Lib.ru : Ашкинази Леонид Александрович. Обзоры 1-37

Обзоры 1-37

Обзор 1

Научно-популярная -- почему и зачем

Причина интереса к научно-популярной (далее - НП) литературе очевидна -- это инстинктивная потребность знать, быть в курсе, быть в теме, располагать информацией и т. д. То, что всегда увеличивало выживаемость вида, а иногда и индивида (ибо некоторые из лагеря попадали в шарашки, и это их спасало). Вот благодаря от простейших пошедшему "знать" и существуют научно-популярные (НП) издания. Удовлетворяя наше желание знать, они поддерживают само существование этого желания. Вообще сохранение возможности -- принципиально важная задача носителя культуры, возможность ценна сама по себе: мы не знаем, что потребуется людям завтра.

Однако индивидам от знаний бывали, как со вздохом отметил Экклезиаст, многие проблемы. Но предположим, что мы этого не боимся, и спросим персонажа в зеркале -- помогают НП-издания твоему выживанию? Разве что косвенно, низводя умиротворение на душу; и то не факт -- умиротворение приятно расслабляет, но уменьшает действие. То знание, которое мы получаем из НП-литературы, непосредственно влияет на наши действия редко. Разве что серьезные статьи на темы здоровья и питания: вдруг "возьмем в голову" и перестанем брать в рот гадость.

Попробуем ослабить требования -- будем считать полезным не только то, что влечет действия, но и то, что расширяет круг доступного. Поскольку это тоже работает на "сохранение возможности". В самом деле, учебник физики для 7-9 классов не часто влечет действия, но, будучи употреблен правильно, то есть положен в ротик, разжеван, проглочен и усвоен, дает доступ к 10-11 классам, а там, глядишь, и к нобелевке. Если считать полезным то, что расширяет кругозор, то количество полезных НП-книг и статей сильно увеличивается. Но при соблюдении двух условий, одно из которых выполняется не чаще, чем в половине случаев, а выполнение второго возможно только при выполнении первого и тогда уже зависит от нас.

Первое условие -- использование терминов и тезисов, которые мы уже знаем, в смысле -- которыми умеем пользоваться для построения рассуждений. Тест прост -- закройте листочком бумаги страницу в любом месте -- вы можете хоть примерно сказать, что будет дальше? С учебником физики у добросовестного школьника и студента этот финт в доле случаев проходит. А у тебя, Брут? И со многими НП-статьями на исторические и гуманитарные темы это получается, потому что авторы используют понятный в большинстве случаев язык. Используют слова, которые вызывают правильные ассоциации, потому что объекты, на которые они указывают, включены в наш жизненный опыт (революция, переворот, кровопролитие, достижение, диктатура, возрождение, цензура, права человека, агрессия, популярность, аннексия, ложь, истерия).

И со многими инженерно-популярными (ИП) статьями это проходит. Потому что в инжиниринге, как и в гуманитарной сфере, профессиональный словарь наполовину состоит из слов общего языка, причем их профессиональный смысл не сильно отличается от бытового. Разумеется, любую статью можно написать так, что ее будет прочесть и проще, и сложнее, но ограничивая словарь простоты ради, мы ограничим ширину и глубину того, о чем сможем поведать. Количество новых терминов, которые мы вводим, тоже управляемый параметр: вводя их, мы грузим читателя. Попутно: термина "инженерно-популярный" почему-то до сегодняшнего дня не было. Как сказал Вовочка в известном анекдоте: "Странно -- денотат есть, а имени нет!"

Второе условие -- готовность читателя к восприятию, поскольку это необходимо, чтобы расширился круг доступного. Причем автор скорее всего, а редактор, если он есть, уж наверняка исходят из какой-то гипотезы о читателе. Например, если журнал для одной области установил уровень своих статей "серьезный студент", а для другой -- "блондинка из анекдота", то у него через несколько лет сформируется комплиментарный эллипс читателей с хорошеньким отношением осей, и теперь уже авторы и редакторы будут приспосабливаться к ситуации. Это процесс с положительной обратной связью, то есть состояние равновесия неустойчиво, и его поддержание требует заботы.

Что касается НП-статей по математике и естественным наукам (физика, химия и т. д.), то ситуация сложнее. Эти науки создали свой язык, свои терминологические пирамиды и далеко ушли от бытового языка. Если они и используют знакомые слова (жидкий, кристалл, струна, вакуум, масса, энергия, темная и т.д.), то лишь простоты запоминания ради. При этом каждый реально работающий в этих областях человек (то есть получающий результаты, публикующийся в серьезных журналах и т. п.) знает, что некоторый смысл в совпадении слова из физики и слова из быта есть, иногда он больше (масса, кристалл), иногда он меньше (жидкий, энергия), иногда его мало (темная, вакуум), иногда почти нет (струна). Но в любом случае для продвижения в этих областях нужно, как правило, владение их языком -- языком физики и математики, которому не учат в вузах.

Есть книжки, которые один мой учитель называл "прыжочки вокруг", от которых эффект как от психотерапевта. На кушетке полежал, о страхах поговорил, о струнах почитал, телик посмотрел... Авторы многих НП-книг переплетают рассказ о науке с рассказом об истории науки, который идет на бытовом языке и ничему не учит. Зато он создает читабельность и покупабельность, ибо повествует о событиях, которым мы можем сопереживать: всю ночь не спал, покрывал уравнениями листок за листком, утром разбудил коллегу, собеседник был потрясен... и т. д. Увлажненным взором следить, как простой мальчишка шел к вершинам -- в этом нет чего-либо патологического, кого-то это даже воодушевит, подвигнет на что-то, кроме сдачи ЕГЭ. Надо только ясно осознавать -- понимания это не прибавит. Некоторые авторы в естественном стремлении к читабельности и продавабельности вплетают в текст сплетни о личной жизни ученых -- видя перед собой граждан, упивающихся рассказами о том, кому и что дала очередная топ-модель кого-то там.

В истории науки, однако, есть логика. И если рассказывать историю не как потрясение для увлажнения, а как систему, как результаты, связанные между собой причинами и следствиями, а также общими научными принципами, то некоторая картина в голове возникает. И даже ощущение, что отблеск логики уловлен (как "свет горизонта" у Пелевина) и может быть еще и использован. То есть при дальнейшем понимании и даже в жизни. Хороший пример книги этого направления -- Стивен Вайнберг, "Мечты об окончательной теории: Физика в поисках самых фундаментальных законов природы" (2007). Сильной стороной книги является "многослойность". Автор в предисловии пишет: "Более полное обсуждение некоторых идей, изложенных в основном тексте, читатель найдет в серии примечаний в конце книги. В ряде мест основного текста, там, где я чересчур упростил некоторые научные понятия, я дал в примечаниях более развернутые комментарии". Было бы здорово, если по этому пути шли бы авторы и других книг; кстати, иногда идут -- хотя это требует большей работы.

Хорошие книжки, прочитав которые, действительно можно не только ощутить пелевинское "биение жизни", но и что-то понять, есть. Например, что мы имеем за последнее время в области... в области... да какая разница, начнем с чего-то очевидного. Хотя бы с Земли; о других науках расскажем в следующий раз, а сейчас поговорим о той, которую топчем. Кстати -- ходим ведь непонятно по чему, толщина коры от радиуса Земли -- менее полпроцента, тоньше яичной скорлупы. Некоторые люди при мысли "полезть в пещеру" передергиваются. А по скорлупе ходить -- странное дело -- не боятся.

Кстати, для ясности -- просмотреть все книги, если разумно ограничиваться глубиной и шириной, невозможно. Поэтому выбор изданий для рассказа неминуемо отражает и личные вкусы, интересы и пристрастия, и круг используемых источников. На сегодня предпочтительным является Интернет, иногда -- хорошие книжные магазины. Глубину ретроспективы установим "авторским произволом", как говорят в мире ролевых игр, что-то вроде 10 лет.

Начнем с того, что первое попалось на глаза: уж очень впечатляющая вещь -- цунами. Это примерно как массовое помешательство в обществе, и про цунами есть хорошая книжка -- Б.В.Левин, М.А.Носов "Физика цунами и родственных явлений в океане" (2005). Аннотация у нее сдержанная, в качестве тем названы: механизмы генерации цунами подводными землетрясениями, оползнями, вулканическими извержениями, падением в океан метеоритов и атмосферными явлениями. Упомянуты вопросы распространения цунами в открытом океане и накат волн на берег, а также способы регистрации волн цунами, включая спутниковую альтиметрию и анализ следов палеоцунами. И хоть сказано, что книга предназначена для исследователей, специализирующихся в области геофизики, а также для преподавателей вузов, студентов и аспирантов, но первые полсотни страниц читаются как приключенческий роман, лишь потом начинаются дифуры и интегралы. Но если сцепить зубы и, тщательно загоняя страх в пятки (фотографии страшненькие, да... а каково это в натуре?!), просматривать книгу дальше, то обнаруживаются целые страницы без странных значков. Правда, прослойка между детективом и интегралами в этой книге довольно тонка, и вряд ли из-за нее вы купите книгу, но кто мешает найти файл в Сети? И еще вопрос -- почему бы не сопровождать издание таких книг их популярными версиями? Понятно, что у серьезных авторов нет на это серьезного времени, но какой-нибудь молодой аспирант или юная аспирантка с просветленным взором?

Цунами нам интересно неспроста. Оно бывает на Земле, которую мы считаем до некоторой степенью своей и на которой живут люди, имеющие шансы от цунами пострадать. Так что продолжим о Земле. Обычно, когда автор в одной книге берется написать "обо всем", это вызывает у серьезного читателя нежелание становиться кинетическим: чем шире захват, тем меньше -- как полагает читатель -- глубина. Тем более что большинство пишущих "обо всем" создают свою "теорию всего", которая, естественно, опровергает все и решает все проблемы. Однако произведение ширины на глубину, то есть объем сообщенной и могущей быть усвоенной информации, зависит от мастерства автора. И есть хорошие примеры книг, в которых авторам удалось донести до нас очень большой объем.

Это, например, книга М.И.Мосевицкого "Распространенность жизни и уникальность разума?" (2008). Автор последовательно и дотошно, с многочисленными ссылками рассматривает состояние разных теорий происхождения жизни на Земле, а также уделяет внимание возможным путям дальнейшего развития. В том числе -- варианту дальнейшей эволюции человека и варианту прекращения человеческой цивилизации. Именно доброжелательное и аккуратное рассмотрение разных теорий, а также данных и аргументов "за" и "против" делает книгу интересной. Например, приводятся относительно малоизвестные данные об обнаружении органических веществ в метеоритах. На этот счет полезно прочесть статью Д.З.Вибе "Органика в старом веществе Солнечной системы" (делается это так -- говорите Google'у или Bing'у название статьи в кавычках). Понятно, что обоих авторов интересует не только, откуда и как возникли люди (вдруг, как некоторые считают, действительно не от обезьян, а от... от первичного бульона под сверк молний!?), но и старая дискуссия Шкловский vs. Станислав Лем -- насчет одиночества во Вселенной?

Другой пример интересной книги с широким охватом -- К.Ю.Еськов "История земли и жизни на ней" (2008). Она, как и книга Мосевицкого, посвящена в основном биологической эволюции, но автор делает экскурсы в физику, термодинамику, климатологию, вдается и в вопросы философского плана (что есть наука и что наука не есть и т. п.). Последнее он делает, кажется, сцепив зубы -- видимо, уж очень его, палеонтолога, достали всяческие фоменки и фоменкоподобные креационисты. В предисловии он формулирует важный тезис, которому было бы полезно следовать и другим авторам. "Поскольку учебный курс этот предназначен не для "среднестатистического школьника", а для людей, собирающихся связать свою судьбу с наукой, есть смысл по мере возможности демонстрировать здесь всю "научную кухню": ход рассуждений, приведших исследователя к обсуждаемым выводам, историю борьбы различных теорий и т. д. При этом я старался честно указывать на слабые стороны не только прошлых, но и ныне господствующих научных концепций; кое-кому это, возможно, покажется "подрывом авторитета науки в глазах школьника", но я думаю иначе".

Еще до прочтения этих двух книг имеет смысл ознакомиться с книгой Роберта Хейзена "История Земли. От звездной пыли - к живой планете. Первые 4 500 000 000 лет" (2015), которая посвящена почти исключительно геологической истории нашей планеты и ее единственной луны. Читается как приключенческий роман, осложненный переводом, из-за которого некоторые фразы звучат как заклинания, например: "Поскольку появление Вселенной неизбежно вследствие непреложных универсальных законов космоса, которые дают нам надежду познать Вселенную, используя научный метод, такой космос, несомненно, исполнен смысла". Чтению, впрочем, это мешает не сильно, причем по довольно криминальной причине: мозг защищается, мы пропускаем фразы, в которых не улавливаем смысла. Это спасает от гипноза и -- в отличие от ситуации тюремной камеры, описанной И.Бродским -- "спасает от головокружения". Отдельные ошибки и неаккуратности менее заметны за счет театральности изложения, и получается логично: сначала Солнце изготавливает хондриты, потом Тейя и протоЗемля -- Землю и Луну, потом булькает магма, потом бактерии и читатели НП-журналов. Можно также рекомендовать -- заодно получите и сильные эмоции -- прекрасно иллюстрированную книгу Н.В.Короновского "Земля. Метеориты, вулканы, землетрясения" (2014). Только земные метеориты на Луне по чисто физическим соображениям искать не стоит (в отличие от лунных на Земле), а Тициуса и его другана Боде можно нынче упоминать разве что в шутку. Обе эти книги подробно рассказывают об объекте и сравнительно немного - о методах исследования, в то время как Еськов и Мосевицкий уделяют больше внимания именно методам исследования. Наверное, доля внимания, уделенного методам науки, является "классификационным признаком" НП-литературы. Хочется сказать, что если эта доля меньше некоторого порога, то источник научно-популярным называть как-то и не хочется. Популярно о звездах и популярная астрономия -- разные вещи. Сравните: популярно о кошках и популярная биология. Но если мы станем на эту пуристскую позицию, то популярной физики не останется вообще, а этого нам не хочется. Поэтому просто будем иметь в виду, что, ориентируясь в НП-мире, надо понимать, хотим мы "просто о мире" или "и о мире, и о науке о мире".

На что еще следует обращать внимание при выборе книги для чтения? Базовые требования -- достоверно и интересно. Интересно бывает двух типов: просто интересно и все, и -- ну да, завтра может потребоваться или ребенку надо бы рассказать. С "достоверно" ситуация онтологически сложна -- тут Кант с Гегелем синхронно переворачиваются: как мы можем знать про достоверность, если читаем-то ради новизны? Проблема возникновения нового знания не нова, но проблемна. Ведь кроме самопальных и забугорных маньяков и жуликов есть еще переводы хороших книжек, в которых переводчик оба языка еле тянет со словарем, материал по существу "в школе не проходили", а на трех редакторах (кто еще помнит, каких?) издательство сэкономило. Хрестоматийный случай -- старый перевод двух книг о Фейнмане, с таким количеством ляпов, что остатки волос встают дыбом. Вот признак, который поможет: и переводчик, и редактор должны быть с профильным образованием советских времен, а еще лучше -- редактор, работающий (или большую часть жизни проработавший) в соответствующей области. Хотя и это не всегда спасает -- могут для приличия в выходных данных указать аж двух докторов наук, которые текст лишь пролистали.

Если автор сопоставляет разные теории, обратите внимание на логичность аргументов, речь и стиль. Если автор не сумел скрыть своей необъективности, надо ему поступать учиться туда, где учат на писателя. Если автор излагает какую-то одну теорию, то полезно проверить, она более-менее общепринятая, или авторская. Если авторская -- не она ли новаторская, авангардная, новейшая, всеобъемлющая, продвинутая, эпохальная, беспрецедентная, взорвала Интернет, выдвинет Россию в мировые лидеры и обгоняет Запад на 20 лет (как высказался один депутат про танкостроение)?

Автор не должен использовать термины, которые вам непонятны, он должен их "вводить" -- давая понятные определения, то есть грамотно строить пирамиду смыслов. Если он этого не делает -- то это не НП-литература, а шаманские заклинания. Премии и членства не говорят о том, что человек умеет писать научпоп. Переплетение истории науки и собственно науки до какой-то степени подозрительно -- хорошо написать такую книгу труднее, чем две или одну с разделением на отдельные главы; но иногда это переплетение используется для маскировки бессодержательности. Тем более подозрительны экскурсы в личную жизнь -- они часто делаются именно для приманивания читателя и маскировки отсутствия НП-содержания.

Существует, правда, другой жанр -- научные биографии. То есть стержнем повествования делается биография, а уж на нее нанизывается наука. В этом случае научные термины могут объясняться не всегда, что мы легко переживем, потому что книга "не об этом". Прекрасный пример -- Е.Л.Фейнберг "Эпоха и личности. Физики" (2003). Но тогда книга становится в значительной мере об обществе и о времени, и если время и место, о которых идет речь, вызывают ужас и содрогание, то не ждите взлета оптимизма от прочтения. Вообще лекарства не все вкусные -- лишь бы они помогали. В предисловии автор пишет: "В течение трагических для нашей страны и ее великой культуры десятилетий эти люди сумели устоять и перед страхом, и перед искусом и сохранить себя как личности. Конечно, такие люди тогда встречались повсюду в немалом числе -- и в других науках, и в искусстве, и в литературе, и в среде не столь ярко выделявшихся носителей нашей культуры, "обычных" людей, и выносивших все интеллигентов. Но здесь эта атмосфера господствовала". Все основные персонажи книги -- советские физики; но еще есть очерк о Гейзенберге и немецких исследованиях по "урановой проблеме". Эта тема до сих пор обсуждается, зачастую эмоционально, но без знания реалий. Наверное, эти две черты связаны?

В некоторых случаях на НП-литературу влияют политика и большие деньги -- к которым иногда и сводится большая политика. Непосредственно научпоп на мировые рынки не влияет (только это его еще и спасает), но большие деньги влияют на науку, причем не только через строительство ускорителей и полет на Марс. Наверное, самый глобальный пример -- климат и так называемое глобальное потепление. То, что тут замешаны огромные деньги, знают все. То, что научные данные разноречивы и многие сомнительны, знают те, кто хоть немного интересовался вопросом. А дальше все просто -- фирмы и государства, заинтересованные в каком-либо определенном результате, выделяют деньги на исследования ученым, которые уже высказывались в пользу этого результата. Ну и, конечно, на рекламу, телевидение и прочие методы промывания. Достаточно взять на анализ, как это делают медики, Википедию и сравнить апологетическую статью "Глобальное потепление" и помоечную заметку "Климатический скептицизм", состоящую из намеков сторонников потепления на психологические особенности мышления скептиков (как будто у апологетов меньше особенностей...). По делу -- естественно, "ни слова, о друг мой, ни вздоха".

Интересно и понятно рассказано о климате и об экономике, которая с ним связана, в книге: И.Л.Кароль, А.А.Киселев "Парадоксы климата. Ледниковый период или обжигающий зной?" (2013), причем редкой особенностью является то, что авторы понимают, сколь ограничена надежность используемых данных, и более того -- не скрывают это от читателей. Правда, они не понимают, что многие претензии, обращаемые к критикам глобального потепления, могут быть адресованы и промоутерам этого самого потепления. Причем некоторые из претензий в последнем случае звучат более веско. С соображениями противников потепления можно ознакомиться, например, по книге Бьорна Ломборга "Глобальное потепление. Скептическое руководство" (2008) - высказанные в ней соображения вполне конструктивны. Обе эти книги обращают наше внимание не только на объект (климат), но и на метод -- то есть на то, как получены данные и главное -- все ли данные, имеющие отношение к вопросу, учитываются.

А вообще -- хороших книжек много! В следующий раз мы расскажем о некоторых других ИП-книжках.

Обзор 2

Инженерно-популярная -- почему и зачем

При рассмотрении любого явления мы как-то выделяем его из "всего", из мира. Формально это происходит уже в тот момент, когда мы просто называем его, мысленно обращаемся к нему по имени. Выделение из мира эффективно тогда, когда оно позволяет что-то понять (это позиция теоретических наук) или что-то сделать (это позиция инженерии). А прикладные науки удобно устроились на двух стульях, поставленных вплотную. Стулья сболчены и болты законтрены. Или -- дань архаике -- "на красочке".

Некоторые книги могут быть с достаточной точностью поняты без рассмотрения влияния на них окружающего мира. Например, справочник по математике "пригоден для всех мыслимых вселенных" (Ст. Лем), но справочнике по физике -- уже не совсем: относительная глубина погружения и подробность проработки разных разделов у цивилизаций Меркурия, Земли и Юпитера будут несколько различаться. "Философский словарь" и "Словарь иностранных слов" разных годов, да и просто словари русского языка могут стать прекрасным материалом для учебника по истории страны. Влияние власти на биологию, кибернетику и историю привело к серьезным последствиям, в биологии, как мы теперь видим -- необратимым. Да и невозможность для большинства осознать происходившее -- не следствие ли это контроля власти над историей как наукой? Похоже, что без учета этого влияния многие книги, касающиеся истории этих наук, понять трудно или невозможно; впрочем, это можно сказать и о физике с химией.

Власть в России не была чуждым людям дьявольским порождением, она успешно опиралась на плохое в людях. Следовательно, плохое было почти повсеместно, и рейтинг был 99,9%, как нынче в некоторых регионах (а не всего лишь 85%, как в отстающих), и науки пострадали все. Наверное, любое общество своей традицией и многие государства своими законами и беззакониями влияют на всю науку, а через нее, например, на технику. Патриархальное американское общество в середине прошлого века мешало социологам исследовать сексуальность, российская власть делала это же, но на полвека позже. Сегодня американское академическое сообщество мешает исследованиям расовых различий (при их -- в очевидном смысле -- очевидности), а российская власть влияет на исследования в сфере политики. Это не всегда прямое преследование и подавление, это и цензура, и подкуп, и естественная самоцензура.

Если общество или государство создает какой-то барьер, то со временем барьер рушится и то, что накопилось за барьером, обрушивается на общество. Если же что-то изо всех сил поощряли и тянули за верхушки, то когда это прекращается, общество отползает зализывать раны. После прекращения почти принудительного отправления студентов в "закрытые города" и распределения в "ящики" произошел закономерный откат, спад интереса к естественным наукам. Не плачь, ученый и инженер, это расплата за твой вчерашний статус, за атомный щит, покорение вселенной, девять дней одного года, иду на грозу и так далее. Мне тоже обидно и больно; и немного стыдно за эту обиду.

Скачки в воздействии общества и государства на науку и технику влияют на публикацию книг, в первую очередь -- о науке, технике и особенно об их истории. Каналов влияния несколько. Простейший -- начинают публиковать то, что было секретно. Правда, проще сказать, что не было секретно в СССР; все животные были равны, но одни животные были секретнее других. Потом стена не рухнула, конечно, но частично и на какое-то время треснула. Стали публиковать "всякое", а читабельность-покупабельность складывалась из интереса к существу и "клубничности". Вчерашний запретный плод сладок, под этой маркой идет и тухлятина -- написать на обложке "секретно", "рассекречено" и тому подобное может любой, с загадочным видом врать про эксклюзивные источники, страх за свою жизнь и т. п. -- тоже. Наверное, сейчас на это уже никто не ведется, более серьезные издатели все поняли. Но заголовок "состоялось секретное совещание" (наверное, надо сказать, "мем"?) популярен в Интернете, куда и стекают помои. "Навозну кучу разрывая, студент нашел ответ на свой билет".

Далее -- оставшиеся не у дел и обиженные (а при любых быстрых изменениях в обществе появление таковых неизбежно) люди начинают писать книги. О прошлой жизни, где они девять дней ходили на грозу и так далее. При этом они честно рассказывают о реальной жизни (иногда приукрашивая свои личные подвиги), причем то, что мы вряд ли где еще прочтем. Не потому, что это секретно, а просто потому, что это никто не опубликовал бы тогда, никто -- если бы там не было ранее недоступного -- не стал бы публиковать и сейчас. Причем картины жизни, которые дают эти авторы, достоверны -- идеология прорывается у них локально по пространству и импульсно по времени. То про родину слонов, то про нерушимый союз, то ругнут тех, кто росчерком пера разом развалил нерушимый союз -- тут инженерная логика им разом изменяет.

Еще вариант -- переоценка догм. Сомнение в чем-то одном хоть немного да побуждает задуматься и усомниться и в другом. Например, в роли иных великих ученых или писателей, ставших великими просто потому, что они были объявлены таковыми, а простой человек и повелся -- ему надо же чем-то гордиться. Раз мяса и туалетной бумаги нет, то хоть погордимся, что родина слонов. Под это дело, кстати, прекрасным образом забывали о тех, кем реально следовало бы гордиться или кому следовало бы хоть на закате их жизни создать минимально достойные человека условия. Попутно: доля россиян, которые чем-то гордятся, выросла за последние годы в три раза; инженер бы насторожился -- если что-то раздувается в три раза, напряжения в материале возрастают очень сильно. (Тут Первочитатель тактично заметил -- а если это воздушный шарик?)

Основная область, в которой произошел постсоветский литературный прорыв -- военная техника. Потому что всегда был ореол секретности, таинственности, сопричастности, этакий психологический костыль -- "зато мы делаем ракеты". Кто-то, одурманивался, увы, водочкой, кто-то этим, а кто-то не видел необходимости выбирать. Военную технику можно очень условно разделить на атомную, ракетно-космическую, авиационную, морскую и радиотехнику с электротехникой. В каждой из этих отраслей была и не военная составляющая; где-то ее можно было заметить разве что в электронный микроскоп, где-то -- и в обычный. В книжках в разном соотношении всегда смешаны собственно рассказ о технике, рассказ об истории и рассказ о жизни. Причем разделить историю и жизнь невозможно, даже если автор пытается. И в этом -- главная польза от таких книг. Сегодня посмотрим на некоторые книги по первому из перечисленных разделов -- по атомной технике.

Делалась военная техника везде, милитаризация страны была тотальной, то есть, как сказали бы математики, "всюду плотной". Но для атомной техники были, как добавили бы они же, "точки накопления" -- закрытые города. В 2000 примерно году в Сети появился словарь "Стругацкие: комментарий для генерации NEXT", где ситуация кратенько суммировалась (на тот момент!) так:

"Арзамас-16 -- один из закрытых городов, главный центр разработки атомного оружия; Законом о закрытых административно-территориальных образованиях (ЗАТО) от 1992 года к этой категории в России было отнесено 47 городов, насчитывающих около 1,5 млн. жителей, из них 10 подчинены Минатому (бывший Минсредмаш), 37 -- Минобороны; распоряжением правительства РФ в 1994 году части этих городов были присвоены "гражданские" названия; однако все они в той или иной степени остались секретными, в них не разрешено "просто так" селиться и проживать, ограничен -- даже для ближайших родственников -- въезд; города огорожены контрольно-следовой полосой и колючей проволокой, имеют ограниченное и контролируемое сообщение с окружающим миром, железнодорожные билеты "просто так" не продаются, поезда обыскиваются и т. д.; интересна психология жителей этих городов -- она является концентрированно-советской и содержит уверенность в своей избранности, большой роли в безопасности Державы, патерналистское отношение к остальной стране; основные публикации: В.А.Тихонов "Закрытые города в открытом обществе" (М., 1996); В.Каганский "Особая точка" // Знание -- сила. -1997. -- N 7; М.Литвинов, Л.Хатуль "Страна 47 островов" // Химия и жизнь. -- 1998. -- N 7".

Весьма подробно фактическая сторона изложена в Википедии, соответствующую статью

"Закрытое административно-территориальное образование" читать можно. Но о психологии там ни слова, так что если есть дополнительный интерес -- придется, например, брать из Интернета указанные выше статьи, но лучше прочесть книгу В.Ф.Матюшкина "Повседневная жизнь Арзамаса-16" (2007). Подробное описание с множеством деталей создает у нормального человека достоверное ощущение гнетущей атмосферы, многими воспринимавшейся как нормальная -- работал пафос причастности к большому делу. Наверное, играли какую-то роль и лучшие, чем у всей страны, бытовые условия. Первые 90 страниц посвящены вполне интересной для историка культуры религиозной истории Сарова. Но при чем здесь это? А вот причем -- автор загадочно пишет, что есть "что-то" в том, что именно в этом городе делали бомбу. Это даже не смешно -- глядя, как служители культа в современной России освящают оружие, хочется с автором согласиться.

Для многих в современной России отношение к религии -- часть того же самого поиска причастности хоть к чему-то. Впрочем, для многих это чистое политиканство, участие в спонсируемом бизнесе и т. д.; ну, как всегда. Вообще читать книгу Матюшкина, как и многие другие, посвященные данной тематике, -- тяжелая работа: нужно постоянно отделять факты от интерпретаций и оценок, продиктованных комплексами и ущемленным самолюбием. Болезнь "зато мы делаем ракеты" переходит в болезнь "зато мы делали ракеты" и, как мы видим, замечательно отравляет сознание следующего поколения. И это неизбежно -- человек не может жить со слишком низкой самооценкой: он либо уходит из жизни, либо находит способы ее поднять и транслирует свои оценки детям и ученикам.

Инженерная сторона в этой книге освещена не сильно, она все же больше о жизни, как и книга Б.Н.Швилкина "Зона особого назначения: Из жизни создателей атомного оружия в СССР" (2007). Отдельной проблемой читателя подобных книг является то, что их авторы не врут, но иногда что-то выпячивают, а что-то замалчивают -- даже и не намеренно. Например, некто радостно пишет, что в Сарове в результате заботы руководства не было аварий на производстве, в отличие от Америки. Пусть это и правда, но неужели автор не знает, что творилось в других местах? Власть отчасти берегла квалифицированных и спокойно обрекала на смерть и болезни многие тысячи простых людей. Интересующиеся этой стороной вопроса просто читают статьи А.Митюнина "Атомный штрафбат" (2005) и А.С.Садовского и А.В.Товмаш "Плутониевый пневмосклероз глазами химика" (2007). Все они есть в Интернете, а при проблемах со скачиванием спросите Google'а "сохраненная копия".

Продолжить знакомство с жизнью закрытых городов можно по книге М.П.Грабовского "Плутониевая зона" (2002). Причем именно в этой книге инженерные проблемы изложены подробно и вполне популярно. Примерно в таком же соотношении находятся инженерия и быт в книге А.В.Веселовского "Ядерный щит" (1999). Последняя интересна прежде всего широтой охвата -- автор занимался испытаниями, поэтому он рассказывает и о бомбе, и о ракетах, причем о ракетах -- больше; поэтому мы вспомним об этой книге и в другой статье. Упоминает он и о повсеместном небрежении здоровьем и безопасностью. Заметим, что это было следствием не только пафоса сопричастности и низкого уровня знаний, как иногда пишут, а еще и нечеловеческого отношения к жизни человека. Все эти три причины и работали вместе, и были связаны; пафос вообще охотно заменяет знание. Кроме того, для сбережения людей нужно не просто знание, а знание определенное и повсеместное, а вот с ним были проблемы именно из-за нечеловеческого отношения.

Теперь о том, что делалось на другой стороне океана. Вполне хорошо читаются книги М.Хуберта "История атомной бомбы. Краткий курс" (2012) и Дж.Бэгготта "Тайная история атомной бомбы" (2011), хотя ни ту, ни другую назвать вполне научно-популярными нельзя -- науке и инженерии уделяется довольно мало внимания. Зато книги весьма увлекательны; это некое театрализованное повествование о создании бомбы на Западе. Первая книга начинается с Клапрота и Рентгена, заканчивается испытанием "Тринити" и повествует только о событиях на Западе. Вторая книга, естественно, не содержит чего-либо тайного, ее название -- "не фича, а бага", как сказали бы программеры, финтифлюшка для продавабельности. Охватывает она период с Фриша и Мейтнер по начало разработки водородной бомбы, в отличие от первой повествует о событиях по обе стороны океана, причем подробно -- об их связи. Заметим, что хотя фактическая сторона дела в основном известна, но крики на эту тему в Интернете продолжаются, причем крикуны по большей части не знают реалий и не интересуются ими -- они "знают, как надо" (Галич). Еще подробнее об американско-советских атомных связях тех лет (назовем это так, чтобы крикуны не охрипли) рассказано в опять же, советско-американской книге В.М.Чикова Г. Керна "Охота за атомной бомбой: Досье КГБ N 13676" (2001).

Ситуация с авариями в атомной отрасли по обе стороны океана рассмотрена в инженерной и отчасти в популярной американо-российской (да, было и такое в момент просветления в нашей стране) книге Т.Маклафлина, Ш.Монахана, Н.Прувоста, В.В.Фролова, Б.Г.Рязанова, В.И.Свиридова "Обзор ядерных аварий с возникновением СЦР" (2003). В книге детально рассмотрены 55 случаев аварий с возникновением неконтролируемой самоподдерживающейся цепной реакции (СЦР) на установках атомной промышленности и на исследовательских ядерных установках четырех стран. Первые эксплуатируются в состоянии глубокой подкритичности, вторые, напротив, эксплуатируются в целях изучения критических параметров различных систем и оснащены системами управления и гашения цепной реакции. Весьма полно представлены обстоятельства и причины возникновения аварий, характеристики самих аварий и их последствия.

Что касается -- я понимаю, что вы хотите спросить -- Чернобыля и Фукусимы, то, по прочтении значительной части опубликованного, хотелось бы указать на две книги: А.С.Дятлов "Чернобыль. Как это было" (2005) и Р.М.Цирулев "Япония. Вся правда. Первая полная антология катастрофы" (2013). Рекомендуя первую книгу, я исходил из странного требования -- написанное должно быть понятно читателю с инженерным и физическим образованием. Дело в том, что большая часть написанного о Чернобыле сводится к попыткам убедить читателя, что виноват тот, кто не может ответить на обвинения, то есть тот, у кого меньше должность или ученая степень. При чтении многих источников выясняется, что подобная тактика (вообще-то это стратегия...) влечет муть в конкретном описании. Вторая книга интересна, кроме всего прочего, "страноведческой" стороной -- это книга еще и о стране, причем, как это довольно часто бывает, более правдивая, чем специально об этом написанные. Впрочем -- можно добавить меланхолично, -- любая правдивая книга о критической ситуации, затрагивающей репрезентативное множество людей, будет вполне себе страноведческой.

И еще две хорошие книги -- В.И.Вишневский "Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика" (2009) и С.М.Поликанов "Разрыв" (1983) -- последняя написана относительно давно (и тогда была, естественно, издана не в СССР). В обоих случаях это не чисто инженерно-популярная (ИП) литература, потому что социальная, общественная, личная жизнь отражены там не менее широко. Личная? -- да, и личная, но не потому, почему в глянцевых журналах. Работа и личная жизнь всегда связаны, а при некоторых видах работ и при некоторых видах социального устройства эта связь такова, что любое честное повествование будет и о том, и об этом. В советской стране человек вообще в значительной мере принадлежал государству, а не себе -- например, многочасовые очереди, в которых стояли все нормальные люди, и были -- если вдуматься -- формой принадлежности. А обязательное получение разрешения для преподавания во внерабочее время, то есть, по сути дела, крепостная зависимость? А принудительные поездки "на картошку" месяц в году, а чудовищные поездки "на хлопок" в среднеазиатских республиках? Но в военизированных отраслях и в армии зависимость была еще сильнее -- например, государство фактически вмешивалось в семейную жизнь. Люди не всегда это понимали, потому что или не знали другой жизни, или не знали, можно ли этого избежать, или принимали это в комплекте с возможностью заниматься любимым делом (ученые, многие инженеры), или опять же, все компенсировал пафос принадлежности. Который хорошо виден в этих и некоторых других книгах.

Что же касается классического "научпопа", то есть хорошей НП- и ИП-литературы, то к нашим услугам две замечательные книги: А.Б.Прищепенко "Шелест гранаты" (2009) и "Шипение снарядов" (2012). Веселенькие названия не мешают этим книгам быть научно-почти-популярными -- в основном текст доступен умненькому школьнику, хотя местами -- лишь студенту-физику, причем добросовестному старшекурснику, вовремя и самостоятельно делающему лабы.

Автору этих строк тоже хочется добавить свои три копейки по курсу Центробанка. Когда-то я учился в московском институте электроники и математики, МИЭМе (а потом много лет в нем преподавал, пока мой МИЭМ не сожрала, позарившись на здание, Высшая школа экономики). Так вот, чтобы было понятнее, насколько вся советская жизнь была пропитана милитаризмом -- спросите Googlе'а или Bing'а "альбомы пользователя leonid53" (вот так, в кавычках) и ткните в альбом "МИЭМ_история". И учтите, что все эти фотографии сделаны уже в Перестройку, ранее похабно комментировать такие плакаты даже студенты МИЭМа... и не то что "не осмелились", а просто никому бы "не пришло в голову". Почувствуйте разницу.

И еще несколько параметров ИП-литературы, на которые надо обращать внимание при выборе чтения. Тревожными признаками являются (1) сильный нажим на свою личную роль во всем, (2) близкое знакомство со всеми, особенно с "верхами", (3) употребление "сильной" лексики, (4) постоянное подчеркивание первенства: именно Россия -- родина слонов, причем лично я принимал роды. В отличие от научно-популярной литературы, в сфере которой погружение в личную жизнь часто маскирует беспомощность автора в собственно научно-популярной области, в инженерно-популярной литературе почти не требуется прибегать к этому способу. Может быть, просто потому, что ее пишут те, кто реально делал дело, а научно-популярную -- в половине случаев -- те, кто это дело не делал.

А вообще -- хороших книжек много! Следующий раз мы расскажем о других НП- или ИП-книжках.

Обзор 3

Научно-популярные... из чего это сделано?

У рыбы до определенного момента не возникает вопросов про воду. То есть до сковороды.

Определение тому, что называют "научно-популярной литературой", попробуем дать не менее научное и не более популярное, чем определяемый объект. Рассуждение обопрем на трех не рыб, но китов: слова "научный" и "популярный", а также метаонтологический принцип продолжения существования. То есть попробуем выделить те признаки, наличие коих, как кажется, способствует выживанию объекта. Продолжению существования рыбы на сковороде и научно-популярной литературы в нашей области пространственно-временного -- пока не опустился ржавый занавес -- континуума.

Наука -- это то, чем занимаются ученые. Мне тоже смешно, но этот тезис поможет нам соорудить нечто более конструктивное, более того -- экспериментально проверяемое. Рассмотрим множество всех публикаций (на бумаге и в Интернете) и множество всех людей. Спросим (глубокий вдох...) каждого про каждую, разрешив использовать при ответе одну из классических шкал "наука -- наверное, наука -- наверное, не наука -- не наука -- затрудняюсь ответить". Мы немедленно увидим двумерный кластер -- группу публикаций и группу респондентов, отвечающих "наука" про публикации из этой группы с почти абсолютной корреляцией. Изучая параметры этих респондентов и этих публикаций, мы увидим "сеть": существенная часть публикаций будет сосредоточена в нескольких сотнях изданий, публикации будут связаны ссылками, авторы будут связаны совместными публикациями. При более тщательном анализе мы увидим несколько подсетей (это будут физика, химия, биология...), а также узрим то, что можно будет объявить дополнительными параметрами: фактор развития и фактор использования. Развитие -- это получение новых результатов на основе имеющихся, а использование -- это смартфон для связи с подругой, лекарство для спасения жизни человека и ракета с дрона, уничтожающая террориста.

Причем требование "использования" надо понимать дифференцированно: в разных частях одной и той же науки характерное время использования различается -- сравните материаловедение и космологию; причем на скорость использования влияют иногда внешние по отношению к науке причины. Потребности военных и бизнеса ускоряют, а FDA (Food and Drug Administration), Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов в США -- замедляет. "Сначала проверяйте на мышах, а не сразу на школьниках, как русские со своим ЕГЭ", -- говорят они и Джонсону, и Джонсону. И все идут тестировать.

Вот мы и дали определение науки. Чтобы меня не порвали изобретатели вечных двигателей (в России выдано на них несколько патентов -- могло ли это произойти в СССР?) и тех, кто сосчитал до десяти: это "ограничительное понимание" -- не просто волюнтаризм, у него есть обоснование: четкое определение своих границ увеличивает шансы на выживание в долгосрочной перспективе. А журналы и государства, пытающиеся в момент кризиса слегка расшириться, если и выигрывают, то лишь в перспективе краткосрочной.

Кроме научно-популярной литературы, есть еще -- хоть термин и не общепринят -- инженерно-популярная. Критерий аналогичен и прост: берем сто инженеров, которые делали в своей инженерной жизни нечто реальное -- то, что летало или ездило, стояло, задевая облака, или скользило в глубинах, усиливало или преобразовывало, пилило или сверлило -- важно, что делало это. И заказчик был... ну, почти доволен -- совсем доволен он не бывает никогда, и это необходимо для прогресса. Если эти сто, а лучше тысяча, почесав репу, скажут: ну, похоже, это работать будет, похоже, что они это сделали, на вранье не похоже -- значит, об этом можно писать. Тем более, что у этих ста или тысячи оценки будут коррелировать очень сильно.

Теперь про более сложное -- про популярность. Критерий прост -- это то, за что пипл платит столько, что навара издателю и распространителю хватает, чтобы заниматься именно этим, а не ежегодным перекладыванием мостовых и тротуаров в Москве. Недостаток такого критерия -- зависимость от состояния экономики; но зато он конструктивен. Человек платит за удовольствие; это трюизм -- вопрос в том, от чего он удовольствие получает. Получает он его при прочтении, потратив на прочтение некоторый труд, а планирует все это при покупке: оценивает ожидаемый доход (собственно удовольствие) и расходы (деньги и труд при прочтении). Труд, в свою очередь, зависит от исходного уровня знаний и готовности напрягать мозг.

Как эта готовность складывается, от чего зависит, где здесь семья-I, генетика, а где семья-II, которая "семья и школа", -- очень интересная и важная для существования цивилизации тема. Но сейчас мы не об этом, а о последствиях для научпопа. Они просты -- рынок рулит, клиент всегда кошельком прав: глядя на эволюцию научпопа за последние десятилетия, мы видим, как рыбы на сковороде пытаются приспособиться.

Самый простой путь -- быть как можно проще. Никаких формул, никакой логики, каждый абзац можно читать отдельно, большие картинки, короткие предложения, все только в наглядных образах -- то, что один из моих учителей называл "прыжочки вокруг". Другой путь, примененный некоторыми журналами, -- выделить какой-то сегмент (например, биологию) и в этой области предъявлять к читателям большие требования, чем в других. Книжное издательство может позволить себе издавать разные книги; может быть, стоило бы прямо указывать, на какой базовый уровень знаний рассчитана книга и много ли труда потребует при прочтении. Клеить рядом со штрих-кодом этикеточку "9 класс, 40 МДж".

Теперь про увлекательность. Увлекательными пытаются быть все -- одни опираются на классические области интереса (оружие и секс, здоровье и дети), другие -- на новые (деньги, политика). Для научпопа это не важно -- области интереса не пахнут. Но важно, чтобы все было честно -- без вранья про секретность с эксклюзивностью. Без необеспеченных векселей и лживых посулов -- аналога приспущенных трусиков и пальца, загадочно засунутого в рот, как на журналах с соседнего прилавка. Потому что систематический обман влечет изменение круга читателей, журнал идет у них на денежном поводу, ситуация развивается и приходит к естественному концу. Поскольку рынок попсы уже занят, причем более мощными игроками, эффективная тактика оказывается провальной стратегией. Кстати, так бывает часто -- нам ли этого не знать?

Заметим, что наглядные образы работают двояко -- они и уменьшают труд, необходимый для прочтения, и увеличивают увлекательность. Но они исключают применение прочтенного и -- даже если оно есть -- усвоенного: образы не конструктивны, за ними нет содержания, которое способно создать связную научную или инженерную картину мира. Ощущение информированности и даже понятности возникает, но это обман -- на основе образов нельзя продлить рассуждение, невозможно продвинуться дальше. Более того, невозможно даже проверить рассуждения автора. Это принципиально -- в хорошем учебнике проверяемо все; студенты в серьезном вузе (например, в моем МИЭМе до того, как его сожрала ВШЭ) изучали не только результаты, но и выводы, и на экзамене должны были показать умение выводить результат. Правда, тут возникает вопрос -- если не прибегать к наглядности, то чем тогда отличается научпоп от научнепопа, в частности, от учебника? Ответ прост -- в научпопе допустима образность или пропуски "сложного места"; но читатель должен быть предупрежден, что вот с этого места -- игры. Или: вот тут -- пропуск, примите на веру.

Но при таком ригоризме научно-популярный рассказ о многих областях науки вообще невозможен. Увы, я считаю, что да, невозможен. Вы не можете прыгнуть вверх на два метра. И выиграть в шахматы у Каспарова. И еще много чего не можете. И почему-то не пытаетесь себя обмануть в этих вопросах. Почему же вы пытаетесь обмануть себя, создать себе впечатление, что вы что-то понимаете на переднем крае современной космологии или физики вроде бы элементарных частиц? Только потому, что книгоиздатель на этом зарабатывает, а вы жалеете его малых деток, сидящих без молока?

В очень многих статьях и книгах собственно научно-популярное повествование сопровождается социальной и личной картиной, то есть рассказом о жизни общества и конкретного человека. Более того, часто ход развития науки трудно отделить от жизни общества, а иногда и от жизни конкретного ученого и инженера. Особенно в нашей стране, с ее опытом борьбы с генетикой и кибернетикой, с селекцией абитуриентов, с лагерями и шарашками, с переписыванием истории и долго так далее. Показ социальной жизни людей и страны, а также личной жизни ученых и инженеров может быть действительно важен для понимания научной и инженерной стороны вопроса, но может быть и введен лишь для развлекухи.

Важный параметр всего на свете, и в том числе научпопа, -- достоверность. Собственно научная или инженерная картина преподносится обычно достоверно, а то, что передается "образами", тесту на достоверность не подлежит, оно вообще "не о том". Что же касается серьезной части, то достоверность нарушается обычно либо ради упрощения, но это еще куда ни шло, либо с политической целью установления новых данных о родине слонов. Про второе понятно, ложь -- она и есть ложь. Нарушение достоверности ради упрощения кажется допустимым, но это надо оговаривать в тексте, чтобы читатель знал, что тут его за ручку обводят вокруг черной дыры в земле. Заметно чаще нарушается достоверность, когда речь заходит о социальном и почти всегда -- когда речь заходит о личном. Как же любят авторы конструкцию "N. подумал" или "N. сказал ученику", когда никаких надежных данных на этот счет нет. Как же любят авторы описывать погоду и настроение N. в день великого открытия. И читатель радостно хрумкает, а потом другой автор ссылается на бредовые фантазии и пошло-поехало, точнее -- полетело со свистом. От колебаний бьющейся на ветру лапши.

Лекарств от этой болезни два, но оба неэффективны: призвать авторов выделять свои фантазмы-парамнезии курсивом и призвать читателя фильтровать авторский базар при чтении. Виктор Суворов в предисловии к научно-популярной книге "Облом" пишет: "Эти диалоги -- не то, что произносили участники событий, но что, по моему мнению, они могли произносить в той или иной ситуации". Такое примечание следовало бы делать многим авторам.

Научпоп может быть об объекте, а может быть -- о науке, об изучении объекта. Может быть о Марсе, а может быть -- о полетах на Марс. Эти два подхода обычно переплетаются -- в ортодоксальной науке результаты приводятся вместе с указанием, как они получены, а методические статьи иллюстрируются результатами. Для научпопа это еще более естественно, только надо понимать, что это разные вещи, они удовлетворяют разные интересы, а если вы имеете в виду приохотить дитенка к науке, то понятно, как со временем должно меняться соотношение. Итак, вот семь параметров научпопа.

Научная или инженерная достоверность.

Требования к исходной подготовке читателя.

Требования к готовности читателя трудиться.

Суммарная увлекательность.

Доля "наглядных образов".

Доля социального и личного, достоверность и необходимость.

Доля "об объекте" и "о науке".

А дальше -- и хотим как лучше, и делаем как всегда -- включаем в заявку кого-то из грантодателей, пилим, подаем проект закона, обязывающего книгоиздателей наносить на издание данные, учреждаем комиссию по оценке параметров всех книг, вводим туда деньгодателей, себя, жену, тещу и т. д. Вот тут самое время проснуться, когда деньги уже получены, а повестка еще не пришла.

Мы же, проснувшись, поговорим на этот раз о книгах... о книгах... да начнем хотя бы с химии. Действительно, мы обсудили, из чего делается НП-литература, так обсудим, из чего делается ВСЕ! Именно этим призывом начинается книга Л.Н.Стрельниковой "Из чего все сделано" (2010). А далее автор объясняет детям, что химии бояться не надо, потому что все, что нас окружает -- химия. Правда, ровно так же можно сказать, что все -- физика и все -- математика, а важнейшая часть мира -- все, что мы едим, и мы сами -- биология. Но химия ничем не хуже других наук, просто ей не повезло: промоутеры с вот такими мерчандайзерами хором распевают мантру -- "никакой химии, только натуральные ингредиенты".

За увлекательность книге можно смело ставить шесть-ноль. Поскольку она для совсем маленьких (школьный курс не используется вовсе), то образность применяется широко, а что касается достоверности, то многие формулировки, по той же причине, экстремально упрощены. Требования к готовности трудиться отсутствуют, информации об обществе и людях немного, и книга не о науке химии, а об ее объекте -- о материалах. Причем поскольку речь идет о классических материалах, то сами эти материалы -- результат не столько науки, сколько давнего технологического поиска. О химии как о науке немного говорится -- но, опять же, на детском уровне. Поскольку книга в значительной мере именно об объектах, которые окружают человека в быту и вообще сильно апеллирует к семейной жизни, то автор часто ссылается на вещи и ситуации, которых может не быть в вашей семье (бриллиантового колечка, бабушки с валерианкой, папы, готового отвечать на вопросы, машины во дворе). Поэтому до покупки скачайте и посмотрите файл; впрочем, это полезно делать всегда.

Куда можно двигаться дальше? Если мы хотим в ограниченном объеме рассказать больше, то варианты вот: опираться на больший уровень знаний либо ограничить область рассмотрения. Второй путь естественно приводит к "жареному" -- наночастицам, графену и т. п. Мрачный взгляд издателя, упертый в спину, и учет выпущенных книг при вычислении рейтинга преподавателей заметно сказывается на качестве продукции. Но вот пример эффективности движения по первому пути: книга П.А.Образцова "Мир, созданный химиками" (2011) -- в ней есть формулы веществ и даже несколько реакций. Автор рассказывает обо всем, где можно употребить слово "химия", то есть обо всем, что сумел найти, а сумел он многое. О методах химии он почти не пишет, о самих химиках пишет, но немного, да и в социальные сферы не очень заглядывает. Но если заглядывает, то вытаскивает всякие забавные детали -- например, упоминает о том, как на Химфаке МГУ студенческая радиостанция была закрыта почему-то именно в 1968 году, о том, как был отравлен Кивелиди и даже упоминает, что "случаи предумышленного отравления полонием известны". Наглядные образы ему не очень нужны, научиться по этой книге ничему нельзя, за увлекательность книге можно поставить высокую оценку, а от предыдущей она отличается разухабистым стилем и заездами в область фантазии - автор маленько писатель, это чувствуется.

Несколько иной подход демонстрируют книги И.А.Леенсона "Удивительная химия. О чем умолчали учебники" (2009) и "Занимательная химия для детей и взрослых" (2013). Первая книга действительно может и должна использоваться как дополнение к учебникам, причем дополнение в основном в сторону эксперимента. Хотя учебный эксперимент отличается от натурного, но между ними столько общего, что книга может считаться рассказывающей и про химию как науку - правда, только про ее экспериментальную сторону. Хотелось бы, конечно, увидеть на прилавке или в Интернете книгу, рассказывающую, как вообще работает современная химия...

Вторая книга использует формулы веществ и уравнения реакций и повествует не только о веществах, но и о процессах. В этой книге имеется некоторая информация и о том, как работают химики, так что для процесса соблазнения химией она может оказаться и эффективнее тех, которые повествуют только о результатах. Интересно рассмотрение в книге вопросов, одновременно и химических, и физических. Для демонстрации единства природы это гораздо полезнее, чем "агрегированные" курсы, не дающие знания ни по одному из подвергшихся агрегации предмету. Обе книги достоверны, предполагают умеренное знакомство со школьным курсом (можно читать параллельно с учебником). Книги увлекательны без применения побочных методов, повествование не связано с социумом и почти не касается личной жизни химиков.

Само слово "химия" не всегда используется как пугало -- иногда и как символ чего-то загадочного и непостижимого; что, впрочем, тоже может быть обидно, по крайней мере, некоторым химикам. Вот пример такого использования: Ларри Янг, Брайан Александер "Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение". К собственно химии книга имеет мало отношения, это скорее биология. Книга посвящена связи сексуальности животных и человека со структурой мозга и химическими веществами. Сама по себе книга вполне увлекательна -- отчасти за счет темы. Она достоверна, почти не требует от читателя исходной подготовки, но предъявляет заметные требования к его готовности работать. Особенно, если вы хотите не просто скользить взглядом, а чему-то научиться. При этом книга рассказывает не только о результатах, но и о том, как они были получены, то есть о методах биологии. В наглядных образах авторы не нуждаются -- биология поведения и так достаточно наглядна. Иначе мы не могли бы общаться с нашими домашними животными и с разными людьми.

Экстремальный пример увлекательности за счет темы -- книга Оливии Джадсон "Каждой твари -- по паре: Секс ради выживания" (2012). Это книга по биологии, содержащая огромное количество информации, а по структуре -- просто серия рассказов о сексе у разных животных. Книга достоверна, не требует от читателя исходной подготовки, не предъявляет заметных требований к его готовности работать, почти ничему не учит, почти не нуждается в наглядных образах. Так что если надо возбудить интерес к биологии и возраст респондента именно таков, когда этот интерес уже может пробудиться, то выбор сделан. Впрочем, легко представить себе человека, который, изучив эту книгу, будет со смехом вспоминать ее в самые неподходящие моменты. Так что опять же, прежде чем покупать, посмотрите в Сети и подумайте, оправдан ли риск.

Раз уж мы заговорили о биологии... хорошо биологам. Они могут рассуждать о том, как, почему и откуда произошли мы с вами, причем интерес человека "к себе, любимому" делает книги на эту тему гарантированно интересными даже без искусственных приемов. А что автор якобы "предоставляе слово" своим персонажам в книге Ричард Докинз "Рассказ предка. Паломничество к истокам жизни" -- так это и старый прием, и проводит он его почти незаметно, да и с достоверностью там все в порядке.

Более того, биологи могут задаться вопросом, какие животные будут ходить-плавать-летать-ползать на Земле через пятьдесят миллионов лет, и вот ответ: Дугал Диксон "После человека: Зоология будущего" (2007), а если физик задается вопросом, что будет вместо энного закона Ньютона через сто миллионов лет -- то это диагноз. Правда, вопрос о постоянстве фундаментальных констант обсуждать зазорным не считается, но из эксперимента и наблюдений следуют такие ограничения на дрейф, что и за времена, на много порядков большие, можно быть спокойным. Не останавливаясь на достигнутом остолбенении читателей, Диксон продолжил свое путешествие в недостижимое будущее и посмотрел, как будет эволюционировать то, что мы сегодня называем "человек": Дугал Диксон "Человек после человека" (2009). В отличие от первой книги картинка, признаться, некоторыми читателями воспринимается как жутковатая, а почему? Ведь даже если это и будет, то нас уже много-много раз не будет. Это тема для отдельного размышления, для нетривиальной интроспекции. Обе книги увлекательны без применения примитивных методов, обе не требуют для чтения знания школьного курса (хотя оно и не повредит), обе не требуют от читателя большого труда. Однако если этот труд приложить и за рассуждениями автора следить, а не просто наслаждаться результатами, то можно чему-то и научиться. Кому интересна альтернативная зоология, весьма рекомендую слазить по адресу

http://rat.ru/forum/index.php?topic=43041.0

или спросить Google'а или Bing'а: Хонтор "Неизвестные жители других планет"

Кстати, лезть после прочтения одного источника в другой -- более чем естественно, правда? Но важно начинать с чего-то достоверного, это сэкономит силы и время в последующем и уменьшит вероятность "недоплытия по причине утонутия" в бреде. Поэтому лучше начинать с книжек, а не с Интернета, среди книжек -- с написанных более-менее серьезными людьми или изданных более-менее серьезными издательствами. Все это не гарантирует, но переходя дорогу, мы смотрим по сторонам, хотя это не гарантирует, правда?

Обзор 4

Инженерно-популярная -- о космосе

Но не обо всем сразу, а сначала -- только о полетах. Потому что о космосе пишут очень много, и разделим хорошие книжки на две стопки. Одна будет о планетах, звездах, галактиках и так далее, до самого горизонта событий. Вторая стопка -- это наша сегодняшняя добыча, она о более близком -- о полетах.

На закуску (не путать с закусью) немного психологии. Книги о полетах в космос особенно популярны по трем специфическим причинам -- советской, российской и нашей всегдашней. Соревнование, реванш и милитаризм соответственно. И эти три пряди так туго переплетены, что позволяют книгоиздателям зарабатывать и на хороших достоверных книжках отечественной выпечки, и на переводах, и на идеологизированном вранье. В этом маленьком обзоре мы ограничимся первыми двумя группами, причем начнем с переводов -- их меньше. А также, отдавая -- мы не жадные -- дань уважения нашим коллегам; ибо, кажется, везде, где оговаривалось размещение карточек в каталожных ящиках и ссылок в изданиях, на первые места рекомендовалось ставить труды "классиков", а на последние -- иностранные источники. Да и сейчас так иногда делается.

На первое место мы поставим вот эту книгу -- Джеффри Клюгер и Джим Лоувелл,

"Аполлон-13". Она переведена давно, есть в Интернете (как почти и все книги, о которых мы пишем), и недавно некое издательство стало ее печатать "под заказ" (print on demand) за дикие деньги (вдруг кто-то посмотрел кино, а про Интернет не знает, и поведется?). Книга прекрасна детальным описанием инженерной стороны всей истории, а также трезвым и честным показом американской жизни. Заметим, что второе свойственно профессионалам, которые пишут о том, что знают и любят -- о науке, о технике, о преподавании, о медицине и так далее, но походя показывают нам (вовсе не ставя себе такой цели) и жизнь. Например, когда-то в одной из центральных уже тогда заметно пожелтевших газет, была огромная статья об американской армии, написанная советскими вояками. Ах, какая это была содержательная, честная и объективная статья -- и об армии, и о людях, и о стране. Ну да, писали-то профи...

Мэри Роуч, "Обратная сторона космонавтики". В космос летают люди, а людям свойственно -- простите за банальность -- все человеческое. Советская и российская хоть в какой-то мере серьезная литература от этой темы всегда уклонялась, и понятно почему: она создавала определенный образ человека - рыцаря не только "без страха и упрека", но и без пола и употребления алкоголя, вообще без вкусов, привычек и психологии. Конечно, тут немедленно возникает вопрос: в какой мере о писание скандалов на борту космических станций и проблем с рвотой в скафандре нужно для услаждения патологических интересов и продавабельности книжки, а в какой -- для создания полной и правдивой картины?

Книга добросовестно, весело и временами немного ехидно повествует о множестве проблем, которые приходится решать конструкторам, технологам, врачам, самим космонавтам и вообще всем, кто связан с полетами туда, на самый верх. Это проблемы спасения при аварии, межкультурных контактов, еды и туалета, пота, запаха и грибка, всюду проникающей лунной пыли и всюду размножающихся бактерий... это жизнь в космосе, как она есть, детка. Когда вы решите подать заявку на включение в марсианскую экспедицию, прочитайте эту книгу. И подавайте.

Третья книга в этом блоке -- Вон Хардести и Джин Айсман, "История космического соперничества СССР и США". Интереснейшее предисловие Сергея Хрущева, подробное изложение немецких работ, которые послужили основой и для советских, и для американских, множество технических деталей дальнейших событий по обе стороны океана, политические аспекты космического соперничества (отношения между странами и события внутри Америки) и, наконец, несколько интересных фотографий.

В качестве прокладки между американской и российской частью поставим книгу "Секреты американской космонавтики" А.Б.Железнякова. Игривое название вполне соответствует дальнейшему: большое количество технических сведений, к сожалению, разведено псевдобытовыми деталями оживляжа ради, игривыми кавычками и залихватским стилем. Заметим, что предыдущая книга того же автора, "Тайны ракетных катастроф: Плата за прорыв в космос", написана лучше -- техники в ней больше, а псевдобыта меньше, и она отличается широким охватом материала -- как по времени, так и по пространству, рассмотрены не только гражданские, но и чисто военные программы, не только ракетные катастрофы, но и истории стратостатов, ракетных "автомобилей" и спутников, развалившихся на орбите. Отдельный интерес представляет обзор легенд и баек о секретных космонавтах и НЛО. Кроме того, автор подробно рассказывает о катастрофах на подводных лодках -- некоторые из них связаны с ракетной техникой. Эту часть книги, наверное, не всем стоит читать на ночь.

Вернемся к менее катастрофической литературе и начнем, например, с Луны. Тут мы имеем две книги -- В.М.Филин, "Воспоминания о Лунном корабле: Неизвестная страница истории отечественной космонавтики..." и А.И.Первушин, "Битва за Луну: Правда и ложь о лунной гонке". Первая -- весьма насыщенный, с большим количеством технических деталей, но, к сожалению, довольно короткий отчет о работах по созданию лунного корабля, вторая -- по сути дела энциклопедия человеческого стремления к Луне, причем начиная с древних греков. В ней детально рассказано о действиях космонавтов на поверхности Луны. Книга написана технически грамотно, трезво и местами критично. Популистское название, скорее всего, приделано издателем.

За Луной логично следует Марс: книга В.Е.Бугрова "Марсианский проект Королёва" подробно повествует о полуподпольной разработке С.П.Королевым проекта полета на Марс. Основной причиной этой подпольности, при которой некоторые заместители Королева вообще не знали о важнейшем проекте, автор считает конкуренцию между разработчиками (которую отмечают и другие авторы). Автор полагает, что говорить о проигрыше "лунной гонки" вообще нельзя -- ибо ракета Н1 создавалась под другую задачу. Рассуждения автора иллюстрируются его эскизами тех лет, частично восстановленными по памяти. Книга полезна для воссоздания атмосферы работы и человеческих взаимоотношений тех периода и отрасли -- чудовищного переплетения инженерных и человеческих проблем. А ведь автор по понятным причинам не касался научных проблем...

Следующие две книги представляют интерес еще и тем, что повествуют не только о людях и технике, но и о том, что вообще происходило в то время, которое сейчас некоторые громко проклинают. Заметим, что громко высказывать свое мнение проклинатели имеют возможность только благодаря проклинаемым ими временам. Ну, а эти две книги повествуют и о том, как люди тогда работали, стараясь сохранить то, что можно сохранить, применить то, что можно применить, короче -- сделать что-то разумное. Вообще профессионалы часто именно так и поступают. Вот эти книги: В.С.Сыромятников, "100 рассказов о стыковке и о других приключениях в космосе и на Земле" и О.Н.Замятин, "Мы стремились к небу...: Воспоминания российского аэрокосмического инженера". Особенности этих книг таковы: первая по очевидной для инженера причине (см. название) рассказывает об определенном этапе развития американской космонавтики и о взаимодействии космонавтик советской и американской, и она -- единственная в этом обзоре книжка, которую нельзя назвать вполне популярной: в некоторых местах для понимания текста желательно инженерное образование. Вторая книга касается военной стороны советских космических программ, а также рассказывает о международных контактах 90-х годов. Заметим, что это единственная книга в нашем обзоре, текста которой, кажется, еще нет в Интернете.

В основном организационным вопросам посвящена носящая мемориальный характер книга "Неизвестный Байконур: Сборник воспоминаний ветеранов Байконура", но и в ней имеются некоторые технические детали, а также много интересных фотографий. Книга И.В.Давыдова "Триумф и трагедия советской космонавтики: Глазами испытателя" посвящена в основном подготовке космонавтов к полетам, точнее -- к приземлениям в горы, пустыни и в море; рассмотрены также реальные сложные ситуации, складывавшиеся после приземления. Интересные фотографии в ней тоже есть.

Когда какая-то отрасль науки или техники развивается, то у тех, кто в ней работает, нет ни времени, ни желания заниматься анализом и обобщениями. Они находятся в двух случаях. Если какой-то большой этап, длиной в несколько десятилетий или век, подходит к естественному концу или к существенному изменению своего места в мире. Пример -- с приходом полупроводниковых приборов изменилось место электровакуумных приборов: если в первой половине прошлого века они обеспечивали всю радиотехнику и электронику, то ныне -- только высокочастотную и/или мощную. Для человечества эта область не менее важна, и она делается все важнее, но это изменение вызвало существенные перемены внутри самой электровакуумной техники, которые идут на наших глазах.

Что же касается космической техники, то на ее эволюции сказались изменения, произошедшие в России. Поэтому понятно появление нескольких весьма интересных обзорно-аналитических книг. Начнем с не слишком веселой книги Э.М.Галимова "Замыслы и просчеты: Фундаментальные космические исследования в России последнего двадцатилетия. Двадцать лет бесплодных усилий". В ней рассказано о научных проблемах фундаментальных космических исследований, в том числе о проблемах происхождения системы Земля-Луна, о проектах "Луна-Глоб" и "Фобос-Грунт". Книга рассказывает и об организации исследований - автор пытается указать на ошибки и просчеты, которые привели к наблюдаемому нами нынче результату: при высокой космической активности почти ничего не делается в интересах науки. Произошедшие во внешнем мире изменения не могли не сказаться на этой отрасли -- уж очень сильно она связана со всем, что происходит в стране и мире. Подробно описан процесс деления средств между разными направлениями исследований. Из мелких, но интересных деталей -- автор называет свою версию отмечаемой многими трудности публикации российских авторов в престижных зарубежных журналах (однако есть и другие версии).

Обо всем, что летало или должно было летать в космос, но имело крылья, рассказано в прекрасно иллюстрированной книге В.П.Лукашевича и И.Б.Афанасьева "Космические крылья". Но начинают свое повествование авторы с "просто" реактивных самолетов. Книга содержит огромное количество как технической, так и организационной информации, причем как по осуществленным, так и по неосуществленным проектам. По сути дела, это энциклопедия на данную тему.

Наибольшее, как кажется, количество конкретной информации вот тут -- "Мировая пилотируемая космонавтика. История. Техника. Люди" / под ред. Ю.М.Батурина. В этой книге впервые "под одной обложкой" подробно рассказано обо всех пилотируемых космических программах, осуществленных в СССР, России, США, Китае и других странах. В книге подробно описаны все 239 пилотируемых полетов, осуществленных с 1961 по 2004 год, а также о некоторых программах, которые не были доведены до этой стадии. Приводятся воспоминания непосредственных участников тех событий: космонавтов и астронавтов, конструкторов и различных специалистов. Книга содержит около 3000 фотографий, многие из которых публикуются впервые. В ней интересно различаются стили описания советско-российских и забугорных полетов: в первом случае подробно описываются административные детали (кто кому и что доложил, кто и что решил), а во втором -- по понятной причине -- разные забавные события и моменты. Книга содержит небольшое количество контрастирующих с основным текстом покусов в адрес американцев, а также показывает, что слишком многое в советской программе пилотируемых полетов было подчинено идее "догнать и перегнать".

Еще одна книга, которую можно смело отнести к классу энциклопедий -- Б.Е.Черток, "Ракеты и люди". Это вообще-то четырехтомник, рассказывающий в хронологической последовательности всю историю советской ракетно-космической техники. Примерно половина первого тома посвящена описанию немецкой техники, получение которой в 1945 году было весьма существенно для будущей советской ракетной программы. Вообще, читая эту книгу, текст которой удивительно гармонично сочетает техническую и человеческую сторону, понимаешь, как хорошо, что она в четырех томах! Попутно -- при таком объеме она вполне может войти в список обязательного чтения по истории СССР. Потому что из нее видно, например, в какую чудовищную цену обошлись технике, а значит, и стране, зверства сталинизма. А также как вредила работе уверенность, что криками и угрозами можно решить все проблемы и что достижения должны быть "к дате".

Трудно удержаться от хотя бы одной цитаты: "Не начальники штабов всех видов вооруженных сил США, а дальнозоркие политики доказывали, что фундаментальные исследования, раздвигающие границы познания, позволят США занять лидирующее место в мире через господство в космосе. Не следует экономить на науке. Ответы науки всегда шире задаваемых ей вопросов. Это говорили и писали те политики, которых наша пропаганда считала бешеными агрессорами".

Наш маленький обзор завершают почти футурологическая книга "Космонавтика XXI века: Попытка прогноза развития до 2101 года" / под ред. Б.Е.Чертока. Почти она потому, что Б.Е.Черток и координатор проекта Ю.М.Батурин собрали замечательную команду из 44 человек, но замечательные специалисты пишут о своем, и не всегда о футурологии. Но зато это всегда интересно. В книге рассмотрены методология столь далекого прогноза, которая должна учитывать геополитику, экономику, право и международные отношения; опыт таких прогнозов, сделанных другими авторами; технология работы с экспертами; экспертные оценки развития отдельных отраслей космонавтики, в том числе -- передачи энергии с Земли в космос и обратно, а также космического туризма; задачи космонавтики -- гражданской и военной; развитие космонавтики РФ, США, Китая, Японии. Важной особенностью этой книги с точки зрения именно футурологии является рационализм, вообще свойственный профессионалам. Конечно, у них тоже есть идеология и пристрастия, но они меньше влияют на ход мысли, нежели у политиков, журналистов, и тем более -- у прикормленных и проплаченных пропагандистов и троллей. Некоторые статьи в книге носят литературно-фантастический характер, что делает чтение разнообразным и веселым; важнее то, что в некоторых статьях серьез и фантазии сочетаются, поэтому читать эту книгу надо настороженно.

Обзор 5

Космос -- зачем и/или почему?

Человек тем и отличается от известного животного,

что иногда поднимает голову кверху.

Генри Рассел, астрофизик

(это который "диаграмма Герцшпрунга-Рассела)

Значит, эта чернота не мертвая и не пустая:

ее непрерывно пронизывают взгляды

миллионов живых существ.

Станислав Лем

Некоторые области науки и техники развиваются себе мирно, и никому не приходится объяснять, зачем это все. Например, зачем нужны бензин, удобрения и лекарства -- понятно каждому. Тем более что соответствующая продукция продается и покупается, технику оплачивает покупатель, а уж техника разумно кормит свою науку, понимая, что без науки она через несколько лет встанет. Немного сложнее обстоит дело с оружием -- зачем оно, вроде, понятно всем, но покупает его в основном государство, то есть, за бюджетные деньги, и платят за него все налогоплательщики. А у налогоплательщиков могут быть на этот счет разные мнения; любимый якобы вопрос американцев: "Куда идут деньги налогоплательщиков?". Так вот, оружие, то есть техника, его производящая, и потребная этой технике наука -- это уже дискутабельно. И государству приходится объяснять обществу, зачем ему эти красивые машинки по миллиарду долларов штука.

Мне кажется, что если общество может внятно задать власти этот вопрос -- это признак наличия общества. А если, получив не устраивающий его ответ или вовсе не получив внятного ответа, общество объявляет открытый конкурс на замещение вакантного трона -- то это признак цивилизованного общества. И не надо детских сказок про 13%...

Однако есть вещи, необходимость тратить на которые потом и кровью заработанные денежки объяснить сложнее. Это "Хиггс" и "Пионер-10", это "Суперкамиоканде" и "Фобос-грунт", которому не повезло с "тяжёлыми заряженными частицами космического пространства". Вот и приходится ученым и инженерам распинаться перед политиками и школьниками, рассказывая, что зондирование из космоса поверхности Земли полезно для прогноза погоды на неделю и урожая сего года. Но объяснить Ивану и Джону, зачем ему "Миллиметрон", который будет летать сто лет, и SETI, который принесет какие-то непонятные данные через тысячу лет или вообще никогда, -- много сложнее. И объяснения эти, как мы видим, не очень успешны -- потому что их приходится повторять из года в год.

Однако мне кажется, что если общество может тратить силы на фундаментальную науку, это говорит о неком уровне взросления и поумнения, об отношении к жизни, об определенной степени дальновидности. Нет-нет, ничего личного, просто кто-то достиг, а кто-то нет. Кстати, с "паспортным возрастом", то есть с тысячелетнего возраста рукописями, это вообще не связано. Я регулярно видел 20-летних студентов, много более разумных, нежели иные "взрослые". Которых вы, впрочем, тоже видите, если не брезгливы, на экране; а с разумными студентами я готов вас знакомить.

Именно необходимостью объяснять обществу, зачем тратить бешеные бабки на фундаментальную науку, иногда обосновывают необходимость написания популярных статей и книг. Мне это обоснование кажется сомнительным. То есть сами по себе хорошие НП-книги и статьи, наверное, полезны; но большинство реально работающих ученых не станут отвлекаться от своей работы для писания научпопа по "высоким" соображениям. А если кто-то это делает, то лишь потому... не знаю, почему. Просто одному хочется поделиться своим знанием с неспециалистом, и особенно -- со школьником и студентом, а другому не хочется. Ну, вот как женщины -- одним хочется поделиться с нами своей радостью, а другим -- не очень.

Что же касается SETI, то это вообще особый вопрос, о нем -- в самом конце этой заметки. А пока что -- НП-литература о Космосе; прошлый раз мы обещали "о планетах, звездах, галактиках и так далее, до самого горизонта событий". Начнем с ближнего Космоса - с Солнечной системы, да хотя бы с Марса. "Как мы будем жить на Марсе" (2015) поведал нам Стивен Петранек. Книга -- небольшой по объему, всесторонний, но поверхностный обзор проблем и предлагаемых разными учеными и инженерами решений. Автор нигде не лезет вглубь. Книга начинается с замечательной фразы "В 2028 году два обтекаемых (sleek) космических корабля -- "Раптор-1" и "Раптор-2" -- наконец доберутся до Марса", сразу настраивающей причастного к теме читателя на юмористический лад. Но для общего легкого знакомства с темой... отчего бы и нет? По крайней мере, автор перечисляет проблемы, с которыми столкнется человек на этом пути. Впрочем, не все -- если вас это интересует всерьез, прочитайте еще книгу Мэри Роуч "Обратная сторона космонавтики", о которой мы уже писали.

За орбитой Марса мы имеем книгу Б.Е.Штерна "Прорыв за край мира. О космологии землян и европиан" (2014). Прежде всего, она оригинальна сознательной неоднородностью; в аннотации прямо сказано: "Книга рассчитана на широкий круг читателей, хотя уровень сложности материала сильно отличается от главы к главе. Автор исходил из принципа: любой читатель -- от школьника до профессионального физика -- сможет найти в книге то, что ему понятно и интересно". Понятно, что разноуровневость, следующая стадия развития "мелкого шрифта", может и привлечь читателя, и оттолкнуть. Результат зависит от (1) расстояния между уровнями, (2) степени их связи, гармоничности объединения и (3) легкости пользования книгой такой конструкции и ее стоимости. Расстояние должно быть не слишком велико, а связь гармонична и достаточно прочна, чтобы в глазах покупателя оправдать расходы на приобретение и прочтение. Вторая необычность книги -- наличие двух формально не взаимодействующих слоев, а именно нормального научпопа и научной фантастики (hard SF). Научпоп -- это развитие главных идей космологии на протяжении последних ста лет, при этом главное внимание уделено теории космологической инфляции. Книга содержит интервью с учеными, внесшими решающий вклад в становление этой теории. А фантастика -- это описание гипотетического мира спутника Юпитера, Европы и физики, создаваемой по ходу повествования его не менее гипотетическими аборигенами. При этом сам подход во второй части вполне может претендовать на научпоп (на что, собственно, и указывает название книги!). Заметим, что физика иных миров грамотно и корректно описывается в SF не часто; лучший пример -- романы Хола Клемента.

Еще одна книга, посвященная нашей солнечной системе: Майк Браун, "Как я убил Плутон и почему это было неизбежно" (2012). Замечательная книга о всех сторонах жизни, то есть в основном -- работы, астронома: о самих наблюдениях, об обработке данных, об общении с коллегами, о раздумьях, надеждах, эмоциях, страстях. Замечательно переплетены работа и жизнь, причем человек пишет о себе, и это честный исследователь, так что все это не треп и не фантазии. А название книге придется простить -- оно для продавабельности и кликабельности.

Один из вопросов, который занимает, как выяснили книгопродавцы, некоторых людей -- существует ли жизнь во Вселенной. Поэтому название книги Калеба Шарфа "Ошибка Коперника: Загадка жизни во Вселенной" (2014) коммерчески правильно. А еще упоминается ошибка авторитета -- кто ж не знает, как она греет душу пипла. Разухабистый стиль, плохой перевод, просто ошибки (непростительные для астронома), попытки рассказать обо всем на свете (от Левенгука до "горячих Юпитеров") и претензии на новое слово в "антропном принципе" и в вопросе жизни во Вселенной. Читать в качестве легкого развлечения можно, но как источник информации книгу если и использовать, то осторожно. Аргумент за прочтение -- похоже, что это одна из немногих книг на русском языке, в которой рассказано об экзопланетах. Тема эта более чем интересная, и если вам лень смотреть в Интернете статьи...

Ну, а если у вас серьезный интерес именно к внеземной жизни -- для вас Петер Ульмшнайдер написал книгу "Разумная жизнь во Вселенной" (2009). Для характеристики этой книги и, главное, самой проблемы, лучше всего привести цитату из предисловия Бориса Штерна:

"Внеземная жизнь, в особенности разумная, -- одна из немногих глобальных вечных тем, возможно, самая молодая из них -- до XVI века для нее просто не существовало предмета: Земля считалась уникальным центром мира. Как и положено теме такого масштаба, она разделилась на три больших потока или ветви: мифологию (НЛО, рассказы о похищениях инопланетянами и т. п.), литературу (фантастика) и науку /.../ захватывающе интересная проблема, завязанная на множество научных областей: астрофизику, небесную механику, биологию, геологию, химию, газодинамику, теорию информации, радиофизику и т. п. Этой проблемой занимались такие люди, как знаменитый физик Энрико Ферми, специалист по квантовой теории поля Фримен Дайсон, астрофизик Иосиф Шкловский, планетолог Карл Саган и многие другие представители разных дисциплин.

Формулировку проблемы можно представить в виде серии вопросов:

-- На каком масштабе расстояний от нас может находиться ближайшая живая цивилизация?

-- В каких условиях она может появиться, что для этого должно произойти?

-- Каковы шансы ее обнаружить, и каким образом?

-- Как долго она может существовать?

-- Почему до сих пор мы не обнаружили ни одной из них?

Трудно придумать более междисциплинарную задачу. Чтобы ответить на первые два вопроса, нужно осмыслить данные по экзопланетам, и поскольку прямых данных не достаточно, нужно углубиться в современную теорию возникновения планетных систем, опирающуюся на сложнейшее компьютерное моделирование. Далее, требуется анализ зависимости условий для жизни от размера и орбиты планеты, оценка вероятности необратимых катастроф типа полного обледенения или обвального парникового эффекта. Затем мы упираемся в область белых пятен: теорию возникновения жизни и ее ранней эволюции. Теория эволюции, геология, палеонтология, происхождение человека -- все это лежит на пути к правдоподобным ответам.

Наконец встают два последних вопроса, от которых, как из пропасти, веет холодком. Действительно, долговечны ли цивилизации? Не является ли закономерностью их самоуничтожение по причине технологического могущества при недостатке коллективного разума? Если нет -- почему мы не видим никаких следов древних цивилизаций, которые должны иметь несравненно более высокий уровень развития, чем наш?

Удивительно, как подобный обзор мог уместиться на менее чем трехстах (в оригинале) страницах обычного книжного формата! Такая емкость достигнута за счет очень хорошей организации книги и насыщенного изложения материала, при этом простота и ясность не приносятся в жертву. Мне кажется, подобные книги крайне полезны не только потому, то они расширяют кругозор, но и потому, что являются великолепным противоядием от промывки мозгов со стороны средств массовой информации, превращающей людей в агрессивно-послушных потребителей. Размышления над вопросами, затронутыми в книге, уводят далеко и высоко, откуда можно взглянуть на себя и свой биологический вид со стороны, с масштабов миллионов лет и десятков световых лет. И тогда наши предметы престижа предстают бусами дикарей, межнациональные распри -- мышиной возней, а напыщенные речи политиков -- лепетом временщиков".

Кроме всего прочего, в книге есть анализ открытий и исследований экзопланет и анализ современного состояния оценок числа контактопригодных цивилизаций в космосе (формула Дрейка). Автор оценивает число землеподобных планет во Вселенной как 4.1017, но поскольку такая планета в среднем попадается около одной из 40 тысяч звезд, пялиться на небо просто так не очень эффективно. Надо строить на Земле, строить и запускать, а со временем -- запускать и строить "там" телескопы всех диапазонов волн. Что вообще -- кроме приглашения побеседовать от инопланетян -- есть шансы увидеть?

На этот счет у нас есть свежая книга "Астрономия. Век XXI" Составитель: Сурдин В.Г. (2015). Книга посвящена современным проблемам астрономии: от изучения Луны и планет до поисков гравитационных волн; слегка упомянута и проблема SETI. Поскольку авторы книги -- сотрудники Государственного астрономического института им. П.К.Штернберга (МГУ), то есть астрономы, книга обильно иллюстрирована, а поскольку авторов много -- главы разностильны. Одни чисто описательные, некоторые пытаются поведать что-то физическое. Радостно отмечено, что "последние годы можно без преувеличения назвать великим десятилетием астрономии, возможно, началом ее нового "золотого века"".

Вообще приличных книжек на эту тему не слишком много, вот еще две. Одна -- книга Льва Шильника "Космос и хаос" (2008) и ее переиздание под еще более завлекательным названием "Удивительная космология" (2012), уникальная тем, что автор -- наверное, по приколу? -- решил обойтись не только без формул, но и без графиков и рисунков. Кроме того, он обильно использует (и в эпиграфах и просто в цитатах) разнообразную художественную литературу. Стиль книги легок, и ляпы немногочисленны, хотя автор популяризатор и одинаково легко пишет о медицине, истории и космосе.

Книга Черепащука А. М. и Чернина А. Д. "Вселенная, жизнь, черные дыры" (2004) написана профессионалами и, соответственно, отличается от предыдущей отсутствием развлекательного и четкостью формулировок. Поэтому она будет менее легким, но существенно более полезным, чтением.

Половина книги Первушина А.И. "Последний космический шанс" -- обзор истории космонавтики, половина -- обзор работ, которые ведутся сейчас и попытка прогноза. Разделяет их абзац, который -- учитывая наш интерес к проблеме музеев -- стит процитировать: "Неосоветских патриотов очень веселит, когда обнаруживается, что НАСА опять потеряло какие-то исторические документы, связанные с лунной программой: то видеозапись выхода Нейла Армстронга на лунную поверхность, то образцы реголита, то детальные снимки лунной поверхности. Они видят в этом еще одно "доказательство" отсталости американцев, их природной "тупости" или очередную попытку скрыть "фальсификации". Тем, кто привык веселиться, советую попробовать заказать материалы по советской лунной программе - хотя бы копии, а не подлинники. Вы удивитесь, господа, но не сохранилось даже рабочих компоновочных схем ракеты-носителя Н-1, а ведь с ней возились больше десяти лет и четыре раза пытались запустить. Попробуйте также поискать материалы из архива "Луноходов" и не разводите руками, узнав, что их больше не существует. Съездите в поселок Школьное под Симферополем и полюбуйтесь на руины, оставшиеся от Центра космической связи НИП-10, а ведь именно оттуда управляли "Луноходами". Сходите посмотреть на макет "Бурана" на ВДНХ. И после этого подумайте, почему космическое наследие не всегда получается сохранить". Книга прекрасно иллюстрирована, некоторые шероховатости в описании техники редки, и рассмотрение разных полуфантастических проектов гармонично.

Под занавес -- гадость. Целью наших обзоров не является отделение овец от козлищ, но уж если подвернулось, то, в, опять же, учебных целях... С литературой надо быть осторожным, в частности -- с научно-популярной, в частности -- с переводами. На страничке В.П.Решетникова http://www.astronet.ru/db/author/10336 есть две его ругательные рецензии на очень плохие, с многочисленными ошибками, переводы книги Питера Коулза "Космология. Очень краткое введение" (Астрель; АСТ, 2009) и книги Майкла Роуэн-Робинсона "Космология" (Регулярная и хаотическая динамика, 2008). Читать эти рецензии стоит разве чтобы подивиться достигнутому уровню халтуры, но на этой же страничке есть весьма содержательная и интересная статья "Астрономические задачи начала XXI века, или 23 проблемы Сэндиджа". А к рецензиям можно добавить, что второе из названных издательств прославлено безобразным переводом книг Ричарда Фейнмана.

И в заключение, как обещано, кое-что о проблеме SETI -- длинная, но принципиально важная цитата из статьи Бориса Штерна ("Троицкий вариант", 2010, NN 50 и 51; "Химия и жизнь", 2010, N 7). Вот она...

"Очень хотелось бы дожить до открытия внеземной жизни, но, судя по "энтузиазму", с которым развиваются соответствующие проекты, пора смириться с нереальностью этой мечты. Будущие поколения, безусловно, найдут планеты с линиями поглощения молекул кислорода. /.../ А можно ли послать туда зонд? "Болванку", которая прибудет в тот район через миллион лет? Нет проблем. Но в принципе возможен и зонд, который долетит за исторический масштаб времени -- тысячи лет и сможет передать на Землю информацию (если здесь еще будет тот, кто способен ее принять). Здесь очень много проблем, но не принципиальных научных, а технологических, в принципе решаемых при больших затратах. Но главная проблема в другом: человек не является таким биологическим видом, у которого есть естественная мотивация прилагать усилия ради далеких поколений. По крайней мере сейчас не является. /.../ Главный смысл многих масштабных проектов, если смотреть с большого расстояния, часто отличается от декларируемого. Допустим, ценой усилий группы государств, сравнимых с усилиями египтян по строительству пирамид, запущены несколько зондов к перспективным экзопланетам. Ядерные установки, плазменные двигатели, большие антенны и т. п. Основные данные ожидаются через тысячи лет, а каждый год приходят на Землю текущие рабочие данные. Заключается ли основной смысл проекта в тех долгожданных данных от экзопланет? А может быть, главный смысл -- в том, что, как подсказывает чутье, все это сильно повысит шансы на существование людей, способных принять отправленные данные к проектному сроку?"

Обзор 6

Море, небо и книжки

Откуда у людей берется тяга к путешествиям и приключениям -- психологи, наверное, знают. Вот если бы они еще могли объяснить, почему у кого-то она возникает, а у кого-то - нет... а еще лучше -- предсказать ее возникновение! Тогда бабушка была бы дедушкой, а психология -- наукой. И можно было бы жизнь простроить с младенчества так, чтобы тяга эта со временем создала движение; а тяга, то есть сила, вместе с движением, то есть с пройденным путем, по известной школьной формуле, -- работу, преобразующую мир и самого человека. А так получается, что у одного тяга есть и он покоряет восьмитысячники и марианские впадины, а у другого есть, но он не покоряет. Потому что здоровье не позволяет, начальник хмурится и любимая не всякое безумие разделяет или хотя бы терпеть готова. И приходится книжному рынку невидимой рукой всемогущего Книгоиздателя сглаживать человеку фрустрацию -- доставляя ему возможность читать о приключениях, то есть адреналин в топку подкидывая. Заметим также, что, по моему скромному опыту, человеку адреналинно читать именно про те приключения, коих он не испытал. Например, если он в Марианский жёлоб нырял, то скорее будет читать про прыжок из стратосферы, а если как раз оттуда и прыгал -- то про жёлоб и его Бездну. Поскольку я не знаю, что из этого вам душещипательно, то рассмотрим научно- и инженерно-популярные книжки и о том, и об этом.

Начнем с воодушевляющей книги - Ричард Брэнсон "Достичь небес. Аэронавты, люди-птицы и космические старты". Это вполне популярное, успешно соединяющее технические сведения и человеческие драмы, изложение истории полетов -- от воздушных шаров до X-15 и Concorde. Некоторые фразы потрясают даже тренированного читателя: "Весь самолет при сверхзвуковом полете будто разбухал от жара, и на летной палубе появлялся зазор между пультом бортинженера и шпангоутом. Уходящие в отставку бортинженеры помещали свои фуражки в этот зазор; там они и лежат до сих пор". Нынче принято на обложках книг помещать бессодержательные взвизги средств массовой информации, но вот что пишут об этой книге: "Если у вас ещё есть мечты -- читайте "Достичь небес". Если хотите, чтобы у ваших детей были мечты - купите детям.
Читать можно лет с 14. Результат будет! Брэнсон заражает своей любовью к авиации! Как же хочется полетать в его Virgin Galactics! А что за храбрые женщины испытывали новые самолеты! Элен Дютрие, Бесси Коулман, Крошка Бродвик!" Ну и плюс -- добавим мы -- интересные иллюстрации.

Для контраста: Фетисов В.С., Неугодникова Л.М., Адамовский В.В., Красноперов Р.А. "Беспилотная авиация. Терминология, классификация, современное состояние". Аннотация: "Книга носит преимущественно справочно-ознакомительный характер и написана по результатам обзоров и анализа многочисленных литературных и интернет-источников. Она знакомит читателя со сложившимися на сегодняшний день терминологией и классификацией в области беспилотной авиации, с современными тенденциями в производстве беспилотных летательных аппаратов, а также с состоянием рынка беспилотных авиационных систем. Книга может быть полезна для студентов авиационных учебных заведений, а также для всех интересующихся авиацией". К этому надо добавить, что в книге подробно рассмотрена история соответствующих разработок в СССР. Книга великолепно иллюстрирована.

Отдельный, я бы сказал -- метаинженерный интерес представляет анализ определения понятия "беспилотный летательный аппарат". Дело в том, что определения в технике (а иногда и в физике) устроены иначе, нежели в математике, и анализ "устройства" определений, их вариантов и эволюции многое говорит о самой технике и ее истории.

Более широко трактуется понятие "беспилотный летательный аппарат" в книге Павлушенко М.И., Евстафьева Г.М., Макаренко И.К. "Беспилотные летательные аппараты: история, применение, угроза распространения и перспективы развития". Авторы относят к этим аппаратам и ракеты, соответственно, половина книги им и посвящена. Причем и рассмотрение истории их в этой книге, соответственно, шире, чем в предыдущей. В частности, подробно рассмотрены крылатые ракеты -- история и современное состояние. Особенно смачно авторы описывают действия камикадзе, хотя беспилотными эти "аппараты" назвать совсем трудно. Собственно дронам, то есть аппаратам многократного действия, посвящена примерно треть книги, но она весьма насыщена данными; впрочем, иллюстрации отсутствуют.

А вот нечто противоположное и более ИП (инженерно-популярное): Патрик Смит "Говорит командир корабля. Вопросы, ответы и наблюдения опытного пилота". Из предисловия: "Эта книга -- настоящий кладезь информации обо всем, что связано с авиацией: начиная от технического устройства самолета и инфраструктуры аэропорта и заканчивая экономическим, культурным и политическим бэкграундом индустрии.

Чем отличаются закрылки от предкрылков, а стабилизаторы -- от спойлеров? Сколько стоил билет на самолет из Нью-Йорка до Гавайев в 1970-е годы? По какому принципу нумеруются взлетные полосы в аэропортах? Каких удобств лишились авиапассажиры за последние десятилетия? Что такое "положение дизарм"? Какие самолеты лучше -- Boeing или Airbus? Какие авиакомпании лучшие в мире? Каковы недостатки системы безопасности в аэропортах? Можно ли посадить пассажирский лайнер, не имея профессиональной подготовки? На все эти и многие другие вопросы автор дает обстоятельные и интересные ответы /.../ остроумная научно-популярная книга, энциклопедия всеобщих заблуждений об авиации. Но не только. Это еще и история любви Патрика Смита к полетам, которую он пронес через всю жизнь, с самого детства".

Почему о некоторых книгах я пишу сам, а о некоторых -- цитирую предисловия? Потому что не всем книгам повезло с предисловием! Кажется, что хорошим НП- и ИП-книгам везет с предисловиями чаще, чем плохим. Понятно, почему: если автор накосячил с содержанием, то остается хвалить форму, вызывая смешки читателя. А если и форма неоформленная? И еще одна причина положительной корреляции книги и аннотации: если книга слабая, труднее найти сильного автора для предисловия.

Теперь надо бы обратиться к морю, и логика здесь проста -- по поверхности люди передвигаются, но ни летать, ни плавать в глубинах не могут; может быть, поэтому и книги о небе и море многих увлекают больше, чем о наземных путешествиях и приключениях. Но у морских и тем более подводных нештатных ситуаций есть одна особенность -- они -- по крайней мере в книгах -- чаще кончаются авариями и катастрофами. А может быть, дело всего лишь в том, что морская катастрофа длится дольше, чем воздушная и поэтому проще написать о ней популярный текст.

Начнем, однако с общеобразовательной книги Майкл ДиМеркурио, Майкл Бенсон "Подводные лодки". Четко, ясно, последовательно рассказано об устройстве и функционировании систем современной атомной подводной лодки. Бонус - юмор (в том числе байки об "отце американского атомного флота", адмирале Хаймане Риковере), минус -- плохой перевод и отсутствие редактуры, которая на это бы указала (не все огрехи может исправить редактор). На всякий случай напомню, что, по-хорошему, у книги должно быть три редактора -- научный, технический (технический - это, кстати, ведь не ляпы из жизни техники, это что-то из жизни верстки) и литературный. Так что когда издательство обходится одним -- это экономия за счет качества; а некоторые издательства реалистично делают вид, что не знают разницы между редактором и корректором. Вообще эта книга может быть хорошим примером того, как много технической информации, причем во вполне понятной форме, можно разместить на ограниченной площади. Значительная часть книги посвящена анализу аварийных ситуаций, что подготовит вас к чтению других книг. Об истории в книге тоже рассказано -- немного, но интересно.

Хорошим чтением после этой книги станет труд Здобиной Г.В., Авдиенко И.Н., Чуксина Я.Н. "Современные и перспективные многоцелевые АПЛ ВМС США". Это короткий (50 стр.) высокопрофессиональный обзор, соответственно содержащий много данных и прекрасно иллюстрированный.

Классическая книга о катастрофах с подводными лодками -- Нарусбаев А.А. "Катастрофы в морских глубинах". Эта книга выпущена давно (1982) и повествует, естественно, об отечественных событиях до 1917 года, а позже -- только о зарубежных, зато подробно; видимо, англоязычных источников хватало. Впрочем, как инженерно-популярная книга вполне полезна, поскольку многое "инженерное" не изменилось с тех пор -- изоляция так же горит, уплотнения так же текут, люди делают такие же ошибки. Отечественной ситуации посвящены книги Мазуренко В.Н. "Атомная субмарина К-27. Жидкий металл" и Осипенко Л.Г., Жильцова Л.М., Мормуля Н.Г. "Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы". При сравнительном анализе -- а он напрашивается -- надо учитывать, что зарубежные источники пишут о самых разных происшествиях, и больших, и малых, а некоторые отечественные, даже пост- (и пред- ?) -советских времен -- преимущественно о больших. Ну, такова традиция -- заметать под ковер. Что, как мы видим, способствует гниению с обрушением перекрытий.

В первой из названных книг излагается история создания атомного подводного флота СССР, причем, что интересно, описание ужасов сталинского живодерства вполне сочетается с восхищением теми временами. Поскольку это сочетание вообще не столь редко для книг, написанных профессионалами, читать надо аккуратно, отделяя факт от факта и главное -- факты от оценок и даже интонаций. От некоторых фактов волосики встают дыбом, вот только один пример: "В то время считалось, что любой крепкий мужчина может без особого ущерба для здоровья выдержать сто предельно допустимых доз облучения. Этому показателю мы и следовали. Увеличение радиоактивности происходило в первую очередь в пятом и шестом отсеках, расположенных рядом с реактором. И чтобы облучались не только энергетики, старшина 1 статьи Талалакин, служивший в отдаленном от реактора торпедном отсеке, предложил разделить радиационную опасность поровну на весь экипаж. Так мы и решили: когда предельно допустимая доза облучения превышалась в энергетических отсеках в сто раз, мы по всей лодке открывали переборки в другие отсеки и перемешивали радиоактивный воздух.

Таким образом, все члены экипажа -- рулевые, торпедисты, командование и даже корабельный кок -- получали равную дозу с управленцами и турбинистами. И только когда по сто доз получал каждый, мы всплывали и вентилировали отсеки в атмосферу, иногда даже приходилось быстро подавать в отсеки воздух высокого давления /.../ и так до следующего раза".

Книга Черкашина Н.А. "Чрезвычайные происшествия на советском флоте" повествует не только о катастрофах, но и о разного рода рекордных достижениях (скорость, глубина погружения и т. д.). Причем, как пишет автор, "в задачу настоящего издания не входит разбор причин чрезвычайных происшествий. Автору важно было проследить поведение моряков в экстремальных ситуациях". Поэтому к инженерно-популярным книга может быть отнесена с некоторой натяжкой; но и технические детали в ней упоминаются. Автор рассматривает несколько более чем интересных подводных историй, в том числе и связанных с рекордами. Отдельно отметим подробное изложение легендарной истории Николая Саблина и его корабля "Сторожевой". Автор резюмирует: "То, что совершил Саблин, -- ужасно. Но ужаснее всего то, что он должен был это совершить. И посему человек, выступивший против облечённого высшей властью изменника Родины (Л.И.Брежнева -- ЛА), не может быть назван предателем".

Что касается поведения и психологии, то мы имеем весьма интересную книгу Тома Вулфа "Битва за космос". Это попытка рассказать в первую очередь именно о психологии, о той "вещи", которая нужна, чтобы стать летчиком-испытателем и космонавтом. Впрочем, о технике в ней тоже рассказано немало.

Примечание. Советская традиция -- при переводе зарубежной литературы выкидывать не нужные советскому человеку куски, приделывать предисловия объемом в четверть книги, объясняющие читателю заблуждения автора, а также уснащать книгу примечаниями - с той же целью. Например, из книги Бенджамина Спока выкинули сексуальные проблемы и вандализм, а из книги Марка Ферро "Как рассказывают историю детям в разных странах мира" - главу об СССР. Практиковалась также замена названий, например, "Еврейка из Толедо" Лиона Фейхтвангера превратилась в "Испанскую балладу", а "Живи с молнией" Митчелла Уилсона -- стала называться (вы сидите?) "Жизнь во мгле". А книга Тома Вулфа, изданная в 2000 году под правильным названием "Нужная вещь", в 2006 году стала называться "Битва за космос". Мотивы для хамства сменились, но хамство осталось. Не это ли -- суть нашей эволюции?

И наконец -- Сидорченко В.Ф. "Морские катастрофы". По категории "инженерных" книга проходит с трудом, и тем не менее она очень интересна. В книге рассмотрены все виды сигналов о катастрофе (от радио и флажков до бутылок, брошенных в море, и голубиной почты) или об обстоятельствах, которые могут привести к ней (например, о плавающих минах). Уделено внимание правовым аспектам ситуации. Проанализированы типичные нарушения технических и правовых норм, а также закономерности воздействия стихии на морские суда. Исследованы и случаи намеренного потопления судов экипажем, а также пиратами, мошенниками и так далее. Рассмотрение проводится на основе широкого привлечения примеров кораблекрушений из морской практики многих стран.

Поскольку объектами кораблекрушения могут быть не только морские, но и воздушные суда, летающие над морем или перемещающиеся по поверхности воды при взлете, посадке и в других случаях, рассмотрены и такие ситуации, да и вообще примеры аварий воздушных судов над морем.

И в заключение назовем историко-инженерные книги Шигина В.В. "Трагедии советского подплава" и "Кораблекрушения Черноморского флота", а также Бойко В.Н. "Подводные лодки Первой мировой войны", посвященные событиям и технике первой половины прошлого века. Все, названные в этой заметке книги, вы легко найдете на просторах Интернета. Читать вам, товарищи, не перечитать... читать, да перечитывать.

Примечание: читателю НП-литературы может оказаться интересной статья Ваганова А.Г. Рождение термина "научно-популярная литература" в России последней трети XIX - первой четверти XX в.

http://vietmag.org/?page_id=1877&lang=ru

Обзор 7

Настройся поточнее... сузь полосу... сквозь вой глушилки пробился далекий "голос"...

Техника переплетается с физикой, причем чем дальше, тем теснее. Первый каменный топор был создан и совершенствовался на основе опыта, современный -- если вы вздумаете его построить -- будет сконструирован на основе формул механики и сопротивления материалов с использованием данных медицины о прочности черепа предполагаемого оппонента, данных материаловедения -- о предполагаемых материалах и экономики -- о емкости рынков сбыта. То есть о гибридных войнах, которые ведут вежливые дикари.

Разные области техники переплетаются внутри каждого изделия, причем чем дальше, тем теснее. Даже в шариковой ручке и ее разновидностях, гелевой (гелием в ней и не пахнет -- по двум причинам) и роллере, есть и химия, и гидродинамика, и физика поверхности, и механика. А в современном самолете, в автомобиле, в радиостанции -- чего там только нет внутри. Поэтому серийный выпуск любого технически сложного изделия, если это не "отверточная сборка" из импортных компонентов, требует наличия многих областей техники, причем развитых до сопоставимого уровня -- иначе их продукты "не подружатся". Равным образом, изучение технически сложного изделия позволяет судить о развитии многих областей техники, а изучение истории какого-то класса изделий неминуемо потребует проникновения в историю других классов, то есть в историю техники вообще. Развитие электро- и радиотехники требует соразмерного развития всей науки и техники, и они же позволяют существовать всей цивилизации.

А еще -- мне нравится электро- и радиотехника, поэтому сегодня -- о ней. Я и так полгода терпел. Начнем с истории, ибо мы вполне обеспечены литературой по истории электротехники -- имеется энциклопедический труд "История электротехники" под редакцией Глебова И.А.. Российскую часть истории книга освещает, естественно, гораздо подробнее, чем зарубежную. Книга написана сухо и конкретно, что, наверное, не помешало ее научности, но пошло в ущерб ее популярности. Полная противоположность -- книга Дэвида Боданиса "Электрическая вселенная. Невероятная, но подлинная история электричества". Оригинальное название "Electric Universe: How Electricity Switched on The Modern World" в переводе по советской традиции искажено, но, соответствуя новейшим веяниям, не по идеологическим соображениям, а лишь продавабельности ради: "ничего личного, просто бизнес". С точки зрения технической книга примитивна и не везде точна, есть и переводческие ляпы, зато назойливо рассказывается о личной жизни персонажей. Сильная сторона книги -- рассказ о том, как внедрение электричества меняло жизнь людей. Например, электромотор позволил создать лифт и строить высокие здания, а трамвай изменил города -- люди смогли жить значительно дальше от мест работы. После электричества автор переходит к радио и радиолокации, а в заключение касается -- уже совсем поверхностно -- работы мозга. Еще одна интересная находка автора -- раздел "Руководство по дальнейшему чтению", содержащий краткие аннотации нескольких десятков книг именно для дальнейшего чтения. Было бы здорово, если бы и другие авторы включали такой раздел в свои книги.

Существенно более конкретны книги Кучина В.С. "Популярная история -- от электричества до телевидения" и Шнейберга Я.А. "История выдающихся открытий и изобретений. Электротехника, электроэнергетика, радиоэлектроника". При этом автор первой в равной степени рассказывает и об электротехнике и о радиотехнике, он весьма дотошен, а книга содержит много интересных иллюстраций. Вторая книга посвящена почти исключительно электротехнике. Как минимально необходимое добавление в части истории радиопромышленности назовем два специальных исторических номера журнала -- "Электроника: прошлое, настоящее, будущее" (специальный выпуск журнала Electronics, 1980, N 9) и "Из истории электротехники и радиоэлектроники в США" (специальный выпуск журнала Proceedings IEEE 1976 N 9; перевод на русский выходил на бумаге, но в Сети не найден). Также стоит ознакомиться со статьями Симонова Н.С., имеющиеся на его страничке в Интернете samlib.ru/s/simonow_n_s/ . Интересные материалы гнездятся также на сайтах www.oldradioclub.ru и qrz.ru/articles/category/7.html

Потрясающую по охвату, профессионализму и детальности описаний книгу Шапкина В.И. "Красные уши. Советские профессиональные ламповые радиоприемники 1945 - 1970 гг.", популярной назвать трудно -- это книга в своей радиотехнической части все-таки предназначена для профессионалов и любителей профессионального уровня. Однако в книге есть небольшая часть, посвященная "устройству" и работе советской радиопромышленности -- этот материал совершенно уникален.

Наверное, любое занятие имело в истории людей любительское и профессиональное русло. Действительно, есть сельское хозяйство, а есть клубника на даче, есть металлургические гиганты, а есть доменные "печи" во дворах (Китай, 1958-60 годы), есть Олимпиада в Сочи, а есть футбол во дворе. Любительское и профессиональное всегда как-то взаимодействуют, иногда слабо, как строительство и "ремонт своими руками" -- через инструменты и технологии. Иногда через детско-юношеское увлечение наукой, которое может укрепить (но чаще посредством ЕГЭ уничтожить) образовательная система. Радиолюбительству посвящена книга Сидорова В.И. "Мировая и отечественная история любительской радиосвязи". Показательно ее оглавление: предыстория любительской радиосвязи (1820-1911), начало освоения коротких волн (1912-27), начало освоения УКВ, радиотелефония, мобильная радиосвязь и первые соревнования (27-45), послевоенное возрождение любительской радиосвязи (45-56), радиолюбительское телевидение, спутники и начало развития цифровой радиосвязи (57-91), цифровые технологии и любительская радиосвязь (91-2007). Единственный, но очень существенный недостаток этого материала -- его краткость. Как минимально необходимое добавление именно по радиолюбительству/радиосвязи назовем статьи Кожевникова М.В. в журнале "Химия и жизнь" (2007 N 7, 2010 N11).

В древности большинство диссертаций на соискание степени кандидата технических наук и некоторая часть -- кандидата физико-математических наук начинались отсылкой или к решениям очередного Съезда КПСС, или, сами понимаете, к трудам классиков марксизма-ленинизма. Книга Бартенева В.Г. "Россия -- родина Радио. Исторические очерки" начинается коротким и стремительным поносом: "Искушение рынком в капиталистической России слишком велико для таких "историков", вдохновляемых зарубежными грантами и спонсорскими подачками финансовых олигархов". Выполнив свой долг перед своей же больной психикой (или перед своим цинизмом?), автор обращается к истории и приводит большое количество интереснейших технических подробностей. Книга вышла в знаменитой серии "Массовая радиобиблиотека", (с 1947 года, 1284 выпуска!), имеется в Интернете -- как, впрочем, и почти все книги, о которых здесь рассказано. Некоторые из них вполне могут использоваться, как НП/ИП-литература.

Заметим, что в этом тексте рядом с радио можно везде упоминать электронику; есть еще термин "радиоэлектроника", и о терминах и определениях можно говорить долго. А когда мы утомимся, кто-то заметит, что вся радиоэлектроника -- часть электричества (электрончики-то колеблются и текут и там и там), и дискуссия с колебаниями возобновится и потечет дальше.

Если электричество оказалось так важно для человечества потому, что оно стало одним из основных "материалов" для накопления, преобразования и передачи энергии, то радио стало методом распространения информации и дезинформации. Электромагнитное поле равно беспристрастно переносит правду и ложь, одурманивает большинство и помогает задуматься тем, кому повезло задуматься. Много сказано о важности информации, но роль ее совершенно ясна уже из того, какое значение придают ей армия и полиция. Что касается армии, то мы имеем насыщенную информацией книгу -- Марио де Арканжелиc "Радиоэлектронная война: От Цусимы до Ливана и Фолклендских островов". Вот ее эпиграф: "Если начнется Третья мировая война, то победителем будет та сторона, которая сможет лучше действовать и обращаться с электромагнитным спектром" -- это сказал профессионал, адмирал Томас Х.Морер, бывший Председатель Объединенного комитета начальников штабов США.

Более специальна книга Палий А.И. "Радиовойна", еще немного более специальны его же книги "Радиоэлектронная борьба" и "Очерки радиоэлектронной борьбы" (совместно с Куприяновым А.И.). Только учтите -- под "печатью по требованию" (print on demand) некоторые издатели понимают книги полувековой давности, на которых поставлен новенький год и очень новенькая цена. А то! -- почти "ручная работа". Так что прежде чем выложить стоимость годовой подписки на журнал, найдите способ выяснить, какого года оригинал.

Что касается полиции, то у нас есть книга Римантаса Плейкиса "Радиоцензура" -- короткий, но весьма насыщенный рассказ о "глушении". Кстати, вот история страны, воплощенная в написании слова... до Перестройки лучше его было не писать вообще и не произносить "в людных местах", потом какое-то время писать и произносить было можно, теперь приходится писать в кавычках, как малознакомый термин (не поленитесь, посмотрите в Интернете); интересно, докуда может откатиться ситуация -- до не писать, не говорить, или до "без кавычек"? Тут стоит упомянуть цикл статей http://www.svoboda.org/content/article/26698479.html об истории радио вообще, ну и в том числе о глушении, и главу 3 из книги Беспаловой А.Г., Корнилова Е.А., Короченского А.П., Лучинского Ю.В. и Станько А.И. "История мировой журналистики".

Обратимся к сегодняшним дням. Нано... это модное слово применяется для привлечения покупателей и извлечения из них денег. В момент самого бума (который, похоже, несколько прошел) некоторые вузы (можно, я не буду называть их "университетами"?) срочно открыли набор на специальности с этим словом и туда по-быстрому поступили студенты, которые потом пять лет искали по всем коридорам это нано и по понятным причинам его не находили. Дело в том -- если говорить предельно упрощенно -- что физика и химия остаются теми же на всех масштабах, только роль тех или иных процессов изменяется с изменением масштабов. При наномасштабах изменяется роль поверхности и объема, например, возникает бесконтактное трение, тепло передается через вакуум намного эффективнее, чем обычным излучением, звук вообще начинает передаваться через вакуум, и появляются многие другие кролики, вытащенные за уши из шляпы, -- хотя мы не сомневаемся, что биология ушастого вполне стандартна. Поэтому получение образования и работа в этой области требуют, прежде всего, серьезного знания основ (именно основ) физики, и серьезно подойти к этому смогли лишь в немногих вузах -- тех, которые и раньше давали самое серьезное физическое образование.

Что касается книг в этой области, то прежде всего вот -- Борисенко В. Е., Воробьева А.И., Данилюк А.Л., Уткина Е.А. "Наноэлектроника: теория и практика" и Шишкин Г.Г., Агеев И.М. "Наноэлектроника. Элементы, приборы, устройства" -- не научпоп, но куда деваться человеку, который захочет понять, что такое наноэлектроника? Это обстоятельные вузовские учебники, охватывающие теорию и технологию нанообъектов в аспекте электроники и соответствующие наноприборы -- опять же, технологию и параметры.

Хорошая действительно ИП-книга -- Уильям Стейнберг, Уолтер Форд "Электро- и радиотехника для всех", но она была переведена в 1969 году и, сами понимаете, слегка устарела. То есть основы остались на месте, но хочется, чтобы было рассказано о более поздних решениях и устройствах. Причем в ИП-книге сделать это можно почти всегда, в отличие от НП-книг. Почему же так получилось, что популярные книжки в рассмотренной нами здесь области -- это в значительной мере книжки об истории? Большое содержание книг по истории какой-то области может быть следствием двух разных причин. Первая -- стагнация области или вообще ее смерть. Действительно, много ли выходит книг по современному состоянию Римской империи? Вторая причина -- спектр интересов читателей. О перспективах развития физики или биологии написать так же трудно, как о перспективах развития электротехники и электроники. Но большинству читателей -- а значит, и издателей -- милее разговоры (даже пустые) об основах, о фундаментальном и принципиальном. Это и формирует книжный рынок, причем как рынок макулатуры, интеллектуальной "жвачки для глаз", так и рынок серьезных научно- и инженерно-популярных изданий.

И в заключение -- чтобы ощутить, как воспринималось радио в эпоху его создания, полезно прочесть прекрасно иллюстрированную книгу Бертольта Брехта "Теория радио. 1927-1932". Оно, конечно, не социология, а психология, и не простых людей, "как ты, как я", а великих (там еще и немного Хлебникова...), в экзальтированном состоянии поучающих всех, как надо. Но ощущение у читателя возникает. Это ощущение радио или радиоощущение?

Обзор 8

ИП: вообще и в целом

Научно-популярной литературы по некоторым наукам больше, чем по другим -- добрые граждане лучше западают на волшебную биологию и загадочные нано-что-то, чем на скучные турбогенераторы и непонятные мегавольты. А издатель, если хочет выживать, это учитывает. Но, в общем, НП-литература (или то, что ее изображает) по математике, физике, химии и биологии есть. С инженерно-популярной литературой ситуация аналогична -- атомная техника, космос, авиация и подплав обеспечены, электро- и радиотехника -- похуже, какие-то области -- совсем никак. Но в ИП-литературе есть отдельный сегмент -- книжки на общеинженерные темы. Заметим, что в НП-литературе аналогичного сегмента, кажется, нет, хотя мог бы быть -- ибо параллели между разными науками есть и написать об этом научно-популярную (не философскую) книгу вполне возможно. Но эта заметка -- про ИП-книжки на общеинженерные темы.

Степень общности у общеинженерных вопросов может быть разной -- охватывающей и всю инженерию, и какие-то ее части. Начнем с экстремально общих книг. Вот, например, книга Дэвида Роуза "Будущее вещей. Как сказка и фантастика становятся реальностью" (название, по советской традиции, приляпано самопальное, родное - Enchanted Objects: Design, Human Desire, and the Internet of Things, то есть Волшебное: Облик, человеческие чаяния и Интернет вещей). Сначала автор описывает предполагаемое развитие терминалов, электронных протезов, роботов и, наконец, просто разных вещей, наделенных новыми функциями. Затем автор подходит к проблеме с другой стороны -- со стороны человеческих чаяний: информированности, чтения мыслей, безопасности, здоровья, легкости перемещения и возможности творчества. Остальная часть книги посвящена такому трудно определимому свойству, которое автор называет "волшебностью". Наверное, это можно понять как сочетание удобства пользования и не менее трудно определимой "симпатичности". Количество интересных, неожиданных и симпатичных идей делает книгу... ну да, в какой-то степени... В заключение автор смело обращается к футурологии и рассказывает о вещах, появления которых он ждет.

Важным для если не всей, то для большей части техники является внешний вид изделия, его дизайн в узком смысле, то есть оформление (слово "дизайн" в русском языке употребляется и в смысле "конструирование вообще" и даже "создание вообще"). В основном внешнему виду изделий посвящена книга Курушина В.Д. "Дизайн техносферы. Очерки эволюции". Картинки там интересные, но если бы вместо заигрывания с читателем (автор идет по стопам Платона -- книга в форме диалога) было бы побольше собственно содержания -- было бы лучше.

Вот другое, принципиально общее, поле -- взаимодействие разных технических решений. Этому вопросу посвящена книга Джеймса Бёрка "Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени". Как водится, "завлекательное" и бессмысленное название приляпали издатели перевода; зато они похлопали по плечику автор -- "редакция русского издания оставляет на совести автора фактические ошибки и неточности, отдавая должное ценности идеи и важности цели, которую автор ставил перед собой, создавая эту книгу". К сожалению, издатели не воспользовались возможностью проанализировать эти ошибки и неточности. А жаль -- книга действительно дает для этого основания, типа "графит представляет собой редкую форму углерода".

Автор приводит примеры огромного количества, назовем их осторожно, "совпадений" -- когда примерно в одно время изучались похожие процессы или материалы. Во многих случаях это не просто совпадения, а связи -- то есть результат, полученный инженером А., стал известен инженером Б. и был им использован. Но это нужно всякий раз доказывать, причем возникает вопрос -- как изменилась бы техника и, стало быть, жизнь, если... в то роковое утро у X начался насморк, он не пошел в лабораторию и не сделал открытие -- это влечет или не влечет то-то и то-то, а это... и так далее. В этот вечер девушка Y позвонила своему другу Z, сказала, что она его любит, но мама плохо себя чувствует, поэтому встреча откладывается, Z остался в лаборатории и сделал открытие, это влечет то-то и то-то... Это пока альтернативная история с научно-техническими последствиями, но далее начинаются научные и инженерные следствия. При построении последовательностей научных и технических результатов надо учитывать не только внутринаучные и внутритехнические следствия и причины (как развивать химию, если не изобретено стекло?), но и связь науки и техники, а также перекачку ресурсов (в том числе и умственных) в перспективные области. Что, возможно, сделает ситуацию, как говорят физики, неустойчивой в малом и вызовет явления, которые потом назовут сменой парадигмы, бумом, революцией в технике, мыльными пузырями и так далее.

Это потрясающе интересная область исследований, причем, в отличие от альтернативной истории, с довольно четко верифицируемыми результатами. Специалисты по электронной технике легко выработают общее мнение, если их спросить, что изменилось бы, если электронную лампу или транзистор изобрели бы на 20 лет раньше или позже? Правда, для исследований в этой области нужен хорошо подобранный коллектив -- знание физики, истории и истории физики редко встречается в одном человеке. Как сказал бы физик, тройные столкновения маловероятны.

Любое достижение в науке и технике включено в систему, базируется на множестве предшествующих результатов и влечет за собой множество результатов же. Поэтому хочется взять любое событие и попытаться рассмотреть, к чему приведет его исключение или сдвиг на более раннее (в допустимых связанными с ним событиями пределах) или более позднее время. Это огромная тема, и мы не будем ее здесь рассматривать, отметим лишь следующее. Многие области техники имеют характерное время развития 60--70 лет -- с возникновения до стабильного состояния: область создают молодые энтузиасты, а через 40--50 лет они уходят. Другие молодые пойдут в другую область, новую и, как им кажется, более перспективную. Например, в 20-е годы прошлого века молодые не шли в паровозостроение, а занимались автомобилями, самолетами и ракетами, изобретали не телеграф, а радио. А если бы молодые романтики не забросили проводную связь, то именно они изобрели бы сети и компьютеры, причем одновременно. Ведь телеграф уже был именно цифровой системой передачи и обработки данных. Поэтому история техники переплетена с социальной психологией, и это может ограничить область разумной альтернативности.

Обратимся к более узким секторам. Начнем с энергетики, и вот перед нами книга: Сидорович В.А. "Мировая энергетическая революция. Как возобновляемые источники энергии изменят наш мир". Книжка сильно апологетическая, радужные перспективы "своего" автор сильно преувеличивает, аргументы "против", естественно, не упоминает, дабы не перегружать читателя, и вообще больше пишет о деньгах, чем о научной и инженерной сути. То, что человечество мало-помалу учится использовать энергию экономнее и, опять же понемногу, шире использовать так называемые "возобновляемые источники энергии" -- несомненно. То, что это происходит не вполне естественным путем, не посредством "невидимой руки рынка", а при финансовой помощи и законодательном нажиме государств, не так уж и плохо -- развитие новых источников энергии стимулирует научный и инженерный поиск и ослабляет зависимость от поставщиков энергоносителей. К сожалению, государственная политика в этой области стимулирует и жуликов -- но это, кажется, вообще родовое ее свойство. Однако новая ситуация с ценами на нефть, наверное, уменьшит неумеренные и инженерно безграмотные заклинания. Найти в литературе трезвый голос можно, например, здесь:

http://zmdosie.ru/energetika/alternativy/270-istochniki-energii ,

но "плыть против течения" было и остается не просто, хорошо хоть по нынешним временам костер не светит, но с работы могут и выкинуть

https://russian.rt.com/article/128709

Тем же, кого всерьез интересует вопрос, можно обратиться к книге Альдо да Роза "Возобновляемые источники энергии. Физико-технические основы: учебное пособие". Это не НП-литература, но часть материала доступна на основе школьного курса физики. Да и вообще, многие учебники вполне могут быть использованы как научпоп; и "Не надо, братцы, бояться! И это бред, что проезда нет". Кстати, организаторы издания на русском языке -- и это наша традиция -- хорошо знают, что нужно и что не нужно читателю: "сокращены также некоторые главы книги, касающиеся частных исторических вопросов разработки энергетических установок в США, не представляющие, по мнению редакторов, принципиального интереса для российских читателей". Лучше бы издатели не экономили на редактуре; впрочем, это можно сказать о многих книгах. Охват материала в этой книге -- исчерпывающий по ширине, а по глубине, сами понимаете, мир неисчерпаем.

Несколько уже по охвату книга Зысин Л.В., Сергеев В.В. "Нетрадиционные и возобновляемые источники энергии". Это тоже учебное пособие, но в нем, по сравнению с предыдущей книгой, меньше уделено внимания физической стороне дела, зато больше -- стороне инженерной и отчасти -- общей картине развития энергетики в мире. С не меньшей натяжкой -- но в другую сторону -- можно счесть инженерно-популярной книгу Ене Сабо "Революция машин". Это почти детская книжка, посвященная возникновению и развитию машинной цивилизации. Вышла она в далеком 1979 году, но ей это не повредило; книга доступна даже младшему школьнику, она хорошо иллюстрирована. Как и многие детские книги, она не столько учит, сколько рассказывает. Впрочем, так поступают и многие книги для взрослых, проходящие по категории научно-популярных.

Инженерия неотделима от общества; впрочем, что от него отделимо? В книге Лорен Грэхэм "Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России" подробно и трезво рассмотрена история многих новых движений в технике -- от более научных (например -- Лосев, Фабрикант) до вполне инженерно-организационных (например -- история железных дорог). Вот резюме автора (в сильном сокращении): "Русские, особенно это было характерно в эпоху Советского Союза, часто утверждают, что именно они изобрели многие из наиболее важных технологий современной цивилизации: паровой двигатель, лампочку накаливания, радио, аэроплан, транзистор, лазер, электронную вычислительную машину и многие другие устройства и аппараты. На Западе к этим заявлениям относятся скептически. /.../

Русские действительно построили первый в континентальной Европе паровоз и первый в мире тепловоз. Они действительно первыми осветили улицы крупных городов посредством электричества. Они действительно начали передавать радиоволны до Гульельмо Маркони. Они действительно построили первый многомоторный пассажирский самолет и сделали это всего спустя несколько лет после первого полета братьев Райт. Они действительно первыми вывели новый вид растений способом полиплоидизации. Они действительно были пионерами в области разработки транзисторов и диодов. Они действительно первыми опубликовали работу о принципах действия лазера, на десятилетия опередив всех остальных. И они действительно создали первую в Европе электронную вычислительную машину. Хотя утверждение, что они "изобрели" все эти устройства, не вполне корректно, совершенно очевидно: русских с полным правом можно назвать пионерами в области разработки этих технологий. /.../ Встает важный вопрос: если русские были первопроходцами в этих сферах, то почему же современная Россия остается таким слабым игроком на мировом рынке технологий? В долларовом эквиваленте маленькая Швейцария ежегодно экспортирует в три или четыре раза больше высоких технологий, чем Россия.

Для достижения успеха человеку, который развивает идею, имеющую коммерческий потенциал, необходимо наличие ряда поддерживающих факторов: экономических, юридических, организационных, политических. Общество должно ценить такие качества, как способность к изобретению и практичность. Экономическая система должна обеспечивать инвестиционные возможности. Законодательная система - защищать интеллектуальную собственность и вознаграждать изобретателей. А политическая система должна не бояться технологических инноваций, успешных предпринимателей, а продвигать их. Необходимо снизить административные барьеры, обуздать коррупцию. Насколько сложно бывает воплотить все это в жизнь, показывает история России и ее современная действительность".

Инженерия неотделима не только от общества вообще, но и от политики в частности; впрочем, при тоталитарном режиме -- что от нее отделимо? Эта связь просматривается во всех ИП-книгах, но вот книга, посвященная этому вопросу целиком -- Сюзанна Шаттенберг "Инженеры Сталина. Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы". Вот, наверное, ключевое положение: "Партийная верхушка вознамерилась создать "техника-коммуниста", человека, в первую очередь разделяющего мировоззрение большевиков и лишь во вторую -- обладающего необходимыми специальными знаниями. Призвание этого нового инженера, соединяющего в себе профессиональное мастерство с правильным сознанием, заключалось не только в том, чтобы индустриализировать страну и привести ее к чисто материальному благосостоянию. Ему предстояло создать новое общество, в котором будут работать, мыслить и жить по-новому". Автором использовано огромное количество разнопланового материала, и особенно ценно то, что автор -- немецкий историк. Потому, что его взгляд -- взгляд "со стороны", он обращает внимание на то, чего российский автор не заметил бы из-за привычности. Не следует ли из этого, что -- если мы хотим, чтобы наши исторические штудии были интересны иным поколениям, -- их должны писать люди "со стороны". В каком-то из смыслов: или носители других культур, или "внутренние эмигранты". Автор дотошно описывает и работу, и быт, и уничтожение старых кадров, и воспитание новых, и позитивное отношение к Западу и западному опыту, и негативное, и почет и награды, и террор и уничтожение. Как было бы здорово, если бы были такие книги по другим периодам... хотя кое-что в Интернете можно найти, вот, навскидку...

http://memoclub.ru/2013/02/istoriya-russkogo-inzhenera/

http://www.pseudology.org/razbory/IndustriaGAZ.htm

http://n-t.ru/ri/as/70.htm

Ну и, наверное, можно в самое-самое заключение назвать книжку Ашкинази Л.А. "Очень общая метрология, или Метрологический взгляд на физику, технику, социологию и психологию" в которой сделана робкая попытка взглянуть на разные науки или, скорее, разные инженерные области этих наук с общей -- в данном случае метрологической -- стороны. Метр, гиря, градусник, палец в розетке... сами понимаете. А вот главы "Баррель как градусник мировой энергетики, то есть физики" там почему-то нет. Надо будет при переиздании исправить упущение...

Как уже говорилось, в этих обзорах отдается предпочтение литературе, имеющейся в Интернете. Первая причина -- и автор, и читатели по гипотезе автора несколько ограничены в деньгах, а чтение книг непосредственно в магазинах, столь традиционное для бездуховной Америки, пока что не стало в России нормой. Для историков: первым, кажется, поставил кресла для читателей магазин Букбери у Никитских ворот; сегодня это есть, по крайней мере, в одном магазине -- в Библиоглобусе на (не вздрагивайте) Лубянке. Вторая причина -- ограниченная жилплощадь: средняя обеспеченность жилплощадью в России -- треть от американской и половина от той, что в развитых европейских странах. Третья причина -- книги в Интернете репрезентируют читающее общество, ибо для того, чтобы книга там оказалась, кто-то должен это сделать -- или издатель должен счесть, что это настолько важно, или кто-то должен купить файл либо сам отсканировать и выложить.

Обзор 9

Физика: научно или популярно?

Наука развивается быстрее, чем успевает расти средняя образованность людей: физика, химия, биология за последние четверть века продвинулись очень сильно, а средний по социуму уровень знаний по этим предметам -- да изменился ли он вообще? Понятно, что для продвижения науки от уровня А к уровню Б необходимо (но недостаточно), чтобы были люди, освоившие этот А. Поэтому верхний уровень образования растет. Например, англоязычные университетские учебники обновляются каждые несколько лет (что вызывает бурчание студентов -- учебники дорогие), а некоторые преподаватели "грузят" студентов новыми научными публикациями. Однако средний уровень - и даже "верхний средний", на который ориентируется НП-литература, -- неизменен. А читатель просит самого-самого, издатель (ничего личного, просто бизнес) хочет идти навстречу его кошельку, и часто популярность "без пролития крови" решает проблему с научностью. "Нет научности -- нет проблемы".

В области ИП-литературы ситуация проще: там часто можно апеллировать к бытовому опыту. Большинство знает, что такое "быстрый", "легкий", "дешевый". Ну, а если совсем непонятно, то радостно купимся на "продвинутый", "популярный" и "новейший". Популярный бозон Хиггса, продвинутая темная материя и теория новейших струн? -- не прокатит. Ситуация чуть легче с биологией -- там во многих случаях можно протянуть логическую ниточку до медицины. В крайнем случае можно рассказывать о том, что будет через пять лет, или рекламировать новейший пластырь со скидкой 50 %. С физикой сложнее, однако посмотрим, что у нас все-таки есть.

В качестве одного из примеров хорошей НП-литературы по физике в самом первом обзоре была названа книга Стивена Вайнберга "Мечты об окончательной теории: Физика в поисках самых фундаментальных законов природы", в которой излагается история некоторых фундаментальных идей, причем излагается так, что сообщаемые научные результаты оказываются связаны между собой причинами и следствиями, а также общими научными принципами. Поэтому в голове возникает некоторая картина, и даже ощущение, что уловлена некоторая логика. Сильной стороной книги является "многослойность" -- некоторые идеи, упомянутые в основном тексте, развиваются в примечаниях. Было бы здорово, если по этому пути шли бы авторы и других книг, сам же Стивен Вайнберг применил эту конструкцию и в книге "Объясняя мир. Истоки современной науки". Книга вполне популярна; в ней прослеживается развитие физических идей от древних греков до Ньютона.

Еще один пример корректного и увлекательного показа истории развития идей в конкретной области физики -- книга Николя Жизана "Квантовая случайность. Нелокальность, телепортация и другие квантовые чудеса". Особую прелесть придает книге то, что автор повествует о "драме идей" (Эйнштейн), разыгрывающейся в два последних десятилетия на наших глазах (что автор с ухмылкой и отмечает). Книга, кажется, предъявляет заметные требования к способности читателю отвлечься от социальных сетей и сосредоточиться на сложном, но и утешает: "Если вы не поймете всё, не волнуйтесь. Ведь наша цель -- понимать завтра чуть больше, чем мы понимали вчера".

Развитию идей -- но на более коротком временном отрезке и в основном -- идей одного человека посвящена книга Тибо Дамура "Мир по Эйнштейну. От теории относительности до теории струн". Предоставим слово автору: "Эта книга - не биография Эйнштейна. Еще меньше эта книга похожа на курс теории Эйнштейна или обзор современной физики. Мы хотели помочь читателю представить себя на месте Эйнштейна, чтобы разделить те особые моменты, когда ему удавалось "приподнимать краешек большой завесы", т. е. постигать некоторые скрытые механизмы Вселенной". Конечно, рассказать об эволюции физических идей, не касаясь самой физики, невозможно. В частности, автор разбирает (не слишком важную - с точки зрения физики) проблему "Пуанкаре, Лоренц или Эйнштейн" и показывает, что именно принципиально нового сделал последний. Не отказывая первым двум в заслугах, он пишет: "Именно новое понимание концепции времени, предложенное Эйнштейном, отличает его вклад от всего, сделанного другими учеными (в том числе Лоренцом и Пуанкаре) в области электродинамики движущихся тел. Для Лоренца и Пуанкаре существовало лишь одно "действительное время" -- абсолютное время Ньютона, с которым они были знакомы всегда".

Рядом с Эйнштейном надо назвать Фейнмана. Сегодня мы располагаем переводом части его книг -- кроме "Фейнмановских лекций по физике" это сборники его собственных рассказов о его жизни и некоторых других материалов: "Вы, разумеется, шутите, мистер Фейнман!", "Не все ли равно, что думают другие" и "Радость познания". Ранние издания первых двух из этих книг (2001 год, под чуть другими названиями) меньше по объему и содержат удивительно большое количество ляпов; в третьей ошибок меньше. То есть читать все эти книги надо, но пристально и осторожно, понимая, что переводчик не знает разницы между "ядерным взрывом" и "ядерной реакцией", между "серебряный" и "серебристый" и т. д., а на редакторе сэкономили. Кроме того, изданы две вполне читабельные книги о Фейнмане -- Джона и Мэри Гриббин "Ричард Фейнман: жизнь в науке" и Леонарда Млодинова "Радуга Фейнмана. Поиск красоты в физике и в жизни".

По категории НП из корпуса текстов Фейнмана могут проходить "Характер физических законов" и - частично -- "Дюжина лекций: шесть попроще и шесть посложнее" и "КЭД -- странная теория света и вещества". Автор -- как физик, педагог и честный человек -- не пытается изобразить "объяснение" новых открытий и результатов. Он пытается более понятно и последовательно рассказать о вещах, давно вошедших в учебники, частично даже в школьные. Причем он четко указывает, докуда доходит эта бурильная колонна и где мы останавливаемся. Было бы здорово, если этот метод использовали и другие -- и не только в НП, но и вообще в преподавании. А как пример работы на публику и изображения научности назовем книгу Мигуэля Сабадела "Когда фотон встречает электрон. Фейнман. Квантовая электродинамика", сделанную по обычному рецепту -- много бытовых подробностей, непонятно, откуда взятых, зато присыпанных умными словами, которые должны породить в читателе ощущение причастности.

Теперь мы обратимся для разнообразия к кое-чему противоположному -- к книге А.С.Дмитриева "Как понять сложные законы физики. 100 простых и увлекательных опытов для детей и их родителей". Популяризации науки через вовлечение в эксперимент -- наверное, самый эффективный для большинства детей способ. У него есть два важных недостатка. Первый -- он предполагает определенную активность читателя, причем не на уровне вышивания крестиком и не одевания/раздевания кукол. А я на уроках физики в 9-11 классе регулярно вижу, что лучшая часть человечества боится вообще брать что-либо в руки. Второй недостаток более глобален -- он предполагает трату на ребенка не денег, а времени. "Умного общения" со своим ребенком -- вместо пива, зомбоящика и хоккея.

Идеологически близка к этой книге вот эта: Гэвин Претор-Пинни "Занимательное волноведение. Волнения и колебания вокруг нас". Автор не предлагает ставить эксперименты, он предлагает наблюдать мир вокруг. Конечно, наблюдать самому под компетентным руководством лучше всего, но прочтение этой, хорошо иллюстрированной и более чем разнообразной по рассмотренным примерам книги тоже будет полезно. В отличие от волн, которые в том или ином виде видели и жители Сахары, полярные сияния видели очень не все. Книга Ю.Г.Мизуна "Полярные сияния" вышла, увы, в 1983 году, и по тем временам могла считаться популярной. Многие нынешние читатели поморщатся от формул и графиков, но вдруг не все? Да и позднее ничего приличного на эту тему не издавалось; впрочем, в 2001 году была опубликована содержательная, но лишь статья Н.Л.Александрова "Полярные сияния"

www.astronet.ru/db/msg/1173555/index.html

Близка по источнику материала книга К.Ю.Богданова "Прогулки с физикой" (Библиотечка Кванта, вып. 98) -- она построена на рассмотрении физики не только природных, но и технических объектов и успешно показывает, как с помощью почти школьной физики можно частично объяснять некоторые процессы и явления.

Не часто удается придумать новый жанр. А вот Рэндаллу Манро с его книгой "А что, если?.. Научные ответы на абсурдные гипотетические вопросы" это удалось. Вот примеры вопросов, которые он вполне серьезно разбирает:

- Если Земля и все, что на ней находится, внезапно перестанет вращаться, но при этом атмосфера сохранит свою скорость движения?

- Если попытаться отбить бейсбольный мяч, брошенный со скоростью в 90 % от скорости света?

- Если искупаться в бассейне для отработанного ядерного топлива?

Ну и так далее -- целая книга! И все это вполне корректно физически -- начиная с вопросительного знака в конце фразы. В конце концов, если шахматисты могут рассматривать положения, которые невозможны в реальной партии, то чем хуже физики? А возможно ли такое в математике?

Одним из способов написать НП-книгу по физике без опоры на гипнотизирование читателя словами -- это сдвинуть ее в сторону ИП, то есть написать об инженерных проблемах физики, о реакторах, ускорителях, детекторах и т. д. По этому пути успешно пошел Рэй Джаявардхана в книге "Охотники за нейтрино. Захватывающая погоня за призрачной элементарной частицей". Возможно, чтение такой книги -- хороший способ выяснить, к чему склоняется ваше физическое сердце -- к теории или эксперименту? Или сердце того, кому вы ненавязчиво (со словами "тебе, наверное, это еще рановато") подсунули эту книгу.

Другой, более часто применяемый способ избежать сплошных заклинаний -- сосредоточиться на биографии ученого. Тут, правда, есть риск выйти за границы понятия "научпоп" -- впрочем, кто их видел? А книга может стать более содержательной за счет показа истории (политики, экономики) и за счет показа развития идей. По этому принципу построена книга Виталия Мацарского "Сэр Фред Хойл и драма идей". Поднятый автором слой публикаций для НП-книги огромен, и уже поэтому она представляет интерес. Сам персонаж книги широтой своих интересов и, скажем так, разнообразием отношений с людьми весьма способствует широте спектра затронутых в книге вопросов.

Большое внимание истории, в данном случае -- политике (первая половина прошлого века, Европа...), уделено в книге Альберто Искьердо "Революция в микромире. Планк. Квантовая теория". В остальном она примитивизированно излагает материал из учебника. Забавная деталь -- в том единственном месте, где автор придумывает бытовую сцену с участием главного героя, он прямо это оговаривает. А не вплетает фантазии в текст, как это делают некоторые. Кстати, что касается именно истории советской физики, перечня ее достижений и описания того, что сделала с ней советская система, то с этим можно ознакомиться в книге Г.А. Сарданашвили, "Между рассветом и закатом. Советская физика в 1950-1979 г.г.". Разумеется, эта книга совершенно не научпоп, это именно сводка исторических данных.

Среди НП-книг по физике есть частично излагающие то, что вошло в нормальные учебники, а частично -- просто произносящие слова. Такова книга Стивена Хокинга "Краткая история времени". Примерно до середины это учебник, а с середины -- гипноз слов, при этом обе половины освящены фамилией автора. Собственно, в этом нет ничего плохого, а если в результате чтения у кого-то возникнет серьезный интерес, то будет просто замечательно. К сожалению, на этот счет у нас нет данных, а ведь социологи могли бы их получить. Кстати, здесь стоит назвать книгу того же автора "Черные дыры и молодые вселенные", сборник его статей в основном о себе и о физике, оттуда же можно узнать его мнение о некоторых музыкальных произведениях.

Замечу только, что серьезные -- или даже великие -- достижения человека в какой-то одной области не означают, что его суждения должны быть авторитетны для других областей. Среди первоклассных ученых были и есть люди, ничего не понимавшие в искусстве, придерживающиеся омерзительных взглядов в политике, а в государствах, где это было полезно для карьеры, -- писавшие доносы на своих коллег, продававшие и предававшие. Впрочем, среди не-ученых таких было не меньше -- миллионы доносов написали не-ученые.

Вообще физики, с их упорством в стремлении знать, в том числе -- будущее Вселенной и основы мироздания, иногда строят, скажем так, полугуманитарные гипотезы. Эти гипотезы меньше, чем другие, опираются на эксперимент и наблюдение, но больше -- на смысл слов языка и иногда -- на математику. Язык является более высоким и поэтому более свободным уровнем обработки практики и поэтому он позволяет свободнее строить гипотезы. Которые именно поэтому, а также потому, что они больше содержат "языка", благосклоннее принимаются книжным рынком.

С математикой ситуация похожа -- в своих основах (ноль, единица, точка, линия...) она обобщает реальный мир, но, как выразился Станислав Лем, "готовую одежду портной относит на огромный склад. Если бы мы могли туда войти, то убедились бы, что одни костюмы подходят осьминогу, другие -- деревьям или бабочкам, некоторые -- людям. Мы нашли бы там одежды для кентавра и единорога, а также для созданий, которых пока никто не придумал. Точно так же, как этот портной, действует математика. Она создает структуры, но неизвестно чьи. Математик строит модели, совершенные сами по себе (то есть совершенные по своей точности), но он не знает, модели чего он создает". Поэтому математика придает физикам свободу -- иногда это приводит к забавной ситуации, когда школьник (реальный случай) спрашивает, почему сумма натурального ряда равна минус одной двенадцатой и не доказывает ли это справедливость теории струн?

Теперь немного о более мрачном. Нил Тайсон "Смерть в черной дыре и другие мелкие космические неприятности" -- винегрет из истории физики, полудетских рассказов о Вселенной, непонятно откуда взятых утверждений, иногда -- ошибочных. Игривый тон замечательно передан переводом, в результате мы имеем загадочные перлы. Например: "В рубрике "Это интересно знать" районной малотиражки такого не напечатают. Обычно там пишут о конференциях и о данных последних исследований". Или это такой английский юмор? Но книгу еще как-то можно читать, хотя неокрепшему мозгу и будет нанесен лингвистический ущерб. Впрочем, за ехидности в адрес киношников и разоблачение некоторых распространенных мифов автору -- локальный респект.

Еще один вариант внесения разнообразия в повествование и осмысленности в многообразие физических и околофизических гипотез, тщательно перечисляемых автором, -- богатое украшение текста философскими рассуждениями. По этому пути пошел М.П.Хван в книге "Неистовая Вселенная". Имеется и пример вообще "говорения ни о чем": Лоуренс М. Краусс "Вселенная из ничего". Это "издано" в Сети, особо отметим любительский -- в самом плохом смысле -- перевод; впрочем, у многих книг, а которых мы пишем в этих обзорах, перевод любительский -- в том смысле, что непрофессиональный.

Что касается "гипноза слов", то надо различать сознательное творчество "гиен пера" и вытаскивание кролика за струну из многомерного пространства и искреннее заблуждение профессионала-физика, просто не представляющего, что поймет и что не поймет читатель. Или -- что, впрочем, кажется мне гипотезой сомнительной-- автор рассчитывает на тонюсенький слой супермотивированных читателей (может быть, студентов немногих вузов), которым параллельное чтение книжки сгладит шок от учебника? Во всяком случае, попробовать читать эти книги, в отличие от последствий гиеновского творчества, стоит. Потому что переход от легкопонятного к "не совсем" в этих книгах не везде резкий, и чем издатель не шутит... По этой категории назовем книги Л.Б.Окуня "Азы физики: очень краткий путеводитель" и С.Б.Попова "Суперобъекты. Звезды размером с город" (про нейтронные звезды).

И в заключение назовем старую, но важную -- потому что поучительную - статью

Ирвинга Ленгмюра "Наука о явлениях, которых на самом деле нет", опубликованную в журнале "Наука и жизнь", в N 12 за 1963 и N 1 за 1964 год. Как ни странно, в Сети нашлась только одна страничка, где выложена эта статья scorcher.ru/art/theory/psevdo_science.php

но, если надо, мы вам поможем ее получить (как, впрочем, и остальные материалы). В статье подробно рассказано о нескольких случаях, когда добросовестно заблуждавшиеся ученые... ну, все сказано в названии.

Обзор 10

Космос и Земля

"Писатель пописывает, читатель почитывает" ((С) Салтыков-Щедрин), а что делает издатель? Оставляя этот вопрос читателям в качестве легкого домашнего упражнения ((С) злодеи-преподаватели), посмотрим, чем обрадовал нас Интернет за время, прошедшее с первых наших обзоров. Начнем с космоса, ракет и полетов.

Я.Е.Айзенберг, "Ракеты, жизнь, судьба" -- воспоминания конструктора этой техники. Завидная трезвость в описании мерзостей системы замечательно сочетается с лютой гордостью своим большим вкладом в ее укрепление. Впрочем, автор в этом не оригинален, но уж очень у него все рельефно... Впрочем, кое-где это диалектическое единство приводит к борьбе противоположностей в мозгу читателя, когда в соседних абзацах даются противоположные оценки советской не-ракетной технике. Автор подробно живописует грызню среди ракетных начальников и огромную роль их дружб и знакомств с министрами и членами ЦК, естественно, КПСС. Должны ли мы отнести эту книгу к инженерно-популярным или к политиканско-популярным? И вопрос -- могла ли выжить система, в которой инженерные (да и научные) вопросы решались такими методами? И еще вопрос -- в каких общественных системах и почему главную роль в решении вопросов играют люди, ничего в этих вопросах не понимающие?

"Астрономия за 30 секунд. 50 самых поразительных открытий в астрономии, каждое из которых объясняется менее чем за полминуты" (коллектив авторов)

Маркетинговый ход очевиден, и если вы имели несчастье повестись именно на это -- то "это" именно для вас. Научно-популярной книга не является, научиться по ней мало чему можно. Увидеть какие-то слова -- да; получить возможность при случае их с умным видом повторить -- наверное, тоже. Книга похожа на "Словарик школьника", только богато иллюстрированный. Разница в том, что писали книгу люди, не имеющие представления, что знает и чего не знает школьник, и поэтому половина сведений общеизвестна, а половина -- просто набор слов, не связанный с имеющимися знаниями ключевым для любого обучения процессом освоения. В тексте есть -- при таком подходе это неизбежно -- натяжки и некорректности; перевод местами напоминает автоматический. И что странно для книжки-картинки -- есть ляпы и на рисунках. Все, сказанное выше, может быть отнесено и к книге "Научные теории за 30 секунд. 50 самых гениальных научных теорий, рассказанных за полминуты" (коллектив авторов). К ее достоинствам по сравнению с предыдущей книгой создатели, видимо, относили более развязный стиль и более компьютерный перевод.

Кристофер Хэдфилд, "Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите" -- детальное описание жизни космонавтов: тренировок и обучения, подготовки к полету, самого полета. Особенно интересны описания разницы в российском и американском подходе к тренировкам, тренировок при моделировании аварийных ситуаций, подробностей жизни на орбите, послеполетной реабилитации, большого количества всяческих инженерных проблемы... Именно из-за последней позиции книга может считаться инженерно-популярной. Но написана она так, что читают ее, хоть это и немного обидно признавать, вовсе не из-за инженерного слоя текста.

Последняя в "небесной" части обзора -- книга Карлоса Касадо "Вселенная работает как часы. Лаплас. Небесная механика". Автор избрал в качестве материала период, когда одни ученые не избегли соблазна заняться политикой, а другими учеными политика занялась, не спросив их согласия. Результатом во многих случаях была гильотина. Повествование состоит из двух линий -- исторической и научной, причем научная также распадается на две -- научно-популярную и не популярную. В исторической части мы имеем исторические события второй половины XVIII -- начала XIX века. В научно-популярной -- рассказ об эволюции взглядов на механику Солнечной системы (задача многих тел, устойчивость и т. д.), о возникновении метрической системы и о развитии основ теории вероятностей. По тем временам связи тут почти никакой не было, но -- одна страна и одно время. Механическая часть изложена, естественно, чисто на словах, но так, что виден ход эволюции какого-то кусочка физики. В небольшой не популярной части автор пишет несколько уравнений - наверное, просто чтобы напугать читателя.

Теперь мы спустимся с небес -- вот три НП-книжки по проблемам земли и человечества.

Роберт Каплан, "Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного" -- эту книгу можно назвать хрестоматией по геополитике. Она, конечно, научно-популярна по всем критериям, жалко лишь, что по ней трудно было бы чему-либо научиться. Но это отчасти особенность предмета - книжку, по которой можно было бы научиться геополитическому анализу, написать труднее, чем по физике. Такова же ситуация с историей, причем если задачник по физике -- норма, то задачник по истории -- редкость. Возможно, это общее свойство полу-гуманитаных предметов?

Вторая книга тоже, наверное, по геополитике, потому что экологические страшилки давно уже стали политикой. Политикой мелкого масштаба -- способом благополучного существования за счет громких и бессодержательных криков; политикой среднего масштаба -- способом существования организаций; и даже политикой мирового масштаба. Это вполне сложившаяся система, и в какой-то момент в общественном сознании (что и доказывает физику его наличие) происходит фазовый переход -- среди нормальных работающих и компетентных людей становится неприлично выступать против очевидного для них бреда. За последние полвека это произошло в нескольких сферах, в частности, в вопросах связи религии, национальности и терроризма и в области сексуальных перверсий (отклонений, то есть заболеваний). В такой ситуации, когда все вопят одно и то же, человеку, заинтересованному в существе вопроса, стоит обращать внимание на источники противоположной информации.

В области экологии такой источник -- книга Джулиана Саймона "Неисчерпаемый ресурс". На основе богатого статистического материала автор доказывает, что всевозможные ресурсы и источники энергии становятся менее дефицитными, мир делается все чище, продуктов питания производится все больше, рост населения идет всем на пользу. Автор показывает некорректность тезисов о критическом загрязнении окружающей среды и о глобальном дефиците энергии и полезных ископаемых. В книге дан анализ многих мифов, касающихся экономики природных ресурсов, а также описаны подтасовки и прямой обман некоторых защитников окружающей среды.

К этой же области относится книга Дэниела Ергина "В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики". В предисловии автор пишет: "Я постарался дать ответ на три фундаментальных вопроса. Сможем ли мы удовлетворить растущие мировые потребности в энергии, какой ценой и при помощи каких технологий? Как обеспечить энергетическую безопасность, а именно надежность энергетических систем, от которых зависит наш мир? Как будут влиять экологические проблемы, включая изменение климата, на будущее энергетики, и как развитие энергетики будет влиять на экологию?". Старался автор очень сильно и рассказал о множестве интересных вещей. Разумеется, дать ответ на эти три вопроса он не мог -- это вообще невозможно. Он критически рассматривает множество возможностей и в ощущении читателя слово "множество" перевешивает -- в целом это рассмотрение скорее оптимистично. Вот, скажем так, заключение: "Как вы уже видели, поиск включает множество составляющих. Но главная роль отводится поиску знаний, которые являются двигателем технологического прогресса и инноваций. Что дает нам уверенность, так это наличие, пожалуй, самого важного ресурса из всех - человеческой креативности. Один известный геолог как-то сказал: "Нефть находят в умах людей". Мы же, немного перефразируя это изречение, можем сказать, что энергетические решения для XXI в. будут находить в умах людей по всему миру. Ресурсная база знаний и креативности расширяется. Она будет подпитывать проницательность и изобретательность, которые позволят находить новые решения".

Ну, раз уж мы заговорили об энергетике, упомянем -- раз уж Интернет нам ее предоставил -- книгу Н.С.Хлопкина "Морская атомная энергетика". Вообще-то это учебник, но написан он так, что человек, помнящий школьный курс физики, существенную его часть сможет прочесть, и часть этой части будет ему даже интересна. А раз уж мы заговорили об атомной технике, то вот: Л.П.Сохина, Я.П.Колотинский, Г.В.Халтурин, "Плутоний в девичьих руках". В предисловии читаем "Установленные жесткие сроки получения металлического плутония, несовершенство технологии и осо6енно о6орудования, недооценка опасности радиоактивного заражения при непосредственном контакте ра6отающих с плутонием привели на первых порах к 6ольшому числу профессиональных за6олевний. Многих, очень многих уже нет в живых, и 6ольшинство умерло, не дожив до старости. Условия работы в химико-металлургическом цехе -- в совершенно неприспособленном помещении и при несоответствующем о6орудовании -- сегодня кажутся неправдоподобными. Но так было".

Далее приводятся следующие (ввиду очевидных причин неполные) данные: "Около 13% персонала химико-металлургического завода "Маяк", и до 23% из числа ра6отавших в первые 10 лет на радиохимическом, заболели хронической лучевой болезнью. У 6ольшинства (около 2000 человек) она была связана с интенсивным внешним гамма-облучением, а у 123 человек, работавших 6-8 лет (в основном в 1949-1954 гг.), - с высоким содержанием в организме Pu-239". В целом книга весьма важна для истории, но читается она как роман ужасов; для дополнительного знакомства с вопросом можно рекомендовать статью А.С.Садовского "Плутониевый пневмосклероз глазами химика: История и причины профзаболевания", она тоже есть в Интернете.

Чтобы вы не думали, что вся химия -- это ужасы, вот совершенно невинная и абсолютно детская, хоть 0+ книжка: Сэм Кин, "Исчезающая ложка, или Удивительные истории из жизни периодической таблицы Менделеева". Книжка, к сожалению, написана и переведена неряшливо, содержит ошибки и натяжки "увлекательности" ради, так что химик, читая ее, будет кривиться. Но для 0+ сойдет... хотя лучше... хотя еще лучше, если вы физик или химик и сможете отвечать на недоуменные вопросы дитенка. Правда, для этого вам потребуется предварительно, где-то в районе от 0+ до 5+ общаться с ребенком как-то так, чтобы он стал задавать вопросы. Со всеми вытекающими последствиями, прежде всего -- волнующей необходимостью отвечать.

Вот еще одна книжка по химии, причем -- о ужас! -- с формулами, причем (наверное, это еще страшнее?) структурными. Пенни Лекутер и Джей Берресон, авторы книги "Пуговицы Наполеона. Семнадцать молекул, которые изменили мир", рассказывают обо всем, что связано с некоторыми веществами, причем, в соответствии с замыслом книги, они отобрали вещества или группы веществ, использование свойств которых сильно повлияло на жизнь людей. Вот они: пряности, аскорбиновая кислота цинга, путешествия...), глюкоза (и подсластители), целлюлоза, нитроорганические соединения (взрывчатки), шелк и нейлон, фенол, резины, краски, лекарства и т. д.

От химии один шаг до физики (потом мы вернемся на основную ветвь и, перейдя с небес на Землю, обратимся к городу и миру, то есть людям). Итак, Фрэнк Вильчек, "Красота физики. Постигая устройство природы". На мой ортодоксальный взгляд, треть книги -- гуманитарные разговоры о красоте природы. Вторая треть вполне нормальна и, как мне кажется, действительно популярна. Третья треть, естественно, научна, но не популярна.

И в заключение мы вернемся, как и было обещано, к человеку, а именно, к демографии. В этом сегменте мы имеем две более чем интересные книги. Вот позиция автора, заявленная в предисловии к книге Михаила Клупта "Демография регионов Земли": "Эта книга не является демографическим исследованием в узком смысле слова: в ней широко использованы междисциплинарные научные подходы и традиции. К их числу относится прежде всего регионоведение. Крупные регионы Земли, о которых здесь идет речь, - не просто обособленные участки земной тверди. Они представляют собой целостные образования со своими цивилизационными особенностями, исторической судьбой, культурой, политическими традициями. Вне этого историко-культурного контекста невозможно понять важнейшие события новейшей демографической истории регионов Земли, да и планеты в целом, поэтому ему уделено в работе значительное внимание".

И автор, действительно, тщательно рассматривает многочисленные связи этого типа, причем отдельно для нескольких регионов Европы (Северной и Западной, Южной, Центральной и Восточной), США, Индии с Китаем и их соседями, Латинской Америки, Африки, России.

Вторая книга -- это сборник статей А.Г.Вишневского "Время демографических перемен. Избранные статьи". Поскольку это отдельные статьи, то их "общность" находится на более глубоком уровне, нежели в рассмотренной выше книге -- это общность тщательности и придирчивости анализа и некоторой, скажем так, скептичности. В остальном же статьи, вошедшие в сборник, различны -- некоторые посвящены фундаментальным вопросам демографии, некоторые -- частным; в некоторых рассмотрена ситуация разных стран и регионов, в нескольких -- именно специфические российские процессы; в одной статье содержится и критика некоторых положений предыдущего автора. Словом, если вы всерьез интересуетесь демографией -- или примериваетесь, не заинтересоваться ли вам ею, -- то имеет прямой смысл начать именно с этих двух книг. А еще очень полезно посмотреть в Интернете статьи демографа Гуннара Хайнзона, который более десяти лет назад с чисто демографических позиций (рост количества молодых мужчин, не знающих, куда себя деть) предсказал усиление миграционного потока в Европу. Вопрос этот, как вы сразу увидите, "жареный", и статей на эту тему много, но если вы действительно хотите что-то понять, надо внимательно смотреть кто автор -- профессиональный демограф или журналист, который просто знает, что в данный момент в данном издании нужно написать. Потому что статьями Хайнзона и восхищаются, и поливают его помоями -- вот прелестный заголовок в желтой прессе: "Демограф на службе НАТО".

Что касается помой, которые выливают на тех, кто "пишет поперек линеек", то Вишневский указывает, что обсуждение демографических проблем отягощено эмоциями и политиканством, эксплуатирующем эти эмоции (только он пишет это вежливо). Потому что многие люди устроены так: если они знают, как должно быть, как хорошо, как надо и т. п., то они уже и не способны понять, как оно на самом деле устроено в природе, и готовы делать что угодно в попытках сделать так, как им привиделось. При этом сама цель может и выглядеть, и даже быть светлой. Список ужасов, которые творили люди (и индивидуально, и объединившись в классы, движения, общества, государства) у нас перед глазами. Так устроена природа человека, точнее -- многих людей, подвергнутых воздействию определенного общества. В отличие от физики, в которой не вполне известно, откуда берется инерция, здесь это частично известно.

И раз уж мы заговорили о тех, кто пишет поперек линеек и именно поэтому важен, то вот еще книга о человеке: Ричард Линн "Расовые различия в интеллекте. Эволюционный анализ" (бытует в Интернете еще и под названием "Расы. Народы. Интеллект"). Даже для тех, кто и так знает, кто умнее, эта книга будет интересна -- анализом, что такое интеллект.

Обзор 11

Бумага и экран

Когда возникает новое технологическое решение, которое может существенно повлиять на жизнь, происходит... происходит... помните анекдот про пять стадий любого проекта? "Энтузиазм - разочарование - поиски виновных - наказание невиновных - награждение непричастных"? На самом деле сначала, естественно, латентный период, когда идея тихо булькает где-то в чьих-то мозгах. Или, скорее, в сети мозгов и рук. Это потом комплексующие граждане или политически правильные историки рвут рубаху до пупа и протирают мышью коврик, обсуждая, кто изобрел радио. Реплика вбок -- в нашей реальности это была сеть из нескольких десятков конкретных людей, их теоретических идей и экспериментальных результатов, причем не отдельных, а связанных информацией, знанием о высказанном или сделанном ранее. Так вот, период первоначального бульона кончается взрывом интереса, надежд, чаяний и т. п. Физик сказал бы, что социум "неустойчив в малом" по отношению к истерике новизны, экономист указал бы на роль прессы и бизнеса, наваривающих бабки на любом шухере, социопсихолог и социопсихиатр добавили бы свое. А когда истерика кончится, будет нормальное относительно медленное развитие. С взаимодействием старого и нового, продвижением и отступлением, с психологией, короче -- интересные процессы.

Вот еще пример, древний и маленький, но он нам пригодится -- сверхпластичность. Когда-то было обнаружено, что некоторые сплавы металлов можно при сравнительно небольшом нагреве и сравнительно небольшими усилиями растянуть в десятки раз -- ну, как пластилин. Немедленно визг -- все, завтра выкидываем половину станков, закрываем половину заводов, начинаем все делать из этого самого сверх- как его там? -пластичного. Гладко было на бумаге, но забыли маленькую деталь -- техника использует тысячи только металлов и сплавов, а ведь металлами мир не исчерпывается -- оглянитесь... Конструкторам с технологами даже после третьего стакана не могло привидеться, что техника от этого откажется.

Но то события середины прошлого века. А вот история, которая разыгралась на наших глазах -- 3D-истерика. Ни по точности, ни по скорости работы 3D-принтеры с имеющимися технологиями не только близко, но даже и далеко не стояли. Но какая разница? -- важно, чтобы читатель принес кому-то доход. Кто-то даже провозгласил, что эта игрушка будет сама себя производить и вот он -- конец человеческой цивилизации верхом на бледном принтере. Вопрос, как этот саморазмножающийся принтер будет из пластика делать микросхемы для компьютера, без которого он просто мертвый набор деталей, не возник.

Вообще наивность современного читателя, сидящего у экрана, как птенец в гнезде, с разинутым клювиком, поражает. Летом этого года Интернет криком кричал - создан материал в шесть раз легче воздуха! Бородатые профессора радостно его демонстрировали в роликах, а научненькие журналисты восторженно комментировали. И кажется, только на одном сайте некая девочка спросила -- а почему он не взлетает до потолка? Ей снисходительно объяснили, что он был бы в шесть раз, если бы из его пор выкачать воздух; а что писатели, попросту говоря, врут, а читатели, попросту говоря, глотают не жуя, так это просто маркетинг, ничего личного.

Теперь о нашем, о родном, о книжных полках. С момента возникновения электронных книг обсуждается вопрос -- умрут бумажные книги или нет? Ответ прост, примитивен и омерзительно тривиален -- нет, не умрут, "не надейтесь". А что произойдет?

Если не рассматривать ажиотажный спрос и престижное потребление, разрешения и запреты бессильных мира сего, кооперативные игры производителя и прессы на нервах потребителя, ведущих к его кошельку, выступления скромно проплаченных экспертов на тему о выдающемся вреде и чудовищной пользе #неважночеголишьбызаплатили, всю эту рябь на воде, то события развиваются всегда одинаково. Новое делит со старым рынок, причем граница медленно сдвигается по мере совершенствования нового, которое, в частности, использует накопленный старым опыт. Старое при этом тоже совершенствуется -- во-первых, просто из-за конкуренции, во-вторых, уступая часть рынка, старое получает возможность обратить большее внимание на остальную часть и, в-третьих, старое осваивает совсем новые области, до того неподвластные ни ему, старому, ни новому. Этот процесс прекрасно виден, например, на взаимодействии вакуумных и полупроводниковых приборов, или перьевых и шариковых ручек, или пленочной и цифровой фотографии. Конечно, в каждом случае есть свое, и возможно, что в каких-то случаях старое когда-нибудь действительно останется в музеях.

Перечисленные три случая как раз и показывают нам три направления, в которых развивается бумажная книга. Первое (аналогия с лампами и полупроводниками) -- совершенствование и освоение новой области. Примеры -- большой формат и полиграфия, серии роскошных альбомов про музеи и природные красоты, гибриды бумажной книги с детской игрушкой, с аудиокнигой.

Второе направление (аналогия с перьевыми и шариковыми) -- престижное потребление. Это полностью висит на психологии -- дешевая человеческая психология ублажает себя украшением офисов и хаусов супердорогими изданиями. Гутенберг и Федоров точно бы произнесли что-то не(в их времена)печатное. Аналогичное произошло с лошадьми и автомобилем -- первые остались в основном в спорте и сфере престижного потребления.

Третье направление (аналог с пленкой и цифрой) -- экран делается все более похож на бумагу, но, как пишут, остаются некоторые особенности восприятия (детерминированный растр в электронной фотографии и хаотичный в пленочной), плюс привычка, традиция, психология... Да и по контрасту и цветонепередаче экран ридеров уступает даже дешевой бумаге и сильный прогресс в этом плане не просматривается. Есть и более тонкие психологические механизмы. Например -- при работе одновременно с большим количеством источников в мозге хранится информация о месте нахождения книги (шкаф, полка, примерное место на полке) и виде корешка и обложки, что позволяет взять в руки нужную книгу не более чем за десять секунд даже в большой домашней библиотеке. В компьютере поиск с такой скоростью организовать можно, но это требует специальной организации хранения. Правда, при этом облегчается поиск нужного места в самой книге (по закладкам или запомненным словам), но зато перестает использоваться визуальная память, а вместо нее увеличивается нагрузка на текстовую (авторы, названия и т. д.), и для некоторых читателей это решение неудачно. Впрочем, для компьютеров уже есть программы, изображающие полки, книги и обложки.

Реплика вбок. История техники сплетена с историей социума и интересна. Один из читателей (А.Д.) видел рекламу -- "часы, которым не нужна батарейка". Похоже, что "изобрели" автоподзавод, которому скоро стукнет век. Из этой же серии: салфетки для протирания стола, которые не нужно выбрасывать, а можно постирать и использовать много раз! Может быть, через сто лет мы увидим рекламу: "книга, которую не нужно заряжать -- книга на бумаге работает вечно".

Однако это не все, есть еще причина для выживания книг. Мы уже знаем, как сказывается на человеке предпочтение Интернета как источника информации. Поколение школьников и студентов, которые не могут сосредоточиться более чем на пять минут и чувствуют себя "заброшенными в мир", если перед ними живой препод, а не видеоконтент. Вполне легитимные термины "цифровое слабоумие" и "клиповое мышление" говорят сами за себя; желающие могут прочесть хотя бы книгу Гэри Смола и Гиги Ворган "Мозг онлайн. Человек в эпоху Интернета" или Манфреда Шпитцера "Антимозг: цифровые технологии и мозг". Конечно, хорошая книга в смысле информации -- что в Интернете, что на бумаге -- одна и та же. Но, пользуясь Интернетом, мы получаем на любой запрос мусоровоз навстречу, а если очень осторожны -- ходим, как минимум, по краю помойки. Если у человека уже сложилось определенное отношение к серьезности и достоверности, то помойка будет только немного раздражать. А если это ребенок?

В жизни ребенка хорошая книга -- обязательно из рук умных родителей, дабы он перенес на нее часть своей исходной любви -- должна предшествовать Интернету. И временной зазор должен быть таким, чтобы сформировалось четкое отношение. То есть годы.

Теперь обратимся к данным о чтении. Казалось бы, вопрос прост: с чего люди читают, с бумаги или экрана (можно еще спросить про аудиокниги...)? Просто было на бумаге, но забыли про социологические овраги. Что надо фиксировать -- объем прочитанного или потраченное время? Или вообще нечто эфемерное -- полученную информацию, пользу, эмоции? Учитывать ли жанры и цель чтения? Чтение по работе, по учебе или для удовольствия? А если это пересекается? Учитывать ли параметры читателей? Пытаться ли сопоставлять разные страны? Обращаться за информацией к людям или к объективным данным? Люди необъективны, а разные объективные данные говорят о разном (данные об изданиях, тиражах, листаже - об одном, о продажах -- о другом, но и те, и те -- не совсем о чтении). Но и скачивание файла не равно чтению, да и как это скачивание учесть? То есть на некоторых сайтах оно фиксируется, но не на всех, да и просто пересылки друг другу не учесть. И это только начало проблем...

На эти вопросы есть несколько ответов. Первый -- давайте измерим что-нибудь, будет интересно, опубликуем где-нибудь, будет престижно. Второй -- давайте измерим то, что мы или кто-то измерили здесь же, но год назад. Или измерим то, что сейчас кто-то измеряет где-то в другом месте. В этом случае с нас снимается проблема выбора, уже хорошо. А важнее вот что: одно из загадочных свойств нашей реальности -- производные, то есть градиенты и тренды, более информативны, нежели сами значения. Возможно, что это просто свойство нашего мышления -- оно не в силах строить глобальные модели, которые могли бы связать величины, и пробавляется влияниями и связями, дающими именно производные. Третий ответ -- попытаться понять, что именно мы хотим понять, и какие именно цифры нам для этого нужны. Сложность данного пути в том, что для "понять" нужно уже иметь в голове какую-то модель явления... но это нормальный путь развития науки, мой внутренний физик готов это объяснить вашему внутреннему социологу.

Однако это еще не дно нашего падения, от которого мы вместе с экономикой чаем -- или уже не чаем? -- оттолкнуться. При попытке найти данные исследований мы обнаруживаем, что в литературе эти данные зачастую приводятся в столь лоскутном виде, что никакое понимание невозможно. Впечатление, сочувствие, переживание, восхищение, ужасание -- вполне. А понимание -- нет. Впрочем -- это относится не только к чтению. Социологические данные приводятся в СМИ в таком виде... пора бы добрым гражданам осознать, что когда мы говорим "вес увеличился на 10%", "инфляция возросла на 10%" и "чтение электронных книг возросло на 10%" -- это только цифра одинаковая, а смысл совершенно разный. В последнем случае -- просто никакой. Если нам не рассказали, кого именно спрашивали, как именно выглядел вопрос и еще несколько "как именно".

Попробуем все же привести некоторые данные, вот их источник: Александр Воропаев "Книгоиздание в России: день сегодняшний". Что касается бумаги, то количество выпускаемых названий в России с 2008 по 2013 год -- стабильно, 0,12-0,13 млн названий в год, суммарный тираж упал с 760 млн до 500 млн экземпляров, средняя цена поднялась вместе с Россией с колен -- с 220 до 340 рублей. В последние два года произошло, естественно, падение количества выпускаемых названий -- на 7% в 2014 и на 8% в 2015 году, а по суммарному тиражу -- на 10% и 18% соответственно. Распространение электронных книг оценить можно лишь очень ориентировочно, потому что более 90% -- нелегальное, и так будет всегда -- даже если удастся задавить пиратские сайты, то останутся пиринговые сети, P2P, люди просто будут общаться друг с другом. Подавить этот основной инстинкт можно, только поставив всех к стенке. Но даже легальные продажи электронных книг (файлов) возросли с 2008 по 2013 год в 40 раз -- с 0,4 млн до 15 млн в год. Экстраполируя на текущий момент и предполагая, что легальный рынок составляет 10% от всего, получаем (вы сидите?) что летом этого года оборот электронных книг превзошел оборот бумажных. Понятно, что это заключение очень ориентировочно, но вот косвенная, зато надежная цифра -- продажи ридеров, электронных читалок, с 2008 по 2013 год возросли в 10 раз, с 0,14 млн в год до 1,5 млн. Их покупают именно чтобы читать; а продажи планшетов, с которых читают не меньше, чем с ридеров -- выросли еще сильнее, с 2010 по 2013 год в 30 раз, с 0,2 млн до 5,5 млн.

И вот самый косвенный, но и самый надежный индикатор рынка - средняя цена электронного издания -- она выросла с 2010 по 2013 год в три раза, с 30 до 90 рублей. Издатели пытаются извлечь доход от растущего, как на сланцевой нефти, рынка. Да и потребитель воспринимает экран все более, как книгу... А потом кто-то выпустит программу, которая будет шелестеть страницами, как когда-то компьютеры изображали релюшки модема, а мыльницы -- хлопок зеркала. А еще более кто-то -- приставку для запаха страниц. А еще потребитель жаждет ударопрочного экрана...

Тем не менее, можно спросить потребителя, с бумаги или с экрана он читает. Данные на этот счет весьма отрывочны, но в общем можно считать, что с 2011 по 2013 год доля читателей, пользующихся и тем, и этим, возросла с 30 до 70%. Скорее всего, эта цифра плавно подползет к тривиальным 100% минус принципиальные, и это станет неинтересно. Интересно было бы увидеть данные по количеству и/или объему прочитанных книг, но таких данных, похоже, никто пока не получил.

Возникновение Интернета и чтения в, через, посредством него породило, можно сказать, новую культуру. То есть ростки ее можно было заметить и раньше, но они пробивались, как трава через асфальт бумаги или гнездились на карнизах, а теперь это -- лес. Новое взаимодействие читателя с автором и книгой -- отдельная и прекрасная тема. Начните со статьи Юлии Щербининой "Чтение в эпоху Web 2.0", опубликованной в журнале "Знамя" 2014, N 5, то есть, простите, вот здесь: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/5/17sh.html

А теперь -- дискотека! То есть еще один способ понять, насколько важно для людей чтение, а точнее -- насколько часто люди заговаривают о чтении, ища близкого или, по крайней мере, не слишком далекого человека -- то есть на сайте знакомств. В 2011 году автор этой статьи и Алла Кузнецова исследовали один из самых крупных русскоязычных сайтов знакомств и опубликовали в Вестнике Левада-центра небольшое исследование "Декларация о чтении как самопрезентация (по материалам Интернета)" http://ecsocman.hse.ru/text/36882251/

В частности, определили место чтения среди прочих досуговых интересов. Оказалось, что у девушек тогда чтение делило первое-второе место со спортом, у мужчин чтение было на третьем месте после спорта и музыки. Количество анкет, где упоминается слово, указанное слева, нормировано на "суммарное чтение" в соответствующей колонке. За истекшие пять лет произошли заметные изменения:

- у женщин чтение четко вышло на первое место,

- у мужчин чтение по-прежнему на третьем месте, но разрыв с музыкой и спортом сократился существенно,

- и у мужчин, и у женщин сильно упала "природа", но возросли "путешествия". Ну да, я могу себе позволить путешествовать, я крут, а какую-то там "природу" можно и во дворике найти.

Что касается сравнения мужчин и женщин, то для женщин чтение по-прежнему значимее при самопрезентации, чем для мужчин -- вес женской "1" больше веса мужской "1" и пять лет назад, и сейчас в 1,47 раза.

	2011		2016
	женщины	мужчины	женщины	мужчины
спорт	1,01	2,51	0,55	1,33
читать+книги+читаю	1	1	1	1
музыка	0,81	1,36	0,68	1,12
кино	0,76	0,74	0,68	0,92
природа	0,71	0,77	0,12	0,28
путешествия	0,71	0,44	0,90	0,82
театр	0,38	0,21	0,47	0,41

Итак, через сайт знакомств можно получать некоторую информацию о чтении. Собственно, любое "место" в Интернете - в том числе и просто весь Интернет - это представительство какой-то части общества, которая оставляет в нем свой след. Отсюда видны и огромные плюсы и минусы этого метода исследования. Минусы - не всегда ясно, какая это часть и как именно, из каких соображений она "оставляет след". Плюсы же - относительная дешевизна, отсутствие влияния на респондента и общество, возможность многократного получения данных на одном и том же поле.

Особенности "места", влекущие особенность выборки, могут использоваться и сознательно, как это сделала Любовь Борусяк в работе "Чтение как ценность в среде молодых российских интеллектуалов" (Левада-центр, Вестник общественного мнения, 2010, N 3). Она применила для выделения групп два приема - использование естественного места концентрации определенного половозрастного слоя (женщины средних лет, озабоченные воспитанием ребенка), и некий аналог "снежного кома" - "друзей" в социальной сети "В Контакте".

"Из каких соображений" оставляет человек свой след в Интернете - вопрос одновременно и социологический, и психологический. В социологии эта ситуация не нова: процесс ответа респондента интервьюеру - это процесс межличностный, психологический. Причем в Интернете он принципиально легче поддается объективации, ибо мы не знаем, какое выражение на лице было у интервьюера, а какая атмосфера на данном сайте или форуме - знаем. Потому что мы там сами были.

-----------------------------------------------------

Рейтинги книг -- малоосмысленны, но интересны

Потому что осмысленны лишь те параметры и те способы их измерения, на основе которых мы предпринимаем действия. Не важен рейтинг стран ни по какому параметру -- если мы не решаем, в какой жить. Не важен рейтинг воров по количеству наворованного - если у нас нет с ними общего бизнеса. И если мы -- увы -- не можем отправить их на нары. Не важен рейтинг пропагандистов по мощи вранья -- если не собираемся что-то делать на основе высыпанного на нас радиоактивного пепла телевизионной лжи. И не важен рейтинг книг и писателей. Поскольку мы берем в руки книгу, руководствуясь, к счастью, чем-то другим.

Тем не менее, нам любопытно. Это рудимент подсознания, которое помнит, как мы, завалив мамонта, выбирали самок по рейтингу, а самки, поглядев на мамонта, выбирали нас. Рейтинг был прозрачен, как и должно быть в демократическом и открытом обществе. В сегодняшнем российском обществе ситуация иная. То есть книжных рейтингов много, они разные и непонятно как устроенные.

Первая группа рейтингов: это всякого рода списки лучших - "десяти книг года"... месяца ... недели ... одной газеты, другой, одного журнала, другого, конкурса, и еще десяти конкурсов. Все эти рейтинги, один другого рейтингее и краше -- результат взаимодействия книжного рынка, вкусов устроителей конкурсов и жюри и, наконец, денег, которые платят издатели за рекламу. Анализировать вкусы объективно невозможно, а проплаты и откаты -- и кюхельбекерно, и тошно. Но к счастью, это и не нужно -- эти рейтинги, конечно, говорят что-то о книгах, только мы не знаем, что, а поэтому -- какая нам разница? Причем, как ни странно, субъективный рейтинг, присваиваемый одним человеком, может говорить много больше, чем непонятно как выработанное решение десяти признанных непонятно кем экспертов. Читатели и почитатели творчества Стругацких даже если и не были согласны с решениями Бориса Натановича, единолично присуждавшего "Бронзовую улитку", по крайней мере, понимали, за что и почему, и принимали это мнение -- уважаемого человека и любимого автора.

Вторая группа рейтингов -- это всяческие рейтинги продаж. Их много, разных, они важны для книготорговцев и, наверное, могут как-то использоваться социологами. Однако непонятно, как -- ибо продажи зависят не только от вкусов ширнармасс, но и от рекламы, от расположения магазинов, от устройства сети книгораспространения, от цены книги, а если это non, как говорится, fiction -- то и от целевой группы. Да и в мире худлита тоже свои целевые группы имеются.

Третья группа рейтингов -- это всяческие читательские рейтинги, например, участников конвентов или иных мероприятий. В этих случаях ситуация если и лучше, то не намного. Мы представляем себе теоретический контингент участников того или иного конвента, но фактический состав участников всегда имеет региональный скос, причем зависящий от цен на железнодорожные билеты и вообще от уровня жизни на момент проведения мероприятия. Но -- радуемся мы -- в Интернете билеты не нужны, и вот перед нами еще одна группа.

Четвертая группа рейтингов стучится в модем. Но, опять же, региональный скос, и не надо упиваться победными реляциями провайдеров об охвате бескрайних оленеводов -- это мобильный И., и его используют иначе, нежели стационарный. Кроме того, совокупность пользователей Интернета до сих пор имеет некоторые возрастные отличия, причем среди пользователей сетевых библиотек доля молодежи велика -- во время сессий посещаемость сайтов падает существенно. Рейтинги книг и авторов имеются, например, на сайте www.livelib.ru но установить, из каких книг делался выбор, невозможно. Поэтому сравнить оценки книг и авторов можно, но только книг, читаемых пользователями сайта за последнее время.

Но главное не в этом -- из читателей ставит оценку менее процента, то есть выборка получается чудовищно скошенная, причем непонятно, по какому признаку. Может быть, по каким-то случайным причинам: текст чем-то задел или, например, возмутила политическая позиция автора и до оценки ли тут литературы -- мочить, мочить в сортире! (С) "Российское все". При этом среди оценок много крайних -- потому что, находясь под впечатлением от показавшейся очень хорошей или очень плохой книги, читатель скорее поставит оценку. Заметен еще один механизм искажения -- читатели любят оценивать то, что кто-то уже оценил. Психологи кивают понимающе -- а как же, надо пометить территорию. И правда -- чем мы хуже котегов?!

Пятая группа рейтингов -- по числу скачиваний текста с сайта, и это -- с учетом скоса выборки -- самое объективное. Потому что это бесплатно, и это как раз и означает чтение.

Такие данные кое-где есть, например, тут www.big-library.info/?act=top

и тут www.ladoshki.com/?books_top100s_4 Однако и здесь проблема на проблеме. Разные книги лежат на сайте разное время, это очевидно влияет на результат. Далее, на количество скачиваний влияет -- вы не поверите -- вообще наличие книги на сайте. Но есть там книга или нет, это хоть можно установить, хотя достоверность результатов страдает в любом случае -- отсутствие и наличие одного автора или книги влияет на скачивание других. Само пополнение сайта может производиться по-разному: если оно производится энтузиастами, то представляющими примерно ту же группу, что и читатели; может быть, с несколько большим скосом в юность. Кроме того, результаты будут искажаться возней вокруг авторского права. Например, Станислав Лем и Борис Стругацкий никогда не возражали против выкладывания их текстов в Сеть, но после их смерти наследники начали соответствующую деятельность и на некоторых сайтах их произведения были держателями сайтов удалены. Наконец, все сетевые рейтинги (как оценочные, так и по скачивания) легко поддаются накрутке.

Некоторые оценки и данные о скачиваниях приведены в библиотеке Мошкова www.lib.ru

Если обратиться, например, к списку текстов, то его верх, то есть список текстов, которые набрали от 9 до 10 баллов, в 2003 году выглядел так: М.Булгаков "Мастер и Маргарита", А.де Сент-Экзюпери "Маленький принц", Л.Филатов "Про Федота-стрельца", Р.Бах "Мост через вечность", "Чайка по имени Джонатан Ливингстон", "Иллюзии", "Далеких мест не бывает", С.Козлов "Правда, мы будем всегда?", А. и Б.Стругацкие "Понедельник начинается в субботу", "Пикник на обочине", "Трудно быть богом", П.Зюскинд "Парфюмер", О.Хайям "Рубаи", В.Миронов "Я был на этой войне", Г.Г.Маркес "Сто лет одиночества", С.Лукьяненко "Лабиринт отражений", "Фальшивые зеркала", В.Пелевин "Затворник и Шестипалый", "Чапаев и Пустота", Р.Желязны "Девять принцев Амбера", Дж.Д.Сэлинджер "Над пропастью во ржи". Этот список составлен только из произведений, которым было поставлено не менее 150 оценок -- то есть которые читаются массово (от 15 до 30 тысяч читателей).

Что касается количества скачиваний, то примерно в те же времена список авторов, на которых приходилось больше всего кликов в разных разделах (правомерность отнесения того или иного автора к тому или иному разделу обсуждать не будем) выглядел примерно так. Русская современная проза -- Б.Акунин, М.Булгаков, В.Пелевин; переводная проза -- П.Коэльо, Х.Мураками, П.Зюскинд; русская классика -- Е.Баратынский, И.А.Гончаров, П.Ершов; русская проза 30-х годов -- А.Грин, З.Жаботинский, С.Черный; русская проза 90-х годов -- М.Бонч-Осмоловская, Н.Джин, Б.Ширянов, Д.Рубина; поэзия -- Н.Гумилев, К.Симонов, О.Мандельштам; зарубежный детектив -- Р.Стаут, А.К.Дойл, Д.Френсис; советская фантастика -- А. и Б.Стругацкие, С.Лукьяненко, Ю.Ильченко; зарубежная фантастика -- С.Кинг, М.Муркок, Р.Желязны. Тут кое-что удивительно; могло сработать то, что книга оказалась на сайте недавно и на нее "накинулись".

Кое-какие современные данные можно нарыть на сайте flibusta.is По данным этого сайта, 15 наиболее читаемых авторов - Борис Акунин, Дарья Донцова, Александр Бушков, Сергей Лукьяненко, Роман Злотников, Стивен Кинг, Агата Кристи, Алексей Пехов, Айзек Азимов, Джордж Мартин, Рэй Брэдбери, Андрей Круз, Аркадий и Борис Натанович Стругацкие, Александр Сергеевич Конторович, Артур Конан Дойль.

А 15 наиболее читаемых произведений, это Джордж Мартин / Игра престолов, Эрика Леонард Джеймс / Пятьдесят оттенков серого, Грегори Дэвид Робертс / Шантарам, Стиг Ларссон / Девушка с татуировкой дракона, Джордж Мартин / Пир стервятников, Алексей Пехов / Страж, Андрей Круз / Ветер над островами, Джордж Мартин / Буря мечей, Александр Сергеевич Конторович / Черная пехота. Штрафник из будущего, Андрей Круз / На пороге Тьмы, Андрей Круз / Я! Еду! Домой! Те, кто выжил, Михаил Афанасьевич Булгаков / Мастер и Маргарита, Артем Каменистый / Девятый, Александр Сергеевич Конторович / Черные бушлаты. Диверсант из будущего, Джордж Мартин / Битва королей.

Примечание для тех, кто поведется на эти списки. Флибуста пополняется желающими, которые несут туда свою радость и гордость, а чем гордится возрадовавшийся и принесший -- вот вы и увидите. То есть увидите и великую литературу, и литературу, великую своей мерзостью, но удовлетворяющую какие-то комплексы и реальные боли россиян. Чем хороша Флибуста, так это тем, что там есть комментарии читателей. И если с точки зрения литературы книга -- помои, но популярна за счет расчесывания комплексов, то из комментариев это сразу видно.

Давно хочется спросить -- а где чисто социологические данные? Где репрезентативные всероссийские опросы? Легко! Тысяч тридцать долларов, а лучше пятьдесят -- и мы будем знать о чтении россиян если и не все, то многое. Но тут, как и везде, есть проблемы, причем одна -- очень большая. Заметьте, что если "о чтении вообще" какие-то исследования есть, то с делением на жанры -- много меньше, а о чтении конкретных авторов или, тем более, конкретных книг почти и нет. Причина проста и ужасна -- слишком много авторов и книг! Если, например, какого-то автора читает каждый десятый, то выборку для нормальной точности придется увеличить в несколько раз. А если каждый сотый? Естественно, легче провести такое исследование в какой-то узкой и относительно однородной группе, например, на учениках одной школы, студентах одного вуза, молодежи одного города. Таких работ совсем немного, но они хоть есть.

Итак, что можно в итоге сказать по поводу книжных рейтингов? Если вас интересует чье-то мнении о чем-то, не важно, чье, почему, о чем, и как оплаченное -- Google вам в помощь, "рейтинг книг" -- полмиллиона ссылок. Если же вы всерьез хотите узнать, что, из какого списка, кто и насколько активно читает, то вы можете провести это исследование. Мы с удовольствием примем участие. Но для этого надо сначала...

... как и всегда, понять, что именно мы хотим измерять. И зачем -- то есть, какие действия мы будем на основе полученных данных предпринимать. Кстати, замечание для педагогов и родителей: действие, которое вы можете на основе этих данных предпринимать, для вас -- если вы хороший педагог -- очевидно.

Обзор 12

Футурология и фантастика

Леонид Ашкинази и Алла Кузнецова

Название "Фантастика и футурология" звучало бы лучше. Но так назвал книгу великий Станислав Лем - назвал и облил фантастов и футурологов двумя томами кипящих помоев. Великий человек, ему можно.

Пытаясь понять, что такое футурология, чем она может поживиться у фантастики и кто это такой черный пушистый молча стелется вдоль плинтуса, осторожно шарим в темноте и рука, совершив нуль-транспортировку сквозь риманову складку, натыкается на сталкера с сепулькой в кармане и аксиокреационным скорчером за поясом. Рука натыкается на фантастику - не случайно же пан Станислав налил их в один флакон.

Что объединяет - или, выражаясь языком теории множеств, пересекает - фантастику и футурологию? Литература сообщает, что "могло быть, если" и "что, может быть, будет, если", а футурология - только "что будет, если". Но есть различие и по иному параметру: фантастика - это часть литературы, а футурология претендует на то, чтобы быть наукой. Однако чтобы стать наукой в естественнонаучном понимании, ей надо действительно отказаться от "может", а футурология этого во многих случаях все-таки не может сделать - стесняется, понимает неопределенность прогноза. Есть у нее и принципиальная отмазка: озвученный прогноз влияет на ситуацию. Если всерьез, то это - отказ от статуса естественной науки (если я посчитаю ток по закону Ома, то он сделается другим), но нам все-таки кажется, что футурология несколько преувеличивает свою значимость для судеб миров.

Как устроено "если" в литературе? Существует ли литература без какого-то необычного "если", почти естественнонаучная? Например, вся классика, а также советский роман, что производственный, что шпионский, прекрасно обходились без него. Парторг был мудр и справедлив, шпион - мерзок и продажен. Добрый и внимательный, усталый и проницательный взгляд майора Пронина стал знаком и символом, народ отразил его в анекдотах. Литература с необычным, литература с "если" тяготела к одному из двух полюсов. На одном конце шкалы - маловероятные, но локальные ситуации русских народных и современных женских сказок, коротких и очень любовных романов. Герой же поступал предсказуемо - помогал говорящей лягушке, случайно оказавшейся не чьей попало дочерью, и не обманывал предчувствие героини под немолчный шум накатывающихся на берег ласковых волн пятизвездочного гонолулу. На другом конце - маловероятные (в житейском смысле) ситуации, которые тяготеют к трем типам. Первый - сверхмаловероятные совпадения возможных по отдельности событий: он увидел валяющуюся на полу в метро, да не ее! - а газету с ней на олимпийском пьедестале, две урановые полусферы ринулись навстречу друг другу, и школьная любовь вспыхнула в нем с новой силой. Второй тип - соединение двух реальностей, то есть берем нормального человека и отправляем его в прошлое/будущее/сильно иное место - "попаданцы". Бомж просыпается и обнаруживает себя президентом или президент просыпается бомжом. Пожалуйста, нам - два билетика во втором ряду. Третий тип нереального - это фантастические объекты и процессы четырех типов, вот они в порядке нарастания фантастичности:

1. Некоторые усовершенствования имеющейся техники, заметное улучшение параметров.

2. Сильные усовершенствования, глобальность, всеобщая доступность, дешевизна.

3. Действие не нарушает законов природы, но непонятно с точки зрения физики.

4. Нарушения фундаментальных законов - ограничения скорости, законов сохранения.

Классическая фантастика (Жюль Верн, Уэллс) и так называемая "фантастика ближнего прицела" в основном использовала первые две позиции, более поздняя и современная - две последние. При этом фантастика обычно закладывает в основу произведения небольшое количество фантастических объектов и процессов, а фэнтези - большое.

Что из этого может таскать из фантастики футурология? Залезать в мелочи, в зону действия фантастики "ближнего прицела" футурологии неинтересно. А сильные новации, которые поперек Эйнштейна, - типа скорость 10 "цэ" в секунду или вовсе мгновенно - это фантастика любит, но футурологам не к столу. Все остальное не автоматического писания, а изобретательности требует - но кушать хочется, и сползает фантастика в океан чудес и коллекцию музыкальных инструментов в кустах. Хотя отдельные технические усовершенствования фантасты зачастую придумывают совершенно замечательные. Чего стоят хотя бы умноколеса Нила Стивенсона!

Так что выбор скуден; может быть, что-то социальное? Фантастика с удовольствием рассматривает социальные последствия всяческих эксцессов. При этом западная фантастика строит самые разнообразные социальные системы, явно обгоняя при этом футурологов. Советская фантастика социальными проблемами всегда не очень тщательно занималась. Которая "ближнего прицела" - та вообще в основном пробавлялась популяризацией скромных достижений науки и техники; еще и потому, что размышления про социальные последствия в советское время могли иметь неприятные и вполне социальные же последствия. Ивану Ефремову - отцу-основателю, патриарху - и то кровь портили. А уж как над Стругацкими капээсэсия с цензурой измывались... Позже российская уже фантастика обратилась к социальной проблематике, но рисуемые ею картины оказались какими-то очень мрачными и однообразными.

Можно еще на тему гениальности и памяти пофантазировать. Литература это более чем охотно делает, в каждом втором произведении у героя феноменальная память, в каждом первом IQ за 200 непринужденно зашкаливает. Но биологам и инженерам и тут поживиться нечем, как эти чудеса реализовать - об том ни слова, о читатель мой, ни вздоха. И то сказать, придумай авторы что-нибудь хоть нанопохожее на реальность - нашли бы получше способ распорядиться. Есть, впрочем, пример автора, который хоть что-то, хоть явно фантастическое, но пытается придумать - так это ж человек с биологическим образованием, Елена Клещенко.

На самом деле похоже, что тут определенные резервы у человека есть, если и не по гениальности, то по объему памяти - точно. Но как до них добраться? Возможности мозга закладываются на раннем этапе, но даже если на братьях и сестрах наших меньших, сереньких и беленьких, что-то получится, то не станет европейский ученый делать эксперимент длительностью десять лет - ему надо к концу недели отчет по гранту, тезисы на две конференции не помню где и статью. Плюс комиссия по биоэтике последними костьми на рельсы ляжет. А в нецивилизованной стране, где о вечном джихаде вечно бредят? - то-то будет радости остальному миру от гениального Насраллы-2, изготовленного в лучшей саудовской лаборатории или от сляпанного на коленке в материковом Китае усовершенствованного Басаева. Остается надеяться сегодня - на Tomahawk и ее наследницу X-51A. Правда, как заметил Первочитатель, Ефремов считал, что умный человек злым быть просто не может, ибо осознает, что это невыгодно. Но это не аргумент - умный человек может осознать, что быть добрым выгодно на большом интервале, а на коротком очень выгодно быть злым.

У фантастов есть целый раздел - "социальная фантастика": 780 kGl (тысяч гугол-линков) против 6,1 kGl для "психологическая фантастика" и 290 kGl для "социально-психологическая фантастика". То есть психологическая фантастика от социальной пока не вполне отделилась. С точки зрения биологии, это тот этап, когда органы еще не дифференцировались, пищеварительный тракт от нервной системы не сильно отличался. Наверное, поэтому путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

Фантасты, даже социально-психологические, социальных законов не формулируют. Они опираются на психологию читателя, которая в цивилизованных странах конкретна: мочилово и спасенная сиротка. Впрочем, может быть, авторы просто прониклись фразой столпа школьной программы про счастливые и несчастливые семьи? И полагают, что если патриарх с умным видом это изрек, то именно о чернухе и надо писать? С другой стороны, если реальная жизнь в силу известных исторических причин и психологических особенностей воспринимается мрачно, то сомнительно, что российские авторы - а они выражают в некоторой мере именно общественное восприятие - еще способны написать утопию.

Человечество на наших глазах погружается в сетевое общение со всеми его чертами - дешевизной, технической простотой, легкостью, малосодержательностью, игрой, мистификацией, враньем, необязательностью, эгоцентризмом и т. д. Оно легко загрузит все свободное от добычи хлеба с джемом насущным время, людям будущего будет, чем себя занять. О чем поговорить - люди всегда найдут, хотя бы о том, кто что сказал - оно уже неисчерпаемо. Тем более что сетевое общение заметно отличается от реального, оно легче, "комфортнее". В Сети можно сказать то, что не можешь сказать в реале, например, как достали родители. Далее, те, с кем общаешься в Сети, часто воспринимаются не совсем как люди... Может быть, как маски. Или как искусственный интеллект. Как, простите за грубость, просто такие буковки. А это облегчает общение, упрощает исповедь, снимает барьеры. Но чего-то лишает - понимают ли буковки, чего именно?

Есть у компьютера и более интересная сторона - не информационная, а активная: через "естественные наркотики" - адреналин, эндорфины, серотонин. Те, которые доставляют удовольствие, когда увернулся от хищника, а еще лучше - применил верное копье и кишки наружу. А совсем хорошо - если недопитекантропу из соседнего ущелья успешно дубиной по голове. Компьютерные игры: с каждым релизом лучше, зрелищнее, разнообразнее и т. д. "Айнкрад" Рэки Кавахара - это в значительной мере может быть реализовано. И злодей, делающий так, что шлем виртуальной реальности нельзя снять, ни при чем. Человек сам не захочет его снять! Так что соответствующее приспособление, микроволновка и фризер рядом, да это уж компьютерно-кухонно-туалетный комбайн, моя мечта! А завертится вся машина всерьез, когда для увеличения раскупаемости игрух фирмы начнут реальные призы начислять... и никаких убийств в кавахара-стиле не надо. В эту воронку люди полезут сами. Еще и отпихивая друг друга.

А зачем реальные призы, если жизнь у компа? - а затем, чтобы более мощное железо, или новейшую игру, или персонажа прокачать и так далее. И будут большую часть времени услаждать люди свой адреналин и все прочее через оптоволокно в каждом доме, а меньшую - эту систему обслуживать. Плюс поставка продовольствия и вывоз сами понимаете чего. Возникнет ли кластеризация, не окажется ли бимодально распределение царя сетевой природы по доле времени реальной жизни? А что, вполне возможно, по каким-то квазирелигиозным мотивам, луддиты 23-го века, борцы и бойцы найдутся... ночью, бесссшшшумно, подрагивая вибриссами, сжимая в когтях бокорезы с нанолезвиями, made in Skolkovo, Интранет хр-р-ясь!.. Но это все маргиналы, а цивилизация в целом вполне стабильно жить и булькать будет. Если человечество будет состоять в основном из геймеров, оно имеет шанс прекратить свое существование. Так что, может быть, демография и прозвонит человечеству третий звонок к отправлению в прошедшее время. А может, возникнут субкультуры, которые размножаться охотно будут и даже у геймеров ненужных детишек в аренду с правом выкупа брать. И будет человечество какое-то время благодаря им жить, как евреи выжили благодаря своим ортодоксам, над которыми посмеиваются те, кто элементарной арифметики не знает.

Вопрос вбок - а как с оазисами и кластерами быть? Если прелестная у колодца скажет: "Пей, я и верблюдов твоих напою", - то войдет на тысячи лет в историю человечества. Могла ли "Ривка, которая родилась от Бытуэйла, сына Милки, жены Нахора, брата Авраама, и кувшин ее на плече ее", могла ли она этакое предположить? И ты, читатель, не можешь знать, не войдет ли сказанное тобой в сердце человека и в историю человечества, и поэтому, как спел Цхай, "следи за собой, будь осторожен / следи за собой".

И как быть с кластерами - возможна ли ситуация, когда какая-то страна, какое-то общество на другой путь встанет? Прокладывать просеки сквозь девственные леса, перекрывать мостами девственные реки, опоясывать железными дорогами девственные прерии... Исторически понятно, откуда и почему Америка, Канада, Австралия пошли, можно понять, чем от прочих отличаются, отчасти понятно, почему отличаются друг от друга. Целесообразность поддержания своей особости их обществами - на уровне государства - осознана. Но насколько склонны их общества к киселизации, а если и меньше, чем другие, то насколько устойчива эта ситуация? Америка выживет как Америка, если опять пошлет человека на Луну - или на Марс.

Еще вариант: островки разума и потенции, группки безумных ученых, в тиши ночи берегущие крохи знаний и мечтающие спасти цивилизацию от нея самой - в фантастике этот вариант многажды рассмотрен. Но в реальности ни наука, ни образование не могут существовать по отдельности и сами по себе. Должны быть обе, и должна быть промышленность, потребитель этой науки, и должно быть соответствующее отношение общества, уважение людей. От того, что изделия этой промышленности, на чудеса похожие, человек видит на прилавке. И все это может существовать только в комплексе.

А еще в фантастике любят обсуждать проблему помещения содержимого мозга, работающего мозга и личности в компьютер. Обсуждать этот вопрос трудно, сознание трепещет и сопротивляется. Плевать, что я стану в миллион раз умнее и буду знать все языки мира, я хочу тебя, тебя, хочу... просто обнять, просто потрогать, просто... попробуем отщипнуть... от этого вопроса маленький кусочек. Возможен ли полноценный диалог с машинным разумом? Ответ очевиден - да. Возможен и очень-очень интересен. Интересен ли машинному разуму диалог со мной? Надеюсь, что да, причем по двум причинам. Если ему вообще интересен мир, а при возникновении softэволюционным путем он будет ему интересен, то я - источник информации об этом мире и сам - часть этого мира. Вам не кажется, что мы стерли эту... как ее... где-то здесь она, кажется, была... эта граница?

Что же касается "погладить", то этот экстаз возникает от импульсов не только в периферической нервной системе, а еще и в мозгу. Иначе проблема решалась бы проще, и давно бы была решена. Вживили бы электроды сами понимаете куда - и вуаля: никаких трепанаций, никаких Дельгадо. И, кстати, естественное ограничение свойствами нервов: если напряжение и ток во славу Ома поднимать, то Джоуль к вечеру тебе эти нервы дожарит, тут удовольствию и конец. Но не пугайся, человечество эту глупость делать не будет. Сейчас мы на святое замахнемся.

Кто-то сказал: "главный половой орган - это мозг"; это так, но почему это так? Изначально секс служил для выживания вида, позитивные ощущения были просто эволюционно целесообразны. Но по мере того как самка, вынашивающая детеныша, становилась менее эффективна как охотница, добытчица и боец, ей все более требовалась защита и забота, она автоматически попадала в зависимость от самцов. У человека это сильно усугубилось - плата за прямохождение, будь оно неладно. А для того, чтобы эта зависимость обрела форму постоянной защиты и заботы, женщина должна была стать собственностью мужчины - ибо заботятся только о себе, о своем. И секс стал важной частью, а потом и символом принадлежности, обладания. Человека это прекрасно рефлектирует и посредством языка изображает культура: он ее имел, он ее поимел, начальник меня отымел, имел я всех вас...

Но стабильная забота и охрана одного персонажа другим в мире компьютерных игр, стабильная принадлежность одного персонажа другому, совместное боевое взаимодействие, а потом совместное оборудование виртуальной пещеры-квартиры-пентхауза-виллы-острова-планеты... Рэки Кавахара, кстати, именно это и изобразил, умница... и совместное создание новых персонажей... породит со временем, через три-пять поколений, ровно такие же переживания, какие были когда-то (скажут тогда) у людей. То есть, сегодня и у нас.

А вот что касается перезаписи в комп вашего, уважаемый читатель, мозга, то это уж чисто фантастика. Не в том смысле, что невозможно, а в смысле, что не знаю как. Заметим, что знать "схему" мозга недостаточно. Потому что в этом устройстве важно не только куда припаян дендрит номер 13 нейрона номер 13 333 333 333, но и как именно припаян и каким именно проводком. Потому что в процессе функционирования мозга изменяется схема

http://elementy.ru/news/430504

или запрос Интернету - "Эрик Кандел". Именно это делает человека индивидуальным - даже если исходная схема унифицирована. А внутренний голос подсказывает мне, что и она не унифицирована. Кроме того, это немедленно поднимает количество "элементов", которые характеризуют человека, с количества нейронов - 20 миллиардов - минимум на порядок. Или на два.

Изменение "железа" в человеке, открытое биологами, изменение харда под воздействием софта, как сказал Первочитатель, иногда приводится как пример специфически человеческого. Но существуют программируемые логические интегральные схемы. Они могут программироваться изначально, тем, кто их применяет - при малом количестве это экономически выгодно. Могут программироваться и в процессе работы, последнее время это стало популярно - обновление прошивок. Долговременная память реализована в живом путем изменения схемы потому, что альтернативные принципы, на которых работает жесткий диск компьютера, CD, DVD, магнитооптика, флешки, не могли быть реализованы в живом. По простой причине - нет металлических проводников, значит, нет больших плотностей тока, значит, нет больших магнитных полей. А нет ли иных принципов, на которых могла бы быть создана долговременная память без изменения схем? Сомнительно: запись в такую память должна производиться в любом случае при энергиях, намного больших, чем тепловой шум - иначе эта память не будет долговременной, и в маленькой пространственной области - иначе не будет высокой емкости памяти. Но биологические объекты не умеют создавать высокие концентрации энергии, она их разрушает. Решение - медленная запись путем перестройки схемы. Поэтому долговременная память у живого намного медленнее, чем кратковременная.

И все-таки - превратимся напоследок и на минуту - в фантастов. Что, если удастся реализовать схему мозга в железе? Дать ему тело станет задачей не большего уровня сложности или - если пойти по пути соединения с готовым телом - даже более простой. Но сначала надо понять, как и на сколько порядков надо увеличить наши жалкие 20 млрд и как это сделать. Поэтому здесь - и именно здесь - расходятся дороги фантастики и футурологии. И мы остаемся в темноте...

... гладя черное и пушистое, что стелилось вдоль плинтуса и думая о том, как выяснить схему работы его и своего мозга.

Обзор 13

Компьютеры, математика, шифры

Мы, как и ранее, обозреваем изданное на русском языке -- идя навстречу реальной ситуации, ибо баловаться чтением научпопа (НП) на языке мирового научного общения будут разве что дети наших детей (почему так пессимистично, объяснено ниже). В предыдущем обзоре НП упоминалось, что "писатель пописывает, читатель почитывает" и спрашивалось, что делает издатель. Ответ прост: издатель исполняет роль интерфейса. Ржавых проводов со скрутками, свисающими лохмами ссохшейся изоляции и забывающего платить авторам гонорары или сверкающего унутренним серебром коаксиала, а то и оптоволокна с минимальными релеевскими потерями, выпускающего замечательные книжки и точного в расчетах.

Итак, чем обрадовали нас издатель и Интернет за время, прошедшее с первых наших обзоров? Начнем с принципиально важной (не темой, но методом) книги Уолтера Айзексона "Инноваторы. Как несколько гениев, хакеров и гиков совершили цифровую революцию". С названием все понятно, а важно вот что: автор в самом начале излагает свое кредо -- писать о взаимодействии людей и идей, подчеркивая эффективность совместной работы специалистов разного профиля. И этой идеи он придерживается на протяжении всей книги, прослеживая эволюцию компьютерной техники, принципов организации компьютеров и информационного взаимодействия, в том числе в Сети. Что касается взаимодействия людей, о автор уделяет серьезное внимание описанию характеров людей, стилей взаимодействия и стиля руководства и влияния всего этого на возможность и эффективность совместной работы. Поскольку "взаимодействие идей" описано не менее подробно, нежели взаимодействие людей, книгу можно принять за образец; в качестве замечания можно разве что заметить, что упоминание о сексуальных отклонениях некоторых персонажей не добавит книге спрошенности у нормальных людей.

Как многие хорошие книги, она дает интересную картину другого -- и на самом деле не слишком хорошо знакомого россиянам -- мира. Мы начинаем лучше понимать, насколько свобода -- и личная, и общественная -- добавляет счастья человеку и прогресса обществу. Любого прогресса, в том числе научного, инженерного и экономического. Остается вспомнить В.И.Ленина с его гениальным, тривиальным и до сих пор не "взятым в голову" дорогими россиянами утверждением, чем определяется победа общественного строя (ответ: производительностью труда). Причина невзятия очевидна -- взяв, придется сказать "бэ". То есть сделать выводы.

Осталось объяснить, почему "баловаться чтением НП на языке мирового научного общения будут разве что дети наших детей", а не сами дети. Потому что у наших детей нет на это времени -- им приходится пробиваться и отвоевывать себе место под Солнцем (и будем надеяться, что честными методами). Стартовых ускорителей, при всей их мощи, недостаточно для выхода на орбиту. И тем более в их, детей, Дальний Космос.

Здесь надо упомянуть несколько книг, посвященных развитию компьютинга и Интернета, причем все они не столько НП, сколько просто познавательные. Узнать из них можно много, научиться -- существенно меньшему. Начнем с более апологетических книг. Эрик Шмидт и Джаред Коэн, "Новый цифровой мир" -- весьма подробное описание новых возможностей с упором на противостояние тоталитарных режимов, старающихся все контролировать и регулировать, и граждан, некоторые из которых почему-то этим недовольны. Рассмотрены также кибертеррориззм и использование цифровых технологий в современных военных действиях. Далее у нас есть Этан Цукерман с книгой "Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху" -- автор рассказывает о перемещении по миру не только информации, но и товаров и людей, и показывает, что мы сильно переоцениваем все эти перемещения: отдельные страны, регионы и люди более "локализованы", чем им кажется. Полемический стиль добавляет книге увлекательности. Автор интересно пишет о методах увеличения информационной подвижности (то есть обмена информацией между людьми в Интернете) и подвижности физической (то есть посещения людьми "забытых" ими районов города). Наконец, кое-какие сведения о ранней истории Сети можно почерпнуть из брошюры Ричарда Барбрука "Интернет-революция: от капитализма доткомов к кибернетическому коммунизму".

Менее апологетичны книги Николаса Карра. Первая из них -- "Блеск и нищета информационных технологий. Почему ИТ не являются конкурентным преимуществом". В ней автор проводит следующую мысль: не надо переоценивать роль информационных технологий - в сложившихся стабильно работающих областях они становятся рутинным средством, которое само по себе не обеспечивает конкурентного преимущества. В новых развивающихся областях и на новых рынках какое-то время могут и обеспечивать. Вторая книга Николаса Карра, "Великий переход: что готовит революция облачных технологий" более оптимистична и местами по-детски восторженна (как и, кстати, книги Шмидта, Коэна и Цукермана) - автор обсасывает тривиальную, в принципе, идею: компьютерная деятельность становится "коммунальной услугой", как когда-то - производство и распределение электроэнергии. Исторические экскурсы весьма увлекательны, но идея, в сущности, тривиальна и вдобавок неверна. Как водоснабжение и электроснабжение, так и компьютерные услуги могут оказываться и локально, и централизованно, а оптимальное соотношение зависит от конкретной ситуации. Глупо складывать два и два, обращаясь к облачному хранилищу, солнечная батарея на крыше прекрасно соседствует и даже вступает в симбиоз с централизованным электроснабжением, в глухомани лучше бурить скважину, а не тянуть водопровод. Третья книга Николаса Карра, "Стеклянная клетка. Автоматизация и мы" еще менее оптимистична -- начинается она с реальных страшилок: с историй о пилотах, из-за неправильных действий которых погибали самолеты. Это были пилоты, которые слишком мало пилотировали вручную, ибо все за них делали автопилоты. Дальше автор переходит к менеджерам, которые теряют квалификацию в результате пользования программами, оценивающими риски и подсказывающими решения. А систематическое использование GPS разрушает нашу способность ориентироваться в пространстве -- в мозгу не формируются нейронные структуры, ответственные за пространственную ориентацию. Ну и так далее; идея, опять же, понятна, хотя в России своя специфика, и проблема потери квалификации менеджерами пока не актуальна. Ближе к концу книги автор рассматривает тонкие вопросы компьютеризации, например, наделение программ способностью к вынесению суждений, которые принято называть моральными. Например, суждений о ценности жизни -- животного, которое выскочило на дорогу перед управляемым программой автомобилем. Или человека -- при условии, что уклонение реально опасно для водителя. Поскольку вторая из книг Карра затрагивает проблему искусственного интеллекта (ИИ), да и третья, как мы видим, подходит к ней вплотную, назовем вышедшие за последнее время и имеющиеся в Интернете книги, посвященные этой проблеме. Их, как выразился когда-то Швейк, "примерно шесть".

Джеймс Баррат, автор книги "Последнее изобретение человечества: Искусственный интеллект и конец эры Homo sapiens" сообщает в предисловии: "Моя профессия поощряет критическое мышление -- режиссеру-документалисту всегда приходится быть настороже". Жаль, что эта профессия не поощряет настороженно относиться к дилетантству. Проявиться дилетантизм при написании книги может тремя разными способами. Первый, самый простой -- способствовать порождению фантазий, бреда, звучного набора слов, создающего у некоторых читателей какое-то ощущение (лучше всего -- щекочущего нервы страха), побуждающее купить. В данном случае -- книгу. Второй способ проявления -- умение выхватывать из речи или текста звучные наборы слов, порожденные людьми, занимающими какие-то должности, названия которых способствуют см. выше, либо людьми, которые реально что-то знают, но, общаясь с режиссерами-документалистами или политиками, вынуждены порождать наборы слов см. выше. Профессионализм режиссера, естественно, документалиста, состоит в том, чтобы умело сочетать три источника и три составных части сами понимаете чего.

В книге Ника Бострома "Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии" страшилок немного меньше, наверное, потому, что автор -- философ. Он лихо фантазирует о разных вещах, имеющих и не имеющих отношения к теме, но имеет на это полное авторское право -- ибо само понятие ИИ не определено (о чем он вскользь упоминает). Кроме того, он обильно пересказывает рассуждения разных авторов о разных вещах, касающихся и не касающихся темы, но имеет на это полное пересказывательское право -- по той же причине. Лично мне кажется, что в глубине страшилок на тему ИИ лежит предположение, что ИИ -- это супергений, но злодей, причем злодей совершенно человеческий.

Что касается искусственного интеллекта вообще, то, если вы хотите что-то реально понять, то не надо слушать режиссеров и философов, потом надо из речей тех, кто хоть немного разбирается в вопросе, выкинуть то, что они произносят на публику, и посмотреть, что останется. Взяв лупу посильнее, а лучше - микроскоп. И тогда мы увидим, что достижения в решении конкретных задач вообще не имеют отношения к нашим страхам, что большая часть проблем была разобрана полвека назад Станиславом Лемом, а человекоподобный ИИ возникнет, когда он получит человеческий личный и исторический опыт. Иначе это будет электронный Маугли, отлично прыгающий по веткам и играющий в шахматы.

В конце книги автор пишет: "Мы заблудились в непроходимой чаще стратегической сложности, которую окутывает плотный туман неопределенности. Хотя многие элементы окружающего нас пейзажа разглядеть удалось, но отдельные детали и взаимосвязи остаются загадкой. Кроме того, могут быть другие факторы, о которых мы пока даже не задумываемся. Что нам остается в такой ситуации?" Я знаю ответ на этот вопрос, он прост -- писать книгу! А лично мой взгляд на проблему ИИ был изложен в короткой статье с классическим названием "Может ли машина мыслить" n-t.ru/tp/ts/mm.htm

В отличие от философов-документалистов, Рафаэль Лаоc-Бельтра, автор книг "Размышления о думающих машинах. Тьюринг. Компьютерное исчисление" и "Математика жизни. Численные модели в биологии и экологии" -- профессор, директор Департамента прикладной математики биологического факультета Мадридского университета Комплутенсе. Первая из названных книг посвящена Тьюрингу - в основном это рассказ о его работах. Вторая -- обзор применений математики в биологии. Популярными эти книги ни в коей мере не являются, читать с пониманием их можно в середине обучения в серьезном вузе. Школьнику они могут быть полезны как возможность взглянуть на то, чем занимался Тьюринг и чем занимается математика в биологии. Но взглянуть без серьезного понимания, "как" они это делают, а следовательно, и это "чем" будет весьма поверхностным. Но, по крайней мере, подобные книги не создают иллюзии знания.

Мы неминуемо сползаем к чистой математике, и давайте покоримся неизбежному. Перед нами книга Иэна Стюарта "Величайшие математические задачи". Кредо автора: "Сформулировать великую задачу обычно нетрудно, хотя условия могут быть как элементарными, так и очень специальными и понятными только профессионалу. Если Великая теорема Ферма и проблема четырех красок без особых пояснений понятны всякому, кто знаком со школьной математикой, то, к примеру, гипотезу Ходжа или теорию Янга-Миллса даже сформулировать невозможно без привлечения глубоких концепций с переднего края науки. Но более общий уровень понимания существа проблемы -- откуда она взялась, почему важна, что можно было бы сделать, имея ее решение, -- как правило, доступен любому интересующемуся, и именно это я попытаюсь вам объяснить". Насчет "откуда взялась" -- автор справился, с остальными двумя задачами ситуация сложнее, и понятно почему: это требует более глубокого погружения в серьезную математику; тем не менее, это действительно НП-книга.

Наконец, гибридом НП и ИП, да еще припудренным историей, может считаться увлекательная книга Саймона Сингха "Книга шифров. Тайная история шифров и их расшифровки". Содержание ее очевидно из названия, а важность темы демонстрирует один малоизвестный исторический факт -- гибель конвоя PQ-17 из-за традиционного раздолбайства. Цитируем: ""С конца 1941 г. наши союзники по антигитлеровской коалиции регулярно формировали на английской военно-морской базе в Исландии конвои - специальные соединения из транспортных и военных судов - и направляли их в северные порты СССР. Переход такого каравана судов длился 10-14 суток. Во второй половине 1942 г. в СССР был отправлен конвой PQ-17. Внезапно где-то на полпути конвой был атакован немецкими подлодками и с воздуха. В результате из 36 судов было потоплено 24, на дно было отправлено 3350 грузовиков, 430 танков и 100 000 т разного груза. Предыстория этого события такова. В июле 1942 г. финский центр радиоперехвата принял телеграмму, переданную азбукой Морзе с советской авиабазы вблизи Мурманска и зашифрованную несложным шифром. В ней сообщались все данные о конвое PQ-17, его времени отправления, месте назначения, количестве судов и характере грузов. В финском центре смогли расшифровать эту телеграмму и передать ее немцам. Аналогичная история повторилась и со следующим конвоем".

Источник: В.И.Нечаев "Элементы криптографии. Основы теории защиты информации". Впрочем, это книга уже совершенно не популярная.

Обзор 14

Не теряя надежды это сделать

У них две цели, одна -- главная, другая -- основная.

Главная -- удержаться у власти.

Основная -- получить от этой власти максимум удовлетворения.

А. и Б.Стругацкие

Вот и у научно-популярной литературы две цели -- главная и основная. Основная -- показать людям так называемую научную картину мира и -- в идеале --обучить научному мышлению. Главная -- быть читаемой и усвояемой. А это распадается на множество мелочей, включая заметную обложку, увлекательный текст, рекламу, стоимость производства и дистрибуции и далее перечислите сами... Заметим, что с точки зрения участников издательско-книготоргового процесса распределение ролей может быть и иным. Например, кто-то может счесть, что основная цель -- принесение дохода, быть читаемой -- главная, а усвояемость вообще не нужна; но мы будем придерживаться своей "картины мира".

Научная картина мира включает, как ни странно, не только физику и химию; термин может быть отнесен и к экономике, и к праву, и к политологии. Причем на практике физические и химические знания мы используем не часто, по крайней мере, те, по мотивам которых пишут научпоп. Так что научение мышлению, хотя мы этого не замечаем, не менее важно, чем сама картина мира. А может, и более... если, конечно это такой научпоп, который учит мышлению, а не просто рассказывает байки про открытия и сплетни про ученых.

В обычной жизни мы чаще используем знание экономики, а также права -- тем больше, чем больше в стране существует этого права. Экономическое и правовое мышление тоже существует. Для многих дорогих россиян, впрочем, оно существует лишь в теории: многие всю жизнь произносили гордо: "Мне все дало государство", или гневно: "Тебе все дало государство, а ты", но не понимая элементарного - даже стыдно объяснять. А ведь некоторые говорят это и сейчас.

С экономическими и правовыми знаниями у россиян дело, как говорит народная мудрость, швах. В том числе и у тех, кто не просто стоит перед прилавком и размышляет, а у тех, чьи действия имеют следствием наши размышления, в том числе и у прилавка. По крайней мере, у большинства последних. Цитата, с которой мы начали -- надеюсь, вы мысленно уже продолжили ее сами, но если нет -- вот ее продолжение: "Среди них есть и незлые люди, они получают удовлетворение от сознания того, что они -- благодетели народа. Но в большинстве своем это хапуги, сибариты, садисты, и все они властолюбивы... Вы удовлетворены?"

Нет, мы не удовлетворены. Конечно, перечисленных во второй части фразы учить труднее, но вполне можно тех, кто "незлые люди". То есть тех, кто попал во власть на волне обновления и не очень -- как и все мы -- понимает, откуда берутся и куда деваются деньги, а также откуда берется и куда девается право. Потому что среди них наверняка есть те -- их не может не быть, -- кто действительно хочет разумного и доброго. Да и нам всем узнать что-то об экономике и праве полезно.

Один из читателей журнала указал мне примерно по этому поводу на сайт издательства "Норма", которое "не теряет надежды это сделать". Фразу я использовал для названия этой заметки, а издательств оказалось несколько; тогда мне уточнили -- С-Петербург. И действительно, на сайте http://norma-spb.com/ нашлось изрядное количество интересных книг, и некоторые из них можно скачать -- а именно такими книжками мы по очевидным причинам стараемся ограничиваться в обзорах. Еще одно очевидное условие -- книжки для первоначального ознакомления с темой должны быть небольшие. Пусть она будет не по слишком широкому кругу вопросов, но небольшая. Потому что народный избранник -- человек занятой (или своей профессией, или своей новой деятельностью, а может даже и тем, и тем) и толстая книга его не прельстит. По крайней мере, в начале... потом, может, он и войдет во вкус.

Так какие же не слишком толстые, интересные и содержательные книжки можно там добыть? В большинстве случаев это сборники статей, что может быть хорошо (легче читать и примерять на свои ситуации), может быть и плохо -- меньше готовых выводов. Но -- что есть, то есть.

Институт омбудсмана как институт государственной правозащиты: российский и международный опыт

Это сборник статей рекомендован к печати Высшей школой экономики и выпущен в 2007 году. Конечно, срок прошел немалый, но эту деятельность регулярно приходится начинать сызнова, так что опыт может пригодиться. Сборник рассчитан на активистов правозащитных и других некоммерческих организаций, представителей законодательной и исполнительной власти, юристов и политологов, а также на всех, кто заинтересован в развитии эффективного правового государства и становлении гражданского общества в России. Издатели пишут: "Мы надеемся также, что он будет особенно полезным для будущих и ныне действующих Уполномоченных по правам человека в регионах Российской Федерации, а также сотрудников их аппаратов". Можно перечислить статьи, приведенные в сборнике, но он есть на сайте, все просто... Поэтому и описания остальных книг даны лишь в таких подробностях, чтобы вы поняли: надо туда лезть сразу или можно потерпеть до завтра.

Гражданское общество против коррупции в России

Сборник издан в 2002 году, но проблема, как ни странно, никуда не делась. Хотя в предисловии сказано, что анализируется ситуация с коррупцией в бюджетном и избирательном процессе на примере Санкт-Петербурга, Псковской области и Республики Карелия, но часть статей посвящена общероссийским и даже более общим (берут на лапу и в других странах) проблемам. В нескольких статьях обсуждаются пути улучшения ситуации. К настоящему моменту "позарастали стежки-дорожки", но вообще-то есть такое понятие - трелевочный трактор. Он же -- скиддер.

Предотвращение коррупции в бюджетном процессе

Опять же, сборник, изданный в 2002 году. Статьи посвящены другому аспекту процесса -- не региональному, а, процессуальному -- то есть одному из процессов в обществе, пораженному коррупцией. Украшением сборника является "Модельный проект закона субъекта Российской Федерации "О государственном заказе"". Участникам процесса приятно будет почитать на досуге, помечтать под шелест ласковых волн оффшора.

Гражданское общество: первые шаги

Сборник статей был выпущен тогда, когда первые шаги оно уже сделало, но уже было видно, что ножки совсем слабенькие и далеко оно не уйдет, -- в 1999 году. Любой спортсмен скажет вам, как много надо тренироваться и какого режима надо придерживаться, чтобы ножки были крепенькие. А если не тренироваться, да еще питаться совершенно нездоровой пищей из телевизора, то и получится сами знаете что. В статьях рассмотрены самые разные стороны процесса, в том числе затрагивается опыт восточноевропейских постсоветских стран.

Публичная политика -- 2007

Этот сборник статей вышел в 2008 году, основная тема -- взаимодействие органов власти и структур гражданского общества на национальном и региональном уровнях. Как и в предыдущих выпусках, которые имели аналогичное название, объект рассмотрения -- публичная политика не только в России, но и в странах СНГ, Балтии, Китае и Болгарии. Было бы, конечно, интересно увидеть сборник "Непубличная политика", но... По традиции в аннотациях пишут, для кого предназначена данная книга. Перечень этот всегда носит этакий маркетинговый характер, и нормальный человек на него не смотрит -- он сам и очень быстро решает, нужно ему это или нет. А фраза "монография рассчитана ... на всех лиц, заинтересованных в разработке способов решения стоящих перед российским обществом сложных задач достойного развития нашей страны" может быть отнесена ко всем книгам этого издательства. Только странно сборник статей называть монографией. "Моно" -- по-иностранному -- "один". Впрочем, выражение "один как перст" не менее странно...

П.С. Филиппов. "Гражданам - правовое оружие для борьбы с коррупцией и обманом"

Брошюра издана в 2012 году, название эмоционально, но из него не ясно, какое именно правовое оружие имеет в виду автор. В данном случае автор предлагает наделить граждан следующими правами. Во-первых, правом на иски в защиту общих интересов, то есть интересов групп граждан или неопределенного круга лиц. Такие иски в рамках гражданского дела граждане могут предъявлять как чиновникам, так и недобросовестным предпринимателям. Это право подразумевает весомые стимулы к подаче подобных исков. Во-вторых, правом на частное обвинение в преступлениях, связанных с коррупцией. Оно ставит прокурора в условия конкуренции, заставляет ревностно относиться к своим обязанностям. В-третьих, правом требовать по суду признания недействительными норм законодательства, создающих благоприятные условия для коррупции. Права хорошие, но автор сам справедливо сетует на правовой нигилизм граждан, поэтому непонятно, будут ли граждане пользоваться этими правами. Какое-то количестве энтузиастов, конечно, есть, и если их опыт окажется удачен, то потянутся и другие. Но есть еще одно сомнение.

Автор пишет: "Мы рассказали о мировом опыте исков в защиту общих интересов, частного обвинения, о судебной отмене коррупциогенных норм законов и правил. Можно ли этот опыт использовать в России? Безусловно. Но всё упирается в зависимость суда". Насчет независимости суда мы все понимаем, поэтому опять же непонятно, получится ли что-то хорошее даже у активных и разумных граждан.

Можно ли в борьбе с коррупцией в России использовать зарубежный опыт?

Этот сборник статей вышел в 2010 году, он состоит из восьми обстоятельных статей нескольких авторов: "Масштабы распространения коррупции в России", "Два берега -- две реформы", "Зарубежный опыт формирования эффективной мотивации у бюрократии", "Фиксация правомочий административных органов - зарубежный опыт", "Частное обвинение по образцу стран общего права", "Опыт США по предотвращению злоупотреблений на рынке ценных бумаг и при управлении акционерными обществами", "Формирование эффективной судебной системы в государствах Восточной Европы: политические аспекты", "Лечение "заразной жадности": борьба с коррупцией в Сингапуре". Все статьи интересны, а некоторые -- очень интересны.

России - независимый и справедливый суд!

Тоненькая брошюра, составившаяся, видимо сама собой (ибо составитель не указан) на основе статей четырех разных авторов, короткая, четкая и ясная. Бонус: на обложке указан еще и сайт www.sudanet.ru , и нырнув туда, мы обнаруживаем рудную жилу -- серию из шести брошюр, изданных в 2012-13 году; она называлась "Что делать?" (странно, что не было параллельной серии с очевидным названием). Вот их перечень.

"Как прийти к демократии? Дайджест-интервью по книге Григория

Голосова "Демократия в России: инструкция по сборке""

Брошюра посвящена российской избирательной системе и ее эволюции.

"Гражданский долг по-нашему и по-европейски. Дорожная карта реформ".

Брошюра состоит из двух слабо связанных частей в соответствии с названием.

Т.М.Михайловская "Реформа полиции в Грузии и в России"

И.И.Макурин "ДЕколлективизация. Как вернуть землю народу?"

У этих двух брошюр темы видны из названия.

П.С.Филиппов "Гражданам - правовое оружие для борьбы с коррупцией и обманом"

"России - независимый и справедливый суд!"

Об этих двух брошюрах рассказано выше.

Все брошюры и статьи интересны, хотя и в разной степени; впрочем, то, что покажется не очень интересным одному читателю, вполне может показаться интересным другому. Мало про что в этих статьях можно сказать -- "ну, это вообще не актуально". Заметим, что в пылу дискуссии некоторые авторы иногда высказывают тезисы, как вежливо говорят, уязвимые для критики -- например, что на Тайване "сажали, сажали, сажали", в древнем Китае должности занимали только после дачи взятки, президент США должен обязательно поработать конгрессменом и сенатором, а если в США чиновника уличат во взятке, то отнимают всю собственность у всех членов семьи.

Некоторые авторы высказывают забавные тезисы, например, что христианство стало мировой религией благодаря идее, что все - и король, и крестьянин, и раб - равны перед Богом. В иудаизме, на почве которого и возникло христианство, эта идея была высказана в гораздо более категоричной форме, так что дело не в этом. А вот еще прелестное высказывание про эмиграцию -- "тех, кто стремится решить свои личные проблемы, уехав за рубеж, хочется предупредить: всех не примут. Уедут в основном богатые. Да и их ностальгия замучает". Тут непонятно одно -- какое из двух утверждений смешнее.

Поискав в Интернете на фамилии авторов названных выше статей и брошюр, я набрел на забавный сайт www.ru-90.ru , на котором нашлось весьма много интересных материалов, некоторые из которых дублируют перечисленные выше. Они, опять же, разложены по нескольким директориям, и в большинстве случаев не ясно, статьи это или брошюры. Но, в конце концов, это и не важно.

А теперь -- плавный переход от морали к морали экономики и к экономике: еще три книжки.

Майкл Сэндел. "Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка"

В важности морали, этики и т. д., важности не только вообще для жизни, но и в важности для свободного рынка, никто не сомневается. Книга содержит множество интересных сведений, рассуждения автора просты и любопытны, он весьма увлечен своей позицией и категорически необъективен. Поэтому на многие его утверждения есть что возразить, и книгу стоит воспринимать не как истину в предпоследней инстанции (перед абсолютной истиной философов), а как призыв к мысленному упражнению и диалогу с беззащитным (автор возразить не может) оппонентом. Книга имеет страноведческий аспект -- читая ее, мы узнаем много интересного о жизни в условиях свободного рынка. А гневное обличение автором язв мира наживы и чистогана, воспринимается читателем, живущим в высокоморальном мире любви и доверия, как древний анекдот "...Нам бы, господин учитель, ваши заботы".

Мухаммад Юнус Алан Жоли. "Создавая мир без бедности. Социальный бизнес и будущее капитализма"

Автор изобрел систему микрокредитования, реализовал ее в Бангладеш, заработал миллионы и получил Нобелевскую премию мира за вклад в борьбу с бедностью. Все здорово, но основа его успеха -- ментальность трудолюбивых и честных бангладешских женщин (97 % его клиентов). А попробовал бы он выдавать микрокредиты мужчинам в некоторых других странах, мог бы и не получить премии. Капитализм он, естественно, бичует, при этом, увлекшись, иногда отклоняется от истины -- как, впрочем, и остальные бичеватели. Кстати, один их распространенный прием: автор воображает себе примитивного оппонента и радостно его опровергает до того, как тот открыл рот, которого у него вообще-то и нет. Так что читать книгу интересно, но надо иметь в виду, что она о совершенно другом мире -- мире, который поощряет малый бизнес, а не душит его.

Эрик Райнерт. "Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными"

Автор утверждает, что богатые страны стали богатыми благодаря сочетанию государственного вмешательства, протекционизма и стратегических инвестиций, а не благодаря свободной торговле. По утверждению автора, именно такая политика была залогом успешного экономического развития, начиная с Италии эпохи Возрождения и заканчивая сегодняшними странами Юго-Восточной Азии. Автор полагает, что современные экономисты игнорируют этот подход, следуя традиции -- расколу между континентально-европейской традицией, ориентированной на комплексную государственную политику, и англо-американской, ориентированной на свободную торговлю. Итак, вспоминаем анекдот насчет экономистов с альтернативными способностями (то есть не вполне снабженных зрительными анализаторами), которые изучают слона и поимели раскол -- одни утверждают, что длинный и тонкий, и т. д. Проблема в том, что экономика уж очень велика, и те, кто пытается изучать ее всю, оказываются перед уходящим в социологический и психологический туман слоном. В книге множество интересных сведений и некоторое количество небезынтересных рассуждений.

Кстати. Возможно, что все экономико-политические схватки и баталии устроены просто. Вмешательство государства в любом виде может (но не обязательно) быть эффективно на малых временах, а на больших -- неминуемо победит свободный рынок, причем по простейшей причине -- он лучше использует мозги всех людей (а не только экономистов). Поэтому за вмешательство (во всех видах) выступают экономисты и политики, которые (а) хотят порулить сами и/или (в) хотят увидеть результат побыстрее.

Обзор 15

Книги -- не отовсюду, но обо всем

Некоторые из материалов этой рубрики были посвящены какой-то одной теме, например, космосу, авиации, физике и т. д., а некоторые представляли собой рассказ о книжках, посвященных самым разным областям. Есть несколько доводов за и против и того, и другого решения, причем общее число доводов четно -- догадайтесь, почему. Один из важных доводов за салаты, винегреты и прочие рагу -- скорость. В большинстве случаев книга попадает в наше поле зрения, когда она появляется в Интернете (ходить в магазины -- три расстройства), причем чаще всего -- на двух упоминавшихся ранее сайтах. Если очередной материал -- сборная солянка, то книга и включается в этот материал. А если она ждет тематического обзора? На рост цен на нефть тоже можно надеяться, но кушать хочется сегодня. То есть читать. С тридцать третьей стороны, читатель, увидев обзор не по своей теме, пропустит его и сэкономит время, но будучи вынужден читать эту не вегетарианскую пиццу, узрит просветленным взором неожиданную нетривиальную связь и тем самым создаст предпосылку... короче, создаст новое направление в науке -- оригинальное и/или безумное. Кстати...

Дэвид Джоунс, "Изобретения Дедала"

Широко известная в не слишком широких кругах - автор долго вел рубрику в New Scientist. Оригинальные и/или безумные идеи из разных областей. Однако некоторые позже послужили основой для действительно запатентованных изобретений, некоторые же были доведены до практической реализации. В любом случае большинство его идей может послужить материалом для урока по физике. А иногда и по другим предметам; в любом случае -- детишкам полезное развлечение. Ну так продолжим про полезное.

В.С.Арутюнов, "Нефть XXI. Мифы и реальность альтернативной энергетики"

Позиция автора видна из названия. Он против мифов, и это очень полезно, ибо журналисты эти мифы любят и все это выливается на нас. Но автор не только против мифов, но за нефть и газ, причем в этом, кажется, не всегда объективен. Впрочем, трудно быть объективным, когда ты за... Книга содержит большое количество весьма интересных данных и уже поэтому полезна. Продолжим о мифах.

Эрнст Фишер, "Растут ли волосы у покойника? Мифы современной науки"

Название, естественно, приляпано самопальное продавабельности ради и еще употреблено умное слово: "деривативное электронное издание на основе печатного аналога". Книга посвящена не мифам науки -- о них автор не мог бы написать ничего связного, даже если бы они и существовали. Книга примерно наполовину посвящена, скажем так, журналистам и тем историкам науки, которые неправильно излагают историю открытий. Впрочем, откуда мы знаем, что автор излагает более правильно? Поскольку ни участником, ни очевидцем событий он не был, значит, пользовался какими-то вторичными, третичными и т. д. источниками. А его манера писать о пикантных деталях, не имеющих отношения к делу, вызывает сомнение во всем остальном. Да и кому надо было присуждать Нобелевскую премию, он тоже знает. Вторая половина книги -- философские рассуждения автора, опирающиеся на высказывания разных людей, в том числе философов. Читать это местами забавно, местами скучно. В конце автор внезапно вспоминает о читателе и кратенько сообщает, что есть на ночь не вредно, чтение в темноте не ухудшает зрение, от похмелья нет средств и еще несколько истин.

Близка по задаче, поставленной автором, но существенно уже по охвату, глубже и точнее по рассмотрению и поэтому весьма полезна книга Дарелла Хаффа "Как лгать при помощи статистики". Она написана полвека назад, но ошибки при сборе статистики и недобросовестность журналистов при публикации данных остались прежними. Поэтому ее надо читать. Особенно если вы пользуетесь телевидением. Книгу немного портят дурацкие рисунки, но это можно потерпеть, а можно и преобразовать текст так, что рисунки... элиминируются. Деривативно!

Кстати, раз уж мы заговорили об истории науки, вот еще две книги. Е.С.Лученкова, А.П.Мядель, "История науки и техники" -- учебник по всей истории всей науки и, страшно сказать, техники. Естественно, более чем поверхностный, но как базовое чтение годится. Картина в мозгу возникает, и никаких мифов. Впрочем, Попов приделал к когереру не антенну, а кое-что другое. Вторая -- В.П. Милантьев, "История возникновения квантовой механики и развитие представлений об атоме". Более чем подробное и тщательное изложение вопроса, значительное количество цитат из конкретных работ и иллюстраций, а также описание "драмы идей" местами вызывают даже некоторое ощущение сопричастности.

По ширине охвата с книгой Лученковой и Мяделя способна поспорить книга Марка Медовника "Из чего это сделано? Удивительные материалы, из которых построена современная цивилизация". Но этот автор пошел по иному пути - он рассказал не обо всех материалах (от этой идеи холодок по спине), а только о десяти группах материалов. Книга замечательная, но писать о ней объективно я не могу, мне эта тема (как, кстати, и тема книги Хаффа) слишком близка... так что поделите мои восторги пополам.

Герберт Саймон, "Науки об искусственном"

Автор -- лауреат нобелевской премии по экономике за теорию "ограниченной рациональности", то есть за открытие, что человек в экономической сфере не всегда действует рационально. Не надо смеяться! Именно таково состояние экономической теории на той планете, где вы сейчас находитесь. Не знаю, как на планете, которой пофартило вращаться вокруг красного карлика Gliese 581, но на нашей Земле именно так. Общая идея автора состоит в том, что "искусственные системы" -- к которым он относит, кажется, все, кроме физики и химии -- тоже можно изучать. Книга издана на языке оригинала 47 лет назад, о чем издатели тактично умалчивают. Немного смешными выглядят некоторые высказывания автора, касающиеся компьютеров и физики элементарных частиц, но зато весьма интересны описания экспериментальных исследований памяти человека в лаборатории автора. Поскольку психология людей осталась в основном прежней, и вообще, когда человек пишет о том, что он делал сам, он обычно более точен и аккуратен.

С физикой ситуация немного сложнее. Рекордсмен по кривлянию в названии -- книга Виктора де Касто "PRO Антиматерию". Книга начинается с бреда про Тунгусский метеорит и антиматерию, далее следуют общеизвестные сведения из разных разделов физики, перемежающиеся фотографиями ученых и краткими (спасибо и на этом) сведениями о них. Автор постоянно указывает на большой интерес американских военных к антиматерии и к возможности хранении энергии в виде оной, и только на последних страницах -- когда читатель уже пролистал книгу и купил ее -- сообщает, что и то, и другое более чем проблематично. Примечание для переводчика и несуществующего редактора -- надо правильно называть фамилию автора ключевой цитаты. Впрочем, если кто-то вздумает интересоваться, что еще хорошего написал Кшиштоф Борунь, Google его поправит... теперь понятно, зачем в Google эта фича!

Название книги Эдуардо Арройо "Вселенная погибнет от холода. Больцман. Термодинамика и энтропия" также работает на рынок, но умеренно. Книга посвящена работам одного человека, но этот человек находился в эпицентре интеллектуальной физической жизни того времени, и в книге это показано. То есть рассказано о дискуссиях и проблемах, о развитии его взглядов, причем автор несколько раз сообщает читателям, что ответ на тот или иной вопрос до сих пор неизвестен -- для НП-книг это редкость. Впрочем, как мне кажется, многовато сведений о личной жизни главного персонажа, но рынок требует, а издатель настойчиво рекомендует.

Другой книге этого автора повезло меньше. Еще менее осмысленное и, естественно, более громкое название -- Эдуардо Арройо, "Путешествие от частицы до Вселенной. Математика газовой динамики" - вполне соответствует содержанию: написано размашисто и неряшливо, много неточных формулировок, и если начало вполне традиционно (гамильтониан, многомерное пространство, фазовое пространство, биномиальное и нормальное распределение), то с середины НП-книга сначала теряет свое "П", а за треть до конца и свое "Н", тут же начинается обычная сборная солянка из модного (сообщения, что Вселенная -- это голограмма, синергетики, фракталов и новой теории гравитации). Ассортиментный минимум, дежурное блюдо, тяжелый вздох.

Логично после Больцмана обратиться к книге Шона Кэрролла "Вечность. В поисках окончательной теории времени", которая тоже повествует об энтропии, стреле времени и т. д., но на совершенно другом историческом материале -- на современном. Причем начало книги воспринимается как в некотором смысле продолжение первой книги Арройо. Впрочем, лафа длится недолго, потому что книга быстро перестает, как мне кажется, быть популярной. Однако если вы, как мы говорили в студенческие времена, "ощетинитесь" и продолжите ознакомление, вы обнаружите, что популярные куски попадаются в книге и далее. В качестве бонуса вы обнаружите, что автор иногда начинает размышлять о разных забавных вещах, например, о том, что такое жизнь, о задаче трех тел, об антропном принципе и т. д. Но Вселенная у него, к счастью, не голограмма -- он обошелся без модного.

А еще в книге перечислены многие художественные произведения, оперирующие каким-то необычным временем ; некоторые из них есть в Сети, например, Алан Лайтман "Сны Эйнштейна". Позвольте и мне внести свои три копейки, то есть "Три взгляда на часы" (так и спросить, автора Google сам знает).

Две книги двух профессионалов -- Брайан Кокс, Джефф Форшоу, "Почему Е=mc«? И почему это должно нас волновать" и "Квантовая вселенная. Как устроено то, что мы не можем увидеть" -- нормальный добропорядочный научпоп. Причем поскольку это книги, написанные работающими в данной области (то есть в физике) людьми, они наделены тремя характерными признаками. Во-первых, до какого-то места это НП, а с какого-то момента -- только Н. Это место квантово размазано в последней трети, оно, естественно, локализуется именно при чтении. Без такого места многие авторы обходятся, но вообще-то оно полезно -- чтобы читатель не решил, что весь мир прост. Во-вторых, для разъяснения сложных вещей авторы иногда используют оригинальные приемы и хода, причем в первой из этих двух книг -- локально, а во второй -- это одна из основ рассуждений. В-третьих, авторы не стесняются говорить, что вот тут придется поверить, это слишком для вас, голубчик, пока сложно. То есть не пытаются обмануть читателя.

Что касается модного, то вот две книги, первая -- Джеймс Глейк, "Хаос. Создание новой науки". Понятно, что читателя надо манить, привлекать и т.д. Но стоит ли для этого употреблять фразочки типа "С началом хаоса заканчивается классическая наука" и "Понятие "хаос" дало название стремительно развивающейся дисциплине, которая перевернула всю современную науку"? Первая книга построена по обычной для этой теме схеме, причем ее фрактальная часть, похоже, лучшая среди НП-книг на эту тему. Книга насыщена описанием красот природы и причесок и рубашек математиков, так что восприятие зависит от того, напрягают ли вас эти красивости. Но зачем раздражать читателя написанием "Мандельбро", когда в русскоязычных текстах в 96% случаев пишут "Мандельброт"? Опять - снова - как всегда - экономия на редакторе? Книга почти полностью популярна, причем непопулярности не собраны в последнюю треть, как обычно (автору надоело думать, как сделать популярно и возможно ли это вообще), а распределены мелкими кусочками, как изюм в "калорийной булочке" (кто помнит; а кто не помнит -- спроси Интернет). Вторая книга, Карлос Мадрид, "Теория хаоса и глобальное потепление", пардон за примитивную шутку, лучше отвечает теме -- она хаотична. То есть рассказать об этом материале при этом объеме (один из приемов этой серии -- соблазнить читателя малой толщиной книги) невозможно. Но зато при сравнении этой книги с предыдущей становится понятно, в чем тройственный секрет хорошего салата: должны быть высококачественные (для книги -- усвояемые) компоненты, должно быть правильное их сочетание и соотношение долей и, наконец, правильная дисперсия. Причем значения параметров не независимы, то есть область хорошей НП -- это не N-мерный прямоугольный параллелепипед в пространстве N параметров: при меньшей концентрации серьезного допустима большая его серьезность. Ну так вот, по качеству компонентов Мадрид проигрывает Глейку -- из портретов ученых, дифференциальных уравнений и разговоров о глобальности потепления хорошая НП-книга не получается.

Теперь в качестве анекдота книга Марио Ливио "Был ли Бог математиком? Галопом по божественной Вселенной с калькулятором, штангенциркулем и таблицами Брадиса". Автор делает замечательное открытие -- многие явления и процессы можно описать с помощью математики. Но это тривиально, потому, что альтернативного способа описания, позволяющего получать проверяемые и развиваемые модели (то есть науку) просто нет. То есть, может, он и есть, но мы его не знаем. Математика неизбежна потому, наукой мы называем именно проверяемые и развиваемые модели, а они пока что используют математику. Которая к аппарату для физиков, химиков и всех естественников, естественно, не сводится! Кстати, насчет Брадиса -- интересно, какая доля читателей... с другой стороны, ведь правда, интригует. Хорошая попытка, отдел маркетинга! А еще при созерцании этой книги мы понимаем, что польза от математики еще и в том, что под соусом разговора о ней можно поговорить очень о многих вещах.

Социологи считают, что конец анкеты должен быть легким, не сильно "грузящим", дабы у респондента не осталось гнетущего ощущения от этих надоед -- социологов. Поэтому в заключение -- о прекрасном. Как и когда рассказывать школьникам о видеоряде, который стоит за текстом, рассказано в книге Е.С.Абелюк "Практика чтения". В ней, впрочем, рассказано и о некоторых других проблемах восприятия текста (например, о "читательском комментарии" и вообще о проблемах активного восприятия текста читателем. Прочитав эту книгу, я понял, что функция великого писателя -- если предположить, что у него есть функция -- состоит еще и в том, что он создает литературоведам материал для ведания, преподавателям -- для давания, а гибридным особям -- и для того, и для другого.

А книга Питера Менделсунда "Что мы видим, когда читаем: феноменологическое исследование с иллюстрациями" целиком посвящена именно этому -- что мы видим, когда читаем. Что мы можем видеть, когда читаем? Книга, естественно, прекрасно сделана; слово "оформлена" здесь неуместно; эта книга -- единство слова и картинки.

Кстати, а что мы видим, когда читаем все это?... поле, трупы авторов, растерзанные тексты, кружат голошеие лысые рецензенты... или мерзко каркающие рецензенты? Не пора ли делать обзор НП-книг по биологии?

Обзор 16

Космос и вообще -- как понимать цифры и людей

Кто пишет отзывы о книгах?

Люди, которые сами не написали ни одной книги.

Марк Твен.

Виктор Стенджер, "Бог и мультивселенная. Расширенное понятие космоса".

Нормальная НП-книга, рассказ об истории космологии и современном ее состоянии, причем, по сравнению с другими книгами, больше говорит о наблюдениях и меньше о теориях. Ближе к концу книги автор объясняет, почему гипотеза о существовании какой-либо потусторонней силы, творца и т. п. не нужна для объяснения наблюдаемой картины. Делает он это, как мне кажется, немного странным способом -- вводя гипотезу о так называемой "мультивселенной". Однако данная гипотеза не более обоснована, чем "слабый антропный принцип", который, как мне кажется, эстетически более привлекателен. В любом случае, по ситуации на сегодняшний день, обе эти идеи лежат, скажем так, на границе того, что принято называть наукой. Возможно, что мы со временем получим экспериментальные данные, которые позволят уточнить теорию развития Вселенной до состояния, исключающего одну из этих гипотез.

В тексте заметны огрехи перевода, впрочем, они есть и в других книгах. Например, некоторые переводчики не знают разницы между "экзотический" и "эзотерический". А на редакторе опять и снова сэкономили -- естественно, "а кому сейчас легко?"

Нил Деграсс Тайсон и Дональд Голдсмит, "История всего: 14 миллиардов лет космической эволюции".

Развеселый тон находится в приятной гармонии с натяжками и ошибками. Так что если есть выбор, лучше читать Стенджера. Отдельно следует учесть, что книга была опубликована на языке оригинала в 2004 году, и теория планетогенеза с тех пор существенно продвинулась благодаря открытию множества экстрасолнечных планет (даже на этом примитивном уровне). Впрочем, спасибо за цитату из Эдвина Хаббла (это который "постоянная Хаббла"): "Вооружившись своими пятью чувствами, а также телескопами и микроскопами, спектрометрами и сейсмографами, магнетометрами и детекторами частиц, ускорителями и инструментами, способными обнаружить излучение всего электромагнитного спектра, мы исследуем окружающую нас Вселенную и называем это приключение наукой"

В.Г.Сурдин (составитель, редактор), "Солнечная система".

Это коллективная монография, НП-книга, серьезная, то есть с формулами, но доступными серьезному старшему школьнику. Отлично иллюстрирована (но не превращена в глянцевый журнал), содержит список литературы. Возможно, что на данный момент это лучшее чтение по теме, указанной в названии.

В.Г.Довгань, "Лунная одиссея отечественной космонавтики. От "Мечты" к луноходам".

Кратко о советской космической программе вообще и весьма подробно, с большим количеством технических и административных деталей, -- о луноходах и обо всем, что было с ними связано. Как многие подобные книги -- полезное чтение при изучении серьезного (правдивого) курса истории СССР.

С.Н.Славин, "Тайны военной космонавтики", "Космическая битва империй".

Книги об истории космических полетов, в основном -- советских и российских, собственно военной деятельности уделено некоторое место. При чтении подобных книг всегда возникает вопрос -- что соответствует, а что высосано из пальца. Суждение (если вы обычный читатель) приходится выносить по косвенным признакам. Первый -- общая логичность картины, соответствие исторической обстановке, традициям властей и общества, ментальности людей. Второй -- соответствие имеющейся (если она имеется) у нас сложившейся ранее картине; достоверность этой картины -- "вопрос, конечно, интересный". Третий -- стиль книги: трезвость оценок, степень ангажированности, степень "инструментальной" скандальности. По всем этим признакам данная книга -- хорошая, в частности -- имеется трезвая оценка деятельности Циолковского.

А что касается названия... Любой успешный издатель может поговорить на тему "названия, которые продают". Авторов при этом обычно и не спрашивают. А уж насчет того, что рисуют на обложках, -- не будем о страшном на ночь.

Дэниел Смит, "Думай как Эйнштейн".

Очередной пример названия, не имеющего отношения к содержанию, но в данном случае и заявленные в предисловии задачи не имеют к содержанию отношения. Если честно -- это сборник коротких примеров из биографии Эйнштейна, украшенных рассуждениями автора, в основном -- тривиальными. Единственное, что представляет интерес -- и то лишь потому, что обычно этот вопрос обходится -- смысл и значение попыток Эйнштейна создать Единую теорию.

Н.Н.Богуненко, А.Д.Пелипенко, Г.А.Соснин, "Герои атомного проекта".

Полное представление о книге дает ее аннотация: "Книга посвящена лучшим людям отечественного атомного проекта, вклад которых в его становление и развитие отмечен высшими наградами Родины. Приведены краткие биографические данные и фотографии героев (в большинстве случаев не опубликованные ранее), а также сведения об истории атомной отрасли и ее основных достижениях за период с 1945 года по 2005 год".

Книга может служить ценным источником информации для историков техники и для исследователей советской ментальности. Прямо начиная с выражения в аннотации: "лучшие люди".

Шон Кэрролл, "Частица на краю Вселенной. Как охота на бозон Хиггса ведет нас к границам нового мира".

Классический пример книги, написанной профессионалом в области, в которой написать научную и одновременно популярную книгу невозможно. Поэтому книга вполне популярна в описании эмоциональной стороны занятия наукой и административно-организационной стороны этого занятия. И частично научна, но не популярна в остальном. Автор ощущает эту проблему, но, не имея возможности ее решить полностью, прибегает к игривому тону и фразам типа: "электроны в атомах придают веществу присущую ему твердость". К плюсам можно отнести идею, что все взаимодействия обуславливаются полями. А частицы тут в кустах случайно оказались, как тот рояль.

Стивен Губсер, "Маленькая книга о большой теории струн".

Очередной пример загадочных слов и аналогий, призванных автором, чтобы создать у читателя ощущение причастности. Заклинания почти с четкой периодичностью прерываются ремарками типа "давайте об этом пока не будем" и репликами вроде "круто!", "А теперь: барабанная дробь!" и "Может показаться, что мы делаем это через... понятно что, вместо того чтобы просто посмотреть гонку вживую". Хорошо, что существует Интернет, правда? На всякий случай -- принцип неопределенности проявляется в этой книге на макроуровне: Губсер на обложке становится Габсером внутри нее.

Процитируем Стругацких: "Если не считать двух-трех изнуренных командировками абсолютников, обожающих давать интервью о положении дел в бесконечности, никто в институте, мягко выражаясь, не злоупотреблял контактами с прессой: это считалось дурным тоном и имело глубокое внутреннее обоснование. Дело в том, что самые интересные и изящные научные результаты сплошь и рядом обладают свойством казаться непосвященным заумными и тоскливо-непонятными".

Чарльз Уилан, "Голая статистика. Самая интересная книга о самой скучной науке".

Очень полезная книга, основная идея: цифры, если они относятся к человеку и обществу, показательны не сами по себе, а только с учетом того, как они получены, обработаны и опубликованы. Автор добросовестно и дотошно рассматривает разные ошибки, случайные и не случайные, совершаемые (1) при получении данных, (2) при публикации (журналисты делают их почти всегда) и (3) при созерцании статистических или социологических данных -- их делаем мы с вами.

Некоторые люди, в том числе вроде бы не дураки, даже публикующиеся в немногих почти приличных изданиях и выступающие по немногим относительно приличным радиостанциям, регулярно цитируют популярную глупость насчет лжи и статистики, изреченную известным юмористом Марком Твеном, либо с умным видом сообщают, что в российском обществе невозможна достоверная статистика. Естественно, они это делают не всегда, а лишь когда цифры, сообщаемые социологами, не таковы, какие им бы хотелось. На тему статистики острили многие, и свидетельствует это лишь о том, что разбираться в смысле цифр сложнее, чем потешать публику. А "почтеннейшей публике" (маэстро, туш!) разбираться сложнее, чем радостно потешаться.

Для немногих отваживающихся сомневаться в своей позиции можно лишь занудно повторить, что социологические данные -- это обычно ответы граждан на конкретные вопросы, заданные в конкретных условиях. И если граждане отвечает не то, что вам бы хотелось слышать, то стоит (1) слазить на социологический сайт и посмотреть полные оригинальные данные и (2) подумать о причинах и смысле этих данных. А не цитировать известных юмористов.

Около полувека назад Ричард Хемминг сформулировал: "Цель расчетов -- не числа, а понимание. Человек, который должен этого понимания достигнуть, обязан знать, как происходит вычисление. Если он не понимает, что делается, то очень маловероятно, чтобы он извлек из вычислений что-нибудь ценное. Он видит голые цифры, но их истинное значение может оказаться скрытым в вычислениях". Уж если эту крамолу сформулировал математик, то нематематикам сие должно быть доступно уже на стадии перехода с молока на кефир.

А что касается самой книги, то она столь хороша, что дурацкое название и обложку придется простить. С данной книги вообще стоило бы начинать преподавание курсов социологии и статистики.

Ася Казанцева, "В интернете кто-то неправ! Научные исследования спорных вопросов".

Автор с потрясающей дотошностью анализирует имеющиеся в обществе (и в том числе в Интернете) мифы. Например, о вреде ГМО, о пользе иглоукалывания, о вреде прививок, о действенности гомеопатии. Более того, автор демонстрирует, как надо подходить к информации, на какие данные можно и нельзя опираться, если вы хотите действительно что-то понять, а не только поговорить/потыкать в кнопки/подразнить оппонентов и т. д.

Попутно, насчет ГМО-мифов: упоминаемая Казанцевой книга Александра Панчина "Сумма биотехнологии. Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации растений, животных и людей" тоже в Интернете есть.

Однако в некоторых случаях автор демонстрирует на личном примере, как съезжает планка требовательности к логике и данным, когда человек изначально знает, "как надо".

Защищая теорию эволюции от креационистов (попросту -- религиозников) автор весьма изобретателен и рассказывает очень интересные вещи (у автора -- биологическое образование), но никакая теория эволюции не может считаться доказанной по критериям естественных наук до воспроизведения в эксперименте (причем неоднократном) всей цепочки событий. Более того, даже такое воспроизведение не докажет несуществования "акта творения".

Ровно так же не требователен к логике и данным автор, когда выступает в столь модную сейчас защиту тех, кто почему-то считает нужным доводить до всеобщего сведения свои сексуальные особенности, получать на эту шумную деятельность гранты и добиваться финансовых привилегий, созданных историей общества вовсе не для них, а для традиционных семей.

Поскольку мы как-то незаметно перешли с космоса на человека, точнее -- на социальную психологию, то перед нами (как всегда, в Интернете) две книги: Роберт Чалдини "Психология влияния" и Роберт Чалдини, Дуглас Кенрик, Стивен Нейберг "Социальная психология".

Подражая Асе Казанцевой, начнем с мифа: с повторяемого многими заклинания об ускорении развития, нарастании изменений и т. п. Вдарим по мифу Чарльзом Уиланом -- если мы не договорились, чем характеризуем и как измеряем развитие и изменения, всерьез говорить об ускорении и нарастании нельзя (цитаты из Менделеева и Планка вставьте сами). Но можно, тем не менее, высказать два утверждения, одно вот: изменения в окружающем мире предшествуют изменениям в человеке. Второе менее надежное: изменения в "программном обеспечении" мозга начинаются раньше, чем в "железе" (не факт, что их вообще можно разделить). Так вот, этот разрыв, зазор между изменениями в мире и приспособлением к нему наших умишек заполняют манипуляторы всех видов и родов... войск -- от впаривателей кремов с наночастицами до политиков -- учеников Гитлера и журналистов -- учеников Геббельса, пытающихся натравливать народы на другие народы.

Поскольку книга "Психология влияния" опирается на американские реалии, она посвящена в основном кремам с наночастицами, то есть психологическим механизмам, которые при этом используются. А не политикам -- гениальным социопсихологам-манипуляторам. Однако то, что в ней рассказано, помогает понять происходящее на других уровнях общества. Кроме того, если Россия вернется на траекторию прогресса, то проблема впаривания станет наиболее важной, как это и должно быть в нормальной стране.

Вторая книга Чалдини с соавторами, "Социальная психология", по идее - учебник, и кому-то повезет по нему учиться. Но ее можно и просто читать, узнавая новое и получая удовольствие и от результата, и от процесса. Сильные стороны книги: разбор большого количества конкретных жизненных ситуаций и экспериментов, доведение рассуждений до конкретных моделей с попутным анализом распространенных ошибок. Бонус -- книга очень интересно иллюстрирована.

Теперь -- нечто неожиданное: Джейсон Хансон, "Защити себя по методикам спецслужб". Книга с "продающим" названием и еще более "продающим" подзаголовком ("Бывший спецагент раскрывает методы, которые могут спасти жизнь вам и вашей семье") -- да можно ли ее вообще брать в руки, то есть скачивать и читать? В рамках нашей темы -- да, потому что на нескольких страницах одной главы 8 "Тайны социотехники" четко, ясно и коротко изложены приемы манипуляции. Книга вообще может оказаться полезна и вдобавок страноведчески любопытна. Правда, после ее прочтения возникает ощущение, что Америка кишит уголовниками, а некоторые страны -- еще более. Но это не авторская манипуляция...

И в заключение. В продолжение рассмотренной ранее темы аварий под водой -- в Сети появились весьма подробные и иллюстрированные уникальными фотографиями книги Владимира Бойко: "Трагедии тихоокеанского Подплава", "Трагедии северного Подплава", "Черноморский Подплав 1907-1935". Из предисловия к первой: "Только за последние полвека погибли 19 отечественных подводных лодок. Всего в катастрофах и авариях за этот период Отечество потеряло около 1 000 подводников, в шести катастрофах команды подводных лодок погибли в полном составе. На дне морей и океанов покоятся пять отечественных атомных подводных лодок. Бичом атомных подводных лодок являлись аварии. На первых атомных подводных лодках было отмечено 286 различных неисправностей. Долгое время о погибших подводных лодках и подводниках либо упоминалось вскользь, либо не говорилось вообще. Приведенные данные не претендуют на полноту и абсолютную достоверность, поскольку получены из анализа открытых и небольших архивных источников. Книга написана по материалам отечественной и иностранной литературы, проектной документации подводных лодок, очеркам по истории конструкторских бюро и подводных лодок, справочной и мемуарной литературе, журнальным статьям и др".

Обзор 17

Математика и физика

У математики есть важное отличие от физики. И состоит оно вот в чем: по мере углубления в физику и сложность, и восхитительность нарастают плавно, а по мере погружения в математику -- скачком. Уточним: в физике нарастание сложности устроено по-разному в разных разделах, например, в механике твердых тел и электричестве оно плавное, а в гидро- и аэромеханике - более резкое. Наверное, поэтому гидро- и аэро- не проходят в школе; кроме статики, конечно. Разумеется, сложность -- понятие субъективное, и это объективная трудность, о которой, в силу ее тривиальности, не будем. Теперь о восхитительности -- она в физике тоже нарастает плавно, причем -- возможно, в силу пересечения языка физики и бытового -- рост восхитительности может произойти позже роста сложности. Переходя на бытовой язык: вы можете испытать экстаз от того, что не вполне поняли. Правда, если поняли, то он будет круче; то есть продерет сильнее. Кстати, не будь этого загадочного эффекта, НП-книжки скачивались бы слабее, а продавались бы и вовсе -- сами понимаете. Между прочим -- не это ли вызывающее умиление авторское умение -- вызвать экстаз при неполном понимании? В математике это не так. Или понимание, или никакого экстаза. В этом смысле -- математика дисциплинирует. Без труда не вытащишь экстаза из пруда.

Микель Альберти, "Бесконечная мозаика. Замощения и узоры на плоскости".

Математики в книге немного, зато картинки очень забавные. Содержание понятно из названия, книга -- описание и классификация замощений плоскости. Классификация интересная, но для математики во всем этом не хватает двух компонентов -- утверждений и доказательств, ибо, как мне кажется, конструирование объектов -- важная и интересная часть математики, но лишь одна из трех. Физика тоже может считаться "конструированием объектов", если под объектами понимать модели. Но в физике к связи объектов требования мягче, потому что существует другой метод верификации -- сопоставление с экспериментом или, в космологии, -- с наблюдением. А в математике цемент, связывающий кирпичи-утверждения в здание, -- это доказательства. Попутно: новомодное "изучение" математики без обучения самостоятельному доказательству теорем -- это не профанация, а осквернение. Впрочем, некоторые утверждения в книге приводятся, и доказательства как факт упоминаются. Поэтому читатель, добравшийся до соответствующей строчки, имеет шансы вздрогнуть, наткнувшись на иголку во вполне зрелищном стогу. Но если вам надо соблазнить-привлечь-вовлечь... может быть, эта книга станет решением. А если нет... ну так просто скачайте файл и протащитесь от картинок.

Луис Альварес, "Самая сложная задача в мире. Ферма. Великая теорема Ферма".

Увы, красивых картинок здесь нет -- но в НП-книгах, имеющих отношение к математике, их нет почти ни в одной. Зато здесь есть рассказ о разных проблемах теории чисел, а вовсе не об одной "великой теореме" -- название, как обычно, "продавабельности ради". Понятия "самая сложная задача" не существует, а если бы мы вздумали его создать, то есть сформулировать критерий с однозначно устанавливаемым значением, причем с приемлемым уровнем конвенционности, -- не оказалось бы оно как раз этой самой задачей? Разумеется, собственно доказательств математических утверждений в книге почти не приводится, но самих математических утверждений довольно много. Они вполне способны до какого-то момента увлекать читателя, а потом наступает этот роковой момент, когда читатель отцепляется от автора и начинает планировать на землю. То есть ограничивается в дальнейшем чтении подробностями биографий математиков и их непростыми личными отношениями. У великих людей был сложный характер и читателя это греет.

Заметим, что мировая кулинария, несмотря на все усилия промоутеров "раздельного питания", не пошла по этому пути, хоть в детстве некоторые и выкорябывали изюм из булки. С НП-книгами ситуация проще -- даже если это салат из науки, истории, личной жизни с портретами и просто трепа, у читателя всегда есть возможность начать читать какой-то один слой. Издателю на все это забить, ему важно продать. Но вот вопрос -- не отталкивает ли эта "салатность" некоторых читателей, а среди тех, кто начал читать, не подталкивает ли она некоторых к отключению от серьезного? Или наоборот, давая дитенку некоторый оттяг, облегчает усвоение и удерживает внимание? У психологов наверняка есть мнение, разное у разных, но и без них видно, что для разных читателей эффект будет различен. Как спрогнозировать эффект, как определить, что нужно конкретному читателю -- чтобы через двадцать лет, стоя у доски и глядя в замершую от созерцания вожделенного результата аудиторию, он вспомнил того, кто подвел его к книжному прилавку или скачал: "Вот, взгляни, забавная книжка..."

Нейт Сильвер, "Сигнал и шум. Почему одни прогнозы сбываются, а другие - нет".

Автор начинает с рассказа о том, как много ошибок делают разные исследователи и предсказатели. Читать это стыдно, потому что серьезного анализа нет и быть не может -- просто не создан для него аппарат. При миллионах исследований и предсказаний набрать десяток или сотню проколов и ошибок может любой. Получается примитивная агитка, и ради чего? -- ради тривиальной и очевидно правильной мысли: большой объем данных еще не гарантирует правильного прогноза. То ли С.И.Вавилов, то ли П.Н.Лебедев сказал: "Мой книжный шкаф знает больше меня, однако он не физик, а я физик". Одной этой фразой можно заменить... но тогда автору было бы менее интересно писать, а читателю, признаемся, менее интересно читать. Рассмотренные автором ситуации делятся на несколько групп. Первая -- те, в которых он разбирается, поскольку сам ими занимался -- это бейсбол и покер. Вторая -- в которых он не столько смакует ошибки чужих прогнозов, сколько пишет о сути, это прогнозирование погоды и игра шахматных программ; похоже, что он имел хороший аккумулирующий источник. Третья группа -- ситуации, о которых он пишет "со стороны", в основном смакуя ошибки, это экономика и политика. Но во всех случаях приводимые автором данные интересны, рассуждения стимулируют собственное мышление, а указания на характер ошибок, которые делают при прогнозировании люди, могут (если мы вовремя о них вспомним) оказаться даже полезны.

Висенц Торра, "Математика и выборы. Принятие решений" -- книга не менее полезная, и столь же разнообразная, причем не только по тематике, но и по подходу. Автор начинает на совершенно детском уровне рассказ о многокритериальном оценивании (на бытовом примере -- семья выбирает авто), а потом обращается к представляющей несколько более академический интерес проблеме выборов -- не авто, а депутатов, президентов и прочих подобных действующих лиц. Парадокс Кондорсе, парадокс Эрроу, парадокс России, дилемма заключенного и так далее. При этом на середине книги автор внезапно приходит к выводу, что перед ним не школьники, а студенты его родного университета, и переходит на математическую нотацию. Ну, то есть читать будет не скучно, а в какой момент вы переключитесь на более актуальную проблему выбора авто -- это вам принимать решение.

Кьяртан Поскитт, "Математика для взрослых. Лайфхаки для повседневных вычислений". Для тех, кто предпочитает еще какое-то время не вестись на модничание, поясняем, что "лайфхак" -- это хитрость, трюк, финт и т. п., которые, по мнению говорящего, в чем-то помогают, решают какие-то проблемы. Например, нынче по этой категории вполне проходит умение пользоваться таблицей умножения (на случай странных ошибок в магазине). Некоторые фразы из этой замечательной книги стоит процитировать. Например: "Ключ к вычитанию -- помнить о том, что число, скажем 73, это то же самое, что и 70 + 3". Или вот: "Таблица умножения для числа 9 -- одна из самых сложных".

Есть древний анекдот -- Петька по просьбе Фурманова пишет сочинение "Как мы с Василием Ивановичем ездили в город". Первая фраза "Мы выехали", потом сто страниц "...цок цок цок..." и последняя фраза догадайтесь сами, какая. Так вот, предлагаю половину книги заменить на "... сю сю сю...". Если же серьезно, то фокусы, которые рекомендует автор, сложнее запомнить и применять, чем то, чему (пока что) учат в школе. Вторая половина книги чуть более полезна -- она объясняет, откуда берутся проценты по кредиту, и приводит примеры, как мы неправильно оцениваем вероятности. Впрочем, и эту часть можно упростить до двух фраз, первая -- "не бери кредиты", вторая -- "из двух спорящих чаще всего один жулик, а другой -- дурак".

Ну, а теперь две НП-книги, которые не применимы на практике, зато вполне могут быть образцом аккуратного и последовательного введения в проблему: Густаво Пиньейро, "Шар бесконечного объема. Парадоксы измерения" и "У интуиции есть своя логика. Гёдель. Теоремы о неполноте". Правда, вторую объявить популярной невозможно, да и первая лишь частично проходит по этой категории. Но удовольствие от попытки потрогать пальчиками холодную воду теории множеств вы получите. И озноб.

Зато вот тут -- никаких НП-сомнений, кто ж не знает этого автора! В 2014 году была переведена и выпущена книга Мартина Гарднера "Загадки Сфинкса и другие математические головоломки". Представлять его нет необходимости, на его книгах мы, можно сказать, выросли. Точнее, мы на них поумнели. А раз поумнели, то можно поговорить и о физике.

И.А.Андрюшин, Р.И.Илькаев, А.К.Чернышов, ""Слойка" Сахарова. Путь гения".

Весьма подробное изложение истории создания водородной бомбы в СССР, в частности, авторы указывают информацию, полученную от американского осведомителя. Кратко рассказано о работах А.Д.Сахарова по магнитной кумуляции и об американских работах по водородной бомбе.

Марио Бертолотти, "История лазера". Автор поставил себе задачу написать обо всем и почти ее решил -- историю лазера он начинает с античности; странно, что не с того момента, когда Вселенная стала прозрачна для излучения. И относит он к истории лазера не только Галилея, но и Попова с Маркони. Фактически книгу можно использовать как учебник по истории значительной части оптики, и, несмотря на некоторые огрехи перевода и некорректности (указывая размер Нобелевской премии, автор ошибся в 20 раз), книга весьма и весьма интересна. Он особенно подробно разбирает вопросы авторства, что, несомненно, увеличивает популярность книги.

Дмитрий Побединский, "Чердак. Только физика, только хардкор!" Смесь остроумных гипотез, бредовых фантазий, просто набора слов и ошибок. Чем хороши такие книги -- тем, что зная предмет, можно неторопливо обсуждать с учениками, какая очередная глупость написана. Или демонстрировать им свою объективность, признавая, что на этот раз вполне возможно, что написанное правильно. И главное -- показывать им, как именно прийти к тем или иным выводам.

В защиту подобной литературы (и прочих СМИ) можно, не рискуя ошибиться, сказать следующее -- интерес к науке она пробуждает, а там, глядишь, человек и к серьезным источникам обратится; а если он уже к делу серьезно относится, то мимо этого блюда просто пройдет, отвернувшись и задержав дыхание. Да, но ведь на это тоже можно возразить, и даже очевидно, что именно! Проблема -- и это бывает очень часто -- именно в том, что коэффициенты никто экспериментально не измерял. Можно, конечно, опросить серьезных исследователей, что они читали в детстве... Две реплики вбок: половина фраз во вступлении заканчивается восклицательными знаками, а учитывая то, что один из смыслов слова "хардкор" -- жесткое порно, применение его в названии представляется слишком, а значит и излишне, коммерческим.

Джон Гриббин, "13,8. В поисках истинного возраста Вселенной и теории всего". На обложке, правда, запятая заменена на точку, но не это главное. А главное то, что, как пишет автор, "теория микромира (квантовая теория) в точности согласуется с теорией макромира (космологией, или общей теорией относительности), даже несмотря на то, что они развивались независимо друг от друга и что никому до сих пор не удалось соединить их в единую систему - теорию квантовой гравитации. Но уже то, что по отдельности они дают правильные ответы на одни и те же вопросы, подсказывает нам, что вся физика как таковая (и, по сути, вся наука) находится на верном пути". Основное содержание книги -- показ путей этих двух теорий, по которым они шли, автор честно поделил объем пополам, половину он посвятил установлению возраста звезд, половину -- Вселенной, а 10% -- примечаниям. Указанные выше величины совпадают с втрое меньшей погрешностью.

Артур Миллер, "Империя звезд, или Белые карлики и черные дыры". Можно конечно, устроить соревнование по бессмысленности названий, ну да ладно. Данная книга посвящена более узкому, чем предыдущая, вопросу, что позволило автору сосредоточиться на биографических подробностях, описании эмоций и переживаний действующих лиц. "На глазах Чандры часто наворачивались слезы, когда он вспоминал о Милне. Любимая фотография его "очень близкого друга, первого и самого большого", была сделана беззаботным летом 1939 года. Напряженные вены на лбу и шее Милна отражают интенсивную работу мысли, а у глаз притаились лукавые морщинки. Несмотря ни на что, он всегда сохранял любовь к жизни..." ну и так далее. Огромное количество лиц, которых автор благодарит в предисловии, гарантирует большое количество подобных наблюдений, но не гарантирует точности приведенных сведений. Например, об аресте Ландау автор явно пишет "из общих соображений", хотя конкретные факты общеизвестны. Нет, нет, какие-то сведения из физики в книге присутствуют.

Карл Саган, "Голубая точка. Космическое будущее человечества". Не знаю, можно ли отнести эту книгу к НП-литературе: как и многое, написанное этим человеком, она очень поэтична. Только зачем он так остервенело нападает на антропный принцип? Впрочем, принципу на это наплевать, а если экстаз помог Сагану написать еще одну интересную книгу -- то все хорошо. И вполне возможно, что поэтические описания гипотетических попыток обнаружить из космоса жизнь на Земле окажутся более полезны школьнику, чем "лукавые морщинки" и прочие бытовые подробности предыдущей книги. Особенно когда этот школьник сумеет привести к некоторым рассуждениям автора контрдоводы. Кстати -- голубой цвет неба автор объясняет рассеиванием на молекулах. Поразительно, как упорно авторы повторяют эту ошибку; кстати, объективности ради -- в Википедии, в которой полно глупостей, этой ошибки нет. А еще при чтении книги стоит иметь в виду, что политические взгляды автора, вполне характерные для некоторых американских "левых", время от времени влияют на точность его рассуждений, делая ее недопустимо низкой для ученого, даже популяризатора. Поэт берет верх...

И в заключение -- три маленьких физики. Во-первых, Энрике Альварес, "Масса атомов. Дальтон. Атомная теория". Подробно излагается биография Дальтона и история атомистического учения, в том числе -- вклад многих других ученых. Немного рассказано об истории техники этого периода. Книжку слегка портят мелкие ошибки - например, некорректно рассказано про закон сохранения вещества, про дальтонизм, про давление паров воды, неправильно цитируется Фейнман и др.; кроме того, несколько сумбурно построение.

И во-вторых, Роджер Оррит "У атомов тоже есть сердце. Резерфорд. Атомное ядро". Вопреки названию, охвачена вся "атомная физика" соответствующего периода, причем, как во многих подобных изданиях, объединены биографические подробности и какие-то научные сведения. При таком широком охвате и незначительном объеме книга весьма поверхностна. Русский язык у переводчика весьма коряв, а на редакторе сэкономили.

И третье -- Антонио Фернандес "В делении сила. Ферми. Ядерная энергия". Опять же, охвачена вся "атомная физика" соответствующего периода, опять же, как во многих подобных изданиях, объединены биографические подробности и какие-то научные сведения. Охват широк, книга поверхностна, содержит ошибки, и выделяется корявым языком даже на общем фоне подобных книг.

Обзор 18

Полеты во сне, в книгах и Интернете

Ну, что ты? Смелей! Нам нужно лететь!

А ну от винта! Все от винта!

Александр Башлачев

Проблема полетов к звездам занимает человека очень давно -- наверно, с тех пор, как он понял, что это невозможно. Действительно, если я скажу, что меня манит полюс или Эверест, меня немедленно спросят -- почему я не делаю зарядку? А если я скажу, что вижу во сне Альфу Центавра -- не спросят. Сегодня мы обозрим НП-книги и Интернет по части полетов к звездам. Хоть в какой-то мере реальных; о фантастике сегодня ни слова.

Собственно, имеется в виду всегда полет к планетам других звезд, ибо именно от планет мы ждем чего-то такого... но для простоты говорят: "к звездам". Помните анекдот: "Вам партийное задание -- полетите на Солнце". "Так сгорим же!" "Все предусмотрено. Полетите ночью". Вопрос к психологам -- чего мы ждем от планет? Один возможный мотив -- экспансия, при отсутствии сопротивления или наоборот, с маленькой победоносной войной; это по вкусу, то есть в зависимости от диагноза. Другой мотив сложнее и страннее -- увидеть братьев (я бы предпочел -- сестер) по разуму. Чего тут больше -- желания просто увидеть другого, или, как утверждают некоторые, увидеть себя глазами другого, -- не знаю. Что бы вы предпочли -- чтобы ваша собака стала только разумной или чтобы кошка объяснила вам неправильность вашей жизненной позиции?

Не скрою! "Информационным поводом" послужила история с проектом Мильнера и Хокинга -- направлением к Альфе Центавра облака микрозондов, разгоняемых лазерным лучом. По прибытии в пункт назначения зонды сфотографируют то, что там увидят, и передадут картинку на Землю. О самом этом проекте, серьезных возражениях, ответах на возражения и так далее -- проще и правильнее прочитать в Интернете, сделав запрос "Троицкий вариант" и Мильнер. Или, если хотите ссылки

trv-science.ru/2016/04/19/dvojka-po-fizike/

trv-science.ru/2016/05/17/pod-zvezdnym-parusom-k-alpha-centauri/

некоторая интересная информация еще тут

http://okf.ipb.su/index.php?showtopic=46

Проект на данный момент реальным не является, и авторы откровенно говорят, что полагаются на научно-технический прогресс. Строго говоря, и это не ново: в любом серьезном проекте есть именно это -- прогноз прогресса. Но в данном случае дальность прогноза -- в смысле физических проблем, которые надо преодолеть, см. ссылки выше, -- существенно больше, чем обычно. В качестве некоторого обоснования разумности этого проекта говорят, что при работах по этому направлению наверняка будет сделано много интересного. Это, конечно, так; но есть еще одна важная сторона -- проект посвящен космосу. То есть он поддерживает работу людей, у которых внутри что-то откликается этой теме.

Но если уж речь зашла про обоснование... надо понимать, что все это -- игры с собственной психологией, и шум усугубляется большой суммой, выделенной на проект. Ни в каких "обоснованиях" проект Мильнера (равно как и основанная им "Премия по фундаментальной физике", примерно в три раза больше Нобелевской) не нуждается -- это частная инициатива, не нарушающая законов. И вообще, отчего бы не сделать глупость ради того, чтобы другие могли поступить умно? Автор этой заметки, преподающий (частично!) бесплатно, такой же дурак, как и Мильнер. Только на 4 порядка меньшего размера. А может быть, и вы, читатель, тоже.

Вернемся к психологии, ибо здесь есть важная психологическая развилка -- но не в космосе, а внутри нас. Не все в этой жизни мы делаем "на автомате". А то, что мы делаем, не спеша подумав о результате, можно разделить на две кучки. В одну попадут действия, результат коих мы хотим увидеть. В другую -- действия, результат которых мы увидеть, скажем так, не очень надеемся или просто понимаем, что не увидим. Иногда эти вещи лежат вплотную, например, в преподавании. Нам хочется, чтобы наши ученики сдали конкретный экзамен. Но многие преподаватели находят в себе силы понимать, что это -- лишь одна сторона многогранника. Иногда -- как в случае с космосом -- эти две постановки задачи принципиально расходятся в подходах и решениях. Потому что в первом случае нам нужна скорость (делим расстояние на время), сравнимая со скоростью света, -- скажем, 0,1 от строчного латинского "c". Лучше, конечно, 0,2 или 0,3. Насчет второй ситуации вот что пишет астрофизик Борис Штерн:

"Это удивительно, но достать до экзопланет можно уже при нынешнем уровне технологии. Просто надо отказаться от одной вещи: от требования увидеть результат собственного труда при жизни. /.../ Как только человек готов что-то делать для следующих поколений, задача упрощается на порядки. Скорость в два процента световой, если мы посылаем зонд без торможения, не проблема для реактора на чистом уране-235 с плазменным двигателем со скоростью истечения под 10 тыс. км/с (в природе есть "плазменные двигатели" с ультрарелятивистским истечением). Если зонд должен тормозить в конце пути, средняя скорость падает до процента световой. В любом случае сотни лет -- до ближайших звезд, тысячи лет -- до множества разнообразных систем, где, по статистике, обязаны быть планеты, очень похожие на Землю. При этом к неведомому миру прилетает аппарат с большой антенной и мегаваттами мощности, с большими телескопами, способными при близком пролете мимо экзопланеты снять динозавров или слонов, если они вдруг там окажутся, и передать всё на Землю в отличном качестве. Это вовсе не фантастика.

Главный смысл многих масштабных проектов, если смотреть с большого расстояния, часто отличается от декларируемого. Допустим, ценой усилий группы государств, сравнимых с усилиями египтян по строительству пирамид, запущены несколько зондов к перспективным экзопланетам. Ядерные установки, плазменные двигатели, большие антенны и тому подобное. Основные данные ожидаются через тысячи лет, а каждый год приходят на Землю текущие рабочие данные. Заключается ли основной смысл проекта в тех долгожданных данных от экзопланет? А может быть, главный смысл -- в том, что, как подсказывает чутье, все это сильно повысит шансы на существование людей, способных принять и осмыслить отправленные зондами данные?"

Здесь стоит остановиться и задуматься, ибо эта формулировка компактна и осторожна. Роль упомянутых пирамид в жизни человеческой цивилизации не слишком велика: это фраза Наполеона "Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид" и существование туристов и египтологов. Роль Токамака и Большого адронного коллайдера в том, что они поддерживают существование человека -- познающего животного. А поток данных с подобного космического зонда, если оснастить его надлежащей техникой, окажется беспрецедентен в истории науки. Ведь это будет интерферометр с ежедневно растущей базой, с ежедневно увеличивающейся разрешающей способностью. Ни строителям Токамака, ни ускорительщикам такое и не снилось.

Идеология "проектов-стимулов", можно сказать, стала уже почти легитимна - например, в 2011 году DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency) совместно с NASA (National Aeronautics and Space Administration) объявили о начале проекта "Через 100 лет к звёздам". Запросы в Интернете "Через 100 лет к звёздам", "The 100 Year Starship Study" или, если хотите, ссылки

http://100yearstarshipstudy.com/

http://okf.ipb.su/index.php?showtopic=46

Цель проекта -- разработать бизнес-модель, которая будет стимулировать инвестиции частного интеллектуального и финансового капитала, необходимые для таких достижений в различных областях, которые сделают возможным этот полет в течение следующего столетия. А также зажечь воображение студентов, научных кругов, промышленности, научных работников и населения в целом, вызвать энтузиазм в отношении продолжения научных исследований и достижений в области технологий и освоения космоса.

Пробуем, однако, перевести дух и уточнить варианты наших пожеланий. Начнем с более далекого от основной темы, поэтому совсем кратко -- отправить в космос сигнал, свидетельствующий о наличии жизни определенного типа и стадии развития. Это междисциплинарная (правильнее было бы сказать -- вместедисциплинарная) область захватывает кусочки физики, техники, психологии, социологии и так далее и называется SETI (Search for Extraterrestrial Intelligence). Исчерпывающая информация по состоянию на 2004 год имеется в книге Л.М.Гиндилиса "SETI: поиск внеземного разума", ничего даже отдаленно сравнимого по широте охвата вопроса позже опубликовано не было. Позиция скептика изложена в статье С.Б.Попова в "Науке и жизни" (2006 N 4), многие использованные в ней аргументы никак не мотивированы и могут быть оспорены, но ознакомиться с ней полезно -- как и с любой позицией компетентного скептика.

Следующий вариант пожеланий, но все-таки еще не полет -- узнать о наличии жизни определенного типа и стадии развития. Это, прежде всего, опять же программа SETI, но есть и новые возможности. Например, тот же Штерн упоминает почти реальную (то есть при умеренных затратах, без всемирного сотрудничества и нарушения законов природы) возможность обнаружения заатмосферным инфракрасным телескопом озона в атмосфере экстрасолнечной планеты. Это свидетельствовало бы о наличии жизни в нашем понимании, хотя и не факт, что способной отправить или принять сигнал. В заключение нашего суперкороткого взгляда на проблему SETI заметим, что возможности деятельности в этом направлении должны сейчас быстро возрастать -- по мере и в силу того, как мы открываем все больше землеподобных планет и, стало быть, лучше понимаем, куда кричать и куда направлять уши.

Следующий уровень пожеланий -- послать туда что-то материальное. Тогда уж не

алюминиевый квадратик, на котором было написано послание из одной-единственной точки -- и эта точка означала "привет!", как у Курта Воннегута-младшего в романе "Сирены Титана". А нормальную стотонную машину -- лабораторию, которая, пролетая, сумеет собрать информацию и передать ее на Землю. Например, фото поверхности с разрешением 0,1 м в диапазоне от далекого ИК до не близкого УФ. Можно даже помечтать о посадке зонда на планету и трансляции хруста челюстей местного динозавра, знакомящегося с космическим посланцем, -- сначала на летящую дальше машину и уже с нее -- на Землю. Тут, конечно, рядом тихо шевелится мысль о том, чтобы послать туда жизнь. Земную жизнь, и даже, страшно сказать... все-таки страх смерти именно через желание продлиться действительно правит миром.

Но для того, чтобы послать нечто материальное, нужен серьезный двигатель, а точнее -- источник энергии и источник импульса, чтобы накормить ненасытную пасть двух законов сохранения -- энергии и импульса. Поищем, что написано на эту тему -- если говорить о хоть в какой-то мере серьезных источниках и проектах, а не об искривлениях пространства, кротовых норах, 3D-принтерах, печатающих людей после прибытия на место и прочих чудесах, успешно увеличивающих кликабельность и даже - хотя это уже гипотеза -- читабельность. Как ни странно, но при таком узколобом, догматическом и так далее, со всеми остановками, подходе -- оказалось, что написано немногое.

Источники, имеющие прямое отношение к нашей теме, можно разделить в первом приближении на посвященные конкретно двигателям и посвященные полету. Хорошие примеры книг про двигатели, имеющие отношение к полетам в космосе, -- С.Д.Гришин, Л.В.Лесков "Электрические ракетные двигатели космических аппаратов" (1989) и А.А.Дорофеев "Ядерные ракетные двигатели и энергетические установки. Введение в теорию, расчет и проектирование" (2012). Единственный недостаток первой книги -- год издания; вторая -- хороший вузовский учебник (многие из нас помнят, что такое хороший вузовский учебник, а некоторые при этих словах даже вздрагивают).

Примечание -- огромный список книг по космонавтике и библиотека вот тут

http://epizodsspace.no-ip.org/bibl/oblojki/hronika1981-2013.html

Те, кто исходит из того, что "нам нужно лететь", обычно рассматривают и сопоставляют разные варианты. Каковые можно разделить на две группы: с передачей энергии с Земли и "все с собой". Наиболее реальный проект первого типа -- фантастический проект Мильнера/Хокинга. Заметим, что его фантастичность все же уступает уже предлагавшимся идеям использования черных дыр и темной материи; что по этому проекту читать -- указано выше. Проекты типа "все с собой" упоминаются в разных источниках, но наиболее реальных, то есть наименее фантастических, на сегодня три.

Первый -- это проект "Орион", разгон корабля взрывами атомных/водородных бомб за кормой. Запрос в Интернете "проект Орион" или, если хотите, ссылки

https://sohabr.net/gt/post/275524/

http://kiri2ll.livejournal.com/18444.html

https://ru.wikipedia.org/wiki/Орион_(МКА)

Идея, которую в 1946 году предложил Станислав Улам, участник Манхеттенского проекта, со-изобретатель схемы водородной бомбы Теллера-Улама, выглядела так. С корабля сбрасывалась атомная бомба, которая подрывалась и испаряла диск, сбрасываемый после бомбы. Продукты испарения били по кораблю и передавали ему импульс. В 50-х годах эту идею развили Тед Тейлор и Фримен Дайсон (сфера Дайсона -- тоже его идея). Полученный проект выглядел следующим образом: использовались атомные бомбы, создающие направленный взрыв -- оболочка из оксида бериллия и урана делала взрыв ядерного заряда направленным, и вольфрам превращался в сигарообразный пучок плазмы, который бил по толкателю кормовой плиты. Толкатель отходил в крайне переднее положение, а затем, под действием системы амортизации, возвращался в исходное положение. Ну и далее цикл повторялся. Достижимая скорость, в зависимости от варианта конструкции, 0,03--0,1 с. Это с -- латинское; узнаете?

Второй -- это проект "Дедал" и его наследник, проект "Икар", разгон корабля термоядерными микровзрывами ("инерциальный термоядерный синтез", бывший конкурент Токамака). Запрос в Интернете "проект Дедал" и "проект Икар" или, если хотите, ссылки

https://sohabr.net/gt/post/275524/

https://geektimes.ru/post/280126/

http://www.icarusinterstellar.org/

http://www.membrana.ru/particle/15834

Идея вкратце такова. Двигатель должен был использовать инерциальный термоядерный синтез, одно из перспективных направлений управляемого термоядерного синтеза. Частички дейтерия и гелия-3 должны были обжиматься и нагреваться электронными пучками до начала реакции синтеза, а получающаяся плазма -- вылетать через магнитное сопло, создавая тягу. Корабль разгонялся до скорости 0,12 с. Для защиты от микрометеоритов впереди располагался 50-тонный бериллиевый диск. Более крупные частицы, которые бы могли пробить диск, должны были встречаться автономными роботами, которые летели бы на расстоянии 200 км перед зондом. Робот должен был выпустить облако пыли, которое отклонило бы или уничтожило частицу. За диском располагались пятиметровый оптический и двадцатиметровый радиотелескоп. Кроме того, "Дедал" должен был нести автономные зонды, которые бы сбрасывались за семь лет до цели и расходились в стороны. Они должны были пролететь через систему-цель и передать собранную информацию, используя корабль как ретранслятор, а сорокаметровое сопло двигателя -- как антенну. Все это хорошо, но оценка доступности главной технологии кажется пока оптимистичной. Управляемый термоядерный синтез до сих пор не реализован, а выбор между инерциальным синтезом и Токамаком сделан пока что в пользу последнего, что прекратило продвижение в первом направлении.

Третий проект -- это идея, изложенная Б.Штерном в его книге "Ковчег 47 Либра"

Мне она кажется более реалистичной, нежели первые две, но это пока только идея, и сравнивать ее с перечисленными проектами не вполне корректно. Было бы интересно посмотреть на нее, доведенную до стадии проработки, сравнимой с Орионом и Дедалом. А саму идею излагать не будем, чтобы не портить вам удовольствие от чтения.

Обзор 19

Охота за квинтэссенцией

-- Какая самая значимая цитата,

вошедшая в наш язык за последние десять лет?

-- Трудно сказать. Есть хорошая путинская цитата:

"У нас страна огромных возможностей

не только для преступников, но и для государства".

(на заседании президентского Совета безопасности 30 ноября 1999 года)

Наш персонаж, но из другого интервью.

Помните "лихие 90-е"? Технари еще могли на что-то надеяться. Например, одна лаборатория, которая вполне профессионально занималась катодами мощных электровакуумных приборов, не только пыталась торговать электрочайниками и мылом, но и мечтала освоить производство и монтаж "по месту" нагревателей для ларьков, из которых в мороз торговали цветочками. А гуманитариям даже и надеяться было не на что. Разве что на доставку курток из братской Турции, которую еще не начали учить, что российским пилотам их указаний не требуется. И можете себе представить, как меня поразил тогда один мой собеседник, который сказал, что он не только знает, что можно сделать в этой ситуации, причем оставаясь в рамках своей более чем гуманитарной профессии, но и непременно это сделает. А через год я держал в руках скромненькую (240 страниц в мягкой обложке), но для тех лет уже заметным тиражом - 5000 экз. - изданную книгу "Русские политические цитаты от Ленина до Ельцина" и понял: автор не шутил.

И вот прошло 12 лет, написано и издано около 40 книг, справочников по цитатам и антологий афоризмов, общим тиражом около 2 миллионов экземпляров. Конечно, экземпляр экземпляру рознь, но некоторые книги Константина Душенко переваливают за тысячу страниц. Справочники по цитатам (они же словари цитат) относятся к науке, антологии афоризмов -- скорее, к литературе в широком смысле. Афоризм -- это чаще всего сознательное, намеренное творчество, облечение некой мысли в именно такую, короткую и иногда парадоксальную форму. Цитата же сделана цитируемой, известной, повторяемой и популярной читателями и издателями, которые цитируют и перепечатывают. Хотя правильно - особенно известной личностью - употребленный афоризм, вполне может стать цитатой. Заметим, что высказывание, цитируемое часто -- это отпечаток общества: оно, как хороший анекдот, прошло много не рук, но уст и ушей, оно сдало много тестов типа "А считает, что это стоит рассказать Б". Поэтому цитаты, как и анекдоты, могут быть объектом социологического исследования. А объединяет их то, что это попытки выделить квинтэссенцию, суть, основное содержание, и сформулировать его относительно кратко.

Только не будем здесь обсуждать, что значит "стоит рассказать" -- это уведет нас очень далеко; особенно далеко -- в авторитарном обществе, где за перепост можно и сесть. И даже не к компьютеру.

Книги Константина Душенко -- это, по сути дела, некий развивающийся мир, и мы можем попробовать проследить его эволюцию. Причем в данном случае - с помощью автора, потому что у нас есть возможность задавать ему вопросы.

-- Ваши многочисленные книжки, как мне кажется, составляют систему. Не могли бы вы немного рассказать об их последовательности, в частности -- с чего все это началось?

-- У меня был купленный в Варшаве справочник "Крылатые слова" 1990 года, -- рассказывает Константин Васильевич. -- Мне захотелось сделать нечто подобное, для начала -- хотя бы по цитатам ХХ века. Самой известной отечественной книгой такого рода были "Крылатые слова" Николая и Марии Ашукиных. Но там весь XX век представлен несколькими десятками выражений. Интернета в 1994 году еще не было, поэтому оставалось одно -- перелопачивать колоссальные объемы документов. Я просмотрел подшивки "Правды" с 1905 по 1970-е годы, держал в руках половину всей небольшевистской прессы времен Гражданской войны, рассеянной по разным библиотекам, массу перестроечных изданий. Смотрел монтажные листы популярных кинофильмов, каталоги плакатов, "Летописи журнальных статей" за десятки лет -- в них я отыскивал заголовки.

А внутри этой темы самой трудоемкой частью были политические цитаты. Была середина 90-х, советские политические цитаты -- в большом ходу, но весьма туманны представления об их авторах, об их происхождении. Среди цитат было много анонимных, а если и не анонимных, то, скажем, одна и та же цитата у Ленина или у Сталина могла встречаться в разных вариантах, могла быть заимствована ими еще у кого-то. Некоторые были хорошо известны, например, фраза Троцкого насчет "грызть гранит науки", но их авторство было тщательно забыто к концу советского периода; лишь немногие грамотные люди это знали. Поэтому политические цитаты были самым трудным куском этой работы, и я решил сделать политические цитаты сначала отдельной книжкой.

Политические цитаты, и вообще исторические цитаты труднее разыскиваются, чем литературные, там корпус источников несравненно больше и происхождение часто несравненно темнее. В литературе совершенно темных цитат сравнительно немного, а в истории их очень много. Эта особенно относится к устным высказываниям, из которых большая часть в той или иной мере апокрифична. Письменная цитата есть в источнике, может быть, в искаженном виде, но есть, за что зацепиться. А с устными высказываниями возникает вопрос, от кого она стала известна, насколько он переврал, в каких вариантах она бытовала, когда она стала известна. Например, часть "сталинских" цитат возникла уже в перестроечное время. "Нет человека -- нет проблемы" -- это Рыбаков, причем роман "Дети Арбата" написан до Перестройки, а само выражение стало популярно позже.

-- Ваша первая книжка, "Русские политические цитаты от Ленина до Ельцина", появилась очень вовремя.

-- Появилась она вовремя, но расходилась долго.

-- А более поздний "Словарь современных цитат", который был замечен и имел очень хорошую прессу и по-моему вполне популярная "Зернистые мысли наших политиков", которая с банкой икры на обложке?

-- Сборники цитат -- это вообще не тот жанр, который расхватывается.

-- Следующим был "Большой словарь цитат и крылатых выражений" или эта пятерка -- "Цитаты из всемирной истории", "Цитаты из русской истории", "Цитаты из русской литературы", "Цитаты из всемирной литературы" и "Религия и этика в изречениях и цитатах"?

-- Я решил начать с подготовительного этапа, сделать специальные словари, я сделал их именно эти пять. Отчасти это была подготовительная работа, но отчасти те словари были самостоятельны, потому что в "Большой словарь" вошло меньше половины того, что было в этих пяти книжках. Если бы в него вошло все, то у него был бы объем 25 тысяч, причем при хорошем справочном аппарате искать было бы удобнее в одной книжке, но в ней было бы больше трех тысяч страниц - довольно трудно себе это представить.

Хотя самая большая из имеющихся у меня зарубежных книжек -- это кирпич такой, книга пословиц и ходячих фраз, словарь Стивенсона. Она поперек себя, можно сказать, шире. Там собрано около 60 тысяч цитат, причем сделаны они по предметному принципу, то есть по ключевым словам, с громадным указателем.

Но вообще классические англоязычные словари цитат делаются иначе: они почти все сделаны по авторам, и имеют большой указатель по ключевым словам. Составитель исходит из того, что читатель ищет цитату по ключевым словам, "о чем она", но если он хочет посмотреть, что обычно цитируется из сказанного таким-то автором, то это тоже удобно сделать. Поиск по автору возможен, только если цитат из данного автора в словаре немного, а если это Пушкин или Шекспир? Допустим, "Памятник" Пушкина -- он весь цитатен, практически все его строки -- это цитаты. Какая там часть этой цитаты понадобится читателю, где он будет ее искать, с какого места - довольно трудно сказать. Поэтому я помещаю его в цитатник из русской литературы почти целиком. А в указателе человек находит по ключевым словам любую строку. Поиск по началу цитаты тоже малоэффективен - она может начинаться с разного места, да и тот, кто ищет, мог запомнить не начало. Поэтому поиск делается по ключевым словам, но если бы сами цитаты были сгруппированы не по авторам, а по этим словам, то одна цитата в указателе могла бы встречаться несколько раз, а это увеличивало бы и без того не маленький объем.

-- Группировка по авторам создает некий "портрет"?

-- Да, и получается книжка со структурой, которую, в принципе, можно даже и читать, хотя бы кусками. Авторскую рубрику -- Наполеона, Маркса, Шиллера, Высоцкого -- можно рассматривать как своего рода "цитатный портрет" автора. Хотя это побочное, основная функция -- это поиск одной нужной цитаты, насчет которой человеку нужно узнать ее точную форму, автора, когда и при каких обстоятельствах опубликовано или сказано. В англоязычных странах если не у каждого интеллигентного человека, то у каждого человека, который связан с письмом или ораторством -- адвоката, писателя, журналиста, политика, -- обязательно стоят на полке несколько основных американских или английских словарей цитат. Есть знаменитая фраза у Амброза Бирса: "Цитата: неверное повторение чужих слов"; вот чтобы уберечь от этого тех, кто хочет уберечься, и существуют словари цитат.

-- А "Мысли и изречения древних" оказалась в каком-то смысле промежуточной?

-- Да, она занимает место посередине между антологиями афоризмов и справочниками по цитатам. Она делалась не как справочник по цитатам, потому что единственным критерием включения цитаты в эту книжку была ее интересность для современного читателя, а не степень известности и цитируемости. Это принцип не для словарей цитат; с другой стороны, там даны точные ссылки на источники. Эта работа имела, может быть, наибольшее значение для всей моей позднейшей работы над дальнейшими цитатниками, потому что до того, как я стал делать "Мысли и изречения древних", я не представлял себе, до какой степени мы обязаны эпохе Античности.

-- А потом начались антологии афоризмов, и в итоге появились "Большая книга афоризмов" и "Новая книга афоризмов".

-- Афоризмы -- это особый жанр, с цитатами пересекающийся в очень небольшой степени. Хотя бы потому, что в антологии афоризмов я вообще не включаю стихотворных цитат, тогда как в любом большом универсальном цитатнике стихотворные цитаты преобладают. Потому, что они легче запоминаются, и потому, что это школьный канон. Из зарубежных цитат тоже запоминаются прежде всего стихотворные. "Быть или не быть" больше запоминается, чем "Кровь, пот и слезы" Черчилля. Кроме того, в антологиях афоризмов, во-первых, не указывается источник. Только в последних изданиях афоризмов Уайльда и Марка Твена я указывал еще и источник. В этих антологиях слово "афоризм" понимается не совсем строго, там есть множество высказываний, которые афоризмами назвать на самом деле нельзя. Это просто остроумные какие-то речения, интересные с какой-либо точки зрения фразы, но главный принцип там был - интересность самой фразы для читателя и ее литературная ценность.

-- А источники?

- Во-первых, естественно, готовые уже сборники, во-вторых, это чтение авторов, которые были профессиональными афористами, занимались афоризмом как жанром, в-третьих, писатели афористичные, как Шоу, который почти не писал афоризмов специально, почти все его афоризмы взяты из пьес. Я прочитал всю подборку 16-ой полосы "Литгазеты" советских времен и всю рубрику афоризмов польского еженедельника "Пшекруй" лет за 30. Если я начну перечислять, такого будет чрезвычайно много -- разные источники, где я просто рассчитываю найти интересные фразы, и это не имеет связи с известностью или популярностью этих фраз.

Заметим, что в англоязычном мире в названиях соответствующих сборников нет слова "афоризм". Их назовут, скажем, "Словарь юмористических цитат", или "10000 лучших изречений", или "5000 лучших фраз". Такова, например, антология "Цитаты Питера", того самого, который написал книжку "Принцип Питера". Слово "афоризм" в заглавии -- это культурная специфика Центральной и Восточной Европы. Соответствующая антология в Англии или Франции почти никогда не будет называться антологией афоризмов, в Германии уже да.

В словари цитат я включаю еще и крылатые слова, которые, строго говоря, цитатами не являются. Потому что крылатые слова -- часть языка; по определению филолога С.Г.Займовского, это пословицы и поговорки литературного происхождения, то есть они ощущаются как пословицы, поговорки или даже обороты речи. Многие люди, даже живущие в Петербурге, не говоря уже о туристах, полагают, что Адмиралтейская игла так всегда и называлась -- но это цитата из "Медного всадника". Поэтому это даже, строго говоря, даже не совсем крылатое слово -- крылатое слово предполагает, что у человека есть хотя бы смутное представление о том, что он имеет дело с речением литературного происхождения.

-- То есть что "это" откуда-то взялось?

-- Да, что это откуда-то взялось, а не просто всегда в языке существовало. Например, "Васька слушает да ест" -- фактически оно употребляется на правах пословицы. Хотя, скорее всего, люди знают откуда. А "Мы пахали" (цитата из басни И.И.Дмитриева, современника Крылова) люди не знают, откуда, и это не воспринимается как цитата; но в языке они фигурируют фактически на равных правах - пословицы, и такие, как бы это сказать, речения. Их непременная черта -- относительная краткость, они не могут быть длинными, потому что они не запомнятся. И устойчивость формы -- по той же самой причине, что они короткие. Можно даже сказать "слушает да ест" - и всякий поймет. Или "А Васька слушает..." -- и каждый тоже поймет.

-- А почему невозможны переводы словарей цитат? Ведь может быть интересно, что часто цитируется в другой культуре.

-- Но потребуется слишком много объяснять, что там было в оригинале. В больших англоязычных словарях цитат находится место для некоторых исходно русскоязычных цитат, но выбраны они по довольно непонятным для меня критериям. Это будут, скорее всего, какие-то политические цитаты из Ленина или Хрущева.

Да и антологии афоризмов мало какие имеет смысл переводить. По этому поводу расскажу историю возникновения книжки "Мысли, афоризмы и шутки выдающихся женщин". Когда я начал делать свою афористику, у меня был большой американский сборник женских цитат, я принес ее в издательство, чтобы отксерить, и меня спросили: "Вы можете эту книжку перевести?". Я ответил, что подавляющее большинство тех цитат совершенно неинтересны для нашей публики, такую книжку нужно сделать заново для российского читателя, и мне предложили ее сделать.

Женщины в литературе раньше встречались довольно редко, а женское остроумие - феномен вообще XX века. Карел Чапек в 30-ые годы XX века написал: "Юмор -- сугубо мужской атрибут", хотя уже тогда это было не совсем так. Я сначала сделал книжечку небольшого формата, а потом она разрослась до большой. И она входит в число трех моих самых популярных книжек, которые переиздаются каждый год.

-- Ваша книжка "Последние слова знаменитых людей" как-то заметно отличается от предыдущих -- почему?

-- Это первая моя книжка, которая создавалась не как антология или справочник, а как собрание историй -- историй о людях и их последних словах.

-- А сборники афоризмов Гейне, Твена, Шоу, Оскара Уайльда, которые вы составили, серия "Мастера афоризма" -- там даже на обложке нет вашей фамилии -- почему?

-- Потому, что афоризмы-то не мои. На больших антологиях афоризмов обычно моей фамилии нет.

* * *

И в заключение маленький штрих. Когда в далеком 1996 году К.Душенко дарил свою первую книжку, в каждый экземпляр был вложен листок с "замеченными опечатками". Как в те времена, когда это было культурной нормой.

Обзор 20

Музеи-усадьбы: книги и Интернет

Что можно узнать о музеях и об усадьбах? А это -- смотря где. Например, в Интернете много информации и о музеях, и об усадьбах. Одна серия из ста книг "Великие музеи мира" чего стоит! Но если мы пересечем области и спросим "музей-усадьба" или "усадьба-музей", нам вывалится, примерно 470 и 50 тысяч ссылок, но независимых окажется не слишком много -- 300 и 250; за полдня можно проверить все. Есть и списки музеев-усадеб, но тут надо уже быть осторожным, потому что разные авторы трактуют термин по-разному. Можно понимать его узко -- как серьезный музей, располагающийся в усадьбе и связанный именно с ней через людей, которые в ней жили, и время, в которое они жили. А можно и экстремально широко -- поскольку сама усадьба (или то, что от нее осталось) может быть музейным объектом. В первом случае список, например, для Москвы не дотянет и до десятка, во втором - перевалит за полсотни.

Серьезные книги по усадьбам есть, по крайней мере три из них имеются в Интернете. Это книги Н.В.Мурашовой и Л.П.Мыслиной "Дворянские усадьбы Санкт-Петербургской губернии (Всеволожский район)" (319 стр., 2011) и "Дворянские усадьбы Санкт-Петербургской губернии (Ломоносовский район)" (197 стр., 1999), но собственно музейный аспект в них не затронут. Тем не менее, предисловие ко второй из них стоит процитировать -- в нем сжато и полно сформулирована задача усадьбоведа.

"Усадебная тема -- одна из самых многосложных. Она связана с историей, религией, эстетикой, философией, географией, топографией, ботаникой, дендрологией, гидротехникой, литературой, иконологией, музыкой, живописью, скульптурой, архитектурой, паркостроением, садоводством, генеалогией. Их неразрывность обуславливалась многофункциональным назначением усадеб, укладом жизни владельцев, стилевыми особенностями эпох, природными условиями. Д.С.Лихачев считает важными "все обстоятельства, сопутствовавшие их созданию, все отразившиеся в них веяния времени, все исторические реминисценции, всю историю создания". История владельцев -- это живая история России. От их родовых корней, социального положения, благосостояния, семейных традиций, уровня культуры и связей в создании усадеб зависело все. Среди них были представители императорской фамилии и вельможи, родовитые, но обедневшие, и новые дворяне, ученые и декабристы, но больше всего людей служилых -- военных и чиновников. И потому в столичной губернии были и дворцово--парковые ансамбли, предназначенные для приемов и празднеств, и сельские барские усадьбы с набором всего необходимого для длительного пребывания в деревне, и утилитарные рентабельные хозяйства, приносившие немалый доход". Правда, широкий охват? Однако он не является максимально возможным.

Вот книга А.Ю.Послыхалина "История усадьбы Гребнево". В ней уделено внимание, так сказать мета-усадьбоведению -- перечислены краеведы, исследователи и их опубликованные и неопубликованные (расходившиеся в списках -- был и такой самиздат!) работы. Цитируем предисловие: "Возникновение усадьбы неразрывно связано с многовековой историей Гребневского поселения и близлежащих населённых пунктов, а в судьбах бывших владельцев имения отражена история России. В краеведческих работах последнего времени за подробными биографиями владельцев нередко теряются такие важные вопросы как количество и занятость местного населения? а за общеисторическим контекстом подчас нелегко разглядеть изменения административной подчинённости конкретного населённого пункта, имеющие прямое отношение к его истории. Поэтому особое внимание в работе уделено истории административно-территориального деления местности, социальному и демографическому аспектам, а также истории многочисленных текстильных фабрик края -- его былой отличительной особенности.

Многочисленные примеры народных преданий о "цельнотканой рубашечке", подземных ходах в усадьбе, ночных собраниях масонов и их тайных ритуалах на Большом острове, создании "Барских прудов" руками пленных участников пугачёвского восстания и "злодеях" Пантелеевых, уничтоживших усадьбу своим купоросным заводом, в последнее время активно тиражируются средствами массовой информации. Между тем, сохранившиеся документы ушедших эпох демонстрируют нам куда более захватывающие картины прошлого".

Вот еще две книги, но их, кажется, в Интернете нет. Это альбом "Музеи. Усадьбы. Жемчужины Подмосковья" (первое издание -- 2007, второе -- 2011). Содержание: Большие Вяземы, Захарово, Даровое, Лопасня-Зачатьевское, Мелихово, Мураново, Шахматово, Тараканово; цветные иллюстрации почти на каждой странице. Вторая -- книга А.И.Фролова "Усадьбы Подмосковья" (704 стр., 2003). Каталог содержит сведения более чем о 3500 усадьбах, показывает все былое усадебное богатство Подмосковья. Приводится информация о владельцах и знаменитых гостях, сохранившихся и утраченных памятниках архитектуры, коллекциях и архивах.

Особый (с учетом нашего отношения к чтению) интерес представляет книга В.И.Новикова "Русская литературная усадьба" (есть в Интернете). В ней рассмотрено влияние феномена "дворянской усадьбы" на российскую литературу. Пушкин и Михайловское, Грибоедов и Хмелита, Лермонтов и Тарханы, Лев Толстой и Ясная Поляна, Тургенев и Спасское-Лутовиново, Тютчев и Овстуг, Чехов и Мелихово, Блок и Шахматово, Северянин и Суда, Набоков и Рождествено. Некоторые усадьбы известны благодаря своим гостям: в Остафьеве жил Карамзин, в Знаменском-Губайлове собирались поэты "серебряного века", Слепнево известно посещениями Гумилева и Ахматовой. Эта книга -- путеводитель, охватывающий двадцать шесть усадеб, без которых литература выглядела бы, наверное, иначе. Обосновывая тему книги, автор пишет: "литература -- от Державина до Бунина -- тесно связана с жизнью дворянской усадьбы. Великие писатели -- А.С.Пушкин в Захарове, М.Ю.Лермонтов в Тарханах, Л.H.Толстой в Ясной Поляне, А.А.Блок в Шахматове -- созревали как личности в условиях усадебного быта и впоследствии всю жизнь были связаны с этим бытом. В "деревне" жили прототипы их героев. Культурное значение литературной усадьбы обусловлено тем, что каждый писатель -- и великий и малый -- творит свой собственный мир, материалом для которого служит его индивидуальный человеческий опыт. Вещественная атмосфера, в которой он жил, также становится литературным документом и соответственно принадлежностью национальной культуры. Дом писателя, предметы обихода, окружающий пейзаж -- все это необходимые компоненты его "художественной вселенной". Материальные памятники -- связующее звено между писателем и современным читателем. Часто благодаря знакомству с ними становится понятным".

Есть в Интернете и книга Е.В.Первушиной "Усадьбы и дачи петербургской интеллигенции XVIII-XX века. Владельцы. Обители. Гости". (368 стр., 2012). Книга посвящена загородным усадьбам и дачам, принадлежавшим петербургским интеллигентам XVIII, XIX и XX веков. Именно здесь поэты, художники, ученые и государственные деятели могли без помех общаться между собой и работать, именно здесь складывался облик русской культуры. Многие усадьбы и дачи, описанные в книге, сохранились до наших дней, во многих из них организованы музеи. Особо отметим небольшую по объему, но весьма интересную по содержанию главу первую, в которой автор дает свой ответ на вопрос, что такое интеллигенция.

Теперь обратимся именно к усадьбам-музеям. Короткие путеводители по отдельным таким музеям, изданные в разные годы, сейчас малодоступны. Например, в 1931 году была издана 66-страничная брошюра "Музей-усадьба Останкино. Дворец-театр. Краткий путеводитель", в 1955 году -- 96-страничная "Музей-усадьба Л.Н.Толстого в Москве", а в 1958 году -- 6-страничная ""Мелихово. Музей-усадьба А.П.Чехова". Потом -- молчание, лишь в 1968 году появилась книга Л.И.Булавиной, В.Л.Рапопорта, Н.Т.Унанянц "Архангельское. Краткий путеводитель", в 1976 году 162-страничная книга А.И.Опульского "Дом в Хамовниках: Музей-усадьба Л.Н. Толстого в Москве" и 24-страничное издание 2002 года -- Е.В.Кириллина "Музей-усадьба И.Е.Репина -- Пенаты: Путеводитель". Кое-что из этого можно добыть у букинистов, на сайте www.alib.ru , что-то, наверное, есть в библиотеках.

"Музейность" усадеб серьезно рассмотрена в книгах серии "Подмосковные музеи", изданных в 1925 году. На этом букинистическом сайте почти все они имеются (в строке поиска вводить "подмосковные музеи"). Например, это выпуск 2 -- "Архангельское. Никольское-Урюпино. Покровское-Стрешнево", выпуск 3 -- А.Н.Греч, Г.И.Чулков, Н.И.Тютчев, М.С.Урениус "Остафьево. Мураново. Абрамцево", выпуск 4 -- Ю.П.Анисимов, А.Н.Греч "Ольгово. Дубровицы". В 1927 году вышло 8 выпусков "Сборники Общества изучения русской усадьбы" (их тоже предлагают на этом сайте). Как сдержанно пишут в Интернете, "в конце 20-х годов деятельность Общества заметно угасла в связи с изменением общественно-политической обстановки в стране и прекратилась в 1930 году". Во время Перестройки деятельность Общества и, в частности, издание сборников были возобновлены, некоторые из этих изданий можно найти на букинистических сайтах или на сайте Общества http://oiru.archeologia.ru/biblio.htm

И наконец, две книги по теме усадьбы-музеи -- Ю.Г.Иванов "Русские усадьбы-музеи". (368 стр., 2010), в которой предпринята попытка описать те усадьбы, которые уже в наше время превратились в музеи - все они связаны с жизнью и деятельностью великих людей и ныне носят мемориальный характер, и "Знаменитые музеи-усадьбы России" / Сост. И.С.Ненарокомова (383 стр., 2010). Михайловское, Ясная Поляна, Поленово, Пенаты и многие другие -- эти места интересны всем, кому вообще интересна история России. В их стенах создавались культурные шедевры, их пейзажи запечатлены на полотнах, в поэмах и романах.

Поскольку книг по нашей сегодняшней теме немного, и добыть без хлопот и трат можно лишь часть из них, обратимся к Интернету уже не за книгами, а прямо за информацией. При этом мы сразу обнаруживаем, что есть такое понятие, как "виртуальный музей", причем под этим подразумевают две совершенно разные вещи. Во-первых, это музеи, существующие только в Интернете, например, "Виртуальный музей ГУЛАГа" или "Виртуальный компьютерный музей". Во-вторых, это обычные, существующие в реальном мире, но называющие себя виртуальными, потому что они уделяют серьезное внимание представлению информации о своей экспозиции в Интернете. Употребление слова "виртуальный" в данном случае сомнительно, но не это главное. На момент написания этого обзора таких музеев в РФ имелось 187, причем 12 из них сообщают, что они располагаются в усадьбах -- вот они-то нас и интересуют. Виртуальность же их состоит в выкладывании не только фотографий интерьеров, но часто и фотографий отдельных предметов, панорам и видео. В любом случае все это надо тщательно рассмотреть на сайте музея, прежде чем идти или, тем более, ехать. Вот список этих музеев вместе с краткими данными об их сегодняшнем состоянии; ссылки на их собственные сайты мы не приводим -- чем их набирать по отдельности, проще попасть с общего сайта www.culture.ru/museums/virtual/ (все, приведенные ниже сведения -- оттуда)

Музей-заповедник И.С. Тургенева "Спасское-Лутовиново"

Спасское-Лутовиново -- усадьба матери И.С.Тургенева, ныне государственный мемориальный и природный музей-заповедник в Мценском районе Орловской области. Село Спасское было в конце XVI века пожаловано Ивану Лутовинову, который построил усадьбу: её центром стал двухэтажный деревянный, обложенный кирпичом дом (с библиотекой, театром и хорами для музыкантов), перед ним были разбиты цветники. Рядом находились каменная галерея, кухня, баня, скотный двор, птичий двор, кузница, столярный флигель, мельница, конюшня, каретный сарай, сбруйная, погреб, больница, флигель для полиции, лаборатория. Пережив почти пятивековую историю, усадьба стала Государственным мемориальным и природным музеем-заповедником, памятником культуры, единственным в России мемориальным музеем писателя. Это исторически сложившийся комплекс усадебных строений, включающий в себя, кроме перечисленного, храм Спаса Преображения, фамильный склеп Лутовиновых и богадельню, построенную на средства И.С. и Н.С.Тургеневых в 1872 году. Непосредственно к главному усадебному дому примыкает "флигель изгнанника", в котором И.С. Тургенев жил во время ссылки в Спасское в 1852-1853 годах.

Музей-усадьба Л.Н.Толстого "Ясная Поляна"

Ясная Поляна -- родовое имение Льва Николаевича Толстого, здесь он родился, прожил большую часть жизни и был похоронен. Это его любимый дом, гнездо его семьи и рода, именно здесь можно по-настоящему окунуться в мир Толстого и его произведений. С середины XVIII века усадьба принадлежала предкам писателя по материнской линии князьям Волконским. На протяжении XVIII и XIX столетий здесь создавался уникальный усадебный ландшафт -- парки, сады, живописные аллеи, пруды, богатая оранжерея, Архитектурный ансамбль включает большой барский дом и два флигеля. Все предметы интерьера и произведения искусства являются подлинными и сохраняют атмосферу жизни Льва Николаевича и его близких; коллекция музея насчитывает более пятидесяти тысяч экспонатов. На данный момент Ясная Поляна -- это крупный музейный комплекс, признанный культурный центр мирового значения. Помимо толстовского музея, в него входит целая сеть филиалов. Но центром по-прежнему остается усадьба, она сохраняет не только свой подлинный облик, но и дух толстовской эпохи.

Государственный музей-заповедник С. А. Есенина

Есенины поселились в Константиново в 1871 году. Дед поэта купил землю и построил дом, в котором 21 сентября (3 октября по новому стилю) 1895 года и родился Есенин. Старый дом в 1922 году уничтожил пожар, спустя два года отстроились заново -- этот дом и дошел до наших дней. Неподалеку -- амбар, в котором Есенин любил писать стихи; первые строчки были написаны в восемь лет. Избушка "застыла" в 20-х годах ХХ века, когда в Константиново так любил приезжать поэт. Серп, коромысло, ступа, ухват, самовар, простой крестьянский быт. И чисто есенинское: сразу за дверью -- знаменитый "ветхий шушун" матери Татьяны Федоровны. В горнице часы, подаренные отцу Александру Никитичу купцом Крыловым за долгую и безупречную службу. В марте 1984 года музейный комплекс в селе Константиново, в состав которого вошли крестьянская усадьба Есениных, поместье Л.И.Кашиной с усадебным домом и парком, храм Казанской иконы Божией Матери и здание бывшей второклассной учительской школы в городе Спас-Клепики, становится Государственным музеем-заповедником С.А.Есенина.

Государственный Лермонтовский музей-заповедник "Тарханы"

В состав музея-заповедника входят: арсеньевская усадьба с комплексом мемориальных памятников начала XIX века (барским домом, усадебной церковью Марии Египетской, людской, домом ключника, заповедным парком, тремя садами, прудами, дубовой рощей), фамильный некрополь Арсеньевых-Лермонтовых и усадьба Апалиха близ Тархан, где М.Ю.Лермонтов часто бывал в семье двоюродной тетки М.А.Шан-Гирей. Тарханы -- богатейшее хранилище оригинальных и редких предметов помещичье-усадебного быта XVIII-XIX веков: мебели, посуды, живописи, декоративно-прикладного искусства, скульптуры, замечательной коллекции книг русских и зарубежных авторов, составлявших круг интересов М.Ю.Лермонтова. Одновременно Тарханы -- образец усадебного садово-паркового искусства. Их природные богатства уникальны -- это парки с аллеями, террасированными склонами, каскадами живописных прудов, фруктовыми садами.

Музей-заповедник А.Н. Островского "Щелыково"

Усадьба была приобретена А.Н.Островским в 1867 году. Музей-заповедник объединяет мемориальный парк, Никольскую церковь в Бережках, семейный некрополь Островских, Литературно-театральный музей и дом-музей А.Н. Островского ("Старый дом"). В экспозиции дома-музея собраны личные вещи драматурга и членов его семьи, предметы подлинной обстановки дома, рукописи драматурга и богатая библиотека. Это деревянный усадебный дом постройки конца XVIII-XIX веков, в нем жил А.Н.Островский, приезжая в усадьбу на лето. На первом этаже мемориальная экспозиция, значительную часть которой составляют личные вещи А.Н. Островского. В состав музея-заповедника входит "Голубой дом" -- дом дочери драматурга Марии Александровны Островской-Шателен, построенный в 1903 году по её собственному проекту. После революции в доме долгие годы жили известные деятели русской культуры, сейчас здесь находится культурно-образовательный центр, составными частями которого являются Детский музейный центр, научная и публичная библиотеки, читальный и лекционный залы, литературно-музыкальная гостиная.

Московский музей-усадьба "Останкино"

Бывшая подмосковная усадьба-резиденция графов Шереметевых тесно связана с историей русского и европейского театрального искусства. Сохранилось здание дворца-театра со сценой, зрительным залом и театральной машинерией. Останкинская усадьба была загородной резиденцией графов Шереметевых, в 1792 году был выстроен театр, который был крупнейшим для своего времени крепостным театром -- собственно театр, боковые павильоны и жилые помещения. В 1918 году Останкино было национализировано и стало государственным музеем. В архитектурный ансамбль усадьбы входят храм Троицы Живоначальной, Парадный двор, дворец и парк "Увеселительный сад". В фондах музея хранятся произведения русского, западноевропейского и восточного искусства. Важной частью экспозиции являются сохранившиеся интерьеры дворца.

Музей-усадьба Льва Толстого в Хамовниках

Филиал Государственного музея Л.Н.Толстого. Комплекс музея -- главный дом, флигель и служебные помещения. Сегодня это здание, построенное в самом начале ХIХ века, на фоне каменных строений центра Москвы кажется анахронизмом, во времена Толстого оно выглядело не менее странно. Деревянное, не в лучшем состоянии, без водопровода и канализации, без электричества, оно больше напоминало деревенский дом, чем городскую резиденцию. Толстого привлек сад размером в гектар, запущенный и тихий, это было редкостью. Дом расширили, приусадебные постройки и сад привели в порядок. Зиму 1882-83 годов Толстые уже провели здесь. Лев Николаевич постарался учесть каждую мелочь, чтобы все члены семьи чувствовали себя комфортно, и, судя по воспоминаниям детей писателя, у него это получилось. Тем не менее, обстановка не очень соответствовала представлениям о роскошном быте русских дворян. В музее можно увидеть сапожный верстак, за которым писатель сам делал обувь, и велосипед, на который Толстой впервые сел в 67 лет.

Государственный музей-усадьба "Архангельское"

Дворцово-парковый ансамбль конца XVIII века, в разное время усадьба принадлежала представителям дворянских родов, Одоевским и Голицыным. Период подлинного расцвета Архангельского наступает после 1810 года, когда усадьба была приобретена князем Юсуповым. Усадьбу посещали российские императоры, знатные дворяне, политические деятели, известные поэты и публицисты. В музее "Архангельское" хранится богатая коллекция западноевропейской живописи XVII-XIX веков (Франция, Италия, Голландия), а также коллекция мебели XVIII-XIX веков; предметы декоративно-прикладного искусства и обширная библиотека. Дворцово-парковый ансамбль эпохи классицизма и богатейшие художественные коллекции снискали усадьбе Архангельское славу "подмосковного Версаля". Строительство и украшение усадьбы связано с именами архитекторов Герна, Тромбара, Петонди, Гонзаго, Бове, Клейна. В собрании декоративно-прикладного искусства -- художественная бронза, часы, мебель, изделия юсуповского фарфорового завода в Архангельском (1820-30-е годы) и основных европейских мануфактур XVIII-XIX веков. К юсуповскому собранию восходит коллекция скульптуры (VII век до н. э. -- начало ХХ века). Фонд редких книг -- самая обширная из всех усадебных библиотек, содержит более 16 000 томов русских и западноевропейских изданий XVI-ХIХ веков.

Государственный музей-усадьба "Остафьево" -- "Русский Парнас"

На территории новой Москвы находится уникальный памятник дворянской культуры -- усадьба Остафьево. С XVIII века она принадлежала древнему роду князей Вяземских. Это дворец, Храм Святой Троицы и старинный парк с прудом. Гостями Остафьево были: Н.Гоголь, Д.Давыдов, А.Тургенев, В.Жуковский, К.Батюшков, А.С.Пушкин. Здесь 12 лет жил и писал "Историю Государства Российского" Н.М.Карамзин. Именно здесь, в Остафьеве, последний владелец усадьбы граф С.Д.Шереметев в 1899 году открыл один из первых общедоступных музеев к столетию со дня рождения великого русского поэта, установил в парке памятники Н.М.Карамзину, А.С.Пушкину, В.А.Жуковскому, П.А и П.П.Вяземским.

Музей-усадьба Г.Р.Державина

Музей-усадьба Г.Р.Державина -- городская усадьба XVIII века, состоит из комплекса зданий. Центр усадьбы -- дом на набережной Фонтанки, 118, где Г.Р.Державин, старший современник и предшественник Пушкина, прожил почти четверть века, до своей кончины в 1816 году. В 1846 году дом поэта был куплен Римско-католической духовной коллегией и подвергся значительным перестройкам. В 1924 году особняк Державина стал обычным жилым домом с десятками коммунальных квартир. В настоящее время экспозиция музея, посвященного жизни и творчеству Державина в соотнесении с русской словесностью XVIII века, разместилась в шестнадцати интерьерных залах. С начала 1790-х годов и вплоть до смерти Державина дом был одним из культурных центров Петербурга, средоточием духовной жизни столицы. Здесь собиралась художественно-литературная и политическая элита страны, бывали А.А.Безбородко, А.С.Строганов, Д.И.Фонвизин, А.Н.Оленин, Н.М.Карамзин, И.А.Крылов, В.А.Жуковский, Д.Г.Левицкий и другие. Ныне в залах музея-усадьбы представлены рукописи, иллюстрации, книги XVIII века, журналы, мебель, предметы декоративно-прикладного искусства, живопись, графика конца XVIII - начала XIX веков, а также портреты современников поэта.

Музей-усадьба А. В. Суворова

Усадьба Александра Васильевича Суворова в селе Кончанском -- единственное из сохранившихся суворовских владений. Известность усадьба получила после того, как стала местом ссылки опального полководца в 1797-99 годах. А.В.Суворов был отставлен от службы императором Павлом I и сослан в глухое имение Кончанское за то, что выступал против опруссачивания русской армии. Отсюда полководец отправился в знаменитый Итало-Швейцарский поход. Открытие Дома-музея А. В. Суворова состоялось в 1942 году, в 1965 году был реконструирован летний дом полководца, в 1975 году открылась для посетителей экспозиция картины-диорамы "Альпийский поход А.В.Суворова". В 2000-е постепенно был восстановлен комплекс хозяйственных построек: кухонный флигель, каретный сарай, баня, амбар, погреб. В кухонном флигеле размещена экспозиция, рассказывающая о традиционном крестьянском быте конца XVIII - начала XIX века. Сейчас музей - это историко-архитектурный усадебный ансамбль XVIII века, расположенный на территории парка площадью 4,5 га. Усадьба рассказывает о бытовой жизни полководца, его хозяйственной деятельности и взаимоотношениях с крестьянами, дает представление об укладе помещичьей жизни. Среди экспонатов - подлинные вещи из усадьбы, мебель суворовской эпохи, копии вещей полководца. Портреты, скульптуры, гравюры, документы освещают историю кончанской ссылки А.В.Суворова.

Музей-усадьба "Демидовская дача"

"Демидовская дача" -- самый молодой из этих музеев, он был открыт в 2013 году. Его здание -- единственный для Нижнего Тагила образец частного загородного имения первой половины XIX века. Здание изначально построено в стиле классицизма с элементами неоготики и дополнено после реконструкции в последней трети XIX века элементами неорусского стиля. Район, где находится эта постройка, на карте 1843 года обозначен как Матильдино предместье. Такое название району было дано в честь супруги А.Н.Демидова -- принцессы Матильды де Монфор, племянницы императора Наполеона Бонапарта. Дача была построена после 1837 года, но не позднее середины 1840-х годов. При строительстве был использован рельеф местности: со стороны дороги дача -- одноэтажная, а с трех других -- имеет два этажа. Строительство усадьбы связано с именем выдающегося русского инженера, изобретателя, организатора и реформатора производства Фотия Ильича Швецова (1805-1855), который строил ее для себя. Под его руководством строились медеплавильные цеха, внедрялись паровые машины, новые технологии изготовления железа и стали, впервые в России применена идея использования тепловой энергии и построена рельсовая дорога с паровой тягой. Вторым владельцем дачи стал Павел Павлович Демидов (1839-1885). Эти факты легли в основу экспозиции нового музея-усадьбы. На первом этаже "Демидовской дачи" посетители могут познакомиться с интерьером кабинета горного инженера середины XIX века. Рядом в небольшом зале размещена экспозиция по истории застройки "Демидовской дачи". На втором этаже здания -- большой зал презентаций, так называемый "Демидовский зал". Его экспозиция будет представлять горнозаводчиков Демидовых, внесших огромный вклад в развитие промышленности и культуры Урала и России.

Обзор 21

Десять государств Юго-Востока -- что и откуда можно узнать о них

Юго-Восток -- ненастная страна.

Сезон дождей здесь тянется полгода.

И день за днем с восхода до восхода,

Лишь непогода царствует одна.

Вот и теперь -- медлительный поток

Сошел с небес, томительно нахлынул,

Все изменил, все сдвинул, опрокинул

И поглотил страну Юго-Восток.

Михаил Щербаков "Сезон дождей".

(конечно, это надо слушать -- Интернет вам в помощь!)

Прежде всего -- почему именно эти десять? Формально причина проста -- это страны, входящие в АСЕАН, Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии, Association of SouthEast Asian Nations. Эта политическая, экономическая и культурная региональная организация была образована в 1967 году. Принципы совершенно естественны: мир, прогресс, развитие, сотрудничество, ООН и так далее, а реальный базис -- идея маленьких: объединившись, они смогут лучше лавировать между двумя с половиной большими -- США, Китаем и... нет, Японией. Что, конечно, ни на секунду не исключает сепаратных контактов. В организацию на данный момент входят Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд, Филиппины, статус наблюдателя имеют Папуа -- Новая Гвинея и Восточный Тимор.

Что мы знаем об этих странах, точнее -- что и как мы можем без больших хлопот узнать?

Вполне достойный пакет информации дает нам в данном случае Википедия (в статьях попадаются безграмотности, но в данном случае это можно простить -- важно, что исходные тексты были содержательные). Материалы на сайтах турфирм или вообще непонятно где и почему валяющиеся, в среднем, хуже, но может попасться интересная информация, которую, впрочем, нужно проверять и сопоставлять. Минут за десять мы найдем заметки путешественников, которые действительно побывали и захотели рассказать. Эти заметки бывают трех типов: первый -- просто альбом фотографий с короткими комментариями, второй -- рассказ о себе, любимом/любимой и третий -- действительно, содержательный рассказ с множеством интересных наблюдений. Вот это последнее, если попадется -- всерьез интересно.

Еще более интересное, но и более редкое -- заметки русскоязычных (то есть близких нам по ментальности -- именно это важно) граждан, по самым разным причинам поселившихся где-то в этих странах. Их, оказывается, довольно много, то есть больше, чем мы ожидали. Возможность такой жизни создает наличие дистантной работы, желание жить в спокойной, безопасной и комфортной обстановке и, -- это, наверное, самое важное -- определенная ментальность. То есть смесь доброжелательности, терпимости и, как вишенка на торте -- интереса к окружающему миру.

Наконец, иногда мы обнаружим местный русскоязычный форум, на котором могут попасться вполне поучительные материалы, хотя расход времени на поиски внутри форума будет, как и всегда, значительным. Такой форум, как и любой, живет своей жизнью, большая часть которой нам пока не интересна.

Некоторым странам повезло чуть больше - о них есть интересные относительно новые книжки. Не просто справочники для туристов, а действительно интересные книги об истории, культуре, современной ситуации в стране. Таких книг совсем немного, это, например, книги Бруно Дажена "Кхмеры" (о Камбодже), Д.С. Афонина "Дети Кхунборома" (о Лаосе), В.А. Погадаева "Малайзия. Карманная энциклопедия" (нетрудно угадать, что о Малайзии) и П.Н. Козьма "Наш человек в Мьянме" (о, естественно, Мьянме). На первые две книги в Интернете есть рецензии с большим количеством замечаний, так что читать осторожно, последняя -- пример как раз нашего человека, давно живущего там; книга есть в Интернете.

Особая ситуация сложилась с Сингапуром, и очевидно, почему. Это единственная страна АСЕАН, одновременно входящая в неформальный список "Четыре азиатских тигра" (в ходу и другие названия): Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань. Это экономики, с начала 60-х годов показывающие высокие темпы экономического развития и устойчивость к кризисам.

Причина интереса к этим странам очевидна -- желание углядеть тот секрет, который позволил бы встать с колен, но не почистить брюки. Желанию этому не суждено сбыться по двум причинам. Первая -- не почистившись, причем не только снаружи, но и изнутри, не получится. Любой стоматолог скажет, что при сохранении во рту источника инфекции о зубах можно забыть. Вторая причина -- возможность того, что сделали эти тигрята, опирается на другую, очень другую ментальность... Причем некоторые авторы пишут, что в тех странах АСЕАН, где лучше удается развивать экономику -- это результат деятельности китайского меньшинства, причем в некоторых случаях -- дискриминируемого. Но все равно, читать эти книги приятно, и особенно греет душу некоторых россиян то, что замечательные преобразования происходили в этих странах не сами собой, а под управлением государства, причем авторитарного, а не либерального.

Книжки по нескольким восточноазиатским странам, причем естественно, в основном по их экономике и политике, есть. Преимущественно по экономике - это, например, И.С.Целищев, "Восточная Азия: новая волна роста и структурная трансформация", и Л.Ф.Пахомова, "Модели процветания (Сингапур, Малайзия, Таиланд, Индонезия)", много данных есть в статье Е.В.Захаровой и В.И.Русакович "АСЕАН в мировой экономике: реалии XXI века". Авторы этих книг утверждают, что при всем разнообразии стран АСЕАН, их объединяют относительно высокие темпы роста экономики, которые, в свою очередь, определяются несколькими причинами. Это демография, то есть высокая доля трудоспособных возрастов; ментальность, отношение к труду; значительная консолидирующая роль государства; зарубежные инвестиции; и наконец -- рост уровня образования и попытки развития наукоемких производств. Все это так, но заметим, что -- это важно для прогноза -- некоторые из этих причин преходящи.

Примерно пополам политике и экономике посвящен сборник статей Л.Е.Васильев и др. "АСЕАН в начале XXI века. Актуальные проблемы и перспективы". В сборнике имеются отдельные обстоятельные статьи, посвященные контактам АСЕАН с Америкой, Китаем, Японией, Индией, Европейским союзом и Россией. Книга преимущественно о политике - это "Политические системы стран Юго-Восточной Азии" (Ред. Н.Н.Бектимирова). Заметим, впрочем, что политика и экономика в этом регионе переплетены столь же тесно, как и в России, и при наличии более-менее серьезного интереса читать лучше все.

И наконец, лингвострановедческий словарь (9000 статей!) В.А.Погадаев "Малайский мир (Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур)". Чего тут только нет! -- прошлое и настоящее стран малайского мира (Бруней, Индонезия, Малайзия, Сингапур), история, экономика, география, этнография, государственное устройство, искусство, религия, мифология, литература, музыка, театр, обычаи, туризм, кухню, политики и государственные деятели, ученые, деятели культуры, спортсмены... Любите ли вы читать словари? -- тогда это чтение для вас.

Вернемся, однако, к Сингапуру. Прелесть ситуации в том, что у нас есть три интереснейшие книжки, дополняющие друг друга -- Ли Куан Ю (Ю - это фамилия) "Сингапурская история: из "третьего мира" -- в "первый", его же "На пути из третьего мира в первый. Взгляды и убеждения" и "Сингапурское чудо. Ли Куан Ю". Популярность этих книжек усугубляется показом всегда интересующей людей роли личности в истории. Первая книга написана (или продиктована, без разницы) им самим. Это подробная, шаг за шагом, история пути даже не из третьего мира в первый, а из непонятно чего в первый. Причем пути с многими драматическими моментами, особенно в начале.

Вторая книга -- это сборник его высказываний по самым разным вопросам. Читать ее лучше после хотя бы краткого знакомства с историей Сингапура, потому что многие его высказывания связаны с ситуациями в стране. Некоторые очень хочется процитировать.

"Фотограф со своей камерой -- гораздо более ценный защитник демократии, чем солдат или полицейский с ружьем".

"Вот что Китай должен усвоить: в будущем его влияние на мир будет зависеть не только от ВВП и военной мощи, но и от того, как люди станут относиться к китайскому обществу и вообще ко всему китайскому. Такова "мягкая власть", состоящая в привлекательности китайского общества для остального мира, а не "жесткая власть", опирающаяся на сильную экономику и армию. Мир должен оценить Китай, и для начала этому помогут те студенты, которые учатся сейчас в университетах Америки".

"Для повышения уровня образования совершенно необходимо сделать науку свободной. Это включает также и свободу обсуждать любые политические темы и принимать политическую точку зрения -- в рамках академического исследования".

"Я всегда стремился к корректности -- но не к политкорректности".

Третья книга по существу является тоже сборником высказываний, но в отличие от второй, где собраны высказывания по самым разным темам, эта книга посвящена политике и только политике. Вот перечень ее глав: Будущее Китая, Будущее Соединенных Штатов, Будущее американо-китайских отношений, Будущее Индии, Будущее исламского экстремизма, Будущее национального экономического роста [Сингапура], Будущее геополитики и глобализации, Будущее демократии, Как мыслит Ли Куан Ю.

Перспективам разных стран, в том числе стран Асеан, посвящена книга Ли Куан Ю "Мой взгляд на будущее мира". Найти человека, разбирающегося не хуже него в проблемах и перспективах стран этого региона, наверное, можно. Но вряд ли удастся найти человека, способного изложить все это хотя бы наполовину так же четко и ясно, как это сделал он. Из стран Асеан рассмотрены Малайзия, Индонезия, Таиланд, Вьетнам, Мьянма, Сингапур; остальные упоминаются. Учитывая историю Сингапура и роль в этой истории Ли Куан Ю, к его прогнозам стоит прислушаться.

Страны АСЕАН могут упоминаться в самых разных книгах и по совершенно разным поводам. Отловить все такие книги -- даже теперь, в эпоху Интернета -- невозможно: и отсканирована малая доля опубликованного, и доступно через Интернет далеко не все. Но есть книги, в которых этим странам непременно должно быть уделено внимание. Это, например, книга Эдварда Люттвака "Возвышение Китая наперекор логике стратегии", в которой содержится весьма интересный материал про Вьетнам, Южную Корею, Индонезию и Филиппины. Как это следует из названия книги, речь идет в основном о политике.

Кроме книжек, есть, разумеется и интересные статьи. Например, статья Владимира Снегирева "Почему у них получилось" или статья Александра Вольского "Почему Украина -- не Сингапур: уроки становления нации от Ли Куан Ю". В статье Вольского приводятся, в частности некоторые интересные "неполиткорректные" детали, которые не упоминаются в других источниках. А от одной цитаты удержаться невозможно: "Сам Ли Куан Ю определял строй, царящий в его государстве, как меритократию. То есть власть заслуженных талантливых людей. Он развивал мысль о том, что, по своей сути, в Сингапуре построено конфуцианское китайское общество, в котором был сделан акцент на образовании и подавлено кумовство, характерное для других конфуцианских стран, где люди, следуя заветам Конфуция беспокоиться о семье, начинали заводить на государственную службу своих родственников. Это не просто пустые слова государственной пропаганды. В свое время на Ли Куан Ю произвела глубокое впечатление слаженность работы космонавтов во время аварии на космическом корабле Аполлон-13. Он был столь впечатлен тем, что в тяжелейшей ситуации, оказавшись в космосе отрезанными от всего остального человечества, космонавты не запаниковали и смогли продолжить успешно функционировать, что нанял психологов из NASA для подбора людей, которые должны были заменить его команду, когда он и его приближенные уйдут на покой".

Более узки, но, соответственно, и более глубоки, статья Арсения Сиротина "Лечение "заразной жадности": борьба с коррупцией в Сингапуре" (сборник "Можно ли в борьбе с коррупцией в России использовать зарубежный опыт?" СПб.: Норма, 2010), статья Ю.В.Новаковской "Нужна ли нам сингапурская система образования" (сборник "Естественнонаучное образование: новые горизонты" М.: Издательство Московского университета, 2017) и статья Тимирхана Алишева и Альберта Гильмутдинова "Опыт Сингапура: создание образовательной системы мирового уровня" (журнал "Вопросы образования" 2010, N 4).

Автор первой статьи весьма подробно, с большим количеством интересных деталей, описывает ситуацию, но несколько скептически относится к возможности перенесения этого воодушевляющего (несмотря на вполне азиатскую авторитарность) опыта в Россию.

Скептически смотрит на это и автор менее описательной, но более полемической второй статьи. В третьей статье, во многом посвященной истории вопроса, наиболее впечатляет скорость и разумность реагирования властей на возникающие проблемы. Что касается авторитарности, на важную роль которой в эволюции Сингапура указывают многие авторы, то похоже, что она была и естественна для местной ментальности, и неизбежна при постановке столь амбициозных целей. Некоторые авторы указывают, что со временем степень авторитарности уменьшается, режим делается "мягче". Наверное, это довольно естественно.

И в заключение -- два замечания, одно совсем не деловое, а другое -- наоборот, предельно деловое. Понятно, что во всех этих странах полно экзотики и всяческих красивостей. Поэтому, даже если вы не собираетесь туда ехать и вообще никаких серьезных намерений не имеете, огромное удовольствие от разглядывания фотографий, которое обеспечили вам все, кто их делал и размещал в Интернете -- спасибо им! -- обеспечено. А вот если вы собрались ехать, то полезно посетить сайты российских посольств: там вы узнаете о новых видах жульничеств (нам есть чему поучиться!), о том, чего в этих странах нельзя делать, и о том, из каких глупых и опасных ситуаций, в которых вы имеете шансы оказаться, вас будут или не будут вызволять.

Обзор 22

Космос и Циолковский

О большинстве людей ничего не написано и никогда ничего написано не будет, о большинстве людей мы ничего не знаем и никогда не узнаем. Это свойство мира, в котором мы живем, -- такое же постоянное, как постоянная гравитации или Планка. Причина: людей много, а мозгов у каждого из нас мало, да и скорость ввода стыдно сказать какая -- так что информацию не ввести, а если даже и -- то складывать некуда.

Усугубляет ситуацию то, что ради увеличения вероятности выживания (вида, но не индивида) люди вообще пытаются строить примитивные теории и модели, а для этого выделяют что-то простое и заметное, и, как за мамин подол, цепляются за биографии великих людей. Психологии человека это выделение комфортно, стало быть, оно поддерживается обществом, а государство/власть умно идет навстречу электорату с очередным наркотиком на блюде -- с рассказами о великих. Причем этот вид наркомании особенно успешен в авторитарных государствах -- униженное положение всех людей требует какой-то психологической компенсации. Именно поэтому так много и так бессмысленно написано о тех, кого государство и власть назначили великими. Заметим попутно, что, ощущая это как некоторую несправедливость, люди начинают петь песни о "непростом советском человеке" или произносить высокопарное о "простом человеке", на котором стоит Вселенная.

При всей сложности внутреннего мира человека написать о нем что-либо содержательное трудно: мир этот плохо виден, он пробивается к нам через поступки, которые с ним связаны сложно и непонятно; вдобавок, поступки еще и зависят от внешних обстоятельств. Читая текст, человек примеряет показанное на себя, но внутренний мир примерить на себя трудно. Потому, что знаем мы свой внутренний мир плохо: "по узкой скользкой лесенке, по пляшущим под ногой стальным рейкам, держась за вибрирующие прутья перил, спускается в глубины подсознания мое любопытное и испуганное суперэго". Поэтому легче писать о людях, в жизни которых было много событий, либо о тех, кто обильно проявил свой внутренний мир. Попутно заметим, что королей играет свита, поэтому мемуары "королей" интересны скорее социологам, они несут информацию не о них, а о ситуации, об обществе. А мемуары хиппи или отшельника, дистанцирующегося от общества и государства, интересны и психологу, и читателю.

В этом смысле К.Э.Циолковский -- находка: были в его жизни и события, был у него и внутренний мир, который он обильно и относительно независимо выразил в виде текстов.

Кажется, наиболее полная подборка тут http://tsiolkovsky.org/ru/nauchnoe-nasledie/

Книг о Циолковском издано несколько, по крайней мере четыре из них доступны в Интернете, это книги В.Н.Демина, М.С.Арлазорова, Б.Н.Воробьева и Я.И.Перельмана -- все четыре называются "Циолковский". В них с большей или меньшей подробностью рассказано о происхождении, о биографии, об интересах, о знакомых и родственниках, о занятиях и увлечениях, о непризнанности и признании, то есть обо всем, что окружало главного героя. Рассказано с большим сочувствием (жизнь у персонажа была действительно ужасная), а что касается трудов и вклада -- апологетически, с сильными натяжками, вольными интерпретациями, мощными параллелями и "не замечанием" ошибок апологетируемого. Понятно, что нормальный автор предпочтет писать о том, кто ему симпатичен и чьей личностью он увлечен. Но в данном случае градус восхищения кажется большим, чем обычно. Можно ли всерьез утверждать, например, что "продолжая общую тенденцию развития русской и мировой философии, скромный (с точки зрения окружающих) провинциальный учитель обогатил мировоззренческие и методологические основы науки новыми идеями, принципами и подходами, по существу задав вектор дальнейшего научно-технического прогресса"?

Большинство книг и статей о Циолковском подробно повествуют о его технических идеях, несколько менее подробно -- о его, назовем это так, философских воззрениях, еще менее подробно - о его разнообразных фантастических идеях, и совсем уж ничего -- о его религиозных фантазиях. Собственно, "фантастичностью" пропитано у Циолковского все, и если в философии и религии это удивления не вызывает -- да и как отделить? -- то в технике и физике это выглядит немного странным.

Отчасти Циолковский -- точнее, наша память о нем -- пал жертвой той политики, которую массовое сознание отрефлексировало в виде анекдотов серии "Россия -- родина слонов". Жертвой этой же политики оказался, например, Александр Степанович Попов. Спросите тех, кто называет его "изобретателем радио", что конкретно он изобрел, -- многие ли ответят?

Некоторые взгляды Константина Эдуардовича были таковы, что его почитатели вынуждены неловко извиняться. Цитируем: "Размышляя над судьбой самого человека, ученый сформулировал положение о его направленной автоэволюции, включая кардинальную реконструкцию его генотипа. К сожалению, свои рассуждения на эту тему он облекал в несовершенную терминологию, допуская такие выражения как "породы людей", "опыты с людьми" и т. п. Вольно или невольно это может подтолкнуть неподготовленного читателя к проведению параллелей между такими высказываниями Циолковского и различными расистскими концепциями о создании рас господ и рабов. Однако размышления ученого о возможности перестройки генотипа человека, какими бы дискуссионными они сегодня ни представлялись, проникнуты заботой о здоровье и интеллектуальном могуществе всей человеческой расы, о том, чтобы все жители Земли были творчески одаренными и имели сильные, крепкие организмы, приспособленные к жизни в открытом космическом пространстве, на других небесных телах. Примечательно, что биологическую реконструкцию человека Циолковский не отделял от его нравственного совершенствования, направленного на воспитание в нем самых гуманных начал".

Критический разбор идей Константина Эдуардовича имеется в книге Г.М.Салахутдинова "Блеск и нищета К.Э. Циолковского", а кратенький перечень того, что, по мнению автора, Циолковскому приписывается ошибочно, -- в книге А.П.Никонова "За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии" и книгах С.Н.Славина "Тайны военной космонавтики" и "Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка", о которых мы уже писали. Поскольку многое, написанное в книге Салахутдинова и цитируемых в ней источниках, противоречит основной массе написанного про К.Э., в Интернете имеет место весьма ожесточенный - в обычном помоечном стиле - наезд. В порядке ведения собрания заметим, что хамскость стиля всегда означает, что серьезных аргументов нет и что подвергающийся наезду как минимум в основном прав. Попытка подойти объективно -- что, по мнению авторов, означает привести аргументы за и против -- сделана в Википедии и энциклопедии Луркоморье. Обе статьи слегка комплиментарны (от слова "комплимент"), чего вторая (в отличие от первой) и не скрывает.

В книгах и статьях про К.Э. упоминается, что он был хорошим педагогом и что оказал влияние на Королева, Цандера и Глушко. Возможно, что именно "влияние на", а скорее, воодушевление и есть самое важное, что он сделал для общества. Его книги вполне могли повлиять не только на этих троих, но и на множество других людей, без которых Королев, Цандер и Глушко ничего бы не сделали -- даже втроем. Обо всех тех людях, кого воодушевили писания Циолковского -- в том числе и физически примитивные, и технически безграмотные, и просто фантастические, -- ничего не написано и никогда написано не будет. Об этих людях мы ничего не знаем и никогда не узнаем.

Заметим, что неприличная апологетика тоже может воодушевлять и тем самым работать на прогресс общества. Но, как всякий обман и допинг, действие этого средства кратковременно - позже наступает отрезвление и разочарование. Государство, действующее такими способами, толкает общество на то, что обычно называют "воровством из будущего" или "проеданием будущего".

Как можно было бы действительно, без апологетики, оценить нечто не вполне определенное, то, что можно было бы назвать "величиной" ученого, инженера, вообще "творца"? То, что он сделал, зависит от внешних условий и, скажем так, от его внутренних свойств, а внутренние свойства - в самом примитивном виде -- это способности и работа. Параметр 1 -- это оценка именно личности, самого человека и только его. Для этого мы должны вычислить (непонятно как) разность сделанного и условий, в которых ему довелось жить и работать. Параметр 2 -- как он повлиял на будущее, на развитие науки, техники и искусства своими результатами. Параметр 3 -- влияние преподаванием, вдохновлением, популяризацией. В современном научном мире параметры 1 и 2 -- это количестве публикаций в авторитетных журналах и индекс цитирования. Весьма элегантная, но неудачная попытка превратить (на потребу рейтинганутым) эти два параметра в один -- индекс Хирша (h). Почему элегантная - понятно, а неудачная потому, что эти два параметра -- очевидно принципиально разнятся. В современной науке эти параметры отчасти связаны, потому что серьезный результат скорее всего будет использован. Но представьте себе человека, который не включен в современную науку, живет в далеком ауле и додумался до законов Ньютона. При огромном значении параметра 1 -- никакое значение параметра 2.

Что же до Константина Эдуардовича, то по параметру 3 он набирает очень много, но в отличие от параметров 1, 2 и даже h этот параметр непонятно, как измерить. Да и про остальные это не очень-то и понятно...

Ну, после Циолковского естественно -- о космосе вообще.

Уильям Арнтц, Бетси Чейс, Марк Висенте " Кроличья нора, или Что мы знаем о себе и Вселенной".

Цитаты из разных людей и какие-то огрызки текста, в том числе бредовые - вроде вот такого: "Но наука, продолжая изучать Вселенную, которая была объявлена мертвой, неожиданно открыла величайшую тайну. В начале ХХ столетия Альберт Эйнштейн, Нильс Бор, Вернер Гейзенберг, Эрвин Шредингер и другие создатели квантовой теории сказали миру: "Если мы проникнем в сокровенные глубины материи - то увидим, что там она превращается в энергию. Если мы опишем это математически, окажется, что материя вообще не материальна! Физическая Вселенная не является физической. Она возникает из поля более тонкого, чем сама энергия; из поля, больше похожего на информацию или сознание". Так была ослаблена мертвая хватка материализма".

Полная противоположность -- более чем интересные книги Кипа Торна "Интерстеллар. Наука за кадром" и "Черные дыры и складки времени. Дерзкое наследие Эйнштейна".

В первой сначала рассказывается об истории создания соответствующего кинофильма, а потом начинается более или менее обычный научпоп с явным признаком влияния фильма -- интересными иллюстрациями. Вторая книга существенно сложнее первой и может восприниматься как ее развитие. Попутно автор рассказывает о самих физиках, а также интересно рассказывает об американском и советском атомных проектах.

О.В.Абрамова, Б.Г.Пшеничнер "Космос. Все о звёздах, планетах, космических странниках".

Понятно, что при таком охвате книга неминуемо очень поверхностна, тем более что половина книги привлечения читателей ради посвящена космическим катастрофам в истории Земли -- тут и Атлантида, и Тунгусский метеорит, и цунами, и астероидная опасность. Да, на редакторе издатели сэкономили -- в тексте есть нелогичности, а термины не вводятся.

О.О.Фейгин "Взрыв мироздания", "Тайная война в космосе. Секретные технологии аномальных явлений", "Механика машины времени".

Что до первой книги, то после фразы "ядро любого атома состоит из равного количества протонов и нейтронов, поэтому для стабильности материи на атомарном уровне требуется постоянство суммы этих частиц" можно дальше не читать. Две двойки по двум предметам. За вторую книгу можно сразу пять с тремя плюсами... но по другому предмету: по НЛОведению. Пока его в школах не преподают, но скоро до этого дойдет, а учебник уже есть, причем идеологически выдержанный: тут и полив помоями Эдисона, и секретные антигуманные эксперименты американцев. Что касается машины времени -- с чем мы имеем дело, видно почти с первой фразы: "по словам исследователей, "время" является единственным наиболее часто используемым существительным в языке". Нет бы написать "по словам британских ученых", чтобы все поняли, что это прикол... К сведению автора, редактора и издателей -- "время" не является ни единственным, ни даже самым употребляемым существительным. Устройство книги почти традиционно - это смесь околофизических слов, которые должны создать у читателя ощущение, что он причастился, фантастики и просто бреда, выдаваемого за науку.

О.Файг (О.О.Фейгин) "Вселенная. Иллюстрированный путеводитель".

Много красивых картинок из разных источников, некоторое количество цитат из разных книжек, немножко своего текста. После тех трех книг, что названы выше, уместно будет заметить -- и хорошо, что немножко.

Макс Тегмарк "Наша математическая Вселенная. В поисках фундаментальной природы реальности".

Существенная часть книги -- рассказы о себе любимом и о действиях и эмоциях персонажей (где неправильно припарковал автомобиль, когда побрился, почему отвисла челюсть и тому подобное). В остальном -- нормальная структура: о более-менее известных и устоявшихся вещах - пересказ известного из десятков других книжек, а обо всем остальном -- набор слов, долженствующий создать впечатление, что вы что-то узнали. Сильная сторона книги -- описание технологии исследований и анализа данных; это сглаживает переход от известного к заклинаниям. Причем переходя к заклинаниям второго уровня (про "мультиверс"), автор честно об этом предупреждает. Текст плавно эволюционирует к настолько общим рассуждениям, что и физикой-то назвать их трудно; но некоторые из них интересны.

Нынче у нас на дворе и в помещении XXI век; прием у психотерапевта, смена ролей: читатель лежит на кушетке и молчит, а психотерапевт рассказывает ему что-то научненькое. Но прогресс налицо -- кошелек не облегчается на несколько тысяч рублей за сеанс, потому что аватара психотерапевта, то есть НП-текст, скачана из Интернета бесплатно. Заодно напоминаем, что в этих обзорах речь идет почти исключительно о книгах, которые, при некотором старании, можно именно в таком виде найти в Интернете.

Леонард Сасскинд "Космический ландшафт. Теория струн и иллюзия разумного замысла Вселенной".

Попытка популярного рассказа о физике элементарных частиц и Вселенной, более успешная, чем в большинстве НП-книг. Автор также пытается расширить антропный принцип, который, видимо, вызывает у него, как и у многих других физиков, некоторое раздражение. Также интересен критический анализ принципа фальсифицируемости (Поппера).

Б.Е.Штерн "Ковчег 47 Либра".

Вообще-то это не НП, а твердая фантастика. Но автор придумал физически корректный способ межзвездного перелета - это редкость, и это стоит любого НП. Кроме того, просто хорошая книга.

Эдуардо Баттанер Лопес "Космос становится больше. Хаббл. Расширение Вселенной".

Большая часть книги -- рассказ об Эдвине Хаббле, остальное -- более-менее обычные сведения о полученных им результатах. Все просто, понятно и без особых претензий, но фамилию Алана Сэндиджа лучше писать именно так -- как принято, а не "Сандаж".

Майк Маллейн "Верхом на ракете. Возмутительные истории астронавта Шаттла".

Более чем интересная книга. Из предисловия: "Опередившая свое время и не использованная и на четверть своих возможностей система Space Shuttle была в то же время самым опасным среди всех пилотируемых средств в истории космонавтики. Маллейн подробно описывает период подготовки и первое десятилетие эксплуатации системы, которое в отечественных средствах массовой информации освещалось почти исключительно в интересах пропаганды, так что реальные цели полетов шаттлов, достижения и ошибки на этом пути оставались практически неизвестными советскому читателю и зрителю. Еще меньше мы знали о человеческой стороне программы: как стать астронавтом, как выбирают и готовят экипажи, чем живут и дышат американские "покорители космоса", когда и почему люди уходят из отряда, чем они занимаются после завершения космической карьеры. Маллейн повествует о космической технике, о подготовке к полету, о трех путешествиях на орбиту в стиле "окопной правды", используя не академический лексикон, а соленый язык казармы. Политкорректностью тут и не пахнет - достается и религии, и женщинам. Некоторые выражения мы вынуждены были смягчить, чтобы остаться в рамках закона".

И в заключение -- вообще не НП, но околокосмическое и увлекательное чтение о людях и технике, о том, как "сын греческих эмигрантов, мальчишка из Бронкса, собиравший вырезки из газет о космических полетах NASA, построил вместе с командой единомышленников частный корабль SpaceShipOne -- ракету с обсыпанным звездами носом, которая теперь делила кров с другими величайшими достижениями в истории аэронавтики". Это книга Джулиана Гатри "Как построить космический корабль: О команде авантюристов, гонках на выживание и наступлении эры частного освоения космоса".

Обзор 23

1917

Героине Пруста нужно несколько изысканных страниц,

чтобы почувствовать, что она ничего не чувствует.

Думается, что можно, хотя бы на равных правах,

требовать внимания к коллективным историческим драмам,

поднимающим из небытия сотни миллионов человеческих существ,

преобразующим характер наций и

вторгающимся навсегда в жизнь человечества.

Л.Д.Троцкий

Итак, 1917. Заголовок из четырех цифр -- и все понятно, правда? Давным-давно, в начале нулевых, когда Интернет был еще маленький, физик Даниил Шанцев, специалист по сверхпроводимости, заинтересовался: "как быстро прошлое уходит в прошлое?" folk.uio.no/dansh/real/index.html У специалистов по сверхпроводимости бывают странные вопросы. И спросил он Яндекса на чисто русском языке, и тот, помигав светодиодами и подергав харддисками, ответил вот таким графиком:

Если же вы зададите Яндексу этот вопрос сегодня, то цифры будут примерно в 400 раз больше, а именно, для 1905-1917-1941-1945 годов количестве страниц окажется 62-89-81- 87 миллионов. Правда, Google найдет еще существенно больше, а именно 240-250-320-430 миллионов. То есть эти четыре даты по-прежнему важны для русскоговорящих. Примечание -- картинка для англоговорящего мира на указанной выше страничке тоже есть. Попробуйте угадать, как она выглядит.

Раз это нам важно, то взглянем хотя бы мельком на оценку 17-го года дорогими россиянами, воспользовавшись сайтом www.levada.ru/2017/04/05/oktyabrskaya-revolyutsiya-2/ , а потом посмотрим, какие книжки на эту тему появились и стали доступны в Интернете за последнее время. Но почему сначала оценки? Заглянем внутрь себя без зеркала отоларинголога и осознаем, что у большинства советских людей есть по этому поводу оценка, часто она категорична, а уж что творится в Интернете... страсти посильнее "Фауста" Гете. И эти оценки влияют не только на восприятие книг и прочих источников, но и на написание и издание оных. Потому что издатель тоже хочет кушать - значит, он должен издавать не серьезный и всесторонний анализ, а то, что сметут с прилавка. А это скорее произойдет с книгой простой и односторонней, занимающей какую-то определенную позицию. Ее и читать легче, и эмоции она вызывает сильные, а где эмоции, там и адреналин... Кстати, если написать многостороннюю - то, во-первых, плюнут со всех сторон сразу, а во-вторых, обвинят в неуважении к истории. Итак, откройте ротик... скажите аааа...

Одни утверждают, что России нужно двигаться вперед и не ворошить то, что происходило в 1917 году. Другие говорят, что нужно знать об этом периоде больше, чтобы не повторять ошибок прошлого. Какое из следующих высказываний наиболее точно выражает вашу точку зрения?

Слева -- варианты ответов, справа -- дата опроса и выбравшие это ответ, процентов. Опрос всероссийский, репрезентативный.

	мар.17
Нам нужно двигаться вперед и не ворошить то, что происходило в 1917 году	34
Нам нужно больше знать об этом периоде, чтобы не повторять ошибок прошлого	44
Изучение прошлого не приносит вреда, но в нашей нынешней ситуации это не отвечает потребностям времени	20
Затруднились ответить	3

Приближается 100-летие Октябрьской революции. Как вы полагаете, она была неизбежной, или ее можно было избежать?

	апр.06	мар.17
Это было неизбежно	53	48
Можно было избежать	31	32
Затруднились ответить	15	21

Как вы считаете, был ли законным приход большевиков к власти в 1917 году?

	ноя.03	мар.17
Определенно да	22	9
Скорее да	20	26
Скорее нет	22	31
Определенно нет	17	14
Затруднились ответить	19	19

Как вы сейчас считаете, Октябрьская революция сыграла положительную или отрицательную роль в российской истории?

	ноя.96	окт.99	окт.00	мар.14	мар.17
Очень положительную	19	18	17	8	10
Скорее положительную	28	28	32	40	38
Скорее отрицательную	21	25	22	22	25
Крайне отрицательную	12	10	13	6	6
Затруднились ответить	21	20	17	24	21

Заметим, что в первой таблице шкала несимметрична, что может сдвигать ответы в сторону выборов 1 и 3.

А теперь о книжках. Понятно, что их за последние годы издано немало. Ниже приведены данные только о тех, которые доступны в Интернете и написаны участниками событий или серьезными историками. Начнем с одного из участников.

Л.Д.Троцкий "История русской революции. Том 2. Октябрьская революция"

Из предисловия автора: "Точность ссылок и цитат первого тома не оспаривалась до сих пор никем: да это было бы и нелегко сделать. Противники ограничиваются чаще всего рассуждениями на ту тему, что личное пристрастие может проявиться в искусственном и одностороннем подборе фактов и текстов. Неоспоримое само по себе, это соображение ничего не говорит о данном произведении и еще меньше -- о его научных приемах. Материалистический метод дисциплинирует, обязывая исходить из тяжеловесных фактов социальной структуры. Основными силами исторического процесса являются для нас классы; на них опираются политические партии; идеи и лозунги выступают как разменные монеты объективных интересов. Происходящие в течение революции радикальные перевороты вызываются на самом деле не теми эпизодическими потрясениями хозяйства, которые происходят во время самих событий, а теми капитальными изменениями, которые накопились в самых основах общества в течение всей предшествующей эпохи.

Некоторые из друзей Советского Союза -- нередко это лишь друзья сегодняшних советских властей и лишь до тех пор, пока те остаются властями, -- ставили автору в вину его критическое отношение к большевистской партии или отдельным ее вождям. Никто, однако, не сделал и попытки опровергнуть или поправить данную нами картину состояния партии во время событий /... / наша книга учит не тому, как любить задним числом победоносную революцию в лице выдвинутой ею бюрократии, а только тому, как подготовляется революция, как она развивается и как побеждает".

Теперь нам нужен взгляд с другой стороны красных баррикад. Ну вот, "другее" некуда -- Троцкий пытался автора расстрелять: В.М.Волин "Неизвестная революция. 1917-1921". Автор -- анархист, участник революционных событий. Однако Волину предстояло вступить в конфликт с укрепляющейся большевистской властью, "Как только их власть утвердится и узаконится, -- писал он в конце 1917 года, -- большевики, будучи социалистами-государственниками, то есть людьми, верящими в централизованное и авторитарное руководство, начнут управлять жизнью страны и народа сверху". Советы, предсказывал он, превратятся в простые "орудия центрального правительства", и в России возникнет "авторитарный политический и государственный аппарат, который будет железным кулаком давить всякую оппозицию. "Вся власть Советам" превратится во "всю власть партийным вождям". В предисловии -- его биография, и уже ради того, чтобы ее прочесть, стоит взять книгу в руки.

Это тоже -- с другой стороны, но до попытки расстрела дело не дошло. В.Д.Набоков "Временное правительство и большевистский переворот". Вот что пишет об авторе историк Михаил Яковлевич Геллер (автор нескольких замечательных книг, но сейчас речь не о них). "Юрист, профессор уголовного права, В.Д.Набоков был лишен камер-юнкерского звания за публикацию статьи "Кишиневская кровавая баня", разоблачающей роль полиции в организации в 1903 году погрома в Кишиневе. В 1913 году оштрафован за репортажи из Киева с процесса Бейлиса. Один из создателей конституционно-демократической партии (кадеты). Депутат первой Государственной Думы, потом была война и революция, в 1919 году В.Д.Набоков с семьей эмигрирует. 28 марта 1922 года В. Д. Набоков загородил собой от пули своего друга Милюкова, выступавшего с публичной лекцией. Предельная честность, удивительная скромность, проявившаяся, в частности, в решении занять не бросающийся в глаза пост управляющего делами Временного Правительства, позволили В.Д.Набокову представить первые два месяца русской революции "в ярком, неподкупном свете дня". Русская интеллигенция, русские либералы оказались не подготовленными к революции, о которой они столько времени мечтали, которую столько времени готовили. Положительные качества оборачивались отрицательными: общественное служение становилось слепой верой в "народушко", идеализм превращался в политическую незрелость, жертвенность -- в безволие, личная отвага -- в беспечность, вера в будущее -- в отсутствие представления о реальности".

Весьма подробные изложения событий оставили конкретные люди -- военные, например, Д.Н.Дубенский в книге "Революция, или Как произошел переворот в России". Автор -- официальный историограф Первой мировой войны, один из свидетелей подписания акта отречения последнего самодержца. Споры вокруг этого события продолжаются до сих пор -- кто был прав, кто виноват, что надо было делать и почему. Генерал Дубенский незадолго до кончины изложил свое видение событий. Поскольку, как замечено в предисловии, "только в сопоставлении текста многих исторических источников и объективного анализа их содержания залог успеха на бесконечном пути достижения поставленной цели", основа сборника (составитель -- В.М.Хрусталев) -- воспоминания генерала и другие архивные свидетельства (в полном виде, т. е. без сокращений, цензуры и редакторской правки), а также материалы из бывших "спецхранов" архивов и библиотек. Сборник составлен по правилам публикации исторических документов, к материалам даны примечания и пояснения.

Вот другая книга из этой же категории -- Н.Н.Головин "Российская контрреволюция в 1917-1918 гг.". Автор -- один из самых видных военных деятелей Русского Зарубежья. Жизнь и судьба его достаточно типичны для русского генерала его поколения. Военная служба, в том числе -- преподавание в Академии Генерального штаба (1908-1914), потом Колчак, Деникин, эмиграция, организация Зарубежных высших военно-научных курсов в Париже (аналога Академии Генштаба). Генерал Н.Н.Головин был крупнейшим военным теоретиком и историком, автором более ста трудов, часть из них была переведена на все основные европейские языки. В сфере внимания Головина были вопросы русской военной истории, военной психологии, организации, стратегии и тактики, геополитики. Данная книга -- попытка обобщить военно-политический опыт борьбы с большевизмом в первое время после переворота 1917 года и в начале Гражданской войны. Автор задумывал его не как систематическое описание военных действий белых армий, а именно как политическое исследование. Поэтому ход военных действий освещается в книге лишь в самом общем виде, а основное внимание уделяется формированию и позициям антибольшевистских сил.

Точка зрения Головина по ряду вопросов сильно расходилась со взглядами других авторов - его критиковали и Мельгунов, и Деникин. Разногласия, существовавшие в российских военных и политических кругах в начале ХХ века относительно того, следует России союзничать со странами Антанты или с Германией, с новой силой проявились в 1917 году. Деникин и Мельгунов придерживались "союзнической" ориентации, а сам он -- прогерманской. Но это единственная в историографии российской Гражданской войны книга, дающая целостное представление о формировании и характере сил антибольшевистского сопротивления на первом этапе его существования.

Книга Г.К.Графа "Революция и флот. Балтийский флот в 1917-1918 гг." содержит более чем детальное описание указанной в заглавии стороны событий. Автор уделяет большое внимание отношениям между властями и флотом, а также между матросами и офицерами, а также рассказывает об агитации большевиков, приводившей к всяческим зверствам. Более подробно освещены эти кровавые события в книге И.Н.Хмельнова и Э.М.Чухраева "Бунтующий флот России".

Много интересной информации есть в книге Давида Анина "Революция 1917 года глазами ее руководителей". Цель книги -- показать, как воспринимали, ощущали и оценивали революцию и ее отдельные этапы люди, которые были поставлены событиями на ответственные посты. Составитель "предоставляет слово" не рядовым участникам и свидетелям, а руководящим фигурам, именно вот кому: В.Зензинову, А.Лукомскому, В.Шульгину, В.Чернову, А.Гоцу, И.Церетели, П.Милюкову, В.Станкевичу, В.Набоков, А.Деникину, Ф.Дану, Н.Суханову, Г.Плеханову, А.Керенскому, Л.Троцкому, М.Вишняку. При дефиците времени надо прочесть "послесловие" составителя.

Ну и наконец -- немаленькая книга "1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа". Автор-составитель В.Ф.Романов составил ее из одних цитат участников и очевидцев событий - получился весьма разносторонний взгляд.

Переходя от участников к историкам, начнем опять же с морских дел. Книга К.Б.Назаренко "Флот, революция и власть в России: 1917-1921" в основном посвящена организационным вопросам. Заметим, что общее всегда отражается в частном, а детальность описания позволяет "подсмотреть" нотки, связи и линии, которые могут остаться не замеченными при рассмотрении ситуации в целом.

Эдуард Карр "История Советской России. Том 1".

Цитируем предисловие: "Этот скрупулезный, профессионально добротный труд отразил взгляды, оценки, мнения того поколения людей -- как зарубежных, так и советских государственных, политических, общественных деятелей, ученых и представителей широких народных масс, -- что были современниками Октября и послеоктябрьских событий. Многие из них верили, пользуясь выражениями Карра, в "значительность ленинских свершений и их влияния на будущее", считали Сталина "великим деятелем" и "великим исполнителем марксистского завещания". И в этом их не смогли поколебать даже горькие прозрения конца 50-х и всех последующих годов. Нашли место в этих книгах и противоположные взгляды, аргументированные и обоснованные. Подвергнутые тщательному анализу, они предстают перед нами в рельефной форме, как бы "венчаемые" собственными весьма диалектичными суждениями автора монументального произведения".

Книги Ричарда Пайпса "Русская революция" (Книга 1. Агония старого режима. 1905-1917; Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918; Книга 3. Россия под большевиками. 1918-1924) в особом представлении не нуждаются -- они хорошо известны. И хотя к нашей теме формально относится лишь вторая из них, но хочется привести одно рассуждение из предисловия именно к первой. Про издание своих книг в середине 90-х автор пишет: "Я был немало удивлен, узнав, что тиражи, первоначально запланированные на цифру в сто тысяч экземпляров, сократились для "Русской революции" до пяти тысяч экземпляров. А "Россия под большевиками" оказалась изданной всего-то в двух тысячах экземпляров: в несколько раз меньше, чем тиражи этих же книг в США! Как мне кажется, произошло вот что. После семидесяти лет барабанной пропаганды "идеалов Великого Октября" российские читатели потеряли всякий интерес к исторической правде о том, как начиналась и на чем строилась Советская Россия. С примерно таким же явлением я встретился в Германии, когда по окончании Второй мировой войны далеко не каждый был готов читать про то, как отвратителен нацизм, или вступать в дискуссии на эту тему. Со временем положение изменилось, и сегодня Германия наводнена книгами, посвященными событиям 1933-1945 годов. Полагаю, то же самое произойдет и в России, когда повзрослеют поколения, которые сами никак не участвовали в коммунистическом варварстве".

Адам Улам "Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года".

Автор уделяет большое внимание особенностям характера и поведения всех действующих лиц. Это отражено в оформлении книги -- слово "Большевики" нарисовано крупно, а остальное - меленько. Мне кажется, что можно было бы пойти немного дальше, изобразив персонажей орущими друг на друга... тираж можно было бы увеличить в разы.

"Драма российской истории: большевики и революция". О.В.Волобуев (руководитель авторского коллектива).

Изложение событий по данной теме и ее окружению; охвачен интервал в основном с начала века по 1922 год. Кратко рассмотрена история попыток правдивого описания истории в СССР. Кстати, раз начали с Троцкого, то вот о нем: "Большевистская историография имела и свое эмигрантское ответвление. Его возникновение связано с высылкой Троцкого за границу, где им была написана "История русской революции". Как и в "Истории второй революции" Милюкова, в ней освещаются события периода от февраля до октября 1917 года. Это очень образное, местами по-репортерски яркое изложение фактов, пересыпанное меткими выражениями. В книге чувствуются темперамент автора и его позиция как одного из творцов революции. Апологетизируя Октябрь, Троцкий в то же время ставит задачу критического восстановления ряда фактов и эпизодов, искаженных сталинской историографией (разногласия Ленина с ЦК по вопросу о вооруженном восстании, роль Сталина в организации Октябрьского переворота). В целом троцкистская версия событий 1917 г., как и меньшевистская у Суханова, соответствуют фактам в большей мере, нежели сталинская фальсификация".

А также...

Детальное изложение событий указанного периода имеется в книге А.В.Шубина "Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 - март 1918". Ответ на мелкий, но многих интересующий вопрос -- насчет немецкого золота - вы найдете в книге Г.Л.Соболева "Русская революция и "немецкое золото"" -- там есть в конце раздел "вместо заключения", где все и разложено по полочкам и ящичкам.

И еще. Раз уж мы о книжках и о 17-м годе... В начале 20 века Россия была одной из самых крупных книгоиздающих стран мира, однако с цензурой. Поэтому одним из первых актов Временного правительства после неоктябрьской революции 1917 года стало упразднение Главного управления по делам печати (то есть цензуры) и постановление о создании "Российской книжной палаты" -- первого в мире государственного учреждения, созданного специально для регистрации произведений печати http://www.calend.ru/event/6083/... Правда, отсутствие цензуры в России почему-то всякий раз живет недолго.

Обзор 24

Психология, мозги, наши и животных, и немного об эволюции

Роберт Бёртон "Разум VS Мозг. Разговор на разных языках"

Книга начинается с трепа о том, что мы ничего не знаем, но находимся в переломной точке. Интересно, был вообще период, когда авторы так не писали? Далее автор гордо заявляет: "Моей целью при создании этой книги было бросить вызов некоторым базовым допущениям, пропитывающим все поле исследований мозга". Вообще с революционными результатами надо обращаться на международные конференции, в рецензируемые журналы и в Швецию, на встречу с королем. Но в книге есть много описаний экспериментов, сделанных разными авторами, их интерпретаций и умеренно содержательной критики -- и поэтому ее стоит читать. Но чем дальше от экспериментов, тем рассуждения автора более субъективны; а параллели с космологией и ссылки на Хокинга -- модны, но наивны; к счастью они единичны.

А вот за это спасибо: "Асцидии ... начинают свою жизнь в виде подвижной личинки, обладающей рудиментарным мозгоподобным сгустком из приблизительно 300 нейронов. Но когда асцидия находит гостеприимное место на дне океана и пускает корни, она перестает двигаться. Не имея потребности двигаться, она, очевидно, лишается причин к дальнейшему использованию своего мозга и потому съедает его". Как это похоже на нас, людей!

Дэниел Гоулман "Эмоциональный интеллект. Почему он может значить больше, чем IQ"

Автор криком кричит, что все плохо и общество гибнет, и призывает контролировать свои чувства и эмоции. Почему он называет это "эмоциональным интеллектом" -- непонятно. Популярная, но имеющая мало отношения к науке книжечка о человеческих эмоциях с большим количеством описаний людей и ситуаций -- по современной западной моде. Автор -- как, впрочем, и многие другие -- легко пишет глупости: например, по его мнению, смерть взятой с собой шахтерами канарейки -- "знак того, что в угольной шахте слишком мало кислорода". Подобные ляпы -- даже единичные -- говорят о низком уровне общего образования и, что еще хуже, об отсутствии понимания границ своей информированности и об отсутствии требований к точности.

Лоран Коэн "Почему девочки не хуже мальчиков разбираются в математике"

Название не имеет отношения к содержанию, а имеет отношение к маркетингу -- издатель рассчитывал, что книгу будут активно покупать российские женщины. Которым по какой-то причине в 2015 году будет не наплевать на почему и математику. Что касается содержания -- это в основном рассказы об экспериментах по исследованию работы человеческой памяти.

Ричард Нисбетт "Что такое интеллект и как его развивать"

Треть книги -- попытки рассказать, что такое интеллект, но в основном -- каково влияние разных факторов на данные тестов IQ. Треть -- попытки рассказать, как сделать школы лучше. Книга переводная, поэтому вторая треть малополезна -- слишком разные условия. Кроме того, при чтении ощущается некоторая идеологизированность автора -- он слегка преуменьшает влияние наследственности и преувеличивает влияние среды, а также назойливо повторяет, что если сделать бедных богаче, то их дети станут умнее. Примитивность заключения свидетельствует о том, что автор делает его вне своей профессиональной области. Некоторый ограниченный, то есть достаточный для беглого прочтения через Интернет, интерес представляет глава 10, посвященная тому, как позитивно повлиять на интеллектуальные успехи ребенка.

Дарья Варламова, Антон Зайниев "С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города"

Кривлянье при выборе названия, за которое автор, как правило, не отвечает, может нынче сравниться разве что с выбором обложки, за которую автор не отвечает тоже. Эта книга не имеет отношения к городам, ни к большим, ни к прочим, и называться ей бы стоило просто -- "популярная психиатрия". И она действительно вполне популярная, хотя к науке отношения почти не имеет. Написана она спокойно и разумно, и если у вас есть сомнения в ваших соседях по палате, то прочесть будет, может, и полезно. Темы "карательной психиатрии" авторы разумно не касаются.

Венди Сузуки, Билли Фицпатрик "Странная девочка, которая влюбилась в мозг".

Очередной гибрид НП, научпопа и рассказов о жизни, но -- необычный. Первый автор, ученый, на протяжении всей книги рассказывает о своей биографии, в основном -- научной и педагогической, иногда перемежая рассказ сведениями об устройстве и работе мозга. Изложение вполне популярно, текст читается легко -- возможно, это заслуга второго автора, журналиста.

Сэм Кин "Дуэль нейрохирургов. Как открывали тайны мозга и почему смерть одного короля смогла перевернуть науку"

Все-таки эти трескучие названия утомляют... Исторических сведений в книге существенно больше, чем биологических, но если читать внимательно, что-то об устройстве мозга можно найти.

Салли Сэйтл, Скотт Лилиенфельд "Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге"

Основная идея авторов, которую они тщательно ввинчивают в читателя, -- возможности функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) пока что преувеличены, нейронауки пока могут не все. Впрочем, по ходу своих разоблачений авторы рассказывают о многих исследованиях, а это интересно само по себе. Далее они переключаются на проблему наркотиков и зависимости, но в этом разделе оказываются неубедительны, так как употребляют термин "наркотики", не делая разницы между разными веществами. Это выглядит странно. Поговорив о наркотиках, авторы опять обрушиваются на фМРТ -- теперь касательно применения ее результатов в юриспруденции. Для нас это в обозримой перспективе не актуально.

В.И.Лебедев "Личность в экстремальных условиях"

Автор -- доктор психологических наук, участник подводных плаваний, участник подготовки космонавтов, автор книг "Психология и космос" (совместно с Юрием Гагариным), "Психологические проблемы межпланетного полета" (совместно с Алексеем Леоновым) и других. В книге содержится большой материал, характеризующий особенности психологической деятельности в экстремальных условиях -- космический и авиационный полет, плавание на подводных лодках, нахождение в Заполярье. В связи с этим анализируется ряд общих закономерностей психического отражения. Книга издана в 1989 году.

Рэй Курцвейл "Эволюция разума. Как расширение возможностей нашего разума позволит решить многие мировые проблемы"

От избытка скромности автор не страдает -- он пишет: "Я расскажу, как оригинальные базовые механизмы распознавания, запоминания и предсказания, повторяющиеся в новой коре сотни миллионов раз, обеспечивают всю широту наших мыслительных способностей". И немного ниже пишет глупость -- будто радиометр Крукса вертится из-за того, что у фотонов есть импульс и они передают его лопастям; школьной физики автор не знает -- если дело было бы в давлении света, вращение было бы в обратную сторону. Кстати, в русскоязычной Википедии тоже написана глупость, но другая.

В книге описано много интересных идей, имеющих отношение не столько к мозгу, сколько к попыткам создания компьютерных программ, решающих задачи, которые считаются для компьютера более трудными, нежели для человека -- распознавание человеческой речи, ответы на вопросы викторин. При чтении надо только отличать идеи от воплощения, а проекты от полученных результатов.

Джакомо Риццолатти, Коррадо Синигалья "Зеркала в мозге: О механизмах совместного действия и сопереживания"

Весьма интересная в полном смысле слова НП-книга, первый автор -- первооткрыватель зеркальных нейронов. Приводятся данные множества исследований, выполненных как на человеке, так и на обезьянах. При чтении возникает -- может быть, это признак хорошей НП-литературы? -- ощущение соразмерности сложности природы и познавательных усилий человека, приводящее к медленному, но неуклонному продвижению. А раз эта книжка и о человеке, и о тех, от кого мы произошли, то далее будут книжки и о них.

З.А.Зорина, А.А.Смирнова "О чем рассказали "говорящие" обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами?"

Что-то мы об этом слышали или читали, правда? Например, скорее всего, вот это:

"В отличие от людей, "говорящие" обезьяны проблему "идентификации" своего языка давно решили: по их мнению, он безусловно человеческий. А поскольку язык -- уникальный признак человека, то, стало быть, и сами они "стали людьми". Этот их вывод обнаруживался многократно. Уошо "... нимало не сомневаясь, причисляла себя к людскому роду, а других шимпанзе называла "черными тварями". Человеком считала себя и Вики... когда перед ней поставили задачу отделить фотографии людей от фотографий животных, свое изображение она уверенно поместила к изображениям людей".

А вот это для меня оказалось ново:

"В 1970 году, благодаря усилиям Роджера Футса, ассистента А. Гарднера, возникла колония "говорящих" обезьян. Первой в ней оказалась Уошо, оставшаяся "без работы" после окончания опытов Гарднера. Затем к ней присоединялись и другие "безработные" обезьяны, образовав так называемую "семью Уошо". Это уникальное сообщество восприняло и поддерживает некоторые элементарные навыки не только человеческого языка, но и человеческой культуры. Одна из сделанных Футсом видеозаписей показывала, как члены "семьи Уошо" общаются между собой, распределяя одеяла перед сном, играя, завтракая или готовясь ко сну. Сестры Мойя и Тату проводили много времени, лежа на полу с журналом, который они держали ногами, потому что руки нужны были для жестикуляции -- для разговоров и комментариев к картинкам. Тату особенно любила находить фотографии мужских лиц, объясняя, что "ЭТО ДРУГ ТАТУ", и разнообразно варьируя эту романтическую тему. Временами все пять шимпанзе с помощью жестов обсуждали друг с другом цветные картинки, фасоны одежды и фото в журналах".

Обе эти цитаты -- не из основного текста, а из большого и весьма содержательного предисловия.

Назовем также Альманах "В мире науки" -- выпущенный в 2007 году сборник статей об исследованиях сознания и процессах в мозге, исходно опубликованных в журнале "В мире науки".

Первые три раздела альманаха посвящены нейробиологии (9 статей), структурам и функциям мозга (8 статей) и психологии (6 статей).

Ну и вот еще две книжки про исследования и наблюдения разумного поведения самых разных животных, проделанные самыми разными авторами:

Вирджиния Морелл "Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных" и Франс де Вааль "Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?". Обе книжки несколько более популярны, чем названные выше. Автор второй тактично обращает внимание читателей на то, что сравнивать человека и животных некорректно, надо говорить -- один вид животных и другой вид животных. Политкорректность рулит!

Продолжим об обезьянах. Книга Франс де Валь "Политика у шимпанзе: Власть и секс у приматов" -- скорее не по биологии, а по социологии; впрочем, у приматов эти вещи близки. Автор убедительно показывает, что поведение обезьян во многом похоже на поведение людей -- у них тоже есть устрашение, обман, создание коалиций, агрессия и войны. Наверное, человеческая политика этим далеко не исчерпывается, но чего не напишешь на обложке ради понятно чего. Автор подробно описывает жизнь обезьян и то, как люди с ними общаются и работают, читать все это очень интересно, но где-то к середине книги возникает странное ощущение, что обезьяны занимаются политикой просто потому, что им больше нечем заняться. Не так ли обстоит дело и у людей? Интересно, стали бы заниматься политикой политики, если бы дать им в руки лопату и связать количество получаемой еды с количеством выкопанной картошки?

Кстати, де Валь и де Вааль -- один и тот же человек. И де Ваал -- тоже; его еще и так пишут... Помните анекдот, про то, что "Маркс Энгельс -- это, оказывается, два человека, Слава Кпсс -- вообще не человек, а все во имя человека -- так я видел этого человека на трибуне"? Вот-вот.

Поскольку глаза близки -- в нескольких смыслах -- к мозгу, то вот книжка о зрении: Марк Чангизи "Революция в зрении. Что, как и почему мы видим на самом деле". С названием все как всегда -- чем громче, тем лучше. Сначала автор тщательно вводит в читателя мысль, что цветное зрение именно такое, какое оно есть, потому что именно этот набор рецепторов оптимален для того, чтобы замечать колебания цвета кожи, а значит, и настроения собеседника. Автор признает, что у рас разного цвета цветное зрение устроено одинаково, но его объяснения по этому поводу неубедительны -- вместо прямого и простого эксперимента он приводит мнения нескольких человек. Кроме того, именно человеческое цветное зрение возникло раньше, чем человек обрел свои цвета. Ну и наконец, был ли вообще у природы выбор? Сколько светочувствительных веществ она вообще могла использовать? Автор вообще не слишком аккуратен -- например, приводимые им на разных рисунках данные не согласуются. Вторая половина книги посвящена бинокулярному зрению, и по ней тоже видно, что фантазией автор не обделен. Ближе к концу автор переходит к рассказу о зрительных иллюзиях, а потом об алфавитах разных народов.

А теперь -- не дискотека, а эволюция! То есть как раз -- дискотека, то есть книга

Наталья Сердцева "Теория эволюции за 1 час". Другие, столь же диско, книги этого автора, называются "Теория относительности за один час", "Астрономия за один час", "99 секретов биологии", "99 секретов науки". Интересно, сайты, на которых можно заказать и купить студенческий реферат, берут дороже за свою продукцию или нет? Борьба за существование, дарвинизм, аднака...

Джон Глэд "Будущая эволюция человека. Евгеника двадцать первого века"

Большая часть книги состоит из рассмотрения мнений и доводов (мнения бывают и без доводов!) за и против. Далее автор рассказывает об истории евгенического движения. В книге есть эпиграфы из русской литературы, потому что автор был профессором Мэрилендского университета, директором Института Кеннана по изучению России, переводчиком и исследователем русской культуры.

Роберт Фоули "Еще один неповторимый вид. Экологические аспекты эволюции человека"

Автор объясняет эволюцию человека приспособлением к внешним условиям, но при этом

считает человека уникальным видом (хотя и пишет, что каждый вид по-своему неповторим). Заметим, что именно "экологическая" уникальность сомнительна, ибо приспосабливались и другие. Автор приводит большое количество данных, отсутствующих в других книгах, рассказывает о методах исследования. Книга издана в 1987 году и переведена в 1990, но включение того или иного текста в наши обзоры определяется доступностью в Интернете и, как говорят в ролевом сообществе, "мастерским произволом".

Николас Уэйд "На заре человечества: Неизвестная история наших предков"

Люди начали одеваться 72 тысячи лет назад. Это было установлено путем анализа ДНК вшей. Этой информации, приведенной в самом начале книги, достаточно, чтобы читать эту книгу всю и не отрываясь. Автор последовательно рассматривает эволюцию орудий, языка, шерсти, жизнь бушменов, миграции из Африки в Австралию и по Европе, оседлость и одомашивание, и все это -- параллельно с генетикой, с ДНК. Почти в конце книги автор подробно рассматривает семейную историю Томаса Джефферсона; то, что это сделано в конце и даже не вынесено на обложку -- свидетельство культуры автора и издателя.

Джейми Дейвис "Онтогенез. От клетки до человека"

Короткое и конкретное название привлекает внимание, и не зря -- книга не вполне классическая НП-литература, она все-таки ближе к учебнику. Юмор, который, наверное, есть у ученых, проявился единственный раз -- к главе "Организация органов" предпослан эпиграф из Томаса Дилана: "Только орган, все время орган...". Впрочем, другие эпиграфы тоже неплохи.

В начале книги размещено "Этическое заявление" следующего содержания: "Эта книга описывает механизмы развития человека. Она содержит опубликованную в научных изданиях информацию, полученную при изучении эмбрионов человека, а также в ходе экспериментов на животных. Поскольку академические издательства и исследовательские фонды требуют, чтобы работа была проверена соответствующими независимыми комиссиями по этике, я сделал допущение, что процитированные в этой книге эксперименты отвечали стандартам того времени, когда они проводились. Этические стандарты постоянно меняются, и некоторые исследования, которые проводились много лет назад, сейчас запрещены. Упоминание результатов конкретных экспериментов в этой книге не подразумевает личного этического одобрения использованных в них методов ни автором, ни издателем книги".

Повторение этого текста здесь означает лишь, что обстоятельства, побуждающие ученого делать подобное заявление, заслуживают внимания, анализа, и, возможно, оценки. Которыми мы здесь не будем заниматься.

Поскольку автор уделил особое внимание еще и микробам, живущим внутри нас, он пишет: "После рождения наш организм населяют сотни триллионов микроорганизмов, даже когда нам кажется, что мы свободны от них. Это очень много: на одну клетку человеческого тела приходится примерно десять микроорганизмов. Некоторые из этих микробов -- всего лишь попутчики, от которых нет ни пользы, ни вреда, но многие другие имеют большое значение для работы наших внутренних органов".

Поэтому назовем еще две вполне НП-книжки именно о живущих в нас микробах. Это Родни Дитерт "Человеческий суперорганизм. Как микробиом изменил наши представления о здоровом образе жизни" и Джон Тёрни "Я -- суперорганизм! Человек и его микробиом". Правда, количество наших бактерий этими авторами оценивается немного скромнее -- от 30 до 400 триллионов. Но "если бы имеющиеся у нас клетки принимали решения касательно нашей жизни большинством голосов, бактерии наверняка бы побеждали". Интересно, какие бы решения они принимали?

Обзор 25

Искусственный ли интеллект ли

Понятие "искусственный интеллект" столь туманно, что книги, касающиеся этого предмета, делятся на два бархана -- одни авторы предпочитают не обращать внимания на неопределенность общего уровня и пишут о чем-то конкретном, об алгоритмах и реализациях, другие пытаются что-то сказать, но не говорят ничего внятного. Мы проявим оригинальность: обычно искусственность считают чем-то очевидным, а мусолят понятие "интеллект". Мы же займемся сначала понятием "искусственный". Если все, что создал человек, искусственно, то интеллект наших учеников и наших детей -- тоже искусственный, и нечего обсуждать. Если мы сами -- естественны и созданное естественным -- естественно, то естественно все. И вопрос опять закрыт. Между прочим, учить можно и не человека, а обезьяну. Так что термином "нечеловеческий интеллект" мы не отмажемся. Придется согласиться на "машинный интеллект": коряво, но менее расплывчато. А что делать, если через тридцать лет (увы, уже не) у меня в аудитории будут сидеть киборги(ни), веселые, милые и радостно усваивающие материал лекции девочки-гибриды? Так что будем говорить по традиции "искусственный интеллект" (далее -- ИИ); но понимать, что его материальный носитель -- кремний, арсенид галлия, карбид кремния, графен, алмаз... хочется сказать и так далее, но наглости не хватает.

С интеллектом проблема сложнее: мы с умным видом называем M -- умницей, а N -- идиотом, но дать определение "естественного интеллекта" затруднимся. Не являются ли сложности с определением того, что такое ИИ, следствием того, что психологи не имеют четкого определения того, что такое ЕИ? Они строят тесты и определения, но тесты интеллекта для людей тривиальны для компьютера, то есть для программ. Психологи не включают в понятие интеллекта нечто чисто человеческое, то, что мы пытаемся требовать от компьютера, -- усмешку при взгляде на тест, обеспокоенность при виде мрачного бородатого психолога, беглый взгляд, брошенный на его юную ассистентку. Для ознакомления со спорами среди психологов можно заглянуть вот в эту книгу -- Ганс Айзенк и Леон Кэмин "Природа интеллекта. Битва за разум!" (никаких битв в книге, естественно, нет).

Те авторы, которые уходят от вопроса, что такое ИИ, пишут "чисто конкретные" книги, посвященные алгоритмам конкретных методов или их программной реализации. Например, книга Хараламбоса Марманиса и Дмитрия Бабенко "Алгоритмы интеллектуального Интернета". В соответствии с названием в ней присутствуют многие алгоритмы и группы алгоритмов, но являются ли эти операции интеллектуальными? Интернет -- это взаимодействие людей, и интеллектуальным авторы полагают, например, формирование групп людей с одинаковыми интересами (видели мы это: "с вами хочет познакомиться"...) или учет поисковой системой при покупке какого-либо товара предыдущих действий данного покупателя или покупателей вообще. Для кого-то это удобно -- и потому выгодно продавцу и владельцу поисковой машины. Кто-то этим раздражен и пишет книги типа Эли Паризер "За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас" Потому что понятно, что, обрабатывая, например, все данные о покупках, сделанных по данной карте, можно узнать о человеке фантастическое количество информации; в том числе и вполне интимной (медицина, косметика, услуги).

Но установление любого количества связей между любым количеством кусков любого контента и любая оценка значимости этих связей -- интеллект ли это? Мне кажется, что при достаточно мощных четырех этих "любых" мы в реальной жизни воспримем такую программу как ИИ. Однако если вам расскажут алгоритм, по которому работает система, то вполне возможно, что тогда вы усомнитесь в ее интеллектуальности. Похоже, что оцениваем как недостаточно интеллектуальное, то, у чего мы способны понять механизм работы. Это, кстати, чем-то напоминает тест Тьюринга, интеллектуальное соревнование, но на следующем логическом этаже. То есть могу ли я, глядя на описание алгоритма, понять, как "оно" сработает, могу ли я, хотя бы примерно, предугадать действия этого "оно"? На самом деле, это почти тривиальное утверждение: без прокрутки в голове разработчики не могли бы придумать сами алгоритмы. При этом, конечно, сами реализации из-за большого объема информации требуют от разработчиков весьма высокого интеллекта.

Например, по этому критерию персептрон -- это настоящий ИИ, потому что, глядя на его алгоритм или даже на "веса связей", мы не сможем сказать, на какое распознавание он обучен. Спрашивается, как смог Фрэнк Розенблатт его придумать? Ответ прост -- он открыл учебник биологии и посмотрел, как устроен глаз лягушки. Ну, и немного подумал головой -- без ЕИ не вытащишь ИИ из пруда. Читайте книгу Саймона Хайкина "Нейронные сети: Полный курс" -- гордое и заслуженное название. Это больше тысячи плотноупакованных страниц, есть там и несколько слов про ИИ, но немного -- автор конкретный человек.

Вот более близкая к нашей теме серьезная книжка -- Нильс Нильсон "Искусственный интеллект. Методы поиска решений". Она, правда, старая, но полезная; между прочим, автор упоминает, что в применении к компьютерам высказывалась идея мутаций и избирательного выживания, то есть эволюции. Нечто подобное в романе "Голем XIV" описал Станислав Лем -- когда компьютеры конструируют компьютеры следующего поколения, ибо человек на то, чтобы "рубить фишку", еще годен, а конструировать на этом уровне уже не может.

Стюарт Рассел, Питер Норвиг "Искусственный интеллект. Современный подход".

Если вам показалось, что тысяча страниц -- это много, то учтите, что в этой книге почти в полтора раза больше. Авторы рассматривают возможные свойства ИИ, историю попыток продвижения в этом направлении, включая контакты с различными дисциплинами -- например, с экономикой, неврологией, психологией, математикой, а также современное его состояние. При этом они включают в рассмотрение широкий круг реализаций - некоторые из них кто-то, может, и не отнесет к ИИ. Авторы рассматривают ИИ как способ совершения действий во внешнем мире и вводят соответствующее понятие "агента". Это, конечно, увеличивает объем книги, но несколько "дисциплинирует" область. По широте охвата книга не имеет равных - например, рассмотрен ввод в компьютер данных из реального мира.

Владимир Девятков "Системы искусственного интеллекта".

В этом учебнике также используется понятие "агента", но в целом книга придерживается некоторого промежуточного, формально-логического уровня. Автор не опускается до программирования и не взмывает ввысь, к философским проблемам и обобщениям; к истории он тоже не обращается. В послесловии, однако, отмечено, что когда человек применяет понятие "думать" к другому человеку и к компьютеру, он подразумевает разные вещи.

Теперь посмотрим на несерьезные книги, где авторы попытались сказать что-то именно про ИИ, но не рассматривая конкретные задачи и тем более конкретные методы и реализации. В предисловии к книге Игнаси Белда "Разум, машины и математика. Искусственный интеллект и его задачи" говорится: "В этой книге мы раскроем некоторые тайны искусственного интеллекта и коротко расскажем о том, что такое "искусственная жизнь". Ждать ли нам в ближайшем будущем появления говорящих машин и автономных разумных систем, или робот еще не скоро сравнится с человеком? Ответ на этот и многие другие вопросы вы узнаете из книги, которую держите в руках. Наконец, в главе 6 мы погрузимся в бездны искусственной жизни, поговорим о том, что такое живой организм, и выясним, возможно ли вообще создание живых разумных организмов. Отвечая на эти вопросы, мы приведем практические примеры того, как современный человек каждый день сталкивается с искусственной жизнью". Автор успел что-то сказать обо всем, соответственно, глубина -- воробью по колено. А скандальности ради -- дезинформация о матче Deep Blue-Каспаров.

Две книги, о которых мы уже писали. Джеймс Баррат, автор книги "Последнее изобретение человечества: Искусственный интеллект и конец эры Homo sapiens" сообщает в предисловии: "Моя профессия поощряет критическое мышление -- режиссеру-документалисту всегда приходится быть настороже". Жаль, что эта профессия не поощряет настороженно относиться к собственному дилетантству. Впрочем, можно ли считать автора дилетантом, если его текст способствует порождению у читателей фантазий? Причем не каких попало, а создающих ощущение страха, и не какого попало, а побуждающего купить книгу? Это тоже профессионализм -- но направленный не на то, чтобы мы что-то узнали и поумнели, а на то, чтобы хоть на короткое время поглупели и полезли за кошельком.

В книге Ника Бострома "Искусственный интеллект. Этапы. Угрозы. Стратегии" страшилок немного меньше, наверное, потому, что автор -- философ. Он лихо фантазирует о разных вещах, касающихся и не касающихся темы, имея на это авторское право, и обильно пересказывает рассуждения разных авторов о разных вещах, касающихся и не касающихся темы, имея на это полное пересказывательское право. В конце книги Бостром честно пишет: "Мы заблудились в непроходимой чаще стратегической сложности, которую окутывает плотный туман неопределенности. Хотя многие элементы окружающего нас пейзажа разглядеть удалось, но отдельные детали и взаимосвязи остаются загадкой. Кроме того, могут быть другие факторы, о которых мы пока даже не задумываемся. Что нам остается в такой ситуации?" Я знаю ответ на этот вопрос, он прост -- остается писать книгу! Что, собственно, автор и делает.

Мне кажется, что в глубине страшилок на тему ИИ лежит предположение, что ИИ -- это супергений, но злодей, причем злодей совершенно человеческий. "Как вы, как я", только больше и злодее. Но если вы хотите что-то реально понять, то надо читать тех, кто хоть немного разбирается в вопросе и не ставит задачи впарить вам свою писанину. И тогда мы увидим, что достижения в решении конкретных задач вообще не имеют отношения к нашим страхам, что большая часть проблем была разобрана полвека назад Станиславом Лемом, а человекоподобный ИИ возникнет, когда он получит человеческий личный и исторический опыт. Иначе это будет электронный Маугли, отлично прыгающий по веткам и играющий в шахматы.

Мой взгляд на проблему был когда-то изложен в статье "Может ли машина мыслить" n-t.ru/tp/ts/mm.htm Там показано, на каком пути -- причем вполне реальном -- компьютер мог бы обрести человекоподобный-- с неоднозначными ассоциациями, с рефлексией и эмоциями - интеллект. Путь такого обретения -- эволюция в реальном мире, который для компьютера хоть и доступен через Интернет, но вовсе не состоит из уже накопленных человечеством знаний. Сегодня компьютер имеет выход в реальный мир через Всемирную Сеть -- web-камеры, управляемые через сеть телескопы habrahabr.ru/post/200640/ и всяческие "удаленные лаборатории". Как заметила мне читатель Дина А., компьютерный разум, управляющий экспериментальной установкой, получает уникальную информацию, которой может делиться или не делиться с окружающим миром, в зависимости от эффективности -- с его точки зрения -- этого действия. Чем это отличается от человеческого поведения? Более того, при обработке уже имеющейся информации возникает новая информация. У медиков есть новомодное слово "метаанализ", но вообще анализ уже имеющихся чужих данных -- обязательная часть любого исследования в физике и химии. Для программ, работающих с Сетью, метаанализ -- более чем естественная сфера деятельности.

Так что скучать ИИ не придется. Заметим, что Станислав Лем в двух коротких заметках "Искусственный разум" и "Естественный интеллект" когда-то высказался весьма скептически (впрочем, он почти всегда так высказывался) насчет ИИ, но на существенное значение эволюции и взаимодействия с внешним миром указал. Кроме того, он указал и на различие понятий "интеллект" и "разум", связав последний именно с эмоциями.

Рассмотрим некоторые мнения типа "в компьютере этого не может быть". Например, индивидуальных ассоциаций. Структура ассоциаций действительно индивидуальна: для одного "карабин" -- это шкура на полу перед камином, для другого -- снег и синее. Человек берет свою структуру ассоциаций из жизни и книг, но в Сети нынче книг немало и вообще можно послать запрос с любым словом, собрать пришедшие тексты и, анализируя окружение целевого слова, посмотреть, с чем оно сочетается. При этом создается смысловая связность ассоциативного поля. Действительно, если для данного человека "карабин" -- это "шкура", то "кошка" для него, скорее всего, "большая", а если для него "карабин" -- это "снег и синее", то "кошка" -- "со смещенным монозубом".

В качестве свойств, которые есть у человека, но которых не может быть у программы, называют способность к творчеству и стремление к знанию. Но ничего абсолютно нового в мире нет и быть не может, хотя бы потому, что "новое" всегда изложено языком и красками, а язык и краски уже существовали до того. Поэтому речь может идти только о степени новизны. Программа может строить гипотезы по поводу изучаемых ею в Сети или во внешнем мире явлений и проверять их. Разумеется, она строит гипотезы не какие попало, а в некоем классе (например, аппроксимирует функцию многочленами или синусоидами), но список классов можно легко расширить так, что он превзойдет "человеческий". Если программа обнаружит -- а она это обнаружит, -- что информация увеличивает эффективность ее действий, то возникнет "стремление к знаниям".

Поведение человека (иногда) непредсказуемо? Но и поведение компьютера не всегда можно предсказать. Одна причина -- шум: это свойство любых цепей, биологических в том числе, это следствие самых основ физики, термодинамики, дискретности заряда. И это роднит меня с моим компьютером. Далее -- электромагнитные наводки. Нечто похожее на наводки есть и в мозгу, хотя там оно -- не электромагнитной природы. Нам ли не знать, что возбуждение может быть вызвано одним, а влиять на мысли о другом. Следующая проблема -- синхронизация. Человек часто произносит фразу "да, но тут я вспомнил". А если не вспомнил? А если вспомнил долю секунды спустя? В компьютерах проблема синхронизации возникает на многих уровнях, и внутри одного процессора, и в многопроцессорных комплексах. Все перечисленное -- не что иное, как аналог мутаций, а отбор программ по эффективности очевиден. Что это, как не классическая эволюция?

Еще одно отличие мозга от компьютера -- наличие эмоций. Зачем вообще эмоции человеку? Кое-что очевидно: они управляют телом, например, выбрасывают гормоны и сжимают сосуды перед боем, чтобы уменьшить кровопотерю. Но они управляют и психикой - скажем, возбуждая какие-то зоны в мозгу, они могут ускорять обработку информации именно в них. Один способ -- просто увеличивая снабжение их кровью, то есть кислородом. Другой способ -- химически, посредством веществ, которые ускоряют работу -- возможно, ценой ускорения и износа. Или более изощренно, "электрически" -- например, подняв уровень шума или возбудив колебания, чем понижается порог срабатывания нейронов. В этом случае мозг (как и персептрон) будет быстрее и обучаться, и работать, но делать больше ошибок. В острой ситуации, когда цена времени растет быстрее, чем цена ошибки, это может оказаться и целесообразно.

Подобный механизм -- управление через эмоции -- можно реализовать и в компьютере -- например, изменением приоритета выделения ресурсов программам в зависимости от ситуации. А изменение "степени параноидальности" антивирусных и других защитных программ при получении информации об опасности? И уж если в компьютере есть обучающиеся сети персептронного типа, то очень естественно изменять в зависимости от ситуации параметры программы обучения. Чем это будет отличаться от эмоций?

Изменение структуры связей в мозгу, изменение "железа" в человеке, открытое биологами, иногда приводится как пример специфически человеческого. Но существуют программируемые логические интегральные схемы. Они могут программироваться изначально тем, кто их применяет -- при малом количестве это экономически выгодно. Могут программироваться и в процессе работы, последнее время это стало популярно -- обновление прошивок.

Еще одно возражение -- у компьютера не может быть осознания цели. Может ли машина осознавать то состояние, для достижения которого действует? Само наличие цели, записанной в программе, не является осознанием, но если у программы есть внутренняя модель, где эта цель отображается, то что это, как не сознание? Может ли программа ставить цель? Мощная шахматная программа имеет много (самые мощные -- тысячи) регулируемых коэффициентов в функции оценки позиции, которые могут определяться при обучении программы либо на известных партиях великих игроков, либо в процессе игры с партнерами -- людьми или программами. Если программа заметит, что есть некоторый класс позиций, при которых она выигрывает у данного партнера, она начнет стремиться достигать позиций из этого класса -- это и будет новая цель.

Если действительно будет создано нечто такое, что человек с удивлением признает разумом, будет ли этот разум чем-то принципиальным отличаться от человеческого?

Чтобы быстро и просто продемонстрировать нетривиальность вопроса о различиях разумов, приведем простенький пример. Никто не сомневается, что наши дети -- дети в обычном, биологическом смысле -- разумны; но отличия их разума от нашего порой удивляют.

Разум, созданный при движении по этому пути, сможет иметь по крайней мере одно принципиальное отличие от человеческого -- если этим отличием человек осмелится наделить его. Это совершенная память своей истории, то есть запись всех действий, начиная с момента, когда о разуме еще не было и речи. И вопрос "как я возник?" для этого разума -- в отличие от нашего -- не будет вопросом.

А теперь -- дискотека! У моего любимого Виктора Пелевина (я люблю всех, чьим редактором хоть когда-то был) есть роман "S.N.U.F.F", где, кроме всего прочего, рассмотрено развитие отношений между человеком и роботом, наделенным ИИ. Подзаголовок гласит: "роман-утопия". Вот я и считал его утопией до момента, когда утопия начала реализоваться фирмой Abyss Creations.

Обзор 26

Педагогика при большом минусе

Анатолий Цирульников. Поцелуй юкагирки. Записки путешественника. --

"Дружба народов", 2017, N 8, 9. -- 320.

Книги, рассказывающие о тех или иных сторонах жизни, всегда рассказывают о чем-то конкретном, но существующем не в вакууме, а в обществе, в стране. И поэтому честно написанная книга -- независимо от основной темы -- может служить ценным страноведческим и обществоведческим источником. Например, этот материал (предполагается выпуск книги) написан педагогом для педагогов, но смысл и польза от него -- как и от других трудов автора -- намного больше и шире.

В апреле 2016 года на сайте Российской академии образования было объявлено о выходе в свет 18 книг серии "Неопознанная педагогика" доктора педагогических наук, академика РАО Анатолия Марковича Цирульникова, руководителя поисковых исследований Федерального института развития образования Минобрнауки РФ. Они были оценены на сайте как "важнейшее событие в отечественной педагогической науке". Автор провел 40 лет в научно-педагогических экспедициях: Якутия-Саха, Татарстан, Марий-эл, Калмыкия, Башкирия, Хакасия, Бурятия, Карелия, Кубань, Алтайский и Красноярский края, Тульская, Калужская, Московская, Рязанская, Еврейская автономная области, Киров, Вологда, Пенза, Новгород, Павловск под Питером. Автор избирал образовательные окраины, гибнущие и приговоренные к ликвидации школы, искал пути к их спасению. Побывал в школах, которых нет в статистике; где стоит задача не только образовать, но и выжить; где по условиям обучения нельзя применить государственный образовательный стандарт. На данный момент часть этих 18-и текстов существует в виде электронных ресурсов в Интернете, часть вышла на бумаге в 2004 году в его книге "Неопознанная педагогика". Детальный анализ этих книг имеется, например, в рецензии И.П.Смирнова "Назад, к земским школам?", опубликованной в Казанском педагогическом журнале (2017, N 6) и доступной в Интернете https://cyberleninka.ru/article/n/nazad-k-zemskim-shkolam

Два года назад в нашем журнале (2016, N 6 и 7) был опубликован большой материал о проекте ученого и писателя Анатолия Цирульникова, ученого и писателя, академика Российской академии образования, доктора педагогических наук и профессор, автора оригинальных трудов по истории школьных реформ, этнокультурным проблемам образования, развитию инноваций, проблемам сельской школы. Мы тогда написали, что его тексты -- это "огромный очерк российского образования начала Х I века. Это Россия, в которой мы живем, и которую мы не видим. Автора -- путешественника и исследователя интересует школа, вписанная в пространство -- двора, города, села, мироздания. Школа, укорененная в исторической традиции, включенная в современный контекст жизни и соединяющая с ним проекты, надежды, нацеленные в будущее". Можно осторожно предположить, что при благоприятных условиях эти сотни страниц -- еще и о возможном будущем всей нашей страны.

Конкретный текст, с упоминания которого мы начали -- это последний, девятнадцатый текст, книга о Севере, дающая -- насколько это вообще может дать текст -- представление о том, как живут люди в тех краях, при минус 60 по Цельсию и более. Или менее? -- в общем, вы поняли. И в этом смысле книга интересна не только тем, кто интересуется проблемами образования, хотя автор имеет цель -- придумать решение специфической проблемы. Но, читая эту книгу, мы узнаем, как там, на краю Ойкумены, живут люди. У которых, кроме задачи выжить, почему-то есть еще задача -- вырастить и научить чему-то детишек.

Обзор 27

Море, флот, книги

Странствовать по морю необходимо;

жить не так уж необходимо.

Помпей Великий (106-48 г. до н.э.)

Большинство из нас -- начиная с автора этой заметки -- рождены ползать. Наверное, поэтому влечет то вползти куда-то вверх, то заползти куда-то вниз, а с ростом возраста и дохода -- полететь или окунуться в прорубь. А если летными качествами и плавучестью -- как многие из нас -- не вышел, то остается читать книжки. Именно поэтому так много хороших книжек про то, что летает и плавает. И про тех, кто делает все то, что летает и плавает, и про тех, кто на всем этом летает и плавает.

Хороших книжек про корабли, про тех, кто строит и плавает, так много, что написать можно только о немногих; придется как-то ограничиться. Пусть это будут книги, изданные в 90-е и позже, доступные в Интернете, посвященные советскому и российскому флоту. Первое ограничение -- вынужденное и формальное, второе -- забота о читателе и о себе (то есть о кошельке и месте на полках), третье ограничение устроено сложнее. Хорошие книги о кораблях и флотах зарубежных стран есть, хотя некоторым авторам писать объективно мешают комплексы. Но профессионал умеет отделять ТТХ (тактико-технические характеристики) от влияния телевизора. Впрочем, некоторые книжки все равно похожи на рентгеновский снимок легкого с подозрительными затемнениями -- в нормальный текст вкраплены уничижительные фразочки в адрес понятно кого.

Что касается сравнений, у кого крылатая ракета крылатее, а торпеда толще, то темы и проблемы, которые вообще рассматриваются в книгах, можно разделить на три группы. Первая, где сравнение вообще не актуально -- например, Вселенную сравнивать не с чем. Вторая, где читатель сравнивает с некоторым идеалом, хотя сам идеал у разных людей может быть и разным -- например, человеческие качества. Третья группа, где сравнение напрашивается и оно объективно -- например, те же ТТХ. Однако их имеет смысл сравнивать не потому, почему это делают иные экзальтированные персонажи на форумах. А потому, что самое серьезное противостояние сегодняшнего мира -- между цивилизацией и дикостью, и будущим -- как и 75 лет назад -- союзникам надо знать возможности друг друга. Ниже мы к этой проблеме вернемся.

Раз книжек невозможно (для небольшой заметки) много, начнем с какой-то классификации. Книжки могут быть посвящены истории, современности и прогнозу; в основном людям или в основном технике; если технике -- то отдельным объектам, классам объектов и флоту в целом; по временной оси -- конструированию, строительству и эксплуатации. Причем характерное свойство книг о кораблях таково -- описание объектов в большинстве случаев сопровождается описанием их "биографии", поэтому и мы не будем пытаться их разделить. Много книг посвящено флоту в целом -- его роли в тех или иных войнах и революциях, в тех или иных военных операциях, его роли в политике -- то есть в балансировании между миром и безобразием. Однако исторические вопросы -- это совершенно отдельная и настолько интересная тема, что даже разговор о книжках на эту тему требует специальных знаний и заслуживает отдельной статьи.

Проще всего обстоит дело с книжками про флотоводцев и кораблестроителей. В Википедии имеются категории статей "Флотоводцы Российской империи", "Флотоводцы СССР", "Флотоводцы России", причем это не статьи, а "категории", статей там вообще видимо - невидимо. И при статьях, разумеется, ссылки на книжки. Про кораблестроителей там же имеются аналогичные три категории, так что все нормально. Правда, не проверялось, какие из книжек, упомянутых во всех этих статьях, есть в Интернете, но, по крайней мере, про самых знаменитых флотоводцах, например, об адмиралах П.С.Нахимове, Ф.Ф.Ушакове, М.П.Лазареве, вице-адмиралах С.О.Макарове и В.А.Корнилове -- точно есть.

Теперь перейдем к кораблям, и начнем с того, что библиографы называют "продолжающееся издание". Три такие серии книг посвящены истории флота. Серия "Корабли отечества" состоит из 14 книг разных авторов, выпущенных с 1993 по 2000 год, вот они: "Крейсер Максим Горький", "Линкоры типа "Императрица Мария"", "Эсминцы типа "Гневный"", "Круглые суда адмирала Попова", "Крейсер 1 ранга "Дмитрий Донской"", "Эскадренный броненосец "Бородино"", "Крейсер "Богатырь"", "Линкор "Андрей Первозванный", "Подлодки XII серии", "Линкор "Новороссийск"", "Малые охотники типа МО-IV", "Миноносцы "Ревель" и "Свеаборг", "Подлодка "Дельфин"". Состав серии весьма сумбурный, но качество конкретных книжек от этого не зависит, правда? Более того, при прочих равных, от сумбурной серии можно ожидать даже более высокого качества, ибо при поиске авторов не было фактора -- найти любой ценой на определенную тему. Эти книги можно найти, например, вот тут: mirknig.su/knigi/military_history/55634-korabli-otechestva-14-knig.html

В серии "Броненосцы русского флота" вышло 6 книг, данные о них есть вот тут: ship.bsu.by/text/6131 Перечислять нет смысла, тема локальная, если читать -- так все.

В серии "Боевые корабли мира" вышло не менее 127 книг, около четверти из них -- про российские исторические корабли. Все эти книги есть в сети, часть вот тут: ship.bsu.by/text/6105 часть на других сайтах. Перечислить их невозможно -- слишком много.

Всесторонний взгляд на более близкую к нам по времени ситуацию имеется в четырехтомнике Ю.В.Апалькова "Корабли ВМФ СССР", его состав по томам: подводные лодки; ударные корабли; противолодочные корабли; десантные и минно-тральные корабли. Тома вышли в нескольких частях с более дробным делением, и его можно было бы привести, но мне почему-то кажется, что если вам это интересно, и вы будете с этими книгами знакомиться, то вы уж скачаете все.

Хотя сравнение -- не наша задача, назовем все же четырехтомный справочник по всему миру "Боевые корабли мира на рубеже XX XXI веков" (2000-2004): "Подводные лодки", "Эскадренные миноносцы", "Фрегаты", "Корветы и катера". Авторы: Ю.И.Александров, Ю.В.Апальков, А.Н.Гусев. Весьма содержательные книги, например, в первом томе содержатся данные по находящимся в строю, строящимся и проектируемым боевым подводным лодкам, приведены данные по 112 проектам и типам подводных лодок, находящихся в составе флотов 46 стран мира. По каждому представлены тактико-технические характеристики, наружные виды, общее расположение, численный состав, сроки создания, предприятие -- строитель. Отмечены особенности технического облика подводных лодок и наиболее заметные события их службы. Выполнен анализ современного состояния подводных флотов мира и основных направлений их развития. Приведены данные по ракетному, торпедному, минному и радиоэлектронному вооружению и сведения по подводным аппаратам для взаимодействия с подводными лодками.

Теперь перейдем к отдельным, не входящим в серии, книгам; разумеется, список не претендует -- тут обычные извинения.

А.С.Павлов "Ударная сила флота (подводные лодки типа "Курск")" (2001), "Подводные лодки проекта 671" (1997). Описание конструкции и жизненного цикла.

С.А.Балакин, В.Л.Кофман "Дредноуты" (2004), "Плавучие крепости" (2003). Весьма подробно изложена история дредноутов и линкоров.

В.Н.Бойко "Иностранные подводные лодки в составе ВМФ СССР" (2012). Ну да, это тоже кусочек истории, камешек в мозаике... читается с интересом.

В.Е.Ильин, А.И.Колесников "Подводные лодки России: иллюстрированный справочник" (2006). Весьма подробное, местами эмоциональное, описание истории разработки, устройства, параметров и эксплуатации.

А.Б.Широкорад "Советские подводные лодки послевоенной постройки" (1997). Очерк развития конструкций советских подводных лодок с 1945 года до конца 60-х годов, дизельных и атомных. Приводятся основные сведения о вооружении подводных лодок. Особенность -- наряду с серийными подводными лодками описаны интересные неосуществленные проекты.

А.Б.Широкорад "Оружие отечественного флота. 1945-2000" (2001). Тема очевидна из названия, охват -- глобальный. Из предисловия: "В советские времена наше военно-морское оружие было окружено сплошной завесой секретности, куда большей, чем вооружение сухопутных войск или ВВС. Дошло до того, что гриф "секретно" был поставлен на всех изданиях, где приводились характеристики орудий, мин и торпед, созданных до 1917 года и в период с 1918 по 1925 годы, и открыто продававшихся до начала 30-х годов. Рассекречивание морского вооружения произошло лишь в 1990-1992 годах, однако эти материалы публиковались ничтожными тиражами и были практически недоступны рядовому читателю".

О.Н.Стрижак "Секреты балтийского подплава" (1996). Из предисловия: "Деньги на издание книги дали бывшие офицеры-подводники. Люди скромные, они не пожелали, чтобы их имена были означены на обороте авантитульного или титульного листа книги: "нам это ни к чему". На мой прямой вопрос, зачем же им нужно, чтобы такая книга появилась, я получил ответ, по-флотски чёткий: "если прольётся свет на события 55-летней давности, то будет надежда, что свет прольётся и на дела сегодняшнего подводного флота""

В.П.Заблоцкий "Таинственные корабли адмирала Горшкова" (2010). Книга об одном из типов кораблей радиоразведки.

В.Г.Реданский "Во льдах и подо льдами" (2004). Немного об истории подводных лодок, в основном и подробно -- о плаваниях подо льдом и всех сопутствующих событиях, в конце -- немного об использовании подводных лодок в качестве транспорта, а также об идее подледных транспортов и попытках воплощения.

Ю.В.Скороход "Отечественные противоминные корабли (1910-1990)" (2003). Книга всеобъемлющая -- дано обоснование необходимости таких кораблей, специфика проектирования, строительства, эксплуатации и боевого использования, рассмотрены все корабли, когда-либо плававшие под отечественным флагом, построенные на отечественных верфях и за рубежом, переоборудованные, арендованные и закупленные, трофейные и полученные по репарациям, а также предназначенные для экспорта.

В.В.Гагин "Советские атомные подводные лодки" (1995) и "Советские дизель-электрические подводные лодки послевоенной постройки" (1996). Относительно краткие обзоры, существенную часть объема составляют картинки.

Г.Г.Костев, И.Г.Костев "Подводный Флот от Сталина до Путина. Книга 1, книга 2. (2008). Особенность -- большое внимание, уделенное "верхам" -- руководству флотом со стороны "партии и правительства". Упомянуто свинское отношение к морякам, в том числе -- пострадавшим при несении службы (об этом пишут и другие авторы). Мнение авторов о "верхах" -- во многих случаях резко отрицательное, как о не понимавших важности, необходимости, перспективах и т. д.

А.Н.Соколов "Альтернатива. Непостроенные корабли Российского Императорского и Советского флота" (2008). Книга, как это видно из названия, интересная не только для историка: хорошо забытое старое может пригодиться. А еще цитата из заключения: "Что же делать в настоящее время, поскольку флота у нас практически нет? Руководству ВМФ необходимо отказаться от "флота открытого моря", демонстрируя для наглядности "разнородные флотилии" (термин-то какой придумали). Да и какие задачи можно поставить перед этим сбродом разнотипных кораблей 20-30 летней давности? Нужно наконец-то понять, что в настоящее время нет злейшего врага, чем терроризм, а для борьбы с ним нужна совершенно другая армия, совершенно по-другому мыслящие люди. Как ни больно об этом говорить, но в настоящее время следует все крупные корабли вывести в резерв, а еще лучше -- продать (если, конечно, кто-нибудь купит). А все средства вложить в создание кораблей по охране границ, которых требуются сотни -- корветов для охраны 200-мильной экономической зоны и малых кораблей для охраны 12-мильной пограничной зоны".

В заключение перечислим книги по этой тематике, о которых мы писали ранее (2016, N 6).

В.Н.Мазуренко "Атомная субмарина К-27. Жидкий металл" (2015).

Л.Г.Осипенко, Л.М.Жильцов, Н.Г.Мормуль "Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы" (1994).

Н.А.Черкашина Н.А. "Чрезвычайные происшествия на советском флоте" (2010).

В.Н.Бойко "Подводные лодки Первой мировой войны" (2012), "Трагедии тихоокеанского Подплава" (2016), "Трагедии северного Подплава" (2016), "Черноморский Подплав 1907-1935" (2016).

А теперь еще два чисто личных замечания.

Литература о кораблях -- это, как оказалось, в основном о военных кораблях; книги о гражданском флоте есть, но их намного меньше; они требуют отдельного обзора. Между тем, если вот сейчас исчезнут (предварительно выгрузив на берег людей) все военные корабли, что изменится в мире? Изменится ли мир существенно? Если да -- то к худшему или лучшему? И на разных временных интервалах? Подумайте, если можете, спокойно...

А вот если исчезнет торговый флот, то совершенно очевидно наступит такой коллапс, что пишущие фантастику будут нервно курить в сторонке. Поскольку по воде перевозится нынче 75-80% всех грузов. И это в среднем, а в некоторых странах будет вообще крах.

Второе замечание -- литература о кораблях почти вся находится в Интернете в открытом доступе. Это говорит что-то очень симпатичное об авторах и о любителях этой темы.

Обзор 28

Немного математики и много всего -- даже дождь -- вокруг

"Математическая составляющая" (редакторы-составители Н.Н.Андреев, С.П.Коновалов, Н.М.Панюнин).

Идея книги проста -- показать, где используется в реальной жизни, то есть на каждом шагу (и даже если не шагать, а просто стоять на месте и оглядываться), математика. Показано, где, и даже немножко показано, как используется. Реализация идеи весьма эффективна, авторам действительно удалось создать впечатление "математика в тебе и во мне". Некоторые приемы, использованные для этого создателями книги, вполне могли бы применять авторы другой НП-литературы. Например, было бы любопытно посмотреть на книги, в которых с такой же убедительностью объяснено, зачем нужен большой и адронный сами знаете кто.

Рафаель Роузен "Математика для гиков".

Тема та же -- где в реальной жизни используется математика. Правда, как именно она используется, в отличие от предыдущей книги, почти и не показано, поэтому слово "используется" надо заменить на "встречается". Книжка может служить сильно облегченным дополнением (или предварением?) к предыдущей, написана она в развлекательном стиле и местами -- неряшливо. Название, соответственно, некорректно по сути -- она не для людей увлеченных, а для первого ознакомления, в расчете на то, что увлечется.

Лэнс Фортноу "Золотой билет. P, NP и границы возможного".

Предыдущая книга -- о том, что уже есть вокруг нас, эта книга -- в основном о том, что могло бы быть, если бы люди (вместе с компьютерами) научились бы решать математические задачи, которые на данный момент считаются принципиально более сложными, то есть не решаемыми за разумное время. Книга прекрасно дополняет предыдущую, но она -- если читать, ничего не пропуская, -- заметно ее сложнее.

Артур Бенджамин "Магия математики. Как найти x и зачем это нужно".

Книга начинается с математических фокусов и приемов быстрого счета в уме. Однако примерно в середине содержание изменяется качественно -- автор обращается к понятию "доказательства". Понятие "доказательства" и все, что за ним, перед ним и вокруг него стоит, -- это, кажется, существенно более Математика, нежели ее, математики, приложения. Заметим, что в последнее время из учебных программ "кое-где у нас порой" исключаются доказательства и умение доказывать; но если человечество хочет выдержать конкуренцию с компьютерами, то этого не стоит делать. Далее автор переходит к геометрии, и этот раздел представляет особый интерес для современных школьников. А потом -- тригонометрия, производная, аппроксимации, и под занавес -- чтобы навсегда избавить от клаустрофобии -- немного о бесконечности. Впрочем, сколько бы мы ни написали или прочитали о бесконечности, это всегда будет -- все познается в сравнении -- немного.

Джордан Элленберг "Как не ошибаться. Сила математического мышления".

Основное утверждение автора тривиально и малоизвестно: изучение математики, то есть решение математических задач, научает мыслить, то есть решать задачи из самых разных областей деятельности. Доказать математически это утверждение невозможно, но его можно доказать "физически" -- посмотрев, как много разных задач было решено при помощи или при участии математиков. И как именно логичность и "чистота" мышления, которые вырабатываются именно при занятиях математикой, помогали решать разнообразные задачи. В предисловии автор цинично пишет: "В этой книге я не собираюсь вставать в позу и делать величественные жесты в сторону великих математических памятников, не буду учить вас восхищаться ими с большого расстояния. Нам предстоит с головой погрузиться в работу. Мы с вами сделаем кое-какие вычисления ... вы узнаете о математике многое из того, что выходит за пределы арифметики... мы встретим здесь некоторые математические концепции, изучение которых обычно откладывается до колледжа или до университета. В частности, мы поговорим о таких вещах, как кризис в теории множеств, выступающий здесь в качестве метафоры для судебной практики Верховного суда и судейства в бейсболе; последние достижения в аналитической теории чисел, подтверждающие наличие взаимосвязи между структурой и случайностью; теория информации и комбинаторные схемы, позволяющие объяснить, как несколько студентов MIT выиграли миллионы долларов, разобравшись во внутреннем механизме лотереи штата Массачусетс".

Нелли Литвак, Андрей Райгородский "Кому нужна математика? Понятная книга о том, как устроен цифровой мир".

Книга посвящена весьма интересным и важным вещам и, наверное, может читаться после книги "Математическая составляющая", с которой начат этот обзор. И поэтому особенно жаль встречать неряшливость с первых фраз: "нахождение мутаций в геномах клеток рака". Далее -- рассказ о примитивном американском пограничнике. Далее -- опять неряшливость: "работал над расчетами траекторий космических аппаратов (скажем, тех же первых луноходов)". Предвкушение удовольствия от прочтения сменяется на нечто вроде: ну раз открыл, надо же прочесть. Сильная сторона -- деление материала на уровни по сложности, слабая -- слишком (на мой взгляд) длинный рассказ о себе любимых и слишком частое повторение слова "невероятно". Математики -- которыми представляют себя авторы -- могли бы и аккуратнее обращаться с вероятностями.

Густаво Эрнесто Пинейро "Бесчисленное поддается подсчету. Кантор. Бесконечность в математике".

Приведены основные начальные сведения из теории множеств в обычном для этой серии соотношении с биографиями математиков и их портретами.

Ну, а теперь -- интересные книжки на самые разные темы.

Карл Саган "Мир, полный демонов: Наука -- как свеча во тьме".

Автор методично и последовательно потрошит многочисленные популярные мифы. Само по себе потрошение вряд ли причинит этим мифам вред - они живут за счет нечистоплотных журналистов и читателей, которые забыли то, чему их учили в школе. Но у человека есть психологическая потребность в загадке и легкой разгадке -- это, между прочим, полезно с точки зрения эволюции. И начинаются рассуждения о ядерных реакциях в биологических организмах, о чтении мыслей на расстоянии, о торсионных полях, о волшебных устройствах с кпд больше 100%, а то и вообще о создающих энергию из ничего, о действии "лекарств", когда в таблетке меньше одной молекулы... список каждый может продолжить сам. В книге приводится множество историй, но полезнее всего даже не конкретные прецеденты, а корректный и скептический подход, которому и учит автор.

Мартин Форд "Роботы наступают: Развитие технологий и будущее без работы".

В полном соответствии с названием очередная страшилка на тему "все будут делать роботы, а человек станет не нужен". Рассказы автора о технике и экономике интересны сами по себе, но когда он переходит к прогнозам -- то это лишь предполагаемое, причем заинтересованными лицами, развитие. А у нас перед глазами уже состоявшаяся часть истории, и развитие техники за хотя бы один прошлый век было вполне фантастическим, но человек почему-то не нужным не стал. По-видимому, автор, как и положено автору страшилки, рассматривает (причем с натяжками и подгонками) какие-то одни процессы, не замечая других.

Сегодня -- благодаря Интернету, который облегчил доступ к информации -- появилась возможность изготавливать очень убедительные книги на очень многие темы. Потому что мир велик и можно быстро найти тысячу святых и тысячу мерзавцев, тысячу честных и тысячу воров, тысячу примеров чего угодно и тысячу примеров совершенно противоположного. А читатель видит эту тысячу примеров (треть из них притянута за уши), верит и ужасается. Если каждый житель Китая кинет монетку 20 раз, то найдутся сотни китайцев, у которых будет 20 решек подряд. Печатаете сотню или две биографий с волнующими подробностями бросания монеток, и читатель готов -- у китайцев выпадают одни решки! Человечество в опасности! Тоталитарный режим научился управлять вероятностями!

Одно общее замечание. В книгах, в которых речь идет о разных вещах, мы с удовольствием читаем и о том, в чем не разбираемся, -- и, естественно, читаем не критично. А когда мы попадаем на кусок, в котором разбираемся, и видим треп, мы прощаем. А надо бы наоборот -- сначала смотреть то место, в котором мы разбираемся, и, увидев треп, отправлять файл в корзину. Потому что если здесь халтура, то автор вообще, сами понимаете, кто и, значит, в любом месте...

Гай Дойчер "Сквозь зеркало языка: почему на других языках мир выглядит иначе".

Филология тоже наука, правда? Но в данном случае автор не столько учит нас филологии, сколько демонстрирует некоторые ее интересные аспекты. Впрочем, разве это не обучение? Автор анализирует связь способности людей к цветоразличению с наличием в языке названий для разных цветов (окрасок) и вообще влияние языка на отражение реальности в сознании. Бездонная, между прочим, тема... вспоминаются "1984", книги Виктора Клемперера и вообще история.

Маркус дю Сотой "О том, чего мы не можем знать. Путешествие к рубежам знаний".

Название книги вызывает содрогание -- чтобы добраться до рубежей, надо сначала изучить, понять и освоить все то, что лежит по дороге. Начиная, например, со школьного курса. Впрочем, автор честно пишет, что "успехи науки опьяняют". Идея заниматься наукой на трезвую голову ему не близка, так что без школьного курса можно и обойтись. Но если набраться где-то смелости и открыть книгу, то оказывается, что ее содержание не имеет какого-либо отношения к названию. Большая часть книги -- вполне трафаретное изложение основ теории вероятности, какие-то слова о хаосе, о Вселенной, кое-где автор внезапно переключается на теорию элементарных частиц, а ближе к концу книги внезапно вспоминает, что есть еще биология с мозгом и синапсами и математика. Но на них места уже почти и не остается.

Следующие две книги посвящена ошибкам восприятия, которые делает человек, оценивая вероятность тех или иных событий по частичной информации -- Даниэль Канеман, Пауль Словик, Амос Тверски "Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения" и Леонард Млодинов "(Не)совершенная случайность. Как случай управляет нашей жизнью". Суть проблемы проста -- мы неправильно оцениваем шансы, и это может повлечь серьезные убытки и прочие неприятности. Причем ошибки делают даже люди, знающие теорию вероятностей, -- так сильна психология! Прочесть книги полезно, потому что если вы и не запомните конкретные рекомендации и предостережения, то, по крайней мере, начнете осторожно относиться к собственным оценкам и принимать решения не по принципу "а, все ясно", а думать и взвешивать. Что избавит вас от некоторых проблем... впрочем, кое-что запомнить будет еще эффективнее.

Николас Кристакис, Джеймс Фаулер "Связанные одной сетью: Как на нас влияют люди, которых мы никогда не видели".

Авторы приводят много данных о влиянии людей друг на друга, от вполне личного (курение, переедание) до вполне социального (склонность к насилию и благотворительности, к участию в выборах). Важность этой области социальной психологии следует хотя бы из того, что именно подражанием определяется поведение людей при финансовых кризисах, то есть лавинообразное изъятие вкладов из банков. Далее авторы переходят к исследованию того, как, собственно, возникают и функционируют сети связей между людьми вообще и в частных случаях, например, связи между учеными. Оказывается, что генетически детерминирована, среди многих свойств людей, и склонность вступать в подобные сети, то есть устанавливать множественные связи с другими людьми. Авторы рассматривают множество примеров социальных феноменов, однотипных массовых поведений, обязанных своим существованием именно таким сетям.

Несколько лет назад в Московском государственном институте электроники и математики (МИЭМ), позже поглощенном НИУ ВШЭ, был поставлен следующий эксперимент. Курс предмета "метрология", который зачем-то читался на 5 курсе факультета прикладной математики, был составлен из разделов, посвященных измерениям в физике и технике, в социологии и в психологии. Все эти науки действительно занимаются измерениями, и действительно можно их положить на прилавок под вывеской "метрология", проанализировать и сопоставить методы и подходы. Студентам в течение нескольких лет предлагалось установить наиболее интересное соотношение объемов этих разделов. Нет, они не выбрали одну психологию, не надо таких шуток! Но они пришли примерно к равным долям. Этот выбор сделали уже вполне взрослые люди, большая часть которых уже работала по специальности (IT-индустрия) и зарабатывала кратно больше любого из преподов, пытавшихся их чему-то научить. Может быть, это разумный выбор?

Стивен Котлер "Мир завтра".

Первая половина книги -- немного трепа о разных новых технологиях и идеях: протезы конечностей и зрения, терраформирование, генетика, летающие машины, новости атомной энергетики, прыжки из стратосферы, добыча полезных ископаемых на астероидах... все это разведено "увлекательными" бытовыми подробностями до концентрации около 10% объемных. Во второй половине книги это число немного уменьшается -- примерно на 10 процентных пунктов. Есть у социологов такое загадочное выражение...

В.С.Кучин "Популярная история -- от электричества до телевидения".

Книга охватывает период от древних времен до 1965 года и посвящена хронологическому изложению этапов развития нашей цивилизации по следующим направлениям: электричество, магнетизм, телеграф, телефон, радио, телевидение. Приведены данные об ученых и изобретателях, внешний вид приборов и устройств, кое-где даны схемы и сведения о работе. Автор, как и некоторые другие, сетует, что за остальную часть века ничего принципиально нового, кроме Интернета, не возникло. Забавная деталь -- автор не забывает указать, как много сделали в этой области техники американские инженеры, но при этом находится под влиянием советских мифов и покусывает: "так гласит официальная американская легенда", "Эдисон был типичным американцем".

Д.Ю.Соколов "Необычные изобретения. От Вселенной до атома".

Когда-то выходили книжки с названиями вроде "Патенты живой природы". Эта книга трактует тему еще шире, причисляя к изобретениям многие процессы и в неживой природе, ну, например, "способ формирования береговой линии" и "способ формирования коралловых атоллов", упоминает изобретения, показанные в кинематографе и в литературе. Подход полезен для расширения кругозора и развития мышления. Сильная сторона книги -- обширная библиография.

Пол Хэлперн "Играют ли коты в кости? Эйнштейн и Шрёдингер в поисках единой теории мироздания".

Большая часть книги -- изложение биографии Эйнштейна с упоминанием полученных им результатов. Меньшая -- сообщение о философских взглядах Шрёдингера, о его отношениях с женщинами и властями, вообще об исторических событиях того времени. К концу книги автор все больше пишет об отношениях между этими двумя физиками, эволюции от дружбы к ссоре и позже -- к чему-то вроде примирения. Бонус: неряшливые формулировки и развязный тон.

Лоуренс Краусс "Страх физики. Сферический конь в вакууме".

Нормальная НП-литература, без подробностей биографий персонажей и сюсюканий с читателем. Два важных момента, отсутствующих в других книгах: автор подробно объясняет, что такое модель, какова роль моделей в физике и что такое "оценка по порядку величины". Для школьников также будет полезно рассмотрение понятия размерности. В предисловии автор пишет: "Мне хотелось бы дать читателю ощутить скорее вкус физики, чем ее содержание". Действительно, это автору удалось, но в очень малой мере; впрочем, в этом он не виноват. Созерцание чашки с кофе и блюдечка с пирожными не заменяет и не может заменить сами понимаете чего. Это -- принципиальное ограничение НП-деятельности, а вот реакция на это ограничение у разных авторов бывает разная.

Бен Голдакр "Обман в науке".

Название имеет слабое отношение к содержанию, зато работает на психологию масс и способствует раскупаемости книги. Начинается книга с добросовестного наезда на фирмы, выпускающие косметику и рассказывающие сказки о волшебных добавках. Потом автор атакует гомеопатию и делает это тоже вполне добросовестно. Но основным объектом его нападок являются крупные фармацевтические фирмы, искажающие, скрывающие, наживающиеся и так далее по всему списку. Кроме того, он бичует отдельных недобросовестных граждан, выдающих себя за ученых и журналистов, которые этим фирмам помогают. Беда в том, что многое из того, что говорит автор, написано как будто бичуемыми им журналистами -- те же громкие необоснованные утверждения, те же намеки по принципу "за руку вы меня не поймаете, но мысль я вам внедрил". Так что читать книгу надо более чем осторожно. Самое полезное -- глава 14, посвященная статистике, обработке данных и психологии восприятия вероятности.

Бен Голдакр "Вся правда о лекарствах. Мировой заговор фармкомпаний".

Автор совершенно справедливо критикует недостатки фармацевтической индустрии, но сам прибегает к жульническим приемам -- неполной информации, подтасовкам и т. д. К сожалению, полное и объективное изложение будет менее увлекательно, а лейбл "мировой заговор" приносит денежки издателю, да и автору что-то перепадает.

Марсело Глейзер "Остров знаний. Пределы досягаемости большой науки".

У автора есть идея -- убедить читателя, что наука принципиально ограничена. Доказать это невозможно, опровергнуть -- тоже. Остается занудно это повторять. Кроме того, в книге довольно много сведений из истории науки, причем в той части, где автор повествует о более поздних результатах, книга уже не популярная литература.

В заключение -- нечто совершенно оригинальное.

Синтия Барнетт "Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве".

В книге В.А.Каверина "Два капитана" имеется упоминание преподавания в школе по методу, когда отдельных предметов (математики, физики, литературы и так далее) нет, а школьникам рассказывают "все" о каком-то предмете. Такие эксперименты в педагогике действительно делались, а метод, естественно, описан издевательски. Заметим, что некоторые поползновения в сторону этого бреда в педагогике случаются по сей день. Возможно, что их предпринимают взрослые люди, которых учили когда-то нормальными методами, и поэтому теперь, на базе имеющегося знания "отдельных предметов", им вполне забавно читать замечательно интересные книги вроде "Занимательного дождеведения". Поразительно, сколько всего связано в культуре и истории с дождем... но удовольствие от чтения будет больше, если вы учились по классическим методикам. То есть с отдельными предметами.

Обзор 29

То, что касается всех: экономика

- Ну, а как насчет хеджирования портфеля ге-ка-о с помощью фьючерсов? /.../

- Увы. Могу гарантировать только личное участие во вторичных торгах
ге-ка-о о-эф-зе из дилингового зала.

С.Витицкий "Бессильные мира сего"

На самом деле, все касается всех. Разве что кроме "дольней лозы... трепетания" -- впрочем, тут начинаются гнилые базары про "эффект бабочки", то есть трепетание ее крылов, влекущее "Катрину" -- хаос, синергия и далее со всеми остановками. Кстати, вы знаете, что у алжирского дея под носом шишка? А главный покемон живет в кабинете главного же психиатра-нарколога Минздрава Е.А.Брюна? Я вообще с ним знаком... нет, нет, не с деем и не с покемоном, с Евгением Алексеевичем. Нет, нет, я у него когда-то брал интервью...

Разница между физикой, математикой и алжирским деем с одной стороны, и экономикой, медициной и политикой с другой в том, что большинство из нас, ничего не понимая в первых трех, и не пытается что-то изрекать. А насчет экономики и т. д. -- изрекаем. Правда, именно эти три области нам интересны, именно о них многие готовы читать. Почему? То ли потому, что эти области касаются нас более непосредственно? То ли потому, что они разговаривают -- хоть частично -- по-русски? А учили бы, как встарь, медиков латыни -- и не рассказывало бы российское телевидение, как полезно пить мочу и не заряжало бы фотографии. Итак, экономика. Вы думали, это о деньгах? Я тоже так думал, пока не напоролся на вот это.

Зигмунт Бауман. "Глобализация. Последствия для человека и общества".

Отличие многих экономистов от представителей естественных наук в том, что они знают, что хорошо и что плохо, и вообще уверены, что эти понятия применимы. Это деформирует им мозги, навязывает контрпродуктивный подход -- вместо того, чтобы описать явление, построить модель и верифицировать ее, они пытаются оценить какой-то кусочек. Не разобравшись в архитектуре здания, коммуникациях и работе лифтов, решить, хорошо это или плохо, что дверь на входе покрашена зеленым? Более того, их дальнейшие действия (незаметно для них самих) определяются этими оценками. Если зеленая дверь - это хорошо, будем изучать лифты, потому что они тоже зеленые.

В книге почти нет цифр, а где есть -- попадаются и ошибки. И автор "ошибается", когда пишет, что он только ставит вопросы. Он пытается вкрутить читателю в голову тезис: глобализация -- это плохо. Нет бы борцам с глобализацией выйти на сцену и мееедленно снять с себя все, сделанное не в их родной стране. Кстати, апологеты импортозамещения могли бы сделать то же, причем снять импорт не только с себя, но и -- что людей заинтересует больше -- со стен своих хором.

Любое событие, любая тенденция, вообще любое, что есть в обществе, кому-то нравится, кому-то нет. А дальше все просто: при наличии большого количества информации можно отобрать то, что работает на любую позицию. Можно даже не врать, не выдавать фотографии, сделанные в одном регионе, за снятые в совсем другом месте, и не нужен фотошоп. Более того, не нужен даже циничный и продуманный отбор, потому что "такова позиция издания" или потому что "просто бизнес, ничего личного". Можно даже быть почти честным человеком, потому что отбор начинается "сам собой", когда автор твердо знает, что глобализация -- это плохо, что мультикультурализм -- это хорошо, что трудящиеся в странах капитала стонут под игом, что весь мир насилья мы разрушим и так далее, сами в курсе.

Тем более, если правильно уловлено, к чему открываются сердца людей, за что можно получить грант, на какую лекцию в каком очередном университете в очередной стране будут ломиться очередные молоденькие с горящими глазами. Разница, впрочем, в том, что в цивилизованной стране они немножко повзрослеют и станут немного взрослее, а в нецивилизованной этого может и не произойти.

А.Б.Долгин. "Манифест новой экономики. Вторая невидимая рука рынка".

Лейтмотив автор формулирует так: "Голодного человека экономисты моделируют недурно, по крайней мере европейца, и голодного не чересчур, не доведенного до крайности. А вот хомо сапиенс, достигший высокого уровня материального благоденствия, просчитан ими гораздо хуже". Книга посвящена новым явлениям в обществе, которые влияют на экономическое поведение. Это, например, легкость обмена информацией между людьми, рост неутилитарного потребления, рост сложности многих товаров, краудсорсинг, экономика дара, постфактумная оплата... Все это было всегда, но роль этого в экономике была в большинстве случаев невелика, а вот теперь, так сказать "на наших глазах"... или, по крайней мере, на глазах наших умных детей... Короче -- читать интересно. Тем более, что автор не навязывает мнения, а рассказывает про явления. Кое-где он, конечно, высказывает рекомендации всемирной экономике, но делает это и редко, и тактично. Упоминаемые в книге конкретные сведения могут быть ошибочны, автор не все проверял -- про окраску "Форда Т" написано некорректно, про ИЧР (индекс человеческого развития) и про QWERTY -- тоже. Во второй части книги автор пытается (как хорошо, что он отделил эту часть от первой) предложить что-то свое. Тут, конечно, многое неубедительно - даже смайлики не спасают, но читать все равно интересно.

С.М.Гуриев. "Мифы экономики: Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики".

Автор ясно, четко и последовательно анализирует многочисленные мифы. Назовем некоторые... приятно видеть мифы на столе квалифицированного прозектора.

Чтобы предупредить безработицу, надо поддерживать профсоюзы и субсидировать предприятия.

Общественные блага может предоставлять только государство.

Все инфраструктурные отрасли -- это естественные монополии.

Коррупцию победить невозможно.

Российские олигархи уникальны. Если бы не они, у нас возникла бы конкурентная рыночная экономика, поэтому необходимо экспроприировать их активы.

Политика и экономика независимы друг от друга -- можно построить конкурентоспособную экономику и без демократических свобод.

Приписки позволяют обмануть внешних инвесторов, но не угрожают компании. Точно так же можно построить эффективную экономику без независимых источников информации о работе бюрократии.

Можно создать эффективный "рыночный социализм" -- экономику с государственной собственностью и конкурентными рынками.

Антиглобалисты защищают интересы бедных во всем мире.

В ВТО вступать не стоит, ведь эта организация помогает богатым странам эксплуатировать бедные.

И весь этот перечень -- лишь четверть того, что выпотрошено в книге.

Джим Коллинз. "От хорошего к великому".

Одна из множества книг, посвященных тому, как сделать американскую компанию успешной. Собственно, этой фразой сказано все... но чтобы не выглядеть слишком афористичным, я разжую. Автор и команда под его руководством проделали огромную работу по изучению историй компаний и корреляции между их успешностью и самыми разными параметрами. Некоторые найденные ими корреляции, похоже, действительно являются функциями. Но даже если мы согласимся, что перед нами функция, то кто ее аргумент? Если это картинка в учебнике -- тот, кто на горизонтальной линии со стрелочкой, а если в жизни? Далее - на основании чего мы решили, что корреляция существенна? Кроме того, могли работать и вообще не принятые во внимание вещи, а еще есть случайности... в подобных исследованиях, сколько бы там ни имелось цифр, важны еще интуиция и опыт исследователя. Это не делает результаты менее важными, но об этом нужно помнить.

Существеннее, однако, то, что связи, работающие на одной стороне океана, не обязаны работать на другой -- культуры ведения бизнеса различаются. А еще дальше к востоку? Так что эта книга -- не сборник рецептов. Но зато она -- учебник страноведения; как, впрочем, и многие другие книги по экономике. Хотя некоторые наблюдения автора может быть, кому-нибудь, когда-нибудь и потребуются.

Книга Стивена Ландсбурга "Экономист на диване. Экономическая наука и повседневная жизнь" в полном соответствии с названием состоит из рассуждений экономиста, "сидящего в кресле", то есть рассуждающего свободно и неформально, о повседневном поведении людей, причем поведении не только экономическом. Этот автор действительно задает вопросы и показывает нам кусочки рассуждений. При этом во многих случаях начало рассуждения содержит ложные хода, далее разоблачаемые автором. Этот метод "втягивания" читателя в проблему в рафинированном виде применен в знаменитой книге П.В.Маковецкого "Зри в корень" -- задачнике по физике. В отличие от физики, рассуждения экономиста часто упираются в необходимость получения экспериментальных данных о поведении людей (ау, психологи и социологи).

А в некоторых случаях автор честно пишет, что не знает решения! У экономистов так писать не принято. Так могут писать физики... Как и Сергей Гуриев, автор рассматривает некоторые мифы и разбирает аргументы "за" и "против". Особенно интересен его анализ позиции так называемых "защитников природы", с религиозным рвением и небезуспешно навязывающим людям свои взгляды.

Мотивам людей, влияющим на их экономическое поведение, посвящена и книга Стивена Левита и Стивена Дабнера "Фрикономика". Они рассматривают меньшее количество ситуаций, но зато более подробно; в частности, уделяют относительно большее внимание ситуациям, связанным с обманом. В целом книга неплохо дополняет предыдущую. Более подробное рассмотрение ряда ситуаций делает ее полезной при изучении социологии -- авторы демонстрируют правильный и эффективный подход к проблеме. Вообще полезная сторона некоторых книг по экономике -- демонстрация экономического мышления при рассмотрении социальных проблем. Это вполне относится к книгам Ландсбурга и двух Стивенов, а также к вот этой книге: Диана Койл "Секс, наркотики и экономика. Нетрадиционное введение в экономику". Книгу немного портят разухабистый стиль и экстремально дурацкая обложка, а круг рассматриваемых вопросов настолько широк, что глубина меньше, чем хотелось бы. Но -- что написано, то написано, и мы можем ознакомиться со слегка экономическим взглядом автора на порнушку, наркотики, профессиональный спорт, музыкальный рынок, поведение подростков, а также на политические и околополитические проблемы -- охрану природы, эмиграцию, глобализацию. Отдельный интерес представляет заключительная часть книги, "эпилог", в котором автор критически рассматривает ситуацию в экономике, но оптимистично оценивает ее перспективы. Что, впрочем, естественно.

Герман Симон. "Признания мастера ценообразования. Как цена влияет на прибыль, выручку, долю рынка, объем продаж и выживание компании". В соответствии с длинным заголовком, автор рассматривает все, связанное с ценообразованием. Следуя достижениям экономической науки нового времени, автор придает значение и психологии покупателя, и указывает, что посредством цен можно управлять действиями покупателя. Немедленно вспоминается анекдот про два прилавка на рынке с одинаковыми товарами и чуть разными ценами и объяснение любопытному покупателю, как благотворно это сказывается на продажах. В значительной мере книга посвящена манипуляции, то есть управлению покупателем с целью максимального облегчения его кошелька и счета. Глубинная психология западного человека столь близка психологии россиянина (в этом аспекте), что книга будет полезна. Разделы, посвященные влиянию цен на работу компаний, носят на данном этапе российской истории скорее страноведческий характер. Не обходит автор и новейшие достижения биологии, например, применение магнитно-резонансной томографии для изучения процессов, которые протекают в мозге, когда оный мозг тупо смотрит в магазине своими передними отростками на новый ценник.

Джон Гэлбрейт. "Экономика невинного обмана" -- это ярко написанный наезд на капиталистическую систему, написанный одним из ее серьезных деятелей -- экономистом, профессором, советником президентов (Кеннеди и Клинтона). Книга написана в 2004 и переведена в 2009 году. Заметим, что биография автора была длинной и продуктивной, но его большая по объему и более известная книга "Новое индустриальное общество", написанная в середине века и переведенная в конце оного, нынче может использоваться скорее как учебник истории экономики. "Экономика невинного обмана" интересна, прежде всего, тем, что автор рассматривает, как и Гуриев и Ландсбург, экономические мифы -- именно их он называет "невинным обманом". Правда, в большинстве случаев он прозревает во тьме злую волю нехороших людей -- капиталистов. Вторая интересная сторона -- видя слабость экономических теорий середины века, автор стал их критиковать и развенчивать, но не предложил пути развития -- это сделали другие (психология экономического поведения, поведенческая экономика, Даниел Канеман и т. д.). Третья -- и пусть это будет нам наукой -- надо внимательно следить, разбирается ли автор в том, о чем взялся писать: в капитализме Гэлбрейт разбирается (хотя и необъективен), но его единственное замечание об СССР -- детский лепет.

Обозревая все эти книги, можно констатировать, что за последние десятилетия экономисты стали приходить к мысли, что у людей есть психология, что не всегда они ведут себя идеально рационально. Правда, "экономическую психологию" психологи считают своей территорией, но за "психологическую экономику" дали Нобелевскую премию по экономике. Действительно, ну какой рационально мыслящий человек отдаст 101 рубль за право тащить билетик с выигрышем 1000 из мешка, где их 10%? А люди делают это постоянно, даже зная, как живут владельцы мешка. Поэтому читать книжки по экономике, психологии, психологической экономике и экономической психологии "не только вредно, но и вкусно", как сказано, опять же, у Стругацких.

По части психологии экономического поведения есть хорошие книжки - вот несколько. В книге Дэна Ариели "Предсказуемая иррациональность. Скрытые силы, определяющие наши решения" анализируются особенности психологии покупателя -- то есть вашей психологии, -- позволяющие продавцу избавить вас от лишних денег. Причем автор иллюстрирует все примерами, да не просто примерами -- а описаниями живых экспериментов! Имейте, кстати, в виду -- эти методы вполне активно применяются в России. Как я иногда говорю школьникам -- "американская культура приходит в Россию неравномерно: традиция швырять сумки на пол пришла, а традиция мыть полы -- не везде". Так вот, методы раскручивания покупателя бегут впереди всего. Вторая половина книги посвящена разным аспектам психологии поведения -- не экономическим, но не менее интересным. И опять же, автор рассказывает об экспериментах с людьми, имитирующих простые жизненные ситуации, и это делает книгу не только интересной, но и -- так уж мы устроены -- увлекательной.

Значительное количество данных о психологии поведении людей в экономических ситуациях приведено в книге Н.Б.Рудык "Поведенческие финансы или между страхом и алчностью". Книга несколько более академична, нежели предыдущая, а большая часть приводимых данных относится не к бытовой сфере, а к поведению в мире бизнеса. Поэтому она хорошо дополняет предыдущую книгу.

Отдельно отметим книгу А.В.Белянина и В.П.Зинченко "Доверие в экономике и общественной жизни" и статью В.С.Автономова и А.В.Белянина "Поведенческие институты рыночной экономики: к постановке проблемы", посвященные принципиально важной для функционирования экономики проблеме. Потери бизнеса от естественного недоверия и к государству, и одних организаций к другим, и, естественно, к клиентам -- пытался ли кто-нибудь их оценить? Кстати, неплохая, как ни странно, статья в Википедии "Поведенческая экономика".

И в заключение -- совершенно отдельная книжка: Ричард Флорида. "Креативный класс. Люди, которые создают будущее". Информацию о ней проще всего взять из статьи В.М.Гнедовского "Современные проблемы развития постиндустриального общества в городах США и Европы" www.archipelag.ru/geoeconomics/postindustrializm/version/contemporary-problem ,

в которой подробно и содержательно рассказано не только об этой книге, но и об альтернативных теориях. А утверждения автора книги суммированы примерно так:

-- постиндустриальное общество -- это общество, в котором доминирует креативный класс -- творческие профессионалы,

-- это образованные, ответственные, увлекающиеся и толерантные люди, которые занимаются производством и распространением новых знаний,

-- автору удалось разработать систему количественной оценки факторов существования среды, благоприятной для развития этого сектора экономики,

-- постиндустриальное общество не будет обществом "вне пространства" и без географии, важнейшую роль в экономическом и социальном развитии будут играть факторы благоприятной городской среды и политика культивирования такой среды (здесь Маршалл Маклюэн переворачивается),

-- города и - в гораздо меньшей степени - регионы и страны станут главными акторами новой эпохи, главными конкурентами,

-- в Европе большая ставка делается на мобилизацию креативного потенциала собственных жителей, в США нарастает конкуренция за иногородних и иностранных специалистов,

-- европейцы перенимают американский опыт, особенно страны Бенилюкса и Фенноскандии, которые благодаря этому занимают лидирующее положение в различных индексах креативности.

Обзор 30

Физика, космос и одиноки ли мы в нем

Количество научно-популярных (НП) книжек больше, чем мы можем охватить в этих обзорах. А призывы выпустить 13-ый номер, посвященный именно книжкам, не встретили понимания у руководства журнала. И понятно почему -- как сказал некто "дашь палец -- откусят руку": выпусти один такой номер, захочет ежегодно...

С другой стороны, книжек по физике все-таки меньше (поскольку в мире книжек действует аксиома выбора -- часть пока что меньше целого). Начнем с авторов, которые -- то ли сами, то ли поддавшись на причитания издателей -- согласились на слово "все" в названии...

Билл Брайсон "Краткая история всего на свете"

Название четко указывает на место -- продукт для желающих проникнуться по-быстрому, между ужином и чем-то там по ящику. Соответственно, в полном соответствии с названием -- книга очень поверхностная, с изрядным количеством неточных утверждений; перевод неряшливый, на литредакторе сэкономили, зато много подробностей личной жизни ученых древности. В предисловии честно написано, что автор -- дилетант, но, как журналист, мог общаться и т. д. Судя по примечаниям, редактор старался исправить огрехи, и частично это ему удалось. Сильной стороной книги можно было бы назвать подробные сведения о том, кто сделал то или иное открытие, но, как мне кажется, все эти сведения -- если, разумеется, они вам нужны для дела -- следует проверять.

Аманда Гефтер "На лужайке Эйнштейна. Что такое ничто, и где начинается все"

Не объявить ли нам конкурс на бессмысленность и завлекательность названия? Отобрать экспертов без образования и с IQ не выше 80 нам поможет телевидение... Начинает автор с любования собой, и продолжает рассказывать о себе (и о родственниках) на протяжении всей книги. О физике автор не имеет представления вообще и гордо сообщает, что не изучал ее даже в школе. Зато он умеет произносить и писать многозначительно. Автор приводит диалоги с физиками, выступая в роли -- и тут становится понятно -- компьютерной программы, задающей вопросы без тени понимания проблемы. Примерно так "разговаривает" клиента психотерапевт, изображая участие и давая ему возможность выговорится. Этот метод, а также описания физических конференций, на которые маститые физики приглашали автора (физики тоже люди) создает местами ощущение присутствия, в этом достоинство этой книги.

Стивен Хокинг "Теория всего"

Плюсы этой книги -- автор не занимается самолюбованием, и ознакомление с ней дает ознакомившемуся право считать и говорить, что он прочел книгу великого человека. Минусы: бессмысленные иллюстрации и мешающее читать (но зато модное) выделение фраз. И еще одна мелочь -- книга не является научно-популярной; впрочем, если считать, что таковая должна чему-то научить, то по этой области физики таких книг мало; впрочем, это требование не общепринято. В книге содержится несколько шуток примерно такого типа: "Чтобы преодолеть этот разрыв, нужен ускоритель элементарных частиц, превосходящий по своим размерам Солнечную систему. В текущей экономической ситуации вряд ли кто-то будет финансировать строительство такого ускорителя". Приятно прочесть что-то, что мы явно правильно понимаем. Тем более -- шутку великого человека.

Мичио Каку "Физика будущего"

Научно-популярной книгу можно назвать лишь с большой натяжкой. Существенная ее часть -- рассказы о том, какие новые замечательные вещи показали автору, когда он в роли популярного телеведущего, появлялся в разных лабораториях. Понятно, что и ученые в этой ситуации и автор старались произвести на потребителей информации максимальное впечатление. Естественно, что многие достижения действительно замечательны и поразительны. Однако не все они разовьются до массового применения, кроме того, автор не везде отделяет идеи, фантазии и просто бред от реально существующих вещей. Там же, где все-таки заходит речь о том, что стоит "за" всем этим, картина естественна -- сначала тривиальное, потом набор умных слов. И еще: трудно отличить неряшливости в тексте вроде "по закону Мура каждые полтора года появляется новое поколение компьютеров" от кривого перевода; впрочем, читателю какая разница?

Ричард Мюллер "Сейчас. Физика времени"

В предисловии автор пишет: "Я прежде всего физик-экспериментатор, [занимаюсь] измерением реликтового излучения и расширения Вселенной... написал немало чисто теоретических работ, но только тогда, когда не хватало ассигнований на эксперименты или если я считал существовавшие теории ошибочными. Насколько мне известно, настоящая книга - единственная посвященная проблеме времени, которую написал физик, глубоко вовлеченный в экспериментальные исследования. Ниже я поделюсь мыслями относительно того, с какими трудностями и разочарованиями сталкиваются ученые в ходе таких разработок". На самом же деле, первая треть книги -- это учебник по теории относительности, и поэтому она вполне может считаться НП-книгой. Остальное -- это небезынтересные рассуждения автора о так называемой "стреле времени". К сожалению, о своей экспериментальной деятельности автор почти ничего не пишет. В конце книги он плавно переходит к неким общим, мягко говоря, философским, рассуждениям. Этим благородным делам занимаются и другие, но он -- физик-экспериментатор, и поэтому, в отличие от физиков-теоретиков, журналистов, и популяризаторов, выдающих себя за физиков, время от времени приговаривает "может быть, я не прав". В книге наличествуют многочисленные неаккуратности перевода, однако оригинальное название многое искупает. Да, и спайс в романе Фрэнка Герберта "Дюна" применяется не для управления геометрией пространства.

"Одиноки ли мы во Вселенной? Ведущие ученые мира о поисках инопланетной жизни", под ред. Аль-Халили

Насчет "ведущие" -- это какая-то совершенно странная издательская скромность. Скоро вообще не будет книжек без фразы "величайшие ученые современности"... Но книжка весьма интересная, в частности -- необычной широтой охвата. Например, по несколько статей посвящены ошибочной информации об НЛО и инопланетянах, условиям возникновения жизни вне Земли, возникновению жизни на Земле и технологии поисков внеземной жизни. По одной статье посвящено сознанию осьминогов, условиям на экзопланетах, на Марсе, на спутниках Юпитера и Сатурна, теме инопланетян в литературе и, естественно, в кино. Наиболее интересной мне показалась статья о модифицироанном уравнении Дрейка и оценке эффективности поиска. Несмотря на удовольствие, полученное от чтения, можно задать вопрос -- чему учит книга? Ответ, строго говоря, огорчителен -- читателя она не научит искать жизнь в Космосе. Но она внятно показывает -- чего не делают многие другие книжки -- в чем состоит сложность задачи. Книжки по космологии, при всей их эмоциональности и одухотворенности, это делают слабее. Можно осторожно предположить, что переходная зона между понятым и не понятым, зона, в которой не профессионал может понять на освоенном им языке сложность задачи -- эта зона в серьезной физике отсутствует. Тут уместно процитировать бывшего министра обороны США Дональда Рамсфелда: "Есть известные известные -- вещи, о которых мы знаем, что знаем их. Есть также известные неизвестные -- вещи, о которых мы знаем, что не знаем. Но еще есть неизвестные неизвестные -- это вещи, о которых мы не знаем, что не знаем их".

Джайант Нарликар "От черных облаков к черным дырам"

Книга эта вышла не в последние годы, как все остальные, о которых мы рассказываем, а 33 года назад, но в Сети она оказалась недавно, поэтому включена в обзор. Книга посвящена эволюции звезд, она написана серьезным физиком и научно-популярна; более того, она может быть использована как школьный учебник, потому что содержит не только рассказы об эволюции звезд, но и демонстрирует применение некоторых физических закономерностей.

Хайме Наварро "Квантовая модель атома. Нильс Бор. Квантовый загранпаспорт".

Книга из сериала "Наука. Величайшие теории". В значительной мере -- биография Нильса Бора. Сообщаемые попутно сведения из физики до середины книги не выходят за рамки школьного учебника, во второй половине примерно соответствуют учебнику для углубленного изучения. Интересны соображения автора о влиянии социальной обстановки на психологию молодых физиков Германии и Австрии. В тексте есть по крайней мере три исторические ошибки (в том числе про П.Л.Капицу и про Дж.Гамова) и одна физическая, причем традиционная -- фраза "Человек ступил на поверхность Луны в 1969 году без применения квантовых принципов или принципов относительности" неверна.

Кабальеро Карретеро, Хуан Антонио. "Темная сторона материи. Дирак. Антивещество"

Книга из сериала "Наука. Величайшие теории". Как и другие серии этого сериала -- в основном рассказы об отношениях ученых друг с другом и об их личной жизни. Вкрапления научного слабо связаны с остальным текстом, большая часть из них не популярна, а остальные -- общие слова, имеющиеся в любой НП-книге на эту тему. Перевод неряшливый и не редактированный.

Роджер Оррит "Получение энергии. Лиза Мейтнер. Расщепление ядра"

Книга из сериала "Наука. Величайшие теории". Как и другие серии этого сериала -- в основном рассказы об отношениях ученых друг с другом и об их личной жизни. Вкрапления научного -- только на уровне школьного учебника, и этим она лучше предыдущей. Перевод неряшливый и не редактированный.

Сергей Парновский "Как работает Вселенная: Введение в современную космологию"

Данная книга не является научно-популярной, уровень ее сложности в основном выше, хотя кое-что будет полезно и школьнику, например, он исключительно четко формулирует основные положения существующей модели Вселенной. Книга написана профессионалом и чистоплотным человеком -- например, он указывает на вклад Дж.Гамова, чего многие авторы избегают. Автор обсуждает варианты антропного принципа и другие околофизические вопросы, четко указывая на границы физика и отделяя ее от "чисто философских вопромов", упоминает и "нездоровые сенсации". Приятен и полезен список литературы с комментариями. Лично меня умилило -- это мелочь, но уникальная! -- изображение реакции опоры в виде распределенной силы, указание наличия электростатического поля в проводнике, находящемся в гравитационном поле, упоминание космологических идей Лема и Стругацких.

Сергей Попов "Вселенная. Краткий путеводитель по пространству и времени: от Солнечной системы до самых далеких галактик и от Большого взрыва до будущего Вселенной"

"Краткий" -- это милая шутка: автор попытался накрыть все множество объектов и процессов в их современном понимании астрофизиками, а также методов исследования -- и это ему удалось. Книга не содержит формул и поэтому вполне может считаться популярной. Наверное, с учетом сегодняшнего состояния школьного образования, это наилучшая книга для относительно массового читателя -- то есть такого, которому интересно, но который всерьез работать не готов. Обширен, приятен и полезен список литературы с комментариями. Единственный недостаток, который я сумел заметить в книге -- скромное использование иллюстраций.

Когда после плотного прочтения такой книги, начатого днем и закончившегося, когда начинает светать, выходишь утром в город, он кажется каким-то нереальным...

Наталья Сердцева "Астрономия за 1 час", "Астрономия. Для тех, кто хочет все успеть"

Первая книга -- небольшая брошюра, которая содержит самые общие сведения (древние, Коперник, Циолковский), среди этого -- ряд ошибок, далее кратенький экскурс в историю космических полетов. Вторая книга издана на два года раньше, немного толще и -- наверное, в подражание Интернету -- сверстана в полторы колонки: крупным кеглем текст, а сбоку отдельные фразы, чтобы школьнику не пришлось надолго на чем-либо сосредотачиваться; ошибок тоже хватает. На десерт две цитаты (такого там много, но мне понравились эти): "Доплер открыл физический эффект... чем ближе к наблюдателю источник света, тем выше его наблюдаемая частота. Этот эффект позволил определять, в каком направлении движутся небесные объекты, а также рассчитывать их скорость и координаты" и "Альберт Эйнштейн усовершенствовал теорию гравитации и подтвердил ее экспериментально". Так что к контрольной лучше готовиться по другим изданиям.

Читая подобные книги, понимаешь, что добросовестный плагиат -- не самый страшный грех. Страшнее, как это бывает, например, в Википедии, "пересказ своими словами". Или просто тесто копипаста с изюмом бреда. Как модель атома Томпсона...

Мичио Каку "Гиперпространство: Научная одиссея через параллельные миры, дыры во времени и десятое измерение", "Параллельные миры: Об устройстве мироздания, высших измерениях и будущем космоса"

Структура книг этого популярного автора традиционна для значительной части НП-литературы -- сначала некоторое количество общеизвестных, повторяющихся в большинстве книг, аналогий, моделей и картинок, потом автор произносит несколько умных слов (тензор, группа, диаграмма Фейнмана, гетеротическая струна, модулярная функция) и дальше разговаривает на языке, использующем эти слова. В промежутке -- небольшая развлекуха о жизни того или иного персонажа. Впрочем, именно этот автор способен придумать сам какую-то забавную аналогию, но таких мест в книге немного.

Заметим, что книги такого типа могут быть изготовлены известным любому студенту способом, причем даже дилетантом. А чтобы создать нечто иное, то есть, если это возможно, изложить сложное корректно, но упрощенно, и, что еще менее вероятно, так, чтобы у читателя что-то осталось в голове, надо быть профессионалом (не по анонсам на книге, а по результатам работы), хотеть это сделать и -- самое загадочное -- суметь. С другой стороны, спрос на подобные книги означает, что кому-то они нужны. Кажется, что вред, который они приносят, обманывая читателя, меньше пользы, которую они приносят, возбуждая в ком-то интерес. Один умный ребенок, увлекшийся физикой, важнее десяти взрослых загипнотизированных псевдонаучным бормотанием автора.

Что же касается автора именно этих книг... он сделал доброе дело, объяснив мне смысл известного высказывания Резерфорда "Вся наука либо физика, либо филателия". Оказывается, "он имел в виду две составляющие науки. Первая - физика, опирающаяся на фундамент физических законов. Вторая - классификация и систематизация, как в филателии, основании поверхностного сходства".

Роберт Зубрин, Рихард Вагнер "Курс на Марс. Самый реалистичный проект полета к Красной планете"

С самого начала четко разъяснено, почему была успешна миссия "Аполлон" и что нужно для полета на Марс. А также, что автоматы успешны не потому, что они лучше людей, а потому и тогда, когда их делают правильные люди. Цитата: "Существуют реальные и жизненно важные причины, по которым мы должны стремиться на Марс. Это ключ к секрету жизни во Вселенной. Это вызов, который вдохновит миллионы молодых людей заняться наукой и инженерным делом, и, приняв его, мы вновь подтвердим, что миссия нашей нации - быть первопроходцами. Это дверь в будущее, рубеж нового мира, планета, которая может быть обжита, первый шаг для человечества к покорению космического пространства, с неограниченными ресурсами или стремлениями по мере продвижения все дальше и дальше в безграничной Вселенной. Ради науки, ради вызова, ради будущего - вот ради чего мы должны лететь на Марс". Остальное в этой замечательной книге -- научные, инженерные и технические подробности. Книга гармонично -- и научно, и популярно -- иллюстрирована.

Роберт Зубрин "Как выжить на Марсе"

Название тривиальное и точное: книга подробно и тщательно расписывает, как попасть на Марс, как там обустроиться, как там жить и работать. Причем автор рассказывает о лучших и худших, дорогих и дешевых, опасных и менее опасных вариантах, о том, на что нужно и на что не нужно соглашаться. Книга исключительно натурально рисует мир второй половины тысячелетия, когда полеты на Марс стали, а недобросовестные рекламщики остались обыденностью. Уникальное сочетание фантастики, реальной физики и инженерии. Уникальный жанр.

Стивен Строгац "Ритм Вселенной. Как из хаоса возникает порядок"

Идея автора -- поиск одинаковых закономерностей в поведении разных систем. Это увлекательное занятие многих увлекло в пучину бреда -- многих авторов и несколько большее количество читателей. Между тем, очевидно, что у разных физически явлений общность обязана быть. Например, если поведение элементов ансамбля независимо, то есть поток пропорционален концентрации, как при радиоактивном распаде, мы получим экспоненту. Или вот -- если некий процесс идет с задержкой, дело пахнет колебаниями, в простейшем случае -- синусоидой. Автор раскопал условия, когда свойства этих колеблющихся объектов (осцилляторов) таковы, что колебания синхронизируются.

Это -- научно-популярная книга: читая ее, можно чему-то научиться, потому что автор не гипнотизирует все время читателя умными словами, а рассказывает, как был сделан тот или иной эксперимент. Может быть, дело в том, что часть этой науки автор сделал сам?

Обзор 31

Фейнман и Физика

"Самая волнующая фраза, какую можно услышать в науке, --

фраза, возвещающая о новых открытиях, --

вовсе не "Эврика!", а "Вот забавно..."

Айзек Азимов

"Ричард Филлипс Фейнман -- американский учёный. Основные достижения относятся к области теоретической физики. Один из создателей квантовой электродинамики. В 1943--1945 годах входил в число разработчиков атомной бомбы в Лос-Аламосе. Разработал метод интегрирования по траекториям в квантовой механике, а также так называемый метод диаграмм Фейнмана, предложил партонную модель нуклона, теорию квантованных вихрей. Реформатор методов преподавания физики в вузе. Лауреат Нобелевской премии по физике, кроме теоретической физики, занимался исследованиями в области биологии".

"Эта статья полна любви и обожания. Ричард Фейнман -- один из крупнейших физиков ХХ столетия, участник Манхэттенского проекта, по совместительству годный тролль и провокатор. В 1965 году отхватил эту вашу Нобелевку по физике. Впрочем, назвать его просто "физиком" всё равно, что назвать микроскоп молотком, ибо мужик имел широкие интересы и чем только не занимался: был музыкантом, художником, микробиологом, экспертом по письменности майя, взломщиком сейфов, любителем поглазеть на шлюх в стрип-барах".

Эти две цитаты -- одна из Википедии, другая из Луркопедии -- бустерный ускоритель для данной заметки. Она -- о книгах Ричарда Фейнмана и поэтому неизбежно -- о нем.

Книги на русском языке, имеющие отношение к Ричарду Фейнману, можно разделить на четыре группы. Научные, учебные, научно-популярные и книги о нем; границы между группами книг, как всегда, не резки, но в данном случае, когда речь идет о книгах Фейнмана и о нем, эти границы еще более размыты, нежели обычно -- и это не случайно. Скорее научные книги, хотя в некоторых случаях оговорено, что могут использоваться как дополнительная литература при обучении, это "Квантовая механика и интегралы по траекториям" (совместно с А.Хибсом) и "Элементарные частицы и законы физики" (совместно с С.Вайнбергом). Книги, которые заявлены именно как учебный курс, это "Теория фундаментальных процессов", "Квантовая электродинамика", "Взаимодействие фотонов с адронами" и "Фейнмановские лекции по гравитации" (подготовленные совместно с Ф.Мориниго и У.Вагнером). Похоже, что Фейнман не любил писать: все эти книги -- записи его лекций и рассказов его учениками; естественно -- им самим редактированные и дополненные.

Что касается последней книги, отметим весьма интересное предисловие Дж.Прескилла и К.Торна, в котором рассказано о работе физиков-теоретиков. Одно место из этой книги следовало бы включить в школьный курс физики -- историю о том, как Фейнман последовательно объяснял, что масса покоя фотона не может превышать 10-9, 10-15, 10-20 массы электрона. Я не утверждаю, что это рассуждение будет понято каждым школьником и целиком, но и 2/3 этой одной восемьдесят третьей страницы будут очень полезны для понимания того, как работает физика.

Что можно сказать об этих книгах вообще, в целом? В предисловии к одной из них замечено: "книге присущи качества и учебника, и монографии -- сочетание весьма редкое". Ухудшает ли это книгу как монографию? Конечно, нет. Лишнее читатель просто пропустит. Улучшает ли это ее как учебник? Смотря для кого -- потому что это делает ее более элитарной, но для успешного использования такой книги в качестве учебника учащийся должен быть относительно хорошо подготовлен, не бояться такого сочетания и его следствия -- скачков трудности и необходимости время от времени работать.

Наверное, самая известная книга Фейнмана -- "Фейнмановские лекции по физике" (совместно с Р.Лейтоном и М.Сэндсом). Это тот самый Сэндс, его ученик, который написал: "Когда Фейнман входил в аудиторию, на его губах играла улыбка. И все понимали, что эта улыбка отражает радость от общения с физикой". Странным образом перевод был издан в виде девяти тонких плюс одной толстой книги -- задачника; разве что для создания эффекта неожиданности? Вполне гармонирующего с неожиданностями в самом курсе, где автор непринужденно переходит от рассуждений на пальцах к высокой физике, и от теории -- к приложениям: метеорологии, химии, электротехнике и электронике. Российским вивисекторам от образования, тем, которые под предлогом создания межпредметных связей пытаются уничтожить содержание предметов, стоило бы сначала сдать экзамен -- нет, не по этому курсу, мы не звери! -- но по тому, как именно осуществляет показ взаимодействия наук Ричард Фейнман. Позже шесть лекций были изданы отдельной книгой "Дюжина лекций: шесть попроще и шесть посложнее" с весьма содержательным предисловием П.Дэвиса.

Кое-что из этого курса вполне доступно школьникам -- почти целиком том 1, какая-то часть томов 3 и 4. Разумеется, скачивать их для изучения надо целиком, а место, до которого школьники сумеют продвинуться, и вопросы, которые при этом зададут, будут нести важную информацию -- для них самих и для педагога, а также для приемных комиссий Физтеха и Калтеха. Важно, что при знакомстве с этим материалом школьник может получить пугающее и влекущее ощущение высоты. Или, если для конкретного дитяти это страшнее, -- глубины.

По категории научно-популярных из корпуса текстов Фейнмана может проходить книга "Характер физических законов". Он пытается не изобразить "объяснение" новых открытий и результатов, а более понятно и последовательно рассказать о вещах, изученных и известных, и он действительно сумел написать НП-книгу. То есть сделал то, что не удается почти никому. Некоторые места книги восхитительны, например, про три формулировки закона тяготения и про условие эквивалентности этих формулировок -- это вообще "бриллиант в короне Британской империи".

Впрочем, это можно трактовать и шире... Фейнман прекрасно отдавал себе в этом отчет, но проговорился лишь однажды и тут же сгладил это шуткой на публику. Вот цитата из предисловия к одной из книг: "Незабываемый момент случился в начале лекции. Тогда только что была открыта сверхновая 1987 года, и Фейнман был очень захвачен этим событием. Он сказал: "У Тихо Браге была своя сверхновая, и у Кеплера своя. И с тех пор их не было 400 лет. Но теперь и у меня есть своя". Воцарилась тишина. Аудитория замерла...

... а Фейнман продолжил: "В галактике 1011 звезд. Раньше это было огромным числом. Но это всего лишь сто миллиардов. Это меньше, чем дефицит национального бюджета! Раньше мы называли такие числа астрономическими. Теперь следовало бы называть их экономическими". Слушатели разразились смехом.

Он говорил о сверхновых SN1572, SN1604, SN1987A; последняя "сильно уникальна". А именно, это самая близкая вспышка сверхновой, наблюдавшаяся с момента изобретения телескопа, а сопутствующие нейтринные события стали единственным на данный момент случаем регистрации нейтрино от вспышки сверхновой. Нейтрино и антинейтрино пришли одновременно, то есть гравитация действует на материю и антиматерию одинаково. При этом из 1058 нейтрино, родившихся при взрыве, на Земле были зарегистрированы примерно два десятка. Летели они 170 тысяч лет. И они успели.

Что касается книги "КЭД -- странная теория света и вещества" (Библиотечка Кванта, вып. 66), то первая ее половина популярна, но требует для усвоения работы. В начале книги автор сообщает читателям свою классификацию видов непонимания, а в середине висит циничный не автодорожный, но читательско-книжный знак: "Это третья из четырех лекций по довольно трудному предмету -- квантовой электродинамике. И так как сегодня слушателей явно больше, чем было раньше, то значит, многие из вас не слышали первых двух лекции. Им эта лекция покажется почти полностью непонятной. Те же, кто слышал первые две лекции, также сочтут ее непонятной, но они знают, что так и должно быть".

Далее мы имеем сборники его собственных рассказов о его жизни и некоторых других материалов, в том числе интервью и выступлений на "общие" темы: "Вы, разумеется, шутите, мистер Фейнман!", "Не все ли равно, что думают другие", "Радость познания" и "Наука, не-наука и все-все-все". Ранние издания первых двух из этих книг (2001 год, под чуть другими названиями) меньше по объему и содержат удивительно большое количество ляпов; в третьей ошибок меньше. То есть читать все эти книги надо, но пристально и осторожно, понимая, что переводчик не знает разницы между "ядерным взрывом" и "ядерной реакцией", между "серебряный" и "серебристый" и т. д., а на редакторе сэкономили. Некоторые читатели, которые увидели в первой книге только смешное и ждали этого же во второй, выразили свое разочарование в Интернете -- в виде комментариев; так что от Интернета есть польза -- он позволяет увидеть уровень восприятия и мышления некоторых пользователей.

Что касается последней из этих книг, то в оригинале она называлась "The Meaning of It All: Thoughts of a Citizen Scientist", то есть "Смысл всего. Размышления гражданина-ученого", но, по мнению издателя перевода, с таким названием она бы хуже продавалась. Бережное отношение к авторам -- вообще советская традиция, когда книги переводились с искажениями и купюрами, а название "Живи с молнией" переводилось как "Жизнь во мгле". Что касается содержания, которое тоже имеет значение, то это три лекции, в которых Фейнман немного порассуждал о науке, о религии, совсем немного о политике, потом он понес по кочкам рекламу и вообще жуликов и легковерных граждан, которые... и так далее насчет, как мы бы сказали, лапши на ушах. Ну, для физика это нормально -- такая уж наука, так уж она отбирает и воспитывает... а это еще и Фейнман.

Прежде чем перейти к книгам о нем, а у нас их примерно три и из них две вполне ничего себе, посмотрим на книги Фейнмана в целом. То, что это был физик "первого ряда", то, что сами физики зачисляют его в первую десятку за всю историю человечества, -- это тривиально. То, что он занимался и увлекался черт знает чем -- это видно из его воспоминаний и рассказов о нем. То, что он был великий педагог... а вот тут вопрос немного сложнее. Да, конечно, его курс переведен на многие языки, да, он велик и могуч... но большинство его занятий в университете было для аспирантов. И встречается такое мнение -- что он был "педагог для педагогов". То есть, он был хорош, с одной стороны, для людей уже определившихся и уже с хорошей подготовкой. А с другой стороны, он, по мнению окружающих, не просто учил, но показывал, как надо учить. Мне кажется, что он не ставил такой задачи, не делал это специально - просто он преподавал так, как хотел. В итоге получался курс разнородный, с переплетением по крайней мере трех линий -- "на пальцах", "высокая физика" и приложения. Такой курс нетрадиционен, и это мог себе позволить только человек, не просто умевший все это -- что само по себе уникально, - но и достаточно свободный.

Теперь книги о нем. Две вполне читабельные -- Джона и Мэри Гриббин "Ричард Фейнман: Жизнь в науке" и Леонарда Млодинова "Радуга Фейнмана. Поиск красоты в физике и в жизни". Пример работы на публику и изображения научности -- книга Мигуэля Сабадела "Когда фотон встречает электрон. Фейнман. Квантовая электродинамика", сделанная по обычному рецепту: много бытовых подробностей, непонятно, откуда взятых, зато присыпанных умными словами, которые -- вместе с большим количеством неинформативных фотографий -- должны породить в читателе ощущение причастности.

Кстати, большую коллекцию фотографий и вообще много интересной информации можно найти по адресу https://vk.com/club47640333

"Ричард Фейнман. Посмотри на мир с другой стороны! Группа посвящена знаменитому физику-теоретику и блестящему преподавателю -- Ричарду Фейнману".

Книги Млодинова и Гриббинов более содержательны; начнем с первой, причем, по юридической традиции -- с заупокоя. Неряшливый и претенциозный перевод, к месту и не к месту сленг, нетрадиционное написание фамилий. Показались излишними любование собой и внимание к физиологии -- упитанности персонажей и медицинским диагнозам. Поэтому два вопроса, первый: такое восприятие -- не просто ли следствие разницы русской и американской культур? То есть, не принято ли в американской культуре, рассказывая о человеке, больше уделять внимания его физиологии -- не потому, что это работает на суть произведения, а просто вообще? Тестовый вопрос -- имея знакомого, который год назад попал в больницу с тем-то и тем-то, но выкарабкался, в какой доле случаев русский и американец упомянут его болезнь? Такая привычка действительно есть: иногда по американскому TV говорят, что такой-то, -- cancer survivor (выживший при раке), когда, по российской ментальности, это совершенно не необходимо. Но там это звучит, как положительная характеристика, как "борец", почти как "герой".

Второй вопрос: в данном конкретном случае -- работает ли это на задачу, на создание образа? Мне показалось, что лишь отчасти, где-то на треть; но это субъективно. Тем не менее, книга кажется мне стоящей прочтения: там есть и выводы, стоящие рассмотрения, и прелестные цитаты из Фейнмана. Вот та, которая больше всего понравилась мне:

"Когда вы были ребенком, вам нравилась наука? Была она вашей страстью?

Я кивнул.

- Сколько себя помню.

- И мне, - сказал он. - Помните: это потеха".

Книга Гриббинов -- это взгляд с другой стороны: авторы не занимали, как Млодинов, соседний с фейнмановским кабинет в Калтехе и не видели воочию отношений Фейнмана и Гелл-Манна (которого переводчик книги Млодинова называет Гелл-Мэнном). Но зато они наиболее подробно описали весь путь Фейнмана, то, как именно жила его семья, как жил и учился он, как он работал и учил, каковы были его отношения со многими людьми, каковы были отношения Фейнмана и Физики. Книга содержит главу "Физика после Фейнмана" -- главному персонажу это, как мне кажется, понравилось бы.

У футбольных команд и у музыкантов есть толпы фанатов, есть орды поклонников у книг, есть общества и группы любителей кино- и телесериалов и некоторых видов изобразительного искусства.

И еще есть -- у одного физика.

Обзор 32

Инженер и история

Земля покоится на трех Технарях,

они стоят на гигантском Инженере, а он

бороздит безбрежный Физический океан.

Из Интернета.

Инженерия стоит между наукой и производством, она неотделима от них обоих. Большинство пишущих, в зависимости от сферы своей профессиональной деятельности или от потребности издания, восторженно сообщают читателям о большой, важнейшей, ключевой и так далее роли чего-то одного. Реальная ситуация -- нужны равно все: без любого компонента цивилизация рухнет. Быстрее всего -- без производства: она даже не сможет накрыться медным тазом -- его не удастся сделать и отполировать. Без инженерии цивилизация продержится дольше, но через некоторое время начнется сползание в прошлое, в каменный топор. Ибо инженерия нужна не только для создания новых флагманских моделей тупофонов, но и для поддержания производства всего существующего и для поддержания существования всего уже сделанного -- самолетов, плотин, мостов и далее по списку. С наукой все аналогично, только не так быстро -- поколения за два-три: инженерия в науке нуждается на каждом втором шагу. Где бы об этом прочесть?.. А вот здесь.

А.Ю.Черемисинов, С.А.Макаренко, А.А.Черемисинов "История инженерных искусств".

М.Д.Аптекарь, С.К.Рамазанов, Г.Е.Фрегер "История инженерной деятельности",
В.Г.Горохов "Знать, чтобы делать: История инженерной профессии и ее роль в современной культуре",

В.В.Морозов, В.И.Николаенко "История инженерной деятельности",

Первая из этих четырех книг посвящена в основном строительству, водоснабжению и канализации, три остальные -- всем сторонам инженерной деятельности. Первые три охватывают период от Большого Взрыва до начала XX века, последняя захватывает и советское время. Все книжки немного разные -- по охваченному периоду и областям деятельности, по доле материала, отведенного России, по идеологизированности и подробности изложения, по наличию неаккуратностей, ошибок и глупостей. Так что если вы уж этим заинтересовались, то прочитать лучше их все, причем на базе как минимум школьной физики, а лучше -- хотя бы двух-трех курсов инженерного факультета нормального вуза. Именно России посвящена книга Д.П.Пономарева "История инженерного дела в России". Совсем коротко и четко изложено, например, в статье А.И.Крижановского "Экономическое развитие России в начале XX века". А для поднятия духа можно прочесть пафосный материал И.В.Старикова "Транссиб. Сто лет одиночества. К юбилею дороги, которая соединила и спасла Россию". Все это есть в Интернете, прямо так и спрашивайте любой поисковик, а если проблемы -- как истинные инженеры, поможем решить.

Вот что пишет о Транссибе А.П.Никонов в книге "За фасадом империи. Краткий курс отечественной мифологии". "Разумеется, проект электрификации железных дорог был не единственным достижением русского капитализма. Знаменитый Транссиб был построен тогда же. И по сию пору царский рекорд не побит: Транссибирская магистраль, соединившая Владивосток со столицей, остается наиболее протяженной железной дорогой в мире. Ее строительство было самым настоящим инженерным подвигом. Для того времени подобный проект -- примерно то же самое, что для шестидесятых годов -- высадка на Луну, а для сегодняшнего дня -- полет человека на Марс. Для доставки грузов в Сибирь пришлось даже использовать практически бездействующий Северный морской путь, по которому ученые-гидрологи провели десятки пароходов с оборудованием из Мурманска до устья Енисея.

Если пересчитать себестоимость строительства в сопоставимых деньгах, то получится весьма интересный результат... после победы большевиков и установления коммунистического режима, то есть воцарения власти трудящихся, которая не могла позволить каким-то там буржуям наживаться на народном горбу, себестоимость километра выросла более чем в десять раз. Видимо, у народной власти очень высокие накладные расходы... ... на сегодняшний день 80 % железных дорог, находящихся в собственности РАО "РЖД", досталось ему от царской власти".

С нами был А.П.Никонов. Полезная книга, только лучше ее саму читать, а не то, что я оттуда выдернул.

А если совсем коротко, то вот. Развитие хозяйства, техники, инженерии, науки -- все связано. Россия на границе позапрошлого и прошлого века -- страна крестьянская, однако быстро индустриализующаяся, если кому-то это важно -- ориентировочно, пятая-шестая в мире, с большими диспропорциями (по нефти -- так вообще вторая после Америки). Общественный строй явно тормозил развитие, впрочем, он почему-то и дальше это будет делать. Хотя отдельные новаторы были, и на хороших постах (некоторые императоры, некоторые министры). Но -- "сила вещей" доминирует, причем строй сильнее сказывается на том, что массовее, поэтому инженеры относительно прогрессивнее производства, а наука прогрессивнее инженерии. Разрыв, конечно, не может быть велик - тогдашние наука и инженерия уже требуют для своего развития друг друга, - но все-таки кажется, что дело обстоит именно так. Многочисленные апологетические книги и статьи о "русских инженерах" вызывают улыбку -- многие авторы пишут о том, в чем не разбираются, и пишут глупости. Однако серьезные исторические основания для этой апологетики есть -- на фоне общего состояния производства инженеры и их разработки выглядели прогрессивнее. Однако социальный строй уже тогда не давал обществу правильно использовать инженерию и науку.

Кстати, когда Игоря Семеновича Кона спросили насчет сексуальной революции 90-х -- почему, де, столько грязи? -- социолог ответил: реку долго засоряли и не чистили. Так что это вообще российская традиция -- долго запрягать, терпеть до последнего, а потом быстро ездить по плохим дорогам под водительством дураков, зато с попытками контроля связи, то есть Интернета. А что бывает от быстрой езды по плохим дорогам, мы знаем.

Только что один экономист сказал: "В условиях кризиса на первый план выходят ценности, условно говоря, выживания, как бы не было хуже, а в условиях экономического роста, наоборот, на первый план выходят ценности развития и повышается уровень требований к государственным институтам, чиновникам и так далее. Поэтому высокие темпы роста скорее приводят к возможности революции, нежели низкие темпы роста. По крайней мере, все, что мы видим на реальном опыте постсоветского пространства между началом 1993 года и сегодня, показывает именно эту тенденцию". Это недавно сказал Д.А.Некрасов в передаче "Где предел устойчивости России?", но, может быть, это сработало и сто лет назад? Не в том дело, что обострение, а в том, что низы увидели возможность присвоить чужое, а большевики сказали: вперед, ребята, мы освобождаем вас от химеры, именуемой совестью.

И наступил наш всенародный юбилей, то есть 1917 год. Тут проще всего обратиться к уже названной книге Д.П.Пономарева "История инженерного дела в России", да и сделать из одной ее главы конспект, как рекомендовал другой персонаж Стругацких, посредством "метода спирали с переменным ходом", то есть, выбирая фразы периодически, но с переменным периодом. Что это такое, мы не знаем, но попробуем. Помните великое "не читал, но осуждаю"? -- а мы будем "не понимаю, но делаю".

Конец XIX -- начало XX века в России ознаменовались бурным ростом промышленного производства, внедрением в производство новых технологий, машин и механизмов, а также созданием системы высших учебных заведений, породившей отечественные школы русской инженерной мысли. В 1915-1916 годах авторитет инженеров возрастал в глазах правительства, представителей промышленности, в народе. Капиталистическое развитие экономики требовало притока технических специалистов. Система технического образования была консервативна и не обеспечивала нужного количества инженеров. Профессия инженера была не только уникальной, но и дефицитной. В то же время постоянно нарастающий дефицит инженеров демократизировал состав студенчества и делал профессию доступной.

Выстраданный инженерами процесс консолидации был прерван после октября 1917 года. От революции интеллигенция ожидала политических свобод и демократических порядков, свободы творчества, освобождения народных сил для преображения страны, возможностей для большего развития духовной сферы жизни. Интеллигенция поддержала в революции то, что соответствовало этим устремлениям. Разрушение старой культуры и отбрасывание прежних духовных достижений принять она не могла. Многие считали социалистическую идею утопией, полагали, что государственное хозяйство менее эффективно, чем частное [да и представление интеллигенции о "народных силах" оказалось неправильным -- ЛА]. Инженеры из уважаемой, авторитетной группы профессионалов превратились в чуждых делу революции личностей. Они и раньше воспринимались рабочими как сторонники капиталистов, теперь неприязнь рабочего к работодателю получила возможность реализоваться не только вербально, но и в действии -- происходят жестокие расправы, убийства инженеров рабочими.

Однако со временем условия новой экономической политики (НЭПа) потребовали перестройки управления народным хозяйством. В мае 1921 года в составе Высшего Совета Народного хозяйства (ВСНХ) были созданы 16 главных управлений по отраслям промышленности. Сотни старых специалистов-инженеров были назначены членами Госплана ВСНХ. В 1922 году из 3200 руководителей народных комиссариатов 83% -- специалисты с дореволюционным стажем. В коллегиях и главках ВСНХ 54% сотрудников были "старыми специалистами". Первым искушением для инженерно-технической интеллигенции стала программа новой власти по электрификации страны. Электрификация России -- мечта целых поколений русских инженеров и ученых. С огромным интересом более 200 специалистов (почти все без исключения -- противники советской власти) работали над этим планом [разработка которого была начата еще до 17-го года -- ЛА]. Вторым искушением для инженеров-специалистов стал НЭП. Страна стояла на пороге индустриализации, реализация планов которой во многом зависела от инженерно-технических кадров.

Инженерная деятельность в этот период, казалось бы, должна была быть самой популярной в стране, тем не менее, престиж этой деятельности падал. В это время на предприятиях страны начала внедряться дуалистическая система управления производством. Красный директор должен был управлять, но не знал -- чем и не знал -- как. Специалист все это знал, но не допускался к принятию решения. Красный директор ощущал себя человеком, попавшим в чужую страну и незнакомым с ее языком. Росло подозрительное отношение к людям эрудированным, образованным, профессионально подготовленным. В правящих структурах развивался бюрократизм, коррупция чиновничества, выделение большевистской элиты в обособленное сословие управляющих, с другой стороны -- безработица, спекуляция, инфляция, товарный дефицит и другие последствия функционирования неразвитой рыночной экономики. Все это усиливало социальную напряженность в обществе и требовало от властей нового политического курса.

Доказательством необходимости ужесточения режима могло стать выявление нового врага и закрепление в общественном сознании его образа. В распоряжении политиков имелись уже приевшиеся образы кулаков и нэпманов. Поэтому в стране развернулась кампания под знаком борьбы с вредительством инженерно-технической интеллигенции. Было спровоцировано несколько судебных процессов, в 1929 году уже 60% работающих в горнодобыче имели судимости. По официальным данным, в 1930-1953 годах по обвинению в контрреволюционных и иных государственных преступлениях судебными и внесудебными органами были вынесены приговоры и постановления в отношении 3 778 234 человек, из них 786 098 человек расстреляно. Количество заключенных с 1934 по 1940 год возросло с 510 000 до 1 668 200 человек, львиную долю составляли инженерно-технические работники.

Эта политика поставила экономику страны в очень тяжелое положение. Осознавая свой очередной перегиб во внутренней политике, руководство партии ВКП(б) вынуждено было принимать меры для исправления положения дел: власти начали выпускать из тюрем и концлагерей инженеров и техников и направлять их на предприятия и стройки. ОГПУ организовывало в тюрьмах технические бюро, где использовался труд заключенных ученых и инженеров [так называемые "шарашки" -- Л.А.].

Одновременно в вузы направлялись рабочие и крестьяне, партийные и профсоюзные активисты. В 1928 году постановлением ЦК ВКП(б) ежегодно во втузы направляется партийная и профсоюзная тысяча. В целях быстрейшего удовлетворения потребности экономики срок обучения во втузах нового типа был сокращен до 3-4 лет, возросла численность выпуска технических специалистов. Но резко упал профессиональный уровень подготовки инженеров, на их должности высокими темпами шло выдвижение практиков. В 1928 году доля таких практиков на инженерных должностях составляла 39%, а через два года - уже 48%. Новые инженеры составляли профессиональную группу с совершенно новыми чертами. Конкуренция, предприимчивость, стремление к удешевлению товаров -- эти катализаторы мысли изобретателя были потеснены командой, приказом, тотальным контролем; в жизнь инженера внедряется лозунг: инициатива наказуема.

С нами все семь абзацев был Пономарев. Полезная книга, только лучше ее саму читать, а не то, что я оттуда надергал.

После войны репрессии продолжились, в том числе, и касавшиеся инженерного сословия. Когда Сталин помер, начались попытки властей сначала оправдаться, а потом и оправдать, однако репрессии стали ограниченнее -- уж очень нужна была бомба: "нам нужен мир, и желательно -- весь". Но крепостная система для инженеров и научных работников сохранялась. В спецгорода, созданные под атомную программу, люди переселялись, как принято было говорить, "добровольно-принудительно". Но и те, кто жил на свободе, не вполне могли распоряжаться своим свободным временем -- например, для преподавания во внеслужебное время требовалось разрешение с места работы. Людей ежегодно посылали "в колхозы", "на картошку", "на хлопок", существовали и прочие добровольно-принудительные мероприятия, например, встречи высоких иностранных гостей (надо было стоять вдоль проспекта, изображая приветствующее население), дежурства в "народных дружинах", работа на овощных базах и тому подобное. Пишущие о тех временах предпочитают писать о достижениях и успехах. Те из достижений, которые не были халтурой и приписками, действительно достойны восхищения. Причем тем большего восхищения, что достигнуты они были -- из-за общего устройства системы -- большими усилиями и большей ценой. Это-то понятно всем, но почему-то никто не спрашивает: во сколько раз было бы сделано больше, на сколько десятилетий раньше, во сколько раз лучше -- если бы система не уничтожала лучшее? Тем более, что победила-то в итоге не бомба, а общее экономическое развитие.

Любой физик и инженер скажет, что "на больших временах" так и должно быть. Даже Маркс и Энгельс -- если бы они были на самом деле материалистами, а не примитивными идеалистами -- до этого бы додумались. Как Ленин, который написал, что победа общественного строя определяется производительностью труда. Но что-то помешало ему увидеть и сказать, при каком строе она больше? Это ведь было понятно уже тогда.

А.П.Никонов цитирует в своей книге одного из тех, кто работал в космической программе: "Знание условий, в которых зарождалась космонавтика в СССР, наполняет меня восхищением перед людьми, которые вопреки самым диким трудностям, ежеминутно рискуя жизнью, довели дело до космических стартов. Многих из них я знал лично, о других хорошо осведомлен. Почти все эти люди отличаются высочайшими инженерными способностями и бесконечным энтузиазмом в работе. А отец всей советской космонавтики Сергей Павлович Королев [отсидевший в лагере -- ЛА], умерший через три дня после своего шестидесятилетия, был, без всяких сомнений, гениальным человеком и в лучшем смысле этого слова фанатиком".

Как власть управляла инженерами и учеными? Способов было, по существу, полтора -- доступ к работе и блага. Доступ к работе, которую человек любил, зависел от власти и от всех начальников. Например, когда мой начальник как-то решил, что мой доклад на конференции лучше его, отказался предоставить мне мои же отгулы для поездки (о командировке и речи не шло). Половина способа -- это блага, они распространялись только на жителей "закрытых городов", а вне них -- начинались на достаточно высоких должностях. Написано обо всем этом достаточно много, несколько книг названо в обзорах, опубликованных в нашем журнале в 2016 году, в NN 2, 4 и 8. Вот еще несколько названий.

М.Я.Ларсонс "На советской службе. Записки спеца",

А.А.Помогайбо "Оружие победы и НКВД. Конструкторы в тисках репрессий",

А.Е.Ашкинази "70 и еще 5 лет в строю".

С повседневной профессиональной жизнью инженеров -- правда, не на производстве, а в отраслевом НИИ -- можно ознакомиться по тексту "Неофициальное жизнеописание Всесоюзного электротехнического института имени В.И.Ленина". Так в Интернете и спрашивайте.

Инженеры -- это социальная группа. Все социальные группы имеют нечто общее, что их объединяет. Среди объединяющих факторов всегда есть минимум один неформальный (ощущение "это свой") и, наверное, несколько формальных. Все факторы взаимодействуют друг с другом, влияют на внешние параметры группы (взаимодействие с другими группами и с обществом в целом) и на эволюцию группы. Например, у инженеров могут быть профессиональные стандарты, больше сосредоточенные на формальной стороне -- на квалификации исполнителей, на организации работы, на правах и обязанностях, условиях и гарантиях - и действующие и через закон, и помимо него. А могут быть и кодексы, касающиеся этики и морали, менее формальные и действующие скорее через репутацию, престиж, рассеянную санкцию. Кодекс может содержать положения трех групп:

- обще-, скажем так, человеческие, например: не ври, работай добросовестно;

- профессиональные для данной области, например: умей паять, умей интегрировать;

- морально-этические, специфические для данной области.

Граница здесь не резкая, например, требования соблюдения конфиденциальности могут быть и в кодексе, и в стандарте; некоторые положения кодекса могут быть включены в стандарт, но изложены они должны быть иначе. Заказчика нельзя обманывать -- эта простая истина должна быть в обоих документах; но стили у них будут разные, и одна и та же суть должна формулироваться в них по-разному.

Способствуют ли стандарты и кодексы консолидации группы? В какой-то мере да, в частности потому, что заказчики будут выбирать исполнителей, опираясь на авторитет стандартов. Кроме того, и внутри фирм руководству будет легче проводить кадровую политику. Примерно такова же ситуация с кодексами, но они влияют более опосредованно, возможно, еще на этапе выбора человеком специальности и направления обучения. Поэтому их влияние более длительно, но и, возможно, более глубоко.

В Интернете нашлось три версии профессионального кодекса инженера, все они близки; например, можно посмотреть в англоязычной Википедии, есть несколько русскоязычных вариантов. Детальный их анализ невозможен в рамках журнальной статьи. Интересное критическое обсуждение западной ситуации есть вот тут

Ханс Ленк. Размышления о современной технике. Глава V.

Читая Ленка, полезно вспомнить, что о ненадежности чернобыльского реактора предупреждали -- и участники разработки, и эксплуатационщики. Поэтому не все определяется инженерами, как бы добросовестны они ни были.

Обзор 33

Пять книг издательства "Питер"

-----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Робин Чаткан. Жизнь кишечника. Борьба за бактерии. -- СПб.: Питер, 2017. -- 352.

Фрэнк Райан. Таинственный геном человека. -- СПб.: Питер", 2017. -- 336.

Вольфганг Рёслер. Физика, рассказанная на ночь. -- СПб.: Питер, 2017. -- 384.

Леонард Сасскинд. Битва при черной дыре. Мое сражение со Стивеном Хокингом за мир,

безопасный для квантовой механики. -- СПб.: Питер, 2017. -- 448.

Бет Шапиро. Наука воскрешения видов. Как клонировать мамонта. -- СПб.: Питер, 2017. -- 320.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Робин Чаткан. Жизнь кишечника.

Борьба за бактерии. --

СПб.: Питер, 2017. -- 352.

Люби своих микробов

А лучше всего просто вернуться в первую треть прошлого века, когда вредных антибиотиков еще не было, но продолжительность жизни почему-то была на 30 лет меньше, чем сейчас. Это, конечно, мое личное мнение, автор книги к строительству машины времени не призывает.

Почему нам это интересно?

Некоторые люди и организации запугивают не слишком образованных граждан тем, что все кругом вредно и опасно. Иногда все просто -- ослиные уши рекламы своего товара торчат во все стороны. Иногда чуть сложнее -- спекуляция на страхах ради увеличения читабельности, смотрибельности и кликабельности. Потому что СМИ живут за счет рекламы, рекламодатель платит за клики, а посередине сидит "таргет группа" -- это ты, царь природы и венец творения -- дергает мышой и тычет в enter. Человек остатками серого вещества понимает, что происходит что-то не то, а тут -- ура, серьезная -- как же, автор -- "знаменитый гастроэнтеролог" -- книга. Читать, читать и читать, как завещал великий.

Особых знаний книга не требует, даже школьная арифметика не потребуется. А то вы еще попробуете понять фразу "по статистике, в США у грудничков на 20% больше шансов выжить, чем у искусственников". То есть в США помирает не менее 20% искусственников? Или аж не менее 17%? То, что мамино молоко -- лучше, я знаю по собственному опыту, да и "британские ученые" показали, что это так. Но "из какого класса гимназии вас вытурили за неуспешность?", как спросил Остап Бендер. Но это еще не все. В другом месте в книге написано: "выживаемость искусственников на 20% ниже, чем грудничков". Видимо, автор не понимает, что это два разных утверждения.

Книги по медицине интересны еще и потому, что претензии к российской медицине есть у многих, иногда обоснованные, иногда нет. Но это влечет притяжение к медицинским, околомедицинским и псевдомедицинским книжкам -- в надежде что-то узнать такое, что заменит очередное сидение в очередях и/или очередные траты. Кроме того, у врача время на общение ограничено, а у книги его сколько угодно.

Читать медицинские книги надо вообще осторожно, а если автор старается вас в чем-то убедить -- надо быть вдвое осторожнее. Один из признаков "убеждающей книги" -- описание частных случаев, которые не несут какой-либо существенной для вас информации, но вызывают сочувствие. Истории пациентов, которые есть во многих околомедицинских книгах, не несут информации, даже если не высосаны из пальца. Не будучи врачом, вы не сможете определить -- даже если у вас чешется то же место, что у персонажа, -- по той же причине оно чешется, или по другой. А вот сочувствие и главное -- доверие к автору, эти истории вызывают.

Значительное место в книге занимает повествование о том, как полезно ковыряться в земле и после этого не мыться; и вообще мыться надо не чаще раза в два дня. Мысль разумная, на мыле и воде сэкономим -- думает читатель -- и начинает знакомиться с многочисленными рецептами самодельных и необычайно полезных средств для ухода за своей любимой кожей себя, любимого. Пример приведен ниже, я выбрал самый красивый.

Теплый увлажняющий скраб-эксфолиант для тела на основе коричневого сахара

3 столовые ложки кокосового масла

2 столовые ложки коричневого сахара

2 столовые ложки меда

1 столовая ложка чистого ванильного порошка

Смешайте все ингредиенты в небольшой емкости и осторожно нагрейте, пока кокосовое масло не станет жидким, а коричневый сахар не растворится. Хорошенько все перемешайте. Охладите пасту до комфортной температуры. Затем аккуратно вотрите в кожу. Смойте скраб теплой водой и вытрите кожу влажным полотенцем. Процедуру можно повторять ежедневно.

Что лучше -- профессионал или дилетант

Хочется сказать -- ну очевидно же, что профессионал. Понятно, что сейчас будут приведены аргументы против. Была в мрачное Средневековье такая должность "promotor fidei", в просторечии и переводе -- "адвокат дьявола". Зря ее Иоанн-Павел II отменил, с точки зрения юридиспруденции это был шаг назад. Так вот, профессионал чем-то занимается сам, и если то, о чем он пишет, как-то связано со сферой именно его занятий, он может быть необъективен. Если он просто о чем-то рассказывает, это может проявиться разве что в более подробном рассказе о том, что ему ближе. Это не столь страшно -- автор заведомо не может рассказать обо всем; кроме того, это обычно заметно. Сложнее обстоит дело, если автор начинает сравнивать теории по достоверности, или инженерные решения -- по эффективности. Но знание того, какой метод полета на Марс эффективнее -- и правильное знание, и неправильное -- не влияет на наши действия. А вот если речь идет о медицине, тут надо быть осторожнее. Хорошо экзальтированный профессионал (а наша автор экзальтированна по самое не могу -- цитата ниже) может оказаться и не вполне точен в высказываниях, и не вполне объективен в оценках. А лекарства и еда -- это не полет на Марс со всеми его куриозити, это -- внутрь.

Увлеченность автора проявляется в утверждении, что антибиотики "убивают всех подряд", что если человек спит с закрытым ртом, у него утром меньше во рту содержание кислорода, что бактерии "регулируют гены" и "нейтрализуют канцерогенные вещества", что "большая часть иммунной системы расположена в кишечном тракте", что бактерий в человеке больше в 10 раз, чем собственных клеток и так далее.

Представьте, что ваше тело -- это фабрика. Легкие, печень, почки -- это станки, которые обеспечивают работу всего производства: извлечение кислорода, фильтрацию крови, удаление токсинов, синтез гормонов и еще много чего сложного, что делает нас живыми существами. Некоторые процессы на этой фабрике реализуются на автомате, но в большинстве своем эти "сборочные конвейеры" требуют постоянного контроля, наблюдения, обслуживания и настройки. Наш организм является вместилищем для всех этих станков и механизмов, но кто работает на них? Как происходят сложнейшие процессы, например пищеварение? Кто помогает расщеплять пищу и кто определяет, что подлежит поглощению, а от чего необходимо избавиться? Каким образом организм распознает грозную инфекцию и отличает ее от колонии безобидных бактерий? Кто посылает сигнал иммунной системе: мобилизовать войска и дать отпор врагу или проигнорировать безвредного нарушителя, который не представляет никакой опасности? Это все делают наши микробы! За миллионы лет эволюции мы стали домом для многочисленной армии микроскопических рабочих, которые сами подрядились помогать нашему телу выполнять его функции. Они производят нужные организму вещества, которые по тем или иным причинам он сам производить не может. В войне с нашими врагами они занимают нашу сторону. Они активируют те из наших генов, которые нам нужны, и деактивируют те, в которых мы не заинтересованы. Взамен мы предоставляем всему этому войску стол и кров.

Дилетантизм, тривиальное и вкусные вещи

Не надо понимать написанное выше, как гимн дилетантизму. Для написания хорошего научпопа автор должен быть профессионалом, но не только профессионалом в своей узкой области -- мы, наверное, все таковы. Он должен иметь более широкое образование и лучше, если он сначала расскажет о широкой области, а потом, явно отделив это от остального текста, поведает о своей личной пламенной и трепетной любви. Однако у нашего автора самая большая медицинская глава посвящена дисбактериозу, который может быть вызван почти всем и у которого может быть почти любой симптом -- но список причин и симптомов этого диса, приведенный автором, весьма велик. У медиков есть такое понятие -- "болезнь третьего курса". Якобы именно на третьем курсе медвуза студенты находят у себя все болезни. Не за счет ли чего-то подобного популярны околомедицинские книжки? С другой стороны, если есть свободное время и свободные деньги (цитаты ниже) то отчего бы этими играми и не заняться? Вреда будет меньше, чем от алкоголя, никотина и телевизора, а сельскому хозяйству польза -- запросы потребителя побуждают отечественного производителя расширять ассортимент производимой продукции.

Теперь о тривиальном. То, что лишние таблетки лучше не есть, знает любой нормальный человек. А ненормальный тоже нужен нашему общему биоценозу -- он создает работу врачам, им тоже кушать надо. Определить, что лишнее и что не лишнее, может только хороший врач, и не обязательно знаменитый; важно найти его и слушаться. И вообще -- проблема лишних лекарств в России пока, в силу известных причин, не очень актуальна. Зато есть олимпиады, чемпионаты и прочие развлечения на потребу -- помните лозунг "хлеба и зрелищ"? При медицину Ювенал ничего не сказал.

После сообщения о том, что медицина изучает оздоровление человека посредством помещения в человека гельминтов, то есть нематод, а также посредством помещения в человека еще кое-чего... хорошо хоть, что не через рот... автор переходит к помещению в человека, уже через рот, вкусной (наверное) и очень полезной вам и вашим микробам, еды. Чтобы вы не изошли слюной (наверное, это не полезно микробам), но ощутили степень любви автора к фантастике, приведем один, для простоты первый рецепт. Мне, например, его хватило, особенно ласкают глаз слова "две порции" -- этого жратвенного восторга в книге 90 страниц! О чесноке на завтрак -- ни слова.

Рагу из батата и тосканской капусты

Эта смесь /.../ зарядит вас энергией с самого утра. Если нужно больше белка, добавьте куриное яйцо или посыпьте семенами тыквы (веганский топпинг).

• 1 столовая ложка кокосового масла

• 1 средний клубень батата, очищенный и нарезанный небольшими кубиками

• 1/2 небольшой мелко нарезанной красной луковицы

• 1 яблоко "Гренни Смит", очищенное и нарезанное небольшими кубиками

• 1 мелко нарезанный зубчик чеснока

• 1/4 чайной ложки хлопьев красного перца

• 1 пучок тосканской капусты с удаленными стеблями и нарезанный полосками

• 1-2 чайных ложки оливкового масла

• Морская соль по вкусу

• 1 столовая ложка измельченного свежего розмарина (или 1 чайная ложка сушеного)

Растопите кокосовое масло на небольшом огне. Обжарьте до мягкости кусочки батата и лук. Добавьте яблоко, чеснок и хлопья перца и обжаривайте 2-3 минуты, затем добавьте капусту и оливковое масло. Обжаривайте еще 3 минуты, пока капуста не станет мягкой. Добавьте соль по вкусу. Перед подачей посыпьте розмарином.

----------------------------------------------------------------------------------------------------

Фрэнк Райан. Таинственный геном человека. --

СПб.: Питер", 2017. -- 336.

Какие же мы таинственные

Кант сказал: "Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, -- это звездное небо надо мной и моральный закон во мне". Похоже, что он не знал генетики.

Почему нам это интересно?

Человека отличает от других животных то, что он способен задаваться вопросом, что отличает его от животного. Ни одна кошка не станет размышлять, почему она не собака, а о собаках и говорить нечего. Именно поэтому человеку интересно все, на чем написано "геном". Кроме того, интерес к генетике именно человека подогревается важным для многих людей вопросом о генетических отличиях людей разных рас и народов. Причем вопрос об отличиях некоторые люди быстро переводят из координат больше/меньше, светлее/темнее, выдержаннее/вспыльчивее в плоскость лучше/хуже. И тут уж начинается политиканство -- некоторые люди под предлогом борьбы с лучше/хуже начинают кричать, что все равны и гнобить тех, кто пытается исследовать действительные различия. Как это все понятно, как это человечно, как это отвратительно. И не только потому, что через раз делается за деньги или ради своей карьеры, а потому, что тормозит развитие науки -- и там самым в перспективе вредит людям. Наш автор не кричит и не гнобит, однако на всякий случай открещивается от "расистов" -- цитата ниже.

Предлагаемая вашему вниманию книга начинается с подробного, с множеством реалистично поданных деталей, рассказа об истории открытия ДНК. Отметим, что автор корректно, то есть без феминистских преувеличений показывает реальный вклад Розалинды Франклин, но не полностью показывает роль Джорджа Гамова. Вообще же интерес некоторых авторов к проблеме, кто что сделал и кто что заслужил, иногда кажется преувеличенным. Часто этот интерес выливается в более или менее аккуратные намеки на необъективность нобелевского комитета (цитата ниже). В России эти намеки падают на более чем благодатную почву (она была бы еще на порядок благодатнее, если бы нобелевский комитет был не шведским, а.... -- пропущенное вписать). При этом работающие "на публику" авторы делают вид, что не знают -- премии по естественным наукам присуждает научное сообщество, а не злобные чиновники. А читателям полезнее было бы узнать, как всю историю СССР власть препятствовала участию советских ученых в процедуре, да и вообще контактам с научным миром -- с естественными результатами.

Эволюционные биологи-дарвинисты называют этот показатель вклада каждой отдельной особи в генофонд популяции относительной приспособляемостью. Разумеется, это понятие не имеет ничего общего с расистскими теориями превосходства, неполноценности и выживания сильнейших (это словосочетание в обиход ввел не Дарвин, а философ и социолог Герберт Спенсер). Но, если задуматься, вариативная наследственность, необходимая для работы естественного отбора, также должна реализовываться с помощью механизмов, включающих в себя удивительную молекулу ДНК.

Он [Освальд Эвери] был номинирован на Нобелевскую премию дважды: первый раз в конце 1930-х годов за работу над типами пневмококков и их связью с классификацией бактерий в целом, второй -- после публикации его труда 1944 года за фундаментальный вклад в биологию. Но, судя по всему, Нобелевский комитет это не убедило. Сейчас это видится огромной ошибкой и заставляет многих людей с удивлением чесать в затылке.

История ДНК и всего вокруг

Далее автор переходит к роли генома в дарвинизме, механизмам изменчивости и развитию дарвинизма -- цитата ниже. Такое рассмотрение, сочетающее историческое и логическое развитие -- сильная сторона книги, и было бы здорово, если бы и другие авторы использовали такой подход. Логическая цепь (от "цепной передачи", а не от "скованных одной цепью") дотягивается до эволюции человечества, до миграций наших предков и пяти видов человека (жаль, что рассказы о миграциях не сопровождаются картами). Далее автор рассказывает, как сильно мы недооценивали неандертальцев и, как вишенка на торте, выясняется, что они не обязательно были истреблены, а может быть, просто и мирно ассимилированы посредством обычного механизма. Весьма интересны рассуждения автора о том, как эмоционально были восприняты многими (в том числе и учеными) сведения об ассимиляции неандертальцев. Действительно, как вы думаете, какая идея сильнее "напряжет" сегодняшних немцев -- информация об уничтожении евреев или о том, что все они сами от них происходят? Разумеется, это шутка; загадочна психология человека. Впрочем, шокирующая способность идеи о скрещивании с неандертальцами сглаживается длинным рассказом о том, какие они были продвинутые.

Возвращаясь к самому началу, к вопросу о том, что и почему интересно, заметим, что сферу интересов каждого отдельного человека, и общества в целом можно описать временем, и пространством -- причем как географическим, так и культурным. Что интересно -- будущее, настоящее, прошедшее, сколь давно прошедшее? Комната, квартира, двор, район, город... и так до горизонта событий? Только я сам, или друзья, мой народ, население страны, раса, человечество? Да тут вообще неодномерно! Короче: распределение интересов -- важная и интересная характеристика. Книгоиздатели нащупывают ее путем проб и ошибок, но и социологам бы стоило этим заняться. Между прочим, кое что об этом известно -- например, распределение интереса к странам и народам, а также к разным временам в англо- и русскоязычном интернете весьма различно. В конце книги автор осторожно -- наверное, чтобы на него не кинулись -- касается проблемы ГМО-страхов и искусственной жизни.

Сочетание мутаций и естественного отбора вскоре было признано важнейшим механизмом эволюции, в частности, человечекого генома. В нем также присутствует некоторая математическая привлекательность: так как мутации возникают с достаточно определенной частотой, /.../ принцип "мутации + отбор" позволял осуществлять математические экстраполяции, которые все чаще казались ученым основным, если не единственным, механизмом эволюционных изменений. На них строится неодарвинизм -- современная версия дарвиновского учения. Многие преподаватели в школах и вузах до сих пор учат своих студентов, что мутации и отбор являются главнейшим, а то и основным источником наследственных изменений. Однако сегодня мы знаем, то это не так. Мутации -- это лишь один из нескольких природных механизмов, приводящих к изменениям в наследственности живых существ. В течение почти ста лет биологи и молекулярные генетики собирали информацию еще о трех механизмах, которые также приводят к возникновению наследственных изменений, необходимых для эволюции: эпигенетических системах наследования, генетическом симбиозе и гибридизации.

Шероховатости

Нашему автору вообще не везет -- в этой книге и в изданной ранее другим издательством книге "Виролюция" встречаются термины, придуманные "переводчиком минус научным редактором". Не вздумайте употребить их на экзамене -- будет понятно, откуда вы списывали или что читали. Выражения "изотопы урана, полученные из неочищенных источников" и "теоретический физик из России Георгий Гамов" должны были насторожить и литредактора, который вроде бы, имелся. Про изотоп 14С написано, "что он представлен в одинаковом соотношении" с 12С. Как эту фразу не верти -- она на 12 порядков неверна. Неправильно указаны причины отъезда Шрёдингера из Австрии, неточно написано о "цветовой слепоте". Уж не знаю, автор или переводчик грешит сильной лексикой -- ученые у него неоднократно "потрясены" своими и коллег неоднократно "ошеломляющими" открытиями. Автор, на мой взгляд, чересчур погружается в личное -- кто за кем и почему ухаживал, как это началось и чем кончилось, сообщает, что персонаж "решил пообедать в столовой института, которая привлекла голодного француза запахом свежеиспеченного хлеба". Впрочем, этот журналистский "оживляж" встречается в каждой второй НП-книге, так что терпите. С другой стороны, один социолог в 90-е сказал натретьшутя, что "социология чтения больше не нужна -- все видно на прилавках". Отчасти это так -- книга пишется, переводится, издается в расчете на массового потребителя, причем переведенная книга -- это как раз "межстрановая социология" -- интересная и сложная часть социологии. В книге только две совершенно примитивные, экселемделаные картинки, хотя на эту тему можно было хорошо порезвиться художнику, тем более, что автор прямо это подсказывает.

Подобных блох можно найти в почти любой книге, так что не будем слишком строги. С другой стороны, обойтись без них было не так уж и сложно. Но тут вступает в действие "невидимая рука" книжного рынка. Мелочи при беглом перелистывании у прилавка будут замечены малой долей покупателей, да и откажется ли эта малая доля от покупки? Скорее всего, нет. Издатель решает оптимизационную задачу и, если он в основном решает ее правильно (отдельные ошибки не в счет), то он выживает. С другой стороны, читатель, наткнувшись на подобные шероховатости (если он их замечает и если они ему важны), начинает придирчивее относиться к книгам с этим лейблом. Сложен этот мир... то есть книжный мир. Но читать все равно надо!

Прямо перед нами слева направо простирается невероятно прекрасная сияющая двойная спираль. Мы приближаемся, она оказывается плоской, но сияние не прекращается, и ее расположение не изменяется. Мы видим, что спираль принимает форму железнодорожного полотна с двумя рельсами и близко расположенными друг к другу шпалами. В течение пары секунд мы можем наблюдать невероятную структуру ДНК вблизи. Затем я останавливаю двигатель, и наш волшебный поезд зависает в клубах пара прямо над полотном. Вы выходите из вагона, чтобы получше рассмотреть, где мы находимся. Мы прогуливаемся вдоль сияющей молекулы ДНК в направлении будущего движения нашего поезда. То, что мы принимали за рельсы, оказывается чем-то вроде лент, состоящих из чередующихся четырехконечных звезд и пятиугольников, расположенных под прямым углом к шпалам. Вид этой конструкции потрясает. Звезды и пятиугольники собраны из сверкающих шаров, соединенных силовыми линиями.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вольфганг Рёслер. Физика, рассказанная на ночь. --

СПб.: Питер, 2017. -- 384.

Обманутое ожидание

Брал эту книгу в руки с тяжелым чувством -- опять, наверное, какое-то барахло, "винегрет, салат с озерными грибками..." (Стругацкие). И надо ж так пролететь -- книга не вызывает раздражения, потому, что ничему не учит и не пытается, а рассказывает об интересных случаях с почему-то интересными многим людьми -- великими учеными. Итого: прекрасное чтение на ночь.

Почему нам это интересно?

Некоторые научно-популярненькие книги делаются так -- берутся какие-то истории из жизни очередного великого человека (лучше всего -- нобелевского лауреата, слова "мильнер" и "филдс" пока трепета не вызывают, хотя "Филдс" Перельману за неожиданный промоушен должен...), выдирается несколько кусков из учебника, остается воткнуть второе в первое, как говорит прекрасная половина русскоязычного человечества "вбить яйцо", дописать какие-то фамилии после слова "редактор" (или не заморачиваться этой глупостью), перекинуть файл в типографию, продукт -- книгораспространителям, прилавок и "пипл хавает".

И ведь правда -- покупают. Но тут возникает действительно важный вопрос о роли и силе литературы -- навязываемой государством, одобряемой обществом и желаемой конкретным человеком. Ибо литература может, вроде бы, все -- правда, не все одинаково эффективно. Развлекать добрых граждан непутевые последователи Гутенберга научились, возбуждать ненависть -- более чем, с разумным и тем более добрым успехи пока слабее, но "мы над этим работаем". Для здорового, не измученного "веймарским синдромом" россиянина, естественно желание убрать с прилавков человеконенавистнический бред и жвачку для глаз -- монбланы цепочек слов "ни о чем". Однако книжный тоталитаризм может запросто привести к кострам и прочим общеизвестным методам, так что лучше уж не надо. Помойка отвратительна, но менее, нежели альтернативное решение. В цивилизованных странах как-то находится решение, избегающее крайностей, но для этого нужно время и гражданское общество.

Узнавать что-то о великих людях -- не важно, великих физиках, эффективных менеджерах и убийцах, звездах спорта и экрана -- многим людям приятно по чисто психологическим причинам. Клиническим психологам медицинские карты в руки, за диагнозом -- в очередь. При этом, однако, мы чем-то пропитываемся, то есть обогащаемся или обедняемся. Ощущение сопричастности -- за которым, мы, собственно и пришли -- возрастает, но мы начинаем, например, оправдывать убийцу и более того, транслировать это отношение детям. Это заставляет нас делать наша собственная психология.

Рост сопричастности к физике у человека, забывшего школьный курс до основания, и затем начавшего читать научпоп, представить, увы, труднее. Но, скажем, подход к жизни, интерес к механизму явлений, умение при различии мнений вести дискуссию цивилизованно -- ну, наверное, этому в какой-то мере научиться можно. Вот цитата на эту тему.

Бертран Рассел как-то остроумно высказался, что "математика -- это наука, в которой неизвестно, о чем в ней говорится, но то, что в ней сказано, соответствует действительности" Математика имеет свой собственный внутренний мир, живет своей собственной жизнью. Она может вполне соответствовать действительности, миру нашего опыта, но это соответствие не является ни предпосылкой, ни необходимостью. Совсем другое дело физика -- там должна присутствовать взаимосвязь между словами, понятиями, символами и реальным миром. Формула Е = mc2 выражает тот факт, что энергия эквивалентна массе. /.../ Внутри звезд масса непрерывно преобразовывается в энергию. Но это также означает, что звезды в результате этого процесса должны неуклонно терять свою массу -- они становятся все легче и легче. В случае с нашим Солнцем эта потеря составляет четыре миллиона тонн за одну секунду.

Биография физики и биография физиков

Прежде всего, снимем шляпу перед автором -- библиография 94 наименования и 769 ссылок, чтобы вы не беспокоили программу calc -- 8,18. Число 94 означает, что автор рыл широко, а 769 -- что рыл глубоко, но важно еще то, как он отбирал 8,18 в среднем и как он выстраивал. Информация отобрана культурно -- нет в этой книге то ли достоверных, то ли придуманных анекдотических деталей, которые применяются для привлечения читателей. Тут, правда мы огибаем опасный камень -- философский вопрос об отборе и объективности: социолог скажет, что любой такой отбор -- это "скос выборки" и искажение результата. Нам, однако, есть что возразить.

Большинство исследований имеют одной из своих целей создание адекватной картины в мозгах других исследователей. Равно как и некоторые книги -- в мозгах читателей. А для этого, как ни чудовищно сие звучит, может оказаться наиболее эффективным целенаправленный отбор информации, хотя в физике такого не бывает. Пусть теория А не является признанной, а мы уверены, что она правильнее теории Б, но если мы при публикации данных будет отдавать предпочтение аргументам "за А" и нас на этом поймают, то -- канделябрами.

В художественной литературе это повсеместно не так -- автор, по крайней мере, профессионал, почти всегда хочет что-то доказать, хочет в чем-то нас убедить. Некоторые писатели древности даже возводили скос выборки в принцип -- я-де не зеркало, я телескоп. А какова ситуация с биографической литературой -- как эта книга? С одной стороны, она рассчитана на восприятие человеком и поэтому автор может оправдать свои отклонения о объективности -- необъективностью читателей, наличием у них предубеждений. Но в данном конкретном случае автор, как мне кажется, объективен.

Важная -- можно сказать, руководящая -- идея книги выражена в утверждении единства физики и показе ее эволюции двумя способами. Первый -- показ контактов и дружб физиков (цитата ниже), второй -- показ эволюции идей.

"Я не могу избавиться от ощущения, что физика -- это группа людей, составляющих единую семью" -- сказала как-то Лаура, жена Энрико Ферми (сама автор симпатичной биографической книжки "Атомы у нас дома" -- прим ред.) Семья, о которой говорила Лаура, огромна и разнообразна. В ней можно найти совершенно разных людей с разными характерами и стилями поведения. /.../ Эйнштейн, Больцман, Ньютон, Галилей, Паули, Бор, Хоутерманс и многие другие -- члены одной семьи. Их юмор и их отношение к повседневным вещам наряду с их научными достижениями являются существенной частью истории физики -- истории, в которой были удачи и поражения, надежды и разбитые мечты, недоброжелательность и зависть, великодушие и сила духа, творческое мышление и обычная человечность.Предлагаемая книга позволит вам ознакомиться с этой историей, с некоторыми идеями физики и прежде всего с людьми, которые были создателями этих идей. Отсутствие строгой хронологии событий, на наш взгляд, не уменьшает увлекательности книги. От Ньютона и Галилея -- к Эйнштейну, Фейнману, Ферми и Бору. От Фарадея и Максвелла -- к Шрёдингеру, Дираку, Гейзенбергу и Паули. От истоков науки -- к античности и к вопросам физики, касающимся проблем существования времени и пространства, природы света и тема. От открытия атома -- к формулированию принципов квантовой механики. От наблюдений за звездным небом -- к основополагающим идеям и к лдеям современной астрономии и космологии. Хотя идеи иногда бывают абстрактны, сама физика, если рассматривать ее как отдельный уникальный мир, полна жизни и человечности. Именно об этом мы и хотели бы рассказать вам в этой книге.

Физики и физика

Книга Рёслера -- о физиках, а значит -- и о физике. Можно ли вообще рассказать интересно о человеке, не касаясь его дела? Формального запрета, типа закона сохранения заряда, нет, но идея выглядит странно. То есть мы психологически связываем человека с его делом. И это вовсе не наследие совка -- кстати, это было бы замечательное наследие. В цивилизованных странах люди, знакомясь, тоже спрашивают -- если знакомство происходит не на конференции по какой-либо определенной физике -- чем вы занимаетесь, в какой области работаете?

Автор книги числится в физическом институте, называет себя математиком и физиком, но на своей странице представляет себя как весьма плодовитого журналиста. Так что неаккуратности в тексте -- его продукт или погрешности перевода, непонятно. Не вполне корректно написано о Галилее и кидании тел с башни, о падении бутерброда на ковер и о вязкости газов. Изложение "парадокса" Зенона можно трактовать разве что как шутку, фразу "движется либо равноускоренно, либо с постоянным ускорением" -- наверное, тоже. Сопоставление фантазий Иоганна Магниена и "вопросов Ферми" воспринимается немного странно. Протонов во Вселенной -- 1019, а молекул а стакане 1025. Вас ничего не удивляет?

Но подобных неаккуратностей -- если поделить на объем книги (теория размерностей этого не запрещает) -- немного. А цепочки событий -- получений физических результатов -- изложены корректно и интересно. Так что использовать книгу как учебник физики надо осторожно, а как чтение на ночь -- если это не ночь перед экзаменом -- вполне можно. Вот два примеров того, что вы обнаружите в этой симпатичной книге -- один философский и один физический -- и над которыми вполне можно поразмышлять.

Чтобы подняться на определенную камень должен обладать определенной начальной скоростью. Следует отметить, что этим также объясняется и факт уменьшения плотности воздуха с увеличением высоты. Скорости разных молекул воздуха, как показали Максвелл и Больцман, существенно различаются. Медленные молекулы просто не могут подняться до определенной высоты, и лишь немногие частицы, обладающие достаточной энергией, достигают в итоге большой высоты. Фактически у молекул воздуха нет "свободного пути" вверх, они непрерывно сталкиваются друг с другом. Однако во время этих столкновений происходит передача энергии -- в итоге именно от этой энергии все и зависит. И не имеет никакого значения, что при этом мы не можем наблюдать, насколько высоко от земли продвинулась каждая отдельная молекула.

Научная жизнь Эйнштейна в последние тридцать лет была посвящена поискам единой теории поля. Когда в начале двадцатых годов он стад проводить исследования в этом направлении, атом состоял только из протонов и электронов -- еще не было никаких нейтронов, нейтрино, никакого слабого взаимодействия, никаких ядерных сил. Были только электромагнетизм и гравитация. С 1925 года до самой своей смерти Эйнштейн непрерывно занимался поиском возможности объединения этих двух сил. Даже после того, как физика сделала огромный рывок вперед, были открыты новые частицы и физика пополнилась новыми полями и новыми силами, Эйнштейн остался верным своему некогда избранному пути. Он по-прежнему без устали продолжал свою работу, однако успеха так и не добился. Один из друзей Эйнштейна говорил о двойной трагедии из-за одиночества, которое Эйнштейн избрал сам: одна трагедия заключалась в том, что Эйнштейн один шел той дорогой, которая не привела к цели, а вторая -- в том, что им, физикам, очень не хватало их друга и первопроходца. Поиск унификации сил не закончился и после смерти Эйнштейна. Совсем наоборот -- исследование единой теории считается сегодня одной из наиважнейших задач в теоретической физике.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Леонард Сасскинд. Битва при черной дыре.

Мое сражение со Стивеном Хокингом за мир,

безопасный для квантовой механики. --

СПб.: Питер, 2017. -- 448.

Интересная книга, которую не смогло испортить название

Ибо в переводе потерялось юмористическое звучание названия: holy war -- это священная война, религиозная война. Впрочем, при нынешних российских трендах -- о матильде ни слова!

Почему нам это интересно?

Любую книгу можно просто читать, извлекая какую-то информацию (или не извлекая оную), испытывая какие-то (наверное, правильнее было бы сказать -- получая) эмоции и, возможно, получая (или не получая) что-то еще, например, навык восприятия и/или рассуждения, ибо делая что-то, мы всегда получаем навык. Нейроны знают, как. Было бы интересно подумать и порассуждать на эту тему, но есть еще рефлексия, и она требует жертв. И вот она входит, загадочно улыбаясь, и спрашивает -- а почему нам это вообще это интересно? Почему нам интересно, как устроена Вселенная и "неисчерпаемый" электрон?

Навык чтения во взрослом состоянии уже не совершенствуется. Знаний, позволяющих нам что-то позже узнать самостоятельно, или знаний, которые можно непосредственно применить на практике, мы при чтении физического научпопа почти наверняка не получим. Остается два мотива -- удовольствие от самого чтения, от процесса "узнавания", и удовольствие от обладания этим "знанием". Ничего вредного в этом нет, более того -- в юности чтение подобной литературы может пробудить мирно спящий на аэродромах интерес к физике. Но его скорее пробудит зрелище родителя или педагога, читающего книгу. Внимание: не талдычащего, каким ты должен быть, на какие митинги ходить и не ходить, кем должен стать, когда вырастешь, а... а просто... о чудо/о ужас -- читающего книгу.

Это -- в личном плане; социальная ситуация иная. В цивилизованных странах выделение денег на науку (и государством, и фондами) зависит от отношения людей, от представления людей о важности этой самой науки и ее нужности не только для обороны от маньяка с ракетами, но и от "важности вообще". Это не первоочередная вещь, как цены на бензин, но она пронизывает все общество и может быть социологическими методами измерена. Поэтому в таких странах ученые полагают, что наука должна рассказывать людям, чем она занимается.

Выделение денег на науку сегодня в РФ от мнения "населения" не зависит. Поэтому деятельность издателей, создающих научпоп, это либо попытка заработать немножко денежек на удовлетворении двух мотивов см. выше, либо доброхотное даяние, вклад в "может быть будущее".

Для конкретного читателя польза может быть еще в том случае, если автор касается общих вопросом познания, и мы не поленимся осознать и применять в жизни некоторые его соображения. Например, сложившееся в результате эволюции и обычно не осознаваемое, ограничение нашего -- не обижайтесь, не интеллекта, -- а способности строить модели, понимать сложное. Вот два характерных пассажа.

С наступлением XX века наша интуиция попала в колоссальную аварию; физика неожиданно оказалась сбита с толку совершенно незнакомыми явлениями. /.../ Никаким способом эволюционный пресс не мог бы привести к выработке интуитивного понимания миров, столь радикально отличающихся от привычного нам. Но что-то в наших нервных системах, по крайней мере у некоторых из нас, оказалось готово к фантастической перепрошивке, позволяющей не только интересоваться малопонятными явлениями, но и создавать математические абстракции, порой совершенно контринтуитивные, для объяснения этих явлений и манипуляции с ними.

Я бы хотел добавить к этому кое-какие философские ремарки о том, как эволюция привела нас к той умозрительной картине, которая руководит нашими действиями, когда мы входим в пещеры, палатки, дома и двери, но вводит в заблуждение, когда применяется к черным дырам и горизонтам. Однако такие ремарки были бы проигнорированы. Физики хотят фактов, уравнений и данных, а не философии и научно-популярной эволюционной психологии.

Приятные следствия профессионализма

Большая часть современной физики говорит языком математики, причем той, которую если и преподают в институтах, то в самых серьезных и на соответствующих факультетах. Поэтому рассказать о физике "научно-популярно", причем последовательно и честно, с показом того, как она работает -- невозможно. На это экстремистское утверждение можно возразить -- чем такой рассказ отличается от просто физики, то есть от публикаций в серьезных физических журналах? Что тогда вообще "научно-популярный? И как понимать изречения то ли Эйнштейна, то ли Фейнмана насчет того, что если вы не можете объяснить, чем занимаетесь, ребенку, то вы шарлатан?

Великие люди тоже имеют право на глупости, "как ты, как я"; скорее всего, спровоцированные многословием именно шарлатанов. Понятие "объяснить" сами нуждается в объяснении -- и физик должен уметь дать физическое, то есть экспериментально проверяемое определение. Приходят в голову три -- согласие перцептора "да, вы мне объяснили", способность самостоятельно правильно продолжить рассуждение, способность решить реальную задачу. Первое вызывает нехорошие ассоциации с пропагандой и вообще слишком субъективно, третье -- ненаучная фантастика, а вот второе -- в принципе возможно, если автор приводит какие-то модели, допускающие развитие читателем. Правда, при развитии "с конца" читатель, не будучи физиком, не будет знать, развил от нечто правдоподобное или это бред; а вот при развитии "с середины", то есть, закрыв продолжение листиком бумаги, шанс проверить себя есть.

Автор приводит модели, допускающие такой автоэксперимент -- модель акустической черной дыры, а также модель движения по неровной поверхности, против которой читателю будет, что возразить. Кроме того, вывод связи информации и горизонта событий черной дыры может быть использован таким же способом. Ради приличия автор в самом начале книги предупреждает, что все аналогии ограничены. Однако чем, как и почему? -- эти вопросы не задаются и вообще тема ограниченности моделей на протяжении всего текста не возникает.

Этим же издательством "Питер" в 2016 году была издана книга нашего автора "Космический ландшафт. Теория струн и иллюзия разумного замысла Вселенной", не менее интересная, чем "Битва при черной дыре". Это была попытка популярного рассказа о физике элементарных частиц и Вселенной, более успешная, чем в большинстве научно-популярных книг. В ней Леонард Саскинд пытается, в частноси, расширить антропный принцип, который, видимо, вызывает у него, как и у некоторых других физиков, определенное раздражение (спросите Гугла "суперантропный принцип"). Проведен также интересный критический анализ принципа фальсифицируемости Поппера.

Весьма интересны рассуждения автора о психологии физиков и ее обусловленности эволюцией (пример ниже), а также революционная идея о том, что если два наблюдателя видят разное, но не могут встретиться и сопоставить наблюдения, то все в порядке. Действительно, президент и автор этой заметки видят разное, но все в порядке.

Физика -- это экспериментальная и наблюдательная наука; если отбросить все умственные построения, то в остатке будет совокупность экспериментальных данных, а также математические уравнения, которые эти данные обобщают. Подлинное противоречие -- это не расхождение между двумя умозрительными картинами. Такие картины больше связаны с ограничениями, наложенными нашим эволюционным прошлым, нежели с реальной действительностью, которую мы пытаемся понять. Подлинное противоречие обнаруживается лишь тогда, когда эксперименты приводят к противоречащим результатам. Например, если два одинаковых термометра, опущенных в сосуд с горячей водой, дадут разное значение температуры, мы вряд ли признаем такой результат; нам будет ясно, что с одним из термометров что-то не в порядке.

Неприятные последствия

Автор -- физик, причем не только по формальным признакам, но и по фактическому профессионализму и ментальности; в нормальном обществе это вещи коррелирующие. Тут можно хорошо порассуждать, является списывание диссертаций (в российском обществе повсеместное, начиная самого верха) и присуждение ученых степеней понятно за что и понятно кому признаком разложения науки или общества, или это реакция на остаточное уважение науки со стороны общества и так далее, но не будем отвлекаться. Ибо перед нами хорошая книга, которую есть за что критиковать. Примечание -- то, что издается под маркой научпопа, иногда вообще не за что критиковать; именно этим бывает вызвана краткость информации в рубрике "Книжный навигатор". Но тут-то перед нами содержательная книга, написанная профессионалом.

Который захотел написать не просто развлекушку, а сделать нечто более серьезное. Но достаточно профессионального редактора у Little, Brown and Company не нашлось (или постеснялись редактировать такого автора), а на научном редакторе перевода сэкономили. Результат -- мелкие ляпы. Евклид, даже если бы занялся триангуляцией на поверхности Земли, отклонении от сферичности не обнаружил -- ему не хватило бы точности. Человеческий мозг не способен визуализировать числа много больше ста -- но легко представить себе звездное небо (тысячи) и огни города ночью, когда самолет готовится к посадке (сотни тысяч). Представление о том, что удары молекул газа по коже возбуждают нервные окончания -- ошибочно.

Ощущая, что физика без формул выглядит странно, автор употребил их в книге около десятка, но перед этим извинился и, видимо от смущения, в некоторых формулах вместо обозначений величин употребил слова, например, вместо "v" просто написал "скорость убегания". Такое смешение жанров умно называют "постмодерн -- но в физике он не принят. Представление распределенной массы Земли в виде трех локальных масс -- под ногами у нас, в центре планеты и на той стороне -- милая шутка, понятная любому физику, но иной читатель поймет как серьезную модель (в книге есть еще несколько шуток). Да и после такой модели писать, что замена действия Земли массой, сосредоточенной в центре, это "математическое чудо" -- немного странно: в этой модели такая замена некорректна. То ли извиняясь за других авторов, то ли создавая себе плацдарм на попсовом берегу, автор рассказал, зачем надо описывать физиков (см ниже), но этом, к счастью, воспользовался вполне умеренно (особенно если сравнить с некоторыми другими продуктами издательской деятельности). Вообще-то среди великих физиков были не только персонажи баек и анекдотов, но и внешне скучные люди. Более того, были такие люди -- что уже странно -- и среди хороших преподавателей. Связь между этими тремя аспектами (успешный физик, эффективный препод, хороший актер) -- интереснейшая тема; но чтобы в ней разобраться, нужно иметь два диплома -- физфака и психфака.

Существует одно широко распространенное недоразумение, которое следует развеять. Люди часто представляют физиков, особенно физиков-теоретиков, как узколобых зануд, чьи интересы чужды обычным людям и очень скучны. Ничто не может быть дальше от истины. Великие физики, которых я знал, а их было немало, -- это чрезвычайно харизматичные люди, с сильными чувствами и удивительными идеями. Мне бесконечно интересно разнообразие их личностей и способов мышления. Когда широкой публике рассказывают о физиках, обходя их человеческую сторону, то, на мой взгляд, упускают что-то очень важное. При написании этой книги я постарался ухватить эмоциональную сторону истории в той же мере, в какой и научную.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Бет Шапиро. Наука воскрешения видов.

Как клонировать мамонта. --

СПб.: Питер, 2017. -- 320.

Мечта о бессмертии

Некоторые утверждают, что в человеке все базируется на страхе смерти. Желание жить и выжить -- следовательно, войны и альпинизм; попытки забыть о реальности -- следовательно, наркотики; стремление познать вечное -- следовательно, наука; и стремление его создать -- следовательно, инженерия и дети. А значит -- любовь и педагогика.

Почему нам это интересно?

Вот примерно поэтому, как кажется, и интересно. Правда, мамонт -- это не я, и, скорее всего, не вы. Но может быть, когда-нибудь откопают и нас с вами и того, в пробирке, а потом в тепле и уюте вниз головой девять месяцев? Отсюда идея -- создать фирму по похоронам в почти вечной мерзлоте, благо Россия может обеспечить этим даже китайцев, заодно и отчисления в бюджет, и освоение Сибири, и политические преференции.

Первое, что удивляет при чтении этой книги -- непривычно большое внимание, которое автор уделяет социальному и психологическому аспектам. Он начинает именно с социального, то есть рассматривает, как люди и общество относятся к проблеме вымирания видов и их -- в разных смыслах -- восстановлению. Например, не искажено ли наше мнение о причинах вымирания мамонтов (цитата ниже) тем, что людям не нравится один из возможных ответов: "ты еси сотворивший сие" (Эдгар По, Станислав Лем)? По каким причинам людей пугает мысль о вымирании мамонтов (цитата ниже)? Правда, у большинства российских читателей в числе страхов ухудшение состояния окружающей среды где-то на десятом месте, а если спросить про мамонтов, наверное, еще и удивятся. Но сама эта информация интересна вовсе не из-за мамонтов, а потому, что мы получаем информацию о другой культуре, когда автор подробно рассказывает, как студенты выбирали виды для восстановления и как они мотивировали свой выбор.

Далее автор описывает технологию и ее варианты, попутно указывая на множество проблем, на которые и восторженные журналисты и наивные читатели обычно не обращают внимания -- например, где, как и с кем представители этого возрожденного вида будут жить, с кем они будут делить ареал, что есть, пить, и чем закусывать. Следующий этап -- выбор, кого воскрешать. И с каждым шагом проблемы множатся.

Погубило ли мамонтов и других обитателей Земли ледникового периода то, что климат внезапно стал слишком теплым? Или же наши предки-охотники истребили этих животных? Вопрос остается открытым, возможно, из-за того, что нам не очень нравится ответ. Само это слово "вымирание" пугает нас и вводит в ступор. Во-первых, мы боимся упущенных возможностей. Вымерший вид исчезает для нас навсегда. А что, если он содержал в себе лекарство от какой-нибудь ужасной болезни? Во-вторых, мы боимся перемен. Вымирание видов изменяет мир вокруг нас как предсказуемым, так и непредсказуемым образом. Каждое поколение считает свою версию окружающего мира подлинной, единственно верной. Вымирание животных делает наш мир менее узнаваемым и лишает нас эмоциональной опоры знакомой с детства реальности. В-третьих, мы боимся провалов. Большинство современных вымираний легко игнорировать, поскольку они мало влияют на нашу повседневную жизнь. Возможно, в этом будущем наземные и морские экосистемы претерпят столько изменений, что мы сами, в свою очередь, станем уязвимым видом, близким к вымиранию.

Приятные следствия профессионализма

Основа книги -- полное и детальное, насколько это возможно в научпопе, изложение всех вопросов, связанных с темой. Это -- главное, что должно быть в добросовестной НП-литературе. Например, автор категорически призывает перед принятием решения о начале работ разобраться с семью вопросами (семь -- сильно священное число, см. огромный список в Википедии, но там пропущено -- семь отверстий в человеке), а именно:

Существует ли веская причина для восстановления вымерших видов?

Почему они вымерли?

Мы его вернули, а где он будет жить?

Как возвращение вымерших видов повлияет на существующие экосистемы?

Получится ли у нас секвенировать геном вымершего вида?

Как превратить полученную геномную последовательность в живой организм?

Получится ли переселить возрожденное животное из неволи в природную среду обитания?

Заметим, что во многих случаях подобные вопросы следовало бы задавать себе или кому-то, кто умеет попытаться на них ответить, при самых разных действиях. Составление подобного списка для внутригосударственных реформ, например, изменения схем налогообложения, проведения спортивных мероприятий, реформ науки и образования, а также некоторых, не к столу будет сказано, международных действий, оставляется читателю, как говориться, "в качестве легкого домашнего упражнения". Легкого -- именно в смысле самих вопросов; ответ на большинство из них -- это очевидно -- труден. Правда, В.И.Ленин считал, что "сначала надо ввязаться в бой, а там видно будет", так что он был бы нами доволен.

Впрочем, дальше автор пишет, что вопрос решается деньгами -- продвигаются те проекты, на которые работающие над ними группы находят деньги (см. ниже). Однако это не совсем точно -- выбор проектов, которые хочет осуществить та или иная группа, определяется многими соображениями, как научными, так и финансовыми. Далее группа приступает к поиску, в ходе которого приоритеты могут и поменяться. Таким образом, все эти факторы переплетаются, тем более, что фонды и вообще деньгодатели тоже имеют своих консультантов и экспертов, в том числе и ученых. Кроме того, автор сам приводит пример, когда влияло мнение местных жителей.

В начале этой главы я подняла вопрос: кто будет принимать решение о том, какие виды должны стать первыми целями проектов по возрождению. Когда я спросила об этом студентов на моем занятии по восстановлению вымерших видов, мне ответили полным молчанием. Правда заключается в том, что по крайней мере на ранних этапах исследований по восстановлению вымерших видов, решения о том, какие виды возвращать к жизни, будут принимать люди, заинтересованные и обладающие деньгами и профессиональной компетенцией в этом вопросе. Именно деньги, а не любые соображения, рассмотренные нами выше, могут также стать решающим фактором при выборе видов, которые будут возрождаться. В своей кампании по привлечению новых источников средств на восстановление вымерших видов Райан Фелан и Стюарт Бранд из организации Revive & Restore сделали ставку на потенциальных спонсоров - жителей Мартас-Винъярда, богатого анклава в штате Массачусетс, к югу от полуострова Кейп-Код. Они задали местным жителям вопрос, хотелось бы им снова увидеть на своем острове вересковых тетеревов, обитавших на нем в начале XX века.

Читаем дальше

Далее автор детально, подробно и так далее рассматривает всю процедуру, причем с потрясающе интересными подробностями. Например, он объясняет, почему животные хорошо сохраняются в янтаре. Далее, подробно описаны методы работы с ДНК (эта часть книги вполне может использоваться как обязательный элемент учебного курса) и источники помех при исследовании. Кроме того, автор описывает два альтернативных метода действий. Один из них -- процесс, обратный одомашиванию, при котором мы, впрочем, получаем не настоящий вымерший вид, а нечто, похожее на него. Другой путь -- это редактирование генома.

Автор весьма подробно рассматривает проблемы и сложности деятельности в этой области. Такое рассмотрение было бы полезно в почти любой научно-популярной книге -- там, где оно вообще возможно при естественных ограничениях на сложность. То есть если мы вообще хотим читателя чему-то научить, а не просто загипнотизировать и вырастить в нем ощущение сопричастности.

У автора имеется юмор; в книге его немного, но тем приятнее его обнаруживать -- одна цитата ниже. Тут, правда, надо знать историю именно про лизание жаб -- но что поделаешь, юмор часто связан с какими-то мелкими деталями культуры. Вообще количество и стиль юмора в научпопе -- тема совершенно не исследованная, она еще ждет своих филологов, психологов и криптоаналитиков. Как это древние говорили? -- ничего слишком. А то один профессиональный телевизионный юморист стал при жизни мемом -- "петросянский юмор". По-видимому, тут три параметра: количество, тема и качество. Прелестный пример правильности по всем параметрам -- карикатуры Харриса www.sciencecartoonsplus.com которыми был инкрустирован задачник по физике Уокера "Физический фейерверк".

В конце книги автор возвращается к социальной проблеме -- взаимодействию науки и общества. И с огорчением описывает реакцию некоторых изданий и журналистов на работы в области возрождения видов. Имеется в виду обманы и передергивания, раздувание истерии и запугивание читателей ради увеличения тиража. Знакомая и омерзительная картина.

Таким образом, можно сказать, что в книге есть два важных слоя -- собственно, наука, то есть биология, и социально-психологическая сторона: как работают ученые и как принимаются решения. Первое важно не для всех читателей, а второе -- для всех. Потому что процесс принятия решений не выглядит героическим, не пробуждает энтузиазм, не возносит на вершину, не приносит наград. Но который -- если он сделан не трезво и квалифицированно, а по желанию левой ноги -- приводит к краху научные проекты, заводит в тупик общества и государства. Нам бы этого не знать.

Оранжевая жаба была крошечной (взрослые самцы достигали в длину чуть более 5 сантиметров), и ее можно назвать хорошим кандидатом на возрождение. Она относится к роду жабы (Bufo), включающему множество разнообразных видов, а значит, имеет большое количество живущих родственников. Однако среди всего этого разнообразия жаб только она одна могла похвастаться таким эффектным оранжевым цветом. Что, если бы белкам, отвечающим за этот оранжевый цвет, нашлось бы какое-то неизвестное применение в медицине или они имели бы психоактивные свойства? Нам не узнать, так ли это, пока кто-нибудь не лизнет оранжевую жабу, а для этого сначала нужно вернуть ее к жизни.

Обзор 34

Ковид вам на язык!

Язык окружает нас, потому что мы используем его для общения. Но и даже на необитаемом острове он будет нас окружать. Например, потому, что мы будем строить плот. Для читателя "Химии и жизни" строить плот на необитаемом острове -- вполне естественное занятие. Транспортируя бревно из леса на стройплощадку, и, задумавшись о химии, или о жизни, мы уроним его себе на ногу, откроем рот -- и вот, язык радостно окружил нас. А если поблизости есть скалы -- то язык даже сбегал по своим делам и вернулся.

Язык не просто существует, он живет, а значит -- изменяется. Язык изменяется и сам по себе, и под действием изменений в мире, а физик добавит, что эти изменения не всегда можно разделить. Язык реагирует на все происходящее, причем даже на необитаемом острове. Потому что и сам с собой человек разговаривает на языке; и не только, когда бревно на ногу, а все время. Ну вот, например, ковид -- ой, как язык на него отреагировал! Возникло множество новых слов, некоторые старые расширили смысл, или начали употребляться существенно чаще. Какие-то из этих слов настолько распространены, что мы все их знаем -- ковид, коронавирус, локдаун, ковидный, антиковидовый, доковидный и так далее. А если и не знаем, то легко догадаемся, отделив приставку от корня, а потом привинтив ее обратно, или заменив другой приставкой.

Но это только вершина айсберга, новых слов, как оказалось, возникли тысячи. Вот как велики способности людей к словотворчеству -- не гениев литературы, лауреатов шортов, лонгов и листов, а просто людей, "как ты, как я". Нечего учителям литературы петь осанну Хлебникову, да Маяковскому, мы -- как показал ковид -- умеем не хуже. И ученые тут как тут -- изучать! Они вообще такие -- изучают все, что нас окружает, изучают то, что не окружает, а находится внутри, и еще изучают то, что и внутри нас, и окружает нас. Кстати, вы много такого можете назвать? Ответ в конце заметки.

Ученые не просто изучили, как новые и старые слова употребляются, но и написали множество статей, и выпустили две толстые книги, сборник статей и словарь. У словаря два эпиграфа, с них и начнем. Первый: "Бывают эпохи, когда темы словотворчества ускоряются, новые слова бурным потоком устремляются в устоявшиеся воды языка". Эта фраза взята из книжки приват-доцента Сергея Карцевского "Язык, война и революция", издание 1923 года. А вот и второй эпиграф: "Мы вступаем в коронавирусную эпоху, конца которой не видно". Источник - информагентство Regnum 30.03.2020. Кстати -- дореволюционный приват-доцент, это что-то вроде ГПХ, договора гражданско-правового характера -- договоренность между исполнителем и заказчиком, при котором они, как пишут умные люди, "не вступают в трудовые отношения". То есть человек работает, а отношений нет. Чтобы начальство могло без шума и протестов вытереть об него ноги в конце года.

Первый эпиграф и год издания -- это очень гармонично, сами понимаете. Поройтесь в свой собственной памяти -- сколько эвфемизмов создала заря новой эпохи для простого слова "убить"? Пустить налево, послать в штаб Духонина, пустить в расход, отправить в Наркомзем, списать, ликвидировать, поставить к стенке... Второй эпиграф, насчет "конца которой не видно", это тоже знамение времени, как и весь язык, только уже нашего времени -- нормальная СМИ-шная страшилка, им надо кликабельности ради дергать за нервы людей. Будем надеяться, что гиены пера когда-нибудь цивилизуются и дергать нас перестанут.

Но вот кому сейчас раздолье -- это лингвистам. На пандемию и русский язык, как и другие языки мира, мгновенно отреагировал, создав за несколько месяцев 2020 года такой массив новаций, который похож на массив новых слов революционной эпохи или периода перестройки. Кстати, книжки про язык революции и язык перестройки тоже есть, и много, лингвисты не дремали. Пандемия и связанные с ней противоэпидемические меры затронули психологически каждого, поэтому вклад в язык вносили очень разные люди. Особенно много было юмора, иронии и сарказма -- психологически это вполне объяснимо: стресс на дворе.

Языковая стихия, бушующая на страницах СМИ и интернета, привлекла профессиональный интерес журналистов, лингвистов и лексикографов. Журналисты отреагировали первыми -- они начали яростно писать о появлении новых слов. Коллекционировать оные, и даже составлять нечто -- в нашем, дилетантском понимании -- похожее на словари. Ну, и в их понимании, понятное дело, тоже. Посмотрели на это дело лингвисты-профессионалы, смазали трущиеся поверхности смазкой, о которой мы писали (Химия и жизнь, 2019, N 9, с. 8), вывели бронепоезд на магистральный путь, и вот результат.

Научное лингвистическое сообщество совместными усилиями сотворило две книги -- "Словарь русского языка коронавирусной эпохи" и сборник статей "Русский язык коронавирусной эпохи". Статьи этого сборника рассчитаны, в общем, на профессионалов, как что легкого чтения не предвкушайте, а словарь можно просто читать, время от времени выражая свой восторг неприличным (в метро и в маске) смехом. Вот что пишут авторы сборника статей в предисловии.

Языковая ситуация, вызванная пандемией, -- редкий случай в истории русского языка, когда за очень короткий период появившееся огромное количество новых слов и изменившееся употребление слов, уже имеющихся в языке, активизировавшиеся словообразовательные модели, те или иные активные формулы языковой игры позволяют запечатлеть момент языкового развития и языковой динамики в его очень концентрированной форме. Такой языковой карнавал, такой лингвистический "пир", происходящий на страницах СМИ и интернета во время "чумы XXI века", как лингвопсихологическая реакция на пандемию коронавирусной инфекции COVID-19 и особенно -- на карантин и самоизоляцию, обусловленные ею, безусловно, заслужил самостоятельного, целенаправленного и обобщенного анализа.

Во как лингвисты формулируют! Хотя, наверное, лучше бы не "обобщенного", а "обобщающего", правда? Обобщенный -- это поверхностный, а обобщающий -- это доходящий и до обобщений. Мы не были бы собой, если упустили бы возможность съехидничать. Лингвисты тоже люди, и они -- скажем не обидно -- иногда высказываются на темы, далекие от лингвистики. И пишут странное. Например, ни к селу, ни к поселку употребляют красивые слова "гипергеометрическая прогрессия". Или ставят эпиграфом глупость, сказанную великим лингвистом Фердинандом де Соссюром: ""Язык [в общении] -- это корабль в море, не на верфи: невозможно заранее по форме его корпуса определить, каков будет его ход". Или пишут бред про Интернет: "По мнению некоторых исследователей, интернет в период коронавирусной пандемии COVID-19 стал /.../ в условиях всеобщей интернет-дозволенности, практически беспрепятственным каналом в мир для тех, кто жаждет разного рода приключений, авантюристов и мошенников". Интернет, если говорить серьезно, и не стал беспрепятственным, и прекрасно был им раньше. Помните анекдот -- я у вас кувшин не брал, и вообще я его вам уже вернул. Вот-вот.

Кстати, что касается де Соссюра, то он заложил (интересно, куда?) основы структурной лингвистики, и в результате, структурализма, как общенаучного течения вообще. Эти понятия упоминают Стругацкие ("Попытка к бегству"), а значит, это что-то важное. Цитируем: "Вы, кажется, структуральный лингвист? -- Да. -- Интересная работа? -- А разве бывает неинтересная работа?". Что касается "Попытки к бегству", то это картина столкновения вполне актуального ада и того, что можно честно назвать раем.

Монография -- результат коллективных усилий специалистов в области русской и зарубежной лексикологии, лексикографии, словообразования, фразеологии, культурологии, медиалингвистики. Авторы постарались, насколько это возможно, в ситуации продолжающихся, хоть уже и постепенно затухающих языковых процессов, дать им лингвистическую, научную оценку, осмыслить их и обобщить.

"Словарь русского языка коронавирусной эпохи" подготовлен коллективом лексикографов Отдела современной русской лексикографии Института лингвистических исследований Российской академии наук на основе словаря-ежегодника "Новое в русской лексике. Словарные материалы-2020". Этот словарь -- регулярное изданием, но к концу 2020 года стало очевидно, что объем словаря, более чем в 10 раз превышает традиционный. Кроме того, в нем 2/3 лексики связано с ковидной тематикой. Так и возникла идея создания самостоятельного тематического словаря.

Понятно, что не все новые три тысячи!) слов выживут. Какие выживут и почему? Сколько раз должно быть употреблено слово, чтобы стать "словом в языке"? Частота ли употребления важна? "Куздра" -- 46 тысяч раз в Интернете, в орфографическом словаре нет, "гипергеометрический" -- вчетверо реже, а в словарь попал... Пошто так?

Заголовок -- наш вклад в великого и могучего. В Интернете этого проклятия нет. А книги эти две надо читать, они интересные, ковид их в качель! А еще и потому, что -- ибо язык, с чего мы начали, связан со всем -- попутно эти книги рисуют картину реакции общества не ситуацию. Да так рисуют, что социологам завидно.

Выше был вопрос -- что и внутри нас, и окружает нас. Детский ответ -- воздух! А ответ читателя "Химии и жизни" -- вся таблица Менделеева! Ну, почти вся...

--------------------------------------подверстка----------------------------------------------------------------------------

Некоторые ковид-слова

Алкоизоляция

Антительцы

Беззумие

Вжоперти

Вируспаниель

Вируспруденция

Голомордый

Голоносик

Гречкодемия

Догшеринг

Домосек

Заквартирье

Заковидиться

Зумби

Зумерничать

Зумификация

Инфейкция

Инфодемийный

Карантикулы

Карантиномика

Ковигист

Ковидео

Ковидла

Ковидовать

Ковидовщина

Ковидолог

Ковидоносец

Корниал

Коронавт

Коронация

Маска-ушанка

Погулянец

Подносник

Сизы

Твиндемия

Трикини

Некоторые ковид-поговорки

Вирус не воробей, вылетит -- не поймаешь.

Вирус в бороду -- пневмония в ребро.

Обещанной вакцины три года ждут.

А ВОЗ и ныне там...

На маску надейся, а сам не плошай.

Вируса бояться -- на пробежку не ходить.

Глаза боятся, а ноги идут в магазин идут.

Одна голова -- хорошо, а две -- не менее полутора метров друг от друга.

Карантин на месяц, а гречи бери на год.

Корона, что дышло -- куда чихнёшь, туда и вышла.

Не всё то коронавирус, что чихается.

Своя маска -- ближе к телу.

Человек человеку -- друг, товарищ и вирус.

Не так страшен ковид, как идиотские меры борьбы с ним.

Обзор 35

90-е и книги о них

История почти всегда приписывает отдельным личностям,

а также правительствам больше комбинаций,

чем у них на самом деле было.

Жермена де Сталь

Субъективны и те, кто пишет про 90-е, и те, кто читает, соответственно -- и автор этого текста. Степень субъективности может доходить до клинической, когда человек видит весь мир ополчившимся на то, что ему дорого, 24/7 строящим козни и мечтающим поработить. С точки зрения медицины, это просто мания величия или паранойя: кто-то считает себя Наполеоном, кто-то -- объектом преследования могучих государств и тайных сил.

Еще одна сложность в том, что пишущие редко пишут об этом интересном периоде "в целом" -- обычно они выбирают какой-то аспект или объект. Либо человека (Горбачев, Ельцин, Гусинский...), либо институцию (власть, право, спецслужбы...), либо параметр общества (мораль, удовлетворенность, здоровье...), либо процесс (производство, распределение, потребление...), либо что-то еще. Но, поскольку все это существует и происходит в одном и том же времени и с одними и теми же людьми, то, рассказывая о чем-то одном, автор неминуемо что-то говорит и обо всем остальном. Более того, иногда автор, весьма субъективный и поэтому искаженно представляющий свою главную тему, проговаривается: попутно, на полях, пишет нечто правдивое и содержательное. Но чтобы до этого добраться, надо быть не только трудолюбивым, но и совсем не брезгливым. Поэтому для этого обзора отбирались книги, посвященные 90-м "в целом" или хотя бы крупным частям реальности -- политике, экономике. И не слишком субъективные -- не те, в которых с предисловия видно, что для автора существуют только два мнения -- свое и неправильное.

При выборе литературы для анализа предпочтение отдавалось источникам, содержавшим больше информации о фактах и меньше интерпретаций и прогнозов. Чем больше автор склонен интерпретировать, тем больше он и субъективен, и склонен оглядываться на мнение властей. Далее - потому что некоторые интерпретаторы рвут (на себе) рубаху до пупа, убеждая, что народ мудр, только бояре плохи, либо наоборот. Это детсадовский уровень: народ, бояре и царь комплементарны, иначе -- оверкиль: в масштабе страны или отдельно взятого дворца. Последние 100 лет в стране не происходило революций и с 1964 года не случалось дворцовых переворотов, так что степень рассогласованности была -- по этому критерию -- невелика; и стулья ломать не надо.

Начнем обзор с того, кто толкнул камень, -- с М.С.Горбачева. Он оказался немного странным, но пророком. Цитирую: "Вот почему странно для нас звучит, когда нам предлагают -- некоторые даже искренне -- изменить общественную систему, обратиться к методам и формам, характерным для другого социального строя. Этим людям невдомек, что такое просто невозможно, даже если бы кто и захотел повернуть Советский Союз к капитализму. Подумайте только: как мы можем согласиться с тем, что и 1917 год был ошибкой, и все 70 лет нашей жизни, труда, борьбы и сражений -- тоже сплошная ошибка, что мы шли "не туда"?!"

В книге "Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира" (1982) автор, М.С.Горбачев, подробно и вполне аргументированно объясняет, что страна стояла в тупике, что производство и управление были чудовищно неэффективны. Но у него не возникает вопрос -- а почему? Видимо, вбитая всем в голову идеология не давала людям не то, чтобы увидеть связь, но и даже задуматься в эту сторону. Это вообще наша традиция, идущая от В.И.Ленина, который гениально заметил, что победа общественного строя определяется производительностью труда, но не посмел спросить хотя бы себя -- так при каком же строе она выше? Потому что ответ был известен уже тогда, но идеология, всосанная с кровью политических противников, блокирует мышление на глубинном уровне.

Названная выше книга была опубликована в 1987 году, и о 90-х в ней не говорится. Но бегло просмотреть ее начало стоит -- чтобы понять, с какими идеями все это начиналось, что понимали, а о чем никто и не думал. В книге того же автора "Жизнь и реформы" (1995) излагаются события по роспуск СССР включительно. При этом автор, естественно, кого-то слегка обеляет, кого-то слегка наоборот, о каких-то событиях умалчивает; как единственный источник эту книгу использовать нельзя, но прочесть ее полезно.

Теперь логично обратиться к книгам Б.Н.Ельцина "Записки президента" (1994) и "Президентский марафон" (2000). Это взгляд политика и с высоты -- событийная сторона описана подробно, а вот насчет статистики не густо. Но рассказано о многом том, о чем полезно знать, если мы хотим иметь в голове связную картинку. Тем более что форма -- вряд ли избранная автором сознательно -- способствует поднятию уровня адреналина в крови беззаботного читателя.

У этих книг, как и у книг Горбачева, есть общий и неизбежный недостаток, который надо учитывать при их использовании в качестве серьезных источников. Количество происходящих событий всегда больше того, которое знает любой человек, но даже последнее больше того, которое можно отразить в тексте. Поэтому возникает вопрос об искажении картины на этапе узнавания и на этапе изложения, причем даже не намеренном. Политик что-то видит сам, но больше узнает от окружающих -- а кто они? Мелкие прихлебатели и шестерки сообщат одно, преданные, но честные соратники -- другое, готовые перебраться в заботливо приготовленные зарубежные особняки -- третье и т. д. Тут есть нечто вроде положительной обратной связи -- политик формирует свое окружение, и бывает так, что задачей свиты становится играть короля и -- готовить: личный самолет, а то и удавку. Отбор даже среди лично увиденного происходит и на этапе написания, хотя бы по принципу значимости -- но это ведь субъективно.

Идеальным было бы, возможно, наличие нескольких книг, написанных одинаково честными и хорошо информированными, но находившимися в разных позициях относительно событий людьми... но последнее трудно определить и вообще вряд ли возможно -- потому что в политике из "находящихся в разных позициях" кто-то оказывается победившим, а кто-то проигравшим, и это сильно влияет на все остальное, в том числе и на написание текстов. Заметим, что дефиниции "победившего" и "проигравшего" у участников загадочным образом иногда совпадают.

Поэтому назовем две книги тех, кто попытался увидеть ситуацию в целом, но глядя отчасти снаружи: Джек Мэтлок "Смерть Империи. Взгляд американского посла на распад Советского Союза" (2003) и Рой Медведев "Советский Союз. Последние годы жизни" (2008). Их авторы видели разные наборы событий, а об одних и тех же событиях рассказывают в некоторых случаях по-разному -- это делает параллельное чтение довольно занимательным. Попутно: ситуация социальной неопределенности и политической борьбы имеет то преимущество -- с точки зрения читателей последующих времен, -- что последующая деградация некоторых авторов еще не произошла.

В качестве взгляда со стороны можно использовать книги Гарри Табачника "Последние хозяева Кремля" (1994) и Дэниэла Тризмана "История России. От Горбачева до Путина и Медведева" (2011). Вторую портит раздражающе неряшливый перевод и модничание с версткой; некоторые высказанные мнения чрезмерно упрощенны и поспешны.

Что касается книг Горбачева и Ельцина, заметим еще следующее. Если вы захотите узнать -- без помощи социологов, -- какие страсти кипят по поводу их авторов, почитайте обмен мнениями по поводу их книг. Только сначала приготовьте тазик. Кстати, в физике кипение иногда, для облегчения понимания и улучшения запоминания, называют "испарением внутрь". Про "кипение страстей" именно это вполне можно сказать -- булькают граждане на форумах очень сильно. Но превращения в работу не происходит, они булькают внутрь форума.

Теперь посмотрим на собственно девяностые, хотя в части книг, посвященных этому периоду, упоминаются и события предшествующего времени. Вот две книги, посвященные преимущественно политике: Лилия Шевцова "Режим Бориса Ельцина" (1999) и Владимир Гельман "Из огня да в полымя: российская политика после СССР" (2012). При чтении первой сначала возникает ощущение, что основной мессидж автора -- "чума на оба ваши дома". Потом приходит понимание, что дело серьезнее, тут, скорее, тезис "пропадите вы все пропадом". И лишь еще позже начинаешь замечать, что автор, кажется, в конце концов отвел душу и местами чувствуется позитив. В целом книга весьма интересна, особенно последняя глава - она наиболее взвешенная и трезвая, автор дает четкий анализ сложившейся на тот момент политической системы. Вторая книга существенно академичнее, поскольку автор ученый, и охватывает больший период. В качестве мелкой придирки замечу, что автор молод и потому древний анекдот "оптимисты учат английский язык, пессимисты -- китайский, а реалисты -- автомат Калашникова" цитирует правильно, но трактует не вполне.

Если вы желаете еще раз ощутить дух времени, к вашим услугам синопсис Бориса Вишневского "К демократии и обратно" (2004). В книге аккуратно, по годам, подобрана публицистика с 1992 года, а во второй части -- портреты некоторых весьма действовавших тогда лиц.

Преимущественно экономической стороне реформ посвящены книги Егор Гайдар "Дни поражений и побед" (1996) и Егор Гайдар, Анатолий Чубайс "Развилки новейшей истории России" (2011), но читать их стоит параллельно с материалом Андрея Илларионова "Трудный путь к свободе: О роли личностей и их мировоззрения в недавней российской истории" (2010). Кроме описания многих событий и связей, которые не упомянуты в книгах Гайдара, в последнем тексте проведен анализ экономической истории многих пост-тоталитарных стран и сказана некоторая важная и постоянно недооцениваемая вещь. Вот эта: "Что касается странового среза, то определенную роль сыграл и продолжает играть более низкий, чем в некоторых других переходных странах, уровень взаимного доверия и самоорганизации в российском обществе, высокая степень его разобщенности".

"В ней, как в зеркале, отразилась..." -- расхожая и нелепая фраза. Любой физик объяснит, что и в зеркале не отражается "как в зеркале", причем по нескольким причинам, а уж в социуме-то! В социуме есть сегменты, в которых внешние изменения отражаются быстрее и медленнее, поверхностнее и глубже, тривиальнее и сложнее и так далее. При прочих равных особенно быстро и ярко внешние изменения отразятся на чем-то новом, а потому не сильно заскорузлом, небольшом по масштабам. Например, на бизнесе... Кстати, драматические события -- а быстрые и сильные изменения, вызванные внешними причинами, всегда для кого-то драма - так и просятся в книгу, статью, сериал и собачатину на потребу. Однако есть и серьезные книги, читаемые, как добротный не женский детектив.

Авторы книги Яков Паппэ, Яна Галухина "Российский крупный бизнес: первые 15 лет: Экономические хроники 1993-2008 годов" (2009) сформулировали свою задачу так: "дать развернутое экспертное описание объекта исследования в его динамике, которое было бы связным, непротиворечивым и убедительным для читателя, заинтересованного в структурированном изложении фактов и тенденций и их содержательной интерпретации. На наш взгляд, в части российского крупного бизнеса именно таких описаний пока не хватает для проведения осмысленных дальнейших исследований по канонам современной экономической науки". Книга содержит весьма большое количество данных, а также их анализ, и решает поставленную задачу. Отдельную ценность представляет рассмотрение понятий и определений, с которого она начинается.

Далее, исследование Вадима Волкова "Силовое предпринимательство: Экономико-социологический анализ" (2012), где рассмотрена не только Россия 90-х. Если же вас интересует более узкая область: именно Россия и конкретные громкие судьбы, то к вашим услугам книга -- Валерия Башкирова, Александр Соловьев "Изгои российского бизнеса. Подробности большой игры на вылет" (2010). Перед нами проходят, как живые, Березовский, Гусинский, Чичваркин, Ходорковский, Патаркацишвили и другие легендарные персонажи. Одни -- живые, иные -- как живые... Книга хороша тем, что конкретна и корректна, что персонажи собраны вместе, за одним столом, то есть под одной обложкой, стараниями тогдашнего издательского дома "Коммерсантъ", тоже как живого... Что касается первой книги, то, чтобы дать представление о широте охвата и вызвать у вас то, что Павлов вызывал колокольчиком, назовем все главы: силовой ресурс и политическое сообщество, государство, мафия в зеркале социологии, рынок охранных услуг и функционирование экономики, организованная преступность и рыночные реформы, силовое предпринимательство в России 1990-х, воры и бандиты, неформальная силовая структура, бандиты и капиталисты, приватизация силовых ведомств, фрагментация и восстановление государства, противоречия политики укрепления государства, идея укрепления государства, силовое предпринимательство по закону.

А если вам этого не хватило -- то вот контрольный список в голову, названия некоторых параграфов: государство и бандит -- есть ли различия, генезис сицилийской мафии, мафия в США, особенности предложения, спроса и ценообразования, спорт, война в Афганистане, низкая эффективность судебной системы и высокая цена доступа к ней, флаги, репутации, торговые марки, силовая принципиальность, ответственность за речевые действия, почему бандиты исчезли как класс.

И в заключение -- немного социологии в холодной воде. В книге Юрия Левады "Сочинения: Социологические очерки 1993-2000" (2011) приведены данные о том, каковы были: политическая активность, представления людей о причинах жизненного успеха, популярность политиков, оценки реформ, положения семьи, города и страны, политические позиции граждан, технологии приспособления к изменению условий жизни, отношение к массовым протестам и готовность принять в них участие, восприятие власти, страхи и настроения вообще.

Во многих случаях приводятся данные по зависимости от пола, возраста и типа населенного пункта (столицы, большие города, малые города, села) и региона. Во всех случаях, в согласии с программным тезисом "От мнений -- к пониманию", автор старается понять и донести до нашего сознания, что стояло за этими мнениями. Например, он показывает, что за обычной формулировкой "можно терпеть" стоит по меньшей мере четыре варианта реального отношения: готовность терпеть как камуфляж, компонент или условие успеха; терпение, связанное с надеждой, как условие успеха, возможно, в будущем; терпение, обусловленное отчуждением или изоляцией респондента от социально-политических и подобных реалий и интересов; терпение как апатичное равнодушие к своей и общей судьбе. Такому же анализу подвергает автор ответ "интересуюсь политикой", мотивы голосований, отношение к политикам, удовлетворенность жизнью.

Автор рассматривает и более общие вопросы, например, что такое "элита" и "средний человек". Что такое вообще "общественное мнение" и как оно устроено; и вспоминает: "Когда спустя немногие месяцы пришлось прощаться с человеком, который был символом демократических надежд (А.Д.Сахаровым), над длинной очередью был поднят, в числе прочих, плакат с такими словами: "Мы уже не толпа, но мы еще не народ"".

А от одной фразы, полагаю, вы можете и сесть мимо стула. Так что сядьте заранее и вдохните. Автор пишет: "Социологические исследования и экономические проекты 60-70-х годов вращались вокруг неразрешимой проблемы "человек и труд"; обсуждались предложения о том, как заинтересовать работника в эффективной работе -- привлечь к управлению, участию в прибыли, превратить в "сохозяина" и прочее. Сейчас интересно припомнить, что всерьез обсуждался и вариант снижения уровня обязательного образования, которое не требуется для исполнения производственных обязанностей, но стимулирует избыточные запросы". А ведь до ЕГЭ оставалось почти полвека.

Ну и последнее. Аркадий и Борис Стругацкие оказались теми писателями, в книгах которых часть читателей находит и будет находить картину мира середины XX века. Эту же роль относительно мира последней четверти XX века будут играть произведения Виктора Пелевина и Бориса Стругацкого. В 90-е и по их следам ими были написаны следующие романы: "Омон Ра" (1992, ВП), "Жизнь насекомых" (1993, ВП), "Поиск предназначения" (1994, БН), "Чапаев и пустота" (1996, ВП), "Generation П" (1999, ВП), "Числа" (2003, ВП), "Бессильные мира сего" (2003, БН), четыре из которых -- оба романа Стругацкого и два последних романа Пелевина -- в значительной мере посвящены российской жизни этого периода. Так что вы имеете возможность посмотреть на тогдашний мир еще и в эту оптику. Для, так сказать, вящей стереоскопичности...

Обзор 36

Научпоп по экономике -- взгляд дилетанта

Что может дать нам чтение литературы, которую называют научно-популярной? Ощущение причастности и понимания, знание чего-то нового, применение в жизни -- актуальное или потенциальное, решение учебных или реальных задач из этой области, перенос знаний и навыков из данной области в другие, защита от вранья и рекламы.

Ощущение -- вещь субъективная и потому совершенно бесспорная. С понятием "знание" дело обстоит много хуже, это подтвердит любой учитель и любой ученик, а еще лучше -- они вместе. Некоторую определенность вносят остальные четыре пункта, которые говорят о том или ином применении. Можно долго обсуждать, что значит "знать, что такое лопата", но человек, который успешно копает, убедителен.

И тут мы видим, как бархан научно-популярной литературы разделяется, упрощенно говоря, на три суббархана. Первый -- математика и физика, причем именно та физика, от которой "захватывает дух" -- то есть Темная энергия и бозон Хиггса. О каком-либо применении в жизни, кроме, разумеется, захватывания духа и облегчения кошелька (если вы не освоили в надлежащей мере интернет) речь не идет. Единственный, сколь маловероятный, столь же важный случай -- когда раздастся еле слышный щелчок, разъем встанет на место, и спустя пятнадцать лет школьник, которому когда-то попала на глаза эта книга, увидит свою фамилию в Nature.

Второй суббархан -- скажем так, прикладные науки. Химия, из которой мы можем узнать, что с чем нельзя и что с чем можно смешивать, физика, которая объясняет, в какой ситуации особенно не стоит совать пальцы в розетки и как не поскользнуться на льду, биология, которая поможет найти правильный общий язык с собакой и кошкой и психология, которая убережет от попыток объяснить все это окружающим -- которые сами все, всегда и лучше всех знают. Польза для нас воспоследует, разумеется, при большой удаче с книгой и с собой -- то есть со своим умением извлечь что-то полезное из стога сена. Однако мы верим в себя, и читаем эти книги с практическим настроем. А не как про Хиггса.

Третий суббархан -- это медицина и экономика: области, в которых то, что с нами происходит, зависит не только от окружающего мира, но и от наших собственных действий. Причем не эпизодически, как с розеткой и нечищеной мостовой, а совершенно непрерывно и каждый день. Разница тут даже не количественная, а качественная -- про розетки с напряжением и тротуар с ледком мы читаем, скорее, чтобы узнать, чего не надо делать, а беря в руки книгу про медицину и экономику, мы хотим узнать, что нужно делать. Чтобы, попросту говоря, иметь побольше денег и поменьше болеть (мы люди скромные, о разбогатеть и быть здоровым вслух не говорим).

Есть, правда, еще одна область, политика... но слова "популярная политика" звучат и даже выглядят как-то двусмысленно, а выражение "популярная политология" в интернете встречается в 40 раз реже, чем "популярная экономика" и в 300 раз реже, чем "популярная медицина". А если встречаются, то под этим оказывается такое... В общем, область пока не сложилась, нелегко ей через асфальт нового времени пробиваться. И очень жаль, потому что политика на нашу жизнь влияет не слабее, чем медицина и экономика, и действия людей она тоже может определять. Если бы в 90-е люди понимали, что будет, когда они подрастут, многие, наверное, выбрали бы другой путь.

Экономика, как и медицина, связаны с нашей жизнью -- это увеличивает привлекательность соответствующих книг для читателя, но надо понимать и помнить, что эти области связаны и с практической жизнью авторов книг. И если автору, как он полагает, помогла какая-то процедура (например, насморк прошел, когда он пил воду, заряженную от телевизора), то он и будет доказывать, понятно, что. Аналогичные вещи происходят в экономической области. Если у автора вышел из строя тостер на следующий день после окончания гарантийного срока, он напишет книгу, в которой объяснит, что проклятые (капиталисты, олигархи, америкосы -- список дополнить, нужное подчеркнуть) специально делают такие тостеры, что выходят из строя на следующий день, после. И не надо смеяться -- про следующий день это я пошутил, но идея, что на следующий месяц -- встречается регулярно. Равно как и идея, что все крупные производители косметики из года в год сами понимаете, что, и производители бытовой техники то же самое. Мысль о том, что серьезной фирме имидж может быть много дороже -- эта мысль автору, движимому благородной ненавистью к успешным, совершенно чужда. Собственно, это материал для психолога -- почему в России так популярна идея, что нам все желают зла, гадят и завидуют. Или для историка? Кстати, такие авторы есть и на Западе, но там они пишут аккуратнее, там за вранье можно получить проблемы.

Вопрос о том, как отличить болезненный бред от добросовестной книги -- важный вопрос, и на него нет общего ответа. Можно рекомендовать три относительно простых инструмента. Первый -- хоть немного знать основы области. Вы не поверите, в каком количестве научно-популярного бреда вы начнете замечать ошибки, просто вспомнив школьный курс. Второй инструмент -- сразу отправлять в корзину файлы, в которых автор сулит перевернуть с ног на голову общепринятые взгляды на экономику и объясняет, как надо переделать мир, людей и общество, чтобы стало хорошо. Третий инструмент -- посмотреть, что говорят об этой книге в интернете. Дело в том, что глянцевые славословия на обложках, в аннотации и на сайтах магазинов понятно, как делаются и фильтруются, а в остальных местах нормальные читатели указывают на ошибки, глупости и вранье (если они есть; если никто не указал, это не значит, что их нет). Еще один, дополнительный инструмент -- чего достиг сам автор именно в экономике? Если он глава или идеолог успешной организации -- это довод "за".

За отчетный период в интернете появилось примерно два десятка книг по экономике, которые тоже хочется как-то классифицировать. Один мой знакомый главный редактор учит, что должен быть "информационный повод". С точки зрения бизнеса и выживания журнала это, конечно правильный подход. Но он, как ни странно, правилен и с точки зрения нашей миссии -- просвещать и учить. Потому, что на этот повод бросаются трепачи и халтурщики -- но должен же кто-то написать ясно и достоверно? Поводы бывают разного размера, и не всякий привлекает внимание, достаточно массовое, чтобы о нем стали издавать книги. В сфере экономики таким поводом оказался биткоин и прочие электронные валюты. Однако ситуация оказалась сложнее и интереснее -- за спиной биткоина стоит технология блокчейн, которая, по-видимому, изменит многое в этом мире. По мнению тех, кто о ней пишет, она изменит все, и такое мнение на данном этапе естественно. Но ведь и половина от "всего" -- это довольно много.

Вот содержательные и ясно написанные книги, посвященные в основном биткоину.

Адам Теппер "Биткойн - деньги для всех" -- короткое и внятное изложение.

Натаниэль Поппер "Цифровое золото" -- история биткоина; техническая суть в кратком "приложении".

Компания Prypto [это не опечатка, а коллективный автор] "Биткойн для чайников" -- книжка практической ориентации.

Пол Винья, Майкл Кейси "Эпоха криптовалют. Как биткоин и блокчейн меняют мировой экономический порядок" и "Машина правды. Блокчейн и будущее человечества" -- тут и история, и сущность.

Алекс Полански "Эра криптовалюты" -- общий и содержательный взгляд.

Сергей Базанов "Биткоин для всех"

Дмитрий Приходько "Криптовалюта" -- весьма конкретная книжка.

Джулиан Хосп "О криптовалюте просто. Биткоин, эфириум, блокчейн, децентрализация, майнинг, ICO & Co" -- общий и содержательный взгляд.

Сейфедин Аммус "Краткая история денег, или Все, что нужно знать о биткоине" -- действительно, содержательный рассказ об истории денег, логично подводящий к биткоину.

А вот содержательные и ясно написанные книги, посвященные в значительной мере блокчейну.

Евгений Хата "Блокчейн для бабушки" -- относительно простая.

Алекс Тапскотт, Дон Тапскотт "Технология блокчейн -- то, что движет финансовой революцией сегодня" и

Уильям Могайар "Блокчейн для бизнеса" -- две более глубокие и сложные.

В те времена, когда мы читали только с бумаги, самым важным было указать, с чего начинать знакомиться с проблемой. Нынче вы можете все эти книжки найти в интернете и начав листать, быстро определить, что вам нравится. Кстати, это ведь можно сделать и в магазине! Лично я бы начал с первых позиций.

Второй крупный блок научно-популярных книг по экономике, это книги по психологии экономического поведения. Если сильно упрощать ситуацию, то можно сказать, что до какого-то момента экономисты считали, что человек действует рационально. Такая модель хороша своей относительной простотой и наглядностью. Но экономисты, которые ее придерживались, по-видимому, никогда в жизни не были на рынке -- ни в качестве продавцов, ни в качестве покупателей, ни в качестве зевак. Однако очевидные следствия нерациональности человека, то есть биржевые пузыри, паники и крахи, повлекли увеличение интереса экономистов к психологии экономического поведения. Книг на эту тему издается много, причем часто под одной обложкой можно обнаружить два утверждения -- одно, что эти пузыри и крахи предсказать невозможно, и второе -- что автор книги как раз и умеет это делать. Вообще ко всем книгам по экономике стоит относиться осторожно, и тем осторожнее, чем более умеющим представляет себя автор. Потому что экономика -- это та самая область, в которой мудрец будет, наверное, тихо сидеть и аккуратно инвестировать или еще более тихо сидеть и управлять инвестициями в банке. Тем не менее, за отчетный период вышло несколько вполне симпатичных книжек именно по психологии экономического поведения.

Джордж Акерлоф и Роберт Шиллер "Охота на простака. Экономика манипуляций и обмана"

Джордж Акерлоф и Роберт Шиллер "Spiritus Animalis, или "Как человеческая психология управляет экономикой и почему это важно для мирового капитализма"

Роберт Фрэнк "Страсти в нашем разуме. Стратегическая роль эмоций"

Ричард Талер "Новая поведенческая экономика. Почему люди нарушают правила традиционной экономики и как на этом заработать"

Джин Кэллахан "Экономика для обычных людей"

В отличие от книг борцов с засильем капитала, которые мы упомянули выше, эти книги не рассказывают, как именно вам не отдать не лишние деньги, а рассказывают почему люди вообще поступают в экономической сфере так или иначе, в частности -- отдают не лишнее. Прочитав эти книги, вы начнете лучше понимать других людей, и, может быть, немного лучше понимать себя. Поэтому их можно назвать научно-популярными; хотя и с натяжкой, но не по их вине -- просто эта область еще не совсем наука. Особо упомянем разбор вопроса стоимости жизни и эксперименты со студентами в книге Талера; спросите в интернете "Ценность жизни: как это измерять" -- именно так, в кавычках -- и вы поймете, почему я это особо упомянул. Вообще в книге Талера описано множестве экспериментов, и такой подход вам почти наверняка понравится, потому что вы вовлекаетесь в процесс интерпретации. На этот случай назовем еще две книги замечательные книги хоть не по экономике, но по психологии -- именно через эксперименты.

Роджер Хок "40 исследований, которые потрясли психологию"

Диксон Уоллес "20 великих открытий в детской психологии"

Кстати, насчет "понимать себя" -- небольшая реплика вбок: не это ли -- скрытая от самих себя цель чтения художественной литературы? Понять себя через переживание, или, в некоторых случаях, просто "пережить себя"? Не исключено, что некоторые авторы научпопа, сознательно или не сознательно, используют этот эффект, включая в книгу кусок своей биографии, как Талер. В книге Фрэнка этот прием не использован и, хотя она тоже вполне содержательна, читается она с несколько меньшим удовольствием.

О книгах Акерлофа и Шиллера лучше всех высказался психолог, доктор наук А.Н.Поддьяков (НИУ ВШЭ): "Очень интересная книга. Помимо практических примеров, о которых подробно сказано в аннотации, по факту это еще одна заявка авторов на премию Нобеля по экономике (помимо полученной ими ранее). Дело в том, что они доказывают: фишинг в широком смысле, охота на простаков (и даже достаточно умных людей), использование чужих ограничений внимания, информированности, спровоцированных ошибок мышления, спровоцированных эмоциональных реакций, чтобы получить прибыль, -- это не "болезнь" свободного рынка, как считают многие экономисты ("рынок сейчас немного прихворнул фишингом, но это скоро пройдет"). Само не пройдет, "невидимая рука рынка": а) с неизбежностью порождает фишинг и б) расставляет фишеров в самых разных областях, включая критически важные (политика, медицина и др.). Не этот фишер, так другой найдет нужную ему возможность. Это -- прямое следствие и неотъемлемая часть рынка, наряду с другими -- полезными. Бороться с фишингом, противостоять ему можно, только твердо понимая это. И при любых успехах этого противостояния надо понимать, что фишинговое равновесие (новое понятие, введенное авторами), подвинувшись, все равно будет достигнуто снова -- "невидимая рука рынка" об этом позаботится".

Итак, жулики -- это естественно. И в экономике, и в политике. Знай своих жуликов, человек! -- и тогда ты в какой-то мере сможешь от них защититься. Способов защиты несколько, но понимание ситуации потребуется всегда и прежде всего. Наконец, книга Кэллахана -- это немного менее научпоп и немного более учебник; она названа на случай, если вам захочется погрузиться чуть глубже.

Нам осталось рассмотреть книги об экономике вообще -- они будет очень разные. Начнем за упокой, он будет короток.

Янис Варуфакис "Беседы с дочерью об экономике"

Книга адресована ребенку и она, естественно, проста. Но, кроме того, она содержит заметное количество ошибок и, что совсем плохо, она политизирована. Корреляция позиции автора и убогого состояния греческой экономики подводит к вопросу: то ли первое -- следствие второго, то ли они оба -- чего-то третьего?

Три остальные книги -- за здравие, одна интереснее другой, не знаю, с чего начать. Монеток с тремя равновероятными сторонами экономика не создала; кстати, попробуйте придумать такое -- есть общее решение, годное для любого числа.

Томаш Седлачек "Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл?стрит"

Книга весьма интересна -- ее можно было бы назвать "история экономики", но в ней очень много не экономики, а того, что ее окружает, с чем она взаимодействует. В первую очередь, по мнению автора, с частью культуры -- с моралью. В частности, автор подробно рассматривает, какое экономическое поведение предписывали религии.

Майкл Льюис "Бумеранг. Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира"
Содержание понятно из названия. Злобно и с юмором автор рассказывает, как благие намерения мостили дорогу в финансовый ад. Если у вас есть чувство юмора -- а его не может не быть -- вы будете читать и реагировать непрерывно. Как именно -- об этом экономика не говорит, тут вопрос к психологам. Некоторые читатели (я свидетель) просто визжали.

И последнее, самое -- если по делу -- полезное нашим детям. Формально -- это просто учебник, но четкий, ясный, понятный и с определенными коннотациями к российской постсоветской (говоря упрощенно) истории. Поэтому он вполне проходит по категории научпоп. Правда, про биткоин и то, что стоит за ним, там ничего нет, но наши ученики это освоят сами. Вот эта полезная книжка: Мария Бойко "Азы экономики".

Детям, которые не любят литературу, и особенно -- классическую, и полагающие, что экономика существенно важнее и интереснее, никоим образом не вступая в дискуссию, осмелюсь указать на две книги Елены Чирковой -- "История капитала от "Синдбада-морехода" до "Вишневого сада". Экономический путеводитель по мировой литературе" и "От золотого тельца до "Золотого теленка". Что мы знаем о литературе из экономики и об экономике из литературы". Оказывается, мировая литература -- вся об экономике! Если читать внимательно...

В заключение приведем большую цитату из книги Пола Хейне "Экономический образ мышления". Она не включена в наш обзор, потому что все-таки не популярна; но вот что говорит автор учебника, выдержавшего много переизданий.

Экономист знает реальный мир не лучше, а в большинстве случаев хуже менеджеров, инженеров, механиков, словом, людей дела. Но экономисты знают, как разные вещи связаны между собой. Экономическая наука позволяет нам лучше понимать то, что мы видим, более последовательно и логично размышлять о широком круге сложных общественных взаимосвязей. Слишком много людей "знают", как надо решать неотложные проблемы общества. Экономика представляется им очень просто устроенным миром, где намерения можно легко реализовать, а единственным препятствием на пути создания лучшего общества является недостаток добрых намерений. Но всякое совершаемое в обществе действие влечет за собой непредвиденные и непредсказуемые последствия. В нашем обществе, привыкшем к чудесам науки и техники, число требований "что-то сделать" значительно превосходит количество серьезных предложений по решению общественных проблем. Раскрывая взаимозависимость различных решений, экономическая теория привлекает внимание к неизученным последствиям предлагаемых реформ. Обычный ответ экономистов на многие, от чистого сердца идущие предложения, гласит: "Так не выйдет". Реализм часто напоминает консерватизм, но это разные вещи. А в каком-то смысле знание действительно порождает консерватизм. Даже физики подвергались обвинениям в отъявленном консерватизме со стороны изобретателей вечного двигателя.

На этой, экономически обоснованной оптимистичной ноте мы окончим наш рассказ.

Обзор 37

В Интернете об Интернете

Убивает не пистолет, а человек.

Американская поговорка.

Во всяком деле есть плюсы и минусы. Осознание минусов обычно наступает позже осознания плюсов, иначе эволюция вообще бы прекратилась. А раз минусы осознаются позже, то получается вспышка энтузиазма с последующим отрезвлением. И возникает ощущение, что эта вспышка -- фундаментальное свойство, хотя она сама по себе -- следствие. Но так или иначе, а на наших глазах, "в реальном времени", это произошло с Интернетом -- ныне выходят книги, смачно, а некоторые истерично, живописующие его ужасы. Поговорим об ужасах и об этих книгах.

Похожий процесс демографы называют "демографический переход" -- когда сначала уменьшается смертность, а лишь потом -- рождаемость, и возникает вспышка численности населения с печальными политическими последствиями. Аналогична эволюция ценности жизни -- сначала люди начинают ценить свою жизнь, а лишь потом -- чужую, поэтому в истории стран возникает этап, когда власть гонит на убой своих граждан (Ашкинази Л.А., Кулешова Т.Н., "Вестник Левада-центра" 2016, N 3-4). Так что тут просматривается какая-то очень общая закономерность.

Что касается эволюции мысли, то сначала она проходит путь -- мозги, разговоры, статьи, книги, а потом наступает равновесие этих компонент посредством потоков информации между ними. С Интернетом у нас уже стадия равновесия, а может и следующая -- на ней возникают кликушествующие об исконном и разрушительном, посконном и тлетворном. Они есть двух типов -- искренние и политики; различить их трудно -- среди вторых есть хорошие актеры. Их траурные вопли мешают трезвой оценке позитива и негатива, но мы попробуем их обозреть и даже заглянуть в будущее.

В котором нас ждет "предельный интернет" -- такое его состояние, когда уже видимые тенденции доведены до реального предела. В некоторых случаях до этого предела осталось совсем немного или он уже почти достигнут, в иных -- больше, и тогда прогноз может оказаться ошибочен. А иногда прогноз невозможен -- но тогда попытаемся указать, как развитие ситуации связано с миром, окружающим Интернет.

Кстати, www, социальные сети и почта -- это надстройки над Интернетом, одни из многих; Интернет -- это, прежде всего, всемирная сеть связи компьютеров. Но мы, его потребители, видим именно эту надстройку и говоря "интернет", имеем в виду ее. Хотя фактически мы используем множество вещей, которые не являются ни социальными сетями, ни www, но которые реализуются, конечно, в Интернете. Это доступ к личной банковской информации, переводы денег, платежи, резервирование билетов на самолеты и пароходы, отслеживание почтовых отправлений, видеосвязь, доступ к базам данных внутри корпораций, хранение данных в облаке, доступ к GPS с телефонов. Впрочем, потребителю это не важно - он хочет быстро и надежно, выкладывать и скачивать.

Начнем с процесса выкладывания информации. Предположим, что достигнута идеально легкая передача в Интернет любой информации, которую создает человек. То есть речи, переведенной на любой язык и превращенной в текст на любом языке. Далее, фотографий и роликов, в реальном времени обработанных программой, понимающей естественный язык (сделай светлее, темнее, отрежь, склей, наложи...). Тогда скорость генерации ограничена устройствами ввода-вывода человека и Интернет схарчит это все, не поперхнувшись. Вот если бы удалось транслировать мысли и чувства на неком внутреннем языке, то оптоволокно могло бы и поплавиться... но такая инновация пока не просматривается. Максимум, что мы можем сотворить -- это повесить себе на лоб один видеорегистратор и на селфи-палку -- второй, и оба потоковых видео вываливать в Интернет 24/7 вместе с ночным храпом.

Это -- индивидуальное выкладывание, но бывает и групповое -- неформальными и формальными группами, партиями, фирмами, государствами. Покуда информационный поток создают люди, объем его все-таки ограничен -- даже если поток исходит от государства. Создать мощный поток техническими средствами можно, похожая ситуация была -- глушение радиопередач. Не исключено, что он еще потребуется -- если Илон Маск или его конкуренты создадут глобальный спутниковый Интернет с прямым доступом. Хотя может оказаться проще накрыть город экраном (если он не обрушится). Сегодня, однако, групповое выкладывание на путь глобального глушения еще не встало, и ограничивается двумя занятиями. Одно -- это выкладывание своей рекламной информации в интересах бизнеса, другое -- кража информации, обрушение сайтов, или опять же реклама -- но в политических целях. В этой области события развиваются на наших глазах, причем в цивилизованных странах минус, как и положено, последовал за плюсом, так что дело придет к равновесию. Кое-где сетевых троллей уже стали ограничивать...

С поиском информации ситуация сложнее; начнем с ограничения доступа к старой информации. Представление книжной литературы в Интернете в целом составляет по данным google около 10%, причем полнота информации связана с расстоянием во времени. В естественных науках без ссылок на работы до-интернетной эпохи, если это не специальный обзор истории вопроса, обычно можно обойтись; в гуманитарной сфере ситуация сложнее. Со временем она должна бы улучшается как по естественным причинам, так и в результате целенаправленной деятельности людей. Однако время идет в гуманитарной области медленно, а на пути целенаправленных людей оказываются забор из понтов, жадности и авторских прав. Самая показательная -- история с проектом Google по глобальной оцифровке -- в Интернете имеется; можно почитать и поплакать. Так что будет ли книжная культура человечества полностью доступна нашим детям -- большой вопрос. Обкрадывание будущего -- популярное занятие общества и, тем более, государства. Но надежда все-таки есть, прежде всего -- на людей типа Сергея Брина, Илона Маска и Билла Гейтса, которые зарабатывают много денег и тратят их на важное, глобальное и интересное.

Следующее ограничение поиска -- политика: разные государства, в разной степени и по разным причинам, ограничивают доступ к своей и чужой информации. Процесс начинается в чьих-то интересах, потом возникает группа, получающая от этого выгоду -- материальную и/или моральную. А для прочих граждан, воспитанных доверчивыми, создается какой-либо миф, проще всего -- о щелкающих зубами в ночи врагах: выражение "англичанка гадит" известно с позапрошлого века. В бедной стране моральный фактор будет доминировать, что делает ситуацию еще устойчивей: ощущение, что я "выше", ибо "допущен", трудно заменить деньгами. Бедность и идейность тормозят эволюцию или делают ее невозможной.

В странах так называемой "традиционной демократии" большинство граждан недоверчиво и критично, что -- вместе с этой традиционной -- ограничивает деятельность властей. Поэтому с Интернетом там проблем -- по нашим меркам -- нет. В слаборазвитых странах, в слабонаселенных регионах, а также в странах с определенными политическими режимами с Интернетом проблемы есть. Но звезды не стоят на месте -- если информация уже начала просачиваться, люди -- или их дети -- начинают задумываться над тем, почему где-то ("за 38-ой параллелью", "за бугром", "за океаном") живут лучше. И рано или поздно -- и чем раньше, тем с меньшими жертвами -- поворачивают руль корабля так, чтобы он плыл в сторону... общедоступного Интернета. То есть доступного полностью и всем. Такого, что соединиться можно с любым сайтом и скачать можно что угодно, а люди достаточно разумны, чтобы самим решать эти и все прочие проблемы. Но и в такой грядущей ситуации объем скачивания будет ограничиваться способностью человека усваивать и обрабатывать информацию.

Первые два ограничения эффективности поиска, историческое и государственное, создаются совместно -- отдельными людьми и системами. Причем сами эти системы, в частности, государство, созданы людьми очень давно. Третье ограничение устроено иначе: оно создается индивидами, а процесс возникновения систем в этом русле начался совсем недавно и пока не доминирует. Ключевым фактором является отмеченная в самом начале статьи легкость генерации "контента". Вкратце ситуация такова -- легкость размещения в Интернете всего на свете плюс низкий уровень самоконтроля на выходе привели к тому, что средний уровень достоверности материалов в Интернете существенно ниже, чем в печатных источниках до-интернетной эпохи. Причем идеологические отступления от достоверности, то есть политическое вранье, были и остаются в странах с определенными режимами весьма распространены, но они просты и при желании легко фильтруются -- именно потому, что за ними стоит идеология. Бред, который сегодня варится и булькает в Интернете, более хаотичен по содержанию, а по форме более адаптирован к массовой психологии -- и поэтому фильтруется с трудом.

Химики называют проникновение вредных веществ через фильтр (например, противогаза) смешным словом "проскок". Фильтра на входе у многих пользователей Интернета нет вообще. Судя по вопросам, которые задают школьники, мозг у некоторых из них состоит из двух несообщающихся полушарий -- в одном ошметки школьных знаний, в другом -- почерпнутое из Интернета. Причем школьное состоит только из того, что преподносится, как нужное для ЕГЭ. С вытекающими из мозга после сдачи экзамена последствиями. Заметно это если вдруг и становится, то лишь через несколько месяцев -- на первом курсе. Слышите плач преподавателей -- тех, которым не все равно?

Разумеется, в Интернете есть и сайты, которые "держат марку", и нормальные материалы по разным темам. Но и много мусора, причем оформилась и идеология мусора (принцип "вики"), и организации, которые произрастают на этом поле, и технологии, которые реально вытаскивают наверх то, что не тонет. Например, принцип ранжирования страниц, применяемый google -- по частоте обращения. Он создает неустойчивость -- если в какой-то момент в какой-то части общества преобладает серьезное отношение к достоверности информации и уважение к профессионализму, то в этой части такая система будет его поддерживать. Если такого отношения нет, то помоечность будет расти. Во втором приближении ситуация еще хуже -- при равновесии в силу естественного для индивида стремления к экономии сил ситуация будет ползти к помоечности; энтропия будет втихаря расти, для сохранения степени помоечности, а тем более для ее уменьшения, надо вводить в систему энергию.

Некоторые из вики-подобных проектов пытаются как-то "фильтровать базар", то есть совмещать доступность для пополнения с редактурой. Собственно, это нормальный принцип работы традиционных научных и начно-популярных журналов. Но и для этого нужна энергия, ее источником может быть только окружающий мир. Дальнейшее очевидно -- если в обществе "есть энергия", если люди хотят хорошо жить и если им интересен окружающий мир, если общество развивает технику и науку, то и энергия на добросовестность в Интернете найдется. А если люди только думают, на чем бы еще сэкономить и ждут, что завтра надо будет явиться куда скажут и со своей веревкой, то и в Интернете будет помойка. Некоторые авторы (например, Андрей Ваганов) примерно это уже писали, в Интернете вы их тексты легко найдете. Итог тривиален -- если общество начнет развиваться в нормальном направлении, то Интернет, может быть, подтянется. А может быть и нет -- потому что до-интернетная система информации возникла посредством долгого процесса, в котором соотношение астрологии и астрономии регулировалось, условно говоря, необходимостью полетов к Луне. А если в какой-то момент соотношение резко нарушается, то дальнейшая траектория становится плохо предсказуемой. Особенно там, где с полетами -- в широком смысле слова -- покончено.

Теперь посмотрим на использование Интернета. Самая простая область применения -- обмен научной и инженерной информацией. То есть информацией в областях, где есть относительно серьезные критерии достоверности, где риск сползания от астрономии в астрологию мал, где количество писем в редакции с решением большой теоремы Ферма и предложениями конструкции вечного двигателя не возросло с возникновением Интернета. Тут все просто, любой ученый и инженер скажет, что Интернет -- полезный источник информации для работы.

Следующая область -- простое человеческое общение. Тут роль Интернета очевидна, общение стало легче и удобнее. Некоторые авторы плачут, что оно становится поверхностным, что в Интернете процветает троллинг. О котором, кстати, есть весьма интересная книжка -- Уитни Филлипс "Трололо: Нельзя просто так взять и выпустить книгу про троллинг"; впрочем, в русском языке это слово приобрело дополнительный, еще более гадкий смысл. Так вот, что касается троллинга, то, например, школьная травля вполне имела место и до Интернета. Было это лучше или хуже троллинга в Интернете -- кто и как сравнивал? Интернет, во всяком случае, сделал информацию более доступной -- в том числе и информацию о плохом. Так что сведения о человеке, покончившим с собой вроде бы по этой причине, легко сделать доступной всем, но сколько было таких случаев пол-века назад? -- о них мало кто знал и знает. Для разговоров о чем угодно, для нагнетания любых страстей и самопиара Интернет -- самое оно. Но чтобы всерьез разобраться в вопросе, всегда требуется работа. В некоторых случаях в Интернете можно найти информацию и за, и против, так что про ту же школьную травлю до-интернетных времен есть что прочесть. Но для этого надо хотя бы нажать несколько раз на мышь, а телевизор и отелевиженная часть Интернета сама вам расскажет ужастики.

Та же история про поверхностность общения. Что лучше -- десять раз по десять рублей или два раза по пятьдесят? Кто и как все это мерил, и вообще -- человеческие чувства рублем!? Но если мы хотим не просто поговорить о сокровенном, а что-то понять, то измерять придется. Это все вполне можно измерить, но поговорить проще, особенно в Интернете и пока есть благодарные слушатели. Потребители мусора поощряет творцов его; так что помойка в Интернете, как и свойства властей -- просто наше усредненное отражение. Да, зеркало не идеальное, но кривизна не критична, то есть на результат принципиально не влияет.

Следующий вид использования -- получение человеком информации об окружающем мире -- о часах работы, ценах и наличии, как проехать, кто написал песню, стих и картину, откуда цитата, в каком музее висит и так далее. Граница с общением не резкая -- от него мы тоже получаем информацию. Польза очевидна, но есть несколько минусов, первый -- искажения "информационного поля", чтобы склонить человека к покупке. Способов тут много, и совсем простах, и весьма изощренных. Иногда просто разведение на деньги, иногда попытка навязать услуги. Иногда бесплатные, иногда платные. Иногда сначала бесплатные, а потом, не спросясь, становящиеся платными. И так далее отсюда до горизонта нашей вселенной. Способов борьбы тут два -- внимательность и задавание вопросов в том же Интернете, ибо кто-то на эти грабли уже наступил и вам расскажут, что делать. В частности -- если почему-то ссылка сработала не сразу, и жулик-провайдер просит еще на что-то нажать -- сразу ищите на краю экрана мелкий шрифт. А если впопыхах ткнули, то проверяйте состояние своего счета, и вообще делайте это почаще, и от святым провайдерским духом взявшихся услуг отписывайтесь. И если собрались что-то скачать, смотрите внимательно -- рядом с нужной кнопкой "скачать" часто торчит другая, больше и ярче.

Дело тут не только в бизнесе. Поисковые машины, показывающие рекламу и ранжирующие результаты поиска, руководствуются своими соображениями, которые могут быть неудобны вам. Если вы хотите хоть в какой-то степени избежать манипулирования, сообщайте им как можно меньше информации о себе, пользуйтесь не одной поисковой машиной, а несколькими, сравнивайте иногда их результаты. Полезно ознакомиться с тремя книжками -- Эли Паризер "За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас", Эндрю Кин "Ничего личного. Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют ваши персональные данные" и Сет Стивенс-Давидовиц "Все лгут. Поисковики, Big Data и Интернет знают о вас все". А молодежи полезно помнить -- когда вы будете искать работу, ваш потенциальный работодатель изучит ваш след в Интернете, ваши детские шалости в социальных сетях.

Главное негативное следствие, которые инкриминируют Интернету -- изменение стиля мышления. Горбатого могила исправит, но поколение, "интернетное с рождения", к Луне уже не полетит. Потому что любая новая и интересная, следовательно, сложная, задача требует для решения умения мыслить сосредоточенно, критически оценивать свои и других людей результаты, строить в уме сложные модели, помнить много разной информации и работать с ней. Все это атрофируется, когда собственное мышление заменяется прыжочками с сайта на сайт, всемирно известный K из L сказал, а популярный M из N заявил, реплика здесь, реплика там, никакому Фигаро не снилось. Вышло несколько книг, посвященных этой ситуации, например, Гэри Смолл, Гиги Ворган "Мозг онлайн. Человек в эпоху Интернета", Манфред Шпитцер "Антимозг. Цифровые технологии и мозг", Уильям Паундстоун "Голова как решето. Зачем включать мозг в эпоху гаджетов и Google", Николас Карр "Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами" и Майкл Харрис "Со всеми и не с кем: книга о нас -- последнем поколении, которое помнит жизнь до Интернета". Все они в разной степени уделяют внимание следующим трем аспектам проблемы -- влиянию Интернета на способы работы людей с информацией, на качество этой информации и на самих людей. То есть влиянию на -- приходится это сказать -- на устройство мозгов.

Возникновение чего-то нового и существенного в жизни большинства людей обязательно должно влиять на них. Не только на конкретных людей, но и на человека, как вид -- хотя бы через успешность и скрещивание успешных особей. Способы доставки информации должны влиять на мозг; название "зомбоящик", может статься, имеет более глубокий смысл, чем просто издевка. Возникновение письменности, скорее всего, понизило способность людей запоминать и уменьшило на какое-то время роль образованного класса. Что произошло дальше, мы знаем -- доля людей, показывающих экстремальные результаты по запоминанию, может быть и уменьшилась, но радикально увеличилось количество людей, пользующихся этим новым методом распространения информации. Собственно, без этого способа -- ну, то есть без письменности, -- была бы возможна цивилизация? Если развитие бы и шло, то намного медленнее и, -- что, наверное, важнее, -- общество оказалось бы существенно более культурно стратифицированно. То есть состояло бы по сей день из образованной верхушки (жрецов, хранителей знаний) и серой -- причем более серой, нежели сейчас -- массы.

Аналогичная история приключилась с книгопечатанием. Дубль два! Чтобы сэкономить объем этой статьи, просто прочитайте последний абзац, заменив слово "письменность" на "книгопечатание". Возможно, что нечто подобное произойдет и с Интернетом -- в конце концов это просто очередной способ распространения информации. В результате мы опять увидим уменьшение на какое-то время роли жрецов и радикальное увеличение количества людей, пользующихся... -- то есть мы уже видим это вокруг себя. В мутном потоке бреда и лжи стал слабее слышен голос честного журналиста. Через какое-то время ситуация стабилизируется, причем стабильное состояние информационного рынка будет коррелировать с уровнем развития экономики. Эта корреляция будет, как и на предшествующих этапах, обусловлена двумя влияниями -- информационный мир позволяет развивать экономику, а она -- развивает информационный мир.

И от мысли, что Интернета могло бы не быть, некоторые будут так же вздрагивать, как от мысли, что могло бы не быть книг (и научно-популярных журналов). Как наши до-Гутенберговские предки вздрагивали от мысли, что могло не возникнуть письменности.

Действительно -- исчезни вот сейчас Интернет, и -- глобальная катастрофа, крах цивилизации, примерно такой-же, как если бы перестали вдруг работать все электростанции. Самолеты не летают, поезда не ходят, суда тоже не, крах мировой финансовой системы и фондовых рынков, в магазинах -- пусто, а где-то склады ломятся от еды, книги, журналы и газеты не печатаются. Машины пока ездят, но половина никуда доехать не может. Ездят именно пока, пару дней, пока на бензоколонках есть бензин. Да и электростанции могут перестать работать. А компьютерные игры? Джейн Макгонигал в книге "Реальность под вопросом" дает очень интересный анализ психологии компьютерных игр и показывает, что от них есть польза. И вообще -- ООН еще в 2011 году признала доступ в Интернет базовым правом человека, и что отключение регионов от Интернета является нарушением прав человека.

Поговорить о будущем приятно -- можно, например, предположить, что в будущем нас ждет еще одна, четвертая информационная революция, и пофантазировать на эту тему. А пока что -- загрязнение Интернета бредом и враньем делает еще более важным освоение методов критического анализа информации. Методы фильтрации можно разделить на несколько групп. Например, это рассмотрение последствий -- если у чего-то обязательно должны быть последствия, а их нет -- то и этого "чего-то" не было. Далее, вариант принципа Оккама -- глупость и случайность естественнее и вероятнее замысла и умысла. На эту тему есть хорошие книжки, например, Дэниел Левитин "Путеводитель по лжи. Критическое мышление в эпоху постправды". Так что читайте хорошие книжки. Интернет сделал их -- вы меня понимаете? -- легко доступными.

Если не понятно, спросите ваших детей, они объяснят. Что, как, и откуда скачивать.

Оставить комментарий © Copyright Ашкинази Леонид Александрович (leonid2047@gmail.com) Размещен: 05/07/2021, изменен: 18/01/2022. 705k. Статистика. Очерк: Литкритика Иллюстрации/приложения: 1 шт.	Ваша оценка:
Аннотация: Все обзоры этого раздела одним файлом.

Ашкинази Леонид Александрович Обзоры 1-37

Ашкинази Леонид Александрович
Обзоры 1-37