Мирза ушёл. Прошел метров двести, прежде чем посмотрел на то, что Мирза сунул мне в руку. Это были пять сто долларовых купюр. Удивился тому, что в горах друзьям стали дарить не кинжал (признак мира и дружбы), а американские доллары, которые откуда-то взялись за тысячи вёрст от самой Америки.
Как все-таки быстро все поменялось в этом сумасшедшем мире, который полон в жизни всяких перемен.
- Ты где пропадал двое суток? - испуганно, спросил дядя Ваня Выприцкий, когда открыл поздно вечером свою железную калитку в воротах. - Мы не знали, что делать? Куда обращаться? Везде беда.
- Все нормально! - спокойно, ответил. - Встретил друга детства. Поехали к нему в гости. Думал, что быстро вернёмся, но автомобиль в дороге застрял. Едва добрались обратно до вас в Гудермес.
- Что-то по тебе не видно, что ты был в гостях? - грустно, сказал дядя Ваня. - Ты трезвый.
- Так был в гостях у аварца! - удивлённо, ответил. - Ты заешь, что аварцы не пьют. Вот и трезвый.
- Ладно! Хватит врать! - сказал дядя Ваня Выприцкий. - Давай с тобой выпьем за всех. Стол накрыт.
Мы прошли на середину двора, где тётя Нюра Выприцкая накрывала на общий стол между домами Выприцких, которые так и продолжали жить своим хутором, только в совершенно иных условиях. Как бы на два двора под одной крышей. Хозяйство было у каждого отдельно друг от друга. На две раздельные семьи.
Обратно, как в старые времена, терские казаки горланили всю ночь свои песни, уже почти на забытом языке своих предков.
Лишь с первыми петухами закончилось наше родовое застолье. Меня пьяного и сытого уложили спать на пуховую перину, в которой не спал уже много, много лет. Мне было приятно обратно окунуться в воспоминания моего далёкого детства, где когда-то вот так валялся сутками в перине, куда укладывала меня бабушка и долго не просыпался.
Спал столько, сколько в то время позволяло здоровье. В этот раз меня тоже никто не будил. Проспал целые сутки. Мне некуда было спешить. Был в командировке у родственников. Только на рассвете нового дня сам проснулся.
Сразу стал собираться в обратный путь. Мне надо было ехать поездом в Минеральные Воды. Там покупать билет на самолёт до Душанбе в Таджикистан. Выходит, что живу за границей без визы.
- Не знаю где ты болтался двое суток. - сказал мне на прощанье дядя Ваня. - Ты давно взрослый человек. Но провожу тебя на поезд, чтобы ты, случайно, у нас не влип в новую историю.
Когда мы стали выходить на край города к вокзалу, специально срезал путь нашего продвижения к берегу речки Белки. Сказал своим родичам, что хочу в последний раз посмотреть на места, где родился и жил до первого класса за речкой Белка. Когда ещё смогу посмотреть на родные места?
Может быть, никогда в жизни не приеду к этим местам. Живём мы далеко отсюда. Фактически, за границей в Средней Азии.
В действительности. Мне хотелось убедиться в том, что реликвия племени людей-птиц и в правду находится там, чтобы на сердце было спокойно о части выполненного обещания, данного мной Старику ОН.
Ведь о седьмой книге из реликвий племени людей-птиц так ничего и не узнал. Так может быть, Старик ОН будет знать хотя бы о "железном" бревне под мостом. Племя людей-птиц сможет им как-то пользоваться.
Но "железного" бревна под мостом не оказалось. Словно его там и не было. Может быть, тогда мне померещилось?
Однако в то время был совершенно трезвым человеком. По голове ударили чеченцы позже, после того, как осознано рассмотрел "железное" бревно между стойками двух бетонных колонн, которые подпирают новый мост через речку Белку.
Не могло ни как мне померещиться. Возможно, Старик ОН завладел реликвией под мостом? Ведь Старик ОН мне говорил, что достаточно реликвию увидеть тому, кто её хорошо знает, а также имеет контакт с племенем людей-птиц. Как реликвия станет достоянием настоящих хозяев, если видящий реликвию в действительности хочет от всего сердца помочь племени людей-птиц завладеть своей собственностью.
До этого времени любая из утерянных реликвий племени лю"дей-птиц будет бесхозно лежать где-то, не принося никому никакой пользы. Чтобы владеть реликвиями племени людей-птиц надо научиться читать и пользоваться семью книгами из реликвий племени людей-птиц. До этого времени бревно никому не нужная вещь. Может, где-то бесконечно валяются без пользы.
"Так, может быть, Старик ОН воспользовался тем, что увидел тут бревно, реликвию из племени людей-птиц?" - подумал. - "Ведь от всей души желал помочь племени людей-птиц! Без всяких привилегий."
- Дядя Ваня! Книги дедушки Гурея нашлись после его смерти? - спросил, когда мы от берега речки Белка направились в сторону вокзала. - Ведь родичи наши тогда хотели посмотреть на эти странные семь книг.
- Тебе разве не рассказывали, что все эти семь странных книг дедушка Гурей перед своей смертью сжёг? - удивлённо, спросил дядя Ваня Выприцкий. - Тогда кроме семи кучек пепла книг там ничего не осталось.
- Но хорошо помню, - не унимался, - как дедушка Гурей говорил мне, что эти книги невозможно никак уничтожить. Эти книги не горят, не тонут, не плавятся, а только сами по себе перемещаются туда, где находится их владелец в настоящее время. Может быть, семь странных книг целы? Но никто не знает где они.
- Так может быть, книги переместились туда, куда переместился наш хитрый дед Гурей? - подсказал дядя Ваня. - Ведь мы так и не нашли деда, ни живым и ни мёртвым, а он куда-то хотел исчезнуть. Не просто так дед мечтал вернуться туда, где находится пуп нашей Земли. К своему сыну и к жене Лейли.
Больше ни стал спорить с дядей Ваней. Он все равно знал меньше меня, хотя всю свою сознательную жизнь прожил в Старом хуторе рядом с дедушкой Гуреем и бабушкой Маней. Так что от Выприцких ничего не смогу узнать про место нахождения спрятанной дедушкой Гуреем седьмой книги из реликвии племени людей-птиц.
Возможно, что мне придётся ещё раз посетить родные места, чтобы как-то приоткрыть занавесь тайны нахождения этой седьмой книги. Может быть, седьмая книга, также как седьмое бревно где-то рядом.
Просто надо внимательно посмотреть на эти места проживания терских казаков в Старом хуторе. Почти все мужчины из семейства Выприцких вышли провожать меня до скорого поезда Баку-Москва.
Не"которым нужно было идти на работу. Так как все Выприцкие традиционно работали на железной дороге от простых рабочих до руководителей железнодорожной станции. Как это называли в советское время, у Выприцких была семейная династия на железной дороге и семейный подряд по новейшей истории.
Так что шёл со своими родственниками, как на работу до железнодорожной станции. Возле вокзала мы расстались.
Большинством мужчин Выприцких пошли на свои рабочие места. Со мной остались дядя Ваня Выприцкий и его сын Антон, который работал во вторую смену и не хотел после моего отъезда оставлять на вокзале своего отца одного.
В чем-то Антон был прав, так как вовремя нашего ожидания поезда по вокзалу болтались чеченцы с подозрительной внешность.
Среди которых, возможно, были и мои похитители. У них на лице не было написано, а в их лица как-то и не подумал всматриваться. Когда Мирза сорвал с меня чёрную накидку, то мне было не до их лиц. Находился в доме Мирза, только с одной мыслью, чтобы скорее выбраться с этого гостеприимного заключения. К тому же для меня в тот момент все чеченцы были на одно лицо.
Мало того, подозревал, что сам Мирза был заложником у чеченцев, которые использовали колодец его дома, как бы в аренду к своим преступлениям. Лишь моя манипуляция с обычаями горцев помогла мне выбраться из этой западни. Сами же чеченцы ни рискнули переступить через обычаи веры горцев и исламские законы шариата. Конечно, это всё происшедшее можно рассматривать в разных направлениях.
Ведь из ничего не могли у Мирза появиться доллары, которые он мне дал в подарок, как бы за моральный и физический ущерб, нанесённый при его участии другу детства, то есть, именно мне. Значить, в какой-то степени Мирза причастен к похищению людей, которых прячут в его доме. Ну, ладно! Черт с ним, с другом детства. Мирза сам когда-то пострадает от своих поступков.
Такие преступные дела безнаказанными не остаются. Сама судьба или уголовный закон накажут его за совершенные преступления против людей. Жалко только, что его семья от этого пострадает.
Ведь у него, возможно, не меньше десятка детей. По его бедной обстановке в мазанке можно определить, что у него много детей, так как все его деньги уходят на питание в семье и по той причине в доме ничего нет.
Может быть, именно, поэтому Мирза пошёл на преступление?! Конечно, ему ничем не могу помочь. Пожалуй, в этом виновата современная политика и местная власть.
С опозданием на час пришёл скорый поезд Баку-Москва. Распрощался по-родственному с дядей Ваней Выприцким и с его сыном Антоном, который был на десять лет младше меня. Родственники вручили мне узелки с домашними продуктами от дома Выприцких. Предлагал дяде Ване свои доллары, но он наотрез отказался от них.
Сказал, что все равно не знает, как пользоваться этими зелёными бумажками, а что убить за них могут людей или посадить в тюрьму, это давно знают все терские казаки и местные жители. Так что всем от долларов надо держаться подальше. С ними всем плохо. Без рублей тоже обходятся.
Поезд медленно двинулся от перрона станции Гудермеса. Обратно расстался с местом своего рождения.
Теперь даже представить не мог, когда смогу посетить места своего детства. Жизнь наша стала так сильно и быстро переменчива, что даже не знаю, как буду жить завтра. Может быть, моего завтра и не будет?
Ведь только за одну неделю мог дважды лишиться своей жизни. Один раз меня чуть не загрызла стая волков в ставропольских лесах. Другой раз, меня едва не убили чеченцы и друг моего дет"ства аварец Мирза. Какая жизнь ждёт меня впереди? Сейчас каждую секунду может что-то произойти в моей жизни.
В купейном вагоне поезда, куда меня поселили родственники, ехала семья армян. Беженцев из Баку, в котором азербайджанцы устроили резню в отношении армян из-за Нагорного Карабаха, где армяне насильственно захватили власть и объявили о своей независимости от центральной власти Азербайджана. Теперь эта семья армян из Баку пыталась найти своё убежище в России.
Когда им сказал, что у меня есть родственники армяне в Ереване, то эта семья сразу прониклась ко мне своим искренним доверием. Они наперебой стали рассказывать мне об ужасах резни, которую устроили азербайджанцы против армян в Баку и в его окрестностях, особенно в Сумгаите. Им пришлось бросить все.
Забрали свои документы и одежду, которая была на них. Сумки с вещами отобрали азербайджанцы прямо на перроне при посадке в вагон поезда Баку-Москва. Теперь что будет с ними в Москве, они совсем не знают.
В свою очередь рассказал семье армян о том, что было во время погромов в Душанбе в феврале 1987 года. Какие были в Душанбе погромы, грабежи и убийства людей. Так мы и ехали до станции Минеральные Воды со своими воспоминаниями об ужасах, пережитых в годы перестройки в Советском Союзе.
Мы почти не вспоминали о тех прекрасных годах нашей жизни, когда все граждане Советского Союза были братьями. Нечего было делить, так как жили мы единой семьёй Союза Советских Социалистических республик. Но горе и беда настоящих дней были столь огромные, что в нашей памяти и речи было совсем мало места прекрасным временам нашей совместной жизни в одной советской семье.
- Нет! Нет! Мы не голодные. - стал отказываться, Гайк Арапетян, глава семейства, которые голодными глазами смотрели на то изобилие продуктов, которое дали мне в дорогу мои родственники из Старого хутора.
- Это предлагаю вам от всей души. - стал настаивать. - Вы не имеете право отказываться. Мне одному эти все продукты не осилить. Тем более, что через несколько часов буду дома в Душанбе. Вам ехать, почти, двое суток до Москвы. Так что не отказывайтесь, иначе на вас обижусь. Берите все.
Дети большого семейства ни стали ждать согласия своего родителя и принялись уплетать за обе щеки домашние пирожки, которые напекли женщины нашего рода семьи Выприцких. Мы с Гайком Арапетян выпили по сто грамм самогонки, которую не забыл мне положить в узелок дядя Ваня Выприцкий. Несмотря на балаган в Гудермесе, продукты моих родственников были отменные.
Очевидно, это по той причине, что в доме моих родственников много свиней, а чеченцы-мусульмане не имеют право находиться там, где есть свинья-дунгус, которая может обесчестить присутствие мусульманина.
Возможно, что мои родственники даже не ведали о том, что разводили своих свиней, но таким образом уберегли свой дом от грабежей.
Ведь свиньи так сильно хрюкали и визжали на всю улицу, что исламисты обходили дом моих родственников стороной. Надо вообще подсказать всем терским казакам, повесить на воротах своего дома вместо картинки "Во дворе злая собака!", повесить картинку. "Во дворе злая свинья!".
Вот тогда точно ни один бандит-чеченец к ним не зайдёт. Ведь бандиты любой нации, как злые собаки, а быть свиньёй никто из них не хочет.
Хотя своим личным поведение по отношению миролюбивых людей бандиты любой нации ничем не отличаются от своих собратьев по животному миру, имею в виду бешеных собак и грязных вонючих свиней, которые своими поступками наносят вред обществу, как грабежами, так и грязью. Таким образом, их можно помещать на воротах своего дома в одну картинку.
"Во дворе бешеная собака и грязная свинья!".
Пускай бандиты посмотрят на своё лицо, возможно, тогда они задумаются над своими преступлениями. Не будут грабить всех остальных мирных людей. Надо чтобы бандиты задумались, что нельзя убить ближнего. Такая заповедь давно записана в священных книгах таких религий как - ислама, иудаизма, христианства.
- Эти доллары возьми себе! - сказал, Гайку Арапетян, запихивая доллары ему в карман, когда стал выходить из вагона на перрон станции Минеральные Воды. - Обменяешь доллары в Москва на рубли. Там всюду есть обменные пункты валюты. С долларами вам опасно быть в Москве, а рубли могут вам пригодиться.
Гайк Арапетян пытался вернуть мне доллары, но не дожидаясь благодарности, быстро ушёл в сторону вокзала. Больше не видел семью армян-беженцев из Баку. С ними никогда не встречусь. Мои доллары помогут им выжить на первых порах в Москва. Ведь они сами не знают, что там их ждёт.
Как только вышел на привокзальную площадь в Минеральные Воды, то сразу отправился в городскую предварительную кассу аэропорта. Мне нужно было купить билеты на ближайший самолёт до Душанбе.
Дальше определиться с пребыванием в Минеральные воды. Если будет билет на сегодня, мне надо сразу ехать в аэропорт Минеральные Воды. Будет билет на самолёт на другой день, то тогда по купленному билету, могу устроиться жить в гостиницу аэропорта, до времени вылета самолётом.
- Мы сейчас предварительно билеты на самолёт до Душанбе не продаём. - ответила мне женщина в кассе предварительной продажи билетов на самолёт аэрофлота. - У вас в Таджикистан постоянно беспорядки. Поэтому самолёты оттуда возвращаются полные беженцев, а туда аэрофлот не может набрать даже необходимое число людей возможного вылета из аэропорта Минеральные Воды в аэропорт Душанбе. Одного человека на одном самолёте не перевозят. Так что отправляйтесь прямо в аэропорт Минеральные Воды. Может быть, вам повезёт, улетите каким-либо чартерным рейсом в Душанбе.
Мне ничего не оставалось делать, как только ехать городским автобусом в аэропорт Минеральные Воды, куда прибыл где-то минут через сорок и сразу отправился в кассу в надежды приобрести билет на самолёт в аэропорт Душанбе.
Но над кассой по продаже билетов висела зловещая табличка.
"Самолёты в Таджикистан не летают. Аэрофлот ответственности за отмену полётов не несёт.".
Эта табличка была страшнее той, о которой думал разместить на воротах домов терских казаков от налёта грабителей чеченцев-исламистов. Там можно было хотя бы спрятаться за забором. Тут же оставался на произвол судьбы. Без самолёта и без денег. В кармане всего сто рублей, с которыми далеко не уедешь.
С долларами, конечно, мог доехать до Москвы, а там много друзей и различного транспорта в сторону Таджикистана. Пускай долго из Москвы добираться домой, но это было бы быстрее, чем сидеть без толку в аэропорту Минеральных Вод. Ну, ладно! Что поделаешь, как доллары пришли, так и ушли от меня. Пускай хоть семье армян помогут.
Ведь армяне мне много помогли вовремя моей командировки в Ереван. Правда это было очень давно, но помню эту доброту до сих пор. Пускай и обо мне семья армян-беженцев из Баку тоже помнит долго.
Мне одному легче выкрутиться из такого положения, чем им целой семье в неизвестном им Москва. Ведь это сумасшедший Москва, сам знаю про него.
- Предъявите документы! - обратился ко мне дежурный милиционер по аэропорту Минеральные Воды.
Нехотя достал свой паспорт и протянул милиционеру. Мне было все равно, как отнесётся милиция к моему нахождению в зале аэропорта Минеральные Воды. Если даже меня заберут в милицию, то мне будет лучше, так как, по крайней мере, меня не ограбят карманные воры, когда засну в зале ожидания аэропорта Минеральные Воды. В милиции жёстко, нет кроватей беспризорным бизнесменам, но можно спать.
- Пройдёмте со мной, в дежурную комнату милиции аэропорта Минеральные Воды. - отдавая честь под козырёк, предложил мне дежурный милиционер, пряча мой паспорт к себе в карман. - Нам надо поговорить.
Взял свой кейс с документами и нехотя поплёлся возле дежурного милиционера в другой конец зала ожидания аэропорта Минеральные Воды, где находилась комната дежурного милиции и камера предварительного заключения задержанного. Возможно, что-то не понравилось этому милиционеру в моем виде.
- Товарищ капитан! Ой! Господин капитан! - осёкся, дежурный милиционер, едва не обратился по советским манерам. - Задержал этого господина, так как, мне кажется, что мы его ищем. Личность подозрительная.
Капитан милиции сурово насупил брови и стал меня подозрительно разглядывать. Вероятно, вспоминал, по каким преступным делам меня разыскивают. Но, никак не мог вспомнить. Посмотрел внимательно на мой паспорт и на моё кислое лицо, которому нечего было радоваться. Мало того, что не могу улететь к себе домой в Душанбе, а тут та милиция задерживает меня по совершенно неизвестной мне причине.
- Что-то мне твоя рожа знакома? - обратился ко мне капитан милиции. - Лучше честно признавайся сам. Что ты натворил за последнее время? Иначе, ты не улетишь к себе домой в Душанбе. Будешь тут сидеть.
- И так в Душанбе не улетаю! - огрызнулся на мента. - Так что можешь задерживать. Хотя бы высплюсь в милиции. Больше ничего сказать тебе не могу. За последние двадцать лет даже в сад к соседям не лазил.
Капитан милиции сказал мне открыть кейс и стал рыться в моих документах. Безразлично разглядывал дежурную комнату милиции. Ждал, когда они подойдут к финалу моего задержания. В это время объявляли одну посадку самолёта за другой. Каждую минуты садились и взлетали самолёты во все концы Совет"ского Союза, в Таджикистан не летел ни один самолёт. Словно вообще нет такой республики.
Вдруг, капитан милиции что-то вспомнил. Достал из ящика своего стола кучу разных бумаг и стал в них рыться. Внимательно разглядывая меня и фотографии на документах, журналах и газетах.
Видимо, этот капитан действительно где-то видел моего двойника, который совершил какое-то тяжкое преступление и теперь меня рассматривают, как отъявленного преступника.
В моей жизни были подобные встречи со своими двойниками. С той лишь разницей, что никто из них не совершал преступлений. Все мои двойники оказывались законопослушными и добропорядочными людьми.
Но в этот раз, очевидно, влип по самые уши за проделки всех своих двойников сразу. Придётся мне теперь сменить свой бизнес на неизвестный срок...
- Вот! Он! - вскрикнул, капитан милиции, показывая своему подчинённому фотографию в газете. - Говорил же, что его лицо мне знакомо. Как мы оба рады с вами познакомиться! Хорошо, что вы попались нам.
Капитан милиции и дежурный милиционер стали по очереди трясти мне руку. Искренне радовались тому, что они меня задержали и теперь нахожусь с ними в дежурной комнате милиции. Конечно, был удивлён такому приёму милиционеров к задержанному преступнику, каким меня они представляли. Может быть, это сейчас так принято встречать преступников по демократическим меркам? Все так быстро меняется, что даже не успеваешь перестроиться. Вот и сейчас не знаю, как мне поступать в таком случае.
Улыбаться их приёму или каяться со слезами за то, чего вообще не совершал. Стаю передними, как самый настоящий болтан, а они передо мной распинаются. Можно подумать, что это они совершили какие-то преступления, а герой нашего времени. Ну, прямо, как в одноименном рассказе Михаила Лермонтова, который погиб недалеко от этих мест.
Наверно на милицию этих мест действует синдром Лермонтова. Милиционеры видят в преступниках героев нашего времени. Возможно, это милиционеры спятили от того, что давно не встречали живого преступника, а сейчас преступник стоит перед ними и никуда не спешит убегать. Прямо как в гостях.
- Расскажи нам! Скольких зарезал и скольких пристрелил? - неожиданно, спросил капитан милиции. - Никогда не думал, что встречу того, кто в совершенстве владеет оружием и ножом. Ты герой нашего времени.
- Вы, возможно, меня с кем-то спутали. - с испугом и удивлением, ответил ему. - Никого не резал и не убивал. Хочу быть пассажиром современного самолёта, чтобы улететь домой в Таджикистан.
- Ну, как нет! - удивлённо, воскликнул капитан милиции. - Вот, посмотри, твой портрет, все твои подвиги.
Капитан милиции ткнул пальцем в газету, в которой была моя фотография у гостиницы "Ставрополь" и над фотографией заголовок статьи "Неизвестный герой, который истребил волчью стаю.".
Мне стало интересно прочитать, что обо мне наплела ставропольская пресса. Взял газету из рук капитана и стал внимательно читать о "подвигах", которые в те двое суток казались последним моментом в моей жизни, и как обезумевший хищник дрался со своими жертвами, чтобы самому ни стать жертвой в когтях и клыках хищников из волчьей стаи.
Здесь же описывались такие фантастические сцены моей борьбы с хищниками из волчьей стаи, что даже предполагать не мог о том, насколько возможно развитие фантазии обыкновенных корреспондентов в обычной статье. Этому газетчику не было цены, если бы он занимался фантастическими романами.
Но это никак, с моей точки зрения, не вписывалось в то событие, "героем" которого сделали меня. Посмотрел бы, что написал бы этот корреспондент, если бы сам попал в эту переделку с волками. Конечно, ему нужно было там выжить в этой схватке с волчьей стаей, чтобы после что-то писать о сверхъестественных силах, которые яко бы вселились в меня во время драки с волками.
Ну, прямо сделали из меня какого-то современного Маугли. Осталось, только на меня напялить шкуру Шерхана и в руку вместо перочинного складного ножичка вложить острый клык тигра. Тогда бы был похож на пришельца с другого времени, когда зародилась легенда о мальчике Маугли, который яко бы жил с хищниками в лесу.
- Здесь сильно преувеличили. - сухо, объяснил. - Просто хотел выжить среди волков. Больше ничего.
- Но ты все, же уничтожил целую стаю волков своим ножом и ружьём?! - удивлённо, поинтересовался капитан милиции. - Ведь не бывает дыма без огня. Все-таки там что-то произошло тогда с тобой в стае волков.
- Во-первых! - стал, уточнять. - Перочинным складным ножичком горло волку не перережешь. Во-вторых, перочинный складной ножичек и охотничье ружье не были моими. Их обнаружил на вторые сутки, случайно, в машине, в которой меня оставили мои товарищи стеречь машину.
В-третьих, никаких гранат у меня в машине не было. Если бы у меня в машине были гранаты, то мне не нужно было применять охотничье ружье и уж, тем более, складной перочинный ножичек. Там были две шашки динамита.
Динамит выбросил из машины, чтобы затем его взорвать с расстояния картечью из ружья и таким образом отпугнуть от машины волков.
Но у меня получилось хуже. Взрывной волной динамита разворотил лобовое стекло в машине. Туда полезли волки, из-за чего едва не погиб. С целым стеклом в машине волки меня не могли достать.
Брезент на крыше ГАЗ-69 волкам оказался не по зубам. Мне лицо ободрали не волки, а стекла, которые разлетелись по всей машине от взрывной волны динамита.
Ну, и, в-четвертых! Целую стаю волков не уничтожал. Мне даже неизвестно, сколько волков убито мной. Считать убитых волком мне было некогда.
В этот момент вообще не соображал, так как в любое мгновение мог погибнуть, так что мне было не до арифметики.
Жалко только мужиков, которые там погибли зазря. Если бы они не вышли из машины, то никто бы из них не пострадал от волков. Всем вместе драться с волками было бы на много легче и без крови.
- Все равно ты был тогда молодец! - радостно, сказал капитан милиции. - Не испугался целой стаи волков.
- У меня было время подумать. - оправдался, за волков. - Ведь был, как в зоопарке. Но в этот раз наоборот, ни волки, а находился в клетке и у меня, как у хищника в клетке было много времени на размышление, чтобы обдумать свои действия, если встать лицом к лицу со своей жертвой. Теперь точно знаю, о чём думают хищники, когда мы ходим в зоопарке, разглядывая их в клетках. Хищники думают о том, как бы им поменяться с нами местами. Тогда будет неизвестно, кто из нас быстрее озвереет, хищники на свободе или мы с вами в железной клетке. Так что на эти события с волками в лесу можно по-разному посмотреть.
- Ну, ладно, философ-герой! Ты посиди. Извини за привычку. Хотел сказать отдохни в моем кабинете с сержантом милиции. - сказал мне, капитан милиции. - Что-нибудь придумаю, как тебя отправить домой в Душанбе. Что-то туда все равно летает. Гуманитарные и чартерные рейсы. Подожди и ты улетишь.
Капитан милиции ушёл. Остался вдвоём с сержантом милиции, который продолжал смотреть на меня так, как смотрели бы люди на инопланетян, в которых не верят и, вдруг, с ними встретились.
Так и этот пацан вытаращил на меня глаза и не знает, как поступать со мной дальше. Вроде все слышал и может даже рукой до меня дотронуться.
Но все ему не верится, что тут сижу с ним рядом "герой нашего времени". Представляю, сколько у него сейчас впечатлений!? Сколько будет фантастических рассказов? Когда он придёт к себе домой или встретиться со своими друзьями. Наверно без конца будет рассказывать обо мне.
- Ну, парень! Ты везучий! - радостно, воскликнул капитан милиции, когда вошёл в свой кабинет. - Ночью летит в Душанбе какой-то самолёт чартерным рейсом с научной экспедицией. Полетишь "зайцем".
- Никогда не думал, что "зайцы" умеют летать. - пошутил. - Считал, что они бегают и скачут в лесу.
- Ладно! Хватит тебе острить. - серьёзно, сказал капитан милиции. - На службе. Некогда быть с тобой. Передам тебя из рук в руки службам аэрофлота. Дальше они сами разберутся, как поступать с тобой дальше.
Мы вышли с капитаном милиции и отправились в служебное отделение аэрофлота, в здание аэропорта Минеральные Воды. Там капитан милиции, что называется, передал меня на сохранность из своих рук под охрану в руки представителей аэрофлота. Меня отвели вначале в столовую аэропорта.
Там меня хорошо накормили вместе с экипажем какого-то рейсового самолёта. Затем отвели в комнату отдыха лётного персонала. Разрешили располагаться, как у себя дома. Никто ничего у меня не спросил.
Даже не знаю, что им наговорил про меня капитан милиции. Может быть, представил меня, как сотрудника милиции или службы государственной безопасности. Но в любом случае, только, ни как героя разборки с волчьей стаей в ставропольском лесу.
Возможно, капитан милиции понял о том, как мне не нравиться выставлять себя напоказ людям. Иначе бы меня сейчас допытывали любопытные толпы стюардесс и других служб аэрофлота.
В любом случае, был благодарен дежурному сержанту милиции, который задержал меня по подозрению. Но больше всего благодарен капитану милиции, который после своего любопытства не выставил меня в зал ожидания аэропорта, а занялся отправкой меня самолётом в Душанбе.
В противном случае мне пришлось бы вернуться в Гудермес к родственникам, чтобы занять у них денег на поездку через Москву или ехать поездом прямо в Москву.
Чтобы там на свой риск пойти к своим друзьям в гости, к дальнейшей поездки в Душанбе за счёт друзей, которые в это время могут оказаться на гастролях в любом конце земного шара.
Тогда бы мне точно был конец, но только уже не от волчьей, а от человеческой стаи, в которой бы завыл, словно затравленный зверь хищниками из человеческой стаи, которые мало чем отличаются от своих собратьев в лесу. Если только их поставить в равные отношения друг с другом в природе.
Так бессовестно заснул в служебной комнате аэропорта лётного состава, что едва не проспал самолёт чартерного рейса с какой-то научной экспедицией, которая должна была забрать меня "зайцем" с собой в Душанбе. Было два часа ночи, когда в дежурную комнату вошла стюардесса этого чартерного рейса.
- Вы, что, передумали, что ли лететь? - удивлённо, спросила она, расталкивая меня в постели. - Мы летим. Идёте!? Тоже улетаю с вами.
- Извините, пожалуйста, совсем забыл! - бессовестно, соврал, так как ничего больше не мог придумать в своё оправдание. - Мне обязательно нужно сегодня быть в Душанбе. Мне приятно будет лететь рядом с такой прекрасной леди.
Стюардесса кокетливо посмотрела на меня и пошла на лётное поле, вышел следом за ней. Мы направились к самолёту, который стоял в стороне от всех других лайнеров, готовившихся к вылету из аэропорта Минеральные Воды.
Когда мы подходили к назначенному самолёту, то обратил внимание, что чуть в стороне от этого самолёта на поляне у забора лётного поля валяется груда разорванных на куски частей пассажирского лайнера.
Возможно, что это были останки того самого самолёта, на который опоздал в начале весны 1976 года, вовремя командировки в Баку. Тогда самолёт сел на линию железной дороги, которая проходит совсем близко от взлётной полосы аэропорта Минеральные Воды. Возможно, что, иногда, забывчивость полезна, когда спасает кому-то жизнь.
Как тогда мне просто повезло с моей забывчивостью. Иначе бы быть мне каплями крови и частями разорванного тела в груде этого металла, который валяется без толку на лётном поле.
Когда мы подошли со стюардессой к самолёту, то она проводила меня не в салон самолёта, а в кабину пилотов.
Откинула в проходе за дверью сидение и показала мне на него сесть. В это время самолёт готовился к выезду на взлётную полосу. Получается, что меня чуть не забыли в дежурной комнате отдыха лётного состава.
Спасибо тому, кто вспомнил обо мне и отправил туда стюардессу. Так бы спал до самого утра. Не смог бы после улететь в Душанбе. Ведь капитан милиции сдал бы свою смену. В службе аэрофлота прошла бы смена. После новая смена просто выставила бы меня за пределы служебного помещения аэропорта. Все тогда пропало бы у меня. Вообще не смог бы улететь к себе домой.
Интересно было сидеть в кабине лайнера, когда все у тебя на виду. Вот подошла заправочная машина из неё вытащили черные шланги и воткнули в специальные приспособления для заправки самолёта горючим.
Затем шланги отцепили, и заправочная машина уехала. Подъехала специальная машина-тягач. Тягач зацепился за самолёт.
Затем тягач стал выводить самолёт в сторону взлётной полосы. Чтобы зря не терять времени, пилоты готовят аппаратуру в кабине лайнера.
Это просто удивительно, как только можно запомнить такое множество разных приборов?! Даже невозможно сосчитать такое количество лампочек, кнопочек, переключателей. Одних только знаков, цифр и букв на разный язык столько много!
Можно подумать, что здесь разместился весь мир лингвистики и какой-то мне неизвестной науки кибернетики, в которой все решают машины за людей. Людям остаётся включать машины и приборы, которые за них все могут решать.
Но пилотам все равно приходится следить за этими умными машинами и приборами, чтобы они случайно не допустили ошибку вовремя полёта.
Иначе, все пропало. Мы просто рухнем куда-то на землю, а после будут обвинять пилота в гибели людей, который сам допустил ошибку вовремя полёта. Конечно, теперь можно будет обвинять пилота в управлении самолётом, машины вовсе ни причём и приборы тоже не подлежат обвинению, словно это не они всех угробили. Можно просто беду свалить на человеческий фактор.
В нашей кабине пилоты именно за этим следят, чтобы их посмертно не обвиняли ни в каких грехах. Вот все готово. Машина-тягач отцепляется.
Лайнер стоит на взлётной полосе, которая будто стрела указывает путь самолёту в небо. Но без диспетчера ничего нельзя делать. Поэтому пилоты разогревают турбины лайнера, готовят его к взлёту.
Двигатели турбин ревут так, словно хотят сами быстрее взлететь без разрешения пилотов и диспетчеров. В это время, каждая служба экипажа, сама говорит о своей готовности к взлёту.
Говорят, так, будто приборы сами с собой перекликаются. Таким образом, проверяют готовность ни столько машин и приборов, сколько собственную готовность к взлёту и собственный голос, который после будет записывать в "чёрный ящик" во время аварии лайнера, чтобы специалисты по последнему голосу погибших могли определить виновность и причину гибели самолёта.
Глазами пытаюсь определить, где находиться "чёрный ящик", который после донесёт поклёп на кого-то из погибших пилотов в авиакатастрофе.
Но "чёрного ящика" нигде не видно. Возможно, что даже пилоты не знают, куда его спрятали специалисты.
Может быть, что этот ящик вовсе не чёрный, а только так называется. Только специалистам дозволено проверять действительность записи этого "чёрного ящика", чтобы никто туда не смог записать после аварии самолёта фальшивку, по которой пострадают не виновные люди. Думаю, что у нас до этого не дойдёт.
Так как самим пилотам будет неприятно осознавать, то, что в "чёрном ящике" будут записаны вопли "зайца", который решил без спроса экипажа лайнера летать в самолёте. Поэтому лётчики со мной не разговаривают, чтобы не разоблачить моё нелегальное присутствие в кабине лайнера. Тоже не хочу себя разоблачить.
Стараюсь даже не чихать в кабине. С нетерпением жду готовность к полёту. Удивляюсь, как только могут так долго терпеть пилоты, чтобы не разговаривать друг с другом, не отвлекаться от работы.
Наконец-то диспетчер даёт добро. Лайнер быстро начинает разгоняться. Слежу через стекло самолёта за белой линией на взлётной полосе. Мне хочется уловить момент, когда лайнер оторвётся от земли.
Но меня постигает неудача. Не успеваю уловить это мгновение и уже вижу внизу зелёные деревья, а через мгновение огни Минеральных Вод, которые вскоре остаются далеко сзади нашего лайнера, который быстро убирает своё шасси и набирает высоту.
Через какое-то мгновение мы уже плавно летим в небе. Штурман докладывает о намеченном приборами маршруте. Лайнер переводят на автопилот. Пилоты расслабляются от напряжения. Командир уходит попить кофе в салон стюардесс, доверяя управление лайнером автопилоту и своему помощнику, второму пилоту самолёта. Тоже расслабляюсь, словно был тут еди"ным целым с экипажем и приборами управления лайнером.
Чувствую удовлетворение хорошего взлёта. Зачем люди придумали столько не нужных вещей, прибором и различных механизмов?
Вот в племени людей-птиц обходятся без всего этого. Спокойно перемещаются по всей планете, не зависимо от механизмов.
Возможно, что летают и дальше нашей планеты Земля. Общаются между собой без каких-то приборов и даже без звуков речи.
Ведь для этого природа одарила людей разумом, чтобы люди могли им в совершенстве владеть. К примеру, Старик ОН, который общался со мной не языком, а разумом. Показывая таким образом преимущество общения человека разумного, а не болтливого, который только и делает, что произносит звуки речи и больше ничего не умеет делать.
Звук можно услышать повсюду, но понять его может ни каждый и ни всегда звук сообщает что-то необходимое, людям и животным. Что же касается разума, то он чаще сохраняет информацию необходимую человечеству.
Почему же людям всех народностей не научиться владеть единым общением, разумом, а ни языком, который даже переводится зачастую совершенно ни так, как хотел это сообщить разум, а ни язык человека.
Видимо, что человеку далеко до совершенства своего разума, как в племени людей-птиц. Нам надо тщательно поработать над развитием своего разума.
Мне не интересно было смотреть внутри кабины самолёта. От обилия этого зрелища устают мои глаза и разум, которые не могут охватить все окружающее меня в кабине лайнера. Поэтому смотрю в пространство за бортом самолёта и поражаюсь, как прекрасен тот мир, который окружает нас, а мы его совсем не замечаем за суетой повседневной жизни.
Вот, этот звёздный мир! Может быть, это к нему стремится вернуться племя людей-птиц, которым так и не смог оказать свою посильную помощь? Возможно, что это мне удастся сделать в моем будущем?
Вероятно, что для этого у меня должна быть ещё другая неизвестна жизнь. Когда лайнер выровнял свой полет, стюардесса принесла комплексный завтра на пластиковом подносе. Командир самолёта сел за штурвал, а второй пилот и штурман принялись за еду.
Видимо командир самолёта и выходил вторично, чтобы в спокойной обстановке позавтракать и принять на себя контроль по управлению самолётом.
Поэтому командир сейчас сидит за штурвалом самолёта и внимательно следить за работой всего управления полётом. Лайнер летит по заданному маршруту проложенному его штурманом. Из пункта в пункт за полётом самолёта следит диспетчер наземных служб полёта лайнера.
Вот стюардесса принесла и мне комплексный завтрак. В самый раз восстановить калории, которые были затрачены на моё восприятие окружающих меня в кабине самолёта различных приборов у механизмов.
Конечно, это ни столь калорийная пища, как мне бы хотелось, но, по крайней мере и не диетический продукт, в виде манной каши и стакана молока, которыми меня пичкали в больнице Ставрополя, словно маленького ребёнка, который ещё не усвоил грубую пищу взрослого человека.
Здесь, в этом наборе продуктов, имеется куриная "ножка Буша" из Америки, которая давно потеряла свой первоначальный вид, пока добралась до меня через моря и океаны. Рядом на подносе пакетик бразильского кофе из Италии.
Видимо, это подарок от итальянской мафии, после того, как они выпили это бразильское кофе, а гущу от выпитого кофе отправили нам.
Тут же лежит пакетик тростникового сахара из Кубы. Сахар давно потерял не только свой вкус, но и цвет. Сахар по цвету невозможно отличить от грязной салфетки, которую сделали из советской древесины, завезённой в какую-то не состоявшуюся социалистическую страну и оттуда эта салфетка попала через третьи страны к месту своего исхода с древесиной из Советского Союза.
Так как давно нет, не состоявшейся социалистической страны. Нет давно связи России и Кубы. Также как нет тех третьих стран.
Откуда вернулась салфетка к своим предкам. За долгие годы странствия салфетка и тростниковый сахар из Кубы, так сроднились, что их невозможно отличить по цвету и запаху, они стали единым целым, как родственные души своих изготовителей, которые не достигли ничего в своём развитии, так как владели языком, но, ни разумом.
Что уже говорить о полоске хлеба, который давно забыл своего изготовителя, также как гарнир неизвестного происхождения, который растёкся без цветной жижи под куриной "ножкой Буша" пытаясь таким образом сродниться с американским продуктом, как это сделали тростниковый сахар из Кубы и салфетка-метиска, из нескольких экономически и политически не соединённых стран мира.
Единственный интернациональный продукт, который ещё сохранил свой цвет и также вкус, так это пакетик соли.
Соль придаёт всему содержимому на подносе единый вкус, так как солью посыпаю все, чтобы как-то объединить международные продукты в единую вкусовую массу и затолкать себе в желудок.
Затем всё это неизвестного предназначения запиваю водой, которую, возможно, доставили на лайнер неземные пришельцы на НЛО.
Так как вода ничего общего по своему вкусу не имеет с планетой Земля. Вода вообще неизвестного происхождения. Но что поделаешь!? Ведь мне надо чем-то заполнить свой желудок, чтобы как-то после до тянуть до земли, как космонавт, с последним тюбиком продуктов неизвестного происхождения.
Когда космонавт возвращается после длительного полёта в межзвёздном пространстве, с надеждой на то, что, может быть, планета Земля, накормит и напоит досыта после длительных странствий.
Так надеюсь, что за моё отсутствие что-то живое и родное, встретит меня в семье. Удовлетворит мою потребность, в духовной и материальной пище, так нужной мне. Сейчас мне надо как-то приспособиться ко времени.
После завтрака закрываю глаза и рот, чтобы случайно не потерять все содержимое во мне на панели лайнера. Продукты и желудочный сок ведут отчаянную борьбу за совместное присутствие внутри меня.
Все во мне бурлит и просится наружу. Как маленьких хищник и крупное травоядное, оба заточенные в одну клетку.
Когда маленький хищник не может даже укусить свою огромную жертву. По природе трусливая жертва не может выбраться из клетки маленького хищника. Постепенно они уживаются между собой в клетке, маленький хищник и громадная жертва. Так продукты неизвестного происхождения постепенно уживаются во мне с желудочным соком. Брожение внутри меня прекращается. Невольно начинаю выделать свои газы, от которых у меня режет глаза.
Едва не задыхаюсь от собственных газов в пространстве. Когда открываю глаза, то вижу, что командир самолёта, его второй пилот и штурман сидят в кислородных масках. С удивлением разглядываю их и никак не могу понять, что произошло, пока сидел с закрытыми глазами после завтрака и ждал финала борьбы моего желудочного сока с продуктами, которые проглотил.
Может быть, это мы выбрались в стратосферу, в которой недостача кислорода? Так свободно дышу, не считая моих выделяемых газов. Возможно, что на самолёте проводиться гражданская оборона, как на земле в советское время?
Тогда почему со мной это никак не связано? Наконец-то понимаю, с чем это все связано, когда вспоминаю, как мама говорила мне в детстве, что мне собственное дерьмо не воняет, а пахнет шоколадкой и маминым молоком. В то время как рядом не могут выдерживать вонь. Тогда сочинил свои первые стишки на эту тему.
Сижу, как в тире, в сортире.
Вот трупы всюду, по квартире.
Трещу в горшок, как пистолет.
И никому спасенья нет.
Теперь мне понятно, почему экипаж самолёта сидит в кислородных масках, а нормально дышу в кабине самолёта. Просто не чувствую собственных газов, которые имеются во мне и невольно выходят наружу из меня во все отверстия, которые имеются в теле человека. Но в этом не виноват, что меня накормили такими неизвестными моему организму продуктами.
Не могу выйти на улицу, даже в салон самолёта. Ведь тогда потребуются кислородные маски всем пассажирам лайнера. Наверняка в самолёте не найдётся и десятка кислородных масок на две сотни пассажиров.
Так что пускай экипаж, терпит моё присутствие до своего приземления. Там надышатся вдоволь кислородом, которого много в Таджикистане от гор и зелёных деревьев. Сейчас, главное, надо дотянуть до аэродрома Душанбе и благополучно приземлиться. Как луч надежды, сверкнуло солнце слева по курсу самолёта. Своими золотистыми лучами яркое солнце нового дня вселило в меня надежду на благополучный конец полёта. Рассвет начинал пробуждаться из-за гребня огромной стены гор Кухистана.
Облегчённо вздохнул. Так как в это время экипаж снял кислородные маски. Возможно, что мои газы полностью вышли из меня и рассосались в атмосферу через микроскопические щели в самолёте или экипаж самолёта принюхался к моим запахам. Теперь готовит лайнер к посадке.
Вот штурман начинает докладывать место расположения лайнера по заданному курсу. Командир самолёта и второй пилот отключают автопилот и принимают управление самолётом на своё ручное управление посредством штурвалов.
Самолёт делает небольшой крен синхронно штурвалов и начинает медленно снижаться. Чувствую, как моя душа зависает надо мной, а тело начинает опускаться вниз к зем"ному притяжению и к снижению самого лайнера к земле.
Под самолётом быстро меняются пейзажи и высота. Вначале смотрю на то, что мелькает под лайнером. Затем перевожу свой взгляд на прибор наведения самолёта на взлётно-посадочную полосу аэродрома Душанбе.
На дисплее прибора видна дорожка и белая линия, точно так, как было в аэродроме Минеральных Вод вовремя взлёта.
Также как вовремя взлёта этого лайнера неотрывно слежу по дисплею за белой полосой. Надеюсь на этот раз не прозевать посадку, как прозевал взлёт. Напряжённо слежу за приближением самолёта к полосе.
Только когда самолёт начинает тормозить своими подкрылками, понимаю, что прозевал и посадку, так как самолёт медленно начинает разворачивать.
В окно вижу, как мы выезжаем с взлётно-посадочной полосы на дорожку к месту стоянки нашего лайнера. Мы приземлились!
Когда лайнер прекращает всякое движение и урчание двигателей, экипаж поднимается со своих мест и командир показывает мне на выход из кабины. Какая гордость охватила меня! Ведь никто из экипажа лайнера, и никто из учёных международной экспедиции неизвестного мне предназначения, не удостоен такой почести, как первым выходить из самолёта, что это до меня раньше делали командир лайнера его второй пилот и штурман самолёта.
Теперь вот, как почётная личность в народе, первым выхожу на трап самолёт. Прихватив свои вещи, которые оставлял в салоне стюардессы, первым ступил на бело-голубой трапп, который медленно причалил к нашему самолёту.
Под завистливые взгляды окружающих людей чинно пошёл по трапу вниз, как когда-то ступал первый космонавт Земли, Юрий Гагарин. Внизу меня ожидал транспорт аэропорта, который готов отвезти меня к воротам.
За воротами аэропорта толпились люди, с туристическими автобусами и с вооружённой охраной милиции. Они встречали международную экспедицию. Ни стал ждать, когда все остальные пассажиры выберутся из самолёта. Сам быстро пошёл к служебному выходу, который намного ближе ворот с туристическими автобусами, встречающими людьми и вооружённой охраной милиции.
Они мне не были нужны. Прилетел к себе домой в Таджикистан. В любых ситуациях скоро буду у себя дома в своей семье. Только бы мне скорее успеть на первый рейсовый автобус.
На площади возле аэропорта стоял пустой троллейбус, который отправлялся до железнодорожного вокзала. Вошёл в пустой вагон троллейбуса, сразу оплатил свой проезд и стал ждать отправления.
В течении нескольких минут никто из аэропорта не вышел. Туристические автобусы с международной экспедицией уехали в сопровождении машин и мотоциклов с вооружённой охраной милиции.
Наконец-то водитель троллейбуса понял, что кроме меня больше никого не будет. Троллейбус вяло качнулся и медленно пополз по улицам Душанбе в сторону вокзала. За четыре часа полёта устал сидеть. Поэтому стоял у двери, рассматривая улицы просыпающегося города. Что-то в нем изменилось за время моего отсутствия в командировке.
Вроде не было погромов. Все чисто и спокойно. Но все равно было как-то, ни так, как до моего отлёта на Кавказ. Мне было не по себе. Может быть, ничего не произошло? Сам совершенно изменился после того, как пережил бойню в стае волков и вынужденное гостеприимство у друга детства.
На площади железнодорожного вокзала было тоже пустынно, также как на перроне железнодорожного вокзала. Где не было не только ни одного пассажира поезда, но также ни одного поезда или хотя бы вагона. Все словно вымерли вокруг. На остановке автобуса тоже никого не было. Сел в пустой рейсовый автобус Душанбе-Кофарнихон. Автобус отправился со мной, с одним пассажиром, согласно своего расписания, ровно в шесть часов десять минут утра 6-го мая 1989 года в субботу. Вот почему никого нет на улицах города и всюду так тихо. Сегодня же выходной день! В субботу большинство населения республики не работает. Разгар базарного дня начинается где-то после семи утра. Так что пока приеду в Кофарнихон. К этому времени люди начнут просыпаться. Это в самый раз для меня и моей семьи, которую мне не надо будет поднимать. К тому же сейчас обратно будет у меня четыре дня отдыха. Так как во вторник 9-го мая праздник, а 8-го мая короткий предпраздничный день. В короткий день нечего делать.