Аннотация: Рецензия на рассказ писателя Василия Вялого "Чужая рукопись"
У меня есть критерий оценки любого произведения - если ты в течение нескольких дней возвращаешься в мыслях к прочитанной книге или, увиденному на экране, - то это достойно выдоха в вечность.
Василий Вялый
Прочитав рассказ Василия Вялого "Чужая рукопись", считаю что этот "выдох в вечность" состоялся.
Сюжетные коллизии произведения преследовали меня несколько дней, и не написать этого развернутого отзыва я просто не могла.
Литературный мир Василия Вялого - это, по существу, великое в малом, образно говоря, космос, вмещенный в сознание, чувства, поступки его героев. Вряд ли найдется на сайте хоть один мало-мальски серьезный автор, который не читал бы Вяловских работ.
Его литературные персонажи находятся в постоянных поисках истины, становятся как бы поверенными в нашей бурной и нервной жизни. Являясь представителем творческой художественной интеллигенции, тем не менее Василий Вялый не щадит себя, своих героев, они не приукрашены. В своей жесткой прямоте, обнаженном порой до нерва натурализме прочитывается его бунтарство, несогласие с показной причесанностью житейского пространства. Оно у него психологически насыщенное настолько, что во многих сюжетах будничный план переносит читателя в иное измерение, вплоть до мистики.
Рассказ "Чужая рукопись" - яркое тому подтверждение. Знакомство с ним окунает нас во внутренний мир главного героя, раскрываемый гротескно, экспрессионистски выразительно путем необычного композиционного построения: сюжета в сюжете.
Один выстроен на реализме - получение рукописи, знакомство с ней, дом, жена, творческие размышления...
И второй - на мистике, сне: герой очарован пением незнакомки, встреча с ней, сказочная неясыть, зародившееся чувство любви к Ксении, таинственное поведение бабушки Цили, покупка филина, письмо жены, возвращение домой, внутренняя борьба с самим собой, попытка разобраться в своих чувствах...
Вот что говорит сам автор по этому поводу словами cвоего героя - одного из завсегдатаев литературных тусовок:
"Впрочем, формулировка художественной задачи достаточно прямолинейна, просматривается повторяемость элементов и образцов,.. - но мотив повествования кажется убедительным и достойным внимания. Что же касается литературной ценности... - всё это так субъективно".
Субъективность оценки рассказа автором этих строк выражается не только в принятии избранной композиции, развития сюжетных коллизий, поведения персонажей, но и в суждении о том, что именно такой должна быть "малая" проза, в которой А.Чехов видел "силу не совсем обыкновенную".
Многих писателей привлекает проблема мистики.
Василий Вялый не выводит ее за скобки реальности, ибо все, что происходит в сюжете сна, чужой рукописи, имеет непосредственное отношение к внутренним поискам "себя " любым человеком в реальной жизни.
Кому не знакома извечная тема любви, верности, страсти, измены, постоянства, драматизма семейных отношений?! Она присутствует в произведении между строк, спокойно, не назидательно, без банальных скандалов и ссор.
"Милый Александр, я невыносимо страдаю от твоего отсутствия и уже ненавижу дела, которые, как ты пишешь, задерживают тебя.
Приезжай скорее, тоска овладевает мною. В довершение всего, в последние ночи меня преследуют кошмарные сны. Самые мрачные мысли неотвязно лезут в голову - мне кажется, с тобой что-то случится. Или со мною. Приезжай и успокой меня, ради Бога. Любящая тебя Елена". ( Жена главного героя.- С.Д.)
Ей и невдомек, какие душевные муки переживает в это время ее неожиданно влюбившийся в командировке муж. Новая страстная волна к юной Ксении захватила все его естество.
"Я ускорил шаг, но странное дело - ноги меня несли не к её дому, а к гостинице. Она стояла под деревом, освещенная мягким светом луны. Тишина и свежесть ночи прикасались ко мне с необыкновенной нежностью. Окружающий мир существовал лишь в облике Ксении. Я подбежал к ней и почувствовал, что уже не принадлежу себе.
- Ну, что же? - прошептала она и прильнула ко мне. - Целуй, - её голос был нежным и властным одновременно. Огненные поцелуи Ксении жгли меня, опьяняли. Спеша и спотыкаясь о ступеньки, на ходу срывая друг с друга одежду, мы ворвались в мою комнату и... я внезапно остановился. Я был готов броситься в пугающую глубину ее глаз и чего-то боялся.
-Да... - тихо произнесла она".
Любовь переворачивает жизнь человека. Герой, предаваясь ей, попадает в какую-то нравственную прострацию, преисполненную таинства и загадочности.
"Звезды в небе стали менее отчетливы и ярки. Черная страсть неба всматривалась в меня своими удивительными глазами. Мне чудился в них мрак какой-то скорбной тайны. Непонятная сила влекла меня к ней, и я непроизвольно протянул руки. Ксения подошла ближе и, склонившись, обняла меня и поцеловала. Откинула голову, обожгла взглядом и снова прильнула губами к моим губам. Вдруг она отшатнулась. Я стоял точно в оцепенении. Какое-то чувство овладело мною - новое, непонятное, всепоглощающее. Её прекрасные глаза в упор смотрели на меня, пронизывая сверкающими огоньками молний".
Как часто мы, попав в объятия кажущегося совсем нового чувства и сопротивляясь ему, ищем причину, истоки и, как правило, не в себе, а вне себя.
"Неуютная тяжесть тревоги и неопределенности не давала мне покоя. И как, на первый взгляд, всё просто получилось. Лунная ночь... Чарующий голос... Особенное и обычное в то же время настроение. Черные очи... зачем-то птица... Я был убежден, что
перемена произошла в окружающем мире, а не во мне".
Надо сказать, что мистицизм писателя в части передачи внутреннего борения в душе героя совершенно не воспринимается как чудо, нечто таинственное, наоборот, скорее свидетельствует о его незаурядной поэтической фантазии, тесно сопряженной с действительностью.
"Домашняя жизнь начинала терять для меня свой аромат. Оставалось лишь поддерживать видимость того, что было прежде. Как легко человеческое благополучие распадается при соприкосновении с таинством. Я надел на лицо маску и не снимал её даже при порывах физической близости".
В реальной жизни нужно иметь мужество, чтобы в этом признаться даже самому себе.
Такие признания читателю не представляются мистическими, хотя это и происходит в другой, придуманной писателем, жизни. Мы понимаем, что герой страдает, не имея возможности сказать об этом "во все горло".
Мятущаяся душа мужа жаждет ясности, определенности. Но объекта вожделений рядом нет, а жена ничего не замечает.
"Обрадованная, готовая пуститься в пляс, нежная, воркующая Елена едва ли была способна подметить в человеке внутреннюю перемену. В её глазах танцевало счастье. ..Когда птица кричала своё "у-у-у-к-к-х-х", - жена радовалась как ребенок.
Порывы ребяческой наивности, искренней веселости, подвижности выходили у нее непосредственно и вызывали у меня необыкновенную нежность. Но теперь у меня были точно другие глаза. Я смотрел на её мягкие изящные движения, слушал её болтовню с филином, которого она перевела в новую роскошную клетку, слушал её переливчатый смех - и не чувствовал того умиления, испытываемого мною раньше. Нечто новое жило во мне; оно зачалось там, откуда я недавно приехал, и здесь, - я ощущал это, - росло, углубляя свои корни"
Авторские отступления в рассказе не живут в его сюжетной канве изолированно, они мастерски преломлены в панораме психологических нитей, связывающих основных персонажей.
Что примечательно при этом: себя писатель, от имени которого ведется повествование, ставит в равное положение путем введения пейзажных зарисовок, обстоятельств, фактов, поясняющих поступки других героев. У читателя даже мысли не возникает личностно соотнести литературного героя с автором произведения. В этом также проявляется несомненное мастерство Василия Вялого.
"Звезды в небе стали менее отчетливы и ярки. Черная страсть неба всматривалась в меня своими удивительными глазами. Мне чудился в них мрак какой-то скорбной тайны.
На слух давила тишина, наполненная таинством и вечностью. Из состояния полного безразличия меня вывело неожиданно возникшее чувство великой жути. Я очутился во власти какой-то темной силы во мне живущей или только приближающейся. Широко открыв глаза, с ужасом продолжал смотреть на светящийся голубоватым светом прямоугольник. Чем напряженнее я всматривался, тем яснее возрастала уверенность, что сейчас на этом месте кто-то появится. Этот кто-то - воплощение неумолимости и темной силы. И фигура эта явилась. Она стояла как раз на том месте, где я ожидал ее увидеть. Нечто темно-серое с размытыми очертаниями, но с ледяным немигающим взглядом, словно у огромной змеи, смотрящей в глаза своей жертве".
Не смотря на возможную реальность описываемых событий, на протяжении всего повествования автор держит интригу сказочности, чуда в различных ситуационных поворотах.
Вот герой предается игре, выигрывает. Казалось, не до чувств ему в эти минуты. Но нет, одна лишь фраза о "бархатном голосе Ксении" не прерывает основной идеи.
"...счастье игрока - это цепи, которые никогда не рвутся. Я рисковал отчаянно, но все-таки выиграл. Наконец, я кое-как заставил себя сказать, что мне дурно, оторвался от стола и с кучей денег вышел на улицу. Меня трясло, как в лихорадке. Вдруг я явственно услышал бархатный голос Ксении".
Той же сказочности и необычности в сюжете служит введение образа птицы - неясыти. Но, по-моему, не только сказочности. Авторский замысел более глубок и символичен. Это аллегория. Ведь в религиозных текстах издавна указывалось на значение слова "неясыть", как птица "несъедобная", та, которую нельзя есть.
Вспомним, что мы знаем об этом из Библии, в частности книги "Левит":
"11 Всякую птицу чистую ешьте.
12 Но сих не должно вам есть из них: орла, грифа и морского орла,
13 И коршуна, и сокола, и кречета с породою их;
14 И всякого ворона с породою его,
15 И страуса, и совы, и чайки и ястреба с породою его,
16 И филина, и ибиса, и лебедя,
17 И пеликана, и сипа, и рыболова,
18 И цапли, и зуя с породою его, и удода, и нетопыря".
Любовь ведь сложное чувство, порой за нее можно принять влюбленность, особое поклонение.
Автор предупреждает нас: соблазнов много, но стоит ли им предаваться, все ли "съедобны" они? Тем более, что неясыть оказалась в руках молоденькой девушки.
Филин переходил из рук в руки ( от Ксении к бабушке, от нее - к нашему герою, затем - к его жене, опять - к старухе, и опять к герою ) до тех пор, пока герой сам не расправился с ней. Браво! Великолепный образ, явная авторская литературная находка.
Особое место в рассказе занимает природа. Для ее описания Василий Вялый использует яркие изобразительные средства: метафоры, эпитеты, сравнения, великолепные художественные образы, что делает текст красочным, ярким, запоминающимся.
"Спокойно и величаво раскинулась над землей гигантская мантия небес, покрытая мириадами мерцающих блёсток. И вдруг я ясно понял, чего я хочу. Сладость мечтательного и упоительного мщения наполнила мое сознание. Пусть в этот миг молчаливая земля сотрясется в своих основаниях, пусть разверзнутся пламенные бездны, загрохочет гром, засверкают причудливые зигзаги молний, пусть этот сатанинский праздник разрушения прорежут человеческие вопли, - безмолвная мантия не шелохнётся".
Стиль изложения у Василия Вялого изящен, эстетичен.
Чувствуется, говоря словами Томаса Манна, стремление " к небу, чистоте и красоте" во всем и, прежде всего, во взаимоотношениях близких людей.
Мне даже не нужно подводить итог сказанному, ибо он дан героем рассказа:
"Сюжет так насыщен, что между предложениями не пропихнешь и швейную иголку. Но читается просто и увлекательно".