Аннотация: Иногда полезно идти в чужой монастырь со своими мыслями.
Ремонт женского монастыря.(S)
Прямо от церкви я направилась в продуктовые лавки городского базара, который находился в самом центре Владикавказа. Чтобы не объедать в монастыре монашек, я со смаком пробовала все продукты, которые хотела купить.
Долго торговалась с продавцами, пытаясь говорить с ними на их родном языке. По приезду из Тулы в Старый хутор я постепенно вспомнила языки Кавказа, на которых говорили мои родственники, когда-то говорила я.
Знание языков местного населения всегда помогало уживаться терским казакам с горцами. Так и сейчас знание языков помогло. Продавцы с большим увлечением говорили со мной, торгуясь за каждый товар. Со мной говорили на рынке с акцентом на осетинском и русском языках.
- Пожалуйста, матушка, покупай у меня, - зазывали продавцы. - Дорого не возьму. Один твой поцелуй и дешево продам все, что ты пожелаешь. Такой красавице ничего не жалко. Только ты покупай у нас товар и дари нам свои поцелуи. Твой поцелуй. Наш товар. Выбирай, что хочешь!
- Вай! Вах! Мой поцелуй дорого стоит, - с кавказским акцентом, отвечала я. - За него мой сосед целый табун лошадей предлагал. Я отказалась. У тебя, за один свой взгляд, лишь товар прошу. Продай мне подешевле. Не стой за ценой. Джигит должен уступать женщине свой товар.
- Бери, что хочешь! - шутили продавцы. - Награди нас своим взглядом. Мы рады твоему приходу.
Пользуясь моментом и шуткой, я дешево покупала продукты. Некоторые продавцы добавляли от себя то, что мне понравилось, когда я снимала пробу с продуктов, смакуя, хвалила товар. Так как следом за мной ходили толпы покупателей и увлеченные моим хвалением продуктов, тут же скупали эти продукты, все то, на что я положила свои руки и глаза.
Возможно, что покупатели меня считали посланницей Бога на рынке товаров или им просто нравилось, как я здесь торгуюсь. Знаю цену и качество выбранных мной товаров. Торгаши и покупатели были довольны моим торгом.
- Заходи, красавица, чаще заходи, - говорили продавцы опустевших прилавков. - С тобой приятно торговаться. Ты людям приносишь радость и удачу. Мы всегда будем рады твоему приходу...
- Я буду рада, господа, если вы все сегодня придете к нашему женскому монастырю в пять часов вечера, - приглашала я, покупателей и торгашей, которые были рядом. - У меня есть, что сказать вам интересного возле нашего женского монастыря. Приходите к нам и вы не пожалеете об этом.
С полной коляской продуктов я поехала в женский монастырь, истратив на продукты всего четверть имеющихся денег. Таким образом, монашки женского монастыря могли прожить на оставшуюся сумму, целую неделю.
Когда я стала подъезжать к женскому монастырю, то по свежему мусору в расщелинах оврага я поняла, что, много хлама накопилось за последние годы в женском монастыре. Разгон монашкам надо было устроить давно, тогда бы не было такого запустения в святой обители наших божьих дам. Теперь в монастыре всегда будет хороший порядок и чистота.
- Матушка-настоятельница Мария! Мы все убрали и почистили, - радостно, объявили старшие монашки, Фекла и Дора. - Посмотрите, какой идеальный порядок стал в нашем монастыре. Даже сердце этому радуется. Такой порядок в монастыре мы теперь будем поддерживать каждый день.
Порядок, действительно, был идеальный. Давно привыкший к мусору и грязи жеребец Буран не узнал территории своего заключения. Широко раздувая ноздри и фыркая Буран, притормозил у ворот женского монастыря. Затем дико рассматривая прилизанные лужайки двора, неуверенно шагнул по чистому двору.
Не дожидаясь, когда его распрягут, Буран принялся общипывать свежую сочную траву, которая раньше была ему не доступна под кучами различного хлама по всему двору женского монастыря. Я ни дала монашкам тревожить жеребца во время его наслаждения от съедания сочной травы.
Когда Буран сам стал тереться о дерево надоевшими ему стременами, я сказала Фекле, чтобы она распрягла жеребца и отпустила рядом с женским монастырем пастись на пустырь, где была большая лужайка, поросшая большой сочной травой и луговыми цветами.
- Его там могут украсть! - возразила монашка. - Здесь ингуши-конокрады постоянно шастают.
- У хорошей хозяйки ничего не пропадет, - строго, сказала я. - По очереди смотрите за Бураном.
Фекла повела жеребца за уздечку на пустырь. Я пошла на кухню в здании монастыря. Где, не дожидаясь моего распоряжения, монашки разложили на столе продукты и тайком таскали со стола самые лакомые кусочки давно забытых ими блюд.
В основном здесь на столе были фрукты и овощи, большие пельмени хинкали с перцем и мясом, пироги с мясом и сыром (фдчин и валебах), ржаные лепешки с маком, чуреки и лаваши, несколько банок с компотом из фруктов и ягод.
Вполне вероятно, такого стола монашки не видели у себя на кухне много, много лет. Они словно сошли с ума и как безумные широко открытыми глазами смотрели на такое изобилие, будто это дивный сон, который может сразу исчезнуть, когда они проснуться сон больше не приснится им.
- Так у вас будет всегда, - сказала я, вздрогнувшим монашкам. - Если вы займетесь повседневным трудом и хозяйством в монастыре у себя на подворье. Посадите картошку и овощи. Разведете кур, гусей и коз. Будете что-то еще делать. Тогда будете сыты каждый день и здоровы во имя Бога.
- Откуда мы возьмем большие деньги, чтобы приобрести хозяйство? - удивленно, спросила Дора.
- Деньги будут, - ответила я. - Но вы сами на своем хозяйстве должны впоследствии заработать большие деньги. Лишь тогда вы сможете хорошо жить каждый день, как у Бога в Раю. Одними молитвами сыты не будете. Знакомая вам поговорка говорит, что "на Бога надейся, а сам не плошай". Так что сами старайтесь. Все будет в нашем монастыре благодаря нашему трудолюбию.
Монашки дружно закивали головами, ни отводя своих взглядов от сытных продуктов на их столе. Я ни стала больше мучить монашек. Сказала Доре разделить продукты на равные части. Чтобы никто из монашек не был обделен. Сама я пошла на пустырь. Надо подменить Феклу за присмотром жеребца Бурана. Пускай Фекла вместе со своими подругами хорошо покушает.
Ведь она и так вся истощала на баланде. Вот и сейчас Фекла уныло ходит следом за жеребцом Бураном, который мирно поедает сочную траву. Очевидно, Фекла плохо думала о том, что ее отделили от общего пиршества над свежими продуктами с городского рынка. Пора позвать её к нашему столу.
- Фекла! Иди в монастырь кушать, - отвлекла я, монашку, от мыслей. - Я присмотрю за Бураном.
Монашку словно ветром сдуло. Не поблагодарив меня за приглашение к обеду, Фекла мчалась в монастырь, покачиваясь от томящего повседневного голода. Я даже забеспокоилась за Феклу, что она может не добежать до продуктов и упасть в голодный обморок, это уже было у нее.
Поэтому я долго смотрела ей в след, пока Фекла не скрылась за монастырскими воротами, которые хорошо просматривались из кухни, где сейчас Дора делит продукты между подругами. Вполне вероятно, что монашки кушают, не дождавшись своей подруги. Лишь бы с голода не объелись до смерти.
Гуляя по пустырю с жеребцом, я всматривалась вдаль за Терек. Мне хотелось увидеть отсюда дом графа Комаровского, где мне через несколько дней, предстоит вести уроки этикета молодежи. Я сама не училась специально этому в пансионате благородных девиц.
Но за двадцать шесть лет супружеской жизни, за графом Федором Лебедевым, я постоянно общалась в кругах высшего сословия и невольно научилась этому этикету, благородства дам и кавалеров. Кроме того, мы были у родственников в Италии и во Франции. Я видела там, за границей, как себя ведут господа высшего сословия. Что же касается иностранных языков, то я их сама выучила за двадцать лет.
Мне трудно было учить первые три языка, а после все само собой пошло. Легко стало изучать европейски языки при постоянном общении с людьми, владеющими европейскими языками. Точно, так как тюркские языки сильно похожи между собой.
Так романо-германские языки. Они словно переливаются в разговорной речи один из другого, дополняя себя диалектом и мимикой во время самого разговора. Думаю, что у меня получится вести уроки этики и языка молодым господам.
- Вот и я приехала! - прервал знакомый голос мои размышления. - Соскучилась по своей сестре!
- Сонечка, моя родненькая! - завизжала я, как ребенок, увидев старшую сестру. - Какая ты у меня молодец! Сегодня в самый раз приехала ко мне в гости. Мне нужна твоя духовная поддержка.
Мы стали тискать друг друга в объятьях. Я была рада, что старшая сестра приехала ко мне в такой ответственный момент моего мероприятия. Теперь точно сегодня своего всего добьюсь в отношении женского монастыря. Главное, что старшая сестра приехала поддержать мою душу.
- Я получила от тебя письмо, - сказала Соня. - Подумала, что лучше будет, если я тебе все сама отвезу. Как раз станичники во Владикавказ на весеннюю ярмарку ехали, я тоже с ними приехала.
Сестра показала в сторону нашего монастыря. Там стоял целый караван казачьих подвод с продуктами и мой дилижанс с Устином на козлах. Станичники радостно кричали и махали руками. Звали меня к себе. Мы обе были до глубины души рады, что казачий союз крепко держится.
- Ты говорила, что терские казаки ни господа и на дилижансах не ездят, - подколола я, сестру.
- Это ты Устину говори, - стала оправдываться сестра. - Привязался, как банный лист. Когда узнал, что я к тебе еду. Говорит мне: - "Я привез сюда вещи Марии и опять отвезу вещи к ней. Так вещи целее будут. Заодно и с Марией рядом побуду малость." Так что, сестричка, принимай к себе гостей. Я все вещи тебе привезла. Целых два сундука набила. Твои вещи все равно никто носить не будет. Может быть, они тебе здесь пригодятся? Мы, не привыкши одеваться и жить господами.
- Вас словно Бог на выручку мне послал, - радостно, сказала я, сестре. - Ваша помощь мне нужна.
Мы пошли с Соней к станичникам. Буран увидел лошадей, сам пошел за нами. Жеребцу тоже надо было пообщаться с представителями своего племени. Кобылицы издали, приветствовали жеребца своим ржанием и тянулись в его сторону. Буран, нюхая кобылиц, сам стал обходить гостей. Жеребец ощутил радость своей жизни. Ведь он дано не встречался с дамами своего рода.
- У меня такое дело к вам, - обратилась я, к станичникам, после взаимного приветствия. - Монашки у меня с голоду дохнут, как стадо вшивых баранов и женский монастырь разваливается на глазах у всех. Мы должны сегодня с представителями городской власти обсудить содержание монастыря...
- Давай, мы всей станицей тебе новый женский монастырь построим. - прервали меня, станичники, своими предложениями. - Что же касается тощих монашек, то мы их на свое довольствие берем. Хорошо откормим монашек. С хозяйством тебе тоже поможем. Мы все-таки родня твоя по крови...
- Да, подождите вы! - остановила я, станичников. - Мне от вас другая помощь нужна. Все остальное я сама сделаю. Сейчас я переоденусь в графскую одежду. Когда в пять часов, здесь соберется городская власть и местное население, то я выступлю перед ними. Дальше сами поймете, что надо будет делать, чтобы помочь женскому монастырю. Главное от вас, это духовная поддержка.
Станичники согласились с моим решением. Помогли занести мои сундуки ко мне в монастырскую келью. К этому времени монашки съели все привезенные мной продукты из городского рынка. Словно беременные дистрофики монашки вяло ходили по коридорам женского монастыря, совсем ни соображая, чем сейчас, здесь заниматься на сытый желудок. Лишь бы не умерли от сытости.
- Фекла и Дора! - обратилась я, к старшим монашкам. - Выводите всех монашек за ворота нашего монастыря. Пускай они там стоят до тех пор, пока я им не скажу заходить обратно в монастырь. Чтобы там не происходило, вы все должны молчать и не говорить ни слова. Понятно вам?! Сейчас же приступайте к делу! Скоро сюда прибудут представители городской власти и местный народ.
Фекла и Дора, как тощие гусыни с опухшими животами, замотали головами, не говоря ни единого слова. Оставляя их стоять на том же месте с размышлениями, я поспешила в свою келью быстрее переодеваться в графскую одежду, которую не брала в руки больше полгода.
Одела самую лучшую из своих одежд, парадно-траурного черного цвета, в ней ходила я на похороны. В семьи вельмож высшего сословия. Эта одежда была настолько богата и красива, что я даже подумала о том, что как бы своим парадом не испортить все свое задуманное мероприятие.
Но переодеваться, у меня нет больше времени. Надо ускорить дело, привезти быстрее прихожан из церкви в монастырь. Пока народ соберется митрополит Кавказский произнесет свою речь, будет вечер.
Мне после этого предстоит заняться агитацией местного населения. Когда я вышла за ворота монастыря, то все станичники и монашки разинув рты от удивления, низко поклонились мне до пояса, как своей госпоже. Присутствующие забыли о том, что только сейчас были равные со мной.
- Вот это да! Куда мы попали? - одним дыханием, сказали станичники. - Ну, ты, прямо как Мадонна.
- Устин, едет со мной в церковь, - тоном дамы высшего сословия, сказала я. - Остальные ждут нас здесь. В монастырь не входите. Вас так много, что монастырь может развалиться до ремонта.
Станичники с почтением обратно поклонились мне до пояса, Остались, так стоять, пока я не уехала на дилижансе. Лошади, запряженные в дилижанс, быстро помчались под гору к городу. Я, Устину, подсказывала, как быстрее сократить путь к православному храму в центре Владикавказа.
В церкви, к этому времени, собралось много прихожан, большинство пеших, кто богаче, те приехали в православный храм на своих колясках. Гурей заканчивал свое богослужение. Я показала ему на время, которое у нас поджимает. Было около пяти часов вечера. Надо было взять с собой прихожан и быстро ехать к женскому монастырю. Иначе люди разойдутся, не дождавшись нас.
- Дети божьи! - обратился Гурей к прихожанам. - Вечернюю молитву продолжим возле обители божьей, в женском монастыре. Куда зовет нас пресвятая богородица, мать господа Бога нашего, Иисуса Христа. Там мы должны обсудить вопрос о благополучии нашей православной веры...
Гурей продолжал говорить придуманную сейчас молитву и медленно выходил из церкви, увлекая за собой всех прихожан, которые, словно завороженные, поднимались с колен, касаясь своими руками и губами края рясы митрополита, выходя за ним во двор православного храма. Тех, которые были пешие, я посадила в свой черный дилижанс.
Другие прихожане забрались в свой личный транспорт. Вся процессия устремилась за коляской Митрополита Кавказского в сторону женского монастыря, на край города, увлекая за собой любопытных горожан, гуляющих по улицам Владикавказа. Постепенно процессия во главе моего дилижанса растянулась по центральной улице.
Пустырь и все прилегающие к женскому монастырю улицы были заполнены до предела разным транспортом и людьми. Возле забора монастыря стояли тощие монашки, напуганные таким огромным нашествием людей, которые будто саранча собиралась съесть припрятанные монашками где-то в женском монастыре остатки продуктов. Если конечно монашки не все съели за один раз.
Коляска митрополита Гурея остановилась прямо напротив монашек, которые тут же упали на свои тощие колени, чтобы под предлогом молитвы отдохнуть от стоячей позы. Ведь они едва стояли на своих ногах под тяжестью продуктов в желудках. Я посмотрела на монашек и подумала, что их придется поднимать с земли, так как у них нет сил, стоять на коленях и подняться обратно.
Тем временем Гурей прошел в сторону входных дверей женского монастыря, увлекая за собой толпу особо верующих прихожан. Дотронувшись пальцами до двери женского монастыря, Митрополит Кавказский повернулся к людям, поднял к верху правую руку. Стоял так до тех пор, пока присутствующие господа и прихожане наконец-то угомонились, обратив свои взоры на батюшку.
- Уважаемые прихожане горожане, дамы и господа! - таинственным голосом, произнес Гурей. - Мы стоим у дверей святой обители, которая построена нашими с вами предками потому, чтобы приютить у себя божьих птах, которые посвятили себя служению Бога. В этой обители останавливались святые странники, посланные Богом, которым поручено было вручить нам, заблудшим, веру в Иисуса Христа. С этого места начинался когда-то прекраснейший город Владикавказ. Но ничто не вечно под этим небом, как и мы с вами. Святая обитель обветшала, стала разрушаться. От тоски и от голоду зачахли монашки, божьи птахи. Вы посмотрите на них. Одна кожа и кости. Я призываю вас всех! Не оставим без внимания разрушающийся женский монастырь, в котором заложена память наших общих предков. Не дадим мы умереть с голоду монашкам. Все вокруг здесь наше!
Гурей обеими руками показал на женский монастырь, на тощих монашек у своих ног, а также на окружающую местность. Все присутствующие, повинуясь жесту митрополита, осмотрелись вокруг.
- Поможем восстановить то, что нам оставили предки, - громко, сказал Гурей. - Пускай возродится наша память о прошлых веках. Когда-то и наши потомки вспомнят о нашем благородстве, которое мы оставим здесь на развалинах святой обители, которая должна возродиться в память о нас.
Гурей достал из рукава своей рясы несколько червонцев и положил их на стол в беседке рядом с дверями монастыря. Затем Гурей обратно отошел к двери и показал на стол рукой, призывая всех людей последовать его примеру. Следом за Гуреем к столу подошла я.
Расстегнув черную сумочку, отделанную золотой вышивкой, я высыпала из нее все содержимое. После меня к столу подошла Соня и тоже положила на стол несколько червонцев. Ни заставили себя приглашать и наши станичники. Терские казаки выстроились в очередь. Каждый из них положил на стол столько денег, сколько позволял им их кошелек, так как большинство станичников были не очень-то богатые.
Постепенно к столу стали подходить горожане и знатные господа. Куча денег очень быстро росла. Не прошло и часу, как стола в беседке ни стало видно от огромной кучи подаренных денег. Когда из присутствующих последний человек подошел к столу с деньгами, то наступили сумерки.
Я с монашками осталась перед огромной кучей денег пожертвованных на реставрацию женского монастыря, а также на то, чтобы монашки не умерли с голоду. Сбылась моя затея с пожертвованием в пользу капитального ремонта нашего женского монастыря. Теперь наши дела пойдут в гору.
Мы ни стали считать деньги, так как подходила ночь. Было бессмысленно заниматься деньгами сейчас. У нас все равно не хватило бы ночи на пересчет денег. Поэтому монашки деньги стали собирать себе в подол и таскать их в глухую кладовку, которая была без окон в центре женского монастыря.
Прикрыв до половины выход двери из кладовки перевернутым столом, так, чтобы деньги не расползались из кладовки по коридору монастыря, мы стали бросать туда деньги. Вскоре кладовка была завалена деньгами до края перевернутого стола.
Дора замкнула на большой висячий замок дверь кладовки и отдала мне ключ. Монашки договорились между собой дежурить по очереди у двери кладовки с нашими деньгами. Предварительно закрыв все ставни на окнах и дверях монастыря на огромный засов.
Безопасность нам была нужна, так как монастырь находился на краю города Владикавказа, который наверняка уже весь знал о нашей огромной куче денег и, конечно, могли найтись желающие среди горожан, чтобы отобрать у нас пожертвованные деньги.
Я почему-то не имела в себе ни страсти к такой массе денег, ни страха за возможную кражу. Разобравшись с монашками, я спокойно пошла в свою келью и почти сразу беспечно заснула. Но, перед сном, я все, же замкнула изнутри дверь главного корпуса женского монастыря.
Как говориться - "Береженного Бог бережет" Что бы ни происходило ужасного в наших судьбах, но жить каждому из нас все равно очень хочется. Поэтому лучше нам подстраховать свою жизнь до утра.
- Матушка-настоятельница! - услышала я, рано утром, голос Феклы. - Посмотрите в окно на улицу.
Я все еще сонная, поднялась с кровати. Кой-как засунула ноги в тапочки. В одной ночной рубашке пошла, открывать окно в своей келье. Окно в кельи открывалось в внутрь, а ставни окна открывались наружу. Как только я открыла ставни, яркие лучи раннего солнца ослепили меня.
Прикрывая глаза ладонью от солнца, я пригляделась на улицу и увидела прямо перед собой жандарма, который внимательно рассматривал меня через просвечивающуюся на солнце белую ночную рубашку.
Встретившись с моими глазами, жандарм лихо щелкнул каблуками сапог, отдавая мне честь. Я прикрыла бесстыдно распущенные завязки ночной рубашки на белой груди и отошла от окна вглубь кельи. Прикрыв раму окна на щеколду, чтобы утренняя прохлада не дула в келью.
"Это жандармы нас всю ночь охраняли" - сразу, догадалась я. - "Но кто, же их направил к нам дежурить? Не уж-то местная власть так позаботилась о благополучии женского монастыря? ".
По солнцу было видно, что утро расцвело. Так я спала хорошо, что через прикрытые ставни не заметила рассвета. Виновны в этом, конечно, ставни, которые я прикрыла с вечера и пропустила восход солнца. Монашки тоже молодцы, ни стали меня беспокоить до этого времени. Переживают за свою настоятельницу. Надо воспользоваться такой обстановкой и наладить здесь порядок.
Переодевшись в повседневную одежду, я привела свои распущенные волосы в порядок и вышла в коридор из своей кельи. Сытые монашки нетерпеливо ждали моих дальнейших указаний насчет денег и работы. По монашкам было видно, что они вполне сыты и готовы к работе в монастыре.
- Вот, что, божьи пташки, - раздумывая, сказала я. - Мы все сейчас займемся счетом наших денег. Каждая возьмет в свой подол деньги и пройдет на кухню. Там, за столом, мы займемся пересчетом наших денег. Затем, все пересчитанные деньги мы объединим в общую сумму. Так у нас будет намного быстрее пересчет денег. Тем самым мы сэкономим время. Отпустим домой жандармов, у которых есть свои семьи. Им нужен отдых. Дальше мы разберемся с богатством без жандармов.
На пересчет денег ушло около двух часов. Когда все деньги были пересчитаны и разложены по купюрам, то мы все были весьма удивлены собранной суммой. Оказалось, что первичный капитал составил около сто тысяч рублей. По тем временам, то была очень большая сумма. Можно было построить новый монастырь. Но у меня на этот счет были мысли о создании своего хозяйства.
- Мы сделаем так, - строго, сказала я. - В первую очередь закажем митрополиту Кавказскому новую рясу. Гурей отдал нам свои сбережения, а ему не в чем выходить на службу. Большую часть денег, мы положим в городскую казну на наше содержание. Сегодня пригласим плотников и штукатуров, чтобы они сделали нам курятник, хлев коровам и лошадям, загон пуховым козам и ремонт хозяйственной части женского монастыря. Таким образом, мы приведем в порядок весь наш двор. Что касается ремонта самих зданий монастыря, то в этом я надеюсь на помощь графа Комаровского. Думаю, что граф порядочный человек и сдержит обещанное слово по ремонту зданий женского монастыря. Постепенно, мы все вместе приведем наш монастырь в образцовый порядок.
Неделя прошла так быстро, что мы ее даже не заметили за своими повседневными делами. Наши деньги в городской казне утроились, благодаря беседам графа Комаровского с городскими властями и со знатными вельможами из Петербурга.
Большинство господ из столицы находились во Владикавказе по служебным делам и на летнем отдыхе со своими семьями. Так что господа хорошо помогли нам по капитальному ремонту женского монастыря словом и деньгами тоже.
Женский монастырь стал похож на большую строительную площадку. Всюду кипела работа. Монашки едва успевали приготавливать пищу себе и нашим работникам. Оба здания женского монастыря обросли строительными лесами.
Ремонтировали не только стены зданий, но и кровлю обоих зданий женского монастыря заменили. Покрыли крышу железом и покрасили масляной краской в темно-зеленый цвет.
Кирпичные стены помыли каким-то раствором. Стены зданий стали, словно новенькие. Зал молитвы художники расписали фресками на священные темы. Городские кузнецы сделали ворота из кованого железа и кованый забор вокруг нашего двора.
Хозяйственный двор быстро заполнился разной живностью. Жеребец Буран гордо ходил рядом с двумя молодыми кобылами, по очереди оплодотворяя их. Так что на следующий год у нас прибудет в конюшне, которую нам расширили, сделали четыре стойла и вольер молодняка.
Станичники привезли нашим лошадям много овса, сена и солому. Из селений Зильги и Балта привезли несколько пуховых коз. Сами монашки купили на городском рынке кур и гусей. Гусям сделали большой пруд с водой.
- Кто здесь Мария Афанасьевна? - спросил меня, мужчина. - Граф Комаровский прислал за вами.
- О, Боже! - вскрикнула я. - Совсем забыла, что сегодня пятница. Я сейчас быстро переоденусь.
Не выбирая наряда, я быстро надела первое попавшееся платье из своего графского гардероба. Поправляя на себе шляпку, прихватила с собой несколько словарей иностранного языка и сумочку с чистыми тетрадями. На сегодня много принадлежностей не надо. Пока займемся уроками этики.
- Сестра Фекла! Я уезжаю к графу Комаровскому, давать уроки этики, - сказала я, монашке, садясь в коляску графа. - Смотри хорошо за хозяйством. Пусть Дора заберет у портних рясу митрополита.
- Хорошо, матушка-настоятельница! Выполню! - отозвалась Фекла, загребая овощные грядки в нашем саду. - Сейчас отправлюсь к портным за рясой митрополиту. Буяна запрягу в коляску...
Вороной жеребец графа, фыркая и раздувая ноздри, заржал, не желая покидать дам своего племени, которые прекратили соблазнять жеребца Бурана и направились к коляске графа. Кучер вынужден был применить нагайку, чтобы заставить вороного жеребца покинуть волнующее место.
Жеребец, выпяливая глаза на молодых кобылиц, нехотя сдвинул коляску с места. Увеличивая скорость, коляска помчалась вниз по улице в направлении моста через реку Терек. Дальше предстояло проехать прямо к воротам Дарьяльского ущелья, вначале которого находится село Балта.
Рев горной реки заглушал скрип моста. Свежий воздух, наполненный ароматом альпийских лугов, захватывал дыхание и кружил приятно голову. Дорога от моста повернула влево, утопая в густых зарослях леса, помчалась в сторону гор.
Коляска повернула вправо, за километр до расщелины между Столовой и Лысой горами, где река Терек с ревом выскакивает из своего плена и устремляется в долину. Едва удалившись от начала военно-грузинской дороги, в стороне от селения Балта мы направились к одиноко стоящему дому, который разместился возле зарослей дикорастущих деревьев.
Русский двухэтажный дом, рубленный из больших бревен. Стоял у небольшого опушки леса без двора. Ну, прямо, как из русской народной сказки о теремке. У дома-теремка я увидела несколько только что приехавших колясок.
Это было видно по разгоряченным лошадям, которые тяжело дышали и грызли свои удела с пеной у рта. Нашу коляску встретила Люба, с группой парней и девушек. Некоторые из них были мне знакомы. Молодые приходили ко мне по объявлению.
Я им рассказала, где будут проводиться наши занятия. Хорошо, что наши занятия будут проводиться не в монастыре. По этой самой этике, людям мужского пола в женский монастырь нельзя входить. Поэтому в доме графа, мы все равны. Нам легко будет общаться на природе.
- Здравствуйте, Мария Афанасьевна! - радостно встретила меня дочь графа. - Нас десять человек собралось. Мы все перезнакомились. Теперь нам легче будет общаться на ваших уроках. Мария Афанасьевна, пожалуйста, проходите в большой зал, там много места, нам всем хватит. Нам в зале можно свободно расположиться. Сейчас слуги принесут нам самовар с чаем и сладости...
Люба тарахтела без устали. Видно было, что ее обрадовало такое большое присутствие людей. Наверно до нас Люба была в большом доме совершенно. Худенькая, с болезненным видом, она, вдруг, порозовела щечками на бледном личике. Видимо у нее с дыханием было не все в порядке. Очень слабые легкие. Дышала тяжело и с голосом уставала после длительного разговора.
Мы вошли в большой зал на первом этаже. Стены покрыты дранкой, заштукатурены и покрашены белой известью. В зале много кресел, стульев и два дивана. В середине зала большой стол с тульским самоваром, который пыхтел паром, пахнул свежим чаем и травами. Рядом с самоваром в вазе домашнее печение и большой торт. На столе чайный сервиз на двенадцать персон.
В зале все напоминает русскую глубинку, только в дорогом виде. Даже картины на стенах написаны с русской природой на все времена года. От этой красоты мне было трудно отвлечься. Интерьер огромного зала чем-то напоминал наш дом в Туле, где я прожила больше двадцати лет.
- Это папа так старался, - сказала Люба, подмечая мое увлечение домом. - Он хотел, чтобы я на Кавказе никогда не забывала Россию и не скучала по русской природе. Я была в начале против такого большого дома. Говорила папе, что будет очень скучно мне одной в таком большом доме. Сейчас я рада тому, что папа меня не послушал. Теперь мне с друзьями будет хорошо. Здесь места хватит нашей большой группе. Можно целыми днями учиться и веселиться на здоровье всем.
Мы все сели вокруг стола. Служанка в роскошном фартуке разлила нам по чашечкам душистый чай и вышла из зала в сторону кухни, откуда выходил запах борща и жареного мяса. Это слуги готовили нам ужин. Я была не против ужина в гостях у дочери графа. Ведь я целый день ни кушала.
- Я думаю, что в такой обстановке лучше проводить занятия непринужденно, - сказала я, когда молодежь притихла в ожидании занятий. - Я не буду ставить вам школьных оценок, как это делают в школах России. Не буду давать занятия на дом. Мы будем проводить занятия в виде беседы друзей. Я вам расскажу, какую либо историю на русском языке. Затем на французском языке, поясню логическое происхождение слов и предложений на обоих языках. Так мы лучше усвоим язык и культуру народов, которые мы будем изучать на наших занятиях. Думаю, что вам понравится.
Все были согласны с моим предложением. Начались наши занятия, в общем, по языкам и этике европейских народов. Первый свой рассказ я начала с того, как принимают гостей в домах Парижа.
Это была не выдуманная мной история. Так принимали меня с моим мужем в гостях у родственников и друзей в Париже. Мои ученики сидели затаив дыхание и с интересом слушали мою историю на русском языке.
Затем, буквально по каждому предложению, я делала перевод на французский язык. Поясняя лингвистику происхождения французского языка, так, как мне это было известно не только с учебников французского языка. Среди французов я стремилась познать этику.
Первые занятия у нас прошли настолько интересно, что мы не заметили, как подкрался вечер. Сумерки медленно поглощали окружающее пространство, проникая всюду, где их не ждали. Время опережало нас. При свете прямых солнечных лучей мы ни сразу заметили наступление вечера.
- Ой! Простите! Мне давно пора быть в монастыре, - спохватилась я, когда поняла, что это ни темные тучи своей тенью накрыли прекрасный дом, а ночь тихо подкралась к нам. Пора нам заканчивать уроки этики. - На следующем уроке я продолжу тему этикета среди господ во Франции...
Как золушка с бала, поспешила я выйти из прекрасного дома, на ходу простившись с учениками.
- Следующие занятия пройдут во вторник, - сообщила я, садясь в коляску. - До скорого свидания!
Когда я прибыла в монастырь, ночь опустилась в долину. В горах темнеет быстро, чем в поле.
- Матушка-настоятельница! Вас очень долго не было. - взволнованно встретили меня монашки. - Мы за вас беспокоились. Батюшка Гурей к нам приезжал. Хотел с вами поговорить. Мы отдали ему новую рясу. Митрополиту понравилась новая ряса. Он благодарил вас и портных за такую работу.
- Все нормально, - успокоила я, монашек. - Сегодня был первый урок. Со временем не рассчитали.
Мы разошлись по своим кельям, довольные прошедшим днем. Постепенно, хороших дней у нас прибавлялось. Монашки не выглядели как дистрофики. Когда они поправились, то стали даже моложе выглядеть. Пропали куда-то с лиц монашек бледность и повседневная тоска.
В нашей святой обители поселились смех и шутки. Росло в подворье наше шумное хозяйство. Кобылицы весной принесли нам жеребят. Быстро увеличилось поголовье пуховых коз, из пуха которых мы стали вязать на продажу варежки, перчатки, носочки, свитера и штанишки малым деткам.
Продавали мы свои изделия в бедные семьи, так, по символической цене, почти даром. Иногда раздавали свои изделия просто по бедным семьям, где были, матеря одиночки с детьми или больные старики.
Мы так же продавали дешево по доступной цене, а то и просто раздавали даром, яички от наших курей и гусей. Наши домашние птицы огромным стадом самостоятельно паслись на пустыре вместе с нашими коровами, козами и лошадьми, а под вечер все наше многочисленное хозяйство самостоятельно возвращалось домой на ночлег.
Нашу живность самостоятельности научила сестра Фекла. Она и за хозяйственным двором смотрела вместе со своей группой монашек. Так у нас воцарился порядок. Женский монастырь быстро преобразился. К нам в гости стали приходить люди.
С певчим хором у меня было сложнее. Группу хороших голосов церковного хора я подобрала очень быстро. Вот только руководителя хора у меня не было. Кого только я не перепробовала, ничего не получалось. Пел хор хорошо, но в остальном они были бездарные люди.
Возможно, что боялись ответственности перед прихожанами и перед господом Богом. Так было долго. Прошло несколько изнурительных месяцев поиска руководителя церковного хора. Но таких способных людей рядом не было.
- Мария Афанасьевна! Давайте я попробую, - как-то предложила мне, дочь графа. - Может быть, у меня получится. Вы сами мне часто говорите, что у меня хороший голос и изящные пальцы рук, прямо к пианино подходят или дирижировать можно такими руками. Вот, давайте, я начну дирижировать церковным хором. Мне хочется этому научиться от вас. Конечно, только с вашей помощью.
Мне было жалко хрупкую девушку, которая едва окрепла на горном воздухе. К тому же она дочь знатного человека. Что о ней и обо мне подумают прихожане? Впрочем, будучи женой знатного графа, я дирижировала церковным хором. Почему и дочери графа не попробовать? Может быть, у нее талант к этому есть? Но, все равно, нужно согласие графа Комаровского. Ведь это его дочь.
- Я не против твоего дирижёрства, - ответила я. - Но, ты сама должна посоветоваться с папой.
- Ладно, я напишу папе домой письмо, - согласилась Люба. - Как только папа ответит, так я вам сразу это скажу. Но мой папа, когда сюда приезжал, всегда говорил мне, что вам можно верить во всем, как своей маме. Ведь вы по возрасту годитесь мне в мамы. Так что все будет у нас хорошо.
Через месяц Люба получила письмо, в котором говорилось то, что мне сказала Люба. Граф Комаровский разрешил советоваться со мной, как с ним и с ее мамой. Так я и Люба начали репетицию руководства церковным хором.
Я научила Любу различать голоса и расставлять их так, чтобы у них была общая гармония звука. Люба оказалась способной девушкой не только на уроках иностранного языка и этики, но, также дирижировать и руководить церковным хором. Месяц спустя Комаровская Люба самостоятельно руководила хором в православном храме Владикавказа.