Аннотация: Отзыв на рассказ В.И.Герасина "Под грозой".
БЕГ К ТУЧЕ
Отзыв на рассказ Виктора Герасина "Под грозой".
"Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость.
Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием:
да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле.
И вы, отцы, не раздражайте детей ваших,
но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем."
Послание к ефесянам святого апостола Павла
Этот рассказ стоит в особом ряду произведений Виктора Герасина.
И прежде всего потому, что в нем, как ни в каком другом, прослеживается отношение писателя к воспитанию детей, к формированию у них чувства родства, уважения к старшим,
любви к природе как наивысшей истине бытия.
Да, тема воспитания избитая, к тому же довольно широко раскрытая в творчестве многих русских писателей.
Известно, что тему отцов и детей затрагивали в своих произведениях А.С. Пушкин и Н.В.Гоголь. Эта тема раскрывается в драме Островского "Гроза". Столкновение "века нынешнего" с "веком минувшим" показал в комедии "Горе от ума" А. С. Грибоедов. По-своему подходят к раскрытию темы И.А.Гончаров в романе "Обломов", Л.Н.Толстой в романе "Война и мир". Проблема поколений - одна из важнейших в романе Тургенева "Отцы и дети".
Многие мыслители, в том числе и древности, задавались вопросами формирования мировоззрения и нравственности у подрастающих поколений. Это и Плутарх, и Демокрит, и Сократ, и Платон, Аристотель, и другие.
По Плутарху, например( "Сравнительные жизнеописания"), воспитание начинается с самого рождения ребенка .
Он считал, что хотя воспитатель, отец формирует и изменяет человека, тем не менее его руками действует природа, ибо человек является ее частицей - "микрокосмом".
Главную задачу воспитателя Сократ видел в том, чтобы пробудить мощные душевные силы ученика. В таком "повивальном искусстве" он усматривал основное предназначение учителя. Беседы Сократа были направлены на то, чтобы помочь "самозарождению" истины в сознании ученика...
По Платону, учить жизни человека также нужно с раннего возраста, так как "во всяком деле самое главное - это начало, в особенности, если это касается чего-то юного и нежного".
Вот и Виктор Герасин в этом рассказе фактически следует этим наставлениям, ибо в его собеседниках находится всего-навсего пятилетний мальчишка, за судьбу которого он ответственен, и преисполнен всяческой заботы и обеспокоенности.
"Стараюсь уйти от этих мыслей и чувствую вину перед сыном. В чем она? Нет, это не вина, это то, что я боюсь за его будущее. Мне кажется, что нам было легче, нам было проще в наших невзгодах. А им будет не легче, им будет много трудней в жизни. У них не вырабатываются с детства хватка, цепкость, они не готовы преодолевать невзгоды. А это плохо. Это для них плохо."
Современная педагогическая наука выработала свой арсенал взглядов на эту, несомненно, первостепенную в человеческих отношениях, проблему.
Казалось, что еще можно добавить своего, самобытного, интересного, не потонув в этом многовековом кладезе педагогических знаний и методики?!
Оказывается можно. И не столько нового, сколько истинно важного, душевного, духовного, доступного каждому родителю, наставнику, воспитателю, прежде всего в преломлении к современности, к духу нового времени.
Так, вся литература о воспитании больше сосредоточена непосредственно на обликах воспитателя и воспитуемого( что, безусловно, важно), в то время, как В.Герасина интересуют прежде всего нравственная атмосфера, условия, в том числе и материальные, в которых рос он сам и ныне формируется мировоззрение малолетнего сына.
Кстати, сразу же заметим, что в рассказе наблюдается соединение повествования с автобиографическим материалом.
Вообще-то ничего зазорного в этом нет, ибо фактически три четверти книг пишутся на его использовании.
Как известно, в этой манере часто писал Л.Толстой, М.Горький, К.Паустовский, Ф.Гладков, Ю.Казаков, А.Яшин.
К ней прибегали В.Астафьев, А.Битов, В.Лихоносов.
Но этот прием у них, как мы знаем, никак не отражался на художественности, типажах, характерах.
У В.Герасина эта особенность развития сюжетной линии также лишена выпуклости "я", "яканья", она не зациклена на собственной фотографии, ибо то, о чем он говорит и размышляет, имеет мировоззренческую широту и значимость не только лично для него, но и для всех роди телей.
Писателю несомненно удалось подняться выше собственной биографии и с высоты философской, нравственной кафедры посмотреть на выведенных им персонажей как на героев литературного произведения. Это также свидетельство несомненного мастерства автора.
Еще сделаем одну оговорку. Мы не будем анализировать рассказ по классическим канонам. Такой подход широко распространен и типичен, и не привнесет в анализ никакой свежести. Остановимся на некоторых наиболее важных нравственных аспектах.
Что же ценного, непреходящего мы обнаружили в рассказанной писателем, казалось бы, обычной будничной истории? - отец с сыном приезжают к бабушке Агафье из города в деревню, идут посмотреть округу и их на каком-то этапе этой своеобразной экскурсии настигают ливень и гроза.
Но...обращают на себя внимание паузы между сценами в сюжете, которые заполнены интересными содержательными авторскими отступлениями. В них герой примеряет взгляды на жизнь, жизненный опыт к своей ответственности за будущую судьбу сына.
В этом рассказе читатель словно проникается вековой мудростью: " Жить в настоящем нужно так, как будто это твое будущее".
Но зачастую основное качество, которое сводит на нет воспитание,- легкомысленность вступающего в жизнь молодого человека,- не позволяет ему идти достойной жизненной дорогой.
"Нынешняя молодежь привыкла к роскоши. Она отличается дурными манерами, презирает авторитеты, не уважает старших. Дети спорят с родителями, жадно глотают еду и изводят учителей", - эти слова сказаны задолго до нашей эры и принадлежат мудрейшему из древних греков - Сократу (470-399 гг. до н.э.).
Совсем, как о нашем времени сказано?!
Почему? Ибо с молоком матери не впитывается
ценность родства, традиций рода, не прививается понимание основ жизни. О таких людях обычно говорят: "Нет стержня".
Поэтому об этом суть-важном и размышляют герои произведения:
"Я так скажу: на Руси у нас родов не так уж много, и каждый на виду, в его отцах, матерях, детях, внуках.,- говорит бабушка Агафья.- Думаешь, не так? Не-е-ет, так. Вот у нас, если взять род Солоповых. Я тебе заранее могу сказать, кто они и что они все. Работники. Жить уважают по правде Человека понапрасну не обидят и себя в обиду не дадут. Надежные люди, достойные. И хоть где они проживают, хоть в каком колене будут, а их сразу узнаешь - Солоповы.
- А мы Тимохины? - спросил я.
Бабушка Агафья задумалась на минутку, потом подняла на меня глаза.
- У нас тоже зряшных в роду не было. Вели себя строго. Что женщины наши, что мужчины - на смех себя людям не выставляли. Чего нет, того нет. Нашему роду в войнах не везло. Почитай, все мужики наши из колена в колено в чужих землях лежат. Это да. Сирот в нашем роду много было. Куда ж денешься, судьба такая наша, значит. Другие через две войны пройдут и ничего, живыми остаются, а наши мужики так не умели. Не хитрые, что ли, были или так уж, как говорится, на роду нашем написано.
- А есть и плохие рода? - спросил я.
- А как же! Есть! Вот взять Сябловых. Что ребята, что девки у них все белые. И все непутевые. Из них редко да редко кто по одному разу женятся или замуж выходят, а все раза по два да по три. И наконец одинокими остаются. Такие уж неуживчивые, заносистые, не дорожащие никем. У нас от сеструхи моей внучок лет пять назад женился на одной из Сябловых. Говорили ему: оставь, не наживешь ты с ней долго, она вон какая породистая по-сябловски. А он посмеивается: перевоспитаю. Нет, не перевоспитаешь того, в ком что есть. Что ж ты думал, двух лет не прожили, как она завертелась от него, все прохожие и проезжающие -ее, никого не пропустит. Побился, побился он с ней, плюнул да закатился на самый Дальний Восток. Чтоб забыться там от нее, от бестии."
Вникая в подтекстовую суть рассказа, понимаешь, что автор обеспокоен проблемами и путями становления и возмужания человека. И собственный жизненный опыт здесь играет не последнюю роль.
"В конечном итоге я благодарен судьбе за то, что она долго, с младенческих лет вела меня по пути от малого к большому, от нехватки к достатку. Это хороший путь. Теперь мне есть что и с чем сравнить. А это сравнение помогает мне реально видеть день нынешний, оценивать его по совести. У меня есть мерка, приобретенная в детские еще годы. Этой меркой я и измеряю нынешнее свое житье-бытье, свое и своих близких. Измеряю и вижу, что живу вполне прилично, есть что поесть, во что одеться, есть кров над головой. И главное, мне не грозит погоня за излишествами, в которых я мог бы раствориться, сделаться тенью этих излишеств. Меня ведет по жизни мое детство, моя юность".
Как это важно для человека: получить то основное, сущностное в детстве, которое созидательно может вести его по жизни!
Согласитесь, что "погоня за излишествами, в которых герой мог бы раствориться и сделаться их тенью", грозит сегодня многим из тех, кто вырвался из родительского гнездышка.
Нынешнее время, перелицовав многие нравственные ценности, ловко захватывает в свои
ненасытные объятия тех, кому с детства родители не сделали прививку против лени, понимания того, что без труда жизнь теряет всякий смысл.
Встретив косарей на лугу и отвечая на вопросы сына, писатель замечает:
"...косят неторопко, наверное, в половину захвата косы. Иначе на этой траве нельзя. Если пустить на полный захват косы, то скоро выдохнешься. А выдохнешься - и начнешь клочить луг. Такой луг губить, рвать его клоками - это более чем грешно, это непростительно. На скошенном лугу должно быть чисто и аккуратно, как в прибранной к празднику горнице. Этому меня еще бабушка моя наставляла, приобщая к крестьянскому труду. Она говорила: "Носок косы держи чуть повыше, а пятку пускай по земле. Коси так, чтобы после трудов твоих на душе светло и чисто делалось. Излохматишь луг - излохматишь и душу. А с ней, с лохматой-то, ой как тяжко жить станет, замучаешься, дурным станешь".
Да, нас женщины труду учили! Отцы остались на войне. А был бы жив отец, он бы учил меня ..."
Эта нотка безотцовщины усиливает и подчеркивает роль мужчины, отца в воспитании сына.
В одном из блогов в интернете у Лены Миро
я прочитала:
"Отец должен идти за руку с сыном, даже если макушка сына не достает до колена, а лучше бежать с ним наперегонки, а не лениво переваливаться с ноги на ногу со стаканом где-то впереди или сзади."
Вот так почти за руку и шел писатель с пятилетним мальчишкой и на равных вел с ним беседу о жизни, об увиденном, о силе и слабости, о том, что самого тревожило и беспокоило.
"- Там кто-нибудь живет? - кивнул сын на шапку кустарника возле дороги.
-Наверное, птички. Видишь, перелетают, снуют там, в гущине. Им там удобно и безопасно, большая птица их не возьмет.
- А она их берет? А зачем? Чтобы у нее маленькие птички были, ее птенчики?
- Не совсем... В общем-то да, именно, чтобы у самой были маленькие птенчики.
Сын, наверное, поверил в доброту больших птиц, которые берут к себе маленьких птичек, и вместе им хорошо, они счастливы. И он прав, он прав по-своему. Да, большая птица берет малую, но берет лишь затем, чтобы жить самой и иметь своих детенышей. Иначе она не может. Это истина. И истина эта изречена устами младенца. А я ведь и сам знал ее, эту немудреную истину: сильный берет слабого для того, чтобы жить самому и продолжать свой род. Знал и забыл. Забыл потому, что привык к истине. К истине привыкать нельзя, иначе она уже не истина. Узнавая - поражаешься, привыкаешь - забываешь. И во всем так. Даже в любви, в этой великой истине. Даже в хлебе. Привыкаешь - забываешь"
О чем бы ни разговаривал отец с сыном, он постоянно в своих раздумьях возвращался к тому, каким и кем вырастет этот пятилетний мальчишка, что поможет ему перебороть жизненные трудности?
Он понимал, что без наставничества все усилия самовоспитания несовершеннолетнего человека не только недостаточно эффективны, но порою тщетны, способствуют росту уязвимой самости и гордыни.
А отцу уж очень этого не хотелось!
"Я чуть ли не каждый день даю себе слово, что начну воспитывать сына в условиях повышенной трудности. Что не буду укрывать его от опасности. Я долго мечтал о таком вот дне, когда уйду с сыном далеко от жилища, и чтобы нас накрыла небывалая гроза. И пусть сын переживает свою первую грозу в открытом поле. Ведь в поле она далеко не ровня той, которую он наблюдает из квартиры, с шестого этажа, при закрытых окнах и дверях. Но что же вышло на поверку? Вдали чуть громыхнуло, а я уже бросился защищать, оберегать сына от лишних волнений. Я уже со всех ног кинулся уводить его под кров. А не напрасно ли я все это делаю? Не лучше ли ему сейчас вот, при мне сойтись с грозой с глазу на глаз? Ведь не всегда же я буду рядом с ним. Когда-то он останется один, и как он тогда встретит, как переживет свою первую грозу? Падет духом? Испугается? Да, так уж заведено самой матушкой-природой, что в самом начале пути человека должен поддержать кто-либо из близких, дух ему настроить и укрепить. Главное, пережить первую опасность, пережить и не струсить, не испугаться, не растеряться перед ней. В другой раз, в третий уже легче будет."
Конечно, преодолеть в себе слепую родительскую любовь очень трудно. Но мы видим, как герой шаг за шагом выстраивает свою позицию по отношению к сыну. Сои змеряя свою и его жизнь, он размышляет:
"Какая же мерка будет у сына? Что с чем он будет сравнивать? Хотя сравнивать он будет, от этого ему некуда деться. А вдруг кончится, оборвется вся его нынешняя безоблачная жизнь? Вдруг наступят для него крутые времена, когда ему надо будет подумать и о куске хлеба для себя и для своих близких, и поделиться последним куском? Сможет ли он это сделать по-человечески? Если он окажется один на один с бедой, с нуждой, с лишениями, то сможет ли противостоять им? Я шел от худшего к лучшему, это меня закаляло, радовало при каждом самом малом достижении. А каково проделать обратный путь, каково пройти от лучшего к худшему? Что чем измерять, большой меркой малое? Непросто это..."
=
Когда отец с сыном бежали под дождем, чтобы поскорее найти укрытие и по дороге встретили немощную старушку, сын бросился ей помогать, взрослый по началу начал выражать неудовольствие, а сын все равно ослушался его.
Писатель нас подводит к тому, что порой в ребенке исподволь проявяется то доброе, чему его научили, и правда за ним, ее надо признать.
"Мне захотелось схватить сына за руку, оторвать от старушки, закинуть на плечо и что есть духу бежать к дому. Ведь вот он дом наш, мы уже возле огородов. Осталось каких-то сотню метров межой пробежать - и мы под крышей. Но меня что-то останавливало, я не мог притронуться к сыну, не мог оторвать его от старушки.
Весь мир одной своей рубашкой не укроешь. Как ни старайся.
Сын серьезно молчал. Он думал о чем-то своем. А о чем? Что виделось ему? Беда - и он защитник всех людей? Спаситель, как назвала его старушка?"
Да, спаситель правды, истины, милосердия. Так в жизни должно быть. Но так ли есть? Увы!
Любовь к детям у нас порой гипертрофирована. И когда В.Герасин пишет, что "у человека должна быть одна основная болезнь - это болезнь о своих близких. Тогда всем прочим болезням в человеке места не будет." - это вовсе не обозначает, что он убирает из поля этой любви и ближних, и тех людей, которые нуждаются в помощи.
Примечателен в рассказе бег героев во время грозы не от тучи, а ей навстречу. Он содержит много житейской мудрости и подтекста. И лучше самого писателя об этом не расскажешь.
"Мы зачем же это бежим к туче? Надо от нее удирать, а мы прямо к ней, прямо на молнии.
Я перешел с бега на легкий скорый шаг, переводил дух. "Ишь, как ты рассудил, брат. Да знаешь ли ты, куда она нас загонит, если бежать от нее? В самые непролазные дебри загонит и там высечет, как ей только заблагорассудится. За нашу несообразительность высечет нас. Тебе пока этого не понять, коли спрашиваешь. Да я и сам далеко не все знаю, как это тебе кажется. Я сам, например, иной раз совсем безрассудно стараюсь убежать от какой-либо житейской грозы, а она настигнет да настигнет меня, посечет да посечет. Догонит там, где не ждешь ее. На самом виду, на самом открытом месте. Лишь после поймешь: не от нее, а к ней надо было стремиться. Чем скорее - тем лучше. Главное, чтобы она врасплох не застала, не свалилась бы неожиданно на ничем незащищенную голову. Случай на случай не приходится. Но все же соображай, думай, уходи от беды, если от нее можно уйти, а коли уж видишь, что не уйти от нее, от беды, иди тогда ей навстречу. Чем скорее сойдешься с ней, тем для тебя же будет лучше. С ней, с неминуемой, только так, только навстречу".