Lib.ru/Современная литература: Добрынин Андрей Владимирович. Маркиза

Добрынин Андрей Владимирович
Маркиза

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Оставить комментарий © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru) Размещен: 16/05/2010, изменен: 15/05/2010. 43k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия	Ваша оценка:

Андрей Добрынин

Из сборника "Красная книга маркизы"

* * *

Склонясь к духовному застою,

В тоске я время проводил.

В душе, под тиною густою,

Лежал безверья крокодил.

В тот день, внимая струй свирели,

Вы забрели в мои места,

И блеск бессмысленный апреля

Вам лег улыбкой на уста.

Когда тоска, подобно гною,

Из-под моих сочится век,

Меня обходит стороною

Любой разумный человек.

Но вы с весельем безотчетным

Взбежали на мое крыльцо,

И жизнелюбием животным

Сияло детское лицо.

Меня взбесили ваши щеки,

Торчавшие из-за ушей,

Но я смирил свой нрав жестокий

И вас не вытолкал взашей.

Согнав с тахты любимых мопсов,

Я вас учтиво усадил;

Дождем циничных парадоксов

Я в вас смятенье зародил,

И, давний недруг ортодоксов,

Меня одобрил крокодил.

Своей наивной милой дщерью

Я вас фальшиво называл

И яд цинизма и безверья

Вам в душу исподволь вливал.

Привык я обольщать словами

Таких бесхитростных овец,

И жизнь предстала перед вами

Как нарумяненный мертвец.

Домой по истеченьи часа

Вы среди тех же шли красот,

Но лишь плаксивая гримаса

Теперь вам искривляла рот.

И после моего урока

Вас лишь одно могло привлечь:

В зловещей храмине порока

На алтаре со мной возлечь.

Андрей Добрынин

* * *

Случайных встреч на свете нет,

И вот друг друга мы нашли.

Перемещения планет

К одной помойке нас вели.

Качаясь, ты к помойке шла,

Открыв в улыбке шесть зубов,

И враз мне в сердце обожгла

Непобедимая любовь.

Душою я взлетел до звезд

И машинально закурил,

И найденный говяжий хвост

Тебе я робко подарил.

Тебя умчать я обещал

В цветущий город Душанбе,

И циклодолом угощал,

И звал в котельную к себе.

Соединила нас любовь

В котельной, в сломанном котле,

Но мы отныне будем вновь

Скитаться порознь по земле.

Я скинул ватник и порты,

А майка расползлась сама,

Но тут захохотала ты,

Как будто вдруг сошла с ума.

Что ж, хохочи и не щади

Моих возвышенных идей,

Увидев на моей груди

Четыре профиля вождей.

Исполнил я свой долг мужской,

Но этого не будет впредь,

Не в силах к женщине такой

Я страстью подлинной гореть.

Мы в парк весенний не пойдем

С тобой бутылки собирать;

Нам никогда не быть вдвоем,

Раз на вождей тебе насрать.

Другую буду похмелять

Одеколоном я с утра -

Ведь мне нужна не просто блядь,

А друг, соратник и сестра.

Андрей Добрынин

* * *

Когда я изнывал от мук

В плену у девы непокорной,

Ты ободрял меня, мой друг,

Заткавший потолок в уборной.

Я знал: тебе не надоест

Возобновлять свое плетенье,

Ведь ты на спинке носишь крест,

Символ безмерного терпенья.

Я низкий отдавал поклон

Столь несгибаемому духу,

Ведь я же знал, что ты влюблен

В пустую ветреницу-муху.

Тебя, молчания жреца,

Отвергла дерзкая чистюля;

Она в объятиях самца

Назло тебе жужжит, как пуля.

Когда ж сменил блаженства миг

Моей любви былую муку,

Я неожиданно постиг

Твою любовную науку.

Когда нашли мои уста

Биение заветной жилки,

Я понял: злая красота

Во всем подобится бутылке.

И сладко дерзости терпеть,

Снискать безвременную проседь -

И все ж любимой овладеть,

Опустошить - и прочь отбросить.

Андрей Добрынин

* * *

Я не хочу вам ничего сказать,

Я не желаю с вами быть поэтом.

Я вас хочу лобзать, лобзать, лобзать -

И сохранять молчание при этом.

Сама судьба решила нас связать,

Нельзя пренебрегать ее заветом.

Я на диване буду вас терзать

Под молчаливым собственным портретом.

Немногословна истинная страсть

И несказанна та немая власть,

Которую признать вам подобает;

А если нет - тогда подите прочь!

Я прокляну вас - так блудницу-дочь

Седой отец со стоном проклинает.

Андрей Добрынин

* * *

Я буйный хам, я Стенька Разин,

Ухватисты мои персты,

Но сколь я беспримерно грязен,

Столь вы божественно чисты.

Я, всех пороков склад ходячий,

Презренной похотью томим,

Выпучиваю взгляд свой рачий

На вас, мой чистый херувим.

Безжалостен, как шеф гестапо,

Своих страстей презренный раб,

Иду на вас, расставив лапы,

Зигзагами, как хищный краб.

Да будет вам теперь известно,

Когда вы бьетесь в западне:

Все то, что искренно и честно,

Давно скончалося во мне.

Я нынче бросил притворяться,

Сняло манеры как рукой.

И где я только смог набраться

Безумной наглости такой?

Когда ж я вас возьму измором

На куче старого тряпья,

Тогда гремящим прокурором

Над кучею восстану я.

Нависну с поученьем длинным

Над вами, распростертой ниц,

О том, что доверять мужчинам -

Позор для правильных девиц;

Что стыдно шляться по притонам,

Где так коварны мужики...

И сяду с видом возмущенным

Затем напяливать носки.

И, дергая заевший зиппер,

Добавлю, гнусный лицедей,

Что по Москве гуляет триппер

И косит тысячи людей.

Родная, вытерпите это,

Не дайте в склоку вас вовлечь,

Не унижайтесь до ответа

На столь бессовестную речь.

Торжествовать - удел порока,

А чистоты удел - терпеть,

И ждать завещанного срока,

И счастье праведности петь.

Андрей Добрынин

* * *

Мое богатство ты заметишь

С корыстной зоркостью змеи

И благосклонностью ответишь

На предложения мои.

Моей ты подчинишься власти,

Стремясь нажиться без труда,

И в мрачный бункер сладострастья

Я увлеку тебя тогда.

По узким и крутым ступеням

Тебя сведу я, словно в ад,

Порой с разнузданным сопеньем

Тебя подталкивая в зад.

Сама искала ты знакомства,

Теперь на помощь не зови:

Насилие и вероломство

Всегда сопутствуют любви.

Я вдруг предстану без мундира,

Точней сказать - в одних носках,

В мучнисто-белых складках жира

И в редких темных волосках.

Посмеиваясь плотоядно,

Я почешу оплывший бок,

И станет вдруг тебе понятно,

Сколь я порочен и жесток.

Поймешь, как дерзки пальцы эти,

Как тяжек этой плоти гнет,

Но только Гитлер на портрете

Тебе цинично подмигнет.

И по шершавому бетону

Мои зашлепают носки,

И ты метнешься к телефону,

Крича от страха и тоски,

Но тщетно! Телефонный провод

Я тесаком перерублю

И изреку, как веский довод,

Что я давно тебя люблю

И что любовь - не только счастье:

Под ней таится иногда

Угрюмый бункер сладострастья,

Где исчезают без следа.

Андрей Добрынин

* * *

Меж фолиантов с золотым обрезом,

По полкам выстроившимся вокруг,

Крадусь в тиши с заряженным обрезом,

А ухо чутко ловит каждый звук.

И вот я слышу: близится мой недруг,

Неровно шаркают его шаги.

Я жду его в библиотечных недрах,

Чтоб вышибить из дерзкого мозги.

Соперник мой - не преуспевший лекарь,

Не биржевик, не грозный рэкетир:

Голь перекатная, библиотекарь,

Посмел нарушить мой душевный мир.

Он книжек начитался от безделья

И тем прельстил любимую мою,

И вот теперь в межполочном ущелье

Я перед ним в молчании стою.

Скажу: "Бонжур!" - и крупной волчьей дробью

Я превращу нахала в решето

И не спеша оденусь в гардеробе,

А мертвого не хватится никто.

Он пропадет - ни слуху и ни духу,

Лишь много позже, при замене труб,

За полками, как высохшую муху,

Найдут мумифицированный труп.

И телефон знакомый не ответит

Моей любимой на ее звонки;

Потом она меня случайно встретит -

И не отвергнет поданной руки.

Польется жизнь обычно и рутинно,

Привычные событья понесет;

Забвения густеющая тина

Одно существованье засосет.

Лишь детвора в контейнере помойном

Отыщет череп маленький с дырой,

Да изучает взглядом беспокойным

Мое лицо любимая порой.

Андрей Добрынин

* * *

Когда ощупал тьму тоннеля

Глубинный луч электровоза,

Моим вниманьем завладела

Твоя скучающая поза.

Ты щеголяла в черной шляпе

И в кимоно темнозеленом;

Под ним я пышный бюст увидел

Сверлящим взором воспаленным.

Была ты в розовых перчатках

И в фиолетовых сапожках,

Лосины красные блестели

На сильных узловатых ножках.

Ты взор мой пламенный поймала,

Но не показывала вида:

Так перед чернью выступала

Великая Семирамида.

В твоих глазах, совок ничтожный,

Я значил до смешного мало.

Том "Анжелики в Новом Свете"

Ты крепко к сердцу прижимала.

Для мира чересчур прекрасны

Такой прикид, такие формы -

И я тебя под близкий поезд

Столкнул решительно с платформы.

И отошел, чтобы не видеть

Последующей тяжкой сцены,

И разом брызги и ошметки

Влепились в мраморные стены.

Раздался рев, но пригодилась

Конспиративная сноровка.

Крича: "Пустите! Что случилось?!" -

В толпу я затесался ловко.

Навстречу мне старухи лезли,

Подпрыгивая и ругаясь;

Я к эскалатору пробился

И скорбно думал, поднимаясь:

"Увы! К бесформенным ошметкам

Свелось блестящее обличье!

Так ужасающе непрочно

На свете всякое величье".

Андрей Добрынин

* * *

Когда порвать ты вздумаешь со мной,

Прельстившись толстосумом-иностранцем -

Раздуется мизинец левый мой,

Окрасившись болезненным багрянцем.

И после страшной ночи роковой,

Когда соитье ваше мне приснится,

Отсвечивая трупной синевой,

Самодовольно вздутье залоснится.

Когда, смеясь злорадно надо мной,

В преступный вновь погрузитесь экстаз вы -

Из пальца вдруг прорвется скрытый гной,

На нем возникнут мокнущие язвы.

Когда в ночи на берегу морском

Вы изогнетесь в сладострастном танго -

От пальца с отвратительным шлепком

Отвалится прогнившая фаланга.

Когда же палец вовсе отпадет,

Одной культяпкой завершаясь праздной -

Вновь понимание к тебе придет

Идиотизма жизни буржуазной.

И телефон домчит твой зов: "Прости!" -

С блистающих гавайских побережий,

И из культяпки вновь начнет расти

Мизинец новый, розовый и свежий.

Андрей Добрынин

* * *

Я устал от кошмаров столетья,

Но от женщин я больше устал

И молюсь, чтобы их вожделеть я

Навсегда наконец перестал.

"От блондинок, брюнеток, шатенок

Защити! - умоляю Творца. -

Я устал от осмотров, оценок,

От рутинной работы самца".

Если даже я стал бы монахом,

От греха не очистится дух;

Пылкий взор мой сомненьем и страхом

Наполнял бы сердца молодух.

Бил бы тростью я нищих детишек,

Подошедших случайно ко мне,

Потому что желанья излишек

Изливается злобой вовне.

Я мольбами Творца утомляю,

В подмосковной рыдая степи:

"Оскопи, я тебя умоляю,

Поскорее меня оскопи!

Чтоб я сделался мягким и добрым,

Как великий поэт Степанцов,

Прекратил бы дубасить по ребрам

Надоедливых нищих мальцов.

Чтоб осанну фальцетом пискливым

Возгласил перед горним Отцом,

Улыбаясь отеческим нивам

Безволосым отёчным лицом".

Андрей Добрынин

* * *

Я завопил: "Плевать на мужа!

Награды требует поклонник!"

Вы вырвались и неуклюже

Вскарабкались на подоконник.

Трясясь от страха и от злобы,

Вы крикнули: "Сейчас я прыгну!",

Но я сказал: "Мы прыгнем оба,

И я в полете вас настигну.

Настигну и прижмуся тесно,

Чтоб быть и в смерти вместе с вами.

Мы оба хряснем полновесно

О мостовую головами.

Пусть каждый череп соком брызнет,

Подобно тяжкому арбузу,

Коль предрассудки этой жизни

Мешают нашему союзу.

Оскалимся в кровавой луже,

Переплетенные, как черви, -

Пусть наш конец ужасный служит

Уроком бестолковой черни".

Я вас заставил содрогнуться;

Постигнув сказанное мною,

Вы не посмели оглянуться

На бездну за своей спиною.

Страшась сравнения с арбузом,

Меж кактусов, задравши платье,

Топтались вы, - чтоб сладким грузом

Упасть затем в мои объятья.

И, ощущая вашу сдобность,

Я начал быстро обнажаться,

В душе хваля свою способность

Порой так ярко выражаться.

Андрей Добрынин

* * *

Я прошептал: "Любовь - стихия",

И вы кивнули мне, мадам,

И страстно вам прочел стихи я,

Которые писал не вам.

Мой взор являл живую муку,

Казалось, смерть моя близка,

А просто я объелся луку,

И залегла в нутре тоска.

Сказав: "Меня убьет разлука!",

Расчетлив, как любой маньяк,

Чтоб уничтожить запах лука,

Я навалился на коньяк.

Я делал вид, что пью я с горя,

И повторял: "Любовь - беда!",

И "да" увидел в вашем взоре,

Но ложно понял это "да".

Уже мой разум разлезался,

Подобно ветхому мешку:

Должно быть, лишним оказался

Восьмой фужерчик коньяку.

Я в вас уперся мутным взглядом -

Точь-в-точь мороженый налим -

И произнес, усевшись рядом:

"Ну что, мышонок, пошалим?"

И вмиг с вершины благородства

И сострадания ко мне

Вы заглянули в бездну скотства,

Где я возился в глубине.

Вы вздрогнули и окропили

Свой пеньюар потоком слез,

Но все же вскоре уступили,

И я вас в спальню перенес.

И думал я, кусая палец,

Под утро, глядя в темноту:

Зачем вы все-таки отдались

Такому грязному скоту?

К вам пламенело чувством чистым

Немало истинных мужчин,

А вы связались с аферистом

Без всяких видимых причин.

Но вашу женскую причуду

Я не желаю понимать:

Я унижать вас подло буду,

И бить, и деньги отнимать.

Слюнтяям хочется проникнуть

В секреты ублаженья дам,

А у меня попробуй пикнуть -

И враз получишь по зубам.

Сплетемся с вами в узел тесный

В скандалах, драках и грызне,

И ваша жизнь не будет пресной -

Уж это предоставьте мне.

Андрей Добрынин

* * *

О Ельцине, Зюганове, Грызлове

Неудержимо говорили вы.

Я слушал вас, прилежно сдвинув брови,

С внимательным наклоном головы.

Но голова уже слегка болела

От ваших политических идей.

Хотел спросить я: "Мне-то что за дело

До этих подозрительных людей?"

Но я на ваши взглядывал колени -

И забывал о мастерах интриг.

Как в Тартаре безжизненные тени,

Их образы рассеивались вмиг.

Кто эти люди? Видимо, смутьяны,

Играющие на инстинктах масс.

Я встал и отошел за фортепьяно,

Чтоб невзначай не броситься на вас.

И наблюдал оттоль, как ловко лепит

Потоки слов ваш несравненный рот,

И чувствовал, что мой любовный трепет

Важней, чем политический разброд.

Правительства непрочны на Востоке,

Не уследить за сменой их судеб,

Зато мои сохранней будут строки,

Чем все активы банка "Менатеп".

И я услышал ваше заявленье:

"Сейчас - этап решительный в борьбе",

И старый образ - "лопнуло терпенье" -

Я ощутил физически в себе.

Вселяя дрожь в старинные сервизы,

Я вас достиг в неполных два прыжка,

Прижал к себе - и у соседей снизу

Посыпалась побелка с потолка.

И мы помчались, страстию объяты,

В пространство упоительное то,

Где консерваторы и демократы

По-братски обращаются в ничто.

Андрей Добрынин

* * *

Мне нужно было где-то поселиться,

Я стал к тебе под вечер на постой,

Но в полночь застонали половицы

Под заскорузлой толстою пятой.

И на меня безмолвно ты полезла,

Сопя среди зловещей темноты,

И чахлые писательские чресла

Опустошила до рассвета ты.

Ты вновь и вновь владела мною грубо,

Матрац волнуя, словно бог морской,

И в такт мои постукивали зубы,

И думал я с привычною тоской:

"Пусть будет так. Ведь я достоин кары.

Я не ропщу". И из последних сил

Размеренные страстные удары

Тебе я до рассвета наносил.

Подскакивая, словно на батуте,

Я размышлял: "Не справиться с судьбой,

Не изменить греховной нашей сути -

Пусть завтра счастье выплеснет прибой,

Но буду я к заветной той минуте

Непоправимо истощен тобой".

Андрей Добрынин

* * *

Ужель мы с тобой не сольемся в блаженстве,

Не вкусим Греха вместо мелких грешков?

Должны мы порок изучить в совершенстве,

Не тратя свой век на мильон пустяков.

Должны мы попрать общежитья уставы,

Чтоб наше падение всех потрясло;

Тебя я схвачу так, что хрустнут суставы,

И в губы вопьюсь, засопев тяжело.

Примусь тебя мять я и тискать жестоко,

Как будто затеяв скульптуру лепить,

И вскорости ты в пароксизме порока

Начнешь содрогаться, кусаться, вопить.

Измыслим с тобой мы такие соитья,

Что станет в тупик изощреннейший ум,

А все возражения норм общежитья

Сметет наших оргий разнузданный шум.

Но мера исполнится горнего гнева,

И ты понесешь от наскоков моих,

И злобных уродцев исторгнешь из чрева,

И в ужасе мы отшатнемся от них.

Рассеются по миру наши ублюдки,

Чтоб людям не дать никакого житья;

Растлившись вконец, ты пойдешь в проститутки,

Продажным писакою сделаюсь я.

Уродцы же будут хихикать зловеще,

Устроив на кухне гнездо под плитой;

Начнут разворовывать деньги и вещи,

Которые я наживал клеветой.

Однажды, толкнувшись в кабацкие двери,

Чтоб выпить вина и в забвение впасть,

Тебя я узнаю в опухшей мегере -

И снова проснется забытая страсть.

Мы как-то окажемся в пыльном чулане,

С тебя, словно смерч, я лохмотья сорву;

Мы будем сплетаться, как змеи в бурьяне,

Как в пьяных виденьях, - не как наяву.

Ты вновь меня будешь царапать до крови,

Не видя мерцания множества глаз:

То карлики, детища прежней любови,

Глядеть из-под мебели будут на нас.

Андрей Добрынин

* * *

Когда берешься ты за телефон,

По проводам душой ко мне летя,

Твоим звонком я буду раздражен,

Ты это знаешь, бедное дитя.

Ты набираешь номер и молчишь,

И в трубке только вздохи и возня.

К чему слова? Ведь ими не смягчишь

Духовно очерствевшего меня.

Свирепо прорычав: "Алло! Алло!" -

И аппарат лишь чудом не разбив,

Я брошу трубку. До тебя дошло,

Как я жесток и как сластолюбив.

Но если ты смогла меня понять,

То для чего, пугливый мой дружок,

Вращаешь, как сомнамбула, опять

Ты телефонный дырчатый кружок?

Ты, верно, видишь нас с тобой вдвоем

И ощущаешь, словно наяву,

Как я вдвигаю в сочный твой проем

Свою разгневанную булаву.

В нас общее виденье рождено

В нарыве воспаленном мозжечка:

Как плоть двух тел сплавляется в одно

В багрово-адском свете ночника.

Тогда лишь ласки будешь слышать ты

В любовном, самом чутком, забытьи,

И медом беспредельной полноты

Нальются недра нежные твои.

От этой полноты сорвется взвизг

С бесстыдно вспухших, пересохших уст...

Пока ты крутишь телефонный диск,

Твой бедный мир не беден и не пуст.

Андрей Добрынин

* * *

Там, где шуршит листвой ольха,

У ручейка, в глуши лесной

Склонил я к радостям греха

Тебя, дружок неверный мой.

Тебя я обучил всему,

Что сам в любви успел познать.

Твой стон летел в лесную тьму,

Чтоб сон от фавнов отогнать.

Тебя, столь робкую досель,

Уж не пугал далекий вой.

В экстазе о большую ель

Ты колотилась головой.

И шишки сыпались на нас,

Сухие сучья, гнезда сов...

Теперь вкушаешь ты экстаз

Уже с другим в глуши лесов.

Я это вижу как кошмар:

У ручейка уже другой

С тобою делит плотский жар

И грунт царапает ногой.

И так нелепы вы вдвоем,

Остервенения полны,

Что вскоре всем лесным зверьем

Вы будете окружены.

Вражда былая улеглась,

Синклит зверей в испуге смолк,

И рядом с зайчиком, дивясь,

На вас взирает бурый волк.

Вы продолжаете, сопя,

Совокупленья суету,

И ничего вокруг себя

Вам разглядеть невмоготу.

Гляжу на вас - и гложет стыд,

И мнится - лучше б я ослеп:

Ужели наш с тобою вид

Был столь же мерзок и нелеп?

Ты ёрзаешь, как будто дерн

Желаешь задом протереть,

Я ж багровею, словно горн,

И со стыда готов сгореть.

И я пойму, весь ход утех

Пронаблюдав из-за куста:

Сколь безобразны страсть и грех,

Столь гармонична чистота.

Я должен у тебя отнять

Свою свирель - любви залог,

И впредь не буду посвящать

Тебе идиллий и эклог.

Среди мусических отрад

Все дни я буду провождать

И слух доверчивых ягнят

Невинной песней услаждать.

Для взоров будет словно мед

Мой умиротворенный вид,

Когда ж последний час пробьет,

Смиренно я сойду в Аид

И поплыву в жемчужной мгле

К блаженным вечным островам.

Твои услады - на земле,

А наше воздаянье - там.

Андрей Добрынин

Из сборника "Езда в Остров любви"

* * *

Зачем я не родился андрогином?

Я женщиной бы злобу к вам питал,

На вас бы наговаривал мужчинам,

От зависти зубами скрежетал.

А иногда, как свойственно мужчинам,

Я к вам бы тягу темную питал;

Охваченный стесненьем беспричинным,

При вас слюну с усильем бы глотал;

Я был бы разным, будучи единым -

И потому б вам любопытен стал.

Когда ж я сбросил бы наряд свой пестрый

И вам открыл бы естество двойное -

О, пусть мне речь сковал бы паралич,

Чтоб утаить то счастье неземное,

Смолчать о той утонченности острой,

Которой в ласках я бы смог достичь.

Андрей Добрынин

* * *

Ты выше всех людских божеств,

Одну тебя я признаю,

Но много трепетных существ

Влеку я в храмину твою.

Им нравятся мой грубый лик

И мой невыразимый взор,

И в храме том, что я воздвиг,

Благоухающий притвор.

Вокруг - тупое бытие,

А в храме - таинство и страсть,

И входит жертва - чтоб ее

Я мог перед тобой закласть.

Ты восседаешь в вышине,

Одета в пурпур и виссон,

Но с дерзостью, столь милой мне,

С ногами влезешь вдруг на трон.

И жертва чует свой конец,

Но все же шепчет мне: "Люблю".

Как валят резники овец,

Ее я грубо повалю.

И жаждой крови распалюсь:

Обсидиановый кинжал

Туда нацелится, где пульс

На шейке в страхе задрожал.

Когда вершу я твой закон,

Мою решимость не смутят

Ни жалобный, молящий стон,

Ни беззащитный, кроткий взгляд.

Ты видишь всё: как кровь густа,

Как в пляске я верчусь волчком,

И ты припухшие уста

Оближешь острым язычком.

Оставить комментарий

Обновлено: 15/05/2010. 43k. Статистика.

Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.

Добрынин Андрей Владимирович Маркиза

Добрынин Андрей Владимирович
Маркиза