Царев Андрей
За гранью хрусталя

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 8, последний от 26/09/2010.
  • © Copyright Царев Андрей (atsarev@mail.ru)
  • Размещен: 23/12/2009, изменен: 26/12/2022. 141k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Скачать FB2
  • Аннотация:
    Часть I

    • Глава 1

       Двое молодых людей, а точнее парень и девушка, а еще точнее тридцатилетние мужчина и женщина - Роман и Лидия - попадают в сказку. Избито? Ну, так еще Екклесиастом сказано, что нет ничего нового под Солнцем.
      
       Уложенный рюкзак опустился на пол, и волна воспоминаний захлестнула Романа с головой. Десятый класс (девятый для Лиды), их встречи под луной, первые свиданья, первый поцелуй, первые походы с туристами, первая... Нет, это была не ночь, но... В общем, вы меня поняли. Его отъезд в Санкт-Петербург (в то время самый, что ни на есть, Ленинград), обещанья писать каждый день, какие-то странные отношения через год, когда он (со своей точки зрения) сильно возмужал и как-то даже стыдился старых друзей и подруг, впрочем, не настолько, чтобы порвать отношения. Ее попытка поступить в ЛГУ. Провал на экзаменах. Оценка "этой провинциалочки" со стороны Эли. Окончательный (как тогда казалось) разрыв с Лидой. Учеба, вечеринки, новые интересные друзья, клуб толкинистов, женитьба на Эле, ко всему прочему дочке большого начальника (какого начальника? не важно, Рома и тогда задумывался, когда кто-то просил назвать должность Элиного отца; большого, и этим все сказано). Конец перестройки и начало реформ, отставка и последующий инфаркт тестя, крах по всем статьям карьеры, неожиданная существенная нехватка ресурсов, развод, брошенная аспирантура, не слишком удачный (хотя и не полностью прогоревший) бизнес. Возвращение в родной город, новая встреча с Лидой... Может, надо было жениться на ней тогда? Впрочем, он не очень собирался делать этого и сейчас.
       - Ну, ты готов? - остановил раздумья оклик Лиды.
       - Усегда готов, - стандартно-шутливо ответил Роман, застегивая рюкзак.
       "В конце концов, - думал он, - мне всего лишь тридцать два, у меня вся жизнь впереди, со мной старая подружка, нам как будто вновь по шестнадцать, и мы как в первый раз идем в турпоход, точнее даже не совсем поход, а скорее на хорошую пьянку в хорошей компании под открытым горным небом". Тем более, повод неплохой - 9 мая. Позавчера они живо обсуждали это с двумя старыми друзьями-одноклассниками, а вчера он целый день готовил старое туристское снаряжение.
      

    ***

       На посту ГАИ (а точнее самого, что ни на есть, ГИБДД) никого не было. Шел 2003, и оставался еще целый год до того, как у каждого уважающего себя человека в их родном городе появится мобилка, и все разговоры станут крутиться вокруг оного предмета. Пока же большинство старо-новых (памятуя о длительном питерском этапе) земляков об этом не думало, и, как ни странно, прекрасно без этого обходилось. У Романа мобилка имелась уже довольно давно, но он даже не подумал брать ее с собой: все равно там, куда они собирались, ни одна GSM-ная сетка пока не ловилась. Не-GSM-ная местная сотовая связь ловилась, но приобщаться к "такой древности" Роману было, что называется, западло.
       - Что будем делать? - спросила Лида.
       - Я помню дорогу, можем пойти сами. Так или иначе, они поступят также... Если уже не поступили.
       - Ты думаешь, я забыла, как ты однажды завел нас в такую...
       - Ну, когда это было?
       - Да когда бы ни было! Я хорошо помню, как тебя просили не называть имя Того, кто идет по кронам деревьев.
       Вместо ответа Рома, как и тогда, трижды произнес это запретное по их детским страшилкам имя. Он всегда был умным и самоуверенным мальчиком и не верил во всякие дурацкие суеверия. Ни тогда, в шестнадцать, ни сегодня - в тридцать два. И, так же как и шестнадцать лет назад, воля Лиды никак не могла повлиять на принятое Романом решение идти вдвоем, никого не дожидаясь.
      

    ***

       Многим людям свойственно скорее болтать, чем идти молча. Наши друзья исключения из этого правила не составляли. Посему общий объем их разговора просто не вписывается ни в какие рамки. Да, в принципе, его и не нужно никуда вписывать, ибо почти ничего интересного там не было. Почти. Одна маленькая деталь, одна поднятая тема все же нашла отражение в последующих событиях. Вот на этом моменте мы и остановимся чуть подробней.
       Обсуждали наши друзья опасность ходить по горам - если честно, для этого было самое время и место - так вот, по довольно дальней, но все же достаточно прямой ассоциации, вспомнился им и один общий знакомый, выросший с ними в одном дворе, учившийся с Ромой в одном классе, и много позже пропавший без вести если не в горах, то в предгорьях родного Северного Кавказа.
       - Кстати, не в курсе, что там с Лехой Багировым случилось? - спросил Рома.
       - Ох, даже не знаю. Пропал без вести где-то в девяносто пятом. Или шестом... Поехал на заработки и не вернулся.
       - Да я тоже слышал. Думал, может, что прояснилось.
       - Откуда! Родители его все надеялись, что он жив, искали ходы по чеченским ямам. Но после повторного взятия Грозного и они потеряли надежду. А почему ты спросил?
       - Да так, просто вспомнил.
       - Хороший был парень, - заключила Лида.
       Что еще можно сказать о том, кто, вообще-то говоря, ничего плохого тебе не сделал, и кого уже давно нет среди нас? Но к своему удивлению она услышала:
       - Честно говоря, не сказал бы. Какой-то он был не такой. Еще со школы. Амбиции бешенные, а по жизни...
       - ???
       - Я его в Питере пару раз встречал, и всё с таким отребьем... Я просто обалдел. Совсем неудивительно, что он пропал.
       Засим воспоминания о Лехе Багирове закончились.
      

    ***

       - Какие-то странные горы, - в голосе Лиды зазвучала неподдельная тревога. - Как будто не наши. Честно говоря, никогда не видела таких дорог.
       Мощеная дорога, словно чудесным образом принесенная из Древнего Рима, действительно выглядела более чем странно в горах Северного Кавказа начала двадцать первого столетия.
       - Раз уж мы заблудились, - Роман, наконец, сформулировал сложившуюся ситуацию (к слову, как всегда не забыв разделить ответственность), - думаю, самым лучшим решением будет пойти по этой дороге. Так или иначе, мы дойдем до какого-то, - Роман замешкался, подбирая слово, - населенного пункта. Хотя бы кутана...
       - А не боишься?
       Это был хороший вопрос. Роман не был таким уж трусом. Хотя и храбрецом, положа руку на сердце, тоже не был. А главное, опасность действительно существовала, и Роман оценивал ее совершенно адекватно. Шёл далеко не пятидесятый год, когда в любом ауле гостей встретили бы именно как гостей, старики на годекане долго спорили бы между собой, у кого эти люди остановятся, а потом после теплого приема и сытного ужина гости узнали бы множество интереснейших историй. Правда, уже далеко и не девяносто пятый, когда, будучи приветливо принятым, можно было запросто оказаться в яме в соседней республике.
       Тем не менее, опасность существовала. Но в любом населенном пункте, где первые скрипки все еще играли уважаемые старики, опасность эта была во много раз меньше, чем в чистом поле, где встреча парочки с группой молодых местных жителей даже в пятидесятом году могла закончиться не самым лучшим образом. Так что боялся наш Роман или нет (то есть, конечно, боялся, ну так что ж?), но идти по найденной дороге представлялось единственным выходом из сложившейся ситуации, а держать фасон перед подружкой - непременной и перманентной составляющей поведения и сейчас, и до, и после.
       - Плохо ты меня знаешь! - укоризненно ответил Роман, приобнимая и целуя свою спутницу.
      

    ***

       Идти пришлось долго. Вечерело. Где-то вдалеке слышался не то собачий, не то волчий вой. Где современным городским жителям, вместе с их в высшей степени полезными навыками всяческих компьютерных, ролевых и даже экстремальных игр, разобраться, кто ж это воет? Да и стая голодных бездомных собак едва ли оказалась бы существенно радушнее к путникам, нежели волчья.
       - Мне страшно, - тихо произнесла Лида.
       Даже прижаться к Роману (чего ей в этот момент хотелось больше всего) не было сил, ибо, по меньшей мере, его ещё нужно догнать. О том, что с ним идет довольно хрупкое и даже нежное создание, Роман как-то не думал. А, как говорится, дитя не плачет - мать не разумеет.
       Рома остановился. Лида, наконец, догнала его и неловко (потому как мешал рюкзак) обняла, а точнее полуповисла на его плече.
       - Если мы сейчас не сделаем привал, будет поздно, - заключил Роман, спуская с плеч рюкзак. - В принципе эта полянка ничем не хуже любого другого места. И за теми кустами наша палатка будет не так приметна.
       Нельзя сказать, что все прошло без сучка, без задоринки, но, так или иначе, не прошло и двух часов, как лагерь был разбит. Костер решили не разводить. Все равно приготавливать на нем практически нечего - мясо и картошку должны были принести друзья-альпинисты. А захваченные Ромой и Лидой припасы можно употребить и всухомятку, запивая взятым специально для Лиды сухим вином.
       - Знаешь, это не наше небо, - тихо сказала Лида, глядя на звезды.
       Неплохое дополнение к "не нашим горам", не правда ли?
       - Что ты хочешь сказать? - спросил Роман, не менее взволнованный, но все еще пытающийся держать фасон.
       - Ты будешь смеяться, но в детстве я увлекалась астрономией и знаю все созвездия. Сейчас я вижу совсем другие звезды. И луна тоже не наша.
       - Эх, как назло, мобилку не взял! - Роман с досадой махнул рукой.
       Конечно же, в чужих горах с неведомой "древнеримской" дорогой и не менее чужими небом и Луной непременно должны работать российские станции мобильной связи (которых, к слову, и в родных-то горах еще не имелось), но, так или иначе, телефон Рома действительно не прихватил.
       Сотовый телефон. Рома вдруг вспомнил, с каким восхищением совсем недавно смотрела на его телефон Лида. Для него это уже давно стало чуть ли не неотъемлемой частью жизни, для нее - символом причастности к "крутизне". Примерно таким же, как в девятом классе были его электронные часы с музыкой. Он давал их иногда поносить Лиде, и та чуть не прыгала от восторга. Рома посмотрел на часы (делая вид, что смотрит на время). Конечно же, его новый хронометр даже близко нельзя сопоставить с той дешевой штамповкой, могущей привести в восхищение разве что совдеповскую провинциалку... Но сейчас она не оценила бы и "Rolex". Провинциалка, что с нее взять?
       - Который час? - следуя его взгляду, спросила Лида.
       - А? Что? - Рома даже чуть было не устыдился того, что смотрел вовсе не на время, но не дал этой сиюминутной слабости выйти наружу. - Пора спать! - вместо этого заключил он.
       Как бы то ни было, но случилась самая романтичная ночь в жизни обоих молодых людей. Представьте, любящие друг друга мужчина и женщина вдруг очутились в какой-то сказке. Даже страшной. Если бы они только знали, что их ждет завтра.
      

    ***

       И напоследок первой главы во избежание каких бы то ни было недопониманий и разночтений, дам-ка я краткое описание героев.
      
       Рома (Паровой Роман Борисович) - рост 184 см, вес около 100 кг, телосложение плотное, близкое к атлетическому, нос седловиной формы, глаза голубые, волосы светлые, короткие, по национальности русский, происхождение из служащих. Усы и бороду бреет.
      
       Лида (Бестужева Лидия Евгеньевна) - рост 161 см, вес около 50 кг, телосложение стройное, нос прямой, глаза зеленые, волосы темно-русые, прямые, средней длины, по национальности русская, происхождение из служащих. Красива. Особая примета - родинка над верхней губой справа.

    Глава 2

       Подручный работорговца в обмен за кольцо ухода в свой мир предлагает Роману продать Лидию. Для этого осуществляется инсценировка якобы венчания Романа и Лидии по местным обычаям, а на самом деле передача Лидией всех прав на себя Роману. Затем Роман и работорговец составляют купчую.
       Уже на пороге перехода в свой мир подручный работорговца объясняет Роману, что тот совершил страшное преступление, а именно злонамеренный обман в сделке, и больше ему в мир Хрусталя лучше не возвращаться: там его ждет, по меньшей мере, каторга, а возможно и рабство.
      
       Обнесенный стеной с башенками достаточно явного назначения "населенный пункт" оказался не менее примечательным, нежели дорога. Никакой крепости в доступных для пешеходов окрестностях не ожидалось, но едва ли это существенно меняло дело, памятуя о "не нашей мощенной дороге", а особенно о "не нашем небе" с "не нашими звездами". Ворота стояли открытыми и вроде бы даже неохраняемыми, так что в город, а это был именно город, наши друзья вошли без особых проблем.
       Двух-трех- (а кое-где и четырех-) этажные дома большей частью увенчивались черепичными двускатные крыши. Причем один скат обычно располагался чуть выше другого. Попадались здания и с плоскими крышами, на которых просматривались настоящие сады. На самом деле растения росли в специальных глиняных горшках, но снизу этого не видно. Другой растительности в городе не наблюдалось, потому как все улицы вымощены камнем. Причем камнем несколько иным, нежели тот, которым вымощена дорога. Если поверхность дороги была плоской и вполне подготовленной для колесного транспорта, то округлые и выложенные затейливым узором булыжники городской мостовой предназначались разве что для пеших прогулок. Маленькие окна домов, большей частью прикрытые ставнями с косыми узкими прорезями, не позволяли углядеть каких-либо деталей внутреннего интерьера. В общем, ничего такого наши друзья никогда не видели, хотя более продвинутый в путешествиях читатель, возможно, и встречал что-то похожее в присредиземноморских странах. Но согласитесь, с чего это вдруг такому городку очутиться в горах Кавказа?
       Еще удивительнее оказались обитатели города. Выглядели они... Впрочем, об это чуть позже. Дело в том, что скажи я в двух словах, скажем, "как древние греки", читатель, древних греков, естественно, не видевший, представит не то обалденно трехмерный, но ни разу не натуральный продукт голливудского разлива, не то ряженых зазывал туристских мест. Или, на худой конец, не менее ряженых ролевиков. Так вот, ни на тех, ни на других, ни на третьих местные жители похожи не были. Как, впрочем, и на настоящих древних греков, ибо с какой стати им на этих самых древних греков походить? В общем, получается как в анекдоте о коренном обитателе крайнего Севера и зоопарке. Вы не знаете этого анекдота? Вот его я, пожалуй, и расскажу. Значит так, вернулся представитель северной народности из Москвы к своим ярангам. Земляки спрашивают его, что видел, где был. Он и рассказывает:
       - В зоопарке, однако, был.
       - И что там видел?
       - Жирафа, однако, видел.
       - И какой он?
       - Оленя знаешь? Вот такой же, только с длинной шеей, длинными ногами, маленькими рогами и пятнистый.
       - А еще что видел?
       - Зебру видел.
       - И какая она?
       - Оленя знаешь? Вот такая же, только без рогов и полосатая.
       - А еще что видел?
       - Крокодила видел.
       - А он какой?
       - Оленя знаешь? Совсем непохож.
       Так вот, возвращаясь к нашей истории. Жители этого нового для наших друзей города были совсем не похожи на ряженых. Более того, присутствовало в них как раз что-то настоящее, глубинное, я бы даже сказал, почвенническое. Что-то от этаких толстожурнальных тружеников села. Впрочем, от чеховских персонажей в них имелось, пожалуй, чуточку больше. По меньшей мере, ввиду их большей реалистичности. Но таки сделаю несколько штрихов. Во-первых, облик аборигенов не отличался особой политкорректностью. Во всяком случае, среди встреченных Ромой и Лидой не наблюдалось ни одного негра или монголоида. Несмотря на разную степень загара, все они однозначно и вне всякого сомнения принадлежали к кавказской (по Блюменбаху) расе. Во-вторых, одеты они были легко. Даже, можно сказать, слишком легко. Даже с точки зрения норм совсем непуританской современной морали. На многих мужчинах отсутствовали брюки. Но, повторяю, это не вызывало никого диссонанса. Еще преобладали легкие платья да сандалии, что собственно и вызвало эту самую с древними греками ассоциацию. В общем, надеюсь, какой-никакой образ у вас, дорогой мой читатель, уже сложился. А об остальном расскажу по ходу дела. Но одну очень важную деталь таки отмечу сразу: все жители этого сказочного места говорили на русском языке. И даже акцент их был весьма слабым и каким-то странным. Ни на что не похожим. Во всяком случае, для наших друзей.
      

    ***

       Как я уже успел сказать в прошлой главе, разговор Лиды и Ромы не отличался особой содержательностью до их прихода в этот странный город. Не претерпел он существенных изменений и после. И если бы я вздумал представить расшифровку его стенограммы, даже самый добрый читатель бросил чтение на первой же странице. Хотя, быть может, и не бросил бы. Те, кто сталкивались с чтением неотредактированных стенограмм, знают, какой это цирк. Быть может, во всех этих речевых ошибках, которые большинство из нас делают постоянно, во всех этих убегающих мыслях, недослышанностях и, прямо скажем, странных ассоциациях (а какие они еще могут быть у другого человека?), так вот, может во всем этом, что и составляет нашу живую речь, есть своя первозданная прелесть. Помните: "Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки, я русской речи не люблю. Быть может, на беду мою, красавиц новых поколенье, журналов вняв молящий глас, к грамматике приучит нас; стихи введут в употребленье; но я... какое дело мне? Я верен буду старине"? Но оставим в покое Александра Сергеевича, вернемся к нашим баранам, тьфу ты, героям. Возможно, кто-то из читателей упрекнет меня в повторном использовании одного и того же приема, но я все-таки позволю себе снова остановиться подробнее исключительно на важных для дальнейшего развития сюжета моментах.
       - Мы в сказке, - глядя куда-то поверх домов, произнесла Лида.
       - Я бы сказал по-другому. Хотя и тоже "в", - как мог, сострил в ответ Рома, который, в отличие от подружки, не находил в сложившемся положении никаких плюсов. И, вполне вероятно, был прав.
       - Фи, как некультурно!
       - Ой, кто был говорил!
       - Да ну тебя! Хотя знаешь, я не могу понять, почему все они говорят по-русски?
       - Наверное, это русская сказка.
       - Наверное, мы сошли с ума.
       - Нет, это только гриппом все вместе болеют, - опять повторил Рома расхожую чужую остроту, - а с ума обычно поодиночке сходят.
       - А может это не сказка, а переход в параллельный мир?
       - Я тоже об этом думал. Но какой-то странный все-таки мир. Ты читала Уэллса "Люди как боги"?
       - Даже не слышала.
       - Мне когда-то Леха давал. Черт, второй раз о нем вспоминаем!
       - А мне не давал.
       - Да он вообще жмот был еще тот. Но хватит о нем! В той книге в параллельном мире герои напрямую обменивались мыслями, и гостям казалось, что они говорят на их родном языке.
       - Почти как в "Кин-дза-дзе", - вспомнила Лида известный телефильм.
       - Да. Но я уже прислушивался. Они и между собой говорят по-русски. Хотя и с каким-то странным акцентом.
       На самом деле вопрос, на каком языке говорили местные жители, возможно, заслуживал и более детального рассмотрения, но тут Роман впервые за все время пребывания в этом странном мире увидел вооруженного человека. Человека, облаченного в непонятного (пусть будет грязно-коричневого) цвета, но вполне сносного фасона рубашку с карманами и погонами (то есть не погончиками, но настоящими погонами с какими-то знаками отличия), такого же (но несколько усиленного, так сказать, природной грязью) цвета штаны, подпоясанные широким черным ремнем, и обут в черные сапоги. Голову человека увенчивало нечто напоминающее пробковый шлем хрестоматийного южноафриканского расиста образца середины ХХ века, а на ремне висели фляга и довольно тонкий меч средней длины и с достаточно продуманным эфесом. Рукава на рубашке были подвернуты.
       Как крупный специалист в области холодного оружия Роман не мог не обрушить на бедные Лидины уши всю ту ахинею, которую обрушивают друг на друга (а, к сожалению, и на прочих знакомых) при виде чего-то похожего на меч иные ролевики. Из этой ахинеи выходило, что меч оного господина - полное фуфло, сам господин, скорее всего, ничего не смыслит в фехтовании, а особенно жаль, что Рома не прихватил с собой японского меча, сделанного им еще в студенческие годы. Таким образом, японский меч явился второй после сотового телефона вещью, которую Роман, к величайшему сожалению, не прихватил.
       К счастью для наших друзей, сей вооруженный "фуфлыжным" мечом "лох" оной профессиональной оценки в свой адрес не услышал.
      

    ***

       Что остается человеку, или даже паре людей, в такой ситуации? В чужом мире, практически без каких бы то ни было средств? Только одно - искать хоть какие-то зацепки с местным населением. Скажем, сам я, очутившись однажды посредине совершенно новой для меня страны за океаном практически без денег (оплата за мое пребывание не дошла до назначения, и, как выяснилось, никто меня не ждал), так вот, оказавшись в этом весьма затруднительном положении, я был буквально спасен соотечественницей, с которой успел познакомиться в самолете. Потом нашлась и пригласившая организация, а чуть позже и деньги. Но в то раннее утро я сидел в фойе дорогого отеля, где мне должны были снять номер, сидел, имея наличность не более чем на две ночи в оном отеле и обратный билет через две недели, совершенно без понятия, что же теперь делать и как эти две недели протянуть. Но вернемся к нашим друзьям. Никаких зацепок в этом новом мире у них не имелось, и потому стоит ли удивляться, что вскоре они очутились в затрапезном трактире в компании парочки местных жителей, относительно которой лиса Алиса и кот Базилио сошли бы за леди и джентльмена.
       Мужчина выглядел как опускающийся пятидесятилетний интеллигент, потерявший лет пять назад работу и донашивающий оставшийся от той прошлой жизни и успевший изрядно потрепаться костюм. Костюм довольно странного покроя, скорее напоминающий мундир дореволюционного чиновника, с которого аккуратно спороли знаки отличия. Мужчина назвался Геной.
       Гену сопровождала девушка с лицом и фигурой двадцатипятилетней шалавы. Фигура сия хорошо вырисовывалась под частично прозрачной туникой, а на прелестных, обутых в затейливые сандалии ножках просто невозможно не остановить взгляда. На лицо с уже проглядывающими признаками алкоголизма смотреть было существенно менее приятно. Звалась девушка Таней.
       Наши друзья удивились бы именам новых знакомых, если бы способность удивляться не успела притупиться. Так или иначе, и язык, и имена обитателей, всё было совершенно обыкновенным. Чего нельзя сказать ни об архитектуре, ни об одежде. В этом и заключалась основная странность. Нельзя было даже сказать: "Понятно одно, что ничего не понятно". Ибо понятно не было и этого. Даже если под самим пониманием понимать "бытие такого умения быть, какое никогда не предстоит как еще-не-наличное, но как по сути никогда не наличное оно "есть" с бытием присутствия и смысле экзистенции." Но оставим в покое Мартина Хайдеггера (во всяком случае пока) и вернемся к нашим друзьям.
       Гена и Таня довольно быстро ввели Рому и Лиду в курс дела. А именно, что наши друзья действительно попали в другой мир (мир, который можно было бы назвать сказочным, но почему-то названный его обитателями "хрустальным"). Что говорят здесь все именно на этом языке, который некоторые пришельцы называют русским. Черт его знает, почему они (местные жители, то есть) говорят именно на нем, но так уж повелось испокон веков, и другого языка они не знают. Что в этот другой мир довольно часто попадают всякие разные гости, и что если наши друзья будут держаться Тани и Гены, то все у них будет как в сказке. Хотя было бы правильнее по этому поводу сказать "как в танке". После взрыва. Но, так или иначе, ни о каких танках Таня и Гена никакого представления не имели.
      

    ***

       - А вот и мой друг. Он обязательно нам поможет, - воскликнул Гена. - Чика, привет! - Ударение в имени было сделано на первый слог.
       К столу подошел довольно мерзкого вида лысый субъект с глумливым прищуром маленьких неопределенного цвета глаз.
       - Давай, выйдем, покурим, - довольно скоро обратился он к Роману. - А девочки пусть пока о своем, о женском посекретничают.
       Роман не хотел оставлять Лидию, но сложившаяся обстановка уже была сильнее его.
       - Есть способ уйти в свой мир, - без обиняков начал лысый.
       - Ты подскажешь?
       - Подсказкой тут не спасешь. Для этого нужно особое кольцо. Но оно стоит недешево.
       - Сколько?
       - У тебя столько нет. У меня, кстати, тоже. Но...
       - Но?..
       - Но ты можешь его получить в обмен на твою женщину.
       - Ты шутишь?! - Роман дернулся. Впрочем, не слишком сильно.
       -Отнюдь. И не делай резких движений. Это просто деловое предложение. Не хочешь, как хочешь.
       - Расскажи подробней, - нельзя сказать, что Роман не был возмущен, но как человек деловой (во всяком случае, именно таковым он всегда себя, выражаясь его же словами, позиционировал), он хотел выяснить обстановку, и только после этого делать какие-то выводы.
       - Вот это совсем другое дело! Сначала ты должен уговорить свою кралю передать тебе все права на себя. Мы скажем, а точнее, ты скажешь, что есть возможность получить хорошую работу, но туда берут только женатых по нашим законам. И передачу прав представим как обряд венчания. После чего ты станешь собственником, и мы оформим купчую по обмену ея на кольцо. У одного моего друга как раз есть такое. И ты совершенно свободен.
       Роман открыл было рот, дабы возразить, но лысый, похоже, знал, как в разговоре с деловым человеком не дать тянуть кота за хвост.
       - У тебя нет выхода, - подытожил он. - Вот если бы у тебя было штук сто таких часов, возможно, хватило бы на два кольца.
       Роман сразу смекнул. "Дома часы можно взять китайские по три у.е. за штуку. Внешне они такие же. Ну, почти такие же. Эти дикари не отличат. Так ведь и миллионером стать можно". Бизнесмен полностью вытеснил человека, и остальные детали уже оговаривались, что называется, в рабочем порядке.
       - Подари мне свой мешок, - как понял Роман, бородатый имел в виду рюкзак. - И в расчете.
       - А мне часы и ножик твой, - добавил лысый. - Уж очень мне он приглянулся.
      

    ***

       Одна маленькая упущенная было деталь. Папиросы Чики оказались вполне обычными как по внешнему виду, так и по качеству. Вначале Рома подумал, уж не перезабиты ли они? А был наш Роман крупным специалистом не только в области холодного оружия. Кое-какой сладковатый запах ему тоже был, пусть и не очень хорошо, но достаточно знаком.
       Но нет, это был самый настоящий табак. Возможно, и чуть иной, нежели в паленом "Парламенте", что обычно курил Роман, но уж не настолько, чтобы удивиться. Была ли в этом сказочном мире уже открыта Америка, или табак попал каким-то другим образом, для наших друзей осталось пока тайной. Но я никак не могу сказать, что это был самой большой из мучавших их на тот момент вопросов, посему я позволил себе до поры до времени опустить сию деталь полностью. Однако ж, зная, что среди читателей мог найтись кто-то очень внимательный, я все же решил заакцентировать на этом внимание. Мы еще не раз обратимся к вопросам устройства и истории Хрустального мира, но всему свое время. А пока вернемся к нашим друзьям.
      

    ***

       - Передаешь ли ты все права на себя этому господину?
       При этом вопросе у Лиды возникли смутные сомнения, но благородная осанка Романа таки возобладала над проблесками здравого смысла.
      

    ***

       - Прости, Лида. Я поменял тебя на билет домой. - Роман показал Лиде кольцо. Она смотрела на него сквозь пелену слез и просто отказывалась верить в реальность происходящего. - Это кольцо перенесет меня в наш мир. Но не бойся, я обязательно за тобой вернусь!
       Это были последние слова Романа, которые Лидия успела услышать до того, как эти маленькие грязные людишки не развели их в разные стороны. Лиду увели во внутренний дворик, Роман же оказался на черном входе, точнее в данном случае выходе.
       До поляны, откуда, по словам новых знакомых, можно уйти в свой мир, шли молча, и только когда подручный работорговца махнул на прощанье рукой, Роман, встав в позу, изрёк:
       - Я обязательно вернусь за ней!
       Его спутник улыбнулся.
       - Ты - дурак. Извини, конечно, но это так. Ты только что совершил одно из тягчайших преступлений - обман при сделке. Именно ты представил передачу полных прав венчанием. За это по нашим законам полагается как минимум бессрочная каторга. То есть свободным ты у нас будешь до встречи с первым полицейским. А теперь пошел вон отсюда, чтобы я тебя больше не видел. Для твоего же блага.
       Маленький худой человек с лысой головой и отвратительной физиономией смотрел на него, большого и солидного (по меньшей мере, с собственной точки зрения) Романа, с презрительным прищуром. И Роман не выдержал. Его правая рука сама собой отвелась назад, и мощный удар должен был неминуемо отправить этого червяка в нокаут, если бы только удар сей достиг цели. Но с искренним удивлением Роман обнаружил, что человечек не стал дожидаться нокаута, и через какие-то несколько мгновений его, Романа, великолепное стокилограммовое тело лежало на земле, у него, Романа, был разбит нос, разбит хорошо поставленным ударом лысого лба, хозяин же этого лба стоял чуть в стороне и так же презрительно ухмылялся, на всякий случай играя его же, Романа, ножом-бабочкой.
       - Не рыпайся, фофан, хуже будет, - произнес он на прощанье. - Да, еще..., твое преступление написано у тебя на лбу. Ты не умеешь читать знаки, но вот любой полицейский прочтет это сразу.
      

    ***

       Кто-то уже, должно быть, возмущается. Что за подлеца такого я описываю?! Небось, зуб на какого-то знакомого имею, вот и отыгрываюсь, так сказать, литературно? "Видно, Русь так уж сотворена, что все в ней обновляется, кроме подобных нелепостей. Самая волшебная из волшебных сказок у нас едва ли избегнет упрека в покушении на оскорбление личности!" Вспомнили Михаила Юрьевича? Вот и прекрасно. Честно говоря, "Герой нашего времени" совсем незаслуженно пылится на полке.
       Дорогой мой читатель, если лично у вас таких мыслей не возникло, с удовольствием жму вашу руку. С не меньшим удовольствием троекратно целую в щечки прекрасную читательницу, если конечно, сие удовольствие взаимное. Но все же не могу не стоять на своем. Люди с сим нехитрым ассоциативным рядом, как сказал кто-то из классиков, были, есть и будут есть нас, авторов. И им можно и нужно отвечать. Даже непосредственно со страниц романа. Приходилось ли вам, дорогой друг, читать "Ярмарку тщеславия" Уильяма Теккерея? Если приходилось, вы, должно быть, меня поняли. Если нет, очень советую. Но вернемся к нашим героям. Давайте, дорогой мой читатель, вместе подумаем, могли бы наши друзья попасть в другой мир, где бы их встретили, как у нас встречали первых космонавтов? Конечно, могли! Но это была бы совсем другая история. Так что попали они именно в тот мир, в который, уж простите за тавтологию, попали. Мир непростой, не декоративный, но вполне натуральный. Мир со своими (весьма, к слову, строгими, но об этом потом) законами, но и со своими проблемами, и со своими мошенниками. Могли ли наши герои на оных мошенников не нарваться? В принципе могли. Так же как Буратино мог и не встретить кота Базилио и лису Алису. Но Буратино встретил лису и кота, и наши герои встретили именно этих мошенников, и, по большому счету, это был отнюдь не случайный, скорее наиболее вероятный исход, если конечно допустить физическое наличие оных мошенников в обозримом радиусе и отсутствие (или недостаточную расторопность) других мошенников, которые бы успели перехватить наших друзей раньше.
       Теперь о более серьезном. Мог ли Роман не продать Лидию? Тут остается только вздохнуть. В принципе, конечно, мог. Мог и попытаться набить морду оному лысому субъекту при первой же постановке сего вопроса. Но тогда это был бы не наш Роман. Кто-то может сказать: "Я сразу понял(а), что автор недолюбливает этого персонажа!" Что тут ответить? Да, действительно, большой симпатии он у меня не вызывает. И необычные условия действительно заставили его проявить, мягко говоря, не самые лучшие качества. Не попади он в эти условия, ему, возможно, удалось бы прожить жизнь вполне достойным и уважаемым человеком. Более того, я искренне желал бы, чтобы никому, никогда и никто не ставил таких условий. Но, к сожалению, не в моих скромных силах изменить мир. Остается только описывать то, что произошло. А произошло именно это самое. И более того, в сложившихся условиях не произойти "именно этого самого" просто не могло.
       Ну и напоследок, кто-то зоркий не мог не заметить некоторую объективную странность. Автор до сих пор не объяснил, почему же все жители другого мира действительно говорят на русском языке. С поправкой на английский отсутствие каких бы то ни было объяснений обычно прощается американским блокбастерам. Там ведь большие деньги вращаются, как тут не простить? Простить же такую вольность мало кому известному русскому автору, часто нет никаких сил. Особенно у доморощенных эстетов. И они начинают обзывать писателя нехорошими словами. Но от них, эстетов этих, все равно доброго слова не дождешься, так что пусть их. Вам же, дорогой мой читатель, по секрету скажу, ответ на этот вопрос сыщется в двенадцатой главе. Там же станет понятно и то, почему грамматика (а вместе с ней и орфография) в прямой речи местных жителей сказочного мира иногда чуть-чуть отличается от нашей.

    Глава 3

       Работорговец, несмотря на желание подручных, не дает им Лидию (дабы не попортили товар), и собирается продать ее по дорогой цене как пикантную игрушку на завтрашнем аукционе. Вместо Лидии подручным отдается девочка Бетти. Женщина, которая только вчера была свободной и даже занимала положение в обществе, но уже твоя рабыня - что может лучше для удовлетворения честолюбивого эго? На это должно клюнуть немало усталых сластолюбцев. Лидию лишают всей одежды. Продавать рабов с аукциона принято совершенно голыми, дабы у них не оставалось никаких старых привязанностей. Кроме того, одежда обещана как плата подручным.
      
       - Нет, нет, и не просите, не дам! - работорговец даже затопал ногами.
       Трое его собеседников - уже знакомые нам подручный Чика, адвокат Никита, а также Миша (тот субъект, что представлял работорговца при сделке с Романом), - так вот, все трое испытывали чувство самого глубокого негодования, на которое только были способны.
       - Но ведь так нечестно! - выразил общую мысль Чика. - Мы подогрели такой товар!
       - Вот именно такой товар не про вашу честь. Кому она будет нужна после того, как вы над ней поизмываетесь? Вещи можете забрать. Завтра. Я их все-таки гляну. А вообще лучше получите у кассира по сотне, и хватит с вас!
       - Хозяин, это не по понятиям получается! - не унимался Чика.
       Последние слова заставили работорговца задуматься.
       - Ладно. Я понимаю, вы тоже люди. Давайте так. Получаете по сотне, это само собой. И это, заметьте, совсем не плохо!.. Плюс на день замену этой крали. И ее вещи, но это после аукциона, черт его знает, что новый хозяин может учудить. Если что-то случится не так, то еще по сотне вместо вещей. Идет?
       - Это какая замена. Свою Бетти дашь?
       Работорговец задумался.
       - Губа, я вижу, не дура. А вообще ладно. Эта Бетти и так слишком уж без настоящей работы засиделась. Сегодня она ваша. Но только учтите, Бетти мне еще нужна, если изувечите, на вещи этой дуры можете даже не рассчитывать. И, это, предохраняйтесь. Мне совсем не надо, чтоб она сейчас залетела, да еще от вас.
      

    ***

       Все это время Лида сидела в небольшой каморке и просто отказывалась верить в случившееся. Дверь коморки отворилась.
       - Выходи!
       Две мощные женщины, лицом и фигурой похожие на надзирательниц концлагеря, вывели ее в просторный двуярусный зал с лестницей и внутренним балконом. Перед ней стоял довольно полный, но крепко сбитый человек с мясистым лицом. Человек, который, как она поняла, совершил сделку с Романом. Одет он был в препоясанную довольно короткую (существенно выше колен) рубаху с затейливо вышитыми воротником и рукавами и сандалии. Ничего похожего на штаны на нем не просматривалось.
       Возможно, как был одет оный господин, следовало описать чуть раньше, когда я рассказывал о его разговоре с подручными. Но разве так уж важно в том разговоре, как были одеты его участники? Хорошо это или плохо, не знаю, но для меня различные персонажи имеют совершенно разное значение. Кто-то действительно существует лишь для того, чтобы создавать фон. И тогда он может представлять на картине романа всего несколько небрежных мазков кисти. Кто-то наоборот имеет первоопределяющее значение. А так как роман, в отличие от картины, имеет еще одно измерение - время, то и значение персонажей по этой координате также меняется. В частности, если для полного представления о предыдущем разговоре, нам, дорогой мой читатель, было достаточно подслушать его через неплотно закрытую дверь, то для того, чтобы окунуться в переживания Лиды, уже желательно посмотреть на ситуацию ее глазами.
       "А как же быть с женщинами, что конвоировали Лиду? Они что, были голыми?" Нет, пожалуй, эту деталь я бы не опустил. Конечно же, они были одеты. Примерно так же, как и остальные обитатели этого мира. Похожие на туники платья, сандалии. Ничего особенного. Главное же, что бросилось Лиде в глаза, было подобие их лиц и фигур знакомым по фильмам и книгам образам надзирательниц концлагеря, о чем я сразу и сообщил. Но, дабы не утомлять читателя и без того затянувшимся отступлением, вернемся к нашему действию.
       - Раздевайся! - без обиняков сказал Лиде ее новый, а точнее, первый в жизни хозяин.
       Лидия стояла в нерешительности.
       - Ты теперь принадлежишь мне, - повторил человек очень спокойно, настолько спокойно, что в этом спокойствии чувствовалась какая-то леденящая сила. - Я могу сделать с тобой все что угодно. Но... - работорговец выдержал паузу. - Но я человек дела. И я хочу извлечь из тебя наибольшую прибыль. Если будешь меня слушаться, будет хорошо и мне, и тебе. Я могу продать тебя в дешевый бордель, где ты сдохнешь года через два. Может, и раньше, но не легче. Могу продать в хороший дом. - Работорговец не переставал внимательно, почти гипнотически, смотреть на Лидию. - Я тебя отлично понимаю. С тобой обошлись очень плохо, - он дотронулся рукой до сердца. - Просто ужасно. Я бы этого Романа... - он погрозил пальцем. - Но это свершившийся факт. Теперь в твоих интересах делать все, что я говорю. Поверь, сейчас мне менее всего интересно как-то тебе навредить. Точнее, твоему телу. Только что я отказался отдать тебя тем ублюдкам, что подговорили Романа обмануть тебя. Это было непросто, это было даже немножко не по понятиям, но я сделал это. Так что и ты постарайся идти навстречу. Ну как?
       Как во сне Лида начала медленно расстегивать блузу.
       - Вот и молодец! Только чуть быстрее, - в голосе хозяина зазвучали нотки детсадовского воспитателя. - Нет, я понимаю твое состояние. Не дергайся. Просто раздевайся... Вот видишь, ничего страшного. Умница моя!
       В комнату вошла не так чтобы очень, но довольно красивая женщина с, опять-таки, не так чтобы очень, но достаточно длинными темно-русыми вьющимися волосами и (вот тут уже очень) властным лицом. Деловито рассмотрев Лидию с головы до ног, она заключила:
       - Знаешь, может, она и не подойдет. Вены на ногах и руках не столь заметны, бальзам их уберет. Но груди...
       Груди тридцатиоднолетней женщины действительно уже оставляли желать лучшего.
       - Смажем, - Лида не разобрала каким, - маслом, должно подействовать. Ну, а не подействует, пустим в расход, не такая уж великая потеря, - при этих словах Лида вздрогнула. - Да не бойся ты, - продолжал работорговец уже для Лиды, - я пошутил. Если не будешь выпендриваться, все будет хорошо.
       - Ой, да ты сам от нея возбудился! - подруга без обиняков нащупала под рубахой его "достоинство".
       - А то!
       - Так идем же скорее.
       - А она?
       - Пока прикуем к перилам, пусть подождет. Ей полезно.
       Сказав это, женщина защелкнула один конец кандалов на Лидиной щиколотке, а второй - на перилах.
       - Смотри за одеждой, чтобы никто ничего не упер.
       Лида осталась совершенно одна, полностью обнаженная. Можете представить, какая буря бушевала в ее душе, как взгляд цеплялся за какие-то детали интерьера, как все стены были просмотрены, что называется, до дыр, как пред внутренним взором мелькали картинки недавнего прошлого, как прошибало пСтом, как хотелось плакать, но слезы не шли. Все это было. Но все это ничего не меняло в сложившемся положении.
      

    ***

       Сейчас я поделюсь с вами одним секретом, который обычно вдалбливается на всякого рода мастер-классах подрастающим писателям. Чтобы обмануть читателя и (пардон) впендюрить ему никчемный текст, нужно раскрасить его деталями, придающими достоверность.
       О, тут можно много чего порассказать. И о том, как в нос ударил запах пота, и о грибке на ногтях работорговца. Ведь чем смачнее подробности, тем они натуральнее. Типа, такого не придумаешь. Еще как придумаешь! И придумывают же. Так вот, в данном случае ни того, ни другого не было. Работорговец был далеко не бродягой (ни в каком смысле этого слова), за собой следил. Более того, был он самым что ни на есть эпикурейцем, хотя слова такого и не знал.
       Можно еще долго описывать особенности архитектуры. Упаси боже, не протокольно, но высокохудожественно, избегая штампованных фраз, et cetera. Но держась в русле популярных мотивов. Можно выдать, что особенно жалела Лида о новых трусиках. Просто животрепещущая деталь. Этакое парадоксальное мышление, вызванное стрессовой ситуацией. Под это можно целый психоанализ подвести. Да и вообще, каких только деталей можно не напридумывать. Но я ничего этого делать не буду. Уж простите.
       Дело в том, что я не люблю, когда меня обманывают, и отношусь в этом вопросе к ближнему своему (то есть к вам, дорогой мой читатель) с той же мерой. Все, что я рассказываю, действительно случилось (пусть не в нашем мире, но где-то), и мне совсем не надо привлекать дешевые приемы для подтверждения достоверности. Моя история в этом попросту не нуждается. Тот же читатель, кто без сей дешевки жить не может, уже потерян. И не только для меня.
      

    Глава 4

       Лидию купают, умащают, отправляют спать. В комнате 2 кровати. На вторую приходит Бетти. Вся помятая и побитая. Она просится в кровать к Лидии. Та проникается жалостью и пускает. Никаких лесбийских вариаций. Ребенок (лет 14) просто страдает навязчивой боязнью одиночества и хочет немного тепла.
      
       Уже знакомые Лиде женщины повели ее к выходу. Лида в нерешительности оглянулась на одежду.
       - Она тебе больше не понадобится, - мягко, но властно сказала одна из женщин. И добавила, - Привязанность к вещам - недозволительная роскошь для рабыни.
       - Но...
       Женщина как могла приветливо улыбнулась.
       - Поверь, детка. Я ничего против тебя не имею и прекрасно тебя понимаю. Сама когда-то прошла через это. Родилась свободной, но еще в детстве была украдена и продана. И вот теперь здесь. Ты должна смириться с судьбой. Тебе больше ничего не принадлежит, а сама ты принадлежишь господину Оскару. Послезавтра ты будешь продана с аукциона. А рабов у нас принято продавать в чем мать родила, дабы никаких старых привязанностей у них не оставалось.
       - Ну, заболтались! - одернула подругу вторая женщина. - Живо в баню!
      

    ***

       Купание, массаж, натирание маслами и бальзамами, всё это прошло как во сне. Сознание просто отказывалась верить, что всё это правда, и всё это произошло с ней. Уже ближе к ночи Лиду, всё также лишенную какой бы то ни было одежды, отвели в небольшую комнату, в которой стояли только две кровати. Кровати были застелены чистым белым бельем и покрыты покрывалами. Выложенный керамической плиткой пол был чисто вымыт.
       - Можешь лечь на любую! - сказала конвоирша, и Лида не стала заставлять себя уговаривать.
       Женщина ушла, и Лида осталась наедине со своими переживаниями. Хотелось плакать, но слезы опять не шли. Сон также не хотел брать Лиду в свои объятия, и она просто лежала, тупо глядя в потолок.
       Тут дверь приоткрылась, и, шлепая легкими тапками, в комнату вошла не очень высокая худенькая девочка лет тринадцати-четырнадцати в длинной белой рубахе. Очень бледная, с синими кругами под глазами и яркими, изрядно побитыми губами. Лида даже вскрикнула, приняв ее за саму Смерть. Девочка приложила палец ко рту.
       - Не надо кричать, я не кусаюсь, - тихо сказала она и шмыгнула под одеяло второй кровати.
       - Ты новенькая, которую сегодня купили? - спросила девочка после пары минут гнетущей тишины.
       - Наверное, да, - ответила Лида, повернувшись набок в сторону девочки.
       - Меня зовут Бетти.
       - А меня Лидия. Лида.
       Нельзя сказать, что их разговор склеился сразу, но таки склеился. Обеим женщинам (а Бетти, несмотря на юный возраст, уже давно была не девочкой), так вот, обеим женщинам действительно нужно было излить душу хоть кому-то. Так что вскоре Лидия узнала, и что послужило причиной столь плачевного состояния ее новой подруги (если вы забыли, именно Бетти была отдана подручным работорговца в качестве платы за удачно провернутое дело), и множество всяческих деталей жизни этого заведения. Деталей, вне всякого сомнения, полезные для Лиды, но абсолютно бесполезные для нас с вами, а посему я со спокойной совестью позволю себе их опустить.
       - Можно я залезу к тебе под одеяло? - спросила девочка, и Лида даже немножко испугалась, однако не в силах была сказать "нет" этому ребенку.
       Но если вы, дорогой мой читатель, уже приготовились увидеть что-то непристойное, вы ошиблись. Ничего такого не произошло. Две сестры по несчастью просто уснули в обнимку. Немножко человеческого тепла - вот что было нужно им обоим. И Лида была благодарна маленькой Бетти, что та дала ей возможность почувствовать себя старшей сестрой.
      

    ***

       Возможно, иной критик уже составил кучу вопросов. Почему Лиду оставили на ночь голой? Почему положили спать в одну комнату с Бетти? Почему Бетти в рубахе? Не слишком ли картинна последняя сцена? Эти вопросы могли возникнуть не только у дураков, поэтому позволю себе дать на них короткие, но исчерпывающие ответы. Господину Оскару, купившему Лидию работорговцу, нужно было сломить Лидину волю. Сломить полностью. Оставить честную женщину безо всякой одежды, уж поверьте, очень хорошо этому способствует. Дабы не создать проблем с телом, он дает ей чистую постель, достаточно теплое одеяло, но она остается обнаженной как физически, так и морально. Уже не говоря о том, что все это полностью вписывалось в традиции Хрустального мира.
       Идем дальше. Неслучайно к Лиде посылается Бетти, и именно Бетти. Вы помните, что с ней случилось? Это тоже еще какое воздействие. Кошку бьют, невестке намеки дают. Бетти обязательно должна рассказать Лиде всё, и итог от такого разговора вполне предсказуем. Почему Бетти пришла одетой? А почему бы и нет? Это только в плохих романах героини бегают босиком и по снегу, и по углям, и по острым камням, носят железные бюстгальтеры на голое тело, и при всем притом остаются совершенно невредимыми и жутко сексуальными. На самом деле тривиальная одежда и обувь несут-таки некоторую полезную функцию, а именно банально способствуют содержанию тела в целости и сохранности. Это только иногда приятно побегать босиком... В общем, вы меня поняли, не буду нудить.
       Ломать Бетти уже не надо, посему после услужения тем мерзавцам, она отмылась (насколько это, конечно, возможно), и пришла спать в обычном своем ночном наряде, а именно ночной рубашке. И, разумеется, пришла в тапках. Ну, а напросилась она в постель к Лиде уже по собственной инициативе. И это тоже нормально. Ну, или почти нормально. Бетти - маленькая тринадцатилетняя девочка. Ей просто хотелось немного человеческого тепла и сочувствия. Всего того, что Лида еще могла ей подарить. И это не говоря о некоторой присущей лично Бетти фобии. Но о ней, о фобии этой, чуть позже. Так что, дорогой мой читатель, все, что я вам рассказал, действительно произошло, опять-таки практически не могло не произойти в сложившихся условиях.
       Хотел закончить главу, но вспомнил, что забыл-таки рассказать, хоть и не о главном, но произошедшем. Прежде чем привести Лидию в спальню, ей показали, где располагается ближайший туалет, и даже дали им воспользоваться. В течение дня этот вопрос также не оставался без решения. Ремарка сия посвящена самым привередливым читателям. Вообще-то я много чего не знаю о Хрустальном мире. Я - совсем не его создатель. Разве так, подсмотрел чуть-чуть. Но уж приключения наших друзей были у меня, что называется, как на ладони. И никаких театральностей там не наблюдалось. Во всяком случае, не больше, чем это бывает в жизни.

    ***

       Весь следующий день прошел у Лиды во всяческих "омолаживающих процедурах" и закончился так же как и предыдущий. Включая маленькую Бетти в постели.

    Глава 5

       Аукцион. Покупка Лидии принцем. Ее опять купают, умащают, готовят к встрече с новым хозяином.
      
       Вероятно, достопочтенный читатель ждет от меня подробного рассказа об аукционе, где голые женщины выводятся на всеобщее обозрение, и гадкие похотливые самцы начинают их осматривать, ощупывать и торговаться. Да еще с коктейлем смачных деталей и подробностей. Нет, наверное, уже не ждет. И правильно, ничего такого я рассказывать вам не буду. Да, был аукцион, был даже хороший торг относительно Лиды. Женщина, еще вчера бывшая свободной - это почти свободная женщина. Немало мужчин даже в сказочном мире не отказалось бы насладиться полной властью над ней. Это всё очень древние и совсем нехорошие инстинкты. Но то, что они нехорошие, совсем не значит, что их нет. Более того, они еще как есть. Даже в сказочном мире. Я сожалею. Но смаковать все это у меня нет никакого желания. Скажу сразу, победил кошелек принца Грюненбергского. Лиде имя сие, естественно, ни о чем не говорило. Да и не видела она его. Как человек большой, принц Грюненбергский явился в маске, и близко к подиуму не приближался, да и имя нового хозяина было названо Лиде только после аукциона при передаче ее его людям.
      

    ***

       Конвоировали, а точнее, сопровождали Лиду до нового места опять только женщины. Их было трое, и на надзирательниц концлагеря они похожи не были. Лиде дали накинуть нечто, напоминающее легкий плащ, и повели к экипажу. Ноги оставались босыми, посему по выходу на улицу ступала Лида очень осторожно. И никто ее не подгонял.
       Так Лида и три ее конвоирши дошли до предназначенного для них экипажа. Сам экипаж напоминал дилижанс конца 19 века. Запряжен он был четверкой весьма интересных созданий, в целом похожих на лошадей, но с небольшими пернатыми крыльями. Несколько других такого же рода экипажей стояли рядом.
       На козлах "дилижанса" сидел симпатичный молодой человек, одеждой напоминавший того единственного вооруженного господина, который им с Ромой попался в этом злополучном городе. Однако меча на поясе не было. Не было и настоящих погон, хотя погончики и наличествовали.
       Окна экипажа были закрыты занавесками, но Лида сразу поняла, что повозка набрала высоту и летит. Хотелось расспросить спутниц о многом, но полученный за последние дни опыт уже успел наложить на ее уста печать молчания. Конвоирши это понимали и начали разговор сами. Для начала они представились. Звали девушек Полина, Людмила и Лариса. Полина была за старшую.
       Лететь предстояло не менее двух часов, так что они много чего успели наговорить. И о летающих повозках с пегасами, и о господине своем - герцоге Грюненбергском, о том, какой он хороший, как расцвел весь Грюненберг под его добрым и мудрым правлением, и о том, как ей (Лиде) исключительно повезло. На этом моменте Лида вспомнила незабываемый диалог из уже упомянутого как-то нашими друзьями фильма "Кин-Дза-Дза":
       "- Я очень люблю ПэЖэ!
       - А я еще больше люблю. Я еще больше ку."
       Вспомнила, но промолчала. Последние дни сильно ее изменили. Да и новые подруги (как ни цинично звучит это сочетание) не вызывали неприязни. Все три женщины были, или, во всяком случае, очень казались искренними и приветливыми, и смотрели на Лиду действительно как на новую подругу. В их компании было комфортно. Так что как-то незаметно Лида и сама разговорилась. Девушкам было тоже интересно знать и о самой новенькой, и мире, откуда она прибыла. Мимоходом задавались и, прямо скажем, нескромные вопросы о возрасте, мужчинах, детях (коих у Лиды, естественно, еще не было) и даже о том, когда у нее ожидаются, пардон, месячные. Да простит меня достопочтенный читатель за сии не очень приличные подробности, но все вопросы эти таки были заданы.
       По прилету последовала уже знакомая Лиде процедура купания и умащения, которая сама по себе практически не отличалась от тех, что наша героиня проходила накануне. Но закончилась она несколько иначе. А именно, было принесено множество всякой одежды и обуви, из которой Лиде предложили выбрать что-нибудь на сегодня и на сон грядущий.
       Была подготовлена и одежда на завтрашнюю встречу с хозяином. Девушки даже по секрету поделились, что хозяин лично распорядился, чтобы это было белое совсем непрозрачное платье ниже колен, с обязательным наличием под ним белья. Носить, пардон, трусы под юбкой здесь не слишком практиковалось (а точнее, совсем не практиковалось), поэтому девушки даже несколько озадачились.
       - Судя по тому, как Их Высочество беспокоится, ты им сильно приглянулась. Может, даже в гарем возьмет, - фраза сия так и была произнесена; со всеми несостыковками единственного и множественного чисел, не говоря уже о достаточно странной логике построения.
       - А можно этого избежать?
       - Ты что, дура?
       Лида хотела уж было ответить, но прикусила язык.
      

    ***

       По сложившейся в данной повести традиции пришло время немного поболтать. Как вы думаете, дорогой мой читатель, знаю ли я о существовании слов-паразитов? Наверное, если я сам задал этот вопрос, то какое-то представление обо всем об этом имею.
       Почему же моя повесть так и пестрит всякими "впрочем", "тем не менее", "однако", et cetera? Ответ до банального прост. У меня все эти слова употреблены по делу, несут ту смысловую нагрузку, которую по самому своему определению должны нести, и, таким образом, паразитами не являются. Я вовсе не украшаю ими текст, но употребляю их для придания фразе именно того смыслового оттенка, который в каждом конкретном случае необходим. Только и всего, и ничего больше. И из того, что много начинающих писателей часто употребляет такие слова неправильно, не следует, что на эти слова должно быть наложено табу.
       Приведу-ка я один отвлеченный пример. Возьмем любую организацию, что существовала тридцать лет назад и существует сегодня. Хоть научно-исследовательский институт, хоть строительная артель, не суть важно. Пусть штат "действующих" сотрудников (чья работа и обуславливает существование оной организации) остался прежним. Это нетрудно представить. Давайте теперь посмотрим на бухгалтерию. Там где тридцать лет назад вполне справлялся один бухгалтер, теперь не справляются три. Продуктивность высоких технологий и поголовной компьютеризации налицо. Кто-то гневно возмутится. Дескать, я ничего не смыслю в бухгалтерии. Пусть так. Но бухгалтеров стало в три раза больше для обслуживания точно такого же коллектива. И это говорит само за себя. Если их работа возросла за счет чего-то другого, вполне возможно, что именно "это что-то другое" как раз и лишнее.
       Но вернемся к нашим словесным проблемам. Можно ли донести те же самые мысли без привлечения слов, так похожих на паразиты? Конечно же, можно! Большинство попсовиков с этим неплохо справляется. Вопрос в другом. Станет ли от этого лучше?
       Знаете, что сказал по этому поводу Гете? Впрочем, об этом потом. А пока вернемся к нашей героине.

    Глава 6

       Принцем оказывается бывший Лидин одноклассник Леха, пропавший без вести 10 лет назад. Леха объясняет Лидии, что их законы не позволяют ее освободить просто. Есть 2 варианта: найти Романа и восстановить статус свободной в судебном порядке, или стать законной наложницей Лехи (войти в гарем), родить ребенка, после чего, признав оного ребенка, он сможет повысить ее статус до законной жены и тем самым освободить от рабства. После очень долгого разговора она соглашается. А еще просит купить для нее Бетти.
      
       Комната была не то что большая, но просто громадная. Так что большой сервированный стол даже не бросался в глаза.
       У одного из окон, спиной к вошедшим, стоял человек, одетый в песочного цвета костюм, состоящий из шорт и рубашки с подвернутыми рукавами. Все это прекрасно подчеркивало стройную широкоплечую атлетическую фигуру. На ногах были того же цвета башмаки, естественно, не слишком приметные для той, что стояла в дверях за его спиной, но все же отличные от сандалий. На плечах рубашки просматривались золотые погоны.
       - Оставь нас наедине! - произнес человек мягко, но властно.
       Голос показался Лиде смутно знакомым.
       "Опустись на колени, как только они повернутся", - шепнула ей на ухо Полина, и бесшумно исчезла в дверях.
       Человек повернулся. От неожиданности Лида так и не исполнила последний наказ новой подруги. Это был тот самый Леха Багиров, о котором, как вы, должно быть, помните, наши друзья успели дважды вспомнить с начала своего злополучного похода. Несмотря на годы разлуки, с первой секунды у нее не осталось никаких в этом сомнений. Человек это понял.
       - Да, Лидочка, это я, - сказал он и подошел почти вплотную.
       Наверное, он ждал, что старая знакомая повиснет у него на плечах, прижмется к груди или поцелует хотя бы в щеку. Но этого не произошло. Лида слабо пожала протянутую ей руку. Меньше всего она ожидала увидеть именно этого человека.
       - Ну что ж, пойдем за стол, - сказал Леха.
       Они очень долго беседовали. Сначала Леха подробно расспросил Лиду о том, что с ними случилось. Дабы не утомлять читателя повторениями, эту часть разговора я позволю себе опустить. Потом Леха стал расспрашивать об их родном мире.
       - Сначала все думали, что ты где-то в Чечне. Надеялись.
       - Да. А я был тут. Но это как смерть. Никаких вестей. Как мои родные?
       - Бабушка умерла год назад. Остальные живы.
       Лицо Лехи омрачила тень печали. Он вздохнул, к удивлению Лиды перекрестился, но тут же продолжил расспрос.
       - Наверное, постарели?
       - Время идет.
       - Как Саша? - Леха спросил о брате.
       - Ты знаешь, мы особо не общались. Он намного старше. Но вроде неплохо. Иногда вижу. Сначала всегда спрашивала о тебе. Но уже давно не...
       Она осеклась.
       - Понимаю. Мама? Папа?
       - Тоже. Да, у Саши три года назад родилась дочка.
      

    ***

       Потом Леха попытался рассказать Лиде об этом новом мире. Сказать, что это было нелегко - значит, ничего не сказать. И небольшим ретушированием сей разговор к "книжным" рамкам, пожалуй, не привести.
       Суть того, что пытался объяснить Леха, состояла в следующем. В этом мире - Хрустальном мире, как его называли обитатели - так вот, в этом мире немалую роль играло нечто сверхъестественное, что в принципе можно назвать магией, хотя слово это, как, впрочем, и волшебство, и даже колдовство, местные жители использовали крайне неохотно. Но были две численные величины, это самое сверхъестественное измеряющие - кредит и благословение. Что это за звери такие, объяснял Леха крайне путано. И дабы хоть как-то проиллюстрировать свои слова, он предложил Лиде взглянуть на мир через магические очки. А чтобы видеть не только мир, но и себя, любимых, наши друзья подошли к большому зеркалу.
       В очках Лида увидела не то, чтобы на самом лбу, но как бы в воздухе вокруг головы какие-то знаки. Они немножко дрожали, переливались разными цветами, даже чуть менялись. Но некоторые из них, очень похожие на цифры, оставались постоянными. Похожие знаки, но гораздо более яркие, витали над головой Лехи.
       - Вот этот знак, что слева, означает кредит.
       - У меня похоже на букву О.
       - Да, Лидочка, это действительно похоже на букву О. Хотя по-русски это называется нулем.
       - А у тебя?
       - Этот значок указывает на практическую неограниченность. Видеть мой полный кредит кому попало совершенно необязательно. Вон там написано, что я принц, а вот это опять-таки практически неограниченное благословение.
       - У меня опять ноль?
       - Сейчас мы это исправим. Стань прямо, закрой глаза. Расслабься.
       Леха положил Лиде руку на лоб и слегка сосредоточился.
       -Теперь гляди. Это максимальное благословение, которое я могу передать тебе сейчас.
       Там, где стоял нолик, теперь красовалась цифра, похожая на пятерку. На месте нолика кредита появилась десятка.
      

    ***

       - Ты освободишь меня? - спросила Лида почти утвердительно.
       Но к удивлению услышала:
       - Я не могу. Здесь очень суровые законы относительно того, что обычно у нас называлось аболиционизмом, точнее, к освобождению рабов. Это можно понять. Каждый человек должен занимать свою вакансию. Освобожденный раб, как правило, оказывается не только потерянной, но и вредной для общества единицей. Ты - другой случай, но закон есть закон. La loi c'est la loi. Dura lex sed lex. Только не подумай, что я издеваюсь. Мне не доставляет удовольствия видеть тебя рабыней. Так вот, освободить тебя можно только двумя способами: доказать, что тебя продали в рабство незаконно, и восстановить статус кво в судебном порядке. Я поэтому так тщательно расспрашивал тебя о том, как... В общем...
       - И как?
       - Честно говоря, ничего хорошего. Повторяю, в этом мире очень строгие законы, исполнение их обязательно, и их незнание не освобождает от ответственности. Так вот, тут очень важно, что называется "фильтровать базар". Уверен, работорговец сделал все по правилам, и по всем пунктам виновен Роман. Без Ромы мы не можем начать судебное разбирательство, а найти его, боюсь, будет затруднительно.
       - Он сейчас дома... Но он обещал вернуться!
       - Не все так просто, Лида. Вернуться домой... - Леха задумчиво посмотрел куда-то вдаль. - Как ты думаешь, если бы это было возможно, разве бы я уже не объявился в родном мире? Со своими солдатами... - он осекся. - Но сейчас не о том. Я знаю, что за кольцо этот негодяй дал Роману, и что именно он сказал. Это кольцо для ухода в свой мир. Свой собственный мир. Там реализуются все подсознательные страхи. Кафка там отдыхает. Такое кольцо обычно впендюривают почти всем новоприбывшим. Я не завидую Роману. Скорее всего, когда он поймет, что надо бежать, будет поздно. И даже если он вырвется, что не факт, его, скорее всего, поймают в рабство в одном из периферийных миров. Кроме того, разбогатеть там практически никому не удавалось. Скорей совсем наоборот.
       - Совсем никому?
       Леха улыбнулся.
       - Практически. Я знаю одного человека, который прошел это испытание с честью. Но он совсем не похож на Рому. - Леха вздохнул. - Тем не менее, если нам удастся поймать этого засранца, это будет идеально. Ты станешь свободной. Он же, вероятно, займет твое место.
       - Это обязательно?
       - Практически, да. Помнишь "Пинокио"?
       - Буратино?
       - Нет, "Пинокио" Карло Коллоди. Там был интересный разговор с хозяином кукольного театра Манджафоко. Огнеедом, то есть. Обед должен быть приготовлен. И если не ты пойдешь в топку, то в нее обязательно пойдет кто-то другой. Скажем, Арлекин. У Толстого этого нет. Его сказка вообще гораздо менее нравоучительна.
       - Я, наверное, не читала.
       - Бывает. Не суть важно. Директор тогда расчихался, растрогался и согласился скушать недожаренного барашка.
       - А ты не растрогаешься?
       - Повторяю, я бы освободил тебя и так. Но закон суров. Я не должен формально остаться в убытке. Если у Ромы найдется достаточно денег, отлично. Но, боюсь, это утопия. Да и вообще, мы начали делить шкуру неубитого медведя. Ромы в наличие у нас нет.
       - А какая вторая возможность?
       - ??
       - Ты говорил, их две.
       - Да. Есть вторая возможность. Наверное, единственная. Ты можешь стать официальной наложницей в моем гареме, родить ребенка, и, дабы сделать его полноправным наследником принца и великого герцога, то бишь меня, я могу поднять тебя до уровня свободной жены. Это законно и, в принципе, нормально.
       Повисла гнетущая тишина. Лиде хотелось наорать на Леху, отхлестать его по щекам, и все такое, но два последних дня успели основательно ее изменить. Сам факт попасть в гарем к парню, которого она в свое время в упор не замечала, вызывал смятение. Осознание же, что она уже является его собственностью, и это единственная возможность стать свободной, делало положение просто безнадежным. Вместе с тем воспоминания, как нагло ощупывал ее работорговец, как она, полностью обнаженная, стояла прикованная к перилам, как к ней прижималась маленькая девочка, занявшая до этого её место в услужении нескольким мерзавцам, все эти воспоминания не давали ей вымолвить ни слова. Замереть и ждать, пока матушка Природа сама подскажет выход, это свойство, доставшееся нам от хвостатых предков, было реализовано нашими друзьями сполна. Но никакого выхода никто не подсказал.
       - Нет, неволить тебя не хочу, - нарушил молчание Леха. - Если я тебе противен, я обеспечу тебе лучшее положение, которое возможно у рабыни... Прости. Не могу подобрать слова... Ты будешь жить в отдельном доме, как бы содержа его для меня, но на самом деле я буду иногда наведываться только как гость. Если захочешь... Но я не смогу тебя освободить.
       - А можно понарошку?
       - То есть?
       - Как бы в гареме, но...
       - Это бессмысленно. Освободить тебя я смогу только после того, как родишь мне ребенка. А ребенок понарошку не получается, - Леха хотел что-то сострить, но осекся. - Более того, будучи моей женой, даже несвободной, ты не сможешь, - Леха вздохнул, опять подбирая слова. - В общем, я убью любого, кто посмеет лечь с тобой в постель.
       Снова нависла та же гнетущая тишина. На глазах Лиды навернулась слеза. Потом еще и еще. И через несколько секунд она разрыдалась. Леха попытался было успокоить ее. Приобнять, прижать к себе, но Лида оттолкнула его, в сердцах бросив оземь первое, что попалось ей под руку. А этим первым попавшимся оказались волшебные очки.
       Звон разбитых стекол снова остановил молодых людей. Виноватость (да-да, именно не вина, а виноватость) за разбитую вещь как-то странно вытолкнула обуревавшие секунду назад чувства. С видом нашкодившей кошки Лида произнесла:
       - Прости меня, Алеша. Эти очки, они ведь не очень дорогие?
       Леха вздохнул. Долгие годы, прожитые им в Хрустальном мире, сделали его практически неспособным даже на малую ложь.
       - Как тебе сказать? Если бы до разбития очков ты была бы свободной, и очки принадлежали не мне, то твоя свобода вполне могла бы пойти в уплату их стоимости. Но в данном случае это не имеет никакого значения. Я бы купил тебя и за тройную цену. Будем считать, что Оскар знал, насколько ты дорога лично мне.
       Лида опять заплакала, но теперь уже не стала отталкивать Леху. Дальше все произошло само собой. Подхватив на руки подружку, Леха направился в спальню.
      

    ***

       - Ты не дала мне ответ, Лидочка. Ты принимаешь мое предложение?
       - А как ты думаешь?
       - Я надеюсь.
       Лида поцеловала Леху в губы и положила голову ему на грудь.
       - Ты такой хороший. Как я раньше этого не замечала? - Она вдруг погрустнела. - Только знаешь, я, наверное, не смогу родить тебе ребенка. Помнишь, когда ездила поступать в Питер? В общем... Как сказать...
       Леха понял.
       - Ты сделала аборт?
       - Да. И врачи...
       Леха прижал к себе и долго целовал в лоб. Кому-то покажется это смешным, но уж поверьте, что это как раз самое что ни на есть нормальное проявление нежности. Много нормальнее, чем акробатические упражнения, коими пестрят современные романы.
       - Не волнуйся. Помнишь, я говорил насчет благословения? Оно лечит почти все. Не случайно в старину считалось, что прикосновение короля целебно. Здесь это все на самом деле. Конечно, я еще не король, - Лида обратила внимание на такое ненавязчивое слово "еще", - но, думаю, и моего благословения тут будет достаточно.
      

    ***

       - Ты говорил, что убьешь любого, который посмеет... Ты такой крутой?
       - Как тебе сказать. Я, конечно, крут. Но тут дело немножко в другом. Прости, я буду чуть нудным, но тебе это все равно придется объяснять... Как и вообще правила этого мира. Если я застукаю в постели моей жены простолюдина, я его просто убью, и мне за это ничего не будет. Более того, я должен буду его убить, иначе меня не поймут. Если же это будет благородный рыцарь, или даже принц, между нами состоится дуэль. Но дело в том, что меня убить очень сложно. Кирпич, случайно упавший мне на голову, расколется, не причинив никакого вреда. Это как раз и есть Благословение. Помнишь, в детстве мы играли в войну, где были записки с воинскими званиями, и "убить" можно было только младшего или равного? В конце концов, суть игры сводилась к тому, чтобы вычислить генералиссимуса чужой команды и подослать своего генералиссимуса сзади. Так вот, любой рыцарь благословен. Но, если в дуэли он не прав, то на момент удара моего меча благословение покинет его, и он будет убит. Меня же благословение никак не покинет. Поэтому получится дуэль бессмертного со смертным, в которой смертный неизбежно проиграет. Единственный случай, когда неправый может одержать победу над правым, если благословение неправого на порядок выше. То есть простой рыцарь не может меня убить, даже будучи правым. А вот его величество Император, пожалуй, мог бы...
       - То есть Император...
       - Но он не будет этого делать. Дело в том, что убийство правого, извини за тавтологию, убийственно для благословения. Если гипотетически их Величество (и, кстати, мой тесть) решит наставить мне рога с одной из моих невольных жен и потом убьет меня на дуэли, его благословение упадет настолько, что, скорее всего, он потеряет корону. И едва ли после этого проживет долго. Слишком уж много принцев уже имеют на него зуб. Но успокойся, их Величество никогда этого не сделает. Сумасшедших императоров в этом мире не бывает... А вообще забавно, если бы кто-то десять лет назад сказал бы, что, лежа с тобой в постели, я буду обсуждать проблемы бытия и власти...
       - Скажу больше, если бы кто-то десять лет назад...
       - Лучше не заканчивай! - перебил ее Леха, уловив нехитрую мысль. - Я ведь тоже живой человек. Могу и обидеться.
       - Хорошо. То есть извини. Действительно, как странно жизнь устроена.
       - Это точно. Но жизнь - это та штука, которую, хочешь - не хочешь, приходится принимать такой, какая она есть. Так что, давай, постараемся не обижать друг друга.
       - Я постараюсь.
       - Я тоже. Но тут очень важный момент. Когда мы на людях, Аз есмь принц и Великий герцог Грюненбергский, и тебе придется оказывать мне знаки почтения, и никоим образом не нарушать этикета. Это очень важно. Если ты явно нарушишь закон, даже я не смогу спасти тебя от кнута или, по меньшей мере, плети. Но когда двери закрыты, мы вновь те же Леха и Лида, что были десять лет назад. И ты можешь себе позволить... Впрочем, я тоже живой человек. Так что, если будешь очень сердита, лучше разбей что-нибудь. Желательно не волшебные очки.
       - Тебе никогда не говорили, что ты - зануда?
       - Уже давно. Даже отвык.
       - Я иногда буду. Можно?
       - Конечно, девочка моя. За закрытыми дверями тебе все можно.
       - А за открытыми?
       - Я тебя потихоньку научу. Тут очень важно, что называется, "фильтровать базар". Но не бойся, это совсем не сложно.
       - А можно тебя попросить? - неожиданно, как это обычно и бывает в жизни, переменила тему Лида.
       - Конечно!
       - Даже не знаю с чего начать...
       - Лучше, с начала.
       - Да... В общем... Ночевала я в комнате с одной девочкой. Ее на день отдали тем мерзавцам, что...
       Леха все понимал и не перебивал.
       - В общем, вместо меня. Девочке лет четырнадцать, не больше. Мне ее так жалко.
       - Хорошо, родная. Конечно, я куплю эту малышку. Тем более, лучшей служанки для тебя, похоже, и не придумаешь.
       - Служанки?
       - Конечно. Ты теперь моя, хоть и несвободная, но жена, и тебе полагается личная служанка.
      

    ***

       Ну, кажется, в этой главе все ясно и так. Вполне получилась бы радиопостановка. Так что нудеть разъяснениями в этот раз не буду.

    Глава 7

       Разговор Лехи с работорговцем. Леха расставляет все точки над "i" в деле Роман-Лида-работорговец и выкупает Бетти.
      
       Достопочтенный читатель уже знает, как я не люблю лишних комментариев и описаний. Разговор нашего герцога Грюненбергского с работорговцем Оскаром (а позже и его супругой) как раз относится к тем моментам, где комментарии излишни. Обо всем говорят реплики героев.
      

    ***

       - Понравилась ли их высочеству покупка?
       - Весьма. Мы даже ввели ее в наш гарем.
       - Поздравляю! Очень рад, очень рад.
       - Спасибо.
       - Так чем могу служить?
       - Мы разговаривали с Лидией о ее деле. Честно говоря, мы опечалены.
       - Положа руку на сердце, я сам опечален не меньше. Экий подонок, ее приятель! Как таких только земля носит!
       - Да. И не только он.
       - Да, к сожалению. С какими только мерзавцами не приходится работать! - работорговец сокрушенно всплеснул руками. - Но что делать? Кому сейчас легко? Приходится крутиться.
       - Мы понимаем. Мы понимаем и то, что вся вина лежит на Романе.
       - Однозначно! Ваше Высочество, надеюсь, не подумает, что я мог бы купить нечистый товар. Этот Роман самым подлым образом уговорил ее передать ему все права на себя, а затем продал ее мне как честный предприниматель. Просто ужас! Я сам, к сожалению, на сделке не присутствовал, а то, Ваше Высочество понимает, я тут же вызвал бы полицию. А с этих мерзавцев-подручных что взять? Вот так и живем.
       Оскар сокрушенно развёл руками.
       - Да, мы все понимаем. У нас другой вопрос. Мы хотели бы сделать новой наложнице небольшой подарок, и господин Оскар может оказать нам помощь.
       - Всегда рад услужить Вашему Высочеству! Вы хотели бы купить бывшие вещи Лидии?
       - Пожалуй, да. Они еще в распоряжении господина Оскара?
       - Не все. Но всё, что осталось, я от чистого сердца дарю Вашему Высочеству.
       - Мы можем заплатить.
       - Никаких денег! Мне, право, неловко перед их Высочеством за конфуз с этим Романом. Столько нечестных людей приходит из этих других миров. Просто ужас!
       - Мы тронуты. Вещи можно отнести в мой экипаж. Мы посмотрим их дома. Были ли на ней драгоценности?
       - Сережки и кольцо. Но ничего особенного. Даже не золото. Я приложу их к прочим вещам.
       - Отлично. Но это еще не все. У нас достаточно рабов и рабынь, но нам хотелось бы приобрести еще одну толковую служанку. Специально для новой наложницы.
       - О, Ваше Высочество - сама щедрость. С удовольствием помогу Вашему Высочеству. Сейчас у нас выбор не очень большой, но если Ваше Высочество подождет месяц до следующего большого аукциона...
       - Нам не хотелось бы ждать месяц. Мы хотели бы приобрести конкретную девушку по имени Бетти.
       - О, Ваше Высочество, Ваше Высочество... Прошу меня великодушно простить, но эта рабыня не для продажи. Это наша с женой служанка. Я не могу ее так просто продать.
       - Может быть, господина Оскара устроит цена?
       - Нет, нет, и не просите, - Оскар даже на секунду забыл об этикете, но тут же вздрогнул. - Ваше Высочество хочет сделать подарок своей наложнице, но и я тоже не могу обидеть свою жену.
       - Может быть, господин Оскар изволит позвать свою жену, и мы решим эту проблему вместе. Мы очень заинтересованы в этой покупке и постараемся, чтобы половина господина Оскара осталась довольной.

    ***

       - Может быть, этот перстень с магическим хрусталем несколько скрасит разлуку с любимой служанкой?
       - Какая прелесть!
       - Естественно, это просто подарок. За рабыню я заплачу по высшей категории, - сказал Леха. И подумав добавил, - Но не больше.
       - Оскар, я хочу этот перстень!
       - Воля женщины священна. Насчет высшей категории...
       - Господину Оскару, должно быть, не надо объяснять прейскурантов. Кроме того, в знак признательности за щедрость господина Оскара мы готовы дать обязательства в отказе от каких бы то ни было материальных претензий к господину Оскару в случае поимки Романа и возбуждения уголовного дела по факту мошенничества.
       - О, Ваше Высочество, это было бы просто замечательно! Эй, там, позовите Бетти.
       Вскоре в комнату вошла светловолосая темнобровая голубоглазая девочка лет четырнадцати, словно сошедшая с картин немецкого Возрожденья. Вошла, выражаясь словами Батюшкова, "легче серны молодой". Простите за цитирование, но точнее и короче просто не скажешь. Так зачем же пытаться?
      

    ***

       А вот тут комментарии как раз начинают форсированно нужнеть. Нет, набирать нужность. Тоже не то. В общем, вы меня поняли. Было бы неправдой сказать, что вошедшая в зал девочка сразила нашего друга наповал. За свою жизнь он успел повидать немало. Но девочка действительно была очень хороша. Потрясающе хороша. Неслучайно Оскар в свое время оставил ее себе, и неслучайно те мерзавцы попросили именно ее в качестве замены Лиде. Наверное, мне следовало описать Бетти подробнее чуть раньше, когда я рассказывал о ее первой встрече с Лидой. Но тогда я смотрел на ситуацию ее, Лиды, глазами, и была ночь. А в темноте, как известно, все кошки серы. И пусть даже все женщины красивы (если кто не знает, это продолжение той поговорки о кошках), так вот, и пусть даже все женщины красивы, но едва ли Лида в тот момент была готова все это оценить. Не говоря уж о том, что именно в тот самый момент едва ли Бетти была столь грациозна и очаровательна. В общем, думаю, обо всем я и раньше рассказывал к месту и ко времени, буду стараться делать это и впредь.
      

    ***

       - Это та самая Бетти, Ваше Высочество, - сказал Оскар герцогу, и, повернувшись к девочке, добавил. - Поклонись своему новому хозяину, его Высочеству герцогу Грюненбергскому.
       Бетти вздрогнула, на секунду брови ее приподнялись, глаза расширились. Но в следующее же мгновение она сделала канонический реверанс и отвесила Лехе земной поклон.
       - МилА, - произнес Леха медленно, обдумывая дальнейшие действия. - Мы намереваемся не тянуть кота за хвост и забрать ее сразу, - сказал он Оскару. - Есть ли у тебя личные вещи, и сколько тебе потребуется времени, чтобы их собрать?
       Последние слова относились, как вы понимаете, уже к Бетти.
       - Я - холопка и все, чем я пользуюсь, как и я сама, принадлежит господину Оскару, - ответила девочка.
       Оскар уже набрал в грудь воздух, дабы выговорить свою бывшую рабыню, но Леха остановил его жестом руки.
       - Ты уже не принадлежишь господину Оскару, и я - твой новый хозяин. Леха так разволновался, что даже назвал себя в единственном числе, и даже не как "аз есмь".
       - Если Вашему Высочеству угодно, она может забрать хоть всю ту одежду, коей пользуется, но это...
       - Она не будет ни в чем нуждаться в моем доме, - перебил его Леха и, уже обращаясь к девочке, добавил, - если у тебя есть какая-то мелочь, к которой ты чувствуешь привязанность, скажи.
       - Привязанность к вещам - недопустимая роскошь для рабыни, - ответила девочка.
       - Хорошо! - резюмировал Леха. - Сколько будут стоить туника и сандалии, что надеты на ней сейчас?
       - Ваше Высочество! Ваше Высочество... - Оскар покачал головой. - Нам ли говорить о таких мелочах? Я имел в виду... - Оскар запнулся, ибо сам забыл, что таки имел в виду, и после довольно продолжительной паузы, сопровождающейся тряской рук и вихлянием зада, закончил, - пусть это будет моим подарком. Она вместе со всем, что на ней сейчас - полностью принадлежит Вашему Высочеству.
       - Отлично! Бетти, ты полетишь со мной. Но я разрешаю тебе попрощаться с господином Оскаром и его домом. Разрешает ли господин Оскар попрощаться моей рабыне со своими рабами?
       - Да, конечно. Ваше Высочество, как всегда, очень щедры и великодушны, и я тоже не злодей какой. Поди сюда Бетти. Можешь поцеловать на прощанье мне руку. И руку госпожи Ксении.
      

    ***

       Помните, давеча я обещал сказать, что же говорил Гете. Вообще-то Гете много чего говорил, но относительно вопросов текстоделания (красно- и косноязычия, и всего такого прочего) квинтэссенция его позиции выражена в следующей паре реплик:
      
       WAGNER:
       Allein der Vortrag macht des Redners GlЭck;
       Ich fЭhl es wohl, noch bin ich weit zurЭck.
      
       FAUST:
       Such Er den redlichen Gewinn!
       Sei Er kein schellenlauter Tor!
       Es trДgt Verstand und rechter Sinn
       Mit wenig Kunst sich selber vor!
       Und wenn's euch Ernst ist, was zu sagen,
       Ist's nЖtig, Worten nachzujagen?
       Ja, eure Reden, die so blinkend sind,
       In denen ihr der Menschheit Schnitzel krДuselt,
       Sind unerquicklich wie der Nebelwind,
       Der herbstlich durch die dЭrren BlДtter sДuselt!
      
       Да простит меня достопочтенный читатель за столь изрядную цитату, да еще на немецком. "Он над нами издевается", - чую, воскликнули иные эстеты. Знаете, они правы. Я действительно издеваюсь. И именно над ними, и только над ними. Но совсем не над вами, мой добрый друг. Думаю, вы сейчас благодушно улыбаетесь, также как улыбался и я в момент написания сих слов.
       "Смотрите, как он выпендривается! - продолжают кричать эстеты. - Пoшло это, ребята! Выглядит в чистом виде: смотрите, сколько знает автор!".
       А на самом-то деле все наоборот. Вам, мой добрый друг, я признаюсь, как на духу. Немецкого языка я практически не знаю. Разве что чуть-чуть. И уж, во всяком случае, не настолько, чтобы цитировать Гете в оригинале. Более того, признаюсь в более страшном грехе. Я самым наглым образом открыл чужой файл и (подумать только!) просто скопировал сей кусочек себе в повесть. Вот ужас, правда? Ведь ни один уважающий себя профессиональный текстовик так никогда не сделает. А я вот сделал. И более того, не испытываю никакого стыда.
       Объясню, и зачем я это сделал. Дело в том, что среди читателей вполне может оказаться кто-то, кто читает по-немецки. Для тех же, кто немецкого не знает, пожалуйста, перевод:
      
       Вагнер
       Нет, в красноречье - истинный успех!
       Но в этом, признаюсь, я поотстал от всех.
      
       Фауст
       Ищи заслуги честной и бесспорной!
       К чему тебе колпак шута позорный?
       Когда есть ум и толк в словах у нас,
       Речь хороша и без прикрас.
       И если то, что говорится, дельно, -
       Играть словами разве не бесцельно?
       Да, ваши речи, с праздным блеском их,
       В обман лишь вводят вычурой бесплодной.
       Не так ли ветер осени холодной
       Шумит меж листьев мертвых и сухих?
      
       "Когда есть ум и толк в словах у нас, Речь хороша и без прикрас," - запомните это, друзья. Чередование синонимов, избегание страдательного залога и личных местоимений, придание тексту гладкости, избегание прямого обращения к читателю (то есть того, чем я сейчас занимаюсь) и все такое прочее - это все вздор, если вам есть, что сказать. Вот последнего как раз у большинства столпов русскоязычной словесности, хоть "попсовых", хоть "элитных" и недостает.
       И еще, дорогой мой читатель, как вы думаете, как это мне удалось найти у Гете подтверждение моих слов? Отвечу. Я знал, где и что искать. Чего и вам желаю.

    Глава 8

       Леха много говорит с Бетти по пути и реально влюбляется в эту девочку. Хотя старается делать только чистое и светлое. Он везет ее в магазин игрушек, покупает большого зайца, большого кота и маленькую мышку. (Девочка спала с зайцем, пока была маленькой, и ее не похитили из родного мира).
      
       Думаю, для экономии времени, затраченного на чтение моей повести эту главу вполне можно составить несколькими импрессионистскими штрихами, а именно кусочками разговоров Лехи и Бетти. Надеюсь, что из них все должно быть ясно. И без прикрас.
      

    ***

       Бетти с восхищением глядела на роскошную герцогскую карету, запряженную пегасами. Она не могла представить, что ей доведется прокатиться в такой. Доселе ей приходилось путешествовать разве что в экипаже для дворовых людей. Примерно таком, на котором совсем недавно ехала в новый дом Лидия.
       - Заходи, я хочу немножко поговорить с тобой по пути.
       - Благодарю, хозяин, - девочка поклонилась и зашла в растворенные для нее двери.
       Герцог зашел следом, затворил за собой дверь и сел по ходу движения. Бетти продолжала стоять.
       - Я разрешаю тебе сесть напротив меня.
       Девочка кивнула и, опустив глаза, присела на самый край.
       - Расположись комфортно. Когда никто третий не слышит, можешь говорить мне "ты".
       - Спасибо, Ваше..., то есть мой... Спасибо.
       Бетти вдруг заплакала. Леха пересел на ее сторону, и, прижав к себе, нежно погладил ее по спине (совсем не заходя ниже), и несколько раз поцеловал макушку. Постепенно девочка успокоилась.
       - Полное имя Элизабет? Елизавета?
       Читателя может удивить этот вопрос хозяина, только что оформившего сделку. На самом деле ничего удивительного. К сожалению, в том хрустальном мире раб не считался ни то чтобы полноправным человеком, но в какой-то степени человеком вообще. И вместо имени в официальных документах числился идентификационный номер. Графы же с именами были необязательными, и при доверительной обстановке заполнялись потом. Более того, хозяин вполне мог поменять рабу имя по своему желанию.
       - Все так спрашивают. Ой. Простите, Ваше... Прости.
       - Ничего страшного. За закрытыми дверями ты можешь чувствовать себя свободной. Итак, как же тебя нарекли при рождении?
       - Роберта.
       - Красивое имя. И где ты родилась?
       - Далеко. Но я плохо помню. Какие-то люди унесли меня, и потом я оказалась здесь. Я понравилась господину Оскару, и он не стал меня перепродавать. Сначала было трудно. - Ее передернуло. - Но потом привыкла. Обычно я прислуживала госпоже Ксении, жене господина Оскара, но иногда... - девочка замялась.
       Как Леха ни всматривался в знаки, вся предыстория девочки была полностью затерта. Это выглядело необычно и даже странно.
       - Я все понимаю, девочка моя. Это всё позади. Больше никто никогда ни к чему тебя не принудит. Включая меня. Пока ты будешь прислуживать Лидии. Собственно, она попросила тебя купить. За что я ей очень благодарен...
       - Девушке, что господин купил на последнем аукционе? - Бетти даже не заметила, как перебила речь своего нового господина. Леха лишь улыбнулся.
       - Да. Надеюсь, вы поладите. Но если она будет обижать тебя, обязательно скажи мне... У тебя будет отдельная комната.
       Бетти как-то смутилась.
       - Я боюсь спать одна.
       Это было правдой, и это делало Бетти еще более привлекательной рабыней.
       - Совсем?
       - Помню, даже в детстве я всегда спала в обнимку с зайцем.
       - Знаешь что, мы прямо сейчас полетим в магазин игрушек.
      

    ***

       - О, как хорошо, что Ваше Высочество обратилось именно к нам! У нас самый лучший выбор мягких игрушек в городе! Ваше Высочество изволит выбрать игрушку для своей женщины, дочки или рабыни?
       - Дочки.
       - О, Ваше Высочество - очень хороший отец! Какими суммами Ваше Высочество собирается оперировать?
       - Мы не стеснены в расходах.
       - О, Ваше Высочество - самый лучший отец.
       - Мы это знаем. Теперь, извольте нам с этой девочкой сделать выбор самостоятельно. Мы вас позовем.
       - Как Вашему Высочеству будет угодно!
      

    ***

       - А можно еще посмотреть?
       - Конечно, девочка моя.
       - Ой, а можно вместо зайца взять вот этого кота. Или уже поздно?
       - Мы возьмем и кота. И еще вот эту мышку. Она, кажется, похожа на тебя.
       - Точно!
       Бетти хотела поцеловать Леху, но остановилась, словно её ударило током. Она знала, что это было бы вопиющим нарушением этикета.
       - Знаешь, у меня в детстве не было кота, но были пес, два медведя и заяц. А кот был нужен. В конце концов, я нарек котом одного из медведей.
       - И подействовало?
       - Еще как.
       - А ты тоже спал с этими игрушками?
       - Нет. Я все-таки был мальчиком. Но разных игрушек у меня было много. Не только мягких.
       - У меня тоже. Папа с мамой меня баловали.
       - Но все же чего-то не хватало. Так ведь всегда бывает. Даже сейчас в магазинах игрушек я с интересом смотрю и думаю, что бы послал себе в детство. Кстати, спасибо тебе! Без тебя я бы туда еще долго не выбрался.
       - Я рада... А что бы ты сейчас послал себе в детство?
       - Честно?
       - Честно.
       - Себе шестнадцатилетнему я послал бы тебя... Прости. Ты не обиделась?
       - Нет. Но ведь я - не игрушка. Хотя...
       - Прости еще раз. Я бы сделал это в доброй надежде за вас обоих. В мире моего детства и юности не было рабства. Тебе было бы немножко сложно в нашем мире, но ты сразу стала бы свободна. Сразу. И, быть может, вы оба были бы счастливы вместе. Он был хорошим мальчиком. Честно. Совсем не тем усталым механизмом, который ты видишь перед собой сейчас. Может быть, ты бы его полюбила.
       - Ты - не механизм. Ты - добрый и чуткий.
       - Спасибо, дочка.
       - И ты послал бы меня к себе, зная, кто я, и чем занималась в последнее время?
       - Для меня тогдашнего это имело бы мало значения. Глядя на тебя, он бы забыл обо всем. Вот полюбила бы ты его?...
       - Обязательно. Жаль, что это невозможно.
      

    ***

       - Перекрестись!
       Как Леха ни пытался, от Бетти не скрылось его некоторое разочарование.
       - Что-то не так?
       - Я так и думал. Мы принадлежим разным конфессиям. Но это не страшно. Крещение одно. Если ты духовно созреешь, мы проведем миропомазание. Но и это необязательно. При отсутствии рядом Католической церкви, ты можешь посещать Православный храм.
       - У меня будет время?
       - Обязательно. Все мои холопы и крестьяне могут посещать храм. И сам я чту воскресный день.
      

    ***

       Ну, вот опять настало время внести немножко ясности. Я чувствую, что кто-то из тех, кто читает сейчас мою повесть, уже сделал на полях ремарку "еще один рояль в кустах". Ни Леха, ни Бетти ни разу не похожи на рояль... Хотя нет, некоторое сходство с собственно роялем (а отнюдь не фортепьяно; понимаю, сколько хлопот создаю потенциальным переводчикам, ну так что ж?) и присутствует, но, повторяю, никакое соответствие наших героев сей идиоме никакого места не имеет. Но повторяю и то, что есть люди, думающие иначе. Возможно и даже вероятно, вы, дорогой мой читатель, к оным личностям не относитесь, тем не менее, я не могу исключить, что и вам объяснение ложности сего факта может также показаться небезынтересным. Дело в том, что ошибка эта (напомню, назвать Леху и Бетти "роялями в кустах") не является ошибкой неискушенного наивного читателя. Наоборот, это типичная ошибка читателя очень даже искушенного, но получившего опыт сего искушения на не самой лучшей ниве. Если провести аналогию с шахматами, то ошибку сию можно сопоставить отнюдь не с зевком, но с очень даже осмысленным залезанием в ловушку второразрядника (а второй разряд - это уже не так уж и плохо), севшего играть с гроссмейстером. Итак, дорогой мой читатель, давайте вместе подумаем, с чего наш друг вдруг (друг-вдруг - паразитная рифма, тудыть ее, но менять не буду; не из какого-то неуваженья, как, возможно, протявкает иной эстет, но исключительно дабы показать, что и так хорошо), так вот, с чего это Леха вдруг ни с того ни сего прямо таки падает в любовь именно к этой девочке. Вроде бы у него и жена есть (принцесса крови, леди Роксана), и наложницы, да и вообще громадная куча, пардон, баб, мечтающих о его внимании. А он ни с того, ни сего, именно в Бетти. Просто под развитие романа. Это на первый взгляд так кажется. Давайте теперь посмотрим под несколько иным углом. Начнем сначала. Кто такой герцог Грюненбергский? Правильно, Леха Багиров. Наш человек, несколько лет назад попавший в, не побоюсь этого слова, жуткий мир, с иными законами. Человек, принявший эти законы, выстоявший и даже вполне выигравший на текущий момент игру под названием жизнь. То, что такое могло произойти, мы вполне можем допустить. Во всяком случае, если мы в принципе допускаем самоИ наличие какого-либо иного мира. Представили? Отлично! Вот Леха Багиров стал герцогом Грюненбергским. Повторяю, это наш человек. Другими словами, нормальный пацан. Ему, по большому счету, чужд мир Хрусталя, вместе со всеми его обитателями (что бы он сам об этом ни говорил). А человек - такое существо, которому нужна компания себе подобных. Что делает нормальный человек в таких условиях? Когда он уже достиг какого-то положения в этом новом мире? Правильно, стремится разыскать "собратьев по несчастью" и, по меньшей мере, собрать сих собратьев около себя. Во всяком случае, желание такое возникнет у большинства. У кого-то оно так и останется маниловщиной, но кто-то предпримет и какие-то действия для оного желания реализации. Найдет основные места, где незадачливые гости обычно оказываются, будет посещать аукционы эксклюзивных рабов и рабынь, возможно даже организует сеть осведомителей. Нехорошее это слово - осведомитель, скажу, положа руку на сердце. Я потому доселе даже не рассказывал об этих моментах. Но для достижения цели порою и такие средства приходится использовать. И даже не самому плохому человеку. Помните, и у Шерлока Холмса были платные осведомители. Но вернемся к нашим друзьям. То, что Леха пришел на тот аукцион, было, конечно, не стопроцентно, но вполне прогнозируемо. А уж то, что он выкупил свою старую знакомую (да еще первую знакомую по своему миру, встреченную им за столько лет за гранью Хрусталя, да еще девочку, в которую в свое время были влюблены все мальчишки двора), вот это уже стопроцентно.
       Идем дальше. Вот он купил свою школьную подругу. Конечно же, он ее сразу же освободил бы. Если бы мог. Но он потому и выжил, и доселе побеждал, что не давал эмоциям власти над разумом. А освобождение рабыни в Хрустальном мире - штука непростая. Вот он и сделал максимум того, что мог сделать. Но не больше. Могло ли это все совсем никак уж не затронуть его душевное состояние? Напомню, он не видел Лиду много лет, практически не общался со школы. И теперь душа его во многом вернулась в те школьные годы, когда он безнадежно любил эту девочку, но был ей абсолютно не нужен. Не знаю, как у вас, дорогой мой читатель, но у Лехи Багирова в голове зазвучал коктейль из старых песен, что он любил слушать в те годы:
      
       "...Нахлынули воспоминанья,
       Воскресли чары прежних дней,
       И чувства прежнего желанья
       Воскресли в памяти моей..."
      
       "Дымок от папиросы вздымается и тает..."
      
       "...Где потом мы были, я не знаю,
       Только губы помню в забытье..."
      
       Голоса Лещенко (Петра), Козина, Вертинского, Утесова, Виноградова, Бернеса... Почему такие старые песни? Отец Лехи любил их, а Леха был правильным мальчиком, и искренне впитал эту любовь с малых лет. Тем более, что песни действительно хороши. Я об этом не говорил? Так я вообще о многом не говорил, да не мог сказать. Теперь сказал.
       Романтические детские мечты, какие-то воспоминания, несколько отретушированные временем и дополненные какими-то существенно более поздними реализациями, все это крутится в его голове бешеной каруселью. И вот итог - он снова чувствует себя юным, но с поправкой на успех (которого в те годы, положа руку на сердце, недоставало). То, что он выполняет ту прихоть Лиды, которую выполнить может (а именно купить Бетти), - это даже не вопрос. Кстати, мог ли прогнозировать такой исход Оскар, когда посылал Бетти спать в одну комнату с Лидой? Конечно, нет. Он об этом и помыслить не мог. Впрочем, он и так в накладе не остался, так что оставим его в покое.
       Идем дальше. Вот Леха покупает Бетти. Напоминаю, человек - существо цельное, и запущенные в нем программы нигде не локализуются. Леха смотрит на Бетти глазами не усталого герцога, но того пятнадцатилетнего пацана, что был влюблен в четырнадцатилетнюю Лиду, но отнюдь не ограничивал свои мечты только ею. Мужчина, как правило, есть существо полигамное (да простят меня милые дамы, я лишь констатирую факт), и Леха исключением не является. И тут он видит живой образ девочки своих грез. Идеал, словно сошедший с картин немецкого Возрожденья. Действительно, идеал. Причем дальше - больше.
       Так что все, что произошло, дорогой мой читатель, вполне естественно, и практически не могло не произойти. Но вернемся за грань Хрусталя. Как достопочтенный читатель уже, должно быть, успел убедиться, атмосфера в замке принца была более чем доброжелательная, так что уже через несколько часов Бетти, лежа в своей новой постели в обнимку с новым зайцем, чувствовала себя счастливейшей девочкой на свете.
       После негромкого стука дверь ее комнаты отворилась. На пороге с канделябром в руке показался сам герцог. Как Бетти ни старалась, мимолетная тревога таки отразилась на ее лице. Даже не то, чтобы тревога. Бетти была не девочкой. Да и связь с хозяином считалась здесь не то что не предосудительной, но желанной для практически всех рабынь. Однако после их дневного разговора она чувствовала себя как-то по-другому. Даже сама не осознавала как именно, но по-другому.
       - Не бойся, - прошептал Леха, ставя канделябр на столик. - Я только зашел узнать, как ты устроилась.
       Бетти приветливо улыбнулась.
       - Я так рада! - сказала она, отбросив в сторону зайца, тут же смутившись, но все же действительно ощутив неподдельную радость.
       - У тебя все хорошо? - так же тихо спросил Леха.
       - Да, конечно!
       - Ну, спи!
       Леха подошел к кровати и погладил девочку по голове. Она довольно улыбалась. Тут Леха внезапно даже для самого себя опустился на колено и поцеловал Бетти в щеку.
       - Ну, спи! - повторил он, быстро поднявшись.
       И также быстро ушел, неслышно по-кошачьи ступая и тихо затворив за собой дверь.

    Глава 9

       Леха везет Лидию показать свои владения.
      
       Вполне естественным для Лехи было желание похвастаться перед Лидой своими новыми владениями. Сама собой стучалась прогулка вдвоем. "А Бетти?" - возможно, спросит кто-то. А Бетти была всего лишь служанкой его новой наложницы. И оставалась ею, несмотря на все просыпающиеся в душе Лехи чувства. Каждому свое. Он и так уделил ей много больше внимания, чем это было допустимо по этикету. И уж никак не мог об этом самом этикете забыть открыто. Прогулка же с новой наложницей была совершеннейше в рамках традиций, а посему при наличии желания (а оно, желание это, еще как наличествовало) просто не могла не осуществиться в самое ближайшее время. Иными словами, на следующий же день.
       Как вы уже знаете, у меня нет никакого желания создавать какие-то плавные повествовательные переходы и давать какие-то описания, единственная цель которых обмануть читателя показным профессионализмом и не менее показной достоверностью. Не очень люблю я и описывать природу. За исключением, естественно, тех случаев, когда сии описания действительно нужны. Так что начнем с утреннего диалога, подслушанного мною на балконе спальни нашего друга, в которой накануне ночевала и Лида. Надеюсь, что сам факт ее ночевки в оной спальне не вызывает вопросов и сомнений даже у самого строгого читателя.
       На балкон наши друзья вышли босыми, обмотанными полотенцами. Да, именно полотенцами, потому что даже в сказочном мире куски ткани, используемые для вытирания тела (и отдельных его частей), назывались именно этим словом. А душ в спальни Лехи имелся. Причем горячий. Имелось и электрическое освещение. Это даже в первый день удивило Лиду, и Леха ей тогда рассказал о том, что год назад в Грюненберге была запущена новая гидроэлектростанция. Но электричества было еще недостаточно много, и хватало не всем. Даже дом герцога электрифицирован был не полностью. Тот разговор состоялся как раз в то время, когда я посчитал неэтичным подслушивать наших друзей, поэтому и забыл о нем сказать сразу.
       Но вернемся к утреннему разговору. Босые, полуобнаженные молодые люди вышли на балкон. Пол и в комнате, и на балконе был вымыт настолько хорошо, что к подошвам их ног едва ли пристала мало-мальски заметная грязь. Конечно, балкон есть балкон, и даже за ночь туда неизбежно наносится достаточно пыли. Но, повторяю, пол везде был действительно прекрасно вымыт, и стоять на нем босиком было приятно.
       Этаж был примерно четвертый (примерно, это в зависимости от того, как считать первый неполный этаж). Вид открывался изумительный. С зелеными холмами, белыми облаками, очень голубым небом, немногочисленными птичками, et cetera, et cetera. Если вам, дорогой мой читатель, доводилось наслаждаться изумительным видом с балкона, вы меня поняли. Если нет, тем более едва ли будет какая-то польза описывать его подробнее. Вспомните анекдот о зоопарке, что я рассказывал во второй главе.
       Да, касательно немногочисленных птиц, редкий русскоязычный редактор, завидев такое сочетание, не начнет скакать павианом. Я не издеваюсь над вами, дорогой мой читатель. А если над кем-то и издеваюсь, так только над ними, теми, кто павианами скачут. Ну, а над ними, согласитесь, грех не поиздеваться. Сколько нашей кровушки попили, не счесть. Так вот, птиц действительно было в аккурат столько, сколько нужно. Не меньше, но и не больше. Таким образом, употребление к славным пернатым сего канцелярского эпитета считаю более чем оправданным.
       А еще балкон был большой. Даже очень большой. С мраморным парапетом. Нет, скорее перилами. В общем, вы меня поняли. Итак, картина была просто идиллическая, и это главное.
      

    ***

       - На чем мы поедем? - спросила Лида.
       - Я как раз мучаюсь этим вопросом, - ответил Леха. Трудно было понять, это он так выпендривался или просто разговаривал. - Хотелось бы совместить полезное с приятным. То есть я бы полетел.
       - Ты превратишься в дракона, а я сяду тебе на спину?
       Ума не приложу, с чего это у Лиды возникла сия светлая мысль. Да и Леху она, мысль эта, тоже удивила. Впрочем, ответил он на редкость серьезно.
       - Я, может, и смог бы, но меня не поймут. Сажать себе на шею рабыню - это не по понятиям. Пардон! Не обижайся, пожалуйста. Я не хотел.
       - Ладно, не буду. Так как же быть?
       - Есть варианты. Можно в летучей повозке, запряженной пегасами. Можно верхом на пегасах. Можно на метле.
       - На метле мне летать еще не приходилось.
       - Можно подумать, что приходилось на пегасах.
       - Я видела их. Они совсем как кони, только с крыльями.
       - Примерно так. Но у них немножко отличается дрессировка. Научишься ты, может, и быстро, но сразу могут быть проблемы.
       - А на метле?
       - Тоже придется учиться. Тут главное, так же, как и с пегасами, не бояться высоты. Но...
       - Но?
       - Без собственного благословения высоты бояться таки надо. Разбиться можно. Насмерть...
       - Остается повозка?
       - Что ты сама думаешь?
       - Я за пегасов. Помнишь, я в детстве даже конным спортом занималась.
       - Да... Вот ты сказала, и вспомнил. Точно, полетим на пегасах.
      

    ***

       Когда Лида уже была в седле, Леха все же пристегнул ее ногу к стремени. Бросив быстрый взгляд окрест себя, и убедившись, что никто не может их видеть, он поцеловал ее хорошенькую, обутую в очень открытую сандалию, ножку. Может, кто-то это и не поймет, но я лишь говорю о том, что подсмотрел. Подсмотрел, несмотря на все Лехины предосторожности. А через несколько мгновений наш принц сам уже был в седле.
       Неплохой опыт конной езды не прошел для Лиды даром. Команды по подъему и снижению тоже были усвоены быстро. Да и пегас Ветерок был на редкость смирным и понятливым даже для его сородичей существом.
       Так что вскоре наши друзья скакали бодрой рысью на высоте птичьего полета и наслаждались прекрасными видами почти девственных лесов и лугов. Опля, вот так написал, а потом подумал: "ведь найдется же какая-нибудь дрянь, что ничего не поймет и начнет ерничать". Или даже не дрянь. Ну, по поводу того, что я не вижу ничего плохого в том, чтобы назвать прекрасный вид "прекрасным видом", а не выдумывать какой-нибудь обалденно свежий и литературный эпитет, это даже не обсуждается. Шутка насчет почти девственной природы тоже. Если кто не понял, значит, уж простите, тупой. И здесь я, к великому сожалению, бессилен что-либо изменить. А вот на том, что "скакали на высоте птичьего полета", остановлюсь-ка чуть подробнее. Это действительно нетривиально, посему достопочтенный читатель вполне может этого и не знать.
       Итак, как летит пегас? Естественно, небольших крыльев, чтобы оторвать от земли целую лошадь, никак не хватит. Да и если бы они, крылья эти, были большими, едва ли при сохранении лошадиных размеров удалось бы получить хорошего летуна. В чем же тут дело? А дело в том, что пегасы - это не просто животные, но животные благословенные. И благословение у них большое. Не меньше, чем у рыцаря. А при таком благословении опора находится там, где хочешь опереться. То есть они просто идут по воздуху, а точнее, по эфиру, как по дороге. Крылья же лишь чуть-чуть стабилизируют такой полет. Не больше. То же самое можно сказать о тех летучих повозках. Они тоже благословенны. Опорой их является та же плоскость, на которой стоят запряженные в них пегасы. Зачем я все это выдумал? А я и не выдумал. Я подсмотрел. И попытался хоть как-то подсмотренное объяснить.
      

    ***

       Доводилось ли вам, дорогой читатель, прыгать с парашютом? Лучше, конечно, со спортивным, но сгодится и опыт простого десантного. Помню свой первый прыжок. Внезапно поднявшийся ветер унес мой практически неуправляемый парашют (это был Дэ-пятый) далеко от лагеря, так что приземлился я... Впрочем, это не важно. А приходилось ли вам совершать конные прогулки по, не побоюсь этого слова, живописной гористой местности?
       Если у вас есть опыт и того, и другого, то, слив эти два опыта в один, вы можете представить ощущения наших друзей. Может быть, даже много лучше вашего покорного слуги. Если же никакого подобного опыта у вас нет, просто поверьте на слово, это было здорово. И даже, опять не побоюсь этого слова, животрепещуще.
       Сообщу и о такой детали. Тем, у кого есть хотя бы небольшой кавалерийский опыт, известно, как (особенно на первых порах) стучит о седло пятая точка опоры. И какие довольно скоро возникают неповторимые устойчивые ощущения. Ощущения, вполне способные омрачить доставленное конной прогулкой удовольствие. Наверное, уже не надо особо подчеркивать, что на скользящем по эфиру пегасе дела с этим обстоят много лучше.
      

    ***

       О чем говорили наши друзья? Да обо всем. Сначала все больше о самих пегасах. Потом о каких-то деталях там внизу. Леха с гордостью показывал поля, луга, сады, фабрики, стройки, в общем, свои владения, которыми сам бог велел гордиться. И он, Леха, гордился. Что таки не мешало обсуждать и более насущные на текущий момент вопросы, а именно уяснение сложившего положения. Ведь не думаете же вы, дорогой мой читатель, что у наших друзей и впрямь было достаточно времени, чтобы его полностью уяснить. Особенно у Лиды. Надеюсь, что не думаете. Вот на этих моментах мы и остановимся подробнее.
      

    ***

       - Ты всегда носишь на поясе меч?
       - Обычно. Он нетяжелый. Едва ли он мне сейчас понадобится, но это символ. Символ власти. Я и погоны обычно ношу. Чтобы ни у кого даже случайно мысли не возникло, что перед ним не Великий Герцог, - Леха так и произнес свой титул, что написать его с незаглавных букв было бы просто неправильно.
       Увидев немножко кривую улыбку Лиды, Леха продолжил:
       - Это не из снобизма. Просто, понимаешь... Как это сказать... Есть такие засранцы даже из рыцарей, особенно бедных. Приходит такой гад в ветхом рубище в бедную лавку, такую, чтобы хозяин был из третьей гильдии и знаки не читал. Напросится на хамство в свой адрес, а потом спросит с хозяина по полной программе, чего это он с рыцарем неподобающим образом разговаривал. В принципе, конечно, никому хамить не надо, но если ты сам напросился... В общем, я не такой...
       - Я поняла.
       Не думаю, что Лида действительно поняла Леху (уж больно путано он объяснялся), но так или иначе тема была исчерпана, и заданный через минуту следующий Лидин вопрос был куда как интереснее:
       - Помнишь, ты говорил, что кольцо "в свой мир" "впендюривают" почти всем новоприбывшим.
       - Говорил.
       - И тебе его тоже "впендюрили"?
       - И мне.
       - А ты...
       - Ты хочешь знать, сколько я заплатил?
       - Ну...
       - Во-первых, я был один, так что даже не думай об... В общем, ты поняла. На самом деле это кольцо стоит совсем недорого. Я не хотел тебя расстраивать, но раз ты спросила, я расскажу. Когда человек из нашего мира попадает сюда, у него, как правило, уже есть довольно большой кредит.
       - Да, трактирщик что-то такое говорил о кредите... И ты тогда в первый день тоже...
       - Именно так. Если бы не поспешность Романа, с одним твоим кредитом вы преспокойно прожили бы в оном трактире чуть ли не год. Я сам лишился кредита как раз за такое вот кольцо. И это уже было огромной переплатой.
       - А ты говоришь "хрустальный мир".
       - Да, Лидочка, это Хрустальный мир. Тут все делается по правилам. Заметь, никто не мешал вас просто обобрать и продать в рабство обоих. Смог бы Роман оказать хоть какое сопротивление? Со всеми его "техниками японского меча". Да и не Роман тоже. Кто угодно на его месте. Эти подонки очень даже неплохо дерутся. У них ведь нет благословения. Помнишь Маяковского: "Плохо человеку, когда он один. Горе одному, один не воин. Каждый дюжий ему господин. И даже слабые. Если двое." Но они пошли очень долгим обманом. Почему? Потому что тут по-другому нельзя. За каждое прямое преступление здесь неотвратимо следует наказание. Между собой еще как-то можно что-то решить без полиции. И то не все, и только среди подонков. Даже крестьянин, да что там, даже нормальный раб тут же побежит жаловаться. Или господину, или в полицию. А даже если и не побежит, преступление все равно написано на лбу преступника. Здесь негде спрятаться и невозможно замести следы. Стоит преступнику выйти к людям, он тут же будет передан властям для расправы. Поэтому и рабам бежать бесполезно.
       - Ты думаешь, Рома не виноват?
       - Я так сказал?
       - Нет, но...
       - Вот-вот. Конечно, виноват. Честно говоря, я его не слишком уважал и раньше... Русик-Гитлер его даже в Питере пару раз дойнул.
       - Ты знаешь Русика-Гитлера?
       - Ты скажи, кто в нашей школе его не знал? Я даже помню, он за тобой пытался ухаживать, и даже бил кой-кому морд... Да... А Гитлера я неплохо знал. То есть не в школе, после. Мы с ним особенно сблизились - в хорошем смысле - после университета, когда оба оказались в одной бригаде на Алтае. У нас ведь с ним одна историческая родина. В смысле, не Израиль, конечно, - тут Леха назвал райцентр на юге их провинции. - Есть такое большое село. Мы его называем городом.
       - Я знаю.
       - Так вот, оттуда исходили наши с ним деды. Даже дальние родственники общие есть. Вот мы с ним и оказались, когда все стало рушиться, в одной, так сказать, бригаде... - Леха глубоко и многозначительно вздохнул. - Но, слава Богу, на Алтае мы долго не задержались. Там все развалилось само собой, и мы с Русиком соскочили. И поехали искать счастья во французском легионе.
       - Ты был во Франции?!
       - Был. И во Франции, и в Германии, и Польше, и в Италии... Да вообще много где... В легион Русика забраковала медкомиссия, меня же приняли. Почти. Буквально через несколько дней выгнали за драку.
       Лида была поражена. Человек, к которому она всегда относилась как профессорскому сынку (и этим все сказано), вдруг предстал чуть ли не героем американского боевика. Гангстер и солдат удачи в одном флаконе. Возможно, и "гангстер", и "солдат удачи" было некоторым преувеличением, но ведь и сам Леха не произносил этих слов. Тут она вспомнила, что говорил о Лехе Роман. Вот значит, с каким отребьем он его встретил! И почему такими нехорошими словами ругался!
      

    ***

       - Здесь не все так просто. Ты была рождена свободной женщиной и стала рабыней... Прости, в общем, такое гадское стечение обстоятельств, чтобы не сказать хуже. Главное, ты не должна была стать рабыней, и Империя Хрусталя сразу по приходу дала тебе хорошее положение и достаточный кредит.
       - А твои рабы на плантациях? А те, что в дешевых борделях?
       - Это другое дело. Подавляющее их большинство были рождены для этого и ничего другого для себя даже не представляют. Это очень важно. Для них нет вакансий на свободе, они о ней и не думают. И в большинстве своем довольны своим положением. Кстати "на плантациях" - это несколько, я бы сказал, сериально. В сельхоз. труде у нас заняты, не поверишь, все больше крестьяне.
       - Вон те, например? - Лида показала рукой на группу людей внизу.
       Двое пастухов уже давно заметили всадников, и стояли со снятыми шапками, глядя в небо. Стадо овечек мирно паслось рядом.
       - Именно так. Кстати, по-моему, картина самая, что ни на есть, пасторальная. Они, люди эти, несколько закрепощены, но таки не рабы. А рабы... Даже на тяжелых работах они имеют строго определенный диапазон. Да и тяжелых работ здесь немного. Многое делается магией. Оскар тебе, возможно, ужасы рассказывал. Так? Он врал. Точнее сгущал краски. Везде вполне сносные условия. Никаких надсмотрщиков с палками и тому подобного здесь практически нет.
       - Практически?
       - Ну, ходит надсмотрщик с умным видом. Ну, с палкой. Исключительно по должности и для важности. Кстати, мне самому в жизни довелось побывать надсмотрщиком. Но не здесь, а на Алтае.
       - Я видела Бетти после... - парировала Лида, пропустив мимо ушей последнюю фразу.
       - Это тоже исключение. Как видишь, на грани дозволенного. На этом уровне нищих подонков как раз и концентрируется самое отребье. И горе тому рабу, кто попадет в их зависимость. - Леха даже поперхнулся от собственного пафоса, и тут же изменил тон. - Это во стократ хуже "плантации". Ты вспомни Оскара. Он тебя хоть пальцем тронул? Извини, я просто хорошо его знаю. Сволочь та еще, но, обрати внимание, дело превыше всего. А отребье занимает именно то положение, которое и должно занимать. И каждый занимает то, которое должен.
       - Особенно ты.
       - И я тоже. Кому-то же надо быть принцем и великим герцогом? Кстати, большинство моих рабов и рабынь, а их у меня немало, женаты друг на друге, многие даже венчаны по Православному обычаю и, в общем, счастливы. Не меньше, чем крестьяне. И я по мере сил слежу за этим. То есть честно выполняю функции великого герцога. Кстати, ты крещена?
       - Нет. А что?
       - Просто спросил. Мы сейчас полетим в ювелирный магазин. Хочу тебе что-нибудь подарить. Сначала думал о крестике, но сейчас думаю, лучше это будет кольцо. Как символ нашего брака.
       - А нельзя и то, и другое?
       - Нельзя. То есть для тебя мне ничего не жалко, но любой подарок должен быть обоснован. Иначе проблемы возникнут у меня.
       - С кем?
       - С системой. Да и с некоторыми ея винтиками тоже. Включая принцессу крови леди Роксану. Чего мне совсем не надо. Тебе тоже.
       - Она будет ревновать?
       - И это тоже, но дело обстоит много сложнее. Прости, ты еще не совсем вникла в ту игру, что ведет каждый в этом мире. Поверь мне.
       - Мне кажется, в последнее время я слишком много верила людям.
       - Прости. Так вот иногда получается, хочешь сделать как лучше...
       - ...А получается как всегда. Не парься, кажется, я начинаю тебя понимать. Мне будет приятно принять любой твой подарок. Мир?
       - Конечно, мир, моя родная!
       На какой-то момент Лида было серьезно обиделась. И даже пожалела, что вообще стала женщиной этого человека, который не может ничего, что просто обязан мочь "настоящий мужик". Но лишь на какой-то момент. После чего как-то неожиданно, можно даже сказать "вдруг", пришло яркое осознание того, что это другой мир, этот человек любит ее и делает для нее максимум того, что может. И без него ей было бы очень плохо. А с ним, как это ни странно, очень даже хорошо. Особенно сейчас, верхом на пегасе на высоте птичьего полета. Могла ли она когда-нибудь мечтать о такой прогулке? И где бы она могла оказаться, если бы ее купил кто-то другой?
       Скоро наши друзья приземлились у порога ювелирной лавки.
       - Я хотел бы купить хорошее кольцо-оберег с магическим хрусталем специально для моей новой жены.
       - Ваше Высочество оказали великую честь нашем дому. Сейчас мальчик принесет то, что мы можем предложить.
       - Ой, а можно выбрать?
       - Конечно. Ты пока выбирай. А мы с хозяином немного поговорим. Не бойся, я ненадолго. А этот мальчик не кусается.
       Мальчик радостно кивнул.
      

    ***

       - А ты познакомишь меня со своей законной супругой.
       - Я бы не хотел, но рано или поздно ты все равно с ней увидишься.
       - Почему не хотел?
       - Она принцесса крови, и в полной мере этому соответствует.
       - ??
       - Ты это сразу почувствуешь. Нет, скорее всего, она будет благожелательна. Но как принцесса к своей рабыне. Скажем, в знак особого расположения она обязательно милостиво разрешит поцеловать ей руку или, скорее, ногу. А возможно, и посидеть на земле возле ее ног. Может и попотчевать какими-нибудь объедками.
       - Фу!
       - Девяносто девять и девять десятых рабынь и даже крестьянок, и даже свободных мещанок, да что там! большая часть дворянок тоже, почли бы такие милости со стороны принцессы и герцогини за великое счастье. Без иронии.
       - Но я совсем не хотела бы...
       - И, можешь не сомневаться, она об этом знает. Неужели ты думаешь, что она каждому встречному-поперечному дозволяет целовать свои ноги? Линда потом полгода отходила от кнута.
       - Кто такая Линда? И почему отходила?
       - Вот с Линдой я тебя обязательно познакомлю, и, надеюсь, вы подружитесь. Она тоже моя наложница. Скоро нашему сыну исполнится три, и я в этом году собираюсь поднять ее статус до свободной жены.
       - Но ты мне говорил, что сразу после рождения...
       - Это тебе сразу. Не забывай, что мы с тобой все-таки больше, чем... - Леха замялся и "съел" конец фразы. - Короче, если я начну раздавать такие милости направо и налево, меня просто не поймут. Так что цени.
       - Я стараюсь.
       Леха понял, что таки обидел Лиду, но понял и то, что не стоит усугублять положение извинениями, могущими оказаться еще большим издевательством. Вместо этого он продолжил наставления касательно своей благоверной.
       - Да, если эта стерва (между нами говоря, конечно) будет осыпать тебя милостями, благодари и принимай все беспрекословно. Ничего уж слишком богомерзкого она не предложит, это я точно говорю, здесь это очень строго запрещено. Но все, что она "милостиво дозволит", лучше принять. Если я буду рядом, я сглажу, но если меня рядом не окажется, то особенно. Кнут - это довольно больно. И раны потом заживают долго. Особенно, если бить будет кто-то другой кроме меня.
       - Да уж...
       - И еще, могут найтись, пардон, засранцы, которые тоже захотят усыпать тебя милостями. В городе это довольно распространено среди подонков. Увидит такой прохвост явно неместную рабыню или за каким-то чертом припершуюся в город крестьянку, и сразу: "милостиво разрешаю тебе..." дальше все открытым текстом. Запомни, тут главное - удержаться и не нахамить в ответ. Хамство здесь не прощается никому.
       - То есть сделать то, что предложит "открытым текстом"?
       - Ни в коем случае! Просто выпрямиться и спокойно, устремив ясные очи своя в глаза прохвосту, ответить: "Прежде чем принять милость любезного господина я должна спросить разрешения своего хозяина и владыки Великого герцога Грюненбергского. Если любезный господин изволит, он может последовать за мной и подождать светлейшей аудиенции моего хозяина". С вероятностью девяносто девять и девять десятых процента "любезный господин" слиняет, и глазом моргнуть не успеешь. Помнишь, я говорил, что убью любого?.. Я не шутил. Но если вдруг кто продолжит вешать лапшу, сразу говори: "мне приятна беседа с любезным господином, но я не могу продолжать ея без дозволения своего хозяина и владыки". А то тут есть и такие ханыги, что влюбляют в себя простушек, принадлежащих большим и добрым господам, вроде меня, обещают жениться, просят по этой причине продать за полцены рабыню или дать отходную крестьянке. Потом можешь сама догадаться, кем комплектуются дешевые бордели... Впрочем, думаю, если ты назовешь свой статус, слиняет кто угодно.
       - А ты говоришь "хрустальный мир"...
       - Во-первых, я его не очень-то и хвалю. А во-вторых, дешевые бордели - это язва этого общества. Так же как и подонки из свободных бедняков. Всего этого здесь совсем немного. И строгие законы как раз следят за тем, чтобы все это ни в коем случае не увеличивалось. Почему я не могу освободить без веской причины ни одного раба? Да потому, что ему нет вакансии в свободном мире, и он обязательно что-то загадит. Или его используют в чем-то нехорошем. Так вот и получается... Честно говоря, сам бы я придумал все по-другому... Но я сомневаюсь, что то, что придумал бы, да и что греха таить, все время пытаюсь придумать я, на практике работало бы лучше.
      

    ***

       Даже будучи очень усталым, Леха не мог не заглянуть к маленькой Бетти.
       - Закрой глаза.
       Леха аккуратно застегнул у нее на шее тонкую золотую цепочку с подвешенным на ней опять-таки золотым крестиком. Купил он его, как Вы, должно быть, догадались, пока Лида выбирала колечко.
       - А еще я обязательно подарю тебе образ святого Роберта. Я уже заказал его у ювелира.
       Этим их беседа, конечно же, не ограничилась. Если честно, болтали они не меньше часа. Леха рассказывал ей всякие истории и слушал ее суждения, которым стремительно возвращалась детская непосредственность. Кроме того, Леха как мог умело пытался вытянуть из Бетти как можно больше информации об ее родном мире. Дело не в том, что девочка не хотела говорить. Наоборот, она с радостью рассказала бы (и рассказывала) все, что знала и помнила. Вот с последним как раз была заминка. Бетти практически ничего не помнила наверняка. А вопросы, из какого мира пришла Бетти, кто ее принес, и, главное, как найти тот ход, каким этот "кто-то" пользовался, так вот, все эти вопросы (как мы еще увидим в дальнейшем) были для Лехи отнюдь не праздными. Таким образом, наш принц беспардонно совмещал полезное с приятным и не менее беспардонно использовал в этом деле наивное дитя. Но, знаете, я его за это не осуждаю.
       Еще одна небольшая ремарка, этакое чеховское ружье. Один названный Бетти город из ее мира заставил Леху вздрогнуть. Это был Зурбаган.
       Лиду же сюрприз ждал на следующий день, когда в своей спальне (куда она пришла только поздним утром) она обнаружила вещи, взятые Лехой у Оскара.
      

    ***

       Итак, дорогой мой читатель, давайте подведем краткий итог главы.
       Не буду повторяться насчет описаний природы, "немногочисленых птиц", et cetera, et cetera (включая французские заимствования). Обратимся к диалогам. Почему они такие прерывистые, я уже тоже говорил. Я просто опускал все маловажное, дабы в чистом виде проявить именно те образы, которые и собирался до вас, дорогой мой читатель, донести.
       К вопросу, почему так не делают представители, так сказать, основной струи книгопечатного бизнеса, я еще вернусь. Но потом. А вот почему употребил слово "струя", скажу сразу. Дабы вызвать у вас именно эту самую ассоциацию, как нельзя лучше к оной братии подходящую. Но обратимся к самим диалогам. Зачем, например, нужен диалог о выборе транспортного средства? И неужели нельзя было его придумать более гладким? Эти вопросы могли возникнуть в самых светлых головах, и мне грех на них не ответить. Начну с конца. Придумать его более гладким, конечно же, можно. Но зачем? Если он был именно таковым. Мог ли я ограничиться фразой "решили лететь на пегасах" и не приводить разговор совсем? Может быть, я так бы и сделал. И даже сделаю в другой раз. Но именно тут я захотел, чтобы Вы, дорогой мой читатель, немножко соприкоснулись с живой речью героев. Поверьте, был в этом свой резон. Не говоря уж о том, что информации на единицу текста там ох как немало. Не верите? Перечитайте.
       Идем дальше. Почему Леха затеял этот идиотский разговор о подарке? Неужели нельзя было просто преподнести кольцо? И Лида была бы довольна, и никаких вариантов. Конечно же, можно! Более того, именно так Лехе и стоило поступить. Но он все-таки затеял этот разговор. А упоминание о Роксане? Кто за язык тянул?! Скажи Лиде, дескать, рабыням украшений не положено кроме как (далее по списку). Тем более что это правда. Ан-нет, обязательно надо было о Роксане вспомнить.
       И все не потому, что Леха - дурак. Вовсе нет! Дело в том, что как раз в такой ситуации как раз умный и хороший (да-да, это затасканное слово "хороший") человек весьма часто ведет себя по-дурацки. Потому что хочет как лучше, наивно полагает, что любимая женщина поймет его с полуслова, и, самое главное, не хочет пускать никакой пыли в глаза, но, наоборот, хочет, чтобы она ясно осознала ситуацию и сделала лучший для себя выбор. Ведь это очень хорошо, "не пускать никакой пыли в глаза" и давать свободу выбора. Так, между прочим, учил Заратустра. Но на деле это обычно оборачивается совсем другим.
       Почему же разговор не закончился обидой и скандалом? Отвечу. Иногда получается и так. Порою сама ситуация несет в себе не только центробежные, но и центростремительные силы. Здесь был как раз тот случай. Если честно, Лиде некуда было деваться. И загасить конфликт было в первую очередь в ее интересах. И в сознательных, и в подсознательных. И даже в бессознательных. Вот конфликт и загасился. И вовсе не потому, что автор дергал героев за ниточки, а потому что так случилось, и не могло не случиться. Ибо так оно и случается.
       Не хотел делать больших отступлений в этой главе, но таки одно сделаю. Просто для уяснения ситуации на совершенно стороннем примере. Помните первую встречу "отца русской демократии" с "великим комбинатором"? Позволю себе небольшую цитату: " "В конце концов, без помощника трудно, - подумал Ипполит Матвеевич, - а жулик он, кажется, большой. Такой может быть полезен". (...) Ипполит Матвеевич снял с головы пятнистую касторовую шляпу, расчесал усы, из которых, при прикосновении гребешка, вылетела дружная стайка электрических искр, и, решительно откашлявшись, рассказал Остапу Бендеру, первому встреченному им проходимцу, все, что ему было известно о бриллиантах со слов умирающей тещи."
       Да простит меня зарубежный (или даже не очень) читатель, с романом Ильи Ильфа и Евгения Петрова не знакомый, но приведенного отрывка вполне достаточно, чтобы понять суть. Как немолодой, умудренный жизнью человек, может вот так вот просто выложить информацию о кладе буквально первому встреченному им проходимцу? Причем, находясь в трезвом уме, твердой памяти, прекрасно осознавая, что делает, и даже утешая себя тем, что, дескать, сам использует оного проходимца. Конечно, важными составляющими там были неожиданность, растерянность и ловко нагнанный собеседником страх, но, тем не менее, факт остается фактом, и фактом еще каким вопиющим.
       Я не случайно вспомнил об истории с Ипполитом Матвеевичем. Обсуждая с одним моим другом ситуацию, как Рома продал Лиду, я услышал: "коммерсант так поступить не мог; он бы вообще с маргинального вида гражданами разговаривать бы не стал". В принципе, мой друг был бы прав, если бы не особые условия. Маргинального вида были Гена и Таня? С нашей точки зрения, несомненно! Но кто его знает, как оно в другом мире. Да и в нашем мире лично я неоднократно слышал, как об очевидном прохвосте говорили как о "человеке с практически неограниченными возможностями", который "не хочет светиться". Опять-таки, неожиданность, растерянность, небольшое, но достаточно ощутимое, давление со стороны "новых друзей". Реально, с появлением Чики, Роман уже был в полной зависимости, выйти из которой никакой возможности у него не было. Во всяком случае, для Романа. Будь он трижды коммерсантом. Хотим мы этого, или не хотим, но так оно и бывает.
       Или вот еще один пример от нашего Романа. Вернемся на минуту в первую главу. Помните:
      
       "- Ты будешь смеяться, но в детстве я увлекалась астрономией, и знаю все созвездия. Сейчас я вижу совсем другие звезды. И луна тоже не наша.
       - Эх, как назло мобилку не взял! - Роман с досадой махнул рукой."
      
       "Он что, у тебя глупый??? - спросила меня одна подруга, которой я также рассказал эту сказку немножко раньше, чем вам. - Девушка говорит, что это не наш мир, а он ей отвечает, жаль, что я не взял мобильный! Вроде, нет, - ответила она сама на свой вопрос. - Тогда почему так себя ведет?"
       А ведь ответ весьма прост. Я, опять-таки, лишь подсмотрел ситуацию. Это был уход от неприятного разговора переменой темы. Скорее бессознательный, нежели осознанный. Человек, выражаясь его же языком, утратил контроль над ситуацией. Но признать этого не дает гордыня. Поэтому он говорит первое, что приходит на ум. А на ум из подсознания приходят всяческие варианты из того, вокруг чего мысли в последнее время обычно крутятся. А самая дубовая ассоциация тут: "заблудился, позвони по мобильнику". В данном случае глупость? Разумеется. Но разве редко мы слышим подобные глупости в жизни?
       Или, опять возвращаясь к Лехе и к этой главе, был там такой разговор:
      
       " Везде вполне сносные условия. Никаких надсмотрщиков с палками и тому подобного здесь практически нет.
       - Практически?
       - Ну, ходит надсмотрщик с умным видом. Ну, с палкой... "
      
       Как вы думаете, я случайно его привел? Дело в том, что объективный взгляд дает как раз то, что "канонический", так сказать, образ полностью отражает действительность. Просто с высоты герцогского положения это выглядит уже не столь тяжко. Чужая болячка не болит.
       Да, чуть не забыл. Особо внимательный читатель мог усечь, что Лида неоднократно повторяет одну и ту же фразу: "А ты говоришь "хрустальный мир"...". Конечно же, я мог ее убрать, мог где-то переформулировать, да много чего мог сделать. Но что тут поделать, если Лида ее так вот много раз произносила. Живым людям свойственно повторяться. Более того, живые люди (подумать только!) часто повторяют не только свою речь, но и речь собеседника. Причем очень скоро устойчивые выражения, да и сама манера разговора, перетекают от человека к человеку. Это у нас в инстинктах заложено, и это нормально. Мертвые люди вообще молчаливы, а вот персонажи многих популярных романов, хоть "попсовых", хоть "толстожурнально-почвеннических" если и повторяются, то только в каких-то дурацких (и обязательно присущих исключительно им) оборотах, придающих их речи показной и не менее дурацкий колорит. Все это плохо, господа. Особенно потому, что, начитавшись дурных романов, иные читатели настоящий разговор начинают воспринимать как какой-то "бесцветный" и "ненастоящий". Но, кажется, я повторяюсь. Так что не будем тянуть резину. Резюмируем. Значит ли это, что глупости неизбежны? Боже упаси! Вот как раз для их ясного осознания и последующего недопущения в жизни и нужны хорошие книжки.
  • Комментарии: 8, последний от 26/09/2010.
  • © Copyright Царев Андрей (atsarev@mail.ru)
  • Обновлено: 26/12/2022. 141k. Статистика.
  • Повесть: Проза
    • Связаться с программистом сайта.