Курильщики девяностых годов ещё недавнего, но уже прошлого века, и даже прошлого уже тысячелетия, хорошо помнят, как разительно отличались болгарские сигареты, знаменитые, популярные "TU-134", "Интер", "Stewardess", "Ораl", "BT", взятые из разных пачек. Помнят, как пытались они понять, разобраться по наклейкам, какие пачки нужно брать, а какие нет, как бегали от ларька к ларьку, от магазина к магазину в поисках настоящих, не поддельных болгарских сигарет. Напрасно бегали. Тут уж как повезёт. Внешне отличить настоящие пачки от липовых было невозможно. У подпольных производств и этикетки были не хуже, чем у настоящих, и упаковки на любой вкус - и мягкие, и твёрдые. Ну, а напечатать текст, что сигареты сделаны в Болгарии и вообще пустяк - хоть "выпущено в соседней Галактике", что оплатишь, то типография тебе и отшлёпает. Да и сбыт у подпольщиков был налажен и по солидным магазинам и по разветвлённым сетям ларьков. Несчастные табакозависимые! Понятно им становилось какие сигареты они приобрели - фирменные или поддельные, только после затяжки. Зарабатывала табачная мафия свои миллионы долларов на сырье, на табаке - то есть именно на дыме, который вдыхали курильщики. Табак для подпольных производств поставлялся второсортный и даже третьесортный, и стоил ровно в три раза дешевле, чем для легальных болгарских фабрик. Отсюда и качество, так сказать, вдыхаемого курильщиками дыма и никотина.
Казалось бы, дело о подпольном производстве сигарет, к которому московские сыщики подключили в 1999 году Петербургский РУОП, будет не очень трудным, да и не очень интересным. Нет мучительного поиска ответа на вопрос: кто же, кто этот человек, совершивший преступление? Москвичи сразу сообщили имя и даже прислали фотографию мафиози, занимавшимся нелегальным табачным производством. Да и вообще, дело-то экономическое - бумажки, цифры, бухгалтерия. Ни тебе погонь, ни перестрелок, ни трупов. Однако, всё оказалось совсем не так - впереди был полный детективный набор: тут тебе и погони, и убийства, и даже нападение на следователя. И даже побег. И откуда?! Из здания РУОП в самом центре Петербурга, на улице Чайковского, 30.
Но обо всё по порядку.
Ранним мартовским утром старший оперуполномоченный РУОП капитан Александр Васильев прошёл мимо огромных, тяжёлых, под стать облицованным гранитом стенам, закрытых, покуда ещё, дверей Дома Зингера - Дома книги, и свернул с Невского проспекта на Малую Конюшенную. Ему с напарником, тоже капитаном того же экономического отдела Сергеем Кулаковым предстояло задержать находящегося в федеральном розыске подпольного предпринимателя Дубнякова. Этот Виталий Николаевич был преступником - организовал производство "болгарских" и "американских" сигарет в Подмосковье, а когда на него вышли местные сыщики, мгновенно свернул деятельность, и даже сумел вывезти всё оборудование и рванул в бега. Но, по оперативным сведениям, не пропал, преступное занятие своё не прекратил - осел с табачной фабрикой в Питере, поселился в центре города, в огромной, почти в двести пятьдесят метров квартире.
"Хорошо ещё, если расселил квартирку. А то и грохнул жильцов бывшей советской коммуналки, - размышлял Александр. - Серьёзный преступник - объёмы производства "болгарских сигарет", больше чем в Болгарии. Международный скандал! Бывшие друзья по соцлагерю шлют гневные письма и телеграммы в правительство - подрыв экономики братской страны. А наш табачный "крёстный отец" уже и за "Филипп Моррис" взялся. Америкосы тоже начинают гневаться. Да и отечественные сигареты подпольное производство решила осваивать - поддельная "Тройка" на табачном рынке стала появляться".
Брать Дубнякова они с напарником решили утром. "Типичный мафиози, - предполагали сыщики. - Просыпается к полудню. Всю ночь кабаки с такими же, как он, то ли бандитами, то ли предпринимателями, водка, шампанское, сауны, проститутки. У них это называются деловыми переговорами. Возьмём тёпленького, прямо из мягкой постели".
Однако опера ошибались. Александр заметил, как из подъезда по деловому - так утром направляются на работу - вышел невысокий мужчина, типичный менеджер среднего звена. Одет скромно, правда сел в дорогой мерс с шофёром, поджидавшим его у дома, и машина тут же скрылась за поворотом.
"Ведь это он - Дубняков! - узнал Александр. - Где, где Сергей на своих "Жигулях"?.. Ну, напарничек, подъезжает только сейчас!.. Чего он ползёт?.. Пока дотащится, пока сяду, развернёмся - уже не догнать!.. И номер машины разглядеть не удалось - темно, далеко!"
Однако винить напарника ему было незачем. Тот приехал вовремя, как и договаривались. Просчитались все, планировавшие операцию, весь отдел. Уже после выяснилось, что Дубняков вёл скромный образ жизни, без ночных кутежей, вставал рано, на предприятие являлся к началу работы, как и положено солидному директору солидной фирмы. Все заработанные деньги тратил на развитие производства. Ни дать, ни взять, настоящий, увлечённый делом предприниматель! Вот только дело его, к сожалению, было незаконным.
А Дубняков понял тогда, что за ним установлена слежка и "залёг на дно". Да так основательно, что в следующий раз оперативникам взять мафиози удалось только через год, в феврале двухтысячного. Осведомители сообщили о каком-то шофёре, который рассказывает в кафе, что возит какого-то крупного подпольного босса. За болтливым водителем организовали слежку, установили прослушку и вышли на подпольного миллионера.
На этот раз операция прошла без сучка, без задоринки. 11 февраля 2000 года Дубнякова задержали и доставили в здание РУОП на улице Чайковского. При аресте в кармане у него нашли паспорт, водительское удостоверение и крупную - особенно по тем временам - сумму денег, около четырёх тысяч долларов. Документы были на имя некоего Мартынова. Уже при первой, беглой проверке выяснилось, что они поддельные и выданы на имя недавно убитого инкассатора. А в дальнейшем, уже при более тщательном изучении, стало ясно, что изготовлены и паспорт и водительское удостоверение, были в Чечне. Поскольку подпольный директор сходу всё отрицал, задерживать его решили за то, что лежит на поверхности - за чужую фамилию, под которой он скрывается, за подделку документы. Их изъяли, отправили на экспертизу. А деньги остались в кармане у задержанного.
Допрос вели с утра, сразу с момента задержания, чтобы Дубняков не успел опомниться, придти в себя. Во второй половине дня, к четырём часам оперативники отправились на обед. Наручниками пристегнули задержанного к кольцу в коридоре между кабинетами. А когда вернулись, обнаружили, к своему удивлению, только наручники, висящие на кольце. Казалось, что это какое-то наваждение - только что, полчаса назад был "пассажир" и вот его уже и нет! Может быть, решили оперативники, задержанного забрали коллеги из других отделов? Так делать без их разрешения нельзя, но вдруг? Быстро прошлись, пробежались по кабинетам - никто ничего не видел, ни у кого Дубнякова не было. Стало ясно - задержанный пропал. Побег! Из здания РУОП! Скандал на весь город! На всю страну! И только тот факт, что именно в этот день менялось высшее милицейское руководство города, спасло оперативников от увольнения. Старое руководство уже не издавало приказов, а новому предстояло ещё входить в курс дел. В общем, высокому начальству было не до руоповцев, своих проблем хватало, отделались они только выговорами.
А Дубняков тогда в очередной раз продемонстрировал свою незаурядность. Из десятков проходивших мимо него по коридору сотрудников РУОП вычислил именно того, кто был готов на предательство. Как вычислил? Для всех до сих пор остаётся загадкой. Наверное, по глазам, по взгляду, поведению. Что ж тут скажешь - психолог! И тонкий психолог. Ведь понял, почувствовал своим звериным, преступным чутьём, кому предложить вынуть, в качестве оплаты за услугу, за преступление из внутреннего своего кармана деньги, отстегнуть наручники, и, скорей всего, помочь выбраться из охраняемого автоматчиками здания. Этого предателя так потом и не нашли, мафиози не выдал его при следующем своём аресте.
Однако, прячься, не прячься, но, как говорится, шила в мешке не утаишь, а уж долго скрывать производство "болгарских" сигарет, которое по объёмам превзошло объёмы производства в самой Болгарии, с разветвлённой сетью продаж изготавливаемой продукции, с поставками табака из Индии, Ливии, Таджикистана, и тем более невозможно. Сел Дубняков и в третий раз. И теперь надолго.
После его задержания, оперативники начали проводить обыски, аресты сообщников. Нашли производство, оно было организовано не где-нибудь на окраине, в районе свалок, а на легендарном Кировском заводе! И не какие-нибудь ангары или бывшие овощехранилища - огромные цеха, три современные линии общей стоимостью в восемь миллионов долларов. Работники, получавшие официально, как они, наверное, думали, по ведомостям зарплату и не предполагавшие, что они занимаются чем-то незаконным. Склады и на заводе и в различных местах города. Не все они сразу были обнаружены сыщиками. И Дубняков, руководя своим делом из-за решётки, сумел вывезти, спасти часть продукции. Вырученными деньгами он расплатился с латышскими поставщиками упаковки для сигарет, угрожавшими ему расправой за неоплаченные долги. Дубняков понимал, что у международной мафии всегда найдётся возможность отомстить должнику, даже в другой стране, и даже упрятанному за решётку.
Вот это обстоятельство - то, что мафия всегда мстит - не учёл сообщник Дубнякова по кличке Индус. Он занимался поставками табака из Индии. Индус не только по кличке, но и по национальности был индусом. Из-за остановки производства Дубняков не смог вовремя отдать ему деньги за поставленный по его каналам табак. Ну, а сообщник легкомысленно посчитал, что этот факт будет "смягчающим обстоятельством", в его разборках, с его родной индийской мафии, которой он, не по своей вине задолжал кругленькую сумму. "Выйдет из тюрьмы Дубняков, - размышлял на хинди, а может быть даже и по-английски Индус, - откупится взятками или адвокаты его вытащат - и расплатится со мной, а уж я не задержу, отдам долг своим землякам".
Однако его земляки решили совсем по-другому...
Индус проснулся от громкого междугороднего звонка. Рядом раскинулась на широкой кровати его молодая сожительница. Он снимал квартиру на Московском проспекте, поближе к аэропорту, и, несмотря не остановку табачного производства, продолжал жить на широкую ногу. "Как всегда, звонят рано, - брюзжал про себя Индус. - Обязательно надо разбудить! Нет, чтобы дать поспать. Хотя, - он взглянул на часы, - у них уже вторая половина дня".
Вообще-то вторая половина была уже не только в Дели - в Питере время тоже было отнюдь не раннее. "Что вчера вытворяла моя красотка? - мелькало у Индуса в похмельных мозгах. - Ах, да - ресторан. С её друзьями, подружкой. Потом поехали к ней в гости. Вроде бы опять групповуха. Обмен партнёрами. Её любимая забава. Вроде бы опять требовали, чтобы я показал Кама-сутру. Вроде бы были ещё двое мужчин. Они кажется с ней и с её подружкой... А я с кем? Ничего не помню. Выпить бы, голова болит". Индус не знал одного нашего старого анекдота. Звонок в дверь, открывает хозяин, на лестнице стоит мужчина с блокнотом и авторучкой в руках. "Мы записываем на коллективный секс. Вы будете участвовать?" - спрашивает мужчина. "А кто ещё?" - интересуется хозяин квартиры. "Вы, я и ваша жена", - отвечает мужчина. "Нет, что вы! Я так не хочу!" - возмущается хозяин квартиры. "Ну, тогда мы вас вычёркиваем".
У Индуса с его Яной почти всегда получалось именно так - его вычёркивали. Вернее - он сам вычёркивался. Дело в том, что Индус, несмотря на то, что всегда уступал экзотическим желаниям своей буйной подружки и соглашался на участие в её оргиях, тем не менее, очень ревновал. И поэтому напивался. Как и предписывала ему его индуистская религия, он изо всех сил старался быть терпимым, толерантным, однако смиренно созерцать развратные причуды взбалмошной Яны - так звали его любовницу, ему было невмоготу. "Надо совершенствоваться, - пытался внушать сам себе Индус. - Ревновать нельзя. Почему бы девочке не заниматься необычным, нетрадиционным сексом, если она получает от этого удовольствие? Наша индийская Кама-сутра - это ведь путь к совершенствованию души. Пусть она развивает свою душу, своими способами, а я свою буду своими. И пусть её нетрадиционный секс поможет мне научиться истинной терпимости, истинному смирению, истинной созерцательности".
Однако, без русской водки достичь всего этого истинного Индусу никак не удавалось. Только надравшись, как поросёнок, он или становился терпимым, в его душе поселялись необходимые смирение и покорность судьбе, или же он отключался вовсе. Что, кстати, очень устраивало Яну, и происходило чаще всего. Индус, конечно, осознавал, что пьянство, оргии и такая вот его игривая подружка - всё это не совсем, не очень соответствовало правильному совершенствованию души, пути к божественному абсолюту, к брахме. Но он полагал, что всё это временно, что эта вот такая его беспутная жизнь, всего лишь остановка, небольшой извив на его бесконечной и благородной стезе. Индус не только поклонялся множеству своих богов, он верил ещё и во множество жизней, в переселение душ, и планировал следующую свою жизнь прожить более праведно и достойно, чем эту.
И уж совсем худо с самосовершенствованием, несмотря на душеспасительные беседы старшего товарища, обстояли дела у его подружки. Из всех добродетелей в полной мере она обладала лишь одной - присущей всем проституткам профессиональной, исключительной толерантностью. Когда-то, начав трудиться на беспокойной, но хлебной ниве продажной любви, она оправдывала свои занятия необходимостью зарабатывать деньги для больной матери, для учёбы в университете. Но забылись очень скоро, ещё на первом курсе, и университет, и больная мать, которой, кстати, за всё время своих трудов она так и не выслала ни копейки. Да и не с чего было. Не задерживались у неё деньги - ни наши, своими руками, ногами и другими частями её молодого, красивого тела заработанные рубли, ни доллары и евро Индуса. Как и все её подружки по цеху, тоже пытавшиеся заглушить тоску по брошенным высшим и средним учебным заведениям, а также по своим мамам, она подсела вначале на лёгкие наркотики. А там, как у всех, и до герыча было рукой подать. Поселившись у Индуса, она откровенно и нагло стала использовать его как дойную корову. Его деньги, как в прорву, уходили то на наркотики, то на лечение от пагубного пристрастия к ним. Хотя лечение только называлось лечением, оно было фикцией. Когда дозы доходили до огромных, и для спасения от ломок, от жуткого состояния, и главное жуткого внешнего вида, с кругами под глазами и диким взглядом, когда вмазываться надо было уже не два, а три, четыре раза в сутки, она ложилась в больницу. Выходила Яна оттуда свеженькая, как огурец. После капельниц, лекарств и вынужденного здорового образа жизни, очищенному организму даже небольшие дозы приносили вожделенный кайф. Как раз сейчас она только что вышла из больницы, выглядела прекрасно, и даже яркий румянец временно, покуда ещё, алел на её щеке.
Индус снял трубку. Звонили с родины. Хотя, какая родина? У преступников, у этих "людей мира", где можно нажиться, украсть - там и родина. Его долго расспрашивали о долге. Говорили спокойно, не угрожали, и в конце разговора пообещали приехать, помочь разобраться с русским должником. Индус повесил трубку, потом опохмелился, и вообще забыл об этом звонке.
Однако очень скоро ему о нём напомнили. Через три дня в его квартире раздался звонок. В дверях стояли двое мужчин в чёрных пиджаках, белых брюках и чалмах. Они пили чай и снова долго расспрашивали Индуса о возможности вернуть долг. Допытывались, не успел ли он обзавестись чем-нибудь ценным - золотом, бриллиантами, нет ли у него недвижимости в России. Но у Индуса ничего не было. Обзавестись он успел только красавицей сожительницей, на которую вожделенно, когда она подносила им чашечки с крепким коричневым напитком, бросали свои взгляды коричневые гости.
Удалились они, чтобы связаться с мафиози из своей страны. На следующий день, после переговоров с хозяевами, эмиссары опять заявились на квартиру. На этот раз с двумя огромными серыми чемоданами.
И через полчаса коричневые ребята, не раздеваясь, лишь приспустив штаны, уже дружно вместе и по очереди насиловали белую красавицу, лопоча по-своему: "Любишь Кама-сутру? Мы тебя, сучка, научим!" А та таращила от ужаса глаза и мычала заклеенным скотчем ртом. Страдала работница сферы любви не от физической боли и экзотических поз, которые предлагали ей её партнёры - к немыслимым, самым диким позам она уже успела привыкнуть на своей нелёгкой службе и без заморских учителей. Как её не крутили индусы, она с ужасом смотрела в одну сторону - на шевелящийся в углу серый чемодан. Там, упакованный в "позе ребёнка", называемой на санскрите "баласана", дёргался, агонизировал и задыхался её сожитель. Девушка не сопротивлялась, наоборот, изо всех своих силёнок, прилагая всё своё умение, старалась удовлетворить любые прихоти бандитов. Но ничего не помогло. Бедная Яна! Она ведь не имела к неоплаченным партиям табака никакого отношения. Она всего лишь была очень толерантной девушкой и очень обожала кайфовать, вмазаться. А ещё через час, удовлетворённые, как и хотела того проститутка, бандиты уже пили заваренный ещё раньше, её другом, крепкий индийский чай. И отдыхая, мирно трепались то на хинди, то на английском языке, изредка взглядывая уже не на один, а на два, судорожно дёргающиеся в разных углах комнаты серых чемодана на колёсиках.
Этой же ночью криминальные командированные спали в креслах "Боинга", пролетая над белоснежными хребтами Гималаев, отделявших их страну от белых северных просторов и от белых, как северные просторы и Гималайские горы, ариек. А ещё через пару недель хозяин квартиры, явившийся за оплатой аренды, с ужасом показывал толстому, как боров, участковому плотно упакованные распухшими человеческими телами, смердящие серые чемоданы на колёсиках...
Не смотря на яростное сопротивление Дубнякова, и его изворотливых адвокатов, расследование шло полным ходом, руоповцы методично громили табачную империю. Изымалось оборудование цехов, готовая продукция, пресекалась разветвлённая по всей стране сеть реализации. Шли допросы, допросы, допросы - свидетелей, сообщников. По делу были арестованы шесть человек. Последней взяли сожительницу и главного бухгалтера руководителя табачной империи Наталью Шарныло. До этого был арестован и её брат Дмитрий. Подельница, она же по совместительству и любовница шефа, и главбух, была объявлена в федеральный розыск. И как почти всех преступников, Шарныло сгубила жадность. Ей должны были доставить наличные деньги из дальних восточных регионов страны за реализацию сигарет. А доллары ох, как ей были нужны! И для бегства, а затем и проживания за границей, и для оплаты юридических уловок алчных адвокатов, и для безбедного содержания членов банды в тюрьме, откуда она регулярно получала цидульки, с требованием незамедлительно и щедро оплачивать все запросы новоявленных петербургских колодников. Провинциальные продавцы знали только старый номер телефона Шарныло, связываться с ними по криминальным каналам она опасалась - всё-таки пара чемодана долларов. Она спешила и решила рискнуть - ведь прошёл год с момента ареста Дубнякова, да и сняла она номер в гостинице, ожидая криминальных инкассаторов, не в столицах, где вовсю трудились руоповцы, а в Твери. И главбух, и она же любовница, и она же сожительница хитрого табачного барона опростоволосилась - включила свой старый мобильный телефон. И его тут же засекли операторы мобильной связи.
Сергей и Александр срочно, на своей личной раздолбанной машине - с материальным обеспечением деятельности милиции в те времена было зачастую плоховато - рванули за четыреста километров. Взяли они расслабившуюся подельницу легко, она сама открыла дверь номера и была страшно удивлена, увидев в коридоре двух натренированных, крепких молодых людей.
Тем временем, в отношении членов подпольного производства были возбуждены уголовные дела по ст. 171 - изготовление, хранение и сбыт немаркированной продукции, совершённое организованной группой, по статье 199 - уклонение от уплаты налогов, статье 159 - мошенничество в крупных размерах и по статье 170 - незаконное предпринимательская деятельность. Всего этого набора вполне хватало, чтобы шайка надолго скрылась где-нибудь в лесах Коми за колючей проволокой. Но впереди было главное, что отличало это дело от всех ранее возбуждённых дел в области незаконного предпринимательства. Руоповцам, впервые в истории России удалось возбудить уголовное дело по ст. 210 ч. 1 - создание преступного сообщества в целях совместного совершения тяжких преступлений. До этого такую статью удавалось применить только в отношении членов многочисленных вооружённых банд, отнюдь не занятых изготовлением какой-либо продукции, а тупо крышующих и терроризировавших в те сложные, переходные времена и жителей городов и сёл, и легальный бизнес, и легальное, да и мелкое подпольное производство.
Организация преступного сообщества! По этой статье должна была быть выстроена довольно сложная система доказательств, связей, подчинения, вертикали власти. Нужно было добиться показаний от низших подельников на высших. От простых исполнителей на бригадиров, от бригадиров - на руководителей цехов, производств, отделений реализации, транспорта, поставок сырья, и так далее, до самой верхушки подпольного айсберга, до подпольного директора, подпольного миллионера. Должна была быть доказана пресловутая преступная вертикаль власти, отличающая преступное сообщество.
И тут неожиданно работа руоповцев и привлечённых к работе следователей Следственного управления по Северо-Западу осложнилась серьезнейшим происшествием. На главного следователя Александра Николаевича Шарафутина было совершено нападение.
В тот день Александр Николаевич после работы заглянул в магазин, ему предстояла поездка за город на дачу, и он решил запастись консервами. Шарафутин, выбирая консервы, и не предполагал, что шпроты и резко изменившаяся по вкусу с советских времён говяжья тушёнка спасут ему жизнь. И уж, по крайней мере, сохранят ему его здоровье. На кассе супермаркета он купил полиэтиленовый мешок покрепче, чтобы их не прорвали железные банки, и направился к дому. Он свернул за угол здания и тут краем глаза заметил приближающихся к нему двух спортивного вида парней. По пути они мгновенно достали из-под курток железные прутья и, приблизившись, попытались нанести следователю удары по голове. От первого удара следователю удалось увернуться. А второй нападавший, к счастью, приблизился на мгновение позже, и удары должны были посыпаться на него не одновременно от двух нападавших, а по очереди. Следователь машинально отмахнулся пакетом от первого из парней. И неожиданно попал тяжёлыми железными банками нападавшему прямо в лоб. Тот, кто занимался боксом или другими ударными единоборствами, хорошо знает, какими бывают рассечения брови даже от ударов перчаткой. А тут говяжья тушёнка! Банки рассекли лоб и бровь. Кровь брызнула у парня струёй. Он был выключен из борьбы, прижал рукой за бровь, пытаясь зажать рану, глаза его заливала кровь. И на второго нападавшего Александр Николаевич уже сам ринулся в атаку, размахивая пакетом со шпротами и тушёнкой. Тот успел нанести ему несколько ударов прутом по руке, вскользь и по голове. Но встретив сопротивление, ретировался, уводя с собою и раненого сообщника. Главный следователь нанёс тогда нападавшим мешком с консервами характерные травмы - разбил бровь, ободрал щёку, лоб.
Ясно было, что это не простой гоп-стоп, не месть по каким-то бытовым причинам. Для всех было понятно, что это попытка запугать следствие, руоповцев. А впоследствии выяснилось, что озлобившийся Дубняков, видя, что на этот раз уйти от ответственности ему не удастся, что тюрьмы и длительного срока ему не миновать, и никакие адвокаты не вытащат его из-за решётки, распорядился прямо из камеры:
- Ноги, руки им переломать, чтоб в инвалидных колясках меня судили!
С нападением пришлось разбираться Александру Васильеву и Сергею Кулакову. Раскрыть это дело помогла профессиональная наблюдательность Александра Николаевича Шарафутина. Он заметил, что нападавшие не были похожи на типичных, гнущих пальцы веером отморозков. Да, были подстрижены коротко, но иначе, чем стригутся бандиты, и одеты были поаккуратнее , и имели какую-то, похожую на военную выправку. На ногах были какие-то полуботинки, а не любимые бандитами "Адидас". Есть такая шутка, что большинство советских разведчиков терпели провал из-за того, что всегда до блеска, как приучили их в армии и в училищах старшины, чистили ботинки. Здесь тоже ботинки и стрижки подвели нанятых на дело парней. В общем, возникла одна из версий - нападавшие или солдаты, или, скорее даже, курсанты какого-нибудь военного училища.
Стали искать молодых людей с характерными травмами. Предстояло провести огромную работу. Прошерстили все военные части, в которых в тот день были увольнения. Прошлись по всем военным училищам Питера. А их в те годы в городе было с десяток, страна ещё только избавлялась от тоталитаризма. Устраивали общие построения, искали солдат или курсантов с характерными травмами. И вот оно - вознаграждение за наблюдательность, за труд! Нашли! В училище подводного плавания некоего Сергея Иванов с рассечённой бровью. На полиэтиленовом мешке с банками осталась кровь нападавших на следователя преступников. Провели генетическую экспертизу и доказали, что орудовал железным прутом именно этот курсант. Второго тогда отыскать не удалось, а Иванов, боясь мести мафии, не сдал сообщника, отправилась отсиживать срок за двоих.
Возбуждение дела по 210 статье имело большой резонанс. Ещё бы - первое в истории новейшей России дело о преступном сообществе, действовавшем в области экономики. Пострадавшими были признаны крупные фирмы - Булгартабак, Филипп Моррис. И они и наши власти тогда щедро наградили руоповцев. Были премии, руководитель отдела получил именной пистолет. Сергей Кулаков - почётную грамоту из рук министра внутренних дел. Старшие групп Указом Президента были награждены медалями "За отличие в охране общественного порядка".
А затем... Затем, как известно, последовали странные, необъяснимые решения руководства МВД в отношении всего РУОП. Решено было его реорганизовать, а по сути, ликвидировать. Многим профессионалам пришлось сменить работу, уйти из милиции. Ушёл и Александр Васильев. К счастью другой герой этого очерка Сергей Кулаков служит в Кировском РУВД. Причём покидали правоохранительных органов вовсе не сотрудники, умевшие разобраться, кто кого первый пырнул вилкой в бок в пьяной ссоре. Уходили профессионалы, разбиравшиеся в сложных хитросплетениях организованной преступности, те, кто мог, умел, и главное, отваживался громить мафиозные структуры. К чему всё это привело каждый житель городов и сёл России видит ежедневно своими глазами. Разгул этнической преступности, безработица, наркотики, чувство незащищённости, бегство за границу всех образованных, квалифицированных русских людей, которые имеют хоть какую-то возможность уехать. Кто они, эти уже десятки миллионов нелегалов, ежеминутно, ежечасно, только одним только своим присутствием в нашей стране, нарушающие российское законодательство, как не преступники? И почему нас уверяют, что нет на них управы, закона и невозможно справиться с ними нынешней полиции? Кто эти коверкующие русскую речь торговцы всякой дрянью, которым российское законодательство запрещает работать в розничной торговле, как не преступники? И главное - кто эти полицаи, покрывающие , крышующие всю эту мразь, эту агрессивную, нахлынувшую завоёвывать нашу страну новую орду, и арестовывающие не тех диких пришельцев, кто безнаказанно нарушает российские законы, не тех, кто у нас же дома безнаказанно может порезать русских людей, только за не понравившийся им взгляд, только за вежливую просьбу заплатить за проезд в трамвае, а тех, кто выходит на митинги протеста, кто эти полицаи, как не преступники? Вот и думаешь - остались бы в милиции профессионалы, те, кто не рвался во власть, чтобы набивать карманы откатами и взятками от этнических группировок и от организованной преступности, а те, кто шёл в органы правопорядка защищать закон, кто воспитан был на простых и понятных вещах: милиция должна стоять на страже закона , милиция создана для того, чтобы защищать интересы граждан, глядишь и не было бы всего этого дикого разгула криминала, захлестнувшего чёрным валом страну.
Р.S. Когда я уже закончил этот материал, мне позвонил один мой старинный знакомый, интеллигентный человек, заядлый театрал. Расспросил меня о моей недавней поездке в Сербию на Новосадский литературный фестиваль. И узнав, что в этой южнославянской стране, есть и могут быть какие угодно проблемы, но нет, и не может быть нашего, ставшего уже привычным чувства незащищённости , что там и молодые и пожилые, и парни, и даже девушки, женщины спокойно могут и вечером и ночью прогуливаться по тёплым улицам города, сидеть со стаканчиком сока или за кружечкой пива в многочисленных открытых кафе, посетовал: "А мы с женой, уже ни в какие театры не ходим. Боимся вечером ездить в метро, боимся в темноте возвращаться домой".