Аннотация: "Шпион Его Величества, или 1812 год". Историко-полицейская сага, том первый, часть первая: "За два месяца до войны, или генерал-адъютант Бонапарта"
ЕФИМ КУРГАНОВ
ШПИОН ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА,
ИЛИ
1812-й ГОД
(историко-полицейская сага
в четырех томах)
ТОМ ПЕРВЫЙ
ПЕТЕРБУРГ - ВИЛЬНА.
МАРТ - ИЮНЬ 1812-ГО ГОДА
ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ:
ЗА ДВА МЕСЯЦА ДО ВОЙНЫ,
ИЛИ
ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТАНТ БОНАПАРТА
Все без исключения персонажи - вплоть до самых эпизодических - , фигурирующие в настоящем повествовании, - реальные исторические лица. Практически все описанные события имели место, а если не имели, то вполне могли бы его иметь.
Это - книга-реконструкция. Я попробовал, в меру своих возможностей, представить, каким мог бы быть профессиональный дневник шефа русской разведки в 1812-м году. Содержание этого гипотетического дневника восстановлено строго по источникам.
Ефим Курганов
Париж
12 февраля 2007 г.
ПОДЛИННЫЙ
СЕКРЕТНЫЙ ДНЕВНИК
ВОЕННОГО СОВЕТНИКА
ЯКОВА ИВАНОВИЧА ДЕ САНГЛЕНА
Публикация проф. Николая Богомольникова
С французского перевел Сергей Подгляделкин
Научный консультант проф. Роман Оспоменчик
ОТ ПУБЛИКАТОРА
Яков Иванович де Санглен (1776 - 1864), или иначе: Жак де Санглен, прожил долгую, насыщенную cобытиями, бурную жизнь, которая просто просится в роман или даже в целую серию романов.
Он был весьма плодовитый и довольно популярный в свое время русский публицист и философ ("Об истинном величии человека", 1814), критик ("Шиллер, Вольтер и Руссо", 1843) и издатель (журналы "Ученые ведомости", 1805; "Аврора", 1805-1806), сотрудник известных журналов "Московский телеграф" (в начале 1830-х годов) и "Москвитянин" (с 1845-го года), переводчик ("Отрывки из иностранной литературы", 1804), романист ("Жизнь и мнения нового Тристрама", 1830; "Рыцарская клятва на гробе", 1832), историк и теоретик военного дела ("Краткое обозрение воинской истории XVIII века", 1809; "Исторические и тактические отрывки", 1809). В разные периоды своей жизни он отдавал дань разным литературным жанрам.
Де Санглен с 1804-го по 1807-й год преподавал в Московском университете немецкую словесность, читал там курс по военной истории и тактике, наконец, получил в 1806-м году звание профессора-адъюнкта военной истории. Впоследствии он получил звание военного советника и дослужился до действительного статского советника.
Однако прежде всего это был шпион, виртуоз сыска, это был человек, фактически создавший структуру русской тайной полиции: де Санглен организовал разветвленную агентурную сеть и активно занялся ловлей шпионов (1812 - 1816). Эти несколько лет, собственно, и составили основу репутации Якова (Жака) де Санглена.
В современной истории Московского университета о нем сказано слишком сжато, но выразительно и точно: "в будущем всесильный управляющий делами в министерстве полиции, который начинал скромным учителем немецкого языка при университете".
Де Санглен был чрезвычайно живым собеседником, ярким, темпераментным и многознающим рассказчиком.
А.И.Герцен писал впоследствии, что "болтовня Санглена" есть "живая хроника за последние 50 лет", отмечал, что в нем есть "большая живость, своего рода острота и бездна фактов интересных". В третьей главе "Былого и дум" он назвал его "старым вольтерьянцем, остряком, болтуном и юмористом".
А вот весьма показательный фрагмент из "Воспоминаний" Т.П.Пассек: "Положение это (начальника тайной полиции - Николай Богомольников) давало ему возможность знать пропасть событий и анекдотов того времени... Де Санглен рассказывал энергично, рельефно, - живой, остроумный, с огромной памятью, он представлял собою живую хронику".
Как видим, де Санглен был оригинальной, забавной и остроумной личностью, но современники, по свидетельству ряда мемуаристов, побаивались его даже и тогда, когда он был уже частным лицом и давно находился в отставке. Так, по словам Ф.Ф.Вигеля, автора известных "Записок", де Санглен наводил на окружающих страх.
Вообще атмосфера страха и тайны до конца окутывала личность де Санглена. Это была та невидимая завеса, которая фактически отделяла его от остального общества.
Де Санглен неоднократно исполнял личные поручения императора Александра Павловича.
Он заведовал Особой канцелярией при министерстве полиции, осуществлявшей функции "контрразведки".
Писатель и журналист Н.И.Греч, при всем том, что он в высшей степени недоброжелательно относился к де Санглену, свидетельствовал в своих мемуарах: "Александр не доверял никому, даже своему министру полиции, и Санглен служил ему соглядатаем. Вечером и ночью посылал за ним по секрету и спрашивал, что делается в министерстве". Это важное показание, сделанное недругом нашего героя. Постарайтесь запомнить его.
Итак, Яков (Жак) де Санглен был личным шпионом императора Александра I.
А в 1812-м году этот потомок французских эмигрантов возглавлял с марта месяца Высшую воинскую полицию Первой Западной армии, а с апреля этого же года под его начало была отдана высшая воинская полиция при военном министре, то есть в его ведении фактически находилась вся разведка Российской империи.
Де Санглен оставил интереснейшие "Записки", которые через двадцать лет после его смерти были напечатаны в журнале "Русская старина" (1882 - 1883 гг.).
Этот обширный мемуарный свод охватывает целых четыре царствования - времена Екатерины II, Павла I, Александра I и Николая I.
Напомню характеристику "Записок", которая была сделана великим нашим пушкинистом Вадимом Вацуро: "Его (Я.И. де Санглена - Е.К.) жизненный и литературный путь завершился записками - ценнейшим литературным и историческим документом, по сие время не изданным полностью и не проанализированным сколько-нибудь внимательно с литературной и психологической стороны"
-->[Author:Efim].
"Записки" де Санглена, хотя отдельно и не анализировались и не изучались, что весьма прискорбно и совершенно несправедливо, но специалистами по русской истории восемнадцатого и девятнадцатого столетий они тем не менее непременно учитывались и учитываются, ибо обойти их исследователю на самом деле просто невозможно.
Обидно только, что в нашу эпоху репринтных изданий "Записки" де Санглена почему-то никто так и не удосужился перепечатать. Но еще прискорбнее следующее.
Практически до сей поры из сферы внимания специалистов по русской истории начала девятнадцатого столетия почему-то начисто выпал один чрезвычайно важный текст (во всяком случае в печати об этом сведений, насколько мне известно, никогда не появлялось).
Когда на склоне лет де Санглен стал работать над своими мемуарами, то события своей богатой приключениями жизни он восстанавливал по тайному дневнику, который вел на протяжении нескольких десятилетий.
Причем, наиболее интересные подробности так и остались погребенными в дневнике, ибо не было никакой надежды, что они могут быть обнародованы. Однако даже если бы такая надежда и была бы тогда, Санглен как благородный человек все равно бы ею не воспользовался.
Все дело в том, что император Александр I взял в свое время с него слово, что он никогда не обнародует тайны, связанные с его служебной деятельностью. А в сферу последней входили не только поиск и разоблачение вражеской агентуры, но и розыск для утех императора девушек особой красоты.
Санглен сдержал данное императору обещание: в его интереснейших записках, строго говоря, не открыта ни одна тайна, связанная с работой на посту директора русской военной полиции.
Историк М.П.Погодин задал Санглену множество вопросов, касающихся событий 1812-го года. Ответив только на ряд из них, Санглен писал М.П.Погодину 18-го ноября 1861-го года: "Вот все, что я мог вам сказать, на остальное наложил император Александр I вечное молчание, и я исполню его волю до конца жизни моей".
Прошло почти двести лет - дневник военного советника де Санглена можно наконец-то печатать.
Настала пора вытащить его из архивных недр и сделать всеобщим достоянием: дневник этот, несомненно, того заслуживает.
Читателю теперь представляется редкая и даже, пожалуй, исключительная возможность узнать, как строилась в Российской империи в начале девятнадцатого столетия работа тайной полиции.
В основу настоящей публикации легли записи военного советника Я.И. де Санглена за апрель - май 1812-го года, представляющие собой, как мне кажется, совершенно связный текст, который обладает своим единым внутренним сюжетом.
Рукопись дневника хранится в муниципальном архиве города Ош (департамент Жер, Гасконь, Франция). Как мне представляется, в этих местах жили родственники де Санглена - видимо, им в свое время его дети и передали рукопись, опасаясь хранить ее в России.
* * *
Весной 1812-го года выдалось чрезвычайно тревожное, важное и необыкновенно ответственное время для российской разведки.
Наполеон Бонапарт готовился к предстоящей грандиозной войне и одновременно предпринимал все необходимые меры, чтобы его планы противником были обнаружены как можно позднее.
Кроме того, император Франции пытался реорганизовать свою резидентуру в герцогстве Варшавском, чтобы она действовала с максимальной эффективностью - ему нужны были как можно более точные сведения о численности, составе и дислокации российских войск.
Наполеон за месяц до начала боевых действий послал в Вильну с особой разведывательной миссией своего генерал-адъютанта графа Луи Мари Жака Амальрика де Нарбонна (1755 -1813) . В качестве адъютантов к последнему были прикомандированы профессиональные французские агенты.
Сначала эта троица инспектировала французские разведывательные службы, расположенные в герцогстве Варшавском, а затем она прибыла в Ковно (Каунас), откуда уже отправились в Вильну (Вильнюс), ставшую к тем дням чуть ли не дипломатической столицей Европы (во всяком случае там собрались представители основных сил антинаполеоновской коалиции).
Три дня (с 6-го по 8-е мая 1812-го года), проведенные графом де Нарбонном в Вильне, - один из ключевых эпизодов в череде тех лихорадочных событий, что непосредственно предшествовали войне. Строго говоря, можно сказать, что этот визит явился прологом к Отечественной войне, явился преамбулой войны.
Как реагировал начальник Высшей воинской полиции Российской империи Яков де Санглен и его сотрудники на демарши императора Франции, его дипломатов и агентов - все это и еще многое другое можно будет наконец-то теперь понять после ознакомления с предлагаемой частью совершенно уникального документа, принадлежащего перу человека, который в рубежном, трагическом 1812-м году возглавлял русскую военную разведку.
Не будем забывать при этом, что Яков Иванович де Санглен не просто с апреля 1812-го года руководил русской военной разведкой - он создал ее, причем, смог сделать это буквально за два месяца до начала Отечественной войны.
В определенном смысле это был самый настоящий подвиг, потребовавший от де Санглена не только огромной мобилизации внутренних сил всей его личности, но и особенной гибкости и остроты ума, а также самого что ни на есть незаурядного сыскного таланта.
Во всем этом читателю сейчас предстоит возможность убедиться.
Дневник Я.И. де Санглена - это не только важный исторический, но при этом еще и захватывающе интересный культурно-психологический документ.
Николай Богомольников,
проф.
Москва.
Двадцатого декабря 2007-го года.
_________________________________
ВИЛЬНА.
АПРЕЛЬ - МАЙ 1812 ГОДА
(9 АПРЕЛЯ - 19 МАЯ)
Дети славы, пробудитесь,
Встаньте, встаньте, ополчитесь,
К вам отечество гласит,
Брань вокруг вас, брань горит!
Алексей Мерзляков
Посылайте больше шпионов.
Из приказа Наполеона Бонапарта
Апреля 9 дня. Десятый час утра
Квартирую в доме купца Савушкина, на Немецкой улице, дом нумер семнадцатый.
Занимаю две весьма поместительные комнаты: одну я оборудовал под спальню, а вторую, особенно светлую, с окном, занимающим полстены, - под кабинет. Камердинер мой Трифон, сопровождающий меня во всех поездках, помещается в особой каморке, опрятной и удобной, примыкающей к этим двум комнатам.
Часть привезенных из Санкт-Петербурга книг Трифон уже успел разложить по полкам. Но работы тут предстоит ему еще не мало: три объемистых тюка стоят пока не распакованные.
Хорошо, что, зная меня, Трифон перво-наперво вытащил сочинения Шиллера.
Признаюсь, я чрезвычайно люблю Шиллера (особенно знаменитую драму его "Разбойники"). К тому же я лично знаком с автором, чем ужасно горжусь. О данном факте я упоминал уже в трактате своем "Фридрих Шиллер". В пору работы своей в Московском университете, я тиснул сей трактатец в выходившем при университете журнале "Аврора" (1805, NN 1- 2. Впоследствии было и отдельное расширенное издание: Шиллер, Вольтер и Руссо. М., 1843 - позднейшее примечание Я.И. де Санглена).
Но сегодня ни Фридриха Шиллера, ни кого другого я читать не могу, ибо никак пока не могу привыкнуть к здешней обстановке и вообще немного страшусь ожидающей меня неизвестности - слишком важные задачи стоят передо мной.
Но, может, на сон грядущий и перелистаю все-таки хотя бы пару страниц из обожаемых "Разбойников", сочинения поистине бессмертного, наполненного благороднейшими мыслями и чувствованиями.
С "Разбойниками" я никогда не расстаюсь и уже не первый год вожу их с собой всюду, куда бы меня ни забросила судьба. Можно сказать, что это моя настольная книга. Я изучаю по ней душу человеческую. Заведывая особой канцелярией в министерстве полиции, я каждый день свой заканчивал чтением сего творения Шиллера.
Апреля 9 дня. Шестой час вечера
C 11-ти утра и до 12.20-ти часов дня я все фланировал по дорожкам городского сада, потом ходил осматривать замок (это так называемый Верхний замок, а еще есть Нижний замок - оба на Замковой горе - и Кривой замок, тот, что на Холме Трех Крестов), потом обедал в крошечном трактирчике на Немецкой улице и опять без устали ходил и совсем не устал, отнюдь - был бодр как никогда. Гулял по Ботаническому саду, расположенному у подошвы Замковой и Трехкрестовой гор.
Меня поразили церковь и монастырь бернардинцев (святых Франциска и Бернарда), их грандиозные готические строения, от великолепия коих замирает дух.
Совершенно восхитительны ворота Аушрос (в переводе с местного наречия: ворота Зари). Их фасад украшен грифонами. В Верхней части ворот монахи-кармелиты соорудили часовню.
Был в костеле святой Терезы и монастыре кармелитов, в костеле святой Анны, в костеле Святого Духа и доминиканском монастыре, несколько лет назад превращенном в тюрьму - туда сажают всех недовольных императорским режимом, патриотов, ратующих за независимость Литвы.
Забрел в кафедральный костел (мне говорили, что на его месте прежде стоял храм языческого бога Перкунаса), гулял около арсенала и размышлял, предавался некоторым воспоминаниям, думал о том, как все тут у меня сложится, высчитывал, в какую же сторону качнется в ближайшее время моя карьера - вверх или вниз, однако ни к какому определенному выводу до сих пор так и не склонился.
Чувствую пока во всем полную неопределенность, но рассчитываю на лучшее, на то, что наконец-то удастся мне выхватить козырную карту, хотя отличнейшим образом понимаю, что врагов, среди коих есть и сильные мира сего, у меня множество и что одолеть их не так-то будет просто.
Однако настроен я на победу, а не на поражение. Тем не менее любое решение судьбы, каким бы оно ни было для меня, приму спокойно: не умру от неудачи и не погибну от счастья. И при этом сдаваться и опускать руки при всех обстоятельствах ни в коей мере не собираюсь.
А пока еще раз поразмыслю и попрубую представить, чего же все-таки сейчас мне можно ожидать?!
Прекрасно помню, как осьмнадцатого марта сего года меня призвал к себе Государь Александр Павлович (за день до этого Его Величество за симпатии к Бонапарту отправил в ссылку своего государственного секретаря - Михайлу Михайловича Сперанского; операцией сей руководил я, но об этом как-нибудь после).
Приватная встреча наша происходила не в первый раз, но тут беседа между нами была совершенно особого свойства. Вообще она явилась полною неожиданностью для меня. Признаюсь, я даже был обескуражен ее характером и самим ее тоном, хотя и понимал, что после отставки и ареста Сперанского, учитывая мою роль в этом деле, меня ожидают несомненные перемены. И все-таки я был изумлен состоявшейся беседой, и вот почему.
Обычно Государь, призывая меня, расспрашивает или же дает поручения, но в тот сырой и мрачный петербургский мартовский день все было совершенно иначе.
Как только я вошел, Александр Павлович без обиняков сказал, что, видимо, мне скоро предстоит расстаться с Особой канцелярией при министерстве полиции, которой я заведывал тогда.
Заметив мой недоумевающий взгляд, Государь сразу же пояснил:
- Послушай, Санглен, наверное, ты догадываешься, что близится война с Бонапартом, и я намерен прикомандировать тебя к Первой Западной армии, к главнокомандующему оной генералу от инфантерии графу Михаилу Богдановичу Барклаю де Толли (с 1815-го года получил княжеское достоинство; с 1815-го года произведен в генерал-фельдмаршалы - позднейшее примечание Я.И. де Санглена). Не согласился бы ты возглавить при нем высшую воинскую полицию?! Полагаю, что это сейчас поважнее будет Особой канцелярии при министерстве Балашова! Нынче надо не разбойников ловить, а шпионов искать.
Я, не раздумывая, согласился.
Во-первых, предложениями Государя я не привык разбрасываться, и, кроме того, Александр Дмитрич Балашов уже некоторое время тому назад стал мне совершенно в тягость, как и я ему, впрочем: как-то постепенно мы опротивели друг другу, и сильно опротивели.
Все дело в том, что министр Балашов слишком стал ревновать ко все более возраставшему вниманию Государя ко мне. Вообще как будто между нами пробежала черная кошка. Работать вместе нам становилось все сложнее, даже просто невмоготу. И вот еще по какой причине Балашов был мне неприятен. Министр, не смотря на то, что был взращен в военном мундире, имеет в себе многое из самого низкого подъяческого типа. Постыдное его лихоимство знает вся Россия. Он брал и берет немилосердно, где только можно; брал и как обер-полицмейстер, и как петербургский военный губернатор, и даже как министр полиции.
Император Александр Павлович нисколько не удивился тому, что я сразу же согласился (он прекрасно был осведомлен об отношении ко мне Балашова).
Государь понимающе улыбнулся и многозначительно добавил, при этом внимательно, даже пронзительно оглядывая меня:
- Но только имей в виду, Санглен, что прежде, чем возглавить высшую воинскую полицию, тебе придется ее сначала создать, ибо пока она существует лишь в моем плане, лишь на бумаге. Но бумага уже есть, и ты ее получишь одним из первых. И немедленно. Не мне тебя учить, но не забывай только, что это секретные документы.
Прощаясь, Государь Император вручил мне два секретных указа (они были подписаны им еще 27 января сего года): "Образование высшей воинской полиции" и "Инструкция директору высшей воинской полиции". И сказал: