Черникова Елена Вячеславовна
Азбука журналиста. Новейшая версия

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Черникова Елена Вячеславовна
  • Размещен: 26/12/2013, изменен: 12/10/2017. 246k. Статистика.
  • Руководство: Публицистика
  • Аннотация:
    Текст "Азбуки журналиста". За период с 2009 по 2017 было четыре издания.

  • Книга продаётся здесь: http://www.moscowbooks.ru/pod/book.asp?id=4025640 http://my-shop.ru/shop/books/1757499.html http://shop.bookvika.ru/catalog/product/id/4025640 http://read.ru/id/3694769/ http://www.combook.ru/product/10767162/ http://www.bookvoed.ru/book?id=6010320 http://bazarknig.ru/book/3074538 http://www.amazon.com/Azbuka.../dp/5519014760/ref=sr_1_6...

       Елена Черникова
      
      
      
      
      
       Азбука
       журналиста
      
      
       Десять шагов к профессии
      
      
      
      
      
      
      

      
      
       С О Д Е Р Ж А Н И Е
      
      
      
      
       Напутствие
       Первый шаг. Что я намерен делать?
       Второй шаг. Намереваешься - делай. Пиши...
       Третий шаг. Получаем информацию. Откуда?
       Четвёртый шаг. Бесценные привычки
       Пятый шаг. Знакомимся с целевой аудиторией
       Шестой шаг. Люби себя правильно
       Седьмой шаг. Творчество - высшая форма труда
       Восьмой шаг. Жанры, литературная работа, мастерство
       Девятый шаг. Интервью королевы
       Десятый шаг. Закон и порядок слов
       До встречи!
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Напутствие
       авторам
       контента
      
       Дорогие друзья,
      
       вы читаете эти строки - значит, интересуетесь журналистикой. Иначе эта "Азбука" не попала бы к вам в руки. Вы собираетесь посвятить время, мысли, чувства самой трудной на свете профессии. Возможно, вы намерены посвятить ей всю жизнь. Это серьёзное намерение. Надеюсь, вы уже знаете, что журналист и блогер - это разные состояния ума, сердца и творчества. Знаете? Знаете. Тогда заметьте: книга моя - о журналистике. О самой интересной профессии на свете.
       Чистая правда: если вы настроены на журналистику, вам будет очень интересно жить. Однако требуются навыки. Умения. Знания. Без них в современном журнализме можно голову сломать. Постараемся предотвратить профессиональный травматизм и подготовимся к нашему весьма специфическому творчеству заблаговременно.
       Я помогу вам самыми необходимыми подсказками, а как вы ими воспользуетесь, зависит от вашего характера, здоровья и удачливости.
       Да-да, удачливости. Успех - это результат, а удача - спутница. Её нужно любить, уважать, ублажать, и тогда она поможет вам дойти до цели, которую вы себе поставите.
       Если вы видите себя главным редактором, то вам придётся прочитать ещё много книг, в частности, по хозяйственной деятельности и управлению коллективами. А в этой "Азбуке" содержатся советы сугубо творческого характера. Она создана для тех, кто хочет быть, прежде всего, корреспондентом. Репортёром, который всё хочет видеть сам и рассказать другим.
       Для тех, кто и создаёт главный медиапродукт: контент.
       Кто прошёл корреспондентскую школу, набегал тысячи километров репортёром, тот уже, считай, наполовину журналист. Почему только наполовину? Потому что для высшего пилотажа, для мастерства нужна ещё и мудрость, а это сокровище не зависит от набеганного километража.
       Что значит быть журналистом? Законными способами искать, обрабатывать и распространять правдивую, общественно значимую информацию, - вот, собственно, и всё. Но каждое слово в этом определении отсылает нас к невообразимо громадному массиву сведений о профессии. Об одной только правдивости написаны целые библиотеки.
       Каждая глава "Азбуки" - маленький шаг. По ходу вы можете выполнять небольшие задания, тогда каждый следующий шаг будет крепче и увереннее. А если у вас возникнут вопросы - пишите автору:
       litera-elena@yandex.ru
      
       Ну что ж, пора в дорогу. Будьте счастливы!
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Первый шаг. Что я намерен делать?
      
       "Что я намерен делать?" - это вопрос по сути. Самый важный. Зачем я иду? Куда? Чего я хочу на самом деле?
       Студенты-первокурсники всех факультетов журналистики часто говорят, что в ходе будущей работы
       а) надеются постоянно встречаться с интересными людьми,
       б) много ездить,
       в) выступать по телевидению.
       Чего только не воображают себе начинающие!..
       Они путают причину со следствием, а профессию с туризмом. Хотеть надо совсем другого. Много ездить теперь могут все желающие. Каждый из вас может хоть сейчас открыть личное телевидение в Интернете, а также радио, газету, журнал. Технически всё это реально, а что ещё будет! Что же главное, без чего журналист - не журналист?
       Главное - любовь. Внимание: неинтересных людей нет. Каждый интересен. Каждый.
       Первозданное, горячее, порой заполошное влечение в кадр есть обыкновеннейшее желание покрасоваться, и журналистика для этого так же пригодна, как балет. Вы не стремитесь в Большой театр? А, надо уметь танцевать... Да, и на пальцах стоять, и вообще думать день и ночь только о движении, о музыке, образе... Трудно, да.
       Настоящая журналистика - это тысячекилометровые уши, это фасетчатые глаза, как у стрекозы, это настойчивое любопытство, не знающее границ. Муха на стене: сидит тихо и всё слышит. Журналист умеет из всего вычитать информацию. Некоторые владеют этим искусством от природы, некоторые обучаются, некоторые никогда.
       Проверим?
       Посмотрите в окно. Что вы видите? Если ничего особенного, а только старый тополь, бабушек на скамейке, кошку на соседском балконе, облака на небе, - всё привычно и писать совершенно не о чем, тогда закройте эту книгу немедленно.
       Эта книга для тех, кто
      
       а) всегда найдёт повод к творчеству,
       б) всегда хочет рассказать о новых событиях другим людям,
       в) никогда не ждёт благодарности за свой труд.
      
       Теперь пойдём ещё раз посмотрим в окно. Старый тополь давно пора привести в порядок, убрать сухие ветки, заодно придав кроне форму. Это заметка или корреспонденция для местной газеты. Возможно, для городской, а дальше посмотрим, как отреагируют коммунальщики.
       Бабушки на скамейке выглядят необычайно довольными (или встревоженными). Им прибавили пенсию? Наоборот, задержали выплату? А тут дело пахнет социальным репортажем. Возможно, аналитической статьёй.
       Кошка на балконе может указать вам на состояние балконов. И вообще: как обстоят в районе (городе, стране) дела с содержанием жилого фонда? Аналитическая статья как минимум. Не исключено эссе. А повезёт с самоигральным фактом, то и фельетон. У нас ЖКХ, увы, достойно всех жанров.
       Облака на небе какие-то серо-зелёные: экологические проблемы обострились? Надо сходить к специалистам и взять актуальное интервью.
       Попробуйте пожить недельку в таком режиме. Поприкладывайте всё, что увидите, к бумаге. Для начала мысленно. Увидел - приложил. Соберите впечатления, сделайте из них свою коллекцию. Сохранится - пригодится.
      
       Конечно, я несколько упростила схему поиска материала, но примерно так и устроен мозг нормального журналиста; он всегда работает, всегда в тонусе. Видя мир полнее и подробнее, чем другие люди, журналист непрерывно хочет о нём рассказать. Кому? Этому же самому миру, который громаден и сам себя со всех сторон рассмотреть не в состоянии, а журналист всегда готов усилить оптику, очистить краски, уточнить детали. Особая организация психики.
       Почему я написала, что журналист не должен ждать от мира благодарности за свой труд? Это чрезвычайно важная часть теста на профессиональную пригодность. Вознаграждение за труд в виде зарплаты и гонорара - это да, оно должно быть, поскольку журналистика есть профессия, значит, должна давать средства к существованию.
       Но ждать благодарности нельзя потому, что таковое ожидание, во-первых, отвлекает от творчества, а во-вторых, искажает, уродует мотивацию к труду.
       Правильная мотивация журналиста - стремление обеспечить общество правдой; общество имеет право на знание правды и по умолчанию доверяет журналисту её поиск;
       неправильная мотивация - ожидание лавров и фимиама (и прочих подарков) за выполнение своих служебных обязанностей и должностных инструкций.
       Путаница в мотивах ведёт к чудовищным последствиям вплоть до уголовных. Тому, кто хочет просто денег, надо идти в бизнес и повседневно беспокоиться о долгосрочном получении прибыли. В журналистику надо идти с любовью к людям и жгучей любознательностью, а о деньгах вообще не думать. Как пошутил однажды очень знаменитый советский журналист, "Пишите бескорыстно: за это больше платят". Парадокс: деньги приходят к тому, кто работает за удовольствие.
      
       Теперь о характере и здоровье. Умеете ли вы вставать рано и приступать к творческой работе без раскачки? Вас ежедневно тянет поспать подольше, а соображать вы начинаете только к вечеру, а пишете вообще ночью?
       Если схема под условным названием выброшенное утро - ваша, то вы недостаточно приспособлены к журналистскому труду. Попробуйте изменить график своей бытовой жизни. Получится - значит, вы умеете менять график, а значит и себя. Не получится - это сигнал. Может, всё-таки вы не журналист? Борьба с самим собой хлопотна. В журналистской деятельности и без неё хватает стрессов, так что постарайтесь победить в названной борьбе до того, как придёте работать в какую-нибудь редакцию.
       Вас пугает перспектива каждый день думать о других людях? Писать о том, что произошло с другими? Не с вами. Подумайте хорошенько. Журналист - сколь угодно внимательный наблюдатель, летописец, очевидец, но всё это для других. И это есть первая жертва, которую честный журналист приносит обществу и, если хотите, Богу. Первый акт работы - самоотречение. Кого из вас устраивает такой разворот личного сюжета, тот вернее всего уцелеет в профессии.
       Не менее важна и настройка рабочего инструмента и регулярная его чистка, смазка, увеличение его возможностей. Я говорю о русском языке. Это больное место современной журналистики, и это стыдно. По-моему, неумение журналиста пользоваться родным языком - твёрдый показатель его неумения пользоваться фактами.
       Проведём маленький безобидный эксперимент.
       Один миллион двести девяносто четыре тысячи пятьсот восемьдесят три. Запишите число. Представьте, что вы у микрофона и не имеете времени подумать. Выговорите его, пожалуйста, числительное во всех падежах русского языка. Начните с творительного. Прямо сейчас. Получается? Ладно. Тогда, будьте любезны, просклоняйте полторы бочки варенья. Кто готов? Хорошо. Составьте пять коротких предложений с деепричастными оборотами. Перепроверьте себя. Кстати, а где ударение в слове обеспечение?
       В Интернете есть хорошие сайты, помогающие лентяям доучивать русский язык, с правилами и примерами, но после драки кулаками не машут. Всё надо делать своевременно.
       Наконец, ещё одно проверочное задание. Вы любите себя? Уважаете? Вы уверены, что доброе имя - лучший капитал? Если на все вопросы дан положительный ответ, тогда что ж, делаем следующий шаг.
      
      
      
      
      
      
       Второй шаг. Намереваешься - делай. Пиши...
      
      
       Бывают странные люди, которые останавливаются на принятии решения, а потом надеются, что всё остальное произойдёт само собой. Странная надежда. Ведь если ты сам не сделаешь новый шаг, то в чём я смогу тебе помочь? После первого шага надо сделать второй. Слишком очевидно? Ничего подобного. Кому интересен решительный монумент, который стоит и чего-то ждёт? Бывает такой студент: поступит на факультет журналистики, а потом безучастно ждёт, когда его научат, направят на практику, дадут членский билет Союза журналистов, - и не понимает, почему ничего этого не происходит. Обижается!
       Второй шаг на пути к журнализму - именно делание. Надо сразу начать писать. Лучше всего - регулярно записывать в специальную книжку свои мысли. Незаписанная мысль - утраченный клад. Очень многие мысли, детали, тонкие наблюдения, образы пропали для мира безвозвратно, поскольку авторы полагали, что никогда не забудут. Забыли! Естественно. Самонадеянность наказуема. Запомните это накрепко.
       Заведите книжку и носите её с собой. Структуру книжки придумайте сами: можно записывать по хронологии, а можно по ключевым фразам и словам, располагая их в алфавитном порядке (но рядом обязательно ставьте дату, когда именно пришла эта мысль).
       Мысли нужны любые. Те, которые с первого взгляда могут показаться смешными, незначительными, бредовыми, слишком личными, словом, какими-то некачественными, - могут впоследствии дать жизнь наилучшим вашим сочинениям и озарениям. И наоборот: то, что вы запишете с трепетным присловьем ну какой же я умный, может оказаться банальностью, изжёванной всем белым светом. Поэтому не бойтесь себя и записывайте, записывайте всё, и никому не показывайте. Это ваше
       Записная книжка журналиста - это не блог. На дневник немного похожа, но существенно отличается. Блогеры работают на публику, даже если дневник закрыт для чтения или пишется-де только для друзей: наивный самообман. Все на свете тайные дневники пишутся с тайной мыслью: вот бы это прочитал он (она, они)...
       Записная книжка журналиста - это его переносная кухня. Ведь мы в походе. Путешествуем по жизни. Записная книжка должна быть доступна в любое время, поэтому не полагайтесь на электронику. Попробуйте бумажную, облачённую в крепкую, лучше кожаную, обложку. Пусть ваша книжка будет красивой, приятной на ощупь, небольшого формата. Ручка для записей - отличного качества. Комфорт нужен максимальный, ведь книжка - интимная часть журналистской жизни. А показывать это нельзя, повторю, даже родным людям. Книжка, повторю, не блог на бумаге. Хотя уже есть печатные книги, составленные из блогерских записей, но это другая тема.
       Как вести записи? Спонтанно, регулярно и аккуратно.
       Не допускайте чрезмерной серьёзности. Всё чрезмерное, включая желание стать журналистом, - плохо. Чуть-чуть играючи. Но чуть-чуть.
       Увидели красивую девушку - быстренько записали, в одёжках какой фирмы она сегодня щеголяет. Не разглядели ярлычки - опишите её наряд метафорой, дайте сильный образ, броское сравнение. Пригодится. Двойная польза: и эстетическое впечатление, и привязка девушки к истории. И когда через пять лет для солидной журнальной статьи (обзора, эссе, очерка) вам понадобится вспомнить, в чём расхаживали тогда модницы, у вас под рукой будет свой личный материал, и не надо будет искать информацию в Интернете, не надо спрашивать у коллег. Своя память лучше, чем чужая, а в случае с девушкой она ещё и крепче, поскольку информация окрашена эмоциями.
       Кроме красивых девушек, в мире есть пожарные, учёные, министры, президенты... У всех есть не только костюмы, но и мнения, которые нередко высказываются в интересной форме. Услышите - немедленно записывайте. Я даю рецепты для начинающих, но, поверьте, многие состоявшиеся журналисты занимаются тем же: записывают! Удобно. Весело.
       В 90-х годах ХХ века тогдашний премьер-министр России Виктор Черномырдин, характеризуя инициативы ряда чиновников и результаты их работы, сказал, случайно цитируя Салтыкова-Щедрина: "Хотели как лучше, а получилось... как всегда". Время стёрло отточие перед историческим вздохом "как всегда", и теперь мало кто помнит, что это была авторская фраза министра, а вовсе не афоризм, известный всем. У Черномырдина вырвалось так искренне, что вошло в народную речь.
       Представляете, как изящно смотрелась бы фраза молодого журналиста уже нашего века, который начал бы свою историческую статью о социальных проблемах (села, города, деревни на Луне...) со следующего пассажа: "Далёкого 1993 года, 8 марта, в 10 часов 26 минут утра, распекая нерадивых подчинённых на праздничном заседании правительства, премьер-министр Имяреков обогатил русскую речь афористичным высказыванием..."
       Но чтобы создать броский, безусловно запоминающийся пассаж, надо постоянно прислушиваться к миру. Кто там сегодня произнёс (ляпнул) что-нибудь великое (смешное)? Вы немедленно заносите фразу в вашу книжку и ставите дату. Всё. Афорист попался. Зачем? А пригодится. А не этот, так другой; вон их сколько, говорливых.
       Что если внести эту же находку в блог? Ведь считают же некоторые, что блогеры заменят журналистов. Прежде всего, так думают сами блогеры.
       Отличие журналиста от блогера неизмеримо больше, чем кажется на первый взгляд. Отличие записной книжки от блога - тоже.
       Блог - транжира, там всё разбазаривается. А книжка, заведённая для себя, - накопитель. Шкатулка с фамильными драгоценностями.
       Блогер может писать что угодно, а журналист может писать только то, что угодно целевой аудитории его СМИ. То, что соответствует концепции данного СМИ.
       Мир сейчас сверхактивно занимается подобием журналистики, то есть блогерствует. Все что-то сообщают друг другу. Дети и подростки порой даже не догадываются, что массовый Интернет в нашей стране завёлся в середине 90-х годов. (Они думают, что Интернет был всегда, как Солнце.) Никто не может сказать, сколь долго продержится блогерство в мировом коммуникативном пространстве. Вы, наверное, думаете, что блогеры - это навсегда? О, скольких вещей и явлений, казавшихся вечными, уже нет и в помине! Но философствовать будем в другой главе, а пока посмотрим, что дано в задаче сейчас.
       Переход из уютного блога в легитимную (то есть законную, подчиняющуюся Закону России "О СМИ") взрослую журналистику психологически сложен. Юный блогер с пелёнок привыкает нести в Сеть что попало, и поэтому, придя в официальную редакцию, смущается рамок, теряется перед концепцией. Творческая мысль юного свободолюбца парализуется, сталкиваясь с необходимостью соблюдения внутрицеховых приличий. При слове формат молодой журналист каменеет. А ведь ничего страшного в формате нет. Это умение работать здесь, в этом СМИ, соблюдая местные правила.
       Молодой журналист недоумевает: откуда строгости (идейные, тематические, стилистические, орфографические и так до бесконечности) в принципе, если доселе была разудалая воля, включая все преведы грамматике? А как быть с окружающими, которые тут, в редакции, окружают тебя как-то совсем по-другому, не так, как в блоге, где, как правило, многочисленные френды реагировали быстро и доброжелательно. Даже если ругались почём зря, всё равно хорошо-то как было! Сморозил - и сразу лайки. Красота.
       А в настоящих СМИ? Рассмотрим типичную ситуацию.
       "Что я написал?" - озадачен юный журналист, произведение которого почему-то опубликовано. Может, шедевр? Завтра проснусь знаменитым?
       Не будем лукавить перед собой: каждая публикация, а первая особенно, вызывает озноб чудесного предвкушения. Волнение, испытанное всеми без исключения литераторами, однажды увидевшими свою фамилию тиражированной, незабываемо.
       Назавтра мы приходим, переполненные эмоциями, в редакцию, свершившую волшебное превращение домашнего гения в признанного мэтра, а там - ну, как бы это помягче... ничего не происходит. Ни френдов, ни комментов, ни даже лайков. И мир не перевернулся. Коллеги сосредоточенно молотят по клавишам, беседуя по телефонам. Всё так же, как вчера. Ужас. Может, самый добрый оторвётся на миг от своего монитора и, буркнув привет, скажет, что прочитал, понравилось. И тишина. Особенно это безразличие впечатляет в крупных СМИ, где принято всех корреспондентов высаживать в общий зал - newsroom (новостной зал, "скотобаза" и даже "где сидят бандерлоги"). У каждого журналиста свой прозрачный закуток с компьютером, видный всем с любых сторон, и дай Бог им всем здоровья, чтоб успевать делать новости, не обращая внимания на окрестности.
       А вот блогеру набросали б уже радостей! Он бы уже знал, что его выступление замечено! Уже можно было бы беспечно жить дальше! Тема была б отброшена, возникла следующая - какая разница! Вот это жизнь!
       Внутри редакции легитимного, взрослого СМИ сюжеты "первая публикация" ("ценные мысли, то есть мои") и/или "любимая публикация" развиваются, подчеркну ещё раз, абсолютно по другой схеме.
       Оставшись наедине со своим горьким счастьем, молодой журналист чуть не плача вглядывается в свежую полосу, в любимую фамилию на ней и убеждается, что все окружающие суть болваны, раз не понимают, как прекрасен его материал, какая правда жизни в нём заключена и каких титанических усилий стоило так складно изложить её. "Наверное, завидуют..."
       Конечно, бывает, что и целовать будут, и хвалить до небес, но крайне редко, и рассчитывать на это не стоит. Лучше заблаговременно усвоить, что вы идёте на конвейер, где не принято радоваться каждой удачно подкрученной гайке. Именно так: на конвейер. Вступив на территорию гигантского завода, вы стали просто одним из авторов мирового информационного потока, и по этому поводу никто не обязан прыгать антилопой.
      
       Доктор филологических наук Л. Г. Свитич написала интересное и познавательное учебное пособие "Профессия: журналист". Достаточно бегло перелистать страницы, относящиеся к профессиограмме журнализма, чтобы даже бешеное честолюбие призадумалось.
       Оцените, например, главу "Интегральные качества личности, имеющие существенное значение для успеха в работе". Привожу в сокращении.
       Творческие способности: литературные, журналистские, владение языком и стилем, образной, знаковой и аудиовизуальной системой выразительных средств общения с аудиторией, творческая интуиция, повышенная впечатлительность, впечатляемость, острота восприятия, оригинальность, небанальность, способность к перевоплощению, эмпатия, умение "надеть" на себя роль другого человека, понять его мотивы, систему ценностей, потребности и интересы, журналистский "нюх" на информацию, способность наиболее адекватным образом выражать и предъявлять аудитории информацию, учитывая особенности её восприятия и т. п.
       Профессиональные ориентации и качества: сильно выраженная творческая профессиональная мотивация, понимание сущности журналистской профессии, её функций и целей, знание аудитории, её особенностей, владение знаниями, методами, навыками и умениями, позволяющими наилучшим образом выполнять профессиональные обязанности.
       Гражданские качества и социальная ответственность: высокое чувство социальной, гражданской ответственности перед обществом, стремление при помощи информации содействовать его оптимальному развитию, объективность, принципиальность.
       Гуманность, моральные качества: чувство справедливости, доброта, доброжелательность, чуткость и отзывчивость, способность к сочувствию, честность и порядочность, неподкупность...
      
       Это далеко не всё, но и так ясно, что не всем следует браться за журналистику, а берутся многие, особенно часто те, кто, поблогерствовав, отыскивают в себе большие таланты в области воздействия на нервы людей.
       Блогер - он как писатель: всё про себя да про себя, даже если про других. А настоящему журналисту писать про себя - последнее дело. Ему надо рассказывать про других, и не себе, а им же, другим. Неблагодарная участь, правда? Может, лучше всё-таки в блогерах пересидеть? Шепнул что-то под псевдонимом - и в кусты. Можно взять крутое имя, хоть Чарли Чаплин, и никто не схватит за руку. Ну, конечно, не схватит до поры: пока не нарушишь Конституцию каким-нибудь совсем уж оголтелым образом.
       Итак, что делать, если в журналистику тянет неодолимо, а рамки Закона о СМИ (кстати, совершенно справедливые!) жмут. Самолюбие играет, и графоманский зуд покоя не даёт, как его ни ублажай полумерами блогерства, - как быть?
       Надо очень крепко подумать, почитать нашу "Азбуку", подумать ещё и... Идти. Делать. Учиться. Дерзать. Ошибаться и вновь учиться. Только запомните накрепко, что блогерство и журналистика вовсе не близнецы. Непременно прочитайте Закон РФ "О средствах массовой информации". Поинтересуйтесь всеми поправками, которые появились в этом законе за годы его существования. Как ни странно, есть журналисты, которые не читали Закон "О СМИ" и (что вообще никуда не годится) даже не знают, что журналистика регулируется законодательно. Не знать закона - это непрофессионально.
      
       Итак, главная мысль этой главы: намереваешься - делай. Не бойся!
       А, кстати, почему молодому журналисту бывает так страшно постучаться в дверь обычной редакции, даже если это местная газета, и вокруг своё родное поселение? "Вдруг не примут!" "Вдруг я им не нужен!" "У них и своих там хватает!.."
       На деле это типичные отговорки человека, страдающего обострённым самолюбием и самомнением. "То есть я, конечно, оч-ч-ень талантлив, но вдруг меня не заметят, а мне будет жутко больно!.." Уловки! Тот, кто так думает, не работать пришёл, а покрасоваться. Тот, кто намерен нести людям правдивую информацию, тот, кто жадно любит новости, тот откроет любую дверь, войдёт в любую редакцию, получит аккредитацию на любое самое высокое и заманчивое мероприятие. Он журналист.
       Не надо бояться. Лучше сделать глубокий вдох, открыть дверь и на выдохе сказать очень вежливым тоном, что вы хотели бы поработать в редакции местной газеты (или радиостанции, или даже телевидения) внештатным корреспондентом. Для начала это хороший шаг. Конечно, если открыть дверь ногой и с порога потребовать зачисления сразу в штат и большой зарплаты, можно в ответ услышать о себе много неприятного. Но если вести себя по-человечески, с пониманием, что у редакции каждый день много хлопот, и предложить свою помощь, то вам непременно найдут какое-нибудь задание. Надо обратиться или к ответственному секретарю редакции, или к шеф-редактору, а если редакция маленькая, то и сразу к главному: важно, как обратиться. Можно заодно принести свои заметки по уже заинтересовавшим вас темам, показать написанную концепцию собственной рубрики, обозначить, чем именно вы намерены отличаться от остальных. Тогда и люди в ответ найдут чем заинтересовать вас.
       Я понимаю: легче разместить свою заметку в блоге. Психологически комфортнее. Безопаснее. Но уж лучше давайте договоримся: вести свой блог вы будете потом. Когда станете уверенным, настоящим, работающим журналистом. Подчёркиваю: настоящим, то есть работающим в легитимной (законной, официальной) прессе.
       Редакция печатного СМИ всегда нуждается в лёгких на подъём молодых корреспондентах; радио- и телестудии всегда ищут сообразительных и подвижных репортёров. Это самые дефицитные люди: быстрые, любознательные, смекалистые, энергичные репортёры. Без них нет журналистики. Кто бы ни говорил, что вот, дескать, журналистика умирает, потому что есть Интернет. Никогда! Интернет не заменит живого человека, умеющего пойти и своими глазами рассмотреть, что там на самом деле случилось, а потом рассказать об этом людям. Даже в конвергентных редакциях (есть такой тренд) нужен репортёр. Нового типа журналист-универсал.
       Журналистика как социальный институт бессмертна: добывать и распространять сведения о происходящем с людьми всегда кто-нибудь да возьмётся. Хоронят её, похоже, от испуга: ведь почти всем наличным землянам даны технические средства рано или поздно познакомиться друг с другом без посредников. Теоретически, конечно. Высокие технологии будто сдёрнули с легитимной журналистики флёр сакральности. Ничего страшного. Под одним флёром всегда найдётся ещё один.
       Страх перед техникой и любовь к технике соседствуют сейчас очень тесно: взрослые "чайники" с лёгким ужасом поглядывают на дошколят, легко овладевающих любыми новинками прогресса. Поколения отцов и детей далеко разошлись по уровням коммуникационной свободы.
       Увлечение тотальной оцифровкой всего на свете принимает формы, до которых можно дофантазироваться только в бреду. Однако...
       Читаю интервью московского учёного, работающего над избавлением будущих поколений от мук медленного и не всегда-де объективного познания мира. Он изобретает цифровую колыбельку-кокон, куда будет закачиваться всё, что накопилось у нас за тысячелетия, а также новости. Прямо в мозг младенцу. В результате, обещает мозговед, выпускник цифровой люльки выйдет не в туманное будущее, а в сознательное, понимаешь, творчество. Говорит, скоро мы вообще всю мировую информацию оцифруем. Страшно, конечно, и жаль остаться без индивидуального опыта и всё знание о мире получить от учёного дядечки прямо в голову, однако узнала-то я про грядущий "кокон познания" из качественной газеты. Именно журналистика донесла до меня сведения о том, как романтично хотят упростить нашим потомкам получение жизненного опыта и значимой информации. Экстремальный (невыдуманный!) пример своеобразно доказывает нам, что бессмертие журналистики будет обеспечено любой ценой. Как угодно, но вкачать в человека информацию! (Спасибо учёным, что предупредили, над чем работают.) Не знаю, как сложится судьба зацифрованных младенцев, но что изобретение этого учёного, случись автору пробиться к власти, преобразило бы первым делом именно журналистику, несомненно. Пофантазируйте. Великие возможности управления толпами! То есть оболванивания. И никаких тебе журналистов с их индивидуальной нравственностью, человеческой моралью и обветшалыми принципами... Раз - и готово, и все одинаковые, как кирпичи.
       Полагаю, что последняя роскошь и последнее удовольствие, с которыми расстанется человечество, если ему вдруг предложат осознанный выбор, это обычная, легитимная, наземная, реальная журналистика. Без профессии, смыслом которой является своевременное обеспечение людей достоверной информацией, на основании которой они могут принимать адекватные поведенческие решения, без неё мы, люди, не проживём. Нам жизненно важно знать от ответственных людей, какая завтра погода - во всех смыслах слова. Интернет для этого слишком, простите за тавтологию, виртуален, хотя прогнозов там уйма. Виртуальный мир (основное значение слова) - есть мнимый мир, возможный. Но - не реальный.
       Способы текстопорождения и доставки информационных грузов будут меняться всё быстрее, вплоть до, возможно, полной демассификации СМИ (хоть до телепатической журналистики, если найдутся законные носители), но профессия останется. Сейчас изобретены очень тонкие носители, которые в ближайшем будущем начнут менять весь облик коммуникационного пространства: бумажная газета и книга перельются в пластиковые лепестки. Отдалённо они похожи на мягкие телевизоры толщиной в лист картона. Свернул и положил в карман. Лист пополнится контентом, пока вы перейдёте улицу.
       Все эти милые достижения техники давным-давно были предсказаны (под псевдонимом "миниатюризация"). Но контент кто-то должен делать. Агрегатор новостей штука замечательная, но всю жизнь охватить не сможет. Будет время - загляните сюда: http://www.siliconrus.com/2013/02/komu-nuzhnyi-novostnyie-agregatoryi/
       О гибели журналистики толкуют ещё и потому, что из "четвёртой власти" она в мировом масштабе превращается в первую и всё чаще используется как оружие массового одурачивания. Увы. (Надеюсь, читатели этой "Азбуки" будут людьми высокой профессиональной морали.)
       Отдельного журналиста можно уволить, но избавиться от власти опубликованного слова никак невозможно. Ни в одном обществе нельзя провести, так сказать, всенародные выборы журналистов. Вроде бы всех выбирают: президентов, депутатов, судей, супругов... А журналисты, негодники, будто самоназначенные. Самовольные диктаторы, которых не сбросишь никакой цензурой. И даже если где-нибудь выключат всё электричество, хитроумцы найдутся: на воде, на воздухе напишут и передадут. Мы бесповоротно избалованы с ХV века, когда изобретатель печатного станка с разборными литерами Гутенберг, желая всем добра (распространить побольше Библий), подарил человечеству машинный тираж.
       Пока не было тиража, не было журналистики, а только пражурналистские явления. Появился тираж - всё. Обратной дороги нет. Информация стала товаром массового спроса и предложения.
       Тем не менее честный, высоконравственный журналист ещё возможен и не всё оцифровано до уровня глобальной стандартизации. Да и оцифруют, то ради чего? Всё опять же ради распространения информационных продуктов. Так что продолжим чтение "Азбуки". Всё хорошо.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Третий шаг. Получаем информацию. Откуда?
      
      
       Мы говорили о записной книжке, сберегающей ваши мысли, наблюдения и впечатления: такого рода сбербанк необходим, как воздух.
       Но есть и второе хранилище, не менее ценное: люди, их телефоны и адреса. База данных, плавно превращающаяся в коллекцию ньюсмейкеров.
       Ньюсмейкер - в переводе с английского буквально делатель новостей. Журналисты употребляют это слово в значении "важный источник": тот, кто лучше всех знает, что происходит в данной теме. Все ньюсмейкеры мира сейчас построены по некоторому воображаемому ранжиру. Первые лица государств - ньюсмейкеры номер один. Вторые, третьи и так далее определяются по иерархии, сверху вниз. Для местных СМИ работает тот же принцип. Запомните: сейчас правит бал ньюсмейкерская журналистика. Будущее неизвестно, а сейчас так.
       Например, для рубрики, описывающей работу коммунальных служб, ньюсмейкером будет не только начальник, знающий, сколько водопроводных труб надо заменить и когда, но и слесарь-сантехник, который, может быть, обругает качество привезённых труб или пожалуется репортёру на нерасторопность смежников. Полная картина события никогда не складывается из мнения одного ньюсмейкера. Например, начальник может сказать, что всё замечательно, а сантехник - что всё плохо. Или наоборот. А классный корреспондент должен знать обе точки зрения, потому что ему надо найти правду. Линия правды не может идти через одну точку. Только пропаганда ведёт одну прямую, через одну точку, утверждая свою единственность, истинность и несокрушимость.
       В солидных газетах сейчас жёстко действует правило двух (бывает, что и трёх) подтверждений, то есть журналист не имеет права опубликовать факт, если его не подтвердили два (три) разных источника. Качественные новости - это верифицированные новости.
       На местном уровне информацию верифицируют, скажем, начальник, сантехник и баба Клава, в квартире которой подозрительные трубы установлены. На уровне больших компаний - это основные участники договора, а если их всего два, то подтвердить, что затевается именно этот контракт, должно осведомлённое (третье) лицо. В ином случае (то есть если трёх подтверждений новости нет, или не удалось найти) редакторы не принимают материал от корреспондентов. В редакциях качественных СМИ, где главное правило оперативность и достоверность, без умения найти не только ньюсмейкера (который, например, поведает журналисту, что их фирма будет строить дом), но и его партнёров (которые подтвердят, что дом будет строить именно эта фирма), без этого умения не обойтись. А чтобы и поиск новости, и следование правилу трех подтверждений происходило ритмично и почти в автоматическом режиме, журналист должен быть сам лично знаком с огромным числом людей. Тут вам и пригодятся умения, о которых я говорила в начале "Азбуки".
       Напомню важнейшее правило журналистской настройки: на свете нет неинтересных людей. Поговорить можно и нужно с каждым, с кем свела дорога.
       Работающий в ежедневной прессе журналист каждый день кого-то видит (это хорошо), и лица сливаются в пёстрый поток (а вот это проблема). Чтобы не захлебнуться и в нужный момент извлечь из памяти необходимый адрес, фамилию, должность, надо, накапливая знакомства, фиксировать их удобным способом. Для этой коллекции необходим компьютер. Я всегда сохраняю имена-телефоны-прочее непременно на разных носителях, включая толстые бумажные ежегодники.
       Вы будете вносить в базу координаты людей, с которыми вас свела судьба. Разумеется, поначалу ужаснётесь: как выбирать? Кого занести в свою базу, а на кого не стоит обращать внимания?
       Это очень серьёзный вопрос, на который нет однозначного ответа. В моей журналистской практике часто бывало, что человек будто бы случайный (незнаменитый и т. п.) через годы оказывался чрезвычайно важным ньюсмейкером в своей сфере.
       Я поняла, что качественный ньюсмейкер, при определённых обстоятельствах, - это любой человек. Позже я почувствовала, что за всеми журналистскими встречами, даже мимолётными, стоит сама жизнь и щедро предлагает варианты: изучай современников! Всматривайся: кто сейчас пришёл в эту жизнь? Тут недурно вспомнить старую журналистскую шутку, что новости - это всё одни и те же события, только случаются с разными людьми.
       Короче говоря, как только начинаешь искренне заниматься журналистикой, судьба, вдруг изогнувшись, поворачивает некую избушку на курьих ножках всеми окнами прямо к тебе. Люди сами начинают случайно встречаться на пути. И очень быстро понимаешь, что неинтересных людей нет. Их не может быть.
       Это не только мои наблюдения.
       Если вы прочитаете мемуары известных журналистов, рассказывающих о своих встречах, поначалу показавшихся случайными (почтальон, рыбак, просто прохожий, кто угодно), но впоследствии приведших журналиста к славе (здесь под славой я понимаю удачный репортаж, актуальный сюжет, классный материал на редкую тему и прочее), вы поймёте, что все контакты были будто предначертаны. Срабатывали внимательность журналиста плюс установка на поиск.
       В конце концов, вам лично в данную минуту хоть сколько-нибудь интересен новорождённый наследник одного из африканских правителей? Видимо, нет. Но попади вы вдруг в его страну, где от судьбы младенца зависят все и всё, вам он сразу понадобится как ньюсмейкер N 1. Помнить надо и повторять, словно буддист мантры: неинтересных людей нет. Все интересны. При определённых обстоятельствах интересный вообще окажется главным.
       Построим простую таблицу.
      
       1.
       Фамилия, имя, отчество
       2.
       Профессия, должность ньюсмейкера
       3.
       Телефоны
       4.
       Адреса
       5.
       Примечания
       Полностью (не только инициалы) и правильно
       На момент знакомства
       Все возможные
       Электропочта, служебный, домашний
       Дата знакомства, краткое содержание первой беседы, свидетели встречи, общие знакомые
      
      
       В эту таблицу можно добавить и шестую колонку (седьмую, восьмую) - содержание новой встречи с вашим ньюсмейкером, другие памятки, сразу разделив пятую графу на части: первая встреча, новая встреча, характер интереса, перспектива, прочее. Взрослые работающие люди, живущие в тесных городах, примерно так и оценивают мысленно все новые контакты. Искренние дружбы просто так чаще всего складываются в детстве и юности. Потом характер встреч меняется. Не все это записывают так тщательно и прагматично, как я вам тут предлагаю, но журналисту подобная таблица необходима. Рекламисты и пиарщики вообще не существуют без своей базы контактов. На работу не примут.
       Всё это - взрослая деятельность, к тому же прагматическая.
       Прагматический взгляд на людей не свойствен детям. Они умеют прозревать суть вещей и людей прямо и бескорыстно. Большинство взрослых утрачивают эту способность за время обучения в школе. Журналисту как уже взрослому человеку приходится подставлять себе определённые "костыли", искусственно определяя будущую ценность контакта. Поберегите в себе детское начало, и хотя бы пока вы учитесь, определять ценность не надо: ошибётесь! Просто учитесь знакомиться.
       Естественно, не записывайте нового знакомого в таблицу прямо у него на глазах. Ни в коем случае. Структурировать свою базу данных надо в уединении, а в момент знакомства действуют обычные правила хорошего тона и делового этикета: например, обмен визитными карточками. И неизменно - вежливость.
       В жёлтых (бульварных, массовых) изданиях, где печатаются, в основном, сплетни и слухи, правилу трёх подтверждений не следуют. Публика качественная, понимая это, делит всю почерпнутую оттуда информацию, как говорится, на восемнадцать. Публика массовая, для которой и выходят развлекательные СМИ, глотает без фильтрации. Потому и делятся все СМИ на качественные и массовые.
       Повторим главную мысль: учитесь знакомиться, запоминать людей, записывать первые впечатления и по возможности координаты. Приступая к официальной работе, вы уже имеете навык систематизации подобных данных. Если вы, поступив в редакцию, будете бессистемно складывать вновь получаемые на различных встречах визитные карточки в какую-нибудь коробочку или даже в очень большой и респектабельный на вид кляссер, всё равно выйдет хаос, в котором через десять-пятнадцать встреч и визиток будет невозможно сориентироваться.
       Если же у вас структурированная база ньюсмейкеров, в основу которой заложен приятный вам принцип классификации (по алфавиту, по хронологии, по темам, иначе), то вы быстро найдёте того, кто вам нужен, даже через годы, поскольку у работающего человека обязательно есть социальные координаты. Если они изменились (но вы помните обстоятельства первой встречи, то есть графа 5), вы без особого труда найдёте этого человека через общих знакомых, через Интернет, по ассоциациям, как-то иначе, но найдёте: все мы связаны со всеми. Если в первую встречу вы не получили всех адресов и телефонов нового знакомого (что вероятнее всего), ничего страшного: недостающее звено базы впишется через некоторое время. Запомните: любой выход в люди, где собралось много специалистов по какой-либо теме, любая пресс-конференция, любой фуршет - это место важных встреч. Там разговаривают, обмениваются впечатлениями, визитными карточками. Это серьёзно. Это всегда пригодится.
       Зачем журналисту личная база ньюсмейкеров? Казалось бы, дали задание, взял адрес и телефон (у кого-то?) и пошёл выполнять. Ничего подобного. Так тоже, конечно, бывает, но всё реже. Больше ценится тот репортёр, кто, условно говоря, пошёл на задание раньше, чем получил распоряжение. Тот, кто предвидит событие и умеет сообщить о нём не просто первым, а раньше, чем это сделают конкуренты, такой журналист и становится звездой.
       А предвидеть и первым найти значимую новость возможно только при условии личного знакомства с огромным числом людей, заметных в той или иной сфере. Чтобы с ними перезнакомиться и годами поддерживать отношения, молодому журналисту надо научиться вежливо и, если потребуется, компетентно разговаривать с любыми людьми. Выбейте это большими буквами на мраморе и повесьте на стену, чтобы всегда было видно: "С любыми!"
       Кстати, если вы ещё не в силах компетентно поговорить на серьёзную тему с опытным специалистом (в любой сфере), просто расспрашивайте о его отрасли. Специалисты (даже на фуршетах) любят рассказывать о своих делах и, как показывает практика, чем выше уровень специалиста, тем проще и понятнее он рассказывает. Это один из вернейших признаков хорошего ньюсмейкера - умеет описать свои профессиональные занятия так, что и ребёнок поймёт.
       Если на каком-либо многолюдном мероприятии вы разговорились с человеком, который здесь "всех знает" (эдакий сплетник), запоминайте этих самых всех! Какое-нибудь зерно в его изобильных речах всё равно содержится, даже если остальные 99 процентов - слухи и выдумки. Наматывайте на ус всё, а потом, когда дело дойдёт до творческого процесса, вспомните правило трёх подтверждений. Три сплетника - тоже ньюсмейкер: если трое говорят об одном и том же, значит, тут зарыта какая-то собака.
      
       Теперь ещё несколько азбучных истин.
       Получить информацию журналист может тремя законными способами: наблюдение, интервью, документ. Посмотрел, спросил, подтвердил.
       Некоторые добавляют к этому списку интуицию, но, как шутят математики, интуиция - дочь информации. Некоторые добавляют эксперимент, но я думаю, что это незаконно и на грани провокации. Журналист не имеет права организовывать события и быть их самодеятельным, так сказать, режиссёром.
       Надо подчеркнуть, что названные три способа не равноценны и не всегда применяются сразу все. В каждом отдельном случае они перегруппировываются по-разному. Каждый журналист знает про себя, какой вид самоинформирования он предпочитает и в каком конкретном случае, но уметь пользоваться надо всеми.
       Рассмотрим вкратце каждый способ в отдельности.
       Наблюдение. Чем отличается наблюдение, сделанное журналистом, от наблюдения, сделанного обычным человеком без профессионального намерения тут же применить полученный результат в творчестве? Радикальное отличие именно в целеполагании: зачем я смотрю на мир? Что я собираюсь увидеть? Почему я смею предъявлять миру мои выводы из увиденного? И, кстати, чем отличается моя личная журналистская оптика от обычной, непрофессиональной?
       Русский писатель, публицист Леонид Леонов в одном интервью сказал:
       "Я всегда стремился участвовать в открытии будущего для всего человечества. Или скажу проще: я смотрю на себя как на переводчика, толмача, стоящего между жизнью и читателем. Я схватываю явления, которые ежедневно происходят на глазах у читателя и которые он далеко не всегда может осознать, обработать, и вывожу формулу, которую я предлагаю ему для обработки".
       Такой же масштабный подход к видению жизни необходим каждому серьёзному журналисту. Как меняется наша вечно обновляющаяся жизнь и что из этих изменений надо немедленно донести до публики?
       Для первого знакомства с техникой наблюдения полезно почитать опубликованные записные книжки писателей, журналистов, представителей других творческих профессий, чтобы почувствовать механику обретения опыта другими и начать нарабатывать собственный опыт. Куда смотрели другие, раньше, до вас?
       Для второго этапа развития наблюдательности (здесь мы возвращаемся к уже пройденному этапу) надо активно пополнять записную книжку и регулярно заносить в неё самые разные запчасти для будущего лайнера (вашего журналистского произведения). Заполняя книжку, как я уже сказала, поначалу не рассуждайте о полезных и неполезных наблюдениях. Не пытайтесь отделить зёрна от плевел. Просто записывайте всё приглянувшееся, случайно услышанное неожиданное, интересное, что-то внезапно почувствованное, как в некий дневник путешественника по жизни. Вы ещё не знаете, как и когда может выручить вас самая незначительная "запчасть".
       Будущие персонажи везде, кругом, и они же - ваша будущая аудитория. Разве можно упустить хоть одну возможность узнать новое из их жизни?
       Если хотите - шифруйте свои записи, чтобы ваша творческая кухня не могла бы открыться никому, кроме вас. Можете - пишите прямым текстом. Шифровать наблюдения в обязательном порядке надо в одном случае: когда записи касаются конкретных людей, попавших в конфликтные ситуации. Это замечание относится, прежде всего, к расследовательской журналистике.
       Опытные журналисты знают, что из их наблюдательских запасов в статьях применяется не всё. Например, желая проанализировать стиль самодеятельных объявлений из тех, что наклеены на столбах, вы записали пятьдесят объявлений о пропаже собак. В вашей статье, посвящённой стилю настенных публикаций, вряд ли будут процитированы все пятьдесят объявлений о собаках (будут ещё о кошках, крокодилах, хомяках), но большой выбор сделает ваше исследование репрезентативным (дающим объективное представление о чём-либо; являющимся типичным представителем большого количества, совокупности чего-либо; представительным), а вам лично придаст уверенности. Наблюдения и записи, оставшиеся поначалу без употребления, - ваше особое богатство: умение держать ухо востро, открытость к новой информации.
       Освоив нелёгкий, но драгоценный приём общения с самим собой, вы обретаете не только детали и штрихи для будущих журналистских произведений, но и навык регулярной работы, а навык регулярности чрезвычайно важен в нашей профессии. Учитесь работать ежедневно.
       Третий этап развития наблюдательности. Тренируйте профессиональную память на лица, звуки, запахи, числа, настроения, эмоции, тактильные ощущения.
       Мнемотехники (методы запоминания) разнообразны, и каждый выбирает (или изобретает) свою индивидуально. Некоторые люди от природы одарены цепкой памятью, а кому-то природные данные надо развивать. Журналист и профессиональная память часто звучат как синонимы. И неслучайно. Человек, во всём полагающийся на записывающую технику, беспомощен, если сломался диктофон, кончились батарейки, разбился фотоаппарат и так далее. Какой бы совершенной техникой вы ни располагали, она ущербна по сравнению с человеческой памятью, а память, в свою очередь, держится на наблюдательности, то есть неусыпном и пристальном внимании к деталям. (Скажем, интервью, записанное только на диктофон, без подстраховки блокнотом и личным вниманием, потом приходится прослушивать ещё несколько раз во время расшифровки, а потом, возможно, и ещё раз для перепроверки и уточнения собственной интонации вашего результирующего текста). Интервью, записанное только в голове, гораздо уязвимее с точки зрения документированности вашего общения, но оно хорошо тренирует память. Советую вам никогда не полагаться на одну лишь технику. Считайте её подспорьем, но не передоверяйте ей главного: непосредственного и неповторимого впечатления от беседы. Первое впечатление нельзя произвести дважды.
       Пример. Поговорите минут пять с друзьями о новом фильме, а потом дословно запишите беседу по памяти. Пусть они сделают то же самое. Сколько совпадений? Поначалу все участники эксперимента переживают потрясение: до чего же разные тексты!
      
       Как наблюдать и на какие детали следует обращать внимание в первую очередь?
       Ответ первый: вы начните, а потом и сами поймёте, что вы видите и чего не видите. Как ни расплывчато это звучит, надо увидеть главное, характерное. Удобнее всего потренироваться вместе с кем-то, кто будет смотреть, предположим, на ту же витрину, на тех же пассажиров метро, тот же пустой двор. А потом сличите, так сказать, показания. Главное, наблюдайте всенепременно и фиксируйте говорящие детали: даже самые острые впечатления забываются. Информация стирается из оперативной памяти мозга, повторить яркие мгновения невозможно, и не полезете же вы каждый раз в подсознание, где всё хранится всегда, и не полезете хотя бы потому, что оно не шкафчик, куда можно просто запустить руку. В глубины памяти не забраться, нужен гипноз, а времени на визит к гипнотизёрам у журналиста не бывает.
       Ответ второй: смотрите на опорные детали, характеризующие объект наблюдения как тип. Создать для читателя целостную картину мира (или хотя бы дня) без определённой типизации тех или иных явлений нельзя. Понятие типического в словесном творчестве - одно из ключевых. На него опирается литератор, стремящийся к анализу и обобщению фактов и явлений как изученных, так и новых. Наверняка вы слышали о ком-либо: "Он - типичный представитель своего класса!" А что вы знаете о типах?
       Предлагаю великолепное упражнение. Идёте по улице; выхватываете быстрым взглядом прохожих и спонтанно расклеиваете ярлыки (разумеется, мысленно): директор, домохозяйка, офис-менеджер, бунтарь, ванилька, фермер, трудяга, бродяга - и так пока не кончится ваш словарный фонд, пригодный для типизации людей. Повторять ежедневно. Сначала будет трудно, потом весело, а в результате вы научитесь собирать штрихи, действительно необходимые для творчества и памяти: одежда типа, выражение лица типа, скорость движения, походка, словечки, манеры...
       Очень полезно играть в башмаки. Делать это надо, конечно, незаметно. В Москве, например, легко играть в метро: увидев нового человека, взгляните на его обувь. Если на лице всё блестит, а обувь страшная, то общее правило: верь башмакам. Ньюсмейкер равен своим ботинкам. (Это звучит прямолинейно, однако попробуйте - и вы поймёте, что я имею в виду.) Если они начищены, адекватны погоде и обстоятельствам, а на лице непорядок, верь башмакам. Человек в опрятной, стилистически корректной по ситуации обуви - это лучший ньюсмейкер, чем тот, кто не обращает внимания на собственные ноги. Он идёт не туда, куда надо. Ботинки (туфли, кеды, ботильоны и прочее) говорят наблюдателю: смотри, у моего хозяина есть время и желание идти своими ногами, он знает куда идёт. Если мужчина выбрит, но ботинки (даже красивые) плачут от заброшенности, следовательно, мужчина выбрит случайно, а ботинки говорят о его подлинном положении (унылом).
       Ответ третий: увидев нового человека, представьте себя на его месте, в его возрасте, с его походкой, позой, одеждой, выражением лица, содержимым карманов, книжной полкой в его доме и т. п. Даже начало этого упражнения даст захватывающие результаты. (Только не увлекайтесь чересчур. Вдруг вы столь артистичны, что войдёте в образ, а обратно не вернётесь?)
       Наблюдательность абсолютно необходима журналисту.
       У наблюдательности не может быть выходных и перерывов на обед. От неё, бывает, зависит не только качество будущего очерка, фельетона, зарисовки, но и жизнь автора. Воспитывать и кормить наблюдательность журналист обязан даже в том приятном случае, если она врождённая, цепкая: способности, таланты это хорошо, но мало, нужен труд и тренировки.
       Есть профессиональный приём включённое наблюдение. Это метод сбора информации, когда журналист на определённое время становится частью того сообщества, о котором хочет написать. Например, идёт работать официантом в ресторан, изучает жизнь заведения изнутри, не открываясь своим временным коллегам. Этот маскарад допускается, но его надо отличать от другого, незаконного метода сбора информации. Незаконно, например, явиться в дом к известному артисту под видом водопроводчика, а потом публиковать добытые сведения о квартире артиста в своём СМИ. Папарацци - это незаконно! Да, им платят порой бешеные деньги, ублажая влечение массовой публики к частной жизни знаменитостей. Но лезть в чью-либо частную жизнь без разрешения нельзя.
       Наблюдение как способ познания действительности и включённое наблюдение как метод сбора информации - похожие, но разные понятия. Не освоив первого, не стоит и переходить ко второму: нет смысла. Включённое наблюдение надо уметь включать и выключать. Для этого нужен исправный "включатель".
       Характеристики исправного включателя многочисленны: например, умение оценить вид и речь наблюдаемого персонажа на его соответствие среде; обнаружив несоответствия, определить степень; способность проанализировать перспективы. Кроме жизненного опыта, нужна готовность абстрагироваться от собственных эмоций. Интуитивный опыт в определённой мере есть у всех, а вот умение абстрагироваться от эмоций - редкость. ("У-у, гад какой! Не хочу с ним разговаривать!" - подобная спесь исключается. Никаких "гадов", пока вы на работе.)
       Обязательно учитесь спокойно воспринимать любую информацию. Подчёркиваю: любую. Спокойно.
      
       Интервью как метод получения информации и как жанр отличаются принципиально: первое - это коммуникативный процесс, организованный в виде вопросов и ответов; второе - оформленный в виде вопросов и ответов результат, предназначенный для обнародования. Сейчас мы поговорим об интервью как об одном из способов получения информации. О жанре - позже.
       Заметьте: мы окружены интервьюерами, и мы сами постоянно кого-нибудь интервьюируем. В дверях метро: "На следующей выходите?" Ответ: "Нет!" Варианты реакции "Тогда пропустите меня, пожалуйста!" и\или "Тогда чего стоите на дороге?!" дают инициатору интервью и его собеседнику много информации друг о друге (или, можно сказать, недруг о недруге), на основе которой уже можно принимать решение: молча покинуть опасную зону или продолжить философский спор в духе а ещё шляпу надел. Напомним, что информация нужна человеку, в основном, затем, чтобы принимать решения быстро и правильно.
       Пресс-конференция, кстати, тоже вид интервью. Для участия в пресс-конференции, бывает, нужна аккредитация в учреждении или организации. Аккредитацию выдают по запросу из редакции, поэтому лучше заранее побеспокоиться о документальном подтверждении вашей причастности к работе в данном СМИ. То есть и внештатный корреспондент может, имея справку о внештатной работе, позвонить, договориться с пресс-службой и побывать на пресс-конференции по важному для его редакции поводу. Пребывание в среде корреспондентов, собравшихся на пресс-конференцию, а также, предположим, на фуршете для журналистов, - это золотая жила знакомств и с коллегами, и с будущими ньюсмейкерами. Знакомьтесь везде, вежливо и со всеми - эту мысль я подчёркиваю здесь многократно. Чудесное умение оказываться в нужном месте в нужное время нарабатывается и так тоже. Оказавшись в любом большом собрании, знакомьтесь, берите и давайте визитные карточки, потом изучайте их и - сто процентов! - они пригодятся, когда понадобится что-то уточнить, продвинуться в разработке темы, получить комментарий. Наблюдайте, развивайте нюх, собирайте впечатления! Это собрание визиток, поначалу спонтанное, обязательно сработает когда-нибудь. Только не теряйте их. Не делите на "нужно - не нужно" - всё нужно. В своё время. Застенчивость и робость не входят в профессиограмму журнализма.
       У меня так бывало много раз: нечаянное знакомство хоть в буфете, в коридоре, на пороге, где угодно, - потом вдруг оказывалось судьбоносным в плане получения ньюсмейкера или нового коллеги, даже новой работы. Правило: если вы попали на мероприятие и случайно познакомились с человеком, это - неслучайно. Ваш новый знакомец тоже почему-то туда пришёл. Скорее всего, вам по пути.
       Я неспроста подчёркиваю, что способность быть вежливым пылесосом крайне важна для журналиста. Некоторые мои студенты, сто раз выслушав это моё указание-напутствие на лекциях, ухитрялись потом забыть его и поначалу терялись в людных местах. Как же! Все кругом такие важные! А надо быть спокойным пылесосом. Брать все пресс-релизы, распространяемые на всех конференциях, все информационные материалы, всё читать или пролистывать и - коллекционировать. В раздаточных материалах (пресс-папках) обязательно есть контакты пресс-секретарей начальников, имена причастных данной области чиновников, с которыми вам потом понадобится связаться и по телефону, и по почте, - а вам уже легче разыскать их. Даже если начальник ушёл на другую работу, а пресс-секретарь вообще уехал из вашего города, неважно. Связь одного человека с другим не может никуда деться. Все связи перемещаются, переходят на другой уровень, и на новом уровне пригодятся.
       Пример: вы на мероприятии по вопросам образования, но там вдруг познакомились со специалистом по здравоохранению (химии, физике, космонавтике, живописи и прочему), - замечательно! Значит, вы не упустили возможности пополнить свою тематическую коллекцию кто и чем занят в этом мире. В другой раз пойдёте беседовать со спортсменами, артистами, сантехниками, учителями, прокурорами, а у вас уже есть некоторые сведения, кто с кем связан. Оказаться в нужном месте в нужное время будет всё легче и легче.
       Схема: сначала, пока журналист учится работать, направление указывает редактор, а потом журналист - в идеале - становится знатоком избранного направления (социальные проблемы региона, здравоохранение, образование, правоохранительные органы, культура и т. д.) Полную картину объективных связей между всеми людьми вы не узнаете никогда, и полную картину не дадут никакие социальные сети, а вот свой опыт выстраивания картины отношений между людьми пригодится вам непременно.
      
       О чём же лучше писать? Лучше всего писать о том, что вам искренне интересно. Когда хочется писать, например, о работе местной администрации, а приходится интересоваться, скажем, спортом, к которому вы лично не расположены (и наоборот), это вредно для здоровья.
      
       Ещё об интервью.
       Социологические опросы проводятся, как правило, по значимым событиям, например, выборам (уличный опрос, он же "глас народа", vox pop), или по горячим следам событий, например, тех же выборов (exit poll, статистический результат, получаемый от граждан на выходе из избирательных участков), - всё это тоже интервью как способ получения информации. ("За кого вы будете голосовать?" - в первом случае; "За кого вы только что проголосовали?" - во втором. Если гражданин не хочет сообщать о своих предпочтениях, его заносят в графу "отказался").
       На основе информации, полученной таким образом, пишутся аналитические статьи, делаются прогнозы; данные уличных интервью включаются в обозрения в любых СМИ, в которых тематически предусмотрено обращение к политике, социальным проблемам, психологии. Бывает, что эти же данные востребуются не сразу, а используются политобозревателем позже в его работе над крупным обобщающим материалом.
       Особенно часто к интервью как методу обращаются репортёры информационных агентств, основная работа которых состоит из ежедневного добывания точной и разнообразной информации. Репортёры агентств - это, наверное, самый коммуникабельный слой журналистов: они умеют оказаться в нужном месте в нужное время проворнее других, разговорить кого им угодно, на любую тему, имеют бескрайнюю сеть ньюсмейкеров. Они умеют вести себя подобающим образом с самыми разными людьми. В ныне развивающихся конвергентных редакциях такие люди нужны, как воздух.
       Ошибки в поведении могут привести к потерям важных ньюсмейкерских контактов, а это для журналиста, ежедневно работающего на новостную ленту, самоубийственно в профессиональном отношении. Иными словами, если вы, получая информацию с помощью интервью, использовали её некорректно, то в конце концов потеряете реноме, доверие, значительность и перспективы.
       Репортёр - это супержурналист, бесценное сокровище любой редакции. Чувствовать себя центром притяжения информации (когда она начинает стекаться к тебе будто бы сама) - это классно. Но репортёром в душе должен быть вообще любой журналист, даже если он такой крупный философ, что увлекается одними лишь эссе.
      
       В работе журналиста с документами как источниками информации есть несколько принципов, которых следует придерживаться неукоснительно.
       Документ должен быть подлинным. Если у вас копия, она должна быть заверена лицом, по должности уполномоченным это делать. Видео- и аудиозапись в качестве документа рассматриваются лишь тогда, когда они являются исходниками, то есть не подвергались монтажу.
       Работа с архивными документами вообще требует специальных знаний и навыков, поэтому при обработке архивных источников следует консультироваться с учёными. Здесь невозможно подробно расписать всю эту технологию. Просто помните: тщательность, осторожность, подлинники.
       Документами могут стать, в зависимости от целей сбора информации, и счета из ресторана, и письма, и бюрократические бумаги, и фотографии (не коллажи), - то есть любые материальные носители, свидетельствующие о том, что некое событие действительно было. Документ не всегда публикуется, но он должен быть, если вы собираетесь рассказать о чём-то таком, чего никто не может узнать без вашей помощи и чему никто не поверит без доказательств. В противном случае вы можете попасть под уголовную статью о клевете, или нарушить этические принципы журналистского сообщества, или принести горе в чей-то дом своей небрежностью. Поскольку документ не всегда легкодоступен, то упомянутое ранее правило трёх подтверждений, бывает, в какой-то степени заменяет его, но это чаще относится к будущим событиям ("фирма будет строить дома"). В идеальной качественной прессе всё должно быть подкреплено. Если вы пишете, что господин А женился на госпоже В, то извольте своими глазами повидать свидетельство о браке. В ином случае ваша заметка сгодится только для жёлтой прессы, которая не всегда интересуется точностью, а собирает слухи. Есть крупные массовые издания, содержащие роту юристов, которые постоянно защищают редакцию от судебных исков по обвинению в клевете. Эти газеты сознательно выбирают такой стиль жизни: жертвуют правдой в угоду сенсационности. Скандальный стиль часто противоречит профессионально-этическим нормам журналистики, но поскольку массовые СМИ обычно эксплуатируют третью - рекреативную (развлекательную) - функцию журналистики, постольку их тематический репертуар постоянно вертится, как белка, в одном и том же колесе.
       Отношение "автор - источник - документ" включается только в момент публикации материала, таково правило. До опубликования вы ещё не попали ни под чью юрисдикцию, но сразу после включается механизм всесторонней оценки вашей деятельности на соответствие сведений действительности. В том печальном случае, если вы говорите неправду или не подтверждаете правду подлинными документами, вы переходите в одну из следующих уязвимых позиций: лжец, провокатор, сплетник, клеветник, манипулятор, непрофессионал. Понятно, что это неравноценные грехи, влекущие за собой различные виды ответственности, но придётся оправдываться, а оправдания всегда ухудшают деловую репутацию. Помните, что сенсация - это, как правило, раздутое до величины слона происшествие величиной с муху.
       Читайте законы и этические кодексы, регулирующие журналистское творчество внимательно. Текст Закона РФ "О средствах массовой информации" всегда держите под рукой, чтобы помнить основные положения наизусть. Как я уже говорила, блогер не журналист, потому что на личные блоги не распространяется ни закон "О СМИ", ни этический кодекс журналиста. Если блогер захочет считаться журналистом, ему надо зарегистрировать свой блог как СМИ, таким образом приняв на себя все права и обязанности журналиста.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Четвёртый шаг. Бесценные привычки
      
       Бесценно умение работать и оставаться при этом здоровым и довольным. Каждый день.
       Умение работать? Расплывчато. А что такое каждый день? Ну, пришёл, поработал. Получил зарплату. О чём речь? А речь о том, что в журналистике умение работать и означает умение творить ежедневно. Не дожидаясь так называемого вдохновения. Оно капризно. Оно приходит к тем, кто... умеет работать.
       Попадёте ли вы в еженедельник или в ежемесячный журнал, в Интернет-издание или в печатную ежедневную газету, везде учитесь работать каждый день.
       Я могла бы сказать: с утра садитесь за письменный стол и работайте. Но подобный совет выглядел бы издевательски. "Над чем работать-то?"
       Давайте поучимся начинать. Как говорили древние, начало - половина дела.
       1. Начнём с упражнения, которое можно выполнять ежедневно, везде и всегда, даже на отдыхе, где нет острой необходимости что-то писать, снимать, вещать, передавать в редакцию.
      
       Вы идёте по улице, гуляете по лесу, летите в самолёте, - засмотритесь на людей, на дома и машины, на растения и элементы ландшафта, пытаясь назвать каждую вещь как можно точнее (с вашей точки зрения). Увидели некое здание - охарактеризуйте: небоскрёб, развалюха, новодел, сарай, особняк, избушка на курьих ножках и т. д. И каждого человека ухватите словом или коротким выражением: гуляка, ирокез, офисный планктон, бомж, дама, стильная штучка, денди, пшют... (Ах, вы не знаете слов? Так узнайте!) Развлекайтесь. Это, кстати, писательское упражнение, но и журналисту подойдёт.
       То же самое проделайте с предметами. Если на бампере джипа укреплён "кенгурятник" и вы не знаете, как эту блестящую изогнутую трубу зовут нейтрально, техническим языком, то приложите усилия, чтобы к завтрашнему дню знать.
       Мир - книжка-раскраска. Ребёнок может залить зайца синим цветом - и нормально. Взрослый журналист обязан, условно говоря, передать зайца белым или серым, а если вдруг синим, то он уже не журналист, а художник, и его работы не для СМИ с их ориентиром на целевые группы, а для всех и для вечности. Чтобы не ошибиться цветом зайца, учитесь словам, называющим вещи, будто стремясь постичь всё. Вы никогда не узнаете всё, но многое - узнаете. Имена большинства вещей (растений, животных) пока не дошли до вашего слуха. Набирайте запас быстрее, насыщайте память именами вещей. Полезно, очень полезно. Ведь вам вот-вот идти на работу своей мечты.
       NB! Играя в слова, исключите абстрактные номинации типа "мужчина", "женщина", "машина" и тому подобные. Называйте образно, зримо, даже если получится оценочный "хмырь", фривольная "моделька", грубоватое "чмо" и затасканная "тачка". Точно в цель и, главное, очень быстро. Не размышляя.
       Старайтесь не повторяться, определяя однотипные объекты. То если когда один медведь похож на другого медведя, надо найти два слова: каждому медведю своё слово. Скажем так: просто бурый от топтыгина отличается несомненно. Правда? Запишите медведей, спрячьте и забудьте, а через неделю постарайтесь по вашим собственным шпаргалкам вспомнить виденное. Получается? А теперь ещё раз идите на охоту за словами.
       Предупреждаю: игра в слова - жёсткое испытание, особенно для людей созерцательного склада, для тех, кто, будто ребёнок, ещё способен видеть мир как он есть, без слов, но по самой сути.
       Игра в слова - упражнение, можно сказать, на взросло-городское поведение. Выдерживают его не все. Многие сначала огорчаются: фоновый запас ёмких определений почему-то заканчивается через минуту-другую. Ну и что! Пробуйте раз, потом ещё, потом вдвоём с другом, потом в компании, - играйте в слова со всеми. Можно сыграть на скорость. Через две-три недели почувствуете себя другим человеком.
       Придётся попутешествовать по словарям, отыскивая новые сокровища, но бродить по книгам - хорошо. Прекрасно. Сказочно. Ищите. Бумажные словари и справочники следует коллекционировать, а полезные Интернет-ссылки собирать в отдельный файл, не полагаясь на опцию закладки. Отдельный файл с полезными ссылками на словари, пополняемый и бережно хранимый на флешке, укрепляет чувство сундука, где хранятся сказочные богатства. Коллекционеру, играющему в слова, нужно чувство сундука.
      
       Следующее задание снимает напряжение, накопленное при игре в слова, и подтягивает интеллектуальные бицепсы в другой зоне.
      
       2. Информационная диета. Не скрою: продержаться хотя бы неделю - гораздо труднее, чем на пищевой диете.
       Схема внешне незатейлива: надо выключить все источники сиюминутной информации. Самому отключиться от всех источников. Не читать газет-журналов, не бродить в Интернете, не слушать радио, не смотреть и не включать телевизор, не пытаться узнать новости у друзей (в эту неделю с ними вообще лучше не встречаться). Всех домочадцев оповестить, что у вас важная, срочная и чрезвычайно трудная работа, требующая абсолютной тишины.
       Никакой информации. Что бы в мире ни происходило.
       Ведите честный дневник: коротко записывайте мысли, фиксируйте ощущения двумя-тремя фразами. Отслеживайте динамику: что вы чувствуете на самом деле? Может быть, вдруг делаете то, чего не делали раньше? Или делали давно, а теперь приятно вспомнить и возобновить. (Может, вас потянет неспешно перечитать "Войну и мир"? Сходить в консерваторию на концерт классической музыки? Вот так штука!)
       Цель упражнения: определить степень вашей личной зависимости от мирового информационного потока. От новостей. От человеческой болтовни. От иллюзии, что высказанные мнения бесценны, а вы обязаны быть в курсе.
       В идеале зависимость образованного человека от чужого мнения, от потока информации должна быть минимальной, если смотреть с гуманной точки зрения, но максимальной, если вы сложившийся журналист. В конце недельного испытания вы поймёте, сколько в вас "человека", а сколько уже "журналиста". Задание трудное, поэтому не пугайтесь собственных срывов, увиливаний, оправданий ("да оно же невыполнимо!") и прочих уловок. Из тех студентов, кому я задавала его, справились далеко не все, но справившиеся стали прекрасными журналистами, увлечены любимым делом, отлично зарабатывают. А знаете почему? Потому что оказались в силах выполнять невыполнимое. Каждый день.
      
       3. Следующее задание ещё забавнее. Хвалебная рецензия.
       Вы читаете книги, смотрите фильмы или беседуете с людьми. Попробуйте после цельного информационного поступления (книга, спектакль) или коммуникативного акта (встреча с подругой, соседом, лирическое свидание) написать короткую положительную рецензию. Пользоваться междометиями и восклицаниями запрещается. Характеристика должна быть полной, оценки аргументированными, спокойными, даже если фильм дрянной, книга дурацкая, статья в газете пошлая, а лирическая беседа кончилась дракой. Найдите хорошее и докажите, что оно хорошо. Словечки нравится, интересно и круто запрещаются.
       Смысл - отнюдь не в тренировке щенячьего восторга или огульного оптимизма, а в умении анализировать явления с различных точек зрения. Ругать и подтрунивать, кривляясь и фыркая свысока - легко, это многие умеют. А настоящий журналист-мастер всегда видит как минимум две стороны любого явления. Ничто не плохо вообще. У всего есть другая сторона. Ищите.
      
       4. А поговорить? Но сначала почитать. Журналистика - молодая профессия (а вовсе не вторая древнейшая). В России газету завёл Пётр Великий в декабре 1702 года, но отсчёт идёт с января 1703 года, поскольку сохранился только январский номер "Ведомостей".
       В первозданном жанровом репертуаре, например, не было интервью. Поразительно. Кстати, догадайтесь или найдите ответ в истории: почему интервью как жанр пробралось в журналистику не сразу?
       Теперь интервью кругом. Многие журналисты, накопив солидный опыт, пишут воспоминания и учебные пособия: один автор советует начинающим вести беседу в напористом стиле, забрасывая собеседника словами, а другой рекомендует интервьюеру быть сдержанным и дать интервьюенту как бы распуститься самому. Совет: прочитайте всё, что попадётся под руку. Наверняка кто-то из маститых окажется чем-то близок вам. Великан и мэтр, возможно, испытывал на старте похожие затруднения, переживал точь-в-точь ваши страхи, терпел ваши неудобства.
       Прочитав гору мемуаров, вы поймёте, что у вас - свой путь, свои радости и возможности. Но читайте, читайте больше. И не забывайте ежедневно расширять свой кругозор чтением художественной литературы, сообщениями о научных открытиях, книгах, пьесах, фильмах, - всё пригодится тысячу раз. Миллион.
       Бесценная привычка к регулярному чтению качественных источников пригождается миллион раз и, в конце концов, приносит миллионный доход. Бесценная привычка вежливо разговаривать со всеми обо всём тоже пригождается миллион раз и - приносит миллионный доход. Особенно в нашем веке, когда и получение, и распространение информации чрезвычайно затруднено.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Пятый шаг. Знакомимся с целевой аудиторией
      
      
       Предыдущая глава завершается словом "затруднено". Непостижимо, но это слово описывает движение информации. Как? Ведь она кругом! Нет свободного места - всё сплошь информация.
       Правильно. Разобраться в потоке трудно. Влиться в поток вроде бы легко (завёл аккаунт во всех сетях и знай засевай себе Интернет), но быть замеченным - искусство.
       Как достучаться до читателя?
       Чтобы совершить гениальную ошибку и потрясти ею все основы, надо знать правила. Основным творческим (и, кстати, коммерческим) правилом современной журналистики является строгая ориентация на определённую целевую аудиторию. Это правило, особенно в рыночных условиях, не терпит исключений.
       Очевидные проблемы с вопросом что будем делать? (имманентно в нём содержится и зачем будем делать?) возникают благодаря целевой аудитории. С тех пор как она стала своеобразным краеугольным камнем журналистики, истина как таковая оказалась под большим сомнением, поскольку рассыпалась по уровням понимания. Газеты для семейного чтения ушли, особенно в больших городах. В провинции, на местном уровне ещё сохраняются бумажные газеты, в которых есть страницы для разновозрастных групп читателей, но это будто три-четыре газеты, сведённые в одном СМИ.
       Надо понимать, что аудитория исчезла из журналистского творчества. Есть управляемые сегменты: целевая и реальная.
       Целевая и реальная аудитории живут, условно говоря, под одной крышей, только на целевую СМИ работает, а реальная мимоходом, вполуха получает ту же информацию, что и целевая. Например, жена смотрит очередное дамское шоу, а муж пришёл с работы и, желая отужинать, с негодованием смотрит на экран телевизора, в очередной раз убеждаясь, что враг его желудка - это самое шоу. Муж в ужасе (как можно смотреть эту ерунду!), но программу-то видит! Он взглянул на экран и мимолётно зацепил даже рекламу, предназначенную дамской аудитории. Он этого не хотел, но получил: так в действительности схватывается реальная аудитория.
       Более того: реальная аудитория (не совпадающая с целевой) цепляет чуждую ей информацию гораздо глубже и крепче, поскольку как бы случайные, мимолётные сведения влетают прямо в подсознание, как пресловутый двадцать пятый кадр. У мужа нет никакой возможности увернуться от дамского шоу, если телевизор включён. А выключить телевизор - да разве он враг самому себе!
       Обратите внимание на важнейшее психологическое обстоятельство: впитывается на лету - впитывается навсегда. Сознание не успевает защититься. Обычно фильтр состоит из убеждений, воззрений, логических конструкций; но если факт цепляется за ухо мимоходом, то доза входит в память намертво. А если (что, увы, случается всё чаще) информация была манипулятивной, то на лету она вливается чуть не внутривенно, как бы ни был умён человек. Кстати, одна из форм честности в медиа - предупреждение о рекламе. Какой-никакой, но всё-таки фильтр. Потребитель рекламного ролика хотя бы знает, что происходит: ему продают товар или услугу. Следовательно, он может успеть поставить заслон: "А, мне продают крошкособиратель! То есть они хотят моих денег, ага! Понятно!"
       Реальная и потенциальная аудитории тоже часто живут под одной крышей, но они в других отношениях между собой. Муж и жена всё-таки имеют некоторые сходные информационные потребности. А их дети - это потенциальная аудитория тех информационных продуктов, которыми пользуются старшие, но до которых детям пока что нет дела. Однако если ребёнок вырос на передаче "Спокойной ночи, малыши!", а его папа регулярно смотрит "Время" (то есть сразу после), то ребёнок будет знать новости из мира взрослых (по меньшей мере заголовки, которые всегда идут в начале выпуска), даже если в семье о новостях не говорят.
       Забота о целевой аудитории первична для любого продавца. Реальная аудитория присоединяется сама собой по месту. Закон: чем уже аудитория целевая, тем шире реальная.
      
       Кто же она по крови, по сути, по душе, эта спящая красавица целевая аудитория, за которой все бегают, будто принцы на выданье?
      
       Задание. Послушайте день-другой какое-нибудь новое для вас радио и напишите, для кого, по вашему мнению, оно работает. А именно: где живут целевые адресаты, сколько у них денег и откуда, какое образование, семейное положение, вероисповедание, политические пристрастия, привычки, одежда, пуговицы, транспорт, домашние животные, пейзаж за окном, любимые сказки, нелюбимые сказки, фильмы, всё прочее и, конечно, возраст. Последнее - как можно уже. Не с 15 до 50, а, например, с 15 до 18 лет или с 35 до 40, или как-то ещё. Попробуйте описать обычный день целевого адресата: когда просыпается, что делает в течение суток, о чём думает, мечтает и так далее. Каждый вывод подтвердите ссылкой на определённый материал из этого СМИ.
      
       Целевой адресат СМИ - главный человек в жизни журналиста. Такого, целевого, человека вроде бы нет, его не то чтобы придумали, а собрали по частям, как трансформер, но он главный. Вот чудеса!
       Жёсткая привязка СМИ к целевым аудиториям зародилась в нашей стране в 1991 году, когда, во-первых, была запрещена цензура, а во-вторых, разрешена частная собственность. Учреждать СМИ стали все желающие, в отличие от советских времён, когда право учреждать СМИ имело только государство. Наступили времена свободы слова, а свобода приходит со своими правилами, как ни парадоксальна смычка "свобода - правила".
       И начался в 90-х издательский бум, в год-полтора своротивший революцию во всех выразительных средствах журналистики. Появилась конкуренция. От неё родились СМИ нового типа, а также глянцевая идеология. Мгновенно появилась массовая (жёлтая) пресса, ориентированная на простой и даже простецкий вкус толпы. Впрочем, мировая история развлекательной прессы, обслуживающей потребительскую психологию, это отдельная тема.
       Мы с вами смотрим на уже сложившееся информационном поле, раздробленное на целевые сегменты. Поговорим об этом спокойно.
       Выживает не сильнейший, а тот, кто хочет. Это правило работает во всём.
       Целевая аудитория есть призрак, но как принцип - бессмертна, как сама журналистика, поскольку на Земле нет ни одного вполне одинокого человека, даже если он отшельник и живёт в тайге. Каждый индивид, родившийся в обществе, вольно или невольно ощущает себя членом какой-нибудь группы, даже если не признаётся в этом самому себе. Даже ярые индивидуалисты, хоть плачь, относятся к группе ярых индивидуалистов. Путешественник Фёдор Конюхов, в полном одиночестве огибающий планету, всегда чувствует свою группу: великие путешественники всех времён и народов. Он сам сказал это мне в интервью на радио.
       Если вы пользуетесь только трамваем, то на время поездки вы - потенциальный член целевой аудитории пассажиры трамвая. И для вас можно придумать искромётное СМИ, удовлетворяющее ваши информационные потребности. А! вы говорите, что для трамвая у вас есть дорожный детектив-pocketbook, отчего в поездке не возникает никаких иных информационных потребностей? Возникнут непременно, когда придёт специалист, владеющий методами воздействия на целевую аудиторию. Он создаст для трамвайного пассажира неотвратимое СМИ, которое будет отображать мир как бы из трамвая (метро, такси, микроавтобуса, телеги, биндюги, дирижабля, дилижанса, велосипеда, джипа и т. д.)
       Знаменитый бизнесмен ХХ века говаривал: люди не знают, чего они хотят, пока им это не предложат.
       Рассмотрим ваш личный старт. Вы молоды и ещё не так циничны, как упомянутый бизнесмен. Вы, предположим, начинаете работать во вновь учреждённом СМИ, которое никогда раньше не выходило в свет (или в эфир). У этого СМИ ещё нет ни одного живого читателя, слушателя, зрителя. Разумеется, у него есть концепция, где целевая аудитория расписана во всех необходимых подробностях. Кстати, если целевая аудитория не разработана, СМИ выйдет в свет ненадолго.
       Но что со всем этим будете делать лично вы? Как вы, юный журналист, построите свою деятельность изнутри, в душе?
       Опытные журналисты дают универсальный совет, который нелегко объяснить строго научно, однако он работает безотказно.
       Вы сможете "попасть в десятку" и интонационно, и стилистически, и тематически, если детально представите себе того человека, который будет потреблять вашу информационную продукцию.
       Слово детально означает не только пол, возрастную группу, образование и остальные обычные параметры целевой аудитории, а всю фигуру и всю жизнь вашего личного читателя или слушателя.
       Делается это так.
       Утром, просыпаясь и собираясь прожить новый день, представьте себе: что в каждую секунду этого же дня, в такую же погоду, при его семейном и общественном положении, - что именно делает одновременно с вами тот самый человек, типичный представитель целевой аудитории вашего СМИ? Он же ваш любимый читатель. Тот самый, кому вы действительно можете рассказывать о жизни, постоянно делиться наблюдениями, мыслями, чувствами.
       В мелочах представьте себе его жилище, одежду, транспорт как средство передвижения и транспорт как роскошь, его убеждения, принципы, мечты, грёзы, тайные страсти или их отсутствие, состояние здоровья, семейное положение, наличие детей и отношение к ним, наличие тёщи (свекрови), музыкального слуха, состав домашней библиотеки или отсутствие оной, - всё то, что вы написали бы в книге об этом человеке.
       Детализированность образа должна быть максимальной - вплоть до цвета и фасона аксессуаров. Вы должны услышать его голос (чистый? хриплый? высокий? басовитый?), увидеть цвет его кожи, выражение лица в восемнадцати эмоциональных ситуациях, манеру подавать чаевые официанту, его лексикон и даже наличие акцента или ошибок при беседе на иностранных языках, диалектизмы, жаргонизмы или их отсутствие. Религиозен? Политикой интересуется? Хипстер? Дауншифтер?
       Когда вы увидите и услышите целевого друга вполне, сразу перепроверьтесь: не завидуете ли вы этому человеку хоть в чём-нибудь? Например, если ваш читатель утром садится в мерседес, а вы тем временем торопитесь на работу в метро и вам это не по душе, - значит, вы неправильно выбрали адресата. Идите в другую редакцию. Здесь вам нечего сказать ему. То есть сказать-то кое-что вы уже готовы (типа "Ах ты гад такой!"), но лучше этого не говорить прилюдно.
       То же самое относится, например, к семье. Если ваш целевой читатель - счастливые замужние женщины, а вы только что пережили личную драму, то ваша коммуникация журналист - аудитория будет дефектной. Переждите с целевым творчеством до тех пор, когда создадите счастливую семью и вас перестанут раздражать счастливцы и счастливицы.
       Особенно важна гармония с собой для тех журналистов, которые работают всем телом, то есть на телевидении и особенно на радио. В голосе транслируется всё состояние человека. Голос невозможно загримировать, как, например, заплаканное лицо. Конечно, есть техника, меняющая голос, но её не будут подгонять под ваши прихоти и семейные обстоятельства.
       В письменных текстах настроение журналиста транслируется с той же неизбежностью, хотя и с меньшей очевидностью. И если вам (и даже вашему редактору) показалось, что написанный вами материал отвечает всем требованиям этого СМИ - в то время как вся ваша душа сопротивлялась его написанию, - и вы позволите материалу выйти в свет, то через некоторое время начнутся странные сюжеты. Вы либо получите от читателей как бы не по делу написанное письмо, либо кто-то позвонит в редакцию с бредовым и вроде бы несправедливым комментарием ко всей вашей деятельности, либо что-то произойдёт с вашей любимой кошкой, собакой или рыбками. Бумеранг зла вернётся, причём никогда не угадаешь откуда.
       Никогда не лгите себе: опасно!
       Другим - тоже не лгите.
       О целевой аудитории говорят рекламисты, работники PR, журналисты, книгопродавцы, менеджеры всех специализаций, то есть все, кто предназначает свою продукцию конкретному потребителю, а не всем вообще. Точное попадание в точно выбранную аудиторию - один из залогов успеха в распространении продукции. Торгово-творческий метод. К художественному творчеству всё сказанное о целевых аудиториях не относится.
       Повторим: у целевой аудитории есть социальные параметры, политические взгляды, образовательный уровень, деньги, адрес, а также прихоти, хобби, суеверия, твёрдые убеждения, нетвёрдые убеждения, - чего у неё только нет! Она предельно конкретизирована. Но её нет на самом деле.
       Целевая - это выдумка. Читать и слушать будет реальная аудитория. Но чтобы реальная слушала, надо обращаться к целевой.
       Это, в принципе, понятно даже детям. Помните, у Николая Носова в книге "Незнайка на Луне":
      
       "Внизу, как раз под полкой, на которой лежал Незнайка, расположился какой-то толстенький коротышка. Сунув чемодан под сиденье, он вытащил целый ворох газет и принялся читать их. Здесь были и "Деловая смекалка", и "Давилонские юморески", и "Газета для толстеньких", и "Газета для тоненьких", и "Газета для умных", и "Газета для дураков".
       Да, да! Не удивляйтесь: именно "для дураков". Некоторые читатели могут подумать, что неразумно было бы назвать газету подобным образом, так как кто станет покупать газету с таким названием. Ведь никому не хочется, чтобы его считали глупцом. Однако давилонские жители на такие пустяки не обращали внимания. Каждый, кто покупал "Газету для дураков", говорил, что он покупает её не потому, что считает себя дураком, а потому, что ему интересно узнать, о чём там для дураков пишут. Кстати сказать, газета эта велась очень разумно. Всё в ней даже для дураков было понятно. В результате "Газета для дураков" расходилась в больших количествах и продавалась не только в городе Давилоне, но и во многих других городах.
       Нетрудно догадаться, что "Газету для толстеньких" читали не одни толстяки, но и те, которые мечтали поскорей растолстеть, точно так же как "Газету для тоненьких" читали не только худенькие коротышки, но и такие, которым хотелось избавиться от лишнего жира. Владельцы газет прекрасно понимали, что уже само название должно возбуждать интерес читателей, иначе никто не стал бы покупать их газету".
       Доходчиво, правда? В 2014 году самому Незнайке уже шестьдесят лет, и мы видим, что автор этого персонажа ещё при советской власти (когда не было никаких владельцев газет, стремящихся возбуждать интерес читателей методом подсматривания в замочную скважину) предвидел грядущие процессы и, возможно, предупреждал будущую журналистскую смену: учитесь работать с глубоко индивидуализированным читателем!
      
       Ключевое слово в работе с целевой аудиторией - воображаемое существо. Колдуя над пилотным выпуском, любое издание (каждый сотрудник) обязано воображать себе того, кто будет объектом его ежедневной любви. Его ещё нет. В наличии - нематериальные конструкции, на кого-то похожие призраки, но уже с причудами, привычками, стилем, мировоззрением, стереотипами. Ещё нет никого, кто уже взял издание в руки, полистал, забыл или отбросил с негодованием ("Вот мерзавцы!") или, наоборот, побежал к жене на кухню (или на верхнюю палубу яхты), счастливый: "Нашёл!!! Это моё! Всю жизнь мечтал о таком журнале!"
       Итак. Повторяем.
       Успеха добиваются те СМИ, у которых целевые адресаты - не вообще молодёжь или вообще пожилые, а портретированные в мельчайших штрихах группы индивидов, которых это СМИ видит на просвет чуть не до группы крови.
       Технология для начинающих. Если вы умеете рисовать, напишите портрет вашего будущего читателя-зрителя красками. Затем напишите ему личное письмо. Расскажите о нём вашему лучшему другу. Погуляйте с будущим читателем по парку и расспросите про детство. Полюбите его. Кстати, чем он завтракает?
       ...Это не сумасшествие. Именно так - детально, скрупулёзно, въедливо. Ни одна редакция, если хочет выжить в конкурентной среде, не может позволить себе работать для всех. Можно хоть головой об стену биться, рыдая над могилой объективной картины мира, - всё будет тщетно. Могила-то пуста: объективной картины мира нет, поэтому ни передать её читателю, ни похоронить невозможно.
      
       Для краткости пользуются понятием формат. В одно слово врезаны форма, содержание, местные представления о добре и зле, цена, регион распространения и все прочие типологические параметры СМИ. Много и всё сразу. У формата зыбкие, горячие, как воздух над песком Сахары, очертания, и такие же острые колючки, годные в пищу только верблюдам. Человеку ещё приспособиться надо... А как?
       Приходит начинающий журналист в редакцию. Ему дают предыдущие номера, рекомендуют "посмотреть наш формат" и тут же приступать к творческой работе. Иногда это напутствие вызывает определённый шок. Молодой специалист листает, листает: всё красиво и крепко сколочено, - куда смотреть-то? Ну, положим, формат А4 понятен: стандартный лист офисной бумаги. Высота и ширина в миллиметрах. Популярная площадь журнальной страницы. Дальше-то?
       Молодой журналист затылком чует, что, например, в издании, ориентированном на православную аудиторию, не пройдут статьи о фестивале фламенко или об истории зарождения танго. Страстные пляски в религиозном СМИ - не на своём месте. Или, скажем, в журнале для католиков не поместят дискуссионной статьи, пусть даже сколь угодно научной, о возможности или невозможности непорочного зачатия. Для католического журнала это вопрос недискуссионный и писать об этом нечего.
       Если начинающий понимает формат сразу - хорошо, что понимает, но надо ещё и доподлинно знать, почему можно, а почему и что нельзя, и не по цензурным соображениям, а по другим. Каким? Образ целевого адресата - ваш самый верный подсказчик. Прекрасно, если этот образ ещё и ваш идеальный друг.
       Найти свою редакцию, где не только чуешь и знаешь, а всё будто само собой складывается, - такое чудо случается не каждый день. Возраст самого журналиста тоже меняется, взгляды, вкусы переливаются, и со временем хочется выйти к новым аудиториям, с которыми раньше и говорить было не о чем. Замечательно, если вы с юности понимаете, что можете когда-нибудь измениться. Замечательно: изменитесь - перейдёте в другое СМИ. А может быть, уйдёте целиком в блогерство. Свобода внутри человека, а не в СМИ.
       Но пока вы творите для определённой целевой группы, извольте знать её досконально. Например, пожилой читатель, ощущающий себя лидером мнений, философом и знатоком жизни, - аудитория гораздо более хлопотная для начинающего журналиста, чем подросток, который ещё действительно не знает жизни, но всего хочет ввиду биологического возраста и массированной адресной рекламы. Пенсионеру не внушишь "Бери от жизни всё!", не продашь липосакцию бёдер или увеличение груди, не заманишь на концерт Мерлина Менсона. А юнцу не продашь пенсионный калькулятор.
       Иначе говоря, все разные. И что делать, если вы сотрудничаете с качественным (то есть не массовым) СМИ, аудитория которого не ловится на побрякушки? Для такой работы надо глубоко изучать историю, а с ней - состав коммуникативного фонда вашей аудитории. Надо полюбить даже странного, седовласого ретрограда, ну ничего не понимающего, с вашей точки зрения, в современности, и попытаться понять его. Не себя ему показать, а его понять. Проникнуть в его коммуникативный фонд и освоиться.
      
       В коммуникативном фонде хранятся знания и представления, накопленные аудиторией до встречи с вами, в том числе стереотипные реакции. Как заглянуть в сундук с этими богатствами? Как услышать, условно говоря, песни и сказки далёких лет? Есть приёмы, способы, методы, но главное - разностороннее образование.
       Предположим, аудитория в зрелом возрасте, а её юность (это легко подсчитать) - конец 60-х годов ХХ века. Подсчитывать, когда именно у вашей аудитории были детство и юность, рекомендую настоятельно: ранние впечатления определяют вкусы обычного человека.
       Пример: надо, например, описать современный конкурс красоты, который не обязательно вызывает у ныне пожилого читателя положительные эмоции ("тьфу, распутство какое-то!"). Что ж! Вы можете обронить по ходу, что на конкурсе красоты в СССР в 1968 году титул "Мисс Пресса" завоевала школьница Ирина Алферова. Да-да, та самая! Прекрасной актрисе, впоследствии сыгравшей роль мадам Боньсье, возлюбленной д'Артаньяна (в исполнении М. Боярского) в фильме про мушкетёров, легче "простят" её детское участие в "легкомысленном" мероприятии, чем ныне юной Мусе Пупкиной, просто так длинноногой. Вы "напомните", что уже в 1968 году молодые мужчины, ныне пенсионеры, аплодировали победительницам с неподдельным энтузиазмом. И мир не рухнул. Женщины, правда, реагировали более сдержанно, но всё-таки. Обошлось. В нашей целомудренной стране. А вот в наисвободнейшей Америке - не обошлось! Буйные феминистки в том же 1968 году учинили форменный скандал вокруг конкурса "Мисс Америка": толпа пикетировала здание, где проводился конкурс, короновала живую овцу, давая понять, что к красоткам относятся как к скотине, и развела костер, в который полетели туфли на шпильке, заколки для волос, подвязки, воск для депиляции и "главный символ дискриминации полов" - бюстгальтеры. Короче говоря, если воспоминаниями о первых конкурсах красоты вам придётся делиться не с нашими пенсионерками, а с американскими, подсчитайте, сколько лет им было в 1968 году и не могли ли они тогда погреться у памятного костра...
       Предвижу вопрос - где обогатиться подобными сведениями? Везде. Любознательность и влечение к истории отличные помощники. Например, выходила в Москве книжная серия "Ваш год рождения" в 40 томах: от 1947 по 1987 гг. Там полно подзабытых, но крайне необходимых молодому журналисту сведений о фоновых знаниях (почти синоним коммуникативного фонда) многих взрослых аудиторий. Полюбопытствуйте! Вы найдёте такие жемчужины, от которых радостно прослезится любой.
       Упражнение. Возьмём исторический факт: в 1968 году близ Новороссийска у подножия Суджукского маяка комсомольцы опустили на дно Чёрного моря капсулу-контейнер с посланиями в XXI век коммунистическим потомкам. Среди документов и писем, отправленных в будущее, была пластинка с записью "Новороссийского вальса" композитора Девятковича в исполнении прекрасной Ружены Сикоры. Посылку должны поднять с морского дна в 100-летие Октября. Певице Ружене Сикоре, родившейся 20 августа 1918 года, в 1968-м выдано удостоверение (с подписью секретаря Новороссийского ГК ВЛКСМ В. Новика и круглой райкомовской печатью), дающее право присутствовать при вскрытии капсулы 7 ноября 2017 года.
       Вопросы. Каким аудиториям, когда и в каком жанре можно подарить этот сюжет? Какие разъяснения понадобятся тем, кто, предположим, не в курсе, что такое Октябрь (с прописной буквы) и почему его 100-летие предполагалось отмечать с максимальной торжественностью? Дайте прогноз: реальное будущее капсулы. Достанут её со дна морского? И куда денут? Кто объяснит подросткам 2017 года её происхождение? А в каких выражениях описать событие для пожилой аудитории? Какое СМИ подойдёт? Или, может, пусть её! лежит себе капсула на дне и лежит?.. Великолепная Ружена Сикора, увы, не придёт на праздник: скончалась 23 декабря 2006 года. А кто придёт? Зачем? Ой, а вдруг под маяком уже нет капсулы? Вдруг связь времен порвалась, и поколения разошлись радикальнее, чем мы предполагаем? Подумайте. Чуть позже мы вернёмся к этому событию.
      
       Кстати, как вы будете развивать отношения, когда аудитория, предположим, уже взята, полюбила вас и готова явиться и на второе свидание с вами?
       О первом этапе мы уже более или менее поговорили: детально вообразить себе читателя-зрителя-слушателя и со всей силой любви к нему информировать его о том о сём в соответствии с его информационными потребностями, как они вам представляются.
       Переходим ко "второму свиданию". Всегда помните, что суперкапризная целевая возлюбленная наша должна прийти на него, не говоря уже о третьем свидании. Для мотивации возвращения она, уходя с первого свидания, должна сохранить в памяти тонкое и дефицитное ощущение, что с ней поговорили на её языке. Резкое слово "должна" здесь уместно. Ведь это про неё. Не про вас. Да? Нет. Вы тоже должны.
       Об общем языке мы упомянули: надо разбудить коммуникативный фонд аудитории, воспользовавшись её словарём. Жизненно важно - для вас - обратиться к её фоновым знаниям. Внимание: что там у возлюбленной аудитории в сознании и подсознании?
       Фоновые знания можно разделить на три группы:
       а) то, что знают ну просто все на свете (Земля круглая, Москва - столица России, бабушки обычно старше внуков, люди чаще всего ходят на двух ногах и т. п.) - это социальные фоновые знания;
       б) то, что знает определённая корпорация (Иванов - директор фирмы, Гаевский - губернатор Ставропольского края, Матасов - чемпион Урюпинска по шахматам, Билан выиграл Евровидение и т. д.) - это коллективные (или корпоративные) фоновые знания;
       в) то, что знает крайне ограниченный круг лиц ("Милая, облако похоже на верблюда, правда?", и через годы "Ты помнишь нашего верблюда в небе?") - это индивидуальные фоновые знания, опираться на которые в общении могут только близкие люди. Что такое любовь с первой встречи, когда "кажется, что мы знали друг друга всегда"? Чаще всего это не только прострельный взгляд, зажигающий некое пламя в крови, а слово, употреблённое в контексте, с детства привычном для обеих сторон.
       Пример ляпа - неизбежного, когда от чувств журналист "земли под собой не чуял" и не учёл уровня целевой аудитории. В рубрике "Блокнот" (телеканал "Культура", 23 июня 2008 г.) шёл восторженный рассказ о всемирно известном дирижёре. Желая подчеркнуть любовь оркестрантов к маэстро, молодая журналистка взахлёб выдала пассаж: "Музыканты бежали на его репетиции, как школьники, стремясь занять место поближе к дирижёрскому пульту". Плакать или смеяться? Перепутав аудитории, бедняжка мысленно обратилась к неким условным "детишкам, обожающим воспитательницу", а не к специалистам с высшим образованием, коими являются телезрители "Культуры". (Справка для невежд: места в оркестре никак нельзя занять "поближе", даже если прийти "пораньше": у каждого строго своё место.) Аудитория "Культуры", конечно, не закричала от ужаса, но плечами пожала: погорячилась девушка. Учиться-то надо хорошо и вовремя.
       Если вы пришли в небольшое издание, освещающее жизнь района, и вам вдруг покажется, что у издания нет никакой целевой аудитории, не верьте этому впечатлению. Она есть. Только её надо ощутить и для неё творить. Скажем, если ваша аудитория больше всего на свете интересуется жизнью своей улицы, а не великими мировыми проблемами, значит, составьте мысленно портрет соседки, которой вы будете рассказывать о том, что именно её интересует. Работать в местной прессе очень выгодно - особенно для молодого журналиста. Великолепная школа! Навык творчества в ситуациях, когда кому-то нужен новый забор, дорога, школа, больница (а не космический корабль), и вы знаете, у кого из местных начальников находится вся правда о новом заборе, дороге и прочем, практический навык бесценен. Местные руководители - это не те концертные политики, которые сами всё расскажут, дай только поговорить. Местные - это серьёзные люди на хозяйстве, с огромным ворохом безотлагательных проблем и житейских сюжетов, и взять у них всю эту наиважнейшую для соседки информацию и подать так, что соседка и суть поймёт, и вас простит, - вот высший пилотаж. Любите местную прессу! Кстати, местная (региональная, муниципальная) дольше прочих СМИ будет оставаться бумажной, поскольку Россия большая, и любые инновации распространяются неравномерно.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Шестой шаг. Люби себя правильно
      
      
       А теперь, когда мы что-то узнали и так называемый общий язык с целевой аудиторией найден, так сказать... Типа. Как бы. Ну. Вот. Господи, что делать?!..
       Девушка не пришла на первое свидание - неприятно, но пережить можно. Куда хуже, если она не пришла на второе. Аналогия тут прямая: редакция выпустила пилотный номер, публика близка к восторгу, розничная торговля берёт, подписчики намечаются, противники вашей концепции встрепенулись, - всё отлично. А дальше?
       Или: журналист напечатал первую в своей жизни статью, редактор одобрительно кивнул, бухгалтерия выплатила гонорар. Со стороны кажется, что всё сразу становится на поток, только подставляй мешки под доходы и уши под аплодисменты. О, нет! Всё только начинается.
       Кризис первого успеха. Да здравствует кризис.
       Профессиональные средства против гордыни. Помните, я рекомендовала вам пособие Л. Г. Свитич "Профессия: журналист"? Приложение "Признаки профессиограммы". Пометьте: важно! "Интегральные качества личности, имеющие существенное значение для успеха в работе":
       "Помехоустойчивость: эмоциональная и психологическая устойчивость, самообладание, стрессоустойчивость, сохранение работоспособности и присутствие духа при действии неожиданных и новых ситуаций, способность подавлять чувство страха при обострённом чувстве самосохранения в экстремальных ситуациях, сосредоточенность в условиях отвлекающих помех, умение работать в разноритмовых условиях".
       Отрезвляет?
       К списку ваших природных достоинств (вы ведь точно стрессоустойчивы?) мы ещё вернёмся, а сейчас побеседуем об их демонстрации в суперстрессовой ситуации: первый успех.
       Внесём ясность в терминологию. Термины "стресс" и "дистресс" подарил человечеству знаменитый канадский учёный Ганс Селье. В нашей стране его книга "Стресс без дистресса" стала бестселлером примерно в 1982 году. С тех пор ленивый ум читателя постепенно выбросил из обихода важное понятие "дистресс" (то есть разрушительно сильный стресс, вредный), сохранив на кончике языка только "стресс" (просто неспецифическую реакцию на любое возмущение, неизбежную в жизни любого человека). Суть и различие ушли. (Аналогия: ради рекламы хвалят "адреналин", забывая, что вообще-то он гормон страха, тревоги, ужаса, а вовсе не сладкий энергетический напиток и вообще не повод радоваться.)
       Стресс на каждом шагу - это нормально и даже хорошо: адаптируемся. Дистресс - плохо, пора лечиться, вытаскивать себя из ямы. Почему мы вдруг об этом?
       Послушаем Ганса Селье: "Гораздо больше людей могут противостоять неудаче, нежели успеху. Бедствия могут даже облагородить человека, мобилизовав всё лучшее в нём, в то время как слава низводит всех, кроме самых великих, до такого состояния, когда человек превращается в символ самодовольного авторитета или в лучшем случае становится добрым покровителем тех, кто славы лишён", - предупредил классик науки ХХ века.
       Мудрые мысли об устойчивости к успеху надо напечатать крупно и расклеить по квартире начинающего журналиста. Если вы уважаете, скажем, Альберта Эйнштейна, повесьте это: "Из всех великих учёных, которых я знал, одна только мадам Кюри осталась совершенно неиспорченной успехом". Успех в виде славы, даже малюсенькой, на полчасика, гораздо вреднее нашим хрупким душам, чем успех в виде больших денег. Хвастаться деньгами опасно, неумные люди делают это показушными покупками и "стилем жизни", а вот слава - продукт вроде бы самопредъявляющийся. Выдержать температуру ветра, овевающего сердце молодого успешного честолюбца, способна не каждая голова. Прохладнее, друзья, ещё прохладнее. Говорят, Феллини не смотрел свои фильмы по окончании монтажа. Возможно, легенда. Но правильная и полезная.
       Я понимаю, что мои внезапные антиуспеховые пассажи могут удивить аудиторию "Азбуки" донельзя: разве автор не в курсе, как теперь принято жить? Как это - беги от успеха? А зачем же по всем заборам развешаны призывы к "лидерству и успеху"?
       А зачем вообще развешана реклама ненужных или недоступных товаров: чтоб захотели купить за свои кровные, вывернулись наизнанку, дабы достичь ненужного. В ситуации, когда человек страстно занят безнадёжным делом (например, стремится к лидерству наравне со всеми, стремящимися к тому же лидерству в том же коллективе), он максимально уязвим для любого влияния. Ему можно спихнуть всё, что вздумается манипулятору. Кстати, человека, гоняющегося за всяческими "теперь принято", "так модно", "как все" и тому подобным, никогда не назовут великим. Он просто не может стать великим.
       Договоримся: пусть ни выпуск пилотного номера, ни публикация заветной статьи не приведут вас в опасное состояние восхищения самим собой. В шотландском языке есть древнее слово, в переводе означающее "эйфория перед катастрофой". Понимает народ! Сам язык предостерегает человека от гордыни. Зловредные понятия "самооценка" и "амбициозность" выбросьте из головы прямо сейчас, пока есть время.
       Эйфория от успехов происходит из самомнения, из ожидания немедленных лавров. Многие люди ложно представляют себе механизмы возврата вложенных сил: Большинство считает, что некая благодарность должна приходить оттуда же, куда было направлено их якобы доброе деяние. (Юный журналист часто считает свою первую статью вкладом в сокровищницу всего человечества. Та же беда нередка у начинающих писателей.) Как честная домохозяйка бывает уверена, что если она постирала-погладила-приготовила-устала, то муж обязан в ответ любить именно её и именно за это. Поскольку муж думает иначе, постольку у телепродюсеров всегда будет материал для сериалов о домохозяйках.
       Лучше давайте помнить, что вам и завтра идти на работу и делать номер, писать материалы, общаться с новыми людьми. Если это нормальное рабочее завтра вам действительно нужно, то сегодня же забудьте о своих вчерашних достижениях. Такое забвение выгодно не только с психологической стороны. Оно и творчески выгодно, поскольку даёт некоторую гарантию от штампов.
       Итак: каждый день - в первый раз. Установка именно такая. Любовь к своей аудитории должны быть всегда свежей.
      
       Назад в будущее. Сейчас мы вернёмся в вашу будущую редакцию, где вы сейчас переживаете (нормально!) свой первый успех и где всё внутреннее устройство коллектива нацелено на продолжение счастливой работы с аудиторией.
       Упрощённо схема такова: сначала вы привлекаете внимание своей публики социальными и коллективными фоновыми перекличками, а только потом, когда к вам привыкли, нащупываете индивидуальные. Разведка и штурм осуществляются не только лексическими выразительными средствами, но и, конечно, жанровыми. Обо всех возможностях жанров говорить можно часами и многотомными учебными пособиями, а мы сейчас упомянем об одном из аналитических жанров, колонке, граничащей и с эссе, жанром художественно-публицистическим, и с обозрением, и статьёй, и зарисовкой, - колонка может вертеться, как зеркальный шар. Заведомо субъективное мнение колумниста о любом свежем событии, которое кажется ему важным, а собственное мнение верным, - такова формула игры в колонку. Она - вершина в прессе мнений.
       Колумнист (автор колонки) - одна из самых престижных ролей журналиста. Колонка свободна и крайне требовательна: личное мнение автора должно относиться к действительно актуальной проблематике, а художественно-публицистический стиль - быть отточенным, узнаваемым и релевантным. Удачные колонки быстро становятся популярными. Материалов от имярека ждут читатели. В идеале - чтение очередного выпуска СМИ вообще начинают со страницы, где размещена колонка (читатель уже знает место и автора) с новой порцией размышлений. Мысли колумниста и читателя близки, просто колумнист их излагает лучше и быстрее, а читатель соглашается с лидерством колумниста. Так работает идеальная колонка. С одной стороны - лидер мнений, с другой - конгениальный ему потребитель этих мнений.
       Колонка - это не только один столбец. Их может быть и два, и даже целая полоса. Главное условие: один и тот же автор появляется на одном и том же месте регулярно, и его ждут. Колумнист тоже часть коллектива, даже если не работает в нём штатно, а сотрудничает по договору.
      
       Творчество в любом СМИ - коллективно-индивидуальное (NB!).
       Журналист не самовыражается (даже если он колумнист), а реализует концепцию своего СМИ. Колумнист, если он хочет быть полезен редакции, одним из первых должен переходить с социальных и коллективных фоновых зацепок на индивидуальные. По тексту данной "Азбуки" мы с вами тоже переходим от широких социальных знаний к узким индивидуальным. Например, я пишу: "А помните капсулу с обращением комсомольцев Новороссийска к потомкам"? Ни один случайный читатель главы (которую вы сейчас читаете) не поймёт, о какой капсуле речь. Столкновение в одной фразе "комсомольцев", "капсулы" и "потомков" ни у одной из современных целевых аудиторий не вызовет нужных мне здесь ассоциаций. Каждое слово по отдельности что-то навеет, а вместе вряд ли, рассчитывать на это невозможно. Только тот, кто прочитал предыдущую главу, вспомнит и про маяк, под которым прошла церемония закладки капсулы в 1968-м, и о грядущем, возможно, вскрытии капсулы в 2017 году, и о домашнем задании: пристроить упомянутый исторический сюжет в СМИ определённой типологии, обосновав выбор.
       Для взрослых журналистов эта же "игра в капсулу" может быть интересна с совсем иных точек зрения:
       1) любопытно, какими способами автор "Азбуки" уговаривает молодых читателей бережно работать с фактическим материалом, изучая историю своей Родины, воспитывает патриотизм, объясняет различия в типологии СМИ;
       2) действительно, ну как же в Новороссийске будут поднимать из моря капсулу к 100-летию "Великого Октября", если отношение к революции довольно сильно изменилось уже, а к 2017-му году вообще неизвестно что будет?
       Первая точка зрения базируется на коллективных фоновых знаниях аудитории (корпорация следит за профессиональным поведением коллеги, то есть моим). Вторая - на социальных (Октябрь в значении революция был Великим в течение 70 лет для нашей страны и, через нас, для всего мира. А дальше что? Всё забудем? Или переосмыслим? В какую сторону?)
       Эти мысли, неизбежные у взрослой аудитории, запрограммированы мною и как автором данной книги, и как носителем определённых фоновых знаний: и социальных (знакома с историей России), и коллективных (преподаю журналистику). Но вообще напоминание о капсуле включено в текст, прежде всего, для дополнительного сближения с молодёжной целевой аудиторией, на которую ориентирована эта книга. Оно, кстати, одновременно является напоминанием о необходимости обучения. А вопросы, содержание заданий есть уже наше с вами сугубо личное дело, относящееся к индивидуальному сегменту общего коммуникативного фонда. Справитесь?
       Вы прекрасно понимаете, что автор этих строк может только подсказать и направить. Стать полноценным профессионалом можно только самостоятельно, развив в себе необходимые качества. Успех ждёт вас, когда и если главное - работу над собой - вы проделаете с пониманием и воодушевлением. Сделать себя. Создать себя. Вот что важно.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Седьмой шаг. Творчество - высшая форма труда
      
      
       Почему высшая? Почему форма труда? В чём высота и в чём труд и, может быть, трудность?
       Изобретение самого нетворческого и очень эффективного орудия труда - конвейера - история относит к Форду. Прославленные машины и поточный механизм их сборки вошли в историю рука об руку. В начале ХХ века конвейер обслуживался только людьми, теперь им помогают промышленные роботы, а в будущем роботы, говорят, окончательно заменят людей в этом процессе. Некоторые наши современники, увлечённые идеями технического прогресса, уверяют, что машина вообще победит человека и даже научится чувствовать. Считается, что думать и обучаться машина уже умеет.
       Однако вот фрагмент интервью, важного для мыслящих людей; отец кибернетики Норберт Винер отвечает пытливому журналисту, задающего учёному самые актуальные вопросы, связанные с отношением "человек и машина":
       Вопрос. Согласны ли Вы с прогнозом, который мы иногда слышим, что дело идёт к созданию машин, которые будут изобретательнее человека?
       Ответ. Осмелюсь сказать, что если человек не изобретательнее машины, то уже слишком плохо. Но здесь нет убийства нас машиной. Здесь просто самоубийство.
      
       Обратим внимание на мысль Н. Винера: если машина изобретательнее человека, то это уже очень плохо.
       Участники диалога не говорят о творчестве, но имеют в виду именно эту ценнейшую способность, присущую только человеку.
       О птице не скажешь, что она творчески вьёт гнездо. Ей нельзя. Птенцы выпадут из творческого, то есть по-новому построенного гнезда. Поэтому каждое очередное гнездо птица создаёт как бы со стремлением точно воспроизвести предыдущее. Она не имеет права обновлять модельный ряд. И пока птица умеет быть консервативной, её вид имеет шансы уцелеть. Птичий конвейер похож на ленту-транспортёр, по которой плывут детали машины. Сходство всех конвейерных процессов несомненно: воспроизведение. Точное повторение.
       Не творчество.
       Только о человеке сказано, что он создан по образу и подобию Божию. Почему? Почему не о кашалоте, кенгуру или редкой розовой чайке?
       Из-за творчества. Дар творчества вложен в человека и, так сказать, разрешён, допущен к эксплуатации. И у человека - поэтому же - есть свобода воли. Она ему дана в комплекте с возможностью творить, посему обязывает к ответственности за свои деяния.
       Не будь у человека способности к творчеству и свободы воли, у него не было бы и никакой ответственности ни перед себе подобными, ни перед природой. Змея ни перед кем не отвечает за укус.
       Журналист обязан дать целостную картину мира. (Не путайте с объективной!) Журналист - посредник. Осуществление этого посредничества - супертворческая задача, поскольку мир меняется каждый миг, а особенно мир нашего века, когда скорости увеличиваются экспоненциально.
       Журналист нашего времени функционирует на принципиально иной технологический основе, чем в ХХ веке. Скорость рефлексии + гаджеты = новый тип медиа. Журналист вынужден быть универсальным.
       Но невзирая на фантастическую скорость и новые технологии цель творчества остаётся высочайшей (стремление к истине), а творческий труд - самым ответственным и загадочным.
       У любого творчества есть этапы. Остроумный афоризм гласит: "Мастерство - это когда что и как приходят одновременно". То есть у мастера все творческие стадии как бы схлопываются, и результат волшебно проявляется будто сам собой. И всё-таки какие стадии должны схлопнуться в одну, чтобы родилось целостное произведение?
       Учёные пытаются уложить творчество в схему, дай Бог им здоровья. Иногда говорят о пяти ступенях:
      -- Подготовка: сбор информации, анализ фактов, обобщение данных. Исследовательско-аналитическая процедура.
      -- Концентрация: сосредоточение умственных усилий на проблеме, отдельных фактах, системе фактов. Возникновение фрустрации, то есть умственного затруднения. Стремление преодолеть барьер затруднений. Спады и подъёмы напряжения. В результате -- наплыв идей.
      -- Инкубация идей: все идеи, возникшие в процессе концентрации, передаются в подсознание, где они группируются. Личностная цензура сначала подвергает их моральному и ценностному тестированию, а затем передает в высшие этажи психики.
      -- Просветление: вспышки "ага-переживаний": "Ага! Вот где собака зарыта!" "Теперь все ясно!" и т. п.
      -- Анализ и синтез: исследование результатов творчества на уровне логического анализа. Оценка "диких идей".
       Кто выстроил эту последовательность? Конечно, учёные. Попробуйте предъявить данную схему поэтам или композиторам! Засмеют. Обидятся. Гораздо легче схему воспринимают креативные сотрудники рекламных агентств, которым, как и журналистам, постоянно приходится творить по графику и в рамках заказа (журналист - в определённых рамках концепции его СМИ). Поэтому и приходится хоть раз да подумать над шагами, прощупать пальцами все этапы своего творчества, чтобы потом все стадии слились в будто бы единый взрывной поток.
       Никто из нас, конечно, не хочет выглядеть роботом, а исключительно творческой личностью. Пожалуйста. Сколько угодно, однако творчество творчеству рознь, и главное отличие журналистов от тех же композиторов - в диком скоростном режиме, от которого журналистов не может избавить никакая сила на свете. Подумайте: вы готовы творчески работать на износ, по жёсткому графику, оставаясь всегда адекватным? Крайне важный вопрос. Я говорю об этом так сурово, поскольку молодые таланты, объясняя свой приход на журфак, говорят о стремлении к самовыражению. По моему убеждению, для начинающего, а особенно для зрелого журналиста это порочная установка. Самовыражение, скорее, побочный эффект, приятное дополнение, но не цель журналистского творчества. Но стремиться к конгениальности [от лат. con - вместе и genius - дух] со своей аудиторией - обязательно.
       Для самовыражения пригодна художественная деятельность. Писать стихи. Петь в лесу. Плясать на пляже. Но никак не в профессиональной журналистике, поскольку с самовыражающегося субъекта какой спрос? Какая ответственность у самовыражающегося? В острых случаях - уголовная (клевета, оскорбление чести и достоинства), когда журналист берёт на себя право судить обо всем без разбору и исключительно от первого лица, то есть от самого уважаемого - своего собственного.
       Острота этих случаев и проистекает из безответственности, которая в свою очередь исходит из безудержного стремления к самовыражению. Замкнутый круг.
       Творчество журналиста принципиально отличается от других видов творчества. Сознательное и честное посредничество между миром и миром же требует мощного напряжения всех творческих потенций человека: попробуйте остановить мгновение и прибить его к тексту! Для схватывания нужны особые щипцы, пинцеты, щупы, молотки... которые нигде не продаются. Тогда как? В журналистском творчестве отлично работает правило: нельзя ждать вдохновения. Ежедневный настрой на труд сам вызовет и вдохновение, и даже озарение.
       "Потому что творческое озарение ничуть не похоже на то, что выйдет из-под твоих рук, оно исчезает безвозвратно, и никакие следы не помогут тебе его восстановить. Следы, отпечатки, знаки говорят, выстраиваясь в цепочку, вытекая одно из другого. Логика и есть та тень, которую отбросило творческое озарение на стену реальности", - сказал Антуан де Сент-Экзюпери в своём главном романе "Цитадель".
       Загадка творчества всегда манила и манит исследователей. Современный подъём техники столь мощен, что почти невозможно предсказать, о каких открытиях вы узнаете через два-три года. С каждым новым поколением компьютеров встаёт под старинным названием тайна творчества. Меня умиляет стремление учёных заставить машину писать стихи, музыку, танцевать, влюбляться и так далее. Агрегаторы новостей в Интернете умеют подбирать всё для вас с нечеловеческой ловкостью, причём для каждого пользователя сделают выборку персонально, на основании анализа запросов (уж агрегатор-то умеет работать с целевым адресатом), но, как ни странно, он сужает кругозор потребителя, поскольку доставляет не новое, а привычное. Упрощённо говоря, если пользователь любит политику, ему насыплют сплошной политики, а он, бедняга, будет думать, что весь мир питается одной политикой. Ничего нового!
       А живой журналист обязан уметь видеть новое.
       К изучению человеческого творчества учёные подходили с самых разных сторон: физиологической, мистической, медицинской, математической, социально-экономической, и так до бесконечности. И всё равно - тайна! Самая манящая. Поживём - увидим, как справится человечество с формулой творчества. Скорее всего, не справится, но попытки будут продолжаться: слишком велика уверенность некоторых учёных, что познание - исключительно дело времени и усердия и что непознаваемого не существует. Распространена и другая точка зрения, прямо противоположная этой, то есть что непознаваемое - существует. Наш век крайне противоречив именно потому, что все точки зрения на данный вопрос обнародованы, предъявлены во всех подробностях, и ни одна пока не получила пальму первенства. Век антиномии.
       Творчество создаёт новое. На мой взгляд, лучшее, что может сделать начинающий журналист - создать себя в профессии, мотивируясь ответственностью перед человечеством. Не меньше. Только высокомотивированный профессионал имеет право на попытку отобразить действительность.
       "Каждый человек, - написал Л.Н. Толстой, - алмаз, который может очистить и не очистить себя. В той мере, в которой он очищен, через него светит вечный свет. Стало быть, дело человека не стараться светить, но стараться очищать себя".
      
       Вы уже поняли, как торжественна и велика роль творчества. Но запомните: есть правила творческой безопасности.
       Чтобы не заболеть на нашей напряжённой работе, надо всегда оставаться самим собой. Но чтобы уважаемый господин Сам собой функционировал качественно, продуктивно и полезно для других, он должен быть чистым. Даже свежевымытое оконное стекло, незаметное глазу, всё равно посредничает между объектом и субъектом наблюдения, определённо искажая картинку. Что же говорить о человеке, который уже вырос, напитался культурой и выбрал профессию? Он уже полон и воззрений, и мнений, и предрассудков, он уже не сказитель, а исказитель по определению. Хоть чуть-чуть, но искажает. Что же делать? Профессия требует объективности отображения, а объективность, получается, невозможна?
       Вот отсюда и начинается ещё одна разновидность журналистского творчества: работа над собой. Эта работа заключается в максимальном очищении себя от предвзятости. От шелухи железных убеждений и представлений. Полностью эту задачу решить невозможно, поскольку человек тоже меняется каждую секунду, незаметно или заметно. Но бесконечно познавать отображаемый мир, спокойно воспринимать любую информацию, уметь видеть в каждом единичном явлении бытия разные стороны - это необходимейшие составляющие журнализма как профессии.
       Спокойно воспринимать любую информацию - одна из самых важных техник творческой безопасности в нашей профессии. Я уже говорила об этом в предыдущих главах. Я не знаю, нравится вам это или нет, но без умения всё принять как данность, назначенную к описанию, нет журналиста. Даже если внутри кипит от возмущения, горя, счастья, дрожит от обиды или страха, - пустяки! - надо уметь сохранять самообладание в любой обстановке, даже самой нервной или самой скучной. Хотя, если честно, представить себе скуку в журналистике я не могу. Если журналист заскучал - и доктор не поможет.
      
      
      
      
       Восьмой шаг. Жанры, литературная работа, мастерство
      
      
       На мой взгляд, нельзя сочинять "что получится" и все до единого сочинения называть либо заметками, либо статьями, либо высокопарно текстами. Выбрасывая из своего лексикона великолепные понятия, например, очерк, фельетон, эссе, пишущий человек выглядит глупцом. И всё равно есть гордецы, которые не придают значения жанрам. Но, как водится, если пишешь как в тумане, и получается что-то не то.
       Все жанры журналистики можно разделить на три большие группы: информационные, аналитические и художественно-публицистические.
       Иногда учёные делят жанры на пять групп: оперативно-новостные (заметка во всех её разновидностях), оперативно-исследовательские (интервью, репортажи, отчёты), исследовательско-новостные (корреспонденция, комментарий и колонка, рецензия), исследовательские (статья, письмо, обозрение), исследовательско-образные, или художественно-публицистические (очерк, эссе, фельетон, памфлет).
       Я предлагаю деление на три группы и подчеркиваю, что деление условно, границы гибки, гибридные произведения - на каждом шагу.
       Практика показывает, что легче запомнить именно эту классификацию. Вообще журналист, смолоду усваивающий жанры, делает крепкий шаг к самостоятельности. Понимание рамок, исторически сложившихся до вас, - это сила и подспорье в работе.
       В чём разница между группами жанров? Упрощённо говоря, в уровне комментирования. В информационных жанрах очень мало авторского я, там факты; в аналитических уровень я выше, в них рассматриваются группы похожих или близких фактов, то есть события, а в художественно-публицистических жанрах я максимально, поскольку отображаются и осмысляются явления. Никогда не считайте факты, события и явления синонимами.
       Признавая какой-либо жанр любимым, вы одновременно выбираете и журналистскую судьбу. Я, например, люблю интервью, очерк и эссе, а моя знакомая обожает заметки и корреспонденции. Мы разные. И хорошо. Я умею работать во всех жанрах, но предпочитаю некоторые. Это естественное состояние живого человека: иметь вкусы и предпочтения.
       Если вы нацеливаете себя исключительно на информационную нишу, вы не обязуетесь анализировать описываемые факты и события. При этом вы, возможно, и не склонны к аналитической работе. Возможно, вы великий репортёр.
       Если вы настраиваетесь на анализ, то факты будут, в основном, строительным материалом для ваших произведений, а здание сложится из группы фактов, составляющих событие и сигнализирующих, возможно, о явлении. Кроме того, в анализе неизбежно проступит отношение автора к предмету, что не предполагается в новостях.
       Если вас влечёт прямая публицистика, эссеистика, вы переноситесь в философские сферы, отрываетесь от сиюминутности в пользу вечных проблем. Условно вечных, разумеется.
      
       Зачем вообще говорить о жанрах, о системе жанров, беречь жанровое богатство отечественной журналистики? (Не проще ли действительно называть любое журналистское произведение статьёй?)
       Система (греч. systema - составленное из частей, соединённое) - совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определённую целостность, единство.
      
       Чтобы прочувствовать и понять систему жанров, начинающему журналисту надо приложить и воображение, и интеллектуальные усилия. Сделать это очень полезно. Как богатырь у заветного камня на распутье, начинающий журналист выбирает своё направление, и если он сделает это заблаговременно и правильно, - карьера будет развиваться быстрее. (Конечно, карьерные соображения не для всех самые главные, но успешная карьера есть следствие верной установки, а это уже справедливо для всех.)
       Система обладает определённой целеустремлённостью. Назначение системы журналистских жанров - довести до потребителя целостную картину мира с учётом приоритетов, признаваемых социумом и его сегментом, то есть целевой аудиторией, малой частью социума.
       Например, одно и то же событие может быть представлено в один и тот же день в разных СМИ в разных жанрах: в одной газете маленькой заметкой на последней полосе, в другой - большим иллюстрированным репортажем на первой. Жанровым решением вкупе с размещением материала редакция выражает, в частности, своё отношение к описываемому событию.
       Разумеется, отношение проявляется и в журналистской интонации, и в подборе образов, и в вёрстке, и в характере заголовков, но первое, на что машинально обращает внимание читатель, это объём и местоположение материала. Не случайно старые журналисты шутили, что жанр - это объём. И неспроста говорят о первополосном материале. Это значит - самый важный. Его видно. У одного СМИ на первой полосе, например, большое фото известной певицы, у другого - большая статья о футболе: читатель получает визуальный сигнал о приоритетах этих СМИ. Так же и журналист, сочиняя статью, должен чувствовать, на какую дорожку он претендует.
       Намерение - это двигатель. Прежде чем написать, журналист должен вознамериться, сильно устремиться к теме. А ещё лучше - оказаться в ней, поселиться внутри, будто материал уже написан, а вам осталось лишь обвести невидимые буквы ярким карандашом.
       Над чем бы вы ни работали (в жанровом отношении, в тематическом, в идеологическом), - всё всегда начинается с намерения, оформленного словесно-визуально.
       Прежде чем писать текст, вы подбираетесь к нему мысленно, обсуждаете его с самим собой. Прислушиваетесь к туману. В этот миг и важно сказать себе, что именно вы собираетесь создать (если очерк, то не заметку, и наоборот). Бывает, наверное, что начинающий писатель засел за роман, а вышла миниатюра в тридцать строк, но у профессионалов журналистики такого жанрового сбоя не должно быть.
       Поговорим с журналистскими жанрами. Вы кто такие, жанры? Что за звери? Или вы не звери, а клетки?
       Жанры в журналистике - это устойчивые типы произведений, объединённых сходными содержательно-формальными признаками. Прошу запомнить, что есть и другие определения жанров. Есть исследователи, рассматривающие отдельно жанры журналистики и жанры СМИ. Но что бы ни происходило в учёных кабинетах, все сходятся на устойчивости форм. Очерк всегда длиннее заметки в сто раз, всегда выводит главного героя на авансцену, и автор очерка всегда размышляет об общем на примере частного. Интервью всегда содержит вопросо-ответные конструкции. Колонка всегда даёт мнение автора об актуальном событии. Всегда. Повторяется. Устойчиво. Устоялось.
       А чем обеспечена устойчивость типа?
       Для сравнения: шапка, кепка, цилиндр, шляпка - это "произведения", выполненные в жанре "головной убор". Будучи в здравом уме и твёрдой памяти, никто не выйдет погулять, нацепив на голову юбку или кеды. Точно так же, при желании сообщить читателям, например, "я - драматург, написал пьесу", писатель почему-то разбивает текст на реплики, вставляет ремарки, делит действие на акты и сцены. Почему не в подбор, сплошным полотном? Потому что в этом жанре так принято. А почему принято? Так удобнее. А кому удобнее? Читателю? В какой-то степени. Но удобнее всех именно драматургу, потому что оформление текста вытекает из содержания. Писатель так мыслит, так идёт порождение текста. Именно поэтому жанр - не обязанность, а помощник в организации материала.
       Система журналистских жанров по-своему отражает систему взглядов на мир, на человека и события.
       Жанры - огромная тема, которую журналист, по сути дела, осваивает всю жизнь. Но начинать поиск особых, жанрообразующих связей между содержанием и формой надо в самом начале творческого пути. Читатель очень чутко реагирует на форму, даже когда полагает, что вслушивается исключительно в содержание. Ангелы контента поют в подготовленные уши.
       Иногда нетерпеливые читатели (слушатели, зрители) призывают: "Дайте голые факты, а мы уж сами разберёмся!"
       Возможно ли это? Что такое голые факты, в которых якобы может разобраться кто угодно? Самый голый на свете факт ("человек живёт на Земле") совершенно по-разному трактуется, например, людьми верующими и неверующими, поскольку причина существования человека и, соответственно, назначение человека выводятся ими из разных предпосылок и источников. Для одних человек - творение Божие, а для других - результат эволюции от простейших. Для эволюционистов человек отвечает за свои поступки только перед собой, а для креационистов - перед Отцом Небесным. Поэтому все "голые факты" воспринимаются верующими совершенно иначе, чем неверующими. То же касается любых фактов, документов, идей, впечатлений.
       Выбирая жанр для будущего произведения, журналист всегда предварительно решает несколько задач: что будем описывать, для кого и только потом как. Вот это и есть три жанрообразующих фактора.
       Постоянно приходится угадывать: кто сегодня герой? кого сегодня показать публике? Что последует за рассказом об этом человеке и связанном с ним событии? Вокруг (в эфире, на полосе) - другие люди, факты, собранные вашими коллегами по редакции. Как зазвучит общий хор? Что расслышат читатели (зрители) в звучании этого ансамбля?
       Вот и получается, что любой голый факт, чтобы в нём хоть кто-нибудь смог разобраться, журналист должен логично поместить в контекст, в компанию близких по смыслу фактов, чтобы замерцало событие, имеющее всеобщее (для данной аудитории) значение.
       Редакция, в свою очередь, размещает ваше произведение в установленной сетке (если СМИ эфирное) или в макете (если СМИ печатное), которые сами по себе уже форма, организующая контекст. Коллективными усилиями журналистов, авторствующих индивидуально, складывается контент, содержание, или целостный журналистский текст издания. Содержание, в свою очередь, всегда отражает концепцию данного СМИ. Замкнутый круг.
       После вышеописанной (конечно, очень коротко) тонкой индивидуально-коллективной работы аудитория полноценно включается в сопереживание, понимает вашу общую идею. Подробности важны как подтверждение всеми априори принятого главного тезиса. Например, страна Брумдиния плохая, в ней живут нелюди, с ними надо бороться. Обратный тезис: Брумдиния прекрасная страна, люди как люди, надо их одобрять и поддерживать. Под каждый из обоих главных тезисов всегда можно подобрать надёжные исторические факты, документы, примеры, примеры из искусства и так далее. Результат их комбинирования в очередной раз воспроизведёт ту картину мира, которую изначально, ещё до знакомства с контентом нового выпуска, уже приняла целевая аудитория данного СМИ.
       Объективно отразить мир невозможно, но журналист обязан стремиться к объективности. Парадокс, но придётся с ним смириться. В детском журнале "Мурзилка" невозможна аналитическая статья, её там читать некому. Факты, что-то значащие для условной аудитории пассажиры метро, не впечатляют аудиторию действительные члены Академии наук. Маленькие заметки для пассажиров и научные статьи для академиков строятся из разных фактов и размещаются в соответствии с концепциями соответствующих СМИ, а не спонтанно. Правдивая информация для пассажиров ("цена билета вырастет с 1 января") может быть обнародована только там, где читатель - пассажир. В "Вестнике Академии наук" читатели уже не пассажиры, даже если доехали до места работы на метро. Тот, кто полчаса назад был пассажиром, волшебно стал, например, океанографом. Тот же самый человек. Жанры (для всех аудиторий) используются, конечно, любые, но всегда есть определённый взгляд: как удобнее доставить информацию именно этой аудитории (заметкой? очерком? анекдотом?).
      
       Всё, что сказано здесь о жанрах, относится к литературной работе журналиста. Путь к мастерству - знание правил профессии вкупе с непрестанным совершенствованием навыков. Журналист-мастер прекрасно владеет приёмами редактирования, знает стилистику, но главное - он всегда чувствует разницу между писательством и журнализмом. И вы, пожалуйста, не путайте. Сейчас я вкратце расскажу вам об этих различиях.
       Литературная работа - понятие из писательского обихода, в России впервые популяризованное М. Горьким в начале 30-х годов ХХ века - в назидание молодым литераторам "из народа". М. Горький хотел подчеркнуть этим термином роль упорного труда - в противовес вдохновению, ожиданию музы и прочим непролетарским терзаниям.
       Если в художественной литературе и возможно искусство ради искусства, то в журналистике эта возможность отсутствует. Более того, журналист, увлечённый только красотой собственного слога, может успешно решить только одну эту задачу: удивить аудиторию красотой слога, и то если будет где блеснуть, что сомнительно. Ведь это совсем не то, чего ждёт от него аудитория, даже если она уже считает данного автора "золотым пером" данного СМИ. Аудитория ждёт от журналиста правды, точной информации, адекватных оценок, достоверных прогнозов.
       А точная информация о типичных событиях, которой всё более жаждут современные читатели, измученные чрезвычайными новостями катастрофического мира, должна передаваться точными высказываниями, поддающимися однозначному декодированию.
       На грани между журналистикой и писательством, как правило, не решаются великие задачи ни журналистики, ни писательства. Даже блестящие примеры из жизни журналистов, ставших лауреатами Нобелевской премии именно по литературе (Хемингуэй, Шолохов, Маркес), не должны вводить начинающих в заблуждение относительно близости этих профессий. Это разные профессии, которыми лишь в редчайших случаях с успехом можно заниматься одновременно.
       Аудитория ждет от писателя правдоподобного вымысла, а от журналиста - достоверных фактов, правды в самом обычном значении слова, - сведений, соответствующих действительности. И немедленно. От писателя ждут правды в значении справедливость.
       Особенности литературной работы журналиста (обязательная ориентация на аудиторию, скорость, достоверные факты) отграничивают её от писательства. Другая профессия! Вымысел в писательстве приемлем абсолютно (никто не сердится на Пушкина, что реальной Татьяны Лариной на свете не было). В журналистике вымысел (как бы сильно кому ни хотелось) запрещён.
       Что бы ни происходило в сиюминутной жизни, описывает её всё-таки журналистика. Писатель юридически не обязан этого делать, он не на должности, если даже постоянно чувствует себя призванным к высшим целям.
       Законодательство России под журналистом понимает лицо, занимающееся редактированием, созданием, сбором или подготовкой сообщений и материалов для редакции зарегистрированного средства массовой информации, связанное с ней трудовыми или иными договорными отношениями либо занимающееся такой деятельностью по её уполномочию.
       Все права и обязанности возникают у журналиста в работе, в действии. А писатель может чувствовать себя писателем, в том числе великим, даже не сочиняя ничего, а лишь обдумывая замысел, годами готовясь к написанию эпопеи. Это, мягко говоря, межсезонное состояние не помешает его читателям, родным и знакомым по-прежнему считать его писателем, и даже сколь угодно великим.
       Журналист занимается неким законным делом, а не собирается заняться. Конечно, собираться никто ему не запрещает, но пока он не начал действовать, он ещё не журналист. Может быть, мечтатель, может быть, одарённая личность, кто угодно, только не журналист. Неестественно творить журналистские произведения в стол.
       Ключевое понятие у нас - делать: искать, наблюдать, собирать, записывать, переписывать, редактировать, доказывать и так далее, но, в любом случае, это глагольный ряд, означающий энергичное, активное поведение в социуме. И разговор о литературном мастерстве журналиста начинается с этого важнейшего заявления об активности. Людям созерцательного склада, не взбудораженным жгучим стремлением что-то немедленно сообщить окружающему миру, - им не найти себя в практической журналистике, ни в печатной, ни в электронной. Созерцательный журналист - это оксюморон. Холодная жара.
      
       С чего начинается и в чём заключается литературная работа именно в журналистике? В чём суть успеха?
      
       1. На мой взгляд, успех начинается с трезвого понимания, что литературная работы журналиста имеет прикладное, утилитарное назначение. Она прочно привязана к задаче: передача одним людям актуальной информации о других людях. (Развлекательные и просветительские намерения журналиста тоже реализуются в "информации о людях, передаваемой другим людям".)
       Журналист практически никогда не пишет о себе как главном герое, даже если в каждом предложении употребляет местоимение я. Любое "я" журналиста есть приём, имеющий особое целеполагание. Я вижу в журналистике - это обозначение вектора мысли, но не суть произведения. (Впрочем, сутью произведения оно тоже бывает - в таких жанрах, как эссе или колонка, но это заметно, понятно, подразумевается и латентно содержит информацию о людях, передаваемую другим людям)
       Флобер, будучи писателем, искренне сказал: "Мадам Бовари - это я". Журналист говорит аудитории (и думает так): "Мадам Бовари - это ты".
       Успех журналиста далеко не всегда связан с изысканным стилем. Умеет - удача, повезло редакции. Обладание своим индивидуальным стилем вообще - безусловно, успех. Но бывает, в спринтерском забеге многие, увы, даже не успевают как следует отредактировать свои сочинения, поскольку во многих газетах за опоздание материала к дедлайну (deadline - англ. - крайний срок) журналистов штрафуют (никто не хочет быть оштрафованным), а успеть к назначенному времени не всегда возможно, и все начальники-редакторы это понимают, но типография ждёт, подписчики ждут, и на то он и дедлайн, чтобы все успевали сдать все свои шедевры. Есть бизнес-шутка:
       "Редкий руководитель вспомнит цензурный перевод английского слова deadline в тот момент, когда этот самый дедлайн наступил".
      
       Я пугаю вас ужастиками для того, чтоб и юные журналисты привыкали писать грамотно и благозвучно с самого начала, будто сразу набело, чтобы редактирование почти не требовалось. (То есть черновики, конечно, возможны, но важна готовность писать набело.) А иначе у хорошего репортёра Васи, умеющего добывать новости первым, в лучшем случае будет репутация длинноногого (хорошо бегает) невежды, за которым всё надо переписывать. Штатные переписыватели - рерайтеры - завелись в редакциях не от хорошей жизни, а от стремления удержать свои форматы в рамках, сохранить узнаваемость фирменного стиля СМИ.
      
       2. Литературная работа журналиста заключается в локализации выразительных средств под возможности восприятия определенной аудитории. Это значит, что порождая текст, вы должны держать перед мысленным взором лицо читателя - и ему, персонально рассказывать свои новости так, чтобы его непонимающие глаза становились понимающими здесь и сейчас. Лексикой трамвайной толкотни или дипломатического приёма - что ж, включаемся! Журналист обязан адекватно работать во всех парадигмах, должен уметь объясниться и со слесарями, и с президентами на их языке.
       Как СМИ делятся на качественные и массовые, так и аудитория мыслится журналистом либо как качественная, либо как массовая. Message, направляемый разным аудиториям, и структурируется по-разному, даже если содержательно это одно и то же сообщение.
       Предположим, "у Маши Т. родилась дочь". Донесите этот факт разным аудиториям и под противоположными углами зрения: а) ровесники Маши (выберите им возраст), одобряющие деторождение в принципе, б) ровесники Маши, не одобряющие деторождения (чайлдфри). При этом ваше личное отношение к Маше и детям должно остаться публике неведомым. Кстати, сколько всего материалов может получиться?
      
       От журналиста читатель ждёт больших ответов, а от писателя - великих вопросов. Как вы понимаете, жанровая палитра этих видов творчества тоже разная. И если вы перепутаете очерк с рассказом (а они похожи), то это брак в работе.
       Наконец, если молодой литератор чувствует себя гениальным писателем, то в газете ему, скорее всего, делать нечего. Но если вы гений и всё-таки пошли в СМИ, немедленно слезайте с пьедестала и превращайтесь в журналиста, иначе не сможете и двух слов связать, заработаете депрессию и далее по списку.
       Не перепутайте профессии!
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Девятый шаг. Интервью королевы
      
      
       Радио - королева журналистики, как сказал один знаменитый тележурналист. Сказал, и голос его потеплел. Мне показалось, что он готов бросить телевидение и попроситься обратно на радио, с которого он и начинал свой журналистский путь.
       Я тоже считаю, что радио - это высший свет нашей профессии, но, конечно, и моё мнение глубоко субъективно. Я провела в эфире десятилетия, и чем больше работала, тем сложнее было рассказывать о нём. Магия. Любовь. Как о ней расскажешь! Я работала в самых разных жанрах и темах, но больше всего как автор и ведущий диалогических программ аналитического и художественно-публицистического направлений. Поэтому давайте поговорим об интервью в целом, а радио затронем в связи с некоторыми принципами публичного общения.
       Начнём сурово: мечтать о радио всерьёз можно только тем журналистам, которые без труда могут взять интересное интервью хоть у кошки, хоть у миллиардера из Бурмурдинии.
       Замечание: далеко не все журналисты понимают, что такое хорошее интервью. Есть немало амбициозных профанов, похожих на дворовых болтушек, которые, сидя на лавочке, легко разбираются в медицине, воспитании детей, кулинарии, политике и прочем.
       Да что там болтушки на лавочке (или блогеры в сетях)! Есть вполне взрослые, вроде бы образованные люди, которые искренне думают, что интервью живёт в самом человеке. Надо-де поднести к человеку диктофон и нажать на кнопку, и дивная речь сама польётся и запишется, и надо будет лишь распечатать. Есть и непутёвые руководители, которые заботятся об отлове в свои СМИ суперзвёзд, и не только потому, что кто-то в моде. Для таких руководящих умников есть интересные люди, а есть и неинтересные. Погоня за селебрити (celebrity от латинского celebrare - "восхвалять, отмечать, прославлять, упоминать") кажется им главным делом журналиста.
       Я уже говорила, что умозрительное деление людей на интересных и неинтересных для журналиста гибельно. Отсев персонажей, подходящих для того или иного СМИ, происходит неизбежно, поскольку в каждой сфере деятельности есть свои ньюсмейкеры (уважаемые, авторитетные персоны, максимально влиятельные в своём сегменте). Всё так, но держать в голове установку на интересно-неинтересно нельзя. Ускользнёт важнейшее! А удача всегда где-то поджидает тебя с неожиданной корзинкой подарков, и жаль проворонить.
      
       Мы вынесли интервью в отдельный шаг "Азбуки" потому, что:
       а) популярность этого жанра в современной журналистике чрезвычайно велика;
       б) практика показывает, что начинающим журналистам интересно всё, что касается интервью, но поначалу боязно представить себя в роли интервьюера. А страхи никогда никому ещё не помогли.
      
       Классик советской журналистики В. А. Аграновский в книге "Ради единого слова" заметил: "...нет более верного способа разбудить интерес человека к беседе, чем собственная разговорчивость". (Подчеркните: это его способ. У вас может сложиться свой метод! Но формулу классика следует запомнить.)
       Одновременно в журналистской среде бытует афоризм: "Человеку дано всего два года, чтобы научиться говорить, и вся жизнь, чтобы научиться слушать".
       Так говорить или слушать?
       Технология, психология, этика интервью - на эти темы написано множество книг. Журналистская литература (как научно-практическая, так и мемуарная) переполнена примерами и советами. Казалось бы: бери любую авторитетную книжку, изучай опыт мастера и всё в порядке. Завтра же можно идти на любое интервью.
       Почему нет?
       Потому, что этот жанр, единственный из всех журналистских, можно назвать драматургическим. Он близок такому роду литературы, как драма. Ответы и вопросы в интервью - это словно реплики героев, между которыми разыгрывается уникальное действо. Особенность этой пьесы в том, что она, так сказать, одноразового исполнения.
       Конечно, интересное интервью можно перечитывать многократно, но само событие (общение двух или более людей по актуальному поводу) неповторимо. Эти же собеседники могут встретиться ещё раз и поговорить на жгучие темы, но это новое общение будет уже новой пьесой, в которой изменится главный герой: событие, факт, мысль, настроение.
       Автор этих строк, сделавший несколько тысяч интервью (и для печатных, и для электронных СМИ), не рискует считать свой опыт универсальным.
       Всё, что будет сказано об интервью далее, будет сказано на основе отношения к этому жанру как драматургическому.
       "Произошла любопытная метаморфоза, - написал журналист и известный исследователь прессы Л. Э. Варустин в 1987 году, то есть в начале перестройки. - Если раньше в интервью рассказывалось о каком-то новом, неизвестном и примечательном событии, явлении, факте, то сегодня интерес интервьюера обращён к человеку, творцу этих событий".
       Когда произошла отмеченная метаморфоза? Под "раньше" автор подразумевает советский период. Почему он говорит о переносе акцента на человека с интонацией приятного удивления?
       Разве могло быть когда-то по-другому, то есть интервью с человеком, но не про человека?
       По-другому быть могло - и было.
       Вообще интервью пришло в российскую журналистику только во второй половине ХIХ в. из западноевропейской журналистики. Трудно представить это, но с начала ХVIII в., то есть от зарождения российской журналистики, интервью не практиковалось. Его не брали и не давали. Жанра, в рамках которого один человек напрямую спрашивает что-то у другого с целью узнать неизвестное и обнародовать результат примерно в том виде, в каком происходил разговор, не было. ("Как-то даже неприлично! Спрашивать!") Вообще-то задавать вопросы - это привилегия. Допустить до разговора с важной персоной репортёришку, борзописца! в общество!?? Современный человек нисколько не удивляется, когда президент страны даёт интервью журналистам: демократия. Представить, что, например, Пётр I (основатель первой российской газеты "Ведомости", 1702 г.) отчитывается в чём-либо перед общественностью, отвечая на вопросы репортёра, невозможно. Фантастично.
      
       Хронологически появление интервью в нашей печати совпадает с расцветом русской драматургии, а к рубежу веков, когда К. С. Станиславский развернул реформирование русского театра, интервью в прессе уже прижилось весьма основательно.
       Охотно беседовали с журналистами Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, И. А. Бунин. Писатели первыми почувствовали возможности, открываемые интервью: речь от первого лица; особая психологическая интимность процесса; обращение к большой аудитории как к одному человеку, и, наоборот, обращение к одному как ко всем.
       Интервью в преамбуле представлено тем же списком действующих лиц (журналист и его герой поименованы, как правило, в заголовочном комплексе материала), а в качестве ремарки, описывающей мизансцену, содержит лид или врез, коротко вводящий читателя в суть происходящего: зачем встретились эти люди.
       Что происходило с интервью в советский период? В чём была его основная особенность? В акценте на событии.
       Человек, у которого брали интервью советские журналисты, рассматривался в первую очередь как свидетель и/или участник какого-либо общественно важного события, достижения, мероприятия, открытия и т. д. Это было естественно, поскольку вся страна была уверена, что строит коммунизм, и в массовом движении грандиозного масштаба отвлекаться на личные перипетии индивидуума считалось неуместным. Между личностью и обществом существовал неписаный договор: государственные интересы - это всё, а личные третьестепенны. Разумеется, официальная идеология обещала гражданину гармоничное и всесторонне развитие личности, талантов, а также благосостояние, но - в коммунистическом будущем. Пока идет великая стройка, личность интересна только как участник процесса и частица массы. Соответственно, характер интервью и структура вопросов отличались от современных радикально.
       И всё равно интервью - всегда приключение. Захватывающее.
       Пьеса как драматургическое произведение выявляет конфликтные отношения, которые в начале представлены только списком действующих лиц, бутоном, а к концу раскрывают зрителю все шипы и лепестки, заставляя его восхищаться цветком или ужасаться его уродству. В пьесе должно произойти движение от конфликта к его разрешению, от чего зритель заплачет или засмеётся. В хорошем интервью тоже должно что-то произойти, иначе зачем тратили время. Но в пьесе яркое событие будет повторяться вечно (условно говоря, Отелло будет душить Дездемону всегда), а в интервью мэр Москвы лишь один раз скажет, сколько новых станций метро построят в будущем году, а писатель Черникова один раз объяснит журналисту Черниковой, каковы цели и задачи творчества в наши дни, на её взгляд.
      
       Востребованность интервью всё возрастает, потому что личность, говорящая от собственного, первого, лица вырвалась на простор. Человеку очень важно быть услышанным.
       Любому человеку, даже эгоцентристу, упивающемуся возможностями прогресса, но и страдающему от технических достижений, ему важно... пожаловаться. Техника принесла новый тип человеческого одиночества, вырваться из которого не помогают никакие блоги.
       Новый тип одиночества расцвёл в активно коммуницирующей виртуальной толпе. Сначала там, в Сети, очень интересно побултыхаться, потом всё равно попадаешь в капкан массовости, отчуждённости. Тянет побеседовать с кем-нибудь живым. Обсудить тонкости, нюансы, то, что не напишешь на стене. Крупные фирмах стали предлагать фрилансерам вернуться в офис. В живой коллектив.
       Интервью, как сами СМИ, может быть качественным и массовым. Те же термины относятся к публике: качественная и массовая.
       Интервью, согласно потребностям той или иной публики, может быть информационным или аналитическим. Просветительским или развлекательным. Массовой психологии не нужны тонкости. Потребности читателя из толпы давно описаны, ещё в 20-х годах ХХ века, американскими медиа-специалистами. Вот основной тематический репертуар массовой прессы: самосохранение, любовь и воспроизводство (секс), кровь и насилие, головокружительный успех, чудесный поворот судьбы. Собственно, требования толпы были известны ещё в Древнем Риме: хлеба и зрелищ. И в современной прессе зачастую как ни поверни разговор - со звездой ли попсы, с политиком, - чуешь подспудный интерес толпы: как в личной-то жизни? Зрелище стало видом хлеба.
       Если приложить, так сказать, древнеримско-американскую формулу к реальному тематическому репертуару современной массовой прессы, получится нечто вроде: как избавиться от целлюлита, непрерывно занимаясь сексом, со стороны поглядывая на кровавую уголовную разборку, одновременно ожидая принца на белом коне, вооружившись абсолютно достоверным перечнем приёмов "Как его удержать, когда и если он придёт". Фантасмагория!
       Как вы понимаете, интервью на эти темы можно взять даже у козы: все ответы известны.
       Обсуждать технику специфического - скандального - интервью мы сейчас не будем.
       Подумаем о качественном интервью.
       Напомним аксиому:
       журналист, не разбирающийся в технике интервью, профнепригоден. А тот, кто способен взять интервью у любого человека на любую тему, в любое время и в любом состоянии, а также передать результат из любой точки любому потребителю, - тот уже ближе к журналистике. Может быть, даже к радио!
      
       Основных типов интервью, как вы догадываетесь, три, как и жанровых групп: информационное, аналитическое и художественно-публицистическое.
       Информационное: оперативное интервью, блиц-опрос, пресс-конференция, выход к прессе, брифинг.
       Аналитическое: проблемный диалог, круглый стол.
       Художественно-публицистическое: интервью-портрет, беседа-эссе и их подвиды.
      
       Мы постоянно видим или слышим информационно-оперативные интервью в составе новостных выпусков телевидения и радио. Журналист обращается к обладателю актуальной информации с целью получить оперативные сведения: что произошло, когда и с кем. Получает то, что на языке телевизионщиков называется синхрон.
       Идеальный собеседник отвечает на чёткие, короткие вопросы тоже коротко, ясно, доступно. Если собеседник не идеален, отвечает расплывчато и длинно, то хороший журналист вежливо поворачивает его внимание к основным вопросам, своим примером корректируя стиль речи интервьюента. Если этого не происходит, ответ редактируется до логической точки с помощью монтажа (если интервью идёт в записи для ТВ или радио). На жёсткий монтаж потом нередко обижаются персоны, взятые журналистом для кадра, но, по-моему, часто персоны сами виноваты: говорить-то надо коротко и ясно.
       В прямом эфире, где почти всё зависит от самообладания и импровизационного дара журналиста, информационное интервью редактируется не монтажом, а режиссёрскими приёмами интервьюера, его умением воздействовать на ход беседы, харизматичностью, умением вызвать доверие, умением управлять собеседником и его настроением.
      
       Блиц-опрос встречается реже, чем информационный диалог, потому что для уличного или телефонного опроса нужен особый информационный повод: социально значимое событие, нуждающееся в массовом осмыслении (выборы, референдум, плебисцит и т. п.). Пока осмысление не произошло, пресса может подготавливать его с помощью сбора мнений.
       Уличные блиц-опросы называют vox pop - сокращение от латинского изречения Vox populi, vox dei, "Глас народа - глас Божий" (или street talk - по-английски; буквально "уличный разговор"). Телефонный блиц-опрос тоже можно назвать vox pop, но от действительно уличного телефонный очень отличается и технически, и психологически.
       Подумайте: как вести себя на улице, как подойти к прохожему и задать незнакомому человеку некий животрепещущий вопрос? (Начинающие часто мечтают об экстремальной журналистике. Пожалуйста, вот она. Сделайте уличный блиц-опрос. Наймитесь в газету на блиц-опросы: экстрим обеспечен!)
       В некоторых редакциях новобранцев отправляют на улицу именно за блицем, чтобы разом выяснить, профпригоден ли сотрудник. Если он приносит качественный блиц (репрезентативный как минимум), то на такого человека уже начинают смотреть с интересом и зарождающимся уважением. Почему? Потому что это очень трудный жанр. Далеко не каждый хорошо пишущий человек способен легко общаться с посторонними людьми.
       Действительно, представьте себе: идёт дождь, прохожие спешат кто куда, сумерки, ветер, холодно. Вы стоите посреди тротуара с протянутой рукой, то есть техникой, и пристаёте к людям с просьбой остановиться (а погода, наоборот, предрасполагает их двигаться быстрее), выслушать ваш вопрос (и правильно понять его), продумать ответ (если человек почему-либо согласился участвовать в опросе, он захочет выглядеть в нём пристойно, а для этого необходимо собраться, прокашляться, поправить одежду и причёску - мало ли что захочет поправить внезапно выдернутый из привычного хода жизни человек!) и почему-то всё-таки ответить на ваш вопрос.
       Ответ может быть бесконечно банальным или вообще не в тему, но вы обязаны искренне и вежливо поблагодарить собеседника и найти следующего, а первый, возможно, будет топтаться вокруг вас и выспрашивать, когда можно будет увидеть (услышать) в эфире его мнение? Если вы делаете опрос для радио, вам легче увернуться от уже брошенного вами приставалы (к которому только что приставали именно вы!) и переместиться на другую точку сбора мнений. Если вы трудитесь для ТВ, ваша подвижность несколько ограничена камерой и автомобилем, перевозящим вас и технику. Если же вы делаете опрос для печатного издания, вам практически нечего пообещать прохожему: он не увидит себя на экране и не услышит по радио. Ему придётся примириться с мыслью (он не примирится), что он просто статистическая единица (не говорите ему этого), но вы обязаны (обязаны, и это не обсуждается) дать ему почувствовать себя интересным собеседником, личностью, значительным субъектом даже при всех вышеназванных обстоятельствах.
       Словом, у vox pop - полный океан подводных рифов, но спасательный круг есть.
       Представьте себе на часок, что вам лет пять и вы несносный почемучка (На языке науки это называется ненасыщаемая познавательная потребность.) Вы помните, что маленькие дети, когда им позарез надо получить от старших ответ на жгучий вопрос типа почему небо голубое?, добиваются, пока действительно не получат. Детей, как правило, не интересует, что мама устала или папа не в духе. Им надо выяснить почему. Вот так и журналисту, вышедшему на блиц, надо проникнуться абсолютным безразличием к обстоятельствам вроде погоды, времени суток и настроений прохожих.
       Почувствуйте: вам лично (не редакции, а вам) позарез надо узнать, как относятся прохожие - мужчины и женщины, старые и молодые, благополучные и не очень, словом, люди улицы - к вашей жгучей теме (вы поддержите кандидата Х или У?), которая, как вы предполагаете, так же сильно задевает их. Вы вежливы, но непреклонны. Вы не знаете ответа заранее (то есть на вас не написано, что уже известно, что выберут Х, и нужно только малюсенькое подтверждение): вы искренне, всерьёз, на самом деле интересуетесь личным мнением конкретного человека.
       Вам следует показать чудеса режиссуры: вопрос-то для всех собеседников один и тот же, а в вашем голосе не должно прозвучать ваше отношение к теме ни разу. Но при этих обстоятельствах вы должны мимикой и жестикуляцией располагать к беседе с вами очень разных людей, то есть для каждого - какая-то своя искра, трудноописуемый индивидуальный подход. Основа вашей мимики в такую минуту - ровная доброжелательность. Основа жестикуляции - сдержанность и свобода одновременно. Основа голосовой интонации - любознательность вплоть до любопытства (как бы еле сдерживаемого): что же вы на самом деле думаете о правительственных планах насчёт... надо или не надо?
       Заметим, что вопросы типа что вы думаете о...? и как вы относитесь к...? только кажутся понятными и конкретными. На самом деле они или простодушно-провокационны, или выдают лень журналиста: на формулировку чёткого вопроса не хватило времени либо воображения. Выше мы говорили об интонации, демонстрирующей интерес, но сам вопрос, по составу, должен быть смысловым.
       Пресс-конференция созывается лицом или организацией с целью прямого информирования о существенном для массовой аудитории событии или планах. Журналист приходит на пресс-конференцию, как правило, по приглашению, направленному организаторами в редакцию его СМИ, и стремится задать свой вопрос (как правило, один, гораздо реже два-три) раньше, чем представители других СМИ. Если в СМИ будут опубликованы все вопросы и ответы, прозвучавшие на пресс-конференции, получится отчёт в виде интервью.
       На пресс-конференции, если у журналиста опять не хватило времени и фантазии на чёткий вопрос, легко можно поддаться на клише что вы думаете о...? и как вы относитесь к...? Однако в условиях пресс-конференции эти трафаретные вопросы прозвучат более квалифицированно, чем в уличном опросе, потому что лицо, созвавшее конференцию, сделало это именно с целью обнародовать свои думы. (Сам по себе не плох ни один вопрос на свете, а всё дело в месте и времени.) Я называю эти вопросы трафаретными, не отвергая их права на существование. Иногда, чтобы не выдать собственного отношения к предмету разговора, не навязать ответа, журналисту удобнее спрятаться за обтекаемое что вы думаете о... Но, подчеркнём, это не самый блестящий вопрос на свете, поскольку не выражает никакого конкретного интереса. Просто клише, изображающее участие. Имитация любви.
       Брифинг - регулярное мероприятие, проводимое с целью планового информирования общественности о деятельности организации. По форме напоминает пресс-конференцию, с тем отличием, что для проведения брифинга не обязателен особый информационный повод. Брифинг посвящён текущим делам: например, работе министерства. Пресс-служба приглашает журналистов - как уже аккредитованных на освещение работы данного учреждения, так и новых, тематика СМИ которых подходит для обнародования сведений по тематике учреждения. Для участия в брифинге журналист может готовить вопросы заранее, но пусть сознаёт, что его угостят, прежде всего, заготовленной для него информацией.
       Задача журналиста на брифинге - получить то, что предназначено для всех собравшихся журналистов, а уже потом оценить, почему всем сказали именно это, и в распространении каких сведений заинтересована организация. Кроме этого, журналист на брифинге, в основном, - лицо своего СМИ. Предполагается, что его СМИ желает и впредь быть в курсе дел данной организации. Следовательно, одна из задач журналиста, участвующего в брифинге, - поддержка реноме своего СМИ с целью сохранить добропартнёрские отношения своей редакции с этой конторой. Резкие, шокирующие вопросы здесь неуместны.
       Выход к прессе осуществляет лицо-ньюсмейкер (или его пресс-секретарь) непосредственно после официального мероприятия, на котором произошло что-то важное: принят документ, завершились серьёзные переговоры и т. п. К этой акции журналист должен подготовиться и быстрее других оказаться рядом с ньюсмейкером, чтобы успеть записать то, что он пожелает сказать. Что именно он скажет - определяет, как правило, он сам, а не журналисты, которые, конечно, могут задать дополнительные вопросы, но ответ не гарантируется.
       Проблемно-аналитический диалог посвящён явлению: собеседники сами выбирают и группируют факты, события, проводят аналогии, чтобы охарактеризовать и оценить причины и следствия, поставить вопрос и попытаться найти ответ, имеющий общественную значимость. Собеседники в таком диалоге участвуют не на равных. Предполагается, что спрашивающий, журналист, знает по рассматриваемой проблеме меньше, чем отвечающий. (Даже если это не так, игра поддерживается в направлении ты знаешь всё и даже больше, а я знаю меньше, но готов узнать.)
       Чтобы поддерживать игровой диалог продуктивно, следует помнить несколько правил:
       а) тщательная подготовка, предусматривающая осведомлённость журналиста обо всех других точках зрениях на проблему, помимо точки зрения его собеседника;
       б) преимущественное применение открытых вопросов, то есть не предполагающих однозначного да или нет, а требующих развёрнутого ответа;
       в) обострённое чувство композиции у журналиста. Последнее требование означает, что собеседник может увлечься, а журналист обязан помнить и о регламенте, и о смыслах, и об интересах аудитории.
       Круглый стол. Первое правило круглого стола, обусловленное его историей, - равенство участников по статусу. За круглый стол приглашаются собеседники, равно ценные для аудитории своим личным взглядом на рассматриваемую общественно значимую проблему. Взгляды участников могут не совпадать, быть противоположными, и в таких мероприятиях роль журналиста часто сведена к модерированию. Как ведущий, он уравновешивает беседу и стремится дать слово всем приглашённым в равном объёме.
      
       Художественно-публицистическое интервью - жанр ныне редкий, к сожалению. Возможности его очень велики. Впрочем, как и трудности его проведения.
       Рассмотрим портретное интервью. Не будем повторять уже сказанное про личный интерес журналиста к собеседнику - это психологические азы, как таблица умножения в арифметике. Не проявив личного интереса, вы не возьмёте качественного интервью.
       Сразу перейдём ко второму блоку требований. Они начинаются с формальных, но в данном случае чрезвычайно важных моментов.
       Возраст и опыт. Пожилой академик вряд ли согласится на портретное интервью, в котором надо раскрыться перед восемнадцатилетним юнцом, даже если юнец - вундеркинд, эрудит, воспитанный человек с хорошими манерами и корректными, глубокими вопросами. Между такими собеседниками может возникнуть непреодолимый психологический барьер, абсолютно естественный, объяснимый, но барьер. Портретируемая сторона не обязана его преодолевать, а портретирующая может не справиться, поскольку недостаточно опытна.
       Время. Человек, достигший такого общественного веса, что его уже интересно портретировать, обычно занят. На неспешный многочасовой (или даже многодневный) диалог с журналистом ему надо не только выделить время, но и потом не пожалеть об этом горько, если портрет выйдет кривым. То есть сам журналист всей своей предыдущей (и, кстати, будущей) карьерой должен отвечать за уровень своего профессионального поведения.
       Например, когда к президенту США направился журналист, имеющий репутацию "совести нации", президент принял его на своём ранчо и ответил на все триста (!) вопросов. Их беседа была опубликована, в том числе и отдельной книгой. Огромный тираж разошёлся мгновенно. Вся страна заинтересовалась таким портретом. Но почему? Потому, что
       а) у журналиста уже была такая репутация, что на него не зазорно тратить время и президенту, и читателям;
       б) журналист, способный сформулировать триста вопросов к официальному, исключительно знаменитому лицу, ответы которого на все возможные вопросы уже вроде бы растиражированы во время его предвыборной кампании, такой журналист - собеседник на вес золота.
       Попробуйте сформулировать хотя бы сто вопросов к любому селебрити! Причём, вопросов качественных, не бульварных.
       Потренируйтесь на родственниках, и даже если вы прослывёте в своей семье занудой, не отступайте. Объясните, что учитесь портретировать.
      
       Работая в любых жанрах, мы, как вы уже знаете, думаем о целевой аудитории, которая почему-то должна нас понять. Но в жанре портретного интервью, мы обязаны, прежде всего, думать о персонаже, сохранять его черты, не стилизуя под аудиторию, не адаптируя ни его речь, ни его идеи. Это трудно, особенно если вы по своей природе склонны к молодецкому веселью, а ваш собеседник рассказывает вам, что вчера по-своему доказал теорему Гёделя.
       Не случайно американские исследователи газет в середине ХХ века вывели формулу идеального интервьюера. Имелось в виду - на все случаи жизни. Идеальным интервьюером посчитали миловидную замужнюю женщину с высшим образованием в возрасте слегка за тридцать, у которой есть дети.
       Если вдуматься, это глубокая, хоть и неожиданная, забавная формула, каждая часть которой говорит о многом. Например, почему дети? Потому что у человека, уже обзаведшегося детьми, предполагается углублённый интерес к социально-экономическим проблемам. Не праздный, а живой, личный интерес, обеспеченный вопросом: как будут жить в этом обществе мои дети?
       А почему женщина-идеальный-интервьюер предполагалась замужней и за тридцать? Потому, считали в Америке середины ХХ века, что она увереннее и спокойнее, чем молоденькая, которая только-только начинает свой творческий поиск мужа, то есть кругозор её как бы ограничен прагматическими задачами. Сейчас изменились стандарты, сроки, типажи, но что-то важное в той формуле было, было. Разумеется, журналистов, буквально соответствующих этой формуле, мало, и не в численности дело. В нашем контексте всё это следует понимать образно: уверенность, компетентность; личная заинтересованность, но при этом независимость, ответственность; привлекательность, коммуникабельность. Без этого своего набора вы вряд ли вызовете у другого человека желание позировать вам для портрета. Слово "позировать" здесь вполне уместно, потому что, если вы договариваетесь с известной личностью о беседе, которая займёт много времени, вы, естественно, открываете свои намерения. Собеседник соглашается именно на портретирование, значит, он будет невольно вкладывать в беседу и свои представления о том, каков бывает портрет: парадный, камерный, семейный и пр. Вам же, в свою очередь, придётся вести интуитивный отсев: что говорится вам от души, а что специально, для лучшей, так сказать, прорисовки (вами) складок на одежде (его). Ни один компьютер не проведёт ювелирного отбора фактов и оттенков живого, уникального; написать человека изнутри может только человек, только чуткий ум и зрелая душа. Вот уж творчество так творчество!
      
       Беседа-эссе встречается ещё реже, потому что собеседники тут равны и высказываются свободно. Например, два философа. Это не только вопросы и ответы, а обмен репликами, ценными для обоих. (Помните - пьеса на двоих. Вот она в чистом виде.)
       Одновременно беседа-эссе есть интервью как жанр, информационный продукт, предназначенный для обнародования и содержащий общественно значимую информацию. Кто же в таком случае оценивает её общественную значимость, если собеседники равны? Оба оценивают? Но один из них всё-таки журналист, то есть представляет легитимное СМИ, у которого есть и концепция, и целевая аудитория, и всё остальное. Значит, это игра?
       Да, игра. Как и вообще любое интервью. Только выиграть в ней должен читатель. Вот и весь секрет.
       Беседа-эссе побуждает аудиторию думать о явлениях.
      
       Есть приёмы вольного или невольного одурачивания аудитории. Познакомьтесь, пожалуйста, с одним нечестным способом ведения беседы: шпаргалка на все случаи.
       Журналисты, считающие себя опытными, любят давать советы новичкам, как брать интервью. Сюда входят не только правила хорошего тона и умение одеваться по ситуации (что правильно), но даже списки общеупотребительных вопросов (что абсолютно неправильно).
       Авторы шпаргалочных вопросов, предлагая собственный набор, обычно оговариваются, что, дескать, знаем, что приём запрещённый, но не можем не протянуть начинающим руку помощи; вот какие мы добрые.
       Чуть ниже вы увидите фрагмент одного списка. Вопросник составлен, как считал автор, на все времена для применения в экстремальных ситуациях типа: время ещё есть, а спросить уже нечего. Он советует мысленно развернуть шпаргалку и спросить что-нибудь оттуда (чётко понимая, что это халтура и что никогда больше такого себе не позволю).
       Повторю: ни в коем случае не составляйте для себя шпаргалок с "универсальными вопросами" (кроме блиц-опроса, естественно). Шпаргалка - крайняя степень профессионального самоунижения. Готовить вопросы к важной встрече, разумеется, можно, но это индивидуальные вопросы, адресованные персоне, а не всем подряд. Шпаргалка, даже не применённая, а только заготовленная, говорит о страхе журналиста перед общением как таковым, об отсутствии любви к людям, а при таких параметрах качество работы будет соответствующим. Итак, пример "шпаргалки на все случаи", подготовленной одним радиожурналистом несколько лет назад.
       1. Что вы почувствовали, когда советская эпоха ушла, а вы остались? (Автор вопроса рекомендует задавать его всем, кому за сорок.)
       2. Как вы поступите, если однажды увидите красный флаг над Кремлём?
       3. Если бы сейчас перед вами возник Гагарин, что бы вы у него спросили?
       4. Какую человеческую слабость вы считаете непростительной?
       5. Способны ли вы встать на колени перед мужчиной или женщиной?
      
       В вопроснике, кратко здесь процитированном, около двадцати подобных позиций. Чтобы вы не соблазнились универсальными вопросами даже в очень трудную минуту, мы рассмотрим подробно эти пять с точки зрения этики.
       Первый вопрос - про советскую эпоху, которая ушла, - поражает сочетанием деланного простодушия с политической провокацией. Кроме того, вопрос содержит псевдоромантическое олицетворение: она ушла (эпоха), вы (как будто покинутый воздыхатель неверной барышни) остались. И под видом невинного приключения, таким образом, поданы трагические события: распад огромной страны - СССР. Примечание, что задавать сей вопрос можно тем, кому за... означает: автор считает молодость бесспорным достоинством, а зрелость фактором интеллектуального риска? Или что всем прочим эта историческая подробность глубоко безразлична и даже не стоит спрашивать? Снобизм глупого юнца - вот что сквозит в этом "универсальном вопросе".
       Второй вопрос является логическим продолжением первого: красный флаг над Кремлём означал бы и возвращение ушедшей эпохи, и, соответственно, коммунистической идеологии. Тут уже куст профессиональных проступков.
       Во-первых, история не любит пустопорожнего фантазирования. С тем же успехом можно спросить, что сделал собеседник, если бы ему дали оружие в подвале Ипатьевского дома в июле 1918 года и предложили стрелять в Императора.
       Во-вторых, этот вопрос касается государственной символики, а она может измениться только с изменением строя. Получается, что вопрос касается не просто флага над Кремлём, а политических чаяний собеседника: устраивает ли вас нынешняя власть или поменять хочется? Или не хочется? Журналист, рекомендующий задавать этот вопрос кому угодно и когда угодно, считает, что походя втянуть собеседника в политический диспут - это нормально. Он полагает, что в нашей стране каждый человек только и думает о политике, причём думы окрашены в революционные тона.
       Кроме того, журналист этим вопросом навязывает собеседнику свою точку зрения, а это недопустимо, поскольку читателю она по определению важна несравнимо меньше, чем точка зрения его собеседника.
       Третий вопрос - о Гагарине - неэтичен по отношению к памяти первого космонавта планеты. Он настоящий герой. Он ничем не заслужил такого внезапного вызова на спиритический сеанс. Впрочем, как и вся наша отечественная космонавтика, ныне переживающая трудные времена. Бестактный этот вопрос, будь он задан, например, кому-нибудь из действующих космонавтов или иных деятелей ракетно-космической отрасли, вызвал бы грустную оторопь и удивление праздномыслием журналиста. Если уж интервьюера заинтересовали проблемы космоса, то обсуждать их с кем попало (напомним, что шпаргалка-вопросник предназначена всем без исключения) крайне непрофессионально.
       Четвёртый вопрос - о непростительной слабости - только с виду нормален. На самом деле он подразумевает как данность, что собеседник готов в любую минуту кого-то за что-то осудить. Очевидно, сам он без слабостей. Или, получается, собеседнику предлагают считать самого себя безгрешным и непобедимо сильным, - тогда этот вопрос является вульгарной лестью.
       Пятый вопрос - про колени - поражает своей, мягко говоря, нравственной глухотой вкупе с историко-культурным невежеством.
       На колени люди встают либо добровольно (например, во время молитвы), либо в драматических обстоятельствах, под принуждением. В одних случаях это выражение глубочайшей почтительности, в других - крайнего унижения. В любом варианте это проявление сильных чувств и символ судьбоносных событий и обстоятельств. Задавать столь интимный вопрос кому попало, только потому, что нечего спросить, это уже вообще за гранью добра и зла.
       Таким образом, шпаргалка-вопросник свидетельствует о крайней степени непрофессионализма и применяться ни в коем случае не должна, если вы, конечно, хотите сохранить лицо - и своё, и собеседника.
       Если уж совсем плохи дела и действительно нечего спросить (а вы находитесь, предположим, в прямом эфире радио и до конца передачи осталось много времени), то пожертвуйте развлекательностью в пользу этики. Из любого вопроса, уже заданного вами до наступления кризиса, в любом случае вытекают ещё десятки уточняющих вопросов. Даже повтор одного из уже звучавших вопросов (предположим, что вы помните ваши собственные вопросы), обыгранный как новый поворот темы, будет выглядеть лучше, чем внезапная смена флага и строя или всплеск необъяснимого коленопреклонённого спиритизма.
       Отсюда вывод: готовиться к интервью надо тщательно и строго индивидуально. Собеседник вне зависимости от вашего желания почувствует неискренность, если вы хоть раз зададите вопрос пусть даже из самой заковыристой шпаргалки для всех. Даже невинный тон и бодрый голос не спасут ваше общение, поскольку люди обмениваются не только вербальными знаками.
       Невербальный язык (мимика, жесты, общий вид) говорит больше, чем слова, особенно когда общение специальное, театрализованное, в каком-то смысле экстремальное. Внимание обостряется, любая фальшь видна как на ладони. Вы не английская королева, которая десятилетиями оттачивает своё искусство невыражения личного отношения. Вы обычный человек, которого другой, тоже вполне обычный человек всегда сможет прочесть.
       Не пользуйтесь "шпаргалкой для всех"! Это не просто запрещённый приём. Это абсолютно запрещённый приём: он отменяет уникальность личности, а этого журналист не может себе позволить без ущерба для репутации.
       Классикой непрофессионализма являются также вопросы о творческих планах, обращённые к деятелям культуры. Как услышите, что журналист пристаёт к писателю или музыканту с якобы невинным вопросом "Над чем вы сейчас работаете?" или "Ваши творческие планы?", знайте: журналист проваливает интервью. Знать, над чем работает собеседник, журналист должен ещё до начала беседы, чтобы не казаться просто любопытным. Во-вторых, из этого знания должно что-то следовать. Что именно? Романа-то (оперы, балета, живописного полотна) ещё нет, а рассказывать о нём глупо и даже опасно: можно выговориться, выпустить пар и не написать его вовсе.
       А что может вывести из сообщения о сочиняемой книге (опере, прочее) журналист? Что автор жив и пребывает в рабочем тонусе. Браво. Что в стране ещё не кончилась бумага. Великолепно. И музыку всё ещё пишут нотами. Всякое предуведомление от автора в духе "Я работаю над эпическим полотном о нашей с вами современности..." - это просто реклама. Такая информация не может повлиять на жизнь и поведение аудитории, разве что автора зовут Александр Сергеевич Пушкин и он внезапно воскрес прямо среди нас грешных.
       Говорить с художником о несовершённом творческом акте неэтично.
       Впрочем, если журналист и его собеседник заранее договорились рекламировать творчество собеседника (певец собирается записать новый диск, балерина едет в мировое турне и т. д.), вопрос о планах становится уместным.
       Один мой знакомый написал для себя антишпаргалку. В состав этого документа ввёл все самые затрёпанные штампы, от которых просто несёт непрофессионализмом, и начал с "творческих планов". Потом он спалил эту бумажку и пепел развеял. Решительный товарищ!
      
      
       А теперь о технике интервью - коротко.
       Вопросы бывают открытые и закрытые. Первые предполагают развёрнутый, смысловой ответ, а вторые только да или нет.
       Открытый: "Из чего предположительно состоят спутники Юпитера, открытые вчера вами?" Ответ: "Возможно, из газа. Однако..." И дальше разговор об астрономии.
       Закрытый: "Вам нравится эта кошка?" Ответ: "Да" или "Нет". А какой ещё может быть ответ? "Люблю собак..." Но это, скорее, синоним "нет".
       В учебниках иногда говорят, что закрытый вопрос это показатель неопытности журналиста, а открытый уже свидетельствует о мастерстве. Такое противопоставление не всегда верно.
       Оно вытекает из ложного утверждения, будто журналист всегда стоит перед проблемой как разговорить собеседника, отчего должен сразу стремиться как бы к удлинению своего высказывания, будто именно длина пассажа вызовет длинное встречное высказывание, и из этих взаимных длиннот сам собой выплывет некий смысл, знание, достойное обнародования.
       Про обнародование я напоминаю потому, что в этой главе мы изучаем интервью как жанр, имея в виду произведение, предназначенное для опубликования.
       Интервью, созданное для печатного СМИ, всегда продукт двойной очистки: сначала беседа и её документальная запись, потом расшифровка, компоновка, редактирование. Между беседой и её обнародованием непременно есть временной промежуток.
       Интервью, созданное для радио или телевидения, может выйти в записи или в прямом эфире.
       Работа в записи похожа на подготовку печатного интервью: беседа, прослушивание, монтаж.
       При подготовке к интервью, которое потом выйдет в записи, следует делать то же самое, что и при подготовке к печатному интервью:
       а) знать досконально тему беседы;
       б) быть в курсе основных биографических вех собеседника;
       в) настроиться на получение нового знания от другого человека, который вам априори нравится.
       Если пункты "а" и "б" ни у кого не вызывают возражений, то пункт "в" чаще всего и не выполняется молодыми интервьюерами.
       Проблема в том, что молодой журналист, побаивающийся своей мнимой неловкости, порой стремится во что бы то ни стало выглядеть лучше, умнее, эрудированнее, опытнее, чем он есть на самом деле. Волнуясь, он может впасть в болтливость и жестикуляцию, уронить диктофон, упасть со стула, да мало ли что может наворотить человек, который боится!
       От страха есть несколько вполне проверенных средств, и лучшее из них мы указали в пункте "в".
       Забыть о себе и сосредоточиться на процессе. Как артист на сцене.
       Опытные мастера исполнительского искусства (интервью - это искусство, схожее с исполнительским) всегда дают своим питомцам примерно следующий набор советов (правда, пользоваться этим комплектом студенты соглашаются не сразу):
      
       "... Мастером становится лишь тот, кто оказывается в состоянии навести порядок в собственном мозгу, успокоить на время толпу теснящихся в воображении образов, удержать "в очереди" нетерпеливых "просителей воплощения". Иначе говоря, мастером становится лишь тот, кто не только умеет видеть, но и умеет не видеть, умеет временно закрыть глаза на многое, сознательно отвлечься от соседних "точек", сузить свой "круг внимания" (Станиславский), собрать последние в "фокус", сосредоточиться на ближайшей "малой" цели.
       Сосредоточенность в работе - второе (после ориентации сознания на цель) условие успешности этой работы".
      
       Повторим: ориентация сознания на цель и сосредоточенность. Цель в нашем случае - получение нового знания от другого человека. Правильное состояние - затишье: когда вы беседуете с чудом, то есть с другим человеком, весь мир перестаёт существовать. Никаких зрителей-слушателей на свете нет, а есть только вы, участники коммуникации.
       Собеседник тоже человек, он живёт внутри себя, как вы, как все мы. Журналист обязан помнить: у собеседника проблемы, дела, биография, мысли, мнения, радости, огорчения - всё другое. Вам неведомое. И узнать это другое нет никакой возможности, пока другой не расскажет сам. А он расскажет с удовольствием в одном случае: если заметит искренний интерес.
       Вопрос к любому человеку интонационно должен быть задан как свой, даже если это вопрос к высокому официальному лицу и задаётся в рамках крупной пресс-конференции. Собеседнику неинтересно отвечать на вопрос, который оглашён, но не прочувствован. И наоборот, интонацией искреннего личного интереса можно спасти даже глупый вопрос, даже про творческие планы.
       Если собеседник вам не ответит или скажет что-то небрежное, помните: если вам на голову упал кирпич, значит, вы сами его об этом попросили.
      
       К интервью, идущему в прямой эфир, то есть без предварительной записи, надо готовиться тем же методом. Главное отличие от записного интервью заключается в ином психологическом настрое.
       И в этом случае правы мастера, осуждающие так называемое творческое волнение. Молодые интервьюеры объясняют волнение то застенчивостью, то скромностью, то неопытностью, - мало ли благовидных причин!
       "Однако тонкие знатоки исполнительской психологии держатся по этому поводу диаметрально противоположенного мнения: не в скромности, а в нескромности, не в недооценке, а в переоценке своих способностей, не в недостаточном, а в чрезмерном любовании собой видят они корни волнения. "...Все эти волнения, - утверждал Станиславский, - чисто актёрские, исходят из самолюбия, тщеславия и гордости... Самолюбие, а не человеколюбие, приводит человека к унынию и страху".
       Как было бы приятно, если бы великий Станиславский ошибался, не правда ли? Но, увы, он прав абсолютно. От гордости и самолюбования, от позиции я и процесс - всего один шаг к страху, к зажатому голосу, к глупым вопросам или неточным интонациям.
       "По отношению к данному вопросу нет большой разницы в том, преувеличивает ли человек свои способности или преуменьшает их: самовозвеличение и самоуничижение - две стороны одной и той же медали. Переоценивает себя на эстраде исполнитель или недооценивает, видит себя мысленно бездарностью или гением, уродом или красавцем, Квазимодо или Аполлоном - в обоих случаях он занят оценкой себя, рассматриванием себя, воздвижением в своём представлении несколько преждевременного памятника самому себе, этакого грандиозного скульптурного автопортрета "во весь горизонт"...
      
       Это называется жестокая правда. О журналисте, конечно. "Жестокость" её ещё и в том, что, поддавшись так называемому творческому волнению, журналист не сможет получить от беседы никакой радости, даже если получит хоть какую-нибудь информацию.
       В заключение темы прямого эфира следует подчеркнуть, что журналистское интервью не то же самое, что беседа ведущего-артиста с гостями в рамках ток-шоу, где все вопросы расписаны заранее, все ответы заготовлены или даже известны, осталось бодро разыграть сценарий. Это другая профессия.
      
       Манеры журналиста, одежда, вообще всё внешнее оформление должны быть адекватны происходящему. Этот фактор тоже растолкован в пособиях, да так подробно, что уже дети знают, что не надо краситься броско и надевать мини-юбку на встречу со священнослужителями, министрами и другими официальными лицами, с людьми, пребывающими в трауре, с детьми, с инвалидами.
       Есть и пить во время беседы можно только в тех редких случаях, когда ваш собеседник, которого вы заведомо не собираетесь чем-либо задеть, принимает вас у себя дома и решительно настаивает, чтобы вы разделили с ним трапезу. Но лучше увернуться от угощения под хорошим предлогом.
       Общее правило - сотрапезничать с интервьюентом не надо. Впрочем, от визита в дом к ньюсмейкеру лучше уклоняться, поскольку "дома стены помогают", то есть ему. А объективность интервьюера, размягчённого приёмом, страдает. (Исключения: телесъёмка героя в интерьере, радиозапись беседы с очень пожилым человеком и тому подобные очевидные случаи.) Разумеется, не возбраняется совместное с ньюсмейкером кофепитие в светлое время суток (каждый платит за себя), когда интервью применяется как метод (например, вы работаете в ежедневной деловой газете и обязаны каждый день искать свежую информацию, а найти её можете только у своих ньюсмейкеров). Знакомиться с ньюсмейкерами вам предстоит на массовых мероприятиях, обычно вечерних, а там нас всегда подстерегает фуршет. Он не страшен для репутации (если вкушать понемногу, без фанатизма, и пить символически), поскольку не является трапезой на двоих, хотя и сближает людей, как и любая совместная. (Кстати, журналисты, бросающиеся к столам с едой, давно стали притчей во языцех; не повторяйте их ошибки.)
       Встречаться с собеседником в ресторане, особенно за счёт собеседника, журналист (вне зависимости от пола, возраста и материального положения) не должен - за исключением тех случаев, которые специально оговорены в этическом кодексе его СМИ. Если это СМИ ещё не выработало собственного этического кодекса, читайте другие кодексы: они все примерно одинаково трактуют приглашение в ресторан за счёт ньюсмейкера как взятку.
       Принцип: едим дома. Беседовать с директором ресторана можно и в ресторане: там его рабочее место. Но есть и пить - не надо, даже если вы очень голодны. Потерпите. Попросите стакан воды из кулера. Репутация целее будет.
      
       Визирование текста - вопрос дискуссионный. В Законе РФ "О средствах массовой информации" он оговорен: случаи, когда должностное лицо является автором или интервьюируемым, специально выделены скобками. Почему? Потому что подразумевается, что когда должностное лицо даёт интервью в официальном качестве, оно говорит не столько от себя, сколько от своей организации. Интервью в этом случае - не его личное, а общественное дело, и тогда визировать его текст надо. Полезно. Даже если ваш собеседник-чиновник говорит, что вы можете не показывать ему свой текст после расшифровки и редактирования, всё-таки постарайтесь показать. У должностного лица наверняка есть секретарь-референт: передайте через него. Вышлите текст любым официальным способом, но примите все меры к тому, чтобы ваш высокий собеседник увидел свой текст перед опубликованием. Если он почему-либо не хочет ставить свою визу, вообще не хочет читать и даже спешно улетел в длительную командировку - лучше бросьте вы это дело, не печатайте интервью как можно дольше или вовсе не печатайте. Информация, которую никто упорно не хочет авторизовать (признавать своей), не заслуживает быть обнародованной. Качественные новости - верифицированные новости.
       В иных случаях, то есть когда ваш собеседник не министр, а, скажем, артист, спортсмен, следует оговорить этот момент с ним. Показывать или не показывать? Если он учёный, я бы показала текст непременно: вдруг я нагородила там ерунду, перепутала какие-нибудь микрочастицы, и учёные коллеги моего собеседника потом будут смеяться! А он, соответственно, будет злиться на журналиста, "который опять напорол чушь".
       Одни авторы советуют: ни в коем случае не показывайте текст готового интервью своим собеседникам, а то замучают придирками и дополнениями, упустишь время.
       Другие авторы говорят: обязательно показывайте окончательный текст, чтобы сохранить добрые отношения.
       Третьи авторы говорят: смотрите по ситуации. Рецептов на все случаи не бывает.
       Все правы, особенно третьи.
      
       Переходим к добрым отношениям.
       Есть старая журналистская примета: хороший журналист - тот, у кого много заполненных записных книжек и кляссеров. Своя база данных. Это правда. Сохранение отношений со всеми, с кем свела вас журналистская стезя, - безусловная обязанность журналиста любого СМИ. Ваш ньюсмейкер, источник, эксперт на долгие годы - это ваш собеседник по интервью, которого вы не обидели, чьих слов не исказили, кому было с вами интересно, который потратил на вас два часа своего времени и потом не казнил себя за это. Конечно, бывают люди, встречу с которыми вам не хотелось бы повторить и которые по разным причинам вызывают у вас непреодолимую антипатию. Ваша первоочередная задача - научиться не выражать своих антипатий, "держать лицо" при себе. (На этой рекомендации молодые журналисты обычно вскипают: "Я что, не имею права на чувства? Я робот? Я должен лицемерить?" И тому подобное.)
       Нет, лицемерить не надо, но следует помнить, что профессиональный статус журналиста распространяется на штатных сотрудников редакций и на внештатных, признаваемых редакцией своими авторами или корреспондентами, "при выполнении ими поручений редакции". На работе вы представляете не себя, а в первую очередь редакцию, то есть профессиональный коллектив. Следовательно, не имеете права демонстрировать свои эмоции, возникшие при исполнении служебного долга, другим людям, когда связаны отношениями с редакцией. Все другие люди, зная, что вы направлены на задание редакцией, будут воспринимать вас как носителя концепции этого СМИ, как полноправного выразителя общередакционных установок. Даже если вы необыкновенно яркая творческая фигура, всё равно вы - часть сообщества, которое вам не поручало отбрасывать тень на коллектив. Защита чести коллектива в данном случае и есть защита вашей чести.
       И совсем печальная ситуация - это если коллектив вам эту демонстрацию поручил! Дескать, нахами-ка ты там этому умнику (демократу, коммунисту, вписать недостающее). Из такого коллектива лучше сразу уволиться. Поручать своему корреспонденту играть какие-то роли, кроме выполнения своего долга, - этого редакция не имеет права делать, а журналист не должен выполнять такое поручение, если оно было дано. Общественный долг журналиста заключается в обеспечении общества правдой, а не эмоциями.
       Если вам придётся уйти в другой коллектив, постарайтесь, чтобы за вами не потянулся шлейф воспоминаний, не связанных с профессиональными обязанностями журналиста. Такого рода выстрелы в спину, как: "да он... чего не попроси!", "да она улыбается лучше, чем вопросы задаёт!", "да уж... бесплатно, конечно, только птички поют!" - могут прозвучать и без всякой вашей вины, по человеческой слабости сплетников, но с гораздо большей вероятностью вы вызовете такой огонь на себя, если действительно совершите что-то неэтичное.
       Разумеется, не следует каждый год поздравлять с днём рождения всех, с кем свела вас журналистская судьба, слишком обширен круг, но некоторых можно и поздравить. Разумеется, надо оставаться в деловом статусе. Как?
       Терпение и такт. Если во время интервью вас запомнили хорошо во всех смыслах этого слова, то вас вспомнят, когда вы повторно обратитесь к человеку за новой информацией. Если же вас запомнили как провокатора дефектной коммуникации, вам будет крайне сложно возобновить контакт.
      
       Первое впечатление нельзя произвести дважды.
      
       Значит, главная встреча - первая. На этом и сосредоточьтесь.
      
       Иногда в пособиях по интервью встречается якобы дружеский совет: "Не выключайте микрофон после беседы: самое интересное впереди". Дескать, пока собеседник был зажат видом техники, он осторожничал, а потом расслабился и разговорился. На мой взгляд, лучше быть вежливым, а значит -
       выключайте микрофон после беседы. Если ситуация предрасполагает, продолжайте разговаривать, но не вносите дополнительно полученные сведения в публикацию. Если захотите внести, предупредите собеседника и получите разрешение.
       Поясню на примере.
       Известный журналист беседовал в прямом эфире радио с прославленным космонавтом, дважды героем: СССР и России. Гость говорил, что непременно надо сохранить российскую пилотируемую космонавтику, подкрепляя тезисы научно-практическими примерами. Сорок пять минут прошли незаметно, гость разговорился и уже в коридоре сгоряча стал рассказывать журналисту байки из жизни экипажа орбитальной станции. На самой весёлой байке к ним подошёл молодой сотрудник этой радиостанции, только что принятый на работу, и стал с восторгом слушать, как космонавты, международный экипаж, в новогоднюю ночь многократно отмечали праздник и один раз даже шампанским. Многократно, поскольку летели, понятно, над всеми часовыми поясами Земли. Внезапно до молодого сотрудника дошёл смысл сказанного: шампанское!
       - Как же вы его пили-то? Там же невесомость! - сообразил молодой, встревая в беседу без спросу.
       - В том-то и дело! - развеселился космонавт и объяснил, как пьют шампанское в невесомости. Образуется шар, и его выпивают с четырёх сторон...
       Когда гость ушёл, молодой сотрудник спросил у журналиста-ведущего, прозвучал ли этот сюжет в минувшем эфире.
       - Конечно, нет; и не прозвучал бы, - говорит журналист. - Это же запрещено: пить шампанское.
       - В эфире?
       - В космосе, - объясняют ему. - И в эфире тоже; но на Земле пить легче, чем в космосе.
       - Эх, - говорит молодой, - я бы сейчас по-тихому записал на карманный диктофон эту историю и дал бы потом в какой-нибудь подборке.
       - И на этом закончилась бы славная журналистская карьера, - говорит ему ведущий.
       - Почему? - не понимает молодой. - Ведь это же сенсация!
       - Это не сенсация, а скрытая запись и получение информации незаконным способом, тем более такой информации, которая повредила бы её источнику, будь она обнародована, и, кстати, не является общественно важной. Закон РФ "О средствах массовой информации".
       - Но он же нарушал инструкцию! - пошёл на старшего коллегу с другой, с общественной, стороны молодой сотрудник. - Если бы они в космосе, выпивая, загубили бы орбитальную станцию? Это же важно!
       - А ты это видел? Ты с ними там пил? Нет. Фотографировал? Пустую бутылку предъявишь? Документов, подтверждающих нарушения чего бы то ни было, у тебя нет.
       - Но он же сам сказал! - не унимается молодой сотрудник.
       - Сочинил. Так и считай. А станцию загубили впоследствии совсем другие люди, утопившие её в океане со всем оборудованием, без сенсаций.
       С чувством глубокого сожаления молодой ушёл обдумывать сложности выбранной им профессии. Для него было открытием, что в эфире нельзя говорить сплошь обо всём, что кажется сенсацией. И что нельзя по-тихому записывать то, что нельзя записывать. И что станцию в работоспособном состоянии утопили не космонавты, а чиновники, и им ничего за это не было.
       Так что выключайте микрофон сразу же,
       а) как только вы закончили беседу,
       б) как только закончилось отведённое вам время,
       в) когда ваш собеседник сказал "это не для печати". Если же вам покажется, что основной текст беседы не так интересен, как текст после беседы, то мобилизуйтесь к следующему разу и проведите интервью как следует. В следующий раз. Не в этот. Ни одно интервью не может создать всю карьеру, но развалить может.
       Микрофон, скажем напоследок, очень большой раздражитель. Для вас это железка, техника. А для собеседника - третий лишний, свидетель без лица, но с огромными возможностями давления на нервы. Обычные люди, не связанные со СМИ по работе, побаиваются микрофона. Безотчётно, почти по-детски; микрофон для них - какой-то урод-сплошное-ухо, но без глаз! При этом урод всё помнит, всё выбалтывает, а его не ухватишь, не заставишь замолчать.
       На микрофон как стационарный, в радиостудии, так и на переносной, в диктофоне, радостно набрасываются, в основном, политики, искушённые в дебатах. Политиков разогревает вид записывающей или передающей техники, они профессионально мобилизуются. У них нет проблем с ориентацией на цель и сосредоточенностью, поскольку от успеха буквально каждого их выступления может что-то реально зависеть в их судьбе как настоящей, так и будущей. (Журналистам следует учиться именно такому подходу к своей творческой деятельности: всё и всегда поставлено на карту, всё важно!)
       Посоветую следующее: привыкайте к профессиональной технике ещё у себя дома. Записывайте тексты (сказки, стихи, новости из газеты), перепроверяя свои интонации, ищите удобное расстояние от лица до микрофона, и дискомфорт, вызванный присутствием электронного свидетеля, пройдет быстро. А если вы избавитесь от своих страхов, то вы и не будете передавать их собеседнику. Наоборот, вы решите одну из ваших главных задач при ведении интервью: создать для беседы творческую атмосферу, то есть позволите собеседнику быть самим собой, чувствовать себя уверенно.
      
       "Без комментариев" - как метод и как жанр.
       Начнём с жанра. На телеканале, например, EuroNews есть рубрика "No comment". Делают её мастера, умеющие так выбрать место съёмки горячего события, что не нужен никакой закадровый текст и никакое интервью в кадре. Картинка говорит сама за себя.
       Сюжет. В далёкой жаркой стране произошла революция. (Этот же телеканал рассказал о ней в основном выпуске новостей, поэтому в кадре "без комментариев" теперь дана только строчка внизу с указанием места и даты). Камера стоит посреди улицы, охваченной массовым волнением. Но причины волнений у всех разные: объектив переходит с одной группы мужчин, от кого-то яростно отстреливающихся, на другую группу, безоружную, но спешно разворовывающую магазин бытовой техники. Каждый занят своим делом. Всё.
       Никаким другим жанром не передать этой разноголосицы, этого разнообразия революционных мотивов (одни сражаются, другие мародёрствуют) лучше, чем таким выпуском "No comment".
      
       "Без комментариев" как метод часто является защитной техникой от закрытых вопросов.
       - Вам нравится новый генеральный директор вашей фирмы?
       - Без комментариев.
      
       Журналист волен воспринимать такой ответ как угодно (и да, и нет, и об этом рано говорить, и отстаньте, не до вас, и вопрос риторический), но он не может давать свою интерпретацию, а только это скупое без комментариев. Аудитория, которая увидит этот краткий диалог по телевизору, может догадываться о правильной интерпретации ответа по мимике и жестам автора ответа, по нюансам интонации журналиста, по контексту события, по расположению этой новости в выпуске, но всё равно это лишь догадки зрителя, поле для фантазирования. "Без комментариев" означает: я вас вижу, господин журналист, слышу и понимаю ваш вопрос, я вам отвечаю на него то, что считаю нужным, то есть без комментариев.
       Получить ответ "без комментариев" чаще всего можно в спонтанной ситуации, когда журналисты ждут ньюсмейкера, надеясь на его выход к прессе, а лицо, выйдя, отказывается поддерживать диалог или поддерживает его в той мере, в какой считает нужным. Журналисты могут радоваться или злиться, но это их личное дело: в репортаже об общении ньюсмейкера с прессой не должно быть комментариев журналиста с догадками на тему почему интервьюируемый не сказал ничего кроме. Если журналист позволит себе додумать ответ за того человека, который сказал "без комментариев", он нарушит профессионально-этические нормы.
       Здесь мы возвращаемся к теме открытых и закрытых вопросов, их качественного отличия и принципов оценки мастерства интервьюеров.
       Закрытые вопросы типа "Любите ли вы сыр?", предполагающие ответ "да, я вкус в нём нахожу", сами по себе пародийны, поскольку отсылают читателя к литературной классике, создают игровую атмосферу и подчёркивают, что собеседники собрались не информацией обмениваться, а дурачиться. Клоунада уместна в юмористическом ток-шоу без претензий на передачу зрителям "сведений, соответствующих действительности".
       А закрытый вопрос, касающийся вкуса и "без объявления войны" обращённый к уважаемому собеседнику на ровном месте, от нечего делать, выглядит действительно ужасно.
       Читаем беседу журналистки Х. с одним из самых выдающихся пианистов современности, семидесятилетним американцем, получившим из рук российского президента орден Дружбы. Музыкант взволнован, рад, говорит о своих чувствах к России...
      
       П и а н и с т . ...Но приходит время, когда всё вдруг становится серьёзно. И именно в эти моменты понимаешь, насколько важна классическая музыка. Так было всегда. И так будет.
       К о р р . Хотела спросить ваше мнение насчёт "Тату"...
       П и а н и с т . Я слишком консервативен, я бы никогда не сделал татуировку!
       К о р р . Я имела в виду российскую поп-группу "Тату"... Что вы думаете о сегодняшней эпохе масскультуры?
       П и а н и с т . К сожалению или к счастью, я не знаю такую группу - "Тату". Что касается масскультуры, могу сказать одно: то, что хорошо, не всегда популярно. А то, что популярно, не всегда хорошо. Если вы мне скажете, что поп-культуру предпочитает большинство, я вам отвечу: Иисуса Христа распяло тоже большинство. И только единицы пытались его защитить.
      
       На этом журналистка, к счастью, оставила тему масскультуры, но перешла к другой жгучей проблеме: стал ли он, её собеседник, гениальным музыкантом? Буквально так: стал ли. То есть задала уже второй закрытый вопрос, к тому же опять неуместный, бестактный и неграмотно сформулированный. Первый, про его мнение насчёт нашей поп-группы, вообще годится только для учебника курьёзов.
       Пианист Ван Клиберн, а это был он, со всей возможной деликатностью спас положение и вместо невероятных в этом контексте "да, стал" или "нет, не стал" ответил воспоминанием о своём выступлении на конкурсе имени Чайковского в 1958 г., когда он стал лауреатом: "Я играл так, как не играл больше никогда в жизни". Как говорится, другой бы на его месте...
      
       Задавать только закрытые вопросы - прерогатива уличных социологов, составителей анкет, продавцов косметики с их коронным номером: "Вам до тридцати или после пятидесяти?", а также "Вы когда-нибудь пользовались нашими кремами?"
       Уличного приставалу прохожий имеет полное право не посвящать в свои тайны по определению.
       Но если собеседнику некуда деваться и он уже согласился на интервью, выделил время, а ему задают анкетные вопросы, то впредь он не будет с этим журналистом встречаться ни за какие коврижки. Только в том случае, если именно этого вы и добивались, тогда, пожалуйста, спрашивайте:
       - У вас есть собака?
       - Нет, у меня кошка.
       - Вы не любите собак?
       - Нет, у меня кошка.
       - Красивая?
       - Очень.
       - А собаку возьмёте, когда кошка помрёт?
       - Нет, опять возьму кошку.
      
      
       Чтобы всё-таки реабилитировать закрытый вопрос, скажем, что он - тонкий интонационный инструмент. От закрытых вопросов молодых журналистов предостерегают потому, что пользоваться ими можно только тогда, когда вы в совершенстве овладеете техникой интервью (и самим собой); когда вы развили свой природный артистизм и точно знаете, что внезапный перепад ритма в беседе будет именно выразительным средством, а не свидетельством вашей беспомощности.
       Открытые вопросы, смысловые, развёрнутые, начинаются со слов кто, что, где, когда, почему, зачем, как, что из этого следует и т. п. Об этой формуле (5w или 5w+n) постоянно говорят как об основной смысловой схеме любого журналистского произведения. В любом жанре оно должно отвечать на вопросы кто, что, где, когда, почему, а в аналитических и художественно-публицистических к этим основным пяти вопросам добавляются другие, логически или интуитивно вытекающие из первых пяти.
       Интервью не исключение. Внятные ответы на 5w читатель должен получить: что случилось такого, отчего этот журналист решил взять интервью у этого человека; где и когда это случилось, и почему это так важно? С буквы W начинаются эти слова в английском языке.
       Остальные вопросы-ответы суть произвольная комбинация ассоциаций журналиста и его собеседника, вызванных основными пятью вопросами. Они, эти 5w, подразумеваются, если и не задаются именно в такой форме.
       Произвольность этой комбинации создаёт сюжет интервью. Собеседники в диалоге на короткое время создают некий новый микромир, абсолютно неповторимый, и именно поэтому аудитория так любит интервью.
       Проинтервьюируйте своих знакомых: как им нравится сегодняшняя погода? Попробуйте проговорить о погоде минут сорок-пятьдесят, как англичане... Трудно? Вот и всё остальное так же трудно. Но и это пройдёт.
      
       Кстати, мировая популярность реалити-шоу зиждется, в частности, на наблюдении за повседневностью как за творчеством, а за самыми пустыми устными диалогами - как за золотыми надписями на мраморе. Обыденность, возводимая в культ! Непрерывное взаимоинтервьюирование, порождающее у игроков чувство собственной значительности. Именно признания, личного признания, не хватает обывателю, умученному парадом звёзд, таких богатых, недоступных, с их очень интересной жизнью (если верить прессе...) А я-то чем хуже? - взрывается обыватель однажды. Массовая пресса услужливо поддакивает: ничем не хуже. Вот здесь все, как ты: смотри реалити-шоу. Все одинаковы. Ты тоже можешь быть звездой. (Это ложь, но она работает, поскольку льстит самолюбию зрителя.)
       Завершая беседу об интервью, доложу вам, что совершенствование в этом жанре журналистского творчества может и должно продолжаться всегда.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Десятый шаг. Закон и порядок слов
      
       Если вы дочитали нашу азбуку до десятой главы, то я вас поздравляю: сейчас вы сделаете самый важный шаг. Почему он не в первой, а в десятой главе?
       На самом деле о нём приходится думать всегда. Тот шаг, который условно здесь десятый, он в каждом движении журналиста, пронизывает все его мысли. Считайте, что это первоматерия профессии.
       Нравственная основа журнализма - правдивость. С нравственностью всегда, ежесекундно сверяет каждый свой шаг журналист, который бережёт свою репутацию.
       Журналистское сообщество постоянно создаёт документы, направленные на саморегулирование. Если издать все мировые кодексы профессиональной этики журналиста, получится тысячестраничный фолиант, в который удастся вместить только основные документы, на тонкой бумаге, мелким шрифтом.
       В чём же дело? Почему так сложно "вести себя прилично"? Что за проблема? Пиши правду, и тебя никто ни в чём не упрекнёт.
       Всё не так просто. Публичное слово имеет громадную власть. Проблема власти СМИ остра и злободневна, поскольку СМИ имеют возможность не только правду распространять, но и управлять людьми, манипулируя общественным мнением. Это абсолютно ясно, а радикальных средств борьбы против манипуляции никто ещё не придумал. Соблазны на каждом шагу. Например, одно из определений новости гласит: то, о чём будут думать люди. Представляете, какая ответственность!
       Есть законы, регулирующие деятельность журналиста, их надо знать назубок. Есть профессиональные кодексы, апеллирующие к чести и совести.
      
       Журналист как гражданин начинает изучение правовых документов с Конституции своей страны, поскольку это основной закон.
       Мы рекомендуем вам выучить статьи, касающиеся нашей профессии, и, разумеется, досконально знать все остальные. Это требование продиктовано практикой: довольно часто молодые журналисты полагают, что отлично знают законы, но знают приблизительно, а формулировками и сутью интересуются только в острых случаях, когда уже совершена какая-нибудь ошибка.
      
       Статья 29 Конституции России. Для журналистики она ключевая, надо знать её наизусть.
       1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.
       2. Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.
       3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.
       4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.
       5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.
      
       Необходимо изучить соответствующие разделы Уголовного Кодекса РФ, законы "О средствах массовой информации" и "О рекламе", ознакомиться с "Гражданским кодексом РФ", а затем прочитать (и понять) журналистские хартии и профессионально-этические кодексы.
       Рекомендательные этические документы, принятые журналистским сообществом нашей страны, основаны на международных.
       Слово "рекомендательные" здесь следует понимать в том смысле, что нарушение этических норм не влечёт за собой уголовной ответственности, однако порицается журналистским сообществом.
       Например, обязательство хранить чистоту и богатство родного языка, данное в Хартии московских телерадиовещателей (Москва, 1999), выполняется или не выполняется, но в этом вопросе, как во всех этических, журналисты признают над собой только юрисдикцию своих коллег. Нарушение этических норм, получившее известность и/или приведшее к негативным эффектам в обществе, осуждается коллегами. Высшей мерой осуждения считается изгнание из профессионального сообщества.
       В некоторых казусах присутствуют одновременно нарушения и законодательства, и профессиональной этики (клевета; оскорбление чести о достоинства; плагиат; призывы к насильственному изменению конституционного строя; разжигание национальной, классовой, социальной, религиозной нетерпимости или розни; пропаганда войны; распространение передач, пропагандирующих порнографию, насилие и жестокость). В Законе РФ "О средствах массовой информации" запреты подробно перечислены.
       Главное, что вам следует понять, это неразрывная связь профессиональной этики с журналистским творчеством. Соблюдение этических норм страхует журналиста от конфликтов с законом и моралью, а также помогает творить более эффективно. К сожалению, это понимание зачастую приходит не сразу. Многим кажется, что соблюдение этических норм мешает зарабатывать. Ведь как хорошо получают папарацци! (То есть абсолютно незаконное формирование, постоянно влезающее в частную жизнь людей. Некоторые люди думают, увы, что папарацци - это и есть настоящие журналисты, и вот так лихо надо работать.)
       Бывает и другая интересная ситуация: журналист просто-напросто не понимает, что созданный им текст является образцом какого-либо "призыва" и искренне полагает, что выразил своё мнение. Чтобы не путать своё законное право на выражение мнения с призывом, например, к войне, надо каждый раз, оценивая своё произведение (до публикации) перепроверять себя и свои мотивы. Даже если "внутри всё кипит" и страстно хочется "врезать всем этим... (список велик)", всё равно тогда - и тогда тем более - надо соблюдать и законы, и этические рекомендации, и тогда журналистское произведение получается более убедительным и полезным.
       Чётко сформулированные положения "Кодекса профессиональной этики российского журналиста" плод опыта не только отечественного, но и богатейшего международного.
       "Журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убеждён и источник которой ему хорошо известен. Он прилагает все силы к тому, чтобы избежать нанесения ущерба кому бы то ни было её неполнотой или неточностью, намеренным сокрытием общественно значимой информации или распространением заведомо ложных сведений".
       Казалось бы, всё это очевидно. Нельзя врать, привирать, приукрашивать, недокрашивать, то есть скрывать истину вольно или невольно.
       Вспомним 1986 год, 26 апреля, Чернобыль. Всего год как развернулась перестройка и, что характерно, была провозглашена гласность.
       Происходит авария на четвёртом энергоблоке АЭС. Выброс радиации, равный выбросу при взрыве атомной бомбы. В прессе - тишина. По неосведомлённости население празднует 1 мая и шествует по заражённым улицам, занимается сельскохозяйственными работами на заражённой земле, а также зачинает младенцев, впоследствии рождающихся больными. Только через две недели после аварии, когда скрывать правду уже невозможно и начинается эвакуация из тридцатикилометровой зоны вокруг места аварии, появляются некоторые сообщения о размерах беды, да и те далеко не сразу предъявляют настоящую картину катастрофы.
       У этой антигуманной, страшной ситуации глубокие исторические корни. Напомню, что цензура в нашей стране была запрещена официально только в 1991 г. На период же чернобыльской трагедии ещё действовали устоявшиеся пропагандистские принципы печати, по которым "в СССР всё хорошо". Журналисты не могли и не умели писать о катастрофах в СССР, а нормы профессиональной этики в те годы не были приняты, поскольку приоритет был у норм идеологических.
      
       Следующее положение кодекса профессиональной этики отсылает нас к изменениям в соотношении "факт - автор" в материалах постперестроечной поры.
       "Журналист обязан чётко проводить в своих сообщениях различия между фактами, о которых рассказывает, и тем, что составляет мнения, версии или предположения, в то же время в своей профессиональной деятельности он не обязан быть нейтральным".
       В советское время присутствие авторского "я" в материалах было ограничено, и даже употребление местоимения "я" сокращалось. Например, репортажную фразу "Я иду по коридору нового завода..." практически любой редактор, не задумываясь, превращал в "Иду по коридору..." Личное отношение не было приоритетом, хотя, конечно, оно выражалось и звучало, но косвенно, не через яканье. В советской журналистике было много звёзд, в том числе великих журналистов (изучите, например, журналистское творчество И. Г. Эренбурга), но сама профессия развивалась не так, как сейчас. Вся пресса была государственной, и это накладывало отпечаток на выразительную систему СМИ.
       Когда наступили новые, постсоветские, времена, заждавшееся выхода авторское "я" так бурно рванулось на авансцену, что читатель порой переставал понимать - о событии или об отношении автора к событию идёт речь. Вышеприведённое положение вошло в этический кодекс закономерно.
       Особенно наглядно проявилось перемещение и возрастание авторского "я" на телевидении, когда из эфира убрали (в начале 90-х гг.) профессиональных дикторов, имевших, как правило, актёрское образование, поставленную речь, голос, правильное дыхание. Они прекрасно читали подготовленные суперпрофессиональными редакторами тексты. Дикторов заменили на журналистов-комментаторов, журналистов-ведущих, ощутивших право на собственный взгляд, даже на собственную дикцию, сленг, манеру поведения, отчего "творческое начало" так выпрыгнуло из-под спуда, что это мгновенно отразилось на качестве, особенно на достоверности информации. Примерно те же процессы пронеслись по бизнесу. Вот не было в стране законного частного предпринимательства - и вдруг появилось, в начале 90-х. Что тут началось!
      
       Очень важен в Кодексе профессиональной этики следующий абзац:
       "Журналист рассматривает как тяжкие профессиональные преступления злонамеренное искажение фактов, клевету, получение при любых обстоятельствах платы за распространение ложной или сокрытие истинной информации; журналист вообще не должен принимать ни прямо, ни косвенно никаких вознаграждений или гонораров от третьих лиц за публикации материалов и мнений любого характера".
       Надо сказать, что вопрос "платы за распространение" и "вознаграждений от третьих лиц" однозначно решается во всех профессионально-этических кодексах всех стран, где у журналистов есть кодексы. Попросту говоря, нельзя брать взятки и злоупотреблять служебным положением. Нельзя ездить на Гавайи в обмен на похвалы некой турфирме. Нельзя брать деньги от менеджера молодой певицы за рецензию на её концерт или диск. Нельзя ругать политика Б потому лишь, что политик Д убедительно попросил сделать это, подкрепив просьбу хрустким конвертом. Нельзя и всё. Профессиональное преступление.
       Почему же нельзя нарушать этические нормы? Что ещё, кроме дискредитации профессии, кроме утраты доброго имени и репутации грозит журналисту, нарушающему этические нормы?
       Во-первых, происходит постепенная самодисквалификация.
       Журналист, пишущий неправду или пишущий за взятку, неизбежно теряет собственную интонацию. А дороже собственной, уникальной интонации, отличимой от всех, - ничего дороже у литератора (теле- и радиоведущего) нет. Это его визитная карточка, его пропуск в историю, потому что, если у пишущего творческого человека есть своя интонация, значит, он способен совладать и с другой тонкой материей - с фактами. Интонация одна, фактов - миллионы. Интонация - корень, ствол и ветви. Факты - регулярно осыпающиеся листья. Не будет интонации, фактам не на чем будет держаться.
       Радиожурналист, несущий ложь в эфир, неизбежно портит свой голос. Это физиологический процесс. Дело в том, что когда человек врёт, сам-то он об этом знает. Голосовые связки лгущего человека, напрягаясь и наполняясь кровью, потом не могут расслабиться: фрустрация связок. Через некоторое время это приводит к заболеваниям горла, голос становится хрипловатым, теряет мелодичность, а интонации лишаются убедительности. Соответственно, слушатель перестаёт доверять этому голосу.
       Во-вторых, утрачивается уверенность журналиста в своём собственном завтрашнем дне, поскольку появляется неистребимая жажда денег, то есть развивается стяжательство. Человек, охваченный этим недугом, никогда не может остановиться, словно алкоголик. Начинается своеобразное соревнование между возрастающими потребностями и наличной мздой: кто кого обгонит. На творчестве всё это сказывается быстро и прямо: мастерство, если оно и было, уступает пьедестал ремесленничеству. Остальное нетрудно довообразить.
       Конечно, я понимаю, что эти перспективы могут и не произвести на иных читателей "Азбуки" никакого впечатления, подобно надписи на сигаретных пачках с предупреждением от Минздрава. Но лучше взять и прочитать все профессиональные этические кодексы, рождённые мировым журналистским сообществом. Крайне поучительное чтение!
       Сегодня этика журналистики, к сожалению, один из самых трудноусваиваемых предметов при обучении нашей профессии. Слишком быстро и резко всё меняется даже на времени-пространстве жизни одного поколения. Мы с вами смотрим в будущее российской журналистики. Как же подготовиться к этому неизвестному будущему?
       Я уверена, что только на основаниях безупречной нравственности и неукоснительного соблюдения этических принципов возможна качественная журналистика. Никакие трансформации общества или технические новшества не отменят старой русской пословицы: "Как аукнется - так и откликнется".
       Основная проблема во взаимоотношениях начинающих журналистов с этикой заключается не столько в соблюдении норм, сколько в признании разговора об этике в высшей степени серьёзным. Как это ни печально, теория этого вопроса и практика часто враждуют между собой. Не случайно сейчас многие качественные издания стремятся разрабатывать собственные, внутриредакционные этические кодексы. Считается, что это повышает и уровень материалов, и престиж издания, и доверие читателей. Хуже, что некоторые даже преподаватели журналистики предпочитают заменять слово "этика" словом "ответственность". Слово-то хорошее, но понятия разные. Этика глубоко проработана сотнями специалистов, а ответственность каждый может понять по-своему, и это понимание может оказаться избыточно субъективным.
       Процитируем кодекс крупной американской газеты.
       "Наша газета придерживается правила избегать во всех случаях столкновения интересов и даже видимости таких столкновений. Мы практикуем строгую политику по отношению к таким вопросам, отдавая себе отчёт в том, что наши ограничения ещё жёстче, чем принято в частном секторе.
       - Мы всегда платим за себя.
       - Мы не принимаем подарков от источников информации. Мы не ездим в командировки за чужой счёт. Мы никогда не пользуемся особыми привилегиями, которые могут предлагаться изданию нашего уровня. Единственными и понятными исключениями из правила являются приглашения в ресторан, если они естественны и нерегулярны и не имеют целенаправленного и спланированного характера.
       - Мы не работаем на другие организации без разрешения руководства. Любая деятельность или работа, кроме основной, несовместима с добросовестным выполнением непосредственных функций в независимой газете. Особенно нежелательны связи с правительством. Во избежание реальных или мнимых столкновений интересов в освещении деловых и финансовых вопросов все сотрудники отделов финансов и бизнеса должны предоставлять информацию о своих финансовых сделках и капиталовложениях заместителю редактора, курирующему отдел. Опасность возникновения конфликтов не ограничивается кругом сотрудников отделов финансов и бизнеса. Все журналисты и редакторы, вне зависимости от места работы, обязаны информировать заведующих отделами о любых своих финансовых операциях, которые могут привести к столкновению интересов или создать видимость таковых в связи с выполнением основной деятельности. В свою очередь, заведующие отделами информируют вышестоящих руководителей о своих финансовых операциях.
       - Мы не делаем устных выступлений без разрешения заведующего отделом. Разрешение на подготовку материала для других организаций может быть получено только в том случае, если "Вашингтон пост" не заинтересована в данном материале и если материал не появится в конкурирующем с нашей газетой органе. Важно, чтобы гонорар за работу в другом органе не мог рассматриваться как скрытая взятка.
       - Мы делаем всё возможное, чтобы быть свободными от обязательств как перед новыми источниками информации, так и от чьих-либо интересов. Мы должны быть осторожными в отношении с людьми, чьё общественное положение делает их возможными объектами журналистского интереса и изучения. Наше личное и профессиональное поведение не должно дискредитировать профессию и газету.
       - Мы избегаем активного участия в политических акциях, политической деятельности, общественных движениях, демонстрациях и другой деятельности, которая может скомпрометировать нашу репутацию беспристрастного и справедливого издания. Родственники сотрудников не обязаны соблюдать данные правила, но нужно признать, что их служебное положение и участие в общественной жизни могут, по меньшей мере, скомпрометировать нашу репутацию".
      
       Следует обратить внимание, сколь часто звучит местоимение "мы" в цитате. Мы - журналистское сообщество, которое добровольно налагает на себя ряд запретов во имя "справедливого подхода к утверждению правды", как сказано в преамбуле к документу. Ограничивая себя, журналистский коллектив подчёркивает уважение к читателю, к его праву на непредвзятую информацию. Каждый член коллектива признаёт, что "власть, которую мы приобрели, являясь основной утренней газетой свободного мира", обязывает. В этических нормах этой газеты нет ни слова о правах журналистов, но есть права читателя. Свобода для гражданина вообще - это прекрасно, это его конституционные права. Свобода для журналистов, то есть для тех, кто имеет власть над умами и поступками множества людей, - совсем другое. Журналист обязан или принимать это как неоспоримую данность, или не стремиться к работе в прессе вовсе. Именно так жёстко поставлен вопрос.
       Преодоление искушения деньгами - одна из вечных нравственных проблем человечества, и облегчить человеку принятие личного решения не может ни один документ. Что же делать журналисту, который встретится с подобным выбором и в своей работе? Ответ следует найти раньше, чем начнётся профессиональное творчество. Как и где искать ответ? Спросить у своей совести. А если и она в смятении?
       На самом деле так не бывает, чтобы совесть не знала ответа. Человек может заставить свою совесть замолчать, но всё равно он всегда знает, что она сказала бы, если б у неё спросили.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       До встречи!
      
      
       Прочитали "Азбуку"? Спасибо.
       С одной стороны, пройдена самая малая часть пути: начало.
       А с другой, начало - половина дела, гласят пословицы многих стран. Учиться журналистике придётся всю жизнь, поскольку и журналистика меняется, и жизнь не стоит на месте. Волшебная страна по имени личный опыт ждёт вас. А в любых приличных сказочных странах имеются заколдованные леса, где чудеса, и леший бродит, и чего там только нет, чтобы как следует напугать новобранца.
       Не бойтесь! Вы найдёте дорогу и принесёте пользу, если будете любить людей и почитать за благо стремление к истине.
       Желаю вам удачи.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Черникова Елена Вячеславовна
  • Обновлено: 12/10/2017. 246k. Статистика.
  • Руководство: Публицистика

  • Связаться с программистом сайта.