Виктор Денисов

 

ЗАВОДНОЙ АПЕЛЬСИН

МОРАЛИТЭ
в двух действиях

Под редакцией Елены Степановой

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Алекс, по кличке Артист (он же Каин)           Отец (он же Адам)           Мать (она же Ева)           Пит, по кличке Питон (он же Авель)           Дим, по кличке Малютка           Джоджи, по кличке Киска            Билли-бандит, по кличке Красавчик           Старушка           Драматург           Жена Драматурга           Начальник тюрьмы           Капеллан           Доктор Бродский           Сестра           Очкарик           Бармен           Двое полицейских           Трое бандитов

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Молочный бар "Корова". За стойкой - Пит, Дим и Джоджи. В углу - Очкарик и его Девушка. Негромко играет рок-музыка.

ПИТ. В общем, он был ничего. В таком костюмчике приличном и весь важный, я таких обожаю! Ну, Джоджи к нему и, как водится: "Блондинчик, угости сигареткой!" Это ему-то "блондинчик", паршивой макаке! А он ей: "Девушка, имейте совесть. Клянчить на улице сигареты..." и прочую муру. Мораль ей, в общем, стал читать. Ну, Джоджи тут по иконе ему и занесла.¹ Я думал, он возникать станет - "полиция!" или махать копытом.² А он сел, икону лапами закрыл и стал выть. Ну, тут Джоджи его ножкой, а потом наркоз по кумполу.³ Он и урылся.⁴
ДИМ. Значит, сама?
ДЖОДЖИ. Что ж я такого одна не могу?
ПИТ. А в карманах - ни хрена. Мелочь паршивая, даже на молоко⁵ не хватило. Зато у нее - третий.
ДЖОДЖИ. Четвертый.
ПИТ. Нет, третий. Ну если алкашей, которые на ногах-то не стоят...
ДЖОДЖИ. Я сказала - четвертый...
ПИТ. Ладно, с ней спорить... Ну четвертый, если тебе так нравится.
ДИМ. Так и ничего?
ПИТ. Что ж я пустой? (Бросает деньги на стойку.)
ДИМ. Где нарыл?
ПИТ. Один чудак подарил. Такой тихий-тихий умник-флегматик - я таких обожаю! "Дядь, - говорю, достань воробышка, а?" А он: "Простите, что вам?" "Воробышка," - говорю. "Воробышка не могу, улетел." "Ну тогда кошелек." "Не понял," - говорит. "Давай, - говорю, - деньги, и поживее! А то..." Он фарами-то⁶ морг-морг, а голосок и пропал: "ы" да "ы". "Быстро, - говорю, - деньги, или я тебя сейчас подрежу".⁷ И тут же цепочку-то вынул - фьюить-фьюить. А он весь и затрясся. "Ладно, - говорю, - не трепыхайся, падла,⁸ сам достану". Ну и достал. Но его - ей-ей - и мизинцем не тронул.
ДЖОДЖИ. И теперь еще выпендривается!
ПИТ. А что, лучше было урыть,⁹ так по-твоему?
ДЖОДЖИ. Все это скучно. Алекс нас на смех поднимет!
ПИТ. Можно подумать, он сам лучше! А то у него таких не было!

Музыка звучит громче. Очкарик и Девушка танцуют. Из зала на сцену поднимается Алекс, модно одетый красивый молодой человек с разрисованным лицом. К его руке привязана дубинка. Танцуя что-то вроде "пого",¹⁰ он приближается к дружкам. Музыка звучит тише.

ДИМ. Вот он!
ДЖОДЖИ. Алекс, наконец-то!
АЛЕКС. Салют, молокососы!
ДЖОДЖИ. Бармен, еще одно молоко!
АЛЕКС. Что-то сегодня богато, даже на молочко хватает! Кто украл миллион, признавайтесь!
ДИМ. Питон.
АЛЕКС. Удачно поохотились?
ПИТ (не слишком радостно). Так. Средне.
АЛЕКС. А я думал Джоджи предок подкинул, расщедрился наконец. С его-то мешочком уж можно было для любимой дочки.
ДЖОДЖИ. Была когда-то любимая, все, разлюбил.

Музыка звучит чуть тише. Бармен подает "молоко плюс" и минеральную воду.

АЛЕКС (потягивая из стакана, Джоджи). А "колеса"? ¹¹ (Она ест таблетку, запивая водой.) Как "конь",¹² работает?
ДЖОДЖИ. Мешочек у него, конечно, будь здоров, но какое же это занудство! Каждый день переться в офис, а там одни уроды, и ведь каждый лапануть норовит: "Какая у вас дочка! Прямо невеста!" И бесконечный треп - все о деньгах.
ПИТ. Пусть нам отдаст. Мешочек, а можно и парочку.
АЛЕКС. Не-а. Я рожден для высокой материи, а это - грубая проза.
ПИТ. Или пусть меня к себе возьмет - я с ними там разберусь.
АЛЕКС. Тебя-а? Ха-ха-ха!
ПИТ. Что, ума что ль не хватит? А то там много надо.
АЛЕКС. Представляю: Питон на мешке с деньгами, а во рту, конечно, сигара. И я тут как тут: "Здравствуйте, господин Питон! Помните, это я, Ваш сомолочник. Знаете, мы сейчас совсем обмелели, одолжите по старой дружбе на молочко." А он полицейскому: "Отгоните этого бомжа от моего Роллс-Ройса!" И цепочечкой своей мешочки - оп, оп, чтобы золотишко-то не свистнули.
ПИТ. Ладно идиотничать. А то бы сам отказался!
АЛЕКС. Я бы отказался. Я - человек идеи. Вот если бы честным трудом, тогда так уж и быть, а просто сидеть на мешке - ой! Скучно, господа!
ПИТ. В "Корове", конечно, сидеть лучше!
АЛЕКС. Смотрите: маленькому Питончику перестала нравиться наша компашка! Маленький Питончик хочет стать большим дядюшкой Ротшильдом! Он не хочет больше пить молочко, есть таблетки и гулять по закоулочкам со своей цепочечкой... Джоджи, Киска, может, и ты ему тоже разонравилась?
ДЖОДЖИ. Мне это как-то до лампочки.
ПИТ (Алексу). Да заткнись ты! Нечего ответить - вот и выеживаешься.¹³ Строишь из себя гения, а у самого - ни хрена!
АЛЕКС. Ой-ой-ой, как мы разговариваем, совсем правила приличия забыли! Малютка, кто у нас голова, а?
ДИМ. Ты, Артист.
АЛЕКС. Джоджи, кто президент нашей компашки?
ДЖОДЖИ. Алекс.
АЛЕКС. Вот именно, Алекс. А маленький-неудаленький Питончик иногда об этом забывает. Что ж, придется ему немножечко напомнить об этом. (Резко, Питу.) Слушай ты, недомерок: мы рождены, чтобы жить, а не сидеть на мешке - с дерьмом или миллиардом - не важно. Жить и наслаждаться - просто так, каждым стаканом молока и каждой разбитой рожей. Для нас жизнь в этом! А нужен тебе миллиард - тогда лезь в банк. Только при этом почаще вспоминай о решетке. Да куда тебе в банк - тебе только у старух... или, кто там еще был, Малютка?
ДИМ. Умник - флегматик.
АЛЕКС. Вот-вот. Так что сиди - и не чирикай.¹⁴ Я еще не забыл, что тебя
из-за слабых умственных способностей выгнали из...
ПИТ. Что ты хреновину-то...
АЛЕКС. Все же постарайся разговаривать покультурнее, тем более с президентом.
ПИТ. Тоже мне, президент нашелся!
ДЖОДЖИ. Ладно, мальчики, пришли в бар - давайте развлекаться.
ДИМ. Нам еще в поход сегодня.
ДЖОДЖИ. Алекс, пошли подергаемся.
АЛЕКС. Но ты же знаешь - я люблю один.
ДЖОДЖИ. Питон!
ПИТ. Как-то настроения нет.
ДЖОДЖИ. Фи, отказать даме... Малютка, ясное дело, не умеет. Что ж, придется пригласить Очкарика.
ДИМ. Ко-го!
ДЖОДЖИ (подходит к танцующим и хватает Очкарика за руки). Вы разрешите?
ОЧКАРИК. Ты что, офонарела? (Вырывается.)
ДЖОДЖИ. Ой, дама приглашает вас танцевать, а вы так грубо... (Снова хватает его за руки.) Ну так как?
ОЧКАРИК.Я тебе сейчас как врежу!(Опять вырывается.)
ДЖОДЖИ. Что-о? Бить женщину? Да это же просто хамство!
ДЕВУШКА. Милый, не связывайся! Она психопатка, не видишь?
ДЖОДЖИ. Я? Да у меня справка есть, сама ты...
ОЧКАРИК (Джоджи). Отвали, тебе сказали. Иди на место.
ДЖОДЖИ. А если мое место здесь? Может, я хочу танцевать - здесь и с тобой. Что тогда?
ОЧКАРИК. Зато я не хочу.
ДЕВУШКА. Милый, давай уйдем, я тебя умоляю! (Очкарик с Девушкой пытается уйти, но Джоджи удерживает его за руку.)
ДЖОДЖИ. Э, нет, милый, так просто ты не соскочишь.¹⁵ Не потанцевали, а уже...
ОЧКАРИК. Да я тебя сейчас... (Замахивается на Джоджи, но та бьет его в пах ногой, и Очкарик оседает на корточки, очки отлетают в сторону.)
ДЕВУШКА (подбегая и поднимая очки). Не трогай его, он только из больницы!
ДЖОДЖИ. Тогда все - калек не бьем.

Из-за стойки выходит Дим и подходит к Девушке.

ДИМ. Попрыгаем?
ДЕВУШКА. Помогите ему, слышите?
ДИМ. Я сказал - попрыгаем?
ДЕВУШКА. Помогите, вы же видите, ему плохо! (Дим хватает ее за руки и начинает дергаться.) Пусти, слышишь? А-а-а! (Дим затыкает ей рот.)
БАРМЕН (выходя из-за стойки). Эй, что за шум? (В сторону Очкарика.) А этот почему сидит?
АЛЕКС. Молочко у вас крепкое, насосался и спит.
БАРМЕН. Безобразие - в молочном баре!
АЛЕКС. Народ пошел хлипкий: стакан молока - и с копыт! Но ничего, вы не волнуйтесь, мы его сейчас поднимем.

Бармен уходит. Джоджи сажает Очкарика на стул и снова подходит к стойке. Музыка прекращается.

ДИМ (Девушке). Бери своего под мышку - и дуй. И чтобы пасть не разевать, а то плохо будет. Усекла?

Девушка с трудом выводит едва пришедшего в чувства Очкарика из бара. Дим возвращается к стойке.

ДЖОДЖИ (Алексу). Ну что, пошли к Старушке.
АЛЕКС. К какой еще Старушке? Мы же к писателю собирались.
ДЖОДЖИ. Питон сказал - есть тут одна Старушка, а у нее котик...
АЛЕКС. Ну, совсем докатились - красть котов у старух! Может, мы еще дом престарелых ограбим? Сундуки с рухлядью, ночные горшки, чем плохо?
ДЖОДЖИ. При чем тут я? Питон сказал: "У нее денег - куры не клюют."
АЛЕКС. Угу, там денег - курам на смех!
ДЖОДЖИ. Все-таки пойдем, а вдруг...

В зал вваливается Билли-бандит и с ним трое дружков.

АЛЕКС. Вот это уже позабавнее старух с котами. (Громко.) Никак Красавчик и его добрые молодцы? Очень приятно. А границы-то, между прочим, нарушать нехорошо!
БИЛЛИ. Закрой, хлебало,¹⁶ Артист!
АЛЕКС. Ой, как некультурно! Вот, Питон, кем становятся, когда из школ-то выгоняют! Слышишь, как он выражается? Не будь таким! (Билли и его дружки подходят к стойке. Бармен подает четыре "молока плюс" - они пьют.) Ну что, Малютка, нас поровну? Или тебе это неинтересно?
ДИМ. Нормалек.
АЛЕКС. Ну тогда поехали. Что делают с нарушителями, а Красавчик? (Подталкивает одного из бандитов - тот роняет стакан). Извините, я такой неловкий! С детства всегда что-нибудь роняю.
БИЛЛИ. Чувствую, Артист, ты уже доигрался! А ну-ка, подними, блин!
БАРМЕН. Эй, вы, только не вздумайте здесь, улицы что ли мало?
АЛЕКС. Спокойно, шеф. Красавчик - наш старый приятель и даже коллега - мы играем в одни и те же игры, только на разных сценах. Но сегодня он и его друзья решили нарушить условия...
БИЛЛИ. Подними стакан, сука!
АЛЕКС (доставая дубинку). Красавчик не особенно любезно требует, чтобы я сейчас нагнулся. Что ж, верно, угодить ему придется, ведь уронил стакан я, правда, Киска?

Звучит громкая рок-музыка. Алекс нагибается за стаканом и вдруг наносит дубинкой одному из бандитов удар в живот. Начинается драка, в которой особенно отличается Дим, сбивающий с ног соперников своими мощными кулаками. Пит дерется железной цепью, Джоджи приемами каратэ. Бармен исчезает. Последний удар по голове Билли своей дубинкой наносит Алекс. Члены враждующей банды повержены. Алекс, Дим, Пит и Джоджи убегают. Через минуту в бар врываются двое полицейских; бармен, показывая на лежающих на полу, что-то им объясняет.

 

КАРТИНА ВТОРАЯ

Квартира Старушки. В комнате уютно и довольно чисто. Вещей немного, и они такие же старые, как их хозяйка. Она, удобно устроившись в кресле, читает книгу. В дверь звонит Джоджи.

СТАРУШКА (встает и подходит к двери). Кто там?
ДЖОДЖИ. Извините, это по поводу вашего котика. Мне нужно с вами поговорить.
СТАРУШКА. Сейчас, сейчас. (Открывает дверь.) Входите и присаживайтесь. (Джоджи входит.) Вон туда. У меня здесь не убрано, но вы не обращайте внимания - ко мне так редко кто-нибудь заходит. Присаживайтесь.
ДЖОДЖИ. Спасибо. (Садится.) У вас, если не ошибаюсь, сиамский котик.
СТАРУШКА. Да, мой Дони...
ДЖОДЖИ. Значит, все верно. Дело, собственно, в том, что у меня сиамская кошка. Вы понимаете?
СТАРУШКА. Ой, боюсь, мой Дони для этого слишком стар. Ведь ему уже почти восемнадцать.
ДЖОДЖИ. Значит, совершеннолетний.
СТАРУШКА. К сожалению. Ведь у кошек - ну, вы, наверное, знаете, - это уже почтенный возраст. Что делать - мы оба не молоды, но живем душа в душу. Сейчас он спит, наверное, но ничего, ведь к нам так редко кто-нибудь... (Звонок в дверь.) Ой, опять звонят! Странно... (Идет открывать.) Кто там?
ПИТ(женским голосом). Извините, пожалуйста, но к вам сейчас зашла моя подружка...
СТАРУШКА (открывая, Джоджи). Да что ж вы подружку на лестнице оста... Ой, да это не... (В комнату вваливаются Пит, Дим и Алекс). Они что, ваши...
ДЖОДЖИ. У них тоже кошки.
СТАРУШКА. У всех??
ПИТ. Да, такие же сиамские-сиамские, прямо из Сиама. Да-да, что смотрите? И у вас тоже? Какое совпадение! А знаете, у нас сейчас мода на Сиам. Все сиамское - коты, кошки и даже близнецы.
СТАРУШКА. Какие близнецы?
ДЖОДЖИ. Как какие? Сиамские! Да вот же они, разве не похожи? (Показывает на Дима и Пита.)
СТАРУШКА. По-моему, не очень.
ДЖОДЖИ. Да что вы, одно лицо!
ПИТ. Я говорил - здесь и передохнуть можно.
ДЖОДЖИ. Значит, Вы с ними незнакомы? А зря, очень славные ребята и, кстати, страстные кошатники. Это Дим - в бою непобедим. А это Пит - отважен, когда спит.
ПИТ. Да хватит тебе!
СТАРУШКА. Ребятки, а может, вам чаю?
ПИТ. Гениально! А то все молочко да молочко. А Ваш котик любит молочко?
СТАРУШКА. Дони? Да он его обожает!
ПИТ. Вот и наши тоже. Так что мы покупаем на всех: им даем - и сами пьем.
СТАРУШКА. Тогда я сейчас поставлю чайник. (Выходит.)
ДИМ. У нее ничего нет - железно.
ПИТ (Диму). Сядь и не ори.
ДИМ. Что не ори, что?
ПИТ. Найдем, блин.
АЛЕКС. Тихо, мы в гостях. Разорались.

Пауза. Входит хозяйка с котом в руках.

СТАРУШКА. А вот и он, мой почтенный Дони. Видите, спокойный какой? Поэтому, боюсь, мы с ним вам не помощники.
ДЖОДЖИ (вставая). Ой, какая прелесть! (Подходит к коту и гладит его.) Какие мы спокойные! И что, нам и вправду ничего не хочется?
СТАРУШКА. Нет, скажи, Дони. Но в свое время мы давали жару!
ДИМ. Мы, это кто? (Ржет.)
СТАРУШКА. Ну, Дони, конечно.
ДИМ. А я думал, она давала. (Опять ржет.)
СТАРУШКА. Ладно, пойду-ка за чаем. Попрощайся с гостями, Дони! (Выходит.)
ДЖОДЖИ. Пока, старичок!
ДИМ. Сколько она сказала коту-то?
ДЖОДЖИ. Восемнадцать.
ДИМ. Да мы ровесники: я еще ой-ой-ой, а он уже... (Ржет.)
ДЖОДЖИ. У кошек же возраст с людьми - один почти к пяти.

Алекс ходит туда-сюда по комнате, замечает оставленную хозяйкой книгу, берет ее и с интересом рассматривает.

ПИТ. Барахлишко-то у нее где? В спальне что ли?
ДЖОДЖИ. Не мелочись, Питон.
ПИТ. И кому с ней разбираться?
ДИМ. Тебе, кому еще. Ты ее нарыл...
ДЖОДЖИ. Тише, вы, котика разбудите!

Хозяйка возвращается с чайником, ставит его на стол и достает чашки из буфета.

АЛЕКС. А что это такое? Роман?
СТАРУШКА. Ой, да это великий русский писатель.
АЛЕКС. Русский? Очень интересно. И что ж он тут пишет?
СТАРУШКА. XIX века. (Разливает чай.) Пейте, вот джем. Пишет, как в России один бедный студент убил топором старуху-процентщицу.
ДИМ. Чем, чем?
СТАРУШКА. Топором. И его потом сослали в Сибирь. Но самое большое наказание - его всю жизнь мучила совесть.
ПИТ. Мучила что?
АЛЕКС. Совесть. (Старушке.) Да вы не обращайте внимания, они у нас за всю жизнь одну книжку на двоих прочитали... и та "Три поросенка".
СТАРУШКА. Такое слово знать надо.
АЛЕКС. Убил, значит, студент старушку, а потом попался, так?
СТАРУШКА. Да нет, не сразу. Но, в конце концов, он сам пришел к следователю и все ему рассказал.
ПИТ. Убил, а деньги-то взял?
СТАРУШКА. Сначала взял, а потом под камень положил.
ДИМ. Ну дает! Молоток, студент!
АЛЕКС. Значит, не в банк, а под камень? Вот, Питончик, учись!
ПИТ. Чего мне учиться? Что я "шиз" какой?
АЛЕКС. Сам пошел и признался.
СТАРУШКА. Да. Потому что не мог он жить с таким грузом.
ПИТ. С каким грузом? Если деньги под камнем, какой груз?
СТАРУШКА. Кроме денег есть вещи потяжелее. На сердце у него камень был.
ПИТ. Ни хрена не пойму: деньги под камнем, а камень на сердце...
СТАРУШКА. Э-эх, ребятки, чему вас родители только учили! Да вы слово "грех"-то знаете?
АЛЕКС. Что вы, откуда ему! Это ведь в старших классах проходят, а у него - неполное среднее.
СТАРУШКА. Значит, Писание не про вас? А что Учитель говорил?
АЛЕКС. Звезданут по одной щеке - подставляй другую? Это не про нас. Мы своих щек не подставляем. А вот другим по щекам - это можно.
СТАРУШКА. Эх, ребятки, ничего-то для вас нет святого.
ПИТ. Шиз был студент, железно. И книжек шизоидных начитался.
СТАРУШКА. Вот здесь ты прав - начитался.
ПИТ. А то я не знаю. От них и...
АЛЕКС (Диму). Малютка, у тебя совесть есть?
ДИМ. Чего?
АЛЕКС. А у тебя, Питон? Киску я не спрашиваю - у нее есть.
ПИТ. Ладно. Что есть - все мое.
СТАРУШКА. Во как! (Диму.) А ты на исповеди хоть раз был?
ДИМ. Чего я там забыл?
СТАРУШКА. Ну парень, я смотрю, ты совсем... (Питу.) А ты?
ПИТ. Допрашивает как полицейский. Ну, допустим, был, в детстве.
СТАРУШКА (Диму.) Не боишься ты, парень, ничего!
ДИМ. Я? Да я вообще никого не боюсь. Мы и сами испугать можем.
АЛЕКС (Старушке). Так я опять хочу про студента. Чем, вы сказали, он старуху убил?
СТАРУШКА. Топором.
АЛЕКС. Вот варвар! Взял, значит, и зарубил? И потом его мучила совесть.
СТАРУШКА. Еще как мучила.
АЛЕКС. Забавно. А вот если, я, например, кого-нибудь убью, не так чтобы нарочно, а нечаянно, меня она тоже будет мучить?
СТАРУШКА. Если есть - так и будет.
АЛЕКС. А если нет, так и буду я жить себе спокойно и молочком баловаться?
СТАРУШКА. Не может человек жить без совести. Так чтоб совсем ее не было. Не может.
АЛЕКС. Та-ак. А вот мы сейчас и проверим. Киска, сходи-ка на кухню, налей котику молочка.
ДЖОДЖИ. Что ты задумал, Алекс? Не сходи с ума!
АЛЕКС. Иди, я сказал, Малютка, закрой-ка окно.
ДЖОДЖИ. Алекс, но ты же... (Алекс грозно на нее смотрит - Джоджи выходит. Дим закрывает окно.)
СТАРУШКА. Ой, молодежь-молодежь! Чаю попили - так и ... Давайте, давайте.
ПИТ. Хватит, Артист, а то...
АЛЕКС. Мои друзья зовут меня Артистом - и правда я ужасно люблю играть. Благородных убийц, например. Ну, а сцена - она же везде. (Джоджи возвращается.) Итак, почтеннейшая публика! Сейчас наша труппа покажет вам сцену из русской жизни. Роли исполняют: Студент - Алекс, Старуха-процентщица - Старушка. Зачем он к ней пришел?
СТАРУШКА. За деньгами. Вещь хотел заложить, денег у него ведь не было.
АЛЕКС. Значит, так и сыграем. Поприветствовали артистов! (Дим и Джоджи аплодируют; Алекс кланяется, затем показывает всем дубинку и поворачивается к Старушке.) Я вещь принес вам, может, лучше к свету...
СТАРУШКА. А ты, я смотрю, и в самом деле артист.
АЛЕКС. Вот жезл разящий, взят он мной у предка, я заложить его сейчас хочу. Мне с ним, конечно, лучше и надежней, но денег нет, совсем я обнищал.
СТАРУШКА. Ну ладно, пошутил - и будет.
АЛЕКС. Ужели жезл не нравится мой вам? Иначе я к другим пойду, наверное, и у других я жезл свой заложу.
СТАРУШКА. Вот и правда, иди, и дружков своих забирай.
АЛЕКС. Мне есть ведь нечего, ах, вредная старуха, не хочет брать в залог мой древний жезл! Так что же делать мне, скажи, а, Киска? Придется мне старушку тук-тук-тук!

Наконец до хозяйки доходит, что от шуток Алекс может перейти к делу; она испуганно вскакивает и пытается уйти в другую комнату, но проход ей загораживает Дим. Пит тоже встает и начинает суетливо рыскать по шкафам.

АЛЕКС (наступая на нее). Так, значит, не возьмешь мой жезл бесценный и денег мне ты за него не дашь?
СТАРУШКА. Что ты, да нет у меня денег, нашел у кого... И что он ищет - ничего там...
АЛЕКС. И вот мой выбор: или умереть я голодной смертью должен через сутки или ударом жезла сладкозвучным убить ее сейчас и жизнь продлить свою?

Хозяйка пытается подойти к окну, но там Джоджи.

СТАРУШКА. Ой, да ты же любишь кошек... Да как же ты... (Поворачивается к Алексу и падает перед ним на колени.) Да нет у меня ничего, хоть все обыщите...
АЛЕКС. Но поздно, нет, теперь уж в роль вошел я, и до конца сыграть мне суждено.
СТАРУШКА. Да что тебе от меня? А грех-то какой! Мне и так ведь уже недолго...Пощади, убивец, пощади, Каин!
АЛЕКС. Но нет пощады, все, обречена ты, минуты не осталось у тебя. Так что, по-твоему, без совести не может жить человек спокойно на Земле?
СТАРУШКА. Нет, нет, не может! Но разве ты человек?
АЛЕКС. Да, человек, но только новый, сильный, и именно такими все и станут в ближайшем будущем - оно уж на дворе!
СТАРУШКА. Да такое будущее - царствие дьявола!.. А Дони как же, - погибнет животное!
АЛЕКС. Ну, так и быть - кота мы не оставим. Ты, Киска, в дом его возьмешь к себе. (Громко.) Молись, старуха, коротки мгновенья! Звучат твои последние слова. А вот мои: вперед, мой жезл разящий! Так я хочу!
СТАРУШКА. Прости их, Господи, не ведают, что творят!

Алекс опускает жезл ей на голову - Старушка, охнув, падает.

ДИМ. Шесть ноль! Сухая!
ПИТ (заходя в другую комнату). Бедная старуха! Ни хрена у нее...
ДЖОДЖИ. Дони, Дони!

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Комната Алекса. На стенах постеры - портреты знаменитых спортсменов, звезд кино и рок-музыки. Гремит музыка. Алекс, одетый, с ногами лежит на кровати и разрисовывает лицо. Входят Отец и Мать.

ОТЕЦ. Сделай-ка потише!
АЛЕКС. А?
ОТЕЦ (громко). Сделай, говорю, тише!
АЛЕКС. Не слы-шу. (Отец еле сдерживается.) Ну зачем же так? В мой монастырь со своим...
ОТЕЦ. Нет тут ничего твоего. Все на наши с матерью деньги...
АЛЕКС. Ну вот... Сразу упреки.
МАТЬ. Мы с отцом пришли серьезно поговорить с тобой, Алекс.
АЛЕКС. Неужели серьезно?
ОТЕЦ. Да, серьезно. И, пожалуйста, оставь этот свой тон.
АЛЕКС. Я - весь внимание.
ОТЕЦ. Я уже не говорю, что ты нигде не работаешь.
АЛЕКС. Я денег у вас, между прочим, не прошу!
МАТЬ. При чем тут деньги!
ОТЕЦ. Я уже не говорю о твоих дружках, которые нам с матерью...
АЛЕКС. Я же вам друзей не выбираю.
МАТЬ. Послушай отца-то!
ОТЕЦ. Я даже не говорю о твоих ежедневных гулянках и возвращениях под утро. А то и вообще...
АЛЕКС. Что же у меня в моем возрасте не может быть личной жизни? Или, по-вашему, я должен заниматься мастурба...
МАТЬ. Выбирай слова, я все-таки твоя мать!
ОТЕЦ. На все это мы бы закрыли глаза. Но сегодня утром, на почте, я встретил мистера Делтоида.
АЛЕКС. И что тебе натрепал этот старый идиот? Да ему уже давно пора...
МАТЬ. Алекс, прекрати! И убери зеркало!
ОТЕЦ. Он, между прочим, далеко не последний человек...
АЛЕКС. Плевать я на него хотел с высокой...
ОТЕЦ. Он сказал, что вчера в молочном баре была драка, кому-то пробили голову, приезжала полиция, ведется следствие.
АЛЕКС. А я тут при чем!
ОТЕЦ. При том, что вчера там видели тебя!
АЛЕКС. Ну и что? Посидел и ушел - чистенький как ангел!
ОТЕЦ. Это ты в полиции расскажешь.
АЛЕКС. Пойди докажи что-нибудь.
ОТЕЦ. Если ты так говоришь, значит дрался.
АЛЕКС. Конечно, вам же лучше знать!
МАТЬ (Отцу). Да ты посмотри, что у него с рукой.
АЛЕКС. Краска.
МАТЬ. Вон и рубашка вся порвана!
АЛЕКС. Собака.
МАТЬ. Так я тебе и поверила - собака!
ОТЕЦ. Может, полицейская овчарка?
АЛЕКС. Дворняжка. Был у любимой женщины, собака приревновала...
МАТЬ. Трепло!
АЛЕКС. Не верите - не надо, дело ваше. Да вон она, кстати, и идет.
ОТЕЦ. Алекс, мы тебя серьезно предупреждаем: ты катишься по наклонной!
АЛЕКС. И куда?
ОТЕЦ. В пропасть. И оттуда мы с матерью достать тебя уже не сможем.
АЛЕКС. А вы попробуйте!
ОТЕЦ. Послушай, ты уже взрослый и должен сам отвечать за свои поступки.
АЛЕКС. Вот именно. К чему тогда вся эта сцена?
ОТЕЦ. Я в последний раз тебя предупреждаю: берись за ум.
МАТЬ. Нет, ну он прямо выродок какой-то!
АЛЕКС. Если я выродок, то это уж ваша работа, любезная матушка!
ОТЕЦ. Не смей так с матерью, щенок!
АЛЕКС. А то ведь совсем некрасиво получается: если я - щенок, то ты - кобель, а она, следовательно...
МАТЬ (дает Алексу пощечину). Скотина! (Отходит.)
ОТЕЦ (Матери). Я просто поражаюсь: откуда он такой?
МАТЬ. У всех дети как дети, а у меня...
ОТЕЦ. Мы работали, последнее, можно сказать, отдавали...
МАТЬ. Сколько ночей не спала!
ОТЕЦ. И вот результат!
АЛЕКС. Сворачивайтесь, предки. Сейчас сюда войдет моя любимая женщина, так что я попрошу без этих...
ОТЕЦ. Уверен, приличная девушка дело с тобой иметь не будет.
АЛЕКС. Как это не будет? Девушка из высшего общества, у отца миллиард.
МАТЬ. А сама, значит...
АЛЕКС. Ну мать, это уже...
ОТЕЦ. В общем, считай, мы тебя предупредили, а дальше - думай сам.
АЛЕКС. Вот именно.
ОТЕЦ. Но если что - мы тебе не помощники.
АЛЕКС. Ладно, как-нибудь разберемся. (Звонят.) Дверь откройте.

На пороге Отец и Мать сталкиваются с Джоджи.

ДЖОДЖИ. Доброе утро!
МАТЬ (Отцу). Видали? У нее это еще утро! (Выходят.)
ДЖОДЖИ (входя). Они что у тебя, сегодня не с той ноги встали?
АЛЕКС. Да не обращай внимания. Лучше сядь и прими. Как котик?
ДЖОДЖИ. Ничего, сосет молочко, как и ты. (Садится на кровать.)
АЛЕКС. Ну и как после вчерашнего?
ДЖОДЖИ. Да, денек был! Одно, другое, потом еще и Старушка.
АЛЕКС. Старушка... Не знаю, что на меня нашло, совсем как Питон стал. Старею что ли?
ДЖОДЖИ. Почему стареешь? А Билли? Такого красавчика обработать!
АЛЕКС. Билли мы, конечно, побили, но вот Старушка... Отошла, думаешь?
ДЖОДЖИ. Да уж наверняка. Только сувенир остался - Дони.
АЛЕКС. Нет, это уже маразм! Раз до такого дошли - пора завязывать. Все, Киска, баста. Выходи замуж и рожай детей.
ДЖОДЖИ. Я? Чтобы мужчину в доме терпеть? Как же, вышла!
АЛЕКС. А сидишь, между прочим, на мужской постели.
ДЖОДЖИ. На твоей. Ты друг.
АЛЕКС. Видишь, сколько у тебя друзей? Я, Малютка, Питон...
ДЖОДЖИ. Питон - дерьмо. И в постели тоже.
АЛЕКС. Подробности твоей личной жизни, Киска, меня как-то не волнуют.
ДЖОДЖИ. Плохо, что не волнуют.
АЛЕКС. Вот в интересах дела между нами должен быть прочный мир.
ДЖОДЖИ. И все же, хоть тебе и все равно, я все равно скажу: в этом моем отношении к вам виноват мой первый. Нет, он не то что был дерьмо, просто был никакой. Ведь ужасно, когда человек никакой - не злой и не добрый, не сильный и не слабый, не умный и не глупый, не красивый и не страшный - никакой и все! Может, я и с вами потому, что Малютка - сильный, хоть и дебил, а Питон - злой.
АЛЕКС. А я?
ДЖОДЖИ. Ты? Ты... "Джоджи, Киска!" - да еще по щеке потреплешь! В такие минуты я тебя убить готова! Твоей же этой дубинкой.
АЛЕКС. Ну что ты, маленькая, что ты... (Притягивает и прижимает ее к себе.) Мы должны любить друг друга.
ДЖОДЖИ. Мы - это ты и я?
АЛЕКС. Мы все. Знаешь, что на американском гербе написано? "Из многих единое".
ДЖОДЖИ. Пустые слова!
АЛЕКС. А что я должен сказать? И вообще ты же с Питоном - питонова добыча.
ДЖОДЖИ. Плевала я на него. (Утыкается носом ему в грудь.)
АЛЕКС. Плевала не плевала, но так уж... (Звонок.) А вот и он, как говорится, легок на поминках.
ДЖОДЖИ. Не открывай.
АЛЕКС. Отец все равно откроет.
ДЖОДЖИ. Пусть скажет - нас нет.
АЛЕКС. Не скажет, да уже и поздно. (Стук в дверь.) Ну вот. (Громко.) Не заперто. (Входят Дим и Пит.) А вот и народ. Полный сбор.
ПИТ (Диму). Я же тебе сказал: стучать надо. И таблетки точно съели.
АЛЕКС. Что-то Питон не в духе. Или он думает, что Киска принадлежит только ему?
ДЖОДЖИ. К счастью, пока еще я не принадлежу никому!

Пит наливает себе и Диму минералку, они едят таблетки и запивают. Джоджи встает и отходит к окну.

АЛЕКС. Все мы - одна семья, и раз уж нас трое, а Киска одна, мы должны делить ее поровну. Одним, правда, лучшая часть, другим...
ПИТ. Ладно, кончай свои выгибоны, надоело!
АЛЕКС. Нет, Питон мне сегодня, правда, не нравится. Я бы тебе сейчас с удовольствием перышки почистил.
ПИТ. Попробуй почисти.
ДЖОДЖИ. Кончайте, вы, хватит!
АЛЕКС. Слишком уж ты раскудахтался, не Питон, а какая-то старая курица.
ПИТ. Ладно, сам не кудахтай!
АЛЕКС (вставая). Что-что? Киска, или он закроет свой клюв¹⁷ или...
ПИТ (вставая). Думаешь, испугался? Артист хренов! (Хватают друг друга за грудки.)
ДЖОДЖИ. (становясь между ними). Все, стоп! Надоело, разошлись! (Уводит Алекса.) И успокоились! (Пауза.) Ну что, идем к писателю? Малютка, ты готов?
ДИМ. Малютка всегда готов.
ДЖОДЖИ. Пит! (Питон не отвечает.) Молчание - знак согласия. Алекс!
АЛЕКС. Только ради тебя. Просьба женщины - превыше всего.
ДЖОДЖИ. Вот это другое дело. Ты же у нас любитель литературы. А мы куда идем? Читать книжки и учиться. (Диму.) А знаешь, что у него молодая жена?
ДИМ. Жен - уважаю. Особо чужих, ха! (Ржет.)
ДЖОДЖИ. Какое мне почтение! Тогда сегодня командую я. Итак, за направляющей Джоджи в дом писателя шагом...
ПИТ. Командир, тоже мне.
ДЖОДЖИ. Отставить разговоры! Наоборот - тихо рассредоточились. А в восемь тридцать в парке у "Коровы"...

Дим, Пит и Джоджи, молча, один за другим выходят.

 

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дом Драматурга. В комнате уйма разбросанных в беспорядке книг. На
авансцене справа письменный стол с компьютером - за ним сидит его молодая жена. Драматург, Алекс и его друзья - в креслах. Дим делает вид, что смотрит книги, но сам рассматривает Жену Драматурга.

ДРАМАТУРГ (зрителям). Итак, история продолжается. Думаю, автору иной раз не грех и самому принять в ней участие, чтобы быть ближе к своим героям. Что ж, попробую, хотя и страшновато - вам бы я такого не пожелал. А, впрочем, почему бы и нет? Надо только с ними быть пожестче. (Диму.) Значит, писать, говорите, собираетесь?
ДИМ. Угу.
ДРАМАТУРГ. Но, по-моему, с такими, как у вас, физиономиями писателей не бывает.
АЛЕКС. А они что, все голливудские звезды?
ДЖОДЖИ. Ну тогда Алекс - вылитый писатель!
ЖЕНА ДРАМАТУРГА. Он что, тоже Алекс? Очень интересно!
ДЖОДЖИ. Что значит "тоже"?
ДРАМАТУРГ. А то. Прежде чем врываться в чужой дом, могли бы для начала узнать, как зовут хозяина.
АЛЕКС. Значит, мы тезки? Забавно! Тем более вы должны научить меня писать.
ДРАМАТУРГ. Во-первых, ничего я вам не должен. А во-вторых, этому научить нельзя. Либо дано, либо нет. Вам, очевидно, нет.
АЛЕКС. Что же вы нас так встречаете? Мы к вам за советом, а вы...
ДЖОДЖИ. Дано - не дано, откуда вы знаете? Возьму вот и стану второй Жорж Санд.
ДИМ. Каким-каким Жоржем?
ДРАМАТУРГ (презрительно). Вот она, ваша эрудиция!
АЛЕКС. Он еще учится и пока не всех знает. Вас вот знает, а этого Жоржа - нет.
ДЖОДЖИ. И что же, это тоже занятие только для мужчин?
ДРАМАТУРГ. В общем, да. Бывали, конечно, и другие примеры, но это дело явно не про вас. Не отнимайте у меня время. Хотите писать - пишите, но вряд ли найдется оригинал, который вас опубликует.
АЛЕКС. Значит, вы нам отказываете?
ДРАМАТУРГ. Значит так.
ДЖОДЖИ. Ну, это грубо! Писатели должны учить людей вежливости. С дамой, например.
ДРАМАТУРГ. Милая девушка, вокруг вас столько кавалеров, пусть они ее и проявляют. А я теряю с вами свое драгоценное время.
ДЖОДЖИ. Алекс, но он ужасно невежлив.
ЖЕНА ДРАМАТУРГА (мужу). Дорогой, мне это уже надоело. Выпроводи их вон.
ДИМ. Куда выпроводить?
ЖЕНА ДРАМАТУРГА. За дверь.
ДИМ. Ну, она дает!
АЛЕКС. Малютка, конечно, очень не хотелось бы в глазах дамы выглядеть грубияном, но за дверью же холодно! Так что, мы остаемся, правда, Малютка?
ДИМ. Точно.
ЖЕНА ДРАМАТУРГА. Или вы сейчас выйдете или...
ДИМ. Или по рогам? ¹⁸
АЛЕКС. Ну вот, уже и угрозы. Малютка, нам, кажется, угрожают, а? Может, разберешься?
ДИМ. Запросто. (Встает и подходит к письменному столу.)
ДРАМАТУРГ. Только посмей ее пальцем тронуть... (Встает.)
ДЖОДЖИ. Алекс, по-моему, он что-то сказал.
АЛЕКС. Постой-ка, Малютка.
ДРАМАТУРГ. Вот именно, Малютка! Что-то он для малютки великоват.
АЛЕКС. Дай-ка мне посмотреть, над чем сегодня работают великие умы. Ведь вы великий, не так ли?
ДРАМАТУРГ. Не считаю нужным отвечать.

Дим берет со стола верхнюю страницу рукописи и отдает ее Алексу.

ЖЕНА ДРАМАТУРГА. Алекс, звони в полицию!
ДРАМАТУРГ. Да что я и сам с ними не справлюсь? С этими молокососами? (Алексу.) А ну-ка, положи текст на место! (Подходит к Алексу.)
АЛЕКС (отстраняя его). "КАИН. Ведь человек всегда живет со зверем. И вместе он со зверем умирает. Родился человек - и зверь родился. Взрослеет человек - и зверь взрослеет. Он кормится - и тут же кормит зверя. Вот человек подрос, и стал большим он. И зверь растет и требует все больше." Это что, зоологическая поэма? "Каинов жезл". Ну и названьице!
ДРАМАТУРГ. Не твоего ума дело, все равно не поймешь!
АЛЕКС. Да куда уж нам! По складам еле разбираем, а тут про зверей. "АВЕЛЬ. Но человек не может постоянно кормить такого зверя до отвала.
КАИН. Вот-вот, тогда зверь и бунтует, он пищи требует, и нет пути иного, как способом любым набить его утробу." Какая ахинея! Да кто ж такое читать будет? Ты будешь, Киска?
ДРАМАТУРГ. Это же пьеса, питекантроп!
АЛЕКС. Пите-кто? Это он тебя, Питон, так назвал!
ДЖОДЖИ. Зал пустой будет, точно говорю.
ДРАМАТУРГ. Тоже мне, критики!
АЛЕКС. Читаем дальше. "АВЕЛЬ. Но чтобы род Адамов длился вечно, тогда все время человек обязан держать его на привязи железной. КАИН. Но так не будет. Зверь, рычащий грозно, добычу требует, и жезл сей эстафетой передается новым поколениям." Да, ну и навертел. И много теперь за такое платят? Малютка, как по-твоему?
ДИМ. По-моему, до фига. Вот они дома-то себе и понастроили на эти поэмки!
АЛЕКС. Эх, Малютка, что же ты не писатель? Писал бы такое - и тыщи в банк. Как, а?
ДРАМАТУРГ. Положи рукопись на место, слышишь ты, размалеванный? И убирайтесь!
ЖЕНА ДРАМАТУРГА. Нет, какая наглость! Читают чужие пьесы, да еще деньги чужие считают!
АЛЕКС. Малютка, что-то она расчирикалась!
ЖЕНА ДРАМАТУРГА (кричит). Полиция - хулиганы! Полиция - хули..! (Дим затыкает ей рот.)
ДРАМАТУРГ. Ах ты, подонок, еще и... (Пытается ей помочь, но на него налетает Джоджи.)
ДЖОДЖИ (применяя прием каратэ). Вы свидетели, он первый полез...

Драматург оседает.

ЖЕНА ДРАМАТУРГА (пытаясь вырваться). Полици-я-я - хулиганы-ы-ы!..
АЛЕКС. Он ее что, другим словам не научил?
ДИМ (втаскивая ее в спальню). Сейчас научим!
АЛЕКС. Значит, как там? Человек должен держать свою скотину на цепочке, а иначе все вымрут, так? А, писатель? Ну, что же ты размяк, она же тебя нежненько, а ты уже и вымираешь. Ох, и хлипкий народец, сразу видно, сидят себе в креслицах и сказки про зверей сочиняют. А ты вот в жизнь окунись, с людьми пообщайся. С Малюткой, например. Тогда не так...

Неожиданно Драматург вскакивает и бросается в спальню. Джоджи пытается ему помешать, но Драматург ее отталкивает. Падая, Джоджи ударяется головой об стол.

АЛЕКС (комкая и бросая страницу).Бить женщину? А еще писатель! Козел ты!..
ДРАМАТУРГ (ломясь в дверь спальни). Пусти ее, слышишь, подонок, я убью тебя! Сейчас же открой, ты, инфузория!
АЛЕКС. Ну вот... (Достает дубинку.) Я не хотел насилия и крови, пришел сюда я, правда, за советом, как в этом мире получить известность и как начать писать. Но бессердечны люди и жестоки, и вновь придется мне за жезл свой взяться, вступясь за честь обиженной подруги, с насильником начать кровавый бой. (Бьет Драматурга дубинкой по голове.)
ДРАМАТУРГ (падая). Пропадите вы пропадом, убийцы проклятые!
АЛЕКС. Мне, право, жалко: столько умных книжек еще могла родить его головка, а я по ней дубинкой! А если б потеряли мы Шекспира или Сервантес жертвой оказался? О, Алекс, ты людей лишил услады иль пищи для мозгов... А, впрочем, поделом. (Кладет дубинку на стол и идет к Джоджи.) Киска, да у тебя никак кровь? Убийца он, а не...

В этот момент из кресла встает Пит и бьет Алекса сзади цепью.

АЛЕКС (пытается повернуться к нему). А-а, Питон, я всегда... (Падает).
ПИТ. И наконец дождался! Еще? На, падла! (Бьет его цепью, потом ногами.) Наконец-то я с тобой рассчитаюсь, давно я ждал этого дня! Хочешь, падла, знать, что я о тебе думаю? Я тебя и таких, как ты, умников и выгибох, ненавижу, понял! Президент Алекс, да какой ты, в задницу, президент? А чем я хуже? За все тебе, падла, за Джоджи, за дубину твою, за игры, за насмешки, за все! Больше ты не боец, ты в прошлом, теперь я король. Железно! Да, я маленький Питончик, но она будет со мной и только со мной, и ты больше никогда не дотронешься до нее своими погаными лапами, и никто уже, слышишь, падла, никто не унизит больше Пита! Образованный нашелся! (Бьет его ногой, Алекс корчится от боли.) Воешь, падла? Ну, повой, повой, для моих ушей это музыка. Моцарт. Видишь, падла, у Питона неполное среднее, а Моцарта уважает!

Из спальни, на ходу застегивая брюки, выскакивает Дим.

ДИМ. Отвал, Питон, она голая в окно сиганула. Отвал! (Смотрит на Алекса, затем на Джоджи.) Ну, писатель...
ПИТ. Бери Джоджи, Артиста я сам...
ДИМ. Да ты не...
ПИТ. Бери, тебе говорят, быстро! (Дим перекидывает Джоджи через плечо и убегает.) А ты, падла, останешься здесь и тебя заметут. Слышишь? Сейчас сюда явятся мусора.¹⁹ Все, Артист, ты сыграл свою трагедию. Крышка! (Убегает.)
АЛЕКС (пытается подняться). А-а-а... Малютка, помоги же мне, Ма-а... Малютка! (Падает.) Джоджи, где ты, Джоджи? О Джоджи!

Слышен рев сирены. В дом вбегают двое полицейских, первый вынимает пистолет.

ПЕРВЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Ни с места!

Второй полицейский бежит в спальню.

АЛЕКС. И ты, Джоджи?..

Занавес

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Кабинет Начальника тюрьмы. За столом - Начальник, в креслах - Капеллан и Доктор Бродский.

НАЧАЛЬНИК. Нет, будь моя воля - я бы таких как Алекс стрелял - всех до одного. Тогда и остальным бы не повадно было. Боялись бы, а так - страха никакого. Он вон всю округу в страхе держал, столько преступлений, а какое за них наказание? Нет, была бы моя воля...
КАПЕЛЛАН. Значит, убийство за убийство? Кровь за кровь?
НАЧАЛЬНИК. Да, кровь за кровь. Боятся-то они чего? Ведь не нас же, а именно пули, петли. Шее, поди, больно, когда на ней веревку затягивают.
КАПЕЛЛАН. Нет, на страхе мир долго не продержится. На совести - дело другое.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. И где она, по-вашему, эта самая совесть? В мозгу, который обдумывает план убийства? Или в сердце, которое в этот момент бьется так же ровно, как обычно? А может, в паху, когда начинают насиловать?
КАПЕЛЛАН. В душе. Человек ведь не зверь, в нем всегда есть что-то хорошее. В любом, даже в самом дурном. Только спрятано бывает глубоко, не сразу докопаешься.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Каким, простите, способом? Скальпелем или, может, лопатой?
КАПЕЛЛАН. Надо с самого детства говорить ему "не убий" - он и не будет.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Заблуждаетесь! Разве убивают только прирожденные убийцы? Человек может об убийстве вообще не думать, просто у него, скажем, слабый характер. И вдруг обстоятельства: например, срочно нужны деньги. А добыть их так просто: нужно только порезче опустить дубинку или поглубже сунуть перочинный ножик - и все желания сразу исполнятся!
НАЧАЛЬНИК. Всегда убивали. Так было и будет. Поэтому я без работы не останусь. (Капеллану.) И когда это все, по-вашему, началось?
КАПЕЛЛАН. Убийства? С Каина, конечно.
НАЧАЛЬНИК. Во когда еще! А сколько потом всего было - и войн, и... А убийства на войне - это же доблесть! За это ж ордена дают!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Но в данном случае убивают врагов. Не убьешь ты - убьют тебя!
КАПЕЛЛАН. Пусть врагов - но людей же!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вы лучше вспомните, сколько было в истории великих, на счету которых тысячи, а иногда и миллионы убитых! Но они вошли в нее не как убийцы, а как герои. Им ставят памятники, их именами называют города. О них слагают легенды! А над убитыми - над ними часто даже креста нет!
НАЧАЛЬНИК. Памятники убийцам еще когда ставили: Чингисхану, например, Наполеону или Сталину. Может, и Каину где-нибудь поставили.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Что же касается Писания, в котором упомянут Каин, то должен заметить: Ветхий завет - это вообще какая-то нескончаемая цепь всевозможных убийств, причем они отнюдь не осуждаются - все, вроде, в порядке вещей.
КАПЕЛЛАН. Но именно там впервые и сказано - "не убий"!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Да, а убийств при этом сколько? Каин - Авеля, Давид - Голиафа, Юдифь - Олоферна, а как братья убивали Иосифа - целая история! А в Новом завете: разве убийство Христа не его кульминация? А убийца Варавва? Разве не его отпустили на Пасху?
КАПЕЛЛАН. Так вы еще, пожалуй, договоритесь до того, что о распятии говорится с восторгом.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Во всяком случае - без осуждения.
КАПЕЛЛАН. Выводы должны люди сами делать.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вот они и делают - продолжают распинать.
КАПЕЛЛАН. Человек получил жестокий урок, и если он ничему не научился...
НАЧАЛЬНИК. А правда, если урок не впрок?
КАПЕЛЛАН. Значит, дьявол все еще владеет душой его...
НАЧАЛЬНИК. Это точно: человек сродни дьяволу. Вот Алекс, например.
КАПЕЛЛАН. И лечить его надо, опять же, повторяя: "Не убий", "не укради", "не прелюбодействуй".
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ваши рецепты стары, как мир. Сколько лет лечим этими дедовскими способами, и что? Разве число преступлений уменьшилось? Разве тюрьмы пустуют?
НАЧАЛЬНИК. За двадцать лет работы не помню случая, чтобы во вверенном мне заведении было хоть одно свободное место.
ДОКТОР БРОДСКИЙ (Капеллану). Слышите? Значит, не помогает. Следовательно, нужны другие средства, более эффективные.
КАПЕЛЛАН. Если религия не помогает, то наука и подавно не поможет.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ну нет, здесь вы, Cвятой отец, глубоко ошибаетесь, и я надеюсь вам это очень скоро доказать. На примере того же Алекса.
КАПЕЛЛАН. Алекс, конечно, тяжкий грешник. Бес в нем крепко сидит. Но есть и другая сила, и она жива в нем. Ведь как он вел себя на суде - нет, он вполне еще может встать на путь истинный.
НАЧАЛЬНИК. Да Алекс натуральный волк, он только прикидывается, что ж я их не знаю? Как к нам попадают - сразу нюни распускают, ну прямо ангелы! А он все сделал как надо, сыграл - и получил, так сказать, по минимуму! Словом - артист!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Святой отец, сейчас сюда придут его родители, и нам бы не хотелось, чтобы вы их... ну... сбивали. Нет-нет, не с пути, конечно... Видите ли, мы собираемся провести эксперимент, испробовать на Алексе новое лечение, а для этого потребуется их согласие. Но если вы, например, скажете, что он уже встал на путь истинный, то...
КАПЕЛЛАН. И что же это, операция? Не лоботомия, надеюсь?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ну что вы - никакого хирургического
вмешательства! Более того - минимум вакцины. Лечение называется "метод клина". Оно скорее психологического свойства. Но начнем мы с антинаркотических инъекций, чтобы навсегда отбить у пациента тягу к наркотикам.
КАПЕЛЛАН. Я только хочу, чтобы не было ничего противозаконного...
НАЧАЛЬНИК. Ну что вы, разве я на это пойду? Я слишком дорожу репутацией моего заведения, а закон - так это вообще святое. (На столе зажигается красная лампочка. Голос: "К вам родители Алекса".) Впустите.
КАПЕЛЛАН. Если все законно, возражать, конечно, оснований нет. (Встает и собирается уйти.) Только я к нему по-прежнему буду...
НАЧАЛЬНИК. Конечно, Святой отец, это ваш долг. Все останется как обычно. (Дверь открывается. Капеллан пропускает родителей, а сам выходит. Начальник встает.) Рад видеть вас! (Здороваются.) Садитесь, пожалуйста. Это Доктор Бродский. (Доктор кивает.). Один из, так сказать, светил...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. К чему такая реклама...
МАТЬ (Начальнику). Если б Вы знали, как мы Вам благодарны! Вы столько сделали для нас и для...
ОТЕЦ. Этого негодяя!
МАТЬ. Конечно, он негодяй, но Вы же понимаете, у вас у самого дети, и Вы... Ну, словом, Вы его спасли!
НАЧАЛЬНИК. Не преувеличивайте. Его спас адвокат, а я просто делал свое дело. Но сын ваш, скажу я вам, молодец! Так держаться... Ведь ему все поверили - все до одного!
МАТЬ. Ну что Вы говорите! Ваше отношение, потом условия, в которых он находился до суда, да и сейчас - это тоже сыграло свою роль...
ОТЕЦ. Что по заслугам не получил. Высшую меру, то есть.
МАТЬ. Ой, такое горе на нас обрушилось, такое горе! И как приятно, когда люди не только понимают тебя, но и оказывают поддержку в такой ситуации.
НАЧАЛЬНИК. Всегда рад, когда мной довольны, даже пусть это и родители... Хм, хм.., в общем, я рад, что вы рады.
МАТЬ. Вы даже не представляете! Я хоть стала спать - а то ведь не могла!
НАЧАЛЬНИК. А пригласили мы вас сегодня для согласования одного дела. Нужно ваше разрешение.
МАТЬ (испуганно). Разрешение? На что? На пересмотр?
ОТЕЦ. В колонию - и точка!
НАЧАЛЬНИК. Дали ему, как известно, десятку. Срок, так сказать, немалый, но вашему сыну его могут... уменьшить.
МАТЬ. Как? Я не ослышалась? Уменьшить?
ОТЕЦ. Либерализм ведет к росту преступности.
МАТЬ. Но это же твой сын! Несмотря ни на что!
ОТЕЦ. Очень приятно быть отцом сына-убийцы!
МАТЬ. Да замолчи ты! Я в самом деле не ослышалась? Что Вы хотите, может быть, денег? Скажите сколько. Мы, конечно, не миллионеры, но...
ОТЕЦ. За этого болвана я больше не дам ни гроша! Хватит!
НАЧАЛЬНИК. Нет, денег мы не берем. Срок действительно могут уменьшить, если комиссия сочтет, что он полностью исправился.
ОТЕЦ. Вот-вот, в колонии!
МАТЬ. Прекрати, я сказала! Не слушайте его. Так что надо сделать?
НАЧАЛЬНИК. До комиссии он должен будет пройти курс лечения в клинике Доктора Бродского.
ОТЕЦ. Какое лечение? Да он здоров как бык!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Речь идет о его нравственном здоровии.
ОТЕЦ. Ему уже ничего не поможет.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Извините, но мы так не считаем.
МАТЬ. Он же признал полностью...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Да, но мы полагаем, что клетки под названием "агрессивность" - пусть они пока и не разрастаются - все еще в его организме живы. Вот мы и попробуем их умертвить.
МАТЬ. Но они, наверное, есть у каждого и, может быть, простите, даже у Вас.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вероятно. Но во мне нет необходимых условий для их роста, и практической угрозы для окружающих они не представляют. С Алексом же случай несколько иной. Внешне сейчас, вроде бы, его состояние значительно улучшилось, но лишь только появится малейшая возможность и... Тогда уже дело может принять более серьезный оборот. Не знаю, понятно ли я объяснил.
ОТЕЦ. Да понятно, чего там! Пока не убивает, а потом опять начнет. Известное дело.
НАЧАЛЬНИК. Надо соглашаться. Все бесплатно - никаких операций, никакой боли. А главное, законно.
МАТЬ. Так оперировать не будете?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Слово Гиппократа!
МАТЬ. Это кто, Ваш главврач?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Именно. Отец медицины, но только не у нас, а в Древней Греции.
МАТЬ. А лекарства? Наверное, какие-нибудь яды?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Да нет, какие яды, что вы! Уколы как уколы.
МАТЬ. И что, потом дозу могут сократить?
НАЧАЛЬНИК. Могут. Все будет зависеть от результатов. Если пройдет тест, может, даже освободят. Условно, конечно.
МАТЬ. Что-о? Отец, ты слышишь? Нет, я, наверное, ослышалась!
ОТЕЦ. И куда мы его денем? Убийцу?
МАТЬ. Сына!
ОТЕЦ. В чулан что ль запрем и через решетку кормить...
МАТЬ. Хватит! Ты вообще понимаешь, что нам предлагают?
НАЧАЛЬНИК. Предлагаю поставить вот здесь ваши подписи.
МАТЬ. Я настолько ошеломлена, что даже не знаю...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Стопроцентной гарантии мы дать пока, увы, не можем, но...
МАТЬ. Господи, да как же мне Вас благодарить-то!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Пока еще не за что, но надеюсь...
МАТЬ. А Алекс знает?
НАЧАЛЬНИК. Мы все ему объяснили, он сказал: "Делайте, как считаете нужным. Я вам доверяю". Кстати, вот его подпись.
МАТЬ. Да, правда. Но доктор, Вы уж постарайтесь... Если б Вы знали, сколько я за это время пережила! Такое наказание, такое наказание! И за что?!
ОТЕЦ. Сами виноваты. Били бы палкой, тогда...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Не волнуйтесь, сделаем все, что в наших силах. И учтите, что мы заинтересованы в успехе не меньше, чем вы.
МАТЬ. Правда? Вот здорово, все бы так лечили! И он что, правда, изменится?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Да, надеюсь, что месяца через два вы получите вашего Алекса обратно полностью исцеленным.
МАТЬ. Как бы я хотела, чтобы это случилось, как хотела! Где ставить-то?
НАЧАЛЬНИК. Вот. (Мать подписывает бумагу. Отцу.) А вы?
ОТЕЦ. Ладно. (Ставит подпись. Начальнику.) Вы что, действительно верите, что его можно исправить?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Медицина сейчас может многое. Из гроба людей поднимаем, с чужим сердцем живут. Правда, пока это только опыты, но в дальнейшем...
ОТЕЦ. Неужели Вы надеетесь избавить человека от "Каинова комплекса"?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вы правильно понимаете - моя работа как раз связана с этой проблемой. И я уверен, что рано или поздно, а успех придет.
ОТЕЦ. И человечество заживет в мире и дружбе...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ну не так сразу...
ОТЕЦ. Ну а потом его куда-нибудь... можно будет... ну, на работу... что ли... в другой город или... за границу?
НАЧАЛЬНИК. Это все потом, сначала надо...
МАТЬ. Да не слушайте Вы его. Выйдет - тогда будем думать.
ОТЕЦ. Уже додумались!
МАТЬ. Доктор! На Вас смотрит несчастная женщина, которая потеряла своего сына. Ну, почти потеряла. Так сотворите чудо - верните ей его, я Вас умоляю!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Обещаю сделать все для этого. Все, чтобы ваш сын стал человеком.
НАЧАЛЬНИК. Станет, как не стать!
ОТЕЦ. И все-таки, мать, раньше надо было думать, раньше.
МАТЬ. Когда это раньше?
ОТЕЦ. Тогда. В самом начале.
МАТЬ. А то мы не думали!
ОТЕЦ. Мы работали, работали изо всех сил.
МАТЬ. Вот именно.
ОТЕЦ. А он в это время... убивал!
МАТЬ. О Боже! (Закрывает лицо руками.)

 

КАРТИНА ВТОРАЯ

Одиночная палата в тюремном лазарете. Алекс лежит на кровати, рядом с ним сидит Капеллан.

КАПЕЛЛАН. Как ты себя чувствуешь, сын мой?
АЛЕКС. Да ничего. Только по ночам тяжко.
КАПЕЛЛАН. Не спится?
АЛЕКС. Да нет, наоборот - сплю прекрасно, но каждую ночь один и тот же сон. Будто я ослеп и иду с палкой по какому-то большому-пребольшому городу. Навстречу люди, машины. Какая-то сила тянет меня на другую сторону улицы - такое желание прямо неодолимое, будто я свет там увижу. И вдруг прозрение - там же мать, мама, понимаете - и все, я спасен! Стою у светофора, спрашиваю, какой сейчас свет. А мне не отвечают. Ловлю кого-то за руку, но человек вырывается, и снова нет ответа. Тогда наконец решаюсь - перехожу дорогу, так осторожно... Но вдруг кто-то - я уверен, это был отец - с криком: "Да это Каин, убийца!", подбегает и вырывает у меня палку из рук. И вот я стою посреди улицы, беспомощный, ноги к земле приросли, чувствую - сейчас дадут зеленый, и поток машин хлынет прямо на меня. А я - ни с места! Вот они уже рванулись, еще секунда и... В этот момент я всегда просыпаюсь - а что дальше, так ни разу и не видел. И вот что странно, cтолько раз, вроде, одно и тоже снится, привыкнуть можно, а мне всегда так страшно - и просыпаюсь в поту...
КАПЕЛЛАН. Страшно - это не плохо. Человек должен бояться. Божьего гнева, например, ада. Тогда и грешить побоится. Ответь, сын мой, искренне ли ты раскаялся в страшных деяниях своих?
АЛЕКС. Да, Cвятой отец. Жизнь, которую я раньше вел, была ужасна, я даже вспоминать о ней не могу - сразу мутить начинает. Почему я был таким?
КАПЕЛЛАН. Ты был прикован к греху и к лицу его - дьяволу. Душа твоя была во власти грешного тела, а запросы его вели к злым деяниям. Грех слепил тебя, он стал свойством твоей природы, у тебя появилась не только склонность ко злу, но потребность творить его каждый день, каждую минуту. Вот ты его и творил.
АЛЕКС. Но разве я мог ему сопротивляться?
КАПЕЛЛАН. Да, если бы ты был сильнее духом. Но и тогда нужно быть начеку. Не думай, что дьявол может навеки оставить тебя в покое. Человек - слаб, а дьявол умен и коварен. Он всегда ждет момента, чтобы овладеть твоей душой.
АЛЕКС. А как узнать, когда...
КАПЕЛЛАН. Молись, сын мой, исповедуйся, причащайся, и тогда дух твой укрепится, и ему будет с тобой не совладать.
АЛЕКС (садится). Святой отец, ответьте: "Почему Каин убил Авеля?" Ведь не из-за овец же...
КАПЕЛЛАН. Грех ослепил его.
АЛЕКС. Но как же он все-таки решился? И почему Бог, создав человека, сразу не сказал ему - "не убий".
КАПЕЛЛАН. Потому что он хотел видеть не робота, а свободного человека с добрым разумом. Ведь создан человек был по образу Божию.
АЛЕКС. А, убивая Авеля, Каин понимал, что делает?
КАПЕЛЛАН. Дьявол уже владел душой его и направлял руку.
АЛЕКС. И Бог не остановил его?
КАПЕЛЛАН. Многое зависит от самого человека, от его желания противиться греху. Если оно есть - Бог поможет, ну а уж когда нет...

Входит Доктор Бродский с Сестрой.

ДОКТОР БРОДСКИЙ. Святой отец, вы сегодня здесь уже лишних семь минут. Я, конечно, не против, но боюсь, что наше лечение не предусматривает столь длительных визитов. В результате мы можем не получить ожидаемого эффекта. Нет, нет, вы, разумеется, приходите, но, может быть, не так часто и не так надолго...
КАПЕЛЛАН. Я здесь не только по своей воле, но и...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Да, да, я понимаю, что сам Бог призвал вас сюда. Бог, как Вы говорите, в помощь. Но я все-таки тоже помогаю - лекарствами и лечением - с Божьей помощью, конечно.
КАПЕЛЛАН (вставая). Эх, жалко, сын мой, попал ты не в те руки. Но ничего: "Праведный верою жив будет". Господь с тобой!
АЛЕКС. До свидания, Святой отец!

Капеллан выходит.

ДОКТОР БРОДСКИЙ. Так. Сестра - шторы. Музыку и вакцину. (Алексу.) Ну как мы сегодня?
АЛЕКС. Хорошо, только опять все тот же сон.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Я уже говорил: с точки зрения психоанализа твой сон довольно типичен. Ты что, действительно ненавидишь отца?
АЛЕКС. Отца? А... Не знаю. Да нет, почему ненавижу, так - никаких особых чувств.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. А мать?
АЛЕКС. Не знаю. Мы как-то давно уже далеки, и тоже, наверное, никаких чувств - ни теплых, ни... каких.
ДОКТОР БРОДСКИЙ (Пауза). Ты что, играл в театре?
АЛЕКС. Откуда Вы знаете, доктор?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вот история твоей болезни, там написано.
АЛЕКС. Да, я мечтал играть Шекспира - Генриха VI, короля Англии. Но режиссер решил иначе: "Будешь играть первого убийцу - ты подходишь на эту роль."
ДОКТОР БРОДСКИЙ. И ты стал убивать? Да-да, такие случаи бывают. Один актер-американец как-то даже убил президента.
АЛЕКС. На сцене?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. В жизни! Театр ведь может человека возвысить, а может... убить.
АЛЕКС. "Я в мир пришел, чтобы терзать людей...". Кошмар!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вот-вот. (Пауза.) Давайте к делу. Сестра, включайте рок-музыку.

Алекс ложится на кровать - Сестра делает ему укол. Сцена погружается во мрак, из которого прожектор выхватывает три гроба. Из первого поднимается Авель. Алекс встает с кровати и идет ему навстречу.

АВЕЛЬ. Он принял дар мой, Каин, брат любезный, не огорчайся, твой он примет тоже.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Алекс, Авель - лицемер. Он тебя успокаивает, а на самом деле безумно счастлив: ведь похвалили его - не тебя, а ты огорчен.
АЛЕКС. Но почему? Ведь Авель - мой брат, и если его похвалили, почему мне за него не радоваться?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Потому что раз он лучше, то ты хуже, это же естественно.
АЛЕКС. Нет, не естественно.
АВЕЛЬ. Ты грустен, брат мой, и поник главою, иль ты не рад успеху моему?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. От огорчения быстро переходи к действию. В твоих глазах загорается недобрый огонек. Загорелся? Ведь ты замышляешь убийство!

Музыка становится громче.

АЛЕКС. Но у меня нет желания убивать, я не могу это сделать!
АВЕЛЬ. Тогда пойди же и отцу поведай, как высоко оценен был твой брат!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Смотри - он над тобой издевается. Ты - старший, а он младший, но первый - он, а не ты! Понимаешь? Он первый, а не ты!
АЛЕКС. Ну и что? Кто-то же должен быть первым!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Но только не ты! Ты всегда будешь смотреть ему в затылок, всегда - до скончания мира. И жена твоя будущая уйдет к нему. Иди же - и убей его! Из-за него ты и несчастлив, понимаешь? Иди - и убей!
АЛЕКС. Нет.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Что значит "нет"?
АЛЕКС. Я не могу его убить, он же брат мой! И вообще я убивать не могу - не могу!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Почему это не можешь?
АЛЕКС. Да потому... потому, что я... человек! Но... откуда у него в руках цепь?

Прожектор высвечивает лицо Пита-Авеля.

ПИТ. Да потому что я Пит, маленький Питончик. Я встал из гроба, чтобы с тобой рассчитаться. Прямо сейчас.
АЛЕКС. За что рассчитаться?
ПИТ. Ты, Каин, убил меня, и еще спрашивает!
АЛЕКС. Я тебя не убивал! Что ты говоришь, Питон, разве ты умер?
ПИТ. Все из-за тебя - ты все начал. Втянул нас с Джоджи, сначала ее, потом меня в свою мерзкую шайку. Она запудрила мне мозги,²⁰ а потом ты у меня ее и отбил. И это был конец, понимаешь? Ну что, рад? Но сейчас я с тобой рассчитаюсь.
АЛЕКС (закрывая лицо руками). Это ужасно! Я действительно подонок, грязный и мерзкий тип. Я убийца. Прости меня, Питон, прости.
ПИТ. Защищайся, Артист, если можешь! Сейчас все будет кончено.
АЛЕКС. Не убий, Питон, ведь убийство это...
ПИТ. Защищайся, падла, ну же!
АЛЕКС. Что ж, тогда убивай, потому что больше я так не могу! Мне больно! Я не могу-у!

Пит быстро подходит к Алексу и замахивается на него. Алекс падает перед ним на колени...

ДОКТОР БРОДСКИЙ. Стоп. Минутный перерыв. (Музыка прекращается. Пит-Авель ложится в гроб. Сестра помогает Алексу встать с пола и дойти до кровати.) Ну как сегодня?
СЕСТРА. По-моему, прекрасно. Гораздо лучше, чем вчера. Ярче, эмоциональнее. Слышали, как он кричал "мне больно"! Какой прогресс!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Так. Картина вторая. (Громко). Пожалуйста,Старушка!

Из второго гроба, опираясь на косу, поднимается Старушка. Она подходит к Алексу, садится на край кровати и гладит его по лицу. Снова негромко играет рок-музыка.

СТАРУШКА. Милый ты мой, устал-то как! Небось больно убивать было?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Реплику, Алекс!
АЛЕКС (открывая глаза). Не знаю, что со мной, будто мороз по коже. Зуб на зуб не п...попадает. Х...холодно, как на Cеверном п...полюсе.
СТАРУШКА. А у меня кровь густая-прегустая! Вот ты меня тюкнул, думал, она рекой потечет, а она взяла да свернулась.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Не слышу ответа! Быстрее!
АЛЕКС. Я не м...мог...гу г...оворить. Яз...зык п...примерз к небу.
СТАРУШКА. Я тихая, Алекс, и очень добрая. Я облегчаю людям страдания, прекращаю муки. Хочешь, и тебе облегчу?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Кайся! Громче!
АЛЕКС. Я не б...буду, я б...больше не б...буду.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Давай на бис.
АЛЕКС. Я не м... м... м...
СТАРУШКА. Тогда придется мне за тебя... (Поднимает косу.) Я ведь смерть твоя, Алекс! Встань-ка, когда смерть с тобою разговаривает! (Алекс делает попытку встать, но падает на кровать.) Э-э, как ты ослаб-то! Да ведь ты боишься меня! Боишься, а?
АЛЕКС. Б...б...б...
СТАРУШКА. А хочешь, я косой взмахну, а?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Не слышу ответа.
АЛЕКС. Не...э...э...
СТАРУШКА. О-о, да ты, оказывается, смерти боишься? А как сам других убивал, не боязно было?
АЛЕКС. Я не б...буду. Не б...буду. Я не м...могу!
СТАРУШКА. Ничего, мог ведь убивать - сможешь и... Подойди-ка ко мне, да не бойся, ну иди, иди же! (Замахивается косой - Алекс падает с кровати на пол.)
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Стоп. (Музыка кончается.) Сестра, еще укол, а то он не вытянет. Давайте. (Старушка идет к гробу и снова ложится в него. Сестра поднимает Алекса, укладывает на кровать и делает ему еще один укол.) Как эта сцена, лучше?
СЕСТРА. Он все-таки хороший артист, в театр ходить не надо. Только не чересчур ли мы его напугали? А то еще заикой останется.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Не останется - все рассчитано. Ну и финал. Музыку сделайте не очень громко. Так, свет на третий гроб. Алекс, пошел!

Алекс медленно встает, идет к гробу и открывает крышку. Гроб пуст.

АЛЕКС. Он же пустой!
ГОЛОС КАИНА (рядом с гробом). Пока третий гроб на самом деле пустой, но скоро его предстоит занять кому-то из нас. Я - твой двойник, ты это, наверно, понял. Поэтому выбор за тобой, кому лечь в гроб - тебе или мне. Главное, чтобы кто-то из нас там лежал.
АЛЕКС. Как? Значит, я должен убить самого себя?
ГОЛОС КАИНА. Зачем себя? Убей меня вначале. Ведь я - смятенье духа твоего. Я - злой, жестокий, гадкий, бессердечный. Убийца я, мерзавец и подлец. А ты...
АЛЕКС. Да, кто же я?
ГОЛОС КАИНА. Ты - милый, добрый, честный, справедливый, отзывчивый всегда к чужому горю, радушный, щедрый и великодушный, смиренный, тихий, скромный, человечный. Убей меня сейчас же или мне придется... убить тебя. Ведь нам вдвоем вовеки не ужиться...
АЛЕКС. Значит, ты - негодяй, и поэтому я должен тебя убить, а не то - ты убьешь меня, так?
ГОЛОС КАИНА. Без двойника тебе же будет лучше. Свободным станет Алекс наконец-то, избавившись от Каина-убийцы.
АЛЕКС. Значит, я снова должен совершить убийство? Опять?
ГОЛОС КАИНА. Да, должен, но в последний раз, поверь мне. А после...
АЛЕКС. Но ведь убить Каина нельзя - он же бессмертен!
ГОЛОС КАИНА. Так ничего ты и не понял, верно. Да, на моем челе печать бессмертья, но не меня убить сейчас ты должен, а Каина в себе...
АЛЕКС (громко). Не-е-ет! Никаких убийств я больше совершать не буду, никогда, слышишь, никогда!
ГОЛОС КАИНА. Тогда я жезл сейчас возьму разящий и, возжелав, его пущу я в дело...
АЛЕКС. Не-э-эт! (Хватает жезл и изо всех сил швыряет его в сторону. Сестра бежит к Алексу, обхватывает его за плечи и ведет к постели. Вспыхивает свет, звучит музыка.)
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Quod erat demonstrandum - что и требовалось доказать.
СЕСТРА. Полная победа, полная! Вы - просто гений! Просто - гений!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ну, если это еще признает консилиум...
СЕСТРА. Да они просто не смогут, не смогут не признать! Он ведь такое сделал, такое...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Но все-таки это пока еще первая ласточка.
СЕСТРА. Но не последняя же! А знаете, доктор, я в вас влюбилась!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ну, это вы бросьте!
СЕСТРА. Правда, доктор! Как вы работаете - да в вас же нельзя не влюбиться!
АЛЕКС (вставая с кровати). Сколько сейчас времени?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Ровно двенадцать, полдень. Как наше самочувствие?
АЛЕКС. Отлично. Прилив сил - давно такого не было! (Доктор и Сестра переглядываются.) А что это была за дивная музыка?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Это Моцарт, его знаменитая Симфония № 40 соль минор.
АЛЕКС. Божественно! Включайте ее, пожалуйста, всегда. Хорошо, доктор?
ДОКТОР БРОДСКИЙ (улыбаясь). Хорошо. Боюсь только, тебе уже осталось здесь недолго.
АЛЕКС. Как? Разве я спал десять лет?
ДОКТОР БРОДСКИЙ. В некотором роде. Послушай, Алекс: вполне возможно, что очень скоро тебя выпустят на свободу. Кем ты станешь, если выйдешь?
АЛЕКС. Кем стану? Наверное... человеком.

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Снова бар "Корова". За стойкой Дим и Билли в форме полицейских. В углу Очкарик и Девушка. Негромко играет рок-музыка.

ДИМ. Хочешь по правде? Какой телок я был, сам удивляюсь! Утром встанешь, пожрешь, прошвырнешься, корешей²¹ встретишь, позвездишь²² с ними, потом в "Корову" - молочка примешь, телку.²³ подцепишь - и кайф²⁴ А вечером или бардачище или...
БИЛЛИ. Или...
ДИМ. Или... еще что-нибудь. Так и текло. День с носа²⁵ - и ладно.
БИЛЛИ. Нравилось?
ДИМ. Кайф ловил, бывало. А что еще-то делать?
БИЛЛИ. Вот именно. Раз ничего настоящего нет - все и прет.²⁶
ДИМ. Что прет?
БИЛЛИ. Что-что - убийства да преступления разные. Кто тебя надоумил за дело взяться, забыл?
ДИМ. Жена твоя, кто же еще? "Кончай, - говорит, - Малютка, груши околачивать,²⁷ хватит дурью маяться. А то кончишь, как Питон."

В бар входит Алекс и, не узнанный полицейскими, садится за столик. К нему подходит бармен - Алекс заказывает минералку. Очкарик и Девушка показывают на Алекса и испуганно замолкают.

БИЛЛИ. А признайся, Дим, ты тогда ходил на мокрое? ²⁸
ДИМ. Ты что, Билли, спятил? Я ж тебе говорил, у меня тогда рука болела.
БИЛЛИ. А я говорю - ходил.
ДИМ. Вот Джоджи ходила. А я - знать не знаю ни о чем.
БИЛЛИ. Ладно, дело прошлое. А все-таки на суде эта ненормальная жена тогда все орала: "Такой длинный и белобрысый, и кулачищи-то - во!" Вылитый ты!
ДИМ. Да она из дурдома, кто ж ей поверил!
БИЛЛИ. А муженек-писатель все вопил: "Она в дурдоме-то из-за него!"
ДИМ. Ага, а без штанов по улице тоже из-за меня? Одно слово - дурдом!
ДЕВУШКА (подходя к их стойке, тихо). Там, за столиком, сидит бандит.
БИЛЛИ. Простите, он что, вывеску себе на шею повесил: "Я - бандит" и сумму вознаграждения...
ДЕВУШКА. Нет, но я его хорошо помню, правда, в тот раз он был с разрисованным лицом.
БИЛЛИ. Вот вы и обознались.
ДЕВУШКА. Да нет, я его не забуду никогда! Мы с его дружком еще тогда танцевали.
БИЛЛИ. И так понравилось - забыть не можете? Ну так пойдите и пригласите теперь его!
ДЕВУШКА. Тише! Да вы не поняли - я танцевала по принуждению.
БИЛЛИ. Это что, новый танец? Не слыхал. А ты, Дим?
ДЕВУШКА. Нет, вы не человек, вы - полицейский!
ДИМ. Но-но, потише! А то ведь мы можем...
ДЕВУШКА. Вот именно. А кстати, его дружок на вас был похож.
ДИМ. Что? Я - полицейский!
ДЕВУШКА. Тогда пойдите и проверьте у него документы.
БИЛЛИ. Вы что, мне приказываете?
ДЕВУШКА. Прошу. Или мне придется обратиться к вашему...
БИЛЛИ. Не надо или... Ладно, а извиняться кто будет?
ДЕВУШКА. Если ошибка - с радостью. Только...

Билли подходит к столику, Девушка садиться на свое место и делает Очкарику какие-то знаки.

БИЛЛИ. Молодой человек, сколько сейчас... (Громко.) Алекс! Это ты, Артист?
АЛЕКС. Да, Билли, это я.
БИЛЛИ. Дим, пойди-ка сюда! (Дим подходит.) Дружка узнаешь?
ДИМ. Артист? Откуда?
АЛЕКС. Оттуда, Малютка. Оттуда.
БИЛЛИ. Но ты ведь должен еще сидеть - и крепко!
ДИМ. Соскочил.
АЛЕКС. Нет, меня отпустили.
ДИМ. Ну ладно, своим-то не надо...
АЛЕКС. Я говорю тебе - меня отпустили. Досрочно.
БИЛЛИ. Что-то быстро. Сейчас, вроде, никаких амнистий...
АЛЕКС. Я был в больнице и там лечился.
ДИМ. От чего, от наркоты?
АЛЕКС. Они называли мою болезнь "синдром Каина".
ДИМ. Не слыхал.
БИЛЛИ. И чем лечили?
АЛЕКС. Делали какие-то уколы, и после них я спал. Спал и видел сны. И больше ничего.
БИЛЛИ. Ха - и тебя этим вылечили? А нам так нельзя: чтобы сны смотреть, а тебе денежки шли.
АЛЕКС. Нет, денег мне не платили.
БИЛЛИ. Ну, еще этого не хватало - тюрьма все-таки, не курорт.
АЛЕКС. Малютка, и ты, значит, в полиции?
ДИМ. Зови меня сержант Дим.
АЛЕКС. Значит, вы теперь вместе с Билли. А ведь совсем еще недавно...
ДИМ. Что недавно?
АЛЕКС. Совсем еще недавно я...
ДИМ. Вот и давай о себе.
АЛЕКС. Хм... Малютка, а что с Питоном?
ДИМ. Сержант Дим, тебе говорят.
БИЛЛИ. Убили Питона, ты что, не знал?
АЛЕКС. Как? Кто убил?
БИЛЛИ. Наши люди. А что с ним еще делать, раз он в банк полез, да еще и пушку с собой прихватил? Жадность сгубила. Слишком деньги любил.
АЛЕКС. А Джоджи?.. Я спрашиваю, где Джоджи?
ДИМ (показывая на Билли). У него вон спроси...
АЛЕКС. Причем тут он? Я что-то ничего не понимаю.
БИЛЛИ. А понимать тут нечего. Джоджи - моя законная жена, а
Билли-младшему два месяца. Все просто и ясно.
АЛЕКС. Что-о? Знаешь, после больницы у меня голова стала...
БИЛЛИ. Ну ясно, от таблеток еще не такое бывает.
АЛЕКС. И все-таки я хочу понять: не прошло ведь и года, а значит, от всей нашей компании уже ничего не осталось? Питона нет, Джоджи за Билли, а Дим - полицейский. Так получается. Ну, Билли, а где твои добрые молодцы?
БИЛЛИ. Мозги у тебя и впрямь набекрень. Слушай, Артист, заруби себе на носу, что было - прошло. Может, и были у нас с Димом кое-какие грешки, так сказать, молодости, но мы полностью перевоспитались. Слышишь?
ДИМ. Вот именно.
БИЛЛИ. А вот ты - еще неизвестно. Я ведь не забыл нашу последнюю встречу здесь, в "Корове".
АЛЕКС. Да, что-то припоминаю. Ужас! А потом еще у писателя были, помнишь, Малютка?
ДИМ. Сержант Дим! И не был я ни у какого писателя!
АЛЕКС. Ну как же ты не помнишь...
ДИМ. Не был - потому и не помню.
АЛЕКС. Нет, Малютка, ты только вспомни, это было так гадко, так мерзко! Ведь его жена...
БИЛЛИ (Диму). Ага, значит, вот кто "длинный и белобрысый, и кулачищи-то во!" Понятно!
ДИМ (Билли). Ты что, мне не веришь? Да у него же мозги набекрень, сам сказал! (Алексу.) Заткни пасть, Артист! А то я тебя по старой дружбе сейчас так обработаю!..
АЛЕКС. Нет, Малютка, ты не...
ДИМ. Сержант Дим, сколько тебе говорить! Повтори, Артист, сержант Дим!
АЛЕКС. Ты всегда отличался...
ДИМ (схватив его за воротник). Повтори, Артист, или я тебе сейчас глаз вырву!
АЛЕКС. Но ведь это гадко - бить человека! Меня от одной мысли сразу мутить начинает.
БИЛЛИ. Смотри-ка, теперь святого играет! Не годишься ты, Артист, для этой роли, тебе лучше убийц играть.
АЛЕКС. Насилие противно нашей природе, Малютка.
ДИМ. Опять учишь? Ты что - президент? Нет уж, хватит. Повтори-ка: сержант Дим!
АЛЕКС. Малют...
ДИМ. Ну, сам нарвался. (Бьет его.) Еще? (Замахивается, но замечает бармена и останавливается.)
БАРМЕН (выходя из-за стойки). Эй, что за шум?
БИЛЛИ. Пьяный хулиган! А мы его в чувство! Так что все в норме.
БАРМЕН. Но вы все же того... поаккуратнее.

Бармен уходит. Очкарик и Девушка исчезают.

ДИМ. Меня зовут сержант Дим. (Бьет Алекса - тот оседает. Дим поднимает его.)
БИЛЛИ. А это за Джоджи! (Бьет Алекса в живот, тот опять оседает, но Дим снова поднимает его.)
АЛЕКС (Билли). За Джоджи?
БИЛЛИ. Думаешь, я не знаю, что ты был с ней? (Бьет еще раз. Алекс вновь оседает. Из уголка его рта течет кровавый ручеек.) Артист засранный, да тебе только в тюремном театре молоко разносить!
АЛЕКС (сидя). Но вы же полиция! Вы должны защищать, а...
ДИМ. А мы и защищаем - от таких артистов, как ты!
АЛЕКС. Но нельзя же насилием...
БИЛЛИ. Дим, сдадим-ка его, а то он совсем...
ДИМ. Пусть сначала скажет, кто я!
АЛЕКС. Ты - безумный механический апельсин. Ты - сбившийся с пути потомок Каина, и ты должен, Малютка, это знать. Смотри, вот я теперь...

Дим наотмашь бьет Алекса по лицу. Алекс падает.

БИЛЛИ. Взяли - и на улицу. А там - кранты, пусть в подворотне дворнягам лекции читает. Давай-ка, сержант Дим! (Выносят Алекса из бара.)

 

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Дом Драматурга. Обстановка прежняя, только на диване с мокрым полотенцем на лице лежит Алекс.

ДРАМАТУРГ (сидя в кресле, курит трубку, зрителям). Я возвращался домой и споткнулся о лежащего в подворотне человека. Это был Алекс, я его сразу же узнал, хотя физиономия у него была вся в крови, а вместо глаз - дыры. Первым желанием было стукнуть его как следует, чтоб он больше не встал - никогда. Ведь это он и его дружки, они-то и сломали нам жизнь - мне, и моей жене. И знаете, что меня удержало? Вот эта пьеса. Как же я могу ее писать, чему-то учить людей, если сам стану убийцей? Стану Каином... плюнуть и пройти мимо? Нет, это было бы слишком просто. Поэтому я решился на поступок: помог ему подняться и дотащил до своего дома! Вот он сейчас лежит на диване с мокрым полотенцем на лице. Алекс меня не узнал и не знает даже, где он. Что ж, посмотрим, что он скажет, когда придет в себя.
Все-таки, это очень важно - понять Алекса. (Алекс стонет и поворачивается с бока на бок.) Ему сейчас, конечно, больно, а каково другим-то, тем, кого он своей дубинкой бил! Меня тогда так оглушил - до сих пор в ушах барабаны бьют! (Алексу.) Так ты уверен, что в больницу не надо?
АЛЕКС. Да нет, ничего, только голова ужасно... и глаза не видят.
ДРАМАТУРГ. Давай намочу еще раз полотенце - холод помогает. Главное, отлежись - пойдешь, когда легче станет. Может, все же родителям позвонить?
АЛЕКС. Нет-нет, ни в коем случае, они подумают, я опять за старое взялся, и позвонят Начальнику тюрьмы.
ДРАМАТУРГ. Смотри, дело твое.
АЛЕКС. Спасибо вам, добрый человек.
ДРАМАТУРГ. Я добрый? Ну нет, вовсе нет. Скорее одинокий. А когда ты одинок, иной раз сам себе так надоешь... и думаешь: какой же ты, Алекс, эгоист!
АЛЕКС. Да, вы правы: Алекс правда эгоист.
ДРАМАТУРГ. А-а... Знаешь, у меня в жизни ужасная трагедия. Я с тобой поделюсь, хотя тебе это, наверное, и покажется странным, что я делюсь с первым встречным. Но не всегда же разговаривать с самим собой - так ведь и в клинику угодить недолго. (Пауза.)Так вот: до прошлого года все шло более или менее. Я писал - и иногда даже удачно, ставили. А она... Не то, чтобы я слишком ее любил, нет. Но она мне очень помогала, а помощь, скажу я тебе, великое дело. И понимание тоже. А она понимала. Так что жили мы, в общем, неплохо. Детей, правда, не было, и чья тут вина - сказать не берусь. Конечно, это влияло на наши отношения: чего скрывать - были и крик, и ссоры. Но все-таки, жить было можно. И вот, как снег на голову: явился Каин, а точнее - его наследники. Да-да, живые и здоровые. Не сразу и поверишь: как в современном обществе в центре огромного города может произойти такое? А вот произошло. Не знаю, зачем я тебе это все рассказываю, да и неинтересно, наверно, о чужих бедах-то слушать?
АЛЕКС. И что потом?
ДРАМАТУРГ. Знаешь, они мне сразу не понравились, особенно тот, с размалеванной мордой. Но все-таки повернул мою судьбу не он, а другой, длинный.
АЛЕКС. А я ведь тоже когда-то ходил разрисованным.
ДРАМАТУРГ. Все это молодость, мода, понятно, но дело ведь не в обертке, а в содержании. Короче, он сделал с ней такое... И она потом того... Ты что-нибудь понял?
АЛЕКС. Насилие? Это ужасно!
ДРАМАТУРГ. О да, мерзость из мерзостей. И знаешь, что дальше? Этого длинного даже не нашли! Вот так у нас работает полиция! Да ладно... Не знаю, почему вдруг нахлынуло... Так, полотенце я тебе сейчас сменю, а ты постарайся уснуть. Если утром легче не станет - придется все-таки в больницу обратиться.
АЛЕКС. Да нет, отлежусь, а там до дома уж как-нибудь... Ничего, до утра протяну.
ДРАМАТУРГ. Ну тогда спи.

Драматург уходит. На мгновение комната погружается во мрак. Затем прожектор освещает стол, за которым заседает странный "консилиум": Доктор Бродский, Сестра, Начальник тюрьмы, Капеллан, Адам, Ева и Джоджи.

НАЧАЛЬНИК. Сегодня мы обсуждаем вопрос о, так сказать, нравственном здоровье Алекса. Как известно, он проходил двухмесячный курс лечения под наблюдением Доктора Бродского. Профессор, доложите о его результатах.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Я опробовал на Алексе новый способ - "метод клина". Но сначала мы вводили ему антинаркотическую вакцину, чтобы вызывать рвоту даже при одной его мысли о наркотиках, и добились успехов. Теперь он и думать о них забыл. Так что, можно с уверенностью сказать, что одним наркоманом на Земле стало меньше.
НАЧАЛЬНИК. Что ж, это уже неплохо!
ДЖОДЖИ. Была кодла.²⁹ Все надоего. Сколько можно.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. И все же, уважаемые коллеги, я вынужден признать, что опыт, увы, не удался. Ибо homo sapiens³⁰ должен уметь взаимодействовать с окружающей его средой. Мы же имеем картину, когда пациент после лечения оказался лишенным этой возможности, ибо среда отторгает его и в дальнейшем будет постоянно травмировать, причем не только морально, но и физически. Я прав, Сестра?
СЕСТРА. Как же правы, если опыт не удался? Значит, вы не гений?!
КАПЕЛЛАН. По-настоящему Алекс не вылечился.
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Вы все только что видели, как его безжалостно избили, а он даже попытки не сделал защитить себя.
НАЧАЛЬНИК. А сделал бы - опять к нам угодил!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Алекс - жертва насилия и в дальнейшем ею и останется.
НАЧАЛЬНИК. В следующий раз лечить будем по-нашему, по-простому. Без докторов и священников. Я сам им займусь.
АДАМ. Неужто мы, запрет нарушив строгий, причиною всему тогда явились...
ЕВА. О Боже правый, смилуйся над нами! (Закрывает лицо руками.)
СЕСТРА. В общем, пришло разочарование... И как...
НАЧАЛЬНИК. Как следует переделаем, на этот раз как следует!
КАПЕЛЛАН. Раз нет на челе его благодати, то и помощи великой тоже не будет. Ведь нельзя быть слугой двух господ: или уж к Богу или... назад к Каину!
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Поэтому, как лечащий врач, я решил вернуть Алекса в его естественное психофизическое состояние. Он не может жить без своих прежних качеств, сейчас это уже не человек, а некое подобие механического апельсина.
НАЧАЛЬНИК. Выжмем - и дело с концом!
СЕСТРА. И как в мужчине тоже!
КАПЕЛЛАН. Изыди, сатана!
ЕВА. Будь проклят час, когда я в муках страшных произвела на свет убийцу!
АДАМ. Пусть нас Господь накажет, пусть! Мы виноваты, Каин, сын, прости нас!
ЕВА. О горе, горе, как же мы несчастны!
ДЖОДЖИ. А потом - потом я встретила Билли: он сильный, надежный, что-то во мне шевельнулось...
ДОКТОР БРОДСКИЙ. Встань, Алекс! Встань и возьми жезл, Каинов жезл! Он там, слышишь, в том шкафу!
КАПЕЛЛАН. Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого!
СЕСТРА (Доктору Бродскому). Ненавижу таких, ненавижу! Вы - бессердечный, бесполый... апельсин!
НАЧАЛЬНИК. Тогда он не будет прикидываться. Станет самим собою. Вот и посмотрим, чья взяла.

Свет снова гаснет, музыка стихает. Утро. Алекс встает с кровати, с закрытыми глазами, как лунатик, подходит к шкафу и достает оттуда жезл, затем открывает глаза - в них снова загорается недобрый огонек.

АЛЕКС. "Так я хочу!" - отныне вот закон мой, непогрешим я вновь и безнаказан, я чувствую прилив былых желаний и силы, что опять ко мне вернулись. Итак, свободен - это главное блаженство! Свободен ото всех и от всего! Вперед - девиз мой, ради наслажденья! Я буду жить, и буду наслаждаться при виде жертв, молящих о пощаде и распростертых навзничь предо мной. "Так я хочу!" - вперед, мой зверь рычащий! О жезл, наследие древности глубокой, ты силы мне вернул - я снова жив, не ведаю, что стало бы со мною - не будь тебя. Я знаю, Каин вечен, но хочу, чтобы идущие на смену поколенья несли тебя достойно, и, как факел, ты будешь освещать их долгий путь. "Так я хочу!"

Громко звучит рок-музыка. Алекс танцует с жезлом. Из соседней комнаты выходит Драматург и отбирает его у него. Музыка прекращается.

ДРАМАТУРГ (выходя на авансцену, зрителям). Вы, наверное, ждали, что сейчас я выйду, он меня узнает, долбанет, как в первом действии своей дубинкой, и на этот раз уже насмерть. Нет-нет, ничего такого не произойдет. Я решил поставить точку в пьесе именно сейчас. (Обращаясь к артисту, исполнявшему роль Алекса.) Спасибовам за участие. Можете вернуться в зал. (Зрителям.) Вы скажете, это не конец. Да слава Богу: пусть будет так. Иначе финал пьесы может оказаться таким, что никому не поздоровится. Он ведь вам ее завещал, эту дубинку свою, кому же еще? Только вам. И что вы с ней сделаете? А-а, вот в том-то все и дело. Вы сами должны решить, только вы! Ну, а я...

Драматург нажимает на воображаемую кнопку на дубинке - и она превращается в зонтик от солнца. Громко звучит Симфония № 40 соль минор Моцарта.

 

ЭПИЛОГ

На авансцену выходят Адам и Каин. В руке у Каина головня.

АДАМ. Где Авель, Каин, где твой брат любимый?
КАИН. Я разве сторож брату моему?
АДАМ. Вы были вместе, но лишь ты вернулся.
КАИН. Не спрашивай меня, пойди и поищи.
АДАМ. Стояли вы у алтаря, а ныне... Но этот жезл твой, он же весь в крови. Что там случилось, Каин?
КАИН. Ничего.

Входит Ева.

ЕВА. Он мертв, наш мальчик, мертв, его убили!
АДАМ. Как мертв он?
ЕВА. Так. Лежит он без движения, и голова его в кровавой луже.
АДАМ (Каину). Кто это сделал? Ты? Ну, отвечай же!
КАИН (безразличным тоном). Ну я, допустим, что с того?
ЕВА. О Боже правый! (Закрывает лицо руками.)
АДАМ. Так это Каин? Это ты - убийца? За что убил ты брата своего?
КАИН. А просто так.
АДАМ. Как просто так? Быть может, он тебя обидел? Иль вы поссорились из-за чего-то?
КАИН. Да нет, отец. Не ссорились мы с братом.
АДАМ. Скажи, так в чем причина деяния жуткого, скорее зверю свойственного, но не человеку?
КАИН. Ни в чем.
ЕВА. О Господи, кого я родила на свет? Убийцу?
КАИН. А кто сказал, что убивать нельзя?
АДАМ. Но как?! Противно ведь природе человека себе подобных уводить из жизни. Не мы ее давали и не нам же...
КАИН. Совсем и не противно.
АДАМ. А что, приятно?
КАИН. Быть может, и приятно, я не знаю.
ЕВА. Да будь ты проклят, ты не сын - змееныш!
АДАМ. Иль выродок без племени без роду!
КАИН. Я родом от Адама, ведь больше нет отцов пока что на Земле.
АДАМ. Быть может, за злодейство за такое его лишить я жизни должен тоже? Но потерять двух сыновей - и разом! Ведь род людской на этом прекратится!
КАИН. Не выйдет ничего - и не старайся.
ЕВА. О нет, мне, матери, не вынести такого.
АДАМ. Но почему - не выйдет? Вот жезл возьму кровавый и его же, я им сейчас, как брата он, ударю!
КАИН. Уже и так я проклят им, Всевышним. И обречен на вечные скитания. (Адаму.) Но убивать меня, отец, не пробуй, ведь на челе моем печать бессмертия!
ЕВА. О Боже правый, смилуйся над нами! Какое наказание человеку!
КАИН. И всякому воздастся многократно, кто посягнуть решит на сына Евы.
ЕВА. Убийцу!
КАИН. Что ж, пускай убийцу. Так, значит, быть должно.
АДАМ. Нет, не должно быть так - и так не будет. Ведь если род мой продолжает Каин, что станется с потомками моими? Ты слышишь, Ева: если все другие от Каина пойдут, то что случится через столетия, через лет миллионы?
ЕВА. О Боже правый, тяжко наказание!
КАИН. Вот-вот, а я расплачиваться должен.
АДАМ. И что теперь не будет мне потомка, отличного от Каина-убийцы?
КАИН. Мой жезл им передастся по наследству и будут вечно жить, убийством бредя, потомки Каина!
ЕВА. О Боже, помоги же человеку!

 

К о н е ц

Редакция 2013 года

БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ! Все авторские права на данную пьесу защищены законами РФ и международным законодательством и принадлежат автору. Запрещается cамовольно издавать и переиздавать пьесу, размножать ее, публично исполнять, переводить на иностранные языки, а также вносить при постановке изменения в текст пьесы без письменного разрешения автора.

 

Примечания