А другое, тоже чисто кандидатское приключение, было посерьезнее. Начало ему положил Саркисов импульс. Он как-то поднимался по лестнице к надземной платформе метро, договорившись встретиться там с Самсоном, и обогнал среди поднимавшегося и спускающегося люда дохленькую старую китаянку, которая взволакивала наверх тяжеленную продуктовую коляску. Коляска, набитая, наверно, консервами была явно не под силу старухе, и Саркис, повинуясь бессмертному интеллигентскому инстинкту, взялся (без спроса - понятный жест!) за ручку и потащил груз наверх. Китаянка что-то заговорила ему вслед, скорее всего, на китайском (местные старые китайцы и особенно из Чайнатауна, английского не знают (No English!), возможно она выкрикивала слова благодарности. Саркис и на них внимания не обратил. Китайский говор, на наш взгляд, груб: даже мирная беседа двух китайцев похожа на сердитую перебранку...
Итак, Саркис перехватил ручку тяжелой коляски у старой китаянки (а может, кореянки, японки, филиппинки, монголки, мордовки...), перехватил, одолел следующую ступеньку, не ведая, что только что ступил на тропу приключения. Что это за приключение, увидим позже.
Не оборачиваясь больше, кандидат вознес коляску наверх и увидел там сплющенное с боков, бледное лицо Самсона. Самсон сделал шаг к приятелю и протянул руку, чтобы закатить коляску с предпоследней ступеньки лестницы. И тут во мгновение ока возле них оказались двое полицейских (они сейчас дежурят везде, где скапливается народ) и в то же мгновение на запястьях обоих лязгнули наручники. Оба услышали известную им по кино формулу, так называемуцю Формулу Миранды, какую обязаны сообщать задержанному полицейские: You have the right to remain silent... то есть: ·Вы имеете право хранить молчание, все сказанное вами может быть использовано против вас, вы имеете право на присутствие на допросе адвоката, и если вы не можете позволить себе нанять адвоката, то он будет вам предоставленЋ. Саркис оглянулся, чтобы привлечь к ситуации дохленькую ·китаянкуЋ, которая объяснила бы полицейским, что коляска ее...
Китаянки на всей лестнице он не увидел.
Полицейские открыли коляску; под набором аккуратно завернутых продуктов были уложены тяжелые бруски похожего на пластилин вещества, туго обернутого полиэтиленом. Полицейский достал один брусок, показал коллеге, тот удовлетворенно кивнул.
Вокруг события стали собираться люди, с особым интересом разглядывая брусок, в котором немедленно угадывался знакомый по кино героин, потом они переводили глаза на международный беспорядок на лице Саркиса и на чем-то сплющенное лицо Самсона.
-Типичные бандюги, - услышали они русские слова, - только гляньте на этого узколицего. Наверняка шеф.
-Профессор Мориарти, - добавил кто-то.
Кандидаты оцепенело смотрели на брусок. Самсон пока ничего не понимал, а Саркис уже лихорадочно думал, как он объяснит свое европейство по отношению к старой китайской развалине, перевозившей в продуктовой сумке наркотики, - как он объяснит его американской, видавшей виды полиции...
Потом была полицейская машина, которая, сумасшедше сигналя, словно везя только что схваченных убийц президента, мчалась по улицам; было полицейское управление, было неторопливое и многозначительное выкладывание двенадцати тяжелых брусков на стол; раздумчивые взгляды полицейских на задержанных...
И началась вслед за этим обоюдная сложность. Сложно было полицейским, выследившим долгий путь наркотиков откуда-то (скорее, с помощью микрочипа) до площадки сабвея и победно схватившим за руку прожженных негодяев, сложно было им поверить, что задержанные не имеют никакого отношения к наркотикам. Еще труднее было нашим кандидатам: нужно было доказать, что они всего лишь жертвы недоразумения, имевшего начало в последнем, может быть, всплеске европейской галантности румынского армянина Саркиса Бадарасяна.
На допрос был приглашен переводчик, ему пришлось вникать в тонкость этой ситуации и пытаться донести ее до службы борьбы с наркобизнесом. Речь здесь пошла о разности менталитетов.
Вопросы к Саркису - полицейские их задавали по очереди - были один интереснее другого::
-Почему вы не объяснили старой женщине своего поступка, своего, так сказать, порыва?
-Ну, он был понятен...
-Кому?
-Ну... в России этот жест принимается без объяснений.
-Вы не в России.
-Э-э...
-Что говорила вам пожилая женщина, когда вы схватились за ручку ее коляски?
-Не знаю, - ответил Саркис. - Я не обратил внимания. Что-то очень невнятное, я подумал, что она благодарит. Кажется, - добавил он неуверенно, - она даже что-то крикнула мне вслед.
-И вы даже не обернулись?
-Я думал, она поднимается следом за мной.
-Но она же, как вы говорите, крикнула что-то вам вслед. Значит, старушка могла принять это за грабеж?
-Там же полно людей.
-Вам не кажется странным ваше поведение на лестнице?
-Нет...
Полицейские переглядывались, и продолжали спрашивать:
-Кем вы были в России?
-Э-э-э... ученым.
-Вот как... - Полицейские снова переглядывались. То, что они слышали, даже для них становилось все интереснее.
-Вы уверены, что были ученым?
-Да. - Щеки Саркиса, вообще отвисающие, к этому времени походили на убегающее тесто. Они прямо-таки сбегали с его растерянного лица.
-В какой области наук?
-Э-э-э... электроника. И я еще много изобретал.
Снова быстрые взгляды друг на друга и кивки полицейских.
-Что именно вы изобретали?..
Самсона допрашивали в другой комнате. Он в этой ситуации выглядел не лучше Саркиса.
-Вы уверены, что не видели раньше ту пожилую женщину, у которой ваш знакомый выхватил коляску? - Полицейские часто повторяли слово ·выхватитьЋ, statch out.
-Я ее вообще не видел. Только моего приятеля, который втаскивал коляску наверх..
-Сколько было времени на ваших часах, когда все это случилось?
-Пятнадцать минут восьмого. Мой приятель опаздывал.
-Вы ожидали, что ваш приятель будет с коляской?
-Я удивился, когда увидел коляску. Мы должны были идти налегке. Но потом понял, что он кому-то помогает. Он такой...
-Какой?
-Ну, всегда кому-то помогает.
-Вот как.... А какая ваша прошлая профессия?
-Я... ученый. Филолог.
-Не изобретатель?
-Отнюдь. Мое дело - анализ чужих ·изобретенийЋ....,
Ночь кандидаты провели в кутузке вместе с тремя черными подростками, пьяной русской бабой с заплывшими глазами и стариком, который все время курил, от чего кашляли даже подростки, не говоря уже о Самсоне. Единственное слово, которое они оба произнесли, кивнув друг другу, было ·микрочипЋ. Утром, часам к 11, их выпустили; во взглядах полицейских приятели не увидели ни тени хоть какой-то вины перед задержанными русскими бывшими учеными...
Жены, слушая дома рассказ мужей об их ·приключенияхЋ, понимающе и молча переглядывались, в их взглядах была покорность судьбе, но Майя, жена Саркиса, все-таки не выдержала:
-И когда ты наконец избавишься от этих дурацких привычек! Они были хороши Там, а здесь тебя тут же схватят за руку!
Ответил Самсон:
-Жаль, что никто не снял это на мобильник. Такое было бы кино!
-И нас бы после этого пригласили в Голливуд, - закончил Саркис. - Русская мафия!.