Добрицына Ольга Николаевна
Сачок для негероев, или Бабочка нашего времени

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 25/03/2025.
  • © Copyright Добрицына Ольга Николаевна (olgadobr@mail.ru)
  • Размещен: 25/03/2025, изменен: 25/03/2025. 325k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Пигмалион создал Галатею. Галатея этого романа пытается создать своего Пигмалиона - из "подручного материала" своей "среды обитания", из "вокруг", из космоса, из воздуха, а иногда - даже из ничего... Есть героиня, которая, похоже, умеет и хочет любить, и есть - "не-герои", мужчины, которые любить не хотят или не умеют. Есть - жизнь, ребёнок, и стихи, которые порою спасают. Есть "бабочка", душа женственности, которая хочет сгореть в "огне высокой любви", но удаётся гореть лишь в собственном огне вечно неудовлетворённого желания. Впрочем, Любовь всегда впереди, и чем горше без неё, тем она ближе. Главное - чтобы пыльца возрождалась на крыльях бабочки-души. И - не пропадало желание любить, быть и ждать... И - верить в пришествие героя.

    •   
      
      
      
      
       ОЛЬГА ДОБРИЦЫНА
      
      
      
      
      

    САЧОК ДЛЯ НЕГЕРОЕВ,

    или

    БАБОЧКА НАШЕГО ВРЕМЕНИ

      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       *******
      
       Крылатый мой боже, бог-дух, будь всегда и для всех, и да пребудут небеса твои, как поцелуй глаз твоих на моих крыльях, помилуй меня под сенью своей невидимой, да будет воля твоя и для меня, и цветок насущный дай мне днесь, и помоги мне перелететь искушения присесть не на те растения, и вкусить нектар, отравляющий меня, и отпусти мне меня, как и грехи мои в метаморфозах личинки и гусеницы, и дай мне изведать счастье, сон и боль превращения кокона, и оставь мне долги мои, а должников нет у меня, и избавь меня от безлюбия, как от лукавого, яко твоё есть царствие ныне и во веки веков мгновений, по великой милости твоей отпущенных и мне...
      
      
      
       1
       Четыре панельных дома смотрят своими белоснежными торцами в тетрадную клеточку на Тушинскую окраину. Опушка леса. Ранний вечер. Между лесом и домами серый асфальт дороги. Вот-вот подойдут родители, видимо замешкались - мама всегда долго собирается, и ещё дольше из-за того, что отец покрикивает и ворчит, упрекая за медлительность. Закат играет всеми красками, даже светло-зелёным, словно декоратор, воплощая и обыгрывая вечернюю сказочность. Летнее томление разлито в воздухе, словно ожидание чего-то неизвестного - вокруг, а не только внутри. Травинки во рту - то безвкусные, то горчат. Курочки и петушки всех мастей поочередно угадываются и выбрасываются вместе с ненужной уже, умершей от замучивания в пальцах травкой... Поодаль, странным образом, как-то кругами, оторвавшись от остановки, бродит человек. Ему лет тридцать, впрочем, не разобрать. Временами он пристально смотрит, это смущает. Подкрадывается беспокойство: он приближается, вглядываясь, ей не нравятся его взгляды, как и он сам, какое-то стёртое, некрасивое, отталкивающее лицо. От нервного возбуждения и заполняющего, как прилив, страха колотится сердце. Вот он приближается ещё на пару шагов-кругов, и ясно уже, что глядит он как-то не так, и что-то в этом во всём не то. Что-то неправильное, запретное. Взгляд снизу доверху, по частям тела, по сегментам. Всё чаще смотрит она на дом, откуда должна придти защита, хотя вроде напасть не должен - люди кругом. Он делает ещё шаг и спрашивает тихо. Она не может разобрать: "Что?" - "Тебе помочь?" - приглушённо повторяет он. Она быстро отводит взгляд в сторону с резким, насколько возможно для 13-тилетней "нет". Он нехотя отходит, да и родители уже рядом, и он удаляется, ускоряя шаги.
       Страх отползает змейкой, но застревает это корявое и сдавленное "тебе помочь?" Несоответствие слова и смысла. Чем он может помочь? В чём? Совершить неприличное? Это - помощь?
      
       2
       Мама с папой наконец разрешают поехать одной в метро в гости к любимой учительнице. Тут всего-то несколько остановочек: от Планерной до Щукинской. Самостоятельность радует. В руках цветы - нежные, фиолетовые с розовым, похожие на большие колокольчики, купленные вчера с мамой на рынке - залюбуешься. Вот и метро, лесенка вниз, подходит поезд. Это конечная, поэтому вагон пустой, она садится справа в уголок. Больше никого, только молодой человек приятной наружности напротив. Он выглядит прилично и неплохо одет. Цветы поглощают внимание, букет прикрывают подбородок, она нюхает их, пытаясь уловить аромат. Вдруг нехорошее чувство подкатывает как комок к горлу: краем глаза она уловила его слишком уж пристальный взгляд и странные движения рукой около ширинки. Мелкие, быстрые, - она невольно замечает в его ладони что-то плотно-розовое - за цветами плохо видно... Шок и смутная догадка пронизывает, как молния, она инстинктивно встаёт и уходит в другой край вагона. Поезд останавливается, станция, входят люди. Вздох облегчения вперемешку с отвращением... А ведь симпатичное даже лицо у него... Мелкая дрожь преследует её до нужной остановки, пока пережитое, наконец, не рассеивается при солнечном свете.
      
       3
       Лето, счастливое Тушинское окраинное лето.
       Сначала - майские жуки, диво - коли удаётся поймать мальчишке его. Он с гордостью показывает его, приоткрыв спичечный коробок. Потом - бедные загубленные бесчисленные пожарники, зазря умирающие в стеклянных банках в детских немилосердных руках. Божьи коровки, своей красотой и безобидностью заслужившие некое простодушное почтение и ласковое: улети на небо принеси нам хлеба, словно больше некому, да и хлеб, как известно, только на небе и водится... Запретный лес, лес без разрешения, недалёкий от дома... только бы не хватились слишком рано. Хоть на чуть-чуть - помечтать в этих зарослях, вообразить себя дикаркой, куприновской колдуньей, индейцем... Зелёный, крашеный забор, непонятно кого или что прячущий, рядом по-вдоль - овраг. Вечно перенаселённые густой зелёнью, деревьями, мнящими себя неудачниками и рвущимися вверх более своих вышних братьев... Сырые, с умершими вповалку гниющими сородичами овраги всегда тягуче-загадочны, словно в них-то и заводится всяческая нечисть и оборотни. Здесь и боязно, и шатко, и палки под ногами, но и ветки, за которые так удобно цепляться. Мелкая и разная гнусь жужжит, кусаючи, и кажется, что тут именно, в овраге, что-то особенное происходило, происходит и будет происходить... Темно, словно уже сумерки, на самом деле просто обычный овражий лесной мрак. Нет, всё, пора... или ещё немного? Наедине с собой и лесом... Смогла бы стать Олесей? Жить в лесу? Бояться людей?
       Шорох.
       Зверь? Человек?
       Откуда тут звери - не так уж дремуче, чтобы им водиться-бродить. Снова шорох, треск поломанных сучьев. Огляд не даёт ничего - кругом можно вообразить пугающее... Шорох рядом, замирание снова впустую. Наверно, мама или папа уже зовут в окошко... Если это крадётся чёрное, смерть, то - рано, это не может быть ко мне, мне ещё надо долго жить! Мама, папа, зачем ослушалась! А может, просто ежик какой? За полусогнутым густым от веток деревом мелькает тень. По нервам бежит ток колющими иголками. Земля под ногами тоже бежит - настолько быстро, насколько может - искорёженная разломом вкупе с девичьей спотыкающейся стремительностью, бросая под ноги палки, сучья, скользкую глиняную мокроту. Стой, - прибавляя гадкое, кричит низкий сиплый голос, почти ухватив за руку и пытаясь ухватить снова. Сейчас, здесь, так - умирать не хочется. Впереди - решётка шершавых царапающихся стволов, секущих по лицу веток, слева - корявый забор, сзади - липкие хватающие руки чудовища в мужском обличье, черт не видно, виден шрам, похожий на овраг сверху... Шрам - есть, голос - стой, б..., курва, догоню - хуже будет! - есть, лица - нет... Остаётся - вправо, вниз, в овраг, ниже и ниже. Нога, завернувшись за корень, подворачивается, весь овраг летит в глаза тройным сальто, зёлёный плотный огонь, крик.
       Перевёртыш, боль распоротого плеча, и редкие бледные пятна темнеющего неба.
       Испуганная бабочка, метнувшаяся в сторону от задетого ствола, неизвестно как оказавшаяся здесь.
       Отчего нельзя бежать вверх?
      
      
      
      
      
      
      
       ЗА СКОБКАМИ НОЧИ
      
       КЛЕТКА
      
      
       *******
       Рука.
       Она тянется ко мне, хочет погладить. Кажется, гладит.
       Не х о ч у-у-у...
       Я - ч у-у - у - д о в и щ е.
       Не смотрите на меня, вам только кажется, что я - женщина... тридцатитрехлетняя? сорокалетняя? двадцатисемилетняя? старше? младше? - что там со временем? Надо напрячь воображение, сверить параллели, чтобы не слишком... чего не слишком? Выделяться? - не выделяюсь, наоборот, последнее время затушевываю себя. В толпе - тем более, разве при длительном, пристальном наблюдении...
       Не смотрите, - рычу! - нет, кричу... - я же знаю, что это - не воздух, а большая-большая клетка.
       Видите, какие толстые прутья - мечта всей жизни. Жить в клетке. Жизнь в клетке.
       В клетке - жизнь. Клеточная структура. Жить в клетке - диким зверем. И не приручаться...
       Рука...
       Она настораживает, - дурное слово, неточное, - взрывает, злит. Рука - мужская?
       Ну да, муж... касается, гладит...
       Острые клыки хватают запястье, вгрызаются, ранят руку, плечо, грудь... Тонкая алая струйка красивым красным узором...
       Тишина.
       Руки нет.
       Алых струй - нет.
       Я - чудовище. Не наяву. А всего только - сплю и вижу.
       Он лежит довольный. Хорошо не на мне, а только на части меня. Правой части. Левой рукой я заставляю себя погладить его, дотронуться.
       Неизбалованный зверь, привязчивый.
       А я - какой зверь?
       Я не зверь, я хуже...
       Как хуже?
       Как? - если ничего кроме: не хочу-у-у... со дна души?
       Там - пустыня, пустыня, которую так люблю и не поменяю на оазис. Или: кого-что-чего, винительный, родительный, - от обоих падежей отреклась. Нет - меня - отрекли. По чьей-то неведомой...
       Я - бесполый зверь.
       Не надо меня в зоопарк, это слишком голо! Не надо в зоопарк, я всё равно не заговорю по-человечески! Меня научили женскому, неразговорному.
       Остальными и не пытайтесь - не овладею.
       Овладею - когда рак на горе свистнет.
      
      
      
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       За порогом земного брака
       ищу на безрыбье -
       рака.
      
       Нарисованы клетки мелом
       по асфальту чёрному - белым.
      
       Мак? Мак?
       Дурак...
       Прыг-скок - на одной ножке,
       перед глазами мелкой сошки,
       в поисках рака,
       мрака,
       брака...
       Прыгнув, рифмую:
       собака,
       драка, -
       только б не поняли, что на безрыбье
       рака ищу в каждой рыбе.
      
       Прыг-скок на одной ножке
       вслепую, по клетчатой дорожке:
       Мак? Мак?
       Дурак...
      
       И не услышать:
       "Рак на горе - свищет,
       тебя ищет!.."
      
      
      
       *******
       Заболела любимая подруга.
       Нужны деньги.
       Много.
       Срочно. Доллары. Я встречаюсь с неким бедным-богатым, подпольным типажом Корейки. Мелкий, щуплый, активный. Столько без лишних объяснений взять негде... Ему нужна постель. Мне деньги. Увы! - мы нужны друг другу, пропади пропадом такая "нужность". Я тускло и отвратительно для себя даю... за долг, который верну. Во время его, не моего, акта - пристально смотрю на стрелку и зелёные электронные цифры. Никогда ещё так брезгливо и нетерпеливо не смотрела на часы... вспоминая цитату Генри Миллера - факт, что женщина берёт у мужчины деньги ещё не даёт право записывать её в ранг продажных...
      
       Они... Пол. Нет, нынче - даже не чихну. Свершилось.
       Приручать - некому, незачем - зверь хорош на свободе...
       Ною? - нет. Тихое ворчание на фоне пустых прерий.
      
      
       *******
       Проблемы пола? - их нет.
       Ну и поладили. Обнюхали. Твоя территория - моя территория. И никаких схваток.
       Чёртов палец...
       Лучше мёртвая каменная голая сущность, чем живая несвершённость...
       Недоделанность?
       В противовес нашей (моей?) (пола?) - переделанности?
       Равенство без гармонии.
       А прерия лучше.
       Напрягаю мускулы. Они тонкие, нежные, слабые, обтянутые белой, с голубыми прожилками, гладкой кожей... Нет! - стальные, сильные, обтянутые чёрно-голубой, как у пантеры, или, может, пятнистой, как у леопарда. Красота. Кого бы - без нравственных проблем? По праву хищника?
       Хватит иллюзий, не хищник ведь... помечтали и буде. Какой там хищник. Знаете, что внутри чудовища? Я скажу. Счастье, что не поверите, потому что ожидаете иного... Подставляйте существительные-прилагательные по вкусу.
       Так что там?
       Злой дух?
       НЛО?
       Кукиш с маслом?
       Вот если бы женщина-вамп. Или - циничная проститутка. Или - злая домашняя курица. На крайний случай - толстая умная дура. Тонкий синий чулок. Или совсем на удивление: нежная любящая женщина.
       А тут всего-навсего:
       испуганная бабочка.
       Легковесно. Непривычно.
       Хрупкая тишина бури.
       Космос.
       Наполненная пустота.
       Глазастый мираж распахнутых крыльев.
       Ложная красивость. Иллюзия. Пыльца.
       Ничего.
       Почти ничего.
       Бабочка - это страшно. Нездешне.
       Я вам сочувствую.
       Большая испуганная бабочка на плече - мистический ужас.
       Хочется отмахнуться...
       Сумка на плече - лучше. Привычней. Домашней.
       Бесполая женственная бабочка. Ничего кроме - глаз и крыльев.
       Глаз на крыльях. И пыльцы. И - тишины.
       И - испуга.
      
       *******
       Водопад.
       Бешенство.
       Бешеный водопад.
       Бешеный кто? - тот, кто прыгает вместе с водопадом.
       Или кусает вместе с собакой.
       Бешеный - нравственное слово, потому что нравится.
       Тихий - безнравственное. Потому что нельзя.
       Тихий - боль, вечность, молчание...
       Туда - нельзя.
       Душа моя, брось думать.
       Бабочку - иметь?
       Странное, кощунственное занятие.
       Вот если бы чудовище!
       Но тоже на любителя.
       Любителя нет.
       Любовника тоже.
       Любимого?
      
       *******
       Он исчез.
       - Кто?
       - Муж.
       У меня пропал муж.
       Вы рано ищете.
       Суббота. Вечер. Он - ни направо, ни налево, ни выпить, ни друзей.
       Живёт по прямой: из точки А - в точку Б. Или пункта. Нет, пункта хуже. Из дома на работу. И обратно. Не считая кривых, овалов, и лекал по магазинам. Когда есть с чем. Но это редко. Из А в Б.
       Суббота.
       - Вот если до понедельника не появится, тогда ищите.
       ...до понедельника помедли...*
       Сбрасываю дурман, туман, слёзы. Вы рано ищете...
       А когда поздно?
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Сердце спрыгнет в глухой перебой,
       в напряженное - биться, не биться...
       Он пришел, чтобы сбыться с тобой,
       но тебе с ним вовеки не сбыться.
       Не орел и не сокол, окстись,
       недалекая, наглая птица.
       Так очнись - и довольно вестись
       на боязнь с этим сном распроститься.
       Шумных крыльев голодный размах,
       клюв, похожий в потемках на фаллос...
       Сладострастье повержено в прах,
       ничего от него не осталось.
       Не поет, не чудесит, не врет,
       а заводит все ту же шарманку...
       Как своё, он чужое урвет,
       и опять прилетит на приманку.
       Прилетит - втихаря воевать,
       безголовая, жалкая Ника,
       снова жертву ночную клевать
       твоего молчаливого крика...
       Так сорвись - в соловьином лесу
       не такие заводятся песни! -
       и с душой - налету, навесу,
       оторвись, отворись - и воскресни.
      
       ________________
       * До понедельника помедли - стихотворная цитата из книги автора "Роман несуществующего животного" (изд. Ладомир, 2001).
      
      
       СВЕТИЛЬНИКИ
      
       *******
       Мои светильники зажжены!
      
       "Из них было пять мудрых и пять неразумных... неразумные не взяли с собой масла... когда же... пришёл жених... готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились..."
       Я - все десять дев. Нет - две, которые в середине.
       За мной последней - дверь затворилась, и я первая - осталась за дверью.
       "...Господи, Господи! Отвори!
       ... - не знаю вас....
       Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, когда придёт Сын Человеческий..."
      
       Бодрствую?
       Плачу?
       Грешу?
       Грешу.
       Не люблю мужа. Или всё-таки? Тоска. Паника. Боль. Злоба. Исчез. Что могло случиться?
       Я - виновата?
       Виновата.
       Злилась. Была не ласкова. Не спала с ним. Мало спала. Спала...
       Милиция, больница, что? Господи, не надо! Не надо освобождения такой ценой...
       Муж. Ромашка. Муж с женским именем. Люблю - не люблю, плюну - поцелую, к сердцу прижму - к чёрту пошлю. Это я - ромашка. Какая может быть ясность о десяти лепестках? В десяти лепестках?
       Два кольца, два конца, а посередине - гвоздик... Желтый, в окружении непорочно-белых лепестков. Жёлтый, бархатный - цвет любви, цвет измены. Ножницы - две руки, две ноги, а посередине - гвоздик, когда я сплю с ним - редко-изредка.
       Свобода?
       Неизвестность.
       Где ты, что ты? - Мы в ответственности за тех, кого... Истощение. Между двумя работами, ребенком, творчеством, одиночеством. Мужем.
       Сильная овца. Уже не заблудится - ни в стаде, ни без. Сильная, истощённая, стриженая овца. Холодно без шерсти.
       ...маленькой ёлочке холодно зимой...
       Господи, вынь злобу мою, раздражение, нелюбовь... У него хорошая улыбка. И он единственный!!! - л ю б и т. Живёт со мной - и не выгонишь! Больше никто не смог. Не захотел. Не появился. Не явился. Никак. Господи, если я виновата - побей меня, верни его. Яви!
       Знакомая собирается звонить по больницам.
       Яви, Господи!
       Являет.
       Брешь, дыра - в сердце? В душе? В быту? - заполнена... Как пластырь, заплата...
       Я - дрянь.
       Больше -
       два кольца, два конца, а посередине - гвоздик. На сегодня - счастливое "аминь". Плюс торт "Полёт". Плюс пятизвёздочный коньяк в маленькой бутылочке, который "не пошёл" под тунца в томате. Ворчу, морщусь на оба варианта - под китайского тунца нужно белое вино.
       Вообще, мне можно угодить?
       Чтобы угодить, нужно море - севрюги, красной икры, чёрной, морской капусты. Крабов, креветок. Экзотических салатов. И чтобы хотели - и не трогали. И чтобы не было работы. И чтобы в иллюминаторе - заморские рыбы-мечи-молоты-акулы.
       Капитан Немо.
       Наутилус.
       И подальше от любимой родины. И клянусь - никакой ностальгии!
       Да, на дно.
       Ни во Францию, ни в Грецию, ни в Америку. Пусть будет Египет, Австралия. В Африку - ненадолго, с этюдником. В Испанию - навсегда. Так незнающий вкуса конфет выбирает по фантикам.
      
       *******
       Сон,
       короткий.
       Целуюсь в подъезде с давним, дальним другом. Он - фантаст. Хочу целоваться, неостановимо. С ним. Больше ничего не хочу, ни выше, ни ниже. Просто поцелуй. Удивляюсь, почему меня не останавливает подъезд? Почему делаю это так легко, не желая ничего больше - ни от него, ни от себя?
       Просыпаюсь.
       В жизни это - невозможно, ни к чему. Мы - в жанре добрых знакомых. Сто лет назад - не густо, и в любовниках-то почти не успели побыть. Появился потенциальный муж. А он, любовник - ушёл. Наверное, люблю его душой, как немногих... Мы - в одном измерении. Вернее - в многомерности. Как брат с сестрой. Из всех моих "знакомцев" он с самой тонкой душевно-творческой структурой. А ведь когда-то, что-то... Ветер. Спринтер. Мгновение чувствования, мимо-лётство. Немного вина. Так это было. И миры вслух.
       Хороший, лёгкий сон.
       Первые ложные ласточки спящей в летаргическом сне чувственности?
       Напрасные ласточки.
       Она крепко спит - не проснётся.
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
       Солнце
       которое встает сегодня
       всего лишь двойник солнца
       которое вставало вчера.
      
       Деревья
       похожи на что-то бессмысленное
      
       Кажется
       читаю письма
       самого Господа Бога
       надкусываю яблоко из райского сада
       а оно снова
       нетронутое
      
       Не знаю
       какое сейчас время года
       не помню своего имени
      
       Так и бывает
       когда солнце
       которое встает сегодня
       двойник вчерашнего
       а яблоко
       к которому протягиваешь руку
       остаётся
       нетронутым
      
      
      
       НОВЫЙ ОСТРОВ ЛЕСБОС
      
       *******
       Юная женщина.
       Она невозможно притягательна для меня. Или я просто безответно её люблю.
       Я вижу, как красиво она идёт. Поправляет тёмно-русые, чуть каштановые, длинные волосы. У неё голубые глаза. Она идёт отчуждённо, самодостаточно, и - глаз не оторвать.
       Я знаю её работу.
       У неё странная работа.
       Не поворачивается язык назвать это работой.
      
       *******
       В "рабочее время" она живёт в небольшом, стеклянном, гранённом, похожем на миниатюрную скалу прозрачном замке. Её можно видеть - видеть её морские глаза, её волосы, тело, грудь, ноги. Она полулежит, её поза заманчива, ноги слегка раздвинуты... - за "хрустальной" стеной. Изящная, отточенная фигура. Т а к у ю желают все. Её глаза равнодушны, пристальны, рассеянны и чуть раскосы. Её можно любить. Можно обладать ею - за большие деньги. Но к ней единственный доступ: два кольца, два конца, а посередине, только посередине - нет стекла. Можно любить, и хуже: иметь. За большие деньги.
       Нельзя: гладить, целовать, трогать. Почувствовать кожу, запах. Нельзя ласкать, сжимать грудь, вытянуть и возбудить поцелуем чуть смуглый сосок...
       Денег в чаше около не убавляется.
       В ногах у неё нарциссы.
       Каждый день - свежие нарциссы. Они жёлто-бледные, жёлто-белые, цвет измены, цвет невинности. Два кольца, два конца... Нельзя поцеловать её густых ресниц, погладить её тёмно-русый курчавый лобок. Это разжигает приходящих. Никто из пользующихся ею не знает о ней ничего.
       Кажется, я что-то знаю.
       Кажется, я люблю её - созерцательной любовью.
       Но она уезжает. Уезжает из этого города навсегда. Пытаюсь узнать адрес, прошу оставить след: где её искать? Но она непреклонна и не оставляет будущего адреса...
       Я вижу, как она уходит, и знаю - моя любовь к ней остаётся со мной, она ничего у меня не украла. Только подарила - свою легенду. Она останется со мной. Я восхищаюсь её...
       свободой? Рада, что она свободна - даже от меня.
       Адреса нет.
       Я перехожу на другую сторону, иду по залитой солнцем дороге, и думаю во сне, что с этой фантазии начнётся мой новый ОСТРОВ ЛЕСБОС. Как в прошлом моём Романе несуществующего животного*, в названии второй части: Остров Лесбос или Секс по телефону - равновесные величины по сути, поэмы без героев с призраками мужчин. Лесбос без лесбоса, Лесбос - в созерцании собственного женского "я" - в ореоле плодотворного и нескончаемого одиночества....
      
      
       *******
       Просыпаюсь, поражённая сном. Кто ОНА? Откуда? Может, она - воплощение моей эротики, той, которая существует во мне? Точнее той, которая не существует? Которая - за семью замками, стеклянной стеной? Нарциссы - символ. Эротика - без рук, без любви. Созерцание без действия. Уступка необходимости. Редко-изредка с мужем. И чтобы - как
       можно меньше прикосновений. Идеал, холодный идеал чувственной свободы. Или -
       несвободы? Прообраз отсутствия? Осуществляемая неосуществимость?
      
       Прекрасная, продажная дева-дива, замурованная в стекле жизни. Как насекомые в янтаре. ОНА заставляет меня писать эти строчки.
       Тема, которую... Ненавижу? Люблю? - Боюсь...
       Как пожара и наводнения.
       Как стихии.
       Как ветра.
       Как воздуха.
       Испуганная бабочка.
      
      
       ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Я ещё люблю игрушки мира
       и до слёз люблю игрушки неба
      
       Хоть уже не женщина не кошка
       но ещё змея со старой кожей
       и мне страшно в новой оказаться
       лучшей неизвестной неготовой
      
       Я играю радостно и грустно
       в детские нелепые игрушки
       потому что раньше не играла
      
       ________________
       * Ольга Добрицына "Роман несуществующего животного", научно-издательский центр "Ладомир", 2001г.
      
      
       Да, люблю дешёвые игрушки
       дорогие мне не по карману
      
       Я играю в Божии игрушки
       и мечтаю чтоб они сломались
       чтоб заплакать
       до седьмого неба
       и к Нему приникнуть инфантильно
       мягкою
       дешёвою
       игрушкой
      
      
      
       *******
       Я - андрогин.
       Хуже.
       Поэзия и педагогика - две собаки, которые грызутся во мне. Педагогика отнимает душу. Это она вызывает к жизни моего андрогина. Существо неизвестного пола походкой ленивого уставшего кота подходит к телефону, и, притворяясь, уже бодрым женским голосом разговаривает с кем-то, и на том конце не догадываются, что беседуют с бесполым существом. Педагогика делает меня андрогином, потому что есть УЧИТЕЛЬ, или ЕГО нет. Учительница - это несерьёзно. Может быть поэтесса или художница. "ЦА" в учителе меня коробит.
      
      
       *******
       Моя педагогика. Мои не мои дети. Дети ИЗО.
       Чудеса в решете - самое точное определение моей работы.
       Чудеса в решете, - появляются на моей студии "Кот в мешке".
       Сегодня я приношу красную пластмассовую таксу, и мы говорим о немыслимом в природе. Потом они делают кино, ИЗО-фильм: множество кадров в длинном рулоне. В нём - разноцветное немыслимое.
       ...Был пасмурный солнечный день.
       По городу бегала синяя собака...
      
      
       *******
       Чудеса в решете.
       Кажется - вот-вот надорвусь. Но, Божьей милостью, снова и снова наполняюсь.
       Моя студия, мои-не мои дети. Я творю с ними. Через них.
       Я жадина-говядина, турецкий барабан. Потому что балдею, молюсь и причитаю над каждой понравившейся детской работой. Я - Гобсек детских талантливых работ. Собираю их и трясусь над каждой бумажкой. И жду. Чего? Второго пришествия? Когда напишу великую книгу о детском рисунке, которая перевернёт мир? Плодов?
       Да.
       Второго пришествия Христа.
       А эти картинки - семена.
       Я скряга. Коллекционирую семена, чтобы разложить их по полочкам будущей книги.
      
       Из чего же сделаны наши уроки?
       Их красной пластмассовой собаки.
       Павлиньего-лебединого пера.
       Осиного гнезда.
       Поломанной скрипки.
       Разбитого глиняного ангела с иерихонской трубой.
       Судилища над серой краской.
       Из дракона с шариком солнца на боку.
       Пустоты, хаоса.
       Из собственной слабости, нездоровья, молитв.
       Из детей. Я - педагогический людоед? Дето-ед.
       Педагогика - страшное, любимое чудовище, вечно голодное. Она - Чуковским крокодилом пожирает меня, и я не успеваю заполнять её глотку бесконечными уроками рисования с детьми от трёх до пятнадцати... Она пожирает меня, я - детей, дети - нас обоих. Волки педагогики сыты. Овцы - дети - целы. Кто же остаётся голодный?
       Моя живопись. Моя графика. Мои будущие картины. Душа, которая хочет на дно сознания-подсознания - подальше от всего, хочет тишины и дома, собственных детей. Которая хочет писать, писать, и снова писать. Моя вечно-голодная Поэзия, которую жирная Педагогика всё время отпихивает. И - жадная, худая литература жадно рвёт из её пасти жалкие, даже самые малые, обглоданные косточки времени.
       Педагогика - карма? Призвание? Долг? Любовь? - Рабство. Меня - продали ей. Свобода проблематична. Я тщетно пытаюсь, хотя бы мысленно сбежать, тщетно, потому что при любой попытке, даже слабой, слышу: на место! - и вижу указательный перст. Обогреваю вселенную. Даю чудеса. Фокусничаю. Рассказываю сказки. Маюсь. Халтурю. Истрачиваюсь и истончаюсь - от вечной грызни педагогики (какое всё же слово неуклюжее!) - и поэзии. И подавленный материнский инстинкт - жалею собственного сына, которому не даю то, что даю чужим детям. Которому - не додаю себя - между двумя голодными чудищами. Прости меня, сынуля. Вечно голодная по тебе мама, - единственному теперь в моей жизни мужчине, по игре с тобой, по сказке с тобой, по гулянию с тобой, по учёбе тебя.
       Сапожник без сапог.
       Светловолосое, детское моё счастье.
       Божий подарок. Чудо.
       Такое же, как они - дети, которых учу. Гении. Божие подарки. Чудеса в решете жизни. Да будет счастье на ваши светлые головы. Счастье и вера. И никаких котов в мешке, кроме творческих...
       Кот - катализатор воображения. Мой излюбленный химический реактив. Я не даю уроки. Я химичу.
      
       Небывальщина. ИЗО-фильм:
      
       "...По городу бегала синяя собака...
       ...Был солнечный пасмурный день...
       ...А в это время на землю прилетела космическая девочка..."
      
      
      
       *******
       Сапожник без сапог.
       Нищета духа.
       Кости времени.
      
      
      
      
       Грызётесь, собаки?!
       ...На колючем ободке не аукай Господа.*
       Или вы уже помирились-поделились между собой? В пользу третьей собаки - девы со
       светильником? - красивой белой собаки, которой не нужны земные кости. Она насыщается моими молитвами. Я не перекармливаю её, но и не даю голодать... хотя...
      
       *******
       Молитва.
       Молоко - льётся в чашку, в чашу, в кувшин, в ванную, в вазу, в а...
       Молоко, льющееся во вселенную, в мир. Молоко, духовное млеко, пребывающее во вселенной, в мире, в а...
       ...альфа, арка, арбуз, алоэ, алый, алкать, алчущий, аркан.
       Эй, свыше - крепче затягивайте, я привыкла к ошейнику.
       ...На Господнем поводке не баюкай голода...*
      
       "Был пасмурный солнечный день.
       По городу бегала синяя собака".
      
      
      
       *******
       Телевидение.
       Передача "Времечко" - в лице знакомого поэта тащит меня за уши. Что-то во мне сопротивляется. Но он уговаривает меня:
       - Расскажешь о своём романе...
       Вешаю ребёнка на круглую, глуховатую, временно гостящую в Москве свекровь. Злюсь на себя. И дурацкое: быть может? Глупое, потому что мудрость шепчет:
       с у е т а, тщета, пустота.
       Долгожданная минута, я в телевизоре, говорю: "Вся страна - это остров Лесбос... Женщины у нас несут непосильную ношу..." Что-то ещё. Показывают мою графику, полутораминутный сюжет сделан мягко, по-джентельменски. Девушка, пишущая и переписывающая роман, работавшая в службе "психологическая помощь мужчинам", телевизионщики молодцы - обошлись без слова "секс". Полторы-две минуты стоили дня жизни, нет - двух дней.
       Хочется неподвижности, словно чувствую себя слишком большой...
      
       ***
       Я в школе. Оформляю детские работы. Вдруг узнаю, что в округе появился медведь. Он вчера загрыз девочку. Спускаюсь на первый этаж, подхожу к большому окну, и ясно вижу: медведь уже во дворе. Поодаль на лыжах катается мальчик. Кажется, он не боится медведя. Меня охватывает панический страх, я бросаюсь вверх на второй этаж, ловя себя на постыдной трусости: я сама должна была закрыть дверь школы, чтобы медведь не вошёл, а вместо этого бегу на второй этаж, чтобы найти тех, кто это сделает.
       ________________
       * - стихотворные цитаты из книги автора "Роман несуществующего животного" (изд. Ладомир, 2001.)
      
       ***
       Я в походе с группой студентов. Извилистые дорожки, поля, леса, овражки, холмики. Забираемся в глушь. Разгар лета. Заброшенная полуразрушенная изба. Старый письменный стол. Окно - без стекла. В ящик стола кладу важные исписанные бумажки. Потом все уходят. Я тоже со всеми. Но отстаю, чувствую, что далеко уже от места стоянки. Дело к вечеру. Я плохо помню дорогу. Всё также вокруг: лес, поля, извилистые тропинки, легко можно потеряться. Мне любой ценой надо вернуть записи. Проклинаю себя - зачем оставила? Промедление смерти подобно, всё может пропасть... Боюсь заблудиться, боюсь вечера и скорой темноты, но всё же иду...
      
       ***
       Разговариваю с женой знакомого художника, я её первый раз вижу. Вдруг она узнаёт о моей бывшей работе. Она меняется в лице, в её голосе - мгновенное похолодание. Она с досадой и ненавистью звонит своему мужу и презрительно-ехидно говорит: "А ты знаешь, кем работала твоя знакомая??? Знаешь, что она занималась сексом по телефону?" Я не оправдываюсь, просто спокойно говорю: "Вы вправе относиться ко мне как угодно, но я уже пять лет работаю учительницей, и это - две параллели, которые не пересекаются, и что-то ещё, словно пять лет учительства - мощное алиби против преступления кратковременного телефонного секса... Тем не менее её лицо светлеет, успокаивается, и ненависть в глазах размывается...
      
       Дурацкие сны, особенно последний.
      
      
       *******
       Через пару дней - звонок знакомого поэта, в его голосе эйфория.
       - Тебя искал издатель! Проси десять миллионов, или хороший процент от каждого издания.
       - Что? - не разделяю его эйфории.
       - Жди звонка! - радостно заканчивает он.
       Целый день в уборке, в ухаживании за приболевшим сынишкой, после девяти вечера падаю. Сплю.
       Звонок. Во сколько? В десять? В двенадцать?
       - Я Вас увидел по телевизору, я издатель. Вы ещё не продали роман?
       - Простите, а какое у вас издательство?
       Спросонья плохо соображаю, делаю фальшиво-бодрый голос, но не успеваю запомнить и понять, что он произносит в ответ. Дурацкое волнение, говорю ерунду, (подсознательно, чтобы услышать реакцию?) - "...роман длинный, со стихами" - и слышу в ответ на все слова одно и тоже: "надо посмотреть" - и больше ничего. Ни одного живого слова. Ни одной живой интонации. Говорю, что позвоню через неделю, он сообщает телефон.
       - Домашний?
       - Да, звоните в любое время, я работаю дома, читаю рукописи.
       Подозрительно как-то, мелькают сомнения: издатель ли? Работает дома... Да ещё с фамилией похожей на "Ульянов"...
       Разговор закончен, и не могу понять, отчего меня пол ночи трясёт. Не могу уснуть, колотится сердце, мельтеша испуганной бабочкой. Понимаю потом: издатель похож на псевдоиздателя, дубовый непрофессиональный холодный разговор. Бабочка, испуганная неосторожными медвежьими пальцами. "Дайте рукопись" - без предварительной встречи или более подробного разговора. Сейчас. Разбежалась, взяла роман под мышку и дала. Так любой с улицы скажет: "Я вас видел, дайте почитать!" Дать почитать? Всё равно, что раздеться и лечь, без доверия. Во всяком случае, это - н е м о й издатель. Для таких - мой роман п р о д а н, во веки вечные на небеса, в обмен на мгновение любви Господа Бога... Профессиональный издатель и "культурный" человек не будет звонить так поздно автору-женщине, верх неприличия! Или думает, что я, не познакомившись, даю читать роман направо и налево?
       Вспоминаю - вот он, медведь, которого следует опасаться, который загрыз девочку; бумаги, которые нужно вернуть любой ценой через темноту и лес (взять - не отдать! - медведю)... сонный букет предвидения.
       Хорошая прививка.
       Золотую форель вообще не надо ловить, можно только умом да лаской, честностью и благородством.
       Устарело?
       Пусть.
       Лучше устарею вместе с романом. Пусть похоронен будет он в небесном сейфе, плохой, хороший, - всё равно.
      
       "По городу бегала синяя собака".
       Бешеная?
      
       *******
       Я когда-нибудь проснусь?
      
       Это я - на опушке бывшего детства, опушке тушинского леса. Через дорогу - белые хрущобины, одна из них - мой дом, там родители. Гуляю. Пасмурно. Липкий, пушистый снег, большие снежинки, не холодно. Вдруг - замираю от неожиданности и восхищения: огромные, мраморные, белые греческие кони, похожие на колесницу... Огромные, белые, мраморные кони на белом снегу. И с неба падает снег, большими, белыми, жемчужными хлопьями. Я запрокидываю голову, думаю: кто же сотворил в этой глуши такое чудо? Вздыбленные кони так огромны, что копыта передних ног - над моей головой, я никак не могу разглядеть, чья же статуя наверху, у меня путается Геба с Фебой... которая же из них "громокипящий кубок с неба, смеясь, на землю пролила..."?
       Так, со строчкой и вопросом-восхищением: белое на белом, белым-по-белому? - и проснулась.
      
       Красавица и чудовище.
       Я снова даю детям в задании "на образ" этот контраст.
       Какие ещё?
       Ни больше, ни меньше:
       Жизнь и смерть,
       Мудрость и глупость,
       Слон и бабочка.
       Робот и человек
       Но...
       Красавица и чудовище...
      
      
      
       МАМА
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
      
       На седьмом или выше, под райскими кущами сна,
       где уже не болеют, где молоды все, а не стары,
       там, наверно, весна,
       и над розовым морем - луна,
       и бутылка вина, и танцуют влюблённые пары.
       Даже музыка та же... не нужно куда-то бежать,
       или рваться, забыв, что душа изначально крылата.
       Там не надо мужей ублажать, и не надо рожать,
       и глядеть на родных и чужих без вины виновато.
       Говорила: устала... Хотела разрушить союз,
       где жена - Василиса Прекрасная, муж её - леший.
       Но блаженны все кроткие.
       Ныне свободна от уз.
       И похож на Вертинского ангел, к тебе прилетевший.
       Как жених,
       как возлюбленный,
       он поведёт тебя в Храм.
       Окружит невозможной любовью, и снова, и снова
       Он споёт, что мы слишком устали...
       Он скажет:
       "Мадам,
       уже падают листья...
       Когда же вы скажете слово?"
      
      
       *******
       Ворую?
       Чувствую себя воровкой - у сына, у дома.
       Меня оказалось слишком мало.
       Слишком много для работы, и слишком мало для близких.
       Меня не хватает одновременно - на шумного, здорового, неуёмного сынишку, и - бедную маму...
      
       Горько. Дико. Невозможно.
       Умерла Шейла, абрикосовый пудель, прожившая у нас чуть больше месяца... боль тянула долго-долго.
       Ушла мама, и, словно улетев, отпустила лететь и меня.
       Ты была облачной великомученицей.
       Мама, ты морально повесила на себя моего отца - своего мужа.
       Этот груз ощущали и дочери, как гири на ногах.
       Василиса.
       Имя, данное тебе добрым, немного пьяненьким после венчания, батюшкой при крещении.
       Премудрая, прекрасная, сказочная мама.
       Лишь два раза встречала девочек с именем Влада...
      
       Она просто хороший человек, - говорила про тебя твоя мама.
       Она была хорошая женщина, - говорит про тебя твой обожаемый тобой муж.
       И это всё?! Всё - про МАМУ? - с лучезарной улыбкой, незлобивей ангела?
       "Nikola" - так шутя сестра прозвала моего папашу и своего отчима, чтобы хоть как-то смягчить обоюдосестринское неприятие единоутробных твоих дочерей...
       У меня нет слёз.
       Наоборот - страшное чувство полёта, мама.
       Словно наконец до тебя достучалась, словно наконец тебя не угнетает твой любимый благоверный.
       Душа отходит. Словно отходит пароход.
       Мама.
       Наша неразделённая до конца любовь.
       Отнятая им...
      
       Недолюбленная моя...
      
       Сижу на чемоданах. Жду заведующую.
       Мучаюсь:
       То, что вчера казалось непростительной ошибкой, сегодня кажется благом. Для ребёнка.
       Посвятить себя матери - звучит красиво. А что делать маленькому сыну?
       Чувствую себя ужом на сковородке.
       И - тошнит от ощущения двойного предательства.
       Служу матери - бросаю сына.
       Служу сыну и дому - бросаю мать.
       Всё вместе - нельзя объять необъятное.
       Благими намерениями...
       Хотели "спасти" - прибавили страданий.
       Она хотела вернуться в свою комнату.
       Получила - палату ! 6.
      
       Но пока ещё мы в неврологическом, с условием моего постоянного присутствия.
       В палате соседка, Антонина Тимофеевна - святая старушка. Везёт мне на них. Одно имя - как музыка. Как русская певучая сказка.
       - И не старая. Сколько ей, голубушке?
       - 70.
       - А тело-то белое, красивое, как у пятидесятилетней...
      
       На вопрос врача "сколько лет?" отвечает то 125, то 32... И что хочет работать.
       Снова вспоминает: "...я шпалы таскала"...
       Действительно, таскала.
       В эвакуации, в далёком Черчике.
       В шестнадцать лет.
       И забыть их не может - шпалы эти.
       Умирая - помнит.
       Настолько, видно, женщина и шпалы - две вещи несовместные...
       Кончились твои шпалы, мама...
       Перед тобою, как бездна - небеса разверзлись.
      
       Мама, я лечу!
       Вслед за тобой...
       Словно обрезали пуповину, и - из тесного мира в открытый космос!
      
      
      
       ДЕТСТВО
      

    Стихи на полях

      
       ***
       За стеною недоверья,
       дни смывая, как росу,
       жили - не были деревья
       в заболоченном лесу.
      
       Их по жизни увенчали
       в этом царстве увядать.
       Им заоблачные дали
       и в бреду не увидать.
      
       Ветер бьется в кроне-гриве -
       веткам с ним не совладать...
       Будут в медленном порыве
       безнадёжно оседать.
      
       Чая новых возрождений
       ничего уже не ждут.
       Не имея наслаждений,
       наваждением живут.
      
       Древо - собственное ложе,
       корни - собственный порог.
       Бездорожье им дороже
       обескрыленных дорог.
      
       Не осудят, не обманут,
       лишь друг друга обовьют,
       Ветви страстные протянут,
       и невольно запоют.
      
       А весеннею порою
       вспыхнут, словно бирюза,
       чуть прикрытые корою
       их болотные глаза.
      
       Поглядят, как из гарема,
       на небесное стекло:
       настороженно и немо,
       заворожено-светло -
      
       чтоб у птичьего полёта
       хоть крупицу перенять.
       Чтобы в чёрные болота
       листья поздние ронять...
      
      
       *******
      
       Детство?
       Однообразное, затемнённое и тесное - как шестиметровая кухня в панельной хрущобе.
       - Ты почему накрыла эту кастрюлю не той крышкой?! - ворчливо-сердитым эхом доносится голос отца.
       И, оправдывающийся, нежный, мамин голос:
       - Ой, миленький, извини! - телефон зазвонил, я не нашла зелёную крышку...
       - А мне какая разница!? Телефон, телефон, всё бы тебе болтать!
       Закрыть уши?
       ...всё равно слышен звон падающей крышки, и жестокий бытовой романс на два голоса: сердитый правый, оправдывающийся левый. Красное и белое, они медленно раскалывают мои нервы на два лагеря: любви к ней, неприязни к нему. Абсурд пронизывает меня мелкими иголками.
      
       Дошкольные годы.
       Пустота.
       Или забвение.
       Словно кто-то стёр все ощущения, чувства. Скупая мозаика образов: ничего больше. Детские зыбкие сады памяти, и - ни одного лица. Иногда кажется, что вообще не была маленьким ребёнком.
       Переезд.
       Сначала - из центра, с Трубниковского, потом - с Таганки в Тушино.
       Лес. Воздух. Зелень.
       Шесть лет.
       И вот -
       школа.
      
       - Всё время витаешь в облаках! Опять школьную форму не повесила! Иди обедать, я уже всё приготовил, и садись за уроки, - доносится недовольный голос отца. Он часто заходит в их с мамой комнату. Мама на работе, папа - на военной пенсии.
       Она ненавидит колготки и платья. Но больше всего - форму.
       Она - индеец, амазонка, Маугли, Человек-невидимка, кто угодно, только не то, что есть: советская школьница в окраинной московской школе, пятикласница-хорошистка.
      
      
       ВАННАЯ
      
       *******
       Маленький угол, где можно инкогнито... не так давно с боем удалось его отстоять, - право на одиночное купание. С раннего детства купал отец. Он взял на себя эту обязанность, помимо кухни и стирки. Он старательно тёр ей спину и мыл голову, сопя, чего-то приговаривая, - она никогда не прислушивалась, плотный, тяжелый...
       - Да что ты меня стесняешься, я тебя знаю, как облупленную!
       "Облупленную" - бесило. Тошнота, стыдливость, отвращение подступали к горлу и душили. Он? Её? ЗНАЕТ?!! Как облупленную? - Она что, яйцо?
      
       Его деревенские заигрывания, шутки глупы и противны.
       "По натянутой - не грех! - как говаривала моя бабушка", - произносил он, пытаясь шлёпнуть, и вся подростковая гордость юной городской книжницы закипала в ней до белого каления, до глухой убийственной ненависти на эту плоско-похотливую деревенскую пакость.
       Свобода -
       быть в ванной наедине с собой. Теперь у неё есть маленькая личная вселенная, куда никому нет входа, пока она в воде, и дверь заперта изнутри. В ванной она забывает в себе мужских героев, в тёплой воде она - русалка, навечно, изначально: человек-амфибия в женском варианте. У неё светлые, длинные, распущенные волосы. Но ей не подходит безответная любовь Андерсеновской русалки. Ради него покинуть такое море? Быть немой и танцевать на иглах? Красиво, страдательно, но не для нас. Неинтересно.
       Холодный, утонувший лермонтовский рыцарь, которого любит и ласкает живая русалка?
       Тоже неинтересно.
       Морские существа не нужны. Она немного грезит об игре с дельфином, но мысли убегают...
       Она рассматривает своё тело, длинные белые ноги, мокрые волосы, падающие на уже большую грудь, которой она невыносимо стесняется вне дома, которую она почти ненавидит, сутулясь, как мама, и только тут, в ванной, представляя мужчину, смиряется с ней.
      
       Но, всё по порядку.
       Она живёт в пещере, бесконечно счастливая своим одиночеством и слиянием с морем. Ей хорошо и никого не надо. У неё есть пещера. Есть множество удивительных игр и уголков. Она одна, у неё никого нет: мама - пещера, папа - море.
       И не замечает, как за ней начинают следить, хотя она всегда очень осторожна, старается выходить-выплывать лишь ночью, или изредка рано-рано утром встречать рассвет.
       Но тот, который следит, тоже осторожен. Наверное, он не один. Может один, может их двое. Нет, пусть будет один. Его лица она не представляет. Но оно должно быть мужественным. Он умный, сильный и страстный, иначе неинтересно. Невозможно.
       Он выслеживает её.
       Он быстр и решителен.
       Он появляется так, что ей некуда бежать, несмотря на всю её русалочью гибкость, и борьбу, её связывают и увозят.
       Она оказывается в его доме. Он богат и властен. Его можно полюбить без памяти. Но она боится, как дикий зверь, смертельно боится. Он осыпает её лаской, заботой, подарками. Он хочет любви, а не страха. В его объятиях она чувствует себя маленькой и беспомощной, ей нравится это, и нравится бояться его. Но она хочет назад, в море. Земля - чужой мир, здесь она, даже с ним - навсегда дикая, неприрученная, чувствует себя потерянно, хочет убежать... но её держат под замком...
       - Сколько можно сидеть в ванной?!! Ты уже два часа моешься! Чем ты там занимаешься? - проникает сердитый голос папы.
       Чем?
       ...рука невольно покидает свой маленький нижний остров, другая же, хотя дверь закрыта, инстинктивно прикрывает грудь, тело сжимается и поворачивается спиной к двери, словно она прозрачная.
       - Сейчас выхожу, уже вытираюсь.
       Свобода за дверью ванной окончена.
       Мечты, как рыбы, уходят на глубину.
       До следующей ванны. До следующей субботы.
       Напоследок она успевает представить концовку.
       ОН - не выдерживает и насилует её.
       ОНА - убегает к морю.
       По песку. По острым камням. Она ранена. Из последних сил добегает до берега, ложится около родной пещеры. Несколько минут отдыха, и она войдёт в море, навсегда.
       Впереди - только море и смерть.
       Теперь - не страшно и полюбить.
       Он догоняет её.
       Она любит его со всей страстью, всей мечтой, как никогда. Она полюбила земного мужчину, и - уходит... О, Этот последний поцелуй перед морем и смертью. До следующей субботы. Интересно, чем всё кончится в следующий раз?
       Она ещё раз смотрится в зеркало и находит себя всё же красивой, по-особому. На людях, в длинной, неуклюжей школьной форме, в одежде "на вырост", с хвостом на голове, она чувствует себя гадким утёнком, неисправимой дурнушкой.
      
       Физика, астрономия - эти науки завораживают её. Она влюблена в передачу "очевидное-невероятное", как иные ныне в сериалы. Правда, по физике у неё всего лишь четвёрка. Ей кажется, что учителя её почему-то недооценивают, и что в другой школе она была бы отличницей. Зато учительница - самая забавная из всех, её прозывают старухой Шапокляк, за живой, весёлый, вредный характер.
       Она хочет быть физиком, потому что это серьёзно, потому что есть красивая теория относительности, а Эйнштейн играл на скрипке. Папе нравится, когда она занимается "серьёзными вещами", он хвалит тогда её и называет "умницей". Он доволен, что она хорошо учится. В конце каждого учебного года он вместе с ней внимательно разглядывает учебники и приговаривает, задумчиво глядя в потолок и почёсывая голову:
       - Как бы я хотел учиться вместе с тобой. Учись, доченька, учись!
      
       *******
       Она выходит...
       Из ванной, всего лишь из ванной. Не из пены, не Афродита, а всего лишь некрасивая школьница, синий чулок.
       Сегодня дома мама.
       Сегодня дома мама!!!
       Счастье!
       Иногда с мамой трудно в одной маленькой комнате. Большую занимает отец. Мама не может с ним спать, он безбожно храпит.
       О двенадцатилетнее "Я", выходящее из ванной!
       Это похоже на роды: из уютного угла, мини-океана, в эту жизнь, в этот дом, в эту тесную квартирку, в эту ненавистную школу. Была бы комнатка хоть в два метра... личная... с закрывающейся на задвижку дверью. Отец ненавидит закрытые двери. Однажды со злости выломал дверь в их с мамой комнату. Она на всю жизнь запомнила его перекошенное лицо. В гневе оно, круглое, как луна, краснеет, губы надуваются и тоже делаются кривыми. Хочется или убить, или - самой исчезнуть.
       Жить с мамой без папы - невозможный рай.
       Рая на земле не бывает.
      
       ...наконец она в кровати, наконец из комнаты ушёл отец. Покинул "женскую" половину. Он всегда так заходит: с деревенской улыбочкой, сияющий, масляный, как блин, с газеткой в руках, садится на край её кровати и читает вслух что-то из газет, почти каждый вечер. Он не может без этого. Вечерние чтения, подневольная политинформация.
       Наконец.
       Завтра воскресенье, не надо в школу! Она пытается уснуть, не удаётся. Она переворачивается лицом к подушке, и рука прибегает к испытанному средству... мыслей нет, чувств тоже, образы, низкие образы стелятся низко, как дурной туман. Напряжение, расслабление, сон. Тишина, темнота, одеяло - ещё одни непродажные друзья. Свидетели и сообщники постыдной? сокровенной? тайны... руко-любия.
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Бальное платье.
       Концерт.
       За окном
       медленно
       падают
       белые хлопья.
       Девочка.
       Маленький сумрачный гном
       из-под рояля глядит исподлобья.
      
       На итальянца похож музыкант.
       Музыка, словно волна, наступает -
       И затопляет капроновый бант.
       Девочке холодно.
       Девочка тает.
      
       Страшно как в сказке.
       Белеет стена.
       Взгляд музыканта похож на объятье.
       Гном усмехается.
       В прорубь окна
       медленно
       падает
       белое
       платье.
      
      
       В МИРЕ ЖИВОТНЫХ
      
       *******
       Окраинное тушинское лето.
       По телевизору в рубрике "В мире животных" идёт сериал, и все дети двора смотрят про добрый иностранный заповедник в джунглях. Там обезьяна Джуди, и почтальоном работает кенгуру. И вот очередная серия разыгрывается в зеленом дворе между двумя хрущобными пятиэтажками. Воображаются натуральные джунгли. Дворовые девочки, все как одна, расхватывают "звериные" роли, и ей достаётся то, что надо - роли сразу всех троих мужчин. И в очередной серии она самозабвенно командует дворовым зоопарком - "сама себе режиссёр" по-нынешнему.
       За двором - лес.
       Она любит овраги и непролазные места.
       После того, как подруга рассказала сказку-историю про короля и художника, которая поразила юное воображение, она рисует женщин с огненными глазами и огненными оранжевыми платьями.
       Художник задумал картину: горящая карета. Окно. И в нём - портрет самой красивой девушки. Но: карета должна быть подлинно горящей. Страдание и ужас девушки - тоже. Это король возжелал иметь такую картину, а художник потребовал, прежде чем кисть коснется холста, воссоздать это зрелище наяву. Самой красивой оказалась, конечно же, дочь короля. Король пожертвовал принцессой за ради искусства, её заперли в карете, карету подожгли, кони помчались, и она билась в огне. А может, она любила художника, и потому согласилась быть натурщицей - для своего бессмертия в страшной картине?
       Что-то средневековое было в этой истории, а может, она - просто воплощение пылкого воображения созревающих девушек, где есть всё, что нужно и что нравится в этом возрасте: король, художник, красота, юная бесстрашная влюблённая принцесса, карета, кони, огонь, смерть - весь набор, вся романтическая атрибутика.
      
       *******
       А если не пещера в море, то... необитаемый остров, и пещера становится лесной, волчье логово, где она-он? - пол меняется в зависимости от настроения, - прячется от людей; где она-он - сильнее, быстрее и ловчее всех, и лес родной, и все тропинки и заросли наизусть, и она-он против всех в одиночку защищает свою свободу.
      
       *******
       Двор между двумя хрущовками, где она-он весной-осенью - жила журавлём, гуляючи, и кричала "курлы"... Двор, где она-он - мустанг-иноходец, также, как и прочие её герои предпочитает смерть неволе. Наступит время, и весь этот детский романтический мусор? - выветрится под натиском взросления.
       Количество стихов "наизусть" поражало воображение сверстников провинциально-спального района. Мальчик, с которым она немного дружила, пытался выяснить их точное число.
       "Хорошая, послушная, добросовестная" - приклеился к ней скучный ярлык. Пожалуй, что слишком серьёзная - в значении недостатка? Вместо "Нахалёнка" Шолохова, от которого тошнило, в четвёртом классе читала Шекспира. Не знала многих простых вещей. На уроке труда училка сказала: "Закрой фрамугу", и она не знала, что закрыть. Класс смеялся. Когда появились "батники", тоже долго не знала, что это такое. Пока девочки не втолковали, добавив: "Ты что, с луны свалилась?"
       С луны.
       Однажды в школе девочки окружили её в туалете. И стали допытываться, знает ли она, откуда дети. И держали до тех пор, пока не сказала, после чего удовлетворённо, но разочарованно протянули: "надо же, знает!"
       Свою грудь она всё также ненавидит, до того, что спит в наглухо застёгнутом лифчике, завидует родившимся мальчиками, - будь амазонкой, без жалости бы...
       И - сутулится в школе.
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Солнца круг, как чужая монета,
       небесам прожигает края.
       И в лесу ненадёжного света
       заблудилась свобода моя.
       Заблудилась -
       и дикою стала.
       Отказалась от слов и подруг.
       А потом от блужданья устала,
       как устала от ласковых рук.
       Лес молчал -
       она в небо смотрела.
       Лес шумел -
       Она травы рвала.
       Или ветки холодные грела,
       и кого-то чужого звала.
       На земле, как на небе лежала,
       и своей отдавалась судьбе.
       И чужого
       к себе приближала,
       чтоб чужой оставаться себе.
       В одиночестве дикого света
       всё искала бессмысленный рай.
       И ждала ненадёжного лета
       В свой по-прежнему девственный край.
       И теряла, теряла, теряла
       платья,
       песни,
       цветы,
       имена...
       И - всё также над нею стояла
       голубая - хоть бейся! - стена...
      
       РУСАЛКА
      
       *******
       От возраста,
       когда в глазах поселяется недетская печаль, и всё время хочется то ли красиво умереть, то ли трагично жить, а получается только второе, - 11, 12, 13? - от этого возраста осталось лишь несколько рисунков на плохой бумаге: выдуманные морские пейзажи, пламенная принцесса в огненном платье, с огненными глазами, и такой же рыжей короной.
       И ещё
       - чёрные крылатые кони, демонические Пегасы, также с огненными гривами в чёрном небе. Три цвета: желтый, оранжевый, чёрный. Остальные были не нужны. Только однажды сентиментальность восторжествовала, и был нарисован розово-голубой Пегас на радужно-белом облаке в голубом небе. Картинка рая? Иногда в альбомных листках появлялись на фоне лунной ночи большеглазые, грустные русалки с длинными-предлинными жёлтыми волосами. Я вспоминаю, как она сидит за секретером, она вся - в лунной дорожке. Но проявляется отец, с его тяжелой походкой и дыханием, наклоняется, заглядывает через плечо. Инстинктивно она пытается "спасти" свою русалку от постороннего взгляда, прикрывая рисунок рукой. Отец злится, и громко ворчит: "опять ты своих лемуров рисуешь! Лучше бы уроки учила!" - говорит он твёрдой хорошистке.
       ...хочется порвать все рисунки раз и навсегда, и себя заодно, умереть, исчезнуть, провалиться сквозь землю в пучину, к русалкам на дно, и пусть гнилые водоросли путают ноги и руки... опутывают лицо. Или пусть он - умрёт, исчезнет, но перестанет смеяться над её русалкой. Его лысина лоснится, в его пухлых, плотных руках, в его тяжелом дыхании есть что-то противно-чувственное, его взгляд на русалку равен тому, как если бы он застал саму её - голой... когда он заходит к ней в момент её переодевания, и она рассерженно просит его выйти, а он, по-деревенски шутя, и масляно улыбаясь, говорит всё ту же фразу: "ты же моя дочка, я тебя знаю, как облупленную". Дверь за ним закрывается, тошнота подкатывает к горлу... она мечтает скорее вырасти и уехать: в колхоз ветеринаром, уборщицей на корабль, в Сибирь, на Бам, в тар-та-ра-ры, на край света и тьмы, к соловьям-разбойникам, - только бы не слышать этого вкупе со смешком "...по натянутой не грех, - так моя бабушка говорила", и не видеть, как маму коробит, но она деланно улыбается, иронизируя на его реплики: "Твоя бабушка была мудрой женщиной..."
      
      
      
       *******
       В школе
       везло на подруг-двоечниц. Мечта была - сидеть с отличницами, но сажали к самым-самым. От них, правда, тоже был какой-то прок. Одна из них раскрыла ей однажды смысл некоторых неприличных слов. Другая угощала сладким, приготовленным её заботливой мамой. Третья пыталась дружить "по-настоящему". Худенькая и смазливая, в порыве девичьей любви однажды спросила: "А если я умру, ты придешь ко мне на похороны?" Что ещё можно было сказать? "Конечно, приду..." "И я к тебе тоже..." - обрадовала она. В её неотягощенной лишними знаниями головке бродили и лезли на язык самые непосредственные желания. Придя как-то ко мне "поделать уроки" (это бывало редко - папа не любил гостей), и увидев, что родителей нет, предложила: "А давай походим голые!..", - но не нашла поддержки.
       Двоечницы раздражали. Нравились отличницы.
       Да и в качестве подруг хватало нарисованных русалок.
      
      
       КАК ВОЛКА НИ КОРМИ...
       Стихи на полях
      
       ***
       Распад
       души и тела
       неизбежен
       когда душа полна сопротивленья
       желаньям тела
       слава побеждённым
       не судят победителей они
      
       Распад души и тела
       неизбежен
       когда бросаешь тело или душу
       и кто-то вновь окажется в опале
       так по дурной цепочке достаётся
       тому кто слаб
       душа столь бессловесна
       что с обвинением любым согласна
       молчанье означающее нет
       в противовес закону поговорки
      
       Распад души и тела
       тело тень
       души
       или уже наоборот
       душа
       тень тела
       тайна остаётся
       как с ними совпадать и совладать
       чтоб избежать взаимного распада
      
       Распад души и тела неизбежен
      
      
       *******
       Поймала себя.
       На свободе. Горькой. Открытие: моя душа на мужика - волком смотрит. Муж в ванной помогал мыться. Вдруг увидела свой взгляд - взгляд души - не на него лично, на всех, и на него в частности, - взгляд волка. Взгляд искоса, настороженный, равнодушный, внутри которого - молниеносная реакция - нападение? защита? - второе вернее.
       Волком.
       Неожиданно и страшно.
       Куда я плыву - с этим?
       В церковь? К Богу? С этим - ко Христу? Он принимает? - вымышленных хищников из вымышленного зоопарка?
      
       *******
       У меня семейная забастовка.
       Пасу сына.
       Я не хочу его в сад.
       Я только кормлю его - завтрак, обед, ужин и больше ничего. Улыбаюсь. Изредка что-то говорю. Я не учу его ничему. Не играю с ним. Не читаю ему. Я только стучу на машинке, как дятел. Сегодня я - собственница. С двух лет он в саду. Сейчас он просто со мной.
       Мне хорошо. Ему - тоже. Нам - хорошо, хотя ему уже шесть, а мне ещё тридцать три. Меня ещё не распяли? Или уже?
       Жду воскресения.
       Жду лета, как манны. Жду каникул, как отмены каторги. Жду летних каникул, как отмены каторги, как манны небесной, как... воскресения.
      
       Снимите меня с педагогического креста.
       Да минует меня чаша сия, я хочу быть дома, быть собственницей, я не насладилась материнством с двух до шести, я гуляла, я работала, я дёргалась, я металась, я была преступницей, я не сумела быть мадонной: тихой, свободной, спокойной, мудрой, с сыном на коленях.
       Дайте мне не многих чужих, - одного своего! Двоих, троих!..
       Небо, ты же видишь, я еле тащу этот крест.
      
      
       *******
       Я - скрытый отрицательный герой. Точнее - героиня. Это не литературный мазохизм. Это истина в моей инстанции. Женщина не должна искать смысл жизни, в ней самой его слишком много! Для неё смысл жизни в разгадке: Чего я хочу? - хочу быть смыслом жизни сама. Не делать жизнь, а быть ею. Это значит: делать, что хочется. Делать себя. Быть может детей? И чтобы жизнь была красивой, и кто-нибудь её "устраивал". А я бы - думала о смысле жизни. Рожала детей.
      
       *******
       Чувствую себя большой, толстой, глупой рыбиной, задыхающейся в мелководье, рыбиной, безнадёжно ищущей глубины.
       Глупой, потому что сверх-опыт переполняет её и не находит приложения в окружающей среде. Интересно, все ли так себя чувствуют?
       Рыба на мелководье, медленно большими плавниками ползающая по дну - образ моего личного апокалипсиса, медленного, невидимого, полнокровного. У меня мелькают дешевые? мелкие? пошлые? мысли: какой же я нынче соответствую сексуальной ориентации? - Никакой. Что-то во мне сейчас от тяжелого плода: вот-вот должен упасть и томиться - по божьему, томиться от временной несвершенности и незавершенности действия. Мне страшно и непривычно, что я почти за пределом пола, за порогом чувственности, что я вообще "за порогом". И ничего, кроме альтернативных миров меня не интересует, и всё здесь лишь "отбывание срока". Или преувеличиваю?..
      
      
       *******
       Брею лобок. Для себя? Догадка - на самом деле хотелось бы как "в монахини" - постричь голову. Но социальное положение училки и вообще, общественное мнение, отрицание внешнего эпатажа - не позволяют. Поэтому устраиваю "постриг" там, где никто не видит.
       Скрытая монашка.
       Невольная ханжа.
      
       Солнце белою ромашкой
       Тихо светит на дворе.
       Я б хотела быть монашкой
       В маленьком монастыре...
      
       Или - странное кокетство наедине с собой?
       Женщина для себя?
       Живу, как моё лоно: одиноко, недостижимо, радостно. Нет, иногда достижимо - для руки. Забвение, успокоение - раньше. Теперь - изредка, ленивая необходимость.
       Наслаждаюсь тишиной - на фоне шумного сынишки, который весь - сплошной мотор. Да, наслаждаюсь - тишиной отсутствия мужчины в себе... вернее: мужской дисгармонии в себе...
      
       *******
       Игра.
       Нет игры - нет смысла жизни.
       Нет постельной игры - нет постели. Нет жизни.
       Я стала не только фригидна, но и капризна. Могу? - пойти на панель, но не подарю себя, лона не дам. Собака во мне переродилась в кошку, и я опять не заметила, когда это случилось. Бабочка, возникшая из гусеницы, тоже не знает, когда, хотя долго готовится. Нет, не готовится: заворачивается в кокон и спит. Спячка... Со мной тоже странные вещи творятся в спячке.
      
       *******
       Поезд набирает высоту... Про что это? Не важно, просто пришло. Ведь красиво было бы взлететь такой вот железяке-штуковине без крыльев?!
       Засыпаю носом в подушку. Кажется, скоро повернусь лицом к ветру. Предощущение мужчины? Или опять - пустое, и носом в подушку?
      
       *******
       Муж.
       Бедный муж. Он неуклюж, как большая собака, или небольшой медведь.
       - Рома, когда у нас будет много лишних денег (никогда!) - купишь мне волчью или
       оленью шкуру? а?
       Только не медвежью.
       Он неумело заботится, а я по поговорке: как волка ни корми...
       ...чувствую себя то - медлительным сонливым чудовищем, у которого есть силы только чтобы ползать, то... оживаю на короткое время и чувствую себя женским цветком. И мне не нужны зрители ни для того, ни для другого. Самодостаточность поневоле?
      
       *******
       Что делать с нежеланием?
       Скука.
       Он терпеливо ждёт у моря погоды. А мои корабли далеко. Я играю в страшную? или скучную? семейную игру с неизвестными правилами. Точнее - без правил. Где он - верит, что в конце игры, в конце тоннеля, - после ремонта в квартире, после покупки нового дивана, после дождика в четверг, после рака, который однажды громко свистнет на горе, то есть: когда всё наладится - в конце игры - его ждёт постель со мной, без проповеди, что всё опять не так.
       Страшная семейная игра, где Я-то знаю, что меня в конце игры, в конце тоннеля не ждёт никакой приз, а только необходимость расплаты за сверхпосредственную повседневную помощь. Расплаты - в какой валюте? Той самой. Страшная, глупая форма семейной проституции, где муж посредственно "дарит" доброту и ласку, в надежде на будущие проценты в постельной форме. Пусть крохотные, на которые "не проживешь". Он - проживает. Всё же лучше, чем ничего. Выживает, довольствуясь малым. Это малое по сути равно нулю. Просто и примитивно.
       Меня обворовывают с регулярностью раз в месяц...
       А точнее - всё время.
      
       *******
       Не люблю берёз, осин, ив... Разве что клён - люб. Кажется, с рожденья - люблю пальмы, кривые деревья... Не люблю Москвы. Грешно, родная, - а не люблю. А может, и не в Москве дело? Живу здесь и задыхаюсь, как рыбина на суше, не зная, чего от меня хотят, и чего я хочу, а выход один: конформистский, кармический, судьбинный, ведущий к душевной смерти - ничего не хотеть... И наступаешь, наступаешь, трижды наступаешь на горло собственной песне. Не хватает света, воздуха и пространства, или, может, всем так? Словно слишком много облаков в штанах вокруг. Просто болею с рожденья тут, как многие, многие, многие - заело пластинку.
      
      
       *******
       Корабль дураков, вернее придурков, как в фильмах Соловьёва: "Чёрная роза - эмблема печали", или "Дом под звёздным небом", где все - гениальные чудаки из соцпаноптикума, кругом - не до-мужчины, и беременным остаётся выходить за мальчиков. А влюблённым улетать на воздушном шаре, в который стреляют... где всё - кошмар, принимаемый за норму. Дурь, которая в таком количестве - становится способом жизни. Выживания. Страна, где с пелёнок учат: будь придурком и выживешь, и легче притвориться верблюдом, чем доказывать, что не...
      
      
      
       *******
       Маюсь.
       Многие вокруг маются. Или - не маются, и с них как с гуся вода - не живые. А если живые - то часто придурки. Умные, глупые, обаятельные, гениальные, семи пядей во лбу - но придурки. А если нет - то гении, святые, музейные экспонаты, выросшие на российской почве в невозможных условиях, чудо природы... и всё равно - мимо. Мимо меня. Ощущение недожизни. Почти у всех, я - не исключение. Как у стоящих в очереди - общий тусклый налёт скучного ожидания.
       Цельных, гармоничных, счастливых - много?
       Много.
       Почти не встречала.
      
      
       *******
       Страшно от мысли, что мне, как дурному полудикому зверю, нужно пойти, и набраться острых ощущений, чаще - дурного толка, и вернуться - побитой, разочарованной собакой домой. И тогда я смиряюсь со всем и совсем, и всё встаёт на свои места: и дом лучший, и муж хороший, и здоровое чувство вины загоняет моего зверя обратно в клетку дома. И он будет долго зализывать раны и царапины, не ворчать на жалкие кости, не нюхать жадно воздух в надежде на что? Кроме побоев несоответствий ждать от новых приключений нечего, к тому же не имею права, как свободные, бездетные рисковать шкурой. Не верю в добро - лично для себя. Может, я себя просто не люблю?
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Во имя тишины
       не говори теперь.
       Лишь оборотень-волк в имении поэта.
       Но даже он - умолк.
       Не спи со мной,
       не верь
       ни в обнажённость тел, ни в обнажённость света.
      
       Лишь оборотень...
       ...зверь по имени любовь,
       проснувшись не в сезон, в чужое время года,
       завыл и заболел под злую рифму "кровь",
       застывшую, как страх по имени свобода.
      
       Как волка ни корми, а леса не избыть.
       Не трогай, не зови.
       И ласка бесполезна.
       И всё одно - с цепи сорваться. И забыть
       лицо своё, жильё - когда проглотит бездна.
      
       Родное не ищи.
       Жизнь - злая сирота.
       Попробуй, оглянись,
       сдирая шкуру волка! -
       От волка - до Христа,
       по мостику креста
       сквозь красные флажки - и нет иного толка,
      
       иного бытия в отечестве моём.
       Во имя тишины, - в имении поэта,
       не обнимай, не жди, не беспокой мой дом,
       когда в душе болит,
       саднит иголка света!
      
      
      
      
       ЭГОЦЕНТРИЧНАЯ РАПСОДИЯ.
      
       *******
       Пишу о себе, для себя. Эгоцентричная рапсодия? Кстати, а что такое рапсодия? По звуковому анализу - что-то широкое, отстраненное, стелящееся, незаметно взрывающееся изнутри и успокаивающееся реальной гармонией и мнимой смертью...
       Фригидность.
       Объёмная и осязаемая, как большая серебряная рыбина, до которой дотрагиваешься и чувствуешь сладострастный холод, - гладя блестящие, острые чешуйки и плотные, прохладные округлости. Она ещё трепыхается, моя фригидность, как серебристая рыбочка на жарком песочке. Я вставляю её в рамочку, как свою несостоявшуюся девственность. Хочу любоваться, но... отворачиваюсь: не интересно, не ново.
      
       *******
       Конец лета.
       Мёрзну от сырости, однообразия и несбытости. Кажется, что отношусь к разряду пресмыкающихся - чувствую себя ящерицей, замерзающей, застывающей вместе с погодой, словно в голове нажали гипнотическую кнопку "сон", и полдня сплю. Дремлю, мёрзну, тяжёлые веки не хотят подниматься... попади я куда-нибудь в холод - первая замёрзну... вспоминаю Джек-Лондоновский север, там были мужчины, индейцы, ледяная романтика золотоискателей, и вдруг понимаю, что даже в этом ранее любимом мире мне уже нет места: неотважной, немужественной, безнадёжной, ленивой от усталости и нездоровья.
      
       *******
       Несуществующее животное на острове Лесбос, с тьмою неосуществлённых женских "я", без Чеширского Кота, который улыбнулся и провалился, когда-то вечно-любимый.
       "А" - упало,
       "Б" - пропало,
       Кто остался на трубе? - осталась бедная соединительная "И". "И" - это я. Я - на трубе, труба строительная, большая, как в детстве. На неё можно залезать и сидеть верхом, можно оказаться внутри, и закричать "ау", и пройти - на полусогнутых, в полусогнутом, - до конца, до просвета, и вспомнить, как рожала мама... "Ау!.." Моё "ау" осталось там. Я плохо умею кричать. Молчать легче. Поэтому и народ - безмолвствует. Нет сил на крик.
      
       *******
       ...бывший, давний, дальний, нелюбимый любовник, оставшийся "в друзьях" - звучит как "дальний родственник", говорит:
       - Ты всегда была страстная...
       - Теперь я фригидна.
       - Ну уж!
       - Правда. У меня весь новый роман об этом...
       - Первая часть: мечта о сексе, вторая - секс по телефону, третья - фригидность! Здорово! - со смешком заканчивает он.
       - Занятная раскадровка... Только всё-таки мечта о любви, а не о сексе...
      
      
      
      
      
       *******
       Барби, каприз, секс,
       - кодирую я словами мысли, которые некогда записывать. По городу и правда ходят натуральные барби - по одёжке и по духу, живые, увеличенные в человеческий рост, упоительно, стандартно красивые куклы. Так и разглядываешь: каблуки, колготы, юбочки, крашеные ноготки на руках и на ногах, кружева, обтягивающие блузочки... личико. Так и хочется: одеть, раздеть, уложить, и снова одеть, раздеть, уложить... Красиво обезличенные, отличающиеся только цветом волос и фасоном платья, они заставляют меня перевоплощаться в мужское "я" и хотеть...
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
       как хорошо не пользоваться спросом
       не падать долгожданным дефицитом
       в карман преуспевающего босса
       не рваться манекеном длинноногим
       в объятия престижного мужчины
       и не ложиться мягкою барсеткой
       в ухоженные руки бизнесмена
       министра дипломата мафиози
      
       как хорошо не пользоваться сексом
       не быть товаром с бешеной наценкой
       блестящей фишкой
       неразменной картой
       живым довеском к банковским счетам
       на бирже интеллекта и любви
       и рыночных не ведать отношений
      
       а может быть всё это
       только зависть
       обида
       дорогой чудесной штучной
       красивой вещи
       по ошибке чьей-то
       в рекламную витрину не попавшей
       и вовремя не проданной
       в пыли
       со склада ожидающей продажи
       и часа
       когда истинную цену
       заломит общий рынок суеты
       или
       со скидкой
       спустит в ширпотреб
      
       а может быть всё это
       просто горечь
       усталость нервов
       прозябанье мыслей
       и кризис экономики души
       банкротство жизни
       остановка сердца
       которое не хочет выживания
       на общем рынке славы
      
      
       *******
       ...полдня в голове Пушкинское: последняя туча рассеянной бури, одна ты несёшься по ясной лазури, одна ты, какие были поэты, какое время, кто бы сейчас, разве не графоман, способен без дураков написать целое стихотворение про облака, тучи, цветок - засохший, безуханный, забытый в книге, про дубовый листок? "Подымите мне очи, не вижу"... Воздух был чище, деревья выше, люди лучше... Колокольчики мои, цветики степные - сейчас, вне пародии, невозможно. Поэтическое ретро-брюзжание - по утраченному.
      
       *******
       Ромашка, Роман, имя, данное ему при венчании, домашнее имя. Может быть счастливой семья, где мужчине нравится, когда его зовут по-женски?
       Иногда он пытается уткнуться в меня, как в мамочку. А я в ответ - жестко, лекцию о том, что надо избавляться от комплексов "мать-сын" в любви, я - не мать, мне хватает сына... и сама я никогда не хочу и не могу в него уткнуться, и его инфантильные жесты меня бесят, что красная тряпка - быка... страшная, а скорее заурядная семейная постановка, в которой ненавижу быть должницей, увиливаю и фальшивлю: "ромашка, всё будет хорошо", - когда-нибудь, на том свете, - нелепая мелодрама, в которой я напоминаю дурную актрису, а он бездарного трагика, или "хорошего" парня - простого и хитрого.
       А весы шатаются, хотя для вида только, - потому что наглухо уравновешены невидимым цементом бытухи, повседневности, прозаичности и вкрапленной, как дозы наркотика, тоски.
      
       *******
       ...глаза у волка тоскливые, как ни корми, всё в лес... налево.
       Тоскливо, исключая только постоянно сопутствующий вихрь сына.
       Чего жду?
       Нового мужа? С этим всё. Иллюзии - уплыли мутными мыльными пузырями. Устала, мне не нужен больше новый муж. Жду-не-жду? Хочу-не-хочу? Любовника? Хочу-не-хочу. Нет, хочу игры. Равноценной. А сил нет.
       Ни на что.
      
       *******
       Приватизация.
       Она добила меня.
       Государственные игры. Собираемся два года. Успели за это время: развестись, сойтись, поменять паспорта. А приватизация - ни с места. Внедрение в текст, - нет, текст этих бумажек внедряется в моё сознание и насилует: гадко, скучно, неестественно. Что-то вроде куннилинга, когда не хочется ничего в данном месте и с данным мужчиной. Да ещё с чудовищной разницей в пропорциях...
       ...директору дирекции единого заказчика общую без разделения долей собственность...
       Директору дирекции - почти мистическое, если бы так слух не резало.
       ...директору дирекции единого заказчика от просителя прошения болотного жителя в болоте по прозванию Россия.
       Журавлиный синдром: голову вытащили, хвост увяз, и ни тпру, ни ну, и не в коня корм, и с жиру бешусь я в этой родной стране, где если не обухом по голове - уже счастье, и дрожишь от счастья: что война в Чечне, а не под окнами, что Белый дом напротив закрасили после путча, что пуля в заборе каменном, а не в тебе лично и не в соседе, что муж в милицию не попал, хотя часто останавливают, по причине не славянского лица, что... нет, лучше рыбиной на дно. И подальше - от Директора Дирекции...
      
      
      
       *******
       Бедный муж, по-азиатски, по-восточному хитромудрый, с яркими вкраплениями русской придури деревенской мамочки. Жалею его и не получается жалеть себя. Хотя каждое редкое прикосновение его похоже на прикосновение грубых человеческих пальцев к крыльям бабочки.
       ...он говорит: какая красивая! - и пыльца остаётся на его пальцах.
       ...он хочет её поближе рассмотреть - и пыльца остаётся на его пальцах.
       ...он хочет поиграть с нею, и вот она уже летит не как бабочка, а как смятый мотылёк, потому что слишком много пыльцы, необходимой для полёта осталось на пальцах человека.
       ...он хочет?.. мало ли!..
       Живу как трава, и пишу, как трава. Может сорная?
      
      
      
       *******
       Самое трудное, мучительное порою - найти себе образ, образ себя. Если не грешить и не спекулировать (дело надо делать, созерцать в бездействии каждый дурак может, лучше полы мыть, шпалы таскать), то порою мучительно страдаю от собственной БЕЗ-образности... та самая амёбность. Когда я - никакая, или кажусь себе такой, когда в душе, на душе нет "образной" печати. Что там было на плече у Миледи? Выжженная лилия? Вот именно, когда мне не хватает этой печати - я дурею внутри себя, и дурнею внешне... как гусеница в коконе, или как иногда дурнеют беременные. И пока не найду свой образ, свою новую кожу - не нахожу себе места, мучительно, как змея вылезая из старой со стёртыми, надоевшими узорами. Здесь, в России - у меня ничего нет, здесь в России у меня всё. Это всё и ничего - Россия.
      
      
      
       *******
       Не хватает лени. Не хватает растительной жизни. Чтобы неделю, месяц быть вальяжной домашней кошкой, сидеть в цветочном горшке, только чтобы поливали, и нанизывать мысли и чувства, как бусины на нитку существования. Я нервничаю и внутренне замираю, когда не могу позволить себе праздность (праздник?) - час, два, десять, двадцать четыре часа в сутки... Бытовая суета опрокидывает меня, и уже сама чувствую себя бытовой машиной, нелепой, мало функциональной, часто ломающейся, и всё во мне вопиёт от всеобщей тотальной заведённости. Все мечутся, мечутся, а я хочу быть, а не делать. В результате - ни то, ни другое.
      
      
       РОСКОШЬ НЕЛЮБВИ
      
       Стихи на полях
      
       ***
       День очнётся во мне, позабыв сновидений поблажки.
       За окном, как положено, будет метаться метель.
       Я безвольно проснусь в наизнанку надетой рубашке,
       И заботливый муж принесёт мне шиповник в постель.
      
       Тридевятый, десятый, медовый - горчит. Не готова
       на пожизненный срок к упоительной роли жены.
       Мой заботливый муж -
       что мне делать с абстрактностью слова?
       Я с ним ночью была, как бывают порою должны.
      
       Или ложе любое с любовью застелено ложью,
       чтобы было любому на нём виновато лежать?
       Чтобы каждый охвачен был -
       сладкою?
       горькою? -
       дрожью,
       перед тем, как положено богом,
       и сеять, и жать...
      
       ...Ты напрасно себе позволяешь такие поблажки! -
       говорил мне отец, приседая ко мне на постель.
       Я безвольно проснусь в наизнанку надетой рубашке.
       За окном, как положено, будет стелиться метель.
      
      
      
       *******
       Я - незафиксированный в научно-исследовательских трудах, неизученный, редкий вид домашней проституции. Мой безработный муж необходим мне. Когда представляю: вот, мне больше никто не готовит еду, не приносит чай в постель, не отводит ребёнка в школу, всё делаю одна, то ясно вижу, как бытовая дыра засасывает меня - в нездоровье, усталость, отсутствие мыслей, беготню. Ненавижу хозяйственную беготню всей "душевной" ненавистью, на какую способна, ненавижу, как паука, который высасывает муху. Мой муж - мой слуга. Муж-слуга. Плохой слуга, "косящий" под хорошего. Я избалована им - тяжеловесным, как медведь, с большим животом, который делает мне массаж, ожидая погоды... Кощунствую, но освящённый мой брак похож на связь графини с лакеем. Я - неизученный вид домашней проституции, продаюсь не за деньги, хуже - за услуги, которые он, как отец, как муж, обязан делать так, продаюсь, чтобы его дурная голова и неудовлетворённое желание не давили тяжелой атмосферой на ребёнка. Пусть хоть раз в квартал, но дешевле не придумаешь, как волка ни корми... в мыслях - навсегда - неизвестный другой, поселился, инкогнито, нагло и откровенно, постоянно сопутствующий грех, без которого - вообще нет жизни. Неизвестный посторонний - родного не представляю. Слуга - да, родной. Как собака. Грех один на другой - наслаиваются, потому что по-христиански так рассуждать нельзя, но... у красной кирпичной вымышленной стенки, под вымышленным дулом, под вымышленным солнцем - ВСЁ ВЫМЫШЛЕНО. И грехи, и муж, и любовники. Не вымышлен - только сын. И только перед ним - в долгу. Только перед ним - виновна. За то, что стою у вымышленной стены, под вымышленным солнцем. И не получается быть правильной земной мамой.
      
       *******
       А мой семилетний принц регулярно и добросовестно приносит двойки из школы, требует бездны внимания, а получает жалкие крохи. А быт тяжёл ровно настолько, чтобы всё время проваливаться, а конец света настолько близок, чтобы не наступать, и у меня совсем нет сил меняться, нет почвы... Есть только собственный женский пол, с которым никак не договорюсь. А моя странная фригидность расцветает пышным цветом всё в той же рамочке. Как ленивая, капризная принцесса-несмеяна на выданье, она радуется и страдает одновременно, оттого, что ещё никто не закричал: "А королева-то голая!", монашка по Хармсу... Она, моя странная фригидность смотрит на мужчин ленивыми, победоносными глазами, зевает, не боясь разоблачений, расцветая всё ярче и ярче, как неизвестная звезда, как вспышка сверхновой, расцветает, пока не заставит весь этот среднеполый мир обратить на себя внимание, расцветает как роза, капризная роза маленького принца, покашливая и требуя стеклянный колпак. И всё труднее и труднее самолично выпросить у самой себя хоть каплю наслаждения... Кажется, вчера я потеряла на этом пол ночи и всё утро.
      
       *******
       Фильм "Пианино".
       Женщина, по имени Ада, не красавица, но лучше, интереснее. Её немота, её дочь, её любимое пианино, оставшееся на берегу, потому что новому мужу - нужна жена, но не нужны любимые игрушки жены, даже если эти игрушки - дороже жизни. Она играет и поёт с дочерью по нарисованным на обычном столе клавишам. Сосед мужа, разгадавший её. Он перетащил с берега оставшееся там по жадности (грузчикам платить такую уйму денег за не пойми что?) пианино. Он купил его. За землю. У её мужа. Он предлагает: за пианино, за владение им, за игру она отдаёт ему себя. По кусочкам, по мгновениям -умному влюбленному соседу. Музыка и чувственность, желание и тоска нелюбви. Пианино, ревность, тяжёлое яблоко раздора. Ненависть. Она теряет палец и пианино. Палец отрубает муж. Почти конец: она с дочерью и любовником в лодке, муж отпускает её с соседом и с пианино. Выбор - между жизнью с любимым любовником и смертью на дне ледяного северного моря. Испробовав последнее, выбирает первое. Любовник, любимый, муж... кровавая цена отрубленного пальца, за которой - повседневный мирный кошмар нежелания. И счастье - на другой чаше весов. Мне никто не отрубит палец. И никто не соблазнит. И меня не ждёт любимый любовник. Вялая тишина быта. Роскошь нелюбви. Редкие непристойные фантазии сквозь издевающийся анекдотический шёпот на "о": о ольга, о отдайся, о озолочу... однажды отец онуфрий, обходя окрестности, обнаружил ольгу, но ольга не отдалась... Поскольку была занята - прислушивалась к редким всплескам желаний, сидючи Алёнушкой на кисельном берегу, у молочной реки по имени Любовь, сказочной и несбыточной - прислушивалась к всплескам вялой тишины быта, за которой - вечная неслышная буря.
      
       *******
       ... "даю" - редко, бездарно, искусственно, холодно. А муж - доволен и малым, которое для меня равно нулю, нет - минусу. Он делает обычный массаж, иногда удаётся тайно, чисто физически, испытать вершину, что искусно скрывается.
       Иногда - воображаю несуществующее - с давними посторонними. Занятная вещь -массаж. Наверное, так делали его рабы римским матронам. И не надо себя проявлять, и как-то участвовать в процессе. Чудовищно, хорошо, искусственно - как в непроницаемом костюме. Любовь и комфорт, - две вещи несовместные, как церковь и комфорт, сочетаются только у Ельцина.
       В душе, мыслях - дисгармония, рассыпаюсь, теряю себя от суеты, и живая вода от этого - только лень - недоступная и невозможная.
      
       *******
       ...снится ерунда. Осколки, обмылки, опилки мозаичной реальности, не собирающиеся ни в какой ни образ, ни узор, как поломанный калейдоскоп. Словно заело шарманку на одной ноте - беззвучия, бездействия, безлюбия. А я ещё активно притворяюсь живой. Устраиваю день рожденья сына: восемь взрослых и семь детских персон, шумное, живое день рожденье, с конкурсами, призами, с угощениями, салатами, сладким "полётом"... Чтобы долго потом созерцать пустой и белоснежный, как январь, холодильник.
       - Мама, я хочу кушать... А когда у нас будет сливочное масло?
      
       Сотворяю праздник студии в школе, и никто не догадывается, что эти живые весёлые праздники устраивает вялая, скучная, среднеполая и маложивая душа, застывшая от отсутствия надежды и холода....
      
       *******
       ...вяло ложусь сверху, он осторожно хочет подвинуть меня, дотрагиваясь до подмышек... и хищная пантера скалит зубы и хочет разорвать в клочья моего неуклюжего мужа, потому что подмышки и грудь - табу. Для него, для тех, кого чувственно не люблю. Пантера рычит, он испуганно извиняется.
       Табу... Жаль, нельзя целиком превратиться в табу, не ожидая - конца света, второго пришествия, третьего мужа, энного любовника.
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
      
       Светлеет день.
       И вновь пропала ночь.
      
       А я живу бездарно, словно тара,
       не лучшая, наверно, для души.
       В квартире обитаю, как в глуши.
       Пылится распростёртая гитара.
      
       И воду в ступе бестолку толочь.
       И прочь - невмочь,
       хоть мы, увы, не пара.
       Растёт тоска,
       как пышная опара,
       и кажется живою, дрожжевой.
       И чай горчит
       подобием лечебного отвара.
      
       Мой верный муж
       как пёс сторожевой
       молчит...
       Уныло ждёт какой-нибудь погоды,
       и тары...
       то есть - тела на постели.
       Года прошли, просеяли недели,
       ни золота, ни счастья не нашли.
       И нет погоды у моей природы...
      
       А ночь опять достанет до нутра:
       бессонницы убогая отара -
       овец пересчитаю до утра.
      
       ...не пара.
      
      
       ОЗАБОЧЕННОСТЬ
      
       *******
       Недалёкое иноземное издательство хочет купить мой "Роман несуществующего животного, или Остров Лесбос". Мой... просто остров. За восемьсот долларов, выбросив предварительно из романа "мусор" стихов - некоммерческий мусор. Ребёнок хочет есть не только макароны. Я соскучилась по вкусу чипсов. Не о красной же икре мечтать... Мы спим на старом диване, сколоченном бывшим тестем мужа. Восемьсот долларов хватило бы и на диван, и на бананы. У меня ещё ни одной опубликованной книги. А они (издательство!) говорят хорошие слова, и я соблазняюсь. Обещают свалиться недельки через две на голову. С авансом и договором. Неделя, две, месяц, три. Как частенько в любви: после завоёванного "да" - молчание и пропажа. Пока добивались рукописи - звонили каждую неделю. Мрачнею. Думаю об изъятии стихов, как о хирургической операции. Звонит знакомый, говорит, что это - ещё и дёшево. Я раздумала отдаваться. Хочу обратно рукопись. Счастье - она снова у меня. Привычно, спокойно. Пусто - свободно-хорошо, минус восемьсот долларов. Отказываю окончательно. На четвёртом десятке открываю - это приятнее, чем соглашаться... "Нет" - лучше "да". "Нет" -дёшево и сердито. Пусть весь мир будет теперь моим должником.
       Надоело.
      
       *******
       ...торчу дома в длинной старой рубахе, без ничего, поверх свитер. Слоняюсь из угла в угол, беспорядок действует на нервы, но вещи в попытке найти им место вываливается из рук. Валяюсь в постели, "с ничегонеделанья делаешься бледная..."* Пытаюсь любить себя, - лекарство от всего: болезни, депрессии, усталости, отсутствия всего: денег, счастья, мужчины. Это редко удаётся последнее время, словно болею вирусом бесчувствия. Но сегодня - получается. И не единожды...
       Хорошо зверям.
       Их мысли - о еде, потомстве, отдыхе, и - всё. Думают ли они о мироздании? Когда жуют или смотрят на звёзды?
       А человеку... мысли о еде и не только надо скрывать, потому что как-то оно низменно.
       Неприлично говорить таким же, как ты, о том, как хочется красной икры, хорошей постели... и всего такого невозможного... Неприлично: во-первых, всем хочется, а во-вторых...
      
       _______________________
       * Семён Кирсанов
      
       А неважно.
       Кто-нибудь, читая подобное подумает: это всего-навсего озабоченность. То сексуальная, то... едой. Неутолённая страсть гурманства... Увы! Роскошь первой озабоченности я могу позволить себе лишь когда пишу. Вторую - никогда.
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Тяжелые фаллические сны...
       Без радости и даже сладострастья,
       живущие - что камни или горы,
       отныне и вовеки - вне меня...
       Без лиц,
       без слов,
       без мыслей,
       без желанья:
       тяжелые
       фаллические
       сны.
      
      
       БЕЗГЛАГОЛЬНОСТЬ
      
       *******
       Во поле берёзонька стояла,
       Во поле кудрявая стояла...
       Лю-ли, лю-ли...
      
       Некому кудряву заломати... - вот она, любовь по-русски: некому заломати, сломати, надломати... И - больше ничего, и нечего ждать, даже этого "заломати" -некому, а не то что любить... "Есть в русской природе... безглагольность покоя"*. Вообще - безглагольность, обломовщина...
       Некому заломати.
       Первый день весны.
       Всё валится из рук. Никакой ясности. Чёрный весенний вихрь. Пустой холодильник. Ребёнок просит есть. Он, как и я, хочет чего-то кроме уж самого "насущного", чего дома нет. Я уговариваю, заговариваю его: "...знаешь секрет? - возьми несколько сахаринок на язык и соси, как конфету, потом сделай перерыв, и опять...тогда не будет так хотеться есть..."
       Чёрный вихрь, первый день весны.
       Почвы под ногами нет. Страшно. Набираю подряд три номера. Далёкие, недавние знакомые, все - мужчины. Договариваюсь о встречах. Деловых? Творческих? Чёрный вихрь - отчаянья. Боюсь, наделаю ерунды, никакой самодостаточности, провал.
       Утешение - первый весенний день.
      
      
      
       ________________
       * К. Бальмонт
      
       *******
       Мне отказали уже шесть издательств. Погладили по головке. Искренне похвалили и отвернулись. Рукопись мусолили неизвестные, чужие люди. Противно - как бесплатный стриптиз.
      
       *******
       Лето.
       До него ещё жить.
       Под самое утро - стыдный, затаскивающий на дно сознания, сон.
       Из тех, что снятся контрабандой, в какие-то особые моменты душевной усталости и любовной несвершённости...
      
       Они войдут (и негде спрятаться) -
       Не остановит их никто,
       Красивые, как два гестаповца...*
      
       ...Похоже на фашистский рейх. Казарма. Ублюдочная, скупая простота. К каждой из нас приставлен офицер. Или мы - к каждому из них? Нас "содержат" для них. Мы - подстилки для ублажения нацистов. Никакой инициативы. Никакого быта, нас тоже "обслуживают", мы - только для "этого". Кажется, думаю о побеге, но тускло, без особого желания. Тупые, примитивные мысли: мне нравится распорядок, нравится не думать, ничего не делать, быть послушной. В измерении сна - я одна в этой длинной, казарменной, со множеством кроватей, комнате. Входит чужой, "не мой" офицер, по званию старше "моего". Хочет меня, вернее не меня, а услуг. Это - не по уставу, меня и его могут наказать. Но он требует. Я должна взять... У него пистолет. Я не верю, что
       он выстрелит. Я могу сопротивляться, но боюсь - выстрела? Скандала? Шума? Скорее последнего. Делаю всё без удовольствия, когда кончится? И - не хочу "вылезать" из этого сюжета, хотя уже в полусне понимаю, что вижу сон... Чем же уравновесить его тяжелую, низкую чувственность?
       На грани пробуждения возникает образ-противовес: белая птица... Она летит, душа моя или что - там, в белой птице. А тело, или что? - тут, в казарме, и не хочет выходить из подневольной бессознательной чувственности сна.
       Проснувшись,
       душа "облаивает" подсознание: к какой пустоте стремишься, что за мусор у тебя в голове?
      
      

    Стихи на полях

      
       ***
       Я женское лицо своё не помню
       когда во сне
       являюсь
       обнажённой
       среди толпы
      
       стою и понимаю
       нелепую и злую неизбежность
       своей невыносимой наготы
      
      
       ________________
       * Елена Исаева
      
       я не одна
       мужчины в серой форме
       проходят мимо обнаженных женщин
       на переходе гулкого метро
      
       ко мне приставлен некто в форме
       он
       безличен
       равнодушен
       мне тоскливо
      
       и я не знаю
       хочет или нет
       меня военный этот человек
      
       я тоже без лица
       лишь вижу тело
       своё
       вполне привычное
       но только
       на грязном
       фоне
       мраморной стены
      
       меня не отпускает мой охранник
      
       и просыпаясь
       с чувством безразличья
       иду среди толпы
       и вспоминаю
       что женское лицо своё не помню
      
      
       *******
       Звери.
       Белый, белый, белый кот, пушистый красавец с голубыми, небесно-голубыми глазами. У меня не было красивых мужчин. Два гена: голубоглазость и белошёрстность - лишили его слуха. Ангорец, пушистый, нежный, пугливый - таким он появился. Я обхаживаю его - ласково, как мужчину, приручая и любя. Сэр Чарли, Маркиз - имена, кои их обладатель не слышит, приходят и уходят, пока не исчезают совсем. Зато - он умеет говорить, и всё понимает. Его ревнует ко мне абрикосовая Шейла - кудрявый, смешной пуделёк, маленькая сучоночка, обиженная ревнивица. Она облизывает ноги мужу, и выпрашивает ласку у меня.
       Звери в моём доме - мечта детства, сбывается у тех, кому за тридцать... браво. Лучше поздно, чем никогда. Чувство незаполненности? Нехватка теплоты? Взятые "для ребёнка" они, конечно же, нужны были и мне. Гладить и любить. Любить и гладить. Белый кот - предвестник новых любовников. Он магически притянет их, даже если Москва превратится в Сахару!
      
      
      
       *******
      
       ... слава богу жизнь прошла
       что всё бывает именно потом
       что крылья отсыхают под стеклом
       хотя куда видней из-за стекла
       что я была занятным экземпляром
       в коллекции твоей
       что я была...*
      
       ...у меня не будет больше мужчин, способных причинить боль. Мёртвая бабочка за стеклом коллекционного ящика - неуязвима. Кто коллекционер? Бог его знает, и Бог ему судья, а может Он и есть... Не хочу любить, никого, кроме Него. Хочу всего-навсего быть, и - мужских рук, всего-навсего... кошка. Погладили? Идите дальше.
       Белый кот, голубые глаза.
       Апофеоз чувственной тишины.
      
      
       СОРОКА-БЕЛОБОКА
      
       *******
       Сорока-белобока
       Кашу варила,
       Деток кормила:
       Этому дала...
       Нехотя и скрыто - стервенею.
       Хочу того, которому можно не "дать", а отдаться...
       Какая дикая разница между "на" и "дай".
       Этому - дала, а этому - не дала! - как же достала эта (для меня - горькая!) женская считалочка...
      
       ОХОТА
      
       *******
       Трёхлетний домашний монастырь закрылся... на ремонт. Или открылся?
       Я выпустила себя. Или пар?
       Мужчины.
       Постель.
       Я урву космос. Пускай на "нижней чакре" и без любви. Летняя охота в преддверии осени. Три года брачного безбрачия.
      
       Мне хочется, чтоб сгинул, чтоб исчез
       Тот дом, где я - замужняя невеста!..*
      
       Траура по невозможной любви. На дне бабочки просыпается куколка бывшей телефонной девочки:
       "...я хочу тебя, я уже..."
      
       ________________
       * Ирина Ермакова
       * Игорь Северянин
      
      
       *******
       Испуганная бабочка вышла из кокона. Расправляет крылышки. Больше не боится. Поглядите - у неё на крыльях - мнимые глаза вампа. Она выпьет вас не любя. Она относится к вам теперь так, как вы когда-то к ней. А в сердце у неё паук. Может, тоже мнимый, - но не для вас!
       Кто попадётся в ловушку?
       Как всегда - сама.
       Не путайте глаза на крыльях с глазами спереди. Глазастая, она слепа в своей решимости, и, - открыть секрет? - мало что видит на самом деле.
       Подслеповатая бабочка.
       Хочет поймать любовь.
       И того, кто не нужен - тоже.
      
       *******
       Тянет, фатально тянет на белое. Невеста - и всё также без места. Никогда так не болела по белому.
       V. - подарил белый фен и белую расчёску. Невысокий, грузноватый, хороший, озабоченный семьёй и работой, недосягаемый. Подарил - и простодушно склонил к постели. И не дал вырасти хоть немного цветку чувства. Но: белая расчёска, дорогие духи непостижимого запаха. Голубые, подслеповатые глаза. "Ты - бриллиант!" ...бриллиант без оправы, огранённый лишь заботами. Когда же теперь - фонарик голубых глаз?
       Или опять - так?
       Но я уже не умираю - ни от отсутствия звонков, ни от эфемерности встреч.
      
       Ау...
       В лесу много зверей.
       Я не боюсь заблудиться.
       Охота.
      
       "ПАПОЧКА"
      
       *******
       Хочется пустоты. Впереди, позади. Чтобы - белый снег, и степь, да степь кругом. И - замёрзнуть. Во поле берёзонька стояла... Меня опять подранили. Только вышла на охоту, и снова отлеживаюсь в своей берлоге. И двух шагов не сделала, и подранили слегка - не болит даже, просто - ноги в очередной неизбежной? - грязи... Зато на волю теперь - долго не захочется.
       Ранит - собственная ошибка.
       Двадцать лет разницы - искала папочку?
       Тот, у которого когда-то брала в долг.
       Эдакий живчик.
       Ни любви, ни мечты, ни обиды. Всё померкло... И ничего сверх того, ни в сфере духа, ни в сфере материи. Никогда не достигала такого... безразличия. А ведь ему - пятьдесят с хвостом, и пять раз за ночь. И даже грамотно. Но ни на йоту - не приблизился к душе. По сути - ни на йоту меня не взял. Что был, что не был. Чистенький, аккуратный, невысокий, добродушный, хитроватый... еврей с суффиксом "чик". Ничего личного. "Массаж изнутри" - как говаривал гулящий муж одной подруги.
       В награду - пустота.
       Студиец второго класса слепил однажды "образ пустоты" - из пластилина и штучек-дрючек. Место этого творения размером с ладонь - в лучшем из лучших музеев, кабы такой был бы для детских работ - дабы учёные ломали голову. Взяв поломанную пудреницу с отсутствующей пудрой и зеркальцем внутри, нагромоздил сверху разного непонятного красивого. Подошёл ко мне и, медленно открывая навороченную крышку, сказал: "Её Величество Пустота имеет честь пустовать перед Вами...". Черный мелкий пластиковый кружок-выемка... После вычурной "наполненности"...
       Никогда не был секс так пуст. Даже с импотентами веселее было. Кризис возраста? жанра? пола? Или тех - немного любила? жалела?
       ...пошло, невесело, но всё равно - хочется чего-нибудь такого... неземного в плотской игре. Животного? райского? крайностей? Тишина. Мёртвая. На западном фронте без перемен.* Голова моя машет ушами, как крыльями птица, ей на шее ноги маячить больше невмочь, чёрный человек на кровать ко мне садится...* - нет ни чёрного, ни белого.
       Ещё одна погорелая попытка найти мужчину.
       Быть с ним.
      
       *******
       Он повёз меня на дачу.
       Отдохнуть...
       "Замечательные люди, и хозяин - умница!". И даже не представил меня - ничего, кроме имени. Лучше б так и сказал: подстилка. "Русский типаж, полковник в отставке, всё делает своими руками, поёт, чудесно поёт русские песни!.." Его жена суетилась на кухне и в грядках, внук слонялся. Соседи захаживали по делу и без дела, ко мне лип шестидесятилетний, богатый, хорошо поющий дядя, строящий по соседству замок с бассейном, и мне зверски хотелось стать настоящей сукой - И НА ГЛАЗАХ У ВСЕХ уйти, а хотя бы и к нему: этому богатому стареющему дяде - не всё ли равно, когда никого не любишь? Уж он не пожмотничал бы. Идиотское понятие "принадлежности", идиотские правила: вроде как некрасиво от одного тут же к другому, оправдывая слово на вторую букву алфавита...
       "Русский типаж", полковник, хозяин дачи пел мои до одури любимые русские песни, а у меня от водки, пива, чужих людей вокруг всё сильнее и сильнее болела голова, и хотелось вычеркнуть всех - тусклого, энергичного, безличного еврея, русский типаж, вялого сытого внука, его хлопотливую жену, и оставить только - русские песни и русский пейзаж, как самодостаточные и ни в ком из нас не нуждающиеся явления.
       Вычеркнуть и себя.
       И уснуть, как спят младенцы - избывая эту дачу, людей, и свою несуществующую или замороженную сексуальность.
       А у них на огороде - премного обалденно красивых огромных кочанов капусты. Я заглядываюсь на них - откровенно и вожделенно. И, конечно же, мне не предложили ни одного, и с подозрением посмотрели на подаренный всё же моим спутником... слишком хорошее для него слово! - большой "ихний" помидор.
       А у меня дома - ребёнок, просящий есть, и полупустой холодильник.
       Тоскливо.
       Страшно.
       Хочется куда-то, куда-нибудь... вниз головой.
      
      
       ______________________
       * Э.М. Ремарк
       * С. Есенин
      
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Постель сияла пустотой
       как белизна листа.
       Ты был - не тот. И я - не той.
       И плакала мечта.
       Постель сияла белизной
       сомнительных утех.
       Постель хотела быть волной,
       красивым словом "грех".
       ...а ты,
       цепляясь за меня,
       был воровато-прост.
       И я -
       беспечна, как змея,
       кусающая хвост.
       Безрадостно в чужих руках
       отогревалась плоть.
       Душа витала в облаках...
       И заново полоть
       хотелось почву для любви,
       выращивая стих...
       Но Бог - не пахарь, и зови
       другого... и других.
       И в одиночестве на дно
       постели ляжет "нет".
       И будет рознично дано:
       Мужчина,
       Ветер,
       Свет...
      
      
      
      
       КОМЕТА
      
       *******
       День, похожий на хвост кометы.
       Ослепительный и яркий.
       Вязкий. С блёстками космической пыли. С дыханием космоса - в себе... две встречи. Неожиданный интерес немолодого литератора к моему всяческому творчеству. В проекции - неизвестность. Но даже такое внимание к написанному... Мои "вещи" испуганно выглядывают, как ожившие игрушки - залежавшиеся в пыльной детской любимые игрушки. Состояние ребёнка: а вдруг этот взрослый не пробежит, как другие, мимо, а заглянет, поглядит-потрогает-поиграет в мои самодельные собственноручные игрушки...
       Вторая встреча - давний знакомец сестры, умница, психиатр, писатель в одном лице. Надежда: можно писать книгу - о детских рисунках, есть шанс... Так, верхом на хвосте кометы и влетаю домой после коньяка, ничего не могу поделать с аппетитом, разыгравшимся. Как фантазия на тему доступного (как Руслану - борода Черномора!) - будущего.
       Выдох.
       И беспокойство.
       И ощущение снова сползающей кожи. И Георгий Гачев по телевизору. Говорящий, что мир - Богова жена. А я - чья жена? НИЧЬЯ. В этом и счастье.
       Планета, тебе надоели спутники?
       Да.
      
       Муж, не трогай меня сегодня!
       Где мой меч, ведь бороду Черноморскую Руслан рубил мечом. Я сегодня воин. Амазонка. И даже жесткий "С" сегодня сказал "извини" за ранящую мелочь, с его-то восточной гордыней! Воистину, мир перевернулся, если гора не идёт, то...
       Что день грядущий нам готовит? Что есть счастье? - просто, примитивно. Как дважды два, как валенок: состояние востребованности. Неслышный стон. Даже не стон. Кто умирает? Рабыня. Не Изаура, другая: "...нет, я не Байрон..." Умирает, правда? Правда. И знает, что амазонка не будет её хоронить. Бросит как падаль на съедение грифам? По-спартански: отнесёт в каменный склеп, и не прольёт ни слезинки. Забыла потому что начисто - эти солёные бесполезные жемчужины.
      
       *******
       Явление.
       Появление-проявление
       из долгого небытия Чеширского кота. Он же чудовище. Несчастное.
       Мимолётное возвращение.
       Лицезрение призрака.
       Память так долго вытравляла этот образ
       Теперь, когда я стёрла с лица земли своей любую возможность, он - возник из пепла. Возник, но не воскрес - из мёртвых. ...неужели этого драного кота я называла Чеширским, лелеяла и любила, хотела умереть или жить у его ног?! Воистину, Бог велик и милосерден...
       Чеширская улыбка превратилась в своё кривое подобие, в гримасу. Тоскливо.
       Сцена 1, дубль 1.
       Герой появляется на пороге с виноватым оскалом.
       Нездоровое, напряжённое лицо.
       В одной руке - бутылка водки, в другой - "чистота - чисто тайд", маленькая пачка стирального порошка.
       Хоть стой, хоть падай от неожиданности...
      
       *******
       Я - трагик по призванию, который изнемогает в мелких комедийных однообразных бессюжетных ролях: впору повеситься - как в нормальной, бездарной, гениальной пьесе.
      
       Самоубийство на почве.
       На пустой почве, на почве отсутствия любви и роскоши.
       Я всё ниже и ниже летаю - мне уже не нужна любовь без роскоши.
       Когда я была маленькой и глупой, я завидовала бродягам и морякам, хотела путешествовать, быть бездомной и бесприютной, как пишут в старинных романах...
       Теперь я отравлена: хочу дворец, хочу на автомобилях заезжать в супермаркеты и обедать в ресторанах... Иметь деньги. И - никого не любить. И - падать в небытие мещанства и вещей...
       И - в огромном красивом дворце иметь маленькую комнату: шалаш из прошлой жизни, где стоит старый дурной диван, где под подушкой - любимая ночнушка до пят давней давности, в дырках и заплатах, у стен - некрасиво сколоченные стеллажи с книгами, детскими рисунками и всяким бумажным барахлом. И - неуклюжая тень бывшего заботливого мужа. И чтобы раз в год жить тут. И мечтать, чтобы остальные все комнаты горели синим пламенем! Чтобы опять видеть за шалашом только белые степи нескончаемого, неизбывного чего-то, позади и впереди...
      
       ...мои фантазии разрастаются, как рак на нездоровой почве бесплотности и бесплодности, принимают всё более болезненные очертания...
       Они захватывают здоровые клетки и так не бьющей ключом, а еле ползущей по телу энергии, и - отсасывают силы, тянут одеяло моей жизни на себя, как заправские, классические вампиры.
       Подспудное желание -
       нахлебаться роскоши метафорически сбивает меня с ног, сводит с последнего ума, как когда-то желание любви. И то, и другое - равно недостижимо. И надо ставить крест: жирный, мраморный и блестящий, желательно с портретами неосуществимых надежд...
       Фантазии,
       растущие сорной травой на почве запущенного до безобразия домашнего быта, суетливого рабочего бытия, мелких псевдоподвигов моей мнимой доброты, заставляющей меня общаться и разыгрывать роль сочувствия там, где ничего нет, все выжжено, пусто, и я, как попугай, повторяю слова доброты, без понятия... У меня нет сердца. Мне нечем быть доброй. Оно трепыхается редко и несносно, как птенец, выпавший из гнезда, и только тогда я его ощущаю, и кричу - отдайте, отдайте, отдайте - обратно в гнездо, туда, где его не ощущаю... за семь замков, за колючую проволоку, в тюрьму, в могилу, за железобетонные покрытия, в Чернобыльский саркофаг... Только не просите у меня ничего...
       Пусть никто и ничего не просит
       Перед одиночеством дороги...
       ...не заставляйте делать быт, сочувствовать и жаловаться... избавьте меня от чужих слёз, от вечного актёрства. Я - равнодушная черепаха без панциря. Я согласна на карму зверя, микроба, атома... Вот что происходит, когда рядом мелко и хищно, как гиена, дышит инфляция, поедает бумажных насекомых с цифрами, и от разъедающего душу мельтешения не спасает бессильно распластавшаяся на самом дне духовность.
       Хвост кометы - пыльный. Блестящий, далёкий. Как уцепиться?
      
      
      
       ЧЕШИРСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ
      
       *******
       ...бывший Чеширский, а нынче не знаю какой кот, так легко отрываюсь от тебя - память кошки настолько стёрла тебя, что откидывается... всеми четырьмя лапами вкупе с пятым хвостом...
       Ты плёл, как счастлив видеть меня, и пил водку, а я плела новые стихи, и не пьянела совсем от твоей дурацкой водки... потому что вся душа стояла дыбом от напряжения. Реакция - раненого зверя на того, кто ранил. И - ощущение силы...
       Я не буду с тобой спать.
       Я могу с тобой не спать.
       Более - я не хочу с тобой спать.
       Зря ты затеял это, Губин.
       Умерла - так умерла.
       Ты не знаешь, что я - хуже, чем была. Потому что теперь твёрдо стою на земле, а романтика вымерла во мне, как динозавр - как твой динозавр, который дневал и ночевал во мне, и тебе не достать меня словами, потому что мне отныне нужно всего лишь море - цветов, денег и роскоши, а не снов...
       И ты не купишь меня, хотя продаюсь снова, как всегда: безнадёжно, с отсутствием покупателя, продаюсь, а тебе - не на что купить, потому что нищий, и от нищеты ли? - жмот. Работаешь грузчиком в магазине, бывший психолог и подполковник, бедный Чеширский кот... И глупо было тебе надеяться, что я останусь прежней и любящей.
       ...какая ты хорошая...
       ...как я рад...
       После водки ты мерзко валишься на кровать, а у меня - иголки из-за болтающегося в чужом дворе сына, которого не видно из окна, и приходиться каждые пять минут дёргаться и выбегать на лестничную клетку, чтобы взглянуть во двор...
       Ты тупо - неужели всерьёз думал, что после 3-х лет - появишься с водкой и тайдом, и я кинусь тебе на шею? Да тебе нужно бросить миллион алых роз мне под ноги, глупый Губин, и ползти ползком, и целовать обувь, а ты:
       ...дай разочек... НЕТ.
       ...очень прошу!.. ну возьми в ротик, пожалуйста... НЕТ!!!
       Чувство презрения к тебе удерживает меня от резкостей, и я профессионально вешаю лапшу: ...здесь не буду!.. не смогу... найди берлогу, построй шалаш, устрой пикник, пригласи.
       Три года тебя не было, и я не верю тебе ни на грош. И я погляжу, на сколько телефонных звонков хватит твоей бедной души, опустошенного духа, и упрощённого ныне разума...
       ...ну хоть подрочи меня... - умоляешь ты, но мне противно. Потому что там, где ты был, и было наше всё, только не это, а то, - там выжженная пустыня, и надо заново сажать цветы и собирать воду, а ты - ленивый жлоб, и садовник из тебя - никакой. Я не вижу в тебе ни капли человеческого чувства, просто - тихий животный вой. Я смотрю на тебя, как медсестра на больного - тебе настолько было лень пошевелить мозгами, о сердце и речи нет, - чтобы понять: ТАК приходить к бывшей возлюбленной после долгой разлуки НЕЛЬЗЯ.
       Так приходят... нет, даже к шлюхам так не приходят! Так приходит нищий к нищенке. Но я - не нищенка.
       Прости, милый.
       Если очень захочу опуститься на самое дно, - найду бомжей...
       ...ну хоть подрочи, - снова скулишь ты, - что мне, в метро, что ли, дрочить?
       Да хоть где...
       Встаёшь, разочарованно застёгиваешься, и, кажется, до тебя наконец доходит, как далека я сейчас от твоих проблем.
       - ...ищи шалашик!.. - то ли успокаиваю, то ли издеваюсь на прощанье.
      
       *******
       На удивленье - тянешь лямку навязанной тебе игры: регулярно звонишь, попутно вспоминая ласковые слова, прошлые интонации и заклинания в мой адрес, - из тех дальних, добрых ли? - времён, когда деревья были большие, несуществующее животное существовало и без памяти любило потрёпанного кота и его улыбку, заклинала его - не исчезать из её жизни, а взять в свою, и медленно становилось его ленивой привычкой... но КОТ-ТОК - утёк, ушёл, исчез, а несуществующее животное превращалось в новую, и снова новую женщину, которая любит-не любит себя и вокруг, а главное: не жалеет, не зовёт, не плачет, не умеет больше любить мужчину и спать с ним, зато умеет виртуозно притворяться. Красиво играть и лгать, и даже фальшивить - красиво.
       Брависсимо!
       Отчего же не аплодируешь?!
       Уходишь - в обидевшее тебя "не дам"...
       С каждым звонком опять думаю: на сколько же его хватит?
       Цинично и простодушно спрашиваешь:
       - А может, у твоей сестры или подруги?
       Твоя простота хуже воровства. Я играю на повышение - везде по нулям до лучших времён, и ты - с носом, время идёт, звонить и говорить ласковые слова надо, а трахаться негде...
       Да если бы больно хотелось - очень больно! - то и когда ребёнок гуляет, и у сестры, и у подруги. Но - ни грамма не больно. Ни миллиграмма.
       ...Что остаётся от напалма?
       Но я жду - твоего мяча. Просто занятно - когда иссякнет порох твоих звонков и ласковых слов. Нутром чую - запас у тебя маленький. Да и слова берешь с того света, с заигранной пластинки, бедный призрак себя самого. Не лучшая участь.
       Встряхнись, Губин, у тебя ещё есть шанс!
       Ты разродился.
       Уехали "твои", и ты снова зовёшь к себе - на квартиру жены, поскольку твою счастливую для нас в прошлом однушку вы с женой сдаете.
       Я ёжусь, но мне любопытно, думаю: каков будет твой мяч, твой ход.
       Первый промах:
       перепутал выходы, и я, как дура, ждала с другого конца метро.
       Думаю: не в бровь, а в глаз, первое предупреждение, первый знак.
       Голова у тебя дурная, болен ты, Губин, болен, и не выздоровел.
       Второй промах:
       пьян. Волна отвращения - алкоголик. Не мог удержаться до моего приезда? Да, было время, терпела, любила... но после трёх лет разлуки? - или в твоём сознании так и зафиксировалось - она любит меня любого? Увы...
       Второй шар в лузу безнадёжности, пустоты и несвершённости.
       В моей красивой, зелёной под крокодила сумочке - косметичка, в ней - сменные трусики. На мне - красивое белье. Я ехала спать с бывшей моей и может снова настоящей? будущей? - любовью. Но не с пьяным Губиным.
       Плохие предчувствия не обманули.
       Обманули, как всегда, надежды.
       Почти с порога:
       - ... прости, я, наверное, чай выпью, и поеду...
       - Как? - ужасаешься ты.
       Время - пол десятого ночи.
       Скучная, мещански ухоженная, обставленная квартира, ковры на стенах, хрустальные сервизы в шкафу, - ничего лишнего.
       Кухня.
       - Тебе грибочки поджарить?
       Как?! Они ещё не поджарены?!!
       Семья в отъезде. Работы нет. Детей маленьких нет. Что ты делал весь день?
       Ему что, было некогда? - вытереть стол и поджарить грибы заранее - к моему приходу?
       Дальше хуже.
       Я голодная и хочу есть. Но уже готова бежать. Потому что достойного "приёма" явно не предвидится.
       Комната. Журнальный столик. Газета. Бутылка водки. Бутылка вина. Закуски нет.
       Ты наскоро жаришь грибы и какое-то сало. Приносишь, и мы пьём.
       - За тебя?
       - Нет, за тебя... как я счастлив...
       - Я тоже... - вру я.
       Твои слова текут мёдом в мои железные, не прощающие уши. Так ты меня ждал... Я ехала ради старых слов, которые уже не звучат для меня. Ехала, чтобы увидеть пьяного Губина и его грязный кухонный стол.
       Аминь.
       Ты треплешься о любви, о том, как страдал эти три года по мне, а я пошло парирую, что это напоминает онанизм - страдать и не звонить, не встречаться.
       - ...я боялся...
       Меня выталкивает отсюда.
       От тебя.
       Здесь много кроватей-ковров-сервизов, но уже знаю, - ни вместе, ни врозь не смогу. Дожёвываю резиновые грибы, чтобы уехать не столь голодной, как приехала.
       Как сквозь колючие ветки продираюсь сквозь уговоры, но вот колючая дорожка позади, я на улице. Хорошо, что ты не был агрессивен, не стал удерживать нажимом. В метро (цепляясь, наверно, из-за твоего дурацкого, оставшегося на мне облака твоей "жаждущей" энергетики) ко мне липнет тоже пьяный мужик. Думаю - на своей станции выпрыгну, а он останется. Но он успевает выпрыгнуть за мной.
       - А теперь, парень, ты отваливаешь, понял? Нет? - тогда у тебя будут неприятности. Не верит. Я захожу в милицию на станции, прошу дать позвонить мужу, чтобы встретил. Они выходят к мужику: "Это вы к женщине пристаёте? - тупо смотрит. - Зайдите сюда. Зачем пристаёте?"
       - Люб-бовь...
       Парня задерживают, наверно его ждёт не лучшее. Но мне классно от прилива адреналина - так чувствует себя хорошо огрызнувшаяся и куснувшая врага собака. Впервые сдала человека в милицию, и - испытала удовольствие.
       Встречаю мужа.
       Он счастлив, что я неожиданно не осталась ночевать "в чьей-то мастерской", и я целый час гуляю с мужем, которого бросала ради Чеширского кота, и счастлива, потому что теперь бросила его раздосадованное подобие ради мужа.
       Сменные трусики в косметичке не пригодились. Мат королю.
       Гарде королеве.
       Неисповедимы пути...
      
       А ты опять так ничего и не понял, и снова звонишь, и говоришь те же ласковые слова, которые проскакивают мимо ушей транзитом, как сторонние пули, не застревая, просто "фонят" прошлым...
       - ...я скучаю, а можно я буду дрочить на твой образ?..
       ...можно, дрочи, мне-то что?
       Жалобное:
       - Когда приедешь?
       И - мой ход, мячи в твои рваные лузы:
       - Разве так встречают? Ты что, за три года на цветочки не смог наскрести? - стегаю я телефонным хлыстом.
       - Высекла ты меня. Не бурчи...
       - Я не бурчу. Ты меня просто потряс - не в лучшую сторону.
       - Так ты приедешь?
       - А что, цветы уже стоят, стол накрыт, дорожка постелена?
       - Когда за цветами приедешь, жопа, сейчас пойду покупать...
       А на небесном сердечном компьютерном табло высвечивается: НИКОГДА.
       - ...к сожалению, я не только женщина, но, хоть и звучит по-советски, по-горьковски - ещё и мать, у меня холодильник пустой, мне ребёнка кормить нечем. И я не имею права отчаливать на свидания, пока главные мои проблемы не решены... - заканчиваю я матом в три хода.
       Твой любовный порох терпения сгорает. Остатки твоего самолюбия, себялюбия дожирают его мелкими, жадными, красными языками.
       И - конец.
       Наконец-то я знаю, как отвадить - просто "намекнуть" о необходимости помочь...
       Карман - ахиллесова пята, одно из самых уязвимых мест большинства представителей сильного пола.
       И - как обрубило.
       Скучно, плоско с тобой, бедное человеческое привидение бывшего моего Чеширского кота. Что мне твои комплименты, - благо накормил когда-то.
       ПРОЩАЙ.
       Подайте бывшему председателю государственной думы: он работает грузчиком в магазине, он сдает свою хорошую однокомнатную квартиру, ему с трудом хватает на водку и еду, - подайте ему на цветы для бывшей не слишком всё же любимой женщины!
       Антракт.
      
      
      
       РЫБАЛКА
      
      
       Стихи на полях
      
       Рассказать тебе сказку? - Жила-была светлая ночь
       под названием день...
       И она начиналась с рассвета,
       со звонка и дороги, а дальше всё было точь-в-точь,
       как и водится в сказках - подъехала к месту карета.
       Как на крыльях летели четыре её колеса,
       отдавая, фырча, все свои лошадиные силы.
       И мелькали в окошке: поля, облака, и леса
       мимо...
       Строили замки, последние травы косили.
       Ясный день расцветал, и царевна забывчивым сном
       забывалась, и вновь просыпалась в его предисловье...
       Белкой грызла конфету и красила губы вином.
       А машина неслась - в тридевятую глушь Подмосковья...
       Рассказать тебе сказку? - как длился счастливый привал,
       и осеннее солнце сияло в лазурной огранке,
       как женатый царевич с замужней царевной гулял,
       и глаза разбегались от сказочных яств самобранки,
       как её подзывал он, и времени было - завал,
       и сама золотая -
       к ногам их монеткой упала;
       как царевич за удочкой долго и сладко зевал,
       а царевна в палатке лениво и сладко зевала...
       Бабье лето случайно вернулось, и было тепло.
       Опьянела царевна, и надо бы сказку сначала -
       как шумели березы, и пиво рекою текло,
       а потом, как и водится, вдаль их карета умчала.
       Но, с приманкой во рту - поднебесная рыбка, танцуй!
       Под мотив незатейливый голубоглазой рыбалки,
       бей хвостом...
       Ей достался улов. А ему - поцелуй.
       И в нагрузку - видение зеленоглазой русалки.
      
       *******
       В моей жизни появился, надолго ли, коротко ли, редко ли - V.
       Любит ли кто кого, люблю ли я, любит ли он? - вопрос чисто риторический.
       Он - любит рыбалку.
       Любит ли меня?
       Забудь это слово.
       Забудем это слово.
       Забудемся...
       Нет, не получается у меня.
       Но...
       Его голубые глаза изредка освящают мои будни и скрашивают моё милое семейное одиночество. В них плещется глубина. Он добр, спокоен, не жаден, умён. Свет в окошке? - Маленький отсвет в далёком чужом доме. И всё же - даёт мне силы думать о белом поле и белых небесах.
       Первый мужчина, который сделал дорогой подарок до постели, и способен повести в кафе просто пообедать. В снятых им фотографиях виден художник.
      
       Я - свободна, никого не люблю - заговариваю себя. Свободна, никого не люблю, кроме сына.
       V - рыба, уплывшая в далёкое деловое море, философ по жизни, простодушен, закрыт - как это сочетается? Он - далеко, давно и неправда.
       Он даже не отдушина, просто невеликая радость, которая приходит раз в полгода. Всего лишь - радость его внимания, не больше. ...Благодарю вас за любовь, похожую на муки... - не было ни мук, ни любви. Была скорая и... никакая постель. Были некоторые замечательно не постельные удовольствия: набор вин, вкусностей, энное количество столь необходимых денег... Ещё - искренность, немного души... Немного ли? - кто знает? Кто сочтёт? Да и зачем?
       Главное - радость послевкусия...
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Синева незабудок...
       Приснился чужой идеал -
       белый мрамор Венеры у моря...
       А здесь - холодина.
       Хорошо, что никто никого никуда не позвал.
       И легко ощущать, что не глина ты вовсе, а льдина
       в этом женском обличье...
       А в общем, не стоит о том.
       И богини, и боги забыли свои пьедесталы.
       Здесь не жизнь, а былина.
       Здесь верят в святое "потом..."
       И привыкли любить в состоянье тоски и опалы.
       Здесь похожа душа на большой обворованный дом.
       И свободы своей ты себе никогда не позволишь.
       Здесь синонимы - быть и не быть...
       Но однажды, потом,
       подари мне букет незабудок -
       всего лишь...
       ...всего лишь.
      
      
       *******
       Но вот исчезает горизонт обыденности, и там, за вечными и пьяными туманами, после дождика в четверг, на высокой горе появляется рак, свистит, но не мне... Кому? Не знаю. Впрочем, и не свистит даже. И не рак вовсе.
       Кто?
      
      
       CВЕТ С ИМЕНЕМ ПРОРОКА
      
       Стихи на полях
      
       Он чужеземец, брат не кровный, а по духу.
       Откуда?
       - Всё равно.
       Кто он тебе?
       - Поэт.
      
       Он слово принял в дар к отточенному слуху,
       призванье - за строку сводить себя на нет.
      
       Орлицы и орлы к нему приходят в гости.
       Он принимает их порою в неглиже.
       И башня у него - доподлинно из кости
       слоновой, хоть стоит на первом этаже.
      
       Поэзии волна тебя к нему прибила...
       Ответчица! - взыщи: вот истины истец.
       Тебя обнимет он: ...моя Хава-Нагила...
       Откликнешься в ответ: ...мой Солнечный Телец...
      
       Замысловата вязь восточного узора...
       Блажен, как падишах, и тост его цветёт.
       Но незатейлив слог простого разговора,
       В душе твоей тропа к нему не зарастёт.
      
       По милости судьбы повенчан с русской речью,
       Которая сама - и церковь, и собор.
       Осудят? - знает он породу человечью.
       Ты знаешь, как высок тот, кто спустился с гор...
      
      
       *******
       Свет-имя? Имя-свет.
       Свет - не любовь, возможность любви.
       Его имя - моя молитва.
       Моё лето проходит под знаком его имени.
       И не одно лето... осень, зима, весна, и снова лето. Под знаком золотого Тельца. Золотого - не от золота, а от света. Он - по сути летний. Лето - его любимое время года, он - любимый мною, но не мой...
       Так долго не подпускает меня, что уже думаю - не подпустит никогда.
       Долгие телефонные разговоры, редкие встречи.
       ...мечтаю о ночи с ним.
       Это пустая мечта.
       Я глупо влюблена.
       Худею.
       Всегда худею, когда влюбляюсь безответно. Или думаю, что безответно. Впервые хочу - всего одну ночь, которой хватило бы на всю жизнь. Одну ночь погреться у солнца - достаточно, чтобы не обжечься.
       Задолго до - виделись мельком раза два.
       Как-то попадаю на поэтический вечер. Он тоже там. Со мной маленький сын. После вечера приглашает всех "отметить". Большую компанию привёз к себе на двух такси. Общается с моим разбойником на равных, очень тепло. Очарованы друг другом. Чем-то похожи. Разговаривают, как два мужика, знающие что-то большее, чем все вокруг. Как будто... сын и отец.
       Артистичность и внутренняя свобода.
       И - дистанция.
       В дальней комнате: портреты Цветаевой и Ахматовой.
       "Смотри, с гитарой - Высоцкий, а это - мой троюродный дедушка, Хемингуэй".
      
       День бы простоять,
       Ночь бы продержаться.
       Вспышка.
       Снято.
      
       *******
       Говорю невпопад. От смущения делаю ляпы. Он вспыльчив. Он - загадка.
       А я?
       Он "видит всех и вся насквозь". Во мне звучит старая бабская песня, из любимых: Он лучше всех, потому что... умнее и самобытней не встречала. Но люблю эту бедную землю, потому что другой не видал...*
       Он - просто свет, если свет - это просто.
       "...просто Мария, или сложно Мария?" - шутит на слово "просто".
       Свет? - огонь. В огне много тёмных полос. Но их я увижу и вспомню после.
       А пока... бабочкой... стремглав. Не замечая.
       Талантливых, необычных - много. Много ли? В нём вижу какой-то осколок яркости, упавший, как метеорит... Но, кроме меня, это мало кто замечает. А с моим зрением - трудно ли? С моей влюбчивостью, закодированной на нестандартных, из ряда вон - можно было пройти мимо?
       Он нарочито, упорно и убеждённо "косит" под "я только что с гор спустился", играя "восточностью", заводит ироническую пластинку: "ну, ты мне объясни, наконец, шо це таке, а то я простой, как валенок!", или, вариации на тему: "...простой, как советская песня!"
       А чего стоит его ненависть к модным, длинным, и запредельным для нормального осознания словечкам?
       _____________________
       * О. Мандельштам
       - Что, что ты сказала? - и наслаждается по полной, смеётся или злится, когда некая литературная или просто "умная" девица начинает всерьёз объяснять ему, что же "це таке" аура или парадигма.
       Он надевает маску упрощения, потому что за ней - удобнее наблюдать, и ещё - чтобы дать кому-нибудь шанс увидеть, понять его, или не увидеть... и то и другое его устраивает. Говорят про него: тиран, развязен, барские замашки...
       Никому не интересно: почему?
      
       *******
       Как его называть?
       Если гора не идёт...
       Если гора не идёт к Магомету...
       Если я гора, он - Магомет.
      
       Я подошла к Магомету.
       Немного подышать в сильных руках...
       Бабочкой - потрепыхаться в горсти. Поболеть.
       Магомет так и не подошёл к горе.
       Снизошёл.
       Немного побаловать, побаловаться...
       Потрепыхать...
      
       ***
       Хлопни оземь хвостом. И в морозной декабрьской мгле
       ты увидишь опричь своего неприкрытого срама -
       полумесяц плывёт в запылённом оконном стекле
       над крестами Москвы, как лихая победа Ислама.
      
       Куполов, что голов, да и шпилей - что задранных ног.
       Как за смертным порогом, где встречу друг другу назначим,
       где от пуза кумирен, градирен, кремлей, синагог,
       где и сам ты хорош со своим минаретом стоячим.*
      
       Магомет - не потому что пророк. Магомет - потому что относится к горе.
       ...Я к тебе отношусь - говорил Чеширский кот.
       Свет? - думаю, он был бы против такого своего имени.
       Пророк? - разве что на уровне поэта.
       Любовник?
       Мы были любовниками.
       Стихи на полях
      
       ***
       В явь не веря,
       Разум - прочь.
       Мы - два зверя.
       Будет ночь.
      
       Звёзды, глыбы...
       Приголубь!
       Мы - две рыбы.
       Будет глубь.
      
       ________________
       * Иосиф Бродский
      
      
      
       Солнца спицы.
       Свет поёт.
       Мы две птицы.
       Будет лёт.
      
       Будет лета
       Светотень.
       Будет Лета.
       Будет день.
      
      
       Нет! Мы не были любовниками.
       Так и не стали любовниками. Хотя были вместе.
       Была ли я - любовницей? Пробовала - безуспешно. Я не жила с ним, и он со мной не слился. Не хотел. Не любил. Остался "недосягаем". Я в него не вошла. Не пустил. Он в меня - не захотел. Со мной был лишь краешек его. Краешек... света? Так было. Или казалось.
      
       Попытки остались попытками, не став любовью всей. Любовь свершилась лишь в наших поэтических душах. У тебя ко мне - братская. Как счастливо нам просто спалось... опять "просто". Потому что остальное было сложно. Не по мне. Ты поигрался, помучил, поучил... Пытался - любить. Потом - надоело?
       Уроки были трудны... неисполнимы... на "отлично" - не выходило. Даже на "хорошо". На троечку? двоечку? - со стороны - чьей только? - виднее...
       ..."любая двенадцатилетняя... может это сделать лучше тебя!"... любая, двенадцатилетняя? - ну да. Не я.
       Старание и постель - две вещи несовместные.
       Я очень старалась.
       Иногда тебе нравились мои "старания".
       Я чувствовала себя замороженной статуей.
       Снегурочка и уставший от жизни, любви и баб, вешающихся на него, пока не обломаются, султан-диктатор.
       ...Обожаю влюблённых баб! - говоришь, когда однажды неожиданно сваливаюсь на ночь.
       Это был короткий счастливый период, когда ты, наконец, кажется, чуть полюбил. Снегурочка и султан-диктатор.
       Интересная парочка, не правда ли?
       Что у них может получиться?
      
       Получился
       залёт.
      
       Два аборта от двух поэтов. От двух мужчин, которые в жизни не переносят друг друга, ни близко, ни далеко. Оба ребёнка - не угодили небесам, раз не родились. Или - не угодила моя любовь, мой выбор... отцов? Правда, в первом случае - отсутствие выбора (она и ахнуть не успел, как на неё медведь насел), бес попутал тогда на прощанье быть, точнее - лечь... От первого - не могла, не хотела иметь ребёнка. От второго - хотела страшно, но он - запретил, точнее - не хотел. Родила бы - для себя, кабы не дурацкое моё второе табу - не рожать детей от не желающих их отцов. "...Я не имею права иметь детей не от нашей, понимаешь, драгоценная моя? Что моя матушка скажет?" - говоришь спокойно, как в танке - видать не первой, и не впервой... И я знаю, что матушка - не в значении недовольной, контролирующей мамы-Кабанихи великовозрастного сына, а гораздо хуже - в значении рода. Против этого - не попрёшь... К чему - на мою итак не слишком здоровую голову ещё и проклятие целого, пусть немногочисленного народа? Упаси боже, да простит тебя и меня твой Аллах. А ведь ты от них - за тридевять земель в тридесятом царстве по имени Московия. "Ты берёшь на себя этот грех?" "Целиком, на двести процентов!" - говоришь с характерной своей интонацией-с-чуть-особым-акцентом... и я верю, что твои двести, которые ты берёшь на себя - это действительно двести на душу - что касается души - тут ты щедр, как мне чудится. На карман - тоже, когда есть, но - действительно по-барски, на ветер, и всем - пыль в глаза, и ничего не оставить - ни себе, ни той, ради которой - пыль в глаза и деньги на ветер: "гулять, так гулять...". А подавить кого - это уж характер, что поделаешь, да редкость двуязычья, да и учёба - всегда не мёд, для их же пользы в конце концов. Действующие вулканы тоже учат.
       Наступает мой последний день Помпеи...
       Первый раз: ещё в советские годы от нелюбимого - бесплатно, без наркоза, с дикой, на всю жизнь незабываемой болью.
       Второй раз - в годы перестройки от любимого - платно, задорого, с наркозом, с неожиданной легкостью и чувством полёта после.
      
       Плакала мечта иметь ребёнка от по-настоящему, до глубины любимого...
       Плакала - в первый раз, хотя аборт от Чеширского кота был лишь воображаемым.
       Плачет - во второй раз. Натурально.
       Будет ли третий?
       Значит - заплачет и тогда.
       "Всем заплачу, когда заплачу..."*
       Бог троицу любит.
       Не суждено на этой земле мне - родить от любимого...
       ... А был ли мальчик?
       Впрочем, я грешу и преувеличиваю - мужа я любила, и сын мой родился по любви...
       Но это другое...
      
       *******
       Камера, назад.
       Между мною и тобою черта, нет, гоголевский круг - замкнутый круг. Защита. От чего? От кого? От баб?
       Курица - не птица, бабы - дуры, ты - мужской шовинист.
       Но на Востоке - это не шовинизм.
       Это - данность, удобный и проверенный способ существования мужского сознания.
       Но мне - до фени это.
       Я люблю.
      
       Сегодня? - думаю я, и еду к тебе.
       У тебя друг.
       Сегодня? - думаю я, и еду к тебе.
       У тебя компания.
       Быть может, сегодня - наконец наедине? - думаю я.
       У тебя - подруга и друг.
       Сегодня? - думаю я, но - умирает великий Окуджава, и снова будет компания - вечер памяти...
      
       Я не выдерживаю.
       В конце концов, это невыносимо! Что-то в душе бьётся, и слышу звон, похожий на звон
       ________________
       * Елена Печерская
       разбивающейся чашки, и на табло будущего высвечивается "никогда!"
       Невыносимо, поэтому хитрю, придумываю, почему не приеду - на домашний вечер памяти любимого всеми Окуджавы.
       А ты просвечиваешь, как рентгеном: "...знаю я эти женские штучки, и мне это не нравится. Приезжай! С тобой мне спокойно, как с матушкой..."
       Мне тяжело и не хочется ехать. Мне интересен только ты. Мне никто больше не нужен. Я от всех устала. Окуджаву я люблю и так.
       Приезжаю символически на два часа. Компания остаётся.
       Делаю окончательный вывод, что горе-горка, готовая упасть под ноги - не нужна Магомету.
       Гора горевала...*
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
       Обиняками, лесом, тишиной,
       молчаньем...
       Равнодушная природа!
       Какая там погода за окном?
       Какая там, в конце концов, погода?!
      
       Красою вечною сияя - за
       окном и занавесками впридачу...
       Но я не буду закрывать глаза:
       пусть кажется, что отбыла...
       На дачу!
      
       Пусть кажется, что небеса без дна.
       Погода и природа - всё смешалось!
       Пусть кажется, что вовсе не одна.
       Но эхом хохот:
       Ах, какая жалость!
      
       Какое лето!
       Солнце, как всегда -
       сначала бьет в глаза, а после - мимо...
       Я глаз не закрываю... но когда
       так холодно... тепло... невыносимо...
      
       Как на духу!
       Что делать на веку,
       когда под небом, будто под навесом?
       Кукушка, сколько жить? - ку-ку, ку-ку...
       А как любить?
       Обиняками.
       Лесом.
      
      
       __________________
       * М. Цветаева
      
      
      
      
       *******
       Я стою на берег'у,
       Не могу поднять ног'у.
       Не ногу, а н'огу!
       Всё равно не м'огу!
      
       Любимая твоя присказка, которую часто произносишь - то ли как стихотворную медитацию, то ли как ироническую частушку.
       Это - метафора меня с тобой.
       Ты - берег, я - нога...
       Если гора... я подтягиваюсь изо всех сил.
       ...Нет, всё равно не м'огу!
       Мы равны, но это - не - равенство. Неравенство.
       ...Запомни, Хельга, - Мастер и Маргарита - равновеликие фигуры! Она не может быть фоном! Поняла?
       Поняла.
      
      
       *******
       Как бессчетным женам гарема всесильный Шах
       Изменить может только с другим гаремом...*
      
       - У женщины сорок душ. Знаешь?
       - И какую во мне ты хоть чуть любишь?
      
       Простой, как советская песня, он же валенок, только что спустившийся с гор, сложный и невозможный, прекрасный и ужасный, как волшебник Гудвин, по-царски сидючи на диване (а как ещё можно сидеть, будучи таким большим? - не на краешке же) говоришь и куришь, и то и другое - без конца. Иногда ещё и пьёшь - чай с молоком из огромной кружки, или водку, коньяк... Или - по обстоятельствам.
       Ирония гремучим вулканом рвётся из уст.
       - ...ты, Хельга, песня ты моя лебединая, знаешь, как я люблю простые, незамысловатые слова, - говорит поклонник и знаток энциклопедий и словарей.
       Приезжая поэтесса из Питера с упоением переливает свою речь словечками: энергетика, астрал, и слышит коронное: ...а? - твоя улыбка медленно переходит в тихий гнев, когда она и другие вокруг начинают всерьёз, долго, и обстоятельно объяснять хозяину шо це таке, не замечая его проницательного, подслеповатого взгляда.
       Чем-то - очками? обликом? - он похож на Грибоедова.
       А на юношеской паспортной фотографии - с шапкой роскошных волос - вылитый Блок.
       И где же тут Восток?
       Словно сама природа наградила будущего страстного носителя Российской словесности, беззаветного почитателя высокой её женской и вообще поэзии, с семи лет в своей то ли глубинке, то ли малой родине узнавшего русский язык и ставшего поэтом, - наградила лицом, лишь чуть-чуть, словно для красоты, для изюминки тронутом Востоком, чтобы бабы русские, поэтические и всякие, одуревшие, измученные, замороженные от русских мужиков бросались, как на мёд, и отваливали... счастливые и-или убитые.
       Востоком.
       Жестоким, милосердным и великим Аллахом - в тебе.
       Последний день Помпеи...
      
       _________________
       * И. Бродский
       Легко ли любить двух высоких, уже небесных, а потому недосягаемых поэтов женского рода? Как ты - трудно, и мало кто из мужчин способен и сподобился. Как-то стыдно им... да, похоже, кроме ушедшего Бродского - мало кто. Здесь сказывается российский мужской шовинизм. Ты любишь их, кажется, больше всех, ныне здравствующих худо-ли-бедно поэтов мужского рода.
       Легко ли любить талантливых современниц?
       Трудно.
       Невозможно.
       Увидеть, полюбить в них - тех...
       И всегда есть оправдание -
       этим - до тех - никогда.
       Значит, можно и нужно - законно - сверху вниз.
       Иногда - с любовью.
       Но, чтобы - всяк сверчок - свой шесток, а они - снизу-вверх, как и положено.
       Тогда можно по-восточному, по-поэтически, по-братски, по-мужески - на пьедестал: драгоценная моя... Что мне в твоём лице нравится, так это то, что оно абсолютно женственно, и твоего интеллекта, то бишь ума, о котором я знаю - на нём не видно...
       Сколько же их было, драгоценных?
      
       Море разливанное.
       С юной юности.
       Когда ты был рослый и красивый. И - умнее всех, по определению.
       И - облеплен бабочками - как цветочная гора.
       Духовный гарем.
       Все - грелись.
       Бабы. Бабочки.
       Учитель!
       На самом деле - учитель,
       законов слова и души,
       необходимый, как воздух, как свет, как тепло...
       Учитель - но не самого себя.
       Это уже - излишне.
      
       *******
       Свет мой, прошло столько времени, я к тебе - не приезжаю больше, хотя изредка зовешь... Наверное, злишься? - на меня за отсутствие любви, за то, что не бегу к тебе любящей собачонкой? - после аборта, обид, унижений, счастья - сквозь всё, после всего? ...
       А я, наверное, мщу? За отсутствие любви.
       Пустое.
       Ни злиться, ни мстить - оба слова не подходят. Оба - хуже. Нет на наши чувства слов.
       Я просто пл'ачу (плач'у) тебе той же монетой теперь, спустя - год? Или два?
       Если гора не идёт...
       Гора встала и пошла, и подошла, но - не подошла. Любовь кончилась.
       Гора снова стала ненужной себе-тебе? женщиной.
       Она не может быть слишком долго самодостаточной и односторонней в своей любви.
       Я не смогла любить тебя только за то, что ты есть.
       За это я могу любить ребёнка, маму, мужа.
       Повторяешь, что ...стоит тебе только пальцем пошевелить, и куча подруг прибежит и бросится тебе в ноги...
       Но...
       Мужчины водятся у тебя, друзья-соседи, а подруг - не видно.
       Лень пошевелить - твоим прекрасным, уставшим, восточным пальцем?
       Да и друзья у тебя никудышные. Не как люди, а просто - по степени несоразмерности с тобой.
       Не обижаюсь я.
       Просто несёт мутная волна, как в бурю - на Азовском море: всплывала одна дрянь со дна с грязной пеной.
       Так и у меня, всплывает - один слой за другим всего того, что осело-накопилось с первой встречи на дне, свет мой, и - затушёвывалось любовью...
       Разная у нас с любимым моим Магометом душевная усталость.
       У него - от излишка. У меня - от недостатка.
       Ты - перегулял. Я - не догуляла.
       Ничего не вышло. Кроме главного: Учитель мой...
       Кроме душевного тяготения горы-пророчицы к пророку-горы.
       Оба ничего не напророчили - ни себе, ни другим.
       Пальцем пошевельни, мой свет - не прибегу.
       А ты - и шевелить не будешь.
       Досадуешь? Расстроен? Страдаешь от одиночества? Всё - мимо. Или совсем не страдаешь. Или равнодушен. Или всё же.
       Потому что все хотят любви, поклонения и обожания без личных и лишних усилий.
       И я хочу того же.
       Мы оба банкроты.
       Мои усилия - исчерпаны. А весовые категории у нас разные. Я выдохлась. Ибо на твоей чаше - только поэзия, душа и ты сам.
       На моей - дом, ребёнок, какая-никакая семья, кроме поэзии, души и меня.
       И нечего нам обоим дать друг другу иначе, как через силу.
       А через силу - нет сил. Или - не хочется.
      
       *******
       Вот уже месяц, два - не виделись. Поводов не пойти - более чем.
       Он переходит свой рубикон. Судьбы, возраста. У него - юбилей зрелости. И - устраивает праздник. Он сам - праздник.
       Но меня цепко держит серая гостья. Я не могу никого видеть. Серая гостья редко берёт меня в столь жёсткие объятия. Чаще - просто присутствует серым незримым облаком. Ей - как до луны до Есенинского Чёрного, и алкоголь не осыпает мозги, как рощу в сентябрь, но и он - водит пальцем по мерзкой книге, имя которой - нелюбовь...
       Чувство нелюбви - несвершенной любви ко мне равного и на равных затапливает, затмевает, заглушает во мне всё.
       Он так и не полюбил? Нет, почему же, любит - как поэт-поэта, рыбак-рыбака, любит издалека.
       Сабантуй - по поводу пройденного рубикона.
       Может быть у солнца возраст? Солнечное сорокалетие, плюс-минус год...
       ...седое солнце, шахматное поле.
       А к Мухаммеду подошла гора.
       Подошла и ушла - отвергнутая. Может, и не гора отвергнута была, а только женский род имени существительного "гора". Зачем пророку женщина?
       Праздник, его праздник, на его празднике я званая гостья, а званая гостья прячет голову за серым туманом...
       Шахматное поле моё с ним - не перекати поле.
       Не выйти из пешки в ферзи.
       Король разменял своих королев, они ему больше не нужны. Его поле, его солдаты, пешек много, мало фигур, ст'оящих фигур.
       "Гёте всегда мало" - говорит он на дифирамбы "о единственном, неповторимом..."
       Второй вариант скептический: "...ну пошла писать губерния..."
       Праздник.
       Но - серая гостья моя загостилась, нагло сев на шею, заставляя играть с нею в поддавки.
       И - проигрывать.
       Как сползающий с отвесной скалы ищет хоть малейший уступ - ищу малейшую зацепку избавиться от неё, и не нахожу. Только суета и время заставляют её удалиться.
       Два лета назад -
       было тяжело и счастливо, каждый раз после него - счастливо и тяжело. Тяжело идти к нему. Это как сила тяжести? Гравитация счастья? Где светило - какие уж там земные законы... В открытый жаркий солнечный космос - без ничего.
       Не жди поблажек.
       ...Бабочка, там свет или плечо?
       Бабочка, слепая, глупая бабочка - не плечо это, солнце, жарко, плазма огненная, побереглась бы. Знаешь, скольких таких испепелил он в своей короне? Не знаешь?
       Да у него - целая шкатулка - женских признаний-восхищений, влюблённых, измученных, счастливых, неведомых тебе испепелённых писем.
       Куда же ты? - уже запах горелой пыльцы, горелых крылышек, уже видны чёрные подпалины, остановись, слепая лёгкая бессмыслица, куда ты?
       - В солнечную корону.
      
       Если любишь светила -
       Забудь о глазах...
      
       Ты не знала, куда летишь?
       Знала.
       Гадала-думала, думала-гадала, вдруг солнце окажется милосердным?
       Чужие глаза - чужие, чужой опыт - чужой. То, что любишь - хочешь коснуться своими пальцами, глазами, душой.
       Коснулась.
       Спалили тебя?
       Нет, только крылышки.
       Крылышки чувственности.
       Она теперь долго не будет трепыхаться.
       Инстинкт - всех бабочек, летящих на огонь.
      
       ...А юный тот гусар в Амалию влюблённый
       стоит всё перед ней, коленопреклонённый... - любимая его песня Окуджавы.
       Мне никогда не стать с тобой Амалией, перед которой стоит коленопреклонённый гусар, и от этого "никогда" умирает глупая, бестолковая, хрупкая бабочка любви... к тебе. Солнечный мой гусар, свет мой зеркальце, скажи: Я ль на свете... - спору нет, но царевна всё ж милее, всё ж румяней, и белее, царевна Амалия...
       В этой песенке, которую послушать и умереть, седая серая гостья подходит ко мне вплотную, и говорит - не будет у тебя такого-этого, и напрасно бабочка бьётся в её длинных тёмных пальцах нелюбви, подобной небытию...
       Не мечтай о солнце, глупая бабочка, ни о солнце, ни о гусаре - оба они не про тебя.
       Тебя не назовут Амалией, а перед Хельгой никто не встанет на колени.
       Хельга сама - сквозь огонь, воду, и медные трубы, за любимым - в ночь, в день, в жизнь, в смерть, в вечность - железные лапти снашивать, каменные хлеба грызть, за тридевять земель - искать.
       Или - сложить крылышки - и в кокон.
       До следующей любви-нелюбви.
       И - зимовать: зиму, весну, лето, осень и так далее, до второго пришествия С, или другого, который полюбит. Или - сделает вид. Или - ей покажется.
       Спи, бабочка, пока не померещится, что ты - Амалия, и твой гусар пришёл.
       И заруби себе на... своих лёгких, хрупких, романтических крылышках: ты - не жрица этого храма (шаха? эмира? кумира?), а всего лишь - очередная прихожанка с молитвами. Он сурово и благосклонно примет твои жертвы, подарит свои дары или ты почувствуешь себя одарённой, - жрец есть жрец. Он - жрец своего храма, своей Музы...
      
       ...сделай с ней то, от чего у певицы садится голос.*
       ...двенадцатилетняя гейша делает это лучше тебя...
      
       Конечно лучше!
       Нужно родиться уличной нимфеткой, чтобы не сказать хуже...
      
       Лолита во мне умерла раньше, чем целую юность назад, мне не встретился Гумберт Гумбертович, а жаль... ждала в двенадцать лет как манны небесной соблазнителя.
       Несостоявшаяся Лолита.
       Несостоявшаяся наложница великого Шахрияра. Несостоявшаяся Шахерезада... - всего лишь бабочка. Их - пруд пруди, и у них - коллективная душа, одна на всех, как сказал один коллекционер, продавая мне блестящую фиолетово-голубую бабочку.
       Сорок душ?
       На булавке - оно спокойней.
      
       Спите, куколки Лолиты, Шахерезады, в одном лице, лице невостребованной бабочки его величества, спите, вам не светит. Светило израсходовало себя задолго до... на таких же красивых и разных бабочках. Одной больше, одной меньше - он даже не коллекционер. Светила - не бывают ни коллекционерами, ни бабниками, ни Дон Жуанами. Шах он и есть шах. Он не занимается женщинами. Женщины занимаются им - по мановению пальца. Он - правит. Его гарем растаял в эмпиреях. Он называл тебя лебединой песней, но ты то знаешь, что это восточное преувеличение, и лебединых песней у него - как бабочек. Его гарем - там за облаками, как твоя любовь - там за туманами, вечными, пьяными*, он одинок, как чёрт, солнце - оно одно, беден, как Алладин, волшебная лампа его - не про всех, не для всех... Не все её замечают даже. Разве что некоторые экзотические бабочки, ждущие от любви волшебства.
       Бабочка, спи, - у твоего Алладина волшебная лампа русской поэзии в женском лице главных двух богинь - А.А. и М.Ц., и - иже с ними, и она ему дороже жизни, и куда тебе до неё, - волшебная лампа, как ночная кукушка - дневную перекукует во веки вечные, а уж залётную бабочку-современницу - дневную ли, ночную - тем паче.
       Рада бы в рай, да грехи не пускают, отвергнутая царевна Будур.
       Твой Алладин подпускает тебя к волшебной лампе русской поэзии, обучает быть её жрицей. Но не ближе, поскольку - не твой, а свой, не свой, а небесный - в значении лишь общей планетарности, а никак не ангелоподобности или чистоты. Что ещё надо?
       ...поэт пишет для неба, и только, - не должен он писать для людей и ждать награды, отклика - ни от кого, иначе - от лукавого всё... в космос он пишет, и - никуда больше, - говорит он, как всегда, серьёзные вещи без какой-либо многозначительности, но ясно, как любимое его "ясный перец", что вымерено им многое, что произносится о поэзии вдоль и поперёк, и по диагонали, и по всей окружности, и вширь, и ввысь...
      
       _______________________
       * Иосиф Бродский
       * "Там за туманами" - песня группы "Любе"
      
       Ещё одна несвершённость.
       Легенда о встрече горы и Магомета.
       НЕ-ДО-ЛЮБОВЬ.
       Любовь до востребования - не для меня, я не выдерживаю её.
       Моя чувственность похоронена надёжно.
       Он, в качестве света, сжег её до основанья.
       Он, поминающий Аллаха, и крепко негодующий - за панибратское отношение с Богом, вбил в неё осиновый кол.
       Не хочу больше любовников.
       Не хочу постели.
       Ничего не хочу.
       У меня новая жизнь - я опять родилась.
       Или - не опять, а снова.
       Я ничего тебе не должна, мой свет!
       Я заплатила за всё сполна - вот этим:
       ... А у мимо пролетевшего аиста
       был такой красивый ребёночек...
      
       Был поезд.
       Было:
       ...я под этот поезд лягу ниц.
       Он раздавил меня.
       Я пустила душу под откос.
       Звёзды - многоточием колёс.
       Готова была к этому.
       Холодно, теплее, горячо.
       Бабочка, там свет, или плечо?
       И слетает с крылышек пыльца.
       Не боится потерять лица.
      
       ...Но не любил он меня, нет, не любил он... - хрипло, по-цыгански, до самого нутра продирается старинный романс, в старинном невозможно прекрасном и мучительном исполнении.
       Весь её мир - добровольно принятым насильем мы разрушим...
       ...до основанья.
       ...его любила девяностодевятилетняя сестра Богини Слова, ушедшей в петлю, как в омут, как в чёрную дыру, как в никуда, как - навсегда от Бога и Любви, или - к тому самому Богу, похожему на Баобаб. Ушедшей и не дождавшейся твоей любви. Это тебе она писала: "Тебе - через сто лет". Сумел бы любить её - живую?
       Сборище самозванок! Все мертвы вы!
       Она одна жива.*
       Любить так, как сейчас - меня, ушедшую?
       До основанья...
       А затем?
      
       И ты откажешь перлу всех любовниц
       Во имя той - костей.*
      
       _______________
       * Марина Цветаева
      
      
       Затем, засим -
       кланяюсь тебе, свет мой.
       За отношение - к слову и Господу.
      
      
      
       ЧИСТАЯ ДРУЖБА
       или
       КОСМОНАВТ
      
       *******
       ...снится тюрьма.
       Мысли о ребёнке.
       Выйду - не выйду? Из тюрьмы? А если выйду - то когда?
       С кем я была - в этом сне?
      
       Подсознательное желание подневольного секса?
       Разрешённого?
       Сама себе - не разрешаю...
       Держу себя в чёрном теле. Чёрному телу - нормально не иметь желаний. А белое тело - и не спрашивают. Белое тело - в чёрном. Желания пропадают на задворках - ну их, не до них. Тут такие дела, такие повороты-навороты. Ребёнок - на первом месте. На втором - работа.
       А больше - "местов нет", как в плохой гостинице.
      
      
       *******
       Жду ночей, как когда-то свиданий. Жду свиданий, ночных свиданий с письменным столом.
       На мои бумажки вальяжно укладывается мой белоснежный голубоглазый ангорец, глухой сэр Чарли, Маркиз, впрочем, оба имени - ему нафиг и пофиг.
       В ногах валяется и посапывает, повизгивает, полаивает порой во сне простодушный, преданный и лукавый Ерофей Петрович, и просто Петрович, кокер-спаниель, мой ласковый нежный зверь, кажущийся толстым из-за обилия шерсти, мой любимый Ероша, чёрно-белый, пятнистый, как Бурёнка на лугу с молочного пакета.
       Сын и муж спят, доносится храп последнего, и я плотнее закрываю дверь, или захожу к нему, раздражённо бужу: "Рома, не храпи!", толкаю в бок, если окрик не помогает и снова удаляюсь на свой блаженный звериный остров.
       Всё лучшее и чудесное только начинается.
       Как наивно и сладко повторять:
       "Всё только начинается, всё из ничего" -
       Россия, Лета, Лорелея.
      
      
      
       *******
       ...хочется безнадёжного, длинного, спокойного, почти бесчувственного, вялотекущего романа, непохожего на роман. Только намёк на зарытое, как собака, глубоко-глубоко, чувство. То, чего не умела делать в молодости. Чтобы сто лет не знать, что о тебе думает Он, чтобы сто раз назначать свидания и не встречаться, чтобы даже не мечтать о любви, не вспыхивать дешевой спичкой, а так - изредка видеться, говорить о высокой поэзии, и вообще о чём-нибудь, под видом чистой дружбы, которая быть может таковой и останется...
       Чудо как хорошо.
       Что хотим, то и имеем.
      
       О нём можно сказать без потуг, как в производственной или партийной характеристике:
       Хороший, положительный, отзывчивый, добросовестный, и далее - одни плюсы, разве что холостой в свои бодрые под пятьдесят. Он осторожен и внимателен - в том смысле, что прежде чем... наверняка взвесил все за и против - в мой адрес.
       Делает мне телефонную проводку в квартире.
       Ставит ручки на шкафы и двери.
       Угощает в своей холостяцкой двухкомнатной музыкой, стихами, обедом и хорошей постелью. Благо - не тиран, и имеет меня нормально, а не мучительно, как некий светоч много световых лет назад...
       Он вкусно готовит - "дёшево, сердито", и - полезно.
       Поклонник здорового, экологически чистого образа жизни, и хорошо сложен.
       Порядочен и чистоплотен.
       Постулаты:
       Все люди сами виноваты в своих болячках.
       Не следят за собой.
       Не работают над телом.
       Огромная, профессионально подобранная библиотека поэзии.
       То же самое - с музыкой.
       Искренний и страстный... библиоман. Меломан.
       Но.
       ...не говорит тех слов, которые нужны. Которые хочется слышать женским ушам.
       Разве что... может, не знает их?
       А ведь с речью у него всё в порядке.
       Что-то с душой?
       Я ему нравлюсь.
       Но как этого мало, если только... чудом не вспыхнет любовь.
       Не вспыхнет.
       С ним - всё ровно, размеренно.
       Приносит рюкзаки "нужных" мне, по его мнению, не новых вещей.
       Приносит книжечки.
       И - ни одного цветка.
       Долго говорит по телефону.
       Но всё, что говорит - не радует...
       Кажется, диагноз - зануда?
       Главного - нет.
       Нет - пьедестала.
       Мужчина женщину любит-не любит, но если хотя бы хочет - должен поднять на пьедестал.
       Это знает и заурядный бабник, и - дон Жуан, и мастер высшего пилотажа - Казанова.
       И - Калиф на час.
       Этого - не знает или не хочет знать он.
       Иначе - не зажечься огню. Никакому. Даже слабому.
       Иначе - просто товарищи по партийной линии.
       Если товарищи - к чему постель?
       Можно и без неё.
       Он - не полюбит.
       Он - не вытащит её из её семейного кошмара.
       Будет просто - ровная дорога под ручку к его двухкомнатной холостяцкой музыке, стихам и постели.
       Я - перенапрягаюсь, приготовляя свою запущенную квартиру с проваленным бытом к его приходу.
       И - мёртвая после его уходов.
       Он не знает, что я больна. И моя болезнь - плохо лечится. И хоть не слишком мешает жить, но требует к себе уважения и особых условий. Особых условий - это всего-навсего - некоторого снисхождения к слабости, когда подступает хроническая усталость. А я и заикнуться не могу на эту тему: ведь люди сами виноваты в своих болезнях - не занимаются физкультурой.
       Не дорого ли мне встаёт помощь его мужских рук и не только?
      
       Уезжаю на дачу к сестре.
       Застреваю там. Не хочу обратно в Москву. Там - расстаюсь с ним навсегда - без его ведома и спроса.
       Там перевариваю - эту дружбу? Ну, уж точно не любовь.
       Там, без него - мне неожиданно свободно и хорошо.
       Странные бывают кандалы. И доброта оборачивается порой серым лицом несвободы.
       Перечёркиваю в себе - иллюзии.
       Не нужна мне музыка обеда с постелью... и здоровым образом траха.
       Становится
       легко.
      
       *******
       И снова - Москва, осень, зима, весна, лето, и - камера назад, ретро-повтор, вспоминаю охоту - в открытый космос, на безрыбье - и в космосе рак.
       Приболело воспоминание о незабвенной "чистой дружбе"...
       Высветляется образ ухажёра, с упоением произносящего строку из любимого им французского стихотворения: "Ты заигралась, милая..."
       Заигралась.
       И прокручивается недавнее, избытое, избитое, снова, как наяву, как в настоящем времени - чтобы до конца освободиться?
       "Колобок-колобок, куда катишься - не воротишься..."
       "Я от бабушки ушёл" - я от дедушки ушла...
       Ушла, сделав энное количество шагов навстречу, и не дождавшись протянутой руки (не постели) руки! - больше - сердца навстречу. Отдёрнув руку, развернувшись обратно, пропадаю и долго болею, прожив очередное: я от дедушки ушла... дедушки, дядюшки, мальчика - нужное подчеркнуть... И думаю: кто следующий, от которого уйду, сделав шаг вперед? И это - после двухразовой выносливой бессловесной "любви". Милый мальчик, старше лет на восемь, зрелый мальчик. По Юнгу - в нем пропал "ребёнок", остался "взрослый" и "родитель", который учит всех. Кажется, он таким и родился - умудрённым жизнью, с душой старика. Он готовит очередную сумку с разными хозяйственными мелочами - повод для моего приезда к нему. Почти каждый день звонит,
       но...
       Земля, наверное, перевернётся, если он скажет вдруг, что хочет не передать мне сумку, а просто видеть меня, или просто хочет... соскучился, к примеру.
       А я чувствую, что не могу быть с ним лишь потому, что он собрал очередную сумку (не бриллиантов же!)... или хочет что-то передать. Это ещё не повод для... знакомства. Кстати, он не переносит "нехороших" слов. Взорвался, когда по телефону обмолвилась, что "поругалась с сыном". Его холостяцкую, нереализованную отцовскую душу это покоробило.
       - И как бы ты сказал в такой ситуации?
       - У нас были разногласия.
       ...Мда, действительно, разногласия...
       На дежурную жалобу о реакции на магнитную бурю он говорит о пользе физических упражнений. И трудно, точнее невозможно не согласиться.
       Экологически чистый мальчик, не пьёт почти, не курит, - ярый, но почему-то грустный приверженец здорового образа жизни. Сдержанный и закрытый наглухо, как космонавт. Словно так долго прожил в космосе, в скафандре, искусственной жизнью, что теперь ему нечего сказать живой теплокровной женщине на живой планете, лежащей рядом с ним... Пусть даже не по любви, пусть по дружбе.
       Он бережёт её? - или себя? - надевая скафандр-презерватив, который в её глазах превращается в ещё одну стенку - между ними, ещё одну крепость - от неё. И она не может поверить, что этот неопознанный объект в скафандре, скрывающий от неё дату своего рождения, к чему? чтобы выглядеть моложе и загадочней? - в своем одиноком убогом холостяцком корабле за последние пятнадцать лет собравший и перечитавший всю русскую и нерусскую поэзию, неспособен сказать ни единого ласкового слова: ...я соскучился по тебе... дорогая... погладить голову, плечи...
       Ещё один замороженный? - мамой? судьбой? одиночеством? страной? - ей некогда разгадывать этот кроссворд...
       Она сама - всё та же Снегурочка, мёртвая царевна, и ждёт жаркого принца, чтобы проснуться, оттаять, забыться...
       Или он прячет все ласковые слова в том рюкзачке для неё, где вперемешку - ёршик для чистки унитаза, цветочные горшки, доска для резки... всё не новое, но вполне ещё "могущее послужить"... А она - делает зарядку, худеет, выслушивает упоительные монологи всё о том же здоровом образе жизни, и перезванивает ему. А он учит её жить, воспитывать детей... и не читает её роман, или читает, но скрывает... потому что не знает, как к нему относиться? - к его задевающей откровенности...
       И наступает день очередной и безнадёжный, потому что она звонит ему, в надежде, что после близости - близок, и приблизится, и ласковым намёком, ясным как дважды два, что хотелось бы послушать музыку... "ну хочешь, перепиши"... да нет, хочется в целом, в общем антураже, повторить... имеющий уши да слышит, - не слышит, не хочет. И повод уважительный у него... для непосещения занятий, к примеру... Что у него с рукой? "...давнее небольшое растяжение...", но ведь люди и в больницах, и с какою жадностью... а, я по дурости, в безопасный свой, в новой попытке зачатья новой любви хотела показать небо в алмазах! Но - не в настрое, не в форме космонавт. Повод - отсутствие любви, просто желания увидеться, непредрасположенность к её истинному зачатью, - вокруг, да около, удобно...
       Дружеские отношения характерны чем? - чаще всего заданностью - от и до....
       Может быть, он со мной лишь за ради физической формы, того же здорового образа жизни? Чтобы не забывать мужское начало, чувствовать силу и владеть собой? Так, способ тренировки на живом снаряде?
       Мужчина, владеющий собой, и своими возможностями, но не женщиной.
       Космонавт...
       Милый мальчик, которому давно за сорок, я больше не хочу с тобой на твой заурядный холостяцкий корабль, где женщина должна быть такой же подругой в скафандре...
       Вместо комплиментов повторял французскую цитату: по этой жизни мы сообщники... Нет, я не твоя сообщница.
       У меня нет скафандра, аллергия у меня на них, я не полечу с тобой.
       Уж прости-прощай...
       На бытовые вопросы скучно отвечать.
       Я не полечу с тобой - мой космос тебе и не снился!
       Ей - в другую сторону.
       Мой космос там, где не надевают скафандров.
       Жаль, что ни мама, ни собственный инстинкт не научили тебя говорить ласковые слова женщине, даже просто так.
       Сумочка, сумочка, Сезам, откройся! - повторяла я в первые свидания, и ждала чуда. Из сумочки появлялись добротные хозяйственные мелочи не первой свежести.
       И всё думалось: где же сокровища его души? И станет ли сума волшебной? Подарено уже целых два спортивных рюкзачка! - и отдана большая сумка, которую... не хочется трогать.
       А сокровищ всё нет и нет.
       Сезам, откройся!
       А в ответ: "избыток информации вредит". И думаешь: надо лелеять в душе благодарность и за такое внимание: уж как умеет! - а сердце бьётся с перебоями в полном недоумении - неужели все чувства в сумках?
       А где поэзия? - на полках, в собраниях сочинений, не про твою честь...
       Прощай, космонавт.
       Наверное, тебе нужна спортсменка-аскетка с характером домашней хозяйки, аккуратистка, обожающая стихи, и пытающаяся между кастрюлями и пробежками на разные дистанции их сочинять, и - разделяющая с тобой изредка диетический стол и постель под лучшую музыку всех времён и народов....
       Только где найти такую -
       не слишком дорогую?
       Вот задача. Или - незадача?
       Я - дурная хозяйка, а до спортсменки мне, как и до космонавтки.
       Аккуратисткой я притворилась: на пару твоих приходов ко мне вылизывала запущенную ленивым мужем и моей безнадёгой квартиру. Поклонницей здорового образа жизни - тоже притворилась. Чтобы выдерживать этот образ - нужен тренер нежный и ласковый, который как диккенсовская Кабаниха из "Домби и сына" ходит и талдычит умирающим вокруг: "надо сделать усилие", или как муж одной моей подруги повторяет ей: "не расслабляйся", словно женщина - боксёр на ринге. И хочется спросить чудесных тренеров: "Вам знакомы месячные?" "У Вас были роды?" Это же космос в чистом виде... Родите - тогда и поговорим об усилиях...
       Пружина.
       После месяца "усилий" физических и душевных - распад, не могу сосредоточиться ни на чём.
       Болею, странно, метафизически как-то болею, словно от вторжения чего-то чужеродного, - разладилось всё: от настроения до желудка. Болею одержимо, с ноющей головой, и ниже - что-то бурчит, поёт и ноет... будто теперь - сам желудок обсуждает мои проблемы, проговаривает, перебаливает, переваривает, и не может переварить наболевшее - очередную несвершённую любовь. И она выходит - физиологической субстанцией - больно, мелко, и жидко...
       Чудовищно пишу!
       Космонавт ни в чём не повинен.
       Разве что... кто знает степень своего душевного совершенства или, наоборот, уродства или неполноценности? Мы такие, какие есть...
       И кому ведомо, как можно расплатиться за связь не со своим человеком? И сколько нужно встреч, чтобы отличить своего от чужого? И что делать, если свой так и не появится?
       Чудовище я, или они?
       Но болею я - не они... Они - не болеют, ни от моей любви, ни от своей - ко мне, ни от моей нелюбви к ним. Уверена.
       Болею - я.
       Потому что один звонит,
       и зовёт пить пиво и бросать бумеранг, а на самом деле - в очередной раз поплакаться о том, что потенциальному нобелевскому лауреату не дают премию, такую заслуженную, а долги растут, а жена с дочерью то ли ненавидят, то ли презирают...
       Звонит другой,
       И спрашивает, не завела ли я кого, с тех пор как мы расстались...
       Хочется взять автомат... Стоп! - так и до мужененавистничества рукой подать...
       Тебе это не пойдёт. И не пройдёт. Никому это не проходит: ни той, ни другой стороне.
       Как и женоненавистничество. Две стороны одной фальшивой медали.
       А третий,
       тот самый лучший пока (в сравнении), скафандровый,
       тоже звонит,
       и учит меня, что я должна пойти в ЖЭК и писать заявку о поломанном унитазе и прочистке труб...
       ...кажется, мне уже хочется утопиться в этом самом унитазе. Это всё, что он нашёл мне сказать после 2-х недельной разлуки и перечитывания мировой поэзии? Господи, Данте, да на каком же я кругу, или они?
       Где я, что я?
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       хочешь
       я подарю тебе молчание
       долгое
       глубокое
       золотое
       или просто молчание без всяких эпитетов
      
       это лучший подарок тебе
       приходящему ко мне
       и не знающему меня
      
       я отдам тебе себя настолько
       насколько ты возьмёшь
       и ни глотком неба больше
      
       молчания хватит на двоих
       музыка не помешает
      
      
      
       НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК
      
       *******
       Настоящий полковник, без пяти вечных минут генерал, имеет неодолимую тягу к творчеству. И неважно даже какому. Пусть военная история об этом умолчит - по-военному. Должны же быть военные тайны.
       Давно меня "хочет". Впрочем, не меня - хочет вообще. Как все чьи-то голодные мужья, чувствует где "плохо лежит".
       Некрасив, порядочен, скромен - настолько, насколько может быть военный в отставке.
       И что-то у него там не заладилось с жёнами: что с давней бывшей, что с нынешней молодой.
       Я - натуральная жилетка.
       Одной души и слов в качестве жилетки - мало, и я, как дура, по щучьему велению, по моему-чужому хотению становлюсь жилеткой на уровне лона...
       Кажусь сама себе "мягкой" Олимпией. Та, с картины - точно послала бы его. Не легла бы даже.
       Разве что... за деньги?
       Ложе - как пьедестал.
       И - благодарность, напоминающая медаль на грудь.
       Для меня - нет жилетки.
       Разучилась плакаться, - ни в плечо, ни ниже, кому бы то ни было. Может, и не умела?
       Тот, которому могла бы поплакаться - не родился, не встретился...
       ...Помнишь лисёнка
       сердце спартанца?*
       Сердце спартанца... давно ли?
       Ленивая постель, почти из благодарности. За что? А чёрт его знает, за хорошее отношение... Я - почва для анекдотов.
       Трижды благодарный, он говорит, что у меня "есть чутьё"... Если бы знал, как нехотя и равнодушно была с ним - забыл бы про "чутьё"...
       "Испанские страсти" - они бывает в природе?
       Чёртов палец!
       Я когда-нибудь перестану класть плохие жертвы на его плохой алтарь?
       Я жертвую ему своё лоно от случая к случаю, оно становится жилеткой для редких неприкаянных мужиков, лекарством от стресса и безнадёжной мимолётной радостью для них же. Увы - противоположное начало, вернее, конец - не становится началом моих радостей...
       А в моём человеколюбии, как микроб, давно уже поселился, уютно расположился, затаился и живёт-поживает скрытый мизантроп.
       Ненавижу ту мерзкую щуку, по чьему велению...
       Сожрал бы её кто!
      
      
      
       БУМЕРАНГ, КОТОРЫЙ НЕ ВОЗВРАЩАЕТСЯ.
      
       *******
       Этому тоже дала безрадостно. Ну зачем?
       Накрутила звонки с работы и вообще "не ту" обстановку. Чтобы затем сделать вид, что хотела, да вот, не получилось толком, внешние обстоятельства...
       Со злорадством отметила: становлюсь стервой? Неужели, наконец, получается ею быть?
       Раньше в такие игры не играла.
       Наверное - месть, кому только? - когда человека жаль, но не любишь его ничуть, жалость - плохой козырь в постельных играх.
       Месть, - когда прут тараном.
       Так долго - до девятнадцати, была девушкой, но видно, недо-была, оттого хочу ею быть теперь, и как можно дольше. С двенадцати лет - и далее, с остановками до за тридцать, так хотела всего, что не успела ни понять, ни прочувствовать радости нескорого отдавания... Почти враждебной была собственная чувственность: и легкий ветерок, и
      
       _________________
       * М. Цветаева
      
      
       семидесятилетний старик могли возбудить в равной степени - за неимением "юного принца".
      
       В моём безлюбовье летает бумеранг неудавшегося друга-учёного.
       Бумеранг, сделанный собственаручно и коряво, который не возвращается в руки, а падает куда-то мимо и нужно бегать за ним - неприкаянно и увлечённо. Приятель мой целый день ходит за мной и влюблённо повторяет: "ты - гениальная женщина, сама не знаешь насколько...", и женатый, хочет жениться... на мне или на квартире, которую советует срочно продать... В общем, крыша, которая тихонечко едет, а над ней, как над седой равниной моря с островом проплешины гордо реет бумеранг. Неудачник по призванию, или божественному провидению, по уши в долгах, и за пять лет мы виделись всего раз десять. Из них раза три - отстранённой, равнодушной близости... В первый, но и последний раз делаю недозволенное: сознательно комкаю и сбиваю процесс, поняв, что ничего не хочу после первых секунд. И обнаруживаю в себе впервые радость, надеюсь не садистки, а собственного наконец понятого и не попранного "не хочу". И близко - не было, и рядом - не лежала!
       "...всё повторяла: Исусе!
       Камень бросала в себя!"
       Я - ладно, они - зачем? Небо в алмазах им чудится в каждом дающем женском лоне? В моём - угли от бывшей чувственности. Сколько дают - столько и получают. Не обманывают и не обманываются. И ни одного подарка за всё время. А я, дура, - от великодушия - портрет его маслом писала. Он что, всерьёз думает, что я продам квартиру, и, взяв ребёнка под мышку, поеду за ним, без кола и двора, в солнечную Венесуэлу? Придя в ЦДЛ, изрекает тенором: "Да уж я тут поумнее всех присутствующих буду" - с чувством превосходства учёного над поэтами. Хотел устроить, да так и не сподобился - поэтически-политическую акцию: запустить горящий бумеранг над Белым Домом. Пусть горит - синим пламенем, и возвращается в руки тщедушного ухажёра.
       Серое небо.
       Единственное, что осталось в памяти от него, не считая умных статей, которые невозможно понять химически неискушённому, с формулами и красивыми геометрическими рисунками, - бег несчастного, на часочек свободного человечка за собственноручным не возвращающимся бумерангом. Он летает только в его руках, руках "верующего" в полёт любимого детища. Лети, деревянная птица в сером небе и забудь птицу, которая прилетела на стадион пить пиво с твоим создателем... Эта птица не про тебя: гори, не гори, летай, не летай. Этой птице не нужна твоя мнимая Венесуэла. Эта птица итак заморская, нездешняя...
      
       Не соблазняй меня бумерангом, замужеством и Венесуэлой - бестолку.
       Категория "учёных дураков"-неудачников, мой бедный кандидат химнаук, не для меня.
       Мне хватает своего, неучёного.
       Гол, как сокол, ищет почву под ногами... во мне.
       Не найдёт.
      
      
      
       "ШЁЛ В КОМНАТУ, ПОПАЛ В ДРУГУЮ..."
      
       ...редкие, краткие приступы желаний.
       Так - было лишь однажды-единожды, прошлым летом.
       После неразделённой Любви,
       когда уверила, отчаяла себя, что С не ответит.
       До неразделённой Любви, когда С ответил.
       Да, это было полное отчаяние - с бедственным наводнением чувственности.
       Солнечный омут летнего дня.
       Вспоминала адрес офиса, не записанный, но весьма чётко и запоминающе сказанный мне в машине при проводах домой.
       Вспомнила.
       Шла - уверенным зомби чувственности, сомнамбулой желания. Шла медленно, как на нестрашную, желанную смерть. И хватило же сил - или дури? Или желания? - сексапильно одеться и идти в никуда - без звонка. Уже по дороге - останавливалась машина и ещё кто-то пытался "клеиться", но я ничего-никого не видела, не соображала, потому что была цель. Зомби, она и есть зомби. Только к нему, другу С - с досады? Не только с досады: всё же - ниточка от него. Его человек, его друг, всё же - ближе к Нему. Больнее. Кому? Чёрт его знает. Зомби не чувствует - ни морали, ни боли.
       ОН ВСЁ ПОНЯЛ.
       Отложил дела.
       Повёл в кафе обедать.
       Остроумен, мужественен, умён.
       Разве что равнодушен, в принципе.
       Как все грузины - наверное, хотя... не знаю - про всех.
       У него красивое имя.
       Воспетый везде и всюду акцент.
       В запасе - море анекдотов и тостов.
       Договорились на завтра.
       Однако - охотничья реакция на меня: быка - за рога.
       Тёлочку - тем паче.
      
       Завтра наступает.
       Казённый дом.
       Первый раз собираюсь делать это в гостинице.
       Меня возбуждает новое для меня ощущение "снятой".
      
       - Так расскажи, радость моя, как же ты вдруг сменила объект?
       Видел, как я глаз не сводила, на С глядючи...
       Так... сменила.
       Потому что Он - не по зубам, не по губам, или как бы поточнее выразиться?
       Шла в комнату, пришла в другую.
       Кажется, он и это понял.
       В казённой комнате - газета. Или журнал.
       Зомби, не зомби - но природа берёт своё и я отчаянно цепляюсь за последний фиговый газетный листочек.
       - Ну что, дорогая, мы газеты пришли сюда почитать?
       Без лишних фальшивых слов. Слова - только для развлечения.
       Затемнение.
       Бывший высокопоставленный грузинский партийный босс советского времени, с красивым именем, семьёй, оставшейся в Грузии, а ныне - бизнесмен, тяжело расплачивающийся с бешеными "подставленными" долгами -
       хорошо знает мужское дело.
       Без телячьих нежностей. Без сантиментов.
       Что и надо зомби чувственности.
       - ...мой младший брат лучше меня знает, нравится ему женщина или нет... его не обманешь... он хочет ещё.
       Море волнуется три.
       Без любви, смотри! -
       не так уж и плохо, - говорю я себе.
       И - ни угрызений, ни сожалений.
       Отхлынуло. Отступило. Штиль.
       После многолетней стоячей воды брачного безбрачия - почувствовать, наконец, бурю... почувствовать себя только и просто самкой...
       Без головы, без души, без лица.
       Одно лоно.
       Хорошо.
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Гостиница.
       Логово.
       Лай
       собак за спиной затихает.
       А дальше - постель выстилай,
       и пусть в небесах полыхает...
      
       Давно не играла?
       Давно.
       И съёмка продлится недолго.
       Ведь это всего лишь кино,
       похоже, не лучшего толка.
      
       Мужчина - охотник?
       Спеши.
       Хлебнула телесной нирваны?
       Понравилось - платье души
       дневной бескорыстной путаны?
      
       Голодный, породистый зверь
       забьётся в свободную клетку.
       А ты на прощанье примерь
       дешевую желтую метку.
      
       Куда с ней?
       Да так, никуда.
       Кино небогатой палитры.
       По вкусу пришлось?
       Ерунда.
       В таких - не читаются титры...
      
       Зачем же? - чтоб лай или страх
       услышать?
       Тогда во спасенье:
       гостиница, логово,
       трах -
       как легкое землетрясенье.
      
       P.S.
       А потом суп с котом.
       С однажды разыгрывал меня с ним: то ли в шахматы, то ли в нарды - почти всерьёз, не спрашивая моего мнения на этот счёт, а кто на Востоке спрашивает мнение женщины?
       Почти всю ночь они резались: театр двух актёров для одной зрительницы.
       Благо, не Восток.
       С проиграл меня.
       Когда они кончили играть, игнорируя его восточные игрушки-проверки, я сказала:
       - Ну, я пошла. Метро уже открыли, мне пора
       С был доволен.
       Мой одноразовый грузинский бывший партийный босс, устав от шахмат, нард, тостов и анекдотов, без всякой печали пошёл спать один в другую комнату.
       Все повеселились, каждый по-своему.
       Я уехала.
       Через энное время С предложил ему по-дружески комнату в своей двухкомнатной обители. После, пожив с ним бок о бок, разочаровался в нём, и они перестали быть друзьями.
      
      
       ЕРОША
      
       Ерофей Петрович, на место!
       Счастье моё собачье, после ушедшей на небеса прямо из-под колёс абрикосовой Шейлы, - опять тебя надо мыть и стричь.
       Счастье моё собачье, пушистое, невозможное, любимое...
       Шло бы ты на место...
      
       *******
       Болею...
       Битую неделю у меня - чесотка, я рвусь, как застоявшаяся Пегасиха в облака, мысленно рою копытами хляби небесные, жадно разбрасываю листки и бумажки по всей квартире, где ты, мой Парнас? - то в одном углу, то в другом, то - на потолке, на который тупо и блаженно гляжу с ощущением тоскливой неодолимой слабости во всех членах, частях, клетках, молекулах, атомах своих и вокруг... приколотая, как бабочка на булавке к постели, к любой горизонтальной плоскости (стоя, сидя, лежа - взгляд завистливо замечает только горизонталь: лечь, уснуть, умереть) - раздавленная туманом, тихим пустым тяжелым туманом в голове, сонливостью... нездоровье, хроническая усталость, астения - хоть горшком, только в печку... В этой печке нет ни огня, ни жизни, ни смерти - и даже не белое безмолвие, просто - бездействие, дорога в никуда, в никуда - по времени, отпущенного на дело, а траченного на бездействие, и сжимающегося, как шагреневая кожа. И всё же летаю - оттого, что зуд в руках и голове - писать... Пусть на потолке, которому нужна не вымышленная писанина, а ремонт, в телевизоре, который смотрит ребёнок, в грязной посуде, которую мою через силу, в тупом тетрисе, где строю кубики-домики из скобок, углов, кубиков и "зэток", неважно, где я пишу, даже если и там - с рифмой на "где"... И всё это лучше, чем насиловать себя бумерангом, упакованной двухкомнатной конурой будущего 60-летнего крота - он ещё свалится на голову! и заземлённым хождением "в ногу" с начитанным космонавтом...
       Умирающий лебедь Сен-Санса, которого из самых добрых побуждений под видом заботы суют клювом в проблемы унитаза... чтобы жизнь мёдом не казалась!
       Ещё бы не заболеть желудком...
      
       Лучше -
       бабочкой, приколотой на булавке к собственному дому или кровати, глядеть на любимого сына, на которого опять не хватает сил, смотреть на него, как на солнышко, любоваться своими зверями, белым котом, да чёрно-белым кокером, стриженным к лету наголо, и снова созерцать потолок, чем размениваться на пустоту любовных поисков.
       Пора завязывать.
       Узелок завяжется,
       Узелок развяжется...
       Прощайте, спутники, некоронованной королеве нужен подлинный король...
       А пока - пусть десятилетний златоволосый принц, а без романтики - разбойник занимает твоё зрение. И да хранит его Господь, его и нас, у меня дурацкое громадное королевство, разобраться - жизни не хватит!
       Женихи - ну вас!
       Пенелопа будет пол жизни и более ждать своего неизвестного верного Одиссея, который прогонит всех женихов.
      
      
      
       *******
       ...после каждой неудавшейся попытки встретить любовь - одариваю мужа. Если это заурядное пассивное ничто можно назвать одариванием... так бросают кости своей голодной, надоевшей, дворовой собаке, насмотревшись на выставке собак всякого...
       Кто же я сама в этой псарне? хозяйка? сучка? жертва? Если собрать моих нелюбимых любовников, выйдет презанятная голодная стая неудачников... А лучше всех из мужской породы - Ерофей Петрович, мой черно-белый Ероша с простоватой мордой, трогательный очкарик - пятна чёрные на глазах на белой морде, ухо черное, ухо белое... Ласковый и вороватый, хитровато-простодушный и решительный, настоящий охотник, кобель-производитель. Обладатель стопроцентно мужского характера. Похрапывает мужичок во сне, урчит и хрюкает по-собачьи, когда балдеет от ласки. Получается, мужиков в моём доме четверо, я - одна, и все - недо-люди...
       А потом их останется трое... и станет ещё горше.
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Пушистую шерсть ероша,
       я тихо зову: Ероша!
       Окликну, насыплю корму,
       комок подступает к горлу -
       как ветер носился в парке,
       съестные искал подарки,
       пернатых держал на мушке,
       и мягкие рвал игрушки.
       На что спаниелю уши? -
       крылатые пёсьи души -
       болтались, цвели, летали
       то снег, то песок сметали.
       Лохматый гусар мой гордый!
       Своей простодушной мордой
       ловушки ты строил булкам,
       и гимны певал прогулкам,
       нехитрый словарь слагая
       урчанья, ворчанья, лая...
       Лохматый белел фонарик,
       смешливый родной очкарик -
       ах, черные пятна-метки!
       Цеплялись за шкуру ветки...
      
       Петрович...
       Бывай, дружище,
       в свободном твоём жилище...
       Какая теперь забота? -
       в небесном лесу охота!
       Ни с кем не боишься стычек,
       да райских гоняешь птичек...
      
       Три дня, три жестоких ночи
       скулил, и собачьи очи
       полны были слез горячих -
       в расцвете ушёл собачьих...
       Ноябрь за окном, пороша...
       Ероша,
       ко мне,
       Ероша...
      
      
      
       ПЕЧКА
      
       *******
       ...не люблю говорить "нет", когда сами не понимают.
       Сейчас период, ни два ни полтора: я - и не в монастыре, но и не "в полёте"...
       То, что просят - такие крохи с барского стола! Если б действительно кого любила... "кабы нас с тобой да судьба свела, ох, весёлые пошли бы на земле дела!"*
       А так - поражаюсь, как мало им надо сомнительного мимолётного счастья...
       На душевном плане - анекдотичный весьма образ: словно в слониху влюбились муравьи...
       Да простят меня ангелы за невольную эту циничность, просто тешу себя иллюзорной надеждой, что так они быстрее выползут на свет Божий... и отвалят от меня... у каждого свой путь.
      
       Этому дала, а этому не дала - горькая считалка сороки-белобоки в бабском обличье... Ненавистная игра, выбор между: кашу варила - деток кормила. Надо на лбу себе или где? написать, на ус-волосок намотать: этому - не дала, а на этого - всё и вся списать. Всех редких прохожих-захожих орлов, встречающихся на пути дурной сороки-белобоки. И: кашу варила, деток кормила, остальное - забудь! Почему? - потому что кончается на "у". Знаешь же, что всегда кончается на "у", всегда в минусе... во всяком случае постель, которая сколько ни живу - всё не становится ложем...
       Состарюсь, и взойду - на ложе смерти.
       Будем оптимистичны - в тридцать, в сорок - и далее, по ходу событий - всё, ВСЁ ЕЩЁ ВПЕРЕДИ!!!
      
       *******
       Жаль - у меня нет и не было палочки-выручалочки. Будет ли?
       Сама - футляр-выручалочка, мягкие ворота для мячей редких разочарованных жизнью
       __________________
       * М. Цветаева
      
       футболистов, мимолётное хранилище.
       Где мой музыкант?
       Ненавижу спортсменов! - такого рода.
       Ангелы, это - не криминал, ведь правда?
       Если мужу - нехотя, то... почему бы и другим? - нехотя?
       По щучьему велению, по моему хотению, ступай печка сама к царю! - конюху, постельному, повару, купцу, крестьянину, крепостному... Вот она, терпкая, горячая, позволяет лениться да валяться на ней, она же - и почва под ногами, и лежанка, утешит, приласкает, поможет, чем сможет, и портрет нелюбимого любимого изобразит за так, из любви к искусству! Хоть горшком, только... Сама печка!
      
      
       *******
       Не воспринимаю своего тела, как своего.
       Словно плачу дань.
       Когда с желанием, когда из-под палки, но всегда словно плачу-расплачиваюсь за что-то. За то, что имею?
       Не воспринимаю и чужого тела хоть немного родным. Всегда - странным, всегда - чужеродным. Всегда - далёким. Всегда - чужим.
       Инопланетянин для меня - не дальше любого человека. Любой человек - не ближе инопланетянина.
       Нечто вроде: чёрт с вами, возьмите это, и оставьте мне себя. Оставьте мне мою усталость.
       Неверие в возможность другого отдавания?
       Было же иначе...
       Должно быть!
       Кто же, наконец, увидит настоящее моё лицо - в любви?
       Родился ли ОН?
       Жив ли?
       Встретимся ли?
       Когда-нибудь?
       Или не суждено?
      
      
       Е2 - Е4
      
       Стихи на полях
      
       Подсолнухи...
       и тихий запах смерти
       в искусственных цветах.
       Цветы живые
       похожи на искусственные слишком -
       твой комнатный вечнозелёный рай.
       Он жалок,
       безутешен и влюблён.
       Недолго ли сыграть очарованье,
       любовь и нежность - вот на этой сцене?
       Где "мурр" поёт кастрированный кот,
       где слышно, как часы остановились,
       где нимфы ждёт заплаканный вдовец,
       где - солнечно
       в цветной роскошной вазе
       безжизненные, яркие стоят
       подсолнухи...
       и тихий запах смерти.
      
      
       *******
       Белорусский мост.
       Куда дальше?
       На редкость обстоятельно:
       А куда же Вы хотите?
       Или:
       Куда Вам надо?
       Между НАДО и ХОТИТЕ - бездна.
       Бездна между двумя ступеньками от земли до неба.
       Или - между двумя стенами.
       Справа - стена НАДО. Слева - ХОЧУ. Неизвестного, непроявленного ХОЧУ.
       И я, как в "Колодце и маятнике" Эдгара По - вижу сдвигающиеся стены.
       Так куда?
       Скульптурное лицо. Высокий. Слово за слово.
       Домой не хочется.
       У кошки хвост кончается,
       У школьника - тетрадь,
       А песенку про лесенку...
       Мост шатается. И я ещё не ведаю как.
       А пока... Мимолётный альянс? Или - мимо? Или - слово за слово.
       Он провожает меня до Макдональдса.
       Голубые глаза. Красивые руки. Взгляд живой. Без фальшиво-слабого тона, как у Гёте в классификации колорита.
       Кажется, серьёзный.
       А мост шатается.
      
       За окном - рельсы.
       Разве здесь когда-либо ходили трамваи? Никогда.
       Но - настоящий трамвай по настоящим рельсам едет по высокому пригорку.
       Я у окна.
       Серое небо...
       Я наблюдаю сверху. На моих глазах происходит катастрофа. Символ катастрофы?
       Трамвай абсолютно серого цвета, огромный, без единого пассажира.
       Захватывающее зрелище, но страшно.
       Трамвай переворачивается, падая в сторону дома.
       В голове - мысль: заденет или не заденет мой дом?
       Всего лишь сон. Всего лишь?
      
       Искусственные подсолнухи. Огромная живописная керамическая ваза.
       Мёртвая чистота.
       Серовато-рыжий кот Василий, большой, ласковый и пушистый.
       ...тихий запах смерти.
       Вдовец.
       Наверно, легче быть сотой в гареме, чем второй - после смерти любимой жены стареющего мужчины.
       Болезненность ситуации, и - узнаваемость: разве мне пошлют счастливого мужика?!!
       Программа или карма?
       Моё счастливое подсознание?
       Или - моя несчастливая миссия?
       Или наоборот?
       Бог его...
      
       Какое же прозвище дать ему - тому, которого, как других, не хочу называть по имени, хотя, казалось бы, не сделал ничего плохого.
       Разве что гитару мою положил за шкаф в коридоре.
       И я - в ауте.
       Ничего?
       Все мы делаем друг другу плохо - уже тем, что не подходим друг другу, не совпадаем... делаем плохо, когда не любим... и когда любим не так, и когда... как в мозаике - где-то на небесах есть образец готовой картинки... но как редко ложится линия к линии, как редко возникает целое и - продолжение...
       Не подходит - откинули, ищем дальше...
       Какое прозвище дать ему в моём женском чёрном Дон-Жуановском списке?
       Шахматный король,
       который никак не тянет на короля, разве что на шахматного, поскольку сам себя в своих глазах поставил на солидную клетку.
       Два раза обыграла его в шахматы, неинтересно.
       С ним - только в шашки, да и то - в "поддавки".
       Поддаваться надоело. Не отдаваться, даже не "давать", а, увы! - "поддаваться". Ну и оттеночек в редких моих постельных комбинациях.
       Е2-Е4,
       Ах, великий Комбинатор, - этот игрок - большего и не стоит...
       Е2-Е4, Москва-Васюки, и отчаливаем, Киса, где наша лодка?
       Жалости нет.
       Есть презрение.
       "Он смотрит так, как будто платит..."*
       - ... я был так счастлив, когда покупал тебе сапоги...
       Сапоги, оно, конечно, - трудно женскому сердцу без сапог.
       А дальше?
       ...а может, это дворник был с большущею метлой?
       Лексика дворника, замашки - престарелого принца.
      
       Дюймовочка, брось Крота, пусть плачется в жилетку другим. Ты всё равно не расскажешь ему, какое бывает солнце.
       Это не ты, это он шагнул Е2-Е4, плюс две пары сапог, и - остановился, потому что дальше не умеет. И топчется на месте.
       И думает:
       Купил? - не купил?
       - Понимаешь, я не хочу тебя покупать...
       А, кстати, классная отмазка!
       Не хочешь - не надо.
       И не купил.
       Не проник.
       Не проникся.
      
       _______________
       * Ирина Ермакова
      
       Надоело.
       Не нужны больше любовники.
       Нужен муж и отец моему сыну.
       Аминь.
       Погрешили. А теперь - успокойся. Брось его и забудь, и радуйся свободной голове.
       Первый, кто заплакал, когда я уходила.
       И пусть плачет.
       Он же не предлагает руки и сердца.
       А только - старые кости и мелкие деньги. Вперемешку с редкими "ценными" подарками.
       "Лапушка..."
       Говорить с ним - не о чём, три любимых темы, три конька: он сам, его сын, деньги. Ниже на иерархической лестнице - бывшая работа, машина, гараж.
       Ещё ниже?
       Как ОН любил жену.
       И любит.
       На последней ступени - меня.
       Целый час говорит о том, как у нас всё сложно и нескладно.
       А где складно? - на том свете?
       Ждёт, когда я поглажу его по головке за то, что он читает газетки и помечает варианты обмена.
       Он тоскливо жирует (даром, что худой!) в своей шикарной двушке среди залежей постельного белья, вещей жены и долларов, а я с упоением впервые за последние года три на свои деньги покупаю цветной пододеяльник, потому что осталось два рваных на троих. И блестящий радужный лак для ногтей, которого ждала пару лет.
       С ним нечем делиться, кроме тела, которым делиться не хочется.
      
       Я перестаю звонить шахматному королю и не спасают - ни цветы, ни подарки, ни красная икра.
       Кончено. Потерянное время. Слишком много его ушло, чтобы убедиться, что вкус бесплатного сыра отдаёт мышеловкой. А неотмеченная высокой душой и светлым разумом старость - тленом.
      
       Он делает пустые попытки звонков. Он ещё мусолит коровье "мы" - "му": отчего, почему, не пойму...
       Бездарность.
       Страшно, сколько сил может отнять пустота, хоть и грешно так, о человеке-то.
       Три раза проверяла его на способность к доброте: "о бедном гусаре замолвите слово" - заговаривала о бедной подруге, которой надо хоть чем помочь. Ноль. Мои просьбы проваливались в болото.
       И от него ощущение - болотное. Словно болит голова, и не спасают таблетки анальгина.
       Позади...
       Ставлю шах и мат, разбрасываю в сердцах деревянные фигуры любимой игры, и обратно - в клетчатую доску -
       не было партии.
       Партии - не было!
       Такой партии...
      
       -Ты теперь не одна!
       У меня - впервые за много лет суицидные мысли.
      
       - Ты даже не знаешь, как тебе повезло!
       Может, с балкона? от везения?
      
       Чёрная бездна.
       Что-то не то.
      
       Выжимаю, как последнюю каплю из ушедшей по-английски влюблённости:
       - Я соскучилась.
       - А я ничего, нормально. Я пошутил.
      
       - Мне нечем мыть собаку. Нужен человеческий шампунь.
       - Буржуй твоя собака.
      
       - Плохо себя чувствую. Хорошо бы витамины.
       - На таблетках сидеть тоже вредно - к ним привыкать.
      
       - Нужно купить учителям подарки к празднику.
       - А что, они не знают твоего положения?
      
       Но он-то знает, как бы? любящий? Слышит хоть что-нибудь, кроме себя?
       Облом.
       Радость конца.
       Как же я люблю - концы в любви, даже самой мимолётной! Начала - только щекочут нервы. Маленький всплеск в огромном океане собственной души. Огонёк любопытства. Радость познания. Надежда открытия.
       Конец - это ВСЁ. Завершение, которое больше начала. Вздох, как после захватывающей книги - вот теперь-то можно обдумать и начать жить - с ещё одной книгой в душе.
       Книга прочитана. Бывают и вялотекущие, как шизофрения, романы. Тем и занятны - что вялотекущи. Как невозвратный бумеранг - бесперспективны, хлипко висящие на волоске редких телефонных разговоров. Не романы, так, - плохие, слабые рассказики, зарисовки. Читаемые по случайности - в дороге.
      
       *******
       Всё.
       Меня нет.
       Бабочки тоже.
       Ни испуганной, ни - никакой. НИКА - кой. В отсечённости слова - живёт сама безголовая победа. Над чем? - над жизнью перед лицом игры. Карточной? Шахматной? - вперемешку.
       Экскурс назад:
       там, на мосту -
       Встретились - чёрный король,
       белая королева.
       В белой королеве проглядывает ферзь. Но ферзя король не видит. Он видит бубновую даму, которую надо покрыть.
       Королём?
       Валетом.
       Он превращает её в даму, себя - в валета, и прёт тараном. Шах за шахом - ведёт её на своё шахматное поле.
       Показывает:
       Смотри - чёрной королевы нет. Она умерла. Ты можешь занять её место. Если заслужишь. Если действительно окажешься достойной меня - (валет скидывает плащ валета) - меня КОРОЛЯ. Я сам - не живой. Такая утрата. Я год ни на кого не смотрел. Ты - первая переступаешь порог этого дома. Мне никто не нравился. Смотри, сколько осталось косметики. Ты всем этим пользуйся. Дары бывшей королевы... Всё в идеальном шахматном порядке. Все фигуры-вещи - по местам, на местах.
       Белая королева не чувствует себя бубновой дамой. В зеркале, около которого, как в музее - флаконы и баночки, она видит призрак чёрной королевы. Чёрная королева - доброжелательна и улыбается. Это пугает белую королеву. Жена, даже мёртвая, должна ревновать!
       Король в страдании кажется утончённым и красивым. Его шахматный большой двухкомнатный замок с искусственными и живыми цветами вперемешку кажется эстетским.
       Через два месяца она не сможет смотреть тут ни на что. И хаос собственного шахматного поля, где все фигуры живут свободной жизнью полного бардака покажется ей раем. Жизнью после смерти. Пусть это звучит преувеличенно. Преувеличение - способ рассмотреть - как окуляр в руках.
       Белая королева ещё не осознаёт, как постепенно, после энного количества поездок в этот дом-музей ушедшей королевы чувствует себя жалкой пешкой. До встречи на мосту - она была королевой-победительницей свободных шахматных клеток своей жизни. На месте чёрной королевы, в окружении фигур короля, она чувствует себя по масти - ценным животным. Король напорист, она мягка. Она не возражает - лишь потому, что ещё не осознала, чему именно возражать, а только подспудно чувствует, что всё здесь превращает её в фигуру низшего достоинства. "Вытащи - тройку, семёрку, туз - и ты в выигрыше!" - говорит молодящийся седой король, а она с каждым разговором чувствует себя всё слабее...
       "...разменяй квартиру, перестань спать с мужем в одной постели, (неважно, что нет другой кровати), а ещё хорошо бы ты так меня полюбила, что прибежала по снегу босиком!" - так думает мнимый король, а подлинная королева думает: да, сейчас. Разбежалась. Ты - на белых клетках, сыт и доволен, я - на чёрных.
       Она звонит ему, часто просто из вежливости (дура! - всё ещё не разучилась!), а он думает, что она сходит с ума от любви. На белую королеву надвигается чёрная меланхолия.
       Муж становится невыносим. На неё - падает хозяйство и ребёнок - целиком, как на мать-одиночку.
       - Тебе должно быть хорошо, ведь теперь у тебя есть я, - говорит чёрный король.
       Да. В нагрузку.
       Она бросает неприбранные фигуры, берёт ребёнка и едет к нему. Из шахматного поля её относительного беспорядка - на его абсолютный порядок. Ему кажется, что он - плюс, она - минус, противоположные заряды притягиваются. Но, из шестёрки она превращается в перевёрнутый пиковый туз - удар, когда гадаешь на судьбу. Торжественное вторжение белой королевы на чужую территорию превращается в бегство - от шаха и мата чёрного короля.
       Шаха - любви.
       Мата - собственности.
       Он - собственник.
       Никогда ещё не встречала собственника.
       Разговаривая с ним, "новая фигура" думает о самоубийстве.
       Потому что загнана в угол.
       Потому что мат - требований, половина из которых - невыполнимы.
       Белая королева отдаётся привычно - по-королевски...
       Но, возвращаясь на свою половину, чувствует себя трахнутой дурой, заброшенной подарками чёрной королевы, словно та хочет жить и возрождаться в ней - своими вещами.
       Дома её встречает неуклюжий слон, верный раб, родной муж, готовый как всегда подставить спину.
       Дома её ждёт лёгкая ладья любимых фантазий. Кони будущего и встречи (когда-нибудь это же случится, наконец!!!) - с настоящим королём.
       Королева плачет - по андрогину-ферзю - в себе. Где ферзь?
       Повержен королём крести.
       Король крести: денежный король, он говорит и говорит о деньгах, долларах, курсе. Белая королева не привыкла к таким темам. И - злится. В доме повешенного не говорят... о деньгах.
       Впрочем, что ж, денежная тема, так денежная - у неё долги. И как раз зазвонил телефон.
       - Они могут ждать?
       - Могут...
       Они ждут неделю.
       - Я одолжил сыну 500 $.
       Сын ("новый русский") - всё, я - ничто.
       Какие там слова о любви?
       Ревности нет. Но зачем со мной говорить о них? Я их не имела, не имею, и... не буду зарекаться! Но - в доме повешенного...
       Взрываюсь.
       - Я должна найти дополнительную к школе работу, мне надо отдать долги.
       - И куда же ты хочешь пойти?
       - Куда? Ну, хотя бы натурщицей.
       Реакция - резкая.
       - Давай увидимся.
      
       Блестящий стандартный магазин в подземке на Пушкинской, всё блестит от стекла и роскоши. Прилавки - ломятся, цены - в оскале, и даже фонтан. Но мне здесь тускло.
       - Да, я работала натурщицей.
       Смотрит так, словно свалился с луны, а я - с панели.
       Противно.
       Что он знает о жизни?
       Чистенькая жизнь.
       Чистенькая жена.
       Годами создаваемый мещанский уют. Не искали истин. Брали готовые - оптом и в розницу. Построили маленький советский рай в советскую эпоху. Правильная жизнь - правильная жена с тяжелыми, набитыми после дефицитной работы дефицитными товарами. Правильный муж, влюблённый в дефицитную по тем временам машину. И когда только она надорвалась от такого безоблачного счастья, что умерла от рака? Гордилась мужем и сыном, по-видимому, больше ничем и не жила.
      
       Ну вот, очередная сладость расставания - с очередным нелюбимым. Новый, будущий, встречный - пока ничего нет, пока никак себя не проявил - всегда потенциально любимый.
      
       Белорусская. Мост.
       Как пройти?
       А куда?
       Действительно, куда?
       В никуда...
       В безлюбовье.
       Веселое! С редкими свободными вылетами во вседозволенность! С брызгами шампанского! С редкой постелью, большей частью нежеланной. Но - чтобы не забывать... вкус... чего? - нежеланной постели?
       ...пусть так.
      
       И гвоздём - в сознании, душе? -
      
       Олимпийское спокойствие.
       Гордиев узел.
      
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
       Вот и солнце очнулось, как всполох звеня -
       этот желтый, проснувшийся, глиняный идол.
       Неподсудный мой день проплывал и не видел
       глаз моих в отраженье подсудного дня.
      
       Птицы звонкие в небо метнулись, разбив
       пустоту, побелённую светом бессловья.
       И скользящие руки замкнулись, испив,
       то, что люди порой называют любовью.
      
       Как сквозь пальцы рассеянный день утекал,
       в разговор ни о чём, в круговое хожденье.
       И приняв, будто лёгкую смерть, отчужденье,
       никого не винил, ничего не искал...
      
       Золотой мой, дремучий, оракул, певец
       засыпает, как встарь, под волшебные басни.
       Заклинанье пустое забудь наконец:
       желтый глиняный идол, светило! - не гасни...
      
      
      
      
       ВЫРВАННЫЕ ЛИСТЫ
      
      
       Бессонница.
       Так есть Бог? Или нет?
       Есть Он всё-таки или Его нет?
       Голос сверху:
       - Нет меня, нет. Спи! Спи!
       Анекдот.
       ********
      
       ...отдаюсь быстро, холодно, не испытывая удовольствия... даже мазохистического.
       Маркиз де Сад и его женщины - Крёзы по сравнению со мной, которая - ради мнимого семейного спокойствия: чтобы муж не срывался на сыне, чтобы с ним самим ничего не случилось, и в доме не пахло тяжелой мужской депрессией. Скверно, но верно.
       ...на кафельном полу в туалете ткнулась взглядом в разорванный рекламный плакат:
       "КАК НАЧАТЬ НОВУЮ ЖИЗНЬ И ПЕРЕСТАТЬ ПЛАТИТЬ ВПЕРЕД" - и даже передернуло от точности фразы: в отношениях с мужчинами всегда платила вперед...
       Как начать новую жизнь? - уехать.
      
       Вырванные листы - путевых заметок.
      
      
       СЕЛИГЕР
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
      
       Белый парус летучая голландка синяя лодка
       и ты спишь как всегда налегке
       алый платок в опущенной и разжатой руке
       в море штиль навсегда
       кротко
       плывёшь в никуда
       в точку на маяке
      
       которого нет чёрными буквами по белоснежной корме имена любимых
       чёрным шёлком по алому траур на платке
       имена капитанов
       все утонули проплывая мимо мнимых
       рифов в края туманов
      
       платок выпавший алой рыбой лениво бьётся о борт от нечего делать вяжешь
       кружева грязно-белой пены
       бросаешь и не скрываешь душу но скоро ляжешь
       на палубу и не вскроешь вены
      
       а кабы не штиль
       парус давно бы порвался заговариваешь укачиваешь
       себя до беспамятства без руля и ветрил
       плывёшь и классически спрашиваешь:
       куда нам плыть
      
       *******
       Селигер.
       Красота, которая спасает. Действительно спасает - меня.
       Первый раз после крымской земли ощущаю мужественность земли... Селигер. Озеро с мужским названием. И воздействием.
       На этом роскошном воздухе - забываю пить таблетки, и мне не становится хуже.
       Нам дают чудный номер в усадьбе - четырехметровые потолки, и целый шест - для занавесок и прыжков в высоту на три метра со второго этажа. Балдёж!
       Чайки - невозможно оторваться.
       Лодки. Заплывы на дальний "остров любви"...
       На диковинное серебряное озеро. Которое просвечивается насквозь. У которого цветёт половина Красной книги.
       Рыба, бесконечная рыба.
       Рыболовством заражены все, как болезнью.
       Ленивый и то рано или поздно идёт ловить.
       Мы долго держались.
       В предпоследний день сподобились: две удочки напрокат, что-то ещё, а Селигер со всеми озёрами в придачу с собой в Москву - не дадите?
       Десять трепещущих в руках и на удочке (это надо испытать! - плачь, не плачь, рыбку жалко-не жалко, по сентиментальности, а испытать надо!) десять серебристых рыбок на двоих с сыном, пять вечером, пять утром. Стыдно было уезжать без Селигерских рыбочек. И засолила. И привезла в Москву. И гордилась.
       Рыбак дарит ЩУКУ, настоящую! По щучьему велению, увы! - по нашему хотению -котелок напрокат и, пригласив соседку по столу с таким же, чуть постарше оболтусом, - экспериментирую с ухой... Потом, по фотографии, дурачим всех в Москве - наша щука, мы и поймали, мы и съели! А кто же ещё?
      
       Пейзажи вокруг - один другого краше, не кричат, орут: увековечьте! - наступают со всех сторон, как войска на больные мозоли моего застоявшегося художества.
       Рисовать хочется - сил нет, как чешутся руки - до воображаемых волдырей.
       Но дёргаюсь по поводу и без повода из-за сына, и сосредоточиться не выходит. И всё что рисуется - кот наплакал по количеству, с горя тут же и раздаривается.
       Живопись.
       Воинствующая.
       В лесопилке.
       В лодках, разной породы и качества, плывущих, стоящих, разбитых, перевёрнутых.
       Живопись -
       КРУГОМ!
       Шагом марш - в поисках сына.
       Чайки кричат - недовольны, что не рисую.
       Древняя земля. Древнее название. И я тут - древняя и упоительно молодая... Но, как всегда на отдыхе, мои древние женские проблемы пола выплывают, как рыбины из глубины (от радости, что, наконец, отдыхаю? - дышу свежим воздухом?) я слышу бесконечное их плескание, а рыбаков на них - как всегда нема.
       Рыбаков полно. Не про меня.
       Впрочем - всё равно не скучаю.
       То приглашаю в гости двух давно не юных, симпатичнейших байкеров, со слёта ихнего возвращающихся, и после получаса общения мне странно - куда делся мой мотоцикл, мой нежный, мой лучший, мой ласковый зверь, и почему я забыла, что всю жизнь только этим и жила? Карету мне, карету - мотоциклетную...
       То с искренним и абсолютным желанием увидеть свой последний и прекрасный Селигерский закат, иду на пирс и щёлкаю всю плёнку на чаек, словно в их полёте - последнее моё прости этому миру. И тешу себя мыслию, а хорошо бы прямо тут, если вся жизнь не туда... Раз нет рядом со мной того, кого сам Бог прописал и приписал бы мне, значит и мне тут маячить незачем... И вот, и вдруг (из серии: откуда ни возьмись) идут навстречу пять богатырей среднего возраста, останавливаются, горячо и толково что-то обсуждая, у большой Селигерской карты на столбах, и замечают они меня, с моим чудным сексапильным настроением. И берут они меня в круг, и нравлюсь я им очень, и они такие хоть не красавцы, но солидно-сказочные, чиновные, бравые, ниоткуда, и разговорчивые главное, и угощают меня тут же мелкой-мелкой сушёной рыбкой, и начинаю я себя чувствовать прекрасно и думать, что жизнь прожита не зря, и не вся. И провожаю я их до расчудесного белого катера, и хотелось бы им меня взять с собой несказанно - насколько может быть несказанно под шафэ в пьяном волшебном Селигерском воздухе, и соблазняют они меня всем-чем только... Но, простите замечательные великодушно, СЫНишка малый у меня тут, а то бы - не глядя с вами, (где наша не пропадала?) - и на катере, и на секретный военный Селигерский объект, и на край света, и по всем Селигерским озёрам... И дают они мне, огорченные, что соблазн в моём лице остаётся на берегу, и радостные, что скрасила им дорогу до катера, ещё кучу рыбы (а единственная тара при мне - кепочка с козырьком, да пара кармашков), а ещё дают вкусную-превкусную-большую-копчёную-ароматную-дымную рыбину незнакомой породы, и машу я им нежно и любвеобильно ручкой, пока катер не исчезает... И мелкой рыбы хватает на всю оставшуюся Селигерскую, а большую - под пиво на пляжу вкушаем с соседкой и детками-помощниками.
      
       А ещё - здесь фантастические массовички-затейницы - чудо советских легенд, везде вымерли, тут остались, подвижницы, безмедальные ветеранки труда... Я балдею от их энтузиазма, от их гармоники, от их походов, песенок, печеных картошек и костров, - есть женщины в русских селеньях, в горящую избу войдут, а ведь по возрасту - давно не пионервожатые, неистребимы наши бабы: дустом не пробовали? В конце-концов, на них глядючи, решаюсь потратить и свой бедный выморочный энтузиазм. Они мне во всем помогают, у них находятся даже гусиные перья, которые я несколько дней готовлю, и вот я собираю желающую отдыхательную детвору с желающими мамами, и учу их каллиграфии, графике и акварели. И они счастливы, и я, наверное, тоже - и всю ночь потом делаю выставку, чтобы под утро повесить у столовой... и сдуваюсь после этого, как шарик, и опять становлюсь бледная, словно Селигер вошёл в меня, вышел, и забыл. Но всё равно не жалею ни о чём. Тем паче, что одна из массовиц-затейниц угостила меня за мой подвиг домашней пахлавой, дала подлинный рецепт (у неё первый муж был настоящий! армянин), и я раз в жизни в Москве пробую, но моя пахлава в сравнении с её пахлавой не катит никуда. Наверное, секрет в армянине...
      
       *******
       На отдыхе зачастую происходят открытия.
       В суетном мире тоже, но они - ускользают, или разрушают.
       А в природе даже негативные открытия возвращают утраченную гармонию.
       Что происходит с языком? - "утраченную гармонию" - как банально и прекрасно...
       А ведь С, который спустился с Парнасских гор, делал мне прививку от "всяких там" красивостей...
       Наверно, нужна повторная...
       Открытия были и прошлым летом, на сестринской недоделанной даче, единственной, где могла расслабиться... И тоже было, как всегда в редких моих отдыхах - море снов, и медленное и бесповоротное откатывание от последнего любовника...
       Больное тем, что в очередной раз получилась любовь, не переходящая в дружбу, а ведь дружба - лучший финал неудавшейся любви!
       "Последний любовник" - слишком громко для последних и не последних... ибо они - всего лишь люди. Обычные, каждый со своими причудами.
       Космонавт после разрыва долго хотел, чтобы я лично привезла его хозяйственную сумку на колёсах, данную когда-то, а меня коробило такое желание от мужчины, который хотел со мной спать... Он заявил потом, что с моей стороны - это нарушение партнёрства, тогда до меня и дошло, кем я ему была: партнёршей, но партнёршей я никогда никому не была и не буду - в любовных делах. Сумку передала потом через мужа. Думаю, он всё равно не понял, поскольку в глубине души, не напоказ, исповедовал или "курица не птица", или "женщина - разновидность лошади", а может думал, что стишки перед, музыка во время, и глоток вина после - вершина взаимопроникновения?
       А может, он человек схемы, а я не вписалась. У женщин вообще плохо со схемами, в особенности с мужскими. Не возбуждала меня его похвальба меня как кулинарки и хозяйки, ибо, как говаривал прежде любимый Губин: со мной фаллический культ невозможен без культа личности...
       Комплименты - чушь собачья, мне нужно восхищаться чем-то в человеке, и чтобы восхищались мною. Вот и всё: чтобы оба были на пьедестале. Я безнадёжно искала в последних чем восхититься: делала из мухи слона. Вроде того, когда поначалу настойчивость принимаешь за влюблённость, занудство - за ум и так далее, по фактам и без... Я кусала локти, что давала своей "чистой дружбе" читать роман... Как раздетая - в компании одетых мужчин, но эта сцена лишь с художественной стороны красива и возбуждающа, а обнажение души перед человеком в футляре - мерзость. Сердечная недостаточность мужчины - главный диагноз, который мешает мне любить и быть с ним.
       Отчего, чем больше подарков от Бога в виде таланта и способностей, тем большая зависть к природно-растительно-животной жизни?
      
       *******
       Мой сын хочет плыть - в любую погоду. Задуман "заплыв", но пасмурно и дождь, всё отменяется. Однако добрый лодочник даёт двум единственным возжелавшим заплыва, как манны небесной - бесплатную лодочку...
       Он гребёт, я мокну, мы плывём. Чудо как хорошо. Заплываем в то, что в народе зовут камышами - целый остров камышей... как в иное измерение. Шур-шур-шур-шар-шир... и всё - больше никуда не хочется. Камышовый солярис. Приехали. Приплыли. Камыши зовут остаться навсегда. Камышовое забвение... Мы час сидим-ползём, как зачарованные, почти ни с места в этом камышовом царстве-тишине. Так можно и застыть совсем, засохнуть, как эти камыши на месте - поверишь во всякие сущности. Шур-шар-шир - отпусти... С трудом, нехотя, отпускает.
      
       Селигер - был бы у меня муж с таким именем!
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Чайкой розовой на рассвете
       улетало, рвалось как в бурю,
       пробивая морские волны,
       сердце, меченое любовью.
      
       Сладкой мякотью истекая,
       по траве-мураве зелёной,
       красным яблоком покатилось,
       сердце, тченое любовью.
      
       Алым шёлком из рук упавших
       просто выпало, потерялось -
       кошельком пустым на дорогу,
       сердце, траченное любовью.
      
       Подобрали - рукой тяжелой
       сердце, брошенное любовью.
       Переплавили - для музея
       в бронзу тёмную на закате.
      
      
      
      
       МАРИШАЛЬ ПО-ТЕТЬКОВСКИ
      
       *******
       Один ныне живущий русский поэт восточного разлива наверняка съязвил бы по поводу названия: "Где-где ты была? В Тетькове? Или - Титькове?
       В Тетькове течёт мирная, тихая, непримечательная особо ничем речка Медведка, медведи, небось, водились. Но в ней - опасные ключи-водовороты, и иногда купающиеся тонут.
       Дом отдыха санаторно-курортного типа. В профкоме образования - толпа жаждущих училок, и я слёту покупаюсь на бесплатную путёвку на двоих, забывая про знаменитый сыр...
       "Вас поселят на даче, без удобств". Мне привиделась деревянная лачуга с щелями и дырами, в которых - буря мглою небо кроет... Начало июня, испугавшись капризов погоды, тащу что надо и не надо, напоминая тяжеловоза.
      
       Вагон, чистенький, не душный. Проводница доброжелательна - уже подарок. Разносит чай, кофе. Подъезжаем ночью.
       Сервиз-плыиз: несмотря на двухдневное опоздание, стоят автобусы, которые "довезут, куда надо". Забота радует. Коллективная поездка в старом раздрызганном автобусе по ночной дороге с редкими фонарями кажется сюрно-мистической. Словно душа отлетела ненадолго и приземлится в другом измерении. А эта ночная дорога - и есть дорога в новое неизведанное никуда, чистилище, суд, рай, - Бог ведает. Но прибываем всего-навсего ко главному корпусу. И около трёх ночи получаем ключи от заветной "дачи". Мой двенадцатилетний орёл-арлекин счастлив, и мы отчаливаем в первую отдыхоночь.
       И вот мы тут.
       "Дачей без удобств" оказывается классный деревянный терем с коврами и зеркалами, ухоженной квадратной комнаткой "на троих", с умывальником и горячей водой, туалетом по коридору, и душевой вниз по лесенке.
      
       Наутро - вид: ещё несколько распрекрасных теремочков, образцов деревянного зодчества, кроме одного нового "столового" корпуса, несравнимого по некрасоте с теремами. Цветные колобочки "тётенек" с чадами катаются по ухоженным дорожкам санатория.
      
       *******
       "Маришаль по-Тетьковски" - литераторы, небось, составляли меню! - так и соблазняет их классически неодолимое смешение "французского с нижегородским", к примеру "Устрица с маком"... Слыхали? Тянет на экзотику, видать, всех в этом Тетьковском захолустье.
       Едали, к примеру, блюдо под названием "Рыба Гарибальди"? Вряд ли. Знаете, что это? Кто ел, тот и знал, а вы - не знаете. Угадайте! Ладно, на худой конец вообразите... Открою: рыба с обычными макаронами, чуть-чуть запеченными. А вы что подумали? Форель, грибы, лук, орехи, политые винным соусом? Размечтались! Мы - в бывшем советском доме отдыха, чуть подделанным под санаторий.
       Здешнее меню - особый жанр местных развлечений.
       Кому не нравится данный стол - может перейти на частный, но, чтобы общая сумма всех блюд - за завтраком, за обедом и ужином не превышала ста рублей. А если превысит, тогда - доплачивайте в кассу, господа хорошие, и ешьте хоть на двести. Что лучше - общий стол или частный - предмет интригующих каждодневных споров, в которые вовлекается всё большее количество отдыхающих. Любителям поспать явно нравится не приходить на завтрак и добирать его в обед. А посчитать: укладываются ли избранные блюда в сотню становится любимым послеобеденным умственно-интеллектуальным развлечением. Для полуватных после "маришалей" мозгов такого рода зарядка - просто кайф.
      
       Пейзаж вокруг - ёжусь от досады - никакой. И только под конец, подалече, обнаруживаю сногсшибательные коряги подмытых речкой деревьев и влюбляюсь в них.
       Бегаю-хожу (часовая прогулка) за молоком в деревню, через день, принимаю душ Шарко,
       общаюсь с чудесными молодыми "бабушками"-дамами Маргаритой и Ниной (с ровесницами как-то не складывается), да и по умению петь и радоваться жизни в сочетании с интеллигентностью и деликатностью они "забьют" любую молодёжь.
       Теряюсь в поисках временами испаряющегося в местном воздухе сына, и - занимаюсь главным и любимым своим занятием на отдыхе -
       маюсь...
       Отчего?
       Всё от того же.
       А на ловца и зверь.
       Забегаю на пирс - не видали мальчика такого-разэтакого? Небольшая компания мужиков - не отдыхающие, среди них мужской пол не водится, а местные, пьют какую-то гадость. Мальчика видали, но он ушёл. Предлагают гадость мне. Отказываюсь. Раз. Два. На третий один из команды уговаривает так, что уже не отказываюсь... Как его описать? Щуплый, хвостатый, на вид - никакой, но поёт, аки соловей. Самородок-профессионал. Развешиваю уши. А он всё поёт... хвост не павлиний, но распущен по полной. И так занятно на безрыбье: и знаю, что врет: от а до я врёт, но уж очень как-то литературно-песенно, психологически подковано сочиняет. Начинает - ни больше ни меньше, но безошибочно - с собственного женоненавистничества - какая баба просто с любопытства не послушает?.. женщин не люблю, а в тебе что-то цепляет и т.д. Приёмчики белыми шиты, но опять как-то слаженно, так, что интересно: а какой следующий будет? На фоне здешних, в меру простоватых персонажей такая многоэтапная речь как-то удивительна даже. Корни потом выявляются: мама учительница литературы была.
       Меня тут как-то закрутило, говорю, - возвращалась с молоком через лесок, и вот, в небе - предгрозовое состояние, в наушниках - Витас блаженствует на высоких нотах, а я три раза сбиваюсь с пути, хожу по кругу, нервничаю уже вовсю: между деревьями, тропинками, развилками и забором....
       Колдовство, в чистом виде.
       - Ты попала на ведьминский круг...
       И он начинает рассказывать мне страшные сказки, как заправский колдун и, похоже, он и впрямь подруживает с нечистою...
       И всё хочу попасть в местную церковь, да уводит, и крепко уводит...
      
       Следующим номером программы? - что может предложить нищий парень, неведомо как забредший сюда и снимающий в посёлке угол? - Уху!
       - У нас тут трёхразовое питание: понедельник, среда, пятница...
       Уху готовит, её много. Участвующих в приготовлении - тоже. Уха - у речки, за уличным столиком. На выпить - опять дрянь. Из приглашённых - я и сын... Мимо проходящие за деревьями, полузавистливо (от запаха ухи), полусмущенно поглядывают на нас. Один с гитарой - классно поёт, и репертуар весьма почётный. Что называется, вечерок местной речной романтики удался. Ухи остаётся много, встаёт вопрос - куда её девать. Решают - ко мне в номер. У меня в номере продолжается чаепитие. В мужской компании я внутренне оживаю от спячки женского санатория и просыпаюсь - от красноречивого словоблудия ухажера.
       Дальше хуже, хотя, что и следовало ожидать после ухи и паршивого самогона?
       После мистических намёков о спецмиссии, готовящейся где-то в московских высших эшелонах власти, его незаменимости в ней, а быть может, и скором неизбежном конце, поскольку терять всё равно нечего, а дело закручено, и выйти из него нельзя - семнадцать мгновений весны, жаль, что не Штирлиц, но на парочку-троечку тетьковских мгновений может и потянет... После всего этого лирическое отступление, изумительное по простоте, типа я человек прямой, я не буду туда-сюда, так да или нет? Этим да или нет он настойчиво пытает меня полчаса в коридоре, пока мужики в моём номере допивают чаи и договаривают разговоры.
       Меня он конечно, никак, но... весь этот спектакль, от пирса до ухи вписывается в одно слово "клеить". Кто кого ещё вопрос, потому как и он - равнодушен, и я равнодушна.
       Засим.
       Как чаще всего, дальше - хуже.
       Сын засыпает, я тащусь к нему "в гости" по просёлочной дорожке, если убогую, запредельно грязную однокомнатную хибару в сочетании с "шаром покати" можно назвать "гостями".
       Осудить меня - раз плюнуть.
       Зачем мне это?
       Затем.
       Вспомнить что-то захотелось?
       Что вспомнить?
       Как это бывает.
       А что, у тебя плохая память? -
       Это бывает чаще всего плохо. И редко.
       Значит, вспомню как плохо, и как редко...
       Ну, что ж...
       Скатертью дорога.
      
       Через час отправляюсь восвояси, захватив обещанную сыну удочку и оставив его дрыхнуть на моей старой и умершей теперь для меня простыни.
       Вокруг ни души, мучительно соображаю "в ночном", в какой стороне от посёлка санаторий, и по наитию нахожу.
       Было-не было - как похожи эти слова...
       Терем закрыт - от праздношатающихся и занимающихся буквально непонятно чем по ночам училок. Меня выручает - неисповедимы пути, соседка по столу, пожилая и весьма раздражающая нытьём о болячках, которую спровадили сюда за бабушкины грехи с непоседливым внуком. У неё горит окно, ей опять плохо с сердцем, и она человеколюбиво (пусть вспомнит ей Господь и простит всё! - за эту открытую ночью дверь!) - отодвигает щеколду, и я оказываюсь не наказанной ночевкой на улице за мой, мягко говоря... а мягко не скажешь какой проступок.
       Впрочем, у меня нет чувства вины или сожаления.
       Есть чувство грязи...
       Да ладно, отмоемся.
       Исследования тоже требуют жертв, как искусство.
      
       Раза два ещё он нахально приходит ко мне в номер днём.
       По голодности и чесотке рук рисую его портрет, - он с восторгом его уносит.
       Старая песня на новый лад.
       - Ты некрасива, но что-то в тебе...
       - Ещё раз скажешь такое - и забудь сюда дорожку. И запомни - меня все и всегда считали красивой! А то, что я не в твоём вкусе - это твои проблемы. Ты тоже не в моём.
       Каждый раз я так обалдеваю от степени его простодушного нахальства, что...
       Нет, меня он не имеет. В себя - его не пускаю. Да ему и не надо.
       Я имею его.
       - Если бы я не общался с тобой, подумал бы, что ты - профессионалка!
       - Уходи теперь.
       Все такие не хотят быть в женщине. Они их не любят. Не могут, не умеют любить. Не умеют даже иметь. Умеют только брать. И не сами, а чтобы их. И не их, а только часть... Самую ничтожную часть... по сравнению с сердцем, душой, умом...
       Профессионалка.
       Комплимент, однако.
       Что ж, действительно, комплимент, не хуже других.
       Я пользуюсь лекарством мужских гормонов, принимая натощак, пару раз, на полдник.
       Вспоминаю вкус.
       Вспоминаю, что как волка ни корми, он всё в лес, а потом домой, зализывать раны от приключений.
       Ран - нет.
       Поимела, испачкалась.
       Отмылась.
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Рыбкой золотой
       в разбитом корыте
       плаваю...
       Здравствуй, рыбак!
       Вода уходит.
       Нет желаний.
      
      
       *******
       Конечно, он опаздывает на роскошный прощальный тетьковский вечер, какого тут не видали много лет! - уж такой случился в этот раз подбор талантов, певицы - училки и их дети, и даже парочка артистичных дедушек - все превзошли себя, и уходят со сцены с охапками-букетами полевых цветов, щедро собранных детскими руками, под полный аншлаг и гремящие фанфары...
       И - невозможно забыть местную изящную и невероятно яркую звёздочку: беленькую, нежную библиотекаршу, танцующую от Бога. И когда она выходит на сцену со своим таким же беленьким, маленьким, годков пять? сынишкой - оба в костюмах белых медведей, и они танцуют под звёздную медвежью колыбельную, воистину - не медведица с медвежонком - ангел с ангелочком спустились в богоданное обетованное Тетьково. И плакала столица без них всерьёз, когда такие люди...
       Я не могу долго без тишины и воздуха, - говорит она, - мне плохо в городе, хотя меня приглашали не раз...
       На этом вечере и я хлебнула успеха от читаных стихов и искреннюю благодарность слушающих.
      
       *******
      
       Он приходит с командой к самому концу и не слышит моих стихов - они ему нужны также, как и я.
       Ему бы выпить лишний раз...
       Или...
       Не знаю, что или.
       Типаж меня в нём привлёк.
       Просто незнакомый типаж. Писательские закидоны. Или женские. Чёрт разберёт. Во всём мне хочется дойти до самой сути...*
      
       Сын имел с этого до конца отдыха бесплатную лодку. И ту самую удочку.
       Я - ничего, кроме вышеперечисленного.
       Ещё я тут катаюсь на велосипеде с сыном - очередной неоднократный заезд до плотины.
       Ещё - хожу в гости к упомянутым "бабушкам", они не замечают моих местных дурацких приключений, они ко мне - с нежностью и любовью.
       Ещё - читаю сыну вслух тонкую книжечку о войне "Полынный хмель", в которой чудом выживали бабушка, мама, и девочка; автор - логопед и бывший партийный работник, отдыхающая здесь же, чудесная и любящая всех и вся дама, обладающая даром восхищения, Людмила Панина. Искренняя, импульсивная, великолепно себя подающая - большая красивая Женщина с большой буквы, из породы тех, которые нравятся мужчинам всегда, независимо от возраста и габаритов. Её ограбила какая-то местная сволочь, и это отравило ей весь отдых. Читаю сыну её повесть, написанную таким простым языком, но до слёз, и оба ревём. А потом - я иду к ней, и мы распиваем пиво за нашу дружбу и за её книгу.
       А ещё всё-таки рисую КОРНИ. Три дерева в каком-то исступленном па танцуют над обрывом своими подточенными корнями. Я перевоплощаюсь в них и хочу так и остаться в этом кривом мире, рвясь ветками в небо, а корнями выживая, цепляясь из последних сил за ободранную, подмываемую землю...
       Ещё я тут общаюсь с милым, всё более спивающимся двадцатисемилетним мальчиком, сочиняющим музыку и пишущим графоманские стишки. Он москвич, у него тоже, как и у моего здешнего, мама в прошлом учительница литературы.
       Памятник этим мамам! - своих несчастных сыновей...
       Его зовут, как и моего сына - сплошь загадывай желания.
       Да устала загадывать.
       Господи, что пошлешь, то пошлёшь.
       К счастью, и отдых проходит, у кошки хвост кончается, у школьника тетрадь...
       Мой хахаль, щедро обещавший на прощанье много несравненной по вкусу копчёно-солёной рыбы, какой я, конечно же, никогда не пробовала, естественно, не приходит.
       Интересная вещь обещания. Они почти материальны.
       Странная я - как будто всё время давала ему шанс стать хоть мимолётно на мимолётные наши отношения человеком, но он всё время этот шанс не использовал.
       А что вы хотели?
       Маришаль по-Тетьковски - понравилось блюдо?
       Да так...
       Ни вкусно, ни сытно...
       Ни шатко, ни валко.
       Так...
       И всё-таки!
      
       Прощай, милое Тетьково!
      
      
       _______________
       * Б. Пастернак
       * Детская песня "Лесенка-чудесенка"
      
      
      
      
      
       ИЗ ЖИЗНИ СТАТУИ
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
       Под ученические взгляды,
       чуть приоткрыв зовущий рот,
       "Свободою" на "баррикады"
       вела натурщица народ
       студенческий,
       сквозь боль в колене.
       Мольберты скрипнули: Ура!
       И не хватало только тени
       Великого Делакруа...
      
      
       *******
       Весна.
       Они валяют дурака. Болтают скороговорку: корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали.
       - Чего так темно?
       - Свет включи!
       - Тебе что, дышать темно?
      
       Моё время замедленно. Сорок пять минут превращается в затянутое до резкой физической усталости мгновение.
       Стандартный художественный быт.
      
       Я - живой застывший манекен.
       Странное ощущение.
       Физически - утомительное. Душевно - никак.
       Это ерунда, что позируя можно думать целенаправленно, решать проблемы, заниматься творчеством - мысленно... Как у Агаты Кристи получалось под мытьё посуды придумывать сюжеты - для меня непостижимо. Здесь - даже не мытьё посуды. Я успеваю только и просто жить: растением, статуей. В мыслях - сборная солянка, полный винегрет, что ещё бывает? - даже не поток сознания. Абстрактная мозаика ощущений, мыслей, всяческой чехарды. Успеваю только жить и ощущать себя манекеном, статуей, куклой, моделью, натурщицей в конце концов, - в зависимости от публики. А публика большей частью зелёная - до безобразия. Легкомысленная и безнадёжно далёкая от дыхания Мельпомены.
      
       Весна.
       Они бегают-выбегают на улицу и до фени им натура.
       Один студент отколол огромную длинную сосульку. Она похожа на кинжал. Со студенткой на пару он разыгрывает яркую сцену ревности и страсти, они устраивают шумные гонялки друг за другом. Он за ней с ледяным кинжалом, она от него. Всем весело.
       И положи тут вместо далеко несовершенной меня идеальную Венеру, Галатею, Аполлона - они бы всё равно бегали с сосулькой.
       Она ломает сосульку и бросает ему за шиворот. Он злится. Игры восемнадцатилетних детей.
       Весна.
       А в другой группе из ненужных уже рисунков на листах ватмана делают большие самолётики и бросают с третьего этажа. У одного получилось что-то похожее на ворону. И он по уши в усмешках и приколах, его подначивают: ...ну ты и сотворил - суперлайнер! Новое слово в самолётостроении, Ты, Димон, даже самолётики делать не умеешь!
       Чем не дети?
       Весна.
      
       И вновь появился Губин - как подснежник к весне или незабудка к лету. С наливкой, оливками и колбасой.
       ... Я это ты, а ты - это я! - говорит бывший Чеширский бывшей возлюбленной. Но её прообраз в настоящем думает по-другому, с точностью до наоборот: я - это не я. А ты - это не ты. В тебе, Губин, болит старая память, логово своё ты сдал, на это живёт твоя семья. И я не буду с тобой - ни у себя, ни в подъезде, ни в лесу, ни тем паче у друга ли, подруги, ни вообще - с тобой...
       В твоём логове, может, по старой памяти и взыграло бы, а так - увольте! - от Чеширского привидения. Он работает, как и муж, охранником.
       Время охранников...
       И - натурщиц?
      
       *******
       Ляг перед ними сама Афродита - всё равно не будут рисовать. Но не мне воспитывать - их дело, на какой ветер бросать свои или родительские немалые деньги. Главное - мне впервые платят за обнаженность... Жаль, что не додумалась до этого раньше.
       Губин, Губин - проехало.
       Я лечу? ползу? еду? - на другом поезде.
       Я даже не знаю, какого он пола, этот поезд, потому что мне, как типажу бородатого анекдота, некогда глядеть ей под колёса.
       Мой лимонный синтетический халат похож на яркую драпировку, словно я - предмет натюрморта. Натюрморт - портрет вещи. Я натюрморт - женская человеческая вещь. Странновато звучит, не правда ли? Или - страшновато? Впрочем, не впервые в литературе.
       Тело, как драпировка души.
       Оно впервые приносит мне хоть маленькие, однако "выручальные" деньги. Но, в отличии от древней профессии, никого в себя не впускаю, не раболепствую, не унижаюсь... Самый не обремененный, безопасный, платонический, почти "духовный" вариант проституции.
       Романтично?
       Нет.
       Удобно.
       Со мной вежливы, меня благодарят.
       То одета, то раздета.
       Никакой сексуальности.
       Ничего личного.
       Удобно.
      
      
       *******
       Сегодня, кажется, олицетворяю фрагмент Делакруа. Поза предводительская: стою на пьедестале (подиуме? подставке? ящике?) выгнув бедро, одна нога коленом на стуле... Явно что-то от "Свободы на баррикадах", потому что за мной - маленькое войско сидящих и стоящих с мольбертами, как со щитами, студентов.
       Серые стены, мусорная неразбериха, и - обман. Свобода - куда-то зовёт. Мой взгляд - никуда не зовёт. Не зовёт даже в никуда. Он упирается в стенку, серую и в пятнах. Да и не видят они моего взгляда - я к ним спиной.
       И всё же достаёт отсутствие - боже ты мой, как многого хочу! - отсутствие святости в них, хотя бы художественной святости - к обнажённому телу, как материальному вместилищу души. О трепетности, благоговейности, тем паче, говорить не приходится.
       Может, и я этим грешила, когда училась? Скорее всего.
       Ощущение нарушения дистанции, невежественного вторжения в душу тела?
       Отсутствие тишины - не внешней - внутренней...
       Пусть бы трепались, но не ТАК же НИ О ЧЁМ?!!
       Такое поверхностное вгрызание? Скорее - младенческое облизывание слоя бытия...
       Этой ТИШИНЫ - у них нет внутри.
       Только одной-двум - неловко, и они усердно рисуют, как бы за всех.
       Остальные - явно не будущие Пигмалионы.
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
       Двенадцать студенток и юный студент.
       Рисующих рук вдохновенный момент.
      
       Последний вечерний обманчивый свет.
       Натурщицы легкий, живой силуэт.
      
       Высокий и белый стоит Аполлон.
       К нему почерневший мольберт прислонён.
      
       Студентка за ним, и бледна, и нежна.
       Душою и телом - в рисунке она.
      
       К натурщице взор её вновь устремлён.
       Не видит она, что пред ней - Аполлон.
      
      
      
       *******
       В его фамилии живёт то ли сильный и смекалистый Пушкинский балда, то ли болдинская осень, то ли что-то от лучезарного Феба - или это уже в его образе? Впрочем, что-то и от знаменитого Шалтай-болтая...
       Вот такой ребус, с ослепительно светлой лысиной, на которую натуральными большими мотыльками, как на лампу, или - мушками на мёд, слетаются студентки. От него невозможно оторваться взглядом, когда он с тобой в одном пространстве. Сила притяжения.
       При удалении от него - пронзительное чувство - тоски? покинутости? разрыва? - нет, просто отсутствия света - при увеличении дистанции.
       Его чувствуешь спиной, когда он входит в аудиторию, как слепой чувствует тепло, а глухой - вибрацию...
       Светлое НЕЧТО, - в значении Нечто невозможное...
       Но шуточки его светлыми не назовёшь... хотя, думаю, - вполне разбудят воображение даже самой ленивой студентки, ибо студенток - много, а студентов - единицы в Текстильной Академии.
       - А сделайте нам, сударыня, пожалуйста, пальчик по-балетному, а то у нас нога не влезает, - иронизирует он над студенткой. И развивает свою мысль дальше, в стиле чёрного юмора:
       - А представляете, если бы всё, что не влезало в рисунок - отрубали бы? Сколько крови бы было... объявление такое дать в "из рук в ноги": "требуется одноразовая модель. Оплата после работы. Шеболдаев-Чикатило". И ведь звонили бы, уверяю вас, даже не въехали бы в текст объявления.
      
       - А сейчас мода меняется - становятся модными круглые лица!
       - И лысые! Пойдём с тобой в топ-модели?
      
       Около одной девушки лежит на полу моток веревки. Обращает на него внимание:
       - А верёвочку зачем приготовила? Для себя или для модели? Кстати, мы забыли тебя предупредить: у нас все модели одноразового пользования. Порисуем - и в соседнюю комнату. А потом два дня едим мясо.
       - А что, вкусно?
       - Женское? Конечно вкусно. Ты сравнивала курицу и петуха? Сейчас натурщица наша послушает-послушает нас, и спать не будет.
       - Я закалённая.
       - Ну да, я и забыл, она же в школе работает!
      
       Про зелёное сморщенное яблоко в натюрморте:
       - Это яблоко никакое. Как человек: пришел на праздник, а ему говорят: скажи что-нибудь! А он ни бэ, ни мэ, мне бы поесть чего-нибудь... Сколько же это яблоко испытало, прежде чем попасть сюда!
      
       Я - это яблоко. Разве что ещё не сморщенное. Всё впереди.
       А пока - Венера Милосская
       к вашим услугам.
      
      
      
       Я ЖЕНСКОЕ ЛИЦО СВОЁ НЕ ПОМНЮ
      
      
       Стихи на полях
      
       ***
       Как медленно душа становится безличной.
       Как медленно судьба становится чужой.
       Медлителен и снег.
       Хотела быть приличной?
       Не привелось. Душа споткнулась...
       За душой,
       как за окном -
       зима немыслимой свободы.
       Как медленно друзья становятся чужды.
       Иная для иных - всё жду иной погоды.
       Я за чертой себя. И за чертой вражды.
       Забытая душа - как ветер на погосте,
       как брошенный народ, не помнящий вождя.
       Как холодно.
       Бело.
       Ко мне приходит в гости
       безумие:
       прошу зелёного дождя!
       И жду... как манны жду целительного слова.
       Легко, как никогда, в молчании устам.
       Увязла в колее спасительного крова
       домашнего...
       И жмусь, всё больше по углам.
       Неверная жена у очага свободы -
       озябни, притулись. А вечность - за спиной.
       Неверная жена - неправильные роды
       природы.
       И ковчег неправильный. Ах, Ной!
       Не ной, не тот. Не здесь. Не время и не место.
       Очаг и тишина.
       Как холодно зимой.
       Неверная жена и вечная невеста -
       в углу.
       У очага.
       Торопится домой.
      
      
       *******
       ...однажды уснула днём, после хоть и редкой, но вновь неудавшейся попытки самоублажения, - уснула на животе, как обычно.
       Приснилось:
       ...я держу очень теплую, нежную, детскую руку ребенка. Очень доверчивую руку, но ребёнок маленький и спрятан. Я хочу увидеть его лицо, - заглядываю под стол, кажется ещё куда-то, - но никак не могу найти того? - нет, ту, чью руку я сжимаю в своей ладони.
       Проснувшись, соображаю: моя рука - там... И с некоторой оторопью постепенно осознаю:
       ...я так гордилась, что победила наконец свою идиотскую чувственность раз и навсегда, - так удобно жить без поиска очередных идиотов, а не идиоты - давно имеют свои женские орбиты.
       ...мой ребёнок (моя девочка? - убитое моё лоно) - вот так, в образе детской доверчивой руки пытается дотянуться, достучаться до меня... а лица, естественно, нет - какое лицо у лона? - лицо и есть рука, детская рука, протянутая к маме... Бог мой, что же я могу сделать - брошенный, убитый мною ребёнок, - мне нечем тебя кормить, окромя сказочек и иллюзий.
       Тошнотворно мне было от этого сна и горького открытия чувств, которые я не слышала, уверенно становясь глухонемой, - ибо так лучше... Вспоминается фильм: молодая мать бросает свою маленькую дочь в печку, поскольку в раю ей будет лучше...
      
       И снова... - ну да ладно, вспомню ещё один сон, снившийся на сестринской даче.
      
       Иду поздно - по вечерней Москве. Чувство тревоги. Рядом со мной - молодая женщина - в стильном, полосатом, чёрно-белом, как жизнь, костюме. Она мне незнакома, но что-то меня к ней влечёт. Опасность - за ней, в ней - её преследуют мужчины. Они идут хмуро, на отдалённом расстоянии, поодиночке и вместе. Я знаю, что ставлю под угрозу дом, семью, ребёнка - вдруг они ворвутся за ней, - но всё же предлагаю ей укрыться у меня. Она с радостью соглашается. Я встречаю её по-свойски, у нас много взаимного интереса друг к другу, хотя мы страшно разные, я чувствую её чужесть, но в её внутренний мир мне хочется проникнуть, хотя я знаю, что она - настоящая "ночная бабочка". Раздаётся стук в дверь. Я смело открываю сама (даже не выставляя мужа), и говорю пришедшим за ней мужчинам: "...оставьте её в покое, дайте нам решить наши бабские тряпичные проблемы". Это их как-то успокаивает, и они отстают от нас, уходят, я радуюсь, что спровадила их, что это не кончилось криминалом и можно насладиться глубоким и отнюдь не "тряпичным" общением.
      
       Целый день гадаю, что значил этот сон - неожиданный, тревожный, но явно точный в своих акцентах. Осеняет: та, вторая - это одно из моих "я"! Грубо говоря, красивая "блядь", которая живёт во мне... (и почти в каждой, если она - не святая, не чудо природы... Или - есть ещё вариант, редкий, для многих невозможный: просто счастливая с мужем-любовником). Так вот, я её спрятала - в моем доме-теле, от всех мужчин... Спрятала и защищаю от них. Хочу познать её... без мужчины?
      
       Я встречаю её, - она малознакома, но притягательна. Приглашаю её в дом (а ей ведь не место в семейном доме!) и спроваживаю её мужиков - они-то и вызывают чувство тревоги. Вот и всё - чёрным по белому...
      
       Минуло год с этого сна.
       Я действительно загнала её в дом. И - не вылезала из болезней, тяжелых и разных. Был момент, когда казалось - до конца дней обречена штопать носки под телевизор и это высшее интеллектуальное проявление на всю оставшуюся. Было страшно. Была депрессия. Похоронила в душе с почестями всех мужчин, которых знала - в качестве мужского начала в моей почти уже кажется бывшей жизни. Единицы оставила в человеческом лишь качестве для незатейливой, необременительной дружбы. Свято место... - оно пусто! Пусто, как никогда. В нём только сын - был, есть и будет. ТЧК. Аминь.
      
       В сущности, всё просто - если общение не доставляет истинной радости - грош ему цена. И не важно, какого пола это общение...
      
       Олимпийское спокойствие.
       Гордиев узел.
       Зачем в дневнике - это? Два главных моих вектора-символа?
       Первое - недосягаемое.
       Второе - вечное. Пока - вечное?
       Некому разрубить.
       А у самой сил - нема.
      
      
       Стихи на полях
      
       ЛЕДА
      
       Ты не вейся, белый лебедь...
      
       Небеса уснули. О чём ты, Лебедь?
       Зря, крылатый зверь, ты идёшь по следу...
       Что горячий клёкот и сладкий лепет? -
       лебединая песня не тронет Леду.
      
       Тела мраморного не трогай, над ним не бейся.
       Сердце камерное её не бьётся.
       Ты не вейся, белый лебедь, не вейся
       над её головою - не отзовётся.
      
       И как снег на голову не падай новью
       перед взором-взглядом её остудным.
       Белоснежную дурь не зови любовью, -
       ледяная Леда сном непробудным
      
       Спит -
       памятью, отключённою на столетье,
       ей - земля пухом, а небо - блекло.
       Целовать спящую ледяную леди -
       что горячий клюв в ледяное пекло.
      
       Спит -
       ничего взамен не давая.
       Зря ломаешь копья, теряешь перья.
       Душа её - ломаная кривая,
       неумолимо её неверье.
      
       Спит -
       и не ждёт объятья
       твердя: "Облако, небо моё, изыди!"
       Спит в перьях твоих, как в платье.
       Куклой мраморной спит и видит -
      
       тебя.
      
      
       *******
       Принцесса спит сто лет, сто лет, а жениха всё нет и нет, девочка плачет - шарик улетел, а на дворе - зима и выборы в Думу, и я с трудом и нежеланием напяливаю что-то, и вылезаю из дома, чтобы "проголосовать". Возвращаюсь с чувством: поимели - казённо, бездушно, бессмысленно, для галочки. Вылезать из тёплого дома, чтобы ставить закорючки в бумажках? Скучный школьный вестибюль, с тётями и дядями. Римляне умели делать из такой дряни праздник. И если уж "имели гражданина", то платили "в натуре": зрелищами, маслом, хлебом...
      
       *******
       Отношение к сексу - синоним: разбитая и склеенная чашка, возвращённая из небытия осколков. Многих кусочков, правда, недостаёт, годится лишь для "натюрморта" - пить из неё уже нельзя.
       Или -
       недостающие осколки - как снятые? выбывшие? выпавшие? выброшенные? из колоды в процессе игры карты.
       Или -
       потерянная книга, болезненно потерянная, с "кровью" в сердце, но вот прошло лет десять, и нашлась ли, вернулась ли - с вырванными страницами, грязная, не нужная больше, словно чужая, словно терялась совсем другая...
       Три метафоры, уже много, хватит наверно...
       Можно долго ещё перечислять: веревка, прихваченная из дома с мылом, "голубая луна" Бориса Моисеева - слушаешь, и знаешь: никто не посягает на тебя лично, кроме государства, и от этого комфортно, как Ельцину в церкви. Два моих шерстяных, нежных, ласковых зверя, мужеского пола, но так мало требуют и так много дают... Дёшево и сердито: раза два в день потискать, погладить, потрогать, и разошлись по углам. Хотя чаще - они ходят за мной по пятам, и лежат-сидят около...
       Между войной в Чечне и тремя девочками, выбросившимися из окна в Балашихе - Кристина, рекламирующая жвачку и ведущая передачи "про это", обсуждающая на всю страну рейтинг частей тела...
       По телику сообщают: нашли то ли обледенелые человеческие экскременты, то ли осколки метеорита. В Госдуме, как в Армии - сугубо мужская доминанта, катастрофически мало нормальных женских лиц с умными глазами, две-три да обчелся, остальные так, как серединки в гамбургере...
       Весь декабрь и январь непроглядно серый.
       Не многовато ли о сексе? Или эротике? Или, все-таки любви?
       Пожалуй, многовато будет.
      
      
       *******
       ...смотрю на себя в зеркало, и не вижу лица - такого, какого хочется. Мозаика, как у Пикассо: там рот, тут ухо, там подбородок, там рука. Женщины - нет, портрета - тоже. Горечь утекает песком между скрытой депрессией и вялотекущей шизофренией действительности.
       Когда нет здоровья, жизнь превращается в шагреневую кожу и сжимается, а часы-минуты бодрости улетают, как утраченные желания. Кажется, что реально видишь, как уменьшается неровный кусочек.
      
       - Ты выглядишь очень молодо! Всё лучше и лучше с каждым годом. Как тебе удаётся?
      
       ...очень просто. Голод по "красивой жизни" и мечты о несбыточном делают меня молодой поневоле. Так не опыленный цветок, наверное, цветёт из последних сил, надеясь на чудо, цветёт, в окружении уже опылённых и подвядших сестёр.
       Я состарюсь в одно мгновение... после счастья. Или, когда последняя надежда уйдёт, как красивая и тупая манекенщица - с холодными глазами демонстрируя длинные ноги. Хорошо - быстро состариться и быстро умереть. Стремглав.
      
       Ты мёртвая или живая? -
       Аукнется глухо в груди.
       ... За сына, за воду в пустыне,
       За то, что не болен никто,
       За третий каприз Паганини...
       А больше, мой друг, ни за что.*
      
      
       *******
       Мечтаю о старости.
       Дня три уже.
      
       Свобода от пола. Проблем пола. Иллюзия быть может? - свобода от желаний и невольных фантазий, которые появляются, как только появляется очередной он. Впрочем, и без него.
       Курс слова "любовь" с каждым годом, месяцем, днём падает, как порой мировая валюта.
      
       ________________
       * Елена Исаева
      
      
      
       Есть любовь к сыну.
       К сестре.
       К подруге.
       Другу.
       Благодетелям.
       Знаю, испытала.
       Любовь к мужчине? - не знаю. Уже не понимаю, что это такое. Если и есть, то менее всего вышеперечисленного. Что-то вроде дружбы: с осложнёнными обстоятельствами.
       "... Я женское лицо своё не помню..." -
       после этой строчки можно было бы ощутить... податливую толщину верёвки, увидеть металлический блеск кухонного ножа, услышать испуганный скрежет тормозов машины... кабы не было это дурным вкусом... совсем дурным.
       Отказ... от себя. Что такое себя? - туманно. От чего в себе? - от всего. Всего - это пола. Отказ от пола. Пола, глагола... Пол-глагол - есть что-нибудь ещё в мире? Есть. Мирозданье. Но не про твою честь, существо с полом. Ибо существо с полом - это женщина. Это ты. И - мужчина, но - вне тебя. И вне унижения пола. Плакала легенда об
       андрогине.
      
       ...и прочитав Отто Вайнингера, уйти. Туда, где пола нет. Куда он и сам ушёл - убитый своими открытиями и закрытиями о поле. Убитый выдуманной и вычисленной пустотой с женским именем. Убитый: мнимой женской безличностью. Хотел видеть в женщине вечно меняющийся призрак. Белую дыру. Она стала для него - чёрной.
       Туда и ушёл.
      
       Ждать у моря погоды... И не захотеть броситься в него? - испытание не для слабонервных. Не для слабого пола...
      
      
       *******
       Либидо, желание - как хочешь обзывай, только в печку. Только в печку! Нет, в клетку - как дикое, странное, ненужное животное, от которого - затыкаешь уши, зажимаешь рот,
       зажимаешь сердце, чтобы не болело, а оно воет - как зверь, как дитя, как преступник сквозь кляп во рту...
       Я запираю этого зверя в клетку, обиженного, голодного, мёрзнущего каждое утро, вот уже более десяти лет, или больше - я сбилась со счёту. Он-оно? - безнадёжно вслушивается в звяканье ключей, и нам обоим тоскливо от этого звяканья, тоскливо и радостно - потому что больше не к чему прислушиваться...
       Как стать ангелом?
       Рецептов нет. Рецептов бездна - в церкви.
       ...Чтоб дойти до уст и ложа -
       Мимо страшной церкви божьей
       Мне идти...*
      
       Страшной. Перешагнула.
       Нет, не страшной.
       Скорее, недоступной для посторонних. Я - посторонняя. Посторонняя грешница? - возможное словосочетание?
       ________________
       * Марина Цветаева
      
      
       Если грешница - то уже для храма не посторонняя, а самая, что ни на есть, своя.
       Грешница, грехи - как асфальтовый каток, если б не милость Божья...
       Низкие истины - я с вами.
       Нас возвышающий обман - долой.
       Кривое зеркало - честней других.
       Кто я в этом зеркале?
       Галатея, которую временами правят избранные, посланные сверху, или выбранные ею самой Пигмалионы.
       Да мне чертовски везёт!
       Церковь не страшна, она - прекрасна. Слишком прекрасна, чтобы ходить туда каждый день, - как смотреть на солнце без тёмных очков.
       Тёмные очки - нескончаемые грехи.
       Солнце - не исчезнет.
       ...чтоб дойти до уст и ложа...
       Нет пути.
       Беспутица.
       Распутица.
       Не дохожу, трепыхаюсь лишь в ту сторону - как рыба на песке, выпучив глаза и жадно глотая воздух - от безнадёжности.
       Или надежды? Или - озабоченности?
       Как же, не без неё... помимо всего прочего - ещё и это.
       Неужели всё написанное - за чистую монету?
      
       *******
       Выдох, выдох, запятая
       Не сачкуй - маши *
      
       ...девочка - подросток в бесформенном платье на вырост и плохих туфлях идёт по залитой солнцем дороге. Ей тринадцать, но выглядит она как семнадцатилетняя.
       Она непобедима.
       Она готова, как спелый плод, хотя на вид кажется, что душа её хрупка.
       Бабочка - она ещё не испугана и поэтому - непобедима.
       Она ещё не похожа на уставшую, равнодушную женщину.
       Она никогда не будет похожа на неё, и ни одна не похожа.
       Она - непорочна, но мечтает о светлых пороках. Бывают такие?
       Она не тронута, как ромашка, но мечтает, как она будет тронута, сорвана, растоптана...
       И будет непобедима.
      
       Её светильники зажжены.
       Она не пойдёт покупать масла заранее.
      
       Она встретит жениха и с погасшим светильником, потому что светильник внутри - ярче.
       Она верит - жених узнает её, несмотря и вопреки.
       Даже с погасшим светильником.
       Она улыбается.
       Она слегка не в себе...
       Ни бывшая грешная работа, ни муж, ни любовники, ни суета, ни грехи не помешают ей
      
       __________________
       * Ирина Ермакова
      
       ждать жениха.
       Не помешают ей ждать своего Наутилуса с капитаном Никто. Вы можете покрутить пальцем у виска, загоготать и представить, как вы обладаете бабочкой, снимая пыльцу и ломая глаза-крылья.
       Это не помешает ей ждать жениха - земного или небесного.
       ...А в это время на землю прилетела космическая девочка.
       Её светильники зажжены.
       Она непобедима.
       Булавка проржавеет и рассыплется.
       Ранка затянется.
       Бабочка улетит.
       К жениху.
       И вообще.
      
      
       Стихи на полях
      
      
       ***
      
       Ветреное небо колобродит.
       Колобродит падшая звезда -
       Женщина, которая уходит
       вместо обещающего да...
       Женщина, которую уводят
       Призраки, похожие на свет.
       Женщина, которая уходит
       вместо обещающего нет...
      
       Женщина, которая касалась
       Золотых божественных седин.
       Женщина, которая осталась
       с пылью золотою - на один.
       Женщина, которая как омут.
       Женщина, которая как храм.
       Женщина, которую не помнит
       Человек по имени Адам.
      
      
       ПОСЛЕСЛОВИЕ
      
      

    РОМАН НА МОЮ ГОЛОВУ

      
       Велика Россия, а поговорить не с кем. Даже помолчишь не со всяким. Ладно, молчу. Читаю великий китайский роман "Сон в красном тереме". А тут мне бандероль - заказная, с доставкой. Папка в коричневом дерматине, там рукопись - роман Ольги Добрицыной "Сачок для негероев, или Бабочка нашего времени". Замысловато. Имя автора мне знакомо. Читал когда-то, лет двадцать назад, её "Роман несуществующего животного". Тоже манерно. Но не мог оторваться, проглотил за день, вечер, ночь. А роман проглотил меня, как рыба-кит - Иону. Расплющил меня, сделал рабом того текста, крепко проперченного подробной эротикой. Женщина та, о которой роман, трудится, не покладая рук, в школе (учительницей рисования, очень талантливо!), в детском саду, и ещё в Службе психологической помощи мужчинам (секс по телефону). Временно. Ну, про школу и про детский сад я много чего знаю (сам там учился-воспитывался). А вот про секс по телефону мне очень даже интересно. Зарегистрирована в феврале 1992-го по адресу: Петровка, 24. Будущих "телефонисток" от 18 до 30 лет ждал строгий отбор (прежде всего на грамотность речи, общительность, интеллект, актёрские способности), дальше "курс молодого бойца" - и вперёд, обслуживать сексуально озабоченных и не только! Работа через день, смена 6 часов, за 500-700 долл. в месяц. Не разбогатеешь, но на булавки хватало. Цена одной минуты мужикам - 12-13 руб. (как междугородный разговор). Рекордом первого дня Службы 907 стал непрерывный разговор на 6 часов! Но большинству звонивших хватало и 5 минут. Недёшево, конечно, зато как пожелаешь: хоть так, хоть этак, хоть куда. Ну как тут без ненормативной лексики?! Да вся наша жизнь - не норматив, шизофрения! Короче, получился у автора "производственный роман", вроде "Цемента" Фёдора Гладкова или "Отеля" Артура Хейли, только интереснее. Я оторваться не мог, хоть беги и звони!
       А если серьёзно, "Роман несуществующего животного" был не эротическим харчо с матерком, а честная талантливая книга про нашу ё.... жизнь. Отважилось выпустить этого "кота в мешке" серьёзное издательство (научно-издательский центр!) - "Ладомир". Честь и хвала ему! Помню, были даже рецензии, две или одна. Служба просуществовала до 2016-го, потом прикрыли. Жаль.
       А это-то что, в папке? И почему мне? Всякий текст - задача или ответ. В любом случае тест. Любой текст - всегда тест: на ум (или слабоумие), воображение, культуру, способности, порядочность. Опасная штука текст. Может обогатить. Может ограбить. Интересно, что почувствую, прочитав все 107 страниц, свалившихся на мою голову? Да, а написан-то он когда, сей роман в дневниковом жанре? Мне почему-то важно - когда? А (как обычно в конце) не указано. Непохоже, что недавно - бумага какая-то блёклая, полежалая. И, странно, - чуть слышный запах духов, были когда-то польские духи "Быть может". Ладно, раз свалилось на голову неизвестно что из не известно откуда, придётся читать. Закрываю дверь в мою душу. Открываю роман...
       ..........................................................................................................................................................
       ..........................................................................................................................................................
      
       Роман до-чи-тал. Белые тесёмки коричневой папки на бантик завязал. Ну, что? Обрёл или потерял? Обрел. А главное - понял. Автор помог. По авторской добросовестности приложил даже аннотацию. Она достойна, чтоб всю её прилежно мне переписать.
       "Пигмалион создал Галатею.
       Галатея этого романа пытается создать своего Пигмалиона -
       из "подручного материала" своей "среды обитания",
       из "вокруг", из космоса, из воздуха, а иногда - даже из ничего...
       Есть героиня,
       которая, похоже, умеет и хочет любить,
       и есть "не-герои",
       мужчины, которые любить не хотят или не умеют.
       Есть - жизнь, ребёнок и стихи,
       которые порою спасают.
       Есть "бабочка", душа женственности,
       которая хочет сгореть в "огне высокой любви",
       но удаётся гореть лишь в собственном огне
       вечно неудовлетворённого желания.
       Впрочем, Любовь всегда впереди,
       и чем горше без неё, тем она ближе.
       Главное - чтобы пыльца возрождалась
       на крыльях бабочки-души.
       И - не пропадало желание любить, быть и ждать...
       И - верить в пришествие героя."
       Это не аннотация - это манифест женщины, родившейся в СССР (точнее: Арбат, роддом Грауэрмана) в 1960-е. Красивой, умной, талантливой, любящей - и нелюбимой! Что может быть страшнее? И нет надежды, что новый Пигмалион сбудется, оживёт, станет отцом (её и его) ребёнка. От первого Пигмалиона, царя острова Крит, Галатея, вырезанная из слоновой кости, родила Пафоса (греч. страсть, воодушевление). А тут - два аборта от двух поэтов, и никакого пафоса. И очень больно - она ж не из слоновой кости!
       А так хочется праздника! Подарков, цветов. Ага, дождёшься! Даже на двух работах зарплата училки - мышкины слёзы. Пустой холодильник. А сын: "Мам, а когда будет сливочное масло?". На лак для ногтей два месяца деньги копила. Рваный пододеяльник. Душа - в лоскуты. Героиня (имени так и не нашёл; любое ставь - Оля, Маша, Наташа, ведь у большинства нелюбимый муж, жмоты любовники, стирка-готовка, забота: во что одеться, во что обуться...) - в ванную, раздевается, берёт бритву... Думаете, вены вскроет? По горлу полосонёт? Не дождётесь, читатели-зрители.
       "Брею лобок".
       Оказывается, женщина может выразить свой протест - вот так! Двумя словами. Многие, прочтя, будут плеваться. Кто без лобка, безлобковые. А меня этот шёпотом крик оглушил! Как на ринге, в бою, когда пропускаешь от противника "двойку": правой - в голову, левой - по печени. Отложил папку, чтоб отдышаться... И кому же готовит женщина свой бритый лобок? В вечный лабиринт, где погибло столько Тезеев? Законному супругу, отцу ребёнка? Да нет. Мужу в месяц даётся разок, как голодному хлеб по карточкам. Любовнику? Да пошли они!.. Все замороченные-задроченные какие-то. Один принёс пачку стирального порошка, другой - доску, овощи резать и ёршик для унитаза. Один вдовец, правда, раскошелился, купил сапоги. Ну, спасибочко. А...
       "Главного - нет.
       Нет пьедестала.
       Мужчина женщину любит-не любит, но если хотя бы хочет - должен поднять на пьедестал."
       Себе, нелюбимой, женщина бреет лобок! Почти - лоботомия, чтоб совсем идиоткой стать в стране, где обитают люди-скафандры, люди-презервативы, боящиеся любви, как сифилиса. А её космос - где не надо скафандров, где дышать можно без противогаза. А, может, монашкой ей стать? Только устроить "постриг" там, где никто не видит.
       Не молитва спасает женщину с бритым лобком. Стихи! "Стихи на полях". Их много, хороших и разных, разбросана по полям: рубины, яхонты, бирюза...
       "гостиница, логово,
       трах -
       как лёгкое землетрясенье"
       Я знал одного разбившегося лётчика. Он выжил. Стал диспетчером в аэропорту, даже прыгал с парашютом, каждый раз что-то ещё ломая. А тут разбившаяся женщина, автор собирает её по кусочкам: по мужу и сыну, по любовникам, по дневникам, по снам, по стихам. И завершает книгу - стихотворение. Прощальное. Как прыжок с парашютом: раскроется - не раскроется?.. Раскрылось!
       ... Женщина, которая касалась
       Золотых божественных седин.
       Женщина, которая осталась
       С пылью золотою - на один.
       Женщина, которая как омут.
       Женщина, которая как храм.
       Женщина, которую не помнит
       Человек по имени Адам.
      
       ... Помню, в школе "проходили" Маяковского: про советский паспорт, про хорошо, про товарища Нетте. Под диктовку училки писали "лесенкой":
       Но я
       себя
       смирял
       становясь
       на горло
       собственной песне.
       А женщина с бритым лобком ради собственной песни рвёт смирительную рубаху нелюбви, несвободы, запретов. Жаль героиню... нет, не героиню... - тут литературоведческая бирка неуместна, как национальность в паспорте, как несрезанный ярлык на перстне женщины... Да не героиня она! Она женщина, про которую другая женщина написала роман. Жаль и ту, и другую. Потому что что-то самое главное несправедливо, поломано, вывихнуто, вывернуто наизнанку в нашей жизни. Новый Беккет, да ещё поставленный бездарно. Вот и сидим, ждём Годо. А женщина с бритым лобком ждёт любви, как чуда. Она дождётся!
      

    Вардван Варжапетян

    1 ноября 2024

      
      
       ОГЛАВЛЕНИЕ
      
       ЗА СКОБКАМИ НОЧИ
       КЛЕТКА
       Светильники
       Новый Остров Лесбос
       Чудеса в решете
       Мама
      
       ДЕТСТВО
       Ванная
       В мире животных
       Русалка
      
       КАК ВОЛКА НИ КОРМИ...
       Эгоцентричная рапсодия
       Роскошь нелюбви
       Озабоченность
       Безглагольность
      
       СОРОКА-БЕЛОБОКА
       Охота
       "Папочка"
       Комета
       Чеширское привидение
       Рыбалка
       Свет с именем пророка
       Чистая дружба, или Космонавт
       Настоящий полковник
       Бумеранг,
       который не возвращается
       "Шёл в комнату, попал в другую..."
       Ероша
       Печка
       Е-2 - Е-4
      
       ВЫРВАННЫЕ ЛИСТЫ
       Селигер
       Маришаль по-Тетьковски
      
       ИЗ ЖИЗНИ СТАТУИ
      
       Я ЖЕНСКОЕ ЛИЦО СВОЁ НЕ ПОМНЮ...
      
       Вардван Варжапетян
       РОМАН НА МОЮ ГОЛОВУ
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    - 94 -

      
      
      
  • Комментарии: 2, последний от 25/03/2025.
  • © Copyright Добрицына Ольга Николаевна (olgadobr@mail.ru)
  • Обновлено: 25/03/2025. 325k. Статистика.
  • Роман: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.