"Князь". Опыт прочтения романа Ф. Достоевского "Идиот". Ленком
Наконец, К. Богомолов высказался полностью, выразил мнение о том, что он думает о человеке, о позитивных, в том числе и христианских, ценностях, об идеалах и идеализме. Он не думает, что в человеке живет свет, милосердие, доброта. Богомолов видит в человеке прямо противоположные качества - тьму. Поэтому князя Мышкина он и называет Тьмышкин.
Вообще этот последний опус Богомолова в Ленкоме может сильно кого-то возмутить и даже оскорбить. У меня тоже было не очень приятное послевкусие после этого спектакля. И все же я отдаю себе отчет в том, что в позиции Богомолова есть свой резон. Он уходит от целого культурного пласта и навязанных, как ему кажется, ценностей, от того, что принесла наша культура с ее новой попыткой возродить христианство. Все это вызывает у Богомолова протест. Поэтому и появился такой "опыт прочтения романа Ф. Достоевского "Идиот", как сказано в программке, и этот опыт нужен режиссеру не просто для того, чтобы все перевернуть с ног на голову, рассказать про педофилов, наряженных в советскую военную и милицейскую форму (хотя понятно, что речь тут не о советских временах). А для того, чтобы сказать "вот вам идеальный герой русской литературы в облике Христа, но сегодня он не актуален". Князь Мышкин важен Богомолову как знак определенной культуры. А не просто как персонаж со своей судьбой и характером. Богомолов и работает знаками, а не характерами. Сам играет за Мышкина не потому что не нашел подходящего актера, а потому что своей игрой демонстрирует нам чисто режиссерский рисунок. Вот Мышкин скорчился, зажав колени, очевидно от нестерпимой боли в паху, когда в первый раз увидел портрет хорошенькой ангелоподобной девочки Настасьи Филипповны. В этих его корчах - указание на природу его заболевания. Эта природа лежит в сексуальной сфере. Мышкин попросту говоря извращенец, паталогический тип, Он заболевает, впадает в эпилептический припадок, когда видит ребенка (ебёнка, как картаво и по детски несколько раз тут произносит Настасья Филипповна). Так вот Богомолов снижает, уничтожает идеальный классический образ.
Месседж режиссера лежит в плоскости концепции. В отказе от идеала и идеализма. В установлении предельно реалистического, а отчасти цинического взгляда на человеческую природу. Кощунство? Нет, это не столько кощунство, сколько все же перебор. И человек не столь омерзителен, как это представляет себе Богомолов. В его позиции есть какой-то юношеский, хотя Богомолов уже не так молод, максимализм и пафос богоборчества, он все сильно преувеличивает. И демонстрирует какой-то крайний случай.
В советские времена еще существовали общегуманистические ценности. Но в 90-е годы произошло глобальное обрушение этих ценностей. А юность Богомолова, как и юность очень многих представителей его поколения, детей 90-х, проходила именно в это сложное и обвальное десятилетие. Люди были поставлены в слишком жесткие условия выживания, потому что социум не обеспечивал человеку надлежащей защиты. Человек оказался в экзистенциальной ситуации один на один с самим собой. И только он сам себе мог быть опорой.
Современная реальность не прибавила оптимизма. Опереться по-прежнему не на что. Неолиберальная психология делает упор на деньгах, карьере, успехе. Для человека творческого, гуманитарного, российского этого мало. Отсюда весь тот комплекс чувств и настроений, которые демонстрирует Богомолов и не только в этом спектакле. Он зло пародирует реальность, в "Князе" досталось даже самому Христу. В спектакле есть короткий эпизод карикатуры на Христа. Тьмышкин закатывает глаза, делает лицо идиота, и так демонстрирует нам образ искупителя грехов человечества. Богомолов уже не впервые выступает с резким отрицанием христианства. Как-то режиссер высказывался о том, что христианство для него тоталитарная идеология. Хотя тоталитаризм, детище фашиствующих режимов ХХ века, и христианство, которому две тысячи лет, не имеют между собой ничего общего. И это надо понимать, чтобы не выглядеть невеждой.
В спектакле есть вставка из "Смерти в Венеции" Т. Манна. Текст неплохо читает актер В. Вержбицкий. И этот текст режиссер словно бы соотносит с проблемами Тьмышкина,, то есть с педофилией. Но Богомолов все же филологически образованный человек и должен был бы понимать, что рассказ Томаса Манна не имеет ни малейшего отношения к теме педофилии и извращения. А имеет отношения совсем к другим темам, гораздо более высоким. К темам искусства модернизма с его философией тела и души, плоти и духа. У Томаса Манна есть разговор о духе. В спектакле Богомолова он напрочь исключается. Спектакль "Князь" - это вариант духless, отсутствия духа, забвения духа, его ненужности и неупотребимости.
Ролей в обычном смысле в этом спектакле нет, как нет роли князя Мышкина. Актриса, изображающая Настасью Филипповну (Александра Виноградова, хотя ее фамилия даже не указана в программке), лишена каких либо индивидуальных черт, обладая только неким, кажется, намеренно асексуальным телом. То она предстает в образе ребёнка с картавой речью, то взрослой женщины, за которую "играют" титры на задней стене, в которых сообщается, что она от Рогожина убежала к Мышкину. Потом от Мышкина к Рогожину, и так несколько раз. Нельзя даже сказать, что она - предмет вожделения. Она скорее знак такого предмета. В финале Рогожин ее убивает, как и положено по сюжету, и она лежит полуобнаженная на столе. На этом ее история заканчивается. Да и была ли история? Нет, Богомолов от историй персонажей тоже уходит.
При такой странной и апсихологичной игре в спектакле есть все же несколько выразительных актерских эпизодов. С актером В. Вержбицким, когда он читает из рассказа Томаса Манна, и потом, когда изображает умирающего мальчика Ганю. Кстати, тут Богомолов ко всему прибавляет еще и краску некрофилии. Создается отталкивающее впечатление, исключающее всякую жалость к мальчику и сантименты. Режиссер делает это вполне сознательно. Он снимает и христианскую доброту князя Мышкина, и чувство жалости к смертельно больному ребенку. А в конце эпизода, когда рассказывается, как маленькие дети умирают в хосписе, режиссер добавляет ноту абсурда. Как бы желая спросить, есть ли смысл в человеческой жизни? И отвечая на этот вопрос отрицательно.
Тут, как уже говорилось, нет ролей в привычном смысле. Актер А. Збруев, играет за Рогожина, создавая не столько образ или характер, сколько просто читая текст, делая при этом нужные режиссеру ударения. И. Агапов играет за генерала Епанчина и за других персонажей в той же манере. Что касается Е. Шаниной, которая играет за Аглаю, влюбленную в Мышкина, то в этой роли режиссером все построено так, что "играет" в основном только фактура уже немолодой располневшей актрисы, что значительно снижает образ влюбленной женщины. То есть любовь и в женском варианте режиссером тоже отрицается.
Что же утверждается? Трудно сказать, возможно, трезвость: давайте посмотрим на мир без розовых очков. Вполне возможно, что и цинизм. А возможно просто желание произнести свое громогласное "нет" всему, что прежде попадало в разряд святости и преподносилось в качестве нравственных идеалов.
Богомоловский опыт прочтения вместе с тем наводит на некие вполне серьезные размышления о судьбах современной художественной культуры, вот эти размышления мне лично и интереснее всего в этом спектакле. Совершенно очевидно, что вся художественная культура подошла к некоему пределу. Что-то важное и содержательное в ней закончилось. Осталось одно голое отрицание, резкий отказ от идеалов, сокрушение кумиров. А дальше? У меня есть некоторые предположения на тему того, что дальше, но это долгий разговор по другому поводу.