Lib.ru : Добрынин Андрей Владимирович. Записки гуляки. Юношеская лирика

Добрынин Андрей Владимирович
Записки гуляки. Юношеская лирика

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Оставить комментарий © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru) Размещен: 15/02/2011, изменен: 15/02/2011. 325k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2	Ваша оценка:

Андрей Добрынин

"ЗАПИСКИ ГУЛЯКИ"

РАННЯЯ ЛИРИКА

(стихотворения 70-х - начала 80-х годов)

* * *

За белым туманом так розов

Лик нового зимнего дня,

И снег, прокаленный морозом,

Звенит под ногой у меня.

Сугробы дрожат и сияют,

Луна все бледней и бледней,

И город с карнизов сметает

Замерзших за ночь голубей.

* * *

Вернулся солдат из далеких мест,

На старой шинели - солдатский крест.

А дом родимый пуст и забыт,

В глазницах окон ветер гудит.

Солдат постоит и уйдет опять -

На то и солдаты, чтоб воевать.

Андрей Добрынин

* * *

Пропели горны, и шашки вон,

И катится гул копыт.

Вперед, в атаку летит эскадрон,

Земля навстречу летит.

Вот блеск, и залп, и разрыв тугой,

И чей-то жалобный стон,

Но дальше, дальше проносится в бой

На всем скаку эскадрон.

Всё ближе шеренги вражьих полков

И трепет вражьих знамен,

И разом ударом сотни клинков

Врубился в каре эскадрон.

Стрельба затихла, и бой отгремел,

В морозном воздухе звон.

Оставив россыпь скорченных тел,

Вдаль ускакал эскадрон.

На мерзлой пашне лежу недвижим,

И труден мой хриплый стон.

Вдали уже рассеялся дым,

В котором исчез эскадрон.

Мне больше не мчаться в сумятице битв,

В пыли походных колонн.

Я пал за победу, и я позабыт,

Все дальше идет эскадрон.

Холодное небо давит мой взгляд,

Над трупами крики ворон.

Я знаю: если ранен солдат,

За ним не придет эскадрон.

Андрей Добрынин

* * *

Услышит наши шаги в тишине

Глухой непуганый лес.

Шагаем мы - патронташ на ремне,

Винтовки наперевес.

Не для королевы, не для короля

Лежит наш путь по лесам -

Мы вышли в путь, чтоб эта земля

Открылась вашим глазам.

Нам кажется - края прекраснее нет

И нет лесов зеленей;

В узорах листвы - переливы монет,

В траве - переливы змей.

Но в чаще раздастся таинственный звук,

Не мирным лесом рожден:

Ко рту приставив рупор из рук,

Сигнал подает гурон.

Но вопль боевой тишину разорвет,

И весь расхохочется лес:

Мой скальп кровавый в руке сожмет

Раскрашенный ирокез.

И место, где путь окончится наш,

Пометит стрелы острие.

Не нужен будет тогда патронташ,

Навек замолчит ружье.

И будет череп, смеясь, смотреть

Сквозь листья в свод голубой.

Прекрасная смерть, мой друг, - умереть

В стране, открытой тобой.

Андрей Добрынин

* * *

Погасли окна, не поймешь,

Дома или утесы,

И ты во тьме опять зажжешь

Фонарик папиросы.

В ущельях гулких городских,

Где сумрак беспробуден,

Настало время для таких

Надтреснутых посудин.

Не по душе нам город днем,

Там друга не отыщем.

Настороже тогда идем,

С ножом за голенищем.

Мы ночи ждем, чтоб выйти в путь

И, эхо беспокоя,

Тугую тьму перечеркнуть

Светящейся чертою.

Товарищ, смело подходи,

Здесь ни к чему вопросы.

Гляди: мелькает впереди

Фонарик папиросы.

Должно быть, мы переживем

Любые перекосы:

Гуляет в городе ночном

Фонарик папиросы.

Андрей Добрынин

* * *

Под городом Уханью,

По зреющим хлебам

Идет-бредет Линь Бяо,

Куда - не знает сам.

Увел проклятый Мао

Красавицу Цзян Цин,

И вот теперь Линь Бяо

Совсем, совсем один.

Кругом луга и пашни,

Кругом цветущий вид,

Но взор его угасший

Ничто не веселит.

Подходят тут Конфуций

И Чандрагупта с ним:

Послушай, хватит дуться,

Пошли сообразим.

Напился он и умер

У входа в магазин,

Но перед смертью видел

В бреду свою Цзян Цин.

* * *

Горевать тут, наверное, не о чем,

Просто я обманулся слегка.

Видно, так и останусь я неучем,

Так и буду валять дурака.

И вином моя жизнь затуманится,

Расплывется, как лед в кулаке.

От меня только песня останется

О любимом моем кабаке.

Андрей Добрынин

* * *

Не плачь, не горюй, до весны подожди,

Дай теплому ветру дохнуть.

Когда запоют в водостоках дожди,

Мы в дальний отправимся путь.

Полями туманными мы побредем

От жизни теперешней всей.

Мы срубим над белою заводью дом

В краю мошкары и лосей.

И всех уходящих рассудят не здесь,

Пристрастно сужденье людей.

Мы ждали как весть, как заветную весть,

Трель первых весенних дождей.

* * *

Ах, товарищи, поменьше

Тратьте денег на кино.

Там не наших кажут женщин,

По-другому пьют вино.

Размышлением ненужным

Не томите душу вы.

Будем вновь травиться "Южным"

В подворотенках Москвы.

К некрасивым нашим шлюхам

Возвратимся мы опять,

И не нужно падать духом,

О несбыточном вздыхать.

Мы ведь пили, мы любили,

Как же это зачеркнуть?

И о том, что мы здесь жили,

Тоже вспомнит кто-нибудь.

Андрей Добрынин

* * *

Я распрощался с книжной полкою,

И в тишине, как пистолеты,

По тротуару громко щелкают

Потрепанные сандалеты.

Перетряхну в руку лобанчики

Я в настроении сумбурном,

И замелькают ресторанчики,

Витрины, подворотни, урны.

Петляю я по переулочкам,

Теперь я больше не скучаю.

Зайду в кафе и к сдобным булочкам

Возьму я кофе или чаю.

Пусть мой уход анализируют,

Но выбор мой вполне конкретен:

От тех, что лгут лишь и позируют,

Уйду я в переулки эти.

И что, скажите, мне желать еще:

Мочу усы в янтарной браге

И на прощанье жму я лапищу

Закоренелому бродяге.

Мне не солжет она, Москва моя,

И не обманет песни сила,

И вот, наверно, это самое

Мою судьбу определило.

Андрей Добрынин

* * *

В одном кармане - "Беломор",

В другом кармане - финка,

Иду: безлюдный двор, забор,

Дыра, пустырь, тропинка.

Сюда я больше не вернусь,

Но все мне здесь знакомо.

Дорогу знаю наизусть

До твоего я дома.

И мне не рассказать о том

На белизне бумажной,

Как давит душу этот дом

Двенадцатиэтажный.

В последний раз я пью вино,

Присевши здесь на плиты,

И почему твое окно

В глазах моих размыто?

В последний раз на огонек

Моя прибилась лодка.

Ну что ж, я знаю назубок,

Почем в отделе водка.

А нож - в нем больше нет нужды

В проклятом этом разе,

И он под бульканье воды

Исчезнет в унитазе.

Андрей Добрынин

* * *

Зашипит мой окурок в луже -

Это в город идет хулиган.

Переулок все уже и уже,

Дальше будет все хуже и хуже,

Не зевай! Береги карман!

Этот город, должно быть, жуток,

Этот город совсем не для вас,

Только я говорю без шуток:

Мне хотя бы на пять минуток

Оказаться бы там сейчас.

Так захочется, хоть ты тресни,

Снова видеть цветные сны,

Околачиваться по Пресне

И матросские слушать песни

Под надтреснутый звон струны.

Вольной жизни запахом пряным,

Кровью, порохом и вином

Я дышал в том городе странном,

И казался расплывчато-пьяным

Мне фонарь у входа в мой дом.

В голубые ущелья улиц

Уходил я и в чад пивных,

Где полы скрипели и гнулись,

И казалось: прибой, беснуясь,

Под ногами качает их.

Всё, что было, - кончилось это,

Расписанье быта старо:

Продираю глаза до света,

Второпях дожевав котлету,

На автобусе еду к метро.

Возвращаюсь и вновь до ночи

Я сижу в квартире моей,

Где будильник минуты точит,

Холодильник порой забормочет

Да послышится шум батарей.

Что же это за чертовщина?

Как прошли все эти года?

Вместо лиц вспоминаю спины,

Поликлиники, магазины,

Переполненные поезда.

За заботой о дешевизне

Мы забыли о жизни иной.

Расползаемся, словно слизни,

По домам, к нашей бедной жизни

С некрасивою, злой женой.

Андрей Добрынин

Только рано справлять поминки:

Это просто стояли часы.

Буду вновь бродить по Неглинке,

И губами ловить снежинки,

И в вино окунать усы.

Эта жизнь в уютной могиле -

Самый страшный в мире обман.

Неужели вас ослепили?

Плюньте в морду нечистой силе,

Выше голову, капитан!

Андрей Добрынин

* * *

Бежит весенняя вода,

Звенит по водостоку.

Моя счастливая звезда

Ведет меня к востоку.

Комочки белых облаков

В голубизне намокли,

На тротуар из глаз домов

Попадали монокли.

Распалась вереница дней

По повеленью рока.

Дыханье вздувшихся морей

Доносится с востока.

Сегодня я расслышал зов

Невероятной дали,

Тяжелый грохот поездов

По рельсам магистрали.

Расслышал, как ревет поток,

Расплющенный в плотине.

Моя дорога на восток

Повернута отныне.

И гам весеннего двора

Влетел в мою обитель.

Я так ничтожен был вчера,

Отныне я - строитель.

Я созидаю - я люблю,

Все путы вдруг ослабли.

Отходную по февралю

Вызванивают капли.

Бежит весенняя вода,

Звенит по водостоку,

Моя счастливая звезда

Ведет меня к востоку.

Андрей Добрынин

* * *

Я сорвал запретные пломбы,

Я смеюсь над любым замком.

Дни взрываются, будто бомбы,

Целый мир летит кувырком,

Переулки - как катакомбы

С обвалившимся потолком.

На вонючей лестничной клетке

Вместе с мухами встречу восход.

Дребезжанье трамвайной ветки

Холод утренний всколыхнет,

И Москва встает - этикеткой

С раскаленных южных широт.

Поглощая тонны пломбира,

Душный город гремит, пыхтит.

Осыпь сутолок, смрад сортира,

Крики кранов, скрещенья плит,

И в душе моей краски мира

Превращаются в динамит.

Кто моим появленьем встревожен?

Кто следит за взглядом моим?

Нет таких - ведь я осторожен,

Но наступит утро - и с ним

Мир привычный, который ложен,

На глазах разлетится в дым.

Утихает эхо от взрыва,

Расползается дым - и вот

Открывается то, что живо,

Что и впрямь достойно хлопот.

Я раскланиваюсь учтиво:

Извините, работа ждет.

Андрей Добрынин

* * *

Все беды перечислены,

Такая масса бед!

Ты тоже понял истину,

Что счастья в мире нет.

Но пусть отвергнут женщиной,

По ветру пущен ты, -

Согласные на меньшее

Не знают нищеты.

Ты все равно не стар еще,

Свободен все равно,

И есть еще товарищи,

И книги, и вино.

Все беды перемелются

И обратятся в прах,

Останется безделица,

Заметки на полях.

О тропиках Америки

Запомнившийся сон,

Заброшенные скверики

Со скрежетом ворон.

При виде мира Божьего

Восторженная дрожь,

Внезапно на прохожего

Обрушившийся дождь.

Вдруг форточки захлопали,

Пахнуло бирюзой,

И духота, как опухоль,

Проколота грозой.

Андрей Добрынин

* * *

Утро тише, чем в Неаполе,

Так же нежно и легко.

Стекла дымные закапало

Розовое молоко.

Шаг отщелкивают здания,

В напряжении застыв.

Я нарушил расписание,

Взяв на утро перерыв.

Полно каяться и чваниться,

Напиваться - всем назло.

Кто-то сжалился над пьяницей,

Сделал так, что рассвело.

В это утро - только плакаться

Над несчастной голытьбой.

Дети смрада, дети пакости,

Что мы сделали с собой?

Было нам немало дадено:

Голубой хрустальный кров,

Как из сахара - громадины

Розовеющих домов.

И недаром сердце просится,

Видя эту благодать,

Зарыдать, и наземь броситься,

И асфальт поцеловать.

Андрей Добрынин

* * *

Четко вырезан на розовом

Нам необходимый дом.

С алкоголиком Морозовым

К магазину мы идем.

Тихий вечер, что за времечко!

Льдинка лунная вдали.

Мы пощелкиваем семечки,

Что на рынке увели.

Проходящие знакомые

От меня отводят взгляд:

Не имею даже дома я,

И ничтожен мой оклад.

За места в приличном обществе

Я соперничать не смог.

Жизнь мне, словно гардеробщица,

Подменила номерок.

Всё, что ваше - настоящее,

Ошибаюсь я один,

Но неужто лишь пропащие

Ходят в винный магазин?

На упреки, на угрозы - вам

Я скажу: всё это зря.

Мне неплохо и с Морозовым,

Откровенно говоря.

Пусть другого ожидали мы -

Мы закурим и простим.

Волокнистыми спиралями

Голубой польется дым.

И мельканье лиц нахмуренных,

Ощетиненных волос

Дым затянет от искуренных

С ним на пару папирос.

Андрей Добрынин

* * *

Когда подходит Новый Год,

Хотим веселья мы,

Но нас порою ужаснет

Неистовство зимы.

Когда поземка прямиком

По улицам идет,

Шершавым белым языком

Вылизывая лед,

И буря гонит снежный прах

С угрюмых пустырей, -

Похожи мы в своих домах

На бедных дикарей.

Дрожит наш каменный вигвам,

И беззащитны мы

От страха, рвущегося к нам

Из непроглядной тьмы.

Мы забываем о еде,

Мы зажигаем свет,

Но нам не спрятаться нигде

От страха прошлых лет.

А белый океан пурги

Бушует все сильней,

Качает мутные круги

Бессильных фонарей.

Но те, кто в эту ночь продрог,

Кого страшит буран,

Нажмут знакомый рычажок -

И загудит экран.

И женщина возникнет в нем,

Нам принеся покой.

Мы красоты, пока живем,

Не видели такой.

И в наших четырех стенах

Нам станет потеплей...

Волшебный ящик гонит страх

От бедных дикарей.

Андрей Добрынин

* * *

Отчаяния больше нет,

Я думаю: наверно

То мир через небесный свет

Очистился от скверны.

Когда сомнениями встарь

Душа была томима,

Ее излечивал алтарь

И образ херувима.

Живи, мой белы херувим,

И ничего не бойся.

Ты не узнаешь, что храним

Тобой такой пропойца.

Ведь иногда я должен пить,

В моей запойной дрожи

Порой мне надобно забыть,

Что женщина ты все же.

* * *

Вбирает звездный порошок

Разверзшаяся высь.

Послушать месяца рожок

Стада домов сошлись.

Театр Вселенной ночью пуст,

И гулок снега хруст.

Лишь холод космоса, и мрак,

И свет в окне - маяк.

Иное действие пришло

Взамен дневных причуд.

Иди в свой угол, там тепло,

Тебе не место тут.

Андрей Добрынин

* * *

Куда мои девались доблести?

Я сам себя не узнаю.

Я так мечтал в Тамбовской области

Вновь увидать Москву мою.

Ползли мы с черепашьей скоростью,

Но вот вокзал и лязг дверей.

Там тьму, искрящуюся моросью,

Пронзали пики фонарей.

Миг возвращения решающий

Я встретил, на свою беду,

С ангиной, горло разъедающей,

В жару и чуть ли не в бреду.

Я над Москвой хотел владычества,

Чтоб увидать ее у ног -

Весь в позолоте электричества

В ночи сияющий чертог.

Я ждал - вот что-то переменится

И мне откликнется Москва,

И лишь душа моя - изменница

Была спокойна и мертва.

Да лучше было окочуриться,

Закончить все свои дела

На грязной станции в Мичуринске -

Тогда хоть вера бы была.

Пока я ожидал свидания,

Пока желанием горел -

Гадюку разочарования

Я на груди уже согрел.

Всегда, пока от новой прелести

Еще глаза мои горят,

Змея уже сжимает челюсти,

Змея накапливает яд.

И нечем мне себя порадовать,

Где был огонь, теперь зола.

Пораньше всё закончить надо бы,

Тогда хоть вера бы была.

* * * Андрей Добрынин

Продлится дождь и будет плакать,

По стеклам каплями вилять.

Из дому в этакую слякоть

И пса не станут выгонять.

Всех не на шутку растревожит

Необъяснимый мой уход,

Но одолеть душа не может

Того, что прочь ее ведет.

Мой ангел, опаливший крылья,

Не помогает мне в беде.

Сознанье своего бессилья

Меня преследует везде.

И страсть, своим змеиным жалом

Всё отравившая окрест.

Я на груди своей кинжалом

Хотел бы выцарапать крест.

Застынут кровяные грозди

И годы канут в пустоту,

Но только не ржавеют гвозди,

Меня прибившие к кресту.

Сто раз на дню я умираю,

Чтоб оживать для новых мук:

Трамвайный путь пересекая,

В трамвае - огибая круг,

И со своей тоской всегдашней

Квартал знакомый проходя

С двенадцатиэтажной башней,

Оплывшей кляксами дождя.

А там - живет моя красотка

В своем высоком терему.

Ее лицо, ее походку

Как стрелы в сердце я приму.

Мои надежды были зыбки,

Зачем же встречи я искал?

Ее приветливой улыбке

Ответит мой кривой оскал.

Что зря гадать, она не любит,

Но мне очнуться не дано.

Оно вконец меня погубит,

Надежды пьяное вино!

И в каждодневных переходах,

В дожде, в ее пустом окне

Я жду отчаянья, как отдых,

Но не идет оно ко мне.

Андрей Добрынин

* * *

О чем бы написать сонет?

Пишу отчасти скуки ради

И чтоб занять листок в тетради,

А то конца ей словно нет.

Увы, сентябрь, твоих монет

Не принимают в стольном граде.

Зеваю я, в окошко глядя,

Где пляшет дерева скелет.

Прихлебывая чай с лимоном,

Я поникаю взглядом сонным

В плену у сплина моего.

Вопрос, знакомый всем поэтам:

Что я хотел сказать сонетом?

Да ровным счетом ничего.

* * *

Жизнь повседневная моя

Порой мне кажется Прокрустом,

Что укорачивает с хрустом

Мое запуганное "я".

Учеба, общество, семья,

Земля, отравленная дустом, -

Так, хищным схвачена мангустом,

Трепещет мудрая змея.

Кто защитит меня от мира?

Не ты, расстроенная лира,

Стихи - бумажная броня.

Да, впрочем, я теперь покорен,

Давно я понял: мир просторен,

Но нет в нем места для меня.

Андрей Добрынин

* * *

Нет, я не из породы нытиков,

Но заявить уже пора:

Уж слишком много нынче критиков

И прочих гангстеров пера.

Поэт! Ища венки лавровые,

От них терновый обретешь.

Им стоит лишь почуять новое -

И их охватывает дрожь.

Уж тут они проявят бдительность

И защитят рабочий класс:

Вот тот не отразил действительность,

А тут - оторванность от масс.

Включаешь телевизор вечером -

И плюнуть хочется в экран:

Толкает об искусстве речи вам

Орденоносный графоман.

Начальство смотрит с благосклонностью

На вопиющий кретинизм,

Прикрытый воодушевленностью,

Фальшивой верой в коммунизм.

И за кропание убогое

Повсюду им хвала гремит.

Что ворон ворона не трогает -

Народ недаром говорит.

Пускай далек ты от политики

И не касался скользких тем,

Но под напором этой критики

Хрустят все косточки поэм.

Что нужно вам от сочинителя,

Какие у него грехи?

Ему бы в тишине обители

Спокойно складывать стихи.

Стакан портвейна подогретого,

Когда за окнами зима...

Зачем вы не хотите этого,

Тупые сборщики дерьма?

Покою нет от этой публики,

Одни свои у ней в чести.

Что смотрит прокурор республики?

Пора б порядок навести!

Андрей Добрынин

* * *

Постель несвежая помята,

Подушки сдвинуты горой -

Здесь занимались поросята

Своей свинячьею игрой.

И скатерть тоже вся измята,

Везде заляпана вином -

Здесь выпивали поросята

И насвинячили потом.

Оставьте пышные цитаты,

Душеспасительный напев:

Мы знаем жизнь, мы - поросята,

Для нас построен этот хлев.

Поучим разуму хозяйку,

Придется нынче ей понять,

Что нашу поросячью шайку

Опасно в гости приглашать.

И той заплаканной девчонке

Понять сегодня суждено:

Существовать должны подонки,

Покуда существует дно.

Андрей Добрынин

* * *

Воспоминания в голове -

Досадные постояльцы.

Я помню: я бродил по Москве,

Дыша на застывшие пальцы.

Полотнища окон багровым огнем

За крыши закат провожали,

И ноги жевали снежок с песком,

И двери пивных визжали.

Я полон был всякой смешной чепухи

И в споры вступал отважно.

Тогда легко писались стихи,

А качество их - не важно.

Как шапки бояр, вставали дымы

В дрожащей полярной выси,

И я тогда узнавал зимы

Повадки и зубы лисьи.

Я пялил глаза на церковный крест

И вслед красивым подругам,

И был мне домом любой подъезд

И каждый прохожий - другом.

Куда всё это делось теперь?

Нигде я не вижу знака.

Я знаю окна ее и дверь,

Где лягу я, как собака.

Время свободы моей пронеслось,

И я поджидаю снова

У двери знакомой подачек, как пес, -

Улыбки, взгляда и слова.

Андрей Добрынин

* * *

За днями пролетали дни

Без всякого просвета,

И были мы совсем одни

Средь сутолоки света.

Для новой суеты с утра

Мы с бранью поднимались.

Жизнь - это скучная игра,

Мы зря в нее ввязались.

Дают же белке в колесе

Немного отдышаться -

Тогда и сходимся мы все

На кухоньке у братца.

Мы будем говорить, курить,

Пить вермут и сеяться

И жизнь-жестянку материть

На кухоньке у братца.

И после - легче будет нам

От жизни отбиваться,

Мы будем помнить: где-то там

Есть кухонька у братца.

Никто не сможет запретить

Нам вскоре вновь собраться

И вновь собрание обмыть

На кухоньке у братца.

Андрей Добрынин

* * *

Весна. Опять размыта даль,

Шар солнечный увяз в витрине;

Где под землей теплоцентраль -

Узнаете по голой глине;

Опять весенняя печаль

Овладевает мною ныне.

Весна, твой зов в меня проник,

И все заботы стали пылью,

Но опадают в тот же мг

На миг раскрывшиеся крылья.

Переведи мне свой язык!

Я изнываю от бессилья.

Какой в моих блужданьях толк? -

Все нынче снова удивятся:

Весь день по городу шататься

И озираться, словно волк?

Весна, мне дома не остаться,

Покуда зов твой не умолк.

* * *

Милая девушка, будьте любезны,

Не откажите страдальцу в просьбе:

Один лишь взгляд в угрюмые бездны

Его зрачков снисходительно бросьте.

Душа страдальца хрупка, как ваза,

Так проявите мягкосердечье:

Его терзает боязнь отказа,

Его лишившая дара речи.

Ваш нежный образ, как древний витязь,

Благоговейно он в сердце носит.

Он так вас любит! И не сердитесь,

Коль он сегодня взаймы попросит.

Андрей Добрынин

* * *

Опять проводим вечер мы в комнатах уютных,

Расположившись в креслах у сытного стола,

И снова вспоминаем товарищей минутных,

И наши приключенья, и славные дела.

Нас в темные подъезды запихивала вьюга,

Мы пили, говорили, курили у окна,

И в отсвете фонарном - знакомый профиль друга,

И в тишине пролетов - лишь бульканье вина.

Мы по Москве шататься могли неутомимо

И, заглушая голод, курили натощак.

Жужжали разговоры и пряли нити дыма,

Туда вели ступени, и это был кабак.

И как-то незаметно мы это потеряли.

Потрескивают свечи, поблескивает медь -

Пристанище нашли мы, которое искали,

Которого, пожалуй, нам лучше не иметь.

* * *

Надежды нет со мною,

Спасенья не дано.

Водоворот запоя

Влечет меня на дно.

И как-нибудь за столик

Опустится ко мне

Такой же алкоголик,

Блуждающий на дне.

Я знаю: спиться с круга,

Увы, такой пустяк.

И я решу, что друга

Мне подарил кабак.

Мы с ним поделим водку,

И я скажу ему:

"Жила моя красотка

В высоком терему..."

Андрей Добрынин

* * *

Туда, где продаются вина,

Трамвай в момент меня домчит.

"Кинотеатр "Байкал" - Плотина!" -

Динамик хрипло прорычит.

Всё кончено, конец надежде,

Я ждал, когда она умрет.

Ну что ж, товарищи, утешьте,

Теперь настал и ваш черед.

Всё кончено, и мир пустынен,

Одно мелькание в глазах.

Андрей Владимирыч Добрынин,

Вы ощущаете свой крах?

Вино, минувшего картинки

Сегодня в памяти порви!

Сегодня пышные поминки

Мы справим по моей любви.

Что миновало - миновало,

Я был когда-то нездоров.

Друзья, мне вас недоставало

И этих коптевских дворов.

Вино мне память затуманит,

Сегодня я смогу забыть,

Что завтра снова день настанет

И снова надо будет жить,

Что с окончанием веселья

Друзья разъедутся опять,

И надо вновь хворать с похмелья

И пробужденье проклинать.

Андрей Добрынин

* * *

Опять гуляю налегке

И ни гроша в кармане нет,

Четыре спички в коробке,

А в пачке - пара сигарет.

Когда под вешним ветерком,

Как птичка, задрожит душа,

Я выхожу, - а что потом?

Ведь нет в кармане ни гроша.

От Музы не видать добра,

Неблагодарен этот труд,

Недаром всюду мастера

В постыдной бедности живут.

Тут загрустить немудрено,

Когда я вспомню, как я пил:

В бокале тонкое вино

К губам я плавно подносил.

И, во хмелю забыв про сплин,

Я мог без устали гулять,

Я мог смеяться без причин,

Любого встречного обнять.

И голод заливает рот

Голодной пресною слюной,

Лишь вспомню, как гудит живот,

Нагружен пищею мясной.

Я говорю себе: держись,

Пора безденежья пройдет.

Как пахнет денежная жизнь,

Понять способен лишь банкрот.

Как видишь, не напрасно ты

Стихи учился сочинять:

Несправедливость нищеты

Лишь мастерам дано понять.

Андрей Добрынин

* * *

В пустынных комнатах - один,

Наедине с желанной тенью,

Я уясняю цепь причин,

Меня приведших к пораженью.

Я крах обсасываю свой,

Ищу смешное в личной драме,

С мотающейся головой

Слоняясь между зеркалами.

И, палец положивши в рот,

Стою, на клоуна похожий.

Куда ты перся, идиот,

С твоей одутловатой рожей?

О водке, армяке и щах

Твой облик вызывает мысли.

Физиономия в прыщах

И губы жалобно обвисли.

Судьба посредством тумаков

Тебе наглядно разъяснила:

С толпой речистых дураков

Тебе тягаться не под силу.

Имея наглость полюбить,

Ты возгордился непомерно.

Судьба, решив тебя побить,

Решила совершенно верно.

В квартире мрачной и пустой

Броди теперь в недоуменье

И перед зеркалами стой,

Свое ругая отраженье.

Пойду налью себе чайку,

Вконец добив в себе героя,

Со вздохом сяду в уголку

И книжку грустную открою.

Но трудно будет мне читать:

Я вновь замечу против воли,

Как ум старается поймать

Все тонкости сердечной боли.

Андрей Добрынин

* * *

Вы укоряете меня

За то, что я чрезмерно пью,

И с вами вся моя родня

Бранит распущенность мою.

Я слишком горд, увы, и вам

Я не скажу, как вас люблю,

И первым руку не подам,

Покуда я не во хмелю.

Немало было мне дано:

Мой ум, мои перо и речь,

Но мне все это суждено

До новой выпивки беречь.

Они мне благ не принесут:

Стихи и мысли, новый план

Я не отдам на общий суд,

Покуда я еще не пьян.

А как галантен буду я,

Как обходителен и мил,

Как хороши мои друзья!

Я их недаром пригласил.

Так рассудите, почему

Мне рвать с пристрастием моим?

Однажды изменив ему,

Навеки стану я другим.

Ведь и такое может быть:

Я с вами соглашусь вполне,

А вы, когда я брошу пить,

Разочаруетесь во мне.

Андрей Добрынин

* * *

Вы право предпочесть другого

Использовали в полной мере.

Не буду хмуриться сурово,

Не буду плакать о потере.

Не горячись, Аника-воин!

Пятно мы смоем с нашей чести.

Я буду весел и спокоен,

Обдумывая планы мести.

Конец всем кровожадным бредням,

Стоянью в винном магазине.

Своим решением последним

Я руководствуюсь отныне.

Я допускаю, что с другими

Вам было более приятно,

Но из тетрадей ваше имя

Вычеркиваю аккуратно.

Я без предвзятости решаю:

В своей не сомневаясь силе,

Я вас бессмертия лишаю,

Ведь вы его не заслужили.

Я беды знал и не такие,

И снова боль стихи залечат.

Теперь пускай уже другие,

Коль смогут, вас увековечат.

Андрей Добрынин

* * *

Червонной масти дама обманула

И разорила, подлая, дотла,

Но пиковая дама подмигнула

И пальцами по струнам провела.

Она поет: от той одни напасти,

От дамы той хорошего не жди.

Ты не гляди на даму светлой масти,

Ты на меня, соколик, погляди!

Червонной масти дама колдовала,

Со мной игру ты честную ведешь.

Подруг веселых у меня немало,

Одна наскучит - новую найдешь.

Достану деньги, и вино, и сласти,

И только счастья от меня не жди.

Ты не гляди на даму светлой масти,

Ты на меня, соколик, погляди!

И сердце разрывается на части,

И песня - словно лезвие в груди:

Ты не гляди на даму светлой масти,

Ты на меня, соколик, погляди!

Андрей Добрынин

* * *

Опять в моей груди шевелится бронхит,

Мокрота гнойная при выдохе клокочет,

Из носа льет и льет, и чих в ноздрях щекочет,

И легкий жар с утра мне голову кружит.

Но все-таки болезнь меня не огорчит:

Пусть легкие мои царапает хрипенье,

Охрип не я один - прервав свое вращенье,

Хрипит и рушится весь механизм забот.

Из шестерен его я вырвался - и вот

Теперь я наконец впаду в оцепененье.

А за окном октябрь гуляет между стен,

Рябиной голою махая, словно кистью,

И в чашах двориков размешивая листья,

И тучи волоча над порослью антенн.

Своей квартирою я взят сегодня в плен,

Но заточение сношу я терпеливо,

Копаюсь я в записочках архива

Под сдавленное щелканье часов.

С утра я запер двери на засов,

И неспроста. Спокойствие пугливо.

* * *

Мой мрачный взгляд застыл на потолке,

В колючей сетке трещин на побелке.

Для помыслов моих, как колесо для белки -

Тоска, и помыслы вращаются в тоске.

Я не пойму, должно быть, никогда,

Хоть думаю весь день - а день в изгнанье долог:

В чужой, до тошноты наскучивший поселок,

В халупу грязную, - как я попал сюда?

Мне чужд мой путь, заботы и труды;

Я это не могу истолковать иначе:

Взамен своей судьбы когда-то при раздаче

Чужую я схватил, не чувствуя беды.

Исхода нет, ослабевает дух...

Захочется пожрать - я встану с зыбкой койки,

На кухню поплетусь, где грязь, как на помойке,

Чтоб торжество разжечь беснующихся мух.

* * * Андрей Добрынин

Меня измучила совсем

Неразрешимая загадка:

Зачем я занимаюсь тем,

Что для меня настолько гадко?

Под гнетом жизни я поник,

Как и положено поэтам...

Представлю-ка себе на миг,

Как я живу анахоретом.

Уединенье полюблю,

Пижаму заведу в горошек,

С помпоном тапочки куплю

И разведу в квартире кошек.

Когда я буду их купать,

Как будут бедные дрожать,

Царапаться и вырываться,

А после - в уголке урчать

И постепенно согреваться.

Я полюблю на них смотреть,

Расположившись на кушетке.

Они умеют замереть

Не хуже древней статуэтки,

А, клянча у меня объедки,

Со всем изяществом кокетки

О брюки мордочку тереть.

Но благодарность им чужда:

Моим пресытясь угощеньем,

Глядят без всякого стыда

Со снисходительным презреньем,

В ответ на ласки иногда

Царапаясь с остервененьем.

Их независимость смешна,

И торжество мое настанет,

Когда опять придет весна

И кошек из дому потянет.

Завоют, завизжат коты

Внизу, в неосвещенном сквере,

И кошки, распушив хвосты,

Томиться будут возле двери.

Я буду к двери подходить -

И побегут они за мною,

И примутся они юлить

И на меня глядеть с мольбою...

Я буду долго их дразнить,

Но двери все же не открою.

Я примирюсь с самим собой,

Никто не сделает мне больно.

Для кошек стану я судьбой,

И, право, этого довольно.

Андрей Добрынин

* * *

Я решил, презирая дельцов кривотолки -

Это будет счастливый и честный исход:

Золотистая пыль, неподвижные книжные полки,

Фолианты, бумага и времени ход.

Я поверю в терпенье и в то, что я - гений,

И в спокойствии творчества стану я жить;

Из камней разноцветных - их тысяч моих впечатлений

Я мозаику строф постараюсь сложить.

Буду я говорить о стихах, о великом,

Но порой за бутылочкой с другом вдвоем

Мы о мире покинутом, слишком прекрасном и диком,

Не сдержавшись, вполголоса вдруг запоем.

* * *

В гульбе и в милых шутках

Проводим мы досуг.

Что делать в промежутках -

Вас научу как друг.

В каморке у камина

Как на холстах Метсю

Пиратствуйте невинно,

Пиратствуйте вовсю!

Вооружась не шпагой,

А остреньким пером,

Склонитесь над бумагой

Уютным вечерком.

Ваш ум - вот ваши латы,

Ваш смех - вот порох ваш.

Вон глупости фрегаты,

Смелей на абордаж!

Заменит пистолеты

Блестящий эпатаж.

Топите в волнах Леты

Обрюзгший экипаж!

Итак, друзья, за мною,

И пусть трепещет враг:

Священного разбоя

Я поднимаю флаг.

Андрей Добрынин

* * *

Продемонстрирует экран

Нам высадку морской пехоты.

Ударный танковый таран

Огнем прикроют вертолеты.

Ударят залпы с кораблей

И перепашут вражьи норы,

И двинутся на штурм траншей

С пехотой бронетранспортеры.

Противник будет сокрушен -

Наука утверждает смело.

В какой из танковых колонн

Прильну я к верному прицелу?

По плану всё произойдет -

Войска зацепятся за берег,

И репродуктор донесет

О незначительных потерях.

* * *

А что не выпить, если пьется?

А что не спеть, когда поется?

Ты прозевал корабль удачи,

Так не скучай на берегу.

А что не вышибить клин клином

С утра за винным магазином,

Чтоб лженасущные задачи

Опять не ожили в мозгу.

А что не плюнуть на сомненья,

Не стать кабацкой теребенью

И, всё покинув, не скитаться

По ульям кабаков, как шмель,

И, защищен волшебным кругом,

Не чокнуться с любезным другом

И над судьбой не посмеяться?

Волшебный круг - веселый хмель.

Андрей Добрынин

* * *

От дел наступит передышка,

Мы погулять решим - и вот

Мы обогнем с тобой, братишка,

Давно забытый поворот.

Забор зеленый я увижу

И школьный чистенький фасад,

За годы сделавшийся ниже

Родной и жалкий школьный сад.

Проходят те, кто был когда-то

Крикливой мелюзгой смешной.

Куда торопитесь, ребята?

Хоть поздоровайтесь со мной!

Воспоминание, как вспышка,

Внезапно сердце обожжет.

Ну как же так, скажи, братишка -

Всё это и без нас живет!

Мы жили краше, трижды краше,

Сорвался с памяти зажим.

Всё это было трижды наше,

Как это сделалось чужим?

Мы здесь чужие, и слезами

Мы не поправим ничего.

Ничто не умирает с нами -

Мы умираем для всего.

Так в этой жизни окаянной

Для скольких я еще умру?

Да нет, братишка, я не пьяный,

Хоть и качаюсь на ветру.

Мне страшно - кто меня осудит?

Я вижу смерть перед собой!

Братишка, значит, вот как будет,

Когда не будет нас с тобой.

Андрей Добрынин

* * *

К подножию креста честного

Положат бренную основу,

Но вольный дух мой будет снова

Скитаться по путям моим.

То не прейдет, не станет старым

И силу даст загробным чарам,

Что впитано моим бульваром,

Что делает его родным.

Вам здесь покажется, ребята:

Вот-вот я выйду, как когда-то,

Из-за угла, и виновато

Не поминальное вино.

Да, я навек уйду отсюда -

И вновь возникну ниоткуда.

Моя последняя причуда -

Быть с нашим прошлым заодно.

* * *

Весь в мокром золоте, бульвар

Качается перед глазами,

И головы косматый шар

Наполнен винными парами.

На повороте покачнусь

И сигарету вновь роняю,

И, сплюнув, дальше я плетусь

И ни о чем не размышляю.

Забот докучливая дичь,

Ты трусишь хмеля-забияки!

И щелкает плевок, как бич,

В дворовом неподвижном мраке.

И нет житейской кутерьмы,

Не мучат призраки былого -

Нет ничего помимо тьмы

И блеска мокро-золотого.

Пускай вопят, что я тону,

Пусть завтра все меня осудят -

Сегодня, отходя ко сну,

Я повторяю: "Будь что будет".

Андрей Добрынин

* * *

От портвейна столик липок,

Видно, кто здесь только не пил!

В туалете пахнет хлоркой,

На полу - табачный пепел.

И плывет, качаясь, лампа

В голубых волокнах дыма,

И давно минувший вечер

Здесь присутствует незримо.

И тогда всё было так же,

Как тогда, здесь всё осталось,

Только мы тогда ни слова

Не сказали про усталость.

Мы тогда не говорили

Про потребность передышки,

А теперь мы изливаем

Нашей горечи излишки.

О любовной жгучей язве

Мы тогда не говорили,

С легким сердцем мы смеялись,

С удовольствием курили.

Друг, сюда ходить не будем,

Кабаков в столице масса.

Давний вечер, вечер счастья

Здесь присутствует во всем.

Вспоминая вечер счастья,

Горечь нынешнего часа

Разговором здесь не сгладим

И портвейном не зальем.

Андрей Добрынин

* * *

Блажен, кто ничем не связан,

Ему не сделают больно.

Куда ему путь заказан?

Повсюду ему привольно.

Так в странствии одиноком

Он мест немало проходит.

Спокойным сторонним оком

Он видит, что происходит.

Куда его ни заслать бы -

Нигде он не чужд веселью,

Гулять ли чужие свадьбы,

В чужом ли пиру похмелье.

Найдется ему работа,

Даст хлеб ему - и отлично.

Священная для кого-то,

Ему она безразлична.

Идет, от чужих устав, он,

В сомнении или в горе,

К друзьям, - но друзья не гавань,

А плот в бесконечном море.

Их мысли польются плавно,

Им вместе приятно будет.

Всё виденное недавно

Они спокойно обсудят.

И вновь, от друзей обратно

К делам своим возвращаясь,

Решит он, что, вероятно,

Живет он другим на зависть,

Что он для свободы воли

Не создал себе границы,

Что ото всего без боли

Он может освободиться

И распорядиться может

Своей одинокой частью,

А друг позабыть поможет,

Что это сродни несчастью.

Андрей Добрынин

* * *

Не всё потеряно? О да,

Возможностей полным-полно,

И всё ж теперь, как никогда,

Себя обманывать грешно.

Ты хочешь действовать? Изволь:

На брюхе ползай, всё терпи,

И лишь порой, скрывая боль,

Зубами глухо заскрипи.

Нет, торжествуйте над другим!

Ведь вам же это все равно.

Я от души смеюсь над ним,

Мое страданье мне смешно.

Из-за чего же в петлю лезть?

Неправда, что опоры нет:

С тобой достоинство и честь,

И то, что ты еще поэт.

За жалкую надежду - честь

И вдохновение продать!

Есть униженье, горе есть,

Но вам-то их не увидать.

Андрей Добрынин

* * *

Они о карьере забыли давно,

Высоких чинов не имели,

Зато иногда он пили вино

И песни старинные пели.

В отличье от многих, в житейском дерьме

Не нравилось им копошиться,

И красный фонарь, зажигаясь во тьме,

Им нежно окрашивал лица.

В уютной квартирке сидели они,

И красные отсветы млели.

О том, как прекрасны минувшие дни,

Гитарные струны звенели.

Был каждый из них бескорыстно влюблен -

Потом они так не любили.

Я верю, что этого толща времен

Вовек затуманить не в силе.

Останется всё, что любили они,

Недаром сердца их горели,

Недаром про давние светлые дни

Гитарные струны звенели.

Андрей Добрынин

* * *

Две полосы лесопосадки

Связь ограничивают с миром,

И в цепенеющем порядке

Дорога вдаль бежит пунктиром.

В глазах темно от массы света

Под раскаленным небосклоном.

Дорога льется к краю света

Зловеще блещущим гудроном.

И я шагаю вдоль обочин,

И прошлое бредет со мною.

Мой мир, что так казался прочен,

Растаял где-то за спиною.

Из-за изгиба, из засады,

Из рощи, глохнущей от гари

Выплевывает автострада

Машин оскаленные хари.

Железо, жарящее копоть,

Плюющееся смрадным газом,

Вильни же в сторону, чтоб слопать

Все злое будущее разом.

Андрей Добрынин

* * *

Привет, голубое кочевье,

Кочующий облачный флот!

Шумит и качает деревья

Прохладного ветра налет.

Окатывает и полощет

В стекающем золоте их.

Раскройся, Таганская площадь,

Для глаз ненасытных моих!

Обрублена тень подворотни

Сиянием облачных льдин,

И мечутся отблесков сотни

В цветной сутолоке машин.

Клокочущий шорох потока -

Толпы, заполняющей зал.

Мою отчужденность пророка

Почувствуй, Казанский вокзал!

Дорожною пылью Востока

Вокзал пропитался насквозь.

В мельканье людского потока

Бросаю я взгляд на авось.

И там, где всего многолюдней,

Мой город со взгляда сотрет

Слепое ничтожество будней

И взгляд просветленным вернет.

Андрей Добрынин

* * *

Слепит глаза стекляшка из травы,

Налиты солнцем травяные пики,

Над головою, в ворохах листвы,

Льет ветерок бутылочные блики.

Проводим полдень в парковой тени

И смотрим на сияние поляны.

В руках у нас, как водится, стаканы,

И плеск вина нам трепетно сродни.

Мы чокнемся, и выпьем, и нальем;

Прохожим, предающимся гулянью,

Мы кажемся законченною пьянью,

А может, веселящимся жульем.

Оберегай прохожих, Боже правый!

Ты их и так обидел: суждено

Им проклинать веселое вино,

Считать его коварною отравой.

Не воздвигай на их пути помеху,

Ты их и так безумьем поразил:

Бездарной тратой времени и сил

В стремлении к житейскому успеху.

И мы из тени пялимся на них,

Смеемся, издеваемся, жалеем.

Друзья, а что же сами мы имеем?

Один окурок делим на троих.

Корим других за сытость и покой,

Но мало толку в нашей укоризне:

Хоть что-то их привязывает к жизни,

А наша жизнь отравлена тоской.

Мучительного безразличья час

Приводит нас к вину и сумасбродствам,

И вот сегодня с явным превосходством

Прохожие оглядывают нас.

Друзья, не стоит горестно молчать,

По-моему, вы слишком легковерны,

На нас печать страданья, но не скверны,

Не жалкого стяжательства печать.

И страшный час мучительной тоски,

Тоски, распятой на оконной раме,

Переболит и выльется стихами,

А что ценнее искренней строки?

Андрей Добрынин

* * *

Душного ветра катится вздох -

Бензиновой вонью пропитанный кляп.

О город! Пыльный переполох!

Звенят трамваи - с дороги, раб!

Стихи забыты, поруган ум -

Скорее туда, где этого нет,

Где в листьях яблони ветра шум

Пересыпает сотни монет.

Своей усталостью я влеком

Из потока забот - назад, назад,

Где сладким яблоневым молоком

Июньский рассвет наполняет сад.

* * *

Воспоминания мои, мне душу не печальте!

Что из того, что город тот мне сызмальства знаком,

Что знаю каждый бугорок я на его асфальте,

Что голоса моих друзей там помнит каждый дом?

Что из того, что помню я и тихий вечер летний,

И в отдыхающих дворах - раскаты голосов,

И льдинку тонкую луны, что делалась заметней -

Последний вечер истекал с течением часов, -

Что из того? Меня ждала далекая дорога,

И я старательно спешил, не мешкая ни дня.

Мой город, спешку мне прости! Мой город, ради Бога,

Ты и в изгнании моем не забывай меня!

Я верю: радостно меня ты примешь из изгнанья,

Опять рассеется оно, как злое забытье;

Родные улицы налив вином воспоминанья,

Не бойся, скажешь, это все по-прежнему твое.

Андрей Добрынин

* * *

Как тяжело среди чужих

Своим старательно казаться,

Участвовать в беседе их

И через силу улыбаться.

Ненужным новостям внимать,

Исполнясь мнимого вниманья,

Чужим в потеху излагать

Заветные воспоминанья.

Что им за дело до того,

Как славно мы с друзьями жили?

Но я рассказа своего

Остановить уже не в силе.

Простите эту болтовню,

Воспоминания, простите!

Я вас невольно оскверню -

Вы душу чересчур тесните.

Но душу я не облегчу,

В ней те же улицы и лица.

Я, усмехаясь, замолчу,

Чужие будут веселиться.

Им не узнать, как тяжек крест,

По дрогнувшему подбородку.

Красностуденческий проезд,

Не забывай мою походку!

Друзьям, спешащим на питье,

Со смаком спорящим о винах,

Изображение мое

На миг яви в своих витринах!

Родное Коптево! Опять

Нас развели мои кочевья.

Не суждено мне увидать,

Как облетят твои деревья.

Тебе во тьме твоих дворов

Хранить я завещаю эхо

Моих шагов, моих стихов

И моего хмельного смеха.

Дождемся радостного дня,

Места родные, ждите, ждите!

Воспоминанья для меня

До возвращения храните.

Изгнанью подведем черту,

И я, назло враждебной силе,

Воспоминанья обрету,

Что вы в разлуке сохранили.

Андрей Добрынин

И, сев на тихую скамью

Перед любым невзрачным домом,

Во всем, до мелочи знакомом,

Москву почувствую свою.

Андрей Добрынин

* * *

На окошке переливает

Складки света на занавеске

Словно жмурящийся от света

Тихий солнечный ветерок.

Здесь часы незаметно тают,

Что томительно или резко -

Миновало каморку эту,

Этот чистенький уголок.

Чисто выбеленные стены,

И старушки-хозяйки вяжут,

Чтобы мягко ноги ходили,

Мне для пола половички.

Не приносят дни перемены -

Их теченье цветы покажут,

Что стоят на столе в бутыли -

Льнут к клеенке их лепестки.

И сжимает сердце тревожно

То, что здесь пропадет впустую,

Что обдумано в час досуга

Или вычитано из книг.

О, когда бы было возможно

Мне увидеть Москву родную,

Чутко слушающего друга

Увидать хотя бы на миг!

Я мечтал о творческой лени -

Здесь плоды ее пропадают,

И я всё осыпаю бранью,

Мне не нужно здесь ничего!

Вижу я одно утешенье:

Та тоска, что меня снедает,

Переплавится в ликованье

Возвращения моего.

Андрей Добрынин

* * *

Крупному судну - солидный порт

Предоставить будьте добры!

Пыхтя, расталкиваю, злой, как черт,

Белесую массу жары.

Друзья считают, что тут курорт,

По мне он хуже всякой дыры.

В таких условиях я слишком горд,

Чтобы держаться правил игры,

Чтобы хвалиться: в обществе книг

Умному, дескать, всё нипочем.

Что делать мне здесь, в окруженье чужих,

Кому я нужен с моим пером?

Потоком жалоб наполнив стих,

Иду на почту со злым письмом.

Всю глупость этих действий моих

Я осознаю только потом.

* * *

Не поддавайтесь раздраженью,

Его истоки - в вас самих.

Всё могут пошатнуть сомненья,

Но наш союз превыше их.

Довольно слов неосторожных,

Что могут вред ему нести.

Никто от устремлений ложных

Потом не сможет нас спасти.

И если злобу власть имущих

Порой случится нам навлечь -

От них, как будто всемогущих,

Нас братство сможет уберечь.

Мы на своем всегда поставим,

Поняв, в чем единенья соль.

Мы миру противопоставим

Таран соединенных воль.

Взаимное пренебреженье,

Друзья, в наш кодекс занесем,

Как тягостное прегрешенье,

Смываемое лишь вином.

Андрей Добрынин

* * *

Утра сизая дымка,

Тихих улиц покой,

Тает лунная льдинка

Над Москвою-рекой.

Чужд забот и страданий

Свежий утренний мир.

Тискаясь между зданий,

Тянет баржу буксир.

В бурой каменной ванне

Шум его одинок.

Спит в туманном сиянье

Меж домами восток.

Не понять, что такое

Наполняет мне грудь.

На восток, над рекою

Пролегает мой путь,

Невесомостью моста

Вознесен из пучин.

Быть счастливым так просто

И без всяких причин.

Андрей Добрынин

* * *

Когда увижу я во сне

Мой дом иль город мой,

Не верится наутро мне,

Что я вернусь домой.

Проснусь и снова обведу

Глазами чуждый кров,

И снова к чуждому труду

Я должен быть готов.

Опять пройдут передо мной

Дома - чужие все,

Под небом, выпитым жарой,

Блестящее шоссе.

Зачем дома и города

Меняем в сотый раз,

Где пробуждение всегда

Обманывает нас?

Открыть глаза в дому родном,

Проснувшись, - дай вам Бог!

Где каждой трещинкой знаком

Для взгляда потолок,

Где в тишине часы стучат,

Где синь в просвете штор,

И солнца золотой квадрат

Улегся на ковер.

Андрей Добрынин

* * *

Поле, давно знакомое,

Готово для поединка.

Странное насекомое -

Пишущая машинка.

Гладкость бумаги чувственно

Манит меня к себе;

Распаляюсь искусственно,

Чтоб преуспеть в борьбе.

В строфы слова укладывать,

Имея навык, недолго,

Но это не может радовать,

Не убавляет долга.

По мне ли это художество,

Груз тяжелый такой?

Верни, мне, Муза, ничтожество,

Душу мою успокой!

Прерви со словом борьбу мою,

Даст ли она мне жить,

Чтоб радоваться не думая,

Как жизнь в стихи уложить?

Прекрасных строчек сплетения,

Меня вы лишили воли,

И что вам мое смятение

В навязанной чуждой роли!

Слов и образов множество,

Сияющих красотой,

Сжигает мое ничтожество

В комнате этой простой.

Андрей Добрынин

* * *

Обед окончен, в холодок

Присяду покурить.

Куда-то убежал щенок,

И некого дразнить.

С притворной злобой он рычал,

Свирепо в драку лез,

Мои подачки поедал,

А вот теперь исчез.

Сюда, мохнатый толстячок,

Меня развесели!

Небось наелся и прилег

Ты где-нибудь в пыли.

Пойми, я не хотел сюда,

А все-таки я здесь.

В столовой - скучная еда,

А все же надо есть.

И разве раньше я хотел

Бумаги ворошить?

А нынче должен массу дел

В конторе завершить.

И мне не верится пока

В прекрасные миры,

И у дороги - труп щенка,

Раздутый от жары.

Андрей Добрынин

* * *

В своей каморке зажигаю свет,

И тьма, как ведьма, выпрыгнет в окно,

И кажется, что мира больше нет,

Лишь потому, что за окном темно.

Оконной рамы ненадежны швы,

А за стеклом настороже сады.

Там слышен скрежет высохшей листвы -

То рыщет нечисть в поисках еды.

Там меж кустов провалы темноты

Полны дыханьем медлящих угроз;

Как призраки неслышные, коты

Скользят по грядкам меж капустных роз.

А у меня - безмолвие, покой,

Лишь мечется у лампы мотылек.

Но книгу вдруг я отложу, с тоской

Бессмысленно уставлюсь в потолок.

Друзья, наверно, собрались на пир

И к опьяненью лезут напролом,

А здесь - необозримый чуждый мир

Настороженно дышит за стеклом.

Покинутое в памяти живет,

Воспоминанья мучат, как враги.

Пошли мне, сон, забвение невзгод,

От памяти меня убереги!

Но только на ночь. А с утра опять

Чужие стены я увижу вдруг.

Я выйду, когда станет вылезать

Из-за домов холодный красный круг.

Осипшие спросонья голоса -

К работе кто-то по пятам спешит,

И выжатая холодом роса

Всю отчужденность мира довершит.

Андрей Добрынин

* * *

У жаркой печки греются коты,

Похожие на дремлющих калмыков.

Как грот подводный, глубина плиты

Полна оранжевых дрожащих бликов.

День сумрачный бушует за стеклом,

В стекло швыряя пригоршни дробинок.

В каморке, переполненной теплом,

Вкушаю одиночество, как инок.

И под гуденье пламени в печи,

Под ветра нарастание снаружи

Себе я повторяю: не ворчи,

Ведь все могло бы получиться хуже.

Там, в чуждом мире, множество тревог,

Пустых бесед, никчемных предложений.

Благодари свой теплый островок,

Недосягаемый для их вторжений!

Пусть чуждый мир беснуется с утра,

В союз вступивши с бурею осенней, -

Мой скромный дом хранит мне вечера

И тихое теченье воскресений.

Здесь маскарадный ни к чему убор,

Для выхода к чужим он пригодится.

Живет здесь то, что ценно с давних пор,

С чем я успел на родине сродниться.

Здесь теплый остров мира моего,

Стихов и книг, товарищеских ликов,

И с треском дров спокойствие его

Коты пополнят, дружно замурлыкав.

Андрей Добрынин

* * *

Ни разу я не миновал,

Вернувшись издали к отчизне,

Того, что я зверьем назвал,

Всех атрибутов чуждой жизни.

И в бедной глупой голове

Вдруг факт бесспорный прояснится:

Они ведь ждут меня в Москве,

Чтобы опять в меня вцепиться.

И все же я стремлюсь в Москву:

Когда придется слишком туго,

Лишь там я снова оживу

В сообществе вина и друга.

Лишь там напомнят мне друзья

Так много дорогих событий.

Везде достаточно зверья,

Но лишь Москва полна укрытий.

Лишь там, в изученных дворах,

Забуду о стремленьях лживых,

О прежних вспомню временах,

Таких томительно счастливых.

* * *

Боже, к усталым детям, я знаю, ты склонишь слух.

Я утешаюсь этим, свой укрепляю дух.

Быстро - и не заметим - ссылка кончится вдруг,

И снова мы вечер встретим с тобою, любезный друг.

Маленький свет засветим, сдвинемся в желтый круг.

Прошлое будет третьим, когда разольем на двух.

Андрей Добрынин

* * *

Все заботы мы отринем, мир нам нравится простым,

Кружки тяжкие поднимем, кружки с пивом золотым.

Разожжем селедкой жажду, в пену нежную дохнем,

Миг растягивая каждый, в пиво губы окунем.

Хлопьями осыпав пену, пару кружек осуши.

Видишь в мире перемену? Так ликуй же от души!

Цвет зеленый - зеленее, голубее - голубой,

И к тому же - что важнее даже радости любой -

Мир большой, что слишком сложен, вместе с гомоном пивной

Вдруг от мозга отгорожен словно призрачной стеной.

Словно бочки мы раздулись и качаемся слегка,

А когда в шумиху улиц выйдем мы из кабака,

Зазудит забот комарик - отмахнись от дурака!

Голова, как детский шарик, так легка, легка, легка.

Андрей Добрынин

* * *

Мне этот пейзаж созерцать не внове -

Ордой бесноватой плывут небеса,

Под ними - цвета запекшейся крови

Стоят кирпичные корпуса.

Все как-то печально - и гул вагонов

На скрытых домами железных путях,

И призрачно-тонкие остовы кленов

С последним листком в деревянных сетях,

На фоне осевшей кирпичной громады,

Под мрачным походом небесных стад.

Мне снова пройти это место надо,

Как день, как неделю, как год назад.

Здесь скоро другие начнут селиться,

Моим товарищам время уйти.

Со временем я знакомые лица

Встречать перестану на этом пути.

А я останусь в своем районе,

И как-нибудь в обычной ходьбе

На этом месте душа застонет -

Я времени ход представлю себе.

И приступ горя мгновенно-резок,

Как жизнь проходит - пойму я здесь.

Пути ежедневного этот отрезок

Моей тоскою пропитан весь.

Я знаю: она и со смертью моею

Останется здесь и пришедшим взамен

Представит она здесь тучи - мрачнее,

Дома - тяжелей и асфальт - чернее,

И жалче - дрожанье деревьев у стен.

Андрей Добрынин

* * *

Приму я беззаботный вид и сдвину кепку на затылок.

Портфель потрепанный трещит, набитый множеством бутылок.

Пусть пальцы стерты докрасна, растягивает тяжесть руку,

Но все же божеству вина я благодарен за науку.

Науку душу веселить, освобождать ее бокалом,

И до беспамятства не пить, и не довольствоваться малым.

Вкусить от Вакховых щедрот глупцу и подлому непросто -

Подлец дрожит за каждый ход, глупец не выдумает тоста.

Но к простодушным мудрецам веселый Бахус благоволит

И нынче веселиться нам он сутки напролет позволит.

На эти сутки нам дано отправить грусть на дно бокала.

Благодарите же вино! Ведь в жизни грустного немало.

На миг поставлю я портфель, и в нем бутылки брякнут глухо,

В них булькнет заключенный хмель - нет лучше музыки для слуха!

Пусть пальцы стерты докрасна - мне лишь приятна эта тяжесть:

С любым количеством вина на поединок я отважусь.

Андрей Добрынин

* * *

Сижу в нетопленой хатенке,

Снаружи дождик моросит.

Мои изъеденные бронхи

Опять царапает бронхит.

Я ощущаю волчий голод,

А из щелей - в двери, в окне -

В каморку заползает холод

И тело стискивает мне.

Обыденный до отвращенья,

В окошко льется бледный свет.

У моего оцепененья

Подспорья тягостнее нет.

Вся обстановка раздражает,

Я грудь, откашливаясь, тру.

Вдруг мысль мелькнет и испугает,

Что я, наверно, здесь умру.

И как в каморке этой тесной

Часы томительно идут!

Скорей бы минул день воскресный,

А будни думать не дадут.

Андрей Добрынин

* * *

Оранжевое солнце, бледно-синий

Небесный свод и пухлый дым из труб.

Куда ни глянь, поблескивает иней,

А я в Москве оставил свой тулуп.

И как живется брошенной собаке -

Я чувствую, от холода трясясь.

Рокочет трактор, и грохочут траки,

Размалывая смерзшуюся грязь.

Земля, морозом сдавленная злобным,

Под тяжестью бульдозера дрожит,

И словно кашлем, сдавленно-утробным,

Закованная грудь ее гудит.

И я трясусь, багровея, от кашля,

И прослезился онемевший нос.

О улицы родные, я не ваш ли?

Какой же черт сюда меня занес?

Высоких мыслей больше я не знаю,

Я позабыл, о чем я раньше пел.

Недаром, видно, я подозреваю,

Что я здесь безнадежно отупел.

Так пусть быстрей недели пронесутся!

Чтобы помочь несчастному уму,

К Москве я должен и к друзьям вернуться,

И к теплому тулупу моему.

И от забот проклятых отвязаться,

Чтоб разлетались веером рубли,

Чтоб досыта, до точки нагуляться,

Чтоб в дело мои денежки пошли.

Лишь дотерпеть, а там пойдет потеха!

И в помыслах о празднике Москвы,

Как сердцевина грецкого ореха,

Иссох мой мозг в скорлупке головы.

Андрей Добрынин

* * *

Друзья мои, лишь дайте срок -

Возьму я водки пузырек

И, как содружества залог,

Его с собою принесу я,

И соберется пьяниц рать

И будет пить и гоготать

И, перепившись, харч метать,

И жизнь растрачивать впустую.

Иной возможен оборот:

Завоет медленный фокстрот,

Поток сомнительных острот

Польется с появленьем юбок,

А несчастливцам добрый Бог

Стакан портвейна приберег,

А если хмель повалит с ног,

То ложем будет полушубок.

Друзья, не верьте, я всё вру,

Ведь я очухаюсь к утру,

Башку ногтями продеру

И похвальбу свою припомню.

Друзья, ведь чтоб существовать,

Нам с прошлым надобно порвать!

Я хлеб спускаюсь добывать

В бумажную каменоломню.

Прощай, привычное житье!

Веселье грубое твое,

Твое смертельное питье

Я нынче с грустью вспоминаю.

Живя как прежде - пропадем,

Так прочь былое отметем,

А что взамен мы обретем -

Я, к сожалению, не знаю.

Вы не удовлетворены?

Но перемены так нужны!

Гордыню мы сломить должны,

Порока не придумать хуже.

Существовать - вот Божий дар,

Забудем же наш детский жар,

А то ведь - этакий кошмар! -

И жить захочется к тому же!

Он близок, этот поворот,

И беспокойство нас грызет,

И каждый утешенья ждет,

И мы в тревоге соберемся,

Но трудно говорить о том,

Мы от других начала ждем,

И к пустякам мы речь сведем,

А в утешение - напьемся.

Андрей Добрынин

* * *

Вошли со ссылкой в соучастье

Осенний дождь, конторский труд.

Как жернова, скрипят несчастья,

Но дух мой все же не сотрут.

Пускай их будет слишком много -

Я не ропщу. И то сказать:

Ведь есть же теплая берлога,

Где можно раны зализать,

Где можно, вымокнув, озябнув,

Зажечь свой собственный очаг

И после сесть, сидеть, ослабнув,

Чтоб тяжесть таяла в плечах.

Где о печную штукатурку

Так хорошо ладони греть,

А можно отворить печурку,

На трепет пламени смотреть.

И где в сокровищнице зыбкой

Переливают угли жар,

Москву увижу я с улыбкой,

Увижу Коптевский бульвар,

Друзей в прокуренной пивнушке...

Но горькой кажется мечта,

И я тогда в тепло лачужки

Впущу умильного кота.

И я, задерганный конторщик,

Утешусь, слушая, как кот,

Урча, как маленький моторчик,

Уюта песенку поет.

Андрей Добрынин

* * *

К утру просыхает обувь,

К походу вешних времен.

От рушащихся сугробов

Доносится тихий звон.

Надменное созерцанье

В восторг вырастает вдруг,

И встанет в моем сознанье

Ваш образ, любезный друг.

По копьям собственных воинств

Сошла в Москву благодать.

Мой друг, о сосуд достоинств,

Вставайте, довольно спать!

Припомним о нашем деле,

Сегодня ведь как-никак

Пятнадцатое апреля,

И это - хороший знак.

Кричат воробьи и дети,

Вставайте же, ваша честь!

Забыть все дела на свете -

Всё дело в этом и есть.

Прочувствовать до предела,

Что жить - счастливый удел, -

Поверьте, такое дело

Важнее всех прочих дел.

Мой друг, я зову к прозреньям,

Чтоб с легкой моей руки

На новый мир с одобреньем

Вы глянули сквозь очки.

Подумайте, в самом деле:

Всё это - за просто так!

Мой друг, перелом апреля,

Запомните, добрый знак.

Андрей Добрынин

* * *

Асфальт Москвы слепяще сух,

Пломбиры распускают нюни,

Мне в бронхи тополиный пух

Пихает духота июня.

Как приступ бреда наяву,

В мозги вгрызается забота.

В прохладных струях я плыву,

В потоках собственного пота.

Нет толку в толкотне толпы

И жалко жаркое круженье,

И пекло каменной тропы

Приводит лишь к изнеможенью.

Кошмар забот преодолев,

Найдем ли избавленье проще,

Чем увидать стада дерев

В бурлении зеленой мощи?

Мы входим в чащу, как в собор,

Стволы - как грубые колонны,

Зеленых витражей узор

Меняет ветер полусонно.

Сидим и тихо говорим,

Еще не ощутив свободу.

Как фимиам, табачный дым

Струится к лиственному своду.

Но шутка проскользнет в речах -

И грубый хохот в парке грянет,

И в прояснившихся очах

Весь мир иным внезапно станет.

И ветер перемену мчит

В потоке воробьиных кликов.

По чаще широко шумит

Лавина отблесков и бликов.

И под бушующей листвой -

Дрожь света, как на дне лагуны.

Друзья, оставим же покой,

Побуйствуем, пока мы юны!

И как тут не устроить пир

И не открыть бутылку "Русской"!

Ведь весь великолепный мир

Нам служит доброю закуской.

Андрей Добрынин

* * *

Публика располагается,

Будничный шум собранья.

Отблески переливаются

В люстре, словно в фонтане.

Оркестр - как садок с насекомыми.

Блюдя изящество жеста,

Раскланяюсь со знакомыми,

Займу, откашлявшись, место.

Здесь взор мой с точностью странною

Вникает во все детали,

Как будто стены стеклянные

Внезапно мой мозг сковали.

И всё о них разбивается -

Музыка и пышность зала,

И мыслей цепь не кончается

Без цели и без начала.

Пускай знакомые думают,

Что всё как следует, если

С миной скорбно-угрюмою

Напыжилось тело в кресле.

Пусть чувства, немея, маются,

В мозгу - обрывков цепочка,

Но видимо наслаждается

Чванливая оболочка.

Под скрипок томное пение

Не радуюсь, не скучаю

И в том же оцепенении

Конец концерта встречаю.

Во мраке, дождем исколотом,

Сутулы людей фигуры,

И мокрым сочится золотом

Асфальта черная шкура.

Колес протяжная жалоба,

Толпятся пустые лица,

Покачивается палуба...

Смогу ли я с миром слиться?

В глубинах ливня плывущая

Подводная лодка трамвая,

И вправду ли есть все сущее -

И сам я уже не знаю.

Андрей Добрынин

* * *

Друзья, мне ваше заблужденье

Невольно причиняет боль:

Мечты и плач в уединенье -

По мне ли этакая роль?

На что способен сочинитель -

По-моему, еще вопрос.

Замкнуться в тихую обитель

И меланхолию до слез?

Нет, вы не правы! Отчего же?

Ведь я могу не только петь,

Ведь я, с моей бандитской рожей,

Могу и в прочем преуспеть.

И во дворе, в угрюмом мраке,

Не зря вас пробирает дрожь:

В углу, где мусорные баки,

Я пробую на пальце нож.

В противоборстве преферанса

Вы зря впадаете в азарт:

Мне ловкость рук умножит шансы,

Укрытые в колоде карт.

И в этой капельке обмана

Я, право же, не виноват,

Ведь честность мне не по карману

При нынешнем размере трат.

Подернут честною слезою,

Мой благородный взор таков,

Что станет подлинной грозою

Для ваших жен и кошельков.

И гнев ваш, право же, бесплоден,

"Обманщик!" - вы кричите вслед,

Но я и вправду благороден,

А значит - и обмана нет.

Благословен любой мошенник,

Его язык и верный глаз:

Избавив вас от лишних денег,

Тем самым он возвысит вас.

Я не коварный соблазнитель,

Я благодетель ваших жен:

В их будни, истый сочинитель,

Я привнесу прекрасный сон.

С любовью, даже неудачной,

Жизнь обретает новизну,

А я над рюмкою коньячной

Потом в раскаянье всплакну.

Андрей Добрынин

Зубами яростно кромсая

Перченой вырезки куски,

Пусть от излишеств пострадаю,

Но не изведаю тоски.

Прильну пылающею пастью

К бокалу с ледяным вином.

Пороков сладостною властью

Все дальше плавно я влеком.

Я все известные отравы

Испробую за жизнь свою,

Но это лишь мечты, вы правы,

Я это с грустью сознаю.

И как бы ни было приятно

Себе придумывать грехи,

Я чувствую, что безвозвратно

Меня испортили стихи.

Запутались мои стремленья

В изящном кружеве поэм:

Я воспеваю разложенье,

Тихоней становясь затем.

Андрей Добрынин

* * *

Как одержимый,

Стоять устав,

Сквозь глотку Крыма

Летит состав.

Зовет столица

Стальных гонцов,

Состав стремится

На этот зов,

В мазки сливая

Леса, кусты,

Посты сметая,

Громя мосты.

Тоннель взрывают

Грызня и свист.

В купе играют:

"Пас. Вист".

Звенят стаканы,

Обрывки фраз.

Жуют болваны -

В который раз!

Как рявкнуть людям:

"Поймите, вы!

Мы скоро будем

В черте Москвы!"

Грохочет тамбур -

Я выйду в шум,

Колесным ямбам

Швыряю ум,

И в такт грохочет

И в голове:

"Мы будем к ночи

Уже в Москве!"

Андрей Добрынин

* * *

Осыпаются платаны,

И со скрежетом их листья

Ветер тащит по дорожкам,

По иссохшему асфальту.

Был в Крыму, в Москву вернулся

Я сырой осенней ночью,

Мелкий дождь качало ветром,

Отблески дрожали в лужах.

Ледяной водою грязной

Грузовик меня обрызгал,

Я продрог, и даже дома

Ветер докучал мне воем.

Испугала меня осень,

И опять вдогонку лету

Через день уже летел я,

И теперь живу в Сухуми.

На сухой траве прибрежья

Я сижу и вижу справа,

В голубой дали туманной,

Кубики домов сухумских.

И под предвечерним солнцем

Вижу: прямо предо мною

Всё бежит, бежит по кругу

В волнах отблесков кипенье.

И еще с тревогой вижу:

Что ни день синеет море,

И уже в пансионате

Осыпаются платаны.

Видно зря я, тратя деньги,

Сладкий сон сминая в спешке,

Прочь от осени стремился -

От нее не убежишь.

Андрей Добрынин

* * *

Живу я весело пока,

Мне позавидует любой,

Но вот беда - берет тоска

Наедине с самим собой.

Да так берет, что впору выть,

Душа болит, и потому

Мне даже час теперь пробыть

Невыносимо одному.

Вот непонятная беда!

Откуда взяться ей сейчас?

Не оттого ли, что тогда

Я был ничтожеством для вас?

Тогда я уловил намек,

Старался я, что было сил:

В вине, в гульбе, как только мог,

Я уничтожиться спешил.

Пусть улеглось безумье то

И сердце перестало млеть,

Но и теперь меня ничто

Не побуждает уцелеть.

И только переведши дух,

Я снова веселюсь и пью,

Теперь я знаю массу шлюх,

Для них пиры я задаю.

Я не могу себя узнать:

К торговле появилась прыть,

А если нечего продать,

Тогда я буду врать и льстить.

Я действую и мыслю так,

Как самый гнусный из котов.

Чтоб только выклянчить трояк,

Я стал теперь на все готов.

Все было так же и вчера,

И денежки сожрал разгул,

И вот теперь мутит с утра,

И смрад во рту, и в сердце гул.

Зевая, пялюсь я в трюмо:

Вон, под глазами синяки,

Опухла рожа. Да, в дерьмо

Я превращусь с такой тоски.

Я ухмыляюсь - так злодей

Готов шутить перед концом,

А вам бы глянуть подобрей -

И я бы был сейчас певцом.

Андрей Добрынин

* * *

Плоскости пашен под первой порошей

Черною сыпью комьев изрыты,

И под мороза растущею ношей,

Скорчась, колотятся ветки ракиты.

Вихри, нахлынув, с шипеньем стихают

В рухнувшем ворохе снежного праха.

Дюны поземка в снегу выдувает,

Перебегает дорогу без страха.

Топот прерывистый поступи пешей,

Ноги идут будто сами собою,

Как ни устал ты - в дороге не мешкай,

Бойся свирепого вьюжного воя.

Рябью по белому - черные комья,

Мерзлым посевом до тучи далекой.

Эта тоска - от безлюдья, бездомья

Иль от любви к этой дали жестокой?

Ветер, как волк, в проводах завывает,

Мчит за столбов убегающей цепью.

Что мы здесь любим? Но сердце не знает -

Сердце, томимое русскою степью.

Андрей Добрынин

* * *

Белых нитей зыбким частоколом

Березняк спускается в лощину;

Дым ветвей над мелколесьем голым

Ломко-стройной делает картину.

В поле, что бело и безгранично -

Снежный желоб, к лесу уходящий.

Горизонт щетинится привычно

Замершею зубчатою чащей.

Вечереет, и вино заката,

Что так тонко, ало и студено,

Сумрак отпивает воровато,

Наклоняясь к краю небосклона.

И снега, лиловые у леса,

В плавном поле далее алеют.

Без волненья и без интереса

Хорошо смотреть, как вечереет.

У калитки прогуляться чинно

По тропе, крахмалисто скрипящей,

Просто видеть поле и лощину

С рощею, сливающейся с чащей.

Успокойся, позабудь заботы;

Лишь потом, над новою строкою,

Ты поймешь, на миг прервав работу,

Всю бесценность этого покоя.

Андрей Добрынин

* * *

Всхрапы, дыханье, одежды зловонье -

Общий вагон погрузился во тьму.

Льдинку стекла не растопишь ладонью,

Спать бы теперь, не сидеть одному.

Сердце полно безотчетною болью,

Шаткий вагон - неприветливый кров.

В далях играет глухое раздолье

Жалкою горсткой степных огоньков.

Поезд к разъезду подходит, качаясь,

Ход понемногу плавней и плавней;

Мимо окна проплывают, вздуваясь,

Глубоководные рыбы огней.

Дрогнул; в разбеге - дома, косогоры,

Степь полилась, за волною волна:

Серо-лиловые волчьи просторы,

Мутная, мертвая, - волчья луна.

Андрей Добрынин

* * *

Конфеты недоеденный кусочек,

Иль яблочко, иль несколько монет

Ты прятала на черненький денечек.

Смеялся я, ты жмурилась в ответ.

И в уголке ты лакомилась тихо

И думала с улыбкой обо мне.

Откуда же кривое злое лихо,

Что ему надо в нашей тишине?

Весь наш мирок оно сломало разом,

Ты можешь только жалобно стонать.

Сумеет ли теперь твой кроткий разум

Несправедливость рока осознать?

Смешной запасец твой не пригодится,

Хоть этот день и черного черней.

Больная плоть - жестокая темница,

И ты одна так мучаешься в ней!

Я снова взгляд твой напряженный вижу,

Чтоб жил я кротким - вот твоя мечта,

А я весь мир сегодня ненавижу,

Куда мне до тебя и до Христа!

Ты в жизни поработала с излишком,

За доброту любил тебя любой.

Куда уж мне понять своим умишком,

За что судьба так обошлась с тобой!

И в целом мире места я не знаю,

Куда от озлобленья убегу.

Врачей я за ошибки проклинаю,

Себя - за то, что плакать не могу.

Мне не дано души твоей покорной,

Меня спасает только забытье.

Прости меня, я в этой жизни вздорной

Так мучил сердце старое твое!

Прости за то, что о тебе не плачу,

Что думаю со злобой о судьбе,

Что на пустые рифмы время трачу

И лишний раз не вспомню о тебе.

Андрей Добрынин

* * *

Довольно всхлипывать, бедняк,

Ты горе заносил до дыр.

Взгляни, как много сладких благ

Нам предлагает тленный мир.

И сладких яств, и тонких вин,

И дивных обнаженных тел,

И ты пойдешь - не ты один,

Пусть ты не этого хотел.

Соблазна не перебороть,

Благоухает сладко тлен,

В неволе сладкой млеет плоть,

Плененная сплетеньем вен.

Чтоб целиком блаженство взять

И не смутить его ничем,

Ты должен ясно осознать:

Ты не в долгу ни перед кем.

Влечению не прекословь,

А всей душою слейся с ним,

Тебя доступная любовь

Обучит радостям своим.

Чтоб наслаждения иметь

Без раздражающих границ,

В делах ты должен преуспеть

И стать одним из важных лиц.

Не стихоплету-босяку

Отведать всё, что жизнь дает,

Так будь всё время начеку,

Чтоб вышибать удачу влет.

Но в некий миг привычный хмель

Стряхнет сознание твое,

И ты поймешь, что жизнь - не цель,

А только средство и сырье.

Без размышлений ты поймешь,

Что правда - в бедственной судьбе.

Житейская удача - ложь,

Так не присущая тебе.

Поймешь: в свободе дней твоих

Таилось рабство немоты,

И волю, ищущую стих,

Как крест, опять поднимешь ты.

Тогда воротится чутье,

Тогда очистится твой взгляд.

Почуешь: прежнее житье -

Хватающий за горло смрад.

Андрей Добрынин

Как есть увидишь эту жизнь

Вознею в мерзости сплошной.

Так, копошась, тревожат слизь

Личинки в яме выгребной.

Андрей Добрынин

* * *

Этот лик, безмерно милый,

Взор как вешняя вода

Дал вам рок, и этой силой

Не гордитесь никогда.

С лаской даже и невольно

Постарайтесь не смотреть.

Верьте: больно, слишком больно

К вам любовью заболеть.

Я на беды, на утраты

Слепо сам себя обрек.

Вы ни в чем не виноваты,

Сам я сердца не берег.

Исчезаю незаметно

И одно хочу сказать:

Я люблю вас беззаветно,

Вы должны об этом знать.

Буду помнить вас до смерти.

Исчезаю, - но, клянусь,

В случае беды, поверьте,

Я немедля появлюсь.

А в моей печали жгучей

Я повинен, только я.

Вы лишь помните на случай,

Что в Москве у вас друзья.

Андрей Добрынин

* * *

В садах меж дач всё гуще тени,

Таинственней шумы шагов.

Пласты душистых испарений

Неслышно тянутся с лугов.

С оттенком холодка ночного

Развратно-нежен летний зной,

И к ночи беспокойство снова

Овладевает властно мной.

Выходим погулять - и зыбки

В груди сердечные весы.

Коварны женские улыбки,

В томленье взлаивают псы.

Унять ли общее бесстыдство

Бессильной жалобе луны!..

И некоего любопытства

Все взгляды женские полны.

Закат, багровый, будто банщик,

Подсказывает жаром щек:

Винца холодного стаканчик -

И к девке красной под бочок.

Андрей Добрынин

* * *

Я смог наконец-то в себя прийти,

К покою чувства привыкли,

Зачем же вы на моем пути

Нежданно опять возникли?

Другая женщина, все твердят,

Имя иное даже.

Другая ли? Тот же ласковый взгляд,

Походка легкая та же.

Улыбка та же и ясный смех,

Так смейтесь! Игра на славу!

Зачем вы вернулись? Из всех утех

Вам, видно, злые по нраву.

И вы, как тогда, ускользаете вновь,

Довольны прежнею ролью.

Меня пронзает злая любовь

Томительной прежней болью.

И как, опять потеряв покой,

Не клясть себя поневоле?

Не мне ли жизнь казалась пустой

Без прежней привычной боли?

Ну что ж, спасибо вам и на том,

Спасибо вам за науку -

Что трудно прожить спокойным трудом,

Что жизнь придумает муку.

Андрей Добрынин

* * *

Мой светлый ангел, только вас

Я втайне преданно люблю.

Что делать, знаю, вы не раз

Меня видали во хмелю.

Как до беспамятства не пить?

Иначе не помочь беде:

Весь мир я должен позабыть,

Ведь в этом мире вы везде.

Забыть, чтоб мигом день мелькнул

В кругу податливых девиц,

И смрадным выдохом разгул

Мне опалит круги глазниц.

Вы возмущаетесь? О да,

Ведь ничего позорней нет,

Иначе жили вы всегда,

Понять ли вам весь этот бред!

Покорно съеживаюсь я

И воли не даю словам,

Над скверной моего житья

Парить предоставляя вам.

Андрей Добрынин

* * *

Не в силах не быть одинок

И вновь одиночеством мучась,

Я помню - беспечно-жесток,

Мне ангел принес эту участь.

Он знает ли, как от друзей,

От прежних отрад он уводит

Туда, где дорогой своей,

Судьбою проложенной, ходит?

И там повстречаюсь я с ним.

Играй же, рассеянья ради

Мой ангел, - не взглядом моим,

А раненым сердцем во взгляде!

Не смогут усилья ничьи

Сломать непреложность прицела,

Что метит во взгляды мои

Твоих беспощадные стрелы.

Играй же, не ведая зла,

От жизни мне надо так мало -

Чтоб снова и снова стрела

Открытое сердце пронзала.

Безумной мечтой обуян,

Стремясь к невозможному раю,

Я вновь, как святой Себастьян,

От этой игры умираю.

Андрей Добрынин

* * *

Как быть циничному повесе,

Что отвечать, коль все подряд

Знакомые "Христос воскресе!",

Со мной встречаясь, говорят?

Жила в душе насмешка злая,

Весь мир готова осквернить.

Стою и недоумеваю:

Кто смог меня переменить?

Тоски и скуки погребальной

Ярем привычный сокруша,

Невинной радостью пасхальной,

Весной наполнилась душа.

Полна во счастье сладкой веры,

Которому названья нет,

Душа опять живет без меры,

А с ней живет и Божий свет.

Опять дрожит она, не в силе

Весь блеск весны перенести.

Мой мир не вы ли воскресили,

Явившись на моем пути?

В толпе замечу оживленной

Ваш облик - чудо из чудес,

И повторяю умиленно:

"Воскрес, воистину воскрес!"

Андрей Добрынин

* * *

Друзья, мы не увидим впредь

Великолепней воскресений!

Я приглашаю вас смотреть

Балет толпы в грязи весенней.

Здесь ярких множества одежд

Причудливо перемещенье,

Ворон же с поступью невежд

Несправедливо возмущенье.

Пусть тротуары залило,

Но слякоть в созерцанье млеет

И неба нежное тепло

Сладчайшей музыкою веет.

И топчет синеву толпа,

А слякоть блики излучает

И все затейливые па

Аплодисментами встречает.

* * *

Вы пишете - в одном конверте

На сто - неправды и прикрас.

Сейчас я болен, и, поверьте,

Мне совершенно не до вас.

И нечего вздыхать и охать

И делать из меня осла:

Свела нас с вами только похоть,

Она же нас и развела.

Андрей Добрынин

* * *

Товарищ мой, вооружись гитарой,

Аккордов ряд на грифе излови,

Пусть хоть на миг звучанье песни старой

Вернет нас в край надежды и любви.

Ах, этот край! Там вскачь минуты мчались,

Но новизну несли с собой они,

Не потому ль нам долгими казались

Событьями расцвеченные дни?

Мы безразличья горького не знали

И был нам легок увлечений плен,

Но сами мы порою ускоряли

Глухое назреванье перемен.

Они казались в будущем так зыбки,

Казалось, что исправим без труда

Мы те непоправимые ошибки,

Что походя мы делали тогда.

Вино не для забвенья нам служило,

Любили мы лишь для самой любви.

Тот край так тихо время отдалило, -

Товарищ мой, возврата не зови.

Виновны ль мы, что он казался вечным?

Как нам теперь ни строить жизнь свою -

Легко нам было только в том беспечном

И скорбью не отравленном краю.

Минутных бед вниманьем не подаришь,

Ведь знаешь ты - есть лишь одна беда:

То, что туда, любимый мой товарищ,

Не сможем мы вернуться никогда.

Андрей Добрынин

* * *

Гроза приблизилась, и в клочьях небо хмуро,

Завесы светлые заткали горизонт.

Шагаю по степи я - странная фигура,

И дождь порывами царапает мой зонт.

За шляпу я держусь из траурного фетра,

Застегнут доверху мой старомодный сьют.

В степи меж хлебных толщ, гонимы силой ветра,

Стада хвостатых лис зигзагами снуют.

Со всем, что есть вокруг, во мне не видно связи,

В костюме, под зонтом - в степи я так нелеп.

Шипящий грузовик раскинет веер грязи -

Он городу везет его насущный хлеб.

И, в вымышленный вид вникая удрученно,

Один плачевный смысл отсюда вывожу:

Сквозь необъятный мир не так же ль отчужденно,

Я вдаль, пугаясь бурь, бесцельно прохожу?

Андрей Добрынин

* * *

Корону я извлек из шкафа,

Как шпагу, отточил перо.

Мои друзья - князья и графы -

Меня встречают у метро.

Я пышный выход возглавляю,

Кто говорит, что мир ничей?

Он - мой, его я представляю

Для их восторженных очей.

В покоях дальних, с думой черной

Я был наедине пока,

Мой мир, - прекраснейший, бесспорно, -

Успел подпортиться слегка.

За внешним мнимым оживленьем -

Застой, так портящий народ.

Лишь с королевским появленьем

Весь мир и вправду оживет.

Днесь с возвышенья изреку я

Нездешней благости слова,

Мое вступленье знаменуя

В мои законные права.

Да все, имеющие уши,

Суетных дум забудут яд,

В свои запутанные души,

В окрестный мир вперяя взгляд.

Усовершенствовав державу,

Как подобает королям,

Тем самым власть свою и славу

Явлю я с гордостью друзьям.

Друзья, смешно предположенье,

Что мог открыть незнатный муж

Природы прелесть и движенье,

Движенье даже ваших душ.

Лишь мне неведомы ошибки,

Поэтому и правлю я,

И от одной моей улыбки

Ликуют графы и князья.

Андрей Добрынин

* * *

Неправда, друг мой, не двуличен я -

В стихах печален, в жизни - острослов,

Гуляка щедрый... Небогат улов

В потоке мутном вольного житья.

У вас, мои пропащие друзья,

У женщин и у вин любых цветов

Прошу я хоть минуту забытья,

Я всё забыть для этого готов.

Шальная жизнь, воспоминаний круг

Хотя бы на минуту разорви!

И легкомыслием всё это друг,

Двуличием напрасно не зови:

То лишь иная разновидность мук,

Смятение отвергнутой любви.

* * *

Самодовольно ухмыляясь,

Качаясь и дыша вином,

Теперь я часто вам встречаюсь

И не мечтаю об ином.

Теперь без всякого смущенья

Стремлюсь я низостью своей

Снискать хоть ваше отвращенье -

Ведь безразличие страшней.

Андрей Добрынин

* * *

Шесть лет прошли, как тяжкий сон,

Когда, рассудку вопреки,

И страх, и стыд - со всех сторон,

Тебе же не поднять руки.

Довольно! Слишком долгий срок

Та страсть, в разгуле и в тиши,

Высасывала жизни сок

Из дико бьющейся души.

Довольно тянется стезя,

Где я раздор в себе носил,

Когда бездействовать нельзя

И что-то изменить нет сил.

Довольно! Пусть наедине

С отчаяньем я был не раз -

Не благодарности же мне

За это требовать от вас!

И правда, жизнь у вас своя,

И что вам до страстей моих

И до того, что прожил я

Все эти годы ради них,

До памяти, где как ожог -

Все встречи с вами, каждый раз,

И до того, что я бы мог

На всё решиться ради вас

И, чтобы вас предохранить

От всяких бедствий впереди,

Всю боль, что только может быть,

Собрал бы у себя в груди.

Андрей Добрынин

* * *

Друзья мои, я раньше вас умру,

Вас пережить - ужасна эта участь,

Лишь дал бы Бог убраться подобру -

Другим не в тягость, самому не мучась.

Замрет в земле бесчувственная плоть,

Под ношей растекаясь непосильной.

Стакан вина и хлебушка ломоть

Поставите вы на плите могильной.

Что мертвой плоти Бахус и Амур!

Ваш дар - лишь для могильщиков нахальных,

А дух, коль жив, то тонок чересчур

Для радостей настолько матерьяльных.

Ему не надо траурных прикрас,

Ни тишины, ни пышности, ни лести.

Займитесь тем, что ранее не раз

С покойником вы делывали вместе:

Едой, питьем, плетением бесед -

Таким знакомым времяпровожденьем;

Земных, столь увлекательных, сует

Цинически-веселым обсужденьем.

Вино иссякнет - знаю я его

Коварный нрав, - но слишком не тужите

И, взяв стакан с надгробья моего,

Его без колебанья осушите.

Не заглушайте голоса забав

И всё допейте с похвалою другу,

Его нетребовательность приняв

Как скромную посмертную услугу.

Андрей Добрынин

* * *

Вслед бегу ветра и синих вод

Взрыхляет хляби моторный бот.

Под дизеля всхрапы и сиплый звон

Волнами волны сминает он.

От дрожи хода в ведре вода

Подернулась будто бы пленкой льда.

Взлетают горсти блестящих слез,

Всё ближе берег - златой откос,

И по обрыву меж птичьих нор,

Взобравшись наверх, мы вступим в бор.

Над ожерельем бегущих вод -

Златоколонный небесный свод.

Колонны, тяжко катясь, качнул

Всей хвойной Русью протекший гул,

И свода нет - лишь наклон лесов

Вслед ходу облачных парусов.

Хвалою гула волнуя бор,

Невероятный плывет простор

Безмерной вольной голубизны

Под скрип галерный сухой сосны.

* * *

Линяет небо. Облаков руно

Ползет на юг, к небесному подножью,

И, стиснутое космосом зерно,

Дрожит звезда мучительною дрожью,

Предчувствуя, что близящейся тьмой

Предметы будут слиты воедино

В торжественной гармонии немой,

В безмолвии космической лавины.

Увидишь, как излишен ты, живой,

Как только ночь своей державной власти

Откроет вдруг порядок мировой,

Что чужд равно пощады и пристрастья.

Увидишь, от пространства и времен,

От всех предметов властно отрешенный,

Что накипь жизни не приемлет он,

Миропорядок, стройно завершенный.

И над землей, как вечности оскал,

Над толпами потупившихся зданий -

Ночных небес магический кристалл

С угрюмым блеском миллиарда граней.

Андрей Добрынин

* * *

Ах, Америка, злая страна,

Любит пить и гулять без закуски.

Уличная песня.

Тосковала душа и рвалась,

Дерзновенным мечтаниям рада,

Что отведаем воли мы всласть,

Светлых чувств обретем Эльдорадо.

И уж я повторял невпопад,

Что я вижу пленительный берег,

Край веселья и чистых отрад,

Что богаче обеих Америк.

Но когда-то я все же пойму,

Так, что сердце испугом застудит:

Все сойдется одно к одному,

И опять все по-старому будет.

Что ж, за скверную выпивку сесть

И подумать с улыбкой чужою:

Хорошо, что хоть это да есть

Для управы с шальною душою.

В скудном мире мечтанья мои -

Что в них толку, безумных и праздных?

Все сольется в хмельном забытьи

С чередой просветлений бессвязных.

Вновь тебя обманули, душа,

Утешайся хоть поступью гордой,

Как домой побредем без гроша,

С понапрасну разбитою мордой.

И в преддверии пьяного сна

Кровяные я выплюну сгустки...

Ах, Америка, злая страна,

Любит пить и гулять без закуски.

Андрей Добрынин

Послание М.Кантору в ответ на его стихотворение "Пучина богемы"

("Говорят, в Париже пьют аперитив..."

Ты сказал: "В Париже пьют аперитив",

Но напрасно ты к Парижу так учтив,

Ведь Париж - и то не выдумка, не блеф -

Это, в сущности, один огромный зев,

Для которого аперитив - пустяк,

Лишь частично заменяющий коньяк.

Кто не видел, как, взлохмаченный, с утра

С отвращением глотал коньяк Сера,

Иль как путал свои точечки Синьяк,

Слишком сильно приналегши на коньяк.

Если выберем Мане мы как пример -

Неспроста он зачастил в "Фоли-Бержер",

Говорят, блондинка-барменша тайком

Задарма его поила коньяком.

А когда ее портрет он снес в ломбард -

До горячки докатился Эдуард,

И, предчувствуя печальный свой конец,

Прошептал он: "Говорю вам как отец:

Сорок градусов - лишь это хорошо".

Так же счел его биограф Перрюшо

И, свой труд об Эдуарде дописав,

Нализался он, как тот известный граф,

Что особенно до выпивки был дюж,

Даже замок променяв на "Мулен-Руж".

Разложенец, как любой аристократ,

Ненавидел граф мадеру и мускат,

Но, наскучивши изображать канкан,

Коньяка он опрокидывал стакан.

Перламутровый сивушный перелив

На холстах своих правдиво отразив,

Пил сивуху, принимал и скипидар

За отсутствием "Курвуазье" Боннар.

Лишь увидев, что посудина пуста,

Мог действительно расстроиться Вальта,

И, с натуры возвращаясь, явный крен

Под влияньем коньяка давал Дерен.

Утопивши свой рассудок в коньяке,

Без сознания почти писал Марке,

И, поскольку накануне был он пьян,

Утром в ужасе разглядывал Сезанн,

Поминутно повторяя: "Что за черт!",

Завершенный накануне натюрморт.

Не боялся ни ударов, ни гангрен,

А боялся только трезвости Роден,

Перед "Гражданами города Кале"

Не однажды засыпал он на земле.

Накачавшись, не речистей сапога

Становился с балеринами Дега,

И он тискал их, угрюмо и молчком,

На сеансе, распаленный коньячком.

Андрей Добрынин

Даже сонный, бормотал: "Налей, налей!" -

Помешавшийся на выпивке Сислей.

Целовал уже дремавшего Руссо

В обе щеки разомлевший Пикассо

И кричал: "Чем увядать среди палитр,

Лучше выпью я с товарищами литр!"

Так, обязаны знакомством кабаку,

Посвящали они время коньяку.

Друг, я верю, ты не злоупотребишь

Тем, что выдумал безнравственный Париж,

Но, чтоб сбросить угнетение с души,

Без раздумий ты бутылку осуши;

Лишь почувствуешь - пыл творчества иссяк,

Так немедленно приобретай коньяк

И твори себе, как прежде, с огоньком,

Разогревшись старым добрым коньяком.

Андрей Добрынин

* * *

Я был, вероятно, на редкость нелеп

В смешной шевелюре из пакли,

Когда я внезапно на сцене ослеп,

Актер в бесконечном спектакле.

По сцене я двигался как автомат,

Смятение тщетно скрывая,

Не видя партнеров, на слух, наугад

Все реплики им подавая.

И понял я вдруг по речам невпопад,

Походке, звучавшей несмело:

Играли партнеры мои наугад,

И их слепота одолела!

Случилось немало постыдных вещей,

И зритель, наверно, смеялся,

Как, спутав другую с любимой своей,

Другой я в любви объяснялся.

Он видел: склонясь пред судьбой-госпожой,

Как принято в пьесе старинной,

Из рук ее сослепу жребий чужой

Я вынул с довольною миной.

Я был в заблуждениях не одинок,

Смешалось течение пьесы:

Герои не в тех погружали клинок,

Не тех надували повесы.

В восторге хвалу возносили не тем,

Не тем мы рекли приговоры, -

Так, теша кого-то неведомо чем,

Играли слепые актеры.

Тайком за кулисы направился я

Сквозь гам и слепое движенье,

Чтоб там втихомолку на куче тряпья

Оплакать свое униженье.

А зритель, смотревший на эту напасть, -

Неведомо, был ли он весел:

Я помню лишь мрака бездонную пасть

С зубами пустующих кресел.

Андрей Добрынин

* * *

Уставленный сосновым лесом, как колоннадой золотой,

Неколебим над беспокойной ржаною зеленью густой,

Лесистый холм из леса в поле вдается, словно полуостров,

И врезана в него дорога песчаной выемкой седой.

Жара дрожит желеобразно, от зноя выцвел небосвод,

И духота, заколыхавшись, теплом плотнее опахнет.

По пыли бархатной проселка пойдем мы к корабельной роще,

Где ключик в зарослях ольховых дает забвение забот.

В сосновый лес, сухой и чистый, друзья, войдите вслед за мной.

Циновка теплой гладкой хвои здесь на поверхности земной.

Средь шелковой травы поставим бутыль, остывшую в потоке,

За ветер выпьем, что колеблет благоуханно-горький зной.

Качаньем сосен, легким хмелем куда-то вдаль унесены,

Неторопливо размышляем и видим как со стороны:

В иссохших травах земляника теплей и ярче капель крови,

И мы лежим, дыша забвеньем в целебной горечи сосны.

Андрей Добрынин

* * *

Следите вы за мной, дивясь, что сей - писатель:

Прекрасновидных дам лукавый обаятель,

Ценитель кушаний, усердный Вакха жрец -

Не должен быть таков, по-вашему, певец.

Но не впадите в грех, к злоречию склоняясь:

Кто мог меня узреть, когда, уединяясь,

Покинув шумный свет, как древле Цинциннат,

Взыскую в тишине уже иных отрад,

Понеже в тишине и сладостном покое

Не властно над душой суетное мирское,

Не ощущаю зыбь житейских наглых волн,

В размеренных трудах, высоких мыслей полн.

Вам сей приютный вид весьма помнится дивен:

Давно ль блестящий свет мне сделался противен

И, переставши рвать его услад плоды,

Я Фебу посвятил усердные труды?

Да не смущают вас поэта перемены:

Всё тот же он, когда, взлетев вослед Камены,

С высот парнасских зрит главнейшее в земном;

Когда в кругу друзей ликует за вином,

Слагая множество замысловатых здравиц

В честь спутниц радости - податливых красавиц;

Когда за книгою прихлебывает он

Благоуханный чай, где плавает цитрон,

Вникая бережно в божественные звуки

Старинных мастеров и в таинства науки.

Умеренность грешна, коль сковывает дух,

Поэт, за двух трудясь, и празднует за двух.

Я паки повторю, хотя сие не ново:

Что в пагубу иным, то русскому здорово,

Опаска низкая иль поиски честей

Да не смиряют в вас кипения страстей.

И в празднества, и в труд дух полностью влагая,

Свой высший долг при том всё глубже постигая,

Запомните: сей дух, что чужд любых оков,

Камену росскую вознес до облаков.

Андрей Добрынин

* * *

На бульваре равнодушным оком

Незнакомка по тебе скользнет,

И внезапно болью, словно током,

Вдруг по нервам бешено хлестнет.

На занятиях лабораторных

Так лягушек сотрясает боль.

Этих встреч, таких болезнетворных,

Я ищу, как ищут алкоголь.

Ватными вдруг делаются ноги;

Спотыкаясь, дальше я бреду,

Как в бреду, не ведая дороги,

Глупо улыбаясь на ходу.

Крах здоровья, в довершенье драмы, -

Этих встреч печальный результат.

Фокусы моей кардиограммы

Эскулапов в ужас обратят.

Я рехнулся: все дела на свете

Для меня - бесцельная возня,

Лишь мучительные встречи эти

За событья принимаю я.

И, прозрев по горькому наитью,

Я вздыхаю, голову склоня:

Сам я не влияю на событья,

Лишь они влияют на меня.

И своею волей безусловной,

Что хотят, со мной они творят.

Я в физиологии любовной,

Видно, только жалкий препарат.

Андрей Добрынин

* * *

Гордясь, и унижаясь, и скорбя,

И радуясь обманчивым приметам,

Любовь моя, сама в безумстве этом

Спасения лишила ты себя.

Я мог помочь и многое спасти, -

Ты вздумала, с самой судьбою споря,

В смятенье унижения и горя

Меня к мечтам о чуде увести.

Всё кончено, должна ты умереть,

И ты молчишь, - но ты жива, я знаю,

Ты лишь забылась, пытку принимая,

И как узнать, не оживешь ли впредь?

Теперь я лишь спокойствия прошу,

И вместо мук, игравших прежде мною,

Томишь теперь ты лишь тоской глухою,

Но это я играючи сношу.

Теперь, любовь, ты никого не ждешь

И не зовешь. Навек со мной в разлуке

Любимая, и нет верней поруки,

Что ты, забыв смятение и муки,

Ни для кого уже не оживешь.

Андрей Добрынин

* * *

Судьба меня не испугала,

Ваш скорый утвердив отъезд,

Ведь сердце бедное устало

Нести свой непосильный крест.

О чем скорбеть? Лишь странно скучным

Мой город кажется сейчас.

Брожу по улицам бездушным,

Где больше мне не встретить вас.

Чему мне радоваться? Скудно

Меня встречает город мой.

Далек всего, что безрассудно,

Не торопясь, иду домой

И роюсь там в библиотеке,

Но не под силу мне читать.

Я слово странное - "навеки"

Сумел сегодня осознать.

Судьба исполнила угрозу:

Исчезнув на краю Земли,

Вы, как саднящую занозу,

Мне жизнь из сердца извлекли.

Андрей Добрынин

* * *

Вы жизнь мою не одобряли

И очень верно посчитали,

Что я переменюсь едва ли,

Мой бурный нрав не превозмочь.

Для лжи я не ищу отдушин -

Я впрямь был к вам неравнодушен,

Но, зову гордости послушен,

Я гордо удалился прочь.

Что ж, вы судили непредвзято:

Со мною трудно жить богато,

И беспокойства многовато

Я дал бы вам - уж мне ль не знать!

Я не сержусь и не ревную,

Но память не храню дурную

И нынче женщину иную

С друзьями буду поминать.

Мы разминулись - это было,

Но всё же нас она любила,

Вообразите - не просила

Взамен при этом ничего;

Частенько крепко напивалась,

Казаться лучше не пыталась,

Судьбы жестокой не боялась

И пострадала оттого.

Как вспоминать былое станем,

Мы, верно, память не обманем,

Когда добром ее помянем,

О ней совместно потужив, -

О ней, безвременно почившей,

Свой век сквозь пальцы упустившей,

Немало на веку грешившей, -

Как все, кто был и вправду жив.

Андрей Добрынин

* * *

Уходят лучшие из всех,

Любимейшие из любимых,

А сердце ищет новых вех

И утешений - даже мнимых.

Растет надежды огонек,

Пускай без нашего участья.

Мы намечаем новый срок

Предполагаемого счастья.

На эти планы положись -

И успокоится страданье.

Надежда - лучшее созданье

Того, кто создал эту жизнь.

Чтоб высший план осуществить,

Ее мы слушаем не споря.

Нам с нею жизни не избыть,

Как не избыть стыда и горя.

* * *

В новозастроенных местах

Не отдохнуть усталым оком

На симметрических рядах

Спокойно-безучастных окон.

В непостижимый будней плен

Здесь сам уходишь от себя ты -

Где плоскости белесых стен

Разбиты швами на квадраты,

Где небо белое и снег

Предметов связи разрывают

И из-под раздраженных век

Как будто зренье выпивают.

Кусты так ломки и низки,

Надворные постройки мелки,

Как стражи верные тоски

Над жизнью, данной на безделки.

Андрей Добрынин

* * *

Шипят по крошеву шажки,

По каше шлепающей талой.

Свои привычные прыжки

Не прекращает взгляд усталый.

Прыжки с предмета на предмет:

Толпа, в заботах об утробе,

И пачка из-под сигарет

На запаршивевшем сугробе,

И прутьев бурая кайма

Вдоль человеческих отрядов,

И безучастные дома

С разбухшей охрою фасадов, -

Напрасно! Чаемую весть

Нигде мой взгляд не обретает.

Небес засаленная жесть

Скучливый свет распространяет.

Порок не им ли порожден,

Что мне чем дальше, тем виднее:

Сегодня зримый мир лишен

Объединяющей идеи.

Найду из виденного мной

Докучней зрелище едва ли:

Весь мир, ослабший и сырой,

Лежит, распавшись на детали.

Андрей Добрынин

* * *

Дома вдали, как солнечною пылью,

Сияньем утра припорошены;

В тени балкона всплескивают крылья,

И песни голубиные слышны.

Пусть холод тенью укрывают зданья,

Но небо незаметно ожило,

И облаков размыло очертанья

Лазури горней первое тепло.

Оживлены грядущею весною,

Расширились привольно небеса,

И капли состязаются со мною,

Мгновенно познающим чудеса.

* * *

Багрово-сизый заревой стеклянных стягов перелив

Чешуйки редкие снегов копируют в миниатюре.

Сочащийся багрянцем диск, как рану, дымом обложив,

Ворочается тяжко град в плену безжизненной лазури.

Мороз безжалостно язвит, как разъяренный зимний зной,

Бульвар завешивает вкось дымов лиловою куделью.

В кристальной толще, лишь слегка подцвеченной голубизной,

Как веко лучника, звезда дрожит над движущейся целью.

Не зря так грозно над землей палящей язвою возник

Морозный исступленный день, возненавидевший движенье.

Вдруг ужас режущим крылом тебя коснется на мгновенье,

Из-за разорванных дымов метнувшись, как беззвучный крик.

Андрей Добрынин

* * *

Не зря, обретая богатство,

Себя мы теряем подчас.

Законы особого братства

Верны для любого из нас.

Товарищ, и самый любимый,

А я ему, словно врагу,

Гармонии неколебимой

И счастья желать не могу.

Как сердце творящее радо,

Товарищ, и ты испытал.

Из горя, тоски и разлада

Рождается слова кристалл.

К товарищу благополучье

Не смейте свое применять.

Как хуже ему или лучше -

Поверьте, вам трудно понять.

Пусть злые борения воли

Пронижут его существо,

Но в русле назначенной роли

Пускай они сдержат его.

Из долга сковать неизбежность -

Девиз перед этой борьбой.

Победы над словом - лишь внешность

Побед над самими собой.

* * *

В судьбе - ни проблеска ума,

Одна бесчувственная сила.

С тупым упрямством мне зима

Лишь неудачи приносила.

Я не хитрее был тогда,

Но и ничуть не безрассудней,

И все-таки ждала беда

За каждым поворотом будней.

Но истекли зима и март,

И принялся, без ясной цели,

Пугающий, безумный фарт

Меня преследовать в апреле.

Андрей Добрынин

* * *

Я уловил молниеносный взгляд,

Толпы мельканье зорким не помеха.

О щедрый рок! Я беспредельно рад

Дарованной иллюзии успеха.

Пусть это только мимолетный знак,

Но я и этим мало избалован.

Благодарю, прелестница! Мой флаг

Ожившей верой заново взволнован.

И вновь во мне волнуется певец -

Уж так я ко вниманью непривычен.

Спасибо вам! Пускай лишь как самец,

Но все-таки я вам небезразличен.

* * *

Мои надежные друзья

Мне сообщили, что намедни

Ты вновь решился про меня

Распространять пустые бредни.

Ты, телом и душой скопец,

Вдруг стал ценителем искусства!

Ты квакаешь, что я, певец,

Вульгарен в описаньях чувства,

Что без прикрас я не могу,

Что мой язык излишне бросок,

Что я рисуюсь, даже лгу, -

Да что ты смыслишь, недоносок!

Тебе физически невмочь

Прочувствовать поэта душу.

Покуда цел, неси-ка прочь

Свою откормленную тушу.

Советую, гроза лжецов

И пустословия гонитель,

Усвоить из моих стихов,

Что я до шуток не любитель.

Гляди, поймаю в темный час

И докажу тебе в два счета,

Что чем больней колотят нас,

Тем громче голосить охота.

Андрей Добрынин

* * *

За домами заря угасла,

Но в апреле ласкова тьма.

Легким вздохом златое масло

Покачнуло в пруду дома.

Тихо чмокает, засыпая,

За спиной оставшийся пруд.

Благосклонно все созерцая,

Прохожу привычный маршрут.

Я доволен: пусть ночь бездонна -

Это скрыто в чаду огней,

Лишь провал двора полусонно

Опахнет дыханьем теней.

Вдруг со стонами грудой смеха

Разродится дверь кабака.

Мне, незримому, всё - утеха,

Моя поступь, как дух, легка.

Впереди, в районе далеком,

В позолоте праздник царит,

А вблизи - орнаменты окон

Отбивают беззвучный ритм.

И вечерний, льстивый, как челядь,

Путь метущая до дверей,

Ветерок бессилен развеять

Одуванчики фонарей.

Андрей Добрынин

* * *

Юнцы в мечтаниях горят,

В себе не ведая сомненья,

Не зная про коварный яд,

В душе живущий от рожденья.

Так, мной теперь оценено,

Внимательно и объективно,

То, что еще не так давно,

Как падаль, было мне противно.

Стыда не в силах ощущать,

Теперь единственно могу я

В себе злорадно отмечать

Повадки хама и холуя.

Со временем крепчает яд,

И все людские поколенья

Лишь плоти роковой распад

Спасал от полного паденья.

* * *

Уходит, уходит что-то,

Уходит неотвратимо,

Отравлена дня забота,

Тревогой душа томима,

И мысли идет охота

На то, что неуловимо.

Уходит, как будто тает,

Легко - и все-таки больно.

Отравою плоть пронзает,

И та легка и безвольна.

И снова день истекает.

Иль дня тебе не довольно?

Ищи же, скитаясь в безднах,

Разверзнутых тьмой ночною,

В пространствах, уже безвестных,

Над тихой водой речною,

Где рати высот небесных

Беседуют с глубиною.

Андрей Добрынин

* * *

Ныне, друг, утихли наши страсти

И уравновесились умы,

А когда-то у страстей во власти

Много побезумствовали мы.

Это было, право, недостойно,

Кончилось - и к лучшему, поверь.

Мы теперь на все глядим спокойно,

Мы иными сделались теперь.

Пережили давешнюю муку,

Заплатив ценою горьких слез

За довольно скучную науку

Ничего не принимать всерьез.

* * *

Граница рухнула. Бегут войска.

Черны на небе дыма облака.

В них скачет солнце, как зрачок кровавый.

Дороги залиты людскою лавой,

Скрипят колеса, завывает скот -

Времен последних ширится исход.

Грохочут стенобитные машины -

То город превращается в руины

И пламя перемалывает в прах

Сокровища в пылающих дворцах,

И лопается мрамор раскаленный,

И в корчах трещин рушатся колонны,

И кровь, что на ступенях пролилась,

В дыхании пожара запеклась.

Вновь на дороге топот, крик и вой.

Глядит с холма на это верховой.

И перед крючконосым, бородатым

Вождем, сидящим на коне мохнатом,

Проходят воины - в звериных шкурах,

С рогатинами, в космах белокурых,

И, как в потоке, в толчее голов

Плывут телеги и рога волов.

Вздымая на шестах кабаньи морды,

Проходят к югу варварские орды,

Клокочет полчищ буйная река,

И мир вступает в Средние Века.

Андрей Добрынин

* * *

Злобных духов лётом раздраженным,

Крыльев трепетанием бессонным

С неких пор наполнился мой дом.

Механически стрекочут крылья,

В ритме лихорадочном бессилья

Вьются над любым моим трудом.

Бедный разум бьется в лихорадке,

И, утратив мужества остатки,

Я бегу, но лишь открою дверь -

Вспомню: теми, кем я окружаем,

Я за деловитость уважаем, -

Следует актерствовать теперь.

Что ж, пойду в своей привычной маске;

На площадках лестничных - салазки,

Мусорные баки, полутьма.

Где я видел солнечные краски,

Создавая красочные сказки

В утешенье сердца и ума?

Тот же дом и надписи по стенам,

Вся округа с видом неизменным,

Бедных будней беспросветный бред!

Боже мой, каким же безрассудным

Надо быть, чтоб в этом мире скудном

Ждать чего-то от грядущих лет!

Дни и годы, занятые ложным, -

Уходя, всё менее возможным

Делаете вы благой исход.

Время, чуждо злобы и пощады,

Унося минутные отрады

И надежды унося, течет.

Ты ведь ждал блестящих изменений,

Но подумай: среди всех явлений

В чем ты видел нового залог?

Вновь в конце земных коловращений

Вижу камень крапчатый ступеней,

Прихожу на собственный порог.

Сумма шансов на день умалилась,

До утра актерство прекратилось,

Я войду и поверну засов -

И опять начнется наказанье:

Тех же крыльев злое стрекотанье

Или просто тиканье часов.

Андрей Добрынин

* * *

Смутила детство вольное мое

Ущербность жизни, понятая рано.

Не в меру рано я обрел чутье

На скрытые в явлениях изъяны.

Погожий день томил меня жарой

И насекомых тягостным гуденьем,

И увлеченье резвою игрой

Сменял я безотчетным охлажденьем.

Я помнил о коряжинах на дне,

О черной гнили, - в заводи плескаясь,

Уже тогда так часто не вполне,

Не всей душой отрадам предаваясь.

И, смерти власть безвременно поняв,

Уже тогда, не в силах уклониться,

Я прерывал беспечный бег забав,

Чтоб пристальней взглянуть в ее глазницы.

Из детства стоит многое забрать,

Но прозорливость там оставить надо,

Ведь трудно жизнь любить и презирать

И не упасть под тяжестью разлада.

* * *

Опомнись, друг, о чем ты тужишь?

В плену у горя своего

Ты только слабость обнаружишь

И не поправишь ничего.

Не оскверняй уничиженьем

Души возвышенной своей.

Пренебреги пренебреженьем

И память о любви развей.

И даме это не в убыток -

Другой найдется молодец.

Тот, кто отверг бесценный слиток,

Тем самым предпочел свинец.

Андрей Добрынин

* * *

Казак воротился к родимой земле,

Въезжая в станицу, качнулся в седле.

Его у околицы встретила мать

И чадо свое принялась упрекать:

"Почто же ты, чадо, без разума пьешь,

Пьянехонек едешь, вот-вот упадешь!

Замажешься грязью, нацепишь репей -

И будет мне стыдно от добрых людей".

И матери вторит, бранится жена:

"Тебе, - говорит, - что потеха война,

И горе людское тебе не беда,

Раз пьяным, бесстыдник, ты едешь сюда".

"Вы правду сказали, - ответил казак, -

Я еду с гульбы - не доеду никак.

В венгерской земле, на полях боевых,

Поднес мне германец три пойла хмельных.

Попробовал, мать, - видно, лишку хлебнул,

Недаром до дому мой хмель дотянул.

Сначала винцом угостили хмельным -

Тяжелым снарядом, осколком стальным,

А после другим угостили винцом -

Горячею пулькой, летучим свинцом.

А после, чтоб гостю не выйти живым -

Широким германским штыком ножевым.

Один я пришел из венгерской страны,

Казаки остались - уж больно хмельны".

* * *

Сирени крепнет аромат,

Волнуя сумерки, как хмель,

А тьма обсасывает взгляд,

Как голубую карамель.

На ясном фоне парк ночной

Являет купы древних рощ,

Объемов, вылепленных тьмой,

Почти пугающую мощь.

Растет цветенья торжество,

Ему все тягостней молчать,

И безразличья моего

Никто не хочет замечать.

Андрей Добрынин

* * *

Не надо плакать надо мной,

Ведь тьма не одолела:

Трепещет радостной струной,

Встречая бурю, тело.

Превыше мимолетных мук

В душе осталась сила,

Раз этот трепет рвет из рук

Балконные перила.

В душе кипят невольный страх

И дерзкая отвага,

А рать чудовищ в небесах

Не убавляет шага.

Порой, выискивая цель,

От злобы содрогнется,

И ветер, как огромный шмель,

Упрямо в стекла бьется.

Подкравшийся неслышно мрак

Вдруг в громе нестерпимом

Заставит потрясенный зрак

Весь мир увидеть мнимым.

Но вспышку бреда побороть

Достаточно мгновенья,

Мир снова обретает плоть

Со вздохом облегченья.

И, шум всеобщий бередя,

Уже под лепет струйный

Завесы легкие дождя

Вздувает ветер буйный.

Андрей Добрынин

* * *

Чересчур поставил многое

Я на даму на червонную,

Лихо выиграл убогое,

Хоть кривое, да бессонное.

Молодые да упрямые,

Всё никак не наиграетесь,

Но хоть раз с червонной дамою

За игрою повстречаетесь.

Тут игра пойдет опасная,

И уж если не заладится,

Значит, лихо неотвязное

До могилы к вам повадится.

Будет корчить рожи гнусные,

Мерзость на ухо нашептывать,

Иль затянет песни грустные,

Иль пойдет плясать-притоптывать.

За гульбою разудалою

Не расстаться с черной думкою,

Ведь куда с вином ни жалую -

Ан уж там и лихо с рюмкою.

Берегитесь, братцы, чваниться -

Мол, спасет вино-гуляние:

Невеселое гуляньице

С черным лихом за компанию!

Одиночество замучило,

Вот, подумаешь, кончается -

Ан в руках-то только чучело,

Лихо со смеху качается.

Лягу я, забыться вздумаю,

Чтоб заспать тоску великую,

Ан уже сквозь тьму угрюмую

Лихо крадется, мурлыкая.

На земле никто не скроется,

Разве в землю кто отважится -

Тут-то он и успокоится,

Тут-то лихо и отвяжется.

Андрей Добрынин

* * *

Я болен странным недугом,

Мой дух как будто раздвоен:

Объят смертельным недугом

И вместе с этим спокоен.

Спокоен и не стремится

К свершенью чудных открытий,

Устав бесполезно биться

В тенетах внешних событий.

Сроднившись с житейским прахом,

Сложил безучастно крылья -

И он же порой со страхом

Глядит на свое бессилье,

На то, как сумел бесстрастно

В ничтожество окунуться.

Настойчиво, но напрасно

Зовет он себя очнуться.

Напрасно хоть звук ответа

В отчаянье вымогает,

А хуже всего, что это

Его ничуть не пугает.

Андрей Добрынин

* * *

Взлетайте, прекрасные птицы,

Вам нечего больше бояться,

Не сможет ловец воротиться,

За прежнее дело приняться.

Хоть насмерть его не сгубила

Суетных страстей лихорадка -

Ушла его дерзкая сила,

Ловецкая дерзкая хватка.

Пускай он и ходит, и дышит,

Но в жилах - отрава бессилья.

Он слушает - но не услышит,

Как плещут могучие крылья.

В угодья знакомые выйдет

И с горькою встретится новью:

Он смотрит - но больше не видит

Заветные птичьи гнездовья.

Чем так от страстей исцелиться,

Он думает, - лучше бы сгинуть.

Куда вы ни взмоете, птицы,

Вам душу его не покинуть.

Душа беспокойством томима,

Ведь он же доподлинно знает,

Что где-то неслышно, незримо

Прекрасные птицы летают.

Андрей Добрынин

* * *

Не соблазните вы меня

Богатством, славою, любовью.

Вся эта жалкая возня

Способна лишь вредить здоровью.

Я в каждом из житейских благ

Ущербность вижу слишком ясно.

Я вовсе не такой простак,

Чтоб утомлять себя напрасно.

Та цель, к которой я стремлюсь,

Для вас откроется нескоро.

В пути я не отягощусь

И пригоршней мирского сора.

Но для успеха моего

Здоровье вряд ли пригодится:

Я не унижусь до того,

Чтоб здесь до старости зажиться.

* * *

Стряхни свою одурь, запойная дрянь,

Простимся в дыму кабака.

Прощальная водка, налитая всклянь,

Как слезы, чиста и горька.

Когда-то, я помню, всех лучше ты был,

А после своею рукой

Бессмысленно Бога в себе загубил -

Я пью за его упокой.

То горечь ли винная стиснет гортань,

Рыданье ли я удержу?

Очнись на минуту, запойная дрянь,

Ведь я навсегда ухожу!

И я в одиночку расстанную пью,

Ведь ты задремал у стола.

Прощай! За погибшую душу твою,

Покойница доброй была.

Андрей Добрынин

* * *

Повсюду следовать за мной

Когда сумеет вам наскучить?

О близкие, проклятый рой,

Меня вы сговорились мучить!

И что, казалось бы, ясней:

Живи себе, других не трогай,

С поклажей подлости своей

Проваливай своей дорогой!

Так нет - вы рыщете вокруг,

Чтоб жить в крови и в каждом нерве,

Мой некогда свободный дух

Вы источили, точно черви.

Вы сердце надорвали мне,

В него протискиваясь силой.

Теперь в рабочей тишине

Раздолье памяти постылой.

Средь ваших мерзостных гримас

Ей словно нравится метаться.

Забыть хоть за бутылкой вас

Порой приходится пытаться.

Да только зря! И во хмелю

Я вас со злобой вспоминаю.

Я, вероятно, вас люблю -

Ведь я иной любви не знаю.

Андрей Добрынин

* * *

Плюмаж мой черен, и черен щит,

Черна и глуха броня,

Но в черных ножнах клинок лежит,

Который светлее дня.

Стремительней мысли мой конь вороной,

Волшебно его естество,

И черный мой пес повсюду со мной,

У стремени моего.

Крови людской я вовек не лил,

Мой враг породы иной:

Нечеловеческих черных сил

Многообразный рой.

В их край, где всё людское мертво,

Я смело пущу коня.

Их стаи бегут вдоль пути моего,

Не смея напасть на меня.

Меняя формы, как жидкий воск,

Пляшут, свиваясь в клубки.

Они бы рады выпить мой мозг,

Хищные, как хорьки.

Горы и пропасти громоздя,

Они не сдержат мой ход -

Меня мой конь, отвага моя,

По воздуху пронесет.

Обман ли вздумают предпочесть,

Приняв безобидный вид, -

Пес мой, верность моя и честь,

По духу их отличит.

Оставив плетенье бессильных чар,

Открытый примут ли бой, -

Мой меч со мною - чудесный дар,

Мне врученный судьбой.

Взмахну мечом - и дрожит кругом

Врагов несметная тьма,

Словно слепящим тихим крылом

Повеяла смерть сама.

Рабы познают тяжесть оков

И низость рабских работ,

Самой свободы услышав зов,

Едва мой рог запоет.

Со звонким вздохом падает сталь,

Дохнет сиянием взмах,

И нет врагов - лишь катится вдаль

Немыслимо легкий прах.

Андрей Добрынин

Но быстро минет победный миг,

И снова мне в путь потом -

Мне черный цвет доспехов моих

Не даст позабыть о том.

Андрей Добрынин

* * *

Белесым утром с тобой вдвоем,

Мой друг, мы выйдем и до обеда

Неспешно город наш обойдем,

Определяя размер победы.

Забудем, что в будущем много бед,

Достигли главного мы с тобою:

Городом, снившимся столько лет,

Мы наконец овладели с бою.

Мы побеждали так тяжело,

Враг был настолько зол и упорен,

Что не припомнить, когда пришло

Чувство, что город уже покорен.

Не объяснит никакой мудрец,

Как этой трепетной жизни биенье

Мы подчинили ритму сердец,

Превозмогая сопротивленье.

О город! Бешеной жизни всей

Сердце стучащее! Дни за днями

Наши сердца сквозь толщу камней

Тебя пронизывали корнями.

Лишь в это утро мы до конца

Нами свершенное оценили:

Весь этот город наши сердца

В себя вобрали и подчинили.

Пусть разорвется бренная грудь -

Благословенна участь такая.

Неспешно городом держим путь,

Пристальным оком во всё вникая.

В нашей державе забытых нет,

И с полным величия безучастьем

Мы миримся с тем, что весь белый свет

Следит, притихнув, за нашим счастьем.

Андрей Добрынин

* * *

Пересекли кольцевую трассу,

Глубже в столицу, утонем в ней!

Мы полосуем влажную массу

Переливающихся огней.

Лишь замирая у светофора,

Дыханье города мы различим.

Успокоительный пульс мотора,

Слишком домашний, рожден не им.

Порядок квадратов цветных горящих -

В нем напряженье ритма живет;

Нечто созреет в громадах молчащих -

И новый ритм внезапно зажжет.

Сгустилась тьма и воздвигла стены,

Реальная жизнь притаилась в ней.

Беззвучного ритма беззвучны смены -

И вновь напряженный покой огней.

И пусть мы опять полетим стрелою

В шипящей, мерцающей, злой гурьбе, -

Мы нарушителями покоя

Только кажемся сами себе.

Андрей Добрынин

* * *

Ярко освещенные зданий декорации,

Черный свод сиреневым светится чуть-чуть.

Под февральской слякоти скучные овации

Я на действо площади выхожу взглянуть.

Люд в лохмотьях говора и машин мерцание

В общей лаве движутся слепо, наобум.

Что прервет бесцельное лавы колыхание?

Не ладошей снежных ли шлепающий шум?

Нет, не развивается это представление,

Символ неизменности - здание-макет.

В лепете бессмысленном самовосхваления

Здесь на все стремления слышится ответ.

И, помимо мнимого, ничего не знающий,

Ты замрешь ли некогда, бедный человек,

Видя из-под черного свода залетающий

В помещенье площади настоящий снег?

* * *

Вернуть ли прежнюю отвагу

Оцепенелому уму?

Я рыбу мерзлую - навагу

Из холодильника возьму.

Пока оттаивает рыба,

Я буду терпеливо ждать

И на мучительную дыбу

Свой ум упорный водружать.

Пусть груз науки кабинетной

Его как холодом сдавил,

Но рано, нежный и суетный,

Он от своих отрекся сил.

Пускай помается на дыбе,

Пока спастись не научу:

Подать стихи к тушеной рыбе

Чувствительному палачу.

Андрей Добрынин

* * *

Случается ночами - вдруг,

Как бездна, опустеет грудь,

И так захватывает дух,

Что, как ни силься, не вздохнуть.

Как позабыть о тех ночах,

Забыть растерянность свою,

Беспомощность и дикий страх

У этой бездны на краю,

И то, как мечется душа

Перед провалом забытья,

Как тихо-тихо, чуть дыша,

От бездны отдаляюсь я?

Мне ничего не изменить,

И с двух концов я свечку жгу,

Как раньше, с бездной пошутить

Легко и весело могу.

И вновь смятеньем дышит ночь,

И нету в том ничьей вины,

Что тем, кто мог бы нам помочь,

Мы, как ни странно, не нужны.

Андрей Добрынин

* * *

Мои повадки были злы и гадки,

Мои грехи мне замарали хвост.

Теперь мне гадки прежние повадки,

Я дружелюбен, искренен и прост.

Забыл я злобу, каверзность и хищность

И по ночам мечтаю до утра.

Кто изменил мою дурную личность,

Отмыл мой хвост в источнике добра?

Я только ей одной обязан этим -

Кто всех зверей мне ближе и милей

И чей мы с ликованием отметим

27-го марта юбилей.

Спасибо ей, души моей хозяйке,

Теперь и я по-божески живу:

С овечками пасусь я на лужайке,

У ручейка я незабудки рву.

Никто теперь во мне врага не видит

И даже заяц верит мне теперь,

Но если кто-то вдруг ее обидит,

Во мне опять проснется хищный зверь.

Любого за нее порву на части,

Я за нее - и в воду и в огонь,

Лишь мог бы я держать порою в пасти

С благоговеньем нежную ладонь.

Я жертвовать вкуснейшими вещами

И с целым светом ссориться готов,

Лишь чуять бы порою за ушами

Касание жемчужных ноготков.

И не нужна мне жирная добыча,

Вполне доволен я своей судьбой,

Когда я в упоении мурлычу

У ног ее, поднявши хвост трубой.

Андрей Добрынин

* * *

Ревя, рыча, хлеща хвостом,

Я вырвусь на тропу разбоя

И понесусь по ней потом,

Уничтожая все живое.

Хорошим быть - какая блажь!

Бродить с овечками у речек!

Уж лучше, впав в свирепый раж,

Сожрать с костями всех овечек.

Сулите мне любой Эдем -

Я разбушуюсь только пуще,

Не поступлюсь нимало тем,

Что мне как хищнику присуще.

Томясь, лежать у чьих-то ног,

Глядеть услужливо и кротко!

Один рассчитанный прыжок -

И я вцеплюсь кумиру в глотку.

Я стану вновь самим собой

И вновь звериному народу

Явлю свой яростный разбой,

Свою свирепую природу.

Андрей Добрынин

* * *

Что нам на душу Бог ни положит -

Чья душа нам на это ответит?

Упадешь - и никто не поможет,

Пропадешь - и никто не заметит.

И безвестности темная толща

Безответно твой зов поглощает.

Кто-то сможет всё вынести молча -

И безвестностью той же кончает.

Ты по ветру уносишься пылью,

Ты по водам уносишься сором.

Да, безвестность рождает бессилье,

Примирись же с ее приговором!

Пусть душа твоя жаждет разлиться

Необузданно и беспредельно -

Ты всеобщего только частица,

И тебя не воспримут отдельно.

Но, почувствовав это влеченье,

Не сменяй его пыла зевотой.

Ты безвестности ограниченья

Превозможешь усердной работой.

Расширяйся всё далее духом,

Всех людей населяя собою,

Стань их речью, их зреньем и слухом,

Надели их душою живою.

Во всеобщем частицей не канув,

Вольный дух позабудет границы

И в движенье людских океанов

Равной мощью сумеет разлиться.

Лишь тогда твой уход отзовется

Беспокойством в любом человеке.

Все почувствуют: этим кладется

Для их духа преграда навеки.

Ощутят твой уход как границу

Обострению слуха и зренья,

Как взлетевшую чудную птицу,

Уронившую часть оперенья.

Андрей Добрынин

* * *

Стакана граненого грубая грань

По грани другого гремит.

Кончай озираться, робеть перестань,

Не бойся возможных обид.

Пусть горечь смывается горьким вином -

Ты вновь обретаешь себя.

Ты счастье отыскивал в чем-то ином,

Бесценное время губя.

Ты душу изранил, трудясь на молву,

Стараясь хорошим прослыть.

Зови же на помощь родную Москву,

Чтоб раны сумели заплыть.

Мой город, тебя я всегда любил,

Сними с души моей грех!

Ведь я единственный долг забыл,

Стремясь угодить на всех.

Но вновь я прежний и вновь с тобой,

Содрав коросту личин.

Раздуй же пламень бывалый мой,

Я сделаю новый почин!

Разлей же, Москва-река, грозную водь,

Заката литейный замес -

Над лавой плывет моя пылкая плоть,

Как флагман великих повес.

Когда в гранитный желоб реки

Выпустит плавку закат,

В мозгу зазвенят созвучий клинки,

Сделанный здесь булат.

Андрей Добрынин

* * *

Свет будней истощил мой дом,

И дом с утра - не дом, а келья,

В которой я томлюсь стыдом

Куда больнее мук похмелья.

Как долго приходилось пить,

Куда-то мчаться вслед за всеми.

Настало время искупить

Всё уничтоженное время.

Свой долг кощунственно забыв,

Я сутки тратил не считая,

Бесцельный бешеный порыв

Сонливость стерегла тупая.

Блудливый пыл, кабацкий смрад,

Всё, что обрел, припомню ныне,

Своих речей пьянящий яд,

Не правды полных, а гордыни.

В пустынной бледной тишине

Я хода муки не нарушу.

Она уйдет, оставив мне

Расслабленной и чистой душу.

Лишь те, с чьей плачущей душой

Раскаянье сводило счеты,

Познали до конца покой

Смиренья, тишины, работы.

Андрей Добрынин

* * *

Мелкий дождь лишь тем и заметен,

Что мой взгляд как будто знобит.

Неопрятный день неприветен,

Ветер лужи рывками рябит.

Небо клочья плавно теряет

Над щетиной нищей дерев.

Дождь, усилясь, вновь начинает

В мелких лужах кружочков сев.

Словно соты, следы на грязи

Привлекают рой дождевой,

Но ничто вожделенной связи

Не поддерживает со мной.

Скудный мир, душе утомленной

Что-то большее дать спеши,

Кроме бледной тоски оконной,

Испивающей кровь души.

* * *

Птичьих кличей водопад

Льется в гроты крон древесных,

Звонче отзвуки звучат,

Отскочив от стен отвесных.

Праздничный и нежный свет

Дымкой в воздухе витает,

Глянешь - вот его и нет,

В буднях он незримо тает.

Утро, мало ты живешь,

Но, избыв мои сомненья,

Щедро в сердце мне прольешь

Утешенье обновленья.

Пусть же праздник чистый твой

Ликованьем в жилах бродит

И с балкона в мой покой

С пеньем голуби заходят.

Пусть я сделаюсь опять

Слепо верящим невеждой -

Чтоб суметь тебя принять

В сердце новою надеждой.

Андрей Добрынин

* * *

Когда гнетет тебя тоска,

Утешься радостью простой,

Что в кружке доброго пивка

Таится, в толще золотой.

С собою взять не позабудь

Авоську с вяленым рыбцом,

Не пересушенным ничуть,

С упругим розовым мясцом.

Возьми товарища с собой -

Наполнив кружечек по шесть,

Во двор ступайте из пивной,

Найдите место, где присесть.

Над головами голытьбы

Листва, как галька от волны,

Клокочет с ветром, и судьбы

Любые козни здесь смешны.

Найдутся нужные слова,

Чтоб все невзгоды осмеять,

И будет ласково листва

Переливаться и сиять.

Плывущий тополиный пух

Перетекает в облака,

И нежно утопает дух

В сиянье неба и пивка.

Андрей Добрынин

* * *

Любимых, помнится, своих

Так было радовать легко нам

Безделкой, купленной для них,

Иль разговором немудреным.

Мы осчастливить их могли

И кратковременным участьем,

Но с увлеченьем повели

Погоню за неверным счастьем.

В душе мешающую твердь

Нам было некогда расплавить.

Нас образумит только смерть -

И ничего не даст поправить.

А тот, кто дальше должен жить, -

Какое счастье он добудет?

Ведь нас никто уж так любить,

Как те, ушедшие, не будет.

* * *

Не печалься, молвлю брату я,

Что не всё нам жизнь дает.

Воздаяние оратаю -

Тяжкий труд и горький пот.

Без корысти он богатую

Жатву к свету изведет.

Да, к неявным изобилиям

Тропы верных пролегли.

Лемех с чувственным усилием

Вспарывает плоть земли -

С этим творческим насилием

Новый дух мы обрели.

Не казной мирской докучною -

Духом было нам дано.

Плугом, песнею ли звучною -

Все мы делаем одно:

Землю вспахиваем тучную,

Сеем новое зерно.

Андрей Добрынин

* * *

Большая рыба с унылым ртом,

Плыву лабиринтами рифа города.

Проходит сквозь стайный людской содом

Моя безучастная морда.

Словно в дивных подводных садах,

В витринных толщах я проплываю

И в уличных ищущих корма стадах,

В которые хищно влетают трамваи.

Надежды не на что мне возложить,

Не рыбье дело - гнаться за счастьем.

Всё так же тупо я буду жить,

Превозмогая всё безучастьем.

* * *

Состав залязгает нестройно,

Задергается на бегу,

И я опять, Москва, спокойно

Тебя покинуть не могу.

Опять я расстаюсь с тобою,

Скорбями смутными томясь,

Ведь слишком тесной и больною

С годами стала наша связь.

Хмельного - в дальнюю дорогу

Опять меня благослови,

Ведь ты взрастила слишком много

Докуки, боли и любви.

Андрей Добрынин

* * *

Как странно просто вдруг ушло,

На утре пасмурного дня,

Всё раздражение, всё зло,

Что будней бег вонзил в меня.

Не стал я лучше и добрей,

Я тот же, что и прежде был,

Но в череде суетных дней

Я нечто главное забыл.

Нет смысла более в борьбе,

Я ничего не отстоял,

Раз что-то высшее в себе

В погоне будней потерял.

Не оживить былых проказ

Твоих, живительное зло.

Я много вижу и сейчас,

Но главное ушло, ушло.

Та мощь высокая ушла,

А что остаток для меня?

Ожесточения и зла

Мне не нужна уже броня.

Растерянности и тоски

Не пересилю, увидав,

Как мир распался на куски,

Былую цельность потеряв.

Меж ясных рельсовых полос,

В подруги ветками взята,

От скудных вздрагивает слез,

Слез веток, - лужа-сирота.

Глазами тусклыми следит

Громадный дом за ходом туч,

Но все глаза заголубит

Прорвавшийся нежданно луч.

Через трамвайные пути

Бредет старуха не спеша.

Сумей так кротко пробрести

Свой путь оставшийся, душа.

Я тихий угол отыщу

И успокоюсь в тишине,

И никому не отомщу

За всё, что умерло во мне.

Андрей Добрынин

* * *

Поверьте, вам не по уму

Суметь мне заступить дорогу.

Я всё равно свое возьму,

Его и так не слишком много.

Богатство мне не суждено,

Тут я с прискорбием смиряюсь,

Но всё дешевое вино

Я выпить дерзко попытаюсь.

И больше нечего вписать, -

Мне верно трезвость подсказала,

А много это или мало -

Она не в силах подсказать.

* * *

Товарищ, попусту не злись

И не гляди так мрачно.

Пусть наши карты разлеглись

Сегодня неудачно.

Пусть карты лучшие легли

И не на нашу руку,

Но мы недаром превзошли

Картежную науку.

Придется послужить добру

Всем нашим неудачам.

Свою особую игру

Сегодня мы назначим.

Не пригодятся хитрый нрав,

Нахальные ухватки,

Ведь можно выиграть, не взяв

И ни единой взятки.

Пусть жизнь смеется, насдавав

Тузов своим лакеям,

Но, четко мизер разыграв,

Мы выиграть сумеем.

Андрей Добрынин

* * *

Вы ждете, что будут вас ублажать,

А попадете в мою засаду.

Уж тут-то вам не удастся сбежать -

Настигну и врежу ногой по заду.

Опять, снисходительный вид приняв,

Хотите судить меня, дуралеи?

Ужо не уйдете! Я, вас догнав,

Хорошую вам оплеуху вклею.

Ужо я вас отучу болтать,

Высказывать ваши дурацкие мнения.

Достаточно вам тумаков надавать -

И вы излечитесь, нет сомненья.

Раз вы перестать таскаться ко мне

С речами глупыми не хотите,

То пряжка есть на моем ремне,

Вы скоро это вполне ощутите.

Апломба вашего не терплю

И вашей веры в свою значительность.

Я брань, словно грязь, вам в рожи влеплю,

Чтоб вас потрясла ее оскорбительность.

Тот, кто знал вдохновенье, из этих слов

Почерпнет основное, что в них заложено:

С публикой, с этим стадом ослов,

Обращенье лучшее невозможно.

Андрей Добрынин

* * *

Глупо думать, что жестоко

Жизнь обходится с тобою.

Безразличный ход потока -

Вот что названо судьбою.

И куда бы ни прибилась

Жизнь, влекущаяся слепо -

Для судьбы вражда и милость

Одинаково нелепы.

Позабуду о гордыне,

Всё приняв беспрекословно,

Возлюблю лишь то отныне,

Что дается безусловно -

Мира видимого диво,

Радость вечную простую,

Но и это молчаливо,

Сам в себе переживу я.

К чувствам, властвующим мною,

Все приходят одиноко,

Так, душа, и нас с тобою

Юность не поймет до срока.

Залюбуюсь миром молча,

Взором, кротко-просветленным:

Мягким, словно в водной толще,

Светом, в парке распыленным,

Ласковой осенней сенью,

Тканной золотом паучьим.

Нашему непротивленью

Мы ведь юных не научим.

Андрей Добрынин

* * *

Ты вычислил всё - и дивно светло

Теперь на твоем пути,

Но берегись: опасно число

Слишком превознести.

Оно, быть может, твой верный друг

И много ему дано,

Но раздвоенья давний недуг

Носит в себе оно.

Ты всю неверность его естества

Как следует рассмотри:

Один - не один, и два - не два,

И три - это вряд ли три.

Великое в малом живет порой,

В большом - гнездится распад.

Ты выстроишь четкий численный строй,

Но высший расстроишь лад.

Вглядись, чтоб выбрать наверняка,

До слез, до трепета век.

Число для тебя неверно, пока

Ты сам еще человек.

А не захочешь - не обессудь,

Накажет жизнь поделом:

Утратишь свою особую суть

И тоже станешь числом.

Андрей Добрынин

* * *

Мы в радости растем, наш дух до срока нем,

Но в нем высокий зов однажды воцарится,

Когда в вечерний час наш тихий Вифлеем

Вдруг новою звездой чудесно озарится.

На всех прольется свет, но только тот, кто зван,

Восстанет, чтоб идти, разбуженный лучами,

И труден будет путь, - но бурный Иордан

В определенный час расступится пред нами.

Незримая рука по свету нас ведет,

И этой же рукой воздвигнуты преграды,

Но вновь любой из нас пристанище найдет

В рыбачьем шалаше у вод Тивериады.

Мы в виде нищенском все земли обойдем,

Не соблазнясь нигде обогащенья скверной,

Но смрадных мертвецов мы грозно призовем

В определенный час на свет из тьмы пещерной.

Нас будет чернь травить, нас будут гнать князья,

Нам за добро лишь злом в отечестве воздастся,

Но просветления, о верные друзья,

В определенный час достигнуть нам удастся.

Андрей Добрынин

* * *

Причину позора найди в судьбе,

Реши, что успех вообще невозможен,

Забудь, что причина только в тебе,

Поскольку ты во многом ничтожен.

Лишь так в положении скверном своем

Предохранить сумеешь себя ты,

Но трудно вполне позабыть о том,

Что ущербность твоя во всем виновата.

Подспудная мысль беспокойство родит,

Припадки странного озлобленья,

И трудно будет уйти без обид,

Без непристойного исступленья.

И если от женщины просто так

Ты удалиться вряд ли сумеешь,

То лучше сразу ступай в кабак

И пей, покуда не опьянеешь.

Дочиста хмелем душу промой,

Чтоб она пустой и легкою стала,

А вовне - что только дорога домой

Тебя от бездумности отвлекала.

Глядишь - уже и памяти нет

О бабе со спесью Марфы-посадницы,

Лишь разметка шоссе вереницей торпед

Вылетает, гремя, из автобусной задницы.

Андрей Добрынин

* * *

Мелодия на славу,

И к ней не надо слов.

Порою, как суставы,

Хрустит паркет полов.

В негромких коридорах,

Где желтый пыльный свет,

Бумаги слышен шорох,

А трель гитары - нет.

В клозете писсуары

Трусливо ловят такт,

Но зря! Моя гитара

Звучит совсем не так.

Бездушное подобье

Мелодии моей

Машинописи дробью

Ползет из-под дверей.

Приглушены стеною,

Звучат обрывки фраз,

И засипит порою

В клозете унитаз.

Все звуки учрежденья

Сложились в общий строй

Мелодии терпенья,

Мертвящей и больной.

Но их напев докучный

С душой разъединен,

Ведь всё звучней беззвучный,

Во мне звучащий звон.

Пусть свет мертвяще-бледный

Все окна залил здесь,

Но музыкой победной

Я переполнен весь.

В стране телесной тесной

Всё яростней царит

Покуда бессловесный,

Лишенный звука ритм.

Чего здесь жду, робея,

С беспамятных времен, -

Всё это всё сильнее

В ничто вбивает он,

Пока не станет ясно

Неясное сперва:

Мелодия прекрасна,

Но к ней нужны слова.

Андрей Добрынин

* * *

Черный вечер объемлет столицу,

Истребитель излишних вещей,

И туман, как меха, заискрится

При стечении тысяч свечей.

От огней, что при входе встречали -

К свету сцены, в скрещенье дымов.

Декорации площади сжали

Клокотанье потока голов.

И, контрастом с массовкою тесной,

Где движенье - главная связь, -

То, как из-за кулисы небесной

Залетают снежинки, кружась.

Вновь на сцену готовлюсь вступить я

И поэтому должен спешить

Уловить направленье развитья,

Смысл движения определить.

Непрерывно очей напряженье,

Но увидится мне наконец

Лишь движение ради движенья,

Что ужасно для смертных сердец.

И, неведомой воле послушно,

Всё, что кажет движения вид,

На поверку мертво и бездушно,

Как стоящий вокруг реквизит.

Аффектации чужды излишней,

Доиграем же роль до конца, -

Тем верней, что с идеею вышней

Отмирают и наши сердца.

Андрей Добрынин

* * *

Свет покойно-белесый

И пушистая тишь.

Буры зданий отвесы,

Белы плоскости крыш.

И снежинки курятся,

Словно нежный дымок,

Но покой устояться

В это утро не смог.

К гулу дальнему улиц

Взор мой жадный влеком,

Что по белому вздулись

Жирным черным рубцом.

Кануть в уличных гущах,

Где среди суеты

Вдруг - чудовищ ревущих

Ощеренные рты,

Где толпы мельтешенье

Непрерывнее вод,

Где идею движенья

Каждый в сердце несет.

Но в движение люда,

Что бесцельно текло,

В это утро откуда

Устремленье вошло?

Суть всего - не в тебе ли?

Лишь ее отреши

От душевной скудели,

Словно душу души.

Нарастая, густея,

От тебя обретет

Устремленность идеи

Этих улиц поход:

Этих толп колыханье,

Нарастанье в глазах,

Мостовых громыханье

В грязевых парусах,

Звонким дизельным ревом

Размозженная грязь, -

Перед зрением новым

По-иному явясь.

Андрей Добрынин

* * *

Настало время отвергать,

Достаточно успел принять я.

Я должен жить вам помогать,

Но долг я отвергаю, братья.

Я всей душою принял зов

Восстать из тлена и скудели,

А вы на тысячу ладов

Остановить меня хотели,

Порой обдуманно, порой -

О том и не подозревая.

Житейский выверенный строй

Я не колеблясь разрываю.

Куда ни двинетесь - нигде

Вам верной не найти дороги.

Подмога вам в такой беде -

Лишь вовсе не давать подмоги.

В вас уживаются застой

Мышления и духа леность

Со странной верою святой

В свою значительность и ценность.

Да, искра Божия в вас есть,

Но чуть вы это уяснили,

С тех пор всех способов не счесть,

Какими вы ее казнили.

Возвыситься за счет других -

Вы только этим и живете,

И все же мой невинный стих

Вам в жизни помогать зовете.

У вас вошло в привычку лгать,

Причем себе - с особым рвеньем,

И все-таки вам помогать?

Вы шутите моим терпеньем!

Сперва испакостив весь свет

И оттого смутившись сами,

Теперь вы ждете, что поэт

Вас уврачует словесами?

Ну что ж, я рвением горю,

Веди же, братская враждебность!

Ужо я удовлетворю

В приятном чтении потребность,

Чтоб благодетельная злость

На всех путях вам жгла подметки,

Чтоб застревал мой стих, как кость,

Навеки в ненасытной глотке.

Андрей Добрынин

* * *

Пусть улицы толпою залиты,

Но тихое вершится торжество,

Ведь город отделен от суеты,

Она идет отдельно от него.

Необычайно небеса нежны,

Все линии лучисты, как алмаз -

То веяние юное весны

Зачаровало город в ранний час.

И на земле не отыскать нигде

Подобья безмятежности такой -

Он словно в дымно-солнечной воде

На отмели покоится морской.

* * *

В снежных полях, рябых и вьюжных,

Путь бесконечно долог -

Его направленье из всех ненужных

Поможет выделить долг.

Вид безотраден и в отдалении

Вьюжною мутью залит,

Но в сумраке некое просветление

Выделят слух и взгляд.

Пусть взгляд, как пес, слоняется около,

Далек от походных тягот,

Чтоб увидать, как вьюжные соколы

Куст, как волка, когтят.

Пусть слух, от усталости отрешившись,

Как ловчий, рыщет поодаль,

Чтобы расслышать, насторожившись,

Как плачет эта юдоль.

Тогда почувствуешь смысл скитаний,

И вьюге тебя не запутать.

Сквозь безучастность всех расстояний

Укажет правильный путь

Неииссякаемой творческой воли

Неотклоняемый вектор,

И в провода, поющие в поле,

Вплетется сердце, как плектр.

Андрей Добрынин

* * *

Пообедав достаточно плотно,

Не измучив себя воздержаньем,

Возвращаюсь к труду неохотно,

Даже с неким душевным дрожаньем.

То душа с напряженною дрожью

Предвкушает постылую ношу.

Этот труд представляется ложью,

Отчего же его я не брошу?

Для чего я себя убеждаю,

Что искусство является нитью,

По которой природа людская

Путь проходит от праха к развитью?

Эти доводы сил не имеют

Заключенье простое разрушить:

Коль услышат - понять не сумеют,

А стараются вовсе не слушать.

Да и трудно пенять им на это,

Ведь перечит житейской науке

Неприятная склонность поэта

Воспевать только беды и муки.

Потому и бесплодно стремленье

Человечью природу улучшить,

И, борясь с изначальною ленью,

Лишь себя ты сумеешь измучить.

Между тем эта лень не греховна,

От рожденья сродненная с нами,

И ее бы взлелеять любовно,

А не мучить впустую стихами.

Пусть потомки их примут прекрасно,

Но сегодня от них только беды:

Эти мысли особенно ясно

Мне являются после обеда.

Так оставим пустые потуги,

Повинуясь веленью рассудка,

Чтобы вольными были досуги

И нормальной - работа желудка.

Андрей Добрынин

* * *

Сказала печень однажды:

"Заноешь тут поневоле -

Я, жертва хозяйской жажды,

Барахтаюсь в алкоголе.

Тружусь упорней служанки,

Коль хватит хозяин лишку,

Но всё ж от пьянки до пьянки

Имею я передышку.

Когда ж на сердце смотрю я,

Как мучается бедняжка,

То вчуже о нем горюю -

Ему-то куда как тяжко!

Ему ли, вечно ребенку,

Предвидеть жизни напасти?

И вот на дикую гонку

Его подстрекнули страсти".

И печень сердцу сказала:

"Мой друг, заметить отважусь,

Прямой работы немало,

К чему же лишняя тяжесть?

Мой друг, здоровье - не шутка,

Как жить, о нем не заботясь?

На вас ведь и глянуть жутко,

Ведь вы вот-вот разорветесь".

И сердце ей отвечало:

"Хотя мне подчас и больно,

Но мой удел изначала

Приемлю я добровольно.

Любезная печень, верьте,

Сердца всегда выбирают:

Торопят минуту смерти

Иль заживо умирают.

Я слезно прошу прощенья,

Что мучаю вас невольно:

От пьянства ждет облегченья

Хозяин, когда мне больно".

Андрей Добрынин

* * *

Пустынность утра покрыла

Проспекты сизым налетом,

И косо глядит светило,

Пугая тень укоротом.

Звук поступи, как в трясину,

Ныряет в толщу молчанья.

Как город, душа пустынна,

Бездушна, как эти зданья.

Как жалок чертог отрады

Был в утреннем свете бледном!

От скорби рассвета надо

Укрыться в гнезде наследном.

Забыть в иные минуты

Приходится постараться,

Что нет на свете приюта

И некуда возвращаться.

Осиливает все нужды

Нужда вернуться к неволе -

Туда, где давно всё чуждо

И всё же близко до боли.

Что сладостней сцен прощенья

Для близких, до сцен охочих!

Ах, этот крест возвращенья

Куда тяжелее прочих.

Андрей Добрынин

* * *

Вышучивающий слабых, излишних тонкостей враг,

Мыслящий лишь о бабах, - прочее ясно и так,

Отвергший как пережиток заботу о благе всех, -

Тебе, в ком чувства избыток рождает здоровый смех,

О пользе твоей радея, пусть внять ты не можешь мне,

Советую: будь скромнее, и будешь хорош вполне.

Ты фразы роняешь скупо, достоинство ты блюдешь,

Но глупое будет глупо - от этого не уйдешь.

Ты так себя уважаешь и честью так дорожишь,

Что даже не замечаешь, насколько людей смешишь.

Поверь, твое поведенье примерно так же чудно,

Как если бы вдруг почтенья потребовало бревно.

Дружище, живи привычно, к наживе так же тянись,

Но как дураку прилично к достоинству относись.

Коль в обществе намекает шутник, что, мол, ты глупец -

Не злись, пускай поболтает, ведь он же прав, наконец.

Коль кто-то прямо и твердо глупцом тебя назовет -

Помедли с ударом в морду, подумай, ведь он не врет.

Коль скажут, что ты скотина - не делай из них калек,

Для ярости нет причины, ведь ты же не человек.

Слова, что мать твоя шлюха, а ты на нее похож,

Небрежно слушай вполуха, а не хватайся за нож.

Прежде чем озлобиться, прикинь: будь это не так,

Не смог бы ей полюбиться твой папа, тоже дурак.

Носясь со своим значеньем, ты лишь впросак попадешь,

А вняв моим поученьям, двух зайцев сразу убьешь:

Коль раз навсегда усвоишь, что ты обычный дурак -

И нервы тем успокоишь, и лишних избегнешь драк.

Андрей Добрынин

* * *

Асфальт испаряет поземку,

И пар змеится от ветра.

Мотор, храпящий негромко,

Упорно жрет километры.

Посмотришь сторонним оком -

И жутко не без причины:

Асфальт безумным потоком

Летит под капот машины.

Увидишь, коль глаз наметан,

Что твой скакун вытворяет:

В больших пространствах плывет он,

А малые пожирает.

* * *

Закончено зари убранство,

Покой небес и вод покой.

Самим собой полно пространство

И сильно этой полнотой.

Обобщены все очертанья,

Чтоб вид деталей не заткал

Прозрачно-чуткого молчанья,

Вечеровой страны зеркал.

Но во вселенской бездне где-то,

Ломая строй Вселенной всей,

Вновь мчится бешено комета,

Чтоб встать над Родиной моей.

Андрей Добрынин

* * *

Не поминайте жизнь добром,

Она найдет на вас управу.

Мы попиваем крепкой ром,

Но о событьях судим здраво.

Сказав о вздорности судьбы,

Мы мало нового откроем.

В запас для жизненной борьбы

Смиренье надобно героям.

Не всё легко превозмогать,

Любая мыслима нелепость,

И из бутылок воздвигать

Порой мы вынуждены крепость.

Но лишь смирившийся поймет,

Что в нем самом беда таится,

И в этот призрачный оплот

На долгий срок не затворится.

* * *

Во двориках Москвы покойно в жаркий день.

Под выцветшей в жаре небес голубизною

Здесь кроны мощные скрывают в недрах тень,

Как медом, залиты звенящей массой зноя.

Далеких улиц гул усугубляет лень.

Лишь гулкие шаги прошаркают порою -

И вновь гудение невидимого роя

Зальет котел двора, стоящий набекрень.

Лишь изредка в листве крылами хлопнет птица -

И в тишине хлопок, как выстрел, разлетится,

Но этим ли смутить полуденный покой!

Наплывы зноя - как неровное дыханье,

И кажется на слух - счищает усыханье

С природы скорлупу невидимой рукой.

Андрей Добрынин

* * *

Готов в отчаяние впасть я -

Никак я книги не построю,

Не сладив раньше, как с напастью,

С многообразностью героя.

Он мог явиться перед вами

То сил вторжения солдатом,

С засученными рукавами,

С настороженным автоматом;

То снобом, вяло недовольным

Неправильно прочтенной пьесой;

То одаренным, но безвольным,

Наружно радостным повесой,

Помимо долга, всё познавшим,

И оттого несчастным всё же;

То деятелем, променявшим

Свой долг на будущность вельможи,

Презренья разве что достойным,

Но до честей весьма охочим;

То иронически-спокойным,

Надежным пареньком рабочим...

И как же тут определиться,

Коль всё, чем судьбы их превратны,

Их мненья, страсти, даже лица,

Как собственные, мне понятны.

Я знал - при косности духовной

Весь труд останется напрасным,

А скован связью, слишком кровной,

И пониманьем, слишком ясным.

Андрей Добрынин

* * *

Пусть вас сомненья не гнетут

В первичности своих творений -

Художник обеднит свой труд,

Коль убоится повторений.

Художник истинно лишь тот,

Кого сомненье не задело,

Сомненьям воли не дает

Величье творческого дела -

Мир по-иному сотворить

И так при этом знать работу,

Чтоб ничего не повторить,

Пусть даже повторяя что-то.

* * *

Ни поля, ни леса - лишь пропасти мрака,

А дачи поселка - из тьмы куличи.

Пустынно шоссе и недвижно, - однако

Течет, фонари отражая, в ночи.

Сведенные судоргой холода ветки

Не движутся, даже под ветром трясясь.

Движеньями мнимыми марионетки

Они не нарушат планетную связь.

Та связь неизменна, и звезд трепетанье

Всеобщей недвижности странно сродни.

Как звезды, на землю сошедшие втайне -

Фонарные, в мертвенной дрожи, огни.

Здесь всё зачаровано тьмой окаянной,

И только упорно вперед и вперед

Сквозь звездные чащи звездою багряной,

Звездою надежды бежит самолет.

Андрей Добрынин

* * *

В лиственном хламе - уличный пол,

Сумрачны залы окраин.

Город - как дом, где обыск прошел,

Где арестован хозяин.

В небе, белеющем, как зеркала,

В лиственных сорванных шторах

Видится дом, разоренный дотла,

С шорохами в коридорах.

Как ни старайся - вины не понять,

Вызвавшей это вторженье.

Надо терпеть и у туч перенять

Неутомимость движенья.

Где ни броди - ты случаен везде;

Тучи внушат без пощады:

Труд неизбежен, и в этом труде

Нет ни конца, ни награды.

И октябрем учиненный разгром

Нас укрепляет надолго

В мысли, что здесь не воздастся добром

За исполнение долга.

Андрей Добрынин

* * *

Я повторял: вы внутренне мертвы

И недостойны своего обличья,

Но лишь теперь признали это вы,

И так легко, легко до неприличья.

Я новых слов как будто не изрек,

Но нынче вы прозрели не случайно.

Раскаяния вашего исток,

Как то ни грустно, для меня не тайна.

Я мог и раньше превосходно петь

И говорить красно, - но было надо,

Подладясь к жизни, в жизни преуспеть,

Чтоб вы признали признаки распада.

Вы приняли безропотно укор,

Но виноваты в этом не беседы,

Не правда, а лишь ей наперекор

У жизни мной отбитые победы.

И вызывает только горький смех

Ваш сдвиг духовный, если разобраться:

По-вашему, раз мне присущ успех,

То я никак не должен ошибаться.

Вот плод душеспасительных бесед,

К которому душа моя стремилась:

Раскаяние в низости своей

Ярчайшим знаком низости явилось.

Андрей Добрынин

* * *

Покойный недостоин плача -

Всю жизнь взывая к небесам,

У них просил он миг удачи,

А счастье думал сделать сам.

Но, мучимый сомненьем смутным,

Он сам, судьбы своей палач,

Отверг, гоняясь за минутным

Иль струсив, тысячу удач.

* * *

Не зная несчастий крупных,

Я счастья также не знал.

Всю жизнь я лишь недоступных

Вещей безумно желал.

Всю жизнь ко мне оставалась

Фортуна глухой, хотя

Всё то, чего мне желалось,

Другим давалось шутя.

Всю жизнь безмозглой фортуне

Никак я не объясню,

Что вся ее щедрость втуне,

Что я иное ценю.

И опыт мой совокупный

Велит сегодня признать:

Чтоб сделать вещь недоступной,

Мне надо ее желать.

Андрей Добрынин

* * *

Порок, что в кровь мою вжегся,

Он мне до того любезен,

Что я и любить зарекся,

И быть кому-то полезен.

Я помню, что я подонок,

И всё же жить продолжаю:

Забывчивый, как ребенок,

Я память странно сужаю.

Беседую я и спорю,

Всё строгой меркою мерю,

Забыв о своем позоре,

В свою значительность веря.

И пусть мне известно, кто я -

Подлец и мелкий мошенник,

Не помнится мне плохое,

Помимо нехватки денег.

Зачем с собою бороться,

Коль близкие есть повсюду?

И пусть мне лгать им придется,

Ведь я солгу - и забуду.

Взахлеб я порок вкушаю,

Бездумного полон рвенья,

И свой восторг окружаю

Надежной стеной забвенья.

Андрей Добрынин

* * *

Мы в жизнь деревьев и асфальта

Не вникли оком искушенным,

Для нас мир как бы сделал сальто,

Чтоб встать уже опустошенным.

Мы были заняты собою,

Не видя, как бывали к месту

При расставании с листвою

Дерев трагические жесты.

Никчемными, как ребра рыбьи,

Не сразу эти листья стали

И листьев неподвижной зыбью

Не вдруг газон они устлали,

Не обнажаясь - замыкаясь

В себе, теряя человечность,

Бесчувственностью проникаясь,

Напоминающей про вечность.

Коленчат тополь оголенный,

Чьи ветки щелкают, как блохи, -

Точь-в-точь как хвощ из отдаленной

Каменноугольной эпохи.

И так нелепо ныне это

Деревьев голых возмущенье, -

Как будто ссорятся макеты

Системы кровообращенья.

Но вскоре едкая насмешка

Тупой сменяется зевотой -

Ведь мы, с прозрением промешкав,

Застали тучи за работой.

Андрей Добрынин

* * *

Когда я перед целым светом

Порочной низостью своею

Так запятнаюсь, что об этом

Забыть впервые не сумею;

И, всем безудержно торгуя,

Порок вкушая с подлой дрожью,

Когда впервые не смогу я,

Как встарь, себя утешить ложью, -

Тогда-то, самоутверждаясь

Перед собой и перед всеми,

Ничуть порока не чуждаясь,

Иным я стану в то же время.

Я человеком был когда-то,

И поступлю, припомнив это,

Так, будто всё же нечто свято

И для меня, на диво свету.

Пусть, для меня необычайный,

Поступок свяжут легковерно

С душевной сложностью и тайной,

Хоть он лишь прикрывает скверну.

И пусть он - только хитрость зверя,

Лишь пустота за ним укрылась,

Но я и сам теперь поверю,

Что в нем трагичность проявилась.

Я в нем имею оправданье,

И не лишат меня покоя

Все вызванные мной страданья

И всё презрение людское.

Я заживу еще презренней,

Но помня этот вывод твердый:

Вся подлость - только знак мучений

Души непонятой и гордой.

Андрей Добрынин

* * *

Ты пишешь, гнусно осклабясь,

Не помня добра людей,

Тебе их подлость и слабость,

А значит, и зло, - родней.

Откуда б это познанье

Иначе к тебе пришло

Путей самооправданья,

Абсцессов, где зреет зло?

В грехе исток обвинений,

Грех жаждет родню найти,

А значит, до объяснений

Не должен ты снизойти.

Пусть брызжет желчью калека,

А ты себя не язви:

Как есть любовь к человеку,

Так гнев есть свойство любви.

* * *

Пусть долги вечера зимой,

Я провожу их не скучая -

Явившись с холода домой,

Я согреваюсь чашкой чая.

Чуть горьковатый аромат,

Лимонное благоуханье.

Витки рефлектора струят

Неспешно жаркое дыханье.

А вьюга исторгает смех

Из жести крыш, и поневоле

Задумываешься о тех,

Кто в этот миг в открытом поле.

Но обжигающий глоток

Уму очнуться помогает,

И тот опять из вязи строк

Живые образы слагает.

Андрей Добрынин

* * *

Излишне резки ваши голоса,

А вам шептать бы, обо мне заботясь,

И, в нужнике засев на полчаса,

Я знаю, там вы надо мной смеетесь.

Не зря, слоняясь у моих дверей,

Вы топаете так, чтоб всё шаталось,

При этом о зловредности своей

Не думая, - так в вас она впиталась.

Всё повернуть не так, как я люблю,

Нарочно вы стараетесь, я знаю;

Но погодите, я вас уязвлю,

Ведь я не слеп, я всё запоминаю.

Всю вашу жизнь и подлый нрав познав,

Ужо сочтусь по всем долгам старинным,

Чувствительное место угадав

У вас в душе чутьем почти звериным.

Не отойду от вас я ни на шаг,

Чтоб вашу жизнь вернее сделать адом

От мысли той, что хладнокровный враг

Живет, следит и выжидает рядом.

В квартирной упоительной борьбе

В душе моей улягутся терзанья

И смолкнет беспокоящее знанье -

Глухое знанье о самом себе.

Андрей Добрынин

* * *

Всех друзей позвал хозяин,

Никого не позабыл он,

Угощенье было щедрым,

Поглотило всю получку.

Огурцов соленых блюдо

Там стояло на закуску,

Нежной докторской колбаски

Цельный был батон порезан.

Был лучок помыт зеленый,

Шпротов баночка открыта,

Хлеб душистый бородинский

Согревал, казалось, око.

И, как глыбы ледяные,

Дымкой тронуты морозной,

Три литровые бутыли

Доброй водки возвышались.

Пригласил хозяин девок,

Девок глупых, толстопятых,

Но наряженных искусно,

Возбуждающих желанье.

Сделал всё хозяин добрый,

Чтоб друзья его хотя бы

На один крещенский вечер

Позабыли все печали.

Сделал всё он - и с заката

До рассвета шло веселье,

А коль всё не позабылось,

Он ли в этом виноват?

Андрей Добрынин

* * *

Бежит песок из-под копыт,

И топчет конь его упрямо,

И лилий золото горит

На алом шелке орифламмы.

Спешу я радостно на бой

За Бога и Святую землю,

И, древком в стремя, над собой

В восторге стяг святой подъемлю.

Крестом украшенный, мой щит

Внушает ужас силам вражьим,

И золоченый шлем горит

Под пышным пурпурным плюмажем.

И, белых на бугре златом,

Я вражьих всадников увижу,

И небо в любопытстве злом

Безумный зрак подводит ближе,

Чтоб видеть, как во весь опор

Помчатся рати друг на друга,

Как, уклоняясь, враг в упор

Пробьет стрелой мою кольчугу.

С мечом воздетая рука

Надломится, хватая рану;

Взметая ворохи песка,

Я упаду и снова встану,

Но слабость смертная меня

В последнем понесет полете,

Очнусь лишь на исходе дня

Я в липком кровяном болоте.

Теперь уже мне все равно,

О чьей победе воют трубы.

Не рая дивное вино,

А лишь песок хватают губы.

Бесплоден хриплых стонов труд

И рвется плоть неудержимо,

И без меня уже падут

Твердыни Иерусалима.

Я позабыл о том, что долг

Исполнил свой на поле брани,

И как короста - стяга шелк,

В бреду прижатый мною к ране.

Андрей Добрынин

* * *

Сижу и считаю деньги,

При этом ругаясь грязно:

Купил бы вас - но, ей-Богу,

Вы просите несуразно.

С чего вы так дорожитесь,

Понять я тщетно стараюсь:

Владеть пожизненно вами

Я вовсе не собираюсь.

Надолго связаться с вами

Не чувствую я охоты,

К тому же, помимо денег,

Вы падки и до почета.

Потребность в себе почуяв,

Сочтете вы враз прибытки,

Всю жизнь простака, всю душу

Стремясь обобрать до нитки.

Себя оценив дороже,

Чем с истиною совместно,

Не думайте тем унизить

Других, кто торгует честно.

Зазнайство глупое ваше

Изрядно мне надоело.

Торговля - всегда торговля,

Цена не меняет дела.

И я вас прошу мне верить,

Не так, как купцу, - как другу:

Пустая дороговизна

Товару нейдет в заслугу.

Андрей Добрынин

* * *

Всё явственнее поворот

К теплу становится заметен:

Меж зданий ясный небосвод,

Как воды талые, бесцветен.

По каплям влёт и точно в цвет

Лучом светило попадает,

И ветки теплый черный цвет,

Живую гибкость обретают.

Машины по толпе людей

Влепляют влагой оплеухи,

К глаголам гладким голубей

Голубки по углам не глухи.

Сочится бликами бульвар,

Прохлада веет ветровая,

Какой-то непонятный жар

С разгоряченных щек свевая.

* * *

Не всеобъемлющ тот набор заслуг,

Которым до величья достигают.

Ущербности подчас не избегают

Произведенья изощренных рук.

Но тот велик, кто размыкает круг

Привычного, кто всё превозмогает,

Но новые дороги пролагает, -

А что же ты превозмогал мой друг?

Не оттого, что не хватает сил,

Не сможешь ты оставить ничего

В наследство будущему поколенью:

Ты сам свой дар поблажками убил

И обзавелся жадно сверх того

И похотями многими, и ленью.

Андрей Добрынин

* * *

Занавески задернуты, тишь, полумрак,

И удушливо пахнет погасший табак;

Бледный утренний свет, подоконник залив,

Нижний край занавесок чуть расшевелив,

Словно дальше в квартиру боится входить:

Что-то страшное там, что нельзя осветить,

Что со светом дневным не роднится никак,

Для чего только пепельный есть полумрак -

Полусвет: хоть сыпуч он, как пепел, и скуп,

Виден в нем на полу распростершийся труп.

Стынут в луже кровавой, упав со стола,

Пепел, спички, окурки, осколки стекла;

Тускло блещут стекло, и глубины зеркал,

И глаза из-под век, и брезгливый оскал.

Но рубаху с груди, как коросту, не рви -

Прикипела, в порезах и в бурой крови.

Тяжко пахнут остатки вина и еды

И кровавые липкие сохнут следы;

Смрадно, тягостно пахнет издохший разгул,

Что злодейство, в бреду и крови, изрыгнул.

Человек, а теперь - человеческий шлак,

Мы ведь знали его, мы ведь видели, как

Свежим утром, ведущую руку держа,

Вышел в путь он, пресекшийся здесь от ножа,

С удивлением детским на мир он глядел,

Но не мог увидать свой бесславный удел

И не знал, лепетать в восхищении рад,

Что скует пустота закатившийся взгляд,

Так что, наледью бликов недвижно зажат,

Не смутит он и мух, что над ним ворожат.

Андрей Добрынин

* * *

Всё больше цепенел язык,

Коснел неудержимо мозг,

И, глядя тупо, точно бык,

Мычал я что-то, пьяный в лоск.

И ничего в итоге нет,

Лишь бредных просветлений хмарь

И желтый ядовитый свет,

Их затопивший, как янтарь.

Но сквозь разгула гарь и муть,

На самом окаянном дне,

Мой свет, мне освещавший путь,

Ты возвращаешься ко мне.

Ты не предашь, ты мне простишь

Потерю этих бедных дней.

Ты снова для меня горишь,

Верней и выше всех огней.

* * *

Порочным сердцем славу возлюбя,

Подозреваю, что ловлю химеру -

И в описаньях чувств теряя меру,

И смысл косноязычием губя;

Нещадно предложения дробя

Меж строками (вот как сейчас, к примеру),

Притом усвоим мерзкую манеру

Непогрешимым почитать себя.

Уроки тяжкие от срока к сроку

Даю себе и жду отсюда проку,

Ведь я обычно выполняю их,

Но, видно, ожиданья эти зыбки,

А жизнь моя есть худший род ошибки,

Коль ваше сердце не разбил мой стих.

Андрей Добрынин

* * *

Необходимо всё учесть,

Не упуская ничего.

Нельзя, чтоб пострадала честь,

Когда наступит торжество.

Нельзя, чтобы любой дурак

Себя мог ставить надо мной,

Но непременно будет так,

Когда я соглашусь с виной,

Когда признаю, что меня

Не благо общее влекло,

Что, только власти мзду ценя,

Вокруг я сеял только зло.

Понадобился тяжкий труд,

Чтоб ласку власти обрести,

Так неужель меня ваш суд

Глаза заставит отвести?

Страстей и похотей клубок,

В душевном мраке зрим едва,

Особый выделяет сок,

Родящий мысли и слова.

Из тайной низости немой

Я честь и правоту создам,

И будет твердым голос мой,

Когда я снова вас предам.

Андрей Добрынин

* * *

Я знаю - меня не поймут,

И все-таки я говорю,

И грозный общественный суд

Ничем не умиротворю.

Меня заклеймит приговор

Как злобствующего лжеца,

Но, разуму наперекор,

Я выскажу всё до конца.

Стыдом и тоскою томясь,

Услышу я горький ответ:

Принес я, лишь к пользе стремясь,

По общему мненью, лишь вред.

И мудрые скажут мужи

(Они-то поймут мою речь):

Он вздумал отречься от лжи

И обществом не пренебречь.

Был в детстве умен и хорош,

А вырос - и что-то нашло,

И добрую светлую ложь

Сменял он на правду и зло.

* * *

Почетный караул. Я перед строем плотным

Размеренно иду, так благородно строг,

Но в страхе чувствую, что сделаться животным

Неотвратимо вновь подкатывает срок.

Светило низкое над построеньем ротным

Бесшумно сталь штыков оттачивает впрок,

А я ускорю шаг в порыве безотчетном,

От вожделения почти не чуя ног.

Мной овладеет бред, пугающе реальный:

Как будто вновь иду по лестнице подвальной

И с полпути уже в могильной тишине

Я слышу из глубин донесшиеся звуки -

И сердце упадет, и увлажнятся руки,

Но это никому не увидать по мне.

Андрей Добрынин

* * *

Мне видятся ваши очи,

Безбрежно-синие взоры,

Как с выси в кованых соснах -

В вечернем ветре озера.

Я вижу - и подтверждений

Для этой правды не надо:

Взгляд Бога, встреченный вами,

Глядит из вашего взгляда.

Возносит он сердце властно

С угодий земных зеленых.

Полета восторг и мука -

Как музыка ветра в кронах.

Но вас не зову и только

Глазами вас провожаю,

Затем что тысячу женщин

Не меньше я обожаю.

Андрей Добрынин

* * *

О предвечерье золотое,

Плывущий к угасанью день!

Предметы, как весло каноэ,

Вперед забрасывают тень.

Светило, опускаясь косо,

Покоем город облекло.

По глади золотого плеса

Распластывается весло.

И город снова до восхода

Встает в недвижимый затон,

В ночные пепельные воды,

В сухие хляби погружен.

В кирпичном русле переулка

Шаги, как капли, прозвучат.

Давно ли здесь звеняще-гулко

Плескались оклики ребят?

О звонких звуках грезят зданья

И знают: недалек восход,

Но ежеощное блужданье

Мне ничего не принесет.

Пусть завтра повторится снова

Весь ход реки вечеровой -

В родных местах, в краю былого

Я навсегда уже чужой.

Сердечной боли цепь живая

Не остановит корабля;

Оставь же сердце, уплывая,

Там, где, единственно родная,

Осталась юности земля.

Андрей Добрынин

* * *

Мы выживем в этой атаке!

Ракета - и вздрогнут машины;

Всё чаще грабастают траки

Под танки покатость равнины.

В удачу мы твердо поверим -

И дизель ревет на пределе,

И мечется загнанным зверем

Весь мир в наблюдательной щели.

И, двигаясь как в лихорадке,

Всей плотью, как тел продолженье,

Мы чувствуем действия схватки,

Жестокие жесты сраженья,

Снаряда стремление злое,

Закал пробиваемой стали,

Как будто мы сердце живое

В казенник орудья дослали.

И выше раскидистых вязов

Взлетают обломками хаты,

И, лязгая, в облако газов

Толкается локоть отката.

И там, где разрывы взлетают

Всё яростней, гуще, кучнее,

Одна за другой замолкают

Подавленные батареи.

Воронки когда-то зароют,

И новые встанут селенья,

И землю хлебами покроют

Не знавшие войн поколенья.

Пусть новая жизнь расцветает,

Но скорбь поименного списка

Пусть вечно на небо взлетает

С гранитной стрелой обелиска.

Андрей Добрынин

* * *

Оттого мои строки

Хороши беспримерно,

Что людские пороки

Мной усвоены верно.

Оттого моя строчка

Дышит мощью пророков,

Что, как порохом бочка,

Я исполнен пороков.

С неприятным шипеньем

Я на месте вращаюсь

И, порвавши с терпеньем,

Наконец разрываюсь.

И пред вами из дыма

Восстает непреложно,

Что гармония мнима,

Равновесие ложно.

Так я вас ошарашу,

Чтобы враз уяснили,

Что гармонию вашу

Вы напрасно ценили,

Чтобы хохотом зычным

Эхо вдаль покатилось,

Чтобы в мире привычном

Всё внезапно сместилось,

Чтобы вы холодели,

Сознавая, как жутко

То, что мудрость на деле -

Род потери рассудка.

* * * Андрей Добрынин

По насыпи широкий полукруг

Состав описывает над равниной;

Зеленый мех распахивая длинный,

Являет ветер крышу или луг.

И множество блистающих кружков

Швыряет ветер в рати перелеска,

И солнце выпуклости облаков

Шлифует вкось до цинкового блеска.

Но сиплых стуков сдвоенный пунктир

Нас приведет к неявственной границе,

Где кочевой и бесприютный мир

Неотвратимо должен измениться.

Утратится величье облаков,

Прервутся ветра мощные боренья.

Образовали старые строенья

Здесь множество уютных уголков.

Воспоминания счастливых дней

В них слиты с безмятежной и безмолвной

Гармонией всех красок и вещей, -

Нечаянной, но неизменной полной.

Деревья, балансируя, несут

Громады бликов, как официанты;

Они - стекла зеленого сосуд,

Откуда насекомые-гиганты

Глотками мед медлительно сосут.

Взбегает блик, покуда не зачах,

По листьям наверх через две ступени,

И в такт на закопченных кирпичах

Перебегают неохотно тени.

Послеполуденный струится свет,

Вплывает по нему любой предмет,

Как в море, в изобилие покоя;

Нам кажется - ему предела нет,

Великолепью тишины и зноя.

Откуда же к нам долетает вдруг,

Как порванной струны далекий звук,

То веяние горечи прощальной?

И мы поймем: не избежать разлук,

Не удержать того, что есть вокруг,

Когда опять нас позовет, мой друг,

Тот мир бесчеловечный изначальный

Жестоких, неожиданных чудес,

Иного, грозного великолепья,

Где куча муравьиная небес

Шуршит в ночи над высохшею степью.

Андрей Добрынин

* * *

Пресный запах нагретой стали,

Тепловозный горький дымок.

Без конца вагоны мелькали

Под откосом у наших ног.

Терпеливо текли колеса,

Расстояний шел метроном,

А в высокой траве откоса

Мы сидели над полотном.

И, в окошечной веренице

Заметавшийся наугад,

Взгляд порой выхватывал лица

Или даже ответный взгляд.

Безразличье, пренебреженье

Были в нем, - но, выше обид,

Наши взгляды несли смиренье,

А не зависть, не боль, не стыд.

Безмятежных, сильных, как боги,

Мчалась странников череда

Вслед за нами пройти дороги,

Не ведущие никуда.

Лишь поняв урок расстоянья,

Нас понять им будет дано,

А печаль того пониманья

Никогда не смоет вино.

Андрей Добрынин

* * *

Не зря мои вены набухли - я влил в них немало пороков,

С их вздутием нежным я чуткую сталь сочетаю,

И судорга путь открывает для клейких потоков,

И тело, пустея, звенит, словно крынка пустая.

Из глаз выпивается зрение мертвенным светом

И мертвенным бликом на кафеле и унитазе.

Я всем обладал, но всё было нечистым, как в нужнике этом,

И нечего больше желать, ведь ничто не свободно от грязи.

Внезапно пронзит меня ужас; за бак унитаза,

Цепляясь, встаю, но, как лодка, опора отчалит,

И легкость сменяется смертною тяжестью сразу,

Которая тело мое беспорядочно в угол повалит.

В себя приходя, покидаемый медленно страхом,

Я грязно ругнусь - чтобы вновь безразличие к телу прильнуло.

Пусть всё, как во взгляде моем, посерев, осыпается прахом,

Ведь в жизни я всем обладал - и всё это меня обмануло.

И черная кровь заливает, как блин беспузырный,

Холодного пола слепые бесцветные соты,

Беззвучно холодный навар поглощая сортирный -

С подошвенной грязью смешавшиеся нечистоты.

Оставить комментарий

Обновлено: 15/02/2011. 325k. Статистика.

Сборник стихов: Поэзия

Связаться с программистом сайта.

Добрынин Андрей Владимирович Записки гуляки. Юношеская лирика

Добрынин Андрей Владимирович
Записки гуляки. Юношеская лирика