Датишвили Заза Бидзинович
К полночи будем дома

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Датишвили Заза Бидзинович (doc-tor@rambler.ru)
  • Обновлено: 20/08/2012. 96k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:

       Вы помните, как впервые очутились у моря? Если да, то наверняка скажете, что это было внезапное озарение, вспышка и шок, любовь с первого взгляда и удивление, ошарашенность и робость, восхищение и уверенность, что это именно то, к чему вы так стремились вместе с мстительным матросом Дантесом, целомудренным Робинзоном, наивным Гулливером и даже одноногим, бесшабашным Сильвером с его хулиганистым попугаем. Это то, что вам снилось ночами - в почерневшей, деревянной избе, затерявшейся средь бесконечной зимы,- в своей отроческой, скомканной постели... Тогда вы, еле оторвавшись от замусоленных страниц, бредили охряными Зурбаганами и крапплаковыми атоллами, - слово-то какое - атолл! далеко, - за тысячи километров от этих волшебных, двухверщковых, бирюзово-зеленых, вечных шлепков...
       А этот солоноватый привкус приключений! А закат понтового, южного солнца! А терпкий воздух, - густой, - хоть режь ножом! А...
       ...Море, в отличие от гор, всегда появляется внезапно, заставляя вскричать возбужденно и радостно: "Море!". Потом ты слетаешь с плацкартной полки и ловишь синие проблески сквозь непривычно душистые, изумрудные заросли. И, когда кажется, что ты уже свыкся с этой ошеломляющей неожиданностью, море еще раз оглушает и заставляет восхищенно вздрогнуть, внезапно оказываясь не где-то там, - за евкалиптово-инжирным чудом, а - вот тут! У самых ног! Как будто вагон летит по волнам! А за вагонной занавеской, нетерпеливо отдернутой по самый край, - где-то внизу, вовсю кипит курортная жизнь! Ты жадно выхватываешь из пыльного, близорукого окна кадры продавцов кукурузы c большими чанами, загорелых до неприличия фотографов - "геодезистов", расхаживающих в широких шляпах своими треногами... Перед тобой мелькают отдыхающие: праздно гуляющие, праздно лежащие, что-то жующие, что-то пьющие, весело переговариваюшиеся, и сам предвкушаешь эти прогулки, заплывы, загар, кукурузу и все то легкое, приятное и вкусное, что сопроваждает отдых на море. А там, у горизонта, пусть не алые или черные паруса, но маленькие силуэты кораблей на рейде, где - ты это хорошо знаешь,ты завистливо уверен в этом, - живут счастливые люди, отдавшие себя романтике моря!..
       Все на море особенное: и облака, и небо, и запахи, и еда, и ставшие чем-то обыденными (вот умора!) доселе замурованные в грубые юбки, железные джинсы или бетонные корсеты, обнаженные и обожженные женские тела в неограниченном разнообразии, виденные, если честно, только на глянцевых обложках, да на местном пляже - у Оки!
       На море нет некрасивых женщин, и пусть бросит камень тот молодец, кто, уезжая на море, тайно или явно не мечтал о курортном романе! А если тебе двадцать лет и ты только-только перешагнул за школьный порог, то мечтать подобным образом - самое оно!..
       ...Надо признать, что в отличие от многих сверстников, Артем не мог похвастать хоть какой сноровкой по этой части. Он не обладал броской внешностью, был несколько скован, стеснителен и замкнут, и как следствие, не выделялся особой популярностью среди девушек. Несмотря на правильные черты и ладную, спортивную фигуру, он был не из тех, кто немедленно производят яркое впечатление. Его мужской опыт не шел дальше школьных, а потом институтских танцев - с обжиманием таких же неопытных, краснеющих девчонок...
       Море с его новыми горизонтами, возможностями, курортной свободой и вседозволенностью раскрепощало и сулило значительный успех. Он просто мечтал заполнить этот дефицит и был рад любому эксперименту, хотя тшательно это скрывал. Даже от себя самого... Он был в поиске...
      
       ***
       ...Артем проснулся от резких толчков. Поезд мчался во весь пар и его мотало при частых, непривычных поворотах. Он дергался и извивался, как огромный и неуклюжий механический змей, торопливо скрывающийся от преследователя, пока не влетел в спасительную нору. Стало темно. Артем свесился с неудобной, узкой полочки, ожидая конца тоннеля. Тусклые лампочки шмыгали друг за другом вдоль сырой, неровной стены. Тоннель, наконец, кончился и ночь резко сменилась солнечным днем. Артем снова ощутил радостное возбуждение, не покидавшее его с момента отьезда.
       Ему чертовски везло в этом году! Удачно сдал сессию, заработав стипендию, умудрился пошарашить две недели и скопить кое-каких деньжат... Их бы все равно не хватило на поездку: она состоялась ценой усилий всех домочадцев. На семейном совете подсчитали, что нормальному человеку, если он найдет скромное жилье и будет готовить дома, вполне достаточно собранной суммы, чтобы отдохнуть дней десять. Картошки там пожарить да яичек отварить, рыбки какой по-дешевке прикупить... "За всех нас искупайся", - говорили ему с улыбкой. Самый опытный в этих делах, сосед Николай, советовал ему деньги иметь все время при себе и хранить в разных карманах. "Воще-то, Тема, как кончются деньги, так и поежжай домой, дело нехитрое!" - бубнил сосед, делая бывалое лицо. "Ракушек и камушков привези,Тема" - просила сестра. Артем, слегка обалдевший от этой суеты, на все кивал головой и не верил, что мечта его сбывается, и все это происходит именно с ним...
       ...Но все происходило именно с ним! Тому подтверждением был горячий, мягкий асфальт перрона беленького вокзала приморского города и куча зазывал, предлагавших квартиры. Он легко и по-дешевке договорился с маленькой, смуглой женщиной, возле которой уже стояло несколько ошалелых курортников, завербованных ранее. "За семь дней дашь вперед!" - скомандовала смуглая женщина всем и пошла, слегка приподая на левое бедро. Курортники молча последовали за ней, стараясь не терять душевного подьема. Они немедленно приступили к отдыху, умиленно всасывая ноздрями привокзальный, шпальный запах и фотографируя всякую окрестную ерунду. Маленькая женщина шагала впереди уверенно и твердо, как опытный полководец. Шли достаточно долго, пока не вошли в красивый, зеленый двор большого и неуклюжего дома-увальня, с обширным асфальтовым двором, завешанным разноцветными полотенцами - как палуба крейсера, с чудными пышными кустами и протекающим краном с бетонным, четырехугольным бассейнчиком. По родному пахло подгорелым молоком и жареной рыбой...
       ...Артему достался закуток во флигеле, перегороженный кое-как покрашенной в белый цвет, фанерой. За фанерой что-то делали. Потом раздался невидимый, но отчетливый женский голос: "Ну, чего копаешься, пойдем уж скорей!". Хлопнула дверь и перед окном прошла обладательница голоса: полноватая дама с квадратным задом, потом мужчина и ребенок шести-семи лет с надувной рыбкой.
       - Юль, не тащи рыбку, - сказала дама строго, - возьми под мышкой, а то проколешь...
       В курортной келье стояла койка, рядом - тумбочка и стул. На стене висело щербатое зеркало и пара крючьев для одежды. Артема не смутил аскетизм покоев. Не за тем он ехал сюда! Наскоро перекусив оставшимися домашными пирожками и запив лимонадом, он немедленно засобирался к морю. Долго размышлял, куда девать деньги. Осмотревшись - понял, что и прятать-то было негде. Решил взять с собой и незаметно закопать в песок, чтоб не увели.
       Море, как обьяснили отдыхающие, было в пятистах метрах, - "Как выйдешь,- налево - через пивную и - прямо!..".
       ...Прибежав на пляж, он вдоволь наплавался и незаметно обгорел, хотя и берегся. У моря была удивительная вода, солено-горькая, - с запахом йода и сероводорода, совсем непохожая на Окскую. Пляж был полон, и было много красивых девушек, беззаботно кувыркающихся в волнах, играющих самозабвенно в пляжный волейбол или возлежавших на полотенцах и шезлонгах в возбуждающем, обманчивом смирении...
      
       ***
       ...Вечером, надев белые, холщовые брюки, специально сшитые матерью для моря и любимую майку с изображением непобедимого Шварценеггера, Артем пошел к центру. Он начал медленно прогуливаться по длинному, красивому парку, битком набитому всвозможными кафе и аттракционами. Везде играла музыка. В городе царил вечный праздник. Артему все время казалось, что все, что он видит, - большая декорация. Вот, - кончится карнавал, и у всех участников устало опустятся уголки смеющихся губ, расторопные работники в кепках погасят солнце, свернут ковром море и вынут из гнезд зеленые пальмы. И останется серая аллея с жидким кустарником и парой берез, как в его родном, приокском городке...
       В конце аллеи он присел на скамейку и закурил, разглядывая народ.
       - Июль самый бестолковый месяц, - услышал он справа. - Народу много, но мелюзга одна. Вдохнуть невозможно! Зайдешь в море, а эти так и норовят без глаза оставить... Я уж не говорю о концентрации мочевины...
       На скамейке сидел элегантно одетый мужчина лет сорока. Он был во всем белом, вернее кремовом. В кармане летнего пиджака с короткими рукавами выглядывал красиво вложенный, темно-синий платочек. Легкая седина в висках и запах дорогого одеколона дополняли портрет. Обращался он явно к нему.
       - Почему бестолковый?
       - Но вы же видите, голубчик? Кто в июле на море приезжает? - мужчина театрально развернул кисть с огромным перстнем. - Молодые, как и вы! С ветром и без денег! Я не о вас, простите, а о слабом поле. Они считают меня этаким ископаемым. Мастодонтом, странным образом умеющим изьясняться по-русски...
       Он добродушно оглядел Артема.
       - Судя по загару, вы недавно прибыли на море, молодой человек... Позвольте представиться: Артур Иванович, работник искусств...
       - Артем. Студент я, медик...
       - Так, когда же вы приехали?
       - Вы правы, сегодня только!
       - Ага! - покивал головой мужчина, довольный, что угадал. - Уверен, и обгореть успели, вон руки у вас какие красные! А знаете,голубчик, надо намазать кефиром и все пройдет...
       Артему не очень хотелось ввязываться в болтовню этого дядьки, но было неудобно показаться невежливым.
       - Намажу, наверно...Вы здесь живете?
       - Нет, дорогой Артем. Я тоже приезжий. Разве можно жить в жерле этого вулкана?! Я соболезную местным! Так вот, голубчик, я говорил о слабом поле: в моем возрасте женщина приобретает двойной смысл: кроме того, что она просто прекрасный способ провести досуг, это еще и некое препятствие, перепрыгнув через которое, ты лишний раз доказываешь себе, что конь еще в порядке! Нет, поверьте, это - лучший вид спорта. А как у вас обстоят дела? Вы привезли сюда возлюбленную? Хотя, вряд ли, тогда она бы висела у вас на обгорелой шее.
       - Я один приехал.
       - Так это прекрасно! - оживился Артур Иванович. - Пользуйтесь случаем! Вот женитесь, и придется вам не отдыхать, а отгараживать полотенцем бедра своей супруги от жадных взглядов южных кобелей, тратиться не в свое удовольствие и в три раза дороже,прятать солнечные очки от тещи-клептоманки, надувать детям вечно спускающий спасательный круг, безбожно косить, чтобы безнаказанно взглянуть на стройную, загорелую афродиту, прошедшую мимо вас, как напоминание о безвременно ушедших возможностях... Ловите момент, голубчик! Вы на сколько приехали? На десять дней? Так, торопитесь! Десять дней промелькнут, как одно мгновение, и у вас ничего не останется на памяти, кроме невзначай проглоченной, доброй порции морской воды!
       Артем рассмеялся. Незнакомец явно скучал по собеседнику.
       - А мораль? - попытался было возразить. - Если так, то и жениться не надо. А любовь? Что, и ее нет, по-вашему?
       "Господи! - подумал Артем про себя, - я же сам хотел этих приключений, а сейчас толкую о морали! Глупо как!"
       - Глупо как! - отозвался насмешливым эхом Артур Иванович. - Вы рефлексируете, как игуменья! О морали? Да! Я задумываюсь о морали! - Он закатил глаза к небу. - Где и кем придумана эта мораль? Не теми ли ханжами, которые черной завистью смотрят на нарушителей морали? Где начинается эта мораль? Не там ли, где начинается беспомощность евнуха и робость юродивого?!
       Артур Иванович наклонился к нему и стал горячо шептать:
       - Нам ли, тертым калачам, краснеть, как смольным барышням от мысли - хорошо и нравственно ли заполнять духовно-эмоциональный дефицит простой, чувственной физиологией?! А что нравственнее? Прозябать в комплексах? Деградировать в злого интраверта? Да, всех нас надо отправить на Багамские острова! Мальдивские, Фиджи, Канарские, Мадагаскар! Да, хоть на Телячий остров, что на Волге! Дать - пить, есть, общаться, загорать и заниматься свободной любовью, пока не поймем, что вот теперь - хватит! Теперь на душе тепло, и оттаявшим пора возвращаться домой. И расставаться надо, улыбаясь, - без обид, рефлексов, клятв и липовых суицидов, без этих железобетонных "А давай поженимся" или - "Я тебя никогда не забуду". Какие же мы сволочи и максималисты! Мы обкрадываем себя и близких! Мы забыли, что от долины Равнодушия до пика Любви есть целая цепочка милых пригорков под названием - "У-до-вольствие"! Разве получить удовольствие и доставлять его - не благо - по сравнению с шекспировскими молокососами, дающими друг другу смертельный яд?!..
       Артем еле успевал разобраться в этом словесном каскаде.
       - Да, знаете... В свободной любви есть что-то притягательное, - примиряюще согласился он. - Может, для того, чтобы найти кусок золота, требуется переворошить тонны пустой породы. Так и здесь: человек вправе искать. Но зачем ворошить породу, если не искать золота, то есть, не стремиться к идеалу? Может мы превращаемся не в старателей, а охотников?..
       - Вот-вот! Стремиться к идеалу! - обрадованно воскликнул Артур Иванович. - Вы совершенно верно подметили! Но поверьте, голубчик, я - как человек старше вас, скажу откровенно: вы этого идеала никогда не найдете! Нет идеала, над которым не стояла бы опасность быть свергнутым другим идеалом. Вот, знаете: материалисты утверждают, что мир познаваем. Брешут! Бре-шут! Мир познаваем, но они забывают добавить ма-аленькую такую оговорочку, - он нагнулся ближе и прошептал с такой значительностью, как будто сообщал код доступа к Федеральному резерву: "Бес-ко-неч-но!". Мир бесконечно познаваем, дорогой Артем!
       Артур выпрямился довольный:
       - Идеал бесконечно открываем, и мы на гребне этой армады открывателей! Это - вечный диалектический процесс, а что может быть ценнее?..
       Артем снова закурил и предложил соседу. Тот отказался, сказав, что курить безнравственно, чем еще раз удивил его.
       Разговаривая с Артемом, Артур Иванович не забывал с удовольствием рассматривать гуляющих, одобрительно кивая головой при виде хорошеньких женщин.
       ...Красивая брюнетка в темных очках грациозно свернула с колеи и медленно села рядом. Развернув журнал, она стала скучающим видом разглядывать иллюстрации. Дама периодичесмки делала губки бантиком, то ли одобряя, то ли осуждая увиденное. На ней было элегантное легкое платье. На голове сидела такая же элегантная шляпа с маленькими, легкомысленными цветочками. На вид ей было лет двадцать пять-тридцать.
       Артур Иванович весь подобрался, как пойнтер. Артему показалось, что он даже повел кончиком носа вправо-влево.
       - Смотрите, какая женщина! - прошептал он восхищенно. - Это идеал для сегодняшнего вечера! Попробую познакомиться. Не уходите!
       Он встал и засунув правую руку в карман брюк, вальяжной походкой подошел к даме, что-то сказал и поклонился. Женщина улыбнулась. Он сел рядом, положив ногу на ногу и углубился в монолог, от которого женщина сначала улыбалась, но потом весело и громко стала смеяться. Пару раз дама посмотрела в его сторону, чуть улыбнувшись.
       "Вот ведь, старый конь, - с веселой завистью подумал Артем, - как у них все ловко получается! Подошел бы я, уже третью бы пощечину залечивал... Вот ведь кобель! А складно как говорит! А мне зачем не уходить?.. Вот и уйду! Надо мне на этих смотреть!..".
       Но он не ушел, и пока Артур Иванович ворковал с незнакомкой, выкурил третью сигарету.
       - Артем! - неожиданно позвал Артур Иванович, - Артем, подойдите пожалуйста!
       Артем заволновался, но встал и немножко робея, подошел к скамейке.
       - Познакомьтесь, дорогая Амалия: это мой друг, Артем. Студент! Без двух минут врач. Ах, какая гуманная профессия! Луи пастер, Боткин, Эсмарх!.. Мы только-только имели беседу на темы, интересующие нас всех. Есть идея продолжить ее завтра вечером в более подходяшей обстановке. Ну, скажем, в ресторане.
       Он назвал ресторан.
       - Очень приятно, - звонким голосом пропела Амалия, протянув руку. - Ваш друг большой шутник, Артем, - рассмеялась она, - к тому же, он так прекрасно разбирается в моде!..
       "Какой еще друг!" - подумал отчаявшийся Артем, но ему нравилась красивая и нарядная женщина. Нравился многословный и блестящий Артур Иванович. Они были непохожи на остальных, хоть и чувствовалась в них какая-то искусственность и надрыв.
       - Да, - улыбнулся он в ответ. - Но тема нашего разговора больше касалась поиска философского камня бытия, так сказать...
       - Он шутит, дорогая Амалия, - расхохотался Артур, - хотя доля истины в этом есть. Мы разговарывали о вас. Да-да, ибо разговарывали о красоте и о том, как много случайностей, падений и разочарований терпит человек в поисках идеала, и как редко улыбается нам удача!
       - Вы хотите сказать, что...
       - Да! именно это я хочу сказать! Вы - счастливый венец моих исканий!
       - О! Как высокопарно! В такие высокопарные признания верится с трудом, - кокетливо поправила шляпу Амалия. - Мы знакомы столь короткое время, что мне не удалось просмотреть даже этот журнал...
       - Ради бога, не заталкивайте в меня пуд соли!
       Артур театрально отпрянул.
       Амалия громко рассмеялась.
       По настоянию Артура они зашли в ближайшее кафе выпить турецкого кофе и минералки.
       - Значит, договорились? - игриво переспросил Артур Иванович, осторожно и демонстративно отставив свою чашечку. - Я даже не буду гадать на кофейной гуще, дорогая, ибо ближайшее будущее мне известно. Значит, вы не против составить нам компанию завтра вечером?
       - В принципе - нет, - улыбнулась Амалия, - не против. Вы мне симпатичны.
       - У меня к вам нижайшая просьба... - Артур Иванович галантно коснулся локтя дамы. - Не сочтите за беспардонность, но молодой человек так одинок! Не будет ли возможности пригласить с собой... ну... свою подругу... Нет-нет, - предупреждая протестующий жест, вскричал Артур Иванович, театрально откинувшись назад. - Речь о статус-кво, о паритете, о балансе, о чем угодно приличном! Поймите нас правильно: высокая мораль и добродетель трудно согласуются со случайностью встреч...
       - Однако, вам это не помешало познакомиться со мной без этикета, - Амалия обворожительно улыбнулась. - Хорошо, подумаю, - сказала, взглянув на Артема несколько растерянно. - Мне пора идти...
       - Позвольте, я вас провожу! Артем, дорогой, значит, мы встречаемся на этом же месте завтра, в семь. Амалия, дорогая, простите!..
       Он взял Артема за локоть и отведя в сторону, тихо, но горячо зашептал:
       - Если я что-нибудь понимаю, завтра вечером у вас будет мировая подруга! Только учтите: за ужин надо будет платить вместе. Так, что прихватите денег по-больше. Ну, пока, мой друг!
       Он крепко пожал руку и со словами - Тысячу извинений, пардон-пардон!" - поспешил к Амалии, галантно предложив взять под руку.
       Артем некоторое время стоял и молча смотрел, как удалялась красивая пара по темнеющей аллее. Потом снова закурил. "Ну и ну" - подумал он восхищенно, и пошел домой, полный впечатлений.
      
       ***
       Ночью Артему спалось отвратительно. Мешал храп соседа, похожий на хрюканье довольного кабана. Периодически женский голос говорил сонно: "Кири-ил!.. Ну, перевернись набок!..". Потом наступала благостная тишина, но через минуту-другую все начиналось снова. Под утро, когда небо занялось голубиной, сызой серостью, Артем не выдержал: к храпу добавилось попискивание комаров. Схватив полотенце, он, даже не умывшись, быстро и легко побежал к морю.
       Пляж, вопреки ожиданию, не был пустынен. Пара десятков отдыхающих, судя по загару - "новобранцев", уже суетились у воды. Артем, пораженный, уставился на водную гладь: море было обездвижено! Оно покоилось расплавленным свинцовым студнем, - тяжелое и гладкое, налившее и густое. Он осторожно потрогал ногой этот голубой бездыханный массив с еле видимой пульсацией прибоя. Вода была на удивление теплая и прозрачная.
       Артем с удовольствием принял легкую прохладу, и сделав восторженный вдох, нырнул. Он долго и энергично плыл в бирюзовую мглу, рассматривая редких медуз, и вынырнул уже далеко от берега, чувствуя свежесть и то молодое состояние здорового тела, которое не признает земного притяжения и хочет взлететь в необьяснимом восторге...
       ...Вернувшись в свой флигель к обеду, он наскоро перекусил и прилег отдохнуть. Спину жгло от загара, а его от любопытства перед вечерней встречей. Вспоминая вчерашний разговор слово в слово, Артем еще раз убеждался, что обрел интересное знакомство.
       "Какой он... - подумал об Артуре Ивановиче, но не смог подобрать слов... Он - как открытое шампанское - энергичный и искрящийся... И толковый, чувствуется..."
       Он улыбнулся, вспомнив его горячий щепот и утонченную галантность. "Как ог говорил? - "Мир бесконечно познаваем, дорогой Артем!..". Интересно, а дети у него есть?"...
       ...Родного отца Артем никогда не видел. Сколько раз он спрашивал мать, но она всегда отмахивалась. Она никогда не врала, что он был полярником или погиб при испытаниях самолета - как обычно бывает в таких случаях: просто лукаво отвечала, что не помнит его, - мол, по-молодости: напилась и не помнит - с кем и как...
       После этих расспросов она надолго замыкалась угрюмо, - то ли от воспоминаний, то ли от чего... В последнее время, повзрослев, Артем уже подшучивал над ней этими расспросами. Мать не обижалась. Она только махала на него рукой, грустно улыбаясь, или схватив внезапно, теребила за волосы, чтобы тот отстал.
       Артем был в третьем классе, когда мать вторично вышла замуж. Это было странно, - видеть в доме кроме матери еще какого-то дядьку, который никуда не уходил, и по утрам, обливаясь водой, фыркал, как лошадь. "У-ух, Анечка, здорово! У-ух!" - приговаривал он, разбрызгивая воду. Мать стояла с полотенцем, накинутым на шею и обливала его из ведра, согнувшись, чтобы ноги поберечь. Когда брызги долетали до нее, та смеялась и весело взвызгивала: "Вась, ну Вась! Потише! - стараясь не смотреть Артему в глаза...
       Отчим был неплохим человеком, но каким-то бесцветным и пресным. Рядом с ним постоянно хотелось спать. "Вот мы сейчас схо-одим сло-но-ом," - говорил он, обучая Артема игре в шахматы и вяло опустив плешивую голову, двигал ею вперед - вслед фигуре... Он умер два года назад от рака легких, и Артем так и не привык к нему, так и не понял - любил его или нет...
       Артем вздохнул. Ему вдруг остро захотелось домой...
       За фанерой открыли дверь.
       "Ну, теперь устроим мертвый час!" - сказал мужчина, обещая Артему ночной репертуар. Сразу заскрипели пружины. Засмеялась женщина. "Дурачок - сказала она,- подожди хоть!.. А уйди же, правда!.. Юль, переоденься, доча..."
       Поерзав на своей койке и еле дотянув до вечера, Артем тшательно побрился и направился к месту встречи. Пересчитав деньги перед уходом, вспомнил советы дяди Коли и рассовал их по карманам: в правый положил деньги на обратный билет, в левый - свободные, расходные. За жилье он уже заплатил вперед - на десять дней. Свободных-расходных оказалось не так уж много, но он не стал отчаиваться. "Прорвемся" - подумал и пнув ногой шишку, весело зашагал в сторону центра.
       В парке гуляло много отдыхающих, но вчерашних знакомых пока не было видно. Он присел и закурил. Через полчаса в аллее показались Артур Иванович с Амалией, одетые все так же безукоризненно и легко. С ними, посередине, шла молодая девушка в джинсах и футболке. Артем встрепенулся: - "Мне!" - и поднялся навстречу. Артур Иванович тоже заметил его и помахал издалека.
       Они подошли и поздоровались.
       - Вот и наш "Рыцарь веселого образа"! - улыбаясь, сказал Артур Иванович. - Познакомьтесь, это Катя, тоже студентка, - будущий педагог. А это будущий врач, Артем...
       - Катя Медонова, - сказала девушка, подав теплую, мягкую руку. Артему она сразу понравилась. Фамилия ей подходила как нельзя лучше: все в ней было медовое - и округлые линии, и волосы, и глаза, и голос - мягкий и чистый. Легкий бриз приподнимал шелковые волосы, обнажая трогательное, розовое ушко с капелькой сережки. Катя так понравилась Артему, что заметно загрустил. С ним всегда бывало так при большой радости. Артур Иванович заметил перемены и понимающе похлопал его по плечу.
       -Ну-с, друзья, я предлагаю прогуляться до конца парка, чтобы основательно проголодаться, а потом пойдем в ресторан. Уверяю, это заведение вам понравится. Там, кроме изумительной кухни, играет не менее изумительный оркестр. Такого джаза вы можете услышать разве что в столице!..
       ...Курортный ресторан был эффектно обставлен зеркалами и портьерами. Большая залла заполнялась и гудела. Посетители, как подобает курортным местам, были одеты не столь тшательно, но чувствовалось - случайных людей здесь не было...
       Дамы пошли в туалет приводить себя в порядок.
       - Ну что, нравится тебе девушка? - спросил Артур Иванович, - вижу-вижу, что нравится, - вон нос как повесил, - рассмеялся, - сам так устроен! Вот, радоваться надо, а я грущу. Еще Соммерсет Моэм заметил, что истинное желание всегда грустно. Воистину - правда! Ничего, мой друг! Пообщаетесь, познакомитесь... Ее Амалия привела. Она только сегодня приехала из Владимира. Везет же некоторым! С корабля - на бал, то есть с поезда в ресторан, - снова рассеялся он. - Да, - всполошился вдруг, - давайте деньги, голубчик, потом неудобно будет расплачиваться по-отдельности. Что останется - верну.
       Артем вынул "свободно-расходные" и отдал.
       - Ну вот и чудненько, чудненько - сказал весело Артур Иванович, засовывая деньги в бумажник. Деньги - самое удивительное изобретение человека! Мы как-нибудь поговорим об этом... А вот и наши дамы! Прошу-прошу. Вам лучше сюда, дорогая, - сказал он Амалии, предупредительно подставив стул.
       - Спасибо, - закокетничала Амалия и грациозно села. Артур Иванович галантно усадил и Катю, вальяжно уселся сам, и вытянув вперед руку, аристократическим жестом подозвал официанта.
       - Право, здесь очень мило! - Амалия оглядела интерьер.
       - Да, - согласился Артур Иванович, - сюда на лето приезжают лучшие столичные повара.
       - Я обратила внимание, что все официанты - мужчины!
       - Это особый шик таких заведений, дорогая Амалия. Есть вещи, которые мужчина делает с блеском, изящно и охотно. Быть в услужение таким дамам, как вы - великая честь! Считайте, что я в их числе и в первых рядах!..
       - Вы обольщаете меня, - залилась смехом Амалия, - вы просто врунишка, Артур!.. Лучше выберите - что будем есть...
       Через минуту Артур Иванович с Амалией с головой ушли в обсуждение меню.
       Артем с Катей немножко оробели и притихли при виде этой роскоши.Артем тоже хотел завлечь девушку в светский разговор, но разговор не клеился. Мимолетно встречаясь взглядом, они застенчиво улыбались. Катя теребила вилку и в конце-концов уронила на пол.
       Неловкость исправил Артур Иванович:
       - Если вы не возражаете, молодые люди, закажем что-нибудь пикантное, не забывая, что мы находимся на море. Значит так: - с уверенноcтью вельможи стал говорить услужливо поджидавшему официанту, - мы возьмем, голубчик, заливной язык с грибами, салат из форели с киви, только не переложите мяты! Далее - красную, горбушью икру, - подчеркиваю -горбушью, - с "Фуа-гра". Впрочем, даже в вашем ресторане вряд ли найдется "Фуа-гра". Ну, раз уж его нет, голубчик, на нет и суда нет... К икре - бутылку полусухого шампанского: водка - пошлый напиток! Та-ак...
       Артем Иванович увлекся. С экзотических салатов он легко перешел к основным,- надо полагать,весьма дорогим - блюдам, и завершая заказ, небрежно заметил ошалелому официанту, что хотел бы запить все это Эльзасским "Рислингом" или "Пино Бло", хотя сам предпочел бы "Шато О,Брион" 1996 года, которого вряд ли найдет здесь...
       Официант смущенно, вполголоса сообщил, что Эльзасского "Рислинга", равно как "Пино бло", не говоря уже о "Шато О,Брион", в ресторанном погребе не имелось. Договорились на "Манавском зеленом" двухлетней выдержки. При этом с лица Артура Ивановича не сходила кислая мина.
       От слова "Фуа-гра" Артем встрепенулся: он слышал это "Фуа-гра" с самого детства. "Ну, Тёма! Я сделала тебе такое! Котлеты с "Фуа-гра" - говорила мама. На деле "Фуа-гра" оказывался банальным картофельным пюре,с котлетой впридачу, но слово засело в памяти и вынырнуло вот теперь, в ресторане приморского города. Он хотел спросить - что это за блюдо, но его увлекла Катя расспросами о учебе в медицинском...
       ...В ресторане действительно играл приличный джаз. За фортепиано сидел прекрасный тапер. Ему помогали изумительный саксофон, ударные и контрабас. Музыка не оглушала, а ненавязчиво вибрировала в воздухе. Пела молодая, худая девушка, выдавая джазовые рулады удивительно сочным, непонятно откуда берущимся, мощным альтом. Артем понемножку приходил в настроение. После бакала шампанского порозовели щечки и у Кати. Все было умопомрачительно вкусно.
       Артем тоже приглянулся Кате. Она ловила его восхищенные взгляды и с готовностью реагировала на его шутки. Артур был душой стола. Он рассказывал разные смешные истории, якобы приключившиеся с ним и призывал быть веселыми и по-молодому бесшабашными. "Если море тебя печалит, ты безнадежен!" - кричал он и всех тащил танцевать. Они кружили под красивые блюзы и втягивались в ресторанный, веселый кураж, проникаясь к друг-другу все большей симпатией. Артем ощущал горячее, упругое тело Кати и ее удивительно мягкую, гибкую талию. Взгляд у Кати был доверчиво-беззащитный, и Артему остро захотелось пережить страшные приключения, чтобы храбро размахивая саблей, защищать, спасать и оберегать эту девушку. Он был готов расправиться с целой сворой флибустьеров, переживать морские бури и прочие напасти, честно зарабатывая ее благосклонность, а может,- даже любовь!..
       - Ты такая славная! - прошептал он в маленькое ушко.
       От легкого дуновения, а может от этих слов, Катя чуть поежилась и наклонив голову, прижалась. От ее волос сладко пахло близким существом. Как от матери. Он понял, что никогда не надоест вдыхать этот запах.
       - Мне кажется, мы знакомы очень давно, Ка...- ему нравилось называть ее сокращенно, - от тебя так вкусно пахнет! Медом и полевыми цветами.
       Катя не ответив, чуть покивала головой и прижалась сильнее...
       ...Когда кончился блюз, они еще долго стояли вместе, прежде чем опомниться и вернуться к столу. Подошли и весело смеющиеся, разгоряченные Артур Иванович и Амалия.
       - Ну, голубчики, - сказал Артур Иванович, допивая свое вино, - вы идите, потанцуйте еще, а я провожу в туалет нашу Амалию. Не волнуйтесь, мы скоро придем. Действительно все вкусно здесь, но даже в этом ресторане умудряются чудить. Кто же кладет в икру мельхиоровую ложку! Боже мой!..
       Он помог Амалии подняться и они вышли.
       Артем налил Лимонад. В ресторане становилось жарко.
       - Почему ты приехала одна? - спросил он Катю.
       - Я не одна, Артем! Мы договорились с подругами, что приедем сегодня, - я из Владимира, а они из Рязани, и встретимся здесь, на вокзале. Приехала, как дура, а они звонят, говорят, что Ксюша заболела. Стояла и плакала - не знала - что делать... Еслиб не Амалия... Она заметила меня и помогла. Сдали сумку в камеру хранения, - уже опаздывали к вам, а после ресторана она обещала взять к себе. Какие они славные, правда? Так здорово!
       - Да...
       Артему стало стыдно признаваться, что Амалия в основном старалась для него.
       - Давай завтра встретимся, Ка, - поплаваем вместе!
       - А я плохо плаваю, - улыбнулась она, - только по-собачьи.
       - Вот и научим, хорошо?
       - Хорошо...
       Артем вспомнил теплое, мягкое тело Кати и ему снова захотелось прижаться к ней.
       - Еще потанцуем?
       - Как хочешь...
       - Тогда пойдем...
       Он взял ее за руку и они пошли ближе к эстраде...
       ...Когда они вернулись, за столом еще никого не было.
       - Где же они до сих пор? - растерянно оглядываясь, спросил Артем.
       - Может Амалии плохо?
       - Да нет, с чего бы...
       - Может, сходишь - посмотришь?..
       - Хорошо, Ка, я мигом...
       Артем вышел в вестибюль. Покрутившись и не обнаружив никого, он вошел в мужской туалет. Там Артура Ивановича тоже не оказалось.
       - Извините, - спросил он добродушного метрдотеля с адмиральским золотом на лацканах, - вы не заметили мужчину в кремовом костюме с дамой? Они выходили из зала уже с час назад.
       - Видел, дорогой, как не видел, - сообщил обрадованный чему-то, услужливый "адмирал", - как вышли, так и ушли. Я еще заметил - что-то больно торопились... А красивые были!.. Интересные какие! Случилось чего, сынок?
       - Да нет... Ничего... - ответил несколько обескураженный Артем и не находя никакого оправдания случившемуся, вернулся к Кате.
       - Слышишь, Катя! Я их не нашел, - сделал он удивленную гримасу.
       - Как не нашел? А где же они?
       - В ресторане их точно нет. А где - не знаю... Этот дядя в дверях говорит, что вроде ушли они.
       - Как ушли? Как ушли? - широко раскрила глаза Катя.
       - Да так... Еще подождем. должны вернуться...
       Артем закурил и выпустив дым добавил:
       - Что-то случилось, видно, но почему не сказали? И почему торопились?..
       Он помотал головой непонимающе. Не хотелось предполагать худшее, что их просто... кинули!..
       Они сидели, как растерянные цыплята. Неясность ситуации растроила их. Ресторанный люд понемножку расходился. Подошел официант.
       - Извините, молодые люди, но мы скоро закрываемся, - сказал он учтиво и вместе с тем категорично. - Вот ваш счет...
       Артем предполагал, что "Горбушья икра", "Заливной язык" и "Шашлык из осетра" встанет им недешево, но то, что он получил, превосходило худшие ожидания. Счет был похож на гром с небес, на фантастическое и бесповоротное фиаско, ставящее крест на весь десятидневный отдых.
       - Извините... - Артем не мог даже найти слов... - Сейчас вернутся наши друзья и мы...
       Ему стало до смерти неудобно перед Катей. Он, готовый в одиночку расправиться со сворой разбойников, преодолеть все невзгоды и биться насмерть ради нее, сидел и растерянно и судорожно пытался найти выход из этого дурацкого положения.
       Официант кивнул головой и отошел.
       - Моей сумочки нет, - тихо сказала Катя. - Вот здесь она лежала, рядом, на стульчике... И телефон, и деньги!.. Ой! Что же это?..
       Только ее плача нехватало.
       - Успокойся Катя, - сказал Артем, - что-нибудь придумаем.
       Легко было говорить, сложнее - придумать.
       - В общем, появятся они или нет, но расплачиваться надо, - Артем стал доставать деньги на обратный билет, - что-то я ничего не пойму...
       ...Им едва хватило расплатиться. Немного денег добавила Катя, вынув их из кармана джинсов. Они посидели еще недолго, озираясь растерянно, и вышли в тропическую ночь. Было свежо, но не холодно.
       - Пойдем на вокзал. Там сумка у меня...
       Чувствовалось, что Катя вот-вот расплачется. Артем понуро брел рядом и все думал о том, что не мог, ну - просто не мог Артур Мванович так бессовестно его обьегорить и оставить...
       ...Они шагали по ночному городу. На курорте жизнь не прекращалась и ночью. Много было гуляющих, веселых людей. Соревнуясь друг с другом и накладываясь, везде звучали заводные ритмы, смех и громкий разговор. Мигали огни, мерцали звезды, и сытая Луна лениво проплывала сквозь рваные облака. Терпко пахло какими-то растениями. Теперь эта веселая курортная жизнь отодвинулась за какой-то барьер, как тогда, - за окном купе, как будто они уже не участвовали в этом празднике. Им осталось только созерцать все это со стороны.
       Они одновременно вздохнули...
       Артем боялся, что и Катиного багажа не окажется на месте, но сумка стояла там. Он взял ее и они вышли на привокзальную площадь, как раз к тому месту, где Артема "завербовала" маленькая, смуглая женщина.
       Катя растерянно сложила руки на груди.
       - А Амалия, разумеется, не сказала - где живет?
       - Нет, конечно... А может, в милицию заявим?
       - Можно бы... Мы же знаем их приметы, но пока неизвестно - что случилось. К тому же, таких историй у милиции - пруд пруди, будут они гоняться за нашими деньгами... В общем, обманули нас...
       Артем прикурил сигарету.
       - Ты много куришь, Артем.
       - Да... Надо бросить... А хочешь - брошу?
       - Хочу, конечно! Ты же будущий врач!
       - А тебе не все равно - курю или нет?
       - Значит - не все равно! - обиженно сказала Катя. - Я что-то устала. И пить хочется...
       - Вот что, Ка: пойдем ко мне.
       - А это удобно?
       - А тут стоять удобно? Пойдем-пойдем. Я лягу на пол, а ты на мое место. Комната у меня не ахти, но переночуем по-спартански...
       - А завтра? Артем, у нас же ни копейки нет!..
       Катя принялась тихо плакать. Артем, чувствуя неловкость, стал ее гладить по плечу, но она еще сильнее разревелась, уткнувшись ему в бок.
       - Все-все-все, - говорил он, положив щеку на ее волосы, - все-все-все...
       Наконец она успокоилась.
       - Извини, пожалуйста... Господи, даже платка нет...
       Артем дал ей свой платок. Она изящно и аккуратно вытерла глаза и виновато улыбнулась.
       - Пойдем, - сказала она, - ничего уже не исправишь... Я ведь даже искупаться не успела... Хорошо, хоть документы были в сумке.
       ...Когда они подошли к дому, все спали. Артем тихо отворил дверь и они шмыгнули в комнатку. Сосед за стеной по-прежнему храпел.
       - Пить хочу, - сказала Катя.
       После сытого ужина Артему тоже хотелось пить. Он вышел и напился из крана. Потом набрал бутылку и вернулся.
       Катя неумело стала отпивать из горлышка. Потом предложила Артему. Ему пить уже не хотелось, но после Катиных губ с удовольствием приложился.
       За стеной стали храпеть особенно рьяно. Это уже был не один, а два храпа. Видно, от мужа не отставала и жена. Выглядело это, как смешной дует двух влюбленных хрюшек, старающихся перещеголять друг друга. Катя тихо стала смеяться. Артем стал передразнивать соседский храп и это ее так рассмешило, что оба уже громко стали смеяться, повторяя соседские звуки.
       - Хр-хр-хр! - мотая и подставляя голову к Катиному лбу, хрюкал Артем.
       - Х-х-рю-ю! - отвечала Катя, прижимая свой лоб ко лбу Артема и оба смеялись.
       И вдруг они почувствовали то, что чувствовали до них многие миллиарды девушек и парней. Этот всплеск адреналина, эти мурашки до корней волос, этот странный щемящий перестук сердца, эту кислинку на губах... Они поцеловались, не убирая голов и это было так сладко и значительно, так вечно и важно, что укради у них жизни, они бы не почувствовали и не горевали...
       ... В дверь постучали. Они вздрогнули и отпрянув, удивленно переглянулись. Артем, приложив палец к губам, пошел открывать. За дверью стояла маленькая, смуглая женщина-полководец.
       - У меня женщин не водят, - сказала она резко и прямо. - Здесь не бордель, чтобы шуры-муры разводить. Пусть она уходит.
       - Мы ничего не делаем, тихо стал обьяснять Артем, - понимаете, нас обокрали и ей некуда было...
       За стеной храп прекратился. Видно, проснулись, прислушиваясь - о чем разговор.
       - Не знаю, ничего не знаю! Здесь не бордель, - повторила резко и громко маленькая, смуглая женщина.
       - Ладно, - принял решение Артем, - давайте мои деньги за семь дней и я ухожу.
       - Уходи-уходи, сейчас вынесу!
       Хозяйка развернулась и пошла к дому.
       Через десять минут они стояли у калитки, снова решая - куда идти. Артем поймал себя на том, что ему стало совершенно наплевать, оказались они на улице без денег и всякой перспективы, или нет. Им овладело какое-то воодушевление. Главным теперь было ощущение близости с Катей. Та сладкая слабость, накатившая во время поцелуя, все еще не отпускала.
       - Куда же теперь мы пойдем? - повторила Катя уже не раз заданный вопрос, но теперь она рассмеялась. Действительно, это было смешно.
       - А черт его знает... Главное - мы вместе, верно?
       Катя молча взяла за руку и прижалась.
       - Ты сказала, что даже поплавать не успела. Вот и пойдем на море. Отсюда до пляжа десять минут...
       ...Даже сейчас, глубокой ночью, пляж не был пустынен. В темноте слышались голоса, обрывки музыки и смех, заглушаемые шумом прибоя. Луна скрылась за облаками, обозначившись призрачным, светящимся пятном.
       - Говорят, в ночном купании в море особая прелесть.
       - Я немножко боюсь, Артем...
       - Не бойся, я же рядом!..
       Катя присела и начала копаться в сумке. Вынув большую, мохровую простыню, хотела разложить, но ветерок мешал. Артем помог.
       - Отвернись, пожалуйста, я надену купальник...
       - И так не видно ничего! Ты даже не поймешь - отвернулся я или нет.
       - Отвернись-отвернись!
       Катя засмеялась и нашла ладонью его лицо, чтобы повернуть. Он немедленно и быстро стал целовать ее мягкие и теплые пальцы. Она смеялась и увертывалась, но ладонь не убирала. Они играли в замечательную, вечную игру, где правила устанавливались ими, а исход - Богом...
       Наконец, он честно отвернулся, дождавшись, когда Катя переоденется, и они пошли навстречу темному и загадочному, шумному, но доброму зверю...
       Они долго купались, целовались и кувыркались в волнах, забыв обо всем на свете. Потом, повалившись у берега среди накатывающих, слабых волн, они ласкались, касаясь друг-друга, пытаясь растворится, проникнуться, всосаться, впитаться в любимого человека... В истоме набухли неокрепшие соски упругих, мокрых грудей, полноватые бедра искали опору, пальцы очерчивали красиво изогнутые брови, приоткрытые губы, крепкие мускулы и что-то сокровенное и доселе им неведомое, а разум, безвозвратно канув в любовном тумане, не представлял - как существовал до сих пор - без этого...
       - Не обижай меня, - вздрогнув, прошептала Катя.
       Артем, влекомый страстью, не мог остановиться.
       - Артем, дорогой, не надо, - снова прошептала Катя, напрягшись, но не было тех сил, которые смогли бы противостоять этому порыву и напору. Она знала, что сама хотела этого, хотела с ним, хотела сейчас, и все заволокло этим желанием, сделав ее мокрым и беспомощным, слабым и стонущим, побежденным, но победившим одновременно, прекрасным апофеозом главного назначения этого таинства - жизни...
      
       Глава вторая
      
       ...Приведя себя в порядок, они пошли обратно в город, - ошеломленные и притихшие. Взявшись за руки, молча прошли по ночной аллее и присели на скамейку в том самом месте, где вчера познакомились. Они долго сидели и молчали, но в этом молчании не было отчуждения. Катя надела тонкий свитер и улеглась на скамейку, положив голову Артему на колени.
       - Спать хочу, - тихо сказала она.
       - Спи...
       - ...
       - ...Я тебя обидел?
       - Не знаю... Наверно нет... Мне было хорошо с тобой...
       - Я тебя никогда не буду обижать...
       - Посмотрим...
       - Вообще, - что думаешь?..
       - Ой, не знаю-не знаю!.. Голова у меня пустая...Не хочу думать, что совершила глупость...
       - Что ты, маленькая! Ма-а-ленькая! Мя-а-генькая! А давай, - я тебя буду звать "Ваша мягкость"!
       - Я толстая?
       - Нет! Ты мягкая!
       Артем стал гладить ее влажные, душистые волосы. Потом нагнулся и поцеловал в маленькое ушко.
       - Не надо, Тёма! - смеясь стала мотать головой Катя, - не буди! Я хочу уснуть...
       - Тебе нравится быть со мной?
       - Да, но день пребывания с тобой стоит очень дорого! - улыбнулась она устало.
       - Интересно, где сейчас Артур с Амалией?.. А ведь прямо при мне познакомились... прикидывались, что ли?
       - Может быть... Может и со мной Амалия не случайно познакомилась... А я дура, - поверила!.. Спят наверно на наших деньгах, мерзавцы, и видят розовые сны... Прямо, лиса Алиса с котом Базилио!..
       Артем засмеялся.
       - А мы с тобой Буратино и Мальвина. Придумаю что-нибудь, Ваша мягкость...
       - Я бы позвонила домой. Отцу ничего не стоит прислать тысячу-другую, может даже примчится сюда, но они так меня отговаривали ехать, что звонить сейчас... Потом начнется: "Мы же говорили тебе, дурочка", "Никогда не слушаешься", "Вечно лезешь в разные авантюры!"... Ладно, давай поспим, а потом поговорим.
       Она устроилась калачиком, как котенок - ища места помягче, от ее щеки стало горячо. Вскоре она уснула, посапывая, как ребенок. Несмотря на глубокую ночь, было жарко. Измученный парк отдыхал, выставив устало изумрудно-зеленые ветви у фонарей, как будто рассматривал болячки. Вокруг фонарей роились мириады бабочек. Луна отошла к морю, собираясь освежиться.
       Артем смотрел на Катю, вновь переживая случившееся. Он хорошо понимал, что теперь отвечает не только за себя, но и за нее, за ставшее дорогим в этот вечер, существо. Он судорожно размышлял, ища выхода из положения. Денег, которые вернула хозяйка, было ничтожно мало для возвращения домой. Конечно, он тоже мог позвонить своим, но это была крайняя мера: они и так потратились на его поездку. Катя тоже не позвонит... Что же делать...
       Ему тоже хотелось спать и периодически стал клевать носом, но вдруг вспомнил, что его однокурсник, Сандро Горели, живет относительно недалеко отсюда, - в районном центре. Он был дома, - это он точно знал - сам провожал две недели назад. Вот бы добраться до него и занять немножко денег! Они с Катей вернутся на море и отдохнут с недельку. А долг он отдаст потихонечку, в течение года!
       Чем больше он думал об этом, тем идея становилась легкоосуществимой и дельной. Сандро был веселым и свойским парнем, должен был помочь. А добраться до него денег должно хватить!..
       Артем так обрадовался этой мысли, что растолкал Катю. Та протирала глаза, не понимая - что случилось и где она вообще.
       - Значит так, Катя: путешествие продолжается! Мы сейчас пойдем на вокзал и постараемся доехать до моего друга, Сандро, - он живет в здешних краях. Займем немножко денег у него и вернемся обратно на море. Отдохнем хотя бы несколько дней.
       - Что продолжается? - не поняла спросоня Катя, - боже мой, как я спать хочу! И в ушах заложило...
       - Не спи - не спи! Пойдем на вокзал. Мы должны ехать.
       - Я уже была на вокзале два раза, Тёма! Это не смешно! Давай, сменим маршрут.
       - Ну, тогда пойдем в ресторан.
       - Нет уж!
       Проснувшись окончательно, Катя присела и с деланным ужасом выпучила глаза.
       - Лучше на вокзал, - там нас хоть не грабили...
       ...На привокзальной площади было почти безлюдно. В стороне, в тени высоких пальм дрались кошки, выводя дикий, пугающий вой убийц...
       ...Как они выяснили, нужная электричка отходила через сорок минут. Денег на билеты хватило в тютельку. Они вошли в душный вагон и уселись на жесткое сиденье. В ночной электричке народу было мало. Пахло потом и фруктами. Ехали в основном местные крестьяне, угрюмые и сонные, привычно пристроившись досыпать свои тревожные, трудовые сны.
       Электричка свистнула коротко, боясь разбудить пассажиров, и медленно тронулась... Они тоже кое-как устроились, подложив под головы сумки и уснули...
       ...Проснувшись утром по-молодому бодрыми, они размяли застывшие тела и выглянули в окно. Пейзаж заметно изменился. На горизонте виднелись лесистые горы с охряными проплешинами. Растительность была не такой буйной, знакомой по России, - с буком, грабом и дубами. Правда, попадались и экзотические стройные кипарисы и неуклюжие ореховые деревья. Пока ехали, внезапно пошел ливень. Было удивительно с солнечного дня сразу шагнуть в пелену проливного дождя. Сразу запахло пылью и чем-то душистым. Дождь прекратился через полчаса, оставив тяжелые капли на мутных стеклах электрички.
       - Не мешало бы подкрепиться, да, Ка?...
       Артем полез в сумку в поисках остатков домашней провизии. Пирожков не осталось, но на дне сумки еще нашлась пара пакетов печенья, связка бубликов и несколько пряников.
       - Угощайтесь - предложил Артем сидящему напротив, пожилому мужчине с пышными седыми усами. Тот сел в поезд недавно, притащив собой неподьемную сумку и потом долго не мог отдышаться. Устроившись наконец, старик с крестьянской непосредственностью стал простодушно и с интересом посматривать на Артема с Катей, но спросить о чем-нибудь не решался.
       - Спасибо, не хочу, - застеснялся тот.
       - Берите-берите! Это вот Нижегородские пряники.
       - А-а! Нижегородские... Это раньше который был Горький, да?
       Мужчина уважительно покивал головой. Потом, сняв кругленькую шапку, осторожно, будто обжигаясь, взял пряник двумя пальцами и, стараясь не нарушать хорошего тона, откусил небольшой кусок. Пожевав, еще раз кивнул уважительно.
       - Вкусный пряник! Когда я в армии служил, тогда покупал. Здесь тоже выпускают, но совсем не тот вкус. Вкусный пряник!..
       Он опять откусил деликатно, на удивление ловко подхватив ладонью сорвавшуюся крошку.
       - А до райцентра далеко, уважаемый... извините, не знаю, как вас? Я Артем, а это Катя.
       - Шалва меня зовут, мои хорошие. Нет, не далеко.
       - Артем улыбнулся простодушному ответу.
       - А сколько еще ехать?
       - Через два часа будем. А вы в гости едете или как?
       - Да, моему одногруппнику. К Сандро Горели, может знаете?
       - Нет...- Шалва задумался... Нет, не припомню... Ну да, Горели живут в городе, много их, но...
       ...Подкрепившись и повеселев, ребята сели у окна и смотрели на проплывающие мимо синие виноградники, двухэтажные каменные строения с большими верандами, отвечали ребятне на полустанках, машущим им руками, видели сногсшибательно красивых, грустных осликов, пасущихся вдоль полотна, пугающе громадных буйволов, валунами черневших в речке... Все было в диковинку.
       - Скажите, уважаемый Шалва, а почему почти все дома недостроены?
       Шалва задумался. Потом улыбнулся и развел руками:
       - Не знаю... Может потому, что мы всегда мечтаем сделать больше, а получается меньше... Сколько я себя помню, всегда строил. Хотел, чтобы дом был просторным, вмещал много гостей, но на все руки не доходят. Так и строим и строим, - больше, выше, шире, и действительно, закончить не можем. Пусть наши дети и внуки завершат начатое... Вот у моего деда стояла деревянная изба. Из толстых, дубовых досок. Лучшая изба была в деревне. Двадцать буйволов мой дед имел! Сам и пас их. Потом раскулачили. А чего его кулачить было?!.. Так, вот, в одной небольшой комнате умудрились вырастить пятерых детей. А моему отцу того дома стало мало и на его месте построил другой, более просторный и каменный. Ну, и я кое-что пристроил. А в доме том теперь всего пять человек: я и мой сын с семьей. Вот и получается: дома стали большие, а народу в них меньше... Вот, если помножить на количество комнат по тем меркам, то нас теперь должно быть не меньше шестидесяти! А того, деревянного дома ой как жалко!.. Помню, лазили на чердак воровать чурчхеллу... Чурчхеллу знаете? Сейчас...
       Шалва полез в сумку и вытащил оттуда несколько коричневых палочек.
       - Это что, колбаски? - спросила Катя.
       - Нет, - сказал Шалва, - берите, попробуйте...
       - Это не колбаски, я это ел уже - Сандро привозил из дома. Вкусные очень, с орехами. В России тоже продают, но эти вкуснее.
       - Это ведь как с пряниками, - рассмеялся Шалва. - Каждый должен делать то, что у него лучше получается. Я всю жизнь в виноградниках проработал. Знаю, чем дышит лоза.
       Такого "Саперави", как у меня, ни у кого нет в округе, но очень много труда требует земля. Вот, говорят - в Грузии легко: там палку ткни и все растет, но одного забывают, что чем больше земля родит, тем больше труда и пота она забирает. С неба ничего не падает... Вот, видите виноградники? Семь-восемь раз за сезон полазий ко с аппаратом на спине - Шалва стал сгибать пальцы: - оприскивать, потом обрезать, потом привязывать... Потом с мотыгой пройдись пару раз, собирай, отдави, отделяй, очищай, осаждай, переливай... пальцев не хватит! А соберешь урожай - не принимают, а принимают - за копейки, как будто этот виноград в овраге, под кустами собирал, как грибы...
       - А сельскому жителю везде тяжело, - заметил Артем, - и в России нелегко.
       - Да знаю, что нелегко! Земля просто так ничего не отдает... Нас вот, солдат, помогать колхозам возили. В сентябре, в холодрыгу картошку собирали. Никогда не забуду! Уж лучше камни грузить! По шею в грязи, согнувшись, под мелким дождем: ползешь и ползешь, и полю этому конца-края не видно! Я первый раз в жизни увидел - что такое настоящий горизонт, а то у нас вся местность... Как сказать... Вся скомканная...
       Шалва, улыбнувшись, замолчал и стал смотреть в окно... Электричка осторожно входила в город.
       ...Выйдя из поезда, Старик подвел их к стоянке такси.
       - Ребята, - обратился он к таксистам, - кто знает Сандро Горелли? Вот гости к нему приехали. Из России.
       - Горелли? Сандро? Я знаю, - вышел вперед молодой парень, - сосед он.
       - Ну вот! Знаешь, так довези их чин-чином, сказал Шалва и сунул деньги таксисту. - За мой счет.
       - Спасибо, дядя Шалва!
       - Не за что, сынок! Приезжай ко мне в деревню Зайцево, такого "Саперави" ни у кого нет в округе...
      
       ***
       Дом Сандро Горели оказался невысоким, но законченным, на радость Артему, добротным строением, стоящим в глубине большого, зеленого двора. Спереди открывалась традиционная для южных домов, просторная веранда, к которой плотно подступали сирень и розовые кусты. Вообще, двор был ухоженным. По периметру поднимались стройные свечи кипарисов, создавая наряд и южный колорит. К дому вела длинная виноградная аллея.Чувствовалось, что здесь живут люди, любящие свой дом и получающие удовольствие от своего жилища. С веранды открывался вид на Кавказ и на город.
       Сандро даже не удивился приезду институтского друга. "А-а, привет Артем!" - сказал по-простому, как будто встретились перед лекцией. А вот на Катю он то и дело бросал любопытные взгляды. "Это Катя", - сказал Артем при знакомстве, и сам того не ведая - почему, добавил: "Моя жена". Катя , покраснев, мельком взглянула на него, но промолчала.
       - Поздравляю! - весело сказал Сандро, расцеловал обоих и повел к дому. У лестницы их встретила симпатичная женщина средних лет, тшательно вытирающая руки о передник.
       - Мать, -сказал Сандро, - это Артем, мой институтский друг, а это - Катя, его жена.
       - Мария Алексеевна, - представилась на русский лад она и улыбнулась, - можете звать так, а можете как все - тетя Маро. Добро пожаловать дорогие! Проходите! Я извиняюсь, бегу на кухню. Сынок, проводи гостей...
       Они повернулась и энергично пошла наверх.
       Из дома на веранду выскочил мальчуган лет десяти. При виде гостей резко притормозил и попытался остепениться, но шаловливо зыркал красивыми, зелеными глазами.
       - Это мой брат, Патик. Непоседа и драчун. Ну, ребята! Здорово, что надумали к нам приехать!
       Артем, улучшив момент, рассказал Сандро о своих приключениях и несколько стесненно попросил денег взаймы.
       - Пойдем к отцу,- сказал тот, - думаю, проблем не будет. Патик, отец где?
       - В погребе. Вино переливает.
       - Пойдем, спустимся к нему. А ты можешь остаться, Катя.
       - Нет, я тоже пойду, мне интересно!
       Они спустились в погреб. Внизу было прохладно. Пахло вином и сыростью. Пол погреба был выстлан квадратными глиняными плитами, потемневшими от времени и вина. Вдали чернел старый камин, сложенный из тесаных камней и кирпича. Вдоль стен стояло несколько бочек и больших стеклянных бутылей. Дядя Георгий наполнял красным вином одну из них. Вино бурлило и пузырилось, распространяя терпкий и сладкий аромат. Поздоровавшись, Георгий взял с полки стаканы, раздал всем и наполнил из щербатого, темного кувшина. Потом налил и себе.
       - Попробуйте, -предложил жестом, - такого вина, как у меня, во всем округе ни у кого нету.
       - Кроме Шалвы из Зайцева, - сказала Катя, смеясь.
       - Что? - не понял Георгий, но улыбнулся из вежливости.
       - Это мы в поезде познакомились с одним хорошим человеком, - Шалва его звали. Он утверждал, что лучший "Саперави" у него.
       - Не может быть! Ну, вы попробуйте! Не вино, а кровь богатырская!.. Ну, будем здоровы!
       - Будем здоровы! Гагвимарджос! - вспомнил Артем застольное слово, приведя Георгия в неописуемый восторг, и выпил до конца.
       Вино действительно было густое и вкусное.
       Георгий снова наполнил стаканы и посмотрел на Артема.
       - Вино, мой дорогой Артем, надо дегустировать умеючи! Нельзя брать его нахрапом! Cначала надо покрутить в бокале, легко, как бы нехотя вдохнуть аромат и подождать, прислушиваясь к ощущениям. Потом чуть-чуть пригубить, чтобы вино само затекло в рот и распространялось... Иначе не поймешь ничего! Ну, давайте, попробуем...
       Они все покрутили, понюхали и отпили.
       - Хорошее вино! А действительно: лучше чувствуешь его! Спасибо, дядя Георгий!..
       - Терпкое какое! Душистое!
       - Я не винодел и это не моя профессия, - Георгий поставил стакан и завинтил крышку на бутыли. - Я простой человек, но одно я знаю наверняка: вино создавать, значит - не просто делать напиток с градусами, а приобщаться к какой-то философии и вековой мудрости, какую мы, ребята, может, до конца никогда не откроем. Я лично понял, что делать вино гораздо интереснее, чем пить его, хотя и последнее не забываем. Для хорошего вина одного винограда мало. Здесь душа нужна и любовь. Как у нас говорят, вино тогда состоится, если в нем ангел умоется.
       Он рассмеялся и добавил:
       - Ну, до ужина хватит. Я скоро кончу свои дела и поднимусь, там поговорим. Сейчас все везде изменилось. Хочется узнать - как вы там живете...
       - Отец, - Сандро решил рассказать отцу, - у моих друзей небольшие проблемы...
       - Это - не самое главное в жизни, ребята, - сказал доброжелательно Георгий, узнав - в чем дело. - Дай Бог, чтобы иных проблем у вас не было! Вы сначала погостите у нас, осмотритесь, отдохните, а когда надоест, можете вернуться, - я вам помогу, но вот, как у людей поднялась рука обкрадывать вас! Что за жизнь пошла!..
       Он по-дружески приобнял Артема с Катей и помотрел с прищуром:
       - А вы, молодые, венчались или как?
       - Нет, дядя Георгий... - ответили наконец.
       Артему было неловко за свою ложь, но что он мог делать?! Не мог же сказать, что познакомился с Катей два дня назад?! Ему справедливо казалось, что это могло как-то навредить их репутации, и выглядели бы они в ином свете в глазах этого гостеприимного и добропорядочного семейства.
       - Не успели, дядя Георгий,- добавил он смущенно.
       Катя опять глянула украдкой на него.
       - Вот и хорошо, что не успели, - улыбнулся Георгий, - будете венчаться в Грузии, как Грибоедов с Нино Чавчавадзе. В Алаверди поедем венчаться, - знаете такой собор? Он недалеко от нас. Давайте сделаем это в субботу.
       - Спасибо... Может не стоит вам беспокоиться...
       - Все, решено! - сказал непреклонно Георгий, - это же и нам в радость, дети! Такое событие происходит! Вы такие красивые, молодые, - потом будете детям своим и внукам рассказывать, как в Грузии венчались, и нам будет что вспомнить... Ну, поднимайтесь наверх, отдыхайте и я скоро присоединюсь...
       ...Стол, обильно заставленный южной снедью, необычно пахнущей пряностями, может, был не столь изысканным, как в курортном ресторане, но все было вкусно.
       Георгий наполнил стаканы.
       - Ну, все мы знаем - для чего собрались,- сказал он просто, - длинных тостов произносить не буду. За ваш приезд, дорогие. Гость для нас - всегда радостное событие, а когда приезжают друзья моего сына, да еще молодожены, то это в двойне, втройне радостно!..
       ...После ужина друзья остались пить кофе на веранде. Пели сверчки, и вечерный прохладный ветерок откуда-то волнами доносил звуки кавказской музыки. В вечернем небе метались редкие тени ласточек, ловивших последние лучи заката.
       - Гуляют, - заметил Сандро, - может, тоже свадьба... Ну, ты Артем даешь! Я даже не подозревал, что у тебя есть Катя. Надо же, так тихо!.. А я! - Чихну вот в начале улицы, а в конце говорят - "Будь здоров"... Ничего не могу утаить...
       Он отхлебнул кофе и покачал головой.
       - Я тоже не подозревал, - рассмеялся Артем.
       - Мы недавно познакомились, - попыталась славировать Катя.
       - Да мы расстались с ним две недели назад!
       - Так давно? - рассмеялась она.
       - Сандро, не приставай, - пробурчал Артем. - Ты же видишь: я здесь, рядом со мной - Катя, и это факт. Мы любим друг-друга и это тоже факт. Чего тебе еще надо?
       - Ничего-ничего, - примирительно похлопал по плечу Сандро, - может, мне немножко завидно, а?!.. Везет же тихоням! - рассмеявшись, приобнял он Катю.- Дай вам бог... В свидетели берете?
       - Берем! - ответили хором.
       - Отлично! Еще вот, что: завтра я собирался к деду на пасеку. Здесь, недалеко, в горах. Поедете? Переночуем там и послезавтра вернемся.
       - Конечно! Куда скажешь, туда и поедем!..
       - Ладно, тогда я пойду, прилягу, а вы как хотите. Ваша комната в конце коридора, направо. Никто вас беспокоить не будет. Ну, покедова, влюбленные!
       - Пока!
       Попрощавшись, они ненадолго замолчали. Потом Катя повернулась и перегнувшись к нему, шепнула:
       - И как же мы пойдем туда?
       - Куда? - прикинулся Артем, уткнувшись носом в ее волосы.
       - Туда,- в конце коридора - направо, где никто беспокоить не будет. Знаешь, мне неудобно за нашу ложь...
       - И мне, но так получилось, - ничего другого не успел придумать, - перешел на шепот Артем. - Ка,- приобнял он Катю, - а как насчет предложения дяди Георгия?
       - Венчаться, что ли? Ты с ума сошел, Артем? Вот так сразу, не подумав... Да и руки вроде никто не просил...
       - Я прошу! - Артем опустился перед ней на колени. - Дорогая Екатерина! Я покорнейше прошу вашей руки! Обещаю любить до гроба!
       - Шутишь? Поднимайся! Увидят!
       - Нет, Ка, не шучу! Я люблю тебя. Люблю!..
       Он обнял ее за ноги, уткнув голову в упругий живот. Катя стала гладить упрямый хохолок парня, посмотрев в сторону луны как-то грустно и отрешенно. В этом взгляде были и вековая покорность, и тоска, и тревога за свою судьбу, и решимость зрелой женщины - перешагнуть черту, за которой кончалась беззаботная молодость...
       - Позвонить бы надо нам домой, Артем...
       - Завтра позвоним.
       - Откуда? С горной пасеки?
       - А что? И с пасеки можно позвонить. Попрошу телефон у Сандро.
       - Ладно, - устало сказала Катя, - пошли отдыхать. Я тебя хочу попросить...
       - Понимаю, - кивнул головой Артем... Я буду, как мышь.
       - Вот и хорошо, мой мышонок, - она взяла его за руку. - Пошли...
      
       ***
       Неделя пролетела так быстро, как это могло случиться на юге, где вино, обильная еда, доброжелательность и вечная веселость хозяев лишали каждого чувства времени.
       Провожали их всем семейством. Выгрузившись на привокзальной площади, направились к перрону. Впереди всех скакал Патик с Катиной сумкой. Дальше шли Артем с Сандро, тащившие неподьемные свертки, набитые всякой вкусной всячиной. Вслед за ними шел дядя Георгий, бережно неся тшательно завинченный десятилитровый бочонок с багряными пятнами. Далее следовали дамы.
       Мария Алексеевна расчувствовалась.
       - Вы теперь у меня, как дети родные, - говорила она, утирая слезы, - скажите Сандро, пусть тоже женится! На такой же красивой девушке! - обняла она Катю.
       - Мы вас тоже любим и не забудем, Мария Алексеевна! Большое вам спасибо! Вы были так добры к нам! Приезжайте теперь вы, у нас тоже есть что посмотреть в России...
       Потом, еле поместившись в купе, долго жали друг другу руки, обнимались и прощались, пока проводник не стал выпроваживать всех, кому следовало.
       Их действительно венчали в огромном и строгом соборе Алаверди, где красивый, седобородый старец непонятным, древним языком призывал к верности и любви к друг другу. Все было строго, торжественно и просто, даже немножко страшно. От новых ощущений, венчальных волнений, навалившихся вдруг впечатлений, голова кружилась. Раскрасневшая Катя была так красива, что Артем не верил своему счастью.
       Им запомнилась поездка на пасеку. Дед у Сандро оказался бойким стариком с пронзительными, зелеными глазами. При виде Кати он засуетился, припарадился в новенькое, и то и дело распрямлял плечи, стараясь показать - какой он молодец. Правда, иногда забывал об этом и начинал снова сутулиться. Пасека с двумя десятками улеев находилась на маленькой поляне, между извилистой дорогой и горной речкой, - в низине. Дед угошал их свежим, душистым медом. Спали они в обширной, брезентовой палатке, под гул речных потоков.
       - Сюда мы приезжаем летом, - говорил дед. Липовый и каштановый мед самый вкусный. Пчелами начал интересоваться, как на пенсию вышел, да и жизнь такая - надо вертеться. Занятие - как раз для моих лет. Чистый воздух и спокойствие, - что еще надо старику...
       - Дед, а у Кати как раз подходящая фамилия - Медонова, - сказал Сандро. Это деду так понравилось, что сразу вскочил, поцеловал Катю в голову и пошел, как он сказал, за деликатесом. Через полчаса дед принес рамочку с самым свежим медем: пчелы успели застроить только центр рамки величиной с ладонь. Мед вытекал из еще неопечатанных сот жидким янтарем.
       В тот вечер они стали свидетелями интересной сцены. Уже смеркалось. Они сидели у дороги на бревне, разговаривая, когда вдали, в темноте, у поворота показалось какое-то мерцание. Оно дрожало желтым, слабым светом. Все завороженно смотрели на медленно приближаюшиеся огни. Наконец, они рассмотрели, что свечение исходило из ведра, а ведро осторожно нес какой-то мужик, на вид средних лет, в побитых, грязных сапогах гармошкой и брезентовой штормовке. Вид у него был слегка одичавший. Приблизившись, он вполголоса поздоровался.
       - Садись, добрый человек, отдохни, -пригласил Сандро.
       - Тот кивнул и подойдя ближе, осторожно поставил ведро, заботливо заглядывая внутрь, потом подсел, и сняв черную, круглую шапку, пригладил давно нестриженные, темные кудри.
       - Покурить есть?
       По голосу было видно, как он устал.
       - Есть. Кури на здоровье. Что это ты несешь? - спросил Сандро, протягивая сигарету.
       Мужик прикурил, защищаясь от идущего с ущелья ветерка, и сделав глубокую затяжку, ворчливо заметил:
       - Как будто не знаешь!
       - Еслиб знал, не спросил бы.
       - А ты не будешь смеяться?
       - Смеяться? С чего бы это?
       - А эти тоже смеяться не будут?
       - Ну... За них я не отвечаю. Все зависит от того, дорогой, что ты нам собираешься сказать.
       Сандро действительно рассмеялся и хлопнул его по плечу:
       - Ну давай, выкладывай,что это? Тебя случаем не Прометеем звать?
       - Ну вот, начинается! - Мужик нервно затянулся и выпустив едкий дым в сторону Большой медведицы, взглянул укоризненно на Сандро. - Кого не встречаю, начинают каким-то Про-метеем звать, смеются надо мной, а я, может, делаю то, что все должны делать...
       Говорил он отривисто и видно было, что действительно его достали.
       - Переехал я в долину. Дом купил. Сын в сентябре в школу пойдет, жене работать негде... мне этой долины и подавно не нужно, мне и там, - кивнул в сторону гор, - хорошо. А как переехать, когда домашние ангелы-хранители в старом доме остаются?! А в новом - никого?! Вот и делаю, как дед учил когда-то: надо всех ангелов-хранителей переманить на новое место. Вот свечку зажег в ведре, чтоб не погасла, и сахарным песком сыплю дорогу время от времени, приманивая... А ты - "Про-метей!" Кто он такой, твой Прометей? Пожарник, что-ли?...
       - Ну ладно, извини, - Сандро снова похлопал его по плечу. - Домой нескоро доберешься, видно...
       - К полночи будем дома. Вот только свечку поменяю...
       Он надел шапку, приладив ее как следует, встал и осторожно взял ведро.
       - Возьми сигареты.
       - Спасибо...
       Мужик засунул сигареты во внутренний карман и попрощавшись кивком, продолжил дорогу. Желтое свечение, раскачиваясь, уменьшалось, пока совсем не исчезло за поворотом. Все молчали, находясь под впечатлением увиденного.
       - Да, - сказал Сандро, - "Будем дома"! Это он о своих ангелочках говорил... Вот и пойми теперь, - нормальный он или нет...
       - Это как посмотреть. Одно ясно: он уверен в себе и в том, что все делает, как надо. Он стоит твердо и правильно, пусть, может, и заблуждается с этими ангелами...
       - Я ему завидую, - вздохнула Катя.
       - Ведро и свечи мы тебе найдем, - обнял ее Артем.
       Потом, вспоминая этот случай, Артем думал о том, что с новыми временами, засилием техники, комфорта, машин и цивилизации, безвозвратно уходило в прошлое то наивное, неиспорченное состояние души, та непосредственность и естественность, которые теперь были так редки и присущи разве что деревенским жителям, вроде этого мужика, вынужденного спуститься с гор со своими ангелами...
      
      
      
       Глава третья.
      
       Поезд тронулся, и кинолента с горами, кипарисами, ослами и машущими приветственно, голопузыми ребятами, пошла в обратном порядке, отдаляя от них пряные и вкусные края, успевшие удивить, впечатлить и влюбить в себя вместе с сочными и колоритными хозяевами.
       В купе с ними ехал молодой парень. Он сразу полез на верхнюю полку и заснул. Артем с Катей долго сидели вдвоем, взявшись за руки и смотрели на пейзаж, пока не стемнело. Потом поужинали, разодрав вкусное табака и заедая не менее вкусным хлебом. Собрались спать каждый на своей полке, полушутя вздохнув и разведя руками, мол, что делать...
       ...Утром первым встал Артем. Выглянув в окно, он сразу увидел море. Оно опять его поразило и заставило воскликнуть: "Море! Катя, проснись! Море!"
       Соседа по-купе не было видно. Наверное сошел рано утром.
       - Ну что, Ка, сойдем у моря?
       - Мне уже не хочется. Мы же решили сразу ехать домой?
       - Честно говоря, мне тоже. Как вспомню ту злую женщину!..
       - При чем тут женщина! Просто, пора вернуться домой и пережить скандал...
       - Давай договоримся: сначала мы едем ко мне, а потом к тебе.
       - Тёма, я боюсь! - уткнулась в грудь Катя. - С отцом все будет в порядке, а вот мать с ума сошла, когда я с ней говорила!..
       - Наверное привыкла уже, что у нее теперь новая должность - теща!
       - Будем думать, что твоя мать тоже!..
       - Мать у меня мировая! Тебе она сразу понравится...
       Поезд со скрежетом входил на пристанционные пути. В купе постучали и не дождавшись ответа, вошел проводник, держа в одной руке два подстаканника с чаем, а в другой - стопку белья. Ловко поставив чай, он взял деньги, кивнув головой.
       - А какая сейчас станция?
       - Сочи, дорогой! Сочи! Стоянка пятнадцать минут.
       - Хорошо как! Катя, давай, выйдем, купим мороженое!
       - Прошу не опаздывать!- важно посоветовал проводник и вышел.
       На сочинском вокзале царила привычная суета, деля народ на два равных потока: приезжающих и отьезжающих. Их легко можно было различить. Первые, - бледнолицые и растерянные, оглядывающиеся вокруг, как рекруты, вторые - загорелые и бывалые, с уверенным взглядом и повадками.
       Купив мороженое, они прошлись по перону до начала состава.
       - А я всегда мечтала ехать в кабине машиниста. Впереди одни рельсы, бегущие к тебе. Здорово!
       - А я люблю паровозы. Они - как живые: пыхтят, фыркают и пускают пар, как сухопутные киты! Жаль, что их не стало... Дед мой был машинистом паровоза на Горьковской дороге... у тебя мороженое капает, Катя!
       Артем нагнулся и облизал испачканный палец.
       - Ой, - рассмеялась Катя. - Дурачок! Не ешь меня!
       - Сьем! - с деланным рычанием ответил Артем, "обгрызая" кисть девушки.
       Катя смеялась так, как любил Артем: переливаясь тихими колокольчиками.
       Они пошли обратно и вернулись как раз к отходу поезда.
       -Заходи-заходи, ребята! - поторопил проводник. - Уже трогается. К вам нового пассажира посадил. До Ростова. Чаю еще будете?
       - Нет, не будем, - хмуро отозвался Артем, раздасадованный тем, что не удалось им с Катей остаться наедине.
       Открыв дверь купе, он увидел мужчину. Тот стоял спиной и ловил неудачно заброшенную наверх легкую дорожную сумку.
       - Чертова сумка - произнес он в сердцах. - Даже сумки не слушаются!
       Поймав ее, он повторил попытку, на этот раз удачно, и стал поворачиваться к ним. У Артема екнуло сердце: еще, увидев большой агатовый перстень на левом безымянном пальце, он понял - кто этот пассажир. Почему-то ему стало неловко. Неловко за ту неловкость, которую суждено было испытать этому человеку.
       Повернувшись, Артур Иванович изменился в лице. Побледнев, он попятился назад и осел. За спиной вскрикнула Катя.
       Они долго стояли и молчали, не находя слов. Первым опомнился Артур.
       - Вот так сюрпризик! - усмехнулся он криво, преодолевая растерянность. - Я думал, вы уже тю-тю домой... Артем, я надеюсь, мы поговорим, как цивилизованные люди... Вы...
       - Цивилизованные? Смотря, что вы нам скажете...
       Артем взял за руку застывшую Катю и вошел в купе. Сев напротив, они оглядели гостя. Артур Иванович заметно сдал. На нем был все тот же кремовый костюм, но слева, как орден, красовалось пятно от кетчупа. Он был небрит и жалок. Осунувшееся лицо говорило о том, что ему пришлось несладко за последнее время. Артему даже стало его жалко.
       - Что-то вы невесело выглядите, Артур Иванович, - ехидно сказал он. - Видно, не впрок пошли наши с Катей деньги. Только не говорите, что вы их вложили в выгодное дело или перечислили в помощь голодающим детям. Так, куда же вы делись, дорогой?
       - Не все сразу, - развел руками Артур Иванович, - я могу все обьяснить. В общем...
       От его лоска и многословия не осталось и следа. Он нервно забарабанил костяшками по столу и заговорил вяло и неуверенно:
       - Дело в том, что... Я виноват перед вами, ребята! Вы скажете, что я вынужден это говорить при данных обстоятельствах, но поверьте, - я испытывал угрызения совести. Вы мне нравитесь, и я не стал бы вас обманывать, но Амалия...
       - Кстати, а где ваша Амалия? Закопали в прибрежном песку?
       - Ну что вы! - слабо улыбнулся Артур, - ее закопаешь!..
       - Но вы же при мне познакомились! Как же...
       - Да знал я ее до вас! В действительности, я с ней познакомился двумя месяцами раньше. Не скажу, что я ангел. Кое-какими аферами я и раньше занимался, но она!.. Она - совершенно новый уровень. Ну, мы сразу поняли друг-друга. Приморские города всегда сулят большие и разнообразные возможности. Мы действовали осторожно, хорошо обдумывая все. То были "проверяющими", взымая взятки, то "сдавали в аренду номера", а то и устраивали розыгрыш с ревностным мужем, внезапно вернувшимся домой... В общем, развлекались, как могли. Основным генератором идей была она. Денег скопили немало, но она не гнушалась даже на такие мелкие пакости, как облапошить двух студентов. Я был против, но она настояла! Честно!.. Извините, у вас поесть не найдется чего? Я тут еле наскреб на билет до Ростова. Сестра там у меня. Пять лет не виделись...
       Артем поразился переменам, происшедшим в этом человеке. Он не мог представить, как галантный и блестящий Артур Иванович, которому он завидовал пару недель назад, будет с надеждой в голосе выпрашивать еду у них! У тех, кого он обьегорил совсем недавно.
       - Артем, - притронулась Катя.
       - Нечего его жалеть. А, как он оставил нас без денег?
       - Ну Артем...
       Он продолжал упрямо молчать. Потом вздохнул и посмотрел на Артура Ивановича:
       - Черт с вами! В конце концов, еслиб не вы, мы бы с Катей не познакомились.
       Артем достал из сумки снедь. Катя аккуратно разложила большие котлеты, остатки курицы и вареные яйца, хлеб и ткемалевую подливку.
       - Фуа-гра у нас нету, - вспомнил он ресторанные капризы Артура,- ешьте яйца с ткемалевой подливкой.
       - Благодарствую! Это должно быть весьма пикантно...
       Артур Иванович, недолго церемонился. Он ел аппетитно, но достойно. Через некоторое время, уморив первый голод, он поднял на них благодарный взгляд.
       - Вы мне спасаете жизнь, но вам это дешево обойдется: никто не возьмет за нее даже пол-пенни...
       Катя хмыкнула, незаметно придвинув к нему очередное яйцо. Артур Иванович благодарно на нее взглянул, и поколебавшись начал его чистить, стараясь не торопиться, аккуратно складывая скорлупу.
       - Голод, должен вам сказать,- приговаривал он при этом, - есть самый жесткий и эффективный рычаг для подавления воли человека. Голод и бессонница - вот два монстра, сьедающие без остатка достоинство и честь индивидуума. А я всю последнюю неделю почти не спал и не ел. А вы, я вижу, стали друзьями? Вот видите? И вас не миновали любовные сети и чары, да, Артем?
       - Мы стали мужем и женой,- сказала Катя.
       - Фантастика! - вскричал Артур Иванович, роняя яйцо, - какая стремительность! Вы, Артем, не так просты, как казалось. Вы становитесь сердцеедом. Как вы успели? Но вам повезло. Вы сразу нашли свое золото.
       Артур Иванович почему-то загрустил и стал смотерть в окно, скосив голову. Потом снова оживился.
       - Эх, шампанского бы сейчас! Отметить вашу свадьбу!
       - Артем, - прошептала Катя.
       - Нет!
       - Ну, Артемчик, ну...
       - Артемчик-Артемчик... Ладно, так уж быть. Но вы еще не рассказали все!
       Артем полез под сиденье и вытащил бочонок. Артур Иваноыич вылетел из купе и принес от проводника три чистых стакана. Налили.
       - У каждого человека, - поднял бокал Артур, - в жизни наступает момент, когда он должен определиться. Это - некое перепутье, перекресток. От решения зависит вся жизнь. Я хочу, чтобы ваше решение быть вместе озаряло всю вашу жизнь радостью за правилный выбор! Счастья вам и простите еще раз!
       Артур Иванович лихо опрокинул стакан. Артем с Катей чокнулись и как учил их дядя Георгий, стали смаковать вино.
       - Хорошее вино! Кабинет! - похвалил Артур и потянулся за курицей. - В общем, переезжали мы из города в город. Встреча с вами была чистая импровизация. Да и знали мы, что серьезных денег у вас не будет. Так... Сработал рефлекс.
       Через два дня нам подвернулось настоящее, но опасное дело. Решили прощупать местных богатеев и довели все до конца, взяли у них задаток, представили липовые документы, включили подставного "нотариуса"... Играли с вдохновением, но в последний день они что-то учуяли, - сцапали "нотариуса" и раскололи. Амалия, улучшив момент, взяла все деньги и исчезла, оставив ни с чем. Мне пришлось прятаться по подвалам и в каждую секунду ждал, что обнаружат и удавят. Еле удалось пробраться в Сочи. Теперь мне путь на черное море надолго заказан. Эх, наливайте, Артем!..
       ...Через пару стаканов Артур Иванович стал еще мрачнее. Его потянуло на исповедь.
       - Вся моя жизнь, мои дорогие, проходит так, - говорил он срывающимся голосом, - ни дома постоянного, ни семьи, ни друзей!... Перекати-поле!.. А ведь в молодости подавал надежды, учился... Я ведь дипломированный ветеринар, между прочим, - почти ваш колллега... И любовь была. Простая, теплая и честная, но заедала мысль, что я создан для чего-то большего, что мне уготована иная, более достойная и созвучная моему уму и способностям - судьба. Червь самомнения, амбиции и молодой ветер, неспособность ценить то, что имел, сделали свое дело. Я не туда повернул на перекрестке,обрекая себя на вот это... Эх, вернуться бы в те годы! Взял бы ее за руку и никуда бы не отпустил!..
       Внезапно он прижал ладони к лицу и вздрагивая плечами, разрыдался, как ребенок. Артур пересел к нему и стал неловко похлопывать по плечу. Наконец, тот успокоился и потом долго извинялся за "Нервный срыв". Говорил, что накопилось, что устал и больше так не может...
       - Взе! - вытирая опухший нос, хрипло гундосил он, - Поеду к сестге и устгоюсь на габоту...
       ...Потом он еще долго кряхтел и самобичевался, пока не приткнулся в угол и заснул в неудобной позе. Проснулся он перед самым Ростовом. Стянув с полки сумку, Артур Иванович некоторое время молча и понуро сидел, периодически покащливая. Потом заговорил:
       - Еще раз простите дурака! Берегите друг друга! Никогда! Никогда! Даже в шутку не говорите, что уйдете! Семья - самая светлая и стабильная святыня, не позволяющая нам раскиснуть в жизненных соблазнах и ограждающая от нравственного падения.
       - А как же ваше - "Стремление к идеалу"? "Ханжество семейного игумена"? "Мир бесконечно познаваем"? - Артем махнул рукой.
       - Болтовня! Кривляние старого фигляра! Демагогия нечистоплотного ловеласа! Не верьте ни одному моему слову, сказанному тогда!
       Он тяжело встал и стал прощаться. Потом, задумавшись, вынул визитку, протянув Артему.
       - Может, понадоблюсь когда, что маловероятно... - и еще: все же я перед вами в долгу, да и неудобно отпускать вас без свадебного подарка...
       Он стянул с пальца перстень и вложил артему в ладонь.
       - Этот перстень мне от отца достался. Не снимал лет двадцать пять, а состарюсь - некому будет передать. Возьмите на память о беспутном человеке, который профукал свою жизнь в погоне за жар-птицей...
       Он поцеловал Катю, погладил Артема по плечу и собрался выходить.
       - Артур Иванович, а... Что это за "Фуа-гра" вы все заказывали?
       - А!.. "Фуа-гра"!.. Это паштет из гусиной печени. Правда, особо откормленной. Все хотел попробовать. Говорят - вкусно...
       И вышел.
      
       ***
      
       Уже вечерело, когда Артем с Катей добрались до дома. Решили от вокзала идти пешком. Было недалеко, но устали - пришлось тащить тяжелые сумки. Хорошо, соседский паренек, Вовка помог. Пока помогал, обо всех новостях рассказал, то и дело зыркая в сторону Кати. Точь в точь, как Патик. Дошли до самой калитки. Винтик залаял, но потом, признав своих, начал скулить и проситься на улицу. В окнах горел свет и мелькала чья-та тень.
       - Ладно, Винтик, успокойся! Спасибо Вова, - стукнул по спине Артем.
       - Да не за что. Будь здоров, не кашляй. Ну ты даешь, Тём! Это как Мишка Селезнев: вернулся из армии и жену привез беременную. Гы! - Вовка осклабился и тут же получил подзатыльник.
       - Ну, ты руки-то не распускай! Чай, не ты первый женатый - не последний! - отскочив, Вовка пошел по улице, выхляя задом, потом свистнул кому-то и исчез.
       Артем улыбнулся и повернулся к Кате.
       - Ну, Катя, - выдохнул для смелости, - пойдем!
       - Боюсь я Тёма! Еще подумают, что я глупая или - что навязалась тебе...
       - Ерунда, пойдем!
       Из дома ударил свет: в распахнутых дверях стояла мать. Она успокоила собаку и вглядываясь в сумерки, узнала родную тень.
       - Тёмочка! сынок! Приехал уже! - она заторопилась и открыв калитку, обняла сына. Потом повернулась и со словами "Добро пожаловать, я Тамара Семеновна. Ксюша, Ксюш! Приехали!" обняла Катю. Из дома выскочила сестренка. На лай выглянул сосед Николай. В общем, встретились, расцеловались и, когда-когда, вошли в дом.
       Уселись за стол. Ксюша завороженно смотрела на Катю.
       - Ну, паря, как отдохнул? - спросил Николай, - все ли у тебя в порядке было? Деньги не растерял? Молодец - невесту привез! Молодое дело быстрое. А чего тянуть? Вот так будешь тянуть и жизнь пройдет. Я вот, со своей, ну, с женой - Галей...
       - Николай Петрович, ну дай людям вздохнуть, - заметила Тамара Семеновна, - знаем мы, как вы с Галей. Ты лучше, сбегай, ликера что-ли купи или вина... И курить здесь не вздумай! Галю позови, без нее не пущу!.
       - Мать, есть у меня вино, покупать не надо. Нам в дорогу такое вино дали! "Саперави"! И вообще, есть что рассказать.
       - Есть, так рассказывай, спешить некуда, за квартиру платить не надобно, и крыша не протекает - резонно заметил Николай. - Ну, я пойду, подсоблю чем.... Таких огурчиков у тебя, Тамара, сроду не будет, как моя Галя делает...
       - Ну, ребята, с приездом, - сказала Тамара Семеновна, когда Николай вышел. - Неожиданно все это... Ты не стесняйся, моя дорогая! Мы простые люди и камень за пазухой не держим. Давай любить друг друга и беречь! Артем у меня славный парень. Одна воспитывала. Ой! Чего только не натерпелась! Сдавала выпускные экзамены и его кормила грудью. Так, на госэкзамене у меня все платье намокло от молока! - она звонко рассмеялась. - А потом!.. - махнула рукой, - вам легче будет: и мы поможем, и время теперь другое... Ой, что же это я сижу, а Ксюша одна бегает!
       - Я помогу, Тамара Семеновна! - Катя поднялась.
       - Ну, пойдем, невестушка моя, - взяла под руку, - раз ты новая хозяйка в этом доме. Пойдем, посплетничаем на кухне.
       - Катя, на секунду... - Артем отвел ее в сторону. - Про кражу и Артура ни слова, слышишь? - прошептал он.
       Катя кивнула головой.
       - Пошли-пошли, нечего секретничать! - Тамара Семеновна взяла ее под руку и повела на кухню.
       Через час все сидели за столом. Випили за молодых, покричали "Горько" и налегали на еду. Ксюша ела третью чурчхелу. Женщины с удовольствием пили красное вино. Николай пробовал и хмурился.
       Да ты его продегустируй, - говорил Артем, вспоминая уроки дяди Георгия, - сначала надо покрутить, потом вдохнуть аромат...
       - Ты уж меня извини, Артем, дорогой! Ну, запивать - вроде годится, но... Я лучше нашу, родную... - он налил себе водки, - и покручу, и аромат вдохну! Ну, бывайте, ребята!
       Опрокинув стопку, он потянулся за стаканом, отхлебнув изрядно красного вина. Потом крякнул и захрустел огурцом.
       - Вот теперь порядок на флоте, - сказал он, похрустывая, - теперь другое дело!
       - Смотри, Коля, зеньки не залей, завтра на работу, - строго сказала Галя.
       - Ладно тебе, Галь, - Такой день! Лучше споем нашу.
       Он поднял крепкий подбородок и начал петь удивительно чистым голосом: "То-о ли ве-е-тер ве-ет-ку кло-о-нит...". Все складно подпевали и закончив, похлопали.
       - Ну, рассказывайте, рассказывайте, как там на море-то...
       - Мы с такими интересными людьми познакомились! - сказала восхищенно Катя, - такие они интересные!
       - Да, родители моего одногруппника, Сандро, - поспешил уточнить Артем. - Ты же его знаешь, Ма, привозил я его сюда. Здорово нас приняли. И венчали там, и посмотрели все, и на пасеке побывали. Там один пастух с гор ангелов хранителей перегонял.
       - Это как же?
       - Да вот, переехал в новый дом, а в старом ангелы остались. Он свечкой и сахаром их за собой вел, чтобы к новому дому привести.
       - Галя! - встрепенулся Николай, - завтра!.. Нет... послезавтра! Из старого дома ангелов переселяем! Свечкой и сахаром, говоришь?
       - Куды тебе ангелов, черт лысый! - стукнула Галя в шутку, - всех ангелов расшугаешь... Иди ты! Еще целоваться лезет, не нацеловались еще!
       - А нам еще вот что подарили!
       Артем полез в карман и вытащил большой агатовый перстень, подаренный Артуром Ивановичем. - Вот!
       - Николай взял и смотрел на расстоянии, как бывалый ювелир.
       - Тонкая работа, я вам скажу. И недешево. Я вот на барже когда плавал по Волге, у нашего старпома... Тамара! что с тобой?
       Тамара Ивановна, взяв перстень неуверенно и побледнев, рассматрывала его с расширенными от удивления глазами. Потом потянулась назад и взяв с комода очки, стала смотреть его изнутри. "Ой, боже мой!" - прошептала она и уронила руки на колени.
       - Что с тобой, мама! - вскинулся Артем.
       - Мама, мам! - начала плакать Ксюша.
       - Воды ей надо! Неси воду!
       - Не надо мне ничего! - прошептала Тамара Семеновна, приходя по-немногу в себя и отталкивая стакан с водой - Коля, налей мне!
       Она взяла стопку и опрокинула ее, выдохнув тяжко. Потом покачала головой и взглянула на перстень еще раз.
       - Кто тебе его подарил?
       - Да так... Один отдыхающий... А что случилось,мам?
       - Его... Артуром звали, да? Артуром Ивановичем?
       - Да!.. Ты знаешь его? Знала? Откуда?
       Тамара Семеновна оглянулась и после паузы, махнув рукой, начала:
       - Дело старое, чего уж... Знала я его. Познакомились, когда училась в институте. Он тогда зооветеринарный кончал. Первый был парень! Красивый, начитанный, вежливый! А какие он цветы дарил! Какие стихи посвящал! Ну, я и влюбилась, как последняя дура... Раз уж так получилось... в общем, жили мы с ним полгода. Сначала все шло хорошо. Не обижал, любил. Я была такая счастливая! После, никогда такой счастливой не была, разве что, когда Артем родился... И Ксюша, - поймав ее взгляд, добавила поспешно. Наклонив голову набок, Тамара Семеновна замолчала, вспоминая, видимо, то время.
       - Это ты от него научилась этому "Фуа-гра"?
       - Да, Темушка, - от него. Сидели, ели картошку с килькой, по-студенчески, а он любил все красиво обставлять. "Представь, Тома, - мы сидим в парижском ресторане и кушаем трюфеля с "Фуа-гра!" - говорил он. И картошка с килькой становилась такой вкусной едой, как будто мы действительно сидели где-то в Париже и ели эти трюфели и на мне был не домашний халат, а шелковое платье... Налей Николай еще... за наши воспоминания!
       Она опять лихо выпила. Глаза у нее весело заблестели, и казалось, - она помолодела на двадцать лет. Галя тихо плакала, сжав мужу руку.
       - Тома! Это же надо такому случиться! А потом? Потом как? Бросил, да? Я же говорю: сволочи они все!
       - Да нет... Не то, что бросил... Он кончил институт. Его в район распределили, а мне последний курс еще надо было заканчивать. Уехал он. Сначала писал, звонил, а потом сьехал он с того района и я его потеряла. Видать, ему большой полет нужен был. "Рыба ищет - где глубже, а человек - где лучше"
       Все замолчали. Артем сидел, уставившись хмуро в одну точку и вертел перстнем. Потом повернулся к матери и положил руку на плечо.
       - Мам, скажи... Он... Мой отец?
       Тамара Семеновна взглянула на сына с опаской и как-то виновато. Потом кивнула головой и заплакала, вытирая глаза салфеткой. Все женщины стали плакать. Коля сопел в нос и налив себе и Артему, молча выпил. Катя подсела к Тамаре Семеновне поближе и начала гладить ее по плечу.
       - Ну все, - сказал Артем решительно, - чего панихиду устроили!? Не умер еще!..
       Он сжал матери руку, заглядывая в глаза.
       - Успокойся, мама. Все нормально. Ты скажи: еслиб он обьявился, ты бы его прогнала?
       Тамара Семеновна молчала.
       - Ну, скажи, мать! В последний раз ему было не очень хорошо. Он растерян и ему помошь нужна. И по-моему, он давно раскаивается, что потерял меня.
       - Не знаю... Не знаю...
       - А он знал обо мне?
       - Нет, Артем. Я ему не сказала. Ушел, так ушел... А когда ты родился, я его и потеряла... Я и назвала тебя похоже... Ой, господи...
       - Так чего же ты, Тамара! Надо было ему сказать, что беременная! Гляди - по-другому бы стал кумекать...
       - Молчи, ирод! Все вы сволочи! - одернула Галя мужа.
       - А вот и нет! Это как посмотреть! И женщины всякие бывают! Бывает, мужики от плохих баб убегают или спиваются или че... Не, я не про тебя, Тамара, мы тебя знаем, а так. Если женщина захочет, из нас героев может сделать. А захочет - в грязь втопчет. Я вот... Эх!..
       Коля потянулся за бутылкой, но Галя, опередив, отставила ее в сторону.
       - Слушай, Тамара... - Повернулась она к ней, - видишь как получилось... Сами они встретились, хоть ты и скрывала от него. Я бы простила, на твоем месте, слышишь, Тамара?!
       - А что там внутри написано?
       Артем поднес перстень ближе. На внутренней стороне было нацарапано иголкой "Тома". "Тома" - прочитал он вслух.
       - Ну что, мама, делать?
       - Ой! Не знаю - не знаю...
       - Артем... - сказала тихо Катя.
       Артем взглянул на нее. Потом на мать.
       - Дядя Коля, дайте телефон, - попросил он. Потом надел перстень на безымянный палец и вытащил визитку. - Галя! Наливай, едрена вошь! - приказал Коля жене.

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Датишвили Заза Бидзинович (doc-tor@rambler.ru)
  • Обновлено: 20/08/2012. 96k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  •  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.