1 января, суббота. Больше чем до десяти часов поспать не удалось. Совершенно неслышно ушел на дежурство в МЧС на сутки Саша. А оба Сергея продолжали спать в Валиной комнате. Утро я посвятил чтению книги Светланы Николаевны Кардаш-Лакшиной, которую она мне подарила при последнем нашем свидании. Собственно, прочел только три статьи, посвященные Чехову. Здесь многое в этой драматургии становится для меня понятным. Тем более что магия Чехова на меня никогда не действовала. Все слишком тонко, и я не могу ухватить совокупность линий характеров.
Потом ребята встали, завтракали вкусными остатками вчерашнего ужина и, пред тем как отправиться домой, смотрели какой-то фантастический американский ужас. Это совсем не помешало мне сканировать страницы рукописи и даже на ходу их редактировать и дописывать.
Внимание! Дневники Сергея Есина, обнимающие пространство с 1985-го, издаются и в книжном варианте. Их можно приобрести, позвонив по телефону 8 903 778 06 42.
Любимое радио, в связи с естественным затуханием политической жизни, сосредоточило свои усилия на двух темах: аресте Бориса Немцова после участия в разрешенном властями митинге на Триумфальной площади и задержании россиян и белорусов в Минске, которое произошло сразу после объявления итогов голосования. Сколько же времени я потратил на политику, которая так быстро выветривается из любых голов!
Вечером, уже около десяти, вышел из дома и почти два часа ходил по совершенно пустым улицам. В парке возле метро "Проспект Вернадского" молодая семья с ребенком в коляске запускала фейерверк. Машин почти нет, надышался и решил, что каждый день буду ходить перед сном гулять.
2 января, воскресенье. Что-то поправлял в Дневнике, который, хочешь или нет, требует ежедневно около двух часов времени, а потом снова врезался в книгу о Вале. Я без нее, конечно, страшно тоскую, но что заставляет меня так много над этой книгой работать, что ведет меня? Естественное ли честолюбие писателя или все же стремление закрепить на как можно большее время ее, да и свою, бездетную память в нашем русском мире?
Практически весь день просидел за письменным столом, отвлекаясь только на небольшую и торопливую зарядку и приготовление борща. Саша, который вернулся с дежурства утром и, как мышка, улегся спать, около семи снова ушел встречать Новый год к каким-то своим девкам, правда, предварительно почистил мне свеклу, морковку и лук. Я каким-то образом, пользуясь своей кухонной техникой, умудряюсь большую кастрюлю борща создавать за час. В это время обязательно включено радио, набираюсь ума.
Весь день у меня в большой комнате включен телевизор. Переключаюсь с "Графа Монте-Кристо" на Первом или Втором на канал "Культура" -- здесь оперетта, романсы, шлягеры ушедшего века с великолепной Вероникой Долиной и Градским. Боже мой, как поют. Надо еще сказать, что потихонечку, не спеша Вероника Долина выросла в потрясающую актрису и певицу и, конечно, сейчас перепевает всю нашу сухую и безобразную эстраду. Примадонна эстрады сейчас она, постепенно оттеснив с этого места Пугачеву. В эстраде, как и в политике, -- а разве в литературе не так? -- все быстро забывается. По "Культуре" был еще замечательный фильм о Гликерии Богдановой-Чесноковой, но я ждал знаменитую ленту о Елизавете I, заранее предвкушая, что, наконец-то, увижу этот фильм целиком.
3 января, понедельник. Хотя вчера лег после двух, встал все же около девяти. Еще лежа посмотрел 12-й номер "Нашего современника". С. Куняев прислал мне этот номер с курьером перед днем моего рождения. У меня сразу мелькнула мысль, что, возможно, как и пять лет назад, здесь есть на обложке какое-то мне поздравление. Мельком посмотрел. На обороте первой обложки большой портрет Г.В. Свиридова -- к его 95-летию, на четвертой аннотация нового романа Евгения Шишкина "Правда и блаженство" с портретом автора. Заголовок не отличается вкусом. Роман, видимо, о путче -- жду высокую прозу, хотя фразы "Пусть весь мир сойдет с катушек, пусть вся вселенная начнет бунтовать, митинговать, дыбиться -- главное, где Вика? Не в опасности ли? Словно стрела пронзила сердце" -- не говорят о высоком вкусе. На третьей странице портрет Сергея Небольсина -- 70! Это вполне справедливо, замечательный человек и прекрасный литературовед. Немного позже я нашел и причину, почему журнал был мне срочно прислан. Перед годовым оглавлением на специальной странице отмечены два юбилея -- мой и Вадима Валерьевича Дементьева, критика, писателя, наследника переделкинской дачи. Отец успешно и много лет работал у нас в Институте. Не станем считать это понижением собственного рейтинга.
"Исполнилось 75 лет видному русскому писателю Сергею Николаевичу ЕСИНУ. Его роман "Имитатор" (1985) стал событием литературной жизни и навсегда привлек читательское внимание к автору, столь смело и честно сказавшему об общественной опасности появления целой череды имитаторов -- в искусстве, науке, политике. И шире -- об опасности духовных подмен, что было особенно своевременно в канун наступления эпохи подмен в конце 80-х.
Смелость и независимость позиции Сергей Николаевич демонстрировал не раз. Так, в период повсеместных поношений "красного проекта" он издал роман "Ленин. Смерть титана" (2002)".
Новые авторы журнала почти все незнакомы. Принялся для разминки читать довольно обширную статью Сергея Куняева -- рецензию на "Биографию" Есенина двух современных авторов -- Олега Лекманова и Михаила Свердлова. Тема не моя, но, как и всегда, материал Сергей собрал отменный. Его статью можно было бы назвать -- Есенинские мифы и один из них -- правдивость "Романа без вранья" Мариенгофа. Сергей удачно раскрывает его "правдивую" подоплеку. Я-то взялся именно за этот "угол" обширной куняевской рецензии не случайно. Недавно один из моих учеников с гордостью признался на моем опросе "Кто и что читает": читаю Анатолия Мариенгофа, "Роман без вранья".
Дело в том, что первый вариант книги под заголовком "О Сергее Есенине. (Воспоминания)" вышел по горячим следам гибели поэта в 1920 году. Сцены, описанные в этой тоненькой книжечке, посвященные истории создания поэм "Кобыльи корабли", "Сорокоуст", стихотворения "По-осеннему кычет сова...", вызвали доброжелательный интерес у читателей и критиков и не спровоцировали никакой отрицательной реакции. Во всяком случае, книжка Мариенгофа в общем потоке "литературы о Есенине" в тот год была отмечена, и отмечена в целом положительно.
А дальше произошло следующее: видя, каким успехом пользуются на рынке любые книги о только что погибшем поэте, как сметаются с прилавков наравне со сборниками разнообразных воспоминаний, книжками Ивана Розанова и Софьи Виноградской низкопробные брошюры Алексея Крученых, Мариенгоф включил свою деловую хватку, которой не единожды восторгаются на протяжении "Биографии" М. Свердлов и О. Лекманов. В мемуаристе заговорил опытный делец -- Мариенгоф прекрасно понял, на что клюнет публика: на соответствующий образ Есенина в контексте жизни литературной богемы конца 1910-х -- начала 1920-х годов, написанный пером "лучшего друга". Здесь уже было не до совести, не до истины, не до уважительного отношения к современникам. "Налетай, торопись, покупай живопись!" В ход пошло все: Есенин, падающий с лошади; Есенин, разбивающий голову Ивану Приблудному; Есенин, заставляющий мемуариста "вытереть носы" цветам на ковре; хлещущая с утра водку Изадора Дункан (ирландка по происхождению, она всегда предпочитала произносить свое имя в ирландском озвучании -- так мы и будем поступать в дальнейшем); Клюев, сбегающий из Москвы по получении сапог, сшитых за счет Есенина... А самое главное -- в ход пошел тот образ поэта и человека, который идеально совпал с образом, нарисованным Львом Сосновским в статье "Развенчайте хулиганство!", а потом Николаем Бухариным в "Злых заметках". Деловой интерес (за три года разошлись три издания книги, объемом в несколько раз превышающей предыдущие "Воспоминания") сопровождала политическая конъюнктура".
Самым интересным событием дня была утренняя передача по "Эху". Здесь известный журналист Виталий Дымарский и в прошлом известный политик Владимир Рыжков начинали цикл передач "Тектонический разлом". Это первая, так сказать, вводная передача о 90-х годах. В речах ведущих сразу же послышалось раздражение: при опросах лишь 19% из выборки сказали, что 90-е оказались временем надежд, а вот для 57,8% населения это время разочарований. Боюсь, что, -- если я не ошибся при записи, -- 91% населения разочарован "перестройкой". Вначале также долго говорили о несовершенстве нашего современного парламентаризма и договорились до того, что вспомнили о "советских" Советах и посетовали, что в пылу революционных преобразований от них отказались. Вот это да! Ну, в Советах бы уже оппозиция развернулась... А я вспомнил -- наверное, я слишком часто повторяю этот эпизод, -- как на совещании у главы администрации президента Сергея Филатова я посоветовал -- и как на меня смотрели -- вернуться к Советам.
Опять, кроме Дневника и правки текста книги о Вале, ничем не занимался. Правда, поздно вечером досматривал по телевидению вторую серию фильма о Елизавете I. Опять очень сильное впечатление, связанное в первую очередь с игрой актрисы.
4 января, вторник. Общая диспозиция дня: весь день за компьютером -- редактура рукописи о Вале да Дневник -- и несколько интересных телефонных разговоров.
В качестве лирической перебивки: сегодня был день солнечного затмения. Солнце вышло из туч и светило, как новенькое. Я все ждал, когда же наступит это поразительное явление и поглядывал в окно. Явление, кажется, пропустил, но увидел нечто другое. После ледяного дождя несколько дней назад оттепель так и не наступила. В какой-то момент я вдруг увидел, что гигантские липы во дворе, переросшие уже пятый этаж, на котором я живу, превратились в чистый хрусталь. Все древо, каждая веточка, вплоть до самой маленькой, засветились, пронзенные солнечным лучом, и оказались прозрачными. Будто каждую ветку и каждый сучок только что выдули мастера-стеклодувы.
Утром позвонил Куняеву, чтобы поблагодарить его за "эксклюзивное" поздравление. Тем более что в самом тексте, особенно во фразе "Смелость и независимость позиции Сергей Николаевич демонстрировал не раз" -- этого в редакции никто не решился бы написать, кроме самого Куняева-старшего, потому что там все, как им кажется, включая Женю Шишкина, "демонстрируют" смелость, а уж "фирменное" язвительное вдохновение -- это Куняев незамутненной воды.
В разговоре, когда, обсудив статью Сергея и многое другое и в журнале, и в литературе, и когда, подогреваемый давней обидой, я посетовал на вкус Шишкина, на рекламу романа, которой отдали последнюю, четвертую обложку журнала, я вдруг услышал, что жанровое обозначение этого произведения не роман, а сага. Но вот с этой сагой, когда номер с рекламой уже был подписан, случилось следующее. Главный редактор, спокойный, что обеспечен прозой на три первых номера, сунул в нее нос и обнаружил то же самое, что и я, и в печатании саги пока отказал. Московский университет и его филфак определенно воспитывают вкус к слову.
Потом позвонил Илья Кириллов. Разговор был долгий, тягучий и сладкий, потому что каждая мысль собеседника находила ответ. Говорили, в основном, о литературной ситуации. Вдруг оказалось, что прогрессивный лагерь, сделавший ставку на западную, формальную литературу, обнаружил, что эту литературу не читают. Говорили, что наши девочки, в том числе выпускницы Литинститута, этот самый дамский роман, так широко культивируемый на Западе, пишут быстрее и веселее, чем западные дамочки. А потом Илья стал говорить о недавней статье Владимира Бондаренко, в которой он подвел литературные итоги десятилетия и вдруг, совершив в своем развитии ожидаемую параболу, вспомнил достаточно раскритикованный и сказочный "Асан" Маканина и забыл распутинский роман "Дочь Ивана, мать Ивана", что, конечно, было явлением. Говорили о стремлении Бондаренко именно перед своим 65-летием не то чтобы связать два лагеря, а просто казаться в каждом лагере своим. Говорили о замечательной первоначальной идее "Дня литературы": печатать и говорить о лучшем. А кончилось все разговорами о банальном и полезном. Впрочем, этого можно было ожидать от Володи с его эклектическим мышлением и боевыми статьями, в которых отсутствует подтекст. Надо бы эту статью Бондаренко прочесть.
Третий разговор -- с С.Н. Лакшиной, которой я позвонил, чтобы она продиктовала мне лакшинскую цитату, приведенную ею на встрече в Институте. Здесь тоже было длинно и сладко говорено о Чехове, о Башкирцевой. Вспомнили, естественно, Лакшина.
Я обратил внимание, что в отношениях покойного В.Я. и С.Н. много схожего с моими отношениями с Валей. Среди прочего С.Н. рассказала мне один занятный эпизод. Оказывается, много лет назад Алла Латынина была дружна с Владимиром Яковлевичем. Ходила с мужем в дом к Лакшиным, С.Н. угощала пару своими пирогами, которые она, по ее словам, любит и умеет печь. В 70-е годы Латынина много и долго говорила с В.Я. о Солженицыне. Из его рук, кстати, получила "Бодался теленок с дубом", который тогда в России не был напечатан и так же не напечатанный ответ Лакшина. Но через двадцать лет, в 90-х, она выступила с разгромной статьей -- как же, какой-то Лакшин посмел выступить против кумира новой общественности! Как только не ломает людей конъюнктура.
5 января, среда. Орхидея, которую почти три года назад мне подарила Катя Писарева, моя ученица, три недели назад расцвела, а вот сегодня начала вянуть. Три недели я на нее любовался. А потом были цветы на день рождения. Я всегда ставлю цветы в вазу и два цветка к фотографии Вали в передней. Четыре ее портрета у меня перед глазами в центральной комнате, где я работаю, а вот одна фотография в прихожей у зеркала. Она меня встречает и провожает. Там сейчас стоят две белые розы. Но все равно жалко, что орхидея уходит.
Никуда не выходил, весь день сидел за столом над рукописью.
Вечером полез в Интернет, и там на моей почте занятное стихотворение все того же трогательного Юры Беликова. До него дошла "Литературка" с моим портретом на первой страничке, вот он и придумал -- подпись под фотографией.
Из-под мехов являя фрачный пыл,
Он выглядит, как выходец из сказки.
Писатель! Он и ректором побыл.
Его бы в губернаторы Аляски!
6 января, четверг. Многие говорят, что их "зомбирует" телевидение. Я обхожусь каналами "Культура" и "Дискавери". Меня вполне это устраивает, основные каналы смотрю только когда необходимо. Иногда они, как человека из прошлого века, путают. Так, очень удивлялся, что трансляция богослужения в честь Рождества Христова идет не из Храма Христа Спасителя, а из хорошо мне знакомого собора на Ордынке. По привычке советского человека стал фантазировать: а) не случилось ли чего-нибудь с Патриархом Кириллом, б) не возникла ли какая-нибудь церковная интрига. Как обычно, подобные трансляции мне интересны. Они расширяют мои знания о религии, через них я стараюсь разумом и сердцем приобщиться к церкви. Здесь то, что русский должен узнавать в детстве, а я не узнал. Но эта трансляция, видимо, в связи с особенностями храма, в известной мере была посвящена еще рассказу, что в этот храм ходила Анна Ахматова, когда жила у Ардовых. Второй неожиданный момент: в речь ведущего вклинивался небольшой рассказ о семье Ардова. Выяснилось, что Анна Ахматова обычно жила в комнате приемного сына старшего Ардова Алексея Баталова. Этого я не знал. А потом появился на экране Сергей Юрский. Он чуть ли, оказывается, не в этом храме на Ордынке и крещен. Но дело не в этом, главное -- он прочел стихи Бродского из "Рождественского цикла". Как всегда, Юрский читает все почти гениально. Это уже сам Юрский: в стихах Бродского есть ослепительные догадки. Действительно, есть.
А потом я понял, что смотрю все же не тот канал -- роскошное служение из Храма Христа Спасителя шло на Первом. Вел его Патриарх, я уже знал, что три свечи, связанные наверху в пучок, в одной руке и две, таким же образом соединенные, в другой означают божественное триединство и божественную и человеческую сущность. В храме Медведев, с женой, я уже их в храме видел. Возле них сонм девочек, одетых одинаково, но мило. Наверное, это какие-то воспитанницы богоугодного заведения. Досмотрел до момента Святого причастия, показали, как Патриарх накрывает два сосуда небольшими, расшитыми золотом платками. И тут же камера от Патриарха уходит, и слышится лишь его густой и красивый голос: "Причащается раба Божия Светлана..." Насколько я понимаю, первая, чистая ложка причастия была предложена жене президента. Но наше телевидение не было бы именно нашим, если бы не знало, кто у него хозяин. Сразу после репортажа из Храма Христа Спасителя камера нашего спасительного телевидения показала сельский хороший и прочный храм, и перед немолодыми женщинами с простыми русскими лицами стоял, в роскошном вязаном свитере, Владимир Владимирович Путин. Этот, видимо, не очень давно отремонтированный и отреставрированный храм находится, оказывается, в Тверской области, в деревне Тургинове -- записал по слуху, могу и ошибиться -- на родине родителей нашего сегодняшнего премьера. В 1911 году его родителей в этом храме крестили, и на старом сельском кладбище похоронена бабушка премьера. Но и это не все: роскошный свитер премьера связан одной из погорелиц прошлого года, которой построили новый дом. И сразу стало ясно, во-первых, что мне Путин все же ближе, чем другие высокопоставленные политики, и, во-вторых, что постоянно и вчистую обыгрывает своего ученика и преемника.
Я ожидал новую картину из цикла "Королевское кино" -- люблю эту серию. Хотя это и наивно, здесь много узнаешь из истории, те мелкие и личные часто факты, которые соединяют уже давно и твердо известное. Здесь родственные отношения известных людей, пейзажи исторических мест. Но, видимо, в силу Рождества чужое королевское было отменено и показали нашего отечественного "Чайковского". Я увидел первую сцену, когда крошечный, в ночной рубашонке, мальчик в пустом доме крадется к роялю, и выключил телевизор. Смотреть после прекрасной и очень откровенной книги о Чайковском Александра Познанского, которую я только что прочел, не стал. Включил телевизор, уже когда фильм заканчивался: Чайковский в Кембридже получает мантию почетного доктора музыки, и английское студенчество ликует, а потом ликование российского народа, Смоктуновского в роли Чайковского выносят на руках из Мариинки -- такой сентиментальной пошлостью на меня дохнуло, что я снова выключил телевизор.
7 января, пятница. Утро светлое, опять солнце устроило с обледеневшими деревьями сказочные игры. Всю красоту сверкания льда на фоне голубого неба описать невозможно, здесь нужны или другие приемы, или другое искусство.
Весь день с раннего утра просидел за компьютером, перечитывая, сканируя и редактируя текст о нашей с Валей молодости. Естественно, в перерывах ем, потому что ни после какой физической работы так не хочется есть, как после сидения за компьютером. В перерывах же, когда голова уже перестает варить, с энтузиазмом занимаюсь готовкой, постоянно заглядывая в "Книгу о вкусной и здоровой пище". Во время готовки слушаю радио. Оно, как и я, тоже постоянно бормочет об одном и том же, но о другом. В связи с рождественским затишьем в политической жизни "Эхо" все время говорит о необходимости поддержки Немцова и о приговоре Ходорковскому.
Вечером с коллективом ходил на просмотр фильма у нас в "Капитолии". Здесь две ситуации. Первая -- атмосфера в этих залах, магазинах -- может быть, люди здесь и проводят все свое свободное время. Сколько народа, которого подобная жизнь устраивает!.. Вторая -- сам фильм "Турист" с лучшими актерами мира Джонни Деппом и Анжелиной Джоли. Это очень здорово снято, очень плотный сценарий, очень хорошая режиссура и ничтожная по-человечески история, естественно, детективная. Вор-банкир, сыщики, но чтобы побаловать публику, для которой, боюсь, "Макдоналдс" с его чизбургерами, пиццами, пивом в больших пластмассовых стаканах, снято все на фоне Венеции. Показали ее роскошные, с воздуха, с вертолета пейзажи. Я для себя уточнил географию, обнаружил, что в аэропорт можно прибыть на катере и с железнодорожного вокзала уехать в город тоже на катере. Показали еще более роскошные интерьеры, великосветский бал и, вообще, нынешнюю знать. Как все же мельчает кино, обратившись к широким массам пьющих пиво и уплетающих попкорн городских люмпенов, считающих себя буржуазией и средним классом.
Из событий дня: Акунин в своем блоге говорил о необходимости скорейшей ампутизации. Как осмелел! Правда, я помню, что когда одну из его первых книг наградили "Антибукером", то Третьяков говорил, что собственно Березовскому эта книжка понравилась...
8 января, суббота. Утром отвозил маленького Сережу в Домодедово, каникулы заканчиваются, он возвращается к тетке в Крым. Транспорта по субботнему времени было немного. Пока ехал по Каширскому шоссе, становился ясен размер бедствия после "ледяного дождя". То любоваться его итогами из окна, когда все деревья покрыты хрустальной глазурью, а то увидеть огромные березы, склонившиеся под тяжестью своих ледяных ветвей до самого дола. Очень много деревьев просто сломанных чуть ли не по середине. Бедствие огромное. Стало ясно, и почему так много населенных пунктов в Подмосковье стоят обесточенными. На узких лесных просеках обледенелые деревья падали на провода.
В Домодедове почти образцовый порядок. По-новому взглянул на аэропорт -- по сравнению с "Шарлем Де Голлем" он маловат, в Москве аэропорт должен был быть побольше. Довольно быстро зарегистрировали Сережу и --в добрый путь. На все про все я потратил три часа.
После двух вчерашних фильмов спал плохо, утром, когда проснулся, почти час читал книжку Филиппа Бобкова "КГБ и власть". Издана она в 1995 году и все это время лежала у меня на полках. Ну что может написать генерал, да еще "КГБ-шник"! А вот взял вчера вечером и зачитался. Пока хватился за главу о "национальном" вопросе. Первые выводы: если кто и наблюдал за тем, чтобы нужная имперская "общность" не разрушилась, то это аналитики из этого учреждения. А вот ЦК по-старчески пердело и старалось из избы сора не выносить, все загонять внутрь. Под стать центру были и ЦК союзных республик, в которых подспудно зрел национализм. Здесь дружно стояли против решения всех назревших вопросов. В этом отношении вопрос возвращения татар в Крым всячески тормозился после хрущевского "подарка" Крыма Украине именно самими украинцами, хотя в то время были свободные в Крыму земли и не хватало рабочих рук. Наверное, если бы вопрос был решен тогда, не было бы стольких хлопот и такого озлобления сейчас. Такое же положение было и с возвращением турок-месхетинцев. Земли, с которых их при Берии согнали, так до сих пор и не освоены. Месхетинцы, в основном, занимались террасным садоводством и скотоводством. "И сегодня, проезжая по дорогам Грузии, можно видеть южнее Боржоми и Ахалцихе следы их деятельности и представить себе красоту садов, некогда покрывавших склоны диких гор. А потом красота сменилась картиной запустения, горы обезлюдели, после того как их исконные жители покинули эти места. Именно здесь жил и творил великий месх Шота Руставели -- гордость не только грузинской, но и всей мировой литературы". Протестовал против решения этого вопроса опять грузинский ЦК, возглавляемый Шеварднадзе.
Особое внимание Ф.Д. Бобков обращает на историю возникновения Карабахского конфликта между Арменией и Азербайджаном. Здесь показаны двусмысленная и двурушническая роль М.С. Горбачева и подстрекательство армянской интеллигенции. Все это можно прочесть, но все-таки остановлюсь на двух цитатах. Здесь не колебания и гнилой плюрализм журналистов, а точка зрения и подтвержденная последовательность событий.
"Мне кажется, некоторые известные и уважаемые люди даже не думали о том, что их громкие фразы и публичные высказывания способны привести к таким тяжелым последствиям."
Так, академик Аганбегян, как стало известно из печати, находясь в Париже, заявил на встрече с жителями армянских кварталов, будто проблема Нагорного Карабаха вот-вот будет решена и эта область, находящаяся на территории Азербайджана, войдет в состав Армении. В то время Аганбегян был близок к Горбачеву, и за рубежом его воспринимали как человека, в известной мере выражавшего взгляды Генерального секретаря ЦК КПСС. Естественно, это сообщение быстро облетело всю армянскую диаспору, дошло до Армении и Азербайджана. Начиная с этого момента Аганбегян стал для азербайджанцев нарицательной фигурой -- человеком, который поднес первую спичку к карабахскому костру.
"Постарался" журналист и писатель Зорий Балаян. Находясь в Америке, он объехал места проживания армян и тоже, намекнув на Горбачева, заявил о переходе Нагорного Карабаха под юрисдикцию Армении.
Еще одним "активистом" оказался сын А.И. Микояна Серго, который отправился в Армению и очень много наговорил на эту тему.
"Естественно, в Армении после всех этих выступлений поняли, будто вопрос решен, и областной совет Нагорного Карабаха объявил о выходе автономной области из состава Азербайджана".
Кроме, так сказать, темы "спички" Ф.Д. Бобков просто с вызывающей уважение генеральской точностью и уверенностью определил и другой немаловажный факт. Я все время, кстати, думаю о своем обильном цитировании, не перебарщиваю ли? Но цитаты эти часто отвечают на вопросы, которые я уже себе задавал, но не смог найти ответа. Опять-таки можно спорить о том, кто был первым, кто как себя вел и кто больше виноват, -- азербайджанская или армянская сторона, -- но факт остается фактом: первыми жертвами стали азербайджанцы: 22 февраля 1988 года в Аскеранском районе были убиты двое: работавший на виноградниках крестьянин и мальчишка, который показался подозрительным армянскому стрелку.
Басовская с Венедиктовым рассказывали сегодня о Лоренцо Великолепном, и это было ново и увлекательно. Я всегда слушаю эти познавательные передачи, а потом Юлия Латынина призналась, что она не просто либерал, а отмороженный либерал. Ну, так все Юлия несла, такая легкость в критике необыкновенная. Сегодня по тому же "Эху" опять что-то повторяли из Шендеровича, он, значит, опять говорил, что в первый раз Ходорковского судили и осудили, а почему Дерипаска, Абрамович и Вексельберг, которые играют по тем же правилам, на свободе? В этой тотальной защите Ходорковского, -- которого опять, повторяю, по сути, по-человечески жалко, даже очень, -- такая защита "своего" и недоумение, что в этой лопоухой и доброй России подобное беззаконие и безболезненный, "юридический" отъем денег у русских может окончиться, что просто дивишься такой наивности. Занятно, что в подобных высказываниях сквозит недоумение, почему же весь народ не встает вместе с небольшим количеством энтузиастов. Но по этому поводу народ безмолвствует.
9 января, воскресенье.Утром по радио опять было проговорено о некоем законе, который Медведев подписал, якобы защищая детей от жестокости, которая идет из Интернета и телевидения. Было высказано много иронии. Все законыу нас есть, в том числе и этот, надо бы следить за их исполнением. Потом развернулась дискуссия, в которой внезапно прорезались близкие мне социальные нотки. О родительском примере, а не о законе, о том, что ребенку некуда пойти -- все платно: и фитнес-центр, и другой спорт.
Днем разговаривал с "богиней пианизма" Леной Алхимовой -- она рассказала мне то, о чем я практически забыл: о днях после моего пожара в квартире. Она тогда вместе с Володей Мальченко репетировала в Институте какую-то концертную программу. Это было, как говорит Богиня, на второй или даже первый день после пожара. И вот Володя спрашивает: а на какой улице живет Есин? Оказывается, он прочел заметку в "Комсомольце". Они побежали узнавать адрес и помчались на улицу Строителей. Я уже забыл детали: Богиню потрясла занавесочка, повешенная вместо входной двери, -- значит, в первый день. А на следующий приехала Л.М. с Долли, нашей преподавательницей английского языка, и привезла мне на первое время денег. Мне действительно есть что вспомнить.
С десяти утра, когда проснулся, практически не разгибаясь, сидел за компьютером. К двенадцати ночи отсканировал, обработал и отредактировал последнюю, сотую страничку рукописи о В.С.. Естественно, параллельно все время гудел телевизор. По "Культуре" шла какая-то американская пошлость, прикрытая претензией на историю, -- фильм назывался, кажется, "Гибель Помпеи". Чудовищно, даже я, который любит историю, перелез на другой канал и был счастлив. По "Дискавери" показывали фильм об убийстве Генриха IV. Все интересно, знакомые виды Лувра и, наконец-то, объяснили, кто такие Монморанси и прочие аристократы. Так, к концу жизни, и выстраиваешь свою историю.
10 января, понедельник. Со мною это дело привычное: решил, что сегодня рабочий день, и пошел на работу. Институт закрыт, ректор распорядился никого не пускать -- и правильно. План у меня был нехитрый -- поговорить с Алексеем Козловым о верстке и сделать список моих пятикурсников и первокурсников, которые обсуждались в прошлом семестре. Все сделаю завтра. Из Института пошел пешком к Охотному Ряду. Возле Моссовета обнаружил, что не все в Москве просто. По обеим сторонам Тверской улицы стояло по милицейской машине, а возле самого здания бывшего губернатора четверо в форме -- два милиционера и два омоновца. А с другой стороны Советской площади тоже прогуливается четверка. Возле Центрального телеграфа уже три милицейских машины. Я думаю, это связано с теми пикетами, о которых постоянно говорит "Эхо Москвы".
Между прочим, здесь и еще один закон, который следует применять при писании Дневника, особенно, как у меня, публичного: не надо себя насиловать и стараться втиснуть все. Подчиняться не только разуму, но и эмоциям, они часто ведут лучше. Надо было еще неделю назад написать об этих пикетах. Разные оппозиционные течения уже довольно давно стараются проводить 1-го числа каждого месяца митинги. Их лозунг -- свобода собраний и соблюдение 31-й статьи Конституции. Власти разрешали это, запрещали. Оппозиционеры непременно хотели проводить свои митинги на Триумфальной площади. Такой митинг разрешили провести и 31 декабря. Но лишь группе, в которую входили Алексеева и Немцов, а вот людям Лимонова не разрешили. Лимонов, правда, сказал, что проведет свой митинг, и именно на Триумфальной. Его взяли, когда он вышел из подъезда своего дома. Что касается Немцова, то, по его версии, его арестовали, когда уже после митинга он садился в машину. Но вот что значит все же слушать радио и читать газеты. Кто-то из защитников Немцова говорит, что его все-таки арестовали, когда Немцов захотел пройти к другому митингу. Все это закончилось тем, что нескольким командирам оппозиции пришлось новогоднюю ночь провести в камере. А через день или два им дали по 15 суток. Дальше началась серия пикетов в защиту этих "узников совести". Практически все праздничные новогодние и рождественские дни, когда мало событий, были посвящены приговору Ходорковскому и Лебедеву и разговорам об одиночных пикетах, которые активисты несли возле изоляторов, где находились Немцов и Лимонов, и возле Моссовета, т.е. мэрии.
Вечером разбирался с Дневником за 1998 -- 2000 годы, помечал, где сделать необходимые выписки. А теперь начну потихоньку это делать. Еще раз смотрел фильм Хамдамова "Вокальные параллели". Сколько же я не увидел в нем, когда смотрел в Гатчине и даже давал за него Гран-при. Это настоящее кино, которое уже исчезло, превратившись в бульварную литературу. Кроме потрясающей изысканности, сколько в нем еще и смыслов.
11 января, вторник. Ездил в гараж на Пресненском валу, а оттуда в Институт. Обедал вместе с ректором и А.Н. Ужанковым. А.Н. рассказывал о своей поездке на Украину. Нет работы и, по его наблюдениям, следующее, т.е. молодое, поколение уже не знает русского языка. Что касается самого Януковича, то он уже не так безоговорочно хочет вводить русский зык в качестве второго государственного. Дыхание Кучмы.
Узнал, как сдают и сдавали мои первокурсники, судя по сведениям деканата, очень неплохо. Завалил зачеты только мой любимый Рябинин, я взял у него заявление и под мою ответственность получил у ректора разрешение допустить его до экзаменационной сессии. Сдавал копии чеков на лекарства в бухгалтерию -- снова, в озвученном И.Н. Зиновьевой виде, получил порцию недоброжелательности от Л.М. Царевой, которая следит за нашими финансами. Я бымог ей подсказать, за чем именно надо бы следить. Разговаривал еще с несколькими людьми. Здесь услышал интересное суждение, почему я всех раздражаю: я невольное свидетельство других, больше устраивавших людей порядков.
Е.Я. напечатала последние три страницы моего материала о Вале. Завтра их вставлю в основной текст, потом дам прочесть безотказному Леве.
Вечером был на новой сцене в Большом театре -- "Кармен". Опять позвал Паша Быков. Практически целиком и полностью я слушаю и смотрю "Кармен" впервые -- это самая часто ставящаяся в мире опера. Сразу скажу, что лучшая на сцене была Катя Щербаченко. Меня всегда раздражала Микаэла с ее нытьем о матери, доме и родине, но с первой нотой этого завораживающего сопрано все вдруг из условности превратилось в правду и страсть. Сразу подумал, что Бизе -- это не наш Чайковский с его постоянным духовным напряжением, а все легче, спрямленнее, хотя есть очень сильные и глубокие куски. Меня не удивляет, что эта самая нынче популярная на музыкальных сценах мира опера провалилась на самой первой премьере. Она и должна была провалиться, потому что вся из музыкальных разговоров и сильных музыкальных сцен.
12 января, среда. Ученый совет был практически с одним вопросом в повестке. У нас все в высшем образовании нынче покрыто пеленой формальностей. Оба наших претендента должны были прочесть свои программы, а ученый совет их утвердить. Первым вышел ректор. Это было между программой и самоотчетом. В принципе, за год с помощью своей команды, в которой главным забойщиком был, конечно, А.Н. Ужанков с его знанием современной бюрократии и связями, было сделано много. Были и планы, в которых основное -- строительство нового здания и реставрация главного корпуса. Деньги, похоже, уже выделили, и это, безусловно, большая победа БНТ. Вопросов и замечаний не было. Минералов предложил программу принять, его все поддержали, и это было справедливо. Но тут произошел маленький инцидент. Несколько воспаленный вчерашним разговором в бухгалтерии, который я довольно тяжело пережил, я высказал пожелание, чтобы в программу был внесен пункт о гласности в институтских делах. Мячик полетел известно куда и на лету был неосторожно пойман. Из своего угла Л.М. немедленно подала реплику: "Нам что, не хватает телекамеры в туалете?" Я сдержался и не ответил. Я-то знаю, где надо бы установить эти камеры.
Мне показалось, что после этого сообщения ректора Стояновскому, который, наверное, по уговору был вторым мнимым претендентом, уже сказать будет нечего, но это не так. М.Ю. нашел и употребил другую, даже более яркую форму. Он зачитал 32 тезиса о том, чем надо заниматься в Институте. Это было убедительно и уж как программа ничуть не хуже, чем предыдущее выступление. Я невольно сострил вслух фразой из гоголевской "Женитьбы": если бы носик у одного да к усикам другого... Потом, когда после совета я зашел к Мише и его по старой памяти похвалил, он ответил мне, вспомнив, видимо, о нашей долгой работе вместе: "А чья школа!"
Вечером сел за стол и от руки написал большую статью. Формально, это статья о премьере спектакля "Деньги для Марии", а практически отповедь на довольно грязную статью о Распутине журналиста Игоря Свинаренко, которая появилась в конце прошлого года в "Новой газете".
13 января, четверг. Ездил в Институт, делал годовой план. Ректор вроде обещал, что нам могут продлить грант на следующий год, поэтому план надо было сделать с учетом этого обстоятельства. Сделал быстро, но теперь надо бы все разнести по числам и людям. Накануне запланированного отъезда в Тайланд, куда вместе с С.П. я собрался на отдых, решил провести кафедру. Из событий два: встретил Л.М., она была приветлива, с хорошим настроением, ну и слава Богу. Ни вмешиваться в чужие административные дела, ни с кем-то ссориться и по злобе портить себе и другим жизнь я не собираюсь. Свою административную жизнь я уже отжил, теперь надо хранить творческую.
Удивительно, но мое предостережение Леве, когда я вчера ему давал статью, оправдалось. Я предупредил: прочтешь две странички, не оторвешься. Как я и предвидел, Лева, несмотря на свою сейчас занятость, -- он редактирует новый выпуск своего "Нового толкового словаря русского языка" -- "Ожегов XXI век" -- рукопись мою прочел в тот же день и очень меня хвалил. Лева в каком-то смысле у меня талисман -- он все читает первым.
Еще вчера Лева передал мне небольшой листочек своей вписки в новый словарь. Это для меня так значительно, что я решил ее перенести в Дневник.
"ВАСЬКИЗМ, -- а, м. (шутл.-ирон.). Нарочито равнодушное или даже высокомерное отношение к критике в свой адрес и к критике вообще. Проявлять в. Всем надоевший в.Время васькизма в политике. Современный в. (неодобр.).
Меткое словечко "васькизм" возникло на базе известного выражения И.А. Крылова "А Васька слушает да ест" и введено в общий оборот писателем С. Есиным в середине 80-х гг. ХХ в.".
14 января, пятница. До часу ночи сидел, переписывая на компьютер с рукописи свою статью, а потом, как только встал, поел и сел продолжать. Что-то к трем или четырем часам закончил, разогрел еду и по своему обыкновению включил радио. Говорил какой-то мужчина об оружии и о том, что советская власть его граждан лишила, ссылался на американскую Конституцию, в которой, дескать, записано право на восстание. В общем, говорил так плохо, что я начал подумывать, не дать ли мне на радио "Эхо Москвы" сообщение: "Зачем выпускаете полного мудака?" Но в этот момент передача закончилась, и сразу же объявили, что выступал журналист Игорь Свинаренко. Так бывает только в жизни, именно в полемике с этим журналистом и написал свою статью.
Вечером опять сварил большую кастрюлю борща. Вкусно, но, кажется, переложил томатной пасты.
15 января, суббота. Утром раздался звонок в дверь. Почтальон передал большой конверт и попросил паспорт: посылка, дескать, из Америки, нужны паспортные данные. Знакомых в Америке, которые могли бы что-либо прислать, у меня двое: Марк Авербух и Ефим Лямпорт. Естественно, Марк -- это посылка из двух любопытных книг Семена Резника. Посмотрел мельком, одна "Запятнанный Даль" -- якобы когда-то Вл. Даль написал книгу о ритуальных убийствах евреями, ивот теперь Семен Резник спасает его честное имя. Я помню, как в молодости мне дали прочесть "Протоколы сионских мудрецов" и я сразу же сказал, что ни как филолог никогда в это поверить не могу, ни как человек что-то соображающий. Советы, конечно, хороши, но они на поверхности, универсальны, а в чем-то так примитивны, что просто недостойны евреев. Ни одна нация на создание таких "универсалий" не пойдет -- это значит разоблачиться по многим позициям. В общем, как факт мне это было неинтересно, но очень занятный фон, русская аристократия, умеющая противостоять царю, позиция Николая I, любимого героя нашего ректора Тарасова, и, наконец, всегда находящийся под рукой исполнительный чиновник со своим фирменным "что изволите, ваше превосходительство". Любопытно, дочитаю. Зря, конечно, С. Резник вынес дорогое нам имя на обложку. Есть люди, запятнать которых невозможно. Вторая книжка, которую я начал читать первой, просто прелесть, хотя, боюсь, что она интересна только старым монстрам вроде меня -- это советские писатели и писатели-чиновники. Здесь одиннадцать портретов и прелестный фон. Я прочел, как обычно, с карандашом десятка три страниц и пошел к компьютеру писать письмо.
"Дорогой Марк! Часа три назад, 15-го в субботу, я получил от Вас посылку -- книги Резника. Ну, думаю... Боже мой, какая прелестная и веселая книга воспоминаний. Какая зануда, но какой восторг вызывают во мне его воспоминания. Это ведь все мои цели, мои "добрые" знакомые. Как все точно и какой это "учебник" по советскому времени в культуре. Я в полном восторге. Всех, почти всех хорошо знаю, представляю, много раз встречался. Прелестные пассажи о Жукове есть и у меня в Дневнике. С Лощицем я учился, и вместе ходили в литобъединение, которым командовал Антокольский, но как он был важен, когда мы встречались с ним в более позднем возрасте. Сережу Семанова, когда его лишили партбилета и ему нечего было есть, я вместе с покойным Борщаговским отстоял, а потом он перезвонил Александру Чудакову и протрактовал мои Дневники. Сколько было волн вокруг "Гончарова", "Суворова", хорошо, что я тогда их не прочел. Ну, а Феликс Кузнецов и его друг Ганичев -- о них я никогда не забываю, вы это, Марк, помните. Но как все точно, как все в характере персонажей, но, главное, убийственно доказательно, без злобы и нетерпимости. Съезжу к Леве, возьму у него рукопись первой части "Валентины" и буду продолжать. Но какой молодец Савкин -- издатель, об авторе я уже не говорю, жаль только старика Лобанова. Обнимаю, дорогой, удружили, порадовали. Там есть хорошее место об официальной царской мотивировке, "наши" ее подхватывают, такая же история и с Кюстином. Писал ли я Вам, что на конференции в Педуниверситете, на Пуришевских чтениях вступил в полемику со взглядом Ст. Куняева и Николая I на эту фигуру. Не перечитываю. С.Н."
Слово "зануда" я употребил, видя с какой убийственной настойчивостью Резник, прекрасно понимая условия игры, еще и еще пишет о сытом начальнике. Судя по всему, человек он очень информированный, грамотный и со вкусом. Но есть здесь еще в книге и роман с довольно претенциозным названием "Хаим и Марья".
Вечером ходил за своей рукописью домой к Леве. Как обычно, хорошо и славно поговорили. Таня показала после ремонта квартиру, в том числе и комнату Саши, которая раньше была комнатой Яси. Теперь в ней все необычайно современно: огромный телевизор, оригинальные светильники, большой компьютер, мужской парфюм, но, боюсь, ни одной книги --другая культура. Пользуясь тем, что в гостях, за ужином подналег на клубничное варенье.
Чтобы хоть как-то поддерживать себя, решил идти от "Белорусской" до "Охотного Ряда" пешком. Не холодно, народа не очень много. Напротив мэрии, на этот раз возле памятника Юрию Долгорукому, огромный автобус-вездеход с надписью ОМОН на бортах. А вот у Охотного Ряда уже разъезжалась целая стая автобусов попроще, с милицией -- 5 или 6, власть ждала, что может что-то случиться. Сегодня, кстати, истек срок административного задержания Немцова и Лимонова. Радио с раннего утра только об этом и говорило.
16 января, воскресенье. Каждый день обещаю себе утром отправиться гулять, чтобы подышать свежим воздухом, но сажусь за работу и сижу до глубокой ночи. Уже несколько дней подряд сканирую выдержки из моих Дневников о Вале. Боюсь не успеть.
Так как работа техническая, у меня все время включены радио и телевидение. Вечером впервые видел передачу Юры Полякова "Контекст". Порадовало, что Юра своего все-таки добился. Совершенно справедливо говорят, что если писателя нет в телевизоре, то его нет и в литературе. Чувствуется, что Юре все же "вдвигают" так называемых экспертов. Но один эпизод меня порадовал. Марина Давыдова, оказывается, выпустила в "Известиях" полосу, где основным критерием качества театра выдвинула "Золотую маску". В частности, судя по дальнейшему выступлению эксперта, которым на этот раз был Вит. Вульф, это относилось к театру им. Маяковского. Не то чтобы доказательно, но с вершины своего возраста и своего авторитета старейшего критика Вульф очень мощно опроверг этот тезис и защитил театр, в котором идут пьесы, переведенные им.
Надо бы где-то сказать о выступлении Медведева на Госсовете по национальному вопросу, но сам не видел и не слышал, знаком только с реакцией интернациональных СМИ. Никакого приоритета для развития русской нации. Тезис был в принципе верный: хорошо русским -- спокойно и хорошо всем.
17 января, понедельник. Я понимаю, что делаю не основную свою работу, которую мог бы за меня сделать кто-то, и все-таки делаю сам: ездил в Институт, отдал Алексею рукопись и словник за 2009 год, а также рукопись "Валентины". Возможно, все это я возьму с собою в Тайланд.
Когда уезжал на машине из Института, встретил Сережу Арутюнова и сразу же пригласил его на тарелку борща. Времени у него было немного, через два часа где-то телевизионная передача, но от борща он не отказался. Говорили и по дороге, и дома. Сережа человек очень интересный, я старался побольше слушать. Начал он с того, что вчера его тесть, потомственный камнерез, закрыл свою фирму, расположенную под Москвой. Я как раз вспомнил о планах московского правительства быстро запустить несколько новых станций метро. Вспомнил и об очень интенсивном строительстве, когда вход почти в любой офис у нас нынче украшается каменной, из гранита или мрамора, плиткой. Все оказалось очень непросто. Но фиксирую это, потому что это совершенно для меня новая отрасль и знания, и промышленности. Надеюсь, что Сережа от своего тестя-профессионала наслушался. В СССР в начале "перестройки" на Кольском полуострове существовало 20 камнерезных заводов. Сейчас все они закрыты. Сережин тесть, как и некоторые другие специалисты, открыли небольшие фирмы. О сложности этого малого производства говорит то, что только за электричество иногда приходилось платить по 300 тысяч в месяц. Сейчас забили штрафами и налогами. Ну, а как же московский заказ? Уже давно китайцы заняли наш рынок, и этот заказ они и получат. Рынок захватывает и разрушает конкурирующая промышленность с помощью демпинга. За каждую плиту, поставляемую в Россию по цене 50% от стоимости, китайское правительство доплачивает производителю остальные 50%. Здесь же я подумал, а может быть, я и прав? Как всегда, дав кому-нибудь острое интервью, я потом переживаю: а не слишком ли я?.. Сегодня еще утром пришел пакет с газетами от Деберера из Германии. В газете -- целая полоса и портрет, и биографическая справка. Но через всю полосу еще идут два аншлага. Все это из моего текста:
"У нас в России не капитализм -- у нас власть капиталистов. А все остальное -- феодализм".
"Я не уверен, что парень-кавказец посмеет вести себя в Берлине так, как в Москве. Эти ребята рассматривают Москву, как какие-то джунгли, где можно повеселиться и поохотиться".
Занятно, что из этого интервью в Германии была снята фраза: "Манеж -- это не позор России, а ее боль". Но в американском издании ее вынесли в заголовок.
За борщом, который мой бывший студент высоко оценил, говорили о заимствованных и иностранных словах и о русском языке. Эти слова приходят с телевидением и новыми технологиями.
Вечером по ТВ передали, что еще в конце той недели Лужков подал заявление на получение вида на жительство в Латвии. Право у него есть, он положил в один из местных банков 300 000 долларов, и у него есть какая-то собственность в Юрмале. Сегодня же ему в этом было официально отказано. Он в списке нежелательных для Латвии персон. В свое время он призывал бойкотировать рижскую кильку. Пишу об этом без иронии, но с грустью. Кое-что он все-таки для москвичей сделал, хотя бы завел порядок социальной помощи горожанам.
18 января, вторник. Довольно рано уехал в Институт, потому что договорился с Лешей Козловым встретиться по сборнику "Проза заочников -- 2009". Час сидел над версткой, а потом началась кафедра -- план работы на этот год. Еще утром опять звонил Паша -- сегодня Катя поет в "Онегине". Другого случая послушать и увидеть эту знаменитую и скандальную постановку Чернякова мне не представится. Для Кати я купил огромную ветку орхидей и больше о ней писать не стану -- и поет, и играет она с блеском. Постановка современная, очень яркая, необычная. Все перенесено в наши дни, но действие ныряет и в пушкинскую эпоху. Все начинается в большой зале у Лариных, практически за столом, и вместо бала большое парадное застолье. Вместо полонеза парад официантов.
Рядом со мною сидела ведущая и "звезда" канала "Культура" Нара Ширалиева. Это тоже гость Кати, знакомы с Нарой мы давно, встретились как родные, по крайней мере, говорим о вещах, которые хорошо знаем. В какой-то момент Нара сказала, имея в виду апартаменты Лариных, -- меня это просто обожгло точностью и современностью видения, -- другое поколение: "привилегированная номенклатурная семья". Параллельно крупным "вокальным" кускам идет некое драматическое действие. Это занятно, но как ни странно, хорошо зная текст "Евгения Онегина", должен сказать, что "действие" всегда находит соответствие в тексте романа.
19 января, среда. Еще вчера вечером уронил радиоприемник, подарок одного из моих учеников. Подарок оказался крепкий, но настройка сбилась. Весь вчерашний вечер искал свою станцию -- "Эхо Москвы", но во время этих довольно длинных поисков натыкался на разные другие станции и должен сказать, что по уровню внутренней культуры "Эхо", конечно, лучшая. Здесь и лучше всего говорящие дикторы, и достойная интонация, нет и подобострастия к власти. Утром все же нашел нужную волну и сразу же -- Матвей Ганапольский беседует с внучкой Горбачева. Дедушке 80 лет в марте, и внучка рассказывает, что кроме празднования в Москве состоится еще и благотворительный вечер в Лондоне, в Альберт-холле, вести который будет Шэрон Стоун. Будет присутствовать королева. Здесь же были произнесены слова о человеке, который изменил мир. Действительно изменил, и я в этом мире как-то, может быть, неплохо живу, но это тот случай, когда слава достигается ценою предательства собственных единомышленников, в данном случае даже страны. Он действительно почитаемый на Западе человек, но он спас Запад от интеллектуальной угрозы -- существования СССР, уклада и образа жизни. Разве королева не должна чувствовать себя ему обязанной? Горбачев еще раз в поклоне сказал ей: Ваше Величество, ваши порядки лучшие, кушайте спокойно по утрам свой поридж.
Какая прелесть, когда ты уже оторван от дома, от очередной или насущной работы, но еще никуда не примотал, а значит, и думать и писать можешь вольно, о чем хочешь, никаких заданностей и необходимостей. А пишу, между прочим, уже в Шереметьеве. Нет радио, которое надо слушать, нет телевизора, который надо смотреть. Эта выработанная русскими годами боязнь, как бы чего не пропустить! Насколько проще было вести дневник в прошлом веке. Но для меня важно не только, что в душе, но и что в стране. Но есть мгновения, когда кругозор сужается. По аэропортовскому радио: "Пассажирку, забывшую в туалете на полке два золотых кольца, просим обратиться в комнату милиции на третьем этаже аэропорта". Уж просто не знаю, как это трактовать. Впрочем, пока ехали на такси на Белорусский вокзал, чтобы дальше на электричке в аэропорт, С.П. рассказал о том, как шеф московской милиции г-н Колокольцев сменил одного из начальников районной службы. В отделение под видом обывателя-простака пришел один из проверяющих начальников и принялся рассказывать о якобы услышанном в метро разговоре среди молодежи о готовящихся беспорядках. К этой информации в дежурной части отнеслись недоверчиво и посетителя выпроводили. Дальше -- сцена из "Ревизора" -- "чиновник, прибывший по именному повелению..." Инкогнито раскрылось, заверещало, заскандалило. Очень мне теперь интересно, как все-таки были найдены эти два золотых кольца?
Утром, если все будет благополучно, будем в Бангкоке. Ждем посадки.
22 января, суббота. Не писал два дня не потому, что находился в состоянии нирваны и туристской эйфории, а был в состоянии напряжения, тревоги, почти паники. Время последних крушений постсоветских мифов. Уже рухнуло советское "Летайте самолетами "Аэрофлота"". А почему собственно "Аэрофлота" -- что, лучшая компания? А как с зимним недавним столпотворением в Шереметьеве, где эта в прошлом знаменитая авиакомпания в основном базируется? А как с реагентами от обледенения во время "ледяного дождя", которые в аэропорт не "завезли"? Мы уже почти расстались с ощущением, что одно из основных достижения "перестройки", "доступность", тоже становится ускользающим мифом.
"Кока-кола", "Фанта" и "Пепси" идут на пользу всем, в том числе и нашим детям, не так ли? Сейчас прощаемся с ощущением -- капитализм это всегда надежно, качественно и своевременно. Как безропотны, улыбчивы и предупредительны были русские продавщицы в наших первых бутиках и только что открывшихся супермаркетах. А что мы видим сейчас? Если в пустом зале милая молодая дама в фирменном платье говорит по телефону с подругой или любимым, то любой покупатель ею рассматривается уже как потенциальный враг. Все время ожидаю, что где-нибудь в продмаге на мою жалобу, что творожные сырки продаются с просроченной датой, мне в ответ рявкнут знакомое "Ходят здесь разные в шляпах". Я давно расстался с иллюзией, что свобода выезда и въезда в страну, по большому счету, стоит присущей всем советским людям уверенности в своем будущем, спокойствия за медицинское обслуживание, работу, право на жилье, бесплатное высшее образование и ГОСТ на сметану и куриное мясо. Вот теперь после бурной туристской осени рушится и привилегия условного российского "среднего класса" иногда чувствовать себя уважаемым человеком хотя бы за границей.
Так почему я практически два дня не пишу Дневника, который с 1984 года веду регулярно? Почему уже почти двое суток не открываю компьютер, не могу сосредоточиться на книгах, которые всегда беру с собой на отдых? А как же то чувство свободы, с которого я начал свое путешествие? Нет, летели хорошо, прекрасно сели, наш добрый народ сразу же зааплодировал, не предполагая, что в Бангкоке уже севший самолет может, сорвавшись с тормозов, врезаться в кирпичную стену гаражей. Здесь ведь, хотя и королевская власть и в пользу Их Величества собирают 7%-й налог, но существует порядок. Ну, порядок, конечно своеобразный, по словам нашего будущего гида, коррупция пронизала всю страну, но в столице есть закон, правила, хорошая полиция и ответственность. Про дороги, аэропорт, роскошную гостиницу, отель почти в 90 этажей не говорю -- это песня. Гид с прекрасным русским и английским Ермек, закончивший университет в Бишкеке, усадил нас в лобби отеля на 18-м этаже, взял наши паспорта и ваучеры на обслуживание, на трансфер и проживание и через двадцать минут поставил нас на место, превратив из господ в подобострастных и жалких клиентов: "Ваша московская фирма не перевела деньги за гостиницу". Следующая фраза нашего гида была гениально проста: "Свяжитесь с вашей фирмой". Как быстро рухнула мечта после девятичасового перелета помыться в душе, переодеться, эдаким фланером взглянуть на роскошный город.
Какое счастье, что у всегда предусмотрительного С.П. оказался телефон фирмы, в которой мы заказывали этот очень недешевый тур: полтора дня, две ночи в Бангкоке и восемь дней на знаменитом острове Пхукет -- курортной, но менее отвязной, чем Патайя, зоне, в которой я побывал лет двадцать назад. Я тогда помню, что у нас в программе стояло некое шоу, предложенное тайской стороной, но когда руководитель нашей группы узнал, что это шоу трансвеститов, посещение группой журналистов представления было тут же отменено. Но лет двадцать назад у нас не было никаких сложностей с расселением.
Итак, начались изматывающие, как военные переговоры, телефонные беседы с фирмой. Чтобы любезный читатель -- ну что поделаешь, Дневник у меня публичный, я периодически вывешиваю его в Интернете, печатаю в "толстых" журналах и отдельными книгами -- не мучился в неизвестности, сразу сообщаю и название московской фирмы "Альт вояж". Нешуточное, знаете ли, название, "путешествие на высоком уровне" -- и сразу же центровой для Москвы адрес офиса: Тверской бульвар, 25. Я уверен, что это сообщение, которое можно квалифицировать и как жалобу трудящихся, и как антирекламу, лишь в малой степени компенсирует мои неудобства, испорченный отпуск и потраченные нервы.
Надо представить себе состояние человека, девять часов просидевшего в состоянии эмбриона в самолете, желающего передохнуть, поесть, наконец, познакомиться с городом, транспортная система которого даст сто очков вперед Москве. События разворачивались в двух планах: бюрократическом и организационном. Я уже не говорю, сколько раз с перерывом в полчаса, в час, в два звонили мы то в Москву, то в фирму, которая принимала нас сейчас. Это напоминало русскую народную песню и молодежную игру, когда одна сторона, как в кадрили, наступает -- "А мы просо сеяли, сеяли", а потом другая ей весело отвечает "А мы просо вытопчем, вытопчем". Москва говорила, что деньги она перевела чуть ли не в декабре. Фирма в Бангкоке так же уверенно отвечала: московских денег Бангкок никогда не видел. В одном Москва и Бангкок были едины: и там, и там твердо говорили: перезвоним вам через пять минут или через час, и не звонили.
Довольно быстро обнаружилась любезная гостиничная альтернатива: мы вносим залог в 300 долларов, который нам вернут, когда выяснится, что мы честные люди и не самозванцы, а фирма, принимающая нас, а также фирма, отправившая нас из Москвы, -- честные и добросовестные предприниматели.
Вставной эпизод -- экскурсия в Королевский дворец в Бангкоке и поездка пореке
Долго на пляже в Пхукете я размышлял, куда этот эпизод поместить. Но самое главное, как его полностью и в деталях вспомнить. У человека, подробно пишущего дневник, со временем вырабатываются два свойства. Первое -- чувство обязательности перед своей работой: случилось -- запиши. Чем подробнее работа, тем большее значение имеет каждая деталь. Второе -- вырабатывается особый вид памяти, на незаписанное. Оно с силой и настойчивостью удерживается в сознании, иногда доставляя даже мучения, а потом, когда оказывается записанным, начинает тонуть и становится в ряд с другими. Так и здесь, эта удивительная экскурсия держится в памяти, я ее, сосредоточившись, искусственно удерживаю и каждый день, как кинокартину, прокатываю в памяти.
Основной тезис нашего поведения в Бангкоке был таков: что бы завтра ни произошло, того, что случилось, у нас никто не отнимет. Как там сложится завтра, улетим ли мы на Пхукет, отложим как долг, который все равно нечем платить.
В назначенное время появился молодой гид Ермек, потом еще несколько вполне довольных жизнью экскурсантов, подъехал маленький автобус. Пока ехали по городу к Королевскому дворцу, Ермек очень толково рассказывал. Тайланд -- королевство. Король в народе любим. В отличие от английской королевы обладает некоторой властью над армией. Королевство, ранее Сиам, единственное государство Юго-Восточной Азии, которое никогда не было колонией. Король Сиама очень давно выбрал себе могущественного союзника, с которым ни Англия, ни Франция ссориться или воевать не хотели. Этот союзник -- Россия. Другой особенностью развития страны было то, что принцы, будущие короли получали серьезное образование в Европе. Нынешний, например, король по образованию инженер. В Бангкоке покажут большой мост, выполненный по его проекту.
Тайланд -- этого я совершенно не ожидал -- экономически развитая страна. Почти все автомобили, которые бегают по тайским дорогам, местного производства и сборки. Тайланд производит много своего текстиля и является одним из основных мировых поставщиков риса. Китай производит риса больше, но больше его и потребляет. Удивительно, но лишь 6% национального дохода Тайланду приносит туризм. Собственно в Бангкоке нет как такового центра города. Один из прежних королей, видя печальный опыт европейских столиц, распорядился строить официальные здания и располагать банки по всему городу. Именно поэтому здесь так наглядны социальные контрасты: дворцы буквально соседствуют с хижинами. Именно поэтому стоимость жилья почти не зависит от его месторасположения. Наконец, последнее: в Тайланде одна из наиболее развитых в мире банковских систем. И коли я опять коснулся короля, то сведения из другого источника. В отеле на Пхукете -- добрались, добрались -- по стенам развешены фотографии, видимо, конца ХIХ или начала ХХ века. На одной из них запечатлены Их Величество король Рама V и целый строй молодых королевских отпрысков, принцев. Они сфотографированы перед отправкой на учебу на Запад. Все они во фраках или смокингах, в жилетах и цилиндрах. Принцев на фотографии -- я пересчитал -- одиннадцать!
Но, кажется, мы уже подъехали к Королевскому дворцу, и наш гид делает заявление, которое, правда, не шокировало нашу группу, но некоторых привело в недоумение. И я чуть позже все разъясню, но пока два соображение. Особенность бангкокского городского пейзажа -- буквально гроздья электрических проводов, висящих вдоль обеих сторон улиц. Все, кажется, обнажено и опасно. Провода переплетаются, соединяются в толстые жгуты, виснут беспорядочными бородами на изоляторах. Такое я видел и во Вьетнаме. Я всегда относил это на счет экономической отсталости, недостатка средств, но оказалось, что причина проста: болотистая почва долины реки. Вода может оказаться в полуметре от поверхности, закопать электрические коммуникации в землю невозможно. Второй неожиданной спецификой оказался закон о запрете на работу иностранцев в некоторых профессиях. В частности гидами. Причины понятны: дать возможность работать своим. На деле, по крайней мере, русского сегмента тайского туризма, это привело к тому, что рядом с работающим русским гидом в машине всегда сидит, изображая гида, таец. Но подобной двойственности невозможно соблюсти, например, в королевском дворце. Наш гид Ермек все это объяснил, но закончил неожиданно: по дворцу и в Храме Изумрудного Будды вас будет сопровождать и вести экскурсию гид Лили -- трансвестит. В нашем минивэне повисла секундная пауза, дамы не дрогнули, мужчины не крякнули.
На стоянке, в условном месте нас встретила эта самая Лили, я бы сказал, обычный высокий парень, в джинсах, рубашке, может быть, чуть длиннее, чем принято -- у кого? у нас? у них? -- волосы, может, чуть больше на пальцах колец, браслетов на запястьях. В руках довольно большой синий подвыцветший зонт. От солнца? А скорее, чтобы группа всегда видела, где ее гид. "Ребята, ребята..." -- только так наш новый гид обращался к группе. Словарный запас очень небольшой, но все показывает, называет все своими словами. Голос хриплый, говорит как бы гортанью. В конце экскурсии, когда в очередной раз кого-то ожидали и возникла пауза, я задал вопрос, который всегда задаю всем экскурсоводам и гидам-иностранцам: "Где и как учили русский язык?". Лили ответил(а) очень просто: "Я за три месяца выучила язык в Тайланде, здесь. Очень нужна была работа". Моего опыта визуальной идентификации определенно не хватало. Я так и не очень понял, кто перековался в кого. Кажется, все же это в прошлом был парень, который решил похлебать другого лиха.
И королевский дворец, и Храм Изумрудного Будды -- все это интересно. В прошлый раз, когда я был в Тайланде, из-за тесноты и неудобства эту знаменитую скульптуру, величиной чуть больше локтя и выполненную, конечно, не из изумруда, из нефрита, я почти и не разглядел. Но тогда в сам Храм, кажется, и не пускали, смотрели с порога. Или теснота была? Потому что, помню, тоже снимал ботинки. Теперь все это разглядел довольно подробно. И трон короля, и трон Будды. Все в золоте, по периметру здания на ветру развешенные колокольчики. По традиции три раза в году -- в Тайланде лишь три сезона погоды, вместо наших четырех, нет лета -- эту святую скульптуру переодевает в золотые одежды, соответствующие времени года, сам король. Но нынешнему королю больше восьмидесяти лет, а трон очень высоко, вроде бы теперь этот ритуал выполняет старший сын короля. Сына этого в народе не любят, он замешан в каких-то криминальных историях, но любят дочь. Она немолодая дама, занимается благотворительностью и медицинскими исследованиями. После осмотра Храма и храмовых дворов -- все это не очень старое, где-то двести лет, перешли во дворец. Дворец -- как Букингемский: и обычные посетители, но и официальные церемонии, и государственные приемы. Тогда от посетителей дворец освобождают. Колониальная архитектура середины ХIХ века Доступен для осмотра лишь первый этаж. Здесь две коллекции -- средневекового холодного оружия и очень серьезное собрание оружия огнестрельного: револьверов, пищалей, мушкетов, небольших пушек. Что касается холодного вооружения -- ножей, пик, копий, крюков, топоров, сабель, мечей и кинжалов, -- то эта коллекции по мучительному разрушению человеческой плоти поразила меня даже больше, чем аналогичное собрание в Доме инвалидов в Париже. Эта же мысль о мучительном, изощренном умерщвлении такого уязвимого человеческого тела пришла ко мне и тогда. С этого начинался прогресс.
Наибольшее впечатление произвели старинные деревья "банзай", растущие в кадках и горшках на территории дворца и храма, и выставленная в одном из храмовых дворов модель знаменитого храмового комплекса в Камбодже.
После этого другая экскурсия -- прогулка по реке -- река очень немалая. Из лодки видны огромные новые здания Бангкока.
23 января, воскресенье. Большая это удача для писателя -- жить в ощущении постоянной осады. Очень мобилизует. Утром, не успели позавтракать, собраться на пляж, как вдруг в недрах моей сумки раздался телефонный звонок. Звонил телефон, прикрепленный именно к тайскому тарифу. Звонок, кажется, был случайный, ошибочный, но тут я понял, что мой отдых окончательно испорчен. Отдых ведь не только погода, своевременный завтрак и место на пляже, но и спокойная, незамутненная психика. Вот последнего теперь до конца отпуска не будет. Я уже один раз оказывался в верховьях Нила, когда получилось, что турбюро, где я брал билет, не зарегистрировало мне место в последнем вылетающем в тот день из Абу-Симбела самолета. Со мною не было вещей, денег, ничего. Уром я прилетел и должен был в тот же день вернуться в Каир. Помню, как выворачивал бумажник и срывал с запястья часы, чтобы дать "бакшиш" аэродромному служителю. Абу-Симбел -- закрытая на границе с Суданом зона, оживающая лишь с прилетом самолета с туристами. Здесь ни гостиницы, ни гражданских властей. Каким-то счастливым образом я тогда выбрался из провинциальной глуши Египта, в которой находился шедевр мирового зодчества и культуры храм Абу-Симбел, выстроенный, вернее выбитый в скалах во имя величия власти фараона и богов. Но тогда для меня и сердцебиение, и невероятная тревога закончилась в один день. Взял такси в Каирском аэропорту и через тридцать минут был уже в гостинице, в центре. И все забыто в одну минуту. Забыто, но, оказывается, не совсем.
Утром деньги, заплаченные за гостиницу, нам, конечно, не вернули. Накануне мы довольно долго решали, вернуться ли нам сразу в Москву или все-таки продолжать опасное путешествие. А вдруг и наши электронные билеты окажутся такой странной фикцией? Лететь надо было еще тысячу километров на юг, приближаясь к густым, как высококачественные сливки, тропикам. А оплачен ли отель на берегу моря на Пхукете? А не возникнут потом сложности с отлетом с острова? Мы прикидывали свои возможности расплатиться, если возникнут новые трудности, из собственных ресурсов. Даже вспоминали всех в Москве, к кому мы, в крайнем случае, смогли бы обратиться за помощью. Дело в подобном деликатном случае не в том, у кого из друзей есть деньги, а кто немедленно их, не ведя долгих переговоров, вышлет. Практически возник только Лева Скворцов, но Лева, как я знал, должен был уехать с женою Таней в санаторий. Спасительной жертвой мог стать только Владислав Александрович Пронин. Это тоже мой друг. После долгих уговоров друг друга мы все-таки решили: летим, там посмотрим.
У русского человека есть удивительная способность не требовать свое категорически, а входить в чужие обстоятельства. Теперь я успокоюсь, только когда зимним морозным вечером в самом конце января окажусь в Москве. Но сейчас выстукиваю на компьютере эти строки, уже лежа на пляже на Пхукете. Но только не говорите мне, что снаряды не падают дважды в одну воронку!
Теперь, когда мы все же решили продолжать наше безрассудное и тревожное путешествие, у нас опять возникла возможность не только восхититься королевским аэропортом в Бангкоке, но и подробнее разглядеть его. Основа настоящего туризма -- подробности. Зачем мы ездим в разные страны, как не для того, чтобы сравнивать все со своими домашними проблемами?
Утром, как и положено, прибыл гид, молодой таец, предупредительный, вежливый и деловой. Здесь нам предстояло еще раз проехать по платной, но прекрасной 22-километровой дороге в аэропорт. Ее отличает от того планируемого платного пути в Шереметьево, что он начинается почти в самом центре города, такого же крупного по количеству, 17-миллионного, как и Москва. Эта удивительная дорога шла параллельно другому городскому чуду -- железной дороге, висящей почти под небом на огромных бетонных платформах. Эту дорогу здесь почему-то называют метро. У "метро", кажется, три или два ответвления, здесь поезда ходят не так часто, как в Москве. Я хорошо рассмотрел ее еще вчера с 24-го этажа своего номера отеля "Байка". Дорого ли стоит это путешествие над землей или нет, не знаю. Здесь всего три скоростных, обтекаемых стреловидных вагона, но вот проблема быстрой связи с аэропортом решена. В Москве аэропортов, правда, три. Размышляя над постоянной, ничего не дающей жителям мелкой возней с московскими транспортными артериями, конечно, приносящей жирный доход чиновничьему люду, где почти каждый чиновник имеет какую-то компанию, я уже давно пришел к выводу, что в первую очередь Москве не хватает деловой и политической воли. Бетонные, воздушные пути для поездов и машин, идущие из центра к окраинам и аэропортам, давно уже городу необходимы, но подобные проекты наталкиваются на то, мимо чьего начальственного жилья пройдет подобная эстакада, снизив тем самым его приватизированную стоимость. Жены, тещи, дети, внуки, правнуки... Мысль понятна?
Единственный пассажирский аэропорт в Бангкоке построен, видимо, и на век нынешний, и, как везде в мире, с учетом прогресса, роста населения и прочее, на век следующий. Однако, как опыт показал, "сбить с ног" Домодедово смог и "ледяной дождь" -- там немедленно образовалась такая теснота и скученность, которую не позволяет цивилизация. В Бангкоке нет заискивающей московской игры в светскость и европейскость, нет девушек с неприступным выражением на простонародных лицах. Здесь есть молоденькие красотки в униформе, стоят на каждом извиве туристского пути, каждая готова помочь, ответить, проводить, указать путь, улыбнуться, не боясь стряхнуть тушь с ресниц. Галереи аэропорта в Бангкоке бесконечны, и они не утомляют измученных долгим перелетом пассажиров. Почти вдоль всех этих галерей и переходов катит еще и привычная движущаяся лента, волшебным образом обрываясь на каждом перекрестке и подхватывая движение дальше. Здесь много воздуха, света, конструкции изнутри чисты и гигиеничны.
В этот раз первое впечатление, возникшее при прилете, подтвердилось. Конечно, после того разноса, который устроил Путин московским "аэрофлотчикам" после "ледяного дождя", с регистрацией пассажиров и в Домодедове обстоит вполне благополучно -- сужу по недавнему опыту. Однако здесь, в Бангкоке, все это происходит еще и в атмосфере свободного движения воздуха.
Добросовестность не дает мне возможность сразу же перейти к следующему, столь же увлекательному акту моей туристской одиссеи. Перелет из Бангкока на Пхукет -- образец -- без кавычек и иронии -- ненавязчивого, а значит, подлинного сервиса. Перед посадкой, в накопителе всем хватило места, чтобы посидеть, прочесть газету, наконец, просто, не озираясь по сторонам и не копя в себе раздражения, что вот, дескать, все свободные места разобрал молодняк, лицемерно изображая, что старых людей, которым вроде бы положено уступать место, просто не существует. Здесь можно просто плюхнуться в кресло, поставить себе рюкзак на колени. А в самолете, вылетевшем точно в назначенное время, сначала чем-то на выбор напоили, потом слегка, дабы развлечь во время 50-минутного полета, еще накормили. Все очень скромно, бутерброд, шоколадный, дышащий пряной влагой кекс, вкус которого и сейчас, когда я выстукиваю на компьютере эти строки, стоит у меня во рту, а потом традиционное "чай или кофе?". Я не говорю о выгрузке багажа, который уже катится по ленте транспортера, не успеешь ты разогнуть спину после самолетного кресла. Ну, как цивилизовались эти королевские сиамцы! Еще в прошлом году мой багаж вслед за мной прилетел в Дублин только через два дня. Правда, доставили его уже непосредственно к месту моего постоя, на автомобиле и с курьером. А двадцать с лишним лет назад, в той же Патайе, о которой я уже упоминал, прилетел через три дня силой чьего-то разгильдяйства, отправленный сначала в Японию, в Токио.
Здесь и сегодня все было как в волшебной сказке. Явился некий посыльный -- шофер такси, таец, с английским языком и прелестной сумочкой розового "орхидеевого" цвета и документами на проживание в отеле "Хавер Палм Бич" в номере "де люкс". Но тревога меня не оставляла: не могло предприятие, начавшееся так дурно, счастливо закончиться.
Сейчас бы мне закончить свое старческое брюзжание и быстро начать описывать, как мне понравился отель, как хорошо оборудован номер "де люкс", какой роскошный в нем балкон, как удобны резные кровати, шкафы с подсветкой, а в них чистые халаты и комнатные туфли, какой замечательный холодильник, бар, электрочайник и пр., и пр. Но самое главное здесь прекрасная территория, искусно состаренная в запущенный сад, в котором прячутся каменные идолы тайской, буддийской и индийской мифологии. Самое главное -- роскошная коллекция орхидей, их буквально десятки тысяч, они прилепились к сотням специально выставленных деревянных чурбаков и сладко паразитируют, шевеля на воздухе белыми корнями. Специальные "дышащие" горшки спускаются вдоль стен, громоздятся, стоят на земле между другими растениями. Пропеть надобно песню и парадному холлу отеля. В середине стоят четыре резных шатра, в них происходит оформления приезжающих. Здесь же порхает и главный дирижер балета прибытия. Изящный, как маркиз, и невесомый, как балетный танцовщик. Это тоже наш соотечественник, но уже из Казани, некто Абдель. Он и нанес нам, возможно, последний удар: "Сегодня, господа, вы поживете в обычном номере, потому что в вашем номере живут. А завтра в 12 часов дня мы вас переведем в номер, который вам предназначается". О, какую упоительную истерику в защиту прав русского человека выдал здесь мой замечательный друг С.П.!
24 января, понедельник. Начну с завтрака. Номер наш, расположенный в крыле отеля, все же плоховат. Он на первом этаже, с тесного балкона видны мелкий, детский бассейн и шезлонги с разложенными на них полотенцами. Он сырой и достаточно тесный. С надеждами на переселение ушли на завтрак. Практически не распаковывались. У каждого из нас по два компьютера и по несколько книг, которые намечено за отпуск прочесть. Хорошо ли кормят? Нормально. Шведский стол, для меня -- полный набор. Про свой диабет пока позабыл. Большая тарелка фруктов: арбуз, ананасы, памело, маслянистая гуава. Потом ем большое блюдце йогурта, потом можно взять омлет, какую-нибудь рыбу, курицу, пережаренный, как обычно в гостиницах с претензией на чистую Европу, бекон, ветчину. Есть еще сильно подслащенные соки, молоко, хлеб, разные пончики и кексы. Чтобы сразу закончить с едой, скажу, днем и вечером ходим в небольшой тайский ресторанчик в семи минутах ходьбы от гостиницы. Здесь какой-нибудь местный суп с морепродуктами и курицей либо рыба с овощами. Насыщает, вкусно, не оставляет тяжести и дешево -- пятьсот-шестьсот бат. Один бат почти равен рублю. В Москве за такие деньги не поешь.
В первый день формируется режим. Обычно он несложен: с утра до заката на пляже. Раза по три купаешься и, лежа под зонтом, читаешь или смотришь на море и кромку мокрого песка, вдоль которой ходят полуголые люди, или работаешь на компьютере. Один из компьютеров у меня совсем маленький, но с мощной батареей.
Собственно купание организовано и в самом отеле -- небольшие бассейны, зонты, лежаки, бои в синих шортах, кружащие возле. Но собственно море, во всем его безбрежном величии, пляж, длинной косой протянувшийся от одного мыска бухты до другого -- это через дорогу -- в пятидесяти метрах от отеля. Такого пляжа и такого песка -- наверное, именно такой мелкий песочек закладывают в колбы песочных медицинских часов -- я раньше за свою жизнь не видал. Такого порядка тоже. Дело в том, что этот образцовый порядок -- два ряда зонтов, возле него два лежака -- поддерживается на протяжении семи или шести километров вдоль берега. Кстати, это тот берег, на котором несколько лет назад похозяйничал цунами. А теперь все забыто, жизнь цветет...
Как обычно, далеко заплыл в море, благо нет никаких ограничительных линий. "Туда" я плыву медленным кролем, а обратно "брассом". Сначала думал о критике Писареве, который молодым утонул на морских купаниях. Как же надо было быть отмеченным в общественной жизни страны, чтобы о твоей смерти написали в школьном учебнике. Думал об этом еще и потому, что все время проверяю, вслушиваюсь, болит ли у меня левое плечо из-за старческого остеохондроза или это все же дает о себе знать уже потрепанное сердце?
На обратном пути, когда плыл к берегу, вдруг мне показалось, что возле, но несколько вдалеке, уже почти у берега, плывет Валя. Это была абсолютно ее голова и ее несколько боязливая манера плыть так, чтобы не замочить прическу. Нет, нет, естественно не она.
Весь день на пляже; вечером снова смотрели фильмы Педро Альмадовара.
25 января, вторник. Весь день на пляже с перерывом на обед все там же и почти все та же еда. Вкусно. Под вечер, уже после пяти, собрался дождь. Тело от перегрева горело. Возвращаясь к себе в номер, опять обратил внимание на поразительное обустройство санатория. Уже несколько дней хожу по одной и той же дорожке и каждый раз обращаю внимание на все новые и новые детали. Сегодня увидел сидящего на камешке с дудочкой Будду или какого-то другого восточного святого. Днем, когда возвращался с пляжа, встретил нашего местного гида Абделя. Он-то и сказал: вчера в Домодедове был совершен в зале прилета террористический акт. Через полчаса увидел это по телевидению. Погибло 35 человек, в тяжелом состоянии в больницы доставлено 43 человека, из них 4 находятся в чрезвычайно тяжелом состоянии. Практически весь выпуск был посвящен этой трагедии. Как всегда, грозно, отчетливо выговаривая каждое слово, выступил президент Медведев. Вспомнил он, что теракт случился уже не первый раз именно в Домодедове. Еще раз было подчеркнуто, что аэропорт принадлежит частному собственнику. Государство со своими немалыми налогами его не потянуло.
Медведев грозно предупредил и приказал всех наказать. Правильных слов он говорит много. В связи с этим я вспомнил вчерашнюю ТВ передачу, где говорили о чиновничьей коррупции. Один эпизод из передачи -- как дальневосточные чиновники летали на Сахалин купаться в термальных источниках на специальном самолете. Чиновников "наказали", дали по два с половиной года "условно". А можно ли с этим "условно" летать за границу, работать министром, просто работать на прежней должности и т.д.? Свой областной суд дал свои либеральные сроки.
Вечером звонила Валя из турагентства. Как у нас, дескать, дела. Отдали ли нам деньги за Бангкок? Я ее обнадежил, но какое чутье у многих на мои писания.
27 января, четверг. Самые ранние московские новости по телевидению посвящены волнениям в Египте. Еще вчера комментаторы бодро говорили: полиция, дескать, успешно справляется с народом. Сегодня уже прозвучала рекомендация российским гражданам воздержаться от поездки в Египет, а тем, кто отдыхает на египетских курортах, не совершать экскурсий в Каир. Сегодня положение изменилось. Сын президента Мубарака уже бежал из страны, демонстранты захватили центральную площадь Каира, полиции их разогнать, несмотря на водометы, слезоточивый газ и резиновые пули, не удается. Это уже революция, организованная по типу недавней революции в Тунисе. Те же внешние причины, та же социальная суть, похожие методы борьбы. Мубарак у власти 30 лет, выросло социальное расслоение, 90% молодежи не имеет работы. Революция произошла по призыву в Интернете, как и в Тунисе.
Перед обедом был наш новый представитель фирмы. Опять бывший соотечественник, киргиз. Завтра обзорная "бесплатная экскурсия", а сегодня мы едем на шоу трансвеститов. Ну, наконец-то. У Альмадовара в фильмах, которые мы смотрим вечером каждый день -- неделя испанского кино на Пхукете, -- их тоже полно.
Это описание требует особого подхода. Есин, как говаривала Валя, будь искренним. Ну, во-первых, я не такой уж знаток искусств, каким хочу казаться. Далеко не все смотрел и видел. Не был в "Фоли-Бержер", да и вообще, если не считать огромные цветастые шоу в Северной Корее с привлечением хора, оркестра, танков, армии и флота, я ни одного настоящего шоу не видел. Приехали. Все, как и обещали. Сидел очень близко, ярко, нарядно, здание на что-то подобное и приспособлено. Танцы и песни под всемирно известные песни. Иногда танцевальные миниатюры: молодой лучник где-то в джунглях охотится за птицами. Павлины распускают хвосты. Немножко похоже на нашу "Жар-птицу". Смуглый Иван с раскосыми глазами. Как и в случае с Лили, ничего особого я с налета не определил. Ходят нормальные парни и очень высокие девушки, по типу скорее современные длинноногие китаянки. Легкое, иногда чуть вульгарное смотрение. Но до откровенной пошлости наших телевизионных "старух" не доходит. Есть несколько неплохих актеров. Когда "за кадром" поет "Я все равно выживу" Глория Гейнер -- что-то изображать можно. Другой запомнившийся мне номер -- когда актер, поворачиваясь то "женским", то "мужским" боком, ведет соответствующий в песне диалог. Я с удовольствием сказал бы, что подобный виртуозный номер вижу впервые, но недавно по ТВ что-то подобное делал С. Юрский, и меня это потрясло. Самое интересное началось, как только опустили занавес. Зрители выходили по галерее, в которой уже стояли в перьях, со шлейфами эти актеры и актрисы. С любым "солистом" можно было сфотографироваться. Это напоминало закулисье цирка, куда иногда пускают зрителей, чтобы они смогли запечатлеть себя рядом с животными. "Солисты" зазывали желающих, а потом требовали с них деньги, громкие голоса, аффектированные манеры, из-за всего этого проглядывал какой-то инфернальный ужас.
Не все проходит так безоблачно. Утром, сразу после завтрака, мы с С.П. с большим искусством разыграли скандал на пляже. Весь пляж, который считается городским, поделен на отдельные сектора. Там кроме топчанов и больших зонтов от солнца стоит еще и палатка, где продаются пиво, сладости, выпивка, фрукты. Здесь же, условно назовем "хозяин" утром продает билеты на лежаки. Причем самые удобные, к выходу и палатке, "хозяин" бронирует, чтобы ближе к обеду, видимо, продать их с некой доплатой. Мы попробовали захватить одно из таких мест. Какой упоительный скандал на английском и русском языках. Отступили мы с честью. Кстати, 300 долларов нам пока так и не вернули, но обещают. Благословенный Тайланд! Но жизнь продолжается, сегодня у нас опять встреча с местным представителем Кемелем.
28 января, пятница. Вовсю бушует "разоблаченная морока" -- тоска по родине. Каждый день снятся московские сны. Особенно часто мама, брат Юрий, реже Валя, но о ней я думаю, не переставая, каждый день. Сегодня вдруг приснился Ашот. Может быть, еще и потому, что в семь вечера, ближе ко сну хорошо едим в ресторанчике что-нибудь тайское, С.П. заливает еще все это пивом, а потом заваливаемся смотреть по компу что-нибудь из фильмов Альмадовара. У С.П., оказалось, в компе целое гнездо фильмов этого режиссера. Практически это один фильм с одним сюжетным узлом, к которому подверстывается множество других узелков и характеров. Ощущение, что это фильм-документ, по которому можно изучать жизнь. Но это не совсем так, практически Альмадовар не анализирует социум, он у него привлекателен даже в лохмотьях. Но некоторые выводы сделать позволяет. Например, о том, что мы, русские, практически потеряли народную музыку, мы ее не поем, а испанцы поют. Мы потеряли народную культуру быта, а Запад ее сохранил. В общем, почему-то фильмы эти порождают у меня размышления, которые не вызывают отечественные сериалы.
Обзорная экскурсия -- это, конечно, значительное торговое мероприятие, прикрытое легким флером "культуры". Главное -- подвезти туриста к прилавку и заставить его что-то купить. В нашем наборе: посещение змеиной фермы, ювелирной фабрики, буддийского храма и маяка в южной части острова. Но будем справедливы, кроме этой самой коммерческой составляющей, кое-что было интересным. Откровенной халтурой была лишь ювелирка, такой же ширпотреб, но дорогой, как в Бангкоке, и фабрика латексного постельного белья -- это матрацы и подушки из вспененного латекса. Возможно, эти матрацы и подушки и берегут позвоночник, но не подходят для нашего климата и образа жизни. Из этой экскурсии вынес одно -- собственные подушки надо бы раз в полгода отдавать в чистку.
На змеиной ферме было интересно: несколько клеток с рептилиями, но главное -- рассказ какого-то нашего, говорящего на русском парня, ветеринара или врача, об этих рептилиях, а потом показали даже шоу со змеями. Для "дрессировщика" это опасно, но он действует на основе знания физиологии. Бросок змея не может совершить более чем на метр, или -- змея реагирует только на черное пятно. Противоядие на яд королевской кобры еще не найдено. Потом снова долгая "распиловочная" лекция -- купите. Желчь питона и кобры, крем с "жемчужной пудрой", все "научно обосновано", со знанием психологии "внедрения". Никто и ничего не купил, "консультант" был зол. Уже толпилась следующая "русская" группа, и так целый день. Каким тяжелым трудом зарабатывают соотечественники деньги.
Интересна была поездка на маяк. Ехали через восточную часть острова, не курортную -- другой характер моря, пейзаж. Купаться здесь нельзя, вода мутная. По дороге кое-что интересное узнали от гида. Большинство бегающих по дорогам машин -- это все же местное производство крупных азиатских фирм, не сборка. Банковский процент при покупке автомобиля тайцем -- 1-2, иностранцем 7-8. Ввоз зарубежной, дорогой европейской или американской машины обкладывается пошлиной до 300%. На Пхукете и в Тайланде много мусульман. Бирманцы здесь чем-то похожи на наших узбеков и таджиков -- строительство, дорожные работы, "чурки". Коррупция в стране очень сильна. В юго-восточной части Пхукета полицейские и отставные полицейские любят возводить свои большие виллы.
Маяк посвящен Раме V. Я видел по телевидению художественный фильм об этом короле. Фильм запрещен в Тайланде. Европейская учительница -- "Король и Анна" не может влиять на королевскую волю. Рама V в Тайланде является чем-то вроде нашего Петра I, реформатор. В силу того, что первый автомобиль в Бангкоке был подарен этому королю англичанами, здесь левостороннее движение. Именно этот король даровал своему народу конституцию, очень похожую на английскую.
29 января, суббота. Чуть ниже я что-то напишу и о прочитанном. Я ведь не только езжу на шоу и экскурсии. Если день без книги и чтения, он не удался. Кроме двух книг Сем. Резника, я еще каждый день читаю на английском языке "Холмса", посмертно изданную книгу Неи Зоркой, которую подарила мне Маша Зоркая. Сегодня на пляже утром прочел большую и серьезную статью Голубницкого в "Литературной учебе". Статья произвела на меня впечатление своим содержанием, но и вызвала стремление к какому-то новому решению моей книжки о Вале.
30 января, воскресенье. Проснулся -- не было еще четырех. Снилось что-то приятное, домашнее. Последние дни часто снится мама, брат, дядя Федя, реже Валя. На этот раз снилась еще М.О. Чудакова, какой-то с нею хороший и откровенный разговор. За окном еще полная темень, в саду горят редкие декоративные фонарики, свет которых двоится и троится в искусственных озерах парка и бассейнах. Рассветет только к семи, здесь поздние рассветы. Город, по которому мы ехали до аэропорта, сплошная торговая улица, еще безлюден, абсолютно пуст. Вышли из машины, зарегистрировались, сдали багаж. Ничего не предвещало другого утра, не было никаких предчувствий, знаков, намеков, предуведомлений. Сели съесть бутерброд, и вдруг в какой-то момент я отчетливо понял, что избран, назначен, отмечен, что больше мне самому ничего не надо решать, все решится за меня. Все изменилось, не надо больше суетиться со своими писаниями, они не пропадут, и все это не прекратится, будет длиться и продолжаться, пока не последует нового сигнала. Но его тоже не нужно ждать, он придет, и ему надо будет подчиниться. Как будто что-то сложилось и вспыхнуло в душе и запылало с ровной и сильной тягой.
Долгая посадка позволила еще раз рассмотреть аэропорт в Бангкоке. Это, конечно, самый большой из всех, которые я когда-либо видел. Долго рассматривал его конструкцию, изучал планировку, удивлялся тому, что здесь все работает. Контрастом к этому наш рейс "Трансавиа", выполняемый на Боинг-747-400. Я на подобных машинах летал много раз. У нас не работает бортовое телевидение, через два часа полета закончилась в умывальниках вода. Все аварии и катастрофы возникают из невнимания к мелочам.
В самолете от корки до корки прочел самую последнюю январскую "Литературку", которую захватил из Москвы. Номер на номер, конечно, не приходится, но сегодня какой блеск. Дома сделаю "Обзор".
Не забыть бы про собак. Вот и не забыл -- вписываю уже в Москве, нарушая правило дневника: здесь и сейчас. К собакам в Тайланде относятся с большой жалостью, их не обижают. Считается, что именно в собак воплощаются души некоторых грешников. Я уже чувствую себя собакой. Свою собаку, Долли, я не смогу забыть никогда.
31 января, понедельник. Вчера, как только приехал, сразу сунулся в стопку газет. На одной из полос моя большая статья "Масло и маргарин" -- это полемика со статьей, которая была опубликована в "Новой газете" И. Свинаренко о В. Распутине и отчасти рецензия на "Деньги для Марии" во МХАТе. Спасибо, что выправили кое-какие мои ошибки, правил, видимо, очень квалифицированный и опытный Саша Вислов, но кое-где он чуть "усилил" стиль -- получилось несколько грубовато. Весь день из дома не выходил, разговаривал по телефону, правил Дневник. Расписание до конца недели сложное, беспокоит, конечно, "Кюстин", но Наталья Евгеньевна звонила -- редактуру она закончила, теперь выйдет ли книжка. В издательстве какие-то сложности.
1 февраля, вторник. Проснулся в четыре часа, выпил снотворное и, пока оно не подействовало, разобрал пачку газет. Почти не нашел, на что следовало бы обратить внимание, кроме, конечно, сенсационного первополосного материала в "РГ" от 24 января -- я был в Тайланде, поэтому пропустил. Это одно из тех дел, которое должно настораживать по отношению к представителю власти, занимающему высокое положение. А не все ли они такие?
Сначала броское начало. "Борец с преступностью выстроил дом стоимостью в десятки миллионов долларов".Потом видавший виды -- нас этим не удивишь, информационный повод. "Басманный суд столицы выдал санкцию на арест директора бюро по координации борьбы с организованной преступностью и иными опасными видами преступлений на территории государств СНГ Александра Бокова. Милицейского генерала подозревают в мошенничестве в особо крупном размере. В деле фигурируют еще двое подельников". Потом идет собственно статья, она так хороша и занятна, что я, практически нарушая авторское право, перепечатываю ее в Дневник целиком и не могу не объявить имени автора -- Иван Егоров. Браво, Иван!
"Видавшие немало в своей жизни оперативники ФСБ были, мягко говоря, удивлены, когда увидели "скромное" загородное жилище генерала Бокова. Мало того, что дача милицейского чиновника расположилась на 2 гектарах реликтового соснового бора, так еще и весь огромный участок огорожен забором, и охранялся чуть ли не как резиденция первых лиц государства. Периметр и вся территория оборудованы системами наблюдения и сигнализации. Участок контролировали штатные охранники и служебные собаки. Чего только не было на территории генеральского поместья -- от гаражей и гостевого дома до действующей ветряной мельницы.
В огромном даже для элитного поселения доме -- четыре этажа, не считая цокольного и подвала. При этом площадь особняка -- несколько тысяч квадратных метров. По словам сотрудников, проводивших обыск, дом богато отделан, как снаружи, так и внутри. Примерная стоимость сооружения, по самым скромным оценкам, десятки, а то и все сотни миллиґонов долларов США.
В доме примерно 50 комнат и хозяйственно-бытовых помещений. Тут все было сделано для нормальной человеческой жизни уставшего от нелегкой службы генерала и членов его семьи. В скромный набор, кроме многочисленных спален, кабинетов, гостиных и столовой на 20 персон, входили игровые комнаты, спортзал, солярий и сауны с джакузи. В доме даже уместился 25-метровый бассейн на 4 дорожки, видимо для проведения соревнований с коллегами. Но на этом запросы и фантазии хозяина не ограничились -- он оборудовал еще и соляную комнату для профилактики и лечения легочных заболеваний. Ну и напоследок для души были оборудованы тематические залы. Например, комната охотника и рыболова -- с оружием и удочками. Или, скажем, морской и восточный залы с шатрами, коврами, пуфиками и балдахинами. И все это в сопровождении большой коллекции оружия и картин на стенах. Когда же начался обыск, стало понятно, что ценностям, хранящимися в доме, мог бы позавидовать любой средневековый феодал, владеющий приличным замком. В доме Бокова обнаружили золото и бриллианты, антиквариат, огромное число дорогих наручных часов, инкрустированное оружие, всевозможные награды, золотые и серебряные монеты и многое, многое другое.
Изъят ряд предметов и документов -- сообщил официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин. Кроме того, по его словам, допрошены свидетели, которые дали показания об обстоятельствах совершения преступления. В свою очередь адвокат Бокова Леонид Морозов пояснил, что это уголовное дело вышло из гражданского процесса, который длится уже 5 лет. При этом, отметил адвокат, основными доказательствами являются расписки о получении денег, однако фамилия самого Бокова в них не фигурирует".
Мне нравится та ирония, с которой правительственная газета относится к этой оказии. Я уже говорил о заголовке, но статья с переносом первой полосы на пятую. Вот на пятой-то и рассказывается, на чем генерал попался. Причем этот отрывок на пятой опять имеет прелестный заголовок: "Скромное обаяние генерала".
"Задержали генерала по делу пятилетней давности. По данным Следственного комитета России, Александр Боков в 2005 году вместе со своими знакомыми -- директором Международного фонда развития казачества Михаилом Креймером и директором строительной компании Сергеем Степановым -- пообещали крупному российскому бизнесмену помощь в покупке контрольного пакета акций одной из транспортных компаний. За свою услугу они попросили у предпринимателя 46 миллионов долларов. В 2006 году бизнесмен передал доверенным лицам Бокова не менее 4,5 миллиона долларов, однако никаких действий с его стороны не последовало. Оперативную "разработку" генерала проводило управление собственной безопасности ФСБ России".
Самое поразительное во всем этом даже не 25-метровый бассейн, а наличие в этой ситуации казачества.
Я переписал статью о генерале под рокот радио и телевизионных передач. По "Эху Москвы" много разговоров о сегодняшнем дне рождения Ельцина и скором юбилее Горбачева. Что касается последнего, то выступала его дочь со своей искусственной манерой говорить, очень похожа на покойную мать, Раису Максимовну. В выступлении дочери Горбачев назван человеком, изменившим мир. Ничего он не изменил, изменили мир1917 году, а Горбачев трусливо вернул страну к ее исторической ветхости. Лучшей иллюстрацией к этому служит статья, которую я старательно переписал. Что касается Ельцина, которому сегодня в Екатеринбурге открыли памятник, то передача о нем по радио сопровождалась опросом и высказываниями слушателей. Брани было тоже достаточно. Судя по этим двум нашим вождям, Россия -- легкая добыча.
Днем был в Институте -- началась сессия у заочников, все наши мастера на месте и успешно функционируют. В Институте лишь ректор, Стояновский, Ужанков, Царева, Киселева и наша кафедра. Узнал у Киселевой, как сессию сдают мои первокурсники -- не сдали пять человек, это мелочь.
Видел Лешу Козлова, взял у него поправленные тексты. Все больше и больше думаю о том, что, кажется, написал о Вале лишь первую часть.
Пришло из Вашингтона письмо от Семена Резника. Здесь три эпизода, которые требуют особого внимания. Первый -- мое некоторое несогласие с автором письма, что я не вполне разделяю точку зрение на двухтомник Солженицына по еврейскому вопросу.
"Солженицын, конечно, не Куняев и не Семанов, я нисколько не удивляюсь, что Вы увидели в его книге попытку наведения мостов. Чтобы разглядеть все геологические напластования в его двухтомнике (вернее, в первом томе, во втором-то многое на поверхности), требуется глубокое бурение, то есть надо быть в теме. Я-то в ней с 70-х годов, с того времени, когда набрел на велижское дело и погрузился в него и в смежные материалы.
Много тогда всего сошлось, что заставило меня взяться за разработку этого сюжета. И то, что о нем никто ничего не знал. (Из всех моих знакомых писателей-историков, занимавшихся той эпохой, никто о нем не слышал, только Натан Эйдельман, эрудит из эрудитов, сказал: "Постой, постой, это, кажется, как-то связано с адмиралом Мордвиновым".) И то, что мне к тому времени стало тесновато в рамках биографического жанра, хотелось попробовать себя в более свободном жанре. И то, что тогда стала как раз циркулировать в "патриотическом" самиздате "Записка Даля". Мне как-то стало ясно, что ритуальный миф -- это не плюсквамперфект, он вернется, и его надо встретить во всеоружии. Ну и т.д. и т.п.".
Второй -- это некие уже недоступные мне сведения по такому болезненному ранее для любого писателя приему в Союз писателей.
А знаете ли, как Ганичева принимали в СП? Мне рассказывали, что когда шло обсуждение в приемной комиссии, то его представили от секции прозы как замечательного издателя, внесшего большой вклад и т. п. Тут же поднялся кто-то из "подготовленных" членов комиссии и горячо поддержал. А потом взял слово другой член комиссии и сказал примерно следующее: "Я не понимаю, где я нахожусь. Скоро мы будем принимать в СП завскладами и директоров магазинов, в которых отовариваемся. Товарищ Ганичев, возможно, очень хороший директор издательства, но я хочу знать, что он написал. За ним числится брошюра "Комсомол и печать", три печатных листа. Не маловато ли это для приема в Союз писателей?" При тайном голосовании он получил три или четыре белых шара и больше 30 черных. А после этого секретариат его принял единогласно. (Многие секретари издали в "Молодой гвардии" многотомные собрания сочинений.)".
Третий -- поразительный факт из истории Солженицына. Здесь же и обертона и русского и, в самом положительном смысле, еврейского национального характера.
"Пока писал это письмо, из Бостона пришло сообщение о кончине Ильи Матвеевича Соломина. Это тот самый сержант Соломин, который воевал в звуковой батарее Солженицына, при аресте А.И. припрятал его бумаги, которые потом передал Решетовской. Вскоре загремел в лагерь, а после лагеря не был реабилитирован, хотя все его подельники были. По просьбе его друзей, я несколько лет назад послал письмо Путину с просьбой вернуть Соломину боевые награды, коих его лишили как "врага народа". Я даже получил ответ, что-де дело рассматривается, но так ничего и не сдвинулось, хотя потом и другие обращались".
2 февраля, среда. В Москве началась эпидемия гриппа, в основном болеют дети. По радио передают разные страхи, но, тем не менее, младшие классы в школу не ходят. Я, хотя и делаю каждый год осенью прививку, гриппа боюсь, потому что с моими легкими могу попасть в сложное положение. Именно поэтому в издательство, чтобы не толкаться в переполненном метро, поехал на машине.
В городе автомобильные пробки, хотя, кажется, мэр Собянин, обеспокоен общими проблемами города. Уже сказали, что заказы на проходку метро могут уйти к иностранным фирмам. Попутно, в связи с этими заказами зарубежным фирмам, которые сами по себе у меня вызывают горькое чувство, потому что уходят и рабочие места. Как же так, имеякогда-то одну из лучших промышленностей в мире, прекрасный и часто грандиозный опыт строительства метро, мы, оказывается, вынуждены ради качества, скорости, а главное, из-за невероятного воровства наших фирм, управляющих и менеджеров, отказываться от собственного производства. Я, кстати, всегда относил ужасное качество наших дорог на счет климата и географии, но все не так. Оказалось, что прекрасную дорогу в аэропорт Домодедово, которую не ремонтируют много лет и которая прекрасно держит удары зимы, строили немцы. Все больше и больше начинаю понимать, что главный враг нашей жизни -- хищный и жадный русский предприниматель. Заставить его координировать собственные интересы с интересами общества невозможно.
В издательстве часа два занимались тем, что вместе с Натальей Евгеньевной снимали вопросы, которые у нее возникли по поводу "Кюстина". Это редактура, которая уже давно исчезла из нашего писательского обихода. Здесь не только повторяющиеся слова, грамматика и согласования, но и кое-что более важное -- исторические реалии, точность, психологический размах действия. Сидели довольно долго, со вкусом разговаривали, я хорошо закусил шоколадными конфетами, которые по традиции все несут и несут.
Заезжал в Московское отделение к Максиму Замшеву. Здесь две удачи: во-первых, Максим передал мне 5 тысяч рублей, которые Фонд Юрия Долгорукого должен был мне за работу в жюри, а во-вторых, я получил несколько экземпляров романа "Марбург", который вышел в Баку. Все это, конечно, под нажимом Максима, но скажем спасибо издателю Эльчину Искандерзаде. Замечательная обложка, черно-белая, с плывущими облаками, какая в свое время была ошибка, что я на книжке в "Дрофе" поставил "Ах, заграница, заграница...". Все это относилось к журнализму, а не к роману. Тираж книги небольшой, 1000 экземпляров.
Вечером варил борщ, опять большую кастрюлю. К этому времени подошел Игорь Пустовалов, поговорили о театре, музыке, попробовали абсент, который я привез еще из Парижа. Лег довольно рано, не было десяти.
3 февраля, четверг. Проснулся, еще, наверное, не было пяти, за окном было темно. Часы у меня несколько дней назад остановились, закончилась батарейка. Начал читать "Литературную газету" с первой страницы и зачитался статьей Юры Полякова. Это статья по национальному вопросу и как он у нас ведется и освещается. Много интересного, точного, прекрасная и неожиданная аргументация -- это не журналистика, а настоящая писательская статья, аргументы которой, а главное тон забираются в подсознание.
В 12 часов приехала телегруппа, снимают фильм о Т.В. Дорониной. Две камеры, свет, всего шесть человек. Возились со мною 2 часа. Вопросы задавала корреспондент, которую зовут Марина. Меня удивило, что девушка прочла все статьи, которые я о театре написал. Потом выяснилась и вообще удивительная подробность. Марина училась в Иркутском университете, так вот там была преподавательница, которая постоянно студентам давала для анализа мои тексты. Марина жаловалась, что тексты эти были для них великоваты по объему и сложны по стилистике. Студенты думали, что Есин уже какая-то древность и вряд ли он даже жив. Директор картины Татьяна Константиновна уже после съемок рассказала, что такой же 44-минутный фильм НТВ хотело снимать о Инне Макаровой, но та внезапно запросила деньги. Я думаю, это какое-то ее недомыслие.
Позвонил Инне Макаровой, сказал, что ей самой надо заботиться о своем собственном мифе. Трудно с немолодыми женщинами.
Вечером премьера в театре у Дорониной -- "Школа злословия". Сидел в первом ряду, и было значительно интересней, чем в давнем спектакле с Яншиным и Андровской. О, тогда, правда, мне было мало лет. Может быть, что-то не понял? Играет леди Тизл молодая Коробейникова, которая никогда не казалась достаточно убедительной, а здесь, видимо, попала в свое русло. Изысканна, раскованна, кокетлива, свободна. Сэра Тизла играл Сергей Габриэлян -- оказался замечательным комиком. Спектакль нарядный, прекрасно принимается. Это большое дело, когда аплодисменты вырастают из зала, а не по сигналу опытной клаки. Потом, после спектакля, состоялась маленькая вечеринка для своих. Татьяна Васильевна умеет принимать -- стол был обильный и вкусный. Были В.Г. Распутин с женой Светланой, В.Н. Ганичев, к сожалению, уже один, в этом смысле мне его очень жалко. Как всегда, были Линник и Матонин. Т.В. рассказывала, как ей ночами приходилось уточнять с актерами кое-что в режиссуре Бейлиса.
Машину я вчера отдал С.П., который с Володей Рыжковым уехал на мою дачу. Дал им поручение привезти банки с огурцами, которые забыл с осени. С собой в театр брал своего соседа Анатолия. На Анатолия Т.В. произвела очень большое впечатление. На обратном пути завозили домой Распутина с женой. В.Г. меня отчетливо поблагодарил за статью о его спектакле и в его защиту. Я сделал вид, что в этом ничего особенного, дескать, я таков.
4 февраля, пятница. Весь день куксился, вчера плохо спал, видимо, еще дают о себе знать разные часовые пояса. Погода неважная, в Москве сыро, пасмурно, температура чуть ниже нуля. Плохое самочувствие связано и с питанием, несколько распустился, ем много фруктов и не забываю про сладкое. Той строгости в питании, которой придерживался летом, когда сильно похудел, уже нет.
Все безрадостно. По телевидению песни, пляски и видимость раскованных разговоров на политические темы, по радио грустные известия. В Египте, конечно, уже не волнения, а народная революция. У этой революции появился новый "инструмент" агитации и воздействия на массы. Если бы Ленин жил в России в наше время, он, наверное, уже сидел бы за Интернетом. Среди московских новостей -- огромные нарушения местных властей в области транспорта и, в частности, в метро. Проверка Счетной палаты установила неоправданные завышения платы за проезд. Чиновники хотят жить лучше и меньше думать, но за счет населения. Я также записал по слуху с эфира чудовищные цифры нарушений в использовании средств -- 215 миллиардов за 3 последних года. Подчеркнуто: не хищений, а именно пока нарушений. Все эти сведения уйдут в прокуратуру и правительство. Не подтвердилось, что начальник метро Гаев ушел со своего поста. Пока достоверно, что ни в одной стране мира так дорого не стоит один километр метро и один километр дороги.
Днем приезжала уже совсем повзрослевшая Соня Луганская и привезла подарок -- баночку меда. Поговорили о театре, о ее будущей аспирантуре.
Вечером в Музее музыки состоялся юбилейный -- ему еще только 70 -- прием и концерт Владислава Ивановича Пьявко. Ходил вместе с Леней Колпаковым. Сначала было открытие выставки с раритетами, собранными за жизнь -- это русская и мировая опера, история самого В.И. и И.К. Архиповой. Артистичность натуры не исключила, оказывается, аккуратности. Народу было много, и не только оперного. Приехали министр культуры Авдеев, нынешний ректор консерватории Соколов, даже Садовничий, ректор МГУ. На удивление все хорошо и сердечно говорили. Всегда говорить легко, когда есть достойный объект. На вечере встретил И.К. Скобцеву и Вс. Шиловского, оба меня узнали. Были еще, кроме другой знаменитой публики, с дюжину генералов -- товарищи В.И. по военному училищу. Вадик всех помнит. Гвоздем всего вечера стал концерт молодых блистательных оперных певцов, которые напомнили тот оперный репертуар, в котором сверкал сам В.И.. Среди поразительной плеяды молодых "звезд" был и Паша Быков.
Сам Пьявко сегодня не пел, был чуть простужен. Показали и дали послушать запись того легендарного спектакля "Мадам Баттерфляй", когда В.И. пел с Вишневской. Это самое сильное во всем вечере. Все соответствовало амплуа -- героический тенор.
5 февраля, суббота.Весь день читал роман покойного Игоря Блудилина-Аверьяна "Вчерашние люди". На той неделе будет презентация, уже без него, книги, и я считаю своим долгом на этой презентации выступить. Рано умер, но, судя по статье Сергея Небольсина, оставил после себя несколько неопубликованных рукописей. Но осталась жена, которая вот выпустила его книгу, а потом все доведет до ума. После меня не должно остаться ничего, поэтому и корежусь над старыми текстами и дневниками. Игорь, конечно, очень хороший писатель. Его роман прочел с интересом и пользой. Он мастерски раскатывает сюжет, все хорошо оснащено и знаниями бытовых реалий и литературной эрудицией. Как хороший критик часто впускает в роман критические пассажи. Горсть основного сюжета -- наш Союз писателей. Здесь все знакомо, Домжур, нижний буфет, отдельные типы. В каком-то смысле это напоминает роман Ю. Полякова. Игорь понимает выгоду беллетризма и в известной мере по этому пути идет. Вспашка отличная, но не самая глубокая. Все легко, свободно, настоящий писатель, который в этом нашел главный интерес жизни. Писатель должен писать много.
Пятница, которая у оппозиционеров была объявлена "днем гнева" и последним днем Мубарака, особых успехов демонстрантам не принесла. Возможно, начался отлив, хуже стало с едой, товарами. Показали знаменитый исторический музей, до которого добрались выпущенные из тюрем мародеры. Разбитые витрины, попорченные мумии. Факт, что действующая власть не защитила, хотя бы силами армии, музей, свидетельствует о ее слабости. Власть все силы бросила на собственную защиту и разгон демонстраций. Но именно эта культура дороже и жизни и власти.
Правительства всего мира заинтересованно наблюдают: пошатнется ли Мубарак. Каждое правительство может оказаться следующим.
6 февраля, воскресенье. Утром ходил в большой поход за продуктами и совершал набеги на аптеки. Вечером ездил к моему племяннику Валерию -- день рождения Сережи, его сына. Сереже -- 25 лет, вполне самостоятельный молодой человек и кавалер. Интересно, что отец и мать очень легко относятся к серьезным отношениям своих сыновей с молодыми дамами. Сережа с 18 лет уже вел семейную жизнь, и предыдущая девушка жила в их большой квартире. Его брат Алеша значительно моложе, но у него тоже есть молодая подруга, она танцует вместе с ним в ансамбле "Гжель" и учится в академии танца. Вообще, семья моего племянника -- явление уникальное для нашего времени, такое уважение и любовь живет в том маленьком коллективе. Главное здесь, конечно, та серьезная и глубокая любовь, которую несет в своем характере мой племянник. Он, как я писал, один из самых умных по-бытовому, эрудированных людей, которых я когда-либо знал.
На праздник собрались друзья Сергея, школьные и по учебе в каком-то техникуме, был также Алеша со своей девушкой, родители и я как единственный родственник и как до некоторой степени свадебный генерал. Стол был не очень пышным, но сытным. В характере Сережи -- все для других, широта. Была бездна разных соков, выпивка, напитки.
Мы, "взрослые", т.е. старые, довольно быстро ушли и пили чай на кухне. Разговор, как всегда у русских, был обо всем на свете. Но главное о времени, которое огрубляет людей, о молодежи, которая теряет социальные и моральные навыки, свойственные молодежи нашего поколения. Потом стали говорить о государстве, что перестало с молодежью работать, подавать ему пример. Валера крупный книгочей, много читает и поэтому у него есть некая теория распада Советского Союза, взятая, вроде бы, из книги Киссинджера. Пункт первый: Россия на протяжении тысячи лет воевала и в результате этого у русских выработалась удивительная система управления. Русские подчиняются человеку, стоящему на вершине социальной пирамиды. В Америке есть сенат или палата представителей, в Англии ни королеве, ни премьер-министру ничего невозможно сотворить без парламента. А что если "подружиться" с первым лицом СССР. Ходят слухи, что на Горбачева "доброжелатели" вышли, когда он был еще первым секретарем Ставропольского обкома. Хотел ли Горбачев каких-либо изменений? Он хотел только одного -- сидеть на этом месте всю жизнь. А его подначивали, подхваливали, называли "лучшим немцем". За сухую горбушку сдал государство.
На обратном пути читал "Холмса", все учу английский.
7 февраля, понедельник. Сегодня похоронили несравненную Татьяну Шмыгу -- легенду наше оперетты, ей было 82 года, умерла мучительно. В этом жанре мало кто остается, но все же помним Ярона, Шишкина, кого еще? Ах, как жалко Шмыгу. "РГ" поместила снимок, сделанный во время ее похорон: крупно и скорбно старое лицо Василия Ланового. Прощались с ней в Театре оперетты. Газета написала, во время выноса тела раздались аплодисменты и выкрики "браво" -- это вроде новая традиция, есть что-то в этой новации безвкусное.
Весь день сидел дома и выписывал из Дневников все, что касается В.С., -- для третьей части книги. Я вдруг понял, что книгу надо быстро заканчивать, сосредотачиваться и доделывать. Пожалуй, существенную часть работы я уже сделал.
Как всегда, смотрю по ТВ "Дискавери", новости и отчасти "Культуру". Наконец-то покинул свой метропост всесильный Гаев. Расследование его деятельности санкционировал еще Лужков. А сейчас Счетная палата объявила о миллиардах рублей, истраченных с некоторыми нарушениями, и собирается свои данные передать в правительство и кое-что в прокуратуру. Вечером, уже в постели, смотрел передачу Архангельского. Темой на этот раз стала российская обида -- почему нас не воспринимают на Западе. Собрался, как обычно, телевизионный междусобойчик -- О. Табаков, Т. Толстая, Гарри Бардин и Марина Давыдова. Все было на редкость по мысли убого, Олег занимался самоутверждением и рекламой, возраст дает о себе знать, Толстая вспоминала минувшие дни, Давыдова была самой интересной, хотя ее мечты о театре мне не по душе. Новых мыслей нет, проскользнувшее мнение, что Запад перестает нас воспринимать потому, что мы перестали быть в искусстве самобытными и русскими, это единственное, что я вынес. Об этом завтра обязательно поговорю на семинаре.
Уже совсем засыпая, прочел страниц двадцать нового сочинения Романа Сенчина "Лед под ногами". Так традиционно, знакомо и уныло это началось, что вряд ли буду дочитывать. Книга снабжена подзаголовком "Дневник провинциала". Боже мой, сколько книг выходило с таким же замахом, начиная с бессмертного Люсьена де Рюбампре.
8 февраля, вторник. Я как оперная прима перед спектаклем -- обязательно накануне семинара не сплю. Проснулся часов около шести, еще раз перечел рассказы Степана Кузнецова, еще раз порадовался. Здесь три острых, с юмором, иронией и открытым журнализмом рассказа. Каждый каким-то образом отсвечивает на тенденцию жизни. Один рассказ высмеивает наши представления о современной литературе, второй -- телевидение с его "убедительной" рекламой, третий -- стремление всех быть как все. И все это с замечательным и точным языком.
Во время семинара читал ребятам кое-что из лекции Томаса Манна о романе. Пятый курс так и не закончил свои каникулы, пришли только трое: Марк, Нелюба и Максимович, но потом потихоньку рассосались.
Обедал с ректором и с ним же договорился о проведении конференции по нашей кафедральной книге.
Из новостей внешних -- поразительное выступление британского премьер-министра Дэвида Кэмерона в Мюнхене. В частности он сказал: "Политика мультикультурности нас подвела, настало время либерализма с мускулами". Эту фразу я взял из "РГ", там же есть еще и комментарий, смысл которого сводится к тому, что поощрение национальной особенности у приезжих не позволило последним интегрироваться в обществе, к которому они относятся враждебно, хотя и пользуются преимуществами и свободой этого общества. Это то, что еще ранее почувствовали во Франции, и о чем, а именно -- о провале политики мультикультурализма, отчетливо сказала Меркель. Теперь ход России, которая развалится от своей демократичности и устаревших политических восклицаний.
9 февраля, среда. Все утро сидел и отмечал необходимые абзацы в Дневниках, касающиеся В.С. Вчера же отдал оба моих свободных экземпляра "Валентины" -- собственно название откристаллизовалось давно, -- один Руслану, а второй Анатолию Королеву. Толю я предупредил: начнешь -- не сумеешь бросить, но он все-таки остановил чтение на том месте, когда моль начала жрать шубу покойной В.С., а я об этом знал, но ничего не делал. Анатолий сказал: дальше читать не могу. Вчера же, как, наверное, явствует из текста, он мне позвонил и сказал, что это новый прорыв и к искренности, и к исповедальности. Посмотрим, что теперь скажет Руслан. Но мнение Анатолия меня на одинокой дороге очень подбодрило и придало силы. Я твердо уже решил пока отставить все другие работы и добивать книгу о Вале. Это будет памятник, который не создал еще никто своей жене и другу. Я уже вижу эту книгу.
Встал что-то в шесть или в половине седьмого и работал, таким образом, до часа дня. Дальше у меня был жесткий план: в три часа правление в Московском отделении, в 18.30 надо попасть в Музей Серебряного века возле метро "Проспект мира", а в промежутке еще сбегать -- благо недалеко и иду по знакомым местам детства и юности -- в Институт. Вчера вместе с Алексеем Козловым просматривали верстку Дневников за 2009 год, которую перед этим смотрели Марк и Лева, но после них все еще раз побывало у корректора и там нашли один небольшой технический повтор. Я долго ломал голову, потому что все уже сверстано и потом нашел место, куда можно было вставить небольшой фрагмент моей статьи об Айтматове, правда, переверстать пару разворотов придется, но это уже мелочи.
В Московском отделении собрали правление -- это как бы вопрос годовой премии. Занимался отсевом и рейтингами Иванов-Таганский. Список -- уже отфильтрованный лонг-лист -- был большой, чуть ли не двести имен, здесь же на правлении этот список отфильтровали до 20 имен и выбрали победителей -- каждый из первой тройки получит по 20 тысяч рублей -- Вера Галактионова, Александр Жуков и Леонид Сергеев. Из занятного -- в коридоре правления появилась галерея, так сказать, лучшего стихотворения. В рамочках, периодически меняясь, появляются эти неплохие, но все-таки обычные стихи. Занятно, что боясь самодеятельности амбициозных авторов, на каждом таком отобранном стихотворении стоит печать правления. Неизведанна твоя психология, художник!
Несколько дней назад звонил А.М. Турков -- у него вечер в Музее Серебряного века, в доме В. Брюсова, возле метро "Проспект Мира". Будет представлена его книга мемуаров, на которую я писал в "Литературке" рецензию, и новая, связанная с именем Твардовского. Сам он предупредил, что будет читать Твардовского. Я уже знал, что будет интересно, позвал с собой Юрия Ивановича Бундина, который всегда легко откликается на любую культурную акцию. Ехал прямо из Института, правда, чуть опоздал. Зашли в зал, когда выступал Андрей Яхонтов, рассказывая о последней книге Туркова и о нем самом. Фигура Туркова огромная, но и Андрей, надо отдать ему должное, выступал хорошо. Народа было немного: Кирилл Ковальджи, Вал. Осипов, немолодые, интеллигентного вида люди. Довольно для меня неожиданно подняли и меня -- рассказал, что знал, напирая на редкостное чувство у А.М. литературной и человеческой справедливости. Была, кстати, одна из дочерей Твардовского. Собственно книга, составителем которой был Турков, называлась так "Александр Твардовский. "Честно я тянул мой воз"". В подзаголовке "Стихи. Проза. Дневники. Письма. Документы. Голоса современников". Я получил ее с автографом составителя "Юбиляру Сергею Николаевичу Есину сердечно". Стояла и дата, книга меня ожидала. "18. 12. 2010".
Гвоздем вечера, конечно, было выступление Туркова. Кроме слов о судьбе и долге, он много говорил о величии и значении этого художника. О его фантастическом месте в русской литературе. Два равнозначащих места в русской литературе ХХ века -- Шолохов и Твардовский. Промелькнула цитата из Ахматовой о Василии Теркине -- в войну, дескать, нужны веселые стишки. Одновременно Турков много и очень здорово читал наизусть, комментируя, главы из Теркина. Уже после я задал Туркову вопрос, на который он не ответил, вернее ушел. Ответ знал я сам. Почему поэт, создавший в наше время эпос, не стал мировой величиной? У Туркова был один резон, трудность перевода. Но ведь и Байрон у нас плоховато переведен, а велик. Я думаю, что в этом виновата в первую очередь наша недоброжелательная интеллигенция. Все места были уже распределены, Маяковский, Цветаева, Пастернак, Мандельштам, сама Ахматова. Должность редактора очага славы -- "Нового мира" закрыла великого поэта.
В выступлении дочери Твардовского было и такое: будто бы нынешний редактор "Нового мира" Андрей Василевский сказал, что журнал не будет следовать традиции Твардовского, а пойдет по пути редактора, который был много раньше, Полонского. Не без сарказма дочь вспомнила и недавнюю историю. Когда у "Нового мира" стали отнимать его площадь, то в обращении общественности к власти авторитетное имя Твардовского опять вспыхнуло. Двойной стандарт -- знамя нашей интеллигенции.
Уже когда я пришел домой, звонил Максим Лаврентьев -- он выдвинул мой роман "Маркиз" на конкурс "Национальный бестселлер". И зря -- выдвинул рукопись.
10 февраля, четверг. С раннего утра принялся читать прошлогодние дипломные работы заочников. Кажется, вчера мы с Лешей Козловым закончили сверку правки сборника "Проза заочников -- 2009", а сегодня еще раз просмотрел работу Александра Сергеева -- прекрасно парень работает -- это уже новый сборник. Каждый день буду читать по одной работе, чтобы не затягивать. Надо создать такой ритм, чтобы сразу же после защиты сдавать сборник.
Телефонные звонки. Звонил Наби Хазри, с которым я работал в РАО -- он для кого-то из своих знакомых ищет автора, который смог бы написать роман об одном -- слава Богу -- живом еще дагестанце, военном в больших чинах. Интересно, что роман. Все прочухали, что документалистика недолго держится на плаву времени.
Звонил также Игорь Львович из "Дрофы". Вот действительно благородный человек. Редакция их закрывается, Игорь Львович возвращается в свой педагогический университет, но мою книжку он и директор А.Ф. в плане сохранят. Она все-таки в этом году выйдет.
Теперь уже я звонил Сергею Кондратову, все-таки он самый верный мой издатель, решили встретиться в начале той недели и пообедать. Еще не знаю о чем, но стану его уговаривать.
Весь день провел дома -- отмечал в Дневниках 2001-2003 годов, в которых говорится о В.С.. Завтра или послезавтра отдам книгу Володе Рыжкову, и он переведет все это в электронный ряд. Предыдущий том я весь отсканировал сам. Вся эта работа шла под аккомпанемент "Дискавери" или радио, включенное на кухне. Кстати, я уже несколько дней как потерял и не могу найти волн "Эхо Москвы" и теперь слушаю радиостанцию "Коммерсант" или "Комсомольская правда".
Привычка держать в голове сюжеты, еще не внесенные в Дневник, иногда служит мне плохую службу, заслоняя все и вся вокруг. Вот и теперь я вдруг вспомнил о том расследовании, которое "Комсомольская правда" вела по поводу новой солдатской формы. "Закатанные" в нее генералами, наши молодые солдаты постоянно болеют. Сочинил форму наш знаменитый гламурный кутюрье Юдашкин, говорят, любитель самых высоких верхов. Но и наши генералы, по мнению "Комсомолки", постарались: в одном месте поставили подкладку подешевле, в другом заменили материал и саму форму подписали к введению без должной апробации. Все время думаю о том, что широко и бесстыдно рекламируемая "прибыль" как главный стимул жизни постепенно толкает русский мир в пропасть дикости.
Под вечер позвонил Игорь Котомкин -- завтра на Пушечной открывается еще одна выставка экслибриса и книжной иллюстрации -- вот у меня и еще одна нагрузка.
11 февраля, пятница. В Египте, как я уже писал, много дней продолжается народное восстание против тридцатилетнего правления Хосни Мубарака. Президенту 83 года. Египет требует обновления экономики и политической жизни. Вчера восставшие ожидали телевизионного выступления президента и его добровольной отставки. Египетская революция приковывает к себе взоры в первую очередь властей. Здесь появилась новая форма сбора оппозиционеров, любая революция теперь может быть собрана мгновенно. В общем, Мубарак не ушел -- поклялся Богом, что досидит до сентября, т.е. до окончания своего срока.
Утром встал рано и, как обычно, много сделал. Еще раз просмотрел отмеченные в Дневнике страницы, потом написал два письма -- Марку и Семену Резнику. Мне почему-то начинает казаться, что эти письма становятся более яркими свидетельствами моего отношения ко времени, чем Дневник. Но на этот раз я письма в Дневник не ставлю, это начался другой жанр, возможно, продолжающий нашу с Марком книгу. Может быть, здесь на меня действует какой-то эффект остранения.
К четырем часам оказался на Пушечной улице -- у книголюбов сегодня открывали выставку экслибрисов и графических работ 85-летнего Николая Ивановича Калиты. Игорь Котомкин, который меня и вызвонил для книголюбов, сказал, что мое присутствие и моя обязательная в этом случае речь придает мероприятию масштаб и значение. Художник, конечно, очень сильный. Выставка, возможно, самая интересная из всех, что я открыл, меня зацепило, талант очень русский. Замечательные иллюстрации к русской классике, портреты писателей. Все это когда-то добросовестными читателями уже было видено. Я говорил, что, к сожалению, вряд ли наша пресса и телевидение, не в пример прошлым годам, по этому поводу откликнутся. Говорил об обмельчании литературы и что по-прежнему художники пытаются следовать путем большого стиля, об одиночестве творца и о чем-то другом, о чем я постоянно думаю. Когда уже закончил свою импровизацию, вспомнил о подарке, который мне сделали в Музее Серебряного века -- большом сборнике музея. В нем кроме интересных иногда статей есть еще и раздел с публичными выступлениями гостей музея. Эти выступления записывают, расшифровывают. Жалко, что мы этого не делаем, выступления и у нас иногда бывают неординарные. Сказал об этом Людмиле.
От книголюбов быстренько отправился в Институт, зашел к Козлову, проверил, работу мою они делают. У Алексея сидел Миша Попов, поговорили о наших цеховых делах, в принципе об умении некоторых наших писателей строить свою литературную судьбу. Вспомнили здесь Пастернака, Миша стал говорить о Захаре Прилепине. Это право каждого писателя и на это нужно терпение и воля. А Захара я люблю. Кстати, на вернисаже поговорил с С. Дмитриевым о том, что у меня готова книга, которую можно собрать из моих очерков о деятелях культуры. Надо тусоваться. Писал ли я, кстати, что в Музее Серебряного века встретил подругу молодости Вали Наташу Зеленко? Было приятно. С Валей Наташа работала в "Советской культуре". Я расценил эту встречу как еще один знак, который мне подала Валя.
Но вернусь к тому, с чего начал. Из Института мы все вместе пошли в Дом литераторов. Ребята несли пачки с книгами на вечер, посвященный покойному Игорю Блудилину-Аверьяну. Здесь бы сразу надо сказать хотя бы несколько слов о вдове Блудилина Наталье Даниловне. Она собрала книгу, которую мы теперь в пачках несли, и выпустила ее, скорее всего, за свой счет. Позже я в своей речи о ней сказал, и вообще говорил о замечательных вдовах русских писателей.
Народа собралось больше, чем я ожидал. Здесь была какая-то компенсация рано обрушившейся судьбе. Вел Эдуард Балашов, все хорошо выступали -- Иванов-Таганский, Борис Тарасов, Алексей Шорохов, Леня Сергеев. Его выступление было, пожалуй, лучшим, потому что было самым правдивым. Мы все говорили, что интересный писатель, БНТ о том, что Блудилин отчетливо прочел его книгу о Паскале, Иванов-Таганский о совместной работе, Алексей Шорохов сделал очень точное замечание по содержанию романа, я -- о том, что редко кому из современных писателей после смерти удается оставить такое обширное наследие, о том, что Блудилину удалось написать Москву, что мало у кого получается. Я очень аккуратно сказал о беллетристическом характере его прозы. А вот Леня Сергеев сформулировал очень точно: все очень хорошо, но нет волшебства.
12 февраля, суббота. Утром встал рано, варил протертый суп из шампиньонов и морковки. Как обычно, воспользовался лучшей отечественной кулинарной "Книгой о вкусной и здоровой пище". Ну и, конечно, во время этой готовки, когда кухня становилась полем битвы, слушал радио. Главная новость дня и, может быть, года -- все-таки ушел Хосни Мубарак. Вчера телевидение не смотрел, поэтому подробности неизвестны -- власть перешла к военным, которые образовали высший совет. Комментировал все это Станислав Кучер, человек острый и яркий -- помню его еще по телевидению. Он привел ряд мнений простых пользователей из Интернета. С одной стороны, в России подобного произойти не может. Но ведь Египет это даже не Россия. Еще полгода назад никто в стране помыслить не мог, что подобное могло произойти. Не мог помыслить о подобном и Мубарак. Закончил свой комментарий Кучер предположением, что в Кремле сейчас пьют не шампанское, а что-нибудь покрепче.
Вчера вечером привезли скамью для занятий тяжелой атлетикой, которую я заказал по Интернету. Сегодня днем ездил с С.П. в "Икею", он купил для своей квартиры диван, а я гриф для штанги. Телевидение сказало об огромных деньгах Мубарака, которые лежат в разных банках Европы и Америки. Я не думаю, что наши первые лица владеют состояниями меньше. Неужели действительно власть обязательно сопряжена с воровством?
Вечером звонил старый мой приятель Паша Слободкин. Поговорили с ним о комиссии по наградам Минкульта, в которой оба состоим, о старых знакомых из РАО, скандале, который вызвало заявление на телевидении Дениса Мацуева о том, что наша легкая музыка подсела на иглу попсы и пропала. Среди прочего я похвастался перед Пашей, что получил знак "За безупречную службу городу Москва", который, конечно, у него уже был, и тут же спросил, что этот знак дает в материальном отношении. Паша сначала ответил -- ничего, а потом вспомнил: похоронят со скидкой на Троекуровском кладбище. Дальше я спросил: а сколько это стоит? -- Миллион. -- А со скидкой? -- А со скидкой похоронят за 100 тысяч рублей. Это было самое приятное, что случилось за целый день.
13 февраля, воскресенье. Проснулся в шесть -- без снотворного выспаться не могу, но даже легкого "донормила" побаиваюсь, привыкну, а в критический момент перестанет действовать. Еще в постели взял с полки переписку Чичерина и Кузмина. В предисловии Богомолова мысль о том, что почти совершенно забытый Мих. Кузмин вдруг оказался востребованным и в чем-то, в художественном смысле, актуальным. Это, конечно, вселяет некоторые надежды, но главное -- надо стоически идти по своему пути, а дальше как получится. Хотя мысль о том, что писатель сам должен выстраивать свою судьбу, -- я об этом писал чуть выше, -- тоже не лишена смысла. Кто как умеет. По поводу писем Чичерина и Кузмина возникло грустное соображение -- как неинтересно и неполно мы живем, как мало читаем, как мало думаем. Хотя тоже есть соображения. В одном из писем Кузмин, который существует довольно скромно на деньги родных и ежемесячную помощь своего друга, пишет, что деньги нужны не только потому, что обносился, но и на прачку. А я вот стираю часто сам, хотя и со стиральной машиной. Все в то время жили с прислугой. Чичерин в какой-то момент жизни походил на Надежду Филаретовну фон Мекк -- существовал бы Чайковский в таком же расцвете величия, если бы не эта богатая меценатка? Но ведь и чутье какое было у женщины на талант!
Из политических новостей. Новые власти Египта не разрешили выезд из страны 43 министрам. В Англии 22 парламентария подписали письмо о запрете на въезд в страну нашим судейским, причастным к делу скончавшегося в тюрьме Сергея Магнитского. К сожалению, вряд ли эта петиция будет иметь успех -- подписалось менее 1% членов Палаты общин. Каждый не любит систему по-своему, в своем ракурсе. Я из-за того, что она не любит культуру, отдала поддержку литературы "группе лиц", коррумпировала телевидение.
Теперь сначала о балерине Волочковой, а потом о Медведеве и Путине.
Волочкова разместила в своем блоге фотографию с отдыха в костюме нимфы, и ей пришлось выйти из партии "Единая Россия". Выход свой она обставила шумно, с очевидной критикой партии. Кстати, попутное соображение, какая е д и н а я, что общего у большинства может быть с нашими парламентариями, большинство которых люди очень богатые и лоббирующие свое экономическое положение! Что может быть общего с благополучными нефтяниками, поднимающими цену на бензин путем картельных сговоров? Ловили их на этом уже не один раз, а что толку. Путин на той неделе, понимая возможность социальных волнений, устроил своим друзьям из нефтяного братства разнос, так они сразу снизили цену на дизельное топливо и авиационный керосин. Смогли ли бы нефтяники так быстро снизить цену, будь она оправданной и соответствуй норме прибыли? Но продолжим об "оппозиционной" Волочковой. Какой смелый шаг, какое упорство, чтобы держаться в поле известности. Конечно, никакого сомнения в том, что существовали какие-то собственные и глубоко личные и, наверняка, далеко идущие соображения у экс-балерины Большого театра, чтобы в партию вступить. Но какие? Во время вчерашнего разговора с Пашей Слободкиным кое-что прояснилось. По мнению Слободкина, у "звезды" балета и телевидения были планы организовать по всей стране сеть балетных школ под собственным патронажем. "Единая Россия" балетные классы создавать не стала. Но, может быть, балетный нос лучше чувствует изменение в политической конъюнктуре?
Теперь о нашем "сладостном союзе". Я постоянно писал, что в смысле имиджевой игры Путин красиво и захватывающе обыгрывает Медведева, но последний учится. Несколько дней назад Медведев после проверки безопасности в метро, где оказалось, что ее просто нет, внезапно нагрянул на Киевский вокзал. В одном костюмчике, легкой походкой, почти никем первоначально не узнанный. Все повторилось, никакой милиции, никакой охраны, милое русское разгильдяйство. Но и это не все, на следующий день таким же образом, улетая в Уфу, он навестил Внуковский аэропорт. Что теперь предпримет Путин?
15 февраля, вторник. Это, наверное, первый рабочий вторник, когда я оказался дома. Причем и в воскресенье, когда ездил с С.П. в "Икею" покупать ему диван, и вечером дома я чувствовал себя хорошо, занимался редактурой Дневника за 1997 год, потом читал прекрасные маленькие материалы Дениса, моего заочника с первого курса, но утром почувствовал, что заболеваю. Температуры почти не было, но расстроился живот и всего ломало. При этом психозе на грипп немного испугался самого худшего, позвонил моему соседу Мих. Мих., он пришел, выслушал меня, сказал, что это какая-то вирусная инфекция. Естественно, за лекарством сходить было некому, позвонил С.П., через час он принес все, что мне выписали. Весь день, пока сначала ждал врача, потом пока ждал лекарства, или дремал, или читал. Об этом разговор особый. Наконец, понял, что к завтра не оклемаюсь, позвонил Надежде Васильевне, чтобы отменить семинар. Но к моему удивлению, проснулся около шести почти бодрым. Опять до трех все читал и читал, а уже потом принялся за Дневник.
В прошлый вторник встретил в Институте Павла Басинского, о чем-то поговорили, зашла речь и о последнем "Букере", о "Цветочном кресте" Елены Колядиной. Я начал говорить с чужого голоса, Павел как бы меня поддержал, сказав: прочел несколько страниц и потом книгу отложил. Я, сказав, что никогда бы не поверил, что Руслану Кирееву что-то можно было бы "впаять", спросил, не даст ли мне книгу Павел прочесть? Он переслал мне "Цветочный крест" через своего сына Антона, который работает у нас. В пятницу, когда был в Институте, я книгу забрал. А вчера, как только начал читать, как только пролетел мимо таинственного афедрона -- слово, кстати, использовал и Пушкин, -- сразу понял, что в литературе нельзя доверять ни одному чужому мнению. Но сначала, почему все-таки было такое большое количество недовольных на Букеровском обеде, о котором я уже писал. Здесь два момента: во-первых, уже второй раз дали не "своему", не из привычной тусовки. Во-вторых, наверное, непривычная эстетика. Для меня это стихия русского языка, смутные воспоминания самого раннего деревенского детства. Что же вообще из меня получилось, если бы не эвакуация в деревню мамы Безводные Прудища и не 45-й год, проведенный в Калуге. Я в романе все видел, все понимал, здесь был русский язык, принимавший и сегодняшний день, и историю. Но это еще -- здесь уже мнение литератора -- точная, как кремлевская механика, композиция, рассчитанная образность, все отделано, будто вышито. Как теперь хочется в эту Тотьму. Летом, если Бог пошлет, обязательно съезжу. Надо также отметить, что это все же другой, нежели у В. Личутина, язык. Он стихиен, не книжный, веселый.
Второй том "Кто сегодня делает литературу в России" Вячеслава Огрызко. Я люблю читать этого автора, но читаю, правда, как хорошую и увлекательную беллетристику. Здесь собраны сведения обо всех персонажах нашей литературной жизни. В основном Огрызко укрывается за чужими цитатами и мнениями, это также часто делаю в своем Дневнике и я сам. Общие выводы иногда и резковаты и иногда просто продиктованы личной неприязнью. По-своему не любит, как это видно из первого тома, Огрызко и меня. Но, может быть, это и не "нелюбовь", а что-то другое. По крайней мере, он часто меня цитирует. Общий контекст этих моих цитат достаточно субъективен и подогнан под концепцию. В статье об Илье Кочергине добрейший -- это характеристика Василины Орловой -- Огрызко, касаясь причин, почему платного студента Илью Кочергина не перевели на бюджет, ссылается на некоторое расследование Толкачева.
"Кочергин очень рассчитывал, что публикация в "Новом мире" хоть как-то повлияет на его ситуацию. Ему тогда за все надо было платить: и за свою учёбу в институте, и за занятия второй жены в Академии народного хозяйства имени Плеханова, а денег катастрофически не хватало. Рекемчук настойчиво ставил перед ректором вопрос о том, чтобы, учитывая талант его ученика, перевести Илью в виде исключения с платного отделения на бюджетное. Но тут вмешался проректор Сергей Толкачев. Он выяснил, что у Кочергина существовал дополнительный источник дохода (он сдавал квартиру в Доме на набережной). По подсчётам Толкачева, арендные деньги должны были обеспечить Кочергину не просто безбедную жизнь, а создать райские условия. Он думал, будто его студент шиковал, в то время как профессура нищенствовала. Поэтому никакие публикации подопечного Рекемчука в "Новом мире" Толкачев принимать во внимание не захотел. Проректору невдомек было, что квартира, которую сдавал Кочергин, состояла из одной комнаты, она никогда не считалась элитной, раньше предназначалась для обслуги высокого начальства, и денег с нее студент имел очень и очень мало. Похоже, Толкачев просто завидовал ранним успехам талантливого студента, поэтому и возражал против его перевода на бесплатную форму обучения.
Это настроение Толкачева потом передалось и ректору Литинститута Сергею Есину. В своем дневнике за 29 ноября 2000 года ректор записал, как он с утра листал "Новый мир". "Здесь была одна "нагрузка" -- рассказ Ильи Кочергина. <...> Рассказ очень прост, запоминается, близок мне и чист, но делать какие-либо выводы еще рано. Ну умеет, ну ясно пишет, но это еще не будущее. Кажется, этот Кочергин чей-то высокопоставленный сын или внук. Из бывших, естественно".
Это все неверно, все слухи, никогда Толкачев мне таких вестей не приносил. О сдаваемой квартире знал только один Рекемчук, и "недоброжелательный ректор", тем не менее, именно Илье Кочергину присудил премию Москвы, ибо и тогда не только возглавлял секцию литературы в московском жюри, но и инициировал Кочергина на эту премию. Чьими уж слухами пользовался здесь милейший В.В. Огрызко, я не знаю.
Подобных "сбоев" у автора немало, но, наверное, это особенность жанра, по крайней мере, книга Огрызко убеждает меня в необходимости и важности моих Дневников. Между прочим, книгу этого автора я купил за собственные деньги в лавке Дома литераторов в пятницу. Цена низкая -- всего 200 рублей, тираж небольшой, 1000 экземпляров. То, что она, изданная в 2008 году, еще не распродана, свидетельство только одного -- отсутствия профессионального любопытства наших писателей. Как только выйдет новый том моих Дневников, обязательно пошлю В.В..
16 февраля, среда.Из событий -- невероятная история, всколыхнувшая всю страну: несколько московских и подмосковных прокуроров, крышующие игорный бизнес в городах Московской области. Телевидение представило и хозяина этого бизнеса, и самих работников Фемиды. За счет того бизнеса, приносящего по словам телевидения до 10 миллионов долларов в месяц своим владельцам, прокуроры и их жены не один раз отдыхали на дорогих курортах. Правоохранительные органы продемонстрировали платежные документы, связанные с этими проказами людей в голубой форме. На отдыхе свершались за счет игорного бизнеса даже вертолетные поездки. Я полагаю, что лично президент, который занят многими другими, а в частности международными вещами, об этом не узнает. Подумал, что хорошо бы жена президента, как в свое время покойная жена ректора, сидела у телевизора и вечером обо всем увиденном рассказывала мужу.
В записях вчерашнего дня я не все написал о "Цветочном кресте". Последняя часть это еще и некое путешествие героини в мир чуди, полулегендарного племени язычников, сохраняющего в подземной жизни свои обычаи. Особая статья романа -- это противопоставление истинной и почти стихийной веры людей в Бога и юркого и жаждущего карьеры церковника, молодого отца Логгина.
Весь день был дома, читал и пил таблетки. Как всегда, когда болею, возникает чувство отчаянья, что не успею и умру.
В середине дня вдруг раздался совершенно неожиданный для меня звонок. Звонил Евгений Широков, мой коллега по Радио, мы оба были когда-то самым молодыми главными редакторами и злобно хихикали на заседании коллегии. Жене уже скоро 80.
17 февраля, четверг. Начну с самого плохого, о котором я услышал в самом конце дня, когда вернулся из Института домой. Поздно вечером позвонила московская подруга моей сестры Татьяны -- почти при смерти Татьяна Алексеевна, моя мачеха. Ей 90 лет, казалось бы, прожито много, но жизнь всегда радостна, какая бы она ни была. Сейчас Татьяна Алексеевна в больнице, врачи не дают надежды -- у нее плохо с сердцем. Исключительно за счет французской системы здравоохранения Татьяна Алексеевна смогла столько протянуть -- в прошлом году у нее были убраны полипы в прямой кишке, а еще раньше убрали одну грудь -- все это время она пила какое-то лекарство против онкологии. С мыслью о Татьяне Алексеевне лягу спать и, знаю, с этой же мыслью проснусь.
Второе довольно безрадостное событие -- это записка Руслана на моей рукописи о Вале. Я привожу ее целиком: "Это беспорядочные (кроме самого начала), поспешно выплеснутые (явно от страха не успеть, от страха не дорассказать) страницы, не вычитанные, даже не пронумерованные, хватающие за душу своим захлебывающим чувством, беспощадной откровенностью, жесткой, подчас жестокой честностью, своей беззащитностью (и беспощадностью тоже), но пока только страницы, только материал. Материал для книги, которая, если будет написана, может стать Главной книгой автора. Той самой, после которой можно спокойно умереть".
Во многом Руслан абсолютно прав. Я дал ему не перебеленную рукопись, и она не только не пронумерована, но и мною не прочитана и не редактирована. А уж последнее я делать умею. С одной стороны, Руслан не понял обстоятельств, а с другой -- дал мне удивительный импульс. Тем более что как только я закончил эту часть, понял, что обязан написать вторую -- наше время, превратить все в эпос сегодняшней жизни. Руслан просто меня в моем намерении укрепил. Другое дело, я могу действительно не успеть, а здравоохранения, такого как во Франции, у нас нет. Значит, надо выработать какой-то страховочный план. Печатать ли почти готовую книгу о Вале только с этой поправленной частью или ждать, работать и доводить до кондиции всю эту работу. Если бы я смог все же бросить Дневник или найти для него какую-либо облегченную форму.
Был в Институте, встречался с пятым курсом, настроение безрадостное. Большое количество девок не приносит, как правило, в литературе удачу. Вспомнил опять Т.Н. Толстую -- "у мужчин это получается лучше". Ни одного диплома не написано, а ведь в прошлый мой набор Сережа Самсонов и Паша Быков защитились уже на четвертом курсе.
В Институте, в общежитии некоторое происшествие -- прошла ночью по этажам какая-то демонстрация из совершенно обнаженных студентов. Вроде бы ректор распорядился всех бесстыдников из общежития выселить на несколько дней. Среди новых нудистов был и какой-то первокурсник, дружок моей Саши Нелюбы. Уже после семинара, зайдя к Стояновскому, я видел, с каким ожесточением моя Саша добивалась снисхождения. Одновременно, как это и бывает, она сдавала всех и каждого, в том числе Лыгарева и Слеткова
Вечером побывал на "круглом столе" по книге, Интернету и чтению. Конференцию устроила кафедра Царевой. Было интересно. Интернет -- дело очень в смысле психологии непростое. Американцы, которые исследуют все, обнаружили, что пользователи в большинстве своем самое невероятное в сети рассматривают некритически. После этого состоялась "официальная часть" -- посиделки на кафедре, было весело и вкусно, тем более что я с раннего утра почти ничего не ел.
18 февраля, пятница. Суть последних громких дел, связанных с милицией, -- скандал в Подмосковье, где вскрыта целая сеть разоблачений милиции, которая крышует систему игровых автоматов и подпольных казино. И не в одном подмосковном городе. Милиция наша уже давно с подмоченной репутацией, и никого это бы не удивило, если бы не выяснился другой громкий коррупционный фактор. Ну, крышует и крышует, видели мы это бесконечное число раз. Но тут стал достоянием гласности факт невероятно тесной дружбы руководителя этого игорного подполья и самых высших милицейских чинов области. Честь разработки всей операции по выявлению этой спайки взяла на себя ФСБ, еще раз подтвердив, что, возможно, это единственная организация, способная противостоять сложившемуся "деловому" произволу. Но есть и реакция. Буквально по тому же, казалось, внешнему поводу. Здесь надо бы сказать, что власть отлично понимает поразительный вред для беднейших слоев населения от игорного бизнеса. Ну, проиграет богатый, снова разбогатеет. Но вот когда в пух и прах проигрывается бедный, возникает социальная напряженность. И она может шириться. Власти очень не хочется иметь дело с пикетами, демонстрациями, истериками граждан. Именно исходя из этого игорный бизнес был закрыт. Но и во власти полно противоречий. Муниципальным властям приходится возиться с проигравшими, селить или выселять их, когда игроки попродают свои квартиры, чтобы снова играть. Картина до жути ясная: дети, жены, бабки, общественное мнение. Но, с другой стороны, милиции хочется получать взятки, прокуратуре гулять на балах у бандитов и ездить за их счет на зарубежные курорты. Здесь возникают неразрешимые противоречия. Но не для русского изощренного ума. В сегодняшнем номере "РГ" такая информация: "В Набережных Челнах неизвестные закрыли строительными бетонными блоками вход в подпольное игровые салоны вместе с посетителями". Акция эта, по словам газеты, "прокатилась волной по всему городу. Практически в одно и то же время неизвестные завалили бетонными плитами несколько павильонов". А может быть, это сделали не власти, а сами жители, которым надоело смотреть на бездействие и взяточничество своих начальников?
Весь день сидел и редактировал, сравнивал и выверял данные и материалы словника. Это работа, которую, конечно, должен делать не я, но вот делаю. С какой завистью я смотрю на библиографию, которую В.И. Гусеву сделали к юбилею, или книжку полной библиографии, которую сын -- С.Ю. Куняев не без гордости говорил мне об этом -- сделал отцу к его юбилею. Все понятно, в этом возрасте любой писатель начинает думать о подобных вещах. Он думает о своей будущей творческой истории.
19 февраля, суббота. Вечером была огромная передача, связанная с прокурорским скандалом. Мне кажется, что ни одна другая власть, кроме нашей специфической русской, не выдержала бы такого удара. ФСБ вместе с телевидением говорит о невероятном сращении прокурорской власти с бандой, занимающейся преступным игорным бизнесом, а прокуратура что-то мямлит и отменяет судебное постановление. Такой стыд и позор на всю страну и такая невероятная грусть. Это как же каждый из нас, не приведи Господь, попадая в какую-нибудь спорную передрягу, незащищен и уязвим. Прокуратура, которая всегда выступает от имени государства, оказывается, дружит, пьет, заискивает и ездит на курорты за счет бандитской мафии. Это очень мне напомнило знаменитую съемку со дня рождения Тельмана Исмаилова, владельца Черкизовского рынка, когда по случаю своего дня рождения он принимал элиту эстрады и мэра Москвы Лужкова.
20 февраля, воскресенье. Все утро маялся, пытался что-то написать, вспоминал вчерашнюю передачу по ТВ, которую обычно не смотрю -- "Музыкальный ринг" На этот раз бились две певицы, Вика Цыганова и Анита Цой. Побила более близкая мне по духу и манере Цыганова. Занятно было, когда один из экспертов спросил у Аниты, не труднее ли ей стало работать, когда ее муж перестал быть пресс-секретарем мэра Лужкова. Понятно, что раньше с концертами и с залами в Москве у нее было легче. Это, конечно, интересная подробность, объясняющая многое в карьере певицы, но и занятно, что все по-прежнему хотят куснуть ушедшего льва. Было недавно также сообщение, что Лужков прочел свою первую лекцию в университете у Попова. Кажется, она называлась "Выбор карьеры" или "Выбор пути".
Из более трагичных подробностей жизни -- несколько взрывов в Карачаево-Черкессии. Там же расстреляли микроавтобус с туристами, приехавшими кататься на лыжах. Радио передало, что, остановив автобус, бандиты интересовались туристкой с фамилией Патрушева. Конечно, вернее, наверное, она не родственница высокопоставленного начальника. Но замах... Это акция устрашения. Почти в то же время подорвали канатную дорогу на Эльбрус. Сделано это в преддверии поездки Путина и Медведева.
Вечером ходил в "Геликон-оперу" -- прокофьевская "Любовь к трем апельсинам". Местами опера вызывает чувство восторга. Это значительно интереснее, чем постановка Питера Устинова в Большом. Ту я видел в начале "перестройки". У Бертмана все удивительно современно, во время сцены "рассмешения" принца на телеэкранах показывают хрестоматийные эпизоды драк в нашей Госдуме. Много и других замечательных и "современных" ходов. Подобное я, в принципе, не люблю, но здесь мне все по душе. Какая прекрасная музыка! Но практически в то время Прокофьев писал анти-оперу. Услышал я в музыке, особенно в марше, какие-то переклички с Шостаковичем. Но как хороша и первая ария принца, "Ха-ха-ха".
21 февраля, понедельник. Весь день за работой просидел дома. Я, может быть, и написал раньше, что купил специальную скамейку для занятия тяжелой атлетикой и штангу. Немножко волновался, не очень ли для меня это будет тяжело. Но, как ни странно, даже мое дыхание от неторопливого поднятия штанги, как показалось, стало выравниваться. Чувствую, что легкие расширяются и приобретают молодое пространство. Много читал, в частности, прочел для нового сборника прошлогодние работы заочников.
Весь день прошел с включенным радио. А как его выключишь, если такое творится в Ливии. Многие средства информации там запрещены или отключены. Интернет не работает, иностранным корреспондентам не разрешают снимать и пересылать свою корреспонденцию. Прошел слух, что Каддафи применил против восставшего народа авиацию. Армия не всегда согласна стрелять по народу, два военных самолета перелетели на Мальту. Но действуют беспощадные наемники из африканских стран.
Второй новостью для россиян, как ни странно, имеющей определенное значение, стал скандал, связанный с именем нашего знаменитого олигарха Виктора Вексельберга. По "Эху Москвы" сказали о причастности олигарха к некой спекуляции с домом бывшего торгпредства посольства Венгрии. Но это я уже знал из Интернета. Там это изложено так: "Один из самых равноприближенных к Кремлю олигархов Виктор Вексельберг попался. Он впарил здание Минрегиону по цене в семь раз выше, чем купил". Суммы огромные, здание продано за 3,5 миллиарда рублей. Судя по информации в Интернете, существует какая-то близкая, почти интимная связь между Минрегионом и олигархом. Какого же уровня должна быть наивность у покупателя, чтобы купить здание с такой переплатой и не знать его коммерческой истории. К моему удивлению, сегодня же нашего магната, известного не только уже описанной спекуляцией, но и покупкой яиц Фаберже, я увидел в новостной программе. Шел очередной сюжет из Сколкова, где Вексельберг командует финансами.
22 февраля, вторник. К моему удивлению, на утренний семинар кроме первого курса пришел и пятый, который начал волноваться за свои дипломы. По крайней мере у двух девушек я дипломы для чтения забрал -- у Наташи Денисенко и у Саши Киселевой. Посмотрим, что будет, семинар с разбором этих двух работ я уже назначил на четверг на этой неделе. У первокурсников сегодня разбирали небольшие рассказы Саши Драгана, который так интересно говорил на прошлом семинаре. Не могу сказать, что его проза много хуже его устных речей, она просто другая, она просто сильно отличается от того, что пишут все остальные. Саша, как эквилибрист, пользуется чистыми формулами, не расползающимися в быт. Его интересуют глобальные вопросы жизни. Рассказы очень абстрактны и несовершенны, ниша для этой западной, по сути, музыки занята, но за всем этим я чувствую такой духовный подпор, что, полагаю, Саша все-таки пробьется и в литературу, а в первую очередь к себе. К сожалению, не обошлось и без большого количества штампов. По рукописи я эти своеобразные обороты былого подчеркнул. Надо бы для студентов сделать некий словарь штампов и раздать. Может быть, еще и сделаю.
После семинара было две беседы, одна в машине, о ней позже, а вот с Л.М. мы много и хорошо обсудили все последние события, особенно "дело прокуроров", которому, на мой взгляд, власть придала другой ход. Но довольно нерасторопному телевидению новое ускорение придать трудно, оно продолжает говорить, как говорило еще вчера. Дело в том, что вчера же Медведев, со своей обычной привычкой обращаться кчистому праву, которое у нас и в чистом, и в подлатанном виде все же не существует, сказал, разумеется, имея в виду "прокурорский инцидент", что, дескать, нельзя до суда кого-то обвинять, через масс-медиа давить на общественное мнение. Все отчетливо понимают, что цепь фактов и эпизодов, которые показало телевидение, когда целая гроздь районных прокуроров оказалась повязанной с людьми сомнительной репутации, когда телевидение показало целый поселок прокурорских гнездилищ рядом с Москвой и объяснило, во что обошлась прокуратуре аренда этих сливочных мест, конечно, это прямое обвинение власти и двум юристам, так много говорившим о правосудии. Где оно, робята? Все это разворачивается еще и на фоне все новых и новых Интернет-революций. Сейчас то, что еще недавно происходило в Египте и Тунисе, перемахнуло в Ливию, где закачался устойчивый и, казалось бы, сорок лет незыблемо стоявший трон Каддафи. Здесь достаточно любой искры, чтобы заполыхало, где бы то ни было. Вон уже в Италии тоже гонят и протестуют против спермообильного Берлускони. В этой ситуации так не хочется выносить сора из правительственной избы. Тем более что дело против судейских, из которых Медведев, раскопало ФСБ. ФСБ арестовывает мелкого бизнесмена, и тут же этот мелкий арест попадает в поле зрения заместителя Генерального прокурора. Какая зоркая у нас власть, какая мобильная, как решительно встала на защиту своего прокурорского корпоратива. Безусловно, проиграла ФСБ, потому что в тот же день, после речи Медведева, а может быть, параллельно с этой речью -- здесь мы действуем моментально -- сняли заместителя начальника Службы.
Обо всем этом мы с Л.М. помололи, вспомнили еще и о доблестном генерале Громове, с которым я летал в одном вертолете в Афганистане. И, конечно, о его заме, что сейчас находится в международном розыске. Он украл столько денег, которые увел из Подмосковья, что до сих пор не могут найти. Как хорошо воровать под крылом большого начальника.
Второй разговор состоялся тоже после семинара, когда подвозил к дому А.Е. Рекемчука. Он, конечно, не только много помнящий человек, но и хорошо знающий нашу писательскую тусовку. Вспомнили Резника, Борщаговского, Семанова, Аксенова, Гладилина. В частности, была промята мысль, что после выезда за границу никто ничего путного не написал, особенно это касалось Аксенова. Кстати, недавно получил письмо от Резника, на которое еще не ответил, письмо, по обыкновению, очень информативное, Семен тоже все хорошо помнит, в нем, как и во мне, крепко сидят обиды. Я думаю, что со временем, если удастся, соберется новая книга переписки с Америкой, но уже "на троих".