Текст представлен для публикации в Библиотеке Максима Мошкова
(www.lib.ru) на основании разрешения автора - Юрия Азарова.
Бенджамин Спок и его педагогика
Прогрессивный американский ученый, детский врач и педагог Бенджамин Спок известен всему миру прежде всего двумя своими книгами - "Ребенок и уход за ним" и "Разговор с матерью".
С именем Спока связан своеобразный переворот в семейном воспитании, обозначивший решительный переход от авторитаризма в общении с детьми к гуманизму, к демократической педагогике. Спок не просто теоретик, он скорее чистый практик, практик-экспериментатор, гарантирующий педагогический успех, заботливо оберегающий родителей от неоправданного риска, от зряшного новаторства, от ошибок.
Особой популярностью пользуются рекомендации Спока у молодых матерей. Крылатым стало выражение "воспитание по Споку", то есть воспитание гуманистическое, творческое, опирающееся на две силы - на научное знание и народную мудрость.
В 1977 году доктор Спок приезжал в Советский Союз. Он был приглашен на международный детский фестиваль, который проводился в Артеке. В дни фестиваля я познакомился с доктором Споком, провел с ним много времени, обсуждая различные проблемы педагогики и психологии. В центре внимания оказались такие проблемы, как права и защищенность ребенка, проблемы гуманизма и личности воспитателя. Я был поражен глубиной взглядов этого удивительного человека.
С большой озабоченностью говорил он о судьбе человечества, о будущем детей всего мира.
Чтобы понять деятельность доктора Спока, необходимо познакомиться с его биографией.
Бенджамин Спок родился в 1903 году в Нью-Хейвене в семье юриста. Окончил Йельский университет в 1925 году, затем учился на медицинских курсах при этом же университете, где ему в 1929 году была присвоена докторская степень.
В 1933-1944 годах Бенджамин Спок занимался частной врачебной практикой в Нью-Йорке. В 1944-1946 годах находился на военно-медицинской службе в резервных войсках.
После демобилизации из армии в 1946 году Бенджамин Спок вернулся в Нью-Йорк и возобновил частную практику. В том же году он опубликовал свою первую книгу "Ребенок и уход за ним", которая имела необыкновенный успех. Она выдержала более двухсот изданий.
В 1947 году доктор Спок был приглашен в качестве консультанта по детской психиатрии в известную клинику в штате Миннесота, а также на должность адъюнкт-профессора в Миннесотский университет. С 1951 по 1955 год он руководил отделением детской психиатрии при медицинских курсах Питтсбургского университета.
В 1962 году Бенджамин Спок примкнул к движению сторонников мира. Он вошел в состав Национального комитета борьбы за разумную ядерную политику, а на следующий год стал сопредседателем комитета и одним из самых деятельных его руководителей. В августе 1967 года Спок в числе других деятелей науки и искусства подписал манифест, призывающий поддерживать антивоенное движение среди молодежи.
Доктор Спок был одним из руководителей состоявшегося в октябре 1967 года похода в Вашингтон против войны во Вьетнаме. В 1968 году доктору Споку было предъявлено обвинение "в заговоре", цель которого состояла в том, чтобы поощрять молодежь уклоняться от военной службы. Федеральный суд в Бостоне приговорил его к двум годам тюремного заключения. Но это не сломило Бенджамина Спока. Несмотря на возраст и постоянные гонения со стороны властей, он продолжал борьбу за мир, участвуя в демонстрациях, выступая в прессе и на митингах.
В 1972 году Бенджамин Спок выставил свою кандидатуру на пост президента, в 1976 году - на пост вице-президента. Участие доктора Спока в выборах, по его словам, имело чисто пропагандистское значение.
Все крупные события в жизни Бенджамина Спока - это этапы развития целостной творческой личности, сильного, принципиального человека, наделенного высоким чувством гражданственности.
Девиз всей его жизни - все лучшее детям, все для детей.
Каковы же педагогические взгляды Бенджамина Спока? Каким образом эта сложная система "доктор Спок - современное американское общество - личность ребенка" сформировала те установки, которые пришлись по душе родителям во многих странах мира?
В личности Спока как бы два важнейших пласта. Один связан с политикой - здесь он сторонник демократии, яростный противник войны. Другой обусловлен профессиональной деятельностью, соединившей в себе искусство медицины и искусство воспитания.
В том, что содержанием личности во многом определяются и педагогические взгляды, я никогда не сомневался. Точнее, личностный аспект в педагогике очень важен. Перебирая в памяти всех больших педагогов, я невольно для себя делил их (в сугубо личностном плане) как бы на два типа. Первый: Оуэн, Ушинский, Дистервег, Макаренко. Здесь видел прежде всего неистовый характер - горящие, как у пророка, глаза, нервы, подобные тросам. Могучая энергия рождает могучие формулы: если характер создается обстоя-тельствами, значит, надо изменить среду (Оуэн); если педагог дышит энергией - детская самодеятельность неизбежно развивается (Дистервег); только счастливый человек может воспитать счастливого человека; разорвитесь на части, но станьте счастливыми, иначе вы не сможете воспитывать де-тей (Макаренко). В этом характере, казалось мне, преобладают мажорные интонации. И весь дух личности - реформаторский, бескомпромиссный. Другой тип, по моим предположениям, не являлся полной противоположностью первому, но здесь нежность души человеческой как бы смягчала тональность педагогических исканий. Здесь больше ориентации на отношение к личности ребенка, здесь доброта в изысканно-трепетной тонкости, свойственной людям легкоранимым, мучительно сомневающимся. Здесь подлинно гражданская страстность рождается как великое откровение через собственную муку, боль, очищение.
Только больной, измученный, но готовый в любую секунду принести себя в жертву во имя одного несчастного ребенка Песталоцци мог сформулировать так свой основной метод влияния на детскую душу: "С утра до вечера я был среди них. Все хорошее для тела и духа шло к ним из моих рук... Моя рука лежала в их руке, мои глаза смотрели в их глаза. Мои слезы текли вместе с их слезами, и моя улыбка следовала за их улыбкой".
И как апофеоз этой линии духовного общения - Януш Корчак, переступивший с детьми порог фашистского крематория...
Завоевавший право сказать: "Сердце отдаю детям", В. А. Сухомлинский напишет в одной из последних своих книжек: "Имея доступ в сказочный дворец, имя которому - Детство, я всегда считал необходимым стать в какой-то мере ребенком. Только при этом условии дети не будут смотреть на вас как на человека, случайно проникшего за ворота их сказочного мира, как на сторожа, охраняющего этот мир, сторожа, которому безразлично, что делается внутри этого мира".
Конечно же такое деление педагогических линий на два типа весьма условно, неточно, уязвимо. Однако вершины у обоих типов одни и те же: создать системы, обеспечивающие всестороннее и гармоническое развитие ребенка.
И эта общая цель снимает необходимость банального вопроса: "Какая из линий в педагогическом рисунке нужнее и правильнее?" Задавать такой вопрос так же неправомерно, как отдавать предпочтение Некрасову перед Тютчевым, Маяковскому перед Есениным, Фолкнеру перед Хемингуэем. Просто мы имеем дело с разными видами человеческой талантливости.
По многим публикациям о Споке и по его книгам у меня сложилось пред-ставление о нем - скорее педагог корчаковского плана. Этакий добрый-предобрый, нежно-сентиментальный сказочный Айболит. А оказалось наоборот. И я рад тому, что рухнули мои построения о двух педагогических линиях. Укрепилась вера в то, что подлинный воспитатель - это уникальная личность, в ней органично сплавлены гражданственность и человечность.
Лет пятнадцать назад по всему миру прокатилась волна дискуссии вокруг педагогических взглядов Спока. Появились статьи и в нашей печати. На страницах "Литературной газеты", в частности, было опубликовано такое характерное письмо геолога А. Силуянова из Кургана:
"Уважаемая редакция! В нашей стране хорошо знают американского педагога и педиатра доктора Спока по его замечательной книге "Ребенок и уход за ним", переведенной на русский язык. Сформулированные им прогрессивные, гуманистические идеи и педагогические принципы близки и понятны нам, они перекликаются с идеями и воспитательной практикой наших выдающихся педагогов А. С. Макаренко, В. А. Сухомлинского, С. Т. Шацкого и других. Но вот за рубежом, о чем уже говорилось и в нашей печати, появились сообщения, что д-р Спок изменил своим принципам, отказался от системы воспитания, построенной на доброте и доверии к ребенку, и уповает теперь прежде всего на жесткость и дисциплину. Что же произошло с д-ром Споком? Мне не совсем понятно, почему нужно противопоставлять дисциплину доверию - разве одно исключает другое? И почему указание на то, что помимо доброты полезна бывает и жесткость, означает измену прежним взглядам?"
И в сентябре 1974 года я выступил на страницах "Литературной газеты" со статьей "Доктор Спок "против доктора Спока?". Вопросительный знак в заглавии статьи был поставлен не случайно, ибо я, как мне казалось, доказал, что никакого отступничества у доктора Спока не было. Три года спустя, встретившись со Споком, я показал ему эту статью. Спок в общем-то согласился с ней и подчеркнул, что никакого изменения своим принципам у него не произошло. Не скрою, я тогда как бы уходил от категорических, безапелляционных заявлений, так как кое-что мне самому оставалось непонятным, проблема была необыкновенно сложной, полемической.
Мне и сейчас многие товарищи, которые встречались со Споком, говорят, что все же некоторое отступление у него произошло. Я такой позиции не разделяю. Здесь надо говорить о целой системе противоречий, которые выявились в результате педагогической и общественно-политической деятельности этого замечательного человека.
Итак, доктор Спок, подчеркивалось в печати прошлых лет, с именем которого связана гуманистическая педагогика, выступил со статьей, в которой ратовал будто бы за твердость в воспитании детей.
Доктор Спок, антивоенный лидер, борец за мир, утверждает, что без жестких, последовательно проводимых требований не может быть действенного воспитания.
Доктор Спок, замечательный педагог современности, увидел вдруг в мягкости, доброте, родительской ласке главные противоречия воспитания детей в современной Америке.
Эта его новая позиция и вызвала в зарубежной печати бурю страстей.
Радио... Газеты... Телевидение... Десятки запросов... Все желают знать, зачем и почему понадобилось доктору Споку изменить своим убеждениям: проповедовать твердость и дисциплину вместо доброты, "переметнуться к консерваторам"...
Чем вызваны эти заявления? Почему, казалось бы, частные вопросы педагогики стали общественно значимыми?
Позволю себе некоторое отступление: необходимо объяснить, почему решение вопроса, что ставить на первое место - строгость или доброту, оказывается кардинальным в воспитании детей.
История знает немало случаев, когда одна книга или статья о воспитании приводила в движение общественную мысль, совершала своего рода очистительный переворот в сознании людей. Чем объяснить такой резонанс? Чем объяснить, что выдвижение на общественный суд острой педагогической идеи приводило к тому, что пульс общественной жизни мгновенно учащался и в полемику вступали крупные ученые, педагоги, писатели - Руссо и Толстой, Пирогов и Добролюбов, Макаренко и Сухомлинский? Они вторгались в самые глубины социальной жизни, через отдельные звенья микропедагогических явлений обнажали социальные противоречия и находили ту единственную правду-истину, которая долгие годы потом сопутствовала нравственному развитию общества.
Разрешая, казалось бы, семейные, отнюдь не глобальные проблемы воспитания - "пеленать или не пеленать?", "сечь или не сечь?", "наказывать или поощрять?", "строго выполнять режим или с некоторым послаблением?", - признанные авторитеты общества, например Руссо и Оуэн, Добролюбов и Толстой, указывали на причины существующего зла, пытались объяснить способы обновления мира. То есть брались не проходные или узкоспециальные темы, а такие, которые, по меткому выражению Ушинского, становились общественными вопросами для всех и семейными вопросами для каждого.
Для нас, советских педагогов, проблема примата доброты над строгостью является одной из важнейших. Тут малейшие недомолвки и неточности сказываются на всей системе педагогических подходов.
Да! Именно от того, как мы прикасаемся к детям, как заставляем учить уроки и укладываем спать, как смеемся в их присутствии и рассказываем о себе, как угрожаем или поощряем, - от всего этого зависит становление детской души и даже в известном смысле судьба целого поколения.
Много лет работая в школе и занимаясь педагогической теорией, я тысячи раз убеждался в том, что научное решение этой проблемы позволяет четко отделить авторитет от авторитарности, подлинную коллективность от ее суррогатов, свободу от вседозволенности, истинную любовь от слепой привязанности, необходимость бескомпромиссного подчинения нравственным законам от педагогического произвола и насилия...
Чем больше вчитываешься в статьи доктора Спока, тем отчет ливее созна-ешь, что речь в них идет не столько о замкнуто-этических категориях, сколько о главных проблемах воспитания, которые неизбежно выходят на политику и идеологию общества в целом.
В одном из своих интервью доктор Спок сказал: "Знаете, поднялась такая буча после того, как я выступил с этой злополучной статьей... Все спраши-вают об одном и том же, все желают знать, зачем и почему я так написал... Они же ничего не поняли. Ничего! В своей статье... я лишь повторил все то, что твердил на протяжении трех десятков лет: "Не пасуйте перед своими детьми. Когда нужно, не бойтесь проявлять твердость по отношению к ним". Но быть твердым не значит быть злобным: это значит воспитывать ребенка в атмосфере радости и дружбы...".
Итак, частный педагогический вопрос, что ставить на первое место - строгость или доброту, разделил людей (и так было всегда) на два противоположных лагеря. Первые - сторонники гуманизма - утверждают, что только в атмосфере доброты может быть осуществлено подлинное воспитание. К ним всегда принадлежал и Спок. Он писал в книге "Ребенок и уход за ним", что детям больше всего на свете нужна любовь преданных родителей, что дети, ставшие преступниками, страдали не от недостатка наказаний, а от недостатка любви, что каждый ребенок - личность.
Нельзя сказать, что сторонники второй концепции начисто отметали ласку и доброту. Они просто отдавали предпочтение строгости и жестким требованиям. Никто из них, разумеется, не призывал "сокрушать дитяти ребра сызмалу", но они ратовали за беспрекословное подчинение детей воле взрослого.
Именно против таких авторитарных методов выступил около тридцати лет назад Бенджамин Спок. Тогда он на первое место ставил родительское тепло, свободу ребенка, его творческую деятельность. Был ли он тогда проповедником вседозволенности? Нет. Была ли его теоретическая концепция связана, скажем, с теорией свободного воспитания? Нет. Вносил ли он со временем какие-либо коррективы в развитие своих идей? Разумеется. Эти коррективы отражают и некоторую эволюцию взглядов доктора Спока, и противоречия американского общества.
Уже в 50-х годах Спок предостерегает матерей от крайностей в воспитании детей. "Проявляйте чуткость, - говорит он, - учитывайте желание и волю своего ребенка. Но осторожно, не позволяйте ребенку превращать вас в рабыню. Помните, что главенствующую роль должны играть родители, родительский авторитет. Я имею в виду настоящий авторитет, а не авторитарность, разумеется. Речь идет не о наказании ребенка, а об умении научить его тому, что хорошо и справедливо. Нужно добиться того, чтобы в наказании, как в методе воспитания, просто не было необходимости..."
Наблюдая, как многие родители совершают ошибки - культивируют вседозволенность, потакают капризам, способствуют зарождению у детей безволия и безответственности, - Спок специально перерабатывает свою книгу для второго издания и особо подчеркивает руководящую роль родительского авторитета, дисциплины.
Доктор Спок становится антивоенным лидером, одним из организаторов антивоенных маршей. Официальные круги привлекают его к уголовной ответственности по обвинению в заговоре с целью побудить молодежь не служить в армии. А прогрессивные силы единодушно присваивают ему звание гуманиста... Педагогические идеи Спока сомкнулись, как и следовало ожидать, с большой политикой. Сторонники гуманизма безоговорочно одобряют его идеи. А приверженцы ужесточения ему пишут: "Я сжег твою книгу!", "Я разорвала ее на мелкие клочки..." Они вопят хором: "Это Спок повинен в том, что наша молодежь такая недисциплинированная и безответственная..."
Да, Спок вынужден под их напором оправдываться: "Разве в странах, где моей книги никто и в глаза не видел, молодежь бунтует меньше?" Но, как и тридцать лет назад, он придерживается основного своего принципа: "Существо дисциплины, ее девять десятых - это любовь, которую ребенок испытывает к родителям".
"Видите ли, предшествующее поколение считало, - говорит он, - что только благодаря трепету перед отцовским или материнским авторитетом дети могут стать достойными гражданами... Я показал, что это чушь... И объяснил это, ссылаясь на собственный опыт. В детстве я боялся отца и мать. Да и не только в детстве, но и в юности. Боясь их, я боялся всего: учителей, полицейских, собак. Я рос ханжой, моралистом и снобом: против всего этого мне пришлось потом бороться всю жизнь. Но сегодняшние дети! Сегодня в Америке ты уже не укажешь ребенку: "Сделай то-то и то-то", - если ты хочешь, чтобы тебя послушались, ты должен доказать разумность своего требования. Вы, наверное, заметили, с какой свободой молодежь критиковала университетские власти, когда поняла, каким суровым и принудительным порядкам подчинена жизнь высших учебных заведений. Как они боролись за гражданские права, против войны во Вьетнаме! Знаете, я считаю, что война во Вьетнаме заставила молодежь крепко призадуматься. Она показала, какой раковой опухолью являются империализм, расизм, нищета, неравенство, загрязнение окружающей среды. И молодежь взбунтовалась и стала искать иные идеалы. Так вот: они, эти молодые американцы, и есть "дети" доктора Спока. Ребята, исполненные смелости и чувствующие себя вправе задавать себе и другим любые вопросы".
Так что же следует ставить на первое место - ласку или строгость?
Одним из методов воспитания Спок назвал метод терпения, который вовсе не означает вседозволенности, а скорее родительское умение ждать. Нельзя действовать по принципу угорелой кошки. Если ребенок не откликается на поощрение, то наказание только ухудшит дело, поэтому надо подождать, избегая раздражения и отчаяния, позволить ребенку проявить свою независимость и самостоятельность и, выбрав удобный момент, возвратиться к своим требованиям. Всеобщей основой воспитания Спок, как и Сухомлинский, считает потребность в другом человеке, потребность любить. Не заставлять, а научить ребенка быть добрым - в этом главная направленность воспитательных действий родителя. Если ребенок не сумеет полюбить людей, то невозможно будет даже научить его поверхностным манерам.
Но что значит научить любить людей? Каких людей? Где тот предел истинной доброты, который смыкается с подлинной гражданственностью?
Я вижу Спока как бы в двух измерениях. Спок, у которого все правильно, мудро, величественно: богат, добр, добился в жизни самого главного - говорить вслух, без оглядки все, о чем думает, не скрывая своих убеждений. Его признала общественность мира, он еще и по-человечески счастлив: вот моя молодая жена, вот мои талантливые сыновья, мои внуки, мои увлечения, мои прекрасные яхты. И для такого Спока нет особых проблем в доброте. Здесь доброта ограничивается методическим советом, здесь ее общечеловеческий смысл зауживается до элементарной общечеловеческой нормы действия, обязательных микроначал, которые свойственны роду людскому. Действительно, если больной просит воды, ему принесет каждый - и в этом не будет доброты, не будет нравственного содержания. Ибо здесь нет выбора, нет противоречия между личным творческим "я" и моральной нормой.
Но есть еще другой Спок. Спок, выступивший против всей системы. Спок, чье политическое лицо дорого всем простым людям.
Спок, защищающий детство от эксплуатации, несправедливости, лжи, лицемерия. Спок, решившийся пойти за свои убеждения на тяжкие испытания. Это Спок страдающий, Спок, избежавший волей случая суровой кары.
И для такого Спока доброта становится проблемой, непосредственно связанной с коренными вопросами жизни общества. Здесь начинаются искания. Снова замечу: где дело касалось забот детского врача, где Спок был специалистом, там он давал исчерпывающие ответы. А там, где сложная противоречивость вышла за пределы его компетенции, где необходим серьезный и глубокий философский, этико-психологический анализ, там Спок оказался несколько беспомощным. Мне хотелось бы обозначить связь между гражданскими убеждениями педагога и его методикой общения с детьми.
Он исповедует (как и Ушинский) три добродетели: любовь к детям, основанную на справедливости, труд как форму саморазвития и помощи другим и интеллект как постоянную разумную осмысленность поступка, основанную на глубине познанной культуры.
Три "методические добродетели", так сказать, на микроуровне смыкаются со своим основанием на макроустановках: любовь к народу, труд, избавляющий каждого от эксплуатации, справедливое просвещенное устройство общества. Нет, не так уж все просто с этой самой добротой. Не случайно проблема доброты в философии и педагогике на протяжении веков волнует человеческие умы.
Понятие доброты неизбежно превращается в схоластику, если отрывается от сегодняшних забот трудового человека.
Книги Бенджамина Спока облетели весь мир в сравнительно короткий срок и завладели умами и сердцами миллионов людей. Подавляющее большинство этих миллионов - женщины, воспитывающие своих детей. И поскольку опыт педагогический в своих основных позициях передается из поколения в поколение, то мы фактически имеем дело с миллиардами людей. И если еще учесть, согласившись со Споком, да и не только с ним, а со многими учеными мира, что личность, в том числе и будущего мужчины, складывается в первые три года, когда получают развитие или затормаживаются наследственные данные, можно вывести прямую зависимость между материнским воспитанием и структурой общества, его ценностями и способами их утверждения.
Две глобальные мировые идеи смыкаются во всей деятельности Спока, во всем его облике, в каждом движении, в каждом утверждении. Это идея судьбы ребенка, его счастья, его самочувствия. И вторая - это идея человечества, идея спасения жизни. Потому Спок и выделяет две свои главные должности на этой земле: "Я буду исходить из своего опыта детского врача, а также противника войны во Вьетнаме". И Спок развивает эти главные свои, глобальные идеи таким образом: - Школы могут быть могучим средством в воспитании понимания и любви ко всем народам и расам. Школы должны воспитывать отвращение к войне и всем формам насилия. Этим аспектом обычно пренебрегают в Соединенных Штатах частично потому, что на нашей территории не было сражений (или бомбежек) уже больше двухсот лет, в противном случае ужас войны был бы свеж в памяти народа... А в более поздние годы - насыщенные насилием телевизионные программы и кинофильмы, которые изготовляются по заказу промышленных кругов, заинтересованных в сбыте своих товаров. Исследования четко показывают, что насилие на экране стимулирует в некоторых зрителях стремление совершить реальное насилие, а также понижает всеобщий моральный уровень.
Мне кажется, что Спок стал большим педагогом еще и потому, что его частная педагогическая и медицинская деятельность сомкнулась с масштабами мировых проблем. Ведь педагогика, как мы уже отметили, неотделима от политики. А вопрос, для чего и как мы растим детей, неизбежно выводит и на проблемы государственного устройства, и на проблемы взаимоотношений между народами. Но как специфическая область деятельности педагогика имеет дело с предельной конкретностью человеческого бытия: возрастные границы, учение, игра, рост, становление характера. Здесь крайне важно восприятие детской целостности как гармонии, как единства различного, где различное обнаруживает себя в детской образности, в детском характере, в детской яркости, в детской самобытности, в детской неиссякаемой энергии.
Книги Спока стали педагогическими бестселлерами, потому что Спок, даже когда говорит об отношении ребенка к еде, сну, одежде, даже когда говорит об особенностях питания, о жирах, крахмале, сахаре, не утрачивает специфики понимания детскости. Это не просто доступность изложения, это и та целостность видения, которая через конкретность образа передает необходимый характер отношения к растущему человеку, где всегда присутствуют доброта, смех, игра, поощрение.
У литературы, как и у педагогики, предмет один - человек, его мир, его противоречия, его радости и тревоги. Кроме того, педагогика нынешняя, как наша, так и зарубежная, допускает порой одну и ту же ошибку: не использует в качестве метода анализа детской жизни художественное обобщение, в котором целостно, нерасчлененно передается типичность тех или иных состояний детства. Слово "эмпирическое" в значении педагогической конкретности стало чуть ли не ругательным, а проблема влияния личности воспитателя на душу ребенка считается некой второстепенной прибавкой на том основании, что наука будто бы исследует не личностые влияния, а "работу голых методов, средств" и прочее.
Это пренебрежение к подлинно человековедческим проблемам воспитания лишает педагогику полноты жизни, яркости и образности передачи подлинных процессов, которые совершаются в общении взрослых и детей.
В педагогике органично соединено масштабное и то малое, что составляет суть жизни человека. И близкое - то, что непосредственно формирует. И далекое - то, что является гарантией тех или иных условий жизни: политических, экономических, трудовых, эстетических. И эта масштабность непременно проходит через тончайшие капилляры "малого", через зауженность близкого, через психологические механизмы развития личности.
Подростковый максимализм не вообще характерная черта детей старшего возраста, а скорее рубеж процесса взросления человека. Ребенок, оказавшись на этом рубеже, ведет себя по-разному, и педагогу необходимо угадывать появление этих опасных состояний. Конечно, эти состояния в разных социальных условиях проявляются специфично и могут приводить либо к полнейшему краху личности, либо к нравственно-эмоционально-эстетическому подъему всех сил растущего человека. Как бы то ни было, а психологическая закономерность эта подмечена и психологами, и педагогами, и литераторами. Таким образом, обращаясь к литературным героям, педагог оказывается более вооруженным и психологически и эмоционально.
Я давно обратил внимание, что воспитатель нередко правильно воспринимает литературного озорного мальчонку, проникается его заботами, тревогами, радостями. Но, видя такого же ребенка в жизни, относится к нему по-иному.
Спок - прагматик. Но его прагматизм, основанный на здравом смысле и на человеческой мудрости трудовой Америки, разумен.
Спок - ниспровергатель тех "ценностей", которые против человека. Поэтому его гуманизм действен. Гуманизм - его идеал, его вероисповедание. Конечно же нам не все известно о Споке, но, представляя себе общую направленность прогрессивной, гуманистической педагогики Запада, можно сделать вывод, что у нас есть и должны быть точки соприкосновения, особенно в трактовке частных приемов воспитания. Здесь уместно вспомнить Сухомлинского. Он и Спок во многом разные педагоги. У них разные характеры, разное поле деятельности. Один - директор школы, другой - детский врач. Но у них много общего, поскольку и Сухомлинский, и Спок вобрали в себя те прогрессивные ценности, которые всегда были дороги человечеству в борьбе против различных форм дегуманизации воспитания. Общее у них в том, что оба создали добрую педагогику, в которой нет места авторитарности. Как преодолеть авторитарность в поведении воспитателя? Психологические корни авторитарности таятся в чрезмерном честолюбии взрослых, в абсолютизации своей власти, в непонимании прекрасной природы детства.
Бенджамин Спок интересуется проблемами преодоления авторитарности не только в семейном воспитании, но и в условиях школы и, если можно так сказать, во внешкольной работе. Его старший сын Джон - директор уникального детского музея игр в Бостоне.
- Это такой замечательный музей, где на детей никто не кричит, где ребятишки могут все трогать руками, скажем, залезть в вигвам и смолоть муку из кукурузы, как это делали аборигены. Вот этот антиавторитарный принцип должен пронизывать все воспитание и в школе и вне ее.
Порой действия педагога-авторитариста внешне нелегко отличить от подлинного мастера, гуманного в своих целях, результатах, способах их достижения. Эта трудность кроется не только в изощренности почерка авторитариста и даже не в блистательной манере исполнения педагогических приемов. Трудно распознать авторитарную технологию еще и потому, что авторитарист-виртуоз все усилия направляет не на демонстрацию своей силы, а на то, чтобы скрыть ее. Там, где подлинное мастерство мучительно ищет ответа на вопрос, какое действие лучше применять, чтобы поднять человека, авторитарист решает просто и быстро. Ведь куда легче разрушить, смять, принизить. Для педагога-авторитариста система отношений подобна тонкой и прочной сети, которую даже не он, а сами дети набрасывают на себя. Он руководит этим процессом самозапутывания. Если подлинный мастер все время думает над тем, чтобы система отношений способствовала развитию задатков и способностей ребят, творческих созидательных сил в детском коллективе, утверждению высших форм в нем, то педагог-авторитарист до предела сужает сферу самостоятельной деятельности, поощряя лишь ту, которая способствует утверждению авторитаризма, бессловесному послушанию, разобщению в среде детей.
Если активность и самостоятельность ребят развиваются с авторитарных позиций, то это "развитие" очень скоро приведет к тому, что они или откажутся от общественной активности, утратят веру в высшие ценности - в солидарность, подлинный коллективизм, в коммунистические идеалы, - или будут использовать эту активность в самых низменных целях. Авторитаризм - смертельный враг детской самодеятельности.
Преодоление авторитарности - одно из главных условий научного, подлинно авторитетного педагогического руководства. И здесь главное - высокая культура педагога, его способность выработать в себе четкое, не допускающее никаких отклонений, примесей, опошлений, искажений научное педагогическое мировоззрение, и в частности позицию в подходе к детской самодеятельности и своей роли как педагога в этом процессе. Суть этой позиции в том, чтобы всегда уметь различать передовые идейные и нравственные силы, питать их; делать все для их утверждения и развития. В том, чтобы неустанно обогащать самыми прогрессивными социальными элементами содержание жизни детей, находить, стимулировать самые высокие формы отношений. Таким образом, единственный способ преодоления авторитарных элементов - это широкое развитие демократических начал, воспитание гражданственности и человечности. Только при таких условиях может вырасти хороший семьянин и хороший гражданин.
Юрий Азаров, профессор, доктор педагогических наук
Источник: Бенжамин Спок. Разговор с матерью. Talks with Mothers
- М.: Прогресс, 1987//Бенжамин Спок и его педагогика. Послесловие к
книге: профессор, доктор педагогических наук Ю.П.Азаров.
Бе́нджамин Макле́йн Спок (англ. Benjamin McLane Spock, 2 мая 1903, Нью-Хейвен, Коннектикут, США - 15 марта 1998, Сан-Диего, Калифорния, США) - известный американский педиатр, чья книга "Ребенок и уход за ним", изданная в 1946, является одним из крупнейших бестселлеров в истории США. Его революционным призывом к родителям был "вы знаете гораздо больше, чем вам кажется". Спок был первым педиатром, изучавшим психоанализ с целью попытки понимания нужд детей в рамках развития семейных отношений. Его идеи о воспитании детей повлияли на несколько поколений родителей, сделав их более гибкими и нежными по отношению к своим детям, заставив их относиться к своим детям, как к личностям, в то время как общепринятым мнением было то, что воспитание ребенка должно быть сфокусировано на выработке дисциплины.
Окончив школу, Спок поступил в Йельский университет, где он вначале изучал английский язык и литературу, а также увлекался спортом. Учитывая его рост и отличные физические данные, Бена вскоре приняли в университетскую команду гребцов (академическая гребля, восьмёрка), чье выступление на Олимпийских играх 1924 года в Париже принесло Соединенным Штатам золотую медаль. Бенджамин Спок стал олимпийским чемпионом.
Несмотря на отличные результаты в спорте и неплохие познания в области филологии Спок выбирает медицину своим призванием. "Неосознанная тяга к медицине" победила - проучившись несколько лет на медицинских факультетах Йельского и Колумбийского университетов, Спок в 1929 году стал врачом.
После начала войны во Вьетнаме, детский доктор сразу примкнул к антивоенному движению, что для респектабельного медика означало превратиться в изгоя. Несмотря на это он сознательно делает такой выбор, мотивируя свой поступок так: "Нет смысла растить детей, чтобы потом позволить им заживо сгореть".
В 1972 году он баллотируется на президентских выборах в качестве кандидата Народной партии - коалиции левых организаций. Его предвыборная платформа включает в себя бесплатное медицинское обслуживание, гарантированный минимум доходов для семей, немедленный вывод всех американских войск с территории иностранных государств, а также легализация абортов и марихуаны. В результате выборов за Спока проголосовали около 80 тысяч человек. Когда закончилась война во Вьетнаме, с новой силой начались антиядерные выступления, доктор Спок опять присоединился к демонстрантам, активно протестуя против холодной войны.
Прожив долгие годы в штате Мэн, Спок на закате жизни решил перебраться на юг, в Сан-Диего, Калифорния, где впоследствии скончался 15 марта, 1998 г. в возрасте 94 лет. Президент США Билл Клинтон на следующий день после кончины детского доктора выступил с заявлением, отдав должное выдающемуся гражданину Америки за "мудрые советы и бережную поддержку нескольким поколениям семей". "Он учил всех нас тому, как важно уважать детей, - подчеркнул глава Белого дома. - Он был неутомимым борцом, посвятившим свою жизнь делу улучшения жизни детей".
Идеи доктора Спока нашли отклик и среди отечественных педиатров, наиболее известным среди которых является Евгений Комаровский.
Критика идей доктора Спока
Далеко не все идеи доктора Спока прошли испытание временем; более того, некоторые из них впоследствии были признаны крайне опасными. Вопреки сложившемуся у многих современных интерпретаторов мнению, Бенджамин Спок не был первооткрывалем и даже сторонником кормления новорождённых по часам. Однако, отстаивая право матерей на свободу выбора стиля общения с ребёнком, Спок указывал на отсутствие связи между здоровьем ребёнка и типом его вскармливания. Это утверждение, впоследствии признанное ложным Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), стало руководством для женщин, отказывавшихся вскармливать своих детей грудью, что привело к развитию компаний по производству искусственных смесей. Теория, что детей не нужно "баловать" укачиванием, если они начинают плакать, по мнению многих современных психологов, привела к нарушениям воспитания у нескольких поколений, когда ребенок воспринимает информацию от матери на тактильном уровне. Миллионы матерей зачитывались бестселлером The Common Sense Book of Baby and Child Care американского педиатра доктора Бенджамина Спока. Одна из его самых известных рекомендаций предписывала следить, чтобы младенец засыпал, лежа на груди, а не на спине. Откуда он взял это, остается загадкой, но сейчас известно, что этот совет потенциально смертельно опасен. Исследования, проведенные в конце 80-х годов показали, что риск умереть в колыбели для детей, засыпающих лежа на груди, в четыре раза выше, чем для детей, засыпающих на спине. - BBC Focus, февраль 2008. Роберт Мэтьюз. ( BBC Focus, February 2008. The Last Word. Robert Mathews. р. 106).