепел и золу.
    Больше ничего. Далее никак.
    ***
    
    Неразборчив, как скоропись алчных сигм,
    Замерев, покамест не закозлят,
    Организм прерывист, и Бог бы с ним - 
    Разрешения жаждет бессонный  взгляд,
    
    И оно свершается в сей секунд,
    По щелчку, как взрывоопасный сикх,
    И ещё до сроков, что истекут,
    Забирает время от сих до сих, 
    
    И, бейсболу родственны, как лапта,
    Удивляясь, как ещё не издох,
    Безобразны зимние города,
    Истекающие, как пар в свисток. 
    
    ***
    
    Чем богаты, тем и рваны - 
    Грозен марафет:
    Где тромбоны, там органы,
    Арфы, пара флейт. 
    В сырость рация храпела,
    Плавя канифоль,
    Исполняли а капелла,
    Выходили в ноль.
    
    Хрип над ухом - слышь, красава,
    Мы на попурри.
    Дверь держи и окна справа.
    Понял? Повтори. 
    Планку вниз. Покорен звуку,
    Слухом обделен,
    Вжарь хоть польку, хоть мазурку,
    Вальс и котильон.
    
    Дернется - пропал молодчик:
    Плыть ему, скуля,
    По бурунам рек молочных
    Мимо киселя.
    Семеро да плюс водила
    Средь горящих стогн,
    Там, где музыка затихла
    Дивная, как сон.
    
    ***
    
    здесь почти что нет отличий
    где чирикал слёток птичий
    подбивают к страсти клинья
    шелуха неврастения
    
    на предельных оборотах
    каждый с каждым кто-то с кем-то
    панчер целит в подбородок
    питчер в пинчера из гетто
    
    и от всех несёт подвалом
    даже в снах о небывалом
    измождённый словно ветошь
    снег идёт который век уж
    
    где там лев а где саванна
    выходящий из тумана
    месяц голый как блаженный
    видится скорее жертвой
    
    экзистенция родная
    глупо сдерживать рыданья
    то что раньше вдохновляло
    и темно теперь и вяло
    
    как фуражечный околыш
    я ничто среди такого ж
    ничего в снегах унылых
    исчезающий обмылок
    ***
    
    Выбирая Юту из Пасаден,
    Так и слышишь зов золотых валторн:
    Убивать под Гайдна - не постмодерн,
    Хоронить под Листа - не моветон,
    
    Потому что природа с тобой мила
    До каких-то лишь ей и известных пор,
    А когда измочалишься, как метла,
    Изумлённой хряпалкой об забор,
    
    И надел ты смокинг или обвес,
    Хоть простой стрелок ты, хоть старшина,
    Что б ни сделал, яма, с плитой иль без,
    Как на среднем западе США.
    
    ***
    
    Позволь спросить - во что ты веришь, мгла? 
    Статистику доверь военкоматам: 
    Они ушли, когда беда пришла.
    Их пробовали тормозить - куда там. 
    
    Ушли, и март заплакал, как дитя,
    И вслед им загалдел синичий форум...
    А ты б смогла, на зов земли уйдя,
    Быть, как они, глухими к уговорам? 
    
    То был инстинкт. Возможно, основной - 
    Пренебрегать ущербом костным тканям.
    Дышать одним дыханьем со страной
    И означает быть ее дыханьем.
    ***
    
    Читай, голуба, как рескрипт,
    И не обрушивай стропила,
    Когда сознанье запестрит
    Всей той фигнёй, что жизнь скопила - 
    Ужрись рецептами диет,
    Капризами погоды, раз тут
    И жизнь прошла, и смерти нет, 
    А есть пособие на транспорт,
    
    А, значит, как ни уподобь
    Сезонный лов прогулке с бреднем,
    Из Инда с Гангом выйдет Обь
    В течении скорее среднем. 
    От сосен ли сплавных ты рыж,
    В путину ли лютуешь сизым, 
    Кто Индигирке не Иртыш,
    И Лете не предстанет Стиксом.
    
    Душеприказчикам своим
    Распоряженья отдавая,
    Ты как ущерб невосполним,
    Звонок последнего трамвая,
    И потому на полпути
    К открытию пустых полемик
    И радоваться погоди,
    И не печалься, ибо не фиг.
    
    ***
    
    Объяснить не получится дюжим прикомандированным,
    Тренированным в залах, но с грацией валуна,
    Как собраться на выход, и, пропади она пропадом,
    Что такое разведка, и фига какого она. 
    
    Выползать под прицел, дождевого червя блаженнее,
    Помечая, откуда сегодня пускают салют,
    Притворяться нормальным - такое себе упражнение.
    Никому не расскажешь: немедленно засмеют. 
    
    Потому и рычи, почему и юродствуй, ханжествуй,
    Поясняй, что такое регламент и сортамент...
    Перекатываться по обочине зимней, кашистой,
    И уметь возвращаться, откуда возврата нет.
    ***
    
    Я догадался, Господи, о том,
    Что верю только в копоть гематом,
    И если вижу, то через кристалл
    Несчастных лишь, кто ожил и привстал. 
    
    Тут бодрствующих нет. Повально спят
    И видят, Господи, твой светлый взгляд.
    Им снится, что они пришли с войны,
    И, года на два обожествлены,
    
    Вернулись к семьям, прежнему труду -
    В такой же мрак и в ту же мутоту,
    Где как и чем краев ни замарай,
    Из центра тянет всех на самый край.
    
    И я был вытянут в твои поля,
    И я лежал раздетым до белья,
    Узнав наверно, где первоисток,
    Бежать хотел, но убежать не смог.
    
    ***
    
    Разводов пены на форштевне
    У волн курчавых не займу -
    И мглы я знаю наважденье,
    И, не поверишь, мглу саму.
    
    Под крики "Эй, ты что, совсем там?!",
    Не стоек и не спотыклив,
    Я встану в очередь за светом,
    Талон картонный затаив,
    
    Подвинусь в ожиданье блага,
    Неразличим ещё в чертах,
    Но злая тётка у прилавка
    Уже ворочает черпак.
    
    И будь я хоть упырь безносый,
    Хоть заблудившийся трамвай,
    Взревёт она - "Давай бидон свой!
    Оглох, стервец? Бидон давай!!!"
    
    Надсаживайся! Ножкой топни,
    Срывай со стягов бахрому -
    Отлей мне света в две ладони,
    Отсыпь - за пазуху приму,
    
    Кому ты родина родная,
    Беснуйся, заживо забей -
    Не станет подавлять рыданья
    Над светом родины своей.
    
    ***
    
    Я часто под ноги смотрю,
    Подавлен сотней атмосфер,
    Когда иду к монастырю 
    И отворачиваю в сквер,
    
    Где, снегом лет заметена,
    В пруду чернеет полынья,
    Как будто белая стена
    Скрывает правду про меня,
    
    Размытую из-за теней
    На предвечернем валуне,
    Такую, что узнать о ней
    Не дай-то Бог ни вам, ни мне.
    
    ***
    
    Так и идёт - воронята об соколят,
    Мыслишь себе, поутру исходя из комнат - 
    Вестью какой настигнут, испепелят
    Этой зимой бессолнечной, словно омут? 
    
    И об релизы, и об коммюнике
    Дятлами бились в чёрном саду ветвистом - 
    Кто это там, в китайском пуховике,
    Полем заснеженным движется к нашим избам? 
    
    Ликом прекрасен, только слегка шершав,
    Казни своей последней приуготовлен,
    Господи, ты ли, с шеи совлекший шарф, 
    Руки к нам простираешь среди колдобин? 
    
    Ты, выдавая гибель за отходняк,
    Щепки сдуваешь с плахи, как однодворыш,
    Скоро ли март, отвечаешь -"На днях, на днях.
    Что тут осталось, птахи мои? Вот-вот уж".
    
    ***
    
    Поглядишь в язык - словник бедноват,
    Будто в рябь анкет вдался кадровик.
    ...Не копай в себя, не тупи лопат,
    Пригодится штык для траншей других.
    
    Сколько было их! - мямля, книгочей,
    Созерцатель трав на своих двоих.
    На своей волне - значит, ни на чьей. 
    Сторону принять - выбор невелик.
    
    Кто же ты себе, тесть или свояк,
    Если так вблизи, а не далеко,
    В этих самых вот облачных слоях
    Преломился звук свиста твоего?
    ***
    
    Миллиметров ртутного столба -
    Минимум. Под пушкинскую дату
    Что ж так биография скупа
    На какой-нибудь постылый Тарту? 
    
    Университетская среда,
    Бредни кафедральных посиделок -
    Смолкнули пиры. Вода слита.
    Над салфеткой смятой запах терпок. 
    
    Прэго: жили-были, как могли,
    Пронто: пусть иной румяный рекрут
    И про списки, и про корабли
    Брешет, юн и не политкорректнут,
    
    Свежим дёрном полны закрома
    И зерна не найдено в искомом,
    Если бы не тайный знак ярма
    Под простым фланелевым фасоном.
    
    Канул скулы вяжущий коньяк
    В пескоструйность звёздного обдува,
    Как под песнопения гуляк
    Стершаяся цифра или буква.
    
    ***
    
    Даже если я напрасно еле сдерживал рыданье,
    И давно уже не верю идиотским чудесам, 
    Прилетят за мною с Марса на раздолбанном рыдване,
    И, в сугроб неловко спрыгнув, хрипло спросят - чё, как сам?
    
    Слышь, дошла твоя малява. Пацаны привет прислали,
    Ты же не из чистоплюев, да и не из недотрог -
    Есть общага со столовкой, и столичные ансамбли
    По три раза в месяц воют - задолбал уже культорг. 
    
    ...И скажу я им так ясно, как и прежнему агенту,
    Что со срочным оргнабором год назад упал с Луны;
    Подписал уже бумаги. Я гораздо дальше еду,
    В телескопы не увидеть... Извините, пацаны.
    
    ***
    
    Неточным словом "гололёд"
    Обозначая треск паденья,
    Февраль оскаленный плывёт,
    И в этом вся его идея,
    
    И в этом день его, землист
    И ясен, как простая гамма...
    Един из хора - не солист,
    Что ж делать - не солист ни грамма.
    
    ДОЧЬ БОЙЦА
    
    Что ж ты так удивлена?
    Режет, будто край осоки, 
    "Где ж твой папка?" - где война,
    Где снаряды и осколки.
    
    Жили-были вы втроём,
    А теперь над грудой алгебр
    Слушаешь дверной проём,
    Будто хрящеватый анкер,
    
    Чтобы торкнула волна
    Пота, пороха, болота.
    Папа!!! - на щеках видна
    Бесприютная погода.
    
    Шея в шрамах - посекло,
    Лишь слова галдят, упруги:
    "Брали там одно село..." - 
    И молчит, и только руки,
    
    Мелкой дрожью налиты,
    В сердце бьют, как с колоколен.
    ...Господи! Сквозь дней гряды,
    Детской вере будь покорен.
    
    ***
    
    Кому вместо волости видится вилаят,
    Не суть, потому что вопрос-то стоит иной - 
    Кто вступит в наследство превыше и вилл, и яхт, 
    В родство, разделённое между тобой и мной.
    
    Немногое зная о мужестве ледяном,
    А также о том, как истина велика,
    Семья ли тебе Отчизна или детдом,
    Реши для себя, чтоб точно, наверняка.
    
    Ты следующий, и только вообрази
    И цену, и смысл доставленных эстафет.
    Представь на досуге, как в этой крови, грязи
    Веками куётся будущему завет,
    
    И если и впрямь ты пока молодой бурсак,
    То на тебе булку, и сверху посыпь кунжут.
    Наследуя Землю, помни о небесах,
    И верь, что полуфабрикатов они не ждут.
    
    ***
    
    "Не тот народ" - а что ты знал о нём,
    Когда по веткам щёлкал соловьём?
    
    Являвшихся домой к семи-к восьми
    Спроси, за что легли они костьми.
    
    За что они легли, спроси сперва,
    За что угодно, но не за слова - 
    
    За русских теток, толстых и худых,
    За марта блик, начальства ражий втык,
    
    Удар грозы, клокочуще сухой,
    И, в общем-то, за право быть собой. 
    
    Не за дворцы каких-то там элит -
    За ветер, что деревья оголит,
    
    По осени, проснувшейся едва,
    За жизнь, что ни жива и ни мертва,
    
    За стрекот над не кошенной травой
    Они лежат в земле своей родной.
    
    ***
    
    Ругают Москву - расслаблена, мол, сыта,
    И даже пьянит причудливо, как текила,
    И башен ее бездонная высота,
    Печась о стране, себя-то не обделила. 
    
    И в центре, где фрик на фрике, на воре вор,
    Особенно на Козихе у Патриарших,
    Подонки сплошные, морщась от "Лад-Приор",
    И денно и нощно думают о реваншах,
    
    И небо с монету, а в ясность - примерно с две,
    Но если уж мне судить обо всей сюите,
    Трындеж. Ничего вы не знаете о Москве,
    А чтобы узнать, в глаза мои посмотрите.
      
    ***
    
    И приходит весна, как во флейты вступает гобой,
    И какие-то фразы безумные я повторяю,
    То же самое всё. Только лёгкости нет никакой,
    Только вздутые мышцы сплошной покрываются рябью.
    Сколько помню себя, так и жил, ни пред кем не ловча,
    Продираясь на свет в непролазных чащобах и гатях,
    Я бетонными плитами годы толкал от плеча,
    И кто знает, что было бы, если бы бросил толкать их.
    Может, солнце б не встало, и кряжистый кедр, суковат,
    Опрокинулся б навзничь, и время, навеки затихнув,
    Обнажило бы остов ковчега, что врос в Арарат,
    Чтоб ни музыки больше и ни проносящихся титров.
    ***
    
    Когда б ни закончилось, кончится. Грохнет салют,
    Свидетельств накопится масса такая, объешься хоть,
    О том, как своих не бросают и не сдают,
    И всякое прочее типа "взболтать, но не смешивать".
    
    Но смолкнут концерты, затихнут рыдания вдов,
    Уедут с разборными сценами фуры огромные,
    Замедлится даже врагов неустанный отлов
    И слышное еле на Западе мерное гроханье.
    
    Войска отгуляют положенные отпуска,
    И снова полезут в разгрузки: дорога накатана,
    А если покажется вдруг, что победа близка,
    Не лги ты себе, ради Бога.
    Ещё далека она.
    
    МАРТ
    
    Кто с горельефа полустёрт
    Вращением времён,
    Тут уж кому как повезёт,
    Кто как укоренён.
    
    Годами в мёрзлой пустоте
    Болтаясь, воззови:
    О, юность, чтоб тебя, ты где?
    Да вот же, визави:
    
    Не в лыко ни одна строка,
    И вся судьба вверх дном,
    Дай Бог, чтоб только к сорока
    Заедешь в первый дом,
    
    К пятидесяти - буржуа
    И верный семьянин,
    Споткнувшийся об кружева
    Идущих с именин,
    
    И только завизжит станок
    Широтами долгот,
    Свирель сосулек из-под ног
    Такой возьмёт аккорд,
    
    Что, как ты искр ни колоти,
    От бликов конопат,
    В чугунный колокол груди
    Ударит, как в набат.
    ***
    
    Поникнешь головой,
    Что вся земля в коростах,
    И сумрак молодой
    Заледенел, как воздух,
    
    Но гонят облака
    Вдоль засиневших брешей
    Удары молотка
    По жести отсыревшей,
    
    И в брата смотрит брат
    Сквозь кляксы пост-ироний,
    В немую правду правд
    Глядясь, как посторонний,
    
    И снег, что так разбух,
    Откупщиков газетней,
    Исходит в тонкий звук
    Пронзительно весенний.
    
    ***
    
    Я дам соизволенье словарю
    Умчать меня туда, где стынет пропись, 
    Весне податлив, быстро загорю,
    Но трещинами - нет, не покороблюсь.
    
    Иллюзий нет и не было: слугу
    Ни сжечь, ни затопить сердца не ёкнут,
    Канавой сточной, ульем быть смогу,
    Наклейте этикетку - буду йогурт.
    
    Порежьте в стружку - припаду ко дну,
    И всё равно мне, поссум иль опоссум
    Расшевелит белёсую копну,
    Хоть рак-отшельник со своим потомством,
    
    В степном порыве, как в стенном шкафу,
    Я вездесущ, как роковая надпись.
    Я пластик, я вас всех переживу,
    И кровью мира - нет, не запятнаюсь.
    
    ***
    
    Я мог бы уйти в бега,
    Сорвавшись в удел иной
    От участи тюфяка
    И гибели тепловой,
    
    От аспидов и гадюк
    Что бурей принесены,
    Я жизнь бы свалил, как тюк,
    С покатой своей спины,
    
    Так было бы, я бы смог
    Умчаться и уползти
    На Запад ли, на Восток,
    Но я не ушёл, прости.
    
    Скажу лишь, судьбу браня,
    Что, плевел она, зерно ль,
    Ты, Родина, мне родня.
    Взаимных претензий - ноль.
    
    
    
    

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Арутюнов Сергей Сергеевич (aruta2003@mail.ru)
  • Обновлено: 07/03/2024. 50k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.