Стуча колёсами на стыках передряг, 
Сквозь серый сумрак опустелой стылой жизни, 
Пронёсся скорый, сокрушая всё подряд: 
Надежду, веру - то, чем жил, чему был рад, 
И светом фар мне на прощанье в душу брызнул. 

И восставали из подвалов, тайников 
Моей души - толпою дикой - злые гномы, 
Гремя цепями заржавевшими оков, 
Пугая стайки белокрылых мотыльков, 
И нарушая мерный цокот метронома. 

Но я бездействовал, а поезд вдалеке 
Ещё насвистывал прерывистым фальцетом, 
Желая будто указать на то мне, кем 
Я смог бы стать... струился холод по руке... 
И доктор вату подносил ко мне пинцетом. 

Что было после? - Открывали в ночь окно. 
Иглою рдяной прошивали горизонт, и 
Загнали карликов души моей на дно. 
Едва посвистывал ушедший поезд, но: 
Проснись, - сказали, - это просто видел сон ты.