Белкин Сергей Николаевич
"Лаболатория"

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 30/05/2009.
  • © Copyright Белкин Сергей Николаевич (sergeibelkin@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 330k. Статистика.
  • Роман: Проза
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Остросюжетный роман-антиутопия

    • "ЛАБОЛАТОРИЯ"

    "Читатель, не верь тому, что здесь написано!"

      
      
      
      
      

    Часть I

       Конец лета - начало осени в Москве часто бывает довольно холодным. В этом случае говорят: "засентябрило"... Нет, днем солнышко прогревает по-летнему, а вот ночью и утром бывает весьма зябко, если не надеть хотя бы легкую курточку. С виду все еще выглядит празднично-зеленым, - деревья и не собираются желтеть, хотя на тротуарах опавших листьев становится все больше и больше.
      
       Год 2013, - как и все годы Змеи - выдался прохладным.
      
       Они встретились в Гагаринском переулке.
       Андрей, торопясь как обычно, прошмыгнул между киосками на Гоголевском бульваре, пробрался сквозь автомобили, стоящие в пробке, выскочил на тротуар, и помчался мимо солидного здания с огромной бронзовой головой льва, выпирающей прямо из стены на тротуар. Во рту, точнее, в пасти льва было большое кольцо.
       Возле этого льва их пути и пересеклись. Сначала они прошли мимо друг друга, потом одновременно оглянулись:
      -- Дима?
      -- Андрей?
       Они обнялись. Им обоим было по 35 лет, они когда-то жили в одном городе, и учились в одном классе. Андрей уехал из родных мест вместе с родителями еще школьником, а Дима окончил там школу, потом поступил в МГУ на юридический, потом женился и остался в Москве.
       Вначале они общались довольно часто, потом все реже и реже.
       Дима - Дмитрий Васильевич Волков - работал юристом в процветающем адвокатском бюро. Андрей стал специалистом по банковским компьютерным технологиям и работал в одном из банков здесь же, в Гагаринском переулке. Последний раз они виделись не меньше года назад.
      -- Андрей, - озабоченно сказал Дима, - Ты-то мне как раз и нужен! Как твои дела?
      -- Нормально, брат. Покуда существуют деньги, они будут перемещаться по миру. Значит, кто-то должен их перемещать, - Андрей начал шутить в привычной манере, но, заметив выражение лица старого приятеля, изменил тон: - Что с тобой, старик? Ты какой-то уставший, хмурый и озабоченный. Что-то случилось?
      -- Да нет, пока еще не случилось, - довольно сурово ответил Дмитрий, - Но, видать тебя сам Бог послал. Я сегодня собирался тебе позвонить. Дело в том, что я напал на одно очень важное... да нет, - это не просто важное, это сенсационное дело. Короче, нам надо увидеться сегодня же, я тебе все покажу и расскажу. Хорошо? Это очень, очень серьезно.
      -- Без вопросов, Димон. Где и когда? Желательно после шести-пятнадцати. У нас, брат, дисциплина.
      -- Давай тогда в половине восьмого... нет, давай сделаем так, - Дмитрий перешел на серьезный деловой тон, - В семь часов встретимся в Макдональдсе на Арбате, слегка перекусим, я тебе там расскажу все в общих чертах, а потом - посмотрим. Идет?
      -- Ну и вкусы у вас, батенька, - продолжал ёрничать Андрей, - Я в "Макдональдсах" не питаюсь. Я с них страдаю изжогой.
      -- Да ладно тебе, - более миролюбиво ответил Дима, - Зато всегда предсказуемый результат. В конце концов, перейдем в другое место. Главное - встретиться. Уж в качестве ориентира и места встречи "Макдональдс" точно подойдет, да и тебе тут рядом. О-кей?
      -- О-кей. Си ю лейта, сэр, - с легким поклоном ответил Андрей.
      -- Ладно, до встречи, - сказал Дмитрий и, пожав руку, направился в сторону Гоголевского бульвара.
      

    ***

      
      
       Весь день Андрей пробыл в банке, выполняя свою каждодневную работу, болтая с сослуживцами, обсуждая обычные, даже обыденные вещи: вчерашние телепрограммы, политику, чьи-то успехи, райскую жизнь за границей. В общем, как всегда. К концу дня он позвонил родителям и сказал, что задержится, может быть, надолго, если придется идти в ЦБ. Хоть он и жил отдельно, мама любила звонить ему каждый вечер. Короче, наврал что-то достаточно правдоподобное, чтоб старики не волновались.
      
       К семи он был уже в сверкающем хромированном зале "Макдональдса", стоящем на своем месте уже лет двадцать. Андрей помнил как тогда, в начале девяностых его только построили. Это было еще в новинку. Каждый открывшийся в Москве "Макдональдс" воспринимался как событие. Для него - подростка - радостное. Для его отца - нет. Он не понимал своего отца: и что он ворчит. Ведь так здорово, красиво, необычно. И все такое вкусное. А ему не просто не нравится - он даже запрещает сюда ходить.
       Сейчас Андрей уже во всем разобрался и, если не целиком согласился с отцом, то уж целиком его понял.
      
       Дима сидел за столиком на втором этаже, пил что-то через трубочку, вставленную в крышку большого пластикового стакана, и читал газету.
      
      -- Ай эм вери глэд ту си ю эгейн, сэр, - игриво начал Андрей.
      -- Садись, балаболка. Что пить будешь? - спросил Дима.
      -- Ай префеа ти ту кофи, плиз, - продолжал выпендриваться Андрей.
      -- Кончай дурака валять. Посиди здесь. Я пойду, что-нибудь принесу. Так что тебе - кроме чая, естественно? - терпеливо повторил вопрос Дима.
      -- Хрен с ним, давай их поганый Биг Мак, картошки, салат. Ну и пирожок со смородиновым вареньем, - улыбаясь, ответил Андрей. И после короткой паузы добавил: - Два.
      -- В балет тебя Андрюша при таких аппетитах даже я устроить не смогу. Ладно, жди.
      -- Жду, - неожиданно серьезно заявил Андрей, - Но помни, что жду не я один.
      -- А кто еще? - искренне спросил Дима.
      -- Каждый из моих девяноста двух килограммов ждет и жаждет, - с пафосом ответил Андрей.
      -- Сколько? - удивился Дима.
      -- Девяносто два, - изображая обиду, ответил Андрей и продолжил, - А что тут такого - рост шесть футов и два дюйма, что по-нашему составляет практически 188 сантиметров. Жира нет. Я до сих пор в отличной форме. Если кого замочить надо - скажи. Лучше до еды. После еды появляется ненужная расслабленность и жалость. А сейчас я как раз зол и голоден. Голоден и зол. Скажи - кого. Не пощажу.
      -- Скоморох, - отрезал Дима и ушел к стойке.
      
       Вскоре он принес поднос с пакетами, стаканами, салфетками и они минуты две молча поглощали еду. Первым заговорил Дмитрий.
      
      -- Давно ли имел вести с родины?
      -- Давно. У меня ж там уже никого не осталось, - ответил Андрей с набитым ртом.
      -- Ну а вообще, как там, знаешь?
      -- Думаю, что очень плохо, - продолжая жевать, ответил Андрей, - По крайней мере, в экономическом, точнее финансовом информационном поле такая величина как Республика Молдавия отсутствует.
      -- Ага, значит, ты заметил, - Дима уже поел и только потягивал "Кока-Колу" через трубочку.
      -- Что заметил? - переспросил Андрей.
      -- Что оттуда нет почти никакой информации, - Дмитрий был внимателен и серьезен.
      -- Ну, в области финансов ее всегда почти что не было. Там же полностью разрушена экономика, и все такое, - Андрей обильно полил жареный картофель кетчупом, - А что, у тебя есть какие-то новости?
      -- Есть старик. И новости жуткие, тут Дима перешел на полушепот, - Мне в руки попали секретные материалы, непосредственно относящиеся к тому, что происходило и происходит в Молдавии. Это страшный, жестокий, бесчеловечный заговор. В ближайшее время там разразится катастрофа, но об этом никто не знает, и, если мы не вмешаемся, не узнает.
      -- Димон, кончай. Ты знаешь мое отношение к мистике, теории всемирного заговора, НЛО, пришельцам, барабашкам и прочей белиберде. У меня, все-таки, естественнонаучное образование.
      -- Да нет, брат, это не барабашки. Это конкретные люди и организации, совершающие конкретные действия, - сказал Дмитрий и перешел-таки на шепот, - Сегодня я покажу тебе документы, подтверждающие все, что я тебе расскажу. А пока - введение.
      
       Дима оглянулся по сторонам, придвинулся к Андрею и, продолжая шептать, стал рассказывать.
      
      -- Полгода назад наше адвокатское бюро совместно с известной британской компанией "Джеймс Грант" проводили нечто вроде юридической экспертизы одного запутанного дела, в которое было вовлечено много фирм, банков, заложенного имущества, требований третьих лиц и т.д. Заказчиком была зарубежная компания "Гранд Каньон Фаундейшн". У нее есть представительство здесь в Москве - в Южинском. "Гранд Каньон" обратился к "Джеймсу Гранту", а тот привлек нас. Меня направили знакомиться со всеми обстоятельствами дела, и я стал, как на работу, каждый день ходить к ним в офис. Мне выделили комнату, приносили туда документы. Я спокойно сидел и работал. Постепенно я перезнакомился со всем средним персоналом фирмы. Они все американцы, кое-как говорят по-русски. Кто лучше, кто хуже. Основной смысл их деятельности в России - инвестиционные программы, консалтинг и т.д.
      -- Да, таких в Москве много, - перебил его Андрей, - Я знаю крупную инвестиционную компанию - "Питт энд Мейклер". Они клиенты нашего банка.
      -- Не перебивай, - сердито оборвал его Дима.
      -- Извини.
      -- Однажды я к большому для себя удивлению услышал, как двое наших американцев говорят между собой по-румынски. Сначала я хотел сразу встрять в разговор, показать, что я тоже знаю этот язык и все такое. Но, сначала я хотел создать эффект неожиданности. А потом было поздно. Тема разговора была такой, что им было бы неловко. Я промолчал. Из разговора, в частности, вытекало, что у их компании есть какие-то программы в Молдавии, которую они, впрочем, называли Бесарабией. Я решил подождать. Честно говоря, в начале я надеялся, что из этого может получиться дополнительный заработок. Я решил сначала прислушаться, присмотреться, побольше разузнать. И, если их инвестиционная активность в Молдавии направлена на кого-то, кого я знаю, тут можно будет поживиться. Ну, ты понимаешь - пролоббировать, организовать откат и все такое.
      -- А як же. Мы тоже с понятием, - поддакнул Андрей.
      -- Слушай дальше, - Дима снова оглянулся по сторонам, - Я стал не только прислушиваться, но и присматриваться. То есть, попросту заглядывать в документы, не имеющие к моей миссии отношения. И я узнал нечто такое, о чем я и хочу тебе рассказать. Эта компания - часть колоссальной международной системы, об истинных размерах и структуре которой я пока имею весьма приблизительное представление. Ты волен не верить во всемирный заговор, но это именно то самое. Все их инвестиционные проекты - прикрытие дьявольских технологий политического и экономического порабощения государств и народов. Над Молдавией уже много лет проводится жуткий эксперимент. Все, кто там живут - подопытные кролики, а Молдавия - просто одна из лабораторий. Нам с тобой очень повезло, что мы оттуда вовремя смылись. Но у меня там осталась мать. В Тирасполе. И ей грозит гибель. Очень скоро в Приднестровье почти все будут уничтожены.
      -- Дима, ты не преувеличиваешь? - с иронией спросил Андрей.
      -- Нет. Я еще даже не начинал. Да здесь и не смогу, - Дима откинулся на спинку стула и оглянулся по сторонам, - Поехали ко мне на дачу. Я тебе все покажу и расскажу подробнее. Ты сам увидишь, как это серьезно. Здесь дальше рассказывать сложно. А, может быть, и опасно.
      
       Они вышли из "Макдональдса", дошли до машины Дмитрия, стоявшей неподалеку в Карманицком, проехали вперед, развернулись возле Спасо-Хауса, при этом Дима пробормотал: "Вот оно, гнездо зла", выехали на Садовое, потом на Новый Арбат и, пролетев над Москва-рекой, помчались по Кутузовскому в знаменитый район элитных дач. Преуспевающий юрист Дмитрий Волков мог себе позволить дачу в Жуковке.
      
      
      

    ***

       Через тридцать минут они въехали на заросшую соснами, охраняемую территорию, подъехали к дому и вышли из машины.
       Дача была, безусловно, роскошной, но, как показалось Андрею, безвкусной.
      
      -- Здесь мы спокойно поговорим, - сказал Дима, жестом приглашая Андрея в дом.
      
       Они прошли в комнату на первом этаже с камином и выходом на веранду. Андрей сел в глубокое мягкое кресло и стал осматриваться, пока Дмитрий сходил на кухню и принес бутылки, бокалы, лимоны, бананы, яблоки и орехи.
      
      -- Вот это другое дело, - сказал Андрей, - А то - "Макдональдс".
      -- Слушай дальше, старик, - Дима вернулся к серьезному тону, - На самом деле у нас гораздо меньше времени, нежели ты думаешь. Для начала почитай вот это. А я пока пойду приготовлю чего-нибудь посущественнее. Если ты хочешь, можно заказать что-нибудь из "Царской охоты". Вот меню. Выбирай. Потом позвоним, и они мигом все принесут прямо сюда.
      -- Да нет. Не надо. Не хочу привыкать, - ответил Андрей.
      -- И это правильно, - Дима протянул Андрею папку, - Читай пока. То, что ты будешь читать, написано мною. Это некий доклад, что ли. Короче, не в жанре дело. Это составлено мною на основании изученных секретных документов компании "Гранд Каньон Фаундейшн".
      
       Дмитрий ушел на кухню, а Андрей стал читать.
      
       Через четверть часа Дима предложил перекусить. Андрей оторвался от чтения.
      
      -- Старик, - спросил Андрей, - а это не журналистские утки? Может быть, тебе, все-таки не дает покоя посмертная слава Минштейна, Хинкина, Дорнидзе и Сваненко одновременно?
      -- Андруша, - произнося имя на молдавский манер, ответил Дима, - В моем доме попрошу не выражаться. Я не той квалификации и не того жизненного опыта человек, чтобы не отличить "дезу", выдумку, от подлинника. Я, все-таки, юрист с большим стажем. В том числе и в криминалистике. Но, кроме того, мне удалось, не далее как вчера, завладеть подлинниками важнейших документов, электронными базами данных, кодами доступа к секретной информации. Вот здесь ты, как компьютерщик, можешь мне помочь. Ведь ты же специализируешься именно на шифрах, кодах и прочих способах электронной защиты информации, так? Кроме того, эта информация слишком важна. Нельзя, чтоб об этом знал только один человек. Вовлекая тебя, я, конечно, подставляю тебя под удар. Но мне больше некому это доверить. Мы с тобой земляки и друзья с детства.
      -- Старик, я все еще не могу поверить, - ответил Андрей, уютно располагаясь в кресле со стаканом вина в руке, - Неужели это все правда?
      -- Правда, брат, - Дима стал расхаживать по комнате, держа в руке бокал с красным вином, - Жуткая, невероятная, но, правда. Над Молдавией, точнее, над Приднестровьем, угроза уже непосредственная. Завтра наступит очередь остального мира. Остановить это можно, только устроив международный процесс. С доказательствами на руках - и они у меня имеются. Точнее, физически они не у меня. Ты должен знать и это. Сегодня я передал все материалы Маше, нашей сотруднице. Она пока до конца не знает, что именно я передал, но это сложившаяся практика. Нам иногда приходится таким образом прятать некоторые материалы. У Маши есть свои тайники, о которых я и не должен знать. На случай шантажа и прочего. Так у нас давно заведено. Я думаю, завтра мы встретимся, и я тебе покажу кое-что еще, некоторые подлинники. Заодно познакомлю тебя с Машей. Несмотря на ее легкомысленный вид и юный возраст, она очень классный юрист и весьма умная девочка. Кстати, ей пора позвонить, я обещал.
      -- Но, послушай, если дело так серьезно, тебя могут подслушивать, - Андрей, обводя рукой пространство, высказал свои опасения, что бы показаться осведомленным и проницательным.
      -- Могут. Но не эти, - Дмитрий остановился и сел в кресло рядом с Андреем, - У этих пока нет оснований. Даже если пропажа документов и обнаружена, то максимум несколько часов назад. Ведь я их украл, точнее, подменил, только сегодня утром. Их замену так быстро не заметить. Я оставил вместо подлинников их точнейшие копии. Чтоб отличить, нужна лабораторная экспертиза. А для этого нет, ну никаких оснований, - Продолжая разговаривать, Дима достал мобильный телефон и, нажав одну кнопку, быстро соединился: Алло, Машенька? Привет. Ну, как дела? -- Вот и умница. -- Послушай, я хочу тебя завтра познакомить со своим другом детства. -- Андрей.-- Вот он тут сидит, мы пьем вино. -- Только ты. --Никто, кроме тебя.--Самая красивая и умная в мире. -- Ладно. -- Да, как раз эти материалы. -- Андрей нам поможет. Он специалист в компьютерных технологиях. -- Хорошо. -- Ну, пока. До завтра.
      -- Дим, уже поздно, - сказал Андрей, посмотрев на часы, - Дай мне осмыслить все произошедшее до завтра. Хорошо?
      -- Анрюш, времени нет, но уж ладно, - Дима встал и протянул Андрею папку, - Эту брошюру возьми с собой. Никому, естественно, не показывай. Завтра продолжим, если ты не возражаешь. В это же время. Созвонимся.
      
       Дима вызвал охранника и попросил отвести Андрея домой. Они попрощались, и через час Андрей уже был дома и продолжил чтение брошюры.
      
      

    ЧАСТЬ II

      
      
      
      
       Брошюра была озаглавлена:
      

    "БЕСАГРАРИЯ".

    Обзор материалов дела.

    Подготовлен

    членом Коллегии Адвокатов

    Дм. Волковым.

    Москва

    2013 год.

      
       Далее следовал текст:
      
       "Уважаемые господа! Я намерен ознакомить вас и всю мировую общественность с деятельностью международной корпорации, в состав которой входят различные организации. Излагаемый мною материал основан на документах компании "Гранд Каньон Фаундейшн", входящей в состав корпорации.
       Документы стали мне известны в ходе работы в этой компании в качестве юриста-эксперта и будут представлены в подлинниках. На основании изученных материалов установлено следующее.
       Компания "Гранд Каньон Фаундейшн" зарегистрирована в Швейцарии в г. Роршах в 1923 году. Учредителем компании стал Кантональный Союз Юристов, то есть, подлинные учредители и владельцы от нас скрыты особенностями Швейцарского законодательства. Учредительный капитал компании - сто тысяч швейцарских франков. Сумма по тем временам значительная. Основным направлением деятельности компании являлось привлечение инвестиций для финансирования исследований в области медицины и психиатрии. Впоследствии, круг финансируемых тем расширился и среди них появилась социальная психология. В последующие годы основные объемы финансирования направлялись именно в эту область исследований.
       Основным научным центром, проводящим исследования на средства "Гранд Каньон Фаундейшн" вначале был "Институт медицинских и социальных исследований имени Гюнтера Штокхаузена" в Цюрихе. Впоследствии к нему присоединился "Центр социологических исследований Филиппа Дорваля" в Сиэтле, США. Отчеты этих институтов ежегодно публиковались до 1969 года включительно. С ними можно познакомиться в научных библиотеках.
       Исследования затрагивали многие аспекты социальной психологии, изучались особенности психологии различных национальных и социальных групп во многих станах мира. Исследовались отличия в коллективной и индивидуальной реакции разных национальных, религиозных и социальных групп на одни и те же явления и события. Сравнивались системы ценностей и их устойчивость по отношению к внешним воздействиям. Начиная с шестидесятых годов прошлого века, в отчетах стали появляться статьи, в которых указанные проблемы рассматривались на молекулярно-генетическом уровне.
       После шестьдесят девятого года отчеты перестали публиковаться, хотя эти институты существуют и по сей день. Их адреса можно найти в любом соответствующем справочнике.
       Нами сделан вывод, что исследования с этого времени были засекречены полностью. Этот вывод впоследствии подтвердился документально.
       Засекреченные исследования продолжались и продолжаются до сих пор. Но сегодня мы располагаем многими их материалами.
       Начиная с семидесятых годов исследования приобрели характер поиска социальных технологий, то есть целенаправленных методов воздействия на большие группы людей, вплоть до населения целых государств.
       На основании материалов, которыми я в настоящее время располагаю, можно сделать вывод о целенаправленных исследованиях народов бывшего Советского Союза. О разработке технологий воздействия на весьма точно разграниченные по национальному, религиозному, образовательному и т.д. признаку группы населения. О целях, ради которых таковое воздействие должно осуществляться и, - что самое главное в моем докладе - осуществлялось и продолжает осуществляться на практике по сей день.
      
       Прежде чем прейти к изложению фактов, я хочу подчеркнуть, что выявленные мною действия компании "Гранд Каньон Фаундейшн" и той корпорации, в состав которой она входит, носят преступный характер, являются вопиющим нарушением прав человека, грубым вмешательством во внутренние дела суверенного государства, противозаконным манипулированием сознанием граждан, преступлением против гуманизма и всего человечества.
       Я хочу призвать правительства всех стран, лидеров религиозных конфессий, деятелей науки, политики, культуры, всех граждан - надо немедленно остановить эту преступную деятельность!
      
       Перехожу к изложению фактов.
      
       Поскольку в моем распоряжении оказались материалы, относящиеся, преимущественно к деятельности "Гранд Каньон Фаундейшн" в Республике Молдова, именно на этом примере мы и рассмотрим основные цели, черты и методы работы указанного преступного сообщества.
      
       Перед нами ежегодные доклады руководителей проекта "Бесагрария", представляемые высшему руководству. На основании этих докладов можно составить представление как о целях, так и о результатах работ, проводившихся "Гранд Каньон Фаундейшн" за последние двадцать пять - тридцать лет в Молдавии. Привожу некоторые фрагменты этого документа.
       Вот фрагмент доклада Руководителя проекта господина Эзры Ливайна за 1990 год..."
      
       Андрей еще некоторое время читал, но усталость оказалась сильнее любопытства, и он заснул.
      
      
      
      

    ***

      
      
      
       Утром он встал, как всегда, бодрым и здоровым. Вчерашние события помнились хорошо, но уже не представлялись актуальными. Гораздо важнее был день сегодняшний. Надо было хорошо позавтракать и вовремя прийти на работу.
      
       Андрей жил один.
       К сожалению, почти год назад они с женой разошлись. И это была единственная по настоящему кровоточащая рана в его оптимистической беззаботной душе. Как ему казалось, в разводе была виновата только жена. Не знавшая в жизни никаких трудностей, единственная дочь богатых родителей, она беспричинно была недовольна жизнью, мужем, детьми, материальным положением, квартирой, ее месторасположением и т.д.
      
       Нет, конечно, на свете еще имелась теща... Анекдоты про тещу знаете? - Это всё про нее.
      
       Ну, да ладно. Дочку только жалко. Впрочем, кто его знает - может, еще все и образуется. А пока - дышим свободой!
      
       На полную мощность - ну, не на полную, но, все-таки громко - врубив Джереми Вуда на своем любимом "Бэнг-энд-Олафсоне", Андрей умывался, завтракал, посещал туалет, одевался. Только перед выходом из квартиры он выключил музыку.
      
       Вперед, к великим свершениям!
      
       На работе началась приятная рутина, общение, чаепития. В полдень позвонил Дима.
      
      -- У тебя когда обеденный перерыв? - спросил он.
      -- С часу до двух, - ответил Андрей, - а что?
      -- Сможешь в это время быть в саду "Аквариум"? В "Старлайте"?
      -- Это уже шаг вперед, если сравнивать с "Макдональдсом", но, все-таки, и это аутентичная американская туфта, - Андрей с удовольствием перешел к своей обычной ёрнической манере.
      -- Старик, - вздохнув, ответил Дима, - я рад, что у тебя даже после чтения моего доклада сохранился оптимизм и заряд бодрости, но мне не до шуток. Я тебя должен познакомить с Машей.
      -- Конечно. Договорились. Я буду там в 13 часов 15 минут, - сказал Андрей.
      -- О-кей, до встречи.
      -- Пока.
      
       Андрей вспомнил вчерашние разговоры, вспомнил о Димкином докладе, который он не дочитал и забыл дома. Стало немного неловко, что он не проникся серьезностью момента.
      
       Но, что ж поделаешь... Он действительно ко всему, что говорилось вчера, относился пока, мягко говоря, с недоверием.
      
       Ну не интересовала его политика!
       Он и без доказательств знал, что все политики - омраченные личности, с пониженными моральными критериями, с болезненной амбициозностью и тяжелыми комплексами неполноценности. Не нуждается также в доказательствах и то, что в мире существует конкуренция, борьба, государственные интересы и межгосударственные противоречия. Так было, есть и будет. И хрен с ними со всеми. Напрасно высмеян всякими классиками светлый образ премудрого пескаря, образ обывателя, желающего прожить свою жизнь в простой каждодневной радости бытия. Всякая социальная активность ни к чему хорошему никогда не приводила.
       Все эти революции, реформы - отвратительная по своим последствиям, но, увы, неизбежная, неотъемлемая часть жизни...
      
       В "Старлайте" народу было полно. Если бы Дима с Машей не пришли пораньше, места бы им всем не нашлось.
       Гремела музыка пятидесятилетней давности, со стен смотрели известные только коллекционерам кумиры тех лет.
       У Димы с Машей на столе стояло по бокалу красного калифорнийского вина и одна огромная, разрезанная и разверстая в виде лотоса, обжаренная в кляре луковица.
      
      -- Хелло, гайз, - весело воскликнул Андрей.
      -- Знакомьтесь, - ответил Дима и представил их друг другу, - Андрей, Маша.
      -- Очень приятно, - сказала Маша, приветливо улыбнувшись.
      -- И мне очень приятно, - ответил Андрей.
      -- Что тебе заказать? - спросил Дмитрий.
      -- Бараньи ребрышки и стакан вина, - уверенно и не задумываясь, ответил Андрей, - И еще салат "Цезарь".
      -- Будет исполнено. Девушка! - оглянувшись, Дима позвал официантку.
      
       Официантка приняла заказ и убежала.
      
      -- Итак. Машенька, - добрым, ласковым голосом начал Дима, - это Андрей, о котором я тебе говорил. Я хотел бы его познакомить с материалами, что я передал. Пока у него есть некоторые копии, но это не все, что ему будет нужно впоследствии. Так что, если ему что-то понадобится, вы уже без меня сможете общаться. Кроме того, как я не раз тебе говорил, мы, юристы, как саперы. Исчезнуть можем в любой день.
      -- Да будет вам, Дмитрий Васильевич, - с лукавой усмешкой ответила Маша.
      -- Нет, я не драматизирую, - ответил Дима, - Просто это правда, и ты это знаешь. А дело, которое я сейчас веду таково, что опасность становится повышенной.
      -- Это Вы про алюминиевый завод, что ли?
      -- Нет, Машенька, - Дима снова перешел на полушепот, - Я вник сейчас в одно дело, в которое пока никого не посвящал. Вот только Андрею рассказал, да тебе передал все документы. Береги их, как зеницу ока. В случае чего, дело продолжить сможете только вы. Но не будем о плохом. Ешь, стиматэ товарэш, - обратился он к Андрею, заметив, что официантка принесла еду.
      -- Сначала поем, потом уйду, - привычно ответил Андрей, придвигая к себе тарелку с бараньими ребрышками и, разворачивая нож и вилку, завернутые в салфетку.
      -- Машенька, не обращай внимания, - сказал Дима, наклонившись в сторону Маши, - Это наши детские воспоминания о жизни в Молдавии принимают такую форму. Здесь просто игра слов.
      
       Пока Дима давал Маше урок молдавского языка, Андрей набросился на свой обед.
       Маша с Димой потягивали вино, отламывали лепестки от лукового лотоса, макали их во что-то вкусное, и этим закусывали.
       О делах до конца обеда больше не говорили. Потом немного прогулялись, прошли мимо Булгаковского дома, потом свернули к Патриаршим. Здесь Андрей заторопился.
      
      -- Ребята, у меня заканчивается обеденный перерыв, - посмотрев на часы, сказал Андрей, - То есть он, конечно, давно закончился, просто, если меня еще полчаса не будет, меня начнут искать.
      -- Ну, ладно, Анрюш, - сказал Дима, протягивая на прощанье руку, - Вникни, пожалуйста, в проблему как можно быстрее. Мне надо с тобой посоветоваться. Это все очень серьезно. Давай до завтра, хорошо? А я пока Машу тоже введу в курс дела.
      -- Хорошо. До завтра, - сказал Андрей и, обернувшись, добавил, - Машенька, целую ручки.
      -- До свидания, Андрей, - ответила она.
      -- Пока, - еще раз попрощался Андрей.
      
       Андрей выскочил на Садовую, перешел на другую сторону, и на троллейбусе номер "Б" направился в сторону своего банка.
      
      
      
      
      

    ЧАСТЬ III.

      
      
      
       Вернувшись с работы, Андрей, после легкого ужина в виде чая, сыра и бананов, улегся на тахту и погрузился в доклад Дмитрия и остальные "материалы дела". Он быстро нашел место, на котором вчера заснул, и продолжил чтение.
      
       "Ежегодный доклад по проекту "Бесагрария". Руководитель проекта: Эзра Ливайн. 1987 год".
      
       Приведу лишь некоторые фрагменты из этого доклада:
      
       "...Мы построим, наконец, страну-утопию. Это будет аграрная, по преимуществу, республика с тихим, трудолюбивым, покорным народом. Они будут трудиться на полях и заводиках первичной переработки сырья. Они будут счастливы тем, что они сыты, что им дают тепло и свет. Они будут благодарны своим хозяевам и никогда не будут требовать улучшения жизни. Они почти ничего не будут знать об остальном мире, и остальной мир будет знать о них лишь то, что мы захотим ему сообщить."
      
      
       "...Сначала под лозунгами перестройки и национального суверенитета, Молдавия будет оторвана от питающего ее тела огромного Советского Союза. В планах развала СССР каждому отрываемому куску уготована своя роль. Молдавия должна стать нашей лабораторий социологических экспериментов. Экономически она будет выглядеть как аграрное слаборазвитое государство. Но самое главное не экономическая, и, тем более, не политическая модель развития. Самое главное - длительный эксперимент по "социальной гомогенизации государства", то есть созданию целого народа, целиком состоящего из послушных биороботов, обладающих при этом всеми навыками и возможностями нормальных людей. Единственное вмешательство в их божественную природу будет состоять в том, что в них полностью блокируются центры социальной активности и, избирательно, естественного любопытства, а в остальном они останутся обычными людьми.
       Социальная структура Молдавии на момент начала эксперимента подробно представлена в Приложении.
       Основные параметры таковы.
       В республике проживает около четырех миллионов человек. Из них до полутора миллионов русских и украинцев, около двухсот тысяч евреев, около ста тысяч гагаузов, проживают также болгары, цыгане и понемногу представителей других наций. Молдаване (румыны) составляют большинство - более двух миллионов человек.
       Однородность общества по параметру Пеккера-Теппера едва достигает 28%.
       Ясно, что та часть населения, у которой за пределами Молдавии имеются свои национальные государственные образования, крепкие родственные или серьезные профессиональные связи - неподходящий материал для проводимого эксперимента. От них надо избавляться.
       Для этого нами применяется несколько методик.
       Для запуска процесса была выбрана гуманная, на наш взгляд, модель вытеснения неприемлемых биообъектов по языковому признаку.
       В общих чертах суть предлагаемой методики следующая.
       Сначала в общественное сознание внедряется тезис об унижении молдавского языка, о его вытеснении на обочину жизни. Причиной всех бед объявляется русификация. Поскольку это достаточно легко опровергаемая ложь, поскольку налицо огромные тиражи книг на молдавском языке, изданных за послевоенный период, создана великолепная система образования всех ступеней, развит национальный театр, телевидение и т.д., нами был подброшен еще один важный тезис - о необходимости перевода молдавского языка на латинскую графику и, более того, объявления молдавского языка несуществующим. Подлинным языком народа объявится язык румынский.
       Этот простой подлог позволит все достижения в области развития молдавской национальной культуры сделать попросту невидимыми: все, что написано не на латинице - не ваше. Это вредно и ложно.
       Уверены, что эти идеи станут привлекательными для одной части населения и неприемлемой ложью для другой части. Для нас же они послужат, прежде всего, зондом-сепаратором. Нам важно лишь разделить общество на эти две группы. Кого будет больше, - не имеет значения. Управлять численностью сгруппировавшихся особей мы умеем достаточно хорошо."
      
       Андрей отложил чтение и стал вспоминать, что он, тогда еще ребенок, наблюдал описываемые здесь процессы в действии. Как по центральной улице города чуть ли не ежедневно маршировали толпы возбужденных людей и скандировали лозунг: "Лимба-алфабет! Лимба-алфабет!" Помнил он также разговоры старших о том, что всех заставят сдавать экзамены по румынскому языку, что русские школы закроют...
       Живой отклик личных воспоминаний усилил интерес и Андрей продолжил чтение со все возрастающим интересом. Вдруг зазвонил телефон. Андрей не ждал звонков в такое позднее время.
      -- Добрый вечер, - в трубке прозвучал женский голос.
      -- Добрый вечер. Машенька, это Вы? - спросил Андрей.
      -- Да, как вы меня узнали? - удивленно спросила Маша, - Извините за поздний звонок...
      -- Ничего, ничего. Я еще не сплю, - Андрей уже был готов к игривому тону разговора.
      -- Я хотела узнать, Дмитрий Васильевич вам не звонил? - спросила Маша.
      -- Нет. Но мы и не договаривались, - ответил Андрей.
      -- А мы, как раз, договорились, но он не позвонил, - в Машином голосе чувствовалась тревога, - Этого с ним не бывает. Он очень пунктуальный человек.
      -- Я думаю, не стоит волноваться, - вальяжно-успокоительным тоном начал Андрей, - Мало ли что...
      -- Нет, - Маша прервала его, - Дмитрий Васильевич никогда не опаздывает и никогда не забывает сделать то, что обещал.
      -- Ну, если так, позвоните ему домой, - сказал Андрей.
      -- Я уже звонила. И домой, и на дачу, и на мобильный. Елизавета Федоровна тоже очень волнуется. Мобильный включен, но никто не берет трубку, понимаете? С ним ничего такого никогда не было.
      -- Ну, ведь может же быть, что он, скажем, где-то на переговорах, а мобильник оставил в машине и забыл выключить, - начал фантазировать Андрей, - Позвонить пока не может. Короче, я считаю, что волноваться еще рано.
      -- Вы думаете? - спросила Маша.
      -- Я уверен, - безапелляционно заявил Андрей.
      -- Видите ли Андрей, - в голосе Маши появилось легкое раздражение. - Дмитрий Васильевич мне рассказал сегодня об этом деле. Это действительно очень страшно и очень опасно. Ведь он сегодня при вас говорил "мы, юристы, как саперы. Исчезнуть можем в любой день". Вы уже прочли материалы?
      -- Еще не все, но то, что прочел - очень интересно, - максимально стараясь изобразить заинтересованность, ответил Андрей.
      -- Очень интересно, - резко прервала его Маша, - когда это лично вас не касается. Когда касается, это становится очень опасно.
      -- Почему же, - обиженно ответил Андрей, - Меня это касается лично. Я там жил и все это...
      -- Я не это имею в виду, - голос Маши стал совсем суровым, - Вас - и меня - это по настоящему коснется, когда мы вступим с ними в схватку. В общем, еще раз извините меня за поздний звонок. Я просто надеялась, что он у вас. Спокойной ночи.
      -- Спокойной ночи. Если я что-нибудь узнаю, я вам сразу же позвоню, - стараясь сгладить возникшее напряжение ответил Андрей.
      -- Спасибо, до свидания, - сказала Маша.
      -- До свидания, - ответил Андрей.
      
       "Ну и дела... Это уж точно не служебные отношения... Во дают! - подумал Андрей и, посмотрев на часы, решил, что утро вечера мудренее. На ночь можно еще чайку попить, немного почитать и - баиньки.
       А завтра - суббота!
      
      
      

    ***

      
      
      
      
      
      
      
      
      
       "... Фрагменты из доклада того же проджект-менеджера за 1993 год:
      
       "Теперь о диктатуре языка, которую мы организовали ранее. Этот подход привел к замечательным результатам.
       Малограмотная часть населения заглотила эту наживку и в дальнейшем так и оставалась на крючке рыбака. Что касается образованной части коренного населения, она не просто заглотила наживку. Ей было предписано осознать эту идею как свою собственную. Она должна была высвободить из глубин подсознания все комплексы неполноценности, все обиды и всю зависть.
       Результаты превзошли наши ожидания. Ведомый нами и своей творческой интеллигенцией народ проявил завидный энтузиазм и выявил подлинное творчество масс в выталкивании "русскоязычного" населения изо всех сфер жизни, а также за пределы республики.
       Биообъекты самостоятельно, например, сформулировали ставший популярным тезис "чемодан-вокзал-Россия" и т.п. Колоссальную эффективность приобрела борьба за символы государственности - флаг, герб, гимн и так далее. Мы же в своих планах, этому придавали меньшее, чем они сами, значение.
       Сформированное нами правительство задыхалось в счастливом экстазе разрушения "проклятого коммунистического прошлого". Искреннее стремление угодить нам и активное стремление к предложенным нами целям, подтверждало наши теоретические предположения и вселяло уверенность, что результат будет достигнут.
       Процесс, как тогда было модно говорить, пошел.
       Однородность общества по параметру Пеккера-Теппера достигла уже 42%.
       Хочется отметить, что осуществляемая нашим руководством координация действий с московским центром имела решающее значение все это время. Блестяще организованная на всех московских телевизионных каналах пропаганда образа России как предельно нестабильной, агрессивной, нищей страны, имела принципиально важное значение для формирования в психике населения нужного нам направления вектора благополучия. Для интересующей нас части населения Россия окончательно превратилась в нечто неприемлемое. Страны Запада постепенно становятся для них мифологизированным образом счастья.
      
       Вторая по важности задача - ликвидация всей промышленности, которая нам не будет нужна в дальнейшем. При этом самое главное было - оторвать ее от единого экономического комплекса бывшего СССР. Соседние Украина и, в особенности, Россия должны были позабыть о молдавских предприятиях, что-либо поставлявших для них. Исключения были возможны только для винодельческих и некоторых пищевых производств.
      
       К сожалению, в процессе реализации программы произошли серьезные сбои. События в Приднестровье затормозили наши планы. Мы недооценили способность населения левобережной части Молдавии к сопротивлению против экспансии румынского языка. Пришлось запастись терпением и продолжать подтачивать этот режим, пока он не рухнет. Здесь основную роль играли и продолжают играть Московский и Киевский центры".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    ЧАСТЬ IV

       Субботнее утро, заполненное чтением, прервал телефонный звонок. Звонила мама.
      
      -- Андрюша? - раздался в трубке родной голос.
      -- Да, мам. Как вы там? - "детским" голосом ответил Андрей.
      -- Мы нормально, а ты? - спросила мама.
      -- И я нормально.
      -- Ты, наверное, голодный? - задала стандартный вопрос мама.
      -- Ну, что ты: Луккул обедает у Луккула! - с пафосом ответил Андрей.
      -- Нет, серьезно, - озабоченно сказала мама, - может мне прийти и тебе что-нибудь приготовить.
      -- Спасибо, мам. Я сам.
      -- Да что ты там сам приготовишь, - продолжала мама.
      -- Ну уж что приготовлю, то и съем, - ответил Андрей.
      -- Может ты к нам сегодня зайдешь? - продолжила она.
      -- Постараюсь, - ответил Андрей, - Ну, скажем, во второй половине дня, хорошо? У меня сейчас есть кое-какая работа.
      -- Выходные даны, чтоб отдыхать, - веско сказала мама, - Ты давно внученьку не видел? Я так по ней соскучилась? Может, придете вместе?
      -- Это вряд ли, - неуверенно ответил Андрей.
      -- Ладно, я сама им позвоню, - со вздохом ответила мама.
      -- Позвони, мам. И скажи что у меня все в порядке, но я пока занят по работе. Хорошо?
      -- Хорошо, сынок.
      -- Как там старый конь? - спросил Андрей.
      -- Нормально. Привет тебе шлет.
      -- И ему привет, - сказал он.
      -- Ну, ладно, ждем тебя, - сказала мама, - только обязательно приходи, - Хорошо?
      -- Хорошо, - ответил Андрей, - Пока, целую.
      -- Приходи обязательно, - еще раз сказала мама, - мы будем ждать, пока.
      
       Андрей повесил трубку, но телефон тут же зазвонил вновь. Видимо, кто-то держал линию на автодозвоне.
      
      -- Андрей? - это была Маша.
      -- Да, Маша, - ответил Андрей.
      -- Он к вам так и не приходил? - спросила она.
      -- Нет.
      -- И не звонил? - с надеждой уточнила Маша.
      -- Нет.
      -- Дело в том, - в голосе Маши была уже не озабоченность, а тревога, - что он не пришел домой ночевать и никому не звонил. Мобильный уже отключен. Елизавета Федоровна просто с ума сходит. Я тоже. Что делать?
      -- Может, в милицию...
      -- Для этого пока нет юридических оснований, это я вам как юрист говорю, - перебила его Маша, - Там скажут - ну, не пришел мужик домой ночевать - большое дело... Андрей, давайте встретимся, и чем быстрее, тем лучше.
      -- Хорошо, - неуверенно ответил Андрей, - давайте...
      -- Вы сможете через час быть на Чистых прудах у Грибоедова?
      -- Думаю, смогу, - мысленно оценивая расстояние, ответил Андрей.
      -- Все. Тогда до встречи, - сказала Маша и повесила трубку.
      -- До встречи, - ответил Андрей, но в трубке уже были гудки.
      
       "Господи! Ну просто черт знает что!"
      

    ***

       Через час он стоял у Грибоедова и пожирал самое вкусное в мире мороженое - "Лакомка". Маша пришла почти без опозданий. Он увидел ее сразу. Как только она вышла из дверей метро. Она шла быстро, ни на кого не глядя, обходя торговцев цветами и газетами.
       "Она действительно хороша собой, черт побери, - подумал Андрей, - молодец, Димон. А, впрочем, кто его знает..."
      
      -- Маша, привет.
      -- Здравствуйте, Андрей. Ну что, новостей не было?
      -- Пока нет.
      -- Я не стала говорить вам по телефону, но у Дмитрия Васильевича было предчувствие опасности. Именно поэтому он и вовлек вас, как запасной вариант.
      -- То есть?
      -- То есть, в случае его гибели или исчезновения, вы поможете мне довести это дело до конца. Информация не должна вновь исчезнуть. Вы понимаете? - Маша легко взяла Андрея за локоть и они медленно пошли по бульвару.
      -- Ну да...
      -- Боюсь, что не вполне, - сказала Маша, - Я попросила вас о встрече, потому. Что мне нужна ваша помощь.
      -- Я готов.
      -- Мало кто, кроме меня знал, - продолжила Маша, - но у Дмитрия Васильевича была еще одна маленькая дача по Егорьевскому шоссе. То есть, это не его собственная, а знакомых его жены. Они надолго уехали за границу, и попросили присмотреть. Вот он ей и пользуется. Иногда. Я думаю, что он мог туда поехать. Телефонов там нет. Я боюсь туда ехать одна и прошу вас сопровождать меня. Вы согласны?
      -- Нет вопросов! Хоть прямо сейчас. Это далеко?
      -- Да нет. За час-полтора доберемся. Поехали? - спросила Маша и остановилась.
      -- Поехали, - ответил Дима, и они пошли обратно к станции метро.
      
       Через пятнадцать минут они стояли на перроне Казанского вокзала в ожидании ближайшей электрички.
      
      

    ***

      
      
       Они вышли на станции "87-й километр". Дождались, когда электричка отошла, перешли на противоположную сторону и пошли по неширокой дороге, мимо автозаправки в направлении стоящих невдалеке дачных домиков и новых коттеджей.
      
      -- Его дом там, у кромки леса, - сказала Маша
      -- Давно он тут обосновался?
      -- В прошлом году. Это его сфера уединения.
      -- Что? - переспросил Андрей.
      -- Сфера уединения. Это он так называет. Здесь он любит бывать один. Никого сюда не пускает. Почти никого.
      -- Понятно...
      
       Когда минут через пятнадцать они приблизились к дому Дмитрия, Маша воскликнула:
      
      -- Слава богу. Вон его машина. Он здесь.
      -- Ну вот. Я говорил, что не стоит волноваться, - вновь обретя уверенность, сказал Андрей, - Но я теперь думаю о другом.
      -- О чем же? - спросила Маша.
      -- Да, как бы это поделикатнее... Ведь он нас сюда не звал. Мало ли с кем он там. Тем более, вы говорите - сфера уединения...
      -- Предоставьте это мне Андрей, хорошо? - спокойно и уверенно сказала Маша.
      -- Как вам будет угодно. Но хотя бы от калитки его окликнуть, я думаю, следует.
      -- Кличьте. Или кликайте - не знаю как там правильно.
      -- Всяко будет хорошо, ежели окликну, - сказал Андрей и громко позвал, - Дима! Дмитрий Васильевич! Шалом! Прости, друг любезный, что мы не соблюдаем субботу и вваливаемся в твой дивный Эрмитаж...
      
       Но на призывы никто не отвечал. Андрей с Машей подошли к дому. Маша поднялась на крыльцо. Дверь была открыта. Она осторожно заглянула вовнутрь. Андрей шел следом. Войдя в прихожую, он громко спросил:
      
      -- Эй, есть кто-нибудь? Хозяева, принимайте гостей.
      
       В доме стояла тишина. Маша прошла дальше и, войдя в комнату, вскрикнула. Андрей бросился к ней.
       В углу комнаты стояла тахта. На ней в расстегнутой рубашке и брюках, неуклюже свесив вниз руку, прислонясь спиной к стене, полусидел-полулежал Дмитрий Васильевич Волков.
       Маша первой подошла к нему, приложила пальцы к сонной артерии, приподняла веки и сказала:
      
      -- Андрей, ничего не трогайте. Он мертв.
      
       Маша наклонилась, и кончиками пальцев дотронулась до Диминого лица.
      
      -- Уже несколько часов. Он окоченел. Видите?
      -- Да. Я вижу.
      -- Господи... - Маша поднялась, отошла к окну и зарыдала.
      
      -- Маша..., - попытался ее успокоить Андрей.
      -- Да-да. Я сейчас. Все в порядке, - почти спокойно, стоя к нему спиной, ответила Маша, - Я ведь криминалист, Андрей. Я всякое видела. Теперь пошли осмотрим все. И главное...
      
       Маша замолчала на полуслове. Они осмотрели весь небольшой рубленый одноэтажный дом, больше похожий на крестьянскую избу, нежели на дачный домик. В прихожей, служившей одновременно кухней, Маша открыла крышку в полу и , включив на стене возле люка выключатель, стала спускаться вниз.
      
      -- Андрей. Идите сюда.
      -- Спускаюсь.
      
       В погребе было прохладно. Стены из красного кирпича. Вдоль стен были сделаны стеллажи. На них стояло несколько ящиков с картошкой. Один ящик валялся на полу. Картофель рассыпался. Часть стены за одним стеллажом оказалась дверцей, снаружи выглядящей, как кирпичная стена. Она была открыта. Внутри было пустое пространство - сейф.
      
      -- Все. Это они, - сказала Маша.
      -- Кто?
      -- Дмитрий Васильевич хранил здесь те самые документы. О которых он вам говорил. Так что, это могли сделать только они. Эти самые люди из той самой организации. Ну вы же читали...
      -- Ну да, конечно, - сказал Андрей, - но ведь Дима говорил, что он все вам передал.
      -- Об этом поговорим потом, - сказала Маша.
      
       Последнюю фразу она произнесла тихим шепотом прямо в ухо. А вслух она сказала:
      
      -- Да нет, он же все забрал обратно.
      
       Вот тут у Андрея, что называется, пробежал холодок. И не только по спине - по всему телу. Он понял, что убийцы могут быть еще где-то здесь. Стало по настоящему страшно. Он с трудом взглянул вверх, боясь увидеть сверху кого-то с пистолетом в руке.
      
      -- Ну, пойдем, Маша.
      
       Маша оказалась куда мужественнее. Она смело поднялась по лестнице, Андрей за ней. Андрей поспешил во двор. Они подошли к машине. Машина не была заперта. Мобильный телефон Димы лежал на сиденье и был выключен.
      
      -- Андрей, ничего не трогайте, пожалуйста. Я сейчас позвоню нашим в контору.
      -- Да, конечно.
      
       Маша достала из сумочки свой мобильный телефон и стала набирать номер.
      
      -- Андрей, посидите, пожалуйста, пока вон на той скамейке. Ладно? Приходите в себя.
      -- Да я в норме.
      -- Не надо. Я все вижу. На вас лица нет. Посидите. Вам еще понадобится много мужества.
      
       Андрей послушался, и сел на скамейку, прислонясь спиной к стене дома.
       Он посмотрел на синее подмосковное небо, на кромку леса и внезапно услышал пение птиц. Шум листвы. Откуда-то из соседних домов доносилась музыка. Слышны были голоса детей...
       Жизнь продолжалась.
       Маша говорила с кем-то по телефону, но Андрей не прислушивался к ее разговору. Ему было очень плохо и очень страшно.

    ***

       Довольно скоро приехали милиционеры. С ними разговаривала, в основном, Маша. Потом приехали три юриста из адвокатского бюро, в котором работали Дима и Маша.
       Уже стемнело, когда на машине одного из коллег Дмитрия Машу и Андрея отвезли в Москву. Маша попросила высадить их где-нибудь в центре. Олег - так звали их коллегу, - притормозил на Пушкинской площади, и они вышли прямо к памятнику поэту.
      
       На площади было шумно и весело.
       Вокруг памятника, как всегда, было много народу, назначавшего здесь свидания. На ступеньках киноконцертного зала "Пушкинский" колыхалась толпа - видимо, скоро должен был начаться сеанс какого-то популярного фильма. По бульвару и по Тверской, сверкая огнями, медленно протискивались потоки автомобилей.
      
       Маша и Андрей побрели в сторону кинотеатра.
      
      -- Андрей, теперь вы понимаете, как серьезно все, о чем говорил Дмитрий Васильевич?
      -- Да уж ...
      -- Вы ознакомились с документами?
      -- Еще не со всеми. Я пока читаю доклад, который Дима готовил, а сами документы я пока не смотрел. Честно говоря, мне все это казалось чем-то вроде ...
      
       Андрей задумался, подбирая слова, но Маша не стала дожидаться.
      
      -- Я понимаю. Это слишком необычно, чтобы в это поверить.
      -- Да, - сказал Андрей, - На меня это производило впечатление публицистики, что ли. Понимаете, Маша, всю мировую историю постфактум можно легко загнать в рамки теории заговора. Причем для одних и тех же событий можно придумать несколько идеологических обоснований и сконструировать несколько теорий заговора.
      -- Но его убили, понимаете? Это не теория!
      -- Маша, а вы уверены, что его убили? А если да, то в связи именно с этим расследованием? Подумайте, ведь ваша контора ведет немало других дел. Мало ли может быть других мотивов?
      -- Да нет, Андрей. Я уверена. Конечно, вскрытие установит причину смерти. При этом они могут ввести такие препараты, что будет полная картина, скажем, инфаркта. Но я уверена... И наши ребята проведут специальную проверку. Мы тоже с понятием. А что касается других дел, то, во-первых, я знаю все дела, которые мы вели. Мотивов там нет. Поверьте нашему опыту. Убивают далеко не по любому поводу. Но, главное не в этом. Вы просто пока еще не знаете, до чего он докопался. Все дело в этом. Он не просто нашел материалы, свидетельствующие о, скажем мягко, вмешательстве во внутренние дела суверенного государства. Он узнал не только об уже совершенных конкретных преступлениях - убийствах, например, но и о планах по совершению в ближайшее время чудовищной акции массового уничтожения неугодной им части населения. Дмитрий Васильевич располагал документальным подтверждением этого и готов был сорвать эти планы. Вот в чем дело, Андрей.
      -- Ах вот как... Значит именно ради этих документов его и убили?
      -- Да. Именно из-за них.
      -- То есть, теперь уже ничего нельзя доказать? - спросил Андрей.
      
       Маша не ответила. Они приблизились к кинотеатру настолько, что толпа их разъединила. Маша молча махнула рукой, показывая Андрею направление движения.. Они обошли кинотеатр справа и перешли в скверик, разделявший Страстной бульвар на два потока.
      
      -- Итак, Андрей, - продолжила Маша, - Раз Дмитрий Васильевич вам доверил всю эту информацию, слушайте. И не удивляйтесь, что я буду опять говорить прямо вам в ухо.
       Они остановились. Маша, касаясь уха губами, зашептала: "В тайнике были качественные копии. Дмитрий Васильевич допускал именно такое развитие событий. Правда, он не думал, что все произойдет так быстро. Все подлинники, а также много важной информации на дискетах, хранится у меня".
       - Вы меня слушаете? - обиженно сказала она, когда Андрей слегка повернул голову.
      -- Да, конечно. просто мой отец был знаком с Высоцким, вот я и отвлекся, глядя на этот памятник.
      -- Ужасный памятник, но я говорю вам о более важных вещах.
      -- Извините, Маша, но я все слушаю, анализирую и запоминаю, поверьте. Вы сказали, что все хранится у вас. Из этого следует, что вы тоже подвергаетесь опасности - верно?
      -- Верно, но совершенно не это важно. Опасности подвергаетесь и вы тоже. Если они так быстро установили сам факт утечки информации, и тут же вычислили Волкова, значит, они знают и обо мне, и о вас. Меня беспокоит не сама опасность - нам надо спасти документы и довести начатое дело до конца. Вы готовы? - снова переходя на шепот, сказала она.
      -- Да, но что надо делать, я пока не очень хорошо представляю, - ответил Андрей и, тоже переходя на шепот, продолжил, - Видимо, надо кому-то эти документы передать, и все. Одновременно журналистам, спецслужбам, за границу, кому-нибудь.
      -- Вы мыслите в правильном направлении, но очень наивно, - сказала Маша, - Итак, задача номер один - обеспечить сохранность подлинников при любых обстоятельствах. Вскоре они обнаружат, что в руках у них подделка и начнут искать подлинники. Они быстро вычислят меня, а потом, быть может, и вас и тогда начнется преследование в духе кошмарных американских боевиков, только прозаичнее и гораздо страшнее. Теперь слушайте внимательно. Документы разложены в трех тайниках. Причем в двух из них тоже копии. Вы должны будете их изъять и перепрятать максимально надежно.
      -- Я могу их спрятать у родителей, - с готовностью сказал Андрей.
      -- Во-первых, не годится, - уверенно сказала Маша, - во-вторых, я не должна знать, где они будут находиться. Вы ведь, надеюсь, поняли, что они его пытали. Могут пытать и меня. Современные химические средства развязывают язык любому. Помните об этом, и не надейтесь ни на меня, ни на себя. В качестве тайника не выбирайте родственников, близких друзей, дачу, гараж и так далее. Постарайтесь придумать что-нибудь нестандартное, вы же умный. Обязательно скопируйте все. Пусть имеются электронные копии. Подумайте об их кодировке и пересылке электронной почтой кому-нибудь из надежных людей. И - это очень важно - найдите себе дублера.
      -- В смысле? - спросил Андрей.
      -- В том же самом смысле, в каком Волков нашел вас. Вы были очень удачной кандидатурой. Во-первых, он вам доверял, знал ваши нравственные критерии и все такое, во-вторых, вы давно не общались. Вас не сразу стали бы вычислять. Но Дмитрий Васильевич ошибся в оценке скорости их реакции. Так что, я не только не исключаю, а даже и не сомневаюсь, что мы уже под их колпаком. Вот это вы, пожалуйста, учитывайте. Делайте все так, как будто за вами следят непрерывно.
      -- Ну, если будут следить действительно непрерывно, то сопротивляться бессмысленно - все равно найдут, - с неотразимой логикой математика заметил Андрей.
      -- Я не сказала, что им удастся следить непрерывно и круглосуточно. Я сказала, чтоб вы вели себя так, как будто за вами следят. А при этом все время думайте о том, как им создать трудности в слежке. Ведь вы же умный! Они же не могут никогда не ошибаться. Они просто люди, а не мистические существа. Делайте так, чтоб им легко было ошибиться, понятно?
      -- Понятно.
      -- И времени у нас нет совсем. Понятно?
      -- Понятно. Так, где же ...
      -- А вот эту информацию я вам, на всякий случай, скажу на ушко.
      
       Маша снова притянула Андрея к себе и прошептала прямо в ухо: "Верхняя Первомайская, 73, корпус 6, квартира 12. Только по вторникам и пятницам, с трех до пяти туда приезжает поливать цветы Афанасий Сергеич. Он пенсионер. После недавней смерти жены живет у детей. Вы придете без звонка - да там и нет телефона-то - и скажете, что Марина Станиславовна - это я - для вас оставляла кейс. В нем документы. Легенда - вы юрист из Ярославля и вам со Щелковского автовокзала сюда ближе, вот и все".
      
      -- Только не тяните, - продолжила Маша, - Сегодня суббота. А теперь, идите и работайте. Мы еще созвонимся. Ведь теперь будут похороны.
      -- Наверное, в понедельник...
      -- Скорей всего. Созвонимся. До завтра, Андрей. А после вторника поговорим о двух оставшихся делах ...
      -- Понял. До свидания, Маша.

    ЧАСТЬ V.

       Расставшись, Андрей не пошел к себе домой. Сначала, он делал все, что делают киношные шпионы, чтобы оторваться от слежки. Например, он спустился в метро и поехал от "Тверской" в сторону "Маяковки". Специально сел в первый вагон. Когда двери вагона, собирающегося отходить от "Маяковки" уже стали закрываться, он выскочил. Одним взглядом он охватил весь состав. За ним не выскочил никто. Он еще несколько раз проделал это упражнение на других станциях, потом вышел на Белорусской, купил цветы, бутылку вина, и дворами пошел к родителям на Большой Тишинский.
      
       Старики были очень рады и ничего не заметили. О гибели Димы и обо всем этом деле он не говорил. Решил, что так будет пока лучше.
      
       Дома его окружали многие вещи из детства. Даже игрушки, и те хранились в целости и сохранности. После ужина, он прилег на диван, посмотреть телевизор, да и заснул. Потом он только, по настоянию матери, встал, разделся - и снова лег, на свежие простыни, чтоб проспать до утра.
       Организм лучше всех знал, как бороться со стрессами - глубоким сном.
      

    ***

      
      
       Утром он проснулся от запахов. Запах кофе и свежей выпечки! О-о-о, это только мама может такое. Жен таких не бывает, только матери бывают такими, да и то очень редко. С другой стороны, мама ведь жена папы, значит, бывают и жены такие.
       С такими мыслями он просыпался, но не вставал - хотелось понежиться, побыть юным, окруженным родительской любовью и заботой.
       Андрей дотянулся до пульта и включил телевизор. Там, как всегда по воскресеньям, очень глупый, но красивый, тележурналист рассказывал об очередном заграничном путешествии. Эти программы были довольно популярными, как и любые передачи такого рода. Но этот парень очень раздражал постоянным самоуничижением, постоянными и неуклюжими плевками в адрес своей страны, причем безо всякого повода. Если бы он этого не делал, это никак не отразилось бы на содержательной стороне передачи, ведь она не была политической программой, в которой надо было бы что-то сравнивать. Но этот дурак был искренним, это был настоящий Смердяков, пронесший свои комплексы вот уже через полтора столетия и утверждающий их теперь уже посредством телевидения.
       Ну, да и бог с ним. Пусть тешится, дурачок...
      
       В комнату вошла мама.
      
      -- Ты уже проснулся? С добрым утром.
      -- С добрым утром, мама! Какие запахи! Как тебе это удается?
      -- Ну, раз тебе это нравится, вставай, умывайся и иди завтракать.
      -- Есть вставать и завтракать круасанами с кофе!
      
       Андрей встал, вышел на балкон, потянулся, посмотрел по сторонам и тут же вспомнил о том, что за ним могут следить, как говорила Маша. От этой мысли возникли неприятные ощущения в области солнечного сплетения. "Все, таки, она преувеличивает. Димон, наверное, умер от инфаркта, или еще чего-то такого. Случайно отравился, например. Она, я думаю, сильно все преувеличивает. Если она его любила - а, похоже, дело обстоит именно так, - то она будет все преувеличивать, драматизировать и героизировать образ любимого человека. Вот и все. Дождемся экспертизы. А с этими документами... Надо как-то, наверное, отказаться. Пусть они сами этим всем занимаются".
       Андрей довольный, что мучающие его проблемы, кажется, могут быть разрешены, пошел в ванную. Принимать душ. Потом он завтракал, тепло и нежно общаясь с родителями. Даже болезненная тема - его собственная семья - не смогла вывести из равновесия.
       Впереди был выходной день. Стояло лето, светило солнце, а вокруг была Москва - самый лучший город во всем мире. Что бы этот закомплексованный в телевизоре ни бухтел.
      
      

    ***

      
       Обедать сели в большой комнате за овальным "праздничным" столом. Отец предложил выпить по бокалу вина. Андрей с удовольствием согласился. Вино - это было именно то, что ему сейчас нужно. Тем более, что у отца - семидесятидвухлетнего хирурга, проработавшего в Молдавии тридцать лет, дома всегда имелось превосходное, коллекционное вино из подвалов знаменитого "Криково". Отец уже "не резал", как он выражался, только иногда консультировал во время операций и преподавал в своем родном первом медицинском, который он окончил почти пятьдесят лет тому назад и откуда был направлен по распределению в Кишинев. Он был рад видеть сына и благодушно шутил за столом.
      
      -- Ну, как дела у прогрессивного человечества, - спросил отец под конец обеда, когда перешли к фруктам и допиванию бутылки "Шардонне".
      -- Нормально. Денежная масса в масштабах планеты возрастает, - ответил Андрей.
      -- "Всюду деньги, деньги, деньги, всюду деньги без конца, а без денег жизнь плохая, не годится никуда", - пропел Василий Никанорович, - И все-таки, жаль, сын мой, что мы так и не построили коммунизм - светлое будущее, в котором деньги были бы не нужны.
      -- Папа, ну это же утопия. Деньги - слишком удобная вещь, чтобы от них отказаться.
      -- Да-да, я понимаю... И все-таки жаль... Мне все чаще начинает казаться, что мы были на правильном пути и до мечты оставалось совсем немного. "И до грядущего - подать рукой", - снова запел он, - Надо было только правильно все делать.
      -- Раз ошибки произошли, значит, они были неизбежны. Значит такова суровая диалектика. Отрицание отрицания. Естественный отбор.
      -- Нет Андрюша. Ты слишком упрощенно воспринимаешь некоторые вещи. Все- таки - Советский Союз - самый яркий проект в истории человечества! Пойми, что-либо улучшать и совершенствовать гораздо легче, чем придумать нечто совершенно новое.
      -- Да, согласен, Советский Союз был действительно революционно новой моделью общественного устройства, но как быть с той самой единственной слезинкой, единственного, ради этого замученного, "ребенка Достоевского"? Тем более, что речь идет не о единственной слезинке, а о миллионах жертв.
      -- А никак не быть. Просто ни-как! Все сказанное стариком совершенно верно, только это относится к области морали. Я не призываю изменять нравственную оценку тех или иных событий в истории. Нравственная оценка зависит лишь от одного - от позиции оценивающего, его системы ценностей. При этом не надо забывать, что одно и то же событие будет по-разному оценено - в моральном плане - разными людьми. Австралийский абориген может считать вполне нормальным то, что сочтет совершенно неприемлемым, скажем, польский ксендз. Так что, всяк оставайся на своем месте и оценивай произошедшее в России в период, когда она звалась СССР, со своей религиозной, атеистической или любой другой колокольни. Я же говорю о другой оценке. Прежде всего, с точки зрения развития человеческой мысли и человеческой практики в области экономики и политики. Вот в чем я вижу беспрецедентную новизну и революционность.
      -- Я, пожалуй, и с этим согласен, но ведь сейчас мы живем лучше, - это ты не станешь отрицать?
      -- А, может быть, и стану. Но, сначала - в чем лучше?
      -- Да просто богаче, сытнее, свободнее. Конечно, двадцать лет перестройки были тяжкими, обидно несправедливыми, но зато сейчас все, вроде бы, наконец, устаканивается.
      -- Хм... Да, двадцать лет резали по живому, двадцать лет насаждали чужие ценности, двадцать лет воровали. Да, сейчас мы, кажется, постепенно возвращаем утраченные позиции в экономике. Да, страна богатеет, и мы, как говорится, богатеем вместе с ней. Но, во-первых, процесс распада и гибели был остановлен только благодаря использованию методов, придуманных и развитых при том самом социализме. Только усиление роли государства и возврат в государственную собственность ключевых отраслей экономики позволил нам не погибнуть. Теперь мы строим госкапитализм. Воры захотели выглядеть респектабельно. Быдло накормлено, обуто, одето, - это, конечно, так... Но все это безнравственно и как-то бескрыло.
      -- Что-что?
      -- Бескрыло! Нет идеи! Нет новизны!
      -- Я тебя не понимаю.
      -- Попробую сформулировать яснее. Вот, например, опять вернемся в Советский Союз. Ты, кстати, родился именно в СССР, не забывай.
      -- Я помню.
      -- Были, есть и будут страны, - да и отдельные люди, - которые накапливают материальные богатства. Они создают и совершенствуют такие условия, при которых богатство все возрастало бы и возрастало. При этом все понимают, что материальный мир конечен, по крайней мере, доступная нам часть мира. Поэтому богатства всем не хватает. Из-за этого происходят столкновения, идет всякого рода борьба - ну и так далее. Советский же Союз тоже накапливал материальные блага - отказаться от этого полностью нельзя, да и не нужно. Но он помимо этого создал и развил идею. Поэтому, согласно учению Вернадского о ноосфере, мы вправе утверждать, что в мире идей, в информационном поле, если угодно, моей Родине принадлежит огромный сегмент. Ее суммарное богатство, если учитывать и ноосферу - было велико. Да, шел эксперимент, да, были жертвы, - но наша духовная сокровищница пополнялась год от года. И мне жить было интереснее тогда, когда постоянно рождалось что-то новое, когда впереди было тоже все неизведанное, нежели сейчас, когда всем предстоит только одно - полировать локтями! Улучшать скучную жизнь с точки зрения ее материального наполнения. Бескрыло! Придумывать и строить новую цивилизацию гораздо интереснее, чем добиваться улучшения характеристик старого устройства. Воткнул?
      -- Воткнул. А если я не хочу? Не хочу участвовать в строительстве новой модели цивилизационного развития. Хочу - совершенно осознанно - доводить до совершенства старую модель. Разве это плохо? Разве все должны быть социальными новаторами? Люди-то все разные. И нельзя всех вести за собой ради новой идеи социального прогресса. Назови нас бескрылыми обывателями, мы не возражаем. Но не зовите нас в даль светлую. Нам хорошо в приятном полумраке сегодняшнего дня.
      -- Рожденный ползать - летать не может. Сто лет прошло, а воз и ныне там. Прав был старый мудрый Дэн Сяопин: одна страна - две системы. Видимо, так и должно быть: полстраны - ужам, полстраны - орлам, или, как там - соколам. Да только поделить они не смогут, - подерутся. Все, хватит на сегодня. Разговор уже ни о чем... Я лучше пойду к себе. Из ужей соколят никогда не сделать, а вот из соколят, если им вовремя отрезать крылышки, вполне получится что-то близкое к земноводным. Во всяком случае, летать они не будут.
      -- Вася, успокойся, - вмешалась мама.
      -- А я совершенно спокоен. Я знаю свое место. В обществе, в семье, в квартире, наконец. Сейчас мое место в кабинете на диване.
      -- Папа. Да ладно тебе...
      -- Сынок. Я правда не сильно взволнован. Не беспокойся. Так, покуражился немного - и все. Много ли старику надо. Не волнуйтесь. Все в порядке. Я пообедал, выпил винца и, удовлетворенный, иду к послеобеденной сиесте. "Послеполуденный отдых фавна". А вы продолжайте. К ужину я снова буду в форме.
      
      
      

    ***

      
       К вечеру Андрей вернулся к себе домой, и ему снова стало тревожно. На автоответчике дважды были записаны послания от Маши. Оба краткие с просьбой позвонить, как только смогу. Как ни хотелось забыть обо всем произошедшем, Андрей решил позвонить. В память о Диме, что ли...
      
      -- Маша? - спросил Андрей, - Добрый вечер. Я только что пришел.
      -- Добрый вечер, Андрей. Криминалисты подтвердили все, о чем я говорила. Но об этом при встрече. Я очень прошу вас встретиться.
      -- Что, сегодня? - удивился Андрей.
      -- Да, прямо сейчас. Сколько вам понадобится времени, чтобы быть на "Площади Революции"?
      -- В метро?
      -- Да, в центре платформы.
      -- Ну, минут сорок, - сказал Андрей.
      -- Договорились. Жду вас через пятьдесят минут.
      
       Андрей посмотрел на часы. Было уже четверть двенадцатого. Обратно он мог на метро и не успеть. Сумасшедшая баба! Ладно, потерплю еще немного.
      
      
      

    ***

      
      
       Она стояла возле скульптуры крестьянина в бронзовых лаптях.
      
      -- Спасибо, Андрей, что вы пришли. Я вас надолго не задержу. Успеете обратно на метро.
      -- Да ничего страшного.
      -- Все подтвердилось, - Маша говорила удивительно спокойно, почти буднично, -. Он убит. Наши ребята установили вещество, которое вводили в вены. Его действительно пытали. Потом наступила смерть со всеми признаками инфаркта. Официальное заключение будет об острой сердечной недостаточности, вызванной интоксикацией невыясненной природы и происхождения.
      -- А почему невыясненной, ведь ваши ребята...
      -- Для того анализа, который мы проводили нужны были другие юридические основания и, главное, согласие родственников. Мы это сделали нелегально. Решили, что пока не надо поднимать шум.
      -- Кто это мы?
      -- Хороший вопрос, - усмехнулась Маша, - Я - пока в общих чертах - ввела в курс дела одного нашего коллегу. Помните Олега, который нас подвозил на машине?
      -- Да, конечно.
      -- Олег возглавляет наше охранное предприятие. По существу это полноценное частное сыскное бюро с большими техническими возможностями. Но пока в курсе дела только один Олег и мы с ним договорились о нераспространении информации. Олег профессионал. Ему сорок два года, он служил в разведке, кадровый офицер. Очень грамотный, умный и сдержанный человек.
      -- А почему тогда Дима сам его не вводил в курс дела? - спросил Андрей.
      -- Дима, кстати, обсуждал со мной этот вопрос. Дело в том, что это я привела Олега к нам. Я его знаю давно. У нас была одна совместная командировка.
      -- Чего? - переспросил Андрей.
      -- Того. Мы с ним вместе выполняли задание в одной из жарких стран.
      -- А я и не знал, что вы - Маша Хари.
      -- И дальше не знайте, хорошо? Так вот, Дмитрий Васильевич пока присматривался к Олегу. Вас же он знает давно, к тому же вы - компьютерщик, и сейчас были нужны именно вы. Предстоит покопаться в их сетях.
      -- Я именно это и предполагал, сказал Андрей и, прокашлявшись, начал, - Маша, давайте поступим так. Я не Джеймс Бонд. Компьютеры - пожалуйста. Погони, слежки, тайники - это не мое. Тем более теперь, когда появился Олег - настоящий профессионал, - каждый может заняться своим делом.
      -- Хорошо, Андрей. Вы вправе отказаться. Но я не вправе принять ваш отказ. О помощи просила вас не я. Это была просьба вашего друга. К сожалению, покойного. Но я согласна принять от вас ту помощь, которую вы сможете оказать. Сегодня я хочу вам передать вот эту дискету. Посмотрите ее, пожалуйста. Там много всякой информации, но нас интересуют коды доступа к базам данных. Есть они здесь, или нет, - я не знаю. Вот и все, что я хотела вам сказать.
      -- Хорошо... Я посмотрю.
      -- Не забудьте про вторник и будьте осторожны. Пока.
      -- Пока.
      
       Маша вскочила в полупустой поезд, и умчалась в свою сторону, а Андрей перешел к своей платформе и еще долго ждал. Было поздно, поэтому поезда ходили редко. Андрей доехал до Измайловского парка и опять повторил трюк с выскакиванием в последний момент. Вроде бы слежки не было. В огромном безлюдном зале этой станции уже почти никого не было. Прождав минут десять, Андрей решил добираться до дому на троллейбусе, и вышел на поверхность. Троллейбуса он тоже не дождался и сел в такси.
       Через десять минут он был дома и, наскоро перекусив, прилег на диван и стал дочитывать доклад покойного друга Димы.
      
      
      

    ***

       "...Фрагменты из доклада того же Эзры Ливайна за 2000 год.
      
      
       В течение девяностых годов нам удалось, в основном, достичь тех начальных условий, при которых становится возможным переход к основной фазе гомогенизации по всей территории Молдавии, кроме Приднестровья.
      
       Промышленность, кроме пищевой, фактически, ликвидирована.
      
       Поставки всех видов энергоносителей целиком контролируются нашими структурами, откуда бы они ни поступали. Собственных энергетических ресурсов в Республике нет.
      
       Все системы телекоммуникаций полностью находятся под нашим контролем. Это было сделано в форме акционирования и проведения, так называемых аукционов по продаже контрольных пакетов акций. Электрораспределительные сети республики также приватизированы и контролируются нами.
      
       Все виды транспорта настолько зависимы от энергоносителей и сервисной базы, что также контролируются нами.
      
       Академия наук и научно-исследовательские институты деградировали и отстали от мирового уровня исследований навсегда. Незначительное количество пока еще оставшихся в республике ученых доживают свой век в полном отрыве от мирового информационного поля. Лет через десять их не будет.
       По существу, об уровне исследований говорить уже не приходится. Равно как и об исследованиях вообще. Не составляет труда ликвидировать научные учреждения уже сейчас. При этом основная масса населения восприняла бы это с большим энтузиазмом. На фоне тотальной нищеты, недоедания и тяжелых жилищных условий объявить "ученых" дармоедами, паразитами на теле общества проще простого. Мы, однако, предлагаем сохранить Академию наук на продолжительный срок. Ее, безусловно, нужно сокращать, освобождаясь от всего естественнонаучного цикла. Гуманитарные институты понадобятся, с одной стороны, как интересный с точки зрения нашего исследования сегмент популяции биообъектов, в который как в особый отстойник будут в режиме самоорганизации попадать разнообразные неординарные, зачастую психически неуравновешенные биообъекты, мнящие себя интеллигенцией. С другой стороны, наличие такого института как Академия Наук, будет в глазах внешнего мира своего рода справкой об умственной полноценности общества и о гуманности общественного строя.
       Академия наук, Парламент, правительственные учреждения - это особые социальные магниты, которые будут вытягивать из всей массы биообъектов те элементы, которые не должны находиться внутри общества.
       Мы не стремимся, по крайней мере, на этом этапе, к абсолютной социальной гомогенности создаваемого нами общества. Это процесс более длительный. Сейчас легче, дешевле и эффективнее вытянуть из биомассы эти чужеродные тела и сконцентрировать их в специальных организациях - Академии Наук, Парламенте, некоторых учреждениях культуры, образования и т.д. тогда последующая гомогенизация среды станет более эффективной.
       Прежняя система образования разрушена и заменена новой, в которой главное внимание уделяется изучению языка и псевдоистории. Преподавание ненужных физики, математики и прочего, что могло бы делать человека самостоятельно мыслящим существом, постепенно сводится на нет. Постепенность в этом процессе пока еще важна, поскольку большая часть населения получала образование в советское время и их система ценностей во многом остается прежней.
      
      
       "Очень важную роль сыграли наши добровольные помощники. Прежде всего, это так называемые парапсихологи, экстрасенсы, уфологи и прочее. Эффективность их деятельности превзошла все наши ожидания. Помимо тех их почитателей, которые имеются в любой стране, здесь к ним примкнуло множество вполне нормальных граждан. Это объяснялось тем, что в СССР все это было под запретом. Используя элементарную инверсию и экстраполяцию: "коммунисты все запрещали - и генетику и кибернетику", мы добавляем к этому списку все, что нам нужно (астрологию, парапсихологию и т.п.) и никакие доказательства более становятся не нужны. Население радостно бросилось в "область непознанного". Мы оказали прямую поддержку организаторам "Салонов магии", "Астрологическим центрам", центрам оккультизма, Эзотерическим школам и т.д. Большое значение имела активность религиозных сект любого толка.
       Утрата обществом коммунистической идеологии как массового явления была важным моментом в подготовке психики населения к операции гомогенизации, однако, как нам ранее казалось, не самым важным. Оставалась глубинная, подсознательная религиозность.
       Исследования Бенджамена Скейта, однако, показали, что подсознательная религиозность как раз и является самым надежным фундаментом для построения гомогенного общества. При этом важным для нас является лишь одно: главенствующая религия не должна находится в прямом подчинении какой-либо церкви, находящейся за пределами территории, на которой проводится эксперимент.
       Проблема раскола местной православной церкви, выведение ее из-под Московского Патриархата было нами осуществлено быстро и эффективно, с применением самых примитивных приемов. Помогло то, что при советской власти многие церкви были закрыты, поэтому их возвращение церкви было осуществлено по принципу неравенства, провоцирующего внутреннюю борьбу, рост амбиций отдельных представителей священства и, как следствие, стремление к автокефалии.
       Что касается других религиозных конфессий, они либо давно целиком находятся под нашим контролем, либо их региональная деятельность бралась нами под свою опеку.
       Впоследствии, духовное окормление паствы оказалось под полным и исключительным контролем с нашей стороны.
      
       Надо продолжать сепарировать общество на тех, кто принимает наши правила игры, и тех, кто продолжает сопротивление. Для сопротивляющихся пока еще оставлены русскоязычные школы. Наша цель сводится к тому, чтобы жизнь для сопротивляющейся части населения была не просто тяжела, - они терпеливы и выносливы, - она должна быть лишена каких-либо перспектив для них и, главное, для их детей здесь, в Молдавии.
       Надо было добиться. чтобы они мечтали только об одном - лишь бы наши дети смогли уехать отсюда, а мы уж как-нибудь доживем.
       И это нам тоже удалось сделать. К концу девяностых все, кто хоть о чем-то мечтал, кто думал о счастье для своих детей, представляли себе это только как возможность уехать куда-нибудь за границу."
      
       "Да-а-а, - подумал Андрей, - Может это все и подделка, но как похоже на то, что произошло в действительности".
      
       В описываемое время Андрей был уже взрослым и хорошо помнил, что все "соотечественники", с кем он встречался в то время, навещая еще живших в Кишиневе дедушку и бабушку, думали и говорили только об одном, - о загранице.
       Они обменивались рассказами о благополучии тех, кто уехал. Неважно куда - в Америку, в Австралию, в Канаду...
       Все родители нацеливали своих детей на отъезд. Существовавшие в прежние времена разговоры о склонностях, талантах, о правильном выборе профессии - все это кануло в Лету. Все образование свелось к одному: надо выучить язык (английский) и как-нибудь уехать. Там еще никто не пропал. Все как-нибудь устраиваются.
      
       Неужели весь этот кошмар, все это разрушение высокоразвитой цивилизации, со сложной и весьма тщательно разработанной системой ценностей, с насыщенной и многообразной жизнью, с талантливыми и разносторонними людьми - все это уничтожалось сознательно!
       И все мы были подопытными кроликами! "Биообъектами!" Если это правда. Это действительно страшно...
      
      
      
      

    ЧАСТЬ VI

      
      
      
      
      
      -- Андрей Васильевич, к вам пришли, - прозвучал в трубке голос секретарши Президента банка, - спуститесь, пожалуйста, на проходную.
      
       Не дожидаясь ответа, она положила трубку. Андрей сказал своему помощнику Денису, что к нему кто-то пришел, и спустился вниз.
       Холл банка поражал помпезностью. Он был отделан белым, зеленым и черным камнем - мрамором, гранитом, и чем-то, похожим на малахит. Кое-где пробегали золотые металлические вставки, змейки и окантовки. Зал был овальной формы и занимал по высоте три или четыре этажа: в центре, окруженный балюстрадой, открывался нижний, цокольный этаж. При приближении к балюстраде становилось видно, что внизу сделан бассейн с небольшим водопадом и живой пальмой, произрастающей на островке в центре бассейна.
       Стеклянный бокс, отгораживающий вход от остального пространства, был полупрозрачным: находясь в холле, вы видели тех, кто там находился, посетители же, ожидающие разрешения охраны, не видели ничего.
       Андрей увидел молодого человека, спокойно ожидающего, видимо, его. Андрей подошел к дверям, они бесшумно раздвинулись, и он вошел в предбанник. Только после того, как дверь за ним закрылась, открылась вторая дверь, и Андрей оказался в просторной проходной. Охранник узнал его и сразу же сказал:
      
      -- Андрей Васильевич, к вам молодой человек.
      -- Здравствуйте, сказал Андрей.
      -- Здравствуйте, Андрей Васильевич. Я от Маши и Олега Николаевича.
      -- Да-да, я слушаю.
      -- Олег Николаевич просил передать, - тут юноша повернулся спиной к охране и шепотом произнес: "Маша погибла. Олег Николаевич просил передать вам его телефоны". С этими словами он передал Андрею визитную карточку.
      -- Как погибла? - тоже вполголоса спросил Андрей, - Что случилось?
      -- Я ничего не знаю, извините. Мне поручили только передать вам это и все. Извините.
      -- Подождите, как вас зовут?
      -- Саша. Александр Воронин. Я работаю с Олегом Николаевичем. Вы ему позвоните, и он вам сам все объяснит. Хорошо?
      -- Ну, ладно. Я позвоню.
      -- До свидания, Андрей Васильевич.
      -- Подождите минуточку. Я прямо сейчас позвоню Олегу Николаевичу. Может быть, мне понадобиться что-нибудь передать ему через вас, - схитрил Андрей.
      -- Хорошо, только тогда звоните на мобильный - он там от руки приписан. В офисе его сейчас нет.
      -- Угу...
      
       Андрей подошел к окошку охраны и стал звонить. Олег Николаевич сразу поднял трубку.
      
      -- Слушаю, - раздался голос.
      -- Олег Николаевич? - спросил Андрей.
      -- Слушаю, - еще раз с той же интонацией ответили в трубке.
      -- Это Андрей говорит...
      -- Здравствуйте, Андрей Васильевич, - все тем же ровным тоном ответил Олег Николаевич, - К вам приходил Александр?
      -- Да.
      -- Он вам сказал самое главное?
      -- Да, сказал, я вот и хочу узнать подробнее...
      -- Андрей Васильевич, извините, что перебиваю вас, но, если можно, потерпите до конца дня. Я не хотел бы обсуждать некоторые вещи по телефону. Хорошо?
      -- Да, конечно.
      -- Вас не затруднит подождать меня у входа в Пушкинский Музей, прямо у калитки на тротуаре сразу после работы. Музей открыт до восьми, и мы успеем забежать и там - скажем, в Итальянском дворике - потолковать. Идет?
      -- Идет, - ответил Андрей.
      -- Тогда не прощаюсь. До встречи.
      -- До встречи.
      
       Андрей повесил трубку и направился к себе. Его окликнул молодой голос:
      
      -- Так, что? Ничего не надо передавать?
      -- Ах да, простите, Саша, я чуть про вас не забыл. Нет, ничего не надо. Спасибо.
      -- До свидания.
      -- До свидания.
      
       Андрей прошел через помпезный холл, поднялся к себе по лестнице, хотя мог проехать и на лифте. Вернулся на рабочее место, молча посидел около минуты, потом сказал, обращаясь к своему напарнику:
      
      -- Денис. Меня ни для кого нет.
      -- А начальство? - спросил Денис.
      -- И для начальства. Скажешь, что где-то на территории. Хорошо?
      -- Ноу проблем, шеф. Что-то случилось?
      -- Похоже, что да. Но пока я зазипован.
      -- Понял, - ответил Денис.
      
       На похороны Димы Андрей не пошел. Вместо этого он заперся в кладовке, где лежали старые компьютеры, неисправные ксероксы, пустые коробки и всякое другое барахло. Здесь же они занимались мелким ремонтом компьютеров и другой офисной техники. Андрей расчистил место на столе. Отодвинув какие-то платы, корпуса системных блоков и прочий мусор, достал Доклад, разложил его на столе и продолжил чтение.
      
      

    ***

      
      
       " Продолжение доклада Э. Ливайна за 2000 год.
      
       Политическая жизнь биомассы сегодня представляет собой хорошо организованный хаос. От нас требуется контролировать лишь основные параметры среды. В остальном биомасса проявляет способность к самоорганизации. В республике существует множество политических партий. Крупнейшие представлены в парламенте. Сейчас процесс вошел в фазу перманентной парламентской борьбы фракций. Это очень важная стадия. Система становится замкнутой. Политическая жизнь парламента все меньше связана с реальной жизнью остальной биомассы. Политический террариум, образованный Парламентом Республики, Правительством, Президентом и Средствами массовой информации являют собой квазизамкнутую систему, хорошо описываемую системой нелинейных дифференциальных уравнений известной модели "хищник-жертва" с конечным набором действующих лиц. Коэффициенты уравнений, выражающиеся через параметрическую функцию Хаджи, позволяют учитывать перемену ролей: тот, кто вчера был хищником, сегодня становится жертвой и т.п. В Приложении представлен численный анализ систем уравнений. При этом удалось выявить важные тенденции. Установлена предельная величина параметров, описывающих подпитку сообщества извне, при которых система остается замкнутой с наперед заданной точностью. Это позволит, управляя этими параметрами, управлять расслоением населения: все политические институты будут жить своей жизнью, создавая иллюзию демократического общества. 98-99% всех их усилий будут затрагивать только их самих, не нарушая той социальной однородности, к которой мы стремимся. Постоянная подпитка этой среды социально-активными биобъектами не будет, благодаря нашему контролю за параметрами, нарушать устойчивости замкнутой системы. Более того, извлечение этих особей из основной массы, будет, как выше говорилось, выполнять функции санитарной чистки биомассы.
       Однородность общества по параметру Пеккера-Теппера достигла 68%.
       Условия и уровень жизни населения постепенно выравнивается.
       Основная часть населения устойчиво находится за гранью нищеты. У 95-97% нет, и уже никогда не будет, возможности вырваться за черту бедности. Обеспечена тотальная зависимость городского населения от энергетических ресурсов. При этом нами (Совместно с Московским и Киевскими центрами) достигнуто несколько целей. Во-первых, постоянно растет долговая зависимость Республики перед Россией за поставленные газ, мазут и т.д. Уже сегодня без займов, которые можем предоставить только мы, или контролируемые нами Международные Фонды, Республика никогда не сможет расплатиться по долгам. Весьма примечательно, что и Россия никогда никаких денег за поставленные энергоносители не получит, более того, продолжая поставки газа за свой счет, она также продолжает попадать во все большую и большую долговую зависимость. При этом биомассе легко удается втолковывать, что мерзнет она из-за коварной России, которая, исходя в бессильной злобе в связи с суверенитетом Республики, недодает ей нужное количество газа, мазута, и т.д.
       За коммунальные услуги установлена такая плата, что подавляющее большинство населения не способно оплатить даже малую часть выставляемых ей счетов. Это позволит нам в ближайшие годы изъять у населения за долги, отданные ему ранее в собственность квартиры. Это резко повысит социальную однородность общества. Городское население будет проживать во временно предоставляемом жилье, принадлежащем муниципалитету, то есть. фактически нам, ибо и муниципалитет и Правительство являются нашими должниками.
       Что касается жителей сел, они уже сегодня почти достигли уровня натурального хозяйства. Мы дозировано предоставляем энергию и механизмы там, где это нам понадобится впоследствии. Значительно увеличено поголовье лошадей и мулов. Социальная однородность на селе уже сейчас достигает 75-77%. Через десять лет, согласно нашему прогнозу, она уже почти без нашего вмешательства достигнет 90%.
       По-прежнему, основной нерешенной проблемой остается Транснистрия (Приднестровье). Нами разработана и предложена программа "Кокон". Ее успешная реализация совместно с Московским и Киевскими центрами позволит изолировать это злокачественное новообразование и в течение 10 лет провести там необходимые мероприятия по специальной методике, изложенной в Приложении к Программе "Кокон".
       Следует подчеркнуть, что успехи Института генетики в "Шерман Оукс Девелопментс" дают серьезные основания надеяться на существенное ускорение процесса гомогенизации среды. При этом мы считаем целесообразным увеличить финансирование исследований, выполняемых в лаборатории профессора Гольдинера. Нам представляется, что именно здесь возможен радикальный прорыв в направлении точечного воздействия на социальную природу индивида на молекулярном уровне".
      

    Часть VII

       В 18-25 Андрей уже стоял на тротуаре у входа в пушкинский музей. Он же Цветаевский, он же Музей изящных искусств. На ограду был натянут транспарант: "Три века итальянской живописи - XVIII-XX. Из коллекции Музеев Ватикана".
       "Должно быть, интересно" - подумал Андрей, затем повернулся в сторону Храма Христа Спасителя. Солнце катилось к Воробьевым горам, собираясь за ними спрятаться. Его яркие предзакатные лучи позволяли куполу Храма отразить себя прямо в глаза Андрею. Пришлось даже прищуриться.
       В это время его окликнули: рядом с ним остановился самый крутой автомобиль этого года - лучший в мире в своем классе внедорожник "Тойота Эндевор".
      
      -- Андрей?
      
       Из приоткрытой дверцы переднего сидения выглядывал Олег.
      
      -- Садись, поехали, - сказал Олег Николаевич.
      
       Андрей, не задавая вопросов, вскочил на заднее сиденье, и машина рванула вперед.
      
      -- А как же музей, Олег? - спросил Андрей, когда они уже проехали Храм Христа Спасителя.
      -- Я думаю, Андрюша, нам здесь, в машине, будет лучше. Ты не против?
      -- Да нет, - ответил Андрей.
      -- Вот и хорошо, - сказал Олег Николаевич, - А ты не будешь против, если мы заедем на наш корабль?
      -- Куда?
      -- На корабль. У нас тут неподалеку стоит корабль "Святой Георгий". Там нам никто не помешает. Через двадцать минут будем на месте. Идет?
      -- Идет, конечно. Но что с Машей? - спросил Андрей.
      -- Все расскажу. Потерпи, пожалуйста.
      
       Дальше они ехали молча. Машина пронеслась по Пречистенке, пересекла Зубовскую площадь, потом промчалась мимо Девичьего поля и Военной Академии, пересекла Плющиху и, круто нырнув в какой-то переулок, выскочила на набережную. Описав дугу по набережной, через десять минут они уже выходили из машины и, спустившись по каменным ступеням на причал, по трапу перешли на корабль.
      
       Охрана поздоровалась с Олегом и, ничего не спрашивая у Андрея, пропустила их внутрь. Корабль был небольшой, но уютный. Андрею сравнивать было не с чем - кроме речных трамвайчиков "Москва" он до сих пор ни на чем не плавал. Интерьер ему показался роскошным. Больше всего удивило то, что надо было снимать обувь. Правда, пол был покрыт ковром с очень длинным и мягким ворсом. В помещении, куда его привел Олег, стояли диваны, несколько кресел, стол, что-то типа барной стойки. Звучала тихая музыка.
      
      -- Ну как, подойдет? - спросил Олег Николаевич.
      -- Да, тут неплохо, - сдержанно заметил Андрей, чтобы не показывать своего удивления и восхищения.
      -- Это наш любимый корабль. Здесь все хорошо оборудовано и нет лишних ушей. Только тут мы и можем спокойно разговаривать. Что будешь пить?
      -- Ничего. То есть чай, - ответил Андрей.
      -- А я выпью немного виски. Может, соблазнишься? "Гленфиддих", сингл молт - а? - начал уговаривать Олег Николаевич.
      -- Ну, чисто символически... - стал сдаваться Андрей, - Но чай все равно обязательно.
      -- Ап ту ю, сэр, - ответил Олег.
      
       Олег подошел к стойке бара, откуда-то снизу достал бутылки, бокалы, стаканы, лед и налил каждому - "на два пальца" безо льда.
      
      -- Машу помянем, - сказал Олег, - Светлая ей память.
      
       Не дожидаясь реакции Андрея, он выпил залпом до дна, и тут же налил себе еще. Не ставя бутылку на стол, дождался, пока Андрей выпил и сказал:
      
      -- Сюда поставь. На весу не наливают.
      
       Андрей послушно поставил свой стакан на стойку бара. Олег бросил ему два кусочка льда и снова налил виски.
      
      -- Диму помянем, - продолжил Олег, - То, что ты не пришел на похороны - это правильно. Тебе не надо лишний раз светиться. Пусть земля ему будет пухом.
      
       Андрей опять молча выпил и снова поставил стакан на барную стойку. Олег тут же налил по новой.
      
      -- Ну, теперь давай присядем сюда, - сказал Олег.
      
       Они уселись в глубокие кресла, поставленные с двух сторон изящного столика со стеклянной столешницей на кружевных чугунных ножках.
      
      -- Машу убили, - продолжил Олег, - На этот раз имитировано редкое явление - инфаркт поджелудочной железы. Ее убили прямо в квартире. Муж утром вернулся с ночного дежурства и нашел ее уже мертвой на полу в прихожей.
      -- Разве она была замужем?
      -- Да, конечно. А ты не знал? Он летчик, полковник ВВС.
      -- Нет, не знал, - ответил Андрей, - Я, собственно говоря, вообще ничего и никого не знаю. Я и с Машей-то только два дня назад познакомился.
      -- Я знаю, - кратко и уверенно сказал Олег, - Вас Дмитрий Васильевич познакомил. - Олег закурил, глубоко затянулся и продолжил, - Эх, ребята, ребята. К чему им была нужна эта самодеятельность? Ведь оба профессионалы. Ведь оба знают, что разведка давно стала коллективным творчеством. Нельзя ничего добиться в одиночку! Организацию может победить только организация!! Это же азбука! И вот...
      -- Олег, как я сказал, я еще очень мало знаю обо всем этом деле... И не уверен, что мне надо знать больше. Это действительно удел профессионалов. Дима встретил меня случайно. Мы давно не виделись. Ему, видимо, просто хотелось поделиться со старым приятелем. И тут такое происходит...
      -- Да, я понимаю. Но на самом деле Дима выбрал тебя весьма осознанно. Если бы вы не встретились, он бы тебе позвонил. Ваша встреча на улице, это та самая закономерность, которая пробивает себе дорогу через случайности, и которую мистически настроенные люди принимают за знамения Божии. Нет-нет, это не случайность. Был нужен именно ты.
      -- Ну да, я помню, - сказал Андрей, - Нужно покопаться в компьютерных сетях.
      -- И не только покопаться, а добраться до нужной информации. И не только добраться, но и не разболтать кому не надо. Да еще при этом надо сострадать жертвам этого чудовищного злодеяния. Надо воспринимать их как близких тебе людей - это очень важно, Андрей. Ведь когда информационные агентства сообщают, что где-то в Южном Китае в результате землетрясения погибло, скажем, сорок тысяч человек, это почти никого из нас сильно не опечалит. Потому что китайцы для нас - просто информация, некое знание, но никак не эмоция. Эмоции - вот что важно. Эмоции движут людьми и правят миром. Информация нужна лишь для пробуждения и управления эмоциями. Поэтому Дима, наткнувшись на информацию о Молдавии, не пропустил ее мимо, а стал анализировать. Мелькни там, скажем, какой-нибудь Гондурас - и хрен бы с ним. А тут - родина. Это важно. Поэтому ты - именно то, что надо.
      -- Я согласен с тобой, Олег. Но я не хочу брать на себя больше, чем, как я считаю, могу. Я весьма сочувственно отношусь ко всему этому делу. Я готов помочь во всем, что касается компьютеров и дешифровки. Но все эти тайники, политическая борьба - это точно не мое. Я себя знаю. Ну не умею, не могу и не хочу я бороться за свободу целого народа. Это лучше меня сделают профессионалы. Слава Богу, что есть такие люди, как вы. Мне было бы куда как сложнее, если бы после гибели Димы и Маши я остался один на один с этой тайной. Я бы точно просто пошел в милицию и все рассказал. Но при этом я бы очень страдал, потому что Маша успела мне сказать, что этого делать не следует, а вот почему не следует - не сказала. Хорошо, что она успела мне сказать о вас, а вам - обо мне.
      -- Андрей, я вас отлично понимаю, - Олег неожиданно перешел на "вы", - И я целиком с вами согласен. Вы правы. Я, на самом деле, осведомлен обо всем этом гораздо лучше, чем вы думаете. Дима держал меня в курсе дел все время, - просто Маша об этом не знала. До поры до времени. Так что, давайте, поступим так. Завтра вы заберете документы и отдадите их мне. И все. Можете об этом забыть. С компьютерными сетями мы тоже справимся.
      -- Так может, я просто вам скажу адрес, - тоже переходя на "вы" ответил Андрей, - Куда надо будет зайти, и все?
      -- Увы, это не получится.
      -- Почему - спросил Андрей.
      -- Потому, что Маша была профессионалом. Это вы думаете, что невинный дедушка отдаст документы всякому, кто пробормочет что-то, о чем он предупрежден. Маша обязательно установила не один предохранитель. Какой - не знаю. Но точно знаю, что если сказано идти вам - никто другой там ничего не получит. Скорей всего, что и дедушка - или бабушка, не в этом дело - не простые старички, и вас в лицо уже знают, ну и так далее. Так что, сходите, возьмите и отдайте мне. Так действительно, будет лучше и спокойнее для всех. Хватит смертей.
      -- Хорошо, договорились, - сказал Андрей, - Я все так и сделаю. Думаю, завтра после обеда у меня все будет на руках.
      -- Дай-то Бог, - с этими словами Олег поднял стакан, дождался, пока Андрей возьмет свой, они чокнулись и отхлебнули по глоточку. Ну, как виски?
      -- Да я не особенно в этом разбираюсь, - ответил Андрей, - Я больше по винам специалист.
      -- А какие вина ты предпочитаешь? - снова переходя на "ты" спросил Олег.
      -- Молдавские. Сухие.
      -- "Негру де Пуркарь"? "Романэшты?" - Олег явно хотел выглядеть знатоком.
      -- И эти тоже. Только не "Романэшты", а "Романешты". Как пишется, так и читается.
      -- Правда? Не знал, спасибо. Ну что, поужинаем здесь, на корабле, или поедем в ресторан? - предложил Олег.
      -- Нет, спасибо. Я пойду домой.
      -- Да брось ты, - продолжал Олег, - поехали в "Бочку" - тут рядом. Там потрясающе готовят. А рядом еще и украинский ресторан. Там внутри сделан настоящий крестьянский двор, с живой лошадью, курами - представляешь? Поехали.
      -- Нет, в другой раз. Я пойду - уже поздно, - не поддавался уговорам Андрей.
      -- Ну, как знаешь. В другой, так в другой. Тебя отвезут. Подожди, я сейчас скажу.
      
       С этими словами Олег вышел из салона, что-то сказал охране и, почти тотчас вернувшись, позвал Андрея к выходу.
      
       На это раз его усадили в какую-то другую машину, марку которой он не узнал. Андрей сел на заднее сиденье, чтобы почувствовать себя боссом. Водитель спросил адрес и после этого всю дорогу молчал. Это устраивало обоих.
       Дома он почувствовал себя окончательно больным, усталым и чудовищно при этом голодным. Душ снял усталость, еда утолила голод, а сон прогнал болезнь.
      
      

    ***

      
      
       Андрей проснулся часов в пять утра. Во сне он вспомнил, что позавчера Маша передала ему дискету, и что ни о дискете, ни о своей последней встрече с Машей он Олегу ничего не сказал. Просто забыл.
       Он некоторое время лежал, ворочался, пытался снова уснуть, но потом решил встать. "Ночью пропускная способность сетей выше, лучше уж я поработаю", - подумал Андрей.
       Любопытство распирало Андрея. Он включил компьютер и вставил Машину дискету.
       Дискета оказалась пуста.
       Тогда он прощупал ее другими программными средствами и обнаружил, что свободного пространства на ней практически нет. "Здорово, - подумал Андрей, - не на того напали. Щас я тебя взломаю..." Довольно быстро ему удалось визуализировать скрытый файл, предложивший ему ввести пароль. "И эти шпионские штучки нам знакомы с детских лет", - подумал старый хакер и запустил программу подбора пароля.
       Пока шел перебор вариантов, Андрей отправился на кухню пить чай.
       Вскоре компьютер подал звуковой сигнал, означавший, что дискету, поначалу казавшуюся пустой, он уже крэкнул.
       На экране появилось дерево файлов и папок, обозначенных буквами и цифрами. Андрей попробовал открыть первую папку. Компьютер ответил грубым отказом. Точно так же он прореагировал на желание заглянуть в остальные. Пришлось снова помучаться, но, в конце концов, ларчик удалось вскрыть.
       В первой папке, состоящей из трех десятков файлов, содержалась структура международной корпорации "HSE". Среди структурных подразделений Андрей узнал и "Grand Canyon Foundation". Каждой структурной единице был отведен свой файл. Там содержались подробные сведения об организации, ее внутренней структуре и т.д. При этом вся информация была организована в виде гипертекста, то есть, если какое-то слово на экране "светилось", это означало, что, нажав на него, можно раскрыть новый файл, содержащий подробности о "светящемся" слове.
       Во второй папке содержался ни много, ни мало список сотрудников с указанием их полных паспортных данных, места жительства, идентификационных номеров и т.д. Андрей быстро выявил скрытые файлы и понял, что там указаны банковские счета каждого сотрудника и PIN- коды. Средствами гипертекста можно было просмотреть стэйтмент за любой период времени вплоть до предыдущего месяца.
       Андрей вернулся к первой папке и быстро нашел банковские реквизиты и состояние счетов всех организаций. "Надо будет потом порыться - нет ли где-нибудь электронной подписи и кодов доступа", - подумал Андрей, - "Суммы-то, будь здоров. Откуси кусочек, которого хватит на всю жизнь, - никто и не заметит".
       Время, однако, не стояло на месте, - давно пора было быть на работе.
       "Останусь-ка я лучше дома, - подумал Андрей, - и покопаюсь еще. Да и к дедушке надо будет сегодня идти". Он позвонил на работу и сказал, что у него температура и что он лучше отлежится дома. Денису сказал, что, если надо, то в он-лайновом режиме, если будет надо, всегда можно управлять любой ситуацией прямо из дому, и вновь погрузился в виртуальный, но до жути реальный мир чужих секретов.

    Часть VIII

       Андрей вышел на "Первомайской". Он еще дома посмотрел по карте Москвы и решил, что отсюда ближе, чем от "Щелковской". По 9-й Парковой он дошел до Верхней Первомайской и повернул направо. Пройдя несколько кварталов среди зелени и больничных дворов, он начел нужный ему дом.
       Андрей посмотрел на часы, - было около четырех. Самое время. Андрей набрал на домофоне номер квартиры. Вскоре мужской голос ответил:
      
      -- Кто там?
      -- Добрый день. Это Афанасий Сергеевич? - спросил Андрей.
      -- Да. Кто это?
      -- Я от Марины Станиславовны.
      -- Открываю.
      
       Андрей поднялся по лестнице на третий этаж. Только он поднес руку к дверному звонку, как дверь открылась. На пороге стоял высокий красивый мужчина, на вид лет шестидесяти. Он был одет в хороший спортивный костюм и приветливо улыбался:
      
      -- Заходите. Как доехали?
      -- Спасибо, нормально.
      -- Сколько сейчас автобус идет?
      
       Андрей стал лихорадочно вспоминать легенду. Вспомнил, слава Богу, что он из Ярославля.
      
      -- Почти четыре часа.
      -- Как и раньше. Проходите, не стойте в прихожей, - с простотой истинного интеллигента предложил Афанасий Сергеевич.
      -- Да нет, спасибо. Я пойду.
      -- Вы где остановились-то? - продолжал Афанасий Сергеевич.
      -- Да у меня родственники в Москве...
      -- Смотрите, а то можете здесь располагаться. Как Марина?
      -- Да я ей еще не звонил. Я тут был в местной командировке, а потом сразу в Москву, - Андрей начал сбивчиво врать и на ходу придумывать.
      -- Ну, вот ваши вещички.
      
       С этими словами двухметровый "дедушка" с внешностью Жана Марэ вручил Андрею черный атташе-кейс с кодовым замком.
      
      -- Спасибо вам большое. До свидания.
      -- Всего доброго. Привет Марине.
      -- Спасибо.
      
       Андрей спустился вниз, вышел во двор, постоял, размышляя, в какую сторону теперь лучше пойти: обратно на "Первомайскую", или, все-таки, на "Щелковскую"?
       Лучше возвращаться, как пришел, решил он и пошел вдоль двора, заросшего высоким кустарником, в сторону Верхней Первомайской.
       Когда он уже подходил по узкой заросшей дорожке к тротуару, из-за кустов со спины бесшумно вышел некто и резким коротким ударом повалил Андрея на дорогу. После второго удара в голову Андрей потерял сознание.
       Появился еще один мужчина, и они уже вдвоем, подхватив Андрея под руки, быстро втащили его в автомобиль, стоявший на дороге, как раз напротив заросшей дорожки.
       Погрузив Андрея, неизвестные сели на заднее сидение - один слева, другой справа от Андрея. На переднем сидении тоже было двое. Машина спокойно тронулась с места, и, не спеша, свернув на 11-ю Парковую, отправилась в сторону Щелковского шоссе.
       Всего происшедшего никто не видел, потому что в это время никого поблизости не оказалось, а на противоположной стороне улицы и вовсе ничего, коме пустынного двора большой поликлиники, не было.
      
      

    ***

       Андрей очнулся и не сразу понял, где он. Он лежал на полу, прикованный наручниками к трубе. Помещение было похоже на пустой гараж. Ворота гаража были закрыты, однако, с противоположной стороны была открыта дверь, за которой угадывалось другое помещение. Оттуда доносились звуки работающего двигателя. Андрей повернулся на живот, встал на четвереньки, затем сел, прислонясь боком к стене.
      
       "Доигрался, парень, - подумал он, - что ж делать теперь?" Неожиданно в дверном проеме возник человек в майке с надписью на груди "Metallica".. Он постоял на пороге, помолчал, повернулся и ушел. Через одну-две минуты вернулся еще с двумя. Двое остановились посреди комнаты, а первый подошел к Андрею и отцепил наручники.
      
      -- Ну, здравствуйте, Андрей Васильевич, сказал один из них в черной рубашке с белым галстуком.
      -- Здравствуйте. Кто вы?
      -- Вряд ли ответ на ваш вопрос имеет значение. Пойдемте наверх.
      
       Он отступил в сторону и жестом показал на дверь. Вперед прошел сначала тот, который снимал наручники, за ним пошел Андрей. Потом пошел второй молчаливый тип с лицом отморозка. Последним шел господин в галстуке.
       Сразу за дверью был небольшой тамбур, откуда вела наверх лестница. Поднявшись наверх, Андрей понял, что он, видимо, находится на какой-то загородной вилле.
       Все четверо вошли в большую комнату, занавешенные окна которой, видимо, выходили на веранду. Андрея усадили в кресло. Один из охранников -"металлист" - встал возле двери. Человек в галстуке сел на диванчик напротив. Отморозок стоял возле него.
      
      -- Итак, Андрей Васильевич, ситуация следующая. Ваш покойный приятель незаконным способом добыл некую информацию, являющуюся коммерческой тайной уважаемой фирмы. Это, конечно, не первый случай кражи в мировой практике. И все было бы не так трагично, но он стал эту информацию распространять и вовлекать в свою деятельность других людей. Мы, разумеется, не допустим незаконного распространения принадлежащей нам информации. Вы человек разумный и должны понимать, что мы поступаем адекватно возникшей угрозе. Благодаря вам документы сегодня вернулись. Мы теперь должны удостовериться в их подлинности. Ваш покойный приятель уже продемонстрировал свою хитрость, а приятельница - неожиданный фанатизм. Итак. Если изъятые вами документы подлинные, нам останется просто побеседовать с вами для выяснения всего круга вовлеченных лиц. Если документы вновь окажутся копиями, мы продолжим поиск. Вот, собственно, и все. Я не думаю, что у вас есть ко мне вопросы. Верно?
      -- Как вас зовут?
      -- Хм... Вопрос, признаться, неожиданный. Какой вы настойчивый. Это, как я говорил, не имеет значения, но если, если угодно, Александр Александрович.
      -- Александр Александрович, зачем вы убили моих друзей?
      -- Андрей Васильевич, голубушка, во-первых, я никого не убивал и не собираюсь этого делать. Это не мои обязанности. Во-вторых, я с вами беседую лишь в силу моей романтической склонности играть в ... жизнь. Ведь я, знаете, порой разговариваю не только с аквариумными рыбками, но даже с кусочком вкусного сыра, прежде чем положить его на язык. В третьих, мы стараемся всегда и во всем применять самые лучшие, самые надежные средства. Поэтому - давать вам совет несколько бессмысленно, так что и не воспринимайте сказанное как совет, - если хочется прекратить распространение информации, лучший способ, физическое уничтожение носителя информации. Вам, как программисту это должно быть просто очевидно. Ну, на сегодня пока хватит. Пожалуйте, сударь, в зиндан-с. Бим!
      
       На кличку "Бим" отозвался отморозок. Он подошел к Андрею и сказал человечьим языком: "Пошли". Они спустились по той же лестнице, но оказалось, что она ведет еще ниже, чем уровень гаража. Андрея втолкнули в темную комнату и заперли за ним железную дверь.
       Темнота наступила абсолютная. Андрей, осторожно ступая, держась за стену, обследовал помещение. Это была маленькая пустая комнатка, примерно два на полтора метра с гладкими бетонными стенами. До потолка рука не доставала. Выбрав место у стены за дверью, Андрей сел на бетонный пол и стал ждать, когда глаза адаптируются, и хоть что-нибудь будет видно.
      
      

    ***

      
      
       Андрей заснул. Проснувшись, он не смог оценить, сколько прошло времени - минута, час, или несколько часов. Было по-прежнему темно и тихо.
      
       Послышались шаги. Дверь отворилась. Отморозок снова сказал: "Пошли".
       На этот раз они прошли мимо комнаты, в которой он уже был, и, пройдя по коридору, вошли большой зал, посреди которого был небольшой бассейн, позади бассейна, на несколько ступенек ниже, была застекленная веранда, превращенная в зимний сад. Вода в бассейне журчала, цветные прожектора, светящие изнутри стенок бассейна, освещали мощные потоки, в которых пузырьки воздуха искрились и переливались яркими цветами.
       Такого Андрей еще не видел.
       Они повернули налево. Справа осталась дверь сауны, потом - тренажерный зал с обычным набором устройств по развитию силы и гибкости. Там же стоял массажный стол.
       В комнате находилось трое - двое мужчин и одна женщина. Все они были в спортивных костюмах.
      
      -- Ложись, - сказал отморозок, показав на массажный стол.
      -- Зачем? Я не хочу.
      -- Если не ляжете добровольно, мы применим силу и все равно своего добьемся, - сказал один из присутствовавших там мужчин: - Так что, лучше без увечий.
      
       Андрей молча стал ложиться. Присев на топчан, он, неожиданно для себя самого, откинулся назад, подняв ноги вверх, как бы готовясь забросить их на топчан, и изо всей силы ударил в лицо стоящего вблизи отморозка. Отморозок отлетел в сторону. Андрей вскочил и рванул в сторону бассейна, затем повернул направо по коридору, из него выбежал в прихожую и толкнул входную дверь.
       Она оказалась заперта.
       Повернувшись назад, он увидел в дверях "металлиста", за ним стоял отморозок с окровавленным лицом.
       В руках у "металлиста" была короткая дубинка. Андрею показалось, что она была кожаной.
       Сопротивление было недолгим. Они быстро свалили Андрея, несколько раз ударили его ногами, потом ударили дубинкой по голове.
      

    ***

      
      
       Очнулся Андрей на том самом массажном столе. Руки и ноги были привязаны к столу. Болела голова, поташнивало. У топчана он заметил столик на колесиках. На нем были эмалированные медицинские ванночки, пустые ампулы, шприц.
       Поодаль стояли все те же лица. Они, как вначале показалось Андрею, о чем-то разговаривали. Потом он с ужасом узнал свой голос и понял, что они прослушивают запись:
      
       " -Вспомните, все-таки, что еще вы говорили вашему брату?
      -- С братом я этого вообще не обсуждал. Мы с ним давно не виделись ... Неделю, не меньше.
      -- Хорошо, я вам верю. Вернемся к Маше. Повторите еще раз, пожалуйста, все, что она вам говорила о тайниках и копиях материалов.
      -- Подлинники всех материалов хранились по адресу Верхняя Первомайская, 73 ..."
      
       Андрея охватил ужас. Он понял, что им известно все. Они ввели ему какие-то препараты, и он рассказал им все, что знал. В этот момент красивый пожилой мужчина с великолепной седой шевелюрой и плотным загаром заметил, что Андрей пришел в себя, выключил запись и сказал:
      
      -- Он пришел в себя.
      
       Андрею показалось, что человек говорил с акцентом.
      
       К Андрею приблизился тот, кто назвал себя Александром Александровичем:
      
      -- Итак, сударь, вы нам больше не нужны. Не могу отказать себе в удовольствии поблагодарить вас за сотрудничество. Разумеется, в вашей работе имелись некоторые шероховатости, - он при этом посмотрел на отморозка, уже украшенного пластырем, - но, увы, на вашем месте так поступают почти все.
      -- Сволочи!
      -- Не оригинально.
      -- Чтоб ты издох, скотина...
      -- Это, несомненно, произойдет, очаровательный Андрюша, но не вам доведется зафиксировать сие явление. Андрюша - красивое имя. Как вас любящая мамочка называла, так? А дочурка ваша - вы так тепло о ней нам рассказывали, - как она вас звала? Папочка, папулечка - так?
      
       Андрей почувствовал, как из глаз полились слезы.
      
      -- О-о ... "Ты плачешь! Что значат эти слезы...", - пропел Александр Александрович, - Я удовлетворен. Для истинного исследователя нет ничего приятнее совпадения теории с экспериментом. Уберите его в зиндан. Потом получите дальнейшие указания.
      
       С этими словами Александр Александрович и двое других мужчин ушли. Женщина подошла к столику с ампулами, взяла шприц и быстро сделала Андрею новый укол. Андрей снова впал в прострацию.
      

    Часть IX

      
      
      
      
       Кто-то тряс его за плечо, затем резко и больно стал растирать оба уха сразу. Андрей открыл глаза. Он лежал на полу в той же каморке, служившей тюремной камерой. Рядом с ним на коленях стояла медсестра и пыталась его разбудить. За ее спиной была открыта дверь. Оттуда пробивался свет. Никого больше не было видно.
      
      -- Вставайте. Только тихо. Я хочу вам помочь, - медсестра говорила шепотом, но даже шепотом Андрей различил родной и знакомый молдавский акцент.
      -- Кто вы?
      -- Я вам потом все расскажу. Вы можете встать? - продолжала она шепотом.
      -- Попробую.
      
       Андрей осторожно повернулся на бок, потом, упираясь руками в бетонный пол, встал на колени.
      
      -- Ну, как? - спросила она.
      -- Нормально, вроде бы. Только голова болит и кружится.
      -- Ничего, скоро пройдет. Я вам поставила не полную дозу. Вставайте и тихо идите за мной. Потерпите. Другого шанса у вас не будет.
      -- Но тут же кругом охрана.
      -- Тех, что в доме, я надолго усыпила. Идите за мной.
      
       Она поднялась наверх до уровня гаража. Андрей, держась за перила, пошел за ней. Войдя в гараж, девушка открыла заднюю дверцу джипа, и сказала:
      
      -- Ложитесь сюда, и я вас накрою.
      
       Андрей молча лег за задним сидением, скрючившись, как мог.
      
      -- Вот вам под голову, - сказала она, и подала пустую пластиковую канистру.
      -- Спасибо.
      
       Она накрыла Андрея каким-то ватником, потом еще какими-то тряпками. Потом осторожно опустила дверь, прижимая ее к коленям Андрея.
      
      -- Ну, еще немного. Спрячьте ноги.
      
       Андрей скрючился еще больше, и дверь закрылась. Женщина куда-то ушла, но вскоре вернулась и села за руль.
      
      -- Ну, как вы там?
      -- Нормально, - ответил Андрей. - Что будет дальше?
      -- Я вас сейчас вывезу отсюда. Лежите тихо, что бы ни происходило. На воротах есть охрана, но они должны нас пропустить. Я всегда в это время выезжаю отсюда домой. Потом я отвезу вас в одно место. Там и поговорим. Хорошо?
      -- Угу.
      
       У Андрея страшно болела голова, и ныло тело. Он вспомнил все, что произошло накануне. "Может быть, это какая-то новая ловушка? - подумал он, - Ну и черт с ним. У меня уже ни на что нет сил".
       Машина завелась и выехала из гаража, повернула налево и остановилась. Андрей услышал, как кто-то спросил: "Анжела, что так поздно? - Работы много. Открывай", - ответила женщина за рулем. "Значит, ее зовут Анжела", - подумал Андрей.
       Машина снова двинулась, медленно переваливаясь через какое-то препятствие. Андрей уперся руками и ногами в стенки машины, чтобы не так болтало. Потом машина поехала по ровной дороге, и Андрей почувствовал себя почти комфортно. Особенно высоко он оценил наличие пластиковой канистры под головой.
      
       Они ехали довольно долго, не менее тридцати-сорока минут. Время от времени Андрей впадал в некое подобие сна. Машина остановилась и Анжела выключила двигатель.
      
      -- Перерыв. Сейчас можно будет выйти, - сказала она.
      
       Анжела открыла дверь и Андрей, осторожно опуская вниз ноги, выбрался на волю.
       Они находились во дворе какого-то жилого обычного многоэтажного дома. Вокруг были видны и другие дома. Двор зарос высокими тополями и кустарником. Судя по тому, что в большинстве окон свет не горел, было уже поздно.
      
      -- Который час? - спросил Андрей.
      -- Половина первого.
      -- А где это мы?
      -- Пока мы в Люберцах. Как вы себя чувствуете? Идти можете?
      -- Нормально. Думаю, что могу.
      -- Сейчас я вам дам тонизирующее, - с этими словами Анжела заглянула в машину и достала оттуда сумочку, - Вот, примите сразу две. Она протянула Андрею две таблетки. Потом открыла бардачок и достала бутылку воды. - Запейте.
      
       Андрей подчинился, хотя слабо шевельнулась мысль, что его снова хотят чем-то отравить.
      
      -- Теперь пошли отсюда. У нас очень мало времени.
      
       Анжела пошла в сторону освещенной улицы.
      
      -- Куда мы теперь? - спросил Андрей.
      -- Сейчас выйдем на проспект и поедем в Москву. Там много транспорта.
      -- А почему не на той машине?
      -- Все. О ней забудьте. Примерно часа через три наш побег могут обнаружить. Тогда начнется погоня. В машине установлен JPS. Они сразу узнают, где она находится. Но это не самое плохое. Плохо то, что они сразу же заблокируют мою квартиру. Но и здесь я нашла выход. Короче, мы должны успеть раньше. Если нам повезет, побег заметят попозже. Тогда мы успеем уйти подальше. По идее, охранники, которых я усыпила, будут спать до обеда, если не больше. А вот тот, что на воротах, может от скуки пойти с ними общаться, хотя ему это и запрещено.
      -- Почему вы решили мне помочь?
      -- Об этом я вам, естественно, расскажу. А пока давайте ловить машину. Нет, не надо - вон автобус.
      
       Они вскочили в подошедший автобус. Оказалось, что он идет только до станции.
      
      -- Ну и ладно. Может быть, это и к лучшему, если успеем на электричку, - сказала Анжела.
      -- Смотрите. Можем ведь и в другой автобус сесть, или, действительно взять такси. Нам куда ехать-то?
      -- Как раз нормально получится, если мы доедем на электричке до "Электрозаводской", а там рядом. Нам именно туда и надо. Лишь бы успеть на электричку - я не знаю расписания.
      -- Успеете. Не волнуйтесь, - неожиданно отозвался водитель автобуса. - Еще две должно быть. Последняя где-то в пол второго.
      -- Спасибо, - ответила Анжела, и, перейдя на шепот, сказала Андрею, - Вот черт, он все слышал.
      -- Ну и что? - шепотом спросил Андрей.
      -- Ну, он же слышал, куда мы направляемся.
      -- Господи, да ему-то какое дело.
      -- Вы что, до сих пор не поняли, с кем вы связались? Да они всех перетрясут...
      -- Ну, уж нет, это мало вероятно.
      -- Согласна. Мало. Но не совсем уж и невероятно.
      
       Автобус свернул к станции и остановился рядом с подземным переходом.
      
      -- Счастливо! - крикнул им шофер.
      -- Спасибо, - ответил Андрей.
      
       Они быстро прошли пустынным подземным переходом и поднялись на платформу. Возле касс стояли два парня, на скамейке полулежала пьяная старуха и пыталась петь какие-то песни. Больше не было никого. По расписанию электричка должна была подойти через три минуты, и она уже была видна. Точнее, был виден свет ее мощных прожекторов, приближающихся к станции. Электричка подошла, Андрей с Анжелой зашли в пустой вагон и сели друг напротив друга.
      
      -- Теперь я вам все расскажу, - сказала Анжела. - Слушайте.
      -- Я готов.
      -- Меня зовут Вакарь Анжела. Я из Кишинева. Молдаванка. Меня на эту фирму специально перевели из Кишинева. Им была нужна медсестра, у которой никого нет в Москве. Я здесь всего два месяца. Я, в основном, делала массаж, а иногда делала уколы. Но не такие, как вам, а нормальные - витамины, лекарства - то, что им приписывает врач. У них на фирме есть свой врач и небольшой медкабинет. Там еще есть УВЧ, ингалятор, ну и все такое. Это тоже я делаю. Такой укол как вам первый раз я делала одному мужчине несколько дней назад.
      -- Дмитрий Васильевич?
      -- Да. Я теперь все знаю. А тогда мне сказали, что просто надо поехать на дачу к одному их сотруднику, что у него гипертонический криз. Только там я все поняла. Фактически, я участвовала в убийстве. Не просто участвовала, но это именно я ввела ему этот препарат, от которого он и умер. Но я тогда не знала, что это за препарат. Они меня обманули. ... А когда я поняла, было поздно. Они сказали, что в тюрьме сидеть буду я, что у них все заснято на пленку.
      -- А где эта пленка?
      -- Этого я не знаю. Я просто поняла, что влипла. И я стала думать, как мне выпутаться из этого. Я стала готовиться от них сбежать, и кое-что успела сделать. А тут они привезли вас, и я уже молча делала все, что они приказывали. И если бы не то, что я узнала из вашего рассказа, вас, наверное, тоже уже не было в живых.
      -- А что я рассказал?
      -- Когда я вам ввела этот препарат, и они начали обо всем расспрашивать, я все тоже слышала. Они у вас расспросили все вашу биографию - с самого детства. И вы рассказали, как вы жили в Кишиневе, что вы жили на Ленина угол Армянской, прямо на обувным магазином, что ваш отец - врач, хирург, Василий Никанорович. И тут я его вспомнила! Да мы и жили рядом - тоже на Армянской, только выше, ближе к Армянскому кладбищу. Но дело не в этом. Ваш отец спас мою жизнь. Моя мать до самой смерти, - а она умерла в прошлом году, - молилась за него каждый день. Когда я была маленькой, - мне было шесть лет, - я сильно болела. Я уже умирала, - у меня был порок сердца. Он сделал мне операцию на сердце и спас мне жизнь. Поэтому, когда я все от вас услышала, и поняла, что вы сын Василия Никанорович, я поняла, что это Бог мне послал вас, чтобы я могла вас спасти и отблагодарить вашего отца.
      -- Да, невероятно. Действительно мой отец - детский кардиохирург. И мы действительно жили на Ленина угол Армянской.
      -- Да вы даже не знаете, что люди рассказывают под этим препаратом. Даже то, что они сами не помнят. То есть, думают, что забыли. Этот препарат раскрывает полностью всю память, все подсознание. Любой человек будет отвечать на такие вопросы, на которые даже стыдно отвечать, и все равно - ответит.
      -- И что же я им рассказал?
      -- А у меня есть пленка с записью. Сами послушаете. А ваш отец жив?
      -- Жив, слава Богу. Здесь, в Москве.
      -- Поклонитесь ему от меня и от моих покойных родителей. Я была у них единственная дочь, причем мама родила меня очень поздно, - ей было сорок четыре года. Так что других детей у них бы больше не было.
      -- Ну, вы сами сможете ему все это сказать.
      -- Вряд ли.
      -- Почему?
      -- Теперь слушайте, - Анжела наклонилась, приблизившись к Андрею, - Я поняла, что вы имеете от них какие-то документы.
      -- Имел, точнее, только получил их, как меня тут же схватили.
      -- Я знаю, они все это с вами обсуждали. Так вот. Спастись от них почти невозможно. Это очень сильная организация. У них по всему миру есть люди. Если они за вами охотятся, от них никуда не спрятаться. Все равно найдут.
      -- Так что же делать? И зачем вы тогда меня спасали? Если бы вы меня не спасали, пострадал бы я один, а так пострадаем мы оба.
      -- Бог все видит. Я должна была вас спасти тогда, когда я могла это сделать. И я это сделала. А что будет дальше, - не знаю. Все по воле Господней.
      -- И, все-таки, надо попытаться спастись, я думаю. Есть же милиция, службы государственной безопасности.
      -- Да, конечно. Вам виднее. Я свое дело сделала. На мне столько греха из-за них, что хоть одним добрым делом я перед Богом буду грехи замаливать.
      -- Так вы что, даже сопротивляться не собираетесь?
      -- Как это не собираюсь? Очень даже собираюсь. У меня есть немного денег и я, все-таки, попробую спрятаться. Семьи у меня нет. Никто меня - кроме них - искать не будет. А вас я попрошу об одном деле.
      -- Все, что угодно.
      -- Я поняла, что вы разбираетесь в компьютерах и работаете в банке. Они с вами об этом больше всего говорили. Поэтому я хочу вас попросить вот о чем. У меня есть деньги на счете в банке. В Дании. Я дам вам все данные - номер счета и код доступа, - а вы постарайтесь как можно быстрее все деньги перевести на счет монастыря в Криулянах. Я вам дам их реквизиты. Хорошо? Сама я могу не успеть, - мне надо будет сегодня же уходить. Я для этого и везу вас на "Электрозаводскую". Там одна моя знакомая из Молдавии снимает квартиру. Я ее случайно встретила в городе две недели назад. Она здесь торгует на рынке. Сейчас ее нет, - она уехала к родителям и оставила мне ключи. Я сюда уже перенесла свои вещи, потому что собиралась от них скрываться. Они про эту квартиру не знают.
      -- А как же вы собираетесь дальше жить? Если вы, к тому же, все деньги собираетесь отдать - на что же вы будете жить? - спросил Андрей.
      -- А у меня есть еще немного. Мне хватит. Мне не надо будет много. Я вообще уйду..., тут Анжела запнулась.
      -- В монастырь? - догадался Андрей.
      -- Я не хочу об этом говорить. Вдруг вас опять поймают, и вы им снова все расскажете.
      -- Пожалуй, это верно, - согласился Андрей.
      
       Электричка подъехала к "Электрозаводской", когда стояла уже глубокая ночь. На обычно шумном пятачке перед входом в метро никого уже не было. Они перешли на другую сторону улицы и, дойдя до Медового переулка, свернули налево. Во втором доме от угла знакомая Анжелы снимала квартиру. Прежде чем войти в подъезд, они постояли во дворе, оглядываясь и прислушиваясь. Было абсолютно тихо.
      
      -- Вон там, на шестнадцатом этаже, крайние справа два окна, - тихо сказала Анжела. - На всякий случай, я пойду вперед. Вы оставайтесь тут. Я зажгу свет, подойду к окну на кухне - это то, что ближе к углу, и открою форточку. Тогда и вы заходите.
      -- А что, вы думаете, они могут быть уже здесь?
      -- Вряд ли, но прошло уже два часа, как мы сбежали. Черт их знает. Хуже не будет, если мы будем осторожными.
      -- Согласен.
      
       Анжела вошла в подъезд. Послышался шум лифта. В ночной тишине хорошо было слышно, как лифт спустился вниз, как открылись двери, как они потом закрылись и, после какого-то щелчка, лифт пошел на самый верх. Минуты через полторы-две и окно засветилось. Андрей напряженно ждал, когда она подойдет к окну и откроет форточку.
       В это время ему показалось, что у него за спиной кто-то стоит.
       Сил повернуться не было. Страх сковал его. Андрей не мог оторвать глаз от окна и не мог оглянуться.
       Он спиной чувствовал, что кто-то огромный приближается и приближается. По спине, плечам, рукам и ногам пробегали волны холода и страха.
       "Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое..." - к полной для себя неожиданности начал мысленно повторять про себя Андрей, и в этот момент Анжела показалась в окне и, потянувшись руками вверх, открыла форточку.
       "Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй", - прошептал Андрей и решительно двинулся вперед. Пройдя три шага, он резко оглянулся.
       За ним никого не было.
       Еще раз, посмотрев по сторонам, Андрей вошел в подъезд.
      
      

    Часть Х

      
       Однокомнатная квартира была запущенной. Было видно, что настоящего хозяина и, тем более, хозяйки здесь нет. Андрей прошел на кухню.
      -- Может, чаю выпьем? - спросил он.
      -- Попробуем. Но времени у нас нет. Я вам дам все, что собиралась, и надо уходить. Только вам нельзя идти ни к себе, ни к родителям, ни к брату. Короче говоря, вы им все рассказали - и адреса, и телефоны. Даже про всех своих знакомых девушек, и про бывшую жену, и про тещу с тестем - короче, все.
      -- Какой ужас...
      -- Да. Вот вам кассета с записью. Вот все мои данные о номере счета, инструкция, как подсчитывать код доступа - ну вы сами разберетесь.
      -- Но куда же мне идти-то... А позвонить можно?
      -- Если они еще нас не ищут, то ваши телефоны, может быть, и не подслушиваются. Но я вообще-то не знаю. Вы подумайте сами. Я могу вам дать плеер, вы послушаете запись, поймете, что вы рассказали, а что нет, и решите, как вам действовать.
      -- Да, точно.... Я так и сделаю.
      -- Только здесь не надо оставаться. Забирайте все, попейте чаю, и уходите. Вот вам таблетки, - если будет кружиться голова, или слабость - принимайте. А потом, когда сможете, сделайте чистку организма - в вас столько всякой дряни напичкали - ужас!
      -- Да уж, если выкарабкаюсь, непременно.
      
       Андрей быстро выпил чаю и собрался уходить, но вспомнил, что у него не осталось ни документов, ни денег - ничего.
      
      -- Анжела, у вас не найдется немного денег - на метро и на телефон.
      -- Да, конечно. Вот. Возьмите.
      -- Спасибо, так много не надо.
      -- Берите-берите. Неизвестно, что впереди. Может и такси придется взять - мало ли что. Или от милиции придется откупиться, - берите.
      -- Да милиция-то мне самому нужна, что мне от нее прятаться.
      -- Ой, не говорите. Они разные бывают. Да и неизвестно на чьей они будут стороне.
      
       Андрей не стал спорить, но вспомнил, что и покойная Маша почему-то предупреждала его об опасности, которая могла бы исходить от милиции.
      
      -- Да, возьмите еще несколько кусков сахара. Немного подкрепитесь. А больше тут и нет ничего.
      -- Спасибо. Ну, я пошел?
      -- Прощайте, храни вас Господь. И передайте низкий поклон Василию Никаноровичу. Через двадцать минут я тоже уйду.
      -- Спасибо, Анжела.
      
       Андрей вышел в подъезд и на лифте спустился вниз. Выйдя во двор, он оглянулся, еще раз взглянул на светящееся окно, и пошел к выходу. Выходя со двора, он сначала думал повернуть направо, в сторону метро, но потом вспомнил, что, во-первых, метро еще не работает, а, во-вторых, что прошло уже два часа сорок минут с момента побега и надо быть очень осторожным.
       Со стороны Большой Семеновской улицы послышался шум автомобиля. Вскоре автомобили - их оказалось два, подъехали к углу Большой Семеновской и Медового и стали сворачивать в переулок.
       Андрей инстинктивно сделал сначала шаг обратно, во двор, а потом просто побежал внутрь двора и спрятался между гаражами.
       На этот раз он вовремя почувствовал опасность. Машины въехали во двор и остановились у подъезда. Из них стремительно выскочили четыре человека и молча бросились в подъезд. Потом из машин вышло еще по одному, но они остались во дворе.
       Андрей стал осматривать свое убежище. Узкая щель между гаражами упиралась в полу развалившийся забор, за которым была помойка и, как надеялся Андрей, проход в смежный двор. "Это хорошо, - подумал Андрей, - вдруг придется отступать таким образом".
       Хотя машины не выключили своих двигателей, шум лифта по-прежнему был хорошо слышен.
       Вот лифт остановился.
       Раздался звонок,- он тоже был хорошо слышен.
       Напряжение Андрея достигло предела, снова заболела голова...
       Звонок повторился, потом еще и еще раз. Звонили настойчиво и нетерпеливо.
       Андрей смотрел на светящееся окно Анжелы. Вдруг оно погасло.
       Потом Андрей увидел, как окно открылось, и внезапно раздался негромкий вскрик Анжелы.
       А потом она тихо, не издав ни звука, выпрыгнула из окна и, пролетев шестнадцать этажей, упала на асфальт недалеко от второй автомашины.
       К ней сразу подбежали те двое, что оставались внизу. Потом из раскрытого окна кто-то выглянул, издал языком тихий цокающий звук, и закрыл окно.
       Вскоре все четверо спустились, и, не разговаривая, подошли к лежащей Анжеле. Она не шевелилась. Ее подняли и погрузили прямо в багажник. Потом один из них что-то вылил на то место, где только что лежала Анжела, а после этого побрызгал чем-то шипящим из баллончика.
       Так, не сказав ни слова, все расселись по машинам и уехали.
       "Господи, когда же этот кошмар кончится?! - подумал Андрей.
      
      
      

    ***

      
      
      
       Он посидел между гаражами еще какое-то время. Стало светать, - летние ночи коротки. Андрей осторожно, стараясь быть бесшумным, выбирался из укрытия через помойку в соседний двор. Двор, как и почти все дворы в Москве, оказался проходным, и Андрей смог перебраться в следующий двор. Так он выбрался, никем не замеченный, на Малую Семёновскую, а потом и на Электрозаводскую.
       Оказавшись на набережной Яузы, он, поразмыслив, рискнул перейти на другую сторону через Элекетрозаводский мост, тем более, что уже появились прохожие, да и машин поприбавилось.
       Перейдя мост, он снова спустился на набережную, и стал ловить машину.
       Довольно быстро его подобрал мужик на "Газели":
      
      -- Куда?
      -- Мне бы, вообще-то, на Красную Пресню.
      -- Нет проблем, мне почти туда. Поехали.
      
       Он быстро пролетели по еще не забитой транспортом набережной. Проехали мимо высотного дома на Котельнической, потом промчались под прекрасными стенами Кремля, потом, обогнув Боровицкую башню, пронеслись по пустой Знаменке, сделали зигзаг под Арбатской площадью, развернулись, и вышли на Новый Арбат. Водитель спросил:
      
      -- Ну, а там куда?
      -- Да куда-нибудь рядом с Совинцентром.
      -- По Мантулинской подойдет?
      -- Вполне. Лучше, даже чуть дальше - к парку "Студенец"
      -- Сделаем.
      
       Вскоре Андрей уже выходил из машины и, расплачиваясь с водителем, вспомнил Анжелу. "Вряд ли она может остаться жива, - подумал он, - все-таки, шестнадцатый этаж. Да и неизвестно, что тут лучше - попасть к ним в лапы, или помереть".
      
       Ворота в парк были открыты. Андрей прошел внутрь. Было уже светло, но в парке еще никого не было. Он прошел вдоль изгибающегося, как канал, пруда и сел на скамейку. Достал из кармана плеер и наушники, вставил кассету, положил в рот кусок сахара и начал слушать.
      
       Вопросы, в основном, задавал Александр Александрович. Его голос Андрей узнал сразу. Иногда говорил еще какой-то мужчина, как показалось, с легким акцентом. Свой голос Андрей узнавал, и это было ему неприятно.
       Они действительно расспросили все. Все события последних дней, начиная от случайной встречи с Димой, заканчивая посещением старичка на Верхней Первомайской. При этом Андрей подробно пересказывал содержание всех разговоров, называл все имена, адреса, телефоны. Тяжелее всего было слушать, как он рассказывал о родителях, о бывшей жене, детях. Называл даже номер школы, номера классов, в которых учились его дети, и имена их классных руководителей. Он, честно говоря, и не думал, что помнит такие вещи.
      
       Короче говоря, если они пустятся за ним в погоню - а это, несомненно, произойдет, точнее, уже происходит - деваться ему некуда. Они его найдут повсюду. Более того, скорее всего, они уже везде его ждут и все телефоны прослушивают. Стоит ему хоть где-то проявится - все! Его запеленгуют и уже не выпустят.
       Рассмотрим тогда другой вариант: идти в милицию и все рассказать. А там уж пусть они что хотят, то и делают.
       Но почему-то и Маша и Анжела предостерегали его от прямых контактов с милицией. Неужели они и милицию контролируют? Нет, целиком они, наверное, не контролируют, но вероятность того, что какие-то информаторы, или средства подслушивания и т.д. у них есть и в милиции, весьма высока. Тогда они, узнав, что он в милиции, или, что он обращался в милицию, снова его запеленгуют. Сможет ли его милиция в этом случае спасти, оградить от них? - Неизвестно. Если судить о милиции по газетам и телевидению, - хуже и продажнее никого нет. Ясно, что журналюги врут и преувеличивают, но, все-таки, нет дыма без огня.
       Да и - самое главное - доказать он теперь ничего не сможет: тех документов, на которые уповал Дима, у него нет. Нет ни Димы, ни Маши. Ни Анжелы. Ну, начнет он рассказывать, что его схватили, держали в подвале, допрашивали и собирались убить.
       Но, - скажут ему, - собирались, это еще не убили.
       Ну а граждане, о которых вы говорите, - продолжат они, - умерли своей смертью, о чем имеются соответствующие заключения. Гражданки Вакарь Анжелы и вовсе не существует, ибо ее въезд в страну нигде не зафиксирован.
       Эта кассета с записью вашего, как вы утверждаете, допроса, является записью вашей дружеской беседы. Здесь нет ни угроз, ни насилия. Вас спрашивают - вы отвечаете.
       Что еще? Ах дача, где вас держали в, как вы говорите, зиндане. Поехали, посмотрим. И даже если найдем, кто подтвердит, что все, что вы рассказываете, правда?
       То-то и оно, сударь... - Так Андрей закончил внутреннюю дискуссию и пришел к окончательному выводу, что поступил он правильно, приехав именно сюда. Потому что рядом стоит корабль "Святой Георгий", и что, кроме Олега, ему обращаться некуда, а звонить нельзя и Олегу, потому что на кассете он все им подробно рассказал и про Олега, включая все номера телефонов.
       Так что, еще немного подождем, и завалимся на корабль.
      
       Андрей вышел их парка на набережную. Корабль стоял почти напротив, но на нем пока еще не было видно признаков жизни. Андрей повернул направо и побрел в сторону "Москоу-Сити" - грандиозного комплекса деловых зданий, в центре которого возвышалось самое высокое здание мира - "Лужкоскреб", как прозвали его в честь знаменитого московского мэра.
       Сейчас мэр отошел от дел, и только по большим праздникам его показывают по телевидению. Он с возрастом окончательно приобрел сходство с Черчиллем и Муссолини одновременно, и, окруженный любимыми лошадьми, ласково улыбался с экрана, продолжая выдавать свои знаменитые "Законы Лужкинсона".
       Андрей дошел до элитарного клуба "Наш лужок" и стал наблюдать за утренним разъездом гостей. Суетились ливрейные лакеи, подъезжали красивые автомобили, доносился женский смех. Пройдя еще немного, Андрей остановился возле старичка в камуфляжной форме, ловившего рыбу в Москва реке. Андрею захотелось пообщаться, и он спросил:
      
      -- Ну, как. Клюет?
      -- Клевать-то клюет, да пока не ловится.
      -- А на что ловите?
      -- Да на замазку.
      -- На что?
      -- На замазку - это мое фирменное блюдо.
      -- А что это такое?
      -- Да это просто я так называю, а вообще-то это крутая овсяная каша с добавлениями. Там много всего - и масло, и желатин, и крахмал. Получается похоже на пластилин, или оконную замазку. Ничего, рыба это любит.
      -- А какая рыба-то ловится?
      -- Дак когда как. Всякая рыба бывает...
      -- Ну, она вообще-то съедобная, или нет?
      -- Эх, милок, когда жрать охота, спрашивать не станешь. Вон те, - старик кивнул в сторону клуба, - такое жрать, конечно, не станут, а для меня - сойдет.
      -- Ну, ни пуха вам, ни пера...
      -- Ни плавника, ни чешуи, - продолжил дедок, и сам же себе ответил, - К черту!
      -- Всего доброго, - сказал Андрей и повернул обратно.
      
       На "Святом Георгии" уже появились люди. Шла уборка. Андрей немного постоял, наблюдая за кораблем сверху, потом спустился вниз, и по трапу вошел на палубу. Уборщица спросила:
      
      -- А вы к кому?
      -- Мне к Олегу Николаевичу?
      -- Нет никого еще.
      -- Позовите кого-нибудь из охраны, пожалуйста.
      -- Да вот он. Иван, тут к тебе.
      
       Подошел немолодой охранник и сказал:
      
      -- Слушаю.
      
       Андрей сразу вспомнил свой первый разговор с Олегом по телефону. Он тогда тоже сказал "слушаю". И интонация, главное, похожа.
      
      -- Я к Олегу Николаевичу, сказал Андрей.
      -- Его в такое время не бывает, - ответил охранник, - Вы с ним договаривались?
      -- Нет. Просто так сложились обстоятельства. Но он меня ищет... А я тут неожиданно уехал, и вот только сейчас вернулся.
      -- Вы лучше позвоните ему и договоритесь, - в "окающем" выговоре охранника все-таки чувствовался отставной кадровый офицер.
      -- В том-то и дело, что я не могу ему звонить, - пытался объяснить Андрей.
      -- В таком случае, что ему передать, если он позвонит или зайдет?
      -- У меня к вам большая просьба. Я не могу вам все рассказать, но, поверьте мне, что это очень важно. Позвоните, пожалуйста, Олегу Николаевичу, и скажите, что...
      -- Я не имею права звонить Олегу Николаевичу, - охранник начал спокойно объяснять, - Я, молодой человек, просто охранник. Ночной сторож - понимаете? Да я и телефонов его не знаю.
      -- Телефон я вам дам.
      -- Нет, нет, - твердо сказал старик, - Я звонить не буду. Я не хочу потерять работу. Извините. Вам лучше уйти. Единственное, что я могу для вас сделать, это передать, что вы заходили. Хорошо, если вы при этом скажете, как вас зовут.
      -- Меня зовут Андрей. Но поймите же, что я не могу отсюда уйти. Если я уйду, я могу просто исчезнуть. А вместе со мной исчезнет очень важная информация, которую ожидает Олег Николаевич. Я вас понимаю, но, может быть, вы можете позвонить начальнику охраны, или еще кому-нибудь?
      -- Документ у вас какой-нибудь есть? - охранник был настроен явно доброжелательно, но нарушить инструкцию не мог.
      -- Нет. У меня нет никаких документов.
      -- Послушайте, молодой человек, мы с вами теряем время, - голос охранника посуровел, - Уходите, пожалуйста, с корабля. Договаривайтесь с Олегом Николаевичем сами, и тогда приходите.
      -- Я вижу, что я не смог вам объяснить, насколько все серьезно, - Андрей решился высказать все открытым текстом, - Короче говоря, я агент Олега. За мной сейчас следят и охотятся. Если я отсюда уйду, меня убьют. Если я позвоню Олегу, меня и его сразу обнаружат. Его телефон наверняка прослушивается. Как только им станет ясно, что я на корабле, они могут успеть сюда раньше Олега, и тогда всем будет плохо. Поэтому я настаиваю, чтоб вы позвонили Олегу Николаевичу и сказали ему следующее: Олег Николаевич, это говорит такой-то со "Святого Георгия". У вас в 9 часов переговоры и вы просили приготовить "Пино Гри" и "Гленфиддих". К сожалению, "Гленфиддиха" нет, и мы не успеваем его купить. Мы можем добавить к столу "Рислинг". Господа звонили, и подтвердили, что будут ровно в девять". Вот и все.
      -- Но, послушайте, меня же могут за это уволить.
      -- Клянусь вам, что вас не только не уволят, но даже наградят. Кроме того, не называйтесь своим именем, назовите любое имя и любую должность.
      -- Ну, каким именем...
      -- Скажите так: Абрам Моисеевич, зав производством.
      -- А почему Абрам Моисеевич?
      -- Так надо. Он поймет. А как на самом деле зовут вашего зав. производством?
      -- Да у нас нет такой должности, - ответил охранник.
      -- Вот и отлично. Давайте я вам напишу номер телефона и все, что надо говорить.
      
       Они подошли к стойке дежурного. Андрей взял лист бумаги и написал номер телефона и весь текст.
      
      -- Ну, а потом что говорить?
      -- Ничего. Давайте я буду тоже слушать. Тут есть параллельная трубка?
      -- Да, вот эта.
      -- Если что-то будет не так, я вмешаюсь. Не беспокойтесь.
      
       Охранник набрал номер. Андрей посмотрел на часы, - было почти восемь часов утра. Трубку долго не поднимали. Потом раздался знакомый голос:
      
      -- Слушаю.
      -- Олег Николаевич?
      -- Слушаю.
      -- Это говорит Абрам Моисеевич со "Святого Георгия", зав. производством, - охранник старательно читал текст, выговаривая все слова с сильным костромским "оканьем". Андрею стало смешно. "Окающий" Абрам Моисеевич - это здорово. Слова "Гленфиддих" и "Пино Гри" тоже удались ему на славу. Закончив текст, охранник оторвал глаза от бумажки и посмотрел на Андрея. Из трубки ответили:
      -- Не беспокойтесь, Абрам Моисеевич. Это не имеет значения. Делайте все на ваше усмотрение. Это даже хорошо, что не будет виски - с утра, все-таки, лучше не пить крепкие напитки. Я буду вовремя, как и договаривались. До свидания.
      
       Значит, слава Богу, Олег все понял!
      
      -- До свидания, - ответил охранник, и не торопясь, убедившись, что на том конце прекратили разговор, тоже положил трубку.
      -- Спасибо вам большое, - сказал Андрей, - Вот видите - все в порядке. Он скоро приедет.
      -- Понятно. Я сам, между прочим, в армии тридцать пять лет отслужил.
      
       Охранник успокоился. Андрей выяснил, что его зовут Иван Матвеевич, и что его должны скоро сменить. Действительно, буквально через пять минут пришел другой охранник. Иван Матвеевич сказал ему, что господин ждет Олега Николаевича, и что Олег Николаевич приедет к девяти часам. Вскоре Иван Матвеевич ушел, а Андрей устроился на диване рядом с охраной и стал ждать.
      
       Олег приехал через тридцать минут.
      
      
      

    Часть XI

      
      
      
      -- Слава Богу! Ну, ты и задал нам работёнку..., - сказал Олег, обнимая Андрея.
      -- Да я, собственно, к этому не стремился..., - ответил Андрей.
      -- Ладно, ладно... Пошли, поговорим.
      
       Они прошли в тот же салон, что и в прошлый раз. Олег попросил охранника принести чаю и кофе.
      
      -- Андрей, что-нибудь еще будешь?
      -- Да. Если можно, что-нибудь пожрать. Я очень давно ничего не ел.
      -- Что-нибудь найдется.
      
       Вскоре принесли поднос с бутербродами с семгой и севрюгой, и блюдо с крупно нарезанными овощами - огурцы, помидоры, перец, пучки зелени и горка маслин. А Андрей тем временем рассказывал свою эпопею, стараясь не упускать подробностей. Олег слушал внимательно, реагируя на рассказ только междометиями: "Угу, ага" и восклицаниями: "Понятно! Ничего себе!" Андрей закончил свой рассказ словами:
      
      -- И вот теперь я здесь. А охранника Ивана Матвеевича прошу поощрить как-нибудь.
      -- Поощрим, не волнуйся. Главное, что ты жив. И что еще очень важно - добро вознаграждается.
      -- Что ты имеешь в виду?
      -- То, что твой отец в свое время спас Анжелу. И она не забыла это добро, и спасла уже тебя.
      -- Это верно, конечно, но содеянное ею самой добро было немедленно и жестоко наказано. Так что, если добро и вознаграждается, то не всегда справедливо. За добрые дела одного, награду получает совсем другой.
      -- Да, тоже верно... Итак, давай проанализируем ситуацию. Первое - предположение Дмитрия Васильевича об опасности, исходящей от "Гранд Каньон", подтверждается. Подтверждается также и то, что документы им добытые представляют огромную ценность. Ради них они убивают не задумываясь. Второе - они обладают весьма совершенными возможностями сыска, наблюдения и оперативного реагирования. По этому поводу я тебе сегодня еще прочту небольшую лекцию. Третье - тебе грозит смертельная опасность. Спастись можно только двумя способами: победить и уничтожить противника, или исчезнуть, превратившись в другого человека, с новым именем, внешностью, биографией и местом жительства. Имей в виду, что это мы тоже можем сделать.
      -- Что ты предлагаешь, Олег?
      -- Пока ничего. Пока я только размышляю и, вместе с тобой, анализирую ситуацию. Рассмотрим наши возможности в борьбе с ними.
      -- Похоже, что их почти нет, - сказал Андрей.
      -- Кого?
      -- Возможностей. Документы утрачены, - что мы можем доказать?
      -- Не торопись. Во-первых, есть дискета, - сказал Олег и внимательно посмотрел Андрею в глаза.
      -- Какая дискета?
      -- Та, которую тебе дала Маша, ты что, забыл? Где она, кстати?
      -- Да, верно, - вспомнил Андрей, - Чуть не забыл. Но, боюсь, что они ее уже изъяли: ведь я им все рассказал - и про дискету, и про то, где она лежит. Я уверен, что они сразу же съездили ко мне домой и все забрали.
      -- Верно... Это именно так. Давай-ка, я прямо сейчас пошлю гонца в твою квартиру, - проверим. Согласен?
      -- Согласен. Как я сказал и этим гадам, ее легко найти. Она лежит на полке над компьютером. В синем прозрачном кейсе для дискет, на котором наклеен номер 87. Сама дискета зеленого цвета, без наклеек. Карандашом написано "*-*".
      -- Хорошо, я сейчас направлю одного нашего парнишку. Ключи есть?
      -- Ничего нет. Все у них.
      -- М-да, хреново, - сказал Олег, - Ну да ладно. Надо попробовать. Хотя шансов мало. Они знают об этом со вчерашнего дня. Должны были уже все сделать. Черт, и почему мы не взяли твою квартиру под непрерывное наблюдение!? Да потому же, почему и тебя проморгали - не было команды, указания! Не было еще никакой операции, - понимаешь? Чем сложнее и совершеннее система, тем сложнее и бюрократия. А, значит, и вероятность ошибки или сбоя также возрастает. Ну, ладно. Я все равно сейчас позвоню нашему Пинкертону. Дверь-то он сможет и так открыть - он в этом деле специалист. Да и, честно говоря, он там уже был.
      -- Когда? - удивился Андрей.
      -- А ты что думаешь, - мы тебя не искали? То, что мы позволили им тебя сцапать - это наш прокол. Мы уже все проанализировали и виновные наказаны. Но мы почти сразу стали тебя искать. В том числе, и у тебя дома. Задание поискать дискету у него было, и он там, откровенно говоря, основательно порыскал.
      -- И что ж он там нашел?
      -- Да ничего не нашел. У тебя же тысячи дискет. Попробуй, найди нужную. Там пол жизни надо все просматривать. Не волнуйся. Твоя частная жизнь нас не интересует. Точнее, интересует, но только как объект нашей охраны, а не любопытства.
      
       Олег отошел к телефону и вскоре вернулся.
      
      -- Так, он поехал, - Олег сел в кресло и продолжил, - Теперь пошли дальше. Возможности борьбы с ними не так уж безнадежны. Они сильны, но в мире есть и другие силы. Так что, если сегодня у нас нет нужных документов, но мы знаем, что они существуют, значит, мы будем пытаться их раздобыть. Кроме того, даже того, что мы имеем в докладе Дмитрия - достаточно, чтоб устроить, по меньшей мере, журналистский шум по всему миру.
      -- А стоит ли?
      -- Этот вопрос я пока не анализирую. Я пока пытаюсь просто выявить все возможности. А чем потом воспользоваться, будем решать не мы вдвоем.
      -- А кто же? - спросил Андрей.
      -- Наша организация, и те политические силы, которые за ней стоят. Об этом чуть позже. Итак, чтоб пошуметь информации хватит. А шум сам по себе может спровоцировать самые разнообразные действия, которыми можно будет воспользоваться. Но, повторяю, целесообразность этого будут анализировать специалисты. Далее. Нами уже все они взяты под наблюдение, ведется прослушивание и т.д. Так что, что-нибудь заполучить обязательно удастся.
      -- Но ведь это продлится неопределенное время.
      -- Совершенно верно. Поэтому я перехожу ко второй, параллельной проблеме: ты, наш герой, и твоя драгоценная жизнь. Ты побывал, так сказать, в логове, и ты единственный, кто может хоть кого-то опознать, и вообще, о многом рассказать. Так что жизнь твоя бесценна, и мы будем тебя беречь.
      -- Спасибо, но как?
      -- Спрячем тебя. В другой стране, под другим именем.
      -- Что-то не хочется...
      -- А что ты предлагаешь? - спросил Олег.
      -- Просто отсидеться где-то здесь. У друзей, знакомых, - на даче, или в деревне.
      -- Можно, конечно. Но ненадолго. Это рискованно. Подумай сам, и ты согласишься со мной. Теперь посмотрим, что у нас из самых срочных дел. Я уже заказал, и скоро нам принесут штук пять новых мобильных телефонов. Поскольку мой номер им известен и прослушивается, надо брать новый номер. Тебе тоже нужен новый номер. Наконец, тебе надо поговорить с родителями. Мы им тоже передадим новый телефон. Им надо будет все объяснить. Когда легенду мы отработаем окончательно, ты им все расскажешь, чтоб они не волновались и не объявляли розыск.
      -- А на работе? - спросил Андрей.
      -- То же самое. Все телефоны вашего банка прослушиваются круглосуточно. Так что с твоим руководителем сначала встретится наш человек, даст ему новый телефон, и мы тоже выйдем на связь по новым номерам.
      -- Но ведь и их тоже можно быстро вычислить, если скажем, одновременно ведется и прослушивание и наблюдение.
      -- Молодец, - Олег хмыкнул, - Верно соображаешь. Так мы и используем их почти как одноразовые. Не волнуйся, - технику этого дела мы знаем хорошо. Теперь небольшой ликбез. Я помню, как ты недавно избавлялся от слежки путем внезапного выскакивания из вагона метро. Больше так не делай.
      -- Почему?
      -- Потому, что такими действиями ты сразу даешь своим преследователям понять, что ты пытаешься избавиться от слежки. Гораздо выгоднее, чтоб они думали, что ты и не подозреваешь, что за тобой следят.
      -- А как же поступать?
      -- Я дам тебе прочитать нашу брошюру обо всем, что связано со слежкой, личной безопасностью, ну и тому подобным, а пока послушай краткую лекцию на тему "Выявление наружной слежки". Первое, что тебе надо усвоить, это то, что за тобой следят профессионалы, специальным образом этому обученные и подготовленные. Во-вторых, кто бы за тобой ни следил, как бы хорошо он ни был готов, ты - лично ты! - способен выявить слежку и уйти от нее. При этом надо соблюдать следующие важные правила и приемы. Во-первых, как я уже говорил, выявлять слежку надо незаметно, чтоб те, кто за тобой следят, не догадались о твоих намерениях. Иначе они усложнят технику слежки и создадут тебе дополнительные проблемы. Пусть они лучше думают, что ты о них и не подозреваешь. В брошюре ты найдешь описание некоторых конкретных приемов, позволяющих идентифицировать твоего преследователя. В двух словах: его надо заметить и проэкзаменовать. Для этого используют отраженные изображения в витринах магазинов, киосках, телефонные будки, всякие узкие места, вход и выход из метро, автобуса, троллейбуса. То есть ситуацию, когда имеется естественная возможность, чтобы оглянуться, оглядеться, короче, это сто раз показывали в кино. Но этого мало. Если ты кого-то заподозрил, это еще ничего не значит. Преследователя надо проэкзаменовать. Для этого, например, можно продумать достаточно длинный, но хорошо тебе знакомый маршрут, на котором у тебя заранее продуманы различные ловушки и сюрпризы, которые позволят тебе еще и еще раз выявить преследователя и даже спровоцировать его на неадекватные действия. Маршрут должен быть разнообразным: то пешком, то в метро, то на автобусе. Надо стараться создавать преследователю как можно больше трудностей и проблем. Кроме того, надо учитывать, что за серьезным объектом - а ты, безусловно, серьезный объект - слежку ведет большая группа. Они будут передавать тебя друг другу, с использованием различных приемов, знаков и сигналов. Если они будут использовать переговорные устройства, это можно заметить визуально, но, еще надежнее, использовать специальное устройство, выявляющее работающие источники излучений. Такое устройство мы тебе дадим. Важная задача - рассредоточение группы слежки. Дело в том, что, передавая тебя друг другу, преследователи пролонгируют твое перемещение, пытаются предугадать твое направление движения. Например, кто-то довел тебя до метро и передал следующему, который поедет с тобой вместе. Остальная группа, перемещаясь на автомобиле, будет предугадывать ту станцию, на которой ты вновь окажешься на поверхности. Продумывая маршрут надо спланировать его так, чтобы автомобиль заведомо отстал от метро - за счет пробок, специфики маршрута и тому подобного. Тогда на какое-то время с тобой останется лишь один преследователь - тот, который с тобой в метро. То есть группа окажется на какое-то время рассредоточенной. Конечно, как только вы выйдете с ним на поверхность, он подаст своей группе радиосигнал. Тем не менее, у тебя будет несколько минут для ухода. Кроме того, поданный им и зафиксированный тобой сигнал будет для тебя точной идентификацией преследователя. После этого останется заманить его в ловушку. Например, если точкой выхода на поверхность ты выбрал станцию метро "Чеховская", ты можешь воспользоваться замечательным проходным двором, ведущим в Козицкий переулок. Знаешь?
      -- Да, конечно.
      -- Ну вот, проходя таким длинным проходом, имеющим множество карманов, поворотов, кафе и туристических фирм, ты можешь вынудить преследователя потерять тебя из виду и, при этом, спрятаться так, что, ты-то его видеть будешь. Он растеряется, начнет рыскать и подавать радиосигнал остальной группе. Ты же, если предусмотрел все правильно, выйдешь из своего убежища незаметно - через черный ход, подъезд и т.п. Остальные приемы ты прочитаешь в брошюре. А вот и телефоны принесли.
      
       Вошел молодой человек и начал выкладывать на стол из большой дорожной сумки коробки с телефонами и зарядными устройствами.
      
      -- А какие у кого номера? - спросил Олег.
      -- Вот здесь, Олег Николаевич все написано. Вот номера самих аппаратов - они на обратной стороне, а это их телефонные номера.
      -- Ага, понятно. Все ясно. Спасибо, Костя.
      
       Костя вышел, и они снова остались вдвоем.
      
      -- Итак, Андрюша, вот тебе два аппарата.
      -- А два-то зачем?
      -- Объясняю, - сказал Олег, - Поскольку за тобой следят, то, как только в твоих руках увидят телефон, тут же включат сканирование твоего аппарата и, через несколько минут, ты будешь идентифицирован и поставлен на прослушивание. Поэтому, то, что у тебя есть телефон, никому показывать не нужно. По этой же причине никто не должен тебе звонить. Только ты сам можешь выходить на связь, причем делать это в защищенном от обзора месте. Но человек предполагает, а Господь располагает. Поэтому на всякий случай у тебя будет еще один аппарат - резервный. Если, скажем, один телефон зафиксирован и запеленгован, ты выходишь на связь со второго телефона, номер которого еще не известен. Это даст возможность подать, по крайней мере, еще один не прослушанный сигнал. Пока, я думаю, тебе лучше побыть здесь, на корабле. По крайне мере, до завтра, а там посмотрим. Ты, я вижу, уже устал?
      -- Откровенно говоря, очень, - Андрей потянулся, глубоко вдохнул и резко выдохнул, - Я очень хочу спать, и у меня снова болит голова. Но мне надо, во-первых, сообщить о себе родителям. Потом надо успокоить всех на работе. Наконец, надо подготовить тебе все материалы, написать что-то вроде служебной записки обо всем, что произошло. Я, кстати, могу примерно нарисовать место, где находится эта дача и план той ее части, в которой я побывал. Ну и в милицию пора все сообщать.
      -- Не беспокойся, - сказал Олег, - Все, что ты мне рассказывал, уже записано. На пленку. То, что ты можешь нарисовать план - хорошо. Нарисуй. А насчет милиции - не надо торопиться. Не буду тебя грузить ненужными подробностями, просто поверь пока на слово - не надо. Будет хуже. К общению с милицией надо хорошо подготовиться. Потерпи. В конце концов, мы, разумеется, все материалы туда передадим. И не только туда, но и куда надо. А сейчас - отдыхай. Я тебя разбужу часа через два-три. Скоро приедет парень, который проверяет твою квартиру. Я тебя будить не буду. Когда проснешься, организуем тебе связь с родителями. За это время мы выставим свои посты во всех новых, названных тобой интересных местах.
      -- А как родителям передадут аппарат? - спросил Андрей, - Ведь за ними наверняка наблюдают? Да и за моей квартирой тоже наблюдают. Как этот парень туда незаметно проникнет? И как - это еще важнее - незаметно оттуда уйдет?
      -- Андрюша. Наша контора - частное спецподраздление очень высокой квалификации. Здесь работают профессионалы высочайшего класса. Кто за нами стоит - я, как уже обещал, тебе чуть позже расскажу. Незаметно проникнуть даже на охраняемый объект и незаметно уйти - задача, которую нашим специалистам приходилось решать не один раз и в очень сложных условиях. Случай с твоей квартирой - просто элементарный. Что касается твоих родителей, за которыми тоже следят, и мы это не только знаем, - мы сами за ними следим с тех пор, как ты исчез, - телефоны и информацию им передадут одним из сотен способов. Это могут сделать соседи, это может сделать почтальон, который просто на дом доставит бандероль, это могут быть работники вашего Домоуправления - способов много. Какой из них выберут наши ребята - все равно. Им лучше знать. Отдыхай. Тебе уже приготовили каюту. Я уже усилил охрану. Мы отменили те мероприятия, которые должны были сегодня здесь проводиться. Так что, не волнуйся. Пойдем.
      
       Они прошли по коридору, в который выходило несколько полированных дверей. Олег открыл одну из них. Каюта состояла из двух комнат и санузла. Пол был покрыт толстым, пушистым белым ковром. Во второй комнате стояла огромная роскошная кровать. В первой - кресла, стол, трюмо.
      
      -- Ну, можешь отдыхать. В шкафу для тебя приготовлено свежее белье - трусы, носки и все такое прочее.
      -- Спасибо.
      -- А вот и охрана, - Олег кивнул на молодого человека, появившегося в дверном проеме, - Вот этот парень - его зовут Гриша, - будет стоять прямо у твоих дверей. Все. Не волнуйся и спи. Ты в надежных и сильных руках твоих друзей. Все будет хорошо. Пока.
      -- Пока.
      
       Андрей остался один. Он осмотрел каюту, принял душ, переоделся. Потом подошел к окну.
      
       Прямо напротив, на другой стороне реки возвышалась величественная гостиница "Украина".
       По реке шел какой-то то ли катер, то ли буксир. Москва уже проснулась и работала. Работала как и десять, сто, триста и пятьсот лет тому назад. Что бы ни происходило, Москва оставалась сильнейшим центром притяжения для самых разных людей: восторженных провинциалов и циничных карьеристов, высококлассных специалистов и мошенников, музыкантов, поэтов, художников и нищих, проституток, журналистов.
      
       Андрей лег, положил рядом с собой два новых мобильных телефона, повернулся на правый бок и почти мгновенно заснул.
      
      
      

    ***

      
      
       Через три часа его разбудил Олег, вошедший в каюту с подносом , на котором стояла чашечка кофе, блюдечко с изюмом, сахарница и стакан воды. Аромат кофе пьянил и взбадривал одновременно.
      
      -- Вставайте, сэр, - Олег был в прекрасном расположении духа и шутил, - В Лондоне уже полдень. Ваш утренний кофе, сэр.
      -- Спасибо, Олег. Именно то, что нужно. Да еще по-гречески! Просто потрясающе!!
      
       Андрей встал. Забежал в ванную комнату. Слегка обмыл лицо, шею и уши холодной водой, потом подсел за маленький столик, на котором стоял поднос, принесенный Олегом.
      
      -- Итак, Андрюша, все в порядке, - Олег уселся в кресло и закурил, - Мы повсюду установили наблюдение и прослушивание. Кое-где мы уже обнаружили наблюдателей той стороны. Пошла нормальная работа. В твоей квартире они уже все вычистили - нет ни дискеты, ни доклада Дмитрия. Что касается доклада - это не страшно. Он есть и у меня - Дмитрий мне тоже его дал. А вот дискету жалко. Ты ее хотя бы посмотрел?
      -- Конечно, - ответил Андрей, - Там было много интересного - какие-то тексты, номера банковских счетов, причем с кодами доступа... Стой, я вспомнил! Я ведь ее перекачал по электронной почте своему приятелю - для сохранности, на всякий случай!
      -- Какому приятелю: говори быстрее. Это очень важно! - голос Олега неожиданно утратил прежнее добродушие и мягкий юмор, приобретя суровые интонации.
      -- Да ты его не знаешь. Как здорово, что я это сделал, и - главное! - ведь им-то я об этом ничего не сказал. Здорово, верно?
      -- Конечно здорово, ты гений, Андрюша, - Олег снова взял себя в руки и почти меланхолически спросил, - А приятель-то хотя бы в Москве, или где-нибудь в Австралии?
      -- Да нет, не в Австралии. Здесь он, в Москве. Это Саня Чумак. Он работает в ФИАНе. Мы с ним вместе учились. Это настоящий ученый - с большой, как говорят, буквы. Он классный парень. У него все сохранится, - можешь не волноваться.
      -- А если наши друзья просмотрели содержимое твоего компьютера, включая папку "Отправленные" в твоей электронной почте, обнаружили содержание отправленного и, естественно, адресат? Тогда твой Саня давно ими обследован и неизвестно чем это закончилось.
      -- Об этом я позаботился, Олег. Я, все-таки, профессионал. Я аккуратно уничтожил все протоколы. Нет, они ничего не найдут. Я уверен.
      -- Хочется верить. Ну, да ладно. Давай, звони родителям. Почтальон у них уже был. Телефон у них, причем включенный. Вот их номера. Предлагаю легенду, которую мы согласовали с начальником службы безопасности вашего банка. Это, кстати, мой бывший сослуживец. В банке все знают, что ты срочно вылетел в Иркутск - в филиал вашего банка. Там в результате аварии прервалась телефонная связь, нет электричества, и полетело все программное обеспечение. Поэтому ты пробудешь там несколько дней. Родителям объяснишь, что пока нормальной связи нет. Пришлось установить спутниковую. Для этого им по твоей просьбе и принесли этот телефон. Еще можешь добавить, что ты вылетел срочно, работать пришлось непрерывно, а, с учетом разницы во времени, все время получалось, что когда ты не спишь - в Москве ночь, а когда в Москве день - ты отсыпаешься. Можешь эту легенду модифицировать с учетом особенностей восприятия твоих родителей. Ну, звони. А я пока отойду на минутку.
      
       Олег ушел. Андрей набрал номер. Трубку взял отец. Андрей чуть не расплакался, услышав его голос, а когда трубку взяла мама, он не выдержал. Нос забился, и слезы потекли. Но мама предположила, что он простыл. Пришлось сказать, что это связь искажает так голос. Что он здоров и пробудет здесь еще некоторое время. Говорить было трудно, но и прерывать эту ниточку, связывающую его с той, нормальной жизнью, в которой нет шпионов и убийц, где все так прекрасно - не хотелось.
       Но пришлось.
       В каюту вернулся Олег с новым молодым парнем.
      
      -- Знакомьтесь, - сказал Олег, - Это Гена, Геннадий Петрович.
      -- Андрей.
      -- Геннадий, - сказал он, профессионально улыбаясь.
      -- Гена - бывший разведчик, - продолжил Олег, - Много лет прожил за границей, причем как нелегал. Он будет тебя сопровождать и охранять.
      -- Куда сопровождать? - спросил Андрей.
      -- "Туда", как говорили герои старых советских кинокомедий, - усмехаясь, ответил Олег, - Подробности потом. Может быть, в ближайшие день-два вы отсюда уйдете. А пока - лежи отдыхай. Могу предложить что-нибудь почитать.
      -- А что тут есть?
      -- Тут есть доклад Димы, который ты уже читал, кое-что еще - "про нашу жизнь убогую". Дать?
      -- Да, конечно. Тем более, что я его не дочитал. А компьютер тут есть?
      -- Естественно, - ответил Олег.
      -- А в сеть войти можно?
      -- Запросто. А что ты хочешь сделать?
      -- Как что? Перекачать от Кеши ту дискету обратно.
      -- А что, разве такое возможно? - удивился Олег.
      -- Естественно, - ответил Андрей, копируя интонацию Олега.
      -- Ты можешь, значит, войти в компьютер твоего друга прямо отсюда? - переспросил Олег.
      -- Запросто, если он сейчас в сети. А он практически все время в сети - это его работа.
      -- Это просто здорово, - обрадовался Олег, - Давай, действуй. Сейчас я тебе покажу, где тут у нас компьютеры и все такое.
      

    ***

      
      
       Сев к компьютеру, Андрей вспомнил, что должен перевести деньги Анжелы по реквизитам какого-то монастыря.
       Андрей быстро вошел на сервер "Унгербанка" в Копенгагене. Набрал номер счета Анжелы и запросил стейтмент. Операционная система сервера попросила ввести пароль доступа. Андрей, заглядывая в записку Анжелы, ввел сложный 12-символьный пароль. Система подтвердила правильность пароля. Андрей снова запросил стейтмент счета Анжелы. На этот раз его попросили ввести персональный идентификационный номер. Андрей ввел. Через секунду на экране появилась табличка, из которой следовало, что за четыре года Анжела накопила немногим более пяти тысяч долларов. Андрей ввел указание перевести всю сумму на счет монастыря. Система запросила электронную подпись. Андрей ввел. Затем система попросила ввести код операции. Для этого Андрею пришлось сначала на бумажке, используя сведения, переданные Анжелой, сложить длинный столбик цифр, состоящий из закодированных данных: число, год, месяц, вид валюты, сумма, еще один идентификационный номер. Полученная сумма и являлась требуемым кодом. Андрей ввел это число. После этого система некоторое время о чем-то думала и выдала сообщение, о том, что "получено указание перевести сумму такую-то по таким-то реквизитам. Подтверждаете ли вы это указание?" Андрей ответил: "да". После этого система спросила: "Вы хотели бы закрыть счет?" Тут Андрей призадумался. "Если они это смогут проверить, это будет означать, что уже умершая Анжела закрыла счет. Они поймут, что кто-то это сделал вместо нее. Но, ведь они и так обо мне все знают... Черт его знает, что делать. Лучше я оставлю там один доллар".
       Андрей ответил: "нет". И начал заново подсчитывать код, поскольку уменьшилась сумма перевода. Снова повторились все действия. В конце система сообщила, что меньше ста долларов держать на счете нельзя. Снова пришлось все пересчитывать, но, в конце концов, задача была выполнена.
       После этого Андрей подключился к компьютеру своего друга и успешно скачал свою дискету обратно. Убедившись, что все получилось так, как надо, Андрей послал Кеше условный знак, что он заходил и забрал свою информацию, и, только после этого, позвал Олега.
      
      -- Ну, вот эта информация. Можете изучать, - сказал Андрей.
      -- Отлично. Я сейчас с удовольствием в ней покопаюсь, а ты можешь отдохнуть и почитать вот эту информашку.
      
       Олег протянул Андрею брошюру в черном переплете без названия.
      
      -- А что это? - спросил Андрей.
      -- А это кое-что о нашей с тобой жизни. О том, что не только несчастные жители виноградной республики, но и мы с тобой тоже являемся подопытными кроликами. Это очень хорошее, популярное и эмоциональное изложение многолетних усилий ребят из "Гранд Каньон", написанное ими же для чиновников из администрации Президента США. Мы располагаем весьма полными материалами по этому вопросу. Тебе же пока будет достаточно этой популярной брошюрки.
      -- Спасибо. Пойду почитаю.
      -- Часов в восемь поужинаем, если ты не возражаешь? - предложил Олег.
      -- О-кей. С удовольствием.
      
       Андрей прошел в свою каюту, улегся, включил бра в изголовье и принялся читать.
      
      

    Часть XII

      
      
      
       Из лекции, прочитанной сотрудником Московского филиала "Гранд Каньон фаундейшн" Гэри Адамсом практикантам Отдела Советника президента США по национальной безопасности 12 ноября 2010 года:
      
       " ... Вернемся на десятилетие назад и коротко рассмотрим основные результаты нашей работы по состоянию на начало 2000 года.
       В конце прошлого, начале нынешнего века в России сложилась следующая ситуация.
      
       Более чем успешная стратегия ликвидации СССР как политико-экономического фактора мировой истории привела к образованию нескольких опереточных государств, единственной функцией которых было гадить России.
      
       Опереточные "суверенные государства" в кратчайший срок попадали под полный финансовый и политический контроль "запада". На первых порах от туземного населения не требовалось ничего, кроме как ненавидеть Россию и русских. За это они награждались регулярным похлопыванием по плечу, признанием их всемирно-исторических заслуг, приемом во всякие привлекающие их политические блоки, умеренно-обильным предоставлением им главных туземных радостей и ценностей: зарубежными ("западными") сладостями и напитками, масс-культурой - кино, музыкой, "свободой" печати, надеждой на удачную эмиграцию "на запад", поощрением зависти, невежества и накопительства.
       10-15 лет такого "бродильного сусла" и из бывшего советского народа получалась хоть и зловонная, но весьма питательная среда для бурного роста одноклеточных, мнящих себя "европейскими нациями" и "цивилизованными народами".
       Большинство из этих государств было самим Господом Богом лишено каких бы то ни было природных ресурсов, а те из них, у которых было хотя бы немного нефти или газа, или, хотя бы, горючих сланцев, оставались под тотальным контролем Запада и выполняли только то, что им предписывалось.
       Что касается собственно России, здесь дело обстояло гораздо сложнее. И с точки зрения особенностей национального менталитета русских и с точки зрения экономико-географических параметров.
       Все важнейшие природные ресурсы, оставались на территории России. Их следовало взять под свой экономический контроль, что, собственно, и являлось целью всей геополитики.
       Формально это оказалось достаточно простым делом. Перераспределение собственности, осуществленное в конце прошлого века, прошло совершенно безболезненно. Русский народ, семьдесят лет находившийся в социалистическом инкубаторе, оказался абсолютно не готов к сопротивлению. По существу, вопросы собственности их совершенно не интересовали.
       Мониторинг народных чаяний, устремлений и мнений в конце восьмидесятых- начале девяностых годов показывал, что их интересуют практически только нематериальные ценности: свобода печати, доступ к информации, свобода перемещений по миру, идеологические и религиозные свободы - все, что угодно, только не стремление к обогащению или к переделу собственности. Единственное, что их интересовало в материальной сфере, это некоторое улучшение ассортимента и качества товаров народного потребления. Но даже это они никак не связывали с личным обогащением. Им просто хотелось, чтоб товаров стало побольше, и чтоб выбор был получше - "как за границей", - а достигалось это, по их мнению - "правильным, прогрессивным управлением".
       Так что, центральный вопрос "о собственности на средства производства" русский народ или не интересовал вообще, или воспринимался как некая идеологема из ненавистного учебника по марксизму "без которого весь Запад отлично обходится".
       Это позволило даже не "под шумок", а практически совершенно открыто, с помощью очень простых финансовых механизмов передать в руки небольшой группы заинтересованных лиц значительную часть промышленности страны.
       При этом, правда, пришлось разрушить абсолютный шедевр - советскую финансовую и банковскую систему. Советский Союз полностью обеспечивал всю огромную страну всеми необходимыми для ведения хозяйства видами финансовых инструментов. Все платежи осуществлялись своевременно, сбор налогов был сведен к рутинной процедуре автоматического перечисления средств - мечта любого государства! То, к чему безуспешно стремится Запад - снизить объем наличных денег - в СССР уже было достигнуто. Однако, именно в эту точку пришлось нанести один из первых ударов. Наличные и безналичные деньги в СССР отличались принципиально, и в этом, в частности, был залог феноменальной устойчивости советских рублей. Страна не знала инфляции. Цены не менялись десятилетиями. Сфера преступности - а это, в основном, сфера наличности - была существенно ограничена...
       Именно сюда мы и направили один из первых ударов: в гигантском резервуаре безналичных денег нами были проделаны многочисленные отверстия, через которые хлынул поток наличных. Второй удар - заражение неизлечимым вирусом - долларами США. Как только нам удалось открыть Россию для долларов - сражение было выиграно! Заработали хорошо отлаженные "макроэкономические инструменты" и потекли денежные потоки, замещая живую кровь в кровеносных сосудах государства дешевым физиологическим раствором.
       "Разгосударствление" пошло полным ходом. Собственность стала сосредоточиваться в руках криминалитета, полностью контролируемого нами. При этом преступником становился, практически, каждый, добившийся тем или иным путем значительной собственности. Не обманывая, не нарушая закон, приватизировать что-либо стоящее было невозможно. Такие правила игры были нами установлены сознательно, поскольку это обеспечивало нам эффективность главного рычага воздействия - шантажа и компромата. Кроме того, все свои финансовые ресурсы новые собственники перекачивали в западные банки, становясь заложниками нашей финансовой системы и политики.
       Основная масса населения могла бы воспротивиться этому циничному и прямолинейному перераспределению собственности, но она не сделала этого, благодаря блестящему применению наших социальных технологий.
       Если для туземного населения большинства бывших республик СССР достаточно было тезиса "Будешь дядю Сэма слушать - будешь вкусный "Сникерс" кушать", то в России, наряду с этим методом, пришлось применять и другие.
      
       Структура политической палитры России гораздо сложнее, чем какой-нибудь "Х-ССР".
      
       В Союзных республиках так называемая "национальная элита", придерживаясь, скажем, националистических взглядов, автоматически и обязательно ненавидит русских и Россию. Это очень важный момент. Все обиды и претензии к советской власти, к коммунистической идеологии, к имевшим место религиозным ограничениям, к каким-либо негативным историческим событиям в истории своих народов - все, что было плохого, или казалось таковым - персонифицировалось в России, русских, русском языке, русской культуре. От нас требовалось совсем немного, чтобы вектор их недовольства направлять в заданном нами направлении: "русские виноваты!" Просто, понятно, надежно и не требует ни доказательств, ни размышлений.
       Появление же в России влиятельной национально мыслящей элиты привело бы снова к усилению России и крушению наших планов. Для предотвращения этого нами еще во второй половине восьмидесятых был запущен процесс, получивший название "демократизация общества".
       Основная цель этого этапа - внедрить в массовое сознание и воплотить на практике идею выборов, как механизма установления политической власти. Как только свободные всенародные выборы становятся законным механизмом, особую роль начинает играть важнейший параметр: "общественное мнение".
       Это величайшая из химер, данных нам самим Господом Богом и его наместниками на Земле!
       С помощью этой фикции можно добиться любого результата, если правильно применять известные политические технологии. Проблема лишь в том, чтобы, следуя общим принципам, разрабатывать для конкретной страны точные индивидуальные технологические карты.
      
       На момент начала "перестройки" в России, как показал проведенный нами анализ стратификации общества по признакам "ценности и стиль жизни", социально-политическая структура общества не допускала возможности прямого целенаправленного воздействия в соответствии с имевшимися в нашем распоряжении технологиями.
       (С результатами наших исследований Российского общества по взглядам, настроениям, политическим и нравственным установкам, потребностям и образу жизни, а также с произведенной на основании этого типологией, основными слоями, группами и т.д., вы сможете познакомиться в наших Отчетах. Здесь мы только подчеркнем, что уже первые опыты с вбрасыванием в информационное поле бессмысленных заклинаний: "перестройка", "гласность", "ускорение", "больше социализма" и пр. выявили тотальное отсутствие у советского народа стремления и способности к критическому, логическому осмыслению понятий. Простой здравый смысл не был востребован, поскольку здравый смысл оперирует лишь в материальном мире. В мире же идей применима логика, но царствует подсознание, интуиция, эмоции, верования и традиции. Что касается способности логически мыслить, то, во-первых, она не у всех развита одинакова, а, во-вторых, надо бороться не с логическим осмыслением одного, отдельно взятого факта, а со стремлением логически связать между собой различные факты. Вот здесь мы и применяем различные технологии манипулирования сознанием - шизофренизация, внушение, метод лоскутного одеяла и т.д. Советские люди вот уже в третьем поколении кряду были лишены основного источника "здравого смысла": борьбы за существование в материальной сфере. Высочайшая в мире степень социальной защиты лишила их социального иммунитета. Верования и традиции, благодаря многолетним усилиям КПСС, оказались практически уничтоженными, поэтому, глубинные критерии, позволяющие отличать "плохое" от "хорошего" на уровне подсознания, также не могли быть задействованы. Отсутствие сословий и, как следствие, сословной, корпоративной морали, не позволяло русским гражданам опереться на подсознательные коллективные ценности и критерии. Таким образом, ничто не препятствовало воздействию основного средства манипулирования сознанием - эмоционально-чувственного воздействия .)
       Для применения известных технологий требовалось предварительно несколько модифицировать российское общество и навязать ему проблемы, "представляющие общественный интерес". Были вброшены метафоры: "общечеловеческие ценности", "рыночная экономика", "демократическое общество" и другие. Успешно был запущен процесс ассоциативной оценки понятий, событий и целей по методу У. Джемса, когда логически совершенно не связанные между собой события, лица, факты и т.д., с помощью специальных приемов (ассоциация по совмещению, ассоциация по смежности и др.) воспринимаются не просто как связанные друг с другом, но даже как обусловливающие друг друга. Огромную роль в надлежащей подготовке сознания играет формирование "клипового мышления". Основная особенность "клипового мышления" - чрезвычайная краткость логических отрезков, быстрая смена изображений, абсолютная неустойчивость ассоциаций и образов и т.п. Молодежный контингент, постоянно подвергаемый воздествию видеоклипов на, так называемых, музыкальных телевизионных каналах, формируется тем самым как полностью гипнабельная среда.
       На первом этапе наши усилия были направлены, в том числе, на максимальное дробление политического поля России на мелкие островки. Этот процесс в русле "демократизации" происходит почти автоматически - ему просто не надо мешать. Амбициозные личности есть всегда - им надо помогать создавать вокруг себя некие подобия политических партий и движений. Амбициозных политических доктрин человечество тоже накопило с избытком. Как только амбиции обозначились - их можно подкармливать, а можно и наоборот - не удовлетворять. До некоторого времени. Этот этап работы напоминает весьма увлекательную игру, получившую на жаргоне наших технологов название - "Дребезги".
      
       После получения многополярного политического спектра, наступает фаза управления общественным мнением. Стохастическая модель формирования общественного мнения разработана до такой степени, что является применимой политической технологией.
       Принципы самоорганизации биообъектов те же, что и в неживой природе. Они давно и хорошо изучены в области знаний, получившей название "синергетика". В этой связи следует упомянуть несколько известных имен: А. Пуанкаре. И.И. Пригожина, Г. Хакена, Дж. Ньюман, Г.Хопфа.
       Перенесению этих принципов в социологию мы обязаны таким исследователям как В. Вейдлих, Дж. Коулман, Д. Бартоломью и другим.
       Приведу вам цитату одного из классиков:
       "Интуитивно представляется довольно очевидным, что процессы формирования общественного мнения, действия социальных групп - кооперативные, синергетические процессы. Возникает соблазн автоматического переноса закономерностей, полученных в ходе исследования таких систем в физике, химии и биологии, в область социологии. Однако, строгое рассмотрение этих явлений кажется чрезвычайно трудной, если не невозможной задачей, поскольку действие индивидуумов определяется большим числом часто не известных причин. Однако на уровне описания статистического поведения становится возможным количественное описание взаимодействующих социальных групп".
       Уверенное управление обществом с помощью "свободных выборов" и "общественного мнения" на современном этапе развития политических технологий обеспечивается в рамках квадрупольной модели, то есть тогда, когда параметр поляризации мнений не превышает четырех. Квадрупольное общество, это такое общество, в котором все существующие "мнения" могут быть отнесены к одному из четырех более или менее точно сформулированных "мнений". Вокруг каждого более или менее точно сформулированного "мнения" формируются политические партии и общественно-политические движения, слабо отличающиеся друг от друга.
       Тотальное управление обществом обеспечивается в рамках дипольной модели, когда общественное мнение достаточно хорошо описывается только двумя основными "мнениями". Таковы, например, общества в Великобритании: лейбористы и консерваторы, в США: республиканцы и демократы и т.п.
       После проведения "демократизации" в России появилось множество партий, которые, однако, не удавалось разложить по двум корзинам и применить стандартную дипольную модель. Российское общество тяготело к более сложной и не так хорошо управляемой квадрупольной модели. Политический спектр России простирался от крайне "правых" до крайне "левых", образуя при этом совершенно самостоятельные и равновлиятельные группы "правого центра" и "левого центра".
      
       Основная задача сводится к растаскиванию "национально - государственнически" мыслящих граждан, которых мы далее будем называть "опасные патриоты", по всем четырем политическим ячейкам, не давая им возможности выделится в собственную "поляризацию".
       На практике получилось следующее.
       К "крайне правым" из "патриотов" не присоединился практически никто. Основу электората "крайне правых" составила откровенно прозападная буржуазия, воры, "смердяковы" и абсолютно гипнабельная часть населения, составляющая в любом обществе от 7% до 10%.
       "Правый центр" сформировала, в основном. "национально мыслящая буржуазия", воры, сюда же попала известная часть "опасных патриотов".
       "Левый центр" - коммунисты и сочувствующие им "державники". Это самая многочисленная и наиболее неприемлемая часть "опасных патриотов" и общества в целом в конце прошлого и начале нынешнего века.
       Наконец, "крайние левые" - революционно настроенные маргиналы и экстремисты всех мастей. Сюда тоже попадает часть "опасных патриотов".
       Как только квадрупольная поляризация сформировалась, запускается технологический процесс под названием "Минин и Пожарский" или "Герой".
       Цель этого этапа: уничтожение "опасных патриотов" в группе "левого центра", их растаскивание по другим ячейкам, формирования временной трехполюсной модели - левые, правые, центр.
       На этом этапе пропагандистская машина, с учетом результатов анализа когнитивного соответствия и равновесия, начинает отнимать у "патриотов" все их лозунги, все их аргументы. Признаются все ошибки предыдущих лет. Гневно обличаются "общественные язвы" и виновники их возникновения. Несколько виновников наказывается. Патриотизм вновь востребован и поощряется. В наш адрес допускаются любые обвинения. Активно используются словосочетания "Великая Россия", "американский империализм", "беспочвенные претензии США на мировое господство", "не будем забывать наше славное прошлое", "спасибо вам, ветераны" и так далее.
       Главным инструментом воздействия остается телевидение. Однако, на этом этапе телевидению отводится не та роль, что раньше. Эпоха прямого, целенаправленного прямолинейного "промывания мозгов" путем навязывания толпе нужного мнения, нужного лидера, за которого толпа должна будет проголосовать, отходит в прошлое. Точнее, все это продолжается, но, на самом деле, телевидение создает ложную цель. Раскручивают и возвеличивают вовсе не того, кого надо будет выбрать. Раскручивается некий, кажущийся реальным, лидер, но с определенной, известной нам, слабиной. И тогда, в нужный момент как бы случайно появляется альтернативный лидер, которому дадут совершить определенные поступки, который сможет выглядеть почти независимым, - такой лидер и побеждает на выборах.
       Подобная стратегия была успешно отработана в России в начале века. Суть ее была в следующем.
       Меняются правительственные декорации, убираются одиозные фигуры прежних лет. На сцену выпускается Герой. Чувство патриотизма у русских может быть возбуждено моментально, остается только предложить им "настоящего" лидера - "Спасителя Отечества", "Минина и Пожарского". Они пойдут за ним. За ним же охотно пойдет и "правый центр". Вместе они сформируют некий условный политический "центр".
       Динамика всех этих процессов сложна, но управляема. Дело в том, что все параметры, влияющие на поведение "поляризованных" групп, хорошо изучены, определены способы их измерения и точные значения, при которых достигается тот, или иной результат. (Подробный анализ статистической связи признаков, коэффициенты парной связи, коэффициенты сопряженности, "прогнозная" связь признаков и т.д. см. в Отчете RC-54-56-64.)
       К числу важных параметров отнесены, например, выступления по телевидению. Любые выступления. Не только политических лидеров, журналистов или аналитиков. Абсолютно точно известно, например, что выступление певицы Л приносит партии Х не менее 2%, а, скажем, искреннее и свободное выступление лидера партии Y, уменьшает рейтинг его же партии на 5%. Показ фильмов режиссера Г увеличивает рейтинг партии Z, уменьшая, при этом, рейтинг партии Х, - и так далее.
       Изучено с высокой точностью влияние погоды, фаз Луны, результатов спортивных соревнований, хит-парадов поп звезд, не говоря уж о рекламе.
       Наибольшую опасность могли представлять организованные коммунисты. По существу, это была единственная неправительственная организация в стране, охватывающая все регионы. Она опиралась на хорошо организованный электорат, достигающий почти трети населения страны. Если бы не наши усилия, не наши выверенные технологии, сдержать их натиск и воспрепятствовать их приходу к власти было бы невозможно.
       Была разработана тактика борьбы, получившая название "Принцип айкидо". Это название возникло потому, что основным средством борьбы с коммунистами являлось использование их же силы, их собственного направления движения, лишь слегка, но вовремя подкорректированного нами. В результате они каждый раз оказывались не там, куда стремились. (Именно эти принципы положены в основу одного из видов восточных единоборств - айкидо: пусть соперник наносит удар, - уклонись, дай ему развить скорость, чуть-чуть отведи его кулак в сторону - и он окажется поверженным под действием собственной инерции.)
       Нами учитывались следующие факторы.
       Идеология и организационные принципы коммунистов отточены десятилетиями, имеют прочную научную базу, громкий перечень побед и бесспорных достижений. В этом их сила. В этом же их слабость: их действия предсказуемы. Их общеизвестные достижения легко дискредитировать. А ошибки, наоборот, постоянно подчеркивать. Предсказуемость действий соперника хороша сама по себе, но, в данном случае, она имеет и дополнительный плюс. Дело в том, что действия коммунистов предсказуемы не только для нас, но и для их собственного электората, поэтому, любая их попытка проявить политическую гибкость, пойти на компромиссы в малом, чтобы выиграть в большом, обречена на потерю значительной части электората и обвинения в оппортунизме.
       Электорат коммунистов и ассоциированных с ней движений в пределах 25-30% голосов избирателей был не только приемлем, но и чрезвычайно полезен. Существование Коммунистической партии как антитезы упрощает формирование и выращивание основной части населения, которая, собственно, нас и интересует. Главное, чтобы влияние коммунистов и других "опасных патриотов" не выходило за пределы одной трети. Надо сказать, что их попытки расширить базу своего электората были настолько неуклюжими и слабыми, что, оглядываясь назад, трудно поверить, что они вообще имели место. К телевизионным средствам массовой информации мы допускали только тех из них, кто уже никак не влиял на свой собственный рейтинг. Их официальная газета отличалась необыкновенной серостью и скукой. Она была чем угодно, только не "коллективным пропагандистом и агитатором". Это было нечто вроде клуба, члены которого и не собираются никого агитировать. Им достаточно утешения в том, что не только они, но и "инженер такой-то из Н-ска" тоже ненавидит современный политический режим и призывает к его свержению.
       Расширения электората "опасных патриотов" не было, по крайней мере, расширения, возникшего по их воле. Увеличение рейтинга патриотов наблюдалось в периоды, когда их оппоненты совершали грубые ошибки, либо сознательно проводилась какая-нибудь крупная "антипатриотическая" акция. Опасности в этом не было никакой, поскольку общественное сознание остальных двух третей находилось под надежным контролем. Пугало "сталинских репрессий", "очередей за колбасой", "тоталитаризма" и т.п. срабатывало с неизменным успехом.
       Счастливая для нас особенность менталитета русских заключается в том, что в миф, легенду, сказку, роман, повесть или кинофильм они верят больше, чем в реальность. Эта особенность подмечена давно и была выражена в формуле "русская литература XIX века убила Россию". Мы лишь добавим, что литература двадцатого века продолжила эту традицию, но к ней еще присоединились и другие искусства.
       Сейчас, когда электорат Коммунистов едва набирает 5-7%, когда "опасные патриоты", даже объединившись, все вместе едва наберут 10-12% голосов, мы должны с удовлетворением отметить, что избранная нами технология оправдала себя в полной мере. Мы и в дальнейшем намерены придерживаться избранной тактики: "опасные патриоты" будут все время "недобирать нескольких процентов" для достижения тех целей, которые они сами будут перед собой ставить.
       Конечная же цель - дипольное, двухполярное общество. В двухполярном обществе достигается не только тотальный, но и самый дешевый контроль над обществом, ощущающим себя при этом свободным, демократичным и независимым".
      
      
       Андрей отложил чтение. Пора было ужинать.
      
      
      
      

    Часть XIII

       Олег и Андрей ужинали вдвоем в том же салоне, что и во время первого приезда Андрея на корабль.
      
      -- Ну, как впечатление? - спросил Олег.
      -- Нормально... Я теперь ничему не удивлюсь. Не удивлюсь, если мы вообще давно живем в виртуальном мире Оруэлла-Пелевина, и мы с тобой всего лишь персонажи компьютерной игры.
      -- Да, дружище, это как раз было бы неплохо. Игру можно сто раз начинать заново. В игре у тебя много жизней. А здесь у нас жизнь одна-единственная. А вот то, что мы персонажи - это верно. В том смысле, что нашими действиями управляют, что наша свобода воли - иллюзорна... Все это действительно так.
      -- Послушай, Олег, ты мне обещал рассказать о вашей организации.
      -- Расскажу, расскажу. Не волнуйся. Просто я хотел еще немного поговорить о нашем деле. Я просмотрел дискету. Там очень много ценной информации. Конечно, номера счетов, коды доступа - все это они уже сменили, но и то, что у нас есть - весьма лакомый кусок. Так что ты - молодец.
      -- А что мы будем делать дальше? - спросил Андрей.
      -- А дальше мы будем делать вот что. Тебе, по-видимому, придется еще немного посидеть здесь на корабле. Мы думали переправить тебя завтра же, но проанализировав ситуацию, решили, что тебе лучше побыть пока здесь. По крайней мере, не за границей. Ты будешь нужен.
      -- Зачем? - спросил Андрей.
      -- Мы сейчас установили тотальную слежку почти за всеми местами, где ты побывал. Скоро, я думаю, идентифицируем и дачу. Записываем все звуки и все изображения. Пленки будут регулярно поступать сюда, и мы попросим тебя опознать на них всех, кого ты сможешь опознать. Хорошо?
      -- Конечно, только я мало кого там видел.
      -- Побольше любого из нас. Достаточно будет, если ты опознаешь хотя бы этого Александра Александровича.
      -- Ладно, как скажешь.
      -- Договорились, - сказал Олег, - А теперь - политзанятия. Я думаю, что, читая брошюру, ты со многим соглашался. Многое узнавал, как реально произошедшее, но кое-что, наверняка показалось тебе ерундой. Верно?
      -- В каком смысле ерундой? То, что политики манипулируют общественным сознанием - давно известно. То, что наша страна не исключение - ясно, как Божий день.
      -- Ну, и какая же роль в этом спектакле тебя устраивает? - спросил Олег.
      -- Моя, - ответил Андрей, - Роль обывателя, которому до этого нет никакого дела. Ты бы с моим отцом об этом поговорил. Вот где активная социальная позиция. Ему уж под восемьдесят, а все не может забыть, что Советский Союз был когда-то великой державой. Может и был - какое это имеет значение. Древняя Греция была. Древний Рим, Египет - ну и что? Для того, чтобы быть счастливым вовсе не обязательно быть частью великой империи. Скорее даже наоборот.
      -- Ну-ну-ну... Какие мы горячие. Да, кто-то родился, скажем, в Люксембурге, и нет у него никаких сожалений, что он не представляет великую страну, нет у него никаких устремлений расширить Люксембург "от Атлантики до Тихого океана". И слава Богу. Ну, что ж, а мы родились в другой стране, с другим климатом и другой историей, мы генетически предрасположены к созданию империй, великих государств. И мы испытываем дискомфорт от ограничения нашего жизненного пространства. Не все, конечно, но весьма значительная часть нашего народа на уровне подсознания стремится к восстановлению естественных границ Великой Российской Империи.
      -- Да брось ты..., - горячо и искренне перебил его Андрей, - Меня, например, это не очень-то и волнует. "Не нужен мне берег Турецкий, и Африка мне не нужна". Было бы всем сытно, мирно, спокойно. И живи себе в свое удовольствие, работай, читай хорошие книги, слушай хорошую музыку. И в соседних странах - бывших составных частях Российской Империи пусть будет то же самое - покой и благополучие. Все ведь так просто...
      -- Положим, - сказал Олег, - Турецкий берег и Африка нам тоже не нужны, а вот, так называемые, естественные границы Империи, по видимому. должны быть восстановлены. И границы эти практически совпадают с границами СССР. И дело здесь, конечно, не только, и не столько в нашем менталитете или нашем душевном дискомфорте. Все гораздо глубже, брат. Мы - последняя надежда человечества. Если мы проиграем, человечество исчезнет с лица Земли.
      -- Опаньки! - воскликнул Андрей, - Ты что, серьезно?
      -- Абсолютно! Ты, конечно, знаешь про "золотой миллиард" человечества, в который входят развитые страны Запада?
      -- Ну, слышал краем уха.
      -- Тогда послушай целым ухом, - Олег закурил и продолжил, - Развитые страны Запада, в которых в общей сложности проживает около миллиарда, обеспечили весьма высокий уровень жизни. Их технологическое, политическое, экономическое и военное влияние на остальной мир стало определяющим. Построенная ими цивилизация переживает пик своего могущества, но, при этом, всем, в том числе и "золотому миллиарду" понятно, что дальнейшее поддержание такого уровня жизни вскоре окажется невозможным. В первую очередь из-за того, что имеющиеся энергетические ресурсы заканчиваются: запасы нефти и газа ограничены, а новых Господь Бог создать не успел. Как только они закончатся, - наступит смерть западной цивилизации. А, может быть, и раньше - экологическая катастрофа может погубить человечество. Кроме того, пропасть между "золотым миллиардом" все время возрастает, противоречия только усиливаются. При этом среди стран, не входящих в "золотой миллиард", появляются весьма сильные в военном отношении государства, готовые обрушить на остальной мир свои ядерные бомбы, или бактериологическое и химическое оружие. Поэтому надо тратить силы еще и на их сдерживание. Ради всего этого насаждается "демократический тоталитаризм", внедряются всевозможные политические технологии и все такое прочее. Именно это мы с тобой и наблюдаем, в частности, в России. От того, что слишком часто употреблялись слова о том, что "Россию превращают в сырьевой придаток Запада", их актуальность не изменилась. Действительно превращают.
      -- Ну и что в этом плохого? - спросил Андрей, и, нарочно заостряя дискуссию, продолжил, - Если отбросить вопрос о "национальной гордости" и "великой державе"? Главное - человек. И если нам, став сырьевым придатком Запада, живется не только не хуже, а, в некотором смысле, лучше, чем до этого, то, что же в этом плохого? А, если суждено человечеству погибнуть из-за нехватки нефти и газа, то и мы, конечно, погибнем вместе со всем остальным человечеством. Так что же, нам надо потратить все силы на продление нашей агонии, на охрану наших нефтяных богатств от остального мира? А потом, все равно погибнуть, только чуть попозже?
      -- Да, брат, то, что у тебя в голове такая путаница - не удивительно. У других и того хуже. Конечно, лучше всего, подбросить тебе кое-какие книги на эту тему. И я это сделаю. Прочитаешь их, - многое поймешь. Я, все-таки, не проповедник и не профессор. Но, кое-что, попробую тебе сказать. Во-первых, напрасно ты думаешь, что нам, туземцам сырьевого придатка уготовано сытное обывательское счастье. Экономить им - хозяевам - придется на всем. Потому содержать нас будут в состоянии минимальном, достаточном для обеспечения нефтедобывающих функций, некоторых милицейских функций и прочего скудного жизнеобеспечения. А чтоб мы не возникали и проводятся такие эксперименты, как в Молдавии, о котором ты уже читал и в истинности этих намерений уж кто-кто, а ты сомневаться не должен. И нас тоже постараются привести в нужное состояние. Кого смогут - приведут, кого не смогут - уничтожат. Быть может, тебя устроит и такое развитие событий, по принципу "вол ведь не расстраивается от того, что он - вол, а не, скажем, собака". Меня же перспектива стать биомассой не устраивает. И для своих детей я тоже такого не желаю. Но, на самом деле, есть и еще более высокие цели, нежели личное спасение от тяжкой участи раба.
      -- И что же это? - спросил Андрей.
      -- Это попытка направить развитие всей мировой цивилизации в спасительное русло. Мы спасаем не только Россию - мы спасаем человечество. Россия остается единственной возможной альтернативой тупиковому развитию западного типа.
      -- А Китай?
      -- Про Китай можете забыть. Десять лет тому назад такая надежда еще была. Но теперь это тот же западный путь развития. Просто это претендент на другой "золотой миллиард". Они всего лишь конкуренты в той же самой системе ценностей, причем их борьба - в случае вооруженного конфликта - унесет в могилу все человечество очень быстро. Ни Китай, ни вся Азия в целом не смогли предложить миру ничего нового. Все современные концепции так называемого "устойчивого развития" в лучшем случае лишь продлевают агонию. Все эти страны остаются обществами потребления, пусть даже умеренного, но потребления - как мерила всех ценностей. Только мы - Россия - способны предложить миру реальную модель развития, только мы способны реализовать эту модель на практике на своей - не такой уж и маленькой - территории, и только от нас эта модель может распространиться по всему миру и стать спасительным выходом для всей земной цивилизации.
      -- И что же это за модель? И почему только Россия? Весь мир, по-моему, думает об этом уже не одно десятилетие. Все хотят спасти и себя, и своих детей и всю цивилизацию.
      -- Не хочу еще раз повторять, но ты же сам уже видел, что Запад пытается решить свои проблемы за счет других. Да, там есть интеллектуалы, там есть серьезные научные и даже, кое-где, политические силы, развивающие модели альтернативного развития. Но им никогда не переломить ситуацию в своих станах. Их тоталитарные режимы, называющие себя демократиями, обладают мощнейшими средствами самосохранения. Они живут и существуют за счет промывки мозгов населению, благодаря всем своим политическим технологиям и "демократическим" инструментам. А перспектива выживания человечества как вида в том и состоит, чтобы перейти на новый этап развития. Новый этап состоит в том, что человечество научится вырабатывать коллективное решение путем использования всечеловеческого коллективного разума. Именно в этом и состоит наша миссия, миссия России. Только у нас пока еще возможно построение такого сообщества, в котором возможно появление коллективного интеллекта, поскольку "степень промытости" мозгов у нас в стране гораздо ниже, чем в других странах.
      -- Почему ты так считаешь? - спросил Андрей.
      -- Ну, так считаю не я, а профессиональные исследователи этого вопроса. Причин несколько. Во-первых, у нас в стране это началось недавно и не сменилось пока ни одного поколения "промытых мозгов". Как говориться, живы еще многие, кто помнят и другие формы демократии. Во-вторых, таковы особенности нашей религии - Православия. Почему - поймешь чуть позже. Но есть и более серьезные причины, выявленные, кстати, стараниями "Гранд Каньона" и ему подобных: у нас есть генетическая устойчивость к этим воздействиям.
      -- Да ладно тебе, - усмехнулся Андрей, - К водке у нас генетическая устойчивость, это точно...
      -- И к водке тоже. Нет, я серьезно говорю. Ты наверное знаешь, что русские - самый древний народ на земле?
      -- Ага, слышал - "Россия родина слонов".
      -- Ты напрасно иронизируешь, - сказал Олег, - Это действительно так. На Земле существовало три источника, три места возникновения людей - в Африке возникла раса черных людей. В Азии возникла раса желтых людей, в древней Ариане - это там, где сейчас Северный Полюс - возникла раса белых людей. Белые люди возникли раньше всех, потом они, под воздействием всяких геологических изменений передвигались на юг, через Сибирь, Урал, Среднюю Азию. Так постепенно появились все индоевропейские народы. Как за счет смешений с желтыми и черными людьми, так и вследствие собственных мутаций. Русские же сохранили в своей основе древнейшее ядро - праславян, древних русичей. Именно это и обусловило нашу особенную генетическую стойкость к некоторым воздействиям.
      -- А остальные-то чем хуже?
      -- Ничем они не хуже. В некоторых отношениях даже лучше. Ну, как тебе объяснить. Вот, например, собаки. Люди специально вывели много разных пород собак. Одни могут очень быстро бегать. Другие замечательно плавают. Третьи здорово лазают по норам. Четвертые хороши собой. Пятые - умные - ну и так далее. При этом, кстати, замечено, что элитные породы оказываются гораздо более болезненными, чем простые "беспородные" дворняги. Ну и не только в области здоровья - развитие одних признаков и умений влечет за собой ослабление, недоразвитие других. Так и у людей. Никто не может бегать марафон лучше, скажем, эфиопов. Но они при этом не могут, скажем, поднимать очень тяжелую штангу. Вот и мы, русские, самые древние на земле, от которых произошло много разных других "пород", отличающихся разнообразными совершенствами, именно мы оказались в роли тех самых дворняг, обладающих, в частности, свойством особой генетически обусловленной устойчивости ко многим внешним воздействиям. И к водке. И к морозам. И к психологической "промывке мозгов". При этом мы сохранили, опять же, генетически обусловленное, чувство коллективизма, которое было заложено в нас природой в эпоху голоцена, как основное качество, позволявшее виду выжить в тех условиях. Это качество сохранялось в древнеславянских, дохристианских религиях и укреплялось в лоне Православия. И сейчас это качество снова оказывается востребованным. Потому что снова нависла угроза исчезновения нас всех как биологического вида. Только теперь этот генетический коллективизм позволит нам на основе самых современных электронных технологий информационного обмена создать коллективный интеллект. Уф, устал. Я же говорил, что я не профессор. Но, надеюсь, ты основную мысль понял?
      -- Понял. Ты, кстати, очень интересно рассказываешь. И понятно. Так что, хоть и не профессор, а молодец. Я, конечно. пока не со всем внутренне согласен. Но и спорить пока не хочу. Надо подумать.
      -- Подумай. Я тебе кое-какие книги про это дам. Хорошо?
      -- Спасибо, - сказал Андрей.
      -- Ну, ладно. Вот и поужинали. Вернемся, брат, к делам нашим скорбным. Коль скоро предстоит тебе в дорогу собираться, пора вещички складывать. Кое что из твоих личных вещей наш Пинкертон уже принес. У тебя в каюте в картонной коробке. Посмотришь и скажешь, что тебе еще принести. С собой можно будет взять багаж в объеме одной-двух дорожных сумок. Потом тебе надо будет попрощаться с родителями. Мы сможем и это организовать. Подумай над легендой. В основе легенды должна быть служебная командировка в секретный американский центр по изучению современных способов защиты информации, шифровки и дешифровки. Сроком на шесть месяцев без права переписки.
      -- А с дочкой можно будет увидеться?
      -- Нет Андрей. Это слишком рискованно. Нам не хотелось бы вступать в контакт с твоей бывшей женой. Да и не надо им давать в руки дополнительные возможности для шантажа и давления. Потерпи. Я думаю, через полгода мы стабилизируем ситуацию.
      -- Как стабилизируем?
      -- Я пока не могу тебе ответить, - я сам еще не знаю. Но я уверен, что наши светлые головы что-нибудь придумают. Ладно, ты пока до завтра отдыхай. Продумай все, а я поеду - еще куча дел. С утра привезут видеоматериалы, - вместе посмотрим. Ну, я поехал. Пока.
      -- Пока. Я пойду перед сном еще почитаю твои материалы.
      

    Часть XIV

       Андрей вернулся в свою каюту и решил первым делом дочитать тот самый доклад Димы, с которого все началось, и который он так и не успел дочитать. Теперь в его распоряжении был экземпляр Олега. Это была абсолютно точно такая же брошюра, как и та, которую ему дал Дима и которую изъяли эти мерзавцы.
       Он быстро нашел место, на котором его чтение прервалось, и продолжил.
      
       "...Следует подчеркнуть, что успехи Института генетики в "Шерман Оукс Девелопментс" дают серьезные основания надеяться на существенное ускорение процесса гомогенизации среды. При этом мы считаем целесообразным увеличить финансирование исследований, выполняемых в лаборатории профессора Гольдинера. Нам представляется, что именно здесь возможен радикальный прорыв в направлении точечного воздействия на социальную природу индивида на молекулярном уровне".
       Речь идет о следующей проблеме.
       Известно, что не менее 75 % славян обладают повышенной устойчивостью к внешним воздействиям в части, ответственной за поведенческий аспект индивида. Иными словами, до 75 % славян сохраняют инвариантность по отношению ко всем имеющимся в нашем распоряжении психологическим методам воздействия. Неизменными остаются их поведенческие аспекты, связанные с тем, что мы назвали бы коллективной моралью. Интересно, что в области управления потребительской мотивацией, славяне подвержены всем известным воздействиям практически так же, как и остальные народы. Скажем, навязать им предпочтение при покупке зубной пасты или автомобиля так же легко, как всем остальным. Однако, когда славянам навязывается новая религия или иные моральные нормы, стандартные методы воздействия не дают ожидаемых результатов. Качественное воздействие существует, но количественных параметров удается достигнуть далеко не всегда.
       В результате многолетних исследований стало ясно, что у славян имеются некие глубинные зоны подсознания, в которых находятся некие весьма устойчивые понятия, образы, принципы и запреты. Если навязываемые извне решения, модели поведения и т.д. вступают в противоречия с этими глубинными критериями, славянин интуитивно полагается на них. Состав этих глубинных принципов пока сформулировать не удалось, однако ясно, что они относятся к области морально-этических принципов.
       Профессору Гольдинеру удалось установить следующее.
       В фенотипе славян имеются участки генома, которые можно считать этнически специфическими. Среди них удалось на молекулярном уровне выделить фрагменты, определяющие тот поведенческий аспект вида, который, по-видимому, отвечает за инте-ресующие нас особенности славянского менталитета. Длительное время не удавалось вычленить или модифицировать эти участки, не приводя при этом к гибели весь генотип. В последнее время удалось, однако, найти такие рестриктазы и лигазы, которые позволили провести ряд блестящих экспериментов и установить именно те гены, которые ответственны за формирование актуальных для нас глубинных зон подсознания.
       Образно говоря, "загадочная славянская душа" идентифицирована на молекулярном уровне.
       Профессор Гольдинер полагает, что в ближайшие несколько лет ему удастся найти методы целенаправленного воздействия на эти гены и научиться модифицировать их в соответствии с требуемыми целями.
      
       Мы в своем докладе отвлеклись на краткое упоминание о выдающихся исследованиях профессора Гольдинера в связи с проблемой Приднестровья. Это вызвано тем, что до сих пор нам не удалось добиться желаемых результатов по гомогенизации общества в Транснистрии и мы видим теперь основную причину в том, что почти 85% населения Приднестровья составляют славяне, которые. как установлено, недостаточно подвержены воздействию наших средств психологического воздействия.
       Как только будут найдены средства химического воздействия на геном славян, позволяющие их видоизменять в заданном направлении, проблема Приднестровья будет решена, и мы сможем приступить к заключительной стадии гомогенизации Молдавии. Мы хотим также подчеркнуть наше понимание того, что поиск средств химического воздействия на геном славян является куда более значимой задачей, нежели решение частной проблемы Приднестровья."
      
      
       Андрей приостановил чтение. До него стал доходить ужасный смысл прочитанного. Он понял, что этим ребятам почти удалось, - а, может быть, и уже удалось, ведь это сведения из доклада тринадцатилетней давности - создать настоящее этническое оружие.
       Если найдены какие-то химические препараты, воздействующие на славян, иными словами препараты, "умеющие" отличать славянина от не славянина, значит, славян можно будет - в лучшем случае - превратить в не славян, а - в худшем случае - уничтожить или превратить в каких-нибудь дебилов.
       Вот это действительно страшно!
       Дальше в брошюре приводились рассуждения Димы об опасности и преступности такого рода исследований, приводились ссылки на какие-то международные документы и конвенции.
       В дальнейшем Дима приводил цитаты из докладов за 2005, 2008 и 2012 годы. Начиная с 2008 года доклады уже шли за подписью Коулмена Хагера. Видимо этот Эзра Ливайн помер, наконец.
       Из докладов становилось ясно, что к 2005 году проблема Приднестровья как политическая проблема перестала существовать. Лидеры Приднестровской Республики были арестованы, а сама Республика получила статус автономной области Молдавии.
       Россия и Украина не только не протестовали против этого, но и приветствовали размещение войск НАТО по всей территории Молдавии, включая Приднестровье. Украина и Россия получили право разместить в Тирасполе по батальону миротворческих сил "с целью защиты интересов граждан Украины и России, проживающих в бывшем Приднестровье". Был также установлен пятилетний срок пребывания войск, в течение которого, всем желающим не гражданам Молдавии предлагалось репатриироваться на льготных условиях, - им была обещана материальная поддержка.
       Из доклада 2012 года становилось ясно, что в Приднестровье по-прежнему проживает, все-таки, слишком много славян. Уменьшение их численности было обусловлено, в основном, естественной смертностью, а также тем. что все новорожденные считались румынами. Уехать смогли немногие - только те, у кого в России или на Украине были родственники, готовые их принять. Тем не менее. войска России и Украины были выведены "в связи с истечением срока полномочий". Несмотря на почти тотальную романизацию славян, переход обучения и делопроизводства только на румынский язык, славяне продолжали сохранять основной костяк протестного голосования. Они продолжали помнить о своем происхождении, сохраняли свой язык и обычаи на бытовом уровне.
       Если на всей остальной территории Молдавии однородность общества уже давно достигла требуемой величины, и эксперимент требовал продолжения, то в Приднестровье до необходимого уровня было еще далеко.
       Во всех докладах отмечались продолжающиеся успехи профессора Гольдинера. Были получены препараты, позволяющие воздействовать на организм при их введении внутрь с водой или в виде аэрозолей. Их воздействию в 95% случаев оказывались подверженными стопроцентные славяне, в 75% случаев полукровки, в 58% случаев квартеронцы, в 35% случаев особи, содержащие 1/8 славянской крови, в 18% - лица с 1/16 славянской крови и т.д. При этом отмечалось, что достигнуть мягкой модификации, то есть превращения славян в не славян, пока не удавалось. Воздействие приводило либо к гибели особей, либо к полной идиотии и утрате способности к самостоятельному выживанию.
       В докладе за 2012 год предлагалось рассмотреть возможность применения препаратов профессора Гольдинера на всей территории Молдавии путем добавления их в водопроводную воду, с целью ускоренного решения проблемы "социально-этнической детоксикации биомассы".
       Андрей чувствовал, что приближается к той самой сенсационной части доклада, ради которой Дима и начал предпринимать те действия, которые, в конечном счете, погубили его, Машу, Анжелу.
       Корабль едва заметно покачивался на воде, в его корпусе что-то поскрипывало, Андрея неудержимо клонило в сон...
       "Завтра дочитаю, - последнее, что он успел подумать и провалился.
      
      

    ***

      
      
      
       Автомобиль Олега Николаевича притормозил перед закрытыми металлическими воротами. Водитель помигал фарами, и ворота медленно стали сдвигаться влево.
       Машина въехала в тамбур. Ворота медленно закрылись. К машине подошел вооруженный охранник:
      
      -- Ваши документы, пожалуйста.
      -- Пожалуйста.
      
       Водитель Олега Николаевича протянул свой пропуск.
      
      -- Ваши пожалуйста, - охранник обратился к Олегу.
      
       Олег молча протянул свой пропуск. Он приезжал сюда ежедневно, и его, и водителя этот охранник знает в лицо. Они тоже давно его знают, и тем не менее, он каждый раз точнейшим образом выполняет инструкцию.
      
      -- Вы к кому?
      
       Это тоже был обязательный и совершенно бессмысленный вопрос. Через этот въезд можно было попасть только к одному единственному человеку - Генеральному Конструктору Систем противоракетной обороны А.Н. Гугау.
      
      -- Я к Александру Николаевичу.
      -- Подождите, пожалуйста.
      
       Охранник отошел к внутреннему телефону в своем боксе. Через минуту вернулся, отдал документы и сказал:
      
      -- Пожалуйста. Олег Николаевич.
      
       После этого открылись вторые ворота, и машина выехала из бокса, медленно свернула направо и въехала во внутренний двор. Водитель остановился у тяжелых дубовых дверей, ведущих в холл приемной Генерального Конструктора.
       Из холла, поднявшись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, Олег Николаевич вошел в приемную кабинета Генерального Конструктора. За большим столом в окружении телефонов, компьютера и папок с документами восседала Секретарь Генерального Конструктора.
      
      -- Здравствуйте Олег Николаевич. Александр Николаевич ждет вас. Подождите, пожалуйста, буквально одну минуточку. Он сейчас разговаривает по телефону. Хотите чаю?
      -- Спасибо, Алевтина Гермогеновна, просто водички.
      -- С газом?
      -- Боже упаси, простой воды.
      -- "Святой источник" или "Нарзан"?
      -- Все равно. Ну, скажем, "Нарзан".
      -- Пожалуйста, Олег Николаевич.
      
       Секретарь подала воду в хрустальном стакане, на подносе, приложив салфетку и блюдечко с тонко нарезанным лимоном. Только Олег расположился в кресле, как секретарша нажав одну из множества кнопок на ее огромном пульте управления сказала:
      
      -- Александр Николаевич, Олег Николаевич в приемной. Проходите пожалуйста, - сказала она, обращаясь к Олегу.
      -- Спасибо. Я пойду со своим стаканом, хорошо?
      -- Как вам удобнее, Олег Николаевич.
      
       Олег вошел в святая святых - кабинет Генерального конструктора. Кабинет был построен в тридцатые годы прошлого века. В нем все сохранялось неизменным вот уже восемьдесят пять лет. Те же дубом обшитые стены, тот же дубовый письменный стол Генерального, тот же огромный стол для заседаний, даже стулья были те же самые, что и во времена, когда сюда регулярно приходили Сталин, Берия, великие авиаконструкторы и знаменитые политические деятели Советского Союза.
       Александр Николаевич Гугау - крупный, сильный, красивый мужчина в возрасте "за пятьдесят" поднялся из-за стола и вышел навстречу Олегу:
      
      -- Олежек, дорогой!
      -- Александр Николаевич...
      
       Они обнялись и поцеловались.
      
      -- Давай-ка здесь сядем, - Александр Николаевич показал на стол заседаний, - Да ты стакан-то поставь... Ну, рассказывай.
      -- Пока, Александр Николаевич, все идет по плану. Первый вопрос - "Гранд Каньон". Сейчас нам известна вся структура организации. Известен списочный состав сотрудников. Мы располагаем всем, или почти всеми, материалами исследований за последние пятьдесят лет. Мы установили слежку за всеми идентифицированными сотрудниками Московского отделения. Кроме "Гранд Каньон" и его сотрудников в Москве действуют и другие участники того же проекта. Нам удалось их выявить и идентифицировать. Они есть повсюду - в аппарате Правительства, в администрации Президента, на телевидении, в других средствах массовой информации, в Министерстве внутренних дел и в Федеральной службе безопасности, в Мэрии Москвы и даже в ряде церковных организаций. Вот дискеты содержащие всю информацию.
      -- Молодцы, - пробасил Александр Николаевич, - Это превосходный результат. Как предполагаете действовать дальше?
      -- Вот этот вопрос я и хотел бы с вами обсудить, продолжил Олег, - Как нам стало ясно, их организация сильна чрезвычайно. Они располагают также и собственной службой безопасности, состоящей из весьма квалифицированных и прекрасно оснащенных сотрудников.
      -- Списки их службы безопасности есть?
      -- К сожалению, пока нет. Во всех имеющихся у нас документах нет ни единого намека, ни единого следа существования их службы безопасности. Нам удалось установить лишь некоторых филеров и охранников.
      -- Молодцы, хорошо работают, - улыбнулся Александр Николаевич.
      -- Кроме того, - продолжал Олег, - нам пока не удалось раздобыть документы, подтверждающие прямую связь этой группы организаций с Правительственными органами США или какой-либо другой западной страны. Хотя имеется ясное указание на то, что такая связь существует и документы, способные это доказать также существуют. Есть надежда, что мы до них доберемся.
      -- Так, хорошо... Ну а как этот молодой человек? - спросил Александр Николаевич.
      -- Нормально. Благодаря ему у нас в руках оказалось очень много чрезвычайно важной информации. В ближайшее время мы планируем переправить его в безопасное место - куда-нибудь за границу.
      -- Ну, а потом что?
      -- Будем продолжать работать, - ответил Олег.
      -- Это понятно, но какой выход вы видите из сложившейся ситуации? Что с ним делать через год, два? Ведь ты понимаешь, что они о нем никогда не забудут и никогда не откажутся от желания его уничтожить. Надеюсь, ты не строишь иллюзий на тот счет, что нам с тобой удастся ликвидировать всю их организацию, захватить власть в стране и предать их всех суду в ближайшие полгода?
      -- Да, конечно, я это понимаю. Ну, так что же - нет человека, нет проблемы? Так, что ли?
      -- И этот способ решения проблемы иногда приходится применять, - сказал Александр Николаевич и с пафосом продолжил, - Большая политика и большая игра всегда сопряжены с отступлениями от межличностных моральных норм ради и во имя высшей морали - выживания вида.
      -- Красиво сказано, Александр Николаевич.
      -- А то... , - хмыкнул Александр Николаевич, - Но я пока не предлагаю прибегать к таким радикальным мерам. Есть и другой способ - такой же старый и почти такой же надежный, как физическое уничтожение. Это баланс страха и баланс компроматов, дружок. Для начала ответь мне, что они знают о нас, о нашей организации?
      -- По имеющимся в нашем распоряжении данным, пока ничего.
      -- Отлично. Тогда начнем большую игру. Я сейчас выскажу некоторые идеи. Ты их доработаешь, потом представим их Совету. Договорились?
      -- Да, конечно, - ответил Олег.
      -- Совет завтра в два часа дня. Здесь, у меня.
      -- Александр Николаевич, - Олег посмотрел на часы, - Но сейчас уже почти полночь...
      -- Значит, времени достаточно, - целая ночь впереди, - невозмутимо отметил Александр Николаевич, - Итак. Поразмышляй, пожалуйста над следующим. Предположим, что мы перед ними немного раскроемся. Сознательно. Чтоб показать им свою силу. Чтоб они поняли, почувствовали опасность.
      -- Совет на это никогда не пойдет. Столько лет конспиративной работы. Такая организация - и все насмарку?
      -- Не спеши, - Александр Николаевич склонил голову набок и лукаво взглянул на Олега, - Я же пока говорю - поразмышляй... Я не предлагаю открывать им нашу организацию. Я предлагаю предстать перед ними в образе другой организации. О которой и так кое-что известно. И им, и нам. И которая наводит ужас на всех уже не один год. Догадался?
      -- "Черный террор"?
      -- Именно так, - расплылся в улыбке Александр Николаевич, - Представь, что покойные Дима, Маша, и здравствующий Олег Николаевич - члены глубоко законспирированной террористической организации народных мстителей, известной под названием "Черный террор". Этот парень - Андрей - случайно попал в их орбиту, и с ним произошло то, что произошло в действительности. До завтрашнего дня он ничего об этой организации и не знал. Поэтому им и не рассказал, во время их предпоследней встречи. Я понятно излагаю?
      -- Да, продолжайте.
      -- Они испугаются, а их начальство обрадуется. Начнется некий процесс. За которым мы сможем не только наблюдать, но и влиять на него.
      -- Это выглядит интересно, - сказал Олег, - Но я пока не понимаю, как это будет способствовать их уничтожению.
      -- Олежек, а кто перед тобой ставил цель их уничтожить?
      -- Ну, это как бы подразумевается...
      -- Не надо под-разумевать, - с нажимом сказал Александр Николаевич, - Лучше разумевать, а для этого время от времени перечитывать наши программные документы. Позволю себе напомнить, что наша цель - захват власти в России и перемена политического курса. Мы боремся с Правительством, с Президентом, с властью, а не с зарубежными спецслужбами.
      -- Но ведь они наносят вред России, народу.
      -- Э-э-э... Молодой, горячий... , - Александр Николаевич откинулся на спинку стула и, прищурив один глаз, продолжил, - В чем-то вред, а в чем-то - еще неизвестно что. Да, они являются одним из инструментов Запада по управлению ситуацией в России. Да, их политика - политика Запада и нашего прозападного правительства - противоречит интересам России. Мы с этим боремся, но мы - реалисты. Победить весь Запад наша организация не сможет. А вот прийти к власти в стране - сможет. Поэтому, если зарубежные спецслужбы, изучающие способы манипулирования сознанием населения, действующие при этом согласованно с нашим прозападным правительством, становятся объектом нашего исследования, наблюдения и даже игры - этого пока достаточно. Во-первых, результаты их исследований и рекомендации по манипулированию общественным сознанием пригодятся всякому, кто хотел бы управлять страной. Во-вторых, если они управляют нашим поганым правительством и нашим убогим президентом, то нам неплохо было бы понимать действие всех пружин и рычагов в этом процессе. Так что давай, продумай до завтра план игры. Часа за три до Совета мы с тобой его еще разок обсудим, а там посмотрим. Договорились?
      -- Договорились, Александр Николаевич. Я, кажется, понял основную идею и завтра к одиннадцати часам представлю вам свои предложения, - почти по-военному ответил Олег.
      -- Вот и славно. Кстати, на Совете завтра будет рассматриваться и вопрос об этой акции в Приднестровье. Твое мнение тоже будет важно. Ну, что, тогда - до свидания?
      -- До свидания, Александр Николаевич.
      
       Олег вышел, попрощался с секретаршей, спустился в полутемный холл, вышел на крыльцо. Водитель сразу же его заметил, мигнул фарами и медленно подал машину.
       Вновь пройдя всю процедуру проверки документов, они выехали на проспект, повернули направо и помчались в офис Олега.
      
      
      
      

    Часть XV

      
      
      
       Утром Андрей просматривал содержимое картонной коробки, которую вчера принесли из его квартиры. Надо сказать, что отобранные вещи процентов на девяносто совпадали бы с тем, что взял бы сам Андрей. "Неужели мне придется действительно жить за границей, - думал он, - И на фиг мне все это надо. Ну и вляпался же я. Главное, что и заграница тоже от них не спасает. Стоит им в лапы попасться, скажем, Олегу, он тоже все разболтает, и меня найдут, где бы я ни спрятался. Так что, брат, придется еще и самому о себе позаботиться. Но как? Если я и от этих смоюсь, то на что я там буду жить? На кодированном счете в "Хохзее банк" у меня около тридцати тысяч долларов, а на личном счете в "Барклае" около пяти. Правда, фунтов. Когда они меня переправят за бугор, я не смогу воспользоваться своим личным счетом. Потому что у меня будет другое имя и другой паспорт. Если я сейчас переброшу эти пять штук на кодированный, то меня сразу вычислят. Так что, плакали мои денежки. Можно, конечно. слегка грохнуть свой родной банчок. Тем более, что на моем лицевом счете там кое-что остается. Но это тоже надо сделать грамотно. Все концы придется отрубать очень и очень тщательно. Пора покопаться в компьютере. А там посмотрим".
       Андрей включил компьютер, который уже стоял у него в каюте. Через свой новый спутниковый телефон вошел в сеть и первым делом заглянул на сервер родного банка. На сегодня было подготовлено около десяти переводов валюты в зарубежные банки для оплаты импортных поставок. Почти все переводы были не очень большими - от ста до пятисот тысяч долларов. Один крупный - на миллион двести, три мелких - менее тридцати тысяч. Все указания были полностью подготовлены и ровно в десять часов они будут отправлены по команде операционистки. В распоряжении Андрея оставалось около часа. Он понимал, что совершает преступление, но быстро нашел этому внутреннее оправдание.
       Для организации сложной схемы у него не было времени. Пришлось поступить несколько прямолинейно. Он выбрал в качестве жертвы одного чаеторговца, оплачивающего поставку партии чая из Германии. Выбор был обусловлен тем, что в банке, куда направлялся платеж, имелся счет одной фирмы, полными сведениями о которой Андрей располагал, но, для этого пришлось заглянуть в свою личную базу данных на своем рабочем месте в банке. Это была фирма одного из клиентов банка, которому Андрей регулярно помогал в обслуживании его зарубежных счетов. Разбив платеж чаеторговца на две суммы, сто восемьдесят тысяч Андрей переадресовал фирме своего знакомого. И тут же отправил распоряжение от имени своего знакомого о перечислении этой суммы на счет другой фирмы другого своего знакомого, которому он тоже помогал вести его зарубежные счета. Этот счет уже находился в оффшорном банке в Западном Самоа. Вслед он направил указание в этот оффшорный банк перевести всю сумму на свой кодированный счет в филиале "Хохзее банка" на Гернси.
       В принципе, его и после всех этих ухищрений могли вычислить, но на это, по крайней мере, ушло бы время. Оба его знакомых до поры до времени ничего не заметят, потому что на их счетах останется столько, сколько и было. Первым начнет возмущаться чаеторговец, поскольку контракт окажется оплачен не полностью. Обнаружат ошибку. Обвинят операционисток. Начнут разбираться. О том, что был несанкционированный доступ извне они, может быть, и догадаются, но доказать это будет трудно. Банк покроет это из своих средств, выгонит с работы операционистку - и все. "А я ей потом, как-нибудь, компенсирую моральный ущерб", - подумал Андрей.
       "Итак, материальная основа на первое время заложена. Теперь надо подумать о документах. Попробую-ка я влезть в компьютер Министерства внутренних дел какой-нибудь небольшой страны, типа Латвии, или Эстонии."
       Спустя почти час, Андрею удалось взломать базу данных МВД Литвы, вписать туда нового гражданина Литвы Сергея Петровича Румянцева, присвоить ему номер паспорта и все остальные данные, уменьшив, при этом, его возраст, по сравнению со своим, на три года, и, прописав его к глубокой старушке, - Румянцевой Антонине Алексеевне, проживающей в городе Вильнюсе. Просмотрев данные бабушки, Андрей выяснил, что у нее был сын, годившийся Андрею в отцы, погибший в автокатастрофе более десяти лет назад вместе со своей женой. Детей у них не было, так что Андрей претендовал на роль их несуществующего сына и внука бабушки.
       Теперь ему оставалось обратиться в любое консульство Литвы за рубежом с заявлением о потере паспорта, указать при этом все данные, только что введенные в компьютер, и получить новый паспорт. Надо, конечно, при этом выбрать страну, в которую граждане Литвы въезжают свободно, без визы.
       "Теперь я смогу смыться от всех", - удовлетворенно подумал Андрей и вернулся к рассматриванию содержимого коробки, - А ведь ничего из этого брать нельзя. Вот, например, самое ценное, что тут есть - фотографии родителей, друзей, бывшей жены и дочери. Как бы ни хотелось их иметь перед глазами - нельзя. Я теперь становлюсь нелегалом."
       Андрей взял в руки фотографии своей дочери и нежность увлажнила глаза. Вот они все трое - с женой и дочерью у Новогодней елки у себя дома. Счастливые. Андрей вспомнил, как они весело праздновали тот Новый Год, как он устанавливал фотоаппарат, включал автоспуск и бежал в кадр, чтоб успеть занять свое место. А вот они летом на море. Это в Турции, а это - на Кипре. Господи, какое счастливое было время! И неужели он теперь никогда не увидит своей дочери? Что же ей будут все говорить об исчезнувшем отце? Ну, что будет говорить теща, можно догадаться. Что-то оправдательное будут говорить мои родители, ведь с ними мне разрешат встретиться, а, значит, какое-то объяснение моему исчезновению будет придумано. Но дочь мне никогда не простит, что я исчез, не повидавшись. Ведь она пока еще любит меня со всей детской искренностью. Папа пока еще для нее самый лучший и самый умный.
       "В конечном счете, все мое земное предназначение - разве не в моей дочери? Разве спасти свою шкуру, нанеся тем самым такую травму собственной дочери, оправданно? Уж если суждено ей, бедной, жить без отца, то лучше жить без отца-героя, чем без отца-подлеца. Нет, я должен с ней увидеться и сам все объяснить. Что бы я ей ни сказал, в ее памяти останется, что я приходил, что я попрощался. Она будет знать, что я ее люблю. А там видно будет".
       Андрей стал обдумывать, как и когда ему незаметно улизнуть с корабля и незаметно вернуться.
       До обеда было еще немало времени, и Андрей прилег на свою роскошную койку, решив дочитать, наконец, Димин доклад, тем более, что вчера он заснул на самом интересном месте.
      

    ***

      
      
       Самые страшные документы в Димином докладе оказались в конце.
       Здесь Дима приводит фрагменты отчета о проведении эксперимента по применению препаратов профессора Гольдинера в городке Рыбница весной этого года.
       Из тридцати восьми тысяч жителей городка погибло двенадцать тысяч, инвалидами стало еще шесть тысяч. В отчете подчеркивалось, что фактическая картина смертности и заболеваемости полностью совпала с ожидаемой, прогнозируемой на основании данных о количестве чистокровных славян, полукровок и т.д. Сам факт массовой гибели людей почти в центре Европы не получил никакого освещения в средствах массовой информации. Диме удалось найти сообщения о массовой эпидемии на севере Молдавии и гибели нескольких тысяч граждан только в Интернете. При этом анонимным автором сообщалось, что природа заболевания пока не выявлена.
       Что касается основной части республики, где проведению эксперимента ничего не мешало, Дима приводил фрагменты отчета за 20012 год:
      
       "К 2010 году большая часть городов республики превратилась в небольшие поселения, лишенные всякой городской инфраструктуры. В трех крупнейших городах нашими усилиями и за наш счет сохранялась видимость городской жизни. В столице продолжали работать Правительство и Парламент республики, существовали политические партии, выходили газеты и журналы, продолжало работать телевидение и радио, правда, семей, у которых оставались телевизоры, становилось все меньше и меньше. Русский язык практически вышел из употребления. Издавалась несколько малотиражных газеток, призванных сохранять видимость политического равноправия и свободы прессы перед внешним миром. Русскоязычное население уменьшилось настолько, что его связи с внешним миром, равно как и интерес внешнего мира - включая родственников и друзей в России и в других станах - практически отсутствовали. Из республики и в республику отправлялось не более сотни частных писем в месяц. Все, кто сохраняют связи с внешним миром, нам известны поименно. Телефонная связь уже давно стала недоступной и дорогостоящей экзотикой. Водоснабжение, канализация и отопление в домах работали в самом минимальном режиме. Полностью все это мы не отключали, поскольку не допускали развития массовых беспорядков или положения, которое могло бы быть признано гуманитарной катастрофой.
      
       Жители деревень практически полностью перешли на натуральное хозяйство. Нехватка энергоносителей в течение двадцати лет не оставила следа от бывшего когда-то могучим аграрно-промышленного комплекса республики. Огромные виноградники, покрывавшие когда-то холмы за холмами, заросли бурьяном, от садов и огородов остались небольшие фрагменты, способные прокормить только тех, кто жил рядом с ними.
       В домах нет электричества, селяне живут при лучинах и масляных светильниках. Отапливают помещения кизяком, хворостом и соломой, постепенно вырубая деревья. Чтоб легче перезимовать все перемещаются в одну комнату, вместе с животными. К 2012 году людей, помнивших другую жизнь, остается очень мало.
       Социальная однородность достигла плановой отметки. Если в кратчайшие сроки решить проблему Транснистрии и, создать для подопытной популяции условия для размножения: тепло, питание, привычные игры и занятия - спустя десять-двадцать лет численность популяции восстановится до четырех миллионов особей. Они будут счастливы, как бывают счастливы телята, выпущенные ранней весной из тесного коровника на зеленую лужайку.
       На этом уровне мы и будем поддерживать их величину биомассы. Оценки наших экономистов показывают, что четыре миллиона особей - оптимальная численность.
       Таким образом, к 2025 - 2030 году в этой республике, в точном соответствии с нашими планами, будет построено социально-однородное общество всеобщего счастья, способное обеспечивать экологически чистыми продуктами питания еще 15 - 20 миллионов человек.
       Мы построить новую, счастливую страну. В ней не будет ни войн, ни насилия, ни преступлений, ни кризисов, ни тяжелых болезней, ни людского горя.
       И восходит солнце, и заходит солнце, и мир пребудет вовеки".
      
       В последнем, из цитируемых Димой документов, содержалось решение о проведении масштабной акции по "социально-этнической детоксикации Приднестровья в ноябре этого года".
       Предлагался следующий сценарий. В течение первой недели ноября, начиная с Тирасполя, во все водопроводы всех крупных населенных пунктах Приднестровья вводились добавки препарата MG-20013. В течение последующей недели после начала применения препарата, ожидалась гибель не менее трехсот тысяч человек. Причиной происходящего объявляется попадание в питьевую воду препаратов бактериологического оружия, заложенного еще во времена коммунистического правления. В преступлении обвиняется правительство Приднестровья, коммунисты, русские фашисты, КГБ и т.д. По телевидению демонстрируются "документальные" кадры проржавевших капсул, хитроумно запрятанных коммунистами во все важнейшие узлы водоснабжения республики. Демонстрируют "интервью" с находящимся в тюрьме бывшим министром безопасности Приднестровья, который подтверждает, что ему было известно об этой страшной мине замедленного действия и что он рад произошедшему.
       Приднестровье объявляется зоной чрезвычайного положения, вводится строгий карантин, запрещается доступ любых представителей средств массовой информации, международных наблюдателей и т.д. на неопределенный срок - "вплоть до стабилизации обстановки". Территорию контролируют войска НАТО.
       В сценарии детально расписывалось где, как и в какие сроки следует развернуть полевые госпитали для оказания помощи пострадавшим. Из текста становилось ясно, что все заболевшие, но не погибшие, из госпиталя живыми уже не выйдут.
       Были рассчитано необходимое количество крематориев и другие способы утилизации зараженных трупов.
       Была скрупулезно расписана юридическая процедура вступления в права наследования личным имуществом умерших граждан - после санитарной обработки и частичного уничтожения - оставшимися в живых родственниками. В основном, ожидалось удовлетворение требований родственников из России и Украины.
       Определялось потребное для проведения всей акции количество специалистов, обслуживающего и вспомогательного персонала, количество необходимых автомобилей, бензина, электроэнергии, дезодоранта, туалетной бумаги, жевательной резинки и т.д.
       Предусмотрено было все - даже строительство мини-заводов по утилизации самовольно поступающей со всего мира гуманитарной помощи пострадавшим.
      
       Только теперь Андрей понял, почему Дима был так взволнован. Ему снова стало стыдно, что он так и не прочитал эту коротенькую брошюрку в тот же вечер. Правда, это вряд ли что-нибудь изменило в дальнейшем.
      
       Но что бы то ни было в дальнейшем с ним лично, с Олегом и его организацией, с "Гранд Каньоном" и прочими - об этом надо начинать кричать на всех углах! И не важно - есть подлинные документы или нет: если весь мир предупредить заранее о готовящемся преступлении, то оно не произойдет!
      
       Сейчас начало сентября. До трагедии два-три месяца. Да неужели журналюги упустят такую возможность? - Никогда! На этом они еще заработают...
      
       Размышления Олега прервал его страж Гена:
      
      -- Андрей, ты когда обедать будешь?
      -- Да хоть сейчас.
      -- Ну, приходи тогда в нижний бар минут через тридцать, хорошо?
      -- Да, спасибо.
      
       За обедом они с интересом слушали Ивана Матвеевича, охранника. Он оказался удивительным рассказчиком и знатоком древнерусских обычаев и религий.
      
      
      
      
      

    Часть XVI

      
      
       Олег появился часов в шесть. Андрей в это время мирно дремал в своей каюте.
      
      -- Ну, как дела, герой, - спросил Олег, входя в каюту.
      -- Привет... , - зевая ответил Андрей, - А я тут задремал опять... Послушай, я, наконец, дочитал эти материалы. Я теперь все понял. До начала этой кошмарной операции в Приднестровье совсем мало времени. Надо что-то делать.
      -- Мы как раз только что это обсуждали.
      -- "Мы" - это кто? - спросил Андрей.
      -- Как говориться, пришло время тебе об этом рассказать, - сказал Олег, продолжая стоять в дверях каюты, - Идем в верхний салон. Заодно и поужинаем. Лично я очень проголодался.
      -- А я пока, что-то, есть не хочу. Я тут мало двигаюсь...
      -- И напрасно, - сказал Олег, - Тут же есть отличный тренажерный зал, сауна...
      -- Да я знаю. Я уже пользовался. Ну ладно, за компанию и я поужинаю.
      -- Ну, тогда пошли.
      
       Они вновь расположились в том же самом салоне, где проходили их предыдущие беседы. Как всегда мгновенно и незаметно был сервирован столик, официантка удалилась и они остались одни.
      
      -- Итак, Андрюша, я хочу рассказать тебе кое-что о нашей организации, - начал Олег.
      -- С удовольствием послушаю, - сказал Андрей, наливая себе стакан томатного сока, - Хотя могу заранее высказать не только благодарность твоей организации за спасение и гостеприимство, но и восхищение вашим профессионализмом, мощью. Все это производит очень сильное впечатление.
      -- Спасибо, - ответил Олег, продолжая сооружать сложный бутерброд из рыбы, зелени и пасты "тахина", - Но я не уверен, что ты не изменишь своего положительного мнения о нас после сегодняшней беседы. Ну, да что ж поделать. Как говориться, полюбите нас черненькими, беленькими-то нас и так всякий полюбит. Начну с главного: Андрюша, как ты относишься к терроризму, как средству политической борьбы?
      -- Отрицательно, конечно, - спокойно ответил Андрей, - Хотя понимаю, что, наверное, в мировой истории были примеры, когда терроризм можно, если не оправдать, то понять.
      -- Что ж, примерно такой ответ я и ожидал.
      -- А что?
      -- Ничего, - Олег принялся обильно перчить кусочки обжаренного мяса, - Нормальный ответ нормального человека. Терроризм это зло, это преступление. И война - любая война - зло и преступление. Эксплуатация человека человеком - тоже гнусная штука. В мире много отвратительного, злого и преступного. Но, согласись, что, при этом, есть, скажем, войны, которые считаются справедливыми?
      -- Конечно, есть: национально-освободительные, восстание Спартака, Великая Отечественная война - ну и так далее. Это общеизвестно.
      -- Да, это - общеизвестно, - подтвердил Олег, - Общеизвестно, что можно вести справедливую войну. То есть, убивать конкретных живых людей, которые лично тебе даже не знакомы, и при этом оставаться нравственным, уважаемым человеком. А, может быть, даже героем.
      -- Конечно, если дело, идеалы, ради которых ты ведешь войну, - справедливы. Тогда и твоя борьба, твоя война - справедлива. А что, разве это не так? - спросил Андрей.
      -- Так, - ответил Олег, - Я с тобой полностью согласен. Но почему тогда вооруженная борьба угнетенного народа против своих конкретных угнетателей объявляется преступлением?
      -- Ну, брат, это схоластика, - усмехнулся Андрей, - И банальность. Это все очевидные вещи. Угнетатели, поработители - это конкретные, довольно точно определенные понятия. И там, где действительно это имеет место - например, пришла армия соседнего государства, захватила твою страну, насаждает свои законы, обычаи, язык, религию - тогда ты начинаешь вести нормальную национально-освободительную борьбу. Но если ты просто недоволен своим правительством или конкретным министром, или президентом, и на этом основании желаешь его пристрелить, то это уже просто уголовное преступление, это - терроризм.
      -- Да, Андрей. Это - терроризм, - Олег прекратил есть и закурил, - Да, с точки зрения законов, которые насадила банда негодяев, узурпировавших власть в стране - это преступление! Но, даже если эта банда захватила власть "демократическим" путем, как, например, в свое время, Гитлер в Германии, Горбачев и Ельцин в России, даже если говорят на одном со мной языке - я не стану менять свои нравственные принципы. И я буду с ними бороться. Всеми доступными мне средствами - и законными, парламентскими, и, так называемыми, незаконными.
      -- Ну, это ты брат, хватил. Я даже не буду обсуждать законность или незаконность этого. Это действительно относительные понятия. Каждый, в том числе фанатик любого толка, может объявить свои собственные индивидуальные нравственные критерии выше закона - и вперед! Убивай, кого хочешь, и жди награды от своего бога. Но, главное даже не в этом. Вся мировая история доказала, что терроризм не приводит к ожидаемым результатам. Все это уже было - Степан Халтурин и Каляев, народовольцы, всякие прочие эсеры... Вот почему говорят, что терроризм - не метод. Потому что он не дает ожидаемых результатов.
      -- А вот тут, батенька, я с вами не соглашусь, - энергично, ответил Олег, - Очень даже дает. Преотличнейшие результаты. Главное при этом - правильная организация всего дела. Те несчастные, о которых ты упоминал, убивали, действительно, весьма неэффективно. Убить царя - что может быть глупее... Или "плохого" генерал-губернатора. И тысячу раз был прав вождь мирового пролетариата, когда сказал, что он пойдет другим путем. Что на место убитого царя придет новый царь, который может быть еще хуже предыдущего. И он пошел, и он, как известно, дошел. Все было так, и все были правы. Но прошло уже сто лет. И многое изменилось. Главное - изменилось общество. И в современном российском обществе правильная технология террора дает неплохие результаты.
      -- Что ты имеешь в виду? - спросил Андрей.
      -- Отвечу тебе прямо: я имею в виду деятельность организации "Черный террор". Надеюсь, ты о ней слышал?
      -- Слышал, - но только на уровне слухов...
      -- И что же ты о ней слышал? - продолжал спрашивать Олег.
      -- Ну, что, якобы, есть такая террористическая организация. Что они, якобы, убили, многих политических деятелей. Но я нигде ничего официального о ней не читал. Говорят о ней шепотом и все ее страшно боятся. Лично я предполагаю, что слух о ней поддерживается властями и нашими спецслужбами для устрашения народа и, что тоже вполне вероятно, чтоб списывать на ее счет собственные преступления.
      -- Что ж, последнее предположение отчасти правильное. Но, должен тебе официально заявить, - эта организация существует, она не является мифом, и она не создана спецслужбами. Более того, ты вот уже несколько дней являешься гостем этой организации и беседуешь с одним из ее членов.
      -- Ты что, серьезно? - спросил Андрей.
      -- Абсолютно. И мне не стыдно тебе в этом признаваться. Более того, я думаю, что, после того, как я тебе кое-что о нас расскажу, ты изменишь свое мнение не только о нас, но и терроризме.
      -- Я, Олег, конечно, считаю себя человеком широких, так сказать, взглядов, но не до такой же степени...
      -- Не торопись, - Олег погасил сигарету и, откинувшись на спинку стула, продолжил, - Теперь просто слушай. Я начну с нашей истории. Мы существуем около десяти лет. Когда в очередной раз - в 2000 году - были сфальсифицированы выборы и вновь у власти в стране остались самые гнусные, самые алчные, самые вороватые за всю тысячелетнюю историю правители, когда стало ясно, что в стране нет политической силы, способной противостоять применяемым политическим технологиям, мы решили, что пришла пора прямых действий. Я тогда еще был сравнительно молодым офицером и служил, как ты наверное знаешь, в авиации. Точнее. я тогда находился на учебе в Академии. Впоследствии я стал офицером "ДеРа" - Департамента Разведки Министерства обороны. Еще в Академии я познакомился с людьми патриотических убеждений, которым было стыдно за свою страну и свой народ, которые понимали, что страна стала жертвой заговора и предательства высших эшелонов власти.. Мы видели, что, к сожалению, никакие народно-патриотические объединения не способны переломить ход истории, что противостоящая им олигархия сильнее. Стало ясно, что никакие выборы не приведут к власти никого, кроме тех, кого допустят "олигархи". Современные политические технологии позволяли манипулировать сознанием населения и навязывать народу своих выдвиженцев. Все эти слова - "свобода слова", "демократия", "равенство" - не просто чушь, а самое страшное орудие подавления всех и всяческих свобод. Мы - я говорю "мы", хотя я тогда был просто молодым, искренним парнем, а не умудренным жизненным опытом политологом или идеологом. Там были и идеологи, и политологи, и философы, разработавшие как идейные основы нашего движения, так и нашу стратегию и тактику. Впоследствии я познакомился не только с их трудами, но и с ними самими. Так вот, мы сначала создали некий исследовательский центр. совершенно легальный. Это был один из многих центров по изучению общественного мнения. Там работали социологи, политологи, математики. Выполнялись заказы различных политических групп и течений. Все выглядело вполне респектабельно и буржуазно демократически. В результате нам удалось установить наиболее уязвимые точки нашего российского истеблишмента. Если заинтересуешься, дам тебе почитать наши брошюры, - там все толково изложено. Нам стало ясно, что едва ли ни единственное, чего боятся наши политиканы, коррумпированные чиновники и олигархи - это смерть. Все прочее для них - химеры, сказки для дураков: все можно купить, и от всего можно откупиться, таковы их жизненные принципы. Мораль и нравственность хороши лишь постольку, поскольку на них можно нажиться. Совести у них нет, - иначе они не стали бы олигархами. "Закон", "неотвратимость наказания" и т.п. - глупости для детей ясельного возраста. Все решают деньги. И власть. И соблюдение правил корпоративной игры: оставайся "своим", делись - и тебя не тронут. И не тяни слишком рьяно одеяло на себя - свои же и пристрелят. Воровская малина, называвшая себя "Новой Демократической Россией" понимает только один язык: предупреждение, приговор и - исполнение. Желательно что-нибудь в духе закапывания живьем или закатывания в асфальт. Мы, конечно, не стали превращать акт возмездия в садо-мазохистский театр. Мы просто расстреливали.
       Сначала были определены первые жертвы. Ими стали наиболее одиозные фигуры предателей из числа "деятелей" конца восьмидесятых - начала девяностых. Ты помнишь эти громкие дела. Не буду сейчас называть фамилии, напомню, что их было тринадцать человек. Мы преследовали две цели: отомстить мерзавцам и навести страх на оставшихся пока в живых. Мы сначала объявляли приговор - обычно по телефону. При этом, мы говорили, что "перед вами будет казнен такой-то". Начиная с третьей казни эффект страха стал разрастаться. Нам, как говориться, поверили. Мы не оставляли никаких следов, мы не делали никаких заявлений типа "ответственность на себя взяла организация "Черный террор". У нас и названия такого тогда еще не было. Да его и сейчас нет, - это народ так нас прозвал.
       Мы продолжали действовать методично и жестоко. Мы не объясняли мотивов, не зачитывали перечень преступлений и т.д. Казни совершались молча и неотвратимо. И только тенденция в выборе первых тринадцати казненных показывала всем, что это не случайные жертвы. Всем, кто хотел думать, стали ясны наши мотивы. Появились первые публикации, аналитические обзоры, легенды и т. д. Стали даже появляться самозванные "герои" и целые организации "героев", бравших на себя ответственность за совершение этих казней. Все это были, так сказать, примазавшиеся и психически неуравновешенные личности.
       Первая цель была достигнута: в обществе появились страх и миф. Наступил второй этап: мы стали выдвигать требования. Сначала мы потребовали от главного редактора одной из особо усердствовавших газет, прекратить публикации о "Черном терроре" - эта кличка уже вошла тогда в употребление. При этом он был предупрежден, что, в случае невыполнения нашего требования, сначала будет убит автор скандальных публикаций, а, если и это не поможет, то и он сам. Естественно, все так и произошло. Представители четвертой зажравшейся власти полагали, что, увеличив личную охрану, они избегут возмездия! Наивные дурачки. Сталина охраняло десять тысяч человек, и это при том, что и так все до смерти боялись даже подумать о покушении. Вот как достигается хотя бы относительная безопасность. От хорошо организованного покушения спастись практически невозможно.
       После этого редакторы остальных газет замолчали. Это было большой победой - мы, фактически, установили в обществе некую форму собственной цензуры! После этого началась работа. Мы стали оказывать влияние на принятие решений на самом высоком уровне. Ну, например, только благодаря своевременно проведенным нами операциям удалось предотвратить расчленение государствообразующих естественных монополий, мы предотвратили искусственное банкротство нескольких авиационных заводов. Наши предупреждения действовали все лучше и лучше. Мы старались, чтобы предупреждение, сделанное чиновнику, становилось известно, как минимум, его заму. Поэтому, когда на смену казненному строптивцу приходил новый человек, он старался учитывать нашу точку зрения.
      -- Но почему же вас не поймала милиция? Неужели вы научились совершать идеальные преступления? - спросил Андрей.
      -- Идеальные преступления? Нет, конечно. Не в этом дело. Государство всегда сильнее преступников. Это аксиома. Но эта аксиома справедлива только там, где государство, точнее. государственный аппарат не полностью состоит из преступников. В нашем же случае все именно так. Наши "олигархи", захватывая в стране власть и разворовывая богатства просто не достигли бы своих целей, если бы не стали сами преступниками и не насадили кругом насквозь криминализованный чиновничий аппарат. Все это - люди без идеи. Их двуединый бог - деньги и власть! Никто из них не станет закрывать грудью амбразуру. Они ненавидят друг друга и завидуют друг другу. Ты говоришь - милиция. Да, они требовали от своей милиции поймать нас, наказать нас. Но их проворовавшаяся милиция тоже состоит из живых людей. Баланс страха - лучшее средство против ретивого следователя. Но и грубых ошибок мы тоже стараемся не допускать. Конечно, на нас пытались вешать чужие грехи, - приходится время от времени им объяснять, что нам чужого не надо. Ничего, помогает.
      -- Конечно, Олег, от того, что ты говоришь, голова идет кругом и верить в это не хочется. Но при всем том, что ты рассказываешь, даже если все это правда, - вы же все равно целей не добились! Значит террор - не метод, как ни крути.
      -- Это о каких целях ты говоришь? - насмешливо спросил Олег.
      -- О захвате власти, - ответил Андрей, - Об изменении политического строя, или политического курса - не знаю, что там вы намечаете...
      -- Ну, во-первых, цыплят по осени считают... Погоди, мы еще придем к власти. Террор - не единственный инструмент. И не главный. Мы используем все способы и средства, в том числе и парламентские. Кроме того, - и мы считаем это очень важной частью нашей работы, - мы возвращаем стране украденные богатства. И в этом нам тоже помогает страх, созданный благодаря террору.
      -- Ну, вот это уже мне совсем непонятно.
      -- Объясню, - сказал Олег, - Ты, наверное, помнишь одного из наиболее одиозных "олигархов", так называемого "нефтяного короля", человека, чье состояние оценивалось в несколько миллиардов долларов?
      -- Да, конечно помню, - ответил Андрей.
      -- Так вот, - продолжил Олег, - Это был настоящий профессор Мориарти конца двадцатого века. "Главное несчастье России", как сказал о нем знаменитый Джордж Сорос. С ним ничего не могли поделать ни коммунисты, ни демократы, ни либералы, ни американские бизнесмены - он был всесилен и неуязвим. На рубеже веков именно он и являлся фактическим властителем страны. Так вот я тебя хочу спросить, - где он теперь?
      -- Не знаю. Я не так уж внимательно слежу за политикой.
      -- И, тем не менее, о его существовании ты знал, - Олег поднял вверх указательный палец, - Пока он активно действовал, ты знал о его существовании, даже не очень интересуясь политикой. Теперь же о нем почти не вспоминают. Почему, как ты думаешь?
      -- Неужели вы его - того... Приговорили?
      -- Да. Приговорили. Но не к тому, о чем ты думаешь, хотя такие пожелания поначалу в нашей среде превалировали. Но потом мы решили дать ему возможность вернуть стране награбленное в обмен на жизнь. И он, как человек практичный, согласился и с завидным энтузиазмом торговался до последнего цента. Он теперь достаточно безбедно живет в теплой стране, под другим именем и с другой внешностью. Была запущена информашка, что он решил отойти от дел, передать свою финансово-промышленную империю в управление профессионалам, и наслаждаться жизнью на собственном острове. Все почти так и было, только его миллиарды переданы не каким-то там неведомым профессионалам, а нам.
      -- Послушай, но это здорово попахивает, извини, циничным грабежом, - сказал Андрей, - Но и, кроме того, - это я уже как профессионал говорю, - вас очень легко можно вычислить, а ваши деньги взять под контроль со стороны международной банковской системы. И вас либо раскроют, либо заставят служить своим целям.
      -- Мы думали об этом и достаточно хорошо подготовились. Мы действуем примерно так. Все принадлежащие ему акции множества нефтедобывающих компаний, телевизионных каналов, горнорудных предприятий, банков и т.д. - все это он действительно передал от своего имени в управление нескольким трастам - тем самым "профессионалам" управления ценными бумагами. Трасты же эти, в действительности, принадлежат нам. Одновременно оформляются все необходимые документы об отказе бывшего владельца от каких бы то ни было прав на эти бумаги. Что касается "живых" денег, то он сам на свои деньги выкупил несколько предприятий и крупных пакетов акций у иностранных владельцев. Эти ценные бумаги и права на владение он тоже передал нашим трастам. Все делалось без ажиотажа, спокойно, не вызывая ни волнений, ни подозрений. Таким образом, мы получили неплохую финансовую базу для своей деятельности, а когда мы придем к власти, все акции, вся награбленная им собственность будет нами передана народу. Вот так.
      -- А сам вор, значит, остался не наказан?
      -- Как это не наказан? Он лишился самого ценного, что у него было - денег и власти. Это очень серьезное наказание. Не одна лишь смертная казнь должна применяться. Аналогичным образом мы заставили вернуть народу награбленное уже довольно многих толстосумов. И будем продолжать в том же духе, пока сами не придем к власти.
      -- А что вам мешает прийти к власти уже сейчас? - спросил Андрей, - У меня складывается впечатление, что вы смогли бы этого добиться в ближайшее время.
      -- Мы прямо сейчас можем практически в любое кресло посадить своего человека. Мы можем заполнить своими людьми весь аппарат правительства, Парламент, администрацию Президента. Но всему свое время. Власть - это инструмент, а не цель. Наш приход к власти должен быть не только и не столько "законным", сколько естественным и своевременным. Мы учитываем естественный ход истории, состояние общества. Общество в целом само должно нас востребовать. Мы лишь подталкиваем, направляем это движение. Стараемся предугадывать направление движения, но мировая история, на самом деле, движется сама по себе. Это видно, если брать большие временные отрезки. Придет время, и мы будем у власти, и общество окажется готово воспринять наши идеи. А идея, овладевшая массами, становится, как говорил один очень умный человек, движущей силой. И тогда мы построим великую страну. Страну свободных, богатых и счастливых людей. Так что не смотри на меня так, Андрей. Я вовсе не монстр.
      -- Я не знаю Олег, как я на тебя смотрю, но, рассказанное тобой, - ужасно. Как бы ни был плох какой-то "Олигарх", - у него остаются дети, жена, у него есть мать. Ну, ладно, допустим вы безжалостны к врагам настолько, что вам и детей не жалко. Но ведь есть какие-то Богом данные законы - нельзя, поступая безнравственно, добиться нравственного результата!
      -- А вот и нет. Можно. И во все времена было можно. Мы с тобой только что говорили о справедливых войнах. А ведь на них с обеих сторон гибнут самые разные, чаще всего - невинные - люди, остаются вдовы и сироты. И, наконец, Андрей - мы уничтожили всего лишь несколько десятков. Благодаря этому мы остановили, как минимум, еще две "маленькие победоносные войны", типа тех, что велись в Чечне и на которых погибли десятки тысяч. Так что, брат, арифметика на нашей стороне. И то, что мы предотвратили расчленение наших крупнейших добывающих монополий, позволило сохранить и рабочие места, и семьи, и, в конце концов, человеческие жизни. И то, что награбленные миллиарды возвращены в страну и работают на экономику России - это тоже тысячи спасенных жизней и судеб, и это наша заслуга. И то, что все еще остающиеся у власти негодяи действуют теперь с оглядкой на нас - тоже людские жизни и судьбы. Наконец, и это главный итог нашей с тобой конкретной сегодняшней встречи: никто кроме нас не сможет хоть как-то воздействовать на этот твой "Гранд Каньон". А мы - сможем. И тебя, благородный Гамлет, мы тоже спасем.
      -- Но, все таки...
      -- Прости, что я тебя перебиваю, но я уже очень устал, - Олег снова закурил, - Я толком не сплю уже несколько ночей. Сегодня было большое совещание. Я там не просто присутствовал, но и делал большой доклад. Я устал. Давай, продолжим завтра. Последнее, что я хотел тебе сказать, - о Приднестровье не волнуйся. Ситуация под нашим контролем. Теперь мы сумеем не допустить столь прискорбного развития событий, каковым оно могло бы стать без нашего вмешательства. И это, кстати, снова - похвала террору. Но не будем продолжать, ладно? Я правда устал.
      -- Ну хорошо. Я теперь и не знаю - засну ли я...
      -- Заснешь. Ты здесь должен все время хорошо спать. Здесь о создается специальная атмосфера, воздух насыщается отрицательными ионами, ну и все такое прочее. Да, кстати, ты посмотрел то, что тебе принесли из дому?
      -- Да, посмотрел. Все отлично, но с собой, наверное, это брать не стоит? Я ведь буду кем-то вроде нелегала? - спросил Андрей.
      -- Да, но кое-что взять будет можно. Мы еще об этом поговорим. И встречу с родителями организуем.
      -- А с дочкой?
      -- Нет, Андрей, - Олег развел руки в стороны, - Это не желательно. Пойми, наша служба безопасности категорически против. Потерпи, - через несколько месяцев мы все сможем уладить так, что ты преспокойно вернешься. Надеюсь теперь, когда ты о нас узнал побольше, ты сможешь более оптимистично оценивать наше будущее.
      -- И я надеюсь. Но пока, Олег, я если не в шоке, то, уж как минимум, чрезвычайно взволнован.
      -- Успокаивайся, все пока идет нормально. Так что - до завтра. С утра будем просматривать некоторые видеоматериалы. Спокойной ночи.
      -- Спокойной ночи, - ответил Олег и первым встал из-за стола.
      
       Вернувшись в свою каюту, Андрей прилег на койку и, в очередной раз за последние дни, сам себя спросил: "Когда же этот кошмар закончится? Что же ему так не повезло с Родиной? Ну почему у нас все время что-то происходит? Все время кто-то с кем-то борется, непрерывно совершаются революции, реформы, перестройки, сепаратизм, экспансии Запада, Востока, Севера и Юга? Что же надо делать, чтобы просто спокойно жить? Ну ведь я же никуда не лез, ни к чему не стремился, никому не завидовал, ни с кем не боролся - пропадите вы все пропадом! Сидел себе в банке, никого, как говорится, не трогал, нормально работал, нормально зарабатывал - на кой черт ему этот Димон, прости господи, покойный, тогда попался? И теща, сволочь, всю его жизнь поломала, семью разрушила. И жена, дура, пошла у ней на поводу, - чего ей-то, дуре не хватало? Жили бы себе тихо, мирно. Дочь растили бы. А вместо этого - бред какой-то! То американские шпионы, диверсанты и убийцы, то теперь наши террористы! Нет, надо бежать от них. Грамотно, притворяясь, скрывая истинные намерения, - но бежать! Как задумал, так и буду действовать. Но с дочкой увижусь, чем бы это ни обернулось. Пусть потом гавкают - никуда не денутся!"
       И Андрей свернулся на койке клубком и стал засыпать, приговаривая самому себе: "Я Колобок, Колобок, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, я от волка ушел, я от медведя ушел - а от тебя, террорист, и подавно уйду!"
      
      
      
      

    Часть XVII

      
      
      
      
       Андрей проснулся в половине четвертого утра. Было еще совсем темно.
       Он заранее продумал все свои действия. Бесшумно ступая по мягким коврам коридоров, он через салон вышел на корму нижней палубы, стараясь не попадать на хорошо освещенные места. Потом долго стоял, спрятавшись за какой-то лестницей, ведущей наверх, и прислушивался.
       Стояла особая летняя московская ночная тишина, наполненная разнообразными звуками. Доносился шум автомобилей, поток которых был, конечно, в десятки раз меньшим, нежели днем, но, тем не менее, достаточным, чтоб слиться в почти непрерывный гул. По реке плыли какие-то буксиры, неподалеку, на все продолжающемся строительстве комплекса "Москва-Сити", работали подъемные краны, искрилась электросварка, доносились голоса рабочих. И все это звучало на фоне мощного, низкочастотного непрерывного гула - утробного голоса огромного мегаполиса, не смолкающего ни на минуту.
       На корабле все оставалось совершенно спокойным. Убедившись, что кроме него все спят, и никто за ним не наблюдает, Андрей перемахнул через бортик и оказался в какой-то хозяйственно-технической части корабельного хозяйства, расположенного на корме вблизи воды. Здесь были лебедки, веревки, канаты, цепи и много еще всего нужного кораблю, но непонятного для непосвященных.
       Продолжая держаться затененных углов, Андрей перегнулся через низкий борт, чтоб оценить расстояние до воды, потом сбросил вниз конец троса, свернутого в бухту у самого борта, привязал его к каким-то железякам, подергал, проверяя прочность крепления, еще раз оглянулся по сторонам, и осторожно, бесшумно спустился в воду.
       Из каюты он вышел в одних трусах, а всю остальную одежду - спортивный костюм и кроссовки, полотенце, немного денег и мобильный телефон, - он упаковал в несколько слоев из полиэтиленовых пакетов, предварительно проверив их герметичность. Поэтому он спокойно погрузился, положив прямо на воду свой плавучий узелок с вещами.
       Течение подхватило его вместе с вещами и медленно понесло вниз, к мосту и повороту реки. Стараясь не издавать звуков, Андрей работал ногами брассом, подгребая свободной рукой. Единственное, чего он опасался, это перспективы попасть под какой-нибудь буксир. Но, к счастью, приближающихся буксиров не было. Довольно скоро и вполне благополучно он доплыл до берега и вышел на сушу практически под мостом. Его снова никто не заметил. Он спокойно вытерся, переоделся в спортивный костюм и, как написали бы классики, "приобрел вид студента, занимающегося физкультурой".
       Теперь надо было дождаться прихода дня, не привлекая внимания. И об этом он подумал заранее, - до Киевского вокзала было рукой подать.
       На Киевском вокзале жизнь то ли еще, то ли уже, но бурлила вовсю. Андрей купил газету и уселся на свободное место среди пестрой толпы в зале ожидания.
       Киевский вокзал был для него самым знакомым и, наверное, самым нелюбимым вокзалом Москвы. На него он приезжал в Москву, когда еще жил в Кишиневе, на него ходил встречать и провожать друзей и знакомых своих родителей, вечно перетаскивая какие-то тяжести. Здесь во все времена царил юг России, - слышна украинская и молдавская речь, галдят пестрые цыгане, не изменяющие своим обычаям и традициям ни при каких властях.
       Андрей задремал, не опасаясь, что его обворуют, ибо его вид не мог спровоцировать таких серьезных людей, как воры Киевского вокзала.
       Так незаметно пролетело часа три.
       План был прост: зайти в школу дочери и повидаться с ней во время перемены. Потом вернуться на корабль. Дальнейшее представлялось смутно, хотя и казалось вполне определенным.
       До школы, с учетом всех пересадок, надо было добираться максимум минут тридцать. Занятия начинались, кажется, в половине девятого. Значит, первая перемена начнется в четверть десятого.
       Андрей спустился в метро.
       Как же здесь было хорошо!
       Угрюмо-сосредоточенная, абсолютно плотно упакованная толпа пассажиров, едущая в часы пик на работу, подхватила Андрея, доставляя ему тем самым, неизъяснимую радость простой, человеческой жизни, лишенной, как он только теперь понял, настоящих проблем.
       Как же хорошо было вместе с этими прекрасными людьми! Один спит стоя, повиснув на поручнях, эти двое, удерживаемые вертикально за счет сжатия, дышат таким перегаром, что хочется закусить, сидящие читают, молодежь слушает через наушники работу то ли отбойных молотков, то ли токарных станков, приезжие с мешками и сумками все время не могут занять правильного места и всем мешают. Господи, какое это счастье - быть как все...
       Скоро надо было выходить, но тут Андрей вспомнил, что за ним ведь могут следить! Черт знает как это может произойти, но исключить-то этого нельзя!
       Он стал вспоминать лекцию Олега и вскоре придумал, как ему казалось, стопроцентный, железобетонный способ отделаться от любой слежки. Для этого ему, правда, пришлось возвращаться по той же линии метро в обратном направлении. Это, конечно, выглядело как тот самый неправильный прием, но что уж делать.
       Выйдя на "Смоленской", Андрей пропустил на эскалатор всех приехавших с ним на поезде, последним поднялся наверх и остановился у киосков в верхнем вестибюле. Постояв еще некоторое время, он постарался запомнить тех, кто тоже оставался здесь. Кто-то как будто ждал кого-то, кто-то стоял у аптечного киоска. Решив, что он их запомнил, Андрей медленно вышел и пошел по Садовому в сторону Нового Арбата. Дойдя до переулка Каменная слобода, он свернул сначала направо, потом налево и подошел к одному из знаменитых новоарбатских "домов-книжек" с обратной стороны. Он бывал здесь и раньше, поэтому злорадно посмеивался в душе над незадачливыми преследователями, ежели таковые имелись. В этом огромном здании располагалось множество разнообразнейших правительственных и неправительственных учреждений, типа "Фонда развития политической правизны", поэтому здесь был строгий пропускной режим. С обратной стороны имелся черный ход, возле которого тоже стоял вахтер. Андрей сказал ему, что идет в бюро пропусков, что допускалось правилами, и, под неусыпным оком бдительного вахтера прошел через холл, миновал двух других вахтеров, проверяющих пропуска у входящих с главного входа и остановился у бюро пропусков. Оглянувшись, он с удовлетворением никого не обнаружил. Если бы преследователь был, он просто обязан был повторить его маршрут. Но никого не было!
       И Андрей спокойно вышел на Новый Арбат, где вовсю гремело "Арбат-радио", фланировала в обоих направлениях смешанная толпа из служащих и приезжих, и где Андрей чувствовал себя в полной безопасности. Он еще немного прошелся, потом сел на троллейбус.
       К школе он подошел уже в конце второго урока. На первом этаже, прямо у входа стоял вооруженный охранник, чего во времена детства Андрея не было, и быть не могло. Он отказался впустить его в школу, посоветовав обратиться в канцелярию. Позвонив по внутреннему телефону, Андрей долго объяснял сначала одной, потом другой, наконец, третьей женщине, оказавшейся завучем, кто он такой, и что ему нужно. Каждой приходилось рассказывать все - чей он отец, почему он не живет с семьей, не лишен ли он родительских прав и как он это докажет. Каждый раз разговор прерывался в тот момент, когда выяснялось, что у него нет с собой паспорта. После этого к телефону подзывали следующую тетку, и все начиналось сначала. На просьбу позвать директора ему отвечали, что приемный день у директора завтра, с 16 часов. Единственное, на что удалось уговорить последнюю тетку - завуча, это выйти к нему на проходную.
       Пришла строгая, пожилая женщина, Андрей еще раз рассказал всю свою жизнь, называл при этом имя дочери, ее близкой подруги, имя своей жены, и даже тещи. Придумал историю, что он постоянно находится в Новосибирском Академгородке на длительной стажировке, а в Москве бывает очень редко, что это единственный шанс увидеть дочку. Самым же главным оказалось то, что он вспомнил, наконец, имя классной руководительницы. Только тогда тетка ему, кажется, поверила, но перемена уже закончилась.
       Завуч, однако, пошла вместе с ним в учительскую, установила, в каком кабинете сейчас находится его дочь, вместе с ним дошла до кабинета, сама заглянула и попросила Оксану выйти в коридор.
       Андрей не видел дочь уже месяца два. Сердце колотилось, - он не знал, как она прореагирует на его неожиданное появление, да еще в довольно странном виде - спортивном костюме.
       Оксана вышла и, не мельком взглянув на Андрея, сказала:
      
      -- Здравствуйте, Серафима Константиновна.
      
       Андрей похолодел. У него мелькнула мысль, что он, оказывается, давно умер, и все, происходящее с ним в последние дни, - просто и есть тот самый ад, в который он угодил за грехи. Поэтому муки будут только усиливаться.
      
      -- Здравствуй, Оксана, - и Серафима Константиновна холодно и строго посмотрела на Андрея.
      
       И чудо Господне свершилось! Пелена спала, и из нави в явь вернулась душа:
      
      -- Папа!
      
       Серафима Константиновна успокоилась, улыбнулась и отошла в конец коридора. Андрей с дочерью подошли к окну и Андрей присел на подоконник.
      
      -- Папочка, как хорошо, что ты пришел. Я так боялась, что меня сейчас спросят. А я ничего не знаю. Эта Светлана Петровна просто оборзела. Учебный год только начался, а она сегодня решила устроить срез знаний. По прошлому году - ты представляешь? Ты вовремя пришел. Молодец.
      -- Ксюша. Милая, я так по тебе соскучился. Как вы с мамой в этом году отдохнули?
      -- Ой, просто классно.
      
       Они болтали о всякой чепухе. Оксана тараторила без умолку, рассказывая о каких-то своих подружках, о плохих учителях, а Андрей стоял и слушал, время от времени поддакивая, чтоб создать впечатление заинтересованности. На самом деле ему было все равно - о чем бы она ни болтала, лишь бы болтала. Он разглядывал ее, любовался ее загаром, улавливал в ее лице свои собственные черты и это его радовало. Вскоре вернулась Серафима Константиновна:
      
      -- Оксана, ты на урок собираешься возвращаться?
      -- Да-да, я уже иду Серафима Константиновна. Пап, ну я пошла?
      -- Да малыш, иди. Я только вот что хотел тебе сказать. Я сегодня уезжаю в длительную командировку. И, может быть, мы опять не скоро увидимся. Вот я и зашел попрощаться.
      -- Здорово! А куда ты уедешь? За границу.
      -- Ну да, и за границу тоже. Сначала, наверное, в Новосибирск, а там видно будет, - кажется, в Китай.
      -- Вот это да. Класс. Привези мне что-нибудь китайское. Ладно?
      -- Ладно. Обязательно привезу. Только меня долго не будет - несколько месяцев. Ты меня будешь ждать?
      -- Буду. Конечно, буду. Ну, я пошла. Пока, папа.
      
       Она повернулась, но Андрей обнял ее за плечи и притянул к себе:
      
      -- Погоди. Дай я тебя поцелую.
      
       Он поцеловал ее в висок и шепнул на ухо: "Я тебя очень люблю, и буду о тебе очень скучать".
      
      -- Ну все, папа, пока.
      -- До свидания, Ксюша.
      
       И она вернулась в класс. Серафима Константиновна спросила:
      
      -- Ну, вы довольны?
      -- Да. Большое вам спасибо. Теперь я могу спокойно ехать. Спасибо вам. До свидания.
      
       Андрей вышел из здания школы, прошел по дорожке от крыльца до ворот, оглянулся: на крыльце стояла Серафима Константиновна.
       Он вышел на улицу и, больше не оглядываясь, пошел по тротуару в сторону ближайшей станции метро.
       Теперь предстояло как-то вернуться на корабль.
       Душа возвращалась в ад. По крайне мере, - в чистилище.
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    ***

      
      
      
       Андрей шел по тротуару, все еще охваченный эмоциями. Он думал о дочери, о себе, о своей жене и - увы - о теще, которая поломала-таки его жизнь.
       Из ворот соседнего дома выехала машина и, вместо того, чтоб пропустить пешехода, то есть его, нагло затормозила прямо перед Андреем, перегородив тротуар.
       Андрей остановился. В это же мгновение кто-то сзади схватил его за руки и ударил по голове.
       Дверцы машины открылись, и Андрея отработанным приемом забросили на сиденье.
       Машина тронулась с места.
      
      
      
      

    Часть XIX

      
      
      
      
      
       Андрей очнулся в знакомом, как ему показалось, зиндане. Руки за спиной были закованы в наручники. Хоть и было совершенно темно, он был уверен, что находится снова в том же подвале, на той же даче.
       Он лежал и думал, что самое лучшее, что может с ним сейчас произойти, это мгновенная смерть.
       Но смерть не приходила. Вместо этого пришли те же двое - отморозок и "металлист". Правда, на этот раз оба были в какой-то камуфляжной форме.
      
      -- Пошли, - сказал отморозок, и они, подхватив Андрея, резко поставили его на ноги.
      
       Потом повели его по лестнице вверх. "Однако, я ошибся, - подумал Андрей, - это другой дом. Там была не такая лестница. Это вообще, какой-то старинный дом".
       Его втолкнули в маленькую обшарпанную комнатенку и провели в пустой угол.
      
      -- Садись на пол, - сказал отморозок.
      
       Андрей сел на дощатый, замызганный пол. Его резко развернули спиной к стене и еще одними наручниками приковали к трубе, проходившей снизу вверх через угол комнаты.
       В комнате стоял старый одно-тумбовый канцелярский стол, два стула рядом с ним и обычный конторский шкаф. На полу под столом валялись какие-то бумаги, папки, старые газеты. Над дверью, свисая на проводе, торчащем из стены, горела единственная лампочка. Откуда-то доносилась музыка, чувствовался запах пищи и пищевых отходов. Все напоминало подсобку какой-нибудь захудалой столовки.
       В комнатенку вошел Александр Александрович.
      
      -- Добрый день, милейший Андрей Васильевич. Прежде всего, хочу искренне поблагодарить вас. Мало кто в моей жизни доставлял мне столько сильных эмоциональных переживаний. Вы вынудили меня переживать и волноваться, но вы же и вернули мне счастье упоительного мгновения - достижения цели! Вы вновь у нас - это великолепно. За это вас ждет награда: скоро, очень скоро ваши мучения, тревоги и волнения прекратятся навсегда. Как говорил Воланд - по совершенно другому, впрочем, поводу - вы заслужили покой. Вечный покой.
      -- Вам все равно придет конец.
      -- Андрей Васильевич, нельзя же быть таким забывчивым - мы с вами этой темы уже коснулись во время последней встречи. Или вы имеете в виду что-то другое? Вполне вероятно, что вы сможете добавить что-нибудь новенькое. Скоро привезут наше чудесное лекарство, облегчающее ведение откровенных разговоров, и мы с вами побеседуем о событиях последних дней. Вы мне снова все расскажете. Мне действительно интересно знать как можно больше о моем скором конце и о тех людях, которые вас все это время где-то прятали и которые пытаются установить за нами тотальную слежку. Кто эти люди, Андрей Васильевич? Может, начнем, не дожидаясь лекарства? Вот и магнитофончик у меня уже наготове, - с этими словами он достал из кармана портативный диктофон и положил его на стол.
      -- Да, сволочь, я убедился, что с помощью вашей химии вы можете узнать все. Но уж не жди от меня добровольных признаний. Когда вы отравите мой мозг, парализуете мою волю, говорить буду не я, а мое тело. А, впрочем, чтоб ты поскорее издох, сволочь.
      -- Собака лает, - ветер носит. "Широкие массы народа - это только кусок живой природы" - кто это сказал? Не знаете, конечно. Впрочем, вам, Андрей Васильевич, это и не к чему. А вот и лекарство.
      
       В комнату вернулся отморозок с кейсом. Он открыл его, положив на стол, и выложил все те же принадлежности: ампулы, коробочки, ванночку. Отморозок стал доставать шприц и готовиться к инъекции.
      
      -- Мы сейчас заодно узнаем, как и почему эта дура решила вам помочь. Теперь вот, вместо нее лечить вас будет не квалифицированная медсестра, а грубый, малообразованный медбрат. Сами же и виноваты. Ну-с, приступайте, а я приду попозже.
      
       Александр Александрович ушел, а отморозок остановился перед Андреем, держа в руке шприц, наполненный препаратом. К Андрею подошел "металлист" и, резко взмахнув рукой, ударил его чем-то тяжелым по голове. Андрей обмяк. Отморозок, присев на корточки, взял его руку и несколько раз ткнул иглу в то место, где должна была быть вена. Однако, пока на помощь не пришел "металлист", сделавший из веревки подобие жгута, он все тыкал и тыкал иглой, но никак не мог попасть иглой внутрь вены. Наконец, ему это удалось. Он ввел препарат, и, после этого, они оба сели на стулья, закурили, и стали ждать, когда вернется Александр Александрович.
      
      -- Ну, что, готово? - спросил Александр Александрович, вернувшись в комнату минут через пятнадцать.
      -- Все готово, - ответил отморозок.
      -- Вы ему башку не проломили? Башка пока нужна целой.
      -- Не-е, все в норме. Мы же резиной глушили.
      -- Знаю я вас. Вы и резиной череп проломите. Поверните его на спину. Снимите пока наручники, и положите руки за голову. Да, вот так. А теперь снова наденьте наручники и - к трубе. Теперь что-нибудь подложите ему под голову. Да хоть бы и вот эту стопку газет. Отлично. Потри ему уши. Начинаем.
      
       Допрос продолжался не менее часа. Андрей время от времени частично осознавал свое состояние, но ничего не мог поделать. Ни рукой, ни ногой пошевельнуть он не мог. Он слышал вопросы и понимал, что он на них отвечает, но как-то повлиять на этот процесс, он был не в силах. Он даже, как ему казалось, видел все происходящее как бы со стороны, но не мог при этом открыть глаза.
       Наконец, над ним кто-то склонился и опять начал растирать ему уши, пальцами поднимать ему веки. Он все это чувствовал, но тело не слушалось слабых команд его парализованной воли. Он понял, что ему опять вводят шприц в вену и, вскоре, снова провалился во тьму и тишину.
      
      

    ***

      
      
      
       Сначала к нему вернулся слух. Послышался лай собаки. Андрей осторожно приоткрыл глаза.
       Он лежал на диване в незнакомой комнате. Комната напоминала большую веранду неправильной формы. Стены и потолок обшиты вагонкой. Широкие окна занавешены светлыми шторами. Под окнами стояло несколько больших кадок с древовидными растениями - то ли фикусы, то ли что-то еще - Андрей не знал их названий. Деревянная винтовая лестница вела на второй этаж.
       В комнате никого не было.
       Он встал, осмотрелся. Из комнаты , рядом с винтовой лестницей, куда-то вела дверь. Она была не очень плотно прикрыта, но явно не заперта. Андрей не стал ее пока трогать и подошел к лестнице. Наверху была видна закрытая дверь на втором этаже, а лестница поднималась еще выше. Голова кружилась, и зрение как-то медленно "настраивалось на резкость".
       Андрей подошел к окну и отодвинул занавеску. Был виден высокий глухой каменный забор с запертыми воротами и калиткой, собака, продолжающая лаять неизвестно на кого, была также видна дорожка, ведущая от дома к калитке и великолепный, ровный газон.
       Андрей вернулся к двери и, открыв ее, вышел в холл. Направо был коридор, ведущий, видимо, к входной двери. Прямо и налево были другие двери и коридоры. Судя по всему, дом был немаленьким. Андрей пошел дальше, и неожиданно заметил, что в холле прямо перед ним сидит в кресле и молча улыбается, глядя на него, тот самый Гена, с которым он проводил последние дни на корабле.
      -- Ну, что, Андрюша, как ты себя чувствуешь, - спросил Гена, - Действительность осознал?
      -- Нет. Точно могу сказать, что пока еще не осознал. Гена, это в самом деле ты?
      -- Я, братец, я. Ты спасен и все в порядке. Иди, ложись, - тебе надо лежать. Так сказала Тамара Леонидовна и приказал Олег Николаевич. Сейчас я его позову, а ты ложись.
      
       Гена проводил Андрея обратно, а сам поднялся по лестнице наверх. Вскоре послышались голоса, и сверху спустился Олег, а за ним женщина в белом халате. Видимо, врач. Последним спустился Гена.
      
      -- Ну, здравствуй. Как ты себя теперь чувствуешь, - спросил Олег. - Ты, конечно, заслуживаешь наказания, но родился ты под счастливой звездой. Встать можешь?
      -- Запросто...
      -- Разреши тебе представить: Тамара Леонидовна, наш врач. Томочка, нам надо посекретничать, потом ты им займешься по полной программе.
      -- Хорошо, Олег Николаевич, - ответила она и вышла из комнаты.
      -- Ну, дважды герой. Объясни-ка свой героический поступок.
      -- Олег, пойми, я не мог уйти, не повидавшись с дочерью...
      -- А мы, по твоему, такие сволочи, что ну никак не могли бы этого тебе позволить? - спросил Олег.
      -- Но ты же сам сказал, что нельзя.
      -- Ну, брат. Надо было настаивать. Еще раз, хотя бы, сказать. Объяснить, что это для тебя так важно. Слава Богу, что удалось, все-таки, в конце концов, взять твой след благодаря телефону.
      -- Благодаря чему? - спросил Андрей.
      -- Телефону. Если бы ты не взял с собой мобильный телефон - все. Мы бы тебя не нашли. Ты, видимо, хорошо усвоил мои уроки, - исчез бесследно. Хорошо, что ты взял мобильник. В него нами заблаговременно был встроен передатчик сигналов, позволяющий отслеживать его местонахождение. Вот мы тебя и нашли, но, к сожалению, не сразу.
      -- А я ничего не помню. Они меня схватили возле школы, потом снова допрашивали в каком-то подвале. Там опять был этот изверг - Александр Александрович и те же два охранника. Опять делали эти уколы. Потом я отключился, и что было дальше, - не знаю.
      -- А дальше было вот что. Твой след - сигнал телефона - мы засекли уже после подвала: подвал был настолько глубоким, что сигнал не обнаруживался. Мы обнаружили мясной фургон, в котором тебя вывозили из Москвы. Мы проследили за ним и, выбрав удобное место, провели операцию по твоему освобождению. Твои охранники сейчас у нас. Их допрашивают. С применением, кстати, тех же средств. Эти дегенераты мало что знают, но все, что знают, - расскажут.
      -- А этот садист - Александр Александрович? - спросил Андрей.
      -- Александр Александрович смылся раньше. Его в фургоне не было. Думаю, что сейчас за ним наши уже следят. Необходимую информацию - о том, куда он поехал, - дегенераты, все-таки дали. Ты сейчас меньше об этом всем думай. Лечись давай. Все забудь. Тебе сейчас надо лечиться. Тамара говорит, что ты очень сильно отравлен, и тебе надо очищать кровь и все такое.
      -- Ну, это-то ладно. Ты мне, Олег, другое скажи. Раз уж меня и на этот раз не убили, какие теперь планы в свете вновь открывшихся обстоятельств?
      -- Я думаю, что, по существу, те же. Сейчас слово за нашим руководством. Что делать дальше - решит наш совет. Проанализируем всю проблему в комплексе. Там видно будет...
      -- Это, конечно, хорошо, но мне-то что делать? - настаивал Андрей
      -- Не нарушать больше дисциплину, лечиться и ждать, строго ответил Олег, - Пойми, сейчас ситуация изменилась: у нас есть на них уже много материалов. Но с выявлением Александра Александровича у нас появляются дополнительные возможности. Можно, например, начать с ними игру...
      -- Какую игру?
      -- Ну, например, сделать этого Александра Александровича своим агентом, и, через него не только получать информацию, но и поставлять им дезинформацию о нашей организации.
      -- Сотрудничать с этим ублюдком? С этим садистом? Да что же, у вас совсем никаких моральных принципов нет? - возмутился Андрей.
      -- Ой, не надо опять начинать эту тему, - сморщившись ответил Олег, - Во-первых, никто еще не сотрудничает. Мы пока еще только спасали твою жизнь. Во-вторых, - что будет дальше, решат другие люди. Я пока просто рассуждаю. И сейчас уже думаю, что рассуждаю довольно глупо. Поскольку трудно будет вернутся этому, как ты говоришь, ублюдку, в родной коллектив без хотя бы частичной утраты доверия: твой труп не предъявлен, охранники исчезли. Ему придется оправдываться. Что касается тебя, я думаю, тебе, все-таки, лучше будет на некоторое время уехать. Корабль может перестать быть нераскрытым убежищем.
      -- Почему?
      -- Ну, не хотелось тебя расстраивать, но они, видимо, успели выкачать из тебя все, что ты узнал о нас и о нашей организации. Но и мы кое-что имеем. И сейчас ребята работают, не покладая рук. Ну, ладно. Ты пока отдыхай. Тебе сейчас сделают переливание крови, потом поспишь немного. А мне надо тоже к работе подключаться, да и к встрече с начальством подготовится. Вот и Тамара Леонидовна пришла. Она наш врач. Иди с ней. Она тобой займется по полной программе. Ты, кстати, находишься на нашей даче. В Ватутинках. Здесь тебе ничего не угрожает, если ты сам не выкинешь что-нибудь. Часа через три ты будешь как огурчик.
      -- Зелененький и в пупырышках?
      -- Молодец. Если чувство юмора не пропало, - все будет в порядке. Давай, поправляйся.
      
       Тамара Леонидовна, приветливо улыбаясь, пригласила Андрея в настоящий медицинский кабинет, находившийся в соседней комнате на первом этаже. Там его положили под капельницу, и он вскоре снова задремал...
      
      
      

    Часть XX

      
      
      
      -- Ну, рассказывай, - сказал Александр Николаевич, выходя из-за стола, чтобы начать расхаживать по кабинету. Он любил слушать, прогуливаясь. - Только ты сначала изложи исходную диспозицию, потом наш план, ну и результаты, - чтоб Борис Григорьевич смог сопоставлять наши цели с достигнутыми результатами.
      
       Борис Григорьевич, сухонький седой старичок, с не по возрасту красными губами и живыми глазами, молча кивнул головой.
      
      -- Итак, - начал свое сообщение Олег Николаевич, - в этом деле оказались объединены две темы, каждая из которых ранее разрабатывалась самостоятельно.
       Как известно, одно из структурных подразделений нашей организации - охранная фирма "Сапсан" - обеспечивала безопасность Адвокатской конторы "Волков и партнеры". Обеспечение охраны являлось лишь официальным прикрытием и одной из второстепенных задач. Фактически, мы использовали свое положение для негласного сбора информации о клиентах Адвокатской конторы.
       Не без нашей закулисной помощи клиентом "Волкова и партнеров" стала компания "Гранд Каньон", находящаяся в поле наших интересов уже не один год. Несмотря на значительные усилия, нам не удавалось получить о деятельности этой компании сколько-нибудь достоверные и подробные сведения. Нам было известно, что эта компания занимается анализом социально-политической ситуации в России и разработкой соответствующих политических технологий. Было также известно, что исследования этой компании отличаются исключительной глубиной, тщательностью и точностью рекомендаций. Имелись косвенные данные, что именно их технологии обеспечивали управление Россией в последние годы.
       Учитывая задачи нашей организации, представляло интерес как выяснение истинных возможностей и влияния этой организации, путей ограничения сферы влияния или устранения этой организации и, соответственно, уменьшение влияния стоящих за нею политических сил, так и - в лучшем случае - овладение результатами их исследований и использование их технологий для достижения наших целей.
       С помощью Дмитрия Васильевича Волкова, главы и владельца Адвокатской конторы, - ныне, к сожалению, покойного, - нам удалось получить ряд материалов, в том числе, подлинных, касающихся как собственно результатов исследований и применяемых политических технологий, так и структурной схемы и характера взаимодействия "Гранд Каньона" с другими организациями, включая правительственных чиновников. Среди них оказались сотрудники Аппарата Президента и Правительства, в том числе из Министерства Внутренних дел и Службы безопасности.
       Одной этой информации было достаточно, чтобы считать открывающиеся перспективы блестящими. Однако Волков случайно наткнулся на совершенно особые материалы, касающиеся разработки этнического оружия.
       Будучи уроженцем Молдавии, Волков обратил внимание на деятельность сотрудников "Гранд Каньон", говорящих между собой на румынском языке. Он самостоятельно начал целенаправленный поиск материалов, касающихся Молдавии, и обнаружил сенсационную информацию о готовящейся в Приднестровье операции по физическому уничтожению оставшихся там славян, путем применения специального этнического оружия. Этот вопрос нами рассматривался на предыдущей встрече. К сожалению, Волков не ознакомил нас своевременно со своими находками, что, в конечном счете, привело к гибели самого Волкова и других людей, а также к усложнению всей операции.
       Тем не менее, нам удалось получить доступ ко всем, полученным Волковым, материалам. Именно они и находились в русле второй темы, интересующей нашу организацию - этническое оружие.
       События развивались следующим образом."
      
       Далее Олег Николаевич рассказал об убийстве Волкова, убийстве Маши, о вовлечении в дело Андрея и его приключениях. Дойдя до благополучного избавления Андрея из плена с помощью Анжелы, о ее гибели и появлении Андрея на "Святом Георгии", Олег Николаевич продолжил:
      
      -- На совещании у Александра Николаевича было принято решение о проведении следующей операции.
       Мне было поручено внушить Андрею, что мы являемся той самой зловещей организацией "Черный террор", о которой ходит столько слухов. При этом я использовал наши подлинные оперативные данные об этой организации. После этого надо было каким-то образом сделать так, чтобы Андрей снова попал в руки "Гранд Каньон". В этом случае, как мы предполагали, его снова подвергнут допросу, и, после этого, будут считать, что Андреем руководит "Черный террор". Тем самым мы достигали бы двух целей: появлялся силовой рычаг воздействия на "Гранд Каньон", поскольку репутация "Черного террора" достаточно хорошо известна, но, при этом, наша организация оставалась как бы совершенно вне игры - мы могли бы действовать от чужого имени. Кроме того, в ходе операции мы рассчитывали выявить конкретных действующих лиц "Гранд Каньона", получить дополнительную информацию. Было бы крайне желательно обеспечить, как минимум, баланс компроматов в последующем взаимодействии с этой организацией.
      
       Для осуществления операции было решено спровоцировать Андрея на самовольный уход с корабля для того, чтобы попрощаться со своей дочкой. Для этого мы привезли из дому фотографии дочки и внушали ему мысль о нежелательности встречи и о необходимости в ближайшее время покинуть страну на неопределенный срок.
       Психологический расчет оказался верным. Андрей ночью покинул корабль и направился в школу дочери.
       Накануне днем мы вышли в эфир со старого мобильного телефона Андрея на мой старый телефон и прокрутили в эфире несколько смонтированных из предыдущих записей наших с ним "разговоров". Дополнительно мы позаботились, чтобы их содержание давало объяснение нашему с ним долгому "молчанию в эфире" и рассекречивали корабль, как место пребывания Андрея и нашего офиса.
       Убедившись, что наши "разговоры" засекли, мы стали ждать появления наружного наблюдения. Посты были выставлены через час после "выхода в эфир".
       Андрея они засекли сразу и вели его до самой школы. Они, видимо, не предполагали, что он уйдет вплавь и окажется на том берегу. Иначе они взяли бы его рано утром на набережной под мостом. Пока они переходили на другую сторону, Андрей оказался в людных местах, поэтому они продолжали его вести до первого удобного случая.
       Его доставили в подвал кафе "Лютик и Ромашка" на Арбате. Подвал оказался таким глубоким, что передатчики, встроенные в телефон, обувь и одежду Андрея, не могли пробиться наружу. Пришлось срочно вводить в игру последовательно, представителя Центральной Городской Санитарно-эпидемиологической службы, представителя Госпожнадзора и двух бомжей, пытающихся что-нибудь украсть из подсобки. В результате удалось установить новые передатчики и продолжать контролировать ситуацию. Кроме того, нам хотелось, по возможности, сохранить жизнь и здоровье Андрея.
       Имеющиеся у нас записи допроса подтверждают, что дезинформация передана полностью и поступила в распоряжение руководства "Гранд Каньона". Материалы в офис "Гранд Каньона" лично доставил руководитель Службы Безопасности Московского отделения "Гранд Каньон" некто Александр Александрович Миллер. К настоящему времени о нем имеются достаточно полные сведения. Разумеется, за ним установлено круглосуточное наблюдение.
       После окончания допроса Андрея, ими было решено его ликвидировать. В бессознательном состоянии он был погружен в мясной фургон и, в сопровождении двух охранников, его повезли в северо-восточном направлении вверх по набережной Яузы, потом, через "Преображенку", в сторону улицы Подбельского. На безлюдном участке Лосиноостровской улицы нами было спровоцировано дорожно-транспортное происшествие, в результате которого был освобожден Андрей и захвачены охранники и водитель фургона. Кроме того, в наше распоряжение поступили препараты, использовавшиеся "Гранд Каньон" во время допросов. Препараты переданы в лабораторию. Они оказались хорошо нам известными средствами WUS-2 и WUS-3.
       Охранники и водитель были допрошены. В настоящее время они находятся в бункере N18. Андрей проходит восстановительное лечение на нашей базе "Пригорки-седьмые". Психофизическое состояние удовлетворительное.
       Вся полученная нами информация представлена в этих папках. На этом я заканчиваю описательную часть своего доклада".
      
       С этими словами Олег Николаевич положил руку на стопу из нескольких толстых переплетенных отчетов, лежащих перед ним на столе.
      
      -- Ну, что ж, каково ваше мнение, Борис Григорьевич?
      -- Пока я только слушаю, Александр Николаевич. Выявлять и оценивать промахи и тактические неточности не моя прерогатива. У меня пока нет вопросов по изложенному материалу. Я хотел бы услышать каковы, по вашему мнению, дальнейшие шаги?
      -- Мы предлагаем следующее. По вопросу готовящейся акции в Приднестровье нам думается целесообразным вбросить эти материалы в мировое информационное поле, используя средства наших единомышленников в Европе. Начать мы планируем, как всегда, с Италии. Почти одновременно с этим предложим материалы нашим союзникам во Франции и Германии. Вероятно, организуем публикации в "Република мондиале", "Эколь дю Норд" и других. Думается, что европейских сил будет достаточно, чтобы остановить этот процесс и нанести серьезный удар по позициям наших врагов в Европе. Ожидаемый эффект: срыв операции в ноябре, и постепенный переход в стадию вялотекущего скандала и взаимных обвинений. Единственный, остающийся пока открытым вопрос - надо ли дать им понять, что за этим стоим мы. И как при этом себя идентифицировать и позиционировать?
       Теперь, что касается ситуации с Московским филиалом "Гранд Каньон". У нас достаточно сегодня сил для полной дискредитации, публичного осуждения и вытеснения их из России. Это один вариант развития событий. Возможен другой вариант: продолжать сосуществование, стремясь к все более глубокому проникновению ко всей их информации и овладению их методиками. При этом также важен вопрос о том, от чьего имени мы будем действовать?
      -- Ну, что ж, Александр Николаевич. Я думаю, что у меня будет возможность еще немного подумать над этой ситуацией. Но уже сейчас кое-что можно сказать. По вопросу самоидентификации. Я полагаю, что так удачно введенная идея с "Черным террором" и есть самая лучшая идентификация. Пусть все так и думают. Единственное, о чем я хотел бы еще подумать, это о координировании наших действий с настоящим "Черным террором".
       Что касается дальнейшего развития событий с Московским отделением "Гранд Каньон". Я полагаю очевидной нелепость мысли о ее ликвидации. Только взаимодействие. Они ослабляют реальную власть наших врагов. Враждебные нам политические силы России сидят на игле их технологий и утрачивают все: волю, умения, цели. Так что, в этом смысле они наши союзники. Кроме того, они реально проводят определенное сепарирование общества. Все их политические технологии как специальный фильтр вылавливают дегенеративную часть народа. И слава Богу. Они взбивают пену, думая, что создают элиту из своих сторонников, на самом же деле, нам легче будет шумовкой собрать этот мусор и выбросить. Я не увидел особой опасности для нас в деятельности "Гранд Каньон" в России. И тем не менее, выступая в обличии "Черного террора", мы должны еще поразмышлять о правильном позиционировании. Надо будет еще продумать, какова могла бы быть позиция "Чернотеррорцев", окажись они в действительности на нашем месте. Надо помнить лишь об одном: наша цель - не стремиться к победе над ними, не пытаться взять их под свой тотальный контроль, а стараться получить максимум информации, сохраняя у них ощущение неприятного, но терпимого вымогательства со стороны маргинальной экстремистской группировки.
      -- А что делать с этим парнем - Андреем?
      -- С Андреем? Я думаю... Ведь он считает нас "Черным террором", так? Вот и пусть пока считает. Я полагаю, его можно сохранить. Мало ли зачем он может потом понадобиться. Большой опасности он не представляет. Конечно, он попал в некоторое информационное поле, но у него есть чувства, он эмоционален. У него достаточно известных нам слабых точек, поэтому мы можем не волноваться за проявление им негативной самодеятельности. А некую потенциальную ценность он, все-таки, представляет, - ведь они страстно желали его ликвидировать. И хоть теперь это утратило всякий смысл... Откуда мы знаем, как там у них с логикой, мстительностью... Пусть он месяца три побудет у теплого моря, отсидится. За это время наши отношения с "Гранд Каньон" определятся. Ну что, я считаю, на этом все, что можно было сегодня сказать, сказано. Или есть еще какие-то вопросы?
      -- Нет, Борис Григорьевич, спасибо. Все как-то прояснилось.
      -- Вы продумайте теперь конкретику на первые дней семь-десять, хорошо? И завтра обсудим. А сейчас я, с вашего позволения, пойду.
      
       Борис Григорьевич встал и направился к выходу, пожав на прощанье руки Александру Николаевичу и Олегу. Олегу он при этом сказал: "Ну, ты молодец, молодец...". В приемной его ожидал водитель. Оставшись вдвоем, Александр Николаевич и Олег, улыбнулись друг другу, обсудили "старика", придя к общему мнению, что "старик силен", и расстались до завтра.
      
      

    ***

      
       В это время на даче "Пригорки-седьмые" Андрей спал. Спал, наконец, естественным, а не стимулированным химией сном и еще не знал, что судьба его пока разрешилась счастливо, но могло бы быть и по-другому.
      
       Ему снилась желтая скала и зеленое море...
      
      
      
      

    Сергей Николаевич Белкин

    Говорящая муха

    "Советский писатель", М., 2000. - 245с.

    ISBN 5 - 265 -03441 - 2

    Остросюжетная повесть-антиутопия.

      
      

    Издательство "Советский писатель"

    121069, Москва, ул. Поварская, 11,

    Формат 84х108/32. Бумага офсетная, Гарнитура Таймс

    Усл.печ.л. 15,5. Усл. изд. л.10,2 Тираж 200 экз. Заказ N 24

      
       Џ С.Белкин, 1999.
       Џ С.Белкин, набор, верстка, оформление, 2000
      
      
      
       Увидимся позже. (англ.)
       Я очень рас видеть вас снова. (англ.)
       Я предпочитаю чай кофе, пожалуйста. (англ.)
       Привет, парни. (англ.)
       "Стиматэ товарэш" (рум.) - Дорогой товарищ.
       Игра слов: "Ешь" (рум.) - уходи.
       "Язык-алфавит!" (рум.)
       Нет проблем. (англ.)
       Компьютерный жаргон. В данном случае означает: Я ухожу в себя и не отвечаю на вопросы.
       Здесь: Как скажете, на ваше усмотрение. (англ.)
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       74
      
      
       1
      
      
       22
      
      
      
  • Комментарии: 1, последний от 30/05/2009.
  • © Copyright Белкин Сергей Николаевич (sergeibelkin@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 330k. Статистика.
  • Роман: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.