Lib.ru : Екишев Юрий Анатольевич. Борик, Витик и Хиппи

Борик, Витик и Хиппи.

Такъ говоритъ Господь твой, Господь и Богъ твой, отмщающiй за свой народъ: вотъ Я беру чашу опьяненiя, дрожжи из чаши ярости Моей: ты не будешь уже пить ихъ, и подамъ ее въ руки мучителямъ твоимъ, которые говорили тебе: "пади ницъ, чтобы намъ пройти по тебе"; и ты хребетъ твой делалъ какъ-бы землею и улицею для проходящихъ.

Книга пророка Исаiи, гл.51

Витик, учитель физики, баритон.

Катя, жена Витика.

Борик, тихий бас или дискант.

Люба, невеста Борика.

Хиппи, учитель русского языка, баритон или тенор.

Пиафчик, подружка Хиппи.

Софья Константиновна, хозяйка дачи.

Сереня, дачный сторож.

Девушка.

Семеныч, житель поселка, единственный кто курит.

Дача Софьи Константиновны. Большая комната. Слева за ширмой - кухня: стол, примус, буфет, умывальник. Русская печь, рядом с ней еще одна - маленькая, железная. Сквозь комнату вверх уходит ствол живой березы. Туда же наверх идет крутая лестница. Слева - неприметная дверь в "удобства", справа - в очень маленькую комнату. Стол, стулья, кресло Софьи Константиновны стоит рядом с березой по правую руку, правей - вход с улицы. Вдоль стены - ведра с водой.

Действие первое.

Софья Константиновна моет полы, опираясь на палку, еле передвигаясь по комнате и подталкивая перед собой таз с водой. Напевает.

С.К. - Вы просите песен, их нет у меня.

На сердце такая немая тоска...

Как скучно, как грустно живется.

Как медленно сердце остывшее бьется.

Старых я песен совсем не пою, новые я презираю... /пауза/ А дальше - не знаю... Узнаю...

Домывает до "удобств", выплескивает воду, держась за стену идет на кухню, моет руки, добирается до кресла. Около березы останавливается, обнимает ее.

С.К. - Скрипишь? Нам давно пора спать... Папа любил маму больше жизни...

С.К. тяжело усаживается в кресло. - А мама его не любила...

Стук в дверь.

С.К. - Минутку! Сейчас! Кого Бог дает? /цепляется за ствол, встает/ Кто там!

Из-за двери голос. - Софья Константиновна, это Пиаф, Хиппи и мальчик...

С.К. открывает двери. - Да, да, вот вы и вернулись... На этот раз первые... Какие молодцы - всех опередили!

Входят Хиппи и Пиафчик.

С.К. - Как я рад! Как я рад! А где мальчик? Вы дали ему имя? /протягивает руку для поцелуя/

Хиппи оглядывается, тихо. - Ура!.. /целует руку С.К./

Пиафчик, обнимая Хиппи. - Мальчик спит в коляске. А имени еще не нашлось.

С.К. - Ах вот как! Обещали за лето дать. Как это человек - без имени! У меня был брат, его звали Сережа, он так меня любил...

Хиппи. - Лето еще не кончилось!..

С.К. - Валерочка, что же вы не закроете дверь.

Хиппи, очнувшись. - Простите!.. /закрывает/

С.К., легко. - Могу! /поворачивается, бредет к креслу, Хиппи пытается помочь, но С.К. его отстраняет/ Сама! Вы просите песен, их нет у меня.../садится в кресло/

Хиппи садится к столу. - Уф... При-пле-лись...

Пиафчик бродит по комнате, напевает французскую песенку, приговаривает. - Картинка... Столик... Дверка... Окно...

С.К. - Ну что вы, Юрочка, рассказывайте про свой лес... Вы нашли свой самовар? Откопали хозяйство? Сундучок не проржавел? Устала! Давайте сначала чаю...

Пиаф, кружа по кмонате, подталкивает Хиппи. - Шурка, рассказывай, я пойду чайничекс... Падам-с, падам-с...

Хиппи /Пиафчику/. - Я пойду, пожалуй, чайник поставлю...

Пиафчик. - Сиди, отдыхай... /Софье Константиновне/ У него сегодня сало в ушках, соловушка тук-тук-тук-пи-пи-пи... не обращайте внимания... Я иду ставить чай...

Пиафчик идет на кухню, беспрерывно напевает песенки. Хиппи встает, возится с сумками. - С.К.!.. Ох, простите, Софья Константиновна... Мы между собой иногда так вас зовем, для краткости...

С.К. - Можно! И даже запросто!

Хиппи. - У вас - как в общаге... Все просто...

С.К. - Новое слово!

Хиппи. - Простите, как в общежитии...

С.К. кивает. - Поняла!

Хиппи. - Все как раньше, все привозят свое - мы с Пиафчиком - рыбнички и брусничку... Витик обязательно явится с мощным абрикосовым пирогом - это точно, а Борик - все к чаю: шанежки, что там еще, небольшое...

С.К. - Прикуску!

Хиппи. - Новое слово!..

С.К. - Старое, очень старое. Прикуска... Ее выставляли для гостей. Папа всегда говорил - "это для гостей". И мама. Если мама - то никто ничего не трогал, а если папка - то Сережа обязательно стянет. Однажды перед Тасиной свадьбой вынесли конфеты, папа сказал - "для гостей", а Сережка меня подучил - все полизать снизу, и не откусывать... Таська меня лупила! Шваброй! Были синяки.../показывает/ Папа очень любил Тасю... Оч.хор., оч.хор.../вздыхает/

Хиппи. - Оч.хор., оч.хор... Оч. да не оч. Мне еще сочинения проверять.

С.К. - Какие сочинения?

Хиппи. - Ну... Эти... А... "В ожидании лета"...

С.К. - Накануне-то первого сентября? Ого!

Хиппи. - А что?

С.К. - Не поздновато?.. Ох, что делать с этим мальчишкой... Выдрать как следует!.. /увидев бруснику, танцует сидя/ Ох, брусничка! Чудо-юдо...

Хиппи. - А по-моему нисколько не поздно. Я однажды написал правду, что первого июня удеру в Америку за пластинками. Пиафчик советовала в Париж, луку насобирала, хлеба, картошечки... Меня первого же взяли, и отправили в лагерь - училка сразу проверять села, сначала не поняла, поставила "хор.", я видел! А потом - папе с мамой... За мной пришли!

С.К. - Училка... /пауза/ Сережа тоже бегал в Америку, за золотом. Мне было семь лет, я еще не понимала что такое золото. Я тоже ему положила - хлеб, лук... И за ним тоже пришли./смеется/ У нас в гимназии была очень красивая форма, синяя... Однажды к Тасе пришла подружка, Сережа фыркнул так, знаете - "фу, епархиалка!" Я его спросила - почему ты так, а он говорит - она же в зеленом, из епархиального! Епархиалка... /пауза/ Неужто там учились и барышни... /пауза/ Я носила его записки Соловьевой, и ответы - они должны были ходить по разным сторонам улицы...

Хиппи. - Сейчас бы я написал... Возьму мальчика, с Пиафчиком, пойду в лес, откопаем самоварчикс, почистим земляночкус, и будем там жить/оборачивается к Пиаф/ Будут птицы, рыбы, мы будем брать их руками, смотреть вблизи, мальчик научится ползать... Все - остальное уже невидимое, не опишешь... Птицы, трава...

С.К. - Шурочка, вы ошибаетесь... Вы не знаете, как все это интересно...

Хиппи смеется. - Ну, ну, ну...

С.К. - Вот негодный мальчишка! Так и дернула бы за косу, если бы встала! Никогда не сидел взаперти?..

Хиппи, мечтает. - Вот увидите, Софья Константиновна! Придет Витик, вытащит абрикосовый пирог, достанет бутылочку, Катя испечет какой-нибудь курник, или этот, с сыром... На букву "ч"...

Пиафчик. - Хачапури?

Хиппи. - Точно!.. И все начнет разбиваться на атомы, на буковки, на мелкие движения... И время и чувства: через минутку что-то одно, через часочек следующее... Этого вообще не опишешь... По пятницам мы будем бросать женщин и устраиваться где-нибудь посидеть, в остальные дни - работать, по вечерам, тоже часочек - нежничать с подругами, и все. А произойти-то ничего не произойдет, будет только видимость, будто что-то происходит... Легкая это болезнь - видимость.

С.К. - Нет, все же что-то происходит. Я в детстве любила ходить в аптеку - смотреть на синюю и зеленую воду, а теперь есть такая вода? Боюсь, что...

Хиппи. - Правильно, нет.

Пиафчик подходит к Хиппи и обнимает его сзади.

Хиппи. - Достань, пожалуйста, сочинения.

Пиафчик. - Где?

Хиппи. - У нас под подушкой.

Пиафчик идет в маленькую комнату, возвращается с пачкой сочинений, делит ее поровну.

С.К. - А бруснику мы оставляли в лесу, в колоде... Как вы самовар... Зимой ее привозили на лошадях, открывали - там всегда был огонь... Огонь, огонь.../встрепенувшись/ А мне тоже дайте! Три!

Хиппи подает С.К. три тетрадки, она углубляется в чтение.

Хиппи быстро листает, повторяет. - Оч.хор., оч.хор., оч.хор.../что-то молниеносно черкает на полях/

С.К., возмущенно. - Что это такое! "Один только знак - и я..." Дальше все зачеркано... Удеру... Тишина... И все?! Это кто, что, девочка? /смотрит на обложку/ Соня... Ну и Соня...

Хиппи. - Сердечко нарисовано?

С.К. - Нет.

Хиппи. - Тогда "оч.хор." Никаких знаков, просто "оч. хор."

С.К. - Не понимаю! Вам видней...

Хиппи. - Сочинение было после выходных - дома кто-то выпил, поскандалил...

С.К. - В виде исключения, конечно, оч.хор.

Хиппи вздыхает. - Теперь это как правило - каждый день видишь, как они после этого спят на ходу, да еще пугаются, что кто-нибудь не дай Бог заметит...

С.К. - Не дай Бог, не дай Бог...

Хиппи. - Хорошо, что перестала сердечки мне рисовать, и стихами писать.

С.К. - А может не смогла? Какие тут стихи... /пауза/ Все равно надо было проверить сразу, сходить домой... Впрочем...

Хиппи. - Думаете я не хожу? Я хожу ко всем. Иду к Соне, меня уже тянет на слова, покруче... И папик ее уже чувствует, что я приближаюсь, бутылки звенят - прячет, стоит на пороге, трезвый конечно, встречает...

С.К. - Кто-кто?..

Хиппи. - Папик? А, прошу прощения, отец... Трезвый, чуткий... Выбегает! /Пиафчик подходит к Хиппи, обнимает его со спины, целует в затылок/ Приглашает, здоровается, рука влажная, сухая, влажная, сухая, холодная - вмиг... А у Сони уже рефлекс - стол, маленькая бутылочка, в меру... Огурчики, курочка... Тонким слоем - закуска, прикуска. По мне наверное видно, что в голове у меня - тук-тук, тук-тук... Я ведь ничего этого не ем - они прекрасно знают... В голове шум, треск, соловушка, тянет, звенит... Москва, думаю, Москва, когда же ты отворишь темницы свои... Когда отпустишь детей своих, чтоб они разошлись по лесам, по уголкам и приютам, долго ли будешь соблазнять их видимостью, долго еще будешь поить их своей водой ржавой, своим временем дымным, долго еще будешь заливать жажду и прятать источники влаги, воду синюю, и воду зеленую?.. Вот так приблизительно... /пауза/ Хорошо, сажусь на стул, и они, и так же молча, про себя - вопрошают: а ты кто, ни сладкого ни горького не ешь, не пьешь, не куришь, что ты тут тогда делаешь-то, милый? а? Долго еще будешь мучить нас сладостью какой-то, да и есть ли она за твоей спиной? Боимся, что того, привираешь... Нет за тобой ни рук, обращающих время в пыль, и сдвигающих горы... Ни шагов каких-то по пустыне, когда-то, вне времени, так не бывает, парень... Не шути, брось, мы люди добрые - знаем сами как нам жить... Поэтому ты парень - зло. Для нас твое добро - зло./пауза/

Хиппи вздыхает. - А я должен раз в месяц посетить каждого ребенка - вот что иногда пострашней жизни и смерти... Идешь, стол накрыт, вопросы готовы - как там сочинения, упражнения: только бы молчал, только бы не об этом... Ничего, в этом году посмотрим...

Громкий стук в дверь.

С.К. - В этом году... В этом году...

Хиппи собирается открыть дверь, но Пиафчик его опережает. - Я открою?

С.К. - Нет, конечно!

Пиафчик останавливается в нерешительности.

С.К. - Деточка, да что вы!.. Открывайте, конечно открывайте!.. Спросите - кого Бог дает.

Пиафчик, обрадованно. - Это, наверное, Витик с Катей, или Борик с Любой, и с пирогами... /подходит к двери, осторожно/ Кого Бог дает?

Тишина.

С.К. - Значит, разбойники.

Хиппи. - Какие разбойники?

С.К. - Я знаю какие! Настоящие... Стихами он думает, а разбойников не встречал!

Вновь стук в дверь.

Пиафчик, осторожно. - Кого Бог дает?

Голос. - Да это мы...

Пиафчик нерешительно открывает дверь, входят Люба, Катя, Витик с большим свертком, за ним хвостом - Борик с сумками.

Хиппи отмечает. - Витькина Катька, Борькина Любка, Витик, Борик... Все! Ну привет, разбойнички! Что это у вас там, пироги, а? Абрикосовые, а? Угадал? /показывает на сверток у Вити/

Витик. - Нет, ты угадай с трех раз!

Все по очереди подходят к С.К., мужчины целуют руку, женщины в щеку.

Хиппи. - Абрикосовый!

Витик, отрицательно. - Было.

Хиппи. - Персиковый!..

Витик смеется. - Нет...

Хиппи. - Яблочный, с орехами и глазурью...

Витик смеется, ходит по комнате, Борик везде за ним.

Хиппи разочарованно. - Значит, яблочный...

С.К. - Вы все вместе так и приехали?

Люба и Катя. - Нет, на пороге встретились./смеются/

Люба. - Борик сразу приклеился к Вите...

Катя. - Теперь все - полезут наверх. Конечно - там хорошо, там - анекдоты, песни, разговоры, карты по пятницам, что им тут, среди нас... /пауза/ Жарко, будто лето не кончается...

Пиафчик. - Я буду танцевать, люблю танцевать под мужские голоса...

Витик потихоньку разворачивает сверток, притомляя Хиппи, который наконец сдается. - Не смог! Сдаюсь... Да ты его поди испортил - что он такой подраный! Его, наверное, и есть-то нельзя...

Катя. - А это кто-то матом ругнулся, Витька-дурак и влез...

Борик испуганно вцепляется в Витика. - Ты что, Вить!

Витик. - Да ничего, все в порядке... Хиппи - там... /пауза/ Пушкин! Новый!

Витик достает портрет Пушкина, с надписью, Борик отпускает его, смеется первый. Хиппи вскакивает. - Не может быть!..

Витик. - Пушкин!

Хиппи. - Нет!

Витик. - Я все лето угробил - Пушкин!

Катя. - Точно, он все лето угробил... /вздыхает/

Хиппи. - Витечкин, я не верю...

С.К. - Господа, господа, в чем дело?

Хиппи. - Я умираю, вот в чем дело! /пауза/ Каждый день... В семь утра... Я иду в школу имени А.С.Пушкина... И каждый день в 7.15 на пороге поднимаю глаза... И передо мной доска "Школа имени Пушкина"... А над надписью - профиль злобного желчного человека, с такими опущенными уголками губ... /изображает/ Нет, думаю... Нет! И в семнадцать минут восьмого мне на плечо ложится рука нашего Витюсика, и только после этого я могу оторваться от ЭТОГО и туда войти, понимаете?

Витик, свернув бумагу, показывает всем вывеску. - Вот, школа номер один, имени Пушкина... А... Эс...

Хиппи очень внимательно все осматривает. - А... Эс... А то приходится все время через столовую, черным ходом, курильщиков распугивать...

Витик, довольный. - Вот! Ну как?! /на вывеске - Пушкин, сидящий на корточках, обхвативший колени руками/

Катя, Люба, с сомнением. - Витя, разве это...

С.К., тоже с сомнением. - Ну что ж, неканонично... Но мне кажется, неплохо, лишь бы...

Пиафчик. - Лишь бы повесили?..

Борик смотрит на всех, кто высказывается. - Ну вот, ну вот... /делает знак Любе - молчи/

Хиппи. - Вы ничего не понимаете! Это то, что нужно! В эту школу войти можно спокойно! И выйти...

Борик после этих слов кидается к Витику, трясет его за руку, потом осторожно подхватывает вывеску, как драгоценность. Витик облегченно вздыхает, Хиппи подходит к нему, обнимает.

Витик. - Ну теперь можно и пироги. Абрикосовые? Вишневые? С косточками, без косточек? /достает из сумки свертки/

Хиппи. - Я всегда просил: мама, выковыряй пластмассу из яблока... Без косточек... Канонические...

Женщины тем временем идут умыться с дороги. Открывается дверь, тихо входит Сереня.

С.К. - Сереженька, входи, дверь закрой.

Сереня кивает, молча проходит в угол, на него никто не обращает внимания. Неожиданно за ним влетает девушка, захлопывает резко дверь. Все обрачиваются на стук. Витик вздрагивает от неожиданности. Девушка пристраивается в углу рядом с Сереней, говорит ему. - Там опять эти, разбушевались... Так и ругают друг друга, не могу, страшно...

Витик настороженно слушает. Борик бережно задвигает вывеску в шкаф.

С.К. - Витенька, закройте пожалуйста дверь поплотней, сквозняк...

Витик, вновь весело. - Могу Софья Константиновна... Могу, все могу! /на минуту выходит, потом возвращается, закрывает дверь/

Тем временем женщины накрывают на стол, достают пироги.

Хиппи облизывается. - Абрикосовый, вишневый, яблочный без пластмассы... Еще какой-то секретный, защипанный, и еще какой-то! Шанежки... Как все это вредно... Как этого мало...

Витик. - Только чур, Шура, по чуть-чуть.

Борик подсказывает. - Нам еще наверх...

Хиппи. - Может сегодня не полезем, здесь посидим, а?

Катя. - Хиппи, как ты мечтаешь от них отвязаться, хоть бы вид сделал, что это не так... Может пойти вместо тебя?

Хиппи растерянно оглядывается.

Витик, сурово. - Хиппи, вывеска пока еще здесь, в шкафу. Завтра 1-ое сентября... Если объешься пирогов и чуть-чуть посадишь голос - будешь бегать со двора.

Борик умоляюще хватает Хиппи за рукав.

Хиппи. - Ну, ладно. Раз ты такой железный, и все-все-все должно быть по уставу...

Катя. - Каменный...

Хиппи. - Твердый, как бронза. Бронзовый человек, решил - сделал.

Борик. - Ничего вы не понимаете - мягкий, как золото...

Витик с довольной улыбкой слушает.

С.К. - Довольно! Мне, пожалуйста, подайте сюда! А я люблю, когда человек хорошо ест, он хороший человек... Ну-ка Боря, оставьте своего любимого Витю, помогите накрыть!

Борик идет к С.К., выдвигает для нее из буфета ящичек, на него ставит поднос и накрывает все к чаю. Витик следит за Хиппи.

С.К. - Ну-ка, пожалуйста, Валерочка, скажите, что там есть...

Хиппи подходит к столу. - Во, блин, порядок!..

Витик вскакивает. - Ты что! Опять?!

Борик идет к нему.

Хиппи. - А что я такого сказал?.. Блин, я только перечислял... Блины, пироги, ватрушки...

Витик. - Ах ты не понимаешь! Прикидываешься? Ну разве нельзя было без грубости!

Хиппи пожимает плечами.

С.К. - А что такое? Блин - новое слово?

Витик. - Софья Константиновна, нет! Просто это стало как... Ну вот как бы и новое, так можно ругнуться!

Хиппи. - Ну и что?

Витик. - А то, что ты признаешь, что так можно сказать, да? И признаешь все это насилие над языком, что теперь это уже в порядке вещей, так?!

Хиппи. - Витик, успокойся, я ничего не сказал, и ничего не имел ввиду...

Катя. - Усталость, усталость...

Витя. - Ведь это чудовищно... Каких-то всего сто лет назад, при Достоевском, в самом далеком углу самые отпетые каторжники разговаривать бы не стали, с тем кто выругался.. А тут по улице нельзя пройти - дети, взрослые, даже учитель русского языка, ли-те-ра-ту-ры...

С.К. - Оч.плох., оч.плох...

Катя. - Витя, Витя, остановись...

Хиппи поворачивается, идет к умывальнику.

Витя, очнувшись. - Я что-то делаю не так?

С.К. - Витенька, все правильно, только на Шурочке столько уже лежит - дети, родители, сочинения... Это простое недоразумение, нет? /вздыхает/

Витя, совсем опомнившись. - Ох, простите... /тоже идет к умывальнику/

Хиппи, умывшись, встретив Витика. - Извини...

Витик. - Ты извини...

Хиппи. - Дельвиг и Пушкин друг другу руки целовали при встрече...

Витик. - У меня немытые.

Хиппи, улыбаясь. - Дубина, у меня уже...

Борик идет за Витиком. - Витечкин, ты ему еще не сказал про?.. /крутит воображаемую ручку/

Витя. - Нет!

Борик улыбается.

Хиппи. - Опять секреты какие-то! Ну-ну...

Он идет просить прощения у всех дам, целует руки, что-то шепчет на ухо, жмет руку Серене, тянется к девушке, та испуганно отдергивает руку, прячет. Витик с Бориком за ним.

Хиппи, на весь дом. - Мир! /пауза/ Преломим хлебы и пожу... Поку...

С.К. - Валерочка, так не говорят...

Хиппи, подумав. - И ублажим друг друга... Софья Константиновна, вам какого? Пиафчик, выбирай, тебе какого...

С.К. - Сережа, идите сюда, кто там с вами...

Сережа отрицательно кивает головой, достает бутылочку, предлагает девушке, та отказывается - он пьет сам, не закусывая. За столом тихая суета. - Пиафчик, шанежку... Катя, вот этот... Пробуйте с ягодами... А это моя мама... Угадай с чем...

Все разбредаются с тарелками по комнате и рассаживаются. Сереня встает, подходит к шкафу, поднимает вывеску и рассматрвиает, скрипит дверь. Борик оборачивается, следит. Сереня несет вывеску в тот угол, где сидит девушка, они что-то обсуждают, затем он достает краски, кисть, что-то подправляет, молча показывает С.К., Борику, девушке, затем ставит на место.

Витик, обращаясь к Хиппи. - Тщательно пережевывай, не глотай...

Катя. - Ну Витя...

Хиппи сидит на полу, как вождь. - А ты не горбись! И не болтай!

Пиафчик откладывает свою тарелку, подходит к Хиппи, обнимает его со спины. Сереня, закончив с вывеской, достает из-за пазухи хлеб, отламывает, предлагает девушке, та отказывается, тогда он идет к С.К., кладет ей кусочек на тарелку.

С.К. кивает. - Благодарю.

Сереня вновь возвращается в угол, к девушке.

Витик. - Хиппи, извини, но однажды я видел, как ты проверяешь сочинения... Твоей рукой "Оч.хор." и дальше - "поговорить с поварихой"... О чем это?

Хиппи, невозмутимо. - И с ткачихой, и сватьей бабой Бабарихой... Пушкин! Забывают теперь имена классиков...

Витик, тоже невозмутимо. - Сочинение было о "Мертвых душах", так что не надо. О чем же поговорить с поварихой, Хиппи? О ватрушечках, колобках, пряничках, коврижечках?..

Хиппи мотает головой. - Угадай с трех раз...

Витик. - Ну о чем еще? О волшебной связи еды и слова... О блинах, как орудии убйства в повести Лескова "Железная воля"...

Хиппи. - Это рассказ. Нет.

Витик. - Что-то слишком долгий рассказ... Ладно, о славном супчике из рассказа "Старосветские помещики"...

Хиппи. - Это повесть.

Витик. - О еде как о добре, о чем же еще?

Хиппи спокойно. - Сдаешься?

Витик. - Сдаюсь.

Хиппи. - Не смог?

Витик. - Не смог.

Хиппи. - Чтоб не давала им макарон с котлетами перед сочинением.

Витик замер.

Хиппи с улыбкой. - Проглотил.

Витик. - Не смог, извини... /закашливается, Борик хлопает его по спине/ Спасибо... /встает/ Спасибо... Посмотрю, как там наверху... Катюша, вещи я потом подниму, хорошо?..

Катя. - Хорошо, Витя. Совсем забыла - коврижка бабулина! Вот глупость...

Хиппи вздыхает. - Ладно, я обойдусь.

С.К., громко. - Ничего подобного! А я съем кусочек! Ишь какой, будто он один тут! /и мягко/ Катенька, милая, малюсенький кусочек...

Витик, услышав про коврижку, останавливается на средине лестницы, потом дослушав, вновь идет наверх. Борик оставляет все и идет за ним. Как только Витик скрывается, распахивается входная дверь - ветер, листья, чья-то пьяная песня. Девушка в углу пугается. Хиппи вздыхает, вскакивает, закрывает плотно дверь.

Хиппи. - Поплетусь наверх, что-то разучивать... Витику видней, приехал с юга бронзовый, как памятник.. А вывеска хорошая, хорошая вывеска!..

Пиафчик. - А я?

Хиппи. - Ну, Пиафчик... Тебя же сначала не было, потом ты сразу носила мальчика, а теперь мальчик на улице, и бегать туда-сюда - это не дело...

Пиафчик, со слезами. - Он все время спит...

Хиппи. - Ну все же он ест?

Катя. - Как вы его назвали?..

Хиппи и Пиафчик. - Мы еще не успели... /наперебой/ То ягоды, то грибы, то дождь, то дров нет, она не хочет придумывать, он тоже не хочет, у меня и воображения-то нет, у меня тем более...

Сверху раздается стук.

Катя вздыхает. - Ну почему он считает, что у меня нет голоса...

Хиппи. - Есть, Катя, есть. Но он муж?

Катя. - Тем более... Ну почему...

Хиппи. - Ну все, я полез. /Пиафчику/ Покорми мальчика. /наверх/ Иду, иду, что вы там приготовили...

Сверху. - С трех раз?!

Хиппи. - Чую, что-то не по-нашему. По-английски... По-французски... Эдит Пиаф, Рей Чарлз...

Сверху. - Ну-ну-ну... Смеешься?

Хиппи. - Шаляпин.

Сверху. - О! Теплей...

Пиафчик пытается начать петь свою песню, чуть не плачет, женщины ее утешают.

Катя. - Может пойдем, посмотрим, как мальчик?

Пиафчик. - Он спит. Мы услышим, когда он проснется. Это на весь лес...

Катя. - Ну вот, все пооставляли./прибирается в комнате/

Люба. - Боря вообще не притрагивался...

Пиафчик. - Интересно, им будет слышно, как мы подпеваем?

Катя. - Оттуда из нашей все слышно.

Пиафчик. - Здесь из нашей, наверное, тоже...

Катя. - Как вы теперь там с мальчиком, даже коляску негде втиснуть.

Пиафчик. - Не знаю, в землянке как-то помещались...

Катя смеется. - Да, Шурик только с виду много ест, а с ним можно поместиться хоть в шкафу, хоть в коробке из-под телевизора, да?

Пиафчик. - Он слишком много работает. Не знаю, как он завтра пойдет в школу - первого сентября это же вырубленный лес, десятых классов нет, пусто...

С.К. вздыхает. - Вырубленный сад... Правда...

Катя. - И Витя тоже...

Люба. - Пристроили бы они Борьку там, только кем?

С.К. - Боря слишком нежный... И тихий... Хотя голос у него...

Пиафчик. - Девчонки! Как я рада! Соловушка пи-пи-пи, ножки, крылышки, все возвращается потихоньку, да? Борька ходит и пыхтит, как паровоз! Да? Витька вспыхивает, как светлячок, правда? /кружится/

Катя вздыхает. - Витя какой-то стал слишком дальнозоркий: Хиппи у школы останавливается - надо бы вывеску, в марте я болею - надо бы куртку кожаную...

Пиафчик. - Вот и чудно, надо куртку кожаную!

Люба устало садится рядом с С.К., прижимается к ней.

С.К. - Что-то не поют...

Люба отзывается, как сквозь сон. - А Боря тоже приготовил сюрприз. Он все лето колдовал и проявлял, так что вечером будет кино...

Все, тихо. - Ура!

Люба, сонно. - Только это большой секрет, тсссс...

Опять, тихо. - Ура!

Пиафчик к чему-то прислушивается, осторожно подходит к двери и выглядывает, возвращается. - Показалось...

В это время сверху начинается пение - "Грубым дается радость, нежным дается печаль..." Есенина. Пиафчик замирает у двери. Девушка ежится, встает, выходит из комнаты, никто на нее не обращает внимания. Пиафчик тихо-тихо прикрывает дверь.

Катя. - Это Есенин, а песня Витина...

С.К. - Новая песня.

Катя. - Он давно написал, а поют, правда, по-новому как-то... Нет, мелодия старая...

Неожиданный стук в дверь. Пиафчик отскакивает, ойкает.

С.К. - Спросите, кто там...

Пиафчик, очень тихо. - Кто там?

Молчание.

С.К., громко. - Кого Бог дает? /молчание/ Значит, разбойники...

Опять стук в дверь.

Пиафчик, разволновавшись. - Там мальчик...

Катя, наверх. - Витя, Витя, иди сюда...

Витя, разгоряченный. - Что, Катя, что, что-то не так? Мы что-то не то делаем?

Катя. - Витя, в дверь кто-то постучал...

Витя сбегает вниз, в рубашке, без галстука, распахивает дверь - ветер, листья. Катя за ним. - Витя, кто там?

Витя оборачивается. - Ничего, ничего, Катя, ошиблись, сейчас разберемся...

Слышится неразборчивая брань. Витя прикрывает за собой дверь. Его голос. - Что вы сказали?

Стук, удар.

Катя кидается к двери. - Витя, мальчики! /наверх/

Сверху слетает Боря, за ним Хиппи. Катя пытается толкнуть дверь, но она не поддается. Боря с огромной силой распахмивает ее. Мужчины и Катя выбегают наружу.

Боря и Хиппи вносят Витю, рядом Катя. - Витя, Витя, Витя, Витя... Ну зачем тебе это нужно было, ну зачем? Зачем тебе это все?

Люба вскакивает. - Полотенце? Где? Где оно? Где все?

С.К. - Все наверху... Ох горе, горе, какое горе...

Боря. - Нннну ллладно, яяя их запппомнил... Сейчас гггглавное Ввввитя, яяя найду их! Найду!

Хиппи. - Давай к нам... Надо его положить на ровном, пока врачи не приехали...

С.К. - Скорей, Боренька, скорей...

Вновь входит девушка, идет к печке, греется, затем идет и тормошит Сереню, который застыл с бутылкой. С ее появлением раздается негромкий крик мальчика. Пиафчик вскакивает, не знает куда бежать, бежит в маленькую комнату, выбегает оттуда, медленно идет на улицу. - Витя, Витя, тук-тук, тук-тук, золотой... /вновь входит с ребенком/ Тук-тук, Витя, Витя, Витенька...

Из комнаты выбегают Боря и Хиппи.

Боря. - Я за врачом, а ты за ними, понял? Не упусти! /убегают/

Люба спускается сверху, подходит к маленькой комнате, где Витя, стучится. - Катя, Витя, вот вам полотенце, и бинт.

Из-за двери. - Люба, спасибо, не надо бинтов.

Люба. - Как же?

Катя, из-за двери. - Не надо.

Вбегает Борик. - Сейчас врачи приедут... Я за Хиппи...

Выходит Катя.

Борик ей. - Сейчас врачи приедут.

Катя, не надо врачей, Боря.

Борик. - Как же?

Катя. - А так, Боря, не надо врачей Вите, не надо. Ничего.

Влетает Хиппи, рубашка разорвана. - Борька, я их уложил там у магазина! Пойдем пока не очухались!

Катя. - Сашенька, не надо ходить к магазину.

Хиппи. - Катя, ты не понимаешь.!

Катя. - Саша, ты не понимаешь! Не надо ходить к магазину... Не надо ничего, не надо больше ничего Витику, ни кожаной куртки, ничего... Зачем она тебе, Витя, зачем? Зачем тебе дались эти слова, зачем?

Пиафчик ходит без конца по комнате. - Витя, Витенька, пиу-пиу, тук-тук...

Борик идет в комнату к Вите, Хиппи следом за ним.

Дверь с улицы открывается, входит Витик, подходит к Кате, та повторяет. - Ну зачем, Витенька, ну зачем /он целует ей руки, она закрывает лицо, ежится, дрожит/

Витя. - Не надо, Катя...

Витя подходит к Любе, целует ей руки - та тоже начинает плакать в полотенце. Он подходит к С.К., та говорит. - Витя, Витя, ох, горе мое садовое...

Он целует ей руки, целует в щеки, в затылок, С.К. ежится, начинает негромко петь. - Живый в помощи Вышняго... Всегда запинаюсь в каком-нибудь месте... Живый в помощи... Витя, Витя, холодно как, в крове крилу Твоем... /поет/

Витя идет к печке, пытается согреться, не может оборачивается, Сереня показывает ему - иди сюда. Он идет, Сереня снимает ватник, отдает Витику, обнимает его за плечи. - Витя, Витя, что ты наделал... /предлагает ему бутылочку, тот отказывается, но Сереня настаивает/ Не думай!..

Из маленькой комнаты выходят Борик и Хиппи. Витя пытается встать и подойти к ним, но из угла встает девушка, протягивает ему руки для поцелуя. Витик смотрит на нее, целует, она указывает ему на расстроенных женщин, Сереня подтверждает. - Не надо, пока не надо... Пусть...

Она усаживает его рядом с собой, Витя покорно садится, дрожит, Сереня дает ему вновь бутылочку и кусок хлеба, Витя покорно пьет и закусывает.

Сереня. - Вот так-то Витя, вот так то... Витя, Витя, зачем тебе нужен был тот кожан...

С.К. - Грубым дается радость... Зачем только Сережа так написал...

Девушка целует Витю в руки, затем в лицо, в губы, в глаза, прижимает его к себе, успокаивает.

С.К. - Попробую еще... Это ему поможет... Живый в помощи... /тихо поет/

Пиаф. - Тук-тук, Витя, тук-тук...

Катя, придя в себя. - Отнеси его наверх. Там ему будет лучше, у нас.

Боря. - Кого, Витю?

Катя. - Мальчика...

Хиппи, очнувшись. - Мальчика. Витю. /подходит к Пиафчику, берет мальчика, идет с ним наверх/ Пойдем со мной. /Пиафчик покорно идет следом/

Катя. - Мальчика... Витю...

Люба. - Катя...

Катя. - Люба...

Боря вдруг оборачивается, бежит к двери, будто хочет ее раздвинуть, все вместе. - Боря, Боря, Боря, Боря...

С.К. - Боря, пойдите ко мне. Возьмите у меня из стола книгу. Почитайте, будет легче...

Боря. - Кому?

С.К. - Ему.

Боря разжимает руки, подходит к С.К., та достает книгу, подсвечник и свечи. - Вот. Думала это мне... Поставите одну в изголовье, две по сторонам, и одну себе, чтоб было видно... Читайте подряд.

Борик. - Сколько?

С.К. - Все три дня... И на девять дней, и потом на сорок...

Борик, открыв страницу. - Названия читать?

С.К. - Нет. Номера тоже. Начинается вот с этого. /указывает/ Потом это, потом это... Эту молитву каждый раз в конце. И снова...

Боря кивает. - Хорошо. /идет в маленькую комнату, останавливается/ А свечу от чего зажечь?

С.К. - Что ж делать, возьмите от печи...

Боря идет к печи, зажигает свечу, идет обратно, входит в маленькую комнату. Катя за ним, останавливается на пороге. Свет мерцает.

Катя, тихо. - Витя, Витя, зачем тебе это все... Да я каждую минуту тянулась к тебе и не дотянулась... Да и ты ко мне тянулся, и не дотянулся. Я дышала, и ты дышал, я ждала, и ты ждал...

Витя начинает плакать на коленях у девушки.

Сверху. - Ну вот так, мальчик, ну вот так, маленький Витюсик, мальчик проснулся, глазки хлоп-хлоп, пи-пи мальчик...

Борик начинает читать Псалтирь. Все успокаивается, утихает и гаснет.

Действие второе. Сорок дней Витику.

С.К. и Люба одни в комнате. Тихо.

С.К. - Кто-то стучит, Люба, откройте.

Люба покорно идет к двери, открывает. Входит Витя. Он одет в рубашку, прогулочные брюки, идет наверх.

Люба. - Показалось... Нам показалось...

С.К. - А может быть и нет, временами все происходит не просто так...

Люба. - Софья Константиновна, а если мне сегодня, на сорок дней, сон приснился - это тоже не просто так? Сбудется или нет?

С.К. - Не знаю, смотря какой сон... Добрый - да.

Люба. - Витя сегодня приходил... /оборачивается кругом/

Витик спускается сверху с утюгом, держа через руку хороший костюм, идет на кухню, ставит утюг на печь, достает гладильную доску.

Люба. - Спрашивал, так осторожно - Как Хиппи, как Борик... Я испугалась - молчу, а он говорит - тяжело без них, трудно... Я как поняла, что он зовет Борьку и Хиппи - так прямо подскочила... Я не кричала, нет?

Витя. - Люба, я не звал их, пойми! Вот растяпа!..

С.К. - Любушка, зачастую все наоборот - то, что происходит во сне, и то, что есть наяву, и что нам кажется и видится... Ты только не рассказывай этого никому, когда все вернутся, хорошо?

Люба. - Хорошо, хорошо... Софья Константиновна, да я когда больше трех человек собирается - совсем не знаю что сказать, как неживая делаюсь... /пауза/ Даже руки и ноги сплетаются - вот так, хочется в клубочек сплестись... /смеется/

С.К. - Ах, Витя, Витя, негодный все-таки мальчишка... Ничего, Люба, вы только молчите... Я уж ему все выложу, скоро, скоро... Недолго уже скрипеть... Ой, сколько у меня грехов, Люба! Я ведь тоже была учителем - сколько душ, куда я их направила... Витя, Боря, Шурочка, Валерочка, Сережа...

Люба. - Что вы, ну Софья Константиновна, какие у вас грехи...

С.К. - А что, Любаша, посмотри на меня - мне ведь давно уже пора спать... Чего я еще не видела? Что еще скриплю? /пауза/ Папа очень меня любил... Когдя я родилась, он посадил эту березу, потом построил для меня вокруг нее беседку, а потом - и этот дом... Видишь, мы уже едва живые, только на дрова - да в печку...

Люба и Витя. - Софья Константиновна, ай-ай-ай...

С.К. - Что Софья Константиновна, что Софья Константиновна! Какие негодные у меня дети - противные, учишь их, учишь... Мне же лучше знать! Вот, опять кто-то стучится!..

Люба. - Это вам кажется...

Витя идет, открывает дверь. Входит Сереня с девушкой. Сереня с Витей здороваются, девушка с букетом цветов проходит в угол.

Витя. - Ну, как там?..

Сереня. - Все в порядке. Борик дочитал, сейчас придут /достает бутылку, ставит на общий стол/

Девушка показывает цветы Вите, тоже ставит на стол.

Витя. - Как там Хиппи, Пиафчик, все нормально?

Сереня. - Не беспокойся, сейчас придут. Лучше готовься встречать...

Сереня берет пустые ведра, выходит за водой.

Витя. - Ах ты, у меня же утюг! /бежит на кухню/

Сереня входит с ведрами, с порога. - Может, фотографии достать...

Витя, через комнату. - Точно! /Любе/ Люба, принесла бы ты альбомы с фотографиями, пожалуйста...

Люба пожимает плечами, вздыхает.

Витя. - Софья Константиновна, может альбомы...

С.К. - Да, Люба, может сходить за альбомами?

Люба. - Без Кати?

Витя подсказывает. - Общие, школьные наши с Борькой... Там, где Хиппи нам еще по пояс...

Люба. - А, хорошо...

Витя одевается за ширмой, оттуда. - Но мы с Бориком и тогда уже ему в подметки не годились, Софья Константиновна... Помните, на уроке у Борика портфель загорелся - его работа, Борька его шпендиком назвал... А меня в шкафу нашли запертым - это я его шкетом... Шурик - да... Как он смог меня туда затолкать?

Люба спускается с альбомами, идет к С.К., дает ей, ставит одну фотографию на стол, к цветам. С.К. открывает альбом, рассматривает.

С.К. - Какой Витя здесь шикарный... Он всегда одевался очень аккуратно. Это самый интеллигентный человек, которого я знала. Понимаете, Люба? Самый порядочный...

Появляется Витя в костюме.

С.К. - Я всегда замечала, как он страдает, что никогда не сможет о себе сказать, что он культурный и образованный - о ком угодно, только не о себе... Видимо, все равно он чувствовал нехватку чего-то такого, может даже и не образования, и культуры, а чего-то такого, нехватка... Но как он страдал от грубости, от неинтеллигентности - а это самое важное, Люба, не только внешняя чистота... В конечном итоге, всегда получается, кто добрей - тот и порядочней, тот и интеллигентней, и чище... Тот и верующий... Он целовал мне руку, сирота... Руку, которая ставила ему двойки, за одно неуклюжее предложение! Какой я была учитель! Хотя... Только поначалу строгий - а потом из меня веревки не вили только ленивые...

Витя, расхаживавший в ожидании по комнате, подходит к С.К., целует руку.

Люба. - Самые добрые, самые дорогие, самые беззащитные... /собирается плакать/

Витя. - Любка! Сейчас разревется! Любка, ну-ка перестань, рева-корова. Накрой лучше на стол, пирог вынь, Любка! Пирог!

Люба. - Сейчас, Витенька!.. /идет к печке/

С.К. - Сейчас, Витенька... Нежным дается печаль... Мне ничего не надо... Жаль, жаль, всех очень жаль...

Витя. - Идут?!

Сереня кивает.

Люба и С.К. - Идут!

Распахивается дверь, входят Катя, Пиафчик, Борик и Хиппи, смеются.

Хиппи. - А помнишь, в школе, на спектакле, где Софья Константиновна ревела - "Это же Чехов! Поймите, Чехов!" Ты был женихом, кажется...

Борик. - Да, посадил меня спиной ко всем, режиссер! Шпендик!

Хиппи ему грозит. - Но-но...

Борик. - А я - то согнусь, то выпрямлюсь, то вправо, то влево...

Хиппи. - Витька должен был пройти по прямой линии, мимо тебя и в середине сказать - "После моей смерти прошу отдать мое тело в анатомический театр!" В анатомический...

Борик. - Да, да!

Хиппи. - Я стою за пушкой осветительской, все нормально, в руках! И вдруг Витик - бледный... Чую что-то не то! Ну все - т-р-р-р-р, конец /показывает, как все валится/ Витечкин, спрашиваю, ну как? Ты что, выпил что ли? Молчит... Или папиросой дали затянуться? Молчит... Сможешь? Кивнул и пошел... /Витик все повторяет/ Веду его по сцене, вижу через пушку - идет Витик по прямой, точь-в-точь, посредине останавливается, разворот - "После мой смерти - мое тело - в академический театр!" - и пошел дальше, по прямой... У меня руки - заклинило, ноги - свело, сначала тр-р-р-р сверху вниз красный, потом - тр-р-р-р, белый... В академический театр!

Витик. - После смерти мое тело - в академический театр!..

Борик. - Я тоже краем глаза вижу - идет, все в порядке, но как он сказал - я так! /вытягивается/ - и до конца спектакля - вот так!/смеется/

Хиппи. - С.К. смотрю плачет, ничего не замечает, всех теребит - "это же Чехов, поймите, настоящий Чехов..." Все нормально, вдруг слышу - сзади - тр-р-р-р, смешок... Оборачиваюсь - Катерина, смеется! А этот, из-за кулис - только на нее! Витя! Влюбился! /хватается за голову/ В день премьеры...

Борик. - А у меня роль-то была, ни одного слова... Мне потом - "слушай, Боря, ты спиной-то, так здорово!" В академический театр! /опять показывает, как его выпрямило/

Все рассаживаются, смеются.

Хиппи. - В прошлый раз, с блинами, он ведь тоже напутал, путаник...

Пиафчик. - Помнишь, Кать, как Витя прошлым летом нас напугал, в деревне?..

Катя. - А-а-а, да...

С.К. - Ну-ка, ну-ка...

Хиппи. - Это когда, в землянке? В землянке - даааа...

С.К. - Ну рассказывайте, Валерочка...

Пиафчик. - Можно я?

Хиппи кивает.

Пиафчик. - Значит так, была пятница, утро, значит мужской день, соловушка тук-тук, пи-пи. Нас оставили в деревне, а сами - фьють, в лес. Он /показывает на Хиппи/, он /на Борю/ и он /на Витю/... А Витя вообще-то в первый раз в настоящем лесу - птицы, оводы, комары, правильно?

Хиппи кивает, Катя тоже.

Пиафчик. - Ну Хиппи его по дороге и стал пугать: медведи - у-у-у-у, волки - р-р-р-р, гады - пш-ш-ш-ш! Тогда Витечкин сразу в землянку - и ни шагу оттуда!

Хиппи кивает. - Еще заглянул везде, за полати, в самовар... Обстоятельный паренек.

Борик кивает. - Гады ведь, пш-ш-ш-ш...

Пиафчик. - Этот /указывает на Хиппи/ идет ставить свои петельки и сетки на птичек. Птички - тр-р-р-р, тра-ля-ля... Этот - дрова рубить /на Борю/ А этот достает Катин фочик - на стенку, сам напротив сел и сидит - смотрит на нее. /показывает на Витю/ Правда? А может он принял как следует? Буль-буль?

Витя кивает, Катя смотрит на него.

Катя. - Он же бросил!

Витя. - Бросил, Катя, это в последний раз...

Пиафчик. - Близко ночь, Борик пыхтит... Витик вдруг соображает, что скоро ночь, а Борик-то пыхтит... И по прямой линии - костер, огонь, иначе - звери, тр-р-р! Так чтоб на всю округу...

Хиппи. - Там дров было на месяц.

Витик, виновато. - Хиппи, ты думай, сам завел Бог знает куда!

Хиппи. - Ладно, ладно...

Пиафчик. - Короче, сели они в преферанс, около костра, записывать нечем. Бумаги - нет, кроме Катиного фочика. Витька его не дает, говорит - будем топором на бересте... Можно? /С.К. кивает, она подходит к березе, отрывает маленький лоскутик/

Хиппи берет у Серени топор, пробует. - Вот, держи.

Пиафчик. - Сдали карты... За рекой корова - муууу, темно. Хиппи: Витик - это медведь! Витик: вы только блефуете да мухлюте!.. Обида, м-м-м...

Хиппи. - Показалось!..

Витик. - Да что ты говоришь!..

Пиафчик. - Корова - муууу, Витик вскакивает - и бежит!

Витик. - Они вдвоем сговорились, с Борькой! Борику сколько ни вдалбливай - "под игрока, Борик, с семака...", "под вистующего - с тузующего...", а он все под меня и под меня... Я железный? Сердце у меня каменнное?

Борик виновато. - Ну что ты, Витя... Я старался, честно!

Витя. - Там же было все так просто - заход его, я на козыря скидываю самую сильную, и все ясно! Тр-р-р-р - этот шпендик без двух...

Хиппи. - Но-но...

Пиафчик. - Короче, Витя - в лес, а эти вдвоем, спокойно - сетки проверять, не верят: Витик - он Витик, куда он денется...

Борик. - Кто нам тогда попался, дрозд, что ли?

Пиафчик. - Соловушка...

Хиппи. - Кенари, лучшие мои. В самом начале и в самом конце - два всего, но голоса, мххххх!

Все понемногу рассаживаются вокруг стола. Подходит Сереня, откупоривает свою бутылку, наливает всем, Люба сразу выпивает. Катя, внимательно слушая, встает из-за стола, делает Любе знак, отзывая в сторону.

Борик. - Мы вернулись, а его нет... Тьма... Комары...

Хиппи. - Да нет, это около костра темно, а в лесу - светло, все видно. Мы могли бы и по следам...

Борик. - Там ведь медведи... /Хиппи кивает/

Витя. - Я полями пошел...

Хиппи. - Медведи не трогают... Волки не трогают... Кабаны, зайцы... Кого бояться?.. Разбойников?

Все берут рюмочки и хлеб. В это время Катя и Люба в стороне.

Катя. - Люба, мне кажется, у Вити появилась женщина, другая, под самый конец...

Люба молчит. Витя отрывается от компании, подходит к Кате с Любой.

Катя. - Мне даже теперь припоминается, что я их видела вместе...

Девушка встает, подходит к Вите, обнимает его со спины. Он спокойно это принимает, не оборачивается, внимательно слушая Катю.

Катя. - Он так сильно что-то переживал в последнее время, будто куда-то спешил, летел... Остался дневник, там он пишет - она, она, она, встретимся, прийти, успокоить, обнять, она в конце концов... Я не верю, что это обо мне...

Витя. - Она обнимет, ну и что Катя?.. /вздыхает/ Ну и что...

Люба берет Катю за руку.

Катя, смешавшись. - Ладно, Люба, была так была, ну и что... Обнимала так обнимала...

Витя. - Не было, Катя... /пауза/ А может и была...

Катя. - Сегодня нельзя плакать, Люба, вообще нельзя. А так хотелось бы... Что этому балде, слезы - что плакать, отмучился... Мне ничего не надо, мне никого не жаль... Ну, Витя, нашел ты себе песенку по душе, в самый раз к нашему кино - кому теперь спасибо сказать - тебе или Есенину? Все они теперь один к одному, один к одному...

Пиафчик. - Катя, Люба, хватит шептаться!

С.К., пригубив из рюмочки. - Ну что дальше, Витя ведь нашелся, я надеюсь.

Пиафчик. - Тайга бесконечна - у-у-у! Людей - нет как нет, нигде! Мы - /показывает на Катю и Любу/ там, далеко, далеко, далеко... У нашей бабушки...

Катя. - Можно я? /Пиафчик кивает/

Хиппи подает им с Любой рюмочки. Катя, ему. - А бабушка у тебя - глухая, правда?

Хиппи кивает. - Точно.

Катя. - Витя всегда так тихо стучится - боится разбудить. Если не услышишь, как он скребется - пропадет... Витенька так поскребся, я не слышала, а потом решил брюки постирать - наверное, запачкался по полям. Ему же сразу обязательно надо постирать!

Витя. - Там сплошь овраги... Зато медведей нет... А потом, передо мной в тумане - два лося прошли через луг, подошли к реке, спустились, стали переплывать. Я спрятался, смотрю, а они на середине реки кружатся! Купаются!.. Их так несло и несло, а они кружились, кружились, и потом течением за поворот... Ни на тот, ни на этот берег...

Катя. - Вот он в трусах по двору... Бабушка встала - видит Витька по двору кружится в таком виде - встанет, сядет, побегает... Она и двери-то боится открыть. Мы все только накануне приехали и познакомились - и сразу в лес, она и не признала Витеньку. А потом комары, мошкара - он как китаец стал - глаз не видать!.. Круглый, красный...

Все смеются.

Хиппи. - Шпендик китайский...

Витя. - Смешно! Я так простыл, зверски!..

Хиппи. - Тут уж мы входим в дом. В доме что-то лежит такое красное - как младенец здоровенный! Укутанное, вокруг все на цыпочках - Витик, заболел, солнышко. А мы - "Ну, слава Богу, медведь не задрал, остальное можно вылечить очень быстро!"

С.К. - Как это Шурочка? Непривычному человеку нужно много времени...

Хиппи. - Софья Константиновна, вы что Витю не знаете? Один раз Борику зайти с короля - и Витик уже на ногах! И не охает - орет!

Борик. - Зашел... Не скажу чтоб случайно...

Витик. - Ах вот как! Ах ты, Борик!

Хиппи. - Витька потом ушел дрова колоть, на год наколол, больной... Бересту нашу - в первую очередь, в мелкие кусочки... А эти - вдвоем с Любкой - через сеновал, на речку, подальше от греха...

Борик. - Мы пошли церковь смотреть. Гуляли вдвоем. Тихо так...

С.К. - Уф, даааа...

Пиафчик. - Кенари были...

Хиппи. - Лучшие!

С.К. - Ну что за дети у меня... /пауза/ Люба вот альбомы принесла, смотрите...

Хиппи вновь разливает всем вина.

Хиппи. - Несуразный Витечкин... Опять ты все перепутал... По прямой... Полями... Вот тебе и академический театр... И смех, и грех... /пауза/ Ну что, у всех есть?

Пиафчик. - В самом начале, самые лучшие. Соловушка тук-тук-тук-пи-пи-пи... Тук-тук, Витенька...

С.К. - Я тоже, не чокаемся, детки...

Все пригубливают вина.

Боря вздыхает. - Вино... Кино...

Хиппи. - Точно, давай!

Борик, опомнившись. - Что?

Витя. - Точно, конечно кино, Борик! Давай!

Борик и Хиппи вскакивают, бегут наверх за киноаппаратом.

Витик, прислушавшись. - Мальчик?!

С.К. - Мальчик проснулся!

Пиафчик срывается, бежит на улицу.

Катя. - Пойду принесу и наши все фотографии.../идет в маленькую комнату/

Люба наливает себе еще вина, подает и С.К.

С.К. - Люба. благодарю, но я и так сегодня... В академический театр, Люба, ой-ой-ой... /смеется/

Люба идет дальше - машинально подает рюмки Серене, девушке, Вите, останавливается на середине. - все смеются, так странно!.. А ведь он всегда носил меня на руках, Витенька, когда я была еще девчонкой /Витя подходит, обнимает Любу/ Целовал в носик... /Витя целует/ Говорил, что будет у меня жених, лучше всех... /Витя кивает/ Мы жили по соседству, и он успокаивал, что я вырасту, и что все будет хорошо...

С.К. и Витя. - Разве нет? Все хорошо, Люба, разве нет?

Люба. - А сегодня ночью, вдруг...

Витя вздрагивает, но не отпускает ее. - Что, Люба?

Возвращаются Хиппи и Боря. - Вот, вот! Сейчас!

Катя выходит с альбомами, Пиафчик приходит с улицы, замачивает в тазу мокрые пеленки.

Хиппи. - Борик, гаси свет! /Боря гасит/ Борик, пускай! /Боря пускает/

На экране появляются тени - Борик, Витик, Хиппи мелькают Катя и Люба, Пиафчик с большим животом, С.К.

Люба резко встает. - Подождите!.. Минуточку... Боренька, помнишь мы гуляли возле церкви в тот день, разговаривали... Сейчас я скажу... /пауза/ Шурик, дай мою рюмочку...

Хиппи дает Любе рюмку.

Люба. - Я молчала, думала Боря скажет. Я думаю - все правильно - после человека должно остаться что-то живое. /показывает на экран, где движется Витя/ Витя - он как большой светлый дом... Все к нему обращались, будто сверху, как будто он даже чуть меньше всех ростом, никто даже не мог подумать, что его можно бояться, или что он кого-нибудь обидит... И вот, я думаю будет правильно что-нибудь сделать такое же... Что-то новое - это и будет Витя, как во сне сегодня... Помнишь, Боря, утром мы разговаривали, я хотела тебе сказать что...

С.К. - Люба, Люба, Люба, Люба...

Люба, ничего не слыша. - Тогда и получится... Мужчины поставили стены, женщины вошли, зажгли свечи - это уже жизнь... Тогда и получится как он просил сегодня во сне...

Катя, Пиаф, С.К. - Люба, Люба, Люба, постой...

Люба. - Недаром же он приходил и говорил!.. Чтоб всем вместе!..

Хиппи и Борик. - Кто? /встают/

Люба. - Кто! Витя! Сегодня! Говорил, что не может так, один!..

Хиппи и Борик, каждый будто наткнувшись на что-то, как подкошенные, валятся на свои места без чувств. - А-а-а?!

Витя. - Любка, не смей!

Катя. - Дайте свет, скорее!

Витя бежит, включает свет. Пиафчик бросается к Хиппи, Катя подходит к Боре, Люба стоит молча, Витя подходит к ней, берет из руки рюмку, затем целует. - Люба, ну что ты, разве можно...

Люба, очнувшись. - А, что...

Пиафчик. - Соловушка, соловушка... /трясет Хиппи/ Соловушка, тук-тук, пиу-пиу-пиии...

Хиппи мотает головой, с трудом поднимает. - Ох! /грозит Любе/ Любка! Кончай свои штучки!..

Люба присаживается к Боре, берет его голову себе на колени, тихо говорит. - Боренька, прости, мальчик... Какой ты нежный... Давай досмотрим твое кино... Хиппи, прости меня, включи опять.

Хиппи ворчит. - Включи... Выключи... Так просто у нее...

Вновь продолжают смотреть кино. Одновременно Витя напевает "Грубым дается радость, нежным дается печаль...", прибавляя в конце каждой строки "а может и нет, Витя", "а может и да, Витя", "или еще что-то, Сережа", "или ничего"...

Через некоторое время Боря встает, идет к Витику, трогает его за плечо, тот вздрагивает, оборачивается.

Витя. - Борик!..

Боря. - Витик!..

Витя. - Ты что, Борик...

Боря. - Прости, я не смог, Витя! Ты же знаешь - я не умею...

Борик с Витиком обнимаются, стоят так долго.

Витя. - Как же ты, Боречкин, а Люба...

Боря. - Прости, Витя, я опять не смог...

Витя. - Почему ты не ел ничего все это время... Столько дней...

Боря. - Не мог, с тех пор...

Витя. - Сколько же раз говорить, Борик!

Боря. - Знаю, знаю, под игрока, Витя, знаю... /дрожит/

Подходит девушка, наливает Боре вина, дает хлеба, тот спрашивает у Вити. - Это мне?

Девушка. - Вам.

Витя. - Пей! Ах ты Боречкин, Боречкин...

Подходит Сереня, отдает Боре свой ватник. - Боря, Боря, что ты натворил...

С.К. - Сережа, Витя, зачем вы так написали...

Сереня. - Прости, Софья... Боря, пей, бери хлеб...

Хиппи включает полный свет, видит что Люба сиди одна, подходит к ней.

Хиппи. - Так все просто... Фьють... /пауза/

Хиппи стоит, затем оборачивается, идет в угол, берет топор. - Хороший топор, плотницкий... /пробует/

С.К. - Так все просто, Сереженька...

Хиппи. - Ну, мы еще посмотрим... /выходит на улицу/

С улицы доносится какой-то звук - Хиппи рубит, стучит. Гаснет свет.

Действие третье. Сорок дней Борику.

С.К. одна в комнате. На средине - полусобранная заготовка для купола часовни /более чем в рост человека/ С.К. подходит к ней, что-то пошатывает. - Никогда не думала, что она такая большая... Есть куда ангелу присесть... Хотя это снизу кажется... /тонко припевает/ Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится...

Она медленно идет к креслу, садится.

Входит Хиппи. - Софья Константиновна, меня никто не спрашивал?

С.К. - Нет. А что, кто-то хотел прийти помочь?

Хиппи. - Да вот, я обещал разобрать сегодня, чтобы столы поставить, как все придут...

С.К. - Ну что ж, дело хорошее. Можно было оставить и так. А вы из-за этого не пошли с девочками?

Хиппи. - Нет, Софья Константиновна, меня по правде сказать Пиафчик не пустила, чтоб опять не случилось чего... /усмехается/ Да и мальчик...

С.К. - Бедный, бедный...

Хиппи. - С такими как Витик и Борик станешь бедным... Этим-то хорошо, им сочинения проверять не надо, строить не надо, учеников навещать, наконец - хорошо! Тоже мне друзья, все свалили на одного, даже вздохнуть некогда...

С.К. - Вы о ком?

Хиппи. - О Борьке с Витькой, конечно!

Борик и Витик спускаются сверху, подходят к куполу, осматривают, подправляют, затем садятся возле него.

Хиппи. - Друзья!

Витик. - А что, Хиппи, что-то не так?

Хиппи. - Как что!.. Хорошо! Строить не надо, о женщинах заботиться не надо, сочинения проверять, воду таскать в конце концов!.. Мне ничего не надо, мне никого не жаль!

Витя. - Шура, ты же знаешь...

Хиппи. - Знаю, знаю.

С.К. - Это вы с кем разговариваете?

Хиппи. - С ними, с оболтусами!

С.К. - Да, понятно...

Витик. - Ты у нас, Шура, режиссер. Ты самый способный, мы же - сам понимаешь - спиной ко всем, как скажешь - так и сделаем.

Хиппи примеряет к вершине металлический ромб. - Здесь подсунем, здесь подогнем... Если снизу начинать, то наверх не выйдем, останется зазор... Поэтому... Начнем... Сверху... Ну-ка, подержись! О! Вот так! /отпускает руки, Витик придерживает деталь/ Я сейчас, стоять голубушка, стоять...

Хиппи берет линейку, отмеряет, приставляет следующую деталь.

Хиппи. - Так, так, стоять! Держаться!.. /пауза/ Я одного не понимаю, как они Его-то прохлопали!..

С.К. - Вы это о ком?

Хиппи. - Это я о Христе, конечно... За Ним с самого рождения началась охота, а вот так - выманить на крыльцо и - хлоп! - не удалось... По тихому-то... /пауза/ Иоанн Креститель на себя отвлек, что ли? Какие люди были, а?! Возьми, попробуй Он здесь - родиться-то может еще дадут, но слово сказать, пройти по дорогам - нет, со всех сторон крики... Сейчас так просто не удастся... /пауза/ Надо было принимать к сведению, Витик! Все эти крики твои, брань - только принимать к сведению, не кипеть...

Витя. - Надо было, Хиппи...

Хиппи. - Надо было не обращать внимания...

Витя и Боря. - Надо было...

Хиппи. - Надо было готовиться, все продумать...

Витя и Боря. - Надо было...

Хиппи. - Раньше надо было! Если так дальше пойдет? Тут не то что двенадцать, и двух-то не соберешь, кто по прямой может пройти, и точно в середине сказать... И не напутать...

С.К. - Валерочка, не сердитесь - это ведь единственное, что происходит по-настоящему: гибнут и умирают люди, но что поделать? Я вот живу - но тоже все так же, что поделать?

Хиппи. - Ничего... Мы ей устроим прощальный спектакль!

С.К. - Кому?

Хиппи. - Ей.

С.К. - Что покажем?

Хиппи. - Кое-что, старое напомним... Есть у меня одна мысль...

Витя и Боря, встревоженно. - Шура, брось...

С.К. вздыхает. - Вы все-таки разговариваете один... Я тоже... А вы верите, Шурочка, ну вот так, по-настоящему?

Хиппи. - Если бы Он так же встревал во все подряд, как Витик, то не с кем было бы сейчас и разговаривать... Все ведь очень просто.

Сверху спускаются Сереня и девушка, проходят в угол, присаживаются. Хиппи оглядывается на них, провожает взглядом.

С.К. вздыхает. - Он - это Бог.

Хиппи. - Что-то он задерживается.

С.К. - Папа всегда чуял Дух Святый. Когда здание освятят, он зайдет - и скажет: "здесь - Дух", а иногда: "здесь - нет, пойдем..."

Хиппи. - Да нет, это Семеныч должен подойти, помочь, я договорился.

С.К. - А это кто?

Хиппи. - Сам не знаю. Неразборчиво его как-то представили - то ли Иоссарианыч, то ли Ивансменч... Сказали мастер-кровельщик... Как в армии - "никакнетИоссарионыч", "слушаюсьИванСмнч". Впрочем, у нашего магазина по-другому не общаются - "Наливай, Семеныч", "Пропускаешь, Семеныч"...

С.К. - Папа говорил, что я вторая Вяльцева - из-за этого мы даже переехали сюда, чтоб я смогла учиться пению. И вот всю жизнь вместо этого - учила всех, и что? Нужто все больше вот такого... Вы говорите около магазина. Папа всегда добрел от вина. Он очень нас всех любил...

Хиппи. - Простите, Софья Константиновна, не обращайте внимания - я болтаю. Просто сегодня пятница - тяжелый день, некоторые мои даже из школы не идут...

С.К. - Почему?

Хиппи. - Потому что все-таки что-то меняется, Софья Константиновна. Пока мы учим их, в этом царстве - пьют, в ее царстве жизнь и смерть стали добром и злом, и одно всегда побеждает - это ведь требуется запить, залить, затушить, нет?

С.К. - О ком вы?

Хиппи откладывает инструменты. - О ней, любимой...

Боря и Витя. - Хиппи, Хиппи, Хиппи, Хиппи...

Хиппи, четко и спокойно. - Я говорю о нерождающей и тянущей, теплой и остывающей, которой отдают время и жизнь, которая незаметно похищает детей, сжимает рты, сдавливает родительские сердца, которой курят горечью и заливают переслащенным вином, от которой прячут детей, и которую носят сами, и смотрят на нее и погибают, которая жива тяжестью и горечью, и сама боится и сомневается - так ли окончательно все изменлось, навсегда ли вошла она во всех и вся, и нет ли еще кого, кто мог бы явиться, в сладком дыму и с добрым вином... О той, что стережет и ждет... И боится все-таки таких, как эти...

Сереня подходит к окну, смотрит, делает кому-то знак. Девушка встревоженно слушает Хиппи.

С.К. - Она... Это смерть? судьба? или жизнь? любовь? Не пойму...

Хиппи. - Не все ли одно и то же!

Стук в дверь.

С.К. - Я открою! /пытается встать, падает/

Девушка и Хиппи бросаются к ней.

С.К. - Спасибо, дружок... Ох, неужто это конец?

Хиппи. - Да что вы, Софья Константиновна! Вы только успокойтесь, ничего страшного.

С.К. - Я сегодня стирала и гладила...

Хиппи. - Вот-вот - и устали, все пройдет... Я открою.

С.К. - Хорошо, что это при вас, а не при девчонках. Вы им ни слова.

Хиппи открывает дверь, бочком входит Семеныч, тушит папиросу рукой.

Семеныч. - Я так долго... Вот мальчик там во дворе, хныкал чтой-то...

Хиппи. - А, спасибо.

Семеныч. - Твой, что ли, пацан?

Хиппи. - Да, правда, это мальчик. Проходите, проходите...

Семеныч достает из кармана чекушку. - Хороший парень... По голосу слышно... Я тут того... Запасся...

Хиппи. - Семеныч, ты что! Это дело так нельзя. /указывает на купол/

Семеныч. - А как же, без?

Хиппи. - Без, Семеныч. Я деньги дал, разбирайся - только прикинь, их собирали для Борьки с Витькой...

Семеныч. - Слушай, как тебя звать-то, парень... Не могу... Нельзя мне тут вообще... Ты же понимаешь, да?

Хиппи. - Ничего, Семеныч - ты же мастер, кровельщик, я-то что... Я-то не умею...

Семеныч, горячо. - Нельзя мне, пойми!.. /пауза/ Это ведь мы его тогда /показывает на Витю/ чокнутого-то... Филиппыч хотел стакан спросить - не может, заикается. А ваш-то на "вы" - мы думали, издевается, ну я ему так и растак, парень, нету ли стаканчика... А он - сверху будто полетел, споткнулся, и головой вот так! /показывает, как Витя ударился/

Хиппи. - Семеныч, ты что!..

Семеныч. - Это случай, верно, нет? /пауза/ Парень...

Хиппи. - Это случай, Семыч... /поворачивается, идет в маленькую комнату/

Витя и Боря следят за ним, Хиппи их останавливает. - Я сейчас...

Девушка проходит за ним в комнату. Семыч стоит без дела, затем подходит к куполу, что-то трогает, падают детали, он пугается, пытается поднять, потом ищет вокруг инструменты. - Он... Вот... Случай... Где же молоток-то...

Хиппи выносит инструменты. - Вот, Семыч!

Семеныч останавливается. - Нельзя же... Парень...

Хиппи. - Схожу, посмотрю, как там мальчик.

Хиппи выходит, девушка следом за ним, Хиппи возвращается. - Все в порядке, начнем. /берет молоток, опускает/ Устал что-то.

Семеныч, приободряясь. - Ну и ладно. Пойду я? Вот деньги...

Девушка. - Отдохни. /пауза/ Это ты обо мне говорил?..

Хиппи, спокойно. - Что?

Девушка. - Тяжела да горька...

Хиппи. - А-а-а, наверное, нет. /пауза/

Хиппи, ей. - После живых останется живое, время коротко, страх проходит, в хороший ясный день нет ни времени ни страха, тогда над проломленными каменными руинами поднимают вечную деревянную кровлю, и пахнет стружкой и смолой... Вот так... Если есть кому ставить...

Девушка подходит к нему, обнимает его. - Бедный, бедный, бедный мой...

Хиппи. - Прости. Я наговорил.

Девушка. - Ничего. /гладит его по волосам/

Семеныч, мнется. - И гвоздей-то нигде нет...

Девушка, ему. - Ну тогда иди.

Хиппи, ей. - Не обращай внимания. /привлекает к себе/

Сереня встает, идет к Семенычу, молча показывает, где лежат гвозди.

Семеныч, обтираясь рукавом, тихо. - Пьем водку, а это кровь...

Сереня ему делает знак - тише.

Хиппи, девушке. - Пойдем, сегодня пятница, посидим с Бориком, с Витиком... Они чудесные...

Девушка оглядывается. - Куда ты меня ведешь?

Хиппи. - Посидим, поговорим...

Боря и Витя приносят хлеба и вина, устраиваются в углу, усаживая девушку спиной ко всем.

Хиппи. - Ребята, прошу прощения, не по уставу - в первый раз в нашей мужской компании такая...

Девушка. - Хиппи, я пойду... Ребята... Извините...

Хиппи Вите. - Так нельзя, правда?

Витя, помедлив. - Правда. Этот вечер мы должны провести вместе.

Хиппи. - Тут он царь.

Стук в дверь.

С.К. - Иван Семеныч, откройте пожалуйста, будьте добры... Только не уходите... /Семеныч открывает дверь/ Когда уж не надо будет открывать эту дверь!

Влетает Пиафчик, за ней Катя и Люба.

Пиафчик. - Ой, еще не разобрали! Где мальчики, наверху?

Семеныч и С.К. - Не знаю...

Пиафчик вылетает на улицу, вбегает вновь с мальчиком на руках. - Витюсик спит, а где же наш папка, а? Поросенок, обещал закончить...

С.К. - Устали?

Люба с Катей кивают.

Катя. - Это странно, почему-то надо есть, готовить...

С.К. - Надо есть, готовить, жить.

Витик встает, подходит к Кате, обнимает ее, целует и возвращается обратно. Боря за ним - к Любе. Хиппи занимает девушку разговором, раскладывает перед ней карты.

Люба. - Надо ли?

Боря гладит ее по волосам, затем возвращается в компанию. Катя начинает накрывать на стол, все ей помогают, Семеныч стоит и смотрит. Пиафчик уже без мальчика спускается сверху, указывает туда. - Соловушка, тук-тук... Витюсик пи-пи... Катя, Люба, что еще достать? Включите свет, пожалуйста.

Семеныч потихоньку отступает в угол, присаживается там, возится с проводами. - Как тут включается, этот что ли? или этот? /включается кинопроектор/ Это что такое! /пугается/

С.К. - Иван Семеныч, это кино. Вы хотели свет включить? Это Витя... Это Боря... Это... /пауза/ Саша...

На экране мелькают неясные тени.

Семеныч. - Ничего не могу разобрать. Выключить-то как?

С.К. - Давайте уж все вместе посмотрим, задерните шторы.

Какое-то время молча смотрят кино.

Семеныч, переживая. - Точно - он! Это точно, он... Вот, ек!.. /осекается/

Сереня, тихо. - Ну что, Семеныч... Как ты...

С.К. - Мальчики, мальчики мои... /пауза/ Все они умерли.

Услышав это Боря, Витя и Хиппи встают, направляются к двери, Хиппи ведет за собой девушку. Сереня идет следом.

Пиафчик. - Сало в ушках, соловушка, тук-тук-тук...

Хиппи, напоследок. - Мальчик плачет.

Когда все уходят, Семеныч, в сердцах. - А, хватит!.. Такие ребята... Из-за чего!..

Вновь открывается дверь, девушка собирается войти, но Хиппи ее останавливает. - Пойдем, пойдем, доиграем... Борик так смешно играет!

Пиафчик тихо напевает.

Семеныч, с силой приколачивая гвозди. - Я быстро, мигом. Постучал - и нету меня... Пой, голубушка, пой! На сердце тяжелей, зато на душе легче... Мне ребята говорят - слышь, "веселие Руси водку пити", ученые прочли... Неправильно прочли - может, петь, или пироги печь, для души-то, а не это, так что пой... /как может подпевает/ Что ж все кланяться да гнуться, постоим еще, залатаем головушку! В память пареньку... У меня еще дуб припасен, мореный - на дне, как в банке. Говорили ребята, давай распилим на кирпичи - и будем один к одному менять... А мы крест как забубеним, один к одному?! О!

С.К. - Один к одному... Однажды кто-нибудь не умрет, это и будет Он, Христос... /тихо напевает/ Христос воскресе из мертвых...

Пиафчик идет к двери, хочет ее открыть, прислоняется к ней.

Катя. - По-моему, мальчик. /Семенычу/ Его звали Витя. В честь мученика Виктора. /трогает главку/

Люба. - И Бориса, тот был совсем ребенок.

Пауза.

Пиафчик. - И Хиппи...

С.К. - Александра святаго! Воина славнаго!.. Их было очень много...

Пиафчик, постояв у дверей, идет наверх, Катя и Люба за ней.

С.К. тихо припевает. - Вы просите песен, их нет у меня... Только те, что папа пел... Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав... /повторяет/

Семеныч тихо подхватывает, все работая. За ними, из-за стен, тоже очень тихо - Витя, Боря и Хиппи, и затем сверху - женщины.

Свет гаснет. Занавес.

Памяти Марии, Алеши, Бори, Вити и Хиппи.

Оставить комментарий © Copyright Екишев Юрий Анатольевич (rusparabellum@gmail.com) Размещен: 22/05/2015, изменен: 22/05/2015. 73k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия Скачать FB2	Ваша оценка:

Екишев Юрий Анатольевич Борик, Витик и Хиппи

Екишев Юрий Анатольевич
Борик, Витик и Хиппи