Рассказ (из сборника "Журнал учета происшествий". Опубл. В журнале "На боевом посту", 04.2008 г)
ЖЕНЩИНА на краю шоссе при виде выскочившей из-за поворота машины вздёрнула было руку, но, разглядев иномарку, вновь склонилась над прячущимся под прозрачным плащом ребёнком. Рядом, на разбухшей обочине увязали дорожная сумка и чемодан.
Марков, запоздало заметивший голосующих, притопил педаль тормоза, отчего зад подержанного "Форда" слегка закинуло, и юзом остановился.
- Нам бы до Зеленограда только, - в приоткрывшуюся дверцу втиснулось запыхавшееся молодое лицо с прилепленным к щеке локоном. Струйки дождя обильно стекали с плаща на переднее сидение.
- Да садитесь же! - Марков спрятал в бардачок папку с протоколом осмотра места происшествия, поколебавшись, выскочил на дорогу, выдрал из грязи баулы, не вытирая, кинул в багажник.
- Что, назяблись? - он поёрзал, отряхиваясь, повернулся к копошащимся на заднем сидении пассажирам. Вернее, пассажиркам, потому что из-под сброшенного на пол плаща появились носик и настороженные глазки четырех-пятилетней девочки.
- И как же нас зовут?
Девочка продолжала насупленно молчать, и Марков, натянуто улыбнувшись, включил скорость. Что поделаешь, разговаривать с детьми он не умел.
- Что же ты? - молодая мама с любовным осуждением склонилась над дочкой. - Надо отвечать, когда взрослые спрашивают. А то дядя подумает, что мы буки, и не повезет. Ну, Алёночка?
Но девочка уткнула лицо в грудь матери и принялась тереться, подготавливая место для сна.
- Устала она, - извинилась женщина, пересекшись с водителем взглядом в зеркале заднего вида. - Из гостей. Так получилось, что пришлось вдвоём с вещами три километра... Да еще погода некстати...Надо было бы переждать, да завтра заседание кафедры. - Тихонько, стараясь не потревожить засопевшую дочь, она вытянула кошелёк и, как в таких случаях бывает, принялась стыдливо в нем копошиться.
- Если насчёт меня засуетились, так не мучайтесь, денег не беру, - снисходительно сообщил Марков. Он намекающе ткнул себя пальцем в кончик носа, и женщина поспешно смахнула нависшую над дочкой дождевую каплю.
- Спасибо! Меня Наташа зовут.
- А меня Володя, если таковым можно остаться в тридцать два, - с легким кокетством представился Марков. - Молодая пассажирка приглянулась ему. - Вы устраивайтесь, там подушка сзади. Час всё-таки ехать.
Наташа улыбнулась благодарной, особенной улыбкой, от которой у Маркова занялось внутри.
Машина летела над отполированным шоссе, и узорчатая водяная пелена металась сзади, словно бурка за всадником.
- Вы прямо истребитель, - Наташа неловко попыталась скрыть зарождающееся беспокойство.
- Каюсь, дурацкая привычка. Не могу медленно ездить. Как нажму на газ, так не сбавляю.
Он заметил, что она напряглась, и спохватился:
- Впрочем, не забивайте себе голову. Пятнадцать лет водительского стажа. Так что доставлю в лучшем виде.
- Смотрите, - немало не успокоенная, она с деланным равнодушием откинула голову, - а то на этом участке часто менты с радарами прячутся.
- Да в том-то и дело, что ничего. Просто изумлён, что лучшие представители славной российской науки перешли на блатной жаргон.
- Нормальных слов они не стоят!
- Эк как пресса всех обработала, - простецки посетовал Марков. - И чем же вам так не люба милиция? Худо-бедно, но вас же и охраняет.
- Меня-а?! - Наташа подалась вперед, отчего-то пораженная. - Охраняет, как же! На лапу брать да чужие жизни ломать, - вся от них охрана. Быдло!
- Ну не все же, - укоризненно протянул Марков, пытаясь перевести разговор в шутливое русло.
- Все! - отрубила она с такой непримиримостью, что он осёкся.
В салоне повисло напряжённое молчание.
- Сами-то, небось, деньги в права не раз подсовывали? - примирительно произнесла Наташа.
- Не приходилось, - предположение, что он, подполковник милиции, может давать взятки гаишникам, показалось Маркову забавным. Недоверчивая усмешка стала ему ответом.
- Вот когда жизнь столкнет с ними по-настоящему, или, как сейчас говорят, по-взрослому, тогда, может, снисходительную улыбочку с лица сотрёт, - отчего-то обиделась Наташа.
- И давно у вас...стерло?
- Да уж достаточно!
- Вижу, - Марков демонстративно подвернул зеркальце, давая ей возможность разглядеть своё посуровевшее лицо. Спохватившись, Наташа скроила подобие извиняющейся улыбки.
- Простите, как затрону эту тему, так просто колотит изнутри, ничего с собой поделать не могу. Я ведь сама раньше знала о милиции только, что там паспортный стол находится, да прессу, конечно, почитывала: о коррупции, сращивании с преступностью, сломанных судьбах, прочую криминальную прелесть. Но как-то всё было абстрактно, отстранённо. Как ураган где-нибудь в Майами: умом понимаешь, что трагедия, но трагедия где-то, с кем-то, сердца не задевает. Стало быть, и не трагедия, а так, информация к сведению. К дворняжке, которой на твоих глазах лапу отдавили, больше сочувствия. Это хоть понятно?
Марков подтверждающе кивнул.
- А как раз три года назад... - она провела рукой по лбу, удивленно взглянула на пальцы. - Ты подумай, в пот сразу бросило. Прямо условный рефлекс, как у собаки Павлова.
- Печка не сильно греет? - Марков взятся рычажок.
- Да нет, спасибо, только обсыхать начала. - Наташа помолчала. - Так вот, три года назад...Ночью это случилось. Часа под три, - звонок в дверь. Так, где-то далеко, в дрёме. Ещё, потом явственней. Еле продрала глаза, пошла открывать. Кого чёрт принес? На ходу в рукава халата с трудом попадаю. Муж с дочкой (ей тогда полтора годика было) дрыхнут... - Она, наклонившись, дотронулась губами до детской головки. - У двери просыпаться начала, испугалась: не с мамой ли что? У неё накануне приступ был.
- Кто? - спрашиваю.
Голос такой, знаете, всю жизнь помнить буду:
- Открывайте, милиция!
Растерялась, конечно. В цепочке запуталась.
- Поживей! Что копаешься?
- Да сейчас, заело.
Открыла. Стоят трое. Что трое - в мозгу отложилось. Ни считать, ни разглядывать некогда было: меня сразу в сторону, вваливаются - молодые, мордастые...
- Так уж все и мордастые?
- Да, может, и вовсе худощавые. К слову. Должно быть, из-за поведения такими запомнила.
- Где мужик?
- Не поняла?..
- Муж, говорю, где?
- Спит. А что?
- Тихо. Вопросы здесь задаём мы.
Один из них верховодил, такой в кожаном пальто и шляпе. По-моему, нарочно под эдакого шерифа. Вот он точно худощавый. (Расслышав про шляпу, Марков скосился, непритворно заинтересованный). Так вот он и говорит:
- Не мельтеши, детка. Проводи.
- Там дочка спит...
Меня уж "колбасить" начинает.
- Дочка нам пока не нужна. - Это сказал уже кто-то другой. Пошутил, должно быть. Потому что остальные тихонько так, конспиративно хохотнули.
- Подождите, я разбужу мужа.
- Сами разбудим. С трудами не посчитаемся.
Я было пошла первой, так этот "шериф" меня за руку над локтем прихватил и назад рванул. Я чуть не упала, полы халата в стороны... Эти заухмылялись.
- Как вы смеете?! - Я от сна ещё до конца не отошла, всё перемешалось. Обидно, и даже не то, чтобы обидно, жутко сделалось, потому что понять не могу, что происходит. - Голос её прервался.
- Да вы успокойтесь. - Марков протянул вынутую из "бардачка" бумажную салфетку.
- А тут вспомнила какой-то прочитанный детектив. - Наташа промокнула лицо. - У вас, говорю, вообще есть разрешение на обыск?
В лицо осклабились. Который в шляпе остальных подтолкнул:
- Идите, берите.
Слово-то какое нашёл! А сам ко мне. И не в лицо смотрит, а туда, где халат разошёлся:
- А зачем тебе, подруга, ордер? Мы ж не обыскиваем. Мужика твоего заберём и ауф видерзейн.
- Как заберёте? Ночью?! За что?
Смотрю, насупился, голос обиженным стал:
- Вся милицию по тревоге поднята. Сыскари вторые сутки не спят. Под дождём болтаемся...А ты мне тут по ушам ездить взялась!
- Да объясните хоть, что он такого сделал? Я ж поручиться могу.
Из комнаты шум, заспанный голос мужа...
- А знаешь, где я твое поручительство видел?.. К тебе самой ещё вопросы имеются.
- Почему вы мне тыкаете?! - не выдержала я. Тут муж в сопровождении двоих амбалов выходит, тоже на ходу в рукав пиджака не попадает. Я как на лицо его посмотрела, так, если и хотела что-то спросить, не смогла. Всё поняла: какая-то ошибка.
- С женой хоть могу проститься? - муж попытался пошутить, а у самого губы дрожат. - Наточка, ты не волнуйся. Чего-нибудь напутали. Разберутся.
В комнате заплакала дочка.
- Разберёмся. - "Шериф" подтолкнул мужа в спину. - Ишь ты, - "проститься". Знает кошка, чьё мясо съела. Пшёл!
Я последнего на выходе за рукав поймала:
- Мне-то куда идти узнавать?
- В милицию, подруга. В родной райотдел, - отвечает. Потом пригляделся. Может, помягче других оказался или дочкин плач смутил: - Ты что, и впрямь не в курсе? Убийство за ним. - С тем и вышел, мягкосердый.
А я на пол осела. Первый обморок в жизни. Потом уж зачастило... До утра еле дотерпела, побежала в милицию. Чересчур поторопилась, потому что, кроме дежурного, никого там ещё не было.
- А вам что, не сказали?.. От сыскари! Всё бы им тайны крутить-вертеть. В ИВС ваш, задержан за убийство. Так что не бегайте, не трепите нервы понапрасну. Через три дня получат у прокурора санкцию на арест, тогда и сообщат.
Как три дня прожила...
- Представляю. - Марков не оборачивался и даже в зеркало старался не глядеть, чтоб не пересечься взглядом.
- На четвертый день муж явился. Оброс, конечно, но не в этом дело...Весь какой-то дергающийся, суетливый. Попросил водки. Налила. Так он даже не выпил, а, как это говорят, - "хватил", да? И затих. Я обнимать, выспрашивать. Знаю, что болтушка, сам не удержится, всё в подробностях выложит. А тут вдруг так, в общих чертах... Он у меня фотоателье заведовал, с работы выходил поздно. А ателье прямо в жилом доме. И как раз в этом подъезде какого-то мужчину убили. Бабки у подъезда видели, как мой выходил. Ещё что-то совпало... Хорошо, через день нашли свидетеля, который этого убитого через двадцать минут после ухода мужа живым видел...А мужу повестку дали, что три дня в милиции находился. Для начальства, наверное. Всё-таки не просто так прогулял, а по государственному делу, в ИВС высиживал... Сутки, считай, ничего из него выжать не могла. Смотрел перед собой и молчал. Невозможно молчал, - Наташа перевела дыхание. - Потом не выдержала, сама опять пошла в милицию. Спросила, где следователь, фамилию сейчас не помню, а тогда... Она на повестке стояла... А вообще странно, что не запомнила. Вот имя... Погодите, Виктор? Или...
- Может, Вадим?
- Вадим! - с легким удивлением подтвердила она. - Посмотрели повестку, объяснили, что это не следователь, а оперуполномоченный уголовного розыска. Если на месте, то в восьмом кабинете. Зашла. Тот самый. И кожаное пальто со шляпой возле двери висят. Веселый, само обаяние. Меня узнал:
- О, какие люди! Как насчёт чайком побаловаться? Поздравь, кстати, подруга, убийцу-то мы всё-таки нашли.
Он минут пять понять не мог, зачем я пришла. Всё выспрашивал, какая мне справка нужна, вызвался даже к начальству мужа съездить, объясниться. Потом, гляжу, злиться начал:
- Ну, ты, девка, и дура. Радоваться должна, что мужик невиновным оказался.
- Радоваться?! Что среди ночи в дом?.. Что три дня продержали где-то?
- Тут, конечно, ошибочка вышла. Но ведь не ошибается тот, кто ничего не делает. Иной раз и накладки случаются. Брачок. Тут главное, чтоб не часто. А в этом деле всё один к одному на твоего сходилось. Да и сам он хорош: такого на себя наговорил. Со страху, видно. А у нас, знаешь, сколько дел? Разгребать не успеваем. - Он взлохматил ворох бумаг на столе: - Вчера вон опять магазин "бомбанули". Третий за неделю. Только ночью вернулся. Дома ещё не был. Тоже, между прочим, беспокоятся. Ты-то хоть знала, где... Сижу вот, кумекаю. - Он потянулся с аппетитом: похоже, действительно не спал, отмахнулся упрямо: - Ничего, размотаю. Ещё ночь спать не буду, а выйду на эту шоблу. Есть уже кой-какие наколки...
- Опять такие же, как с нами?
Прикинул что-то. Рассмеялся:
- Вот ведь характерец у тебя. Ну, извини ты за случившееся. Хочешь, на колени встану?
- Хочу.
- А не встану, - развернулся и пошел за стол, отгородился от меня. - Желаешь посклочничать? Что ж, прокуратура за углом. Они за это дело зубами вцепятся. Как раскрывать, так их нет. Но уж если вздрючить за какое-нибудь нарушение законности тех, кто вместо них пашет, тут они с превеликим удовольствием...
Марков потер запотевающее стекло.
- И как? Пошли?
- Нет, конечно. Хотела, правда, написать. С девчонками на работе поделилась. Так представьте, оказалось, что этот мальчишка одной нашей сотруднице кошелек с зарплатой вернул, украденный в троллейбусе. Она уж не верила. Видно, действительно способный. Но и забыть не могу! Одного желаю, пусть ему Бог воздаст... Ну я ж предупреждала!
Из-за дерева решительно выдвинулась фигура в плаще и фуражке, чуть дальше выглянул бампер с приспособленным на нём радаром.
- Ах, чёрт, заболтался! - Марков съехал на обочину, задним ходом принялся пятиться навстречу не сошедшему с места инспектору.
- Может, мне поговорить? - предложила Наташа. - Глядишь, задобрю.
- Пустое, разберусь, - Марков приоткрыл дверцу, собираясь выйти, чтобы приглянувшаяся попутчица не услышала предстоящий диалог, но не успел.
- Инспектор ДПС младший лейтенант Сажин, - представилось строгое лицо с пробивающимися усиками. - Ваши документы.
- Скорость нарушил? - вроде только что сообразил Марков.
- Вот именно, - инспектор поторапливающе пошевелил пальцами.
Марков неловко скосился на заднее сидение, нахмурясь, извлек красную книжицу:
- Подполковник милиции Марков. Управление уголовного розыска.
Молодой офицер с некоторой растерянностью смотрел на удостоверение, которое ему предлагалось принять к сведению вместо водительских прав.
- Нарушаете, товарищ подполковник, - с плохо скрытым раздражением упрекнул он. - По такой-то погоде, да еще с семьёй...
- Буду осторожен, - Марков, непривычный к разносам снизу вверх, вытащил удостоверение из цепких инспекторских пальцев.
- Счастливого пути, - сухо пожелали ему.
Машина вновь набрала скорость.
- И что в самом деле за дурацкая привычка газовать? - заискивающе упрекнул себя Марков. Он скосился в зеркало.
- Недорого, оказывается, стоит эта ваша отвага, - Наташа демонстративно усмехнулась. - Даже в малом с других по полной программе спрашиваете, а друг друга, гляжу, покрываете. Вот потому и жаловаться не стала, что все вы... Только погоны разные, а мундир один. Дура я, разоткровенничалась. - Она демонстративно спрятала голову над зашевелившейся дочкой.
Марков поджал губы.
- А знаете, - с неожиданной резкостью объявил он. - Ваша мечта сбылась.
- То есть?
- Вы ж хотели, чтоб судьба воздала. Она и воздала. Погиб год назад шериф этот. Ехал в троллейбусе. А там пара "качков" девицу молодую лупить принялись. Замечание она им, видите ли, сделала. Вот и схлопотала. Вадим бросился. И никто в переполненном троллейбусе... То есть вообще никто не помог! А он в отпуске был, без оружия. А у тех ножи... Мы потом на них вышли. Из свидетелей только водитель да та девица. Водитель вроде как не разглядел. А потерпевшая... Похоже, "обработали" её - не опознала. Вот такие дела. Так что, считайте, - воздалось.
- Я ж не об этом, - растерянно пробормотала Наташа. Но Марков подправил зеркальце так, чтоб не видеть сидящих сзади, и сосредоточился на дороге.
Меж тем распогодилось. Шоссе уже вовсю веселело под солнцем, и заляпанные машины казались на нём грязными жуками, ползущими по зеркальной полировке стола.
Наташа всё чаще поглядывала на водителя, сожалея о неуместной резкости с человеком, к которому, против воли, чувствовала симпатию. Несколько раз она произносила какие-то общие, не значащие фразы, как бы перебрасывая к нему ниточку примирения, но Марков ограничивался короткими репликами.
В этом не было обиды, как казалось попутчице. За ними он скрывал неловкость: скользящий разговор с женщинами, как и с детьми, у него не получался. И о злой последней фразе уже сожалел: к её рассказу, строго говоря, это не имело прямого отношения.
- Вот что значит привычка к регламенту, как раз уложился, - Марков с притворной радостью показал на дорогу: впереди нарисовался Зеленоградский шпиль.
- НЕ НАДО заезжать, - запротестовала Наташа, заметив включённый правый поворот. - Нам здесь рядом, дворами. По такой погоде прогуляемся... Вставай, вставай, маленькая, - она принялась бережно потряхивать дочку.
Марков остановил машину, жмурясь на солнце, выскочил наружу, достал из багажника покрытые коричневой коркой саквояжи, поставил их на землю, протянул руку выбравшейся из машины девчушке, которая ещё покачивалась, заспанно хмурясь.
- Пока, попутчица!
- Пока, - маленькая пассажирка важно протянула руку с крохотными часиками. Теперь, выспавшись, она стала снисходительней.
- Шикарные у тебя часы, - позавидовал Марков.
- Гонконговские, - пояснила мать. - Это ей папа два года назад подарил. - Она прижала к себе головку девчушки: - Ещё до развода.
Марков вскинул на неё глаза.
- Надломился он после той истории, - сдавленно объяснила Наташа. - Я потом много думала. Похоже, запугали его сильно, когда признание, как там у вас?.. Выбивали? До этого он сам себе сильным казался. А когда случилось, простить себе не смог. И мне почему-то тоже. Сначала больно было. А теперь это уже... история.
Они стояли друг подле друга, понимая, что не хотят расставаться, подбирая нужные слова и не находя их. И чем дальше, тем более неловким делалось затянувшееся прощание. И всё-таки она ждала.
- Ну же, ма, - дочка нетерпеливо потянула Наташу за руку.
- В самом деле, пора, - Марков щелкнул по циферблату. - А то мне ещё в министерство успеть надо.
- Что ж, счастливо.
Марков уселся в машину. Глянул в зеркало заднего вида на неспешно удаляющиеся фигуры. Ещё можно было догнать. И он знал, что будет жалеть, если не догонит. Но - не побежал. Что-то незримое встало меж ними.
Он решительно рванул машину с места, но тотчас и притормозил: впереди, в солнечном луче, блеснуло спрятанное в кустах стекло радара. ДПС бдительно стерегла дорогу.