Вы помните, как впервые очутились у моря? Если да, то наверняка скажете, что это было внезапное озарение, вспышка и шок, любовь с первого взгляда и удивление, ошарашенность и робость, восхищение и уверенность, что это именно то, к чему вы так стремились вместе с мстительным матросом Дантесом, целомудренным Робинзоном, наивным Гулливером и даже одноногим, бесшабашным Сильвером с его хулиганистым попугаем. Это то, что вам снилось ночами - в почерневшей, деревянной избе, затерявшейся средь бесконечной зимы,- в своей отроческой, скомканной постели... Тогда вы, еле оторвавшись от замусоленных страниц, бредили охряными Зурбаганами и крапплаковыми атоллами, - слово-то какое - атолл! далеко, - за тысячи километров от этих волшебных, двухверщковых, бирюзово-зеленых, вечных шлепков...
А этот солоноватый привкус приключений! А закат понтового, южного солнца! А терпкий воздух, - густой, - хоть режь ножом! А...
...Море, в отличие от гор, всегда появляется внезапно, заставляя вскричать возбужденно и радостно: "Море!". Потом ты слетаешь с плацкартной полки и ловишь синие проблески сквозь непривычно душистые, изумрудные заросли. И, когда кажется, что ты уже свыкся с этой ошеломляющей неожиданностью, море еще раз оглушает и заставляет восхищенно вздрогнуть, внезапно оказываясь не где-то там, - за евкалиптово-инжирным чудом, а - вот тут! У самых ног! Как будто вагон летит по волнам! А за вагонной занавеской, нетерпеливо отдернутой по самый край, - где-то внизу, вовсю кипит курортная жизнь! Ты жадно выхватываешь из пыльного, близорукого окна кадры продавцов кукурузы c большими чанами, загорелых до неприличия фотографов - "геодезистов", расхаживающих в широких шляпах своими треногами... Перед тобой мелькают отдыхающие: праздно гуляющие, праздно лежащие, что-то жующие, что-то пьющие, весело переговариваюшиеся, и сам предвкушаешь эти прогулки, заплывы, загар, кукурузу и все то легкое, приятное и вкусное, что сопроваждает отдых на море. А там, у горизонта, пусть не алые или черные паруса, но маленькие силуэты кораблей на рейде, где - ты это хорошо знаешь,ты завистливо уверен в этом, - живут счастливые люди, отдавшие себя романтике моря!..
Все на море особенное: и облака, и небо, и запахи, и еда, и ставшие чем-то обыденными (вот умора!) доселе замурованные в грубые юбки, железные джинсы или бетонные корсеты, обнаженные и обожженные женские тела в неограниченном разнообразии, виденные, если честно, только на глянцевых обложках, да на местном пляже - у Оки!
На море нет некрасивых женщин, и пусть бросит камень тот молодец, кто, уезжая на море, тайно или явно не мечтал о курортном романе! А если тебе двадцать лет и ты только-только перешагнул за школьный порог, то мечтать подобным образом - самое оно!..
...Надо признать, что в отличие от многих сверстников, Артем не мог похвастать хоть какой сноровкой по этой части. Он не обладал броской внешностью, был несколько скован, стеснителен и замкнут, и как следствие, не выделялся особой популярностью среди девушек. Несмотря на правильные черты и ладную, спортивную фигуру, он был не из тех, кто немедленно производят яркое впечатление. Его мужской опыт не шел дальше школьных, а потом институтских танцев - с обжиманием таких же неопытных, краснеющих девчонок...
Море с его новыми горизонтами, возможностями, курортной свободой и вседозволенностью раскрепощало и сулило значительный успех. Он просто мечтал заполнить этот дефицит и был рад любому эксперименту, хотя тшательно это скрывал. Даже от себя самого... Он был в поиске...
***
...Артем проснулся от резких толчков. Поезд мчался во весь пар и его мотало при частых, непривычных поворотах. Он дергался и извивался, как огромный и неуклюжий механический змей, торопливо скрывающийся от преследователя, пока не влетел в спасительную нору. Стало темно. Артем свесился с неудобной, узкой полочки, ожидая конца тоннеля. Тусклые лампочки шмыгали друг за другом вдоль сырой, неровной стены. Тоннель, наконец, кончился и ночь резко сменилась солнечным днем. Артем снова ощутил радостное возбуждение, не покидавшее его с момента отьезда.
Ему чертовски везло в этом году! Удачно сдал сессию, заработав стипендию, умудрился пошарашить две недели и скопить кое-каких деньжат... Их бы все равно не хватило на поездку: она состоялась ценой усилий всех домочадцев. На семейном совете подсчитали, что нормальному человеку, если он найдет скромное жилье и будет готовить дома, вполне достаточно собранной суммы, чтобы отдохнуть дней десять. Картошки там пожарить да яичек отварить, рыбки какой по-дешевке прикупить... "За всех нас искупайся", - говорили ему с улыбкой. Самый опытный в этих делах, сосед Николай, советовал ему деньги иметь все время при себе и хранить в разных карманах. "Воще-то, Тема, как кончются деньги, так и поежжай домой, дело нехитрое!" - бубнил сосед, делая бывалое лицо. "Ракушек и камушков привези,Тема" - просила сестра. Артем, слегка обалдевший от этой суеты, на все кивал головой и не верил, что мечта его сбывается, и все это происходит именно с ним...
...Но все происходило именно с ним! Тому подтверждением был горячий, мягкий асфальт перрона беленького вокзала приморского города и куча зазывал, предлагавших квартиры. Он легко и по-дешевке договорился с маленькой, смуглой женщиной, возле которой уже стояло несколько ошалелых курортников, завербованных ранее. "За семь дней дашь вперед!" - скомандовала смуглая женщина всем и пошла, слегка приподая на левое бедро. Курортники молча последовали за ней, стараясь не терять душевного подьема. Они немедленно приступили к отдыху, умиленно всасывая ноздрями привокзальный, шпальный запах и фотографируя всякую окрестную ерунду. Маленькая женщина шагала впереди уверенно и твердо, как опытный полководец. Шли достаточно долго, пока не вошли в красивый, зеленый двор большого и неуклюжего дома-увальня, с обширным асфальтовым двором, завешанным разноцветными полотенцами - как палуба крейсера, с чудными пышными кустами и протекающим краном с бетонным, четырехугольным бассейнчиком. По родному пахло подгорелым молоком и жареной рыбой...
...Артему достался закуток во флигеле, перегороженный кое-как покрашенной в белый цвет, фанерой. За фанерой что-то делали. Потом раздался невидимый, но отчетливый женский голос: "Ну, чего копаешься, пойдем уж скорей!". Хлопнула дверь и перед окном прошла обладательница голоса: полноватая дама с квадратным задом, потом мужчина и ребенок шести-семи лет с надувной рыбкой.
- Юль, не тащи рыбку, - сказала дама строго, - возьми под мышкой, а то проколешь...
В курортной келье стояла койка, рядом - тумбочка и стул. На стене висело щербатое зеркало и пара крючьев для одежды. Артема не смутил аскетизм покоев. Не за тем он ехал сюда! Наскоро перекусив оставшимися домашными пирожками и запив лимонадом, он немедленно засобирался к морю. Долго размышлял, куда девать деньги. Осмотревшись - понял, что и прятать-то было негде. Решил взять с собой и незаметно закопать в песок, чтоб не увели.
Море, как обьяснили отдыхающие, было в пятистах метрах, - "Как выйдешь,- налево - через пивную и - прямо!..".
...Прибежав на пляж, он вдоволь наплавался и незаметно обгорел, хотя и берегся. У моря была удивительная вода, солено-горькая, - с запахом йода и сероводорода, совсем непохожая на Окскую. Пляж был полон, и было много красивых девушек, беззаботно кувыркающихся в волнах, играющих самозабвенно в пляжный волейбол или возлежавших на полотенцах и шезлонгах в возбуждающем, обманчивом смирении...
***
...Вечером, надев белые, холщовые брюки, специально сшитые матерью для моря и любимую майку с изображением непобедимого Шварценеггера, Артем пошел к центру. Он начал медленно прогуливаться по длинному, красивому парку, битком набитому всвозможными кафе и аттракционами. Везде играла музыка. В городе царил вечный праздник. Артему все время казалось, что все, что он видит, - большая декорация. Вот, - кончится карнавал, и у всех участников устало опустятся уголки смеющихся губ, расторопные работники в кепках погасят солнце, свернут ковром море и вынут из гнезд зеленые пальмы. И останется серая аллея с жидким кустарником и парой берез, как в его родном, приокском городке...
В конце аллеи он присел на скамейку и закурил, разглядывая народ.
- Июль самый бестолковый месяц, - услышал он справа. - Народу много, но мелюзга одна. Вдохнуть невозможно! Зайдешь в море, а эти так и норовят без глаза оставить... Я уж не говорю о концентрации мочевины...
На скамейке сидел элегантно одетый мужчина лет сорока. Он был во всем белом, вернее кремовом. В кармане летнего пиджака с короткими рукавами выглядывал красиво вложенный, темно-синий платочек. Легкая седина в висках и запах дорогого одеколона дополняли портрет. Обращался он явно к нему.
- Почему бестолковый?
- Но вы же видите, голубчик? Кто в июле на море приезжает? - мужчина театрально развернул кисть с огромным перстнем. - Молодые, как и вы! С ветром и без денег! Я не о вас, простите, а о слабом поле. Они считают меня этаким ископаемым. Мастодонтом, странным образом умеющим изьясняться по-русски...
Он добродушно оглядел Артема.
- Судя по загару, вы недавно прибыли на море, молодой человек... Позвольте представиться: Артур Иванович, работник искусств...
- Артем. Студент я, медик...
- Так, когда же вы приехали?
- Вы правы, сегодня только!
- Ага! - покивал головой мужчина, довольный, что угадал. - Уверен, и обгореть успели, вон руки у вас какие красные! А знаете,голубчик, надо намазать кефиром и все пройдет...
Артему не очень хотелось ввязываться в болтовню этого дядьки, но было неудобно показаться невежливым.
- Намажу, наверно...Вы здесь живете?
- Нет, дорогой Артем. Я тоже приезжий. Разве можно жить в жерле этого вулкана?! Я соболезную местным! Так вот, голубчик, я говорил о слабом поле: в моем возрасте женщина приобретает двойной смысл: кроме того, что она просто прекрасный способ провести досуг, это еще и некое препятствие, перепрыгнув через которое, ты лишний раз доказываешь себе, что конь еще в порядке! Нет, поверьте, это - лучший вид спорта. А как у вас обстоят дела? Вы привезли сюда возлюбленную? Хотя, вряд ли, тогда она бы висела у вас на обгорелой шее.
- Я один приехал.
- Так это прекрасно! - оживился Артур Иванович. - Пользуйтесь случаем! Вот женитесь, и придется вам не отдыхать, а отгараживать полотенцем бедра своей супруги от жадных взглядов южных кобелей, тратиться не в свое удовольствие и в три раза дороже,прятать солнечные очки от тещи-клептоманки, надувать детям вечно спускающий спасательный круг, безбожно косить, чтобы безнаказанно взглянуть на стройную, загорелую афродиту, прошедшую мимо вас, как напоминание о безвременно ушедших возможностях... Ловите момент, голубчик! Вы на сколько приехали? На десять дней? Так, торопитесь! Десять дней промелькнут, как одно мгновение, и у вас ничего не останется на памяти, кроме невзначай проглоченной, доброй порции морской воды!
Артем рассмеялся. Незнакомец явно скучал по собеседнику.
- А мораль? - попытался было возразить. - Если так, то и жениться не надо. А любовь? Что, и ее нет, по-вашему?
"Господи! - подумал Артем про себя, - я же сам хотел этих приключений, а сейчас толкую о морали! Глупо как!"
- Глупо как! - отозвался насмешливым эхом Артур Иванович. - Вы рефлексируете, как игуменья! О морали? Да! Я задумываюсь о морали! - Он закатил глаза к небу. - Где и кем придумана эта мораль? Не теми ли ханжами, которые черной завистью смотрят на нарушителей морали? Где начинается эта мораль? Не там ли, где начинается беспомощность евнуха и робость юродивого?!
Артур Иванович наклонился к нему и стал горячо шептать:
- Нам ли, тертым калачам, краснеть, как смольным барышням от мысли - хорошо и нравственно ли заполнять духовно-эмоциональный дефицит простой, чувственной физиологией?! А что нравственнее? Прозябать в комплексах? Деградировать в злого интраверта? Да, всех нас надо отправить на Багамские острова! Мальдивские, Фиджи, Канарские, Мадагаскар! Да, хоть на Телячий остров, что на Волге! Дать - пить, есть, общаться, загорать и заниматься свободной любовью, пока не поймем, что вот теперь - хватит! Теперь на душе тепло, и оттаявшим пора возвращаться домой. И расставаться надо, улыбаясь, - без обид, рефлексов, клятв и липовых суицидов, без этих железобетонных "А давай поженимся" или - "Я тебя никогда не забуду". Какие же мы сволочи и максималисты! Мы обкрадываем себя и близких! Мы забыли, что от долины Равнодушия до пика Любви есть целая цепочка милых пригорков под названием - "У-до-вольствие"! Разве получить удовольствие и доставлять его - не благо - по сравнению с шекспировскими молокососами, дающими друг другу смертельный яд?!..
Артем еле успевал разобраться в этом словесном каскаде.
- Да, знаете... В свободной любви есть что-то притягательное, - примиряюще согласился он. - Может, для того, чтобы найти кусок золота, требуется переворошить тонны пустой породы. Так и здесь: человек вправе искать. Но зачем ворошить породу, если не искать золота, то есть, не стремиться к идеалу? Может мы превращаемся не в старателей, а охотников?..
- Вот-вот! Стремиться к идеалу! - обрадованно воскликнул Артур Иванович. - Вы совершенно верно подметили! Но поверьте, голубчик, я - как человек старше вас, скажу откровенно: вы этого идеала никогда не найдете! Нет идеала, над которым не стояла бы опасность быть свергнутым другим идеалом. Вот, знаете: материалисты утверждают, что мир познаваем. Брешут! Бре-шут! Мир познаваем, но они забывают добавить ма-аленькую такую оговорочку, - он нагнулся ближе и прошептал с такой значительностью, как будто сообщал код доступа к Федеральному резерву: "Бес-ко-неч-но!". Мир бесконечно познаваем, дорогой Артем!
Артур выпрямился довольный:
- Идеал бесконечно открываем, и мы на гребне этой армады открывателей! Это - вечный диалектический процесс, а что может быть ценнее?..
Артем снова закурил и предложил соседу. Тот отказался, сказав, что курить безнравственно, чем еще раз удивил его.
Разговаривая с Артемом, Артур Иванович не забывал с удовольствием рассматривать гуляющих, одобрительно кивая головой при виде хорошеньких женщин.
...Красивая брюнетка в темных очках грациозно свернула с колеи и медленно села рядом. Развернув журнал, она стала скучающим видом разглядывать иллюстрации. Дама периодичесмки делала губки бантиком, то ли одобряя, то ли осуждая увиденное. На ней было элегантное легкое платье. На голове сидела такая же элегантная шляпа с маленькими, легкомысленными цветочками. На вид ей было лет двадцать пять-тридцать.
Артур Иванович весь подобрался, как пойнтер. Артему показалось, что он даже повел кончиком носа вправо-влево.
- Смотрите, какая женщина! - прошептал он восхищенно. - Это идеал для сегодняшнего вечера! Попробую познакомиться. Не уходите!
Он встал и засунув правую руку в карман брюк, вальяжной походкой подошел к даме, что-то сказал и поклонился. Женщина улыбнулась. Он сел рядом, положив ногу на ногу и углубился в монолог, от которого женщина сначала улыбалась, но потом весело и громко стала смеяться. Пару раз дама посмотрела в его сторону, чуть улыбнувшись.
"Вот ведь, старый конь, - с веселой завистью подумал Артем, - как у них все ловко получается! Подошел бы я, уже третью бы пощечину залечивал... Вот ведь кобель! А складно как говорит! А мне зачем не уходить?.. Вот и уйду! Надо мне на этих смотреть!..".
Но он не ушел, и пока Артур Иванович ворковал с незнакомкой, выкурил третью сигарету.
- Артем! - неожиданно позвал Артур Иванович, - Артем, подойдите пожалуйста!
Артем заволновался, но встал и немножко робея, подошел к скамейке.
- Познакомьтесь, дорогая Амалия: это мой друг, Артем. Студент! Без двух минут врач. Ах, какая гуманная профессия! Луи пастер, Боткин, Эсмарх!.. Мы только-только имели беседу на темы, интересующие нас всех. Есть идея продолжить ее завтра вечером в более подходяшей обстановке. Ну, скажем, в ресторане.
Он назвал ресторан.
- Очень приятно, - звонким голосом пропела Амалия, протянув руку. - Ваш друг большой шутник, Артем, - рассмеялась она, - к тому же, он так прекрасно разбирается в моде!..
"Какой еще друг!" - подумал отчаявшийся Артем, но ему нравилась красивая и нарядная женщина. Нравился многословный и блестящий Артур Иванович. Они были непохожи на остальных, хоть и чувствовалась в них какая-то искусственность и надрыв.
- Да, - улыбнулся он в ответ. - Но тема нашего разговора больше касалась поиска философского камня бытия, так сказать...
- Он шутит, дорогая Амалия, - расхохотался Артур, - хотя доля истины в этом есть. Мы разговарывали о вас. Да-да, ибо разговарывали о красоте и о том, как много случайностей, падений и разочарований терпит человек в поисках идеала, и как редко улыбается нам удача!
- Вы хотите сказать, что...
- Да! именно это я хочу сказать! Вы - счастливый венец моих исканий!
- О! Как высокопарно! В такие высокопарные признания верится с трудом, - кокетливо поправила шляпу Амалия. - Мы знакомы столь короткое время, что мне не удалось просмотреть даже этот журнал...
- Ради бога, не заталкивайте в меня пуд соли!
Артур театрально отпрянул.
Амалия громко рассмеялась.
По настоянию Артура они зашли в ближайшее кафе выпить турецкого кофе и минералки.
- Значит, договорились? - игриво переспросил Артур Иванович, осторожно и демонстративно отставив свою чашечку. - Я даже не буду гадать на кофейной гуще, дорогая, ибо ближайшее будущее мне известно. Значит, вы не против составить нам компанию завтра вечером?
- В принципе - нет, - улыбнулась Амалия, - не против. Вы мне симпатичны.
- У меня к вам нижайшая просьба... - Артур Иванович галантно коснулся локтя дамы. - Не сочтите за беспардонность, но молодой человек так одинок! Не будет ли возможности пригласить с собой... ну... свою подругу... Нет-нет, - предупреждая протестующий жест, вскричал Артур Иванович, театрально откинувшись назад. - Речь о статус-кво, о паритете, о балансе, о чем угодно приличном! Поймите нас правильно: высокая мораль и добродетель трудно согласуются со случайностью встреч...
- Однако, вам это не помешало познакомиться со мной без этикета, - Амалия обворожительно улыбнулась. - Хорошо, подумаю, - сказала, взглянув на Артема несколько растерянно. - Мне пора идти...
- Позвольте, я вас провожу! Артем, дорогой, значит, мы встречаемся на этом же месте завтра, в семь. Амалия, дорогая, простите!..
Он взял Артема за локоть и отведя в сторону, тихо, но горячо зашептал:
- Если я что-нибудь понимаю, завтра вечером у вас будет мировая подруга! Только учтите: за ужин надо будет платить вместе. Так, что прихватите денег по-больше. Ну, пока, мой друг!
Он крепко пожал руку и со словами - Тысячу извинений, пардон-пардон!" - поспешил к Амалии, галантно предложив взять под руку.
Артем некоторое время стоял и молча смотрел, как удалялась красивая пара по темнеющей аллее. Потом снова закурил. "Ну и ну" - подумал он восхищенно, и пошел домой, полный впечатлений.
***
Ночью Артему спалось отвратительно. Мешал храп соседа, похожий на хрюканье довольного кабана. Периодически женский голос говорил сонно: "Кири-ил!.. Ну, перевернись набок!..". Потом наступала благостная тишина, но через минуту-другую все начиналось снова. Под утро, когда небо занялось голубиной, сызой серостью, Артем не выдержал: к храпу добавилось попискивание комаров. Схватив полотенце, он, даже не умывшись, быстро и легко побежал к морю.
Пляж, вопреки ожиданию, не был пустынен. Пара десятков отдыхающих, судя по загару - "новобранцев", уже суетились у воды. Артем, пораженный, уставился на водную гладь: море было обездвижено! Оно покоилось расплавленным свинцовым студнем, - тяжелое и гладкое, налившее и густое. Он осторожно потрогал ногой этот голубой бездыханный массив с еле видимой пульсацией прибоя. Вода была на удивление теплая и прозрачная.
Артем с удовольствием принял легкую прохладу, и сделав восторженный вдох, нырнул. Он долго и энергично плыл в бирюзовую мглу, рассматривая редких медуз, и вынырнул уже далеко от берега, чувствуя свежесть и то молодое состояние здорового тела, которое не признает земного притяжения и хочет взлететь в необьяснимом восторге...
...Вернувшись в свой флигель к обеду, он наскоро перекусил и прилег отдохнуть. Спину жгло от загара, а его от любопытства перед вечерней встречей. Вспоминая вчерашний разговор слово в слово, Артем еще раз убеждался, что обрел интересное знакомство.
"Какой он... - подумал об Артуре Ивановиче, но не смог подобрать слов... Он - как открытое шампанское - энергичный и искрящийся... И толковый, чувствуется..."
Он улыбнулся, вспомнив его горячий щепот и утонченную галантность. "Как ог говорил? - "Мир бесконечно познаваем, дорогой Артем!..". Интересно, а дети у него есть?"...
...Родного отца Артем никогда не видел. Сколько раз он спрашивал мать, но она всегда отмахивалась. Она никогда не врала, что он был полярником или погиб при испытаниях самолета - как обычно бывает в таких случаях: просто лукаво отвечала, что не помнит его, - мол, по-молодости: напилась и не помнит - с кем и как...
После этих расспросов она надолго замыкалась угрюмо, - то ли от воспоминаний, то ли от чего... В последнее время, повзрослев, Артем уже подшучивал над ней этими расспросами. Мать не обижалась. Она только махала на него рукой, грустно улыбаясь, или схватив внезапно, теребила за волосы, чтобы тот отстал.
Артем был в третьем классе, когда мать вторично вышла замуж. Это было странно, - видеть в доме кроме матери еще какого-то дядьку, который никуда не уходил, и по утрам, обливаясь водой, фыркал, как лошадь. "У-ух, Анечка, здорово! У-ух!" - приговаривал он, разбрызгивая воду. Мать стояла с полотенцем, накинутым на шею и обливала его из ведра, согнувшись, чтобы ноги поберечь. Когда брызги долетали до нее, та смеялась и весело взвызгивала: "Вась, ну Вась! Потише! - стараясь не смотреть Артему в глаза...
Отчим был неплохим человеком, но каким-то бесцветным и пресным. Рядом с ним постоянно хотелось спать. "Вот мы сейчас схо-одим сло-но-ом," - говорил он, обучая Артема игре в шахматы и вяло опустив плешивую голову, двигал ею вперед - вслед фигуре... Он умер два года назад от рака легких, и Артем так и не привык к нему, так и не понял - любил его или нет...
Артем вздохнул. Ему вдруг остро захотелось домой...
За фанерой открыли дверь.
"Ну, теперь устроим мертвый час!" - сказал мужчина, обещая Артему ночной репертуар. Сразу заскрипели пружины. Засмеялась женщина. "Дурачок - сказала она,- подожди хоть!.. А уйди же, правда!.. Юль, переоденься, доча..."
Поерзав на своей койке и еле дотянув до вечера, Артем тшательно побрился и направился к месту встречи. Пересчитав деньги перед уходом, вспомнил советы дяди Коли и рассовал их по карманам: в правый положил деньги на обратный билет, в левый - свободные, расходные. За жилье он уже заплатил вперед - на десять дней. Свободных-расходных оказалось не так уж много, но он не стал отчаиваться. "Прорвемся" - подумал и пнув ногой шишку, весело зашагал в сторону центра.
В парке гуляло много отдыхающих, но вчерашних знакомых пока не было видно. Он присел и закурил. Через полчаса в аллее показались Артур Иванович с Амалией, одетые все так же безукоризненно и легко. С ними, посередине, шла молодая девушка в джинсах и футболке. Артем встрепенулся: - "Мне!" - и поднялся навстречу. Артур Иванович тоже заметил его и помахал издалека.
Они подошли и поздоровались.
- Вот и наш "Рыцарь веселого образа"! - улыбаясь, сказал Артур Иванович. - Познакомьтесь, это Катя, тоже студентка, - будущий педагог. А это будущий врач, Артем...
- Катя Медонова, - сказала девушка, подав теплую, мягкую руку. Артему она сразу понравилась. Фамилия ей подходила как нельзя лучше: все в ней было медовое - и округлые линии, и волосы, и глаза, и голос - мягкий и чистый. Легкий бриз приподнимал шелковые волосы, обнажая трогательное, розовое ушко с капелькой сережки. Катя так понравилась Артему, что заметно загрустил. С ним всегда бывало так при большой радости. Артур Иванович заметил перемены и понимающе похлопал его по плечу.
-Ну-с, друзья, я предлагаю прогуляться до конца парка, чтобы основательно проголодаться, а потом пойдем в ресторан. Уверяю, это заведение вам понравится. Там, кроме изумительной кухни, играет не менее изумительный оркестр. Такого джаза вы можете услышать разве что в столице!..
...Курортный ресторан был эффектно обставлен зеркалами и портьерами. Большая залла заполнялась и гудела. Посетители, как подобает курортным местам, были одеты не столь тшательно, но чувствовалось - случайных людей здесь не было...
Дамы пошли в туалет приводить себя в порядок.
- Ну что, нравится тебе девушка? - спросил Артур Иванович, - вижу-вижу, что нравится, - вон нос как повесил, - рассмеялся, - сам так устроен! Вот, радоваться надо, а я грущу. Еще Соммерсет Моэм заметил, что истинное желание всегда грустно. Воистину - правда! Ничего, мой друг! Пообщаетесь, познакомитесь... Ее Амалия привела. Она только сегодня приехала из Владимира. Везет же некоторым! С корабля - на бал, то есть с поезда в ресторан, - снова рассеялся он. - Да, - всполошился вдруг, - давайте деньги, голубчик, потом неудобно будет расплачиваться по-отдельности. Что останется - верну.
Артем вынул "свободно-расходные" и отдал.
- Ну вот и чудненько, чудненько - сказал весело Артур Иванович, засовывая деньги в бумажник. Деньги - самое удивительное изобретение человека! Мы как-нибудь поговорим об этом... А вот и наши дамы! Прошу-прошу. Вам лучше сюда, дорогая, - сказал он Амалии, предупредительно подставив стул.
- Спасибо, - закокетничала Амалия и грациозно села. Артур Иванович галантно усадил и Катю, вальяжно уселся сам, и вытянув вперед руку, аристократическим жестом подозвал официанта.
- Право, здесь очень мило! - Амалия оглядела интерьер.
- Да, - согласился Артур Иванович, - сюда на лето приезжают лучшие столичные повара.
- Я обратила внимание, что все официанты - мужчины!
- Это особый шик таких заведений, дорогая Амалия. Есть вещи, которые мужчина делает с блеском, изящно и охотно. Быть в услужение таким дамам, как вы - великая честь! Считайте, что я в их числе и в первых рядах!..
- Вы обольщаете меня, - залилась смехом Амалия, - вы просто врунишка, Артур!.. Лучше выберите - что будем есть...
Через минуту Артур Иванович с Амалией с головой ушли в обсуждение меню.
Артем с Катей немножко оробели и притихли при виде этой роскоши.Артем тоже хотел завлечь девушку в светский разговор, но разговор не клеился. Мимолетно встречаясь взглядом, они застенчиво улыбались. Катя теребила вилку и в конце-концов уронила на пол.
Неловкость исправил Артур Иванович:
- Если вы не возражаете, молодые люди, закажем что-нибудь пикантное, не забывая, что мы находимся на море. Значит так: - с уверенноcтью вельможи стал говорить услужливо поджидавшему официанту, - мы возьмем, голубчик, заливной язык с грибами, салат из форели с киви, только не переложите мяты! Далее - красную, горбушью икру, - подчеркиваю -горбушью, - с "Фуа-гра". Впрочем, даже в вашем ресторане вряд ли найдется "Фуа-гра". Ну, раз уж его нет, голубчик, на нет и суда нет... К икре - бутылку полусухого шампанского: водка - пошлый напиток! Та-ак...
Артем Иванович увлекся. С экзотических салатов он легко перешел к основным,- надо полагать,весьма дорогим - блюдам, и завершая заказ, небрежно заметил ошалелому официанту, что хотел бы запить все это Эльзасским "Рислингом" или "Пино Бло", хотя сам предпочел бы "Шато О,Брион" 1996 года, которого вряд ли найдет здесь...
Официант смущенно, вполголоса сообщил, что Эльзасского "Рислинга", равно как "Пино бло", не говоря уже о "Шато О,Брион", в ресторанном погребе не имелось. Договорились на "Манавском зеленом" двухлетней выдержки. При этом с лица Артура Ивановича не сходила кислая мина.
От слова "Фуа-гра" Артем встрепенулся: он слышал это "Фуа-гра" с самого детства. "Ну, Тёма! Я сделала тебе такое! Котлеты с "Фуа-гра" - говорила мама. На деле "Фуа-гра" оказывался банальным картофельным пюре,с котлетой впридачу, но слово засело в памяти и вынырнуло вот теперь, в ресторане приморского города. Он хотел спросить - что это за блюдо, но его увлекла Катя расспросами о учебе в медицинском...
...В ресторане действительно играл приличный джаз. За фортепиано сидел прекрасный тапер. Ему помогали изумительный саксофон, ударные и контрабас. Музыка не оглушала, а ненавязчиво вибрировала в воздухе. Пела молодая, худая девушка, выдавая джазовые рулады удивительно сочным, непонятно откуда берущимся, мощным альтом. Артем понемножку приходил в настроение. После бакала шампанского порозовели щечки и у Кати. Все было умопомрачительно вкусно.
Артем тоже приглянулся Кате. Она ловила его восхищенные взгляды и с готовностью реагировала на его шутки. Артур был душой стола. Он рассказывал разные смешные истории, якобы приключившиеся с ним и призывал быть веселыми и по-молодому бесшабашными. "Если море тебя печалит, ты безнадежен!" - кричал он и всех тащил танцевать. Они кружили под красивые блюзы и втягивались в ресторанный, веселый кураж, проникаясь к друг-другу все большей симпатией. Артем ощущал горячее, упругое тело Кати и ее удивительно мягкую, гибкую талию. Взгляд у Кати был доверчиво-беззащитный, и Артему остро захотелось пережить страшные приключения, чтобы храбро размахивая саблей, защищать, спасать и оберегать эту девушку. Он был готов расправиться с целой сворой флибустьеров, переживать морские бури и прочие напасти, честно зарабатывая ее благосклонность, а может,- даже любовь!..
- Ты такая славная! - прошептал он в маленькое ушко.
От легкого дуновения, а может от этих слов, Катя чуть поежилась и наклонив голову, прижалась. От ее волос сладко пахло близким существом. Как от матери. Он понял, что никогда не надоест вдыхать этот запах.
- Мне кажется, мы знакомы очень давно, Ка...- ему нравилось называть ее сокращенно, - от тебя так вкусно пахнет! Медом и полевыми цветами.
Катя не ответив, чуть покивала головой и прижалась сильнее...
...Когда кончился блюз, они еще долго стояли вместе, прежде чем опомниться и вернуться к столу. Подошли и весело смеющиеся, разгоряченные Артур Иванович и Амалия.
- Ну, голубчики, - сказал Артур Иванович, допивая свое вино, - вы идите, потанцуйте еще, а я провожу в туалет нашу Амалию. Не волнуйтесь, мы скоро придем. Действительно все вкусно здесь, но даже в этом ресторане умудряются чудить. Кто же кладет в икру мельхиоровую ложку! Боже мой!..
Он помог Амалии подняться и они вышли.
Артем налил Лимонад. В ресторане становилось жарко.
- Почему ты приехала одна? - спросил он Катю.
- Я не одна, Артем! Мы договорились с подругами, что приедем сегодня, - я из Владимира, а они из Рязани, и встретимся здесь, на вокзале. Приехала, как дура, а они звонят, говорят, что Ксюша заболела. Стояла и плакала - не знала - что делать... Еслиб не Амалия... Она заметила меня и помогла. Сдали сумку в камеру хранения, - уже опаздывали к вам, а после ресторана она обещала взять к себе. Какие они славные, правда? Так здорово!
- Да...
Артему стало стыдно признаваться, что Амалия в основном старалась для него.
- А я плохо плаваю, - улыбнулась она, - только по-собачьи.
- Вот и научим, хорошо?
- Хорошо...
Артем вспомнил теплое, мягкое тело Кати и ему снова захотелось прижаться к ней.
- Еще потанцуем?
- Как хочешь...
- Тогда пойдем...
Он взял ее за руку и они пошли ближе к эстраде...
...Когда они вернулись, за столом еще никого не было.
- Где же они до сих пор? - растерянно оглядываясь, спросил Артем.
- Может Амалии плохо?
- Да нет, с чего бы...
- Может, сходишь - посмотришь?..
- Хорошо, Ка, я мигом...
Артем вышел в вестибюль. Покрутившись и не обнаружив никого, он вошел в мужской туалет. Там Артура Ивановича тоже не оказалось.
- Извините, - спросил он добродушного метрдотеля с адмиральским золотом на лацканах, - вы не заметили мужчину в кремовом костюме с дамой? Они выходили из зала уже с час назад.
- Видел, дорогой, как не видел, - сообщил обрадованный чему-то, услужливый "адмирал", - как вышли, так и ушли. Я еще заметил - что-то больно торопились... А красивые были!.. Интересные какие! Случилось чего, сынок?
- Да нет... Ничего... - ответил несколько обескураженный Артем и не находя никакого оправдания случившемуся, вернулся к Кате.
- Слышишь, Катя! Я их не нашел, - сделал он удивленную гримасу.
- Как не нашел? А где же они?
- В ресторане их точно нет. А где - не знаю... Этот дядя в дверях говорит, что вроде ушли они.
- Как ушли? Как ушли? - широко раскрила глаза Катя.
- Да так... Еще подождем. должны вернуться...
Артем закурил и выпустив дым добавил:
- Что-то случилось, видно, но почему не сказали? И почему торопились?..
Он помотал головой непонимающе. Не хотелось предполагать худшее, что их просто... кинули!..
Они сидели, как растерянные цыплята. Неясность ситуации растроила их. Ресторанный люд понемножку расходился. Подошел официант.
- Извините, молодые люди, но мы скоро закрываемся, - сказал он учтиво и вместе с тем категорично. - Вот ваш счет...
Артем предполагал, что "Горбушья икра", "Заливной язык" и "Шашлык из осетра" встанет им недешево, но то, что он получил, превосходило худшие ожидания. Счет был похож на гром с небес, на фантастическое и бесповоротное фиаско, ставящее крест на весь десятидневный отдых.
- Извините... - Артем не мог даже найти слов... - Сейчас вернутся наши друзья и мы...
Ему стало до смерти неудобно перед Катей. Он, готовый в одиночку расправиться со сворой разбойников, преодолеть все невзгоды и биться насмерть ради нее, сидел и растерянно и судорожно пытался найти выход из этого дурацкого положения.
Официант кивнул головой и отошел.
- Моей сумочки нет, - тихо сказала Катя. - Вот здесь она лежала, рядом, на стульчике... И телефон, и деньги!.. Ой! Что же это?..
Только ее плача нехватало.
- Успокойся Катя, - сказал Артем, - что-нибудь придумаем.
Легко было говорить, сложнее - придумать.
- В общем, появятся они или нет, но расплачиваться надо, - Артем стал доставать деньги на обратный билет, - что-то я ничего не пойму...
...Им едва хватило расплатиться. Немного денег добавила Катя, вынув их из кармана джинсов. Они посидели еще недолго, озираясь растерянно, и вышли в тропическую ночь. Было свежо, но не холодно.
- Пойдем на вокзал. Там сумка у меня...
Чувствовалось, что Катя вот-вот расплачется. Артем понуро брел рядом и все думал о том, что не мог, ну - просто не мог Артур Мванович так бессовестно его обьегорить и оставить...
...Они шагали по ночному городу. На курорте жизнь не прекращалась и ночью. Много было гуляющих, веселых людей. Соревнуясь друг с другом и накладываясь, везде звучали заводные ритмы, смех и громкий разговор. Мигали огни, мерцали звезды, и сытая Луна лениво проплывала сквозь рваные облака. Терпко пахло какими-то растениями. Теперь эта веселая курортная жизнь отодвинулась за какой-то барьер, как тогда, - за окном купе, как будто они уже не участвовали в этом празднике. Им осталось только созерцать все это со стороны.
Они одновременно вздохнули...
Артем боялся, что и Катиного багажа не окажется на месте, но сумка стояла там. Он взял ее и они вышли на привокзальную площадь, как раз к тому месту, где Артема "завербовала" маленькая, смуглая женщина.
Катя растерянно сложила руки на груди.
- А Амалия, разумеется, не сказала - где живет?
- Нет, конечно... А может, в милицию заявим?
- Можно бы... Мы же знаем их приметы, но пока неизвестно - что случилось. К тому же, таких историй у милиции - пруд пруди, будут они гоняться за нашими деньгами... В общем, обманули нас...
Артем прикурил сигарету.
- Ты много куришь, Артем.
- Да... Надо бросить... А хочешь - брошу?
- Хочу, конечно! Ты же будущий врач!
- А тебе не все равно - курю или нет?
- Значит - не все равно! - обиженно сказала Катя. - Я что-то устала. И пить хочется...
- Вот что, Ка: пойдем ко мне.
- А это удобно?
- А тут стоять удобно? Пойдем-пойдем. Я лягу на пол, а ты на мое место. Комната у меня не ахти, но переночуем по-спартански...
- А завтра? Артем, у нас же ни копейки нет!..
Катя принялась тихо плакать. Артем, чувствуя неловкость, стал ее гладить по плечу, но она еще сильнее разревелась, уткнувшись ему в бок.
- Все-все-все, - говорил он, положив щеку на ее волосы, - все-все-все...
Наконец она успокоилась.
- Извини, пожалуйста... Господи, даже платка нет...
Артем дал ей свой платок. Она изящно и аккуратно вытерла глаза и виновато улыбнулась.
- Пойдем, - сказала она, - ничего уже не исправишь... Я ведь даже искупаться не успела... Хорошо, хоть документы были в сумке.
...Когда они подошли к дому, все спали. Артем тихо отворил дверь и они шмыгнули в комнатку. Сосед за стеной по-прежнему храпел.
- Пить хочу, - сказала Катя.
После сытого ужина Артему тоже хотелось пить. Он вышел и напился из крана. Потом набрал бутылку и вернулся.
Катя неумело стала отпивать из горлышка. Потом предложила Артему. Ему пить уже не хотелось, но после Катиных губ с удовольствием приложился.
За стеной стали храпеть особенно рьяно. Это уже был не один, а два храпа. Видно, от мужа не отставала и жена. Выглядело это, как смешной дует двух влюбленных хрюшек, старающихся перещеголять друг друга. Катя тихо стала смеяться. Артем стал передразнивать соседский храп и это ее так рассмешило, что оба уже громко стали смеяться, повторяя соседские звуки.
- Хр-хр-хр! - мотая и подставляя голову к Катиному лбу, хрюкал Артем.
- Х-х-рю-ю! - отвечала Катя, прижимая свой лоб ко лбу Артема и оба смеялись.
И вдруг они почувствовали то, что чувствовали до них многие миллиарды девушек и парней. Этот всплеск адреналина, эти мурашки до корней волос, этот странный щемящий перестук сердца, эту кислинку на губах... Они поцеловались, не убирая голов и это было так сладко и значительно, так вечно и важно, что укради у них жизни, они бы не почувствовали и не горевали...
... В дверь постучали. Они вздрогнули и отпрянув, удивленно переглянулись. Артем, приложив палец к губам, пошел открывать. За дверью стояла маленькая, смуглая женщина-полководец.
- У меня женщин не водят, - сказала она резко и прямо. - Здесь не бордель, чтобы шуры-муры разводить. Пусть она уходит.
- Мы ничего не делаем, тихо стал обьяснять Артем, - понимаете, нас обокрали и ей некуда было...
За стеной храп прекратился. Видно, проснулись, прислушиваясь - о чем разговор.
- Не знаю, ничего не знаю! Здесь не бордель, - повторила резко и громко маленькая, смуглая женщина.
- Ладно, - принял решение Артем, - давайте мои деньги за семь дней и я ухожу.
- Уходи-уходи, сейчас вынесу!
Хозяйка развернулась и пошла к дому.
Через десять минут они стояли у калитки, снова решая - куда идти. Артем поймал себя на том, что ему стало совершенно наплевать, оказались они на улице без денег и всякой перспективы, или нет. Им овладело какое-то воодушевление. Главным теперь было ощущение близости с Катей. Та сладкая слабость, накатившая во время поцелуя, все еще не отпускала.
- Куда же теперь мы пойдем? - повторила Катя уже не раз заданный вопрос, но теперь она рассмеялась. Действительно, это было смешно.
- А черт его знает... Главное - мы вместе, верно?
Катя молча взяла за руку и прижалась.
- Ты сказала, что даже поплавать не успела. Вот и пойдем на море. Отсюда до пляжа десять минут...
...Даже сейчас, глубокой ночью, пляж не был пустынен. В темноте слышались голоса, обрывки музыки и смех, заглушаемые шумом прибоя. Луна скрылась за облаками, обозначившись призрачным, светящимся пятном.
- Говорят, в ночном купании в море особая прелесть.
- Я немножко боюсь, Артем...
- Не бойся, я же рядом!..
Катя присела и начала копаться в сумке. Вынув большую, мохровую простыню, хотела разложить, но ветерок мешал. Артем помог.
- Отвернись, пожалуйста, я надену купальник...
- И так не видно ничего! Ты даже не поймешь - отвернулся я или нет.
- Отвернись-отвернись!
Катя засмеялась и нашла ладонью его лицо, чтобы повернуть. Он немедленно и быстро стал целовать ее мягкие и теплые пальцы. Она смеялась и увертывалась, но ладонь не убирала. Они играли в замечательную, вечную игру, где правила устанавливались ими, а исход - Богом...
Наконец, он честно отвернулся, дождавшись, когда Катя переоденется, и они пошли навстречу темному и загадочному, шумному, но доброму зверю...
Они долго купались, целовались и кувыркались в волнах, забыв обо всем на свете. Потом, повалившись у берега среди накатывающих, слабых волн, они ласкались, касаясь друг-друга, пытаясь растворится, проникнуться, всосаться, впитаться в любимого человека... В истоме набухли неокрепшие соски упругих, мокрых грудей, полноватые бедра искали опору, пальцы очерчивали красиво изогнутые брови, приоткрытые губы, крепкие мускулы и что-то сокровенное и доселе им неведомое, а разум, безвозвратно канув в любовном тумане, не представлял - как существовал до сих пор - без этого...
- Не обижай меня, - вздрогнув, прошептала Катя.
Артем, влекомый страстью, не мог остановиться.
- Артем, дорогой, не надо, - снова прошептала Катя, напрягшись, но не было тех сил, которые смогли бы противостоять этому порыву и напору. Она знала, что сама хотела этого, хотела с ним, хотела сейчас, и все заволокло этим желанием, сделав ее мокрым и беспомощным, слабым и стонущим, побежденным, но победившим одновременно, прекрасным апофеозом главного назначения этого таинства - жизни...
Глава вторая
...Приведя себя в порядок, они пошли обратно в город, - ошеломленные и притихшие. Взявшись за руки, молча прошли по ночной аллее и присели на скамейку в том самом месте, где вчера познакомились. Они долго сидели и молчали, но в этом молчании не было отчуждения. Катя надела тонкий свитер и улеглась на скамейку, положив голову Артему на колени.
- Спать хочу, - тихо сказала она.
- Спи...
- ...
- ...Я тебя обидел?
- Не знаю... Наверно нет... Мне было хорошо с тобой...
- Я тебя никогда не буду обижать...
- Посмотрим...
- Вообще, - что думаешь?..
- Ой, не знаю-не знаю!.. Голова у меня пустая...Не хочу думать, что совершила глупость...
- Что ты, маленькая! Ма-а-ленькая! Мя-а-генькая! А давай, - я тебя буду звать "Ваша мягкость"!
- Я толстая?
- Нет! Ты мягкая!
Артем стал гладить ее влажные, душистые волосы. Потом нагнулся и поцеловал в маленькое ушко.
- Не надо, Тёма! - смеясь стала мотать головой Катя, - не буди! Я хочу уснуть...
- Тебе нравится быть со мной?
- Да, но день пребывания с тобой стоит очень дорого! - улыбнулась она устало.
- Интересно, где сейчас Артур с Амалией?.. А ведь прямо при мне познакомились... прикидывались, что ли?
- Может быть... Может и со мной Амалия не случайно познакомилась... А я дура, - поверила!.. Спят наверно на наших деньгах, мерзавцы, и видят розовые сны... Прямо, лиса Алиса с котом Базилио!..