Емельянова Надежда Михайловна
Народы Памира и Гиндукуша

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 16, последний от 16/10/2021.
  • © Copyright Емельянова Надежда Михайловна (coordinator2006@yandex.ru)
  • Размещен: 28/02/2006, изменен: 28/02/2006. 100k. Статистика.
  • Глава: Религия
  • Скачать FB2
    • Оценка: 6.01*20  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Раздел в книге "Очерки истории распространения исламской цивилизации". Коллективная монография. Редакционная коллегия Ю.М.Кобищанов , М.С.Мейер , А.А.Ткаченко , Н.М.Емельянова. М., 2002. Т. 1: "От рождения исламской цивилизации до монгольского завоевания". Т. 2. "Эпоха великих мусульманских империй и Каирского аббасидского халифата".

    • Народы Памира и Гиндукуша. Часть I

    Посредине Азиатского материка располагается обширная область величайших и суровейших горных систем - Памира, Куньлуня, Тянь-Шаня, Гиндукуша. С древности в горных долинах здесь обитают немногочисленные, но очень оригинальные по культуре народы, говорящие на языках разных лингвистических семей и групп. Большинство народов Памира ираноязычны, в языках населения Южного Памира преобладают элементы индийской группы языков, народы Гиндукуша говорят на дардских, индийских, тибетских и других языках. Южные склоны Гиндукуша населяет небольшой народ - буришки, язык которых не имеет родства ни с одним из известных современных языков мира.
    С древнейших времен через Памир и припамирские области осуществлялись связи между народами Дальнего и Среднего Востока: уже во II в. до н.э. здесь проходили маршруты китайских и индийских путешественников. На рубеже IV-V вв. буддийские монахи совершали паломничества из Китая в Индию и из Индии в Китай целыми группами (до 30 человек одновременно) (1). В китайских хрониках и путевых заметках описывались Памир и государственное устройство населяющих его народов. Например, относительно Шугнана (Шини, Шицини или Сэни) говорилось, что весь этот край делится на пять владений. Из-за сложных природных условий хлеба здесь не сеют, местное население воинственно и занимается грабежами проезжающих купцов. Жители некоторых долин не подчиняются верховному правителю, спасаясь от преследований в пещерах (2).
    Буддийские паломничества через Памир и Гиндукуш продолжали оставаться весьма интенсивными вплоть до середины VIII в., что сыграло немаловажную роль в принятии жителями некоторых районов Памира и Припамирья буддизма. В XIX-XX вв. исследователи Памира видели остатки буддийских храмов в Бадахшане, Вахане и Южном Припамирье (3). Некоторые ученые даже именовали путь паломников через долину Вахана "буддийской дорогой" (4).
    В начале VI в. на территории Средней Азии и Афганистана складывается крупное государство эфталитов со столицей в Бадахшане. Однако оно было уничтожено между 563 и 567 гг. Хосровом I Ануширваном. Можно предположить, что персидские завоевательные походы еще более упрочили бытовавший на Памире культ Солнца, близкий по своей сути зороастрийским воззрениям, маздеизму (5). Некоторые ученые связывают само название Памир (Па-и-мирх, согласно официальной афганской переписке) с именем бога солнца у древних иранцев и переводят его как "Подножие Митры", или страна, за которой восходит солнце (6).
    На смену персидским завоевателям пришли тюрки и некоторое время Памир как группа пограничных вассальных владений частично входил в империи западно-тюркских каганов, а с 638 г. - китайских (танских) императоров. Но в целом памирские шахства сохраняли свою независимость, зачастую ограничиваясь лишь выплатой денежных податей (7). Во второй половине VII в. к Памиру и Гиндукушу подошли армии арабов. Однако их попытки проникнуть в горные районы натолкнулись на упорное сопротивление местного населения (8). Борьба за Памир и особенно долину Вахана усилилась в VIII в. В нее включились Арабский Халифат, Империя Тан и Тибет. Противостояние закончилось победой арабов, которые в начале IX в. полностью подчинили себе Западный Памир и Вахан, Восточный Гиндукуш стал рубежом между пограничными владениями Халифата и Тибета (9).

    Нагорья Памира и Гиндукуша ограничены снежными хребтами, глубокими горными ущельями и бурными реками, что во все времена делало их неприступными, окружало множеством легенд. По преданию, в разные времена завоеватели Индии отправляли тысячи индусов на рудники Гиндукуша для добычи серебра и драгоценных камней. В суровых горных условиях и от тяжелого труда многие из них погибали. Одна из индийских легенд гласит, что именно поэтому Гиндукуш и получил свое название, что в переводе значит "Гибель индуса" (10). Горные системы Памира и Гиндукуша естественной стеной отгораживали Ближний Восток от богатств и чудес Тибета, Гималаев, Китая, поэтому Бам-и-дунья ("Крыша мира" - так еще называли Памир) (11) привлекала особое внимание арабских купцов и ученых-географов.
    Накопление большого числа географических сведений арабами о Памире относится к X в. Первые упоминания об этой горной стране принадлежат Я'куби (12). В "Книге стран" Якуби рассказывается об укладе жизни, традициях и обычаях Памира и Припамирья. "Город Таликан расположен между двух больших гор... Проживающие здесь люди занимаются ткачеством и прядут шерсть. В четырех переходах от Таликана находится Фарьяб - древний город, который иногда называют городом иудеев (Ягудан). В пяти переходах от Фарьяба находится Джаузджан - перекресток дорог (дословно - узел городов). Джаузджан еще называют местом правителей..., раньше здесь проживал царь Джаузджана. В давние времена существовало десять царств на земле Индии, и Джаузджан был равным среди равных" (13).
    В описаниях арабских и иранских авторов о Памире и Гиндукуше говорится как о сокровищнице драгоценных камней и металлов, но крае, жители которого очень бедны. "Местами бедняков, хотя и со многими богатствами" называются города в горах Гиндукуша и Зарафшанские горы в сочинении анонимного автора-перса конца X в. "Худуд ал-Алем" ("Границы мира") (14). Для арабов Памир и Гиндукуш были воротами и торговыми путями в ту или иную страну. О связях Бадахшана с Тибетом сообщал арабский географ Истахри в "Книге путей и стран": "И вывозят из Бадахшана гранаты и лазурит. В горах рудники его, где он добывается. И поступает в него (Бадахшан) мускус через Вахан и Тибет" (15). "Воротами в Тибет" называет автор "Худуд ал-алем" селение на границе Вахана, на территории которой в X в. был расположен охранный и таможенный пост мусульман (16). В предгорьях Гиндукуша располагался богатый торговый город Газак, полностью перешедший в конце X в. под власть мусульман и ставший границей между владениями мусульман и "неверных-кафиров" (17).
    Марко Поло, первый европейский путешественник, посетивший эти края в XIII в., так писал о Памире и предгорьях Гиндукуша: "Славная страна. К югу высокие горы, и во всех есть соль; отовсюду за тридцать миль вокруг приходят за этою самою лучшею в свете солью. Соль твердая, ломают ее большими железными заступами, и так ее много, что хватит на весь свет до окончания мира. Народ молится Мухаммеду, злые разбойники засиживаются по кабакам и пьют охотно" (18). Исходя из наблюдений Марко Поло можно сделать вывод, что даже спустя пять веков после появления на Памире и в Припамирье первых мусульманских проповедников местное население не соблюдало строго все предписания ислама (в частности, запрещение употребления вина) (19).

    Попытки исламизации горных народов Центральной Азии были предприняты арабами в период завоевательных походов в VII-VIII вв. Но проникновение ислама шло неравномерно: противниками ислама как правило были богатые владельцы, бедных привлекало то, что за каждое посещение мечети арабы платили два дирхема. Раньше других приняли проповедь Мухаммада и стали приверженцами суннизма народы Западного Припамирья, не находившиеся в жесткой географической изоляции и в большей степени подверженные арабским нашествиям (20). На Памире и Гиндукуше ислам был принят гораздо позже, чем в Западном Припамирье: на Памире - в XI-XII вв., (21) народы некоторых районов Гиндукуша (Кафиристан, современный Нуристан) стали мусульманами только в XIX - начале XX в. Народный ислам здесь вобрал в себя многое из доисламских религий - политеизма, буддизма, зороастризма (22).
    Памирцы и по сей день наряду с исламом сохраняют свои обычаи, восходящие ко временам политеизма и зороастризма. Своих предков они называют "оташ-и параст", то есть почитатели огня, огнепоклонники, в ряде мест и сегодня можно встретить остатки храмов огня. Это, как правило, сооружения открытого типа, не имеющие перекрытий сверху, по форме круглые, с квадратным углублением в центре. Такая архитектура воплощала в себе образ "квадратной Вары" - обители бессмертия, ориентированной по четырем сторонам света, которая в древних ведических сказаниях соотносилась с квадратной формой неба (23).
    Храмы огня строились на возвышенности (горе), откуда просматривалась вся окрестность, поскольку возвышенное и близкое к небу место считалось чистым и идеальным для поклонения Богу. Храмы огня были действующими вплоть до XVI в. - момента прибытия в Шугнан четырех особо ревностных шиитских миссионеров - Саида Мухаммада Исфахани, Абдуррахмана, Шаха Бурхани Вали и Шаха Маланга (24). В 1996 г. ученые Памира рассказывали автору о существовании в районе населенного пункта Сучан Хорогского района остатков храма Огня. Исследованием Сучанского комплекса на Памире занимался Абу-Саид Шохомуров. В российской и зарубежной научной литературе автору не удалось найти упоминание данного памятника. Время его создания точно не установлено, но устное предание гласит, что храм Солнца функционировал как зороастрийский до XVI в., а затем начал использоваться мусульманами для своих религиозных обрядов (25).
    По представлениям памирцев во главе двух (видимого и невидимого) миров стоит Худо-Парвардигор (Бог-Создатель). Худо в разных воплощениях (что очень напоминает буддийские аватары) может появляться на земле и контролировать поступки людей. Сразу после рождения люди получают от Худо добрых духов-фириштя, охраняющих их от злых духов-дэвов. Здесь уже присутствуют элементы зороастрийского дуализма. Близкими к фириштя считались пари (пери) - покровители семейного очага, невидимые хранители стад и пастухов. Горец представлял пари в образе женщин необыкновенной красоты: "их длинные белокурые волосы напоминают златокованную парчу, а очи сверкают как звезды - драгоценные камни в ризе вечного Худо". Пари доброжелательны к людям, и если человек ведет добродетельную жизнь, то они тайно покровительствуют ему и приносят счастье и удачу во всем (26).
    С зороастризмом и древними языческими верованиями связана традиция построения памирского дома-чида, в нем наиболее ярко выражены философские воззрения памирцев. В подражание Всевышнему, творцу Вселенной, человек создал свой малый дом, в котором поместил все божественные начала, подчеркнув тем самым неразрывную связь Бога и Человека, гармоничное соотношение Природы как общего дома человечества и чида - дома каждого конкретного человека. Согласно представлениям древних памирцев, природа состоит из трех царств - минерального, растительного и животного, и все в них состоит из четырех элементов - земли, воды, воздуха и огня, каждому из которых покровительствует соответствующая богиня-хранительница. Исходя из этих принципов и строится памирский дом-чид, который включает в себя три Санча - фундаментальных деревяных бруса, символизирующие три царства Природы - минеральное, растительное и животное и пять Ситанов - столбов, символизирующих после принятия ислама пять священных для исмаилитов мусульманских святых: Мухаммада, Али, Фатиму, Хасана и Хусейна.
    Первый столб (Ша-Ситан), расположенный в самом центре дома, является его главной опорой во всех смыслах - на него приходится центр тяжести и основная нагрузка всей сложной архитектурной конструкции чида, но прежде всего это главный столб веры - символ вечности мира и нерушимости самого дома. Ша-Ситан является символом мужской власти, и с ним связан религиозный обряд укладывания в колыбель новорожденного мальчика - будущего хранителя дома и его опоры.
    Второй столб (Вогзнех-Ситан) в зороастрийский период олицетворял Мехра (Митру). В исмаилизме это асас, основа религии - Али, который является вторым после пророка Мухаммада значимым лицом. С этим столбом, как в давние времена так и в настоящее время связан обряд свадьбы и ритуал "пицпатчид" - открытие лица невесты.
    Третий столб (Кицор-Ситан), в прошлом олицетворяющий собой богиню Анахиту - хранительницу жизни на земле и очага в доме, в исмаилизме символизирует Фатиму - дочь пророка и жену Али. Возле этого столба совершается обряд одевания невесты в день свадьбы. Между вторым и третьим столбом расположен очаг - Кицор (Ардон, Оташдон - "дом огня", "вместилище огня").
    Четвертый столб (Пойга-Ситан) ранее символизировал Спенту - богиню-хранительницу Земли. При исмаилизме он стал олицетворять старшего сына Али - Хасана, не оставившего потомства и не избранного при жизни имамом. Вероятно, по этой причине с ним не связаны никакие обряды.
    Пятый столб (Барнех-Ситан): самое главное творение верховного зороастрийского божества Ахура-Мазды - его сын Озар, считается основным продолжателем зороастрийской религии. Все основные религиозные обряды проходили и проходят именно у этого столба. Теперь он носит имя имама Хусейна, считающегося родоначальником всех исмаилитских имамов. У Барнех-Ситана совершается чтение всех молитв и религиозных текстов, ежедневный двухразовый намаз также совершается здесь. Своими корнями двухразовый намаз уходит в зороастризм, когда огнепоклонники читали молитву Солнцу перед утренней зарей и после солнечного заката (27).
    Интересно устройство крыши в исмаилитском доме. В центре ее, в четырех квадратах, накладывающихся друг на друга в виде свастики (чарханэ) (28) расположено куполообразное отверстие, застекленное наподобие форточки. На день оно открывается специально приспособленной для этого деревянной палкой. Памирцы объясняют это тем, что здесь в одной комнате приходится жить всем членам большой семьи, готовить пищу и т.п., и такой купол в потолке создает естественную вентиляцию, которая всегда сохраняет чистоту воздуха в доме (29). По солнцу, лучи которого попадают в дом через чархану, определяют время обеда. Стол в комнате стоит так, что солнечные блики начинают играть на нем в точно установленное время, как бы приглашая людей отдохнуть от земных трудов. Солнце, лучи которого падают на накрытый стол, словно благословляет труд человеческих рук и дар природы - пищу.

    Укрепление позиций ислама на Памире связано с именем Насира-и Хусроу (1004-1088). В период правления Махмуда Газневи (998-1030), произошло окончательное покорение всей территории Памира и Гиндукуша мусульманами. Выступая в защиту мусульманского правоверия, Махмуд вел жестокую борьбу против еретиков от ислама, в первую очередь исмаилитов. Отклонившихся с истинного пути выслеживали многочисленные шпионы, по их доносам людей арестовывали, побивали камнями, вешали, имущество казненных подлежало конфискации (30). Но, несмотря на репрессии со стороны властей учение исмаилитов получило широкий отклик среди как простого народа, так и аристократов. Можно предположить, что полный загадок и тайн исмаилизм был близок традиционной ментальности горных народов.
    Насир-и Хусроу (полное имя Абу-Муин-Насир-ибн-Хусроу-ибн-Харис) родился в 1003 г. в местечке Кубадиян на территории современного Таджикистана. Род Хусроу имел земельные владения, дохода от которых было достаточно, чтобы дать ему прекрасное образование. В 40-х годах XI в. он служил чиновником по сбору податей в Мерве. Отправившись в хадж в 1045 г., Насир-и Хусроу побывал в Египте, где встретился со сторонниками фатимидских халифов - руководителями исмаилитской общины. Эта поездка сделала его ревностным исмаилитом (31).
    Впоследствии к имени Насир-и Хусроу добавилось определение Алави (то есть приверженец Али, шиит). Он стал проповедовать исмаилизм в Иране, за что подвергся преследованиям и был вынужден скрываться. После долгих скитаний Насир-и Хусроу бежал в долину Иомган на Памире (территория афганского Шугнана). Именно здесь он написал большинство своих исмаилитских произведений, таких как "Провиант путников", "Лик веры", "Гармония двух мудростей", поэмы "Рушан-и намэ" ("Книга света"), "Саадат-и намэ" ("Книга счастья") (32). Среди жителей Иомгана Насир-и Хусроу пользовался большим уважением и к концу своей жизни занял положение правителя, а фактически - пира этой местности (33).
    В духовной и социально-культовой жизни народов Памира опытным старейшинам (пирам) всегда отводилось важное место. Домусульманская традиция была сохранена и после принятия ислама. Пир наставлял подопечных в духовной, семейной и гражданской жизни. Пира считали представителем Бога на земле и почитание его являлось одной из важнейших религиозных обязанностей каждого члена исмаилитской общины (34). Не посоветовавшись с пиром, горец не решился бы ни на какое дело. Должность пира как правило была наследственной и переходила к наиболее достойному из его сыновей.
    За пирами в иерархии мусульман Памира следовал халифа, назначаемый на эту должность пиром и служащий посредником между ним и его подопечными. Халифа играли ведущую роль в разъяснении своей пастве тех или иных обрядовых обязанностей. А.Семенов в одном из своих трудов приводит рассказ одного исмаилита из Афганского Горана о том, что каждый халифа, умирая, собирает всех своих приверженцев и кается в грехах и проступках, совершенным им когда-либо в жизни, а затем просит присутствующих сразу же после его смерти принять все меры к освобождению его души от долгих странствований из одного тела в другое. Для этого халифа велит им идти в ближайшие лесные заросли, где есть кабаны, найти там свинью с поросятами и убить ее и поступать так до тринадцати раз, чтобы душа, очищенная переходами, скорее могла войти в тело человека (35).
    Трудно сказать, с чем связан такой обряд - возможно здесь есть сочетание и мусульманских элементов (свинья - запретное, нечистое животное), и исмаилитских положений (вера в метапсихоз), а также может присутствовать и третий момент - памирцы верят в существование двух видов халифов - "белых" и "черных", то есть умеющих творить как добро, так и зло. К "черным" халифам так же как и к белым ходит часть народа, и эти халифы пишут им "черные" талисманы-тамуры, наводящие на людей порчу. Наряду с пиром и халифой почетное место занимают муллы - к их числу причисляют всякого грамотного горца, умеющего читать и писать.

    У памирских народов сохранились предания об огнепоклонниках-сиявушах, которые были изгнаны из памирского Вахана пророком Али. Они уходили от мусульман по перевалу Истраг через Гиндукуш, и сиявушский богатырь Каахка был побежден в единоборстве с Али (36). Интересен в связи с этим тот факт, что большую часть населения Кафиристана (Нуристана) составляет народность, именуемая себя сияхпушами. Свое название жители Кафиристана получили от арабского слова "кяфир" - неверный, то есть не принявший ислам (соответственно, после принятия ислама они стали нуристанцами - жителями страны, на которую распространился свет истинной веры)(37).
    Легенды о сиявушских богатырях подтверждает факт ухода иранских народностей северного Афганистана (предположительно, в XI в.) в труднодоступные долины Гиндукуша. Здесь они встретились с коренным дардским населением, которое покорили и обратили в рабство, частично ассимилируясь. Изучение языков Кафиристана позволили исследователям выделить три группы народностей: сияхпуши, уэй и презун, большую из которых составляют сияхпуши. Эти народности также делились на племена и общины; личное положение отдельного человека зависит от могущества его семейства и положения, которое человек в нем занимает.
    Традиционный уклад жизни кафиристанцев мало изменялся на протяжении веков и очень схож с традиционным укладом горцев в разных уголках мира. Огромным уважением здесь пользовались старейшины, выборный совет которых (совет ястов) рассматривал наиболее важные дела племени. Для разбора внутренних дел второстепенной важности существует выборный совет под руководством ур-яста. В обязанности совета входили: регулирование воды для орошения полей; наложение штрафов; надзор за своевременным сбором урожая; зажжение огней в зале, где в священный день (среду) проводились ритуальные танцы.
    Религиозные воззрения жителей Кафиристана вобрали в себя многое из древних ведических и зороастрийских верований. Творцом вселенной считался бог Имра (аналог Индры), за которым следовали другие боги. Самый старший из них бог Мони (Мани), а наиболее популярный бог войны Гиш. Почиталась и жена Гиша, богиня Истри. В честь Гиша в селах воздвигались небольшие храмы, которые украшались военной добычей. Для изображения божества служил плоский камень или деревянная скульптура, которых жрец обрызгивал жертвенной кровью и посыпал мукой.
    Кафиристанцы также верили в существование волшебниц и демонов, в их теологию входило понятие ада, который находится под землей и охраняется божеством Арамалликом. Тот, кто в жизни совершал злодеяния, проходит в аду очищение огнем. Дух умершего человека становился тенью и мог являться родственникам и близким во сне. В Кафиристане было развито поклонение предкам. В память об умерших родственниках рядом с домом воздвигались деревянные идолы или высокие плоские камни. Жертвоприношения совершались жрецами-утагами как для богов, так и для умерших предков. Кроме утагов существовали дебилалы - певцы, совершающие ритуальные песнопения для прославления богов и пшуры - люди, входящие в экстаз и общающиеся с миром духов.
    С миром духов соотносились все важные события в жизни человека, в первую очередь рождение и смерть. При рождении ребенка ему давалось имя кого-либо из предков: пожилая женщина, присутствующая при рождении младенца подавала его матери, быстро называла имена предков и останавливалась, когда ребенок начинал сосать грудь. То имя, на котором она остановилось, давалось ребенку на всю жизнь. Подросшие дети содержались в специальных учреждениях и находились под присмотром, в то время, когда родители работали.
    Умерших (подобно зороастрийцам) жители Кафиристана не хоронили в земле и не сжигали, а оставляли в деревянных ящиках на возвышенных местах. В гроб складывали серебряные изделия, украшения, яркую ткань и деревянную посуду с хлебом, пропитанным маслом. Крышки гроба закрывались плоскими камнями, иногда над ними ставили флаги или полотна яркой материи. Со временем дерево разрушалось, и человеческие останки продолжали лежать под открытым небом. В течение года после смерти жрецы не посещали дом умершего. Через год возле дома устанавливалось деревянное изображение покойного, что сопровождалось ритуальными танцами и жертвоприношениями (38).

    НАРОДЫ ПАМИРА И ГИНДУКУША. Часть II

    Расположенные на востоке Иранского плоскогорья, долины Памира и Гиндукуша служили воротами, через которые проходили народы из Индии в Китай и в Месопотамию, и обратно. Еще доступнее были пути из Средней Азии в Индию через припамирские земли. Арабы, монголы, турки оценили стратегическое значение мощного барьера в виде Памира и Гиндукуша, отделяющего Индию от Центральной Азии, где они основывали мощные города и религиозные центры. На смену одним завоевателям приходили другие, и прежние властители исчезали под напором новых нашествий.
    В первой четверти XIII в. Памир и Гиндукуш подверглись нашествию монголов. В 1218 г. в Бадахшан бежал от монголов найманский хан Кучлук (39). В свое время Кучлук-хан вступил в конфликт с Чингисханом и получил убежище в царстве Кара-Кидан, городе Кашгар. Здесь, воспользовавшись внутренними распрями, он захватил власть и приняв буддизм начал жестокое преследование мусульман и христиан, требуя от них отречься от своей веры (40). Того, кто отказался от его требований, наказывали военным постоем. За сопротивление Кучлуку хотанский имам Ала ад-Дин был пригвожден к дверям своей мечети (41).
    Вдогонку за Кучлук-ханом Чингисхан отправил Джэбэ-найона с отрядом из двадцати тысяч всадников (42). Когда Джэбэ приблизился к Кашгару, Кучлук бежал в Бадахшан. Вступив в страну, Джэбэ-найон объявил, что каждый желающий может сохранять веру своих отцов и прадедов. Жители Кашгара начали избиение солдат Кучлука, расквартированных в их домах, а монголы настигли хана в горах Бадахшана и убили его ("отрубили голову") (43). На покоренных территориях Джэбэ-найон провозгласил полную религиозную свободу. Это сыграло первостепенную роль в принятии местным населением монголов как освободителей. Жители Бадахшана заплатили монголам большую дань золотом и драгоценными камнями (44). Хроники сообщают, что возвращаясь после победы над Кучлуком, Джэбэ набрал на завоеванных им территориях тысячу лошадей с белой мордой, которых преподнес в дар Чингисхану (45).
    В 1221 г. после разгрома Термеза Чингисхан "послал войско захватить Бадахшан и его округа частью ласкою, частью силою" (46). Жители Балха обратились к монголам с просьбой о пощаде, и монголы не стали разорять город, все закончилось назначением здесь монгольского наместника. То же самое произошло и в Меймене, Эндехое, Фарьябе, жителей которых зачисляли в монгольское войско. Когда же они дошли до Таликана (области, включающей в себя несколько городов), то столкнулись с ожесточенным сопротивлением населения хорошо оснащенной крепости Мансуркух. Осада крепости продолжалась в течение шести месяцев, и монгольские воины были вынуждены уведомить Чингисхана о своем поражении. Согласно рассказу летописца, Чингисхан лично прибыл к Мансуркуху с войском, в котором было много пленных мусульман, направляемых на штурм крепости в первых рядах. "Монгольская армия целиком состояла из кавалерии. Каждый боец имел доспехи и кожаный шлем, был вооружен луком, топором, саблей, копьем, и его сопровождало несколько лошадей, не требовавших другого корма, кроме подножного. За войском гнали многочисленные стада; при усиленных переходах каждый брал с собой небольшое количество мяса и молока" (47).
    Еще четыре месяца продолжалась осада, и, наконец, с наступлением лета 1221 г., крепость была взята хитростью. Собрав большое количество деревьев, монголы стали класть их напротив крепости, чередуя слой деревьев со слоем земли и соорудили холм, с которого завершили разгром крепости. Монголы перебили пеших воинов, спастись в горных ущельях удалось только конным; крепость была разграблена, а женщины и дети взяты в плен (48). После взятия крепости Чингисхан расположился на стоянку в горах Таликана, вместе с ним здесь находились прибывшие из Хорезма его сыновья Чагатай и Угетай (49). В этот период Чингисхан рассылал из Таликана по городам Хоросана конные отряды монгольских воинов, а осенью сам выступил в поход против сына хорезмшаха Джелал ад-Дина по направлению к Газне. Пройдя перевалами через горы Гиндукуша, Чингисхан вышел к Бамиану. Во время осады Бамианской крепости ее защитники убили сына Чагатая Мутугена. После того, как сопротивление Бамиана было сломлено, Чингисхан приказал отомстить за смерть своего любимого внука: не брать добычи, и уничтожить все вокруг, не оставляя в живых ни одного человека. Его желанием было превратить окрестность в пустыню, и еще "сто лет спустя она была необитаема" (50).
    Затем Чингисхан со своим войском двинулся на завоевание Газны. Здесь находились уцелевшие части хорезмшаха (по данным арабского историка 60 тыс. чел.) под предводительством Деалал ад-Дина. Вооруженное противостояние под Газной длилось в течение трех дней. Мусульмане одержали победу, монгольские части были вынуждены уйти в Таликан. Следующее сражение произошло под Кабулом, и вновь завершилось победой мусульман. Однако затем в их стане произошел раздор из-за добычи. Джувейни пишет по этому поводу, что "даже победа оказалась гибельной для Джелал ад-Дина. Когда зашла речь о дележе богатств, захваченных у неприятеля, между хорезмийскими военачальниками Эмином и Аграком поднялся жестокий спор из-за прекрасной арабской лошади, и первый разгорячился до того, что ударил нагайкой по голове своего противника" (51). Оскорбленный Аграк с войском в состав которого входили туркмены и халлуджи (всего - до 30 тыс. чел.) ушел в Индию. К Аграку присоединился предводитель гурийских войск Азам Малик. Обессиленный, преследуемый монголами, Джелал ад-Дин направился к Инду. 9 декабря 1221 г. остатки войска Джелал ад-Дина были разбиты, а сам он с риском для жизни ушел в Индию. Семья Джелал ад-Дина попала в плен к монголам, и Чингисхан велел убить всех детей мужского пола, а жен взять в наложницы (52).
    Города, население которых уже было достаточно исламизированно - Мерв, Герат, Газна - подвергались большему разрушению. Ибн ал-Асир сообщает, что после нашествия монголов "во всех этих местностях не осталось живой души; они были опустошены до оснований своих, как будто их вчера не было" (53). По сообщению летописца, в Герате погибли двадцать шесть тысяч человек, были разрушены все частные дома, правительственные и общественные здания (54). Мусульмане взывали ко всевышнему: "Мы просим Аллаха, да ниспошлет он исламу и мусульманам того, кто мог бы защитить их, ибо они стали добычей величайших бедствий: вырезываемые люди, разграбленные именья, похищаемые дети, жены, обращаемые в неволю или умерщвляемые, опустошенная страна" (55).
    Исмаилиты Памира и Гиндукуша повели себя лояльно по отношению к завоевателям. Этому способствовало желание исмаилитов найти защиту от суннитов, разрушавших их селения (56). На Памире и Гиндукуше, в припамирских местностях монголы оставляли свои отряды (57). По сообщению Ибнх-Халдуна "земли Газны и Бамьяна..., [которые] составляли часть Мавераннахра с южной стороны и граничили с Седжестаном и странами Индии", Чингисхан завоевал для своего сына Джучи, от которого они перешли к его сыну Орде, а затем сыну Орды Кунджи. После смерти Кунджи его сыновья разделили доставшуюся им в наследство территорию на улусы, и между ними началась вражда. Монгольские ханы постоянно направляли по тысяче человек для пополнения постоянных гарнизонов на завоеванных землях. Впоследствии к ним присоединялись другие монгольские отряды, получавшие название по именам своих предводителей (58).
    Созданные монголами на Памире и Гиндукуше вассальные княжества пользовались широкой автономией. Однако, повсеместно была распространена единая система государственного управления и построения вооруженных сил, а верховным главой империи почитался великий хан, избираемый в Каракоруме - столице первых монгольских ханов. Монгольские императоры относились с большой веротерпимостью к покоренным народам. Христианский священник из Армении Кириак, очевидец завоевательных походов монголов, так описывал их: "Они облагали податью всех ремесленников, рыболовные пруды и озера, кузнецов и каменщиков, но они всегда щадили священнослужителей и не требовали от них никакой подати" (59). Представители духовенства всех религий освобождались от воинской повинности и уплаты налогов, поскольку главной отдачей для них считалось служение на духовной ниве (60).
    Арабский историк Джувейни (ум.1283), участвовавший в завоевательных походах монголов, приводит следующие предписания Великой Ясы (Кодекса поведения монголов): "Поскольку Чингис не принадлежал какой-либо религии и не следовал какой-либо вере, он избегал фанатизма и не предпочитал одну веру другой или не превозносил одних над другими. Напротив, он поддерживал престиж любимых и уважаемых мудрецов и отшельников любого племени, рассматривая это как акт любви к Богу" (61).
    На самом деле, у монголов была своя религия, Чингисхан и его окружение были очень религиозны. Верования и обряды монголов были похожи на верования других кочевых народов Азии. Они поклонялись солнцу и луне, горам, рекам, стихийным силам природы (62). Верховным божеством монголов был Бог неба Тенгри, широкое рапространение имел культ огня, священная роль отводилась предкам (63). Уголовное право монголов было очень жестоким в наказании преступлений против религии, морали или установленных обычаев: почти за все виды таких преступлений совершившие их предавались смертной казни. В то же время убийство человека каралось штрафом (64). Первым монгольским ханом, принявшим ислам, был внук Чингисхана, сын Джучи хан Берке (65). По одной из версий, Берке принял ислам от последователей суфизма (шейха Шамседдина аль-Бахерзи - последователя "главы аскетизма" Наджмуддина Кубра) во время одного из завоевательных походов в Бухару (66). Когда Берке достиг совершеннолетия, Джучи передал ему войско, в состав которого были включены все мусульмане, состоявшие на службе у монгольских императоров. После смерти Джучи на престол взошел его сын хан Батый, который выделил для Берке свиту и земельные наделы (икта). На военной службе у Берке состояли 30 тысяч мусульман, при этом в войске было обязательно соблюдение установлений шариата, в том числе действовал запрет на употребление вина (в отличие от Берке, большинство монгольских правителей отличались чрезмерным потреблением спиртных напитков (67)), регулярно совершался пятничный намаз (68).
    Потомки Чингисхана, часто становились орудием в борьбе "истинно правоверных" с "еретиками от ислама". Двоюродный брат Берке Хулагу (род. 1217 г.) был послан своим родным братом ханом Мункэ (1251-1259) во главе войска против исмаилитов Персии. Рашид ад-Дин говорит, что Менгу-каан (хан Мункэ) передал своему брату Хулагу-хану все войска, находящиеся в Кашмире, Балхе и Бадахшане для завоевательных походов на запад (69). Официальным поводом для военного похода монголов послужила жалоба жителей Казвина и горных районов Персии на вред, причиняемый им исмаилитами, а также их доминирующую роль в горных районах Персии. В результате Хулагу "стал представлять в заманчивом виде брату своему Менгукану захват владений халифа и выступил с этой целью" (70). На этой почве между Хулагу и Берке возникла вражда, поскольку у Берке были установлены дипломатические отношения с исмаилитами. Он высказал свое недовольство ханом Менгу могущественному брату Батыю, жалуясь, что способствовал утверждению Менгу на престоле, но он "отплачивает нам злом против наших друзей, нарушает наши договоры... и домогается владений халифа, моего союзника, между которым и мною происходит переписка и существуют узы дружбы" (71).
    Нельзя не отметить тот факт, что существовавшие культурные связи Памира и исмаилитских центров в Иране повлияли на дальнейшее развитие на Памире и прилегающих районах Гиндукуша астрономических знаний, математики, литературы, философии. На Памире получила дальнейшее развитие исмаилитская теория, сближающая ислам с наукой. Наиболее полно она отображена в последнем точно датированном произведении Насир-и Хусроу (1069-1070 гг.) "Джами' аль-хикматейн". Сочинение было написано в форме касыды для бадахшанского эмира и построена в виде диалогов между философом и исмаилитом. Излагая философские взгляды на мироздание, Насир-и Хусроу дополняет их, проводя параллели с "миром веры" (72).
    К XIII в. в исмаилизме уже были сформированы две доктрины - внешняя (экзотерическая), доступная для непосвященных, и внутренняя (эзотерическая), которую открывали только немногим посвященным высших ступеней. Эта внутренняя система рассматривалась как аллегорическое толкование внешней доктрины. Согласно исмаилитскому принципу "нет внешнего без внутреннего и нет внутреннего без внешнего", каждому пункту эзотерической доктрины соответствовал разъясняющий его тайный смысл пункт "внешней" экзотерической доктрины (73).
    В особо ценимом на Памире сочинении "Слово пира", по народному преданию, принадлежащем Нисир-и Хусроу, говорилось, что Бог создал людей постоянно волнуемыми страхом о мучениях в аду и надеждами на вечное блаженство. Однако, обе эти противоположные сущности (рай и ад) реально скрыты от людей и являются лишь выражением Мировой или Всеобщей Надежды и Мировой или Всеобщей Скорби. Первая связана с Высшим милосердием и покоем, а вторая предвещает карающий меч и убийство со стороны Высшего Существа. Страх перед последним удерживает людей от дурных поступков, т.к. тот, кого убивает такой меч, обречен на тление и в будущей жизни, потому что не добившейся вечной жизни на земле не достигнет ее и после смерти. Отсюда - всякий, кто воспринял идеи ислама лишь из-за страха перед наказанием, а не в надежде на вечную жизнь, не достигнет вечного спасения. Только тот становится достойным, кто исповедует веру по велению сердца, но так как большинство людей невежественны, то они склонны к нечестивым поступкам, и чтобы удержать их от этого, им нужен страх перед возмездием. Исходя из этого, большая часть мусульман не знает, что такое ислам, как и то, что вера эта была распространена мечом по завету Пророка, а страх перед этим мечом был заронен в сердца их отцов, и с этим страхом родились последующие поколения, не отдавая себе отчета и не ища объяснения, что такое ислам, который они так слепо исповедуют (74).
    К XIII в. в горных районах Ирана исмаилиты создали независимое государство с центром в крепости Аламут (75). Низариты отвечали террором на все попытки преследования со стороны суннитов (76). По широко распространенной версии, исполнители террористических акций употребляли наркотики, за что и были прозваны "хашишийун", это название, как предполагает большинство исследователей, в искаженной форме "асасин" вошло в европейские языки и стало применяться по отношению к низаритам со значением "убийца" (77). Но современные исмаилиты считают, что термин "асасин" происходит от арабского слова "асас" - "основа", которое для приверженцев исмаилизма символизирует Али, означает построение их воззрений на первоначальных основах ислама и таким образом наибольшую приближенность их к источнику всего сущего на земле - Аллаху.
    Орден исмаилитов был очень богат. Когда монголы захватили крепость в Аламуте, то нашли в замке "старца горы" огромную библиотеку, многие сочинения из которых были сожжены в кострах как "еретические" (78). Подталкивали монголов на уничтожение этих ценных рукописей мусульмане, приближенные к Хулагу. Отправившись в поход против исмаилитов, Хулагу покинул Монголию в 1253\54 г., однако перешел Аму-Дарью только 1 января 1256 г. Произошло это вследствие того, что Батый при поддержке Менгу выступил против этого похода, приказав Хулагу оставаться на месте. Через два года Батый умер, и Хулагу, повторно обратившись к Менгу и получив разрешение, принял присягу от большинства правителей Персии (79). В течение 1256 г. без особого труда было завоевано большинство крепостей исмаилитов-асасинов (80). Заподозрив 700 наиболее авторитетных духовных наставников исмаилитов в тайных отношениях с Берке, Хулагу с особой жестокостью убил их (81). После этого низариты начали мигрировать в Индию (миграция усилилась в период завоевательных походов Тимуридов в XVI в.), которая со временем превратилась в их главный очаг. Часть исмаилитов осели в памиро-гиндукушском регионе, они повлияли на дальнейшее развитие религиозно-философских воззрений местных народов.
    Средневековые историки отводят первостепенную роль возникшей между Хулагу и Берке вражды антиисмаилитским походам Хулагу, говоря о том, что "одною из главных причин возникновения войны,.. было умерщвление халифа" (82). Отношения между двумя влиятельными монгольскими ханами все более ухудшались. Рашид ад-Дин, рассказывает о том, что решающее сражение между войсками Хулагу и Берке произошло в шаввале 660 г. (19\VIII-16\IX-1262). В результате Хулагу "потерпел ужасное поражение". С небольшой группой монголов хан Хулагу был вынужден обратиться в бегство. При этом Берке выразил сожаление, "заплакал и сказал: грустно мне, что монголы убивают друг друга, но что придумать против того, кто изменил Ясе Чингисхана" (83).
    Много воинов были убиты, войска, которые пришли в хулагидское государство под предводительством Кули и Тутара раньше еще разбежались: некоторые ушли по дороге в Хорасан и заняли долины Памира и Гиндукуша вплоть до Мультана и Лахора, составляющих окраины Хиндустана. Старшим из эмиров, которые предводительствовали ими, был сын чагатайского эмира Никудер (84).
    В странах с древней культурой монгольские завоеватели смешивались с местным населением, постепенно принимая его язык, обычаи и религию. Эти осевшие на чужбине монгольские воины постепенно потеряли свое могущество и, постепеннно ассимилируясь с коренным населением, по словам Марко Поло, "значительно опустились" (85). Никудер попытался соединиться с войсками сына Хулагу ильхана Абаки, но вторжения этого чагатайского войска во главе с Бораком в 1270 г. было победоносно отбито вблизи от Герата... Никудер, пытающийся соединиться со своим родственником, был разбит. Его отряды еще долгое время спустя угрожали Хоросану и соседним с ним областям (86). Теснимые с востока персидскими народностями, с юга афганскими племенами (87), а с севера тюрками монголы занимали склоны Восточного Гиндукуша, где образовалась горная страна, названная Хазараджатом (от хазар - тысяча). Через два века, в период завоевательных походов Тимуридов, они будут известны как племена хазара и никудери, лишь частично сохранившие монгольский язык (88). Некоторые из хазарейцев постепенно обратятся к исмаилизму, и в XX в. до десяти процентов этой народности будут ревностными исмаилитами, большинство остальных - шиитами-имамитами (89).

    После падения (в 1335 г.) монгольской династии в империи потомков великого Чингис-хана усилились дезинтеграционные процессы. Историк и географ Хамдаллах Казвини в 1339 г. сказал по этому поводу: "Ни ремесленникам и жителям городов не была обеспечена оседлость, ни у земледельцев, возделывающих поместья, не было возможности бегства" (90). В 60-х гг. XIV в. к власти в Мавераннахре пришел Тимур (1336-1405) - сын бека тюркизованного монгольского племени Барлас. В конце XIV в. Памир оказался под властью Тимура (91). В состав государства Тимура (Тимурбек - "Железный", получивший после ранения прозвище Тимурленг или Тамерлан - "хромой Тимур") (92) и Тимуридов вошли Кандагар, Кабул и Газна. Персидский историк Низам ад-Дин Шами, сопровождавший Тимура во время его завоевательных походов, оставил первое полное описание всей его деятельности "Зафар-намэ" ("Книга побед"). В рассказе "О выступлении победоносных знамен в сторону владений Синда и Хиндустана" Низам ад-Дин говорит о том, что к 1396\97 г. Тимур завершил захват земель от Сарая до Азова и Крыма, а затем его войска двинулись в сторону Индии (93). В это время уже были установлены вассальные отношения между Тимуром и памирскими шахствами, воины из которых участвовали в завоевательных походах Тимура (94).
    Главным движущим мотивом в своих завоевательных походах Тимур считал распространение света ислама (95): "Страсть же войны с неверными, гебрами (огнепоклонниками - Н.Е.) и тиранами крепко вцепилась в подол августейшей энергии" (96). Даже любовь к своему внуку Улугбеку отступила на второе место перед целью служения Всевышнему: в период завоевания Индостана Тимур вынужден был отправить больного внука в Среднюю Азию, несмотря на опасения за его жизнь, а самому продолжать свой завоевательный поход. В то же время Тамерлан порою был беспощаден против суннитских наместников тех или иных областей. Скорее всего, это можно объяснить приверженностью Тимура как законам Великой Ясы Чингисхана, так и суфийскому братству. В "Дневнике похода Тимура в Индию" на это имеются прямые указания. Недовольство Тимура двумя шейхами - Мунавваром и Са'дом автор "Дневника" связывает с тем, что "зрение их духовного руководительства было лишено света прозорливости и поверхность их души была скрыта от взора счастливой звезды. Ни сердца их не восприняли аромата от дыхания садов тесной дружбы [суфийского братства], ни головы их не привыкли к привлечениям миром святости [приверженцев суфизма в свое присутствие]" (97). Своим первым духовным наставником, мюршидом, Тимур считал среднеазиатского шейха Шамс ад-Дин Кулаля (Кулар Фахури) (98). Хоросанская школа суфизма, возникшая уже в IX в., считалась одной из наиболее влиятельных наряду с басрийской и багдадской. Эзотерический характер суфизма сблизил его с исмаилизмом (99), позволяя осуществлять аллегорическое толкование Корана, извлекать из него скрытый смысл, доступный лишь посвященным.
    Многие мусульмане критически относились к воинам Тимура, считая их идолопоклонниками. В 1372 г. владетель Хорезма Хусейн Суфи сказал послам Тимура: "Ваше царство - область войны (т.е. дар уль-харб, владения неверных), и долг мусульман - сражаться с вами" (100). Например, при дворе Тимура было широко распространено винопитие, что противоречило нормам ислама (101). Испанский посол ко двору Тимура Руи Гонсалес де Клавихо в ярких красках описывает пьяные излияния, свидетелем которых он стал: "Вино они подают до еды столько раз и так часто, что делаются пьяными, и для них праздник не праздник и веселье не веселье, если они не напьются допьяна.... А если кто не хочет пить, говорят, что он оскорбляет сеньора (т.е. Тимура), так как все пьют по его воле... А если предложат выпить за здоровье сеньора или поклянутся его головой, то должны выпить все до последней капли. А тот, кто поступает так и больше всех пьет, про него говорят бахадур, что значит храбрый человек" (102). Наравне с мужчинами выпивали их жены. Старшая жена Тимура Каньо долго спорила с Руи Гонсалесом, не желающим пить вино. "И до того дошло это питье, что люди падали перед ней пьяными, полумертвыми, и это они считают благородством, так как для них нет ни удовольствия, ни веселья там, где нет пьяных" (103).
    По сообщению Ибн Арабшаха, среди воинов Тимура были идолопоклонники, носившие с собой идолов наподобие монгольских онгонов. Они также как монголы не обрезали волосы на голове, заплетая их в косы. Клавихо рассказывает о том, что приближенные Тимура носили платье из голубого шелка с золотым шитьем, а на голове - высокую шапку, верх которой был покрыт золотом с жемчугом и драгоценными камнями. Через отверстие вверху шапки спускались две заплетенные косы, наспадавшие на спину до плеч (104). Когда при осаде Дамаска (1400-1401 гг.) внук Тимура Султан Хусейн перешел на сторону неприятеля, то в первую очередь его заставили обрезать косы. Большой свободой в ставке Тимура пользовались женщины, (здесь будет уместно вспомнить, что по отношению к женщине Памир всегда считался "царством матриархата") некоторые из них принимали участие в битвах наравне с мужчинами (105). Второй женой Тимура была памирка - дочь правителя крупного торгового центра Андараба из шугнанского Бадахшана - по прозвищу "Кучек-ханум" ("Младшая госпожа") (106).
    Памирские исмаилиты, также как и при Чингисхане, не испытывали большого давления со стороны Тимуридов и не особо сопротивлялись участию в завоевательных походах Тимура. У них существовали довольно прочные дипломатические отношения с Тимуридами. На праздник, устроенный в 1403 г. одной из жен Тимура, были приглашены знатные люди из разных областей Средней Азии. Правитель Бадахшана прибыл на торжество в сопровождении большой свиты. Иностранные послы, присутствовавшие на празднестве, обступили бадахшанского правителя с вопросами о том, как добываются рубины, поскольку знали, что именно из Бадахшана Тимур получает эти драгоценные камни. Они услышали рассказ о том, что недалеко от столицы Бадахшана города Балахии (Фирузабада) есть гора, известная залежами рубинов. Ежедневно оттуда привозят горную породу, которую осторожно отбивают долотом. Когда на поверхности показывается рубин, то его окончательно отшлифовывают на точильных камнях.
    В период индийского похода Тимура в 1398 г. Андараба обратились к нему с просьбой защитить их от постоянных набегов воинственных племен из Кафиристана (107). В письме, направленном Тимуру, подчеркивалось, что андарабцы являются мусульманами, а воинственные кафиры обложили их податью в увеличенном размере, требуя "бадж и харадж", т.е. налоги и поземельную подать(108). Завоеватель откликнулся на просьбу населения Андараба и послал против кафиров отряд. Еще одним из движущих мотивов Тимура была идея священной войны и распространения света ислама среди гебров (огнепоклонников), язычников и прочих "неверных". Поэт этой эпохи был уверен в праве Тимура на борьбу с идолопоклонством: 
    "Сожги книги поклоняющихся небесным светилам,
Выколи глаза поклоняющихся солнцу!
Помраченных просвети светом до [самых их] глубин,
Отдали чтущих существо вещей от случайного,
Дабы они исповедали тебя Божеством
И засвидетельствовали бы свою ничтожность!" (109)

    Гийас ад-Дин Али, описывающий поход Тимура на Памир и Гиндукуш, сообщает, что по дороге войска Тимура испытали много трудностей и лишений. По горам они передвигались в связках по несколько человек, опоясавшись веревками, чтобы не провалиться в скрытые под снегом ледниковые трещины. Во время перехода по заснеженным горным перевалам "много драгоценных душ покинули свои тела у подножия этих гор" (110). Жители долины Кетвар, узнав о приближении мусульманского войска, с детьми и небольшим количеством домашнего скарба бежали в горы. Эмиры туманов и хазара устроили облаву, окружив укрепление кафиров. В течение трех дней длилась осада, а на четвертый осажденные были вынуждены сдаться. Под угрозой смертной казни они соглашались принять ислам, но "вернувшись в свои гнезда и места, опять перешли в неверие и заблуждение и ночью напали на эмира Шах Малика" (111). Шах Малик в контратаке разбил кафиров, приказав своим воинам забрать в плен женщин и детей, а мужчинам отсечь головы и построить пирамиды из голов на вершинах холмов и у перевалов, "чтобы послужили они уроком для всех взирающих на них". Но дальнейшее продвижение по Кетвару не было для тюрков столь успешным: проявив изрядную храбрость, кафиры вынудили противника обратиться в бегство. Хотя Тимур нанес поражение горцам, покорить кафиров ему не удалось. Отряды мусульманских завоевателей, состоявшие преимущественно из конницы, не могли закрепиться в Кафиристане надолго. Как Тимур, так и последовавший за ним Бабур (112) могли только совершать в страну кафиров грабительские набеги.
    Из-за исключительной географической изоляции население Кафиристана многие века сохраняло своеобразные черты как в экономическо-хозяйственной деятельности, так и в традиционном укладе жизни и религиозных воззрениях. Окружающие мощные горы сделали эту страну закрытой для иноземцев, на протяжении столетий Кафиристан оставался загадкой даже для соседних народов. Первые попытки проникновения в Кафиристан европейцами были предприняты только в ХIX в. (113) Не удивительно, что у венецианского купца XIII в. Марко Поло, знавшего немногое (скорее всего, по рассказам) о северных окраинах этой страны, сложилось весьма мрачное впечатление о Кафиристане: "Эта страна называется Белор, и в ней царствует вечная зима... Только на самых высоких горах виднеется кое-где несколько хижин, где живет племя диких, очень злых идолопоклонников, питающихся охотой и употребляющих звериные шкуры вместо одежды" (114).
    Вопреки такому предубеждению, Кафиристан расположен в климатически благоприятном месте. Период летней засухи здесь сокращен за счет обилия грозовых дождей (115). На высоте свыше трех с половиной тысяч метров в Кафиристане простираются заросли кустарников, от двух тысяч семьсот - хвойные леса: гималайские кедры и сосны. Ниже растут миндаль, слива, дикие яблони, абрикосы и виноград (116). Жители издавна занимались разведением коз; домашние и дикие козлы занимали важное место в ритуалах горцев. У народов Памира и Гиндукуша всегда считалось, что чистые животные самых высоких горных регионов - архары и каменные козлы находятся в наиболее тесной связи со всем божественным (117). Эти животные также связывались с древнейшим культом солнца и природной силы (118). В популярном среди нуристанцев мифе богиня Кшумаи изображается в образе дикой козы. По преданию, Кшумаи обитает на Тирич Мире - самой высокой вершине Гиндукуша, пасет коз и дарит их людям (119).
    Повсеместно в Кафиристане было распространено собирательство кедровых орехов, гранатов, диких ягод. На сравнительно неплохом уровне находилось земледелие: каждый участок земли, доступный земледелию, тщательно обрабатывался и использовался для посева проса, сорго, пшеницы, кукурузы, арбузов, винограда (120). Жилища кафиристанцев лепились к холмам поярусно - в 9-10 рядов друг над другом. Нижние ярусы подпирали верхние при помощи брусьев, концы которых зачастую вставлялись в расщелины скал. В основе домов лежала каменная кладка, стены и краши делались из дерева или камней в сочетании с деревом. Деревянные части домов украшались резьбой, которая носила ритуально-магический характер. Архитектура кафиристанцев была связана с солнцем и с календарем. Двери и отверстия в потолках храмов размещались так, что во время наиболее важных праздников лучи солнца падали на главные храмовые святыни (121).
    Постоянные внутренние и внешние войны на протяжении столетий обеспечивали Кафиристану свободу и преграждали путь переселению народов (122). Чужеземцы (прежде всего это были индусы) могли проникать в Кафиристан только в сопровождении местных жителей и тогда пользовались безопасностью. С кафирами, приезжавшими в Читрал, при их возвращении иногда отправлялись купцы, желавшие посмотреть страну (123). Сияхпуши (один из этносов Кафиристана) оказывали им большое гостеприимство, но запрещали посещать свои храмы (124). Средневековый персидский историк Шериф ад-Дин Йезди сообщает некоторые подробности из жизни кафиров того периода. Как и раньше, их старейшины носили титул ястов (джастов); небезынтересен тот факт, что многие сияхпуши ходили без всякой одежды (125). В связи с этим можно предположить, что у кафиров-сияхпушев существовали связи с представителями джайнизма, жившими в горных долинах Индостана (126). В долине Кунар, на дороге к восточным долинам Кафиристана, существовал древний индуистский центр. В VIII-IX в. индуистами здесь был построен храм, камни которого мусульмане впоследствии использовали для строительства надгробий на своих кладбищах (127).
    В Кафиристане, так же как и в Индии, в ритуальных целях употребляли пьянящий напиток сому. Впоследствии его заменило вино(128). Между кафирами и жителями северного Индостана издавна существовала меновая торговля: в Индию вывозились шерсть и шкуры домашних и диких животных, лошадей, плоды деревьев; в Кафиристан привозили сахар, чай, индиго, золотое и серебряное шитье (129). На протяжении многих веков шло обогащение медицинских знаний сияхпушей и применение традиционной лекарственной терапии из Индии. Среди лекарств преобладали растительные продукты - семена и плоды, корни и корневища, использовались также цветы и листья. Большое число растений в Кафиристане использовалось для лекарственных целей, другие шли на корм скоту или на топливо.
    На Памире и Гиндукуше сегодня, как и в древности, широко употребляется эспанд или гармала (Peganum Harmala L. из сем. Rutaceae). Семена его собираются и употребляются против всевозможных болезней. Эспанд идет для обеззараживания после эпидемий различных инфекций, им отгоняют злых духов, сжигая его около домов (130). К священным расстениям в Кафиристане относили можжевельник; его, богатая эфирными маслами, хвоя использовалась в ритуальных целях. Кафирские жрецы-медиумы окуривали дымом можжевеловых веток помещение, в котором находился больной, вдыхали этот дым перед тем, как впасть в транс (131).
    Религия сияхпушей легла в основу многих социальных процессов в Кафиристане. Издавна здесь существовало разделение работ на сугубо мужские и женские. Прерогативой мужчин считалось пчеловодство, и приготовление вина. Все работы, связанные с земледелием, выполняли женщины, на них, наряду с другой домашней работой, была возложена и переноска грузов, заготовка дров и сена, косьба (132). Во время празднеств на стол выставлялись в равной пропорции продукты, заготовленные мужчинами и считающиеся мужскими (молоко и мясо) и женские (злаки) (133). В период военных походов женщины кафиров оставались дома. Но при этом они организовывали военные игры, избирая женщину-мира (царя) стараясь таким образом оказать духовную и энергетическую поддержку своим мужьям (134). Традиция устроения пиров во время войны показывает, что "женщины отнюдь не были лишь безгласным рабочим скотом, как их изображали в полном соответствии с данными, полученными от своих информаторов, первые европейские путешественники" (135).
    В Кафиристане был широко распространен культ богини Дизани, которая считалась матерью всех богов. Иногда ее называли самой могущественной из всех божеств. В то же время Дизани являлась богиней смерти и мертвых, но смерти, которая воспринималась "почти как друг, возвращающий умерших в дом Дизани, в известной мере на родину". В ведении Дизани находилось земледелие, являющееся женским занятием, под ее особой защитой находится урожай пшеницы (136). Робертсон описывает небольшой, грубо сделанный алтарь, предназначенный для отправления этого культа. На этом алтаре всегда была видна зола, оставшаяся после недавно догоревшего жертвенного огня. Люди собирались здесь, когда Дизани или феям (очень схожим с памирскими фириштя) приносили жертвы, чтобы поля дали хороший урожай пшеницы или проса. Посреди поля разжигали костер, в него бросали ветви древовидного можжевельника (арчи), топленое масло, хлеб и произносили ритуальный текст (137). В обряде жертвоприношения огонь использовался повсеместно, поскольку считался священным и очищающим, посланным человеку божественными силами природы (138).
    Повсеместно был распространено почитание еще одной богини с четко ограниченной компетенцией в пределах женских дел и обязанностей - Санджу. Верховный бог Имра (аналог ведическому Индре) доверил ей охрану хранилищ пшеницы и сосудов с топленым маслом. Санджу выступала как советчица, но могла быть и посланницей, принимая при этом образ птицы. В культовом здании в центре селения Пронз находилась ее небольшая статуя с обнаженной грудью. Для нее приносили мясо, окропляли ее кровью убитых животных. Ей оказывали почести, исполняя песни под аккомпанемент флейт и барабана, устраивая вне культового помещения танцы (139).
    К женщине в Кафиристане всегда относились с некоторым опасением, считая, что она наиболее тесно связана с миром духов. Захир ад-Дин Мухаммед Бабур, основатель обширной империи Бабуридов в Индии, прошедший через Кафиристан через сто лет после Тимура, приводит пример такого мистического отношения к женщине. В ряде мест в Кафиристане был распространен обычай класть умершую женщину на носилки и поднимать за четыре конца. Если умершая не совершала дурных дел, то силой своего энергетического поля она должна заставить держащих носилки невольно покачнуться. По словам информаторов, благочестивые женщины так толкает носилки, что даже если несущие ее, делали усилие, чтобы удержатся на ногах, умершая падала с носилок. Если же она делала дурные дела, то труп оставался неподвижным. Жители многих горных областей рассказывали историю, происшедшую с Хайдаром Али Баджаури - правителем Баджаура, одной из областей Кафиристана. По преданию, после смерти его матери, "он не плакал, не принимал соболезнований и не наматывал черного тюрбана и только сказал: "Идите и положите ее на носилки; если она не пошевелится, я должен ее сжечь". Умершую положили на носилки и она сделала обычные движения. Услышав об этом, ее сын тотчас же намотал черный тюрбан и справил обряд оплакивания" (140).

    После смерти Тимура созданное им государство распалось на несколько частей. Его сын Шахрух (1409-1447) перенес столицу в Герат; наместником Шахруха в Мавераннахре стал его сын Улугбек, основавшийся в Самарканде. Другой сын Шахруха, Ибрахим, был назначен правителем Балха, Мухаммед-Джехангир - правителем Хисара и Сали-Сарая на Амударье, правителем Ферганы - сын Омар-Шейха Ахмед. Остальные уделами стали править эмиры, поскольку все другие сыновья Шахруха не достигли совершеннолетия (141). Большинство областей империи постепенно добивались политической независимости.
    Памир находился в номинальной подчиненности Тимуридам, в большей степени вассальные отношения распространялись на Бадахшан. При дворе Улугбека, относившегося с большим уважением к наукам и ученым людям, находили свое применение выходцы из Памирских областей. "Царем поэтов" при дворе Улугбека считался бадахшанец Кемаль Бадахши, поэзия бухарца Хиляли получила широкую известность как в Мавераннахре и Хоросане в целом, так и в Бадахшане (142). Поэты из памирских областей были впоследствии и при дворе Бабура. Ишкашимец Мулла Мухаммед Бадахши, находившийся с Бабуром в Самарканде, был замечен им как "приятный собеседник", сочинявший приятные стихи и написавший добротное "Рассуждение о макамах (муамма)" (143).
    Памирские владетели, пользуясь противоречиями среди Тимуридов, пытались добиться полной независимости. Среди них был бадахшанский мир Баха ад-Дин выступивший против подчинения Тимуридам (144). В целом же период правления Шахруха был отмечен относительной стабильностью в Хорасане, но в 1447 г. Шахрух умер и на протяжении последующих двадцати лет между Тимуридами не утихали междоусобицы и кровавые войны. Правитель Мавераннахра Султан Абу-Саид-мирза (1452-1469) низложил бадахшанского правителя Ша-Султана, и до начала XVI в. жители Бадахшана вовлекались в междоусобные распри Тимуридов (145). Бадахшан зачастую служил убежищем для воюющих друг против друга Тимуридов.
    На смену династии Тимуридов пришел предводитель кочевых узбеков Шейбани-хан (1488-1510). За короткий срок он сумел объединить узбекские племена и завоевать ослабленное внутренними междоусобицами государство Тимуридов. Старший сын потомка Тимура, владетеля Ферганы Омар Шейха Бабур в 1504 г. был вынужден покинуть пределы Ферганы и обосноваться в Кабуле и Бадахшане. Однако, внимание Шейбани-хана привлекли также и отдаленные владения Тимуридов, в том числе Бадахшан (146). Как гласит "Муким-ханская история", "Пораженные [как бы] болезнями и недугами, они (Тимуриды) поспешили [уйти] в вечность из этого преходящего мира. И вся территория Мавераннахра и Туркестана со всеми областями Балха и Бадахшана ушла из их обладания и твердо закрепилась за его величеством Шейбани-ханом" (147).
    Население Памира оказывало сопротивление Шейбанидам. В 1505 г. сын Шейбани (148), Камбар бий, из Кундуза направил своего посланца Махмуда Махдуми, чтобы склонить жителей Бадахшана на свою сторону. Однако у крепости Шаф-Тивар на него напал отряд бадахшанца Мубарака шаха. Махмуд и несколько человек из его свиты были захвачены и обезглавлены.. Крепость, у которой был разбит отряд Шейбанидов, получил новое название Зафар (Победа) (149). В 1506 г. Шейбани сделал наместником этих земель своего старшего сына Тимура. Сам же он вступил в войну с шиитским шахом Исмаилом и был убит в 1510 г. (150). Ослабленные борьбой друг с другом и внешними противниками, шейбаниды не могли осуществлять полный контроль над Памиром, ограничиваясь сбором дани с отдельных областей.
    Бабур в течение 1505-1515 гг. пытался неоднократно вернуть утраченные владения Тимуридов. Узнав о поражении Шейбанидов у крепости Зафар, Бадахшаном решил завладеть младший брат Бабура Насир мирза. Заручившись поддержкой бадахшанских шахов, Насир мирза направился в район Ишкашима с одним из приближенных - Хусрау шахом. По дороге они захватывали с собой местное население и скот. Однако, бадахшанцы заявили, что они приглашали к себе одного Насир мирзу. Хусрау шах, поняв, что ему придется возвращаться к Бабуру через враждебные территории, был возмущен. Он требовал, чтобы Насир мирза шел с ним, по мнению Бабура, желая использовать мирзу таким образом "в качестве прикрытия". Не сумев договориться, теперь уже ставшие противниками, Хусрау шах и Насир мирза построили своих приближенных в районе Ишкашима, а сами, облачившись в кольчуги, хотели вступить в поединок. В результате Хусрау шах все-таки покинул Ишкашим; собрав тысячный отряд из "всякой голытьбы", он решил осаждать Кундуз, а Бабур направился вглубь Бадахшана. В стане Бабура к этому походу Насира мирзы относились скептически, считая, что он был "подстрекаем и побуждаем некоторыми скудоумными и недальновидными людьми..." (151).
    Постепенно Насир мирза закрепился в горных районах и долинах Бадахшана, установив хорошие отношения с местными владетелями. Благоприятный период продолжался недолго. Через два года, оскорбленные его образом жизни и пренебрежительным отношениям Насира и его приближенных к людям, бадахшанцы восстали против брата Бабура. Крупные владельцы Мухаммед курчи, Мубарак шах, Зубайр и Джехангир собрали против Насира мирзы войско, разместив конницу и пехоту на холмах вблизи реки Кокча. Насир мирза со своими приближенными, не задумываясь, принял бой. Люди мирзы - "неопытные йигиты... раз или два пускали коней на врагов, но те устояли и сами так ударили, что заставили людей Мирзы повернуть назад". Насир мирза обратился в бегство, а бадахшанцы в течение нескольких дней разоряли и грабили дома его сподвижников. Насир мирза и восемьдесят его нукеров и слуг "разбитых, ограбленных, голых и голодных" добрались до Кабула. Осуждая его в душе, Бабур писал: "Два-три года назад Насир мирза поднял и погнал все кочевые племена, восстал и вышел из Кабула... [А теперь] он пришел, повесив голову, стыдясь своих прежних дел, и был смущен и сконфужен из-за своей измены. Я не сказал ему ничего в лицо, ласково спросил его о здоровье и рассеял его смущение" (152).
    Не сумев добиться успеха в Средней Азии, Бабур стоял перед выборам: направиться ему в Бадахшан, либо искать удачу в Индии. Тем более, что изгнавшие Насира мирзу бадахшанские шахи не пожелали подчиниться Шейбанидам, и верховного правителя над бадахшанскими шахствами не было. Поэтому небольшая группа под предводительством Султана Ваиса Мирзы (Хан Мирза) откололась от Бабура и направилась в Бадахшан. Предварительно они заручились находившейся в стане Бабура Шах биким (одной из жен его деда Юнуса хана). Шах биким Бадахши происходила из знатного рода бадахшанского шаха Султана Мухаммеда. Она, вместе с теткой Бабура Михр Нагар Ханум, присоединилась к Хану Мирзе (153).
    Бабур остановил свой выбор на Индии, но ему удалось завладеть этой страной только в 1525 г. Разгромив войска делийского султана Ибрахима Лоди, Бабур основал империю Бабуридов. Окончательной победе предшествовало несколько походов по территории современного Афганистана и Нуристана, которые Бабур (бывший, как и многие из среднеазиатских правителей страстным почитателем искусства, литературы и науки) красочно описал в своих Записках. Он, в частности, писал: "Область Кабула - неприступная область; врагу проникнуть в нее трудно. Между Балхом, Кундузом и Бадахшаном, с одной стороны, и Кабулом - с другой, лежат горы Хиндукуша; с этих гор ведут семь дорог... Зимой на четыре-пять месяцев все дороги закрыты, кроме дороги через Шиберту... Летом, когда вода прибывает, положение на этих дорогах такое же, как зимой, ибо дороги в руслах рек, вследствие высокой воды, непроходимы; если, не идя вброд, вздумают пройти горами, то переход труден. Три или четыре месяца осенью, когда снега мало и вода стоит низко лучшее время идти этими дорогами. В горах и ущельях попадается немало нечестивых разбойников... В горах к северо-востоку находятся селения кафиров,.. на юге - поселения афганцев" (154).
    К Кафиристану Бабур причисляет и Катур, т.е. Читрал (155). Значение Читрала заключалось в том, что здесь от дороги из Бадахшана в Гильгит и Кашмир отделяются две дороги на юг - одна через Дир и перевал Малаканд в Пешавер, другая через Кунар в Джелалабад и Кабул. Проход по этим дорогам был очень труден, зимой они считались практически непроходимыми. В Читрале каждое селение представляло собой небольшое укрепление. Хозяин селения одновременно считался военным начальником и, в качестве подданного выступал в поход с определенным количеством людей (156). Описывая сопредельные в Кафиристаном земли, Бабур говорил, что из земель кафиров сюда привозят виноград и о том, что у кафиров на высоком уровне было как виноградарство, так и виноделие. "Вино там было в таком ходу, что у каждого кафира висел на шее бурдюк с вином. Они пили вино вместо воды" (157). Изгоняя кафиров из своих селений, войска Бабура пополняли свои запасы зерном, отмечая при этом, что из зерновых у кафиров особенно хорош рис (158).
    К моменту покорения Бабуром Индии бадахшанцы признали свое подчинение Бабуридам. Ему также подчинялись Кундуз, Кабул и Кандагар. В случае удачно проведенных операций Бабур направлял головы захваченных в плен и казненных противников в Кабул, Бадахшан, Балх. Но сам он считал, что от этих областей "не было сколько-нибудь значительной пользы" (159). Более того, требовались значительные усилия не только для сохранения здесь своей власти, но и для обороны их от набегов узбекских ханов и афганских племен. Бабур передал покоренный Бадахшан во владение своему старшему сыну Наср ад-Дину Мухаммаду Хумаюну (160). Впоследствии Бадахшан вошел в состав в состав государства Великих Моголов и оставался в нем длительное время.

    ПРИМЕЧАНИЯ:

    1. В IV в. н.э. появляются многочисленные записки и биографии китайских паломников, следующих для поклонения буддийским святыням в Индию. В IV в. через Памир и Гиндукуш следовали буддийские монахи Чжи Фа-доу, Дхармананди и Сангхабхути. В конце 30-х гг. IV в. н.э. совершил путешествие из Индию в Китай один из крупнейших переводчиков буддийских канонических текстов Кумараджива (314-413 гг.). См. J.Nobel. Kumarajiva//Sitzungsberichte Praussischen Akademie der Wissenschaften. 1929. P.209-211. В 519 г. через Вахан из Сарыкола проследовали два китайских паломника Сон Юн и Хой Шен, запечатлевшие эту дорогу в своих путевых заметках. E.Chavannes. Voyage de Song Yun dans l'Udyana et le Gandhara// Bulletin de l'Ecole Francaise d'Extreme Orient. 1903, t.III. P.380.
    2. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Ч.III. Средняя Азия и Восточный Туркестан. Л., 1950. С.324.
    3. J.Biddulf. Treibes of the Hindoo-Koosch. Calcutta, 1880. P.57-58; Ch.Ujfalvy. Les trases des religions anciennes en Asie Centrale et au sud de l'Hindu Kouch. Bulletin de la Sosiete d'Anthropologie de Paris. 1883, t. IV. P.280.
    4. E.Berdger. Exploration of ancient sites in Northen Afghanistan. P.398.
    5. Бируни в своем исследовании об Индии сообщал, что "в древние времена в Хорасане, Фарсе, Ираке и Мосуле... придерживались буддийской религии до той поры, пока Заратуштра не выступил из Азербайджана и не стал проповедовать в Балхе маздеизм...". Сын одного из последователей Заратустры Исфандийад "стал распространять это учение в странах Востока и Запада силой и мирным путем. Он воздвиг храмы огня от Китая до границ ар-Рума". // Бируни Абурейхан. Избранные произведения. Т.II. Ташкент, 1963. С.66-67. Современные исследователи считают версию о вытеснении буддизма из азиатских стран зороастризмом или маздеизмом маловероятной, поскольку легендарный Заратустра осуществил реформы древнейших учений Мидии и Азербайджана раньше времени зарождения буддизма. // Там же. С.545.
    6. Маллицкий Н.Г. О некоторых географических терминах, имеющих отношение к Средней Азии// Известия Всесоюзного географического общества. Т.77, вып.5. М.-Л., 1945.
    7. Мандельштам А.М. Материалы к историко-географическому обзору Памира и Припамирских областей// Труды АН Таджикской АССР, т.LIII. Сталинабад, 1957. С.136.
    8. Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана. Т.I. С древнейших времен до начала XVI в. М., 1964. С.220-221.
    9. Зелинский А.Н. Древние пути Памира// Страны и народы Востока. География, этнография, история. Вып. III. М., 1964. С. 117.
    10. По другой версии, завоеватели Индии, возвращающиеся из победоносных походов на север, забирали с собой невольников-индусов. Уже на подходах к снеговым хребтам Гиндукуша, пленники замерзали и гибли. Высказывалось предположение и о том, что правильное произношение этого слова не Гиндукуш, а Гиндукух (то есть страна индусов). Рябчиков А.М. Природа Индии// Записки Всесоюзного географического общества. Новая серия. Т.12. С.72.; Снесарев А. Авганистан. М., 1921. С.42.
    11. Слоним И.Я. О происхождении некоторых географических названий Азии// Страны и народы Востока. Вып.1. С.347.
    12. Бартольд В.В. Сочинения. Т.II. М., 1963. С.72.
    13. Kitab al-Boldan auctore Ahmed ibn Jakub ibn Wadhih al-Katib al-Jakubi // Bibliotheca Geographorum Arabicorum. Ed. M.J.Goeje. Pars VII. Editio 2. Lugduni Batavorum, 1967. S.286-287.
    14. Худуд ал-Алем. Рукопись Туманского. С введением и указателем В.Бартольда. Л., 1930. С. 21б, 23 б.
    15. Viae regnorum. Descriptio ditionis moslemicae auctore Abu Ishak al-Farisi al-Istakhri. Ed. M.J.Goeje // Biblitheca Geographorum Arabicorum. Lugduni Batavorum, 1870. Vol. I. P.279.
    16. Худуд ал-Алем. Рукопись Туманского. С введением и указателем В.Бартольда. Л., 1930. С. 25б, 27.
    17. Там же. С.22а.
    18. Марко Поло. Книга. М., 1956. Гл.46.
    19. Афганский автор конца XIX в. Бурхан-уд-Дин, характеризуя памирцев, также отмечал: "Местные жители никогда не ссорятся друг с другом и не дерутся. Среди них нет ни споров, ни войн, ни вражды. Они не воруют, не лицемерят... Обычно женщины их не закрывают лиц"... Одновременно Бурхан-уд-Дин говорил о том, что даже в начале ХХ в., несмотря на многовековую принадлежность к исламу, они не имели обычая молиться или поститься, и лишь приближенные к администрации и наиболее знатные в обществе исполняли все предписания ислама. // Бурхан-уд-Дин Кушкеши. Каттаган и Бадахшан. Перевод с персидского, под ред. А.Семенова. Ташкент, 1926. С.151.
    20. Современный арабский исследователь религии Афганистана Мухаммад Абд ал-Кадыр считает, что в изучаемый период "не существовало национальных границ между странами, которые вошли в состав исламского Машрика, а открытые арабами земли входили в состав Индостанского полуострова, Хоросана и юга России". Несмотря на это, существовали жесткие внутренние границы в данных государственных образованиях, что существенно влияло на приверженность населения той или иной местности своим традициям и древним верованиям. // Аль-муслимун Афганистан. Таалиф ад-дуктур Мухаммад Абд аль-Кадыр Ахмад. Аль-Кахира, 1984. С. 218.
    21. В IX в. крайним пунктом мусульманских владений на пути в Тибет считался бадахшанский г. Джирм. Вахан, Шугнан и прилегающие к ним области и в X в. были населены язычниками. См.: Бартольд В.В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия// В.В.Бартольд. Сочинения. Т.I. М., 1963. С.115-116.
    22. Как отмечал В.В.Бартольд, сведений о точной дате введения ислама на Памире и в Бадахшане не обнаружено. Достоверно известно, что в XI в. широкое распространение здесь получил исмаилизм. // V.V.Bartold. "Badakhschan". Enzyklopaedie des Islams. Bd.I. Leiden, 1923. S. 574.
    23. Булатов М.С. Геометрическая гармонизация в архитектуре Средней Азии IX-XV веков. М., 1978.
    24. Данные предоставлены автору исследователем-памироведом из г.Хорога Абу-Саидом Шохомуровым.
    25. По результатам полевых исследований, проводимых автором на Памире в 1996-1998 гг.
    26. Семенов А. Этнографические очерки Зарафшанских гор, Каратегина и Дарваза. М., 1903. С.70-72.
    27. Шохомуров Абу-Саид. Чид-дом. Рукопись. Архив автора.
    28. Чарханэ, или чалипа (древний арийский символ) была таинственным магическим знаком у древних ариев. В Индии она называется свастикой от "сва" - красивый, хороший и "сти" - существо, суть. В целом свастика - положительный знак, символизирующий движение солнца по небу. Однако, существует два вида свастики: правосторонняя (вращающаяся по ходу часовой стрелки) символизирует добро, радость и левосторонняя (против часовой стрелки) - печаль, горе, зло. В 1992 г. в Тегеране вышла книга д-ра Бахтураша "Тайный знак", в которой очень подробно исследуется история свастики, ее значение в традициях разных народов мира. См.: Бахтураш Н. Нишан-э разамиз. Тегеран, 1371 (1972). Автор выражает благодарность за содействие в переводе научному сотруднику ИВРАН А.М.Гребневу.
    29. Исследователь архитектуры Афганистана В.Н.Карцев считает, что это наиболее древняя конструкция крыши, известная по археологическим находкам в Приаралье и юго-западных районах Сибири. Ее распространение на огромных территориях от Закавказья до восточных районов Сибири связано с миграцией земледельческих племен индоариев во II тыс. До н.э. на юг евроазиатских степей и далее на юго-осток через территорию Афганистана в Индостан.
    30. Массон В.М., Ромодин В.А. История Афганистана. Т.I. С древнейших времен до начала XVI в. М., 1964. С.245.
    31. Свое путешествие Насир-и Хосров описал подробно в книге "Сафар-намэ". См. Насир-и Хустрау. Сафар-намэ. Книга путешествия. Перев. и вступ. ст. Е.Э.Бертельса. Под общ. ред. В.А.Гордлевского и ак. И.Ю.Крачковского. М.-Л. 1933. С.13-15.
    32. Бертельс А. Насир-и Хосров и его время. М., 1952. С.12-13; Гафуров Б. Таджики, древнейшая и средневековая история. Душанбе, 1995. С.163-164.
    33. Семенов А. Описание исмаилитских рукописей, собранных А.А.Семеновым. Пг., 1919 г. С.2185-2186.
    34. В 1902 г. русский путешественник и востоковед А.Бобринский писал: "Роль пиров или старцев в жизни сектантов - огромная. Пир является полным хозяином души и тела своего подчиненного, он полновластный руководитель сектанта в его духовной, семейной и гражданской жизни. Все страны, заселенные последователями секты Исмаилья, распределены между известным количеством пиров. Каждый последователь секты обязан подчиниться кому-нибудь из них".Бобринский А. Секта Исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии.// Этнографическое обозрение, кн.53. М.,1902 г. C.2.
    35. Семенов А. К догматике памирского исмаилизма. С.IX.
    36. Снесарев А.Е. Северо-Индийский театр. Ташкент, 1903. Т.1. С.113.
    37. Наиболее полно кафиристанские этносы были исследованы во второй половине XIXв. англичанином доктором Робертсоном, проведшим более года среди кафиров. См.: The Geographical journal. September, 1894; Робертсон. Кафиристан. Извлечено Ген.Шт. подполковником Гескетом // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Издание Военно-Ученого Комитета Главного Штаба. Секретно. Вып. LXIV. Спб., 1896. С.1-29.
    38. Данные приводятся по указ.соч. д-ра Робертсона.
    39. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Перев. с перс. А.К.Арендса. Под ред. А.А.Ромаскевича, Е.Э.Бертельса и А.Ю.Якубовского. М.-Л., 1946. Т.1, кн.2. С. 179-180. Рашид ад-Дин - врач по профессии, после 50 лет стал историографом монгольского правителя Персии Газан-хана (1295-1304), а затем богословом в правлении брата и преемника Газан-хана султана Улджэйту (1304-1316). Приближенность Рашид ад-Дина к монгольской администрации позволила ему пользоваться официальными монгольскими хрониками, в том числе находящейся в ханской сокровищнице "Золотой книгой" ("Алтан-дэптэр"), доступ к которой имели только члены царствовавшего дома и наиболее знатные представители династии монголов. // Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. Работы по исторической географии и истории Ирана. М., 1971. С. 292.
    40. Вернадский Г.В. Указ.соч. С. 42.
    41. Бартольд В.В. Сочинения. Т.II. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964. С. 297.
    42. К. Д'Оссон. История монголов от Чингиз-хана до Тамерлана. Т. I. Чингиз-хан. Перевод и предисл. проф. Н. Козьмина. Иркутск, 1937. С. 112.
    43. К. Д'Оссон. Указ. соч. С. 112.
    44. Вернадский Г.В. Указ.соч. С. 42, 183.
    45. К. Д'Оссон. Указ. соч. С. 113.
    46. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн.2. С. 218.
    47. К. Д'Оссон. Указ. соч. С. 90.
    48. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 28-31; К. Д'Оссон. История монголов от Чингиз-хана до Тамерлана. Т. I. Чингиз-хан. Перев. и предисл. проф. Н. Козьмина. Иркутск, 1937. С. 162.
    49. Рашид ад-Дин рассказывает о том, что по причине разногласий между сыновьями Чингисхана Джучи и Чагатаем им не удавалось взять Хорезм. Чингисхан приказал, чтобы руководство над войсками взял Угетай, который сумел примирить братьев, и они покорили Хорезм. Тогда Чагатай и Угетай отправились к отцу и встретились с Чингисханом в районе Таликана. // Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Извлечения из персидских сочинений собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М.-Л., 1941. С. 64.
    50. К. Д'Оссон. Указ. соч. С. 172.
    51. К. Д'Оссон. Указ. соч. С. 176.
    52. К. Д'Оссон. Указ. соч. С. 178.
    53. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 33-35.
    54. Мухаммед Юсуф Мунши. Муким-ханская история. Перев. с тадж., предисл., примеч. и указатели проф. А.А. Семенова. Ташкент, 1956. С. 46.
    55. К. Д'Оссон. История монголов от Чингиз-хана до Тамерлана. Т. I. Чингиз-хан. Перев. и предисл. проф. Н. Козьмина. Иркутск, 1937. С. 198.
    56. За свое сотрудничество с монголами исмаилиты поплатились впоследствии, когда в 624 г. (1226\27 г.) Джелаладдин, в очередной раз отступая от монголов в Иран, "управился" с ними. В 1227\28 г. "предводитель исмаилитов еретиков прислал к татарам уведомить их о слабости Джелаледдина по случаю нанесенного ему поражения, побудить их напасть на него, вследствие этой слабости, и уверить их в победе над ним, благодаря бессилию, в которое они (т.е. монголы - Н.Е.) повергли его...". // Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 36-38.
    57. Рассказывая о хоросанских походах монголов, Джувейни замечает: Кто бы ни занялся, со всем необходимым для этого досугом, восстановлением хода событий этой эпохи, должен был бы употребить много времени, чтобы изложить происшествия в одном только округе. Как же могу я изложить их подробно, когда я мог для написания этой истории использовать лишь короткие моменты отдыха во время долгих путешествий или среди многочисленных занятий". // Цит. по: К. Д'Оссон. История монголов от Чингиз-хана до Тамерлана. Т. I. Чингиз-хан. Перев. и предисл. проф. Н. Козьмина. Иркутск, 1937. С. 184.
    58. Тизенгаузен. Т. I. С. 394.
    59. Цит. по Губер П.К. Хождение на Восток Марко Поло. Л., 1929. С. 132-133.
    60. Вернадский Г.В. Ук.соч. С. 111.
    61. Цит. по Вернадский Г.В. Указ.соч. С. 108.
    62. Д'Оссон писал, что монголы "выходили из юрт, чтобы воздать почитание дневному светилу коленопреклонением, которое они совершали, обращаясь лицом к югу; когда они пили, то брызгали часть напитка в честь небесных тел и стихий" // К. Д'Оссон. Указ. соч.. С. 38; Ибн аль-Асир (1160-1233) также сообщал, что монголы "поклоняются солнцу при восходе его, и ничего не считают запрещенным, а потому едят любое животное, даже собак, свиней и других". // Тизенгаузен. Т. I. С. 3.
    63. Вернадский Г.В. Указ.соч. С. 21.
    64. Там же. С. 112-113.
    65. Чингисхан также интересовался мусульманской религией. В период пребывания в Бухаре, он приказал одному из чиновников найти людей, сведущих в исламе. Тогда к Чингисхану явились мусульманский проповедник и судья (кади). Они рассказали об основах (аркян уд-дин) своего вероучения, к которым в целом Чингисхан отнесся положительно. Единственное, что вызвало неудовольствие монгольского императора - это хадж, необходимость для каждого мусульманина хоть раз в жизни совершить паломничество к Каабе в Мекку. Чингисхан заметил, что весь мир является домом Бога и молитвы дойдут к нему из любого места. Впоследствии мусульманские проповедники Средней Азии по их просьбе были освобождены от уплаты налогов монголам. В то же время простые монгольские воины, захватывая мусульманские города, пировали в мечетях, заставляя богословов и высших религиозных деятелей прислуживать им и ухаживать за лошадьми, подобно рабам. // К. Д'Оссон. История монголов от Чингиз-хана до Тамерлана. Т. I. Чингиз-хан. Перев. и предисл. проф. Н. Козьмина. Иркутск, 1937. С. 142, 184.
    66. Об этом говорят Ибнфадлаллах Эломари, Ибн-Хальдун, Элькаркашанди // Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 245, 379, 406.
    67. Например, Ибн аль-Асир говорит о том, что когда жители Азербайджана изъявили свою покорность монголам, то среди даров было много вина.// Тизенгаузен. Т. I. С.44.
    68. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М., 1941. С. 17.
    69. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.III. С. 69.
    70. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 246.
    71. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 246.
    72. Nasir-e Khosraw. Kitab-e Jami' al-Hikmatain. Le livre reunissant les deux sagesses... Texte persan edite aves une double etude preliminaire... par Henry Corbin et Moh Mo'in. Teheran - Paris, 1953. P. 59-91.
    73. Петрушевский И. Ислам в Иране VII-XV вв. Курс лекций. Л., 1966. С.276-302; Додихудоев Х. Очерки философии исмаилизма. Общая характеристика доктрины X-XVI вв. Душанбе, 1976.
    74. Семенов А. Описание исмаилитских рукописей, собранных А.А. Семеновым. Пг., 1919. С. 2185-2186.
    75. Основатель государства низаритов, исмаилитский проповедник-даи аль-Хасан ибн ас-Сабах, изложил свои взгляды в учении, которое было названо "ад-даава аль-джадида" ("новый призыв" в отличие от фатимидского "старого учения" - "ад-даава аль-кадима").
    76. Оседлое суннитское население - земледельцы, ремесленники - были рады уничтожению непонятного для них образа жизни. Еще во второй половине 1107 г., когда исмаилитам пришлось отдать крепость Шахдиз около Исфахана султану сельджуков, они просили вместо нее уступить им какой-либо другой замок, так как только в таких укреплениях они могли бы защитить свою жизнь и имущество от ярости простолюдинов. В.В. Бартольд считает, что "исмаилитское движение следует рассматривать как последнюю битву иранского (и арабского) рыцарства против победоносного нового времени". В.В.Бартольд связывает это в первую очередь с тем, что мало знакомые с осадным искусством монголы стремились разрушать как можно больше замков и не допускать возникновения новых.\\ Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. С. 363.
    77. Ислам. Энциклопедический словарь. М, 1991 г., с. 111.
    78. C. D'Ohsson. Histoire des Mongols, depuis Tchinguiz-Khan jusgu'a Timour bey ou Tamerlan, t. I-IV, La Haye et Amsterdam, 1834-1835; ed. 2 : 1852. T. III. P. 198.
    79. Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. С. 512-513; Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 246.
    80. В январе 1258 г. Хулагу захватил Багдад, к его владениям в качестве вассальных государств были присоединены мелкие княжества в ал-Джезире, Курдистане и Малой Азии, а также христианские области к югу от Кавказского хребта. Таким образом империя Хулагу простиралась от Аму-Дарьи до Средиземного моря и от Кавказа до Индийского океана, а сам он принял титул ильхана ("подчиненного хана" или "хана племени"). // Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. С. 512-513.
    81. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды В. Тизенгаузена. Т.I. Извлечения из сочинений арабских. Спб., 1884. С. 246.
    82. Эддзехебе. Тарих уль-ислам.// Тизенгаузен. Т. I. С. 205.
    83. Кстати, спустя два с половиной века среди потомков Чингиза будет бытовать другое мнение относительно Ясы: "Устав Чингисхана не есть непреложное предписание, которому человек обязательно должен был бы следовать; кто бы ни оставил после себя хороший обычай, этому обычаю надлежит подражать, а если отец совершил дурное дело, его должно заменить хорошим делом". // Бабур-наме. Записки Бабура. Перев. М. Салье. Под ред. С.А. Азимджанова. Ташкент, 1958. С. 219; Ибн-Кясир. Аль бидайа ва-ль-нигайа". // Тизенгаузен. Т. I. С. 275.
    84. Никудер (установившееся название, правильное чтение - Текудер), приняв ислам после вступления на престол, обрел и мусульманское имя - Ахмед. До этого (в юношеском возрасте) Никудер был крещен под именем Николая. В исторических хрониках неоднократно упоминаются Никудери, первоначально составлявшие отряд чагатайского царевича Никудера состоявшего на службе у завоевателя Ирана Хулагу-хана. // Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Извлечения из персидских сочинений собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М.-Л., 1941. С. 68; Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. Работы по исторической географии и истории Ирана. М., 1971. С. 97, 510; Народы Передней Азии. Этнографические очерки. Под ред. Н.А.Кислякова, А.И.Першица. М., 1957. С. 108.
    85. Цит. по Вернадский Г.В. История России. Монголы и Русь. Тверь-Москва, 2000. С. 98.
    86. Бартольд. Сочинения. Т. VII. С. 475-476.
    87. Впервые афганцы упоминаются в XI в. (1030 г.) историком Мухаммедом ал-Утби в "Истории ал-Утби" посвященной правлению Махмуда Газневи. // Бабур-наме. С. 453.
    88. В XVI в. Захир ад-Дин Мухаммед Бабур, основатель обширной империи Бабуридов в Индии (более известной как империя "Великих Моголов") писал: "В горах Газни живут племена Хазаре и Никудери; среди хазарейцев и никудерийцев некоторые говорят на монгольском языке".// Бабур-наме. Записки Бабура. Перев. М. Салье. Под ред. С.А. Азимджанова. Ташкент, 1958. С. 155.
    89. Усмонов М.А. Исмаилизм в Афганистане. Историко-этнографическое исследование. Диссертация на соискание уч. ст. канд. ист. наук. Душанбе, 1996. С. 3, 82, 93, 94, 97-99, 104, 116-121.
    90. Бартольд В.В. Т. VII. С. 446.
    91. К XIV в. появляются сообщения об афганцах, а для обозначения их страны употребляется термин Афганистан. Об афганцах в Кабуле говорит путешественник XIV в. Ибн Баттута// Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. С.95.
    92. Испанский посол ко двору Тимура Руи Гонсалес де Клавихо считал, что Тамерлан "совсем не соответствует званию сеньора, этим именем его называют, когда хотят унизить... Он имел ранения в правое бедро и два малых пальца правой руки, а раны он получил, когда однажды ночью воровал овец. Исследователь биографии Тимура А.Ю. Якубовский отмечает сходство этого рассказа с сообщениями Ибн Арабшаха и Никоновской летописи, полагая, что они восходят к устной народной традиции. // Руи Гонсалес де Клавихо. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403-1406). Пер. со староиспанского, предисл. и коммент. И.С.Мироковой. М., 1990. С. 69, 105, 176; Якубовский А.Ю. Тимур. Опыт краткой характеристики \\ Вопросы истории. 1946, ? 8-9. С. 54-55.
    93. Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Извлечения из персидских сочинений собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М.-Л., 1941. С. 125.
    94. В 1398 г. Тимур неоднократно оказывал поддержку монгольскому хану Тахтамышу в борьбе с противниками. Когда Урус-хан, мстя за убийство сына, потребовал от Тимура выдать скрываемого им Тохтамыша, то "От крайней энергии Тимур вскипел, дал грозный вызов, чтобы от края Кандахара до границы Хотана все войска, конные и пешие собрались к определенному сроку, и направились дать отпор врагу".//Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Извлечения из персидских сочинений собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М.-Л., 1941. С. 136.
    95. Гийас ад-Дин Али. Дневник похода Тимура в Индию. Перев. с перс., предисл. и примеч. А.А. Семенова. М., 1958. С. 116, 1142, 144, 145.
    96. Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С.67.
    97. Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С.92.
    98. Бартольд В.В. Сочинения. Т. II, ч. 2. С. 425.
    99. В "Дневнике похода Тимура в Индию" существуют прямые указания на приверженность Тимура шиитскому мистицизму, обращения к Али как божественному посланцу: "Владыка правоверных Али - да будет им доволен Аллах! - сказал: "Люди суть путники; начало их пути - чрево матери; их столица и цель их бытия - будущая жизнь; время их жизни подобно расстоянию пути: каждый год, который они проводят, подобен станции, где они останавливаются; каждый месяц похож на один фарсанг, каждый день подобен дорожному знаку и каждое дыхание подобно шагу, который они делают; они идут к смерти. Их движение такое же, как движение едущего на судне беспечного человека, который влеком неизвестно откуда и кем". // Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С. 137.
    100. Бартольд В.В. Улугбек и его время // Бартольд В.В. Сочинения. Т.II. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964. С. 53.
    101. Подобное поведение противоречило также и заветам Чингисхана, который протестовал против неумеренного употребления спиртных напитков: "Пьяный человек глух, слеп и лишен рассудка... Властитель, преданный питью, неспособен ни к чему великому. Военоначальник, который напивается, не может держать в порядке свою часть. Этот порок губит всякого, кто ему предается..." // К.Д.'Оссон. История монголов. Т. I.. Иркутск, 1937. С. 229.
    102. Руи Гонсалес де Клавихо. Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура (1403-1406). Пер. со староиспанского, предисл. и коммент. И.С.Мироковой. М., 1990. С. 113.
    103. Руи Гонсалес де Клавихо. Указ соч. С. 120.
    104. Руи Гонсалес де Клавихо. Указ. соч. С. 63.
    105. Ибн Арабшах. Каирск. Изд. С. 104, 228, 237, 239. Цит. по.: Бартольд В.В. Улугбек и его время // Бартольд В.В. Сочинения. Т.II. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964. С. 52-53.
    106. Руи Гонсалес де Клавихо. Указ. соч. С. 127.
    107. Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С. 192.
    108. В связи с этим не совсем верным выглядит предположение европейских исследователей о том, что исмаилиты Памира и язычники Кафиристана оказались связанными как территориальными так и историческими особенностями развития. Согласно этой точке зрения "жители Бадахшана - исмаилиты сами были чужаками и подвергались преследованиям; во всяком случае, они не участвовали в религиозных войнах" (Йеттмар К. Религии Гиндукуша. С. 78). Однако, исторические фактиы свидетельствуют как об антогонизмах, существующих между исмаилитами и кафиристанцами, так и об их участии в монгольских и тюркских завоевательных походах.
    109. Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С. 151.
    110. Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С. 60, 193.
    111. Гийас ад-Дин Али. Указ. соч. С. 193-194.
    112. Захир ад-Дин Мухаммед Бабур, основатель обширной империи Бабуридов в Индии (известной в европейской литературе как империя "Великих Моголов"), просуществовавшей почти три века, до начала XIX столетия.
    113. В 1882 г. Macnair, известный исследователь Индии, пытался войти в Кафиристан через Читрал и даже предполагал, что ему удалось проникнуть в него. Однако, он ошибочно принял за таковой западную часть Читрала Калаш, в то время заселенный населением идолопоклонников. Затем английский майор Tanner пытался проникнуть в Кафиристан со стороны Джелалабада, но был остановлен внезапной болезнью // Macnair. A visit to Kafiristan. Proceed. of the geographical Soc. 1884, VI. P. 9; Kafiristan. The Encyclopaedia Britannica. Vol. XV. 11-th Edition, 1911; Полковник Локкарт вошел в Кафиристан в 1885 г. со стороны Читрала в верхние части Башгульской долины; но через несколько дней, из-за измены кафирских вождей, вынужден был вернуться в Читрал. Известный ботаник Гриффис исследуя районы, примыкающие с юга к Кафиристану, прошел путь от Джелалабада к Чехосараю. W. Griffith. Journals of Travels in Assam, Burma, Bootan, Afghanistan and the neighbouring coutries. Calcutta, 1847. См. гл. XX; Единственным европейским путешественником конца XIX - начала ХХ в., исследовавшим Кафиристан, английский врач из Гильгита Робертсон. Первый раз он проник в восточный Кафиристан в 1889 г., дошел до Камдеша, но вскоре вернулся в Читрал. Второе путешествие Робертсона продолжалось в течении 1890-91 гг. За это время он изучил подробно восточный Кафиристан, делал экскурсии из Камдеша - его постоянной резиденции - к западу до Пашкигрума и Кама и к северу до Пейпа (Мунджанская долина).. В основе всех последующих исследований о Кафиристане лежат исследования этого путешественника. // Вавилов Н.И., Букинич Д.Д. Земледельческий Афганистан. Приложение 33-е к "Трудам по прикладной ботанике, генетике и селекции". Л., 1929. С. 105-106.
    114. Марко Поло. Путешествие в 1286 г. по Татарии и другим странам Востока венецианского дворянина Марко Поло, прозванного миллионером. Три части. Спб., 1873. Гл. XXXVII. С.47.
    115. Побывавший в Нуристане в начале XX в. русский ботаникогеограф Н.И. Вавилов отмечал, что селения бывших кафиров "поражают своей прибранностью, хорошо обработанными полями. Около домов всюду саженые деревья. Везде видны хорошо проделанные тропы, аккуратно выведенная вода. Чувствуется давность оседлой культуры". // Вавилов Н.И. Пять континентов. - 2-е изд. М., 1987. С. 48.
    116. Абаева Т.Г. Памиро-Гиндукушский регион Афганистана в конце XIX - начале XX века. С. 10.
    117. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. С. 64.
    118. Шапошникова Л.В. Великое путешествие. Книга вторая: По маршруту Мастера. Т. I. М., 1999. С. 124.
    119. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. С. 113.
    120. Вавилов Н.И. Пять континентов. С. 50.
    121. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 69.
    122. Робертсон характеризует Кафиристан как страну, находящуюся в состоянии непрекращающейся войны, где мир как краткая передышка наступает лишь в тех случаях, когда противники в равной мере обессилены или когда одна из сторон, окончательно побежденная, соглашается со своим зависимым положением. // Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 57. Ссылка на: Robertson G. S. The Kafirs of the Hindu-Kush. 1. Aufl. I., 1896. P. 567.
    123. Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. Работы по исторической географии и истории Ирана. М., 1971. С. 100.
    124. Jones S. An Annoted Bibliography of Nuristan (Kafiristan) and the Kalash Kafirs of Chitral. Part One. Hist. Filos. Medd. Dan. Vid. Selsk.. 41, 3, 1966. P. 79.
    125. Цит. по: Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. С.100.
    126. Джайнисты - последователи пророка Джайны (прозвище, данное реальному историческому лицу Вардаману Махавире, жившему около 600 г. до н.э.). Последователи Джайны соблюдали пять святых обетов - не обижать, не говорить неправды, ничего не брать чужого без позволения, сохранять целомудрие и супружескую верность, упражняться в отречении от всего мирского. Они ходили без одежды и назывались дигамбары (одетые воздухом). Другая часть последователей - светамбары (одетые в светлое) надевали на себя простейшую белую одежду. Они не могли заниматься земледелием, поскольку оно нарушало права живых существ, живущих на земле и под землей. Питались джайнисты исключительно растительной пищей, добытой у дикой природы. Старики, когда чувствовали приближение смерти, сбрасывали с себя одежду и переставали есть. Добровольная голодная смерть была похвальным деянием. Джайнисты основали свою церковную организацию, они стали строить храмы, создавать монастыри, где жизнь текла по самым крайним законам аскетизма. Они разработали свой культ с праздниками, торжественными процессиями, приношениями цветов и курением фимиама. Приверженцы этого религиозного течения сохранились в горах Индии до настоящего времени, хотя и утратили многие элементы прежней обрядовости.
    127. Van Lohuizen-de Leeuw J.E. An Ancient Hindu Temple in Eastern Afghanistan. Oriental Art, N.S. V. 2, 1959. P. 8-11; Bosworth C.E. The Ghaznavids. Their Empire in Afghanistan and Eastern Iran 994-1040. Second Edition. Beirut, 1973. P. 129. // Цит. по Йеттмар К. Религии Гиндукуша. С. 184.
    128. Йеттмар Карл. Религии Гиндукуша. Перев. с нем. К.Д. Цивиной. Под ред. А.Л. Грюнберга. М., 1986. С. 91.
    129. Средняя Азия и Индия. Составил по разным источникам В.Н. Скопин. М., 1904. С. 141-143.
    130. Н.А.Монтеверде и А.Ф. Гаммерман. Туркестанская коллекция лекарственных продуктов Музея Главного Ботанического Сада. Л., 1927; Вавилов Н.И., Букинич Д.Д. Земледельческий Афганистан. Приложение 33-е к "Трудам по прикладной ботанике, генетике и селекции". Л., 1929. С. 474-477.
    131. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 122, 126-127.
    132. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 35; Грюнберг А.Л., Стеблин-Каменский И.М. Этнолингвистическая характеристика Восточного Гиндукуша.\\ Проблемы картографирования в языкознании и этнографии. Л., 1974. С. 281.
    133. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 55.
    134. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 43.
    135. Немецкий этнограф К.Йеттмар считает, что "...Дамам скорее удалось бы проникнуть в духовный мир кафирских женщин, но они-то и не принимали участия в изучении Кафиристана". // Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 41.
    136. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 99-100.
    137. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 63. Ссылка на: Robertson G. S. The Kafirs of the Hindu-Kush. 1. Aufl. I., 1896. P. 412-414.
    138. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 135.
    139. Йеттмар К. Религии Гиндукуша. М., 1986. С. 97.
    140. Бабур-наме. Записки Бабура. Перев. М. Салье. Под ред. С.А. Азимджанова. Ташкент, 1958. С. 157.
    141. Бартольд В.В. Сочинения. Т. II. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964. С. 90.
    142. Бартольд В.В. Сочинения. Т. II. Ч. 2. С. 140.
    143. Бабур-наме. С. 209.
    144. Абаева Т.Г. Очерки истории Бадахшана. Ташкент, 1964. С. 100.
    145. Бабур-наме. С. 39.
    146. Семенов А.А. Шейбани-хан и завоевание им империи Тимуридов. // Материалы по истории таджиков и узбеков Средней Азии. Душанбе, 1954. Труды. Т. 12. С. 57.
    147. Мухаммед Юсуф Мунши. Муким-ханская история. Ташкент, 1956. С. 51.
    148. Шейбани-хан - потомок Шейбана, брата хана Батыя . // Бартольд В.В. Сочинения. Т. II, ч. 2. С. 545.
    149. Бабур-наме. С. 179.
    150. Шейбани-хан был убит после отчаянной борьбы с отрядом кызылбашей, его голова отрублена и принесена в дар шаху Исмаилу. Шах Исмаил приказал содрать кожу с головы своего противника, набить ее соломой и послать своему врагу, турецкому султану Баязиду II (1481-1512); а череп оправлен в золото и служил шаху вместо кубка для вина.// Мухаммед Юсуф Мунши. Муким-ханская история. С. 52, 54, 245.
    151. Бабур-наме. С. 179.
    152. Бабур-наме. С. 234-235.
    153. Бабур-наме. С. 21, 247, 510.
    156. Бабур-наме. С. 154-155.
    157. Название Читрал встречается впервые в XVII в. у Махмуда ибн Вели: в это время владелец Читрала Шах-Бабур выразил покорность бухарскому хану Имам-Кули. // Бартольд В.В. Слчинения. Т. VII. С. 98. Со ссылкой на: Махмуд ибн Вели. Бахр ал-асрар фи манакиб ал-ахйар. Рукоп. India Office Library ?1496 (? 575 по новому каталогу).
    158. Бартольд В.В. Сочинения. Т. VII. Работы по исторической географии и истории Ирана. М., 1971. С. 98-99.
    159. Бабур-наме. С. 159.
    160. Бабур-наме. С. 248.
  • Комментарии: 16, последний от 16/10/2021.
  • © Copyright Емельянова Надежда Михайловна (coordinator2006@yandex.ru)
  • Обновлено: 28/02/2006. 100k. Статистика.
  • Глава: Религия
    • Оценка: 6.01*20  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.