Да читали мы, читали! - может воскликнуть нетерпеливый читатель, мигом догадавшийся, что далее - опять параллель с Золушкой от Перро, или от братьев Гримм, или с Чернушкой от Афанасьева... Но - потерпите, пожалуйста: я тут кое-какую тайну раскопала.
Целесообразность хорошей, точно по ноге изготовленной обуви -подтверждается ее магической свадьбоорганизующей ролью вот уж сколько веков подряд. В сказке, конечно, в первую голову.
В современной жизни настоящие, искренние отношения человека с хорошим башмаком могут быть гораздо более глубокими и многоплановыми, но при соблюдении одного условия: мы должны, простите, постичь его изнутри.
Понятно, что мы единодушно стремимся к безболезненному, непромокаемому, в конце концов, красивому башмаку, чтобы парить в нем по своей судьбе, не получая чужим сапогом в душу. Мы, жители современной России, этого хотим осознанно, поскольку среднее и старшее поколения нашего общества в определенный период недополучили таковой обуви.
Прежние поколения человечества хотели того же, с одной стороны, если вспомнить сапоги-скороходы, - и умели иное, с другой стороны, если вспомнить пытку "испанским сапогом". И блаженство полета, и казнь, - всё может сосредоточиться в башмаке. Аналогия? Конечно. Правильно: как и в сексе.
Если обратиться к истории, например, средневекового костюма, то прежде всего замечаешь платье и его отделку, а уж потом - обувь. Дело в том, что аскетичная средневековая женщина-христианка, занимавшаяся сексом исключительно для производства потомства (как ей предуказали мужчины-церковники), не могла и подумать об украшении своей нефаллической ноги туфлей, подчеркивающей какие-нибудь изгибы. Боже упаси! "Любая естественная красота, - писал еще Тертуллиан, - должна быть уничтожена сокрытием и пренебрежением, ибо она опасна для тех, кто взирает на нее".
Мужчинам в раннем германском средневековье обувью служили кожаные "крестьянские башмаки" без каблуков, затянутые ремнями (немецкие крестьяне носили их вплоть до середины 16 века), англосаксам-мужчинам нравились мягкие матерчатые или кожаные башмаки, надеваемые поверх шитых чулок, обвязанных тесемками или ремнями, а их воины 11 века обувались в высокие мягкие кожаные сапоги. Железная обувь рыцарей тех времен в особом описании или объяснении не нуждается. Но это все нам известно о мужчинах. А из-под длинных женских юбок во всех странах осторожно выглядывали мягкие остроносые башмаки, похожие на римские, и приподнять те юбки нам сейчас нелегко.
Думая сейчас о той многовековой узконосости женской обуви, я начинаю подозревать, что дело было не только в неразвитости сапожно-закройных идей, а в бессознательной жажде хоть что-нибудь да показать (и узреть) из находившегося под заповедной юбкой. На эту не вполне научную мысль меня наводит новшество, вкравшееся во французско-бургандскую моду периода поздней готики и доведшее привычный фасон до, назовем это так, абсурда. Поясню.
"В середине 14 века, - сообщают историки В.Брун и М.Тильке, - в ходе победоносных военных действий Англии против Франции, в одежде Западной Европы, и прежде всего Франции, начинается подлинное "господство ножниц". В этом впервые сказывается истинный вкус времени - другими словами "мода" в современном смысле. То, что ранее едва отваживалось проявиться, - подчеркивание тех или иных форм тела путем изменения силуэта, противопоставление частичного обнажения окутыванию - теперь с полной определенностью осознается как мода - в смысле стилизации тела посредством одежды. Вводятся в обиход новые предметы одежды и соответственно их названия... Поскольку верхняя одежда, которую раньше надевали через голову, стала теперь настолько узкой, что ее пришлось разрезать спереди и снабдить застежками, последние приобрели исключительно важное значение. Длинная закрытая верхняя одежда после этого сохранилась только у крестьян. Штаны и чулки еще продолжали существовать как одно целое в виде сквозных тесно прилегающих паголенков или штанов-чулок. Обувь была удлинена сверх всякой меры (ее французское название - poulaines - означает "нос корабля", нем. Schiffsschnabel). Чтобы облегчить ходьбу и сохранить обувь, носили деревянные башмаки - сабо с низкими каблуками, державшиеся на ремнях".
Впереди уже маячило Возрождение, к которому итальянские мужчины приближались в широких кожаных башмаках с вырезами и с ремнями на подъеме.
Германию ждала Реформация 16 века, принесшая коренные изменения в истории одежды - вместе с социальными потрясениями. Мужчины обулись в "коровью морду" (другие названия "медвежья лапа", "утиный клюв") - плоские башмаки с коротким носком и шароким разрезом сбоку. Ступни женщин опять надежно скрылись: на сей раз - под так называемой "немецкой юбкой". Выставлять даже кусочек ноги напоказ считалось верхом неприличия в эпоху реформирования католической церкви. Впрочем, сюжет церковь-секс-обувь прослеживается практически во все времена, хотя и не прописан в мировой науке. Наверное, потому, что ни одна из возможно-причастных к странной триаде наук не брала на себя ответственность за такую постановку вопроса.
Костюм развивался по законам времен, то возвращаясь к давно освоенным силуэтам, то взбрыкивая, - но, в общем, всегда отражая социально-половые отношения людей. Если у французов 18 века чулки были шелковыми, то пряжки на их туфлях мигом меняли функцию с просто застежки на очень даже украшение, притягивая к ноге нежность и желание. Потом, скажем, прогремит Революция - обувь погрубеет и как бы спрячется. Это касается любой революции, а не только Великой Французской.
В начале 19 века, в эпоху Реставрации, когда у женщин снова появилось желание выглядеть более стройными, распространились изящные остроносые матерчатые башмачки, которые, подобно сандалиям времен Директории и Империи, завязывались узкими лентами вокруг лодыжек, но были еще без каблуков. Лишь во второй половине, а особенно к концу 19 века, когда нижний край женских юбок медленно и неуклонно пополз вверх, обувь стала развиваться в сторону изящества, - опять заявил о себе заостренный носок и... - застучали высокие тонкие каблуки!...
Обувь как продолжение ноги, как выразитель личности, как штрих индивидуального портрета, - это уже причуды 20 века. Историки костюма будут в сильнейшем волнении, когда им придется описывать обувь нашего века. Во-первых, потому, что бешено развивалась индустрия м о д ы, по поводу которой многие думают, что она была всегда. (Нет, не всегда). Во-вторых, длина юбки плясала туда-сюда уже больше сама по себе, в зависимости от высоты волны в очередной сексуальной революции. Женская туфелька, уже познавшая каблук, развивалась как самостоятельное сексуальное приспособление, консультируясь только у самой Ноги и ее трепета. Мужчины-модельеры, выдумавшие - себе на голову - современную хищницу-эротоманку, отныне и вечно будут играть и работать на ее прихоти, красиво объясняя в телекамеры, как тонко понимают они женскую красоту... (А сами при этом повально голубея. См. ориентацию ведущих кутюрье мира). И если дамы 21 века, которые неизбежно доведут неправое дело феминизма до логической абсурдной победы, не остановятся вовремя, то где будет расти каблук будущего - один Бог знает!..
В одном можно не сомневаться: если владение символами когда-нибудь станет общеупотребительным, женщины уговорят друг друга побольше ходить босиком, чтобы мужчинам уже нечего было запретить или разрешить им в этой области. А мужчинам следует серьезно подумать над техническим воплощением крылатых сандалий, как у Гермеса, - может быть, обратившись к военным ученым-электронщикам, - дабы наконец получить возможность вовремя унести ноги в случае необходимости. А такой случай будет... Золушки кончились. Или нет?
***
Он попадается мне на глаза еженедельно, и сценарий встречи всегда один и тот же: я покупаю в служебном буфете салат и чай, поворачиваюсь лицом к залу и вижу, что Герой уже кивает мне и приглашает присесть за его столик.
Здороваюсь, присаживаюсь, ем салат и - слушаю рассказы об очередной Оле (его золушек зовут именно так). Часто с Героем сидит его приятель, немногословный, неизменно попивающий свои пятьдесят водочки, неизменно вздыхает, поправляя толстенные очки, и говорит, чтобы я обязательно написала рассказ и про эту Олю тоже. На этих словах огорченный Герой, похлопывая приятеля по плечу, непременно предлагает мне дополнительный чай.
Вот и в тот день в буфете я обнаружила неразлучную пару холостяков за обсуждением очередного некрасивого поступка очередной красивой Оли. Я очень серьезно пила чай, пока Герой повествовал о сафьяновых домашних туфельках, специально закупленных для этой Оли. О громадном столе под белой скатертью, уставленном произведениями как ручного труда Героя, так и апробированными деликатесами из шопов. Стол-чудо ждал их в двухместном номере, снятом заблаговременно для встречи с длинноногой дурочкой, которую он, Герой, устроил на восьмисотдолларовую работу - так, за красивые глаза... У него - Связи, по жизни. У Оли - ничего, то есть: мама в ближнем зарубежье, молодость, ноги, мордашка, о да! но таких, как она - километровая очередь на любое место в Москве, особенно после распада Союза...
- Она не понимает! - восклицает Герой. - Я ради интимной встречи с ней устроил ее к своему старинному другу секретаршей. Ему с нею и в командировки ездить, и вообще... то есть должна же понимать, что и меня надо поблагодарить! А она приходит ко мне в номер, сапог не сняла, наелась, посидела секунду и ушла. Говорит - я не такая. И в командировку с вашим другом поехать не смогу, мама не разрешает! Мама!!! В Москву, для нее читай - в пустыню, ехать на заработки украинская мама разрешает, а в командировку с шефом - она, видите ли, не такая!..
Задыхаясь от лицемерия неблагодарной лимитчицы, на которую и лимитов-то не выделено вообще никем, которая никому тут сроду не нужна, которая ничего, кроме мордашки и ног, в столицу не ввезла, но выпендривается, - Герой наконец обращается ко мне с вопросом:
- Если бы вы пришли ко взрослому холостому мужчине в гостиницу, которую он для вас и снял по предварительной договоренности!... К благодетелю, который вас ни за что ни про что устроил на хорошее, великолепное, непомерное для вас рабочее место в московскую фирму, - вы смекнули бы, что дальше делать!?..
Тут вступается его друг в толстых очках:
- Ну ты нашел у кого спросить такое!..
Я старательно делаю вид, что они оба говорят нечто вполне нормальное и что я их понимаю всей душой. Они знают мое полное имя, место работы, социальное положение, размер зарплаты и даже возраст. Другого буфета нет.
Не суди, да не судима будешь, - всякий раз напоминаю я себе, встречаясь с этими приятелями в буфете. Иногда Герой-со-Связями приходит один, и тогда ведет себя сдержаннее, и тогда я бываю временно освобождена от повести об Оле, печальнее которой, выходит, просто нету на свете...
Наконец до меня дошло, что сия ситуация уже стала фактом моей биографии. Ведь именно мне почти не удается выпить чаю без Золушки-Оли-вприкуску...
***
Ладно, будем разбираться: что случилось с Принцами и что с Золушками. Речь именно об этом: мечта, старт, подъем, испытание, финал. Какой именно? Попытаемся влезть в шелковистую шкурку какой-нибудь полуголодной Оли из ближнего зарубежья, в 1998 году явившейся в столицу России за счастьем.
Вы внимательно смотрели замечательный старый советский фильм "Золушка"? Помните сценку перед чудесным выездом на бал? Золушка усердно работает по приказанию мачехи, ангельским голосом напевая что-то очень душевное. Текст помните? Вряд ли, поскольку голосок такой нежный, а мачеха такая злая, а сестрицы такие вредные! Тогда напомню: "Оттого что я добра, / Надрываюсь я с утра / До глубокой ночи... / Всякий может приказать, / А спасибо мне сказать / Ни один не хочет..."
Переведем на русский язык: "Я круглосуточно подставляюсь, потому что у меня не хватает характера послать их всех куда подальше, а они принимают всё это как должное..."
Можно еще проще: "Я круглая дура, а виноваты в этом они..."
Любой психолог нашел бы определение этой жизненной позиции, но во времена, когда создавался фильм, психология была, как мне представляется, слегка идеологизирована, вследствие чего подневольный трудовой подвиг Золушки был вполне достойным поводом для успешной карьеры.
Правда, от глубинной сути сказки киноавторы все же не смогли увернуться: на декоративном небе полная луна, способствующая интуитивным озарениям; на ногах конкурсантки ловко сидят хрустальные туфельки, символизирующие как бы непорочность, принц в целом тоже готов ко встрече с нею, словом, всё главное в фильме как бы на месте, как и во всех известных сказках про золушку. За исключением корневых основ советской девической личности, никогда и нигде более не выступавших так наглядно, то есть мотивирующей свое поведение в соответствие с идеологией раба-бунтаря. Например:"Терпя напрасные обиды, я научилась думать..." (У нее даже интеллектуальная деятельность - из-под палки).
И надумала:
"Это несправедливо... Они будут танцевать с принцем... Мне так хочется, чтобы люди заметили, что я за существо, но только мне хочется, чтобы люди это заметили непременно сами, без всяких просьб и хлопот с моей стороны, потому что... потому что я ужасно гордая..."
Всё понятно? Гордая - а гнется. На сестер с мачехой горбатится круглые сутки, а перспектива, что те потанцуют с принцем на балу - да еще в сшитых именно Золушкой платьях, представляется несправедливой. Тяжелое раздвоение личности или на грани того...
(Да-да, именно на это несоответствие, вошедшее в наш народ через старый фильм и его навороченную идеологию, и реагирует так бурно душа моего буфетного собеседника... Только вот он, Герой-со-Связями, не знает - как и кому это объяснить, чтоб поняли!)
... Но когда мы в детстве смотрели это кино, мы запоминали только песенку "Добрый жук" и чудеса, устроенные Феей. Красивое, милое и действительно запоминающееся кино. Однако, вы помните, кем Золушке - по фильму - доводится Фея? Она ей крёстная! Следовательно, Золушка крещена. Следовательно, про страшный грех гордыни должна была слышать. Но - нет, не слышала или не усвоила. Лишь злая мачеха, регулярно выбивающая из маленькой гордячки сей грех, оказывается проводником заповеди. Мачеха же и произносит самые воспитательные слова (неподражаемая, гениальная Фаина Раневская!); когда садится в карету, перечисляя задания на вечер, ну, про сортировку фасоли, про кусты роз, побелку потолка и прочая, она добавляет - "познай самое себя..." (На что падчерица простодушно возражает, что со всем этим и за месяц не управится! Милая, милая, милая...)
Интересное кино, влиятельное. Я вообще давно думаю о золушках, поскольку этот сюжет вдруг сильно полюбился моей дочери, что ужасно, - и вот теперь, пересмотрев старое советское кино и наслушавшись буфетных рассказов Героя про бесконечную Олю современного образца, пришла к забавному наблюдению: миф остается как очень действенным, так же и очень непонятым основной массой нашего женского населения. С одной стороны, мужчины по-прежнему на вторых ролях. Точно как и в советском кино: Принцу достаточно было лишь поучаствовать в бальных мероприятиях, а вот потенциальной принцессе надо и очистится, и путь пройти, и ведьму иметь в крестных. С другой стороны, историческая, фольклорная золушка всех народов на самом деле изначально имеет право на престол. В оригинале судьба-злодейка отбрасывает ее на некоторое время с дороги по семейным обстоятельствам, а она возвращается в исходное положение благодаря смекалке и другим качествам. Но - возвращается в свое законное положение! А вовсе не по рабскому труду получает орден.
***
Да погрузимся в глубину веков. Что такое обувь как символ? Прежде всего (это совсем давно) - знак свободы, поскольку рабы ходили босыми. А что мы вдеваем в этот знак? Ногу. Она символична... ну, тут вдосталь на несколько сотен монографий и диссертаций. Если коротко, то нога и фаллический символ, и обозначение связи и точки соприкосновения тела и земли, и даже -в некоторых философских системах - символ души. Обувь непринужденно вмещает колоссальные возможности, включая понятие уровень, который по индуистской доктрине относится к составу человеческого духа (вершина; самовыражение, борьба и динамизм; мрак и грубый инстинкт).
Золушки всех стран упорствовали в педантичной подготовке к браку к высокородным женихом. Наша Маша-Чернушка - в разных вариантах сказки - применяла то шитый золотом, то цельнозолотой башмачок, который неотвратимо увязал в смоле, разлитой на ее пути предусмотрительным женихом.
Золушка братьев Гримм, ездившая на праздник к королевичу не один, а три раза, начала с туфелек, шитых шелком и серебром, и закончила обувью из чистого золота, которую и утратила на ступеньке (без применения смолы) и по которой была опознана. А прославленная девушка от Шарля Перро, пробравшаяся через те же тернии, что и ее товарки по несчастью, неизбежно переходящему в счастье, - она-то прогремела по миру именно благодаря неожиданному материалу, из которого фея сделала ей туфлю. Хрусталь, не очень удобный для повседневного ношения и оживленных танцев, немыслимым образом укрепил - да что там! - создал и обессмертил образ. Почему? (Впрочем, говорят, что в чем-то гениально ошибся переводчик, но это уже не меняет дела).
Вплоть до двенадцатого века люди полагали, что горный хрусталь - это лед, отвердевший за многие столетия. С этой невежественной древней точки зрения, хрусталь происходит из воды, чья выраженная эротическая символика общеизвестна. Когда выяснилось, что горный хрусталь - это не лед, а кристаллический бесцветный кварц, прекрасно поддающийся обработке, то все равно в хорошем душевном отношении к нему людей уже ничего не менялось. Шары продолжали быть в употреблении у магов как средство для концентрации мысли, прозревающей прошлое и будущее. Талисманы из хрусталя продолжали укреплять постоянство (тоже приятно в эротической нагрузке сего материала), а ожерелье из него, считалось, увеличивает лактацию (что также неплохо для Золушки в перспективе). Несчастным, склонным видеть кошмарные сны, хрусталь как амулет обещал избавление от напасти.
Шарль Перро (или переводчик) не указывал, из какого именно хрусталя были сделаны золушкины туфельки, однако если сказочник держал в уме не горный, а дымчатый хрусталь, его скрытая ирония все равно срабатывает: дымчатый кварц, по мнению некоторых астрологов, помогает исцелению от болезней, проистекающих из стремления уйти от реальности в иллюзорные миры. Вплоть до наркомании...
Сами видите, что верный выбор обуви для Золушки совершенно закономерно привел французского писателя к бессмертию. Прочувствуйте еще раз всю полноту смысла, вправленного именно в тот девичий башмачок, и моя каверзная мысль станет еще более ясной.
Мораль этой части басни: с обувной символикой не шути! Все очень серьезно.
***
Теперь вернемся в буфет, где за чаем жалуется на жизнь Герой моего повествования. Как сказано выше, он для Оли купил отдельные башмачки, сафьяновые, непростые, он чувствует, что обуть ее, милую, надо во что-то индивидуальное. Он давно взрослый и прекрасно чувствует суть символа. Но Оля не переобувается....
Тогда он, как настоящий советский человек (неважно, что в прошлом), вспоминает (или решает, или мысленно прокручивает наш фильм "Золушка"), что женщина должна пробиться. Но каждая его очередная Оля, в соответствии с исторической сутью этого сказочного дела, полагает, что изначально достойна. У его женщин, ну как сговорились! вечное полнолуние, когда интуиция диктует им: достойна!
Есть и такое общее обстоятельство: мы получаем именно то, чего ждем. Подсознательно он ждет, что очередная Оля откажется от благодарственного интима, поскольку он генетически - из дворян-с (сам мне сказал). Но сознательно, оценивая социально-экономическое положение в стране, он тянет провинциальных простушек в койку. Простушки не идут, ощущая подвох, он обижается - и с размаху врезается в новую Олю. Точно такую же, с ногами и мордашкой, с претензиями и гордую (то есть опять см. старый советский фильм "Золушка").
Однажды Герой грустно сказал: "Она что, не понимает, что в моем возрасте каждый раз - как последний!.." Когда он сказал эту единственную человеческую фразу, у меня защемило сердце. Конечно, его Оли этого действительно не понимают, потому что крайне молоды и еще не смотрели в лицо смерти, не отлеживались после инфарктов, разводов и прочих опытов. Оли приехали за счастьем. Его Оли.
Другие, которые не разбирают - сколько там у кого зубов и дней осталось, другие, которые не заигрывают с романтикой, - так вот другие ему просто не попадаются. Нашему Герою упорно везет на таких, в каких он подсознательно верит, всем своим истинно романтическим сердцем, но сознательно, увы, формулирует про новые времена, экономическое положение, ближнее зарубежье, плебейскую неблагодарность... Ничего другого выдумать не может.
Помочь ему невозможно. Он хочет принцессу, но принцессы или кончились, или на них нету сил. Притягивает к себе претенциозных, возвеличивает как может, зовет в номера - и получает по мозгам. Сексуально негодует вместе со всем своим организмом, словесно жалуется и возмущается, а душою хочет - да, тоже счастья!
По его словам, он потом закономерно мстит этим девицам, провоцируя их отлучение от той высокооплачиваемой работы, на которую сам вначале их и устраивает. Относитесь к его мстительности как угодно, но мне его искренне жаль. Он очень хочет женщину, но платить проституткам он принципиально не хочет, это слишком просто, он ведь как бы за справедливость, за честный расклад, а непрерывные Оли всё едут и едут в Москву - на его седую голову...
Он словно кричит: а теперь (после давнего развода с неблагодарной женой) я заслужил быть Принцем! И у меня есть Связи! Девушки тихо отвечают: да и мы не лыком шиты! У нас есть ноги, но не про тебя.
Иногда он вспоминает, что мы, слава Богу, не в Америке, а то из суда не вылезал бы. Но от этого ему не легче, потому что мы в России, а у нас новые времена, когда можно было бы наконец развернуться, лихо, без парткома, но...
Не так просто развернуться внутри самого себя, когда уже, как кажется, выполнено пожелание злой мачехи: познай самое себя. Получается, что наш Герой-со-Связями - тоже в каком-то смысле советская Золушка: и гордость, и претензии, и ожидание гонорара за труды, и пожаловаться может. Только вот Феи у него нету и, боюсь, не предвидится. Вот и ходит по кругу, цепляя всё новых Оль, и горько страдает сам не понимает почему...
Вот такая история. Частный случай эпохи, когда настоящая-то жертва - он, Герой-со-Связями. Девушки, конечно, вывернутся, и на работу устроятся, и с ногами разберутся, и даже замуж выскочат, и в командировку с шефом поедут, и всё у них будет просто чудесно.
А что будет с ним - не знаю. Он щербат, но не идет к дантисту за новыми зубами, потому что хочет чтоб его любили какой есть. Он полноват и лоснится, но он хочет чтоб его любили какой есть. Его пассии - сплошь динамистки, но они тоже хотят чтоб их любили какие есть. Своеобразная гармония. Наверное, этот сюжет стар и с бородой. Но - эпоха! Реформы! Можно поговорить! Можно написать! Да хоть правительственную комиссию можно создать: "Обеспечить всех мужчин и женщин адекватными партнерами к 2000 году"...
Но эгоизм и любовь как не могли никогда договориться, так и не смогут. Предлагаю нашим северным золушкам папирус на память из архива Древнего Египта: чернокожий раб примеряет золоченую сандалию на прекрасную ножку прекрасной девушки Родопис в присутствие самого фараона. (Оказывается, сюжету нескольку тысяч лет!) Интересно, с чего бы вполне обеспеченному человеку - фараону - лично интересоваться такими пустяками как удобства для ноги какой-нибудь выскочки? А с того, что фараон всерьез беспокоился о бессмертии души, посему жениться на ком попало никак не мог. Только на своей половине, которую в каждой очередной жизни надо найти и опознать. Посему и бессмысленна та трактовка образа Золушки, что так привилась в массовом сознании. Правда заключается именнно в том, что Золушка не по трудодням возвышается, а возвращается на свое законное место. Оттого и Принц (фараон, князь...) может быть счастлив только после примерки туфельки (души): "Моя! Нашел!"
Словом, если настоящему принцу вручить ненастоящую принцессу, что-то из грязи-в-князи, то сказки не будет. Я очень хочу, чтоб это прочитал мой собеседник из буфета, ну, который Герой-со-Связями и с бесконечными Олями. Ему станет легче. Сказать всё это лично я не решалась...