Lib.ru/Современная литература: Добрынин Андрей Владимирович. Грот

Андрей Добрынин

* * *

Меня должны простить все те,

Кому ответить я не смог.

Растаял оклик в темноте,

И мимо проскользнул челнок.

С очередной душой родной

Опять нас разнесла река.

О пристани очередной

Скорбят обводы челнока.

Бесплодно оклик отзвучал,

И друг остался одинок -

Я, высадившись на причал,

Не написал бы этих строк.

Сидит жестокость на руле,

Давно я правлю вместе с ней

И оставляю на земле

Так много трепетных огней.

Ну а куда она плывет,

Моя печаль, моя строка -

Таких ответов не дает

Челнок несущая река.

2012

* * *

Редеет дождя пелена,

И вот из мерцания вод

Волнующаяся стена

Старинного парка встает.

Недолог в ненастье просвет,

Мутнеет скопление туч,

И сходит мгновенно на нет

Указчик блистающий - луч.

В трамвае плывя стороной,

Глядим сквозь оконную гладь,

Но что там, за влажной стеной -

Нельзя постороннему знать.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Ты скрывала свой грех неуклюже,

Я проведал - и был возмущен

Тем, что ты при наличии мужа

Посещаешь массажный салон.

Ты приходишь в блудилище это

Поздно вечером, в темных очках,

Но меня, мудреца и поэта,

Не оставить тебе в дурачках.

Вспоминаю про мужа с любовью:

Работяга, святой человек,

Он-то думает: ради здоровья

Совершаешь ты ночью пробег.

Ты с собою берешь лабрадора

Для отвода доверчивых глаз.

Пес молчит, потому что обжора

И в коррупции мелкой погряз.

Муж несчастный, святой легковерец,

От любви совершенно слепой!

Посмотрел бы он, что адыгеец-

Массажист вытворяет с тобой.

Я, конечно же, тайны не выдам,

Но примерно тебя накажу.

Приходи ко мне вечером на дом,

Адресочек запомнить прошу.

Называй меня подлым и гадким,

Но учти архиважный момент:

Наказание может быть сладким,

Я-то знаю, ведь я - декадент.

Приходи! Я живу словно инок,

И вокруг соглядатаев нет.

Обещаю немало новинок:

Адыгеец - ведь он не поэт.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Дал Господь небольшие рога мне,

Нюх звериный, копыта и хвост,

И гляжу на прибрежные камни

Я при свете таинственных звезд.

Погружается в волны морские

Пара страстная у валуна,

И гляжу я на ласки людские,

И мой уд напряжен, как струна.

В ароматах нагревшейся хвои,

В мягких бликах взошедшей луны

Я гляжу, как сплетаются двое

Под ласкающий шорох волны.

А зарницы беззвучно вздыхают,

Отверзая бездонность небес,

И на бледных полянах пугают

Простоватых моих сатиресс.

Те бросаются в чащу сумаха,

Где лианы их рады колоть,

А вот люди не ведают страха -

Уж такими их создал Господь.

Перед оком Небес бесшабашно

Совершают мистический блуд,

Ну а мне и под соснами страшно,

И давно уже сморщился уд.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Среди изящных травяных метелок,

Султанов, перьевидных колосков

Я вглядываюсь. Труд мой будет долог,

Возможно даже - несколько веков.

Века, а не мгновения потребны,

Чтоб формы травостоя рассмотреть

И осознать, что все они целебны

И, несомненно, пригодятся впредь.

Покачиваются венцы и кисти,

А между ними малые цветки -

Создания безмерно тонкой кисти

И промахов не знающей руки.

И если точно отразить во взоре

Чудесные создания полей,

То сможешь исцелять любые хвори,

Но лет на созерцанье не жалей.

Огромны наши жизни. Их деленье -

Тысячелетия, а не года,

Но и они проходят, к сожаленью,

И это страх внушает иногда.

В такой момент мы потолкуем с другом -

И снова пребываем в кураже:

Лишь несколько эпох прошло над лугом,

А мы постигли многое уже.

2012

Андрей Добрынин

* * *

На паучка багряного глядел я,

Дивясь устройству тонкому его.

Он был захвачен некоторой целью

И чрезвычайно боек оттого.

Он суетился, он не знал безделья,

Искал еще помельче существо,

Чтоб с помощью обычного насилья

Себе на корм употребить его.

Он в поисках какой-нибудь дичинки

Сворачивал огромные пушинки,

Разыскивал среди пылинок след

И по нему бежал багряной тенью,

И так прошло с начала наблюденья

Примерно десять паучковых лет.

2012

* * *

Не склонен я читать и мыслить,

Устал я от таких трудов,

Но в парке всю листву исчислить

Я нынче с радостью готов.

Умом я проще год от году,

Я перед умником дрожу,

А тут я каждый лист, как воду,

В ковше ладоней подержу.

Я лоск его смогу огладить

И восхищением облить

И снова черенок приладить

Туда, где он и должен быть.

Считаю долго и смиренно,

При этом думая тепло

Об одаренности Лоррена,

Который сразу знал число.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Либерал живет в своей реальности,

Он - пришелец с буржуазных звезд;

При такой причудливой ментальности

В общежитье он отнюдь не прост.

Ты уж лучше не делись в компании

Этикой, почерпнутой из книг,

Ибо либерал в своем сознании

Справедливый мир уже воздвиг.

Либерал внезапно наливается

Кровью, к апоплексии клонясь,

За графин очищенной хватается

И тебя по переносью - хрясь!

Это справедливо, ибо нечего

Рассуждать, коль нищ и нездоров,

Ибо мудрость мира человечьего

Подрывает лучший из миров.

Тот, где справедливо всё поделено

(А разделом ведал либерал),

И внушать сомнения не велено,

Рассуждать и пачкать идеал.

Либерал - он мягко называется,

А ведь он не мягок, не пушист;

Любит он смотреть, как извивается

В луже крови подлый сталинист,

То есть ты - ведь это ты попробовал

Сдуру либералу возразить,

Ну а я лишь по плечу похлопывал,

Не гнушался водку подносить.

Либерал ведь знает ход к наличности,

И весьма немалой, черт возьми, -

Только нерасчетливые личности

Ссорятся с подобными людьми.

Либерал сидит и смотрит пьяненько,

Жертву он покуда не избрал,

И не зря тебе шепчу я в панике:

"Помолчи! Ведь это либерал".

2012

Андрей Добрынин

* * *

В небе сплетались исчадия тьмы,

Рельсы позванивали, беспокоясь.

Ждали удушливым вечером мы

В мрачном молчании электропоезд.

Ждали и думали думы свои,

Птицы в тревоге над нами летали.

Ласточки, голуби и воробьи

Самые разные виды видали.

Кто-то вчера помолчал, подождал -

Да и нырнул под колеса башкою.

Птицам известно: лишь демон Даджжал

Мог присоветовать дело такое.

Демон - невидимое существо,

Мы неспособны, увы, к обороне,

Ибо лишь птицы умеют его

Рядом с людьми различать на перроне.

Что-то на лавке ты сгорбился, друг,

Весь потемнел и губа задрожала,

А воробей все порхает вокруг,

Предупреждая, что чует Даджжала.

2012

* * *

Всё сдвинулось, качнулось и поплыло

Вне всяких направлений и дорог,

И нервная система так заныла,

Что совершенно ясно: я есмь бог.

И ясно: родилось в гудящих нервах

Движение, а не наоборот.

Что это значит? Я есмь бог, во-первых,

А во-вторых, бог с радостью умрет.

Всё в мире вызвано моею болью,

И эту боль уже нет сил терпеть.

Швыряют градом, как волшебной солью,

Волхвы ненастья в лиственную медь.

Листва захлебывается витийством,

И все темнее облачный поток.

Бог не кончает жизнь самоубийством,

Иначе это никудышный бог.

Ведь боги злы. Ни в золоте кумира

Им нет нужды, ни в жертвенном тельце -

Им лишь бы видеть судороги мира

С улыбкою злорадной на лице.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я был в тот день с утра на взводе,

И неприятно вспоминать,

Как прибыл собственник квартиры

И стал меня с квартиры гнать.

С квартиры - прямо в неизвестность

(А было сыро поутру).

Я указал ему на это,

Сказал, что без жилья помру.

Он возразил с ужасным смехом:

"Надеюсь, вороны склюют

Тех злыдней, что в квартире съемной

Куда ни попадя блюют.

Все те, что вместо туалета

В моем шкафу одёжном срут,

Надеюсь, попадут под дождик,

Простудятся и все помрут".

Бутылки по полу катались,

Хозяину их звон был чужд.

Хотел освободить квартиру

Он для своих мещанских нужд.

Меня же, судя по ухмылке,

Хотел вообще со свету сжить.

Я стал обзванивать знакомых,

Проситься чуточку пожить.

И удивительное дело -

Никто ведь не был рад звонку!

Сказал приятель: "Мать болеет,

Куда - пожить? Совсем ку-ку?"

Я крикнул: "Ты меня погубишь,

Пойми мещанской головой:

Я просто задыхаюсь дома -

Там, за Московской кольцевой".

Приятель только засмеялся:

"Ты пил, а я тебя гублю".

И я решил: людское племя

Я совершенно не люблю.

Я презираю это племя,

Не понимавшее меня,

И ухожу в цыганский табор,

Где много страсти и огня.

И гордо я пошел за сумкой

Вьетнамской марки "Хьюго Босс",

Но поскользнулся на бутылке

И о паркет расквасил нос.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Ты снова смотришь телевизор -

Смотри, пожалуйста, смотри,

А я включаю изнутри

Свой мощный биотепловизор.

И вижу, что в тебе тепла

Не сохранилось никакого -

На Николая на Баскова

Свое тепло ты излила.

Недаром существую я

Все время в стуже и ознобе

И к рассудительной зазнобе

Иду, чтоб отогреться, я.

Иду за тем теплом любви,

Что прогревает до печенок.

Зазноба шепчет мне: "Зайчонок,

Ты эту дуру умертви.

Ведь над тобой смеются все -

Ты, воспеватель идеала,

Живешь с кретинкой! Не читала

Она ни Гёте, ни Мюссе.

Представь себе, как мы живем

В освободившейся квартире!

Как мыши в пошехонском сыре,

Как Абрамович заживем!"

Что ж, я добуду мышьяка,

Но подступают страх и злоба:

Ведь и меня потом зазноба

Убьет почти наверняка.

Она уж очень непроста -

Чтоб выжить, отравлю обоих,

И в тайном месте на обоях

Потом поставлю два креста.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Гроза надвинулась на дачу,

Дрожит оконное стекло,

А я сижу и горько плачу -

Мне это видеть тяжело.

Всё сделалось каким-то тусклым,

Пахнуло скукой и трудом,

И по артериальным руслам

Кровь стала двигаться с трудом.

Всё сделалось каким-то нудным,

Приевшимся уже стократ,

И вслед за ветерком простудным

По шиферу ударил град.

Да, вскоре, олову подобен,

Мелькнул на севере просвет,

Но, к сожаленью, как-то злобен

И резок этот новый свет.

Дрожь капель вызывает жалость,

Бегут поблескиванья вкось.

Зачем всё это совершалось,

Зачем гремело и лилось?

Расслабленность и нега рая

Сменились будничной тоской.

"Зачем? - я тупо повторяю. -

Зачем, скажите мне? На кой?"

2012

Андрей Добрынин

* * *

Из берлоги я вылез, как зверь,

Посмотрел на округу с тоской,

Потому что в балконную дверь

Сразу ринулся шум городской.

Там по жести стучат молотком,

Там истошно вопит детвора,

Там, под деревом сидя кружком,

Балаболят пьянчуги с утра;

Дрель вонзает мне в голову вой,

И скворцы обезумели все,

И раздерганный фон звуковой

Образует поодаль шоссе;

Не забыть и бездельника-пса

С монотонным глупейшим "гав-гав".

Что же делать? Потупить глаза,

Звуки мира так просто отдав?

Нет! Разинув прокуренный зев,

Так взреву, завизжу, зарычу,

Чтоб любители шума, присев,

Затряслись и пустили мочу.

В завершение - из удальства

Я издам вулканический пук,

Чтобы вздрогнули все существа,

Захватившие право на Звук.

2012

Андре Добрынин

* * *

Ревут, меня завидев, детки,

Собаки от меня бегут,

И лишь ворона мечет с ветки

Какашку весом в добрый пуд.

Все воробьи уже с рассвета

Кричат мне: "Батюшка, живи!" -

И лишь в воронах страха нету,

А значит - к Родине любви.

Меня встречает восхищенно

Раскатистая трель скворца,

Но тем не менее вороны

Не признают во мне отца.

А если так - пусть реки сохнут

И сходят с рельсов поезда,

Пусть в одночасье передохнут

Все деревенские стада.

Пускай бюджет идет насмарку,

Пускай бездействует закон,

А я хожу себе по парку

С дробовиком и бью ворон.

Тайфуны крутятся; земная,

Похоже, трескается ось...

Я бью ворон, поскольку знаю,

Что с них все это началось.

Бежит гонец, дыша надсадно,

Кричит: "Беда! Прорвался враг!"

Я говорю: "Да ладно, ладно,

Ворону не спугни, дурак".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Есть в мире девушка-поэтка,

Есть в мире юноша-поэт,

Они должны найти друг друга,

Чтоб зародился сверхпоэт.

Когда осеменит поэтку

Не кто попало, а поэт,

То в яйцеклетке зародится

Уж непременно сверхпоэт.

Вся биология об этом

И вся генетика кричит,

А что ж поэт? Над рюмкой водки

Он накренился и молчит.

А после говорит с натугой:

"Читал поэткины стихи

И никогда, сказать по правде,

Не видел большей чепухи".

Тут появляется поэтка

И крик базарный издает:

"Молчи, презренная бездарность,

Непроходимый идиот!

Твои стишки я почитала -

О боже, что за лабуда!

Я не смогу суперпоэта

Зачать с тобою никогда".

Но тут я грозно поднимаюсь

И прекращаю шум и крик.

Костюм с отливом - сразу ясно:

Взял слово не простой мужик.

Я говорю: "Вы вкусовщину

Тут развели, едрена вошь.

А ведь стихи - такое дело,

Их без бутылки не поймешь.

В них разобраться неспособна

Моя простая голова.

А вдруг вы оба ошибились

И вы поэты оба-два?

Идите и совокупляйтесь!

Возможен всякий оборот:

Скорей всего от вас родится,

Конечно, полный идиот.

И что? Да ничего, прокормим,

Тут даже и вопросов нет,

А вырастет, забалаболит -

И скажут все: "Он сверхпоэт".

Прошу поэтов и поэток

Смирить поэтому свой нрав

И спариваться без уверток,

Едва друг друга увидав".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я в детстве был великий неслух,

Гонял девчонок во дворе,

Домой таскал котят облезлых

(Один из них в шкафу помре).

Еще в шкафу я бражку ставил

И напивался в девять лет, -

Короче, жил вне всяких правил,

И батя молвил: "Ты - поэт.

Беги, сынок, во двор скорее,

Ведь ты не любишь гнет семьи,

Но я тебя сначала взгрею

За все художества твои.

Беги, сынок, и всем поведай,

Каков твой папенька злодей,

Стезею правды бодро следуй,

Глаголом жги сердца людей".

Папаша дико рассмеялся

И славно задал мне ремня

(Конечно, я сопротивлялся,

Но деспот был сильней меня).

Не раз, не раз с горящим задом

Во двор я пулей вылетал

И, кто бы ни случился рядом, -

Всем на папашу клеветал.

Вот так семья меня лепила

Избрав своим орудьем втык,

Так пропитали боль и сила

Мой поэтический язык.

Всегда березовая каша

Поэтам русским впрок идет...

А что папаша? Жив папаша,

Ничто мерзавца не берет.

Он старичок довольно пылкий:

Со мной напьется в кабаке -

И норовит пустой бутылкой

Меня уделать по башке.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Жернова пониманья скрежещут,

Продолжают веками молоть,

Чтобы выскрести, выжать из вещи

Нечто лучшее, нежели плоть.

Временами из желоба выйдет

Чистотой ослепляющий дух,

А всё внешнее мельники видят

Как бы блестками высохших мух.

Красоту причисляют к отходам,

Чтоб затем равнодушно забыть -

Оттого горбуном и уродом

Полагается мельнику быть.

Но из пыльного видно окошка,

Как, ныряя в траву и цветы,

Красотой упивается кошка,

И сама - элемент красоты.

И мыслительный жернов отладить

Мне сегодня уже не с руки -

Я хочу эту кошку погладить,

Не хочу я духовной муки.

Утонченная, гибкая, злая,

Кошка ловит сверкающих мух...

Среди образов жить я желаю,

В коих правильно выражен дух.

Из промышленной храмины тесной

Убежал - и в награду постиг

Не мучной, отстраненный и пресный,

А цветной несказанный язык.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Хорошая музыка невыносима,

От звуков душа обливается кровью,

Но есть карамельные образы Крыма,

Мотивчики радио и пустословье.

Безмыслие есть - в этой прочной гондоле

До пункта такого плывешь бестревожно,

Где скажут: "Простите, однако без боли

Проследовать дальше уже невозможно".

Подавится радио на полузвуке,

На ложе удобном плывущий подскочит:

"Как так?!" - "А вот так - потому что без муки,

Пожалуй, никто помирать не захочет".

А мимо плывут безмятежные лица,

И что им страданья и злобные черти?

Их души, сумевшие в музыку влиться,

Познали все опыты жизни и смерти.

2012

* * *

Я прошу вас: не трожьте природу,

На природе заборов не ставьте,

Не сливайте фекалии в воду

И земную кору не буравьте.

Если ставить - так уж не заборы,

А надежные стены и башни,

Лишь тогда огорченные воры

Осознают: их замыслы зряшны.

Если боженька распорядился

Слить фекалии внутрь водоема,

Позаботьтесь, чтоб слив находился

В отдаленье от вашего дома.

Ну а если вам звезды велели

В ход пустить беспощадные буры,

То должны поучаствовать в деле

Облеченные властью фигуры.

Надо нежно внедряться в природу,

Аккуратно и в трезвом рассудке,

Вот и Путин толкует народу:

"Экология - это не шутки".

2012

Андрей Добрынин

* * *

России бедствия не внове,

Она и бедственней жила,

Но лишь теперь потребность в Слове

В ней совершенно умерла.

Сигналы заменили Слово,

Их генерирует богач

При помощи подтекста злого

Статей и телепередач.

Изобразив реальность криво,

Тем самым он исподтишка

В нас возбуждает центр наживы,

Который в центре мозжечка.

Идут бесчисленные зомби

С глазами мутного стекла;

Потребность в шуме, крике, бомбе

Сегодня резко возросла.

Боясь упреков в экстремизме,

Скажу иначе, господа:

Потребность во всеобщей клизме

Теперь сильна, как никогда.

Пусть лекарь, на расправу скорый,

Народу скажет: "Цыц, дружок,

Я жадность вычищу, которой

Ты пропитался до кишок.

Сопротивляться бесполезно -

Потом, покинув свой сортир,

Ты сам увидишь, как чудесно,

Как славно просветлился мир".

2012

Андрей Добрынин

* * *

В темноте мне являются призраки,

Оттого в постоянной тревоге я,

И мое ежедневное чтение -

"Популярная демонология".

Угадать невозможно, каковские

В темноте я увижу создания -

Может быть, и лихие, способные

Напугать до потери сознания.

Доводилось, к примеру, увидеться

Мне во мраке с Владимиром Путиным

И с его окруженьем, которое

Все зовут "коллективным Распутиным".

Не могу вам сказать, как он выглядел,

Но уж точно не как в телевизоре.

Выпил он моей крови достаточно

И сказал, растворяясь в крови зари:

"Берегись разболтать, как я выгляжу,

А иначе посредством сверления

Я подправлю твой мозг основательно,

Чтобы ты не смущал населения".

И теперь я намерен помалкивать,

Опасаясь такой экзекуции,

Пусть подначивают злопыхатели:

"Расскажи! Помоги революции!"

Прочь, глупцы! Вы не видели Путина,

Кровью с Путиным вы не делилися,

А не то бы не так напугалися,

А не то бы не так затаилися.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Бежал я улицей пустынной,

За мной - четыре грозных пса.

Звучали ассирийской медью

Их роковые голоса.

Их черепа из камня были,

Дышали адом глотки их,

Их неслабеющие мышцы

Свил черт из проволок стальных.

И чтобы задницу вернее

Они отъели у меня,

Их тот же черт снабдил клыками

Из халцедона и кремня.

Рычанье слышалось все ближе,

И пела гибели труба,

И задница оледенела,

Но тут шепнула мне судьба:

"Ведь ты сегодня в магазине

Купил пугалку для собак:

Достань ее и хладнокровно

Нажми на кнопочку - пак-пак".

Волшебный результат нажатья

Мне нелегко изобразить.

Собачьи лапы задымились,

Пытаясь вмиг затормозить.

Когда же это получилось,

Собаки показали тыл,

И все бы кончилось без крови,

И вскоре след бы их простыл,

Однако тут из переулка

Вдруг выехал цементовоз,

И обмоталися собаки

Вокруг его больших колес.

Затем шофер с лопатой вылез

И счистил трупы, словно плеснь,

И пели ангелы на небе

Знакомую мне с детства песнь:

"Судьба играет существами,

Она изменчива всегда,

То вознесет их вдруг высоко,

То сбросит в бездну без следа".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Жир стёк с меня, впитался в землю,

Усохли органы и мышцы,

И я стою, Вселенной внемля,

Которой так непросто дышится.

Решетчатой структурой костной

Я постигаю ветра пенье,

И переклички выси звездной,

И лав подземных нетерпенье.

Лишь складчатой хламидой кожи

Теперь прикрыт орган скелета,

Но лишь теперь я слышу, Боже,

И я хвалю тебя за это.

Гудят решетчатые флейты,

И в звуках этого оркестра

Слышны восставшие из Леты

Слова Ахилла или Нестора.

Я слышу: их слова печальны,

Ахилл падет при штурме Трои,

Но Троя - символ изначальный

Предназначения героя.

Сигнал к атаке, поднатужась,

Горнисты подают пехоте,

И мне смешон мой детский ужас

При избавлении от плоти.

Мне слышно той пещеры эхо,

Где пляшут отсветы идеи,

И вспоминать нельзя без смеха,

Как я печалился, худея.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Чуть увяли багряные розы -

И вдруг стали чернее золы:

Так былые веселые парни

В стариковстве чудовищно злы.

Их летучие шуточки ныне

Осыпаются, словно зола -

Так и в душу ложится осадок

Неизбывного лютого зла.

Их улыбки все ждали когда-то -

Тридцать лет миновало с тех пор.

Натыкается ныне улыбка

На тупой укоризненный взор.

Их любви домогались когда-то,

Четверть века примерно назад,

А теперь они тщетно бросают

На красоток затравленный взгляд.

Вы ведь сами взахлеб осмеяли

Старика, что за девушкой шел,

И поэтому спрашивать глупо,

Почему старикашка так зол;

Почему, если отрок на байке

Разобьется, - я гляну на труп,

И холодная, злая усмешка

Искривит очертания губ.

2012

Окро Окроян

* * *

Вы заблуждаетесь, считая,

Что у младенцев нет ума.

Не зря младенец производит

Так много шума и дерьма.

Маманя надо мной - младенцем

Дремала, но какое там:

Я тут же напрягусь, бывало,

И рев чудовищный издам.

Едва расслабится маманя,

Как я в пеленки навалю.

Свое младенчество доселе

С улыбкой вспомнить я люблю.

Мне нравится и ныне ревом

Пугать дворовых глупых баб,

Но тут приходит участковый

И в пасть мне впихивает кляп.

И, заглушив посредством кляпа

Любой естественный протест,

Меня он заставляет вымыть

Весь мной обоссанный подъезд.

А бизнесмен, живущий выше,

Весь лифт, бывало, заблюет,

Но наш геройский участковый

Лишь честь мерзавцу отдает.

А убирает лужу дворник,

Таджик при швабре и метле,

И оттого я ненавижу

Всех бизнесменов на Земле.

2012

Андрей Добрынин

* * *

За мои воспаленные нервы,

За мою беспросветную жись

Боже, к телу зазнавшейся стервы

Ты меня на минутку приблизь.

Дальше сам я все сделаю, Боже,

Только дай мне ее ухватить.

Трех минут трепыханий на ложе

Мне должно, полагаю, хватить -

Чтобы стал я безжизненно-мрачен

И в раскаянье черном погряз,

Осознав, как бездарно растрачен

Просьб и жалоб волшебный запас.

Взгляд из олова, скулы из камня -

Удаляюсь, немой, как судьба,

И та стерва уже не нужна мне,

Что влачится за мной, как раба.

Повторить трепыханья со мною

Ей хотелось бы раз восемьсот,

Но иду я в пространство иное,

В чистый холод духовных высот.

Я грожу ей калмыцкой нагайкой:

"Не хочу тебя навзничь валить,

Не желаю с гордячкой, зазнайкой

И развратницей небо делить".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Несказанна печаль городская:

Я нигде не оставил следа,

Я смотрю из окошка трамвая

И чужим остаюсь навсегда.

Сколько лет на окрестные виды

Мне еще остается смотреть?

Ведь уже рассевает флюиды

Там и сям моя личная смерть.

Нелегко убеждаться воочью

В том, что мир проживет без меня;

Изменений не видно лишь ночью,

Истребляющей образы дня.

Ветер ночи, как в юные годы,

Вызывает стесненье в груди

И шумит, обещая свободу,

Обещая любовь впереди.

2012

* * *

Диких женщин все чаще и чаще

Мне случается видеть в Москве.

В нашем парке, в ореховой чаще

Есть таких не одна и не две.

Ночью кормятся всякою дрянью,

В норы прячутся, чуть рассвело...

Это высшее образованье

Так чудовищно их подвело.

Их мужья попросили из дома,

А точнее, прогнали взашей,

Потому что посредством диплома

Унижать они стали мужей.

"Одичавшая норная баба" -

Вот такой у нас вывелся зверь.

Все бродяги в их парковый табор

Для соития ходят теперь.

Но бывает - в конце посещенья

Эти женщины душат бомжей:

Как бы просят тем самым прощенья

У обиженных горько мужей.

2012

Андрей Добрынин

* * *

С улыбкой пребываю в склепе я:

Там, наверху, всегда война,

А здесь такое благолепие,

А здесь такая тишина.

Там правнук мой, слегка сбесившийся,

Везде спешит урвать корысть,

А здесь мой череп обнажившийся

Уже нет смысла рвать и грызть.

Ведь я закончил обнажение

И наг до точки, до конца,

И всем любителям движения

Я шлю улыбку мертвеца.

Тот, кто продвинуться планирует,

Увидит в свой особый срок,

Как в темноте люминесцируют

Обломки гробовых досок;

Червей услышит сокращения

Как пульс великой тишины -

За облицовкой помещения,

В земле, где корешки бледны;

И разложенья всхлипы страстные

Беспомощно услышит он...

Лежат здесь собственники частные,

И каждый будет обнажен.

Мы все спешили, что-то делая,

Нас разделяла суета,

А общим стало это: белая

Решетчатая нагота.

И не узнать, Петра иль Якова

Когда-то принял этот склеп:

У собственников одинаково

Течение земных судеб.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Проникновенным взором хищницы

Не надо на меня смотреть -

Хватает мне моей яичницы,

Мне не нужна иная снедь.

Я на колбаске, на картошечке

Поднялся - и пока здоров,

Мне не нужны такие кошечки,

Которым подавай пиров.

Я знал таких: стремятся к лучшему,

Однако ненавидят труд,

А там по образцу паучьему

И своего самца сожрут.

Но пауки из джунглей Африки -

Не то что наши дурачки:

У них на спинках цвета паприки

Видны секретные значки.

Те лаковые начертания,

Коль их расшифровать, гласят:

"Самцы! Наивные создания!

Копите ненависть и яд.

Конечно, самки с вами справятся,

Конечно, вас они пожрут,

Но пусть они при этом травятся

И в страшных судорогах мрут.

Ты литератор? Будь мужчиною

(Ну то есть будь к жене жесток)

И с тихой злобой паучиною

Пиши воспоминанья впрок.

Тебя, возвышенного гения,

Супруга жрет - а ты пиши:

Пусть будущие поколения

Узнают мрак ее души".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я все грехи хочу изжить,

Я их хочу исчислить, взвесить -

И на кого-то возложить,

И по суду его повесить.

Пусть это будет рыжий кот,

Я во дворе его приметил.

Желаю я, чтоб этот кот

За человечество ответил.

Затею под названьем "суд"

Окрестные подхватят детки

И в парк злодея принесут

В надежной проволочной клетке.

Спрошу я: "Дрался? Воровал?"

Кот мрачно скажет: "Было дело".

Проголосует трибунал,

И на суку повиснет тело.

Вы удивитесь: "Почему

Нам так легко сегодня стало?"

Ха-ха! Всё только потому,

Что супергрешника не стало.

Висит, злодей, сосуд грехов,

Мушиной окруженный тучей,

А детки и других котов

Уже казнят на всякий случай.

2012

Андрей Добрынин

* * *

От злобы я вот-вот уже завою,

Я раскалился - впору задымить,

И расцарапывать свое живое,

И самого себя по морде бить.

Всех тех, кто полагал, что люди - братья,

Со мной дружил и просто рядом жил,

Уже успел обидно обозвать я,

А на прощанье матом обложил.

Ну а зачем они свои сужденья

Высказывали мне наперебой?

Они ушли, кипя от возмущенья,

Я победил - и все же длится бой.

Всё время ночью что-то бормочу я,

Виной тому не кофе и не чай:

Ушедших и умерших я бичую,

Покрикивая: "На!" и "Получай!"

Мешают лишь соседи-ретрограды,

Им кажется, что у меня притон,

И чтобы успокоить это стадо,

Ко мне приходит вкрадчивый мильтон.

Его я тоже ненавижу пылко,

В душе он мразь, он националист,

Но для него - и закусь, и бутылка,

И взор мой приглашающе-лучист.

Борец всегда с милицией поладит,

Не то в больницу "Белые Столбы"

Или в тюрьму она его спровадит,

А там ведь нет простора для борьбы.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Делать только то, что интересно -

В этом суть политики моей,

Оттого-то я столь нелюбезно

Избегаю всяких там людей.

Не желаю в ближнем видеть брата,

Чтобы не последовал призыв

Поскорее ехать в дом разврата,

Мазей и гондонов прихватив.

Люди веселятся, потребляя

Не сладчайший корень, а ботву;

Я себя от них не отделяю,

Но лишь я воистину живу.

Разуменьем я не слишком тонок,

Но способен, несмотря на зной,

Наблюдать, как мирно спит котенок

Под текучей тенью травяной.

Как над ним колышутся соцветья

И крыла лимонных мотыльков,

Как его окутывают сетью

Раз за разом тени стебельков.

Я в его истоме и прищуре

Вижу знак, а может быть, и цель,

Ну а вас неслыханные бури

Заставляет пережить бордель.

Слушать ваши хриплые рассказы

Я, признаться, очень не люблю:

Я в котенка превращаюсь сразу

И в объятьях мирозданья сплю.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Ночью рыбы выходят из моря

И ползут объедать виноград.

Поутру я немею от горя,

Ибо сожран мой лучший мускат.

Что ж вы сделали, рыбы, со мною,

Всё хозяйство пустили в распыл?

Ведь без вас произвел бы вино я

И любовное чувство забыл.

Чувство горькое к девушке Насте -

Нестерпимое чувство, друзья!

Так что, рыбы, скажу я вам здрасьте

Очень скоро посредством ружья.

Лучше б вы подобру-поздорову

Перешли в санаторий "Подъем",

Где Чубайс отдыхает багровый

И сварливая жинка при нем.

Говорят, он бухает как прежде,

Как при Ельцине заведено.

Как нажрется, вы ядра отъешьте

У него и плывите на дно.

В этих ядрах великая сила,

Револьвер в них огромный лежит,

И любое морское страшило

Перед этим оружьем дрожит.

Дуньте с присвистом в черное дуло

И скажите: "Привет, Посейдон,

Ну-ка вставь нам клыки от акулы!"

Не посмеет ослушаться он.

Ну а дальше с такими зубами

Можно в мире соленых глубин

Отрываться по полной программе,

Как Чубайс среди русских равнин.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Вот рассвет - он певца призывает,

Потому что изысканно-ал,

А певец - он до хруста зевает

И на все эти штучки наклал.

Воспевал я рассветы когда-то,

Голосил, как последний петух,

И охрип. Как всегда - виновато

Замолчал поэтический дух.

Знаю я, что молчание это

Не особенно тронуло вас -

Как всегда, не встречая ответа,

Замолчал воспевающий глас.

Через месяц богач в кабинете

Ощутит что-то вроде тоски

И промолвит: "Не слышу я Пети,

Покормите-ка Петю, братки".

К сожалению, Петенька скрылся, -

Может быть, утащила лиса,

А быть может, с лисой помирился

И отправился в лисьи леса.

Там, в лучах золотого рассвета,

Над беззвучно текущей рекой,

Он поет ежедневно, и это

Не зависит от воли людской.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Когда у нас дошло до секса,

Верней, почти уже дошло,

Сказала мне моя подруга:
"Хочу, чтоб все вокруг цвело;

Хочу я "мерседес", и шубу,

И золота, и прочих благ,

Каких - ты сам уже придумай,

Ведь ты, похоже, не дурак".

Я бормотал: "А как же это,

Ну, это самое... того..."

Любимая сказала сухо:

"Пока не будет ничего.

На Джомолунгму наслажденья

Попасть ты рано захотел.

Мы, бабы, раздавать с оглядкой

Должны богатства наших тел.

А то опять катись в глубинку

И безотцовщину рожай...

Я мужиков прекрасно знаю,

И ты уж мне не возражай".

Вот так и стал я человеком,

Вот так и нажил капитал:

Пошел по рэкетирской части,

Потом - акционером стал.

Во время выборов к народу

Я выхожу во всей красе,

Имею несколько любовниц,

И в шубах щеголяют все.

И ты, мой дорогой сыночек,

Уж лучше мне не прекословь,

Когда я говорю: из быдла

Людьми нас делает любовь".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Хороша эта смелая дева,

Ибо жизнь ее смысла полна:

Не как все, не к набитию чрева,

А к свободе стремится она.

И Россия уже от Европы

Отличается меньше сейчас.

Помнишь: правили бал гомофобы,

Угнетенный поник пидорас?

Только дева сочла, что негоже

С несвободой мириться такой:

На плакат гомофобские рожи

Наносила искусной рукой,

Надевала тяжелую обувь

И на митинги ехала в ней,

И старалась там всех гомофобов

Неожиданно пнуть побольней.

С применением грязного мата

Защищался подлец-гомофоб,

А она его древком плаката

Метко тыкала в глаз или в лоб.

И судили ее, и сажали

По неправедной воле суда,

Но обструкцией нам угрожали

Все педрильные страны тогда.

Поднимались педрильные силы,

Проясняя сознание масс,

И целуются ныне педрилы

Где угодно и радуют нас.

Улыбнулись, расслабились массы

И от сердца у них отлегло,

Ибо смело везде пидорасы

Начищают друг другу дупло.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Жарой опахивало лето,

Наваливалось и душило,

И много граждан, видя это,

На дачу вскоре поспешило.

Упорно им смотрели в спину

Не обзаведшиеся дачей.

Страдали дачники безвинно -

Их раздражал тот взгляд собачий.

Их раздражали дети, жены

И бадминтонные ракетки;

Они встречали напряженно

Приветствия своей соседки.

Их ум стал слишком прихотливым,

Прокручивая монотонно

Отравленные скверным пивом

И смогом спальные районы.

Вот, кажется, уже проплыли,

Но ум упорствует в причуде,

И снова вслед автомобилю

С бордюров смотрят эти люди.

Коттеджей не сооружают,

Не копят денег на машину,

А только молча раздражают,

А только смотрят, смотрят в спину.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Тот, кто дружбу со мной разорвал,

Не понес никакого вреда -

Я богатства не завоевал,

Не взошел по костям в господа.

Поспособствовать я не могу,

Подтолкнуть, поддержать, повлиять,

И стоит телефон - ни гу-гу,

И в графе "Сообщения" - гладь.

Улыбаюсь - всё сделано так,

Как я некогда Бога просил:

Он отсеял барыг и деляг,

В чистый мир он меня пригласил,

Где такая царит тишина,

Что квартира - как сказочный грот:

В нем из мира людей новизна

От ненужности собственной мрет.

В нем растут сталагмиты томов,

И в него не проникнет корысть -

Обитателей прочих домов

Изнутри ей приходится грызть.

В этом гроте, безумцы, за вас

Пьется кубок Большого Орла,

А коль чокнуться не с кем подчас,

То для этого есть зеркала.

2012

Андрей Добрынин

* * *

"Не воюю теперь, не стреляю,

Постарел... Отпустите, сынки", -

Бормочу я, в носу ковыряя,

Поправляя смущенно портки.

Плохо шутит вся эта ватага -

Мол, неплохо бы деда нагнуть,

Но один сплоховал, бедолага, -

Кобуру он забыл застегнуть.

Не нужны старичку приключенья,

Жить да жить бы без лишних проблем,

Но опять в тесноте помещенья

Словно пушка грохочет ПМ.

Что-то шуток я больше не слышу,

Но молчанье одобрить готов:

Лучше ткнуться в кровавую жижу,

Чем дерьмо изрыгать изо ртов.

Повезло с фурнитурой Дантесу,

Ну а этих она не спасла.

Поучил я чуток политесу

Пятерых дураков у стола.

Мастерство я взрастил и взлелеял

И намерен в могилу забрать,

А бездарность всё злее и злее

Мастер с возрастом должен карать.

Водка булькает, на пол стекая,

Кисловатый качается дым.

Дело мастера - жить, не спуская

Ничего наглецам молодым.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Дано поэту очень много,

Поскольку он доволен малым.

Мне в дополненье к чувству слога

Нужна лишь корка хлеба с салом.

Чтоб были счастливы иные,

Им кокаин из джунглей возят,

Ну а меня в миры иные

Простая водка переносит.

Я те миры, что мне подвластны,

Коплю в своей библиотеке;

Не приживаются соблазны

В таком великом человеке.

Любовь теперь витает в сферах

То бизнеса, то медицины,

И на богатеньких и смелых

Я перевел свой долг мужчины.

Я пожелаю им удачи,

Адептам мази и кондома;

Я знаю мир, где все иначе,

Я только там взаправду дома.

"Сознайся - он тобой придуман!" -

Вопят ликующе барыги.

Отнюдь! Он попросту от шума

Пока переместился в книги.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я умертвил людей без счета

(Конечно, в переносном смысле):

Я умертвил все их заботы,

Все их стяжательские мысли.

И вот они в пространстве духа

Висят, как мухи в паутине.

Лишь пустота грохочет глухо

В их раззолоченном хитине.

Им деятельность надоела,

Вчера - бойцы, теперь - калеки...

Ох, злое я затеял дело -

Губить корыстность в человеке.

Нет, пусть он яростно стяжает

Всю дрянь, которую захочет;

Пусть мудреца он раздражает,

Но он живет, бурлит, клокочет.

Порой на совести писаки

Имеются рубцы и струпья:

Он врезал в жизнь такие знаки,

Что убивают жизнелюбье.

Ох, не тому ты, братец, учишь:

Ты воспевай обогащенье,

И от людей почет получишь,

А от Создателя - прощенье.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В пряных запахах южного леса

Я плыву, словно пьяный Улисс,

И осиная сонная месса

Утомляет мерцанием риз.

Эти запахи - пенье соцветий,

Лепестковых бесчисленных труб,

А над музыкой десять столетий

Держит кровлю раскидистый дуб.

Как Атлант, он усилием чудным

Держит небо и всё естество,

И подернулись мхом изумрудным

Узловатые мышцы его.

Под плющом, оплетающим скалы,

Слышен лепет таинственных вод.

Лишь бы сердце Улисса вмещало

Всю бесчисленность этих красот.

Лишь бы сердце не сделалось сонным,

Лишь бы сердце хотело любить,

Лишь бы мерным мерцаньем и звоном

Не давало себя усыпить.

Сердцу следует быть безграничным,

От разымчивых песен не спать,

И, как чудом, пейзажем обычным

Одиссей опьянится опять.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Может, чайка в полете прекрасна,

Но вблизи она - полный урод.

Я кричу на нее громогласно,

Если близко она подойдет.

Местечковый безрадостный профиль

И тяжелый затылок борца.

Изготовил ее Мефистофель,

И отсюдова в ней хитреца.

И отсюдова замысел - даром

Получать пропитанье свое.

Даже мне в моем возрасте старом

Недоступно такое житье.

Я поэт, изъясняюсь я веще,

Люди чувствуют силу мою,

Но не лезу я в ихние вещи,

Ихних персиков я не клюю.

Чайка ходит себе над волнами

На изломчатых лапках своих.

Я кидаюсь в нее валунами

И слагаю воинственный стих,

Как Улисс победил Деифоба

И как с грохотом пал Деифоб.

Сочиненье успешнее шло бы,

Коль попал бы я в чаячий лоб.

Если чайку я наземь поверг бы,

На нее бы стопу водрузил,

То прошел бы тем самым проверку

И поэмой весь мир огласил.

Боги это придумали хитро:

Чтоб созрели боец и рапсод,

На Геракла нацелена гидра,

На меня - эта птица-урод.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Зачем на море ходить на море?

Всё это только себе на горе.

Сидишь поддатый и разморенный,

И багровеешь, как рак вареный.

Потом болеешь, ругаешь лето

Под грохот сердца внутри скелета.

Потом найдутся дружки в избытке,

У них повсюду с собой напитки.

А ты компании подражаешь -

И вот уж плохо соображаешь.

И вот братва с твоего согласья

Звонит девчонкам для безобразья.

Платить придется тебе не скупо

За то, что вцепится резь в залупу.

И с хворью трудно искоренимой

Ты должен ехать домой к любимой.

Но никого я не упрекаю:

Что можно сделать? Вся жизнь такая.

Живем в испуге и смотрим в оба:

Везде напасти, везде хворобы.

Так лучше в омут скакнуть, ликуя:

Тебя восхвалят за прыть такую.

Бросаться смело в хайло напастям -

В России это зовется счастьем.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Вот здесь я был любовью полн

И здесь любви пришел капут.

С тех пор сто миллиардов волн

Разбились о каменья тут.

Да я и ожидать не мог,

Что счастье выплеснут моря -

Чудаковатый педагог,

Стишки писавший втихаря.

С тех пор мне жизнь препровождать

Пришлось доселе одному,

Но море может сострадать,

Оно всё бьет в мою тюрьму,

В рутинный мир, где я живу

С самим собой наедине.

Я слышу ветер, как трубу,

Идет волна вослед волне.

Да, море в камень бьет и бьет,

Оно упорно, словно вол,

Коль надо мне - оно пришлет

Еще сто миллиардов волн.

Оно не пожалеет сил,

Чтоб стать мне женщины родней,

Чтоб только море я любил,

А не ошибки прошлых дней.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Кто о наживе не хлопочет,

Кто бедностью не огорчается,

Писать способен то, что хочет -

Не только то, что получается.

Не то, что пишут между прочим,

Между доходными делишками:

Нет, надо стать чернорабочим,

Вплотную заниматься книжками.

Знать, сколько времени потребно

На крепкие произведения,

И знать, что вовсе не волшебна

Работа истинного гения.

Она не делается между

Коммерческими выступленьями.

Не следует питать надежду

На Господа с его прозреньями.

Бог на меня глядит с любовью,

Но помогает лишь намеками,

А далее ты пишешь кровью,

Своими жизненными соками.

Пусть бездарь публику морочит,

Но от меня он отличается:

Я - тот, кто пишет то, что хочет,

А он - лишь то, что получается.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В крови у нас и желчь, и сахар,

В моче, естественно, белок,

Мы бродим по проспектам шумным,

Порою сваливаясь с ног.

Давление у нас такое,

Что недостаточно шкалы,

От всех недомоганий наших

Мы подозрительны и злы.

В упор мы смотрим на прохожих

И не боимся их ничуть,

И норовим их тыкнуть палкой

Иль под автомобиль толкнуть,

А после разразиться бранью,

Как будто бы толкнули нас,

Ведь мы в душе имеем злобы

Неисчерпаемый запас.

И прочь с обидой мы уходим:

Бранились крепко мы, но всё ж

Мир устоял - вокруг всё те же

И суматоха, и галдеж.

И знаков должного вниманья

Нам вновь не воздает никто.

О, как найти такое слово,

Чудовищное слово то,

Чтоб дрогнул мир и покривился,

И вкось поехал в никуда,

Чтоб покаянно взвыли люди:

"Мы это заслужили, да!

Мы все никчемны и ничтожны,

Ничтожен весь наш пошлый мир!" -

Но чтоб найти такое слово,

Не стоит пить один кефир.

Нет, надо пить плохую водку,

В которой спят флюиды зла,

Дабы болезненная злоба

Мозг окружающим прожгла.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я за ночь перебрал в уме

Всех женщин тех, что я любил,

И охал в непроглядной тьме:

"О Господи, какой дебил!

Ведь не было прекрасней глаз,

Носов, ушей, и ног, и рук,

И что? А то, что ты сейчас

Живешь как истинный бирюк.

Ты причащался красоты

И сразу же летел к другой,

И вот один остался ты,

Веселый дедушка такой.

К чему тебе добро твое,

Кому ты станешь помогать?

Взгляни: лишь разное жулье

К тебе стремится прибегать".

Но тут сказал я: "Нет, постой,

Узка семейная стезя,

Всех женщин, встреченных тобой,

Склонить к замужеству нельзя.

К сожительству - другой вопрос,

А вот к семейной жизни - нет,

Поэтому не надо слез,

Живи как мужественный дед,

Который жил, вкушал успех -

И крикнул перед всей страной,

Что если невозможно всех,

То он не примет ни одной".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Плохое может забываться,

А может помниться всегда,

Сопровождать по жизни всюду

И даже из нее - туда,

Где нам покоя только нужно,

Но ежели покой нейдет,

То помнящееся плохое

Всё яростнее душу жжет.

И вот с горящею душою

Выходит нежить из земли.

Коль вы обидели кого-то,

Коль кем-то вы пренебрегли,

То, стало быть, и вам не ведать

Покоя в тишине ночной

И слышать в темноте со страхом

Чужую поступь за спиной.

Желаю нежити успеха,

Желаю, чтоб она тайком

Смогла обидчика царапнуть

Своим холодным коготком;

Желаю, чтобы с той минуты

Он стал пуглив и бледнолиц

И чтобы в плоть его внедрились

Распад и тление гробниц,

Чтоб заживо он разлагался,

Чтоб неспособен стал ко сну -

Я так хочу! Ведь в час урочный

И сам я к нежити примкну.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я вам не нужен с этой странной речью,

Подобной старческому пустословью,

И все ж сказать я должен: наша встреча

Могла бы стать великою любовью.

Не надо было у меня услуги

Выпрашивать подобно жадным детям,

А далее с другим по всей округе

Бродить и явно похваляться этим.

Сомнительное, право, достиженье -

Самцу ведь хватит и полунамека,

Но надо было ощущать, как тенью

За вами брел я и страдал жестоко.

Для вас другой был вроде отраженья,

Где виделись все ваши совершенства.

Увы, порой недостает смиренья

Для обретенья высшего блаженства.

Вам не хватало также состраданья;

Хоть вы меня по-своему любили,

Но вы построенное Богом зданье,

Как злой ребенок, попусту разбили.

Когда же игрища вам надоели

И вы решили сделать шаг навстречу,

Я вас отверг. О, как вы побледнели!

За это перед Богом я отвечу.

И что мне толку в даре многострунном,

В том, что я все стерпел, не двинув бровью?

Возьмите дар мой, но внушите юным

Не рисковать и не играть любовью.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В Москве лишь гул автомобилей

Доносится из-за домов,

И это значит: нету крылий

У многих тамошних умов.

На море же - другое дело:

Там воздух говорящ всегда

И откровенничают смело

Листва дерев и провода.

Примчавшиеся издалече

Обрывки музыки и фраз

Звучат как новое наречье

И заново волнуют нас.

Всё то, о чем вздыхает море,

О чем поет лесной родник,

В кристальных небесах предгорий

Сплетается в иной язык.

Калёный пляжник лишь о бабах

Болтает и о запчастях,

Но речь его в иных масштабах

Звучит в небесных пропастях.

И выйдет, что на самом деле

Вещал он, тучен и багров,

О протоматери Кибеле,

Создательнице всех миров.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Когда отключат свет, и воду,

И газ, и прочие благА,

Что следует сказать народу -

"Эге", "угу" или "ага"?

Что сделать следует народу -

Притопнуть, свистнуть встать, присесть,

А может, соблюдая моду,

Произнести угрюмо: "Жесть"?

Но что ни говори, ни делай,

Всё и без нас произойдет.

Теперь от газового дела

Избавлен полностью народ.

Неясно, кто качает воду

И вырабатывает свет,

Так что же - злобиться народу,

Качать права? Конечно, нет!

Пора забыть все эти счеты,

Ведь есть волшебное питье,

С ним забываешь про тепло ты,

И про стряпню, и про мытье.

Твои глаза горят во мраке,

Как зверь, ты видишь в темноте,

И пусть себе суют дензнаки

Хоть в зад хозяйственники те.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Сегодня я вижу ветер:

Он - тополь в бездне небес,

И зыблющееся море,

И хлопающий навес.

И я не один на свете,

По ветру - всему родня.

Сегодня я вижу ветер,

И ветер видит меня.

2012

* * *

Я в сверхъестественное не верю,

Но поклоняюсь птице и зверю,

Ведь все причуды их бытия

Придумать смог уж точно не я.

Я - почитатель ночного древа,

Ведь к сочиненью его напева

Я отношения не имел,

Хоть много раз от него хмелел.

И невозможно найти решенье,

К кому внушают мне уваженье

Звери, и птицы, и дерева,

И мерный шум прибойного шва.

Но и со мной бывает порою:

Стихи родятся такого строя,

Что сам придумать я их не мог,

А кто же? Видимо, это Бог.

2012

Андрей Добрынин

* * *

На толстуху небеса дивятся,

Море, солнце, горные леса:

Как же надо хорошо питаться,

Чтоб наесть такие телеса!

И какая требуется сила,

Чтоб всё это на себе таскать!

Да, меня толстуха поразила,

Хоть к толстухам мне не привыкать.

У меня бывали в три обхвата,

Под которыми трещал паркет...

Нынешние дамы мелковаты,

Думал я - толстух уж больше нет.

А выходит, приуныл я рано,

И еще не вымер этот вид.

Сохранились складчатые станы,

Многослойный щедрый целлюлит.

Думаете, флегмы все толстухи?

Ха-ха-ха, какая чепуха!

У меня бывавшие толстухи

Были мастерицами греха.

Милые, ведь это очевидно,

Вы в таком подумайте ключе:

Если ей толстухой быть не стыдно,

То чего ей стыдно вообще?

Так примите с должным уваженьем

Их толстушечий развратный дух.

Хочешь опьяняться разложеньем?

Выходи на поиски толстух.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я был с подругами своими

Вполне осознанно жесток:

Они поехали на Запад,

А я поехал на Восток.

Им нравились лакеи-негры,

"Роллс-ройсы" и "Вдова Клико",

А мне - задымленные юрты,

Навоз, кобылье молоко.

Им нравились авантюристы,

Любой услужливый шельмец,

А мне - веселые степнячки

И чистота людских сердец.

В степи отчаянные письма

От дам я часто получал;

Да, я сочувствовал, конечно,

Но никогда не отвечал.

"Меня использовали, милый,

И отшвырнули, как тряпье", -

Отшвыривали, было дело,

И чувство пылкое мое.

Я стал для дам особо милым

Отнюдь не в нужный мне момент,

Для них я даже и сегодня

Лишь терпеливый конфидент.

Иди сюда, моя монголка,

Я знаю - ты не такова,

Ты по достоинству оценишь

Любые нежные слова.

Ты мне баранины зажаришь,

Ты щедро мне плеснешь архи,

И пусть весьма своеобразны

Твои степняцкие духи,

Но стоит мне тебя как надо,

Как я умею, приласкать -

И от восторга ты по юрте

Туда-сюда начнешь скакать,

Затем коня ты оседлаешь

И полетишь бог весть куда...

Вот это истинное чувство,

Которому корысть чужда.

А я тем часом буду стряпать

Чай для подруги дорогой

И письмами былых любимых

Навоз растапливать сухой.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Трепещет вода речная,

Двоятся донные камни,

Коряги над рябью русла

Показывают рога мне.

То ветер с близкого моря

Тревожит рябью затоны.

Его серебром встречают

Прибрежных деревьев кроны.

Его тростники встречают,

Вздыхают их опахала...

Ну да, кому-то, я слышал,

И целого мира мало.

Тому, чье зрение в малом

Весь мир узреть неспособно.

Над рябью затона сидя,

Я только вздохну беззлобно

О тех, кто слеплен, похоже,

Совсем из другого теста,

О тех, которым не хватит

Красот вот этого места.

Хотя это очень странно:

Здесь дятлы есть и кукушки,

Пронзают воду форели,

Угрюмо ревут лягушки.

А если здесь нет чего-то -

Промчавшись в синем эфире,

Все знанья доставит ветер

О море и прочем мире.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В ночные звездные часы

О чем-то взлаивают псы.

В кустах с узорчатой листвой

Им кто-то чудится живой.

Гадюки, мыши и ежи -

И всех хватай, и всех держи.

Непрост, непрост приморский Юг -

Повсюду призраки ворюг.

То над горою не звезда -

То звери пялятся сюда.

И то не бриз листву трясет -

Жрать виноград шакал ползет.

Использовать шумящий бриз -

Вот этих жуликов девиз.

Однако псу не привыкать

В чужие происки вникать;

Он забрехал, он зарычал -

И вмиг кустарник затрещал,

Ворюги мчатся напролом

В колючки, дебри, бурелом,

Чтоб под прикрытием плюща

Там отсидеться, трепеща.

Не устоять шакальим стаям,

Коль верный пес зальется лаем.

Я - верный Аполлонов пес,

Есть у меня холодный нос,

Чтоб чуять тех, кто сеет срам,

Кто ходит гадить в божий храм.

По пыли стукает мой хвост -

То зрю я бога в центре звезд.

Облизываюсь я и млею,

Поскольку бога разумею.

Таков мой лай, таков мой слог,

Что без него весь мир убог.

Мертвы земля и небеса

Без мерных взлаиваний пса.

Андрей Добрынин

Но спит земля под звездным кругом,

Хранима этим чистым звуком,

И пес сидит - суров, умен

И звездами посеребрен.

2012

Андрей Добрынин

* * *

На крик "Андрей!" не обернусь я,

Не стану времени терять,

Ведь нет уже таких знакомых,

Кто мог бы так меня позвать.

По крайней мере в этом месте

Уж точно не осталось их.

Слизали кружева прибоя

И память самую о них.

Рифмовка побледнела так же,

Как образы былых друзей,

Но стоит ли корпеть над рифмой,

Коль речь идет о жизни всей?

Любовь есть сердцевина жизни,

Главнейшее, что в жизни есть,

Но дорогую незнакомку

Мне больше не с кем вспомнить здесь.

Никто мне больше не поможет

Сложить поэта житие:

"А помнишь незнакомку, друже?

А помнишь тосты за нее?"

Хоть кто-то встреться - и рекою

Здесь потекло бы питие:

"А помнишь незнакомку, друже?

Как я любил тогда ее!"

Где изумительное тело,

Где шаг, похожий на полет?

Навстречу - лишь одни толстухи,

Их даже время не берет.

Где взгляд божественно тревожный,

Где змеи прядей за спиной?

Идут толстухи, наглым взглядом

Стараясь встретиться со мной.

Но если это и случится,

Мой взгляд настолько ядовит,

Что их горячей кукурузой

Или мороженым стошнит.

Ведь у вина былых застолий,

И у нечаянных утрат,

И у змееподобных прядей

Я позаимствовал свой яд.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Эти горы - как тучные овны

В желтоватом сентябрьском руне.

Ныне мысли мои безгреховны,

Ничего не желается мне.

Облаков лиловатые тени,

Как попоны, лежат на горах,

И недавняя важность хотений

Превращается в пепел и прах.

Наведенная ветрами ясность

Над заросшей долиной речной

Устраняет для сердца опасность

Увлеченья тщетою земной.

Всё, что зримо, должно измениться,

И нельзя ничего удержать -

Ты же видел, как всё серебрится

И немедленно меркнет опять.

Ты же видел: с надрывностью ноток,

Доходившей порою до слез,

Звал любимую принц-зимородок,

А сарыч его сбил и унес.

Умиленно, с судьбою не споря,

В этот малый гляди водоем,

Ведь поблизости ухает море -

То, в которое все мы впадем.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Мышь от бумаги туалетной

Неизмеримо далека -

Таков уж малый, неприметный

Размер мышиного очка.

А мышь ведь праведности ищет,

Не хочет причинять хлопот,

Поэтому она не дрищет,

А ровно катышки кладет.

Из кала удалила влагу

Она недрогнувшей рукой.

Ей туалетная бумага

Нужна ль при сухости такой?

А ты, питомец Аполлона,

С зажиточностью незнаком,

На туалетные рулоны

Пустил зарплату целиком.

Такая уж теперь зарплата

У тех, кто выше суеты,

К тому же пища плоховата,

А без нее не можешь ты.

Переходи же к либералам

И пей себе, и кушай всласть.

Мышиным аккуратным калом

Тогда ты будешь всюду класть.

На либеральную платформу

Мышь очень мудро перешла -

И получила вволю корму,

И постоянно весела.

В момент ночного пробужденья

Веселый топоток услышь:

Закончив дело испражненья,

На задних лапках пляшет мышь.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Мы в клубе славно посидели

За рюмкой виски "Блэк вельвет",

А после вы сказали грубо:

"Я не могу. Простите - нет".

Пусть вас прощает ваша мама,

Пусть вас прощает ваш отец,

Пусть вас прощает руководство -

Я не прощу, и всё, конец.

По-моему, не понимает

Пустая ваша голова,

Цена на фирменное виски

Сегодня в клубах какова.

На эти деньги можно было

Ракету в космос запустить,

Поэтому и не надейтесь,

Чтоб я надумал вас простить.

Ведь это что ж такое будет:

Сначала виски угощать,

Потом выслушивать отказы

И тем не менее прощать?

Тогда вся деятельность клубов

Прервется полностью навек

И никогда уже не сможет

Друг другу верить человек.

А значит, не имею права

Таких отказчиц я жалеть.

Вам нет прощения, а значит -

Готовьтесь вскоре заболеть.

Тогда утратите вы мигом

Зазнайство глупое свое.

Вас будут донимать повсюду

Урчанья, спазмы, колотье.

Нарост ужасно неприличный

Украсит ваш покатый лоб,

И виски "Блэк вельвет" положат

В ваш узенький сосновый гроб.

2012

Андрей Добрынин

* * *

На Юге вы встретите много

Особых людей пожилых:

Не портят ни скорбь, ни тревога

Структуру их черт лицевых.

Сидят они возле акаций,

Узорная зыблется тень,

И двигаться, и подниматься

Мешают им пьянство и лень.

Подвержены пыли и мухам,

С тупым выражением глаз

Сидите, о нищие духом,

А Бог не забудет о вас.

Я к вам приобщился, похоже:

Пью чачу я, словно нектар,

И лег по морщинистой коже

Тяжелый кирпичный загар.

И стали глаза водянисты,

И выбелились волоса,

Зато изумительно чисто

Глядят на меня небеса.

Мне нужно лишь чуточку тени,

Да хлебца, да чачи глоток -

От множества прочих хотений

Теперь я безмерно далек.

Поэтому чист я, как небо,

Желаний не ведая, но

И тени, и чачи, и хлеба

Дает мне в достатке оно.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Под фруктовым деревом прекрасно

Песни петь и водку потреблять,

Но гораздо менее прекрасно

Эту водку после расщеплять.

Кажется, что оборвется вскоре

Твой бессмысленный житейский путь,

Кажется, что лучше было в море

Накануне быстро утонуть.

Ничего, товарищ, успокойся,

Это только тягостная бредь.

Ты на вечер отдыха настройся,

А потом успеешь помереть.

Там ведь будут танцы, дискотека;

Подойди к упитанной вдове

И скажи: "Родного человека

Невозможно отыскать в Москве.

Всюду только ветреность пустая,

Жадность и беспочвенная спесь.

В Геленджик приехал неспроста я -

Думаю найти подругу здесь".

А похмелье сообщает взгляду

Влажность, искренность и теплоту,

А вдовица - ей немного надо,

Все намеки ловит на лету.

Мысль ее летит в страну уюта

Под названием "Счастливый брак".

Поутру, однако, почему-то

В жизни всё сбывается не так.

У калитки завопят дружбаны:

"Ты живой, Андрюха? Выходи!

С лучшей чачей принесли мы жбаны,

Прижимая к жилистой груди.

Что - любовь? Гораздо лучше чача,

Шутки, песни... Словом - забухай!

А вдова пусть посидит поплачет,

Мужиков послушает пускай".

Ты и сам всплакнешь. Ну что ты, что ты?

Плачешь, что любовь не удалась?

К сожаленью, чересчур легко ты

Над собой утрачиваешь власть.

Андрей Добрынин

Что нам все девицы и вдовицы?

Обмани - и выброси из дум.

Наше дело - песнями делиться,

Создавая мусикийский шум.

Ну, не хнычь! Ты видишь - наливаю,

Вот свинины сочные куски...

Мы - стихия, и как таковая

Мы порою к людям жестоки.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Ну, насосалась комариха -

Лети, казалось бы, домой,

Она же снова тихо-тихо

Внедряет хобот в корпус мой.

Она, набрякнув свежей кровью,

Не успокоится никак.

Что ж, упиваются любовью

Иные дамы точно так.

Роман "Что делать" мы читали,

И есть о чем погоревать:

С тех пор другими дамы стали,

На счастье ближних им плевать.

Сегодня образ комарихи

Подходит им куда точней,

Чем образ трудовой портнихи,

Не пьющей крови из парней.

"Мы крови мужеской достойны" -

Такая мысль им внушена,

Отсюда происходят войны,

Точнее - вечная война.

Но древняя мужская злоба

Восстать способна иногда.

Смотрите, комарихи, в оба,

Не то произойдет беда.

Вам лишь однажды даст по шапке

Тот, из кого вы пили сок,

И уж не разберешь, где лапки,

Где крылышки и хоботок.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Бесконечные легкие всплески,

Легким ветром смягчаемый зной,

Беспредельная дымная ясность -

И корявый сосняк за спиной.

Горы, горы и горные сколы,

Титанической кисти размах,

Но, взглянув на корявые сосны,

Вспоминаешь о зимних штормах.

Ненадежно пристроились сосны -

Берег выветрен, хоть и высок,

Но любая по сини прозрачной

Положила зеленый мазок.

Горы в дымке - спокойное время,

Волны - словно детей кутерьма,

Но деревья корявые помнят,

Как зимою грохочут шторма,

Как безумная желчная пена

Достигает возвышенных хвой,

И как выветренные обломки

В хаос валятся береговой.

Так и я: отдыхаю с людьми я

И участвую в их кутерьме,

И, конечно же, знать им не надо

О моей потаённой зиме.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Прижала уши вся Россия

И неминуемого ждет:

Еще когда придет мессия,

А черт уже пинки дает.

Все населенье он построил

По гнусной собственной шкале,

И тот, кто ничего не стоил,

Теперь возвышен на Земле.

Таким дает он по кусочку,

А остальных пинает в бок.

Конечно, вы попали в точку,

Сказав, что черт весьма жесток.

Ну а чего от Люцифера

Мой соотечественник ждал,

Меняя шкуру, то есть веру,

Хотя никто не принуждал?

Мяукал он, взыскуя смака,

У сатанинского стола.

Коту пинка дают, однако,

Коль жадность меру перешла.

И те, кто черту продал души,

Мурлычут, трутся, егозят,

Но в страхе ждут, прижавши уши,

Пинка копытом в мягкий зад.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Под лиловой матовою тканью

Волны к берегу идут след в след,

Только вдалеке кипит сиянье -

Там, где в облаках возник просвет.

Освещенье дальнее так чудно,

Словно храм невидимый стоит;

Хищный профиль боевого судна,

Замерев, постройку сторожит.

Возведенный зодчеством природы,

Высится сияющий чертог

Для того, чтоб низойти на воды

Мог во славе милостивый Бог.

2012

* * *

На прибрежье нисходит прохлада,

И, как месяца слышимый свет,

Нежным хором рокочут цикады -

Улыбаюсь я молча в ответ.

Но жила тут красотка-наяда -

Вспоминается это как бред:

Докучали ей шумом цикады,

Докучал ей любовью поэт.

Надо быть осторожней поэту,

Предаваясь влечениям тут:

Даже если мерцают планеты

И певцы свою музыку ткут,

Часто слуха у женщины нету,

Да и самки цикад не поют.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Понятлив я, как старый ворон:

К примеру, говорят: "Привет",

А я отчетливо расслышу:

"Да провались ты, старый дед".

Я миллион таких приветов

Расслышал на своем веку,

И ныне на отдельной ветке

Сижу и говорю: "Ку-ку".

На собственной отдельной ветке

Воркую глухо, как удод.

Мне песни братства надоели,

Теперь мне близок принцип тот,

Который сводится к задаче

Занять всю ветку одному,

Ведь кроме матерей мы, люди,

Не интересны никому.

Я, разумеется, счастливчик:

Я втихомолку не грущу,

А, как скворец, пускаю трели,

Как дрозд, противно верещу.

Поэтому меня поэтом

Соседи стали называть,

Хотя на все мечты и звуки

Им, разумеется, плевать.

Но тем не менее я счастлив:

Я и конец озвучу свой,

А мой сосед закатит глазки -

И молча оземь головой.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Стоит нахально перед нами

Не слишком юный грамотей.

Манипулировать стихами

Приучен он с младых ногтей.

Привык на этом основанье

Он блага жизни получать.

Лежит на всем его сознанье

Житейской жадности печать.

Подай ему хмельного зелья,

Салатов и блинов с икрой,

Доступных женщин и веселья -

Таков его мышленья строй.

А далее он с важным видом

Свои стихи произнесет.

Я тайны никакой не выдам,

Сказав, что парень чушь несет.

Но есть духовные калеки,

А может, попросту скоты -

Такие видеть в человеке

Хотят лишь скотские черты.

Поэт желаемое даст им,

Он их на славу угостит -

Блудницам или педерастам

Свои стихи он посвятит.

Еще он твердо знает: надо

О дефекации писать,

И, слушая, людское стадо

От смеха будет раскисать.

Ведь квазилюдям, кроме смеха,

Другие чувства тяжелы,

А дальше вновь пойдет потеха:

Закусок полные столы,

Напитки в дорогой посуде,

Салаты и блины с икрой...

Надежда наша - квазилюди,

Ведь за стихи они горой.

Коль есть поэту место в мире,

Оно - меж этими людьми,

Одно условие: на лире

Аккорды верные возьми.

2012

Андрей Добрынин

* * *

На лес, что ползет с откоса,

Изломчатый, цепкий лес

Багрянцем брызнула осень

С туманных морских небес.

Багрец рождает смятенье

В немых древесных умах,

Ведь это - предупрежденье

О лютых зимних штормах.

А море меркнет, качаясь,

Гнев вод начинает зреть,

И лес высылает чаек -

Парить и в дали глядеть.

В те дали, откуда вскоре

Пойдут чередой шторма,

И море будет не море,

А горькая смерть сама,

Которая пенной жёлчью

Плюет до самых домов,

И надо в скальную толщу

Врасти к приходу штормов.

Удары, горькая пена -

Восстанут беды, трубя,

И я к зиме постепенно

Врастаю в толщу себя.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я к старости стал трезвым реалистом:

Я, для любви отрезанный ломоть,

Сознанье приучаю к мыслям чистым

И отучаю от запросов плоть.

Сознание очистилось само бы,

Запросы отвалились бы и так,

Но я стыжусь у молодой особы

Уже сегодня клянчить пошлых благ.

Со страшноватой ленинской хитринкой

На девушек я больше не смотрю;

Я раньше с ними говорил с запинкой -

Теперь вполне свободно говорю.

Непостижимым взглядом зверолова

На ближнего я не смотрю уже,

И это бескорыстие так ново,

Такая радость от него в душе!

И эти измененья поневоле

К раздумью позволяют приступить:

Как славно хоровод устроить в поле

И с песнями друг друга оскопить!

Вмиг человечество к иным высотам

Направило бы облегченно путь, -

Загвоздка в размножении... Да что там,

Придумают, уж верно, что-нибудь.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Посмотрись, любезный, в зеркало,

Прежде чем на помощь звать,

Ведь такого испугается

Даже собственная мать.

В синяках, крови и ссадинах

Ты зовешь уже давно,

Но не вызываешь жалости -

Омерзение одно.

Ты прилег в цветы цикория,

Встал с усилием опять, -

Ну и что? Тебя по-прежнему

Будут люди огибать.

А ведь мог с меня, казалось бы,

Брать ты правильный пример:

Украшаю я обочину,

Элегантный кавалер.

Я свои замазал ссадины

И припудрил синяки,

Вот и тормозят водители

По движению руки.

Не затормозить водителям

Попросту нельзя никак,

Ведь цилиндр прибил я к черепу

И приклеил к телу фрак.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Там, где мерно качается море,

Где валунные блещут горбы,

Тридцать лет на скалистом откосе

Вижу я иероглиф судьбы.

Здесь, где тысячи разных соцветий,

В ароматах, звучащих почти,

Было всё для цветения счастья,

Но оно не смогло расцвести.

Среди множества произрастаний

Затерялся мой нежный побег.

В это место, на землю надежды,

Мне не надо бы ездить вовек.

Надо было, чтоб мудрые люди

Разъяснили, наморщивши лбы,

Знак падения, символ обвала,

Иероглиф несчастной судьбы.

2012

* * *

Под звон сверчков и дудки цикад

Поселка домики мирно спят.

Плывет луна над лоском садов

Среди подсвеченных облаков.

На море легла от луны стезя,

И море вздыхает, землю тряся.

Хочу побольше таких ночей -

Чтоб море билось в крови моей.

Чтобы в окне, ложась на покой,

Я видел созвездья перед собой.

Чтоб в полудреме лаяли псы

На Кассиопею, Лиру, Весы.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Там, где море становится синим,

Рыболовное судно плывет,

Ну а мы тут сидим керосиним

У черты разгулявшихся вод.

Нам давно отвратительны рыба

И работа по ловле ее -

Лишь бы вволю мы выпить могли бы

И расслабленно впасть в забытье.

Как-то странно, химически пахнет

Перегаром у нас из нутра.

Вал накатит и в стенку шарахнет,

Но для нас это просто игра.

Всё почтенье к нелепой природе

Отключилось в нас очень давно -

Есть почтенье лишь к дяде Володе,

Он нам в долг отпускает вино.

Мы природу давно раскусили,

Нам близка и понятна она:

Ветки сосен качаются в сини,

В глубине первозданного сна.

Тяжко катятся пенные воды,

Сонно головы клонят свои.

Всё великое дело природы

Совершается лишь в забытьи.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Убаюканный негою праздной,

Я сидел и смотрел в океан.

Черный и веретенообразный,

Вдруг куда-то промчался баклан.

И к себе обратился я сухо:

Всякий трудится в поте лица,

И бакланы, и пляжная муха,

Исключая тебя, подлеца.

Вон фотограф по пляжу плетется,

Издавая унылый призыв -

Даже этот мозгляк не сдается

И сомнительным промыслом жив.

Ты же в думах о чувстве недужном,

О любви, обманувшей мечты,

Все сидишь, и под солнышком южным

Почернел, словно мумия, ты.

Ты сидишь уже третью неделю

Под соленым морским ветерком.

Кровь в твоем усыхающем теле

Заменилась плохим коньяком.

Но когда-то и фельдшеру даже

Не удастся тебя разбудить,

И фотографы станут на пляже

Любопытных к тебе подводить.

Закричат они: "Вот перед вами

Потрясающий съемочный фон!

Из любви к отдыхающей даме

Иссушил себя заживо он.

Был он важным московским поэтом,

И, казалось бы, только живи,

Но он влюбчивым был и при этом

Не терпел неуспеха в любви.

И теперь он объектом туризма,

Нашей мумией стал городской.

Бывший гений и столп маньеризма

Украшает ваш отдых морской".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Сижу часами, сонно щурясь,

При легкомысленной волне,

А очень скоро, окочурясь,

Лежать в гробу придется мне.

Слежу, как под рифлёной шкурой

На валуны волна ползет,

А очень скоро труп мой хмурый

Толпа, рыдая, понесет.

Туда, где воет пламя злое,

Где я золою стану весь

И где, увы, не пахнет хвоей

И водорослями, как здесь.

Мой труп и должен быть унылым,

Ведь он земного не забыл,

Мгновениями счастлив был он,

А это значит - вправду был.

К нему ведь волн катились цепи,

Как к властелину своему.

Забрать свое морское кепи

С собой хотелось бы ему.

Забрать суда в лиловой хмари,

По горным склонам - сосен бег...

Но в собственническом угаре

Не забывайся, человек.

Сквозь веки видишь ты и ныне,

Уже окостенев в гробу,

Свои прибрежные пустыни,

Свою счастливую судьбу.

Ведь не литавры, не гобои,

Не трубы и не барабан -

Ты слышишь уханье прибоя,

Пришедшего из дальних стран.

На память музыка приводит

Качающиеся валы...

Так лишь немногие проходят

Свой путь от плоти до золы.

2012

Андрей Добрынин

* * *

"Отпустит или не отпустит?" -

Я повторяю как в бреду.

Я возлияньями своими

Себя до ручки доведу.

Отпустит или не отпустит

Мне сердце стиснувший зажим?

Принять пора бы стариковский

Оздоровительный режим.

Но можно ведь на это дело

И по-иному посмотреть,

Ведь скорби этого режима

Прискорбнее, чем даже смерть.

Все то, что радовало раньше,

Становится запретно впредь -

Вот сущность этого режима,

И как же тут не восскорбеть?

А может быть, скорбеть не надо,

Иной возможен вариант:

Прийти в блудилище порока

И там скакать, как корибант.

И, развлекая разложенцев,

Стихи читать им до зари.

Когда же навничь завалюсь я,

Все засмеются: "Не дури".

Меня уже потащат в двери,

А все гогочут: "Во дурит!"

И смерть поймет: в нее не верят,

И плакать примется навзрыд.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Так странно: зренье не тускнеет,

Воображение живет,

А сердце страждет, и слабеет,

И остановится вот-вот.

Так странно: будет взят могилой

Всё замечающий поэт,

А жизнь пребудет столь же милой,

Она не потускнеет, нет.

Надежд беспочвенных не строя,

Как видят на лугу цветы,

Так видел девушку в метро я

Невероятной красоты.

Она идет и озаряет

Мои суровые края,

И это как-то примиряет

С изгнанием из бытия.

2012

* * *

Октябрьское ненастье прорезает

Чахоточный и раздраженный луч,

И как-то истерически мерцает

Под ним листва на фоне черных туч.

Ложатся пятна тени вперемежку

С листвой опавшей на песок аллей,

Но поздно свет упрашивать: "Помешкай,

Тебя нам не хватает, пожалей".

Ведь были дни, когда хватало света,

Он тек со стен, пропитывал траву.

Как должное мы принимали это,

Не думая, что грезим наяву.

Мы не пытались отстранить заботы,

Полнее погрузиться в забытье,

Но в улье света иссякают соты,

Медовое кончается питье.

Еще глоток - и тягостною тенью

Всё заволакивается кругом,

И тяжкая реальность пробужденья

Подтверждена промозглым холодком.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Болезнь была как нож в груди,

Как в сердце деревянный клин.

Пока смогли меня спасти

Судьба и нитроглицерин.

Пока имеется нора,

Где можно тихо нянчить боль,

А кажется, еще вчера

Я был в излишествах король.

Никто не смел так много пить -

А вот теперь судьба, смеясь,

Гуляку с ног сумела сбить -

В постель, а ведь могла и в грязь.

Мне протянула пузырек

Она, таблетками шурша,

И жадно за последний срок

Схватилась бедная душа.

Да, страшно смертную черту

Вдруг увидать в такой близи,

Но помни мудрость злую ту -

"Не верь, не бойся, не проси".

Не верь в сочувствие людей

И не выпрашивай его,

И представляй на склоне дней

Собой такое существо,

Что в кокон собственный ушло,

В былое, в свой особый мир,

И золотистое тепло

Вкушай, как тот поэт-сатир,

Который, распален вином,

Преследовал повсюду дев,

А позже складывал о том

Незабываемый напев.

Для той вольготной жизни ты

Уже отрезанный ломоть,

Но радости тех дней чисты,

Им больше не довлеет плоть.

Воспоминанья и мечты

Цветут на смертном рубеже,

А стало быть, свободен ты,

Бояться нечего уже.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В ветре осени нечто змеится,

Как холодный таинственный яд.

Мчатся в сумраке листья и птицы,

Воет ветер, и кровли гремят.

И так радует книг неподвижность,

Чертежей и картин на стене.

В непогоду ученость и книжность

Многократно приятнее мне.

Бурным вечером книги мерцают,

Наливаются новым теплом

И всем видом своим отрицают

Бесприютность за темным стеклом.

Возвращаются радости чтенья

И возвышенных собственных дум,

Но, однако, сильней разуменья

Заоконные ветер и шум.

Всё сильней напряженье покоя,

Сквозь который фильтруется яд.

Не читаешь уже, а с тоскою

Хочешь слушать, как кровли гремят

И как липы на собственной тризне

Шумно пьют ледяное вино,

Да и текст к отрицанию жизни

С непогодой придет заодно.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Вот человек выходит с криком:

"Встречай, о жизнь, я важный гость!" -

Но жизнь ему вонзает мигом

В крестец огромный ржавый гвоздь.

И замирает он, не в силах

Ни шевельнуться, ни вздохнуть,

И лишь одни таблетки в силах

Продлить его житейский путь.

Я мог бы многое добавить

О том, как мы невелики,

Но стульев парочку поставить

Гораздо лучше у реки.

У городской забытой речки

Постигнем ясно, как нигде:

Мы, люди, - словно те колечки,

Что дождик сеет по воде.

2012

* * *

Я обладаю некой странной властью:

Я сильным мира вовсе не родня,

Однако же не без подобострастья

Все пишущие смотрят на меня.

Их вкрадчивость почти что неприлична,

Им трудно опасения изгнать,

И вот они печатно и публично

Боятся обо мне упоминать.

Однако опасения напрасны,

Ведь власть моя природы не такой,

Чтоб я хотя бы шкурочки колбасной

Лишил кого-то в суете мирской.

Я лишь ходячее подобье знака,

Сам по себе вреда я не несу,

Так пусть не беспокоится писака

И наворачивает колбасу.

Напоминанье, знак, - я не в ответе,

Как всякий знак, за собственную суть.

Да, безобиден я на этом свете,

А за черту мне жутко заглянуть.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я вижу поколенье новое -

Ах, не глядели бы глаза:

Оно тупое, бестолковое,

Оно не знает ни аза.

На труд оно глядит презрительно,

Вменяет бескорыстье в грех,

Но провожает взором бдительно

Любой филистерский успех.

Сопя, бормочет поколение:

"Вот мне бы так! Ах, мне бы так!"

Оно приемлет лавры гения,

Но не мансарду и чердак.

Оно зазнайством отличается,

Не видя гения ни в ком,

К тому же гению случается

Порой служить истопником.

И пусть себе на куче угольной

Гремит на лире истопник,

Но презирать подобных увальней

Писака нынешний привык.

Он жаждет прилепиться к бизнесу,

Его существенность влечет,

Пусть даже кровь польется из носу,

Но он откроет в банке счет.

А дальше лиру вместе с кофием

Ему доставят в кабинет,

Но не шутите с Мефистофелем:

По струнам бьешь, а звука нет.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В глазах как будто посветлело,

Идти бы только да идти,

Но подвело, к несчастью, тело,

Совсем изнемогло в пути.

Я был к нему, конечно, черствым

И, попирая естество,

Работой, пьянством и обжорством,

Как ишака, грузил его.

Оно трусило вслед за мною,

В дальнейшем перешло на шаг,

Теперь же - таково спиртное -

Свалился замертво ишак.

И вот рембрандтовская группа:

Ночная степь, ни огонька;

Душа, посмеиваясь глупо,

Сидит на трупе ишака;

Поодаль смерть довольно мирно

Стоит с косой и с фонарем

И басом благостно и жирно

Поет про то, что все помрем.

Душа под песню засыпает -

Бояться нечего душе,

Она ведь почему-то знает,

Что это было с ней уже.

Очередная перевалка,

Потребность груз переложить...

Но ишака немного жалко,

Он мог бы и еще пожить.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Взъерепенилось море, взбулгачилось,

По земле покатились ветра,

И в Москве революция началась,

Потому что настала пора.

Не живется по-рабски на свете вам,

Дорогие мои москвичи,

И на Путина, и на Медведева

Вы с петардами вышли в ночи,

Потому что иссякло терпение,

Потому что велела судьба,

И в ночи раздавалися пение,

Вопли дикие, смех и пальба.

Я шептал: "Бунтари мои грозные,

Вы меня вдохновляете, бля!

Да и время стоит судьбоносное,

Дышит гневом конец октября".

К новой жизни всю ночь я готовился,

Из себя выжимая раба,

Но наутро по-прежнему в офисы

Почему-то спешила толпа.

Издавал возбужденные писки я:

"Что стряслось?" - и услышал о том,

Что вчера футболисты российские

Одолели Андорру с трудом.

Ну а это, конечно, свершение,

Ночью славили этот успех.

Разве может восстать население,

Если радость такая у всех?

На свободу и на революцию

Осчастливленным людям плевать...

Что ж, сумею и в бизнес вернуться я,

И хозяина очаровать.

Полечу деловитою мухою

На зловонное поле труда,

Ну а море маленько поухает

И затихнет - на то и вода.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Сколько может прожить алкоголик?

Уж конечно, поменьше, чем я.

Я поэтому не алкоголик,

И не слушайте сплетен, друзья.

Я, конечно, попьянствовал много

На своем горемычном веку,

Но живу я, хотя и убого,

Воз житейский еще волоку.

Глазки видят и слушают ушки,

Соблюдаются линии строк,

И с утра не торчу я в пивнушке,

Не бегу похмеляться в ларек.

Но немного от этого проку -

Взять биографа, критика взять:

Коль поэт не подвержен пороку,

Про него и не стоит писать.

Ну, трудился до смертного часа,

Ну, свалился под гнетом забот -

Над такой биографией масса

И зевает, и носом клюёт.

Был бы гнусен внутри и снаружи -

Можно было бы образ лепить.

Надо пить, надо сделаться хуже,

Но нисколько не хочется пить.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Есть много разных видов боли,

Разряды, группы и подгруппы...

Опомниться, отвлечься, что ли,

Ведь в это вдумываться глупо.

А может быть, на самом деле

Всё в мире глупо, кроме боли.

Пришла - и мы похолодели,

И вмиг забыли наши роли,

В самоуверенности детской

Когда-то избранные роли.

Талантом, статью молодецкой,

Богатством - не отгонишь боли.

На этом свете лишь терпенье -

Единственное достиженье.

Боль движется за нами тенью,

Я чувствую ее движенье.

Она близка, и постоянно

Я чувствую ее флюиды,

И рассыпаются все планы,

И мрут на будущее виды.

И ничего уже не стоят

Мечта и все ее созданья -

Необходимо лишь простое,

Обыденное состраданье.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я нынче в застолье позорно непьющий,

Как хитрый подонок, себя берегущий -

Такому довериться сам я не смог бы,

Будь речи его даже слаще, чем смоквы.

Подонком кошмарная мысль овладела,

Что вломится хворь в его жирное тело

И все его хитрости будут некстати,

Не к месту в унылой больничной палате.

Поэтому он отвергает спиртное -

Он хочет восторжествовать надо мною

Отнюдь не каким-то духовным наследьем,

А мерзким, никчемным своим долголетьем.

К тому же поддонок ужасно боится

Под мухой начать сокровенным делиться,

Внезапно стать искренним в пьяном угаре -

И маска спадёт с его подлинной хари.

А я вот не знаю подобного страха,

Ведь я безобиднее, чем черепаха,

И замыслов злобных не прячу в уме я,

И что заработаю, то и имею.

Меня не пугают такие проверки,

Но если превысил я здравые мерки

И боль пронимает меня до печенок,

Я в страхе веду себя словно подонок.

Машу я руками, стакан отвергая;

Утрата меня не страшит никакая -

Мне боязно только за стёжку в пустыне,

За строчку, застывшую на середине.

2012

Андрей Добрынин

* * *

На голове поэта - феска,

На тучном теле - архалук,

Его спонсирует ЮНЕСКО,

Признав весь спектр его заслуг.

Ему приносят разносолы

И ткани - украшать жилье,

Полотна люберецкой школы

И от подагры - мумиё,

Коньяк приносят наилучший,

Игрушечные поезда

И просто так, на всякий случай, -

Бальзам "Вьетнамская звезда".

Поэт лежит на оттоманке,

Бальзамом он насквозь пропах,

Сидящие вокруг вакханки

Ему поглаживают пах.

Он курит толстую сигару

И в плазменный экран глядит,

Где задает бандитам жару

Другой, особенный бандит.

Он тоже хочет стать бандитом,

Карать злодеев за грехи,

И наслаждаться нищим бытом,

И перестать писать стихи.

И на ковер, подобно кошке,

Он прыгает, весьма игрив,

И подрывает понарошке

Игрушечный локомотив.

Он хочет банковский вагончик

Взорвать, но думает: "К чему?

Ведь я поэт, я миллионщик,

Мне эти деньги ни к чему".

Он вяло плюхается в кресла,

Чтоб погрузиться в полусон,

И вновь поглаживает чресла

Ему поклонниц нежных сонм.

Богатство - вот удел поэтов,

Мы погружаемся в него,

В реальной жизни не изведав,

Увы, по сути ничего.

Нас погружают в изобилье

И заставляют грезить вслух,
Чтоб придавал живущим крылья

Наш, в сущности, бескрылый дух.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Валяюсь пьяный на пантерьей шкуре,

Приоткрывая временами глаз.

Житейские несчастия и бури

Совсем забыли, кажется, о нас.

Всё тот же сад, и кактусы, и пальмы,

Дорожки, к морю вьющиеся вниз;

Нисколько не загадываем вдаль мы,

И пьем, и куртизируем актрис.

Из-за портьеры, как из-за кулисы,

Я вижу - Греция не умерла:

Бегут купаться голые актрисы

И граф, мой друг, под маскою козла.

Я слышу выкрики веселых бестий,

В разгуле позабывших всякий страх,

Каких бы неприятнейших последствий

Нам ни сулил поверенный в делах.

Различны все гуляки - для кого-то

Процесс судебный грянет, словно гром,

Но мы просматриваем все отчеты,

И знаем всё, и вовремя умрем.

Истец - он проживет еще немало,

Благоразумен, тощ, подслеповат;

Пусть он актрис лорнирует из зала,

Не зная, как в любви они кричат.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Разве заранее скажешь,

Сложится песня иль нет?

Свет листопада лимонный,

Бледный, безрадостный свет.

Тихая, тихая песня,

Как опаданье листвы.

Светятся желтые листья

И опадают, увы.

Песня все тише и тише;

Перед оконным стеклом

С листьями я попрощаюсь,

С робким последним теплом.

Лист, пролетающий косо,

Тронул поверхность стекла;

Песня сложилась, но мира

Тронуть она не смогла.

Песня совсем замирает,

Звуки уже не слышны -

Только смычок безучастья,

Скрипка глухой тишины.

Помню былые надежды,

Тихие свечи весны.

Думал ли, что доживу я

И до такой тишины?

Песня была - и забылась,

Нет ей ни звука в ответ,

Только лимонные листья

Льют угасающий свет.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Небо нынче стало грязноватым,

Сальным, словно мысли богача,

Чешется оно о ветви парка,

В неизвестность тушу волоча.

Дождь теперь всегда идет со снегом,

Снег идет, конечно же, с дождем,

Все паскуднее, все безобразней

Мир становится - и люди в нем.

Нынче только жулики в почете,

А нормальный человек - никто

Без сопутствующей груды хлама,

Без шикарной дачи и авто.

Если даже деньги заведутся,

У тебя их норовят отнять.

Как-то заявляется подруга -

Мол, хочу деньжонок призанять.

А ведь я любил ее когда-то -

Собственно, на то и был расчет.

Денежки взяла - и вмиг пропала,

Прячется и долг не отдает.

Ну и ладно, черт с тобой, дуреха,

Радуйся, проделка удалась,

И еще одна любовь навеки

В заоконной слизи растеклась.

Позвонила бы - и я простил бы,

А иначе как ее простить?

А иначе в тишине квартиры

Разучусь я скоро говорить.

За окном то моросило косо,

То теперь снежинки понеслись,

И не слезы взгляд мне застилают,

А все та же мировая слизь.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Ты говоришь, что скотник Сидор

Недобро на тебя смотрел,

А после выпил водки литр

И совершенно озверел,

Напал, схватил тебя за тело

И внутрь тебя вонзил кутак,

И от него ты залетела, -

Ты всё изображаешь так.

А я тебе скажу, что Сидор

Вовек к тебе не стал бы лезть,

Ведь мне известно: Сидор - пидор,

Да у него и справка есть.

Я не держу кого попало,

Я знаю всех своих людей,

А пидор лучше натурала,

Поскольку он всегда честней.

Он дочь твою не растлевает,

Не хочет овладеть женой,

А в клубе пидорском бывает

Лишь в свой законный выходной.

Не знала ты, что Сидор - пидор,

И твой обман разоблачен,

Ведь равнодушно, словно идол,

На всех бабенок смотрит он.

Но подмывать коровам жопы

Согласен Сидор день и ночь,

Он выше твоего поклепа,

Моя безнравственная дочь.

Признайся, доча, с кем гуляла,

Не измышляй напрасно ложь,

Не то на ферму под начало

К тому же Сидору пойдешь.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Деньги получая за работу,

Не считая их в карман пихай.

Если даже и смущает что-то,

Говори с улыбкой: "Да нехай.

Если даже малость недоплатят,

Не желаю выглядеть жлобом,

Ведь сегодня на закуску хватит,

Как-нибудь и завтра проживем".

Суй в карман свои четыре тыщи

И ступай себе, расправив грудь.

Ты не из числа презренных нищих,

Ты добытчик, а не кто-нибудь.

Кажется, что с неба Богоматерь

На тебя бросает кроткий свет -

Ведь тобой доволен наниматель,

Никаких к тебе претензий нет.

Правда, сравнивать доход с расходом

Между делом все ж не забывай,

Добирайся всюду пешим ходом,

Не транжиря денег на трамвай.

Водку под названием "Держава"

Надо брать - она дешевле всех.

Выпьешь - и уже твои суставы

Не хрустят, как сдавленный орех.

Тех товаров, что дороговаты,

Даже и не замечаешь ты,

Но рублей на триста в день зарплаты

Можно взять различной вкусноты.

Ты идешь с авоськой, торжествуя,

Как пример ленивой голытьбе.

Это чувство - гордость трудовую -

Ценят наниматели в тебе.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Мне голос говорит, что я тупица,

Но я за это никого не бью,

И лишь когда случается напиться,

Лицо кривлю и в зеркало плюю.

Другие нефть сосали, словно блохи,

Свивали гнезда в паутине труб,

А я не понял сущности эпохи,

Поскольку был непроходимо туп.

Сидит тупица, водку попивает,

Строчит стишки в высоком терему,

А умник вентили перекрывает -

И терем превращается в тюрьму.

И к умнику, почесывая жопу,

Бежит глупец, нехватками гоним.

В конторе рады новому холопу,

Хоть и посмеиваются над ним.

"Ишь, - говорят, - был забияка, ёра,

Всего превыше ставил вольный дух,

А завопил: "Спасите! Где контора?!" -

Чуть в жопу клюнул жареный петух".

И вот тупица пишет по заказу,

Забыв о гнете повседневных нужд,

И весел, и служебному экстазу

Он накануне праздников не чужд.

Он чрезвычайно честностью кичится,

В нее он кутается, как в манто,

А между тем панически боится

По тупости вдруг написать не то.

Вот вам успех Добрынина Андрея,

Но сожалений голос не затих:

Коль был бы я умишком поострее,

То сам учил бы сочинять других.

Но о свободе не толкуйте. Бросьте!

Ведь я поездил, я увидел мир,

А в наших башнях из слоновой кости

Скрипят полы и крошечный сортир.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Не слишком разумной девой

Я был отвергнут когда-то,

Отверженностью томился

И вел себя глуповато.

А нынче под мрачным небом

Трясутся ветки нагие,

Задетые бледной тушей

Студеной зимней стихии.

Проходит прозрачный призрак

Безжизненными дворами,

Последний лист проржавевший

Прижал он к оконной раме.

Прозрачное зло проникло

Сквозь трещины в тело дома,

И вот он стоит холодный,

Враждебный всему живому.

Прозрачное зло впиталось

В прожилки и клетки луба,

И стала кора холодной,

Отталкивающей грубо.

У дома и у деревьев

Нельзя мне уже согреться,

А в доме царит молчанье,

От коего стынет сердце.

Весь мир, ко мне безразличный,

Лежит в формалине стужи,

И дева забыта, ибо

Зима значительно хуже.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Бежит по бульвару собака -

И пусть, бормочу я, и пусть.

В глубинах янтарного зрака

У ней помещается грусть.

Собака смущенно и кротко

Глядит из-под седеньких век.

Коль сделать ей санобработку,

То будет почти человек.

А люди, похоже, сбесились -

Рычат, не даются лечить,

Грозятся в капусту и силос

Неспятивших всех измельчить.

Беги по бульвару, собака,

Тебя я не трону вовек.

Я был человеком, однако

Теперь не совсем человек.

Мне слышатся всюду проклятья,

Мне видятся всюду враги.

Пора бы, как меньшие братья,

Мне стать на четыре ноги.

Я сразу прибавлю в движенье

И в парк от греха побегу -

Былые мои возраженья

Запомнились крепко врагу.

Ум спорит - а плоть убегает,

Виляя, ломая кусты,

Ведь доводы не помогают

Спастись от людской правоты.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Над степью, серебристо-серой,

Мерцал космический ледник,

Гремел болтами и фанерой

Бежавший бойко грузовик.

Но не отбрасывал он тени,

И догадался я: ага,

Я знаю - это привиденье

Старинного грузовика.

Произошел здесь случай странный

При Брежневе, давным-давно:

Один водитель, в доску пьяный,

Поехал в степь искать вино.

Не прибыл он в гараж родимый

Ни с выпивкой, ни без нее -

Он по степи необозримой

В иное въехал бытие;

В зеркальный лабиринт эфира

Скользнул, болтами дребезжа,

И стал среди степного мира

Особым видом миража.

Он ездит по степным проселкам

От Тулы до Курган-Тюбе,

Так рассмотри машину толком,

Приблизившуюся к тебе.

Устав, иные человеки

Садились на нее в степи -

И после выпали навеки

Из нашей временнОй цепи.

Над степью кружит ворон вещий,

Там место встречи всех времен,

Там ездит грузовик зловещий -

Не поднимает пыли он.

Я автостопом как-то ехал,

Остановился грузовик;

Обрадовавшийся, со смехом

В кабину я почти проник.

Но над рулем увидел харю -

И спрыгнул тут же с криком: "Наххх!.." -

И с той минуты, как в кошмаре,

Живу во многих временах.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Дивизии ползут полями,

Земля трясется и гудит,

А я землей завален в яме,

Поскольку утром был убит.

В моем полку меня забыли,

Как только закопали труп,

Как только супесью забили

Провал между раскрытых губ.

И я хочу за это мести,

И мне по проводам корней

Идут надежнейшие вести -

Где армия и что там с ней.

И ненависть моя струится

Вдоль почвенных кремнистых жил -

За то, что я лишь единицей

В величественных планах был.

Молотят пушки час за часом

С неутомимостью тупой,

И никаким военным массам

Не устоять перед судьбой.

Их бьют, и бьют, и бьют часами,

Вопящих, плачущих навзрыд,

А их судьба таится в яме,

Где столь небрежно я зарыт.

Как стадо, войско убегает

И падаль стелется за ним -

Так мощь любую низвергает

Пренебреженье к малым сим.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Горят на рассвете подвальные окна,

А мимо спешит пешеход;

Платками полощется пар от дыханья,

Их кто-то хватает и рвет.

Ползут содроганья по уличной пробке,

Вибрирует злоба над ней;

Всё ярче студеные блики эмали,

Огни всё бледней и бледней.

А выше - чистейшие линии зданий

И холод прозрачный литой

Какой-то брезгливый покой сохраняют

Над всей городской суетой.

2012

* * *

Эта девушка не преуспела,

Хоть и очень хорошей была,

Потому что неладное тело

Ей скупая природа дала.

И на курсах она обучалась,

И в работе была хороша,

А хорошего всё не случалось,

Ведь не ценится в мире душа.

Ей всё грезилось: добрый мужчина

Приглашает ее под венец...
Ну а тут грузовая машина,

Да и сказочке тут же конец.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Я для того спешу напиться,

Чтоб мозг докучный заглушить -

Так проще к женщинам лепиться,

Так проще их в постель ложить.

Но я мудрец, и мне оргазма

Не требуется ощущать -

Хочу я быть как протоплазма,

Хочу вбирать и поглощать.

Охватываю плоть чужую,

Однако страсти в этом нет,

Ведь фаллос в женщину ввожу я,

Лишь соблюдая этикет.

Я что-то делаю в постели,

Поскольку так заведено,

Но нужно мне в стороннем теле

Лишь то, чем движимо оно.

Китайцы это называли

Энергией особой - ци:

Они ее в себя впивали

И были верткие бойцы.

Конечно, женщины Китая

Ходили как бы в полусне:

Мужчин энергией питая,

Сникали несколько оне,

Немножко блёкли, чуть линяли,

Все время в сон клонило их,

Зато мужьям не изменяли

И не хотели благ мирских.

Да и москвички вяловаты,

К чему им деньги и самцы?

Ведь этих дам я спас когда-то

От их избыточного ци.

2012

Андрей Добрынин

* * *

С утра в пространстве бледно-сером

Окошки светятся уже,

И я иду знакомым сквером

С уныньем тягостным в душе.

С утра взирают с небосвода

Десятки студенистых рыл,

И бедный островок природы

Щетинист, грязен и уныл.

Чего желают эти рыла?

Куда влачат свои тела?

Не знаю, но везде застыла

Бесцветная больная мгла.

И я, описывая это,

Унынье тоже в мир несу,

И уж простуды спирохета

Опять шевелится в носу.

Она вот-вот начнет, я знаю,

Пускать отраву в кровь мою,

Как будто мало я страдаю

От неприязни к бытию.

Вдобавок память суетится,

Не забывая доложить,

Кем, где и на кого трудиться,

Чтоб дальше в этой скверне жить.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Писака знатно процветает,

Он постоянно на виду,

На галстуки ему хватает,

Но не хватает на еду.

Энергий множество писака

Задействовал в стихах своих.

Народ стихи читал двояко:

Хвалил - но не платил за них.

Он книги получал в подарок,

Брал почитать и крал с лотка,

Ведь галстук у поэта ярок,

А стало быть, и жизнь сладка.

Конечно, животы поэтам

Порой подводит не шутя,

Но думал ли народ об этом,

Жестокосердое дитя?

Увы, сие народ не чешет,

Ни в малой мере не скребет.

Лишь я задумался: а чем же

Писака, в сущности, живет?

Моих грехов не перечислить,

Я жил в моральном полусне,

Но знаю, что за эти мысли

В иных мирах воздастся мне.

Денёк я не поел печенья,

Два дня я пива не попил -

И вот поэта сочиненья

С такими жертвами купил.

А жертвователи проходят

Легко тот роковой осмотр,

Который ангелы проводят

И их глава, апостол Петр.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Вот мужик, не сдающийся голоду,

Покупающий курочку гриль,

На груди его карты наколоты,

И русалка, и водки бутыль.

То есть вещи наколоты страшные,

То есть то, что сгубило его,

И не ждут его дома домашние,

Да и дома-то нет у него.

Мужика вы считаете сволочью

И готовы хватать и вязать.

А случалось вам тело русалочье

В теплой тьме у реки осязать?

А случалось в квартире таинственной,

Там, где сходятся гении карт,

Уловить сумасшедший, единственный,

Все мечты затмевающий фарт?

А случалось - у пьяниц на хате ли,

В кабаке ли, где слюни и мат, -

Вдруг почувствовать око Создателя,

Пониманье дарующий взгляд?

Не случалось? Так как же вы можете

Здесь торчать и глядеть свысока

И своими брезгливыми рожами

Отравлять аппетит мужика?

Не случалось? Так, значит, покудова

Тут из вас не наделали фарш,

Топочите, пингвины, отсюдова,

В бурю жизни немедленно - марш!

2012

Андрей Добрынин

* * *

Рос я некогда славным ребенком -

Слабых бил, перед сильными бздел,

Но меня воспитали подонком

Мастера воспитательных дел.

Мне долдонили про справедливость

Педагоги - спасибочко им! -

И во мне воспитали сварливость

И презрение к людям большим.

И когда наступила эпоха,

Позволявшая людям расти,

Я вопил: "Воровать - это плохо!" -

Как внушили мне лет десяти.

Оскорбленьями щедро я сыпал,

Призывал к топору и колу,

А в итоге из общества выпал

И живу в коммунальном углу.

Нахожусь я теперь на покое,

Телевизор имею - "Рубин"

И солидную пенсию, коей

Хватит в точности на инсулин.

Острый запах немытого тела

В коридорах господствует здесь,

И душа отжила, отболела,

Шепчет на ухо: "Хватит, не лезь".

Педагоги ошиблись, наверно,

Но бранить их не хочется мне:

Целый день я читаю Жюль Верна

И, по-моему, счастлив вполне.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Поэт пребывает в печали,

Отвергнут был публикой он,

Сограждане пьяно кричали:

"Заткнись! Заводите музон!"

Поэт сожаленьями мучим:

Хотя его дар не поблёк,

Но людям, но братьям заблудшим

Помочь он хотел - и не мог.

2012

* * *

Сирена реанимобиля

Вопит, как выходец из ада,

Но путь освободить не может,

Ведь всем куда-то срочно надо.

И знаю я: в квартире бедной

Лежит, скрипя зубами глухо,

Последний страх превозмогая,

Мой мужественный брат по духу.

А граждане пересекают

Дорогу реанимобиля,

Им всем куда-то срочно надо,

О смерти все они забыли.

И знаю я: в квартире бедной

Сознанье гаснет постепенно,

И появилась безнадежность

В надсадных выкриках сирены.

И Бог в своем высоком доме,

Я знаю, сладко потянулся:

Еще один инфаркт удался,

Еще один шутник заткнулся.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Мне мало сознавать мои бездарность и ничтожность -

О нет, я ими упоён, я их смакую. Если

Мне удается сочинить особенную пошлость -

Я шаловливо хохочу, откидываясь в кресле.

Мне сделался хороший вкус с годами ненавистен,

И потому теперь в стране я пользуюсь успехом,

Я гладко зарифмую ряд общеизвестных истин,

Приправив пафосом густым - и заливаюсь смехом.

Я к добродетели зову - она всегда в почете,

И если говоришь о ней, то неуместны шутки,

И вы теперь мои стихи в любой тюрьме найдете.

С особой теплотой меня читают проститутки.

Я очень добр в кругу семьи, когда со мной внучата,

А с литераторами зол. Вам странно - отчего бы?

Да оттого, что доброта лишь бедностью чревата

И что народным стать нельзя без должной доли злобы.

Писали хорошо у нас Дементьев и Асадов,

А также Надсон - я на них оттачиваю вкусы,

При этом вырвал зубы я у критиканов-гадов,

Ведь скандалёзности моей боятся эти трусы.

Взгляни на бабочку - ее все норовят обидеть,

Зато ползет зловонный жук, и все с дороги - геть!

Жука, конечно, мелкота способна ненавидеть,

Но неспособна помешать ему ползти и бздеть.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Движенье - та же неподвижность -

Так понял я у водопада.

"Движенье - та же неподвижность" -

И больше слов уже не надо.

Не надо слов, не надо мыслей -

Лишь длительное созерцанье.

Пусть воды путь себе прогрызли

Сквозь кварца тусклое мерцанье;

Пускай в воде мелькает нечто,

Имеющее цвет и тяжесть, -

И что? Оно мелькает вечно,

А это неподвижность та же.

Порой гребец неосторожный,

Решивший поиграть с потоком,

Крик испускает заполошный

И в бездну мчится как-то боком.

Он движется - я это вижу!

Но объясняет мне рассудок:

"Все дело в том, что неподвижность

Не одобряет глупых шуток.

Кто из себя ее выводит,

Тот вскоре вынырнет в Аиде,

Она же всё воспроизводит

В прекрасном неизменном виде".

2012

Андрей Добрынин

* * *

В существованье плотском нашем

Я радость силился поймать -

И разражаюсь гулким кашлем,

И нынче вновь не буду спать.

Все тело расслабленья хочет,

Однако это лишь мечта -

Мне снова бронхи бес щекочет

Игривой кисточкой хвоста.

И кашель вновь меня колотит

И продолжает пытку сном...

Не этого мы ждем от плоти,

Мы помышляем об ином.

Хвороба набирает градус,

Трахею так и рвет она,

А мы-то думали, что радость

Нам в ощущениях дана.

Из носа льются истеченья,

Вполне сравнимые с рекой -

Ну вот тебе и ощущенья,

Хлебай их ложкой хохломской.

Вновь приступ кашля, вновь забилось

Всё тело слабое твое,

А радость как-то подзабылась,

Тебе уже не до нее.

Жестоко подвела телесность,

А ведь тебе был дан намек:

Тень облака легла на местность,

И ты подумал: "Это Бог".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Девушка со мною целовалась

И была на диво хороша,

Но во мне никак не отзывалась

Жесткая, бывалая душа.

Думал я: "Сейчас она смиренна,

Для начала дать бы ей букварь,

Но она взбунтуется мгновенно,

Грязная безнравственная тварь.

Любо ей в невежестве, как в тине,

Неподвижно наслаждений ждать;

Будет мне, ученому детине,

Существо такое досаждать.

Надо быть расчетливым и мудрым:

От таких бабенок только вред.

Вытолкать ее придется утром,

Туфли и одежду бросив вслед.

Множеству ученых плешь прогрызли

Эти крошки, но отнюдь не мне".

Вот такие думаются мысли

Мною на любовной быстрине.

Плоть летит в пучину наслажденья,

Но мой разум этим не смутишь -

Вот и жив, и счастлив по сей день я,

И меня читаешь ты и чтишь.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Наподобье какого-то знака,

Прекратив на мгновение бег,

Как-то странно согнулась собака

И с усилием гадит на снег.

Мы с собакой - духовные братья,

Я ее понимаю без слов,

Улыбнусь - и достану свой зад я

Из поношенных ватных штанов.

А из зада на снег высыпаю

Всё обилие каловых масс.

За естественность я выступаю,

Как и учат животные нас.

Калофобию я ненавижу,

Отправлений своих не стыжусь,

Если место хорошее вижу,

То на корточки тут же сажусь.

Жизнь была лицемерной и тусклой,

А теперь я хожу и пою,

И ханжа, калофоб заскорузлый,

На какашку наступит мою.

Потому для собачьего рода

Мне не жаль никакой колбасы:

Преподали уроки свободы

Мне свободные, гордые псы.

Так и тянет порой прослезиться,

Если ханжества путы сорвал

И любуешься, как громоздится

На снегу твой дымящийся кал.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Порой мое сознанье веще,

Во всем способно суть прочесть.

Стоят вокруг нагие вещи -

Такие именно, как есть.

Подобны мебели, посуде,

Неотделимы от вещей,

Вокруг стоят нагие люди

В исконной твердости своей.

На людях - лаковые блики,

Сводящие меня с ума.

Смотрю я на людские лики

И вижу: это смерть сама.

Не та, что чуть сутуловата,

С косой, в плаще старуха-смерть,

А скрытая под плотью брата

Поблескивающая твердь.

Не проскребли и не прогрызли

Ее ни жалость, ни любовь,

Но брат готов в известном смысле

Во мне признать родную кровь.

"Мы братья!" и "Довольно злобы!" -

Я буду страстно голосить,

А он нависнет сзади, чтобы

На шее жилу прокусить.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Да, из-за особенностей мозга

Всех опередил я как поэт,

Ну так слушайтесь меня, болваны,

Ведь у вас такого мозга нет.

Вы считаете, что в этом деле

Нет моей заслуги никакой,

Но ведь мозг - он не кому попало

Выдается Божией рукой.

Это значит, что и в прошлой жизни

Не гонялся за наживой я,

Что упорно интересовался

Настоящим смыслом бытия.

Это значит, что и в прошлой жизни

Я людей хорошему учил,

Потому и приобрел заслугу

И свой мозг в награду получил.

В каждой жизни я решал успешно

Пресловутый нравственный вопрос,

И не зря мой мозг от жизни к жизни

Потихоньку-полегоньку рос.

Многие устали и сказали:

"Дай-ка я морально разложусь" -

Я один, пожалуй, в каждой жизни

На высоком уровне держусь.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Промчался с шелестом "роллс-ройс",

В нем - три разъевшихся жлоба.

Он лишь по-ихнему "роллс-ройс",

А правильно - шайтан-арба.

Шайтан для мира суеты

Стального создал ишака,

Вворачивал в него болты,

Полировал его бока,

В цилиндры джиннов заточил,

Своих безропотных рабов,

Ну а сиденья - для ловчил,

Для трех разъевшихся жлобов.

Ишак распространяет чад,

В котором - тошнотворный яд,

Ну а ловчилы всё ловчат,

Всё по мобильнику звонят.

Какая славная судьба -

Сидеть в такой шайтан-арбе,

И мы уже костюм жлоба

В мечтах прикинули к себе.

И не пугает никого

Презрительное слово "жлоб":

Разбогатеем - за него

Любому сможем врезать в лоб.

Мы рады для свершенья грез

Поклоны бить, вставать во фрунт -

Ведь мы не знаем, что "роллс-ройс"

Не прибыл в свой конечный пункт.

Туда, где счастье и любовь,

Он выехал, но - не судьба.

Похоже, подвела жлобов

Коварная шайтан-арба.

Они могли любой вопрос

Решить за несколько минут,

И где они? Увы, "роллс-ройс"

Сам выбирает свой маршрут.

Он выбирает точку ту,

Откуда исключен возврат,

Забвенье, небыль, пустоту,

Которые есть тот же ад.

2012

Андрей Добрынин

* * *

В небе ангелы поют хоралы,

"Мани, мани", - весело поют,

И стоят рядами либералы

И в меня, идущего, плюют.

Я иду, заплеванный, мерзейший,

Ненавистный самому себе,

А на троне высится Сильнейший,

Преуспевший в жизненной борьбе.

Он не ел мороженого с детства,

"Кока-колы" никогда не пил,

И на сэкономленные средства

Нефтяной концерн себе купил.

Он купил и многое другое,

Потому что воля в нем сильна,

Ну а я вот угодил в изгои,

И на мне пузырится слюна.

Раньше я мороженое лопал

И мечтал часами, как Жюль Верн,

А Сильнейший - хрясь копилку об пол!

И хватило денег на концерн.

Разочаровался я в Жюль Вернах

И мечты о счастье мне смешны -

Я молю о заработках верных,

Денег я хочу, а не слюны.

Ненавижу хмурых и печальных,

Проклинаю слабых и больных.

Ценностей хочу я либеральных,

Чтоб валяться сладострастно в них.

Чтобы стать здоровым, как реклама,

Чтоб карьеру весело ковать

И во взбунтовавшегося хама

С гиканьем и хохотом плевать.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Либерал, разъяренная выхухоль,

Прокусить мне мизинец сумел.

В этом месте наметилась опухоль,

Палец сразу же весь онемел.

Мы заспорили с ним об истории,

Стал теории я развивать,

Ну а он ненавидит теории,

Зашипел, заругался и - хвать!

Чую, гроб мне придется заказывать,

И ложиться в могилу, и гнить,

Ну а он будет жопу показывать,

Как меня понесут хоронить.

Говорили мне люди: "Не трожь его,

Если он затрясёт хоботком";

Как он плакал над жертвами прошлого!

А меня вот пометил клыком.

Зацепил он и всё население,

И теперь оно вживе гниет,

Либералу же мумия Ленина

Нынче спать по ночам не дает.

Для спокойствия травкой он пыхает,

Ибо кто-то копает под дом.

Сочиняет инструкцию выхухоль,

Как разделаться с мертвым вождем.

"Не закапывать - это безумие! -

Надо сжечь и стереть в порошок,

А иначе поднимется мумия

И отъест у меня хоботок".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Когда смотрю я в страхе фильмы,

Которые снимал Хичкок,

То обязательно давленье

Сильнейший делает подскок.

Откуда в мертвых столько злобы,

Зачем меня пугает он?

Теперь я слушаю со страхом

Простое карканье ворон.

Ведь я же маленький и слабый,

Меня в метро не узнают,

Известных авторов не тронут,

Меня же быстро заклюют.

Мне если и дано таланта,

То лишь маленько, с ноготок,

И надо мною из могилы

Глумится потому Хичкок.

Я вздрагиваю и пугаюсь,

Коль что-то прошумит в ночи -

Как будто к дому подлетают

Железноклювые грачи.

Они мне расклюют утробу

И жизнь достанут, как червя.

Невыразимо беззащитен

Под старость оказался я.

А я хотел писать прекрасно,

Хотел - и попросту не смог.

Поймите, люди, так бывает,

Скажите, пусть уйдет Хичкок.

Ведь я всегда сидел тихонько,

Себе под нос стихи бубня.

Прошу: хоть раз не откажите

И заступитесь за меня.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Если написал стихотворение,

Делать прочих дел уже нельзя,

Всех друзей обзванивай немедленно,

Пусть к тебе съезжаются друзья.

Ты под их доверчивыми взглядами

Вслух стихотворение прочти

И листок с нервическими буквами

По рукам с волнением пусти.

Вглядывайся в дружескую мимику,

В их улыбки и сиянье глаз.

С уст у них срываться будут возгласы

"Гениально!" и "Не в бровь, а в глаз!"

И тебя поднимет сила некая

И помчит за водкой в магазин,

Купишь ты пельменей и огурчиков,

Купишь майонеза и маслин.

Будете вы есть и часто чокаться,

И порой ронять еду на стол,

И друг друга в споре перекрикивать,

Как-то вдруг заспорив про футбол.

Дверь в санузел с треском вы взломаете,

Потому что кто-то там заснет,

А затем гитара вдруг появится,

Окуджаву хор ваш запоет.

Много песен начинать вы будете,

Забывая всякий раз слова.

В магазин раз пять еще сгоняете:

Что поделать - водка такова.

А потом под крики телевизора

Все вы захрапите как-то вдруг.

Чистя зубы на ночь, как положено,

Оба крана не закроет друг

И зальет соседа-меланхолика,

А через него - и весь подъезд...

Ничего! Поэта настоящего

Бог не выдаст и свинья не съест.

Надо лишь ввернуть беруши в голову,

Похмелиться - и опять в кровать.

Ничего! Всё как-нибудь уладится,

Важно только дверь не открывать.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Ежели в армии ты утром однажды проснулся -

Значит, судьба такова! Значит, бойцом становись.

Знай: если форму надел, если ты принял присягу -

Это не значит, что ты вправе людей презирать.

Воин, конечно, во всём штатских значительно выше,

Но в государстве любом штатские также нужны.

Ежели в город идешь, в форму свою облачённый -

Встречных гражданских в расход ты выводить не спеши;

Должен сначала боец мудро во всём разобраться -

Может, за ними и нет столь уж серьезной вины.

Знай, что не вправе боец женщин насиловать встречных,

Это способно порой воинской службе мешать.

Ежели в форме зашел ты в продуктовую лавку,

То хоть частично, но всё ж взятый товар оплати;

Ежели вдруг у тебя кончились личные деньги -

Деньги ты должен отнять у молодого бойца.

Помни: стоять на посту - это задача святая,

В клубы ночные с поста ты уходить не моги;

Максимум - на полчаса! Чашку сакэ опрокинул -

И с просветленной душой снова на пост заступай.

Я понимаю, что ты в армии сжился с порядком

И раздражает тебя весь безалаберный мир;

Бродят без дела везде женщины, люди, собаки,

Но погоди: расстрелять ты их успеешь всегда.

Выйди на плац и прими медитативную позу,

Мантры читай про себя - и постепенно поймешь,

Что безалаберный мир вовсе волнений не стоит,

А уж тем паче - чтоб ты стратил патрон на него.

Так вот сиди, и кури, и о божественном думай,

Ну а когда ты в себя всё мирозданье вместишь,

Сможешь тогда ты простить даже нелепых гражданских -

Есть в мирозданье у них тоже местечко свое.

Ежели рядом с тобой вдруг остановится ротный -

Вскакивать не торопись! Ведь просветленье важней.

Ротный - великий боец: впал он давно в просветленье

И в состоянье таком он пребывает все дни.

Сразу тебя он поймет: взглядом задумчивым долгим

Он на тебя поглядит, на небеса и на птиц;

Медленно, словно во сне, он папиросу раскурит

И, на тебя показав, молвит: "Вот славный боец".

2012

Андрей Добрынин

* * *

Загулял я будучи мальчишкой

И гуляю до седых волос,

Оттого и стал похож на сливу

Мой когда-то благородный нос.

Ежели мне что-то начинает

В жизни неудобства доставлять,

Не стремлюсь я биться и бороться,

А стремлюсь скорее загулять.

Слышите, как с песнею раздольной

Я куда-то двигаюсь в ночи?

Я пою про то, что кузнецы мы,

Что куем мы к счастию ключи.

Выходите же на звуки песни,

Примыкайте к нашему кружку!

Мы нальем вам водки, захохочем

И развеем всякую тоску.

Видите, как все вокруг довольны:

Кто поет, кто пляшет ча-ча-ча,

Кто в кустарник поволок девицу...

К счастию иного нет ключа,

Чем впадать в разгульное веселье

По любому поводу и без.

Жизнь тогда течет не как дискретный,

А как плавный сладостный процесс,

Плавно обтекающий преграды,

Блещущий, как вешняя вода,

Но порой вдруг хвать! а денег нету.

Так бывает временами, да.

Ну и что? Коль в счастие ты веришь,

То оно не будет изменять.

Можно денег одолжить у друга,

Можно их у матери отнять.

Огорченье от потери денег

Сгладится, а ты исполнил долг,

Ведь в ночных коробчатых кварталах

Шум веселья все-таки не смолк.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Мы проводим на высоком уровне

Все культурные мероприятия,

А потом нас ожидают бурные

Наших почитательниц объятия.

Почитательницы и поклонницы -

Это наше вечное проклятие:

Там и сям они за нами гонятся,

Чтоб сгрести в могучие объятия.

Начинается со вдохновения,

Где-то даже с жертвоприношения,

А в конце - животные движения,

Пот, раскаянье и унижение.

Мы бежим, нескладные, несмелые,

От поклонниц, плещущих ладонями;

Стала жизнь как фильма черно-белая

С трюками смешными и погонями;

Фильма, где проклятья и истерики,

Где по комнатам герои мечутся...

И бегут поэты, и в Америке

От невроза безуспешно лечатся.

Но и там ворвутся в жизнь поэтову

Женщины, скандалы и бессонницы,

И никто не верит нам поэтому...

Вот что вы наделали, поклонницы.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Вдоль заборов из жести рифленой,

Вдоль бетонных, исписанных сплошь,

Мчится поезд гремящей колонной, -

В этом поезде ты и живешь.

Только там сможешь облики ближних

С упоением ты изучать,

И сквозь вьюгу осанною в вышних

Будет крик электрички звучать.

Познавай поведенье людское

И себя с человечеством сблизь;

Вишь, занятное дело какое -

В электричке на службу нестись

Сквозь квадраты решетчатых арок,

Под упругим пластом проводов.

Человечество ты как подарок

Воспринять в электричке готов.

У тебя за спиной приглушенно

Бормотать продолжает оно.

Чей-то взгляд на коробки промзоны,

Потемнев, отразило окно.

И в случайно замеченном взгляде

Отчуждения блёкнет печать,

И гудки поездов в снегопаде

Начинают восторгом звучать.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Не понять любителям свободы -

Для себя свободы, для себя, -

Тех, кто храмов запустевших своды

Оглашает стонами, скорбя.

Тех, кто прах развалин лобызает,

Вспоминая войско и царей,

Кто себя в сём мире истязает,

Чтоб явиться к мертвым поскорей;

Чтоб в реальности иного мира

Вновь облечься в воинский доспех,

И, себе не возводя кумира,

Все же быть, служа, вернее всех.

Ведь свободы без повиновенья

И без битвы не было вовек.

Перед демонами истребленья

Бросить меч свободен человек.

Человек свободен, выбирая

Войско, и девизы, и царя;

Также он свободен жить страдая,

С мертвыми царями говоря.

Он свободно выбрал униженья

В мире торжествующей тщеты;

Он, живой обломок пораженья,

Все-таки свободнее, чем ты.

2012

Андрей Добрынин

* * *

О чем так сладко ты мечтаешь,

Заулыбался отчего?

Похоже, каку замышляешь,

Подвох для брата своего.

Но ты не ведаешь, однако,

Лелея подлые мечты,

Что я тебе подстроил каку,

От коей вскоре вздрогнешь ты.

И ты пойдешь с безумным взглядом,

От этой каки обалдев,

Бродить в ночи под снегопадом,

Распугивая встречных дев.

Ты будешь выглядеть уродом,

Хрипя: "Как это вышло, как?"

А я воскликну: "С Новым годом!

С приходом новых славных как!"

2012

* * *

В холодильнике - нога баранья,

Прочие житейские плоды,

Но болезнь вцепилась в подреберье,

И теперь уже не до еды.

В холодильнике с любовью мясо

Было к празднику припасено,

А теперь мне впору это мясо

Выбросить собакам за окно.

О еде любые помышленья

Вызывают приступ тошноты.

Стих мой, если ты еще не умер,

Мне помочь сумеешь только ты.

Подбери, мой стих, слова такие,

Чтобы привкус горечи исчез,

Чтоб вполне логичным показался

Идиотский жизненный процесс.

Смерть с косой является на сцене,

Весь сюжет расстраивая, - но

Убедить, мой стих, меня попробуй

В том, что это попросту смешно.

Ты ведь мастер на любые шутки -

Убеди же выбросить куски

И считать, что песьи потасовки

Славно помогают от тоски.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Когда я в брак, ища корысти,

Вступил с богатенькой вдовой,

В глазах бессмысленной богемы

Я опорочил имидж свой.

Все закричали: "Где эстетство?

Осталась голая корысть!"

Но пригляделись - видят: совесть

Меня никак не хочет грызть.

Я пью хорошие напитки,

И сытно ем, и сладко сплю,

Прохожих с помощью "роллс-ройса"

Я безнаказанно давлю.

К тому же я из силикона

Слепил вдове такую грудь,

Что ни один самец не может

Ей взора вслед не повернуть.

Коль есть богатство, то эстетство

Немедля тянется к нему,

И вскорости засеменили

Писаки к дому моему.

Я принимал высокомерно

Всех этих мизерных ловчил,

И в кресле, пыхая сигарой,

Житейской мудрости учил.

По счастью, вкус у них пещерный,

Им с грудью нравится вдова,

И я охотно уступаю

Свои семейные права.

Пусть говорят ей комплименты

И с нею делают интим,

Чтоб мне не приходилось делать

Его с чудовищем таким.

Она хоть баба неплохая,

Но всё же чересчур страшна,

А нервы надо экономить

В крутые наши времена.

Пусть с ней развратные писаки

Творят Гоморру и Содом,

Пусть заработают хоть что-то

Мерзавцы собственным трудом.

2012

Андрей Добрынин

* * *

Накирялись лисички-сестрички

В кабаке до потери себя.

К ним пристроился волк в электричке -

Без нажима, ничуть не грубя.

Проводить он их до дому взялся,

Господин в элегантном пальто.

След лисичек затем затерялся,

Их с той ночи не видел никто.

В электричках встречаются часто

Негодяи, коварства полны;

К счастью, для достижения счастья

Посторонние мне не нужны.

То, что жизненно необходимо,

Создаю я в фантазиях сам -

Например, космолет, и без дыма,

Без шумихи взовьюсь к небесам.

Затеряюсь в космической шири -

Незатейливый план мой таков:

Новый год встретить в радостном мире, -

В том, где нет человековолков.

К сожаленью, для глупых сестричек

Сделать я ничего не смогу:

Слишком грозен их серый обидчик,

Он как дома во тьме и снегу.

Мы, друзья, в одиночку летаем,

А сестрички не могут одни:

Доверяются всем негодяям

И бессмысленно гибнут они.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Значение мое все меньше в этом мире -

Пишу я в дневнике, а телефон молчит;

Наступит Новый год, когда в моей квартире

Ни одного звонка уже не прозвучит.

Пишу я в дневнике о том, как с крепким чаем

Особенно хорош развратный вкус халвы;

Друг друга мы с людьми уже не замечаем,

Ведь люди не вкусны и умственно мертвы.

Я заправляю чай массандровской мадерой

И вижу, как она клубится странно в нем,

И если оскудел я юношеской верой,

То не скудеет Крым вакхическим огнем.

Горячего глотну - и сразу нетерпенье

По жилам пробежит: я вижу огоньки,

Я слышу шум волны и собственное пенье

И проклинаю все никчемные звонки.

2013

* * *

Я с малых лет мечтал о доме,

А дома не было и нет

И, видимо, уже не будет, -
Так, логово на склоне лет.

Мне над несчастьями чужими

Случалось искренне всплакнуть,

А между тем в тупик стремился

Мой собственный житейский путь.

Не мог я плакать над собою -

Лишь сухо, скудно горевал,

Да и особенных несчастий,

По сути, не претерпевал.

Ведь есть бесспорные несчастья,

Что валят сразу, как топор,

А нелюбовь, непониманье

На этом фоне просто вздор.

Учитесь плакать над собою,

Не скапливая в сердце слез!

Рыданья детские услышит

Всеслышащий Иисус Христос.

Прорвется слезная завеса,

И в блестках, в Божией росе

Вам явится ваш славный домик -

Тот, где любимы всеми все.

2013

Андрей Добрынин

* * *

На праздник привезли обозы

Так много слов недорогих,

И пьяненькие Дед-Морозы

Бесплатно раздавали их.

Менялись люди словесами,

Искрившимися, как салют,

Чтоб быть всем людям молодцами,

Едва куранты пропоют.

И только слово состраданья

Упало в снег - и нет его,

И не сбылися ожиданья

У человека одного.

Он жил темно и одиноко,

Его бы малость пожалеть -

В течение любого срока

Он вез бы тяжести и впредь.

Признательно упомянуть бы

О том, что труд его немал...

Но слово выронили Судьбы,

А человек наш захромал.

Ракеты лопались багрово,

Бенгальский сыпался огонь.

Взял человек другое слово -

И холодом обжег ладонь.

2013

* * *

Вернуться к любимой, повторно

В холодную реку шагнуть -

Меня вы толкали упорно

На этот сомнительный путь.

Опомниться вы призывали,

Взбодриться, тряхнуть стариной,

Но я вам поддамся едва ли,

Мне помнится холод речной.

Когда бы я вспомнил, что негу

Вкусить мне в реке довелось,

Я прыгнул бы в воду с разбегу,

Нырнул бы туда на авось.

А мне вспоминается холод -

Такой, что одышка брала,

И нынче, когда я немолод,

Мне хочется только тепла.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Я был обычным городским прохожим -

Очки, сутулость, пошлое пальто,

Но я любил великую артистку,

Пленительную Агнию Барто.

На службе я никак не выделялся -

Не то что некто, а скорей никто,

Но смелости набрался, изловчился -

И подкатился к Агнии Барто.

Ну да, она красавица, артистка,

За нею фильмов, вероятно, сто,

Она манто шиншилловое носит

И ездит на сверкающем авто.

Но для чего любить обычных женщин?

Вступил в сожительство - а толку что?

Любовь пройдет, останется рутина...

Другое дело - с Агнией Барто.

Меня тут спрашивают молодые:

"А страшно было подходить к Барто?"

Я ненавижу ложь и лицемерье

И отвечаю с хохотом: "А то!

Но тем не менее на вернисаже

Подкрался сзади, дернул за манто

И говорю: "Я знаю всё, что в мире

Под пленкой видимости разлито.

Я бездуховность побеждаю сразу,

Я, может, с виду неказист, зато

Знаток всех магий, киновед глубокий

И обожатель Агнии Барто".

Конечно, тут беседа завязалась,

И я теперь живу в ее шато,

Питаюсь хорошо и удивляю

Запасом знаний Агнию Барто.

А вам, ребята, ничего не светит,

У вас у всех мозги как решето,

Отнюдь не с вашим детским интеллектом

Пытаться трахнуть Агнию Барто".

2013

Андрей Добрынин

* * *

Смотрите на мир благосклонно,

Хоть мало у мира заслуг,

Хоть он человеку простому,

Конечно же, вовсе не друг.

При встрече он вам непременно

Старается дать по лицу,

А вы не деритесь - не будьте

Подобны ему, подлецу.

А вы благосклонно глядите,

Ища в нем хороших сторон.

Он грешен и очень озлоблен,

А вы будьте выше, чем он.

2013

* * *

"Придумай рифму к слову "йогурт"", -

Мне голос свыше приказал,

И, не задумываясь, "шмогурт"

Я легкомысленно сказал.

"Ах так? - обиделась стихия. -

Учти: я страшно отомщу".

И перестал писать стихи я,

И оттого весьма грущу.

Ты с духом творчества не смеешь

Шутить, подвыпивший поэт,

Не то навеки онемеешь,

Как южный полоз-яйцеед.

Когда змея глядит на звезды,

Она желает быть творцом,

Но властно манят птичьи гнезда,

Где можно похрустеть яйцом.

Так сочиняй, поэт, старайся,

Свой ум задачами тревожь,

Иначе горним звездам яйца

Непоправимо предпочтешь;

Примкнешь к поклонникам Чубайса,

Что не поют, не говорят,

А жрут молчком чужие яйца,

Как пресмыкающийся гад.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Чиновник, злобы не скрывая,

Явился в жизни предо мной.

Стояла подлость мировая,

Набычась, за его спиной.

Немало жертв уже завлёк он

В свой шкафно-папочный вертеп,

Где тщетно бились в стекла окон

Десятки сломанных судеб.

С меня он требовал бумагу

О том, кто я вообще таков,

И в страхе утирал я влагу

С трусливо вжавшихся висков.

Не мог я ничего ответить -

Лишь думал, внутренне скорбя,

Что должен раньше был пометить,

Заверить самого себя.

И я почувствовал впервые,

Что плохо, дешево одет

И должен лишь склоняя выю

Входить в столь важный кабинет.

И было ясно: плохо дело

И я заведомо неправ,

И бедная душа хотела

В испуге спрятаться под шкаф.

Меня, увы, не обучали,

Как делать предложенье мзды,

А вдалеке уже ворчали,

Поживу чувствуя, суды.

И сделал я от страха лужу,

И приобщил чиновный муж

Мою трепещущую душу

К числу всех прочих пленных душ.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Вибрирует мое больное тело

Подобием трагической струны,

И сделает Господь благое дело,

Рванув его у мира из десны.

Сидел у мира в челюсти писака,

Был собственными хворями томим,

Но Бога недолюбливал, однако,

И весь порядок, заведенный им.

Ему бы надо низко поклониться,

Молиться с умилением в груди,

Ведь у него все радости больницы

И все красоты ада впереди.

Ведь всех, кого не удовлетворяет

Их труд и место в челюсти земной,

Бог за высокоумие карает:

Был зуб здоровый - сделался больной.

Бог вправе тех, кто не хотел стараться

Дробить, перетирать и молотить,

В сосуд весьма болезненных вибраций

На весь остаток жизни превратить.

Ты думал - пошатаешься немного

И выпадешь, и ты освобожден?

Но нет, писака, не решай за Бога,

Ведь этот организм устроил он.

Устрой другой, свой собственный, нетленный,

Используя мечту, вернее ложь,

И Богу в новосозданной вселенной

Какое хочешь место отведешь.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Синичка чистит оперенье,

Идет румяный человек,

И завораживает зренье

Отвесно падающий снег.

И как бы делаются выше

Деревьев грубые столпы,

И дворик мой покоем дышит

Вдали от городской толпы.

Из белой бездны небосвода

Исходит мягкий полусвет,

А в нем румянец пешехода

Уютней, как и птички цвет.

Я раньше вглядывался в море,

А бесконечность так близка

И пишет белым тихий дворик,

И ставит ярких два мазка.

2013

* * *

Когда смотрю я на живые трупы,

Сиречь на сотоварищей былых,

То думаю: как я избегнул дупы,

Не превратился постепенно в них?

Ведь я всё время слышал разговоры:

"Я крут, я стою столько-то. А ты?" -

Но всё же идеал антрепренера

Не заменил мне прежние мечты.

Во мне сидели некие микробы

И подгрызали этот идеал,

Что было оченьвыглядело весело, - а то бы

Я так же, как друзья, преуспевал.

Расхаживал бы в норковом тулупе,

Командовал бы челядью, и всё ж

Соображал: я в дупе, в полной дупе,

И ничего назад не повернешь.

Да, не таков я, как былые други -

Повапленные старые гробы,

Но знаю: в этом нет моей заслуги,

И трепещу в святилище Судьбы.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Мои труды и дни текли чего-то ради -

Я думаю, в окно уставившись на снег:

Не ради же того, чтоб несколько тетрадей

Заполнить и развлечь десяток человек?

Писатели меня хвалили в кулуарах,

Но эти похвалы не попадут в печать;

На книги спроса нет, ряды пустые в залах -

Всё это мне давно пора бы замечать.

Пора бы осознать - когда-то Черной Речкой

Заканчивал поэт земную суету,

А я отдам концы в пыли и тьме за печкой,

Безвестность испытав и злую нищету.

Ну что ж, не до меня разграбленной Отчизне,

И я могу понять опасливость коллег,

Но через тридцать лет я стану частью жизни,

Как Пушкин, как зима, как этот чистый снег.

2013

* * *

Кем я был на пустынном причале?

Уж никак не собою самим:

Ощущенья, забывшись, молчали,

Я желаньями не был томим.

Лишь одно оставалось желанье:

Влиться в мир, как в немые стихи,

Малой точкой войти в начертанье

Берегов, тростника и ольхи.

Чтоб рыбак, выбирающий мрежи

На закате июльского дня,

Длинный свиток озерных прибрежий

Прочитал, не заметив меня.

Надо быть незаметным и скромным,

Как важнейший таинственный знак

В манускрипте зеленом огромном,

Смысл которого ловит рыбак.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Чтоб стул остался равномерным,

Запомни правило одно:

Всем хватким, хитрым, лицемерным

Страдать запором суждено.

Заботы их одолевают,

Желанье всяких вещных благ,

Они частенько забывают,

Зачем присели на стульчак.

В уютном кубе туалета

Их мысль течет весьма хитро,

Но стул, обидевшись на это,

Вновь втягивается в нутро.

Тот, кто успешностью кичится,

Кто ближних множество надул, -

О ужас! - вынужден лечиться,

Его опять подводит стул.

Да, жизнь богатых - просто горе,

Взгляни, юнец, и трепещи:

То жилься докрасна в запоре,

То от слабительных дрищи.

Ну вот, опять надула губы

Одна хорошенькая мисс:

Она твердит, что зло и грубо

Пишу я про телесный низ.

Ну что ж - ведь я произведенья

Творю не к барскому столу,

Запор же - лишь предупрежденье

Всем тяготеющим ко злу.

Не надо торопиться, судьи,

Ведь если зло юнец отверг,

То не про низ писал отнюдь я,

А про чистейший горний верх.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Довольно дрыхнуть, просыпайся,

Писака, баловень судеб:

Багровый, как лицо Чубайса,

Из-за домов явился Феб.

А это нехороший признак,

Такие признаки не врут,

Суля тебе теперь и присно

Безвестность, нищету и труд.

Прими же это как мужчина,

Оставь постыдные мечты,

Знай: ничего на дармовщину

От жизни не получишь ты.

Не жди от зимнего рассвета

Обещанных Чубайсом "Волг",

А просто верь в ковчег Завета,

А просто выполняй свой долг.

Да, ты услышишь, как рыдает

Багроволикий человек:

Мол, пустоту ковчег скрывает,

Мол, нереален сам ковчег,

Мол, странно, что его доселе

Поэты глупые несут...

Изрядно речью овладели

Те, что людскую кровь сосут.

Я наизусть их песни знаю:

Мол, все поэты - дураки

И сладостна тщета земная...

А далее блеснут клыки.

На их слезу не покупайся -

И будешь весел и здоров;

Получше рассмотри Чубайса -

Ведь он недаром так багров.

Он был грозою заблуждений -

Теперь же в дьявольскую тьму

Бредут стада бескровных теней

Всех тех, что верили ему.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Старикан ковылял по столице,

Табачищем и водкой смердел,

И на всех попадавшихся женщин

С половым любопытством глядел;

Всем прилично одетым прохожим

Предлагал опрокинуть стакан...

Что ты морщишься, милый читатель?

Я ведь точно такой старикан.

Я частенько вот так по столице

Выхожу погулять на авось.

Что, не нравится, милый читатель?

Ну тогда эту книжку отбрось.

Хочешь знать, как со мною в подсобке

Ночью пьянствует дворник Нуртай?

Коль не хочешь - отбрось эту книжку,

Никогда ее впредь не читай.

Хочешь знать, как подругу Нуртая

Я за двести рублей познаю?

Если это, по-твоему, низко,

Не читай эту книжку мою.

Но я вижу - ты все же читаешь,

Заливаясь румянцем стыда.

Не стыдись - разложенья картины

Книгочеев пленяли всегда.

Я тебе растолкую, читатель,

Для чего эта книжка нужна:

В ней различные странные монстры

Выплывают с московского дна.

На тебя эти монстры наводят

Телескопики буркал своих,

Ну а ты сознаешь с умиленьем,

Сколь ты выше и нравственней их.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Наши бабушки жизнь непростую ведут,

За жилье заплатила - и вот на мели,

А никчемные голуби не пропадут -

Те же бабушки хлебушка им принесли.

Всё клюют и клюют - да и что не клевать,

Если бабушки им доставляют пшено?

Но как сладко умеют они ворковать,

С наступленьем апреля садясь на окно!

Воркованием радостным полнится мир,

Переливчаты блики, как зоб сизаря,

И выходит: старушки из бедных квартир

Этих птиц бестолковых кормили не зря.

Не скупись же, бедняк, на подачки певцу

(Богачей я давно не прошу ни о чем):

Вновь посеет апрель световую пыльцу,

И, почуяв, что выжили, мы запоем.

2013

* * *

Некрасивых, ушибленных Богом

Просто тьма в электричках моих.

Отчужденно, в молчании строгом

Я сажусь на скамью среди них.

К сожаленью, они бездуховны

И читают про всякий гламур.

Я могу быть своим лишь условно

Для таких идиотов и дур.

Вынимаю Транстремера томик

И читаю, однако с трудом -

Мне всё видится дачный мой домик

И ремонт, протекающий в нем.

Как-то там переделал проводку,

Как-то там залатал потолок

Работящий, но любящий водку

И вполне бездуховный Витёк?

На людей разнородное бремя

Возлагалось во все времена:

Мне доверены дух и Транстремер,

А Витьку - лишь предметность одна.

Для меня этот факт не болезнен,

Так издревле пошло и вовек,

А Витек, безусловно, полезен,

Хоть какой он к чертям человек.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Словно рана - грех неотомщенный,

Он гниет, въедается, смердит.

Видишь - головою уплощенной

Всё кивает в сумраке бандит.

В сумраке ночного заведенья,

Под миганье зазеркальных ламп.

Перед силой этого виденья

Прочие виденья - просто хлам.

Он кивает, погружен в беседу,

Он не зря подельников созвал,

С ним невмочь тягаться людоеду,

Из-за денег тот не убивал.

Лакомой личинкой стриптизерша,

Извиваясь, трется у шеста.

То ли свет мигает в ритме поршня,

То ли в пляс пустилась темнота.

И бандит, мучнисто освещенный,

Свысока оглядывает всех,

А тебя томит неотомщенный,

В плоть твою внедряющийся грех.

Ты с бандитом поступил смиренно,

Разрешил дышать, и пить, и есть,

А она ведь злее, чем гангрена -

Неосуществившаяся месть.

Мертвый брат о мести умоляет,

Но живые получили мзду

И по жизни шатко ковыляют,

Распадаясь прямо на ходу.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Умру - и меня начнут открывать. Какая жуткая мысль!

Возникнут соратники и друзья откудова ни возьмись.

Я тщетно мечтал на TV попасть (был беден и слаб, увы),

А сдохнув, великим стану в устах болтающей головы.

И тот писака, что обо мне боялся молвить словцо,

Начнет икону мою писать, святое мое лицо,

И всякая курва, которая мне жалела при жизни рупь,

С восторгом станет вдруг восхвалять моих изречений глубь.

Как боль зубная - эти хвалы. О Боже, будь милосерд

И всем объяви, что этих людей я тщетно звал на концерт,

Что понапрасну книги свои я им купить предлагал,

Что всякий, кто поздно правду сказал, на самом деле солгал.

И Бог ответит: порядок есть для всех явлений земных;

Прославившись, мог бы ты хлеб отбить у деятелей иных,

А ведь жена и деточки есть у всех небольших писак -

Они-то при чем? Они ни при чем, сознайся, - разве не так?

Пойми: тебе особая честь, ты вписан в избранный полк.

Всякая мелочь - она живет, а ты - исполняешь долг.

То гибель жалкая, то хвала, то засуха, то дожди -

Так служба устроена, рядовой... Налево кругом - иди!

"Куда - "налево", куда - "кругом"? - я Богу в ответ скажу. -

Я сам - Создатель в мире своем, и строем я не хожу.

Из мира мошенников я уйду в забвенье, в небытие,

На самом же деле - в собственный мир, где светит солнце мое".

2013

Андрей Добрынин

* * *

Вожак Чубайс напал на вора,

За брюки стал его тягать,

И многочисленная свора

Чубайсу стала помогать.

Повырывали руки-ноги,

Оставив лишь головогрудь,

И вор задумался в тревоге:
"Похоже, мне не улизнуть".

И он сказал: "Раз кушать надо -

Не грех и подломить засов.

Напрасно мы жалели яда

Для рыжего и прочих псов.

Ну да, мы тырили припасы,

Чтоб люди выжили вокруг...

Чубайс - он друг владельцам базы,

А людям он отнюдь не друг".

А я скажу: "Молчи, несчастный,

Чубайса нашего не трожь.

За принцип собственности частной

Готов он броситься на нож.

Давно охрану утомили

Ворюги - так и лезут, ишь! -

И мы Чубайса откормили,

Его улыбкой не смутишь.

За либеральные понятья

С рычанием он рвется в бой.

У нас в охранном предприятье

Он самый злобный и тупой".

2013

Андрей Добрынин

* * *

Есть люди странные, большеголовые,

У них растрепанные волоса,

У них огромные носы багровые,

Полны страдания у них глаза.

Они мечтатели, они вздыхатели,

И потому у них с деньгами швах,

Но лишь они теперь - мои читатели,

Другие кончились, увы и ах.

Другие в офисах теперь работают,

Неимоверную куют деньгу,

И не по-нашему другие ботают,

Писать по-ихнему я не могу.

Меня лишь голые поймут и босые,

Которым в офисы заказан ход,

Большеголовые, багровоносые, -

Такая публика меня спасёт.

Спасут не рублики голодной публики,

Спасут не бублики, не калачи -

Спасут внимание и понимание,

И выпивание бухла в ночи.

И вот поэтому за жизнь поэтову

Не беспокоиться я вас прошу,

И вот поэтому мне фиолетово,

Что не по-вашему я, бля, пишу.

Люблю я чтения литературные

С приемом водочки и колбасы,

И пусть овации грохочут бурные,

И пусть багровые горят носы.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Снеговые красуются бабы

Над просторами талых снегов,

И давно понаделать пора бы

Нам для них снеговых мужиков.

Знаю я, как сожительство нужно

Для спокойствия женщин живых,

И смотреть не могу равнодушно

На безмужество баб снеговых.

Но детишкам их боль непонятна

И они не ваяют мужчин,

И напрасно морковные пятна

Возникают средь белых равнин.

Но когда дуновеньем Европы

Напитается толща снегов,

Бабы вздрогнут, покинут сугробы

И поедут искать мужиков.

Будут задом вертеть по-пингвиньи,

Оставляя вихляющий след.

Относились мы к бабам как свиньи,

Но не ждали возмездия, нет.

И однажды в смертельном испуге

Содрогнешься ты вдруг, человек:

Вместо жирных объятий супруги

Обоймут тебя холод и снег.

И проснешься ты с пульсом неровным,

Ибо детства и творчества жаль,

С заострившимся носом морковным,

С тяготением в ветер и даль.

Повседневностью напрочь отвержен,

Станешь бабу лепить во дворе,

Чтоб мужской пламенеющий стержень

Остудить в ее бледном нутре.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Нет клетки, чтобы не болела,

Изнеможенье въелось в кость,

Недаром к собственному телу

Частенько я питаю злость.

Я с дураками беса тешил

И тело в ад меня влекло,

Когда ж духовный свет забрезжил,

Оно как раз и подвело.

Я осознал, как жить мне нужно,

Чтоб высшей силе долг отдать,

Но тело к небу равнодушно,

Когда приходится страдать.

Оно и в пору наслажденья

Плевало в сторону небес,

А ныне для него прозренья -

Докучный гость, почти что бес.

Хозяин стар, и дует в щели,

И вытерты насквозь ковры,

Но ангелы к нему слетели

Вновь на духовные пиры.

А с ними лишь одни заботы,

Ведь никаких не хватит сил,

Коль насорил стихами кто-то,

А в угол мыслей напустил.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Угрюмого слова "суставы"

Я в юные годы не знал;

Охвачен желанием славы,

Я мячик футбольный пинал.

Девчонок на танцах я тискал,

Нахален был - просто беда.

От межпозвоночного диска

Не ждал я сюрпризов тогда.

Напившись, блевал я в сортире,

А значит, был первый герой,

К тому же в том радостном мире

Не мучил меня геморрой.

Любил составлять из вина я

И крепкого чая питье,

А как же? Ведь жаба грудная

Не плющила сердце мое.

А нынче и вспомнятся если

Мне подвиги давних времен,

То я лишь поморщусь и в кресле

Впадаю в дневной полусон.

Я к ним равнодушен, не скрою,

Былого себя не люблю,

Избавился от геморроя -

И счастлив, и сладко дремлю.

Все подвиги отдал бы разом

За то, чтобы в муках не гнить,

Чтоб ясный насмешливый разум

До тихой кончины хранить.

Судьбы не обманет, однако,

Сонливость и кротость моя:

Грешил желторотый гуляка,

Ответит же нынешний я.

Рок чувствует тление тканей,

И он на глупца не похож,

Чтоб зрелище наших страданий

Отдать за здорово живешь.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Жить хорошо лишь в Калифорнии,

Где море, пальмы, виноград,

Где барышни, от зноя черные,

Сулят мужчине тьму отрад;

Где спьяну сочиняешь песенку -

И получаешь миллион.

Там не прожить бы Вольфу Мессингу -

Там не читал бы мыслей он,

Поскольку там и мыслить не о чем,

Ведь всё имеется и так,

И загорелым стройным неучам

Не исчерпать житейских благ.

А в нашей жизни всё отсутствует,

Ну то есть совершенно всё, -

Лишь дух босячества присутствует,

Дух Горького или Басё.

Бредешь, на службу нанимаешься,

Уволишься, опять бредешь, -

Зато зевотою не маешься,

Как золотая молодежь.

Владея лишь рабочей силою,

Копейку учишься ценить;

Какой там сёрфинг, что вы, милые?

В канаве только бы не сгнить.

Все пальмы и араукарии

Высаживались не для нас.

Босячествуют пролетарии,

Босячествует средний класс.

Нам далеко до Калифорнии,

А сил запас уже иссяк,

Но знаю, что пейзажи горние

Увидит при смерти босяк.

Да, он поддался заблуждениям

И был когда-то соблазнён,

Но заплатил долготерпением

За все свои ошибки он,

Трудясь лишь ради пропитания,

От страха перед нищетой.

Невыдуманные страдания

Он вынес. Да, он не святой,

Однако сам Христос всезнающий,

Которого не обмануть,

В раю, под пальмою вздыхающей

Ему позволит отдохнуть. 2013

Андрей Добрынин

* * *

Вспышки сосулькопада,

В воздухе - птичья звень,

И никуда не надо

Мне в этот длинный день.

Пляшут капли вприсядку

Вдоль балконных перил.

Внятно и очень сладко

Голубь заговорил.

Заговорил с нажимом:
"Время пришло страдать,

Время пришло - любимым

Бледную плоть отдать.

Пусть мы зимой худели,

Кашляя и хрипя, -

В богоугодном деле

Сладко добить себя.

В небе капель сверкает,

Всхлипывает внизу, -

Это апрель пускает

Жертвенную слезу.

Пусть распинают самки

Чахлую нашу плоть,

Мы же пройдем, как в дамки,

Прямо к тебе, Господь.

Вкусим в раю веселья,

Выполнив твой наказ.

Блещущею капелью

Небо оплачет нас".

Сколько ни затворяйся -

Так весь день говорит

Голубь в лиловой рясе,

Голубь-иезуит.

Льда языки нависли

Из-под железных стрех,

Чтобы вложить мне в мысли

Жертвенный, чистый грех.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Все чаще звуковые метки -

Тараня темень головою,

Состав метро летит по ветке,

Наращивая градус воя.

Снедаем собственным стремленьем,

Все яростней и бесшабашней

Он мчится - чтобы с удивленьем

Я вдруг упал в покой домашний.

Как полагается по будням,

Я двигался как пуля-дура,

И вот - покоем, словно студнем,

Полна квартиры кубатура.

И мне неловко в этом месте,

В позванивающей рутине;

В покое, как в прозрачном тесте,

Я бьюсь, как муха в паутине.

Мое лицо окаменело,

Зато колено так и ходит.

За окнами уже стемнело,

Но, к счастью, что-то происходит.

Глухой вибрацией зловещей

Пространство заполняет ветер,

И дерева друг друга хлещут

В фонарном инфернальном свете.

Вороны, ветви, водостоки

Сливаются в оркестре шквала -

И лунный череп на востоке...

Его-то мне и не хватало.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Вдел в петлицу я свежую розу,

Как тоска эта роза черна,

А тоска моя вовсе не поза,

Ибо мне изменяет жена.

Не случайно душевные недра

Словно адский кипят водоем,

Ведь жену и садовника-негра

Я застукал недавно вдвоем.

Никогда не забыть их сопенья

В унизительной позе греха!

Но в ответ на свои обвиненья

Слышу я лишь "хи-хи" да "ха-ха".

Слышу я: "Вы альфонс и бездельник,

Вы блюдете лишь свой интерес,

Вы женились на мне из-за денег,

Чтоб оплачивать ваших метресс".

Отвечаю я сухо: "И что же?

Я зато эстетически чист,

Ну а вами был принят на ложе

Малограмотный негр-аферист.

Если б вы скрипача иль поэта

Вовлекли в наш семейный союз,

Я бы даже приветствовал это,

Почитая избранника муз.

Если б негр был служителем вуду,

Заглянувшим в могильную тьму,

Я бы сам поощрял его к блуду,

Я и сам вас толкнул бы к нему.

Если б негр был исчадием ада,

Я бы вас не посмел обвинить,

Ведь эстетике зла и распада

Обещали мы верность хранить.

Клялись мы поклоняться искусству

И пленяться могуществом зла,

Но сегодня в душе мой пусто -

Там измена всё выжгла дотла.

Что ж, любитесь! Я вас покидаю,

Отправляюсь к хористкам, спеша.

Наполненья желает пустая,

Оскверненная вами душа.

Андрей Добрынин

Сидя в жалкой гримерке хористок,

Неуклюжий и добрый, как слон,

Буду пить из бокалов нечистых

И отрыгивать "Дом Периньон".

Не смущают ни хохот, ни взвизги -

Я как будто бы в церковь попал,

Потому что хранят лишь хористки

Декаданса святой идеал.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Разлиты во вселенной нега

И радость в вешние деньки.

В такую пору из-под снега

Вытаивают мертвяки.

Издалека они похожи

На кучи старого тряпья,

Но им весной угодно тоже

Включиться в действо бытия.

И, улыбаясь ртом лиловым,

Мертвяк из снега восстает

И в город движется - и с ревом

От гостя порскает народ.

Решили люди, что возмездье

За их грехи уже пришло,

Но мертвяку не надо мести,

Он не намерен делать зло.

Напротив, он людей стремится

Благодарить и лобызать.

Теперь он злобой не томится,

Страстям его не истерзать.

Из мира вашего, живые,

Он вырван киллерской рукой -

И лишь в снегу узнал впервые,

Что значит истинный покой.

Он наблюдал сосны круженье

И белки невесомый бег,

И как расчерчивают тени

Янтарный предзакатный снег.

Он слышал где-то в снежной груде

Биенье первых талых струй,

И вам несет за это, люди,

Лиловый мертвый поцелуй,

Чтоб эта ласка ледяная

Впилась в ваш позвоночный столб,

Чтоб вам постыли персть земная

И алчность суетливых толп.

Чтоб вы смелее убивали,

Став выше косности людской,

Ведь мертвые клянут едва ли

Того, кто им принес покой.

2013

Андрей Добрынин

* * *

Одержал я большую победу,

Я возвысил свой статус мужской,

И уже не иду я, а еду

По седым тротуарам Тверской.

На колесиках еду в корыте,

Восемь баб меня молча везут,

У меня же в толпе, извините,

Речевой просыпается зуд.

Говорю с выражением, с жаром,

И мой голос поистине вещ:

"Баба нас раздражает недаром,

Баба - это отжившая вещь.

Баба в жизни слаба и пассивна,

И поэтому брак с ней нелеп.

Нет, сожительство с тем прогрессивно,

Кто в трудах добывает свой хлеб.

За мужчиной не надо ухода,

Нет гордыни в мужчинских умах,

А детей для продления рода

Можно брать и в сиротских домах.

Ну так будем плевать на бабенок

И возлюбим мужской афедрон.

Баба - это капризный ребенок,

Всё навыворот делает он.

Тех, кто искренне баб не выносит,

Бабы чествуют, словно богов -

Потому меня бабы и возят,

Склад характера ихний таков.

Хватит бабами отягощаться -

Лучше в пидорских клубах тусить,

На колесиках перемещаться,

Ну а бабы нас будут возить.

2013

Оставить комментарий © Copyright Добрынин Андрей Владимирович (and8804@yandex.ru) Размещен: 26/12/2013, изменен: 29/04/2022. 278k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия	Ваша оценка:

Добрынин Андрей Владимирович Грот

Добрынин Андрей Владимирович
Грот