Такъ говоритъ Господь твой, Господь и Богъ твой, отмщающiй за свой народъ: вотъ Я беру чашу опьяненiя, дрожжи из чаши ярости Моей: ты не будешь уже пить ихъ, и подамъ ее въ руки мучителямъ твоимъ, которые говорили тебе: "пади ницъ, чтобы намъ пройти по тебе"; и ты хребетъ твой делалъ какъ-бы землею и улицею для проходящихъ.
Книга пророка Исаiи, гл.51
Витик, учитель физики, баритон.
Катя, жена Витика.
Борик, тихий бас или дискант.
Люба, невеста Борика.
Хиппи, учитель русского языка, баритон или тенор.
Пиафчик, подружка Хиппи.
Софья Константиновна, хозяйка дачи.
Сереня, дачный сторож.
Девушка.
Семеныч, житель поселка, единственный кто курит.
Дача Софьи Константиновны. Большая комната. Слева за ширмой - кухня: стол, примус, буфет, умывальник. Русская печь, рядом с ней еще одна - маленькая, железная. Сквозь комнату вверх уходит ствол живой березы. Туда же наверх идет крутая лестница. Слева - неприметная дверь в "удобства", справа - в очень маленькую комнату. Стол, стулья, кресло Софьи Константиновны стоит рядом с березой по правую руку, правей - вход с улицы. Вдоль стены - ведра с водой.
Действие первое.
Софья Константиновна моет полы, опираясь на палку, еле передвигаясь по комнате и подталкивая перед собой таз с водой. Напевает.
С.К. - Вы просите песен, их нет у меня.
На сердце такая немая тоска...
Как скучно, как грустно живется.
Как медленно сердце остывшее бьется.
Старых я песен совсем не пою, новые я презираю... /пауза/ А дальше - не знаю... Узнаю...
Домывает до "удобств", выплескивает воду, держась за стену идет на кухню, моет руки, добирается до кресла. Около березы останавливается, обнимает ее.
С.К. - Скрипишь? Нам давно пора спать... Папа любил маму больше жизни...
С.К. тяжело усаживается в кресло. - А мама его не любила...
Стук в дверь.
С.К. - Минутку! Сейчас! Кого Бог дает? /цепляется за ствол, встает/ Кто там!
Из-за двери голос. - Софья Константиновна, это Пиаф, Хиппи и мальчик...
С.К. открывает двери. - Да, да, вот вы и вернулись... На этот раз первые... Какие молодцы - всех опередили!
Входят Хиппи и Пиафчик.
С.К. - Как я рад! Как я рад! А где мальчик? Вы дали ему имя? /протягивает руку для поцелуя/
Пиафчик, обнимая Хиппи. - Мальчик спит в коляске. А имени еще не нашлось.
С.К. - Ах вот как! Обещали за лето дать. Как это человек - без имени! У меня был брат, его звали Сережа, он так меня любил...
Хиппи. - Лето еще не кончилось!..
С.К. - Валерочка, что же вы не закроете дверь.
Хиппи, очнувшись. - Простите!.. /закрывает/
С.К., легко. - Могу! /поворачивается, бредет к креслу, Хиппи пытается помочь, но С.К. его отстраняет/ Сама! Вы просите песен, их нет у меня.../садится в кресло/
С.К. - Ну что вы, Юрочка, рассказывайте про свой лес... Вы нашли свой самовар? Откопали хозяйство? Сундучок не проржавел? Устала! Давайте сначала чаю...
Пиаф, кружа по кмонате, подталкивает Хиппи. - Шурка, рассказывай, я пойду чайничекс... Падам-с, падам-с...
Хиппи /Пиафчику/. - Я пойду, пожалуй, чайник поставлю...
Пиафчик. - Сиди, отдыхай... /Софье Константиновне/ У него сегодня сало в ушках, соловушка тук-тук-тук-пи-пи-пи... не обращайте внимания... Я иду ставить чай...
Пиафчик идет на кухню, беспрерывно напевает песенки. Хиппи встает, возится с сумками. - С.К.!.. Ох, простите, Софья Константиновна... Мы между собой иногда так вас зовем, для краткости...
С.К. - Можно! И даже запросто!
Хиппи. - У вас - как в общаге... Все просто...
С.К. - Новое слово!
Хиппи. - Простите, как в общежитии...
С.К. кивает. - Поняла!
Хиппи. - Все как раньше, все привозят свое - мы с Пиафчиком - рыбнички и брусничку... Витик обязательно явится с мощным абрикосовым пирогом - это точно, а Борик - все к чаю: шанежки, что там еще, небольшое...
С.К. - Прикуску!
Хиппи. - Новое слово!..
С.К. - Старое, очень старое. Прикуска... Ее выставляли для гостей. Папа всегда говорил - "это для гостей". И мама. Если мама - то никто ничего не трогал, а если папка - то Сережа обязательно стянет. Однажды перед Тасиной свадьбой вынесли конфеты, папа сказал - "для гостей", а Сережка меня подучил - все полизать снизу, и не откусывать... Таська меня лупила! Шваброй! Были синяки.../показывает/ Папа очень любил Тасю... Оч.хор., оч.хор.../вздыхает/
Хиппи. - Оч.хор., оч.хор... Оч. да не оч. Мне еще сочинения проверять.
С.К. - Какие сочинения?
Хиппи. - Ну... Эти... А... "В ожидании лета"...
С.К. - Накануне-то первого сентября? Ого!
Хиппи. - А что?
С.К. - Не поздновато?.. Ох, что делать с этим мальчишкой... Выдрать как следует!.. /увидев бруснику, танцует сидя/ Ох, брусничка! Чудо-юдо...
Хиппи. - А по-моему нисколько не поздно. Я однажды написал правду, что первого июня удеру в Америку за пластинками. Пиафчик советовала в Париж, луку насобирала, хлеба, картошечки... Меня первого же взяли, и отправили в лагерь - училка сразу проверять села, сначала не поняла, поставила "хор.", я видел! А потом - папе с мамой... За мной пришли!
С.К. - Училка... /пауза/ Сережа тоже бегал в Америку, за золотом. Мне было семь лет, я еще не понимала что такое золото. Я тоже ему положила - хлеб, лук... И за ним тоже пришли./смеется/ У нас в гимназии была очень красивая форма, синяя... Однажды к Тасе пришла подружка, Сережа фыркнул так, знаете - "фу, епархиалка!" Я его спросила - почему ты так, а он говорит - она же в зеленом, из епархиального! Епархиалка... /пауза/ Неужто там учились и барышни... /пауза/ Я носила его записки Соловьевой, и ответы - они должны были ходить по разным сторонам улицы...
Хиппи. - Сейчас бы я написал... Возьму мальчика, с Пиафчиком, пойду в лес, откопаем самоварчикс, почистим земляночкус, и будем там жить/оборачивается к Пиаф/ Будут птицы, рыбы, мы будем брать их руками, смотреть вблизи, мальчик научится ползать... Все - остальное уже невидимое, не опишешь... Птицы, трава...
С.К. - Шурочка, вы ошибаетесь... Вы не знаете, как все это интересно...
Хиппи смеется. - Ну, ну, ну...
С.К. - Вот негодный мальчишка! Так и дернула бы за косу, если бы встала! Никогда не сидел взаперти?..
Хиппи, мечтает. - Вот увидите, Софья Константиновна! Придет Витик, вытащит абрикосовый пирог, достанет бутылочку, Катя испечет какой-нибудь курник, или этот, с сыром... На букву "ч"...
Пиафчик. - Хачапури?
Хиппи. - Точно!.. И все начнет разбиваться на атомы, на буковки, на мелкие движения... И время и чувства: через минутку что-то одно, через часочек следующее... Этого вообще не опишешь... По пятницам мы будем бросать женщин и устраиваться где-нибудь посидеть, в остальные дни - работать, по вечерам, тоже часочек - нежничать с подругами, и все. А произойти-то ничего не произойдет, будет только видимость, будто что-то происходит... Легкая это болезнь - видимость.
С.К. - Нет, все же что-то происходит. Я в детстве любила ходить в аптеку - смотреть на синюю и зеленую воду, а теперь есть такая вода? Боюсь, что...
Хиппи. - Правильно, нет.
Пиафчик подходит к Хиппи и обнимает его сзади.
Хиппи. - Достань, пожалуйста, сочинения.
Пиафчик. - Где?
Хиппи. - У нас под подушкой.
Пиафчик идет в маленькую комнату, возвращается с пачкой сочинений, делит ее поровну.
С.К. - А бруснику мы оставляли в лесу, в колоде... Как вы самовар... Зимой ее привозили на лошадях, открывали - там всегда был огонь... Огонь, огонь.../встрепенувшись/ А мне тоже дайте! Три!
Хиппи подает С.К. три тетрадки, она углубляется в чтение.
Хиппи быстро листает, повторяет. - Оч.хор., оч.хор., оч.хор.../что-то молниеносно черкает на полях/
С.К., возмущенно. - Что это такое! "Один только знак - и я..." Дальше все зачеркано... Удеру... Тишина... И все?! Это кто, что, девочка? /смотрит на обложку/ Соня... Ну и Соня...
Хиппи. - Сердечко нарисовано?
С.К. - Нет.
Хиппи. - Тогда "оч.хор." Никаких знаков, просто "оч. хор."
С.К. - Не понимаю! Вам видней...
Хиппи. - Сочинение было после выходных - дома кто-то выпил, поскандалил...
С.К. - В виде исключения, конечно, оч.хор.
Хиппи вздыхает. - Теперь это как правило - каждый день видишь, как они послеэтого спят на ходу, да еще пугаются, что кто-нибудь не дай Бог заметит...
С.К. - Не дай Бог, не дай Бог...
Хиппи. - Хорошо, что перестала сердечки мне рисовать, и стихами писать.
С.К. - А может не смогла? Какие тут стихи... /пауза/ Все равно надо было проверить сразу, сходить домой... Впрочем...
Хиппи. - Думаете я не хожу? Я хожу ко всем. Иду к Соне, меня уже тянет на слова, покруче... И папик ее уже чувствует, что я приближаюсь, бутылки звенят - прячет, стоит на пороге, трезвый конечно, встречает...
С.К. - Кто-кто?..
Хиппи. - Папик? А, прошу прощения, отец... Трезвый, чуткий... Выбегает! /Пиафчик подходит к Хиппи, обнимает его со спины, целует в затылок/ Приглашает, здоровается, рука влажная, сухая, влажная, сухая, холодная - вмиг... А у Сони уже рефлекс - стол, маленькая бутылочка, в меру... Огурчики, курочка... Тонким слоем - закуска, прикуска. По мне наверное видно, что в голове у меня - тук-тук, тук-тук... Я ведь ничего этого не ем - они прекрасно знают... В голове шум, треск, соловушка, тянет, звенит... Москва, думаю, Москва, когда же ты отворишь темницы свои... Когда отпустишь детей своих, чтоб они разошлись по лесам, по уголкам и приютам, долго ли будешь соблазнять их видимостью, долго еще будешь поить их своей водой ржавой, своим временем дымным, долго еще будешь заливать жажду и прятать источники влаги, воду синюю, и воду зеленую?.. Вот так приблизительно... /пауза/ Хорошо, сажусь на стул, и они, и так же молча, про себя - вопрошают: а ты кто, ни сладкого ни горького не ешь, не пьешь, не куришь, что ты тут тогда делаешь-то, милый? а? Долго еще будешь мучить нас сладостью какой-то, да и есть ли она за твоей спиной? Боимся, что того, привираешь... Нет за тобой ни рук, обращающих время в пыль, и сдвигающих горы... Ни шагов каких-то по пустыне, когда-то, вне времени, так не бывает, парень... Не шути, брось, мы люди добрые - знаем сами как нам жить... Поэтому ты парень - зло. Для нас твое добро - зло./пауза/
Хиппи вздыхает. - А я должен раз в месяц посетить каждого ребенка - вот что иногда пострашней жизни и смерти... Идешь, стол накрыт, вопросы готовы - как там сочинения, упражнения: только бы молчал, только бы не об этом... Ничего, в этом году посмотрим...
Громкий стук в дверь.
С.К. - В этом году... В этом году...
Хиппи собирается открыть дверь, но Пиафчик его опережает. - Я открою?
С.К. - Нет, конечно!
Пиафчик останавливается в нерешительности.
С.К. - Деточка, да что вы!.. Открывайте, конечно открывайте!.. Спросите - кого Бог дает.
Пиафчик, обрадованно. - Это, наверное, Витик с Катей, или Борик с Любой, и с пирогами... /подходит к двери, осторожно/ Кого Бог дает?
Тишина.
С.К. - Значит, разбойники.
Хиппи. - Какие разбойники?
С.К. - Я знаю какие! Настоящие... Стихами он думает, а разбойников не встречал!
Вновь стук в дверь.
Пиафчик, осторожно. - Кого Бог дает?
Голос. - Да это мы...
Пиафчик нерешительно открывает дверь, входят Люба, Катя, Витик с большим свертком, за ним хвостом - Борик с сумками.
Хиппи отмечает. - Витькина Катька, Борькина Любка, Витик, Борик... Все! Ну привет, разбойнички! Что это у вас там, пироги, а? Абрикосовые, а? Угадал? /показывает на сверток у Вити/
Витик. - Нет, ты угадай с трех раз!
Все по очереди подходят к С.К., мужчины целуют руку, женщины в щеку.
Хиппи. - Абрикосовый!
Витик, отрицательно. - Было.
Хиппи. - Персиковый!..
Витик смеется. - Нет...
Хиппи. - Яблочный, с орехами и глазурью...
Витик смеется, ходит по комнате, Борик везде за ним.
Хиппи разочарованно. - Значит, яблочный...
С.К. - Вы все вместе так и приехали?
Люба и Катя. - Нет, на пороге встретились./смеются/
Люба. - Борик сразу приклеился к Вите...
Катя. - Теперь все - полезут наверх. Конечно - там хорошо, там - анекдоты, песни, разговоры, карты по пятницам, что им тут, среди нас... /пауза/ Жарко, будто лето не кончается...
Пиафчик. - Я буду танцевать, люблю танцевать под мужские голоса...
Витик потихоньку разворачивает сверток, притомляя Хиппи, который наконец сдается. - Не смог! Сдаюсь... Да ты его поди испортил - что он такой подраный! Его, наверное, и есть-то нельзя...
Катя. - А это кто-то матом ругнулся, Витька-дурак и влез...
Борик испуганно вцепляется в Витика. - Ты что, Вить!
Витик. - Да ничего, все в порядке... Хиппи - там... /пауза/ Пушкин! Новый!
Витик достает портрет Пушкина, с надписью, Борик отпускает его, смеется первый. Хиппи вскакивает. - Не может быть!..
Витик. - Пушкин!
Хиппи. - Нет!
Витик. - Я все лето угробил - Пушкин!
Катя. - Точно, он все лето угробил... /вздыхает/
Хиппи. - Витечкин, я не верю...
С.К. - Господа, господа, в чем дело?
Хиппи. - Я умираю, вот в чем дело! /пауза/ Каждый день... В семь утра... Я иду в школу имени А.С.Пушкина... И каждый день в 7.15 на пороге поднимаю глаза... И передо мной доска "Школа имени Пушкина"... А над надписью - профиль злобного желчного человека, с такими опущенными уголками губ... /изображает/ Нет, думаю... Нет! И в семнадцать минут восьмого мне на плечо ложится рука нашего Витюсика, и только после этого я могу оторваться от ЭТОГО и туда войти, понимаете?
Витик, свернув бумагу, показывает всем вывеску. - Вот, школа номер один, имени Пушкина... А... Эс...
Хиппи очень внимательно все осматривает. - А... Эс... А то приходится все время через столовую, черным ходом, курильщиков распугивать...
С.К., тоже с сомнением. - Ну что ж, неканонично... Но мне кажется, неплохо, лишь бы...
Пиафчик. - Лишь бы повесили?..
Борик смотрит на всех, кто высказывается. - Ну вот, ну вот... /делает знак Любе - молчи/
Хиппи. - Вы ничего не понимаете! Это то, что нужно! В эту школу войти можно спокойно! И выйти...
Борик после этих слов кидается к Витику, трясет его за руку, потом осторожно подхватывает вывеску, как драгоценность. Витик облегченно вздыхает, Хиппи подходит к нему, обнимает.
Витик. - Ну теперь можно и пироги. Абрикосовые? Вишневые? С косточками, без косточек? /достает из сумки свертки/
Хиппи. - Я всегда просил: мама, выковыряй пластмассу из яблока... Без косточек... Канонические...
Женщины тем временем идут умыться с дороги. Открывается дверь, тихо входит Сереня.
С.К. - Сереженька, входи, дверь закрой.
Сереня кивает, молча проходит в угол, на него никто не обращает внимания. Неожиданно за ним влетает девушка, захлопывает резко дверь. Все обрачиваются на стук. Витик вздрагивает от неожиданности. Девушка пристраивается в углу рядом с Сереней, говорит ему. - Там опять эти, разбушевались... Так и ругают друг друга, не могу, страшно...
Витик настороженно слушает. Борик бережно задвигает вывеску в шкаф.
Витик, вновь весело. - Могу Софья Константиновна... Могу, все могу! /на минуту выходит, потом возвращается, закрывает дверь/
Тем временем женщины накрывают на стол, достают пироги.
Хиппи облизывается. - Абрикосовый, вишневый, яблочный без пластмассы... Еще какой-то секретный, защипанный, и еще какой-то! Шанежки... Как все это вредно... Как этого мало...
Витик. - Только чур, Шура, по чуть-чуть.
Борик подсказывает. - Нам еще наверх...
Хиппи. - Может сегодня не полезем, здесь посидим, а?
Катя. - Хиппи, как ты мечтаешь от них отвязаться, хоть бы вид сделал, что это не так... Может пойти вместо тебя?
Хиппи растерянно оглядывается.
Витик, сурово. - Хиппи, вывеска пока еще здесь, в шкафу. Завтра 1-ое сентября... Если объешься пирогов и чуть-чуть посадишь голос - будешь бегать со двора.
Борик умоляюще хватает Хиппи за рукав.
Хиппи. - Ну, ладно. Раз ты такой железный, и все-все-все должно быть по уставу...
Катя. - Каменный...
Хиппи. - Твердый, как бронза. Бронзовый человек, решил - сделал.
Борик. - Ничего вы не понимаете - мягкий, как золото...
Витик с довольной улыбкой слушает.
С.К. - Довольно! Мне, пожалуйста, подайте сюда! А я люблю, когда человек хорошо ест, он хороший человек... Ну-ка Боря, оставьте своего любимого Витю, помогите накрыть!
Борик идет к С.К., выдвигает для нее из буфета ящичек, на него ставит поднос и накрывает все к чаю. Витик следит за Хиппи.
С.К. - Ну-ка, пожалуйста, Валерочка, скажите, что там есть...
Хиппи подходит к столу. - Во, блин, порядок!..
Витик вскакивает. - Ты что! Опять?!
Борик идет к нему.
Хиппи. - А что я такого сказал?.. Блин, я только перечислял... Блины, пироги, ватрушки...
Витик. - Ах ты не понимаешь! Прикидываешься? Ну разве нельзя было без грубости!
Хиппи пожимает плечами.
С.К. - А что такое? Блин - новое слово?
Витик. - Софья Константиновна, нет! Просто это стало как... Ну вот как бы и новое, так можно ругнуться!
Хиппи. - Ну и что?
Витик. - А то, что ты признаешь, что так можно сказать, да? И признаешь все это насилие над языком, что теперь это уже в порядке вещей, так?!
Хиппи. - Витик, успокойся, я ничего не сказал, и ничего не имел ввиду...
Катя. - Усталость, усталость...
Витя. - Ведь это чудовищно... Каких-то всего сто лет назад, при Достоевском, в самом далеком углу самые отпетые каторжники разговаривать бы не стали, с тем кто выругался.. А тут по улице нельзя пройти - дети, взрослые, даже учитель русского языка, ли-те-ра-ту-ры...
С.К. - Оч.плох., оч.плох...
Катя. - Витя, Витя, остановись...
Хиппи поворачивается, идет к умывальнику.
Витя, очнувшись. - Я что-то делаю не так?
С.К. - Витенька, все правильно, только на Шурочке столько уже лежит - дети, родители, сочинения... Это простое недоразумение, нет? /вздыхает/
Витя, совсем опомнившись. - Ох, простите... /тоже идет к умывальнику/
Хиппи, умывшись, встретив Витика. - Извини...
Витик. - Ты извини...
Хиппи. - Дельвиг и Пушкин друг другу руки целовали при встрече...
Витик. - У меня немытые.
Хиппи, улыбаясь. - Дубина, у меня уже...
Борик идет за Витиком. - Витечкин, ты ему еще не сказал про?.. /крутит воображаемую ручку/
Витя. - Нет!
Борик улыбается.
Хиппи. - Опять секреты какие-то! Ну-ну...
Он идет просить прощения у всех дам, целует руки, что-то шепчет на ухо, жмет руку Серене, тянется к девушке, та испуганно отдергивает руку, прячет. Витик с Бориком за ним.
Хиппи, на весь дом. - Мир! /пауза/ Преломим хлебы и пожу... Поку...
С.К. - Валерочка, так не говорят...
Хиппи, подумав. - И ублажим друг друга... Софья Константиновна, вам какого? Пиафчик, выбирай, тебе какого...
С.К. - Сережа, идите сюда, кто там с вами...
Сережа отрицательно кивает головой, достает бутылочку, предлагает девушке, та отказывается - он пьет сам, не закусывая. За столом тихая суета. - Пиафчик, шанежку... Катя, вот этот... Пробуйте с ягодами... А это моя мама... Угадай с чем...
Все разбредаются с тарелками по комнате и рассаживаются. Сереня встает, подходит к шкафу, поднимает вывеску и рассматрвиает, скрипит дверь. Борик оборачивается, следит. Сереня несет вывеску в тот угол, где сидит девушка, они что-то обсуждают, затем он достает краски, кисть, что-то подправляет, молча показывает С.К., Борику, девушке, затем ставит на место.
Витик, обращаясь к Хиппи. - Тщательно пережевывай, не глотай...
Катя. - Ну Витя...
Хиппи сидит на полу, как вождь. - А ты не горбись! И не болтай!
Пиафчик откладывает свою тарелку, подходит к Хиппи, обнимает его со спины. Сереня, закончив с вывеской, достает из-за пазухи хлеб, отламывает, предлагает девушке, та отказывается, тогда он идет к С.К., кладет ей кусочек на тарелку.
С.К. кивает. - Благодарю.
Сереня вновь возвращается в угол, к девушке.
Витик. - Хиппи, извини, но однажды я видел, как ты проверяешь сочинения... Твоей рукой "Оч.хор." и дальше - "поговорить с поварихой"... О чем это?
Хиппи, невозмутимо. - И с ткачихой, и сватьей бабой Бабарихой... Пушкин! Забывают теперь имена классиков...
Витик, тоже невозмутимо. - Сочинение было о "Мертвых душах", так что не надо. О чем же поговорить с поварихой, Хиппи? О ватрушечках, колобках, пряничках, коврижечках?..
Хиппи мотает головой. - Угадай с трех раз...
Витик. - Ну о чем еще? О волшебной связи еды и слова... О блинах, как орудии убйства в повести Лескова "Железная воля"...
Хиппи. - Это рассказ. Нет.
Витик. - Что-то слишком долгий рассказ... Ладно, о славном супчике из рассказа "Старосветские помещики"...
Хиппи. - Это повесть.
Витик. - О еде как о добре, о чем же еще?
Хиппи спокойно. - Сдаешься?
Витик. - Сдаюсь.
Хиппи. - Не смог?
Витик. - Не смог.
Хиппи. - Чтоб не давала им макарон с котлетами перед сочинением.
Витик замер.
Хиппи с улыбкой. - Проглотил.
Витик. - Не смог, извини... /закашливается, Борик хлопает его по спине/ Спасибо... /встает/ Спасибо... Посмотрю, как там наверху... Катюша, вещи я потом подниму, хорошо?..
Катя. - Хорошо, Витя. Совсем забыла - коврижка бабулина! Вот глупость...
Хиппи вздыхает. - Ладно, я обойдусь.
С.К., громко. - Ничего подобного! А я съем кусочек! Ишь какой, будто он один тут! /и мягко/ Катенька, милая, малюсенький кусочек...
Витик, услышав про коврижку, останавливается на средине лестницы, потом дослушав, вновь идет наверх. Борик оставляет все и идет за ним. Как только Витик скрывается, распахивается входная дверь - ветер, листья, чья-то пьяная песня. Девушка в углу пугается. Хиппи вздыхает, вскакивает, закрывает плотно дверь.
Хиппи. - Поплетусь наверх, что-то разучивать... Витику видней, приехал с юга бронзовый, как памятник.. А вывеска хорошая, хорошая вывеска!..
Пиафчик. - А я?
Хиппи. - Ну, Пиафчик... Тебя же сначала не было, потом ты сразу носила мальчика, а теперь мальчик на улице, и бегать туда-сюда - это не дело...
Пиафчик, со слезами. - Он все время спит...
Хиппи. - Ну все же он ест?
Катя. - Как вы его назвали?..
Хиппи и Пиафчик. - Мы еще не успели... /наперебой/ То ягоды, то грибы, то дождь, то дров нет, она не хочет придумывать, он тоже не хочет, у меня и воображения-то нет, у меня тем более...
Сверху раздается стук.
Катя вздыхает. - Ну почему он считает, что у меня нет голоса...
Хиппи. - Есть, Катя, есть. Но он муж?
Катя. - Тем более... Ну почему...
Хиппи. - Ну все, я полез. /Пиафчику/ Покорми мальчика. /наверх/ Иду, иду, что вы там приготовили...
Сверху. - С трех раз?!
Хиппи. - Чую, что-то не по-нашему. По-английски... По-французски... Эдит Пиаф, Рей Чарлз...
Сверху. - Ну-ну-ну... Смеешься?
Хиппи. - Шаляпин.
Сверху. - О! Теплей...
Пиафчик пытается начать петь свою песню, чуть не плачет, женщины ее утешают.
Катя. - Может пойдем, посмотрим, как мальчик?
Пиафчик. - Он спит. Мы услышим, когда он проснется. Это на весь лес...