В основу драмы-балета "Подвижник" лег ряд исторических фактов и литературных портретов людей, описанных сыном Алексея Александровича Бахрушина Юрием Алексеевичем Бахрушиным в его книге: Ю. А. Бахрушин. Воспоминания. ГЦТМ им. А. А. Бахрушина, Москва, 2012. В этой связи важным представляется знакомство читателя с Предисловием ОТ ИЗДАТЕЛЯ к книге - Дмитрия Родионова, генерального директора Государственного центрального театрального музея им. А. А. Бахрушина.
Подробнее: http://lit.lib.ru/editors/d/denisow_wiktor_leonowich/qt_izdatelya.shtml

Виктор Денисов Елена Степанова

 

П О Д В И Ж Н И К

драма-балет в четырех картинах

 

 

 

Действующие лица

Николай II Александрович, Император Всероссийский

Алексей Александрович Бахрушин, купец, меценат, создатель частного литературно-театрального музея

Вера Васильевна Носова, жена Бахрушина

Юра, сын Бахрушина

Владимир Константинович Трутовский,¹ друг Бахрушина, ученый

Константин Константинович Романов, дядя Николая II, президент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, поэт, драматург (также в роли Иосифа Аримафейского)

Пров Михайлович Садовский (младший),² актер (также в роли Никодима)

Мария Гавриловна Савина,³ актриса (также в роли Иоанны)

Мария Федоровна Андреева,⁴ актриса (также в роли Веры, жены Бахрушина; и Лии, иудейки)

 

Действие происходит в Москве, в 1912-1913гг XX в.

 

 

 

"...подвижники нужны, как солнце. Составляя самый поэтический и жизнерадостный элемент общества, они возбуждают, утешают и облагораживают. Их личности - это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущих споры об оптимизме и пессимизме, пишущих от скуки неважные повести, ненужные проекты и дешевые диссертации, развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба, что кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов, есть еще люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно сознанной цели." А.П. Чехов

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Большой кабинет Алексея Александровича Бахрушина. В центре - письменный стол. На нем выделяются бухгалтерские счеты - свидетельство того, что Бахрушины - династия купцов, промышленников. Весь зал, включая стол, витрины и мебель заставлен предметами искусства разных эпох и стилей, а стены увешаны картинами.

Богатство и разнообразие художественных редкостей, собранных А. А. Бахрушиным, говорят о его страстной увлеченности искусством сцены и о том, что создание театрального музея это, по его же собственному определению, "дело всей его жизни".

Вечер мальчишник во главе с хозяином дома А. А. Бахрушиным и участием К. К. Романова, Вл. Трутовского и Пр. Садовского. В центре зала праздничный стол; на нем: салат оливье, таймень⁵ ладожский, кулебяка с икрой, архангельские рябчики с зелеными бобами, цыплята и дупеля,⁶ консоме Жульен,⁷ малосольные огурцы, моченые яблоки, разные пирожки, фрукты, шампанское, красные и белые вина, мускат, "папашинская" водка...

ТРУТОВСКИЙ. Лёша, какой шикарный стол - Вериных рук дело?
БАХРУШИН (густым, придавленным баском). У Чижо́ка⁸ мигрень, она на даче с Юрой, и Кирой.⁹
ТРУТОВСКИЙ. Тогда откуда такое изобилие?
БАХРУШИН. Повар из "Метрополя" приезжал.
ТРУТОВСКИЙ. Константин Константинович, скажите вы тост по поводу праздника - вы мастерски тосты говорите.
РОМАНОВ (заметно картавя). Сегодня на самом деле праздник. Государственная дума среди прочей "вермишели" наконец пропустила и одобрила "Положение о музее".

Пауза.

ТРУТОВСКИЙ. Поздравляю тебя, Лёша! Теперь ты театральный и общественный деятель... государственного значения.
БАХРУШИН. Спасибо вам, Константин Константинович! Если бы не вы, мы вряд ли бы сегодня здесь собрались. Вcе случилось во многом благодаря вашей глубокой человечности - благодаря ей и я так быстро и легко нашел с вами общий язык.
РОМАНОВ. Потребовалось почти два года, чтобы пропустили и одобрили "Положение". Это было настоящее "хождение по мукам".
БАХРУШИН. Знаю, знаю, как вы своим авторитетом и высоким положением в обществе настойчиво проталкивали его по инстанциям. (Пауза.) А что еще осталось?
РОМАНОВ. Осталась последняя инстанция - царь. Нужна его подпись.
САДОВСКИЙ. О-о, Константин Константинович! Вы же дядя государя, поэтому...
РОМАНОВ. Родство в таком, государственного значения деле, ничего не значит. Но я, все-таки, побеспокоил царственного племянника - говорил с ним час. И, возможно, я надеюсь, в короткий срок, может быть, даже в июле, государь подпишет документ. И он станет законом Российской империи. (Пауза.) Но очень важный этап уже пройден. А это значит: музей находится на пути к тому, чтобы стать общедоступным. Cлышите, Алексей Александрович, скоро его двери откроются для всех!
БАХРУШИН (Романову.) Ура! Тогда первый тост за вас! Володя, ты, конечно, прав: великий князь мастер тостовать, но...
РОМАНОВ (несколько нараспев). Давайте лучше выпьем за музей Бахрушина.
ТРУТОВСКИЙ. Тогда уж и за самого Бахрушина - собирателя и создателя этого музея!
САДОВСКИЙ (нетерпеливо). Да-да, я горой за Бахрушина!
ТРУТОВСКИЙ. Еще бы: у Лёши жизнестроительство и созидание, как и у всех Бахрушиных, в крови.
БАХРУШИН (отмахиваясь). Что вы, что вы, друзья!? К чему такая помпа?

Все пьют "папашинскую" водку и закусывают. Пауза.

РОМАНОВ. А теперь, Алексей Александрович, жду вас в Петербурге. Пора собирать Академию, согласовывать попечительский совет, ученого хранителя и дату передачи.
БАХРУШИН. Кандидатов много. Страшно ошибиться в выборе!? (Трутовскому.) Ты, Володя, как хранитель Оружейной палаты, стоишь в списке под номером один.
РОМАНОВ. Даже я не могу поверить, что бо́льшая часть пути позади и музей все-таки перейдет Академии.
САДОВСКИЙ. А я верю!
РОМАНОВ (Бахрушину). Скажите, что вы хотите за это получить?
БАХРУШИН (передернувшись). Я передаю музей не для того, чтобы что-то получить. А для того, чтобы сохранить его, обеспечить и сделать общедоступным. Об-ще-до-ступ-ным!
ТРУТОВСКИЙ. Лёша, как ты правильно сказал - общедоступным!
БАХРУШИН (довольно резко). Этим я уже буду вознагражден. Вот тем, кто будет в нем служить, конечно, нужно платить. А мне-то за что? Я пока на казенной службе не состою.
ТРУТОВСКИЙ. Лёша, как ты прав!
БАХРУШИН (с недоумением). Что-то за это получить...
РОМАНОВ.Да вы не горячитесь. Я разделяю ваше отношение к моему вопросу. Но здесь дело обстоит несколько сложнее. (Пауза.) Правительство не может просто так принимать от частных лиц подарки, да еще такие ценные. Общественное мнение обвинит его в неблагодарности. И, в первую очередь, государя, как главу государства. Так что он просто должен вас отблагодарить.
БАХРУШИН. Если все так серьезно, я согласен. (Пауза.) Тогда прошу государя принять меня. Но не со всеми, как это принято при представлении, а отдельно. Тогда пусть он меня и поблагодарит. Мне большего не надо.
РОМАНОВ (озабоченно качнув головой). Значит вы хотели бы получить аудиенцию? Таких прецедентов еще не бывало. (Пауза.) Но раз это ваше желание, попробуем. Может быть, для вас и сделают исключение. Ведь ваш дар тоже исключение. (Смеется.)
БАХРУШИН. Что тут смешного, Константин Константинович?
РОМАНОВ. В будущую субботу в Эрмитаже¹¹ - генеральная репетиция моей пьесы "Царь Иудейский".¹² Ждем государя. Для вас с женой и Юры пришлем приглашение.
САДОВСКИЙ. Алексей Александрович, мы вас тоже ждем.
БАХРУШИН. Приедем, конечно.
РОМАНОВ. Тогда можно будет и аудиенцию у государя просить.

Пауза.

САДОВСКИЙ (Романову). Давайте уж выпьем за ваш спектакль!
РОМАНОВ (Садовскому). Кто же тостует заранее - до премьеры еще дожить надо - артисту ли не знать?!
САДОВСКИЙ. Извините, извините. Тогда... за удачу, чтобы всё состоялось!
ТРУТОВСКИЙ. Вот это другой разговор.

Пьют.

САДОВСКИЙ (Бахрушину). Как водка-то называется - "папашка" или... "мамашка"? (Смеется.)
БАХРУШИН. "Папашинская водка", целительный настой, перешла в мой дом из дома прадеда. Настояна чуть ли не на двадцати разных травах.
САДОВСКИЙ. Звериный напиток! Пьешь-пьешь - и улетаешь в ад.
БАХРУШИН. Вот этого не надо! Давайте пить красное вино.
ТРУТОВСКИЙ. Кто же мешает водку с вином?
САДОВСКИЙ. У нас утром - репетиция. Нужно говорить текст.
БАХРУШИН. Друзья, попробуйте консоме Жульен - не пожалеете!
ТРУТОВСКИЙ. А кто ставит?
САДОВСКИЙ. Да Арбатов¹³ из Суворинского.¹⁴
БАХРУШИН. Володя, ты его видел. Он много раз бывал на наших субботах: всегда в пенсне и ярко белой фрачной манишке. (Пауза.) Неужели не помнишь?.. С такими холеными усами blonde¹⁵ и бородой клинышком.
РОМАНОВ. Уверен, что по тщательности постановки "Царь Иудейский" не уступит нашим флагманам - Художественному и Александринскому. Только у Арбатова - четыре помощника! А над декорациями трудятся пять художников! Актеры о-о-чень стараются.
БАХРУШИН. Вот-вот должна прийти Мария Гавриловна.
ТРУТОВСКИЙ. Савина? (Пауза.) Недавно видел ее в "Ревизоре".¹⁶ Не могу сказать, что в восторге - гнусавый, тягучий голос...
БАХРУШИН. Володя! Мы c Верой только из Петербурга - и тоже видели ее Анну Андреевну. Она замечательная комедийная актриса!
ТРУТОВСКИЙ. Лёша, понятное дело, ты известный оригинал.
БАХРУШИН. А потом в дни своих наездов в Москву Савина постоянно бывает в нашем доме. Она же большая поклонница музея и его постоянная вкладчица. (Пауза.) Посмотри, сколько бесценных рисунков, и портретов деятелей Александринки перекочевали благодаря ей в эти стены и теперь украшены этикеткой: "Дар Марии Гавриловны Савиной"! (Пауза.) И потом, она самая умная женщина, которую я когда-либо встречал!
ТРУТОВСКИЙ. Ты так полагаешься на ее ум!?
БАХРУШИН. Володя, cама Яблочкина¹⁷ признает его. На днях она заехала к нам на Лужнецкую, как она это любит: осмотреть музей, рассказать о делах, Малом театре и вручить свою, давно обещанную фотографию. Разговор зашел о Савиной. Я сказал о ее замечательном уме, и она тут же согласилась: "Да! Она удивительно умная женщина!" И поделилась, как вначале своего артистического пути вдруг захотела поехать служить в Петербург. Об этом узнала Савина и при встрече остерегла ее: "Голубушка, куда вам в Петербург. Вас там съедят. Ведь у нас каждая актриса покровителя имеет".
РОМАНОВ. Так оно и есть - что тут возразишь!
САДОВСКИЙ. Покровитель покровителем, но в Петербурге другой такой Савиной нет. (Пауза.) Уж как она перевоплощается!
БАХРУШИН. Только зачем она лезет в драму и трагедию? Не ее это!
РОМАНОВ (Бахрушину). У меня Савина играет в трагедии. Другую Иоанну я и представить после нее не могу...
БАХРУШИН. Ну вот и посмотрим на прогоне. (Присутствующим.) А пока суть да дело... давайте выпьем и закусим! Ешьте кулебяку, пока теплая.
САДОВСКИЙ. Да я сейчас лопну! О-о-очень вкусно!

Пауза.

БАХРУШИН (наполняя рюмки, вдруг). Друзья, а меня вчера обокрали!
САДОВСКИЙ. "Не верю!", - как бы сказал Станиславский.
ТРУТОВСКИЙ. Лёша,у тебя же ночной сторож?!
БАХРУШИН. Сторож есть, но дворник был пьян.
ТРУТОВСКИЙ. А где же твой наган: пли - и все!
БАХРУШИН. Если бы... Прилег после обеда на кушетку и задремал. Вечером собирался на премьеру в Камергерский. В Художественном Ибсена¹⁸ давали. А когда открыл глаза, смотрю: на тумбочке нет двух ценных вещей - я их сам туда положил перед тем, как предаться власти морфея.
САДОВСКИЙ. Что пропало?
БАХРУШИН. Именные золотые часы и портсигар.
САДОВСКИЙ. О-о-о! Ценностей на миллион!
РОМАНОВ. Полицию вызывали?
БАХРУШИН. А как же по другому? Кражу взял под свой контроль лично главный полицеймейстер города и чиновник по особым поручениям при московском губернаторе. (Пауза.) А я - я все-таки, несмотря на всю эту канитель, попал на спектакль.
РОМАНОВ (Бахрушину). Видел-видел вас на "Пер-Гюнте".
БАХРУШИН. Не мог же я пропустить Коонен в роли Ани́тры! Оно стоило того. Потрясающе играла-плясала босиком. Надо же так решить роль - через экзотическую буйную пластику и "восточный орнамент" ритмов!
ТРУТОВСКИЙ. Лёша, спустись на землю! Злоумышленника-то нашли?
БАХРУШИН. Как мне доложили: вор похитил вещи через открытое окно на первом этаже. Были обнаружены даже его следы - на окне и на газоне. А вот сведений, найдено ли украденное, пока нет. Главный полицеймейстер в отъезде.
САДОВСКИЙ. В России всё как всегда...
ТРУТОВСКИЙ. Салтыков¹⁹ как в воду глядел: в России всегда "пьют и воруют".

Слышен колокольчик у парадной двери.

БАХРУШИН. О! Вот и Мария Гавриловна! (Выходит, но скоро вместе возвращаются.) Добро пожаловать, "Царица Императорского театра"!²⁰
САВИНА. Всех приветствую! От Молчанова²¹ поклон - к сожалению, муж не смог быть: очень много работы. (Пауза.) Вижу, у вас тут вечеринка в самом разгаре?
БАХРУШИН. Мальчишник.
САВИНА. Значит я лишняя?
БАХРУШИН. Что вы, что вы, только вас и ждали! Как сказал король Франциск I: "...двор без женщин, что год без весны, а весна без роз."
САВИНА. Ой, какие перчатки, какие перчатки: тончайшая лайковая кожа!..
БАХРУШИН. А эта, между прочим, перчатка великой Ермоловой²² с гримом Томмазо Сальвини!²³ И с дарственной надписью, вот-вот!
САВИНА. Алексей Александрович, он разве живой? Сколько же ему лет?
БАХРУШИН. Сальвини в прекрасной форме и до сих пор играет. Он был здесь - музей произвел на него впечатление. В дар ему он прислал из Италии свой бюст. (Показывает.) Вот, одна из последних редкостей. Моя гордость.
САВИНА. А какие у вас театральные бинокли, зрительские трубочки, дамские веера... Каждый раз, когда здесь бываю, прямо глаза разбегаются! (Рассматривает.) Алексей Александрович, как же я люблю ваш музей!
БАХРУШИН. А как уж мы любим, когда вы к нам наезжаете! Присаживайтесь, пожалуйста, "Царица Императорского театра"!
САВИНА. Вижу: и великий князь здесь, и Провчик. Нет только Андреевой с Горьким.
САДОВСКИЙ. Без Горького нам никак не обойтись - а то как же "папашкина" водка? (Смеется.)
БАХРУШИН (Савиной). Познакомьтесь, это мой многолетний друг Владимир Константинович Трутовский - ученый, хранитель Оружейной палаты.
САВИНА. О-ля-ля! А-то, как к вам не приедешь, у вас всегда только одни артисты, режиссеры, художники... (Пауза.) Ой, Алексей Александрович, прошу прощения: вы ведь у нас еще и крупный фабрикант, общественный деятель...
ТРУТОВСКИЙ. Между прочим, и московский представитель Императорского Российского Театрального Общества.
САВИНА. Да знаю я, знаю - мой муж там председательствует.
БАХРУШИН (Савиной). Хотите муската?
САВИНА. Не откажусь! (Бахрушин наливает рюмку. Громко.) А что с музеем? Когда наконец Императорский Дом поставит точку в деле его передачи в казну?
БАХРУШИН. Если следовать примеру думы, еще потянут кота за хвост...
САВИНА (Бахрушину, вспыхнув). Вы все шутите!? А ведь большое дело делаете! Вы сами понимаете это? (Пауза.) Ведь если государство берет ваш музей под свою опеку, оно признает труд русского актера столь же полезным, как труд ученого, писателя, художника.
БАХРУШИН. А вы что скажете, Константин Константинович?
РОМАНОВ (в нос). Идет оформление государственного дела.
САВИНА (раздражаясь). Ничего не понимаю, объясните, чтобы было понятно!
РОМАНОВ. Обычная чиновничья волокита.
БАХРУШИН. Мария Гавриловна, заручимся терпением и будем подгонять и напоминать.
САВИНА. Не нравится мне это! Надо бы взяться и решить все вопросы раз и навсегда!
БАХРУШИН. Решим, дорогая моя, решим!
САВИНА (эмоционально). Алексей Александрович, миленький мой! Ну сколько можно кормить вас завтраками? Вы же - гордость и слава России. Да-да!
БАХРУШИН. Нe надо громких слов, Мария Гавриловна! Пожалуйста, вот этого не надо!
САВИНА (распаляясь). Русское общество всегда только и держалось на людях, подобных Бахрушиным - только от них зависело его процветание. Вы же подвижник, Алексей Александрович! Да-да-да, подвижник!
ТРУТОВСКИЙ (Савиной). Лёша про вас точно сказал: "Это самая умная женщина, которую я когда-либо встречал!" Теперь и я это вижу. Насчет подвижника это вы не в бровь, а в глаз: именно подвижник!
САВИНА (не слушая). Но самые главные качества в Бахрушине - это его честность и порядочность. Он человек вне быта и над бытом. Для него важно - не самому обогатиться, а принести пользу России. Поэтому он и есть - гордость и слава России.
ТРУТОВСКИЙ. Мария Гавриловна, очень правильные слова говорите!
САВИНА (c женской горячностью). Как бы вы, Алексей Александрович, это не скрывали, но я из достоверных источников знаю: вы пожертвовали около полумиллиона рублей на больницу для хронических больных в Москве - какой же вы молодец! (Пауза.) Друзья, давайте поднимем рюмки за Бахрушина и процветание России: таких людей, как он, нужно ценить - только тогда будет жива Россия! (Все встают.) Спасибо вам, подвижник!

Все пьют стоя. Пауза.

ТРУТОВСКИЙ. И еще: даже в такое непростое для музея время Бахрушин всем нам дает понять, что общечеловеческие ценности, столь важные для всей его семьи, и для него самого, всегда остаются неизменными. (Пауза.)
БАХРУШИН. Друзья, не обессудьте, я сейчас исчезну, но вы мое отсутствие и заметить не успеете - я уже вернусь!
ТРУТОВСКИЙ. Лёша, ты куда?
БАХРУШИН. А вот это сюрприз.

Быстро уходит. Пауза.

САВИНА. Константин Константинович, что там утром на репетиции стряслось? Я после своих сцен удалилась по делам, а вы, Андреева и Провчик оставались в зале.
САДОВСКИЙ (Романову). Можно я расскажу?
РОМАНОВ. Давай.
САДОВСКИЙ. В последнем действии Лия-Андреева вместе с другими женщинами идет к Гробу Христа. Шествие скрывается за кулисами. Через некоторое время из-за кулисы выбегает возбужденная Лия и на фоне восхода ликующе восклицает: "Христос Воскрес!"
Она в серебристо-белом одеянии, как бы светится. И вдруг вел. князь прерывает репетицию. "Где вы переодевались?" - спрашивает он Андрееву. "Там, за кулисами", - машет она рукой вправо. "Понимаю, - говорит он, - но где вы оставили ваш костюм?" "В уборной", - отвечает совсем сбитая с толку Андреева. "Да не об этом я вас спрашиваю! Что ж вы, у Гроба Господня переодевались, что ли?" (Все смеются.)

Пауза.

ТРУТОВСКИЙ (Романову). Уже сшили костюмы или я что-то не понял?
РОМАНОВ. Дошивают - еще есть время. Премьера месяца через два.
САВИНА (Трутовскому). Интересно, а Горький будет на прогоне?
ТРУТОВСКИЙ. Все-таки, Мария Федоровна ему жена, хоть и гражданская. (Романову.) А, Константин Константинович, Горький будет или нет?..
РОМАНОВ. Этого никто не знает. После того, как государь вынудил меня отменить решение Академии о его избрании, к нему не подступиться.

Пауза.

САДОВСКИЙ. Мария Гавриловна, хотите байку?
САВИНА. Ну что с вами поделаешь? Давайте. (Трутовскому.) Он всегда тут как тут со своими байками.
САДОВСКИЙ. Приходит ко мне как-то один художник и предлагает купить картину. Я ему: "Простите, как ваша фамилия?" Он: "Врубель". А я ему: "Если рубель - я согласен". (Смеется.)
ТРУТОВСКИЙ. Ничего смешного! (Савиной.) Поразительно, как актеры умеют ловко все переиначить и превратить в байку!?
САДОВСКИЙ. Что вы имеете в виду?
ТРУТОВСКИЙ. То и имею. Лёша не раз рассказывал, как однажды к нему пришёл незнакомый художник и предложил купить у него театральные эскизы. Но он тогда в таких произведениях еще не очень разбирался и потому отказал. "А что вы хотели бы?" - спросил художник. "Ну, какую-нибудь женскую головку." "Я вам обязательно сделаю. Только не могли бы вы сейчас дать мне денег авансом?" Лёша, добрая душа, конечно, дал ему 100 рублей. А знаете, чем все обернулось?
САДОВСКИЙ. Да знаю, знаю. Спустя год Алексей Александрович как-то пришел домой. А слуга ему, мол, заходил какой-то художник, просил передать свой долг. Бахрушин развернул оставленный свёрток и ахнул: в нем был акварельный портрет Врубеля²⁴ "Голова украинки". Он ее всем теперь показывает.
ТРУТОВСКИЙ. Да Лёша до сих пор успокоиться не может, все сетует: "Будь я поумнее, какие врубелевские работы мог бы почти даром тогда купить."

Играет патефон - звучит "Испанский танец" Исаака Альбениса. Бахрушин в шляпе "порк-пай", в красной юбке, желтом платке вокруг шеи и в женских туфлях на каблучках - с тамбурином²⁵ в левой руке, кастаньетами²⁶ в правой и с розой за ухом²⁷ - азартно отплясывает. Все хлопают. Пауза.

САВИНА. Браво, браво! (Бахрушину). Я вас обожаю!
РОМАНОВ (Бахрушину). Друг мой! Что же вы от меня скрывали - вы так прекрасно танцуете! (Пауза.) А стали бы вы танцевать в моей пьесе?
БАХРУШИН. Ну что вы, право, Константин Константинович!
РОМАНОВ. Пока не знаю, какой она будет, но обещаю: сделаю, и лично для вас в ней будет танец. Да-да!Вы же талантливый артист! А я думал: вы балетоман?!
ТРУТОВСКИЙ (Романову). Еще како-о-о-й! Вы только посмотрите, какую он коллекцию балетных туфелек собрал! (Показывает вел.князю.) Вот от Павловой,²⁸ а эти от Преображенской,²⁹ и от Карсавиной³⁰ есть - пожалуйста... все с автографами их прославленных хозяек. А какие Бахрушин тонкости о балете знает - вы в курсе? - В свою коллекцию он берет только те туфельки, в которых балерина уже танцевала. (Пауза.) А знаете почему? Потому, что только по ним можно проследить, как процесс уплотнения носочка совершенствовал технику танца и открывал новые творческие горизонты. (Увлекшись.) А бесценный слепок с ножки знаменитой итальянской балерины Марии Тальони³¹ Лёша вам показывал? Она ведь первой поднялась на кончики пальцев!

САДОВСКИЙ

(декламирует куплет). "Тальони прелесть, удивленье,  Так неподдельно хороша,  Что у нее в простом движенье  Заметна дивная душа...  Об ней не рассказать словами,  Не обсудить ее умом;  Что говорит она ногами,  Того не скажешь языком".32

САВИНА. Господа, угадайте, откуда этот куплет? Провчик, не подсказывай.
БАХРУШИН (без паузы). Знаю, знаю: Каратыгин. "Ложа 1-го яруса на последний дебют Тальони". После ее дебютов в Петербурге в 1837 году началось просто всеобщее помешательство: появились карамель "Тальони" и даже шляпы "Тальони"... А острослов Каратыгин тут же выдал на тему дня анекдот-водевиль. (В сторону Садовского.) Как раз этот куплет из него был очень популярен!.
САВИНА. Алексей Александрович, всё-то вы знаете про театр и балет.
БАХРУШИН (Савиной). Что вы, что вы! У меня сын Юра - вот это растет знаток балета!
САДОВСКИЙ. Давайте уж выпьем за балет! Искусство вечно - жизнь коротка.
САВИНА (поднимая бокал шампанского). Господа, ура! (Идет к Бахрушину и целует его с чувством.) За вами долг - вальс "Возврат Марии Тальони".³³ (Бахрушин, смеясь, берет ее пальцы своими и, склонившись, касается губами тыльной стороны ее руки.)

Все выпивают и закусывают.

БАХРУШИН (неожиданно, Савиной). Что не говори, а "Горе от ума" - лучшая пьеса в России. (Улыбаясь сам себе.) Мария Гавриловна,  я ведь вас в ней еще мальчиком видел - мне тогда было десять лет.
САВИНА (застигнутая врасплох). Да что вы, Алексей Александрович?! Вы мне никогда не рассказывали об этом.
БАХРУШИН. Просто случая не было. Вы играли Лизу.³⁴ Ролька небольшая, но ловко была сделана, раз помню до сих пор.
САВИНА ( тут же, кокетливо). Вы меня заставляете краснеть. К сожалению, это был не мой бенефис. Софью я так и не сыграла.
ТРУТОВСКИЙ (хмыкает, наливая рюмку). Софья еще та штучка!..
САВИНА. Это вы о чем, Владимир Константинович?
ТРУТОВСКИЙ (Савиной). Да просто вспомнил, что Пушкин о Софье сказал.
САВИНА. И ЧТО ЖЕ?..
ТРУТОВСКИЙ. Ничего особенного: Софья "начертана не ясно: не то шлюха, не то московская кузина".³⁵
САВИНА. Шлюха?!
ТРУТОВСКИЙ (ставя пустую рюмку на стол). Это не я. Это слова Пушкина, не мои.
САВИНА (громко, очень недовольно). Не поверю, что это Пушкин.
РОМАНОВ. Мария Гавриловна, читайте внимательно Пушкина. Грибоедов ведь тоже не скрывал: "Страмница, бесстыдница!"³⁶
САВИНА (возмущенно, Бахрушину). Алексей Александрович, я ухожу!
БАХРУШИН. Мария Гавриловна, останьтесь, прошу. Да все хорошо. Пожалуйста! Константин Константинович, Володя...
САВИНА (резко встает). В этот дом я больше ни ногой!
БАХРУШИН. Мария Гавриловна, успокойтесь, ей Богу! (Пауза.) Хотите на колени встану?
РОМАНОВ. Да это Пушкин своему другу Бестужеву из Михайловского написал.
САВИНА (хватает фужер и разбивает его.) Больше в вашей пьесе я не играю!!
САДОВСКИЙ. Мария Гавриловна, поверьте, да все утрясется!

Савина демонстративно уходит. Пауза.

БАХРУШИН.Константин Константинович, Володя, давайте будем снисходительными - она ведь не девочка. Возраст, сами понимаете...
ТРУТОВСКИЙ. Но ведь мнения могут и не совпадать: кому-то нравится одно, а кому-то другое. (Пауза.) В общем, Грибоедов - лучший драматург России.
РОМАНОВ. Главное, чтобы Мария Гавриловна в себя пришла к следующей репетиции.
БАХРУШИН (Романову). С нетерпением жду генеральную "Царя Иудейского". Мне очень интересно. Фокин³⁷ ведь приехал из Парижа. Тоже участвует в работе над спектаклем.
РОМАНОВ (Бахрушину). Вы всегда все знаете наперед. (Пауза.) Ну что же, пора и честь знать. Спасибо за вечер.
САДОВСКИЙ (Трутовскому). "Пора, мой друг, пора!"³⁸ Хорошо, не перебрал "папашинской". Не то бы утром...
ТРУТОВСКИЙ. А напоследок от меня - шуточное посвящение хозяину дома. Образец, простите уж, снова Пушкин, "Песнь о вещем Олеге". Как раз, Лёша, к твоему долгожданному переезду в собственное имение! Ты ведь нас покидаешь - правда?
БАХРУШИН. Мыслями давно там. Осталось покинуть.

ТРУТОВСКИЙ.

Вот-вот, и я об этом: "Как ныне Бахрушин решил Алексей  Помещиком стать под Москвою,  Торопит жену он свою поскорей:  Купи мне именье с рекою,  Чтоб мог у себя бы я рыбу ловить,  Купаться и в лес за грибами ходить..."  А в финале Алексей: "На все промолчал политично,  И, быв уж вполне в покупной полосе,  Смотреть все решил самолично."39

Занавес.

 

КАРТИНА ВТОРАЯ

Эрмитажный театр. Константин Романов."Царь Иудейский".
Участвуют члены синедриона:⁴⁰ Иосиф Аримафейский⁴¹ и Никодим.⁴²

Явление первое. Дом и сад Иосифа Аримафейского справа городской стены. Слева дом выступает пристройкой с плоской крышей под навесом. На ней - стол, скамейка, корзина со свитками. Иосиф сидит и читает Ветхий Завет; к нему идет Никодим. Звучит увертюка к рок-опере "Иисус Христоc-суперзвезда" Эндрю Ллойд Уэббера и Тима Райса.

ИОСИФ.

А, это ты, мой старый друг! Как рад я, Что, наконец, опять ко мне зашел. Ты, Никодим! Садись, садись вот здесь, Поближе, так. Давно, давно хотелось Мне по душам с тобой поговорить. Поверишь ли: в последние недели Я, добрый друг, тебя не узнаю: В тебе таится что-то; ты рассеян, Сдвигаешь брови сумрачно, молчишь, Не отвечая часто на вопросы, И всех сторонишься. О, друг мой, брат. Откройся мне, скажи: что с тобою?

НИКОДИМ.

Иосиф, друг мой! Верно угадал Ты, что во мне упорно и жестоко Два борются начала...

ИОСИФ. Вижу, вижу.

НИКОДИМ.

Всегда и раньше ум боролся с сердцем; Но никогда борьба глухая эта Меня не мучила так нестерпимо.

ИОСИФ.

Что ж? Над Учителем внезапный суд И смертный приговор.

НИКОДИМ.

Мне подчас казалось, Что это Он - обещанный Мессия, Что свергнет Он языческое иго, Освободит Израильский народ. Прославится, воссядет на престоле Давидовом и с высоты Сиона Над нами будет царствовать во век. Но вот настал день радости священной. Канун великой Пасхи иудейской И рухнула последняя надежда! Так выслушай - со всею силой веры: Давно, уж с ранних лет вникаю я В закон, в преданья, в заповеди Божьи. Чем глубже в мудрость их я погружаюсь. Тем все ясней, все явственней, все ярче Обозначается передо мной Та ложная стезя, которой наши Законники и книжники ведут.

ИОСИФ. Куда ж ведут они?

НИКОДИМ.

Куда - не знаю: Не к Богу только.

ИОСИФ.

Что? И это ты, Израилев учитель, ты, Никодим, дерзаешь Произнести такое слово?

НИКОДИМ.

Да, дерзаю, потому что Моисеев Закон, пророчества, преданья старцев И совокупность нашего ученья Мне слишком, слишком дороги и близки. В них правда вечная, в них жизнь, в них Бог! Я и себя ребенком малым помню. Как я тогда глубоко верил в Бога! К Нему любовью чистой и горячей Пылало сердце детское мое, Он надо мной парил в безбрежном небе. Его нетленной синевой меня Он осенял, меня тогда любил Он. Скажи, Иосиф, Не каждый ли из нас переживал Такие чувства в отрочества годы? Теперь ответь: чему же обучают У нас детей?

ИОСИФ.

Какой вопрос! Чему? Конечно, вере в истинного Бога, Его закону, заповедям Божьим...

НИКОДИМ.

Нет, не тому, Иосиф, не тому! Нет, измышленьями сухого знанья Уже давно у нас подменены Святой закон и заповеди Божьи; У нас царит обрядность вместо веры, А вместо Господа - синедрион.

ИОСИФ.

Опомнись, Никодим! Что говоришь ты? Божественную истину и веру Священники незыблемо хранят.

НИКОДИМ.

Священники?! Да вдумался ль, Иосиф, Ты в то, что с нею сделали они, С божественною истиною этой? Они ее упрятали в Святая Святых за пышнотканую завесу И, в серебро и злато заковав И драгоценными убрав камнями, Заволокли куреньем фимиама. Вот, что с истиной они свершили! Ты зришь ли Бога своего, Израиль? Ему ты внемлешь, избранный народ? Не видишь и не слышишь? - И не нужно! Тем истина у нас сохранней, тем Незыблемей, верней и безопасней Мы Божье откровенье соблюдем. Народ! Он проклят! И пускай невеждой В законе будет он. С него довольно Уплаты десятин и тонких правил О том, как очищенье совершать, И приношений, и даров, и жертв, И почитанья строгого субботы.

ИОСИФ.

Друг Никодим, спокойней, без боязни Теперь я слушаю тебя. Сперва мне Почудилось, что пошатнулся сам Ты в вере в Божью истину святую; Но вижу, ты, как прежде, в вере тверд Не унывай, друг верный мой! Надейся И жди! Не будем дерзко предрешать Божественную волю Проведенья.

Явление второе. В саду - Иоанна⁴³ и Лия.⁴⁴ Появляется Иосиф Аримафейский.

ИОАННА.

С недобрыми вестями от Пилата Я прихожу. Как больно мне, друзья, Быть предвозвестницей великой скорби.

ИОСИФ. Не с Иусусом ли беда случилась?

ИОАННА.

Ты угадал. На крест он осужден. Здесь, этой улицей, в ворота эти Его сейчас должны вести на казнь. Но эта весть такой вселила ужас В моей душе, что не могу я верить.

ИОСИФ.

Он - праведник! Он чудеса творит! Ни на какое зло Он не способен!

ЛИЯ. Его на казнь! И на какую казнь!

ИОАННА.

О, если б я сама могла не верить, Что это правда, что еще сегодня Свершится казнь! О, Господи, зачем Глаза мои несчастные прозрели? О, если бы ослепнуть им опять, Чтобы не видеть мне Его мучений!

ЛИЯ.	Смотрите! Все чернее тьмы кругом. День превратился в ночь.

Появляется Никодим.

НИКОДИМ. Все кончено.

ИОАННА.

Уж воины готовят Орудие позорнейшей из казней. Ах! Слышишь, издали, как шум прибоя Мятежных волн, бегущих к берегам, Доносится толпы народной говор. Я вся дрожу, Иосиф. Ближе... Ближе! О, если бы не слышать и не видеть!

ИОСИФ. Мужайся!
ИОАННА. Боже Вышний, дай мне силы!

НИКОДИМ.

Молитесь! О, жестоковыйный Израильский народ! Народ строптивый! Сыны погибели, вы позабыли, Оставили вы Бога! Ярый гнев Его не научил вас покоряться Безропотно святой Господней воле. Он посылал пророков вам и мудрых, И праведных, а вы? Вы гнали их Из града в град, бесчестили, камнями Их побивали и казнили их. Как Моисей вознес змию в пустыне, На крест вы Иисуса вознесете. Но знайте: не отпустится во веки Ни вам, ни детям вашим этот грех!

ИОСИФ.

Скорбь матерей всего земного мира, Скорбь за детей своих, Твоею скорбью Оcвящена отныне и навек - Пойдем за Ней!

ИОАННА.

Увы, свершилось! Господь, Его страданье Грех мира дольнего да искупит!

Уходят. Звучит И. С. Бах."Страсти по Матфею". Ария (альт).

Явление третье. Ночь. Иосиф, Никодим и Лия сидят на уступе скалы.

ИОСИФ.

Всех нас влечет к себе гробница эта, Единая объединила нас Печаль и скорбь... И льются наши слезы И множится к Усопшему любовь.

ЛИЯ.	Росою обрызганных я нарвала цветов Душистых первенцев весны, чтоб ими Усыпать холм могильный...

ИОСИФ.

Вас туда Теперь, порой ночной, и не подпустят. Дождитесь дня: не долго до рассвета.

НИКОДИМ. Кто, господин, не пустит нас ко гробу?

ИОСИФ.

Да вы еще не знаете, что стража К нему приставлена. Тяжеловесный, Приваленный к дверям гробницы камень Печатями скреплен синедриона.

ЛИЯ.	К чему печати? Стража - для чего?

ИОСИФ.

Первосвященники и старцы наши Боятся, чтобы тело Иисуса Ученики средь ночи не украли И не сказали бы потом, что Он Воскрес из мертвых.

НИКОДИМ.

Он и после смерти Покоя фарисеям не дает!

ИОСИФ.

Еще два дня назад я б не поверил, Что здесь, в моем саду уединенном, Скалистый этот холм, где я себе Последнее пристанище готовил, Невинного Страдальца приютит. Я помню, на божественном лице Смертельная тут выразилась мука. Ни жалобы, ни стоны, ни проклятья Не вырвалось из уст Его. Он очи Возвел на небо и взывал к Отцу, Моля у Бога Вышнего прощенья Тем, кто не знают, что творят.

НИКОДИМ.

О, Иисус! Отверженный Он камень, Но камень, легший во главу угла. Он - камень преткновенья и соблазна!

ИОСИФ.

Пускай на век Твои сомкнулись очи, И плотию уснул Ты, как мертвец, Но светит жизнь из тьмы могильной ночи, Сияя солнцем в глубине сердец. Живительно, и действенно, и ново В сердцах у нас Твое бессмертно слово: Любви к Тебе душа у нас полна, А где любовь, там смерть побеждена!

Быстро входит Иоанна.

ИОАННА. Его в гробе нет!
ИОСИФ. Что говоришь ты?
НИКОДИМ. Где же Он, Иосиф?

ИОАННА.

Кругом всю местность обыскали мы, Но тела не нашли.

ИОСИФ.

Мы увидали Лежащие во гробе пелены; Особо свернутый, не с пеленами, Но в стороне от них, лежал и плат, Которым голову Ему повили Вчера мы с Никодимом: Состав из смирны и алоя...45 Обвили с благовониями. (От Иоанна. 19.39)

ИОАННА.

Камень был отвален, а гроб открыт: Исчезло тело Иисуса!..

Пауза.

ЛИЯ.	Вот полевые цветы, Что я принесла. Что делать с ними?

ИОАННА.

Отнеси их, Лия на гроб; Уж там и лилии мои.

ИОСИФ.

Иди, мой друг, порадуйся со мною. Сбываются Учителя слова: Уже нашелся истинный поклонник, Каких себе Отец небесный ищет. Припомни, наш Наставник незабвенный Предсказывал, что, вознесенный, Он Всех привлечет к Себе: и вот, язычник В Нем Сына Божия признал; неверный Уверовал. Да, будет, будет стадо Единое при Пастыре едином.

НИКОДИМ

(на коленях). Прости, мой Бог, лукавому сомненью, Прости, что вера немощна моя! Но ныне, Боже, верой осеня, Ты маловерного прости меня. Не одному себе молю прощенья, Но всем, кто те же горькие мученья, Подъемля жизни повседневный труд, В грядущие века переживут!

ЛИЯ.	От галилейских жен, от Магдалины Весть дивную мы знаем. Их глазам Под старым кедром в тишине долины, В рассвета бледный час предстал он Сам.

ИОСИФ.

Тебе, Воскресшему, благодаренье! Минула ночь, и новая заря Да знаменует миру обновленье, В сердцах людей любовию горя. Хвалите Господа с небеса И славьте, человеки! Воскрес Христос! Христос Воскрес! И смерть попрал на веки!

Звучит тема "Суперстар" из рок-оперы "Иисус Христос-суперзвезда". Все танцуют.

 

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Кабинет Николая II: он сидит за письменным столом. Входит Бахрушин. При виде его царь встает и идет к нему, протягивая руку. В ходе разговора он задает ему вопросы; с интересом слушает ответы и, выдерживая паузу после каждого из них, расправляет тыльной стороной левой кисти руки свои усы.

НИКОЛАЙ. Мы ведь с вами давно знакомы.
БАХРУШИН. Конечно, конечно.
НИКОЛАЙ. Рад вас видеть у себя и поблагодарить за ваш щедрый дар. Я оценивал всю вашу известную деятельность, и при каждом удобном случаю отмечал свою к вам расположенность.
БАХРУШИН. Спасибо, Всемилостивейший Государь!
НИКОЛАЙ. Великий князь мне рассказывал про вас чудеса. Вы давно собираете?
БАХРУШИН. Я с детства увлекался театром, но мысль о театральном музее пришла мне много позже. Собрание, надеюсь, будет на пользу народу.
НИКОЛАЙ. В этом нет сомнений.
БАХРУШИН. А толчок дало глупое пари. Среди молодых людей, которые посещали дом моего деда, были два представителя золотой московской молодежи - братья Куприяновы. Один из них увлекся модным тогда среди купечества коллекционированием.
НИКОЛАЙ. Слышал: Николай Александрович Куприянов - купец, собиратель старины.
БАХРУШИН. Да, он собирал вещи по театру.
НИКОЛАЙ. И вы тоже. (Пауза.) А чего, собственно говоря, мы стоим? Садитесь, пожалуйста. Предлагаю выпить чаю.

Государь и Бахрушин садятся в кресла за стол. На подносе: чайник и чайный набор на две персоны, сахарница, розетки, вазочки с вареньем и халвой, салфетки. Николай достает портсигар и предлагает Бахрушину закурить.

БАХРУШИН (увлеченно). Так вот:он покупал фотокарточки актеров, отбирал красивые афиши, цветные программки. И всегда хвалился своей коллекцией перед приятелями. Я обычно молчал или вышучивал его, так как с детства был приучен считать хвастовство пороком. Но однажды не выдержал: "Да я в месяц больше тебя насоберу!" А он: "Нет, не насоберешь!" - "Нет, насоберу!" Тогда мы заключили пари - и я выиграл.
НИКОЛАЙ. О-о! У вас характер!
БАХРУШИН (поправляя пенсне). А потом... потом неожиданно для себя я понял, что это мое призвание. Вскоре собирательство превратилось у меня в страсть. Серьезно к нему отнеслась только жена. Ее вера и помощь в создании музея неоценимы. (Пауза.) Все остальные смотрели на мое увлечение как на блажь богатого самодура, смеялись за глаза и в лицо, предлагали купить пуговицу от брюк Мочалова⁴⁶ или сапоги Щепкина...⁴⁷
НИКОЛАЙ. А теперь вы известны не только в Москве, но и за ее пределами как владелец богатого, полного редкостями, единственного в России театрального музея. За границей тоже не знают подобных палат. Скажите, как вы пришли к решению передать его в дар?
БАХРУШИН (теряя самообладание). Настал час, когда во мне утвердилось убеждение, что собрание мое достигло тех пределов, при которых располагать его материалами единолично я уже не считал себя вправе. Тогда я и задумался - не обязан ли я, сын великого русского народа, предоставить это собрание на пользу этого народа.
НИКОЛАЙ. Правильные мысли. Русский народ издавна извлекает из недр души таланты, оживляя духовную жизнь родины. В этом велика роль и русского театра. (Встает и прохаживается.) Надеюсь, вы понимаете: переход вашего собрания в лоно Академии наук знаменует собой признание роли театра в создании русской национальной культуры.
БАХРУШИН Всемилостивейший государь! Готов и дальше трудиться в поте лица.
НИКОЛАЙ. Надеюсь также, что труды, положенные на создание ценнейшего собрания, дадут обильную жатву новым поколениям деятелей театра, литературы, науки.
БАХРУШИН (поправляя пенсне). Спасибо за такое доверие. Будем делать все, чтобы оправдать столь высокую оценку.

Пауза.

НИКОЛАЙ. Знаю, вы видели вчера "Царя Иудейского". Мы разговаривали с вашей женой перед началом... Какое у вас впечатление?
БАХРУШИН (воодушевленно). Спектакль, безусловно, интересный. Думаю, он будет иметь успех у публики. (Пауза.) Великий князь - талантливый драматург.
НИКОЛАЙ. Извините, я не читал его пьес, как-то не получалось. Дела, дела...
БАХРУШИН. Романов ничуть не уступает в мастерстве Фонвизину⁴⁸ и Грибоедову,⁴⁹ хотя в отличие от них, его пьеса трагедия. (Пауза.)

Царь разглядывает кончик своей горящей папиросы.

НИКОЛАЙ. Cкажите, а что вы думаете о Никодиме? Какой-то он нетерпеливый, даже нервный.
БАХРУШИН. Согласен с вами. На мой взгляд, очень удачная работа Прова Садовского, актера из театральной семьи Садовских Малого театра. В его герое, правда, нет костности. (Пауза.) Чем глубже Никодим вникает в Закон, заповеди Божии, тем он больше понимает, что в Иерусалиме истинную веру часто подменяет обрядность, а Господа - синедрион.
НИКОЛАЙ Но Никодим ведь сам член синедриона.
БАХРУШИН (увлеченно). Поэтому он так остро и чувствует ложность того пути, которым ведут народ Израиля законники и книжники.
НИКОЛАЙ. Иосиф тоже тайный последователь Иисуса и член синедриона. А в нем чувствуется истинная вера в Бога.
БАХРУШИН. Но и Аримафейский на наших глазах проходит свой путь от сомнений к истовой верев Спасителя. Впрочем, как и Никодим. (Пауза.) Все как по Станиславскому: "конфликт - движущая сила драмы".
НИКОЛАЙ (тушит папиросу). Да, но, к сожалению, разрешить спектакль не
представляется возможным! Святейший Синод высказался против.
БАХРУШИН (забыв, с кем он разговаривает). Убрать пьесу о последних днях земной жизни Иисуса Христа?! (Взволнованно.) Как было в России, так и осталось: "не разрешить", "воспретить", "наложить вето"...
НИКОЛАЙ. Не горячитесь - ешьте халву. Варенье пробовали?
БАХРУШИН. Константин Константинович - талантливый человек!

Николай встает и начинает вышагивать по кабинету.

НИКОЛАЙ. Я этого не отрицаю. Но, видите ли, появление такой пьесы на сцене оскорбит религиозные чувства многих. Ведь актеры должны будут исполнять роли святых - это недопустимо!
БАХРУШИН. Что же в этом предосудительного?! Сам великий князь играет Иосифа! И делает это так, что комок к горлу подступает.
НИКОЛАЙ. Потом, если разрешить эту пьесу, ее будут ставить всюду, даже в провинции.
БАХРУШИН Что же тут плохого? Пускай люди узнают что-то новое - набираются ума...
НИКОЛАЙ. Мы не гарантированы, что там ее не будут ставить кое как и это не превратится в глумление над Евангелием.
БАХРУШИН. Это, конечно, верно, но можно было бы разрешить ее постановку только некоторым театрам, cкажем, императорским... Художественному и Александринскому. И наиболее солидным из частных.
НИКОЛАЙ. Да... но это вызовет только споры и нарекания... Потом нельзя забывать, что русский народ очень религиозен и мы не имеем права смущать его такими пьесами.
БАХРУШИН. Но надо помнить, что простой народ в театры почти не ходит. Большинство ведь публики - интеллигенция.
НИКОЛАЙ. Да! И ее мы также не вправе развращать подобными пьесами.
БАХРУШИН (вдруг забыв всё на свете). Простите, но, видимо, вы не сознаете, что говорите!! Это же "Царь Иудейский"- какое развращение!
НИКОЛАЙ (удивленно). Я не сознаю? Интересно...
БАХРУШИН. Зачем вообще тогда нужен театральный музей? Если простой народ не ходит в театры, а интеллигенцию, не дай Бог, "развратить" драмой, возвышающей душу, а не щекочущей низкие чувства, которые будят многие пьесы современного репертуара!?
НИКОЛАЙ. Музей нужен для того, чтобы нести в народ нравственные идеалы, чтобы русские люди культурно развивались, а не слыли "Иванами, не помнящими родства".
БАХРУШИН. Скажу о себе: я человек религиозный, но всегда занят и в церковь хожу не так часто, как можно было бы это делать.
НИКОЛАЙ. А-а, понятно!
БАХРУШИН. Поэтому для меня лично и для таких, как я, было бы очень полезно, скажем, Великим постом посмотреть такую пьесу. Она бы только укрепила веру, а не расшатала ее.
НИКОЛАЙ. Но те вольные беседы о Боге, которые по душам ведут Иосиф и Никодим, как раз и расшатывают веру.
БАХРУШИН. А как же тогда финал - "Воскрес Христос! Христос воскрес! И смерть попрал на веки!" Разве это "расшатывает веру"?!
НИКОЛАЙ (вскинув брови). Не судите по себе - вы исключение!
БАХРУШИН. Какое же я "исключение"?
НИКОЛАЙ. Люди могут неправильно понять такую пьесу, вам это понятно?!
БАХРУШИН. Что же в пьесе непонятного? (Пауза). Суть ее, как мне кажется, в прозрении: в восторге одних, кто стал христианином, и страхе других, кто обагрил кровью Спасителя свои руки и души.
НИКОЛАЙ. Кому как не руководителям церкви знать, что допустимо и что недопустимо с точки зрения религии для простого народа.
БАХРУШИН. Очень жалко, Всемилостивейший Государь!.. Очень жалко, что Российскому императору не понравилась пьеса об Иисусе Христе! Пьеса, где проповедь добра, правды и красоты торжествует над гнусностями корифеев литературы.
НИКОЛАЙ (встает). Ну, это уже слишком... (Пауза.) Хотите еще халвы?
БАХРУШИН. Спасибо, я сыт по горло!
НИКОЛАЙ (протягивает руку Бахрушину). Еще раз выражаю вам благодарность за ваш дар. А также за интересную беседу.

Бахрушин, пятясь, выходит из кабинета.

Занавес.

 

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Бахрушин сидит на диване - Вера накрывает на стол.

ВЕРА. Утром была Никулина...⁵⁰
БАХРУШИН. Знаю, знаю.
ВЕРА. Рядом с Федотовой⁵¹ она прямо развалина и производит мистическое впечатление.
БАХРУШИН (изображая Никулину). Тряпье-берем... Банки, склянки, рваные калоши.
ВЕРА. Два дня назад старуха вдруг, ни с того ни с сего, начала жечь свои дневники и ее еле-еле уговорили бросить это делать.
БАХРУШИН. Слава тебе Господи, cпасли! Дневники Никулиной - это же летопись Малого театра за последние пятьдесят лет!
ВЕРА. Я попросила написать ее что-нибудь интересное в альбом. Она взяла перо, долго вертела его в пальцах, что-то шептала, морщила лоб и вдруг произнесла: "Да я, голубушка,
Вера Васильевна, право уж, и не знаю, что написать!"
БАХРУШИН. А помнишь, Чижок, с каким озорством, юмором она играла графиню-бабушку в "Горе от ума"? Говорила таким тоненьким голоском: "Да!...в пусурманах он! Ах, окаянный, волтерьянец!"
ВЕРА. А утром, только представь себе, у нее перекашивался рот и зловеще лязгала плохо пригнанная челюсть. (Пауза.) Но ведь как высоко ее ценил Островский: "...Лучшая, блестящая Никулина, совсем мое создание". Вот говорю, а сама не верю, что это про нее.
БАХРУШИН. Про нее, про нее - поверь мне, Чижок. Раньше Никулина часто бывала у нас в доме. После ее дебюта в роли Верочки в "Шутниках" Островский назначал ей роли почти в каждой своей новой пьесе и сам проходил их с ней. (Пауза.) А музей-то смотрели?
ВЕРА. Сначала пили чай, потом смотрели музей. Никулина осматривала все не спеша: лицо ее то и дело менялось, глаза загорались. А когда подошли к витрине с вещами Островского, она вдруг стала набожно креститься и бормотать какую-то молитву.
БАХРУШИН. Ты бы ей рюмку мадеры налила - старуха тут же бы в себя пришла.
ВЕРА. Правда, когда она наконец доползла до дивана в твоем кабинете, сама попросила дать ей рюмку - и, выпив, приободрилась.
БАХРУШИН. А в альбом-то написала?
ВЕРА. Я ей прямо сказала: "Надежда Алексеевна, если не знаете что, тогда напишите просто: все свои вещи обязуюсь отдать в музей Бахрушина".
БАХРУШИН (недовольно). Зачем мне ее тряпки - у меня и своих девать некуда! Мне нужна экспозиция, экс-по-зи-ция, а не помойка!
ВЕРА. Да знаю я. Не беспокойся, cтаруха меня поняла - даже засмеялась: "Я уж напишу: обязуюсь отдать все вещи и дневники по Малому театру, а то на что вам мой гардероб?" (Пауза.) Потом она почти сразу заторопилась: "Отдохнуть мне надо - вечером на банкет - к Сашеньке Яблочкиной по случаю ее двадцатипятилетия..."
БАХРУШИН. Чижок, ты не забыла? Мы ведь тоже к ней вечером приглашены!
ВЕРА. ...а уже внизу, в прихожей добавила: "Мне немного жить-то осталось - надо же повеселиться!" Стала пританцовывать и на прощание изобразила что-то вроде demi plie.⁵²
БАХРУШИН. Угу, злую фею Карабос!⁵³

Звонит телефон. Вера снимает трубку.

ВЕРА. Здравствуйте, Константин Константинович! Да, cейчас позову.

Бахрушин встает, снимает пенсне, моргая подслеповатыми глазами, и берет трубку.

БАХРУШИН. Рад слышать вас, Константин Константинович! (Пауза.) Аудиенция? (Пауза.) Состоялась, да. (Пауза.) Спасибо вам за ваше доброе отношение ко мне. (Пауза.) Напрасно за вас вступился? (Пауза.) Да-а-а? (Вере.) Оказывается, я с государем отношения испортил!?  (Пауза. ) Что значит: "C моей пьесой все заранее предрешено"? (Пауза.) Вы это ожидали? (Пауза.) Да-а-а? (Вере.) "Мой племянник злопамятен и мелочен". (Пауза.) Это я Вере. (Моргая глазами.) Вот это царь!? (Вел. князю.) Извините, в сердцах вырвалось. (Пауза.) Мои впечатления от спектакля? (Пауза.) Поздравляю, о-о-очень смелая пьеса. (Пауза.) Понимаю, да. (Пауза.) Много охотников хвалить в глаза. (Пауза.) Ждете от меня откровенности? (Пауза.) Согласен, это зрелище, очищающее душу. (Пауза.) Иосиф Аримафейский - просто нет слов! (Пауза.) Еле сдерживали слезы. (Пауза.) Да-да, и Вера тоже. (Щуря глаза.) На другой день что? (Вере.) Пролежал в постели от усталости. (Пауза.) Берегите себя, Константин Константинович! (Пауза.) Что-о-о говорят о пьесе?! (Пауза.) Да-а-а? (Вере.) Это повод к опасной ереси. (Пауза.) И призыв к толстовству?! (Пауза.) Не увидел, ей Богу! (Пауза.) Уже была рецензия? (Вере.) Но еще же премьеры не было. (Пауза.) Ха-ха-ха! (Вере.) Вот это заголовок: "Без царя в голове"!? (Пауза.) Кто-о-о написал? (Вере.) Мэ. Жо!? (Пауза.) Да-а-а... (Пауза.) Константин Константинович, да плюньте вы на такую рецензию, плюньте! (Пауза.) Как сказал Пушкин: "И не оспаривай глупца". (Пауза.) Вы, по сути, первый в ряду художников XX века, кто отправился на свет Вифлеемской звезды. (Пауза.) Мой вам поклон. (Пауза.) Cпасибо за все. (Пауза.) И Вера тоже. (Пауза.) Будьте здоровы! (Пауза.) До встречи. (Отдает Вере трубку.)

Пауза.

ВЕРА. Алёша, я не согласна насчет царя. Я коротко беседовала с ним перед спектаклем: он воспитанный, культурный человек. Кроме того, Николай очень обаятельный. (Пауза.) Пожалуй, он немного... осмотрительный. Ну а как иначе при его положении?!
БАХРУШИН. А я царя чуть ли не дураком обозвал!
ВЕРА. Алёша, разве так можно!?
БАХРУШИН. Совсем опростоволосился! Да, да.
ВЕРА. У тебя просто нервное переутомление.
БАХРУШИН (громко). Хватит, надоело! Быть придворным шутом это не для меня.
ВЕРА. А как же музей, Алёша? (Пауза.)  На, выпей валерьянки и успокойся. (Пауза.) А Юрочка был на премьере в Большом - третий раз смотрел "Лебединое".⁵⁴ Он просто светится от счастья. И так интересно говорит о хореографии Горского!⁵⁵
БАХРУШИН. Точно будет балетоведом. Всё идет к тому. (Надевает пенсне, берет со стола свежую газету и, усевшись на диван, читает ее. Вера занимается делами. Бахрушин, чуть не подпрыгивает.) Вот это новость!? Ты, представляешь, Чижок, какой пассаж: мне вне очередности пожалован орден Владимира 4-й степени. (Мимикой изображает крайнюю степень возмущения.)
ВЕРА. А по-моему, это здорово, Алёша, поздравляю тебя! (Подходит и целует его.)
БАХРУШИН (Cрывая пенсне. Громко.). Да это просто безобразие!? Я же говорил, что мне ничего не нужно!. Полное неуважение ко мне!
ВЕРА. Что ты говоришь, Алёша? Это же высокая награда за твой подвижнический труд!
БАХРУШИН (будто в него бес вселился). Не нужно, не нужно, а все равно пожаловали!
ВЕРА.Чем же плох орден Владимира 4-й степени? Перепрыгнул сразу через два ордена!
БАХРУШИН. Это форменное безобразие, фор-мен-ное!
ВЕРА. А я так не считаю - для твоей будущей работы это очень хорошо, о-о-чень!
БАХРУШИН. Всё плохо! (Надевает пенсне.) Буду писать царю! (Хватает листок бумаги и резким движением садится за стол. Громко.) Всё, я отказываюсь от ордена!
ВЕРА. Алёша, ну кто так поступает? Это же неуважительно по отношению к Николаю!
БАХРУШИН. Пусть себе заберет этот орден!
ВЕРА. Ты же его даже еще не получил! И потом, он же царь, понимаешь - царь!
БАХРУШИН. Зачем мне нужна эта побрякушка, я что, женщина? Отказываюсь и всё!
ВЕРА. Подожди, cейчас придет Володя: он тебя успокоит.

Бахрушин сидит за столом и строчит послание государю. Пауза.

БАХРУШИН. Пока это только черновик, только.
ВЕРА. Прекрати, пожалуйста, Алёша, прекрати! (Слышен колокольчик у парадной двери.)
ВЕРА. Слава Богу, это Володя! (Выходит и возвращается с Трутовским. Обеспокоенно.) Тут такие дела...
ТРУТОВСКИЙ. Я уж чувствую, что-то случилось. (Вере.) Подвижник, кажется, не в себе.
БАХРУШИН. Володя, у меня заявление - резкое заявление! Срочное! Государю.
ТРУТОВСКИЙ. Дай-ка, Лёша, дай посмотрю, что ты там ему написал.

Читает долго и внимательно. Затем складывает черновик в четверть... и разрывает его. Бахрушин бледнеет.

БАХРУШИН. Что это значит, Володя?
ТРУТОВСКИЙ. То и значит.
БАХРУШИН. Что то?!
ТРУТОВСКИЙ. А то, что это не годится.
БАХРУШИН. Что значит "не годится"?
ТРУТОВСКИЙ. Писать такие заявления государю. И ты этого делать не будешь.
ВЕРА. Да-да, Алёша, Володя правильно говорит! Он голова!
БАХРУШИН. Нет, буду!!
ТРУТОВСКИЙ (невозмутимо). Нет,не будешь.
БАХРУШИН. Почему это?
ТРУТОВСКИЙ. А потому. Во-первых, ты теперь государственный чиновник.
БАХРУШИН (очень громко). Я не чиновник, не чи-нов-ник! Поэтому...
ТРУТОВСКИЙ. Если ты отказываешься от ордена, то ты должен подать в отставку.
БАХРУШИН. Я как раз и хочу подать в отставку, именно это я и хочу сделать!
ТРУТОВСКИЙ. Спокойно: это раньше, когда тебе давали медали за общественную деятельность, ты мог от них отказаться - тогда ты был частным лицом. А теперь ты - государственный человек. Это раз. Второе: твой отказ весьма неблагоприятно отразится на вел. князе. Ты же знаешь: его и так недолюбливают. А тут, конечно, станут на этом играть: вот ваш протеже, пожалуйста! Какое непочтение властям оказывает!?
ВЕРА. Передача музея Академии планируется на осень. А если Алёша сейчас подаст в отставку, дело может принять другой оборот: ведь его место займет новый человек! (Зычно, Бахрушину.) Ты понимаешь, чем это грозит или не понимаешь?!
БАХРУШИН (обезумев). Нет, только я, только!! Никого другого не будет!
ТРУТОВСКИЙ. Вот это уже другой разговор! В конце концов, подвижник: кто может тебя заставить носить этот орден, кто? Положи его в стол и забудь! Точно его и не было.

Бахрушин замолкает, обессилев. Входит Юра с внушительного размера коробкой в руках.

БАХРУШИН (воспрянув). Юра! Что это?
ЮРА. Моя мечта. Купил на Лубянке у купцов Тры́ндиных. (Распаковывает коробку.)
БАХРУШИН. Да это "Волшебный фонарь"?!⁵⁶
ЮРА. Мама, ведь отец точно угадал. Вот это глаз коллекционера! (Бахрушину. С гордостью.) Это кинопроекционный аппарат Трынди́на. (Смеется.) Теперь будем дома смотеть синема́!
БАХРУШИН. Гениально, просто гениально! Осталось купить киносъемочный аппарат. Музей должен иметь свою синемате́ку!
Юра. Год деньги копил, чтобы купить.
ВЕРА (рассматривая покупку). Юра, это просто какое-то чудо техники!
ЮРА. Пока еще никакое не чудо. Вот на стене сейчас будет, правда, чудо! (Пауза. Вешает белый экран. Свет гаcнет.) Мама, отец, внимание!.. (Включает аппарат. Идут титры: "Лебедь" на муз. Сен-Санса. Анна Павлова. Присутствующие замирают: в луче прожектора спиной к публике на пуантах появляется хрупкая фигурка в невесомой пачке, отороченной лебяжьим пухом... Бахрушин, Вера, Трутовский, Юра две с половиной минуты неотрывно смотрят на экран. Вспыхивает свет.)
ЮРА. Мама, отец, я очарован балетом!
БАХРУШИН (Трутовскому). А я... я, кажется, воскрес, вос-крес! (Декламирует.):

"она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух от уст Эола..."⁵⁷

ВЕРА. Слава Богу, Алёша, я так рада за тебя! (Пауза.) Ведь совсем скоро наступит 25 ноября 1913 года - день, который мы все так ждем, когда музей официально перейдет Академии. И мы устроим в нашем доме долгожданный праздник. (Лукаво улыбаясь.) А у меня к нему для тебя есть сюрприз! (Cмеется.) Угадай, какой?
БАХРУШИН (оживившись). Чижок, выкладывай быстрее! Даже гадать не буду.
ВЕРА (нетерпеливо). Я купила тебе новый... фрак.
БАХРУШИН (оторопев). Что-что, я не ослышался? Фра-а-ак!?
ВЕРА. Да, фрак. На днях была в Верхних торговых рядах и вдруг подумала: Алёше к празднику непременно нужен новый фрак. Подумала - и тут же он мне и попался. Так что совсем скоро ты будешь форсить в обновке! (Подначивая.) А пока я его припрятала...
БАХРУШИН (нетерпеливо). Неси уж.

Вера выходит и быстро возвращается, держа в руках купленную мужу обновку.

ВЕРА. Примерь, Алёша! (Он исчезает с фраком, но тут же возвращается уже в нем.)
ТРУТОВСКИЙ. Ну-ка, Лёша, покрутись. О-о - вот это щеголь!.
БАХРУШИН (довольный, рассматривая себя в зеркало). Ничего, ничего!
ТРУТОВСКИЙ. Куда бы ты без Веры? (Пауза.) Главное, чтобы костюмчик сидел.
БАХРУШИН. Спасибо, Чижок. Может, мне его немедля завтра и обновить?
ВЕРА. Алёша, знаю, если ты чего-то хочешь, тебя ведь не остановить.

ТРУТОВСКИЙ (читает).

"В крушеньи счастья равнодушен, -  Скажи, - как ты сумел сберечь  Свой гордый нрав, прямую речь,  Осанку строгую, Бахрушин?  Хранить - и в дни гражданских смут  Твой Музам отданный приют  Останки русской Мельпомены  И тот же ты - в своем дому  Домовладыка, без измены  Отцам и Богу своему".58

Бахрушин снимает пенсне, вглядываясь в зал. Звучит Вальс Александра Глазунова: (вставной номер) - Раймонда, Большое адажио (1д.). Бахрушин и Вера кружатся в вальсе.

 

КОНЕЦ

Октябрь, 2016

 

БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ! Все авторские права на данную пьесу защищены законами РФ, международным законодательством и принадлежат автору. Запрещается самовольно издавать и переиздавать пьесу, размножать ее, публично исполнять, переводить на иностранные языки, а также вносить при постановке изменения в текст пьесы без письменного разрешения автора.

 

Примечания