Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Жил-был индекс цитирования
Как характеризовать уровень развития науки? Как характеризовать вклад в нее конкретного ученого, лаборатории, института, страны? Как сравнивать, и почему вокруг способа сравнения кипят такие споры? Надо ли сравнивать вообще?
Сжатие информации - общая проблема
Характеризовать что-то сложное простыми показателями человеку приходится постоянно. Вкус - не простая вещь, а приходится говорить: эта еда вкуснее той. Человеческие отношения - кто осмелится сказать, что они просты? А говорим - "он мой друг", "я ее люблю". Сложный объект - человек в целом. Но врач констатирует: вы, батенька, практически здоровы. Мы понимает и умеем разумно объяснить, что во всех этих случаях мы идем на чудовищное упрощение. Тем не менее, делали, делаем и будем делать это. Все леди... А также лорды и простолюдины, то есть академики, мэнээсы и вообще все люди. По двум причинам, одной - важной и неизбежной, другой - глупой и смешной, но такой же "не обойдешь, не объедешь". Первая причина стремления характеризовать сложное простыми показателями - необходимость принять решение и действовать. Пока я не решу, вкусно это или то, я не могу взять еду. Пока я не решу, друг он мне или нет, я не могу доверить ему коммерческий секрет, например, сообщить тираж журнала. Пока я не сделаю выводы о том, люблю или нет - сами понимаете.
Разумеется, существуют альтернативные технологии отношения к жизни. Еду можно хватать двумя руками и съедать всю (а потом сниматься в рекламе средств для похудания), коммерческие секреты можно не сообщать никому (их и так все знают), можно не любить никого (или всех, это одно и то же). Но чаще всего человек выбирает, а для этого надо характеризовать явление или объект каким-то простым показателем.
Вторая причина стремления к простым показателям - лень. Если бы обезьяны были так же ленивы и пассивны, как большинство сегодняшних школьников - в учебе, не было бы нас на земле. Потому что бананы сами в рот не падают и тем более не ошкуриваются на лету. По-видимому, пассивность связана с тем, что жизнь стала слишком сытой и слишком благополучной. Я понимаю, что звучит это странно, а кто-то решит, что и кощунственно, но если у людей хватает времени на то, чтобы часами рассуждать, "как тяжела и плоха жизнь", то приходится сделать вывод, что она слишком легка. Ведь у иных родителей хватает времени, чтобы ходить за дитятком по пятам, переписывать за него расписание и - не смейтесь! - звонить и осведомляться, состоится ли занятие (правда, не хватает времени научить дите пользоваться носовым платком - но это так, к слову пришлось).
Генезис стремления к простоте ясен - это приспособительная реакция. Человек, умеющий строить простые модели и быстро принимать решения, эффективен. Но только в определенных ситуациях, а он пытается действовать так всегда. То ЕГЭ введет, то ВВП удвоит.
Проблема поиска простых характеристик сложных ситуаций вечна - она часть любой жизни, состоящей из принятия решений. В технике ее иногда называют "проблемой сжатия информации", и кто-то из отцов-основателей, кажется, Шеннон, обронил как-то: "Короткая перекодировка без потери информации невозможна".
Немного о потерях
Команда серых на всемарсианской олимпиаде завоевала X платиновых, Y титановых и Z железных медалей, а команда буро-малиновых a, b и c соответственно. Если X>a, Y>b и Z>c, то понятно, чьи болельщики будут марсианскую "водку пьянствовать". А если не все знаки в одну сторону? Раздолье экспертам и журналистам, ибо, подбирая коэффициенты (сколько баллов за какой металл), можно "доказать", что в итоговом зачете победила команда той именно страны, из которой происходит эксперт, или проиграла - той, брызгать слюной в направлении коей считается нынче хорошим тоном на Марсе. Смысла во всей этой деятельности нет ровно никакого, просто потерянное время и силы (не говоря уж о вырубленных для производства бумаги деревьях, их на Марсе и так уже немного). Спрашивается, зачем же марсиане с таким поистине достойным землян усердием выясняют, кто кого обогнал? Заметим попутно, что земляне заметно умнее марсиан: в сети ФИДО бытует презрительно-насмешливая реплика "меряться письками" - в смысле заниматься глупостями, выясняя, кто лучше, быстрее и т.д. Земляне понимают, что на контрольной важно успеть решить или списать, а не кто сделал больше.
Откуда на Марсе эта дурь? Когда-то в "Химии и жизни" была опубликована статья, в которой высказывалась гипотеза, что в основе некоторых особенностей психики лежит архаичная, древняя идея об ограниченности ресурсов. Тогда возможна такая цепочка: если у него - есть, значит, у меня - нет. Отсюда вывод: поджечь ферму более успешного соседа. Заработал больше меня - отнять. Чтобы было неповадно другим - посадить. Отсюда недалеко и до увлечения сравнением - у кого что больше. Хорошо хоть, что ученые сейчас не могут отправить за решетку коллегу, на которого чаще ссылаются. Хотя в не столь отдаленные времена одно хорошее письмо в известный адрес... Впрочем, в последнее время не проверяли. А стоило бы.
Здравая часть в этой идее есть - некоторые ресурсы в мире действительно ограничены. Например, ограничено количество вещества на Земле и практически ограничено (если не идти на безумные энерготраты) количество каждого элемента. Ограничена и энергия, причем не скважинами, а законом Стефана-Больцмана (загляните вечером в учебник физики). Но, во-первых, история красавицы Науки и ее любимого погодка-брата Инжиниринга показала: любую задачу, если ее очень трудно взять в лоб, взойти по директриссиме, можно обойти, решить задачу иным путем. Во-вторых, есть область, где ограничений нет, и в ней выяснения, кто больше, выглядят запредельно глупыми.
Это область совершенствования человека - что физического, что интеллектуального. Если я мог поднять 130 кг, это не делало Машу слабее. Если она может в уме, наперегонки с программой, считать обратные матрицы - это не делает глупее меня. Тем не менее, люди постоянно занимаются сравнениями.
Действительно: сидеть в кресле перед дебильником и сравнивать много легче, чем выйти с мячиком во двор. Листать газету, в которой нынче треть объема занята перемыванием косточек спортсменам и тренерам (прям как актрисам и певцам, чесслово...) проще, чем встать на лыжи. Считать, кто сколько Нобелевских огреб и злопыхать приятнее, чем взять в руки учебник - хотя бы для того, чтобы подать хороший пример своим детям.
Сложная система: наука
Вот уж какой тезис, право, не нуждается в доказательствах. Зачем и почему нам может потребоваться характеризовать ее просто? Какие решения относительно науки может принять общество? Ответ прост: наука потребляет часть сил, ресурсов общества, и что-то ему дает. Вот общество и хочет знать, сколько сил тратить ему на науку. Интересы общества реализуются по-разному: через бюджет государства, через веления диктатора-императора, через деятельность фондов и частных лиц ("этот спектроскоп подарен Василием Васильевичем Пупкиным"), через траты фирм. В разных обществах и на разных стадиях развития общество "тратится" на науку по разным схемам и, в принципе, устойчивее, менее чревата ошибками многоканальная система. Хотя бы потому, что фирма реже поддерживает чисто теоретическое исследование, чем фонд, и оба они реже выделяют деньги на исследование разума растений и телепатическое обнаружение преступников, нежели бюджеты и диктаторы.
Но так или иначе, при любой системе (кроме чистой диктатуры левой ноги) нужны индикаторы. Причем на разных этажах пирамиды наличествует потребность в индикаторах разного типа. На уровне бюджета нужен интегральный показатель "состояние науки в целом": если этот показатель ухудшается, надо насторожиться. На другом этаже мне нужен показатель, который поможет сравнить физику и химию, а внутри химии - разные ее разделы, если я, общество, собираюсь делить деньги между ними. Наконец, мне может потребоваться сравнивать конкретные проекты - если я фонд, или конкретного Джона с конкретным Иваном - если я беру человека на работу. Но нельзя ли все-таки обойтись без индикаторов? Очень уж не хочется формализации...
Без индикаторов вообще
Любая часть мира взаимодействует с другими. Наука "работает" на технику и вот простой способ - пусть техника финансирует всю науку из своих средств. Плюс совершенно очевиден: псевдо- и лженауки не получат ни доллара, ни рубля, ни лиры. Отношение инженера к исследователям ауры известно. Поохать - можно, сделать для них прибор (с предоплатой!) - отчего же нет, но давать им деньги?! Очевиден и минус - теоретическая физика и тем более математика не окажутся за столом. Правда, на Западе фирмы дают деньги на чисто теоретические работы, но только самые крупные и не в первую очередь.
И это понятно - фирма работает на рынок, на доход своих сотрудников, на развитие своего производства. При чем тут суперструны и метрика Кляйна-Калуцы? Я, технарь, ее от телепатии-то отличаю с трудом. Поэтому теоретические дисциплины развиваются в университетах с их сложившейся системой поощрения исследований. Получается, что общество содержит практическую науку в основном за счет бизнеса (за счет его разумности; первые попытки в этом направлении в России сделал ЮКОС), а теоретическую науку - за счет образования. Но для этого общество должно осознать ценность образования, и вся эта система должна сложиться и заработать. А это вопрос многих десятилетий, и то - при определенных условиях, которых пока что даже Илья, приложив ладонь ко лбу, не усматривает. А делать деньги - маленькие, но все же - нужно сегодня. Мы вернулись - жизнь вернула нас - к проблеме индикатора.
Внешние индикаторы
Можно еще раз обратиться к тем областям деятельности, которые контактируют с наукой и поискать индикаторы там. И в технике мы их найдем. Например, объем внедрения, сумма, заплаченная техникой научному учреждению за его результаты. Далее, количество патентов, а лучше - проданных лицензий. Объем заказанных экспертиз и консультаций. Но для теоретических дисциплин научно-технические индикаторы не годятся.
Существуют индикаторы научно-педагогические, научно-образовательные. Количество студентов, записавшихся на курс (в странах, где есть эта система), и количество аспирантов. Нечто похожее использовал фонд Сороса - звание "Соросовского учителя" присваивалось учителю, чьи ученики поступили в вуз и назвали данного учителя в соответствующем социологическом опросе. Недостатков в такой идее можно найти много (если есть желание заниматься именно этим), но важно то, что это редкий, если не уникальный, пример контактного индикатора, оказавшегося замечательно эффективным. Но для теоретических наук такого индикатора пока не видно.
Сделаем, однако, еще попытку спасти теоретические науки - построив внутринаучный контактный индикатор на границе между науками теоретическими и прикладными. Такое в принципе возможно, хотя и с трудом - как измерить потребность физика-прикладника в физике-теоретике? Личные контакты он поддерживает, но, скорее всего, не частые (языковый барьер), журналов их не читает, а если читает - то с анальгином (сказывается узость высшего образования). Так что внутринаучный контактный индикатор построить, кажется, можно, но будет это не просто, и надежность его будет мала. Вдобавок, для наиболее "теоретических" областей его построить просто не удается. Никто, никогда, ни при каких условиях не дал бы денег Эйнштейну в том самом лохматом году. Но сегодня бы без его уравнений погасли бы дебилки с экранами, перед которыми многие убивают время - ибо расчет движения электронов невозможен без учета зависимости массы от скорости. Без его уравнений сегодня бы рухнула система глобального позиционирования - а за это человечество заплатило бы вполне конкретно: человеческими жизнями, которые она спасает.
Решительный шаг
Жизнь заставляет нас обратиться к поиску внутринаучных индикаторов. Наука, как и всякая система, состоит из элементов и связей. Причем наука - система многоуровневая. Лаборатория - это и элемент, и сама по себе система. Вторжение внутрь элемента всегда сложнее наблюдения коммуникации, причем при переходе к малым масштабам сложность вторжения нарастает. "Въехать" в институт проще, чем в коллектив лаборатории, а в отдельного ученого - вообще невозможно: "чужая душа". Между тем, коммуникацию можно наблюдать на всех этажах: межнаучный обмен идеями, обмен между частями одной науки, между отдельными исследователями. Все эти наблюдения имеют свои особенности, все они требуют работы, но все они возможны. Даже обмен внутри лаборатории, внутри коллектива - умеет изучать социология - и это намного проще, чем стать в этой лаборатории вполне "своим".
Интенсивность научных коммуникаций - довольно естественный индикатор, он, в принципе, позволяет установить, какую роль играет данный элемент в системе. Берет он из нее информацию или дает ее. При этом сразу же ясно, что такой индикатор не может быть универсальным - ибо на малых временных интервалах могут быть получены результаты, отличающиеся от "продленных". Скажем, некто Х. сделал очень новое, очень неожиданное открытие. Вспышка интереса и поток информации. А потом спад - открытие не лежит в основном потоке, в мэйнстриме науки. Оно забыто. Проходит десять лет - и вторая вспышка. Тот "стрим" исчерпал себя, русло изобразило меандр, и - о, пацаны, смотрите, эту задачу уже решил Х. из Тьмутараканского университета! Тут есть, что возразить - через десять лет ее решит Y., а про Х-а и не вспомнят. Ну, это еще мать его матери надвое сказала; однако важно то, что недостатков у этого метода анализа информационного обмена много. Например, такой: относительное увеличение количества ссылок на методические работы ("мы использовали пипетку для титрования, предложенную Х."), на работы классиков ("развивая идеи Канта, мы показали") и др. И непропорционально большое цитирование работ известных ученых или исходящих из авторитетных лабораторий. Эти и многие другие недостатки приводятся в соответствующих статьях. Некоторые из перечисленных там недостатков преодолимы техническими средствами, некоторые не преодолимы вообще, некоторые не являются недостатками. Например, что касается методических работ, то что делали бы химики без пробирок, а прикладные физики - без вольтметра? Не думай об изобретателе пипеток и бюреток свысока!
Но главное в показателе научного цитирования - то, что это ясный и документальный способ измерения интенсивности научной коммуникации. То есть включенности науки данной страны, деятельности данного института, лаборатории, "невидимого колледжа" и отдельного ученого в научный мэйнстрим. Отсюда же проистекают и два, как кажется, главных его недостатка.
Два недостатка - принципиальный и обидный
Все перечисленные выше недостатки не слишком важны. Классикам от их цитирования, увы, ни тепло, ни холодно, а если методологам из-за того, что мы на них ссылаемся дадут больше денег - очень хорошо. Глядишь, еще какую пипетку придумают. Но есть недостатки принципиальные.
Временная изолированность какой-то части науки может быть следствием слишком новаторского подхода. Таких ситуаций в науке было ровно столько, сколько было великих открытий: всегда был момент, когда открытие опубликовано, а на него никто не ссылается. Это об Архимеде после его пробежки неглиже по Сиракузам заговорили во всех тавернах, а пионерские работы Кавендиша (закон Кулона и закон Ома, на минуточку!) откопал в архивах Максвелл (тоже, кстати, забавное совпадение) аж через век после написания. Это проблема принципиальная, и единственное, что можно здесь предложить - это в некоторых случаях анализировать не количество ссылок, а первую производную - скорость роста. Однако при малом количестве автоматически возрастает погрешность. Может быть, вы придумаете что-то лучше.
Второй, обидный, недостаток - низкое цитирование работ советских и российских ученых. Это ситуация, вполне чреватая и натуральными эмоциями, и вполне обыденным политиканством, отличить кровь от клюквенного сока легко только на ринге, а в статье - труднее. Для начала, вспомним историю Нобелевских премий. Обид было достаточно, а когда подошли к вопросу серьезнее - и когда стали доступны некоторые документы, - выяснилось следующее. Во-первых, вполне определенные действия властей, которым на науку было наплевать, а важна была идеология (эти троечники не понимали, что в отрыве от мировой науки даже оружие делать труднее). Во-вторых, сами ученые не выдвигали своих коллег на Нобелевку - то ли из страха перед властями, то ли из ксенофобии, то ли из зависти. Советских ученых, получивших Нобелевские премии, чаще выдвигали их западные коллеги.
Что касается цитирования, то ситуация похожая. Получить акт экспертизы - сами помните, что это было, для зарубежной публикации требовалось вообще разрешение Министерства, а какой при этом происходил разговор с начальством... Насчет нелегальной отправки - догадайтесь сами о последствиях. Советские журналы на английский переводились не все, которые переводились - "Индекс Гарфилда" брал, так что ссылки на свои работы в ЖТФе и Письмах в ЖТФ я проверить мог, а в журнале "Электронная техника" - увы. Кого надо за это винить?
Но лучше всего не винить никого, а, извините за откровенность, заниматься делом. А если кому-то придет в голову когда-то увеличить вклад российской науки в мировую, то способ прост - обучить всех научных работников английскому языку, да так, чтобы они могли статьи писать и с коллегами свободно общаться. И поездки на конференции оплачивать, поскольку Сороса мы выгнали, а "принимающая сторона" нынче на матрешки уже не клюет.
Цитирование и Интернет
Данные о цитировании могут изучаться множеством способов, но все они базируются на факте цитирования - в работе В ее автор ссылается на работы А, которая вышла раньше. Естественно, что автор работы А в момент публикации не мог знать, что на него сошлются. Индекс Гарфилда именно это и позволяет установить - кто в таком-то году сослался на работу А. Если работа А опубликована на бумаге, добавить в нее эту информацию уже нельзя. Зато это можно сделать, если она выложена в Сети! Таким образом, возможно создание симметричного графа научных публикаций. Удобная была бы вещь.
"А караван идет"
При чтении статей, критикующих частоту цитирования как метод анализа научной продуктивности, надо быть очень осторожным. Потому что многие из них пишутся людьми обиженными - такова история советской науки, что в смысле цитирования обиженными оказалось большинство. И в этих статьях перемешаны реальные указания на реальные недостатки, эмоциональные выплески, умные слова, не имеющие отношения к делу, ("синергетические взаимодействия"), слова-усилители (очень, всякий, всегда, никогда, чудовищно и т.п.) и, наконец, поиск антироссийского заговора и целенаправленного разрушения отечественной науки западными злодеями. Писать подобное проще, чем этой самой наукой заниматься, но читать такие статьи трудно. Хотя и нужно, ибо в них попадаются интересные наблюдения и идеи. Существенная часть предложений сводится, естественно, к построению подобного механизма, но приспособленного к сегодняшнему состоянию российской науки. Скорее даже ко вчерашнему - ибо те, кто занимается сегодняшней наукой, не пишут подобных статей.
Некоторые из претензий опираются на специфическую ментальность: например, встречается идея о возможности злоупотреблений - А звонит В и просит сослаться на его статью в обмен на ответную ссылку на него. По моему скромному мнению, при попытке воплотить такую идею в жизнь от меня шарахнулись бы как от зачумленного. Автор явно преувеличивает жуликоватость мэнээсов... ну, спирт выносили, и то чтобы расплатиться за левую работу на другом предприятии, но такое?..
Выводы
Для анализа состояния науки и принятия решений нужны индикаторы. Чем более прикладная область, тем более эффективны контактные индикаторы. Но прикладные области в развитом обществе содержит в значительной мере промышленность и там вопрос индикаторов стоит не остро. Чем более теоретическая область, тем труднее найти контактный индикатор и тем скорее придется прибегнуть к внутринаучному индикатору. Один из таких внутринаучных индикаторов - интенсивность коммуникаций, причем это в принципе единственный индикатор, доступный внешнему наблюдателю. Способ фиксации интенсивности коммуникаций - цитирование. Альтернатива - устная коммуникация на конференциях, коммуникация по электронной почте, но эти способы либо несправедливы, либо трудно формализуемы.
Индикатор "цитирование" имеет много недостатков, но он на сегодня является самым лучшим "по сумме баллов". В имеющихся статьях недостатки данного индикатора преувеличиваются теми, для кого он невыгоден (что сами они иногда и отмечают), а предлагаемые усовершенствования направлены на создание льготного режима для изолированных групп. На самом же деле существенная часть недостатков индикатора "цитирование" при использовании его для изучения именно российской науки является следствием уродливых отклонений в ее развитии. Эти недостатки со временем будут преодолены - при условии дальнейшего бескризисного существования страны.
Связаться с программистом сайта.
