Дидуров Алексей Алексеевич
Посрамление лимита

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 14/11/2007.
  • © Copyright Дидуров Алексей Алексеевич (moniava@yandex.ru)
  • Размещен: 15/09/2006, изменен: 17/02/2009. 6k. Статистика.
  • Поэма: Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:

    Алексей Дидуров

      
      
      

    ПОСРАМЛЕНИЕ ЛИМИТА

    поэма стансов

      
       Посвящается Л.К.
      
       Вот вам и "милости просим", и поздняя осень.
       Боже ты мой, в самом деле грачи улетели!
       В семь ты исчезнешь -- поставь мне будильник на восемь,
       Чтоб я хоть часик побыл властелином постели!
      
       В сем типовом общежитьи для братьи лимитной
       Нашей старухой эпохой, фригидной ехидной
       Лишь односпальные выданы девам кровати.
       Дабы медово не жити, не озоровати.
      
       Поздняя осень, одна лишь она виновата
       В том. что вела ты на окна меня воровато,
       В том. что достала вконец нас летучая вата --
       Вата, в которой и правда блуждать хреновато.
      
       В ад свой веселый, бухая лимитчица Леда --
       Лида. прости. -- провела ты либидо-поэта.
       Кстати, учти: среди монстров, глазевших на Данта
       Ни одного нет, кто б выдержал взгляд коменданта...
      
       Помню, марьяжный мандраж я унял еле-еле.
       Помню, кричал на весь парк. что грачи улетели.
       Привкусы "Плиски", тоски и соски за вискозой --
       Фирменный ерш от смешенья поэзии с прозой.
      
       Нет, не напрасно я пережил все, что я прожил:
       Все, что не сжег самолично -- снежок запорошил,
       И сапожок из сельповских -- он легонек в шаге! -
       Путаный след пересек мой и вывел к общаге.
      
       "Милости просим!" -- спросила ты милости бодро.
       Дверь распахнула, поверив несвежим преданьям.
       Я, положивши по глазу на грудь и на бедра,
       Смело качнулся навстречу твоим испытаньям.
      
       Произнесла: "Познакомьтесь с известным поэтом!"
       Цербер ваш приговорил меня с первого взгляда.
       В виде залога рискнув комсомольским билетом,
       Яда злорадного взгляда хлебнула наяда.
      
       Сдернув косынку со стрижки под Лайзу Минелли,
       Чай разлила и варенья плеснула в розетки.
       А у стола Зульфия с Фатимой каменели --
       Две азиатки, соседки, не девки а детки.
      
       Ветер эпохи угнал их из отчего стана,
       Сунул ишачить на стройках Москвы неустанно.
       Встали, оделись, сказали, что нужно на смену,
       Чуя. что будет, что видеть не должно нацмену.
      
       Цвета вороньего косы, тугие как плетки,
       Я проводил с огорченьем: "Грачи улетели!"
       Ты же, смеясь: "Ну и бабник!", стелясь на постели,
       С долгих лучей своих томно счехляла колготки.
      
       Рыцарь и бард всех и всяческих дефлораций,
       Ярый сторонник ночного слияния наций,
       Я не для вида взгрустнул по тебе, "дольче вита",
       Сам, как лимитчик, устав от диктата лимита...
      
       Щелк -- и темно. И ушла куда надо бравада.
       Оба ума испарились как минус на минус.
       В том, что я темным теплом привалюсь и надвинусь,
       Поздняя осень, промозглая ночь виновата...
      
       Жар и озноб -- и апломб сексуального сноба
       Фьють -- как от "фомки" задвижка и пломба со склада!
       В том, что смолчу я об этом -- не ты виновата.
       Поздняя осень моя виновата до гроба...
      
       Вот уже длится и длится, что длится и длится...
       Только из впадин Пацифика, спрыгнув с Памира,
       Все-таки слышу - сшибаются слета два мира
       У кольцевой, где сошлась со страною столица!
      
       В парке окраинном, в барском пруду обмелевшем
       Лед родился -- ощущаю я в собственном теле...
       Трахаться надо тебе, моя ласточка, с лешим.
       Если он жив. А грачи мои все улетели...
      
       Милости я не просил -- я оказывал милость!
       Видишь -- из жара жерла изливаюсь на стужу.
       Так же и в жизни -- сколь взглядов на мне совместилось:
       Смотрят: когда же я сдамся, сломаюсь, не сдюжу.
      
       Нет, я могу еще счастье менять на несчастье!
       И ни к чему эти стоны и слезы участья --
       Нет ощущений острей под небесною сенью,
       Чем закрывать для себя все дороги к спасенью!..
      
       Дрожь и весенние всхлипы, кошачье урчанье.
       Лед остывающей челки на лбу еще юном.
       Как ты еще не прогрета такими ночами
       В холоде жизни, сегодня для нас обоюдном...
      
       Фортку закрою, а ты оставайся раздета!
       В разных с тобой мы сезонах единой порою.
       Пахнем -- странней и богаче не знаю букета --
       Снегом, друг другом, асфальтом, дождем и корою...
       1982
      
  • Комментарии: 1, последний от 14/11/2007.
  • © Copyright Дидуров Алексей Алексеевич (moniava@yandex.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 6k. Статистика.
  • Поэма: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.