1 января, воскресенье. Сборы в дорогу для меня самое трудное и нелюбимое. Надо не забыть три комплекса необходимых вещей: что носить, чем лечиться, что читать, как работать. О том, чтобы остаться без работы, речи идти не может, и так полжизни пробездельничал, а сколько мог бы написать. Понятие "как работать" в наше время, скорее, означает "на чем". Расшифруем: надо взять большой компьютер, маленький компьютер, на котором я пишу на пляже, и к ним кучу "аксессуаров" -- зарядные устройства, переходники, удлинители, причем надо учесть, какая в стране система подключения. Еще надо взять деньги, туалетные принадлежности и прибор для измерения сахара в крови. Это уже технология жизни в старости. Старость, которая не хочет смириться с положением вещей. Как хорошо было в молодости: можно было уехать в командировку с одним портфелем.
Внимание! Дневники Сергея Есина, обнимающие пространство с 1985-го, издаются и в книжном варианте. Их можно приобрести, позвонив по телефону 8 903 778 06 42.
Проснулся после новогодних гуляний, не поздно, часов в десять. Вот еда была хорошая, включая баранью ногу, зажаренную в духовке, и свежий пирог по рецепту Лены Богородицкой. А телевидение было таким дряхлым, и это по всем каналам. По "Культуре" маэстро Спиваков и вечная Безродная, а везде Филя Киркоров, Коля Басков и обрамление из певцов и артистов, которые являют себя зрителю последние двадцать лет. Постаревшая рама режима. На этот раз не было Аллы Пугачевой. Ответ власти на ее временную любовь с Михаилом Прохоровым или месть самой примадонны? В выступлении президента не было ни одной запоминающейся мысли.
О какой-то образной системе я уже и не говорю.
В занудливых сборах в отпуск было одно утешение: я все время прерывался, чтобы почитать книгу Дзеффирелли. Делаю отметки, чтобы потом сделать выписки. Невероятно талантливый человек, но и судьба вела. В восемнадцать лет оказаться возле такого пораґзительного покровителя, как Лукино Висконти.
Перед отъездом из дома успел еще залезть в интернетовскую почту. Два очень милых письма -- Дмитриев, Резник.
2 января, понедельник. Перелет до Индии оказался не таким простым, как мне казалось. И самолет улетел вовремя, и кормили прекрасно. Главная причина -- соотечественники. Слева от меня, я сидел в проходе, -- в боинге в одном ряду сидят десять человек, разделенные двумя проходами: 3-4-3 -- итак, слева расположилась молодая пара, видимо муж и жена. Она безумно кокетничала и капризничала со своим спутником, то склонялась к нему, почти тыкаясь мордой ему в пах, то вытягивала ноги, забрасывая к нему на колени, при этом постоянно толкая меня вбок. Как здесь заснуть? Справа, через проход, расположилась другая молодая компания. Здесь было две пары, которые решили, что все должны принять участие в их начавшемся празднике. А какой в России праздник без крепких напитков? Молодняк принялся пить, как только самолет оторвался от взлетной полосы. Бутылки, купленные в магазине беспошлинной торговли, пустели, а "раскрепощенные" голоса становились громче. Все было сдобрено вульгарным хохотом, предполагающим какое-то общее понимание. Кто-то из пассажиров, пытавшихся урезонить скандальный молодняк, сказал: ржете, как лошади.
Индия встретила традиционным мусором на улице, "бакшишем" и разбитыми автобусами. Индийские ребята в аэропорту за подноску чемодана требуют расплачиваться рублем. В автобусе работал нерегулируемый кондиционер. Я пытался заткнуть холодом дышащее жерло шапкой, так в автобусе ее и забыл. Через час сквозь пространство, полное мусора, нищеты и чудес, которые предполагает Индия, мы приехали в наш, расположенный в стране пляжей отель. Гоа, кстати, являясь одним из самых маленьких штатов, дает в бюджет чуть ли не двадцать процентов всего бюджета государства.
Я всегда думал, что это какая-то португальская колония на островах, наподобие Новой Зеландии. Приехали в отель -- и сразу в царстве английских газонов, пальм, показательной чистоты и бесконечного ряда молодой, всегда улыбающейся прислуги. Архитектура отеля традиционна для климата и задач. Огромная территория, аванзал, в котором расположена рецепция, -- здесь фонтаны, диваны с подушками, восточная нега. Словно паук, рецепция караулит все примыкающие к ней длинные двухэтажные корпуса. Номера традиционно прекрасные для отеля такой стоимости и звездности. Из окна, с балкона, -- пальмы, разгуливающие по газону цапли. Цапли небольшие, таких я часто видел в Египте. Напастью здесь являются вороны. Они тащат со столов, на террасах ресторана ложки и мобильные телефоны. Любят также развешивать по пальмам лифчики наших соотечественниц, украшенные блестками. Терраса ресторана отгорожена от остального мира нейлоновой, почти невидимой сеткой. Проникают, залетая, как штурмовики, через дверные проемы.
От вчерашней встречи Нового года остался роскошный, весь трепещущей фольгой павильон на танцевальной площадке. Ветерок с моря дует постоянно. На пальмах висят огромные, серебряные звезды. Павильон уже разбирают.
Но праздник не заканчивается. Вечером состоялась большая пати на берегу. На площадке расставили столы. Можно было брать любую рыбу и морепродукты, которые тут же готовило с десяток поваров. Изобилие стоило по 50 долларов с носа. Повара жарили огромные королевские креветки, разрезанные вдоль на две половины. Это выдается за лобстеров. Мы с С.?П. взяли еще и бутылку "Кьянти", о котором несколько раз упоминалось в книжке Дзеффирелли.
Потрясло сорокаминутное шоу "акробатов из Африки". Чего только парни не вытворяли со своими телами под громкую музыку! "Шаг" у одного из парней был больше, чем у Цискаридзе. Ребята только не показывали фокусы. Жонглировали, демонстрировали чудеса баланса, акробатики, глотали огонь, занимались эквилибристикой. Чудо как хороши! Номер мирового класса для Парижа, Лондона, Нью-Йорка, но дикие, не раскручены.
3 января, вторник. Поход в ресторан, который не на территории отеля. Это на берегу реки, почти как в Тайланде. Широкая река, пароходики, вольная жизнь, замечательный обзор. Ели легкий суп из морепродуктов, но курицу принесли несколько сыроватой, в броне из панировки. Есть не стали, ушли злые. От еще не схлынувшего московского раздражения пошли по шоссе в соседний поселок. Все, как обычно, курортные магазинчики, кое-что на вывесках по-русски. Дама, которая днем лежала возле нас на пляже на лежаке, все время читала книгу. Я ведь любопытный, всмотрелся в обложку: "Банда".
4 января, среда. Совершенно неожиданно вчера днем, встретившись с нашим гидом Олей, решились поехать сегодня на большую двухдневную экскурсию в древний, заброшенный город Хампи.
Пишу поздно вечером: позади уже и подъем в пять утра, и шестиґчасовый путь, и потрясающая экскурсия по древнему городу -- вот уж о чем не жалею. Когда выбирали экскурсию, Сережа очень точно определил этой самой Ольге: мы все-таки преподаватели, мы должны что-то принести и своим ученикам. Заплатить пришлось дорого, но решили не париться, не мелочиться, ехать на легковой машине, с удобствами. Кроме гида, будут сидеть не пять человек, впритирку, а только четверо. О спутницах, если получится, расскажу попозже, в принципе милые и современные девахи, отдыхают они в Северном Гоа. Там менее комфортабельно, но вольнее: танцы, травка...
Утром в шесть тридцать подъехала машина, японский вен. Я уже сделал зарядку, поплавал в бассейне. Рассвет еще не наступил. Гида на эту экскурсию звали Юля. Молодая, лет тридцати -- тридцати пяти женщина, потом оказалось, что возраст у нее предпенсионный. Юля работает "вахтовым методом". Восемь месяцев, курортный сезон, в Индии, которую изъездила практически всю, а четыре месяца -- в Москве. Сразу заговорили о московских ценах. Из многого, рассказанного Юлей, врезался в память некорректный афоризм: "В Индии ощущаешь себя белым человеком". Остальное не запомнилось. Сразу скажу, пожалуй, так тесно и так близко я с Индией, побывав в ней раза четыре, не соприкоснулся. Вся ее нищета и ее необыкновенные богатства промелькнули передо мной. Во-первых, дороги: в Индии невероятно разветвленная их сеть. Показательно, что на этих дорогах, в отличии от российских, чаще встречаешь грузовики, нежели легковые машины. Особенно грузовиков было много, пока мы не выехали из штата Гоа. В этой его части земля красная, иногда бардового цвета. Тут же все об Индии знающая Юля пояснила, что, оказывается, не на туристах Гоа стал одним из самых богатых штатов. Эта самая земля содержит такое огромное количество железа и марганца, что ее выгоднее всего не использовать под земледелие, а выскребать экскаваторами, грузить на огромные грузовики. Дальше -- в порт и в Японию на переработку. Оттуда все это возвращается новенькими автомашинами. Этот импорт и является самой доходной статьей бюджета. Утренняя цепь этих огромных грузовых автомобилей запомнилась. На втором месте по доходам стоит рыболовство, туризм -- только на третьем. Тем временем машина уже едет по нелегкому серпантину через горы. То, что мы видим по бокам, стена зелени -- это джунгли, сухие, колючие. Где-то в глубине этих зарослей, по словам Юли, могут лежать деревеньки.
Уже перевалили хребет, отделяющий Гоа от другого штата Индии -- Карнатака. Здесь можно поближе увидеть сухие тропические джунгли Индии. Вдоль все той же довольно узкой асфальтированной дороги стоят небольшие поселки и деревни. Двери открыты -- виден негустой пролетарский быт. Шкафов нет, потому что нет лишней одежды. Штаны или сари единственные, выстираешь и носишь дальше. Спят на полу, значит, нет и кроватей. Детей -- до десяти в семье. Дети -- это в будущем содержание в старости, а пока рабочие руки. Школа -- двенадцатилетка, обучение бесплатное.
В школе ребенка два раза в день кормят и бесплатно одевают. Вот для меня и разрешилась загадка. В довольно бедной Индии все время вижу стайки одинаково одетых в школьную форму детишек.
А армия, а атомные исследования, а вооружение, корабли, огромные металлургические комбинаты, невероятные успехи в компьютерной технике? И тем не менее в почти полуторамиллиардной Индии половина населения живет за чертой бедности, кормясь на две-три рупии в день. Это лишь горсть риса. Рис -- 12 рупий за килограмм. Есть специальные магазины для бедных. Четверть населения живет на заработки, как у нашего водителя, в пятьдесят американских долларов в месяц. Но, боже мой, какой же это отчаянный ездок, наш с пузцом водитель! Ему лет сорок, почти ежедневно он мотается по стране, преодолевая по пятьсот?-?шестьсот километров. Средний класс -- это врачи, архитекторы, их заработки до полутора тысяч долларов в месяц. Самая востребованная сейчас в Индии специальность -- инженер. Высшее образование здесь, между прочим, платное и доступно далеко не всем -- 200-300 долларов за семестр. Что бы, интересно, делало наше правительство, если бы имело дело с миллиардным народом?
Из делового. В Индии низкие банковские проценты на открытие дела. Банк, значит, не самая главная, как у нас, персона в экономике. В парламенте есть силы, способные обуздать безудержную власть прибыли. Отчетливо представляю, что, когда наше правительство входит в парламент с очередной законодательной инициативой, оно никогда не будет действовать против своих собственных интересов как капиталистов и владельцев крупного бизнеса. Кстати, самое время вспомнить, что бывший министр связи и массовых коммуникаций господин Рейман, вместо которого сейчас министрует господин Щеголев, под судом в Штатах. Опять приходится думать, какие надежды я возлагаю на американскую, израильскую и европейскую Фемиду. Но стоит опять вернуться в Индию.
Низкий процент налогов, который платит мелкий и новый бизнес. Он начинает их платить, только перевалив за определенную сумму доходов. Естественно, дифференциальная шкала налогообложения. Сколько, оказывается, в мире моделей, а наши так называемые парламентарии все выдумывают, дабы исподтишка потрафить в первую очередь большому олигархическому бизнесу.
Старый мой тезис -- мы ездим за рубеж, чтобы в чужом зеркале увидеть себя. Тем временем разговор в машине, которая уже идет по сухому плоскогорью в штате Карнатака, с автомобильных дорог соскользнул на дороги железные. Здесь опять много и нового и поучительного. Переполненный вагон с пассажирами на крыше, который стал одной из экзотических деталей мирового кинематографа -- это лишь одна сторона проблемы. Но вот и другая -- Индия обладает самой развитой сетью дорог в мире. Слава тебе, Англия! В этом смысле мы с ней похожи. Мы тоже оставили нашей Средней Азии большое и дорогое наследство. Но Индия обладает еще и самой низкой стоимостью пассажирского проезда. Переполненные поезда -- это невероятно дешевые электрички и местные линии. Крестьянин едет на сезонные работы в соседний штат и, как обычно здесь бывает, со всей семьей. Это тоже гастарбайтеры, но только с другой степенью эксплуатации, чем у нас. По дороге, на ремонте дорог мы видели крытые пальмовым листом или пластиком палатки этих странников нужды. Вся Индия, как когда-то Советский Союз, ездит, передвигается. Кроме, словно у нас в гражданскую войну, "веселых" поездов, существует и вполне привычный для нас железнодорожный транспорт. И плацкартные места, и скоростные поезда. Но и тут, имея в виду именно огромные пространства страны и ее пеструю социальную и этническую картину, цены на железнодорожный проезд удивительно низкие. Переезжайте, смешивайтесь. Естественно, здесь есть и минусы -- билет можно купить только за два месяца до поездки. Иностранца могут внести в лист ожидания.
Я не специалист описывать красоты природы. Тощие коровы и буйволы, иногда появляющиеся на дороге обезьяны, как у нас куры, в пыли, отдыхающие на обочине. Но уже давно пошла ровная местность, с буквально вырванными у природы полями. Пальм уже и нет, для них здесь высоковато, а в почве мало воды. Здесь хлопчатники.
Мне кажется, что я специально отодвигаю время, когда придется начинать что-то говорить о цели путешествия. Это комплекс дворцов, храмов, крепостей и рынков Хампи. ЮНЕСКО недаром взяла комплекс под охрану. Надо представить лунный пейзаж, в котором расположены уже и рукотворные объекты. Полагаю, что ни описания, ни телевизионная съемка не передадут впечатления. Все, действительно, надо видеть.
Лунный пейзаж окружен каменным забором и металлической сеткой. За ними, между каменными громадами, есть и пальмовые рощицы, и небольшие банановые и хлопковые плантации, даже деревеньки. Собственно, все это столица древней империи или крупного королевства, которое образовалось где-то в четырнадцатом веке и в шестнадцатом веке, когда государство пало под натиском монголов, прекратило существование. Именно это государство несколько веков сдерживало монгольский натиск от вторжения в Южную Индию. Естественно, есть целый клубок мифов и свидетельств о битве, в которой предатель-оруженосец подрезал сухожилия у королевского слона. Потом о падении самого города, который взять боем было невозможно, а посему взяли предательством -- предатели-слуги открыли завоевателям ворота. Город, действительно, взять невозможно, но здесь надо вспомнить другую стариннейшую легенду.
Я и не осмелился бы, да и не смог по незнанию переложить огромную "Рамаяну", но один эпизод напомню. Демон украл у божественного Рамы его жену Ситу и спрятал ее на Цейлоне. Цейлон сейчас Шри-Ланка, я когда-то здесь побывал. (Из местного ботанического сада долго хранился у меня листик с дерева, которое, путешествуя, будучи наследником престола, цесаревич Николай посадил на острове). Рама отчего-то не может отыскать жену и не в состоянии перебраться на Шри-Ланку. И тут ему на помощь приходит царь обезьян, любимец индийского эпоса Хануман.
Хануман издавна живет в этом удивительном месте. Я уже сравнил это место с лунным пейзажем. Лунным, потому что на земле такого быть просто не может. Огромные валуны, будто бы сложенные руками великанов в отдельные горки. Валуны с трех-- и двухэтажный дом, а иногда и с дом в пять этажей. Вот этими-то валунами Хануман, царь обезьян, со своими помощниками и забросал морской пролив, отделяющий Шри-Ланку от Индии. Неплохая, надо сказать, работенка.
И вот теперь, когда масштабы определены, вношу последнее уточнение -- в этой долине больших валунов и был выстроен огромный город, являвшийся одновременно и царской резиденцией, и огромным святилищем. Но опять это надо видеть: на всех вершинках, притаившись между валунами, или стоят прямо на них маленькие -- только повернуться троим, -- или побольше, для сотни верующих, каменные храмы. Индия -- страна многобожья, всем богам нужно по собственному дому. Здесь божьи дома, открытые всем теплым ветрам, строили из гранита и преимущественно на базальтовом основании. Эти маленькие храмики, как ласточкины гнезда, прицепились на каждой, как я уже сказал, вершинке. Огромные храмы, крепости со стенами из гранитных плит, королевский дворец и цитадель -- это все внизу.
Начали осмотр с храмового комплекса. Мы все смотрим для того, чтобы описывать или чтобы любоваться? Исключительно для памяти -- перед храмом, его двором, воротами, навершием над воротами, вдоль огромной дороги каменные стойла для лошадей, которые приводили сюда на продажу, -- конный рынок. Меня потом также потрясет во дворце огромный каменный слоновник для королевских слонов, этих танков далеких эпох. Опять для памяти -- невероятной тяжести каменная повозка-храм, для праздничной поездки божества, на каменных же колесах. Дух захватывает. Наконец сам храм, в котором каменные скульптуры и барельефы рассказывают историю страны и о культах ее верований.
5 января, четверг. Утром мы все, как миленькие, сидели в холле гостиницы. Вчера вечером "состоялся" закат, который мы наблюдали с высоченной каменной трибуны, на которой король принимал парады своего победительного войска. Сегодня утром предполагался бесплатный спектакль -- рассвет. Опять через просыпающийся город -- все поднимаются рано, чтобы до наступления изнурительной жары сделать побольше, -- мимо уже знакомой королевской цитадели, мимо царской купальни (написал ли я, что купальня была одна на двух цариц?), мимо циклопических стен крепости едем к какому-то высокому скалистому холму. На его вершине оставленный служителями храм Шивы. Вот здесь я снова почувствовал свой возраст. Подниматься пришлось по оползшим гранитным ступеням быстро. Восход солнца даже не скорый поезд, который начальник станции все же сможет, если необходимо, задержать. Несколько раз стукался головой о гранитные перекрытия. Наконец выбрались на плоскую крышу, а здесь нас уже ждала целая стая обезьян -- этих приученных к дани с туристов побирушек. Здесь же в каком-то углублении скрывался и сам таинственный Хануман. Это был небольшой человечек, в маске, в хорошо пригнанном костюме обезьяны. За небольшие деньги с этим Хануманом можно было сфотографироваться. Немножко позже, проходя уже по плато, все усеянное маленькими храмами, мы наткнулись и на храм самого Ханумана. Портрет и облик игрушечного "стажера" был скопирован с древнего оригинала.
Здесь же, на крыше храма Шивы, уже были две или три небольшие группы туристов. Страсть наших туристов запечатлеть себя на историческом фоне или в сокровенном месте общеизвестна. Покормили обезьян, сняли друг друга на фоне лунного пейзажа. И тут над кромкой гор показалось красное и совсем, казалось бы, нежаркое солнце. И -- покатилось, покатилось, расширяясь, набираясь жары и цвета.
Если исключить эстетическую компоненту, магический смысл, который всегда содержится в торжестве света над тьмой, все это очень напоминало появление вагона метро из глубины тоннеля. Сначала светящаяся точка, а потом она, постепенно разгораясь, уже слепит глаза. А поезд уже на перроне. День также краток, как остановка поезда. Впрочем, как и жизнь. Не успеешь оглядеться, а в туннеле, как уголек сигареты, лишь краснеет стоп-сигнал последнего вагона.
Пожалуй, впервые для меня немножко приоткрылось индийское искусство. В этом смысле гид Юля оказалась опытным и профессиональным специалистом. За шесть или семь часов, которые мы провели в машине, нам был представлен пантеон индийских богов, рассказано о боге-хранителе, так сказать боге-традиционалисте Вишну и о боге-разрушителе Кришне. Есть еще, конечно, и высшее, все создавшее существо Брахма. В общем, диалектическая триада, которой характеризуется и христианство, сохранена и царствует. У главного действующего лица, вернее, больше и активнее всех действующего лица триады, у бога Шивы, есть десять перевоплощений, аватары. Аватары отвечают на запросы времен. Есть даже аватара, которая носит имя Будды. Шива принял это имя и эту сущность, чтобы проверить подлинность веры в индуизм верующих людей. Здесь, конечно, можно порадоваться поразительной изворотливости и самой древней религии, и ее толкователей, готовых отвечать на любой вызов времени.
Снова, как козы, спускаясь, пропуская этаж за этажом, по гранитным, как плиты на Аничковом мосту в Ленинграде, ступеням, на каждом этаже, казалось бы, покинутого храма можно было видеть небольшие пирамидки из осколков камней. Это до сих пор супружеские пары строят пирамидки, обращаясь с молением к Шиве послать ребенка мужского пола. Храм покинут, но бог еще живет в развалинах. Именно сын в дальнейшем должен поднести огонь к погребальному костру отца и матери. У меня в этом отношении незавидная доля.
Второе, на что неизменно обращаешь внимание и на горе, и взбираясь к храму Шивы, это постоянное, усиленное, видимо, вполне современной аппаратурой пение. Совсем рядом с древнейшим храмом основного божества стоит огромный храм одной его ипостаси -- любимцу народа богу Раме.
Здесь все традиционно: огромный двор, окруженный неприступными стенами, ворота, что-то вроде обелиска на входе, галереи для паломников, алтарь. . . Изнутри храма все время слышится пение и какие-то ударные, отбивающие ритм. Это эпизод за эпизодом монахи поют "Рамаяну", и так на протяжении чуть ли не тысячи лет. Служба не прекращается ни на минуту. Монах-чтец меняется каждые два часа. Служба не прекращалась, даже когда пришли древние монголы. Здесь побоялись, незнакомый бог. . .
Существенный эпизод, который я пропустил, как раз касающийся монголов, а точнее, прихода в Индию мусульман.
Большинство больших храмов, которые я видел, исполнены по одному чертежу. Гранитный, ну, каменный низ, вся алтарная часть, внутренние залы, где выбиты в камне фигуры индуистского пантеона. Много каменных колонн, поддерживающих каменные перекрытия потолка. А на этом монументальном основании -- знакомые по книгам и репродукциям, многоярусные навершия. Они обычно возводились из кирпича и чаще всего облицовывались керамическими пластинами. Здесь же стоят керамические фигуры богов и праведников. Видимо, это безумно смущало ранимую мусульманскую душу. Коран не разрешает реалистических изображений человеческого образа. Ну, кое-что удалось сбить и на нижних, "каменных" этажах. Но индивидуальная работа с непослушным, а часто очень упорным камнем тяжела, значительно проще пустить все на поток. Технология была простая, но научно выверенная. Если в алтаре на пару дней развести костер, а потом все сооружение полить водой. . . И самому большому храму комплекса, и храму Рамы это довелось испытать.. . И храму, который мы рассматривали вчера, с каменной колесницей, тоже.
Основное -- не столько сохранить в памяти, унести на собственной сетчатке облик чужих стран и иного искусства, а пережить все это. Переживания не стираются, в нужный момент они всплывают в душе соответствующим откликом. Поэтому дальше все в схеме. Сильнейшие впечатления перекрывают более слабые.
Что же дальше?А дальше наша прогулка шла мимо банановой рощи, а за ней храм, храм тому предмету, ставшему неким символом возобновления жизни, при виде которого боярышни, героини романа Алексея Толстого, смущались. "А вы, девы, не косоротьтесь, лист у мужика фиговый". В силу особого, стыдливого отношения вход в небольшой храм, похожий на цветочный ларек, зарешечен. В обхват предмет больше бочки для горючего, на иностранный манер называемой баррелем. Обводы приблизительно те же, но чуть шире. Кому из-за решетки, когда мал маневр для руки, удастся ухитриться и забросить монетку на узкий обвод, -- тот счастливец. Я оказался -- тот!
В состоянии счастья со своей группой я отправился осматривать другой гигантский, но действующий храмовый комплекс. Здесь что-то вроде монастыря. Идет служба, толпы верующих берут входные билеты, здесь же дети. Обещали слона, который за денежку, которую получает служитель, творит благословение. Вернее, передает. Со слоном очень хотелось познакомиться, но слона увели купаться на реку. Показали, очень издалека, какую-то золотую маску, весящую шесть килограммов. Но самое главное -- не тронутую монголами огромную одиннадцатиэтажную башню. Это, конечно, одно из чудес средневековой архитектуры. На стене этой башни, обращенной к Священному холму, где стоял небольшой храм Хануману, с лицом и раскраской маленького лицедея из храма Шивы. На этой же стене сохранились кое-какие поучительные позы и эпизоды, почему-то не шокировавшие завоевателей. Это некие фрагменты Камаґсутры -- каменной поэмы о плотской любви. Правда, было высоковато, в деталях не рассмотрел. В Индии есть целый храм, посвященный этой теме. Когда я впервые, лет сорок назад, побывал в Индии, продавались напечатанные на фотобумаге затертые снимки некоторых знакомых по жизни сцен. Хотелось купить и привезти в Москву экзотические сюжеты как некое доказательство синхронности человеческого воображения, но привезти было "стремно". Я был тогда молодым специалистом. Очень надеюсь, что за тот крошечный отрезок жизни, который оставит мне судьба, мне удастся еще этот храм увидеть.
Продолжая тему, должен поёрничать: видимо, из-за каменных любовных сюжетов этот храм облюбовали обезьяны. Они прыгают по стенам и выпрашивают бананы. Милые, естественные создания. Во дворе храма впервые за эту поездку я увидел скорченного от проказы или полиомиелита мальчишку, ползающего по каменным плитам. За что, Господи?
В семь часов вечера мы были уже в своем отеле, на берегу океана.
6 января, пятница. Утром над пляжем пролетел вертолет. Долетел до конца пляжной зоны, до реки, -- все в порядке, повернул обратно. Вечером вдоль пляжа всегда разъезжает джип. Это, как мне кажется, какие-то пограничные службы. После теракта два года назад в Бомбее даже в крупных отелях охрана на въезде сует под днище машины зеркало: нет ли прикрепленной к днищу мины?
Пляжный день начался. Утром приходится занимать под зонтиками место. В 7.?40 начинают выдавать пляжные полотенца. В это время какой-нибудь русский деятельный старичок или еще крепкая теща раскладывает на всю семью и знакомых полотенца по свободным лежакам.
Когда приходишь к морю после завтрака, начинается время пленительных разговоров русских соседей по пляжу. Дамы, обычно самые простонародные, вдруг оказавшиеся на вершине или на полувершине социальной пирамиды. Дамы делятся впечатлениями о пребывании на Карибах, Мальдивах, в Египте и Турции. Анонимная соседка сегодня рассказывала, что начала свою деятельность с того, что научилась делать маникюр и наращивать ногти. Я подумал, что скоро дама начнет продюссировать какого-нибудь певца вроде Димы Билана, как Яна Рудковская. О плотных пузатых мужьях, присутствующих тут же, их профессиональных занятиях дамы помалкивают. У меня ощущение, что все они знают такие слова, как "откат", по многу раз уходили от налогов, "кидали" друг друга и способны ради лишнего рубля на многое.
Весь день на пляже, с небольшим выходом в спортзал. Вечером довольно рано лег спать, но у рыбного ресторана на берегу снова собрали дискотеку, и через мощный динамик долетают удары контрабаса.
По Интернету одна новость: грубые подтасовки Чурова на прошедших выборах. Так утверждает Интернет.
7 января, суббота. Теряюсь, с чего начать, канун Рождества. С впечатлений от книги Олеси Николаевой, которую она мне подарила к моему дню рождения, или с торжественного ужина, который был организован для постояльцев?.?. Ужин, конечно, был включен в стоимость пребывания, т. е. мы за него уже заплатили. Праздники в отеле -- это всегда героические усилия распродать по высоким ценам дорогое вино и поднять прибыль.
В книге многое смущает. В том числе и сам ход небольших рассказов, в которых происходят чудеса. Все это написано в том невинно-простонародном жанре, "для простых", который обычно подвергался иронии у интеллигенции. Смущает и "микст" этого, казалось бы, полукоммерческого повествования с торжественным объявлением всех регалий автора. Здесь и премия "Поэт", и участие в Пен-центре, и преподавание в Литинституте. Все должно создать ощущение достоверности рассказанного и значительности рассказчика. Рекомендована к публикации эта "книга рассказов" не Пен-центром, а Издательским советом Русской Православной Церкви. Прочел несколько рассказов. Все достаточно грамотно, хотя часто с натяжкам, заставляющими предполагать, что здесь не только о случившейся истории, но и о некоем писательском предприятии. Ни себя, ни мужа Олеся Александровна не забывает. На всякий случай цитирую то, что меня давно интересовало, историю пары выпускников Лита, тем более, что помню: рассказ Андрея Плахова -- в юности это общая компания, а Андрюша парень был веселый.
"Вообще-то мой муж, ныне отец Владимир Вигилянский, происходит из обширного священнического рода. Сама фамилия его имеет консисторское происхождение -- такого рода благозвучными фамилиями награждали особенно отличившихся в учении семинаристов, и они становились Благовещенскими, Вознесенскими, Богоявленскими, Преображенскими, Успенскими или Рождественскими. Вот и благочестивый предок моего мужа был поначалу просто Губин, а потом стал Вигилянским".
К книге сложилось снисходительное отношение. Мне даже стало немножко совестно -- "Дорогому Сергею Николаевичу Есину -- в день его рождения -- дружески и любовно Олеся Николаева".
Но вот дальше все со мной произошло прямо по невинным приемам этих самых рассказов. Последнее время я много думал о мужестве Вали, так и ушедшей из жизни, по ее признаниям, атеисткой. Но в церковь она, когда что-нибудь с ней случалось, все же ходила. Чуда никто из нас из своей жизни не исключает!
Читаю весь день книжку про чудеса. Но вдруг в мирских и суетных в своей основе дневных размышлениях возникает параллельная мысль, и на мгновенье эта мысль меня просто ослепляет. Но здесь опять нужен подход и пояснения.
Боже мой, я уже, пожалуй, год мучаюсь, что после "Маркиза" у меня не приживается ни одна романная тема. Периодически появляются разные идейки, но, почирикав у меня в голове несколько дней, отсыхают. Генеральное намерение, конечно, живет давно, это большой многоплановый семейный роман. Как это сделать? Где и как отыскать главного героя? И опять основное в современной романистике -- ход? И вдруг этот ход, способный вобрать историю моей семьи, возник! Он прост, для меня привычен, для современной литературы неожиданный. Все это возникло как некое послание. Воздух сгустился, меня накрыли сразу тысячи знакомых событий. Я вижу, как всё привести в порядок. Потом всё отхлынуло -- я опять под зонтом, на раскаленном солнцем пляже. Запомнил, боюсь доверить добытое (или, точнее, подаренное) даже дневнику. Может, боюсь сглаза?А между тем пляжный день закончился.
Все, о чем я написал, мне было необходимо отметить, чтобы, собственно, перейти к событию дня, невероятному, которое я тоже попытался как следует запомнить.
Итак, весь отель, все постояльцы были позваны на праздник. Рождество было наше, не католическое, но о самом событии не упоминалось, оно подразумевалось. Праздник шел по той же модели, по которой и прошедший "Рыбный базар". Мы с С.?П. опять взяли бутылку относительно дорогого вина. Креветки, кальмары, рыба, овощи, фрукты, салаты. Ешь сколько хочешь. Так называемый концерт был, если вежливо сказать, "не вполне нехорош". В практически краденых из кинофильма "Присцилла, королева пустыни" костюмах русские девицы сначала изображали за что-то зарубежное, потом переоделись и вышли в кокошниках -- здесь у них вышло еще хуже. В танцах ноги у них не хотели подниматься. Диджейка была отвратительной, со вкусами глубокой провинции, которая следит за тем, "что в Москве модно". Потом, когда вышли местные фокусники, все со мной и началось.
Стараюсь быть объективным, по возможности объяснить все материальными факторами. В это время один из прожекторов, направленный на сцену узким лучом, начал мигать. Теперь только факты. Первой меня окликнула Клавдия Макаровна, покойная мать С.?П. Она не возникла как фигура, но возникла как присутствие. Ощущал ее явление, лицо, слышал ее голос. Ее появлению предшествовало мое воспоминание о том, как из больницы я внезапно приехал на защиту кандидатской диссертации Сергея Петровича. Тогда она мне и запомнилась. Сейчас она сказала мне, чтобы я следил за ее сыном, и тут же, как в кино, начала быстро, отдаляясь, уменьшаться. А потом один за другим стали появляться все мои покойные родственники. Я видел всех не в размытости и неопределенности сна, а как бы окруженными дополнительным светом, в какой-то стереоскопической явственности. Они все были в прекрасном настроении, с живыми красками на лицах. По очереди их лица возникали передо мной, а потом отдалялись, и возникало новое лицо. Приходили по очереди мама, отец, старший брат, обе бабушки, тетки, мой отчим, покойная моя теща... Возвращаясь после праздника к себе в номер, я почувствовал, что я плакал.?
Вот такая произошла со мной чудесная история. Навеянная книжкой Олеси Николаевой?
8 января, воскресенье. В наше время, когда жизнь так политизировалась и от политики зависит твоя собственная жизнь, без политических новостей жить невозможно. Это первый отель из всех зарубежных, в которых я побывал за последнее десять лет, где не работает российский канал телевидения. Приходится покупать часы пользования Интернетом и так собирать новости. В Интернете новости пока две. Обращение патриарха по случаю Рождества и заявление бывшего министра финансов Алексея Кудрина. Патриарх призвал власть прислушаться к мнению народа. А народ в лице интеллигенции хочет перевыборов в Думу. Тезис патриарха свидетельствует, что положение серьезное. Но патриарх, оставаясь опытным царедворцем, сказал, что народ, дескать, общается с той властью, которую олицетворяет низшая чиновничья клика. Это работники жэков, муниципалитетов, обслуживание. В подтексте: высокая власть не виновата, все мелкие чиновники... Виновата, виновата, Ваше Святейшество! Высокая власть устанавливает порядок.
В заявлении Кудрина, когда-то одного из ближайших друзей Путина, интересно другое. Его тесное слияние с оппозицией, в первую очередь направляющую свой удар против когда-то друга. Кудрин утверждает, что Чуров, если не напишет прошение об отставке, очень подведет правительство. Как будто сам Кудрин, многие годы деньгами России подпитывавший экономику Америки, здесь ни при чем. А что может произойти с режимом, если именно сейчас будет отправлен в отставку председатель Центризбиркома? Это было бы равносильно официальному признанию выборов в Думу нелегитимными. Как в домино, может все повалиться. И тем не менее меня больше волнует замаскированный факт предательства.
Вечером по пляжу дошли до соседнего курортного поселка, покупали майки для подарков. В большом курортном универмаге довольно пустынно, качество местных товаров уступает европейскому, но дешевизна туземная. В перерасчете на российские рубли, майки из неплохого хлопка по 450 рублей. А вот предметы туристической роскоши в цене. Небольшой, по типу молитвенного, коврик, почти такой я привез из Афганистана, но из шелка, стоит 2200 евро. А ковер во всю комнату -- 22 с половиной тысячи долларов.
Поужинали в местном ресторане, а потом ехали обратно на такси. Такси -- это вообще мелочь, а в некурортном ресторане цены в два раза ниже, чем в отеле. Тот же уровень обслуживания, те же салфетки и тарелки, но цены ровно в два раза ниже. Правда, как в отеле, здесь не выдают крупных королевских креветок за лобстера.
Днем на пляже занимался дневником, после обеда в номере на большом компьютере правил новый текст о Вале. На пляже часто думаю о ней, она все умела ценить, как бы она была всему рада. Слышишь ли ты меня?
9 января, понедельник. Ни в одной стране нет утра роскошнее, чем в Индии! Жара уже отошла, на траве и листве влажная прохлада. Состояние земного рая. С балкона видно, как по ухоженным газонам, над которыми день и ночь трудятся, выпалывая вручную сорняки, садовники, бредут важные до гротеска белые цапли. Но пора идти занимать места на пляже, хотя знаю, будет свободно: народ, приезжавший на Новый год и захвативший Рождество, уже поразъехался. Навстречу по дороге, ведущей на пляж, идет пара лет сорока и рассуждают о товаре, о том, что сначала надо осмотреться, а потом брать. Если встречаешь иностранца, он, стараясь опередить тебя, говорит "гуд монинг", у него моцион. Наши идут с каменными лицами, как бояре, постоянно борющиеся за свое первородство. Я здороваюсь со всеми, с одними, потому что приятно напомнить себе, что утро доброе, с другими, потому что занятно нарушать их выражение каменного величия. На пляже, занимая лежаки, две российские дамы с лицами непрестанно думающих о деньгах переговариваются о прошедшей экскурсии. Рефреном звучит: "За что я заплатила 125 долларов?" Некоторы дамы, похоже, знают цену конкретного стояния в мороз и в жару у прилавка на рынке.
Море накатывает вал за валом на низкий песчаный берег. Здесь осоґбенно не поплаваешь, как в бухтах Египта. Никаких оградительных буйков и флажков. В воду входишь, почти не чувствуя разницы температур, только ощущение молодой легкости тела. Валы накатывают, солнце уже высоко, жизнь прекрасна, но так коротка...
Днем опять переносил на компьютер свою новую работу о Вале, новые подробности всплывают. Не слишком ли много я пишу о себе?
Потом начал читать книжку Алисы Ганиевой, впрочем, я эту книжку почитываю уже несколько дней подряд. В ее повести "Салам тебе, Далгат" замечательный язык. Сюжета, может быть, и нет, но есть и время и столь любимый мной Дагестан. Ганиева, пожалуй, этой повестью становится лидером не только молодежной русской прозы, но и безусловным лидером прозы дагестанской. Проза сразу существенно помолодела. Все эти описания стариков и старух, а я все это раньше высоко ценил, объективно и катастрофически обветшали. Жизнь вообще очень молодая штука. А если вспомнить прозу русскую, то Ганиевой удалось написать молодого героя без традиционных прибамбасов маргиналов в сознании и поведении. Мы все видим глазами веселого и вполне современного парня, который не является моделью Сэлинджера или Миллера. Парень из еще недавно советского Дагестана.
Книга Алисы вообще очень занятная. Здесь и результат, и высшие достижения, и истоки бытия писателя. Кроме небольшой повести, здесь еще и очерки о Дагестане, воспоминания детства и молодости -- быт и этнография. Дагестан, теплый, веселый, живой. Не литературная площадка для упражнений в эпосе или фольклоре, а пространство для жизни и счастья. Молодежь всегда хочет приключений и счастья. Если говорить о документальной части книги, то она подлинна и полна современных и очень старых подробностей. С точки зрения даже примитивного литературоведения сразу заметно, как документальный материал послужил основанием. Я сразу подумал, как много Алисе дали родители и советская застойная жизнь. А я вот, не выучив в молодости, все учу и учу английский язык. Счастливые родители.
10 января, вторник. Кажется, рождественские каникулы благотворно сказываются на политической жизни России. В Интернете все чисто, -- после взрыва в Москве в каком-то из ресторанов. Пострадало тридцать пять человек. Сначала было твердо заявлено, что это не теракт, а взрыв газа, но вчера пришло сообщение, что в ресторане готовят исключительно на электрических плитах.
11 января, среда. Отель функционирует в соответствии с рейсами самолета. То на пляже прилив, то несколько дней никого нет и можно не занимать места под грибками. Есть немцы, англичане, но в основном русские, украинцы, казахи. Казахи обычно породистые, с четкими навыками европейской жизни. Среди русских-- обычно пузатенькие мужички с хитрыми пройдошистыми глазами. Обычно дородные супруги, внимательно следящие, чтобы за их деньги их не обделили. О том, чтобы похудеть, как я полагаю, думают постоянно, но за завтраком едят неимоверно. Завистливо глядя по утрам на натюрморты, которые они выстраивают на своих тарелках, я думаю об их отваге.
Для меня отдых это возможность поработать, наконец, набраться сил опять-таки для работы. Хоть какая-то диета, физические упражнения, чистый воздух. Продышусь немного и снова поеду в целебную московскую атмосферу.
Жизнь писателя, для которого собственное сознание -- это инструмент работы, тесно связана с его самочувствием. Невыспавшаяся голова плохо варит, боль и слабость оттягивают замыслы. Как хорошо было в юности, когда на работу собирался за полчаса и можно было две ночи подряд не спать. А вот теперь невозможно два дня обходиться без утренней гимнастики, а в отпуске, хочешь не хочешь, нельзя не ходить в спортзал.
12 января, четверг. Вчера вечером решили не ехать на общем автобусе в аэропорт, а взять такси. Наш отель чуть ли не последний в линии, значит, с нас и будут начинать, будем мотаться по всем курортным местам, пока не заберем всех, выезжать придется чуть ли не за пять часов. Аэропорт маленький, только четыре стойки для регистрации. Автобусы должны приходить по расписанию. Но на такси можно приехать и чуть позже. Утром я поднялся рано, луна еще гуляла по небесам. Чтобы потом с С.?П. не создавать сутолоку в ванной комнате, отправился купаться на море. На берегу в ресторане, на террасе охранники играли в домино, стуки об стол и азартные выкрики разносились по берегу.
Луна наворожила отлив, кромка воды отступила. На песке вдоль кружева прибоя лежала огромная, метров в сто пятьдесят рыболовная сеть. Издалека я подумал, что это сбитые в длинный жгут морские водоросли. Но на волне покачивался баркас, а справа раздавались крики какой-то тяжелой слаженной работы. Это в темноте рыбаки доставали из "кошеля", которым завершается сеть, и складывали улов.
Море было теплым, но ласки никогда в море я не ощущаю. Море всегда вызывало у меня ощущение его враждебности. Это еще более, непонятная и неисследованная стихия, чем даже небо. Оно прародитель и хранитель жизни. Если когда-нибудь на земле жизнь исчезнет, то возобновится она в море.
Прощай, свободная стихия. Последний раз искупался. В моем возрасте всегда неизвестно: не в последний ли раз в жизни?..
Ну вот, пора выполнить мои гастрономические долги. На этот раз на завтрак пошел и С.?П. Обычно утром он не ест. Я -- тарелку ананасов, папайи и арбуза, все это, как принято, постругано на кусочки и готово к немедленному потреблению. Дальше я обычно съедаю две пиалы йогурта. Потом такую же миску пориджа, а если по-русски, овсяной каши, разваренной до однородной жидкой массы.
С пориджа можно начать и другую тему. Как плотно английский язык прижился в многоязычной Индии. В Индии пять официальных государственных языков. Сейчас, с развитием туризма, когда-то для кого-то и враждебный, как язык поработителей, английский служит неоценимую службу. В любой школе с первого класса, кроме, так сказать, родного, "натурального", учат английский. Это я невольно к тому, с какой легкомысленной быстротой наши бывшие национальные республики отбросили русский язык. А здесь и проблема миграции, и московских гастарбайтеров, и науки, торговли, обучения, в конце концов уровня культуры этих стран. Хотите загибаться и быть странами второго сорта -- ешьте свое сало, пейте свой провинциальный бальзам, ходите в своих тюбетейках, продавайте свой лавровый лист. Но здесь и наши управленцы хороши -- тему не развиваю, о наших правительственных чиновниках и нашей "под себя" политике все давно известно.
Но продолжим завтрак. Кроме еды, здесь прекрасное поле для наблюдений. А я ведь все о соотечественниках. Когда-нибудь меня признают таким же русофобом и ненавистником современной России, как маркиза Кюстина. Соотечественников из интернациональной толпы выделить совсем нетрудно. Дамы к завтраку выходят в двух ипостасях: простушек в чем-то воздушном, прозрачном, почти в ночнушках. Другой распространенный вид российской женщины за завтраком: ей как бы недодали. Лицо замкнутое и грозное. Это -- матрона, как правило, мать семейства и бизнес-леди. Она одета в необъятные шорты и в руках держит полную тарелку. Ее не обманешь, продукт она выбирает почти по его стоимости. Здесь обязательно поджаренная ветчина, какие-нибудь картофельные битки и "сладкий буфет". Такие дамы любят рассуждать на пляже о диете и фитнесе. Они надеются на специальные таблетки и готовы соблюдать диету "с завтра".
Русские немолодые мужчины все как один хотят, чтобы на заграничных курортах их принимали за иностранцев. Все они исключительно носят майки с лейблами разных стран мира. Ценятся -- Филадельфия, Бали, Нью-Йорк, Австралия и другие, трудноґдоступные из-за большой стоимости места. Мужчины, как правило, возмущаются, когда их не понимают таксисты или официанты в ресторане. Благородные люди... Пару дней назад один такой несколько перекормленный, но в прекрасных шортах мужчина поражался, что таксист не понимает его богатого русского языка.
Мужчины не едят фруктов, редко едят овощи. Кухня для них --это сытность: ветчина за завтраком, омлет с ветчиной или сыром, хлеб, жареная картошка. На пляже мужчины пьют много пива, говорят о сортах виски, называя "вискарем" и бренди, а вечерами ходят в ближайшую лавочку за дешевым, но прекрасным ромом "Старые монахи" -- семилетняя выдержка, гонится, естественно, из сахарного тростника.
Я все время себя окорачиваю в еде, стараюсь не ходить за ту сторону прилавка с блюдами, который распластался после планки "Nо vegetаblе". Там жарят яичницу болтунью и глазунью, жарят блины с различной начинкой, там замученная на сковородке ветчина, как елей, источающая канцероген, и там огромный набор сладких блюд -- боже мой, как же на Востоке мужчины любят сладкое! Я все время думаю о "сладкой стороне", как, наверное, евнух думает о гареме, и вспоминаю покойную Валентину: "Есин, не ешь варенье банками -- наживешь диабет". При диабете рекомендуют ничего сладкого, ничего жирного, ничего жареного. Понятно?
С левой стороны прилавка с разными названиями и с разными приправами, иногда в неожиданных сочетаниях, блюда, приготовленные из кукурузы, гороха, фасоли, картофеля, грибов, перца, помидоров, капусты и лука. За десять дней все, естественно, надоело, но если прокрасться еще дальше, к самой стене, есть другое англо-американское изобретение -- кукурузные, овсяные и прочие хлопья. Рядом стоят кувшины с горячим молоком. Обычно в Москве я пью молоко жирностью только в 0,5%, а здесь черт с ним...
Вкус молока и этих самых "шоколадных" хлопьев стоит у меня на губах все полтора часа до аэропорта. О такси я уже сказал. Шофер, естественно, говорит на английском, значит, хорошо учился в школе. Они с С.?П. болтают. Вся дорога, без единого просвета, застроена домами. Это богатые виллы, дома победнее, дома бедные, магазины, лавки, лавчонки. Все в зелени, кустарники, много пальм. Вот они здесь и живут, полтора миллиарда. Лишь несколько раз проезжаем мимо полей, в основном это рис, значит, в воде стоят женщины и высаживают в жидкую грязь нежные стебельки. Непрекращающаяся цепь домов -- это, конечно, цепь городков и поселков. Хаотичность лишь видимость. Я уже на малых примерах убедился, какой в Индии прекрасный административный порядок и учет.
О чем только не подумаешь, пока едешь на машине по дороге с левосторонним движением! Правая нога инстинктивно все время пытается нажать на несуществующий тормоз, и не напишешь, пока летишь почти семь часов в самолете.
В гостинице мы почти каждый день меняли доллары на местную валюту: это на воду, чаевые, на ром "Старые монахи". Здесь нет никакой самодеятельности, каждый раз молодой портье составлял бумагу, платил нам строго по курсу и выдавал квитанцию. Ощущение, что в Индии компьютер работает как ни в какой стране мира. Не успел пообедать в пляжном ресторане -- достаточно назвать номер своей комнаты -- счет уже на рецепции. И все точно так же быстро и точно в аэропорту.
На подъезде вдруг огромный лагерь жалких палаток. Самый нищенский быт, крыты эти хижины тряпьем, полиэтиленовой пленкой, промасленными пакетами. Все вокруг усеяно этими рваными пакетами. Если Индии когда-нибудь суждено будет пропасть, она утонет в полиэтилене.
На подъезде к аэропорту наш водитель, все время ехавший в обычной рубашке, надел форменную куртку -- полиция может оштраґфовать. Дальше все привычное: действительно небольшой аэропорт, четыре стойки, быстро работающий паспортный контроль, еще пока беззаботные лица пассажиров -- посмотрим, какими они будут в Москве. Тесный, маленький, отвратительный магазин беспошлинной торговли. Здесь, будто все время испытывали жажду, наши туристы кинулись покупать спиртные напитки. Женщины встали в очередь в ларек, где продавались косметические крема и притирания...
13 января, пятница. Кажется, вчера я все же немножко простудился. Все прошло довольно удачно. С небольшим опозданием приземлились. Что-то у нас все же меняется. Очень быстро прошли и паспортный контроль и получили багаж. Уехать из Шереметьева теперь тоже проблем не существует. Видимо, даже очень состоятельные люди предпочитают ездить не на машинах через пробки, а электропоездом до Белорусского вокзала. Скоро и эта проблема из моих дневников уйдет. Довольно долго на "Белорусской" ждали шофера, некоего подрабатывающего узбека, который регулярно возит нас к электричкам на Белорусский или на Павелецкий. Тут я немножко и простудился, но утром принял "терафлю" и, кажется, пришел в норму. Сегодня иду на показ мод к Зайцеву. Главное, мне обещано "закулисье". Возможно, опять придется писать -- уже прошло пять лет, и у Зайцева снова грядет юбилей.
Дома все в порядке, на хозяйстве я оставлял Сашу, цветы политы. Орхидеи, которые распустились в начале декабря, еще цветут скромным порочным цветением. Все постирано и вымыто, холодильник пустой. Вечером, возвращаясь от Зайцева, куплю продукты. Сразу же, как приехал, принялся читать Дзеффирелли, читал, наверное, до двух. Утром проснулся, как привык, в шесть и опять принялся дочитывать, закончил все около двух часов. Оставил много закладок, многим буду пользоваться на семинаре, кое-что еще включу и в "текущий день". В понедельник, когда поеду на работу, передам лаборантке книгу, чтобы она сделала выписки, пока одну цитату перепечатываю сам.
"В речи, произнесенной в Организации Объединенных Наций в 1961 году Джон Фицджеральд Кеннеди говорил о политкорректности, которая уже тогда начала отравлять мозги и души. По его словам, политкорректность -- "это не что иное, как отвратительный конформизм, настоящий тюремщик свободы мнений и первый враг распространения новых идей. Величайший механизм, который порождает культуру, вдыхает в нее жизнь и дает силы, никакого отношения не имеет к этим молчаливым ползучим правилам поведения, ограничивающим свободу ума".
Утром же проверил свою интернетовскую почту. Есть небольшое письмо Марка Авербуха, в котором он переводит на меня просьбу Олега Павлова -- о нем у меня достаточно много было в дневниках -- о присылке для него моего романа "Затмение Марса". В Интернете романа нет. Я тут же пишу Олегу -- он выпускник нашего института и когда-то у нас с ним был конфликт.
"Уважаемый Олег, Марк Авербух, наш общий знакомый, переслал мне Вашу просьбу. Я, наверное, найду один экземпляр "Затмения". Если удобно, я оставлю на Ваше имя на проходной знакомого Вам Литинститута. Всегда помню наши с Вами уже дружеские разговоры, все остальное ушло. У нас в институте опять выборы, но все происходит в такой невероятной секретности, что я просто развожу руками. Может быть, такова сейчас жизнь? Мне это не близко, если книжка вам действительно нужна, напишите. С Рождеством и успехов. С. Н. "
С Николаем Головиным мы договорились, что я приеду что-то к пяти, мне покажут закулисье Дома моды, покажут суматоху "предпоказа", изнанку и кухню. Так оно и получилось, я даже содрал и сохранил бумажку, в которой были расписаны все выходы манекенщиц и манекенщиков. Сначала шли, сгруппированные фамилии модных "эскадронов", мужских и женских. Названия тем показов были такие:"Женские пальто", "Мужские пальто", "Нарядные женские комплекты", "Меха", "Серые мужские костюмы", "Вечерние комплекты", "Нарядные костюмы", "Роскошный вечер", "Невеста". Потом шел раздел ФИНАЛ. Это выглядело так -- 1. "Толпа ребят в сером. Проходят толпой, назад по одному. 2. 4-ка ребят в вечерних костюмах. Вперед и назад 4-кой. 3. 5-ка девочек. Идут вперед клином, назад по одной! 4. 5-ка девочек. Идут вперед клином, назад по одной. 5. Смена музыки. Выходит ручеек наружу из остальных девочек и остается на сцене. Выходит Ромаха с шефом и идут вперед. Девочки выстраиваются в коридор по парам. 6. Выходит 4-ка в нарядных костюмах по логотипу и в случае необходимости помогает шефу с цветами. Потом идет самая фантастическая фраза -- 7. Отвал через центр по одной!
Все это я перед тем, как добыть эту бумажку, наблюдал из зала, одновременно делая небольшие заметки в записной книжке. Что здесь главное, понять, конечно, трудно, но неимоверно притягательное в каждой зайцевской коллекции имеется. Но здесь надо сразу сказать, что по своей сути, по тому, как он видит человека, Зайцев абсолютно и подчеркнуто русский художник. Ах, как недаром он родился в Иванове! Но и как русский подлинный самородок все же выбился в самые верхние уровни жизни! Второе это, конечно, его внутреннее видение как художника сосредоточено не на фойе Большого театра, позванивающего подлинной бижутерией, не на модных концертах и эстраде, а в первую очередь, -- дальше скажу парадоксальное -- на городских окраинах. Все очень ярко, красочно, но не из самых дорогих тканей и с очень простым покроем. Я невольно сравниваю его с другим, так сказать парадным и официально признанным модельером. Если бы все же Зайцеву доверили одеть армию, то уж наверняка она бы не замерзала -- вот и еще один момент, связанный с происхождением и видением художника.
В итогах зайцевского времени есть и символическая деталь. Ну, мы, конечно, иногда все по утрам видели замечательную передачу по первому каналу "Модный приговор". Сейчас ее ведет историк моды Васильев. Я-то помню, как все это лет пять назад начиналось. Зайцевский помощник Николай Головин еще только выбивал у телевидения график и какие-то для своего шефа деньги, (о деньгах чуть позже, хотя разговор о них не панское дело), а Зайцев тем временем точил концепцию. Потом, когда я увидел первые передачи, я внезапно встретился со своей старой знакомой и замечательным знатоком культуры, бывшим министром Натальей Дементьевой. Она тоже только что эти передачи видела. И, захлебываясь, мы стали говорить об этом. То, се, се, то и, наконец, о невероятном социальном смысле этого проекта. Это ведь не сшить балахон для звезды или скроить из обрезков ткани эстрадное платье для исполнения под фанеру. Научить развращенное модными глянцевыми журналами поколение одеваться достойно. Я опять почему-то вспомнил наших подмосковных и московских девочек с окраины. Милые, будьте красивыми!
Этим показом начинается юбилейный 50-й год работы Зайцева в искусстве. Здесь приходится итожить все и говорить о том, что Зайцев-модельер невольно затушевывает другого Зайцева -- художника. Мне ли не видеть то, что подпирает творчество великого, по крайней мере самого знаменитого модельера России! Мой дом тоже завален коробками с рукописями, папками с неразвернутыми мыслями и картотечными ящиками с выписками. Я отчетливо понимаю, на чем стоит моя романистика и публицистика, да и педагогика. Так вот, за, так сказать, ярким и нарядным зайцевским подиумом стоят ежедневные зайцевские штудии.
Видимо, тот огромный очерк, который я написал о нем пять лет назад, дал мне некое право заглянуть в зайцевские тайники и лаборатории. В огромном Доме моды несколько комнат заняты зайцевским живописным архивом. Ну, конечно, здесь есть и эскизы к спектаклям, и наброски со ставшим потом классическим имиджем многих артистов и эстрадных групп. Первый балахон нашей, как любят выражаться на НТВ, примадонны сшил и нарисовал Зайцев, первый облик артистов еще молодой и тогда "революционной" "Машины времени" хранится в тех же запасниках. Но там же еще и две огромные коллекции -- живописные "видения" художника и серия его "фотографической" живописи.
Свою первую премию я получил в тридцать с небольшим за фотографию. За неделю я, любитель, снял альбом о воюющем Вьетнаме. Потом я понял, что писатель и фотограф -- это две разные профессии. Но понимание, как ставить свет и что такое тень, что такое мимолетное и мгновенно возникающее, осталось. Зайцев свои удивительные фотографические картины компонует из своих же, с подиума моделей и аксессуаров профессии. Я здесь вспомнил Рембрандта, так любившего в свои счастливые годы покупать дорогие восточные ткани, причудливые раковины и изысканные сосуды. Ближе всего эти фотографические полотна, в которых земные модели, так же как и в искусстве живописи, перевоплощены в символы, ближе всего они к недавно показанному у нас Караваджо. Зайцев, видимо, видел его картины много раньше нас.
Кажется, мне вообще невероятно в жизни повезло: в Бахрушинском музее открывается выставка, связанная с юбилеем Юрия Григоровича, я о нем тоже писал, в том числе и статью в его юбилейный каталог, но вслед будет открыта и выставка работ Зайцева. Я с некоторой грустью смотрел на груду работ, из которых для выставки отобрана лишь маленькая толика. О, исконное наплевательское отношение к работающим рядом с нами гениям! Куда все это денется позже? Я отчетливо вижу, как наследники довольно быстро ликвидируют мой большой архив, расчищая пространство для жизни. Почему интересно, сейчас не делают никаких движений музеи? Ну, наверно, в ивановском музее что-то хранится. В свое время Майя Плисецкая сумела передать свой архив в ЦГАЛИ, ей повезло. Но ведь и из государственных архивов пропадают документы, как пропали несколько страниц блоковского "Возмездия". В этом смысле грустные итоги.
После показа состоялся "для своих" небольшой фуршет наверху, в служебных покоях. Как всегда, колбаска, фрукты, орехи, вино. Что-то попивала молодежь. Внучку маэстро я уже знал, здесь был еще и замечательный паренек, его внук Атон. Антон за столом как-то крепко выдавал одному из прихлебателей. Самое сложное мне в моей будущей статье будет написать финал.
14 января, суббота. Рановато я встаю и поздновато ложусь. В электронной почте потрясающее письмо от Олега Павлова. Я просто ахнул от его благородства и широты.
"Сергей Николаевич! Благодарю вас! Книгу, к счастью, отыскал и заказал через букиниста. Но в электронке её не оказалось, единственная ваша книга, которой почему-то нельзя скачать в сети, а то я в переездах и перелётах, то есть привык читать так, как пассажир. Да, очень жалко, что мы после Парижа больше не пересекались, оказалось так неожиданно много общего во взглядах. Та история всё равно на моей совести -- пожалуй, большей ошибки я не совершал. Помню ещё Гатчину, вашу тогда помощь. По институту я тоскую временами, вот и это -- отрезал себя от места, в котором, собственно, появился на свет. Очень переживал смерть Евдокимова и то, что с ним не встречался -- в общем, по той же причине. Да, от слова "выборы" тошнит. Назначали бы, да и всё, если институт государственный. Выборы на должности в учебных заведениях -- абсурд. Только интриги. Прочитал у вас в Дневнике историю с Открытым миром, как я в Америку не полетел. . . Посмеялся. . . Как они ловко, оказывается, вывернули. . . Требовал я денег? Вот смешно. Я в последний почти день отказался, когда они сказали, что я должен подписать некое обязательство, что-то в таком духе. . . Среди пунктов было, что я не должен смотреть в глаза женщин, так как это будет считаться сексуальной агрессией. . . Что я не должен подавать первым при рукопожатии руку. . . Ну и всё такое, в американском духе. Сказали, только подпишите, ну что это как бы формальность. Но вот я их тогда и послал. Рабское вообще ненавижу. Да в общем я и то не понимал, почему за работу в рамках этой программы они ни копейки не платят только на том основании, что я не гражданин США, то есть права не имею работать в США, и прочее, зелёной карты. При этом меня-то даже припугнули. Намекали, какими могут быть последствия моего отказа. . . Что будут впоследствии проблемы с получением американской визы. Так что так. Такой вот Открытый мир. Ну, желаю вам здоровья, душевного покоя в Новом году. Если всё-таки есть у вас возможность выслать текст книги в любом формате -- был бы признателен. С уважением, Олег Павлов".?
Весь день занимался дневником, ходил в фитнес-центр, взял годовую карточку. Это возле Черемушкинского рынка. Здание какого-то в прошлом НИИ, теперь там на первом этаже казино, а на втором фитнес-центр, сауна, массажные кабинеты, парикмахерская, все что "белому человеку" надо. Вечером приходил Игорь, и тут у меня возникла некая мыслишка насчет пьесы. Я привез ему из Индии штаны, он привез мне из Киева торт. Но, конечно, если говорить насчет пьесы, ничего не напишу.
15 января, воскресенье. Наше радио и телевидение все время подкидывают мне примеры для аналогий. Вчера утром по своему любимому "Эху" местные специалисты долго рассказывали в детской передаче, как ребенку, который случайно остался на улице или отбился от родителей, надо быть осторожным и особенно остерегаться взрослых. В связи с этим вспомнил прекрасный довоенный фильм Татьяны Лукашевич с Раневской "Подкидыш". В советское время и ребенок не пропадал ,и проблемы, что ребенок может пропасть на улице, не было.
Сегодня, когда днем на кухне включил телевизор, увидел "Кубанских казаков". И сразу возникло несколько мыслей по поводу этого, когда-то разруганного интеллигенцией фильма. Он теперь уже превратился не просто в послевоенный фильм-утешитель, а в некий фильм-эталон -- так жили при Советской власти. Не так в послевоенных деталях, но так по духу!
Днем ходил на фитнес. Перед Дневником у меня еще есть задолженность, это цитаты из газет, которые я прочел, вернувшись в Москву. Как всегда, выбираю лишь то, что соответствует моему настрою. Из предновогоднего номера, из статьи Арсения Замостьянова. Арсений пишет о внедрении праздника новогодней елки в советской России, но внезапно в его статье оказывается небольшой пассаж о Вертинском. Ну, это уж моя добыча. Оказывается, и этот артист и жуир не смог в своем творчестве обойти Сталина.
"В 1934-м, в эмиграции, Вертинский тосковал о русском заснеженном Рожґдестве:
Время унесло тебя с собой,
Рождество страны моей родной...
А потом, на Родине, стал привыкать к советскому новогоднему торжеству. "Мы на ёлку повесим звезду", -- писал он в 1945-м. Елочные звезды в ту пору повторяли очертания рубиновых звёзд Кремля. Между прочим, "Доченьки" перекликаются с другим советским озарением Вертинского -- песней о Сталине "Чуть седой, как серебряный тополь". Единство размера, мотива, времени и места написания. И вера в чудеса под запах мандаринов -- рождественские, новогодние".
Но в статье Замостьянова меня ожидал и еще улов. Я все время в молодости думал о том, как люди добивались высоких постов и, значит, возможности к творческому росту. Валя всегда с огромным пиететом говорила о руководителе своего Союза кинематографистов. Здесь предыстория.
"Вот вам еще новогодняя история: в фильме Льва Кулешова "Сибиряки" (1940) дети под Новый год решают разыскать затерянную в Сибири трубку Сталина. Им снится, что Сталин прикуривает эту трубку от пионерского костра, который устроили прямо в Кремле, возле Царь-пушки. В фильме есть атмосфера ожидания чуда, поиска Святого Грааля в образе сталинской трубки".
Но пора заканчивать с искусством. Вот социология, правда, в своеобразных формах медицинской статистики. Это уже один из номеров "Российской газеты" этого года. Порадовали. Начинается все с большого вреза:
" 37 процентов мужчин от 45 до 60 лет прекращают половую жизнь. 90 процентов имеют какие-либо отклонения от нормы в эректильной функции".
Это интервью с ведущим урологом России. Вот фрагмент.
"Дмитрий Пушкарь: Именно так. Опрос показал, что около 70 процентов мужчин в возрасте до 60 лет отмечают наличие выраженных возрастных симптомов. Более половины из них имеют избыточный вес. Около 20 процентов страдают депрессией. Нас, урологов, также интересует мочеиспускание. Примененная нами анкета суммарного балла симптоматики выявила нормальные показатели лишь у 37 процентов опрошенных".
Вечером звонил Владислав Александрович. Среди прочего говорили с ним о том, что Горбачев подписал избирательные листы на должность президента Явлинскому. Цезарь пишет приветственное письмо Бруту.
16 января, понедельник. Утром пришлось лететь в Институт. В три ученый совет, на котором должны утверждать список претендентов на должность ректора. У нас, кроме Самида Агаева, Михаила Стояновского и Александра Ужанкова, еще один претендент -- это Юрий Леонидович Воротников. Я его знаю, он в свое время вместе со мной получал премию Бунина. Воротников чл.-корр. и может создать серьезную конкуренцию. Я читал его повесть, про его молодые солдатские годы, повесть очень неплохая. Судя по всему, Воротников идет по наводке министерства. Многие из членов ученого совета его знают: когда-то Воротников работал в Институте Русского языка, а потом сделал успешную карьеру в аппарате академии. Об этом свидетельствуют даты его автобиографии. Через год после защиты докторской диссертации он уже чл.-корр РАН. Полагаю, это рекорд для Книги Гиннесса. Но у Воротникова есть существенный недостаток -- ему уже 61 год.
Серьезные прения возникли вокруг заявления Самида. По правилам и квалификационным нормам у него нет научного звания. Я тем не менее его защищал -- эти нормы не соответствуют характеру нашего вуза. В свое время я, дескать, был избран ректором, не имея ученого звания и научной степени. Я понимал, что Самид немножко увлекся, и не надо было ставить его в условия отказа. Если бы он прошел как кандидат, то менее обидным было бы, если бы его сняло с выборов министерство. А, скорее всего, ближе к голосованию он бы и сам снял свою кандидатуру. При голосовании я был единственным "за". Мой мотив -- это преподаватель с моей кафедры.
И наконец, кое-что уже не земное -- несколько слов о космосе и несколько слов о проблемах воздушного транспорта. И там и там, все очень занятно. Сегодня затонул в океане аппарат "Фобос-Грунт", автоматическая космическая станция, которая должна была долететь до Марса и взять пробу грунта, чтобы доставить ее на Землю, со спутника Марса Фобоса. Проект обошелся России в 5 миллиардов рублей. Но станция далеко не улетела -- не сработала следующая ступень.
Российская газета почти накануне этого бесславного приземления берет интервью.
"Прилетели! Что делать и где "точка невозврата"? Об этом корреспондент "РГ" беседовал накануне 105-летия со дня рождения легендарного Главного конструктора Сергея Королева с разработчиком проектов экспедиции на Марс и Луну, ведущим конструктором по пилотируемым ракетно-космическим комплексам для высадки на Луну и космической программе "Энергия-Буран"Владимиром Бугровым.
Мы уже полвека эксплуатируем ракету и корабль "Союз", созданные Королевым. Вряд ли для полетов на станции нужно создавать новый корабль. Чтобы летать без происшествий, достаточно организовать эффективный контроль за выполнением требований существующей технической документации.
РГ: Может быть, и здесь человеческий фактор?
Владимир Бугров: Насколько мне известно, да. В одном случае полетное задание многие годы составлял ветеран, и, когда он ушел, его молодой помощник сделал роковую ошибку. А в другом случае старый, опытнейший сварщик выполнял последний сварной шов на магистрали, не поддающийся контролю. Но после его ухода помощник, хотя и имел уже необходимый опыт, все-таки допустил некачественную сварку".
Ах, этот человеческий фактор! У российских авиаторов другая проблема. Но тот же человеческий фактор -- здесь же несколько возвышенный -- "схватить!" Здесь -- это опять из "НГ " -- комментирует мой добрый знакомый Сергей Вадимович Степашин:
"Я давно хотел попросить ФАСТранс разобраться со стоимостью авиабилетов, как эта организация делает на бензиновом рынке. Мне часто приходится летать в командировки, честно говоря, жалко бюджет Счетной палаты. А людям каково платить из своего кармана? 35 тысяч рублей стоит билет до Сочи. Тысячу долларов! За эти деньги можно съездить в Турцию на 10 дней с полным пансионом. В Петербург тоже летать дорого. Посмотрите, в Европе нет таких сумасшедших цен! Почему? Нет такого монополизма на рынке пассажирских авиаперевозок".
Тема "давно хотел спросить" несколько раз присутствовала в огромном интервью Председателя Счетной палаты. Он удивительно четко формулирует то, что у всех в недоуменных мыслях:
"Сейчас все говорят о Петре Аркадьевиче Столыпине как о великом реформаторе, даже есть премия Столыпина. Вспомните, чем он занимался в экономике в начале прошлого века? Монопольку-то на водку он ввел. И золотой червонец появился. Я не призываю сейчас вводить монополию на водку -- слишком кардинально. А по поводу спирта меня никто не переубедит. Лет семь прошло, как мы первую записку готовили со всеми выкладками проверок Счетной палаты. Сначала с нами согласились. Но я же понимаю, есть люди с большими деньгами, которые не хотят монополии на спирт. Видимо, сегодня у них больше аргументов, чем у меня. Но я все-таки надежды не теряю".
17 января, вторник. Меня удивляют мои ученики, которые часто жалуются: я бы написал и роман, и пьесу, и рассказ, но нет сюжета, нет, говоря профессиональным языком, информационного повода. Поводов и сюжетов всегда тьма. Вон Достоевский написал "Бесов", возбудившись от газетной заметки. Я пишу, собирая иногда разные сведения, в надежде, что кто-нибудь "возбудится" от моих наблюдений. А вот и повод, чтобы организовать еще один сюжет.
Итак, Борис Березовский, наш лондонский сиделец, обратился к патриарху Кириллу, видимо полагая себя общественным деятелем, с призывом инициировать бескровную, так сказать, духовным путем смену власти. Об этом сказала утром любимая радиостанция. Ну, что здесь добавить: человек, сытый мамоной, обращается к человеку веры и духа. Значит, соизмеряет духовные и материальные потенциалы. В связи с этим -- ах, как мне бы хотелось обойтись без такого привычного в моих записках выражения "в связи с этим", но как по-другому соединить почти несоединимое? Соединяю. В связи с этим, вспомнил я одно местечко из доклада Евгения Примакова в "Меркурий-клубе":
"Несомненный интерес представляет собой "процесс года" -- так бы я назвал лондонский суд, разбирающий иск Березовского к Абрамовичу. Меня, я уверен, как и большинство соотечественников, потряс обмен признаниями на лондонском суде. Абрамович заявил, что поэтапно выплачивал Березовскому 2, 5 миллиарда долларов за то, что тот обеспечивал ему "крышу". Об уровне этой "крыши" говорят показания Абрамовича, что он может назвать своим другом бывшего главу Администрации президента Александра Волошина. Подтверждением этих слов является появление в суде и выступление Волошина в пользу Абрамовича.
Березовский, в свою очередь, утверждает, что он придумал и "пробил" схему нефтяной компании "Сибнефть", как известно, образованной указом президента Б. Н. Ельцина на базе одного из самых современных советских нефтеперерабатывающих заводов в Омске, и богатейшего месторождения "Ноябрьскнефтегаз". Все это, по словам Березовского, было выкуплено Абрамовичем за 100 с лишним миллионов долларов, полученных в кредит. В дальнейшем тот продал тому же государству компанию за 13 миллиардов долларов. Березовский подал иск, претендуя на часть этой суммы, т. к. он, по его словам, был акционером "Сибнефти". Абрамович отрицает это, и тут всплывает еще одна своеобразная "деталь": владельцы крупнейших компаний не значились их акционерами. Отсюда прямой вопрос: а вообще платили ли они налоги государству?"
Днем у меня в гостях был один из давних выпускников института Паша Косов. Я отлично его помню и в свое время принимал участие в его судьбе. Паша из ближнего Подмосковья, я, кажется, пристраивал его работать в буфете в гостинице -- сейчас все эти начинания благополучно рухнули, я вообще полагаю, что гостиница превращается в полусемейное предприятие нашей администрации, -- потом он защитил очень неплохой диплом у М. П. Лобанова. Паша иногда мне позванивал и всегда очень интересовался тем, чем я занимаюсь, что пишу. Сам Паша, как он рассказывает, "для денег" работает в журнале, связанном с торговлей и потребителями, а "для души" снимает в какой-то компании кино. В частности, он участвовал в съемке фильма о "Мих. Кузмине". И тут курьез, Гатчина этот фильм не взяла, а ведь должна была бы, потому что свой, петербургский, и похоронен там. А вот теперь Паша и его продюсер хотели бы снять фильм по моим дневникам. Занятно.
Паша пробыл у меня часа два, я кормил его борщом и поил чаем, он принес мне щедрые подарки -- шерстяные носки, чай и шоколад, который привез из Львова. Сегодня же разговаривал по телефону с Сергеем Кондратовым -- у него все же возникла мысль издать небольшим тиражом мой пятитомник.
Ближе к вечеру был в институте, заезжал в гараж на "Белорусской", а уже после восьми ходил в фитнес-клуб. Пока все это мне приносит определенную бодрость, может быть, мне и удастся чуть разносить свое очень немолодое тело.
18 января, среда. Опять приходится начинать с газетной информации. Утром вынул из ящика газету. На первой странице "Проект. Минюст избавит российские законы от норм времен СССР. СОВЕТСКОЕ НА ВЫНОС". Не читая еще статьи, подумал, что этого надо бы простым гражданам остерегаться больше всего. Уже практически вынесли бесплатное высшее образование, бесплатную медицину, бесплатное распределение жилья, бесплатное курортное обслуживание, полярные надбавки к зарплате и многое другое. Писателям и людям творческого труда надо остерегаться "выноса" их льгот на дополнительную площадь. Эту льготу утвердили еще, кажется, в 1937 году.
Из других газетных новостей это "Литгазета", которая напечатала несколько статей о нашем премиальном процессе. В том числе и разгромную статью на новое произведение собирательницы почти всех наших премий Ольги Славниковой. Достаточно убедительно. Можно только поражаться, с одной стороны, бесстыдству писателей либеральной клики, с другой -- грустной лояльности, с которой наши писатели патриотического лагеря относятся к их творчеству. Все находим какую-то закономерную справедливость.
Что меня и радует и восхищает, это внезапно возникшая переписка с Олегом Павловым. Он, кстати, упоминается в статье в "Литгазете" нашего выпускника Березина. Именно Олег отнес в "Новый мир" небольшой рассказ Березина "Риф". Я до сих пор помню этот, очень плотно написанный, "кубинский" рассказ. Просто поразительно, как с Павловым мы одинаково многое чувствуем, и как наша литературная общественность обходится с нами. Надо бы отвечать им тем же. Ну, я и цитирую письмо Олега Павлова. Цитирую ту его часть, где он пишет о моем предложении подумать, не захочет ли Павлов у нас преподавать, если освободится место.
"Последнее, раз уж самое важное, то есть про Литинститут... Я очень тронут вашим предложением. В деньгах и положении я в общем, слава Богу, не нуждаюсь, но всё мне очень дорого там, даже не объяснишь как. В последние годы я только и делаю, что веду мастер-классы и прочее, отсюда столько поездок, востребован -- но не в России. И приходят грустные мысли: что просто кого-то развлекаю, не более. Чужая почва, всё чужое. Но и вести семинары в Липках я отказался, скажем, из-за того, что Липки стали чужим мне по духу литераторским клубом. Литинтитут -- да, родное. Столько взял сам -- и могу, ну и даже должен вернуть, отдать".
В своем письме Олег Павлов тепло отзывается о моих Дневниках. Он все-таки признанный метр словесности и даже, в отличие от меня, уже не нуждается в работе, которую я боюсь бросить. Для меня это лестно, и не думаю, что Павлов с его начитанностью здесь лукавит.
"От вашего "Дневника" не отказался бы, принял бы с благодарностью -- да, я читал его в сети, почти все выпуски, которые находил. Похож он в чём-то на дневник Островского (не комсомольца -- а русского нашего Шекспира), по типу, по мышлению: множество бытовых подробностей. Этот дневник есть в полном собрании его сочинений. Я, кстати, "Дневник ректора" ваш купил, есть в моей библиотеке. Не знаю уж почему, но читаются как детектив: медленное течение частной жизни".
Дневники Павлову я уже послал.
Весь день перепечатывал остатки рукописи моих воспоминаний о нашей с Валей жизни и смотрел кино. Это фильмы, которые мне принес на дисках Игорь. Собственно, из трех фильмов посмотрел два -- "Императорский клуб" и фильм, в названии которого есть слово "Бархат". Полагаю, что все это фильмы знаменитые. Что касается "Бархата" -- это наверняка, здесь проблема молодежи, судьба рок-певца, сексуальная доступность и все прочее. Для меня это еще и взгляд на современную молодежную культуру. "Императорский клуб" -- это американская элитная школа, быт, учитель, сытая и удобная атмосфера для учения и самоусовершенствования. Здесь еще и много для меня интересного о преподавании римской истории.
Событием дня стал вечером звонок Олеси Николаевой. Оказывается, Варламов не прочь бы баллотироваться на должность ректора. Конечно, этой работы, как и любой административной, он не знает, но "если бы С. Н. ему помогал и советовал, он бы ректором быть готов". Я объяснил О. А., что самое главное во всем этом, это та таинственная атмосфера, в которой наши выборы проходят. Ректор своим стремлением придать всему таинственность, видимо усвоенному в институте военных переводчиков, где он в молодости учился, поставил всех в сложное положение -- никто, кроме него и его присных, к выборам подготовиться не успел. Никто не знал, что год назад ректору договор подписали только на год, потом на собрании три месяца назад он внушил всем, что ему срок продлят, а когда не продлили, он опять промолчал.
Мы не успели ни подготовиться, ни как следует переговорить. В сложившейся ситуации мы смогли лишь остановиться просто на человеке честном и порядочном, который не станет тянуть одеяло на себя, -- это Стояновский. А теперь, ответил я О. А., все уже поздно, итоговый, по выдвиженцам, ученый совет уже состоялся.
19 января, четверг. Закончил перепечатку рукописи и что-то вписывал в дневник, и так почти весь день. А в пять встретился у подъезда с С.?П. и поехали в Дом союзов. Мише Ножкину 75 лет. Огромный, на три часа, вечер с поздравлениями, подарками, горой цветов и возвышенных слов. Вечер вел сам Михаил, много пел, сердечно и талантливо. По большом счету, одной строчки "Я так давно не видел маму" было бы достаточно, чтобы уже попасть в историю литературы. Но оказывается, что и шлягер моей молодости "Опять от меня сбежала последняя электричка" -- дело его рук.
В Колонном зале встретил знакомых. Было много военных, публика, естественно, была, скорее, патриотическая. Поговорили с Г.?Н. Селезневым, его, как в свое время и меня, быстренько от всего освободили. Я спросил Г. Н., видел ли Ресина, он сказал, что видел. Ресина, оказывается, пока ни в какой комитет не включили, но вроде бы тот собирается возглавить организацию или комитет по строительству нового здания Госдумы. Я чуть ли при этом известии не стал хохотать. Вспомнил о том, как щуку пустили в воду. Ресин, по словам некоторых моих корреспондентов, имена которых я не хочу называть, сдал Лужкова немедленно и полно. Ну вот за это и был награжден званием депутата Госдумы по списку "Единой России", а следовательно, депутатской неприкосновенностью.
Дома уже был что-то в десять часов. Принялся готовить и смотреть телевидение. Сражались два кандидата на должность президента -- миллиардер Михаил Прохоров и коммунист Геннадий Зюганов. Зюганов талдычил одно и то же. Кое-какие зюгановские заготовки я уже слышал. Значительно интересней говорили его ассистенты. В частности, любопытен был пассаж о продаже Прохоровым какого-то металла за рубеж, теперь у нас он стоит во много раз дороже, чем прежде. Приперли его к стене "залоговыми аукционами". Кстати, было сказано, что свою собственность многие олигархи приобрели по стоимости в 2--3 процента от ее подлинной. Очень заискивающе и подобострастно к хозяину выступал прохоровский "ассистент" Ярмольник. Я понимаю, подадут, но зачем так уж унижаться? Кажется, Прохорову помогала наша выпускница Ксения Соколова. Блестящая была девушка.
За время дебатов я в своей мультиварке замастырил мясо с овощами.
20 января, пятница. Еле успел сделать зарядку и позавтракать, как пришлось мчаться в Малый театр. В одиннадцать у подъезда директора мы договорились встретиться со Славой Зайцевым. У него сегодня в пошивочном цеху "разбор этюдов". Я не ожидал, что будет так интересно. Увидел пошивочный цех Малого театра, потом обувную мастерскую. Еще раз убедился, сколько труда надо вложить в спектакль. В Малом Андрей Житинкин ставит пушкинскую "Пиковую даму". Видимо, здесь какая-то занятная концепция. Подробностей сейчас в дневник не вношу, все это, наверное, попадет в мою статью. Сколько разных условностей надо соблюсти при создании костюма! Например, Э. Быстрицкая носит только высокий каблук, а такой-то актер не носит белые панталоны?-- слишком пышен с кормы.
После театра зашел, чтобы "убить время", в роскошный, как Кремлевский дворец, ЦУМ. Потом мы договорились встретиться с Андреем Мальгиным и Леной. Невероятное количество самых знаменитых фирм и домов моды. Но почти на всех стендах висит "Распродажа", цены снижены, как правило, на 50 процентов.
С Андреем обедали в "Кофемании" на Трубной. Накормил он меня до отвала. Грустно, что он уезжает, приглашал меня во Флоренцию. Среди прочего, Андрей рассказывал, как из его фильма, который Валерий Усков снимает на телевидении, вырезают фамилию Бабеля. Бабель был человеком своеобразным. Но телевидению хочется, чтобы все оказались жертвами режима и были бы кристально честными людьми. Я думаю, что все идет от отсутствия культуры и подлинных знаний.
Вечером, после того как целый день позволял себе излишки за столом, пошел в фитнес-центр.
21 января, суббота. Все очень до предела просто. Утром почти до двух часов сочинял статью о Зайцеве, так что могу включить сюда, в Дневники, отдельные отрывки.
В три часа у меня было "чаепитие" в Доме литераторов по поводу Вл. Высоцкого. Пригласила меня Юлия Маринина, наша недавно с блеском защитившаяся аспирантка. А в семь презентация книги Игоря Черницкого. Книгу мне Игорь прислал. Большая часть занята мемуарами его матери, связанными с довоенной жизнью и войной. Сами по себе мемуары очень интересные, хотя и написаны нейтральным языком. В книгу включено множество фотографий военной и довоенной поры. Предисловие Вл. Кострова и ноты Коли Романова. Я бы, может быть, и не поехал на эту "встречу с читателями", но, несколько дней назад, забежав в Дом литераторов, обнаружил, что мое имя внесено в афишу.
"Чаепитие" символически состоялось на втором этаже в Дубовом зале, это кабинеты, где был когда-то партком, а рядом парикмахерская. Я давно в эту часть ЦДЛ не заходил и был потрясен, как нынче все там ухожено, выглажено, реставрировано. Говорят, здесь самый дорогой ресторан Москвы. Кажется, здесь обедали и Путин, и Медведев со своими высокопоставленными гостями. В общем, Высоцкого долго в святая святых Союза писателей не пускали, а вот сейчас устраивают здесь чаепития.
Народу было довольно много. Началось все с фильма о Высоцком, который недавно проходил по экрану. Не повредила ли этому фильма та разнузданная реклама, которую устроил Первый канал? Я сказал, что даже этому среднему фильму реклама пошла во вред. И в первую очередь потому, что Первый канал уже не первый раз рекламирует как выдающуюся свою среднюю продукцию. Мы теперь народ уже тертый.
Я говорил о работе Высоцкого на радио.
Успел вернуться домой и снова к семи приехал в ЦДЛ. Картина разворачивалась просто замечательная. Игорь со сцены говорил о своих трудностях в кино, о планах на новый фильм. Я, уже после Кострова, сказал о книге и учебе Игоря и Николая в институте. Потом был большой концерт, очень неплохих и рангом пониже артистов. В зале сидела пожилая публика, которая привыкла проводить в живом общении время в ЦДЛ. О книге, по-моему, все забыли. Впрочем, внизу она продавалась -- 300 рублей экземпляр.
22 января, воскресенье. К семи часам поехал на творческий вечер Александры Николаевны Пахмутовой в Большом зале Московской консерватории. Естественно, были, как говорится, все... Я, кстати, оказался в Консерватории впервые после ремонта. Мне показалось, что она выглядит лучше, чем "реставрированный" Большой театр. Больше строгой подлинности, вкуса. Хорошо все, кроме туалета, который перенесли вниз, в вестибюль. На том месте, где раньше был мужской туалет, теперь буфет.
Что сказать о самом концерте -- такой помпы и собрания сил я уже давно не видел. Симфонический оркестр Министерства обороны, хор Свешникова, хор Консерватории, концертный рояль, за которым сидела сама Ал. Ник. Ну, естественно, просто гора цветов и, если бы их постоянно не убирали, из-за них не очень высокую Ал.?Ник. просто не было бы видно. О шлягерах былых времен не говорю: они всем известны и стали частью нашего сознания, но было несколько новых песен, написанных буквально накануне, которые, как и прежние мелодии, истомили душу. Вот тебе и ответ -- стареют ли большие таланты?
Из бытовых наблюдений мне показалось, что Ал.?Ник. переживала за мужа Николая Добронравова, который сидел на самом почетном месте, на проходе шестого ряда по соседству с директором Консерватории Алекс. Серг. Соколовым. И она так была рада, когда в каком-то месте зал устроил овацию и ему. Много было молодых певцов с прекрасными голосами, правда, не всегда они дотягивали до скрытого трагизма, который во многих пахмутовских песнях. Но все равно, пели все замечательно, а особенно старая гвардия Кобзон и Тамара Гвердцители.
Так уж получилось, что хотя у меня и было два билета, но ни С.?П., ни Жуган, которые были на это событие ангажированы, со мной не пошли, но взамен я получил удивительного соседа, который вполне искупил их отсутствие. Рядом сел Валера Белякович, как всегда, одетый в какую-то рубашонку, потертые джинсы, похожий не на народного артиста России, а на рабочего склада, но, как и всегда с удивительной точной оценкой в искусстве. Здесь он довольно многое откомментировал.
В перерыве Валера рассказал мне удивительную историю. В день землетрясения и аварии на станции Фукусима он в Японии вел последнюю репетицию спектакля "Гамлет". Сам он в этом спектакле играл Полония. В момент одной из смертей по ходу спектакля должны трястись и двигаться колонны. Как лес, который двинулся в "Макбете". Валерий всегда требовал, чтобы это делалось интенсивно, но тут вдруг он увидел, что колонны ходят ходуном, цепи трясутся и звенят. Это было землетрясение.
Я, конечно, не утерпел и спросил Беляковича, ну, а как премьера спектакля? Оказывается, спектакль состоялся. Отменили поезда, зрителей, кроме двоих, на спектакле не было. Для них и играли.
23 января, понедельник. Утром, спокойно приготовившись жарить себе на завтрак сырники, я включил радио и понял, что привычка последнее время не смотреть телевизор сыграла со мной дурную шутку. Уже почти два месяца не езжу на дачу, а там всегда в субботу был просмотр "разоблачительных" программ по кино. Итак, пока вчера я наслаждался концертом Пахмутовой и сладостным общением с Валерием Беляковичем, я пропустил потрясающую передачу все по тому же разоблачительному НТВ. Они, оказывается, дали подборку сюжетов, как и где наши замечательные либералы и подлинные демократы проводили Новый год. Судя по тому скрипу, который раздавался со стороны "Эха Москвы", передача была невероятно ударной. Защитники народа и их личная жизнь.
"Не успели отгреметь последние праздничные салюты в честь нового, как его еще называют "эпохального" 2012-го, как уже появились первые сообщения об отдыхе известных политических и не только деятелей России. Очень наглядно эту информацию преподнес канал НТВ. Представители отечественного шоу-бизнеса, политики и даже нашумевшей за последнее время оппозиции провели праздник где угодно, но только НЕ в самой России. Получается весьма интересная и отчасти даже пикантная ситуация. Знаменитости нашей страны, крича с экранов телевизоров и заголовков газет о своей пламенной любви к нашей Родине, предпочитают встречать праздники не дома, а за бугром, причем, чем дальше, тем лучше. Не знаю, случайно ли, но первая ассоциация у режиссеров программы указывает на празднование 80-летнего юбилея М.?С. Горбачева в Лондоне. Видимо, мода первого президента праздновать дни рождения подальше от столицы была с легкостью подхвачена и "бравыми оппозиционерами". Президент канувшей в Лету сверхдержавы празднует свой юбилей в цитадели геополитических соперников России. Туманный Альбион для них, судя по всему, имеет свою специфику.
Всем нам хорошо знакомый блогер Алексей Навальный, изрядно пошумев на площадях и проспектах нашей столицы, тоже не стал исключением и отпраздновал Новый год, как и положено, в солнечной Мексике, ненароком залетев на огонек в Нью-Йорк. Ну да ладно, у нас все-таки демократия, летай куда душе угодно, были бы деньги, как говорится. Но одно дело, когда какая-нибудь светская львица вроде Ксении Собчак летит в Куршавель, и совсем другое, когда страстные "любители" и "защитники" народа проводят там значительную часть своего времени. Вот, например, очень уж примечательна позиция оппозиционеров Б. Немцова и Е. Чириковой. Первый празднует Новый год на островах, катаясь на серфинге. А защитница химкинского леса, в свою очередь, путешествует по филиппинским джунглям. И после отдыха они дружно идут на поклон в посольство США к новому послу г-ну Макфолу, уже успевшему "отметиться" на Украине и в Грузии. Надо полагать, ходили они думы думать о России-матушке, как же ей бедной и несчастной дальше жить. Так, по крайней мере, утверждают оба наших героя. Немцов, как выяснилось, просто очень любит отдыхать на море. Теперь понятно, откуда у него такой "серьезный" багаж знаний относительно строительства олимпийских объектов в Сочи.
Отдельно стоит сказать и о реакции Евгении Чириковой на простой вопрос корреспондентов: "Цель вашего визита в посольство США?" Ответ был более чем прозаичен, позволю процитировать: "Я иду, чтобы у нас начал работать закон". Что ж, картина маслом! Законы Российской Федерации смогут заработать только при условии посещения представителями оппозиции органов дипломатической службы иностранных государств. Звучит, по крайней мере, странно, не находите?"
Сырники уже были замешаны и ложились на сковородку, но тут последовали удивительные вести. В первой выборке документов с подписями в поддержку Явлинского на выборах президента обнаружилось 26 процентов неточностей при норме в 5 процентов. Но у Явлинского есть еще шанс, потому что у него есть большое количество "страховочных" подписных листов, и это дает возможность провести экспертизу второй выборки. Ну, естественно, по этому поводу радиостанция тотчас же устроила опрос и голосование. Среди устно "опрошенных" один из слушателей прямо сказал, что Явлинский врун и обманщик. Вспомнили здесь его старое утверждение, что в юности он был чуть ли не боксером, и его программу 500 дней. Но была еще одна новость. "Эхо", "Огонек" и несколько других близких по духу организаций организовали свой рейтинг самых влиятельных женщин России. Забавно, что в нем на одном из первых мест прелестные балаболки Ксения Собчак, Миткова, Сорокина, Юлия Латынина, Тина Канделаки. И там же дамы-тяжеловесы -- Матвиенко, Тимакова, Набиуллина, Голикова, Батурина. Не услышал я только имени Анфисы Чеховой.
Но это все, с точки зрения моего внутреннего мира, совсем не основные события дня. Утром я прочел замечательную статью Александра Разумихина в "Нашем современнике", а вечером ходил в театр Станиславского и Немировича-Данченко -- там "Каменный цветок" Григоровича, 85 лет. К сожалению, мэтр накануне так заболел, что пришлось отменять не только его визит в театр, но и поездку в Японию, которая должна была состояться через два или три дня. Теперь я несколько дней, пока Григорович не поправится, я буду волноваться. Попутно: к нынешнему юбилею Большой театр выпустил новый буклет о мастере -- здесь повторно напечатана моя статья о нем и английский ее перевод.
Спектакль произвел на меня в этот раз еще большее впечатление, чем раньше. Ну, конечно, самое главное, это музыка Прокофьева, она грандиозна, и, слушая ее, начинаешь понимать второсортность современных композиторов. Как обычно, во время спектакля пришел ряд мыслей. Во-первых, конечно, что создана вся эта удивительная хореография молодым человеком в 30 лет. Вот когда так интенсивно работаем, тогда и живем до 85-ти, и дай Бог, еще будет жить долго и долго. Но вот балет-то уже живет 55 лет! Во-вторых, я подумал, какое счастье, что это удивительно русское сочинение возникло. Сегодня ничего подобного уже невозможно -- русские корни стираются. А теперь это все, как балеты Петипа, станет неким эталоном, который будет тиражироваться многие годы. Это особенность классики, она становится самой жизнью. Ну а в-третьих, здесь сконцентрирован весь Григорович. Здесь и "Спартак", и "Иван Грозный". Но каков слом -- после первых сцен к полуабстрактным построениям картин "в горе". Как это было невероятно, просто обжигающе, современно. Здесь я тоже увидел поиски времени. В 60-е искали и русскую идентификацию, и возникали новые тенденции в поисках элементов в физике и химии.
24 января, вторник. Уже несколько раз я слышал, как наша интеллигенция возмущается некой репликой Путина по поводу Бориса Акунина. Покопался в Интернете и, наконец, нашел. Вот как в Интернете это выглядело.
"Писатель Борис Акунин (Григорий Чхартишвили) участвует в акциях протеста, поскольку является этническим грузином. Об этом на встрече с главными редакторами российских СМИ заявил премьер-министр Владимир Путин. "Понимаете, люди ведь действуют по самым разным соображениям. Вот, например, мы все любим писателя Акунина. Он пишет очень интересные, для меня во всяком случае, вещи. Это экранизируется. Он, насколько мне известно, этнический грузин. Я понимаю, что он мог не воспринимать действия России во время известного кризиса и событий на Кавказе, а, по сути, вооруженной борьбы между Грузией и Россией, когда Россия вынуждена была защищать югоосетин и наших миротворцев, на которых напали и просто убили", -- сказал Путин".
А дальше это выглядело так.
"О национальности Акунина Путин заговорил в контексте разговора о диалоге между властью и оппозицией. Он заявил, что готов встретиться с общественными деятелями, участвующими в Лиге избирателей, однако, по его словам, "приглашение к диалогу остается без ответа". Главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов спросил Путина, почему бы ему не встретиться с членами Лиги избирателей. "Я не исключаю. Мы готовы, и я лично готов, и мои коллеги готовы с ними встретиться и поговорить. Не один раз приглашали, кстати сказать, некоторых из тех коллег, которых вы назвали сейчас пофамильно. Не один раз, ни разу не пришли", -- сказал Путин".
Здесь же я нашел и текст самого Акунина, достаточно обидно высказавшегося о нынешнем премьер-министре.
"Неизбежно возникнет ситуация, когда низы больше не хотят, верхи вконец разложились, а деньги кончились. В стране начнется буза. Уходить по-хорошему Вам будет уже поздно, и Вы прикажете стрелять, и прольется кровь, но Вас все равно скинут. Я не желаю Вам судьбы Муамара Каддафи, честное слово. Откосили бы, пока еще есть время, а? Благовидный предлог всегда сыщется. Проблемы со здоровьем, семейные обстоятельства, явление архангела. Передали бы бразды преемнику (по-другому ведь Вы не умеете), а уж он бы позаботился о Вашей спокойной старости", -- пишет Акунин".
И здесь подумаем, имеем ли мы право на человеческую обиду? Кстати, всю эту композицию я решил выписать лишь после того, как сегодня же услышал, с какой настойчивостью по "Эху" говорили о том, что на табличке в Ростове-на-Дону убрали слово "евреи" и, кажется, слово "холокост". Я знаю, что многие это понятие отрицают. Про себя этого сказать не могу. Но если действительно именно здесь было уничтожено 17 или 20 тысяч евреев, то почему об этом не писать? Вызванные по телефону ростовские власти и зам. Председателя Думского комитета Тамара Плетнева коряво и плохо оправдывались. Все нажимали, что, дескать, и русские и евреи -- это граждане СССР. Тогда вопрос и к белым и красным, почему из паспортов убрали графу "национальность"? Все это, как некую двойную игру, я связываю с проблемой Путин--Акунин. И, если все граждане СССР, то почему же во время семидневной войны -- я тогда работал на радио -- все мои интеллигентные знакомые и сослуживцы ходили с горящими глазами: "Как наши намылили арабам шею!" А ведь тогда СССР поддерживал именно арабскую сторону! Кого сейчас поддерживает Акунин?
Мне кажется, что сейчас несколько человек, так героически поддерживающие оппозицию и создающие Лигу защиты избирателей, -- это Акунин, Улицкая, Быков, -- в первую очередь поддерживают свои книжные продажи.
В "РГ" утром прочел гороскоп на "Стрельца" -- это мой знак: "Вам нужно принимать события и людей такими, какие они есть,?-- с их достоинствами и недостатками". Я и принимаю все соґбытия?-- стало известно, что Б. Н. Тарасову все же продлили срок его ректорства -- ну и слава Богу, не будет этой трепки с выборами. Отмечу только, что добивался он этого до последней минуты! Второе, что тоже надо принять, -- привезли, наконец, книгу о Вале. Издали ее превосходно. Двадцать пачек уже дома. Ура!
Из событий дня -- побывал на презентации двадцатого тома "Русского архива". Проект этот, конечно, грандиозный. Затеял его в самом начале перестройки Алексей Налепин, которому посчастливилось оказаться одноклассником Никиты Михалкова. Я знаю этот проект и тома "Русского архива" много лет. Очень жалею, что не начал в свое время собирать. В частности, когда кое-что мне понадобилось для романа "Твербуль", я обратился к Алексею и тут же получил искомый том.
Состоялась презентация в Историческом музее. Впервые я заходил в музей не через парадный вход, а через служебный, от "хвоста лошади Жукова". Сразу же восхитился порядку и строгости музея. Служебный вход устроен таким образом, что при желании можно снять несколько рам и вкатить сюда хоть баллистическую ракету. Никаких ступеней, а покатый каменный подиум. Не успел переступить через порог, как тут же меня поразил какой-то объективный порядок, свойственный настоящей науке. По бокам широкого прохода стояли половецкие каменные бабы -- и много, оставили, бедные, голой половецкую степь -- и за стеклом, видимо перевезенный из соседнего здания Московской думы, где раньше располагался музей Ленина, известный и узнаваемый ленинский автомобиль. Царские-то кареты и возок Петра Великого в экспозиции -- это уже само собой.
Народу было много -- "ведущие специалисты архивов, музеев и академических институтов России" -- и я сразу же почувствовал, что оказался в своей атмосфере. К сожалению, был без записной книжки, поэтому кое-чего не зафиксировал. Но зато помню, как Никита Михалков рассказал, что с Налепиным играли в самодеятельности что-то по "Молодой гвардии". И вот тут Никита, к ужасу директора школы и преподавателей, на сцене начал стрелять из стартового пистолета, который школьник "изъял" у своего великого отца. Совершенно удивительным было выступление Сигурда Оттовича Шмидта, которому уже сильно за 90. Он пришел своим ходом, да еще с какой-то академической комиссии, но какая память -- все до фамилии и имени отчества! -- какая ясность ума! В частности, среди многого, он говорил о дворянской культуре, которая в принципе позже оказалась разночинной. Ведь в России каждый, кто оканчивал в то время университет, получал личное дворянство. В том числе, говоря о дворянской культуре, академик Шмидт говорил о декабристах, движение которых сейчас подверглось критики. Говорил о значении их дела, которое послужило нравственным идеалом для несколько поколений. Здесь был приведен интересный пример. Недоросль Фонвизина и декабристы -- это люди почти одного поколения. Шмидт особо сказал о статье в некой центральной газете, в которой было сказано, что, дескать, царь был такой милосердный, что казнил только пятерых мятежников. Вспомнил академик и последовавший на такую экстравагантную точку зрения ответ. Автор статьи -- если мне не изменяет память, А. М. Турков, -- достаточно убедительно "прополоскал" эту царскую милость. Прелестно на этой пресс-конференции выступил сравнительно молодой исследователь Константин Писаренко. Это о происках Франции, которая в 1748 году чинила "неудобства" России. История всегда повторяется в своих основных, векторных действиях. Но как плохо мы ее, под влиянием однотонного преподавания, знаем. До сих пор в честь плохо упоминаемого, как гонителя Пушкина, Александра Бенкендорфа в Голландии устраиваются какие-то конференции и сборы. Он освобождал во время войны 1812 года их города. Названия городов не записал.
26 января, четверг. В три часа ученый совет. Пришло письмо из министерства об отмене выборов ректора. Собственно, этому и было посвящено наше собрание. Все как-то заранее обрадовались, но я сразу сообразил, что это не радостное продление срока, а просто после окончания договора могут прислать "исполняющего обязанности", которого мы потом и выберем. Об этом я на совете и говорил. Не смог умолчать и о таинственной привычке ректора не информировать ученый совет ни о своих планах, ни о своей финансовой политике. Даже о том, что ему в свое время "дали год", мы узнали лишь в сентябре, когда от нас под расписку потребовали верности начальнику и рекомендации для него на выборы в академию. Два в одном флаконе. Но наоборот -- сначала ополаскиватель, а потом шампунь. Сначала общее собрание, а потом задним числом решение о созыве этого собрания ученого совета. Интересно, что, оказывается, об одногодичном сроке договора с ректором с самого начала знала Зоя Михайловна. "Мне в министерстве сразу сказали, будем заключать договор на один год!"
Мою концепцию о возможном развитии дела вечером подтвердил и Ю. И. Бундин, который на один день приехал в Москву. Среди прочего спросил: можно ли брать Астватацурова, чтобы вести в их университете семинар по литературному мастерству? Я единым духом выпалил: "В Ленинграде это самая лучшая кандидатура!" Ю. И., когда я рассказал ему о коллизии с избранием у нас ректора, подтвердил мои опасения. Именно так в их университет пришел нынешний ректор. Правда, судя по рассказам Ю. И., не всегда министерские предложения оказываются самыми плохими.
Кормил Ю. И. остатками своего фирменного борща, куриными котлетами с картошкой и кислой капустой и яблочным пюре. Утром опять немножко работал над очерком о Зайцеве.
27 января, пятница. Утром ездил в РИА Новости, там состоялась пресс-конференция по поводу очередной инициативы Путина. К своему, видимо, удивлению, Путин обнаружил, что уровень чтения и соответственно культурный уровень нашей молоди резко снизился. В связи с этим наш будущий президент внес свежую на этот раз культурную инициативу. Необходимо составить список из 100 книг, которые должен прочесть школьник. Естественно, наши средства массовой информации на этот импульс с необыкновенной скоростью откликнулись.
Ну, конечно, меня в первую очередь, когда позвали, удивила не инициатива Путина, а сама обстановка в здании. На каждом повороте по роскошной девочке, которые, все как одна, в красных чулочках и форменных платьицах. Не в том мире живу я сам! В свое время, я помню, как с помощью И. Волгина мы составляли список произведений, которые, по нашему мнению, должен знать абитуриент, поступающий в Литинститут. Но здесь формализация имела право -- поступление именно в то учебное заведение, в котором занимаются литературой. Здесь, наверное, другое -- совершенствование школьной программы. Либерализм в культуре ни до чего хорошего не доведет.
В пресс-конференции участвовала милая девушка, кажется, лучший учитель русской литературы, Максим Замшев, который научился говорить округло, а иногда и содержательно, Витя Ерофеев, борзый волк эфира, и я. Первому мне слово и дали. Я, по своему обыкновению, повернул всю дискуссию в другую сторону. Список, дескать, список, его всегда можно будет составить, но главная фигура в школе -- это все же учитель, и от него в первую очередь все зависит. Если учитель будет копать, чтобы прокормить семью, картошку и брать лишние уроки, чтобы подработать, а не занимать свое свободное время повышением квалификации, то ничего путного из этого не получится. Опять вспомнил Серафиму Петровну Полетаеву, свою первую учительницу, и Ирину Хургину, которая преподавала нам литературу в 7 классе школы рабочей молодежи.
Днем заезжал в Институт, отослал несколько книг о Вале и кое-что положил на проходной. Вечером опять пек пирог по рецепту Богородицкой. Закончил и отослал Лене Колпакову очерк о Зайцеве. Мое время на кухне делится между плитой и радио.
По радио, а я слушаю только одну станцию, активная и упорная пропаганда против Путина. Вчера вечером, правда Д. Медведев, встречаясь с журналистской молодью на факультете в МГУ, сказал, что последние выборы в Думу были самыми чистыми, но, ссылаясь на некоторые другие нарушения, либералы утверждают, что и выборы президента будут такими же. От выборов на должность президента по совершенно, видимо, формально справедливым мотивам отстранили Явлинского. У нас, конечно, странно воспринимается закон. Если он не в твою пользу, то это обязательно "политическая составляющая". Еще есть хорошее слово "провокация", но это, как правило, возникает, если налицо обычное воровство. Так вот еще одна "провокация". Кого мы выбираем! Из Интернета:
"В Москве задержали депутата совета муниципального образования округа номер 54 Санкт-Петербурга, при котором обнаружили кейс с 30 свертками гашиша общим весом примерно три килограмма. Об этом 27 января сообщается на сайте Следственного комитета РФ. 32-летний депутат Дмитрий Лариков был задержан в ночь на 26 января у дома 43 на Митинской улице. Задержание производили сотрудники управления Госнаркоконтроля по Московской области".
Я не забыл, кстати, и сейфа госпожи Слиски, заместителя Председателя Госдумы.
29 января, воскресенье. Около пяти по Москве, а я со своим вечным спутником С.?П. уже в Израиле, в Эйлате. Студенческие каникулы заканчиваются, что-то хочется увидеть и еще: деньги, конечно, значат многое, но далеко не все. Может быть, мы, на мое астматическое счастье, смылись от жестоких морозов, которые пришли в город? Итак, Эйлат, небольшой город и порт, о котором часто упоминает пресса. Аэропорт одноэтажный, но и самолет тоже не самый крупный боинг.
В Москве предупреждали, что будет крупный шмон, досматривают не только ручную кладь, но и багаж. Предупреждали, будьте внимательными и вежливыми, при досмотре все терпите. Рассказали даже анекдот, будто бы один паренек, когда его спросили, почему у него в багаже так много презервативов, лихо ответил в том смысле, чтобы, дескать, с н о ш а т ь в Израиле всех евреев. Фраза, конечно, была позаковыристее. Его не пустили, развернули обратно. Но, к нашему удивлению, вещи подали на ленту транспортера почти мгновенно, а таможенники только лениво сопели и даже не взглянули в нашу сторону.
Естественно, все говорят по-русски. Шофер, очень немолодой человек, все время заводивший в нашем маленьком автобусе Моцарта и Баха, сразу предупредил, что повезет нас длинной дорогой, потому что более короткий путь закрыт, он проходит ближе к Египту, в той стороне строятся какие-то новые укрепления. В связи с египетской революцией и победой фундаменталистов на выборах положение усложнилось. Уже сейчас туризм в Египте уменьшился вдвое. Длинная дорога дала нам возможность и многое увидеть, и многим поразиться. Еще из самолета было видно, что это наконец-то именно те библейские виды, о которых мы столько читали. Сморщенная коричневая земля в складках гор, в распадках хранится нежный голубоватый туман. В моем представлении именно по такой земле бродил со своими овцами и козами Моисей. Удивление вызвали замечательные дороги, те признаки цивилизованной жизни, которые внесло время. Прекрасные дороги, обработанные поля и огромные пальмовые рощи, наверняка посаженные лет сорок-пятьдесят назад. Деревья стояли стройными рядами, так, чтобы между ними свободно мог пройти трактор.
Часа через полтора показались сначала пригороды, а потом и сам Эйлат. Вполне современный город, расположенный на предгорьях, окружающих большую лагуну. Моря, собственно, мы еще и не отыскали. Из нашего отеля "Царь Соломон" видны кусочки воды, стоящие у причалов яхты. А из номера -- вполне хорошего, после того как мы его поменяли, и вершины гор, утром опять ставшие бурыми. Отель огромный, территория сравнительно небольшая, пишу из вежливости, практически маленькая, между крыльями отеля несколько бассейнов, амфитеатр лежаков для постояльцев. Расположили нас вначале в номере, находящемся над рядом огромных гостиничных кондиционеров. Всё буквально дрожало. Сергей Петрович со своим безупречным английским отважно пошел на переговоры, которые закончились его скорой, как семидневная война, победой -- за 110 долларов нас перевели в другое крыло.
Кормят здесь прекрасно, а главное, вдоволь, как на Сицилии, бесплатных напитков. Вино, красное и белое, пиво и соки. Пока записались на экскурсию в Иерусалим. Кажется, мы еще готовы соблазнить друг друга на дорогую экскурсию в Пе?тру.
30 января, понедельник. Утром после завтрака -- о завтраке чуть ниже особо -- отправились гулять. В Эйлате погода хмуровата, солнца нет, падает что-то вроде дождя. Для местных жителей это почти невероятное. Город небольшой, но прелестно расположен, как римский амфитеатр, только не вокруг арены, а вокруг небольшой бухты. С местной географией можно справиться сразу. Непосредственно возле бухты гроздь роскошных отелей, набережная, даже огромный пустырь, для будущего, наверняка, такого же роскошного и монументального строительства. А где древний Эйлат? А его, кажется, и не было, но устную историю его нынешнего возникновения я расскажу.
Прогулка по прекрасной и пустой набережной напоминала прогулку по зимней Ялте. Но уровень отелей другой. Огромные многоэтажные монстры дорогого отдыха, похожие на те, которые изображены на снимках из Лас-Вегаса, или на те, которые я видел живыми глазами в Атлантик-Сити. Поражают скорее не отели, а роскошные и огромные пальмы, которым, наверное, лет по семьдесят. Они лучше всего говорят о стабильности. Все отели стоят не на первой линии, а отступя от набережной. Внизу полоса роскошных магазинов, баров, кафе, везде уже ни на кого не действующие надписи "sаlе" -- не сезон. Прохожих почти нет. На набережной только уборщики -- или арабы, или негры. В ресторане отеля на уборке посуды -- почти сплошь арабы и молодые негры. В этом смысле, как в Москве, -- на тяжелой и грязной работе безответные гастарбайтеры. Если проходит стайка молодых израильтян, то они шумливы, как голуби. Я уже давно приметил, еще в самолете, что израильтяне ведут себя почеркнуто свободно и раскованно, каждый как бы утверждает своим поведением и гонором собственную личность и причастность к избранному народу. Я самый избранный!
В два часа по предложению нашего "ответственного гида", который нас встречал и будет провожать, у которого мы вечером записались на экскурсию в Иерусалим (150 долларов с брата) и у которого мы, скорее всего, запишемся на экскурсию в Иорданию (это будет уже по 300 с носа) -- она, оказывается, рядом: флаг, на мачте в соседнем с Эйлатом иорданском городе, виден из любой точки, -- так вот, этот самый гид, которого зовут Петр, предложил подарок фирмы -- бесплатную экскурсию по городу. В два часа дня мы на нее отправились. В маленьком автобусе вместе с еще двумя парами российских туристов. Ну, как известно, простых подарков от туристических фирм не бывает. Вчера же, когда Петр обмолвился, что после экскурсии нас приведут на фабрику "эйлатского камня", я сразу смекнул, что это, конечно, в дни затихания туристского сезона просто торгово-рекламная акция. А разве не каждая экскурсия в Израиле заканчивается подобной акцией -- на фабрике бриллиантов в Хайфе я уже побывал много лет назад.
Экскурсия оказалась хотя и короткой -- 55 минут, включая посещение фабрики, -- но интересной. Здесь не только коммерция, но, возможно, и какая-то государственная программа -- показать достижения. А они есть. Огромный порт, куда практически, по словам гида, поступают все японские легковые машины. Дальше они идут на Ближний Восток и в Европу уже по земле. Через город, кстати, волной идут трейлеры. Я посчитал: на каждом по 12 машин. В городе 50 тысяч жителей, но в пик сезона проживает до 3 миллионов. Нет смысла говорить об отелях, дельфинариях, нефтяном порте, куда из Америки поступает вся нефть, и прочее, и прочее -- за всем этим огромные деньги. Но все это я воспринимал на фоне разговора, который произошел еще до обеда.
Утром, как я уже рассказывал, мы с С.?П. довольно долго гуляли. Мне нравился город, разглядывал вывески, названия отелей. В этих названиях библейские имена. Наш отель назывался "Царь Соломон", видели бар под названием "Моисей", какое-то заведение под названием "Ирод". Названия в основном на английском языке и на иврите. Не забывают и русский. Большое объявление -- "Выставка недвижимости" и в одном из магазинов над прилавком с обувью -- "Трогать можно". В середине пути попался винный магазин, с особым вниманием мы его обследовали и, покупая бутылку местного вина, разговорились с хозяином и продавщицей. От них услышали удивительную историю возникновения Эйлата. Здесь, по словам наших откровенных собеседников, была арабская деревня в Иордании, неподалеку от пропускного пункта между Израилем и Иорданией. Этот пункт был чуть ли не в сегодняшнем городе, и вот в это место приехал где-то в 48-м, кажется, году первый президент Израиля Бен-Гурион. Побывав здесь, Бен-Гурион (он, кстати, уроженец России) решил, что это пространство жизненно необходимо для Израиля. Это выход государства к другому морю. Дальше состоялся, как сказали наши легкие собеседники, самозахват. Милые люди при этом улыбались, но говорили: "Было ваше, теперь это наше".
31 января, вторник. Географию лучше всего, естественно, изучать не по карте. Мне наиболее точно и образно география ложится именно во время путешествий. Так продолжим? Уже в автобусе, когда ехали к Иерусалиму, я узнал, что наш самолет два дня назад приземлился именно в пустыне Негев. Заметано, как говорит молодежь, образ в сознании, в голове. Один из военных аэропортов, который потом переформировали в гражданский. Едем к Иерусалиму вдоль иорданской границы. Слева одни горы, справа -- другие, уже Иорданские. Граница идет по водостоку огромной долины. Впереди -- Мертвое море. До Иерусалима что-то около четырехсот километров. Гид предупредил, чтобы мы не интерполировали наиболее бедную Восточную и южную часть Израиля, по которой мы едем, на все государство. Эта часть наиболее бедная и промышленно неразвитая. Дескать, по утрам в западной части страны, в районе Хайфы, Иерусалима или Тель-Авива, выстраиваются многочасовые пробки. Рассвет еще чуть набухает, но все вокруг почти безлюдно и серо. Ни одного стебелёчка, почти ни одного деревца. Водосток в долине ложился так, что все воды поступают в Мертвое море. Мертвое море мелеет, за год его глубина уменьшается приблизительно на метр. Всему есть свои причины. Раньше в Мертвое море поступали воды из реки Иордан, но уже много лет в районе Кинеретского озера была выстроена плотина и полноводная река превратилась в речушку. Воды расходятся на нужды сельского хозяйства и городской жизни. Экологи по этому поводу молчат. Я вспомнил и о когда-то нашем Аральском море.
Во всей безжалостности света дня встало, наконец, и Мертвое море. Слепящая кольчуга долины. Дорога бежит по бесконечно пустынному берегу, окаймленному белой кромкой соли. Как не эстетические, пропускаю химические комбинаты и соляные разработки. Огромные белые кучи -- это поваренная соль, розоватые -- с присутствием марганца, а в серых кучах, с металлическим отливом -- кажется, бром или какой-то другой, необходимый для жизни металл. В этих районах, по крайней мере в этой долине, существовали легендарные библейские города: и Иерихон, и Содом, и Гоморра. Археологи постепенно доказывают существование всего, о чем ранее писала Библия. Наш русскоговорящий гид Володя (он откуда-то с Украины, два раза подчеркнул, что не еврей) рассказывает для непосвященных эти библейские легенды, даже показывает что-то похожее на соляной столп, в который превратилась любопытная жена Лота. Все ахают и разглядывают. В автобусе 53 человека. Уже сразу по вопросам, и позже, когда мы приехали в Иерусалим, и началась уже другая серия вопросов по православию и христианству, я поражался неграмотности и необразованности имущих соотечественников. Какие времена, такие и люди. Кажется, никто не только не открывал Библии, но никто не держал в руках и Евангелия.
Море, кажется, так крепко пересохло, что теперь как бы образовалось их два -- одно мелкое и небольшое, а другое -- побольше. Между "морями" довольно значительное болото и канал, который подпитывает одну часть водной глади за счет другой. Есть проект среднюю часть моря, дабы уменьшить испарение, совсем "обсушить".
Курортная часть Мертвого моря -- рукотворный оазис. Слово "оазис" я узнал из школьной программы, когда был совсем маленьким, уже потом было прочитано стихотворение Лермонтова про три пальмы. Земля, правда, там была аравийская. Знает ли современный школьник слово "оазис"? На берегу стоят несколько дорогих отелей. Здесь пальмы, цветы, все, естественно, на искусственной подпитке. К каждому цветку подведена трубка, по ней по капле сочится вода. Объяснения нашего гида о лечебных свойствах грязей, солей и климата Мертвого моря я слушал с большим интересом. Если бы был богат, то, конечно, летом уехал бы сюда на месяц, но можно и зимой. Море здесь чуть ли не на четыреста метров ниже уровня мирового океана, воздух перенасыщен кислородом. В воздухе парят молекулы брома, йода, какие-то другие очень полезные молекулы, просто рай для астматиков. Автобус тем временем тормозит.
В раю для имущих нам разрешили побыть 30 минут -- съесть в кафе свои завтраки, которыми снабдили еще в гостинице, вымыть в туалете руки, и желающие могли сбегать к самому морю. Вода на ощупь будто бы мыльная -- это от огромного количества щелочи. Естественно, дверь с дверью с кафе, где мы расположились со своими коробками с завтраками, работал магазин. Здесь чудодейственная косметика местного производства. Дамы, конечно, заворковали там. По преданию, где-то здесь, в районе Мертвого моря, в библейские времена существовало селение, в котором местные знахари готовили невероятный эликсир, дающий почти бессмертие. У знахарей пытались рецепт снадобья выведать. Они не выдавали, тогда всех знахарей вместе с их секретом поубивали. Картинки для нашей жизни типичные.
Меня поразило, как много я за один обхват узнал и увидел. Как обо всем этом я мечтал со школьных лет! По дороге в Иерусалим -- ехать почти четыре часа -- на гребне горы показали и знаменитую крепость Масада. Легенд о ее осаде римскими легионерами и о стойкости ее защитников, решивших убить себя и свои семьи, но не сдаться врагу, ходит множество. Выпускники военных училищ и академий Израиля именно на территории этой крепости -- снизу туда сейчас ведет фуникулер -- принимают присягу. Смысл клятвы и присяги общепонятен: лучше умрем, чем еще раз отечество попадет в зависимость от захватчика. Бедное отечество попадало в эту зависимость неоднократно. Так вот, рассказывая легенду о защитниках, наш гид неожиданно восхитился упорством не самоотверженных ее защитников, а римских легионеров. С одной стороны крепость стоит на огромном, резко обрывающемся утесе, а вот с другой -- на краю глубокого, чуть ли не сто метров ущелья. Воды и питья у осажденных израильтян было вполне достаточно. Крепость казалась неприступной. Дотошные римляне четыре месяца подряд корзинками носили и закидывали ущелье камнями. И -- закидали. Это тоже стойкость.
Но вот уже и белый Иерусалим.
Есть на свете вещи, которые не стираются из памяти со временем. Иерусалим такой же белый и конкретный, каким я его впервые увидел лет 25 назад. Тогда автобусом приехал из Хайфы. По пути гид рассказывал о некоторых зданиях -- там министерство, там кнессет. На этот раз скорее паломничество, чем экскурсия. Тогда не было обзорной площадки на холме, под зданием университета. Отсюда гид показал город. Различимы были и Храмовая гора, и монастыри, темным пятном выделялся Гефсиманский сад, Хевронское ущелье. Потом многое удалось разглядеть, когда мы медленно, преодолевая городские автомобильные пробки, спускались вниз, чтобы ехать в Вифлеем. Поразили раскопки на вершине горы. Небольшое остаточное, раскопанное археологами захоронение, -- норы в податливом камне, куда, как правило, по двое закладывались покойники. Все это потом приваливалось каменной плитой. Могилу Христа, нашла императрица Елена именно потому, что она была одиночная. Над этими древними пустыми могилами стоит университет, тут же огромная каменная плита, на которой помещены списки жертвовавших на университет, это те, кто внес в казну не менее одного миллиона долларов. С некоторым восторгом справедливости гид указал на фамилию беглого олигарха и бывшего ректора РГГУ Леонида Невзлина. "Его ищет Путин!"
И все же, и все же! Самое сильное впечатление, как и в прошлый раз, тоже из окна автобуса, огромное древнее кладбище, раскинувшееся в центре города на склонах Хевронского ущелья. По склону многие и многие тысячи могил с почти одинаковыми надгробиями. Мне дорога такая постановка жизни, когда в центре города может находиться кладбище. Разве мертвые не все время присутствуют в нашей жизни? Впрочем, здесь есть какая-то ритуальная хитрость. Упокоенные на этом кладбище вроде бы без особых проверок попадут сразу в рай. Опять сведения от гида: могила здесь стоит от 500 тысяч до 1 миллиона долларов. Опять в голове шальная мысль: не здесь ли похоронен отец нашего В. В. Жириновского?
Собственно город мы больше не увидим. Мы ведь не на экскурсии, а почти в паломничестве. Автобус едет к изначальной точке христианского мира и русской веры -- в город Назарет. Здесь родился Христос, библейский рассказ все знают. В Назарете я не увижу ничего нового, это много раз виденное и по телевидению и хорошо запомнившееся по первому моему посещению. Почему же одно долго и крепко хранится в нашей памяти, а другое исчезает? Тогда все было неожиданно и непривычно -- святые места еще не было принято показывать по телевизору. Показывали некие исторические места. Я, как русский человек, не могу быть атеистом. Во всех этих местах, у всех вех священных и всех памятных знаков святой истории я про себя повторял и повторяю только одно: Господи, дай мне веру. Дай мне веру безоглядную и всеобъемлющую, какой владели все мои предки. Господи, помоги мне обрети себя и Тебя, Господи!
Обстановка святых мест для меня была хорошо и подробно знакома. Я помню низкий вход в храм Рождества, почти лаз. Наш гид Володя тут же все разъяснил. Раньше вход был устроен по-другому. Как и многое на Святой земле, храм был построен Святой Еленой. Уже позже он был и разрушен турками, и перестроен крестоносцами. Вход в первом храме был высокий и торжественный. Позже, когда святые места были захвачены турками, вход в храм, вернее огромные храмовые ворота были реконструированы. На храмовой площади в то время расположился базар, и, чтобы лихой джигит не смог заехать в храм на лошади или верблюде, ворота уменьшили, превратив в дверь, а потом и в некий лаз. Сейчас я все это разглядывал заново. Главное было прочувствовано давно, теперь я восхищался открывшимися совсем недавно первозданными, Константиновых времен, мозаиками и замечательными цельными колоннами. Что же видели эти темные, как кровь, камни?
Теперь о стенах, которые отгораживают эту область Палестины город Назарет от соседнего Иерусалима. Бетонные, в три или даже четыре человеческих роста плиты и огромные, охраняемые солдатами ворота. Раньше этого не было. А вот сначала в магазин за сувенирами, а уже потом в Храм -- так было и в прошлый раз. Тогда это невероятно меня раздражало, теперь я стал терпимей, люди всегда хотят видеть что-то вещественное, производное от их переживаний. Многое изменилось, если так можно сказать, в идеологической обстановке. Раньше я не слышал, что святые места -- это те места, где весь товар, который вы купили в местном магазине, может быть освящен сам по себе, без помощи священника. Покупайте, покупайте, покупайте!
Снова в Иерусалим. Здесь -- Храм Гроба Господня. Наконец-то я ответил себе на вопросы, которые не мог разрешить, когда я впервые побывал в этих местах. А где же, собственно, каменная скала, где Голгофа? По гениальному промыслу императрицы Елены вся скала заключена, как в футляр, в здание храма. На самых нижних этажах храма, уже на довольно значительной глубине, можно увидеть ее святое подножье. Судя по всему, присвоив звание святой, Церковь не очень любит уточнения и подробности. Сохранению большинства святынь Палестины мы обязаны этой властной женщине, которая видела вещие сны и к которой приходили видения. Именно она приказала разрыть основание скалы, и под грудой наслоений нескольких веков нашли когда-то сброшенные после казни три креста. На одном распяли Христа, на двух других разбойников, которые рядом с ним тогда тоже стали святыми. В огромном храме сохранились все упомянутые в Библии места скорби: поругание, когда с Христа сорвали одежду, осмеяние -- "ты Царь Иудейский", место самой казни -- это наверху, на втором этаже храма. Здесь виден кусок скалы с трещиной, куда вставляли кресты с распятыми на них разбойниками. Место, где стоял крест с телом Господа Иисуса Христа, скрыто под алтарем. Чтобы прикоснуться к святые и ощутить пальцами вечный трагический холод этого место, надо опуститься на колени и проползти под покров. Я пишу об этом так подробно, чтобы как можно крепче сохранить все в собственной памяти. Но здесь же есть, но уже внизу, место Святого Воскресения. Это каменное ложе, на котором лежал всегда живой, но на тот момент безжизненный. Это отполированный тысячами ладоней камень. Он так же, как камень, которым была завалена пещера, заключен в особую часовню. Все подлинное, но время многое не пощадило. Храм ведь несколько раз разрушался. Турки пытались срыть пещеру, осталось только основание. Потом этот храм, как и Храм Рождества, был восстановлен, правда в меньших объемах, крестоносцами. О подлинности мест говорит, что внизу, в подвалах найдены остатки старинной каменоломни и еврейского кладбища. Господи, как мало мы знаем в своем суетливом тщеславии. Но я все-таки иду по своим поверхностным впечатлениям. Здесь же, в храме, есть еще и место миропомазанья -- большой камень, на котором был умащен, в соответствии с обычаем, покойный. Каждое место занимает отдельную часть в нашем сознании, над каждым курится дым святости и многих рассказов. Здесь все это рядом, для жизни Бога нужно много и пространства и времени, а человеческая смерть умещается на малом пространстве. Господи, говорю я постоянно себе, помилуй и дай веру мне в Тебя и в собственную бессмертную жизнь.
1 февраля, среда -- 2 февраля, четверг. Когда событий нет, то волей-неволей вспоминаешь о чтении. Да я и не перестаю читать: в самолете, в постели, возле бассейна. Но я помню время, когда за обедом мы читали. Подперев книжку батоном. Тогда на каждой кухне не стоял телевизор.
3 февраля, пятница. Как добросовестный хроникер, говорю: поездка в Петру обошлась каждому из нас по 300, без малого, долларов на человека. Во-первых, конечно, эти деньги ничего не значат. Я сравниваю с бесценным, что мы увидели в этой поездке. Во-вторых, эта значительная сумма позволяет задуматься, что же такое индустрия туризма, как много она может означать в экономике страны. Ну, в данном случае двух стран. Для того чтобы увидеть легендарную Петру, надо из Израиля выехать и оказаться в другом государстве, в Иордании, а потом снова вернуться в Израиль. За таможенные услуги, как нам сказали, отдельно пришлось заплатить по 55 долларов с человека. В чью казну эти доллары попали, я не знаю, но это не пустые деньги.
Я ошибался, когда по дороге из аэропорта в отель? объяснял С.?П., что кромка беленьких домов и поселков, которая идет по стороне долины, где уже Иордания, это сплошная нищета. Я предполагал, что здесь скудная жизнь крестьян и скотоводов. Как только рано утром мы пересекли границу, пройдя не такие уж простые формальности, я убедился, что мое знание о жизни страны -- книжное и воспитанное нашей пропагандой. Вспомнил, и как довольно уничижительно во время первой "ознакомительной" экскурсии наш гид рассказывала о стоящем напротив Эйлата иорданском порте Акаба. И порт, и город Акаба -- это свободная зона, а сам город (впечатления, когда мы уже возвращались из экскурсии и останавливались в нем уже поздно вечером) не сильно уступает Эйлату. Кстати, и многое другое в жизни и этой страны, и вообще Востока -- это плод чьей-то дефамации. И на иорданской части Мертвого моря стоят химические заводы, все же большая часть этого моря принадлежит Иордании. Здесь, в Иордании, тоже есть прекрасная горсть отелей, где лечатся этой водой и этой целебной грязью. Но это все общие соображения -- пока наш автобус мчится по скоростной магистрали в глубь страны. Параллельно шоссейной дороге идет железнодорожный путь, по которому из Иордании вывозят драгоценные для сельского хозяйства фосфаты. По запасам и добыче фосфатов Иордания находится на одном из первых мест в мире. Железная дорога построена еще турками, чтобы возить паломников из порта Акабы в Мекку. А что касается дорог шоссейных -- это в основном местная "самодеятельность" -- это сделали инженеры-железнодорожники, учившиеся в основном в Советском Союзе. Наш иорданский гид Мухаммед, плотноватый мужик лет 45-ти, уже в постсоветское время учился на Украине и получил специальность менеджера по туризму. Он не глуп, как видим, образован, и не только по диплому, его русская речь свободна, хотя и не совсем правильна. В тех сведениях, которые он дает, много исторической науки, а не сказочных вымыслов.
Горная часть Иордании оставляет ощущение невероятной мощи природы. Так измять, буквально как бумагу, тяжелые складки массивных хребтов не подвластно никаким земным силам. Боюсь, что не подвластно это и силам атомным. Никаких растений, живая только дорога, пробитая в этих местах непонятно как. Как автомобилист, я подметил, что дорога тщательно ухожена, все трещины залиты битумом. Опять невольно вспомнил нашу жизнь, у нас дорога от одного ремонта до другого, а тем временем трещины разрастаются, выбоины расширяются, а деньги, отпущенные на повседневный ремонт, раскрадываются. Я не уверен, что этот дикий горный пейзаж я могу сравнить с чем-нибудь подобным и доступным моему воображению. Такая мощь, космическое безлюдье и самоотрешенность не достижимы ни нашему Кавказу, ни даже Памиру. Впрочем, я видел и Тибет. Здесь совсем другое -- непослушное, самостоятельное, дикое и отчужденное от человеческой жизни.
Через горную часть, все время как бы поднимаясь, машина мчит, пока не въезжаем на удивительное плоскогорье. Это пустыня с легендарным названием, таким же как в Израиле Негев. Огромное плоскогорье, разрезанное долиной, по которому раньше протекала полноводная Иордань. Сравнение этого участка нашего пути и местности уже найдено до меня. Это пустынное, мрачное даже под солнцем и сейчас холодное пространство усеяно отдельно высящими скальными образованиями, именно отсюда, думаю, -- "лунный пейзаж". Слова эти произнесены нашим гидом. Лунный пейзаж величествен каждую секунду своего существования, когда ты проносишься мимо него, но он не живет в конкретных деталях. Он удивляет, пугает, поражает, как некоторое абстрактное начало или вечность. Вечность, как категория внечеловеческая, всегда пугает.
Гид показывает отдаленную гору с небольшой белой точкой на макушке. Это мечеть над могилой одного из библейских персонажей, брата Моисея -- Ааарона. Путь на вершину этой горы, по словам гида, занимает 4,5 часа.
Где-то здесь на сходе с этого горного плато, в его середине-- весь 250-километровый путь запомнить невозможно -- первая торговая по пути к Петре и в глубь Иордании точка. В голом каменном месте большой крытый рынок. Сразу и магазин, и буфет, и туалет. Судя по огромному набору вещичек и сувениров, которые могли бы приглянуться нетребовательному туристу, этот центр торговли и гигиены рассчитан исключительно на приезжих. Торговля здесь от одного туристического автобуса до другого. 20 минут -- техническая остановка. Я довольно долго хожу от прилавка к прилавку. Мне этот этнографический музей дает возможность понять, чем и на что живет народ. Наконец, я подхожу к большому прилавку с кольцами, браслетами, перстнями, серьгами. Все из серебра, не очень дорогое, но сделано по неповторимо индивидуальным лекалам. Бирюза, какие-то желтые камни, серебряные кружева оплеток и оправ. И тут внезапно сердце у меня замирает -- входит тупая игла. Я вспоминаю о Вале, ее кольца и браслеты, которые я раздал после ее смерти. Все это до сих пор стоит у меня перед глазами. С.?П., который тоже бродит где-то рядом, подходит ко мне -- он тоже, глядя на эту витрину, вспомнил о В. С.
Теперь Петра -- этот удивительный комплекс, созданный союзом человека, сделавшего невероятное, и природой, только чуть пошалившей. Природа чуть, по каким-то внутренним швам раздвинула огромный горный массив, человек обжил и освоил пространство между скалами. Одно немедленно стало ясно: наше телевидение, бессчетное количество раз показавшее и главную достопримечательность этих мест -- храм "Сокровищницу", совершенно не в состоянии передать ни величия этих мест, ни величия человеческого гения.
В природе человека есть стремление умолчать о самом дорогом и откровенном. Видимо, человек останавливается, не способный передать величие прочувствованного. Я тоже не могу адекватно описать то, что я видел, хотя, кажется, забыть ничего не смогу. Повторяю, видел я за жизнь, пожалуй, очень многое. Приблизительно два километра шли мы по очень узкому ущелью, которое вело во вход, а может быть, и выход в удивительный город. В начале этого ущелья в скалах были видны тщательно отделанные входы в пещеры. Это были гробницы. Здесь тоже возникал вопрос: почему ни в одной из гробниц археологи не нашли ни одной человеческой кости? Или: как люди могли жить в такой удивительной близости к мертвым? Но это уже не для моего носа. По словам нашего гида, существует 26 версий истории происхождения и бытования этого города.
Ущелье расширилось до довольно большой площади. В одной из скал (в них площадь, как в колодце) был вырублен в отчетливо римско-греческом стиле огромный, высокий и глубокий храм. По недомыслию аборигенов, впервые после пяти веков забвения в песках открывших этот храм, они решили, что в некой вазе, в сферическом украшении, венчающем постройку, они найдут казну правителя. Начали стрелять, что-то покололи, испортили форму. Покинув эту площадь, ущелье недолго продолжалось, демонстрируя все новые и новые места захоронений и молений. А потом открылась широкая долина. Ну, здесь была атрибутика целого римского города. Широкая улица с крытой галереей, несколько огромных храмов. Кое-что, и не малое, в этой долине было расчищено за счет американских денег, которые не так прилипают к рукам американских миллиардеров, как у наших. В городе, по подсчетам, проживало около 30 тысяч человек, а 9 тысяч зрителей помещалось в местном театре. Все как привычно, как я видел в Афинах, в Трое, на Сицилии и в Испании.
Вот именно у театра характер нашей экскурсии изменился. Еще раньше нам предложили: возвращаться или пешком по тем же местам и через то же ущелье, по которому мы уже шли, к началу пути, или -- туризм и коммерция неразделимы -- за сто шекелей с каждого носа сеть верхом на ослика и отравиться через раскопки наверх к месту общего сбора. Но это уже совсем другие мысли и совсем другие виды.
На осликов мы садились у античного театра. Ослик подводили к одному из фрагментов античной колонны. И с него уже надо было взобраться в седло. Пришлось вспомнить юность -- я тогда ездил верхом в каком-то клубе проката на Бегах в Москве. Наконец, самое последнее. Не очень богатые, по крайней мере значительно беднее, чем американцы, иорданцы начали расчищать это ущелье, в котором заблудилась древняя Петра, еще в 60-х годах. Все было засыпано песком на 5--9 метров. Но ведь дорыли до римских мостовых, до водопровода, который шел по бокам ущелья. Но сколько же народа теперь кормит этот туризм!
4 февраля, суббота. Ни на одну минуту я не забывал, что в Москве должны были состояться несколько митингов. Но то телевидение, тот русский канал, который владеет зарубежным пространством, работает очень своеобразно. Здесь, в отличие от нашего внутреннего телевидения, которое иногда прерывает свои пляски и оптимистический вой, здесь пляшут и поют почти без перерыва с утра и до вечера. Это тяжелое дело -- у себя в номере с включенным телевизором видеть шуточки двух старых мужиков, переодетых бабками, и мелодекламацию той части телевизионной стаи, которая называет себя поющими. Наконец, в десять часов вечера поющий и пляшущий шабаш прекратился, и достаточно развернуто, но с никогда не известной достоверностью показали несколько митингов. На этот раз оппозиция объединилась: коммунисты, националисты, мироновцы и кто-то еще прошли своим шествием и отмитинговали на Болотной, но огромный, явно (по сведениям телевидения и по картинке) больший митинг состоялся на Поклонной горе. Это уже митинг в защиту Путина! Наконец, митинг двух старых союзников -- Новодворской и Борового -- на проспекте Сахарова -- это уже жалкое зрелище. Здесь была какая-то ничтожная и оскорбительная для организаторов явка, чуть ли не триста человек. Митинги и за "честные выборы", и в защиту Путина, то есть "не дадим развалить Россию", "нет оранжевой революции", прошли, как следует из телевизионных новостей, по всей стране. Мне кажется, здесь противоборство идеологий двух этносов. Русские не хотят идти под ярмо либералов, которые в значительной части представлены еврейской интеллигенцией. А тем временем Путин испытанным путем объезжает всю страну, меняя свой курс. Мне кажется, он наконец-то почувствовал свое одиночество от команды. Она, конечно, сдаст его на съедение тут же, как только ей придется выбрать.
Если разбираться в феномене, почему Путин, рейтинг которого понижался месяц за месяцем, так быстро набирает былую популярность, заключается, на мой взгляд, именно в тенденциозности оппозиции к нему. Жириновский -- это "свой", Зюганов -- привычный, но вот возникла трибуна, состоящая из людей иных, в том числе и иных этнических взглядов на жизнь страны. Вот тут страна и ощетинилась.
5 февраля, воскресенье. Замечательно и очень четко долетели до Москвы. Самолет был полупустой, я сразу расположился на трех креслах. И взасос принялся читать "Голубое сало" Вл. Сорокина, которое у меня на полке простояло лет десять, прежде чем до него добрались руки.
Некоторое удовольствие получил в аэропорту. Наконец-то узнал, что такое израильский досмотр, о котором так много говорят. Все четко, досконально, стоят огромные, невиданные мною ранее аппараты, в которых просвечивается багаж. Задают вопросы. Встречался ли с кем-либо в Израиле, не везешь ли чью-нибудь посылку, не трогал ли кто-либо твой компьютер. Именно точность постановки вопросов говорит, что это не досужее любопытство или сбор данных о личности, а только безопасность. Сам аэропорт чист, приветлив, роскошный магазин беспошлинной торговли, много места. За окном ходят молодые люди с автоматами.
Теперь о Сорокине, начал я читать еще утром. Человек это невероятно талантливый, его пять кусков текста, вправленные в роман, -- это замечательные и очень точные стилизации Толстого, Платонова, Ахматовой, Чехова. Идея романа тоже блестящая. Это добыча некоей вечной материи -- голубого сала, -- которая возникает только в процессе творчества, в данном случае писателей. Люди будущего клонировали классиков, и клоны "голубую" материю и произвели. Замечательно написана по языку. Дальше начинается новый виток этого романно-детективного действия и пошла ретроспекция прошлого, перемененного с будущим. Надо бы заметить, что саму идею о необыкновенном материале, который выращивается только на Земле, -- человеческой душе, я читал у кого-то из американских фантастов.
Надо ли рассматривать вторую часть "Сала", как некую компенсацию перверсии? Нет. Это просто отмена всех и всяческих тормозов. И уж конечно, все, что связано со Сталиным. Сталин -- легкая добыча для современного беллетриста. Но, к сожалению, здесь испаряется и самое лучшее, что есть в Сорокине, -- это его язык. Выбранные места.
...Хрущев осторожно расстегнул ему брюки, сдвинул вниз полупрозрачные черные трусы, выпуская на свободу напрягшийся смуглый фаллос вождя. Послюнив пальцы, граф принялся ими нежно теребить сосок Сталина, а сам двинулся губами вниз по телу вождя -- к наливающемуся кровью фаллосу.
...Член графа целиком вошел в анус Сталина. Сжимая левой рукой яйца вождя, граф взял правой рукой его за член и стал не быстро мастурбировать.
-- Ты... это... ты... -- замычал Сталин. -- Что дядя делает с мальчиком?
-- Дядя ебёт мальчика в попку, -- жарко шептал Хрущев.