Добрынин Андрей Владимирович
Холод

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru)
  • Размещен: 11/05/2010, изменен: 27/05/2017. 180k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Над коробками складов и автобаз,
      В неровных вздохах подсобных цехов
      Я один расслышу обрывки фраз,
      Полупьяную поступь моих стихов.
      
      Из всего того, что мне жизнь дала,
      У меня остались только они.
      Я беру портвейн, позабыв дела,
      И сажусь под куст, в текучей тени.
      
      От всего того, что было со мной, -
      А хорошего мало было досель, -
      Отделил меня прозрачной стеной
      Благодетель бедных, дешевый хмель.
      
      Вот бредет бедняга, впавший в запой,
      Он тоже портвейнчику взял себе:
      Пыльные волосы, взгляд тупой,
      Окурок, прилипший к мокрой губе.
      
      Ласково я на него смотрю,
      И он компании тоже рад.
      Говорю: "Вообще-то я не курю,
      Но с тобой за компанию - можно, брат".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Не нужно духовных взлетов,
      Мистической чепухи, -
      Сведение личных счетов
      Одно рождает стихи.
      
      Со мной обойдутся грубо,
      Собаку пнут под ребро, -
      Собака оскалит зубы,
      А я возьмусь за перо.
      
      Общественному броженью
      Мой стих не укажет путь.
      Он - плата за униженья,
      Мои, а не чьи-нибудь.
      
      Хотел я живого мяса,
      А должен пойло хлебать;
      Стелили мне в детстве мягко,
      Но в зрелости жестко спать.
      
      Когда этот мир пропащий
      В лицо мне опять солжет,
      Мой гнев во вспышке слепящей
      Его в стихи пережжет.
      
      И будут дальние братья
      Мой стих недобрый беречь
      За то, что смогу им дать я
      Для гнева - гневную речь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      От безвестности не терзаясь,
      Беззаботно бедность терпя,
      Жил я мудро, раз нынче зависть
      Всем внушаю вокруг себя.
      
      Погулял я и впрямь немало,
      Но остался со мной досель
      Не блестящий хмель карнавала,
      А запоев тяжелый хмель.
      
      И не ласки пылких поклонниц
      В номерах на закате дня,
      А накопленный груз бессонниц
      Норовит повалить меня.
      
      И стихи - не игра, не шалость,
      Как в былые светлые дни, -
      Перебарывая усталость,
      Спотыкаясь, идут они.
      
      И читаю я не драконам,
      Водопадам и облакам,
      А холодным стеклам оконным,
      Подворотням и тупикам.
      
      Обессилел двойник-проказник,
      И один идет человек, -
      Так и длится мой вечный праздник,
      Сокращая мой краткий век.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Боюсь я не предсмертной боли
      И не посмертного забвенья, -
      Боюсь, что резко разомкнутся
      Различных состояний звенья.
      
      Переносимы, как известно,
      Все муки для людского рода,
      Пугает лишь бесповоротность
      И окончательность ухода.
      
      О, если б, прежде чем включиться
      В цепочки темных превращений,
      Мне удалось на миг вернуться
      В мой город сумрачный осенний!
      
      Я ничего бы не боялся,
      Надейся я на эту милость;
      Не верю, чтоб с моим уходом
      Там ничего не изменилось.
      
      Легко начну пути любые,
      Но только подсмотрев вначале,
      Как очи синие любимой
      Вдруг потемнели от печали.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Пустой оголенный город,
      Скрипучий вороний грай,
      И, как колодезный ворот,
      Скрипит на углу трамвай.
      
      Летит он, лязгая лихо,
      Сгребая грохот и звон,
      Но вновь пустынно и тихо,
      Едва удалится он.
      
      Где отклик его стараньям,
      Коль всё здесь в себе живет?
      И шум его, чуждый зданьям,
      Бездомный, вдали замрет.
      
      Пусть мчится он в руслах улиц,
      Волну из листьев гоня,
      Но краски в себе замкнулись
      При свете бледного дня.
      
      И слуха настороженность,
      И тщетно ищущий взгляд
      Всеобщую отрешенность
      Одну душе сообщат.
      
      А купол цинково-бледный,
      Где вмятины чуть видны,
      На город осенний бедный
      Недвижность льет с вышины.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Я дал смирения обет
      И сыплю ныне на главу,
      Как пыль, осенний легкий свет,
      Просеявшийся сквозь листву.
      
      Не внемлю я мирским словам,
      Корысть осталась позади.
      Сегодня нищим деревам
      Я дам приют в своей груди.
      
      Не слышать больше никогда
      Мне дорогих людских имен,
      Лишь волн гонимые стада
      Впущу я в сердце, как в загон.
      
      Мне жаль покинутых, но я
      К ним никогда не воззову.
      Легла озноба кисея
      И на сердце, и на траву.
      
      Я принимаю свой обет
      Без горечи, и потому
      Меня осенний легкий свет
      Зовет к истоку своему.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Ветер рвет с тротуара
      Парчу, и корчует зданья,
      И, как дыханье пожара,
      Спирает стужей дыханье.
      
      Кистями листьев упрямо,
      С шипением тыщи кошек,
      Хлещет застывшие в рамах
      Цветные светы окошек.
      
      И вторят его шипенью
      Шипением мостовые,
      Асфальт, поросший свеченьем,
      И шлейфы шин меховые.
      
      Каждое сердце ныне
      Слиться с ветром сумело -
      Как ветер, одно в пустыне,
      Которой нету предела.
      
      Мельканье отблесков вместе
      С мельканьем безликих теней,
      И словно ходят по жести -
      Так воет ветер осенний.
      
      За каждой душой пропащей
      Он гонится вечерами -
      Бушующий, и свистящий,
      И машущий фонарями.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Под серым небом мир двуцветен -
      Шел снег, уже в полете тая;
      Пусть цвет в вещах и незаметен -
      Он только спит, не умирая.
      
      И, словно поросль над трясиной,
      Над хлипкой хлюпающей грязью,
      Мир разобщен, - но он единой
      Глубинной обладает связью.
      
      Неслышно космос многоокий
      Всю ночь порядок мира правит
      И храм торжественно-высокий
      К утру для холода восставит.
      
      И не страшит неисполненье
      Людских назойливых желаний
      При торжестве объединенья
      Пространства, красок и сияний.
      
      
      
      
       * * *
      
      Немало весит миллион,
      Но отлетает легче пуха.
      Пускай я буду разорен -
      Я не утрачу силы духа.
      
      Я не из тех, кто в страхе ждет
      Судьбы жестокую превратность,
      Ведь никуда не пропадет
      Дарованная Богом знатность.
      
      Мной правит мой веселый нрав,
      Раскаянием я не маюсь.
      Мне говорят: "Уймитесь, граф",
      Однако я не унимаюсь.
      
      И деньги мы ужо вернем,
      На мой-то век их, верно, хватит:
      Уже за то, что мы живем,
      Таким, как я, немало платят.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      По переулкам выстрел разнесется,
      Переплетаясь с возгласами: "Стой!",
      Ударит в бок - и вскоре бок нальется
      Пульсирующей, тяжкой полнотой.
      
      И оплетет испуганное тело
      Кровавых струек липкая тесьма,
      И я туда метнусь из-под обстрела,
      Где громоздятся темные дома.
      
      В подвале рухну хаотично на пол
      И буду ждать, удерживая стон,
      Чтоб где-то в трубах снова шов закапал,
      Чтоб возродился комариный звон.
      
      Вновь тишина. Вверху прошла облава -
      И тут же снова ощущаю я,
      Как нестерпимо воспаленья лава
      Сдавила раны чуткие края.
      
      Покрыт подвальной отсыревшей пылью,
      Я так и сяк ложусь и привстаю,
      Но боль растет, и жалкий всхлип бессилья
      Я в безучастном мраке издаю.
      
      Кто чванится общественною ролью -
      Взгляните: в жалком логове моем
      Я - сгусток жизни, борющийся с болью,
      Забывший, кроме боли, обо всем.
      
      Все убежденья с мозга опадают
      Ненужной, невесомой шелухой,
      Когда на рану боль упорно давит
      И сохнут слезы в темени глухой.
      
      Когда же боль навалится на сердце -
      Разинется в последнем страхе рот,
      И не почую я, как взвизгнет дверца,
      Как кто-то свет в глаза мои упрет.
      
      Лишь Бог забытый вынудит агентов,
      Мой труп нашедших, вспоминать потом
      Звон комариный, запах экскрементов
      И капель равнодушный метроном.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Когда запнется топот башмаков,
      Толкующих о тяготах пути,
      Когда гряда далеких облаков
      Начнет в глазах безудержно расти,
      
      И судорожный воздуха глоток
      До сердца не удастся донести -
      Тогда вдруг сердце стиснется в комок,
      Держа любовь, как денежку в горсти.
      
      Тогда я поднимусь на косогор
      Над той дорогой, по которой шел,
      И лягу там, и кровь вольется в хор
      Иссохших трав, кузнечиков и пчел.
      
      Ты освежала лоб мой на жаре
      И всем скитаньям придавала суть,
      Но здесь, в полынном пыльном серебре,
      В урочный час пресекся трудный путь.
      
      "Вернейшее из всех людских сердец,
      Пора, - скажу, - судьбе не прекословь!"
      И сердце разожмется наконец
      И прямо в небо выпустит любовь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Раскаты зловеще-гулки -
      Нарушив ночной покой,
      В Лиховом переулке
      Лихо стучит клюкой.
      
      Исчезло счастье, оставив
      Одну похмельную дрожь.
      Скажи, переулок Даев,
      Что же ты мне даешь?
      
      Брести неровной походкой
      И в окнах, словно завет,
      Лампы семейной кроткой
      Видеть медовый свет.
      
      Счастье так близко где-то
      Наполнило мирный быт,
      Только язык завета
      Начисто мной забыт.
      
      По Лукову переулку,
      Напрягшемуся, как лук,
      Шаги раздаются гулко,
      И это - сиротства звук.
      
      Опять выводит прогулка,
      И это - мрачный намек,
      К Последнему переулку,
      Который так недалек.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Броди в сосновых чащах медных,
      В лугах медовых путь тори,
      И лишь о мучениках бедных,
      Дитя, прошу, не говори.
      
      Беспечно радуйся обнове,
      Живи резвяся и шутя,
      И лишь о выстрелах и крови
      Меня не спрашивай, дитя.
      
      Тебе, живущему игрою,
      Я ничего не объясню.
      Лицо руками я закрою
      И низко голову склоню.
      
      И слезы, накипая немо,
      Мешают повторить слова:
      "Дитя, всех рек прекрасней Неман,
      Всех стран прекраснее Литва".
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Тяжко катятся тусклые воды,
      Скорбно движутся плоские тучи.
      Где сошли к реке огороды,
      Я торчу из навозной кучи.
      
      Серебро из пригоршни полной
      Сыплет ветер над островами.
      На просторе прядают волны,
      Я машу им вслед рукавами.
      
      Надо мной напрасно смеялся
      Тот, кто ладил мое убранство:
      Он добро наживать остался,
      Мне же отдал он все пространство.
      
      И меня не боятся галки,
      Потому что лечу я тоже,
      Вкривь и вкось мотаясь на палке
      В разлохматившейся одёже.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Весь мир - пирог, состряпанный для них,
      Они его делили как хотели:
      Нам - в подворотне водку на троих,
      Себе - пиры, машины и отели.
      
      Чтоб нас отвлечь, потоками вранья
      Они мозги нам щедро промывали.
      Их Бог прости. Прощу их даже я,
      Но молодость моя простит едва ли.
      
      И я готов им глотку перегрызть
      За все мои потерянные годы.
      Чтоб им свою не упустить корысть,
      Мы умирали, не узнав свободы.
      
      Но дураки утрачивают власть,
      И у друзей моих теперь веселье -
      У тех друзей, кому пришлось пропасть,
      Кого сгубили водка и безделье.
      
      Друзья смеются, все простив давно,
      Пренебрегая счетами пустыми,
      Ведь исстари лишь добрым суждено
      Скудельный мир покинуть молодыми.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Законы жизни не жестоки,
      Мы обвиняем их - и лжем.
      Не в нас ли с детства все пороки
      Как будто врезаны ножом?
      
      Да нам ли заниматься торгом,
      И то, и это обвинять?
      Не мы ль смогли с таким восторгом
      В себя все мерзости принять?
      
      Мы нашу низость оправдали,
      И все же нам не смыть вины,
      Ведь в глубине души мы знали,
      Как жить по истине должны.
      
      Остатки высшего творенья
      В душе от ужаса вопят,
      И их последние биенья
      Смиряет медленно распад.
      
      
      
      
       * * *
      
      Однажды, поглощенный тьмою,
      Твой свет духовный я открыл
      И тьму потрясший надо мною
      Размах твоих духовных крыл.
      
      Как растворяться в толщах света
      По воле собственной - скажи,
      Понять сумевший все предметы,
      Весь мир увидевший хаджи.
      
      Тогда и я, как ты, отрину
      Телесный тесный образ свой,
      И плоть - протаявшая глина -
      Взойдет сияющей травой,
      
      Чтоб в той траве с приходом лета
      Я был всей кровью растворен,
      А в вены влил златого света
      Биение и тихий звон.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Безумья пролетевших лет
      И ваша прелесть не разбудит.
      Я четко заявляю: нет,
      Такого более не будет.
      
      При всем желании теперь
      Душа забыться не сумеет.
      Разумно любит только зверь,
      Хотя и мало разумеет.
      
      И мне смешны потоки слов,
      Когда суть дела бессловесна.
      Душевно я давно здоров
      И, главное, здоров телесно.
      
      Слова последние мои
      Вы не хотите ли проверить,
      Чем ложной меркою любви
      Простые отношенья мерить?
      
      Уж тут-то я не подведу -
      Спознаетесь с такой любовью,
      Что, обезумев, рвет узду
      И простыни стегает кровью.
      
      
      
      
       * * *
      
      Ношу на шее подковку,
      Стремясь судьбу подковать,
      А тянет скрутить обновку
      И с шеи рывком сорвать.
      
      Цепочка в кожу вопьется,
      Рубашку искровяня;
      Под лишней кладью собьется
      Вот так же холка коня.
      
      И я смеюсь неумело,
      Ведь это смешно, ей-ей:
      Судьба моя охромела
      На льду гордыни твоей.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Бесследно не проходят раны,
      Которые наносишь ты.
      Я, ненавидевший забвенье,
      Хочу забыть твои черты.
      
      Как током, встряхивает нервы
      Внезапно в уличной гурьбе:
      Какой-то женщины походка
      Мне вдруг напомнит о тебе.
      
      И перечень забот привычных
      В уме вдруг разом пропадет,
      Когда в толпе прическа чья-то
      Тебя на память приведет.
      
      Меня преследуют повсюду,
      Всех чувств обыденных сильней,
      Желание случайной встречи
      И страх безмерный перед ней.
      
      Я так боюсь воспоминаний,
      Но вдруг пойму: забвенья нет,
      Когда разрыв в осенних тучах
      Мне глаз твоих напомнит цвет.
      
      Боюсь, что я не уцелею,
      Коль так же обознаюсь впредь,
      И хочется забиться в угол,
      Твой образ в памяти стереть,
      Людей не видеть и не слышать
      И в небо больше не смотреть.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я частый молодой сосняк
      С такою скоростью прошел,
      Как будто спички взял в кулак
      И с маху выкатил на стол.
      
      Свистела скачущая жизнь,
      Гремели гравий и гудрон,
      И с ревом страха тщился влезть
      Табачный дым назад в салон.
      
      Зловеще хохотала цепь
      Машин на встречной полосе,
      Но так же неподвижно степь
      Плыла по сторонам шоссе,
      
      Пока не втягивало в шнек
      Ее в окошках боковых,
      Пока ее не плющил бег
      В бесформенный зеленый жмых
      
      И не выхаркивал назад, -
      Но чаще в зеркальце гляди
      На прежний неподвижный лад,
      Смыкающийся позади.
      
      
      
      
       * * *
      
      С кем бы ты ни забыла меня -
      Никогда ты меня не забудешь;
      Из сознанья мой образ гоня,
      Всё же встречных с ним сравнивать будешь.
      
      Ни секунды не думая мстить,
      Отомщу я за все униженья:
      Все сравнения будут растить
      Где-то в горле комок пораженья.
      
      Жизнь покатится, ровно скрипя,
      С той же кладью и в том же пейзаже;
      За работой я вспомню тебя -
      И злорадства не чувствую даже.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Потусторонней силою влеком,
      Бреду от кабинета к кабинету,
      Отравленным затоплен молоком,
      Сочащимся из ламп дневного света.
      
      Во встречных лицах ни кровинки нет;
      Я знаю - жизнь с их трупными чертами
      Разрознил этот ирреальный свет,
      Под потолком трепещущий крылами.
      
      И сам с собой разрознен я теперь,
      Живя теперь одной надеждой зыбкой,
      В заветную протискиваясь дверь
      С бессмысленной покойницкой улыбкой.
      
      Чтобы у входа прошлое стряхнуть,
      Не нужно было никакой отваги.
      Теперь мою просительную суть
      Всю выражают мертвые бумаги.
      
      Кошмар рассеется в конце концов
      На солнце улиц, в отблесковой лаве:
      Меня один из здешних мертвецов
      Лишь росчерком пера воротит к яви.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      В ночи вид путей железнодорожных
      С моста походит на кисть руки,
      Где рельсы, как вены в сплетеньях сложных,
      Далекого сердца чуют толчки.
      
      Тускло светятся, словно ногти,
      На стрелках лиловые фонари.
      Проплывают, в дрожи и сдавленном рокоте,
      Локомотивы - пространств цари.
      
      Но кончится мост - проёмы проулков
      В окне побегут и пучки лучей;
      Меня автобусная прогулка
      На миг подняла над миром ночей.
      
      Не этих, затопленных светом города,
      А тех, что почили, мир охватив,
      Где мчится, страх попирая гордо
      И землю колебля, локомотив.
      
      
      
      
       * * *
      
      Я навеки в себе унесу,
      Глубже всяких мучительных дум,
      Громкий лепет сирени в грозу
      И дождя оглушительный шум.
      
      А усталость порой такова,
      Что забвению нужно предать
      Размышленья, расчеты, слова,
      Чтоб опять это все увидать:
      
      Как нечаянно смеркнется день,
      И оконные звякнут пазы,
      И замечется буйно сирень,
      Убегая от темной грозы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Обуяла, как род дурмана,
      Нас привычная суета,
      Мы не видим, что слишком рано
      Опускается темнота.
      
      Не смутясь ничуть, о никчемном
      Увлеченно хлопочем мы,
      Пусть сдвигаются в небе темном,
      Словно мебель, громады тьмы.
      
      По привычке мы о великом
      Разрешаем забыть уму,
      Пусть в высотах с тигриным рыком
      Взгромождается тьма на тьму.
      
      Но великое в страшном реве
      В ветровой врывается шум,
      И коснеют на полуслове
      Речь убогая, шаткий ум.
      
      Буря форточки пролистает,
      И внезапно через глаза
      В потрясенный мозг прорастает
      Мочковатым корнем гроза.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Гляжу на свои ладони
      Упорно, почти с испугом.
      ... Ты, встречный в общем вагоне, -
      Ты мог бы стать моим другом.
      
      "Твой мир может стать пропащим,
      Хрупким, словно хрустальный", -
      В автобусе дребезжащем
      Мне молвил тот взгляд печальный.
      
      Недаром облик той встречной
      Казался вечно знакомым.
      ... Тот дом над простором вечным
      Моим мог сделаться домом.
      
      Навстречу много являлось,
      А что со мною осталось?
      В горячке вечной погони
      Бесплодны ловца ладони.
      
      Неправда, что правит случай,
      Ничто не может случиться,
      И жизнь, как песок сыпучий,
      Сквозь пальцы мои сочится.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Все узлы, над которыми бьешься,
      Смогут деньги легко развязать.
      Дорогая, и ты продаешься,
      И недорого, надо сказать.
      
      Для тебя я в мечтах бестолковых
      Чем угодно был жертвовать рад,
      А выходит, что сотня целковых
      Избавляет от лишних затрат.
      
      Но тебя не виню я и даже
      Признаюсь без пустого вранья,
      Что, пожалуй, я тоже продажен, -
      Бескорыстна лишь Муза моя.
      
      Эта Муза приходит нагая,
      Как свобода, - и хочется жить,
      Чтоб тебя повидать, дорогая,
      И не слишком тобой дорожить.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Как жаль: была бы в целости душа,
      В расчет судьбы не вкралась бы ошибка,
      Пойми я вовремя, что ни гроша
      Тебе не стоит милая улыбка.
      
      Она казалась бликами ручья,
      На быстрине играющею рыбкой;
      Лишь холод любопытства вижу я
      Теперь за прежней ласковой улыбкой.
      
      И мне твой испытующий глазок
      Напоминает вдумчивых ученых,
      Исследующих, дергает ли ток
      Зверюшек, к электродам подключенных.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Расстанемся, милый призрак,
      Тебя я люблю, как прежде,
      Но стало мне слишком больно
      Теперь вверяться надежде.
      
      Я должен набраться силы
      Тебя бесследно развеять,
      Ведь в сердце сила иссякла,
      Дававшая ждать и верить.
      
      В глаза ожиданье въелось
      Больнее пустынной соли, -
      Холодная безнадежность
      Избавит от этой боли.
      
      Не шлю я отныне взгляды
      Тебя искать по пустыне -
      Я вижу на горизонте
      Одну пустоту отныне.
      
      Явись мальчишке-поэту,
      Маня его и дурача;
      Он лучше меня былого,
      А нынешнего - тем паче.
      
      И ты с ним не будь жестокой -
      Его истомив тоскою,
      Коснись его в день счастливый
      Точеной теплой рукою.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Лоснятся ветки, и лужи
      Дрожат в лучах фонаря,
      Промозглая тьма снаружи,
      И жду я, конечно, зря.
      
      Я жду тебя и желаю,
      И в этом - сила тщеты.
      Пусть жадная ты и злая,
      Но как же красива ты!
      
      Ты скоро меня забудешь,
      Тебя нельзя удержать.
      Любовь и ненависть будешь
      Ты многим еще внушать.
      
      Как странно знать, что не вечна
      Пронзившая сердце боль.
      С другой я войду беспечно
      В аллею, где шел с тобой.
      
      Но снова фонарь знакомый
      Блеснет, сквозь ветки сквозя,
      И будет к близкому дому
      И шагу сделать нельзя.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Беспокойно вздыхает июньская ночь,
      Шевелит во дворах пересохшей листвой,
      И я должен томительный страх превозмочь,
      Чтобы снова облечься ночною Москвой.
      
      Это блики в листве иль усмешка ножа?
      Это шарканье ног или всхрап темноты?
      Топот, вскрик - и отходную, робко дрожа,
      Пролепечут листвы пересохшие рты.
      
      Но не пасынок я этой жаркой Москве,
      Потому и нельзя мне не выйти туда,
      Где чернеет безмолвная злоба в листве
      И дворами сутулая бродит вражда.
      
      Что ж, примерься вернее, земляк и сосед!
      Расщепляющий челюсть и плющащий бровь,
      Из одышливой тьмы вылетает кастет,
      И пятнает асфальт неповинная кровь.
      
      Листья, листья, и пыль, и шаги во дворах,
      И по улицам с шорохом льется эмаль...
      Всё как встарь! И во тьму расползается страх,
      И над ним, как луна, повисает печаль.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       * * * Андрей Добрынин
      
      Моей души сломилась крепость,
      И стало мне невмоготу
      Желаний отмечать нелепость
      И деятельности тщету.
      
      В тоске забыв про благодарность,
      Стесненье чувствуя в зобу,
      Я за бесплодность и бездарность
      Несправедливо клял судьбу.
      
      Но мне судьба несла не кару,
      А утешительный сюрприз,
      Ведь шел навстречу по бульвару
      Мой друг старинный Алексис.
      
      Сияли щеки блеском медным,
      Кипело солнце в бороде,
      И понял я, что мыслям вредным
      Не ущипнуть его нигде.
      
      Я на него излил потоком
      Весь ядовитый скепсис свой,
      Но он лишь покачал с упреком
      Огромной рыжей головой.
      
      "Поверь, мне просто слышать больно
      Интеллигентский этот вздор, -
      Он возразил самодовольно,
      Пожевывая "Беломор". -
      
      Негоже плотское желанье
      Губить во внутренней борьбе -
      Оно имеет оправданье
      И тайный смысл в самом себе.
      
      Нутро наполни тяжким пивом
      Иль водкой яростной ожги -
      И сгинут облачком пугливым
      Тебя язвящие враги".
      
      И я пустил все накопленья
      На хмель и ветреных лаис,
      И мне в минуты просветленья
      Мигал лукаво Алексис.
      
      Когда же утро подоспело,
      Я вышел в город налегке.
      Опустошенность в теле пела,
      Как в легком глиняном горшке.
      
      Я видел мир, как праздный зритель
      Через промытое стекло.
      В мою рабочую обитель
      Меня раскаянье влекло.
      
      Я как бы паровозом правил,
      И, злому крену вопреки,
      Меня на рельсы вновь поставил
      Толчок божественной руки.
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Поддавшиеся азарту,
      Пускай вас не судят строго:
      Вы ставили, как на карту,
      На женщину слишком много.
      
      Вы так искали опоры,
      Но прахом все рассыпалось.
      Картежника и бретера
      Отчаянность вам осталась.
      
      И, полные сожаленья,
      За вами мы наблюдали.
      Опору и обновленье
      Вы в женщине увидали.
      
      В удачу поверив слепо,
      Вы так слащаво глупели.
      Себя вы вели нелепо,
      А мы этот стыд терпели.
      
      И все же кто вас осудит,
      Коль горечь взгляд опалила?
      Окончится всё, что будет,
      Настанет всё то, что было.
      
      Уверенно ждущих счастья,
      Вас горькая ждет наука,
      Что все дары вашей страсти -
      Доход, хотя и докука.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Сугробы всасывают солнце,
      Слепящим соком истекают
      И с шумом льдистые кораллы
      С нечистых склонов осыпают.
      
      Среди растоптанных проталин
      Блик прыгает из лунки в лунку,
      И приближение трамвая
      Толпу выравнивает в струнку.
      
      Мир расширяется - ослабло
      Вещей взаимопритяженье;
      Его объединяют небо
      И вод сияющих движенье.
      
      Уже готова так безбольно
      Душа томительно-немая
      Растечься во всеобщей влаге,
      Журча, плескаясь и сияя.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Раскроется пухлый и влажный, сжимавший мне сердце кулак,
      И сызнова сердце начнет суетливо стучать,
      Желая опять многократно изведанных благ,
      Желая кричать о себе, обличать, поучать.
      
      Я двигаюсь трудно, не в силах в себе прополоть
      Бессилье - как корень, связавший с могильным жильем.
      За что же ты бьешься, безумная бедная плоть,
      Животно дрожа в напряжении вечном своем?
      
      Ведь спазм коронарных сосудов важней, чем корона в гербе,
      Дыханье прервет - и в мозгу отомрет правота.
      О нищая плоть, лишь смиренье пристало тебе,
      Бактерий и клеток сцепляющихся немота.
      
      Лягушкой раздавленной тело нелепо замрет;
      Теперь правота не важнее других мелочей -
      То смерти нежданно хлебнет мой разинутый рот,
      Уверенно воздух ловя для дальнейших речей.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
      
       * * *
      
      На стройке бабочкой ночною
      Сполохами трепещет сварка;
      Разбившись шумною волною,
      Вновь забушует темень парка.
      
      Я нынче вновь утратил брата,
      Но скорби нет и сожаленья.
      В мозгу проносятся утраты,
      Во взгляде - листьев исступленье.
      
      Все связи лишние ослабли,
      Лишь в памяти остались лики.
      Деревья осыпают капли,
      И в лужах вздрагивают блики.
      
      Я полон лишь тоскою смутной,
      Мне ветер говорит осенний:
      Душа - извечно бесприютный
      Пловец по океану теней.
      
      Бреду дворами отчужденно,
      Работу парки наблюдая:
      Дерев кружатся веретёна,
      Лучи из листьев выпрядая.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Это все до того знакомо,
      Словно это было всегда:
      У ослизлых плит волнолома
      Непрерывно пляшет вода.
      
      Перепрыгивает по кругу
      Шаткий блик от волны к волне
      И прожилки света упруго
      Извиваются в глубине.
      
      Взмахи ветра холодной солью
      Камень щек моих наделят;
      В ясных далях с неясной болью
      Непрерывно летает взгляд.
      
      И под куполом океана
      Досягнуть он рвется туда,
      Где цепочкой сгустков тумана
      Голубые идут суда.
      
      Принимает мое наследье
      Избежавший моих страстей -
      Корабельной надежной медью,
      Беспредельным гулом снастей.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Я стал уставать от себя самого,
      На люди выходим мы только вдвоем
      И не отступаемся от своего,
      Обязаны вечно стоять на своем.
      
      Я только один неразделен с собой,
      Но, к обществу выйдя, с досадой смотрю,
      Как я норовлю вознестись над толпой,
      Натужно сержусь, восхищаюсь, острю.
      
      Как будто бы кто понуждает меня
      Казаться умней, благородней, живей,
      Желанье дрожащее укореня
      В усталую пашню натуры моей.
      
      Казалось, что лемех свирепый вспорол
      И вывернул наверх глухие слои -
      Так душу свою я нещадно борол,
      Чтоб в ней прижились вожделенья мои.
      
      Хоть злым не считался я, но не прощал
      Нападок на мненья свои и дела, -
      Я, словно медведица, их защищал,
      Какой бы позорной их суть ни была.
      
      Но, сбившись с годами со счета потерь,
      Я жизнь не сумел произвольно создать;
      Одно мне воистину нужно теперь -
      Чтоб только никто не мешал наблюдать,
      
      Как бьется сплетенье сверкающих вод,
      Которые катит каньон ледяной,
      Как дым среди зыбких деревьев плывет
      И с горней сливается голубизной.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Эллинг с сельскохозяйственной техникой - как музей палеонтологии,
      Где железные ящеры так безобидно спят.
      Их отрешенности не нарушают двуногие,
      Возле резиновых лап группируясь, как кучки опять.
      
      У бетонных стропил, где из окон решетчатых льется пыльное освещение,
      Отчужденно скопились птичьи кличи, порханье, возня;
      Но когда я покину неподвижность и тишь помещения,
      Свет неистовый полдня в воротах задержит меня.
      
      В институтском дворе, где так хрипло асфальта сияние
      И где, сгрудясь, кобенясь от зноя, разинули сохлые рты вентиляционные короба,
      Цепенеет меж грудами злаковых трав колыхание,
      А над ним замерла, обессилев, заборов седых городьба.
      
      Сесть в прохладном углу, где кирпич запекшейся раною
      Из-под рухнувшей штукатурки кажет, как нагноение, мох,
      И следить за сосущей, сгущающей свет травяной подзаборной поляною, -
      Как, ворочаясь в сытой дремоте, она длит свой изломчатый вздох.
      
      Так сидеть и сидеть, не спеша пищу чувств переваривая,
      Ждать, пока предвечерье своим золотом двор замостит;
      Пролетит ветерок, с шумом листьев перебранку механиков спаривая,
      И во мраке гаражном машина покорной коровой стоит.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Как томят эти дни! Тополя истекают слезами
      И гудят в корпусах сквозняки похоронной трубой.
      Самосвалы один за другим подъезжают, скрипя тормозами -
      Экскаватор их мясом развалин попотчует их на убой.
      
      Горький запах разрухи, безжалостный скрежет стекольный
      Здесь встречают меня - и застыл в карауле бездверный косяк.
      Проникает откуда-то вкрадчивый холод подпольный,
      Свет втянуло окно - и бескровный царит полумрак.
      
      Мы решаем за мертвых и тех, чья пора не настала,
      Мы не знаем сомнений, легко добивая дома.
      Никогда я здесь не был, но то, как здесь жизнь протекала,
      Так представится ясно, что, кажется, сходишь с ума.
      
      Коридор оглушал толкотнею, а кухня - густой говорильней,
      Детским топотом, дребезгом люстр оглушал потолок.
      Всё умолкло навеки, - но, памяти нашей бессильней,
      В тишине всё шуршит равнодушно обоев отодранных клок.
      
      Возвращаюсь домой, - но комок, застревающий в горле,
      Мне напомнит ненужную верность ступеней, хранящих следы
      Тех бесчисленных ног, что в камнях углубленья протерли,
      Возвращаясь с войны или с горькой восточной страды.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Сижу, любуясь на природу,
      Спиною к старому стволу,
      Гляжу, как, стряхивая воду,
      Пес превращается в пчелу;
      
      Как, словно зыбкая амеба,
      В траве ворочается тень,
      И Бога умоляю, чтобы
      Тянулся вечно этот день;
      
      Чтоб не смутило беспокойство
      Дремотный этот водоем,
      Чтоб не нарушилось довольство,
      Здесь опочившее на всем;
      
      Чтоб длилось колебанье теней,
      Вода плескалась тяжело,
      Однако чтобы изменений
      Движенье это не влекло;
      
      Чтоб наподобье кинопленок
      Пошел по кругу бег минут,
      Чтоб вновь и вновь бросал ребенок
      Все тот же камень в тот же пруд;
      
      Чтоб мир, объединенный мною,
      Сознаньем дремлющим моим,
      Куда-то влёкся в лаве зноя -
      И оставался недвижим,
      
      Чтоб гладь прудов всегда стояла
      И отражала небеса,
      Чтоб вечно радуга стояла
      Над шерстью вымокшего пса.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Ты снова толкуешь мне спьяну,
      Что видишь божественный свет.
      Устроен ты все-таки странно,
      Мой старый товарищ-поэт.
      
      Пусть звуками сладостных песен
      Ты целые сутки томим -
      Не думай, что ты интересен
      Согражданам мрачным своим.
      
      Я верю - ты все же заметишь,
      Проспавшись в конце-то концов,
      Что светом уловленным светишь
      В кошмарные бельма слепцов.
      
      Отвлекшись от слов и улыбок,
      Проникнешь в суть жизни людской,
      Поймешь, как ты странен и зыбок
      С твоей благородной тоской.
      
      Движенья людей машинальны,
      Заложены речи извне,
      И движутся толпы печально
      По улицам, словно во сне.
      
      Товарищ, как хочешь спасайся:
      Любимую лиру разбей,
      В чащобы лесные подайся
      Иль просто без просыху пей;
      
      Снедаемый собственной злобой,
      Забейся к мышам в уголок,
      Но только вливаться не пробуй
      В бессмысленный этот поток.
      
      Пусть голод, пусть даже молчанье -
      Всё лучше, чем с прытью блудниц
      Вымаливать знаки вниманья
      У этих безжалостных лиц.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Не страдая уже, не скорбя,
      До последней мельчайшей черты
      Я опять вдруг увижу тебя,
      И опять улыбнешься мне ты.
      
      Но твое возвращенье - лишь сон,
      Ты - другая, и сам я другой.
      Это звон, уплывающий звон
      Над делящею судьбы рекой.
      
      Не страдая уже, не скорбя,
      Я стою на своем берегу.
      В светлый мир, где я встретил тебя,
      Я вернуться уже не могу.
      
      Твой приход - словно тающий сон,
      Словно взмах в отдаленье рукой,
      Словно звон, уплывающий звон,
      Замирающий звон над рекой.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Нарушилась простая связь
      Трудов, семьи, любви, постели.
      Цепочка жизни порвалась,
      Мои ладони опустели.
      
      Меж пальцев протекли, шурша,
      Рассыпавшейся жизни звенья,
      И ослабевшая душа
      Теперь желает лишь забвенья.
      
      Но, мчась сквозь праздников каскад,
      Никак она не позабудет,
      Что будут гибель, крах, распад,
      И лишь забвения не будет.
      
      Я усмехаюсь, горечь скрыв -
      Ведь все потери пустяковы,
      Ведь неизбежно ждет разрыв
      Все наши цепи и оковы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Смерть - исказитель исконный,
      Помер - и дело табак:
      Образ мой глаже иконы
      Вылижет сора писак.
      
      Дескать, я жил благородно,
      С каждым был добр и хорош...
      Сахара сколько угодно,
      Правды же нет ни на грош.
      
      Я тосковал, не имея
      Средств для творения зла,
      И потому лишь в уме я
      Черные делал дела.
      
      Губы кусая до крови,
      Злобу я ловко скрывал,
      Просто бодливой корове
      Рога Господь не давал.
      
      Просто боязни и лени
      В сердце не смог я изжить,
      Просто за тонущих в тлене
      Жизнь не хотел положить.
      
      Скопища, полные пыла,
      Хлынуть за мною могли б.
      Бич Провиденья, Аттила,
      В юноше скромном погиб.
      
      Всё же придется вам тошно,
      Коль я в Другом оживу.
      Смех на бумаге - не то что
      Смерти оскал наяву.
      
      Пусть из меня получился,
      В сущности, только изгой,
      Но уже где-то родился
      И подрастает Другой.
      
      Каждый живущий покойно
      Свыше уже заклеймен.
      Религиозные войны -
      Дело безбожных времен.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Сегодня волнуются ветки
      И снялись в поход облака.
      Обломки, окурки, объедки
      Несет по асфальту река.
      
      Сегодня в ночи содрогнулось
      У пристани судно Земли;
      Пространство, как парус, раздулось,
      И воды, клубясь, потекли.
      
      И парус упруго трепещет,
      И слышатся всплески весла,
      И поросль сияния блещет,
      Сиянием даль поросла.
      
      И я покидаю берлогу
      И воздухом сытным дышу;
      Я вижу погрешности слога,
      Но все-таки жадно пишу.
      
      Свой голос, затерянный в хоре,
      Ловлю я, а судно не ждет -
      Вот-вот в осиянное море
      Земля без меня отплывет.
      
      И только молиться осталось,
      Чтоб не был я брошен во мгле,
      Чтоб сердце мое разорвалось
      Уже на отплывшей Земле.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Дверь под ложечку я ударяю ключом -
      И пустынность квартиры мне сдавит виски.
      "Никогда никого не проси ни о чем", -
      Бормочу, ощутив нарастанье тоски.
      
      Только что мы шутили с шофером такси,
      И уютно светилась зеленым панель.
      Никогда никого ни о чем не проси,
      Даже если постылее гроба постель.
      
      Поначалу прижмет, а потом ничего -
      Выпьешь рюмку, привычную стряпаешь снедь.
      Никогда ни о чем не проси никого -
      Перед собственной памятью плохо краснеть.
      
      Никого ни о чем не проси никогда,
      Потому что всегда одинок человек,
      Потому что избавит навек от стыда
      Понимание слов "никогда" и "навек".
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Если плюнул на все без изъятья,
      Пью всё более день ото дня
      И тебя не желаю понять я,
      То и ты ведь не слышишь меня.
      
      Признаю я свою бесполезность
      Для страны изможденной родной,
      Но и ты окажи мне любезность -
      Не вступай в разговоры со мной.
      
      Разговоры - пустое занятье,
      Согласись и душой не криви:
      По Адаму мы, может, и братья,
      Но отнюдь не по братской любви.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я снова ухожу, и мне
      Никто не обернется вслед.
      Я вечно только ухожу,
      Так много лет, - печальных лет.
      
      И сам не понимаю, как
      Могу я слезы превозмочь
      И улыбаться, уходя
      От тех, кто мог бы мне помочь.
      
      Опять бреду Бог весть куда
      И вновь легко осилю плач,
      Себе под нос твердя реестр
      Своих сомнительных удач.
      
      Пусть мне никто не говорит:
      "Не уходи, останься здесь", -
      Меня от гибели спасет
      Моя беспочвенная спесь.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Зрачок мой безумье расперло
      И, страшное, око ослепло -
      Былое мне стиснуло горло
      Удавкой, сплетенной из пепла.
      
      Кружатся безжизненным прахом,
      Но яркие, как карусели,
      Все планы, что кончились крахом,
      Стремленья, что все отгорели.
      
      Картины тех лет сохранились
      И мчатся в цветной круговерти,
      Но чувства былые сменились
      Лишь болью в предчувствии смерти.
      
      Слабеют источники духа,
      Лишь твердость осталась герою,
      С которой из птичьего пуха
      До неба я здание строю.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Друзья, я встретился с вами
      Вчера на закате дня.
      Мы пили, злыми словами
      Нелепость жизни кляня.
      
      Мы знали, что век наш прожит
      И близок зябкий закат,
      Что нам ничем не поможет
      Подробный подсчет утрат.
      
      Мы продолжали браниться,
      Но из-за плотных туч
      С неба на наши лица
      Упал невидимый луч.
      
      И дрожь овладела мною,
      И рухнуть хотелось ниц:
      Я видел, как все земное
      Смывается с наших лиц.
      
      Я слышал: речи земные
      Падают пеплом с губ
      И речи звучат иные -
      Грозней архангельских труб.
      
      И вновь, как трубы под кожей,
      В нас загремел экстаз,
      И видел любой прохожий,
      Что длань Господня на нас.
      
      И пусть ты счастья не встретил,
      Не сожалей ни о чем:
      Зато тебя Бог отметил
      Незримым своим лучом.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Низкий голос неизменно ровен
      И в глазах - ни проблеска огня.
      Ни одной из всех земных диковин
      Невозможно поразить меня.
      
      На людей смотрю я терпеливо,
      Про себя исчезнуть их молю.
      Ничьего духовного порыва
      Больше я уже не разделю.
      
      И восторга юного припадки
      Странными мне кажутся уже.
      Мир касается глазной сетчатки,
      Не рождая отклика в душе.
      
      Лишь порой вдруг челюсти мне сводят
      Зерна памяти минувших лет.
      Каждый слышал, что душа проходит,
      Но не каждый ей посмотрит вслед.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Фортуна ни в чем не повинна,
      Пора самому повиниться,
      Что даже для цели вершинной
      Ни в чем я не мог измениться,
      
      Хотя бы слегка, ненамного,
      Хотя бы на краткое время, -
      С порога отверг, недотрога,
      Я это нетяжкое бремя
      
      И с руганью грязной бросался
      На всех, кто давал мне советы,
      И так ни при чем и остался,
      Упрямец, в отместку за это.
      
      Но я ни о чем не жалею,
      Хоть знаю, что все удалось бы,
      Когда бы, гордыню лелея,
      Я пасть не боялся до просьбы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Глядите на предметы вскользь,
      Чтоб взгляд их трогал как бы вкось,
      Не глядя прямо никогда,
      И вы увидите тогда,
      Как обретут предметы цвет,
      Которого иначе нет.
      
      Взгляд в отчуждении своем
      Очистит цвет, возьмет объем,
      Благополучно избежит
      Врага, которым дорожит,
      Дававшего ему прокорм, -
      Структур, деталей, черт и форм.
      
      Предстанет мир тогда иным -
      Просторным, радостно-цветным,
      И больше не коснется взгляд
      Былых прибежищ и преград,
      Не усомнится в чудесах,
      Навек оставшись в небесах.
      
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Я больше уже не беглец, не кочевник,
      Душа моя сделалась странно покойной:
      Так зимняя графика парков вечерних
      Являет пример неподвижности стройной.
      
      Куда ни придешь - повстречаешься с прежним,
      И все обретенное быстро наскучит.
      Любого из нас не гоняться за внешним
      Безрадостный опыт однажды научит.
      
      Слегка монотонный, но честный прозаик,
      Нам жизнь обрисует условность движенья:
      Так в ритме недвижном оконных мозаик
      Я внутренней жизни читал напряженье.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Я был недаром молчалив,
      Ведь снова в памяти печальной
      Серебряные пряди ив
      Змеились в заводи зеркальной.
      
      Я зачарованно внимал
      Не ходу вашего рассказа,
      А капле, канувшей в канал
      С нависшей влажной ветки вяза.
      
      Шумели листья под пятой
      И ваши речи заглушали;
      Над статуй зябкой наготой
      Аллеи своды обветшали.
      
      Мое молчанье невпопад
      Беседы разрывало звенья:
      Я видел плавный листопад
      И парк в плену оцепененья.
      
      Вырезывал в пространстве след
      Полет листа в своем извиве,
      И мой виднелся силуэт
      В аллее в дальней перспективе.
      
      Я отрешенностью своей
      Отнюдь не мыслил вас обидеть:
      Больную тишь моих аллей
      Мне слышать надобно и видеть
      
      Затем, чтоб легок был отказ
      На тихой одинокой тризне
      От всех пустых надежд на вас,
      А следовательно, от жизни.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Кроны парка, словно груда углей,
      Скоро рухнут - и настанет тьма.
      Красный отсвет форточек, фрамуг ли
      Комкают ослепшие дома.
      
      Улица в малиновых разливах,
      В неподвижных драпировках луж
      Вся полна незримых, торопливых,
      В спешке сталкивающихся душ.
      
      Радостен, силен, любвеобилен,
      Я иду, - но зашипит вода,
      И, испуганный автомобилем,
      Давний образ сгинет без следа.
      
      Вот друзья сошлись у магазина
      И меня, посмеиваясь, ждут,
      Но на красный свет всхрапнет резина -
      И они бесследно пропадут.
      
      Души дней, счастливых и печальных,
      Растворились, всюду и нигде,
      В лабиринте сумерек зеркальных,
      В небесах, витринах и воде.
      
      И иду я не по вешней суше,
      А зеркальной лестницей - на дно:
      Души дней былых и наши души
      Там соединяются в одно.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я от развалин Москвы устал,
      Снова ломают целый квартал.
      Хищно присел, как гигантский варан,
      Над грудами хлама портальный кран.
      Катятся камни, грохот и гул,
      Катится в душу этот разгул,
      Пусть же под водку и под жратву
      Прошлое встанет как наяву.
      Разгул научит любви к друзьям,
      В глаза целует - до черных ям,
      Целуя, из глаз выпивает цвет -
      И вот, бесцветный, встает рассвет.
      Стоя, как лошадь, дремлет Москва,
      Кто-то все шепчет мои слова,
      В которых сказались мука и бред
      Юных моих невозвратных лет.
      Как время, слова въедались в углы,
      В старые стены, балки, полы.
      Не сохранился этот посев:
      Вдруг на колени тяжко осев,
      На бок затем рухнул обвал,
      Как человек, что убит наповал.
      
      
      
       * * *
      
      Слабеют звуки слов и опадают рядом,
      И частый лепет шин - как фырканье зверей.
      Бесшумно я иду под мягким снегопадом
      Вдоль череды глухих келейных фонарей.
      
      На людной площади, как в комнате приемной,
      Сходясь и расходясь, толкается народ.
      С заминками в толпе автомобильчик скромный,
      Лоснясь, вершит свой путь в проулок, словно в грот.
      
      А там, в нагих кустах, перед спокойным зданьем,
      Ногами расшвыряв снегов пуховики,
      Слежу я, как моча моя с глухим урчаньем
      Впадает по дуге в сугробные кишки.
      
      И думаю затем в спокойствии отрадном,
      Что дерзостью сразить я никого не тщусь,
      Но в городе моем, в уюте снегопадном,
      Пишу, о чем хочу, где нравится, мочусь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Зимний день - как фарфор саксонский,
      Млечно-розовый, голубой;
      Шаг толпы - словно топот конский,
      Конский дых висит над толпой.
      
      На снегу утоптанном гулком
      Отложил яички песок;
      Кажет фокус мороз проулкам,
      Пряча пар - за куском кусок.
      
      Воды воздуха мерно меркнут,
      Все плотней их палящий пыл.
      В их нещадную толщу ввергнут,
      Задыхаясь, ты к дому плыл.
      
      И деревья тяжко застыли,
      Как серебряное литье,
      По дворам, где мы семенили,
      Пробираясь в тепло свое.
      
      Словно раковина, лелеет
      Гул неровный зимняя тьма,
      И вовеки не потеплеет,
      Не прейдет вовеки зима.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Мне видится море, что к берегу гонит упряжки валов,
      В одной этой скачке сливая мильон столкновений и всплесков сумбурных;
      Похожи на маски Эсхиловой драмы, стеная без слов,
      Вдоль мрачных завес горизонта идут облака на котурнах.
      
      Прибрежные воды стянув наподобье ковров,
      Их море свернет, но не трубкой ковра, а тритоньей трубою;
      Восстав из пучины, чтоб слышать свой собственный рев,
      Оглохшее, вдрызг разбивается белое ухо прибоя.
      
      С никчемными чувствами я рассчитался сполна,
      И мысли мои пусть домыслит мое поколенье.
      Рыдающей женщиной бьется на гальке волна,
      И новая следом идет, равновесье храня по-тюленьи.
      
      Загривок литой наклонит она, как Минотавр,
      Летучей игольчатой пеной трепещущий ветер стегая,
      И вновь под надтреснутый выдох огромных осипших литавр,
      Охвачен предчувствием счастья, я море почти постигаю.
      
      
      
      
       * * *
      
      Не уловить
      Твоих примет -
      Ты ветер, нить,
      Духовный свет.
      
      Скрывай, храни
      От мудреца
      Суть имени
      И блеск лица.
      
      Лишь мне дано
      Безумным быть,
      Не видеть, но
      Любить, любить.
      
      Я жду во сне
      И наяву,
      Сойдешь ко мне -
      И я живу.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Пройдем последние заставы,
      И тракт уйдет под небосклон.
      Вокруг звенят сухие травы,
      И ветром колыхает звон.
      
      Не обернемся с сожаленьем
      На жизнь изведанную всю:
      Как псы, мы жадным нетерпеньем
      Так долго метили стезю.
      
      Под ношей зноя непосильной
      Возлюбим трудные пути,
      Чтоб пыль, и пот, и топот пыльный
      С терпением перенести.
      
      На миг автомобиль взрывает
      Засушливую тишину,
      Но звон с обочин наплывает
      И шум вбирает под волну.
      
      Нам волны видятся иные:
      Колебля блики, как листва,
      На плоскости береговые
      Они выносят кружева.
      
      Над мерно дышащим прибоем,
      Как в линзе, чуть замутнено,
      В горах, исполненных покоем -
      Лесов курчавое руно.
      
      Над полосою побережной
      Почила вечность, и она
      Как эти горы, безмятежна,
      Как воды, ласково-ясна.
      
      Теснятся отблески залива,
      Извечный обегая круг,
      И мы шагаем терпеливо
      Туда, на безмятежный Юг.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Раскинув тяжелые крылья,
      Я косо парю над Москвой.
      Юг выхлопом пахнет и пылью,
      А Север - опавшей листвой.
      
      От гор, припорошенных дымкой,
      К которым теснится прибой,
      Я снова лечу невидимкой -
      Увидеть Москву под собой.
      
      Я вновь прорезаю сниженьем
      Вороний всплеснувшийся карк,
      Спускаясь в пропахший броженьем
      И дышащий золотом парк.
      
      В пьянящую толщу втекая,
      Струятся в тиши ветерки;
      Кленовая сонная стая
      Колеблет в ответ плавники.
      
      И день мне с поляны навстречу
      Искрится пушистым хвостом,
      И давние пылкие речи
      Мне слышатся в парке пустом.
      
      И сердце иного не ищет,
      Почуяв отчизну свою:
      Вино нашей юности нищей
      Я в запахе осени пью.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Неисчислимы всплески вод,
      Бесчисленны отроги гор,
       Восстал из дымки небосвод,
      Но в ней уснул земной простор.
      
      Несметны бликов племена,
      Змеящихся наискосок,
      И эти отблески волна,
      Как рыб, сгребает на песок.
      
      Влечет глаза любой извив
      На многослойном срезе скал,
      Чтоб, ничего не упустив,
      Ты главного не отыскал.
      
      Суть в ясных небесах плывет,
      В волнах плескается морских,
      Но дробность мира в хор сольет
      Всего один волшебный штрих.
      
      Сумеет разглядеть наяд,
      С рыданьем бьющихся о мыс,
      Не тонущий в деталях взгляд,
      А обобщающая мысль.
      
      Суть, как сверкающая нить,
      Скрепила весь пейзаж морской,
      Но кончик нити ухватить
      Ты сможешь только в мастерской.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Казалось, все возможно
      И лишь мечта права,
      Казалось, что не ложны
      Лишь пылкие слова.
      
      Душа с такой беспечной,
      Безудержной тоской
      Казалась бесконечной,
      Как окоем морской.
      
      Казалось, что достанет
      Ей сил на всё, и вот
      Сейчас сюда пристанет
      Несущий счастье флот.
      
      Казалось, птица вала
      Взмывала тяжело
      И серой отливало
      Вдруг серое крыло.
      
      Волна волной сменялась,
      Прибой бессонно бил,
      И мне тогда казалось,
      Что я тебя любил.
      
      
      
       * * *
      Хмельные прежние напитки
      Сегодня через силу пьются
      В последней горестной попытке
      К разгульной юности вернуться.
      
      И если спьяну временами
      Забыть усталость удается -
      Она, забывшись, ляжет с нами,
      Но поутру она проснется.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      О ты, кто вел меня всегда,
      Хоть ты, я знаю, и не друг, -
      Меня погубят города,
      Открой мне безмятежный Юг.
      
      Всегда туда влечет стезя
      Из суматохи городской,
      Где счастья обрести нельзя,
      Но можно обрести покой.
      
      Где, вкось волнение гоня,
      Изрыл всю ширь Эвксинский Понт,
      Где в дымке спит сиянье дня,
      Двоится теплый горизонт.
      
      Где по волнам со всех сторон
      Порхают плоскости, змеясь,
      Где на ветру дубовых крон
      Кипит узорчатая вязь.
      
      Где вечности упорный ритм
      Живет, ворочаясь в волнах,
      В круженье отблесков горит
      И громыхает в валунах.
      
      Но страшно твой услышать смех:
      Позволишь мне уйти туда -
      И там понять, что я из тех,
      Кого сгубили города.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я знаю, что ты никогда мне не будешь близка,
      И тихо плыву меж коричневых мебельных льдин.
      Не дай тебе Боже узнать, что такое тоска,
      Тем более с ней оказаться один на один.
      
      Не дай тебе Боже услышать, как время течет,
      Услышать безмолвье, которого не заглушить,
      Почувствовать, как из зеркал выползающий лед
      Усталые нервы начнет беспощадно мозжить.
      
      Не дай тебе Боже того, что мне щедро дано,
      Такое не вместится в нежном сердечке твоем:
      Когда на секунду во льду возникает окно
      И темная толща качнется приманчиво в нем.
      
      
      
      
       * * *
      
      Пусть в жизни я не преуспел,
      Но мне от этого не грустно,
      Ведь я любовь свою воспел -
      И, говорят, весьма искусно.
      
      Пусть, скуку черную гоня,
      Бесстыдно бесится богатство,
      Но злоба не толкнет меня
      В коммунистическое братство.
      
      Любимая, пускай с тобой
      Я близок только в грезах винных,
      Я все же не сольюсь с толпой,
      Клубящейся в огнях витринных.
      
      Я одинок в любой толпе,
      На гульбище и в магазине,
      И я, любимая, к тебе
      По этой двигаюсь пустыне.
      
      Мне здесь тебя не обрести,
      Но я такой не ставлю цели -
      Я должен нас двоих спасти
      От жадной жизненной скудели.
      
      Я здесь бреду в нагих песках
      К тебе, обещанной невесте,
      Чтоб за чертой, в иных веках,
      Мы были неразлучно вместе.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Я не жалея тратил время,
      Гонясь за призраком бессмертья,
      Но доставалось и пространству,
      Теснимому без милосердья.
      
      Все страхи, все мои сомненья,
      Казалось, про меня забыли,
      Когда, с полей срывая шкуры,
      Я шпорил бег автомобиля.
      
      Читая до изнеможенья,
      Бессонницы и нервной дрожи,
      Главнейшего не находил я,
      Но что-то отыскалось все же.
      
      И грозная борьба с пространством
      Не все на ветер рассыпает -
      Порой цветы, трава, деревья
      Бивак твой тихо обступают.
      
      В позванивающих скрещеньях,
      В толпящихся изломах стройных -
      Тишайший шум оповещенья,
      Понятного лишь для достойных.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Сулите любые беды,
      Но я устал выбирать.
      Я нынче выбрал победу
      И не могу проиграть.
      
      Я резко рвану от бровки,
      И гравий хрипит в ответ.
      Отныне на остановки,
      На отдых - времени нет.
      
      Предстанут мне лес и поле
      В наивной сонной красе,
      Но их разрубает воля
      Бетонным бичом шоссе.
      
      Довольно мне угощений,
      Игры лучей в хрусталях,
      Заманчивых угощений
      И женщин в глупых ролях.
      
      Мне воля твердит: не мешкай,
      Важней другие дела.
      Навек с надменной усмешкой
      Я выйду из-за стола.
      
      Пусть нервы просят покоя,
      Но это всё пустяки -
      Их воля крепкой рукою
      Натянет вновь на колки.
      
      И взгляд опоздает нежный,
      В пути ему грош цена
      К победе - столь неизбежной,
      Что вроде смерти она.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Неуловимо образ твой тает
      В утреннем свете;
      Неуловимо он улетает
      В свете вечернем;
      
      Краем одежды в небе играет
      Ласковый ветер;
      Та, что любима, не обитает
      В обществе черни.
      
      В свете закатном, в свете рассветном
      Чувствую взгляд твой;
      Слышу твой шепот в шорохе ветра,
      В шуме прибоя;
      
      Вечной любовью, тайною клятвой,
      Словом заветным
      Связан с тобою, связан навеки
      Только с тобою.
      
      
      
      
       * * *
      
      Команды полые раскаты
      Расколются почти что зримо,
      И вновь командуют легаты,
      Не верящие в дряхлость Рима.
      
      И вновь музыка оросила,
      Как огороды, ширь парада,
      Чтоб ожила слепая сила,
      Не чуя близкого распада.
      
      И обвивает стен уступы,
      Как червь реснитчатый, колонна,
      И Третий Рим глазами трупа
      Глядит на это благосклонно.
      
      Военщина времен упадка,
      Ты - кладезь острых наслаждений!
      И, чавкая, жуют брусчатку
      Мокрицы ротных построений.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
       * * *
      
      Спокойны серые глаза,
      Черты тяжелые набрякли,
      А дым то вьется, как лоза,
      То копится, как ворох пакли.
      
      Всю жизнь я вижу без прикрас,
      Без лицемерного убранства,
      А дым все режет, как алмаз,
      Изгибы на стекле пространства.
      
      Пусть безразличие, как нож,
      Вдруг станет в сердце нестерпимым,
      Но черт лица не тронет дрожь,
      Лишь взгляд на миг подернув дымом.
      
      Все то, что в жизни нас влечет,
      Так низко, что почти забавно,
      А дым, как время, все течет,
      Расслаиваясь плавно-плавно.
      
      
      
       * * *
      
      В день скромных похорон моих
      Не стоит спрашивать, друзья,
      Как вышло, что за столько лет
      Настолько мало сделал я.
      
      Не забывайте обо мне,
      Попробуйте меня понять;
      Не говорите о плохом -
      Все надо проще объяснять.
      
      Был свеж мой беззаботный взгляд
      И поступь дерзкая легка,
      В кармане правом был блокнот,
      А в левом - фляжка коньяка.
      
      И жизнь бедовая моя
      Летела вскачь, а не текла;
      Я ничего не успевал,
      Но никому не делал зла.
      
      И на поминках на моих
      Скажите, попивая грог:
      Он вдохновенье обожал,
      Зато труда терпеть не мог.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Пусть я привержен чувственным усладам,
      Но всё бросаю, чтоб сонет сплести,
      Его охотно наполняя ядом,
      И я за то у многих не в чести.
      
      Я всех могу в смущенье привести
      Неудержимым нравственным распадом,
      Но даже самым искушенным взглядам
      В моих стихах изъянов не найти.
      
      Порой я напиваюсь как скотина,
      Не вырастил ни дерева, ни сына,
      Ценимое другими - не ценю,
      Мне лень милее, чем труды и битвы,
      Но мой язык острее всякой бритвы
      И рассечет крепчайшую броню.
      
      
      
      
       * * *
      
      Я пьянствовал с друзьями до утра
      И выглядел к утру скотоподобно,
      Писал стихи язвительно и злобно
      И был отнюдь не деятель добра.
      
      Лились упреки словно из ведра,
      Но я в ответ лишь хохотал утробно
      И снова развлекался низкопробно, -
      И вот лихая близится пора.
      
      Но ни к чему крушиться лицемерно:
      Похоже, я и вправду кончу скверно,
      Зато не буду возбуждать умы.
      И только женщина одна могла бы...
      Но стоп, молчок Пускай мы с Музой слабы,
      Но подаяния не примем мы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я не хочу, чтоб ты меня спасла,
      Спасение меня не привлекает.
      Моя душа погибели алкает,
      А ты бы жизнь и нежность принесла.
      
      Пусть голос твой меня не окликает -
      И я снесу укоры без числа.
      Когда поток в глубины увлекает,
      Блажен гребец, не бросивший весла.
      
      Я чувствую, как в смрадную трубу
      Меня, кружа, несет водоворот,
      И не хочу, чтобы была ты рядом.
      Без сожалений шпорю я судьбу,
      Беззвучным смехом искривляю рот
      И управляю собственным распадом.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Тяжелая бутылка с испанским коньяком,
      И комната пропахла заморским табаком.
      Бананы, апельсины и пепел на столе,
      И господа поэты уже навеселе.
      
      По улице во мраке бегут огни гуськом,
      А от щелястой рамы всё тянет холодком,
      И делается зябко - как будто в мертвой мгле
      Плывем мы, чуть качаясь, на утлом корабле.
      
      Последнюю копейку мы ставим на ребро
      И снова опоздаем к закрытию метро.
      Пора бы расставаться - но страх не превозмочь:
      Как мало нас, о Боже, и как огромна ночь!
      
      И вновь, пока трамваи не прознобят Москву,
      По волнам опьяненья с друзьями я плыву.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Желаешь ты вкусить пьянящего питья,
      Однако же учти - не всем оно полезно:
      Обрушится душа похмельная твоя
      В провал депрессии, в раскаяния бездны.
      
      Ты не из тех людей железного литья,
      Которым все твои мученья неизвестны.
      Взгляни: вот он бредет, упившись как свинья,
      Но сожаленья здесь смешны и неуместны.
      
      Поверь, что выпил он не меньше твоего,
      Но у него в душе не дрогнет ничего,
      А у тебя в душе - унынье без просвета.
      Твоя рефлексия его не поразит,
      Он только замычит и пальцем погрозит,
      И ты уже поймешь, что это - муж совета.
      
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Повис в моей уютной келье
      Неполноты унылый звон.
      Взяв денег на хмельное зелье,
      Оделся я и вышел вон.
      
      И громом пьяного веселья
      Я был в тот вечер оглушен,
      Уплыв в разгул с одною целью:
      Понять, чего же я лишен.
      
      Какие мы несем убытки!
      Все деньги мигом вылетают,
      Ругают нас и даже бьют
      За наши тщетные попытки
      Понять, чего нам не хватает,
      Что отравляет нам уют.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Пей водку, друг, зане вино теперь
      Нам сделалось уже не по карману;
      Пей, веселись и нерушимо верь
      Столь милому тебе самообману:
      
      Что лишь на миг богемному дурману
      Поддался нынче ты, а чуть за дверь,
      Как вмиг приступишь к пьесе иль роману
      И из разгула выйдешь без потерь.
      
      Но более достоин уваженья
      Тот, кто не принял самоутешенья,
      И коль к распаду рок его влечет,
      Он сможет с миром ярко распрощаться,
      Всё понимать, ничем не обольщаться
      И отдавать во всем себе отчет.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Вздорная неженка, черный цветок,
      Я и в толпе без тебя одинок.
      Не говорю я тебе: "Отпусти" -
      Мне эту жизнь без тебя не снести.
      
      Должен в душе я свиданье нести,
      Словно копеечку в нищей горсти.
      Я без него только боли комок,
      Не разбирающий лиц и дорог.
      
      Пусть я лишь сумрачный делатель строк,
      Пусть свою жизнь я устроить не смог,
      Пусть не дано мне тебя обрести -
      Не исчезай, издалече свети,
      Чтоб улыбался я людям в ответ,
      Видя хоть издали чистый твой свет.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Будь я богом, я жизнь бы разрушил твою,
      Изменил бы супруг, отступился бы друг,
      Стариков ты схоронишь - былую семью,
      Околеет собачка любимая вдруг.
      
      Я ревную к работе твоей и жилью,
      К развлеченьям твоим, к щебетанью подруг.
      Будь я богом, я жизнь бы разрушил твою,
      Заключил бы тебя в заколдованный круг.
      
      Чтобы все в этом круге дотла истребить,
      Чтобы прошлую жизнь в твоем сердце стереть,
      Все житейские связи нещадно рубя;
      И воистину вправе я так поступить,
      Потому что готов за тебя умереть,
      А быть может, и умер уже за тебя.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Коньяк, лимон, и в легкий разговор
      Вплетается любви несчастной тема,
      И мы взахлеб хохочем. Мы - богема,
      Для нас вся жизнь - нелепица и вздор.
      
      Любимая, последней из опор
      Лишился я, но это не проблема:
      Спокойную гармонию Эдема
      Заменит мне цыганский буйный хор.
      
      Я не корю тебя своим недугом:
      Пусть не желала ты за недосугом
      Не то что внять, а хоть порой щадить,
      Но не себя в беде, в дурацкой роли -
      Тебя мне жаль за то, что этой боли
      Вовек ты не сумеешь ощутить.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Однажды написал великий дю Белле,
      Что, мол, поэзия - сама себе награда;
      Что ж, бескорыстным быть мне поневоле надо,
      Раз нет мне отклика на спятившей Земле.
      
      Не пробудить людей, погрязнувших во зле;
      Красавиц не увлечь: лишь деньги - их отрада;
      И все ж я требую от песенного лада,
      Чтоб я порой имел мясцо в своем котле.
      
      Кто прибыль мне сулит, того я и прославлю,
      А самого себя я в грош давно не ставлю -
      Всем безразлично то, что деется со мной.
      Согражданам плевать на искреннее чувство,
      Так пусть же за себя как может мстит искусство,
      Заставив этот сброд слегка тряхнуть мошной.
      
      
      
      
       * * *
      
      Жизнь складывается печально,
      Затапливаясь суетой,
      Уходит все, что чрезвычайно,
      Приходят сумрак и застой.
      
      Но взглядом, брошенным случайно,
      Мир наполняется пустой.
      Любимая, ты - тьма и тайна,
      На миг пронзенная звездой.
      
      В порядок неблагоприятный
      Сегодня строятся планеты,
      Я от небес добра не жду, -
      На вызовы судьбы превратной
      В твоих глазах ищу ответа,
      Свою счастливую звезду.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Над купами дерев закатные лучи
      Придали зданиям оттенок терракоты,
      Но в глубине аллей бесшумные ткачи
      Из нитей пепельных вновь начали работу.
      
      И чудный гобелен рождается в ночи.
      Пусть он окажется невидим для кого-то -
      Ты в сумраке сюжет античный различи,
      Средь лиственных слоев - ристания Эрота.
      
      Вглядись: вот плечи, торс, вот голова в венке;
      Пускай же улиц гул живет невдалеке,
      Пускай сиреневым отсвечивает небо -
      Нам ночь являет здесь все тот же юный мир,
      Где, спрятавшись в листве, опять следит сатир,
      Как нимфа манит в грот прекрасного эфеба.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Расплывчатая сеть закинута в траву,
      Прохладный ветерок едва поводит ею,
      И та же ячея легла через аллею,
      И я по ней иду, теку или плыву.
      
      Облюбовав себе поляну попышнее,
      Разлягусь я на ней, чтоб грезить наяву.
      Волнует отсветы, как будто на плаву,
      День ясный, ветреный, среди листвы синея.
      
      Мне в травах слышится напеи легкий шаг,
      И звон гиметтских пчел стоит в моих ушах,
      И чашечки цветов качают пчелы тяжко.
      Как этот переход немыслимо глубок:
      Я отдыхаю здесь, как мощный полубог,
      А в уличной толпе я был простой бродяжка.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Духовным оком зрю я обелиск,
      Которым будет мой прославлен гений:
      У основанья вделан медный диск,
      Где выбит список всех моих свершений;
      
      Вкруг диска малахитовый венец
      Сияет вечной свежестью весенней,
      И в мраморе запечатлел резец
      Завет мой для грядущих поколений.
      
      А перед обелиском - павильон,
      Где средь восьми нефритовых колонн
      Из бронзы светоч будет укреплен,
      Неугасимо день и ночь пылая;
      А если не исполните того,
      То с вами разрываю я родство,
      Вы недостойны дара моего,
      Плюю на вас и знать вас не желаю.
      
      
      
      
       * * *
      
      Гремел оркестр, и в тесной зале
      Пугливо сотрясались стены,
      И гости пьяные плясали
      И завывали, как гиены.
      
      Их космы потные свисали
      На губы с пузырями пены,
      А музыканты всё бросали
      Охапки звуков вниз со сцены.
      
      С ногою, поврежденной в драке,
      Сидел я праздно, и досада
      Вгрызалась в печень мне всё пуще,
      Но начала мне делать знаки
      Внезапно пьяная менада
      И улыбаться мне влекуще,
      И я отбросил роль зеваки,
      И захромал в людское стадо,
      И там запрыгал в самой гуще.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      То жадный жар грозил спалить меня дотла,
      То холода волна в крови катилась глухо,
      И то давила боль, то грызла, то рвала,
      Как крыса злобная, вселившаяся в брюхо.
      
      Пусть от усталости вся плоть изнемогла,
      Но боль перевести не позволяет духа.
      Я корчусь так и сяк, но до чужого слуха
      Ни жалоба моя, ни просьба не дошла.
      
      Чего стесняюсь я? Я знаю - мне помогут,
      Но мысль, что в слабости меня увидеть могут,
      Закроет мне уста. Я боль превозмогу.
      Стараясь никого не повергать в тревогу,
      Я гордо думаю, что я могу так много:
      Все пальцы искусав, терплю - и ни гу-гу.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Ни женщины, ни слава, ни вино
      Не привлекают утомленный взгляд,
      Но в зимней тьме горит одно окно,
      Неколебимый золотой квадрат.
      
      Тепло, уют, спокойствие и лад
      В картине этой слиты заодно,
      И оттого, что взгляду не дано
      Проникнуть внутрь, - она милей стократ.
      
      Перед окном - сплетение ветвей,
      Вдоль черных линий - снежная кайма...
      Под гнетом тьмы осевшие дома
      Вдруг с шумом огибает снеговей,
      Забытое доносит до ума:
      Пора идти дорогою своей,
      Где беспощадный ветер и зима.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      В зачарованных дебрях моей слепоты,
      Где в лесу подсознания спят дерева,
      Грациозно крадешься и прячешься ты,
      И восходят видения, словно трава.
      
      В зачарованных дебрях забыты слова,
      Но во мгле там твои расцветают черты.
      Как лианы, сплетаются явь и мечты,
      И колышутся образы, словно листва.
      
      Я устал, и заснул, и во сне я исчез,
      Мне нельзя просыпаться, мне страшно прозреть,
      Засевай же мне душу дурманной травой!
      Я - видений моих зачарованный лес,
      Я заставлю все образы в нем замереть,
      Чтобы в нем без помехи встречаться с тобой.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Я лишь с тобою сердцем говорю,
      Мне разговоры прочие - докука,
      Но тайной речи не придам я звука,
      В людскую речь ее не претворю.
      
      Не втуне я в молчании горю,
      Не зря безмолвья познана наука:
      Мне образ твой - надежная порука,
      Что к Радости свой путь я проторю.
      
      Пускай досель я брел по жизни слепо,
      Но чувствую - грудные рвутся скрепы.
      Разломятся - и изольюсь я весь
      Туда, к чему вся жизнь была ступенью,
      К предвосхищаемому единенью,
      Которое произойдет не здесь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Всегда у меланхолии во власти -
      Я жил, всегда дурачась и шутя;
      Испробовав все ухищренья страсти -
      Остался целомудрен как дитя;
      
      Порой людей всем сердцем презирая,
      Нарочно не обидел никого;
      Я в небе ясно видел башни рая,
      Но на земле я упустил его.
      
      Всем тем, что только представало глазу,
      Я обладать желал вполне и сразу,
      От алчности горел и холодел -
      И между тем был крайне бескорыстен.
      Неприхотливость, горстка старых истин
      Да ремесло - вот всё, чем я владел.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Благоговел перед любимой я,
      И от волненья ярко щеки рдели,
      Но от насмешек не было житья:
      Со смехом говорили мне друзья,
      Что страсть умней растрачивать в борделе.
      
      Любить безумно, то есть так, как я,
      Друзья благоразумно не хотели;
      Не знала даже милая моя,
      Что из ее пустого бытия
      Я высек пламя для земной скудели.
      
      Должно быть, всех счастливей идиот:
      Он ведает одну лишь страсть - к еде,
      Нажрется - и слюняво забормочет;
      Но сердце боль свою не отдает,
      И любит ту, которой нет нигде,
      И счастья лишь несбыточного хочет.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Она до неприличия юна,
      Но не стесняясь порет ахинею,
      И я молчу, смущаюсь и бледнею,
      Хоть иссекла мне кудри седина.
      
      Премудрость мрачная заключена
      В мозгу моем - но что мне делать с нею,
      Коль эту бестолковую напею
      Мне не поможет обольстить она?
      
      И я шепчу себе: прервать не пробуй
      Ту чушь, что мелет милое созданье,
      И сделай вывод, верный и простой,
      Что красоте не нужен смысл особый,
      Она сама - свой смысл и оправданье,
      И Ум склоняется пред красотой.
      
      
      
      
       * * *
      
      Поклонником меня ты не зови,
      Расхожая мне не подходит кличка,
      Настойчивость моя - не знак любви,
      Она скорее попросту привычка.
      
      Она от жёлчи, что кипит в крови,
      Ведь из-под носу упорхнула птичка;
      Бесплодна телефонов перекличка,
      Но ты не торжествуй и не язви.
      
      Сомненьями и страхами томимый,
      Я лишний раз не позвоню любимой,
      А ты - давно разгаданный секрет.
      И для меня как детская проказа -
      Копить твои предлоги для отказа,
      С усмешкой слышать радостное "нет".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Добро бы ты блюла невинность,
      Мне легче было бы, - а то
      Я злобных выходок картинность
      Сносил неведомо за что.
      
      Надеясь на твою взаимность,
      Вливал я воду в решето:
      Ты просто холод, просто минус,
      Одно холодное ничто.
      Теперь окликнешь - я не двинусь,
      А не окликнешь - ну и что?
      
      В гармонию телесных линий
      Лишь пустота в тебе одета,
      Застынешь от такой красы.
      Но на душе исчезнет иней,
      Достаточно прийти рассвету
      В определенные часы.
      Тебе ли быть моей святыней?
      Увы! Я твоему портрету
      Давно пририсовал усы.
      
      
      
      
       * * *
      
      Я переплыл бы Геллеспонт ночной,
      Преодолел бы все моря на свете
      И разрубил бы по дороге сети
      Насилья, лжи и подлости земной;
      
      И над зовущей мрачно глубиной
      Играл бы я, беспечный, словно дети,
      С валами, восстающими стеной.
      Я победил бы все моря на свете,
      Когда бы знал, что сердцем ты со мной.
      
      Зовет к отплытью водная громада,
      Однако плыть мне никуда не надо,
      И оттого грызет меня тоска.
      Пловца усталого не ждет награда,
      Ему не машет с берега рука,
      И лишь в твоей природе нет разлада:
      Сколь ты красива, столь и жестока.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Ты ни за что не можешь уцепиться,
      И в жизни всё - лишь лики пустоты.
      Впустую, как законченный тупица,
      Свою ошибку ищешь в прошлом ты.
      
      Как будто надо в чем-то ошибиться,
      Чтоб вдребезги разбились все мечты.
      Хрустят осколки, и тебе не спится -
      В лицо не складываются черты.
      
      Об одиночестве звенит скрипица
      Застывшей равнодушной темноты,
      Но должен Зов во тьме к тебе пробиться,
      Над равнодушьем навести мосты.
      
      В груди он бьется вольтовой дугою,
      Поет в костях, как ветер всех дорог,
      И ты на положении изгоя,
      Не отвлекаясь, выполнишь урок:
      
      Размять, как в кузне, вещество тугое
      Привычных слов, сцепляя звенья строк.
      Вот кончено - и всё уже другое,
      И сам ты по-иному одинок.
      
      
      
       * * *
      
      Когда упорно вас я ко греху склоняю,
      То не затем, что страсть не в силах побороть:
      Устав ухаживать и вздор в стихах молоть,
      Хочу я выяснить, насколько вас пленяю.
      
      Расчетливой любви не наградит Господь,
      Я своего добьюсь - но что же я узнаю?
      Что рада ублажать любых самцов иная -
      Не из любви, а лишь свою балуя плоть.
      
      Кто служит без наград - пятнается насмешкой,
      И я твержу себе: "На приступ - и не мешкай,
      Орешек истины давно пора разгрызть".
      Но взгляд встречаю ваш - и дерзость испарится,
      И чувствую: любовь мне воздает сторицей
      За то, что я в любви навек отверг корысть.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Из дымной кухоньки ночной
      В квартире, где живут подпольно,
      Вдруг хохот слышится хмельной -
      И ухмыляюсь я невольно.
      
      Пусть я ступил на путь страстной
      И жить порой безмерно больно,
      В богемной братии шальной
      Я свой - и этого довольно.
      
      Мы благ не просим у судьбы,
      Мы ради смеха и гульбы
      С любою сволочью споемся;
      В одном веселье - благодать,
      И пусть нам счастья не видать,
      Но и над этим мы смеемся.
      
      
      
       * * *
      
      По бледной крашеной стене
      Скользит, оскудевая, взгляд.
      Врач обращается ко мне -
      Я улыбаюсь невпопад.
      
      Мне трудно объяснить врачу,
      Как все могли меня забыть.
      Кто любит - может разлюбить,
      Я улыбаюсь и молчу.
      
      Пришла смирения пора,
      Лежу, молчание храня.
      Пусть возмущается сестра,
      Что все покинули меня.
      
      А я лежу - и ни гу-гу,
      Теперь не нужен мне никто,
      Предаться смерти я могу,
      Не отвлекаясь ни на что.
      Я слушаю, как боль во мне
      Долбит дупло, как долото,
      Просеиваю жизнь мою
      Через худое решето.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Настоечка "Кубанская" -
      Как шашка атаманская:
      Остра, ясна и холодна,
      Так выпьем же до дна!
      Начнем, друзья, попоечку -
      Под горькую настоечку
      Мы посмеемся над собой
      И над своей судьбой.
      
      Кому судьба не нравится -
      Вдогонку тот отправится
      За этим ярким ярлычком,
      За бравым казачком.
      Копыта вскачь несут его
      Скорее прочь отсюдова,
      И мы торопимся за ним,
      За всадником хмельным.
      
      Казак лишь свистнет шашечкой -
      И сердце под рубашечкой
      То зачастит, а то замрет,
      Но всё летит вперед.
      Благодарим за качество
      Кубанское казачество
      И засыпаем за столом,
      Когда упьемся в лом.
      
      
      
      
       * * *
      
      Вы вечно одни и те же,
      И вам другими не стать:
      Одна и та же одежда,
      Одна походка и стать.
      
      В погрешности обобщений
      Таится правды зерно:
      Ведь низменность устремлений
      Вам всем присуща равно.
      
      Равняет ваши обличья
      Всеобщей скверны печать,
      А маленькие различья
      Мне некогда замечать.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Уйди отсель, противный поп,
      Ты нас убьешь орудьем скуки.
      Мы песни, чаши и зазноб
      Не бросим для твоей науки.
      
      Самим себе в разгульный час
      Мы причиняли зло, не скрою;
      Рыдали дамы из-за нас,
      Но мы от них страдали втрое.
      
      Что нам ты можешь преподать?
      Воздержность есть погибель наша:
      Чтоб груз души вовне отдать,
      Гетера надобна и чаша.
      
      Вы нынче милы для толпы,
      И всё ж мудрец не забывает,
      Что мягко стелют все попы,
      Но после жестко спать бывает.
      
      И глупой черни не понять
      Нам, баловням камен игривых:
      Да стоило ль парткомы гнать,
      Чтоб кликнуть прежних долгогривых?
      
      И чернь, чтоб силы не губить
      На поиск мудрости похвальной,
      Мечтает всю ее купить
      В дешевой книжке синодальной.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Струны надтреснутый рокот,
      Старинной скорбью повей,
      Что вся неуклонность рока
      Сказалась душе моей.
      
      Стряхни с меня беззаботность
      И все заботы развей,
      Дай силу понять бесплодность
      Усилий жизни моей.
      
      Пусть манит издали счастье
      Летящим краем одежд,
      Но ты мне дай безучастья
      Взамен напрасных надежд.
      
      Пусть вырвут сердце аккорды,
      Как пальцы тупой тоски,
      Чтоб путь мой отныне твердо
      Ложился через пески.
      
      Дай сил на родную сказку
      С усмешкой горькой взглянуть,
      Чтоб сделать путем к Дамаску
      Обычный жизненный путь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      О Боже, дай уплыть отсель
      Туда, где шелестит тростник,
      Где в отблесках речная мель,
      Где нет людей и скучных книг.
      
      О Боже, дай уплыть туда,
      Куда уплыл мой старый друг,
      Когда сковала вдруг вода
      Размах его ослабших рук.
      
      Никчемной суетой мирской
      Нас врозь когда-то разнесло,
      Но ныне он вкусил покой,
      Оставил тяжкое весло.
      
      Устал гребец вести челнок
      В потоке жизни столько лет,
      Теперь несет его поток,
      Которому названья нет.
      
      Как он, мы так же отдохнем
      Наперекор лихой судьбе.
      Я плачу, да, но не о нем,
      Теперь я плачу о себе.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Я выхожу из подъезда под дождь проливной,
      С дамой в ненастье встречаться - нелегкое дело.
      Что-то ты стала частенько встречаться со мной -
      Не оттого ли, что ты вдруг меня пожалела?
      
      Я не люблю, чтобы кто-то меня утешал,
      И от долгов я привык страховаться заране:
      Гамом веселья я жалость в тебе заглушал
      И за веселье без торга платил в ресторане.
      
      С женщиной трудно, когда она - только кумир;
      Пусть для меня ты имеешь большое значенье,
      Но коль привык я осмеивать весь этот мир,
      То отчего ты должна составлять исключенье?
      
      Ежели я недостоин тебя приласкать,
      То шутовские привычны мне исстари позы:
      Столько смешного в тебе я сумел отыскать,
      Что самый смех превращается в едкие слезы.
      
      Пусть мне штиблеты слезами ненастье зальет -
      Чудо-штиблеты ни слез, ни дождя не боятся.
      Я научился смеяться весь день напролет,
      И потому мне давно не под силу смеяться.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Ночь ненавистна -ведь если и ляжешь,
      Трудно бывает уснуть.
      Памяти в сумраке ты не закажешь
      По сердцу вкось полоснуть.
      
      Время, когда были живы стремленья,
      Вспомнишь - и съежишься весь.
      Нет ни раскаянья, ни сожаленья,
      Только мгновенная резь.
      
      Вспомнится та, что тебя позабыла,
      Смех и лукавая речь.
      Прошлое вместе со всем, что в нем было,
      Надо от сердца отсечь.
      
      Не с кем во мраке завязывать битву,
      Ночь безучастна к борьбе.
      Память раскроет зеркальную бритву
      В прошлом, а значит, в тебе.
      
      Отблеск бессонниц на облике выжжен
      Глубже любого тавра:
      Взгляд неспроста чересчур неподвижен,
      Слишком усмешка остра.
      
      Тот, кто себя от себя отсекает,
      Ночи дождется - а с ней
      Прошлое вновь перед ним возникает
      Режущей стали ясней.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Не желает уснуть и застыть
      Тех аллей шелестящая медь,
      Чтоб я мог ни о чем не грустить,
      Ни о чем, ни о чем не жалеть.
      
      Отпусти ты меня, отпусти,
      Безразличием сердце залей.
      Видно сбился навек я с пути
      В полумраке вечерних аллей.
      
      Но я помню рисунок ветвей
      На светящемся фоне зари;
      Не жалей, ни о чем не жалей,
      Только сон до конца досмотри.
      
      Из-под свода вечерних аллей
      Нас нельзя никому увести.
      Не жалей, ни о чем не жалей,
      Не грусти, ни о чем не грусти.
      
      Никогда до конца не пройти
      Ту аркаду вечерних аллей.
      Не грусти, ни о чем не грусти,
      Не жалей, ни о чем не жалей.
      
      И когда ты в ночном забытьи
      Удалишься от жизни своей -
      Вновь шаги ты услышишь мои
      В легком лепете темных аллей.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Само себя задушит горе
      И зарастут рубцы обид,
      И вновь примчится ветер с моря
      И в водостоках загудит.
      
      И ум созвучие ухватит,
      И, чуя творческий успех,
      К гортани из груди подкатит
      Зовущий возглас или смех.
      
      Забыть любовные напасти
      Зимы достаточно одной;
      И мне, как всем, желанно счастье,
      Но только не такой ценой.
      
      О пользе времени я знаю,
      О том, что память бьет, как нож,
      Но вновь упорно вспоминаю,
      Как ты навстречу мне идешь.
      
      Я не томлюсь и не печалюсь -
      Я задыхаюсь, проходя
      По тем местам, где мы встречались,
      Где укрывались от дождя.
      
      Пусть память наподобье гада
      Перед броском свилась в кольцо -
      Не надо счастья, если надо
      Взамен забыть твое лицо.
      
      И все соблазны провиденья
      Нас не сумеют разлучить,
      Ведь ничего ценой забвенья
      Я не желаю получить.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Уничтожая все, что манит,
      Изъян и ложь ища во всем,
      Мы правы, ибо все обманет
      И мы потерь не понесем.
      
      Когда топчу страстям в угоду
      То светлое, чем я живу,
      Тем самым я свою свободу
      Доказываю божеству.
      
      Мы губим собственной рукою
      Ниспосланную благодать,
      Затем что гибельность покоя
      Мы в ней сумели увидать.
      
      Талант, богатство и удачу,
      Всё, что слилось во мне одном,
      Без сожаленья я растрачу
      И едким оскверню умом.
      
      Я благ не принимаю этих
      И их уничтожаю сам,
      Так что жалеть о блудных детях
      Излишне щедрым небесам?
      
      К чему ронять слезинку вдовью
      На нас, влачащихся в пыли?
      Они своей слепой любовью
      На нас погибель навлекли.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Кто знает, зачем я ревную,
      Зачем задыхаюсь в бреду?
      Раскрыть бы мне клетку грудную
      И сердцем прижаться ко льду.
      
      И сердце притихнет, глотая
      Томительный холод взахлеб,
      И черная стужа литая
      Охватит мне таяньем лоб.
      
      И в малый мой космос вольется
      Весь черный космический лед,
      И дрожь моя сразу уймется,
      Спокойствие нервы зальет.
      
      И, больше уже не горюя,
      Белесостью вымерзших вежд
      Как есть свою жизнь рассмотрю я
      Без всяких напрасных надежд.
      
      На жизнь свою как на чужую,
      На краткий болезненный век
      С холодным презреньем гляжу я, -
      Глядит ледяной человек.
      
      Глядит изменившимся зреньем
      Сквозь белую мерзлую муть
      И в зеркале видит с презреньем
      Свою умерщвленную суть.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Хорошо быть никому не нужным,
      Не нуждаться самому ни в ком,
      Язвы все зализывать недужным,
      Белым и зловонным языком.
      
      Счастье мне сулили много раз вы,
      Много раз и обманули вы,
      И за каждый раз остались язвы
      От подошв до лысой головы.
      
      Пусть опять, не удержав рыданья,
      Струпья я ногтями расчешу,
      Но ни помощи, ни состраданья
      У тебя, юнец, не попрошу.
      
      Пусть тебя соблазны не тревожат
      И мирское ты отверг навек,
      Но приманку счастия не может
      Никакой отвергнуть человек.
      
      Счастья без любви не достигают,
      Но взгляни, ища любви земной,
      Как все те, кто счастье предлагает,
      Обходились ласково со мной.
      
      Если я изъеден и изъязвлен,
      То с чего тебе иного ждать?
      Ты поймешь, что не с любым соблазном
      Человек умеет совладать.
      
      Ты поймешь, что мудрости примета -
      Не насмешничать, а сострадать.
      Впрочем, благодарности за это
      От меня тебе не увидать.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      День исцеленья все ближе,
      Кто от него упасет?
      Дождь мои раны залижет,
      Боль мою глина всосет.
      
      Будет ни капли не больно,
      Если в запойном бреду,
      Руки раскинув безвольно,
      Навзничь я в грязь упаду.
      
      Время увидеть воочью,
      Как безнадежность легка,
      Как разлезаются в клочья,
      Вдаль торопясь, облака.
      
      Кончились поиски счастья,
      И в немоте пустырей
      Влажная глина ненастья
      С плотью сольется моей.
      
      Кончилось всё - и не надо
      Мне ни за что отвечать,
      Лишь немигающим взглядом
      Редкие капли встречать.
      
      Всё в этой легкости тонет,
      И в шелестящей тиши
      Дождь наполняет ладони,
      Как неживые ковши.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Никому не дается за так он,
      Древних правил коварный язык:
      Если многое ставится на кон,
      То и проигрыш будет велик.
      
      Свой талант я фартовою мастью
      Разбросал на зеленом сукне;
      Я играл на безбрежное счастье,
      Было прочее все не по мне.
      
      Лад семейный, карьеру, достаток,
      Постепенность житейских удач
      Я поставил - и вышел без взяток
      На последней из многих раздач.
      
      Вгорячах я не понял сначала,
      Что на отыгрыш времени нет.
      Ночь хмельная в окне угасала,
      И шептал леденящий рассвет:
      
      "Принимай как великое благо
      Безнадежность и жалоб не трать.
      Переигрывать поздно, миляга,
      Да и не на что больше играть".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      С тобою не раз и не два говоря,
      Я сердца, увы, твоего не достиг,
      А ежели так, то, наверное, зря
      Мне Господом дан изощренный язык.
      
      И если всю зиму сквозь мерзлую тьму
      К тебе я взывал, но дозваться не смог,
      То голос пророческий мне ни к чему -
      Взывать бесполезно не вправе пророк.
      
      Не жаль все познания мне расточить,
      Оглохнуть, ослепнуть, навек замолчать -
      Я сам себя счастью не смог научить,
      Так стоит ли браться других поучать?
      
      Я думал: ты цель, провиденье, судьба,
      Но цели нельзя нам ни знать, ни желать.
      Нет цели в пути - есть лишь путь и ходьба,
      Когда ни к чему бесполезная кладь.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Напоминать о себе не смей,
      Это ничтожества верный знак.
      Ежели ты не совсем пигмей,
      Ты не забудешься просто так.
      
      Звонки и письма - всё суета,
      Не надо людям портить житья.
      Обо мне напомнят тоска, пустота,
      Мое отсутствие, - но не я.
      
      А не удастся напомнить - что ж,
      Без любви и память легка, как дым.
      Ведь я и сам не слишком хорош,
      Раз не ушел отсель молодым.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Нет конца дешевому хмелю,
      На уловки горазда пьянь,
      Пусть ангина третью неделю
      Как крючками дерет гортань.
      
      За окошком вороны чертят
      Муть белесую вкось крылом,
      И пропойцы вопят, как черти,
      Свесив головы над столом.
      
      У кого-то был день рожденья -
      С той поры мы неделю пьем,
      И надрывное возбужденье
      Заменяется забытьем.
      
      Всё привычно в этой квартире,
      Так зачем торопить уход?
      Пусть хоть все меня ждут в том мире, -
      Важно то, что одна не ждет.
      
      Иссякают деньги - и снова
      Возникают незнамо как,
      И скрежещет жизни основа,
      Пережженная водкой в шлак.
      
      Всё, что в сердце мной бережется,
      Образ твой, что досель не стерт, -
      Всё в веселом аду сожжется,
      Где и сам я - веселый черт.
      
      И пускай мне глаза изгложет
      Этот ранний бескровный хмель, -
      В мир, который ты создал, Боже,
      Я не в силах выйти отсель.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я от тебя не жду вестей,
      Твой облик в памяти сотру.
      Я из непрошеных гостей,
      Я засиделся на пиру.
      
      Зачем явился я в скупой,
      Не знающий пощады мир?
      Чтоб повстречаться в нем с тобой,
      И это был роскошный пир.
      
      Бескровный день в моем окне
      И в трубке голос - словно плеть.
      Был пир чужим, и, видно, мне
      На нем не стоило хмелеть.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      За внезапность потери судьбу не спеши укорять,
      Разве ты не урвал у нее и того, и сего?
      Ты не то бы запел, если б нечего было терять,
      Если б понял, что ты был лишен изначально всего.
      
      Если даже тебе и не лучший достался удел -
      Исчисление бед переходит уже в похвальбу.
      Если что-то утратил, то, стало быть, что-то имел,
      И уже потому ты не вправе пенять на судьбу.
      
      Проходя по пескам, ты набрел на источник любви,
      Но он за ночь иссяк - так без ропота двигайся в путь;
      Словно слабая женщина, с плачем весь мир не зови
      Посмотреть, как коварно посмели тебя обмануть.
      
      Сам взгляни на других: ведь они-то не сбавили шаг,
      Причитания их никого не вгоняли в тоску,
      А ведь знали они лишь ходьбу да шипенье в ушах,
      Лишь песчаные змеи за ними ползли по песку.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Тверди себе, что ты никто,
      До хрипоты, до вздутых жил,
      Ведь ни к чему любимым то,
      О чем ты думал, чем ты жил.
      
      Дающих счастие отрад
      Нам не дано, увы, с тобой,
      Но посмотри, любезный брат,
      Как мы играемся с судьбой.
      
      Как можем все ее дары
      На ветер весело пустить,
      А в довершение игры
      Всем равнодушие простить.
      
      Прости же, брат, и не злословь,
      Без колебания прости,
      Чтоб не обиду, а любовь
      С собою в небо унести.
      
      Сумей простить - и знай, что спас
      За крайней роковой чертой
      Бесценный свет любимых глаз,
      Точеный профиль золотой.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Другую я зову на ужин,
      Меня ли дамам избегать!
      И то, что я тебе не нужен,
      Меня не может напугать.
      
      Мне счастья без тебя не надо,
      Я компромиссов не люблю,
      Я в клокотании распада
      Иные радости ловлю.
      
      Не взыскан я твоей любовью,
      В гармонии зияет сбой,
      Но счастья внешние условья
      Я заменю самим собой.
      
      Как гармоническую пьесу
      Я отыграю жизнь свою,
      Я всю разбросанность повесы
      В шедевр законченный солью.
      
      Мой дар возносится крещендо
      Над изумленною страной.
      Я - совершенная легенда,
      Векам поведанная мной.
      
      Сквозь мир, унынием одетый,
      Проляжет света полоса -
      Я сам искрящейся ракетой
      Себя пускаю в небеса.
      
      Счастливцы остаются долу,
      Им жутко на меня смотреть -
      Того, кто смог по произволу
      Взлететь, рассыпаться, сгореть.
      
      А ужину нездешней властью
      Велю я длиться до утра.
      Не будет в нем любви и счастья,
      Но будут вызов и игра.
      
      Так сладко слушать в час рассвета
      Дыханье пленного зверька.
      Ах, ужин, - искорка ракеты,
      Единственный извив смычка.
      
      Так пусть на диво миллионам
      Звучит мой милый пустячок:
      К твоим ногам ужо с поклоном
      Я брошу сломанный смычок.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Я говорю в застолье: братцы,
      Мы не становимся моложе,
      За ум пора уже нам браться,
      Да ум-то пропил я, похоже.
      
      Мне от себя спасаться надо,
      Пускай во мне проснется стоик,
      Но разве малая награда -
      Быть центром дружеских попоек?
      
      Мне просто надо как-то выжить,
      Покамест рано на могильник,
      Но мне весьма приятно слышать,
      Что я прекрасный собутыльник.
      
      Всю жизнь стихи я бил, как камни,
      Порой же влёт стрелял, как белок, -
      За верность Муза воздала мне
      Горой неизданных безделок.
      
      Работая как одержимый,
      Смрад пустоты в итоге чую,
      И вместо женщины любимой
      Лишь бесприютность получу я.
      
      Я чую ясно смрад измены,
      Меня призванье обмануло,
      Но сладко музыку Камены
      Вплетать в нестройный гам разгула.
      
      И мне спасателей не надо,
      Ведь всем нам ведомы примеры,
      Как зажигало пламя ада
      Неугасимый светоч веры.
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru)
  • Обновлено: 27/05/2017. 180k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.