Началось с портрета одной из женщин Пикассо - Доры Маар.
Этот портрет разместила у себя уважаемая Alena Zak. Она увидела его впервые в берлинском музее Berggruen. Немудрено увидеть впервые что-то Пикассо. Он жил долго и был неукротимый работоголик. Буквально десятки тысяч произведений.
И я - впервые. И тоже впечатлился, как тут не впечатлиться.
Наверное, это расхожее мнение, но и мне казалось, что прослеживается некая эволюция креативной мысли Пикассо в портретах жен и возлюбленных. Сперва нежные, почти классические изображения, затем более или менее дружелюбное разъятие образа, а в конце полные уродины.
Сравните с другим портретом. Это уже надоевшая Дора плачет.
Что Пикассо был абьюзер в личной жизни и сломал ряд женских судеб - общеизвестно.
Алена возразила. Она не считает работы, выполненные в кубистской манере, уродливой расчленёнкой. Главное же, искусство существует отдельно от личности художника. Любовницы Пушкина или Пикассо её вообще не интересуют. "Есть портрет - сплошной восторг, замереть и смотреть. Больше ничего не нужно".
Это парадоксальное заострение, по-моему, веcьма интересно. Его бесспорность в том, что сплетни о жизни великих, особенно какой-нибудь "недостойный таланта" компромат, действительно мешают наслаждаться плодами их творчества. Его спорность в том, что личный опыт творца, весь его внутренний мир очевидным образом определяют художественный контент. Хотя степень этого воздействия разная в зависимости от того, какая муза задействована (от музыки к визуальному искусству и далее к писательству), и от самой личности.
Но стоит задуматься над семантикой слова "оценка", как парадоксальность снимается и даже вырисовывается некий консенсус. Если имеется в виду оценка качества, то да, личность не при чем. Идейная стерильность текста, например, зависит от системы координат читателя. "Клеветникам России" написал с моей точки зрения явный имперец. Но этот поэтический текст безупречен с точки зрения формы. "Персей" Челлини смотрится неплохо, хотя бы его создатель и был убийцей.
Как-то одна в высшей степени продвинутая дама, между прочим доктор-профессор филологии, поделилась со мной сокровенным. Всю жизнь боготворила Пушкина-поэта, но узнав, что он в простых и энергичных выражениях похвастал в письме победой над Япомнючудноемгновеньем, уже не могла относиться к нему с прежним пиететом.
Но если оценка - это анализ содержания и важно не только замереть и смотреть, но и что-то понять, как тут обойтись без персонального опыта и личности создателя , например, "Едоков картофеля", не говоря о лирической поэзии. Кстати, упомянутое стихотворение Пушкина как раз в этом смысле пример неважный. Не только его форма, но и содержание не имеют никакого отношения к письму Соболевскому. Но нам, а как же, любопытно о нашем всём всё.
То есть масса переходных, гибридных случаев. И та же Aлёна, на мой взгляд, справедливо указывает на предопределённость финала "Анны Карениной" религиозно-этической позицией самого Толстого и ходульность Наполеона и Кутузова в "Войне и мире". Неорганичность, ходульность - категории оценки качества текста, но они происходят от взглядов автора. Не говоря о прямом резонерстве в тех же "Войне и мире".
Ну, а что не гибридно в этом лучшем из миров? Всё гибридно. Важны подходы.
Это не ново, конечно. Маленькая претензия на новизну лишь в попытке взглянуть на многозначность понятий, которым оперирует и та, и другая сторона, немножко запутывая друг друга. В данном случае это понятие "оценка".
Давеча собрался уже было это выкладывать, но тут вылез этот наполеонолюб со своей расчленёнкой, увы, отнюдь не в переносном смысле, и тема получила развитие.
***
Малограмотный сержант убивает свою Кармен, но честно поёт в финале: 'Арестуйте меня'. Не таков наш доцент и кавалер Почетного легиона. Наложил в штаны. Убивать живых людей очень нехорошо, но чего не бывает в пылу полемики. А вот так забздеть, извините мой французский - нет, этому нет оправдания.
Если кто-то считает иначе, у нас просто очень разная аксиоматика и мы не поймем друг друга.
Я задал вопрос. Можно ли, презирая расчленителя, ценить его как специалиста в своей области?
Откликнулось довольно много народу. Не ожидал, приятно.
Но пока я этот вопрос задавал, писатель Акунин дал свой чёткий ответ. Какой удар со стороны классика! Он не собирается удалять ученого, оказавшегося преступником, из перечня источников к своему труду по истории.
В принципе это и моя точка зрения. Меня только царапнуло слово 'уподобляться'. Какое-то замшелое, волосатоухое слово. Мол, не стану уподобляться шустрым активистам военно-исторического общества, которые немедленно вымарали соответствующую фамилию из списка своего правления.
Дело не только в слове. Царапнула собственно претензия. Насчет перечня источников согласен, а с этим нет. Данное общество некий клуб, так? И вот негодному члену этого клуба указали на дверь. По-моему, как раз правильно. Может, еще за руку с ним продолжать здороваться?
Что же ответы, которые получил ваш покорный слуга?
Научная несостоятельность и, значит, поэтому не стану читать - это мимо. Посмотрел я пару записей. Не интеллектуал, мягко говоря. Но предмет свой знает. Просто если никакой ученый, то и этической дилеммы нет.
Убил, не убил - какая разница, что его читать, раз всякую ерунду пишет.
Но дилемма есть, вот же в чем закавыка, и так просто от нее не отделаться.
Приводили пример с изуверскими экспериментами нацистских с позволения сказать врачей в концлагерях. Пример в тему. Все дело в том, что этим занимались не только шарлатаны и просто патологические садисты. Вивисекторы получали и некие научные результаты.
Это очень тяжелая и неприятная правда. Но это правда. Трагедия? Еще какая. Выть хочется.
Что касается совместимости гения и злодейства в искусстве и писательстве, то мне любезно набросали столько известных имен, что и выбрать-то непросто. Поэтому не назову здесь ни одного.
Прямо и откровенно отвечали, что книгу расчленителя в руки не возьмут, потому что противно. Мнение более чем понятное, безусловно, имеющее право быть.
Указывали на неоднозначность трактовок. Есть беллетристика, а есть и публицистика, которая вторгается в художественный текст. И время. Современники и земляки с презрением возвращали книги Гамсуну, перебрасывая их через ограду его дома. Замарался гитлеризмом. За некоторой давностью мы видим, однако, что без него современная словесность была бы иной. Не говоря о каких-то там Сафо и Катуллах.
Разброс позиций лично мне кажется абсолютно нормальным.
Сам же я давно пришел к тому, что текст, холст, соната отчуждается от автора и живет отдельной жизнью. Если это принять, а также исходить из того, что поэты и художники нам ничего не должны - в том смысле, что наивно заведомо считать их моральными авторитетами - то все более или менее становится на свои места. Вы любите поэтессу N и нервно реагируете, готовы покусать оппонента, когда тот говорит вам о каких-то ее неблаговидных поступках по жизни? А почему, собственно? Что вас так угнетает? А этот вот и вовсе в шулерстве был замечен. К качеству стихов это не имеет отношения.
![[]](/img/b/buzhor_j/text_1990/74524729_10218336347553620_2249924132747608064_n.jpg)
![[]](/img/b/buzhor_j/text_1990/75398204_10218336348113634_1021326876343271424_n.jpg)