Аннотация: Это повесть прошлых лет. Такого вина давно уже не делают. Мы - в капитализме, при котором не вино делают для человека, а человека для вина. Для вина технологичного и приносящего быструю выгоду...
Помню случай дивный в Железноводске (90-е). Спустился вниз, в город,
смотрю - дегустационный зал. Зашел - вроде прилично. Взял стакан
портвейна красного, прасковейского. Когда наливали, влюбился в него с
первого взгляда, как потом оказалось - на всю жизнь. Ну, сели с ним за
столик, стал на него смотреть, как на загадочную милую. И так, и эдак, и
на просвет смотрел, недоверчиво удивляясь, судя по всему, чуду. Такой
цвет! Завораживающий, притягивающий, не желающий отпускать и на мм!
Понюхал потом чуть-чуть. Боже ж ты мой!!! Какой запах оказался!
Небесно-земной, всю шелуху человеческую напрочь отшибающий,
жизнеутверждающий, можно сказать!
Подышав глубоко для успокоения, отпил глоток. Боязливо так отпил - а
вдруг не то, вдруг обычное, как женщина? - и замер, практически
огорошенный. Не может быть! Не может такого быть вовсе! Чтоб обычный
советский человек с окладом в 50$ сделал такую безупречность из
обычного винограда за 30 копеек кило?!
Поверил в это только еще на просвет посмотрев и нюхнув полной грудью уже.
Выпил потом. Не спеша, Зевсом себя чувствуя, выпил. И захмелел, как
поэт, душевное сливший сохлому издателю, захмелел и загрустил на
ладошке. Грустно стало, как после соития с любимой женщиной. Такого ведь
вина пару стаканов друг за другом не накатишь, ведь органы перерыва
требуют для накопления...
Однако, не удержался, ведь десятка всего двести. И опять тоже самое. Типа кончил дважды за полчаса!
Выпил, естественно, не так, как в первый раз, и пошел к себе, в свой санаторий, к бювету воду минеральную овцой изводить...
Еще был памятный случай с этим вином. В поезде
Ленинград - Питкяранта, его тогда натуральный паровоз еще таскал, ну, не
от самого Питера, конечно, от Лодейного Поля или до него, если с
Питкяранты. Однако начну с начала. В том советском еще году работал я на
разведочной шахте. В целом хорошо было, Карелия - это Карелия, до сих
пор снятся ландыши под окном да во дворе преферанс под белой ночью.
Домик мой среди сосен вековых стоял; рядом, метрах в каких-то двухстах -
пруд с банькой. Так что мыться я ходил в одних плавках да босиком.
Летом-то чего по травке пройтись - никакого удовольствия. А вот зимой,
когда градусов двадцать - это кайф!
Но вернемся к нашим баранам, то есть к вину. В общем, поехал я однажды в
командировку в Питер. Дела сделал, время и деньги оставались, съездил
на ночь к Первопрестольную к хорошей знакомой, и вот он, я, на
Московском вокзале в самый в мире сиреневый вечер с тремя рублями в
кармане и плацкартным билетом через три часа. Я знал, на что потрачу эти
часы и эти деньги, ведь почти каждый месяц, считай, в Питер ездил. Те
края - это не Якутия какая-то и не Магадан. Вечером в пятницу на-гора
поднимешься, помоешься, приоденешься и в субботу утром уже на Невском
проспекте с честно заработанными. А в воскресение вечером домой, чтоб
утром опять шахтную грязь топтать. Так вот постоял я, постоял, сиреневым
воздухом дыша, и в гастроном на той стороне Невского, сейчас там
какая-то итальянская забегаловка. В Питере тех времен много было чудес, и
гастроном тот был чудом - в нем вино разливали. И не какую-нибудь
бормоту, а самое лучшее. На первое я всегда брал "Дербент" за 65 копеек
200 граммов. Он вкусный, пахучий и хорошо как-то в душе располагался,
как какая-то уютная кошечка. Ее тепло я шел осязать в сквер посреди
площади Восстания, тогда он еще был, не эта чудовищная стела. Шел,
садился на вальяжную скамейку, и осязал, ублажая зрение видом цветущей
кругом махровой сирени (о запахе ее я уже говорил раза два и еще,
наверное, скажу). Когда "Дербент" заканчивал свой бренный путь, я шел за
красной "Массандры" и теплыми пирожками с ливером... Господи, какое это
счастье, "Массандра" с лучшими в мире ленинградскими пирожками (их нет
уже, одна шаверма)! Короче, в тот раз за час до отхода поезда, я подбил
бабки и крепко потом задумался. Получалось: либо я иду за стаканом
"Марсалы", либо у меня остается рубль на бельё. Понятно, пошел за
"Марсалой" от нее ведь невозможно отказаться, потом ведь спокойно не
умрешь.
В поезде я лег на верхнюю полку не вполне счастливый, видимо чувствовал,
увидев проводницу. Минут через десять после отхода поезда она пошла по
вагону: - Берите белье, берите белье!
Соседи по купе взяли. Я типа сплю. Второй раз пошла: - Берите белье, берите белье!
Я - молчок.
В третий раз она уже не туда-сюда ходила, а прямо ко мне танковым корпусом:
- Берите белье, берите белье! - и ногу мне дергает.
- Мне не надо, - буркнул я, не просыпаясь.
- У вас матрац под головой, значит, вы уже типа взяли. Расплатитесь, рубль всего.
Тут меня прорвало, я заорал на весь вагон: - Да нет у меня рубля!!! Нет!!!
- А приличный вроде человек, - сказала проводница и сгинула.
Утром проснулся рано. Было стыдно. Как посмотрю на соседей? Однако
пришлось. Спустился, вижу, под моей полкой девушка сидит. Глянула на
меня, да так заулыбалась хорошо и добродушно, что тут же познакомились.
Встречались потом, пока в Сибирь не уехал...