Добрынин Андрей Владимирович
Клиенты

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru)
  • Размещен: 11/05/2010, изменен: 24/11/2016. 97k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
       Андрей Добрынин
       * * *
      
      Я не донес до дому пиво
      И умер с незалитой жаждой,
      Но мир покинуть так красиво
      Сумеет далеко не каждый.
      
      В автомобильной круговерти
      Я вдруг застыл оторопело:
      Твое лицо, как ангел смерти,
      Ко мне стремительно летело.
      
      Как будто послано пульсаром,
      Неслось нездешнее созданье,
      Чтоб страшным сдвоенным ударом
      Впечататься в мое сознанье.
      
      Сломались ноги, сухо щелкнув,
      И хрустнула грудная клетка -
      Так грудью в бок седого волка
      Борзая ударяет метко.
      
      Исполнив кукольное сальто,
      Лежал я, перекручен криво,
      И кровь на противне асфальта
      Беззвучно вытесняла пиво.
      
      Тянул я руки к незнакомке
      Из-под колес автомобиля,
      Хоть ребер острые обломки
      Насквозь мне легкие пробили.
      
      Пусть клокотала кровь в трахее,
      Пускай затапливала бронхи -
      Я постигал любовь ахеян
      К губительнице-амазонке.
      
      Вздохнуть пытался я напрасно,
      Откашливаясь, брызгал кровью,
      Но постигал, что смерть прекрасна,
      Коль причиняется любовью.
      
      Дозволь любви избрать орудье
      И вид смертельного эксцесса,
      На меч ли ты наткнешься грудью
      Или на бампер "мерседеса".
      
      Пусть я в пыли скончаюсь молча
      Безродной, безымянной пьянью,
      Но не вкусив ни капли жёлчи
      Из чаши разочарованья.
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Для женщин я неотразим,
      Они мне все твердят об этом.
      Кричит иная: "Сколько зим!" -
      Желая сблизиться с поэтом.
      
      Гляжу я тупо на нее,
      Поскольку я ее не знаю,
      Но удивление свое
      При том никак не проявляю.
      
      "И что их так ко мне влечет?" -
      Я размышляю неотступно,
      Но отвергать людской почет
      Для сочинителя преступно.
      
      Не зря нам дамы без затей
      Себя подносят как на блюде,
      Ведь мы же пишем для людей,
      А женщины, бесспорно, люди.
      
      Коль женщина любовь свою
      Тебе вручила в знак почета,
      Обязан бросить ты семью
      И, по возможности, работу.
      
      Ликуй, коль мудрая жена
      К тебе плывет сквозь бури века,
      Заслуженно награждена
      Высоким званьем человека.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Сквозь листву я вижу в сквере,
      Склонный к зрительным причудам,
      Как сильван теснит пастушку,
      Чуть покачивая удом.
      
      В старом парке приглядеться
      Повнимательнее надо,
      И увидишь: в кроне дуба
      С фавном возится дриада.
      
      Из окошка электрички
      Вдруг увидеть доведется:
      Нимфа в рощице тенистой
      Трем сатирам отдается.
      
      Глянь: Силен, мертвецки пьяный,
      За рулем автомобиля
      Мчит хохочущих вакханок
      В храм ночного изобилья.
      
      Так, поскольку склонна грезить
      Гармоническая личность,
      Полнокровному мужчине
      Всюду грезится античность.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Не гляди так призывно, цветочница,
      Я букет у тебя не куплю.
      Я ношу в себе смерть-древоточицу
      И живые цветы не люблю.
      
      Не тверди ты мне в качестве довода
      О лиризме цветов полевых:
      Из пластмассы, железа и провода
      Есть цветы на камнях гробовых.
      
      Только к ним устремляюсь я мыслями,
      И уж ты на меня не ворчи.
      Те цветы проржавевшими листьями
      По граниту скрежещут в ночи.
      
      Те цветы громыханьем и звяканьем
      Налетевший встречают Борей...
      Мы уж лучше с тобой покалякаем
      После смены в подсобке твоей.
      
      Знай, что если тела наши смесятся
      И пройдет таким образом ночь,
      Через девять положенных месяцев
      Ты родишь мне прелестную дочь.
      
      Впрочем, я-то до этого времени
      Под могильною скроюсь плитой.
      Ты легко разрешишься от бремени,
      Но родится дитя сиротой.
      
      Преподай ей науку торговую,
      Научи мою память беречь.
      Расскажи, что башку непутевую
      Положил я за русскую речь.
      
      Что, гонимому злобно зоилами,
      Жить мне долее стало невмочь...
      И полюбит гулять над могилами
      Наша тихая странная дочь.
      
      И однажды на дочерь любезную
      Среди ночи приду я взглянуть
      И тяжелую розу железную
      Положу ей на детскую грудь.
      
      С этих пор наша девочка кроткая
      Станет блекнуть, спадая с лица,
      И томиться жестокой чахоткою,
      В забытьи призывая отца.
      
      Ты начнешь ее пичкать лекарствами,
      Но лекарства отвергнет она,
      Чтоб со всеми земными мытарствами
      Поскорей рассчитаться сполна.
      
      Чтоб расстаться с житейской рутиною,
      Свой она поторопит конец,
      Ведь недаром малютку невинную
      Из могилы всё кличет отец.
      
      Без дочурки тебе не захочется
      Надрываться в житейской борьбе.
      Пораскинь же мозгами, цветочница,
      Что останется в жизни тебе?
      
      Опускаться, сдружиться с бутылкою,
      Потихоньку стареть и седеть
      И подолгу над детской могилкою
      С озадаченным видом сидеть.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
       * * *
      
      Трудно жить по законам ислама,
      Правоверье не всем по плечу,
      А коль ты не мужчина, а дама,
      Я об этом и вовсе молчу.
      
      Что сказать мне о святости женской?
      Из старинных я вычитал книг:
      Любит женщин растлитель вселенский
      И вершит все дела через них.
      
      Естество ведь сырое у женщин,
      Как у ящеров древних времен.
      В них шайтан проникает, уменьшен,
      А внутри раздувается он.
      
      И сидит в темноте студенистой,
      Прорастая во все телеса,
      А снаружи-то свежей и чистой
      Нам является женщин краса.
      
      О юнец, опасайся обмана,
      В дивном теле гнездящихся змей,
      Отличать помещенья шайтана
      От порядочных женщин умей.
      
      Как проникнуть вовнутрь оболочки,
      Заглянуть в заповедную мглу?
      Улыбнись, подари ей цветочки,
      Ну а после - затисни в углу.
      
      Если на спину падает сразу
      И любезные речи ведет,
      То ее не коснулась зараза,
      Ей оказывать должно почет.
      
      Ну а если с чудовищной злобой
      Станет драться она и вопить,
      То бороться с ней даже не пробуй,
      А стремись поскорей отступить.
      
      Прокатившись по лестницам темным,
      С треском выбей подъездную дверь
      И вздохни с облегченьем огромным,
      От шайтана уйдя без потерь.
      
      Посмотри на созвездий величье
      И на дом под щекастой луной,
      Где шайтан в человечьем обличье
      Матерится и брызжет слюной.
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Не заводите бультерьеров,
      Не повинуйтесь глупой моде.
      Не только злобность и уродство
      Всей этой свойственны породе.
      
      Они с фельдфебельским усердьем
      Хозяев охраняют праздных,
      Но похоть жгучую до срока
      Таят в телах бочкообразных.
      
      Однажды некая девица
      Выгуливала бультерьера,
      И в тот же час маньяк предпринял
      Обход всех закоулков сквера.
      
      Маньяки никому не верят,
      Точнее, верят лишь в удачу.
      Напрасно плакала девица,
      Хоть даже я пишу и плачу.
      
      Маньяк слезам давно не верил,
      В нем люди растоптали веру,
      И вот насилие свершилось
      Под тяжким взглядом бультерьера.
      
      Маньяк рычал, сопел и ухал,
      Девица же боялась пикнуть,
      А бультерьер следил за ними,
      Чтоб в тайны коитуса вникнуть.
      
      Он мог бы вглядываться вечно
      В совокупленье человечье,
      Вскричав: "Остановись, мгновенье!" -
      Но не владел он связной речью.
      
      Маньяк встряхнулся, причесался
      И растворился в полумраке,
      И поплелась домой девица
      В сопровождении собаки.
      
      Папаша рявкнул: "Где шаталась?" -
      Но вдруг всё понял и осёкся,
      А бультерьер индифферентно
      Уже на коврике улегся.
      
      Отец навел на бультерьера
      Двустволку буркал воспаленных.
      Он вспомнил, как за дармоеда
      Он выложил пятьсот "зеленых".
      
      Он вспомнил, как он холил зверя,
      Но из того не вышло толку,
      И со стены отец несчастный
      Снял настоящую двустволку.
      
      Обвел он взглядом обстановку,
      Ввезенную из заграничья,
      Вдруг постигая, как непрочно
      На свете всякое величье.
      
      Мне очень жаль, что в ту минуту
      Меня не оказалось рядом.
      Швырнул бы я в лицо буржую
      Слова, пропитанные ядом:
      
      "Глупцы, вы верите лишь в доллар,
      Забыв про равенство и братство,
      Но прах перед прибоем жизни
      Всё буржуазное богатство.
      
      Вам не помогут бультерьеры,
      Меха, особняки, "линкольны",
      И вы проказами маньяка
      Напрасно так уж недовольны.
      
      Маньяков дерзкие наскоки -
      По сути, только первый опыт.
      Столиц растленных мостовые
      Уж сотрясает мерный топот.
      
      Всё снова сбудется согласно
      Марксистской социальной карме.
      Маньяки - это лишь разведка
      Железных пролетарских армий".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Я не стану ни братом тебе, ни отцом,
      Знаю я: у тебя есть и брат, и отец,
      И они тебе оба обрыдли вконец.
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Для тебя не являюсь я также самцом.
      Должен быть богачом настоящий самец,
      Ну а я всего-навсего бедный певец.
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Ты меня ведь считаешь последним глупцом,
      Умный делает денежки так или сяк,
      Ну а я - стихоплет и почти что босяк.
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Что задумала сделать ты с бедным певцом?
      Я не пара тебе - это ясно вполне,
      Для чего же ты ласково липнешь ко мне?
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Отпусти ты меня, да и дело с концом,
      Ведь я знаю - с тобой будешь жизни не рад,
      Как давно ей не рады отец твой и брат.
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Чтоб тебя содержать, я не стану купцом,
      Иль купчине, которому ты дорога,
      Ты решила для смеху наставить рога?
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Поначалу я буду во всём молодцом,
      В лад желаньям твоим я сумею попасть
      И сумею сыграть африканскую страсть.
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Знай, что взгляд мой наутро нальется свинцом,
      Я столкну тебя с ложа коварно, как зверь,
      И в обнимку с одеждою вытолкну в дверь.
      
      О красивая девушка с подлым лицом,
      Я тебя провожу непечатным словцом
      И окно распахну, сквозняком истребя
      Запах тленья, оставшийся после тебя.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      В нашем городе дождь. По железным откосам
      Он стекает весь день, или год, или век.
      Посмотри мне в лицо, чтоб задаться вопросом:
      Разве это лицо? Разве я человек?
      
      Посмотри мне в глаза, чтоб увидеть воочью
      Тени женщин, которых я прежде сгубил.
      В нашем городе дождь, он идет днем и ночью,
      Размывающий холмики женских могил.
      
      Посмотри мне в глаза, чтобы всю свою живость,
      Все манеры свои я утратил и сник,
      Чтоб я проклял навек лицемерье и лживость,
      Чтоб мой плач, словно дождь, не смолкал ни на миг.
      
      Посмотри мне в лицо, чтоб в довольной ухмылке
      Наконец прекратило кривиться оно.
      Словно жизнь, убывает в старинной бутылке
      Под рыданья дождя дорогое вино.
      
      Посмотри мне в глаза. Постарайся увидеть
      Свой конец - ибо я и тебя обману,
      Чтоб себя самого, как врага, ненавидеть
      И от этого вновь обращаться к вину.
      
      Мне вовек не спастись. Я и сам не заметил,
      Как в душе своей стержень сломал волевой.
      О, зачем я тебя в нашем городе встретил?
      Здесь оплачет тебя только плеск дождевой.
      
      В нашем городе дождь. По железным откосам
      Он стекает весь день, или год, или век.
      Посмотри мне в лицо, чтоб задаться вопросом:
      Разве это лицо? Разве я человек?
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      От мечтательных женщин не ждите добра,
      Не пленяйтесь обманчивой их красотой.
      Вы привыкнете к счастью, но грянет пора -
      И они повстречаются в жизни с мечтой.
      
      С них былое осыплется, словно кора,
      Вы покажетесь личностью мелкой, пустой.
      Та, что ангелом чистым порхала вчера,
      Оглушает сегодня вас бранью густой.
      
      К вам уже не вернутся счастливые дни,
      Ведь мечтательным женщинам всё нипочем
      В их стремлении прочь от житейской тщеты.
      А поэт, в чьи объятья стремятся они,
      Улыбается горько - он знает о том,
      Что обманчивость - вечное свойство мечты.
      
      
      
      
       * * *
      
      Ты напрасно любимой стеснялся сказать
      О телесной нужде неотступной своей,
      А всего-то пришлось бы мошну развязать
      И ей долларов дать, - а возможно, рублей.
      
      Ей, конечно, захочется лишнего взять -
      Не давай по-мальчишески лишнего ей.
      Поторгуйся, старайся свое доказать,
      Ну а если не выйдет, то морду набей.
      
      Сколько стоит простая телесная связь?
      Уж наверно, не столько, чтоб стать босяком,
      Обманула мерзавку твоя доброта.
      Эта дрянь облапошить тебя собралась,
      Почему-то считая тебя дураком,
      Ну так рявкни: "Проваливай!" - с пеной у рта.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Мой друг, излишен твой рассказ,
      Я всё прочел в унылых взорах:
      Ты вязнешь в паутине фраз,
      В бесплодных долгих разговорах.
      
      Тебя речами душит та,
      На чьи красоты ты польстился.
      В твоем сознанье - темнота,
      Ты отупел и опустился.
      
      Живущие в людской молве
      Рецепты с виду простоваты:
      Любимую по голове
      Ударь ты черенком лопаты.
      
      И закачается она,
      И рухнет, мебель сокрушая.
      Да, в простоте заключена
      Целительность весьма большая.
      
      Не бойся выпученных глаз -
      Твоя подруга не ослепнет,
      Она, в отличие от нас,
      От заушений только крепнет.
      
      И будешь счастлив ты, мой друг,
      С любимой все земные веки,
      Когда сухой древесный стук
      Осушит речевые реки.
      
      С любимой сладко жить молчком,
      А звать к любви всегда очами
      И мягким, тихим паучком
      Перебегать по ней ночами.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я много смыслю в красоте
      И сам при этом не урод,
      Но сколь разнообразны те,
      К кому влечет меня Эрот!
      
      По красоте, по толщине
      И по готовности обнять
      Одну к другой вовеки мне
      Не удавалось приравнять.
      
      В иной пленит крутая грудь,
      В иной - дебелая спина...
      А значит, и сама любовь
      Разнообразной быть должна.
      
      Любимая, любовь к тебе
      Сравнима с царственным орлом -
      Его полет сродни судьбе,
      Он затмевает день крылом.
      
      Но трудно долго созерцать
      Того, кто реет наверху, -
      Порой так сладко приласкать
      Цыпленка в девственном пуху,
      
      Чтоб нежно в клювик дуть ему,
      А после - мушку предложить...
      Ах, не желаю никому
      Моей утраты пережить!
      
      Мой желтенький пушистый друг
      В загоне свой клевал обед,
      Но стекла зазвенели вдруг
      И солнечный затмился свет.
      
      Спасая птенчика, в чем был
      Я с ревом бросился во двор,
      Но опоздал - и в небо взмыл
      С высот низринувшийся вор.
      
      И только горстку требухи
      В налипших перьях я обрел,
      А в небе расширял круги
      Крыла раскинувший орел.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я крайне с женщинами робок,
      Они страшат меня всегда.
      С иной лежу уже бок о бок,
      А так робею, что беда.
      
      Затисну ли красотку в угол -
      И в страхе жду удара в глаз.
      Страшнее сатанистских пугал
      Лихие женщины подчас.
      
      Гонюсь ли за иной по парку,
      Всё громче сучьев трескотня,
      А сам боюсь догнать дикарку,
      Которая прибьет меня.
      
      Брожу ли я вдоль улиц шумных,
      Поближе к бдительным ментам,
      Однако девушек безумных
      Побаиваюсь я и там.
      
      Как только я промолвлю фразу:
      "Я словно где-то видел вас" -
      От страха начинает сразу
      Слегка подергиваться глаз.
      
      Но всё же с жертвенным восторгом
      Тяну персты я к персям дев,
      Хотя больницею и моргом
      Грозит их беспощадный гнев.
      
      В глубинах девичьего взгляда
      Желанье крови вижу я.
      Ну что ж! Тем пламенней отрада,
      Тем крепче будет власть моя.
      
      Пусть мне лицо распишет сочно
      Кровоподтеками любовь,
      Но дело обольщенья прочно,
      Когда под ним струится кровь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Ты возглавляла инофирму,
      Я у тебя главбухом был
      И с самых первых дней работы
      Тебя я крепко полюбил.
      
      Но ты меня не замечала,
      Кружась в валютных кабаках,
      И, видно, что-то находила
      В своих развязных мужиках.
      
      Как принято у "новых русских",
      Мы грабили свою страну.
      Я делал всё, что ты велела,
      Подозревая, что тону.
      
      Мы отправляли за границу,
      Чтоб нам нажиться поскорей,
      Заблудших девушек российских
      И одиночек-матерей.
      
      Их продавали там в бордели,
      А наши прибыли росли;
      Мы русских брошенных детишек
      На рынки Запада везли.
      
      Нас привлекал любой покойник,
      Пока он был, конечно, свеж,
      Ведь органы для пересадки
      Мы отправляли за рубеж.
      
      Сказав, что бизнес аморален,
      Маркс словно говорил про нас.
      Для нас товаром был плутоний,
      И лес, и человечий глаз.
      
      Чтоб нам с врачами не делиться
      И сделки с выгодой вершить,
      Уже я сам в больничном морге
      Стал ночью трупы потрошить.
      
      Но ты меня не замечала,
      И всё росла моя тоска,
      И вот на фирменном конверте
      Я вывел адрес ФСК.
      
      Я опустил депешу в ящик -
      И словно гору сбросил с плеч.
      От упоения успехом
      Я должен был тебя отвлечь.
      
      Кто поглощен своим успехом -
      К чужой любви обычно глух.
      Ты лишь на следствии узнаешь,
      Как много знает твой главбух.
      
      Когда тебе пинка отвесит
      Впервые баба-конвоир,
      Ты вдруг поймешь, что очень сложен,
      Неоднозначен этот мир.
      
      Ты только на суде усвоишь,
      Как станут приговор читать,
      Что глупо искреннее чувство
      Столь легкомысленно топтать.
      
      По обывательскому мненью,
      Наказан должен быть порок;
      Ты загремишь на всю катушку,
      Я получу условный срок.
      
      Когда же ты хлебнешь с избытком
      Этапов, тюрем, лагерей, -
      На первый взгляд ты отупеешь,
      По сути - станешь ты мудрей.
      
      Ты в зоне будешь шить бушлаты,
      Столярничать, точить болты,
      И цену истинному чувству
      С годами там узнаешь ты.
      
      Не больно сытно кормят в зоне,
      Приварок там необходим;
      Мои посылки свяжут сытость
      Навеки с образом моим.
      
      Пятнадцать лет промчатся мигом,
      И у тюремной проходной
      С букетом роз тебя я встречу,
      С "линкольном" белым за спиной.
      
      Тебя узрев в дверном проеме,
      В испуге мой шофер икнет,
      Но и на лбу твоем наколка
      Меня уже не оттолкнет.
      
      И пусть зубов осталось мало
      Во рту улыбчивом твоем,
      Я одного хочу - по жизни
      Всегда идти с тобой вдвоем.
      
      Пятнадцать лет пройдут недаром,
      И у тюремной проходной
      Тебя я розами осыплю,
      И ты обнимешься со мной.
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
      
       * * *
      
      Устал я от борьбы и как-то весь обмяк,
      На самого себя во мне кипит досада.
      Я тучен, я рогат - беспанцирный слизняк,
      Со всхлипами влекусь я по дорожкам сада.
      
      Душа растаяла в безжалостном тепле,
      В постыдной духоте любовного хотенья,
      И вот в твоем саду я весь оплыл к земле
      Средь равнодушного всеобщего цветенья.
      
      Во влаге и тепле всё бурно разрослось,
      Сетями чайных роз обнесены дорожки,
      Но в стуке каблучков я различаю злость
      И лишь одно могу - в испуге спрятать рожки.
      
      "Привет!" - ты говоришь, а жаждешь уколоть,
      Я это чувствую по вкрадчивому тону;
      Да нет, не уколоть - податливую плоть
      Расплющить, размозжить, размазать по бетону.
      
      Но от расправы я ползу, а не бегу -
      В моей душе любовь разъела стержень воли.
      Противиться тебе я больше не могу,
      Зато уже почти не ощущаю боли.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Не буду лгать - мне тяжела
      Твоя измена.
      Почуяв веяние зла,
      Молчит камена.
      
      Мне белый свет теперь не мил,
      Хоть он и дивен.
      Фольварков, парков, рощ, могил
      Мне вид противен.
      
      А ты хохочешь, как сова, -
      Так знай же, дура:
      Я - победитель. Такова
      Моя натура.
      
      Того, кто до конца творец,
      До самой сути,
      Не ждет бессмысленный конец
      В сердечной смуте.
      
      Меня до слез не довести,
      Так и запомни.
      В работе, в поисках пути
      Не до того мне.
      
      Вину копила ты доднесь
      В чаду порока,
      Но всякая пронзится спесь
      Стрелою рока.
      
      Приходит отвалиться срок
      Любой пиявке.
      Взгляни: мерцает огонек
      В волшебной лавке.
      
      Я там увижу, как во сне,
      Геройски леты.
      Висят там луки на стене
      И арбалеты.
      
      Я подпишу там кровью счет,
      И, став покорным,
      Кленовый лук мне поднесет
      Хозяин в черном.
      
      Поскольку твой характер злой
      Я не исправлю,
      Твой лик мистической стрелой
      Я продырявлю.
      
      Тот лик, что в памяти живет
      Живым и дерзким,
      Застывшим в вечность уплывет
      И крайне мерзким.
      
      Ты не добьешься торжества,
      И в том порука -
      Натянутая тетива
      Тугого лука.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Красивая пьяная девушка
      В канаве бесстыдно валяется,
      Бормочет какие-то пошлости
      И весело им ухмыляется.
      
      Откуда в ней эта разнузданность?
      Куда же смотрели родители?
      Она, несомненно, окажется
      Сегодня опять в вытрезвителе.
      
      Ей было бы впору по возрасту
      Прожитую жизнь подытоживать,
      Однако ей, видимо, нравится
      Бока по канавам пролеживать.
      
      Ей нравится, видно, выказывать
      Такое свое молодечество
      В то время, как катится к пропасти
      Российское наше отечество,
      
      В то время, когда население
      В былых злодеяньях не кается
      И клика кровавая Путина
      Продать нас евреям пытается.
      
      Как можешь ты, милая девушка,
      Такие терпеть безобразия?
      И, с силою дернув за шиворот,
      Ее поднимаю из грязи я.
      
      Когда б не короста сионская
      На теле родной твоей нации,
      Пила б ты не спирт, а шампанское,
      Сидела бы ты в ресторации.
      
      Воспрянь же, российская женщина,
      Зажгись очистительным пламенем!
      Мы будем с тобою на митинге
      Махать монархическим знаменем.
      
      И помни, что дело имеешь ты
      Не с путинским жадным абрамчиком:
      Коль станет совсем тебе муторно,
      Тебя я поправлю "Агдамчиком".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Ты сегодня меня пригласила к себе,
      Голос в трубке как голос Судьбы прозвучал.
      Я привык никогда не перечить Судьбе,
      Потому и сегодня прийти обещал.
      
      Я в потемках прихожей со звоном споткнусь
      О набитый пустой стеклотарой мешок
      И, увидев твой бешеный взгляд, содрогнусь -
      Темный ужас меня проберет до кишок.
      
      Ты слыхала немало возвышенных слов,
      Но кто правду постиг, тем слова не нужны.
      Ты ведь знаешь, что всякая встреча полов
      Есть всегда только акт бесконечной войны.
      
      Ты устала от дышащих похотью рож,
      От того, что мужчина подобен козлу,
      Потому-то твой пристальный взгляд нехорош
      И нервически пальцы стучат по столу.
      
      На устах у меня благородная ложь,
      Но в душе я, бесспорно, такая же мразь,
      Оттого-то в столе ты нащупала нож,
      Оттого-то ты кровью дурной налилась.
      
      Оттого ты так жадно глотаешь портвейн
      И с сопением нюхаешь сальный рукав.
      Ты решилась, я вижу, - ну что же, убей
      И поставь вверх ногами покойника в шкаф.
      
      Наши схватки вконец расшатали диван,
      И последняя близится схватка теперь.
      Я ведь чувствую всё, я нисколько не пьян,
      Я ведь травленый волк, я ведь опытный зверь.
      
      От любви до убийства всегда только шаг,
      Ты об этом твердишь уже несколько лет.
      Я как будто размяк - но рука под пиджак
      Проползает и мягко втекает в кастет.
      
      На извечной войне снисхождение - чушь,
      Взбунтовавшейся самке я дам укорот:
      С истерическим воплем со стула вскочу -
      И кастетом заткну твой разинутый рот.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Злая юность промчалась, как сон,
      Неподвластный законам ума,
      Я не молод, не свеж, не влюблен,
      И всё это отрадно весьма.
      
      Не найдется такой красоты,
      Чтобы мой расшатала покой,
      Я теперь наслажденья цветы
      Равнодушной срываю рукой.
      
      Я вращаюсь в приятном кругу
      Седовласых прожженных повес
      И вкушать хладнокровно могу
      Разложения сладкий процесс.
      
      Я беспечным цинизмом своим
      Веселил и Париж, и Москву,
      И за это я всеми любим
      И в компании душкой слыву.
      
      Зря молил в свои юные дни
      Злых людей я о сём и о том,
      Но всё это сегодня они
      Мне на блюде несут золотом.
      
      И меня равнодушья стеной
      Было любо им встарь обводить -
      Чтобы ныне гоняться за мной
      И любовью меня изводить.
      
      Что ж, гордыню и спесь проявлять
      Небогатому старцу не след;
      Всех приму, но люблю выделять
      Пылких женщин бальзаковских лет.
      
      Приникая к упругости форм,
      Говорю со значеньем: "Ку-ку!" -
      Так, глядишь, и дадут на прокорм,
      И согреют постель старичку.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Коль женщина хватила лишку,
      То дальше с нею сладу нет:
      Сплеча ломает мебелишку
      И бьет посуду о паркет.
      
      Ей угощенье не по нраву,
      Ей мерзок мой почтенный вид,
      И надо мной она расправу
      За то устроить норовит.
      
      Она ревет: "Я не такая,
      Чтоб спать со всяким мудаком!" -
      Со свистом воздух рассекая
      Тяжелым ржавым тесаком.
      
      Мужчина бабу не стреножит,
      Коль распалил ее коньяк,
      С ней побороться только может
      Наш участковый Железняк.
      
      Открыв пальбу из пистолета,
      Принудит он ее залечь,
      Затем залязгают браслеты,
      И страх я сбрасываю с плеч.
      
      Стволом подталкивая в спину,
      Он поведет в тюрьму ее,
      И поделом: не мучь мужчину,
      Не оскверняй его жилье.
      
      Не такова моя Пленира,
      Недаром мне она близка:
      С ней будет в целости квартира
      И крепок сон Железняка.
      
      Не сквернословит, не дерется,
      Ее ничуть не портит хмель,
      Когда же вдребезги напьется,
      То молча валится в постель.
      
      Лежит она в неловкой позе,
      А храп рокочет всё мощней,
      И, осмелев, как пчелка к розе,
      Я тут пристраиваюсь к ней.
      
      В нее тактично, без нажима
      Я углубляю хоботок,
      Но из нее неудержимо
      Вдруг хлынет речевой поток.
      
      Над ней тружусь я деликатно,
      Чтоб не смутить ее покой,
      Но всё бурчит она невнятно
      О чем-то с гневом и тоской.
      
      О жизни тайной и незримой
      Она твердит, меня дразня,
      Ведь речь упившейся любимой
      Темна доселе для меня.
      
      О, сколько надо упражнений,
      Чтоб недр заветных досягнуть,
      Где скрыта чувств и ощущений
      Незашифрованная суть?!
      
      Чтоб с тайны пал в конечном счете
      Невыразимости покров,
      Без устали к любимой плоти
      Пристраиваться я готов.
      
      Вплоть до телесного упадка
      Готов нести любовный крест.
      Коль в женщине живет загадка,
      То женщина не надоест.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Грибоеда с Кавказа уже провезли,
      Да и Лермонтов тоже покойник давно,
      И меня ты, любимая, лучше не зли,
      Потому что и мне погибать всё равно.
      
      Коль поэт не умеет ни пылко любить,
      Ни блестяще острить, ни возвышенно петь,
      То такого никто не захочет убить,
      И ему до маразма дадут доскрипеть.
      
      Идол русской поэзии требует жертв,
      Но не нужен ему виршеписец простой:
      Подавай ему стать и значительность черт,
      Подавай ему крови кипучей, густой.
      
      Рыбья кровь ухажеров ничтожных твоих
      Неспособна, мой друг, соблазнить никого,
      Но любой сочиненный Добрыниным стих
      Приближает к погибели славной его.
      
      Его крови потребовал жадный Молох;
      Чем ему напоследок бы скрасить житье,
      Ты ему всё дерзишь - словно пригоршни блох
      Напускаешь коварно поэту в белье.
      
      Ты уж лучше меня не толкай ко греху,
      Не скачи, как блоха, на пути роковом.
      Знай: художник сумеет расплющить блоху,
      Чтоб на жертвенник гордо подняться потом.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       * * * Андрей Добрынин
      
      Друзьям не стоит доверять,
      Поверьте, это не банальность.
      Чужие гнезда разорять -
      Их основная специальность.
      
      Пускай невмочь им полюбить -
      Им нипочем, не двинув бровью,
      И счастье друга погубить,
      И надругаться над любовью.
      
      Да, им не стоит доверять,
      Они в крови несут измену.
      Едва я начинаю спать,
      Как вижу тягостную сцену:
      
      Сидит у друга моего
      Та, что всех женщин мне дороже,
      И, защищаясь, бьет его
      Ладонью по нахальной роже.
      
      Однако, не смутясь ничуть,
      Втолковывает ей иуда:
      "Да полно! Есть ли что-нибудь
      Очаровательнее блуда?
      
      Давайте время проведем
      Культурно, как интеллигенты:
      Хлебнем пивка и заведем
      Порнографические ленты.
      
      А там любовь сама собой
      У нас пойдет под это дело".
      От этой речи роковой
      Ужель ты не похолодела?!
      
      Его слова - не праздный шум,
      Так что ж ты расплылась в ухмылке?
      Похоже, ты последний ум
      Успела утопить в бутылке.
      
      И ты утрачиваешь честь,
      Слепившись с ним в подобье кома,
      И я, лелея в сердце месть,
      Наутро ухожу из дома.
      
      Идет навстречу паразит -
      И враз куда-то делась злоба.
      Расставив лапы, он кричит:
      "Владимирыч! Братан до гроба!"
      
      И вот я за вином уже
      Внимаю лжи и пустословью,
      Стеная горестно в душе
      Над оскверненною любовью.
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      На афише у цирка большого
      Мы увидели буквы в аршин:
      "Волосатая женщина. Шоу
      Только для настоящих мужчин".
      
      На афишу, не в силах очнуться,
      Старый друг мой глядел, как змея.
      Что бы было ему содрогнуться,
      С отвращением сплюнуть, как я?
      
      Но увы, авантюрною жилкой
      Мой дружок отличался всегда.
      Он шампанского взял и с бутылкой
      За кулисы проник без труда.
      
      И о чем они там говорили,
      Я сегодня гадать не дерзну,
      Но бутылку они осушили,
      И к тому же, увы, не одну.
      
      Оказалась бутылка шипучки
      Им едва на зубок на один.
      Много раз, словно после получки,
      Друг мой бегал еще в магазин.
      
      До утра с волосатой подругой
      Не давал он охране житья,
      И гремело над спящей округой
      На два голоса "Зайка моя".
      
      А наутро башкой покаянной
      Друг прижался к плечу моему.
      Наболтала с три короба спьяну
      Волосатая баба ему.
      
      Никакой эротической связи
      Быть не может вовеки у них,
      Ведь остался у ней на Кавказе
      В ледниках волосатый жених.
      
      А к тому же еще и по службе
      Ей режим подобает блюсти,
      И поэтому только о дружбе
      Можно речь между ними вести.
      
      И, беспомощно хлюпая носом,
      Друг стремился напиться с утра.
      "Высоко ты мечтою вознесся, -
      Я сказал, - но очнуться пора.
      
      Многим нравится, ежели кожи
      Из-под шерсти почти не видать,
      А обычные женщины - что же,
      Без мужчины должны пропадать?
      
      Посмотри, как по улицам бродят
      И боятся попасть на погост,
      Не имея поддержки в народе,
      Толпы впавших в нужду кинозвезд.
      
      Откажись от фантазий недужных,
      И увидишь на улицах ты
      Никому уже больше не нужных
      Молодых королев красоты.
      
      Про циркачку ты думай поменьше,
      Волосатую, словно кокос,
      Изможденных пригрей манекенщиц,
      Примирившись с нехваткой волос.
      
      Вспомни, дурень, на выпивку с нею
      Много ль денег ты выбросить смог?
      Ей охота найти богатея,
      А жених - это просто предлог.
      
      Знай: любой воздыхатель упорный
      Побивается силой рублей.
      Вновь буржуи толпятся в уборной
      Волосатой подруги твоей.
      
      За мохнатую споря Венеру,
      Не забудь, что загвоздка - в цене.
      Нам - всё то, что обычно и серо,
      А всё яркое - толстой мошне.
      
      Так отринь же высокие страсти
      И обычною жизнью живи,
      Где характеров сходство отчасти
      Заменяет утрату любви".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Коль рассудка ты вовсе лишен,
      Можешь бросить голодному снедь.
      С отвратительной жадностью он
      Сразу чавкать начнет и сопеть.
      
      Задыхаясь и жутко хрипя,
      Пропихнет себе в глотку куски
      И опять возведет на тебя
      Взгляд страдальческий, полный тоски.
      
      Если мозг твой за сморщенным лбом
      Стал совсем уж мышлению чужд,
      То всплакни над презренным рабом
      Примитивнейших жизненных нужд.
      
      Но себя я в пример приведу -
      Ни малейших не выразив чувств,
      Обогнув попрошайку, пройду
      Я к музею изящных искусств.
      
      Всё возможно - возможно, и нам
      Предстоит испытать нищету,
      Но уродливым, мерзким мольбам
      Я молчанье тогда предпочту.
      
      Для моей утонченной души
      Неизящное хуже бича.
      Молча таять я буду в тиши,
      Как в безветрии тает свеча.
      
      Но последняя песня певца
      Вдруг сумеет весь мир огласить -
      Чтоб сумел я в преддверье конца
      Запоздалую роскошь вкусить.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Порой ослу нужна морковка,
      Чтоб он не пятился, а брел -
      Так для любви нужна зубровка,
      Будь даже ты в любви орел.
      
      Зазвавши дорогую гостью,
      Себе ты кажешься ослом -
      Как будто подавившись костью,
      Она застыла за столом.
      
      Она, надменно сдвинув бровки,
      Сидит в молчании сперва -
      Необходим стакан зубровки,
      Чтоб ей припомнились слова.
      
      И тут уже зевать не надо -
      Тут только успевай кивать
      И, не сводя с любимой взгляда,
      В стакан зубровки подливать.
      
      Неплохо спор затеять мнимый,
      Но вскоре мудро отступить
      И, в знак согласия с любимой,
      Еще зубровочки испить.
      
      Возможно с барышни одежды
      Без драки лишь тогда совлечь,
      Коль ей подать на брак надежды,
      При том сумев ее развлечь.
      
      Но достоверность лишь зубровка
      Пустым надеждам придает;
      Она закручивает ловко
      Любой глупейший анекдот.
      
      Она подарит старикану
      Наружность молодца в соку,
      Ум Ломоносова - болвану
      И стать - любому мозгляку.
      
      От уговоров и воззваний
      Позволит к делу приступить
      И сладострастных осязаний
      Язык живой употребить.
      
      Возможна лишь одна заминка -
      Не всё годится для стола;
      Следи, чтоб непременно в Минске
      Зубровка сделана была.
      
      А если так - тогда не мешкай,
      Скорей любимую зови,
      Чтоб зубр могучий беловежский
      Смёл все препоны для любви.
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Если дама отшибла и перед, и зад,
      Неожиданно ринувшись под самосвал,
      Разумеется, я окажусь виноват,
      Потому что на эту прогулку позвал.
      
      Если даме на голову рухнул кирпич
      И, шатаясь, она привалилась к стене,
      В этом я виноват, а не дворник Кузьмич,
      Потому что она направлялась ко мне.
      
      Если даме порой доведется простыть
      (А она чрезвычайно боится хвороб),
      То она меня долго не может простить,
      Потому что я, в сущности, тот же микроб.
      
      Если дама с джентльменом пошла в ресторан
      И обоим в итоге расквасили нос -
      Это я виноват, языкастый болван,
      Ресторана название я произнес.
      
      Если дама дверной своротила косяк,
      Словно клоп, насосавшись в гостях коньяка,
      Это я виноват - я устроил сквозняк,
      На котором ее зашатало слегка.
      
      Если дама озябла в разгаре зимы
      И раскисла в июле на солнце в Крыму,
      Не ищите виновных, людские умы, -
      Я безропотно все обвиненья приму.
      
      И упорно твердит состраданье мое:
      "Как бедняжке с тобою мучительно жить!
      Так ступай и купи в магазине ружье,
      Чтобы всем ее мукам предел положить".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      В списке бесчисленных глупых идей
      С женщиной дружба - из самых глупейших.
      Там, где любых принимали людей,
      Не пропуская ни конных, ни пеших, -
      
      Там запрещают тебе побывать,
      Ибо нуждаются в преданном друге,
      То есть в глупце, из кого выбивать
      Можно годами бесплатно услуги.
      
      Ты расшибайся в лепешку для них,
      Чтоб не лишиться их тягостной дружбы,
      Ну а потом недоумков таких
      Благодарят за несение службы.
      
      Ну а потом их знакомят с самцом,
      Всюду проникшим без всякой мороки.
      Всё завершилось логичным концом,
      Так перечти эти горькие строки.
      
      В них, безусловно, поэзии нет -
      Я только правды ничем не нарушил:
      Это ведь попросту добрый совет,
      Коего некогда ты не послушал.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Я по жизни стихописец,
      Жизнь я славную прожил,
      Только злобный живописец
      Хрен на это положил.
      
      Живописец, стихописец -
      Оба мы любимцы муз,
      Но свирепый живописец
      Отрицает наш союз.
      
      "Кто ты есть? - он вопрошает. -
      Как ты смеешь мне дерзить?
      Мне никто не помешает
      Тлей тебя изобразить".
      
      Возражаю я: "Опомнись,
      Наши русские поля,
      Нашу русскую духовность
      Воспевать не может тля.
      
      Объясни ты мне как другу:
      Чем же я тебе держу?
      Тем, что я твою супругу
      В шутку за бок подержу?
      
      Оттого глядишь ты жутко
      На родное существо?
      Это дружеская шутка,
      И не более того".
      
      Он в ответ: "От этой шутки
      Враз живот начнет расти.
      Много ль надо проститутке -
      Лишь портками потрясти".
      
      Мне за даму заступиться
      Не дает мазилка злой -
      Из квартиры живописца
      Вылетаю я стрелой.
      
      Во дворе в ночную бездну
      С тихим вздохом я взгляну.
      Слышно, как в квартире бездарь
      Смертным боем бьет жену.
      
      Всё застыло в Божьем мире,
      Между звезд луна плывет,
      Лишь маляр в своей квартире
      Шум нелепый создает.
      
      Я шепчу: "Уймись, мазепа!
      Страшен в гневе ты своем,
      Но подумай, как нелепо
      Оживлять любовь битьем.
      
      Понимаю, ты расстроен,
      Но прикинь башкой пустой,
      Кто из нас и впрямь достоин
      Этой женщины святой".
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Храня в своей памяти порно,
      Жестокая Олбрайт Мадлен
      Меня осязает упорно
      Всё выше и выше колен.
      
      Не может развратница эта
      Словами тот факт затемнить,
      Что ей захотелось поэта
      К сожительству просто склонить.
      
      Багрянцем пылает помада
      На лике совином ее.
      Противлюсь я робко: "Не надо,
      Не трогайте тело мое.
      
      Вы все-таки где-то неправы,
      Ведь вам уж немало годков.
      Хоть многим старушки по нраву,
      Но верьте, что я не таков.
      
      Вы дама культурная все же,
      Зачем перешли вы на мат?
      Какой вы пример молодежи,
      Какой вы к чертям дипломат?
      
      И разве для вас оправданье,
      Что всё происходит во сне?
      Оставьте свои приставанья
      И в брюки не лезьте ко мне.
      
      И дергать за ядра не надо,
      Они - деликатная вещь..."
      Но дряхлая эта менада
      Вцепилась в меня, словно клещ.
      
      И на ухо мне прошипела:
      "Умолкни, славянская вошь!
      Свое худосочное тело
      Америке ты отдаешь.
      
      И ежели ты не заткнесся,
      Тебя в порошок я сотру.
      За мною ведь - авианосцы,
      Всё НАТО и всё ЦРУ.
      
      За мной - неулыбчивый Клинтон
      И пушки, несущие смерть,
      Но если полижешь мне клитор,
      То доллары будешь иметь".
      
      Чапаев - и тот, несомненно,
      Струхнул бы на месте моем,
      И мы до тахты постепенно
      Допятились с нею вдвоем.
      
      Упал я в смятении духа
      В звенящие волны пружин,
      И вмиг завладела старуха
      Сокровищем честных мужчин.
      
      Свершилось - и взвыла старуха,
      И пол заходил ходуном,
      И гром, нестерпимый для слуха,
      Змеей полыхнул под окном.
      
      Поганками ввысь небоскребы
      Поперли из почвы родной,
      И образы, полные злобы,
      Нахлынули мутной волной.
      
      И Рэмбо, и дон Корлеоне,
      И Бэтмен, и прочая мразь...
      На темном ночном небосклоне
      Реклама глумливо зажглась.
      
      И сызнова дом покачнулся -
      То пукнул Кинг-Конг во дворе.
      В холодном поту я очнулся
      На мутной осенней заре.
      
      Старуха куда-то пропала,
      Один я лежу в тишине,
      Но скомканы все покрывала
      И пляшет реклама в окне.
      
      Заморские автомобили
      Под окнами мерзко смердят,
      Вдоль стен под покровами пыли
      Заморские вещи стоят.
      
      Мой столик уставлен закуской,
      Пустые бутылки на нем,
      И запах какой-то нерусский
      Витает в жилище моем.
      
      Моя несомненна греховность,
      И горько кривится мой рот:
      Вот так растлевают духовность,
      Вот так подчиняют народ.
      
      Поддался угрозам старухи,
      К шальной потянулся деньге,
      Хотя и одной оплеухи
      Хватило бы старой карге.
      
      Посулами старой ехидны,
      Признайся, ты был потрясен.
      Как стыдно, о Боже, как стыдно,
      Пускай это был только сон.
      
      Вздыхаю и мучаюсь тяжко,
      Горя на духовном костре,
      Но в тысячу баксов бумажку
      Вдруг вижу на пыльном ковре.
      
      И в новом смятении духа
      Я думаю, шумно дыша:
      "Старуха? Конечно, старуха,
      Но как же в любви хороша!"
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Мы долго и тщетно старались
      Вместить этот ужас в уме:
      Япончик, невинный страдалец,
      Томится в заморской тюрьме!
      
      К чужим достижениям зависть
      Америку вечно томит -
      Он схвачен, как мелкий мерзавец,
      Как самый обычный бандит.
      
      Царапался он, и кусался,
      И в ярости ветры пускал,
      Но недруг сильней оказался,
      И схватку герой проиграл.
      
      В застенке, прикованный к полу,
      Он ждет лишь конца своего.
      Свирепый, до пояса голый,
      Сам Клинтон пытает его.
      
      Неверными бликами факел
      Подвал освещает сырой,
      И снова бормочет: "Ай фак ю", -
      Теряя сознанье, герой.
      
      Старуха вокруг суетится
      По имени Олбрайт Мадлен -
      Несет раскаленные спицы,
      Тиски для дробленья колен.
      
      Не бойся, Япончик! Бродяги
      Тебя непременно спасут.
      Мы знаем: в далекой Гааге
      Всемирный находится суд.
      
      Прикрикнет на злую старуху
      Юристов всемирный сходняк.
      Да, Клинтон - мучитель по духу,
      Старуха же - просто маньяк.
      
      На страшные смотрит орудья
      С улыбкой развратной она.
      Вмешайтесь, товарищи судьи,
      Ведь чаша терпенья полна.
      
      Пора с этим мифом покончить -
      Что схвачен обычный "крутой".
      На самом-то деле Япончик
      Известен своей добротой.
      
      Горюют братки боевые,
      Что славный тот день не воспет -
      Когда перевел он впервые
      Слепца через шумный проспект.
      
      Всё небо дрожало от рева,
      Железное злилось зверье.
      В тот миг положенье слепого
      Япончик постиг как свое.
      
      "Не делать добро вполнакала" -
      Япончика суть такова.
      С тех пор постоянно искала
      Слепых по столице братва.
      
      И не было места в столице,
      Где мог бы укрыться слепой.
      Слепых находили в больнице,
      В метро, в лесопарке, в пивной.
      
      Их всех номерами снабжали,
      Давали работу и хлеб.
      Япончика все обожали,
      Кто был хоть немножечко слеп.
      
      Достигли большого прогресса
      Слепые с вождем во главе.
      Слепой за рулем "мерседеса"
      Сегодня не редкость в Москве.
      
      Слепые теперь возглавляют
      Немало больших ООО
      И щедро юристам башляют,
      Спасая вождя своего.
      
      Смотрите, товарищи судьи,
      Всемирной Фемиды жрецы:
      Вот эти достойные люди,
      Вот честные эти слепцы.
      
      В темнице, как им сообщают,
      Томится Япончик родной,
      Но смело слепые вращают
      Штурвал управленья страной.
      
      Страна филантропа не бросит,
      Сумеет его защитить.
      Она по-хорошему просит
      Юристов по правде судить.
      
      Оставить другие занятья,
      Отвлечься от будничных дел.
      Стране воспрещают понятья
      Так долго терпеть беспредел.
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Важна не девственность, а действенность -
      Я о девицах говорю.
      Коль девушка активно действует,
      То я любовью к ней горю.
      
      Когда ж она не хочет действовать
      И неподвижна, словно труп,
      Тогда томлюсь я подозрением
      И становлюсь угрюм и груб.
      
      Словам давно уже не верю я,
      Особенно в делах любви.
      Любовь лишь делом доказуема,
      Себя ты в деле прояви.
      
      Вершатся все дела успешнее
      С задором, пылом, огоньком,
      Любовь же - с гиканьем и воплями,
      Чтоб сотрясалось всё кругом.
      
      Чтоб вазы с шифоньера падали
      И разбивались о паркет,
      Чтоб у тахты в утробе ёкало
      И звал милицию сосед.
      
      А коль девица не подвижнее
      Мешка с несвежей требухой,
      То, стало быть, в ней зреет ненависть
      И тайный умысел плохой.
      
      Коль девушка едва шевелится,
      То, значит, замышляет зло.
      Нам подсыпают эти скромницы
      В еду толченое стекло.
      
      И чтоб не угодить на кладбище, -
      Ведь ты еще совсем не стар, -
      Приблизься сзади к ней на цыпочках
      И первым нанеси удар.
      
      Она качнется и повалится,
      А ты скажи ей сухо: "Что ж,
      Ты ловко это всё затеяла,
      Однако нас не проведешь".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Личная жизнь - это страшная жизнь,
      В ней доминирует блуда мотив.
      Всё достоянье на женщин спустив,
      Впору уже и стреляться, кажись.
      
      Но у обрыва на миг задержись
      И оглянись: все обиды забыв,
      Скорбно глядит на тебя коллектив,
      Лишь на него ты в беде положись.
      
      Дамы, постели, мужья, кабаки
      Душу твою изваляют в грязи,
      Кровь твою выпьют, подобно клопам.
      Так разорви этой жизни силки,
      В храм коллектива с рыданьем вползи
      И припади к его тяжким стопам.
      
      
      
      
      
       * * *
      
      Я признан собственной страною,
      Что ни скажу - всегда я прав.
      Я преуспел - тому виною
      Мой жесткий, непреклонный нрав.
      
      Заигрывали зря со мною
      Красотки коптевских дубрав -
      Я говорил с моей страною,
      Все обольщения поправ.
      
      Я только той не пренебрег бы,
      А возвеличил всех превыше,
      Чей взор почтением горит;
      Той, что подругу ткнет под ребра
      И злобно прошипит ей: "Тише,
      Он со страною говорит".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Мое бессовестное пьянство
      Душа терпеть не захотела
      И с гневом унеслась в пространство,
      Подвыпившее бросив тело.
      
      Но тело даже не моргнуло
      Остекленевшим красным глазом -
      Оно лишь сдавленно икнуло,
      Стакан ликера хлопнув разом.
      
      Хоть сам-то я забыл об этом -
      Со слов друзей мне стало ясно,
      Что без души по всем приметам
      Я чувствовал себя прекрасно.
      
      Толпа девиц вокруг плясала,
      А тело любит это дело.
      Кряхтя, с дивана грузно встало
      Душой оставленное тело.
      
      Оно цинично ухмылялось,
      Смотрело, чем бы угоститься,
      Порой приплясывать пыталось,
      Хватало дам за ягодицы.
      
      Покуда же все это длилось,
      Душа с прискорбием глядела,
      Как безобразно веселилось
      Душою сброшенное тело.
      
      Душа давно уже свихнулась
      На репутации и чести,
      Но утром все-таки вернулась,
      И мы покуда снова вместе.
      
      Мне смысл случившегося ясен,
      Я с достоверностью большою
      Скажу: поэту не опасен
      Разлад меж телом и душою.
      
      Возможно, он кого-то губит,
      Но только заурядных смертных,
      А дамы кавалеров любят
      Бездушных и жестокосердных.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Коль ты в метро набрался блох,
      Твои дела не так уж плохи,
      Ведь ты не малокровный лох,
      И это чуют даже блохи.
      
      Коль зуда нет у тех бедняг,
      Что близ тебя в метро мостились,
      То, значит, дело их табак -
      На них и блохи не польстились.
      
      В их жилах бледно-голубых
      Сочится вместо крови лимфа,
      И потому ничто для них
      Вино и пухленькая нимфа.
      
      С рычаньем яростно скребя
      Свою прокушенную шкуру,
      Мудрец поздравит сам себя,
      Свою здоровую натуру.
      
      Коль у тупицы блохи есть,
      Он восемь шкур с себя смывает,
      Мудрец же как благую весть
      Наличье блох воспринимает.
      
      Коль человек духовно слеп,
      Полжизни он проводит в ванне,
      Мудрец же грязен и свиреп,
      Как бородавочник в саванне.
      
      Сопя и тяжело дыша
      В процессе нравственного роста,
      Он знает: если есть душа,
      То мелочь - блохи и короста.
      
      Он и в любви горяч и зол -
      У блох он перенял свой норов.
      Срывает с дамы он камзол
      Без лишних долгих разговоров.
      
      Да, блохи перейдут и к ней
      Как следствие его победы,
      Но ведь у любящих людей
      Едины радости и беды.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Как из чьего-то сна дурного
      Со мною рядом ты восстала
      У шаткого ларька пивного,
      Что в центре моего квартала.
      
      Мочой пахнуло, и ночлежкой,
      И многослойным перегаром...
      Я с доброй ленинской усмешкой
      Тебе пивка отлил задаром.
      
      Я не потребовал расплаты
      В кустах, щетинившихся рядом.
      Покуда с жадностью пила ты,
      В тебя я ввинчивался взглядом.
      
      В то, что диковинней диковин, -
      В твои глаза всмотрелся ближе.
      Они - как парочка крыжовин,
      Увязших в розоватой жиже.
      
      Они - как два жука навозных
      В желудочном соку варана,
      Как два плевка туберкулезных
      Под вялой струйкою из крана,
      
      Как два глазка прыщей багровых
      На влажном воспаленном лоне,
      Как две колонии грибковых
      В своем питательном бульоне...
      
      Распада мертвоокий гений
      И символ всей житейской мути, -
      Весь мой поток уподоблений
      Твоей не отражает сути!
      
      Сумеет ли признать ученость,
      Не скатываясь в блудословье,
      То, что болезнь и извращенность
      Есть форма жизни и здоровья?..
      
      Ты сквер икотой огласила,
      Глухой и гулкой, как из бочки.
      Биохимические силы
      Боролись в грязной оболочке.
      
      Качнулась ты и в пыль упала,
      Ругая мужиков-придурков,
      И заворочалась устало
      Среди бумажек и окурков.
      
      И, на тебя взирая сверху,
      Как на оживший тюк одежды,
      Я знал: мы схожи на поверку -
      Мы оба лишены надежды.
      
      Не вправе я тебя дичиться,
      Ведь и во не угасла вера, -
      Пусть день любовью завершится
      В пыли хиреющего сквера.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
       * * *
      
      Наконец-то настала весна,
      И глядеть на термометр не надо -
      Вешним ветром была внушена
      Мне сегодня моя эскапада.
      
      Я к любимой явился своей -
      Пахло щами в квартирке мещанской.
      Муж сердито рычал на детей,
      Что смотрели мультфильм басурманский.
      
      Я глазами обвел этот быт
      И сказал возмущенно и горько:
      "Понимаю, что я позабыт,
      Но неужто для этого только?
      
      Что ты смотришь? Ну да, я бухнул,
      Но не вижу причины стыдиться,
      Ведь меня этот быт не согнул -
      Я художник, я вольная птица!
      
      Так и думаешь жить-поживать
      В ожиданье воскресных обедов,
      Чтоб цистернами щи пожирать,
      Чтоб рожать и растить дармоедов?
      
      Брось мещанское это мурло,
      Избери нищету и свободу
      И живей собирай барахло,
      Без отсрочек готовься к уходу".
      
      Я еще что-то молвить хотел,
      Но внезапно нахлынула стужа -
      Это где-то паркет захрустел
      Под шагами гигантского мужа.
      
      Я попятился. Сердце в груди
      Стало вдруг колотиться сумбурно.
      Пробурчал я: "Ну ты заходи,
      Посидим, поболтаем культурно..."
      
      Я не помню, как несся я вниз,
      Лишь мелькали пролет за пролетом.
      "Дорогая, - шептал я, - очнись,
      Как живешь ты с таким идиотом?
      
      Хоть большую он ряшку наел,
      Но мой гнев его скоро достанет.
      Я сегодня его пожалел,
      А вернее, был попросту занят.
      
      Я во двор выхожу и пою,
      Ну а ты жить не хочешь красиво?
      Свежий воздух весенний я пью,
      А у рынка пью свежее пиво.
      
      И отныне имею в виду,
      Что нельзя доверяться субботе.
      Я к тебе послезавтра зайду -
      В понедельник твой хмырь на работе".
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
       * * *
      
      Когда состарюсь я и стану глух, как пень,
      То сделаюсь тогда не в меру громогласен.
      Красотке я скажу: "Давайте станем в тень,
      И я вам объясню, как облик ваш прекрасен".
      
      Но объяснения - лишь первая ступень.
      Я буду продолжать, от выпитого красен:
      "Куда бежите вы, пятнистый мой олень?
      Не смейте убегать, я вовсе не опасен".
      
      Мне будет невдомек, что в зале тишина,
      Что хриплая моя повсюду речь слышна
      И возглас тоненький: "Пожалуйста, не надо!" -
      Я буду жить тогда в немыслимой тиши,
      И слышать не людей, а зов своей души,
      И сотни гневных глаз не обожгут мне зада.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Андрей Добрынин
      
      
      
       * * *
      
      Много женщин на свете, поэтов же мало,
      А влеченье к поэтам у женщин в крови.
      "Щас как дам по башке", - говорю я устало
      Слишком дерзкой красотке, что хочет любви.
      
      Я ведь знаю, откуда влечение это -
      Помышляют все женщины лишь об одном:
      Надругаться над телом большого поэта
      И победой своей похваляться потом.
      
      Плоть желает добиться победы над духом
      И принизить его хоть на миг до себя,
      Потому-то поэт лишь богатым старухам
      Отдается порой, недовольно сопя.
      
      Одряхлевшая плоть не опасна для духа,
      Со старухой могу я остаться творцом,
      И к тому же в постели приятней старуха,
      Ведь она так таинственно пахнет трупцом.
      
      Я высмеивать буду ее неуклюжесть,
      По-хозяйски копаться в ее кошельке.
      Плоть должна рефлекторно испытывать ужас,
      Стоит духу ключом завозиться в замке.
      
      Плоти следует помнить всегда свое место,
      И надежней побоев тут метода нет,
      А с красоткой, что вся как из пышного теста,
      Гармоничную жизнь не построит поэт.
      
      Из духовных флюидов я Господом соткан,
      И я цельность храню моего естества.
      "Щас как дам по башке", - говорю я красоткам,
      И поверьте, что это отнюдь не слова.
      
      
      
      
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru)
  • Обновлено: 24/11/2016. 97k. Статистика.
  • Сборник стихов: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.