Счастье бывает от Бога, также от дьявола. Божественное счастье - это любить женщину, которая любит тебя, это делать ей детей и покупать им подарки. Это тихое, просветленное счастье, оно долгое, но вдруг исчезает, если исчезает от жизни порядочность. А бесовское счастье - это потом. Ты приходишь домой от любовницы, к постылой жене приходишь, ложишься с ней в постель и любишь ее, чувствуя себя сверхчеловеком. А ты, отдающаяся коллеге в запертом изнутри туалете? Не бесовское ли наслаждение испытываешь ты, представляя мужа посторонним третьим, представляя его глаза, перестающие быть равнодушными?
Оно коротко, это бесовское счастье. Коротко, но повсеместно. В моем подъезде когда-то жил мальчик; обнаженный, он онанировал на лестничной площадке, и когда кто-то видел его, ликовал, порвав свое одиночество смятением свидетеля. Примерно так же ликуют участники гей-парадов, вынося свои страсти на улицы, чтоб привлечь глаза, чтоб насладиться бесовским счастьем полной свободы...
РУССКОЕ СЧАСТЬЕ
Давным-давно прочитал я "Утрату" Владимира Маканина. Многое, конечно, забылось, но основное, здорово со мной перемешавшееся, помню. Жил в этой повести вездешний русский человек, купец, все у него было, но было как-то скучно и тоскливо жить в ежедневно одинаковом мире. И однажды, выйдя к Уралу-реке, он засмотрелся на берег противоположный, нетронутый совсем, с райскими лужайками, деревьями, цветами, и пришла ему в голову мысль, вошла в мозг кривоострой рыбьей костью:
- А как славно было бы туда посуху!
И он, уговорив человек несколько, принялся рьяно рыть подкоп под рекой, долго рыл, все богатство истратил, потерял жену, друзей и помощников, но вырыл таки! Вырыл, прошел посуху, лег в густую траву и стал смотреть в голубое небо, в глаза Богу стал смотреть, и Бог смотрел на него...
СЧАСТЬЕ НА ГОЛОВУ
Одна искони русская леди, защитив докторскую диссертацию по русскому мату, шла, вся счастливая, по ночной Москве - сзади "Чайка", набитая цветами. Устремленная в небо, к звездам, наша леди не замечает открытого канализационного люка и едва в него не проваливается. Сантехник, поднимавшийся по скобам, услышав ее отклик, извлеченный из только что защищенной диссертации, падает в свою преисподнюю, ломает ногу, чтобы на следующий же день получить от леди кругленькую сумму в счет возмещения вреда, непредумышленно нанесенного его здоровью.
АВТОБУСНОЕ СЧАСТЬЕ
На ней, сидевшей напротив, были джинсы с большими дырками, и были сквозь них видны черные ажурные колготки и белая, еще не загоревшая, кожа бедер!
СЧАСТЬЕ НОЖНИЦ
Ты - Бумага, она - Ножницы. И ничего не попишешь: порою не ведая, она режет тебя и стрижет, режет и стрижет, пока будет, что резать и стричь.
Ты - Камень, суженая твоя - Бумага. Она оборачивает тебя страхами и заботами, оборачивает, оборачивает, пока белый свет не станет для тебя серым.
А ты - Ножницы, он - Камень. И ничем ты его не возьмешь - ни слезами, ни лаской, ни нацарапанным матерным словом...
СЧАСТЬЕ (PAST CONTINUOUS TENSE)
Мы лежали в чем-то имевшем поверхность, выше которой было пустое небо, прикрывавшее наготу облаками, а в стороне - пески, желтые от старости. Мы лежали там, где можно было быть вечно, быть, не испытывая боязни хоть что-то потерять. Мы лежали, обнявшись, мы ощущали наши тела, мы поглаживали друг друга, поглаживали, чтобы соединявшее нас чудо продолжало оставаться с нами, продолжало оставаться как часть жизни. Я любил ее бесконечно, любил, изумляясь, что бесконечности можно достичь. Я - это был я, всё оставивший на берегу, в ней слились две женщины, которых я когда-то любил. Я ласкал их нежную кожу, радуясь единению, их единению и своему. Я ласкал их трепетно и нежно, ласкал, каким-то зрением видя, как где-то далеко по желтому песку друг за другом бредут люди, бредут к счастью, хоть какому-то счастью.
Проснувшись, я увидел небо, всё в белых купах, под ним простирались пески.
СЧАСТЬЕ СМЕРТИ
Растение растет. Оно делится внутри и листьями прет наружу. Если оно не делится внутри и не прет наружу, значит, поперла зима. Или смерть навеки. Смерть навеки - это высыхание на дрова или поделки. На свистульки чужим духом. На гребешки. Гребешки - это приятно. В душе у них - шелковистые девичьи волосы. В душе дров - огонь. Свистульки тоже хороши - в них звук. Колеса скрипят. Ложки грабастают, хоть дерево - это счастье.
Человеческая плоть идет в могилу. Идет в гумус, недоступный растениям, идет в гнетущую тишину. Почему? Да потому что человек при жизни всегда есть чьё-то полено, чья-то поделка, свистулька, колесо, ложка, гребешок, которым кому-то приятно укладывать волосы. Он всегда кто-то или что-то, и только в могиле он только сам...