Данилюк Семен
Как я не стал полковником(из цикла "Академия")

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Данилюк Семен (vsevoloddanilov@rinet.ru)
  • Размещен: 01/12/2009, изменен: 01/12/2009. 16k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не спешите судить другого. Осудите - оступитесь.


  •    КАК Я НЕ СТАЛ ПОЛКОВНИКОМ
      
       Начальнику докторантуры Академии МВД Николаю Петровичу Заворуеву было крепко к шестидесяти. Но он по-прежнему оставался бодрым, ладно сколоченным молодцем.
       Более того, с возрастом в пышную не по годам шевелюру обильно набрызгало седины, а глубокие морщины на лбу, словно кракелюры на старинных полотнах, добавили лицу благородства. На фоне полированных лысин и опушек сверстников Николай Петрович с его гривой выглядел крепким баобабом, затесавшимся меж чахлых прореженных кустиков.
       Несколько портила бравый вид толстенная роговая оправа на носу. Но и она была к месту. Не потому, что уж так хороша, а потому что напрочь скрывала глаза. И опять же не в том дело, что глаза у Заворуева не удались или выгорели с годами. Нет, в ясную минуту они сохраняли исконный васильковый отлив. Только вот ясных минут у начальника докторантуры с годами становилось всё меньше. Николай Петрович крепко - и чем дальше, тем крепче - зашибал.
       О причине говорили в полголоса, с придыханием. Намекали на какие-то проблемы в отношениях с бойкой женой - на двадцать лет моложе его самого, - отчего Николай Петрович сильно страдал. Если это так, то от тоски Заворуев лечился самым русским из всех лекарств.
       Едва придя в десять утра на работу, он усаживается в кресло за широченным своим, заваленным бумагами столом и принимается постукивать ногой об пол с ритмичностью наигрывающего гаммы музыканта.
       Сначала негромко и неспешно - пиано. Затем более энергично - форто . И наконец фортиссимо - раздраженно бухает каблуками. Гулкие звуки разносятся по соседним помещениям. И тогда в кабинет заглядывает методистка Галочка.
       - Кого надо, Николай Петрович? - Галочка встревоженно вглядывается с любимого начальника.
       - Не тебя, - буркает Заворуев, не прекращая энергичную чечетку.
       Так происходит едва не каждый день. Колотит он до тех пор, пока с нижнего этажа не поднимается тот, кого жаждет видеть Николай Петрович, - начальник кафедры ОРД полковник Безродный. С припухшим после вчерашней выпивки лицом.
       - И чего бухать? Чего бухать? Потолок скоро рухнет. Ты, Коля, прямо стахановец, - кокетливо ворчит Безродный. - День только начинается.
       - Утром выпил, день свободен, - Николай Петрович извлекает из ящика стола блюдечко с подсохшим кружочком лимона. Намекающе придвигает к Безродному два неопрятно помытых стакана.
       - Я думал, у тебя есть, - физиономия Безродного разочарованно вытягивается.
       - Если б было, на хрена мне тебя звать, - в свою очередь расстраивается Николай Петрович.
       Безродный не обижается. На Николая Петровича вообще не обижаются. Все знают, что крикливый матершинник Коля Заворуев незлобливый, к тому же очень надежный человек, не раз выручавший из беды тех, кого считал друзьями. Друзей же этих, благодаря отходчивости и весёлому нраву, у Николая Петровича - море. В том числе среди тех, кто занимает высокие должности в МВД. Наверняка продвинули бы наверх и самого Николая Петровича, если б не укоренившаяся привычка выпивать на работе. О пристрастии Заворуева к спиртному я узнал еще в начале восьмидесятых, будучи адъюнктом. Но пагубность этой привычки тогда еще не сказывалась, - благодаря могучему организму, Николай Петрович, упаивая других, сам оставался на ногах, бодрым и энергичным.
       Но к началу девяностых здоровье дало усадку. У Заворуева, словно у мифического Портоса, начали разбухать и, что хуже, отказывать ноги. Особенно после выпивок. Уже дважды поздно вечером адъюнкты, дождавшись, когда разъедется начальство, скрытно выносили упившегося шефа через КПП-2 и укладывали в такси.
       Как раз в это время мне и довелось вновь общаться с Николаем Петровичем, - для завершения работы над докторской диссертацией я был зачислен в докторантуру Академии МВД, то есть попал в прямое подчинение к полковнику Заворуеву.
       Николай Петрович не был занудой. Чрезмерной опекой подчиненным не докучал, мелкие докторантские проблемы решал быстро, зачастую на бегу. Лучшего шефа нельзя было и пожелать.
       Несколько, правда, смущала в Заворуеве крикливая, покровительственная манера общаться, - для него я навсегда остался молодым адъюнктом из начала восьмидесятых.
       Но для меня-то разница была. За прошедшее десятилетие стал ведущим научным сотрудником ВНИИ, написал несколько пособий. К тому же тогда я был капитаном, теперь - подполковником. И даже мог стать полковником. Об этом, собственно, и рассказ. Как-то в кабинете Заворуева я затесался в компанию из начальников кафедр и профессоров. Люди солидные, потому выпивали исключительно под тосты. Николай Петрович длинных тостов не любил, - начинала подрагивать рука. И когда дошла очередь до него, провозгласил краткое:
       - За нас, молодых и любвеобильных полковников!
       - А полуполковникам выпить можно? - некстати встрял я.
       - Так ты, обормот, даже не полковник? - огорчился Николай Петрович. - А хер ли тогда со свиным рылом в приличное общество влез?
       - Да он же водку покупал, - вступились за меня. - И вообще, похоже, хороший парень.
       - Какой же он хороший, если даже не полковник? - резонно возразил Николай Петрович.
       - Вот и сделай ему полковника. Или - слабо? - подначил кто-то. - Не получится из меня пока полковник, - охолодил я ходатаев. - У меня по предыдущей должности потолок подполковничий.
       Николай Петрович, видно, уязвленный подначкой, отчего-то обиделся.
       - Не полу-учится! С кем дружишь, салага?! С самим Заворуевым! А для Заворуева ваши положено - не положено не существуют. Чтоб завтра ко мне явился с представлением на звание. Через пару месяцев обмывать будем! - под одобрительные выкрики друзей объявил он.
       На другой день я вошел в кабинет начальника докторантуры и положил перед ним отпечатанный текст.
       День не задался, - к двенадцати Николай Петрович всё еще оставался неопохмеленным.
       - Чего-й-то? - он хмуро, не в силах вчитаться, повертел непонятный документ.
       - Так вот...Представление на полковника.
       - На тебя, что ли? - Николай Петрович икнул. - Ишь куда метишь! Послужить толком не успел, а туда же. Думаешь, если в друзья набился?..
       Кровь бросилась мне в лицо:
       - В друзья я еще ни к кому не набивался. Сам вчера предложил. А нет, так и - не больно-то хотелось!
       Я потянулся забрать представление, но Николай Петрович быстренько переложил его на другой угол стола:
       - Ладно, ладно, уж пошутить нельзя! И впрямь, думаешь, не помню?
       Вообще-то именно так я и думал.
       - Моё слово - кремень! Сказал, будешь полковником, значит, быть по сему!.. Слушай, у тебя выпить с собой нет?
       Как же, нет! Кто ж к тебе, любезный Коля Заворуев, в нужде без спиртного заходит?
      
       Напомнил я Николаю Петровичу о представлении, кажется, месяца через два. И тем очень его огорчил.
       - Вот не люблю стеснительных. Почему столько молчал?! Давно бы всё порешали. Кому из моих представление передал?
       - Тебе. Из рук в руки. Заворуев смутился.
       - Может, и мне. Видишь, сколько работы скопилось? - он тоскливо взлохматил бесформенную стопку служебных бумаг, меж которыми антрацитом блеснул глянцевый журнал "Плейбой". - Тут не абы как, - кинул начальнику и забыл. Тут сопровождать надо. Сейчас живо повтори. А я завтра в управление кадров отправлю.
       Я - повторил. Он - как выяснилось еще через полгода-, не отправил.
       Как-то, набравшись смелости, я напомнил.
       - Э, черт! Никому передоверить нельзя, - расстроился Николай Петрович. - Понимаешь, я ж после нашего разговора на больничный попал с варикозным расширением вен. Поручил методистке отправить с нарочным. Но, видно, ветер в голове. А теперь, конечно, где тут найдешь?
       Куча на столе и впрямь выглядела, будто нерасчищенные снежные завалы к весне.
       - Выгоню я её к черту!
       Николай Петрович потянулся к звонку.
       - Не мытарь девку, - остановил я его. - Не хочешь делать, нечего было трепаться. Я ж к тебе с этим не навязывался.
       - Опять хамишь. Вот чуть дашь поблажку, и тут же норовите на шею влезть. Знаете, что шея у Заворуева крепкая.
       Я, взбрыкнув, вскочил, но Заворуев с неожиданной резкостью перехватил мой рукав и без усилия развернул к себе.
       - Ладно, не дуйся - не девочка. У всякого плохие дни бывают. Пиши в последний раз. Лично отвезу. Хоп?
       - Хоп, - нехотя согласился я. Хотя почему "нехотя"? Стать полковником мне как раз хотелось. Да и азарт появился.
       Прошли очередные полгода. Иллюзии мои по поводу полковничьего звания поиссякли окончательно. И к Заворуеву я заглянул подписать очередной отчет об итогах работы.
       Истекал третий, и последний год моей докторантуры.
       Николай Петрович восседал за столом непривычно свежий и - что вовсе в диковинку - энергично разгребал скопившиеся завалы.
       "Может, завязал", - подумалось мне.
       - Какого ляда без стука прешь? - в своей манере поздоровался Заворуев.
       - Подмахни отчет и уйду, - я протянул лист бумаги.
       Вопреки обыкновению, Николай Петрович пробежал текст глазами и отшвырнул:
       - Иди переделывай. Третий год в докторантуре, не научился отчёты оформлять.
       Отчеты эти штамповались из года в год. Лишь подновлялись цифры да названия опубликованных работ. Нахмурившись, я принялся перечитывать, - может, методистка кафедры Арлетта что напутала? Но нет, - всё выглядело в полном порядке.
       - Опять шлея под хвост попала? Подписывай и - не валяй ваньку! - я раздраженно вернул лист на место и припечатал сверху собственной, паркеровской ручкой.
       - А я говорю, оформлено неверно, - ручку Заворуев, повертев, сунул себе в карман, а отчет вновь пихнул мне в руки. - Что у тебя в конце?
       - Подпись, - съязвил я.
       - Полностью прочти. - Слушаюсь, - я демонстративно скрипнул зубами. - "Докторант кафедры уголовной политики и права кандидат юридических наук подполковник милиции Данилюк". За фамилию, если не нравится, извиняйте. Выйду замуж, сменю.
       - То, что Данилюк - полбеды. Бывает и хуже. А то неправильно, что подполковник, - Николай Петрович добавил голосу строгой торжественности. - Болтаетесь где ни попадя, только не на рабочем месте, потому и не знаете ничего. Полковника тебе присвоили.
       - Шутишь? - растерялся я.
       - Есть у меня время со всяким шутить. В спецсписке подписали. Куда только приказ опять зафинтюлил? Три дня назад сверху лежал. Иди переписывай. Ну, и не забудь...
       - Это уж само собой, - радостно пообещал я.
       На пороге застыл. Пристально вгляделся в начальника докторантуры.
       - Но это точно?
       - Кому не доверяешь, мальчишка? - громыхнул Николай Петрович, плохо скрывая удовольствие. - Заворуев пообещал, Заворуев сделал. Двигай, полковник. А я пока приказ этот разрою. Такая гулька в тот день была!
       - Спасибо, Николай Петрович! - с чувством выдавил я и помчался на свой, пятый этаж.
       Когда я ворвался к методистке, хлопотливая, обаятельнейшая Арлетта, сидя за машинкой, разбирала каракули начальника кафедры.
       - Арлетта Михайловна, откладывайте эту фигню. Надо перепечатать мой отчет, - нахально потребовал я. - Ошибку мы с вами в конце допустили.
       Я сделал вкусную паузу.
       - Оказывается, мне полковника пару дней назад присвоили. Так что вы уж перебейте, а я пока в магазин сгоняю - поляну накрывать будем!
       Новости разлетаются моментально. Меня охлопывали, поздравляли. Старшие, скрывая недоумение, молодые - зависть. Непритворно расстроенным выглядел лишь доцент Доренок, третий год безуспешно хлопотавший о полковничьем звании.
       Минут через сорок я влетел к Заворуеву, разрумянившийся, словно именинный пирог, - с перепечатанным текстом в левой руке и увесистым пакетом - в правой.
       - Товарищ полковник, полковник милиции Данилюк прибыл для начала торжеств!.. - бодренько принялся рапортовать я и - осекся. Уж больно тих и непривычно скорбен сделался Николай Петрович.
       Предчувствия, увы, не обманули.
       - Какой ты на хрен полковник, - пробурчал Заворуев, отводя глаза. - Нашел я, понимаешь, приказ.
       - Ну и?...
       - Что ну? Нукает он. Я-то за тебя радел. Вот и показалось. Я ж помнил, как подписывал! Полагал, что на тебя. А оказывается, это Доренок по пьянке на себя подсунул. Дым тогда коромыслом стоял, вот и смешалось у меня. Ты-то носу не кажешь, а другие куда прытче. И как сразу не разглядел? Заворуев сокрушенно мотнул буйной головой.
       - Как ты не разглядел - это я тебе и без прорицателей угадаю! - прошипел я, поднимаясь. Злоба и горькое разочарование требовали выплеска. - Жрать надо меньше, трепло!
       Выходя, я невольно скосился на начальника. Заворуев откинулся в кресле, подняв голову к потолку и сдвинув на лоб массивные очки. Боль и тоска тонули в васильковых глазах. Я спустился на кафедру, где личный состав в нетерпении хлопотал у накрытых столов. Подошел к угрюмому Доренку: - С полковником тебя, Паша!
       Доренок вспыхнул. - Заворуев в приказе фамилию спутал, - я рассмеялся, плохо скрывая горечь.
       - Я все-таки сам сгоняю. Чтоб не на слово... - умудренный опытом Доренок, перепрыгивая через две ступени, помчался наверх, в докторантуру.
       На этот раз ошибки не произошло, и гуляние потянулось своим чередом. Ничто не изменилось, даже повод.
       Больше к Заворуеву я не заходил.
       А через два месяца Николай Петрович погиб под машиной. Под шафе перебегал Ленинградский проспект, и вдруг отказали могучие ноги Портоса.
       Чуть позже, когда меня пригласили на работу в банк и я подал рапорт об увольнении, состоялся разговор с начальником управления кадров Академии.
       - Почему ты полковника не получил? - пролистав дело, удивился он.
       - Так не положено. У меня потолок подполковничий. Заворуев пытался помочь через свои связи, но, похоже, не получилось.
       - Потолок! Пытался, - хмыкнул начальник кадров и сам себя оборвал, - он, как и все, любил покойного. - Ты сколько монографий проштудировал, пока докторскую свою кропал? Штук пятьдесят - сто? - Может быть, - я недоуменно повел плечом. - И все, поди, страниц за триста. А вот эту тонюсенькую брошюрку читал? Он вытянул из стола и потряс "Положением о докторантуре". - Заглядывал, - неопределённо буркнул я. - Заглядывал он! - восхитился начальник кадров. - И что вы за люди такие - учёные? На всякую хрень время находите, а в собственные регламентирующие приказы заглянуть не удосужитесь. Ведь черным по белому: "Докторанту по ходатайству непосредственного начальника может быть присвоено звание на одну ступень выше". И дел-то было - один раз отправить бумагу в министерство. Ах, Колька, Колька! Он с внезапной нежностью покачал головой.
       Что ж! Не суждено оказалось мне уйти в отставку полковником. Но какой же суетной мелочью видится это теперь! Но вот что не забывается - это брошенное в сердцах "Жрать надо меньше, трепло". Последнее, что осталось меж мною и Заворуевым. Потому что кем-кем, но треплом Николай Петрович не был точно. А был просто несчастным человеком, беззаветно и безответно любившим и топившим тоску в пьяном ухарстве.
       Мир праху твоему, добрейший Николай Петрович!

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Данилюк Семен (vsevoloddanilov@rinet.ru)
  • Обновлено: 01/12/2009. 16k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.