Виктор Денисов

 

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ

АНТИМИСТЕРИЯ
в одном действии

Под редакцией Елены Степановой

 

 

 

Действующие лица

Господин без возраста, он же Вагоновожатый Майя Плисецкая Веничка Чонкин Иван Денисович Ниловна Пугачёва Живаго Зоя Ельцин Остап Бендер Чебурашка Павка

 

 

 

События разворачиваются в вагоне трамвая
в Страстную субботу в 2000 году
(Действие сопровождает музыка из произведений Альфреда Шнитке )

 

 

 

 

Памяти моего отца

Леона Закса

 

Зрительный зал Большого театра перед началом вечернего спектакля. Занавес полуспущен. Освещена только одна из нижних, близких к сцене лож. В ней сидят балерина с господином и беседуют вполголоса. На ней сверкающий под яркими лучами прожектора костюм Жар-птицы из одноименного балета Игоря Стравинского. В гордой посадке головы балерины, убранной драгоценными камешками и диковинными перьями, в ее характерном профиле безошибочно угадывается абриc лица Майи Плисецкой.  Рядом с примадонной - Господин без возраста в черном фраке и белой манишке с бабочкой. Отличительная черта его внешности - неестественно белое стертое лицо. В руках он крутит дирижерскую палочку.

МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Ответьте откровенно, мессир, Ниневия и Тир¹ - это ваши фокусы?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Да что вы, донна, что вы! Какие фокусы?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. А Иерусалим?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. И к нему, поверьте, я никакого отношения не имею.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Ну, а Варшава, Дрезден?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Донна, вы сильно преувеличиваете мою роль в истории мировых катаклизмов. Считаю, что судьба обошлась с ними слишком сурово, а я, как вы знаете, в душе - убежденный добряк. Почти как Мефистофель.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Если, конечно, забыть несчастного Берлиоза. Голову бедняге трамваем отрезали - вот какой вы добряк. Или это тоже не вы?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Это, разумеется, я. Берлиоз получил по заслугам. Есть силы, в существовании которых сомневаться нельзя, должно же быть у человека что-то святое. Вне зависимости от сиюминутной конъюнктуры. Или вы не согласны? (Взмахивает дирижерской палочкой и они оказываются в царской ложе.)
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Согласна. А к этому вы тоже не имеете никакого отношения?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. К чему "к этому", донна?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. К этому трамваю. Сдается мне, что именно вы и стоите у его руля. Разве я не права?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. К трамваю "Нежелание"?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Почему вы его так называете? По-моему, это просто двадцатый-красный.
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Потому что его пассажиры давно уже не желают ничего путного. Или сами не знают, чего хотят. А по большому счету и не хотят ничего.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Так куда вы все-таки его ведете? Ведь это же вы их... вы их везете, вы? Не отпирайтесь.
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Ммм... А вы этим недовольны? (Взмахивает палочкой, и они снова оказываются в нижней ложе.)
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. В романе вы такой человечный, соединили влюбленных, а сейчас... Сейчас вы немилосердны. По-моему, наши пассажиры заслужили, если не прощения, то хотя бы... хотя бы снисхождения. Куда вы его ведете, этот двадцатый-красный? Неужели все-таки к коллапсу?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Так он уже давно там.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Ну, а дальше, что с ним будет дальше?
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Дальше я и сам не знаю, что с ним будет. Верьте мне, донна, не знаю. Не могу же я знать все.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. И все же, мессир, я еще раз прошу вас быть милосердным: по-моему, все и так уже достаточно натерпелись. Натряслись на ухабах, нападались на поворотах, набили себе кучу синяков и шишек.
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. И каково же ваше предложение?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Отвечу вам словами поэта: "Остановите, вагоновожатый, остановите сейчас вагон".² Сотворите, наконец, маленькое чудо.
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Хорошо. Допустим, я его сейчас остановлю, допустим, остановлю, но ведь остановка еще не выход из положения. Ехать-то все равно придется, а то движение нарушим. Итак уже из-за этого двадцатого-красного такие беспорядки в мире. И я вовсе не уверен, что дальше...
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. А дальше мы сами... Сами решим, куда ехать.
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА. Вы действительно так считаете?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Пора научиться руководить своими желаниями. Иначе мы будем непутевыми всегда.
ГОСПОДИН БЕЗ ВОЗРАСТА (немного поколебавшись). Что ж, воля ваша, Леди Горгона. Tu la voulu,³ как сказал классик. Но учтите: я делаю это только ради вас. Только ради вас. (Взмахивает палочкой. Свет гаснет.)
ГОЛОС  МАЙИ  ПЛИСЕЦКОЙ. Благодарю вас, мессир. Мы все благодарим вас.

В оркестровой яме незаметно появляется слабый свет. Доносятся отдельные голоса и звуки музыкальных инструментов, которые постепенно перерастают в многоголосицу целого оркестра перед началом спектакля. За занавесом слышатся визг тормозов, трамвайный звон, отдельные громкие выкрики: "Приехали, что ли?", "Стакан-то, стакан подними!", "Опять ТЭЦ выключили!", "А ну, убери руки, а то сейчас как..." Внезапно занавес пропадает и вспыхивает свет, ярко освещая задымленную сцену. Когда дым рассеивается, в ее центре зрители видят салон трамвая. Среди пассажиров и Майя Плисецкая. Она одета в белую минковую мини-шубку и берет. На ногах - белые полусапожки. В одной руке она периодически крутит длинный  мундштук из слоновой кости, в другой сжимает белый кожаный хлыст.

ВЕНИЧКА. "Да будет свет", - сказано в Писании. "И стал свет". Денисыч, подними-ка стакан, и давайте все сейчас выпьем за свет. За то, чтобы он отделился от тьмы. За свет! (Веничка наливает Ивану Денисовичу и Чонкину, они пьют.) Вот так, мы вздрогнули - и он отделился.
ЧОНКИН. Кто отелился?
ВЕНИЧКА. Да не отелился, а отделился свет от тьмы, спецназ, свет от тьмы.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Да, оно, небось, посветлее стало. (Вынимает из внутреннего кармана пиджака газету, аккуратно разворачивает ее и начинает читать.)
НИЛОВНА (Пугачёвой). Это что, Парк отдыха Номенклатуры? (Молчание.) Это, говорю, Парк отдыха Номенклатуры? (Молчание.) Я вас спрашиваю, товарищ кондуктор: мы что, уже приехали? Мне можно вылезать?
ПУГАЧЁВА. Куда приехали? (Поет.) "Миллион, миллион, миллион алых роз из окна, из окна, из окна видишь ты..."
НИЛОВНА. Какие розы, где вы их тут увидели? Где розы? Мне нужен Парк отдыха Номенклатуры - это моя остановка, там мне вылезать.
ПУГАЧЁВА. Куда приехали? Сейчас только "Коллапс". А после него еще Паскудниково и д/к "Агрессор".
НИЛОВНА. Тогда чего мы стоим? Я говорю, мы что, сломались? Товарищ кондуктор...
ПУГАЧЁВА. А я почем знаю.
НИЛОВНА. То есть, как "почем знаю"? Видали, она - кондуктор и "почем знает".
ЧОНКИН. И почем знает?
ПУГАЧЁВА. У тебя, солдат, все равно бабулек не хватит.
ЧОНКИН. Нам бабулька без нужды, нам бы помолодее. Хе!
ЗОЯ (в ушах у нее наушники). Пап, мы, кажется, стоим. Разберись-ка.
ЕЛЬЦИН. Да погоди ты, сейчас починят.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (читает). "Звезда стриптиза забыла би́кини у акулы пера". Мудрёно. И что эта спиртиза забыла у акулы? Би́-ки-ни. (Чонкину.) Эй, тёзк, что такое "би́кини", знаешь?
ЧОНКИН. Шо-шо?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Би́-ки-ни.
ЧОНКИН. Выкини?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. А ну тебя! Вень, ты пограмотней будешь, "Фауста" читал. Что такое "би́кини"?
ВЕНИЧКА. Не би́кини, а бики́ни. Это трусы такие - женские, полосочка одна.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ну и на фуя ей полосочка?
ВЕНИЧКА. Как на фуя - для сексапила.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Чего-чего?
ВЕНИЧКА. Для привлекательности то есть.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. А-а, это чтоб рыб привлекать?
ВЕНИЧКА. Каких рыб, ты что, Денисыч?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Как каких? Да хоть каких. Красноперку, например, ерша или плотвичку.
ЖИВАГО. А знаете, Веничка, что меня больше всего во всей этой истории волнует, знаете? Поведение толпы, или, как еще недавно модно было говорить, народа. В Иуду бес вселился... это не подлежит сомнению, но народ? Отчего он вел себя так агрессивно, так злобно?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Жрать-то всем надо.
ЖИВАГО (Веничке). А помните: ведь до этого они Его боготворили... буквально носили на руках. И вдруг такое.
ВЕНИЧКА. Да просто - протрезвели. А когда ты тверезый - всегда злой. Бутылка - лучшее лекарство против злости, это я, Андреич, точно знаю.
ЖИВАГО. Я понимаю: от любви до ненависти один шаг, к сожалению, это часто бывает. От осанны до распятия. Но ведь все же... почти все, все против Него!
ВЕНИЧКА. Гулять надо было по этой Виа Долороза, гулять до мороза. Устроили бы гульбище - и никаких распятий.
ЖИВАГО. Я все-таки прихожу к выводу, что это... это просто некое коллективное безумие. Да-да, коллективное безумие. Как сказал Он на кресте... "воистину не ведают, что творят".
ВЕНИЧКА. Нет, Андреич, тебе их не понять. А знаешь, почему? Потому как далек ты от народа, страшно далек, совсем как декабрист. Чаще принимать на грудь надо - тогда и к народу ближе будешь. Ну что, примешь?
ЖИВАГО. Грех это, сегодня Страстная суббота. Большой, Веничка, грех.
ВЕНИЧКА. Ну какой же это большой грех, мне смешно! Кругом вон что делается, а у тебя большой грех - маленькая бутылка. (Крестится.)  Прости, Господи, грехи наши!
ОСТАП БЕНДЕР (Живаго и Веничке). Эй, вы, херувимы и серафимы! Бога нет! (Иван Денисович удивленно на него смотрит.) Нет, нету, и никогда не было.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. А я в Бога охотно верю. Только вот не верю я в рай и ад. Зачем нас за дурачков считают?
ОСТАП БЕНДЕР. Это медицинский факт!
ЗОЯ. Пап, мы еще долго стоять будем?
ЕЛЬЦИН. Да слушай ты свою попсятину! Сейчас тронемся.
ОСТАП БЕНДЕР. Небо теперь в запустении. Не та эпоха. Ангелам теперь хочется на землю.
ВЕНИЧКА (Остапу Бендеру). Тебе, кашне, чего? Налить, что ль?
ОСТАП БЕНДЕР. Банкет в вагоне-ресторане? Коньячок с лимончиком?
ВЕНИЧКА. Ишь ты, пижон, с лимончиком ему... А коктейль "Ханаанский бальзам" испробовать не желаешь? Проверочка на вшивость.
ПУГАЧЁВА. Спиртные напитки в общественном транспорте распивать воспрещается. (Майе Плисецкой.) И курить, между прочим, тоже. Да еще зловоньем салон обванивать. (Небольшая пауза.)  Это я вам, дамочка у окна, говорю.Фу, черт, навоняла! И так воздуха нет.
ВЕНИЧКА. Кем это воспрещается?
ПУГАЧЁВА. Правилами Росгортранса. Прежде чем садиться в трамвай, надо было правила вызубрить. Как таблицу умножения.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (читает). "Садист-педофил снимал своих жертв для порношоу." Это ж надо!? Во газеты стали, одни мудрёные слова пишут, хрен поймешь! Садист - по-нашему садовник. Педофил, небось, педагог. А вот что такое "понрошо"?
ЧОНКИН. Порошок? Какой порошок?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Да не порошок, а понрошо. Вень, что такое "пор-но-шоу"?
ВЕНИЧКА. А это когда все голые и танцуют.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Как Иван Купала?
ЧОНКИН. Кого Иван купал, а? Хе!
ОСТАП БЕНДЕР (Веничке). Почему вы думаете, что мы способны танцевать в голом виде?
ПУГАЧЁВА. Еще только голых танцев нам тут не хватало - совсем уже оборзели!
ПАВКА (по мобильному телефону). Привет, подруга. Почему Петюнчик? Память потеряла? Павка. Правда, Павка. Почему позвонил? Поздравить. Почему-у? Пасха! Поздно? Полдвенадцатого? Полный писец. Почему пошлость? Пошлость - признак пола, показатель прогресса. Почему поддатый? Пуй. Просто прикол - приобрел повозку. Покатать? Пуй. Принципы просекаешь? Принципы: приобрел - продал, продал - приобрел. Прилично. Приеду - покалякаем. Почему пятница? Понедельник. Полдевятого. Почему позабуду? Пуй. Пока. Поливай пенек. Пыр-пыр.
ЗОЯ. Пап, я еще раз тебе говорю: скажи, чтобы мы ехали. Опоздаем же, точно.
НИЛОВНА. Вот и я говорю, опоздаем, а всем будто и дела никакого нет. Мне в Парк отдыха Номенклатуры надо, а кондукторша говорит, мы еще до Паскудникова не доехали. От Идолопоклонной горы до парка двадцать минут, а мы уже больше получаса едем. Вот черт, прости Господи!
ПУГАЧЁВА (Ниловне). А вам-то что делать в этом парке, тем более ночью? Ночью там бывает, и старушек пользуют. (Поет.) "Где разбитые мечты обретают снова силу высоты."
НИЛОВНА(Пугачёвой). Чтой-то вы меня пугаете, что, я там гулять, что ль буду? Сын у меня рядом живет, вот к нему и еду. И кулич на пасху везу, сама, небось, пекла, не покупной. Только опоздаю теперь вот.
ЗОЯ (Ельцину). Не надо было садиться в эту дрезину, рухлядь же самая настоящая. Говорила тебе.
ЕЛЬЦИН. Кондуктор, а правда: когда мы, наконец, тронемся?
ОСТАП БЕНДЕР. Эй, там, на шхуне! Я с детства хочу в Рио-де-Жанейро.
ПУГАЧЁВА. Да-а? А в Разворуево не хочешь?
ОСТАП БЕНДЕР. Скучно, девушки!
ПУГАЧЁВА. Девушки все в ИМЭЛСе⁴ остались, на рельсах штабелями лежат.
НИЛОВНА (Ельцину). Вот и я ее тоже спрашиваю, а она не отвечает. Кондуктор она или не кондуктор, в самом-то деле!
ПУГАЧЁВА. Кондуктор, а не репродуктор. Чтобы говорить-то.
ЕЛЬЦИН (Пугачёвой). Раз вы кондуктор, значит, вы при исполнении, и вы должны нам сказать, шта мы стоим и когда поедем.
ПУГАЧЁВА. Моя работа - билеты продавать. Билеты, понятно? Даже остановки и то водитель объявляет.
ЕЛЬЦИН (Пугачёвой). Вы обязаны...
ПУГАЧЁВА (Ельцину). Жены вам обязаны, жены, понятно?
ЕЛЬЦИН. Нет, вы обязаны. Мы - пассажиры и имеем не только обязанности, но и права.
ПУГАЧЁВА. Вот я и права (Поет.) "Скажем мы друг другу браво, браво..."
ЕЛЬЦИН. Они записаны...
ОСТАП БЕНДЕР. Контора пишет.
ЕЛЬЦИН. В правилах, которые висят вон там, на двери. И мы их знаем, не думайте, шта не читали. Грамотные.
НИЛОВНА. Так, может, Вожатый знает, что случилось? Конечно, он же трамвай ведет, поэтому не может не знать, конечно, знает. Вот его и надо спросить, пойти и спросить. Раньше вожатые такие вежливые были, такие культурные. Не то, что сейчас...
ЕЛЬЦИН (Ниловне). Ваша правда, бабушка. (Пугачёвой.) Пожалуйста, пойдите и позовите водителя. Пусть он к нам сюда выйдет и все нам как следует объяснит. И давайте побыстрее.
ПУГАЧЁВА. Я смотрю, старшой, ты тут самый башковитый. Ну и как, по-твоему, я его позову?
ЕЛЬЦИН. Как-как, голосом! Объявите в микрофон - и пусть явится.
ПУГАЧЁВА. Вот ты и объяви в микрофон, а я посижу и послушаю.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (продолжая читать). "Беременных заключенных ждут комфортабельные тюрьмы." Хуб хрен, видал я этот конфорт, досыта наконфортился в БУРе.⁵
ЕЛЬЦИН (громко, Пугачёвой). Теперь мне все ясно. Распустились, понимаешь, на своем гортрансе, зарплату получают, а ни черта не делают. Ладно, я с вами еще разберусь!
ПУГАЧЁВА (громко, Ельцину). Ты чего это разорался, чего это раскомандовался! Это ты на работе старшой, на своей работе, а в трамвае ты рядовой пассажир, и голос повышать не имеешь права. А то разорался!
ВЕНИЧКА (Пугачёвой). Тетя, ради Христа прошу, чуть-чуть потише, а то у нас аж стаканы трясутся.
ПУГАЧЁВА (Веничке). А ты, дядя, вообще алкей. Вот до "Агрессора" доедем - там я тебя в милицию и сдам. Устроил тут кафешантаны!
ОСТАП БЕНДЕР. Матушка-заступница, милиция-троеручица! (Громко.) Приобретайте билеты, граждане! Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно.
ПУГАЧЁВА. Это еще что за самозванец такой? Ну, бардак...
НИЛОВНА. Это сейчас так, а раньше опаздываешь, бывало, на трамвай, торопишься, бегом бежишь, вожатый тебя ждет, не дождется. А потом так ласково улыбнется и скажет: "Не торопились бы, мамаша, не спешили".
ОСТАП БЕНДЕР. И на старуху бывает проруха, как сказала польская красавица Инга Зайонц через месяц после свадьбы с другом моего детства Колей Остен-Бакеном.
ЧОНКИН (Ивану Денисовичу). Слышь, Вань: мине тут давеча один сон приснился. Сказать, кто ко мне приходил-то?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (не переставая читать). Сказать, кто ко мне приходил-то?
ЧОНКИН. Ни в жись не угадаешь, ни в жись. Брось ты енту свою газету, чай не сопруть. Завтра почитаешь. Черт приходил, ей-Богу, сам черт! Черт, слышь?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Да не ругайся ты, тезк.
ЧОНКИН. Только в женском белье, ей-ей, в женском. А во рте трубка - такая толстая-претолстая. А табак курил бастурманский, слышь, Вань, вонь от него...
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Слышу, Вань, вонь.
ЧОНКИН. Такую вонь развел...
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (опуская газету). Кто вонь развел?
ЧОНКИН. Талдычишь ему, талдычишь, а он... Черт!
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ты не ругайся, а объясни все путем, по чести.
ЧОНКИН. Черт!
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (Веничке). Чего он несет, браток? Иль чего сказать хочет? (Чонкину.) Отодвинься ты, друг, ситный, на засть!
ВЕНИЧКА. Сказку он тебе, Денисыч, пасхальную сказку рассказывает.
ЧОНКИН. "Иван, это я тебе с неба ероплан прислал, а ты на кого подумал?"
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (роняя газету). Ни на кого не подумал, а ты что думал?
ЧОНКИН (поднимая газету и отдавая ее Ивану Денисовичу). На... Поди на Бога?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (садясь на свободное место). А зачем на него нападать? На Бога нападать не надо.
ЧОНКИН. Бог нынче под землю ушел, а на небе теперича я. Енто чтобы ты, Иван, за человека себя понимал, понимаешь, за человека. Потому как, шо у тебя, Иван, было? До меня шо у тебя было?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Помолчал бы ты, браток - читать мешаешь. Тут сейчас такое пишут...
ЧОНКИН. Ни кола, ни двора - ни хрена не было. А теперича цельный ероплан, во! А человек с еропланом, он кто? Енто совсем не то, шо человек без ероплана. Енто фигура. Понимаешь, Иван, фигура.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Вот, например: "Чиновничьим мигалкам сделали обрезание". Ни фуя себе, это по-нашему! А то все мигают, подмигивают, а потом через это дело на боках один жир нарастает. Давно эти мигалки пообрезать было надо.
ЧОНКИН. То-то оно и есть, Иван. Теперича ты настоящий человек, понимаешь?
НИЛОВНА. Да где они нынче - настоящие-то? Бывалыча вожатый на весь вагон так громко-громко скажет: "Граждане пассажиры! Будьте взаимно вежливы. Уступайте места пассажирам пожилого возраста". И каждый ведь норовил место уступить. Авоськи подержать, помочь. Я тогда еще молодая была, всем сама уступала.
ЗОЯ. Пап, ты разобрался?
ЕЛЬЦИН (громко). Кондуктор, немедленно отвечайте на мой вопрос: "Где у вас тут водитель?"
ПУГАЧЁВА. Какой же ты старшой, когда слепой. Не видишь - водитель у нас в другом вагоне, в первом. А у нас второй. Не первый, а второй, понял?
ЕЛЬЦИН. Тогда встаньте, пойдите в первый вагон и нам его приведите.
ПУГАЧЕВА. Я что, экстрасекс какой, в закрытую дверь проходить...
ЕЛЬЦИН. Встаньте и приведите.
ПУГАЧЁВА. Или как некоторые делают...
ОСТАП БЕНДЕР (Пугачёвой). Попрошу вас, гражданочка, очистить стул.
ПУГАЧЁВА. Ты чего, это ж место кондуктора. Я - кондуктор, я, а не ты.
ОСТАП БЕНДЕР. Иногда яйцам приходится учить зарвавшуюся курицу...
ПУГАЧЁВА. По яйцам хочешь? Сейчас дам. У тебя, кашне, вообще билет есть? Давай показывай.
ОСТАП БЕНДЕР. А я не покажу из принципа. У меня такие принципы.
ПУГАЧЁВА. Принципы у него, видите ли, безбилетник чертов: я из тебя сейчас покойника сделаю!
ОСТАП БЕНДЕР. Ну хватит эмоций. В виду наступления темноты объявляю вечер открытым. Командовать парадом буду я!
ПУГАЧЁВА. Скажите, сколько их тут у меня! Что ни пассажир - то командир! (Бендеру.) Да не бегай ты тут, не мельтеши перед глазами!
ОСТАП БЕНДЕР. Не учите меня жить!
ЖИВАГО (Веничке). Но ведь столько времени прошло... должен же был человек чему-нибудь научиться... хоть чему-нибудь. За двадцать столетий извлечь какие-то уроки.
ПУГАЧЁВА. Не учите его жить, тоже мне учитель!
ОСТАП БЕНДЕР. Не трещите крыльями без провода.
ПУГАЧЁВА. Вот найду его и вставлю тебе в одно место, чтоб ты заткнулся!
ОСТАП БЕНДЕР. Нет, мадам, вы произошли не от обезьяны, как все граждане, а от коровы. Вы соображаете очень туго, совсем как...
ПУГАЧЁВА. Это я - корова? Ах ты бык обрезанный!
ОСТАП БЕНДЕР. Но-но, мой папа был турецко-подданный!
ПУГАЧЁВА. Хо, видали мы таких турок-придурок!
ОСТАП БЕНДЕР. Кто это говорит? Это говорит граф Толстой? Или Дарвин? Спиноза?
ПУГАЧЁВА. Сам ты спидоза! Еще всякими тут словами будут...
ОСТАП БЕНДЕР. Надавал бы я тебе по морде, да Заратустра не позволяет!
ПУГАЧЁВА. Это у меня морда! На себя посмотри: вот ты-то Засратуста и есть.
ЕЛЬЦИН (громко). Прекратите базар, шта вы тут, понимаешь, друг на дружку накинулись! Вместо того чтобы проблему решать, они тут...
ОСТАП БЕНДЕР. Нам грубиянов не надо. Мы сами грубияны!
ЕЛЬЦИН. Хватит, я сказал, оставьте кондуктора. Он нас везти должен, а вы тут конференцию устроили.
ПУГАЧЁВА. Я ему еще за корову устрою! Я ему покажу, что...
НИЛОВНА. Раньше люди хорошие были. Не то, что сейчас.
ЧЕБУРАШКА (Живаго). Дядя Юр, а давайте найдем ручку и откроем ею дверь. Давайте я поищу - я хорошо умею искать.
ЖИВАГО. Подожди, зверек, пусть они сами разберутся.
НИЛОВНА. А какие разговоры в трамваях говорили - прямо заслушаешься. Всю душу тебе откроют, всю свою жизнь расскажут. И новости все узнаешь скорее, чем по радио.
ЖИВАГО. А ведь это, Веничка, мы, мы самые. Напрасно мы думаем, будто к нам это не имеет никакого отношения, и нас там не было. Были, еще как были! Но мы этого не понимаем, а потому и удивляемся: за что нам такое? А ведь заслужили, Веничка, еще как заслужили! "Кровь Его на нас и на детях наших" - это про нас тоже. И как ее теперь  смыть?
ВЕНИЧКА. Брось, Андреич, душу бередить, в мудрости, как сказано в Писании, одна печаль. Не успеешь остограммиться, дети сами дедами станут, - вот она и смоется. Кровь-то.
ЖИВАГО. Я на это очень надеюсь, только когда? Весь вопрос "когда"?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (читает). "Когда пришла ревизия, владелец секс-шопа торговал бракованными контрацептивами". "Секс-шопа" - ну и слово придумали, "секс-шопа". А что там у них бракованное? "Контра-цеп-ти-вы". "Контра" - понятно, я сам был контра, а вот "цептивы"? Небось, что-то с цепью связано. Мудрёное слово.
НИЛОВНА. А какие остановки были, одни названия чего стоили: Земляной Валаам, Набережная реки Вараввы, Театр "Смуты", Богохульские Бугры - сердце от напевности заходится.
ЕЛЬЦИН. Кондуктор, я требую, чтобы вы нашли ручку и открыли нам дверь.
ПУГАЧЁВА. Какую ручку, двери уж сто лет как автоматически открываются.
ЕЛЬЦИН. Так и откройте их автоматически.
ПУГАЧЁВА. Ох, и пассажир пошел - какой башковитый, какой мозговитый. Раз ты такой мозговитый - вот сам их автоматически и открой, геморрой!
ЕЛЬЦИН. Чем я открою?
ПУГАЧЁВА. А я чем?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (аккуратно складывая газету, Чонкину). Ты, тезк, тут про ероплан твердил. Твой, что ль? Приобрел?
ЧОНКИН. Зачем приобрел? Енто ж мине его черт принес. Черт.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ну и что потом с ним стало? Поди, уже сто километров налетал? Или тыщу?
ЧОНКИН. На кого налетал?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Да не на кого, а ты. Ты и налетал.
ЧОНКИН. На кого я налетал?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Да не на кого, а ты сам, как же ты не допрешь-то.
ЧОНКИН. Я ни на кого без приказа не налетал, ты енто брось.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ох, спецназ, и так дело тухлое, а тут еще ты.
ЧОНКИН. Да черт мне ентот ероплан и принес, черт. А потом, значить, взад и взял.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Черт взял взад? Ероплан взад?
ЧОНКИН. Ну да. Черт дал, черт взял. Хе!
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Лапоть тебе в рот, не надо было звать! (Продолжает читать.)
ЗОЯ (вынимая из ушей наушники). Пап, пора дело делать. Ты никогда не знаешь, чем закончится день.
ЕЛЬЦИН. Как это я не знаю? Я знаю: тронемся - вот так и закончится.
НИЛОВНА. Вот и я говорю - пора дело делать. А то сидим, только разговоры говорим, а дел никаких не делаем. Я считаю так: пора собирать собрание. Посоветоваться с товарищами, обменяться мнениями. Бывало, все всегда на собраниях решали. Очень по-деловому они проходили, в рабочей, так сказать, обстановке. Вот и сейчас...
ОСТАП БЕНДЕР. Что за банальный, опротивевший всем бюрократизм!
НИЛОВНА. Почему это бюрократизм, совсем не бюрократизм. Раньше мы всегда так и делали, и все довольные были. А какие собрания были, какие на них речи говорили - прямо "вставай страна огромная"!
ЗОЯ (Павке). Вызови кого-нибудь, пусть нас отсюда снимут.
ПАВКА. Помощи просишь?
ЗОЯ. Ну. Хочешь движения - дергай кольцо.
ПАВКА. Потом пыр, помни.
ЗОЯ. Любовь с первой ложки, что ли?
ПАВКА. Пыримерно.
ЗОЯ. Милый мальчик, у тебя еще есть время на ириску с шоколадной начинкой.
ПАВКА. Похоже, пыродинамишь, пнин.
ЗОЯ. Ночь твоя - добавь огня.
ПАВКА. Понеслось. (Достает мобильник и начинает звонить.)
ЕЛЬЦИН (Ниловне). Я с вами, бабушка, полностью согласен. Открытое собрание пассажиров двадцатого-красного маршрута объявляю открытым. Слово предоставляется...
ОСТАП БЕНДЕР. Ну, трубите марш! Начинается активная борьба.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ.Надо же, такой цвет себе выбрать!
ЕЛЬЦИН. Вы что, просите слова?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Красный - цвет крови.
ПУГАЧЁВА. Смотрите, она боится красного, боится!
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Красный - цвет насилия, цвет агрессии.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (читает). "Студента, расстрелявшего троллейбус, спасла непрочная репутация".
ЗОЯ. Не непрочная, а не-по-роч-ная.
ЕЛЬЦИН. Мы сейчас обсуждаем не эту проблему, доча.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. А на самом деле цвет жизни - вовсе не красный... Красный - это война, революция, красный - это гибель. Гибель всему живому.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ (продолжая читать). "Всего погибло четверо пассажиров".
ЕЛЬЦИН (Майе Плисецкой). Товарищ, вы шта, не слышите? Товарищ!
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Это вы мне?
ЕЛЬЦИН. Ну, а кому же? Вы, товарищ...
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Я не товарищ.
ЕЛЬЦИН. Хорошо, тогда я буду обзывать вас "пассажирка". Итак, значит, мы предоставляем вам первое слово. У нас открытое собрание, на котором мы должны решить, шта нам делать.
ОСТАП БЕНДЕР. Бензин ваш - идеи наши.
ЕЛЬЦИН. Да подожди ты, понимаешь... Здесь трамвай, причем тут бензин? Говорите, пассажирка. И встаньте, шта вы тут ноги, понимаешь...
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ (вставая с места.) А почему мы застряли, кто-нибудь узнать попытался? Почему мы стоим?
НИЛОВНА. Мы ее спрашивали, кондукторшу нашу, а она не говорит. Видно, сама не знает. Или знает, да говорить не хочет, кто ее знает.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Ну, если никто даже не пытается узнать причину нашей остановки, то...
ЕЛЬЦИН. Вот вы и узнайте, в чем дело. Вы и давайте...
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Она мне не ответит.
ЕЛЬЦИН. Почему это не ответит?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Wir sprechen unter schiedliche sprachen.⁶
ЕЛЬЦИН. Это шта такое? Нихт ферштейн.
ВЕНИЧКА. "Ich sterbe",⁷ - сказал доктор Чехов и попросил шампуни.
ЕЛЬЦИН. Гитлер капут, партай геноссе.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Sie werden mich auch nicht verstehen.⁸
ЕЛЬЦИН. Слушайте, пассажирка, шта вы нам тут вас-ист-дас устраиваете? По-русски не можете говорить?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Я все сказала. А теперь aufwiedersehen.⁹
ЗОЯ. Интересно, как она сойдет. (Подходит вплотную к Майе Плисецкой.) Прикурить не дадите?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Прикуривайте! (Протягивает Зое мундштук. Из него вырывается пламя.)
ЗОЯ (во все горло). На помощь, горю! Горю-ю-ю!
НИЛОВНА. Чур меня, чур!
ПАВКА. Потушим-потушим пожар, пнин.

Павка подскакивает к Зое и затаптывает пламя. Майя Плисецкая исчезает.

ПУГАЧЁВА. Сквозь стенку прошла - настоящая фурия! Повадки-то какие! И дым зловонный! Только помела и не хватает! Ну сегодня и вагон - ад, кромешный ад!
ОСТАП БЕНДЕР. Гениальная комбинация, блестяще проведенная до конца!
ЗОЯ. Зря мы ее выпустили, она бы и нас могла... Зря мы ее...
ЕЛЬЦИН. А куда бы мы пошли? Места незнакомые, да и ночь на дворе. Догнал бы нас кто - и на буксир взял.
ОСТАП БЕНДЕР. Европа нам поможет.
ПУГАЧЁВА. Никто не догонит, и никто не поможет. По этой линии транспорт вообще не ходит. Раз в час да и то днем.
ЕЛЬЦИН (Ниловне). Ну, а вы, бабушка, шта нам скажете? Вы все-таки имеете опыт. (Остапу Бендеру.) Да не бегай же ты тут, в глазах рябит. Зоя, дай мне таблетку.
ОСТАП БЕНДЕР. Не ешьте на ночь сырых помидоров, чтобы не причинять вред желудку.
ЕЛЬЦИН. Какие помидоры, шта он тут вообще? Я ему таких помидоров дам...
ОСТАП БЕНДЕР. Вот неугомонный старик! Шуток не понимает.
ЕЛЬЦИН. У нас, понимаешь, беда, а он тут Ваньку...
ЧОНКИН. Я!
ЗОЯ (выдергивая из уха наушник). Иногда лучше жевать, чем говорить.
НИЛОВНА. Я думаю, товарищи, так: раз трамвай на рельсы встал, значит, кто-то его специально туда поставил. Уверена, это диверсия. Осторожно, товарищи, враг не дремлет! Надо быть бдительными.
ЕЛЬЦИН. И кто этот враг?
НИЛОВНА. Ты старшой, ты и выявляй. Раньше враги все по тюрьмам сидели, а теперь что? И ничего ведь не боятся - страху не знают. Нет на них...
ЕЛЬЦИН. С вами ясно. А вот вы, товарищ с газетой, шта вы нам скажете?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Свет вырубили, вот вагонка и встала. Небось, экономят.
ПУГАЧЁВА. Свет, между прочим, в салоне горит, стало быть, не вырубили. А то мы бы сейчас в темноте сидели. (Поет.) "И все твои печали под темною водой".
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Или шпалы не смазаны. Если шпалы не смазаны, с места не двинемся!
ЗОЯ (вставляя в ухо наушник). Нам только этого не хватает. Сочно? Еще сочнее.
ЕЛЬЦИН (Ивану Денисовичу). А, может, служивый, чего подремонтировать требуется? Сцепление, например, или тормоз. Или на газ нажать.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. В окно сигать надо - вот это выход.
ЗОЯ. Угу, истина в окне.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Решеток-то на окнах нет. Разбить стекло и айда на волю.
ОСТАП БЕНДЕР. Гигант мысли, отец русской демократии!
НИЛОВНА. Гдей-то я читала, что при аварии следует разбить стекло молотком. Вот давайте так и сделаем.
ЗОЯ. Угу, и рыбкой вниз. Это круто.
ПАВКА. Птичкой полетим, почирикаем по пути.
ЧОНКИН. Зачем молотком, тут ешо кой-шо есть. Хе!
ПУГАЧЁВА. Порча имущества подвижного состава карается законом. (Ивану Денисовичу.) Ты что, в тюрягу захотел?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Хуб хрен, я уж натюряжился. (Снова погружается в чтение.)
ОСТАП БЕНДЕР (Чонкину). Вы в каком полку служили?
ЧОНКИН. Шо?
ОСТАП БЕНДЕР. Вы в каком полку служили?
ЧОНКИН. Ни в каком не служили.
ОСТАП БЕНДЕР. Хорошо излагает, собака. Форма одежды караульная?
ЧОНКИН. Шо?
ОСТАП БЕНДЕР. Форма одежды караульная?
ЧОНКИН. В форме одежу караулили. Было.
ОСТАП БЕНДЕР. Меннонит проклятый, адвентист седьмого дня!
ЧОНКИН. Где динамит? Какого пня?
ОСТАП БЕНДЕР. Дурак! В детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки.
ЧОНКИН. Но ты, енто, не очень. У меня еще кое-шо... не рогатка. (Лезет за пистолетом.) Гляди-кась, не балуй.
НИЛОВНА. Нет, лично я буду писать жалобу в Росгортранс. Прямо завтра с утра и напишу.
ОСТАП БЕНДЕР. Мы, вы, они, оне пишут жалобы и кладут в ящик. Главное класть. Мы, вы, они, оне кладут жалобы... И никто их не вынимает.
НИЛОВНА. А я напишу, пойду и сама отдам. Прямо Самому сама и отдам.
ЕЛЬЦИН. Жалоба, а шта жалоба? Уж я-то знаю: пока ее рассмотрят, сто верст пройдешь. А шта нам врач посоветует? (Живаго.)  Вы ведь врач, правда?
ЖИВАГО. Да, это моя профессия.
ЕЛЬЦИН. Вот видите, я так и знал. Слово теперь за вами.
ЖИВАГО. Вы спрашиваете меня о том, что сейчас надо делать?
ЕЛЬЦИН. Ну да, а о чем же? Вам предоставлено слово, так шта давайте выдвигайте...
ЖИВАГО. По-моему, надо...надо сначала уяснить, куда нам все-таки ехать...
ЕЛЬЦИН. Ну, это дело личное - кому куда.
ЖИВАГО. На этих линиях... вы вслушайтесь только, какие у них названия, у этих остановок...
ЕЛЬЦИН. Но причем тут названия-то?
ЖИВАГО. Нет уж, будьте любезны, вслушайтесь. Знаете, маршруты двадцатых номеров - красного и черного - висят у меня прямо над головой... так что я успел их выучить наизусть. Двадцатый-красный через 2-й Подцензурный проезд и улицу 2037 года следует в Новый Совет, слышите в Новый Совет! Не знаю, может быть, вы и успели, но я никогда такого не слышал... Есть Новый Завет, есть даже Новый Свет, а вот Нового Совета, по-моему, никогда не было. Куда же тогда...
ЕЛЬЦИН. Шта значит "не было"? Значит, построили. Сейчас много новых новостроек понастроили, и вы можете их всех не обязательно знать.
ЖИВАГО. Я прошу вас вдуматься в названия: вот, например, 2-й Подцензурный проезд, понимаете, Подцензур...
ЕЛЬЦИН. Ну и шта тут такого? Есть же у нас этот, как его...
ПАВКА. Подколокольный.
ЕЛЬЦИН. Во-во, Подколодный.
ЖИВАГО. Но это совсем не одно и то же - под колоколом или под цензурой. А двадцатый-черный - какие у него остановки! Смотрите: сначала Беспределкино, потом Бакса...
ЗОЯ (выдергивая из уха наушник, громко). Ну и что плохого в баксе? Ощущение первозданной чистоты.
ЖИВАГО. В Баксе?
ЗОЯ. Представьте себе, в баксе.
ЖИВАГО. В Баксе первозданная чистота?!
ЗОЯ. А где ж еще? Сплошная зелень. Зеленый салат.
ЖИВАГО. А дальше-то, дальше что! Нет, вы только вдумайтесь: Длиннорублевское шоссе, Чистоганный бульвар, Малая Мочиловка, Большая Мочиловка. А кончается все Площадью Мамоны. Понимаете, Площадью Мамоны!
ЗОЯ. Вот и прекрасно - туда мы и поедем. Такая маза в жизни бывает только раз.
ЖИВАГО. Но туда же никак нельзя...
ЗОЯ. Почему нельзя?
ЖИВАГО. Да как же вы не понимаете.., ну?
ЗОЯ. Стул гну. Не только можно, но и нужно. Все, о чем ты мечтаешь, заводит с полоборота.
ЖИВАГО. Нельзя ни в коем случае.
ЗОЯ. Угу - другим можно, а нам нельзя. Престиж - в центре внимания.
ОСТАП БЕНДЕР. Чудно, Киса. Побольше цинизма. Людям это нравится. Дураков больше нет.
ЖИВАГО. Вы, конечно, как хотите, но я... Нет, туда я точно не поеду, я это для себя решил. И в этот Новый Совет тоже ехать не...
ОСТАП БЕНДЕР. Ближе к телу, как говорил Мопассан.
ЖИВАГО. Вот я как раз и хотел... хотел сказать самое главное. Они, эти схемы, висят вон там, посмотрите внимательно: оба пути проложены параллельно... ну, почти параллельно. Слышите: ОБЕ ВЕТКИ ИДУТ ПА-РАЛ-ЛЕЛЬ-НО! То есть, и здесь ничего хорошего, и там тоже.
ПАВКА. Прямо пророк первоверховный появился. Петр-Павел.
ЖИВАГО. А потому нам нужна какая-нибудь третья... отличная от этих колея... какая-нибудь другая дорога.
ОСТАП БЕНДЕР. Дорога осталась такой же, какой была при Соловье-Разбойнике.
ЕЛЬЦИН (Зое). О чем это он кричит? Я даже в толк не возьму.
ЗОЯ. Да он и сам не знает.
НИЛОВНА. Я тоже так думаю: такую чепуху мелет, - уши вянут.
ЖИВАГО. Это и есть самое главное! Понимаете, САМОЕ ГЛАВНОЕ!
ЕЛЬЦИН. Самое главное - тронуться, а куда ехать - по дороге разберемся. Будет людям счастье.
ОСТАП БЕНДЕР. Счастье ожидает нас на дороге? Может быть, еще машет крылышками от нетерпения?
ЖИВАГО. Какое счастье, совсем наоборот... как же вы этого не понимаете! Остановитесь и подумайте, призываю вас!
ЕЛЬЦИН. Итак уж остановились. Ладно, врач, хватит, нам и так ясно...
ЖИВАГО. Нет, мне кажется, нам еще далеко, нам еще очень далеко...
ЗОЯ (Живаго). Слушайте, вы... Я не знаю, какой вы врач, но я бы у вас лечиться не стала. Что вы тут воду мутите, что вы канитель разводите! Из-за таких вот мы и стоим. Какая другая дорога, какая отличная колея, что вы выдумываете! Все нормальные люди едут и давно уже приехали, а вы куда тянете - в никуда! Но мы все равно приедем, куда нам надо, хотите вы этого или нет, с вами или без вас, потому что будущее за нами, а не за вами. Ясно - за нами!
ЖИВАГО. Да нет же, вы меня не поняли, я только хотел сказать... это тоже не выход, это тоже...
ЕЛЬЦИН. Хватит, врач, вы вышли из регламента, все, заканчивайте. Поаплодировали товарищу! (Все дружно аплодируют.) Так кто у нас следующий? (Веничке.) А шта вы предлагаете?
ВЕНИЧКА. Мне что, речугу толкать? Я без стакана вообще-то...
ЕЛЬЦИН. Внесите ваше предложение.
ВЕНИЧКА. Сейчас внесем. (Наливает себе.) Тут у нас Андреич чего-то придумывает, новый маршрут изобрести хочет, девушка права. Этого совершенно не надо делать, совершенно не надо, потому как все давным-давно уже придумано и давным-давно найдено, давным-давно. Мы давным-давно знаем, куда едем, и у нас давным-давно есть свой собственный путь, и этот путь самый простой, самый правильный, самый прямой, самый светлый и прозрачный как кристалл.
ПАВКА. Простой, правильный, прямой, прозрачный путь. Пять "п". Попробуй придумать, пнин.
ВЕНИЧКА. Да уже все придумано. На этом пути решаются все проблемы, даже те, которые вообще решить нельзя. (Небольшая пауза - Веничка наливает Чонкину и Ивану Денисовичу.) А мы их берем и решаем, запросто решаем. (Чокаются и пьют). Раз - и решили. (По очереди занюхивают.) И у нас нет проблем, просто нет, они не существуют, они берут и улетучиваются, а потом не возвращаются, но даже если возвращаются, то все равно исчезают, все равно исчезают. Я считаю, этот путь самый простой, самый правильный, самый прямой, самый светлый и самый прозрачный как кристалл. И не надо ничего придумывать, потому как все давным-давно уже придумано, все давным-давно найдено. А нашли его не мы, его нашли древние римляне, нашли и сказали "In vino veritas".¹⁰ Да, но найти-то нашли, а потом сами и утеряли, ну не так чтобы совсем утеряли, не совсем то есть. Вспомним, например, трагедию "Гамлет", отчего она случилась, эта трагедия. А случилась она оттого, что король сказал: "Вина сюда на стол." В этом ничего плохого, но эти древние датчане вообще не умели пить, вообще не умели - вот друг друга и поубивали. Про "Фауста" я уже говорил, там эти немцы вообще сплошной киндергартен. А французы? Возьмем, например, Франсуа Рабле. Все эти его достославные пьяницы, поклонники Божественной Бутылки, разве они умели пить, как мы? Им бы "Сучий потрох" или "Слезу комсомолки", враз бы копыта отбросили.
ПАВКА. Подохли пионеры, попросту подохли.
ВЕНИЧКА. Именно. А мы это умение сохранили и свято будем хранить до конца потому как это и есть самый простой самый правильный самый прямой сам светлый и прозрачный как кристалл путь и мы едем сам верной дорогой и нас с нее никому и никогда мы все равно по ней будем ехать что бы ни произошло что бы ни случилось потому как это сам простой сам правильный сам прямой сам светлый и прозрачный как кристалл...
ЕЛЬЦИН (перебивая). Хватит про кристалл, сколько можно одно и тоже самое! Никто выступать не умеет, несут ахилесицу - отвыкли, понимаешь, от собраний. Лучше дать самому молодому, он такую ахилесицу еще не знает. Говори, зверек, можешь не вставать, а то устанешь, ты ж у нас маленький.

Веничка роняет голову на грудь.

ЧЕБУРАШКА. Дедушка, а почему мы не позвонили в аварийку? Ведь у нас же есть телефон - вон у того дяденьки. (Показывает на Павку.)
ЕЛЬЦИН. А номер? Номер-то мы не знаем.
ЧЕБУРАШКА. А номер на стенке написан. Вы не думайте, я большой и умею читать. Вон на той стенке.
ЕЛЬЦИН. А правда, этот ушастый прав, как это мы до сих пор не догадались?
НИЛОВНА. Ай да умница, зверек! Премию ему начислить, первую премию! И бесплатную путевку в дом отдыха, пусть отдохнет, как следует.
ЗОЯ (подходя к Павке). Ништяк?
ПАВКА. Перепились, паразиты, - пасха, пнин.
ЗОЯ. Дай-ка я наберу. (Берет у него мобильник и набирает номер.)
АВТООТВЕТЧИК. Уважаемые пассажиры! Росгортранс благодарит вас за помощь в улучшении работы маршрутов трамвая. Ваши претензии и предложения записываются на магнитофон. Назовите, пожалуйста, свою фамилию, адрес и телефон. Кратко, в течение одной минуты, изложите ваше сообщение. При этом назовите место, время происшествия и направление, в котором вы едете, а также номер маршрута.
ЗОЯ. Отель "Коллапс", время 23.40, номер маршрута - двадцатый.
НИЛОВНА. Двадцатый-красный.
АВТООТВЕТЧИК. Предупреждаем: анонимные звонки не рассматриваются.
ЗОЯ. Ельцин вам звонит, Ельцин. Нас знают в каждой семье.
АВТООТВЕТЧИК. Ваши предложения по улучшению работы маршрутов трамвая будут рассмотрены в ближайшие сутки.
ЗОЯ (выдернув из уха наушник, во всю глотку). Облом: пока они там сутки рассматривать будут - мы тут с голодухи подохнем.
ЕЛЬЦИН (Остапу Бендеру). Ну, а теперь ты, кашне, может, ты нам какую идею дашь? Скажешь, наконец, шта-нибудь путное.
ОСТАП БЕНДЕР. Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который нас тоже не любит. Никому нет до нас дела.
ЕЛЬЦИН. Это ясно. Уголовный розыск, конечно, нас здесь не найдет, тэ сказать. Ты давай по существу вопроса - о транспорте.
ОСТАП БЕНДЕР. Транспорт отбился от рук. Выход один: идти в Тифлис пешком. В пять дней мы пройдем двести верст.
ЕЛЬЦИН. В какой Тифлис, почему пешком? Кончай свои дурацкие шутки. Серьезное, понимаешь, положение, а он...
ОСТАП БЕНДЕР. В этот полночный час я шутить не собираюсь. Остается одно - принять ислам и передвигаться на верблюдах.
ЗОЯ. Активиа - наполни жизнь впечатлениями.
ЕЛЬЦИН. У нас сегодня ну прямо дурдом. Один про параллельные ветки кричал, другой про прозрачный кристалл. Третий вообще предлагает на верблюдах, где он их только возьмет. А, дочк?
ЗОЯ. Шоу трансвеститов - и только.
ОСТАП БЕНДЕР. Но-но. Это я, которого любили домашние хозяйки, домашние работницы и даже одна женщина - зубной техник.
ПУГАЧЁВА. Да слышали, его только обслуга и могла пользовать, кто еще на такого позарится? Во всяком случае, не я.
ОСТАП БЕНДЕР (Пугачёвой). Обратитесь во всемирную лигу сексуальных реформ, может быть, там помогут?
ПУГАЧЁВА. Вот сам туда и обращайся, правильно тебя, этим, транспортитом обозвали.
ОСТАП БЕНДЕР. Идиотская выдумка. Сигуранца проклятая!
ПУГАЧЁВА. От фига-засранца слышу!
ПАВКА (Остапу Бендеру). Полегче, папаша: по печени получишь.
ОСТАП БЕНДЕР. Не давите на мою психику - боксировать будете по выходным. Какая теперь молодежь пошла! Ужасная молодежь! Полная упадочность.
НИЛОВНА. Вот и я говорю: молодежь нынче совсем распустилась. Старших не слушают, никого не уважают. А какие слова потребляют - уши вянут. Например, этот, как его... пельмень, что ль?
ПАВКА.  Пельмень, пнин.
ЕЛЬЦИН. Ну, а теперь, под конец, я предлагаю выслушать нашего кондуктора. В конце концов, она не хуже нас в ситуации разбирается, все-таки имеет опыт. Говорите, кондуктор, вам предоставляется.
ПУГАЧЁВА. Что вам говорить, раз вы все тут такие умные собрались. Один кашне чего стоит, еще и матерится. Вот до "Агрессора" доедем, я ему...
ЕЛЬЦИН. Не обращайте на него внимания. Вы нам, нам лучше скажите, шта мы стоим. В чем тут, собственно, дело.
ПУГАЧЁВА. В чем, в чем - в весне, вот в чем. В чем!
ЗОЯ. Угу, пришла весна - пора менять окна.
ПУГАЧЁВА. Окна менять не надо, окна у нас нормальные.
ЕЛЬЦИН. Шта вы тут тоже шуткуете, какая, к черту, весна? Весну вспомнила. Вспомнила бы еще прошлогодний снег!
ПУГАЧЁВА. Во, это старшой точно сказал, наконец-то по делу выступил. Снег и виноват.
ЕЛЬЦИН. Кто виноват? Сне-эг? А дождь не виноват?
ПУГАЧЁВА. И дождь тоже. Рельсы, говорю, водой залило - вот мы и стоим.
ЕЛЬЦИН. Какой еще водой?
ПУГАЧЁВА. Да уж не минеральной, конечно. И не фруктовой - талой. Когда снег тает, что бывает?
НИЛОВНА. Неужто потоп?
ПУГАЧЁВА. Вот именно потоп.
НИЛОВНА. Чур меня, чур!
ЕЛЬЦИН. Но до этого мы же ехали безо всяких там потопов...
ПУГАЧЁВА. Потому и ехали, что до потопа. Допотопные были.
НИЛОВНА. Не знаю, как другие, а я села на Идолопоклонной горе, правда там высоко, но никакого потопа там не было, и вообще там даже без галош можно было. А здесь, небось, уже по колено...
ПУГАЧЁВА. Ехали до развилки, до "Коллапса". Если б направо повернули, то не встали бы, там повыше будет. А нам налево. А направо пошли двадцатые-черные, они-то уж точно не стоят. В другую сторону едут.
НИЛОВНА. Но зачем это нам, зачем нам черный?
ПУГАЧЁВА. До Паскудникова все равно не доползти. Раз уж здесь вода, там-то и вообще низина, сколько раз заливало, даже летом. А весною - постоянно, каждый апрель стояли. Особенно в прошлом году - раз двадцать вставали, а то и больше. (Поет.) "А я в воду войду..."
ЕЛЬЦИН. Она войдет, а нам-то шта? Нам-то шта делать?
ПУГАЧЁВА. Завтра солнце встанет, чуток подсушит, тогда, может, поедем.
ЕЛЬЦИН. Ну, вы это - про трамвай давай...
ПУГАЧЁВА. А чего трамвай? Его толкануть надо.
ЗОЯ (вырывая из уха наушник). Куда толкануть?
ПУГАЧЁВА. Куда-куда - до развилки.
НИЛОВНА. То есть как это толкануть? Нам толкануть? Руками?
ПУГАЧЁВА. А потом ехать по черному.
НИЛОВНА. Как это по черному? Как это...
ЧОНКИН. По-черному, енто что про баньку?
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Да уж, поди, не про Ваньку.
ЖИВАГО. По черному нельзя, черный значит мрачный, злой, коварный.
ПУГАЧЁВА. Не такой уж он и мрачный - повеселее красного будет.
ОСТАП БЕНДЕР. Черный цвет - слишком траурно.
ЖИВАГО. Нет, по черному никак нельзя, нам никак нельзя.
ПУГАЧЁВА. Ну тогда стойте и ждите у моря погоды.
НИЛОВНА. Да как вы можете так рассуждать, ведь вы же кондукторша, я прямо поражаюсь. Раньше, бывало, кондуктора такие вежливые были, такие обходительные.
ПУГАЧЁВА. Да хоть сто лет стойте. (Поет.) "А я в воду войду, ду-ду-ду..."
ЕЛЬЦИН. А вам шта, все равно? Ду-ду, раздулась, понимаешь, жаба!
ПУГАЧЁВА. А мне и так хорошо, я и так в порядке. (Поет.) "Ду-ду-ду".
ЕЛЬЦИН. Ладно, по черному так по черному, в принципе я согласен. Но чтобы толкануть, нам всем надо выйти. А как выйти-то, если двери закрыты? Как выйти? Ручка какая-нибудь должна же быть, чтобы дверь открыть?
ПУГАЧЁВА. Все у водителя - в кабине.
ПАВКА (Зое). Пусть погонщику позвонит.
ПУГАЧЁВА. Да нет у него мобильника, неужели непонятно?
ЕЛЬЦИН. Как это получается на самом-то деле? Вагон, понимаешь, стоит, водитель вообще неизвестно где гуляет и на связь не выходит. Да еще и двери наглухо закрыл. Прямо мышеловка какая-то, настоящая мышеловка. Все-таки надо попробовать их открыть, может, руками? Если больше-то нечем. Вот такая, понимаешь, загогулина!
ПАВКА (Ельцину). Помочь, папаша?
ЕЛЬЦИН. Попробуй, если сможешь.

Павка начинает ломать дверь.

ПУГАЧЁВА (Павке). Эй, ты - активист, полегче! Порча имущества подвижного состава карается законом.
ПАВКА. Плевать по периметру.
ПУГАЧЁВА. Смотри, доплюешься. Через решетку поплевывать будешь.
НИЛОВНА (оборачиваясь к Чонкину, тихо). Слушай, Вань, помог бы ты мне, я в долгу не останусь. Сейчас ты ОМОН...
ЧОНКИН. Мы - спецназы.
НИЛОВНА. Ну все равно, а будешь у сына в охране работать. Там зарплата будь здоров какая. Инвалютная!
ЧОНКИН. Шо?
НИЛОВНА. Не бойся, тебе хватит.
ОСТАП БЕНДЕР (Чонкину). Тайный союз меча и орала?
ЧОНКИН. Чай не орала, шо ей орать? Мы по-тихому. Хе!
НИЛОВНА (еще тише). Они хотят сломать дверь, выйти, толкануть назад, чтоб потом к этой, как ее, мадонне ехать. А мне нужно в Парк отдыха...
ЧОНКИН. Диктатуры?
НИЛОВНА. Почему Диктатуры? Не Диктатуры, а Номенклатуры. Но-мен-кла-ту-ры.
ЧОНКИН. И кто там теперича могет отдыхать, в ентом парке?
НИЛОВНА. Как кто? Кто отдыхал - тот и отдыхает. Так вот: я тебя прошу им воспрепятствовать. У тебя оружие табельное при себе?
ЧОНКИН. Оно завсегда при мине.
НИЛОВНА. Не давай им, Вань, я тебя на такую службу устрою, весь век меня потом благодарить будешь, правда, Вань, весь век.
ЧОНКИН. Ну как брешешь?
НИЛОВНА. Вот тебе крест. (Крестится.)
ЧОНКИН. Ну, гляди, бабань. (Надевает маску и достает пистолет.)
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Тезк, ты что, сдурел? Кончай свою вохру.
ЧОНКИН (громко, Павке). А ну отзынь от двери! Отзынь, говорю, от двери! Замочу-у-у!

Павка хватается за Зою.

ОСТАП БЕНДЕР. Но-но, без уголовщины. Кодекс мы должны чтить!
ЧЕБУРАШКА. Дядя Юр, а у него пистолет настоящий?
НИЛОВНА (громко).Вот что я вам скажу, товарищи хорошие: дверь нам когда-нибудь авось и так откроют, потом я поеду к сыну в Парк отдыха Номенклатуры. А вы уж после меня езжайте, куда хотите: хотите к мадонне, хотите к матроне. А наш спецназ будет здесь поддерживать общественный порядок, чтоб кому чего в голову не изобрело. Так что вот так, товарищи хорошие, сидите и не...
ЗОЯ (Павке). Я это, дам тебе. Не тормози, сникерсни!

С криком "пия!" Павка бросается на Чонкина, но солдат отбрасывает его в сторону и наводит на него пистолет.

ЧОНКИН. Сопротивляться спецназам? Мордой в снег! (Павка ложится.) Всем мордой в снег! В момент! Все заложники!
ВЕНИЧКА (просыпаясь). Эй, солдат, где снег-то? Или тебе что черное, что белое?
ЧОНКИН. "Мордой в снег" команда! Все заложники! Один за всех, все за одного! Все полегли! Все!
ВЕНИЧКА. Вот что значит пить без закуса. (Ложится.)
ОСТАП БЕНДЕР. Античное приключение! (Ложится.)
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. В него, в натуре, бес вселился. (Ложится.)
ЧОНКИН. Все до одного! Мордой в снег! (Стреляет в воздух.)

Все, кроме Ниловны, ложатся.

ЧЕБУРАШКА. Дядь Юр, а что такое бес?
ЖИВАГО. Бесы, зверек, это самые злые люди. Они обманом пытаются подчинить себе тех, кто слабее их.
ЗОЯ (тихо). Пап, а он мне идейку подкинул. Раз мы заложники, значит чрезвычайка. Вот теперь и надо звонить. А кому - ты знаешь. Даже я номер помню. (Переворачивается и обнажает ногу, Чонкину.) Слушай, спецназ, ты разрешишь мне позвонить маме - чтоб она не волновалась?
ЧОНКИН (уставившись на нее). Шо?
ЗОЯ. Маме позвонить хочу. (Призывно.) Может, погуляем вечером? Уступи соблазну.
ЧОНКИН. Шо-шо?
ЗОЯ. Искусство вечно, доброта бесконечна. А я добрая. И ты будь самим собой, не дай себе засохнуть.
ЧОНКИН. А шо мне засыхать-то? Я шо, зассыха?
ЗОЯ. Так позвонить дашь? Мобильник, будущее зависит от тебя!
ЧОНКИН. Я шо, дурной? Хе!
ЗОЯ. Ты? Ты просто душка. Оттянись со вкусом.
ЧОНКИН. Сам накручу. Говори номер. (Зоя называет номер. Ниловне.) Бабань, подержи-ка пушку. (Отдает пистолет Ниловне, та в испуге хватает его обеими руками. Набирает номер.)
АВТООТВЕТЧИК. Абонент временно заблокирован.
ЗОЯ. Ну все, полный облом. Самое время позаботиться о свежести дыхания.
ЧОНКИН. Шо он такие слова потребляет? Бастурманские.
ЗОЯ. Во попали!
ПАВКА. П...п...п...

Благовест.

НИЛОВНА (Чонкину). Слышь, Вань, вроде зазвенел. Никак Вожатый...
ЖИВАГО. Колокола, колокола звонят! Христос воскресе, Веничка!
ВЕНИЧКА. Воистину воскресе, Юрочка! (Целуются.)
ОСТАП БЕНДЕР. Самый охмуреж идет. (Пугачёвой.) Вы в самом деле на меня обиделись? Я ведь пошутил: вы нежная и удивительная, вы лучше всех на свете. Антр-ну, тет-а-тет. В четыре глаза, как говорят французы. Может, почеломкаемся?
ПУГАЧЁВА. Разбежался! Челомкайся со своими зубными техниками, они тебе зубы враз повырывают. (Отворачивается.)
ОСТАП БЕНДЕР. Тише, девушка! Женщину украшает скромность. К чему такие прыжки?
ПУГАЧЁВА. Девушки все на заводе ИМЭЛС остались. (Поет.) "А любовь прошла стороной..."
ОСТАП БЕНДЕР. В таком случае я согласен на развод.
ЕЛЬЦИН. И шта, долго нам так лежать? Пол-то немытый, грязь да грязь кругом. Солдат, ты бы нас отпустил. Я все же главно...
ЧОНКИН. Ешо полежим.
ЗОЯ. Какой смысл?
НИЛОВНА. А чтобы вы маленько успокоились и перестали двери ломать. Все-таки госимущество. Нехорошо получается, некрасиво как-то.
ВЕНИЧКА. Может, нам товарищ бабушка какую сказку расскажет, или стишок, или песню какую споет? Я вот начну, а она продолжит: "Шел трамвай двадцатый номер, а в трамвае кто-то помер."
НИЛОВНА. Я тебе не Шахерзада, чтобы сказки рассказывать.
ВЕНИЧКА. "Раз, два, три, это, верно, будешь ты!" (Показывает на Ниловну.) Или еще одна: "Вот трамвай на рельсы встал, под трамвай..."
НИЛОВНА. Ох, ты какой! Смотри, раньше сам не помри от "Слез комсомолок"!

Иван Денисович незаметно встает, подходит к Чонкину и ловко выхватывает у него пистолет.

ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Спокойно, вохра, без рук. Я и не таких разоружал. Тихо. (Ниловне.) И вы тоже, бабуля, охраняйте спокойствие.
ЧОНКИН. Она ж мне зарплату, енту... инвалидную.
ОСТАП БЕНДЕР. А можно устроить дуэль на мясорубках, это элегантнее. Пораженный противник молниеносно превращается в котлету.
ЧОНКИН. Она ж мне... инвалидную.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Сядь, тезк, на место, а то и, правда, инвалидом станешь. Сядь, я сказал, и сиди.

Чонкин садится на место.

НИЛОВНА. Ты что, служивый, тебе же с нами ехать, тебе же в этот "Серп и Молох"...
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Нет уж, братки, хватит с меня серпов, отсерповались. Всем можно встать.
ЕЛЬЦИН (вставая). Переворот, понимаешь, хотели здесь устроить.
ПАВКА (вставая). П...п...пытались..., пнин, пионеры...
ЕЛЬЦИН. Но не вышло и не выйдет. (Ивану Денисовичу.) Молодец, служивый, не разучился еще конвой разоружать. Герой!
ЗОЯ (вставая). А мне понравилось позировать. Еще бы - запас защиты на длительный срок.
ВЕНИЧКА (не вставая). А мне лежать. И так - до самых Петушков.
ПУГАЧЁВА (вставая). "Мордой в снег!" - самого его мордой в снег надо. ОМОН - ахламон! Ох, и пассажиры, ох и су...
ЧЕБУРАШКА (вставая). Дядя Юр, а он больше не будет стрелять? Тот злой дяденька.
ЖИВАГО (вставая). Кто его знает, когда он будет пить, а когда палить.
ОСТАП БЕНДЕР (вставая). Теперь я вижу, что попал в общество некультурных людей. То есть босяков без образования.
НИЛОВНА. Ну и...
ЧОНКИН. Шо...
ЕЛЬЦИН. Теперь...
ЗОЯ. Делать...
ПУГАЧЁВА. Будем?
ПАВКА. Подо...
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ждем...
ВЕНИЧКА. До...
ЧЕБУРАШКА. Утра?
ОСТАП БЕНДЕР. К тому, видно, и шло.
ВСЕ (громко). МЫ БУДЕМ ЗДЕСЬ СИДЕТЬ ДО УТРА-А?!

Небольшая пауза.

НИЛОВНА. У меня есть предложение - всем повыть.
ЖИВАГО. Всем что?.. Что вы сказали?
ПАВКА. Повыть? По правде?
НИЛОВНА. Да, всем громко повыть. Авось тогда нас услышат и спасут.
ОСТАП БЕНДЕР. Это конгениально! Я подыму на ноги всю общественность.
ЧЕБУРАШКА. Дядь Юр, а вы тоже будете выть на луну?
ЖИВАГО. Успокойся, зверек, я не волк и выть не буду.
ВЕНИЧКА. А если за компанию? С народным-то хором?
ПУГАЧЁВА. Повыть я люблю. Вытьё определяет сознание. (Поет). "Жизнь невозможно повернуть назад..."
ВЕНИЧКА. Питьё определяет сознание, питьё!
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ (выходит на авансцену и щёлкает хлыстом). Прекратить! Немедленно прекратить! Совсем оскотинились! Звери какие-то !
НИЛОВНА. Вот нас и услышали - что я говорила! Услышали же.
ЗОЯ.Смотри-ка, папа, вернулась. Опять сквозь стенку прошла!
ПУГАЧЁВА. Я же сказала, кто она, разве по ней не видно?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Господа, ваша говорильня, ваши свары и драки мне осточертели. Пора, наконец, становиться людьми!
ЕЛЬЦИН. А она, оказывается, командирша! Дрессировщица, шта ли?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ (снова щелкая хлыстом). Да. Потому что если вас как следует не отдрессировать, вы не только до утра - всю жизнь здесь на луну выть будете. А потому, надо сейчас, именно сейчас, сию минуту решить, куда ехать.
НИЛОВНА. Да чего тут решать,  я не понимаю, чего тут решать-то! Вон висит маршрут нашего трамвая. Его, небось, умные люди вешали.
ЗОЯ. Не слушайте ее, мы едем по другому маршруту.
НИЛОВНА. Нет, сначала мы поедем в парк, только в Парк отдыха Номенклатуры.
ЗОЯ. Большинство хотят ехать в Беспределкино.
ЕЛЬЦИН. А меньшинство, все знают, должно подчиниться.
НИЛОВНА. Ну и где это меньшинство, где? Я - раз, товарищ из спецназа - два, тот, который лежит, три. Зверек, дело ясное, поедет туда, куда ему скажут. И где ж тут меньшинство, где? Так что, собирай, народ, силы свои во единую силу!
ЗОЯ. Все равно, бабуля, вас меньше, считать не умеете.
НИЛОВНА. Ничего не меньше, а больше.
ЗОЯ (Ниловне в ухо, громко). У вас дважды два = 26! С арифметикой нелады.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ (снова щелкая хлыстом). Прекратите, наконец! Раз большинство решило ехать по черному, едем по черному. А во-вторых, я только что виделась с нашим Вагоновожатым, и он...
ЗОЯ. Ну и что он?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Он согласился нас везти.
ЗОЯ. Ура, шеф согласился! Мы едем!
ПУГАЧЁВА. Я ей не верю, он в первую очередь сказал бы мне об этом. Мне, а не ей, мне, а не ей, мне... (Поет.) "Не отрекаются любя..."
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ (опять щелкая хлыстом). Тише! Он согласился, но при одном условии: если вы сейчас отгадаете его загадку.
ЗОЯ. Для нас загадок нет - есть отгадки. На любой вкус и фасон.
ПАВКА. Проще пареного помидора - понятно, пнин!
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Отгадаете - он нас везет. Нет - будем стоять до посинения. Или до почернения.
ОСТАП БЕНДЕР. В общем, взвейтесь, соколы орлами, полно горе горевать.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. А вот и загадка: в одной древней стране по приказу старого и безумного вождя стали строить высоченную башню. Разровняли землю, построили первый этаж, потом второй, третий... Дело пошло на лад-долго строили и наконец построили. Но тут подул ветер, башня затрещала, закачалась и с грохотом упала, подмяв под себя строителей. Нужно угадать, почему она упала.
ЧЕБУРАШКА (грустно). Что же это такое? Строили, строили, и все напрасно.
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. А раствор как клали? Раствор надо честно класть.
ЖИВАГО. Я не строитель, но думаю... думаю, проект был негодный, а проектировщики, наверное... шарлатаны.
ВЕНИЧКА. Голова у них видно сильно болела у строителей этих с бодуна строили точно с бодуна пивнуху надо было строить там бы и опохме...
ЗОЯ. Если бы не пивнуху, а казино, все было бы хип-хоп.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. А что скажет Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей?
ОСТАП БЕНДЕР. Может быть, вы хотите, чтобы я еще дал вам ключи от квартиры, где деньги лежат?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Хамите, комбинатор!
ОСТАП БЕНДЕР. Помилуйте, хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно!
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. И, тем не менее - это хамство.
ОСТАП БЕНДЕР. Считайте серенаду законченной. (Отходит.)
НИЛОВНА. Слушайте меня, я дело говорю, слушайте меня. Это враги виноваты. Точно, враги ее и взорвали. Вредители. Была диверсия, и кто-то заложил взрывчатку. Этот, как его, гематоген.
ПУГАЧЁВА. Какой гематоген? Это же аптечные ириски, конфетки такие.
ЧОНКИН. Был же порошок такой - гексоген.
ВЕНИЧКА. Вот это да, ОМОН!
ЗОЯ. Настоящая полнота жизни раскрывается в самых тонких нюансах вкуса.
ПАВКА. Причина пеньку понятна - парням плохо платили.
ЕЛЬЦИН. А я уверен, шта дело не в этом. Просто не те руководители были. И опыта работы у них, конечно, маловато. На стройке - а я человек бывалый - все зависит от прораба, все абсолютно. Какой прораб - такой и дом, значит. Толковый прораб - значит, дом будет стоять крепко, а нет - так и рухнет. Не те, понимаешь, руководители - вот и вся угадка.
ЧЕБУРАШКА. А я тоже знаю отгадку, сам догадался. Они недружные были, как звери в сказке про лебедя, рака и щуку.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Какой зверек головастый!
ЧЕБУРАШКА. И головастый, и ушастый.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Это наше высшее достижение.
ЗОЯ. Так что, мы отгадали? Мы едем?

С потолка свешивается канат, по которому в салон трамвая спускается мужчина в синей форме железнодорожника. На околыше форменной фуражки - золотой герб Советского Союза.

ПУГАЧЁВА. Вот он, наш Водитель, вот он!
ВЕНИЧКА. Это же ангел-спаситель.
ЧОНКИН. Енто черт, я узнал его ей-богу, черт! Вань, дай пушку, я шмальну!
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ты, Ванька-воин, сиди и не рыпайся.
ЧОНКИН. Вань, я должон его шмальнуть, правда, должон!
ОСТАП БЕНДЕР (Чонкину). Молчать, золотая рота!
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ (Вагоновожатому). Мессир, они отгадали. Дали уйму правильных ответов.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. А как же им было их не дать?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. На что вы намекаете: это вы им подсказали?
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Что вы, что вы - у них с мозгами все в порядке, в салоне нежарко.
ЗОЯ (Вагоновожатому). Вы - воздушный гимнаст? Из цирка?
ЕЛЬЦИН (Вагоновожатому). Да, я вас тоже в цирке видел. Вы еще там червонцы выдавали, а потом они оказались фальшивые. Ну и смеху же было!
НИЛОВНА (Вагоновожатому). А я вас в кино видала, вы в "Ночи перед Рождеством" под кузнецом летали. Мировая картина была - просто мировая!
ЗОЯ. Так что, шеф, вы, правда, нас сейчас повезете?
ВАГОНОВАЖАТЫЙ. Ну, раз вы решили куда...
ВЕНИЧКА. Мы давно уже едем в Петушки.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. В какие Петушки? Петушки давно пропели.
ВЕНИЧКА. Вы только объявите: следующая станция Петушки, вот мы туда и...
ЕЛЬЦИН. Этого не слушать, он сегодня не в норме и не в форме.
ЗОЯ. Погнали, шеф, мы и так сильно задержались.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Куда погнали?
ЕЛЬЦИН. На площадь... эту... как ее, дочк... Марадонны.
ЗОЯ. Мамоны. Она за двумя Мочиловками - Большой и Малой. Когда жизнь рушится, нас спасает любовь. Вперед!
НИЛОВНА. Товарищ Вожатый, я ехала к сыну в Парк отдыха Номенклатуры, купила билет, туда меня и должен доставить наш общественный транспорт, это его прямая обязанность. А иначе я буду жаловаться в Росгортранс! Прямо завтра...
ЕЛЬЦИН. Вам же сказали: туда сейчас дороги нет. В вашем парке рельсы по колено в воде, по ним вообще никуда не проедешь.
НИЛОВНА. А товарищ Вожатый сейчас покажет фокус, и мы проедем. Правда, товарищ?
ЕЛЬЦИН. Итак, вопрос решен: едем по черному.
ЗОЯ. Через Беспределкино к Мамоне! Наш маршрут для тех, кто вправду крут.
ЖИВАГО (Веничке). Неужели вы тоже поедете к Мамоне? Неужели и вы?
ВЕНИЧКА. Андреич куда бы мы не ехали все равно приедем в Петушки при раскладе это как говорили древние наш vermus portveinus¹¹ - наш образ...
ЖИВАГО. Нет, к Мамоне я точно не поеду, мне там делать нечего.
ЧЕБУРАШКА. Дядя Юр, а куда же вы тогда поедете? В Новый Совет?
ЖИВАГО. Нет, зверек, я, наверное... выйду сейчас. (Вагоновожатому.) Выпустите меня, пожалуйста.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Хочу вам напомнить, Юрий Андреевич: однажды вы уже выходили из трамвая - и весьма неудачно. Мне бы не хотелось, чтобы эта история повторилась.
ЖИВАГО. Вы не понимаете, я просто не могу ехать туда, куда хотят они. Мне не место...
ЗОЯ. Ему не место - зато нам место. В любом месте веселее вместе.
ПАВКА. Погнали, пнин!
ВАГОНОВОЖАТЫЙ (Зое). И вас не смущают эти Мочиловки?
ЗОЯ. А почему они должны нас смущать?
ПАВКА. Пробьемся. Препятствия преодолеем, прочих порубим.
ЗОЯ. Разделите нашу страсть к совершенству.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Какое в Мочиловках совершенство?
ЗОЯ. Искушение для искушенных. Была картошечка простая - стала золотая.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Вместо теленка картошечка? Слышите, Остап Ибрагимович?
ЗОЯ. В новый век с новыми ориентирами. Бери от жизни все.

Живаго подходит к Вагоновожатому и становится перед ним на колени.

ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Доктор, что вы делаете, немедленно встаньте!
ЖИВАГО. Вагоновожатый, пожалуйста, выпустите меня, очень вас прошу. Выпустите! Я больше не могу.
ЧЕБУРАШКА. Дядя Юр, а как же я?
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Да открою я вам, открою. Только куда же вы пойдете?
ЧЕБУРАШКА. Мы домой пойдем - по маленькой дорожке, и дядя Юра будет крепко-крепко держать меня за ручку, и тогда он не упадет. И если он будет меня слушаться, все кончится очень хорошо. Обещаете? Да, дядь Юр?
ЖИВАГО. Обещаю, малыш. (Встает с места).
ЧЕБУРАШКА. Даете честное слово?
ЖИВАГО. Честно слово.
ЗОЯ. И нам открыть, и нам! (Павке.) Пошли толкнем!
ПАВКА. Прыгай, подруга.
НИЛОВНА. Товарищ Вожатый, кондукторша нам сказала, что, если толкануть вагон назад до развилки, то потом можно будет ехать. Только мне не нужно по черному, мне нужно к сыну в Парк отдыха...
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Доедете до Беспределкино, а там сориентируетесь. Оттуда до вашего парка рукой подать.
НИЛОВНА (показывая на Майю Плисецкую). А, по-моему, эта дамочка тоже ехала по красному.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Извините, меня везли, насильно везли.
НИЛОВНА. И, кажется, на улицу 2037 года.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Нет уж, хватит нам таких остановок.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Ну что,  Леди Горгона, вы удовлетворены? Ведь это ваш путь.
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. Думаю, хуже не будет. Во всяком случае, смотрите: они что-то уже решили.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Вы уверены, что это они решили? (Пауза.) Ну почему всегда все здесь решаю я?
МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ. А куда же мы без вас?
ЕЛЬЦИН (громко). Сейчас все те, кто с нами, дружно встают и выходят толкать трамвай. Выходят добровольно, заставлять никого не будем. Повторяю: все толкают добровольно, понятно? Пассажиры, за мной! (Дирижирует.)
НИЛОВНА (Ельцину). Вы что же - и на рельсы готовы лечь?
ЕЛЬЦИН. А шта, будет нужда - лягу. По нужде - почему не лечь?
ЗОЯ. Шеф, отворяй двери! (Ниловне, на ухо.)  Это переворот. Вливайся!
НИЛОВНА. К Мамоне!
БЕНДЕР. Так, приспешники капитала...
ПАВКА. Приспешники придут первыми. Пионерский привет!
ПУГАЧЁВА (Вагоновожатому). Надеюсь, мне-то толкать не придется? 
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Почему же не придется? Тут один за всех и все за одного.
ПУГАЧЁВА. Работа уж больно грязная. Не для меня.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. А давно ли мы патрициями стали? Ну-ка, давайте как все.
ПУГАЧЁВА (поет). "Так же как все, как все, как все..."
ИВАН ДЕНИСОВИЧ. Ну что, вохра, толкнем? Выходи на волчье солнышко!
ЧОНКИН. Один черт. Нам татарам...
ЖИВАГО. Пожалуйста, Вагоновожатый, Христом Богом прошу: отпустите на волю!

Вагоновожатый жестом фокусника взмахивает рукой и в ней появляется зажженный бенгальский огонь. Жестикулируя им, он подходит к Майе Плисецкой и протягивает ей искрящуюся палочку. Но не успевает она прикоснуться к ней, как тут же на глазах у всех снова исчезает. После короткой заминки пассажиры замечают, что дверь вагона открыта, и с криком "Ура!" вырываются наружу.

ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Вы свободны, Юрий Андреевич.
ЖИВАГО. Спасибо, вы очень любезны. Но только, пожалуйста, не думайте - прошлое не повторится. Со мной ничего не случится.
ЧЕБУРАШКА. Потому что мы вместе.
ЖИВАГО (Вагоновожатому). Скажите мне... скажите... ведь вы могли бы... показать другой фокус и нас...
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Не мог бы. Не могу.
ЖИВАГО. Вы не можете? Тогда кто же...
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Счастливо вам добраться.
ЧЕБУРАШКА. До свидания, добрый дядя шофер!

Живаго достает из левого внутреннего кармана пиджака иконку Спасителя и дает ее Чебурашке.

ЖИВАГО. Христос воскресе, малыш!
ЧЕБУРАШКА. Воистину воскресе, дядь Юр! (Целуются).
ЖИВАГО. Молодец, Чебурашка. Значит есть надежда, есть.

Живаго и Чебурашка берутся за руки и уходят. Небольшая пауза. Остаются Бендер и Вагоновожатый.

ОСТАП БЕНДЕР. Приближается финита-ля-комедия.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Остап Ибрагимович, а что вы-то не вышли помочь? Это же ваш маршрут, мы едем к вашей любимой скотинке. Наконец-то вы сможете ее подоить.
ОСТАП БЕНДЕР. Нет, довольно, золотой теленок не про меня. Пусть берет, кто хочет.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Вы в нем разочаровались? Интересно, отчего же?
ОСТАП БЕНДЕР. Вот навалился класс-гегемон, даже мою легкомысленную идею - и ту использовал для своих целей. Мы чужие на этом празднике жизни. Я несчастен.
ВАГОНОВОЖАТЫЙ. Но все равно ведь поедете со всеми. Вы вон в трамвае сидите и выходить из него даже на минутку не собираетесь. А посему скажите нашим зрителям что-нибудь напутственное - ведь они с вами едут. Да-да, в этом же трамвае и туда же, куда и вы.
ОСТАП БЕНДЕР (спиной к зрителям, глядя в окно). Вот он, древний сказочный путь. Здесь еще летает догорающая жар-птица, и людям перепадают золотые перышки. Здесь сидит еще на своих сундуках кулак Кащей, считавший себя бессмертным и теперь с трудом убеждающийся, что ему приходит конец. (Поворачивается и идет на авансцену. Все громче и громче.) Но нам с вами, богатыри, от него кое-что перепадет... С точки зрения дорожной техники этот сказочный путь отвратителен. Но для нас другого пути нет. Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Мы едем! Равнение на рампу! (Тихо.) Не надо оваций.

Слышится громкий храп Венички. На авансцену свешивается канат. Вагоновожатый хватается за него и тут же исчезает. Пассажиры, как во сне, медленно заходят в салон, но не садятся, а застывают в разных позах. Звучит третья часть Литургии Петра Ильича Чайковского.

 

Занавес

2000, 2014
Ред. Е. Степанова

БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ! Все авторские права на данную пьесу защищены законами РФ, международным законодательством и принадлежат автору. Запрещается самовольно издавать и переиздавать пьесу, размножать ее, публично исполнять, переводить на иностранные языки, а также вносить при постановке изменения в текст пьесы без письменного разрешения автора.

 

Примечания