Аннотация: Это большой рассказ о непростой судьбе двух людей. Жил-был на свете человек, который не верил в любовь! Но дожив до 40 лет, он встретил женщину, которую готов был назвать единственной...
Олег Бажанов
Самое лучшее случается неожиданно...
Невыдуманные истории о любви всегда интересны. Я не скажу, что моя история - вымысел. Хотя, возможно, я что-то и придумал в ней. Ведь в глубине наших фантазий прячется истина, заключающая весь огромный нерациональный внешний мир в скромный по размерам и великий по возможностям мир внутренний. Говорят, что мысль материальна, что словом можно возвысить человека или убить, сделать счастливым или несчастным, заставить плакать или смеяться. Говорят даже, что можно на бумаге написать свою судьбу. И не важно, верим мы в это или нет. Расскажу историю, случившуюся со мной. Судите сами...
Все меня звали Гриднев. Нет, в паспорте значилось имя Виктор и отчество Иванович, но на работе почему-то все звали меня по фамилии - Гриднев. Я работал в отделе экономического планирования одной известной фирмы, занимался скучной аналитикой движения материалов и денежных средств и был не женат.
Личная жизнь не сложилась. На своём собственном жизненном опыте я убедился, что никакой любви не существует и в помине. Есть лишь обязанности и чувство влечения к противоположному полу, иногда доходящее до страсти, а также недолгая привязанность к конкретному человеку с тонким послевкусием благодарности за приятные отношения. И ещё постоянное, по-детски наивное ожидание чуда. Ведь одна из главных проблем современного человечества в отношениях как раз в том и состоит, что ожидания мужчин и женщин изначально неоправданно велики. Принцев и принцесс некоторые ждут всю жизнь, с каждым очередным провалом накручивая на это тонкое и непрочное основание, из которого растут иллюзии, всё новые и новые ожидания, мол, в следующий раз всё уж точно будет, как в сказке. Конечно, случаются новые отношения, и кажется, что вот она - любовь, но проходит время, и реальность в очередной раз бьёт по самому незащищённому месту, безжалостно ломая все наши выстроенные мечты и планы.
К тому времени, как случилась эта история, я уже был не женат. Детей не имел. Совсем недавно, в наступившем первом месяце весны, отметил свой сороковой день рождения. Отметил тихо и незаметно для всех, веря в примету, что сорок - критический возраст для мужчины.
И вот меня самого пригласили на празднование Дня рождения.
Виновница торжества занимала в нашей фирме значительный пост, её служебный кабинет находился этажом выше того, где работал я, и одному Богу было известно, как я оказался в списке приглашённых. Но всё же на праздник пошёл. Пошёл, потому что эта яркая особа нравилась мне.
Приближался вечер, и постепенно холодало. В воздухе чувствовалась свежесть, характерная для начала весны с её переменчивой погодой - пахло неотвратимо надвигающимся апрелем.
Моё невезение началось сразу - сломалось маршрутное такси, на котором я ехал в ресторан, а путь предстоял неблизкий - с окраины в центр города. Начав волноваться по поводу опоздания к началу торжества, я остановил легковую машину с шашечками на крыше. Не доехав до ресторана, мы попали в дорожную "пробку", вызванную случившейся впереди аварией. Пришлось идти пешком две остановки. И я, кляня себя и весь город, опоздал на пятнадцать минут.
Из гардероба администратор проводил меня через большой общий зал до дверей малого зала. Когда же я вошёл, играла музыка, и моё появление осталось ни кем не замеченным. Было очевидно, что вступительное слово именинница уже произнесла.
В банкетный зал ресторана собралось человек пятьдесят гостей, а, может быть, и больше. Я не считал. Было шумно и весело. Именинница не пожалела денег на своё торжество - ведь ей исполнилось тридцать. Выглядела она очень эффектно: светловолосая, в длинном ярком красном платье, с очаровательной улыбкой на лице. Я сразу увидел её, и вдруг захотелось, чтобы этот праздник не кончался. Во всяком случае, сегодня.
Окинув взглядом присутствующих, я невольно удивился тому, сколько влиятельных людей собралось здесь. Распорядитель зала проводил меня к длинному, щедро накрытому столу до места, обозначенного табличкой с моей фамилией. Вежливо поздоровавшись с соседями, я сел, отметив про себя щедрость угощений.
Никто не обращал на меня внимания, поэтому мне удалось спокойно подкрепиться. А праздник шёл своим чередом. Звучала живая музыка, с невысокой сцены хорошо поставленными голосами пел известный в городе дуэт, гости танцевали, произносили тосты в честь виновницы торжества.
Время от времени я поглядывал на свою начальницу, сидящую в алом вечернем наряде во главе стола. Досада за опоздание с примесью радости от того, что я всё-таки оказался в числе гостей, и ещё какой-то непонятной тоски от того, что сижу так далеко от именинницы, переполняли моё сердце. Охваченный всеми этими чувствами, я пил водку в одиночестве.
Странно, но с каждой опустошённой рюмкой настроение моё не улучшалось, а в голову стали приходить всякие смелые мысли. Я всё чаще кидал взгляды на начало стола - удивительно хороша была сидящая там женщина! Я сочувствовал мужчинам, не встречавшим в своей жизни Веру Орлову: рост 170, волосы светлые, глаза зелёные, талия 60, грудь 100. Мне, далеко не юнцу, с первого дня знакомства были по душе её женственность и сексапильность. Потом к этим качествам добавились деловитость и даже обязательная стервозность, без которой в наше время не состоятся женщины-руководители. Но в Орловой всё это гармонично сочеталось, выдавая свету яркую, незаурядную личность. Юные дарования мужского пола, обильно населяющие наш офис, никогда не пропускали жаждущими взглядами походку Орловой, если та шла по коридору. Я мог представить себе их трепет и желание, как мог представить и неспешное вожделение зрелых ловеласов. Вера Сергеевна - яркая, очаровательная блондинка, как сейчас, - на службе она воспринималась не иначе, как строгий руководитель. А большинство мужчин до сорока очень заводит эта фраза - "строгая начальница". Фигура, причёска и очки на красивом лице Орловой лишь подчёркивают строгость и едва уловимую кокетливость, которые вкупе образуют тот самый женский магнетизм, от которого постанывают рвущиеся с цепей общественной морали томящиеся мужские души, хозяева которых постоянно толкутся подле её кабинета. При взгляде в её сторону в глазах женщин до сорока вспыхивают завистливые рубиновые огоньки. Не знаю, что вспыхивает в моих глазах, но я почти сразу понял, в чём главная опасность Веры Сергеевны для мужчин: она скрыта в её взгляде, и именно поэтому последнее время при встрече я предусмотрительно старался отводить глаза от её взора, но сегодня почему-то чувствовал себя очень решительным.
Постепенно ужин из банкетного зала переместился на большую открытую террасу ресторана, обставленную рядами живых цветов. Аромат свежей ночи, приглушённое освещение фонарей, плюс - разыгравшийся в крови алкоголь, от которого дамы в дорогих нарядах казались ещё красивее и сексуальнее с их загадочными в бледном фонарном свете лицами, с их сверкавшими в тусклом ночном освещении глазами и мягким смехом, сделали своё дело - подождав, когда вокруг поубавится число поклонников и, преодолев некоторое смущение, я подошёл к имениннице.
- Вы очаровательны! - выдохнул я, чувствуя, что всё-таки волнуюсь, и протянул открытку-конверт с подарочным сертификатом известной косметической фирмы внутри. - Это вам, Вера Сергеевна. С Днём рождения!
- Спасибо! - улыбнулась хозяйка вечера и, приняв конверт, одарила меня взглядом, придающим её облику теплоту и нежность. - Как вам мероприятие, Виктор Иванович?
- Всё замечательно!.. - Я посмотрел на почти пустой бокал в её руке. "Красное вино - любимый напиток страстных, эмоциональных и азартных женщин, умело скрывающих огонь сексуальных желаний и эротических фантазий", - пришло в голову из недавно прочитанного о светских дамах в каком-то мужском журнале.
Со сцены зазвучала красивая медленная мелодия. Взгляд хозяйки вечера стал загадочным, и мне почудилось, что качнувшиеся длинные ресницы спрятали от меня какую-то тайну. Этот взгляд взволновал меня ещё больше, сердце сбилось с ритма, захотелось самому спрятаться куда-нибудь от этих колдовских глаз, от этого чарующего голоса. Но я взял себя в руки и сказал спокойно:
- Всё просто прекрасно, Вера Сергеевна! Спасибо Вам за это вечер! И за приглашение...
И вдруг предложил:
- Потанцуем?
Она не стала долго раздумывать, отложив конверт на сервировочный столик с бутылками шампанского и поставив туда же свой бокал, снова наградила меня улыбкой:
- Пожалуй!
Красивая медленная музыка... я обнял партнёршу за талию, и вдруг стало трудно дышать. Это был даже не танец... это был повод прикоснуться к ней. Мысленно проклиная себя за нерасторопность и трусость, я, наверное, весь светился от счастья, отдаваясь власти льющейся вокруг гармонии! В моих руках была красавица, мой идеал и тайная мечта всей мужской половины офиса, и я впервые за пять лет знакомства обнимал её! Несколько раз какие-то лица вырисовывались на первом плане, что-то говорили, шутили, подмигивая мне, но я не хотел узнавать их, целиком отдавшись магии танца и красоты. Конечно, уже завтра разговоры на работе пойдут своим чередом, но это будет потом. А сейчас рядом была она! И я не хотел замечать никого - я танцевал с королевой! Именно с королевой. Сплетни обходили её стороной. За те пять лет, что она проработала в нашей фирме, ни один из мужчин-коллег не был допущен до её постели, - а пытались многие, даже директор! - но потерпели фиаско. Об этом знали все. Конечно, поначалу яркая незамужняя девица, появившись в офисе, не могла не вызвать бурю кривотолков, и эта буря случилась. Но своим ровным отношением с мужчинами и безупречным поведением Вера Орлова очень скоро загасила ветра, дующие со стороны как мужской, так и женской половин, и волнения, обещавшие ураган, улеглись. Нет, она не была, что называется, равнодушна к мужчинам, всегда выглядела так, что в её сторону смотрели даже импотенты, принимала подарки, самым смелым разрешала приглашать себя в рестораны, но с кавалерами всегда держалась подчёркнуто ровно, как с друзьями, не более того. Будучи начальником отдела, она могла попить чаю с сотрудниками в обеденный перерыв, поговорить практически на любые темы, но никогда не поддерживала разговоры, бросающие тень на кого-либо из коллег. Могла участливо выслушать собеседника, и казалось, что не существует на свете человека более внимательного и понимающего, когда кому-нибудь требовалось участие. Никогда и никому она не отказывала в помощи. Есть такие женщины, - как сёстры милосердия, перед ними можно ничего не скрывать, даже самое больное и потаённое. И случалось так, что иногда и мужчины искали у неё сочувствия. И находили его. Но она никогда не участвовала в интригах. Чужие тайны хранила лучше банковского сейфа. И люди к ней тянулись.
И вот сейчас эта очаровательная, умная женщина, вызывающая всеобщее восхищение, была так невозможно близка, что захватила власть над всем моим естеством и волей. Я боялся посмотреть на неё. Находясь в какой-то ауре счастья, я только ощущал тепло её горячего тела и свой учащённый пульс, а также - как пол качается под ногами... и больше не чувствовал ничего.
Когда смолкла музыка и раздались аплодисменты, я растерялся - хлопали нам. Вера Сергеевна улыбнулась всем очаровательной улыбкой. А я даже не успел поблагодарить партнёршу за танец, подошёл генеральный директор фирмы - наш общий босс - и увёл именинницу прямо из моих рук.
Я почувствовал себя маленьким ребёнком, брошенным посреди людной улицы, у которого отняли любимую игрушку. Стало не по себе. Страшась поднять взгляд, я прошёл на своё место за столом, сел и налил в винный бокал водки. Выпил залпом, не ощутив вкуса. Потом услышал, как ведущий вечера объявил о перерыве в концертной программе, но глаз так и не поднял. Мне казалось, что все смеются надо мной - поделом ему! Так ему и надо! Паж посмел пригласить на танец королеву! Залез не в свои сани! Но ко мне никто не подходил, никто не смеялся, никто не пытался заговорить со мной.
Нельзя не согласиться с тем, что робость - не порок, но всё же эта барышня в силах значительно испортить жизнь своему обладателю, будь то мужчина или женщина, всё равно. Ведь застенчивость сопровождается замкнутостью, боязнью выражать публично свои эмоции, точку зрения, заводить новые знакомства, неуверенностью в себе. Отсюда возникает масса сложностей в общении с окружающими. Зависимость от чужого мнения тормозит развитие человека, его продвижение вперёд, к цели, негативно влияет на его отношения с людьми. Я понимал, что нужно срочно бороться с этим психологическим "недугом", но как это сделать сейчас - не знал. Тогда я подумал, что раз сегодня мы все живём в настолько равнодушном мире, где каждый думает только о себе и своих проблемах, и кроме злорадства - ни помощи, ни сочувствия от окружающих попросту не дождёшься, - на это способны, пожалуй, только родственники - то почему меня должно заботить чье-то мнение?
Посидев за столом в одиночестве несколько долгих минут и немного успокоившись, я поднял взгляд. Прекрасной хозяйки вечера нигде не было видно. Это было и к лучшему. Я глубоко вздохнул, прогоняя остатки внутреннего беспокойства и неуверенности.
Из террасы в зал и обратно парами и небольшими группами дефилировали гости. Кое-где женщины, так же, как я, скучали в одиночестве. Некоторые из них, откровенно лаская меня взглядами, как бы давали понять, что не прочь разделить компанию и поскучать сегодня вместе. В другое время и при других обстоятельствах я обязательно ответил бы на какой-нибудь из этих призывов, но сейчас непонятное состояние овладело мной, - ощущение близости Веры Сергеевны всё ещё приятно и сладостно сжимало сердце и переполняло теплом грудь. А сердце пылало и билось.
Снова заиграла музыка и гости стали подтягиваться к площадке для танцев. Я искал глазами Веру, но не находил. А мне хотелось ещё раз увидеть её большие зелёные глаза, её улыбку.
Поймав мимолётный взгляд вошедшей в зал именинницы, я почувствовал, как лицо моё залилось юношеским румянцем. Щёки запылали так же, как сердце. Снова захотелось уединиться, уйти куда-нибудь, где никто не смог бы меня увидеть, - там бы я успокоил бешено стучащее сердце и собрался с мыслями. А виновница торжества в сопровождении директора прошла к своему месту за столом и больше не смотрела в мою сторону. И среди толпы и шумного веселья я вдруг почувствовал себя очень одиноким. Тут не было моих друзей, не было коллег из отдела, не было того человека, кто мог бы меня сейчас выслушать, понять и успокоить, и вообще - тут всем было не до меня. Тем более Орловой. Нет, не случилось ничего из ряда вон выходящего, всё шло как всегда, просто самая лучшая из женщин больше не хотела меня замечать. Наверное, в её глазах я оставался среднестатистическим сотрудником фирмы со среднестатистическим достатком и, значит, средними способностями. В глазах окружающих я всегда являлся середнячком, которого можно называть по фамилии. Почти все мужчины на празднике были по служебному и социальному статусу выше меня, а многие даже и моложе. Но почему же тогда на пригласительной открытке было написано рукой самой Орловой: "Гридневу Виктору Ивановичу"? Ведь она пригласила именно меня! Зачем?
Я смотрел на именинницу, пытаясь отыскать ответ на мучивший меня вопрос, а она будто специально не замечала меня. Я слышал её смех, видел взгляд, которым она одаривала других, и чувствовал себя всё неуютнее.
Подумав о том, что пора бы покинуть это мероприятие, я всё ещё искал взглядом глаза Веры Сергеевны.
Черты лица этой женщины не отпускали взгляд. Наверное, их нельзя было назвать классически правильными, скорее милыми, но она была красива какой-то особенной, обворожительной женской красотой, каковая не остаётся незамеченной с первого мгновения. Её красота притягивала мужское внимание. Особенно, когда она улыбалась. Её большие выразительные глаза под стремительным изгибом бровей в сочетании с тонкими линями лица и мраморно-нежной кожей делали её похожей на воздушную нимфу или очаровательную сказочную фею, красоту которой должны воспевать лучшие поэты. Очки в тонкой оправе придавали её образу лёгкий налёт строгости милой учительницы. Она совсем не походила на светских красавиц с "заточенными под мужчин" уверенными взглядами и бросающимися в глаза яркими лицами под многослойным макияжем на тяжёлом искусственном загаре. Даже выпив несколько бокалов вина, она была очень естественной, и сейчас, глядя на неё, я получал настоящее наслаждение.
Недалеко от меня кто-то из гостей сказал своему соседу: "Именинница удивительно хороша!", а сосед ответил: "Вера Сергеевна у нас красавица!". Даже за глаза все звали её уважительно - Вера Сергеевна.
Да, сегодня она была обласкана всеобщим вниманием - красавица и хозяйка торжества. Очаровательная улыбка почти не сходила с её розово-алых губ, свежих, как утренний цветок в росе и, наверное, таких же нежных. Мне вдруг нестерпимо захотелось ощутить вкус этих губ на своих губах. Будто угадав ход моих мыслей, Вера Сергеевна посмотрела на меня, чуть задержав взгляд, и я понял, что не смогу уйти сейчас.
Зазвучала медленная мелодия, и я, приободрённый коротким взглядом зелёных глаз, встал, но не успел дойти до своей цели - Орлову пригласил на танец директор. Замешкавшись, я всё же решил не возвращаться за стол и посмотрел на одну из сидящих подруг именинницы. Интересная темноволосая женщина лет тридцати приняла моё приглашение. Мы вышли к сцене вслед за первой парой.
Встав так, чтобы видеть Веру Сергеевну, я стал медленно, в такт музыке кружить свою даму и, стараясь быть тактичным, заговорил с ней:
- Мы не знакомы? Я встречал вас в офисе.
- Я всего пару месяцев работаю заместителем в бывшем отделе Веры Сергеевны. И я вас тоже видела, - ответила та.
- Давайте познакомимся, - предложил я и представился первым: - Виктор.
- А я Людмила, - партнёрша с интересом рассматривала меня.
Ростом она была чуть ниже Орловой, такая же стройная, но её свободно спадающие до талии прямые волосы имели тёмный цвет. "Все брюнетки кажутся вредными", - припомнилась недавно прочитанная в каком-то глянцевом журнале шутка, и я мысленно ей улыбнулся.
Медленно кружась под музыку, я ощущал в руках тонкую талию спортсменки, уходящие куда-то вниз крепкие линии бёдер, но это меня не волновало. Я всё ещё чувствовал в своих ладонях тепло другой женщины, танцующей сейчас не со мной.
- А вы каким видом спорта увлекаетесь? - решил я проверить свою догадку и посчитав молчание неудобным.
- Гимнастика. До недавнего времени выступала за область, - просто и даже до удивления обыденно, как о само собой разумеющемся, сказала Людмила.
- И разряд имеете?
- Мастер спорта.
Следующий, не успевший прозвучать вопрос, повис у меня на языке - в этот момент лицо Орловой оказалось очень близко. Светлокудрая красавица улыбнулась одними уголками губ, а её колдовские глаза сверкнули в ярком освещении зала так, что я вздрогнул, будто обжёгся.
- Нравится вам Вера Сергеевна? - почувствовав мою реакцию, Людмила отстранилась и лукаво посмотрела мне в лицо. А я смутился, ожидая с её стороны насмешки. Но она сказала серьёзно:
- Вижу, что нравится. Мы с ней подруги.
- Нравится, - не стал скрывать я правды, всё ещё находясь под впечатлением от взгляда Орловой. - Очень. И уже давно.
- Так чего же вы теряетесь? Пригласите её танцевать и скажите ей всё.
- Да пытался, - отвечал я, освобождаясь от напряжения и радуясь, что нашлось наконец-то доброе сердце, которому можно открыться. - Не получается. Вокруг неё всегда крутится столько ухажёров... да ещё наш директор!
- Смелее! - тоном заговорщика проговорила Людмила, видимо, скорая на решения так же, как и на действия. - Директор вам не конкурент - он человек семейный. Идите и не обращайте ни на кого внимания. Рискните! Женщины любят смелых мужчин.
- Рискнуть? - повторил я, озадаченный, вдруг ощутив какую-то особенную робость перед всеми женщинами на Земле.
- Ну да, рискните! Чего вам бояться? - Людмила начала тихо смеяться. По-видимому, её идея понравилась ей самой, а моя реакция рассмешила. Но можно ли доверять её словам? "Все брюнетки вредные!" - пришла в голову теперь уже серьёзная мысль.
Я внимательно посмотрел на танцующую с директором Орлову. Она не увидела этого моего взгляда. Я перевёл глаза на свою партнёршу. Да, обе подруги были примерно одних лет, но между тем неизмеримая разница улавливалась во всём. Спортсменка Людмила несомненно была хороша собой, но в красоте Орловой было что-то особенное: более нежное, более благородное, более сильное, выделяющее её из толпы просто красивых женщин. Есть такие лица, которые трудно забыть, увидев однажды. Вера Сергеевна была счастливой обладательницей именно такого лица. И фигуры - гибкой и стройной, с гордо посаженной головой на высокой шее, с красивой линией плеч, несколько тонкой в талии и очень женственной в бёдрах. Все её движения были ровными, плавными и даже какими-то важными, что, несомненно, свидетельствовало о её внутренней силе и уверенности. Но иногда, всего лишь на мгновение, какое-то робкое смирение проскальзывало в её взгляде или жесте, что-то трепещущее и незащищённое, но никого не просящее о защите. И я мог видеть и улавливать эту незащищённость, хоть она и была мне не понятна. Но мне казалось, что Вера Сергеевна понимает, что я вижу и улавливаю нюансы в её настроении. Или мне очень хотелось так думать?
Мне всё же удалось пригласить Орлову на следующий медленный танец. Я подошёл, попросил разрешения, она протянула руку, кокетливо блеснув глазами, и поднялась со своего места за столом. Так, рука в руке, мы с ней вышли к самой сцене. И с её стороны это совсем не было похоже на простой жест вежливости. Или мне тоже хотелось думать так?
В танце она послушно следовала моим движениям, позволив мне проявить активность. Я вёл. Она чутко слушалась, подстраиваясь под ритм. Я крепко держал её за талию, крепче, чем было необходимо, прижимая к себе, и ощущал всем телом рельеф её горячего упругого тела. Ростом она была чуть ниже меня, даже на каблуках, но смотрела в глаза прямо и смело, будто ждала каких-то дальнейших действий. А я терялся в догадках - каких? На служебной лестнице компании она стояла выше меня по должности, хотя в жизни вряд ли была опытнее в отношениях с противоположным полом, - но, возможно, что и опытнее, просто хорошо умела скрывать это. Я ничего не знал о её сердечных делах. И неопределённость такого обстоятельства лишь подстёгивала мой интерес. И я рискнул...
- Вы мне очень нравитесь, Вера Сергеевна, - мягко и тихо прошептали мои губы возле самого её миниатюрного ушка с бриллиантовой серёжкой. - Уже много лет. С первой нашей встречи. Тогда у лифта, помните?..
Она не ответила. Но и не сделала попытки вырваться из моих объятий. Это придало мне уверенности, и я озвучил то, что чувствовал:
- Никакое, даже самое лучшее вино не пьянит меня сегодня так, как всего лишь один ваш взгляд. Вы очень красивая, Вера... а ваши глаза... мне, кажется, я понимаю и чувствую вас, когда вы смотрите на меня.
- Вы очень самоуверенный и опасный человек! - произнесла Орлова почти серьёзно.
- Почему? - Я нисколько не был удивлён. Так мне говорили многие женщины.
- Потому, что опасный.
- А всё-таки?
- Вы пытаетесь читать меня.
- Почему это вас пугает?
- А вы не допускаете ошибок в прочтении?..
Я крепче прижал её к себе:
- Я всё время думаю о вас! Все пять лет. А вы?
Она не ответила, лишь, чуть отстранившись, пытливо посмотрела мне в глаза, будто старалась понять - говорю ли я серьёзно? Я с трудом выдержал этот испытующий взгляд больших зелёных глаз, которые были сейчас очень-очень близко. Музыка смолкла. Мои руки освободили талию партнёрши, но я продолжал смотреть ей в глаза, держа её ладонь в своей. Она первая отвела взгляд и мягко высвободила руку.
- На нас смотрят. Проводите меня, - сказала она, не глядя ни на кого, и направилась к своему месту за столом.
Мне пришлось подчиниться. Сделал я это без всякого удовольствия, потому что не хотел отпускать её сейчас, зная, что последует дальше.
Галантно придвинув Вере Сергеевне стул и кивнув головой внимательно наблюдающей за нами Людмиле, я отправился на своё место, чувствуя спиной всеобщее внимание к своей персоне. От этого было не по себе, но душа моя ликовала - я открылся женщине, которую боготворил!
Теперь Вера Сергеевна, разговаривая с соседями по столу, время от времени смотрела в мою сторону. Когда наши глаза встречались, по моей коже пробегали мурашки, а грудь наполняло приятное тепло. Нет, определённо я сходил с ума по этой женщине!
Я помнил до мелочей первую встречу с Орловой у нас в офисе пять лет назад. Тогда на лестнице у лифта я в упор рассматривал очаровательную незнакомку и думал о том, что её типаж из тех, что мне очень нравятся: яркая, ладно скроенная, с гордой осанкой, узкой талией - она произвела впечатление! Я сразу окрестил её Златовлаской по цвету её волос. Разменяв четвёртый десяток лет и познав отношения примерно со стольким же количеством женщин, помноженным на два, я точно знал, что быть женщиной в наше время - большое искусство. Родиться женщиной - ещё не значит стать ею. В своей жизни я встречал лишь нескольких женщин, которые с первого взгляда производили неизгладимое впечатление на мужчин, ничего особенного при этом не делая, от них просто "пахло" женщиной и всё... эта была из таких. Шестым чувством я ощутил, как незнакомка сквозь тончайшую оправу очков осветила всего меня мгновенным, как фотовспышка, взглядом, который тут же растаял в воздухе. И опустила ресницы. А мне показалось, что погас свет, будто зашло солнце и выключили все лампочки вокруг.
Я любовался молодой женщиной все те несколько коротких минут, пока кабинка лифта поднималась с первого на пятый этаж. Да, незнакомка была необыкновенной. Таких редко встретишь в толпе. Она выбивалась из общей массы не только своей выразительной внешностью, взглядом, пластикой движений, но и какой-то очень мощной аурой женственности, витающей вокруг неё. Может, конечно, не все это замечали. Но для меня всё было очевидным. Украдкой бросая короткие взгляды, я размышлял, почему ещё пять минут назад я даже не догадывался о существовании такой феи и не имел надежды на встречу с ней, и почему же так ко мне несправедлива жизнь? Как же тебя зовут, красавица? И по какому вопросу судьба привела тебя в наш офис?
Златовласка ответила на мой настойчивый интерес. Когда двери лифта открылись, её стройные ножки отработали всё на сто процентов: под перестук каблучков появилось сексуально-вызывающее виляние бёдер, притягивающая мужской взгляд походка с носка, когда от каблучка вверх по ноге проходит жаркая чувственная волна, излучающая в окружающее пространство терпкие флюиды желания. Мужчины, уловив их, останавливаются на ходу, теряют ориентировку в пространстве и времени, забывают про жён, работу, обязанности и долги. Потому что мужчины любят секс и очень любят женщин, которые неравнодушны к сексу.
Этот обворожительный изгиб её спины я запомнил на всю жизнь. Незнакомка с модной дамской сумочкой у локтя, тряхнув свободно спадающими ниже плеч волосами, не глядя по сторонам, уверенно направилась в сторону отдела кадров. Она двигалась мелкими шагами очень сексуально, слегка покачивая бёдрами, пятку одной ноги занося за носок другой. Обтянутые в меру короткой юбкой бёдра не отпускали моего внимания. Волнующая походка сводила с ума. Опытные обольстительницы знают, что сексапильность - это обещание. Обещать можно словами, взглядами, одеждой, жестами, походкой. Видимо, незнакомка часто пользовалась этими отработанными приёмами, отлично зная, как без слов привлечь внимание мужчин. Условий не так уж много - всего два: во-первых, испытуемый объект или объекты должны находиться в зоне визуальной досягаемости, во-вторых, обольстительница должна быть готовой к встрече.
В данном случае к такой встрече оказался неготовым я.
Победительница гордо шла по коридору, её каблучки отстукивали мягкий ритм, и в том же темпе мои горячие мечты - одна ярче другой - вырываясь из подсознания, сжигали меня изнутри. Проводив невозможную женщину глазами до самых дверей отдела кадров, я, озадаченный, направился в свой отдел, добрался до кулера, набрал полный пластиковый стаканчик воды и жадно припал пересохшими губами к прохладной живительной влаге. Одного стакана оказалось мало. Я делал большие торопливые глотки, а в моей голове продолжали отстукивать свой волнующий ритм острые каблучки Златовласки.
По жизни сопротивление женским чарам я считал делом бесполезным и, когда очередная симпатичная стройняшка многозначительно семафорила влюблёнными глазками, моё мужское эго волновалось и противиться не желало. Я, как человек порядочный, взаимно влюблялся в своих воздыхательниц и, пригласив на ужин в ресторан, проводил с очередной пассией ночь или неделю, иногда даже месяц, делая какой-нибудь подарок при расставании. На большее моих душевных сил не хватало. В остальном выручал опыт. Умение не быть в отношениях - это мастерство и ценный подарок для холостяка, работающего в дамском коллективе и не пренебрегающего женским обществом, - такое невероятно-сладостное ощущение свободы, пока не подошёл сезон старческих болезней. И я использовал данное природой время на все сто, чтобы наслаждаться жизнью. И у меня пока ещё это получалось.
Надо сказать, что ко времени знакомства со Златовлаской я был уже достаточно утомлён приключениями, чтобы относиться серьёзно к связям с прелестницами и целенаправленно искать этих связей. Предложения на моём рынке превышали спрос и я, как говорится, читая меню, выбирал только сладкое. Но природа ещё требовала своё, поэтому моя тренированная фигура при росте в метр восемьдесят два была подтянутой, взгляд уверенным, шутки умными, а при встрече с женщинами лицо становилось добрым и с него почти не сходила тёплая улыбка.
Этими своими качествами я попытался воспользоваться, поджидая незнакомку на этаже у лифта несколько минут спустя. Со мной творилось что-то странное - я сам хотел снова встретиться с ней и побаивался этой встречи, ощущая внутреннюю неуверенность. Убедившись, что интересующая меня особа всё ещё находится в отделе кадров, я занял пост у дверей лифта. Причём моя позиция была беспроигрышной на сто процентов: слева лифт, за спиной лестница - другого пути, чтобы уйти с этажа, не было.
Златовласка появилась в коридоре минут через десять. Направившись в мою сторону и заметив меня, она убавила шаг, чуть изменилась в лице, потом её лицо приняло прежнее холодное выражение. Незнакомка подошла к лифту.
- Здравствуйте, ещё раз! - улыбнулся я и глупо пошутил: - По-моему, мы с вами уже встречались сегодня?
Златовласка, спрятав надменную улыбку в краях губ, снисходительно посмотрела на меня своими зелёными глазами и длинным красивым пальчиком с ярко накрашенным ногтем очень грациозно надавила кнопку вызова лифта.
- Вам на какой этаж? - невинно поинтересовался я, чувствуя, как под её взглядом моя уверенность в себе испаряется, словно лужа под палящим солнцем.
- Мне к вашему генеральному, - неожиданно вежливо произнесла Златовласка голосом, который показался мне чарующей музыкой. - Хотите проводить?
Снова этот снисходительный взгляд и улыбка! Моё "Я" разлеталось в разные стороны, разбиваясь вдребезги о лёд её надменности.
- Провожу, если скажете мне своё имя, - всё-таки нашёлся я. Выручил многолетний опыт.
- А если не скажу, не проводите?
- Провожу... - простонало в агонии моё умирающее эго. Определённо, в этой партии вела Златовласка. Никогда ещё в жизни меня так не "переклинивало" с женщинами. Даже в неопытной юности.
Мы вошли в открывшиеся двери наконец-то пришедшего на этаж лифта, и я нажал кнопку с цифрой "7".
- Вы к нам работать? - спросил я, потому что молчание выглядело ещё более глупым, чем моё присутствие в лифте, когда кабина поплыла наверх, и теперь с опасением ожидал утвердительного ответа.
- Да. Трудоустраиваюсь... - в закрытом пространстве незнакомка почему-то не смотрела мне в глаза. От этого мне стало легче дышать.
- Замечательно! - Моё эго миновала клиническая смерть. - И кем вы у нас будете?
- Рабочей лошадкой...
Кабина лифта остановилась.
Незнакомка повернулась и вдруг в упор посмотрела на меня:
- И я надеюсь, что у нас с вами сложатся нормальные рабочие отношения. И чтобы вы знали... и скажите остальным... я не нуждаюсь ни в чьих ухаживаниях. Особенно в ваших!
Пока она впрессовывала меня и размазывала по стенке лифта взглядом, двери медленно разошлись. Прямо перед нами была приёмная генерального директора. И я благодарил Бога, что в коридоре не оказалось свидетелей моего унижения.
Находясь под впечатлением от непонятного мне проявления агрессии, я не сразу покинул коридор и лишь через минуту отошёл от неплотно закрывшейся за Златовлаской двери в приёмную. Поэтому хорошо расслышал, как на вопрос секретарши: "Как о вас доложить?", последовал ответ: "Орлова Вера Сергеевна". Значит, Орлова... умная, красивая, злая и не нуждается ни в чьих ухаживаниях... и за что такая нелюбовь лично ко мне? А может, ко всем мужчинам? И тут же понял, что обречён "заболеть" этой женщиной.
А ведь долгие годы я жил с уверенностью, что любви нет! Есть симпатия, уважение, страсть, а никакой любви не существует. За любовь, - убеждал я себя, - принимают комплекс душевных переживаний, в основном невротического характера. Помешался - значит, влюбился, - это и есть формула любви. Но неожиданно и без моего желания на многие дни и месяцы образ зеленоглазой блондинки пленил мою волю и сознание, прокладывая в моей голове путь всё новым и новым ярким несбыточным мечтам! Встреча в лифте и минутный разговор с белокурой феей разбудили такое томление души и плоти, каких мне за свои тридцать пять неправедно прожитых лет ещё не приходилось испытывать никогда.
Я стал читать умные книги по психологии, и они подтвердили мою догадку, что любовь мужчины - это не только интимный, но и духовный интерес к женщине. Наконец-то я встретил ту, которой заинтересовался по-настоящему. Я постарался узнать о ней всё, что было возможно: узнал, что Орлова приезжая, что не замужем, узнал, что она назначена на должность начальника экономического отдела, что у неё хорошие "связи", и что её "рекомендовали" нашему генеральному "с самого верха". На службе я просто придерживался "нормальных рабочих отношений", лишь выбирая моменты для того, чтобы чаще видеть Златовласку. Но при встрече в длинных коридорах офиса или в столовой она отводила глаза, избегая моего взгляда, здороваясь с коллективом, никогда не отвечала на мои приветствия. Я даже подумал, что перестал для неё существовать с момента нашей злополучной встречи в лифте.
На корпоративном праздновании Нового года я попытался пригласить её на танец, но Орлова, отказав мне, пошла танцевать с другим. Я не привык к подобному явному игнорированию своей персоны особью женского пола и решил добиваться её, но следующего шанса у меня не оказалось - вокруг Златовласки весь вечер крутились кавалеры и начальники разных мастей.
Не сумев придумать ничего нового, чтобы привлечь внимание высокомерной начальницы, в офисе я старался чаще попадаться ей на глаза, открывал перед ней входную дверь, после приветствия говорил какой-нибудь комплимент, но всё напрасно - для Орловой я оставался пустым местом.
Однажды я засиделся за проверкой квартального отчёта, поэтому пришёл на обед в нашу офисную столовую уже к закрытию. В большом обеденном зале не было ни души, стояли одни пустые столики. У раздаточного прилавка я увидел Веру Сергеевну Орлову с подносом в руках. Она выбирала блюда с витрины. Я тоже взял поднос, тихо подошёл и встал у неё за спиной.
- Я буду за вами? - спросил я после вежливого "здравствуйте", хотя вопрос был излишним.
Орлова кинула на меня быстрый взгляд, чуть повернув голову, холодно поздоровалась и будто забыла про меня. А меня тянуло к ней, словно большой магнит скрывался где-то у неё внутри. Эту очень сильную тягу я ощутил сразу, при первой встрече. А сейчас вдруг захотелось побыть рядом, просто стоять возле этой молодой красивой женщины и говорить, говорить... просто говорить с ней, лишь бы видеть её лицо, слышать её голос.
- Знаете, - робко начал я, - а я по вам даже скучаю.
- Надо же! - Орлова резко развернулась ко мне с лукавым выражением на лице. - Красиво врёте. Это не обязательно.
- Почему вру? - я растерялся, чуть не задохнувшись от мысли, что она мне не верит. - Совсем не вру...
- Вот кто бы подумал! Знаю, что вы всем так говорите, Гриднев. И вообще, не подходите ко мне без дела и не пытайтесь флиртовать! Соблюдайте дистанцию.
Она меня грубо отшила. Тогда я окончательно уяснил, что этот орешек мне не по зубам и, почти смирившись, стал собирать её фотографии: скачивал из Интернета, копировал с телефонов коллег и знакомых, выменивал у сотрудников офиса. Я продолжал встречать её в коридорах и на этажах, специально приходил на работу раньше, чтобы увидеть, как она заходит в подъезд - я думал о ней каждую свободную минуту. Но за все следующие годы больше никогда не пытался даже заговорить - видимо, слишком много жизненных преград стояло между нами. Одна из них - неравное положение на служебной лестнице. Другая - значительная разница в возрасте. Но самая главная - у меня серьёзно болела мать.
К моменту моей встречи со Златовлаской мама уже больше года лежала без движения, прикованная к постели после инсульта. Мы жили вдвоём - беда пришла в нашу семью через тринадцать лет после моего развода с женой. Мама не могла двигаться, у неё действовала только правая рука. Но её мозг оставался на удивление ясным, как и речь. Нам нужны были деньги на врачей, на лекарства, на сиделку, поэтому мне приходилось много работать. Кроме должности клерка в плановом отделе фирмы я подрабатывал тем, что десяток лет состоял в Союзе российских писателей и сочинял романы под псевдонимом "Константин Иванов". Мои книги печатались и издавались и в России, и за рубежом. Но всё равно денег катастрофически не хватало. С начала болезни мамы у меня всё меньше оставалось времени на занятие литературой. Днём я сидел за рабочим столом в офисе над экономическими и административными выкладками, а поздно вечером и урывками в выходные дни писал прозу за домашним компьютером. Я сочинял детективы, а хотелось написать что-нибудь стоящее... о любви. Почему о любви? Видимо, её отсутствие в последние годы и сама жизнь подвели меня к той черте, за которой ожидали тяжёлая депрессия и беспробудное пьянство. Нужна была отдушина - праздник для души, какая-нибудь яркая женщина, которой я мог бы увлечься. Увлечься серьёзно. И судьба мне её послала... правда, с большими оговорками.
На работе о моём хобби и о моей личной жизни не знал никто. Или почти никто, кроме двух закадычных друзей - Кольки Подружного и Мишки Дергунова. Дружили мы с первого курса института, поэтому тайн друг от друга у нас не было.
После первого знакомства у лифта с Орловой Верой Сергеевной прошли пять долгих лет. За это время я не преуспел ни в чём: ни в карьере, ни в отношениях с этой женщиной. Но каждая новая встреча с ней рождала в моей душе такой небывалый подъём позитивных эмоций, что на работе я мог бы свернуть горы, а вечером шёл домой радостный и умиротворённый: день прошёл не зря - я видел её! Но, когда открывалась дверь квартиры, яркие ощущения стирались, приобретая серые оттенки, и мой цветной перевёрнутый мир снова принимал своё реальное положение. В спальне лежала беспомощная мама, и мне нужно было проводить сиделку, дав ей денег, накормить маму ужином и поговорить с ней о том, что сегодня делается в мире и у меня на работе, затем умыть маму и уложить её спать. В ванной ждала стирка, на кухне уборка. На то, чтобы посидеть у компьютера над новым произведением, оставалось не более двух часов. Уже давно я привык к тому, что раньше часа ночи лечь спать мне не удавалось. Будильник ставился на шесть утра. И как-то получалось даже высыпаться. И я привык к такому графику.
Перед сном, лёжа в кровати, я думал о Вере Орловой и о своей жизни. До болезни мамы я встречался с разными девушками. Иногда даже с несколькими сразу, "собирая" из них образ одной идеальной, которую безрезультатно искал много лет. Я не ждал от таких встреч ничего серьёзного. После развода с женой одиночество постепенно перешло в профессиональную привычку. Видимо, я серьёзно "подженился" на своей работе писателя, и теперь вряд ли мог расстаться с такой жизнью. С годами я понял, что идеала не существует. Если только в книжках. И я стал создавать свой идеал там. Художественная проза - это волшебство, что производится всего из тридцати трёх букв и десятка знаков препинания, но стоит очень многого. Ведь когда ты как автор, один, используя своё воображение, создаёшь миры, населяя их героями - мужчинами, женщинами - и смотришь вокруг чужими глазами, ты живёшь чужими интересными жизнями. Ты начинаешь видеть вещи, посещать места, о которых не узнал бы никогда, переживая при этом конкретные эмоции и испытывая реальные ощущения. Читая написанное, ты видишь и чувствуешь, как соприкасаются миры - внешний и внутренний, и понимаешь, что внешний мир - это тоже ты. И ты становишься кем-то другим. А когда возвращаешься в свой настоящий реальный мир, чувствуешь, как что-то в тебе немного изменилось. Литература открывает другие измерения. Она ведёт туда, где ты ещё никогда не был. И никто до тебя там ещё не был. И однажды наступает момент, когда, посетив другие миры, ты больше не можешь быть полностью доволен миром, в котором родился и вырос... и понимаешь, что надо менять его к лучшему.
Я верил, что своим творчеством приношу пользу людям. Поэтому продолжал писать.
Однажды мне на глаза попалась статья в иностранном журнале о том, как чтение снимает стресс. Я знал, что появившееся в научном обиходе в 1936 году слово "стресс" в переводе с английского означает "напряжение" - ответ организма на воздействие каких-либо внешних экстремальных факторов, который вызывает выброс адреналина, и организм человека мгновенно мобилизуется для борьбы с врагом или бегства от него. Но мы не первобытные люди, и не так часто решаем свои проблемы с помощью физической силы. Вот и бродят по нашей крови не нашедшие применения гормоны, не давая нервной системе возможности расслабиться. Увы, избежать стресса невозможно, но можно попытаться его преодолеть.
И вот британские учёные из Университета Сассекса на основе опытов с добровольцами определили, что прослушивание спокойной музыки снижает уровень стресса на 61%, чашка чая или кофе - на 54%, прогулка - на 42%, видеоигры - только на 21%. Лучше всего снижает уровень стресса чтение - на 68%, причём для нормализации пульса и расслабления мышц достаточно молча почитать в течение всего шести минут! Автор исследования, Дэвид Льюис, писал в журнале, что неважно, какую книгу человек будет читать, главное - полностью погрузиться в сферу авторского воображения, сопереживая чужим проблемам и, тем самым, отвлекаясь от своих.
А если книга оказалась хорошей? Представьте - в сложной ситуации, в неприятном месте кто-то предложил бы вам временный уход в лучшее измерение... неужели вы его не приняли бы? Именно такова суть работы писателя - открывать перед читателем дверь в мир, где светит ласковое солнце, гуляет тёплый ветерок, зеленеет трава, где живут герои, которые любят и понимают тебя, с которыми хочется быть. И я знал, что там и только там живёт моя идеальная, моя единственная женщина.
Так я считал довольно долго. Но появилась Вера Орлова - и стала моей героиней, моей необходимостью. И, борясь с собой, я искал с ней встреч, сторонился её и снова ждал встречи, понимая, что нам нужно поговорить. Обязательно нужно поговорить. Но на работе ведение подобных разговоров исключалось. А куда я мог пригласить её, кроме ресторана? А пойдёт ли она со мной? Да и чем я её там удивлю? И я всё откладывал разговор, не надеясь ни на что.
Время шло. Через два года Орлову назначили заместителем генерального директора, и она, став моим прямым начальником, оказалась для меня ещё недосягаемее. Я устал мучиться, устал думать о ней, устал ждать по утрам её прихода в офис, устал от себя, от своих мыслей, от своих несбыточных надежд. Я почти возненавидел эту женщину. До неё всё было понятно и размеренно: дом, работа, дом, врачи, мама - всё ясно и одинаково. И тут появляется она, и моя устоявшаяся жизнь рушится, как уходящий под откос поезд. А всё потому, что в цепочку событий вклинился яркий образ Златовласки. Не скрою, тексты романов у меня стали получаться более чувственными, жизненными, острыми. Это отметили все редакторы. Но почему же теперь меня тошнит от моей прошлой жизни? Из-за Златовласки? Если так, то дело очень плохо. Много раз я пытался выбросить образ недосягаемой красавицы из головы, но, когда не встречал её по утрам, не мог спокойно работать. Если её не было несколько дней, не было и покоя в моей душе. Хотя, после знакомства с этой женщиной, покоя не было все эти годы.
Как много времени прошло с того мгновения, когда я в первый раз увидел Веру Орлову у лифта, до этого волшебного вечера, когда смог пригласить её на танец и ощутить её так близко... но не в мою пользу складывались обстоятельства...
Я оторвался от своих мыслей, заметив, как именинницу снова пригласил на танец генеральный директор. "Пользуешься своим служебным положением, шеф!" - пронеслась в моей голове злая мысль, рождая такую неприязнь к начальству, какую я ещё не испытывал никогда.
Иногда во мне загоралось неистовое желание сильных чувств и эмоций, острых ощущений, злость на тусклую, нормированную и стерилизованную жизнь, дикая потребность разнести что-нибудь на куски, - офис, например, или себя самого, совершить какую-нибудь сумасшедшую глупость, дать по башке генеральному директору, совратить его наглую секретаршу, пнуть под зад неповоротливого начальника правового отдела, часами пропадающего на перекурах и перетирающего там свежие офисные сплетни, или свернуть шею нескольким нудным проверяющим из министерства. Ведь именно такой образ жизни, который вёл весь наш офис, я ненавидел - это сытое довольство в кресле какого-нибудь, пусть не большого, но начальника, это равнодушие к тем, кто ниже рангом, а к более успешным - зависть, сплетни и интриги; кумовство и процветание всего серого и посредственного. Впрочем, так обстояло дело во всей стране. И я чувствовал, как это наше офисное гнилое болото с годами всё глубже засасывает меня, и понимал, что скоро совсем не буду иметь сил, чтобы сопротивляться. И вот сейчас, глядя на то, как руки директора обнимают талию Веры Орловой, я чувствовал, как в моей груди снова разгорается погасшая было бунтарская искорка.
А Вера, медленно кружась под музыку, подарила мне улыбку, и я тут же успокоился - она помнит обо мне! Стараясь выглядеть достойно, я стал смотреть по сторонам ничего не выражающим взглядом. Но моё внимание вскоре вернулось к имениннице. Вера Сергеевна выгодно выделялась среди гостей, мне нравилось на неё смотреть, и я с налётом смелого нахальства в глазах стал воображать, что скрывает её вечерний наряд. Под обтягивающей материей длинного красного платья угадывалась форма высокой груди, подтянутого упругого живота, грациозной талии, женственного овала бёдер и стройных сильных ног. Я любовался ей, и внутри меня горел огонь - я хотел эту женщину! Я испытывал к ней мощнейшую тягу! Я желал её всю - и сильную, и слабую, с улыбкой и слезами, строгую и послушную, с эмоциями и капризами, которые выполнял бы с огромным удовольствием! Я хотел чувствовать её, понимать, быть с ней. И знал, что хочу невозможного.
Директор перехватил мой откровенный взор, и я вдруг ощутил, как от моей головы отхлынула волна той бесшабашной удали, что захватила меня несколько минут назад. Мои смелые мысли вновь потеряли свободу. Как хмурое утро после разгульной пьяной ночи, пришло тяжкое отрезвление с осознанием, что я смешон в своём нахальстве, в своих чувствах и желании обладать той, которая не предназначена для меня.
Под гипнотизирующим взглядом директора я поднялся из-за стола. Ушёл по-английски, не попрощавшись ни с кем.
Когда ехал домой в такси, думал о несправедливости жизни и проклинал себя за то, что поддался искушению и пошёл на этот вечер. Как страшно любить женщину и быть бедным! Что должен делать и чувствовать человек, не получающий того, что хочет? Или когда всё в жизни идёт не так? Сопротивляться? Бороться? Принимать? Или разом покончить со всем? Я не знал, что мне делать!
Дома, уложив маму спать, я как обычно сел за рабочий стол и включил компьютер. Но сегодня строчки не ложились на электронный лист. Я сидел и вглядывался в изображение на мониторе, то приближая, то уменьшая его. Время шло, а я всё смотрел на фотографию молодой красивой женщины. Я не искал ответа на вопрос, почему мне так хочется смотреть на эти глаза, на эти губы, на её улыбку. Смотрел и всё. Сегодня был день её рождения. На вечере она выглядела счастливой и, казалось, была рада моему приходу. Но кто я для неё? И какой подарок, кроме скромной суммы денег, я мог бы сделать ей?
Неожиданно возникшая в голове смелая мысль заставила войти в Интернет. Набрав имя и фамилию Орловой, я увидел её фотографию на страницах сайта "Одноклассники". В данную минуту она на своей странице принимала поздравления с Днём рождения. Наскоро поместив первую попавшую на глаза фотографию какого-то "мэна" из Интернета и представившись именем "Алексей", я написал: "Жизнь перевернула ещё один лист в книге Судеб. Не стоит печалиться, возможно, на следующей странице написано слово "СЧАСТЬЕ". С Днём рождения, Вера!".
Прочитав написанное, я с трепетом в груди отправил послание на адрес Орловой.
Она ответила почти сразу: "Спасибо. Мне очень приятно".
Испытав чувство восторга, я тут же написал: "Нашёл Вас на страницах Интернета. Вы очень похожи на девушку, которую я любил когда-то давно. Давайте дружить?".
Она не заставила долго ждать: "Общаясь со мной, вы будете думать, что говорите с ней. А это как употреблять суррогат!!! Я - не она!"
Что ж, понятно до простоты. Появившаяся надежда на хотя бы малую откровенность с её стороны придала мне уверенности. Для начала это было не плохо.
Чуть подумав, я написал: "Вы, конечно же, правы. Но я не болен ею. Так, ностальгия. И я не всегда такой скучный. Давайте станем друзьями хотя бы по переписке, и обещаю ещё приятно удивить Вас".
Она ответила через час, когда стрелки на часах показывали начало первого ночи: "Давайте".
Отправив запрос на "дружбу" по адресу Орловой, я закрыл Интернет. Мне очень хотелось верить, что хоть на шаг, но я смогу таким образом приблизиться к Вере Сергеевне, - возможно, что-то узнаю о ней самой, о её личной жизни, возможно, пусть хоть в письмах, но мы сможем подружиться. И тогда я признаюсь ей во всём. И она поймёт. Должна понять.
Ночью я долго не мог заснуть, терзаемый борьбой эмоций, чувств и разума. Образ Веры, её глаза стояли передо мной, укоряя за поспешное бегство из ресторана.
Да, я сдался. Не струсил, нет... сдался. Но я никого не предавал. Только себя. И свои мечты...
И я лгал себе - я ведь догадывался, почему оказался на Дне рождения Орловой. Очень ясно в памяти всплыло происшествие, случившееся прошлой осенью. Тогда произошла наша случайная встреча с Верой Сергеевной. В субботу последней недели октября меня пригласил в гости Колька Подружный. Его жена с детьми уехала на выходные к тёще, и Николай собрал троих друзей, чтобы посмотреть по телевизору футбол и попить пивка в приятной компании. Пиво принёс я, второй наш кореш - Мишка Дергунов - обеспечил стол вяленой рыбой. Колька предоставил помещение и всё остальное. Учитывая стеснённое положение со временем и с деньгами, я в последнее время редко позволял себе подобные вылазки. Но как не посидеть хоть иногда с хорошими друзьями и с пивом перед телевизором?
Вечером, когда сумерки накрывали город, я, уже будучи, конечно, навеселе, но не более того, возвращался домой. Стоя на тротуаре и пытаясь поймать такси, я увидел, как на другой стороне улицы в проходной арке дома двое крепких молодых мужчин грубо пристают к женщине. В другой ситуации я подумал бы о том, что спешу домой и вообще - не стоит связываться с подонками в тёмной подворотне, но сейчас мой мозг находился в лёгком алкогольном подпитии, а с детства я рос драчуном и не отпускал обидчиков просто так, тем более, когда дело касалось чести женщины. Легко перемахнув через невысокую ограду, я перебежал дорогу и без предупреждения одним ударом в голову уложил на землю первого негодяя. Второй, оттолкнув свою жертву, развернулся ко мне всем телом. Я увидел, что передо мной крепкий кавказец. Соперник был на голову выше меня, заметно крупнее и уж наверняка сильнее физически. Вместо того чтобы отскочить подальше и не дать ему достать меня, я остановился как вкопанный, позабыв об опасности - в испуганной женщине я узнал Веру Сергеевну Орлову. Я стоял и смотрел на неё, не веря своим глазам.
Кавказец быстро оправился от неожиданности и нанёс сильный удар в лицо. Мощный кулак прошёл по щеке и скуле вскользь, я среагировал поздно и, хотя всё-таки успел увидеть удар, чтобы чуть отвести голову, но всё-таки отлетел к стене дома с засверкавшими звёздочками в глазах. Понимая, что лежать нельзя, я, ещё не совсем придя в себя, вскочил на ноги и перебежал за спину противника. Пока кавказец разворачивался, я успел нанести серию хлёстких ударов в голову. Побагровевшее лицо противника приобрело зверское выражение. Его мощные кулаки рассекали воздух. Я быстро двигался по неровному асфальту, стараясь не пропустить ни один удар, иначе не миновать бы перелома челюсти или сотрясения мозга. Шаг влево, шаг вправо, нырок под его руку и мои резкие удары, удары... я следовал известному правилу боксёров, уступающих в весе противнику, - порхать, как бабочка, жалить, как оса. В какой-то миг я оказался прижатым спиной к стене и, не видя другого выхода, врезал сопернику ногой по коленной чашечке. Это был очень эффективный приём в любой драке, позволяющий лишить врага главного козыря - подвижности. Кавказец взвыл и навалился на меня всем телом. Я ожидал, что сейчас последует его страшный удар. Но в юности мне часто приходилось участвовать в уличных драках. Я резко вмазал противнику в пах коленом и навстречу его по-бычьи опущенной голове послал мощный крюк снизу кулаком правой руки, вложив в него всю силу плеча. Казалось, арка содрогнулась от падения грузного тела.
В этот момент поднялся с земли другой противник. Не раздумывая, я нанёс ему удар локтём прямо в голову, снова сбив с ног. Не теряя ни секунды, подскочил к пытающемуся подняться на ноги крепкому кавказцу и пнул ногой в лицо. Противник, издав короткий стон, перевернулся и тяжело упал на спину. Вся моя ярость была нацелена на него - этого здоровенного подонка, и я собирался добить его.
- Не надо, - это сказала Орлова, до сих пор молча наблюдавшая за происходящим. Она слегка коснулась моего локтя и, глядя прямо в глаза, чуть слышно повторила: - Не надо. Пойдём отсюда.
Мы прошли два квартала и оказались в каком-то кафе. Только здесь я смог окончательно успокоиться и прийти в себя.
Пряча сбитые в кровь кулаки, я смотрел на женщину, сидящую за столиком напротив, и пытался улыбаться. А она смотрела на меня так, словно пыталась что-то прочитать в моих глазах. Точнее, будто видела меня впервые. Потом глубоко вдохнула, и по её лицу пробежала тёплая улыбка:
- Добрый вечер, Виктор Иванович. Какой вы!..
- Здравствуйте, Вера... Сергеевна. Какой же?
- Драчун. Не испугались двоих. Я никогда не видела, чтобы так дрались... жестоко... но спасибо вам... - и, сменив тон на более мягкий, произнесла, намекая на свежий синяк на лице: - Как вы? Не очень больно?
- Нормально... до свадьбы заживёт, - сказал и запнулся. На меня с благодарностью смотрела не бизнес-стерва, которую все в офисе привыкли видеть каждое утро, не строгая и требовательная начальница - просто красивая русская женщина. И в её взгляде было столько теплоты, что, если бы она сейчас приказала, я готов был для неё пойти на любой подвиг. Нас разделял только небольшой стол. И если бы я захотел, то мог бы коснуться руки Веры Сергеевны. И я очень хотел этого. Но не решался.
- Кофе вам заказать? - на меня глядели добрые зелёные глаза. Её взгляд был осязаем. Всё это вместе - кафе, мирно болтающие посетители, звук её голоса - производили на меня такое впечатление, будто я оказался в каком-то нереально-счастливом параллельном мире.
- С вами всё в порядке? - теперь её глаза смотрели встревожено. - Почему вы молчите, Виктор Иванович?
- Кофе? - вспомнил я. - Можно кофе...
Её рука лежала так близко...
Вера Сергеевна подозвала официанта и заказала два кофе.
Потом мы просто сидели и смотрели друг на друга. Мой боевой пыл уже сошёл, уступив место приятной расслабленности мышц после сильного физического напряжения с гуляющим в крови адреналином. Если бы не саднящая боль под левым глазом, постоянно напоминающая о себе, да совсем свежие воспоминания о драке, оставшиеся на кулаках, вечер можно было бы назвать томным. Но всё равно для меня всё складывалось удачно.
- Вы, наверное, занимались единоборствами? - спросила Орлова.
- Был такой грех в молодости, - признался я. Рядом с такой женщиной мне было приятно чувствовать себя сильным мужчиной. - А как вы оказались в этом районе, Вера Сергеевна?
- Я теперь живу здесь в одной из новых высоток. Решила сегодня поехать в гости к подруге и вот... - она замолчала, подыскивая подходящее слово для случившегося. А я, подумав, что неплохо бы поменять тему разговора, а заодно и узнать адрес своей музы, поинтересовался:
- Квартиру купили?
- Да. В предпоследнем доме. На двенадцатом этаже. Взяла кредит и купила. Надоело на съёмной жить. А вы как здесь оказались?
- Выходит, что мой друг Колка Подружный - ваш сосед. Он рядом проживает. Только в крайнем доме. Сегодня мы с Мишкой Дергуновым были у него в гостях - у Кольки жена к маме уехала. Пива попили, футбол посмотрели.
- Давно дружите? - почему-то мне показалось, что и моя спутница задаёт вопросы не из праздного любопытства.
- С института... уже давно.
- Вы жестокий? - неожиданно спросила Вера Сергеевна.
- Жестокий? - удивился я. - Нет. Скорее, азартный... - я с сожалением кинул взгляд на часы на руке: давно нужно было быть дома - у маминой сиделки свои дела и своя семья.
- Вас кто-то ждёт? - Орлова напряглась - видимо, неправильно истолковав моё беспокойство. В её глазах появился настороженный вопрос.
Края её расстёгнутой куртки разошлись, и моему взору предстала кофточка с довольно откровенным вырезом на груди. Я с трудом сглотнул слюну и быстро отвёл взор, поймав себя на том, что так по-мальчишески смотреть на женщину в мои годы несолидно, и почувствовал давно забытое смущение и одновременно удовольствие от вида её ладной фигуры. Расставаться совсем не хотелось.
- Да, обещал быть дома... там мама... волнуется... - протянул я, думая о своём. - Сейчас перезвоню и постараюсь всё решить.
Я достал мобильный телефон и набрал номер сиделки. Гарантировав двойную почасовую оплату и выслушав её недовольное ворчание, я убрал телефон и посмотрел на Орлову.
- Ну, вот. Пара часов у нас точно есть. Надеюсь, вы никуда не спешите.
- Нет. Мои родители далеко...
Потом мы пили кофе и ели мороженное. Хотя за два часа так и не успели поговорить о главном, ничего нового не узнав друг о друге. Я так и не решался начать очень важный для меня разговор, как и не решался дотронуться до её руки, убеждая себя каждую секунду - вот сейчас, сейчас я обязательно скажу ей о своих чувствах.
Около десяти вечера Вера Сергеевна сделала звонок по мобильному, сказав в трубку тихо:
- Ты где? - ...и назвала адрес кафе.
Наверное, это был он - её мужчина. Вот и окончилась сказка. Мои яркие желания стали терять свои напор. Всё, как в последних главах лирического романа: лёгкость и весёлость уступили место грусти, и герой переместился в мир печали, несбывшихся иллюзий и ностальгических воспоминаний. Героиня ушла к другому. Занавес!..
И всё равно, когда мы выходили из кафе, и вечерний город принимал нас в свои объятия, а Вера Сергеевна взяла меня под руку, глупая счастливая улыбка застыла на моём лице - рядом со мной шла одна из красивейших женщин нашего города. Я был очень счастливым человеком! Самым счастливым в этом городе! В этой стране!
За рулём подъехавшего джипа с крутыми номерами я ожидал увидеть солидного мужчину, но водителем оказалась женщина бальзаковского возраста. Я не успел её толком рассмотреть, простившись с Орловой у края тротуара.
- До понедельника! - улыбнулась Вера Сергеевна своей милой улыбкой, коснувшись моей руки и мягко пожав мне пальцы.
- До понедельника... Вера... Сергеевна... - глупая улыбка будто приклеилась к моему лицу.
Я стоял и умиротворённо смотрел вслед, пока огни джипа не скрылись за поворотом. Потом, ощущая во всём теле необыкновенный физический подъём, а в душе чувство эмоциональной окрылённости, я отправился домой. Завтрашний день казался радостным и лучезарным.
Разумный человек оглянулся бы, сложил два плюс два и сделал правильные выводы насчёт ошибочности ожиданий, но почему-то в жизни у большинства влюблённых мужчин чаще получается иначе. Наверное, нам как в детстве хочется верить в чудеса.
Прикрывая фингал под глазом букетом роз, ранним утром в понедельник я спешил на работу. В приёмной заместителя генерального директора никого, кроме уборщицы бабы Маши, запричитавшей в голос на мой яркий синяк, не оказалось. Я облегчённо вздохнул, дал пожилой женщине бумажку достоинством в сто рублей и попросил поставить букет в вазу с водой на стол Орловой.
- Только не надо никому ни о чём говорить, - попросил я бабу Машу.
- Сделаю, как надо, - понимающе улыбнулась женщина в чистеньком синем техническом халате. - Иди, работай спокойно, герой!
Герой? Всё время пребывания в приёмной я очень боялся, что кто-то войдёт и увидит меня. Например, секретарша. Ещё бы - затеять такую авантюру! За Верой Сергеевной ухаживают "перцы" куда покруче нашего генерального директора! Но всё обошлось. И я, не замеченный никем, спокойно спустился на этаж ниже.
В отделе сотрудники стали приставать с расспросами - откуда такая печать под глазом? Все знали, что я не женат и спиртным не злоупотребляю. Пришлось рассказать историю про спасённую на улице женщину, благоразумно опустив имена и подробности. Очень скоро интерес к этой истории, не имеющей продолжения, угас, и все в отделе занялись своими прямыми обязанностями.
Я же с самого утра сидел, как на иголках, ожидая вызова в приёмную или телефонного звонка. И ближе к обеду этот звонок раздался.
- Извините, Виктор Иванович, - произнесла Орлова в трубку своим низким, волнующим голосом, - я сегодня опоздала. Вошла в кабинет, а восхитительные розы смотрят на меня! Спасибо. Это так трогательно...
- Я рад, что они вам понравились. Как вы себя чувствуете после субботы? - я специально не называл Орлову по имени, понимая, что сейчас к нашему разговору прислушивается весь отдел.
- Всё хорошо. Спасибо вам за тот вечер. А про цветы... - В трубке возникла пауза. - Скажите, зачем вы это сделали? Впрочем, я догадываюсь. Хочу вас попросить... больше не делайте этого. Поймите меня и не обижайтесь, пожалуйста.
- Ну, почему?..
- Не нужно и всё! - Орлова положила трубку.
Чувства - как "валентинка", сделанная своими руками ко Дню всех влюблённых, - ты очень гордишься ею и бережёшь, а потом даришь человеку, которого она, как ты считаешь, сделает немножечко счастливым. Но бывает, что ты хранишь "валентинку" долго, очень долго, так и не решаясь подарить той, что лучше всех на свете. Думаешь, что знаешь - она не нужна ей. Так случаются ошибки, которые бывает трудно исправить потом.
Во взрослой жизни я почти не писал женщинам стихов. Баловался этим когда-то очень давно - ещё в юности. Теперь всё больше с клавиатуры моего компьютера выходила лирическая, но всё-таки проза. Но вечером того понедельника само собой получилось стихотворение.
Я встречаю тебя очень редко и напрасных не требую встреч,
Вера, Вера - кокетка-конфетка, яркий фантик - ни съесть, ни сберечь.
Очень трудно казаться спокойным, улыбаться при встрече с тобой.
По каким-то случайным законам ты не стала моею судьбой.
Расстояния людей разделяют. Нас с тобой разделяют года.
Пусть ты рядом, но я понимаю - мы не станем близки никогда.
Поздно встретил тебя, очень поздно... ты пригубишь бокал не со мной,
И с другими посмотришь на звёзды. Ну, а я... я всё спорю с судьбой.
Понимаю - встречаться не надо, смысла нет ни тебе и ни мне,
Стать нам ближе мешают преграды разнопрожитых лет, даже дней.
Только встреча... короткая встреча, но как много меняет она:
Вдруг становится ласковым вечер, звёздной ночь и желанной луна.
А душе и тревожно и больно - образ твой и блаженство, и боль.
Вера, Вера... ну, хватит... довольно!.. Но нет сил, чтоб расстаться с тобой.
Мы играем, как взрослые дети: взгляд ловлю - ты глаза отвела,
Каждым утром спешу снова встретить... Неужели ты не поняла?
Мы с тобой очень долго знакомы, только врозь всё - друзья и дела,
И тепло отдаёшь ты другому... но глаза говорят - поняла...
Ты, конечно, другого достойна. Я тебя не прошу ни о чём.
Помолюсь, чтоб жила ты спокойно, в этом мире грубом и злом.
Я понимал, что не смогу показать это стихотворение ей... вообще никому не смогу показать, даже друзьям, поэтому с момента написания часто перечитывал его, находясь в одиночестве.
Больше от неё не было телефонных звонков. А я не мог найти повода, чтобы подняться в приёмную Орловой без вызова. Как не мог в тот вечер в кафе прикоснуться к её руке.
Но однажды утром, до начала рабочего времени, я всё-таки вошёл в открытую дверь кабинета Орловой и, очень сильно волнуясь, положил листок с написанным стихотворением на её стол. Волновался, потому что не знал, правильно ли поступаю, потому что не спал всю ночь. Ещё потому, что на другой стороне листа было написано короткое письмо, где я обращался к Вере Сергеевне так же, как в своих мечтах - на "ты": "Я тебя не выбирал, но так случилось - ты стала моей Музой. Знаешь, между мужчиной и женщиной не обязательно должна стоять постель. Я не буду домогаться тебя. Мне достаточно тебя видеть. Или слышать голос... прошу о встрече. Посидим где-нибудь в кафе, хочешь, в другом районе, за городом... а хочешь, поедем в другой город. Только лишь об одной встрече прошу тебя... Всё будет так, как захочешь ты. Ответь. Если нет - не могу обещать, что перестану смотреть на тебя. Но постараюсь делать это так, чтобы ты меня не видела. Впрочем, я так делаю каждое утро уже почти пять долгих лет. В. Гриднев".
Уборщица баба Маша гремела ведром в комнате отдыха Орловой, поэтому я вышел из кабинета незамеченным.
Ещё несколько дней по утрам я поджидал Веру Сергеевну у входа в офис, стараясь попасться на глаза. Но она будто не видела меня. Или делала вид, что не видит. А я мучился в догадках - прочитала ли она моё письмо? Если прочитала, почему молчит, почему избегает даже взгляда? Или я обидел её этим?
Потом я перестал приходить на работу раньше. И перестал встречать Орлову по утрам. Мне было сложно заставить себя поступать так, ведь она нужна была мне, как воздух. Но, как умудрённый жизненным опытом и книжной мудростью мужчина, я понимал, что допустил оплошность, хотя свято верил одной истине - женщина не должна знать твоего настоящего отношения к ней, по крайней мере, женщина, которая действительно нужна тебе. Ведь это знание можно использовать как оружие, порождающее обратный эффект. Я понял, что ошибся, когда это правило сработало против меня, и решил какое-то время постараться пожить без воздуха, иногда всё-таки делая несколько судорожных вдохов, чтобы не умереть совсем - по вечерам я заходил в компьютер, открывал папку с инициалами "В. О." и перелистывал её фотографии.
Однажды вечером, уходя из отдела последним, я распечатал все фото Орловой на чёрно-белом принтере. Получилось неплохо - интересная девушка со страниц журнала далёких 60-х. Сложив листы с изображением Веры в один прозрачный файл, я убрал его глубоко в ящик стола под ключ.
Следующим утром, заняв своё рабочее место, я достал эти чёрно-белые снимки. С них красивая женщина смотрела на меня, как тогда в кафе - по-доброму тепло...
С тех пор каждое моё утро на работе начиналось с чёрно-белых фотографий Златовласки.
А история с уличной дракой вскоре забылась, будто и не было вовсе ни её, ни кафе. Вернее, я думал, что Орлова забыла обо всём. Но почти через шесть месяцев пришло приглашение на празднование Дня рождения...