Виорел Мандалаку, член Исполкома Христианской партии Национального Возрождения, возвращался с митинга.
Митинг, в общем, прошел организованно, правда, стихийный протест студентов, по правде сказать, провалился. Организаторы не учли, что в это самое время будут показывать финал кубка европейских чемпионов, поэтому даже ради 50 лей народу пришло маловато.
Домнул Мандалаку был доволен жизнью в Столице - не то что в его родной Бубуоака Маре. Хоть он там и был сыном уважаемого человека, - его отец в период аннексии Молдовы русскими был секретарем парткома колхоза. Теперь отец тоже не последний человек - церковный староста и руководитель местного отделения Национальной партии Христианского Возрождения.
Но в городе, конечно, гораздо лучше. Да и работа совсем не та, что в селе.
Домнул Мандалаку прошелся немного пешком по Штефан чел Маре ши Сфынт, надеясь унять неясное чувство неудовлетворенности, поселившееся где-то в душе после митинга. Все, вроде бы, как всегда, было хорошо, улица была чистой и красивой, вывески радовали не только глаз, но и сердце, а смутная тревога почему-то не проходила.
Сначала Виорел зашел в "Макдональдс", где сидело множество молодых американцев, громко галдевших на своем английском, но ничего не стал покупать. Затем он направился в продовольственный магазин, поразмышлял над изобилием сортов колбас, копченостей и прочей снеди, купил пачку сливочного масла, палочку сухой колбаски, потом попросил большую бутылку минеральной воды. На выходе вспомнил, что надо еще и хлеба взять - получилась увесистая авоська. Решив, что он вполне заслужил комфортную жизнь, а на собственном здоровье экономить не надо, домнул Мандалаку остановил первое проезжавшее мимо такси, сел рядом с шофером и, не торгуясь, сказал: "Митрополит Гурие Гросу, патруспрезечь." "А где это? - спросил по-русски шофер, - Как это раньше называлось?"
В другой раз Виорел бы ему быстро объяснил, кто он, шофер, есть и где находится, он сказал бы, что за столько лет собака и та запомнила бы названия улиц, тем более такой, как "Митрополит Гурие Гросу", но ругаться не хотелось - весь задор растрачен на митинге, а здоровье надо беречь, - и без комментариев стал объяснять дорогу, упоминая при этом весьма неприятные слова "Новосибирская" и "Лечсанупр".
Потом домнул Мандалаку всю дорогу терпел болтливого шофера, жаловавшегося на дороговизну бензина и попросил его только об одном - выключить громко вещавшее в салоне автомобиля "Русское радио", сославшись на усталость и головную боль.
Дома никого не было. Жена, видимо, торчит, как всегда, у своей матери и сестры, а сына он вообще почти не видел. С тех пор, как в доме появился достаток, жена ушла с работы, но, вместо того, чтоб больше уделять времени семье, болталась то у своей матери с сестрой, то у подруг. Сын учился в "Академии проблем космизма и глобальной экологии", домой приходил под утро, потом спал до обеда, потом играл на компьютере, а ближе к вечеру куда-то снова уходил.
Виорел заглянул в холодильник, достал пластиковую бутылку, наполненную домашним красным вином, налил себе стаканчик, с удовольствием выпил, и только после этого достал помидоры, брынзу, лук и сел ужинать в одиночестве. Чтоб не было скучно, он включил телевизор, некоторое время выбирал канал, но всюду была или политика, или поп-музыка. И то и другое одинаково отвратительно. Наконец, на экране появился бегемот, выходящий из воды - "Вот это хороший канал, про природу" - подумал Виорел и намазал кусок хлеба свежим маслом, положил сверху кусок сыра моале, налил себе еще стаканчик и, как говорилось в одном старом анекдоте, ощутил, что "жизнь-то стала налаживаться..."
Закусив как следует, Виорел лег на диван и под вкрадчивый голос английского комментатора африканской природы быстро заснул.
Сначала ему приснился кишиневской зоопарк - почти как настоящий. Только в его центре было огромное африканское озеро Виктория, а бегемоты и крокодилы свободно ходили по дорожкам. Да и не только бегемоты с крокодилами - все животные, в том числе такие опасные как волки, медведи и тигры прогуливались, где хотели. Никаких клеток не было, но на шее каждого животного висела табличка с его названием. Названия, почему-то, были на английском языке. "А-а-а, понятно, - подумал во сне Виорел, - это же Фонд Сороса оплатил..."
Неожиданно на Виорела как-то решительно двинулся огромный бурый медведь с табличкой "The Russian Bear". Домнул Мандалаку испугался, не зная, что делать, но тут его за рукав ухватил незнакомый человек и, приговаривая по-английски что-то вроде "мув, мув" затащил его в клетку, находившуюся за спиной. Человек успел захлопнуть дверцу и медведю оставалось только потрясти лапами решетку.
Виорел оглянулся по сторонам и понял, что здесь все наоборот: люди в клетках, а животные на свободе. Из клетки в клетку можно перейти по подземному переходу. Так посетители и знакомятся со свободно гуляющими обитателями зоопарка.
"Ну, как же это правильно! - восхитился Виорел, - умеют же они там все делать правильно. А нам от русских что досталось? Символы тоталитаризма - запертые в клетках замученные животные. С детства коммунисты приучали всех детей к тому, что, если не будешь делать, как они скажут, будешь вот так сидеть в концлагере".
Виорел попытался поблагодарить этого американца за спасение, с трудом подбирая английские слова, но человек неожиданно перешел на русский. Больше того, он оказался кишиневцем. Оказалось, что он знает домнула Мандалаку, что он видел его по телевизору, а его брат работает таксистом - только вчера он подвозил уважаемого домнула Мандалаку домой на улицу "Митрополит Гурие Гросу". Человек представился как Михаил Иванович Степанов и обещал, что заставит брата выучить все новые названия улиц. "А если не выучит, - смеясь сказал Степанов, - я его сам выпущу погулять по дорожкам зоопарка, а то у нас большие проблемы с кормами". Потом господин Степанов рассказал, что весь этот зоопарк принадлежит их семье. Предприятие оказалось очень доходным, поскольку ему, как русскому, газ и нефтепродукты Россия поставляет со скидкой. Так что удается круглый год поддерживать хоть тропический климат: "Посмотрите наверх, - весь зоопарк находится под стеклянной крышей". "Но ведь он занимает очень большую территорию?" "Да, - ответил Степанов, - гораздо большую, нежели вы думаете. Под нашей крышей находятся все окрестности Кишинева: Яловены, Дурлешты, Гидигич, Ваду-луй-Воды, Криково, Бубуечь, Мерены, Сынжера, Бачой - все это наше". "Так что, выходит, что весь Кишинев окружен русскими?" "Ну, не совсем так, - усмехнулся Степанов, - вот, например, познакомьтесь: муж моей дочери Самуил Моисеевич Розенблюм, еврей. Ему принадлежат почти все источники питьевой воды. Кроме тех, что принадлежат его брату Ефрему. Вот, сравните: вода "Трандафир де Суд" - это Ефрема, а "Трандафир де Норд" - Самуила. Попробуйте-ка, какая лучше?"
Степанов налил воду из разных бутылок в два бокала. В этот момент Виорел уже понял, что они сидят в каком-то шикарном ресторане. Машинально отпил из одного бокала, потом из второго...
--
Ну, как? - спросил Степанов.
--
Обе хороши, - задумчиво ответил Мандалаку, - а вот сливочное масло кто делает?
--
Масло делают - вы будете довольны - как раз румыны. Точнее, липоване. Ну, вы знаете - это русские старообрядцы, что осели в Румынии сто лет назад. Они, кстати, объединились со старообрядцами из Сибири и взяли под контроль вообще все масло в мире. Этих старообрядцев оказалось много аж в Новой Зеландии. Даже удивительно, как много их оказалось. Причем они совсем не пьют и не курят - все время работают и зарабатывают большие деньги. Кстати, не попробуете ли наш новый херес?
--
В каком смысле ваш?
--
В юридическом, - сухо ответил Степанов, - я приобрел Яловенское производство.
--
А Криково? - в отчаянии спросил Виорел.
--
Ну я же вам уже говорил...
--
Но там же были испанцы?
--
Они продали свои акции, потому что их не пускали на рынки России. Мы не пускали. А остальные рынки во всем мире давно заняты. Туда не пробьешься. Они отделались от своих акций с удовольствием. Так что теперь это тоже наше...
--
А колбаса?
--
Турки, объединившись с гагаузами, выкупили и мясокомбинат, и хладокомбинат...
--
Ваше то, что вы хотели, - уклончиво ответил Степанов.
--
Нет уж, вы уточните.
--
Не очень-то люблю на такие темы разговаривать, - поморщился Степанов, - но раз уж вы настаиваете...
--
Да-да, я настаиваю!
--
Ну, ладно... Вот вы, домнул Мандалаку, член Парламента...
--
Да, я член парламента от фракции Христианской партии Национального Возрождения.
--
Я знаю... Вот Парламент - ваш.
--
Так, а еще?
--
Правительство - ваше.
--
Значит мы контролируем ситуацию?
--
Контролируете, контролируете... Не волнуйтесь.
--
А почему вы тогда так улыбаетесь?
--
Ну, посудите сами... Чем правительство управляет, кроме своего собственного аппарата? Какое мне, да и другим производителям, до них дело? Они что, имеют деньги? Они выступают, как заказчики? Да, они пытаются иногда чуть-чуть помешать, придумывая нелепые законы и инструкции, но это нам обходится достаточно дешево. Мы даем необходимое количество взяток - и все.
--
Подождите, а политическая ситуация в республике? А митинги? А стихийный протест молодежи? А борьба с наследием тоталитарного режима?
--
Это все ваше и только ваше. Центральная площадь ваша, средства массовой информации тоже ваши. А вот средства производства давно наши.
--
А как же Америка?
--
Америка? Так игра давно закончена... Советского Союза, как геополитической угрозы Америке не существует. Так что, за его разрушение больше никто не платит... Политический режим в России управляем и полностью определяется экономическими факторами.... Лимитрофы интересны, в основном, только России, поэтому...
Виорел перестал понимать собеседника. Ему захотелось дать ему по башке, а самому пуститься в пляс - закатить такую бешеную сырбу, чтоб дух захватило!
--
Виорел, вставай!
Виорел открыл глаза - жена наклонилась над ним и трясла его за плечи.
--
Опять напился? Мне эти твои митинги уже надоели! Почему не убрал со стола? Хотя бы в холодильник поставил! Свиня такой!