Несколько лет назад под Пермью потерпел катастрофу самолет, на борту которого находился командующий Северо-Кавказским военным округом генерал Трошев. Его родные получили рекордную для России компенсацию... Жизнь генерала была оценена в восемь раз дороже, чем жизнь всех остальных пассажиров.
А.В. Заборов, "Жить в России"
Если бы можно было так нацелить радугу, чтобы она, появляясь, всегда одним концом указывала на места, где зарыты клады; на места грядущих катастроф, откуда людям лучше уйти; на детей, которым суждено великое будущее; на детей, которые, став взрослыми, принесут страшные беды; на пропавших людей, которых давно ищут, - на что бы ты ее направил?
А.А. Коростелева, "Школа в Кармартене"
Постановка задачи
"Ценность жизни" - одно из фундаментальных для культуры и часто обсуждаемых понятий. Это понятие парадоксально - одно и то же общество может утверждать, что жизнь бесценна, но демонстрировать, что ценит ее очень низко. Попытки измерить и выразить в числах ценность жизни встречаются редко - они предпринимаются в страховой сфере [Viscusi, 2003] [The value of human... 2013], где сама ситуация это вроде бы предусматривает. Но и в быту, принимая те или иные решения, человек часто сопоставляет жизнь с затратами времени или труда, которые в итоге могут быть выражены в деньгах.
Определение ценности жизни людей имеет теоретический и практический смысл. Практический смысл оно имеет:
- для экономистов, ради обоснования тех или иных политических или хозяйственных решений, требующих затрат или сулящих доходы, которые надо сопоставить с потенциальной выгодой или возможными потерями в виде жизней;
- для инженеров, чиновников и инвесторов, ради обоснования тех или иных инженерных решений, требующих затрат или сулящих доходы, которые надо сопоставить с потенциальной выгодой или возможными потерями в виде жизней;
- для медиков, поскольку фактически мы делаем именно это, пользуясь платной медициной или платными услугами по уменьшению опасности; в современной медицине эта проблематика обозначена применением терминов "фармакоэкономика" и "качество жизни, связанное со здоровьем";
- для психодиагностики, например, для определения профпригодности солдат, полицейский и врач ценность жизни должны воспринимать различно;
- для коммунального хозяйства - величина выплат жертвам аварий на транспорте, установленная законодательно, существенно влияет на заботу о безопасности движения и тем самым на спасение жизней;
- для страховщиков, ради учета психологии людей при назначении страховых возмещений;
- для политиков и политологов - ценность жизни важна при прогнозе столкновения цивилизаций (при прочих равных условиях в выигрышном положении оказывается общество, где жизнь ценится ниже, об этом говорит и история, и современность).
Теоретический смысл определение ценности жизни имеет для социологии и психологии. Как сами оценки, так и соотношение их для мужчин и женщин, для детей и взрослых, для своих и чужих - параметры, связанные с историей и культурой. И сами оценки, и их соотношение должны меняться с ростом цивилизованности. Можно предположить, что по мере эволюции оценки (при сглаживании краткосрочных колебаний) нарастают, но не одновременно - сначала возрастает оценка ценности своей жизни, позже - "близких людей", еще позже - всех остальных. При этом, очевидно, отношение ценности своей жизни к ценности чужой проходит через максимум - происходит нечто похожее на "демографический переход" (рис. 1).
Как известно, при последнем происходит бросок численности населения с известными военно-политическими последствиями (эффект youth bulge). При "ценностном переходе" случается кластеризация общества, распад на враждующие группы, "война всех против всех". Вполне возможно, что эти процессы связаны - низкая относительная ценность жизни "другого" облегчает возникновение конфликтов, а перенаселенность понижает ценность жизни. Выражения "бабы нарожают" и "главное оружие - матка арабской женщины" показательны.
Важность для психологии также следует из языка: формулировка "для него человеческая жизнь не имеет ценности" воспринимается как информативная и важная для предсказания действий объекта. Поэтому было бы интересно установить, как она связана с другими характеристиками человека. В частности, известно, что она поддается избирательному психологическому воздействию, особенно в детском и юношеском возрасте. Об этом говорят как исторический опыт, так и современность.
При обращении к вопросу о ценности жизни возникает ассоциация - страхование, тем более что само его существование является аргументом в пользу возможности выражения ценности жизни в деньгах. Однако для страховщика выгодность является объективной - она образуется из страховых взносов, вероятности наступления страхового случая и страховых выплат. Для застрахованного "выгодность" является субъективной - она зависит от его субъективных оценок страховых взносов, вероятности наступления страхового случая и ощущения защищенности (себя или получателей страховой премии). При этом ценность жизни входит только в один из шести факторов - в оценку защищенности, причем "ситуационно", зависимо от конкретной ситуации. Поэтому страховой бизнес вряд ли может служить источником информации.
Возможные пути исследования
В имевших место исследованиях применялись три способа выяснения ценности человеческой жизни. Два из них направлены на прямое установление "стоимости" [Viscusi, 2003].
Первый - выяснение непосредственно мнений людей:
- опрос о справедливых страховых возмещениях;
- опрос о справедливых тратах на спасение;
- опрос о справедливых тратах на уменьшение опасности (средства защиты, менее опасная техника, здоровый район проживания, здравоохранение).
Второй способ - выяснение мнений, преобразованных обществом:
- анализ судебных решений;
- анализ повышения зарплат на опасных работах;
- анализ решений о проведении спасательных работ;
- анализ решений о проведении работ по уменьшению опасности.
Эти пути проще и дешевле, но данные искажены политикой и мнениями о степени опасности и эффективности мероприятия.
Третий способ направлен на установление относительной ценности жизни индивидов, принадлежащих к разным группам, - молодых и пожилых, более и менее "ценных" для общества, мужчин и женщин. В Интернете можно встретить подобного рода "тесты", когда испытуемому предлагается выбрать, кого спасать при ограниченности средств - ребенка или старика, мужчину или женщину и т.д. Ценность подобных тестов сомнительна ввиду неконтролируемости выборки и условий эксперимента, но само их существование говорит о наличии интереса, "социального заказа" на рефлексию отношения к ценности жизни.
В глубине отношения респондента к ценности жизни лежат какие-то установки, мотивы, психологические особенности и т.д. Если бы существовала общепринятая "схема основ психологии" человека, то задача исследователя сводилась бы к установлению корреляции между параметрами этой схемы и исследуемым отношением. Но такой схемы пока не существует, и мы вправе задать вопрос о "промежуточном уровне" описания. Это должны быть какие-то параметры, которые формируют отношение к ценности жизни и с разумной точностью предписывают те или иные мнения и выборы в анкете. Причем таких параметров должно быть существенно меньше, чем "выборов", но сами они, в отличие от гипотетической "схемы основ", могут не быть независимы - допустимо пересечение.
Первый претендент на такую промежуточную схему - бинарные выборы. Кто мне более ценен - я сам или кто-либо другой? Если другие, то общество в целом или конкретные люди? Если конкретные люди, то все равны или нет? Если нет, то кто более ценен: "заслуженные" или слабые?
Технология бинарных выборов легко реализуется в анкете, но она плоха очевидной "не-независимостью". Ценен мне я сам или кто-то другой? - смотря какой именно "другой". Ребенка или молодую женщину нужно спасать приоритетно, но как "слабого" или как "перспективного для общества"? Кто более ценен для общества - молодая женщина, инженер или солдат? - смотря к какому острову прибьет наш спасательный плот.
В процессе предварительных обсуждений и опробования первого варианта анкеты оказалось, что мотивы, побуждающие человека отвечать на вопросы анкет так или иначе, могут быть сгруппированы вокруг трех локусов: эгалитарного "ценность всех жизней одинакова", экономического или, скажем шире, утилитарного "ценность жизни - это польза, приносимая обществу или окружающим", и морально-этического "дети и женщины садятся в шлюпки первыми". Поэтому можно построить "индекс ценности жизни", то есть доли моральности, эгалитарности и утилитарности в ответах на вопросы анкеты. Сумма этих трех чисел равна единице (поэтому индекс двухпараметрический), а его значение и эволюцию можно изобразить, как это делают металловеды при изучении трехкомпонентных сплавов на диаграмме рис. 2.
Стрелкой показан путь эволюции цивилизации, частично мифологический, частично реальный. От "золотого века" к дикому капитализму, далее к современному капитализму с его перегибами по части политкорректности и далее, если сильно повезет, к "моральному веку", который может обеспечить устойчивое развитие. Построение такого индекса имеет смысл для сопоставления разных групп респондентов, и наши результаты могут трактоваться в значениях этого индекса.
Попытка измерения ценности жизни была проделана в 2013 году при помощи студентов старших курсов Московского государственного института электроники и математики (МИЭМ), специализирующихся в области прикладной математики. Какого-либо внешнего заказчика или спонсора у работы не было. Выбор объекта исследования был вызван предположением, что именно у таких респондентов будет минимальна доля отказов от ответа. Данное предположение оправдалось - при попытке распространения исследования на лиц 40-50 лет (из относительно "модерной" группы - сотрудников одного из телевизионных каналов) доля отказов при ответе на некоторые вопросы сильно возросла. Опрошено около 220 человек - студентов 3-го и 5 курсов и, для сравнения, около 30 человек 40-50 лет. Заметим, что при определенных типах вопросов доля отказов в ответе и ее зависимость, например, от возраста сами по себе могут являться важными характеристиками социума [Клюшина, 1990] - в данном случае степени шаблонности и мифологизированности мышления.
Операционализация
Попробуем построить непротиворечивую логически и полную схему. Прежде всего, что можно использовать в качестве шкалы? Можно попробовать характеризовать жизнь и жизненные ценности друг через друга, выбрав в качестве единицы измерения что-нибудь, характеризующееся числом - к примеру, время жизни. То есть можно спросить, сколько месяцев жизни мы готовы отдать за любовь конкретного объекта наших чувств или за год жизни лучшего друга. Люди и так интуитивно производят это сопоставление, тратя время, то есть жизнь, на ухаживание, заботу о здоровье и жизни других людей. Другой путь - сопоставление ценности жизни именно с деньгами. Сопоставление с денежной шкалой удобнее для практических применений, но результаты в этом случае должны привязываться к стоимости жизни в обычном экономическом смысле, например, через средний доход.
Для характеристики ценности жизни нам нужны параметры. Если говорить о жизни в целом, не деля этот процесс на части, то ценность жизни может зависеть:
- от того, чья это жизнь, каковы параметры этого человека;
- от причины прекращения жизни - естественная она или нет, есть ли вина и чья;
- от причины начала жизни - естественная, суррогатное материнство и т.п.;
- от того, прошлая это жизнь или будущая, т.е. отложенная оплата свершившихся процессов (жизнь пенсионера) или авансовая оплата предполагаемых в будущем (жизнь младенца).
Как, собственно, измерить эту субъективную ценность? При лабораторном эксперименте можно было бы фиксировать физиологическую реакцию на отъем или получение, активность мозга, ориентироваться по согласию объекта на замену, плату, компенсацию, возмещение и т.п. Возможны "проективные" методы - оценка действий персонажей текстов или видео. В нашем случае мы ограничились традиционной технологией - анкетой.
Оценка дается человеком, то есть она субъективна, значит, в число параметров должны включаться параметры оценивающего субъекта и ситуации. Действительно, в некоторых случаях ценность жизни для разных людей различна и зависит от ситуации. Причем именно эти вопросы - о ценности жизни не чужих людей - должны оказаться наиболее сложными для ответа. Поэтому респондента лучше ставить в позицию эксперта, то есть рассуждающего о нормальной, по его мнению, реакции других людей.
Итак, параметры, от которых зависит оценка жизни, таковы:
- чья это жизнь, каковы индивидуальные параметры "обладателя жизни" (пол, возраст, профессия, здоровье и т.д.);
- каковы его семейные параметры (в том числе родственные отношения с субъектом);
- каковы его социальные параметры, его отношения с обществом (профессия, местный или приезжий);
- какова ситуация прекращения жизни (степень добровольности, вина, неосторожность, вероятность события);
- какова ситуация начала жизни (стихийная, естественная запланированная, искусственная);
- учитываем ли мы в оценке прошлую и/или будущую жизнь (это связано с возрастом).
Зависимость оценок от всех этих параметров и была диагностирована нашей анкетой.
При обращении к респонденту ценность жизни выражалась либо в деньгах, либо в годах самой жизни. Если речь шла о позиции общества, то предлагалось использовать оценку в деньгах, а если о позиции индивида в субъективной ситуации оценки жизни не чужого человека - в годах собственной жизни, поскольку денежная оценка в этом случае наталкивается на слишком высокий психологический барьер. В случае денежной оценки последняя должна быть как-то увязана с общим уровнем жизни в данном обществе. Поэтому в анкете было указано, что идет речь об обществе с реальным среднемесячным доходом, скажем, 1000 долларов.
Рискология
Поскольку вопросы ценности жизни рассматриваются в области, именуемой рискологией и занимающейся изучением риска и его восприятия, часть вопросов нашей анкеты была сформулирована в соответствующих терминах. Задача этой области состоит в выработке рекомендаций: как именно инженерам, проектировщикам, строителям, экономистам следует реагировать на риск несчастного случая в зависимости от возможных последствий (например, от количества жертв), от вероятности несчастного случая и от других характеристик (например, от конкретной ситуации - авиа- или морская катастрофа, крушение поезда, пожар и т.д.) То есть некое коллективное общественное ощущение, общественная психология должны быть превращены в цифру, причем имеющую в итоге нормативный, юридический характер. А именно, в F(N)-кривую, зависимость допустимой частоты событий от количества жертв [Societal Risk Criteria... 2007]. Неопределенность сегодняшней ситуации в рискологии отражает не только разброс мнений в обществе по этому поводу, но и отсутствие единого мнения о самой возможности такой оценки. Заметная часть граждан поддержит тезис "жизнь бесценна", хотя, внося деньги в ответ на призыв кого-то спасти, каждый вносит совершенно конкретную сумму, а многие, в том числе и говорящие о "бесценности", не вносят ничего.
Рискологией получены данные о влиянии характеристик ситуации на реакцию человека, то есть исследовано, какие именно характеристики ситуации определяют реакцию. Но с нормативной стороны, то есть в отношении доведения до численных рекомендаций, мы имеем следующее:
- в разных странах придерживаются разного формата данных, например, иногда нормы устанавливают как вероятность за год (то есть частоту), а иногда за всю жизнь;
- обычно выделяются "пренебрежимо малая" частота несчастных случаев и "недопустимая", различающиеся на порядок;
- часто различают опасность для персонала установки и для простых жителей, иногда (в РФ) устанавливают на порядок различающиеся допустимые вероятности для уже эксплуатирующихся установок и новых, разные для разных отраслей или видов риска, а часто не устанавливают вообще;
- пренебрежимо малые годовые вероятности гибели одного человека обычно лежат в пределах от 10-7 (нидерландская норма) до 10-6 (общая российская рекомендация, но у пожарников норма жестче);
- для гибели нескольких человек вероятности (и пренебрежимо малая, и недопустимая) с ростом количества жертв уменьшаются квадратично или обратно пропорционально, то есть при увеличении количества жертв на порядок вероятность уменьшается на два порядка (Нидерланды, Россия) или на один (Великобритания, Гонконг);
- конкретные формулы для пренебрежимо малой вероятности в Нидерландах (10-5/N2) и в России (10-3/N2) таковы, что пересечение с уровнем для N = 1 наступает при N = 10 (Нидерланды) и N = 30 (Россия). То есть "социальный эффект" - уменьшение допустимой вероятности из-за ощущения массовости жертв - появляется не сразу, а когда число жертв превосходит некоторый порог. Грубо говоря, число жертв менее 10-30 пугает слабо.
Основные результаты
Первый блок вопросов анкеты касался следующей модельной ситуации: "Пусть, например, человека унесло на льдине в море, и его гибель при отсутствии действий неизбежна. А при наличии действий - например, при вызове спасателей с вертолетом и направлении их на поиски, - спасение вполне реально". Вопросы касались возможной зависимости усилий по спасению от параметров спасаемого - от его пола, возраста, состояния здоровья, от того, местный он или приезжий, от степени его виновности в ситуации, от того, связано ли попадание в опасную ситуацию с рискованной профессией (то есть не военнослужащий ли он или, к примеру, спасатель), от общественной значимости его профессии. Обобщенно говоря, мы спросили респондентов, кого надо спасать в первую очередь, кто "первым садится в шлюпки"?
Ответы на этот вопрос могут быть интерпретированы в модели "индекса ценности жизни". Все группы респондентов (3-й и 5 курсы и старшие) в одинаковой степени (50%) придерживаются мнения о предпочтении ребенка и того, кто оказался в опасной ситуации по долгу службы - 20% (моральность). Далее мнения расходятся: студенты 3-го и 5 курсов более утилитарны и моральны, нежели старшие - 20% готовы отдать предпочтение врачу (утилитарность), а также тому, кто сам не виноват в ситуации (моральность), причем студенты 5 курса готовы отдать предпочтение не только ребенку, но и женщине (20%); старшим эти позиции не близки.
Студенты отдают предпочтение местному жителю перед приезжим (20%), это можно интерпретировать и как моральность, и как утилитарность (платит налоги). Интересна ситуация с инвалидами - 25% студентов полагают, что усилия по спасению должны зависеть от того, инвалид терпящий бедствие или нет, но половина из них отдает предпочтение инвалиду (моральность), а половина - здоровому (утилитарность). В целом можно сказать, что студентам в этой формулировке вопроса примерно равно близки моральность и утилитарность, а вот эгалитарность им не близка.
Итоговый вопрос блока звучал так: "В самой обычной ситуации (будущая жертва - мужчина средних лет, здоровый, не виновный в ситуации, местный житель, попадание его в ситуацию не связано со специальностью и сама специальность не является особо ценной, в стране, где ВНП и средние зарплаты составляют 1000 долларов или 30 тыс. рублей в месяц, как в России) какие расходы на спасение кажутся нормальными?" Медианный ответ оказался 8, 15 и 30 тыс. долларов соответственно для 3 курса, 5 курса и старших. Поскольку в анкете было предложено ориентироваться на среднюю зарплату 1000 долларов в месяц, названные величины составляют среднюю зарплату за 8, 15 и 30 месяцев соответственно.
Второй блок вопросов касался расходов на спасение человека и группы и расходов на предотвращение опасностей, связанных с разным количеством жертв, то есть зависимости F(N). При вопросе, должны ли затраты на спасение группы в 10 и 100 человек быть пропорциональны численности, 50% студентов ответили "да", а средний ответ остальных 50% оказался соответственно - в 4 и в 25 раз (показатель в F(N) зависимости 0,6-0,7). Старшие респонденты полагают, что расходы должны быть пропорциональны.
Медианное значение мнений студентов о расходах на уменьшение вероятности аварии таково: при одной потенциальной жертве - 7 тыс. долларов, при 100 жертвах - в 5 раз больше, при 10 тыс. жертв - еще в 5 раз больше. Это соответствует показателю в F(N) зависимости 0,35. Старшие респонденты уклонились от ответа на вопрос.
Далее проблема была сформулирована двумя другими способами. Было предложено оценить "гарантийный" срок службы сооружения, авария которого повлечет 1, 100 и 10 тыс. жертв, и вероятность катастрофы такого сооружения. Рекомендуемый срок службы оказался для студентов 10, 60 и 250 лет, а допустимые вероятности аварии - 0.003, 0.0001 и 0.000003 соответственно (медианные значения). Данные соответствуют показателю в F(N) зависимости 0,35-0,65. Мы видим, что этот показатель существенно зависит от формулировки вопроса и в итоге колеблется в пределах от 0,35 до 0,7, то есть заметно отличается от норм, принятых во многих странах. Старшие респонденты опять же уклонились от ответа.
Третий блок вопросов касался компенсаций родственникам погибших при несчастном случае. Во всех группах респондентов (3-й, 5 курс и старшие) 90% считают, что компенсация должна зависеть от того, была ли жертва кормильцем или иждивенцем, и что возмещение должно быть больше, если жертва - кормилец (утилитарность), 50% считают также, что компенсация должна зависеть от степени личной вины жертвы (моральность). Но далее мнения расходятся:
- 20% студентов считают, что компенсация, получаемая женой, должна быть больше, даже если доходы супругов были равны, старшие так не считают;
- 30% студентов считают, что ребенок (не иждивенец) должен получать при гибели родителя большую компенсацию, чем в противоположной ситуации, старшие так не считают;
- 65% студентов и 30% старших считают, что компенсация должна быть больше, если погибший - единственный ребенок или родитель;
- 35% студентов и 20% старших считают, что в случае гибели ребенка компенсация должна быть больше, если родители не могут иметь других детей;
- от 5% до 10% студентов считают, что компенсация должна зависеть от пола жертвы или получателя компенсации, старшие так не считают.
Ответы на данный вопрос также могут быть интерпретированы в модели "индекса ценности жизни". В этой формулировке, то есть когда речь идет о деньгах, студенты 3-го и 5 курсов менее утилитарны и более моральны, нежели старшие респонденты. То есть студенты готовы выражать свою мораль конкретно, денежно. Далее мы увидим, что, когда речь идет не о деньгах, а о возвышенном, ситуация оказывается обратной - более моральным оказывается старшее поколение.
В итоговом вопросе блока предлагалось указать пределы компенсации. Медианное значение ответов составило для студентов 3 курса 30 тыс. долларов, а для студентов 5 курса и старших - 60 тыс. долларов, что не противоречит [The value of human... 2013].
Четвертый блок предлагал рассмотреть ситуацию с покупкой жизни и смерти. В первых двух вопросах предлагалось оценить, "каким должно быть справедливое возмещение женщине за суррогатное материнство (в идеальной ситуации - при отсутствии медицинских проблем, вреда для здоровья и т.д.)" и "справедливое возмещение мужчине за его роль в создании жизни". Медианные значения ответов составили для студентов 20 тыс. долларов и 2 тыс. долларов соответственно, 70% старших респондентов уклонились от ответа.
В следующих трех вопросах этого блока предлагалось оценить "справедливую оплату эвтаназии, содействия в добровольном уходе из жизни при неизлечимой болезни (в стране, где это разрешено, и без учета технических расходов)", "справедливую оплату убийства (если оно законно, например, если это исполнение смертного приговора)" и "справедливую оплату незаконного убийства (то есть плату киллеру, без учета технических расходов и при отсутствии риска раскрытия преступления)". То есть была сделана попытка разделить ценность собственно жизни (первый вопрос), ценность жизни вкупе с пренебрежением общественной моралью (второй вопрос) и ценность жизни вкупе с пренебрежением моралью и нарушением закона (третий вопрос).
Медианные значения ответов составили для студентов 1,5 тыс., 3 тыс. и 15 тыс. долларов соответственно, старшие респонденты уклонились от ответа. Мы видим, что именно в третьем случае, когда к цене жизни и цене нарушения морали добавилось нарушение закона, оценка стала много выше. Значит, нарушение закона оценивается относительно высоко по сравнению с собственно ценностью жизни и общественной моралью.
Пятый и последний блок вопросов касался обмена жизни на жизнь и состоял из пяти вопросов и преамбулы: "Рассмотрим ситуации, когда производится сопоставление жизни не с деньгами, а с жизнью другого человека. Предположим, что мы можем расплачиваться за жизнь другого человека годами своей жизни, причем, поскольку мы не знаем, сколько проживем, и понятие "умрем раньше" выглядит по этой причине неконкретным, механизм будет таков: решив "заплатить столько-то", мы становимся на это количество лет старше по документам и биологически, не изменяясь психологически, не приобретая новых впечатлений и знаний". После этого предлагалось пять вопросов.
На вопрос, сколько лет жизни можно отдать за жизнь друга, медианный ответ студентов оказался 6 лет. На вопрос, сколько лет жизни стоит отдать родителю за жизнь своего ребенка, медианный ответ на 3 курсе был 20 лет, на 5-м и для старших - 10 лет. На симметричный вопрос, сколько лет жизни стоит отдать ребенку за жизнь родителя, медианный ответ на 3 курсе был 17 лет, на 5-м - 5 лет, для старших - 4 года. На вопрос, сколько лет жизни стоит отдать юноше за любовь девушки, которую он любит, медианный ответ на 3 курсе был 13 лет, на 5-м - 3 года, для старших - 2 года. На симметричный вопрос, сколько лет жизни стоит отдать девушке за любовь юноши, которого она любит, медианный ответ был немного меньше - 12 лет, 2,5 и 2 года соответственно.
Ответы и на этот вопрос могут быть интерпретированы в модели "индекса ценности жизни". А именно, отношение "ценности ребенка для родителя" к "ценности родителя для ребенка" составляет для 3-го, 5 курсов и старших соответственно: 1.2, 2.0, 2.5, то есть мы видим, что при этой, "не денежной" формулировке ситуации, студенты оказываются более эгалитарны.
Кроме того, видно неожиданно сильное изменение между 3-м и 5 курсами. При обсуждении результатов исследования этот эффект респондентами был объяснен тем, что именно на 3-4 курсах они в основном начинают работать (это подтверждается другими нашими измерениями), что "сильно расширяет кругозор". При ответах на вопросы этого блока стало заметно уклонение от ответа не только старших, но и студентов - доля отказов составила в среднем 25% на 3 курсе, 50% на 5-м и 60% среди старших респондентов.
Контроль напряженности
Поскольку в этом исследовании даже среди студентов было замечено уклонение от ответов на некоторые вопросы, после обработки и обсуждения результатов с респондентами (возможность такого анализа и обсуждения - важное преимущество работы со студентами) им была предложена анкета с тремя вопросами: сильно ли "напрягли" их вопросы, показались ли интересными результаты и стоило ли проводить это исследование. Ответы студентов оказались следующими: вопросы этой анкеты напрягли сильно - 13%, умеренно - 43%, слабо - 44%; сами результаты показались очень интересными - 28%, умеренно интересными - 62%, малоинтересными - 10%; исследование проводить стоило - 68%, не стоило - 8%, затрудняюсь ответить - 24%.
Доли респондентов, которые выбрали три негативных ответа (анкета сильно напрягла, результаты малоинтересны и исследование проводить не стоило), представляется еще допустимой, но уже заметной - 13%, 10%, 8% соответственно. При оценке возможности проведения подобных исследований следует учитывать, что это была весьма "продвинутая" группа - студенты старших курсов курса факультета прикладной математики столичного вуза.
Выводы
При анализе полученных результатов наиболее интересными и значимыми даже при столь малой выборке являются следующие эффекты.
Распределение мнений респондентов по первому (кто садится в шлюпки первым), третьему (компенсации) и пятому (жизнь в обмен на жизнь) блокам вопросов указывает на существенное взросление студентов между 3-м и 5 курсами - позиции становятся и более "взрослыми", и более разнообразными, причем в пятом блоке очень существенно: медианные значения различаются в 2-5 раз. Сами респонденты при обсуждении результатов связывают это с началом работы и расширением кругозора, но, нам кажется, что ситуация сложнее. Возможна как раз обратная зависимость, то есть начало работы само может быть следствием взросления, наступающего в 20-21 год. За это говорит то, что в 1970-1980-е, когда доля работающих студентов была существенно ниже, процесс взросления происходил (по разным признакам) именно на этом этапе.
Судя по ответам на вопросы второго блока (рискология), для данной выборки зависимость допустимой частоты (вероятности) события от количества жертв слабее, чем в других странах, причем многое зависит от формулировки вопроса - при увеличении N в 10 раз допустимая вероятность падает в 2,3-5,5 раз, то есть F падает пропорционально N0,4 - N0,7. Эта ситуация существенно отличается от норм, принятых во многих странах, где F падает пропорционально N - N2, то есть при увеличении N в 10 раз допустимая вероятность падает в 10-100 раз. То есть россиян (даже этой "продвинутой" выборки) количество жертв пугает слабо - слабее, чем в странах, установивших нормы по этой зависимости.
Ответы на четвертый блок вопросов указывают на относительную слабость "автономной морали" по сравнению с ролью закона - убийство, освященное государством, то есть работа палача, должна, по мнению респондентов, оплачиваться в пять раз хуже, чем работа киллера (даже при отсутствии риска у последнего). При этом роль позиции общества слабее, чем роль позиции государства - эвтаназия должна оплачиваться лишь в два раза ниже, чем работа палача. Впрочем, роль и общества, и государства здесь размыта - общество (по интуитивному мнению респондентов) может и не одобрять эвтаназию, и одобрять казнь. Для дифференциации ролей автономной морали, общества и государства может быть применена более сложная схема построения вопросов, либо же респондентам можно предложить сцены и оценка действий персонажей.
Высокий - даже среди студентов - процент отказов на вопросы последнего блока (25% на 3 курсе и 50% на 5-м) связан с тем, что вопросы последнего блока были сформулированы более "лично". То есть в остальных пунктах предполагалось, что действие (выплату компенсации, выделение денег на спасательную операцию) предпринимает государство. В последнем же блоке действующим субъектом оказывался человек, индивид, и в принципе респондент мог себя с ним ассоциировать, психологически поставить себя на место именно того человека, который должен сам пожертвовать чем-то ради спасания другого человека.
К такой постановке вопроса студенты оказались не вполне готовы, а старшие респонденты - тем более. Это, конечно, информативно само по себе, но блок следует строить при подобных исследованиях "двухступенчато" - сначала ставить вопрос "явно про другого", а уж потом - про позицию респондента. Такая технология применяется, например, при исследовании политической позиции респондента - сначала выясняется его прогноз вероятности массовых протестов, а уже потом - его личная готовность принять в них участие. Разность между ответами на два подобных вопроса (про других и про себя), независимо от собственно вопроса, является важной характеристикой массового сознания.
Высокая доля отказов от ответа у респондентов старшего возраста связана, по-видимому, с определенной раздвоенностью сознания, с двоемыслием. С одной стороны, респонденты хорошо выучили тезис о "бесценности человеческой жизни", с другой - они прекрасно знают из реальной жизни, сколь мало ценится жизнь человека в СССР/РФ. В обычной жизни советский человек привычно и легко сочетает несочетаемое. Он внимает (и при необходимости кивает) докладчику, но реально полагается на себя (в лучшем случае - на родных и самых близких друзей). Перед анкетой человек оказывается в сложном положении - он должен высказать личное мнение, хотя и анонимно. И он либо отказывается от ответа, либо пишет шаблонное "человеческая жизнь бесценна", либо (редко) отвечает, что задавать такие вопросы нельзя. Во взрослой аудитории нам было один раз многозначительно сказано, что "могут быть последствия", и один раз - что "найдется, кому вами заняться". Возможно, для исследований в этом направлении на взрослом контингенте целесообразно применение других методик - глубинного интервью, качественных методов и т.д. Для студенческой аудитории "напряжность" анкеты оказалась, как нам представляется, допустимой, хотя и заметной - анкета "сильно напрягла" 13% респондентов, результаты оказались малоинтересными для 10%, и 8% сочли, что исследование проводить не стоило.
Заключение
Иногда говорят, что проблема оценки жизни не должна возникать у людей в нормальном обществе. Конечно, можно включить это требование в определение такого общества, но реально она возникает не только из-за войн, терроризма, природных и техногенных катастроф. И не всегда можно переложить ее решение на других, а даже если и можно, разве это правильный путь для личности? Нормальное общество - это не беспроблемное общество "ням-ням во веки веков", как выразился Станислав Лем, и не общество, где все проблемы переложены на кого-то с буквами "МЧС" на спине. Это общество солидарной готовности и личной ответственности, высокого уровня гражданственности, нечто вроде Америки эпохи фронтира или Швейцарии (с учетом некоторой мифологизированности).
Авторы благодарны С.М. Гуриеву и М.Д. Красильниковой за обсуждение на начальном этапе исследования, Д.Л. Константиновскому за обсуждение результатов и статьи, а также студентам МИЭМа - респондентам и конструктивным критикам.
Литература
Н.А. Клюшина. // Социологические исследования. 1990. N 1. С. 98-105.
Viscusi, W. Kip; Aldy, Joseph E. The Value of a Statistical Life: A Critical Review of Market Estimates Throughout the World. The Journal of Risk and Uncertainty, 27:1; 5-76, 2003. http://www.nber.org/papers/w9487.pdf (дата обращения: 01.11.2015).
