Есин Сергей Николаевич
Дневник. 2013 год.

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Есин Сергей Николаевич (rectorat@litinstitut.ru)
  • Обновлено: 16/06/2016. 1256k. Статистика.
  • Очерк: Публицистика
  • Дневник


  • Сергей Есин

    ДНЕВНИК-2013

      
       1 января, 2013. Сразу, особенно после того как вчера, ускользнув из ресторана с его новогодней встречей, уже в номере хлебнули коньячку, наобум включили -- напоминаю, я во Вьетнаме -- телевизор. И вдруг, как подарок судьбы, кто-то прекрасно запел. Мелодия была так мила и выразительна, а поющая -- вспыхнул экран -- женщина столь вызывающе хороша и обаятельна -- грандиозно... Это, конечно, была Мадонна, ослепительная и с ослепительными песнями. Мы уже здесь не стали говорить, что наша эстрада в сравнении с этой, "чужой", "враждебной", "не нашей", "западной" и "продажной", похожа на косяк поношенных жеребцов и престарелых кобылиц. Час мы слушали эту талантливую женщину, считая это самым большим подарком уходящего года. Тут же я подумал: нашу-то эстраду никуда не сдвинешь, потому что все позиции захвачены несколькими семейными кланами. Потому что это артикуляция под уже записанную музыку. В России хорошо что-нибудь продавать: купят и съедят все. Тут же возникло сравнение Мадонны с нашей уважаемой Примадонной. Откуда что берется?
       Мы, кажется, уже в новом году, но все же по вьетнамскому времени. Вьетнамцы уберегли нас от переедания и скучного сидения перед однообразным телевидением.
       Утро оказалось по-новогоднему тихим и по-вьетнамски солнечным. Ресторан в гостинице, как я, наверное, уже написал, как раз над моим номером, над всем шестым этажом. Сквозь сон я слышал, как почти всю ночь там не прекращалась работа. Зато, когда что-то часов в восемь я туда поднялся, там был полный порядок, столы накрыты, фрукты нарезаны, яичница и пельмени готовы. По обыкновению начал с фруктов: арбуз, ананас и что-то ранее не еденное, кажется, называется "драконий глаз", в крапинку. По всей мясистой части плода высеяны небольшие, как маковые, зернышки.
       В 12 часов на автобусе выезжаем в Дананг в аэропорт. Название города мне известно еще со времен моей молодости, с войны. Именно в Дананге базировалась крупная авиационная часть американцев, бомбившая Северный Вьетнам. По дороге проезжали и мимо бетонных ангаров, в которых держали самолеты. Ангары до сих пор целы. Ну почему я так непростительно болезненно отношусь к тому, что было и все забыли? Как-то мельком наш гид показал и высокую скалу с новой пагодой на вершине. Здесь в войну, в скалах, был партизанский госпиталь. Будто бы, узнав об этом, американцы на своих самолетах методично и по-своему самоотверженно его разбомбили.
       Слева от автобуса все время море и огромные площади, занятые под курортное строительство, растущее здесь с огромной быстротой. Через реку, которую переезжали, раскинулся огромный, на тросах современный мост. Аэропорт тоже абсолютно современный, просторный и светлый. Та несмываемая и, казалось бы, неистребимая бытовая грязь навсегда исчезла из местного быта.
       До Сайгона от Дананга лететь один час. Меня начинает посещать мысль, что на вьетнамских авиалиниях самое лучшее обслуживание пассажиров.
       Уже по дороге из аэропорта, когда еще ехали в автобусе, я понял, почему в свое время Валя приехала такая возбужденная после командировки во Вьетнам. Своей грандиозной центральной частью с небоскребами город отчасти напомнил мне Франкфурт-на-Майне. Я уже не говорю о потоке машин и мотоциклистов, двигающихся неторопливо, но неукротимо, как вулканическая лава. Пожалуй, такого я не видел и в Китае. Промелькнуло огромное, будто из будущего, здание с выдвинутой где-то в его середине, словно ладонь, вертолетной площадкой. И такого я еще не видел. Это уже из ХХII века.?
       Сайгон, который теперь называют Хошимин, мы должны пропустить. Нас сразу везут на курортное побережье, в Сайгоне на одни сутки мы окажемся в самом конце путешествия. Дорога предстоит не столько по российским меркам длинная, сколько долгая. Разрешенная скорость машин здесь по городу чуть ли не 50 км в час. Приедем лишь часам к девяти вечера. Это большая удача так долго ехать через страну, наблюдая жизнь и быт. А жизнь интересная и очень активная. Вьетнамцы вообще любят селиться вдоль дороги. Здесь всегда можно открыть лавочку, магазинчик, мастерскую. Цена на землю вдоль улицы или дороги на порядок выше, поэтому дома очень узкие, могут даже в сельской местности достигать четырех-пяти этажей. Уже за домами поля, занятые рисом и другими сельскохозяйственными культурами.
       Почти каждый гид рассказывает нам, что по экспорту риса Вьетнам сейчас стоит на первом месте в мире. Наш гид, очень немолодой мужчина, неплохо говорящий по-русски, потому что учился в Советском Союзе, по профессии физик. Физиком, в связи с тем, что имя он свое произнес невнятно, я и буду его звать, -- так вот Физик еще добавил, что и по кофе Вьетнам вышел вперед -- второе в мире место. Кажется, это было сказано в то время, когда мы проезжали самую большую в мире -- на востоке любят сравнения и высокие цифры -- кофеобжарочную фабрику.
       Тем временем на землю упал вечер. Это не значит, что жизнь прекратилась. Открылся другой театр -- в освещенных окнах и через открытые двери явилась бытовая сторона жизни: телевизор, семейный ужин, не прекращающийся ремонт в мастерской, работа парикмахерской, допоздна открыты магазины. Светящимися громадами за узкой "жилой полосой" лежали промышленные зоны. Рабочая сила здесь по-прежнему стоит немного, и иностранные фирмы охотно размещают свои предприятия.
       Наконец, справа по ходу автобуса показалось море. Как всегда во Вьетнаме, оно в первую очередь проявилось мачтами скопившихся небольших судов. Проехали какой-то мост через реку, все задышало курортной зоной. Высаживали нас по очереди, в зависимости от отеля, к которому каждый из туристов был приписан. Курортные зоны во всем мире, по крайней мере в южных странах, куда ездят наши туристы, выглядят вечером одинаково. Это улица, вся состоящая из магазинов и ресторанов с одной, как правило, стороны и отелей -- с другой. Магазины также часто бывают и со стороны зоны отелей.
       Наш отель с простеньким названием "Морской конек" меня вначале даже испугал: на дороге простенький навес, под которым рецепция. Что же ожидает дальше, какие хижины и какие курортные бараки? Тем не менее уже у рецепции нашелся повод, чтобы поразиться, как далеко шагнул туристский бизнес. У нас был "ваучер", как бы дающий право на проживание, но он не потребовался. Все данные уже были внесены в компьютер, и жилье нас ожидало.
       3 января, четверг. Не знаю, как потом все соединю: пишу Дневник на двух компьютерах. На большом -- дома; на большом же компе заканчиваю последний очерк о Зайцеве. На маленьком пишу только фрагменты Дневника на пляже. Как все сомкнется и получится, не знаю. Зайцев идет трудно -- материал уже исчерпан, выдавливаю из себя и скорее о себе, выдавая за зайцевское. На пляже много впечатлений. Во-первых, много соотечественников. Здесь невероятно развит новый вид спорта. Это катание по волнам, как в Египте, на доске, но только уже управляя не прозрачным парусом на перекидной мачте, а ловя ветер при помощи огромного воздушного змея, управляя этим воздушным крылом системой строп. Невероятно красивый и мощный спорт. Вот тебе и радость от новой жизни. Вот тебе и несправедливая политика. Люди-то наши, русские! Я понимаю, что здесь финансисты, менеджеры, средние предприниматели, дети крупных чиновников, а не ребята из Отрадного и Бескудниково. Но ведь и родились мы все с разными возможностями. Я все ровняю по культуре и духовной жизни. С одной стороны, не все на ней помешаны, как я; с другой -- и культура стала другая. Не достаточно ли знать на память двадцать музыкальных групп и по именам три дюжины актеров кино, а не изображение на щите Ахилла? И все же, и все же, такие разговоры ведутся на пляже, где с такими ленточками, чуть прикрывающими задний проход и немножко "передницу", красуются молодые дамы, что невольно по-старчески и ханжески думаешь, а где у них стыд, где сокровенное желание тайны. Впрочем, что-то почти на эту тему я вчера прочел у Трумена Капоте...??
       Сегодня опять на пляже начал и практически перечел те же самые рассказы Трумена Капоте, которые читал дома. Опять невероятное впечатление. В моем новом "семейном" романе надо быть смелее и бесстрашнее. Литературу полумерами не сделаешь.?
       Вечером после ужина -- опять креветки, суп с морепродуктами и блинчики с патокой -- прочел большую повесть Капоте, начатую еще днем на пляже. Это опять история убийства и беспомощность закона и обстоятельств перед этой тайной. Очень правильно, что автор не приписал этой истории литературный конец, т.?е. опять, как мы все, не пошел по литературным ходам.?
       4 января, пятница. Пожалуй, уже выработался стереотип: встаю около семи, кипячу воду, пью крепкий чай, принимаю сначала энап, потом симбикорт, иду занимать место на пляже, ангажирую два лежака под соломенным зонтиком. Тут же светится, ждет чаевых, но не нагло, как в Египте или Таиланде, а по-вьетнамски, опустив долу глаза, пожилой вьетнамец, который выдает полотенца. Возвращаюсь в наш "чайный домик", быстро переодеваюсь -- жизнь здесь из сплошных раздеваний и одеваний -- и иду в бассейн. Бассейн небольшой, проплывал его два раза туда и обратно. Когда возвращаюсь обратно, навстречу персонал -- это уборщицы, садовники, горничные. Как я заметил, их привозят около семи. В три часа, когда иду обедать, на служебном автобусе все уезжают. Отдельно о завтраке и нашем "чайном домике".?
       Дня через три или четыре меню традиционного "шведского стола" мне надоедает. Привык я и к прекрасной местной еде. Я пропускаю все мясо -- ветчину, ростбифы и прочее, пахнущее прозекторской: пропускаю все жаренное и вареное мясо с рисом, овощами, рисовой лапшой, а начинаю с большой тарелки ломтей арбуза, папайи, ананасов и неведомых мне по названию тропических фруктов. Потом обязательно идет тарелка корнфлекса с молоком, затем тарелка жареных с рисом овощей, мелкие заедки, вроде кусочка кекса и кофе. После этого я чувствую себя щенком, который пищит, потому что переел, брюхо у него раздулось и ему больно лежать на боку. У меня такой щеночек был, когда я работал лесником в Лапландии.?
       В нашем прелестном "чайном домике", я достаточно подробно не смог бы описать просто огромную, открытую с трех сторон террасу, стоящую почти на земле. Крышу с одного бока поддерживают четыре деревянные колонны, с другой опирается на стену дома. Здесь по одну сторону от двери два летних кресла, по другую -- два шезлонга. Но стена и дверь, выходящая на террасу, сплошь из огромных стеклянных листов. Природа вползает своим зленым нутром в комнату.?
       На пляже принялся слушать давно записанную у меня на USB-проигрывателе, аудиокнигу Петра Подгородецкого. Это один из участников лучших времен группы "Машина времени". Свое сочинение прежний клавишник ансамбля назвал "Машина с евреями". В книге есть пассаж автора, где он хотел бы, чтобы участники группы назвали девичьи фамилии своих матерей. Это, конечно, текст человека, в известной мере обделенного, в отличие от Макаревича, и славой, и деньгами. Правда, сам автор это отрицает. В частности, Подгородецкий утверждает, что все 150 песен, которые Макаревич зарегистрировал в РАО, -- это плод коллективного творчества прежнего состава "Машины". Есть и другие факты, о которых рассказывает соратник Макаревича, и факты эти вряд ли можно назвать положительными. Образ жизни, который в 1970-е вели музыканты, не вызывает одобрения, довольно гадка, оказывается, наша богема. А как растут быстро люди! Сегодня руководитель "Машины времени" уже пишет открытые письма президенту!
       5 января, суббота. Встали так рано, что смог увидеть, как уборщики, поливальщики приступают к своей работе. Это уже с половины шестого. Когда господа просыпаются, все уже дышит свежестью, газоны и клумбы с цветами политы. А океан, который здесь называется Восточным морем, а на географических картах обозначен как Восточно-Китайское море, шумит и не умолкает. Как обычно, я приноровился занимать места в автобусе во втором ряду. Отсюда все хорошо видно, и, как обычно, я мучаю себя разного рода, но, как правило, политическими рефлексиями по поводу увиденного. Так все-таки за что столько вьетнамцев погибли в партизанской борьбе с тем, что называется зарубежными захватчиками? Может быть, и сейчас захватчик не дремлет? Сколько зарубежных фирм и банков высеяли здесь свои семена. Бескровный захват? И все же, и все же. Это совсем другая "нищета", нежели та, которую я наблюдал 45 лет назад. Все другое. Но, может быть, это просто широкий захват исторического прогресса и нечего привлекать сюда политическую подкладку? Тогда, в недалеких от Ханоя поездках на джипе, я видел зеленые поля и все того же уставшего от позирования буйвола. Буйвол тянет деревянную соху, есть еще велосипедисты на дороге. Но как же все поменялось! Как бесконечно все осовременилось. И опять прежняя мысль: а страна все же сохранила свою историческую идентификацию, привычную еду, обычаи, национальную одежду. Наверное, "и в беде, и в бою" они без этого бы и не выдержали.?
       Густой поток, с каждым часом становящийся все круче, не торопясь катится по шоссе. Разрешенная скорость здесь -- шестьдесят. Какое счастье, что здесь нет никого из наших умельцев, так любящих показывать на дорогах класс. Все, не торопясь, уступая друг другу, ползут.
       7 января, понедельник. Опять пришлось подниматься в пять часов утра. Даже в наше время путешествия и культурный туризм -- дело хлопотное и тяжелое. Внизу встретил нас наш замечательный гид -- я его называю Физик, -- рассадил всех в автобусе и сдал в аэропорту. Здесь мы уже сами. Маленький Марик, по поводу которого мы все волновались, уже был с нами жив и здоров. Правда, на губе у него какие-то зернышки от простуды. Здесь же произошел и удивительный случай -- как-то я оказался опознанным. Глава большой еврейской семьи, его, кажется, зовут Артем, спросил у меня: "А вы не тот Есин, который написал "Имитатора"? Ну, тут просто наступило братание. Оказалось, что две рослые дамы-сестры чуть ли не наши с Сергеем Петровичем коллеги. Их бизнес -- это так называемое "дополнительное образование". В том числе они, кажется, ведут и какие-то образовательные курсы в местах лишения свободы. Это уже мне, как писателю, интересно. Очень смешно одна из дам рассказывала, как имела дело с молдавскими пограничниками, когда ехала на отдых в Болгарию. Пограничники пытались выцыганить у нее деньги за какие-то формальности, связанные с ее ребенком, вписанным в ее паспорт, а она, твердо зная свои права, этого сделать не позволила. Я передаю ее замечательный рассказ: "Неужели вы не видите по моему лицу, что со мною нельзя связываться? Тогда я просто своей тяжелой машиной -- последовало название какой-то престижной марки огромного вездехода -- перегородила дорогу и сказала: "Я не сдвинусь, и ни одна машина не проедет здесь, пока вы не решите все со мною". Как я понял, денег она не дала и проехала.
       Всю дорогу по переменке дописывал последний очерк о Зайцеве и слушал звуковые мемуары Подгородецкого "Машина с евреями". Как я уже писал, это "Машина времени" -- самое яркое событие в жизни автора и многое вокруг. То, что музыкант, и музыкант, наверное, очень хороший, создал подобные мемуары, замечательно, это просто подвиг человека, который так легко и мимоходом обо всем говорит, внутри оставаясь памятливым, серьезным и анализирующим. Объективно не очень хорошо во всем этом выглядит Макаревич -- человек, опять сужу по услышанному, и мстительный, и расчетливый, -- но образ жизни всей эстрадной тусни тоже вызывает некоторое сомнение. Однако Макаревич сейчас пишет открытые письма президенту. Веление души или стремление быть все время на виду у публики? Прилетели, Москва, слава богу!
       8 января, вторник. Как вчера засел за поправки и добавления к двум последним очеркам о Зайцеве, так до вечера, почти до 6 часов и просидел. К шести отправился на свидание к стоматологу Элле Ивановне. Утром ей звонил и рассказал, что во время экскурсии соблазнился даровой ириской, сделанной на основе кокосовых стружек. Дело было халявное, а мы, русские, на это были падки. В моей памяти хранится эпизод, как я почти в таких же обстоятельствах потерял пломбу, но мне этого было, оказывается, мало. Уже когда я доедал третью или четвертую ириску, то почувствовал во рту крошечный камешек -- это была пломба, с большим искусством в свое время поставленная все той же Эллой Ивановной. Выслушав по телефону мое признание, Элла Ивановна философски заметила: "Ириски -- помощники стоматолога".
       Вся операция заняла у меня не более часа -- платная поликлиника во дворе. Как обычно, с Эллой Ивановной обменялись светскими новостями. Она тоже встречала Новый год за рубежом -- в Белоруссии, в санатории. Ездила туда на машине, сама за рулем. Обменялись впечатлениями, что в Белоруссии простому народу неплохо. Опять о еде, об экологии, об отсутствии преступности и о замечательных белорусских продуктах. Я тут же вспомнил и о некоем, видимо, неплохо живущем в Белоруссии немолодом джентльмене, с которым мы столкнулись во Вьетнаме. По поводу жизни в своей стране, по тому, как он как-то поджимал губы, хотя чувствуется не последний человек или в чиновничьей иерархии, или в белорусском бизнесе, даже судя по рассказам -- бывал с Лукашенко в Венесуэле, я понял, что порядок ему не вполне нравится. Должность и образ жизни, при котором он еще может полететь в Камбоджу, нравится, а без либеральных развлечений плохо. Довольно смешно он рассказывал, как Лукашенко подарил Чавесу на белорусской выставке в Венесуэле белорусский же трактор с кожаным парадным сиденьем: "А зачем он мне?" -- спросил Чавес. "Поставишь в гараже", -- ответил батька. Так вот, когда на мой вопрос о Лукашенко немолодой джентльмен начал кривиться, предполагая во мне заточенного либерала, я ему сказал: "Продукты вы хорошие любите, а вот хранителей этих продуктов не очень. Где логика?".
       Вечером от какой-то тоски и интеллектуальной усталости посмотрел два фильма знаменитого канадца Дэвида Кроненберга "Порок на экспорт" и "Опасный метод". Первый -- о русской преступной мафии в Лондоне. Здесь есть все -- и "коронование" вора в законе, и все то же старое КГБ, и русские проститутки, и русский ресторан, и семейная драма, и сцены с перерезанием горла безумным подростком, и расчленение трупа, вынутого из холодильника. Есть, естественно, и "русский борщ". Будто бы фильм чуть ли не признан лучшим у этого прекрасного режиссера. Еще с Валей в кинотеатре "Зарядье", ныне варварски снесенном, мы смотрели его фильм "Автокатастрофа", который до сих пор помню. Если фильм и могли признать за выдающийся, то только из политических соображений -- Россия, сыгранная знаменитыми актерами и переозвученная на русский с французского языка.?
       Второй фильм, который обязательно буду пересматривать -- это спор между Фрейдом и Юнгом. Здесь эпоха, быт начала позапрошлого века, много интересного, что мне известно не очень. Возникло и сожаление, что я так и не успел, когда был в Вене, побывать в квартире Зигмунда Фрейда.
       9 января, среда. Душа болит, как там работа, хотя понимаю, делать мне там пока нечего. Надо бы было внести еще какие-то компьютерные вставки в очерки о Зайцеве. Все это мне уже отчаянно надоело. Неделю во Вьетнаме я по несколько часов в день сидел над этими вставками, потом дописывал конец очерка о доме Зайцева в Каблукове в самолете -- все, баста... Вечером приедет Николай Головин, и я ему все сдам в электронном варианте. Первое ощущение, что книга получилась. По крайней мере, ни об одном из наших королей моды ничего подобного написано не было -- я много занимался здесь психологией творчества и технологией. Днем также довольно долго переносил "спорную правку" -- это значит, перепроверял верстку Дневников-2011. Теперь все готово, и я сегодня съезжу на работу и оставлю все, чтобы теперь прочла Таня Скворцова.
       О работе. Звонил Надежде Васильевне Барановой. Она мне рассказала о довольно странном выступлении Оксаны на ученом совете. Что, дескать, в прошлый раз, когда разбирали "недобор" у Ростовцевой, Есин ее оскорбил недоверием, и вот теперь пусть всем занимается кафедра... А мы готовы, но только не выполнять ее обязанности, а добросовестно работы распределять не по любимчикам, а между мастерами. У Оксаны удивительные амбиции, она уже хочет преподавать и вести семинар, она уже говорит о большой зарплате. Но пока она у нас на курсах "этюд". Здесь начнешь невольно "подсуживать" своим, методов и возможностей здесь тьма. Ну а главное, милая девочка уже чуть ли не 15 лет пишет и все не может написать диссертацию. Вот на этом надо бы сосредоточиться.?
       Днем начал читать книгу своей давней ученицы Рады Полищук "Лапсердак из лоскутов". Практически это простецкий старый коммунальный быт, где русские были перемешаны с евреями. Описано все это, конечно, еврейскими очами. Есть даже попытки кое-что выяснить с сегодняшней точки зрения. Словом, конечно, Рада владеет превосходно, просто замечательно. Самый первый рассказ, написанный с точки зрения маленькой девочки, интонационно напомнил мне Шолома Алейхема. Ах, этот "мальчик Мотл", одна из первых моих книжек! Когда Рада пытается обозначить болевые точки русско-еврейских отношений, это получается хуже. Она, конечно, как опытный мастер, что-то все же "скручивает", но каркас виден.
       Вечером заезжал Коля с корзиной апельсинов -- забрал рукопись и электронную версию. А после него Игорь -- принес мне сделанный им словник. Это уже 2011 год. Первую наметку он сделал, но возни мне еще со словником много.
       Иногда в памяти у меня что-то засядет, как гвоздь в доске, и я долго не могу от этого освободиться. Успокаиваюсь только тогда, когда свою тревогу перегружаю в Дневник. Может быть, я все это пишу, чтобы Бог не забыл. Сегодня передали, что молодой человек, почти мальчик, не умеющий говорить, т.?е. с какими-то органическими недостатками, о котором радио говорило несколько дней назад, скончался. Дело было где-то в сибирском, кажется, городе этот молодой человек должен был куда-то вместе с матерью ехать. Он вошел в автобус, а мать войти не успела. На конечной остановке кондуктор и водитель его, несмотря на мороз, высадили. Потом он простоял на морозе семь или восемь часов, пока милиция его не отыскала. Обморозился. Ему, несчастному, ампутировали руки. А теперь он умер. Для меня эта смерть стоит в том же ряду, когда в одном из военных училищ в новогоднюю ночь куражущиеся сержанты довели молодого курсанта почти до смерти. Этого парня потом оперировали и, кажется, удалили ему яички. Погубили судьбу...
       10 января, четверг. Все-таки, несмотря на включенный телевизор, выспался. Занимался утром Дневником, сделал часовую зарядку. С наслаждением слушаю свое любимое радио "Эхо Москвы". Они талантливо моют кости режиму и Путину. И, похоже, есть за что. У всех вызвала раздражение позиция мужественного красавца Павла Астахова, омбудсмена. Он сразу сдал всех больных детишек, судьба которых могла бы стать другой. Среди новостей и возникла коллизия с неким молодым оппозиционером Развозжаевым. В свое время он прославился то ли по Болотной, то ли по другому подобному поводу. Кажется, его засветили в известном фильме НТВ об оппозиции. А вот теперь оказалось, что этот оппозиционер прославился еще раньше. Чуть ли не 15 лет назад он отобрал у какого-то предпринимателя в Сибири 500 меховых шапок и большую сумму денег. Я, кстати, помню эту историю. Вот теперь оппозиционер просит прекратить это его дело за истечением срока давности. Это о качестве нашей оппозиции. Почти все ее герои оказываются измазанными в экономике, бандитизме или мелком жульничестве. Сегодня что-то говорили о некоей работе покойного Гайдара, в которой было чуть больше раскавыченного, т.?е. уворованного, чем позволено.
       Разговоры о Депардье и новой акции оппозиции, теперь протестующей против закона об усыновлении детей американцами. Мне очень понравилось, что в стремлении вылизать даже намерение президента наши власти уже предложили Депардье и пост министра культуры в Мордовии, и работу актера в каком-то перифирийном театре. Вот пиарятся ребята!
       Что-то около часу дня собрался и поехал в Институт. Там какая-
    то пустота, но активна Светлана Викторовна. Она недовольна, что их никто
    не поздравил ни с Новым годом, ни с Рождеством. Сообщила, что в Институте нет денег, но, дескать, слишком много проректоров и вот еще взяли второго юриста. Деньги уходят на высший персонал, а им, непосредственно работающим со студентами, ничего не достается.
       Встретил В.?А. Харлова, который, стоя со мной на морозе, немножко рассказал о строительных делах. Что с ним случилось, не знаю. Обычно все, и Миша Стояновский, и Л.?М. Царева, и А.?Н. Ужанков, соблюдают мораторий на тайну. У нас самый таинственный вуз на свете. Строить, оказывается, будут все по тем же планам, что были намечены еще двадцать лет назад и что висели у меня в кабинете. Но, естественно, все упростили, ничего подземного, никаких спортивных залов. Если строить начинаем только из-за 400 кв. метров учебной площади, то зря все это городим. Поговорил с Харловым и о комнате для нашей "Книжной лавки". Все об этом говорят, но лавки пока нет.
       Вечером уже дома залез в Интернет и нашел там письмо из Риги от Юли Александровой. Из письма выписываю занятный абзац. Он как-то связан с моим пассажем в рижском интервью, где я сказал, что во время моей работы на радио, в "Кругозоре" мы печатали пластинку с танго Оскара Строка. Юля делится со мною своими театральными впечатлениями.
       "В общем, пошла на спектакль по Оскару Строку. Мне эта личность знакома по моим же публикациям о судьбах русских эмигрантов в Латвии. Сейчас в связи с его юбилеем появилось много всяких сюжетов на ТВ и в прессе, но неподражаемый Оскар на себя мало похож -- весь какой-то приглаженный и облагороженный. А тот еще был пройдоха! Регулярно использую для каких-то исторических публикаций довоенную рижскую газету "Сегодня": так, в разделе "Криминальная хроника" композитор Строк мелькал постоянно -- из-за аферы со своим рестораном. А уже в наше время, в 1990-е годы, прогремела его внучка, которая умудрилась создать частную профессиональную школу, но перестала платить преподавателям, исчезнув с деньгами".?
       11 января, пятница. Разбираю почту, которую вчера принес из Института. Во-первых, отдарился Ю.?Е. Прохоров, ректор Института русского языка, с которым я ездил в Вильнюс. Он прислал очень толковую книжку об особенностях речи с занятной надписью: "Глубокоуважаемому Сергею Николаевичу с извинениями за нарушение авторских прав на стр. 33 и 27". На этих страницах огромные цитаты из моего "Имитатора". А ты все горюешь, Есин. Во-вторых, пришла еще одна книжка от Татьяны Васильевны Лебедевой. И здесь тоже очень интересная надпись, которую тоже цитирую. "Давнему знакомцу Сергею Есину с наилучшими новогодними пожеланиями и в подтверждении того, что он не только хороший профессор, писатель и драматург, но и классик отечественной радиожурналистики (см. с. 166-167). Господи! Как молоды мы были тогда! 28.12.12. Воронеж". На книжке есть ссылка -- "доктор филологических наук, профессор кафедры телевизионной и радиоґжурналистики Воронежского государственного университета".
       Ужель та самая Татьяна. Впрочем, боюсь, что не помню, по своему обыкновению. И очень себя за это корю. Вечером у меня сидела в гостях Женя Коробкова, она, когда я ей показал книжку Лебедевой, сказала: "Это классик в педагогике журналистов". Теперь о Жене Коробковой.
       Это студентка-пятикурсница Лита, которая еще и работает в "Вечерней Москве". Она была у меня в прошлом году и написала прекрасный материал. Сегодня всласть, просто как никогда, часа три проговорили с ней об Институте, учебе, литературе. До меня она была еще и у Ольги Славниковой. Поговорили о Славниковой, об Улицкой. Вообще-то, моя собеседница удивительная девушка. Женя очень интересуется институтским архивом, который сейчас свезли в общежитие, и, по словам Жени, просто свалили грудой. Правда, недавно звонивший мне Лыгарев, когда я тоже поинтересовался архивом, сказал, что свалили, дескать, в большом порядке. Еще я узнал, что вроде бы на архив определили сына Галины Николаевны Яковлевой. Что-то Женя говорила и о личном деле Пелевина, которое взял наш ректор... Обещал Жене к юбилею Зайцева один из написанных очерков.?
       Днем ездил страховать машину. Раздумываю, может быть, есть смысл заплатить еще 1100 рублей и довести свою гражданскую ответственность до 1 миллиона рублей. В Москве такие дорогие машины, шоферы этих машин так плохо ездят, а я такой старый.
       Из основных новостей: бывший министр А. Сердюков побывал в военной прокуратуре и не стал давать показаний, ссылаясь на статью Конституции номер 51 -- не давать показания против себя и своих близких.?
       12 января, суббота. Вот что меня удивило. Две дамы, Ксения Ларина и Ирина Петровская, которые утром по субботам ведут разборы полетов отечественного телевидения. Очень мило смешали с сахаром семейно-дружеское предприятие Аллы Борисовны Пугачевой "Рождественские встречи". Уходя -- уходи же, ради бога! Ей тоже досталось, и за некоторую явную семейственность, и за ее песни -- голос уже далеко не тот. Я, со своей стороны, добавил бы несколько слов о почти официальной наследнице и любимице Лолите. Это заискивание в эфире, называемое любовью, и эти нехуденькие ножки надо видеть!
       13 января, воскресенье. Весь день вчера занимался тем, что клеил малярным скотчем окна, из которых страшно дует, и вел подготовительную работу по книге о наших институтских этюдах.?
       Слушал радио, а потом, как бы случайно, вспомнил, что есть телевизионный канал "Дождь", где все можно и увидеть. Мне всегда казалось, что это полусамодеятельный канал. Однако канал, конечно, не мощный, но все они организовали в высшей степени достойно. Во-первых, смотрел часа два, здесь нет уже смертельно надоевших ведущих основных каналов. Почти все они в представлении постоянного зрителя связываются с некоторой -- говорю мягко -- идеологической уклончивостью. Молодые, свежие, бойкие ребята и девушки.
       Практически взялся смотреть это шествие, которое не очень ладно для меня названо -- "Против подлецов", потому что по своему пониманию последних событий я сам должен бы быть там. Шествие собрали в противовес думской инициативе -- запретить усыновление наших здоровых и больных сирот американскими гражданами. Закон этот появился, почти единодушно поддержанный Думой, как ответный шаг против принятия американскими властями запрета на въезд в США и пользование американскими банковскими системами ряду наших граждан, а именно причастных к делу Магницкого. И вот в качестве некоторой мести, которую выдают за патриотизм, -- как же, это наши дети! -- принимается нелепый закон, вернее, отменяется закон, который был принят несколько месяцев назад. Все это под разговоры, что мы своих сирот обиходим сами, что больных ребят, которых все-таки, имея другие возможности, чем простые наши люди, усыновляют американцы, так вот мы этих ребят с врожденными дефектами, с синдромом Дауна, от которых отказались матери, будем лечить сами.?
       Народ, видя такое, взбудоражился. Конечно, оппозиционные партии, планируя и организовывая этот марш, имели и свои замыслы, но все же, но все же...
       Милиция довольно быстро объявила, что, дескать, были всего пять или семь тысяч человек, но я все это по телеку видел сам. Молодые телеведущие все это комментировали. Народу было много, по-настоящему много. Несли с полоской через фотографию "позор" плакаты всех депутатов и сенаторов, которые проголосовали за этот мстительный закон. Не буду соревноваться с телевидением и все описывать, но два эпизода отмечу. Сначала телефонный разговор с депутатом Екатериной Лаховой. Депутат несла разные смешные вещи, пытаясь оправдаться и сказать, дескать, вы сами дураки и нечистые на руку. Но в этот момент на одном экране шли какие-то демонстранты и несли плакат "Не ври!". Второй довольно занятный эпизод был уже в конце шествия, когда демонстранты остановились в конце проспекта Сахарова. Диктор сказала, что теперь портреты депутатов и другие плакаты складываются в мусорный контейнер. Лозунгом этого шествия была отставка Госдумы.
       Сразу же после передачи поехал в Дом моды -- как и всегда накануне Нового года, Зайцев организует для публики большой показ. Здесь всегда некая сборка, но на этот раз -- думаю, что это не связано с его 75-летием, -- овация почти не смолкала. Здесь был какой-то иной, доступный и очень русский по своей сути показ роскоши. Роскошь не очень богатых, но молодых людей. Все чрезвычайно просто, и зритель это оценил. К сожалению, не очень хороши были модели -- ребята просто деревянные, девушки со злыми, неинтеллектуальными и какими-то просящими лицами. Ну, заметьте меня!
       На вечеринку, которая наверняка состоялась, и даже на посиделки, не остался, успел к обзору за неделю по Первому каналу. Вел бывший, еще вчерашний либерал и защитник демократии Киселев-младший. С большим энтузиазмом и, видимо, по написанному тексту -- шнырял глазами по монитору -- он рассказывал о состоявшемся митинге. Если бы я всего этого не видел!
       14 января, понедельник. Утром читал какие-то страницы книги Рады Полищук и вспоминал вчерашний фильм с Де Ниро. Проза Рады совершенно еврейская, но абсолютно безвредная, вспоминает быт, которого уже нет. Он очень близок и быту военной и послевоенной интеллигенции. Много поминается реалий, которые уже и забыты -- шарф из вискозы, габардиновый макинтош. Шарф меня своей точностью доканал. Но вся эта очень неплохая и точная проза счастливо плывет в русском языке и ни на каком другом была бы невозможна. Что касается воспоминания о фильме, оставшегося со вчерашней ночи, то есть соображение: американское кино всегда далеко от жизни, и чем дальше, чем изобретательнее, тем лучше. И всегда построено на жизненном бытовом материале. На этот раз были пилюли "всевластия", сделавшие молодого писателя сенатором...
       К двум часам поехал на заседание Правления в Московском союзе. С излишним пафосом, будто заезжий фокусник впаривает чудо профанной публике, Владимир Георгиевич Бояринов рассказывал о тратах, ремонте крыши и бюджете на следующий год. Приводились общие цифры. Без господдержки союз лишь выживает, сдавая кое-что в аренду и пользуя членские и вступительные взносы. По докладу Бояринова, инициатива крупного -- до 10 тысяч -- вступительного взноса для честолюбивого литератора принадлежит мне. Все это продолжалось около полутора часов. Публика единодушно почти молчала, председатель союза В.?И. Гусев не сказал ни единого слова. Я спросил о независимом аудите и высказал замечание по излишнему пафосу доклада.
       В Институте заглянул в деканат, как сдают мои девочки и мальчики. Что-то плоховато у моего любимца Костылева. Говорил с ректором о выработке именно для творческих вузов параметров индекса цитируемости. Я полагаю, что ловкие американские ученые цитируют друг друга иногда из чувства некоей национальной сплотки. Подходит ли это нам?
       Как всегда, все перепутал и приехал в Тургеневскую библиотеку на творческий вечер Рады Полищук на час раньше, чем было назначено. Зато вдоволь насмотрелся на подробную географическую карту Франции. Ах, господин Дюма, заставили вы полюбить нас эту географию! Библиотека, правда, специализируется на французской и немецкой литературе, но в каком порядке и даже с какой роскошью все устроено! Это в центре города, почти напротив здания Центрального почтамта, превращенного ныне в фондовую биржу.
       Самое удивительное на вечере -- это полный зал. В известной мере это, конечно, еврейская солидарность, но и некоторое знаковое имя, которое всегда несет в себе и ответственность за качество удовольствия. Рада читала один из своих рассказов о трагической неизбежности русско-еврейской близости. Дело происходило на Востряковском кладбище. Рассказ в деталях был этнографически точен. Читала Рада под музыкальное сопровождение. Здесь прозвучали классические еврейские мелодии, которые своей грустью берут за сердце. Совершенно грандиозно играл виолончелист оркестра Большого театра Максим Золоторенко. Впечатление от музыки и внутренней сосредоточенности исполнителя невероятное. Вряд ли я, даже слушая Ростроповича, испытывал что-то подобное.
       Выступали Лева Аннинский, также Кирилл Ковальджи -- я ему подарил книгу о Вале -- помнишь эту девушку? Кирилл в ее время работал в "Юности". Лева Аннинский провел блестящую апологетику еврейства с его трагическим поиском своего места. Славянскую линию представлял я. Но до этого Рада меня представила. Рассказала, что наша студия на улице Писемского действовала в 1983 году -- мне бы этого никогда не вспомнить. Напомнила мне три завета, которые ей тогда дал. Пиши всегда. Не жди покровителя, который тебе поможет. Не предавай себя. Очень занятную подробность о тех временах поведал Марк Розовский, дополнил картину времени. В тот же день, когда Брежнев посетил новый МХАТ, где шла пьеса Шатрова "Мы победим", не разрешили ставить пьесу самого Марка о Кафке. Интерес одного еврея к другому понятен. Этого, правда, нет у русских. Мы друг другу, как правило, не интересны. Не уверен, что Распутин читал меня. И, выходя из театра, Розовский видел, как солдаты из чайников горячей водой поливали асфальт перед входом, чтобы генсек не поскользнулся.
       Среди того немногого, что я сказал, было и то, что с понятием еврейской сплотки я столкнулся, лишь когда пришел в литературу. Не успел сказать важную деталь: Рада практически пишет эпос, евреи, как нация, все время себя самоидентифицируют. И вот тут с грустью заметил, что мы-то, русские, все внешние национальные признаки в одежде, в пище, в обычаях, в речи, в приемах вежливости почти порастеряли. Где наш лапсердак?
       15 января, вторник. Делаю все, но только не пишу роман. Днем ездил в Институт, забирал новый тираж книги. Кое-что уже перехватил Вася Гыдов. Ассистировал Игорь, которого я не без труда выловил из жизни, чтобы он помог все перенести в дом. Вечером посмотрел очень занятный фильм со знаменитым актером Малковичем. О том, как некий клоун и проходимец прекрасно и довольно продолжительно жил, выдавая себя за знаменитого кинорежиссера. Это так рифмуется с моим "Имитатором", но, естественно, глубже. Главное здесь -- фантастическая игра актера. Каким образом он вместе с режиссером все это придумал и воплотил? Без нажима, в образе -- самое интересное, ну как это рождалось?
       16 января, среда. Чуть ли не в шесть проснулся и почему-то принялся сначала читать -- книжная полка здесь же, рядом с моим диваном -- собственное предисловие к книге Марка Авербуха, а потом обнаружил, что книга эта еще и хрестоматия для изучающих русскую литературу и время. Наконец-то прочел переписку Натана Эйдельмана с В.?П. Астафьевым, которую читал только в отрывках, кусок из Олега Павлова, кусок из романа А.?Ф. Писемского, кусок из романа Е.?А. Салеас-де-Турнемира. Мы только кичимся, что знаем русскую литературу, а читали ее, оказывается, только тихие еврейские инженеры.
       Утром позвонили с радиостанции "Голос России". Вчера радиостанция передала интервью, которое они записали еще в середине декабря, в эфир. Вроде бы материал прошел на Москву вчера, а теперь будет стоять у них на сайте -- в телевизионном и радиоґварианте -- целую неделю. Я тут же отыскал и целый час смотрел и слушал. Это действительно интересно.?
       Вечером позвонила Наталья Евгеньевна Рудомазина. Довольно долго говорили об издательстве, новых стандартах, под которые нужно снова выпускать как новые старые учебники, о денежных и интеллектуальных затратах. Во время этого разговора телевизор оказался включенным, но звук был приглушен. И вдруг на экране я увидел знакомый дом на Поварской, вход в ресторан, который давно уже работает в Доме Ростовых, подкармливая целую гроздь плохо пишущих и мало кому известных писателей. Ну, думаю, опять наш писательский союз засветился в какой-то истории. Но оказывается, я ошибся. Засветился только ресторан, который, оказалось, любил знаменитый и самый известный вор в законе Дед Хасан, Аслан Усоян. Пару лет назад на 75-летнего джентльмена уже было совершено нападение. Киллер-снайпер, вооруженный самым совершенным оружием отечественного спецназа -- откуда, собственно, достал это чуть ли не секретное оружие? -- наповал застрелил старого человека, который входил в ресторан со своей охраной. Выстрел был произведен с чердака дома, где многие годы жил Сергей Михалков. Была тяжело ранена еще и официантка ресторана. По разговорам прессы, ожидается, что в Москву на похороны слетятся соратники убитого.
       17 января, четверг. Поднялся в шесть утра, планы были большие -- наконец-то написать еще одну главку в роман, отправить Алексею Козлову словник, но только часа четыре просидел за компьютером, а потом поехал в "Ашан" запасаться продуктами. В Москве опять снегопад, на улице метели, пробки.
       По любимому радио, а оно живо откликается на все события, как основная новость -- решение американского суда о знаменитой коллекции книг любавичских хасидов, коллекции Шнеерсона. Это та самая коллекция, о которой уже пресса гремела в начале нового российского времени. Министром культуры тогда был Е.?Сидоров. После всех демонстраций коллекция все же осталась в Москве. Теперь американский судья присудил по иску одной из хасидских организаций взыскивать с России по 50 тысяч долларов за каждый день, который коллекция пробудет в России. Американская юстиция в лице министерства была против этого решения. Я вспоминаю об этом, потому что услышал чрезвычайно полный и взвешенный комментарий Мих. Ефим. Швыдкого. Оказывается, мы давно уже не ведем с Америкой никакого музейного обмена, потому что боимся конфискации. Мы не рекомендуем российским частным яхтам заходить в североамериканские порты. Швыдкой рассказывал, как этот вопрос рассматривался на комиссии Гор -- Черномырдин. Я поразился осведомленности Швыдкого и его эрудиции. Швыдкой сказал, что все вопросы собственности и национализации в нашей стране лучше оставить в покое. Он напомнил, что принесла денационализация народу Прибалтики. Я вспомнил Ригу и рассказ Юли Александровой.
       Вечером по наводке С.?П. ходил на новый английский фильм "Анна Каренина". Я вряд ли смогу выразить тот восторг, с которым смотрел этот фильм. В свое время, лет пятнадцать назад, я помню, появилась английская версия "Евгения Онегина". Там много было, казалось бы, нелепостей, но как совпал общий тон с той поразительной диалектикой человеческих отношений, о которой писал Пушкин! Здесь также, несмотря на некоторый постмодернизм -- то ли в театре показывают "Анну Каренину", то ли все это было, "как в жизни", на самом деле -- доносится сложный замысел Толстого и написанные им характеры. Анна Каренина -- это не только женщина, которая любит, но и просто женщина с ее криками, ревностью, отвратительными и несправедливыми истериками. Все хорошо и убеждает -- Левин, Долли, Кити. Здесь, в фильме все высшего качества -- дизайнеры, костюмеры, мебельщики, специалисты по танцам и специалисты по драгоценностям.?
       18 января, пятница. Нашим средствам массовой информации все равно, чтобы сотворить вещательный день, какая есть новость. На фоне войны, которая началась в Мали и где уже орудует Франция, пришла не менее трагическая новость -- худрука балета Сергея Филина ночью у его дома облили кислотой. Целый день эта новость была основной. С удивительной быстротой на эту тему организовал свое шоу Андрей Малахов. Я не слышал начала, но когда пришел в кухню, сразу понял, что говорящим мало дела до Филина, все решали свои проблемы. Анастасия Волочкова, все еще по суду артистка Большого театра, находящаяся в отпуске по уходу за ребенком, сразу же напала на Иксанова -- возможно, он это и заслужил. Таранда говорил, что никакой блат во времена, когда он танцевал в Большом театре -- время Григоровича, не был возможен. Волочкова добавила, что сейчас стоит лишь крутому бизнесмену занести хорошую толику денег, и его любимица может сразу получить роль у рампы.
       Филина, конечно, невероятно жалко, можно удивиться нечеловеческой жестокости, с которой с ним расправились. Основная пока версия -- это рабочие конфликты, кому-то не дал роль, кого-то от роли отстранил. Занятно, что в блоке интервью, где артисты гадали, кто бы мог стать этим ненавистником, первым на заднем плане говорящего промелькнул Цискаридзе. Он-то действительно воюет за какое-нибудь административное место в Большом театре с директором Иксановым.
       Практически весь день с небольшим перерывом просидел у компьютера -- составлял словник к Дневнику-2011. Игорь составил сам словник, выписал имена и фамилии, но всю остальную работу, в основном с Интернетом -- должности, имена, звания, сделал уже я.?
       Перерыв заключался в моем быстром походе к книголюбам. Так сегодня в музее экслибриса мне предстояло открыть выставку Владимира Зорина. Зорин традиционалист, т.?е. человек с мастерством, умеющим водить и карандашом, и резцом, и штихелем. На фоне унификации искусства, когда все становится "в общем", выставка производит сильное впечатление. Много милых подробностей нашей уходящей жизни: уголки старинных городков, приземистые церкви.
       Довольно долго говорил с Людмилой Шустровой. Узнал от нее -- как же от меня все скрывалось! -- историю, как после пожара было приватизировано здание. Самое любопытное, что все это организовывали бывшие работники ЦК КПСС. После смерти Сластененко, его зять -- со специфическим именем Марк -- сразу же потребовал долю. Воистину, мертвые сраму не имут.
       19 января, суббота. Филину сделали операцию, спасают в первую очередь глаза. Врачи говорят, что операция прошла успешно. Возможно, в дальнейшем его перевезут в Бельгию в ожоговый центр. Наконец-то закончил свою часть словника и отослал его Леше Козлову, он должен расставить страницы. Но это днем. Все утро читал "Литературную газету", которая снова стала мне приходить. Давно эту газету не видел, на этот раз она мне показалась скучноватой. Правда, с огромным вниманием и удовольствием прочел статью Юрия Болдырева о "казусе Депардье" и юбилейную статью Риммы Кречетовой о Станиславском.
       Занятным мне показался и финальный список "Золотого Дельвига". Эта премия есть и у меня, но нынче она обросла большими деньгами. Это в первую очередь занятная работа по выдвижению на премии Романа Сенчина. В газете сообщение, что Роман Сенчин получил премию Правительства России за роман "Елтышевы", который год или два назад уже получил Горьковскую премию. Мне бы здесь надо учиться, а мне и документы составить некогда. Но дальше я понял, что учиться мне и учиться и не научится, когда принялся читать короткий список претендентов на миллионный "Дельвиг". Здесь, конечно, персонажи другого лагеря, чем у "Букера" или в "Большой книге", творцы. И все старые знакомые. Во-первых, уже получив в позапрошлом году премию Пенне за "Уйти от всех. Лев Толстой. Последний Дневник", Игорь Волгин претендует на еще одну награду. Саша Сегень полагает, что после Русской православной церкви его надо наградить за роман "Поп". Роман Сенчин, оказывается, написал еще новый роман "Информация", и это опять претендент. Наш всеми любимый Тарасов впаривает свою старую книжку "Тайна человека и тайна истории (Чаадаев, Тютчев, Достоевский)". У меня также ощущение, что заголовок книжки Володи Личутина "Душа неизъяснимая" мне тоже знаком. Ну, да ладно, дай Бог им всем здоровья.?
       Что касается статьи Юрия Болдырева -- она богата разными подробностями. Он пишет в том числе и об особой поддержке Францией своего национального кинематографа, введшей квоту на американские фильмы. "Кто был бы Депардье без Франции? Никто. Попробовал бы он пробиться в американском Голливуде -- там своих таких более чем достаточно. В этих условиях не признавать, что популярностью и богатством ты обязан своему народу, мягко говоря, неблагодарно. А уж сменить родину ради экономии на налогах -- это ли не образчик человеческой мелкости?"
       Болдырев рассказывает об этом 75-процентном налоге на богатых во Франции. Там тоже не так просто, как излагает наша пресса, тоже не бедная и платящая, как и все олигархи, только 13% со своего заработка.
       Не могу пройти, чтобы хорошенько не процитировать, и мимо статьи Кречетовой. Я помню ее блестящие аналитические статьи о театре еще по "Советской культуре". В статье о Станиславском она тоже не обошла своим вниманием современный театр. Я выбрал то конкретное, что и сейчас волнует меня.?
       "Театр уже не ждет с прежним доверием появления "своего драматурга". Он научился находить повод для спектакля в самых неожиданных местах, порой вообще не связанных с какой бы то ни было литературой. И соответственно, научился уважать авторский текст. И возникают детские интеллектуальные игры для "продвинутых взрослых". Постдраматический театр. Визуальный театр".?
       Теперь почему все более и более усложняя свою сценографию и специфические эффекты, театр становится менее запоминающимся. Здесь я вспомнил, как на сцене упала стеклянная стена в Театре Марка Захарова в "Вишневом саде" и сценические находки бутафоров в "Дяде Ване" в Вахтанговском театре. У театра в этом смысле, почти как и в кино, где зритель научился особо отмечать "спецэффекты", нашлось, чем удивлять. Но раньше мы роняли номерок из вспотевшей ладони или вцеплялись в ручку кресла просто от интонации актера. Почти об этом пишет и Кречетова.
       "Реально новое сегодня в театре -- небывалые технические возможности.?
       Они колоссальны, конечно. И обладают диктующей волей. А потому часто обманчиво сходят за более сущностную, сугубо сценическую новизну. Вторжение непрерывно обновляющихся технологий воспринимается нами как обновление художественного языка. Но это пускай. Известно же: "Ах, обмануть меня не трудно!. Я сам обманываться рад!" Хуже другое. Вторжение новейших технологий постепенно сглаживает принципиальное отличие театра, искусства сиюминутно живого, от других видов искусств".?
       И, наконец, за сегодня последнее. Сергея Филина уже перевели из реанимации в палату. В среду у него консилиум.?
       20 января, воскресенье. Что-то со мною случилось, вчера выпил таблетку снотворного, спал почти до двенадцати и целый день ел. Как-то и силы творческие ослабли. Смотрел телевизор, что-то делал по дому. Но какое же во мне неуемное любопытство ко многим сторонам жизни! Днем смотрел свой любимый канал Discovery, часовой фильм о жизни на крестьянской ферме во время войны в Англии. Военная жизнь у нас с ее взаимопомощью и государственным духом, которой я все время гордился, которую помню и все время приводил в пример, совсем не сильно в лучшую сторону отличалась от той, которая была организована в королевстве. Я бы даже сказал, что в Британии государство активнее этой жизнью руководило. Здесь было не меньше взаимопомощи и жажды победы и, пожалуй, не меньше лишений. Только -- в этом, конечно, существенная разница -- Британия не допустила развертывания боевых действий на своей территории.
       Вечером совершенно внезапно С.?П. заехал за мною, и мы отправились в наш "Ашан", в кино. Ни я, ни он, мы особенно не разбираемся в фильмах. Пошли на голливудскую новинку "Охотники на ведьм". Для меня это был знаковый поход -- я впервые смотрел фильмы в формате 3D. Стереоскопические эффекты как-то меня особенно не воодушевили. Снято, конечно, со всей голливудской точностью и размахом. Но для меня этот фильм знаковый -- кино окончательно ушло из области искусства. Зал бы полон, молодежь наблюдала и оценивала спецэффекты.?
       С утра радио говорило о том, что самолет с телом старого человека Аслана Усояна, которого в прессе называют Дедом Хасаном, вернулся в Москву. Родные хотели похоронить покойного на родине, в Грузии, но грузинские власти не дали самолету разрешения на посадку. Похоронили на Хованском кладбище.?
       21 января, понедельник. В общем-то, чувствую себя скверно, жду и, может быть, не дождусь лета. Каждый день пересиливаю себя. Утром слышал, что в Астрахани власть решила расформировать хоспис, в котором доживают свой век старики. В возраст людей в хосписе попал и мой 1935-й год. И тем не менее делаю над собой усилия и занимаюсь зарядкой -- это целый час, потом пошел счищать снег с машины. В Москве снежный ад. На машине меньше чем за неделю -- полметра снега. На дорогах жуткие пробки, радио передало, что в связи с трудностями с индивидуальным и общественным транспортом даже в метро люди на перроне стоят в три ряда и берут вагоны штурмом. Я всегда подозревал, что и метро, как и почти все у нас, отстает от движения времени.
       Утром, когда я делаю зарядку, то в паузах между подходами к штанге я обычно что-то разбираю, переставляю книги или вытираю пыль с полок. Сегодня вытащил папку, на которую давно поглядывал, -- это бумаги, которые остались после смерти моего отчима Федора Кузьмича. Здесь невероятное богатство официальных бумаг, документов, фотографий и всего, что характеризует прошедшую эпоху. Есть фотографии и документы, которым больше ста лет. Невольно возникла мысль, что обязательно использую в новом романе.?
       Продолжаю вести тему иска американских хасидских организаций. Еще совсем недавно я говорил о выступлении Швыдкого. Сегодня выступал директор Ленинки Филиппов, который сказал, что основная ошибка была допущена в российско-американских переговорах. Коллекция Шнеерсона, которую немцы захватили в Польше, а потом мы вывезли как трофей, не была подсудна. Достаточно было письма нашего консула, что между Россией и Америкой нет соглашения о взаимном признании судебных решений. Во-вторых, достаточно сослаться на формулу римского права о неподсудности равных равному.?
       Вечером перечитал рассказ Томаса Манна "Марио и волшебник". Сначала эта медлительная описательность всех обстоятельств показалась мне достаточно устаревшей, но когда все в финале собралось, когда безвестный официант Марио выстрелил в развязного волшебника, будто все перевернулось. Такое за всем этим отчаяние и такой гнев на беззащитность человека перед хамом! Но как трудно создать подобную сеть из обстоятельств, подробностей и мелочей, пронизанную еще и другим смыслом.
       22 января, вторник. Утром успел написать главку в свой новый роман... Теперь я в этом определении жанра не уверен. "Летопись не-романиста", "мемуар обывателя"? Не знаю. Небольшой кусочек я написал о люстре у меня в комнате, которую я именую кабинетом. Есть и еще две люстры, каждая со своей историей.
       В два часа отправился в "Литературную газету". Как я понимаю, Юра Поляков раздобыл большие деньги и вот теперь модернизировал премию Антона Дельвига, разделил на номинации. Первая премия, а их три, кажется, миллион. Все это случилось уже осенью, времени оставалось мало, и роль жюри взяла на себя редакция. Это почти естественно при таком квалифицированном коллективе. Но дальше, чтобы заручиться некоторыми гарантиями, пригласили всех прежних лауреатов, и они должны были подтвердить справедливость решения.
       Собирали в кабинете Ю.?Полякову, народа здесь было немало, от Жукова, отца вице-премьера, и Ларисы Васильевой, поэтессы и хранительницы танка Т-34, до Рейна и Туркова. Нам всем показали полосу с будущими лауреатами, все согласились. Юра довольно долго говорил, что со следующего года прошлые лауреаты тоже могут выставляться на соискание. Я мысленно представил себе этот следующий год, хорошо бы только, чтобы эти немолодые лауреаты дожили. Список лауреатов -- я получу его завтра в газете -- таков: Ахмедов Магомед -- собственные стихи и переводы русской поэзии на аварский; Владимир Личутин -- "Душа неизъяснимая"; Мария Семенова -- "Там, где лес не растет", за "творческое обогащение славянской мифологии". Все это "Золотой Дельвиг". Есть еще и "Серебряный Дельвиг" -- Владимир Берязев и Алексей Ивантер -- составитель и издатель антологии "Поэты "Сибирских огней"; Юрий Архипов -- новые переводы Кафки; Сергей Беляков -- о младшем Гумилеве; Юрий Кабанков -- стихи последних лет; Юрий Козлов -- его новый роман; Юрий Нечипоренко -- детская и юношеская литература. Есть еще и "Литрезерв", и "Специальные дипломы".
       Я думаю, что если эта премия и дальше будет функционировать, то она существенно расширит наше представление о литературе и снимет исключительность произведений, премируемых и "Большой книгой", и "Букером". Пролетели наш Б. Тарасов, С. Шаргунов и некоторые другие.?
       Занятно, что несколько припозднившийся к самому началу наш патриарх Жуков, не очень внимательно разглядевший "короткий" список, спутал Шаргунова с архимандритом Шавкуновым и сразу же заговорил, почему последнему не дали премию. И почти тут же А.?М. Турков высказал претензии к статье Володи Бондаренко о Вас. Гроссмане. Претензии, возможно, и принципиальные.
       Сразу же после "Литературки" пешком отправился к высотному зданию на Котельнической набережной в гости к Г.?М. Шерговой. Естественно, как и в прошлый раз, с Женей Широковым. Кормили салатом, грибным супом и замечательными варениками с вишней. Галина Михайловна была в новом арабском платье. И главное -- в полном уме и с полной активной памятью. Удивительно сладко обо всем поговорили. Я по количеству "вспоминательных моментов", связанных с нею, еще раз подумал, скольким я ей обязан. В этом году -- в таком возрасте уже ничего не скрывают, а возрастом только гордятся, как Божьим благом -- ей исполнится 90. Среди прочего поговорили и о манере современных мемуаристов все врать даже еще про живых людей. К концу вечера подъехала ее старшая дочь Ксюша. Как я соскучился по незлому, умному и раскованному женскому обществу!
       Утром по радио передали новость из "светской хроники". Принц Гарри, внук королевы Елизаветы, который прославился массой шалостей -- то пришел на тусовку в фашистской форме, то в биллиард сыграл на раздевание, поэтому мы все видели его розовую попку, -- закончил свой второй срок службы в Афганистане. Он летал на боевом вертолете и непосредственно, своей королевской особой, участвовал в боевых операция. К чему пишу? Невольно сравниваю королевского отпрыска с детьми нашей постсоветской, а ныне капиталистической знати. О сынках, успешно избежавших военной службы в заграничных университетах, я уже как-то писал.
       23 января, среда. Утром занимался с луганским телевидением. Несколько дней назад мне оттуда звонили -- делают фильм о Фадееве. Снимали в большой комнате, в комнате Вали. Я перед этим еще раз перечел свою огромную статью о Фадееве, которую написал несколько лет назад. Так мне теперь уже не написать. Телевизионщики были вдвоем: Оксана Власова -- она режиссер и, наверное, сценарист, и оператор Родион. Я сказал, что для меня Луганск, родина молодогвардейцев, также интересен, как Троя, место действия других героев. Как Родион работает -- свет ставил удивительно тщательно и долго, -- увидим, когда фильм будет готов.
       24 января, четверг. Вечером к шести пошел в музей Пушкина на Пречистинку -- там вручение "Золотого Дельвига". Поляков придал этой премии невиданный ранее, просто государственный размах. Я уже писал, сейчас премия по своему денежному выражению практически равна и "Букеру", и "Большой книге". Юра реализовал свою давнюю мечту -- литература пасется не только в приделах Садового кольца. О фуршете, о певицах, выступавших между эпизодами вручения, уже не говорю, все качественно. Вели церемонию Пушкин и Дельвиг, куда же без них. Естественно, это были Валентин Клементьев и Михаил Кабанов, два народных из МХАТа на Тверском. Личутину с изумительными словами приязни премию вручала Татьяна Доронина. Это тебе не самозванная примадонна. Как ни странно, пришлось оказаться на сцене и мне. Начинали с молодежи, с "Литрезерва", и тут совершенно неожиданно, не предупредив наперед, выкликнули вручать меня. Я уже не помню, кому и что быстро вручил, и, была не была, взялся за микрофон. Я знал, что в зале сидит начальственное лицо, но молчать уже нет никаких сил. Я сказал, что в нашей единотонной, связанной групповой спайкой литературе наконец-то появилась премия, способная как-то все уравновесить. Слова, конечно, были и повесомее, и порезче. Давняя идея Полякова, чтобы в премиальном процессе мы не забывали ни провинцию, ни нашу национальную литературу, осуществилась. Поляков не только достал деньги, но еще и с толком, не вспоминая только о себе, их истратил.
       Еще до начала церемонии встретил Виталия Третьякова, в прошлом легендарного редактора "Независимой газеты". С каким-то восторгом говорили с ним о телевидении, искусстве, газетном деле. В том числе вспоминали и ту "Независьку" -- выражение Марии Розановой, -- которой Третьяков руководил. Я-то помню поразительный эпизод, когда Саша Щуплов взял у меня огромный очерк и вдвое его сократил, а потом Третьяков востребовал оригинал и дал под очерк еще одну, третью полосу. Редактор был Божьей милостью.?
       25 января, пятница. Сегодня назначена конференция по перевыборам Ученого совета. Но сначала надо было провести кафедру, чтобы выдвинуть кандидатов. Я уже давно решил, что, как было прежде -- два человека от самой крупной в Институте кафедры -- это маловато, и продумал несколько кандидатов. Ставка, конечно, на опыт и молодых. Сидоров как опыт и связи, Толкачев -- научные знания и опыт международной работы, Королев -- этот -- способен долго, как кошка мышь, терзать свою жертву. Я -- по положению. Утром пошел к ректору согласовывать. БНТ встретил мое предложение абсолютно спокойно.
       Труднее оказалось соблюсти демократическую процедуру. Как не бывало прежде, кафедра собралась почти вся. С большим любопытством наблюдал за тайно клокотавшими страстями. Лобанов, который в этом году перешел на полставки, когда я объявил свой список, понял, что из совета он уходит. С кем теперь Леонов и Скворцов будут упоительно весь совет болтать! Самид и Сегень нервничали, потому что оба отчетливо представляют себя ректором. Но больше всего, по обыкновению, нервничала и что-то изображала Галина Ивановна Седых. Как мне кажется, ее невысказанный, а только обозначенный гнев, питало выдвижение в совет Толкачева и Королева. Внешне она лоббировала Сегеня, в свое время выдвинувшего себя в ректоры и получившего на выборах три голоса. Галя даже вспомнила, что и сама была членом Ученого совета. Я этого не помню, но вот страсть Седых к базару, утверждению себя как персоны -- это наяву. Вспомнил реплику В. Кострова на прошлых выборах, когда маститый поэт сказал кандидату наук: "А кто ты такая?".
       Список Ученого совета был огромный, 38 человек. Персонажи в основном все те же. Несколько голосов против получил Сидоров, пять или шесть -- Королев, 11 -- Толкачев. Его счет можно принять за орден: его боятся, боятся, что он может стать ректором, его жесткой руки и очень серьезной научной эрудиции.?
       После конференции сразу же начался Ученый совет. Я выступал несколько раз, Людмила Михайловна, сидящая сзади, комментировала. Кстати, еще на кафедре, в ходе разговора о ситуации, когда наш вуз признали неэффективным, С.?П. твердо сказал, что это произошло потому, что не советовались с Есиным.?
       С докладом выступила Ольга Саленко -- аспирантура. Ее цифры подорвали доверие к победному среднему, о котором все время рассуждает ректорат. Далеко не дурак был покойный Минералов, когда взял Саленко к себе на кафедру.?
       Основное, что прозвучало на совете: мутная вода вокруг нашего вуза еще не сошла. Какая-то серьезная комиссия начнет работать у нас уже в марте.
       27 января, воскресенье. На Кипре, в гостях у Елены Всеволодовны Богородицкой. Уже второй день, и пировали, и разговаривали. По деликатности вчера промолчал, когда возник разговор между Борисом Побединским и Леной, куда меня вести. Елена Всеволодовна настояла -- и сегодня утром отправляемся на турецкую сторону, в Фамагусту. Вот уж чего никогда не мог себе представить, так это что здесь побываю. Это место действия шекспировского "Отелло". Мог ли я мечтать о такой поездке? Но сразу же вспомнил, как из Копенгагена в начале перестройки с кем-то из молодых дипломатов ездил смотреть Эльсинор, замок Гамлета.?
       Всю процедуру переезда через границу пропускаю, она даже для меня, не киприота, чрезвычайно проста. На этот раз, минуя уже турецкую Никосию, поехали не прямо, через горы, на побережье, а свернули направо, к северу. Именно здесь от горизонта до горизонта простираются огромные плодородные поля. Невольно начинаешь понимать, за что, собственно, здесь сражались средневековые рыцари. Все эти поля минут через сорок быстрой езды заканчиваются большой складкой на почве, а дальше уже Фамагуста. Не только мифический Отелло делает этот город знаменитым. Если бы не эта многолетняя война киприотов-турок и киприотов-греков, если бы состоялось международное признание Турецкой Республики Северного Кипра, а значит, облегченный прямой перелет, то слава этого города, слава об этом "туристическом объекте" разбежалась бы по всему свету. Говорят, что в тесном пространстве, заключенном во все еще стоящих вокруг города крепостных стенах, было церквей по количеству дней в году. А каждый день, как известно, имет своего святого. И сейчас здесь удивительный набор действующих, разрушенных и полуразрушенных храмов. Не надо забывать, что здесь еще и "трясет". Жертвой сейсмической "пляски" стал огромный собор Георгия Победоносца. Еще стоят Западная и Восточные стены. В расчищенных пространствах нефов обозначены огромные колонны, поддерживавшие купол над центральным приделом, но купола нет -- наверху лишь синее шелковое небо Средиземноморья.?
       Кажется, здесь почти на равных правах существовали храмы православные и храмы католические. Но надо вспомнить, что в 1570 году турки все же вытеснили боевитых и коварных венецианцев. И все как обычно: самый большой в Фамагусте собор стал мусульманской мечетью. Сбоку к соборным башням прилепился тонкий, как спица, минарет. Исчезли витражи -- можно только предположить, что это было драгоценное венецианское стекло, -- вместо витражей сейчас резные алебастровые щиты, мучительно пропускающие свет в застеленный коврами мусульманский храм.?
       28 января, понедельник. Все утро возился с Васей, внуком Елены Всеволодовны, чуть ли не ходили на головах. В паузах смотрели "Кортик" и "Бронзовую птицу", детские фильмы советской поры, записанные на жесткий диск. Какая это прелесть, как не боялись показать современный бедноватый быт! Утром же приезжал Борис Побединский, привозил новые книги и диск со вчерашних съемок, разглядывать буду в Москве. Уже сейчас ясно, что оба, и Боря, и Светлана, творят очень полезное и нужное для страны краеведение. Вряд ли оно будет замечено местной властью -- не свои, да и нашим, т.?е. отечественным православием -- хоть и православная, но другая церковь. Проблема "не свой" постепенно губит культуру. Надо бы что-нибудь для них сделать, но что, не знаю. Единственная надежда -- это мой Дневник, с ничтожным тиражом и почти полным отсутствием читателя.?
       В аэропорт меня отвозила Катя, дочь Е.?В. -- мать Васька. Шел дождь. Катя встречает какого-то своего начальника. По дороге хорошо поговорили и о Кате, и о ее сестре Надежде. Вложив большие деньги в образование дочерей, Е.?В. получила и замечательные результаты.
       29 января, вторник. В Москве определенно потеплело. Вчера, не успел самолет приземлиться, как меня достал телефонный звонок от Ларисы Георгиевны Барановой-Гонченко: не забыл ли я, что завтра пресс-конференция, которую дает Зюганов по вопросам образования. Нет, не забыл. Хотел утром ехать в Институт на машине, а уже потом добираться до агентства "Росбалт", где должна была состояться пресс-конференция, пешком. Все недалеко -- Хлебный переулок, Арбат. Отправился все же на метро, потом на троллейбусе до музея Востока, а уж потом пехом.
       Утром, пока пил чай, ел овсяную кашу, слушал радио, которое ничем не порадовало. В деле "Оборонсервиса" появились новые подробности. Кроме больших взяток и откатов были еще и малые, бесплатные туристские путевки и услуги. В сравнении с прежними подвигами оборонщиков -- все это мелочь.?
       Уже на месте узнал своих "подельников" по конференции. Кроме Зюганова сидели за столом В. Никитин -- первый заместитель председателя Комитета Госдумы по делам СНГ и связям с соотечественниками, О. Смолин -- первый заместитель председателя Комитета Госдумы по образованию, Володя Крупин, который теперь, оказывается, сопредседатель СП России, Лариса Георгиевна Баранова-Гонченко, она, кажется, советник Зюганова.
       Народу было много, но, думаю, все это левые издания и вряд ли это попадет на телевидение. Зюганов говорил хорошо, а главное -- лаконично. Я кое-что из сказанного им записал, это в основном статистика и экзотическая политика. "В Крыму группа граждан собирается воздвигнуть памятник Фанни Каплан". "Советская власть спасла распавшуюся Империю". "Энергетическая система с помощью Чубайса расколота на 266 кусков". Или вот, неизвестный мне факт из истории Отечественной войны. Почему так ожесточенно дрались за Сталинград? "80% всей нефти, добываемой в Баку и Грозном, поступало по Волге".
       Кое-что я выписал из "Правды", которая напечатала отчет о конференции. Как и в любом отчете, здесь опущено все личное, может быть, самое интересное.
       Еще Зюганов: "Министр образования и науки Ливанов недавно провел аудит вузов. В России 44 педвуза, 30 из них признаны неэффективными, включая ведущий московский вуз, где работают и учатся 30 тысяч человек. Что это означает? Это означает, что на всю Сибирь, от Урала до Дальнего Востока, остаются только два эффективных педвуза. А у нас уже сейчас в начальной школе 8 из 10 преподавателей -- пенсионного или предпенсионного возраста".?
       "В своем выступлении О.?Н. Смолин привел в пример мнение известного французского поэта, прозаика, мыслителя и критика Поля Валери. По мнению француза, в мировой истории было три культурные вершины: античное искусство, европейское искусство эпохи Возрождения и русская литература XIX века".?
       Опять Смолин: "Литература в школе выполняет две важнейшие функции. Первая -- это воспитание души. В наши дни, по данным социологических опросов, половина молодежи ради жизненного успеха готова пренебречь элементарными нормами нравственности и справедливости. По данным замминистра МВД, в современной России насчитывается от 150 тысяч до 400 тысяч несовершеннолетних проституток".?
       Володя Крупин, как всегда, признавался в любви к России в своем обычном возвышенном тоне. Он же говорил о школьном списке, но когда дошел до Асара Эппеля, назвав его "никому неизвестным", я все-таки его поправил, сказав, что покойный писатель -- один из лучших стилистов России. Точно так же, когда другой оратор достаточно уничижительно сказал о Бродском, сердце профессора Литинститута не выдержало -- один из крупнейших поэтов России нового времени.
       "Правда", как обычно, выпустила всю, по ее мнению, лирическую часть и так интерпретировала мое выступление: "С. Есин обратил внимание на то, что последнее время в Литинституте ребятам безумно трудно дается первый курс. Молодежь, которая сейчас приходит к нам учиться, не обладает тем зарядом первоначальных знаний, который имело наше советское поколение. Нынешние "новобранцы", например, по три-четыре раза сдают экзамен по античной истории, без которой литература, как известно, не существует.?
       Писатель назвал два классических романа советского времени, которые, по его мнению, являются родоначальниками целого направления в литературе. Это "Как закалялась сталь" Николая Островского и "Молодая гвардия" Александра Фадеева. Здесь воссозданы такие же яркие герои, как герои античных мифов. Не каждой литературе подобное было бы по плечу. Эти произведения изъяты из школьных программ в российских школах. При этом они подробно изучаются и традиционно любимы в Китае.?
       "Давайте снабдим нашего ребенка базовыми знаниями о России, ее народе и ее истории. Все остальное он найдет сам", -- предложил С.?Н. Есин.?
       Вечером приезжал Максим Лаврентьев. Сидели и довольно долго разговаривали. Я подарил ему "Дневник не-ректора".
       30 января, среда. Утром дочитывал верстку из издательства. Сделали книгу о Зайцеве очень неплохо, посмотрим теперь, как пойдет оформление.
       Утром же получил журнал "Встречи", который в Чите выпускает Галия Ахметова, настоящая подвижница российской литературы. Все читать не стану, здесь много начинающих, к которым отношусь с уважением, но есть и очень занятные материалы. Галя печатает и Москву, и Израиль, и Молдавию. Я прочел большой материал -- воспоминания в форме лирической мозаики -- Николая Савостина. Каким-то образом, по юности, он был связан с Читой, с Сибирью. Два эпизода из его воспоминаний я выписал, первый пойдет в мою картотеку.?
       "Какая скука -- добираться до сюжета, до конфликта и существа дела через описание персонажей, их внешности, их привычек, их происхождения, предыстории их взаимоотношений, обязательных пейзажей, на фоне которых развивается действие, состояние природы, шумов, веяний, ароматов, и так далее, и так далее! Когда книга начинается фразой: "Весна вступила в свои права" и дальше следует страница или две ординарных примет смены времен года, восходов и закатов, всяких "мороз крепчал", так ненавидимых Чеховым, я пробегаю мимо, ищу место, где начинается собственно действие".?
       Вторая выписка посвящена когда-то известному и экстравагантному поэту Виктору Урину. В пылу спора Урин даже назвал себя "маршалом поэзии". Поведение и манеры довольно типичные. Автор знает его с 1956 года, в начале перестройки Урин уехал в Америку. А там уже все совсем не сложилось. Но вот мемуарист оказался в Нью-Йорке и тут узнал, что несколько лет назад Урин умер. Дальше автор пишет, что "недавно в Интернете наткнулся на заметку некоей Нины Большаковой "Бесплатное погребение". Она рассказывает о том, как встретилась с Уриным на творческом вечере Евгения Евтушенко". Дальше идет большая цитата Большаковой. Но прежде чем продолжить цитирование, я все-таки должен сказать, что делаю эти выписки, потому что с грустью слежу за теми литераторами, которые, думая, что преумножают славу, которой им здесь, как они считают, недодали, уезжали с родины. Профессор нашего Института Александр Межиров окончил жизнь в богадельне в той же Америке. Я уж не знаю, как его похоронили, но вот история с похоронами Виктора Урина. Впрочем, здесь и вся литературная ситуация.
       "...Дети русской эмиграции по-русски если и говорят, то не читают и интереса к русской литературе не испытывают". Восторженная поклонница Евтушенко, она "купила компакт-диск с его стихами в авторском исполнении и подошла за автографом. Выразила свое восхищение и попросила подписать бумажный вкладыш. "А вы за него заплатили?" -- спросил Евтушенко.?"Да, конечно", -- ответила я, и поэт подписал. Мы пошли к выходу, и тут я увидела: у барьера, отделяющего часть помещения, стоит худой старик и держит в руках пачку бумаг, по виду листовок. Он предлагает их проходящей публике, без особого успеха. Я подошла, хотела взять у него листок -- жалко мне этих бедных раздавателей бесплатных рекламных листовок, всегда беру, даже если на китайском -- человек ведь за копейки работает. Итак, хочу взять у него листок, а он не дает, доллар требует! Я посмотрела на листок, там напечатаны стихи лестницей и стоит фамилия -- Урин".?
       Дальше Большакова сообщает: "Случайно набрела на сайт Еврейского Общества Бесплатного Погребения; оно хоронит бедных евреев, у которых нет денег заплатить за собственные похороны, и нет родственников, желающих это сделать... И вот на этом сайте я нашла имя поэта Виктора Урина среди знаменитых эмигрантов, которых похоронило это общество".?
       Как страшно жить.
       31 января, четверг. Столько всего накопилось, но сначала все-таки литература. Перечитывал утром "Дневник вора" Жана Жене. Вот цитата, лишь в известном случае отвечающая и моим намерениям в писании дневника: "Мой дневник -- не более чем литературное развлечение. Чем дальше я продвигаюсь по этому пути, упорядочивая то, что предлагает мне мое прошлое, по мере того как я упорствую в точности композиции глав, фраз, самой книги -- я чувствую, как крепнет моя готовность использовать в благородных целях мои невзгоды. Я ощущаю от этого свою силу".?
       Я фиксирую невзгоды родины в надежде, что это не повторится, что это ей как-то поможет. А сколько всего накопилось -- боюсь, с этим справиться трудно. У губернатора Кировской области Никиты Белых дома и в кабинете провели обыск -- ищут искусственно заниженную стоимость Уржумского спиртового завода. Перед этим в чем-то аналогичном винили Алексея Навального -- он что-то не так продал или купил, то ли его в этом обвиняют, но Навальный, кажется, был помощником Белых, по крайней мере работал где-то рядом. Отсюда простенький вывод -- любой либерал под подозрением в присвоении. Сегодня же власть обвинила бывшего мэра Нижнего Новгорода в превышении. По моему мнению, это превышение закончилось присвоением. С этого Николая Булавина -- он уже депутат Госдумы -- собираются снять депутатскую неприкосновенность. О повальном воровстве и мошенничестве либералов сегодня по радио говорил знаменитый аналитик Михаил Хазин. Уж он-то с либералами расправляется, как медведь с котятами. Пока не накажут всех воров, воровство не прекратится. Здесь я прочел многозначительное: не только одного Ходорковского! О том, как это все в перестройку происходило, по мнению Хазина, показал суд в Лондоне между Березовским и Абрамовичем. А у Березовского новый суд, уже в Марселе. Попутно объявили о том, что это деньги за зарубежные услуги "Аэрофлота" -- буквально миллионы долларов, по крайней мере называли цифру 300, -- которые доктор наук украл у своей нелюбимой родины.
       "Политических", а это почти всегда означает воровских, скандалов не счесть. Но сегодня развернулся еще и скандал в сфере образования. Комиссия Минобра признала, что большое количество диссертаций, защищенных в Московском педагогическом университете, с признаками плагиата и нарушения процедуры. Интернет: "Комиссия была создана после скандала вокруг диссертации директора Центра имени Колмогорова Андрея Андриянова, защищенной в Педуниверситете. Выяснилось, что Андриянов сфальсифицировал сведения о публикациях, необходимых для защиты". Радоваться здесь, конечно, нечему, но я помню удивительную барственность и недоброжелательность ректора Матросова. Вот тебе и специальный ректорский лифт -- так ли, не знаю, кто-то сказал -- на второй этаж! Не ездить надо было на лифте в одиночку, а ходить на советы, ректор! "Из 25 авторов 24 указывали в авторефератах несуществующие публикации, сообщает Минобрнауки в Twitter. В 22 случаях выяснилось, что диссертации не выполнялись в тех организациях, которые были указаны в научных работах". Все это, кажется, связано с советом по отечественной истории. Не буду вспоминать ряд защит наших политических деятелей, защищавшихся по экономике, политологии и истории в начале перестройки.
       У нас в Институте тоже не все гладко -- с 1-го марта грядет очередная проверка, а в понедельник -- сказал Ашот -- ректора вызывали в прокуратуру. Что-то с арендами и прочим. Но это для меня уже привычно, после моего ухода каждый раз многое хирело и на Радио, и в "Кругозоре".
       Вечером смотрел по "России" занятную передачу, ее рекламировали весь день. Сельская школьница седьмого класса в 13 лет забеременела и родила. Мать спросила дочку: от кого? Та ответила: или от учителя математики, или от физрука. Показали обоих -- оба еще довольно молодые ребята. Что здесь комментировать, не знаю. Все хвалят милую девочку, что она сохранила ребенка. Физрук -- сын директора. Вспомнил Пушкина: женщины -- это всегда один народ. Хорошо развитая, с грудью девочка насмотрелась телевидения и боевых фильмов. Ребят, соблазнившихся молодой плотью, идиотов, тоже жалко. Дело все происходило в сельской школе, нравы!.?.
       1 февраля, пятница. День удается, если только что-то напишешь. Это получается, когда нет "дыр" -- не приходится вспоминать вчерашнее -- в Дневнике. Утром все же сделал две небольшие главки для "семейного" романа, потом полтора часа занимался со штангой, крутил "велосипед", делал растяжки. К пяти часам приехало телевидение -- они снимают какой-то фильм о Радио. Переставили в моей комнате мебель, а потом посадили меня в кресло, и я с упоением почти два часа рассказывал о своей молодости, о счастье работать и о счастье жить, когда впереди много времени и не надо все время думать: не завтра ли?
       Вечером пришел помочь мне убраться и что-то сготовить поесть Игорь и принес упаковку помидоров и старый фильм Славы Цуккермана "Жидкое небо". Об этом когда-то знаменитом фильме и о судьбе Славы я слышал раньше. Зачем, собственно, уехал, кому это было нужно? Это Америка с ее клубами, наркотиками и одиночеством в начале 90-х. Много замечательных решений, которые, как я понимаю, были позже растащены коллегами. Инопланетяне наблюдают за нами, потихонечку кое-кого убивая. Фильм, судя по всему, низкобюджетный, но очень выразительный. Еще страшнее жизнь у них, нежели у нас. Что-то у нас еще держится.?
       Я почти перестал смотреть телевидение.
       2 февраля, суббота. Утром, после вчерашнего взлета настроения, почувствовал себя больным. Когда ложился спать, заметил, что нос заложен. Ночью много и долго кашлял, в груди что-то булькает, как бы не было снова бронхита. Я уже знаю лучший на такие случаи рецепт, прописанный средневековыми врачами, -- надо лечь в постель. Вот так, почти до шести вечера лежал, вставал только поесть, даже поспал. Одновременно с этой маятой перечитывал "Дон Жуана" Байрона, просматривал книжку моего ученика Дениса Дроздова "Большая Ордынка". Какая свобода у Байрона и сколько у него взяли его современники. Другими словами: как по легкости использования современного материала близок к Байрону Пушкин. Денис очень крепко вгрызся в материал. Не знаю, насколько все это самостоятельно, в краеведении все вторично, но глава о Доме писателей в Лаврушинском у парня получилась. Подробности замечательные, например, с чьей легкой руки Мандельштам уехал куда-то в Дом творчества, что ли... Денис -- книгу он дарил мне еще в марте 2012 года, а все было недосуг внимательно ее посмотреть -- написал и трогательно-возвышенную дарственную надпись: "Сергею Николаевичу Есину -- человеку, научившему меня писать. От автора". Громогласно, как праздничный салют. Сначала все же еще об одной работе за день, когда я переминался из угла в угол, а потом все же о салюте. Его сегодня давали в Волгограде -- 70 лет со дня окончания Сталинградской битвы. Боже мой, я этот день, с ликованием и объявлением по радио, помню!
       Итак, вчера днем и сегодня отмечал закладками фрагменты Дневника за 2006 год с рецензиями на работы абитуриентов. Книжка про этюды, которую я должен был закончить уже давно, не двигалась в основном потому, что кто-то с кафедры свой кусок -- "я, мои ученики и нужно ли писать студентам и абитуриентам этюд при вступлении" -- еще не написал. В должниках у меня до сих пор ходит Рейн. Только что объективно сложилась концепция. Одних коротеньких высказываний наших высокоталантливых преподавателей мало. Я долго думал и совсем недавно решил, что недаром я так долго мучился, вставляя каждую рецензию на абитуриента себе в Дневник. Как и прошлая моя кафедральная книга о литературном мастерстве, и эта в большей своей части будет состоять из моих собственных наработок. Так вот, и вчера, и сегодня выбирал из текста фрагменты и отмечал их закладками и карандашом. Потом возьму компьютерный текст у Козлова, и уже потом Игорь -- он как-то приловчился делать небольшую секретарскую работу -- мне сделает общую выборку. Здесь же у меня есть и все, что касается тем этюдов. Планы готовы, за работу, товарищ!
       Теперь несколько обещанных слов о салюте. Накануне годовщины окончания Сталинградской битвы местные власти приняли решение, что в определенные дни -- дней, так или иначе связанных с войной и национальными событиями, власти насчитали шесть -- Волгоград в прессе и в печати, а также по телевидению и быту может снова называться Сталинградом! По этому поводу наши либералы озверели. Но жизнь, как известно, вся изобилует парными случаями. Привожу, но отнюдь не для того, чтобы поддержать сталинградцев. Утром же, лениво перебирая книги на полке рядом с диваном -- это можно делать и лежа, я наткнулся на также давно подаренный мне московским писателем, участником ВОВ и, кажется, генералом Станиславом Грибановым большой том "Крест Цветаевых". Это Марина Цветаева, Эфроны, Анастасия Цветаева, вся семья. Генерал кое с кем из семьи дружил. Но здесь же и много вкладок с фотографиями людей, каким-то образом повлиявших на судьбы. Я с удовольствием все это разглядывал, потому что фотографии редкие. Сергей Есенин, Фаина Раневская с Софьей Парнок, молодой Д. Мережковский, К. Бальмонт, З. Гиппиус, совсем молодой Сергей Эфрон. Здесь же фотография сидящих рядком на каком-то ампирном диванчике еще сравнительно молодых Сталина и Черчилля. Под этой фотографией подпись: "Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний ее возглавлял гений и непоколебимый полководец И.?В. Сталин. Уинстон Черчилль". На следующей странице вклейки есть и портрет Сталина со звездами генералиссимуса и опять подпись: "Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее! И. Сталин". Чтобы быть полным, замечу, во вкладках книги есть и редчайшая фотография совсем молодого Адольфа Шикльгрубера.?
       3 февраля, воскресенье. Спал плохо, все время преследовали мысли о смерти. Понимаю, что психоз, что и после меня ничего не изменится, но хочется закончить все с Дневниками и написать кое-что еще. Ощущение, что не полностью реализовался. Все это следствие одинокой и тоскливой жизни, которая кому-то покажется феерической и насыщенной: и поездки, и чтение, и работа, и театры. Но после смерти Вали, оказывается, ничего уже не радует. Нет пространства для эха. Какая тоска по отзывчивой и своей душе! Валя мне постоянно снится, и тогда я испытываю чувство бытового, земного блаженства. Вчера в ванне у меня с руки спало одно из двух обручальных колец, которые я ношу. Это именно ее кольцо. Иногда, когда нахожусь в своей комнате, я слышу, как на кухне что-то падает или шуршит. Валя любила вставать раньше меня и, когда я просыпался, уже говорила: а я запаслась водой. Это означало, что она через фильтр нацедила в чайник воды для чая.
       Утром прочел статью Саши Офицерова в "Правде". Статья о Депардье и саранском интересном житье, где французскому актеру предлагали место министра культуры. Во дают местные ребята! Саша написал очень талантливо и язвительно. Сашу я помню еще с его юности, с начала перестройки, когда он приезжал к нам с Валей на дачу, а я давал ему для его рязанского радио сохранившиеся у меня редчайшие магнитные пленки. Пленки, естественно, пропали, а вот Саша невероятно вырос. Вот начало его статьи.

    Хлестаков из Парижа

       Вот что значит мастер! Умеет, дьявол, разыграть комедию, этот Жерар, с позволения сказать, Депардье! Так и слышится: дескать, пора, пора браться за "Ревизора". В общем, встречай, Вольдемар! Мчусь к тебе в Россию с легкостью, как говорится, необыкновенной! ЧТО БЫЛО ПОТОМ, мы по телевизору, конечно, видели: обнялись Путин с Депардье, похлопали один другого по плечу. Как, мол, брат Жора, все скрипят твои подмостки? Как, мол, брат Вольдемар, все цветет твоя демократия? Такая вот любезная получилась форма политической "взятки": один поет гимны путинскому режиму, которые тут же по стране и миру транслируются услужливыми СМИ, другой срочно прикрывает "певца" российским паспортом от лютых французских налогов. И от возможной тюрьмы тоже. Недавно на парижских дорогах, будучи "под градусом", актер здорово накуролесил, и посему его с нетерпением ждут в тамошнем суде. А он новый паспорт в карман и на тебе -- уже в Мордовии в качестве гражданина, соотечественника и, если хотите, славного парня. Хотя у нас русские по душе и крови, что во времена СССР родились где-нибудь в Баку или Риге, за паспортом российским по десятку, а то и больше лет стоят к чиновникам в поклоне. А тут съел огурец -- и готов молодец.?
       К этому портрету нашего нового гражданина и я мог бы кое-что добавить из недавно слышанного по радио. Как-то наш новый товарищ помочился в салоне летящего высоко над землей пассажирского лайнера. Ничего, терпи товарищ, -- звезда!
       К пяти часам я, как и обещал, поехал на презентацию в "Библио-
    Глобусе" новой книги Максима Лаврентьева. Как всегда, презентация состоялась в подвале, народу было довольно много, в основном институтские. В том числе был и Сергей Шулаков, который в прошлом году закончил Лит. Мой тезис во время выступления был один -- Максим принадлежит к тем поэтам, которые при новом часто содержании традиционалисты в форме. Я процитировал кусочек из Байрона.?
       "Давно мы с Аристотелем, друзья: / Сей vademecum каждому годится.?/ Его поэтов дружная семья / Влюбленно чтит, им хор глупцов гордится.? / Прозаик любит белый стих, но я/ За рифму; дело мастера боится! / А у меня запас всегда готов/ Сравнений, и цитат, и острых слов". Ключевое слово в этой цитате -- рифма. Что касается мысли, то с этим у Лаврентьева было все в порядке со дня поступления в Институт. Рифма, соседствующая с содержанием, в современной молодой поэзии это редкий зверь.
       Говорил я недолго, потому что опаздывал в оперу Б. Покровского. Но здесь мне надо было только перебежать площадь. Спектакли по воскресеньям начинаются в шесть. Шел, как на праздник, потому что Александр Чайковский написал оперу по мотивам романа "Альтист Данилов" моего товарища Володи Орлова. Спектакль прошел с большим успехом. Музыка современная, яркая, хотя несколько усредненная аранжировка. Хорошее оформление спектакля, которое сделал мой товарищ Виктор Вольский. Я каждый раз удивляюсь: крошечная сцена, малые возможности, но всегда новое и остроумное решение. Сегодня оркестр, дьявольски подсвеченный, сидит на сцене. Здесь же некие открывающиеся одно за другим окна, в которых появляются персонажи. Великолепно поют и актеры, и хор. В этом театре еще сохранился принцип Покровского -- сегодня ты в хоре, завтра -- солист. Однако есть и некое но. Понадеявшись на себя, Чайковский не привлек к работе над либретто опытного сценариста. Я сидел, отчетливо помня перипетии романа, но уверен, кое-кто недоумевал. Кое-что и не надо было бы переносить на сцену -- заботу о каком-то оркестранте Рабиновиче, которому не дают визу, весь этот мелкий, уже устаревший и немодный советский быт. В этой связи уже по-другому, боюсь не так, как у Орлова, прочитывается и "Девятый слой", и "полукровка" Данилов, и реплика одного из оркестрантов, правда, сочувственно принятая залом, -- "мы здесь все евреи".
       Режиссер спектакля -- я вижу уже не первую его постановку -- просто виртуоз. Прекрасная пластика и много очень интересных разводок. Среди прочего, и занятная мизансцена, когда главный демон смотрит на часы, надетые у него на правую руку. Зал загоготал. Спектакль был до некоторой степени особенный -- в качестве одного из героев выходил на сцену и играл знаменитый альтист Юрий Башмет.
       В антракте видел Владимира Васильева, опять поговорили о том, что носить зимой и летом. Проблема оказалась у нас общая: Васильев, как и я, носит валенки дома, даже летом, когда бывает на даче. У меня летом на даче тоже валенки всегда наготове. Я в детстве и юности набегался по журналистским заданиям, а Васильев наплясался.
       И последнее, что мне хотелось бы запомнить о сегодняшнем дне. Это поразительный отпор, который дал писатель и сценарист Аркадий Инин знаменитой телеведущей "Эхо Москвы" Ксении Лариной. Где-то уже собираясь на презентацию в "Библио-Глобус", а может быть, чуть раньше, я включил радио и застал конец передачи, самый конец спора. Наверное, до этого Аркадий и Ксения говорили о сегодняшнем дне, но уже в самом конце эфира Ксения стала уверять, что еще хуже народ жил при советской власти. И здесь разгорелся бой, где Инин не уступил ни единой пяди. Начиналось все у них с разговора о Венесуэле. Позиция Лариной очевидна. Аркадий ей отвечал так.
       А.?ИНИН: "Уго Чавес -- очень симпатичный, мне нравится. Я вообще люблю людей убежденных, понимаешь? Вот смотри, если уже всерьез. Ну, наверное, для всерьез у нас же и времени, наверное, уже нету. Но почему я еще за время советской власти? Потому что я абсолютно убежден, что при советской власти, при равенстве в нищете, которое так все поливают, я считаю, что это как раз один из способов, чтобы 90 а, может быть, 95 процентов населения было счастливо".?
    И дальше Аркадий с этой своей точки зрения не сдвинулся, как уважаемая Ксения вокруг него ни вертелась. Мы были счастливы!
       4-5 февраля, понедельник и вторник. Эти дни наполнены мелкими, но знаменательными событиями. Кого нынче только не привлекают к ответственности, к суду или с кого только не снимают показания! Время расследований и допросов высокопоставленных лиц. Список такой большой и обильный, что просто не знаю, с чего начать. Если самая последняя новость, то она опять касается и образования, и любви к деньгам. Интернет: "Ученого секретаря высшей аттестационной комиссии Минобрнауки Феликса Шамхалова допросили по делу о хищении 350 миллиардов рублей. Вместе с ним был допрошен гендиректор ООО "Заречье-2" Антон Соловаров. Сделано это было в рамках уголовного дела по факту хищения кредита "Внешэкономбанка" в объеме 350 миллионов рублей". Речь идет о кредитных средствах, которые были выделены ВЭБом на строительство элитного жилого комплекса. Провели и более десяти обысков и дома, и на службе. Прессу, правда, предупредили, что на этот раз обыски и допросы не связаны с липовыми диссертациями. Но каков Феликс -- этот счастливчик с восточной фамилией!
       Если немножко отойти от сегодняшнего дня, то там еще интереснее. Путин недаром столько терпел от наших острых на слово демократов до и в период выборов. Я полагал, что даже если были у власти основания кого-нибудь прижучить, то в тот период резвых служителей попридержали, а вот теперь сказали: ату! Уже ходил на допрос губернатор Никита Белых, уже вызвали и Немцова, и Навального, сегодня и бойкая Мария Гайдар была допрошена по поводу хищений из партийной казны какой-то либеральной Партии миллионов. Если хищение -- то в нашей стране оно измеряется миллионами. Любопытно, что в обороте все время какие-то компании наших либералов. Я-то думал, что все политики только политикой и занимаются, а они, оказывается, еще чем-то владеют, разбираются в финансах, переводят деньги, вовсю шуруют в финансовой топке жизни. Жду семи часов вечера -- телевидение все расскажет.?
       Все утро сегодня, во вторник, разбирался с документами моей родни, а вчера ездил в Институт.?
       В Москве весь день шел снег, который начался еще вчера, ни о какой поездке на машине не могло и быть речи. Взял у Леши Козлова диск с текстом Дневников за 2006-й, это предпоследний год, когда я набирал семинар прозы. В книгу об этюде я выпишу все рецензии на моих абитуриентов. Публика должна знать, как все это проходит. В связи с тем, что сейчас литературное мастерство преподается не в одном вузе, книга может послужить хорошим практическим пособием. Определенно, на Институт наезжают. Я полагаю, что больше всего всех интересуют наш особняк и огромное пространство усадьбы. К сожалению, не чувствуя конъюнктуры, наша институтская власть дала много поводов. Ударили как раз по тем местам, о которых я думал. Но у меня ни разу не спросили совета, они сами с усами, теперь пусть и разбираются. На двери в конференц-зал висит опять какая-то новая инициатива златокудрой Галины Яковлевой, доверенного лица ректора: у нас теперь появился еще и какой-то детский центр. Обедал с ректором и двумя его проректорами. К счастью, кажется, столовую удалось отбить. Здесь они молодцы.?
       Весь вечер до ночи сидел над старым компьютерным текстом Дневников, который мне дал Леша, делал выборку. Получилось что-то страниц тридцать - тридцать пять. Кроме умных мыслей наших преподавателей нужен еще и умный и толковый объем. В прошлый раз я добавил в кафедральный сборник свою монографию "Попутные мысли". А теперь все время что-то ищу и размышляю, чем бы новую книгу украсить.
       Сегодня с утра листал альбомы с фотографиями, разбирал папки со справками и другими документами. Кажется, мой так называемый роман постепенно перерастает в политическую сагу. Во вчерашнюю главу о фотографии деда вбил еще и справку о его реабилитации. Взяли деда в 1937-м, в 1938-м судили, и он еще пять лет до смерти "ковал победу" в лагерях, где в 1942-м умер. Практически всему я обязан своей родне, маме и отчиму Федору Кузмичу. Еще задолго до своей смерти он неустанно печатал карточки со стеклянных негативов и клеил большие семейные альбомы. Жалко, что не проставил дат и не написал имен. Кое-кого я еще смогу опознать и надписать. Очень серьезно подумал, что как только закончу свою работу, то сразу же передам весь семейный архив Валерию, своему племяннику.
       6 февраля, среда. Утром был Паша Косов -- наши с ним ежемесячные встречи по утрам. Кормил его голубцами, которые лепил еще вчера, яичницей и поил кофе с молоком. Паша -- я о нем уже довольно много в Дневнике писал и как о сценаристе, и как о журналисте, и как о человеке, принадлежащем к настоящей, так уважаемой мною интеллигенции -- итак, Паша человек еще и очень современный, все знающий и следящий за миром через Интернет. Я начал рассказывать ему о своем посещении оперы и об игре Башмета, а в ответ Паша рассказал мне целую историю, связанную со знаменитым альтистом, которую я как-то упустил. Юрий Абрамович, оказывается, был доверенным лицом Путина на последних выборах, в интервью неплохо о Путине отзывался, и у него было не такое резкое мнение о так называемом "Законе Димы Яковлева". Я бы тоже был за то, чтобы никто не усыновлял наших детей, если бы мы сами могли их всех приютить и всем больным детям помочь. В общем, интеллигенция после этого интервью на Башмета окрысилась. Я думаю, что еще и просто несколько позавидовала и близости с властью, и самодостаточности альтиста. Я в Интернете нашел это интервью и прочел, в чем-то оно меня убедило. Но не убедило барда Сергея Никитина, и тот отказался идти на юбилей альтиста. Это я уже рассказываю со слов Павла. Тут же наше интеллигентное сообщество взбаламутилось и начало Башмета клеймить. Но в Интернете все так просто не проходит. В отсутствии милосердия упрекнула альтиста Лия Ахеджакова, а ей в ответ напомнили, как после путча она подписывала кое-какие призывы давить и уничтожать. Что-то подобное нашли и у барда Никитина.
       Потом мы с Павлом поговорили об Институте, о наезде на высшее образование, обменялись -- я рассказал о материале в "Совершенно секретно" -- мнениями, кто нами руководит. Вспомнили и о диссертациях наших вождей и общественных деятелей, которые они быстренько защитили во время перестройки. Проанализировали и причину той ненависти, которую наши творцы испытывают к министру культуры -- неожиданно для всех он оказался человеком, ориентированным на государственную российскую идею. Кстати, и неприязнь к Путину отчасти связана именно с этим же.
       Днем ездил в "Ашан" -- опять удивлялся ценам, которые несравненно ниже любого московского магазина, потом смотрел телевизор. Сегодня хоронили Оскара Фельцмана, я его хорошо знал. Я помню, наша продвинутая общественность как невероятную пошлость ругала его "Ландыши", а вот нынче она же хоронила его на Новодевичьем кладбище. Фельцману было 92 года, до дня рождения не дожил буквально пару недель. Несколько дней назад умер Борислав Милошевич, я часто встречал его в клубе и хорошо помню. Был взвешенным и порядочным человеком, а еще и очень неглупым, умным.
       7 февраля, четверг. В одиннадцать сегодня состоялась коллегия по спорам в прессе. На этот раз церковь саентологов недовольна, как их осветил Первый канал в ток-шоу, которое ведет Зеленский. Народу было немного.?
       Я все время ждал окончания коллегии, потому что всегда после иду в Институт и по дороге захожу в небольшое кафе, где с булочкой пью кофе латте. Все это довольно дорого -- кофе стоит 200 рублей и булочка 115. Но вышла осечка, которая меня огорчила, с булочкой я ошибся и взял вместо привычной и любимой мною с черной смородиной булочку с изюмом -- она лежала не на привычном месте. Пока шел в Институт, всезнающий и следящий за всеми сообщениями в Интернете Ашот дал мне одно за другим два сообщения. Первое: "Вчера у Путина в Сочи очередной конфуз. Олимпийские стройки под угрозой". Вечером, между прочим, я посмотрел по одному из каналов, что же вчера случилось в Сочи. Второе сообщение попроще -- "Арестован глава ВАКа Минобра. Полный пипец". О том, что арестован некто Феликс Шамхалов, я уже знал вчера. Как ни странно, оба эти сообщения по одному пункту рифмуются.?
       В Институте, вполне естественно, довольно много политических разговоров, но, как ни странно, не по поводу Шамхалова -- вечером еще раз объяснили, что Шамхалов со своим подельником семь или восемь лет назад взял для строительства какого-то элитного жилья 350 миллионов в банке ВТБ. А нет ни жилья, ни возврата денег. Банк обеспокоился, стали искать. Этот Шамхалов довольно молодой мужчина, который сделал ослепительную карьеру, чуть ли не в 28 лет защитивший кандидатскую диссертацию и через три года докторскую. Свой пост в Минобре он получил с подачи внезапно всплывшего снова сегодня на телевидении Фурсенко. Бывший министр, а ныне советник президента, объяснил, что у него не было претензий к работе этого бойкого молодого доктора наук. Потом, когда показали в поисках документов или их следов обыск в загородном доме и в кабинете председателя ВАКа, вдруг из одного взрезанного "болгаркой" сейфа выпала куча корочек дипломов докторов наук, доцентов и профессоров. Я поразился этой картине, которой многие, наверное, не предали значения. Уж где-где, а в сейфе главы учреждения дипломы храниться не должны! Это специальная отчетность, за которую отвечают специальные люди. Впрочем, кажется, господин Шамхалов и председатель ВАКа, и чуть ли не управляющий этой корпорацией.
       Что касается комментария ко вчерашним правительственным разборкам в Сочи, то суть их такова -- комплекс трамплинов, строительство которого первоначально оценивалось в один с лишним миллиард, удорожал в семь раз -- теперь это уже восемь миллиардов. И самое главное -- строится этот комплекс с опозданием в два года. Путин потребовал сказать, кто за это отвечает. Столпившиеся вокруг президента начальники с удовлетворением выдавили -- "главный строитель" здесь вице-президент Олимпийского комитета России и председатель совета директоров "курортов Северного Кавказа" Ахмед Билалов. Но тогда, значит, есть вопросы. Если президент позиционирует себя как хозяин Земли Русской, то куда же он и его присные смотрели два года? И ведь в Сочи хозяин бывает по много раз в году. Нестыковочка, господа. Но есть во всем этом и положительный момент. Хорошо хоть даже при этом огромном, видимо, воровстве кое-что останется в Сочи, в стране. Ведь так все могло просто рухнуть на иностранные счета в зарубежные банки. Но диалектика подбрасывает новые коллизии. Та самая компания, главный акционер которой в том числе отвечал за трамплины и за весь комплекс "Красная поляна", а компанией руководил все тот же Билалов, ушла, и "контрольный пакет акций" купил "Сбербанк", инвестор! Все, кажется, нормально, но платит-то "Сбербанк" как государственная компания из нашего, гражданского кармана. Из процентов по вкладам -- они не будут повышаться, с процентов по ипотеке -- они не будут уменьшаться. Диалектика взгляда чиновников.
       Теперь об обещанной административной рифме: оба, и глава ВАКа, и строитель в Сочи, оба принадлежат к людям с восточно-
    кавказскими фамилиями. Не буду здесь вспоминать наш в Институте международный отдел.
       Вчера же пришло по почте небольшое письмо от Т.?В. Дорониной. Я посылал ей Дневники за 2005 год. Перед письмом шел, как девиз, "С любовью". Я всегда полагал, что любовь взаимна, видимо, так оно и есть. Меня часто наша интеллигенция упрекает в моей любви к этой гениальной актрисе и замечательному человеку. Мне всегда приводят в качестве аргумента или характер, или режиссера, с которым она работала. Поэтому и работала с выдающимися режиссерами, с простым характером они бы и не стали работать. И главное, по-человечески Доронина такого калибра, что ее надо, если она берется, только подправлять. Все остальное она уже несет внутри. Итак, письмо:
       "Дорогой Сереженька! Счастлива, что вышла Ваша очередная талантливая книга. Уверена, что она так же интересна, как Ваши предыдущие книги. Издана она также великолепно. Замечательная Ваша фотография на обложке, отражающая не только Ваше состояние сегодняшнее, но, уверена, еще очень многих. Это и грустно и мудро. Мы все ждем Вас. Скоро у нас премьера и на Большой, и на Малой сценах. Будем счастливы видеть Вас у нас. Дай Бог Вам сил, здоровья и вдохновения. Всегда восхищаюсь Вашим талантом. Обнимаю, Татьяна Доронина".
       Последнее время не смотрю телевидение, кроме новостей, но все время ныряю в зарубежное кино. "Невероятный страх перед всем" -- очень лихая и по-английски точно сделанная комедия о штампах, которые пришли в нашу жизнь из кино и телевидения и теперь снова возвращаются в кино, литературу и жизнь.
       8 февраля, пятница. Начну с трогательного письмеца, о котором я почти позабыл. Но к письму был приложен в целлофановом конвертике пирожок с вишней. Все это передала мне на кафедре наша лаборантка. Оказывается, Леша Баранов, мой любимец и заочник, приезжал из своего Волгодонска в Москву на три дня.?
       "Приезжал в столицу, видел какие-то лица, оставил все свои сбережения в "Фаланстере" (в Волгодонске почему-то нет ни одного нормального книжного магазина)". Здесь я делаю небольшую паузу -- Леша объясняет, что приезжал к другу крестить его девочку. Перехожу к финалу письма. "Кого хотел увидеть -- почти не увидел, кого увидел -- увидеть не хотел. Надеюсь эта вкусная булочка-пирожок не пропала. Ну, вот, пожалуй, и все!"
       Какое-то невероятное тепло разливается в душе, когда я получаю что-то подобное.
       Весь день до утра читал "Дон Жуана" -- восхищение гениальностью приема, замысла и талантом переводчицы не отступало от меня ни на секунду. Делал кое-какие пометки, потом сделаю выписки.
       Но вот после обеда все-таки написал еще одну главку в свою новую работу. Это, пожалуй, все, кроме фильма Оливера Стоуна "Особо опасный". Опять мысль о том, что ради вкусов публики сдаются даже такие крупные мастера, как Стоун. И все же, и все же многое в этом фильме и ново, и занимательно. Это грязь Америки, ее низкий интеллектуальный уровень в хороших домах и на прекрасных побережьях. Это, наконец, похожесть власти и у нас, и у них. Отстегивают везде, судя по картине, даже начальникам в ФБР. Чем не наша милиция?
       Под крики "позор" суд отправил на 13 лет в лагерь бывшего полковника ФСБ Владимира Квачкова "за подготовку к насильственному свержению власти". Это тот самый полковник, которого оправдал суд за якобы нападение на Чубайса. Все это достаточно нелепо, но опять подтверждает мысль о невероятной боязни власти любого сопротивления и даже мнения о ней. Но это же свидетельствует, что власть отчетливо понимает, что вспыхнуть все может от любой искры. Как упущенный на кухне газ.?
       9 февраля, суббота. Проснулся в нормальном, чего не было уже давно, состоянии и непосредственно с утра устроил себе "день здоровья" -- "велосипед", штанга, гимнастическая доска, гантели. Занимался часа полтора, а днем выполнил еще комплекс ежедневной зарядки-растяжки. Что хорошо, сразу сел за стол и часа три-четыре писал следующую главу. Это опять мое прошлое, воспоминания, мой дед, его посадка, свидетельство о реабилитации. Волнует ли это кого-нибудь, кроме меня? Кто прочтет? Как невероятно я устарел, и дело не в книжной продаже, а в изменившемся читателе. Мой читатель весь вымер. Игорь, которому я сдаю на перепечатку тексты, вчера ночью около двух прислал смску -- как все это ему нравится. Искренне ли? Будем надеяться, человек он молодой, а значит, не приученный постоянно врать, и искренний, по моим наблюдениям. Его записочка хоть и разбудила меня, и после этого я с часок читал Байрона, но вдохновила. Может быть, поэтому я так усердно и сидел за столом.?
       После истязания себя на спортивных снарядах включил телевизор и, пока ел кашу, смотрел передачу о крейсере "Варяг" -- опять какая-то дата. Все это -- флаги, политика, лица навсегда ушедших людей, форма, порядок на флоте -- меня как-то увлекло и подняло. А когда крейсер мимо итальянских и французских военных кораблей стал выходить из бухты, когда восхищенные смелостью русских моряков на французском корабле начали играть "Марсельезу", а на итальянском, выстроив команду вдоль борта, играли русский гимна "Боже, царя храни", я заплакал. Старость -- это синоним сентиментальности.
       Смертельно надоела политика, но что поделаешь, она постоянно лезет в уши. По "Эхо" все знающий Венедиктов объяснил картину разноса Путина на "Русских горках". Ахмед Билалов -- руководитель компании, которая строила, и который как вице-президент должен потом сам у себя стройку принимать, -- это человек из команды Медведева. Оказывается, именно этот Ахмед был недавно с премьер-министром в Давосе.
       Под вечер звонил Анатолий Просалов, в том числе поговорили и о положении в Театре Гоголя, называемом ныне Гоголь-центр. По сути -- по словам Анатолия -- никакого Гоголь-центра официально нет. По-прежнему финансируется Театр Гоголя. Четыре спектакля из прошлого репертуара продали на другие сцены, это в основном детские, декорации, костюмы, режиссура. А остальные не списаны. Серебренников играет спектакли своего курса в театральном училище. Я думаю, что спектакли не списаны, потому что театр не может финансироваться, если в нем ничего не идет. Вроде бы ряд актеров, как раз из тех, кто горой стоял за бывшего руководителя Яшина, немедленно после всех разговоров перекинулся в своей любви к новому руководству. Интересными мне показались в разговоре с Просаловым два момента. Оказалось, что половина театра была сдана под клуб "Икра", сейчас, когда эта аренда закончилась, открылось много новых помещений. И второе -- актерам, когда театр закрывали, обещали перевод в любой из московских театров. Когда кто-то из актеров попросил, чтобы ведомство Капкова выполнило это обещание, то оказалось -- а по этому поводу не нужно было и гадать, -- что это обещание -- липа.
       Толя был агрессивен и решителен -- нагорело, а так счастливо у него все начиналось!
       Я -- Пимен, который продолжает писать свой список о текущих днях. Интернет все сохраняет, я фиксирую то, с чем не могу мириться.
       10 февраля, воскресенье. Весь день что-то делал по дому, то цветы, то пылесос, а также ходил за подарком на завтрашний день рождения Жени Сидорова. Еще летом я присмотрел некие расшитые цветочками и рисуночками валенки. Чуть ли не в нашем доме есть магазин, торгующий чем-то подобным. К сожалению, тех первоклассных валенок, которые я видел летом, уже не осталось. Были чуть похуже, с какой-то окантовкой из гобелена. Купил, уложили мне все в пакет, и вполне счастливый возвратился домой, а почти у собственного, так сказать, порога обнаружил, что в моей машине разбито лобовое стекло.
       Винить некого, сбрасывали снег, видимо, кусок образовавшегося льда свалился. Стекло выгнулось, еще не рассыпалось, но готово распасться от любого прикосновения. Слишком много мелких неприятностей скапливается вокруг за последнее время. Боюсь, что здесь уже не отговоришься моим любимым: "малые несчастья хранят нас от больших" -- это уже старость. Я отнес это происшествие в разряд малых жертв. К моему счастью, сразу же откликнулся Возген, мастер, у которого я уже ремонтировался. Это частник, знаменательно, что когда я ему звоню, я уже не думаю, что он не платит налогов, и не думаю, легально он живет в Москве или приехал на заработки.
       Как ни странно, желание написать о моей собаке меня не отпускает. Все равно, как и всегда, это будет обо мне.?
       Днем занимался книгой о наших институтских этюдах.
       11 февраля, понедельник. Из последних сил час занимался штангой и "велосипедом". Это я, чтобы оттянуть момент, когда надо будет заниматься машиной. Как ехать за лобовым стеклом -- пешком или все же на машине? Что я буду делать с огромным стеклом да еще в скользкой Москве? На улице гололедица и слякоть. Искать такси? Ехать на автобусе или троллейбусе? Если ехать на машине, в любую секунду с обеих сторон покрытое сеточкой сколов и трещин стекло может развалиться. Ну, можно на всякий случай надеть очки и вести машину в перчатках. Всю стеклянную пыль потом вытащить пылесосом. Но тут пришло простенькое, но надежное решение. А что если с двух сторон стекло укрепить широкими полосами прозрачного скотча?
       До этого я уже звонил по телефону в два магазина, торгующих деталями для машин "Русь" -- практически это одна система, мне сказали, что стекло и герметик есть в магазине в Конькове. Адрес известен, и от меня это сравнительно недалеко. А вот резинового уплотнителя нет нигде.
       Поломанная машина -- это как больной человек в доме. Еще с советской поры любой машинный ремонт меня страшит. Я никогда не забуду, как ездил по станциям техобслуживания, когда в первом моем "Запорожце" одна из шестерен в коробке передач оказалась сделанной из незакаленного металла. Как я заискивал перед слесарями и с ними "дружил". Валя снабжала их жен билетами на зарубежные фильмы в Дом кино, а один раз мы даже ездили в качестве почетных гостей к одному из этих слесарей на окраину. В квартире стояла большая клетка с попугаем.
       Эта боязнь, вернее воспоминание об этой боязни, всегда заставляет перекладывать решение со дня на день. Я стараюсь аккуратно следить за собственным правилом: одно дело в один день. Правило это у меня выполнять не получается. А тут я решился, несмотря на сегодняшний праздник у Евг. Сидорова, -- поеду и все сразу сделаю. Так и получилось: сразу же купил стекло, и тут же же отвез машину мастеру, которого нашел еще летом, армянину Возгену. Завтра во второй половине дня все будет готово.
       Перед отъездом на день рождения -- все будет происходить в парадном зале ресторана Дома литераторов, кормежка, значит, будет очень хорошая, -- главное, хорошо поесть: ем суп и читаю "Российскую газету". Какой все-таки молодец Паша Басинский, как и пять лет назад в газете статья о Сидорове, его учителе и мастере. На этот раз это как бы расширенная рецензия на прекрасную книгу Жени "Записки из-под полы".
       Что касается самого дня рождения, процедуры, то Вера, жена Жени, как и пять лет назад организовала все замечательно. В дубовом зале ресторана свечи, замечательные закуски, десерт и "Клуб-ресторан ЦДЛ имеет честь предложить горячие блюда на выбор: семга на гриле, судак отварной с соусом "Польский", мясо по-суворовски". Вот так. Я не могу менять собственные правила и не писать о еде. Сидел рядом с Н.?Д. Дементьевой. Народ был разный, кое-кто из времени, когда Женя был министром, ну, например, легендарный Бурбулис. Современная молодежь не помнит даже его фамилии. Но в основном -- писатели нашего поколения. Народ был подобран и рассажен таким образом, чтобы все поговорили друг с другом и порадовались общению. О самом юбиляре все говорили на редкость тепло и сердечно. Человеком Сидоров был всегда прямым, деликатным и смелым, а вот еще и вырос в первоклассного писателя.
       12 февраля, вторник. Утро началось с невероятного известия -- папа Бенедикт ХVI отрекается от престола. Последний раз подобное случалось чуть ли не в начале ХVI века. Объявили и мотив, предложенный святым престолом: возраст и невозможность из-за отсутствия сил руководить Церковью. Если, конечно, нет каких-нибудь других мотивов, то поступок этого немецкого папы вызывает восхищение. Обычно, понимая свою должность еще и как решающий фактор в завершении жизненного пути, и как место в истории, держались за чины и звания до конца. В связи с этим не могу не вспомнить почти всех наших генсеков, уже немощных, плохо вяжущих слова, но упорно держащихся за власть. Здесь, конечно, решающая роль принадлежала и их семьям. Папа -- один и, наверное, одинок. Семья по отношению к великому человеку всегда стая хищников. Политики, естественно, предлагают и еще множество поводов. Среди них и похищенная у папы его камердинером личная переписка. Ворованные эти письма и документы опубликованы далеко не все...
       К десяти своим ходом, т.?е. на метро, приехал в Институт. До начала семинара ректор советовался со мной, стоит ли нам оставаться в Минобре, который не всегда понимает нашу специфику, или все же перейти в Минкульт. Я, честно говоря, не знаю, это дело единодушного решения капитана, которому виднее. В свое время в Минобре, по крайней мере почти пятнадцать лет мне, было удобно. Во-первых, мы, как почти единственный вуз искусства в системе, были у них в любимцах. Во-вторых, в этом был еще и знак судьбы: после того как столько лет Институт числился "ведомственным" вузом с "ведомственными" порядками мы наконец-то наладили всю отчетность и привели в соответствии учебные программы. Я держался за Минобр. В Минкульте мы сразу станем одним из многих вузов и всегда будем до некоторой степени чужаками -- им ближе театры, живопись. Я вспомнил, что как только на коллегии Минкульта прозвучало сообщение о возможном президентском гранте для учебных заведений культуры, я, член коллегии, а значит, свой, сразу подал заявление. Но в первый год дали все же своим. Литература и кино этот грант получили в следующий раз.?
       Семинар прошел интересно -- я сужу обо всем этом в первую очередь, когда интересно мне. По старым наработкам я кое-что рассказал ребятам о соображениях Трумена Капоте о литературе и творчестве. Потом написали этюд "Что я запомнил -- имелось в виду последнее время, -- чтобы не забыть никогда". В тексты я сунул нос -- кажется, интересно. В следующий раз 19 февраля у нас будет ощеинститутский семинар "Что с поэзией?". Цитата из Маяковского. Посмотрим. Мне все это как модератору вести. Надежда у меня на интуицию, собственную молодую практику и читаемого сейчас "Дон Жуана".?
       После семинара Евг. Сидоров устроил еще и праздник на кафедре. Замечательно и умно посидели. Приходил ректор. Сидоров вспомнил о том, как брали в Институт М.?О. Чудакову, я -- о том, как в свое время А.?П. Чудаков предлагал читать наши курсы литературы вокруг крупных имен. Мне и тогда, и всегда такой принцип нравится. Он, правда, требует невероятной эрудиции. Вокруг каждого большого русского или зарубежного писателя всплывает огромный и значительный ареал -- его современники и история литературы его времени. Кстати, так, кажется, читает Джимбинов.
       Еще раньше я говорил с ректором, что мы забыли вставить в список голосования для членства в Ученом совете М.?О. Чудакову -- это тот человек, который всегда будет, если, не дай Бог, что-нибудь с Институтом случится, до последнего грызться за Институт с властью.
       Вечером ходил вместе с Анат. Жуганом -- следовательно, ездил на его "мерседесе" -- на церемонию вручения премии СТД "Гвоздь сезона". Это проходило в Доме на Страстном бульваре. Обставлено было все прекрасно -- и шампанское вначале, и фуршет в самом конце. Пришли мы с Жуганом довольно рано и сразу же сели пить даровое шампанское. Занятно, что с нами соседкой оказалась дама из Драматического театра Станиславского. Ее зовут Ольга Владимировна Великанова. Разговорились, я оказался, чуть ли не ее любимым писателем. Пожаловалась, что моих книг нет в библиотеках. Это при современной книжной торговле и издательской политике так естественно. Ольга Владимировна познакомила меня с внучкой. Та учится в ГИТИСе, театровед, ее мастер -- Алена Карась. Это после Павла Маркова и Инны Вишневской. Я ахнул, Алену Карась я читал: очень просторные и не всегда аналитические, чаще информационные тексты в "Российской газете".
       Главное в вечере -- это замечательный спектакль, который давали два парня -- Костя Богомолов, филолог и режиссер, и актер из Театра Вахтангова Сергей Епишев. Невероятно выразительный, изящґный, отчасти улыбчиво-хамский или издевательски-нежный, но информативный, их диалог тонул в хохоте и аплодисментах зала. Но какие же злые ребята! Потом кто-то из доброхотов мне объяснил, что Костя зол на весь мир, потому что у него нет своего театра. И у Серебренникова есть, и у Писарева есть, а у него -- нет. Я помню прекрасный спектакль по "Театральному роману" Мих. Булгакова, который Костя поставил в бывшем Театре Гоголя, и замечательный его спектакль в "Табакерке" -- "Старший сын". Но помню и злосчастную "Турандот" в Пушкинском театре. Спектакль сняли после пяти представлений. Информативная часть представления ядовитых хлопцев -- это то, что надо бы в московских театрах посмотреть: "Пристань" в Вахтангова, Мольера на Малой Бронной, Островского в Маяковке и спектакль по О. Генри в Сатире. Немного многовато было у ребят -- текст вроде их собственный -- здесь подчеркнутого еврейства, на которое зал отвечал таким восторженным гоготом, будто все присутствующие родились от еврейских матерей. Я не люблю также, когда трогают мою религию. Бесстрашные вы люди, ребята. Ведь покарает...
       13 февраля, среда. Порадовался утром, когда включил радио, "Эхо". "Сладкая парочка" Матвей Ганапольский и Татьяна Фингельгауэр брали интервью у только что побывавшего в России у
    В. Путина президента Финляндии Саули Ниинистё. Все, конечно, с точки зрения радиоведущих, у нас на родине плохо. Президент как-то не поддавался на заманки ведущих программу. Всем финским в студии восхищались. Подумать только, уже второй раз охрана президента приносит ему воду для питья в пластмассовом стаканчике! А если бы нашему! Президент бывшего Великого Княжества Финляндского прилетел в Москву не на правительственном самолет, -- подразумевалось "как наши", -- а в бизнес-классе! Самый интересный вопрос, вызвавший у меня восхищение остротой и бойкостью вопрошающих, был приблизительно такой. Не возникает ли у Финляндии вопросов о воссоединении российской части Карелии с Финляндией. Очень терпеливый президент, пьющий воду из пластмассового стаканчика, объяснил. Он в парламенте с 1987 года и ни разу в законодательном органе страны такой вопрос не поднимался. Просто сорвал программу этот невозмутимый финский парень!
       Все утро добросовестно вычитывал кусок из Дневников-2011 для альманаха "Артбухта". Альманах ведут Паша Косов и его товарищи и подруги. Это почти литовское издание, наши бывшие студенты. Тут же попытался переслать прочитанное Паше, но я не Медведев, всю жизнь орудующий с Интернетом и компьютерами, это мне, неопытному, всегда трудно. В "Артбухте" же идет и глава из книги о Зайцеве.?
       Я еще не писал о Николае Головине. У него какая-то, доходит до полиции, кутерьма с его арендатором кафе в здании. Я помню, что когда я был там последний раз, он с кем-то из представителей этого кафе отчаянно ругался. Все это обидно, потому что выбивает Зайцева из ритма накануне его юбилея. А вся симфония будущего праздника именно на нем. В защиту Николая выступил уже и в "Московском комсомольце", и в "Комсомолке" сам Зайцев. Возможно, это не только борьба с Головиным, который все время пытается наладить в Доме моды порядок, возможно, не только борьба с брендом самого Зайцева. Очень может быть, что здесь, в этом налете и первая фаза будущего рейдерского захвата многомиллионной собственности. Это и Дом моды, стоящий в центре, на хлебном месте, и бренд, и многолетний архив мастера.?
       Объявленный у меня на среду день здоровья не состоялся -- не пришел массажист.?
       14 февраля, четверг. Проснулся поздно, почти в 11. На всякий случай залез, чтобы проверить почту, в компьютер. Во-первых, Марина Саввиных меня не забыла, прислала мне уже готовую верстку выборных мест из Дневников за 2012 год. Надо было срочно читать. Было также небольшое письмецо от Анатолия Ливри. До него наконец-то дошли Дневники-2010. Вполне справедливо жалуется, что я не прочел его новый роман и давно ему ничего не писал. Буду исправляться. Написал небольшое письмецо и тут же сел читать огромную верстку. Включенное на кухне радио, отбушевав вчера по поводу принятого закона о табаке, сегодня начало дискутировать по поводу допустимой дозы алкоголя в крови у автомобилистов.?
       Писать Дневники интереснее и проще, чем потом их вычитывать. Опять заметил, как хорошо Марина Саввиных все мои писания редактирует.
       15 февраля, пятница. День начался с общемировой сенсации, но родина ее -- Россия. Над Уралом, над Челябинском прошел метеорит и так близко, что осыпались стекла в домах. Поврежден стадион, и даже рухнула крыша у какого-то завода. Все это было зафиксировано -- у всех на машинах записывающие устройства и разные регистраторы. То, что показали по телевизору, -- страшно и величественно. Любой жест природы не может сравниться с мелким шевелением человечества. К вечеру посчитали убытки -- около одного миллиарда. Находящийся на каком-то форуме в Красноярске Медведев неловко пошутил по поводу космического явления. В средствах массовой информации позлорадствовали.?
       Утром добил верстку для журнала "День и ночь", но все равно ничего не писал, т.?е. мои "кусочки" для романа не двигаются. Правда, с удовольствием снова читал "Дон Жуана". Произведение нерукотворно. С какой свободой Байрон двигает пласты истории, времени и нравов. Какой блеск!
       Из новостей, о которых в свое время как-то не успел написать. Неделю назад на журфаке МГУ выступал заместитель министра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин, довольно молодой еще человек, по образованию востоковед. Так сказать, учил студентов уму-разуму. Будущий журналист должен знать, что после учебы он будет "работать на дядю, и дядя будет говорить ему, что писать и как писать, а что не писать о тех или иных вещах, и дядя имеет на это право, потому что он ему платит". Начальник над журналистами считает, что не существует миссии журналиста "сделать мир лучше, нести свет истинного учения, повести человечество правильной дорогой". Я залез в Интернет. Писал этот парень в компании с другими ловкими парнями, создавал речи для Б. Ельцина. Наибольшую известность принесла ему фраза "Ситуация, при которой московские проститутки имеют свои сайты, а федеральные министры не имеют, кажется мне странной". Последняя фраза дана в Википедии с пометкой "без источника".?
       Пора мне в Дневник вводить рубрику "Криминал во власти".?
       Возбудили уголовное дело в отношении главы "Росрыболовства" Андрея Крайнего. Крайний, зная, что руководитель Северо-Западного управления Сергей Муравьев задержан при покушении на получение взятки в 5 миллионов рублей, дал указание подчиненным подготовить приказ об увольнении Муравьева "задним числом". Дружбан, наверное? Я все-таки не верю, что подельник. Все-таки правительство! Но дальше в сообщении в Интернете есть такой пассаж -- я все время думаю о Николае Головине: "Такие действия Крайнего могли бы помочь Муравьеву избежать уголовной ответственности за взятку. Если бы Муравьев не являлся должностным лицом, то его действия следствию пришлось бы квалифицировать только как мошенничество..." Но вот что занятно, моральная сторона подобного "деяния" может, оказывается, в зависимости от занимаемого в обществе места квалифицироваться по-разному. И все-таки на месте Крайнего, если бы это был мой "дружбан", я бы поступил также.
       Еще одна новость, которую смс-кой прислал мне Ашот. Этот "черный ворон" вчера прислал мне сообщение о неприятностях с Николаем Головиным. Сегодня утром новое сообщение, в его, так сказать, манере: "Повязали директора Малого театра, шаловливые тендеры".
       Около двенадцати ночи мимо Земли и в опасной к ней близости должен был пролететь какой-то огромный астероид. По этому поводу было много суждений, а вдруг зацепит и сдует всю атмосферу. Телевидение обещало прямую трансляцию. Но я предпочел уповать на милость Господа и позволил себе заснуть.
       16 февраля, суббота. Давно заметил, что если утром возникает "сюжет" для Дневника, то и весь день окажется литературно и по смыслу наверняка емким. Утром по любимому каналу Discoveri умудрился посмотреть две передачи. Чувствовал себя утром плохо, вчера часов около двенадцати ночи заснул одетый и так до одиннадцати утра и проспал. Пока не выпил кофе, очухаться так и не мог. Думаю, этот сюжет знаком многим в моем возрасте. Но пока прохлаждался, варил кашу, телевизор был включен. О римских катакомбах я смотрел раньше, но здесь важно освоение частностей, которые сразу ухватить не можешь. Подумал одновременно, что как я плохо в наглядности знаю Рим и запутанную его историю. Но сразу за передачей о римских катакомбах, акведуках и "клоаке", расположенной сразу под древним Форумом, стали распутывать историю про медные копии царя Соломона. Это еще одна из многих попыток доказать, что Библия -- это не только собрание сказаний, но достаточно реалистическое отображение действительной истории. Царь Соломон был, по преданию, сказочно богат. И, видимо, основу этого богатства составляли знаменитые копи, добыча медной руды и ее плавка. Самое интересное и обжигающее, что весь рассказ иллюстрировался местами для меня знакомыми -- это долина между Иорданией и государством Израиль, это Петра, каменистая пустыня, по которой я в позапрошлом году проезжал. Как медленно в сознании современного человека складывается пазл далекой, преподаваемой в школе истории.
       17 февраля, воскресенье. Утром все-таки написал еще одну маленькую главку. Но день для работы, конечно, пропал, потому что утром, когда по-настоящему думается, пришлось идти покупать новый компьютер -- на этот раз планшет, с которого можно читать книги, работать с Интернетом и одновременно что-то писать. Появится возможность работать в пути, в метро и знать, что весь текст соберется в едином месте.
       Утром, правда, недолго читал "Дон Жуана", но день не оплодотворен скандалами, поэтому несколько фрагментов из прессы. В "Российской газете" -- все той же Алены Карась о новом спектакле в МХТ, у Олега Табакова. Название статьи "Три сестры, прости господи", и здесь опять не обошлось без Константина Богомолова, которому я симпатизирую. Госпожа Карась даже колеблется, выйдет или нет этот спектакль, покажут ли публике, так уж все современно. Здесь смешаны тексты -- не будем забывать, что Костя и филолог, и кандидат наук, так что знает, как готовить варево -- Чехов, Оскар Уайльд, Шекспир и даже Гете с соусом из "блатного шансона" и Аллы Пугачевой. "Богомолов сочинил вызывающий гиньоль о ханжеской стране и ее развращенной элите, третирующей мозг обывателя разговорами о нравственности". За эту фразу Алене Карась можно простить все ее ранее восхищенное интеллигенцией письмо. Ах, как невероятно, это хочется посмотреть!
       Бушует совершенно неприличный скандал по поводу председателя Комиссии по этике Госдумы господина Владимира Пехтина. Депутата показали по телевизору -- очень милый, даже обаятельный, усатый дядька талантливо и искренне от всего отпирался. На прошлой неделе Алексей Навальный в своем блоге -- это я уже из Интернета, -- ссылаясь на официальные документы США, утверждал, что сиятельный единоросс и его сын владеют квартирами в Майами-Бич стоимостью 540,9 тыс. и 1,275 млн долл. Понятно еще раз теперь, почему так не любит власть Навального. Когда стали строже относиться к депутатским и сенаторским декларациям, свою долю во второй квартире Владимир Пехтин подарил сыну. Это был конец декабря прошлого года. Пехтин также владеет участком с домом и бассейном во Флориде. Суммарная стоимость имущества превышает 2 млн долл. И наконец, сенсационное сообщение -- за все время депутатской деятельности Пехтин лишь один раз, в 2006 году декларировал крупный доход -- 39 млн руб. Пехтин, кажется, 1950 года рождения, сколько же лет его так сильно разбогатевшему сыну? Сын -- помощник депутата, т.?е. отца.
       В Интернете проскользнуло актуальное для наших дней сообщение о докторской диссертации Игоря Лебедева -- блогеры отыскали в ней плагиат. Это немудрено, я удивляюсь нашим политикам, когда они успели успешно и блестяще не только написать, но и защитить. Я свою диссертацию писал лет десять как минимум. А тут веселые мальчики в розовых штанах уже доктора и ученые. Какие все талантливые, как быстро желают проскользнуть в доктора и кандидаты.
       18 февраля, понедельник. Проснулся довольно рано, прочел девятую песню "Дон Жуана", съел тыквенную кашу, которую заварил в мультиварке с вечера, даже посмотрел "Модный приговор", который меня интересует, пропылесосил ковер в средней комнате, убрал выстиранное белье. Решил, что уже после двенадцати, после новостей и известий, окончательно проснусь, наберусь сил и сяду за работу. Здесь роман, Дневник, подготовка к завтрашней институтской конференции.
       Первый вывод от новостей -- они стали у нас вестником состоявшегося криминала. В бочке с цементом обнаружили депутата Липецкого горсовета Михаила Пахомова, которого заказал и закатал туда его подельник по бизнесу заместитель министра подмосковного правительства Евгений Харитонов. Это, так сказать, в центре. Но и периферия, глубинка от центра не отстает: в Приморье взяли под стражу какого-то рыбного начальника. Он не так раздавал квоты на лов краба, и все квоты доставались двум любимым компаниям.
       Весь день дома. Главное -- внутренняя подготовка к объединенному институтскому семинару поэзии. Мы еще в прошлом году на кафедре решили собрать весь Институт и постараться разобраться, что же происходит в наше время с поэзией. Мне предстоит вести, поэтому надо не только найти нужный материал, но и отыскать необходимую интонацию. Перебираю какие-то слова, формулы -- надо будет дать импульс, а потом уже пойдут выступающие. Моя задача, чтобы всем этим заинтересовать в первую очередь студентов.
       Днем написал еще одну главку в свою книгу. Это "За волшебной дверью" -- шкаф с посудой на улице Горького, где я год в войну жил.?
       19 февраля, вторник. Как и обычно, перед вторником не сплю. Проснулся в три и снова смог заснуть на час только в шесть утра. Поднялся с той же разъедающей мыслью о конференции. Ну, естественно, все прошло совершенно нормально и даже блестяще. Показателем была густая тишина, которая немедленно возникла в зале, когда я начал говорить. Место поэзии, ее тематика, ее востребованность публикой. О восприятии публикой стихов для песен как поэзии. Говорили также несколько наших студентов, но главное -- это два доклада Г.?Красникова, большое выступление с примерами, цитатами, размышлениями о современной поэзии. Говорила также Л.?Г. Баранова-Гонченко, как обычно, убежденно и со знанием темы. Выступили Е.?Сидоров и О. Николаева. Это в первую очередь об изменившемся литературном климате страны, возникшем вслед за политикой. Как обычно, возникает несколько "продвинутых" студентов, которые обязательно читают свои не очень складные стихи и что-то еще "теоретизируют". На этот раз это была одна заочница, приезжающая к нам на сессии из Америки, и немолодая дама, продиктовавшая целый список "выдающихся поэтов" из Интернета. Я старался по возможности комментировать каждое выступление. Например, дамы со списком: она, называя почти любое поэтическое имя, говорила, что этот поэт или поэтесса "шикарно" пишет, или давала другое определение, что поэт "великолепный". Я посоветовал не употреблять по отношению ни к одному человеку в литературе слова "шикарный". Несколько, на мой взгляд, спорным было выступление Олеси Николаевой, в котором признавался почти любой текст и размывались не только понятия родины, страны, традиции, традиционной религии. Я осторожно сказал, что не готов ни прощаться со своей национальностью, ни с традиционной для русских религией.
       Пока мы проводили свою конференцию, В. Путин поехал в Еврейский центр в Марьиной Роще. Интрига заключалась в том, что один из судов в США постановил России платить по 50 тысяч долларов в день за библиотеку Шнеерсона. История довольно запутанная. Вот Путин и предложил эту библиотеку переместить в недавно построенный центр, возможно, это разрядит ситуацию. Видимо, подготовленный вопрос о библиотеке задал президенту Виктор Вексельберг. Визит проходил с несколько расширенной свитой. Был и В.?Н. Ганичев. Я с чувством удовлетворения вписываю цитату из "Ведомостей". Ганичев в газете был идентифицирован не как глава писателей, а как представитель "Всемирного русского национального собора". Валерий Николаевич предлагал заняться возвращением русских слов. Вместо голкипер говорить вратарь, а вместо киллер -- убийца и душегуб. А неплохо?
       Успел съездить домой и пообедать. А к шести уже поехал в ЦДРИ на вечер памяти Владимира Яковлевича Лакшина. Это уже были восемнадцатые Лакшинские чтения. Мне предстояло выступать на вечере первым. Но до этого показали что-то из любительских съемок, рассказ В.?Я. о поездке в минувшие годы на Сахалин, где открывали музей Чехова. Наверное, страшно было смотреть Светлане Николаевне на своего как бы живого, но уже давно ушедшего мужа. Молодой, обаятельный, прекрасный рассказчик. А уходят ли люди, которых мы хорошо знали и любили, навсегда? У меня возникло ощущение, что и Лакшин еще жив и сейчас войдет в дверь. Вспомнил тут же о Вале, которая ни на минуту от меня не уходила. Все ли испытывают такую боль по ушедшим и так мучительно их вспоминают? Вспомнил также и о своей поездке на Сахалин. Как повезло мне в молодости, что не ленился и удалось так много повидать. За мной должен был выступать Толя Королев, но сил у меня не было -- ушел. Толя всегда говорит продуманно и ярко.
       Перед началом конференции меня познакомили с дочерью Твардовского Ольгой. Она оказалась моей читательницей -- и "Валентину" прочла, и "Дневники" читала. "Валентину" купила после рецензии в какой-то из газет. "Дневники" взяла у Лакшиной.
       Дома еще и посмотрел французский фильм о Людовике ХV -- многое во времени раздвинулось и стало понятным. Как же плохо мы учили историю! По "Культуре" по ночам сейчас идет мое любимое "Королевское кино". Я понимаю, что историю нельзя изучать по фильмам, но что-то узнавать можно. Увидев телегу, на которой в дождь увозили тело мадам Помпадур, я знал, что по этикету ни один мертвый не может находиться в Версале после захода солнца.
       Так и не написал о том разгроме, который учинил Путин "Росґгидро". По-моему, он затаил обиду на них еще со времен аварии на Шушенской ГЭС. Но какое тупо самоуверенное лицо у руководителя этой организации!
       20 февраля, среда. Депутат Пехтин сдал свои полномочия. Он, естественно, сказал, что не виновен, но на доказательство его правоты нужно время. Спикер назвал поступок депутата благородным. Депутат сказал, что во время долгих разбирательств оппозиция станет долго трепать имя любимой и честной партии. Собственность, не указанная в декларации, принадлежит не депутату Пехтину, теперь уже бывшему председателю Комиссии по этике парламента, а его внезапно разбогатевшему в молодые годы сыну. Возможно, все так и есть, но это своеобразное восприятие закона как свода твердых правил -- по сути, именно этики здесь нет. Не пойман -- не вор. Пока ясно одно: власти все равно, кто будет поднимать руку во время голосования ее законопроектов. Видимо, исход депутата -- это решение Кремля. Кстати, Пехтин не одинок -- уже несколько депутатов-единороссов готовы сдать свои мандаты.
       Утром стал просматривать "Литературную Россию", которую вчера на конференцию принес мне Максим Лаврентьев. Там очень занятная, написанная ярко и свежо рецензия Паши Быкова на "Холстомера" в Театре Покровского и очень остроумная подборка текущих "литновостей", которую написал сам Максим. Он, конечно, искусник. И, как хроникер эпохи, не могу пройти мимо фрагмента из обзора Максима:
       "По сообщениям СМИ, Россию на XXVI Иерусалимской международной книжной ярмарке представляют Людмила Улицкая, Александр Иличевский, Лев Рубинштейн. Также в расписании российского стенда -- встреча с прозаиком, финалистом премий "Большая книга" и "Русский Букер" Маргаритой Хемлин, поэтический вечер Михаила Гробмана и масса всего не менее интересного. В рамках форума состоится презентация книги "Российская история через призму сатиры" еще одного русского писателя и медиаперсоны -- Виктора Шендеровича".
       Написал еще одну главку в новое сочинение. Из хаоса отдельных рассказиков и сообщений уже высвечивается конструкция.
       21 февраля, четверг. Путевого ничего не написал и теперь терзаюсь. Начатая главка так и осталась на столе -- приехал, как я просил, Игорь, привез мне уже отпечатанный текст, и вместе с ним мы поехали заказывать зеркало в ванную комнату взамен треснутого еще в то время, когда была жива Валя. День, крепко не начатый утром, так и перетек в поверхностную занятость. Ездили на фабрику зеркал, это недалеко, на Нагорной, готово будет через неделю, но какое разнообразие предлагаемых услуг и какая масса технологий -- я и не предполагал, что они существуют у нас, а не только в интерьерах американского кино.?
       Вечером от всякой маяты и неумения собраться, из-за ощущения разбитости посмотрел два фильма. Первый -- каждый раз Игорь приносит мне что-то любопытное или новое, что он скачивает из Интернета -- французский, кажется, "Распутин". Колебания мои связаны с тем, что в фильме много российских актеров. Ничего особо любопытного в фильме нет, в известной мере это -- правда, на другом уровне, пониже -- все то же "королевское кино": царь, царица, царевны, дворцы, интерьеры, автомобили той эпохи. Туалеты -- исторические деятели, одетые так же нелепо, почти как мы, -- знакомые имена, отдельные конкретные подробности и довольно плохо играющие мои соотечественники. Во время убийства все та же мадера, все те же миндальные пирожные, но за всем этим до боли знакомым антуражем нет ни щемящей трагичности эпохи, ни времени, ни трагедии последнего русского царя. Все традиционно, как и обычно, когда Запад -- о русской жизни, иллюстративно. Мы не хотим ничего знать, кроме того, что нам уже внушили наши в лицеях учителя и наша демократическая и свободная от широких социальных обобщений пресса!
       Собственно, взялся за "Распутина", чтобы убедиться, что нашего русского человека плохо играет так разлюбленный мною за последнее время -- причины известны -- Жерар Депардье. Год или два назад я уже видел по телевидению сцену "сибирской" съемки этого актера. Тогда он стоял на крыльце какого-то "терема", и все было, как во всех плохих фильмах, даже его медвежьи повадки. Но, должен сказать, Депардье не оправдал моих мстительных надежд -- играет он первоклассно, наполняя свою роль удивительной силой и собственной внутренней духовностью. Здесь он, как Доронина, любой текст делает широким, как Волга, и своим. Это в фильме и запомнилось, и еще возникла в памяти классическая сентенция Белинского, смысл которой в том, что если великие люди и отвратительны, то они отвратительные совсем не так, как обыватель... Простите, гражданин России г-н Депапрдье...
       Может быть, это довольно бесцельно прожитый день, день с голубым экраном, и смысл его именно в описании "электронной действительности", потому что кроме "Распутина", едва закончив его, я еще взялся за вторую часть "королевского" фильма "Король, белка и уж"?
       Здесь две серии, которые я сразу записал на специальное устройство. Конечно, я люблю "эпоху плаща и шпаги", люблю, когда вновь и вновь показывают Версаль, Лувр, средневековые замки, подлинную форму мушкетеров или моды семнадцатого века. Дюма, сделав эту эпоху притягательной, тем не менее крепко ее облегчил. В фильме -- наверное, здесь и документы, и свидетельства -- противоборство двух финансовых гигантов, Кольбера, представителя буржуазии, и Фуке, скорее, несмотря на разночинное происхождение, агента уходящей с исторической сцены аристократии. Хорош здесь и молодой Людовик, олицетворяющий государство, готовое конфисковать, отбирать и грабить "чужих", миновав "своих". Кроме интриги, показанной современно, почти так же, как средства массовой информации демонстрируют или рассказывают нам кремлевские интриги, есть еще и аристократия, напоминающая наших олигархов и капиталистов -- "после нас хоть потоп". Беру на себя смелость утверждать, что это выражение, приписываемое Людовику IV, еще в большей степени присуще именно капитал-
    аристократии. За королем -- государство и его величие!
       22 февраля, пятница. Утром всегда плохо себя чувствуешь, пока не расходишься и не заставишь себя сесть за работу. Написал страничку, и все вроде становится нормальным, по крайней мере?-- не бессмысленным.?
       Вчера, когда уже засыпал, почти в двенадцать ночи пришла смс-ка от моего соседа Ашота: "Срочно включите РТР". Здесь шел еще днем объявленный "Поединок" Льва Пономарева и Владимира Жириновского. Пономарев "вызвал" самого "старого" действующего политика новой России на поединок: Пономарев брался доказать, что докторская диссертация Жириновского -- не диссертация, не наука, не философия, а некое собрание беллетристических новелл. Сразу выяснилась занятная подробность: кандидатская не защищалась, а сразу и по докладу -- 88 страниц -- докторская. Я кстати, уже давно слышал об этой защите кое-что занятное, но не помню источников и поэтому молчу. Собственно, спора не было, начал, правда, более опытный Жириновский: сам -- дурак, а я -- лидер партии. Дальше Жириновский воззвал к русскому народу, к его униженности, заговорил об агентах влияния. А тем временем счетчик показывал огромное превышение "любви" зрителей к Жириновскому. О Льве Пономареве стало известно, что он с шестнадцати лет был человеком "левых убеждений", но четыре раза менял партию.
       Утром получил письмо от Анатолия Ливри. Теперь не могу не поцитировать. Сначала о некоем отношении ко мне известного французского коллекционера и мецената Ренэ Герра. Он русский по рождению, и, как мне помнится, в начале перестройки к нему ездила в гости и на пансион московская интеллигенция. По крайней мере помню одну писательницу, нашу выпускницу, подававшую бурные либерально-модернистские надежды, из которой так и не получилось литературной звезды. Итак, первая цитата.
       "О Ваших ДНЕВНИКАХ: Помню, еще весной 2010-го, когда Ренэ Герра меня пригласил преподавать в Ниццу, он был предельно недоволен фактом нашей с Вами переписки (какие-то счеты с Вашими приятелями, мне неизвестными). Только ведь мне бесполезно говорить, что делать, а чего нельзя! Это все давно поняли. В определенном смысле я -- беспредельщик, а на Западе многое сходит с рук, методичное уничтожение властей предержащих в том числе: как верно заметил вышеупомянутый Р. Герра, в России меня бы давно "заказали".
       Отвечая Анатолию на этот пункт его письма, я написал (привожу и начало уже своего письма, чтобы был ясен контекст):
       Дорогой Толя! Я даже не знаю, с чего начинать мое письмо -- Ваше было такое содержательное, что затрудняюсь с началом ответа. Наверное, начну с просьбы, как и обычно, использовать этот Ваш текст в своих дневниках. Но дальше -- по установленному Вами же порядку. Очень здорово, что Вы переезжаете в швейцарский особняк. Я очень люблю французские VII и VIII века и завидую Вам смертельно. Свою связь с европейской и русской историей я чувствую постоянно, поэтому понимаю и Ваш подъем.
       Что касается Герра, то я впервые увидел его в тот же день, когда мы с Вами познакомились в Париже, во время книжного Салона. Он вел себя по отношению ко мне достаточно вызывающе, что-то проговорив или о Ленине, или о коммунистах. Меня это удивило. Вы, Толя, достаточно хорошо меня знаете, чтобы отчетливо представлять, что здесь и всегда меня в первую очередь интересует справедливость. Пишу я об этом постоянно. Тогда же я подумал, что господин Герра, видимо, принимая у себя много российских писателей, в том числе и не самого первого ряда, от них почерпнул свою тенденциозную модель некоего Есина. Это обычное дело, искать сочувствия, обругивая кого-то достаточно известного третьего. Это возвышает в собственных глазах обоих собеседников. Я приблизительно догадываюсь, кто бы это мог быть. Но зла не имею, я привык к подобному несовершенству наших российских да и русских литераторов. Последним в "интеллигентном" обществе "служить" надо вдвое усерднее".?
       Мы неоднократно с Анатолием в письмах рассуждали о французских славистах. Это, как правило, выходцы из России во время "колбасной эмиграции". Расхожий нынче, этот термин я впервые услышал от ныне покойного знаменитого немецкого слависта Вольфганга Казака. Как мне казалось, тесно связанные с Россией по кухонным разговорам, эти слависты обычно неудачники на родине, переводят, и рецензируют, и пропагандируют, прислушиваясь к своим московским друзьям и коллегам. Но вернусь к письму Анатолия Ливри.
       "Я о них давно не мараюсь, и после Минуты молчания, т.?е. с 2005 г., о славистах -- ни строчки созидания! Лавочники с амебами менее предсказуемы. Некогда славист меня интересовал исключительно как тип ничтожного пошляка, клевещущего по приказу свыше на живых писателей (выклянчивая деньги на перевод и преподавание мертвых), сжигающего за деньги их книги. Все это одновременно, и будучи распираем совершенно идиотским тщеславием -- формой скоротечной, чрезвычайно разрушительной шизофрении.
       Что же о моем мнении относительно "проплаченных СМИ" -- Вы его упоминаете в ДНЕВНИКЕ 2010, -- так что поделаешь! Слависты Сорбонны and C® об этом только и трубят на всех углах, бия себя в вялую грудь: "Проплатили Мелихову билет в Париж+
    гостиницу+рестораны, пообещав еще, а тот в благодарность повлиял на "Неву" с Роднянской из "Нового мира"; зазвали в Сорбонну Арьева -- тот закрыл для Ливри "Звезду"; погладили по шерсти, на полудюжине сорбоннских конференций сатанинскую гордыню Ирины Прохоровой
    (а мне ее жалко: она так и излучала женское несчастье со сведенными челюстями... <А.?Л.?>) -- "НЛО" о Ливри ни слова; прикормили Лейбова из Тарту сначала в Хельсинки, затем в Сорбонне -- тот промыл мозги Павловскому из "РЖ", а потом корешу -- Василевскому из того же "Нового мира"; отстегнули сотенную Виролайнен-Авериным -- те прошлись с клеветой на Ливри по Пушкинскому дому".?
       "Минута молчания" -- я читал это замечательно едкое и бесстрашное произведение, так много говорящее об этой своеобразной корпорации. Произведение, талантливо написанное и уничтожающе взрывное. Отдельные образы и сценки до сих пор у меня в сознании. И тем не менее авторская -- А. Ливри! -- характеристика уже не отдельных литературных персонажей, а, так сказать, прототипов была так уничтожающа, что я тут же, прочитав письмо, послал Анатолию запрос:
       "В Вашем письме в кавычках и курсивом есть довольно большой фрагмент, связанный с нашими ретивцами. Мне это все очень нравится, но у меня вопрос. Это слитный документальный текст или сведенный из разных источников? При всех условиях все это, по сути, справедливо. Отечественная литература сбилась в стаи".
       К моему удивлению, все это оказалось цельным текстом. Перепечатанным, наверное, из неведомого мне источника. Ответ от Анатолия последовал почти мгновенно.?
       "Дорогой Сергей. Cейчас в Cенате. Выступаю по Мали, поэтому отвечу кратко (сенаторский компьютер...?).
       Oтвечаю по пунктам: 1) Конечно, используйте мое письмо. 2) Отрывок, о котором Вы спрашиваете, -- слитный текст. A в скобках -- мое мнение o Прохоровой -- денежном мешке НЛО. 3) Пришлите, пожалуйста, Ваш почтовый адрес для отправки Вам романа. Вернусь в Ниццу -- вздохну посвободней.?Ваш Анатолий".
       Дальше в своем письме Анатолий повествует о несчастной судьбе своих превосходных текстов. Возможно, он преувеличивает и число недоброжелателей, и мотивы, по которым его тексты не подошли издательствам, времена меняются, племя желающих печататься растет, количество читателей сокращается. Я все-таки вставляю в Дневник еще один фрагмент письма А. Ливри, и только потому, что связан он с нашим выпускником, на защиту диссертации которого я ездил в МГУ.
       "Сам я давно погрузился в следующий роман. Правда вот, где публиковать его, понятия не имею: с "Культурной революцией" мы рассорилились, "не выдерживают" <меня> -- как говорили два персонажа СКВЕРНОГО АНЕКДОТА. Главный гуру и владелец сего московского издательства -- сынок известного Вам Александра Эбаноидзе -- столь усердно отдался редакторской правке АПОСТАТА, что попытался "усовершенствовать" -- измываясь над ними! -- цитаты Пушкина, Достоевского, Гоголя, -- не распознав их. Чего я, естественно, не стерпел. Ну и, как следствие, -- реакция ущемленной редакторской гордыни... (доказывая, что чтение Ницше его ничему не научило). Раньше то же случилось с Марией Адамович -- умора! -- редакторшей "Нового журнала", давшего мне Алдановскую премию. Эта американка также исчеркала Толстого с Пушкиным, а потом надула губки, обнаружив, с моей подсказки, что "улучшила" ДУБРОВСКОГО с ВОЙНОЙ И МИРОМ, -- с тех пор нью-йоркский журнальчик не желает знать своего лауреата.
       Вся наша жизнь, в общем-то -- неравный бой с безграмотными пошляками за спасение Пушкина".?
       Такова уж наша литературная жизнь. Я полагаю, не только у левых, но и у правых. Но над схваткой ли я сам?
       23 февраля, суббота. Весь день по радио идет жуткий скандал, связанный с гибелью русского мальчика Максима Кузьмина, усыновленного американцами. Впервые я об этом услышал от Ксении Лариной и Ирины Петровской. Свой рассказ они провели с невероятным журналистским блеском и гражданским пафосом. Почти с каждым их словом я был согласен.
       Моя интуиция меня не подвела. Еще несколько дней назад, когда появилось громкое заявление омбудсмена по правам ребенка красавца Павла Астахова. Он обвинил американскую мать в избиении погибшего мальчика, а также в том, что она кормила его недозволенными психотропными препаратами. Я сразу почувствовал, что-то здесь не то с доказательствами. Откуда такие подробности, тем более что, по словам наших властей, американцы не помогают российским властям контролировать, как живут наши в прошлом дети. Дума, будто только и ждала, чтобы сделать эффектный жест, тут же обратилась к конгрессу США -- вернуть второго малыша, брата покойного, Кирилла, который был также усыновлен американцами. Не отдадим наших детей и больше не станем отдавать их американцам! Какой здесь поднялся патриотический вой! "Пытки и убийство!" В подтексте, по-моему, было: пусть хоть подыхают, но у нас -- "у советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока".?
       В своей передаче Ларина и Петровская буквально раздавили красавца Астахова. Он, по их мнению, занимается исключительно детьми за рубежом, забыв о наших детских домах, приютах и общей картине детства в родном отечестве. Но выяснились новые подробности -- это уже о нечистоплотности и стремлении всегда поддержать власть нашей дорогой телевизионной журналистики. Вспомнил о Ксении Собчак, которая, по ее признанию, зарабатывала до двух миллионов долларов в год. На этот раз речь шла о Михаиле Зеленском, который немедленно провел свое шоу "Прямой эфир", отыскав предварительно биологическую мать мальчика. Это определение ставлю, скрепя сердце, потому что мать, это всегда мать. Вот как Википедия пишет о знаменитом ведущем, которого я никогда не любил, ничего не поделаешь -- внутреннее чувство. "Михаил Зеленский отличается не только безупречным вкусом, благодаря которому на телеканале "Россия" его называют самым стильным телеведущим, но и своим подходом к выбору автотранспорта. Его первой машиной стало раритетное авто "фольксваген-жук" 1973 года выпуска, а вскоре он сменил его на такой же компактный Mini Cooper".?
       Ларина и Петровская вскрыли всю подловатую картину этого ток-шоу. Мать Максима Юлия Кузьмина оказалась алкоголичкой, ее дети, которых ее по суду лишили, были от разных отцов, сейчас она живет с парнем, имеющим две судимости. Отец этой Юлии кого-то зарезал или застрелил, ее бабушка, от которой ей достался дом, умерла и при живой внучке мертвая в своем доме пролежала так долго, что ее лицо обглодали крысы. Так вот, как стало известно, некие телевизионщики -- вот так делаются новости и приобретаются коллекционные машины -- приехали в деревню к этой Ларисе, напоили ее водкой -- это все из радио -- под диктовку она написала или за нее написали некое письмо президенту. В письме к прокурору Псковского района несчастная и бедная женщина уже "раскаялась, исправилась и сама хочет воспитывать сына". Вернуть ей из Америки сына! Какой прекрасный политический повод, и какой телевизионный сюжет!
       К сожалению, этот сюжет и этого ток-шоу я не видел. Но кроме несчастной матери и ведущего с безукоризненным вкусом в нем еще принимали участие и знаменитая писательница Мария Арбатова, и госпожа Мизулина. Я приблизительно догадываюсь, с каким общечеловеческим и патриотическим пафосом выступали две дамы. По мнению Лариной и Петровской, они себя сами и заклеймили. Я полагаю, что все ощущали фальшь ситуации, и она буквально через несколько часов вскрылась. Во-первых, выступая по каналу "Дождь", пресс-секретарь В. Путина Песков призвал не драматизировать ситуацию. Подтексты и карьеристскую суть -- для многих -- всего происходящего увидели, видимо, и в Кремле. А во-вторых... Я не стану писать о том скандале, который Юлия Кузьмина устроила на обратном пути в поезде. От "раскаялась и исправилась" не осталось и следа.
       Уже второй день сижу над текстом Дневников-2012, который надо отправлять в журнал "День и ночь" для Марины Саввиных.
       Вечером смотрел американский фильм "Дело Арго" -- это опять фильм с патриотическим пафосом "Спасти рядового Райана", но материал не последней войны. Это уже Иран -- знаменитая история, как вывозили американцев во время штурма американского посольства. Слава Америке, слава ее ФБР!
       24 февраля, воскресенье. Уже когда лег спать, то случайно пошевелил кнопками телевизионного пульта: на третьей кнопке -- "Секс в большом городе", на второй -- "Утомленные солнцем-2". "Секс" -- вульгарен и ужасен: знакомые по предыдущим сериям красотки где-то в мусульманских эмиратах. Удачный проект надо тянуть до полной бессмыслицы. Решил взглянуть на продолжение "Утомленных", первую часть я прекрасно помню и знаю, смотрел еще с Валей. В принципе, хотел понять, насколько наша интеллигенция была несправедлива к Никите Михалкову, когда вышла эта его картина. К сожалению, это мое предположение не подтвердилось. Видел, правда, только несколько военных эпизодов. Здесь большой промах с драматургией, военные эпизоды невероятно растянуты и сняты в уже устаревшей манере. Это какой-то социалистический символизм. Если случайно у одного из персонажей на поле боя появляется связка городских ключей, я уже наперед знаю, что потом они появятся в какой-то трагический момент. Если на руке героя часы, то потом и военное поле боя будет усеяно убитыми с часами на руках. Вот оно время с большой буквы. И очень много натуралистических деталей. Когда танки в художественном фильме наворачивают на гусеницы человеческое мясо, то психика сразу начинает себя успокаивать: это бутафория, не беспокойся, это неправда. Есть вариант хуже: а сколько вы, ребята, баранов и коров порубили, чтобы получить художественный эффект?
       Сегодня в Ленинграде хоронили Алексея Германа, знаменитого кинорежиссера. Я его помню по писательским встречам в Копенгагене. Вокруг меня все оголяется, все меньше и меньше остается людей, которых я знал и к мнению которых прислушивался.
       Особый разговор о рассказах Глеба Гладкова, моего студента, я прочел их рано утром. Здесь так много жестокости, секса, низкого видения жизни, но что говорить мне студенту, когда и я порой эту жизнь так вижу. Другое дело, мне это неинтересно писать. К чему призывать этого мальчика, к следованию за Толстым или Достоевским? Парень очень талантливый, поразительная энергетика. Он из Уфы.?
       Опять в новостях -- убили маленькую девочку в Усурийсске, зарезали, бросили в снег, в сугроб. Опять убийца дает признательные показания. Так что мне говорить Глебу Гладкову?
       25 февраля, понедельник. Давно я не пользовался своей старой рубрикой "Современный анекдот". Вечером вчера позвонил мой старый знакомый Семен Кожин, который уже давно судится с бывшей женой. Здесь не только дочь, но и имущество -- в квартире бывшей жены остались его дорогие картины, и как человек небедный он должен будет платить большие алименты дочери. В связи со своим процессом Семен рассказал два анекдота об адвокатах.
       Вставляю эти анекдоты в связи с многочисленными судами, о которых постоянного говорит радио. Сколько денег, в том числе и разграбленного "Оборонсервиса", уйдет в их выхоленные руки? Итак, первый анекдот: "Встречаются два вампира и делятся своими производственными навыками, причем один другому говорит: "Главное, оставить клиента живым. Мы ведь не адвокаты, чтобы высасывать все!" Второй анекдот. "Пожилой еврей-адвокат передает свое бюро сыну, делится производственными приемами. Окрыленный доверием сын через неделю прибегает к отцу: "Дорогой отец, тот процесс, который ты вел десять лет, я сегодня, наконец-то выиграл!" Умудренный жизненным опытом отец укоризненно смотрит на сына: "Но этот процесс десять лет нас кормил!"
       Опять весь день сидел за редактурой куска Дневников для Красноярска. Вечером пошел в Театр киноактера. Несколько дней назад мне позвонила Инна Макарова. Исполняется 65 лет со дня выхода в свет "Молодой гвардии" -- не приду ли я на вечер в Театр киноактера? Среди прочего было сказано, что будет кто-то из Луганска. На это я и соблазнился. В принципе, не пожалел. Собрался народ очень пожилой, полный зал. Видимо, пригласительные билеты распространяли через ветеранские организации. Инна одна осталась из всей молодой группы фильма "Молодая гвардия". Уже ушли и Иванов, игравший Олега Кошевого, и Нонна Мордюкова, и Ляля Шагалова, и Сергей Гурзо. Это был вечер -- бенефис самой Инны Владимировны. Но выпорхнула она в коротком, синего тяжелого шелка платье, почти совсем молодой и легкой. Хорошо и точно рассказывала, в некоторых моментах своего рассказа это была подлинная народная артистка СССР! Впрочем, иногда Инна увлекалась своей жизнью, чуть позабыв о трагической истории замечательной советской молодежи в войну. Ну, из луганских было только начальство.
       26 февраля, вторник. Утром обнаружил, что рассказы Глеба Гладкова почти не помню. Не путаюсь ли в текстах и обстоятельствах, как народная артистка? Семинар прошел хорошо, сначала я довольно долго ребят разогревал, рассказывая им о двух системах обучения: или с первого курса начинаем писать диплом, или думаем, чтобы в процессе обучения образовался писатель. Семинар без перерыва шел три часа; как я понял, ребятам было нескучно, а для меня качество семинара проверяется одним -- было ли интересно мне. Ребята продолжают меня учить, интересно мне, безусловно, было. Ребята выросли и хорошо говорят. Как всегда на третьем курсе, в написании текстов образовалась пауза. К следующему разу задал им тексты, связанные с едой -- найти в любимой литературе отрывок на тему гастрономии.?
       В Институте какая-то тяжела атмосфера, в марте у нас комиссия, начальство ходит с каменными лицами. Рекемчук сосредоточенный, как Ришелье. Раньше я всегда ходил в Институт с чувством радости! Предгрозовое ощущение тайны жизни. Говорят, Лаврентьев опять написал новый материал в "Литературной России".
       Сегодня с раннего утра все комментируют вчерашнюю инвективу Путина в сторону коммунальных чиновников. С нового года тарифы, в частности на электричество, в некоторых местах повысились на 200%. Выслушав доклад, Путин, прекрасно понимая всю трагичность этого для пенсионеров, сказал чиновникам: "А не сошли ли вы с ума?". Именно в Мурманске возник наибольший скачок в ценах. Уже сегодня в вечерних новостях дама-губернатор, мурманчанка, доложила, что региональный министр, отвечающий за ЖКХ, снят. С комментарием выступил и ее заместитель. А куда же они смотрели раньше? Дама была прекрасно причесана.?
       Днем вызвал из его музыкального мира Игоря, и он помогал мне съездить на фабрику зеркал -- привезти домой заказанное раньше зеркало в ванную, взамен давно уже разбитого, и купить новый аккумулятор для машины. Как бы я раздражался, если бы поехал один! Игорь очень толково объяснил мне, почему я с таким удовольствием слушаю оперную музыку и не люблю современной эстрады. Кстати, вспомнил мое признание о пении Мадонны. Для меня, оказывается, важна густота музыкального текста. Вот буквально слова Игоря: "Чтобы после какой-то реплики героини проворчал тромбон. А в Новый год вам понравилась Мадонна, потому что она всегда поет вживую, ее оркестровки очень точны, там нет халтуры, и очень сильна ее энергетика, которую она посылает в зал. Имеет значение и ваша внутренняя установка -- на серьезную музыку". Как это все точно, молодежь уже давно умнее нас.
       27 февраля, среда. Папа Бенедикт ХVI дал свою последнюю публичную аудиенцию 100 тысячам верующих на площади Святого Петра в Риме. У нас в России, да, наверное, и во всем мире акту отречения папы придают некое символическое значение. У папы свои, наверное, нравственные и религиозные проблемы, наши политики видят здесь некий пример для наших бессрочных властей. Уходите, освобождайте места! Мы все ближе и ближе к брежневской геронтофилии. Пишу об этом, хотя, быть может, в Институте и на меня смотрят таким же образом. Какой-нибудь молодой безмозглый красавец уже видит себя на моем месте.?
       В политике все то же. Приемные дети у американцев, наши педофилы. Это для оттягивания внимания от наших собственных проблем. Депутаты и сенаторы после закона о собственности за границей потихонечку вытекают из Думы и Совета Федерации. Очень долго притворялись малоимущими и порядочными людьми, но при выборе -- депутатская неприкосновенность или собственность за рубежом, предпочли второе. Это означает дальнейший отток средств и перевод капиталов. Жить у нас, не нарушая закона и не воруя, они не могут, я бы сказал, даже боятся сорваться. Рад бы не воровать, но не могу! Значит, переезжаем за рубеж, попробуем там или станем рантье! Очищение страны от этих энергичных людей обойдется нам недешево!
       С самого раннего утра сидел за вычиткой Дневника-2011. Как мне хочется со всеми долгами разделаться! Все это высасывает из меня соки, но, как говорится, не могу молчать! Свой рабочий день я рассчитал до шести вечера. В Москву приехал Юрий Иванович Бундин, мы договорились, как обычно, с ним встретиться у меня. Но все планы переменились. Сначала позвонил Максим Лаврентьев, он оказался близко. Он пришел и принес мне новую "Литературную Россию". Снова статья о Литинституте. При этом он сказал, что тема ему надоела. Ударная часть его новой статьи -- это полемика со Светланой Молчановой, которая домыслила причины, почему он ушел из "Литературной учебы". Не полностью, но Максим кое-что объяснил нашей преподавательнице. Это, конечно, и некая многоходовка, второе плечо коромысла стукнуло по госпоже Караханиной, директору издательского дома. Во время наших с Максимом разговоров раздался телефонный звонок -- Юрий Иванович может подойти уже сейчас, дела он свои уже завершил.?
       Через час мы уже втроем на кухне пили чай. Опять говорили о Минобороне и Анатолии Сердюкове с его дамами. Юрий Иванович сказал, что Сердюкова определенно не посадят. А Шойгу потихонечку доделает то, что так неаккуратно начал его предшественник. Огромная собственность Минобороны должна быть приватизирована, большое количество земли, в том числе и в Москве, и в Подмосковье должно быть предано в надежные частные руки. Перед этим, правда, радио в лице какого-то ответственного, но либерального гостя заявило, что Сердюкова не посадят, потому что он слишком много знает о проделках питерских властей в 1990-е годы. Я верю всему.?
       Вечером -- догоняю своих ребят, которые только и делают, что смотрят кино, -- смотрел знаменитый фильм, только что отмеченный американским "Оскаром" -- "Жизнь Пи". Мальчик Пи оказался в море в одной лодке с огромным тигром. Все очень непросто, самое любопытное -- рассуждения о психологии животных.?
       28 февраля, четверг. Сегодня должен был поехать в Хирургический центр им. Бакулева. Там, у Лео Бакерия, собирается наш клуб. Я представляю, как будет интересно. Но на сегодня же собрали первое заседание нового Ученого совета. Я не мог не присутствовать. Новым оказался не только состав -- здесь уже и наша молодежь: Ольга Саленко, Люда Карпушкина, и вновь призванные бойцы с нашей кафедры -- Е.?Ю. Сидоров, С.?П. Толкачев, Толя Королев. Я, кстати, со всеми не ошибся -- каждый что-то задиристое сказал. Новым было и присутствие старост всех пяти курсов. Наконец-то узнали, сколько бы мы ни грозились кого-то выгнать, никого не выгоним, потому что с каждым ушедшим студентом у нас уменьшается финансирование. А пока ректор хвалился, какой у нас прекрасный вуз, потому что одна девочка ездила в Америку и оттуда прислали прекрасный отзыв, а также потому, что у нас учился Саша Демахин, который все-таки отучился в двух вузах, в том числе и РГГУ.
       Основной вопрос, которому было все посвящено, это не надо ли нам "переходить под крыло Министерства культуры". Я это воспринял так: наше руководство не сумело найти верный тонн в отношениях с Минобром, там, видимо, нас не принимают и не жалуют, вот и ищем, где "глубже". Я-то помню, что мы были в министерстве любимцами. И, между прочим, новое строительство, вернее деньги на него, мы получили именно через это министерство. Членов Ученого совета просили подумать. Говорил Сидоров, говорил ректор, который, по моему мнению, склонен поменять хозяина. Все ждали, что выскажусь я, но ректору я свою позицию высказал, и пока промолчал. Правда, вспомнил недавнюю передачу с Александром Архангельским. Тогда собирались директора нескольких научно-исследовательских институтов культуры, которые нынешний министр Мединский собирался слить в один. Вот они и констатировали, что образовательное сообщество донесло до правительства необходимость бережного к нему отношения, а вот культура пока этого не сделала. Я также вспомнил, что Министерство культуры в отличие от Минобра финансируется по остаточному принципу. Сейчас это 0,71% от бюджета.?
       Занятным впечатлением поделился со мною С.?П.?Толкачев. Он сидел по другую сторону зала. По его мнению, когда я начал говорить, у Миши Стояновского было написано: "Ну вот, опять эти гуманитарии заговорили, а я здесь один борюсь с министерством и делаю дело".
       По дороге в Институт, когда я вел машину, звонила Елена Эрикссон, издатель. Она сказала, что получила контрольный экземпляр "Зайцева" и читала до половины третьего. Даже чувство радости не помешало мне благополучно доехать.
       1 марта, пятница. Известия группируются по разрядам: "хорошие" и "плохие". Утром пришло письмо от читательницы.
       "Уважаемый Сергей Николаевичґ, здравствуйґте! Большое спасибо Вам за дневники, за автограф и пожелания. Я -- Ваша давняя читательниґца. К сожалению,ґ сейчас уже нет возможностґи покупать все, что хотелось прочесть. Вот бы спросить наших законодатеґлей, сколько там в потребителґьской корзине предусматрґивается на покупку литературыґ! Ведь в библиотекаґх совершенноґ не озабочены приобретенґием достойной литературыґ. Вы ведь знаете, наверное, что народ-то читает, если вообще читает. Могу поделитьсяґ. Почти 25 лет прослужилаґ в центральноґй библиотекеґ в районе метро "Юго-Западная". Вообще-то, так жизнь сложилась. По профессии технарь и служила в советское время в министерстґве. Ну не хочет народ сейчас ничего читать кроме журналов типа "Каравана историй" и любовной лабуды (прошу прощения) г-жи Стилл. И приходитсґя набраться смелости обращатьсяґ к автору. Все-таки, Сергей Николаевичґ, название "Дневник" соответствґует тому, что внутри? Или это хроника повседневнґой жизни писателя, летопись. В предисловиґи к Вашей переписке с М. Авербухом Е. Сидоров пишет, что Ваши дневники не дневники вовсе, а литературнґый жанр лирическогґо высказыванґия и запечатленґия времени. По-моему, это многолетнеґе запечатленґие нашего времени заслуживаеґт самой высокой похвалы от соотечествґенников, а находишь их в письмах М. Авербуха. Письма перечиталаґ еще раз, Вы в них более открыты, чем в дневниках,ґ а как написаны! Спасибо г-ну Авербуху, что он нашел слова, что нужно бы громко сказать здесь, дома. Сергей Николаевичґ! Извините за корявый язык, буду читать Ваш дневник за 2006 год, для меня теперь нет большего блаженстваґ, чем книга и диван с пледом. Будьте здоровы и пишите, остались еще почитателиґ Вашего таланта. Всего Вам доброго и всех благ. Ваша многолетняґя читательниґца -- Соколова Маргарита Николаевна"ґ.?
       Наверное, подобные письма получают многие писатели, но, даже сознавая это, письмо меня согрело. Все, значит, недаром! Я писатель не критики, я писатель читателей. Может быть, старых читателей.?
       Утром взялся, наконец, за газеты, и если под вечер ничего не случится, а случается у нас что-то каждый день, в основном воровство, обман и аварии, то посвящу сегодняшний день Дневника газетам.?
       "Российская газета". Интервью с Викторией Токаревой:
       -- Почему один писатель популярен, а другой -- нет?
       Виктория Токарева: Потому что один любит людей, а другой любит себя и только описывает, что у него происходит, а люди ему безразличны.?
       -- Нравятся ли вам экранизации ваших произведений?
       Виктория Токарева: Я их не смотрю. Шукшину принадлежит фраза: "Чем лучше литература, тем хуже кино".
       Там же, в "Российской" в своей колонке Мих. Швыдкой размышляет о грядущем назначении нового худрука Театра им. Товстоногова вместо Тимура Чхеидзе, уезжающего на родину. "Он не допускал театрального хамства, которое сегодня нередко заменяет талант". Какая точная мысль!
       В той же газете, в заметке "Бровкин на парковке" размышления о недавней истории. Молодой человек не поделил что-то с другим автомобилистом и застрелил его. Носил, значит, травматическое оружие и, наверное, хотел только попугать, пофорсить. В средствах массовой информации много об этом говорили, выясняли причины. Для меня все открылось в первой же фразе Татьяны Владыкиной, автора заметки. Даже в первых пяти словах.?
       -- 24-летний Паша Бровкин, наследственный миллионер из Нижнего Новгорода, конфликт с детским кардиохирургом на парковке разрешил, выстрелив пару раз в доктора...
       "Литературная газета" в последнем номере напечатала небольшую рецензию-аннотацию на "Дневник не-ректора". Очень точно все сделано, я еще раз поразился квалификации, с которой часто делают даже мелкие материалы: "Дневники Сергея Есина давно завоевали популярность у ценителей автобиографической прозы, они были отмечены престижными премиями и даже стали предметом литературоведческой монографии. До 2006 года С.?Н. Есин был ректором Литературного института имени А.?М. Горького. Значит, перед нами книга в старинном и всегда остроинтересном жанре, написанная по горячим следам как чисто академических, так и закулисных баталий за это высокое звание, не всегда чистых по исполнению, не чуждых интриг, которых в вузовском мире не меньше, чем в любом другом, где пахнет властью. Потому и этот "Дневник" местами читается как детектив. Первый год свободы от этой призрачной власти дается автору нелегко, хотя и приносит много радости, а вместе с неизбежными потерями и свои обретения. Как говорил автор в одном из интервью: "И сейчас я с большим интересом наблюдаю, как рассаживаются не только зрители вокруг капитанского мостика, но и желающие во что бы то ни стало на него взбежать. Мне это очень интересно".?
       Еще больше, чем рецензия на мою книжку, порадовала статья Татьяны Шибаевой в рубрике "Литпрозектор" "Пьеса для пенопластового пианино". Здесь есть определенная интрига. Дело в том, что по моему любимому радио "Эхо Москвы" несколько недель подряд шла претенциозная реклама романа сотрудницы "Эхо". Она обычно ведет передачу о русском языке и еще аналогичную рубрику в "толстушке" "Российской газеты". К сожалению, я в свое время не записал этой вычурной словеснодамской вязи. Татьяна Шабаева пишет: "Журналистка Марина Королева, сопроводив свою книгу "Верещагин" пафосным подзаголовком concerto grosso". Дальше цитату не привожу, но это претенциозное concerto запомнилось и в рекламе наряду с совершенно умопомрачительным и выспренним рекламным текстом. Я уже тогда почувствовал поживу, но до книги так и не добрался. Между тем не вижу ничего необычного, когда, так сказать, в качестве личной услуги радио рекламирует аудиокниги Натальи Басовской. Вместе с Алексеем Венедиктовым Басовская делает такие передачи, которые я бы в принудительном порядке заставлял слушать наших школьников вместо чтения бреда в наших современных учебниках по истории... Но ближе к замечательному роману журналистки М. Королевой. О чтении теперь не будет и речи, но вот цитата из рецензии на роман. Так сказать, в одном флаконе.?
       "Но, возможно, в этой беспомощной, с зияющими композиционными нестыковками книге таятся глубокие и свежие мысли, которые автор просто не умеет облечь в художественную форму. Вот ведь у главного героя есть какая-то жизненная философия: "Родиться в России. Несчастье это, наказание, пожизненное заключение. Не верь тому, кто талдычит тебе: "Я горжусь тем, что здесь родился". В каком смысле этим можно гордиться? Смириться -- да, по-христиански смириться, принять можно, но гордиться... Ну пусть теперь гордится местом своего рождения тот, кто появился на свет в тюрьме или в колонии, от родителей-заключенных". И заклинание, повторенное много раз профессором любимой женщине: уезжать, спасаться, хоть спастись и невозможно, потому что "досиживать все равно придется, не в этой жизни, так в следующей".?
    Нет, не сказать, чтобы это было очень свежо и сильно.?
       2 марта, суббота. Еще в четверг вечером стало известно, что умер Василий Иванович Кузищин, заведующий кафедрой античной истории МГУ. Замечательный был человек, в свое время поразивший меня своим открытием, вернее утверждением, что античный мир стал меняться с изобретением технологии извлечения оливкового масла. Он также заведовал севастопольским филиалом МГУ. Я был там у него в гостях и был на его 75-летии. Оно отмечалось на его кафедре в новом здании филфака. Остались и сохранились лучшие впечатления. Сегодня его хоронили. Я поехал прощаться в морг возле метро "Фрунзенская". Отсюда мы уже в далекое время забирали и моего мертвого отца. Дорогой папа, как я всю жизнь был к тебе и к моему брату несправедлив! Обстановка все та же, здание дореволюционное, но кое-что добавили, сделали навес над двором и зал, где можно было проститься с усопшим. Народу собралось много, и молодого, и старого, ученики. Василий Иванович лежал в гробу с удивительно умиротворенным лицом человека, испытавшего жизнь до конца и все, что было определено Божьим промыслом. Таким, с высокой удовлетворенностью он мне и запомнится.
       Уже дома меня застала замечательная переписка с Женей Коробковой. Я о ней уже много в Дневнике пишу. Жизнь состоит из маленьких радостей. Пишу это перед тем, как ехать во Дворец спорта. Там сегодня празднуют юбилей Славы Зайцева. Одновременно, кажется, объявят и о выходе моей книги.?
       Книжка действительно вышла. Я ее даже видел. В вип-зале Дворца спорта видел и Колю, и неповторимого Зайцева, и своего издателя Елену Эрикссен, но экземпляра не получил. У Елены больше просто не было, вот допечатаем тираж, тогда. Коля сказал, что отослали что-то в Ленинград, а что-то отдали в продажу. Мне даже сказали, что во Дворце книгу продавали по 600 рублей. У госпожи Медведевой, которая тоже была на вечере, книга, естественно, уже есть. После некоторых раздумий я решил, что все-таки это милое и дружеское хамство моего друга Николая, ведь именно он склонил меня к этому мероприятию -- написать книгу, и он был у издателя заказчиком. Такое у меня впервые, со мною как с автором так еще не обращались. Пишу это с уверенностью, что Николай рано или поздно это увидит. В моем возрасте, повторяю, надо говорить обо всем, как думаешь.?
       А вот сам зайцевский юбилей, его содержательная часть были намного интереснее и лучше, чем праздник, который состоялся год назад. Зайцев не повторился в нарядах, которые на этот раз демонстрировали 90 манекенщиц и манекенщиков. Возник смешной момент, когда под музыку из "Лебединого озера", а именно под знаменитый и известный всему миру "Танец маленьких лебедей" вдруг стали выходить парни. Что касается "эстрадной части", которая неизбежна в подобных шоу, то она на этот раз была много выше. В основном за счет совершенно великолепных ребят-певцов из Краснодарской эстрады и некоторых зарубежных артистов. У меня просто открылся рот, когда эти молодцы, наверняка с консерваторским образованием, запели. Почему ребята не в опере, почему их имена неизвестны всему миру и у нас? Великолепны были и зарубежные исполнители. Вышла очень немолодая дама в вечернем платье и с лицом хорошо пьющего человека. Певица Мишель Дю Клё. Это "подарок" от французского друга Зайцева Пьера Кардена. Кто-то сказал, что она поет в ресторанах, принадлежащих кутюрье. Спела два номера: один -- некая песня о моде, а второй -- русско-цыганская классика "Очи черные". Естественно, без какой-либо "плюсовки" -- это когда не только записан аккомпанемент -- "минусовка", но в студии записан и голос певца, а на сцене ему надо только открывать рот и попадать в артикуляцию. "Очи" певица спела, аккомпанируя себе на фортепиано. Но дело не в песнях, а в той энергии, том шарме, той незамутненной чистоте выражения чувств, которые прозвучали. А потом пел "новый Паваротти" -- тенор Фабио Андреотти, здесь была неаполитанская песня и ария Каварадосси. Зал буквально взорвался.?
       На этот раз я взял с собою Игоря, чтобы он носил портфель с моими книгами. Через Наташу Селезневу я передал один том Дневников для Владимира Андреева и том подарил Славе Зайцеву. Честно говоря, я думал, что на освободившееся место я положу причитающиеся мне сигнальные экземпляры. Так вот Игорь, который кое-что понимает в эстраде, сказал, что его патриотическое чувство по отношению к эстраде российской совершенно испарилось.
       А дело в том, что в самом начале вечера "легенда российской эстрады" Кобзон спел ровно, чисто, но не захватил. Потом вышел замечательно красивый и энергичный Филя и под прямую "плюсовку" спел песню 1988 года, ту самую, которую он пел, впервые одев сценический костюм от Зайцева. Костюм -- Филя разыскал этот костюм в своем бесконечном гардеробе эстрадной звезды -- он подарил для грядущего музея "маэстро". Это было мило, его исполнение и песня для нынешних дней -- убоги.
       3 марта, воскресенье. Уже несколько дней подряд глубокой ночью смотрю неожиданную передачу по НТВ -- "Со Сталиным". Видимо, подготовлен ряд передач к 60-летию со дня смерти. Днем даются либеральные взгляды, но вот ночью -- я и смотрел эту передачу ночью -- опираются на разум, логику и, главное, на исторические факты. Главное -- точно показанные портреты соратников. Подробности иногда поражают.?
       Днем ездил с С.?П. в "Ашан" -- опять овощи, фрукты, моющие вещества, зубная паста и пр. и пр. -- 3 тыс. 500 рублей. Под вечер был Эльдар Касаев -- это выпускник МГИМО, интересующийся поэзией. Долго и интересно с ним говорили, он специалист по энергетике Ближнего Востока и хороший спортсмен. Принес пирог с черникой, я кормил его рулетом с творогом и зеленью. Меня поразила духовная зрелость этого молодого человека: 28 лет и серьезные научные работы. Много говорили о спорте и правильном питании. Через некоторое время он уже защищает диссертацию. Я ему уже говорил, что наука и поэзия -- разные вещи. Понимать и любить -- не одно и то же.
       Вечером, пока не заснул, опять смотрел передачу о Сталине и все удивлялся, как она появилась на НТВ!
       4 марта, понедельник. Ездил к врачам, сразу к трем. Ночью было холодно, много снега, я уже подумывал, что не рискну ехать на машине и не рискнул бы -- выглянул в окно, там наш дворник уже, наверное, часов с пяти "грызет" снег. Невероятно этих молодых ребят из Киргизии жалко. Тут позвонил мой сосед Анатолий со своим традиционным: "Не хотите ли куда-нибудь отъехать?". Конечно, хочу, договорились уезжать в десять. Пока ел свою кашу, вспомнил, что вчера по телефону С.?П. рассказал мне, как Павлик, сын какого-то его белорусского приятеля-профессора, рассказал ему, как он в студенческой компании побывал в театре у Аркадия Райкина на спектакле "Чайка". Это уже в третьем переложении. "Ничего не понимаем, кулис нет, какой-то на сцене рисуют плакат, потом какие-то две женщины сплели вместе косички и вот таким образом ходят, как одна голова. На сцене стоит тазик с жидким азотом, чтобы поднимался пар, какую-то лужу сделали и прыгают в нее в белой одежде. Я ничего не понимаю, и если бы не включил Интернет и не прочитал, о чем "Чайка", так бы ничего и не понял. Спектакль длинный -- четыре часа, но после первого действия многие зрители ушли". Это все для меня на фоне замечательного текста и прекрасной актерской работы Владимира Андреева -- я последнее время постоянно слушаю аудиокнигу Павла Басинского об уходе Льва Николаевича из дома. Все ясно и понятно, и я вырастаю в собственном мнении и живу в круге интересных мыслей.
       В поликлинике на направлениях к врачу пишут слово "бюджет", а я поражаюсь тому удивительному вниманию и затратам средств, которые вижу. В коридорах много посетителей, которые, видимо, идут по каким-то другим социальным каналам, платные. Уж кто платит, родные банки или родные нефтяные фирмы, не знаю. Сначала пошел к урологу. Та милая старушка, у которой я бываю всегда, на сегодня отсутствовала, принимал некто Мамедов. Ну, думаю, сейчас встречусь с восточной медициной. Замечательный парень, очень внимательно меня со всех сторон осмотрел, пожалуй, так подробно и тщательно меня еще не осматривали, сказал, мол, ожидал, что в моем возрасте все будет хуже, и пока отпустил с миром, прописав какие-то капсулы.?
       Потом я пошел к врачу-армянке, у которой никогда не бывал, но фамилию которой помню еще из больничных рассказов Вали. И опять поразился удивительной дотошности в расспросах. Здесь тоже надавали кучу направлений на анализы и даже на исследование, где мне прикрепят прибор, с которым я буду бегать целый день.?
       Пока сидел, просматривал газеты, что прихватил из дома. Это "Литературка" и "Совершенно секретно". Сначала огромный материал о команде нашего министра Ливанова и о нем самом. Практически в статье служебные досье почти на всех его помощников. Все, естественно, со степенями, у каждого чуть ли не по пятку дипломов. В статье есть выделенный текст, это про кого-то одного, но касается, конечно, всех этих служивых бояр министерства: "Как удалось чиновнику столь высокого ранга с массой должностных обязанностей найти время на посещение лекций и семинаров, сдачу зачетов и экзаменов, написание рефератов, докладов, курсовых работ и дипломов?!". Карьера министра вызывает зависть, и тут же вспоминаешь бессмертную комедию Грибоедова. Родился, учился, закончил -- с отличием! Институт стали и сплавов, женился на дочери бывшего ректора МИСиС Юрия Карабасова, я его прекрасно помню еще по горкому Москвы. Нынешняя жена нашего министра -- родная сестра вице-премьера Дмитрия Рогозина. Мне очень нравится, что почти все современное начальство к "родному" диплому еще получает и диплом юриста. Из команды нынешнего министра почти никто педагогической деятельности не вел. Нет, надоело, всех моих потенциальных начальников, даже пользуясь газетными данными, перечислить не могу -- однообразно по карьере и приемам и скучно.?
       В "Литературке" узнал о режиссере и научном консультанте сериала о Сталине, который мне понравился: ведущий и автор сценария Владимир Чернышев, он известный журналист, а консультант -- Юрий Жуков, историк.
       В "Литературке" же Олег Пухнавцев очень толково разбирает конфликт в Академии телеискусства. Здесь два термина: либерал-гедонисты и либерал-гуманисты. В принципе, они мазаны одним миром, для них существенны конфликты телевидения, а не конфликты страны.?
       В "Российской газете" заметка о том, что Депардье уже выбрал сыр для своего ресторана, который он собирается открыть в Саранске, и большая статья о сыне Сталина, из которого разные силы старались сделать предателя. В той же статье такая фраза: "Когда на Потсдамской конференции ему (Сталину. -- С.?Е.) предложили посетить лагерь Заксенхаузен, где погиб Яков, Сталин ответил: "Я сюда не по личным делам приехал".
       5 марта, вторник. События так быстро сменяют одно другое, что не знаешь, на чем сосредоточиться. Утро началось довольно уныло. Сообщили, что у губернатора Псковской области вдруг нашлась на проклятом Западе собственность, которую он не задекларировал. В обычные дни этого бы хватило на целый день разговоров. Кстати, под вечер оппозиционер Навальный -- скольким же людям он попортил крови! -- сообщил, что это вилла в Ницце, стоимостью в один миллион долларов. Было также сказано, что по российским и французским законам имущество супругов является общим. Понятно, почему господин губернатор подобное имущество скрывал: Псковская область один из самых бедных регионов России, именно оттуда, из детского дома -- других усыновителей в этой бедной области, где миллионер губернатор, не нашлось -- мальчик, погибший в Америке.
       В Интернете это известие выглядело таким образом: "18 ноября 2008 года жена Андрея Турчака -- Кира Турчак (Петроченко), его брат Борис Турчак и отец Анатолий Турчак зарегистрировали в Ницце компанию VILLA DE FLIREY. Эта фирма была основана для того, чтобы скрыть факт покупки элитной недвижимости -- особняка по адресу: Франция, г. Ницца, ул. Де Флирей, д. 25, стоимостью 50 миллионов 871 тысяча рублей. По закону губернатор А.?А. Турчак был обязан декларировать имущество своей жены, но он на протяжении четырех лет скрывал факт владения иностранной фирмой и иностранной собственностью".?
       В Москве морозно и солнечно. Откопал машину и даже ее смог завести. Пока ехал на работу отчего-то вспоминал еще субботний вечер во Дворце спорта, посвященный Зайцеву. Чего-то я в том сюжете недоговорил. Ну, хорошо пела Тамара Гвердцители; ну, как всегда, был со своим старым номером Зельдин. Его появление на публике -- это всегда какая-то надежда на личное долголетие для каждого. А вот Кобзон -- о пении не говорю, он, кажется, поет уже силой своего неукротимого духа -- говорил почти то же, что я как-то слышал на встрече в театре у Спесивцева, даже тот же обыгрыш имени Слава. Спесивцева, как и Зайцева, зовут Слава.
       Пока ехал, переживал, как пройдет семинар: текста, назначенного на обсуждение, не было, но я дал задание -- отыскать в мировой литературе цитаты, связанные с едой. Естественно, из произведения, которое на студента произвело впечатление. Сам я накануне попытался найти пачку своих выписок на тему гастрономии, которые я сделал из романа Мердок "Море, море". Выписки не отыскал и тогда взял с собою на всякий случай целый ящик выбранных цитат из разных книжек. Подумал, если ребята будут молчать, то тут этими цитатами я их и развлеку. Но все оказалось совсем не так страшно. Мои мальчики и девочки отыскали такие извивы в человеческих нравах, аппетитах и пристрастиях к еде, что теперь я просто могу прочесть лекцию на эту тему. Я просто счастлив и тому, что они отыскали, и как точно и выразительно я сумел все комментировать. Семинар продолжался три часа.
       Вечером со страстью и вдохновением читал роман Томази ди Лампедуза "Гепард". Во времена моей юности, сорок лет назад, роман назывался "Леопард". На этот раз перевела его покойная жена Евгения Солоновича, я помню ее. Роман мне нужен для кое-какого цитирования в Дневнике. Боже мой, какой это прекрасный и близкий мне по манере текст!
       6 марта, среда. Утром приходил Паша Косов, принес поправленный текст моего "Дневника" за 2007 год. Много и интересно говорили. Паша специалист и умелец по Интернету, ряд его новостей оттуда. Вот, казалось бы, традиционная новость, но меня задевшая -- это известие из одной английской школы. Видимо, в школе, находящейся в окрестностях Лондона, в основном учились мусульманские смуглые мальчики. И вот они так затравили своего беленького товарища, что тот повесился. Мне понятно, когда идет вытеснение одного социального пласта другим: бедные хотят стать богатыми. Боюсь, что мусульманский навык хочет поглотить весь мир.
       Умер Уго Чавес, президент Венесуэлы. В связи с этим прояснилась и его биография -- он почти индеец, т.?е. местный, человек удивительной храбрости. По поводу его смерти уже возникла некоторая статистика -- она касается ряда виднейших деятелей мирового движения, противостоявших Америке. Наши, Г. Зюганов и В. Жириновский, высказались, что Чавеса убили. Умеющий фантазировать Жириновский рассказал, что, дескать, американцы научились вызывать рак.
       Весь день читаю "Гепарда", роман Томази ди Лампедуза, на могиле которого я побывал в Палермо. Уже много лет с такой удивительной "втянутостью" в текст я ничего не читал. Это напомнило мне детское чтение, когда я дочитывал "Всадника без головы", тоже не мог бросить, держась за юбку мамы, которая в это время в ванной стирала белье. Но теперь я уже читаю скорее не "сюжет", а подробности и рассуждения. Мне кажется, что в романе что-то изменилось с того времени, когда сорок лет назад я его читал. Смысл наконец-то соединился с языком. Не сравниваю два перевода, но этот перевод, который сделала покойная жена Евгения Солоновича Елена Дмитриева, невероятен по языку, текст дышит, возможно, это переведено лучше, чем написан сам текст. Солонович написал и прекрасное, как словесный памятник, предисловие к книге. За словами -- боль по ушедшей жене.
       Из остальных новостей -- арест двух заместителей префекта Южного округа (взяли 5 миллионов за разрешение фирме оборудовать детские площадки в районе) и раскрытие бандитов, которые облили кислотой руководителя балета Большого театра Сергея Филина, -- пропускаю.
       7 марта, четверг. Четверг -- это тот день недели, когда я ставлю минут на двадцать свои орхидеи в раковину с водой. Кустиков уже семь, это при том, что один горшочек я подарил одной своей знакомой даме. Могло бы быть восемь. А ведь все это размножилось и выросло из того единственного цветка, который года четыре назад мне подарила Катя Писарева. Цветы, как дети, украшают, но не делают моложе.
       В принципе, я совершенно измучен, соревнуясь со временем. Одновременно надо следить, править огрехи, читать верстку, проверять Дневник за два года -- это 2011-й и 2012-й, которые идут в журнале "День и ночь" и альманахе "Арбухта", но нельзя забывать, а это значит, писать ежедневно и текущий год. А есть еще обязанности перед студентами, лежит еще нечитанной огромная диссертация Сережи Казначеева, прерван роман, который окружен моей собственной, все время меняющейся рефлексией. Как его дописать? Не перестоится ли? Не завянет?
       Сижу дома, уже рябит в глазах от собственных текстов, от компьютера, от сравнений разных бумаг, от путаницы в файлах. А здесь еще боязнь -- что-то потеряется. Еще так называемая "светская жизнь" -- если ее не ведешь, то и в Дневник нечего писать. Все против меня -- даже, как под гребенку, новости по радио и телевидению. Ну, еще однообразие новостей -- только кражи и грабежи. Вот и еще одному депутату Госдумы -- Михееву предъявили обвинение в мошенничестве: вроде бы присвоил себе завод стоимостью в полмиллиарда рублей. Он, естественно, утверждает, что это политический наезд. Сенатор Шпигель, фармацевт, бизнесмен и продюсер Николая Баскова, уходит из Совета Федерации, поговаривают, что этот совет в ближайшее время покинут еще несколько олигархов. Окрепли, захоронили деньги на Западе, теперь им депутатская неприкосновенность уже почти не нужна. Ах, этот священный принцип частной собственности! Если бы изобрести какой-нибудь индикатор, который показывал бы, какая часть этой собственности была украдена очень богатыми людьми у народа. Как все однотонно, муравьи все одной породы, каждый в свой муравейник. Сбежали за границу братья Билаловы, которые так успешно строили в Сочи. Один из них строил, другой, как вице-президент Олимпийского комитета, принимал "выстроенное" и визировал превышения по смете. О политической составляющей братья еще не объявляли.
       На фоне всех этих экономико-политических происшествий средства массовой информации с удовольствием раскручивают балетную историю. Уже арестовали троих -- это утверждает и следствие -- солиста балета Павла Дмитриченко, его считают заказчиком, и двух исполнителей: один плеснул, другой подвез и увез. Заказ лишить человека зрения обошелся в 50 тысяч рублей. Дмитриченко, которого, кажется, я видел на сцене, утверждает, что он просил подельника только Филина побить, а тот, дескать, кислотой. Кислоту предварительно выпарили, чтобы действовала наверняка. И последнее -- умер актер Андрей Панин. Этих двух трагических событий вполне хватает, чтобы занять публику вечером. В зарубежных сосисках и мясе обнаружили следы конины. Таковы новости к 18 часам. Весь день сидел над фрагментом Дневника, касающимся Палермо, правил не вполне в дорожных волнениях законченное описание, сокращал.
       Вечером довольно долго по "Культуре" смотрел "Тихий Дон" Сергея Герасимова. О чем уж бушевало остальное телевидение, и не ведаю. Праздник всегда украшают обязательно советской картиной, которая взывает к лучшим человеческим чувствам. Праздничных картин у современного телевидения, видимо, нет. Параллельно читаемой диссертации Сергея Казначеева думал о том, что реализм, который труден и беспощаден к современному автору, все же -- непобедим. Как умудрилась Быстрицкая так сыграть простую казачку, ума не приложу!
       8 марта, пятница. Новость еще вчерашняя, но интересная. Миша Шишкин, который уже лет двадцать живет в Швейцарии, но регулярно получает и за свой талант, и за счастливое место жительства, где можно попить кофе со счастливо заезжими москвичами, видите ли, сказал, что он не может на Нью-Йоркской книжной выставке представлять несвободную страну. Заявление, я бы сказал, громкое! Тут же опять известный Владимир Григорьев, так успешно на правительственном уровне занимающийся книжным делом, раздачей премий и формированием десантов на книжные выставки, уклончиво ответил, что, дескать, Шишкин за границей зажился! В подтексте -- я не я, и лошадь не моя. У меня нет размышлений по поводу Григорьева из Днепропетровска -- интеллигент высокого и взыскующего полета, даже знает английский, как любой, готовый к выезду, днепропетровский ребенок, а вот что касается Шишкина, то это, конечно, пиар, попытка выйти на всемирные глубины. Пример любимого Григорьевым Акунина не дает покоя! Как замечательно ребята пиарятся!
       И опять информация из потока новостей о высшем образовании: арестовали при получении взятки, точнее "отката", в 7 миллионов рублей -- деньги, уложенные рядками и в стопочку, показали -- ректора Государственного университета управления Виктора Козбаненко. Он и его помощники заключали многомиллионный контракт с фирмой, бравшейся за уборку территории университета. Предполагалось -- это все мое информированное "Эхо" -- деньги "отмыть" через одну из подмосковных организаций инвалидов. Ректор, доктор юридических наук, был одно время даже советником Администрации Президента. Ректором стал два года назад. Из молодых, но какой ранний! Если вину юриста докажут, то аж до 15 лет могут припаять! Но есть еще казус -- университет попал в список "неэффективных". Разве это справедливо при таком-то разворотливом ректоре!
       10 марта, воскресенье. Утром пришлось два раза ездить в поликлинику в Гагаринском переулке, на бывшую улицу Рылеева. Специально не поехал на машине, чтобы хоть немножко размяться. Ходу по улице от метро минут десять. Совсем не бываю на воздухе, от этого, наверное, так тяжело переносится зима. Но и работы, как никогда. Все время, пока шел, размышлял, чем поколение князей Гагариных лучше одного поэта, которого царь за его стихи куда-то сослал. Что мне Гагарины и что мне кто-нибудь о них расскажет!
       Погода свежая, солнечная. Правда, улицы, асфальт, вычищенный таджиками и киргизами, весь в белых разводах -- это соль от реагентов, которыми всю зиму посыпают улицы. Сколько же их высыпали!
       Возле метро наблюдал страшную картину. Из какого-то ларька, их строй стоит в начале бульвара, вышел сначала один парень, русский, высокий, мощный, а вслед за ним какой-то или кавказец, или таджик, тоже не хрупкого сложения. И буквально на моих глазах и рядом со мной этот второй, не оглядываясь по сторонам, свалил с ног идущего впереди и стал жесточайшим образом избивать. Я сразу кинулся, пытаясь их растащить. Меня поразила необыкновенная жестокость, с которой этот самый "смуглян" бил лежащего, норовя попасть в голову. Лежащий пытался прикрыть обнаженную, без шапки голову белыми своими руками. Я кинулся с криком: ребята, ребята! Но я тут же увидел, как двое полицейских, по какому-то стечению обстоятельств шедших по бульвару, уже кинулись к дерущимся. Когда этого избитого парня подняли, то он с редким ожесточением принялся кричать: чурка, узкоглазый и что-то такое же! Тут же жалость к нему ушла. Правда, я не уверен, что у пострадавшего что-нибудь не сломано и нет ли сотрясения мозга.?
       Не успел я вернуться домой, как позвонил Володя Бондаренко. Он написал все-таки предисловие к моему собранию сочинений. Честно говоря, я предполагал, что напишет он средне, и даже переживал, что так опрометчиво дал согласие на его авторство. Наверное, лучше, академичнее и полнее написал бы Илья Кириллов. И тем не менее должен сказать, что по-своему это написано здорово. В десятистраничной статье кипит раздражение на меня, обиды за некоторые мои высказывания об этом авторе, я мог бы даже сказать, что здесь присутствует и какая-то человеческая и литературная зависть. Слишком уж я внезапно и бесцеремонно ворвался в сложившийся круг русских писателей, претендовавших на лидерство. Но что может быть дороже выдавленных через силу строк. В том числе Володя Бондаренко процитировал не только то, не самое лестное, что я о нем написал, но и вспомнил то, о чем я забыл. Правда, перегнул палку с простенькой мыслью: в какой мере я пишу, а в какой -- имитирую жизнь. Но разве по большом счету литература не имитация жизни? Надо только так ее имитировать, чтобы она стала и важнее, и главнее и чтобы жизнь брала с нее пример. В статье много сравнений и параллелей. Здесь и Валентин Катаев, и Евгений Попов, и мой любимый писатель Эдуард Лимонов. Вот цитата:
       "В чем коренное отличие автобиографических книг Есина от книг, к примеру, Эдуарда Лимонова, тоже описывающих его собственную жизнь? Может быть, на сегодня это два наших наиболее талантливых художественных документалиста. Есин точно и зримо, с присущей ему деталировкой описывает мир вокруг себя, и это мир российской интеллигенции. Вот это объединяет и выдуманную, и документальную прозу писателя -- мир интеллигенции. У Лимонова интеллигентов почти нет, солдаты, тюремщики, работяги, революционеры и бунтари. Их миры почти не соприкасаются. Да и Эдуарда Лимонова трудно представить в образе профессора Литературного института. Так же, как трудно представить профессора и эстета Сергея Есина где-нибудь в окопе или в тюремной камере.
       Хотя, увеличивая масштаб, обнаруживаем и схожесть. Оба они и в жизни своей, и в прозе своей -- русские государственники. Да и мужество свое Сергей Есин проявлял не один раз в самые тревожные для государства моменты, и в 1991 году, и в 1993, и в 1996. Помню, когда Петр Палиевский, будучи чиновником Института мировой литературы, побоялся дать положительную экспертизу на мою статью в "Дне" в 1993 году, из-за которой в ельцинское лихолетье на меня и газету возбуждали уголовное дело, его до сих пор стараются многие оправдать, мол, спасал безопасность ИМЛИ, Сергей Есин, будучи ректором Литературного института, спокойно подписал такую экспертизу, тем самым спас и газету "День" от закрытия, и меня от ареста. Впрочем, позже я как-то упрекнул писателя в излишней осторожности в прессе, на что Сергей Есин вполне справедливо ответил в своих "Дневниках" за 1998 год: "Володя Бондаренко только забыл, что Сергей Есин -- единственный среди многочисленных свободных патриотов государственный чиновник. И не боится из-за выступлений это маршальское место потерять <...?> Я все-таки из тех, кого возьмет себе любой лагерь. Я сам выбрал себе путь и свою судьбу, в том числе литературную. Я знал, что в том, демократическом лагере, где есть, конечно, и первоклассные писатели, такие как Василь Быков и Астафьев, в этом лагере мне было бы денежнее, престижнее, свободнее. Но я сделал свой выбор. А вот понимают ли мои коллеги по протесту, что в отличие от большинства из них каждое мое слово вредит мне" (С. Есин. На рубеже веков. М., 2002).?
       Сделаю небольшое отступление. Сергей Есин абсолютно прав в своих замечаниях. В наше время (как и почти в любое другое) в России и на самом деле писателю выгоднее, престижнее, вольготнее быть в либеральном прозападном лагере. Тут и Запад поддержит всегда, и свои в обиду не дадут, и большинство чиновников, раболепствуя в душе перед тем же Западом, скорее этого же западника и русофоба защитят, пошлют на очередную международную ярмарку, как посылали многие годы того же швейцарца Михаила Шишкина, пока не напоролись на его протест.
       И когда такие писатели, как Юрий Поляков, Сергей Есин, Захар Прилепин, несмотря на все выгоды от либерализма, тянутся в национальную русскую литературу, значит, душа их так заставляет поступать".
       Вечером ходил во МХАТ им. Горького на "Вассу Железнову". Смотрел я спектакль за последние десять лет раз пять, но последнее время Т.?В. Доронина играет довольно редко, понимаю, что нелегко протащить на себе такую громаду, но меня что-то подтолкнуло -- обязательно надо посмотреть. И я был абсолютно прав. Кто знает, увижу ли я еще такое. Конечно, за десять лет многие актеры не помолодели, фактически не помолодела и Татьяна Васильевна, но, сколько спектакль приобрел взамен. В первую очередь, конечно в лице своей основной исполнительницы. Тот напряженный магнетизм, которым актриса всегда владела, вырос и умножился. С самого начала она держала при гробовом молчании зала такие паузы, насыщенные электричеством, которые ни один актер и актриса на нашей сцене сейчас выдержать не могут. Пьеса вся как бы приподнялась, ощетинилась против времени, готовая доказывать свою вечную человеческую правоту. Такое ощущение, что все это написано просто сегодня. Выражаясь сегодняшним языком, начинается все с педофилии. Потом идет подкуп чиновников, подкуп прокурора, еврейский вопрос, вызревание протестных настроений. И вообще, как возмужал театр.
       На этом фоне вспомнился и сегодняшний телефонный разговор с Анатолием Просаловым. Я уже писал, что он работает в бывшем Театре Гоголя, который теперь Гоголь-центр. Один театр разрушили, а ничего, судя по разговору с Анатолием, ничего взамен не построили. Я обязательно в этот когда-то почти родной для меня театр схожу. Вместо гардероба теперь кафе, в зале убрали в амфитеатре кресла -- ну кто теперь на креслах сидит -- и поставили скамейки.
       11 марта, понедельник. Умер Борис Васильев, жалко, любая жизнь священна. Я сказал через Женю Коробкову несколько слов для "Вечерней Москвы". Любой писатель может спокойно умереть, если его книга была прочитана всей страной. Такие книги у Бориса Васильева были. Сильно ли они отличались от знаменитой "лейтенантской прозы" наших писателей-фронтовиков? Не сильно, по крайней мере были не лучшими, чем также прочитанные всей страной книги Бондарева, Бакланова, Василя Быкова или Виктора Астафьева. Сегодня по всем средствам массовой информации говорили, что вот, дескать, он так трудно проходил, что что-то три года лежало в "Новом мире", что-то про совесть его просили выбросить, но это самое, про совесть, осталось. Все в литературе, кроме редких счастливцев, проходят плохо. Прошел так стремительно "Иван Денисович", если бы не Ася Берзер, если бы не В. Лакшин и не А. Твардовский? Я помню, как покойная Мери Лазаревна Озерова, заведующая отделом прозы в журнале "Юность", рассказала мне, что нашла повесть Бориса Васильева в самотеке, прочла за ночь и утром уже принесла ее редактору. Редактором тогда, кажется, был Б. Полевой. Сколько великих произведений годами кочевало от издателя к издателю, пока не находился энтузиаст, который делал произведение великим! Эти неграмотные мальчики и девочки в наших редакциях все готовы водрузить на советскую власть, потому что не озаботились лучше эту власть узнать и понять. А главное, понять, что судьба художника везде одинаково трагична. С некоторым придыханием вечером по телевидению Васильев сказал -- в записи, -- что вот последние его исторические романы не пошли, последний роман, изданный тиражом 3 тысячи экземпляров, оказался "коммерчески несостоятельным проектом". Лет десять назад я читал один из его исторических романов -- такая была историческая отсебятина.?
       Из политических новостей -- это находка вроде бы незадекларированной квартиры у председателя одного из Думских комитетов Ирины Яровой. Занятно, что эта депутат Яровая в "Единую Россию" перешла из партии "Яблоко". Квартира ее -- по сведениям СМИ -- стоит 2 млн долларов и находится в центре Москвы. Купили ее на имя тогда 17-летней дочери. Меня даже не интересует, откуда у депутата, занятого, казалось бы, общественными делами, такая сумма денег. Меня больше волнует, почему депутаты так не желают, чтобы народ знал, что депутат теперь такой богатый. Я думаю, что только поэтому они забывают о своей собственности.
       И последняя новость. Вчера похоронили актера Андрея Панина, вроде бы упал у себя в квартире и проломил голову. А сегодня уже открыли уголовное дело, потому что ряд признаков свидетельствует, что актера убили. Нас кое-что новое ожидает и в Большом театре, дело вокруг облитого кислотой Сергея Филина ширится. Все уверяют, что за Павлом Дмитриченко стоит какой-то "кукловод".?
       Вечером Андрей Малахов героически вел "Пусть говорят". Подросток в подмосковном Королеве, девятиклассник, занимающийся боксом, избил своего молодого учителя. Ах, как здесь загалдели мамы: учитель обижал мальчика, унижал его человеческое достоинство. Во время дежурства по школе учитель попросил своего, видимо, не самого успешного ученика отнести на помойку школьный мусор. Я отчетливо понимал, как в классе этот учитель мог сказать, что мальчик и дебил, и наркоман, все зависело от контекста. Мстительные дети сейчас все это вспоминают. Дети в первую очередь развращены демагогией телевидения, которое, не уставая, говорит об их правах, об их ранимости. Дети в сегодняшней программе были мстительные, подлые и интеллектуально развращенные.
       12 марта, вторник. Я удивляюсь себе, как умудряюсь проводить семинары, иногда выхватывая интересные и полные мысли буквально из воздуха. Сегодня обсуждали Лешу Рябинина, моего любимого заочника из Волгодонска. Собственно, все о нем сказали сами ребята, я лишь скоординировал многие замечания и все привел к знаменателю. Талант у Леши своеобразный, легкий и потрясающе доброжелательный. Он принимает жизнь и пишет ее фрагменты. Его ближайшая задача -- это, с одной стороны, "собрать" эти фрагменты в определенное поле, на котором, поддерживаемые друг другом, они выявят новый качественный уровень. И продолжать вытягивать свою начавшуюся повесть. Я думаю, он это сделает, но ему так не хватает атмосферы Института, разговоров, общения. Жизнь такова, что приходится бедному Леше работать на бензоколонке. Третий год он ходит в одной и той же курточке, правда, модного апельсинового цвета. Очень выросли Глеб Гладков, Жуков и недавно переведшийся ко мне в семинар Данила.
       Днем встретил Павла Басинского. Я рассказал, что восхищен его книгой о Толстом, покаялся. Ведь думал, гнусный завистник, что, когда ему вручили премию "Большая книга", здесь, скорее, имело место доброе отношение к его службе в правительственной "Российской газете". Сейчас, читая книгу, я поменял свое мнение. Какая литературоведческая мудрость, какое редкое умение вчитываться в чужие тексты и анализировать их! Вспомнил добрым словом и Женю Сидорова, который приложил руку к воспитанию Паши. Среди прочего поговорили о "смелом" выкрике Миши Шишкина. Паша, кажется, этим поступком коллеги тоже возмущен. Между прочим, он рассказал -- Паша знает все! -- что недавно ему звонила дочь Арсения Тарковского, писательница. Она будто бы сказала, что нашла в "Письмовнике" "швейцарца" не собственные страницы. Есть также мнение, что кое-какие заимствования были уже и во "Взятии Измаила". Но есть и еще сведения, которые все ставят на место, в том числе и громкие политические выступления. Будто бы Михаила Шишкина номинируют на Нобелевскую премию. Вспомнили поведение некоторых нобилиантов в преддверии голосования. И суету Пастернака, и его переписку. Паша, как я уже сказал, все знающий, цитировал "обмолвочку" Ивана Бунина о якобы антисемитизме Мережковского.?
       Разговор был коротким, потому что я торопился на встречу с Зайцевым в Дом моды. Пригласил меня, а также нашего издателя Елену Эрикссен через Колю Головина сам Зайцев. Я, честно говоря, думал, что тут среди прочего благодарность, немножко вина, расплатятся за книгу и со мной. К моему удивлению, не предложили даже чай. Единственное, дали десяток моих книг из тех двухсот, что бесплатно прислало им в качестве подарка издательство. Пятнадцать минут посидели, пошутили и разошлись. С Зайцевым мы, естественно, расцеловались, он поставил автограф на книге. Какой-то этап моей жизни закончился. Было ощущение, что я никому уже не нужен. Я брал с собою, чтобы носить портфель, Игоря. Он был в еще большем недоумении.?
       Заезжал в "Литературную газету". Отдал два экземпляра своего "Зайцева": один -- для Лени, другой -- для Марины Кудимовой. Юра Поляков, как всегда по весне, уехал за границу лечиться. У них в газете, как мне показалось, какие-то странные изменения. Поговорили с Леней о театре, о балете. Я вспомнил о Жене Маликове, который ушел из газеты. Леня вспомнил о его осенней статье, где упоминались персонажи нынешнего скандала. Женя ведь балет знал как никто. Надо бы прочесть его книгу о танце.
       13 марта, среда. Пришлось ехать в банк. Если бы кто-нибудь знал, сколько вопросов задает английское посольство, чтобы дать туристскую визу! Ощущение двойственное: или так нагадили и наоставались в богоданной Англии наши соотечественники, что теперь британцы хотят уже точно знать, кто к ним едет, дабы не ошибиться, или британское посольство бок о бок с МИ-6, их знаменитым разведывательным управлением, собирает досье на каждого человека. Так, про запас, чтобы, как говорят русские, было. Есть еще и третий вариант: британцы подозревают каждого русского в желании остаться в их климате. В банке взял копию моего счета, в котором непременно должно быть указано движение моих средств за последние три месяца. Предстоит еще найти документ, удостоверяющий мою собственность на квартиру, и снять копии с документов на машину.
       Днем заезжал Максим Лаврентьев. Кажется, они с Алисой Ганиевой разводятся -- два темперамента, русско-дворянский и современно-аварский, не сошлись. Я этому обстоятельству не радуюсь, Максима с его ранимостью жалко. Но он поэт -- ему постоянно нужны конфликты и приключения. Привез газету, где целая полоса посвящена Михаилу Шишкину. Наконец-то в литературе что-то случилось. На редкость завидующие этой поразительной карьере наши писатели рассуждают. Еще не читал.
       Вечером ходил в Большой театр на юбилейный вечер С.?В. Михалкова -- ему 100 лет. У нас в Институте распределял билет БНТ -- мне досталось четыре, с условием, что все места будут заняты. Две ложи были набиты нашими сотрудниками: Рая и Надежда Васильевна, Лариса Петровна, секретарь ректора, З.?М. Кочеткова, Л.?М. Царева, был и Бор. Леонов. С ним мы потихонечку переговаривались. Он, кстати, историк литературы, к концу этого величавого перфоманса незаметно ушел. Я взял с собою внучку покойного брата Анатолия Силина Веронику, Игоря и моего соседа Анатолия Жугана. Жуган -- мой друг, но это всегда решенная проблема с транспортом, его "мерседес" хорош и в действии при любой погоде. Все хотели посмотреть Большой театр после реконструкции. И все были по-своему довольны. Вероника -- москвичка, за свои двадцать, наверное, пять, в Большом впервые. Игорь удивлен роскошью царского фойе и тем, как я расцеловался с Зюгановым. Жуган -- ему из глубины ложи было плохо видно, я со своего второго ряда видел только половину сцены, -- Жуган был удовлетворен видом партера середины зала и тусовкой. Публика была какая-то мелко-особенная. Знакомые и родственники по кинематографу всей семьи, телевизионные связи, знакомые губернаторы. Естественно, набор сыновей, внуков, правнуков. В самом конце перфоманса на сцене они читали на разные голоса "А у нас сегодня мама отправляется в полет, потому что наша мама..." Это было даже трогательно. Самым ярким фактом всего представления -- доклада, к счастью и по трагической необходимости, не было -- стало исполнение гимна России. Весь зал встал, на сцене пели дети и взрослые, в зале явственно пел Никита Сергеевич, кое-кто еще пел, а кто-кто открывал по обыкновению рот. Этот момент дал мне возможность -- старый-то гимн я помню отчетливо -- сравнить два текста. Должен сказать, в последнем тексте основная идея -- это прославление государства, в старом -- смысла было больше, и он был действенен. Вспомнил, между прочим, Жуковского "Боже, царя храни" -- это тоже объединяющая идея.?
       14 марта, четверг. Неожиданное утреннее известие. По ведомству какого-то статистического института, находящегося в ведении финансовой империи железных дорог, объявили свои, видимо, "научные" подсчеты результатов прошедших выборов. Путин их действительно, как ни смотри, выиграл. А вот в парламенте, по мнению железнодорожных статистиков, все не так однозначно. Вроде бы на первом месте по действительному количеству голосов стоят коммунисты. По этому поводу был занятный, но не лишенный некоторого основания комментарий. Больше всего коммунисты, дескать, боятся выиграть. А что тогда делать? Уже о суде над олигархами и призывах к массовым акциям не говорю. Но ведь у многих из них есть и по свечному заводику! А здесь опять некоторое уравнивание.
       Днем встретились у нас на улице Строителей, в кафе под нашими домами, с Еленой Эрикссен, владелицей "Навона". Издательство выпустило мою книжку о Зайцеве. Я еще во время наших первых встреч заметил, как много общего у нас в литературных вкусах и отношении к жизни. Встретились в кафе -- приглашение было ее, поели что-то легкое и, видимо, дорогое, мне поставили условие, что я не плачу, крабовый салат с грейпфрутом и крем-суп из тыквы и шпината -- и всласть, перебирая знакомых, дальнюю и ближнюю историю, поговорили. Человек Елена интереснейший, с редким талантом журналиста, когда-то работала и с младшим, трагически погибшим Боровиком, и с Андреем Мальгиным. Всплыли занятные и неизвестные мне подробности. Опять вспомнил формулу Экзюпери о роскоши человеческого общения. Опять ощущение полета.
       Уже вечером пришлось ехать на другой конец Москвы к моему племяннику Валере. В Москву приехала моя троюродная сестра Светлана из Владивостока. У Валеры, как всегда, ощущение семейного уюта и стабильности жизни. Он сам занят работой, внутренней жизнью и судьбой своих сыновей. Сережа, его старший, парень редкой доброты, несколько раскабанел, и с ними живет уже его третья девушка. Сережа работает шофером, возит какого-то банкира, но галантен, рыцарственен, встречает и провожает на машине красавицу и дарит каждую неделю цветы. Девчушка же гуляет на каблуке -- я все заметил -- в 15 см, молода, как весна. Она работает продавщицей в универмаге. Младший же Алексей сейчас устроился на подтанцовку -- он окончил хореографическое училище, -- в цирк на проспекте Вернадского. Алешу, к сожалению, не видел.
       Светлана мила, тактична и в нашу породу добра. Рассказывала о Владивостоке, бывший губернатор Дарькин уже в Москве. Его жена, народная артистка и владелица огромной собственности и огромных денег, иногда вроде приезжает. Артистка она, по словам горожан, неважная. После саммита много дорог рушится, на острове Русском до сих пор нет пресной воды. Студенческие общежития дорогие, ребятам будто бы приходится платить до 10 тысяч в месяц за койку, и едут туда они неохотно. Поговорили о родне и об отце Светланы Дмитрии. Историй здесь на целый роман. Я помню Диму в его сравнительной молодости, был бравым капитаном, потом чуть ли не начальником военного порта во вьетнамском Дананге, где я был три месяца назад.
       Вечером приехал домой и, пока ел, смотрел "Поединок" между Пушковым и молодым Гудковым. Количество смотревших -- я сужу по счетчикам на экране, -- было огромным, но Пушков побеждал с небольшим перевесом. Говорили о том, что выступление Гудкова в Америке -- это предательство. У меня иное мнение, я считаю иначе. Депутатов и нашу элиту испугал закон Магницкого. Меня не интересует, был он обманщик или нет, но его закон многое выявил у "честных" и "совершенно честных" людей. И вот эти "честные" и "совершенно честные" люди, которые толковали нравственность и этику, как хотели, оказались вдруг и собственниками, и обрели деньги, которые у них не должны были оказаться.?
       15 марта, пятница. С утра мое радио "Эхо Москвы", будто продолжая телевидение, не устает говорить о молодом Гудкове. Уже вроде бы объединились все фракции парламента и потребовали для него кары. Я искренне рассмеялся, когда сказали, что его дело будут разбирать на Комиссии по этике. Кстати, именно сегодня депутаты будут освобождать бывшего председателя этой комиссии господина Пехтина от прибыльной должности депутата Госдумы.?
       Я никогда не писал об Александре Пикуленко, который постоянно говорит об автомобилях и дорогах по "Эхо". Вот это настоящий враг режима, он оперирует не лозунгами, а своим едким, как серная кислота, которой облили Филина, юмором. Вот кого должна бояться Дума! В частности, сегодня Пикуленко рассказывал о некоем священнике, совершившем наезд на пешехода и смывшемся с места аварии. Естественно, батюшка на дорогом автомобиле, и еще в гараже у святого отца несколько других, тоже не дешевых. Я не люблю нападок на Церковь, но здесь нападки на людей, которых она обирает. Здесь, как в Думе. -- вопрос кадров. Кстати, я об этом чуть ли не забыл -- конклав кардиналов в Риме избрал папу. Им стал кардинал-аргентинец. Здесь несколько символических знаков: первый папа, родившийся в Америке, иезуит и аскет. Когда жил в Аргентине, не ездил на авто, а пользовался городским транспортом и сам готовил себе пищу.
       Днем ездил на книжную ярмарку на ВДНХ. В этом году она производит довольно жалкое впечатление. Народу мало, тот павильон, в котором всегда проходит ярмарка, занят на этот раз только наполовину. Сегодня же говорил с Ириной Львовной, она теперь в "Терре" главный редактор, все-таки мое собрание, кажется, идет. Она с грустью в разговоре, когда мы стали друг другу жаловаться, сказала, что по какой-то статистике 77% населения в России в зрелом возрасте не прочло ни одной книги.?
       Я что-то там презентовал -- "Дневники", -- покупали плохо, хотя вокруг меня толпился народ, и я что-то рассказывал. Видел несколько своих милых девочек: Алену Бондареву, Женю Коробкову. Вокруг меня посверкивали фотовспышки. Журналюги снимают впрок.
       Вечером, когда вернулся, до глубокой ночи сидел над текстом Володи Бондаренко, мысли есть, масса повторов, небрежно, приводил все в порядок. Кое-что Володя довольно ловко позаимствовал у Ильи Кириллова из его большой статьи в "Литературке" к моему 70-летию. В частности, о том, что Есин по своим повадкам -- европеец.
       16 марта, суббота. Утром, как часто по субботам, ездил в "Ашан". Не буду никого утомлять дешевыми ценами в этом, принадлежащем, кажется, туркам, магазине; покупал овощи, моющие средства, крупу, купил пять бутылок красного вина. На одном товаре, впрочем, остановлюсь. Он очень показателен для определения тех нечеловеческих наценок, которые, как барщину, накладывает на нас торговая сеть. В данном случае речь идет об аптеках, чью безумную любовь к наценкам отметил еще Влас Дорошевич -- публицист, живший в Москве в царское время. На выходе, у касс, есть небольшой лоток с разными мелочами -- сигареты, жвачка, там же лежат и пачки презервативов. Я обратил внимание на большую красную пачку с немецким изделием под названием Sico -- 160 рублей, естественно, здесь не только промышленная стоимость, но и пошлина, и доставка, и торговая наценка. Так вот, в аптеке у нас на Ломоносовском проспекте цена -- заходил специально -- 300 рублей с лишним. Это лишь один пример, обо всем другом не пишу. И спрашивается, где государство, которое должно было бы поставить некоторые ограничения торговцам?
       Весь день занимался разбором бумаг, правкой в Дневнике и исследованием пропущенных в нем мест. Исправлял и уточнял часа три, добавлял что-то к статье Вл. Бондаренко, но внезапно позвонил Леня Колпаков и позвал в "Табакерку" на "Женитьбу". Пожалуй, это даже лучшая из всех "Женитьб", что я видел. В чем же магия великих пьес, если мы их смотрим по двадцать раз? Но магия и Горького, и Гоголя, и Островского в языке и универсальной точности содержания. Пьесы на многие годы, на века, как уже ясно и теперь. В этом пустячке и время, и типы, и вся наша жизнь. Она вряд ли изменилась. Особенно хорош был актер, игравший Кочкожарова, и актер, игравший Подколесина. Совершенно по-особенному надо говорить о Гарике Леонтьеве. Выходя на сцену, он сразу окружает себя неким магнитным пространством внимания. Потом так и движется в этом поле. Будто строит себе на сцене аквариум, а потом, как дельфин, с упоением плескается в нем.
       17 марта, воскресенье. Уже второй день продолжает бушевать скандал вокруг статьи в "МК" "Политическая проституция меняет пол". Это очень точное и остроумное сочинение Георгия Янса -- наверное, псевдоним. Сначала журналист вспоминает пьесу Тренева "Любовь Яровая" -- вот и советская литература опять пригодилась! -- и тут же говорит о другой деятельнице другого режима Ирине Яровой. Однофамильцы! Чем-то они для него похожи, ну, хотя бы своей устремленностью к власти. Мы ведь помним не только жесткие законы, которые предлагались депутатом Яровой, бывшей энергичной "яблочницей", а ныне энергичной "единоросской", но и ее квартиру за миллионы долларов. Автор статьи держит в уме и знаменитое присловье Ленина, с которым он обращался к своему соратнику Троцкому. Вот и знания истории коммунистической партии пригодились! В своей статье к пламенной деятельнице Ирине Яровой Георгий Янс подверстывает не менее энергичную Екатерину Лахову, тоже деятельницу, тоже депутата, тоже любящую власть и собственность, по крайней мере имеет две квартиры. Ах, меняет пол!
       Но! Не успела появиться эта статья, как на нее откликнулся уже обиженный прессой, которая нашла в Германии принадлежащий его жене небольшой отельчик, другой выдающийся "единороссиянин" Ильин.
       Утром написал еще одну главку в новый свой роман о вещах. Я уже заметил, если такую главку напишу, то весь день чувствую себя нормально, не психую. Прочел диплом Володи Репмана -- дипломная работа так хороша, что полагаю, написал он ее не сам.?
       Татьяна Васильевна Доронина откликнулась на мою книжку о Зайцеве.
       "Дорогой Сереженька!
       Поздравляю с выходом Вашей очередной талантливой книги о замечательном художнике Славочке Зайцеве. Пока не успела до конца прочесть, но теплота и искренность Вашего восхищения талантом нашего великолепного стилиста чувствуется очень и очень сильно, действует на сердце и вызывает большую благодарность Вам за столь соответствующую оценку нашего отечественного гения.
       Очень рада за Вас и Вячеслава Зайцева. Благодарю и хочу надеяться, что то отчаяние, которое овладело Вами, постепенно освобождает Вас от своих гнетущих пут. Что очень скоро всё совсем станет хорошо, потому что способность восхищения талантом Зайцева является знаком Вашего дальнейшего литературного шедевра. С уважением и нежностью, Татьяна Доронина".?
       Писать заканчиваю -- иду к телевизору, сегодня в "Лебедином озере" Марго Фонтейн и Рудольф Нуриев.
       18 марта, понедельник. Еще, по-моему, вчера объявили, что Евросоюз может дать Кипру, который готов объявить дефолт, 10 миллиардов евро. Но европейские экономисты потребовали от Кипра обложить налогом всех держателей счетов в кипрских банках. Шкала этого налога расположена так: с вкладчиков, депозит которых превышает 100 тыс. евро, 10-12%, а вот с тех, кто победнее, всего 7%. Уже наши экономисты подсчитали, что российские капиталисты на этой операции потеряют около 2,5 миллиарда. Русских денег мне, конечно, жалко, а вот капиталистов -- нет. Как верный сторонник капитала, приобретенного, мягко скажем, по-разному, Путин уже выступил с неодобрением процедуры. В связи с этим я вспомнил, что один раз мы уже, кажется, спасали Кипр. Я еще могу согласиться, пусть временно, с капитализмом, но только с таким, как в Швеции, Дании или Бельгии, где капиталисты платят налог до 70%, но не с нашим, как я его называю, советским. Не Кипр мы, значит, спасали, а денежки наших рантье, которые скупили советское добро, перепродали и теперь уехали в теплые края, не бедняков, а олигархов.
       Утром, конечно, проснулся под впечатлением увиденного вечером по телевизору. Как мало, оказывается, мы знаем и, даже путешествуя по миру, как мало имеем возможности в нашей туристкой спешке увидеть. Мы делаем вид, что смотрим и путешествуем. Но разве я смог, когда был во время Моцартовского фестиваля в Зальцбурге, посетить оперу?
       19 марта, вторник. Весь вчерашний день нервничал, потому что Степан Кузнецов, которого мы должны были обсуждать, все не слал и не слал материала -- доделывал. Пишет Степа всегда тщательно, и глава из его романа, который он пишет уже несколько лет, была, как и обычно, вылизана почти до стерильного блеска. Обсуждение этой главы было тоже почти таким же, то есть все сказали, что написано хорошо, но даже в отношении мужчины и женщины нет должной тактильности. Все как бы мерцает, чистое и выдержанное в почти стерильном воздухе. Преимущество Степиной прозы для меня уже в том, что он не идет по общему пути -- маргинализация, какие-то подъездные истории, наркотики и вся та грязь, которая и в жизни, и в литературе, и на телевидении.
       Собственно, до обсуждения я проводил традиционную разминку, говорили о сегодняшнем дне, о Кипре, об искусстве наших деловых людей и компаний не платить налоги, о попустительстве наших властей и прочем. Я также говорил о необходимости в литературе знать реалии, понимание которых также необходимы при чтении. Будьте любопытны и все время проверяйте себя словарями и справочниками. Рассказывал ребятам, как выглядели окрестности, в частности Никитские ворота, пятьдесят и тридцать лет назад. Вспомнил не только керосиновую лавку, которая стояла возле церкви Большого Вознесения, но и про гастроном, и про аптеку, стоявшую напротив памятника Тимирязеву поперек бульвара. Эта керосиновая лавка, которая промелькнула в булгаковском романе, вызвала у меня некоторые воспоминания. Но вот что интересно, в аудитории сидели человек двадцать пять ребят и никто из них, кроме Миши, не знал, что такое примус, который, как всем помнится, починял кот.
       У нас работает комиссия министерства, говорят, достаточно серьезная, но жизнь тем не менее все же идет. И если о встрече с Кареном Шахназаровым я знал раньше, о том, что у нас сегодня Игорь Шайтанов, букерист, шекспировед, редактор "Вопросов литературы", я узнал, когда о его встрече со студентами Владимира Гусева начала говорить Олеся Николаева. В ее пересказе прозвучал эпизод, после которого я помчался в аудиторию, где проходила встреча. Будто бы Шайтанов, в частности, говорил Олесе Александровне, что Ирина Прохорова могла сказать: "Писатель тот, кого мы писателем назначили". Ну, тут я и полетел в аудиторию. Шайтанов прекрасный собеседник. Ловлю на ходу умные речи. Если в начале перестройки букеровский обед был явлением чрезвычайно престижным, то теперь это не обязательно и для банкира, и для общественного деятеля, и даже для представителя культуры и интеллигенции обременительно. А зачем ты туда едешь? Тусуются только литераторы, которых скоро будут считать за маргиналов при нашей власти. Однако Игорь Шайтанов сказал, что отношение к книге меняется. Он, видимо, имел в виду нынешнюю буржуазию, которая хотела бы со временем превратиться в аристократию. Эта самая будущая аристократия начала собирать библиотеки. В ином, конечно, формате, редкие книги, ценные или раритетные издания.?
       В другой аудитории, в конференц-зале, в это время директор "Мосфильма" рассказывал очень интересно о кино. Шахназаров постоянно подчеркивал, что в прокате ничтожный выпуск отечественного кинематографа не сможет удовлетворить российского спроса, именно поэтому у нас и американские фильмы. Говорил о мощном советском кинопроизводстве, которое оказалось расстроенным и уничтоженным. Это было интересно, но меня больше волновал набитый студентами зал. Мне почему-то показалось, что все эти мальчики и девочки давно уже поняли, что к настоящей прозе и поэзии им не пробраться и кино, понятное и легкое, как им кажется, для исполнения, может стать их пристанищем.
       20 марта, среда. Сегодня день рождения Вали. Обычно мы всегда этот день отмечали с гостями. Я создавал фаршированного судака, ни один ее день рождения не обходился и без куска хорошего деревенского сала, ну, все остальное тоже было в изобилии, доедали потом целую неделю. В прошлом году я устраивал в этот день презентацию ее книги у нас в кафе, а в этом уже не было никаких сил. Наверное, соберу наших друзей в день ее ухода, летом. Утром возле метро купил цветов. От себя и от Лены, которая никогда ничего не забывает, и поехал в крематорий. Все завалено снегом, но к каждой секции ведет тропинка. Минутку постоял возле доски с фотографиями троих навеки запомнившихся людей и пошел в Донской монастырь -- он рядом.
       Почему так плотно уживается во мне мирское и хоть как-то возвышенное, церковное? Поставил на канон свечи -- купил десять штук, думал обо всех, кого помню. Сейчас мертвых в моей памяти больше, чем живых. Про каждого что-то вспомнил, и в этот момент каждый во мне ожил до физического присутствия.
       Вечером пошел в театр, труппа Виктюка давала спектакль в Театре киноактера. Попутно, какую только современную и низкосортную драматургию эти киноактеры не играют! Пока ждал Лену Алхимову, рассматривал все афиши. У Лены подруга работает администратором в театре Романа Виктюка. Я мог позвать еще кого-то из своих студентов. Позвал Мишу Тяжева и Машу Поливанову, но пришел один Миша.
       Из трех спектаклей, которые я смотрел у труппы, мне этот понравился больше всех. А видел и "Служанок" Жана Жане, и "Саломею" Оскара Уальда. Здесь де Сад в тюрьме, в камере, и рассуждает, что революции приходят и уходят, а человек со своими страстями, часто низменными, так и остается. Программки не было, и я не знал ни кто автор пьесы, ни кто играет. Я уже видел два спектакля с этим нетленным героем, один ґ-- в Киеве, смотрели вместе с Валей, играла Раиса Недашковская, второй -- в Москве, в Театре Гоголя, который волей московского правительства сейчас не существует. В Театре Гоголя были замечательные декорации, которые я помню до сих пор, а вот содержание выветрилось напрочь. Хорошо только помню, что пьеса была телевизионщика Андрея Максимова, эдакого огромного человека. В середине спектакля, -- а пьеса, несмотря на некоторую рассудочность и механистичность, мне нравилась все больше и больше -- я вдруг услышал какую-то усеченную цитату из Пушкина, и тут у меня закралось подозрение, не наш ли это опять русский автор. Оказалось, действительно тот же Максимов. Вот тебе и режиссура!
       Дома довольно долго смотрел по новостному каналу прямой репортаж из кипрского парламента. С пеной у рта парламентарии доказывали, что собственность священна. Налоги на банки и держателей банковских активов накладывать нельзя! Мне показалось, что это все кричат и волнуются не парламентарии, а кипрские вкладчики. Вкладчик, забывший о долге, о логике, даже о справедливости, а помнящий только о своих деньгах, добытых, как случается у бойких парламентариев, не самым праведным путем. Возле парламента кипела демонстрация, в том числе и с русскими флагами. В кипрских банках чуть ли не 30 миллиардов русских денег. Я понимаю, что там и деньги государственных компаний, но, наверное, и много денег воровских. Отчетливо понимаю, что все эти "держатели" активов не платят налогов у себя на родине, но числятся. О, русская земля, ты уже за холмом! Пиетета к подобной собственности у меня нет.
       21 марта, четверг. Ашот мне подбавил волнения, сообщив около полуночи смс-кой, что комиссия, проверявшая Институт, понаписала на нас кучу актов и выписала несколько штрафов. Я думаю, что об этом нам ректор, полагаясь на свой принцип по возможности все хранить в тайне, постарается не сообщить. Спал плохо, просыпаться пришлось рано: договорился, что утром встречусь с Сережей Кондратовым. Издательство далеко, за Дмитровским шоссе, лучше всего туда ехать на электричке с Рижского вокзала, и постараться распределить время, чтобы успеть до часа дня, когда на железной дороге на два часа перерыв. Удалось, приехал в девять и успел вернуться. Сережа все так же молод, энергичен, ему, как многим деловым людям, не надоедает заниматься своим делом. Потом я пришел к Ирине Львовне. Посетовали на не читающих студентов, Ирина Львовна преподает в Университете печати, рассказал ей свои байки, она мне свои. Выяснилось, не хватает для одного из томов моей старой "Незавершенки". Надо будет ее отыскивать по "Знамени", где повесть публиковалась.
       Вечером зазвал Игоря, с которым -- я бы сам не смог -- сначала отключали и переносили в другую комнату старый телевизор, а потом в кабинете подключали новый огромный и недавно купленный компьютер. Когда подключили, то долго думал, какую картинку поставить на экран. Отчего-то нашел и поставил фото Павла Дмитриченко в роли Ивана Грозного. Буду несколько дней думать о человеке, заключенном в узилище.?
       22 марта, пятница. Вчерашний день ознаменовался обыском в кабинете заместителя министра образования Марата Камволова. На своего коллегу по цеху дал показания арестованный ректор ГУУ. Буду надеяться, что это все-таки оговор. На утреннем заседании Думы на министра образования Дмитрия Ливанова наехал либерал-демократ Владимир Жириновский. Владимир Вольфович талантливо соединил это с собственными проблемами. В прессе появилось сообщение, что хорошо бы проверить докторскую диссертацию Жириновского на самостоятельность и законность процедуры. В ответ, видимо, за информационный повод приняв вчерашний арест в министерстве, Владимир Вольфович сказал: "Это не министр образования, это министр ликвидации образования. Наша с вами задача и Комитета по образованию -- добиться скорейшей отставки министра Ливанова как диверсанта, провокатора, человека, который наносит огромный вред всей системе образования и науки в нашей стране".?
       Видимо, в поводе я не ошибся. В том же сообщении в Интернете написано: "Гнев Жириновского вызвала система "Антиплагиат", с помощью которой проверяется доля заимствований в научных работах. По мнению Жириновского, ее внедряют специально для "подрыва репутации" российских исследователей".?
       Утром, несмотря на новости с фронтов образования, все же написал еще одну главку в свой роман -- о том, как Валя доставала на работе хрустальную люстру. Утром же позвонили из Высшей школы телевидения, а потом возник и сам ее руководитель Виталий Третьяков. Разговор о том предисловии к его книге воспоминаний, о котором мы с ним говорили во время вручения премии "Дельвиг". Чуть позже мне привезли и верстку книги. Сегодня же я начал все это читать. Судя по предисловию, это огромный проект, в чем-то схожий с моими Дневниками -- это история родины, отечества и история его собственного рода, родни.
       23 марта, суббота. До двух часов дня, не разгибая спины, чистил и убирал квартиру. Создал маринованную морковку по-корейски. Все это делал под аккомпанемент радио и телефонные переговоры. С Натальей Евгеньевной Рудомазиной обсудили уход А.?Ф. Киселева с поста директора издательства "Дрофа". А.?Ф. звонил мне и раньше, говорил, что не выдерживает напора и хамства владельцев. Не выдержала русская душа, во всем ищущая справедливости. При фантастических своих связях и научном весе Киселев был замечательным директором, с достоинством умевшим представлять самое мощное в стране издательство, печатающее учебники. Посетовали с Н.?Е. по поводу учебников для школы, которые могли быть и лучше. Н.?Е. рассказала об огромном количестве ошибок, которые порою редакторы вылавливают в учебниках и научных работах. Путин захотел новый универсальный учебник по истории для школы. Министр Ливанов взял под козырек и скоро сообщил общественности, что создал комиссию. Мне кажется, что нужен просто талантливый человек, писатель с кругозором и хороший научный редактор.
       Утром же звонила С.?Н. Лакшина, читала мой Дневник. Вспомнили, естественно, Владимира Яковлевича, и Светлана Николаевна в связи с этим рассказала мне несколько грустных историй. Первая -- как ответственный секретарь журнала "Иностранная литература", тогда просто переводчик, а ныне автор Фандорина, и другие члены коллектива -- В. Я. тогда работал в журнале главным редактором -- дружно слали на него доносы, не сойдясь в политических взглядах. Непосредственно перед самыми выборами Ельцина президентом, от которого вся интеллигенция, особенно еврейская, была в полном восторге, Лакшин сказал: выбирая между парламентской и президентской республиками, он выбрал бы парламентскую. Вторая -- сын Лакшина, когда отец умирал, прибежал в литфондовскую поликлинику. Она находилась в 100 метрах от дома, он попросил помощи. Врач не пришел, вызывайте, дескать, "скорую". Только на следующий день пришла кастелянша из поликлиники -- все радиостанции уже оповестили о смерти -- ну, что там у вас? Сын, Ваня, подвел ее к стеклянной двери кабинета -- через стекло гроб.
       Почему я собираю такие истории? Все пытаюсь найти русскую справедливость? Собственно, ей посвящена вся русская литература, которая и началась со "Слова о законе и благодати". Суд же -- это всего-навсего соревнования дорогостоящих адвокатов.
       Еще в четверг в "Литературной газете" наткнулся на ударную статью о Михаиле Шишкине. Дело, конечно, не в нем, а в той либеральной политике, которую ведет Агентство печати. Подтвердилось то, о чем я знал еще с парижской выставки. О лоббировании нашим Агентством переводов отечественных авторов. Международных классиков делают по выбору. Вот "Литературка": "...народ бросился на сайт Института перевода, созданного некоторое время назад усилиями АГЕНПОПа и БИЛа (Библиотека иностранной литературы), и обомлел. Действительно, Шишкин в числе "продвиженцев". Что же это получается, граждане? Не прогрессивная англосаксонская часть человечества, не разные прочие шведы озаботились переводами Шишкина на мировые языки, а коррумпированное наше государство! Заодно выяснилось, что и другие периодически взбрыкивающие авторы -- вроде Быкова и Прилепина -- стали всемирно известны тоже за счет российской казны".?
       24 марта, воскресенье. Еще вчера пришла смс-ка от Ашота: "умер Березовский". Утром по "Эхо" комментарии: своей смертью или убили? Знающие советского профессора и завлаба, числящегося и профессором государственного и большого воровства, утверждают: не тот это человек, чтобы пойти на самоубийство. Сам профессор поговаривал о неких военных структурах европейских государств, заинтересованных в его ликвидации. Если мысль о самоубийстве отвергнуть, то что это? Совесть затюкала или Божий промысел? Выступавший по "Эхо" Андрей Кончаловский напомнил о вопросе английского судьи во время процесса с Абрамовичем и Березовским: вы что, налоги не платили? Каждый не платящий в России налоги обкрадывал не только государство, но и лично меня. Во время процесса судья назвала покойного человеком, "не заслуживающим доверия". По мнению Кончаловского, человек был неординарный, во времена Ельцина метил чуть ли не в президенты. Хорошую метафору Кончаловский употребил, когда говорил о Путине в начале его правления: "Он на лету собрал самолет, когда части его летели отдельно, хвост, мотор, крылья, фюзеляж".?
       25 марта, понедельник. Утром чуть ли не в семь раздался телефонный звонок -- это приехал на конгресс инфекционистов из Иванова Виталий Чернобровый. Выяснилось, что ему не заказали места в гостинице -- что делать, приезжай! Будет профессор медицины жить у меня два или три дня. Приехал Виталий что-то часа в два. До этого читал верстку книги Третьякова, буквально оторваться не могу. Пишем мы приблизительно одно и то же, но Третьяков нашел замечательный ход, а главное, с невероятным упорством и последовательностью пытается вспомнить все. Именно вспомнить, а не отыскать в Интернете. При такой манере возникает новое качество. Третьяков моложе меня лет на пятнадцать, но у меня ощущение, что жили мы в одно время и вспоминает он те же детали и штрихи жизни. Одни книги, одни игры, одни игрушки. Правда, в отличие от меня у Третьякова была полная семья, отец, нормальная учеба и нормальная жизнь. Этому всему, и письму в том числе, можно было бы позавидовать, если бы не понимание, что только художественная компонента удерживает надолго внимание читателя. На это и уповаю и продолжаю писать почти такое же, но свое сочинение. До приезда Виталия написал еще одну главку -- "Тарас Бульба".?
       Пока кормил медицинское светило, по своему обыкновению, снимал с него профессиональный опрос. С инфекционными болезнями у нас достаточно неважно. Отмена обязательных прививок при выезде за границу привела к тому, что стали привозить экзотику, которую трудно определить, от которой заражаются врачи, и инфекция начинает гулять. Появилось и много болезней, которые считались давно побежденными. Уже в Москве есть случаи и холеры, и желтой лихорадки. Особо Виталий отметил распространение по стране туберкулеза. Об этом говорила в свое время и Елена.
       С самого начала появления у нас СПИДа Виталий им и занимается. По этому поводу я выслушал филиппику против бывшего министра здравоохранения Голиковой. Два года она не закупала дорогостоящих лекарств, помогающих больным. Это, по мнению Виталия, означает, что все предыдущие усилия пошли насмарку. Вирус у больного укрепился, и теперь то лекарство, которое раньше на него действовало, не помогает. Своеобразную логику Голиковой можно понять: министерство закупало томографы, которые можно было показать по телевизору.?
       Евросоюз пойдет на помощь Кипру -- острову дадут 10 миллиардов евро. Привыкшему жить с малыми налогами, дешевыми социальными услугами Кипру придется раскошелиться. Крупные вклады могут подвергнуться значительному -- до 40% -- налогу. Вклады до 100 тысяч не тронут. Кипру, видимо, придется забыть про офшоры. Прощай, солнечная жизнь рантье!
       27 марта, вторник. В Москве за два дня выпало столько снега, что на работу пришлось ехать на метро. К станции шел, как по мелкой воде, разгребая ногами сугробы. Ну, предположим, до Института я бы еще доехал, но куда потом поставить машину, неизвестно. На все освобождающиеся от машин места дворники сейчас же накидывают гору снега. Сугробы, которые во дворах вдоль домов выше человеческого роста. Весна поразительным образом запаздывает. Но вот новости пока приходят вовремя. Утром английская полиция сообщила, что беглый олигарх Березовский погиб от удушья. Сейчас все гадают: повесился ли сам на шарфе или был кем-то задушен.?
       На семинаре обсуждали диплом Володи Репмана. В качестве литературных разминок -- я приучаю ребят следить за событиями -- поговорили и о смерти Березовского, и о сенаторе Малкине, и о мелочной, почти кухонной мести Думы "Московскому комсомольцу". Газета опубликовала статью "Политическая проституция меняет пол", в ответ Дума требует проверить газету на содержание объявлений, которые в ней публикуются: а не содержат ли объявления о массаже рекламу сексуальных услуг.
       Я предложил ребятам выбрать одну из сегодня обсуждаемых тем и написать по два абзаца своего мнения.
       Перед уходом домой зашел в отдел кадров подарить Е.?А. Табачковой, моему старому -- буквально! -- дружку, книгу о Зайцеве. Здесь институтские новости: сумма штрафов, которые наложили на Институт и разные его персоны, равняется 100 тысячам рублей. В основном это касалось приемной комиссии и делопроизводства учебного процесса. А как же наш герой Миша Стояновский, который день и ночь сидел, насупившись возле компьютера? Приказали все основные документы вывесить на сайте. Я про себя отметил, что это как раз то, о чем я несколько раз резко говорил на Ученом совете. Комиссия заметила ту высокую таинственность, с которой начальство прячет все, особенно финансовые документы. Ашот сказал, что он предупредил ректора, по распоряжению министра ректор должен сдать до первого апреля декларацию о доходах. Ректор вроде бы ответил, что это пока мнение министра, вот когда, дескать, получим циркулярное письмо или письменное распоряжение, вот тогда...
       Пропустил презентацию Культурного фонда в Историческом музее "Воспоминаний А. Бенкендорфа". Вечером вручались Горьковские премии, не идти туда не было возможным -- я ведь тоже лауреат. Фонд, которым руководит Л.?А.?Путина; здесь традиционно проходят вручения. После сутолоки, грязи и разночинной толпы возле метро "Арбатская" попадаешь как бы в иное царство. Пропускаю церемонию сбора гостей, появление в зале самой Людмилы Александровны, сзади нее шел охранник, а другой, как я понял, сидел в середине зала, прямо передо мной. Пропускаю появление и Н.?С. Михалкова -- премию патронирует Фонд культуры -- церемонное, почти сценическое лобызание Никиты Сергеевича и Людмилы Александровны. Теперь и снова все знают о душевной близости режиссера и только вчера перевыбранного на четыре года председателя Союза кинематографистов и первой леди.
       Народу собралось много, больше, чем всегда. Много литинститутских, но был Леня Колпаков -- значит, уже неплохо. Рядом со мной, через кресло, сидел некий немолодой человек, на свободном между нами стуле том стихов Юрия Могутина. Это стихи отца еще недавно молодого поэта Ярослава Могутина. Без спроса взял книжку, перелистал -- хороший, ясный поэт. Сидящий рядом со мной Леня, который все и всех знает, сказал, что чуть ли не на прошлом вручении Горьковской премии Могутин-старший передал Людмиле Александровне письмо о своем бедственном житье. Она, по слухам, позвонила Собянину, он сказал, что трудно, она сказала, что хоть и трудно, но надо дать. Замечательный диалог.
       На этот раз Путина, как и в прошлый раз, говорила с некоторыми оговорками, свидетельствующими о том, что речь возникла только сейчас, а не подготовлена секретарем. Л.?А. говорила о традиции как важнейшей стороне нашей жизни. Интересно говорил Никита Михалков о книге -- "звуки перелистываемого листочка". Мне показалось, что на этот раз в назначении премии играл роль церковный компонент. По крайней мере таковыми были стихи и проза. В первом случает -- поэт Александр Богатых, во втором -- изданные "Астрелью" рассказы белоруса Юрия Петкевича. Что касается "нехудожественных жанров", которые в силу особенностей нашего литературного сообщества выходят на первое место, то здесь -- Саша Неверов за книгу интервью и наш ректор Борис Тарасов за написанную лет сорок назад работу о Чаадаеве. Жюри было соответствующее: председатель -- профессор Лита Алексей Варламов, критик Павел Басинский, работающий в Лите, и Геннадий Красников -- тоже наш. Леня Колпаков сказал, что мое поздравление нашего ректора во время фуршета звучало почти издевательски -- "следующая у нашего ректора премия будет премия Солженицына". Впрочем, когда я получил эту же премию, то в жюри тоже сидели двое наших, литовцев -- Леша Варламов и Лева Скворцов.
       Заканчиваю день, как и начал, вестью об олигархе. Но уже другом. Сенатор от Башкирии Виталий Малкин, имеющий доход в 1 миллиард рублей, уходит из Совета Федерации. У него оказалась собственность в Канаде, бизнес, которым он управлял, деля время между коммерческими и государственными делами. Сенатор недавно отказался от израильского гражданства. Башкир ушел в дела!
       27 марта, среда. Рано утром проводил профессора-инфекциониста на автобус и, чтобы забыться от видений надвигающихся на нас инфекций, сел что-то поделать и почитать. Как вдруг раздался звонок -- Филипп Резников, мой когда-то ученичек, работающий сейчас у Олега Табакова. И тут я вспомнил, что обещал приехать сегодня к 12 дня в МХТ на пресс-конференцию по поводу новых мемуаров Олега. За сорок минут я успел долететь до театра. Верхнее фойе было полно народа, десятка два телевизионных камер. К счастью, Филипп -- я наконец-то его вспомнил, это курс, закончивший в 2002 или 2003 году, я даже помню диплом Филиппа "Комната Анны" -- сразу, в куртке и с рюкзаком, потащил меня поближе к микрофону. В это время виртуозно, блестяще и убедительно Гарик Леонтьев лил свет на художественного руководителя и директора, а рядом стоящий директор и руководитель Олег Павлович снисходительно улыбался своей знаменитой лукавой улыбкой. Меня Табаков сразу узнал, и не успел закончить Гарик как Олег Павлович, представляя меня, не утерпел и, как в и прошлый раз, во время его юбилея, сообщил, что именно на радио он зарабатывал тогда настоящие и большие деньги.
       Речь свою я уже заготовил, пока бежал по Театральному проезду. Сказал, что нынешние книги написаны лучше, чем предыдущие, которые просто были надиктованы. Эти мемуары надиктованы, но отредактированы. Вспомнил свою борьбу на радио с анонимной актерской мафией, в основном знакомых тогдашнего главного режиссера литдрамы Эмиля Верника. Это отец нынешних любимцев публики братьев Верников. Битва была за Смоктуновского -- речь свою я сейчас редактирую, -- за Табакова, за Доронину и других популярных и настоящих артистов. Вспомнил, как записывался Смоктуновский и как Олег надувал у меня пузо на дне рождения -- показывал, как играл Обломова. Как приезжали Никита Михалков и Александр Адабашьян на радио слушать запись "Обломова" с Табаковым. Я сказал, как интересна эта новая книга мастера, но закончил, что я жду, когда Олег уйдет на пенсию, сядет у себя на даче за стол возле открытого окна и, глядя на зеленеющую кромку леса, напишет уже свои настоящие, пером, мемуары. В речи я еще обращался к мемуарам Третьякова, которые сейчас читаю.?
       Уходя из театра, я встретил почти в маскарадном костюме, в черном платье, огромной шляпе, перчатках, поверх которых были надеты изумительные огромные серебряные кольца и перстни, Люсю Петрушевскую. Люся опять играла какую-то свою роль. Сказали друг другу буквально два слова, она отчуждена, в себе, загадочна, как и тогда давно, когда мы встретились с ней в троллейбусе, диалога не хочет. Возле микрофона все время крутился демоном Смелянский.
       Сегодня день наших студентов. Пока ехал в метро в МХТ в "Литературке" прочел очень неплохую статью Эварда Чеснокова. Очень занятный был парень, когда учился. На фото в газете он очень импозантный, стильный, с бабочкой на шее.
       28 марта, четверг. Буду писать Дневник как можно более лаконично. Трудное это дело работать на будущее, надо, наверное, больше жить настоящим. Утром ездил в поликлинику, мне там поставили, вернее приклеили, прибор, который я должен проносить целый день. На машине поехал в Институт. Сегодня должен состояться Ученый совет. Что-то возле часа должен прийти статс-секретарь Минкультуры и рассказать о преимуществах нашего перехода. Все так и произошло: пришел Григорий Ивлев, который раньше долгое время пробыл в Думе, где заведовал комитетом по культуре. Были все проректоры, Сидоров, Гусев и я. Сразу же ректор сказал, что Министерство культуры отбивало от Минобра наше звание "неэффективного вуза". Я полагаю, что это происходило в пакете с РГГУ и Архитектурным институтом. Но тут же ректор сказал, что вроде бы Минобр сказал нам, что если хотите, то можете переходить в министерство, которое вас защищает. Я высказал мысль, что насильно мил не будешь. Пишу обо всем этом быстро, как о неприятном. Стремление Сидорова оказаться в привычном месте вполне понятно, но почему-то мгновенно, как впрочем, и обычно, переметнулся на сторону "переходить" Гусев, я был, к своему стыду, со всеми. После этого совещания на Ученом совете ректор поставил вопрос о переходе, и я дал слабину, проголосовал. Как всегда поторопился, не огляделся, в едином порыве. Против перехода проголосовал только Ужанков.
       В шесть часов приехал Витя Симкин. Он приезжал на машине из Нижнего Новгорода проводить Иру, она летит к детям в Дубай. Принес мне в подарок для дома обрезанные валенки -- это я люблю, кекс и две бутылки вина. Мы оба из-за возраста уже ничего спиртного не пьем. Долго сидели, пили чай, что-то ели и рассказывали друг другу истории. Витя, например, о всей эпопее с нашумевшей голодовкой в его детском театре. Витя говорил о полном крушении театрального дела, как дела широкого с вовлеченностью сюда масс. 12 тысяч рублей -- ставка народного артиста, со всякими добавками получается 15 тысяч, молодые -- 7-8 тысяч. Назначать на репетиции приходится, сообразуясь, что один проводит вечером, как тамада-затейник свадьбу, другая что-то записывает на радио. Актер радуется, если его не назначают на роль. 600 тысяч рублей на декорации и костюмы на семь спектаклей в год. Два эпизода запомнились с особой ясностью. Один, как Витя заходит в туалет, а там в резиновых желтых перчатках трудится актриса, которая когда-то играла на сцене Турандот. Она уже давно ушла на пенсию, но пенсия 7 тысяч рублей -- подрабатывает. Другая история, как губернатор -- это нам знакомый Шанцев -- привез из Москвы нового министра культуры области. Ба, сказали все, когда его представляли, знакомое лицо. В свое время Витя выгонял его за пьянство из театра, потом он как-то удачно -- это у него не один раз! -- женился, а до этого работал барменом, оказался заместителем директора одного московского театра, который дважды горел.
       29 марта, пятница. Утром, возвращаясь из поликлиники, от метро позвонил по сотовому ректору. Сказал ему, что хотя я вчера и проголосовал за воссоединение с Министерством культуры, но моя интуиция против этого, переход в министерство станет ошибкой. По обыкновению, ректор, любящий казуистическую демагогию, попросил у меня аргументы. Я их назвал, в том числе и то, что у нас получится два хозяина, но только один хозяин нас будет особенно не любить, потому что мы уже один раз ушли от него к другому барину. Напомнил, что именно через Министерство образования мы добивались денег на строительство. Мы становимся пешкой в политической игре двух министерств. А завтра, скажем, к министерству культуры прикрепят еще и туризм. Я думаю, что ректор поступит по-своему, как ему выгодно в данный момент. Настроение у меня гадкое, такое было, когда я на президиуме РАО также быстро проголосовал, и в "Московском комсомольце", когда голосовали за исключения из комсомола Светланы Бахметьевой.?
       Пришел домой, болит сердце, поднялось давление. В театр, как обещал Юре Кимлачу, не пойду.
       30-31 марта, суббота - воскресенье. Дочитал книгу Виталия Третьякова и написал к ней предисловие. Старался, чтобы были не картинки, а так как все-таки это попросили сделать меня, присутствовал и личный компонент. За эти два дня написал два "параграфа" -- с легкой руки Игоря, который в качестве безработного перепечатывает мои материалы, он-то и назвал, очень точно, между прочим, мои рассказики "параграфами" -- и это предисловие. И все-таки считаю себя бездельником. Жизнь заканчивается, а я все еще прохлаждаюсь. Событием считаю фильм -- посмотрел поздно вечером, -- который принес мне С.?П. Это картина про знаменитого американского режиссера Хичкока и историю создания его культового фильма "Психо". Фильм так и называется "Хичкок". Что меня поразило, так это отношения режиссера (Энтони Хопкинс) с женой. Это очень напомнило мне мои отношения с В.?С. и вечную и стандартную ситуацию -- когда мужчине плохо, и он не может выгрести, то всегда ему помочь должна непременно женщина, жена. Еще раз подумал, какой емкой бывает иногда, вбирая в себя тысячу ремарок, актерская игра. Неужели скоро искусство полностью визуализируется?
       Пойду читать четыре рассказа Миши Тяжева.
       1 апреля, понедельник. Днем ездил в издательство "Навона", Елена Эрикссен заезжала за мной на своем "ягуаре". Издательство возле метро "Кунцевская" -- чудный, почти домашний офис. Я купил в издательстве книги, и всласть поболтали с Еленой.
       Вечером что-то дописывал в Дневник про Испанию.
       2 апреля, вторник. Утром обсуждали четыре неравноценных, но прекрасных рассказа Миши Тяжева. Это не исключает, конечно, и ряда критических высказываний, и моих, и студентов в его адрес. После семинара проводил кафедру. Дипломы, приемные экзамены, кто будет в апелляционной комиссии, намекнул на возможные сокращения, рассказал об Ученом совете. К сегодняшнему дню: Костров болеет, Рейн на больничном, Николаева болеет, Сидорову сделали операцию, у Толкачева впервые за последние пятнадцать лет грипп. На кафедре, как обычно, не были ни Волгин, ни Балашов, ни Лобанов, не было Варламова, Басинского, статью которого о Горьком я сегодня прочел на семинаре.
       После кафедры заходили с Надеждой Васильевной поговорить с ректором относительно всех кафедральных дел. Добился от него, что при ближайшем голосовании на должность -- список большой -- он со всеми будет заключать договор лишь на один год. Впрочем, насколько я знаю нашего ректора, договоренность для него мало что означает, он всегда сможет поступить, как ему захочется. Основное для него -- его избиратели, а вдруг удастся стать ректором еще на один срок. Второе -- довольно легко я склонил ректора проводить с заочниками два творческих семинара в неделю во время сессии.
       Уже после всего заезжал по собственным делам в Московское отделение и разговаривал с Владимиром Бояриновым. В Московском отделении свои трудности -- в шесть раз подняли в год налог на землю. Я кое-что посоветовал по формулировкам письма, которое правление собирается послать мэру. Стали говорить о предстоящем съезде Союза писателей. Отчего -- это мой вопрос -- вечно бодрый В. Ганичев решил проводить его не в столице нашей Родины Москве, а в удаленной Калуге? С чувством удовлетворения Бояринов рассказал, что когда наш общий шеф пришел в Министерство культуры, то очень бойкий Мединский в кулуарах спросил: что это за ?.. Но вся соль моего разговора почти с трагическим от навалившихся забот Бояриновым заключалась именно в нашем обсуждении предстоящего съезда. Ну, Калуга ясно -- Москву с ее очень самостоятельными писателями следует на выборах бояться. В этом смысле Ганичев, который, естественно, хочет сидеть и сидеть на своем месте и в своем Союзе, который обслуживает только его самого, просто молодец. Из рассказов Бояринова я понял, что хотя Московскому отделению полагается на съезде по квоте 35 мест, нас просят по нашим спискам дать только 20, остальных 15 "избрать" по списку, представленному правлением Большого союза. В этом списке кроме людей, чьи фамилии я почти не знаю, есть два крупных имени: В.?Г. Распутин, который живет в Иркутске и стоит именно там на учете, и наш ректор, который не платит взносы с 1988 года. Я предложил Бояринову сделать список с указанием неуплаченных по каждому человеку сумм взносов и сказать Ганичеву, что мы готовы избрать, кого он потребует, но только пусть пока заплатят взносы.
       Опять накрыли на воровстве нового заместителя губернатора. Теперь это первый заместитель губернатора Новгорода, он проходит как лидер преступной группировки. В составе группы еще и несколько местных депутатов. Все они дружно строили дороги.
       3 апреля, среда. Просыпаться пришлось рано, я себе назначил в 6.45, а проснулся, так всегда бывает, когда предстоит что-то важное, чуть ли не в пять. Сегодня к 9.30 ехать в визовый центр британского посольства, сдавать документы. Пока лежал и читал верстку Дневников, которые с сокращениями печатает красноярский журнал "День и ночь". Еще раз убедился, что моя рефлексия беспочвенна -- много интересного. Например, в Дневнике оказались события 6 мая. А кто их записал?
       Долго колебался, брать ли с собой в Гатчину книги и сколько. Вызвался провожать меня Игорь, он и определил: по пачке Дневников и пачку "Валентины". Взял еще с собою штук шесть книг о Зайцеве. Всего получились большая из "Ашана" сумка, сумка дорожная с лекарствами и рубашками и кофр на колесиках. Как только вышли из дома, сразу почувствовал, что силы не рассчитал. Ну, выручу за все это пару тысяч, а как же гордость, как же ощущение никому неизвестного писателя, который чуть ли не силой навязывает свое заунывное творчество?
       4 апреля, четверг. Все мои заботы, как я понесу свой неподъемный багаж, закончились, как только я вытащил свои сумки из вагона. Здесь уже ждала Лариса, которую сопровождал носильщик с тележкой. Лариса сразу же меня воодушевила, взглянув на сумку: "Книги? Мы их ждем, все в Гатчине читают, а особенно "Валентину". Много ли писателю надо? Я уже почти счастлив. Почти сразу определились и попутчики. На одном поезде приехала Рутберг с красавцем мужем -- актером Анатолием Лобоцким, совсем молодой парень с русско-испанской фамилией Денис Аларкон-Рамирес, звезда Театра мюзиклов Михаила Швыдкого, опять молодой человек -- Стас Беляев. Стас споет две арии из хитов типа "Собор Парижской Богоматери" и тем спасет довольно скучное открытие. Ну, здесь же Слава Пьецух с женой Ирой -- она вся в серебре, и мне нравится, отчасти похожа на Валю, и композитор, и мой старый знакомый, мы с ним как-то ехали в одном купе и досыта наобсуждались положением в нашей семейной эстраде, Евгений Дога. Это все, кроме Стаса, -- жюри. Жюри сильно помолодело. В нем еще и дочь Гребенщикова -- Алиса, актриса. Принципа формирования жюри я не обнаружил.?
       Фестиваль начался почти на месяц позже. На этот раз ехали с вокзала, когда было совсем светло, наконец-то я разглядел серп Пулковских высот и широкие просторы Гатчины.
       Пропускаю гостиницу -- это все тот же дом Гаккеля, кажется, перешедший -- возможно, захваченный -- к другим хозяевам, но грузин-буфетчик все тот же. Встретили меня хорошо, в кинотеатре, в книжном киоске выяснилось, что на "Валентину" уже есть четыре заказа.?
       5 апреля, пятница. Вчера на банкете, после открытия, немножко выпил, спал не очень хорошо. Просмотры начались в 10 часов с фильма человека с двойной фамилии Бенигсен-Кушнирович. "Аварийное состояние" -- четыре новеллы о жильцах одного дома. Первая о том, как муж и жена -- милые и интеллигентные люди, рассуждающие о Достоевском, возвращаясь из гостей на машине, сбивают молодого человека. Чтобы уйти от ответственности, парня утаскивают в лес и под интеллигентные рефлексии добивают и закапывают. Не очень все просто, расчетливая попытка по этим новеллам -- остальные не менее страшные -- сотворить метафору отечественной жизни. Без надежды и, пожалуй, без искусства.?
       Следующий фильм уже заранее вызывал у меня отторжение. По рассказам Михаила Сеславинского, собственно, и "министра печати" -- какое подхалимство! Да еще с названием "Честное пионерское" -- какая будет беспардонная конъюнктура!
       Однако все оказалось ровно наоборот! Трогательный, сделанный со вкусом и выдумкой фильм о детстве. Есть собака, папа, мама, учительница, директриса. Но такая доброта и понимание основ жизни, сочувствие к ней! Привели на фильм детей, которые смотрели с восторгом и энтузиазмом. Режиссер Александр Карпиловский, но по рассказам бывшего преподавателя истории партии и нынешнего министра печати. Кто бы мог подумать! И: тем не менее я почти уверен, что наше телевидение этого невинного фильма никогда не покажет. И вот еще одно занятное наблюдение, фильм Бенигсена сделан на деньги в том числе и Министерства культуры, а вот многие талантливый фильмы -- на частные деньги. Не допросились! То же самое произошло и с фильмом "Доктор", сценарий которого сделала по своей пьесе Елена Исаева. Пьеса о медицине и ее современном состоянии. Драма с музыкой. И опять не без чернухи, и опять с поддержкой Министерства культуры. Мне иногда кажется, что это министерство блата и солидарности определенной группы творцов.?
       6 марта, суббота. Три фильма, и приехал Егор Анашкин.?
       Сначала -- 80 минут -- невероятно растянутый фильм Галины Долматовской "Счастливчики 60-х". Это все знакомые и привычные лица: Евтушенко, Рождественский, Окуджава, Ахмадулина, Неизвестный, Мессерер и Алла Демидова с большим рассказом. Все борцы за свободу в пыльных шлемах. Они сделали эпоху, будто не существовало Белова, Распутина. Все это еще и плохо, скорее всего, никак не структурировано.
       Второй фильм был Егора, сделанный по мотивам бессмертного рассказа О'Генри "Вождь краснокожих". Современный материал, много каскадных придумок, открытый прием, буффонада. Жюри это все не нравится, мне многое кажется остроумным. Но интересный сигнал поступил от смотревших фильм учителей. Дайте, будем показывать по школам!
       Третий фильм "Дом с башенкой", поставленный Еленой Нейман. Кое-что из каталога о самой Нейман. Ей сорок, родилась в Запорожье, училась в университете на психолога. В 1993-м эмигрировала, окончила Академию киноискусства в Берлине. Стажировалась у Киры Муратовой. Ее фильм снят по автобиографическому рассказу Фридриха Горенштейна. Война, восьмилетний мальчик теряет на полустанке мать. Единственное, что запомнилось, домик с башенкой. Сделано, мне показалось, неплохо. Костя Лопушанский сказал, что продемонстрировала все, чему ее учили. Внутри есть большая неоднозначная сцена с еврейской семьей. Занятно, что, уехав, Елена свой фильм делает на Украине, кажется, в Одессе -- в титрах благодарности одесским железнодорожникам. У меня ощущение этнографической точности военного быта. Возможно, превозмогая собственные чувства, Елена Нейман кроме нищеты показывает и редкую человеческую гуманность военного быта.?
       Днем прекрасно полтора часа гуляли по парку с Егором. Лед с озер сошел, утки нагло расхаживают по берегу, по ночью выпавшему снегу. Какое счастье видеть парк, берег, озера, ясное небо.?
       Вечером писал Дневник, телевизор неважно, по-провинциальному путано работает. До известий не докопался, но видел по НТВ: Сергея Полонского выпустили с его дружками из тюрьмы. Ни радости, ни жалости.?
       7 апреля, воскресенье. Постепенно становится все очевиднее, что это не тот фестиваль, который 19 лет назад придумали с В.?С., и совсем не тот, у руля которого так долго стояла знаменитый директор Генриетта Карповна Ягибекова. Все пожухло, многое омертвело или совсем исчезло. А главное -- резко сократился зритель. Утренние просмотры при наполовину пустых залах. Вот тут и снова задумаешься о роли личности в истории. Но, кажется, сегодня художественной стороной фестиваля руководит Катя Варкан. Девушка она талантливая, не простая, но отягощенная собственной компанией и привязанностями. Однако пора переходить к фильмам.?
       Началось с фильма "Виктор Соснора. Пришелец", режиссер Владимир Напевный. Кое-что сказал режиссер -- эстрадная поэзия, тщательно сделанный самим поэтом миф о самом себе, кое-что неглупое сказал в фильме Владимир Новиков, мой старый ненавистник, многое разъяснила биография. Чего стоят шестнадцать разных кровей, слитых в одном гении, и раввины по линии матери. Линия раввинов у нас превалирует и на фестивале. Если вернуться к фильму, в нем много запоминающихся и умных фраз, но я не смог бы вспомнить ни одного двустишья.?
       В паре с "Соснорой" шел документальный же фильм "Захар" -- это о Прилепине. Почти на первых же кадрах рухнул тщательно внедряемый миф о псевдониме вместо фамилии у Захара. Показали кладбище с вереницей могил, на которых лишь одна фамилия. Режиссеры вообще любят посещать кладбища. Потом режиссер Сухарьков, отвечая на пресс-конференции о прокатной судьбе фильма, сказал, интерес был у телеканалов, но как только видели съемки с митингов "Стратегия 31" и самого Лимонова, интерес немедленно пропадал.?
       Было также два игровых фильма.
       "В тумане" -- как обычно с деликатной, чтобы вмешаться в замысел автора, ремарочкой "по мотивам" -- по повести Василя Быкова. Хороший, но чтобы придать большую философичность, несколько затянутый фильм. Режиссер -- белорус Сергей Лозница. Наш предводитель, председатель профессионального жюри Константин Лопушанский еще до просмотра уготовил фильму судьбу одного из фаворитов. Вот судьба автора повести: воевать с немцами, эмигрировать, умереть в Германии. У фильма о белорусских партизанах судьба тоже своеобразная, деньги давали или принимали участие Россия, Германия, Латвия, Нидерланды.?
       В литературе невозможно без вдруг. На фестивале, видимо, тоже. Фильм Мурада Ибрагимбекова по роману его дяди Максуда Ибрагимбекова на фоне довольно специфических фестивальных картин оказался еще и фильмом не только об отношениях двух братьев, грубо говоря, праведника и грешника, но и о любви. Увлекательным, смелым, познавательным, наконец, красивым.?
       8 апреля, понедельник. Начинаю приходить к выводу, что документальное кино на фестивале много интереснее художественного. Лучшие художественные фильмы -- это когда нет претензий на Большой кинематограф. Это вчерашний "И не было лучше брата" Мурада Ибрагимбекова или "Честное пионерское" Александра Карпиловского, показанный в первый день. Большинство фильмов принадлежит к фестивальной породе: многозначительных, ложно значительных, затянутых, якобы интеллектуальных.
       Утром три документальных фильма, один лучше другого. Фильмы о литературе. Это "История одной мистификации" -- отношение творческого соперничества между Пушкиным и Грибоедовым (режиссер Р. Кузмина; в титрах также указано, что фильм сделан по идее Екатерины Варкан, в фильме Катя несколько раз появляется, молодец). Потом фильм "Женщина эпохи танго" -- сенсационное интервью, которое много лет назад Эльга Лындина взяла у последней возлюбленной Маяковского, а потом Павел Мирзоев превратил в прекрасный и глубокий фильм; и, наконец, опять фильм о литературе, с, казалось бы, названием, ничего о литературе не говорящим, -- "Если бы не Коля Шатров". Кино воскресило и подняло буквально из небытия и неплохого поэта 1950-х годов и человека, без которого мог не состояться "Доктор Живаго". Кино как историк и хранитель литературы.?
       Вечером показали фильм Александра Прошкина "Искупление" по повести Фридриха Горенштейна. Ярко говорил о Горенштейне сам Прошкин, он его знал. Фильм талантливый, но у меня претензии -- слишком много математики, актеры ходят по заранее вычерченным орбитам.
       Вечером, когда прихожу в гостиницу, сразу ложусь в постель -- тяжелая это работа смотреть кино по много часов в день да еще что-то записывать. Но раз в год, когда я бываю в Гатчине, я получаю довольно полную картину.
       9 апреля, вторник. Совсем не слежу за политикой, на провинциальном телевидении почти нет новостей, иногда мне кажется, что я за границей и смотрю русское телевидение, пропущенное через немецкие расчетливые коммерческие фильтры. Как там у нас в России, в Москве? Попался ли на взятках какой-нибудь новый губернатор? Это все гипотетические новости, но одна определенно трагическая -- умерла Маргарет Тэтчер. Это один из редчайших образцов человеческой породы.
       Последний день просмотров, и сегодня же все решили по призам. Не могу сказать, что все прошло мирно. Я как отец-основатель, допущенный к заседанию большого жюри, единожды, когда мэтры попытались вообще оттеснить Ивана Вырыпаева от премиального корыта, вспылил: "Вы понимаете ли, что, по существу, это лучший фильм фестиваля!". Но лучше все по порядку.?
       Смотрели, пишу этюдно:
       "Плавающий символ" -- 49 минут из Михайловского, народ, праздники, годовщины и параллельно очень любопытные разговоры двух московских специалистов о жизни, об общих идеях в период безвременья. Пушкин -- это "плавающий символ". Ощущение, что двух москвичей несколько раздражает этот наш вечный идеал, вместо него можно было бы поставить с десяток других имен, но излучение так велико, что ни Пригова, ни Рубинштейна на это место не поставишь. Очень неглупый фильм, с массой интересного, но после окончания публика ворчала. Правда, мои дамы-библиотекарши признали за фильмом и правду, и глубину. Режиссер -- молодая очень элегантная женщина Лейла Недорослева.?
       Второй фильм -- "Юрий Балтрушайтис. Рыцарь Серебряного века", сделан старым другом фестиваля и прекрасным мастером Евгением Цимбалом. Иллюстративного материала здесь осталось мало, но интересен смысловой ряд. Здесь показана роль Балтрушайтиса в выезде за рубеж, спасении -- Шаляпина, Цветаевой, Рахманинова -- Балтрушайтис был послом Литвы. Его роль переводчика иностранной драматургии для Театра Станиславского.
       "Танец Дели" -- с моей точки зрения, это лучший фильм фестиваля. Здесь форма, делающая любое вранье невозможным, и смыслы, связанные с искренностью, штампами в линии поведения человека. Фильм построен таким образом, что зритель вынужден все время заглядывать в себя и сравнивать себя с героями. А всего-то некая формула вокруг танца и восприятия человеком жизни и смерти. Остался еще один фильм -- Михаила Сегала "Рассказы", но смотрели его уже после того, как довольно быстро все распределили.?
       Заседание жюри прошло под умиротворяющую песню Константина Лопушанского: "Надо учитывать, коллеги, что мы все живем в кинематографической среде". Я-то это понимаю, что коллегам надо и существовать, и жить в кинематографической среде, и именно поэтому председателем жюри всегда, двенадцать или тринадцать раз, был не кинематографист, а писатель. Вместо единственного и неповторимого фестиваля мы получили фестиваль, как везде и как у всех. Но здесь я все же вернусь, чтобы картина была полной, к сегодняшнему просмотру.?
       Мне кажется, что заранее, посмотрев или не посмотрев "Искупление", Лопушанский уже знал, что гран-при получит Александр Прошкин. Отблеск имени. Все ему здесь лениво уступили, но уже попытка назначить лучшей актрисой исполнительницу главной роли в этом фильме вызвала яростный протест, в первую очередь со стороны Алисы Гребенщиковой. Милая девочка, сама актриса, здесь взбеленилась. Кое-что неприятное по работе актеров в этом фильме высказала и предложила премию дать женскому ансамблю в фильме "Танец Дели" Ивана Вырыпаева. Тут и я не выдержал и выпалил свое: "Да вы понимаете, что возможно, это лучший фильм нашего фестиваля!". Здесь, дабы никого не обидеть, и был применен старый конформистский прием, сводящий все мнения к развесистому компромиссу. У нас оказалось и два лучших фильма по режиссуре, и всем участникам выдали по диплому.
       Фильм Сегала не очень ровный, с какими-то путаными сексуальными сценами, но далеко не пустой. По крайней мере чувствовалось, что режиссер больше думает не о будущем фестивале, а о будущем страны. Очень занятен был сюжет о взятке. В роли первого лица в белом костюме и на поле для гольфа поблистал Угольников.
       10 апреля, среда. Если половина вечера открытия была посвящения 90-летию Исаака Шварца, то в день закрытия нас повезли в Сиверскую на его дачу, где композитор постоянно и жил и писал музыку. Сам дом небольшой, в ряду таких же старых, скорее пролетарских, нежели буржуазных дач. Отдельный флигель -- кабинет и рабочая комната, занятая под библиотеку. В библиотеке поражает шкаф с подписками "Нового мира" и журналом "Вопросы истории". Внизу в кабинете, небольшой рояль, простой стол с самодельным пюпитром, выставка наград и стенд с фотографиями: композитор и великие. Целая стена с еврейскими предками, экскурсовод рассказывает о поразительном и талантливом мальчике. В свое время, в эпоху статей о формализме в музыке, пытались исключить из консерватории, но студент взял справку о болезни, и все со временем рассосалось. Дочь, кажется, живет в Израиле. В кабинете, как и у меня, стоит тренажер-велосипед.
       Не менее интересной была дорога в Сиверскую. Ездила с нами местная знаменитость Ирина Яковлевна Жилина -- блестящий экскурсовод и знаток Гатчинского дворца. Это все земли пушкинские, владения его предков. Почти возле дороги три памятных места. Во-первых, памятник Арине Родионовне, незабываемой няне. Сравнительно молодая женщина, лет сорока, как крылом, прикрывающая своего воспитанника. Хорошая работа, могла бы и не быть переведенной в бронзу и не стать памятником -- сделано на деньги Миши Задорнова. Почти напротив памятника сохранившаяся изба няни. Будет стоять, пока кому-нибудь не потребуется земля под особнячок, тогда сгорит. И, наконец, горькое третье место. Это гранитная плита, символизирующая место похорон деда, царского арапа, деда Пушкина. Но под плитой никто не лежит. Здесь когда-то было старинное сельское кладбище, на котором и был захоронен первый русский инженер. Кладбище с колхозной прагматичностью запахали под картофельное поле. Уже потом вдруг вспомнили о родословии великого поэта, с которого потомки колхозников еще долгие столетия будут успешно кормиться. Тогда и была возведена символическая могила. Символ чего?
       Жизнь идет, к чему считать потери. И все же мой не только озлобленный, но и наметанный глаз их отмечает. В фойе уже нет прежней выставки призов. Все это, кажется, унифицировалось. Никто, как прежде это делал я, не вынимает по десять тысяч долларов из внутреннего кармана. Исчез и главный приз -- "Гранатовый браслет", растворились в гатчинском тумане роскошные сервизы, нарядные куклы, все то, что украшало жизнь лауреатов и было предметом гордости. В церемонии открытия тоже было -- о, ревнивый взгляд недоброжелателя -- много жеваных, неопределенных, невыразительных мест. Правда, все были раздражены, потому что ждали губернатора. Зал сидел и безмолвствовал минут сорок, кто-то за кулисами сказал: вот с этого и начинается нелюбовь к власти.
       Началось с выступления местной школы бального танца, но на этот раз довольно салонно и не очень адресно. Шесть пар рослых девиц и тощих кавалеров во фраках. Безусловным гвоздем и украшением вечера стало появление уже очень немолодого Валентина Гафта. Он прочел несколько своих стихов, и мне показалось это интересным. Особенно хорошо было стихотворение -- чувствовался некий перифраз Мандельштама -- об ушедших друзьях, чьи телефоны остались в записной книжке. Выступление Гафта было нужно только для того, чтобы вручить ему приз губернатора -- это, кажется, 100 тысяч рублей. С некоторой грустью -- "мне часто стали вручать призы" -- Гафт принял. Сразу после этого вручения новый губернатор -- я его так и не рассмотрел -- уехал. Но вот что необходимо отметить -- Гафта народ любит страстно. Приветствуя его аплодисментами, зрительный зал встал.
       Вручая приз читателей за маленький документальный фильм "Если бы не Коля Шатров", я, по сложившейся традиции, поговорил с залом. По аплодисментам, которыми меня встретили и которыми проводили, я еще раз понял, что в Гатчине меня любят. Моя речь, конечно, не могла многим понравиться, потому что в самом конце вечера, который становился все скучнее и скучнее -- прежний размах и волны на сцене знаменитых актеров и актрис, все это ушло, -- итак, выступая по регламенту последним, режиссер Прошкин, которому достался главный приз, сослался на меня. Дескать, Сергей Николаевич в своем выступлении... А в своем выступлении я говорил о том, что мы с библиотекарями, из которых состояло наше жюри, решили, что документальные фильмы, представленные на фестивале, сильнее и лучше художественных. Я достаточно тонко, но все-таки для знатоков прозрачно, объяснил почему. У одних фильмов ложная философичность, другие режиссеры ищут признания за рубежом, и поэтому в их фильмах полный набор того, что требуется от русского фильма, для его оценки за границей. Фильм должен быть обязательно антисоветский, обязательно с упоминанием сталинских репрессий, с обязательной еврейской темой, с обязательным показом русского человека как предателя и скотины. Потом я объяснил, почему мы выбрали фильм Натальи Назаровой о никому неизвестном поэте Коле Шатрове. Мои последние слова, что мы -- люди русские, а значит, справедливые, зал встретил аплодисментами. Кстати, формулировка нашего решения была такова: "За внимательное и справедливое прочтение судьбы".
       Так вот, Прошкин сказал, что в Америке огромный отряд кинозрителей, все говорят о своем замечательном кино, а вот Сергей Николаевич -- дальше знаменитый режиссер употребил библейское выражение -- посыпает голову пеплом. Я расшифровал это как "не хвалит нас". Тут я вспомнил и большое выступление на заседании жюри Алисы Гребенщиковой об актерах, которые ходят, как марионетки, по заранее расчерченным маршрутам...
       Во время вечера было еще выступление все той же Алисы Гребенщиковой, которая вспомнила о дне рождения Беллы Ахмадулиной и прочла два ее стихотворения, по интонации близких к тому, о чем читал Гафт.
       11 апреля, четверг. Ехал в "Стреле" вместе с основной группой грандов. У меня в купе оказался довольно крупный человек, судя по всему и крупный, много ездящий бизнесмен. Утром обсудили вместе с ним пакет навязываемых каждому пассажиру услуг. В стоимость билета входят несколько разных газет и журнальчиков, запакованных в полиэтилен, стеклянная бутылка сока, стеклянная бутылка дорогой минеральной воды, упаковка с булочками, плиткой шоколада, пакетиком чая, кофе, зубочисткой и т.?д. В комплект обязательных заранее оплачиваемых пассажиром услуг входит и завтрак, который приносят из вагона-ресторана. Хочешь ты завтракать припасенной из дома курицей или не хочешь, за овсяную кашу или омлет ты уже заплатил. Мой бывалый спутник сказал мне, что много раз просил своих секретарей брать дорогой билет в поезд без этих навязанных излишеств -- не получается. Спутник продолжил комментарий: кто-то наверняка получил "откат" за такую услужливость. Уж на подъезде к Москве мой товарищ по купе порадовал меня и сообщением из Интернета: опять на взятках попался кто-то из крупных чиновников.
       Днем ездил в Институт, привычная атмосфера таинственности. Кто-то мне передал реплику ректора по поводу его каких-то свершений: "А Есин об этом знает?". Единственное, чего хотел бы знать Есин, проуправлявший тринадцать лет этим учреждением, это акт недавней проверки Минобром Института. Впрочем, это хотели бы узнать и все члены Ученого совета, которым прочли лишь "выбранные места". Все хорошо, прекрасная маркиза!
       Дневник -- это мой крест и мое послушание, которое мне было назначено. Надо, как я не устал, его вести!
       12 апреля, пятница. Еще вчера вечером начал и все утро с огромным интересом читал повесть "Коньяк" (90 страниц ), моя ученица Саша Желанина. Какая прелесть, это и рассказ о студентах, и, естественно, о любви, но здесь же и технология написания молодежного шлягера и успеха. Рассказ о том сорте современной музыки, который так любит молодежь, о рэпе, стихах и легкой, но претендующей на всеохватность философии юных. Все это легко, без нажима и прекрасно читается.
       Вечером приходил Игорь, принес мне большой отпечатанный кусок нового семейного романа, а самое главное -- наладил мне вирусную защиту, которая у меня как раз сегодня заканчивалась. Я постепенно прохожу электронную грамотность и еще раз понимаю, насколько я облегчил себе жизнь, купив новый компьютер. Игорь показал мне, как пользоваться YouTube, тут же мы с ним посмотрели "допрос" Николая Цискаридзе "железными леди" -- Тиной Канделаки и Маргаритой Симоньян. Много интересного вскрывается в жизни Большого театра и нравах. Одно очевидно: Иксанов -- всего лишь менеджер, несмотря на всю безмерную любовь к нему Швыдкого. Во главе Большого театра все-таки должен стоять творческий человек. Я также вспомнил, что во главе дирекции императорских театров всегда стоял родовитый аристократ.
       13 апреля, суббота. Опубликовали американцы наконец-то список Магницкого, всего 18 фамилий, в основном следователи и тюремщики. Есть, правда, закрытая его часть. Боюсь, что и здесь лишь мелкий, подвергающийся государственному гнету, улов. Всех в России больше интересует список реальных и настоящих воров. У нас вор и чиновник почти всегда синонимы. Сегодня же опубликованы годовые декларации доходов крупных чиновников и государственных деятелей. По этому поводу слушатели "Эхо Москвы" интересуются технологией заработков как "минималистов" вроде Путина и Медведева с их заработками что-то в два раза ниже, чем официальный заработок ректора какого-то небольшого вуза, так и чиновников-"максималистов". И вот небольшая справка из Интернета: "Заместитель Собянина обошел по доходам всех в Кремле и правительстве". "Недвижимость за рубежом нашлась у 19 сенаторов".?
       Еще вчера вечером начал читать книжку, роман Елены Эрикссен -- это она по мужу, работала в свое время в начале перестройки у Мальгина в "Столице", она моя издательница книги о Вяч. Зайцеве -- и оторваться не могу. Это первый открыто детективный роман, после того как лет десять назад я прочел какой-то роман Марининой. Здесь жизнь, которой я не знаю, но которую, видимо, хорошо знает Елена. Наша элита, губернаторы, охрана, прокуратура -- Елена в свое время проработала и в "Совершенно секретно" у Артема Боровика. Я все это, если не изучаю, то готовлюсь. Одновременно здесь еще и очень ясная картина жизни обеспеченного класса в Лондоне, видимо, тоже не понаслышке. Общая картина встает неприглядная, зловещая. Наверное, буду читать и завтра.
       14 апреля, воскресенье. Вот что я заметил: выступающие по "Эхо Москвы" деятели культуры, во многом подстраиваясь под лад Ксении Лариной, ведущей этот раздел вещания, все чаще и чаще говорят о постановках и финансировании культуры в советскую эпоху. В наше демократическое время уже не могут состояться ни такие кинофильмы, ни такие театральные постановки.
       Вечером все-таки решил и совершил экскурсию в новый Гоголь-центр. Звонил Саша Колесников, у него, как у члена каких-то жюри, есть бесплатный билет. Впечатление двойственное. Спектакль по Бунину состоялся в верхнем, так любимом мною зале. Его, так же, как и весь верх с прекрасной мраморной лестницей, ремонтом не тронули. Но по низу театра основательно прошлись. Сразу от входа организовано широкое и большое пространство, в котором действует кафе. Под него, похоже, ушла и часть зала -- амфитеатр. Гардероб теперь на том месте, слева от входа, которое раньше было отгорожено под артистический вход. Все оформлено с устаревшим европейским шиком -- отбитый от штукатурки кирпич, белые стены с афоризмами и автографами великих. Цитаты неплохие, часто существенные, беда только, что наша жизнь идет вразрез с утверждениями великих, которым мы якобы готовы следовать.?
       Спектакль, скорее, мне понравился. Здесь два актера -- но действие происходит не на планшете сцены, а на стене, где вбиты штыри, на которых актеры, как акробаты, подтягиваются, живут, разговаривают, входят в соитие. Девушка талантливая, гибкая, но, пожалуй, без положительного сценического обаяния -- ее фамилия Ревенко; мальчик -- милый, держит внутреннюю цельность роли, его фамилия Авдеев. Все это из мхатовского курса Серебренникова. Началось все со сцены, которая как бы свидетельствовала о перекличке времен: мальчик и девочка, первый раз в тексте возникло слово "презерватив", потом уже объявление -- Иван Бунин, "Митина любовь". Небольшой зал был полон -- сидела студенческая молодежь.?
       После спектакля, который длился час, зашел в расположенный здесь же книжный магазин. Элитная, для умненьких и небедных мальчиков и девочек торговля элитными же, избранными авторами. Купил книжку Захара Прилепина. Это "Книгочет. Пособие по новейшей литературе. С лирическими и саркастическими отступлениями". Вот образец литератора, все, а не только свои романы, писал с некоторым прицелом и как замечательно все собрал и структурировал! Я в этой книжке нахожусь в разделе "Мастера". Завтра покажу ее на семинаре -- образец поведения писателя. Прилепину писать не стану, он и сам знает, как я ему благодарен. Он, пожалуй, чуть ли не единственный из крупных писателей понимает, что похвалить или даже сказать доброе слово о другом писателе -- это не значит умалить себя, он совершенно не думает о том, что на современном олимпе тесно и надо беречь пространство для себя -- места хватит всем.
       15 апреля, понедельник. Утром дочитал наконец-то весь роман Елены до конца. Меня восхитила моя отвага. Своды сошлись, и довольно запутанная интрига разрешилась. Кровавая борьба за власть и за денежные потоки. Но борются за то, чтобы остановиться за рубежом в хорошем отеле, учить детей за границей или купить что-нибудь из антиквариата. В этой жизни другая медицина, другая степень свободы. Показано беспощаднее и крепче, чем в наших, отвлекающих от насущных дел сериалах. Между прочим, гнездо убийц и высокопоставленных чиновников -- это предприимчивые бывшие афганцы. В романе очень серьезный компонент: прикладная и достаточно увлекательная психология. Большая часть действия происходит в знакомом мне районе -- на Остоженке, возле недавно отреставрированного Зачатьевского монастыря.
       Радио опять начало говорить о списке Магницкого. Меня этот список немного разочаровал, я думал, что американцы поступят попринципиальнее. В коротком "закрытом" списке, по неподтвержденном данным, лишь одна знаковая фигура -- президент Чечни Кадыров. Господин Кадыров как раз собирался в Америку, на всякий случай он сдал свой билет.
       Несколько дней назад мне звонил А.?Ф. Киселев -- у него теперь новая работа, он работает в том учреждении, в котором я получил премию Горького. Там решили создавать журнал, который читала бы молодежь и заодно приохотила бы этих мальков к чтению. Довольно быстро я придумал название, за которое в нормальном капиталистическом обществе мне бы, наверное, много заплатили. Разработал и структуру журнала. Вот мое название -- "Старший брат". Как бы старший брат или сестра -- рассказчики.
       16 апреля, вторник. Несколько занятных подробностей, если уж я был в Институте. Здесь не утихают страсти. Во-первых, что-то занятное наши власти таят от народа после министерской проверки. Нам на Ученом совете прочли безобидные выдержки из акта комиссии, но есть что-то, что старательно пытаются скрыть. Когда недавно Светлана Викторовна Киселева попросил показать ей текст, касающийся деканата, ей показали лишь несколько абзацев, прикрыв остальное поле страницы чистым листом. Административные тайны не должны упорхнуть в массы. Прошло заседание кафедры классической литературы. Пришедший на это собрание ректор и уважаемый Михаил Юрьевич изо всех сил впаривали господина Есаулова, доктора и профессора, пришедшего к нам все из того же Православного университета, в качестве заведующего кафедрой. Православный, оказывается, значительно ближе, чем защитивший у нас докторскую Васильев. Сопротивление против ректорской страсти к испытанным людям оказали только -- я ими восхищаюсь -- Карпушкина и Саленко. Светлана Владимировна Молчанова по своей осторожной привычке бывшего партийного деятеля и сегодняшней жены рукоположенного священника воздержалась.
       Семинар у меня прошел хорошо и интересно. В пять ходил послушать Александра Кушнера, читавшего на семинаре у Олеси Николаевой. Стихи очень грамотные, но отчасти книжные, навеянные образами литературы былого и мировой живописью. Но два стихотворения "Сова Минервы" и "Фотография Нерона" просто превосходны. Хочется выучить наизусть. Обращаясь к ребятам, Куняев, в частности, призывал писать, не забывая о рифме -- русский стих создан "на вырост".
       Весь вечер телевидение, якобы информируя, вызывало ненависть к нашим депутатам, сенаторам и парламентариям. Шла читка представленных ими деклараций.
       17 апреля, среда. Вечером перед сном взял "Российскую газету" -- в ней большая статья о доходах наших управителей. Выписывай, не выписывай, хоть каждый день говори об этом по телевидению, -- результат будет тот же. Богатые дамы и джентльмены во власти в первую очередь будут думать, как преумножить свои доходы или как сохранить. Не очень я верю и в примерные доходы наших политиков. Не смешите невеселых! Находясь на продутых денежными ветрами вершинах, все они такие ушлые, что почти наверняка талантливо скрывают "заработанное", а по сути, украденное. Вот уже оказалось, что и братья Билаловы, один из которых был вице-президентом Олимпийского комитета, а другой?-- строителем олимпийских объектов, по локоть засунули руки в государственную казну. А ходили такие важные, облеченные государственным доверием, значит, безукоризненно честные! Но все-таки некоторые данные из газеты. Мне очень нравится последняя мода раздельного владения супругами имуществом. У нас с женой на двоих были одна квартира площадью что-то около восьмидесяти метров, и один дачный участок в шесть соток -- это 600 квадратных метров. Кого бы мне взять из средних чиновников? А первого, кто идет в статье "Декларация на личности", сразу же после Путина и Медведева. Сначала все тривиально, как у всех, жить стали богаче.?
       "В 2012 году увеличил свой доход и секретарь Совета безопасности Николай Патрушев. В 2011 году он составлял 11 миллионов рублей, а в прошлом году Патрушев вышел на сумму в 22 миллиона 700 тыс. рублей". Такое ощущение, что у каждого члена правительства есть еще "свечной заводик". Но продолжаю цитату. Перехожу к нажитому имуществу. "Из имущества у секретаря Совбеза в собственности земельный участок (1,9 тыс. кв. метров), жилой дом (119 кв. метров), квартира (более 256 кв. метров), два машино-места, хозяйственное строение, в пользовании дача (265 кв. метров)". В "пользовании" означает лишь то, что есть еще казенная дача -- это для начальника такого уровня совершенно нормально.
       "Доход его супруги за прошлый год составил 242 тыс. рублей". Но как же рачительно эта мало зарабатывающая супруга обходится со своими доходами. "Супруге Патрушева, согласно декларации, принадлежат два земельных участка -- 4,5 и почти 2 тыс. квадратных метров, жилой дом 1,4 квадратных метров и хозяйственное строение 259 кв. метров". Дальше в этой декларации идут автомобили и всякая мелочь, неинтересно. Но как интересно посчитать совместную площадь земли и площадь возможного проживания. Итак: земли -- 8400 кв. м. Думаю, что эта земля не в пустыне Сахара и не в калмыцких степях. Теперь площадь семейного проживания -- 2400 метров, без хозяйственных построек и машино-мест!
       Дальше все скучнее и привычнее. Лидер по доходам в Администрации президента все тот же Юрий Трутнев, бывший министр природных ресурсов -- 210 миллионов 602 тыс. 339 рублей. Лидер в правительстве -- вице-премьер Игорь Шувалов -- 226 миллиона рублей. Еще 222 миллиона "в семью принесла его супруга".
       Дальше в статье идет Совет Федерации, а раньше еще шла Госдума. Гоголя на них всех нет и Салтыкова-Щедрина. А лучше бы одну комиссию Госпартконтроля, во время заседания которой в приемной всегда дежурила бригада врачей.
       Утром, как традиционно раз в месяц, в среду, приходил Павлик Косов. С ним мы традиционно завтракаем, чего-то ставлю на стол я, что-то с собой приносит Павлик, который по первой своей специальности повар. Обычно Павлик сидит у меня до двенадцати. Обсудили кое-что из литературы, Павлик чертовски информирован и в курсе всех интернетовских новостей. На этот раз поговорили об интервью Эрнста с обвинением Лисовского как заказчика убийства Листьева. Интервью Эрнст вроде бы дал пять лет назад, а журналист внезапно вспомнил о нем только сегодня. Это, конечно, призыв общественности к Путину: Эрнста снять!
       После Павлика долго и не без восхищения читал диплом Юры Суманеева -- очень здорово. То, о чем я так долго сам мечтал,  --маленький семейный роман. Потом, уже в трамвае, писал на этот диплом представление.
       Ездил в Донской монастырь. Еще раньше мне звонила подруга Вали Дарико, мы давно с нею разговаривали, что во время Великого поста в один из дней в церквях читают "Великий канон" -- поехал! О своих переживаниях не говорю, церковь всегда действовала на меня умиротворяюще. Во время чтения жития Екатерины Египетской -- в монастыре на Синае, названном по имени святой, я бывал, -- и вот во время этого чтения я до осязаемости увидел, как на локоть она поднялась над землей и водой.
       18 апреля, четверг. Написал еще одну главку в свой новый труд. Потом ездил по предложению С.?П. в "Ашан". Это у меня еще с войны -- все время запасаться продуктами, а ведь через неделю уеду, холодильник переполнен, правда, во вторник я жду своих студентов в гости, надо всех чем-то кормить. Вечером ходил в гости к Елене Эрикссен и ее мужу Уго. Еще несколько дней назад я жаловался, прочитав ее роман, что никогда уже не увижу другой, "богатой" жизни -- увидел. И, оказывается, их дом на улице Новаторов, почти рядом со мною, -- так в Москве живут многие. Квартира в двух уровнях, метров, наверное, 500, 19-й этаж, вид на Москву, террасы, как морские отмели. Были всего несколько человек: местный врач-хирург с женой, обрусевшие грузины, и с женой венгеркой Юлией приятель Уго крупный чиновник с норвежского телевидения. С ним мы немедленно сцепились по поводу русской и советской истории, он считает себя знатоком, потому что учился в России. Типичное либеральное и зашоренное мышление. А вот Уго в этом разговоре раскрылся с совершенно новой стороны -- я знаком с ним еще с юбилея Зайцева -- как точный наблюдатель и справедливый человек, Уго говорил о размывании, как и в России, в Норвегии национального ядра. Но можно ли в Норвегии об этом с полной безопасностью говорить? Многие ли знают о том, как в Норвегии перезахороняли русских людей, погибших во время войны? Их собрали и захоронили в местах, трудно доступных для широкой публики. Проблемы так называемой толерантности душат не только Россию. Замечательно кормили. Господи, как прекрасна была их дочь Кристина в чудном голубом легком платье! Чувствовал себя престарелым героем "Лолиты".
       19 апреля, пятница. Утром по радио говорили о весне в Москве, и в частности о том, что положенный в прошлом году асфальт "тает" быстрее, чем снег. Говорили также о цементной тротуарной плитке, которая еще осенью начала рассыпаться. По какой-то странной особенности моего злобного ума я тут же опять вспомнил недавно прочитанную мною декларацию о доходах чиновников, на этот раз московских. Ларчик всегда открывается просто. Когда столько своих активов, откуда брать время, чтобы следить за общим порядком. Из московской жизни и про нашу плитку: "Больше всех из членов столичного правительства заработал в прошлом году заммэра по вопросам транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры Максим Ликсутов. Согласно данным, опубликованным на официальном портале мэра и правительства Москвы, за 2012 год его доход составил 269 981 439 рублей. Он также имеет и самым большой список зарубежных активов". Читаем в Интернете дальше: "У Ликсутова в собственности шесть земельных участков совокупной площадью около 10 тыс. кв. метров. В Эстонии есть две квартиры площадью 81,9 и 62 кв. метров, два машино-места по 19 кв. м каждое и парковка (3,2 кв. м), подсобное помещение (12 кв. м), земельный участок с домом площадью 477 кв. метров, в совместной с супругой собственности участок дороги 4201 кв. метров. (Вспомнил Жванецкого -- "кто что сторожит, тот это и имеет"). Также в Италии чиновник совместно с супругой владеет земельным участком площадью 2200 кв. метров и домом площадью 353 кв. метров".?
       Российская недвижимость Ликсутова также интересна: три земельных участка, дом, квартира и три машиноґ-места. Помимо этого, у Максима Ликсутова есть четыре легковых автомобиля, самым престижным из которых является Lamborghini Diablo, пять мототранспортных средств и лодка. У супруги также есть два нежилых помещения и квартира в России.?
       Вторая новость с Охотного Ряда, всех умилившая, -- это эпидемия разводов с законными женами, поселившаяся в рядах депутатов. Интернет опять назойливо уточняет и домысливает: "Около тридцати депутатов Госдумы за два месяца до подачи сведений о доходах развелись со своими супругами, сообщили СМИ. Первым под подозрение о фиктивности развода попал Владимир Жириновский, фамилии остальных думцев не называются". Чуть позже вице-спикер пояснил: брак у него, дескать, церковный, поэтому имущество "воцерковленной" жены можно и не указывать.?
       20 апреля, суббота. Уже несколько дней мировая пресса, не умолкая, говорит о теракте в Бостоне. Во время всемирного марафона террористы взорвали две бомбы. Несколько человек погибли, больше сотни оказались ранеными. Но американские службы все-таки вычислили и нашли террористов. Одного во время захвата убили, второго серьезно ранили. Ими оказались братья Царнаевы, десять лет назад переехавшие в США, один из них стал гражданином, у другого вид на жительство. Приехали в Америку они из Киргизии, но по происхождению чистые чеченцы. По этому поводу уже выступил младший Кадыров: не у нас, дескать, воспитывались братья.?
       Все-таки после паузы в шесть месяцев уговорил С.?П. поехать ко мне на дачу. Мне надо сменить на машине резину. Все растаяло, подвал и колодец полны. Соседские участки все еще в воде. Но основное -- нет света. Наш предприимчивый председатель Шамиль за зиму заменил устаревшие провода в кооперативе. Но при этом все дома оказались от электросети отключенными. Правда, работал электрик, но подключаться надо специальными проводами, это какая-то новая система. Мы довольно быстро сговорились, но существует условие: надо заплатить годовой взнос за эксплуатацию, членский взнос и что-то еще, всего 29 тысяч рублей. Хорошо, что хоть какие-то деньги были у С.?П. Сама работа и подводка обошлись в 4500 рублей. Я порадовался, что у нас в поселке с электричеством закончилась самодеятельность, но представил, сколько криков и плачей начнется, когда летом съедутся наши страдальцы.
       Весь день, пока электрик тянул провода со столба к дому, я сажал в маленькую теплицу лук, а потом копал грядку под петрушку.
       В восемь, уже темнело, дали свет, я включил отопление и ушел в свою комнату. По радио говорили разные политические новости и в связи с надвигающимся днем рождения Ленина освещали его роль в истории и нашей жизни. Ну, Сванидзе, ну, кто-то еще, но все было несовершенно, как в предшествующие либеральные времена, однозначно.
       21 апреля, воскресенье. В Москве перед сном видел ранее записанную юбилейную передачу о Зайцеве. Здесь были и большие включения, связанные с его сыном Егором. Сам Зайцев прекрасно говорил о сыне. У меня сложилось впечатление, что, всегда слушая только одну сторону, я в известной мере был несправедлив, в своей книге намекая на обостренность этих отношений. Искренность от лицемерия я все-таки всегда могу отличить -- Егор, конечно, своего отца любит. А как по-другому?
       22 апреля, понедельник. По своему обыкновению, на свежую голову, как только проснусь, читаю студентов. На этот раз это Данила Трофимов с большим рассказом. Рассказ -- старик и пьяная дочь, внучка и воспоминания -- очень по своей основе неплох. Это для меня замечательный повод говорить об индивидуальном стиле. Текст весь расчертил и сделал замечания. Я в полном восторге от работоспособности парня и его стремления к глубокой вспашке.
       Вчера вечером позвонил Максим Лаврентьев. Он, оказывается, прислал мне на почту некий вопрос, связанный с нынешним министром культуры.
       "В мае исполняется год с тех пор, как у руля российской культуры встал Владимир Мединский. Год назад мнения о новоназначенном министре разделились: кто-то, как Александр Проханов, Илья Пономарев и Дмитрий Гудков, приветствовал приход Мединского, другие сразу же восприняли его в штыки. Позицию этих последних выразил политолог Александр Коновалов, по словам которого, сложно "представить человека более далекого от культуры и более вредного для нее, чем Мединский".?
       А как оценили бы Вы деятельность министра культуры за истекший период?"
       Утром ходил к нотариусу, чтобы поправить цифры на доверенность на оформление моей дачи, потом чинил ручные часы, варил на завтра тыквенную кашу, а затем уже написал для "Литературной России". Вот что получилось.
       "Что мне Гекуба? Когда я отчетливо знаю положение дел в нашей цветущей культуре. Что мне до нынешнего министра с его прозвищем, которое он наверняка получил именно от тех своих единомышленников, которых он поддерживает! Один министр отремонтировал за огромные деньги Большой театр и привел вошедшего в легенду Иксанова. Другой все-таки сохранил Консерваторию и сейчас в ней ректорствует. Я знал, правда, еще одного министра, который дал денег на фестиваль "Литература и кино", и с его подачи фестиваль существует двадцать лет. А кто разрушил книготорговлю и кинопрокат? Какой министр это позволил? Все это, конечно, очень личное, но наша культура по-прежнему финансируется по остаточному принципу. У министра, который еще при Ельцине давал деньги на кинофестиваль, был на культуру относительно ВВП самый большой бюджет -- 3%, у нынешнего 0,71% от общего бюджета при рекомендованных то ли ЮНЕСКО, то ли ООН трех процентах от трат страны. При каком министре закрыли репертуарный Театр им. Гоголя? Недавно я был в Гоголь-центре. В малом зале играли бунинскую "Митину любовь". Были замечательные молодые актеры, и прибалтийская режиссура была хорошей. Только сыграно все это было на каких-то балках, на вертикально стоящей стене, не на полу. Интерес и волнение молодого зрителя все время подпитывался еще и ловкостью акробатов. Не упали, не сорвались, говорили текст. К бунинскому словарю, правда, было прилажено новое для Бунина слово "презерватив". А вот было бы так же интересно, если бы просто на сцене, так сказать, в горизонтальной плоскости, была сыграна эта история? А в понедельник по "Эхо Москвы" сообщили, что в Гоголь-центре будет презентация некоего журнала, но на нее надо записаться по телефону. Это что, в центре, которым руководит К.?С. Серебренников, есть свой "Список Магницкого"? Вы мне -- нравится ли мне нынешний министр? По меткому замечанию премьер-министра: "Министр не рубль, чтобы всем нравиться. Мне не нравится порядок".?
       23 апреля, вторник. Замечательно прошел семинар. Как обычно, я его веду три часа, до часа. Сегодня чуть-чуть опоздал. На Садовом кольце в тоннеле под площадью Тверской заставы столкнулось несколько машин, в том числе одна полицейская, и возникла огромная пробка. Все, стремящиеся в центр, поехали в объезд. Данила Трофимов написал работу -- 16 страниц, про старого деда и его семью, -- и мы два часа по поводу нее проговорили. Главное, поднять интеллект студента. Уже потом за 15 минут я быстренько прошелся по стилистике. Еще дома я проработал весь текст и подчеркнул все "общие места", логические несоответствия и штампы.
       Еще до этого, в качестве разминки, говорили о сегодняшнем дне, о теракте в Бостоне, об убийстве чуть ли не шестерых граждан в Белгороде, о том, как быстро нашли всё американцы и как до сих пор не могут найти "бойца" наши, потом говорили о министре Ливанове, о том, что три фракции Думы подписали письмо об его отставке. Я про себя подумал, что все бы наши думцы выдержали, и "неэффективные вузы", и плохое образование, и взятки на экзаменах, и нелепый ЕГЭ, но вот проверку их диссертаций снести не могли.
       Утром слышал также передачу "Гражданин поэт" -- стихи на злобу дня. Придумывает стихи Дмитрий Быков, а читает Михаил Ефремов, сын Олега Николаевича Ефремова. Это стихи про Медведева, который просит Путина отпустить его, вчера были стихи о Путине. Все это пошло и рассчитано на самый низкий уровень. Тем не менее пользуется успехом. Обе передачи были, как мне показалось, переданы как реклама концерта, назначенного 30 апреля в Театре эстрады. Театром руководит орденоносный Геннадий Хазанов, орден, как я помню, он получал из рук Путина. Все пользуются тем, что лично Путин этого не увидит. А все тем не менее любят лобызать царскую руку и из нее получать подарки. Говорят, с этой пошлой придумки и с этого пошлого исполнения артист МХТ уже построил или купил себе дом в Прибалтике.?
       Среди прочих сюжетов в быковско-ефремовских стихах прозвучало и несколько слов о депутате Илье Пономареве. Это тоже один из когорты правозащитников, который замешан в "быстрых деньгах". По мнению следственных органов, ему заплатили из фондов Сколково какие-то такие огромные деньги, которые не лезут ни в какие расценки "за лекции". Все воюют с государством Путина, а лезут именно в этот самый государственно-путинский карман.
       После семинара обедал с ректором и Стояновским. Потом с последним состоялся якобы "откровенный" разговор о наших делах и последней министерской проверке. У наших начальников, как я понимаю, свои личные цели: ректор мечтает о "пролонгации" срока -- это слово он уже озвучил на заседании кафедры классической литературы, Миша пока хочет приватизировать наследство Ю.?И. Минералова, стать заведующим кафедрой. На всякий случай. Я думаю, что он понял, -- ректором в ближайшее время он не может стать. И оба хотят, чтобы процесс катился как по рельсам с минимальным их участием. Сегодня у нас встреча с директором музея Толстого в Ясной Поляне Владимиром Толстым. А ко мне домой должны прийти ребята из моего прежнего семинара и приехавшая в Москву Марина Саввиных. Борщ я уже сварил. Я отчетливо понимаю, ребятам все это неинтересно, мало будет народа в зале. Понимаю, почему ректор затеял встречу. Кстати, на доске объявлений Института при входе висит плакатик: исполняется 10 лет концертной деятельности Феди Тарасова. Ну, правда, Федя, который уже защитил и докторскую -- на всякий случай и чтобы было, -- мне нравится, он у нас преподавал и, по крайней мере, искренен и откровенен.?
       Марина Олеговна, с которой я переписывался уже несколько лет, оказалась милой женщиной, одной из тех женщин в литературе, для которых литература и есть жизнь. Замечательно побеседовали, говорили в основном не о столпах, а о поросли литературы. Прозвучало много имен, которых я не знаю. Боюсь, что настоящая-то литература сейчас возникает именно в провинции, а Москва только назначает, из своих, лидеров. Марина Саввиных полагает, что в ближайшее время наступит период героической литературы. Это похоже на правду, страна, кажется, уже натерпелась, теперь время встряхнуться.
       С собою М.?О. принесла и первый номер журнала с моими Дневниками за 2012 год. Уже ночью, читая, я опять подумал, что в этом году так интересно я писать уже не могу. В номере стихи Вадима Керамова, который именно у меня заканчивал Институт. Стихи, как и всегда у Вадима, превосходные, мощные и мужские.
       В "Литературной России" отвратительная и плохо написанная статья, в которой упоминается Лариса Баранова-Гонченко, в том числе и ее преподавательская деятельность в Лите. У меня ощущение, что в "Литроссии" кто-то сводит с Институтом счеты. Или кому-то нужно в Лите место преподавателя?
       24 апреля, среда. Умерла Маша, жена Володи, в больнице. Совсем еще молодая женщина. Еще в субботу, когда я был на даче, я вспомнил о ней, была бы Маша, быстро бы все прополола. Господи, как жалко!
       До глубокой ночи сверял словник.
       25 апреля, четверг. Сначала о быте, который начинает душить. Ввели новые правила оплаты электроэнергии. Раньше я платил раз в полгода. Мне присылали ворох квитанций, где мои потребности, на основе предыдущего опыта, были распределены по месяцам, и я платил сразу за полгода вперед. Потом эти данные в конце полугодия сверялись, и все затихало еще на полгода. Но, видимо, надо увеличивать кадры, расходы на операторов. Теперь надо ежемесячно снимать показания, ходить на почту, дозваниваясь до некоего центра, все это сверять. Меня охватывает ужас от бюрократизации жизни.?
       27 апреля, суббота. Утром рано из Москвы. Потом, когда я анализировал день и подводил итоги, то обнаружил самое сильное впечатление: два стюарда в самолете и лужайка перед самым въездом в Кембридж. Лужайка, вытянувшаяся вдоль всего городка у реки, аппетитно-свежая и плотная, как старинный туркменский ковер, лучше всего, казалось бы, говорила о древности этого города, этого неба, этой земли. Лужаек при римлянах, конечно, не существовало, просто росла трава. Что касается стюардов, то это была поэма, но не русская, а чисто английская, как убийство, потому что эти два немолодых дядьки работали, как машины, без капризов, ужимок, без милых гримас наших барышень, а главное, их было только двое на огромный отсек с пассажирами, и они все успевали. Это к вопросу о производительности труда.?
       Пунктом назначения, конечно, был Лондон, уже до некоторой степени знакомый мне -- по пересадкам -- Хитроу. Но кто же начинает обед с десерта? А Лондон, конечно, легенда и конфетка для нашего "культурного" туриста с его средним достатком. Ах, ах, Гейнсборо! Но так же и лакомый кусочек для вороватого русского джентльмена, едущего покупать особняк и, если повезет, то британскую терпеливую к российской коррупции Фемиду. Это был удивительный творческий ход устроителей. Лондон на сладкое -- на отъезд! Погрузить вояжеров, прибывших московским самолетом, в огромный, похожий на океанский лайнер, автобус и уже через несколько часов доставить их в многонаучный Кембридж. Но, возможно, это был и мудрый коммерческий ход, Кембридж ведь не южнее Лондона. А после Кембриджа нам, согласно плану, на север, в Йорк и Шотландию. Ура!
       Вещи в автобусе. Ехать недолго, от Лондона до столицы английских интеллектуалов 80 км. Как свидетельствует недавняя история, раньше езды от Кембриджа до Лондона было всего семь с половиной часов. Но это уже в самом конце XVIII века, когда было налажено почтовое сообщение. Приехали и остановились на исторической окраине, по дороге, кстати, разные рассказы гида. Женщина средних лет, с хорошим русским языком, боевая, смуглая, кажется, Анна. Слева большая, в два футбольных поля лужайка, за ней река и первые средневековые задворки знаменитых колледжей. А впереди и чуть налево горбатый, налитый, будто еще с римской основательностью, мост через реку Кем. Мост -- Кем-бридж -- это мост через Кем. Римляне жили здесь, когда князь Владимир еще не крестил Русь. С моста видны плоскодонные лодки с разлегшимися в них вольными пассажирами, низкий берег. В моей голове сразу возникла известная литературная ассоциация. Нет только уже заранее любимой мною собаки. На мосту, как и положено, какой-то киоск с королевскими то ли сосисками, то ли бутербродами. Мы, конечно, еще первые ласточки сезона, но народу достаточно. Все что-нибудь снимают на "мыльницы" или на недешевую аппаратуру.
       В Кембридже, собственно, одна длинная центральная улица и одна -- идущая к ней углом. Это не моя, вычитанная в энциклопедии эрудиция, а карта-план города. На плане, отлитом из металла на круглом диске, все и обозначено: историческая часть города. Диск -- это такая мода, перехваченная и у нас, -- вделан в городской тротуар. Существует, конечно, еще и современный город, где живет основное население, которое обслуживает это научное сообщество, но он остался где-то там, в пространственном "далеке". В замечательной и многостраничной книге Петера Загера, написанной об Оксфорде и Кембридже и изданной в Москве издательством Ольги Морозовой, всегда выпускающем потрясающие книги, есть такое соображение: "На протяжении столетий город Кембридж представлял собой лишь задворки университета, источник дешевой рабочей силы. Еще в 1954 году ирландский драматург Шон О'Кейси, будучи в Кембридже, писал: "Город жмется к университетским зданиям, крутится вокруг них и производит впечатление бедного родственника, надеющегося по милости богатого получить место"". Это, естественно, московская поздняя вставка. Но к этой книге я еще вернусь. В Москве туристам тоже не показывают скучные, как мутный сон, Бибирево или Отрадное. Итак, две улицы и на этом же плане что-то два десятка или даже три колледжей. Эдакие плотные металлические квадраты -- на плане -- и параллелепипед. Видно и общее устройство, впрочем, хорошо нам знакомое по великолепным английским фильмам. Огромный, чаще всего квадратный двор, здания вокруг, ворота. Все довольно замкнуто, отгорожено от жизни.?
       В обычные дни исторический центр -- тихое академическое место. Но шел волшебный, хотя и холодноватый, полный яблочного цветения май. Похоже, именно сегодня, пока мы в аэропорту стаскивали свои вещи и багаж в туристский автобус, здесь в нескольких колледжах шли выпускные церемонии. К середине дня в одних колледжах эти церемонии, когда вчерашние студенты подкидывают вверх свои шапочки и ритуально перекидывают кисточки на них с одной стороны на другую, уже прошли, в других -- еще нет. Выпускники! А теперь все они, молодые юноши и девушки, красивые и самоуверенные, как галчата, в разноцветных мантиях, высыпали на улицу. Ну, наверное, и в Средние века так же занятно было наблюдать, как юные бакалавры и магистры приподнимают свои мантии, переходя улицу. Но опять Петер Загер:
       "Студиозусы раннего Средневековья жили в суровых, по-монашески строгих условиях. Часто только доктора богословия, то есть теологи, получившие докторскую степень, могли претендовать на отдельную комнату. Остальным членам колледжа приходилось делить жилье с группой студентов: "Не больше двух в одной постели, если они старше четырнадцати лет". Согласно уставу Сент-Джонс-колледжа.?
       Службы в часовне были обязательными для посещения ранним утром и вечером, лекции проходили в убогих, холодных помещениях с застланным соломой полом. Ни спорта, ни какого-либо другого организованного досуга не было. Единственное развлечение -- городские таверны и женщины, которых можно только найти. Еще в 1342 году слышались жалобы на модные экстравагантности студентов: "Пренебрегая тонзурой, знаком их положения, они носят длинные, ниспадающие на плечи, как у женщин, волосы, завивают их локонами и напудривают... Они ходят в мантиях с оторочкой из меха, красно-зеленых клетчатых туфлях и шелковых шарфах необычной длины; их пальцы унизаны кольцами, талии перетянуты широкими дорогими поясами, украшенными фигурами и золотом, а на поясах, словно мечи, висят ножи"".
       Кое-что с тех пор изменилось. Волосы до плеч, "ирокезы", кроссовки -- это в повседневном быту. Но я о выпускниках в майский день. Из-под длинных, до полу мантий выглядывают не только респектабельные мужские ботинки, но и дамские туфельки. Мантии, конечно, у всех черные, но капюшоны отделаны материалами разных цветов: вишневого, зеленого, желтого, есть мантии и капюшоны, даже отделанные белым королевским мехом. Кроме праздничных наблюдений над выпускниками есть и на этот раз объективная статистика. Ни один университет мира не стал alma mater такого количества нобелевских лауреатов: 60! Причем 29 из них были студентами Тринити-колледжа. Об этом самом знаменитом колледже у Петера Загера целая поэма. Кстати, лишь просмотрев его книжку, я сразу понял, что никакого Кембриджа я, по сути, и не видел. Но, может быть, для туриста это и не обязательно, так, общее впечатление для светского малосодержательного разговора.
       Возможно, англичане умнее всех, но среди выпускников люди разных национальностей. Я уже не говорю об индийцах или других членах Британского содружества, но и наш Петр Капица тоже выпускник Кембриджа. А Набоков?
       "Юный Набоков, эмигрант из имперского Санкт-Петербурга, с 1919 учился в Кембридже, сначала изучал зоологию, потом французскую и русскую филологию. С прустовской насыщенностью описывает он в своей биографии эти первые годы изгнания, как прошедшие под знаком всеобъемлющего стремления "стать русским писателем" ("Другие берега"). Можно было подумать, что Набоков в то время посвящал себя в основном футболу, гребле и "множеству увлечений", словно хотел выдуманному дяде Генриху дать право быть уверенным, "что эти три года плаванья по кембриджским водам не пропали даром" ("Подвиг").?
       На самом деле за годы своего студенчества Набоков успел многое. Он написал первое сочинение по этномологии ("Некоторые замечания о чешуекрылых Крыма", первым перевел на русский язык "Алису в Стране чудес" (а позднее оговорил Льюиса Кэрролла, назвав его первым Гумбертом Гумбертом), писал также рецензии, переводил стихи Руперта Брука, писал собственные "довольно странные вирши". В 1921 году Набоков с теннисной ракеткой, боксерскими перчатками и диплом с отличием вернулся к своей семье в Берлин, тогдашний центр русской эмиграции".?
       Ну, а кто же все-таки другие выпускники? Пугать не стану, но нескольких из сонма значительных фигур назову. Кристофер Марло, нешуточный конкурент Шекспира, а? А Бертран Рассел? Исаак Ньютон? Показывают даже "потомка" той яблони, которая скинула на темя гения знаменитое яблоко. Яблонька-потомок цветет! А Джавахарлал Неру? Наконец, чтобы не расстраивать своего читателя дальше, список приостановлю, назову, правда, имя -- лорд Байрон, и кое-что о нем. Источник тот же.
       "Героем университетского фольклора стал и лорд Байрон, самый юный из кембриджского трио романтиков. В отличие от Кольриджа и Вордсворта, получавших стипендию как студенты из бедных семей, Байрон пользовался всеми привилегиями студентов-аристократов. Он трапезничал в вышитой золотом мантии за столом донов Тринити-колледжа, держал карету с четверкой лошадей, ливрейных лакеев и, поскольку в колледже были запрещены собаки, имел ручного медведя по кличке Брюн. Юный лорд водил его на цепочке гулять и на вопрос, что собирается с ним сделать, отвечал: "Он будет профессором". Своему тьютору он сообщил, что у него нет ни пристрастия к математике, ни намерения "блуждать в лабиринтах метафизики". Нет никаких сомнений, что именно лорд Байрон установил планку эксцентричности для целых поколений студентов".
       Но система образования здесь другая, невероятно дорогая, королевская, ведь и строился университетский кампус еще в совершенно седые времена как инкубатор для выращивания государственных деятелей из отпрысков аристократии. Здесь никогда не велись коллективные занятия. У каждого студента свой наставник, но все нацелено на самостоятельную работу и самоусовершенствование. Значит, библиотека, лаборатория и возможность всегда поговорить с профессором, который здесь же живет и не мотается для заработка из МГУ или Литинститута в Университет Натальи Нестеровой. Тихие и долгие беседы. Каждый студент знал, его будущее закладывается здесь и сейчас. В Средние века, кажется, здесь пороли даже молодых аристократов. Сейчас тоже учатся не бедняки. Для иностранца семестр обходится в 20 000 фунтов. Расценки не мировые. Но теперь, когда в прессе появится очередное сообщение, что кто-то из нашей финансовой или политической аристократии учит своих деток в Англии или Швейцарии, я стану точнее прикидывать доходы родителей. Особенно бедны у нас, как известно, слуги народа, господа депутаты.
       Описывать средневековую улицу с выходящими на нее фасадами этих самых колледжей, которые фактически замкнутые факультеты университета, -- фасады часто изумительные и по своей вычурной красоте и по древности -- занятие в наше время телевидения и "селфи" пустое. Но есть определенный смак "сфоткаться" рядом с воротами какого-нибудь колледжа. Чего на этих монументальных воротах только нет! И фигура какого-нибудь святого, и королевская или герцогская корона, и какой-нибудь геральдический зверь. Ворота эти, правда, лучше называть вратами. Здесь же, на этой центральной улице находится и Королевский колледж с его знаменитой часовней -- так пишет путеводитель и туристский проспект. Но туда, в часовню, мы не попали. Я, правда, списал объявление, свидетельствующее об интересе жителей Кембриджа к вопросам религии. Все расписание касалось "текущего семестра". "Воскресенье 9.00 -- Евхаристия. 6.15 p.?m -- Вечерня. Вторник 6.15 p.?m -- Вечерня. Пятница 6.15 p.?m -- Вечерня". Две буквы с точкой означают "после полудня". Но и это еще не все, по понедельникам и субботам в 8.45 проводится утренняя молитва.
       Внутрь колледжей туристов не пускают, стоит стража, бдит. Калитки в воротах -- для студентов и профессуры. Замки здесь с электронными ключами. В коротких, как фотовспышка, просверках, когда в калитку кто-то входит, можно различить все то же: английский вековой порядок, двор, газон, садовые вазы с цветами. Все-таки весна и цветы весенние -- анютины глазки и нарциссы. Все в колорите английского фарфора.?
       Что еще. Уже почти в конце довольно узкой этой главной улицы стоит здание, не маскирующееся под Средневековье. Здесь колонны, классический стиль, чем-то строение напоминает московский Манеж. Перед зданием огромный двор, зелень, хорошо выстриженная лужайка. Сначала я думал, что это фундаментальная библиотека, но потом, вспомнив путеводитель, решил, что, возможно, это здание Сенат-хаус. Обычно здесь происходят вручения дипломов. Народу на этой лужайке -- двор-то на этот раз открытый, отделенный от улицы только кованой решеткой, -- тьма. Не Летний, конечно, сад, но массивно и красиво. Вот через решетку и можно было наблюдать веселящихся выпускников. Мантии мною уже описаны, но кроме молодых лиц виден народ и постарше, видимо, не только профессора, но и родители. Кажется, в углу двора что-то даже дымилось, поднимался вкусный парок. Были ли это традиционные сосиски с горчицей, уже не помню, но встреченных где-то в городе троих молодцов за прилавками с сосисками не описать не могу. Бравые парни были одеты в черные куртки и белые рубашки. Все в канотье, в красных с белыми полосками фартуках, красные же бабочки. И торговать тоже умеют!
       Колледжи, конечно, не похожи друг на друга, но вникать в суть всего не дело туриста. Лучше сохранить общее впечатление, чем ныть у каждых ворот, чтобы тебе дали взглянуть хотя бы на двор через щели в калитке. На другом конце улицы, довольно беспечно фланируя в майский, но холодноватый день, увидели большой, но не очень примечательный дом. Но какая была надпись на мемориальной доске! "Королевское владение! Дом на этом месте был построен в 1270 году как резиденция для аббата -- имярек -- и было обстоятельно перестроено в течении 15-го столетия. После исчезновения монастырей в 1539 году здание стало до 1641 года..." Ну кому интересно, чем это здание стало и какой в нем помещался совет! Главное! Генрих VIII, Чарльз I и Джеймс I останавливались здесь!
       Если останавливались, то не могли не возникнуть и некоторые рассказы. Как известно, Яков в английской транскрипции то же, что и Джеймс.
       "Когда в 1614 году Яков I останавливался в Тринити-колледже, во всем колледже был объявлен запрет на курение табака, потому что король считал табакокурение предосудительным. В качестве развлечения доны предложили ему philosophy act (показательный диспут) по вопросу "Могут ли собаки строить силлогизмы?" Был сделан вывод, что собаки думать не могут, однако монарх заявил, что его собаки являются исключением, и доны со всевозможным энтузиазмом это подтвердили".
       Как это похоже на Ученый совет, в котором заседаю и я. Все молчат, как скажет ректор!
       После всех этих надписей и лицезрения стариннейшего дома, построенного аж в тринадцатом веке, мы пошли в художественный музей. Музей хорош, здесь было много художников, которые, как мне казалось, должны были быть представлены только в столичных музеях. Кстати, здесь впервые я в оригинале увидел Хогарта.?
       Ночевать увезли куда-то на дальнюю окраину. Судя по всему, это будет продолжаться и дальше.
       28 апреля, воскресенье. "Завтрак в отеле. Переезд в город Йорк -- самый очаровательный соборный город средневековой Англии". Это фраза из нашей туристской "заманки", которую выдали еще Москве. Кто там воевал во время Войны Алой и Белой розы? В мое время эту войну не без марксистских экономических комментариев проходили в четвертом классе. Что уж проходят нынче, я не знаю, но фамилии запомнились -- Ланкастеры и Йорки. Радостно скулить не хочется, но кто бы мог подумать тогда, в квартире на сто человек с общей в два "гнезда" уборной -- это моя молодость, -- что попаду в Йорк! Рыцарски доспехи, длинные мечи, боевые кони, копья, штандарты, щиты, пышные гербы и перья над головой, словно над поющим Киркоровым! Вальтера Скотта тоже читали, недаром им восторгался Пушкин.?
       Основное в любом автобусном туре -- это жадное смотрение в окно. Автобус летит себе по привычному для него маршруту, а ты смотришь, пытаясь угадать подлинное течение чужой, возникающей перед тобой жизни. Интересно все. Маленькое придорожное кафе, сельский дом с цветочной перед ним грядкой, несколько лошадей в загоне, а рядом трактор, телевизионная антенна на крыше, отсутствие полицейских. Собственно, Англия очень не похожа на крутой Лондон -- он нам всем знаком по телевидению. Где здесь парадные небоскребы, Тауэр, гигантский обруч Колеса обозрения, знаменитый через Темзу мост? Все поскромнее.
       Мелочи жизни никогда творческому человеку не надоедают. Но автобус уже прорвался через традиционные городские предместья, город-то хоть и старый, но небольшой -- пора выходить. Йорк когда-то, еще до мало кому известного Лондона, был столицей!
       Каждый раз, ведя наш русский отсчет от святого князя Владимира, приходится удивляться: время пашет много глубже. Здесь, чуть только копни, римляне, уже за ними викинги, Вильгельм Завоеватель, битва двух роз. К этому времени Святая София в Новгороде уже стояла. "Йорк знаменит своим кафедральным собором -- это самая большая раннеготическая церковь в Северной Европе..." Это опять из туристского документа. Собор перед нами -- это, может быть, главная достопримечательность. Я уже не знаю, что главнее, напитаться внутренним состоянием от увиденного или "сфоткаться". Когда я по-настоящему ощутил себя писателем, тогда же отказался от фотоаппарата. Я уже хорошо знал, что если этот пожиратель света висит у тебя на шее, то мир тобою воспринимается только через видоискатель. Фотографии, которые делал С.?П., я рассматривал уже дома.?
       Собор, с его двумя башнями по фасаду, конечно, грандиозный. Дело даже не в размере -- Кельнский, с его одной башней-новоделом, конечно, побольше, -- дело в ощущении не размера, а стиля, подлинности. Возможно, это связано с огромным старым деревом, стоящим почти прямо перед собором -- два старца хвастаются друг перед другом воспоминаниями. К сожалению, внутрь собора, в "хранилище великолепных художественных ценностей, но главное сокровище собора -- крупнейшее в Британии собрание средневековых витражей", зайти не удалось -- воскресенье, служба. По большому счету это справедливо -- вера у человека так интимна и так хрупка, что к ней надо относиться бережно. Витражи пролетели, но с площади перед собором видно огромное окно, опять самое большое в Европе окно для этих витражей. Окно поверху в чудесном каменном орнаменте. Почему же так неистребима в человеке любовь к красоте? Собор обошли со всех сторон. И с фасада идут реставрационные работы, и с боков. Теперь, когда надо отправляться смотреть уже сам старинный город, даты: начало строительства -- 1200 год, на месте деревянного храма, возведенного впервые в 667 году. Строили два века.?
       Город сохранен с удивительной любовью и прозорливостью. Такое ощущение, что специально не палили, чтобы освободить место под коммерческую застройку, и никогда не было здесь мэра, который за взятку мог разрешить сравнять с землею любой средневековый шедевр. На домах не только невероятные даты, которые я старательно списал в блокнот -- 1682, 1434, но и роскошные со свежими грудями русалки и волшебницы. И, казалось бы, совсем не музейные экспонаты -- магазины и продовольственные лавочки на первых этажах: "Ешьте здесь или уносите с собой!". В Йорке тоже любят и посмешить, и немножко выпендриться: на одной из "средневековых" крыш, на коньке металлическая с по-боевому поднятым хвостом кошка крадется к металлическому же голубю. Сколько же лет и веков идет эта напряженная охота! Народу по случаю воскресного дня много, но, кажется, половина -- это праздные туристы. Еще одна надпись, прежде чем перейду к тому, что по-настоящему меня поразило.
       "Эта памятная доска отмечает расположение северо-западных ворот римской крепости, фундамент был использован в 300 году нашей эры и лежит прямо под поверхностью земли". На фундаменте сейчас стоит какое-то строение. Вроде бы даже башня с лестницами наверх. В основании этой башни, почти рядом с "памятной доской", мужской туалет.
       Господи, как же все-таки все близко! Уже и римляне окликают нас из-под мрачноватого Средневековья. Не является ли Англия машиной времени? Но пора спускаться в обещанный ранее сад.
       Сам сад прекрасен, как и положено быть английскому саду весной. Зеленые лужайки, которые стригут и укатывают уже, наверное, не один десяток лет. Какие-то аккуратно прибранные развалины на входе, целые газоны весенних цветов -- нарциссы белые и желтые, городской музей в парке, но самое главное -- развалины огромного аббатства. Остались высоченные стены от храма. Стрельчатые окна, замечательный портал, но в окнах нет стекла, нет крыши. Разоренное гнездо! Это "руины аббатства Св. Марии". Руины уже хорошо вычищенные, все лишнее увезено, стены и бывший интерьер -- все облагорожено, внутри, там, где были пол, надгробья, молились монахи, растет стриженая газонная травка, и аккуратная тропинка вокруг, но все это еще дышит трагедией. А здесь надо вспоминать отца знаменитой королевы Елизаветы I Генриха VIII. Какая бездна версий крутится вокруг этой истории! Сменить в целой стране веру! Впрочем, все одинаково и везде по одному сценарию. Плыл же деревянный Перун по Днепру, и вслед ему что-то слезное кричали новые христиане. Горели языческие капища и, уже крещеные, дружинники князя Владимира совсем не миловали седобородых волхвов и кудесников. Королю, уже дважды или трижды женатому, так хотелось сына для укрепления новой династии, а Римский папа для новой женитьбы короля развода не давал. Какие изумительные и вожделенные письма писал стареющий король своей новой возлюбленной Анне Болейн. Чтобы жениться, король сменил в стране веру или чтобы секвестрировать земли монастырей и церквей? Экономика, любовь или политика? Все это во всех странах похоже. Дорогая утварь пошла в переплавку, все, что можно, продали. Из камня разоренных монастырей кое-что понастроили. При Генрихе VIII кровушка полилась, потом его старшая дочь Мария, рожденная от первой жены-испанки, снова пролила кровушку уже из протестантов, потому что вернула в страну веру матери, а уже потом на трон взошла младшая дочь Елизавета и все вернула, как хотел отец. Здесь тайные католики снова пошли на костер, рядом с огнем всегда шагала и конфискация в пользу казны. Расходы были большие, католиков было много. Все, как и везде. Именно по распоряжению Елизаветы из Йоркского кафедрального собора были вывезены все гербы, витражи и надгробья! Она была продолжательницей дела отца. Но уже пора садиться в автобус.?
       Обещанная в проспекте "прогулка вдоль уникальных древних стен Йорка, которая подобна путешествию по музею средневековой культуры", не состоялась, но эти серые мощные стены мы из окна автобуса видели, когда выезжали из города. Они действительно производят впечатление подлинности и древней мощи. Особенно в этой атмосфере воображение напрягать не стоит, чтобы услышать крики оголодавших осажденных горожан и вопли осаждающих, которых поливают со стен горячей смолой. Автобус, кажется, протиснулся в одни из древних городских ворот. Ну, может быть, чуть ворота расширили... Крепко, без подделок, основательные каменные блоки, притертые один к другому.
       Следующая остановка -- на границе с Шотландией у огромного валуна, с одной стороны которого написано Scotland, а на другой -- England. Это высокое место, с которого расстилаются дали. Они, надо сказать, другие, чем в России или в горах Урала. Другой воздух, синева клубится в горных сгущениях, нежный весенний цвет далей. Не могу сказать, что тепло. Где-то здесь, на давно не охраняемой, но значащей границе между двумя королевствами, и на всякий случай, потому что туристский бизнес, как и любой бизнес, священен, должен был стоять в своем килте и с голыми коленками волынщик. На этот раз волынщика не было, но -- бизнес священен -- бар был открыт. Здесь главное не пересчитывать фунты в рубли. Вино было хорошее, что-то английское даже поели. Автобус уже в строгой и каменистой Шотландии.
       Следующий город у нас по программе -- Эдинбург. Но турист всегда должен помнить, что существуют еще пригороды разных городов, и Москва означает еще и Отрадное и, скажем, Бескудниково. Столичные центры слишком дорогие, чтобы там селить туристов. Ехали каким-то волшебным образом: сначала маленькие города, потом появились взбирающиеся по холмам пастбища, по которым привычно бродили овцы-альпинисты, потом все покатилось под горку...
       Овечьи пастбища -- это особая статья и особенность местного пейзажа. Они так живописно выглядят, с такой отвагой спланированы; овцы бродят по зеленым откосам высоких холмов и почти гор так непринужденно и раскованно, как английские лорды. Это "огораживание", против которого восставали крестьяне? Но это так мило и так экономически выгодно -- овцы бродят, а хозяин стрижет купоны. Только эти пастбища, эти зеленые боковины и долинки результат работы годов и годов, потому что каждый камушек, из которых состоит огораживающая пастбище стенка, надо было поднять, отодрать от привычного места, принести и положить на новое. Какую бездну труда и терпения потребовали пастбища, которые так украшают шотландские и английские пейзажи! А разве меньше усилий, прежде чем оно возникло на месте, где стоял непроходимый лес, требовало "русское поле" где-нибудь на Псковщине или под Костромой? Поле это сейчас снова зарастает веселым подлеском. Сохранить нажитое -- это великое умение.
       Но Эдинбург, так, кажется, лишь мелькнув, остался где-то слева, западнее. Земля и дороги понизились, соскользнули с перевалов, и показалась свинцовая грусть предвечернего тумана, который по мере приближения оказался морем. Море было Северным, то самое, прежде мною никогда не виденное, по которому плавали белокурые викинги. Их огромные челны я видел в музее в Дании. Это уже если не сам Эдинбург, то его ближние выселки. В Северном море, между прочим, отчаянно качают нефть, и, кстати, та же Великая Британия, а не только Норвегия. Где-то здесь же стоят, замаскированные туманами и извивами берега, и огромные британские атомные подводные лодки. Но мы уже едем через бесконечные мосты, которые, наверное, сами по себе инженерные легенды.?
       29 апреля, понедельник.?С чего начинать? Разве для нас каждая страна и почти каждое место, где мы побывали, не связано с каким-либо обстоятельством, случаем, с какой-либо историей или историческим жизненным лицом? У меня многое, если не почти все, связано с литературой, ее героями, писателями, книгами, мифами и россказнями. Шотландия не исключение. Произносишь название страны, и в памяти отзывается: Вальтер Скотт, Роберт Бернс, Стивенсон. Но все для меня заслоняет одно имя -- Мария Стюарт, королева Шотландии. Дремучие Средние века, двоюродная сестрица и современница другой королевы -- Елизаветы I. Роман о Марии Стюарт, написанный немецким писателем Стефаном Цвейгом, прочитанный мною в юности, произвел на меня неизгладимое впечатление. И я, и моя покойная жена Валя его часто перечитывали. Средневековая Шотландия и вечные человеческие страсти. Замок Холируд в описании третьего экскурсионного дня стоит на первом месте. Но сначала долгий переезд по мостам через проливы уже в собственно сам Эдинбург, холодное утро с ясным нежно льняным небом, огромные мосты, по которым через холодные воды растекается жизнь, короткая остановка под этими мостами уже на стороне континента. С этими мостами, с гаванями подлодок на атомных реакторах Шотландия совсем не выглядит средневековой. Под мостами, на набережной небольшая остановка -- С.?П. сфотографировал меня у металлического, чуть ли не из литого чугуна, но покрашенного яркой алой краской почтового ящика еще Викторианской эпохи. Переплетенные инициалы бабушки всей европейской монархии VR -- Виктория, Королева.
       Как мальчик, я жду, когда нас поведут в Холируд, и когда пойдем в знаменитый Эдинбургский замок. Но прежде исторические памятники начала девятнадцатого века. Недаром древнюю столицу Шотландии иногда называли Новыми Афинами: в ХIХ веке здесь понастроили неоклассики, с колоннами и фронтонами. Приходится подниматься вверх по ступеням и тропинкам на холм, с которого видны и город, и море. Здесь огромный маяк и возле него дом, в который селят обычно знаменитого отставного адмирала. Город начинался с четырех улиц -- "королевская миля", огромный; море -- свинцового, северного тревожного цвета, который сразу говорит, что здесь не региональные просторы и скромные волны, зажатые близким материком, а особое открытое пространство, втекающее в Мировой океан. Что важнее, Атлантический пакт или Атлантика?
       С холма просматриваются весь городской муравейник, железнодорожный вокзал, река, мост, шпили колоколен и довольно узкие улицы. Впитать все, что ты видел, конечно, невозможно, мозг не компьютер. Я всегда был сторонником того, чтобы находиться в музее час или два, а не целый день. Не давать впечатлениям воевать между собою. Вдоль железнодорожных путей проложен еще в самом центре города и бульвар. Позже мы с С.?П. по нему пройдемся. Что-то, конечно, останется на фотографиях, я их не люблю. Ощущение паники, что все это рано или поздно забудется. И еще -- один крошечный эпизод, но уже бытовой.?
       Днем, пока мы после всех экскурсий кайфовали в самом центре Эдинбурга, буквально у нас на глаза наша же не очень молодая туристка, которая ехала в тур со взрослым сыном, попала в дорожное происшествие. Днем мы, конечно, тоже в одном из баров и закусили, и выпили пивка. Но дама чуть перебрала и попыталась по-московски ринуться под автобус. Конечно, кроме легкого ушиба, ничего с ней не случилось, но показательно другое. Мгновенно, будто из-под земли появилась полиция, которую в обычной жизни и не видно, и не слышно. Будто за углом стояла и ждала, возникла "Скорая помощь". Я буквально все это мог наблюдать с противоположной стороны улицы. Полицейские тут же смогли посмотреть все камеры наблюдения на перекрестке, а врачи не только осмотреть ссадину на лице пострадавшей, но и чуть ли не сделать ей томографию. За десять минут были составлены все документы, включая страховые. Но русские дамы -- это особая порода, отряхнулась и пошла. Наша спутница отказалась и от госпитализации, и от каких-либо услуг. Понятно, за что в Великобритании население платит налоги.
       Вставная новелла закончилась.
       Наконец, зверей рассадили по клеткам -- все заняли свои места в автобусе. Но в Эдинбурге все рядом, не успеешь оглянуться, как уже приехал -- Холируд. Все это, конечно, производит сильное впечатление. Ограда, первый двор, еще какие-то барьеры, наконец, фасад и вот оно, то самое! Левая башня замка, в которой и проживала Мария Сюарт. Сам дворец был построен отцом Марии Иаковом V для своей жены Марии де Гиз, естественно, француженки. И здесь самое время для просторной цитаты из Цвейга.
       "Непроницаемо густой туман -- редкое явление летом у этих северных берегов -- окутывает все кругом, когда Мария Стюарт 19 августа 1561 года высаживается в Лейте. Но как же отличается ее прибытие в Шотландию от расставания c la douce France. Там с нею в торжественных проводах прощался цвет французской знати: князья и графы, поэты и музыканты соперничали в изъявлении преданности и подобострастной почтительности... Здесь же никто ее не ждет; и только когда суда пристают к берегу, собирается изумленная толпа -- несколько рыбаков в своей грубой одежде, кучка слоняющихся без дела солдат, какие-то лавочники да крестьяне, пригнавшие в город на продажу свой скот... С первого же часа стесненной душой познает Мария Стюарт ужасающую бедность своей родины. В городе, десятки раз спаленном дотла, разграбленном англичанами и повстанцами, нет не только дворца, но даже господского дома, где ее могли бы достойно приютить; и королева, чтобы обрести кров, вынуждена заночевать у простого купца.?
       На следующий день прискакал уведомленный о ее приезде регент, ее сводный брат Джеймс Стюарт, более известный как граф Меррей; он прибыл с несколькими дворянами, чтобы, спасая положение, хотя бы с какой-то видимостью почета проводить королеву в уже недалекий Эдинбург. Но парадного шествия не получилось. Англичане под неуклюжим предлогом, будто они отправляются на поиски пиратов, задержали корабль с лошадьми ее двора, здесь же, в захолустном Лейте, удается найти только одного пристойного коня в более или менее сносной сбруе, которого и подводят королеве, женщинам же и дворянам ее свиты приходится довольствоваться простыми деревенскими клячами, набранными по окрестным конюшням и стойлам. Гордость не дозволяет ей явиться своим подданным с таким жалким обозом, и вместо joyeuse entrИe по улицам Эдинбурга она сворачивает со своей свитой в замок Холируд, стоящий за городскими стенами. Дом, построенный ее отцом, тонет в вечерней мгле, выделяются только круглые башни и зубчатая линия крепостных стен; суровые очертания фасада, сложенного из массивного камня, производят при первом взгляде почти величественное впечатление.?
       Но с какой ледяной будничностью встречают свою хозяйку, избалованную французской роскошью, эти пустынные угрюмые покои! Ни гобеленов, ни праздничного сияния огней, которые, отражаясь в венецианских зеркалах, отбрасывают свет от стены к стене, ни дорогих драпировок, ни мерцания золота и серебра. Здесь годами не держали двора, в покинутых покоях давно заглох беззаботный смех, никакая королевская рука после кончины ее отца не подновляла и не украшала этот дом; отовсюду ввалившимися очами глядит нищета, извечное проклятие ее королевства".?
       Почти перед дворцом стоит небольшое сооружение: то ли каменный домик, то ли некая кузница с трубой на крыше. Нет, это мемориал -- банька, в которой любила мыться легендарная шотландская королева и принимать ванны -- о, эти пышные королевские легенды -- из козьего молока и вина. Очень по нынешним временам все здесь скромно. Я думаю, что в загородном доме директора любого московского рынка и парилка побогаче, и отделка получше, а уж без бассейна никакая банька не обходится.?
       Королевские богатства, когда ты проходишь по низковатым залам, не производят уже сильного впечатления. Казенная, королевско-музейная роскошь. Все это скорее массивно, нежели высоко. "Роскошная жизнь" у королей была, как и у их поданных, тяжелой и гигиенически нелегкой. Если мне не изменяет память, то первый в мире ватер-клозет в королевских покоях был оборудован для легендарной оппонентши и двоюродной сестры Марии Стюарт королевы Елизаветы Тюдор. Производят впечатление двор, сад, стоящее рядом с дворцом разоренное огромное аббатство. Замок и дворец -- это много позже. Разрушенное аббатство и смены веры в королевстве -- это плата Генриха VIII за новый, третий или четвертый брак. Приведенные в выставочный порядок руины всегда производят сильное впечатление. Но бывшее здание аббатства, выстроенное в готическом стиле, действительно потрясает. Сколько труда, сил, воображения было потрачено. Голые, лишенные витражей каменные окна и розетки поражают. Все разрушено во время смены государственной религии. Кстати, Мария была истовой католичкой в протестантской стране. Памятник ее главному оппоненту по вере знаменитому проповеднику и кальвинисту Джону Ноксу стоит в центре города, напротив собора. В центре же и самый неожиданный для меня памятник -- экономисту Адаму Смиту, о котором писал даже Пушкин: "зато читал Адама Смита. Отец понять его не мог и земли отдавал в залог".?
       Вообще, массовый туризм создан для того, чтобы ты потом, разглядывая старый путеводитель, страдал от того, где ты не побывал и чего не видел. Ну, не заходил в собор и парламент, но ведь не видел и экспозиций, посвященных Роберту Бернсу, Вальтеру Скотту, Роберту Льюису Стивенсону. Это в музее писателей. Сколько же может сказать рукопись о характере и привычках!
       Но пора в Эдинбургский замок. Длинный апрельский день идет к закату. Замок целиком стоит на неприступной уже самой по себе базальтовой скале. Здесь все ухищрения стратегического военного зодчества еще до Вобана. И поднимающийся серпантин к главным воротам, и падающие решетки, и новый ряд стен, окружающих центральную часть замка, и огромная мощная башня, почти донжон. Из бойниц виден и простреливается город. Очень трудно переворошить эту груду камней, чтобы подобраться к сердцевине. Эдакий грецкий орех, который не разгрызешь зубами. Сладкое ядро ореха -- королевский дворец, очень старый, мрачный, окропленный множеством преступлений и борьбой за лакомую власть. Смерть была в то время самым надежным аргументом. Во дворце королевские реликвии Шотландии, но впечатляют больше переходы, ступеньки, вид на город из узких окон. Город всегда был враждебен королевской власти. Здесь знаменитый Скунсов камень, на котором короновались монархи Шотландии, и любимый аттракцион современного туриста -- восковые фигуры королей, епископов, жен, святых, рыцарей, предателей, реформаторов. Вот как обо всем пишет крошечный проспект, который нам раздали еще в Москве: "Во дворце шотландских королей хранятся их портреты, в том числе угрюмых, надменных Стюартов. Здесь также выставлены древние регалии шотландских королей: украшенные драгоценными камнями меч, скипетр и корона. Рядом с королевскими регалиями лежит "Камень Судьбы", на котором короновались первые шотландские короли". Вокруг "камня" ворох легенд.?
       Наверху, во дворе стоит маленькая, чуть ли не XII века часовня, войдeт в нее, ну, двадцать или двадцать пять человек. Кажется, за очень большие деньги и сегодня можно здесь обвенчаться. На моих фотографиях есть еще крошечное собачье кладбище, кажется, это не самые простые собаки, и огромное, как наша Царь-Пушка, артиллерийское орудие.
       30 апреля, вторник. После королевской жизни -- быт и жизнь знати. Ей так же, как и королевской семье, приходится вертеться. Официально это переезд через национальный парк, но еще и заезд в один из замков-музеев. Кажется, в этом замке еще живет кто-то из его владельцев, но днем он открыт для туристов -- налоги, содержание парка и служб, охрана, все это стоит больших денег. Поставлено все на широкую ногу. Перед собственно въездом на территорию огромная стоянка для машин и автобусов и что-то вроде небольшого стада разных животных. Дети это очень любят. Здесь шотландские лохматые, как современная молодежь, пони, несколько угрюмых коров, не знающих, что такое зимний коровник, овцы. Но главное -- поразительный, роскошный парк. Кто здесь из исторических деятелей побывал и потерся возле какого дерева, я уже не помню. Но деревья по-царски могучие и по-королевски древние. Кажется, здесь самые старые деревья королевства. Еще красивее огромные парковые газоны. Кто их стрижет и когда -- неизвестно, ни соринки и никаких следов садовника. Будто все это само собой выросло и само собой содержится в порядке. Но, наверное, такое зеленое очарование бывает только весной. Среди этой бесконечной, низкой и похожей на бархат зелени группками, будто тоже выросли сами по себе, стоят нарциссы. Отчетливо представляю, что именно эта зелень и нежные цветы и запомнятся прочнее всего.
       Внутри замка парадные покои, отведенные под туристов, тоже великолепны. Картины, старинная мебель, хрусталь, фарфор, коллекции изделий из слоновой кости, которую собирал один из хозяев, все это производит впечатление настоящей и дорогостоящей культуры. Народная культура -- она в песнях, в стихах Бернса, она журчит в ручьях и хоронится в птичьих гнездах, ее мы так и не узнаем. Практическое руководство по жизни привилегированного класса.
       Но нас уже ждет еще один замок. Замки, конечно, замками, но прекрасные не очень заполненные дороги, горный пейзаж, мостики, маленькие города, вода в ручьях и реках невероятной, чисто английской, как мне кажется, лазури, -- не ради ли этого совершаются иногда путешествия. Можно, конечно, увезти с собой фотографии, но как сохранить удивительную свежесть воздуха и свежесть атмосферы? Англичанки недаром славятся белизной лица и нежностью кожи. Самое трудное в современной литературе -- это пейзаж. Все исчерпано, нужны другие приемы.?
       Замок Блэр -- единственный, как говорят, белый замок Шотландии. Тоже парк, порядок, немыслимая, феодальная красота. Здесь каждый посетитель воображает ту, прошлую, знатную жизнь в ее бытовых подробностях. Часто ведь можно представить и себя в виде хозяина. Хозяева в замке Блэр были особенные. Не могу сказать, что они собирали оружие, они собирали арсенал. Кланы ли шотландские бились один с другим, или, так сказать, вооружение собиралось про запас, чтобы можно было бы с оружием в руках добраться если не до Эдинбурга, то до Лондона, но его набралось так много и с таких ранних феодальных времен, что оно стало удивительным элементом внутреннего замкового украшения. Целые стены ружей и винтовок, простенки в щитах и мечах, залы с пола до потолка блестят от затворов, стали стволов, плоских жал штыков и мечей. Тут еще раз понимаешь, какой функциональной красотой обладает лакированный притертый приклад и средневековый мушкет. Возможно, здесь особая эстетика, которую всегда несет с собою смерть. А еще лакированные стены! Но ведь из каждого уникального дула идет легкий запашок убийства...
       И еще один уникальный и чисто шотландский объект. Чем там у нас знаменита Шотландия кроме волынки и килтов? Правильно, следующий объект, который, конечно, по многим статьям можно прировнять к стратегическому, -- завод по производству виски Blair Athol. Новое для меня словечко -- "висковарня". Это огромное, лишь с нарочито оставленными следами древних времен, производство. Односолодовый виски! В принципе, все не очень отличается от домашнего производства самогона. Но хранилища для брожения и медные реторты "для перегонки" несут на себе патину вековой любви народа к этому делу. Медные и стальные трубы, приборы, как на космическом корабле. Это еще неизвестно, кто больше пьет -- англичане, шотландцы или русские! Пройдитесь в пятницу по пабам.
       Процесс изготовления шотландского "вискаря" довольно продолжительный. Гуськом наша группа переходит от одного пышущего жаром прибора к другому. Везде стерильная музейная чистота. "Объясняльщик" в фирменном халате рассказывает о тонкостях процесса, известных и всем нам, и каждой в России самогонщице. Упоительно пахнет столь любимым в России и на островах напитком. Насколько я понимаю, главное в производстве -- это, конечно, сырье, но огромное значение имеет и вода. Вода здесь повсюду, рядом с висковарней древний канал, вода, которая никогда не очищалась и не подвергалась химической шлифовке. Сладкая вода течет с шотландских гор.
       Не обошлось, конечно, и без включенной в стоимость входного билета дегустации. Заводской магазин, развернутый на территории, подтвердил любовь не только шотландцев к односолодовому виски.?
       После дегустации, в автобусе, хорошо дремлется, автобус, постанывая сотнями своих лошадиных сил, едет на север.
       1 мая, среда. Я уже давно заметил, что в памяти значительно дольше держатся не замысловатые постройки и музейные раритеты -- этого всегда много, а зыбкие пейзажи и общие виды. Иногда вдруг, будто в сознании щелкнул затвор на фотоаппарате, как гвоздь, сидит в памяти или какой-нибудь взгорок, продутое ветром поле, или стоящее в излучине реки дерево. Вообще, с памятью трудно, она ведет себя очень избирательно, и попытки что-то специально запомнить, чтобы, как в компьютере, хоть текст и плоховат, но пусть лучше полежит, может быть, понадобится, я его пока "сохраню", не удаются. На клавишу лучше не жать. На человеческое "сознание" клавиша не действует. Сколько я ни пытался запомнить в деталях Большую галерею Версаля -- нет, а вот в том же Версальском парке внезапно на минуту включили пробную воду в фонтане -- Аполлон со своей свитой вдруг предстал над струями -- никогда не забыть! Теперь, буду умирать, обязательно вспомню Северную Шотландию. Гор я видел достаточно, и Памир, и Кавказ, и Тянь-Шань, и встречал рассвет в Гималаях. Но эту дорогу, где справа по движению горы, а слева, через мелкие кусты, узкое и мрачное, вытянутое озеро, не забуду. Но это -- Лох-Несс. Легенды, конечно, греют воображение, и невольно ожидаешь, что над водой поднимется узкая змеиная голова доисторического чудища. Но, может быть, мрачная в серый дождливый день озерная гладь сама заставляет клубиться фантазию? И разве земля отдала всей тайны своих глубин? Пока очевидно, что таинственное озеро протянулось, зажатое двумя горными грядами, на много километров. И будем надеяться, что тайна в озере еще существует. Хоть какая-нибудь, пусть даже капитан Немо через какие-то подземные каналы привел, как в гавань, из Мирового океана свой "Наутилус" в это озеро. И совсем это не доисторическое чудовище высовывает в лунные ночи из воды свою длинношеюю голову, а капитан Немо из озерной глубины поднимает ржавый перископ.?
       Зеленое, добродушное страшилище, якобы обитающее в озере, скоро окажется на стенке моего холодильника. Такой занимательный магнитик купил я в придорожном кафе, которое специализируется на продаже тематических сувениров. Магнитик замечательный: помесь ящера и крылатой лягушки держит под лапой флаг Шотландии. Но здесь есть и другие игрушки на эту тему: кружки, записные книжки, салфетки, полотенца, чего только не изобретет охочий до наживы ум!
       За окном придорожного кафе, специализирующегося на поддержании легенды, идет редкий, жалкий дождь. Холодная лента узкого дикого озера, но кофе ароматный, горячий и натуральный, как почти не случается в Москве. Недешевый, естественно, но здесь -- повторяю! -- главное, не превращать фунты в рубли. Чем дальше порадует нас путешествие по Шотландскому высокогорью? Кроме постоянной видовой ленты, транслируемой во все окна автобуса, -- о качестве не говорю, оно выше всяких похвал -- есть еще два объекта, стоящих особняком.
       Едем мы к самой высокой точке Великобритании -- горе Бен-Невис. Не Камчатка, конечно, с ее вулканами, но по-своему величественно и великолепно. Летом здесь, наверное, прелестно, зимой снег скрывает все изъяны человеческой деятельности. Пустынное и дикое плоскогорье. Зимой на этих склонах, видимо, вовсю резвятся лыжники и другие любители снежного экстрима. На вершине видны приемные станции, а склон маркирован вышками канатной дороги. Я уже представил себе вид сверху. Внизу, у кассы, продающей билеты наверх, ласковое объявление: взвесить свои силы и риски прежде, чем ты купишь билет, чтобы скатиться потом с вершины вниз. Билет в вагончик канатной дороги куплен, и готово решение: обратно по туристской тропе. Мысль о том, с какими трудностями было связано строительство и освоение этих поистине библейских мест, для меня уже привычна. Вид сверху -- ветер, низкие облака, дорожки по склонам под постоянно ползущими канатами -- здесь дозором ходит персонал, обслуживающий дорогу. Есть хорошее словечко, описывающее и состояние, и сам вид -- "сурово". Все сурово, все нелегко.?
       В старые времена путешественники отмечали свое пребывание в памятных местах зарубками или даже надписями. Русские надписи типа "здесь был Вася" я встречал не только в верхних переходах храма Василия Блаженного на Красной площади или под парижскими мостами, но и в храме Абу-Симбел в Верхнем Египте, почти на границе с Нубией. Упорный и любознательный у нас народ. Сейчас туристы отмечаются в экзотических местах тем, что пьют там кофе. Наверху не только конечная станция, но и большой зал с сувенирами и барной стойкой. Ну что, буду теперь вспоминать, что кофе пил не только в знаменитом кафе напротив Оперы Гарнье, но и на самой высокой горе Великобритании. Здесь с чашкой кофе можно выйти даже на балкон под свист ветра. Сурово и библейски величественно. Величественно везде, где человек окончательно не съел природу.
       До горного пейзажа днем, вскоре после Лох-Несса, на другом озере, которыми богата Великая Долина -- см. карту Шотландии, -- была еще одна остановка, похожая на пикник. Это традиция -- за время путешествия туристу должно быть предоставлено два-три шоу, в которых и он был бы деятельным участником. Я не ходил в Эдинбурге на какой-то шотландский праздник, где еще и кормили чем-то подлинно национальным, а значит, для русского желудка малопригодным. Здесь я тоже отказался от плаваний по озеру на специальном кораблике. Но так хорошо было прогуляться по бережку, посмотреть на воду, на то, как веселый пароходик с туристами сначала уплывает вдаль, а потом приближается к пристани. За те два дня, что я пробыл в Шотландии, я видел только одного волынщика с волынкой и в килте. Не сумел я и воспользоваться услугами магазине шерсти Edinburgh Woolen Mill в городе Форт-
    Вильям. Я даже не запомнил, как мы этот город проезжали или даже останавливались ли в нем.?
       2 мая, четверг. Замечательный был день, потому что видели много интересного. Конечно, само по себе занятно, что в Англии с ее жесткими законами существовала деревушка, где влюбленные могли вступить в законный брак без разрешения родителей. Не близко ли здесь к проблематике Шекспира, который тайно обвенчал Ромео и Джульетту? Деревушка называется Гретна-Грин, и, конечно, вокруг такого обстоятельства, выкованного историей и английским прецедентным правом, не могло не возникнуть целой индустрии. И деревушка, и ресторан, и магазины, и стоянка для автобусов, все есть. Здесь продают какую-то немыслимую ткань. В путеводителе об этом так: здесь находится знаменитый Tartan Shop, "где впервые появился мемориальный тартан леди Дианы". Не понял, не видел, не интересно. Но здесь, в этой деревушке, состоящей из магазинов, есть еще и замечательный музей, кузня, где, собственно, и узаконивалось это отчаянное предприятие -- брак без разрешения родителей. Родители ведь почти всегда против, а Англия -- передовая страна демократии. Но в кузню надо было еще на чем-то приехать. Какие же здесь, в деревенском (платном!) музее выставлены экипажи! И старые дилижансы, и кабриолеты, и фермерские повозки, и роскошные ландо, и непривычные для седых времен автомобили. Нет, это надо не только смотреть, но и рассматривать, фотографировать и размышлять, как любовь способствовала развитию техники.
       Потом опять пленительное смотрение в окно. В каком-то смысле Англия всегда и великолепна, и живописна. Примитивно выражаясь, они тысячу лет только между войнами и делали, что стригли и укатывали свой "газон". Если дом, то он обвит диким виноградом, если луг с пасущимися на нем лошадьми, то он обнесен проволочным забором. Жизнь ухоженная и по-протестантски бережливая. Едем, оказывается, уже давно "через самый посещаемый национальный парк Англии Озерный Край". Туриста надо куда-нибудь заманить, что-нибудь рассказать и отпустить погулять. В общем-то, туристическая фирма, если бы могла, то не выпускала бы туриста из автобуса, как раба в Древнем Риме, на вилах вбрасывая в автобус компактные завтраки, обеды и ужины. Но так уж сложилось, что шофер автобуса через определенное количество времени обязательно должен был получить перерыв. Высадились практически на пристани. Впереди гладь озера, окруженного высокими холмами, солнце, какие-то отходящие на прогулку суденышки, детишки, уже готовые к поездке, в спасательных жилетах. Озерный Край! Качаются на голубой волне наглые и жадные до подачек белоснежные лебеди. Сразу вспомнил и нашу преподавательницу Елену Алимовну Кешокову, уже много лет неустанно читающую нашим студентам семинар о поэтах "Озерной школы". Это все романтики, учившиеся почти одновременно с Байроном в Кембридже. Вспомнил также и байроновского "Дон Жуана", в котором лорд и аристократ так хорошо над этими тихими, неплохо устроившимися "озерниками" поиздевался. Память, не подкачай! Татьяна Гнедич замечательно, сидя в сталинских лагерях, все это "онегинской строфой" перевела. Прямо с начала, с зачина!
       Боб Саути! Ты -- поэт, лауреат
       И представитель бардов, -- превосходно!
       Ты ныне, как отменный тори, аттестован:
       это модно и доходно.?
       Ну как живешь, почтенный ренегат?
       В Озерной школе все, что вам угодно,
       Поют десятки мелких голосов,
       Как "в пироге волшебном хор дроздов..."
       Я полагаю, что стихи великого поэта способны оживить любой самый скучный текст, тем более что с университетских времен ни один читатель томик Байрона в руки не брал. Но есть и еще обстоятельства, приковывающие взгляд к великому английскому поэту. Как точно он обрисовал положение и в русской поэзии, и даже в русской литературе. Как отчаянно русская современная литература жмется к дающей тиражи и славу власти. Я все-таки рискну из этого введения в поэму Байрона на берегу английского озера собрать кое-что об отечественных стихотворцах и литературе.
       Когда пирог подобный подают
       На королевский стол и разрезают,
       Дрозды, как полагается, поют.?
       Принц-регент это блюдо обожает.?
       И Колридж-метафизик тоже тут,
       Но колпачок соколику мешает:
       Он многое берется объяснять,
       Да жаль, что объяснений не понять.?
       Даже не знаю, кого из ныне действующих творцов подставить под громкое имя Саути. Все, несмотря на свою раскрепощенную либеральность, жмутся к носителям высшей власти и, несмотря на кухонные разговоры, готовы стать "доверенными лицами". Вспомнил, как один модный певец-бард стал народным артистом после гастрольно-выборной поездки с "принцем-регентом".
       Ты дерзок, Боб! Я знаю, в чем тут дело!
       Ведь ты мечтал, с отменным мастерством
       Всех крикунов перекричав умело,
       Стать в пироге единственным дроздом.?
       Или это о нашем премиально-либеральном процессе:
       Людей получше вас всегда чурались,
       Друг друга вы читали, а потом
       Друг другом изощренно восхищались.?
       И вы сошлись, естественно, на том,
       Что лавры вам одним предназначались.?
       Но все-таки пора бы перестать
       За океан озера принимать.?
       Или:
       А я не смог бы до порока лести
       Унизить самолюбие свое,
       Пусть заслужили вы потерей чести
       И славу, и привольное житье.?
       Или:
       Ваш труд оплачен -- каждому свое.?
       Народ вы жалкий, хоть поэты все же.
       В "Озерном Краю" в безымянном для меня городке с озером, где мы останавливались покормить лебедей, пожмуриться на весеннем солнце и "прогулять" нашего шофера, члена очень требовательного шоферского профсоюза, мне очень понравилось мороженое, в меру сладкое, в меру мягкое, в каком-то изысканном рожке и, похоже, с полным отсутствием пальмового масла. Мне даже показалось, что Англия добилась от своих производителей полной адекватности продукта и того многого, что на нем написано.
       А что у нас следующее по расписанию? Город Честер, его знаменитые черно-белые дома и прогулка вместе с гидом по городу. В Честере в одном из магазинов я купил себе кроссовки. Люблю обувь. Знаменитый театральный критик и гуру Виталий Вульф мне в свое время внушил: надо иметь много пиджаков и хорошую обувь. Сам он, когда выезжал в Европу, покупал все недорогие пиджаки, которые видел. Ну, а я, не рискуя покупать себе дорогую английскую обувь, купил кеды. Прогулка была замечательной, видели все, что полагалось. И городские старинные стены, по которым прошли неспешным шагом, и замечательные часы, подарок какого-то мецената, и еще средневековый "позорный столб", стоящий в центре, и эти самые черно-белые дома. В Германии эти дома, кажется, называют "фахверховыми" -- некий деревянный костяк и наполнитель. Но здесь это почти средневековые небоскребы, красиво, чисто, просторно, экономно. Я бы по этому городу походил и еще, но мы переезжаем. Почему-то Англия мало впечатляет -- плохо знаю литературу? Или уже пресытился Средневековьем в Европе? Едем в Уэльс -- опять неповторимое кино в окне. О городе Раффин, где мы будем останавливаться, я ничего не знаю и ничего о нем не слышал.
       3 мая, пятница. Пишу буквально "на ощупь", расцвечиваю короткие первоначальные записи, горюю, что ленился, увлекался пивом и не отрабатывал все написанное, как бывало прежде, по вечерам. И куда, собственно, подевался блокнот, который вел в пути? Все, конечно, в свое время отыщется, и я буду кусать локти, что уже не смогу ничего добавить. Как я понимаю, мы уже описали огромную дугу. Снизу, с юга, через Кембридж, который внизу, возле Лондона, махнули через Йорк с его собором -- это как раз середина острова -- и оказались уже на севере Соединенного Королевства, в Эдинбурге. Потом еще выше, чтобы проехать по Шотландскому плоскогорью, ну и дальше обратно покатились вниз, на юг, но только уже держась западного края острова. Уэльс с его валлийцами -- запад собственно Англии. В Северном Уэльсе огромный национальный парк Snowdonia, мы через него проезжаем. Но здесь срабатывает обратный эффект "кино из окна": -- парк -- это, конечно, не только визуальные впечатления. Где запах молодой зелени, ветерок, заползающий под рубашку, где жужжание насекомых и голос кукушки, пророчащей тебе года? Вот поэтому картины и не держатся долго в памяти. Одно всегда через другое, как у Холмса, когда он догадывается, о чем только что думал Ватсон, останавливая взгляд на отдельных предметах комнаты. Snowdonia пролетел, но вот "древняя столица Уэльса город Карнарвон" и замок Карнарвон -- все это будто и сейчас стоит перед глазами. Огромный замок, сохранивший свои классические формы -- хоть сейчас снимай его в кино! -- сорокаметровые башни, мощные стены, река, чуть ли не облизывающая фундаменты -- все держится в сознании. В устье река перегорожена небольшой плотиной со своими затворами и сливами. Морской прилив, здесь надо бы называть его атлантическим, хозяйничает над прибрежными отмелями. По мостику и плотинке в устье можно перейти на другую сторону и с иной точки взглянуть на замок Эдуарда I. Собственно, он "приварил" в ХIII веке Уэльс к Англии. Валлийцы, которые жили на этой земле, по литературе известно -- люди положительные, сильные, самостоятельные, спокойные, и у которых был свой самостоятельный язык, особенно не сопротивлялись. В годы междоусобиц, вместо того чтобы воевать, притулиться к плечу сильного сюзерена было не так уж плохо. Особенно разумные валлийцы не воевали, но выставили королю Эдуарду свое чрезвычайно хитрое, как они полагали, условие. Дальше цитата из путеводителя, никто же не поверит, что я выкопал эту историю из каких-то английских архивов или преданий. "Валлийцы согласились принять от Эдуарда I государя на следующих условиях: он должен был родиться в Уэльсе, происходить из знатного рода и не знать ни слова ни по-английски, ни по-французски". Мы все, конечно, помним, что Плантагенеты были в отдалении французами, здесь же можно вспомнить и нормандского герцога Вильгельма Завоевателя. Снова продолжаю цитирование. Король будет свой, валлиец, пусть и из рук английского короля. "Когда вожди валлийских кланов пришли к Эдуарду, чтобы он представил им нового государя, король вынес своего, родившегося в Уэльсе во время военной кампании сына, и сказал: "Вот вам, пожалуйста! Он родился в Уэльсе две недели тому назад, он знатного рода -- мой сын, и он не знает ни слова ни по-английски, ни по-французски"". С тех пор наследник престола носит титул принца Уэльского.?
       В замок не пошли, хотя там до сих пор есть черный каменный круг в центре замкового двора, на котором коронуется принц Уэльский. Зато нагулялись вдоволь и по городу, разглядывая дома и витрины, и по отмелям, и вдоль какого-то мола с причаленными к нему яхтами и другими плавсредствами. Перед тем как садиться в автобус, пришлось зайти -- бесплатно! -- в небольшое, стилизованное под старину заведение как раз напротив замка и в его непосредственной близости. Есть вода, туалетная бумага, чисто... но тут же на полу и бездна одноразовых шприцов. Жизнь идет...
       4 мая, суббота. Только и делаем, что переезжаем из страны в страну: Англия, Шотландия, Уэльс -- да-да, отдельная страна со своим сюзереном, которым в наше время является принц Чарльз, есть свой государственный язык -- валлийский и государственное законодательное собрание. Что касается языка, то здесь, в отличие от Украины, в которой все говорят на русском, а государственный язык в ней -- вот жлобское и тупое государственное сознание -- украинский, здесь, в Уэльсе кроме валлийского государственным языком бережно сохраняется еще и английский. Итак, снова в Англию! Я даже несколько трепещу перед этим днем: город и замок Уорик, в котором обещают разные исторические разности, и Стратфорд-на-Эйвоне, маленький, в принципе, заштатный городок, который стал знаменитым, потому что это родина Шекспира.?
       Уорик -- административный центр графства, на наш лад -- районный центр. Стоит на той же реке, что и Стратфорд. Я предполагаю, что та первая в Англии маленькая гидроэлектростанция, которую я видел, обойдя уже замок, стоит именно на "шекспировской реке". В самом, как пишет путеводитель, городе -- мы его так и не видели -- есть госпиталь лорда Лестера. Это тот самый Роберт Дадли, граф Лестер, фаворит Елизаветы I, который играл со своей повелительницей в эротические игры, а потом, кажется, внезапно для своей повелительницы женился. Был лорд не только удивительным, редким красавцем, но и интриганом, чуть ли не лишился головы. Теперь еще одно "но" -- построил в городе, дарованном ему королевой, богадельню для солдат-ветеранов. Если бы каждый из наших олигархов, приближенных к власти и получивших от раскраденного государства хотя бы отдаленно по масштабам столько, сколько лорд Лестер, открыл по больнице, то проблема медицины в стране перестала бы остро стоять.?
       Сам замок Уорик и окружающий его парк теперь замечательный аттракцион, огромный, так сказать, на натуре филиал Музея мадам Тюссо. В замке несусветное количество комнат и подвалов, населенных различными персонажами современной и средневековой жизни. В подвалах -- кузнецы, узники, швеи, повара и стряпухи, маги, чародеи, лекари, раненые воины, сборщики налогов, прачки. И вы думаете, нет средневекового клозета? Это, пожалуй, больше всего интересует туристов. Все, как у нас в деревне: крышечка, ведерочко. В романе "Леопард" итальянского классика и аристократа Лампедуза слуги на шестах во время бала из специальной комнаты выносят целые урильники с мочой. А это далеко не Средневековье, первая половина ХIХ века.
       Все -- живые картины, подсветка и таинственные звуки. Наверху, уже в перестроенных современных покоях, непринужденно болтающие в герцогской гостиной персонажи нового времени -- джентльмены и леди с историческими именами, есть даже восковой молодой Черчилль. Поблизости от этих "живых" картин есть и другие, более трагические: во всем блеске королевского величия Генрих VIII, все его жены, а было их всего шесть, но как бы официальные четыре, причем две расстались с жизнью на эшафоте.?
       Собственно, здесь два музея, некая реставрация средневекового быта и жизни и исторический музей: роскошный и огромный, как речной пляж, деревянный буфет, масса оружия, суровые портреты владельцев и красавиц, мечи, копья, есть даже остроконечный шлем Оливера Кромвеля. Кстати, буфет, его резные картины посвящены возвышенным отношениям Роберта Дадли и Елизаветы. Третий увлекательный компонент этого замечательного культурного комплекса: дети здесь могут пострелять из лука, когда средневековые боевые луки им будут подавать слуги в средневековых костюмах, а взрослые -- полюбоваться на соколиную охоту. Это все в замковом дворе. Неповторим здесь, конечно, парк. Замки рано или поздно будут казаться похожими друг на друга, а природа и парки всегда новые и всегда помнятся.
       Пропустим опять дорогу до родины Шекспира. Оказывается, и к видам Англии можно привыкнуть. Как же я раньше, читая в журнале "Огонек" путевые заметки, кажется, единственного тогда выездного писателя Анатолия Сафронова, и разглядывая его же снимки, не предполагал, что увижу что-либо, доступное ему. Правда, меняется время. На Яндексе, вызвав когда-то знаменитейшее имя писателя, я получил целую страничку других Сафроновых, военных, администраторов, коммерсантов... Даже когда уже в мое время моя жена Валя оказалась в туристской поездке в Англии и видела этот самый Стратфорд, я счел это скорее за счастливый случай и счастливое расположение звезд. Валя работала в "Советской культуре", органе ЦК КПСС, а поездка была организованна по линии газеты "Известия", органа Верховного Совета. Ну, вот теперь здесь уже и я. Удивительно наши мнения совпали, и она не пережила какой-то светлой грусти, посетив этот город, и мне оказалось мало всех этих хорошо известных объектов, представляющих Шекспира. И церкви с его именем и легендой об его похоронах и жизни, и дома, где он родился, все это не вызывало тех чувств, которые вызывают слова, поставленные Шекспиром своим, каким-то ведомым только ему способом. В церкви я вспоминал своего любимого Гамлета. А ведь не английская пьеса, а некая Дания! Правда, и в Дании, где я был в начале перестройки, когда меня возили в прибрежный замок, который стал прообразом Эльсинора, и там особенно меня ничего не тронуло, ни огромный двор, ни покои. Морской берег, правда, шумел волной и песком, почти как в фильме Козинцева.
       Город очень славный, небольшой, чистый, туристский, после Лондона это, кажется, второй город по количеству каждый год приезжающих в него зевак. Много, как и повсюду в Англии, Средневековья. Здесь, я полагаю, оно бережется и реставрируется с особым старанием. Тоже есть черно-белые дома, как и в Честере, но здесь это другой "крой", я бы сказал, дома здесь в "мелкую черную полосочку".?
       Но есть и еще один замок, слава богу, кажется, последний.
       Путешествие движется к концу, едем уже в Лондон, откроем глаза шире. Собственно цветущая и зеленая Англия уже заканчивается, а предместья большого города везде одинаковы, в Европе, правда, они чище и организованнее, земли меньше, а больше расчета. День еще не погасил свои факелы, гид что-то рассказывает, про первое в мире метро, про здания на окраине для рабочих, вдали что-то мелькает стеклянно-громадное, но жилые дома этажностью не балуются, везде на подоконниках и возле дверей цветочки. Все прочно, ощущение, что не каждый день ломают или жгут, чтобы освободить землю.?
       Как ни странно, селят в самом центре, по крайней мере очень близко от него. Огромная гостиница, рассчитанная на туристов, живущих в городе два-три дня, бесконечные коридоры, огромные холлы, номера на двоих, в холле много молодежи с чемоданами и разноязыкие голоса. Пошли, как только сбросили чемоданы в узковатом номере, в продовольственный магазин и сразу же определили, что живем в знаменитом районе Блумсбери. С.?П., который, как я неоднократно писал, англист и хороший ученый, да и писатель, сужу по его раним книгам, очень неплохой, сразу же прочел мне лекцию о знаменитом литературном кружке, Вирджинии Вульф и прочих. На ужин купили кое-что из травы и фруктов -- время клубники, она здесь недорогая -- ну, и бутылку вина.?
       5 мая, воскресенье. Девятый день. Утренний завтрак в большой гостинице -- это дело серьезное. Здесь на первом этаже огромный зал с прилавком, на котором все, что к немудреному, но сытному завтраку положено: какой-то фруктовый сок, апельсины, йогурт, сыр, было, кажется, еще и какое-то простое мясо, вдоволь, хоть залейся, в автоматах кофе, чая и горячего молока. Отдельно есть еще и прилавок, где за добавочную плату дают какой-то народный эксклюзив: яйца, колбаса, жареные помидоры, красные бобы. Удивляет, как персонал справляется с такой бездной народа, и возникает вопрос: сколько же такая бездна народа съедает, когда все это печется, жарится и кипятится? При этом всем всего хватает и все под рукой -- и ложки, и вилки, и салфетки. Буквально придраться не к чему.
       Лондон, конечно, заслуживает восхищения, ходишь ли ты по нему пешком или ездишь на туристическом автобусе. Огромное Колесо обозрения у Темзы, привычный на телевизионном экране Вестминстер, Большой Бен -- на все это, конечно, интересно посмотреть, так сказать, в натуре, тем более что на те же предметы есть другие ракурсы. Вестминстер не со стороны реки выглядит несколько по-другому. Перед ним площадь, несколько памятников, в том числе памятник Черчиллю, любимый современный герой. Скульптуры над входом, выглядящие как создания древних эпох, а оказывается, творения начала двадцатого века. И среди них даже наша императрица, жена Николая II Александра, внучка королевы Виктории. Со стороны площади есть еще и специальные ворота, и подъезд для королевы. Мне все интересно. На следующий день, говорила наш гид, средних лет женщина, кажется, сербка по национальности, открытие сессии парламента и королева поедет в своей карете в парламент. Наши престарелые девы сразу встрепенулись, они не могут уехать из Англии, не увидев живую королеву, и тут же договорились, что пойдут и рано встанут где-то на улице на пути королевского кортежа. Я, конечно, никуда не пойду, моя любовь к Средневековью, включая королевскую карету, так далеко не распространяется.?
       Наша группа входит чуть ли не первой в Вестминстер. Вход справа, если смотреть с площади. Сначала коридор, садик, архитектура запутанная, все это в течение веков пристраивалось одно к другому. Здесь вроде две школы -- обычная, для простых мальчиков и юношества, и для мальчиков-хористов. Здание дортуаров, ведь аббатство еще действующее, так же, как и собор, в который мы сейчас входим по билетам. Вечером, когда начинается служба, сюда может войти любой. Служба, как рассказывают, производит сильное впечатление. Но и днем в определенное время здесь, уже в соборе читается краткая молитва. Все экскурсоводы замолкают, посетителям предлагается минутку постоять на месте.?
       На входе, уже после садика, где прогуливаются, а может быть, и играют в футбол монахи, стоит в красной мантии некий страж, милая молодая женщина -- считает и проверяет билеты.
       Сначала общее впечатление, потом детали.
       Строение потрясает, конечно, -- одиннадцатый век, еще король Эдуард Исповедник, у которого не было наследника. Невероятная готика, от пламенеющей до более поздней, все собрано, как детский конструктор, но едино по стилю и по торжественности. Резной камень. Но разве за два часа что-то узнаешь, да еще в толпе народа. Народ прибывает, как вода в реке во время наводнения. Я уже понимаю, что русских здесь три группы, не говоря о прочих шведах. Вавилонское столпотворение языков. Если теперь уже частность, то страшновато, слишком много могил, знаменитых покойников. Как только английским королям было не боязно короноваться на этом кладбище? Здесь же коронационный трон в специальном ограждении. На нем короновалась Елизавета II и, если дождется, будет короноваться Чарльз. Почти все короли Англии короновались в этом соборе. В капелле в Виндзоре тоже хоронили -- принцип мне не очень понятен, кого где. В Виндзоре лежат Виктория и обожаемый ею Альберт.
       Все так быстро, что не успеваешь внутренне собраться, чтобы задуматься о величии людей, которые лежат под этими плитами и гробницами. Кое-кого, конечно, нет, а лишь памятные камни -- кенотафы. Перечислю только то, что мне близко: Диккенс, Шекспир, Чосер, Кэрролл, Мильтон, Бернс, Шеридан, Спенсер, Теккерей, Байрон -- повторяю, кенотаф. Так же, как и Шекспир. Спасибо советской школе и советской любознательности бывших школьников. Как-то все в стране было направлено на любознательность и культуру. Здесь же, в соборе, могилы Исаака Ньютона и Генделя. Если существует царство мертвых, и если их души оживают по ночам, то какие же разговоры и перебранки раздаются здесь, когда уходит последний служитель? Почти рядышком лежат Елизавета и Мария, вражда закончилась. У Елизаветы надменный сухой профиль. Указик-то о плахе для свой соперницы она подписала -- государственная необходимость! Потом Стефан Цвейг в своей книге описывает, как закончилась эта королевская интрига, обернувшаяся присоединением Шотландии.?
       "На этой же полуправде, полулжи, будто она не желала казни Марии Стюарт, стоит Елизавета, и в собственноручном письме к Иакову VI снова заверяет она, что жестоко огорчена "трагической ошибкой", происшедшей без ее ведома и согласия (without her khowledge and consent). Она призывает Бога в свидетели, что "неповинна в этом деле", что у нее и в мыслях не было предать Марию Стюарт казни (she never had thought to put the Queene your mother, to death), хотя ее советники все уши ей этим прожужжали...
       Но Иаков VI отнюдь не жаждет знать правду; ему важно одно: снять с себя подозрение, будто он спустя рукава защищал жизнь матери... Однако лондонский кабинет давно уже изготовил эликсир, с помощью которого сын молчаливо "проглотит" весть о казни матери. Одновременно с письмом Елизаветы, рассчитанным на "подмостки мира", в Эдинбург следует и другое дипломатическое послание, в коем Уолсингем сообщает шотландскому канцлеру, что Иакову VI обеспечено преемство английского престола и что, следовательно, по той темной сделке ему заплачено сполна. Это сладкое питье оказывает на безутешного страдальца поистине волшебное действие. Иаков VI ни словом больше не заикается о денонсировании союзного договора. Его не беспокоит даже, что тело его матери лежит непогребенным где-то в закоулках церкви... Словно по волшебству, уверился он в невиновности Елизаветы и с готовностью клюет на приманку "трагической ошибки". "Тем самым вы очищаете себя от вины в этом злополучном происшествии" (ye purge youre self of one unhappy fact), -- пишет он Елизавете и в качестве смиренного нахлебника желает английской королеве, чтобы ее "душевное благородство стало на веки вечные известно миру"".
       Что видели еще, лишь внешний облик собора Святого Павла -- творение гениального математика и архитектора Рена и английских амбиций -- не хуже, дескать, Рима, а если собор и чуть ниже, то мы все-таки на острове! Видели вход в Сити, знаменитый финансовый центр, который дирижирует всем миром; Сити надо бы называть Санкт-Сити. А главное, всласть посидели -- у меня это впервые и незабываемо! -- в большом баре почти напротив Вестминстера. Здесь не надо ждать официантку, сразу к стойке. Барменом ты не окажешься не замеченным, не тушуйся, английский бармен зорок, как сокол, заказывай, сразу плати -- так положено, а официантка без напоминаний, как только будет готово, принесет твои сосиски и роскошное английское пиво.
       После бара, как на виселицу, пошли смотреть Тауэр, стены, ворота, башни, воронов и служителей в красных кафтанах, респектабельных джентльменов, стерегущих историю. Самое интересное и для меня новое -- это зверинец, оказывается, примыкавший к замку. Все крепко, надежно, освещено историей, именами узников, томившихся в этих стенах, и массой пролитой здесь же крови. Оказывается, даже Гесс, соратник Гитлера, перелетевший во время войны через Ла-Манш, тоже какое-то время находился за этими стенами. По тем же входным билетам можно было, отстояв очередь, посмотреть сокровища английской короны, но нас с С.?П. как-то это не привлекло.
       Вечером у нас было платное мероприятие: "посещение средневекового банкета БИФИТЕР (пир при дворе короля Генриха VIII) с ужином и шоу, подается неограниченное количество вина и пива". Но мы с С.?П. этим спектаклем пренебрегли, отправившись на поиск книжных магазинов на центральных улицах. Литература по мультикультурализму, докторская С.?П., написана уже давно на эту благодатную тему, и надо себя совершенствовать. Поиск диска какой-то популярной группы -- это уже заказ из Москвы. Улицы с волшебными, известными по литературе и фильмам названиями и плотная толпа разноплеменного народа.
       6 мая, понедельник. Десятый день. Сегодняшний и завтрашний дни спланированы очень хитро. Ты, дескать, зачем ехал? Ах, тебе надо купить три телефона, две пары штанов и ботинки? Пожалуйста! Можешь сходить в стриптиз-клуб, загорать в Гайд-парке, отыскивать масонские ложи, навестить тайных еврейских родственников, покопаться на фантастических блошиных рынках в поисках раритетов -- пожалуйста. Лондон не только стоит обедни, он стоит самого твоего дорогого -- свободного времени. Так в проспекте и написано: "Завтрак в отеле. Свободное время. Экскурсия за дополнительную плату". Не советское время, когда все стремились смотреть могилу Карла Маркса. Рано или поздно я еще доберусь до Хайгетского кладбища, которое, впервые посетив Англию, пропустил глава КПСС Михаил Горбачев. Что возьмешь с мелкобуржуазного ренегата!
       Конечно, наша группа сильно поредела, но примкнули бойцы из других русскоговорящих групп, они преследовали нас еще в Вестминстерском аббатстве. Автобус полон любителей истории, искусства и архитектуры. Хэмптон-корт, загородная резиденция английских монархов. Легендарный фасад, знаменитые дворцовые цветники и лабиринт я не раз видел в кино, в исторических фильмах. Тогда же сформулировалась точка зрения, что вся Англия такая. Не такая. Куда денешь Англию Теккерея, Диккенса и Хогарта?
       В Хэмптон-корт лучше, как свидетельствую все путеводители, ехать по Темзе, наслаждаясь когда-то зелеными берегами. Возможно, сейчас берега разжились зданиями заброшенных фабрик, не знаю. Нас повезли на автобусе, но русскому, лишь отчасти европейцу, с его малым кругозором в чужеземной географии все интересно. Опять из центра к окраинам, к социальным домам, к рабочим кварталам, в переплетение железнодорожных путей и метростанций. О кино из окна я уже говорил. В объектив внимания попадается то крошечный садик перед домом с брошенным перед ним детским велосипедом, то прелестная сцена уличной разборки молодых людей. Старый вывод: не знаю, как в высших слоях общества, но люди простые во всем мире живут одинаково и, похоже, одинаково страдают, радуются, да и быт у всех одинаков.
       Автобус причаливает не вблизи от дворца у своего автобусного, вымощенного асфальтом причала. Идти довольно далеко, мимо значительных посадок декоративных и фруктовых деревьев. Местность довольно низкая, близкое небо в светло-молочных разводах. То ли парк, то ли сад. Есть даже свои проспекты, по которым ездят автомобили. Места облагороженные и обжитые. Дворец начали строить еще в ХVI веке. Довольно быстро хозяин дворца подарил его -- ну, мы знаем, читали про эти подарки знати своему сюзерену -- Генриху VIII, вообще любителю чужой собственности, вспомним его секвестры католической церкви. Женолюбивый король начал одно строительство, потом пошли достройки и перестройки -- это особенность капризов королевской власти. Русские цари тоже в этом не отставали, сколько раз перестраивался и Зимний дворец в Санкт-Петербурге, и Летний дворец в Петергофе. А многострадальный Кремль с его Дворцом Съездов на месте Патриарших палат. В результате перестроек, смен архитектурной моды, веяний времени получился невероятный конгломерат. При Генрихе VIII выстроили роскошные средневековые ворота с гербами, особыми часами, просторным двором, огромной королевской кухней -- свиту и присных надо было кормить. Потом достраивали дворец короли другие.
       Две жены короля Генриха жили во дворце. Одна, но третья по счету, здесь даже умерла после родов, а другая, пятая, обвиненная мужем в супружеской измене, ожидала здесь решения суда. Телефонного права тогда не существовало, но был суд королевский.
       Достраивал и украшал дворец знаменитый Рен, добавил фасады, внутри по моде времени все обарочили (барокко). Реставрировали потом много раз: пожары -- это бич городов и культуры. Молодая королева Виктория в пылу народной любви разрешила открыть в предпоследний раз отреставрированный дворец и сад для "своих подданных без исключения". Внутри -- дворец, как дворец: королевское убранство, картины знаменитых художников, золото, лепнина. Но первый в мире закрытый теннисный корт был построен здесь.
       Священный трепет охватывает, когда узнаешь, что здесь играла труппа Шекспира. Зрителем был король Яков I, сын казненной Марии и наследник Елизаветы. Много бы я отдал, чтобы мне сказали, какой из своих спектаклей труппа показала королю, а вдруг что-нибудь из кровавых английских хроник: про Ричарда III или про короля Лира. В любой из этих пьес королевское предательство -- главный герой. Даже если "Гамлет", там тоже много того, что могло бы напомнить королю о матери.
       Говорят, что в Хэмптон-корте до сих пор бродит призрак Кэтрин Ховард, якобы неверной супруги Генриха VIII. Какую для дамы нужно было иметь отвагу, чтобы изменить такому грозному королю! Вообще каждый дом может рассказать свою леденящую душу историю. К счастью, люди, даже короли и властители, многое забывают. Оливер Кромвель, который был похоронен в Вестминстере, а потом выброшен из своей могилы, вождь протестантской партии, свергнувшей и казнившей Карла I, не мог не знать, что живет именно в том дворце, в котором король дожидался своей смертной казни. Крепкая у тамошних людей была психика. Но почему не бродило потом здесь с мстительными намерениями приведение казненного короля? Не могу обойтись, чтобы не вписать романтической цитаты -- казнь и смерть Карла I. Это любимый роман и автор моей юности -- Александр Дюма. Еще лет 20 назад я перечитывал романы о трех мушкетерах каждый год. Здесь немного исторической правды, д'Артаньян и его друзья пытаются спасти несчастного короля.
       "Человек в маске сделал шаг к королю и оперся на топор.?
       -- Я не хочу, чтобы ты ударил меня неожиданно, -- сказал ему Карл. -- Я сначала стану на колени и помолюсь: погоди еще рубить.?
       -- А когда же мне рубить? -- спросил человек в маске.?
       -- Когда я положу голову на плаху, протяну руки и скажу: "remember", тогда руби смело.?
       Человек в маске слегка поклонился.?
       -- Наступает минута расстаться с жизнью, -- обратился король к окружающим. -- Господа, я вас оставляю в тревожную минуту и раньше вас ухожу туда, где нет бурь. Прощайте!
       Он взглянул на Арамиса и незаметно кивнул ему.?
       -- А теперь, -- сказал он, -- отойдите немного и дайте мне тихонько помолиться. Отойди и ты, -- обратился он к человеку в маске, -- всего лишь на минуту; я знаю, что я в твоей власти; но помни, руби только после того, как я подам тебе знак.?
       Карл опустился на колени, перекрестился, приложил губы к доскам эшафота, как будто желал поцеловать их, затем одной рукой оперся на плаху, а другую опустил на помост.?
       -- Граф де Ла Фер! -- сказал он по-французски. -- Здесь ли вы и могу ли я говорить с вами?
       Этот голос пронзил сердце Атоса, как холодная сталь.
       -- Верный друг, благородное сердце, -- заговорил король, -- меня нельзя было спасти, мне не суждено было сохранить жизнь. Быть может, я совершаю святотатство, но все же я скажу тебе: да, после того как я говорил с людьми и говорил с Богом, я буду теперь говорить с тобой последним. Защищая дело, которое я считал священным, я потерял трон отцов моих и расточил наследство моих детей. Но у меня остался еще миллион фунтов золотом; я зарыл его в подземелье Ньюкаслского замка, когда оставлял этот город. Ты один знаешь, где эти деньги; употреби их на пользу и благо моего старшего сына. А теперь, граф де Ла Фер, простись со мной.?
       -- Прощай, король-мученик, -- пробормотал Атос, цепенея от ужаса.?
       Настала минута безмолвия. Атосу показалось, что король привстал и переменил положение.?
       Затем громким и звучным голосом, чтобы его услышали не только на эшафоте, но и на площади, король произнес:
       -- Remember".
       Основное и главное для сегодняшнего посетителя это, как я сказал вначале, местные сады и цветники. Огромный парк Версаля умолкает перед цветниками, партерами, куртинами и оранжереями Хэмптон-корта. Дворцовый садик стилизован под французский сад XVII века: деревья, подстриженные в виде пирамид или куполов, конусы кустов, закрученные вензеля зелени и набор царственных цветов весны: желтые и белые нарциссы, а тут еще расцвели алые и черные тюльпаны. Сказка, повторяющаяся здесь, видимо, каждый год, подействовала на меня сильнее исторических параллелей Хэмптон-корта.
       Вечером бродили по Лондону. Опять безумствовали с дешевой лондонской клубникой из сетевого магазина.
       7 мая, вторник. Предписанное проспектом "свободное время" мы опять променяли на "экскурсию за дополнительную плату". Собирать надо не штаны и куртки, а впечатления. Можно пропустить в Англии какой-либо собор и потом "догнать" в библиотеке, рассматривая иллюстрации и архитектуры, но Стоунхендж и в Англии, и во всем мире один. С ним отчасти могут соревноваться лишь некие рисунки в Южной Америке, в Наске, видимые из-за размеров только из космоса, да египетские пирамиды. Потом, это Юго-Западная Англия, в которой когда еще побываешь. Но в объявлении об экскурсии была еще одна приманка: Солсбери с его знаменитым собором и... Об этом чуть позже, освоим новый для Дневника прием.
       Выезд из Лондона пропускаю -- уже было, неповторим только этот ближайший к Европе кусок страны. Так сказать, Франция напротив. Естественно, низины, невысокие холмы, зеленая трава, загородки из сетки-рабицы, за которыми бродят послушные английские овцы.
       Сам Стоунхендж не представляет особенной новизны -- и тысячи фильмов и тысячи снимков, большие камни стоят, образуя круг, и некоторые камни лежат сверху, образуя несколько воротец. Я сам об этом чуде доисторического мира, до римлян и до кельтских племен, созданном невероятными фантазиями и усилиями человека, видел несколько фильмов Би-Би-Си. Но это все умные рассказы и показы на экране -- метель в Сибири или в Антарктиде 50 градусного мороза, который в этот момент разогревает твои рецепторы, выглядят лишь занимательной картинкой. Но если бы хоть пальчик погрузить в этот мороз, то трагедия замерзающего на Южном полюсе англичанина Скотта выглядела бы совершенно иначе. Стоунхендж принадлежит к тем объектам мировой культуры, которые надо видеть, потому что все описания, снимки, даже в объемном варианте, ничего не дают. Это как благодать или сон. По своей угрюмой мощи эти камни, расположенные по кругу в некоем мистическом порядке, можно сравнить с другим, таким же непознанным чудом, с каменными фигурами острова Пасхи. Вопросы те же: зачем? И -- каким образом?
       Огромная равнина, по краям которой низкие курганы, а в середине хоровод невероятных камней, расположенных в странном порядке. Календарь древних? Космодром инопланетян?
       Кроме камней, впечатление от которых я передать не могу, поражает, каким образом англичане все это сохранили и как замечательно организовали демонстрацию чуда. Вы не особенно к этим священным камням подойдете. Вокруг круга есть еще один -- хорошая, прочная круговая дорога, по которой и бредут, друг другу не мешая, стада туристов. Все, кроме полевых туалетов, но с водой, полотенцами и прочей гигиеной, заранее оплачено, а вот аудиогид, которого ты вешаешь себе на шею и который нашептывает тебе исторические сведения -- это уже за отдельную плату. Стриженая огромная лужайка, вернее поле, где происходит этот круговой осмотр, дышит свежестью и благоухает луговым ароматом. Хороший наблюдатель видит и шланги, по которым идет вода, и охранные маячки: загудит, из-под земли выйдет страж. Или спустится на парашюте? Пока идешь по кругу, как планета вокруг Солнца, помечтать можно о многом. Это как бы некая медитация, переносящая тебя во времена, когда все были счастливы или одинаково несчастны.
       Писать могу долго, но стерегусь, потому что главное выразить не получится. Камни голубые и серые, под этим небом они стоят несколько тысяч лет. Зачем? А зачем Бог?
       Солсбери -- город на той же равнине. Он, конечно, по нынешним меркам крошечный -- 40 000 жителей, но в городе много того, что мы называем "самым-самым". Наверное, он самый тюдоровский -- здесь большое количество домов той эпохи. Жить в этих домах, наверное, было стремно, но разглядывать интересно. Я разглядывал, ходил, что-то даже съел и выпил пива. Потом подошел к собору. Он не самый старый в Англии, но построен так быстро, что оказался самым по архитектуре цельным. У собора самый высокий в Англии шпиль (123 метра -- из путеводителя). Он такой, шпиль, веселый и легкий на фоне замечательного неба, что самому хочется взлететь! В башенных часах собора самый старый в Британии работающий часовой механизм (с 1386 года -- из путеводителя). О подлинном экземпляре Великой хартии вольности, который хранится где-то в недрах собора, не говорю, не видел, и вольность для меня -- это что-то не очень ясное, мой домашний бог -- долг и ответственность. Внутри собор потрясающий, но соборная архитектура предназначена не для туристов, которые только заглядывают в исторические углы, ее надо разглядывать год за годом, каждым воскресным денем, и сопрягать всю эту красоту с надеждами и верой. Собор еще смотрится так хорошо и свободно, потому что перед ним -- это мои, не подтвержденные статистикой наблюдения -- самая большая из всех, что случаются перед соборами, лужайка. Весенняя, нежная трава, на которой и верующие и неверующие могут полежать. И лежат, среди белых цветочков... Весна начинается с желтых цветов, потом идут белые... Ах, как хорошо и вольно.
       Отправляясь каким-то своим путем к месту сборов -- я же обещал сюрприз, мы с С.?П., чтение английских вывесок и названия улиц на нем, -- сначала набрели на одну замечательную надпись, потом на другую. Великая литература в Англии не чурается провинциальных городов. Двор возле собора, какая-то калитка, дом несколько специфической архитектуры. Школа при церкви или даже при каком-то церковном иерархе. Все в кирпичных, тюдоровских тонах, но вот голубого цвета на темно-коричневом овальной формы мемориальная доска. "Вильям Голдинг, романист и нобелевский лауреат, с 1945 по 1962 работал здесь школьным преподавателем". Надпись сфотографировал и перевел я сам. Тут же мы вспомнили роман Голдинга "Повелитель мух". Там группа мальчиков оказалась на необитаемом острове после атомной бомбардировки. Теперь многое стало понятно -- допекли молодые англичане своего учителя. Я не перестаю говорить своим студентам: литература рождается из опыта. Из знаний тоже, не все знания могут пригодиться, но то, что интересно, то интересно всем. В любом городе что-нибудь происходит. В Калуге, например, возле которой у меня дача, не только изобретал свою ракету Циолковский, но и Шамиль находился в ссылке. А вот в Солсбери... Сначала была большая стена, каменный забор, потом аккуратная дощечка: "За этой стеной очень красивый, принадлежащий истории частный дом". Это, так сказать, вводная, распалявшая воображение, дальше информационный текст. "Здесь бывали король Карл II, композитор Гайдн, а также здесь жил один из предков королевы Елизаветы II"
       Разве зря съездили в Солсбери?
       8 мая, среда. Сегодня улетаем, впечатление от Лондона у меня еще не устоялись. Немного раздражает собственная любовь к английскому романтическому Средневековью, но, кажется, моя юношеская вальтер-скотовщина заканчивается. Я сам удивляюсь и своему легкомыслию, и своему восприятию жизни. Недаром считается, что человек живет в одном возрасте, мне по-прежнему внутри себя что-то чуть за двадцать пять. Я люблю обманываться, я по-прежнему верю обещанию, я вхожу во все обстоятельства, еще думаю, что я развиваюсь, я еще люблю читать и ходить в театр, я люблю соседей, я, наконец, люблю романтическое Средневековье и эпоху Людовика XIV и его отца Людовика ХIII. В Англии, кстати, разрушился один из моих исторических мифов, навеянных Дюма -- "Три мушкетера" я почти знаю наизусть: герцог Бекингемский не мог страстно и самоотверженно любить Анну Австрийскую -- он любил юношей и был любовником собственного короля. Вот такая история, рассказанная одним из гидов.
       Во второй половине дня перед отлетом из аэропорта Хитроу -- по дороге -- у нас еще одна платная экскурсия в Виндзорский замок, но разве можно уехать из Лондона не побывав в Британском музее! Он, как и Лондонский университет, буквально рядом с гостиницей, и есть два свободных часа, вещи уже собраны, автобус уходит от гостиницы в 1.30, а музей открывается в 10.30. На штурм.?
       Нет-нет, до центрального круглого зала мы с С.?П. не дошли -- ах-ах, здесь занимался и читал Ленин. Я не добрался до Хайгетского кладбища, на котором похоронен Маркс. Теперь на этом кладбище неподалеку, как говорят, от могилы Маркса похоронен герой нашего времени -- перебежчик и шпион Литвиненко. Литвиненко лежал в лучшем и самом оснащенном новом госпитале в центре Лондона. Но это особая история. Пока музей.
       Музей сразу же убил меня своими фантастическими размерами, оснащенностью и невероятной пропускной способностью. Огромное здание с бесконечным внутренним перекрытым куполом двором и необъятными залами. Ничего подобного у нас нет, даже музей Естественной истории в Нью-Йорке произвел на меня меньшее впечатление, хотя тоже огромный. Англичане, правда, занялись этим на много лет раньше. В 2003 году музей отметил свое 250-летие, в год его основания у нас уже появилась Кунсткамера. Довольно быстро музей стал для входа бесплатным, но в основном ходила белая публика, а сейчас с момента открытия через, как вокзал, огромный вестибюль, как на штурм, идут туристы, пенсионеры, школьники, приезжие, любопытные и даже нелюбопытные. Что каждый из посетителей выносит с собой после посещения, не знаю, но, полагаю, что величественное и прекрасное, подлинное и героическое бесследно не проходит. Невероятно много молодежи. Повторяю -- бесплатно, видимо, правительство давно сообразило, что выгоднее массу держать с некоторыми навыками культуры, нежели дикой и на одном пиве и телевидении. На нас не намекаю, но если удастся, несколько ниже приведу цитату -- читать Захара Прилепина по вечерам продолжаю.?
       Коллекции, собранные в музее, -- особенно греческих подлинников, вывезенных с Парфенона, и подлинников, вывезенных из двуречья Тигра и Ефрата, из Багдада, рядом с которым располагался прошлый Вавилон, -- поражают воображение, они бесценны. В свое время, еще до американского вмешательства и зверской телевизионной казни Саддама Хусейна, я несколько раз был в Багдаде и каждый раз страдал, что не мог попасть в знаменитый Археологический музей -- то музей закрыт, то я уже уезжаю. Увидев в Британском музее многотонные плиты с изображением охоты на львов или стражников и крылатых чудовищ, охранявших дворец и древнее царство, я понял, что в Багдаде, наверняка, хранились лишь остатки того, что в свое время не вывезли просвещенные британцы. Первая мысль -- это боязнь, что собранные вместе эти бесценные произведения большого искусства могут погибнуть в нашем мире, где самолеты врезаются в небоскребы. Лучше бы лежали себе в тени столетий, зарытые песком, и лишь когда-нибудь... Такие же переживания за сохранность возникали у меня и во время посещения Ватикана. А нельзя ли все это закрыть сверху какой-нибудь сверхмощной броней. И, конечно, тут же, рассматривая царя, борющегося со львом, невольно возникает некое коварное -- а хорошо пограбили эти лорды в тропических шлемах!
       Знаю я за собой такие подловатые фантазии, поэтому осажиґваю себя. А увидел ли бы ты тогда так близко фигуры с фризов Парфенона? И осторожнее, Есин, с понятием "грабежа". Что там во времена Блистательной Порты было у нас в Парфеноне? Пороховой склад, взрывом в котором кое-что из этих фигур разметало. А может быть, надо благодарить английских послов, что они добыли, когда по заброшенным Афинам ходили с пастухами козы, султанский фирман, позволивший им вывезти священные камни. А то, смотришь, старый мрамор оказался бы в яме для гашения извести. Интерес на рынке строительных материалов к извести и мраморной крошке был всегда. Правда, сейчас, не без поддержки английского подданного Джорджа Байрона, Греция, обретшая свою независимость, выстроила в Афинах даже целую галерею, в которой хотела бы разместить те камни, которые оказались в Британском музее, и ведет дипломатические переговоры. Но так в этой Греции сейчас нестабильно...
       Какой музей, какие коллекции, какие в душе поднимает воспоминания, но пора возвращаться в гостиницу, грузить в автобус чемодан и отправляться в новое путешествие во времени: в Винзор, в Винзор, в Винзор!
       В наше время трудно что-нибудь описывать детально -- все уже описано и раскрашено телевидением. Во-первых, самый старый замок в Англии, построенный еще Вильгельмом Завоевателем. Во-вторых, жилище и королевы, и королевской семьи. Гуляя с путеводителем в руке по государственным апартаментам, можно, говорят, в дворцовое окно видеть не только окна королевской половины и часть двора, но иногда и саму монархиню. Соблазнительно. Тем более что сегодня день особый -- открытие парламента, и королева должна будет обязательно туда приехать. Еще с утра одни -- в музей, а другие на "королевскую милю" -- чтобы увидеть, так сказать воочию. В русских еще живут остатки монархизма. А здесь он еще подогревается легендами, которые нами, русскими, живущими почти как при монархии, ловятся -- чтобы сравнивать и восхищаться. Лиззи, оказывается, ездит без охраны, только за несколько минут до ее кареты проедет одинокий мотоциклист с двумя флажками на крыле. А когда Лиззи едет к себе из Букингемского дворца в Винзор, то стоит вместе со всеми в пробках. Именно поэтому ее последнее время возят на вертолете.
       Ну, да ладно, в час дня подходит автобус, прибегают наши бабушки, которые бегали смотреть королеву к парламенту. "Видели"? -- "Видели, видели!"
       Тогда поехали. Дорогу на Винзор предоставляю телевидению.
       Монархизм нынче стал оборотистым, и королева, старая Лиззи -- это восторженные англичане дали своей королеве такое ласковое прозвище -- запускает гостей и возится с ними не вполне даром. Туристы должны покрыть расходы по реставрации, которая понадобилась после пожара, возникшего здесь десять или двадцать лет назад.
       8 мая, среда. Двенадцатый день. "Завтрак в отеле". Последний завтрак в Англии. Опять апельсиновый сок, тосты, яйца вкрутую и яичница, молоко, корнфлекс, кофе -- всего вдоволь. Надо уже думать о монашеском однообразии московского рациона: гречневая или овсяная каша и в лучшем случае грейпфрут. Последний день, он трудный самый.
       Отлет уже почти вечером! В автобус с чемоданами. Чемодан у С.?П., например, новый. Старый его чемодан, выдержавший натиск и Египта, и Америки, остался в номере гостиницы. В скромную опись моих впечатлений вошло, конечно, далеко не все. Так что, возвращаемся в Уэльс? Жизнь богаче, чем мои перечисления, в которые я забываю многое вписать. А потом, я все-таки в отпуске и, честно признаюсь, что иногда предпочитал вечером бутылку вина живописи очередного туристического объекта. Не голову же с меня за это снимать!
       Я надеюсь, все знают, что любой туристский маршрут построен так, чтобы турист по возможности истратил все свои деньги, а если не все, то как можно больше. Отсюда уже знакомый нам тартан леди Дианы. Ну как не прикрепить магазин к единственному месту в Англии, где можно было вступить в брак без разрешения родителей. А здесь другое, тут автобус -- он, кстати, о чем я был обязан сказать раньше, назывался "Флорида" -- подвез нас к местечку, железнодорожная станция которого имела в своем названии самое длинное в мире слово. 52 буквы! Вот оно, я перекопировал с фотографии:

    LANFAIRPWYNGYLLGOGERYCHWYRNDROBWLLLLANTYSILIOGOGOGOCH

       И теперь представим себе, что где-то поблизости есть фабрика по производству чемоданов, а в самом местечке огромный ангар-магазин, весь заставленный чемоданами, сумками, кофрами на все вкусы и цены. А кто знает, какие и где цены? Но есть определенное высказывание гида: самые прочные и самые дешевые! Раве этого мало?
       Теперь все-таки Винзорский замок -- это "главная частная королевская резиденция". Есть смысл здесь подчеркнуть слово "частная". Билеты, сувениры, постеры, плакаты -- все это идет на содержание не только королевского великолепия, на этот счет есть еще и статья в государственном бюджете -- но и на траты большой семьи, да и самой Их Величества. Потом, как известно, лет двадцать назад Виндзор горел, там случился пожар. Восстанавливали, денег здесь не напасешься. "В рамках экскурсии посещение часовни Св.?Георга -- места, где находятся захоронения многих английских королей, апартаменты общественной приемной, украшенные гобеленами и работами Ван Дейка, Рембрандта".?
       Ехали довольно долго на автобусе -- новые чемоданы с нами, в багажнике -- уже из замка, как я сказал, в Хитроу. Сейчас королева из Лондона в свою летнюю резиденцию, кажется, летает на вертолете. Королева Виктория ездила по специально построенной ветке на специальном паровозе. Модель, вернее точную копию этого паровоза, мы еще увидим. Когда подъезжали к Виндзору, слева суть проблистала Темза -- Виндзор ведь тоже на Темзе. Здесь она без океанских приливов, славная тихая река с лугами по берегам. На другой стороне реки, оказывается, королевский колледж Итон.
       Стоянка довольно далеко от самого замка. На подъезде, где-то в глубине бесконечных парадных аллей промелькнул смутно различимый мавзолей принца Альберта. Идти пришлось довольно далеко, взбираться на железнодорожную платформу, чтобы увидеть тот самый паровоз королевы Виктории. Много хорошо начищенной меди и огромный королевский герб со львами, носорогами и знаменитым девизом Ордена Подвязки. Так что, пожалуй, вход через вокзал. Надо отметить, что не в замок и частную резиденцию, а в город. Как там у Шекспира: Виндзорские кумушки или Виндзорские проказницы? Был старый, наверное, занятный город, сейчас от той старины остался квартал и, кажется, постоялый двор, где Шекспир писал пьесу. Так много интересного приходится пропускать ради главного!
       Со стороны города все выглядит очень внушительно -- и сам замок, и какие-то мощные и капитальные дома возле него. Ну, как в Гатчине, где рядом с дворцом и казармы, и другие службы. Ансамбль. Конечно, в основе своей все очень древнее, чуть ли не старейшая королевская резиденция в Европе, правда, так сказать, облагороженная под настоящее Средневековье в середине ХIХ века. Подлинные куски -- это, конечно, часовня Св. Георгия, здесь, как и в Вестминстерском аббатстве, похоронены многие короли. Отец Елизаветы I Генрих VIII, Карл I, тот самый, первый казненный европейский монарх. Ходить страшновато. Но все это мельком, без соответствующей душевной обработки. А впрочем, в Москве вставлю кусок из "20 лет спустя" Дюма, казнь короля Карла. Запоминается то, о чем читал. Да и у Конан Дойля в новелле "Обряд дома Масгрейв" я тоже что-то читал об его короне. Мне всегда жалко погибших.
       Королевские покои почему-то особенно не запомнились. Красиво, много красного, позолоты, знаменитые картины при галопе экскурсии пролетают мимо, как виды из окна скоростного экспресса. Я ведь не сказал еще о центральной круглой башне замка. Она, кажется, очень старая. Но на ней, когда мы подъезжали, развевался штандарт королевы. И был еще один удивительный, но запомнившийся мне почти символ. Из ворот дворца выходила группка пожилых женщин. Все они были в шляпах, что сразу их отличало от остальных. "Кто-то из знати, -- сказала гид. -- И если развевается личный штандарт, значит, королева в замке. Ее иногда можно увидеть". Вот во время пробежки по парадным залам все наши дамы крутили головами в сторону окон, выходивших на королевский двор. А вдруг!
       Последнее до Хитроу и посадки в автобус в Виндзоре -- неплохо что-то съели в местном ресторанчике. Что-то нехитрое, но сытное. Дух Шекспира не витал над нами. И наконец то, с чего стоило бы начать: "консульский сбор посольства Великобритании и услуги по оформлению документов -- € 135 (стоимость может корректироваться). Входные билеты в музеи и замки (оплачиваются на месте) -- € 170. Чаевые водителю -- € 20-€ 25".?
       9 мая, четверг. Как объективный наблюдатель не могу не отметить: вчера весь выход из самолета, таможенный контроль и получение багажа заняли у нас не более тридцати минут. Как же в этом смысле к лучшему изменилась наша жизнь. В машине слушал радио. Несмотря на поздний час, было что-то около пяти, радио бодро комментировало главную политическую новость: отставка вице-премьера Вячеслава Суркова. По мнению радио, эта отставка не связана со скандалом в Сколково. Сурков вроде бы курирует область исследований по нанотехнологиям. Там чуть ли не 750 тысяч долларов выдали Илье Пономареву, депутату и оппозиционеру, за непрочитанные лекции. Таких гонораров не видели даже нобелевские лауреаты. Уже дома по неумолкающему даже ночью "Эхо Москвы" Эдуард Лимонов порадовался отставке Суркова. Именно, по мнению Лимонова, на совести Суркова, "кремлевского политического кукловода", лежат акты расправы с партией Лимонова.
       Дома, когда доехали, с удивлением обнаружил, что машину не угнали, квартиру не взломали, цветы, которые стояли в банках с водой, не завяли и даже посаженная в лотке, покрытом пищевой пленкой, взошла рассада огурцов.
       11 мая, воскресенье. С трудом и долго прихожу в себя после Англии. Наверное, это перемена часовых поясов, а может быть, и весна подбадривает мою апатию. Все-таки первый день по приезде провел дома, читал почту в Интернете, почти не смотрел телевизор, расставлял комнатные цветы, которые мучились во время моего двухнедельного отъезда в тазах и мисках, наполненных водой. Потом переносил помидорную рассаду, которая была в эмиграции, на восьмом этаже у моего соседа Анатолия, рассада даже похорошела и подросла, поживая в интеллигентном и богатом доме. Политика почти перестала меня интересовать. Все те же оплачиваемые говоруны по "Эхо Москвы" вспоминают свои прошлогодние триумфы на Болотной. За них сейчас отдуваются сроками рядовые участники. Пикейные жилеты рассуждали по поводу отставки Суркова. Я грешным делом подумал, не перейдет ли бывший вице-премьер в оппозицию? Подобное часто бывает с покинувшими сытые и высокооплачиваемые места чиновниками. Правда, уходят эти чиновники из власти, иногда и хлопнув дверью, поднакопив изрядное количество честно заработанного. Но вот феномен: жизнь почти никого не удерживает на своих грохотах времени. Как быстро из памяти и разговоров исчезают имена прокураторов и командиров легионов, если только они чего-то выдающегося не совершили и если их имена не подхватили писатели. Кто помнит сейчас о всевластном Бурбулисе или ушедшем в свои деньги и комбинации Чубайсе, проклинаемый народом внук знаменитого советского сказочника тоже почти исчез из круга интересов.
       Вечером девятого все-таки по каналу "Домашний" посмотрел знаменитое и нестареющее "Кабаре" с Лайзой Минелли и Майклом Йорком. Здесь все хорошо, "художественно", как сказали бы мои семинаристы, и значительно.
       Что-то я ничего не написал о военном параде -- проснулся после самолета поздно, уже шла техника. Мне показалось, что кроме слов "новая" нового-то как раз ничего не было. Только был новый министра обороны С. Шойгу -- в новеньком кителе и в погонах генерала армии.?
       Десятого уже ближе к полдню поехали на дачу -- с вечера приехал Володя Рыжков, он и был за рулем. Доехали быстро. Володя после смерти Маши в жутком состоянии. На даче все и ему, и мне о ней напоминает. Вот несколько кустов клубники на грядке, которые она посадила. В простенке за печкой хранится ее дачная одежда. Грядку с клубникой мы решили не перекапывать, ей теперь будет всегда заниматься Володя. Уже когда мы все сильно выпили за ее память, ночью он мне рассказывал, как перевозил ее гроб на Украину, как ее там хоронили. Маша была по натуре сова -- днем она часто спала, а ночью смотрела телевизор или занималась хозяйством. И вот после похорон, после поминок Володя вдруг почувствовал, что она его зовет. Во втором часу он один пошел на кладбище. Какой-то щемящий парадокс жизни заключался и в том, что Маша всю жизнь боялась летать самолетом, а тут в последний раз ее гроб на Украину отправляли по воздуху.
       Весь день одиннадцатого занимался огородом, пересаживал рассаду, до того как уже окончательно уйти в "отключку". Володя вскопал мне две грядки в обеих теплицах. Подвал полон воды, а водопровод еще не работает, приспособил насос, опустил в колодец и налил две бочки. По радио передали о какой-то группе людей, которые перегородили одну из центральных улиц в день парада с антипутинскими и антикремлевскими лозунгами. На следующий день всем участникам акции дали от 12 до 15 дней. Против чего борются? Чтобы вместо Путина пришел "их"? И все было бы по-старому, с воровством, с коррупцией, с новой, но из только своих Думой? Все эти борцы с коррупцией уже хорошо себя показали, как принципиальные люди и бессребреники. Один не вытерпел и поторговал лесом, другой прочел лекции в Сколкове. Я бы тоже, думаю иногда, пошел в оппозицию, так мне с институтских горизонтов надоело наблюдать за всем происходящим. Но за что я пошел бы бороться? Например, за пересмотр законности приватизации некоторых объектов. За дифференцированный налог на доходы, чтобы с миллиардеров брали не столько же, сколько с пенсионеров. За новую систему здравоохранения. За новую пенсионную систему. За другое телевидение. За сохранение русской системы в высшей школе. За то, чтобы Россия опять стала по-настоящему Великой Державой. Но, кажется, заговорился.
       С дачи, испуганные пробками на дороге, выехали рано, часов в одиннадцать, но долетели довольно быстро, часа за два.?
       Вечером до глубокой ночи просматривал и исправлял те замечания, которые сделал Паша Косов в тексте Дневников за 2007 год. Какая же у него светлая и крепкая голова! Я уже не говорю о добросовестности, из которой все потом и рождается. У него то же зрение на текст, что и у покойной Вали, это и врожденная или же приобретенная в институте грамотность, и свободное владение культурными реалиями -- и имена знает, и фамилии, и названия, все то, без чего не существует редактура и творчество.
       12 мая, понедельник. По дороге в Институт позвонил Василию Гыдову -- книгопродавцу и нашему институтскому выпускнику, и вот первая хорошая весть -- Вася опять потребовал две пачки моих Дневника за 2009 год, а перед самой поездкой я привозил ему две пачки Дневника за 2006 год. У меня ощущение, что мои Дневники все-таки начали пробивать свою дорогу. Есть ощущение -- часть публики на подобное чтение подсела.
       В Институте, собственно, пробыл часа три или четыре, собрал новости. Все оборачивается, как я и предполагал. Рейн, правда, написал все представления к своему семинару, но прислал бюллетень и уехал с женой отдыхать, значит, на защитах его не будет. Однако в этом году, кажется, в его семинаре не все благополучно, уже получены отрицательные отзывы на некоторых его студентов. Володя Костров по-прежнему где-то в больнице ли, на даче, в реабилитационном ли центре -- значит, ни рецензий, ни присутствий на защитах. Народу много, но крутиться придется очень шустро. Из-за желания нашего боязливого начальства делать все исключительно по министерским правилам, не входя ни в дискуссию, ни даже в переговоры с министерством, в этом году дипломная сессия, которая у нас проходила за две-три недели, пройдет на очном отделении за неделю. Каждый день по семь защит -- это означает выполнение всех правил, но потерю контроля за качеством, все переваливается на коллективное решение, а раньше я практически успевал прочесть все дипломные работы Института.
       В Институте все еще не остыли разговоры после последнего Ученого совета, когда невероятными усилиями ректор все-таки пробил нового профессора все из того же Российского православного университета. Первым дорожку оттуда проложил у нас А.?Н. Ужанков. Теперь новый православный ученый -- Иван Есаулов. Он возглавлял Центр литературоведческих исследований. На это место профессора претендовал ученик Ю.?И. Минералова, доктор, закончивший у нас докторантуру и защитившийся у нас же, Васильев. Предпочли варяга. Главным аргументом было, что с варягом пришли в Институт какие-то гранты. Некоторые усматривают в этой кадровой атаке на Ученый совет стремление нашего ректора спрямить дорогу для одного их своих сыновей, вроде бы работающею в том же университете и в том же научном центре, что и наш новый профессор. Народ не устает комментировать и выступления наших старейших, моих, кстати, друзей Левы Скворцова и Валентина Сорокина. Подобного чинопочитания и облизывания спорной точки зрения начальства на кадровый вопрос мы не видели со времен знаменитых партийных собраний прошлой эпохи. Я все могу понять. Ну, я одинокий человек, но Лева-то, у которого успешный сын, у которого полная любящая семья, крупное имя, ему-то чего бояться! Что касается Валентина Сорокина, он, как березка, куда ветер клонит. Разговоров много. В качестве административной меры за своеволие Ольга Саленко уже схлопотала: в подготовленном приказе на ГЭК ее заменили Ужанковым, хотя фронтальный курс по литературе ХIХ века читала именно она. И от всего этого у меня, кажется, рождается некий сюжет.?
       Дома готовил лаваш с творогом и зеленью -- некий рулет, а попутно, как всегда, слушал радио. Радио борется все за то же -- против ксенофобии, против тени и праха Сталина, оказывается, в Москве одну из новых улиц собираются назвать улицей Сталинградской битвы, и заодно разбирает, что же мы празднуем в День Победы. Ведущая была озабочена тем, что в Якутске открыли памятник Сталину, причем третий по счету. Видимо, всеобщая мерзлота проветривает мозги.
       14 мая, вторник. Обсуждали Катю Писареву. Девочка она славная, но текст, если не принять его за "особый", откровенно слабый. Что-то из Кати обязательно получится, но так смущает ее интеллигентская, либеральная упертость.
       День оказался трудным, потому что по дороге в Институт у меня в третьем ряду, на проспекте Вернадского, остановилась машина -- иссяк аккумулятор. Утром вокруг машинный ад. Последний раз, когда я его ставил, перепутал клеммы и даже увидел легкий дымок -- сжег генератор. Кое-как дотащил машину до борта и, не желая опаздывать не семинар, бросил ее с открытым окном прямо на проспекте. В Институте, сразу же у ректора попросил отправить к машине наших шоферов, пусть хоть закроют окно. БНТ без слов дал разрешение. На мгновение я увидел опять того же не без таинственности, но славного человека, с которым в одном номере я прожил в Париже две недели. Воистину в одном человеке живут две личности.
       По Институту бродят слухи о былой деятельности зарубежного отдела под руководством Игоря Темирова. Вроде бы есть некая азербайджанка, которую приняли в аспирантуру без высшего образования, а теперь она готова через суд отстаивать свои таинственные права: взяли деньги -- учите.?
       Уже поздно вечером получил от мастера Возгена свою машину. Этот армянский рукастый мастер удивительно скромно берет со своих клиентов: генератор -- 3500 и установка всего -- 1500.
       С интересом наблюдаю, как растут счета за коммунальные услуги. Они не только растут, но и совершенствуется их форма. Раньше я платил за электричество раз в полгода. Приходила пачка счетов с расчетом по аналогии за прошлое, и я сразу за все платил. Теперь счета приходят ежемесячно, и еще, даже по оплаченному счету, пришло два напоминания и "претензия". Счет уже был оплачен, но надо было это "заметить". Какую бездну тратят на все бумаг, денег и времени! Я уже не говорю, что пришлось звонить в специальный центр, сообщить, что уже давно, еще до праздников заплатил и угрозы судом совершенно напрасны. В результате вот что получается. Эти данные я взял с бланка счета. Стоимость электроэнергии трансформируется для потребителя следующим образом: непосредственно стоимость "купленной электроэнергии 142?руб.?11 коп./кВт?ч". Но есть услуги за энергичные действия нашего Чубайса по приватизации линий электропередач. Сюда же включены дамы, контролирующие и посылающие потребителю напоминания, сюда же -- стоимость бумаги, принтеры, на которых строчат "напоминания", весь сервис комфортабельного контроля и содержание многочисленных посредников. Все это мелким шрифтом зашифровано в следующей строчке: "стоимость передачи электроэнергии и других услуг -- 259 руб.?89 коп./кВт?ч". Выделим здесь некоторые слова: "передачи" и "другие услуги".?
       Вечером по Первому каналу застал первый полуфинал на Евроґвидении. Не очень-то я понимаю эти песни и эти мелодии, наша участница пела на английском языке. Мне это показалось диким и невыразительным. Все равно ведь надежд никаких, несмотря на пляски и огненную подсветку! Все равно проиграет, но хоть не стыдись своего языка и своего отечества.
       15 мая, среда. Утром -- радио! Мэрия снова запретит гей-парад. Как бы в дополнение к сообщению открыл "Новую газету", которую давно не читал, и там огромная статья Юлии Латыниной об этом. Статья, кстати, начинается с очень остроумного пассажа, сразу видно, что у нас в Литинституте писательница училась не зря.
       Утром все же заставил себя и сначала написал небольшую главку в свой роман о вещах "Ошейник" -- это о моей собаке Долли. Они обе, Валя и наша с ней собака, по-прежнему живут в нашей квартире, и нет дня, чтобы я о них не вспомнил. А после до двух часов читал этюды, которые написали ребята, занимающиеся в Институте в лицее и на подготовительных курсах. Есть и замечательные девочки, и замечательные московские мальчики. Это при том, что выше я всегда ценил ребят из провинции. К собственному удивлению, из тридцати пяти работ я пятерками отметил девять. Невероятно хорошо одна девочка, судя по фамилии армянка, написала о русской природе. К сожалению, она идет на перевод.
       В два часа собрался и поехал на церемонию вручения Солженицынской премии в Дом Русского зарубежья на Таганке. Как справедливо отметила Н.?Д. Солженицына в своей небольшой речи, уже второй раз премия вручается сорокалетнему писателю. В первом случае это был Олег Павлов, диплом об окончании Института которому подписывал я, а сегодня Максим Амелин, который в Институте у Олеси Николаевой учился два или три года. Формулировка, с которой была вручена премия, оказалась довольно длинной, но убедительной -- здесь и переводческая деятельность, и собственные стихи, и работа Максима как издателя. Совершенно, оказывается, не напрасно сначала Максим окончил у себя в Курске коммерческий колледж. Коммерческая составляющая в литературе многое решает, она дает свободу творческому человеку.
       Мне показалось, что это была самая интересная церемония из всех 16 присутствовал на большинстве, почти на всех на этот раз аргументировали решение уже не двое членов жюри, а трое. Это Людмила Сараскина, Павел Басинский и Борис Любимов, ректор Щепкинского училища и театровед. Мне было по-молодому интересно. Любимов ушел чуть в сторону, и в его речи была очень интересная мысль о духовной трансформации современников, так живо меняющих свои позиции. У Павла Басинского в речи возникла толстовская мысль о том, что если в произведении писателя нет ничего формально нового, то произведение не вполне состоялось.
       У меня самого отношение к стихам Максима Амелина довольно сложное, но, в принципе, я близок к мнению Басинского, который о стихах лауреата сказал, что любит стихи "и попроще, и подушевнее". И все же основная заслуга Амелина -- это его переводы, в частности с латыни. Здесь же, в фойе продавались книги Амелина и его том переводов Катулла. Об этих переводах говорилось несколько раз. В том числе цитировали первую преподавательницу латыни у Амелина в Институте и ее новомировскую статью. Я немножко страдал в этот момент, я латынь в Институте двадцать лет назад открывал, а в прошлом году ее у нас отменили. Каждая хозяйка по-своему варит свой борщ. Сидел почти рядом с Б. Тарасовым.?
       Еще вчера наш преподаватель Самид Агаев, когда мы с ним разговаривали на кафедре, склонял меня купить вместо моей старой "Нивы-Шевроле" новый внедорожник, а я все говорил, что, если все же решусь расстаться со своим автомобилем, опять куплю, но уже новую "Ниву". А потом внезапно Самид сказал: "Я вот читаю ваши Дневники и думаю, что вы себя губите. В каждом томе чуть ли не по два романа". Я на это ответил так: "Самид, это еще неизвестно, что за романы я напишу и нужны ли нашей публики настоящие и серьезные романы, а вот мои Дневники, как утверждают специалисты, уже вошли в историю нашей литературы".?
       Так вот, во время церемонии награждения я, слушая высокоґинтеллектуальные речи, все время думал, а насколько я прав в своих утверждениях? Кому все это нужно? Разве я подлинный участник этого пиршества духа? Так кто же я? И сам себе даю ответ. Я просто слуга, посторонний, который от дверей гостиной слышит, как переговариваются господа.
       16 мая, четверг. Еще вчера все средства массовой информации враз заговорили о взятке, которую взял председатель правления "Росбанка". Здесь материал и на добротный комментарий, и на сериал. Для комментария -- взяткополучатель, по мнению прессы, -- председатель правления банка Владимир Голубков и его подчиненная, старший вице-президент Тамара Поляницына. Почти из знаменитого анекдота: еврея спрашивают, чтобы ты делал, если бы был царем? Ответ: я бы был царем и еще немножко шил. Банкир, председатель правления огромного банка, практически ворует у себя, т.?е. в учреждении, которым руководит. На сериал -- это имя потерпевшего. Это -- совладелец холдинга "Экоофис", миллионер, бывший депутат Мосгордумы Андрей Ковалев и его супруга Татьяна. Но он же -- певец, композитор, продюсер и лидер рок-группы "Пилигрим". Как бы это было можно закрутить!
       Банкира, одетого в дорогой костюм, равный по стоимости моей полугодовой зарплате, задержали в собственном кабинете за подсчетом полученного. По версии газет, банкиру понадобилось -- большому кораблю и большое плавание -- $1,5 млн за смягчение условий кредита для компании "Авто-Престиж 1", руководителями которой были Ковалев, а также его бывшая супруга Татьяна. Супруги просили продлить срок погашения кредита и по возможности снизить процентную ставку.?
       Для сериала еще одна подробность: передача последнего "транша" назначена была в ресторане -- надо уметь читать судьбу! -- "Честная кухня" на Садово-Черногрязской улице. Именно в честной кухне, но на черногрязской улице вице-президент "Росбанка" Тамара Поляницына -- какие все-таки банкиры предусмотрительные, послали даму, ну, чего с бабы возьмешь! -- и получила свое банкирское мыто.?
       И последнее на сегодня. В схватке на право участвовать в финале наша хоккейная команда встретилась с американцами и проиграла им со скандальным счетом 3:8. Не помог даже выписанный на эту игру наш знаменитый соотечественник, играющий сейчас за американский клуб, -- Овечкин.
       Постепенно отдаю несуществующие долги своим ребятам за поездку в Англию -- уже вторую неделю провожу по два семинара, и такой семинар назначен на завтра. Еще во вторник решили обсуждать Таню Никифорову, и я целый день ждал, когда ребята пришлют мне материал. Прислали в одиннадцатом часу. Прочел, сделал пометки и что-то около часа лег спать. Твердо решил, что утром займусь Дневником и, может быть, еще напишу главку в новую книжку. С этим и заснул.?
       17 мая, пятница. Утром в девять тридцать получил сообщение, что ребята перепутали текст и прислали мне другой. Пришел уже подлинный текст Татьяны, и я стал его читать. Это текст про автомобили, про молодую девушку, которая в маленьком городе сдает экзамен на права и попутно рассказывается несколько семейных историй. Здесь есть редкая наблюдательность, мне было интересно.?
       К сожалению, семинар встретил текст менее доброжелательно, чем я, нашли стилистические ошибки. Мне все же кажется, что все, что Таня написала, -- это в прилагаемом образе. О самом содержании я с ней говорил.
       Часов в восемь пришел Володя, которого после смерти Маши мы с С.?П. не можем оставить, и мы все отправились на дачу. Володя за рулем, у меня после дня работы на это бы не хватило сил.?
       18 мая, суббота. Хотя легли все поздно, я поднялся рано. Это обычное для меня состояние -- поднимают и плохо дают спать заботы. Было три неотложных дела: дочитать еще одну порцию этюдов подготовительных курсов -- дочитал; покосить траву на участке -- лето раннее, весь участок в желтых цветах одуванчика; грядки и теплица -- в большой теплице подвязать помидоры и высадить в маленькую проросшие огурцы.
       Пишу пунктирно. Среди авторов этюдов -- надо не забыть две-три фамилии. Среди дипломных работ, которые будут защищаться в понедельник, послезавтра, есть одна сенсационная -- это Сергей Мурашов. "Лента Мёбиуса". Это деревенская проза, не знаю, кто это будет печатать, но в советское время сразу после публикации автор получил бы всенародное признание.
       К вечеру все это я сделал, прочел, пересадил, полил, к шести проснулся Володя и пролопатил мне шестиметровую грядку в теплице. Сразу же я пересадил оставшуюся рассаду помидоров, и тут хлынул дождь, захлестала молния, да такая мощная, что где-то в районе отключили электроэнергию. Я уже приготовился спать, в кровати послушал на подсевших батареях компьютера уроки английского Драгункина, как электричество снова дали, и, спустился вниз смотреть телевидение. Володя категорически отверг мои претензии на НТВ. Первая программа была наготове прямой трансляции из Мальмё -- конкурса песни Евровидения. Шло такое беспардонное кликушество по случаю попадания в финал нашей певицы Дины Гариповой, что я сразу решил: бедная наша девушка наверняка первую премию не получит. Во главе всего этого пышного действия с привлечением родственников и земляков певицы расположился Андрей Малахов в новом костюме! Какой костюм, какие выточки и окантовки! В качестве выездного материала прогулка Малахова, но уже в роскошной кофте, по городу конкурса Мальмё. Я столько раз слышал подобные экстатические клики, что сразу понял: бедная девочка, кстати, с милой песней и очень хорошим голосом, обязательно не оправдает надежд. Решил дотерпеть и слушать конкурс, услышал четырех конкурсантов, и тут сон меня сморил, ушел к себе наверх и заснул.
       19 мая, воскресенье. Утром пока все спали, я сделал последний рывок на грядках. Расчистил от прошлогоднего мусора и сам перекопал, предварительно высыпав мешок навоза: здесь теперь кабачки и тыква. В десятом часу в трусах вышел во двор Володя и сразу же сообщил, что так понравившаяся мне Дина Гарипова заняла только пятое место. Оно тоже, конечно, почетное, но позволит ли Малахову устроить еще одну передачу?
       НТВ о Болотной.?
       20 мая, понедельник. У пятикурсников началась защита дипломных работ. Первой пошла семерка студентов А.?В. Рекемчука. Лучшим был уже далеко не мальчик Сергей Мурашов с отрывком из огромной повести о жизни северной в наше время деревни "Лента Мёбиуса". Парень уже печатается, но как сложится его судьба, не представляю. В советское время после такой вещи он был бы знаменитым писателем. Когда после защиты я вышел во двор, то увидел, что Сергей сидит на скамейке рядом с молодой женщиной и ребенком, а из коляски высовывается еще одна русая головка. Талантливый человек успевает во всем. Мурашов получил пятерку, и было еще две оценки "отлично". Это Ольга Баландина за повесть "Джонни" -- здесь неразрешимость противоречий. Мать мусульманского мальчика, когда он хотел жениться на русской девочке, твердо и определенно сказала: "Ты на ней не женишься!". Защищались еще Абдарахманова Гульнара, Василькова Аленка, Буткова Алена, Милосердова Валерия, Куканова Екатерина.
       Чуть ниже я приведу отрывок из повести Милосердовой, поэтому немножко и о ней, и о ее повести "Хрустальный дворец". В автобиографии, рассказе о себе, скажем так, который неизменно прикладывается к дипломной работе, Алена кокетливо -- я страсть этого не люблю -- пишет о "тематике своего творчества", о том, что "литература для меня -- служение слову". Даже о своей повести -- "художественное произведение с элементами автобиографии". Повесть из направления христианской литературы. Молодая девушка, вместе со своим женихом-военным, в полном целомудрии живут, приехав на Валаам, в одном номере и совершают свое посильное послушание. Пафос автора могу разделить, места прекрасные и внушают возвышенные чувства о человеческом предназначении, судьбе и Боге. Хуже с выражением этих чувств. "Осенью как-то особенно приятно выйти к братскому кладбищу, пройтись мимо серых плит..." Но я, собственно, не об этом. В повести с "элементом автобиографии" есть рассказ отца героини, работника Комитета государственной безопасности. Как редкое историческое свидетельство я решил этот рассказ сохранить.
       "После армии папа работал в Комитете государственной безоґпасности СССР. Его название не подразумевало никакой действительной безопасности для тех, кто там служил. Когда люди и танки окружали Белый дом, папа находился в зданиях на Старой площади и на протяжении слившихся в одно трех дней и ночей, помогал партийным власть держащим через подземные ходы и тоннели сбегать в Кремль. На его глазах эти люди скрывались в созданном ими подземном царстве, которое было скрыто целых семьдесят три года от скандировавших сейчас наверху. Постройки на Старой площади не были разрушены и обстреляны, потому что ЦК отправляло "своих" в толпу. Эти люди говорили, что погромы устраивать не стоит, что "вот сейчас они выйдут оттуда, это все будет нашим, зачем же потом восстанавливать, лучше уж так отобрать". Все здания велели передать МВД какой-то РФ, и когда новые, но такие же власть держащие, зашли внутрь, то всем работникам в охране было сказано, что они свободны и могут идти на все четыре стороны. Папа и несколько его товарищей вышли на улицу, а перед ними были тысячи ненавидящих глаз и готовых разорвать рук. На четыре стороны уйти не удалось, можно было только протиснуться через кричащую и ругающуюся толпу, не понимающую, что те, другие, которых они ненавидели, давно ушли так и незамеченные".
       21 мая, вторник. День распорядился так: утром в десять часов начался семинар, который закончился во втором часу, в три я проводил защиту дипломов, а в семь был в Большом театре на benois de la danse -- это итоговый концерт Всемирного конкурса балета.
       На семинаре обсуждали довольно интересный рассказ Жени Былины с вычурным заголовком "Канцона". Здесь я применил новый прием: разделил семинар на тройки и каждой такой тройке дал редактировать по две страницы текста. Вот здесь ребятам пришлось внимательно читать и аргументировать, под пристальным вниманием всего остального семинара, все поправки и чужие ошибки. Я прекрасно понимаю, что каждый писатель в первую очередь должен быть хорошим редактором собственного текста.?
       Так уж сложилось, что на защиту были представлены пятеро моих ребят и один студент Галины Седых. Трое -- Денис Дроздов с его книгой об Ордынке, Володя Репман с повестью "Взятие Варшавы" и Юра Суманеев с повестью "Надвое" -- получили по пятерке. Юра Суманеев, в котором талант писателя уживается с поисками делового человека, правда, сразу же у меня спросил, а где его повесть можно напечатать. Повесть его, конечно, очень хороша, наряду с замечательными сценами "голосов", которые мерещатся героине, есть еще и довольно по-журналистски написанные страницы. Катя Шадаева и Ирина Усова -- по четверке, хотя оба последних диплома почти годились, чтобы и им поставить высшую оценку. Саша Михайлов, который оппонировал Кате, кстати, просил для нее высшего балла. Я не поставил только потому, что стеснялся так привечать своих, а еще и потому, что Светлана Викторовна устроила, со своею нелюбовью к студентам, какой-то завистливый скандал по поводу оценок. Еще защищался парень Гали Седых с дипломом, в котором накручено было столько постмодернистских приемов и тем, что это могло бы стать учебником дурновкусия. Здесь и убийства, и педофилия, и гомосексуализм, и чего только нет. И за всем некий, но уже еврейский, Джойс и переперченный Пруст. Начинающим писателям иногда кажется, что приемы мировой литературы принадлежат всем. Начитанного парнишку, знающего несколько языков, совсем было запинали, я выступил в защиту его безудержной дерзости. Ведь наверняка предполагал, что будут ругать. В связи с этим вспомнил защиту куртуазного маньериста Вадика Степанцова, когда С.?В. Михалков не принял его скромного, но с запахом эротизма диплома. Есть у меня и претензии к Гале Седых, которая, конечно, не справилась с парнем, а может быть, боялась прослыть консерватором и несовременной дамой. Любопытно, что в свое время я его к себе в семинар не взял.?
       Вечером был в Большом театре. Саша Колесников подарил мне буклет нового тура конкурса -- огромную и довольно пухлую тетрадь. Здесь, в числе многих других, есть и моя фотография. На фотографии: мой сосед Бэлза, Саша Колесников и я. Саша позвонил мне накануне, и я, позабыв, что в Политехническом состоится вечер Евгения Евтушенко, дал согласие пойти на церемонию награждения.
       Народ в театре был вполне балетный, но не прежний правительственный бомонд. Наша элита толстосумов вполне интернациональна, она потребляет модное искусство в непосредственной близости от центров комфортной жизни, в Лондоне и Париже. Я сидел в самом конце амфитеатра, передо мной висела люстра, и я видел, что все лампы на ней уже пыльные. Самым интересным и запомнившимся мне гостем была знаменитая переводчица американской и английской литературы Татьяна Александровна Кудрявцева, уже очень немолодая женщина. В ее послужном списке и "Унесенные ветром", и Драйзер, и Апдайк, и многие другие американские классики. Потом я видел ее на банкете в знаменитом Атриуме. Там ее сразу усадили на стул. Я не вытерпел и подошел, чтобы сказать ей несколько слов.
       В этом году, как мне кажется, все было посильнее, чем я видел в прошлом. В русской части публики были недовольны, что дали звание "лучшего танцовщика" не нашему Валерию Лантратову. Было много интересного в хореографии и в работах танцовщиков основных оперных сцен мира. А потом, в самом конце гала-концерта, объявили "па де аксьен" из восстановленного на сцене Большого театра несколько лет назад Лакотом балета Петипа "Дочь фараона", и стало очевидно, что никаких новшеств в классическом балете не нужно.?
       21 мая, среда. Утром, как всегда в среду, но только раз в месяц, был Паша Косов. Вместе позавтракали и, как обычно, долго обо всем разговаривали. Я ведь далеко не за всем могу уследить, почти не смотрю телевизор и почти не заглядываю в Интернет. Паша рассказал о смерти одного французского писателя. Писатель застрелился у алтаря собора Парижской Богоматери, протестуя против однополых браков и мусульманизации страны. Правда, писатель был трагически немолод -- 78 лет. Вокруг этой проблемы, проблемы национализма и ксенофобии -- я не люблю этого ненавистного мне слова -- страсти кипят и в нашей стране. Писал ли я, что недавно приятели забили своего товарища, когда тот признался им, что он гомосексуалист. Довольно много говорили о некоторых последних высказываниях, проникших в отечественную прессу. Скандал начался с того, что Леонид Гозман приравнял отечественный Смерш к СС. В Интернете выглядело так:
       "А началось все с того, что известный политик Леонид Гозман решил раскритиковать в своем блоге новый сериал о войне. Среди прочего он написал, что СС и Смерш отличались друг от друга лишь формой.
       Леонид Гозман, политик: Мне казалось, что в День Победы это кощунство на самом деле восславлять, поднимать на знамя тот символ, который связан с гибелью наших граждан, ну не могло же у нас в армии быть миллион шпионов.?
       Ульяна Скойбеда, корреспондент "Комсомолки", решила высказаться в ответ. Сделала это на сайте газеты. Она написала: жаль, что из предков таких либералов нацисты не наделали абажуров".
       Паша рассказал, что к ответу общественность призвала главного редактора "Комсомолки" Сунгуркина. На обвинение газеты в антисемитизме тот на голубом глазу сказал, что корреспондентка, посмевшая ответить неприкасаемому Гозману, сама еврейка.
       Как обычные пикейные жилеты, мы с Пашей гадали в том числе и о том, какими силами был заменен Владислав Сурков, так долго управлявший нашей внутренней жизнью. Решили, что это станет ясно, как только на место Суркова назначат нового начальника. Кстати, сегодня к вечеру этим начальником стал Приходько. Естественно, не могли пройти и мимо эпизода, когда Дворковича в Сочи не пропустили на какое-то совещание, и он стал панически звонить Медведеву: "Дима, нас не пускают". Мы сочли это за черную метку, посланную сразу и Диме, и Владику.?
       Защищались студенты Евг. Рейна. Самого Рейна не было, он уже уехал из Москвы и где-то лечится. Несколько месяцев назад он сломал шейку бедра. Его представления студентов были точны, как ни у кого. Вся защита выглядела так: Илья Александров, Виктория Ганенкова, Елена Лобынцева, Елена Ефимова (это уже студентка Е. Сидорова) получили по "отлично", остальные -- по "хорошо". У Рейна, несмотря на всю его вальяжность в работе, всегда получаются лучшие выпускники. Мне очень понравились простые и внутренне цельные стихи Александрова и стихи Лобынцевой. Я даже взял их дипломные работы с собою домой. Оба, и Илья, и Елена -- практически не городские. Илья -- из Сергиева Посада, Елена -- с родины Фета. Ее сельская школа была в его доме. Ребята очень внимательно вглядываются в жизнь, их не обманешь агиткой. Вот строка из Лобынцевой: "Руины бывшего колхоза святым Акрополем стоят". Илья сказал, что ему повезло и он успел полгода прожить в СССР. Вот у него наступление весны, с ее международным женским днем. Цитирую то, что цитировалось на защите:
       "Окончанье снегов, и метелей, и пург.?
       Здравствуй, Клара Цеткин, Роза Люксембург.?
       В ящиках фанерных всюду -- там и тут --
       От свечей тюльпаны за стеклом цветут".
       Вечером мне позвонил приятель: дали Патриаршую премию Ст. Куняеву, А. Варламову, Ю. Лощицу. Я еще раз подумал, как мало зависит судьба писателя от различных премий. Голосовал, как обычно, Попечительский совет. Как я знаю, в совет входят и Варламов, и Тарасов, и Олеся Николаева. Обстоятельства сложились так, что на этот раз в счетную комиссию уж выбрали ли, назначили ли, Юру Полякова. Именно он считал голоса победителей, с которыми вряд ли особенно дружит, а с некоторыми из-за переделкинских дел еще и воюет.
       24 мая, пятница. В дни, которые как пустыня, от одиночества всегда даешь обещания, о которых потом жалеешь. Еще чуть ли не в апреле пообещал поехать с компанией издателей и книгораспространителей в Углич. Кажется, это связано с 1000-летием русской письменности. Не утерпел, ведь дальше пристани в Угличе раньше никогда не был. В последний раз приплывал сюда в начале перестройки на ЦК-овском пароходе с Валей. Грязная набережная, прямо на пристани, с рук, торгуют сыром и ворованными на знаменитом когда-то часовом заводе часами. Впрочем, могли и не воровать, зарплату иногда здесь выдавали готовыми изделиями. Тогда я купил дамские, с какими-то местными из фарфора украшениями и под старину, часики. Через несколько лет я подарил их Барбаре.
       Меня вообще тянет в места, где мы были вместе с Валей. Но молодость невозвратна.?
       Утром пришлось вставать в половине пятого. К счастью, накануне вечером приходил Игорь, я отдал ему верстку Дневников-2007, он теперь будет ваять словник. Игорь же меня и собрал в дорогу. Сборы -- определить, что взять -- для меня самое мучительное.?
       В одиннадцать дня на маленьком автобусе уже были в Угличе. Ехали от метро "Проспект Мира". Когда я вошел в автобус, какая-то женщина громко с задних мест воскликнула: "Господи, сам Есин с нами, всем теперь буду рассказывать". Всю дорогу я полуспал и слушал в наушниках английский по Драгункину. В какой-то момент открыл глаза, промелькнул Сергиев Посад. Отчетливее всего помню город с того времени, когда после армии приходил сюда, в Посад, пешком из Москвы. Тогда это было что-то вроде обета -- демобилизовали через госпиталь, досрочно. Все тогда было грязно, обветшало, над общим упадком в голубом небе возвышалась лишь колокольня Растрелли. Даже стены и башни тогда не казались величественным и мощными, как в романе у Алексея Толстого. На этот раз старая крепость и столица русского православия проплыла во всем своем современном и историческом блеске. Красивый, ухоженный русский город, ничем не уступающий маленьким английским городкам, которые я только что видел. Я порадовался. Правда, тут же вспомнил не только нашего выпускника Илью Александрова, который только позавчера, во время защиты своего диплома, вспоминал родной город, но и недавнее здесь же бандитское убийство мэра. Под сенью колоколен и крепостных стен убийств было много. Когда-то, вспомнил, здесь был огромный радиозавод, именно здесь, в воинской части при заводе, служил уже лет как десять умерший Валера Кнуров. Здесь же поэт Владимир Костров, по специальности химик, изобрел и получил авторское свидетельство на какую-то пленку для экранов. Изобретением поэта пользуются вроде бы и сейчас.?
       Углич сегодня это уже не постсоветское запустение. Большая центральная площадь, Успенская, бывшая, наверное, Труда или что-то в этом роде, широкая центральная улица. Дома даже советской постройки как-то вписаны в старую городскую структуру. Старый купеческий город, когда его привели в порядок, вдруг задышал. Специалисты говорят, что и в Москве в силу ее географии не стоило бы строить высотные здания. Углич опять напомнил мне, какой могла бы быть и столица. Не случилось. Многое здесь, конечно, было сделано, подчиняясь тому, что город стал туристским. Огромные, еще советской постройки корабли высаживают толпы англичан, немцев, китайцев или японцев. Следовательно -- киоски с пестрятиной, которую здесь называют сувенирами. Но появились, правда в старых зданиях, хорошие гостиницы. В совершенно новую, в интуристовскую "Москву", здесь же в центре, на набережной, меня, Ваню Панкеева и директора Исторической библиотеки Михаила Дмитриевича Афанасьева и поселили. Ваню я давно не видел, он несколько раздобрел, стал доктором и профессором, но по-прежнему доброжелателен и все и всех в литературе помнит.?
       Единственное сегодня наше публичное с Ваней мероприятие -- встреча в Индустриально -педагогическом колледже. Меня волнует почти стерильная чистота и особая домашность в подобных учреждениях в провинции. Бывшее монастырское строение, скорее всего, гостиница -- чистые полы, в коридоре шеренга роскошных в горшках китайских роз. Такие огромные экземпляры я раньше и не видел. На дверях аудиторий аккуратные таблички. Везде девицы, ребят маловато.?
       Собралось в одной из аудиторий человек двадцать пять, в основном девочек. Пока Иван говорил, я раздумывал об их судьбе: почему и как выбрали они профессию педагога в младших классах? Кто останется в профессии на всю жизнь, кто примется искать иной доли? Мы оба говорили о чтении, о необходимости именно в книгах искать ответы на вопросы жизни, любви и даже, возможно, своего будущего. Одни слушали, другие перешептывались о чем-то своем, и, видимо, далеком от жизни литературы.
       Ваня как остроумный человек рассказал несколько интересных баек, связанных с его работой в нескольких университетах со студентами. Диктант или изложение: "О, Пущин, ветреный мудрец...?" Студент, никогда не слышавший имени одного из ближайших друзей Пушкина, пишет: "ОПУЩЕН ветреный мудрец...?"
       Вечером нас славно кормил директор издательства "Белый город" Константин Чеченев. Он живет в другой гостинице, тоже новой и тоже на берегу Волги. Но здесь ранг повыше, ресторан просто превосходный. Здесь же еще несколько человек, приехавших из Москвы.
       25 мая, суббота. Спал от постоянного моковского недосыпания и усталости, как никогда. Утром в моем огромном, обшитом деревом номере даже сделал зарядку. Номер в мансарде, окна в крыше, вроде бы и просторно, но как узник -- видно только небо. Писателей, сужу и по последней Гатчине, обычно селят в мансардах. К удивлению, вода в душе оказалась и горячей, и с хорошим напором. Не подкачала и кухня, когда мы отправились с Ваней в ресторан завтракать. Завтрак утром в хорошей гостинице -- это любимое удовольствие. Все, как в любой европейской гостинице, но был и некий, обрадовавший "местный акцент". Вместо обычного пориджа -- овсянки роскошная на молоке манная каша, которой я не наслаждался -- ах, эта борьба современного человека с весом и собственным обжорством! -- уже лет двадцать. Вместо фасоли или бобов в томатном соусе и с сосисками, которые так любят англосаксы, была творожная и мясная запеканка. Сосиски тоже были, но заранее, чтобы публика не увлекалась, нарезанные кусочки, перемешанные с макаронами. Вот она, русская основательная кухня!
       С утра сижу в городском ДК, здесь основная акция нашего книжного фестиваля, -- выставка-продажа. Столы нескольких издательств, на них книги и, естественно, цены. Здесь же и большая торговля от знаменитого московского магазина "Библио-Глобус", которым много лет командует легендарный Бор. Есенькин. Цены, конечно, почти запредельные, но зато полный набор знаковой современной литературы. В наборе: отец Шевкунов, Быков, Улицкая, Олеся Николаева со своей богоугодной литературой. Есть книги Павла Басинского -- обе работы о Льве Толстом.
       Дворец культуры с его роскошной гранитной лестницей, идущей от набережной, -- это последний привет советской власти. Огромные залы, фойе, клубные комнаты -- все сделано "на вырост", в надежде на развитие города, в котором сейчас 37 тысяч жителей. Рядом с дворцом величественная, даже не законсервированная, а брошенная стройка -- скорее всего, театра. Огромная высота, простор сцены. Вряд ли в ближайшие сорок лет это будет достроено. Строили в Московском Кремле площадку для президентского вертолета -- 250 миллионов рублей.
       Торговля идет вяло, учителя, скликнутые из района и даже Ярославля, библиотекари. Здесь, конечно, недостатки административной работы. А где интеллигенция, старшие школьники? Позже, когда в середине дня два заместителя мэра чем-то приезжих кормили, выяснилось, что сам мэр уехал в Ярославль, там День города -- а почему бы лишний раз не попасться на глаза губернатору. Во время этой кормежки узнали, что знаменитого часового завода уже нет. Что-то, правда, намечается. Россия -- это гнездо неосуществленных проектов. Вроде бы есть инициатива миллиардера Прохорова -- экологически чистые продукты, фермы, луга, вроде бы даже уже завезли импортную скотину.?
       До двух часов состоялось на выставке три или четыре мероприятия. Еще до них мы с Михаилом Дмитриевичем Афанасьевым решили навестить местные магазины антиквариата. Я искал фигурки из фарфора, связанные с русскими сказками и литературой, -- у меня довольно большая коллекция. А вот директор Исторической библиотеки отыскал удивительную рукописную книгу участника войны 1914 года. Пока Михаил Дмитриевич бегал в банк за деньгами, я чуть книгу полистал и списал кое-какие данные об авторе на последней странице рукописи. Поразила в первую очередь та свобода, с которой люди прошлых поколений пользовались письменной речью. Это почти язык классиков, описания ясны и торжественны.?
       Из магазина мы все-таки успели на так называемый круглый стол "Перспективы развития отечественной книжной культуры". Многие подробности опускаю, каждый был по-своему интересен -- и Панкеев, и Афанасьев, и Олег Васильевич Филимонов, вице-президент Ассоциации книгоиздателей России. Культура сегодняшнего потребления книжной продукции невелика. За последнее время количество продаж сильно падает, хотя и возросла роль так называемой духовной литературы. Невероятно интересные данные привел директор издательства "Дар" Георгий Михайлович Гупало. В России 3200 магазинов, в Лондоне на город -- 3600, в Польше -- 3200. Говорили все интересно, но постепенно из-под этих академических московских выступлений стал сочиться плач и местных углических, рыбинских и ярославских библиотекарей -- нищета фондов, нищета библиотек. Например, 10 тысяч рублей в год на пополнение фондов. И одновременно: читатель и серьезный пользователь сохранился! Занятно было соображение относительно книг, награжденных разными литературными премиями. Очень часто они не получают отклика у читателей. Записал фамилии Майи Кучерской и Михаила Елизарова с его премированным "Библиотекарем". Ситуация вынудила кое-что под аплодисменты сказать и меня. Как всегда, когда нервничаю, почти не помню, что говорил. Мысль -- без мяса, с одним топором, супа не сваришь, нужны деньги, внимание государства. А что интересно, кроме деловых бумаг, читает наша власть?
       После круглого стола две милые дамы -- заместители районного и городского начальника давали нам что-то вроде приема. Говорили о часовом заводе и об инициативах Прохорова. Я об этом уже писал. Была намазанная на тарталетки красная икра. Тарталетки по числу присутствующих, скромно. В Волге еще ловится судак, на беседах, в виде кусочков, обжаренных в кляре, был и он. Вкусно.
       Около четырех удалось на машине Гупало уехать в Москву, был просто счастлив, потому что дома материалы к семинару и дипломные работы. Было еще светло, майская, еще не тронутая летней пылью зелень. С грустью увидел несколько разоренных коровников и огромное количество зарастающих лугов и полей. А ведь еще совсем недавно здесь бродили стада и осенью бегали комбайны, скашивая урожай. Столетиями наши предки очищали эти поля от сорняков и лесной молоди.
       В машине же состоялся разговор о Патриаршей премии. Сошлись на том, что она должна даваться, среди прочего, в том числе и по качеству самой литературы, людям достаточно авторитетным, к чьему мнению должна прислушиваться публика. Этих людей народ должен знать, качество их литературы должно быть бесспорным. Георгий Михайлович относится к проблеме довольно серьезно. Я вспомнил о прошлогоднем "избраннике", и Георгий Михайлович -- все сейчас ездят с компьютерами и планшетами, -- покрутивши свой планшет, тут же, как по-плебейски говорят нынче, "озвучил" знаковые места из последнего -- премию он получал вместе со своей однофамилицей Олесей Николаевой -- писателя Николаева. Я не утерпел: "Спишите слова!". Уже дома получил отсылку к сайту от Г.?М.?
       "Знакомьтесь: новый лауреат ПАТРИАРШЕЙ (!) ЛИТЕРАТУРНОЙ (!) премии писатель Виктор Николаев.?
       Цитаты из повести, за которую он был удостоен награды.?
       "Старший лейтенант вскочил, вылупил глаза. В настежь открытые двери смотрели десятки глаз заключенных размером с жигулевские фары".?
       "По зоне вприпрыжку бежал Сергей Ольхов, сигая через лужи и клумбы. Проскочив в два прыжка лестничный подъем, он влетел в домовый храм и сразу кинулся к отцу Игнатию, махом прервав его беседу с одним из заключенных".?
       "Низ живота уехал в рот. Сам рот раздуло мини-парусом".?
       "Пело все небо! Горланили обалдевшие от счастья сослуживцы!"
       "Литургия приближалась к главному часу -- Причастию Святых Христовых Тайн".?
       "Интересно, в какой части тела проживает задняя мысль?"
       "Славка, с обгоревшим до жил лицом, руками с оторванными пальцами хирургическим путем извлекал пулемет из рук мертвого стрелка".?
       "В известном орденоносном госпитале операция шла несколько часов. На пятом часу наркоз закончился. Вылупивший глаза Тягач, находясь в полузабытьи, плел чушь: -- ...?э-е-е-й... м-м... рррр... ссс... ккудда... ппп-р-ешшшь".?
       "Треск полиэтилена -- и на глазах у очумевших работниц овощехозяйства под потолком, как кишка, завис вооруженный представитель десантно-штурмовой бригады. Славку вынимали минут десять всей полеводческой бригадой. Потерей для него были разодранные во всю задницу штаны".?
       "У Тягача не было лица. Вообще... Только глубоко запавшие глаза. Без всяких волос на голове".?
       "На следующий день в гарнизон приехала с "огромным небом одним на двоих" Эдита Пьеха. Оказавшись в районе боевых действий, она стала очевидцем того, как упал и сгорел вертолет с экипажем и несколькими пассажирами. Видя настоящую смерть своими глазами, по-бабьи ревела известная всему миру женщина".?
       Перед тем как выписать еще один, решающий фрагмент, надо передохнуть. Ведь, наверное, у Патриаршей премии были и отборщики, и рецензенты. Вот бы прославить эти имена! Надо будет снова обращаться к Г.?М.?
       "Взвинченный, издерганный старлей записался на прием к государственному чиновнику в надежде решить свои дела. После недолгого ожидания в приемной он вошел в богатый кабинет. Принявший его молодой полный человек был нетороплив в речи и в движениях, говорил невнятно, будто сам с собой. Неспеша курил, рассматривая ногти.?
       -- Значит, вы именно этого хотите? -- еще раз переспросил он Тягача.?
       Славке было тяжело стоять. Ныли руки. Сильно ломило затылок. Сесть ему никто не предложил. Он стал раздражаться. А потом все происходило так. Говорил Тягач:
       -- Ты хам. Ты государственный хам.?
       -- Почему? -- совершенно спокойно спросил сидевший в кресле. -- Я чиновник.?
       Славке становилось все хуже. Болело уже все. Но он говорил:
       -- Если нас, инвалидов, не будет, чьими пособиями будете обогащаться? Вы же тогда подохнете с голода.?
       -- Согласен, -- продолжая разглядывать ногти, ответил чиновник. -- Когда не будет вас, инвалидов, мы устроим новую войну и появятся новые калеки. Мы будем вас кормить так, чтобы вы не подохли, но существовали. Нам так выгодно. Все. Мне надоело с тобой, -- сказал сытый в кресле и вызвал секретаршу.?
       -- Дай ему хороший кофе, -- приказал он девочке. -- Ты пил когда-нибудь настоящий кофе? Вот попробуй, запомни его вкус и иди. Я хочу, чтобы ты скулил при воспоминании о хорошей пище.?
       Последнее слово осталось за офицером:
       -- Я умру по болезни и от голода. Но твоя смерть будет страшнее. Придет час, когда останешься только ты и тебе подобные. У вас начнет заканчиваться все, чем вы жили, воруя у нас. И вот тогда... тогда вы начнете пожирать друг друга...?
       Славке было очень плохо. Его сильно тошнило".
       В самом конце цитирования Георгий Михайлович дает и сноску, чтобы каждый желающий мог поучиться русскому языку у автора волшебного текста. "Из рода в род". Изд. 4-е, доп. -- Курск: МУП "Курская городская типография", 2004. -- 208 с.?
       Дома, когда приехал, ужинал молоком, которое в Белгородской области облагораживает фирма "Пармалат" и "ржаным фасованным четырехзерновым зерновым" хлебом из Германии. Хлеб куплен в "Ашане", 500 граммов -- 100 рублей. По радио передали, что некий молодец на ВВЦ на автомобиле сбил трех велосипедистов, семью. Отец и ребенок в больнице, мать скончалась на месте.?
       26 мая, воскресенье. Не успел проснуться, как узнал, что пока мы в Угличе занимались просвещением библиотекарей и любителей российской словесности, Москва тоже не зевала, и кроме отчаянного ливня и небольшого землетрясения -- об этом слышал по радио -- здесь состоялся праздник славянской письменности. Судя по тому, с какой иронией о мероприятии, которое состоялось на Красной площади и Васильевском спуске, говорила дамская компания на "Эхо", праздник удался и был серьезным и вдохновляющим. Как же дамам все не нравилось, особенно когда Красная площадь запела песню Пахмутовой "Жила бы страна родная, и нет других забот". Как же так, возле Кремля! В этом они увидели, что, видимо, искренне ненавидят -- обеспеченную и спокойную жизнь предперестроечных лет. Хлеб, электричество и молоко стоили тогда копейки, и не существовала губительная ипотека. Ощущение, что русский язык русским уже не принадлежит, а русский язык, как язык туземный, необходим только для внушения необходимых правил жизни и подчинения тех, кто не входит в просвещенную элиту.?
       Продолжаются разговоры об английском солдате, которого в Лондоне темнокожие мусульмане искромсали в качестве мести за угнетение мусульман во всем мире. Естественно, зашевелилось в протестах коренное население. Меня восхитило, что протестовавших против этого варварства людей сразу назвали националистами.
       27 мая, понедельник. Прямо с утра радио заговорило о главной новости: уже давно обсуждается возможная амнистия по экономическим преступлениям. Среди статей, обозначенных в проекте закона, есть и банковское мошенничество, и обман, и многое подобное. А как с обманутыми дольщиками? Здесь тоже, когда бизнесмены выгребли у людей часто последнее, тоже прощать? Президент, который по своему менталитету все-таки представитель народа, хотя бы по своему социальному происхождению, справедливо и дипломатично сказал, что "закон сырой". Это многим богатым людям не понравилось -- воровство и преступления должны прощаться! Я-то думаю, что каждый такой экономический преступник уже не "бизнесмен", как его стараются представить, а по меньшей мере спекулянт, а в принципе-то -- еще и вор.
       Вторая новость, как ни странно, вплотную примыкает к первой. Упорхнувший в Лондон после соответствующего скандала президент "Банка Москвы" Андрей Бородин, передачу о котором я хорошо запомнил, в своем роскошном лондонском поместье, с садом, бассейном и теннисным кортом, рассуждает о "политическом заказе". Он может лишиться своего "честным трудом нажитого состояния". Швейцарские власти признали его деятельность не вполне законной и арестовали 350 миллионов швейцарских франков, лежащих в банках. Швейцарская справедливость бродит среди российского беззакония. Кто из бизнесменов следующий?
       В тех же радиоизвестиях передали, что Ахмед Билалов, снятый со своих в высшей степени доходных должностей чуть ли не самим Путиным, теперь тоже живет в Англии. И как быстро! То ли он купил дом в одном из южных графств, то ли пока просто снял некое палаццо. Надежда на швейцарскую, французскую и английскую Фемиду!
       Последнее время я постоянно вспоминаю тревожный и многим показавшийся несправедливым пассаж Дмитрия Быкова в его статье о Литинституте. А действительно: не сманиваем ли мы, как музыкант с дудочкой, молодых ребят в литературу? Приживутся ли они? Так ли все были одарены, когда мы их брали и внушили, что все талантливы?
       Но к главному -- продолжается сессия защиты дипломных работ.?
       Сегодня -- драматурги. В основном набирала студентов И. Вишневская, а доводил В. Малягин. У двоих из четырех выпускников -- Ускова, Гончарова, Климова, Лагоша -- было две пятерки, но все-таки полноценной пьесы для театра, чтобы появилась афиша, не было. Пятерку получила и Юля Гиацинтова -- студентка Олеси Николаевой, мне кажется, что стихи у нее ровные, но слишком уж привычные. Защищалась Юлия с небольшой книжечкой, изданной в "Художественной литературе". Памятуя, как сотрудничала с этим издательством моя соседка по дому, я очень сомневаюсь, чтобы это был не оплаченный знакомством ли, деньгами ли, невинный и трогательный "самотек". Отыскали талант и бескорыстно напечатали! Вдобавок ко всему здесь внушающее мне сомнение предисловие Льва Аннинского и послесловие Валерия Дударева, редактора "Юности". Слишком пышные гости для одинокой, никому неизвестной искательницы. Я бы Гиацинтовой пятерку, пожалуй, не поставил, но было два "ах!" -- Олеся Николаева и Галина Седых, и я, как всегда, посчитал, что не прав именно я.
       Все отличники и не отличники показались мне довольно скучными, значительно веселее был раскритикованный и с замечаниями представленный Рейном Александр Сенягин, в нем хоть была какая-то загадочность, позволявшая что-то дофантазировать. Пришлось заступаться мне и за совсем девочку Машу Лагошу, я помню ее еще по тем временам, когда вместе с Вишневской я вел семинар драматургии. Пьесы как таковой не было и у нее, но была очень интересная придумка: действующие и говорящие вещи. Возможно, я увлекся, потому что именно с этим приемом -- вещи!  --уже год как пишу роман.
       Вечером пришел домой и читал почти до часа диплом Лики Чигиринской.
       28 мая, вторник. Сначала новости образования, а потому уже о самом образовании. Сняли, по наводке прокуратуры, заместителя министра образования Игоря Федюкина. Этот зам. всех отчаянно поучал, а также о нем говорили, что его докторская диссертация имеет общепринятые недостатки -- недостаточно самостоятельная.
       У меня, собственно, последний в этом году семинар. Здесь Лика Чигиринская -- со своей полуфантастической, то ли сатирической повестью и Маркарян, наоборот, совсем лирической -- про учебу и любовь -- работой. Работа Лики меня несколько удивила -- это уже готовая книга, здесь скорее беллетристика, нежели высокая литература. Чудеса в московском метро, подземные ходы, отсек для правительства и шахты для межконтинентальных баллистических ракет под каждой московской высоткой. Лика в полной уверенности, что сюжет у нее могут украсть, поэтому снабдила свою рукопись знаком копирайта. Вела себя, не в пример прошлым годам, даже надменно. Может быть, это будущая Маринина или Донцова?
       К сожалению, две девушки оказались достаточно расчетливы, это им не пошло впрок. Маркарян посещала другие семинары, когда можно было спокойно обсудиться, а Лика, видимо, шлифовала мелочи и попала впритык. Если вообще-то у обоих литература скорее книжная, нежели то, что у нас любят и что в русском большом литературном марафоне ценится. К сожалению, на все времени было маловато, до половины первого -- дальше кафедра.
       Кафедра ознаменована тем, что на нее -- я винюсь, сам забыл пригласить -- пришел ректор. Ну и слава богу, при нем легче, ссылаясь на него, было легче сказать, что нас ждет неизбежное сокращение штатов, сказать об инерции некоторых сотрудников. Я думаю, что Тарасов пришел потому, что здесь опять было заявление Николая Переяслова. Как и в прошлый раз -- "на любую кафедру", все может преподавать, и стихи, и прозу и даже перевод! И, как и в прошлый раз, подал документы не на вакантную должность, а на штатную, т.?е. выгоните кого-то своего и возьмите меня. Я перестал быть помощником мэра и ищу другую, престижную работу! Каждый закончивший наш вуз заранее считает, что может у нас же преподавать. Но воистину, Бог, кого надо, метит. Посылая свои документы, Переяслов забыл их подписать, вдобавок по штампам на конверте было ясно, что письмо пришло в Институт на день позже определенного правилами месячного срока. Пронесло.?
       Надо было бы еще сказать о церемонии защиты, но сил уже никаких нет. В этот день как раз защищались мои ребята. Володя Репман и Юра Суманеев получили по "отлично", а Катя Пчелина (так я с переменой фамилии и не могу запомнить: Пчелина Катя или Шадаева?) и Ира Усова получили четверку.
       29 мая, среда. Еще один сенатор-миллиардер не вынес мучительного противоречия между депутатской неприкосновенность и бизнесом. Представитель Мурманска Андрей Гуреев, имеющий представительство в списке миллиардеров журнала "Форбс", покинул дом на Малой Дмитровке. Я вообще заметил, что представители власти не любят, когда народ узнает о их доходах. В наше время, когда еще так коротка дистанция от всеобщей нищеты до индивидуального послеперестроечного сверхбогатства, неволен вопрос: а каким же образом ты так ловко сумел?
       В среду вышел новый номер "Литературной газеты". Посмотрел мельком, но сразу выделил для себя два материала. Это разгромная рецензия Лебединой на спектакль в Театре им. Ермоловой, который возглавил Олег Меньшиков. Как модный актер для воплощения Меньшиков выбрал ни больше ни меньше роман Оскар Уайльда "Портрет Дориана Грея". Сам же и выбрал для себя роль -- лорда Гарри. Чужие неуспехи, конечно, радуют, но не будем мелочными, не буду ничего цитировать. Остановлюсь только на одном пассаже, имеющем более общее значение. Лебедина это гениально сформулировала. Здесь не только про Меньшикова, это и про Серебренникова, и про многих других театральных модников.
       "Если раньше элементы перформанса служили выражению художественного замысла режиссера, то теперь инсталляции напрочь затмили артистов, лицедеи превратились не просто в говорящие знаки, а стали их обслуживающим персоналом. Именно это направление в современном театре, как ни странно, считается самым продуктивным и интересным. Я уже не говорю о том, что киноэкраны заменили живое действие на сцене, будто мы решили похоронить все наши прежние достижения в области психологического перевоплощения".
       Второй материал из рубрики "Скажи-ка, дядя". Здесь невероятно точные, но удивительно для данной персоны обидные вопросы, обращенные к Валерию Николаевичу Ганичеву. Представлять его не надо, но, судя по вопросам, главе российских писателей человеческое, как и любому чиновнику, не чуждо. Газеты со временем могут теряться, материалы в них забываются. Но должны ли забываться деяния знаменитых людей!
       "1. На Цветном бульваре, д. 30, располагалось издательско-производственное объединение (ИПО) -- издательство "Литературной газеты". С 1951 г. оно находилось в собственности Союза писателей СССР. Здесь же размещались редакции нескольких изданий и типография, а во дворе -- мощная автобаза. Принадлежал ИПО также дачный поселок в Шереметьеве. Все это имущество было акционировано в 1992 г. дирекцией ИПО при участии Союза писателей России и зарегистрировано как Общество с ограниченной ответственностью "ИПО писателей". Вы занимаете нынешнюю должность с 1994 г. За это время общество несколько раз перерегистрировалось. А в 2008 г., согласно выписке из ЕГРЮЛ, деятельность ООО была прекращена. Юрлицо по закону может быть ликвидировано по решению его учредителей (участников) или органа, уполномоченного на то учредительными документами. Кто такая Крылова Галина Николаевна, которая была назначена ликвидатором данной собственности? Почему в таком случае на сайте "Бизнесразведка. РФ" учредителем ООО "ИПО писателей" значится некто Сухин Игорь Николаевич, генеральный директор компании "Русь купеческая", специализирующейся на оптовой торговле? Оптом или в розницу он получил акции общеписательского имущества? И какова подлинная судьба этих акций? Очень бы хотелось узнать об этом поподробнее.
       2. Совершенно очевидно, что СП России не в состоянии эксплуатировать и содержать занимаемые им площади в историческом здании на Комсомольском проспекте, 13. Аппарат союза работает практически в военно-полевой обстановке. Почему тогда вы ответили отказом на предложение министра культуры РФ В.?Р. Мединского выделить СП России новое помещение на льготных условиях аренды? По-вашему, изображая жертву, легче снискать сочувствие писателей?
       3. На прошедшем в апреле Пленуме СП России было выдвинуто предложение ввести должность почетного председателя. Подразумевается, что эту должность займет не кто иной, как вы. Считаете ли вы себя вправе, полностью деморализовав в последние годы деятельность СПР на посту просто председателя, стать теперь почетным председателем? И кому предполагается передать уставной пост председателя действующего? Писательское сообщество буквально гудит, из уст в уста передавая весть, будто своим преемником вы видите одиозного Ивана Переверзина. Соответствуют ли эти слухи действительности и уверены ли вы, что кандидатура Переверзина будет поддержана писателями России?
       4. По какой причине проведение внеочередного съезда писателей России назначено на полгода раньше предусмотренного уставом срока (октябрь 2013-го вместо апреля 2014-го)? Связано ли это как-то с неудавшейся реорганизацией МСПС в Международный союз писателей ("ЛГ" в N 21 писала о том, что Минюст отказал новой организации в регистрации) и предполагавшимся слиянием двух крупных писательских объединений? Почему съезд решено провести в Калуге, подальше от "лишних" глаз и ушей, а не в Москве? Связано ли это с отсутствием средств на организацию полномасштабного писательского форума, ведь съезд собирается в пожарном порядке? Или здесь присутствует желание максимально оградить писателей от гласности и давно назревших расхождений с политикой СПР и его председателя?"
       Утром, до ухода на работу, прочел дипломную работу моей ученицы Жени Астафьвой, кажется, это внучка Мариэтты Чудаковой. В свое время едкая, как царская водка, Саша Нелюба как-то даже меня упрекнула за поблажки, которче внучка, которая страдала от жуткой аллергии, получала. Позже, довольно плохо посещавшая Институт девочка сначала ушла из семинара Апенченко, потом перевелась в мой семинар, а потом перешла на заочное отделение. А теперь вот написала замечательную дипломную работу. Когда-то она принесла мне хиленький материал, в котором были автобиографические моменты, я посоветовал ей написать историю семьи. Теперь это замечательная работа.?
       30 мая, четверг. Как обычно, после заседания коллегии по спорам в прессе я захожу по дороге в Институт в маленькое кафе возле Никитских ворот и пью большой стакан кофе латте и заедаю его слойкой с черной смородиной. Ну вот, я сразу же обнародовал, что день начался с этой комиссии. О ней чуть позже. Пока о кофе. Позволяю я себе этот праздник плоти не часто, комиссия созывается что-то раз или два в квартал. Сразу же обнаружил, что цены поднялись. Продавщица это подтвердила, уже две или три недели как кофе стал на 20 рублей дороже -- 240.00, так и слойка тоже на 20 -- 159.00.
       На комиссии рассматривали две жалобы, обе касаются детей. Инициатором первой была обычная зрительница областного телевидения из Ярославля. Жалоба на местное телевидение. Здесь корреспондентка пришла в семью из девяти человек, живущую на 19 метрах, и сокрушается: что же вы не бьетесь головой о стенку и не ходите с утра до вечера по инстанциям? Но был здесь и еще один, так сказать "живодерский мотив", дескать, живете так скудно, а вот детей плодите.
       Решение было единогласным. Все присутствующие -- а были Алексей Симонов, Владимир Евстафьев, Григорий Тончин, Евгений Гонтмахер, Михаил Федорович Ненашев, а вел заседание комиссии Юрий Венедиктович Казаков, -- определили, что за репортажем стоит некое стремление потрафить начальству, которое много лет не может создать нормальную для семьи обстановку. Ни когда у семьи было трое ребятишек, ни когда пятеро или шестеро, ни теперь, когда родилась еще двойня. Отмечен и низкий профессиональный уровень работы.
       Второе заявление о нарушении этики и профессиональных принципов потребовало большого количества времени. Я не стану описывать коллизии, они довольно сложные, это спор о праве воспитывать внучку между бабушкой (мать погибла в автокатастрофе) и отцом ребенка. И там, и там все совершенно нормально с точки зрения материального обеспечения, и там, и там понятны мотивы. С одной стороны, я свою дочь хочу воспитывать и растить сам с другой -- внучка служит напоминанием о погибшей дочери, неиссякаемая, почти патологическая любовь бабушки. Всего не описываю, подробности на соответствующем сайте комиссии. Только одно, -- в пылу боев за ребенка даже отец был по моде времени обвинен в педофилии.
       Обо всем этом с большой статьей выступила корреспондент воронежского выпуска "Комсомольской правды". Истцы, которые прибыли группой: бабушка, ее сестра и волонтер одного правозащитного воронежского фонда, требовали признать статью "заказной". Этого мы, даже не очень долго совещавшись, сказать не смогли. О времена, о нравы! О наше телевидение с его демагогией, подбрасывающее простым гражданам чудовищную аргументацию в спорах. Ощущение, что не педофилов в стране просто не осталось.
       31 мая, пятница. С утра искал фотографию Юрия Христича, чтобы сделать из нее обложку для Дневника-2011. Именно в этот год выходил у меня "Маркиз". Потом занимался Дневником и начал читать занятную книжку Андрея Яхонтова. Утерпеть, чтобы здесь без цитат, не могу. Это о нашем прекрасном и общенародном телевидении. Два телевизионных начальника, с кого Андрей Яхонтов их списывал, не знаю, но тенденция -- как в зеркале.
       "-- Снять с эфира сюжет о ботаническом саде! -- метал громы и молнии Свободин. -- Поставить репортаж о прорвавшейся канализации! Больше стоков! Пены! Говна! Пусть купаются в клоаке! Не хватает цветовой гаммы? Дайте перебивку: станция метро "Рижская", контрастно с коричневым! Нагнетайте, варьируйте, ищите!"
       Это один начальник, теперь -- другой, Гондольский, командовал:
       "-- Где массовое пищевое отравление? Трансляцию из гепатитного центра похерить, слишком стерильно! Сгорела всего одна лечебница для умалишенных? Нет обугленных тел? Безобразие! Почему заранее не позаботились о наполнении сетки вещания? Как дела с червями в каше у моряков? Подлодка не затонула? Плохо! Очень плохо!..".
       Часа в три приехал Володя, который поведет машину, и мы уехали на дачу. Завтра 40 дней, как умерла Маша. Володя немножко успокоился. Но выпили, не чокаясь, в память о Маше мы и сегодня. В хозяйстве мне ее не хватает, она мастерски следила за грядками. Все о ней напоминает, завтра, потихонечку от Володи, соберу все оставшиеся после нее вещи, переберу и или спрячу, или кому-нибудь отдам.
       1 июня, суббота. Весь день занимался только тем, что сидел над Дневником и копался на участке -- косил траву, полол в теплице. Во время этих занятий лениво слушал любимое радио. Особых новостей и событий не было. Говорили об участнице группы Алехиной, которая в лагере объявила голодовку, и об отъезде за границу бывшего ректора Российской экономической школы. Сергей Гуриев отказался возвращаться в Россию в "обозримом будущем". Он заявил The New York Times, что не вернется из-за границы, пока не будет уверен, что не столкнется с уголовным преследованием. Уехал бывший ректор на подготовленное место. Теперь будет преподавать в Институте политических исследований в Париже. Во Франции уже несколько лет живет жена Гуриева -- экономист Екатерина Журавская. Все знающая Юля Латынина считает, что таких денег, какие он зарабатывал в России, ему во Франции и не снилось. На его отъезд, возможно, повлиял вызов на допросы по делу ЮКОСа, следователи провели обыски в доме и в офисе. Я жду, того и гляди откроется что-то похожее на дело "Кировлес". Это особенность нашего российского протеста, стоит только копнуть под оппозиционера...
       Так вот шли да шли эти не очень свежие известия. Я как раз что-то копал на участке, окна в доме были открыты, и меня буквально оглушила сенсационная новость: арестовали мэра Махачкалы Саида Амирова. Вроде бы, по мнению следствия, Амиров причастен к убийству следователя. Опять привожу мнение Латыниной, которая сказала, что Амиров -- самый влиятельный после Кадырова человек на Северном Кавказе.
       2 июня, воскресенье. Выехали, чтобы не попасть в автомобильные пробки, рано. Весна пролетела, а я ее и не заметил. Это самое любимое у меня время года, потом день начнет уменьшаться, а значит, скоро зима. Вошел в квартиру, когда по "Эхо" говорила Зоя Богуславская. Она рассказывала о Парижском книжном салоне, когда Вознесенскому стало плохо. Тогда, в зале Министерства культуры, во время приема -- сейчас себя за это виню -- раздраженно подумал: зачем больного человека притащили за тридевять земель. Но у этой истории есть продолжение. Зоя говорила, что в день отъезда, когда к Вознесенскому была вызвана "скорая помощь", а наша делегация -- я жил в другом отеле вместе с Граниным, и именно тогда забыли заехать за мной -- проходила мимо. Господа писатели, затарившиеся французским багажом, торопились в Москву. И лишь Дмитрий Быков подхватил на руки Вознесенского, у которого был сложный Паркинсон, и он мог в любую минуту запнуться и упасть. Быков и донес до автомобиля "скорой", и уложил на каталку.?
       Вот с такой неожиданной стороны иногда открываются люди. Я опять вспомнил о своей пьесе, о трех подругах... Кстати, если вспомнить тот же день, то как все сначала жалели ныне забытого, а тогда либерального кумира. Пригов забыл зимнюю куртку в отеле и все предлагали в Москве свою помощь. А уже непосредственно в Москве все тихо исчезли, и, спасая от мороза, либерального кумира довез до дома именно я.?
       Вечером приходил Игорь и принес мне еще три переписанные им главы. Завтра надо начинать читать дипломные работы -- через две недели начинаются заочники, их защиты, мне надо прочесть не менее тридцати работ прозы. Видимо, будут две комиссии: одну поведет А.?М. Турков, другую -- я. Турков задал такую высокую планку в оценках, что хочешь не хочешь придется ее поддерживать. Значит, все надо внимательно читать.
       3 июня, понедельник. Весь день почти до глубокой ночи читаю дипломные работы заочников, прозу. Во время зарядки слушаю радио. Рассказывают, как брали мэра Махачкалы, у которого дом, вырубленный чуть ли не в скале. Брали, когда практически все махачкалинцы были на футбольном матче. Люди в масках, военный вертолет. Естественно, бывший мэр Саид Амиров отказывается от всех обвинений и уверяет, что это "политический заказ". Все, как всегда.?
       Честно говоря, надоело мне вписывать в Дневник рецензии на дипломы студентов. Буду делать выписки, если что-нибудь понравится. Пока из большого интервью Максима Кантора, которого я уже в своих Дневниках цитировал. Паша Косов, который знает мой вкус, который в Интернете свой, переслал мне это интервью. Кантор говорит о фашизме, о демократии, о нашей власти, о прошлом и о сегодняшнем дне. Не знаю, был ли у него отец немец или еврей, но, судя по текстам, бабка была русская. Вот несколько слов о демократии.?
       "...?Мне все время в течение последних двух лет кажется, что у нас люди выясняют не истину, а партийность. Причем касается ли это картин, книг, публицистики или философских сочинений -- никому не интересен предмет обсуждения. К сожалению, общество у нас сейчас переживает момент нездорового, дурного раскола. Причем этот раскол проходит не по смысловой оси, обсуждается не существенная сторона общественной жизни, а только партийное деление. Какие споры о демократии могут идти в обществе, в котором образование снизилось в десять раз?
       Всеобщие выборы будут проходить по какому цензу, если одни люди вообще не оканчивают школ, а другие получают образование в Женеве? Какая может быть между ними гражданская общность? Коль скоро образовался такой классовый разрыв, то об идее демократии в принципе можно забыть! Мы сейчас должны думать о том, как дать людям образование, каким образом ликвидировать разрыв между бедными и богатыми -- а уже потом задаваться якобы судьбоносными вопросами о демократии. С крыши дом не строят, дом строят с фундамента. Если говорить о демократии, то надо начинать с заботы о населении и помнить, что у этого населения есть своя история, которой оно гордится. Уважайте его память. Это нетрудно".?
       Кантор в своем интервью говорит о многом, но вот очень личный кусок. Личный кусок очень честного человека со своим духовным миром.?
       "Понимаете, я был андеграундным художником. Это смешное слово не означает буквально, что я жил в подвале и что за мной охотились с собаками, но это значит, что меня не выставляли и не принимали в Союз художников, а мне, молодому и амбициозному, этого хотелось. И вдруг приехали западные галереи, мои картины попали в разные музеи мира, мне стали платить деньги. Это было сродни наркотическому опьянению. И в какой-то момент у меня в мозгу выстроилась весьма логичная, как мне казалось, цепочка: вот я критикую Сталина и получаю большие деньги -- это же правильно? Чего ж в этом дурного? Вот я еще больше покритиковал Сталина и Россию -- но ведь за дело же? А те, кто за Сталина, не получают денег -- и это тоже правильно, они же все вертухаи и должны быть наказаны! И я очень долго пребывал в иллюзии, что, ругая свою страну за ее неказистое прошлое и получая за это деньги, совершаю скорее нравственный поступок. Мне это самому очень нравилось, но в какой-то момент у меня глаза стали заплывать жиром...?
       Это было еще до бомбежки Белграда. Уже в 1993 году, когда я пошел на площадь перед Моссоветом, где на балконе плясал Гайдар, призывая идти под танки, мне вдруг стало стыдно там стоять. Люди кричали: "Фашизм не пройдет!" -- а я думал: "Ну какой фашизм?" Мне это показалось передержкой -- я-то тогда уже довольно много читал про фашизм... И вдруг я увидел, что моя критика сталинизма -- а я сталинизм критиковал, критикую и буду критиковать совершенно искренне -- выгодна силам, которые используют эту критику совсем не для того, чтобы нести равенство, братство, счастье, образование и медицину, а для обогащения и нового витка крепостничества. В этот момент наступило отрезвление, и я понял, что критика прошлого становится всего лишь оправданием настоящего".
       4 июня, вторник. Днем ездил в Институт -- как обычно, ничего хорошего не было. Мне в Институте всегда хорошо, когда я со студентами. На этот раз пошли вместе с Н. Барановой к Стояновскому за каким-нибудь вразумительным ответом по поводу нагрузки. Заочное отделение, прием в этом году сокращается на 60 человек, значит, нагрузка уменьшается. Совсем нет нагрузки у Михайлова и Агаева. Самид, как и положено по графику, вполне мог бы набрать семинар в прошлом году, когда практически его студенты ушли к Рекемчуку, но он, говорят, в Турции и уже мне сказал, что не хотел бы набором портить лето. Ректор своей волей исключил Агаева из списка экзаменаторов и оставил одного Михайлова. Между тем именно теперь я читаю агаевских студентов, и это очень неплохо, по крайней мере есть масштаб. Возможно, переданная команде нелюбовь к Агаеву ректора связана с тем, что на последних выборах он выставлял свою кандидатуру на должность, которой наш ректор так дорожит.?
       Вечером опять читал дипломы. Заочники, конечно, пишут лучше, чем наши юные лоботрясы с очного отделения, и именно заочников наше министерство хотело бы извести. Правда, дадут больше мест на очное отделение, но это значит пристроить вчерашних одиннадцатиклассников, милых девиц, которые пишут, как под копирку.
       Сегодня же в недрах бюрократической общественно-правительственной машины состоялось некое совещание по авторским правам. Несчастные писатели, в основном те, которые пишут литературу коммерческую, озабочены скачиванием их текстов через Интернет. Сергей Лукьяненко высказывается от имени сообщества: "Для писателей ситуация сейчас близка к критической. Если не будут приняты меры по борьбе с электронным пиратством, то наша великая литература умрет, так как писать книги люди престанут. Я об этом задумываюсь".
       Я думаю, что в известной мере благодаря этому "скачиванию" эти деятели и приобрели такую известность. Я помню, как в начале перестройки наши толстые журналы, распушив тиражи на антисоветизме и эмигрантской литературе, подсчитывали свои гипотетические гонорары. Если бы, дескать, они стали коммерческими и если бы советская власть их отпустила в свободное плавание. Ну, отпустила, а где теперь эти непомерные тиражи? Все исчезло с оплатой по действительной цене бумаги, типографий и аренды помещений.
       "О смерти литературы и крахе культуры говорила и известная писательница Татьяна Устинова". Здесь комментировать нечего, ни я Устинову, героиню тиражей, не читал, ни тем более она меня.
       5 июня, среда. Утро началось с дрянного известия -- остановилась красная ветка метро, т. е. моя, которая идет от Университета. Загорелся силовой кабель между станциями "Библиотека Ленина" и "Охотный Ряд". Москва встала, таксисты, лучшие ученики наших олигархов, сразу взвинтили цены. Народ опоздал на работу, студенты на экзамен. Часам где-то к двум, после новой поломки, метро вроде бы восстановили. Ощущение, что построенное в советское время метро, без ухода и современных ремонтов, изнемогает. Царство прибыли методично доедает советские запасы.
       День прошел в целом достаточно плодотворно. Конечно, волнуюсь за Институт, за предстоящие реформы, и меня удивляет, что у начальства, кажется, нет никаких планов, а не только, скажем, несколько вариантов при разном развитии событий. Днем дочитывал работы семинара Агаева и тут же начал читать учеников Лобанова. Еще раз убедился, что заочники сильнее и шире наших ребят с очного отделения -- им есть, что сказать. И это на фоне резкого сокращения числа мест для заочников. Вроде бы наше министерство вообще не дало нам заочников, а двадцать человек мы будем набирать по квоте Министерства культуры. Если только эта информация, приведенная ректором, справедлива. С некоторым ужасом, уже изнемогая от чтения дипломных работ, я жду начала приема абитуриентов -- читать опять мне. Какие они будут, эти ушлые абитуриенты? Задуматься об этом стоит, потому что все сдачи ЕГЭ, и литературу, и математику, сотрясают скандалы. Очень много списано, сфальсифицировано учителями. Занятная история происходит в Ставрополе и на Северном Кавказе. Как всегда, по оценкам за ЕГЭ лидирует Дагестан. Но мы к этому привыкли. У мальчика или девочки 100 баллов по русскому и литературе, и абитуриент не может написать заявления о приеме в институт. Южные провинции нашей родины в отсутствии изобретательности не упрекнешь. Опять, кажется, или в Ставрополе, или в Краснодаре 80 десятиклассников вдруг получили медицинские справки, которые давали им возможность сдавать экзамены досрочно. Оказалось, что эти бедные и измученные дети -- чада высокопоставленных родителей! Делается все, чтобы вернее оттеснить от бюджетных мест детей несиятельных кровей.
       Вечером сначала ходил в музей Булгакова на Садовой, а потом в расположенный рядом театр "Практика". Вытащил Игорь, который считает, что "Практика" -- это самый современный театр. Я, правда, согласился пойти еще и потому, что после фильма "Танец Дели" Ивана Вырыпаева -- видел фильм в Гатчине -- и рассказов об этом режиссере дочери Бориса Гребенщикова захотел увидеть работу режиссера и на сцене. Музей Булгакова -- рядом. Спектакль начинался в восемь, а мы по традиции приехали к семи. Это невероятно интересно, моя, вернее, знакомая мне эпоха. Музей, повторяю, живой, прекрасный, народ все время идет. Вспомнил, что недавно московское начальство хотело там кого-то уволить. Сколько же, я подумал, энергии во все это вколотила Мариэтта Чудакова. Усилия никогда не пропадают даром.
       Спектакль идет 50 минут -- это несколько анекдотов, вернее рассказиков не без парадоксов, которые исполняют на два голоса сам Иван Вырыпаев и молодая актриса Инна Сухорецкая -- она играла и в фильме. И все, почти без бутафории и почти без специальных, "театральных" костюмов. Я не в восторге, нет особых открытий, но это все же определенная краска. Третье слово или даже второе, которое было произнесено, -- "пидарасы". Как хочется быть знаменитым и известным. В одном из "анекдотов" "обосрались" президент и высший церковный иерарх. И как люди не боятся всуе касаться любой религии! Много крутились вокруг мусульман, евреев, русских. И все же -- это одно из направлений, потому что в театре, если это реалистический театр, реализм только высшего разряда. От "реалистических" представлений зритель устал -- давай перфоманс! Как и от "реалистической" литературы.
       Народ "сраные" репризы принимал сдержанно, ощущение, что где-то в конце маленького зала сидела пара профессиональных хохотальщиков и хлопальщиков. Народ не подхватывал.
       После спектакля, пока Игорь провожал меня до Института, где у меня стояла машина, допытывался у него, с чьей это подачи он поет гимны этому театру. Довольно быстро Игорь раскололся. По телевизионному каналу "Дождь" Ксения Собчак сказала, что, дескать, может ходить только в два московских театра -- в театр "Doc" и в "Практику". Моя попытка объяснить молодому человеку мотивы такой оценки закончилась неудачей.
       Днем наконец-то раскрыл папку с бумагами отца, которую привез с дачи. Незабываемый запах бумаг, многие годы хранившихся на полках. Это бездна. Есть даже опись документов, взятых у нас при обыске. Развеялась также легенда о возможном нашем, есинском, купеческом происхождении -- полные и абсолютные крестьяне. Этим я отличаюсь от большинства нашей интеллигенции, которые или из раввинов, или из самоназначенных дворян.
       6 июня, четверг. Завтра пять лет со дня смерти В.?С. -- утром ездил в "Ашан", покупал продукты. Гостей будет мало: Лева едет на телевидение, Владислав может и не приехать, он принимает экзамен. Днем, после того как разложил продукты по двум холодильникам, ходил стричься. Моего привычного парикмахера узбека Алика, который добросовестно стрижет меня уже несколько лет, не было -- он в отпуске. Но был его соотечественник, тоже узбек -- Эдик, думаю, что это какой-то русский псевдоним. По своему обыкновению, взял интервью. Эдику тридцать лет, он закончил в Фергане университет, экономист, женат, две девочки. В Москве уже лет семь, работал в парикмахерской на "Теплом Стане", но парикмахерская закрылась. Домой ежемесячно отсылает одну - полторы тысячи долларов.
       Днем читал работы семинара М.?П. Лобанова, все очень неровно. Здесь просто великолепная Юлия Рымкевич с рассказами -- в сборнике лучший "Обуза", -- Людмила Хмелевская с совершенно разбалансированным и полным штампов языком и просто грандиозный по видению и состоянию внутреннего мира Андрей Тимофеев, которого надо редактировать и редактировать. Всему научили, кроме правописания и саморедактирования.
       7 июня, пятница. Утром сходил за цветами, купил по дороге клубнику для вечера, занес домой и поехал на трамвае на Донское кладбище. Первая новость, которую я услышал, -- развод Путина со своей женой Людмилой Александровной, которая мне так нравится. Пресса, радио и телевидение трепещут перед внезапным фактом светской хроники. Супруги вчера сходили в Большой театр на премьеру балета "Эсмеральда", как бы почти случайно встретился телевизионщик, и ему, счастливцу, поведали, что тридцатилетний брак себя исчерпал, дети выросли, но супруги останутся друзьями. Оба еще вместе. Пресса сообщила: заявления о расторжении брака пока нет, президент еще не снял с руки обручального кольца. Как будто в кольце дело. Мне грустно, все понимаю, но я не люблю, когда люди расстаются.?
       Идет дождь, все мокро, грустный день, мокрые деревья, умиротворяющая, спокойная на кладбище тишина. Я принес две лилии, по какому-то наитию купил одну ветку лилий белую, а другую -- желтую. Вот и мои родные, любимые лица, которые я всегда, не напрягаясь, вижу своим внутренним взором. Мне кажется, что лицо Вали за год стало мягче, легче, она уже успокоилась в своем дальнем мире. Здравствуй, милая. Слез не было, но в душе опять собрался комок.?
       Ну, а дома пришел С.?П., который, к счастью, не работает, и принялся готовить плов. Я накрывал на стол, разбирал книги, ставил стулья. Накрыл на восемь человек, в том порядке, который был заведен еще давно. Стол -- в длину, одно кресло в конце стола, ближе к двери -- для Вали, другое, возле балконной двери и прохода в кухню -- мое. Гостей было немного, Лева сегодня на телевидении, Алла по телефону не отвечает, телефон Дарико я потерял, приехали Слава Басков, с которым Валя дружила, Леня Колпаков, Ира в больнице и только позвонила, пришел Владик, ее постоянный телефонный собеседник. Вспоминали, пили, говорили о В.?С., она была бы довольной, говорили о светском, о сегодняшнем.
       8 июня, суббота. На дачу приехал уже поздно, хозяйством особенно не занимался, прополол помидоры, кое-где их подвязал, полил огурцы, но слушал уроки английского Драгункина и читал взятые из Москвы газеты -- последний номер "Литературки" и "Российскую газету". Меня уже не интересует ни состав номинантов премии "Ясная поляна", ни кто ездил на книжную ярмарку в Нью-Йорк, ни огромная статья уже старого Феликса Кузнецова, ворошащая историю с Литфондом и, главное, с дачами в Переделкино. Я-то и знаю, и догадываюсь, что за этим стоит -- приватизировать, чтобы передать детям, эти самые сталинско-писательские имения. Интересными были две статьи, по моему "профилю". Одна в "Литературке" -- это мигранты, вторая в "толстушке" "Российской газеты" -- о деньгах и людях, которых воспитало современное общество. Как всегда, сначала о деньгах.?
       Несколько дней назад, возможно, я об этом мельком читал, но ведь Дневник на то и дневник, чтобы его писать, а не постоянно перечитывать. Арестовали в Воронеже некоего чиновника, который курировал строительство в области дорог -- "за откаты". Между прочим, он оказался каким-то образом приближенным или, скажем так, выдвинутым моим знакомым. Это губернатор и бывший министр сельского хозяйства Алексей Гордеев. Я с Гордеевым в одном клубе. Зовут этого уникального выдвиженца Александр Трубников, и он "сводный брат личного водителя губернатора, привезенного им из Москвы". Взяли "строителя дорог" в его собственном кабинете, когда он "паковал" добычу. Позже нашли еще 140 млн. наличными в гараже родственников, "100 млн -- в мешках из-под сахара, еще 40 были разложены по тазам, коробкам, корзинам белья. Большинство купюр совсем новые. Вошли в оборот лишь три года назад. Как раз в то время Трубников был назначен курировать строительство дорог в Воронежской области".?
       Чувствую, надо сделать вывод. Какой? Каждый начальник с благообразным лицом и разговорами о благе народа может оказаться вором.
       Теперь несколько слов о мигрантах, проблема назрела и в Москве и во многих местах России. В последней "Литгазете" данные, правда, за прошлый год. Вряд ли в этом году лучше. "Так, по Москве за прошедший год фактов бандитизма было установлено 26, из них совершено не жителями Москвы -- 24. Убийства и покушение на убийства -- 375 фактов, из них совершено не жителями Москвы -- 202, то есть более 50 процентов. Кроме того, из 201 факта изнасилований в столице 163, или более 80 процентов, и 76 процентов похищений людей в Москве (77 из 101) также были совершены иногородними". Газета ссылается на начальника Управления ФМС, организации паспортной работы и регистрационного учета, М. Утяцкого. Кому все это нужно, давно понятно -- в первую очередь тем, кому не хочется платить налоги и нормальные зарплаты, кому выгодны привезенные рабы. Правда, двор у моего дома никогда не был так чист и ухожен.
       9 июня, воскресенье. Постепенно влечение к Интернету, которое я в людях недолюбливал, начинает овладевать и мною. Приехал домой и сразу же схватился за компьютер. Две существенные новости: постановка Любимовым "Князя Игоря" в Большом театре и -- опять Большой театр -- дирекция объявила, что оба контракта с Цискаридзе как с первым танцовщиком и как с педагогом продлены не будут. Контракты заканчиваются в июле. Театр решил, что знаменитому танцовщику пора завершать карьеру на сцене. А не вспомнить ли долгий артистический век Плисецкой и Лапаури? А почему решили проститься с ним еще и как с репетитором? Не нужен колоссальный его опыт? А Денис Родькин, его ученик, который за сезон станцевал все ведущие партии?
       Смешно также было увольнять артиста, который хотел стать директором театра, в котором работает. Неужели так крепка неприязнь нынешнего директора?
       Сразу стал смотреть новостную ленту. Ни слова о поддержке Иксанова Швыдким, но помнят критику Цискаридзе реконструкции Большого. Я также помню его яркое интервью в "Новой газете" -- в балете Большого нет ни одной мужской фигуры на первые героические роли. Неужели за все это? В "Московском комсомольце" нашел любопытную цитату из беседы танцовщика с Владимиром Познером.
       "Говоря на тему, сохранит ли Россия лидерство в области театрального искусства, он сказал тогда:
       "Мы, наше общество, хотим убить это, потому что Министерство образования сейчас выпускает очень страшные законы, что все музыкальные, театральные, хореографические заведения должны принимать детей бесконкурсно с 15 лет, -- пояснил он. -- И объяснить невозможно, что руку пианисту надо ставить с пяти лет, что ноги в балете желательно ставить с 9-10 лет.?
       Это происходит потому, что люди, которые пишут законы, когда их дети учатся за границей, гипотетически свое будущее не связывают с этой страной, им все равно, как будут учиться остальные дети, -- добавил Николай Цискаридзе. -- Я уверен, что если бы у нас был закон, согласно которому дети тех, кто принимает и разрабатывает законодательные проекты, обязательно служили бы в армии и учились в нашей стране, эта система потихоньку бы усовершенствовалась".?
       В Институте почти так! Важнее иногда оказываются результаты ЕГЭ, нежели талант, или полуталант, или его полное отсутствие.?
       Несколько дней назад я променял театр "Практика" на Большой, где в тот вечер была генеральная репетиция "Князя Игоря" в постановке 95-летнего Юрия Любимова. Обязательно позже схожу, посмотрю, но боюсь, что мне не очень понравятся новации мастера. Я помню даже его "Доброго человека из Сезуана" еще с той поры, когда он ставил свой спектакль на сцене Щукинского училища. Уже тогда я понимал, что новации связаны с уже освоенным раньше и с политикой. Дали бы Любимову сегодня ставить "Игоря" в Большом, если бы не возмутительный скандал? Скандал, закончившийся его уходом из труппы когда-то легендарного театра? Скандал-то не лучшим образом характеризовал бунтующего во все времена мастера. Мне, по крайней мере, знакомая до нот опера в новой трактовке вряд ли понравилась бы. Но вот довольно кислая, скорее информационная, но, видимо, точная рецензия из "Российской газеты" Марины Бобылевой.?
       "Спектакль превратился то ли в захватывающий блиц-триллер, то ли в модный дайджест, не подразумевающий масштабных художественных потрясений". Причины метаморфозы "самоигральной", всегда вызывающей энтузиазм оперы автор рецензии видит в вольном обращении с замыслом композитора. "Солисты, среди которых... -- перечисление замечательных певцов и даже знаменитого дирижера Большого театра я опускаю, -- горько сетовали, умоляя режиссера не лишать оперу самых красочных, хитовых арий и сцен. Но был непреклонен и лихо поработал ножницами над партитурой, считая, что лирическая линия композиторского либретто побочна и не увлекательна". По словам Бобылевой, в опере уже не осталось знаменитой, расхожей классики -- ни арии Кончака, ни каватины Кончаковны, ни дуэта Владимира Игоревича и Кончаковны -- "Медленно день угасал, солнце над лесом садилось". Но Любимов не был бы Любимовым, если бы отверг и шедевр Касьяна Голейзовского -- "Половецкие пляски", бриллиант сверкает на любом, даже тришкином, всласть укороченном кафтане.
       10 июня, понедельник. Мир вымощен парными случаями. Вчера, уже почти ложась спать, я включил "Культуру" и изысканно, закинув нога на ногу, посверкивая улыбкой и лакированной обувью, передо мной предстал Николай Цискаридзе. Я думал, что будет что-то объяснять и жаловаться, нет, толково, умно и очень по-человечески рассказывал, предваряя трансляцию, о балете "Пахита". Балет, условно говоря, "реставрированный", а скорее всего, просто поставленный Пьером Лакоттом в опере Гарнье. Не утерпел и смотрел до двух часов ночи. Культура для полуночников, а не для тех, кому идти утром на работу. Невероятно технично и изысканно, это, конечно, не наш балет, это другой.?
       Днем хотел поехать на машине в Институт -- там осталась еще целая пачка дипломных работ, но выяснилось, что на даче у С.?П. забыл бумажник с правами и страховкой. Надо завтра будет ехать. В Институте по-прежнему ощущение тревоги. Предстоит, видимо, большое сокращение. Министерство делает все, чтобы без дополнительных затрат выполнить распоряжение президента о повышении заработной платы профессуры. Это означает -- сократить и заставить профессуру иметь большую, а часто непомерную нагрузку. По слухам, так уже сделали в Педуниверситете, убрали всех совместителей. По закону также надо сделать и нам, но как тогда выплывет наша кафедра, хотя, как я понимаю, выплывет.
       Читал дипломные работы -- в этом году мне писать о них скучно, но у заочников цельных и по-настоящему писательских работ много, больше, чем на дневном отделении. Вечером придумывал тексты к первой и последней страницам Дневников. Вот, что получилось. Для первой обложки мы с Алексеем Козловым выбрали один из снимков Юры Христича, но не тот, который шел на книге.?
       "Как обычно, эту книгу Дневников прочли мои друзья Татьяна и Лев Скворцовы, потом мой ученик Павел Косов со всей своей дотошностью, правил оставшиеся ошибки -- всем, как говорят на телевидении, -- спасибо.
       Теперь об экстравагантной обложке.
       Дело в том, что именно в 2011 году, когда писалась именно эта книга Дневников, в издательстве "Дрофа" выходил мой очередной роман "Маркиз". Роман с подлинным героем ХIХ века, но помещенным в наши занятные дни. Тогда же в издательстве велись споры, что же изобразить на обложке. И как-то само собой решилось -- изобразить самого автора, но в костюме своего героя. Дальше было дело техники, невероятно талантливый художник Юрий Христич взял в руки фотоаппарат, а я из костюмерной МХАТа им. Горького -- именно тот костюм, в котором народный артист Мих. Кабанов играет Мольера в пьесе М. Булгакова. Кафтан, камзол и штаны. Чтобы быть объективным, надо вспомнить и моего соседа Анатолия Жугана, на чьей машине мы разъезжали, разыскивая точки для съемок. Для романа был выбран снимок возле Университета, а вот для Дневников -- вид с Воробьевых гор. "Мерседес", который изображен на задней обложке вышедшего в 2011 году романа, не мой, а моего соседа. За литературу сейчас почти не платят".
       Сложнее что-то придумать на заднюю сторону -- все, что можно, уже было использовано. И текст Павла Басинского, и панегирик Захара Прилепина, и какие-то мои собственные смонтированные тексты. Но тут я вспомнил о листовке, которую издательство "Терра" сделало к своему изданию. Реклама собственных книг. Всем можно, так почему же мне нельзя? У этого текста есть и еще одна функция. Я абсолютно уверен, что через тридцать или сорок лет, а может быть, и через семьдесят, уже какие здесь будут носители, я не знаю, но мои Дневники будут переизданы полным корпусом, как академическое издание -- вот тут для далекого читателя этот текст окажется определенной ориентировкой.
       "В 2013 году в издательстве "Терра" выходит собрание сочинений в 5 томах Сергея Есина. Собрание выходит в качестве платного приложения к журналу "Огонек". Издательство об этом пишет так:
       Сергей Николаевич Есин (род. 1935 г.) -- русский писатель, лауреат многих литературных премий, среди которых государственная премия правительства Москвы и Бунинская премия. Уже в советское время С.?Н. Есин получил широкую известность среди читающей публики. Однако и в наши дни он занимает весьма престижное место в отечественной литературе.?
       В пятитомное собрание сочинений С.?Н. Есина вошли восемь произведений, среди которых роман-бестселлер "Имитатор", выходивший в начале перестройки, "Смерть титана", рассказывающий историю угасания В.?И. Ленина, а также "Твербуль", или "Логово вымысла", посвященный мистической жизни Литературного института, где на протяжении полутора десятков лет С. Н. Есин проработал на посту ректора".
       11 июня, вторник. Минобрнауки опубликовало доходы ректоров. Еще, кажется, в марте министр Ливанов обязал ректоров на сайтах вузов опубликовать декларации о доходах. Сегодня мы получили некую выборку. По крайней мере больше всех заработал ректор Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического строения Анатолий Оводенко. Его доход в 2012 году -- 71,523 миллиона рублей. Маститый администратор и, наверное, ученый владеет в России двумя квартирами общей площадью более 163 квадратных метров, двумя земельными участками -- 810 и 990 квадратных метров. У него есть долевая собственность квартиры (0,5) площадью 95,6 квадратных метров и гаража (0,5). Но кое-что есть у ректора и за границей. Жилой дом -- 186 квадратных метра, сауна -- 25 квадратных метра, а также земельный участок -- 3,7 тысячи квадратных метров. Все это в Финляндии.?
       Наш ректор сдал свою декларацию -- здесь в высшей степени все скромно. В его личном пользовании половина квартиры (это 33,9 м) участок в 2000 метров и дача, тоже индивидуальная собственность, в 81 метр. У меня всего несколько больше, но у меня никогда не было, на кого бы все переписать, и здесь собственность моей мамы, дяди Феди и покойной Вали. Правда, все мои сбережения в банке на полтора миллиона меньше, чем мой ректор зарабатывает за год.?
       Из политических новостей -- это думский закон о пропаганде гомосексуализма среди детей. Я, честно говоря, по своей темноте как-то не представляю себе этой пропаганды. В детские сады, что ли, приходят? В средствах массовой информации много иронии. Христианские активисты и казаки забрасывали "активистов" презервативами с напичканым в них говном. Вот если бы Дума занялась возвращением в государственный оборот недр и сырья, которым торгуют наши капиталисты! Но такой радикализм не по зубам нашим государственным деятелям, проще лезть кому-то в трусы и там вести поиски. В прессе возникли намеки на некоторых депутатов, не вполне "правильно" ориентированных, которые тем не менее из трусости проголосовали за этот закон. У прессы вопрос: не окажутся ли эти тайные депутаты "не въездными" в шенгенскую зону?
       12 июня, среда. Каждый день обнародываемые кражи и хищения я уже больше не считаю даже новостями, это "новость", когда подобная кража подсвечена каким-то иным смыслом. И вот, пожалуйста! Вдруг обнаружилось, что чуть ли не 90 миллионов были якобы истрачены на ремонт проводки в Большом театре. Дело это достаточно старое, чуть ли не 2005 года, но полиция докопалась до подписанных актов не непроизведенный ремонт. Занятно, что известие о новом воровстве оказалось почти синхронизировано с увольнением из Большого Цискаридзе.
       Как-то очень безрадостно пишут о нашей текущей действительности наши заочники, люди, конечно, знающие жизнь.
       У Марии Киселевой в пьесе "Кухня" две молодые девушки устроили "шведскую семью" с сорокалетним предпринимателем.?
       Юрий Гришонков пишет "Невеселую дюжину" рассказов, где сюжеты соревнуются в жизненности и мрачности.?
       Ольга Коврижкина в работе "Что-то грустно мне сегодня играть" рассказывает одиссею домработницы в небедной семье.?
       У Виктории Каревой -- и наркоманы, и, похоже, инцест, и алкоголики, и тот вид зарубежной литературы, где все тоже, что и у русских.?
       А вот Михаил Маркушин написал три сказки для Театра юного зрителя.
       13 июня, четверг. Уже больше недели у меня лежит приглашение на заседание клуба Рыжкова. Утром позвонил и сказал: приду. Лениться, если что-нибудь хочешь добыть, не следует. Правда, весь наш клуб постарел, несколько обленился, но все равно информация здесь бродит самая последняя. Ехать решил без машины, это далеко, где-то в институте ГОСНИТИ на Рязанском проспекте. Но зато повестка дня чрезвычайно актуальная -- "Состояние агропромышленного комплекса страны в условиях вступления в ВТО и Таможенный союз". Докладчик -- Горбунов Геннадий Александрович, председатель аналогичного теме комитета Совета Федерации. Но были еще и несколько депутатов Госдумы.
       Если в общем, то положение очень плохое. Никакой надежды на продовольственную безопасность России нет. Это все на фоне недавнего заявления Медведева в Давосе, что мы, дескать, сможем накормить весь мир. Пока сложности прибавляет не столько ВТО, сколько Таможенный союз. Наше село не может конкурировать с сельским хозяйством Белоруссии и Казахстана. Тем более что их экспорт сельхозпродукции датирован государством, т. е. доплачивается из госкармана. Рушатся начавшиеся подниматься птицеводство и свиноводство. ВТО в три раза сократила заградительные пошлины. В этом году мы вряд ли достигнем прошлогоднего уровня по зерну, которое является основным показателем. Заявили 95 млн тонн, но, наверное, получим лишь 80. Неконкурентоспособность наших товаров связана с недостаточными инвестициями и с ростом цен на топливо и электричество. ДТ (дизельное топливо) нынче дороже бензина. За последний год стоимость ДТ выросла на 62%, бензина -- на 32 %, газа -- на 15 %.
       Кажется, Рыжков -- в записной книжке я этого не пометил -- отметил, что в советское время мы тратили до 26% расходной части бюджета на сельское хозяйство. Россия обеспечивала себя продовольствием на 90%. Главный индикатор положения в сельском хозяйстве -- это отток населения. Скоро, если даже золотом будем обеспечивать, работать в селе будет некому.?
       Еще несколько интересных и справедливых замечаний.?
       Главным орудием производства сельского хозяйства является земля. Под маркой жилищного строительства постоянно изымаются земли сельскохозяйственного назначения. Таких земель только в Подмосковье было 1 млн га, теперь их только 500 тысяч. Во многом Москва обеспечивалась за счет подмосковного хозяйствования.?
       Большой удар будет нанесен нашей стране разрешением пользоваться ГМО. В этом отношении у нас была довольно чистая продукция, и здесь было наше определенное преимущество. Может быть, еще и потому, что мы меньше вносили удобрений, меньше пользовались гербицидами.?
       Вот что также отметили и докладчик, и некоторые выступавшие -- мы 17 лет вели переговоры с ВТО, а вот теперь 49 тысяч страниц документов по этому вопросу еще с английского не переведены.
       Очень хорошую реплику бросил выступивший на ужине -- это обязательная часть программы, и здесь говорят на предложенную тему не меньше, чем во время заседания -- знаменитый хирург Бокерия. Он обратился к депутатам, которые в основном и открывали нам глаза на проблему, -- а вы-то где, ребята, были?
       На ужине, перед тем как Рыжков предоставил слово мне, Вячеслав Иванович Черноиванов, директор института, очень интересно говорил обо мне и моих Дневниках.
       14 июня, пятница. Еще вчера объявили о возбуждения дела о невыполнении обязательств бизнесменом Сергеем Полонским. Тем самым, который в Новый год обидел каких-то камбоджийцев. Именно его недостроенный небоскреб много лет торчит на Садовом кольце. Но у него была еще и новая стройка, кажется, жилые дома, на которые он собрал деньги, чуть ли не 6 миллиардов. Стройку заморозили, жилья нет, в суд Полонский явиться не может, потому что под подпиской о невыезде. Знающие люди говорят, что история с условием покидать страну -- удачная выдумка бизнесмена.
       Весь день сидел дома, дочитывал работы к защите и разбирал документы отца. Помню ли я все, что прочел, не знаю. Но все прочитанное имеет право на жизнь и на защиту. В этом я абсолютно уверен. Смущает другое -- в очень многих работах большое количество грамматических и синтаксических ошибок. Мы, полагая, что готовим еще и филологов, нажимаем на старославянский язык, историческую грамматику, диалектологию, а надо бы на практическую грамматику, на диктанты. Вот здесь должна быть строгость. Раньше, еще в далекие времена, в Институте подозревали, что научить писателя чуду российской безошибочной грамматики трудно. Тогда, после того как диплом одобрял мастер, работу передавали на кафедру русского языка для корректорской правки. Сейчас, видимо, считается, что историческая грамматика выправит любое несовершенство. У меня, самого намучившегося с этим, такое предложение: на обложке диплома рядом с именем мастера писать еще и фамилию преподавателя, который вел у студента практическую грамматику.?
       В документах отца нашел вещи очень занятные. Во-первых, оказалась прочерченной вся его биография. Здесь и комсомол, и надзиратель в тюрьме, и учеба в Университете, но только один или два курса, работа юристом и юрисконсультом, потом в армии и опять много всего, пока не взяли под арест, но уже помощником военного прокурора Москвы и начальником судебно-гражданского отдела. Было бы занятно написать роман с названием типа "Похождения повесы" -- молодой парень в революции устраивает и себя, и свою карьеру. Среди бумаг, относящихся уже к последнему, лагерному периоду, -- копия протокола обыска здесь понятые, список бумаг, которые взяли, причем первыми идут хлебные, условно говоря, "мясные" и продовольственные карточки. Еда сначала, а уж потом политика. Но главное, это некоторые из уже точно лагерных бумаг. Советская власть умела наводить лоск на акты принуждения.
       Среди прочего написанный отцовской рукой список всех своих братьев и сестер -- это все дети его матери, моей бабушки. Счет здесь такой. Отец почти младший сын, последним был дядя Толя, который в войну в свою фамилию, это произошло, когда отца арестовали, вставил еще одну букву "с" -- его дети, мои двоюродные братья, теперь Ессины. Есть у меня и еще один, оказывается, брат, это плод лагерного романа моего отца -- брат Коля. Кроме семейного есть два удивительных медицинских документа. Справка о том, что моя бабушка по отцу в 96 сломала шейку бедра, и перелом потом сросся, и свидетельство о ее смерти -- она умерла на 102-м году жизни от "общего артериосклероза". Лена, которой я дал взглянуть на эти документы, сказала -- она доктор медицины: у тебя, Есин, серьезный генетический задел.
       15 июня, суббота. Лена уехала в свою Неметчину сегодня утром, еще не было девяти. Я проводил ее до метро, в сумке в основном книги. Культурная подпитка вдали от родины. Я не устаю удивляться на ее и мое поколение -- всем нам нужна какая-то своя внутренняя жизнь и интеллектуальная работа. Нет чтобы только смотреть телевизор, она еще и читает.?
       Собственно, она приезжала не только повидаться с родней и побывать на кладбище на могилах близких. Как я ее за это ценю, да и за многое другое! Ей нужна была справка о пенсии, чтобы в Германии на этом основании определенную сумму вычитали из уже немецкого пособия. Конечно, попытки получить такую справку по почте закончились неудачей. Но вот служба "одного окна" у нас теперь работает, как в Европе, -- все действительно оказалось делом нескольких минут. Еще бы такую справку научились отсылать! Приехала Лена, как и в прошлые разы, на самолете монгольской компании -- дешево. Говорит, все хорошо и хорошее обслуживание.
       В десять, пока поток дачников еще не забил шоссе, поехал на дачу. У лифта, когда спустил сумки, не утерпел и залез в почтовый ящик. Здесь две газетные вырезки. Ашот знает, чем я приблизительно интересуюсь. Во-первых, конечно, своей судьбой, как писателя. И пожалуйста: "Российская газета" написала небольшую рецензию на мою последнюю книгу о Зайцеве. Автор -- Анастасия Скорондаева. Хороший текст, в котором не обошли ни "Имитатора", ни то, что я был ректором; две довольно крупные фотографии -- Зайцева и моя. Между прочим, гонорар за книгу Дом моды мне до сих пор еще не заплатил.
       Вторая вырезка уже из "Коммерсанта", здесь подробности самого последнего воровства, связанного с Большим театром. Волшебником, который так удачно прибрал к рукам 90 миллионов, оказался Александр Семченко, владелец фирмы, которая подрядилась на ремонт электросетей. Человек Семченко не простой -- он баптист, протестантский епископ и президент Союза церквей евангельских христиан России. "Коммерсант" к уже имеющимся сведениям о 90 миллионах Большого театра добавил еще 9 миллионов, которыми фирма Семченко полакомилась при ремонте Малого театра. Реконструкция больших и знаковых сцен -- сладкий кусок.
       Но и это не все -- Большой театр у нас мистическое заведение, постоянно присутствующее в жизни страны. Не успел приехать в Обнинск, как ... Но сначала несколько слов о сладкой дачной жизни. И Маши нет, и моя весенняя поездка в Англию дает знать -- все заросло, грядки, теплица, вся в сорняках лужайка. Оставшийся день возился, что-то выдирал, подсаживал сельдерей, рассаживал взошедшие в кювете огурцы, подвязывал помидоры. Но как только приехал и включил радио, вещающее на все шесть соток, сразу же услышал характерный, ласковый голос все того же Цискаридзе. Это была передача Ксении Лариной "Культурный шок". Так вот, если от подобных передач мы действительно испытали шок -- а не испытывали мы его никогда, в лучшем случае легкой содрогание --, то шок был именно сегодня.?
       Все перипетии скандала увольнения из Большого театра достаточно хорошо известны. Балетный танцовщик еще в форме, а опыт Цискаридзе как свидетеля и носителя опыта и традиций двух великих балерин, у которых он занимался, Улановой и Семеновой, бесценен. И тем не менее... Самое интересное -- причины увольнения. С одной стороны, конечно, почти разбойнические амбиции Николая Максимовича самому руководить театром, такое, конечно, не прощается, но это можно понять. С другой, все становится удивительно ясным -- началась кампания, когда Цискаридзе заговорил о реставрации, о позолоте в зале, о бронзе и т. д. Слишком многих это касалось и слишком много было украдено. Несколько раз в негативном свете Цискаридзе упоминал не только своего директора Иксанова, но и бывшего министра Михаила Швыдкого. Война идет беспощадная, дойдут ли только волны, посылаемые танцовщиком, до прокуратуры? Однако я давно заметил, что прокуратура, хотя и не торопится, но умеет догонять преступников в нужный момент и в соответствующем месте.
       Фигура Цискаридзе всплыла еще и вечером, в передаче Юлии Латыниной "Код доступа". Здесь было рассуждение -- отчасти справедливое, -- какой начальник подобное стерпит! Это когда танцовщик начал в открытую претендовать на место Иксанова. Здесь же раздражение Латыниной на высокопоставленных дам, покровительниц танцовщика.?
       16 июня, воскресенье. Приехал с дачи довольно рано. Возился с Интернетом, потом Игорь принес две главы перепечатанного текста и начал помогать готовить голубцы с морковью и соей. Перед сном перечел рассказ Миши Тяжева "Ожидание отца" и тут же решил написать представление на премию Бунина. У этой премии, кажется, есть рубрика "Открытие года".
       "Недавно появившийся в журнале "Новый мир" рассказ Михаила Тяжева "Ожидание отца" кажется мне заметным явлением в отечественной литературе. Рассказ берет не объемом, а удивительной и точной художественностью, пронзительностью своих многомерных смыслов. Собственно, сюжет очень прост, он весь определен названием -- в стране безотцовщины, ранних мужских смертей и неугасающей социальной тревоги -- это тоска по рано сгинувшему отцу, воспоминания детства и юности и рефлексия сегодняшнего уже взрослого дня. Примеры приводить смысла почти нет. Но, впрочем, вот и пример. Как невероятно плотно!
       "Теперь мне часто снится отец, он всегда сидит ко мне как-то боком и смеется. И я хочу развернуть его к себе и сказать, что люблю его. Люблю с каждым разом все сильнее и сильнее. Сказать, что я не вправе судить его за то, каким он был, сказать, что я так же, как и он, доставляю горечь и разочарование своим близким. Сказать, что если бы он по какому-то закону реинкарнации вдруг стал свиньей или коровой, я бы его разделал не задумываясь".
       Или вот, но как точно!
       "Таня плавала хорошо. Ее полные руки в воде казались еще полнее. Я крутился около нее, подплывал, обхватывал ее тело. Она просила, чтобы я отстал, иначе мы пойдем ко дну. Тогда я занырнул. Я развернул руками и все ниже и ниже. Перевернулся на спину. Ноги Тани надо мной стали крохотными. Я вдруг вспомнил то состояние, которое у меня было, когда я тонул и отец спас меня. Это воспоминание пришло ко мне сейчас, быстро, под водой, как будто нужно было этому воспоминанию всплыть в моей голове. Я никогда раньше и не догадывался, что это воспоминание живет во мне. Так бывает -- сон, который ты не помнишь, но при определенной ситуации он вдруг всплывает в тебе, как нечто явное, бывшее с тобой".?
       Восхитимся и простотой.
       Рассказ весь состоит из таких подобных, соотносимых с бунинским письмом, деталей, каждая из которых годится быть помещенной в учебник. Но и это далеко не все.
       Я наблюдаю за Михаилом Тяжевым уже давно, много его читал и давно решил, что этому писателю предстоит занять заметное место в литературе. Тут главное -- своеобразное почти стереоскопическое видение и основного объекта повествования, и субстанции, в которой действие происходит. Чрезвычайно важен и тот мир простых и непреходящих ценностей, я бы сказал основных, которые органичны для писателя. Дается это не выучкой и многочисленными упражнениями, а обстоятельствами жизни и талантом. Та неожиданность, с которой появился в нашей литературе Михаил Тяжев, мне напомнила появление первой подборки Шукшина. И тоже "Новый мир", который иногда вдруг, будто опомнившись, вспоминает о подлинности в литературе. Сергей Есин".?
       17 июня, понедельник. Утром был Паша, я подписывал ему какие-то бумаги, связанные с фондом и журналом "Артбухта". Завтра Паша наконец расписывается со своей уже, наверное, давней женой. Говорили о политике, о возможном новом кризисе, о банковской системе, о моей книге о Зайцеве. Кстати, накануне разговаривал с Колей Головиным. Он у Зайцева больше уже не работает, раскручивает какую-то ленинградскую фирму. Что уж там произошло, я не знаю, да и не хочу знать, но Коля был -- сужу только с виденной мною стороны -- хорошей при Зайцеве нянькой. По словам Николая, уходя из Дома моды, он оставил Зайцеву список долгов, в котором значилась и оплата моей книжки.
       Не успел въехать во двор Института, как мне уже сказали о новой инвективе против Лита "Литературной России". В ней слишком много работает выпускников Лита, чтобы, во-первых, позабыть родные стены, а во-вторых, слишком много пишущего народа хотели бы в Лите преподавать, полагая, что это просто. Я перепечатываю весь текст, убрав слишком тенденциозный и направленный против ректора заголовок и последнюю строчку, в которой та же нелюбезная тенденция.
       "В этом году наша газета вместе с наследниками Бориса Примерова проводит конкурс "Я был бессмертен в каждом слове", посвященный 75-летию замечательного поэта. В рамках этого конкурса мы решили одновременно осуществить огромную исследовательскую работу и, естественно, первым делом обратились в архив Литинститута, где хранятся многие материалы о студенческих годах Примерова. Увы, сотрудник Литинститута Галина Яковлева (она же Дубинина), вроде бы отвечающая теперь за сохранность курсовых и дипломных работ выпускников этого вуза, не просто в категорической форме отказала нам в доступе к отзывам профессорско-преподавательского состава о своем великом ученике, а прокричала, что пока газета будет печатать якобы пасквили о Литинституте, то никогда в архиве поработать не сможет.?
       Редакция расценивает это воинственное по форме и безграмотное по сути заявление, во-первых, как клевету. Мы никогда никаких пасквилей не печатали. Мы публикуем только проверенные факты, а также мнения читателей. В свете этого слова г-жи Яковлевой (Дубининой) редакция восприняла как незаконную попытку повлиять на изменение редакционной политики и как давление на сотрудников газеты, жажду заставить их писать о Литинституте и ее бездарном руководстве лишь лизоблюдские статьи. Но не получится. Глотки нашим авторам никому заткнуть не удастся.?
       Второе. Не кажется ли ректору Литинститута г-ну Тарасову, что г-жа Яковлева (Дубинина) грубо нарушила действующие законы об архивном деле, в которых четко регламентировано, кто, когда и как может получить доступ к архивным материалам. И может ли эта госпожа после всего случившегося продолжать работать в Литинституте?
       Вывод: безусловно, Литинститут неэффективен и надо срочно менять руководство этого вуза.?
       P.?S. Перед сдачей этого материала в номер редакция попыталась связаться с ректором Литинститута Борисом Тарасовым и получить от него комментарии. Но он, как обычно, оказался недоступен. На этот раз господин ректор пребывает в солнечной Болгарии и не ведает о том произволе, который творит его помощница. Суда по всему, Тарасову важно только одно: чтобы некомпетентные сотрудники были лично ему преданы, а все остальное -- ерунда. Он и сам, сколько помнится, всегда обращался в нашу редакцию не с просьбами поддержать кого-то из талантливых студентов, а только присылал с курьером собственные книги и потом без конца мучил нас, когда появятся хвалебные отклики. Господин ректор оказался на редкость тщеславным человеком..."
       Статья не подписана, и, видимо, ее надо понимать как редакционную.?
       Я воспринял все это особенно болезненно, потому что архив, когда я пришел в Институт, оказался не в должном состоянии. Я долго с архивом возился, несколько лет трудился профессиональный архивариус, который начал огромную работу по созданию сборника "Они учились в Литературном институте". Уже потом эту работу продолжали другие, а заканчивал Боря Тихоненко. Все это нынче брошено, архив уже давно перевезен в общежитие и там, без полок, и, видимо, без особого порядка, размещен на полу и по углам зала того помещения, которое раньше занимал банк. Многих в Институте раздражает несколько привилегированное положение, которое занимает, как вернейшая помощница, Галина Николаевна Дубинина. По слухам -- тайной в Институте стало почти все, -- Галина Николаевна не только занимается архивом, или им занимается ее сын, но и является директором пока несуществующего музея Литинститута. В свое время этим хотел заниматься Евгений Долматовский, который знал Институт с молодых своих лет. Изменились масштабы.?
       Что касается сегодняшних защит дипломов -- пошла сессия заочников, -- то я не скажу, что она прошла удачно. Чтобы не поставили ни одного "отлично", не было уже давно. Это все студенты Агаева. Мне иногда кажется, что Самид, который прекрасно начинал, потух, интерес к самосовершенствованию и к собственным студентам у него поник. Все представленное студентами было почти мертво. Дискуссию вызвала лишь повесть "Абитуриентка" Александры Шахмагоновой, но и то здесь лишь тройка, есть только неразвитые положения, неразвернутые начатки смыслов. Эту повесть очень точно и не без блеска рецензировали Светлана
    Молчанова и Алексей Варламов. Был еще небольшой рассказ Алексея Упшинского о мальчике, которого милиция сделала "контрольным покупателем". Это было интересно, хотя и чуть напоминало "Изображая жертву". Была и еще одна, катастрофическая по грамотности дипломная работа. Наступив на горло собственной песне, все-таки поставили тройку. Фамилии специально не привожу. Как нарочно, здесь попались два въедливых рецензента -- Камчатнов и Скворцов.
       18 июня, вторник. Опять всю вторую половину дня провел в Институте -- это последняя защита студентов семинара Агаева. Вел защиты надежный и крепкий, как танк, Андрей Михайлович. Сегодня работы были значительно плотнее и лучше. Итог -- три почти полноценные пятерки -- Антонюк Наталья, Гладкая Варвара, Скребкова Елена, и четыре "четверки" -- Алиферцева Екатерина, Ивушкина Елена, Карелина Маргарита и Батутов Андрей. Батутов уже далеко не молод, у него сильный и язвительный язык, повесть, отчасти напоминающая повесть Венечки Ерофеева, жаль только что он слишком уж шутит с христианскими ценностями. Очень интересно как оппонент выступал Анатолий Королев, и замечательный текст прислал Олег Павлов.
       Перед защитой с отчетом был у ректора, он недоброжелателен, взволнован, как обычно, таинственен и агрессивен. Надежда Васильевна рассказала, как он утром вызывал ее по поводу зарплаты Балашова, который мрачно сидел в кабинете у ректора. Вызвали главного бухгалтера, все оказалось, конечно, не совсем так, как представлял наш поэт. Других подробностей не привожу. Но я тоже накалился, особенно после фразы, что "у меня на всех есть досье". Думаю, что это по поводу всяких явок на кафедру и на защиты дипломов, отъездов за границу.
       Уже несколько человек пытались показать мне распечатку статьи из "Литературной России", я отмалчиваюсь.?
       19 июня, среда. Вчера опять -- как это становится неинтересным, а главное, привычным -- обнаружили новую кражу в системе "Аэрофлота". Опять крупный начальник попался: продавал билеты по сниженным ценам компаниям родственников. Отважные люди, полагающие, что они самые умные. Сегодня сняли, вернее отправили в отставку, президента компании "Российские железные дороги" Якунина -- и опять это не интересно. Еще вчера опять была остановка и авария в московском метро, к этому начали привыкать, как к хулиганству на дорогах. Но вот основное: в Израиле объявился миллиардер Сергей Полонский, тот самый, который замешан в афере с исчезновением шести миллиардов рублей, взятых у дольщиков его элитного строительства. Считалось, что он под подпиской о невыезде в Камбодже. Мне кажется, что вся новогодняя история с его задержанием и даже некоторой отсидкой в тюрьме -- хорошо продуманная акция: не платить и не отдавать. Как и в свое время миллиардер Невзлин, миллиардер Полонский ищет безопасности на исторической родине. Впрочем, судя по прессе, русские воруют не меньше.?
       Долго, целых три часа, шла защита шести студентов-заочников Михаила Петровича Лобанова. В этой группе оказалась и моя Женя Астафьева, внучка М. Чудаковой. В свое время органически злая на всех Саша Нелюба много иронизировал по поводу Жени и предрекала ей хорошую оценку. Она не ошиблась. Женя действительно получила "отлично", но только не за родство с Чудаковой, а за блестящий диплом, на идею которого я ее в свое время вывел, прочитав какие-то ее зарисовки. Оппоненты очень доказательно девочку хвалили.
       По остальным лобановским расклад был таким: Алексей Богдашко с его фантазией о Звере, прилетевшем с Луны, -- "отлично", хотя возник некоторый спор оппонентов Сегеня и Есаулова. Мне ближе точка зрения Ивана Андреевича Есаулова. Он второй раз выступает на наших защитах и, как мне кажется, хорошо чувствует тексты, по крайней мере, без зависти к молодости. У Богдашко еще и очень хороший язык, что оказывается заметно на фоне стертости языка общего потока. Еще одну пятерку получила Екатерина Скриптик -- ее рассказы были очень неплохи, но маленькая новеллка "Кошка" -- текст блестящий. Кошка произносит монолог. И наконец, видимо, любимец Лобанова, совсем молодой Андрей Тимофеев тоже получил пятерку. Очень неплохая проза была у Марии Романцевой, но так легла карта -- четверка. Была и тройка, хотя сам текст, его содержательная сторона могли бы претендовать на большее. Но здесь огромное количество ошибок, которые очень въедливо нашли Скворцов и Камчатнов. Иногда такие отрезвляющие встряски полезны, но общая неграмотность так бросалась в глаза, что я не понял, как Лобанов допустил, еще раз не перечитав текста, студентку к защите. Михаил Петрович, правда, вспомнил здесь Гоголя, отличавшегося безграмотностью, и жалобы наборщиков. Лобановская фраза: "Где начинается грамматика, заканчивается литература". Видимо, здесь есть какая-то закономерность. Правда, у нас в Институте современные писатели, происходящие из филологов и пишущие хлебными корками, очень трясутся над привилегией писать скучно, суконно, но грамотно.
       Вечером, забыв, что сегодня на Красной площади поют Дмитрий Хворостовский и Анна Нетребко, принялся смотреть фильм "Охота". Страшный фильм, о том, что может сделать толпа с человеком, случайно и несправедливо обвиненным в педофилии. Фильм, кажется, шведский, обвешан премиями, в том числе в Канне -- за лучшую мужскую роль Томасу Винтербергу. Местами мне казалось, что все происходит на ринге у Андрея Малахова. Вот где разводятся дрожжи нетерпимости.
       После этого переключил каналы и попал на окончание концерта -- Нетребко в обаянии молодой красоты и полной свободы своего божественного голоса. Прекрасный как бог Хворостовский до нее недотягивает, видно, что он как артист опытнее и часто бросает в угоду результату свой опыт многих годов на сцене.
       20 июня, четверг. Писал, что Владимира Якунина, главу компании "Российские железные дороги", вчера или позавчера -- сам слышал по радио -- отправили в отставку. Уже выяснилось, что это очередная провокация заинтересованных лиц, ссылаются на хакеров и на людей, которым главный железнодорожник перешел дорогу на получение огромных государственных денег. Якунин, добрый знакомый Путина, остался на своем месте. Интересная подробность, о которой рассказывал сам железнодорожник, недавно засветившийся в прессе со своим подмосковным дворцом. Описания были такие, что им могла бы позавидовать королева Елизавета со своими жалкими шотландскими замками. Судя по тому, что я видел в Винзорском замке -- живет довольно скромно. Так вот, в тот момент, когда "левые" факсы стали приходить на радиостанции и в газеты, господин Якунин был на приеме, который давал для зарубежных бизнесменов президент. В этот самый момент подавали тушеного глухаря. Новость не испортила Якунину аппетита.
       Обрадовавшись новости, все занялись конструированием причин. Выступивший по "Эхо" Немцов высказал предположение, что это, дескать, премьер-министр в отсутствие хозяина поиграл мускулами, но его тут же поправили и быстро придумали историю с хакерами и прочими злоумышленниками. Я люблю сказки и готические истории.
       Утром, еще до отъезда в Институт, по "Культуре", когда что-то ел на кухне, смотрел передачу о бывшей библиотеке Института Маркса?-?Ленина. Теперь и пока это Государственная общественно-
    политическая библиотека. Об этой библиотеке я недавно в Угличе разговаривал с директором Исторической библиотеки. Партийную библиотеку присоединяют. Пока еще действующий директор библиотеки -- фамилию я записал, но бумажка потом исчезла -- рассказывал, как происходил захват всей территории института. Собственно, я там побывал после того, как образовался Социальный университет, которым руководит академик Жуков. В процессе ведомственной борьбы библиотека оказалась на "острове" -- пятнадцать дверей ее хранилищ, залов, каталогов и кабинетов выходят непосредственно в аудитории института. Ну, об исчезнувших из архивов рукописях и книгах очень давно я слушал легенды. Но я все же многое здесь пропущу. Я о любимых мною парных случаях.
       Оказалось, что здесь же хранится и личная библиотека Сталина. На книгах масса пометок. Специалист заявляет, что Сталин был замечательный читатель, правда, судя по всему, он реже ел тушеного глухаря. Особенно часто на полях книг он оставлял иронические знаки сомнения или несогласия с автором, типа -- ха-ха! Но сегодня, видимо, день Сталина.?
       Вышел довольно скучный номер "Литгазеты". Правда, есть любопытная для меня статья Лени Колпакова о книге знаменитой завлитши Ляли Котовой. Я помню это имя еще по рассказам Вали, у двух женщин когда-то возник конфликт. Если уж о газете и искусстве, то раздражают ангажированные статьи Анны Кузнецовой и удручает отсутствие статей Маликова, всегда украшавших любой номер. Но все же -- ближе к Сталину. В этом же номере газеты крошечная рецензия на 300-страничную книгу, вышедшую в издательстве "Алгоритм", -- "Сталин шутит..."
       В три часа последняя порция заочников -- четверо студентов Юры Апенченко и двое малягинских. Если в целом, то уровень достаточно высокий. Безусловно, самый лучший -- это Юрий Гришонков, откуда-то из Вологды, со своей "Невеселой дюжиной" рассказов -- здесь уже пять. Земное, плотное, трагическое. Пять также получили Ольга Коврижкина и драматург -- детские пьесы -- Михаил Меркушин. Остальные -- Виктория Карева, Мария Киселева, Елена Чкония -- по-своему все были хороши.
       Со своим романом сегодня -- это моя, последняя в этом году -- защитилась и Лика Чигиринская. Утром я написал на нее рецензию, в тайне надеясь на пятерку. Зная характер Лики, вернее предполагая, что она будет вести какие-то расследования, отдал на защиту ее к Туркову. Благожелательная рецензия была у Королева, но у Аниты Можаевой сложилась концепция: зачем писала?
       Дипломная работа Л. Чигиринской, 6 курс з.?о.?
       Как известно, "фэнтези", которое так любят наши абитуриентки, зараженные легкостью писания непритязательных фантазий, не специализация Литинститута. Но вряд ли дипломную работу Лики Чигиринской "Московская Чупакабра" можно, несмотря на, казалось бы, некоторые признаки этого жанра, отнести к подобному роду сочинений. Вообще, с определением жанра здесь трудновато. Реалистическое полное и плотное письмо, замечательная точность почти каждый фразы и вдруг некоторые, как языки пламени, взлеты неукротимой, никогда в жизни нереализуемой фантазии. Могу ли я пересказать сюжет? А попробуйте пересказать сюжет "Гаргантюа и Пантагрюэля"! Это нечто московское, таинственное и мифологическое. Здесь собраны многие московские легенды и предания последней, послеперестроечной поры. Ну, конечно, во-первых -- московское метро. Ох, как влекут к себе подземелья! Может быть, моя студентка предвидела все три последних аварии на московских метролиниях и специально заводила составы в лабиринты подземелий? А фантазии насчет каких-то шахт для баллистических ракет, которые вырыты под каждым сталинской поры московским небоскребом? Но вдруг сюжет прерывается, и мы вместе с героиней оказываемся... Нет, нет ничего наша выпускница, когда писала букет свой прихотливых сплетений, не знала и не ведала о скандале с Николаем Цискаридзе и, видимо, не предполагала смысловых попаданий, когда отправила читателя в кабинет директора или просто крупного администратора национального театра, на реставрации которого так много было наворовано. В настоящей литературе много таинственных сближений.
       Так как же с определением жанра. Что это? Роман? Есть и герой, и героиня, и положенный простак, и некая запутанная административная история. В том, что со временем все это будет напечатано под незатейливой рубрикой "роман", я не сомневаюсь, ведь недаром уже дипломной работе выставлен знак копирайта. И, все-таки, соревнуясь со своей ученицей, я ее замечательные видения, буду определять в стилистике ее, как мне кажется, гипотетического литературоведения. Это, конечно, роскошная московская фантасмагория. Это занятная, забавная и нравоучительная панорама, вроде той, что пятнадцать минут разматыватся в театре в самом конце "Спящей красавицы". Там, так же как и здесь, сказка сказкой, но в ней и смысл, и урок. Мне эта дипломная работа как читателю нравится, но что теперь скажут оппоненты? Они, наверное, объяснят нам и что такое "чупакабра".
       И наконец, самое последнее. Мы не забыли, что литература должна быть нескучной?

    Сергей Есин, руководитель семинара.?

       21 июня, пятница. Яндекс пообещал разобраться с выдачей сообщения про отставку Якунина. Согласно выдаче, на сайте government.?ru была размещена фраза: "Дмитрий Медведев назначил Александра Мишарина главой РЖД". Сейчас через поиск на сайте правительства эту фразу найти не удается.?
       Чтобы у читателя моего Дневника не возникло ощущение, что я клеймлю только богатых, привожу из Интернета заметочку в пользу удачливых и бедных. Здесь просто можно снимать фильм. Комедию.?
       "В Междуреченском районе Вологодской области полицейские раскрыли кражу металлического моста через реку Нозьма, сообщается на сайте УМВД по области. "Подозреваемым оказался 23-летний ранее судимый за аналогичные преступления молодой человек, находящийся на условно-досрочном освобождении. На личном тракторе он утащил мост к своему дому, разобрал его с помощью сварочного аппарата, а в дальнейшем хотел продать основание на металлолом", -- сообщили в МВД".
       22 июня, суббота. Несколько дней назад позвонила Ольга Твардовская, дочь -- в субботу в 12 часов возле "Нового мира" открывают памятник А.?Т. Твардовскому. Все соединилось -- "день памяти и скорби" (худшего названия не придумаешь, кто же о своей скорби говорит или ее демонстрирует?), день начала войны и, кажется, день рождения Твардовского? Раньше хотел уехать на дачу утром в пятницу, но решил остаться.
       Вышел из дома рано, потому что решил зайти в магазин педагогической книги на Дмитровке и потом уже пешком идти к Пушкинской площади. Покопался в книгах, купил учебник английского языка Драгункина, который мне кажется самым демократичным и современным. Дмитровку еще по молодым годам, когда я почти на ней жил, я отчетливо помню. Правда, давно, может быть и с год, на ней не был. Как многое поменялось, какие роскошные рестораны, кафе и магазины. В субботу мало людей и автомобилей. Но, намекая на последние нововведения власти, вдоль улицы стоят оградительные столбики; здесь же пестро раскрашенные эвакуаторы. Чужие, не замай! Хороший подарок преподнесли городские власти своему мэру. За день до начала его предвыборной кампании объявили о том, что в пределах Бульварного кольца все парковки стали платными.
       Есть и другие изменения: возник прелестный маленький скверик там, где раньше был служебный вход в бывший Институт Маркса?-?Энгельса?-? Ленина. Теперь здесь архив, над входом барельефы вождей. От скверика в обзор попадает весь Столешников переулок, его вымостили нарядным камнем. Рядом с архивом -- Генеральная прокуратура. Раньше это было одно здание, теперь учреждение разрослось -- через мостик над переулком, бывшей улицей Немировича-Данченко, еще одно здание прокуратуры, а не доходя до Столешникова переулка, я видел еще одно здание с грозной вывеской. Видимо, какова преступность, столько нужно места и для учреждения.
       Почти напротив сияет роскошный Совет Федерации. Все аккуратно и броско, как наряды спикера. Это бывшее здание Союза архитекторов. Дума тоже сидит и решает в здании, построенном при советской власти -- в Госплане. И там, и там планируют и решают, но в отличие от советского времени по-другому.?
       Памятник разместили в торце Петровского бульвара, обращенном к Агентству печати, дому, в котором когда-то жил Рахманинов и в котором и сейчас редакция "Нового мира". Потом, когда падет покрывало, мы обнаружим, что это прекрасный монумент, один из лучших памятников писателям в Москве. Поэт стоит в плаще, будто только что вернувшийся с пути, опустив голову, полный своих размышлений. Твардовский -- это ведь одна из крупнейших загадок нашей литературы. Крестьянский сын, он ведь мог в поэзии все. Был поэтом-традиционалистом, с удивительным задушевным даром слова, и одновременно дерзким новатором, взнуздавшим самое современное содержание в своих до гениальности простых стихах. Я уже не говорю о его упорном противопоставлении антинародной силе.
       Для открытия все было подготовлено: красный невысокий помост с микрофоном, красная же ленточка, сдерживающая ткань, покрывающая бронзовую фигуру поэта. Из специального автобуса транслировали подходящую к случаю музыку. Пространство вокруг покрыто лентами привезенного дерна -- на московской почве мало чего росло. Первым, кого я увидел, подходя к памятнику, это был Володя Костров с Галиной Степановной, худой, с палочкой; он впервые, по разговорам, выехал после болезни на люди. Во время церемонии он даже выступил, и его выступление было мощным и ярким. Болезнь не повредила интеллекта. Но все же -- и здесь я-то Кострова понимаю, потому что, пожалуй, испытываю то же самое -- из памяти уходит и трудно бывает удержать именно близкое, недавнее. Когда он читал стихотворение, написанное им к открытию памятника Твардовского в Смоленске, он мучительно его вспоминал, и Галина Степановна, стоящая неподалеку, подсказывала начало строчек, сверяя с книгой.?
       Не знаю чего, здесь больше, мужества больного поэта или стоицизма его жены.
       Выступлений, по сути, было три -- блестящая речь А.?М. Туркова, речь Владимира Кострова и речь Натальи Дмитриевны Солженицыной. Она стояла с букетом алых роз на помосте, как раз напротив телевизионных камер, за которыми пристроился я. В какой-то момент наши взгляды встретились.
       Мне стало почти смешно, когда Андрей Дементьев объявил себя чуть ли не соратником Твардовского. Потом, после его по давней моде "звонкого" молодого выступления, мы столкнулись с ним на травке. Рядом была Аня Пугач, его последняя жена. Я помню Аню по "Юности" еще молоденькой девочкой, теперь она дородная дама вполне восточной внешности.
       Так как я пришел довольно рано, то было интересно наблюдать общественную суету. Маленькие писатели крутились вокруг помоста. Суета приготовлений тянулась довольно долго. Костров сидел на краешке помоста. Приехал министр культуры Мединский, он потом тоже говорил, вокруг него началась суета. Подтягивался народ. Мединский среди старых писателей сверкал молодым лицом и джинсами, которые он надел вместе с пиджаком. Честь классику русской литературы была оказана.
       Здесь же, в праздничной толпе, ходили две или три девушки, собиравшие голоса в поддержку Собянина, идущего самовыдвиженцем на выборы. Памятник и открытие, как мне сказали, обошелись в 28 миллионов рублей. Это деньги в основном миллиардера Усманова, добавляли Фонд Мира и Москва. Все, как и с Пушкиным, у правительства царского и правительства демократического на поэзию и культуру денег нет -- собирали с мира. Советское правительство умудрялось своим классикам и героям деньги выскребать из бюджета. Кстати, вот загадка на равновесие и литературный вкус: с одной стороны бульвара памятник Твардовскому, с другой -- Высоцкий с гитарой.
       Уже в конце церемонии, когда собирался идти домой, выбравшись из толпы, я встретил Леню Колпакова с внуком и Авангарда Леонтьева. Посетовали, что на трибуне нет нынешнего редактора "Нового мира". Я сказал, что видел в толпе Андрея Василевского, он что-то снимал. Видел и двух дочерей Твардовского, Валентину и Ольгу, они клали к памятнику цветы -- скромные васильки. С Леней потом шли до метро, Леонтьев пошел на репетицию.?
       В пятом часу уехал на дачу, за рулем Володя. Я стараюсь, после смерти Маши, как-то чаще его с собою забирать. Приехали засветло, успел полить огурцы и частично подвязать помидоры. Во время ужина крепко выпили. Володя плакал и говорил, как он любил Машу и что без нее теперь жизнь не в жизнь. На грядке, где она в прошлом году посадила несколько кустов клубники, созрело с дюжину ягод. К ночи Володя уже плохо держался, но остался за столом во дворе допивать. Я ушел к себе наверх, в комнату Вали, и через час услышал, как Володя пробухал по ступенькам и рухнул внизу на диван.
       23 июня, воскресенье. Проснулся около восьми, что-то продекларировал в компьютере, а когда спустился -- Володя уже был с пивом за столом в окружении вчерашней закуски. Потом к нему присоединился, отворив калитку в заборе между участками, его тезка, тоже Володя, сосед, старше своего товарища по утреннему пиру лет на сорок. Где-то отыскалась еще водка, и я понял, что надо уезжать в Москву, писать объяснительную на "претензию" Лики Чигиринской, защитницы своих прав, и смотреть кино; я всегда смотрю что-нибудь хорошее, когда жизнь несправедливо меня бьет. Позавчера, сразу же после звонка Табачковой, я запустил роскошного филлиниевского "Казанову", а сегодня я уже наметил посмотреть парочку фильмов коммуниста Пазолини. Когда смотрел давнего "Казанову", задумался, какими же слепыми глазами я видел его раньше!
       В Москве начал выбирать, что же из пиратских дисков смотреть, и, конечно, выбрал то, что не видел. "Тысячу и одну ночь" -- роскошную фантазию Востока с молодыми смуглыми актерами, изумительными пейзажами и яркими красками. Все то же самое, что и в литературе, не стареет большое искусство, на него время не накладывает лапу, а вот мелкие конъюнктурные поделки довольно быстро уходят в песок времени. Не имеет особого значения сцепление эпизодов, оно может быть иногда и противоречивым, действенен только сам эпизод, образы, которые в него вплывают.
       24 июня, понедельник. Вместо того, чтобы писать роман или читать, писал какие-то бумаги по поводу жалобы моей ученицы. Она и поступала к нам в Институт уже с какими-то и на кого-то жалобами. Меня предупреждали: не берите ее в свой семинар. А я легкомысленно барабанил, что у меня легкий характер и я справлюсь даже с тигром. Вот с утра барабанщик и занимается крохоборством. Все это я пишу для сводной бумаги, которую готовит Стояновский:

    По поводу претензии Лики Чигиринской?

       Чигиринская написала очередную свою претензию еще до начала сессии защиты дипломных работ, до сдачи дипломной работы, "наперед", еще до того как возникла какая-нибудь проблема со своевременной сдачей. Претензию не читал, со слов З.?М. Кочетковой.
       Свою дипломную работу Чигиринская сдала самой последней, когда семинар был распущен, и эта единственная работа из семи моих дипломников этого года, которая не была обсуждена на семинаре.
       Работу я получил в сброшюрованном виде, со знаком копирайта и за несколько дней ее прочел. Несмотря на мои просьбы показать или хотя бы рассказать о наметках диплома, Чигиринская неизменно отвечала, что она пишет. Впрочем, за ее диплом я особенно не волновался, к третьему курсу студентка выровнялась, ее письмо стало плотным, мускулистым, на семинарах говорила разумно, конструктивно, интересно. У меня не было оснований волноваться за ее диплом, хотя я мог предположить, что он окажется несколько иным.
       Дипломная работа при прочтении показалась мне достаточно квалифицированной, хотя и великоватой. О натяжках в идеологии и проблемном видении истории я не говорю -- это в наше время дело мировоззрения каждого. Более того, основываясь на значительном опыте, я сразу предположил, что работа Чигиринской может получить оценку "отлично".
       Я долго размышлял над своим вступительным словом к работе Чигиринской, стараясь вывести ее из-под возможной, отчасти обоснованной критики. Надо было во что бы то ни стало в первую очередь определить жанровую принадлежность. Так возник долго не всплывавший в сознании термин -- фантасмагория. Если бы работа была сдана ранее, возможно, я предложил бы его дипломнице. Я понял действенность для анализа этого определения уже на защите, когда на него же пришлось ссылаться одному из оппонентов (А. Можаевой).?
       При работе двух комиссий, работающих в смежных аудиториях, у нас никогда не было разделений на комиссию по поэзии и комиссию по прозе. На обеих комиссиях рассматривались все жанры. Если говорить формально, то в день защиты Чигиринской в комиссии, которую вел я, рассматривались работы, связанные с драматургией и публицистикой. Я перевел Чигиринскую в другую комиссию, где председательствовал А. М. Турков в силу следующих обстоятельств: ее обостренного восприятия "правил игры" (заявления до защиты). Я также хотел избежать всех упреков, в том числе и в том, что высокие оценки "натягиваю" и ставлю своим ученицам. Пусть успешная защита конфликтующей студентки произойдет под наблюдением и председателя комиссии, и его зама. Однако карта легла иначе.
       В представлении работы комиссии я сделал все, чтобы приподнять значение работы. В том числе, как провидческий момент, актуализируя сочинение, сказал буквально следующее. Это уже не вырванная из контекста фраза, а фрагмент, рисующий ситуацию:
       "Это нечто московское, таинственное и мифологическое. Здесь собраны многие московские легенды и предания последней, послеперестроечной поры. Ну, конечно, во-первых -- московское метро. Ох, как влекут к себе подземелья! Может быть, моя студентка предвидела все три последние аварии на московских метролиниях и специально заводила составы в лабиринты подземелий? А фантазии насчет каких-то шахт для баллистических ракет, которые вырыты под каждым сталинской поры московским небоскребом? Но вдруг сюжет прерывается, и мы вместе с героиней оказываемся. Нет-нет, ничего наша выпускница, когда писала букет своих прихотливых сплетений, не знала и не ведала о скандале с Николаем Цискаридзе и, видимо, не предполагала смысловых попаданий, когда отправила читателя в кабинет директора или просто крупного администратора национального театра, на реставрации которого так много было наворовано. В настоящей литературе много таинственных сближений".
       Не считаю возможным идти дальше по болезненным фантазиям Чигиринской, но открою тайну "совещательной комнаты". При обсуждении работы и оценки за нее -- это обычная, повседневная практика -- мною, несмотря на некоторую критику взыскательных оппонентов (доцента А. Королева, опытного писателя, критика, филолога и доцента Можаевой, чья безупречная репутация, как литературоведа, вдумчивого специалиста и доброжелательного к студентам и их работам человека, хорошо известна), было, как руководителем диплома, внесено предложение поставить "отлично". С моей оценкой не согласилась доцент Можаева.
       Что касается знака копирайта, проставленного на каждой странице работы -- этого моя студентка тоже касается в своей "Претензии", -- то я выразил свое ироническое отношение к подозрению на интеллектуальное хищение кем-либо из оппонентов или членов комиссии. Кто еще может воровать оригинальные сюжеты Чигиринской? Руководитель, втайне вспоминающий и другие "страшные" романы о московском метро?
       "В том, что со временем все это будет напечатано под незатейливой рубрикой "роман", я не сомневаюсь, ведь недаром уже, дипломной работе выставлен знак копирайта. И все-таки, соревнуясь со своей ученицей, я ее замечательные видения буду определять в стилистике ее, как мне кажется, гипотетического литературоведения. Это, конечно, роскошная московская фантасмагория. Это занятная, забавная и нравоучительная панорама, вроде той, что пятнадцать минут разматыватся в театре в самом конце "Спящей красавицы". Там, так же как и здесь, сказка сказкой, но в ней и смысл, и урок. Мне эта дипломная работа как читателю нравится, но что теперь скажут оппоненты? Они, наверное, объяснят нам и что такое "чупакабра".?
       Это опять из моего, как кажется студентке, "за упокой", а не "во славу" отзыва.?
       По некоторым другим пунктам "Претензии", жанра для Литинститута нового:
       Состав комиссии официально заявлен в приказе ректором. Председатель комиссии не обязан читать все работы, ему надо сопоставить мнения оппонентов, дипломника и руководителя. В процессе защиты дипломник может оспорить любое утверждение выступающих. Два экземпляра работы обязательно должны храниться в архиве Института.?

    Cергей Есин

       P.?S. Я невольно сопоставляю болезненно-самолюбивую "Претензию" Лики Чигиринской с тем изысканным нарядом, в котором дипломница явилась на свою защиту. На ней была декоративная корона с височными подвесками, у сопровождавшей ее наперсницы на голове было что-то вроде диадемы с игривыми ушками кролика, знакомыми нами по определенному виду журналистики.

    С.?Н.?

       В Институте встретил Аниту Борисовну Можаеву, она прочла мое писание и сказала, что лучше мысль об "отлично" опустить, но я уже привык высказываться так, как хочу, понес Стояновскому. Михаил Юрьевич, оказывается, уже написал свой и, кажется, лучше, чем я, вариант. Неожиданностью для меня стало существующее правило, что результаты дипломных работ не пересматриваются и по ним жалобы не принимаются. А я-то старался!
       В два часа началось вручение дипломов. Все было торжественно и трогательно. Девочки в длинных платьях, я в черном костюме и белой рубашке, ректор в рубашке с закатанными рукавами. Мария Валерьевна читала список, ректор жал руки, я всем дарил свою книжку "Власть слова", благо в свое время "Литгазета", переезжая, подарила мне часть десятитысячного тиража. Трогательный Солонович, у которого в этом году тоже выпуск, вручал каждой из своих итальянок по розе. Я выступал два раза: один раз -- в конференц-зале во время церемонии, а второй раз -- наверху, когда ребята устроили себе и преподавателям пир. Оба раза мне оглушительно хлопали, трогательный Володя Репман, на которого я все время злился, публично меня расцеловал и принес букет цветов. Второй раз я говорил уже во время "банкета". "Мы всех вас брали талантливыми, и теперь вы должны, ребята, сделать так, чтобы ваш талант и жизнь не пропали. Но! За нашим жутким, ежедневным делом не забывайте и о том, что идет жизнь, и она должна оказаться счастливой".
       Во время пирования букет мне преподнесла Ира Усова, застеснялась сделать это в зале. Вместе с букетом и жестяную банку датского знаменитого печенья, коробку чая и открытку. Для меня это больше, чем гипотетический орден.?
       "Сергей Николаевич! Мне очень повезло попасть к вам на семинар. Спасибо вам огромное. За ваши советы и поддержку. Вы многому научили меня, подавали чудесный пример. Мне будет сильно не доставать вторников. Хочу пожелать вам успехов и всего самого радостного в жизни. Ваша ученица, Ирина Усова".
       Теперь о том, что я слышал по "Эхо Москвы" утром и что читал вечером.
       Утром услышал о новой инициативе неугомонного депутата Госдумы Любови Яровой. Она решила теперь наказывать за критику антигитлеровской коалиции и за любое критическое высказывание о нашей армии. Я уловил, мне кажется, главное: стремление заткнуть рот для почти любого высказывания о власти и принципах управления. Тут же очень неглупый Александр Плющев сказал, что прецедент создал закон об ответственности за отрицание холокоста, принятый в Германии и Израиле. Но вот в Интернете появилось высказывание Аллы Гербер, с которой я тоже -- может быть впервые в жизни -- согласился. Разные это вещи.
       "Предложение Яровой -- это самое широкое толкование проблемы. Это не похоже на законы, аналогичные тем, что приняты в Германии об ответственности за отрицание преступлений нацизма или отрицание холокоста. Ее закон -- это закон о борьбе с правдой о войне".
       Вечером читал большую книжку Николая Коняева о Шлиссельбурге. Какие удивительные подробности нашей истории, в частности о знакомом и любимом мною ХVIII веке в России, мы обнаруживаем. Так и хочется начать жизнь сначала, чтобы все наконец-то узнать.?
       25 июня, вторник. Утром и поздно ночью опять читал книгу Коняева. Кроме огромного количества исторических фактов здесь еще попытка снять последующую царскую ретушь с времен царствования Петра, Елизаветы и Екатерины. Каждый режим предлагает свою благостную историю, под которой, как правило, море крови, предательств и бесчеловечности.
       К двум часа поехал на последний в этом году Ученый совет. Попытался взять на чтение первую порцию работ абитуриентов, но тут выяснилось, что будто бы -- это со слов Оксаны -- ректор сказал ничего до 8-го, до собрания приемной комиссии, не выдавать. Это бы означало, что огромную гору работ надо было бы прочесть за три дня -- к 12 июля мы обязаны представить результаты. Ректор согласился со мною, что это техническая неувязка. Решили, что работу я возьму завтра после выпускного акта у заочников, но Оксана все-таки дала мне -- тоже, видимо, поняла нелепость первоначального распоряжения -- три работы.
       Главная тема Ученого совета -- некоторые формальные ошибки при заполнении экзаменационных ведомостей и других бумаг. Я бы сказал так, запугивание от имени Рособрнадзора -- абсолютно булгаковская аббревиатура -- и объяснение, как оберегает всех деканат и ректорат и как им, не в пример прошлым годам, трудно. Сидоров точно определил, что это формальные вещи, за которыми именно ректорату и деканату надо следить. Если преподаватели не умеют что-то заполнять -- то научить. Что касается итогов прошедших экзаменов, то здесь лишь количество пятерок и четверок. Я сразу подметил, если пользоваться этой статистикой, то пятерок на любом курсе за зарубежную литературу больше, чем за русскую. На мой вопрос, что это означает: лучше студенты знают зарубежную литературу, чем русскую, или за зарубежную литературу мы ставим оценки более либерально, или русскую литературу мы преподаем хуже, чем зарубежную? -- ответа не было.
       Министерство -- это уже выступление ректора -- ввело новые параметры эффективности вузов -- количество преподавателей со званиями и заслугами, баллы за творчество при приеме -- чем выше, тем для вуза лучше. Это, конечно, приведет к новой неразберихе.?
       Сегодня же состоялось голосование по нашим преподавателям на новый срок. Что, несмотря на голосование, будет с нами дальше, не знает никто. Многое зависит от набора. Людмила Михайловна постоянно говорит, что в Институте нет лишних денег.
       Много разговоров о том, что парламент отменил пресловутое, нулевое промилле. Парламент сам же это промилле угодливо, по безумному предложению Медеведева, тогдашнего президента, и ввел. Это чуть ли не первое решение Думы, всенародно поддержанное. Здесь даже едкий, как царская водка, Александра Пикуленко постоянно выступающий с автомобильными обозрениями на "Эхо Москвы", временно опустил свою любимую фразу о весенних и осенних обострениях, которым Дума подвержена. По поводу Медведева и его умения и возможностей руководить страной было высказано много занятного.
       26 июня, среда. Начал вечером, а утром дочитывал работы абитуриентов. В этом году все зашифровано, не знаешь ни фамилии, ни пола, ни региона, откуда будущий студент. Ну что же, в Дневнике не окажутся и короткие рецензии, по которым в будущем можно будет представить себе начало кого-нибудь из крупных писателей. Но бог с этим, вот первые впечатления. Пока из трех работ есть две довольно вялые, но одна -- кстати, как я понял, женская проза -- с хорошим уровнем мысли и плотным словом.
       Утреннее известие: Следственный комитет достал из своих архивов старое, четыре года как почему-то законсервированное дело о строительстве одного из корпусов Института стали и сплавов: по нему проходят -- со слухам, по радио -- бывший ректор Карабасов -- его я знал, из больших партийных начальников -- и нынешний министр, бывший проректор Ливанов.
       Из интервью с Иосифом Райхельгаузом:
       -- Иосиф Леонидович, вы ставили спектакли в крупнейших театрах мира, есть ли для вас авторитеты в профессии? Что вы думаете о системе Станиславского сегодня?
       -- С тех пор как Станиславский опубликовал свою систему, вокруг нее идут бесконечные -- их даже нельзя назвать дискуссиями -- бои защитников и опровергателей. Я вспоминаю замечательную статью одного из наших выдающихся режиссеров Анатолия Васильевича Эфроса, которая называлась "Назад к Станиславскому". А сегодня мы присутствуем при очередном витке этой войны и слышим другой девиз: "вперед от Станиславского".?
       Безусловно, этим занимаются люди, не лишенные таланта, но не всегда обремененные специальным образованием. То есть "мы
    ГИТИСов не кончали, но считаем...?" Такой взгляд на Станиславского поддерживает и определенная часть нашей критики. В последние годы сформировалась такая группа экзальтированных девушек плюс-минус пятидесяти лет и примкнувших к ним экзальтированных маль
    чиков того же возраста. Когда-то, в 90-х годах, когда им было чуть больше 30, их выпустили в Европу, и они увидели, что в спектакле можно употреблять нехорошие слова, можно заниматься тем, чем врачи занимаются в больнице, когда берут анализы. Это не абстракция, а вполне конкретный случай: пару лет назад на одном из престижных театральных фестивалей в Германии мы с Дмитрием Крымовым смотрели спектакль Ромео Кастеллуччи "Проект J. О концепции лика Сына Божьего", на протяжении которого главный герой (старик) ходил под себя, а его сын убирал за ним и менял ему подгузники. Это было предельно натуралистично. Для пущей художественности экскременты разбрызгивали среди зрителей. В Крымова попали.?
       -- Вы охотно ставите либеральных авторов, а если бы вам принесли пьесу патриотической направленности, вы бы заинтересовались ею?
       -- А либералы, по-вашему, не патриоты? Я жду разных пьес. Мы все понимаем патриотизм по-разному. Я посмотрел один из самых модных спектаклей в МХТ, который называется "Идеальный муж". Вот уж где сверхпатриотизм: и флаг России во всю ширину задника, и мат, и нетрадиционная ориентация. Мало того, это сделано талантливым и профессиональным режиссером, только все это к моей жизни не имеет никакого отношения. Притом что меня занимает все, что происходит в Думе, меня занимают решения нашего правительства и президента, меня занимают положение человека в обществе и экономика. Меня занимает вся наша жизнь. Но я смотрю "Идеального мужа", где есть все признаки современности, и никак не сопереживаю происходящему. И в то же время я сижу на спектакле Римаса Туминаса "Евгений Онегин", который, казалось бы, ничем не соотносится с сегодняшним днем, а у меня ощущение, что это обо мне, о вопросах, которые меня мучат, о жизни, которая меня окружает и в которой я сам варюсь".?
       В три в Институте началась церемония вручения дипломов. Я, как и в прошлый раз, каждому бывшему студенту подарил по книге. Опять было произнесено две речи -- я и БНТ, мне пришлось говорить довольно развернуто. Я начал с того, что в этом зале лет двенадцать подряд во время двух в год консультаций по этюду играл с Алексеем Антоновым в увлекательную игру: я ставил своей целью ни разу за 12 лет не повториться, а Алексей -- все-таки поймать меня на самоповторе. Сдался Алексей, я каждый раз находил какие-то новые ходы и примеры. Повтор, бесконечное цитирование себя -- это гроб для писателя... Ну, и дальше о таланте, о жизни, о профессии и т. д.
       К началу церемонии я уже знал, что Лике Чигиринской диплома не выдадут -- наши юристы--казуисты докопались, что она не сдала деньги за свой последний семестр. Я-то, честно говоря, и не знал, вернее и не помнил, что она у меня платная студентка. Одновременно в ректорате были составлены приказ по этому поводу и большая бумага -- ответ на ее жалобу. Вот тут я должен отдать должное и ректору, и Стояновскому -- сделано все это твердо и безукоризненно. Но Чигиринскую мне все равно жалко, бедная девочка и себе портит жизнь и чуть ли не дюжине взрослых детей.
       После вручения дипломов уже в 24-й аудитории заочники устроили большое пирование. Это у них проходило шумно и весело, действительно была радость!
       Все средства массовой информации уже третий день играют в игру с американцем Эдвардом Сноуденом. Это повтор с "Викиликсом" -- американец, подчиняясь выученной доктрине гражданского долга, настучал на своих: американцы, оказывается, подслушивают чуть ли не весь мир. Я думаю, что в этом, мы недалеко ушли от них. Но уроки школьной гражданственности! Парнем можно восхищаться.
       Усталый лег спать и в надежде под его пустозвонный рокот уснуть, включил телевизор, а там знаменитый фильм Бодрова-старшего со знаменитым Бодровым-младшим "Брат". Досмотрел. Неужели мы все это пережили? Опять многое виделось мне по-другому. Умные Бодровы не только дали общую картину быта и времени, но через Сухорукова, который играет старшего брата, одними из первых вскрыли русскую черту -- эту страстную любовь к предательству. Даже брата, но и прощать сразу, смело, с размаху -- это тоже наше.
       27 июня, четверг. Еще вечера обнаружил, что к сегодняшней аттестации у меня нет нескольких характеристик -- пришлось ехать в Институт не к двум, как предполагал раньше, а чуть ли не к двенадцати. По какой-то неясной мне и самому причине это оказались именно характеристики на нескольких моих третьекурсниц. Не помню и все, хотя остальные характеристики сделал по памяти. Для меня качество текста и в том, помню я его или нет. На ум сразу, конечно же, пришло высказывание маститой Татьяны Никитичны Толстой, которая у нас же в Институте на кокетливый вопрос одной из студенток, как: дескать, знаменитая писательница относится к женской прозе, лаконично ответила: "У мужчин это получается лучше". Но тут же подумал, что вот прозу Маши Поливановой прекрасно помню.
       Ехал на машине, жара стоит оглушительная. Метеослужба сообщает, перевалило через столетний рекорд -- чуть ли не 35 градусов. На велосипедных платных стоянках, которые совсем недавно открыли на бульварах, -- я проезжаю минимум мимо трех -- нетронутый ряд машин. Здесь, как я узнал, и цена не очень маленькая и система оплаты не самая простая. Может быть, спадет жара, и все покатят на велосипедах. То же самое -- очень неудобно -- и с введенной совсем недавно платой за парковку в районе Бульварного кольца. Я поставить там машину не рискну -- затеян какой-то балет с оплатой по смс или надо искать парковочный автомат, а он неизвестно где, не отыщешь. Вечером, когда пойду в театр, машину оставлю в Институте, потом вернусь.
       Собеседование, которое раньше было прекрасным инструментом для подведения итогов и анализа работы как студентов, так и преподавателей, выродилось. Уже давно никаких преподавателей на них, кроме мастеров, не бывает, да и они практически не нужны -- написали характеристики и ладно. Я-то помню, как в начале своей работы поехал на такое собеседование еще и потому, что у одного моего студента была двойка по английскому, и знал, что Алла Пароятникова, работавшая тогда у нас, может настоять и на исключении.?
       Ректора на собеседовании не было -- он в отъезде. За столом Стояновский, я, Надежда Васильевна и неизменная Светлана Викторовна Киселева. Все имитировали гнев на пропуски занятий и низкие оценки, я поставил несколько гипотетических, для себя, троек там, где надо было бы кое-кого и выгонять.
       Еще несколько дней назад звонил В.?А. Вольский -- сегодня в театре "Новая опера" премьера небольшого балетного спектакля, поставленного для "Московского балета" Владимиром Васильевым. Виктор Адольфович, постоянно сотрудничающий с Васильевым, спектакль оформлял. Сразу объявили жанр спектакля -- "Класс- балет". А я-то все грущу, что жидковато у меня последнее время интеллектуальное наполнение жизни и Дневника. Пошел и из-за собственного интереса, и из-за Дневника. Кстати, не ошибся, со спектакля вышел, чуть ли не пританцовывая. Но это традиционное воздействие на людей подлинного искусства. После хорошего спектакля или выставки и спишь хорошо.
       28 июня, пятница. Вчера два или три часа, которые оставались у меня до спектакля, провел в приемной комиссии, отдал прочитанные работы -- читал рано утром и предыдущей ночью, -- две работы прочел прямо в комиссии, сидя на диване, и забрал с собою все, что пока поступило к нам на прозу. Настроение грустное, ничего такого вокруг, из чего можно было бы строить семинар, пока все гарнир, иногда и неплохой, но это все не сытное, вкусное и настоящее блюдо. В основном девичьи мечты о любви и неконтролируемые фантазии с волшебными садами, государствами и заколдованными принцессами -- фэнтези, любимое девичье рукоделие. К сожалению, все время трудности подбрасывает нам вольное законодательство и ретивое министерство. Сначала нам сняли существовавший ранее двухгодичный, после школы, рабочий стаж. Это опыт и знание жизни, столь необходимое, в первую очередь для прозы, качество. Потом возник ЕГЭ с его подчас липовыми оценками. Это давало часто возможность непроверенным и сухим отличницам за счет высоких общих результатов и на последней прямой обгонять более талантливых, но неповоротливых. Теперь министерство, создав новые критерии для оценки эффективности вузов, для вузов творческих ввело, как один из показателей, общий высокий балл творческого конкурса. Для меня это означает, что там, где я сразу мог бы поставить двойку, непроходимый балл, я теперь должен поставить в принципе безнадежную, но дутую тройку. Создать лишние для ребенка надежды.
       Выехали из Москвы часа в два: за рулем Володя, я плачу за бензин, на С.?П. -- кормежка и кухня. Заехал на Профсоюзной улице в ненавистный мне банк, С.?П. снимал отпускные, чтобы потом поменять на евро -- он в понедельник уезжает в Германию, я снял 160 тысяч -- 130 я отдам за тираж Дневников 2012 года. Кстати, две маленькие новости -- Сережа Шулаков, которого я встретил на выпускном вечере, сказал, что написал для Exlibris рецензию и, вроде бы, в ближайшее время газета рецензию напечатает. Вторую новость сообщила мне Е.?А., но может быть, я об этом писал. Она видела, как в метро какой-то мужчина читал "Валентину". Я готов подумать, что это моя или чья-либо доброжелательная фантазия, ведь разошлось через торговлю и роздано мною не более пятисот экземпляров.
       У Володи после смерти Маши жестокая бессонница, но тут он почти сразу после ужина, вдобавок выпив с соседом и с С.?П., сразу лег спать и заснул. Внизу в зале, где он спал, мы затеяли смотреть старый фильм Питера Гринуэя "Рембрандт". Опять мощное, сильное по приему и человеческими смыслами кино. Почему мы не можем создать ничего подобного?
       В первую очередь здесь, казалось бы, на знакомой академической канве вышиты и абсолютно новые человеческие характеры -- и сам Рембрандт, и Саския. Свою историю Рембрандта зритель все время имеет в виду и понимает, что она рушится. Интересно решены вопросы психологии творчества и создания всеми признанного шедевра. Но у шедевра есть еще и криминальная составляющая. Академическая и заказная живопись становится фактом обвинения. Мороз сквозь кожу продирает от этого бесконечного наслоения. Вдобавок ко всему здесь еще и прием, как бы сцена -- это супружеская кровать на больших деревенских колесах -- в мастерской художника.
       29 июня, суббота. Еще никогда я так долго -- практически весь день -- не крутился на участке. К вечеру ощущение исполненного урока. Пока все спали, уже в семь утра я через удлинитель включил приемник с "Эхо Москвы" в теплице и по относительному холодку в одних трусах начал большую прополку в помидорах -- здесь буквально все заросло сорняками. Продолжалось все это -- сорняки и слушание радио -- часа два с половиной.
       От парных случаев в этой жизни мне, наверное, никогда не уйти. Целый час радио говорило о платных парковках в центре Москвы. Оказывается, мои умные соотечественники тоже даром времени не теряли. Они приспособились прикрывать номерные знаки разными фантиками, навешивать во время стоянки ложные номера, а у некоторых специалистов, словно у Джеймса Бонда, номера перелистывались автоматически. Швейцары и охранники дорогих ресторанов разработали новую услугу: прикрывают номера автомашин своих клиентов. Причем, как правило, машины все это недешевые, "лексусы" и "мерседесы".
       Бодрые и предприимчивые ведущие "Эхо Москвы" предложили слушателям решить, что это -- нежелание наших граждан сотрудничать с государством, с властями или... Я думаю, что это не только обычное жлобство богатых, но и их привычка всегда и на всем воровать. Знаменитая русская черта, как и подлость, подмеченная еще Алексеем Толстым.
       Вечером, имея в первую очередь любовь Володи к определенным фильмам, принялись смотреть американский "Обливион". Теперь мне ясно, откуда наши абитуриентки черпают свои решительные диалоги и космические сюжеты. Я не выдержал и получаса, ушел к себе наверх. В фильме снимался знаменитый Том Круз -- где здесь актер и что здесь большому актеру играть? Пишу об этом, потому что на только что закончившийся Московский кинофестиваль актер приезжал с другой своей картиной и девочки-зрительницы с шести утра занимали места, чтобы увидеть, когда красовец по красной дорожке пойдет в кинотеатр.
       30 июня, воскресенье. Рано утром собрал красную смородину, а уже вечером в Москве протер ее с сахаром. Володя опять был за рулем, он вроде бы у меня за шофера, водит он мастерски. Днем сидел, читал работы и дописывал Дневник. Часто я пишу и за прошлый день, стараюсь долго не отпускать, текст меняется, хороши только первые, даже невыверенные впечатления, дальше ты уже что-то доконструируешь. Приносил первые наметки словника Игорь, я все посмотрел, делает работу он образцово, применяя "новые технологии" -- копирует имена. За разговорами на кухне мы перебрали смородину и перетерли ее с сахаром. У Игоря большие планы и в литературе, и в музыке. Когда перебирали смородину я вспомнил, что обычно раньше мы делали это с Валей, это были счастливейшие минуты нашей жизни, о чем только не говорили!
       Как только приехал -- все-таки несмотря ни на что "Эхо Москвы" самая лучшая радиостанция! -- Ксения Ларина собрала небольшой хурал по поводу образования, и в частности ЕГЭ. Собравшиеся господа -- Смолин, Архангельский очень хорошо все рядили. Я ведь тоже согласен, что ЕГЭ может быть и неплохая, демократическая форма проверки знаний. Но благие намерения, как "Титаник" на льдину, наткнулись на поголовную коррупцию. Дети списывают и шпаргалят, чиновники дают возможность утечки условий и вопросов, директора школ и учителя дописывают за учеников и подтасовывают результаты, институты не замечают несоответствия отличников и их знаний. Затянуло все трясиной обмана, взяточничества и лжи.
       Уже поздно. Что касается работ наших абитуренток, то космос и фэнтези идет сплошным потоком. Мне кажется порою, что книг они не читают, а усваивают мир искусства через дешевое кино. Ожидаю, что наконец-то пойдут ребята из провинции.
       Вечером в Москве не только изматывающая жара, но и буря, с ливнями и ветром. Два раза выключался свет, кое-что из того, что довольно удачно сформулировал, навеки из компьютера улетело. Жаль.
       1 июля, понедельник. О жестких для Москвы результатах вчерашнего ливня узнал только сегодня. К 9.30, как договаривался с Оксаной, приехал в Институт. Оксана -- секретарь приемной комиссии -- добралась только к 10, после вчерашнего водопада Филевская ветка метро работала с перерывами. Какие-то деревья рухнули на рельсы, и несколько станций оказались залитыми.
       О работах абитуриентов чуть позже, новостей столько, что не знаю, как их уместить.
       Во-первых, дело Сноудена. Ну, конечно, этот героический парень вскрыл то, чем готова бы заниматься любая разведка, но у американской, наверное, больше возможностей, она это и сделала. А когда все открылось, то мир обнаружил: что, несмотря на тонкости и многообилие людей, все до одного могут быть учтены, проверены и находиться под контролем. Здесь-то всем и стало страшно. Раньше все стремились в города, которые позволяли сохранить некоторую анонимность, но здесь, оказывается, человек наиболее открыт. Это плата, которую мы должны внести за этот якобы прогресс и удобства. Иногда мне кажется, что весь прогресс затеян спецслужбами, чтобы влезть в подкорку и в желудок каждого.
       Итак, Сноудена все ищут, Америка давит на тех, кто мог бы беглого цэрэушника приютить и дать убежище. Было сделано соответствующее представление и нам, но у нас с США нет специального соглашения о выдачи преступников. Вроде бы сначала согласился Эквадор, но его экономика так тесно связана с США, что даже валюта общая. Правительство Эквадора пошло на попятную. Отважные латины принялись обставлять свое гипотетическое решение предоставить Сноудену убежище невыполнимыми условиями: если приедет в страну, тогда и будем решать.
       Тем временем в Общественной палате зазвучали бесстрашные голоса: не выдвинуть ли Сноудена на премию мира! Мы потихоньку готовим общественное мнение. И уже вечером Путин -- он, как всегда, на коне и молодцом! -- объявляет, что Россия никого никогда не выдавала и что если Сноуден напишет соответствующее прошение, то правительство предоставит ему политическое убежище.
       Второй, внезапно вспыхнувший скандал -- это в тайне готовившийся закон о реформе Академии наук. Правительство, боящееся только народного бунта и поэтому собирающее и выискивающее все крохи, оставшиеся от приватизации и разграбления, ищет деньги на социальные обязательства. Содержать Академию слишком дорого и хлопотно. Все это я описываю, как кажется именно мне. Три академии -- РАН, Медицинскую и Сельскохозяйственную -- сливают. Соответственно, объединяется и вся невероятная собственность -- здания, земля, ресурсы. Всем этим, материальной частью, начинает заниматься специальный фонд. Вот пожива для чиновников! Сколько здесь можно продать, приватизировать, сдать в аренду, присвоить. Президиум Академии, экстренно собравшийся, за полтора часа выработал свое решение -- против! И тут же закон, готовившейся втайне и готовый быть рассмотренным Думой в три дня, теперь может быть экстренно утвержден в последнем, третьем чтении осенью.
       И, наконец, последнее, буквально меня поразившее. Днем шла обычная передача, в том числе говорили об интервью матери Ходорковского, данное в связи с его пятидесятилетием. Долго, конечно, парень сидит. У ведущих в связи с этим возникла мысль о готовящейся экономической амнистии, по которой, по их подсчетам, выйдут на волю что-то около 10 тысяч человек. И дальше мужской голос -- мысль была настолько чудовищной, что я даже записал время этого поразительного высказывания -- 16.25, поправки пять-семь минут в любую сторону -- и вот этот самый мужской голос говорит: "Не лучше ли было бы вместо этих 10 тысяч человек выпустить одного Ходорковского". Какой человеколюб! Один -- свой и наверняка богатый вместо десяти тысяч, возможно, абсолютно чужих!
       Весь день до больных глаз читал работы абитуриентов. Кое-что попадается, но пока одни, кажется, дамы.
       3 июля, среда. Из-за этой груды работ стал, что мне не свойственно, пропускать события целого дня. Моя внутренняя жизнь, понимаю, никого не интересует. Да и есть ли эта внутренняя жизнь, которая сейчас вся сосредоточена лишь на Институте. Я ведь уже полгода почти -- написал "почти", а ведь на самом деле ничего не читаю. Практически не читаю даже газет, но с февраля не меньше сотни дипломных работ прозы, драматургии и публицистики, а ведь в каждом из этих сочинений не меньше пятидесяти страниц. И вот уже десять дней с утра и до вечера теперь идут работы абитуриентов. Хотя в этом потоке и находится что-то интересное, но в основном-то полная профанация литературы. Но и тут, как через щелочку, просачивается современная жизнь и ее, как нынче говорят, вызовы. Так спрашивается, знаю ли я современную жизнь? Как жалко, что сейчас все закрыто, все данные об абитуриентах, и их имена, и годы их рождения, и откуда они приехали в Москву. Я абсолютно уверен, что слава некоторых из них могла бы начинаться с моего Дневника. В этом году у меня уже нет возможности, как было раньше, на каждого напечатать рецензию.?
       Но если я этой жизни, современной, не знаю, то я знаю блестящую жизнь нашей управленческой элиты. Она, правда, быстро забывается, но на то я, бедный монах в своей келье, и пишу, скриплю своим компьютерным пером, чтобы кое-что осталось в памяти. Вот вчера, например, рухнул практически на старте на Байконуре шестимиллиардный "Протон", а сегодня на взятке в 14 миллионов рублей, как уверяет власть, прихватили нового мэра Ярославля Евгения Урлашова. Вчера в Европе закрыли небо для самолета президента Боливии Моралеса и в Вене обыскали его самолет -- ищут Сноудена. Вчера стало известно заявление Путина, что "Россия никого не выдает" и что, если Сноуден подаст прошение, он может в России остаться. Сноуден прошение подал, а сегодня, поняв, что означает в речи Путина "если он не будет приносить вреда Америке", Сноуден свое прошение отозвал, потому что он хочет опубликовать еще несколько "американских документов". Вчера или позавчера говорили, что иметь честь состоять в новой, реформированной РАН уже отказываются чуть ли не 20 академиков. А если в эту сессию наша Дума примет новый закон об Академии? А сегодня Путин принимал только что избранного президентом академика Фортова, и я, уже много лет наблюдающий нашего "национального лидера", вдруг впервые вижу, что он не верит тому, что говорит. Но хоть, слава богу, тут же узнаю, что третье чтение закона все-таки произойдет осенью. Жизнь идет.?
       4 июля, четверг. С утра до вечера, до головной боли читаю и читаю. Собственно, читаю, чтобы потом составить свое мнение и написать несколько слов рецензии. Сколько же мог я прочесть интересного вместо этого!
       Позволил себе отвлечься, чтобы посмотреть по ТВ народное волнение в Египте. Попытка заставить страну жить исключительно по закону шариата не удалась. Армия опять взяла власть в свои руки. Президент находится под арестом в здании военного министерства. В странах Востока не все благополучно. Рустам Ибрагимбеков, сценарист и писатель -- он один из авторов и "Белого солнца пустыни", -- отказался от российского гражданства. Объединенная оппозиция Азербайджана выдвигает его своим лидером на ближайшие президентские выборы. Недорого, оказывается, российское гражданство профессору ВГИКа.
       5 июля, пятница. От беспокойства просыпаюсь рано и сразу же хватаюсь читать. Вчера в обед Ашот принес мне новую стопку. Читал вчера. Утром, не вставая, снова взялся за приготовленные с вечера у постели папки. Кажется, улов становится гуще, уже нет прежних фэнтези, пошли Подмосковье и провинция. Правда, массированно пошли рассказы и маленькие повести, действие которых происходит в какой-то другой стране. Здесь обитают разные Джоны, Майклы и Джерри. В этом потоке мелькнула лишь одна работа, которая меня потрясла и поразила.
       Утром прочел еще три работы и поехал на Пятницкую, опять что-то говорить про книги на радио. С какой-то грустной радостью приезжаю я в места, где прошла моя юность. Возле метро возник роскошный с прекрасным фонтаном и колоннами сквер. Я всё -- было пять свободных минут -- обошел и даже сходил на другую сторону Пятницкой. На доме с ампирными колоннами, в котором на первом этаже, в комнате Юры Столярова, мы праздновали получение аттестата зрелости, я увидел мемориальную доску. Всего-
    навсего типичная московская застройка первой четверти ХIХ века.
       И на этот раз меня пригласили на радиостанцию, где ведущий Айвазян. Практически первый раз вижу ведущего, который не просто был готов к передаче, но готов по-настоящему. Томик Дневников -- речь шла о них, -- который я подарил ведущему полгода назад, был расчерчен и размечен: как иголки у ежа, торчали разноцветные закладки. Это, конечно, филологическая привычка. Проговорили целый час, эфир будет 8-го и 15-го, кажется. Интересно, но, боюсь, что вопросы оказались интереснее ответов.
       За политикой уже не слежу -- успел уловить только, что Урлашову, кажется, шьют еще одно уголовное дело, а для Алексея Навального, которого обвиняют в хищении 10 000 кбм леса, прокурор просит шесть лет колонии общего режима.
       8 июля, понедельник. Что пропущено? Причины не объясняю -- все ясно и так. Это невероятное количество чтения, которое мне поручено моим характером. В самом конце приемного марафона -- а это чрез три дня, когда я расставлю оценки, я замерю стопку прочитанных мною работ сантиметром. Сегодня, когда я отвозил на работу последнюю порцию, кроме рюкзака мне пришлось еще брать и сумку на колесиках. Так что же пропущено? В пятницу вечером ездил все-таки на дачу, потому что красная смородина уже созрела и того и гляди начнет падать. Это заняло у меня часа два под аккомпанемент неутихающих монологов радио Алексея Венедиктова. Бушует Египет, президент страны стал уже "бывший"; думы интеллигенции прикованы к Академии. Все понимают, что реформы нужны, но все понимают, что, скорее всего Академия, как в свое время армия попала в "Оборонсервис", попадет в алчные руки какого-нибудь "Наукосервиса". Это неизбежно -- это особенности нашей русской демократии.
       После сбора смородины к участку не прикасался, но уже оформились три огурца в теплице, а в другой покраснело несколько помидоров черри. На все смотрю с тоской, потому что с собой привез кипу, килограмма, эдак, три, работ абитуриентов. Настроение чуть улучшилось, после первой волны, состоящей исключительно из фэнтези, пошли работы получше.?
       Позволил себе расслабиться, чтобы вечером посмотреть открытие Универсиады в Казани. Современный стадион, много народа, игровое поле залито огнем, здесь же течет, вернее обтекает арену, река, открытие перегружено татарским фольклором и массой пестро одетых персонажей татарской истории. Песню для открытия, которую поют, проплывая по этой реке на кораблике, дети, заказали композитору Игорю Крутому. Это, видимо, у нас сейчас самый лучший композитор. На закрытие Московской Олимпиады песню заказывали Пахмутовой. Жизнь совершенствуется. Выступал помолодевший, как из кабинета красоты, Путин.?
       В воскресенье в десять часов, чтобы не тратить времени, -- главное было сбор смородины и поливка огурцы и помидоров -- уехал с дачи и долетел до Москвы за два часа. Опять сидел до глубокой ночи и разгребал кучу. Этим же занимался и в воскресенье до позднего вечера и в понедельник до трех, когда надо было ехать на совещание, которое должен был проводить ректор. Снова вытащил из шкафа свою сумку на колесиках.?
       Сначала с радостными цифрами этого набора выступил ректор, а потом с заявлением, что по сути поэзии в прочитанных работах нет, выступил что-то понимающий в поэзии Рейн. Здесь я сразу должен сказать, что слитно, как Плутарх, и последовательно вести рассказ не умею. Я вспомнил, что за час до этого заседания довольно долго на кафедре разговаривал с Надеждой, женой Рейна. Рейна в Институте я впервые увидел после трех или четырех месяцев его болезни. У него было сломано бедро, но теперь он уже поправился, похорошел, получил какую-то большую премию, и они вместе с Надей отдыхали на Крите. Выбор места я прекрасно понимаю -- Надя искусствовед, опытный и знающий, она много лет проработала ученым секретарем в Музее изобразительных искусств на Волхонке. И разве мог я утерпеть, чтобы не расспросить про отставку Ирины Антоновой? Я так много узнал, что даже не решаюсь всего этого доверить Дневнику. Как-нибудь в другой раз. Но все же я выбрал кое-что, способное немножко удивить.?
       Во-первых, Антонова из достаточно привилегированной семьи. Я даже залез в "Википедию", чтобы проверить: "Отец Ирины Антоновой -- активный участник Октябрьской революции, судовой электрик Александр Александрович Антонов". Как и положено, победитель кое-что получает. "Википедия" бесстрашно констатирует: "После революции был директором Института экспериментального стекла". Но интернетовская энциклопедия постеснялась добавить, что "участник революции" Александр Антонов был, со слов моей собеседницы Надежды, родственником тоже знаменитого революционера, который числился как Антонов-Овсеенко. Знающие люди понимают, что я имею в виду. Все сошлось для успешной карьеры. Мать Ирины Антоновой -- Ида Михайловна (ур. Розенблюм) окончила гимназию и консерваторию по классу фортепиано. Партийные связи и культура. Культура обычно высока в еврейских семьях. "Ида Михайловна прожила 100 лет и 5 месяцев" (Википедия). Дай Бог не меньше прожить и Ирине Александровне.?
       Сама ли ушла с должности директора или, как говорится, "ушли"? Антонова и расхожая пресса утверждают, что сама, сама, дескать, и выбрала себе преемницу -- Марину Лошак. Чуть позже Антонова уточнила, что предлагала в качестве своих преемников ученых-культурологов из МГУ и РГГУ. Кандидатуры были отклонены Минкультом, но предложены свои. Наиболее приемлемой для Антоновой из букета министерства оказалась Лошак, арт-
    директор московского выставочного объединения "Манеж". Но Лошак -- специалист по современному искусству, мне кажется, что и сознание у нее повернуто именно в эту сторону. Опять-таки, по словам Надежды, сидеть новый директор будет не в старом кабинете Антоновой, который ветеран оставила за собой в качестве президента музея, а там, где раньше была приемная. Мне кажется, что эра музея Пушкина на этом закончилась.
       Но пора возвращаться к нашему заседанию. Итак, Рейн сначала сказал, что он 19 лет в Литинституте, что Институт стал сейчас основным делом его жизни, но еще никогда не было такого слабого набора. Из всего, что он прочел, практически только 2-3 абитуриента хоть как-то отвечают требованиям. Почти то же самое сказал Андрей Василевский, очень внимательно следящий за состоянием дел цеха. Я уже прочел почти сто работ и вполне ответственно мог сказать, что грамотного письма, филологического довольно много, но лишь в единственной работе было ощущение адреналина. Скромный Саша Михайлов, читавший заочников, как всегда, чтобы не противоречить начальству, промолчал.?
       Я уже давно не видел нашего ректора в такой тщательно скрываемой, но растерянности, когда он завел разговор о некоем общем уровне оценок. При нынешней системе это почти невозможно, потому что у каждого преподавателя свои, часто меркантильные, интересы по набору и свое представление о приоритетах в работе. Я довольно долго говорил, что при современной системе, когда ты не знаешь ни возраста, ни места, откуда абитуриент приехал (из Москвы или из Магадана), оценка становится почти неадекватной. В конце мы решили -- вернулись к когда-то действующему регламенту: семинар прозы -- 25 человек, поэзии -- 25 человек, драматургии -- 8 человек, к Апенченко, у которого большой семинар, пойдут 3 человека и несколько -- к Торопцеву. Преподаватели должны будут при расстановке баллов иметь все это в виду.
       Вечером позвонил Леня Колпаков: умерли Егор Исаев и Владимир Дмитриев, знаменитый киновед и сын театрального критика и историка цирка Дмитриева. Дмитриев дружил с Валей, после ее смерти я с ним переписывался. Собственно, интеллектуальная строгость "Госфильмофонда" в Белых Столбах держалась на нем. Теперь все это будет подтачиваться необязательностью времени. О смерти Исаева я узнал на нашей комиссии -- кто-то сказал, я тогда предложил: "Встанем, что ли?". Леня сказал, что Егор Исаев буквально накануне всех, родню, знакомых, обзвонил, видимо, чуял, прощался.?
       9 июля, вторник. Сначала о работах наших абитуриентов, которые я читал и сегодня весь день. Новая, но уже последняя порция, чуть погуще. Иногда даже хочется поцитировать. Вот, например, довольно интересно сформулированное мнение о разнообразии наших телевизионных каналов. Вместо авторов ставлю те номера и шифры, под которыми работы расписаны.
       Абитуриент 344а13: " -- Смотришь Первый телеканал и думаешь, что все хорошо. Включаешь НТВ и удивляешься, как от магазина до дома здоровым и невредимым дошел".
       Или он же, 344а13: "Не хочешь слушать очередную рекомендацию Малышевой о здоровом образе жизни? Переключись с Первого канала! Надоела нтв-шная чернуха? Нажми "5-ую кнопку" пульта, попади на "Культуру". Невыносима пустая болтовня ведущих "Русского радио"? Настройся на волну серьезных разговоров "Эхо Москвы". Не нравятся "едросовские" новости на "России 24"? Включи оппозиционный "Дождь", почитай "Коммерсант" или "Русский репортер". Это будет своеобразной защитой от нежелательных СМИ".
       Теперь некоторые новости, которые не хотелось бы упускать. Наконец-то, под аплодисменты общественности, сняли директора Большого театра Иксанова, ставленника Мих. Швыдкого. Новым директором назначили Вл. Урина, который многие годы управляется с Музыкальным театром Станиславского и Немировича-Данченко. Швыдкой через "РИА Новости" тут же отреагировал: "Урин будет самоубийцей, если вернет Цискаридзе в Большой". Швыдкого можно понять, именно Цискаридзе и Счетная палата говорили о невероятном, многократном перерасходе средств при реконструкции Большого. Путин совсем недавно, вчера или сегодня, дал указание генеральному прокурору Юрию Чайке проверить правомочность использования имущества Академии наук. Смотришь, когда-нибудь вернемся и к трагической истории Большого.
       И еще новость, после двух дней молчания наконец-то телевидение заговорило о трагедии в Пугачеве, городе между Саратовом и Самарой. Несколько дней назад 16-летний чеченский мальчик медицинским ланцетом убил 20-летнего парня, отслужившего в армии. Прошли слухи, что мальчик был не один. Город встал и потребовал убрать всех обосновавшихся приезжих. Митинг идет за митингом. Почему убил, почему носил с собой оружие? Потому что знал, что безнаказен, отмажут, испугаются.
       Вечером в Интернете выловил очень интересное мнение израильского публициста Исраэля Шамира о законодательных инициативах, выдвинутых Любовью Яровой: "Очень хочется, чтобы был закон, который урезал бы языки тем, кто сравнивает Красную Армию и Вермахт. Чтобы Гозман и Кох, не говоря уж о Просвирнине, унялись. Но, боюсь, что вреда от него будет больше, чем пользы.?
       Немалый вред -- запрет на осуждение действий союзников СССР по антигитлеровской коалиции. Англичане и американцы совершили страшные преступления против человечности, разбомбив Дрезден и Гамбург, убив сотни тысяч мирных граждан. Если Россия запретит их осуждать, это будет аморально и вредно, потому что никакой симметрии от бывших союзников не дождемся. В Англии и Америке выходят одна за другой книги, полные яда, против русских солдат -- кого они там насиловали и убивали. Эти книги никуда не денутся, а россияне и ответить не сумеют.?
       Через заднюю дверь в российское законодательство войдет закон о холокосте, признающий, по сути, особое привилегированное положение евреев в мире. Для русских людей неприемлемо, чтобы еврейские жертвы ценились выше жертв русских. Не сомневайтесь, что Израиль и страны Европы не расширят свои законы о холокосте упоминанием о русских жертвах -- они и на включение цыган и армян не согласились.?
       Могут возникнуть самые непредсказуемые казусы с законодательными предложениями о расширенном осуждении теории и практики национал-социалистов. Теория у них ужасная, а практика людоедская. Но в российских условиях можно легко дорасширять толкования до того, что под такой закон смогут подвести любое почвенническое российское течение. Собираешь фольклор? -- нацисты тоже любили фольклор. Не любишь авангард? -- нацисты тоже не любили".?
       12 июля, пятница. Не буду морочить всем и в том числе себе голову, и "восстанавливать" не существовавшие записи от 10 и 11 июля. Их попросту не было, все оборвалось после того, как ушел Юрий Иванович Бундин. Он внезапно позвонил мне в одиннадцатом часу в среду, сказал, что сейчас в Москве, в восемь вечера обратно уезжает в Питер (обычно я всегда пишу Ленинград), у него час или полтора свободны и он бы мог заехать ко мне. Ничего готовить не нужно, просто попьем чаю.
       Естественно, как только приехал, сразу, перебивая друг друга, стали что-то рассказывать. Это всегда некая дружеская эйфория разговора, которую трудно потом восстановить. Помню, что много говорили о Большом и о последних связанных с ним событиях, о Швыдком. Ю.?И. чуть ли не божился, что Швыдкой при реставрации Большого, конечно, был как стеклышко. Я вспомнил, как на коллегии Минкульта Швыдкой докладывал, что сразу же привлек для наблюдения какую-то группу из ФСБ. Про себя подумал, что в нем еще сидит, как и во мне, трусливая советская боязнь позора и чиновничья советская закваска -- замучает боязнь разоблачения. В мое время это называлось совестью. Говорили о курсах литмастерства в Ленинграде, о ребятах, которые так мне и не позвонили -- об Орехове и Астватацурове. Юрий Иванович сказал, что я для них, как Монблан, что они меня боятся и стесняются. Думаю, что я для них, как затопленное бревно на реке.
       Все началось после того, как Юрий Иванович ушел. Я с утра чувствовал себя неважно. Для меня это всегда какая-то зябкость, я беру градусник -- 34,2. Наученный опытом я развожу пакет ТераФлю -- верный друг при надвигающейся простуде -- развожу в горячей воде и пью. Через пятнадцать минут у меня начинается жуткая рвота. Я благодарю свою предприимчивость, что прорубил в свое время еще одну дверь из своей комнаты в кухню. Еле добежал до раковины. Коричневая масса заполнила раковину, кое-что я и не донес, пятно на полу. Сквозь общий морок вспомнил о родовой метке. Брат, мама. Через пять минут новый приступ. Еще полгода назад врач посылала меня к гастроэнтерологу. Вся майка мокрая от пота, и такая вдруг нравственная и умственная свобода. Репетиция собственной смерти. Как она, оказывается, проста, освобождает сознание, а все остальное не так страшно. Еле дотянулся до телефона -- позвонил соседу Мише Бжезовскому, доктору. По жаре мой ровесник Миша тут же пришел из соседнего дома. Еще один приступ рвоты был уже при нем. Доктор медицинских наук принес из ванной тазик и потом аккуратно его помыл. Хатем чуть успокоил -- это, скорее всего, не отравление, а какая-то вирусная инфекция. Надо было идти в аптеку, надо было, чтобы кто-нибудь был рядом. И тут, как джин из бутылки, появился Гафурбек.
       Этого гастарбайтера из Таджикистана по Интернету С.?П. выудил на время своего отъезда в Германию присматривать за мною, ходить в магазин, убирать. У меня в телефоне он так и значится  -- "Гафурбек, уборщик". За несколько своих посещений Гафурбек уже снабдил меня поразительными рассказами, которые, когда только почувствую, что сюжет Дневников начинает проседать, я обязательно вставлю. Но утром, во время посещения Юрия Ивановича, о нем вспоминали. Юрий Иванович сказал: "У вас так чисто в квартире еще никогда не было!".
       Гастарбайтер из Таджикистана тут же вытащил из-под меня облеванные штаны, затер пол, побежал в аптеку, терпел мое "дай воды", "завари чай". Уже к вечеру умирать не захотелось, а гастарбайтер тем временем наладил трансляцию Универсиады из Казани, и оказалось, что он прекрасно разбирается в спорте и совсем недавно играл в футбол. В Москве уже пять лет, приехал с родителями, сейчас родители снова в Таджикистане, женат, есть дочка, недавно ездил домой, значит, снова скоро будет еще один ребенок. Хотел бы выучиться на врача, но в Москве работал котломоем, коренщиком -- чистил картошку и морковь, поваром. Сколько успел, а всего 22 года.
       Ходит по квартире с тряпкой, распевает песни, деньги, что ему даю, сразу отправляет родителям.
       Пока я лежал в блевотине, позвонила Оксана. Ректор требует, чтобы завтра все результаты по экзаменам были у него. Ректор требует, чтобы темы для этюдов были у него. Зачем за несколько дней до экзамена он обязательно должен посмотреть темы этюдов, я догадываюсь. Зачем ему нужны результаты экзаменов, тоже понимаю. Но как все прочесть в подобные сроки, творческий человек представить себе не может. Тогда же я решил, что в списке тем для этюдов, которые я завтра сделаю, последней станет такая: "Он умел только визировать и ничего -- создавать".
       К ночи я чуть-чуть очухался и, подгоняемый административным страхом, снова принялся читать работы. Одновременно я раздумывал о статье, которую надо было бы написать о том, как постоянная формализация приемных экзаменов, стремление уйти от блата и коррупции приводит к обратным результатам.?
       Не дожидаясь окончания всего чтения -- именно тогда устанавливается общий рейтинг прочитанного, -- на следующий день, в четверг, я сел за письменный стол и расставил оценки, уже авторучкой. Приблизительные оценки у меня уже были проставлены карандашом, а рецензии написаны. Днем, к двум, приехал на метро наш шофер Геннадий, машина с ректором ушла в Счетную палату, и я отдал ему целую "ашановскую" сумку с работами -- это килограммов двадцать. Всего я прочел 135 работ. Если каждая по 25 страниц, то получается... Где мой калькулятор? 25 х 135 = 3375. Это значит, семь пачек бумаги. Как все это допрет на себе Геннадий, я не очень представляю. К вечеру я уже сделал для Оксаны и темы этюдов. По традиции вставляю список к себе в Дневник.
       "Да, скифы мы" (А.?Блок) -- нет, мы не скифы.?
       Жизнь -- моя собственность или дар? Докажите это.?
       А в наше время Татьяна ушла бы от мужа к Онегину?
       Борис Пастернак говорил о вакансии места поэта. Как это понимать сегодня?
       Мне подарили электронную книгу, а родители против и говорили мне: читай нормальные книги!
       Свое и чужое -- в жизни и литературе.?
       "Нельзя петь об одном, а жить по-другому ..." А. Башлачев.?
       "Вот скажи мне, американец, в чем сила..." Брат-2.
       Лермонтов и Грушницкий. Были ли они знакомы?
       Пять главных книг на моей книжной полке.?
       Сатира как неправда и несправедливость.?
       "Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку..." Н. Гоголь.?
       Ну да ладно, к утру двенадцатого числа я все дочитал и продиктовал результаты Оксане.
       А жизнь, оказывается, идет, не утихают страсти в Пугачеве. А здесь новые события.?
       "Дорогомиловский суд Москвы в пятницу санкционировал арест Артура Минбулатова -- второго подозреваемого в нападении на депутата Государственной Думы Романа Худякова, передает корреспондент РАПСИ из зала суда".?
       "Избрать в отношении Минбулатова меру пресечения в виде заключения под стражу", -- огласил решение судья. Адвокат арестованного Сергей Клюжев заявил о невиновности своего подзащитного. "У него двое детей. Ранее к ответственности он никогда не привлекался, это интеллигентный человек с высшим образованием", -- сказал защитник. По словам адвоката, в основе конфликта лежит банальное дорожное хамство, никакой политической подоплеки в нем нет. "Депутат был не при исполнении, ехал по своим делам", -- сказал защитник.
       Описание хамства:
       "По данным следователей, во вторник вечером двое неизвестных на иномарке в центре Москвы прижали автомобиль Худякова к обочине, заставили остановиться и избили депутата. Худяков с сотрясением мозга и ушибами попал в больницу.?
       На следующий день, в среду, сотрудники ДПС под Волгоградом остановили автомобиль Lexus и стали проверять четверых находившихся в нем мужчин на причастность к избиению народного избранника. Двое из них начали вести себя агрессивно, и на них надели наручники. В машине оперативники нашли два травматических пистолета с боевыми патронами и удостоверения сотрудников частного охранного предприятия". Интеллигентные люди!
       До часа я сидел дома, перезванивался с Оксаной, диктовал ей номера на работы, которые смог дочитать лишь сегодня утром, приводил себя в порядок, а потом вспомнил о давней заявке любознательного Игоря, созвонился с ним и отправился на Новодевичье кладбище. Душа требовала после двух недель чтения девичьих грез некоей настоящей душевной встряски.?
       На Новодевичьем по-настоящему, чтобы походить, подумать, внимательно почитать надписи, я не был уже много лет, пожалуй, с того времени, как сначала отмечали юбилей Хомякова, а потом когда ходил с Максимом на могилу к знаменитой вдове Даниила Андреева. Сначала, впрочем, зашли в сам Новодевичий монастырь, внимательно все там осмотрели, не заходя в собор и в храм. Сильно все изменилось, я ведь прекрасно представляю, как было, понимаю, сколько было на территории захоронений и памятников. Сейчас все прекрасно налажено для туристов: дорожки, маршруты, несколько крупных памятников царским генералам и сановникам, профессорам Университета, памятник Денису Давыдову сразу возле храма. Много из памяти ушло, но многие памятники куда-то перенесли. Потом, уже на старом Новодевичьем кладбище, я увидел целый ряд -- Хомяков, Аксаков, другие -- русских славянофилов.?
       В свободном полете на многое смотришь совсем по-иному. Слишком многое мне здесь стало знакомо, и слишком о многом я теперь уже знаю. Все было в новость раньше, а ныне я спокойно называю имена, фамилии, рассказываю, чем и кто был знаменит. Для меня это поход по моей сознательной жизни. Многих, которые навсегда ушли, я знал, с некоторыми был знаком, кое с кем приятельствовал. Они живые, пока живу я. Игорь уже не знает, хотя как актер и изучал историю отечественного театра, две трети великих имен конца прошлого века. Держится пантеон МХАТа -- но здесь, говорят, многое делает скромный энтузиазм Авангарда Леонтьева. Авангард Николаевич никогда об этом не говорит и не любит, когда по этому поводу кто-либо его вспоминает. Но насколько малы любые памятники некоторых людей, которые под ними лежат. Уланова, Марецкая, Анастасия Платоновна Зубова. Я стал объяснять Игорю, что последнее стихотворение в томе Пастернака "Большой серии" было написано именно этой актрисе. О Зубовой он никогда не слышал, но стихотворение оказалось тут же, на памятнике, выбитое в металле. Слово, конечно, долговечнее бронзы.
       До памятника Хрущеву мы не дошли. Памятник Борису Николаевичу Ельцину, находящийся на центральной площадке кладбища, показался мне ужасным. Это метров квадратных тридцать или сорок волнистой плиты, изображающей флаг России. Нижний край из гранита, верхний -- белый, наверняка из мрамора или какого-нибудь белого камня. Мне показалось, что средняя, голубая часть -- мозаика. Какая же невероятная тяжесть придавила первого президента, а ведь, наверное, все это лежит на плотной бетонной подушке. Будто кто-то испугался, а вдруг выберется снова... Но есть и другое соображение: такой памятник не так легко повредить или сковырнуть, как фигуру Дзержинского на Лубянке или фигуру царя в Кремле.
       Ходили до пяти часов, пока немалочисленная охрана всех стала просить...
       Дома на экране победная для российских спортсменов Универсиада. Какой невероятный прорыв для нашего спорта. Но может быть, это какая-то заманка?.?.?
       13 июля, суббота. Расписание наших экзаменов составлено, как каторжные работы. Без отдыха и перерывов. Утром, в 10.30 началась так называемая апелляция. Здесь можно оспорить оценку преподавателя на "домашнюю работу". Народу было не очень много. Ребята уходили после разборов умиротворенные и даже иногда счастливые. Многие были с родителями. Запомнилась одна девочка с мамой. Работа получила только 40 баллов. Я показал ее рукопись с большим числом моих пометок, мама горестно заметила, что девочка уже была у нас в Институте на каком-то слете юных талантов.
       Проведение подобных мероприятий у нас проходит по ведомству тайного советника ректора Галины Яковлевой-Дубининой. Мне кажется, так мы морочим детям головы. Оксана рассказывала, что иногда ей присылают вместе с приемными работами целые пачки грамот и дипломов. Здесь и какое-нибудь "Юное перо", и "Начинающий гений", и "Первые строчки".?
       Происхождение подобных бессмысленных конкурсов мне очевидно. Для детей действительно ничего не жалко, губернаторы и мэры выделяют под детей деньги, но ведут все это безграмотные или полуграмотные дяди и тети, главная задача которых -- в присутствии родителей восхищаться талантливыми детьми, вместо того чтобы прививать культуру, чтение и критический взгляд на действительность.
       Ну да ладно, снова к апелляциям. Так все, с утиханиями, продолжалось чуть ли не до пяти, всех своих компаньонов по работе -- и Ларису Георгиевну Баранову-Гонченко, и А. П. Торопцева -- я где-то около двух отпустил. А в пять началась консультация по этюду, которую я опять постарался провести -- и провел -- совершенно по-новому, начав с чтения списка тем, которые были в прошлом году.
       Сам экзамен по этюду будет в понедельник, но я недаром написал о наших экзаменах, как о каторжных работах, уже завтра состоится консультация по собеседованию. К моему удивлению -- со слов Оксаны, -- консультацию будет проводить она, а не ректор, который это собеседование, как забойщик, и проводит. Не видел я ректора и весь вчерашний день. Конечно, ничего особенного случиться не могло бы, но меня восхищает такая уверенность. Я здесь, конечно, не выдержал бы.
       Приехал домой что-то часов в восемь. По нашему телевизору -- Универсиада, которую мы, выставив против мирового студенчества олимпийских чемпионов и рекордсменов, неприлично выигрываем. По "Дискавери" -- про Ностардамуса с реставрацией отдельных эпизодов, в частности турнира, на котором ранение получил король Генрих Второй, муж Екатерины Медичи.?
       Мои огурцы и помидоры стоят на даче неполитыми!
       14 июля, воскресенье. Eще неделю назад позвонила с телевидения, канал "Культура", режиссер Марина Забелина -- они делают четырехчастный фильм о Дорониной, нужно интервью. Для меня это вопрос: ехать на дачу или не ехать. Как всегда вошел в чужое положение, юбилей у Татьяны Васильевны уже в сентябре, фильм надо монтировать, решил на дачу не ехать. В одиннадцать часов прибыла Марина -- молодая, красивая женщина, образованная и воспитанная, с нею оператор Юра -- выдержанный, серьезный. Как они все донесли, не знаю. Еще у лифта поделились шуткой: оператор в наше время ценится тем выше, чем больше может поднять.
       Ставили свет, двигали кресло, потом начали снимать. Что уж я там говорил почти полтора часа, не знаю, но после интервью почувствовал себя невероятно усталым. Говорили о разделе МХАТа, о его причинах, о репертуаре. Я вспомнил, как совсем недавно беседовал с Дорониной о разделе, она отвечала полно и убедительно, а я не рискнул обо всем этом написать. Пока ставили и убирали аппаратуру, Марина рассказывала о том, как снимали один из фрагментов фильма -- с Дорониной разговаривала Вера Максимовна. Я отчетливо себе это представил: задача у Веры была, конечно, обширная -- показать, что и она не хуже народной артистки, и не уронить себя в глазах либеральной интеллигенции. Оказывается, я не ошибся, Марина сказала, что во время интервью чуть ли искры не летели, Татьяна Васильевна все время сдерживалась. Потом как-то между делом разговор перекинулся на другие работы Марины -- она только что сделала большой проект с Веней Смеховым. Я опять позволил себе пофантазировать, как это происходило, и как была обставлена денежная часть работы, и опять не ошибся. В качестве обязательного компонента здесь фигурировала и жена Вени, тоже очень "горячая" дама.
       Сегодня, после недели очень интенсивной работы, твердо решил дать себе отгул и придумал идти в Исторический музей. А мне всегда нужен собеседник, еще лучше -- слушатель, которому я что-то рассказывал бы. Упросил опять Игоря, буквально вырвав его из студии, вдобавок ко всему он должен был принести мне еще и эскиз сделанного им словника. Слушатель Игорь профессиональный, правда, иногда он вспоминает что-нибудь, что упомнил узнал или услышал и с этим малым багажом начинает со мной спорить. Это бывает интересно.?
       В Историческом музее я не был лет двадцать -- многое переменилось. Музей успешно перестроился и под новое время, и под новую публику. Древний отдел на первом этаже хорош уже тем, что там только кости, стрелы, старые челны, клады и древние городища. Естественно, полностью исчезло какое-либо упоминание о советском времени, но зато заметно расширилось все, что касалось времени царского, начиная с Петра. Правда, и Средние века расцвели за счет большого количества прекрасных, даже роскошных икон и парсун. Раньше всего этого в экспозиции было меньше. Портреты стали гвоздем новой экспозиции. Здесь изображены люди, чьи имена давно вошли в историю и литературу. И вот наконец-то мы видим их лица. С удовольствием показал Игорю любовников Екатерины Великой и морганатического мужа Елизаветы Петровны, того, кто, по словам Пушкина, "из хохлов".?
       Дал себе слово, что раз в месяц обязательно теперь буду ходить в Москве в музей. На обратном пути после музея домой у метро купил по сто восемьдесят рублей за килограмм клубники, продавщица сказала, что это уже подмосковная. Должен сказать, что подмосковная клубника вкуснее турецкой и греческой.?
       Завтра в Москве объявлен траур. Под Подольском КамАЗ влетел в автобус. Большое количество жертв. Шофер КамАЗа -- гражданин Армении, уже семь раз привлекавшийся к административной ответственности, в том числе и за превышение скорости, и за выезд на встречную полосу. Я думаю, вина за эту катастрофу и на ДПС. Шофер продолжал ездить с семью нарушениями и с правами, выданными в Армении. Откупался, наверное, и все ездил и ездил по нашим дорогам, торопясь срубить свою деньгу.?
       17 июля, понедельник. Писать этюд набралось тьма народа. Искусство -- дело авторитарное и бескомпромиссное, здесь все кровоточит. А мы, отбирая работы, слишком мало из "претендентов стать писателем" отбрасывая за борт, все время теперь имеем в виду апелляцию, сумасшедшую мамашу, пришедшую вместе с ребенком отcтаивать свои права, жалобу в министерство. Выбрать будет трудно Но и новый порядок, при котором выпускник школы может подать чуть ли не пять заявлений в разные вузы, тоже добавляет работы. Идут еще и пробоваться, так сказать, на бесплатную консультацию. Чтобы потом где-нибудь в компании сказать: а я вот в Литинституте конкурс прошел, но не захотел и пошел(ла) в педагогический. У нас тоже, все благодаря тем же законам -- либеральный закон об образовании составить легче, чем поднять ВВП по стране на душу населения, -- происходит не только распыление сил, но возникает ложная, убаюкивающая прессу и министерство статистика. Особенно лихие абитуриенты, которым все равно, куда и в какой вуз попасть, лишь бы попасть, сдают документы сразу на все специальности. Есть личные дела, на которых проставлены до шести шифров: на прозу, поэзию, публицистику, а порой и детскую литературу; на дневное отделение, и то же самое -- на отделение заочного обучения.?
       Итак, в двух больших, курсовых аудиториях сидели только прозаики. В одной сидел и охранял я, в другой -- Саша Великодный. В моей аудитории на все это разливанное море талантов свысока смотрел со стены наш выпускник В. С. Розов. Да что же эти мальчики и девочки в литературе будут делать, сокрушался бывший фронтовик! Процедуру мы за счет увеличения количества тем намного упростили. Теперь уже не надо темы писать на доске -- все 22 темы напечатаны на листе бумаги и розданы.?
       Как-то я не успел написать, что в свое время, как только я отдиктовал темы этюдов Оксане, ректор, оставив все кафедральные темы, прибавил еще с десяток своих. Возможно, в этом был резон -- это, так сказать, демократический, облегченный извод. Вот и ректорская добавка. Всего тем двадцать две. Мне думается, сориентироваться трудно, ребята пойдут по облегченному пути, отбирать станет труднее.
       13. "Под шум веселья и пиров,
       Под звон бокалов, треск литавров
       Я в сфере чувства и умов
       Вновь воскрешу ихтиозавров!"
       К. Случевский. Рецепт Мефистофеля.?
       14. "Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим".?А. Пушкин
       15. "Сердце наше кладезь мрачный:
       Тих, покоен сверху вид;
    Но спустись ко дну... ужасно!
    Крокодил на нём лежит!"
       К. Батюшков
       16. "Люди холопского звания
       Сущие псы иногда:
       Чем тяжелей наказания,
       Тем им милей господа".
       Н. Некрасов
       17. Один в поле не воин?
       18. Не в свои сани не садись!
       19. Чужая душа -- потемки?
       20. На всякого мудреца довольно простоты.?
       21. Школьные годы чудесные?
       22. Почему нам нравится сладкая ложь и не нравится горькая правда?
       Посмотрим, что станут писать ребята.
       Я по многу раз предупреждаю ребят: сначала думайте, потом пишите. Все это продолжается четыре часа, уже в половине двенадцатого -- экзамен начался с десяти -- самые бойкие принялись сдавать. Не умея ничего делать без смысла, я вдруг решил, что надо составить статистику на написание этюда -- вот этим у меня и занялся аккуратный и спокойный Саша Великодный. Потом будет возможность все проанализировать.
       Что-то около четырех я был дома, высвистел из московской жизни Гафурбека, имея в виду компаньона на дорогу, носильщика рюкзака и сумки с продуктами, а на чуть дальше -- и сбор черной смородины. В шестом часу с заездом в "Перекресток" в Сосновке мы укатили на дачу. Магазин в Сосновке сильно аристократизировался в связи с большим дачным поселком рядом. Я думаю, что и цены там сильно выросли -- богатые дачники разве считают деньги.
       Уже вечером, понимая, что усталость от чтения растет в геометрической прогрессии, начал читать этюды. Гафурбек -- как я всем говорю, мой личный гастарбайтер -- расположился внизу и смотрит Универсиаду. Вот уж не ожидал, он, оказывается, еще и заядлый не только зритель, но и спортсмен. В отличие от меня, знает всех в спорте, по крайней мере в баскетболе и волейболе знает всех игроков. Жизнь все время подносит свои подарки.
       18 июля, вторник. Самые плодотворные часы -- утренние. Утром всегда надо сделать определенный задел в работе, днем время уже тянется совсем не так. Утром раздался телефонный звонок -- это мой тезка Сергей Кондратов. Он почти никогда мне сам не звонит. Еще до того, как мы стали с ним говорить, только увидев на дисплее его фамилию, я подумал: ну все, наверное, скажет сейчас, что Собрание сочинений не вышло или даже не выйдет и в этом году, и в следующем. Нет, ребята, все не так, все не так, ребята. Пятитомное собрание вышло, и я за сигналом могу приезжать уже на той неделе.
       Статистика:
       Чужая душа -- потемки? -- 14
       Жизнь -- моя собственность или дар? Докажи это -- 12
       В наше время Татьяна ушла бы от мужа к Онегину? -- 8
       Пять главных книг на моей книжной полке -- 7
       Почему нам нравится сладкая ложь и не нравится горькая правда? -- 7
       Мне подарили электронную книгу, а родители против, и говорят мне: читай нормальные книги -- 4
       Школьные годы чудесные? -- 4
       "Нельзя петь об одном, а жить по-другому..." А. Башлачев -- ???
       "Сердце наше кладезь мрачный:
       Тих, покоен сверху вид:
       Но спустись ко дну... ужасно!
       Крокодил на нём лежит!" К. Батюшков -- 2
       Лермонтов и Грушницкий. Были ли они знакомы? -- 1
       Сатира как правда и несправедливость. -- 1
       Свое и чужое в жизни и в литературе. -- 1
       "Вот скажи мне, американец, в чем сила..." Брат-2 -- 1
       "Обращаться со словом нужно честно.?" Н. Гоголь -- 1
       "Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим.?" А. Пушкин -- 1
       "Люди холопского звания
       Сущие псы иногда:
       Чем тяжелей наказания,
       Тем им милей господа". Н. Некрасов -- 1
       Один в поле воин-- 1
       Не в свои сани не садись -- 1
       19 июля, среда. После вчерашнего штурма проснулся только в восемь. Через стеклянную дверь увидел, как со шваброй наперевес промелькнул Гафурбек -- он уже, несмотря на вчерашнее долгое сидение у телевизора, проснулся. Как обычно, меня ждал сюрприз -- он разобрался на летней кухне, которую по традиции мы называем сараем. Я постепенно начинаю узнавать свою дачу. Она, как Атлантида, всплывает из-под кип старой одежды, стопок газет, разбросанной обуви, коробок из-под телевизоров, а сколько, оказывается, наросло за годы по углам пыли. Я, всю жизнь обслуживающий сам себя, постепенно начинаю понимать, что мне уже трудно это делать, что на приготовление пищи и уборку у меня так много уходит времени, что не хватает на саму жизнь. Я наконец-то начинаю уяснять, что в моем возрасте невозможно жить и работать без помощника, и не любителя, а именно профессионала, с которого можно и кое-что потребовать. Гафурбек, кричу я промелькнувшей тени, когда будем завтракать? Впрочем, нам с Валей всегда кто-нибудь помогал. Последним был Витя, Валин любимец. Витя, кстати, недавно звонил: он переезжает в райцентр, старый дом продает и начинает строить новый. Пока идет оформление купли-продажи, ему понадобились деньги на обустройство нового участка. Вчера Витя как раз звонил: сто тысяч рублей, которые я ему послал, он получил.
       Еще до завтрака прочел несколько работ и несколько, уже самых последних, после завтрака. Неужели все?
       В пятнадцать часов, забрав килограмма полтора огурцов, килограммов пять собранной Гафурбеком черной смородины, уехал в Москву. Добрался довольно быстро, за два с половиной часа. Дома ждал сюрприз -- завтра в одиннадцать утра заседание коллегии по жалобам на прессу. Но еще раньше мне надо будет закинуть в Институт прочитанные этюды. Почти ничего не делаю, как говорится, для себя. Ждет незаконченный роман, не двигается книга об этюдах, буквально вырываю время, чтобы хоть что-то записать в Дневник. В Доме литераторов стоит для меня огромная сумка с книгами -- конкурс "Пенне".
       Из очень личного: заметил, что слабеет память, целый день вспоминал, как звали одного из соратников Александра Македонского, его друга. С огромным трудом и только вечером вспомнил -- Гефестион.?
       18 июля, четверг. Утро, я еще не уезжал в Институт, началось с того, что пошли сообщения из Кирова, где сегодня должен был состояться суд над Алексеем Навальным. Известная радиоведущая станции "Эхо Москвы" утром уже была, под дождем, у дверей Кировского суда. Кажется, вчера, не без помощи Собянина, мэра Москвы, Навальный был зарегистрирован в качестве кандидата на выборах на должность мэра Москвы. Собянин дал команду муниципальным депутатам поставить свои, необходимые для регистрации, подписи под документами. Для меня это сигнал: обязательно дадут срок. Уже в середине дня так оно и случилось -- судья Сергей Блинов читает обвинительный приговор. К обеду стало известно: Навальному -- пять лет, а его подельнику Петру Офицерову -- четыре года и с обоих по 500 тысяч штрафа. Обоих признали участниками хищения леса, общая сумма по нынешним временам крошечная -- 16 миллионов.
       В машине звучит фрагмент речи Навального на суде. Я услышал, что 83% процента всего дохода страны принадлежит -- в формулировках я могу быть неточным, но цифры запомнил -- 0,5% населения.
       В десять часов уже был в Институте, передал Оксане 59 экзаменационных работ, которые я проверил, поставил машину и пешком отправился в Союз журналистов.
       Рассматривалась два дела. Первое -- двух стариков, которые получили огромное наследство -- что-то полмиллиарда рублей -- от внезапно умершего сына-олигарха. Половину денег они потратили на детский сад, а ко второй присосался некий наш бывший соотечественник, который живет в Германии. Похоже, он ввел в заблуждение людей, от старости почти потерявших в жизни ориентиры, заключил с ними непонятные соглашения и переписал их состояние через разные векселя и договоры на себя. Сейчас идут суды, у этого хвата есть энергичные адвокаты. Деньги слишком крупные. Но за этой ситуацией внимательно следили журналисты "Комсомольской правды" и в одном из ее провинциальных номеров написали хлесткую статью. Ловкий предприниматель подал в коллегию жалобу -- очерняется его светлое имя. Отчетливо понимаем: решение коллегии в его пользу станет еще одним аргументом в суде. Здесь все ясно.?
       Второе дело -- посложнее, чем первое. Здесь два мгновенно ставших знаменитыми высказывания. Первое -- Гонтмахера, приравнявшего немецкое СС к нашему Смершу. Второе -- это болезненный стон корреспондента "Комсомолки", пожалевшей, "что в свое время не сделали абажуров из предков нынешних либералов". У меня и то, и другое высказывание вызвало чувство брезгливости. Безусловно, в высказывании репортера проглядывалась и другая проекция.
       Вечером из Германии -- он заезжал еще и в Лондон, где пять дней провел, зарывшись с головой в музеи, -- приехал Сергей Петрович. У меня теперь две лишние майки -- подарил. В машине, когда ехал во Внуково встречать, я услышал очень интересную беседу Максима Шевченко с Ольгой Бычковой. На Манежной собираются "протестанты" суда над Навальным. Либеральная общественность утверждает: это политический процесс. Очень опытная журналистка Бычкова ничего не может поделать с Шевченко. Он постоянно при всех упоминаниях о политическом процессе вспоминает этот несчастный, но, видимо, украденный лес. Я же все время думаю о том, что ни Сталин, ни Ленин, ни Дзержинский ни к лесу, ни к пшенице, ни к строительству дорог и близко не подходили.?
       Пока уже во Внуково ждал приземления самолета, читал "Российскую газету". В номере большая статья, связанная с датой расстрела царской семьи.
       19 июля, пятница. Вчера же вечером Навального из тюрьмы выпустили -- приговор еще не вошел в силу. В Москве еще до этого известия собрались на Манежной площади энтузиасты. Площадь немедленно начали ремонтировать. Все пространство вокруг памятника Жукову освободили от брусчатки. Кандидат в мэры Москвы должен, пока свободен, встречаться со своими избирателями. Я полагаю, веселясь так с арестом и освобождением Навального, государство набирает очки. Чтобы там ни произошло, но какая-то афера с кировским лесом была, афера нечистая, Навальный теперь, как говорится, "сбитый летчик". Я никогда теперь этого не забуду.?
       В половине одиннадцатого в Институте началась апелляция по этюду. Народа шло немного, но тянулись чуть ли не до шести. Последнюю работу я прочел что-то в 17.57 -- ну, теперь все, рабочий день закончился. Рейн, естественно, не пришел, Балашова не могли вызвонить, помогали Торопцев и Сергей Петрович, обоих я отпустил что-то в первом часу. В перерывах между налетами студентов поговорил с Васей Гыдовым -- он постепенно теряет своих клиентов. Из-за нерасторопности нашего начальства книжную лавку мы так и не можем до сих пор открыть.
       "Правоохранительные органы возбудили еще одно дело по следам "Народного схода" в поддержку Алексея Навального. Одного из участников акции подозревают в применении насилия к представителю власти".?
       "Акция в поддержку Алексея Навального прошла в центре Москвы вечером 18 июля. Люди, недовольные обвинительным приговором оппозиционеру, вышли на Тверскую, Моховую и Охотный Ряд. По оценкам полиции, их было около 2,5 тыс. человек".?
       20 июля, суббота. Спать, когда что-то предстоит серьезное, долго не могу. Уже в седьмом часу проснулся -- радиостанция "Эхо Москвы" встречает Алексея Навального, который возвращается из Кирова. Но следить за перипетиями этой обреченной на проигрыш пьесы недосуг. Сегодня опять с раннего утра работа -- собеседование.
       21 июля, воскресенье. Опять не выспался. В Москве погода испортилась: безостановочно идет дождь. Зарядку не делал, за что и поплатился плохим целый день самочувствием. Когда не выспишься -- теряешь жизненную ориентацию. Вот и утром, забыв, что опять поехал в легких, выписанных, между прочим, из Англии, штанах, выронил в туалете бумажник. Туалет, так сказать, "профессорский", на третьем этаже, который в дни экзаменов абсолютно пуст, студенты туда не ходят. Буквально рядом с кафедрой. Через два часа Надежда Васильевна нашла бумажник возле нашей двери. Слава богу, остались нетронутыми хотя бы банковские и социальная карточки. Деньги, естественно, исчезли. От комментария, что это могли сделать только свои, хотя в воскресенье технический персонал отсутствует, воздержусь.?
       Весь день перебирали наших абитуриентов-поэтов, пытаясь отыскать хоть несколько жемчужных зерен. Среди юных абитуриентов, с их любовью к Ларисе Рубальской и Вере Полозковой, жемчужин нет или почти нет. О том, что урожай скудный, Евгений Рейн -- он набирает поэтический семинар -- говорил еще на заседании приемной комиссии 8 июля. Такое же положение было и в прошлом году, когда набирала Ростовцева. Видимо, какой-то кризис в поэзии, спровоцированный временем. Дальше не иду -- отсутствие настоящего читателя, которого телевидение с его невзыскательными программами режет на корню, ловкость ЕГЭ. Низменная жизнь, которая всех нас окружает. Какие идеалы, если даже губернаторы и мэры воруют! Вот и бывшему тульскому губернатору Вячеславу Дудке, все стонавшему, как нынче ярославский мэр Урвачов, что это "заказ", "вмазали" девять с половиной лет колонии. Какая уж здесь поэзия! Время сатирической прозы!
       Рейн был с женой Надеждой, видимо, она ему помогала и читать этюды, и, может быть, рецензировать. Вкус у нее безупречный. Сам Рейн несколько оправился после своего перелома. Ходит с палкой, долго сидеть ему трудно. Но память светла и надежна, по знаниям поэтических текстов и литературных деталей он сравним с энциклопедией.
       Что несли наши абитуриенты, представить себе невозможно. Практически все, что они знают -- это поэзия из Интернета, поэтическое поле которого напоминает засранный колхозный скотный двор. Правда, иногда в списке пристрастий вдруг прорывается что-нибудь стоящее, вроде "люблю стихи Сергея Арутюнова" или фамилии Владимира Орлова. В лучшем случае знания распространяются на школьную программу, которая прочитана как "обязаловка", без интереса, а потому будущий студент ничего из нее не помнит. Правда, довольно много прочитано из зарубежной литературы. Видят здесь сказку, несбыточную жизнь, возможно, потому что наши проблемы рубля и обмана надоели.
       Все это продолжалось почти до семи часов. Слава богу, что спектакль, который поставил сын Лены Эрекссен Хуго (зовут, как и его отца) "Двойник" начинается только в восемь. В качестве "эксперта" вытребовал, не без труда, с собою Игоря. Домчались довольно быстро -- новый театрально-культурный центр расположен почти сразу за Савеловским вокзалом. Все, как для современной культуры надо -- театр в огромной, просто огромной палатке. Там и зрительный зал, и туалет. Почему вспомнил о туалете, потому что в антракте, когда герой, видимо, принял наркотики, то все могли, проходя к кабинке "М" или "Ж", видеть героя, сначала моющим под раковиной голову, а потом и просто лежащим в луже на полу. Все невероятно сильно, особенно для меня, здесь и вопросы психологии творчества. В тексте воспоминания о Комбре и пирожных "Мадлен". Потом Игорь мне говорил, что за пять лет в Москве это, может быть, самое сильное у него впечатление от искусства. Для меня это тоже было что-то значительное. Я невольно вспомнил соображение доцента, с которым вместе был в Вильнюсе, о том, что студенты нынешней школы МХТ умеют общаться на сцене на каком-то особом уровне. Пожалуй, такую же изощренную актерскую игру я наблюдал, когда "Гаргантюа и Пантагрюэля" играл младший Подгородинский -- нынешний премьер Малого. Пьеса "Двойник" Валерия Семеновского про знаменитого актера, режиссера и театрального деятеля Антонена Арто. Сначала пьеса показалась мне гениальной, но постепенно я понял, что за всем этим есть документальный материал. Уже несколько позже узнал, что пьесу у Валерия Фокина играл Гвоздицкий. Дорога проложена. Как рано зреет современная молодежь. Как много в ней таится, если она попадает в хорошие руки.?
       Завтра позвоню Елене -- пусть порадуется за сына.
       22 июля, понедельник. Ничего не пишу, роман стоит. В Институт поехал к часу -- утром собеседовали девочек, мечтающих стать переводчицами. Набирает Евгений Солонович, для которого, как и для меня, после смерти жены Институт -- это все.
       После двух пошли заочники, а потом ребята, которые переводятся в Институт на второй курс из других вузов. В основном и на очное, и на заочное переводом ребята идут чуть покруче, чем вчера. Уже похлебавшие искусства где-то в других вузах. Как правило, то же знание, вернее, незнание литературы и те же претензии на творчество. Всего несколько человек был того уровня, с которого только и следовало бы брать.
       Вечером, до того как ехать домой, подошел в Институт Игорь, прогулялись с ним по бульвару взад и вперед. Чуть за девять я сел в машину и уехал с твердым намерением выспаться, что-то порисовать в Дневнике и позвонить Сереже Кондратову.
       23 июля, вторник. Две вести из Англии. Наконец-то герцогиня Кембриджская, жена внука королевы Елизаветы Второй, родила. По этому поводу пресса беснуется уже вторую неделю, но вот наконец-то королевское чрево разверзлось -- мальчик. Слава богу! Англичане пьют, английский монетный двор выпустил монетку, которую может получить счастливец или счастливица, которые появились на свет в тот же день, что и третий по счету претендент на английский престол. Быть английским королем не тяжело, хотя бы потому, что знаешь, где тебя похоронят. А в Вестминстерском аббатстве так тесно!
       Вторая новость, которую и не назовешь новостью, а просто исторической картинкой. Утром по "Дискавери". Из-под автомобильной стоянки в Манчестере историки попытались извлечь первую механизированную -- паровая машина, водяное колесо и т. д. -- ткацкую фабрику. С этой фабрики и начался технический бум в Великобритании. Все интересно -- механизмы, архитектура, даже быт и жизнь работниц, которые здесь трудились. Уже совсем неожиданным был комментарий, в котором вдруг несколько раз вспомнили об описании подобной мерзостной жизни, сделанной промышленником и философом Фридрихом Энгельсом, у нас совершенно забытом.
       24 июля, среда. Наконец-то появилось свободное время, и с трепетом я отправился на машине в издательство "Терра" к Сереже Кондратову. Поехал, зная, что груз обратно будет немаленький. Как ни странно, обнаружил, что издательство, в которое я всегда ездил через Рижский вокзал на электричке, совсем не за городом, а относительно недалеко -- по прямой от улицы Руставели. На Руставели у нас институтское общежитие. Ехал вдоль по улице с прелестным названием -- проезд Соломенной Сторожки.?
       Встретил опять помолодевшего и похудевшего Сережу Кондратова. Я отчетливо понимаю, что собранием сочинений я обязан только ему. Ну, отчасти, может быть, и своей верности этому издательству. Поговорили о новом планируемом Союзе писателей, который на этот раз, кажется, будет под патронатом власти. Мне это близко. Потом Сережа показал, будто до этого дразня меня разговорами, первый том собрания. Книги, да и само издание оказались прелестными. Голубые -- обложка под камень -- тома, хорошая бумага, в каждом томе мой новый портрет. Я порадовался, что не вмешивался в издательские дела, не отбирал портреты, не лез в верстку. Теперь осенью, в сентябре, придется делать презентацию. Устрою опять, конечно, большую свалку. Сейчас, чтобы и в издательстве почувствовали, что вышла книга, принес большой и хороший торт, купленный вчера, и две бутылки крымского, значит, настоящего шампанского.
       Пока Ирина Львовна выписывала мне экземпляры -- собственно, под ее надзором книга и выходила, она человек требовательный, и здесь я был спокоен, -- итак, пока мне книги выписывали, я жадно оглядывал стеллажи с вышедшими за последнее время изданиями. До чего писатели честолюбивы и завистливы! С чувством удовлетворения отметил, что в собрании сочинений у Юрия Бондарева -- шесть томов, и издано, пожалуй, похуже, чем у меня, а у Бакланова -- только пять, а сами томики поменьше. Знала бы мама, что у ее сына когда-нибудь будет издано собрание сочинений!
       На обратном пути заехал, руководимый смутной тревогой, в Институт. Здесь нарвался на апелляцию по собеседованию, которую не без ловкости вел ректор. Дальше он ушел, и уже мне пришлось хлебать разговоры о гениальности целого трио: девочки-абитуриентки -- я запомнил ее по зеленому маникюру и вопиющему незнанию современной литературы -- ее мамы, которая по жизни что-то вроде астролога, и папы, который поспокойнее, но прочел за свою жизнь слишком много фэнтези. Я еще раз поразился своей легкомысленной доброте, посмотрев на работу, которую я рецензировал. Во время первого, начального чтения и рецензирования балл чуть завышаешь, чтобы не срезать всех возможных "платников".?
       Еще вчера Ашот прислал мне сообщение, что его отец внезапно обезножил, упал, и его отвезли в госпиталь. Левона Никитича я хорошо знаю, хотя он и очень старый, но душевный человек. Всю жизнь прослужил в госбезопасности и дослужился до генеральского чина, кажется, был чем-то вроде внутренней полиции в органах, генералом-инспектором.
       Ашот пожаловался на грубость ректора. Историю их взаимоотношений описать невозможно: Ашот у нас при своей зарплате в шесть тысяч рублей и курьер, и юрист, и "печатающая машинка" во время отпуска одной из двух наших кадровиков. А тут, по рассказу Ашота, ректор повысил на него голос, и всегда улыбчивый, тихий и обходительный Ашот вдруг сказал ему, что, дескать, если вы будете так со мной разговаривать, нарушая правила трудовой дисциплины, то я дам телеграмму Ливанову, в прокуратуру и в Агентство по надзору за образованием, и "вас выкинут из вашего кресла". Это уж я запомнил. Но была еще одна реплика, которая интересна для внутренней драматургии. Вроде бы ректор сказал, вернее оговорился, обращаясь к Ашоту, что с ним надо раст...
       -- Вы, наверное, -- поправил Ашот, -- хотите сказать, расстаться. Это нетрудно, потому что мне вы платите шесть тысяч рублей, как и многим в нашем вузе, и платите ниже прожиточного минимума, что запрещено законом.
       Ну если Ашот не врет, то его зарплата действительно в (3 500 000 -- зарплата ректора по данным Минвуза -- разделить на 6 000 -- зарплата Ашота -- равняется... 583 раза меньше ректорской, объявленной на сайте Минвуза.
       25 июля, четверг. Европейский суд по правам человека в Страсбурге отказался признать дело Ходорковского и его подельника Платона Лебедева политически мотивированным. Вот и жалуйся теперь в Европу! Боюсь, что многие наши политики и бизнесмены, активно декларирующие политический заказ при их поимках на кражах или откатах, теперь задумаются.
       Это сведения из Интернета, теперь пойду слушать "Эхо Москвы".?
       Не знаю, что делать, слушать радио или продолжать радоваться пяти томам своего собрания. Как хорошо все-таки сделали! К моему удивлению, то предисловие, которое написал Володя Бондаренко и по поводу которого я поскуливал, после всех дописок и правок оказалось блестящим. Мысль о моем "европействе", на котором многое держится, правда, принадлежит Илье Кириллову -- это из его статьи в "Литературке" о "Марбурге". В статье Бондаренко все сплавилось, так многого, кроме литературы, он касается, что эффект возник очень неожиданный, а самое главное, живой, колеблющийся. Недаром покойная Валя, которая была замечательным аналитиком, в свое время сказала, что изо всего, написанного обо мне к юбилею, лучшим было большое интервью Володи.
       Утром я еще раз перечитал статью, отметил совсем забытый мною эпизод -- сколько же я позабыл, может быть, поэтому и пишу Дневник! Вот, кстати, неожиданный для меня сегодняшнего, почти оттесненного из политики, жизни и литературы фрагмент. Бондаренко неожиданно сравнивает меня и Лимонова, двух, как он считает, основных "документалистов" сегодняшней литературы. Одного, правда, он видит в окопе, другого -- профессором в костюмчике.
       Итак, статья прочитана, и я позвонил Володе. Он, по сути, так болен со своими постоянными инфарктами, и так жизнелюбив в разговорах, что не знаешь, кто тебе ответит: больной с койки или веселый и крутой малый. Но, слава богу, на этот раз Володя здоров и бодр. Я высказал ему все, что по поводу статьи надумал, а потом стали говорить, что вроде бы Станислав Куняев собирался эту статью печатать в "Нашем современнике". Скорее всего, сказал Володя, это не состоится. Уже везде разошлось -- боже мой, с какой быстротой именно в писательской среде расходятся все новости ощущение, что писатели -- профессиональные сплетники -- что, дескать, Есин вместе с Прохановым и Поляковым подписывают письмо о келейной передаче власти в Союзе писателей от очень талантливого Валерия Ганичева к еще более талантливому Ване Переверзину. Несколько дней по этому поводу мне звонил Юра Поляков. Я, правда, в этот момент совсем забыл про то, что здесь есть интерес Куняева, который сейчас возглавляет Литературный фонд: большая зарплата, большие возможности. Господи, только у меня нет никаких интересов ни в кормушке фонда, ни в переделкинских удобствах!
       Поговорили среди прочего с Володей и о проекте нового Союза писателей, который вроде бы, как и прежний, еще советский СП, должен иметь некую государственную подпитку. Здесь будто бы есть мнение Кремля, и этим вроде занялся советник президента по культуре Владимир Толстой. Постоянно, неизменно находятся энергичные люди. Тут же мы с Бондаренко принялись рядить, а кто же может встать во главе этого нового союза, и сошлись на том, что поставить-то и некого. Среди сонма претендующих на должность руководить литературой борзописцев есть только трое писателей с подлинной харизмой. Это Александр Проханов, который на такую должность пойти не согласится. Захар Прилепин, которому не дадут, потому что испугаются, и, наконец, Поляков, которого за удачливость и ум писатели не любят. Я бы в этот список добавил еще и Эдуарда Лимонова, которому все завидуют.?
       Наконец-то принялся слушать радио и что-то одновременно готовить. Сначала мать Ходорковского сказала, что более трусливого решения она не могла предположить. Материнское сердце поняло суть. По мнению многочисленных юристов опального олигарха, постановление Европейского суда, отметившего некоторые процессуальные нарушения, подразумевает пересмотр, новые суды и -- это в подтексте -- новые нефтяные гонорары.
       26 июля, пятница. Второй день без экзаменов, без Института. Сразу же решил, что надо заканчивать с "Дневниками" за 2007 год, которые уже давно на верстке. Дело осталось за мелкой последней правкой, которую нельзя сделать, не закончив словника. Это мелкие поправки, касающиеся в основном правописания имен, инициалов. Словник вчерне, а это основная и самая занудливая часть работы, сделал Игорь. Теперь надо прописать имена, в тех случаях, когда в тексте стоят одни фамилии, уточнить правописание. Всего в словнике двадцать пять машинописных страниц, значит, не менее, тысячи имен. Вчера допоздна выверял фамилии и, залезая в Интернет, все уточнял. Еще раз удивлялся, как быстро все уходит из памяти. Где эти общественные и политические деятели, имена которых еще вчера звучали каждый вечер из телевизора! Основную часть этой, в принципе, технической работы сделал вчера -- сидел до двенадцати, а сегодня с самого раннего утра снова сел за компьютер. К двенадцати часам дня осталось только то, что надо будет сделать, уже сверяясь с текстом, а уже потом Алексей каким-то своим компьютерным методом после каждого имени поставит страницы. Без словника ни одна подобная работа цены не имеет.?
       В час дня из "Терры" приехал шофер Сережи Кондратова, привез первый том моего собрания, который я, по задумке Сергея, должен был подписать для мэра. Планируется, что в качестве ответной меры мэр распорядится купить часть тиража для московских библиотек. Письмо, вернее проект этого письма, я написал еще вчера. Письмо должно быть подписано Сергеем. Вся ситуация меня раздражает, но что поделаешь, писатель всегда кормится из чьей-то руки, особенно в сегодняшнее время. Я себя успокаиваю тем, что меня в Москве знают, здесь мои основные читатели. А сколько моих коллег и печатаются, и рекламируют себя за счет бюджета. Я помню, как Максим Замшев для своего какого-то полудетективного романа выбил в мэрии даже разрешение на социальную рекламу, и плакаты висели по Москве и во всех электричках. Но как мало это порой помогает.?
       Шофер Кондратова очень хорошо отзывается о Сергее. Мне это приятно, приятельствуем давно. Я помню всех до одного -- их совсем немного, кто помог мне стать писателем. Сережа один из этих немногих. По словам шофера, он домосед, много читает, слушает музыку.?
       Я часто думаю, о том, не отнимаю ли я у своей старости последний кусок хлеба, когда ряд томов своих "Дневников" печатаю за свой счет, а потом большую часть тиража дарю, отдаю в библиотеки. Просить, ждать, ходить по издательствам, терпеть правку, как это было, больше нет ни желания, ни времени. Весь немалый президентский грант, который я, как и все преподаватели Института, получаю, уходит именно на то, на что он, по сути, и предназначается. И тем не менее раздумья точат. Но вот взялся вечером уже на даче снова читать так много давшего мне в юности Яна Парандовского и наткнулся на старую мысль -- не я один! "Писатель-профессионал в общепринятом понимании -- это литератор, живущий своим пером. Но это же определение можно распространить на всех писателей, у кого главной, если не единственной целью было литературное творчество. Флобер не зарабатывал на своих произведениях, иногда даже доплачивал за их издание, как, например, "Мадам Бовари", которая издателю принесла крупные барыши, автору же пришлось оплатить судебные издержки".
       В три уехал на дачу. По дороге, как обычно, слушал радио. "Эхо Москвы", не забывая любимых тем: решение Европейского суда по жалобе Ходорковского, выборы в Москве Навального, Pussy Riot, девочки все время добиваются досрочного освобождения, и темы "жуликов и воров" -- вдруг передали странную информацию из Румынии. Там создается музей, связанный с гибелью Николая Чаушеску и его жены Елены Чаушеску. Их, как известно, расстреляли на волне первых всплесков перестройки в Румынии. Теперь объектом нового музея становится стена со следами пуль, возле которой немолодые супруги были погублены, можно сказать и так, диктатор и его супруга, и комната в воинской части, где состоялся скорый суд. Радио также передало, что социальные опросы в Румынии показали: семьдесят процентов населения, если бы Николай Чаушеску был жив и выставил бы свою кандидатуру на выборах, проголосовало за него. Тогда, по мнению населения, жилось лучше. Как известно еще со времен Древней Греции, эта истина, я ее уже несколько раз приводил в своих "Дневниках", тирания -- самый легкий для жизни народа политический строй. Сократа казнили именно при демократии.
       На даче все окончательно заросло. Правда, в одной теплице созрело несколько огурцов, а в другой -- вовсю пошли красные помидоры. Дожди на даче лили всю последнюю неделю. Подвал, в котором у меня баня и душ, после весеннего затопления оказался снова полон воды. В подвале вода в середине лета, за последние двадцать пять лет -- впервые.?
       27 июля, суббота. Телевизор не смотрел, лег наверху рано, встал тоже еще не было шести. Старческая бессонница. Чувствую, как силы постепенно из меня уходят, работоспособность исчезает. Безотказны еще только мозги, но память сдает, я уже подолгу стал вспоминать очень простые вещи. Утром докончил еще одну главку -- "Пестрый чемодан", поработал с Дневником. Сегодня в плане: съездить в магазин за досками, чтобы закрыть щели, оставшиеся от замены деревянных окон на так называемые "пластиковые". Если подсохнет трава, пройтись с газонокосилкой, написать еще одну небольшую главку, смысл которой запакован в определенную формулу: почему Альберт Дмитриевич, который кормит студентов, сказал, что Есина он бесплатно будет кормить до конца жизни? Позаниматься английским. С. П. подарил мне новую книгу из серии, которую выпускают по методу Ильи Франка. Это роман Грэма Грина "Десятый человек". Но пока я спускаюсь со второго этажа и иду есть овсяную кашу.?
       Тут же включаю любимое радио. Как оказывается, я со своим ранним спаньем и вечерним чтением себя обедняю. Двое постоянных ведущих "Эха" виртуозно иронизируют над вчерашними показами по телевизионным каналам небольшого пикничка, который устроили себе Путин, Шойгу и Медведев. Всё происходит где-то в совершенно диком районе Тувы, на озере -- это родина Шойгу. А я подобное пропустил! Путин -- он у нас не только любимчик, но и везунчик -- тут же вылавливает щуку весом в 21 килограмм. Народ, радиослушатели, которые принимают участие в рассказе радиожурналистов, шлют эсэмэски, вспоминают, что совсем недавно и ненароком Путин уже выловил античную амфору. Рука дающая не оскудевает. Журналисты притворно спорят друг с другом, что все это означает? Полагающийся выходной день наши лидеры проводят в своей стране и одновременно показывают нам, как страна прекрасна и величава! Скептиков, которые пытаются вякнуть, дескать, за чей все это счет, тут же осаживают... Все сходятся, что пикник чудесный, щука замечательная, все радуются, из щуки сделали котлеты и решают, что просвещать народ о жизни вождей и лидеров необходимо. Но тут я почему-то вспоминаю, как в самом начале своего правления Путин был на какой-то лыжной базе, на какой-то замечательной лыжной трассе в Сибири, которую построил Дерипаска. Это роскошное гостеприимство соединилось в моем сознании с понятием "рука дающего". Чего же на этот раз выпросил Шойгу для своей малой родины?
       Я, конечно, не вспомнил бы этого эпизода светской хроники, если бы тут же не вклинилась еще одна светская история. Ба, ба, все знакомые, блогер Андрей Мальгин, который, как известно, живет в Италии, неподалеку от Флоренции и ведет оттуда свои захватывающие репортажи, обнаруживает, что пикники проходят не только на берегах холодных тувинских озер и не о всех пикниках, оказывается, сообщают нам телеканалы и государственные службы.
       Расписывать всего подробно не стану, у радио своя драматургия, слушал я все это с невероятным вниманием. Оказалось, совсем недавно нашего председателя правительства видели не только на рыбалке, но и ужинающим в итальянском ресторане в небольшом итальянском городе. Ладно, не сообщили, так не сообщили! Дело не в этом. Довольно быстро выяснилось, что здесь существует некий фонд, в котором принимает участие Светлана Медведева, и, если Медведев сопровождает свою жену и потом на сто евро ужинает в итальянском ресторане, чего же здесь недозволенного? Пикантность заключается в том -- ах, эти дотошные журналисты, ничего от них не скроешь, все разглядят, -- что приплыл Медведев вместе со своей охраной, по крайней мере сошел на берег с роскошной огромной яхты, принадлежащей Роману Абрамовичу. И ведь ни на минуту не могут забыть, что Роман Абрамович бизнесмен, а Дмитрий Анатольевич принадлежит к племени "руки дающей".
       Здесь еще надо бы написать о сериале про Маяковского, одну или две части из которого я видел, -- советский поэт оказался такой втируша и конъюнктурщик. И надобно еще несколько слов сказать о новом законе, по которому преступнику, только что освободившемуся из тюрьмы, сразу же нельзя стать депутатом Государственной думы, но разве обо всем расскажешь, -- жизнь идет удивительно плотная!
       Две аварии боингов. Одна -- в Ростове, другая -- кажется, в Москве, но все обошлось без жертв. Песенка есть военная, американских летчиков: "...?мы летим, ковыляя во мгле, мы летим на последнем крыле, нос отбит, хвост горит, но машина летит на честном слове..."
       28 июля, воскресенье. С дачи уехал довольно рано, часов в одиннадцать, и поэтому доехал до Москвы быстро. Как обычно, чтобы быть в курсе всего, слушал радио. Новостей не очень много, но иногда они так занятны, что начинаешь дивиться. По закону парных случаев все у меня, почти любое событие, рифмуется с другим, а потом соединяется в единое целое.
       Еще накануне вечером, расправившись с Дневником, принялся просматривать попавшийся мне в руки том Парандовского и там наткнулся на роман об Оскаре Уайльде, который я не читал. Вперся в роман и читал половину ночи. Уже в Москве выписал большую цитату о бегстве из Лондона представителей культурной элиты и высших слоев общества, как только закончился судебный процесс, над самым известным драматургом Англии. Вот и цитата.
       "Газеты были полны сообщений и вымыслов об аресте, о проведенной под арестом в полиции ночи, о начавшемся следствии. После полудня на дороге Лондон - Дувр - Кале было замечено необычное движение. Носильщики удивлялись обилию дорогих баулов, чемоданов, несессеров, шляпных коробок, которые им приказывали доставлять побыстрее. В вагонах первого класса была теснота, какой не встретишь даже в пригородных поездах в праздничные дни. Могло показаться, будто все, что представляло в Англии могущество, блеск, богатство, знатность, переселяется на континент. Там видели министров, знаменитых членов Академии, получивших дворянство миллионеров, генералов. К потоку эмигрантов присоединились несколько снобов, чтобы их упомянули среди убегающих знаменитостей. Прежде чем рассеяться по побережью Средиземного моря, все они собрались в Париже и целыми днями осаждали английский бар в квартале Сент-Оноре, ожидая известий о деле Уайльда. Каждый час вскрывались десятки голубых телеграмм, сообщавших о действиях английской полиции, которая, как оказалось, хранила в своих архивах свыше двадцати тысяч фамилий подозреваемых".
       В другое время не обратил бы внимание, но радио подкинуло новостишку. Будто бы из Самых Высочайших Олимпийских административных кругов пришел в ответ на нашу борьбу с пропагандой гомосексуализма среди подростков -- и кто эту пропаганду видел! -- некий нехилый запрос и будто бы наши высокие олимпийцы ответили, что в Сочи во время зимний Олимпиады этот закон действовать не будет.
       Но на этом все эти мировые политические кружева не закончились. Новый папа Франциск подлил масла в огонь и еще раз продемонстрировал, что мы не устаем быть впереди планеты всей. Во время своего визита в Бразилию, где папа провел грандиозную мессу на знаменитом пляже Капакабана, он сказал, что гомосексуалистов нужно не подвергать дискриминации, а интегрировать в общество. И еще одно заявление понтифика, психологически очень точное: "Если кто-то является геем, ищет Бога и имеет добрые намерения, то как я могу его судить?".
       Определенно сегодня день вселенских сопоставлений! В Киеве состоялся грандиозный праздник в честь 1025-летия со дня крещения Руси. Съехались со всего мира высшие иерархи православной церкви.
       29 июля, понедельник. Сделал решающий штурм своих накопившихся долгов. С раннего утра сел сначала за правку по 2007 году -- сделал довольно быстро, а потом -- за большую главу в то, что я условно называю новым романом.
       Подозреваемого в нападении на сотрудника уголовного розыска Антона Кудряшова на Матвеевском рынке в Москве задержали у строительного рынка, расположенного на 47-м километре МКАД, когда он пытался уехать на междугородном автобусе.?
       Оперуполномоченный уголовного розыска в Москве был госпитализирован с тяжелыми травмами после того, как с коллегами пытался задержать подозреваемого в изнасиловании 15-летней девочки, а группа из 20-25 человек пыталась отбить злоумышленника у полицейских.?
       30 июля, вторник. Начну с пользы регулярного чтения газет. Я себя постоянно ругаю, что многое упускаю, не читая газеты так внимательно, как это делал раньше. Но раньше их регулярно просматривала В. С., очень точно направляя меня, теперь, когда все сам и один, многое ускользает. Да и наша нерадивая почта, облегчая себе жизнь, сначала перестала приносить газеты утром, потом через день или через два, газеты совсем потеряли свежесть новизны. Но все-таки в газетах скрывается многое такое, что не успевают или не умеют схватить электронные СМИ. А может быть, мы не успеваем эти лаконичные новости "выхватить"?
       В "пропущенном" номере за пятницу 26 июля "Российской газеты": 1. О том, как мы живем, и о том, как дорог в нашей нефтедобывающей стране бензин. "Россиянин на среднюю зарплату может купить 753 литра бензина, а в Норвегии -- 2,2 тысячи". А какой дорогой показалась мне тоже нефтедобывающая Норвегия, когда был в ней последний раз! Нефть у них дешевле или управление страной лучше? Или, наконец, олигархов меньше?
       Другой новостью стал факт передачи рукописи знаменитого романа Василия Гроссмана из недр бывшего КГБ (эта терминология привычнее) в Росархив. Саму по себе эту новость я уже слышал, но в газете лихие подробности, которые не могу не выписать.?
       "Василий Гроссман работал над романом на протяжении десяти лет. В феврале 1961 года копии рукописи и черновики были конфискованы при обыске дома Гроссмана. Главный редактор журнала "Знамя" Вадим Кожевников сам отдал свой экземпляр в КГБ. Копия романа была изъята и в "Новом мире". Гроссман писал Хрущеву: "Я прошу Вас вернуть свободу моей книге, я прошу, чтобы о моей рукописи говорили и спорили со мной редакторы, а не сотрудники Комитета государственной безопасности...". Но... член Политбюро Михаил Суслов сказал, "что роман может быть напечатан в СССР не раньше чем через 200 - 300 лет". Еще одна копия сохранилась у друга Василия Гроссмана. В середине 1970-х она была вывезена на Запад, и роман был опубликован в Швейцарии в 1980 году".
       Днем по протекции Надежды, жены Евгения Рейна, минуя огромную очередь, ходил в музей Пушкина на выставку Тициана. Привезли девять полотен, которые я никогда не видел. Возле музея огромная лента из посетителей. В основном это пенсионеры (200 рублей) и молодежь. С обычных посетителей берут 400 рублей. Я ходил с Леней Колпаковым, с которым у меня одно восприятие не только литературы, но и жизни. Выставка, конечно, грандиозная, все увиденное буквально прилипает к сердцу и начинает светиться и мерцать в сознании. Теперь вдруг стало так: если Благовещение, то только как у Тициана, если Даная, то неизменно только как у этого венецианца. Поражает, конечно, удивительная современность художника, но, боюсь, так современные художники уже написать не могут. Что-то сломано во внутреннем организме. Здесь приходится употребить не только отвратительный для меня термин "как в жизни", а сказать -- "правдивее и точнее, чем в жизни".?
       Одновременно с этой выставкой в верхнем центральном зале и на галерее выставка "Прерафаэлиты. Викторианский авангард". Тоже замечательная выставка, здесь все ярко, ближе к тонам современной печати, романтические сюжеты. Основной публике, боюсь, это нравится больше, чем мощь Тициана. Здесь мотыльковая легкость, становится видно, как и из чего возникали Рерих и Билибин, и многое другое. Явственно единство художественных процессов, лишенных средневековой мощи.
       После музея мы с Леней посидели в кафе у Никитских ворот и прошли по Пречистенке, по Померанцеву переулку, где я когда-то жил, и мимо школы, в которой учился, до метро "Парк Культуры". Сладко и возвышенно говорили.
       26-го в госпитале умер отец Ашота, Левон Никитич, видел живого его на балконе дней десять назад. На этот раз он меня не разглядел, обычно мы с ним перемахиваемся. Видимо, уже был плох, через пару дней его забрали в госпиталь.
       31 июля, среда. Левону Никитичу было 89 лет, мы все надеялись, что удастся отметить его 90-летие. Вартаняны долгие годы были нашими соседями, пока мы жили на четвертом этаже -- у нас была одна общая лестничная площадка. Потом через паузу мы снова оказались соседями по подъезду. Вартаняны на четвертом, мы с Валей на пятом. Левон Никитич был прекрасным в быту человеком. Валя несколько раз пила у них чай, когда забывала ключи и ждала меня. Последний раз я видел Левона Никитича неделю назад. Он вышел, маленький сухонький старичок, похожий на перышко, на балкон. Это его редкие прогулки. Уже лет пять ни Левон Никитич, ни Сусанна из дома не выходят. Ашот как идеальный сын всегда к двум часам с работы приезжает домой кормить родителей.
       Вчера, когда я около двух ехал в музей, то у метро встретил Ашота, и тут внезапно что-то во мне прозвучало, и я сказал: "Ашот, я завтра с тобой поеду хоронить отца".?
       Морг большого госпиталя на Пехотной мне уже был знаком. Здесь меньше года назад провожали Владимира Фирсова, наверное, тоже был военнообязанным. Ехали на метро, потом от Щукинской пешком. Всю гражданскую панихиду я думал, как правильно я поступил, прислушавшись к интуиции.
       Левона Никитича я впервые в жизни увидел в генеральском мундире. Старичок вдруг превратился в знаменитого военачальника. Он лежал ко мне в профиль, красивый, с орлиным носом, с лицом -- это уже когда я подошел к гробу прощаться, -- разгладившемся от забот времени и его тревог. Как много, оказывается, дает чувство праведно прожитой жизни. О моем ушедшем соседе замечательно говорили его товарищи. Биографию не привожу, она в том числе и боевая, военная, но есть один поразительный для людей моего поколения факт: именно по проверке Левона Никитича был снят знаменитый партийный хозяин Краснодарского края Медунов. Именно Вартанян во главе группы из тридцати чекистов проверял Краснодарский край. Но Медунов был другом то ли Хрущева, то ли Брежнева -- времена уже былинные, не помню, но, кажется, 1967 год, на Вартаняна давили, пытаясь заставить переписать заключение. Он собрал свою группу и прочел вслух бумагу. Единодушно решили "стоять на своем". Тогда еще действовал нравственный закон корпорации -- "чекисты не лгут".?
       Возвращаясь, выходя из метро, купил "Литературку". В газете прекрасная статья-рецензия на мою книгу о Славе Зайцеве. Все умно: и цитаты, и сравнение двух "мастеров". Я уже перешел в категорию "старых мэтров". Вряд ли это меня особенно радует, по мироощущению мне по-прежнему двадцать пять лет и я работаю на радио в "Кругозоре". Не могу здесь же не отметить -- мэтру за книгу пока так и не заплатили. На давнем совещании в Доме моды -- народа было человек десять - двенадцать -- было сказано: оплату автору берет на себя Дом моды. Правда, через несколько дней после юбилея Зайцева из Дома ушел тогдашний распорядитель Головин. Коля по телефону и много позже говорил, что оставил Зайцеву бумагу со списком долгов. Деньги до смешного небольшие -- всего пятьдесят тысяч рублей, но для меня в старости это важно. Любопытно, чем все это закончится.
       В Москве после того, как дагестанец пробил голову капитану полиции на рынке, идут невероятные облавы на торговцев на причастность мигрантов к совершенным преступлениям и проверки документов на работу и проживание. Правда, в основном полиция занята не наглыми, вернее, обнаглевшими кавказцами, а вьетнамцами, корейцами и недоумевающими африканцами. Происходит именно то, за чем полиция должна была следить постоянно. Сложилось впечатление, что нерешительные действия органов охраны правопорядка во время знаменитой драки связаны были с ее "мздолюбивой дружбой" с торговцами, они и "гостей" не желали обидеть, но и по своей робости боялись их стрелять. В качестве меры устрашения выгнали нескольких полицейских с работы. Президент сказал несколько слов о сращивании полиции с торговцами и воровством. Наша общественность всегда против полиции.?
       Вечером заходил Игорь, принес -- он никогда не приходит с пустыми руками -- килограмм винограда из "Ашана"; я дал ему для перепечатки две главки из романа.
       1 августа, четверг. Эдварду Сноудену выдали какую-то справку, и теперь он год может жить в России. Этим занимался адвокат Анатолий Кучерена -- это самая успешная его пиар-акция. В соответствии с правилами игры Сноуден ускользнул из Шереметьева так, что его никто и не увидел, вроде бы на такси. Наше Шереметьево, видимо, чем-то похоже на критский лабиринт, вот где только сидит Минотавр?
       Утром приходил Паша Косов, вышел второй номер альманаха "Артбухта". По моим ощущениям, это значительное в искусстве дело. Какая-то новая, очень сдержанная, но современная интонация. Много выпускников и студентов Лита, остающихся в силу обстоятельств за бортом литпроцесса. Буду обязательно читать. Найти бы только время. В альманахе фрагменты -- выбрано снайперски -- моих "Дневников" за 2012 год и "театральная" глава из книги о Зайцеве. От меня Паша отправляется к своему шефу по кино Юрию Гинзбургу, говорит, что шеф сейчас читает мои "Дневники" и тоже замечает, что оторваться от них не может. Я с Павлом послал Гинзбургу "Валентину".
       Днем поехал в Институт, отвез Алексею Козлову верстку "Дневников-2007", а вечером послал ему по электронке словник. "Дневники-2007" могут выйти на следующей неделе. На вахте мне передали конверт с книгой от Виталия Третьякова. Дома с чувством удовлетворения перечел собственное предисловие и порадовался книге. Замечательная обложка -- монумент Веры Мухиной "Рабочий и колхозница", как корабль, рассекает волны. Виталий снабдил книгу семейными фотографиями. Я всматривался в лица, будто это мои собственные родные. Сохранено мое название для предисловия "Эпос Виталия", но добавили -- Третьякова. А зря...
       На обратном пути из Института заехал в Дом литераторов, где меня нагрузили двумя сумками с чтением на конкурс "Пенне". В этом году двадцать два произведения, как я с этим справлюсь до 20 августа, не знаю. Отчетливо понимаю, начинать читать надо сегодня.
       Конечно, любой писатель должен иметь определенные амбиции, но, наверное, должен отчетливо сознавать и границы своих притязаний. Не посылают ли к нам на конкурс какие-то вещи, чтобы просто попиариться? За остаток дня и вечер прочел и просмотрел пяток сочинений.
       Лучшее -- это роман Петра Алешкина "Богородица". Здесь в рамках канонического изложения всего пути Христа и Богородицы художественное преображение всего сюжета.
       2 августа, пятница. Утром во время сборов на дачу позвонил Евгений Рейн, прочитал стихотворение на тему картины Рембрандта "Жертвоприношение Авраама". Это, как всегда, с прорывами в высокое. Я послушал и предложил Рейну написать цикл "Ветхий завет" по картинам мировых мастеров живописи. Рейн сказал, что это гениальная идея.?
       Довольно рано выехал из Москвы и быстро добрался до Обнинска. На воскресник по приведению участка и дачи в порядок взял Володю и Гафурбека. Еще до отъезда гонял Гафурбека в "Ашан" за продуктами, с чем он замечательно справился. Сдачу вместе с чеками положил на подоконник в кухне. Володя еще не нашел работу, наверное, почти голодает, поэтому довольно быстро откликнулся на приглашение и уже к 12 прибыл из своего Отрадного. Володя, как всегда, за рулем. По дороге заезжали на несколько строительных дворов -- я разыскивал доски определенного размера, которые мне заказал Ваня. Тот самый Иван, который почти сорок лет назад строил мне дачу. Он живет буквально рядом, в соседнем кооперативе. Теперь Иван будет латать прорехи, которые возникли после того, как мне поставили пластиковые окна. Досок не было, на базах и на строительных дворах объясняли: из-за шедших целую неделю дождей въехать в лес невозможно, нет подвоза. Купил вместо необходимой половую доску, это дороже. Это уже на 101-м километре в очень занятном торговом комплексе. Я там бывал раньше. Среди складов красуются скульптуры Ленина и Сталина -- какая-то прихоть хозяина. На одной из стен -- огромный старинный безмен для крупного, почти промышленного взвешивания, здесь же лежит мельничный жернов. Интересно было бы хозяина увидеть.?
       На даче яблони гнутся под тяжестью плодов. Одна ветка на старой яблоне сломана. Яблони старые, может быть, это их последний вздох.?
       Гафурбек и Володя стали к газовой плите. Гафурбек готовит мне и себе, Володя варит суп из курицы и жарит свинину. Радио гремит "Милицейской волной". Начались каникулы и у меня. О Маше не говорим, я постарался убрать все ее вещи, чтобы они не бросались в глаза. Но все равно, чуть выпили, и у Володи опять глаза на мокром месте.
       Дача в непривычной чистоте. Почему же я столько лет все стеснялся взять кого-нибудь, чтобы мне помогали? Уже месяц, как Гафурбек мне готовит, убирает, стирает, пылесосит дачу и квартиру, знает, где я оставил очки и куда положил бумажник, на компьютере выписывает для меня цитаты, ходит в аптеку. Я не могу понять, почему я не начал жить так раньше. Или советские привычки, или жадность человека, родившегося в бедности?
       Довольно рано, оставив Володю допивать свою водку, ушел к себе наверх. Все время помнил о романе, английском языке и книгах на конкурс. Начал читать роман Майи Кучерской "Тётя Мотя". Прекрасная первая сцена с мужем и сыном, но уже после двух или трех глав понял, что роман, наверное, меня разочарует.?
       Внизу Володя включил телевизор, который теперь будет работать всю ночь. Гафурбек где-то в моей "зимней" комнате или звонит домой -- он часами может разговаривать с женой или матерью, -- или читает учебники.
       3 августа, суббота. С перерывами на работу по саду весь день читал Майю Кучерскую. Роман, так неплохо начавшийся, разочаровал. Я поздно увидел на обложке: "Проза: женский взгляд". Вся эта женская история, семейная жизнь корректора в газете, ее влюбленность в некоего гранда масс-медиа, сильно отдает неплохо написанной, но воинственной пошлостью. Она расползается по всему тексту, притаилась за каждым поворотом сюжета. Все будто знакомо, все будто уже было, все уже пережевано. О романе уже довольно много писали, приеду -- обязательно посмотрю рецензию в "Новом мире". Судя по тому, что у меня в руках допечатка в три тысячи экземпляров, роман понравился читателю. Но больше всего читателей у нас у госпожи Донцовой.?
       Володя после того, как крепко загрузился вчера, сегодня вдруг разошелся -- распилил и сложил в дровник целую груду досок, чуть-чуть освободив пространство под домом. Осталась еще одна порция, но с этим уже можно жить. Дача уже принимает нормальный вид, теперь потихоньку я подбираюсь к заросшему саду. Все заросло крапивой и сорняками. Разгребал пространство почти до двух часов.
       Журналисты ищут Сноудена, а о нем что-то знает лишь адвокат Анатолий Кучерена. Кажется, если я ничего не путаю, он взялся быть посредником между Сноуденом и законом по просьбе президента. Журналисты довольно открыто винят Кучерену в самопиаре. Хотя этот господин везде и за всех заступается, но, по моему мнению, народной любви так и не заслужил.
       Лег спать еще не было и девяти, но потом встал и внизу смотрел сначала "Камеди-клаб", а потом "Дождь". На "Дожде" подробно раскапывали молодые спортивные подвиги Путина и говорили о его дружбе с товарищами по спортивной борьбе, ставшими олигархами. Как быстры и зыбки все телевизионные истории. Шутки "Камеди-клаб" иногда действительно смешны, но когда смеешься, все время становится стыдно за собственную реакцию. Самые грязные и пошлые остроты всегда монтируются с кадрами, на которых видны смеющиеся обаятельные девушки. Я-то понимаю смысл этого монтажа-прикрытия. Но создается впечатление, будто девки у нас грязнее и развязнее мужиков.?
       По "Эхо" весь день говорили о финансировании избирательной кампании Алексея Навального. Инициатором разговора стал, кажется, Владимир Вольфович -- почувствовал конкурента.
       Теперь о самом, наверное, необычном, что произошло сегодня.
       Утром я ходил к Ивану Фомину, моему соседу, очень простому и незамысловатому мужику, который строил мой дом. Я об этом писал. Жена тоже замечательная женщина, я помню, она помогала Ивану класть плитку в подвале, жена сказала, что Иван уехал на дальнюю дачу. Но вечером ко мне с ответным визитом пришла их уже вполне взрослая дочь Ольга, которую я помню с детства. Чем-то, наверное, непобедимой страстью к искусству, она всегда напоминала мне нашу Татьяну Силину. Оля пришла ко мне посоветоваться, а может быть, просто поговорить. Но здесь нужно особое примечание. Оля закончила что-то юридическое, потом колледж искусств по разделу мультипликации. И вот мультипликация -- в колледже преподавали те же педагоги, что и во ВГИКе -- ее захватила и не отпускает. Она решила поставить как мультипликационный фильм повесть Тынянова "Смерть Вазир-Мухтара". Чуть ли не студию у себя дома создала, сделала декорации, теперь, когда уже на пределе, ищет помощника. Я поразился, какая замечательная идея. Но это не основное, каким же образом в очень, до чрезвычайности простой семье рождаются такие утонченные и замечательные дети. Я уже не говорю, что и генетически Оля почти от родителей оторвалась -- освещенное внутренним светом замечательное лицо. Тут же сказала, что недавно узнала, будто Михалков собирается по той же повести Тынянова создавать что-то художественное. Но насколько мультипликационный замысел интереснее и значительнее! Он ближе к Библии, русской Библии, к мифу.?
       4 августа, воскресенье. Утром дочитал повесть Михаила Левитина "Чехи", которую начал еще вчера где-то под вечер и читал ночью в промежуток между двумя снами. Мне все время приходится сравнивать одно с другим. Теперь, когда я выстукиваю эти слова, я уже давно читаю и роман нашего успешного телеведущего Александра Архангельского "Герой второго уровня". Увлекательный и познавательный. И все-таки к настоящей и подлинной литературе, с ее мерцающими смыслами и прорывами в понимании человека и общества, скорее, относятся пресловутые "Чехи". В известном смысле и то, и другое произведение головные, сконструированы. Сделано это ловко, оба автора, как, впрочем, и Кучерская, виртуозно владеют словом. У Левитина некий врач немецкого вермахта -- вот уже и я пишу не фашистского, а немецкого, -- сочувствующий фашистам, но чех по национальности, оказывается во время довольно длительной оккупации Таганрога в городе и начинает бескорыстно прятать молодую девчонку от отправки в Германию. Но врач человек культурный и обращает внимание на некое созвучие своей национальности с фамилией всемирно знаменитого писателя, родившегося в этом городе. Мальчик, несущий крынку молока, все время стоит перед глазами врача. Вот они, расширительные смыслы, и вот оно, новое видение литературы и человека. Мне довольно трудно понять другие повороты этого сюжета. Тем более что моя покойная тетка Антонина, жившая в Таганроге, была в плену, ее отправляли в Германию. У Левитина русский мир делится на быдло и людей культуры, мне все-таки трудно с этим согласиться. Здесь в одной из сцен полногрудая русская девушка, подруга героини, все раздумывает: идти ей или не идти в немецкий публичный дом. Возможно... возможно, это было, но не наше это, не русское. И все же из-за туманных сцен в доме учительницы-немки, где живут чех и юная красавица, из знакомых пейзажей Таганрога, из этого плотного с обязательной сдавленностью текста потихонечку поднимается настоящая, неброская, врезающаяся в память литература.
       Успел сделать зарядку, походить по саду, пересадить еще один пучок флоксов, который мне подарила соседка Нина. С необычайной щедростью она снабжает меня рассадой цветов. Сад самой Нины искрится необычайными цветами, я ими тоже постоянно любуюсь. Потом снова взялся за чтение. На этот раз это уже роман Александра Архангельского "Герой второго уровня". Всосался и со всякими сомнениями, размышлениями, восторгами и попутной хулой уже не выпускал из рук до самого вечера. Ночью читал тоже.
       5 августа, понедельник. Довольно рано всей бригадой выехали из Обнинска, торопил Володя, я хотел выехать позже, и вляпались в ожидаемую пробку перед Москвой. Как я и предполагал, ехали сиятельные и полусиятельные господа, которые имели право в понедельник приехать на службу позже. Ехали часа четыре, но если бы выехали в три, то домчались бы за два часа и все прямо по Калужскому шоссе. Его сейчас реставрируют, возможно, потому что огромная часть земель и населенных пунктов вдоль него стали сейчас Новой Москвой. Возможно, потому что сама Калуга стала центром сборки многих иностранных автомобилей и электроники -- одно Киевское шоссе уже не справляется.
       Коля Головин прислал мне из Питера фото. Путин держит в руке обложкой к зрителю мою книгу о Вячеславе Зайцеве. Снято, видимо, в тот момент, когда Путин ездил в Иваново или в Вологду на совещание по легкой промышленности. Слева на снимке видно плечо Зайцева -- видимо, он-то книгу и подарил.
       Дома опять до глубокой ночи, но с перерывом на аптеку и беседы под чаек с Жуганом, опять читал ужасно длинный роман Архангельского. Завтра утром дочитаю и уже тогда что-то напишу.
       Летний политический "переключатель" прекрасно работает -- телевидение только и говорит о мигрантах, которые без разрешения на работу и без регистрации живут в России. Находят целые подземные города, где вьетнамцы или корейцы шьют штаны и рубашки под маркой знаменитых брендов. Ощущение, что кто-то приказал протереть глаза и вдруг все -- в частности, полиция и ФМС -- увидели то, о чем не только давно знали сами, но и вся страна. Все это связано с выборами в начале сентября.
       Вечером приходил Ашот, принес мне распоряжение Президента "О поощрении": "За достигнутые трудовые успехи и многолетнюю добросовестную работу наградить Почетной грамотой Президента Российской Федерации Есина Сергея Николаевича -- заведующего кафедрой ....... 31 июля 2013 года". Ордена не дали. Но, честно говоря, я к чему-либо, кроме собственных текстов, охладел...
       6 августа, вторник Утром дочитал роман Архангельского. Но, кажется, я посадил глаза. Болят уже несколько дней, ничего не могу читать. Днем ходил к глазнику, тот прописал мне какие-то капли и посоветовал не принимать визин, который я купил вчера. Нынешние капли -- "от сухости" стоят чуть ли не пятьсот рублей.?
       Теперь о романе. Архангельский, повторяю, очень способный человек, некоторые его сравнения и тропы замечательны, можно позавидовать. Но роман, начинающийся остро и современно, быстро вырастает в журналистскую зарисовку. И про олигархов, и про искусство, и про 90-е годы, и про музеи, и про церковь. Это уже журналистика, которой и у меня достаточно в "Маркизе". Кстати, это единственный роман, который мне хочется переписать именно из-за этой самой журналистики. Главный герой -- замдиректора по науке большого музея под Ленинградом, но, думаю, описано наше московское "Архангельское". Ну а дальше слишком много хороших, точных и удачливых евреев -- лучших людей в стране. Один еврей оказался даже цыганом. На это потрачено много сил, метафор, тропов и авторской любви. Ройтманы и Шоммеры -- замечательные люди. Каждый пишет не только, как он дышит, но и что он знает и думает. А хороший стиль только делает скрытое явным. Довольно быстро все сюжетные пружины становятся видны, но некоторые образы, интересно заявленные, не имея собственного характера, оказываются брошенными -- Влада. Спасает роман для такого доброжелательного и любознательного читателя, как я, только фактический материал -- музейное дело, жизнь олигархов, телевизионная технология и прочее. Есть фрагмент о наших православных иерархах -- неплохо, но спорно. Я бы сказал, что весь этот роман -- некая попытка доказать всем, что и журналисты любить литературу умеют. Спасибо.?
       Днем приходили Марк Максимов и Саша Киселева, естественно, они муж и жена. Ребята помыкались два года с началом собственной творческой жизни. Теперь Марк пошел в магистрату, во ВГИК, к Арабову. Саша собирается поступать к нам в аспирантуру. Я думаю, что, когда многие наши выпускники стремятся поступить в аспирантуру, это пауза и растерянность перед настоящей злой и неотзывчивой жизнью.?
       Два часа ребята сидели у меня на кухне, и я с удовольствием вспоминал наш курс. Занятно, что после даже поверхностной моей шлифовки ребята легко поступают во ВГИК. После первого курса там Максим Суханов, после двух курсов там Вася Буйлов, и в этом году на документалистику поступает Паша Мокрушин. Болят глаза, больше не могу.
       7 августа, среда. Не глядя, как проснулся и сделал зарядку, сунул руку в мешок с книгами для "Пенне" и выудил роман Эльги Злотник "Возраст любви". Поневоле начинаешь думать, что литератор -- это определенное национальное признание. И опять -- прелестное, не оторвешься, чтение. Мне, правда, было особенно интересно, потому что герои и действующие лица -- это журналисты -- куда без них! -- и кинематографисты. Иногда я сквозь "литературные" имена даже кое-кого узнавал или мне казалось, что узнавал. Все и здесь разворачивается по определенной немудреной схеме. Конечно, действуют люди небедные, мир фуршетов, кинозалов, пресс-конференций, вдобавок ко всему ВГИК -- начинает действовать познавательная компонента. Героиня так хороша, умна, тактичная, что в нее влюбляются уверенные в себе и непременно небедные мужчины. Если бы писал критическую статью с привкусом фельетона, то можно было бы написать побольше. Среду, которую Эльга Злотник описывает, автор знает, хуже обстоит с неизвестным внутренним миром героев. Продвинутое чтение для метро.
       Обама осерчал на Путина из-за Сноудена и сказал, что в Питер на Экономический форум прилетит, а вот в Москву, чтобы отдельно встретиться с Путиным, не поедет. Наши ответили, что сами виноваты, мы давно, дескать, предлагали подписать соглашение об экстрадиции, а вы кобенитесь. Я сразу понял, что здесь в первую очередь речь идет о Буте.
       В Москве продолжается акция устрашения мигрантов. На рынке "Садовод" забрали для проверки тысячу человек. Вчера говорили о фабрике по пошиву одежды, на которой в полурабском положении находятся семьсот вьетнамцев. Сегодня наконец-то официально сообщили о том, о чем всем давно было известно: без помощи высших чинов московской милиции и крупных чиновников ФМС подобное не создашь -- человек пять арестовали из того и из другого ведомства.
       Из Турции приехал С. П., значит, теперь начнет мною руководить и наблюдать за моим питанием.?
       8 августа, четверг. Вечером позвонил Олег Павлов, у него поправка в мой "Дневник" -- какой уж это год, я не помню: за премию Солженицына -- я предполагал, что он ее получил с подачи своего однокурсника, напротив, -- голосовали Н. Солженицына и Л. Сараскина. Потом разговорились, и, боюсь, этот разговор сильно меня перевернул. Началось все с поездки Олега по Германии в большой компании, в частности, был, кажется, Дмитриев и наверняка Майя Кучерская, роман которой я только что прочел и, кажется, уже забыл. Здесь были свои, знакомые и мне сложности с общением, но все разошлось, когда -- по словам Олега -- он начал высказываться напрямую. Мне пригодится эта формулировка, я всегда ее чувствовал, вернее, не формулировав, действовал, но, правда, был обходителен... Напрасно. Поразило высказывание Олега о Хрущеве -- после его выступлений на съезде в России "русский проект закончился". Не развиваю, но ведь после всего, тогда произошедшего, русские меньше стали "плодиться".
       Очень запали мне в память и рассуждения Олега о русской литературе, чем она отличается от любой другой. Все чрезвычайно просто -- созданием нового характера, не маски, а характера.
       Утром: все в тему. Около двенадцати Майя Пешкова брала интервью у веселого и всегда бодрого Ясина. Я подумал, смогла бы когда-нибудь и было ли когда-нибудь подобное, чтобы Майя взяла интервью, скажем, у Распутина, Белова или Ф. Абрамова. Да и с Астафьевым вряд ли ей было бы интересно -- не та литература. Ну да ладно, хватит наслаждаться жизнью -- пора браться за работу.
       Открыл, еще было довольно рано, очередной женский роман -- роман Светланы Рагриной "Зеркальный Талион". Пожалуй, из всего, мною прочитанного, где авторы дамы, этот наиболее плотный по письму, с хорошими заездами в политику, роман издан в Таллине, и, видимо, автор хорошо и серьезно знает местные дела. Но действие романа в основном происходит в Москве, хотя и Венеция автору не чужда. Но это, так сказать, счастливый прием сегодняшних авторов, поверхностные впечатления от заграницы, а часто и от кино. Легкая, хотя порой и увлекательная для читателя добыча. В общем, московские интриги и, как обычно, интриги не бедных, как найти на хлеб, а скорее, как найти на Арабские Эмираты. Они тоже есть в романе, как и московская профессура, московские депутаты, писатели, артисты, артистки и даже Литинститут. Почти уверен, что автор у нас в Литературном побывала.
       Все утро, потом день и до вечера читал, не без удовольствия замечая, как все это перерастает в пересказ, а пересказ -- в журналистику, в добротную наблюдательность. Постепенно и все это, и хитроумная интрига начинали надоедать. Для меня роман заканчивается -- собственный ли, когда я пишу, чужой ли, когда читаю, -- в тот момент, когда становится скучно.?
       Весь день чувствую себя плохо, в глаз что-то закапываю, но левый глаз болит. В Москве жара, до 27 -- может быть, это? Вот завтра поеду на дачу и все пройдет?
       9 августа, пятница. Значит так, женщины пишут про любовь, мужчины -- исключительно про музеи. Прочел еще одну повесть на конкурс -- это Василий Дворцов "Везде царила жизнь и радость". Опубликовано в журнале "Москва", где, оказалось, теперь заместителем главного редактора стал наш молчаливый и таинственный Саша Сегень. Как и у Архангельского, основное действие происходит в музее, в большой подмосковной усадьбе, принадлежавшей некому Поэту. Здесь менее глобально, много разговоров в духе журнала "Москва", то есть связанных с религией и историей. Меньше сюжетной остроты, мне многое здесь ближе, и Дворцов знает тоскливое подмосковное окружение: запойных, одиноких матерей, рэкетиров. Основные герои не очень естественны, много идеализации в духе житийной литературы. Не всегда определен язык, хотя он достаточно просторен, скучновато, хотя, наверное, духоподъемно. Кое от чего в языке -- не часто! -- меня мутит. Это, наверное, называется русским стилем.?
       "Темный фиолет вытянутого овалом пруда от бледной голубизны неба отделялся рамой изумрудной осоки. Загустевшую водную сонливость то и дело протяжно просекали вихрящиеся ветерки, но наскоро осеребрявшие поверхность полоски ряби тут же бесследно растворялись, не нарушая глубинного покоя".
       Или:
       "Из багажника пропыленного тойотовского паркетника на крыльцо выгружали пачки плоских тонких книжек, скорее всего, альбомов или календарей. Правильно сказать, когда мы подошли, все уже выгрузили, и Микуле досталось лишь извинительно прихлопнуть дверку".
       10 августа, суббота. Утром, хотя нужно было браться за обязательное чтение, все же не утерпел, прочел статью Максима Кантора "Клопы", которым открывается журнал. Я никогда и ничего, написанное Кантором, не пропускаю. Здесь опять взгляды на жизнь и сегодняшнюю элиту, очень близкие к моим собственным, но кое-
    что Максим Кантор сформулировал отчетливее и бесстрашнее.
       Вокруг жара, температура до 29, я с трудом представляю, как это можно пережить в Москве, но ведь переживал и, если потребуется, снова переживу, как переживаю это бесконечное чтение, почти не доставляющее удовольствия. Одна из особенностей сегодняшнего литературного процесса -- это все, что тот или иной автор пишет, постараться назвать романом. Классическое литературоведение стонет, в этом случае подразумевается широкий охват, несколько сюжетных линий с переплетающимися смыслами, взгляд изнутри, психология и взгляд сверху, с голубиного полета. Вот из только что прочитанного: "Квадратная пустота" Алексея Яшина -- "роман-новеллино" и "Жасминовый дым" многолетнего сотрудника "Литературки" Игоря Гамаюнова -- "роман в рассказах о превращениях любви". Я всегда знал, что среди всех сплетений авторской фантазии есть документальная, часто глубоко личная основа, но она всегда таится под грудой прелестного вымысла и неповторимого стиля. А когда нехитрая документалистика выпирает из-под стыдливо накинутого плаща беллетристики, тут не знаешь, чему верить. Упиться ли вымыслом и облиться слезами или заклокотать гневом от несовершенства жизни. Гамаюнов -- это милые, накопившиеся за жизнь истории, написанные, скорее, ловко и уверенно, а вот Алексей Яшин повеселее -- здесь есть стилистическая цельность, замешанная на социальном протесте, и главное, много юмора. Что-то слегка по подходу напоминает Зощенко, ну, может быть, чуть мягче, с пониманием неизбежного. В "романе-новеллино" Алексея Яшина есть замечательный первый кусок -- рассказ о детстве в Заполярье, на базе подводного флота.
       Прочел еще -- выборочно, и пусть меня все простят -- "Пути-
    дороги жизни быстротечной" Анатолия Жукова -- это все традиционная журналистика, чуток разбавленная нормальным словом. Написано не без замысла и не без пользы -- жизнь провинции, милых мне мест, в данном случае Городца. Посмотрел не без интереса, но все это не наш премиальный профиль.
       11 августа, воскресенье. На даче я еще спал, пришел Ваня Фомин и начал что-то прилаживать к окну. Все тоже спали. Потом завтракали, я немножко повозился в саду и сел читать высокую -- с иронией -- литературу. В перерывах жадно смотрел спортивный канал -- в Москве проходит мировое первенство по легкой атлетике. Крупно показывают стадион в Лужниках, я там после реконструкции не был -- прекрасно. Мне интересно, столько же медалей мы получим, как на казанской Универсиаде? В связи с тем что машину вел Володя, совершенно не в курсе того, что происходит в мире. Володя смотрит по телевизору зарубежные картины и сериалы, в машине или, если собираемся во дворе, слушает "Милицейскую волну". Мой ход к радио "Эхо Москвы" перекрыт.
       На душе стало немного поспокойнее, -- наконец-то что-то стало появляться, если не в литературном смысле по-настоящему стоящее, то мне интересное. Взял большую книгу -- здесь повести и рассказы Максима Осипова -- "Человек эпохи Возрождения" -- и прочел, даже с некоторым воодушевлением. Молодой бизнесмен, почти олигарх, хочет развиваться, приобщаться к жизни и культуре. Молодой олигарх все время хочет делать добро. А не усыновить ли одиннадцатилетнего мальчика? Между делом, как и Николай?II, "человек эпохи Возрождения" стреляет и рассматривает жизнь через оптический прицел боевой винтовки. Курок он спускает совершенно случайно.?
       12 августа, понедельник. Что-то около семи часов вечера началась гроза. Она копилась с обеда, потом разошлась ливнем, молнией и громом. Первый порыв ветра сорвал порцию незрелых яблок. Я уже отнес в компостную яму две детские ванночки пожухших яблок -- сохранилась с начала стройки, когда лет тридцать назад в ней месили цемент. Завтра придется собирать и собирать еще. Большой урожай яблок всегда тревожит, перед войной яблоки также немерено падали на землю.
       Весь день по спортивному каналу показывали первенство мира, иногда я смотрел, Володю и Гафурбека от телевизора было не оторвать. В семь пошла информационная программа по НТВ, объявили, что наши спортсмены наконец-то завоевали золото, как вдруг выключили свет.
       Свет не включили ни вечером, ни ночью. Проснулся рано и принялся читать большую книгу Виктора Гусева-Рощинца "Шпион неизвестной родины". За утро прочел первую главу "Музыка". Судя по тексту, мы с автором одного возраста. Одни и те же реалии, книги, которые были в обороте, трофейные фильмы. Это прелестные романтические воспоминания, написанные со столь любимыми мною повторами и возвращениями, как у Пруста. Упоминания Пруста и Джойса появятся и в тексте -- я не ошибся.?
       Не могу не вставить цитаты. Господи, столько времени прошло, а я до их пор помню этот фильм! И последние его сцены: убитый влет герой по легкому снежку скатывается по ступенькам. Вот что Гусев пишет: "Свечегас еще оставался простым киномехаником, и вот мы попросили его достать эту ленту. В СССР ее крутили под названием "Судьба солдата в Америке". Мы не знали, что, заглядывая в американские двадцатые, прикасаемся к собственному концу века: гангстеры, стрельба на улицах..."
       Еще одна цитата. Это уже о психологии творчества, об этом я обязательно расскажу своим ребятам. "Мы должны двигаться, чтобы увидеть, понять что-то. Понять можно только то, что облечено в форму. Мы не описываем то, что видим. Мы пишем -- чтобы увидеть. (Это не я придумал). Мы рисуем -- чтобы увидеть".
       Уехал с дачи почти в пятнадцать, дорога почти свободная, ехали напрямую. За рулем Володя, мне на дальнее расстояние уже не доверяют, не пускают за руль, езди, дескать, шеф, по Москве. По дороге заехали на рынок -- здесь изобилие, никакой милиции, ходят веселые и вежливые таджики. Гафурбек сказал, что все, конечно, куплено и за все это видимое благополучие кому надо проплачено.
       Дома сразу включил телевизор с первенством мира, убавил звук и взялся за роман Анатолия Рясова "Пустырь". Нашу литературу губит не столько обнаженная тенденция и социальная идея, а тенденция конъюнктурная, которую ждут от литературы издатели. Здесь еще действует советское низкое правило: все, что против власти, обязательно имеет успех у "просвещенной публики" и будет распродано. Писатели, кинематографисты прекрасно знают, что, например, без еврейской темы почти не может быть кино, без темы внутренней, безнадежной неустроенности России не существует романа.
       Роман Рясова снабжен неплохим предисловием Михаила Богатова. Как и любое хорошее предисловие, оно для автора опасно. Я, правда, и сам отчетливо видел, что здесь и Булгаков, и Пруст, и Джойс, и все так удачно переведенные у нас модернисты. Очень точно разъяснил Богатов и невозможность в наши дни романа. Читая "Пустырь", я все время вспоминал своего ученика -- теперь он уже почти классик -- Сережу Самсонова, он точно так же хотел, чтобы его роман сразу же стал шедевром! Шедевры не конструируются, не планируются, они получаются. Рябов -- это тоже из предисловия -- лауреат "Дебюта", "крупная проза", а эта премия как родовое пятно.
       Читал не без интереса, первая глава -- один абзац, две страницы; вторая глава -- один абзац, три с половиной страницы, дальше повеселее. Это сегодняшняя деревня, без малейшего намека на лучшую жизнь, поп, странник, кузнец, прачка. Откуда в деревне могла взяться прачка, я не знаю. Не мне, неудачнику в литературе, обо всем высоком судить. Человек -- автор талантливый, но идет по пути легкому -- знаю по себе, модернистскую прозу писать легче и приятнее. Она почти пишется сама, телевизор можно не выключать.
       13 августа, вторник. Все утро читал повесть Инги Киркиж "Орша", напечатанную в "Октябре". Вряд ли у меня окажется в лидерах: добротная, бытовая, почти биографическая проза. Для того чтобы стать настоящим явлением, здесь нужен автор, к которому привязан интерес публики. Как написано в аннотации, Инга Киркиж -- телевизионщик. Добротный, с выверенной самоиронией стиль, опять беспроигрышный стиль и дети, ощущение прицела на телевидение.
       Утром огорошили две новости -- умер Василий Песков, замечательный журналист, которого я помню по "Комсомолке". Еще в то далекое время он получил Ленинскую премию за книгу, которой мы все зачитывались и восхищались. Вторая трагическая новость -- у Евгения Евтушенко отняли ногу, это еще один поворот старости. Вечером говорил по телефону с Владиславом Прониным. Говорили о масштабе поэта, Владик высказал мысль, что он вполне заслуживает Нобелевской премии.?
       Днем опять с познавательной миссией пошел с Игорем на Новодевичье кладбище. Игорь только что приехал с Украины: с отцом от Киева на машине ездил в Одессу. Здесь капитаном какого-то небольшого туристического судна работает сослуживец отца. Дорога не очень длинная, что-то около 400 км. Впечатления Игоря очень занятны. Когда долго живешь в Москве, то начинает казаться, что многое не в порядке, а вот когда приезжаешь на Украину, то Москва и Россия кажутся раем. Фраза в разговоре после того, как мы обсудили ссору одной нашей энергичной депутатки и Ксении Собчак. Бесстрашная ведущая "Дома-2" где-то публично заявила: теперь даже мороженое "эскимо" нельзя съесть на улице, чтобы тебя не упрекнули в пропаганде гомосексуализма! Так вот, после этого скетча Игорь сказал, что на Украине обычно через два-три месяца после принятия Москвой того или иного закона принимается аналогичный украинский. Разъединиться мы с братьями-
    украинцами не можем.?
       Еще одна занятная деталь: на обратном пути Игорь видел не только поля, сплошь засеянные -- от Одессы до Киева -- кукурузой и подсолнечником, но что-то около тридцати фур, каждая из которых везла по шесть новеньких полицейских автомобилей: Ющенко готовится к выборам, которые у него не за горами.
       На Новодевичьем кладбище в основном осматривали левую, дальнюю часть некрополя. Здесь много военных, военных большинство вообще, и много деятелей искусства. Поразился удивительной нескромности, с которой родня и близкие часто эти памятники ставят. Все так масштабно, так вызывающе претендует на вечность. Чехов, Уланова и Гоголь теряются в этом окружении. Трагически погибший в авиационной катастрофе Артем Боровик -- или его символ -- предстает в виде гладиатора.
       14 августа, среда. Для плохой, грубой литературы, телевидение и жизнь всегда предоставят новый сюжет. Надо помнить, что греки, рассаживаясь по своим огромным амфитеатрам, всегда знали, какой именно сюжет будут смотреть -- для них главное были огласовки, повороты, которые для них приготовит автор. А здесь все грубовато, все на обмане или подтасовке. Господи, кому верить? А, видимо, никому.
       Во вторник, вчера, Алексей Навальный в своем блоге опубликовал документы. Оказывается, старшая дочь Сергея Собянина Анна в октябре 2011 года стала собственницей квартиры на Малой Конюшенной улице в Петербурге. Это, если мне не изменяет память, самый центр. Квартирка небольшая -- 204,9 кв. м, ее примерная стоимость -- 116,6 млн рублей. Это сведения Навального. Кандидат на должность мэра Москвы сообщил, что дочь Собянина -- соучредительница компании, которая занималась ремонтом и отделкой нескольких административных помещений, включая зал переговоров Президента РФ и дом приемов Минобороны. Как же все тянутся к нашему такому беззащитному бюджету!
       Естественно, сразу последовали контрразъяснения: выступил молодой и счастливый муж -- я занимаюсь бизнесом, деньги мои! Поверим, деньги всегда липнут к деньгам.?
       Выборы мэра очень обострили нравственную ситуацию, кандидаты на лакомую должность и их по духу близкие соратники с воодушевлением жалуются друг на друга. Владимир Вольфович заявил, что выборы Навального финансируются из-за рубежа, а это незаконно. Попутно широкая, не погрязшая в финансовых схемах публика узнала о некоторых жертвователях в пользу участника процесса "Кировлес". Можно, оказывается, пожертвовать миллион, а потом обратиться к публике эдакой сиротой: возместите, господа, расходы на демократию. И если уже здесь анонимные переводы из-за рубежа, то извините.
       Пример Владимира Вольфовича, который нельзя назвать ябедничеством, потому что, выиграй случайно Навальный, кому будет нужен Жириновский, показал путь борьбы и другим. Лидер справедливороссов Левичев сообщил что-то о "неправильной" агитационной литературе Навального, которая хранится в одной из квартир. Нужны ли после этого сериалы -- телевидение с воодушевлением показывало, как силовики несколько часов сначала ломали дверь в квартиру, а потом пилили ее болгаркой.
       И напоследок, уже на сон грядущий, пойманная мною новость в Интернете.
       Пользователи Twitter обнаружили, что ректор МГУ Виктор Садовничий опубликовал несколько чужих высказываний под своим именем. Большинство из чужих цитат, размещенных в микроблоге Садовничего днем 13 августа, на момент написания заметки уже были удалены. Один из сохранившихся "твиттов" гласит: "Часто говорят, что цифры управляют миром; по крайней мере, нет сомнения в том, что цифры показывают, как он управляется No?В.?А. Садовничий".?
       Зачем старому математику искать славы в Twitter,е?
       Теперь литературный неудачник представляет скучные новости сегодня.
       Дочитал, кусками правда, обширный роман Александра Нежного "Nimbus". Это спокойное, в духе старой советской гуманистической литературы, чтение. Подзаголовок "Повесть о докторе Гаазе". Фигура это известная, знаменитый доктор тюремных лазаретов еще чуть ли не в николаевской России. Много прекрасных исторических подробностей, обилие культурных артефактов. Основное достоинство книги -- это ее величавое спокойствие, внутренняя добрая направленность. Прекрасная первая глава, как "на пруте" идут в Москву арестанты. Во второй главе я услышал интонации Кюстина... Удивительно, как именно еврейские писатели умеют хранить неспешное русское слово и классическую изобразительность. А Нежного я всегда недолюбливал.
       Утром же взялся и единым духом прочел единственный рукописный материал -- компьютерописный, -- который был в подборке. "Прелюдия к книге. Ожеговая терапия, Или modus operandi". Здесь же, четким, не без фасона, почерком пояснение: "Опубликовано в журнале "Литературная учеба" N 2; 2012 года".
       Это крепко написанное эссе о бесправии человека, даже российского, в Москве, без регистрации и без жилья. Много достаточно едкого об интеллигенции. Как я понял, автор заканчивал факультет журналистики и, если это тот престарелый декан, который талантливо удерживался при всех режимах, даже режимах враждебных, то много занятного сказано и о нем. Все написано с некоторым излишком. Лирический герой занимается киносценариями. Вспомнил покойного Гребнева, в этот клан не пробиться! Невероятное раздражение на невозможность полного быстрого и безоговорочного признания гениальности. Ощущение всеобщего долга перед творческой личностью. Это все не умиляет, потому что понимаю механику жизни и творческого успеха. Но это сильное произведение.
       Кажется, почти все, остался небольшой роман Коли Климонтовича, но это я возьму с собой в Англию. Сегодня на меня внезапно нагрянуло телевидение -- будут к шести часам.?
       Пишу как-то несобранно, без сюжета, но день крут на мелкие события.
       Утром звонил Женя Рейн, прочел стихотворение, сказал, что хотел бы посвятить его мне. Стихотворение очень неплохое, но от чести я отказался, посчитав это для себя нескромным. Накануне договорился с Лешей Козловым, что, если придут из типографии мои "Дневники" за 2011 год, то я на машине за ними заеду в Институт. Это было бы удобно, потому что от Валентины из "Альт-Вояжа", которая теперь "живет" на Бронной, напротив Лита, надо было забрать платную зарубежную страховку. Я все-таки завтра лечу в Лондон. Но тут раздался в телефоне милый женский голос -- канал "Звезда" хотел бы, чтобы я прокомментировал один английский казус: некий английский ученый хотел получить в библиотеке пьесу Шекспира "Гамлет", но библиотечный компьютер ему в этом отказал, поскольку в пьесе имеются сцены насилия. Я принялся отказываться, ссылаясь на завтрашний отлет. Хотел предложить Владислава Пронина, но тот вчера уехал в Испанию, мелькнула мысль о С.?П., но тот мотается по Москве, занятый подступающим учебным годом. Нет-нет, не волнуйтесь, настаивало телевидение, мы к вам к половине шестого пришлем машину со спутниковой связью, и корреспондент побеседует с вами из студии.?
       В моем положении почти задвинутого за общественные кулисы человека и писателя -- кого нет на телевидении, того нет и в литературе -- отказываться ни от чего было нельзя. Что-то подумал, позвонил за советом к Леве Скворцову, по сотовому -- С.?П., последний подкинул мне прелестный эпизод "сцены насилия" из Робинзона Крузо -- как дикари хотели зажарить Пятницу. В шесть пятнадцать я весело все собранное и за полдня продуманное плеснул в эфир.
       Что касается моего любопытства, как там получились "Дневники", то привез их вечером всегда безотказный Ашот. С ним в Институт накануне я отправил пять томов моего Собрания сочинений. Исполняется 75 лет Евгении Александровне Табачковой, моей подруге и заведующей кадрами -- все-таки работаем вместе больше двадцати лет.
       Итак, получил новый том "Дневников" с обложкой, которую сделал Юра Христич -- я в костюме Мольера из мхатовского спектакля. Получилось. Потом позвонил снова Леша Козлов, который при верстке чуть сомневался, и тоже сказал: смелый и решительный вы, Сергей Николаевич, человек -- получилось!
       Мучительно, как всегда, вечером собирался в дорогу. Подниматься придется в шесть часов.
       15 августа, четверг. Не надо завидовать -- я опять лечу в Лондон. После моих внутренних истерик, что я подсадил глаза во время летнего чтения студентов, а потом конкурса "Пенне", приехал из Турции С. П., куда ездил с сыном, и сказал, что я просто засох. Он знает, меня можно привести в порядок, если встряхнуть, нужна смена обстановки, новые впечатления, потом пропадает моя мультивиза в Англию, которая дается на полгода, надо ехать. Несколько дней назад определился план -- налегке, никаких вещей, на пять-шесть дней.?
       Вез во Внуково Володя рано утром на моей машине, потом он ее поставит ко мне во двор, по обыкновению дал Володе тысячу рублей. Новые залы Внуково -- слава Лужкову, -- в которых два или три дня назад отыскалось подпольное казино с доходом до двадцати миллионов рублей -- или в день, или в месяц? -- прекрасны и даже напоминают по удобствам аэропорт Шарля де Голля.
       В самолете сразу взял газеты: "Комсомольскую правду", в которой когда-то работал, но которую обычно не читаю, "КоммерсантЪ" и "Московский комсомолец", где начиналась моя молодость. Уткнувшись в любимое мое радио "Эхо Москвы" и телевидение, я, конечно, многое пропускаю. С наслаждением погрузился в новости. В Тюмени 140 с лишним ДПС-ников пожаловались Путину, что собственное начальство обложило их поборами. Тут же сначала ушел в отпуск, а потом и уволился их начальник. "В частности, инспекторы ГИБДД жаловались на вымогательство денег у рядовых полицейских со стороны руководства подразделения: 1,5 тыс. руб. с каждого мобильного экипажа за смену, со стационарных постов -- по 450 тыс. рублей в месяц".
       Много интересного пишут про ситуацию с московскими гастарбайтерами. Любимец народа, знаменитый телеведущий Сергей Доренко рассказывает, как его, пока он на несколько дней ездил в Испанию, освободили от работы на "Голосе России", где он зажигал народ под клики "Отбой". Бывший радиоведущий интересно говорил о другом любимце народа -- Алексее Навальном. "Я сегодня думаю: вот я вхожу в дом, у меня кран включается, свет есть. И я не знаю, что будет при Навальном. Я не хочу, чтобы этот чертов город утонул в дерьме. А при Навальном он утонет. Ведь что он москвичам говорит: я вас построю, и вы пойдете на смерть, потому что я хочу посадить в тюрьму Путина. Навальный обещает мне такую перспективу. На хрена мне нужен такой мэр?" Интересно было также прочесть интервью с уже покойной Татьяной Лиозновой о том, как создавался знаменитый фильм про Штирлица, тем более что только недавно прошел процесс, где дети Юлиана Семенова отсуживали товарный знак и бренд писательского имени.?
       В самолете я также начал и отхватил хороший кусок романа Николая Климонтовича "Степанов и Князь". Дочитаю, напишу, но пока слишком уж игровой, слишком уж метафорический, как я уже приблизительно подобное отмечал по такому же поводу, писать такое полегче, чем добротную русскую и вдобавок еще психологическую, чтобы долго держалась, прозу.?
       Пропускаю маленькие издержки с заказанной все тем же "Альт-Вояжем" гостиницей. Она оказалась так далеко, что когда С.?П. разобрался с ее местоположением в самолете на карте, то пришлось от нее отказываться. Телефонные разговоры с агентством и Москвой пропускаю. Я высоко оценил умение С.?П. не разъяриться, а Москвы -- в признании своей ошибки. Я бы вспылил. В Лондоне сейчас нет ни саммитов, ни Олимпиады, в Хитроу сели на одну электричку, она комфортабельная и чистая, потом пересели на подземку, здесь размеры метро не московские, вагоны намного ниже, проходы уже, тоннели-то копали еще в ХIХ веке. Поехали в знакомый мне по прошлому посещению Лондона район Блумсбери -- тот самый, в котором свой знаменитый кружок вела Вирджиния Вулф, и тут сразу же поселились в неплохой гостинице. Что-то на брата в номере с туалетом, ванной, телевизором и видом из окна на другую гостиницу вышло тысячи по две рублей. Разве в Москве за такие деньги мог ли кто-нибудь с таким же комфортом поселиться! День, в общем, не пропал, потому что сразу же полетели в Музей Виктории и Альберта.?
       Я сначала удивлялся, почему С. П. поехал в тот же музей, где он недавно побывал и о котором мне рассказывал еще месяц назад? Вот что значит мультивиза, прочитав несколько лекций в Германии, он еще съездил в Англию. И только когда оказался в этом музее, я понял, что он неисчерпаем, что в нем, каждый раз приобретая все новые и новые знания и впечатления, можно прожить несколько лет. Вспомнил и давнее, еще майское заявление нашего гида: протяженность маршрута по всему Музею Виктории и Альберта составляет около сорока километров.
       Что видели, пробыв в музее три часа? Первое впечатление ошеломляющее -- не могло человечество сотворить за свою историю столько памятников искусства! Второе -- неужели Британская империя, так сравнительно недавно возникшая и так сравнительно недавно растворившаяся, с самого своего начала поняв значение искусства для нового времени, планомерно начала все свозить к себе на Острова!
       Я все-таки держу в памяти недавно увиденную экспозицию Британского музея с его удивительными коллекциями, в частности Вавилонской скульптуры. Здесь же несколько иной принцип -- ближе к сегодня, музей -- это не только школа искусства, но и школа просвещения. Кроме замечательных шедевров, подлинников, чего здесь только нет! Даже величественная колонна Трояна, стоявшая на древнем форуме в Риме, здесь в качестве слепка в натуральную величину. Попробуй рассмотреть ее в Риме, а здесь она, разделенная на две части, стоит в огромном зале, и, пожалуйста, разглядывай ее хочешь снизу, вблизи, хочешь с хоров! О самих подлинниках не говорю. Зал огромных картонов Рафаэля, сделанных как образцы для гобеленов. Сладковатый, как казалось мне раньше, Рафаэль предстает здесь совсем другим, полным и монументальным. Уже не приходится говорить о залах средневекового искусства, где выставлены порталы церквей, алтари, иконостасы. От конкретной и полной веры до эстетики чувства, превращенной в дух. А залы, посвященные театру, быту, дизайну, даже современной моде! Ну, конечно, больше всего народу в зале, где выставлены драгоценности и ювелирные изделия. Человека привлекает богатство.
       Выходя из музея, в четверг работа заканчивается около шести, прихватил небольшой каталог 20 величайших сокровищ этого музея. Боюсь, что увидеть удалось из этой двадцатки пока пять или шесть шедевров.
       О еде, метро, билетах, тротуарах, населении, чуть, если не забуду, позже.?
       16 августа, пятница. К десяти часам, к открытию, уже стояли на Трафальгарской площади у входа в Государственную национальную галерею. Площадь была еще относительна пуста. Сверху балюстрады входа через улицу проглядывались шпиль Весминстерского аббатства и башня Большого Бенна. Два фонтана по разным сторонам площади вовсю работали, может быть, их не выключают и ночью. Вокруг стоял и сидел, может быть, с вечера, а может быть, и утренний бодрый народ и наблюдал непрекращающуюся перестрелку водяных струй. Два служителя -- сверху видно, -- молодых, одетых в обычную, не форменную одежду парня, из пластмассовых бутылок все время что-то подливали в воду. Дезинфекция. Все вокруг весело пенилось -- видимо, фонтаны мыли.?
       У входа в галерею стояла толпа. Мне показалось, что это сплошь туристы. Наконец открыли огромные двери, и толпа начала растекаться через огромный вестибюль по залам. Вход бесплатный, как и в любом государственном музее Великобритании. Все существует на бюджетные, государственные деньги и частные пожертвования. Внизу стоят большие "копилки", каждый может положить туда денежку, а может и не класть. Я полагаю, что вся эта система окупает себя, кроме имиджа государства, о чем так печется и наше правительство, невероятным притоком туристов. Но сразу скажу, здесь есть что показывать. Вошли в галерею в десять утра, а вышли через семь с половиной часов, в пять тридцать. Я уже не мог больше ходить, болело левое бедро, а до этого несколько раз решал: не сойти ли с дистанции?
       Еще раз подумал, что ходим мы в музеи не для того, чтобы что-то досконально запомнить, а потом рассказать знакомым и студентам, не затем, чтобы сказать "я там был", а за постоянной подпиткой духовного мира, за воспитанием себя, за проверкой восприятия красоты и смысла -- а я еще жив!
       Собственно, это мой ответ на невысказанный вопрос, почему С.?П., полтора месяца назад почти целый день проведший в этой галерее, так охотно повел меня в нее. Но у него, как я уже сказал, был опыт, и он, конечно, более рассудочен и организован, чем я. Пока еще публика не заткнула пробкой все залы, С.?П. быстро провел меня, ничего не показывая, через два десятка помещений. Не выдерживая, видя знакомые цветовые пятна, я иногда просто зажмуривался, не веря, что я это увижу. Наконец мы оказались в самой старой части галереи, которой чуть ли не два века. Именно там можно было взять аппаратик -- звукового гида -- и подробный план галереи. Аппаратик позволял хоть как-то разобраться в этой сокровищнице. Услуга стоила 3.50 фунта (менее двухсот рублей) и обещала подробный за один час рассказ о сорока шедеврах, "которые нельзя пропустить" в Национальной галере. Но здесь почти все шедевры. Ничего не описываю, потому что смешно описывать твое потрясение перед тем, что ты всегда считал несуществующим. Я думал, что все лучшее у Тициана я видел на выставке в Москве, но художник, доживший до девяноста лет, написал очень много работ и далеко не один портрет Филиппа IV. Другими оказались Тернер, Гейнсборо, Рейнольдс, а Хогарт -- не карикатуристом, а живописцем на манер нашего Федотова. И сколько я видел импрессионистов в Москве, в Париже, в Нью-Йорке, но и здесь их четыре или пять залов! И разве, разглядывая единичные шедевры, можно устоять, чтобы быстро не обежать весь зал, постоянно споря с составителями списка. На всякий случай перепечатываю всю эту знаменитую сороковку XIII - XVвека. Дуччо "Богоматерь с Младенцем, святой Доминик и Анна"; Леонардо "Берлингтонский карто"; Неизвестный английский или французский художник; Учелло "Битва при Сан-Романо" -- вот они, еще до "Взятия Бреды" поднятые вверх копья; Ван Эйк "Семья Арнольфини" -- вообще не предполагал, что когда-нибудь увижу; Леонардо "Мадонна в скалах"; Боттичелли "Венера и Марс"; Беллини "Дож Леонардо Лоредан" -- еще одна легенда мировой живописи; и еще триптих Мемлинга и Пьетро делла Франческо "Крещение Христа". Начинается XVI столетие. Это залы 4, 8, 12, 14. Здесь Гольбейн -- никогда ранее не виденный, Бронзино -- почти эротическая сцена с Венерой и Купидоном, Микеланджело -- "Похороны Христа", Рафаэль -- его знаменитый портрет Папы Юлия II, Тициан "Бахус и Ариадна", Госарт -- еще один христианский сюжет. Как же сильно было искусство, когда оно не обращалось к случайным людям и было полно великих идей о человеческом спасении.?
       Что еще надо бы заметить -- все пишешь, невольно сравниваешь с родной страной, -- ходил я в куртке, с сумкой, хотя можно было все это сдать, но, если желаешь, никто тебя не оговаривает. Никто не шипит, если подойдешь близко к картине. В одном зале шла экскурсия для пожилых людей -- все сидели на складных стульях и что-то записывали, в другом -- за огороженной веревочкой пространством сидели за складными столиками старушки, старички, дети и молодые мужчины и женщины. Служительница, вынимая из переносного ящика, раздавала всем бумагу и карандаши -- хочешь, можешь попробовать себя как копиист... Все, как и посещение музея, бесплатно... Англичан, правда, маловато, все иностранцы, но, может быть, все англичане прошли через этот музей в детстве, а сейчас у них каникулы? Но ведь что-то остается в душе, когда смотришь, как крестят юного Христа и какие лица смотрят на тебя с портретов Гейнсборо. Свой аппаратик и наушники сдали совершенно в другом месте. Никто не спрашивал, можно было бы и унести, аппаратик разговаривал на русском языке.
       Не меньшее потрясение ожидало меня и в кафе на Лестер-сквер, в кафе, которое называется "Мит-стейк". Сели на террасе на улице. Кругом толпа, мне кажется, летом на улицу выходит вечером весь Лондон. Побывать в Англии и не съесть их прославленный кусок мяса! Заказали очень просто, выбирая из знакомых названий -- ромштекс, ну, естественно, по пинте пива. Это всего-навсего большой бокал -- ну, наконец-то я выпил свою первую пинту! С мясом все оказалось волшебным образом.?
       Принесли каждому большой деревянный, из толстого дерева поднос. В подносе два углубления: одно -- для фарфорового лотка с ножом и вилкой, другое -- для довольно большого, с ладонь, тоже толстого куска темного раскаленного камня. На этом камне лежал прямоугольной формы кусок мяса, чуть обжаренный на гриле. Был еще один сосудик со сливочным маслом и другой -- с соусом из майонеза и чеснока. Я подумал, как умно придумано, камень надолго оставляет мясо горячим. Но это оказалось не так.
       Когда я отрезал первый узенький кусочек, мясо внутри было почти сырым. Но ведь англичане все едят с кровью! Потом я поэкспериментировал над собой еще раз. Но, видимо, за нами наблюдали. Съеденный мною сырым кусок мяса кому-то не показался удачной шуткой. Подошла официантка и пошепталась с С.?П., и потом тот очень важно мне объяснил: отрезаете, Сергей Николаевич, небольшой кусочек, капаете на него маслом и дожариваете на этом камне до готовности, которую вы любите. Вкус был восхитительным.
       Объевшись мясом, я съел -- в счете было все отображено -- 8 унций, а С.?П. -- 10 унций говядины, мы пошли отыскивать Ковен-Гарден. Нашли, но это, видимо, случится в следующий раз. Сезон закрывается завтра, билетов нет. Преимущество передо мною Владислава Пронина бесспорно -- он в Ковен-Гардене был, а я нет!
       17 августа, суббота. Начали, как и положено в свободный день, с собора Святого Павла. Прошлый раз, когда я был на экскурсии в Лондоне, я сумел только заглянуть в собор. Шла служба, и экскурсантов не запускали. Поразился простором и торжественным простором. В этот раз все было по-другому. Приехали на метро со стороны Сити, так что прошли через площадь, которую запомнил с прошлых дней -- с воротами в Сити, которые закрываются на ночь. Здесь же прелестный бронзовый памятник с многими добрыми значениями. Суровый пастух гонит вперед небольшое стадо овец. Написано, что в открытии памятника принял участие Иегуди Менухин.?
       Собор, который описан, наверное, тысячи раз, описывать и инвентаризовать бессмысленно -- все у англичан заинвентаризировано. Ясно, что, как и многие начинания у русских, наш Храм Христа Спасителя внутри обустроен не без оглядки на тяжелые столпы Св. Павла, несущие купол. Может, я и ошибаюсь.?
       В отличие от нашей бескорыстной религиозной пропаганды, вход в собор стоит шестнадцать фунтов. Тебе дают довольно ладный, величиной с айпад приборчик и наушники. Голос на русском языке все подробно рассказывает, а иногда и показывает какие-
    нибудь портреты или даже читает отрывки из хроники. Здесь, конечно, в силу возраста собора, покойников много меньше, чем в Вестминстере. Но собор позволяет вспомнить ряд имен, которые не стоит забывать. Здесь в крипте захоронены в саркофагах Нельсон и Веллингтон -- спасители от Наполеона. По иронии судьбы, Нельсон захоронен в саркофаге, который для себя приготовил еще епископ Вурси, тот самый, который не смог договориться с папой о разводе Генриха Восьмого с Екатериной Арагонской. Каменная глыба ждала два столетия, и алый камень наверху, должный изображать кардинальскую шапку, перебили в корону баронета.?
       Крипта и памятники собора -- это напоминание о тех людях, без которых и наша, русская жизнь была бы другой. Здесь и память о Флеминге, изобретателе пенициллина. А был бы и я жив без него? А как бы жила дальше Россия без победы под Ватерлоо? Тюремщик. Невероятно запомнился памятник Джону Донну, фигура в саване, стоящая на поминальной урне. Это не только поэт молодых страстей и герой прекрасной поэмы Бродского, но и замечательных религиозных стихов.
       Еще в прошлый раз в Лондоне, когда наша гид Лариса показала нам новое здание галереи "Тейт" и буквально высеребренный мост над Темзой, идущий практически от южных ворот собора к галерее, я подумал: ах, как бы медленно по этому мосту пройти, и поплевать, и поглазеть на Темзу. Исполнилось. Прямо от собора идет переулок с названием "Вид на Собор" -- это мой, наверное, неточный перевод, а потом и сам мост, на котором люди восточной внешности жарят в густом сахарном сиропе орехи.
       Впечатление от самой новой "Тейт" сложное. Во-первых, по своей внутренней архитектуре -- белые стены, обнаженные конструкции -- галерея очень напомнила мне Дом фотографии на Остоженке. Как многое, терпимое или удачное здесь, в Лондоне, в Москве кажется унылым и вторичным. Даже лондонские нарядные и разнообразные небоскребы в Москве, собранные в тесное стадо, выглядят -- слова Собянина -- "архитектурной ошибкой".?
       Еще один московский по внутреннему убранству и назначению аналог увидел в Лондоне. Это новый Гоголь-центр, воздвигнутый на руинах репертуарного Театра Гоголя. Не знаю, как и там, и здесь относительно искусства, но пошептаться и побарахтаться в своей среде место есть. Эскалаторы развозят прошедших мост посетителей по разным этажам. Не могу сказать, что разнообразные экспонаты внедряемого, как картошка при Екатерине, нового искусства -- разные проволочки, шарики, выгородки, выкрашенные в разные цвета поверхности -- оставляли меня эмоционально безучастным. Но разве что-нибудь конкретно запомнилось, как портреты Гейнсборо, или саван Джона Донна, или тайная вечеря Караваджо, которую я после Москвы вспомнил и вдруг как следует разглядел в Лондоне? Теперь не забуду, потому что это уже моя внутренняя жизнь.
       Походили, побродили, я даже полежал на диване на четвертом этаже. Здесь через стеклянные пластины можно было рассматривать огромный -- войдет и весь московский дом фотографии, и весь Гоголь-центр вместе со зданием московского Департамента культуры во главе с его главой и инициатором московских перемен Сергеем Капковым -- отсек, готовящийся принять новую порцию проволочных и цветных новаций. Этот отсек, правда, подобен ангару для космических кораблей. Канаты, подъемные краны, на полу ящики и автопогрузчики. Но во имя истины должен сказать, что немногочисленные работы "наших" авангардистов -- Гончаровой и Кандинского -- были лучшие, в них колебалась мысль.
       Компенсация путешествию в царство намеков, намерений и абстракций нашлась почти тут же. Возле новой "Тейт" поют, подбадривая свои барабаны и гитары, какие-то русские певцы. Тут же играет скрипачка, и звуки ее инструмента перемешиваются с напевами отечественного для меня фольклора. Еще в сторонке умелец, веселя детей и родителей, выдувает такие мыльные пузыри, которым позавидовали бы и братья Монгольфьер. Неужели и у них были такие большие воздушные шары? Но тут же, чуть пройти влево, и будет причал, от которого по реке каждые двадцать минут отходят пароходики к старой, классической "Тейт". Собрались, приготовились, почти открыли бумажники, как неподалеку обнаружили музей шекспировского театра "Глобус". Вот он, с узкими окнами, замечательный белый овал, за которым и два яруса зрительного зала, и партер, где публика стояла, и все это на том же наверняка месте, где когда-то публика хлопала Бел... Гаррику и Шекспиру.?
       18 августа, воскресенье. Собрались пойти наконец-то посмотреть знаменитый храм тамплиеров в старом Лондоне. Ехали на метро с пересадками, тут возник тот Лондон, о котором я мечтал. Город для меня всегда открывается только после того, как я по нему пройдусь пешком. Вышли на одну из основных и, главное, старинных улиц Лондона -- Стрейт и пошли к тому месту, где улица заканчивается и плавно переходит в знаменитую Флинт-стрит. Еще с молодости помню, что это улица газет и желтой прессы. В самом конце Стрейта на середине проезжей части стоит огромный каменный столб -- остатки от ворот, которые вели в отдельный район Лондона -- Сити. Это и тогда, в давние королевские годы был район непростой. Даже король, подъезжая к воротам верхом ли, в карете ли, если это была королева, должны были через герольда испрашивать у старшин и лордов Сити символическое разрешение на въезд. Не захотел этого сделать только Чарльз I, как известно, казненный во время Английской революции. Никто и в наше время не должен забывать о космической власти денег. Посмотрели ворота, посмотрели на дом, единственный на огромной улице -- если повернуться и идти назад, то дойдешь прямо до Пикадилли, -- который не был разрушен во время великого лондонского пожара. По всему Лондону много висит разных табличек, указывающих на памятные места: стоял когда-то знаменитый дом или стояла знаменитая харчевня. Это тебе не Москва, где, если стоял дом, даже если на нем и была какая-нибудь памятная табличка, снесли и поставили дом новый, то табличку уже никогда не поставят. Новый хозяин есть хозяин. История начинается с него -- "здесь был Вася". Об одном из таких домов я как-то уже писал, это в переулке неподалеку от Института, -- была табличка, что в доме когда-то жил революционер Скворцов-Степанов, первый переводчик "Капитала" Маркса, у Степанова бывал Ленин. Новый Вася маленький дом снес, большой, "доходный" поставил, о табличке забыл, ведь новая история России начинается не с перевода "Капитала", а с него, с Васи.?
       Ворота на Стрейте, которые ведут и в переулок Тамплиеров, и в церковь, построенную рыцарями, оказались в субботу закрытыми. Мы потолкались у ворот, покрутились и пошли по Стрейту в обратную сторону, но уже не к метро, а, миновав станцию, углубляясь все дальше и дальше в исторический центр. Правда, в Лондоне все и везде -- история. И так мы шли, любуясь старыми домами, их колоннами и скульптурой, украшениями, вывесками, памятными досками -- одна из них гласила, что на сем месте когда-то стояла таверна "Дьявол", ни больше ни меньше, пока не дошли до знаменитого ансамбля "Сомерсент-хаус". Это комплекс с огромным двором, в котором с утра бьют фонтаны, и фонтанов много, но вечером -- гласит объявление -- фонтаны бить перестанут и во дворе будут тусоваться кинозвезды и покажут фильм. Здесь проводится кинофестиваль. Ладно, пусть фестиваль. Идем через двор, проходим через огромный вестибюль и оказываемся на прекрасной, над рекой, террасе. Темза, будто река совсем молодая, довольно резво бежит к Северному морю, цветы в горшках цветут, здесь же кафе, за столиками сидят и пьют кофе старики и молодые люди. Жизнь идет.
       Возвращаемся через двор -- короли строили этот комплекс, кажется, для развития искусства в собственной стране, Голливуд еще не существовал, а развлекать себя и народ надо, нужны художники, дизайнеры, архитекторы и прочее. А потому, кто прославит короля или парламент как не художник! Это была собственная страна. Мысль о том, что можно все бросить, забрать денежки, сесть на самолет и хорошо устроиться где-нибудь в другом месте, королей не посещала. Созидали, строили.?
       Уже совсем на выходе слева двери, ведущие в частную галерею. Мне хочется двигаться, я почти не ходил по Лондону, прекрасные башмаки модной фирмы, купленные в Барселоне, еще совсем не износились. Скрытое цитирование Шекспира, конечно, связано со вчерашним посещением "Глобуса". Мне хочется обратно на Стрейт, а С. П. уверяет, ссылаясь на прекрасный путеводитель фирмы "Мишлен", что надо идти, потому что напротив названия галереи -- три звездочки, как и напротив Национальной галереи.
       Теперь мне предстоит описать то, что описать почти невозможно, -- две галереи: эту и старую Тейтовскую, куда мы еще попадем только часа через три. Прием будет один и тот же -- мой восторг перед обилием художественной жизни и неповторимостью человеческого гения. Вообще-то сколько всего накопило человечество, сколько открыл дерзкий человеческий ум и сколь много сотворили поразительные руки. Но в данном случае мы имеем дело с художественными сокровищами.?
       Галерея не очень велика: нижний зал -- скорее континент, через Ла-Манш, и чуть-чуть своего -- распятия, иконы, в основном человек говорил с Богом и о Боге, что делало его сильнее и увереннее. Немножко портретов. Германия, Италия, Нидерланды, век XIII?- XIV. На улицах еще льют помои на головы прохожих, а здесь уже гармония и чистота света. Со временем все может измениться: картины будут создаваться из мусора, а по улицам начнут разъезжать поливальные машины. Ах, это переимчивое время!
       Бывая в музеях и галереях, я часто думаю, разглядывая прекрасные произведения искусства, о несправедливости. А не назначено ли нам в гениальное лишь то, что попалось на глаза знаменитым искусствоведам, или те произведения, хозяева которых позаботились об их стоимости? То же самое подчас происходит и с литературой. Кто-то ведь определил Улицкую, Быкова и Акунина в мэтры современной литературы?
       Старая "Тейт". Это собственное английское искусство. Практически -- только Тёрнера. Попадаются Кандинский, Мур -- это с запахом настоящего.?
       19 августа, понедельник. Гостиница опустела -- видимо, многие из ближних городов и даже из-за границы. Из Франции на поезде до Лондона два часа. Завтрак -- это уже недорогая гостиница -- разнообразить нельзя. Объявление: гости -- семь фунтов, постояльцы -- пять.?
       У С.?П. не посвоевольничаешь. Насколько я понимаю, у него своя цель, но он упорно ведет меня по тем музеям, в которых он уже был. Возможно, он собирается читать страноведение, возможно, закрепляет материал по истории искусств. Каждый раз я немножко капризничаю, потому что хочется чего-то невиданного, но соглашаюсь. С пересадками -- в музей Армии. Едем старыми линиями метро. Довольно душно. Можно представить себе, как здесь в жару летом. Тут уже не кондиционеры: на станциях тяжелые старые вентиляторы, как мясорубка, ворочают воздухом. Кстати, на одной из этих узких старинных станций я увидел надпись, что она построена в 1863 году. У нас только два года, как лишь формально отменили крепостное право.
       Музей в большом прекрасном парке. Огромный дом с колоннами, над фронтоном: основан королем Генри VIII, а в путеводителе "Мишлена" яcно сказано, что здесь был Бедлам. Не знаю, как было, но сейчас здеcь прелеcтное местечко. Две огромные пушки длиннее, чем переход в аэропорту к самолету.
       Я думал, что встречу что-то похожее на наш Музей Вооруженных сил в Москве. Здесь почти нет "побед", мало танков, нет самолетов, правда, стоит один бронированный "хаммер". Музей ремонтируется. Два раздела, один -- Британия против немцев. Сначала, как они оборонялись, что разбито. Кстати, в 1940 году мы еще раздумывали, не сгрызут ли враги друг друга. А Лондон уже бомбили. Много макетов. Вещей. Мне как-то стало жутко: все удивительно напомнило уже нашу войну, но здесь несколько другой порядок. Зато и не менее жутко. Женщины и мужчины в шляпах. С.?П. сфотографировал меня в "индивидуальном убежище".
       Второй большой раздел -- это английская разведка. Никаких тайн: где? когда? Есть стенд с компьютеризированной картотекой. Шпионы, предатели, Филби как предатель, а не как идейный борец. Я видел, где в Москве ему установлена мемориальная доска. Это возле радиальной станции метро "Парк культуры", чистенький, маленький особнячок.?
       Невероятно обширный раздел холокоста.
       На обратном пути -- а маршрут уже был намечен -- коллекция Уоллеса, это где-то в районе Оксфорд-стрит, здесь я уже побывал несколько раз. Любопытство иногда играет добрую роль. Через улицу от бывшего Бедлама стояла старинная церковь, что-то дернуло в нее зайти. В английской церкви всегда можно посидеть, отдохнуть, а после любой экскурсии ноги болят, и в любой церкви всегда прохладно. В Лондоне сегодня жара. Я сразу понял, что церковь была католической, ну, грубо сказать, по нарядности, по кое-каким витражам, скульптуре. Уже на выходе по надписи понял, что собор кафедральный. Но кое-чем эта кафедра отличается от других. Меня не смутило некоторое количество прихожан с темной кожей, как в соборе Святого Павла не смутила женщина в одежде каноника, обращавшаяся от алтаря к публике. Но вот около часа дня прозвучал колокольчик и вышел причт -- тоже весь с лица темного цвета. Пожалуй, мы с С.?П. были здесь единственными светлокожими.?
       В Лондоне, особенно если живешь в центральной части, выгодно билет брать, действующий весь день, -- это вроде бы дешевле, во всяком случае определенно дешевле, если у тебя не менее трех поездок по обозначенным в билете зонам. И конечно, удобнее -- не придется стоять в кассу три раза. К билетным кассам небольшие, но очереди -- это, как правило, приезжие. Лондонцы билеты покупают в автоматах, здесь можно пользоваться банковскими картами. Автоматы, так же как и автоматы, стоящие на входах и выходах, действуют с большой степенью надежности, и через них особенно не попрыгаешь, как у нас в Москве. Я вообще удивляюсь, почему в свое время мы, так любящие кивать и восхищаться Западом и покупающие там даже телевизионные программы, не купили для метро страны билетную систему, действующую в Лондоне или Париже, а доверили изобретать ее начальнику московского метро? Какой в свое время был скандал, и какие во всем этом были замешаны деньги!
       Итак, метро -- не вспомню уж теперь, прямо или с пересадкой, но снова центр. Довольно долго идем по Оксфорд-стрит, огромной, широкой улице, всегда полной магазинов, кафе и народа, потом углубляемся в какой-то переулок, и наконец-то большой особняк с парадным подъездом и двором. Здесь помещается коллекция семьи Уоллесов. В путеводителе "Мишлен" напротив этого музея стоят три звездочки, наивысшая оценка, означающая категорическое "не пропустить".?
       Путеводители угодливо предоставляют список сокровищ: Рембрандт, Гейнсборо. Мы смотрим зал за залом всё: мебель, оружие, картины, интерьеры, происходит "впитывание".
       Здесь же, в музее, уже на выходе, происходит встреча с соотечественниками. Музыканты, видимо среднего дара, в России не прижились, не заблестели, но в Лондоне как-то устроились, вспоминают о российских консерваториях.?
       20 августа, вторник. Утром часов в десять снова уже были на станции Южный Кенсингтон. Здесь расположен огромный Музей Виктории и Альберта, куда ходили в первый день в Лондоне. Вроде многое из интересного видели и тогда, но, когда стали разбираться с путеводителями, обнаружилось, что из двадцати шедевров музея, "которые нужно обязательно посмотреть", вне осмотра осталось чуть ли не двенадцать. Путеводитель подробно описывает, как из одного зала, от одного шедевра, перейти к другому, через какие залы и переходы пройти и по каким лестницам подняться. Мы предполагали, что это все займет от силы полтора-два часа, а потом мы еще сходим в музей Лондона, но пришлось -- не без удовольствия, иногда не без счастья и всегда с пользой -- провести весь день. Говорят, что полный каталог Британского музея поместился в ста десяти томах. А сколько же томов у сегодняшнего собрания?
       Шедевры, конечно, шедеврами, но во время нашего пути график не выдерживали, что-то дополнительно осматривали, возле чего-то останавливались, открыв рты, где-то просто "изучали контекст". И вот теперь я даже не знаю, как мне располагать мои впечатления, в каком порядке. А ведь еще были впечатления и не от "шедевров". Забрались, чего невозможно было сделать в прошлый вторник, в зал слепков с колонной Трояна. А там еще оказался и портал собора имярек на севере Испании, куда я всегда мечтал попасть и не попал. А в библиотеке, куда в прошлый раз вход был закрыт, на полках стояли такие книги, о существовании которых до этого и не догадывался. Например, чуть ли не в метр высотой и толщиной с буханку хлеба книга о кафедральном соборе в Мехико. Что же написано и какие иллюстрации в этой книге? Тут же вспомнил Мехико, огромную площадь, собор, выставку в соборе фотографий Туринской плащаницы. Сколько же навевает мыслей иногда только название города.?
       Бродили от экспоната к экспонату часа четыре, пока не сморили усталость и голод. Снова пришлось спускаться вниз, в большой квадратный двор с мелким бассейном в середине. Опять где-то наверху, за стеклянной загородкой вдруг увидели мальчиков, девочек, занимающихся лепкой. Пришли с мамами в музей, а тут есть возможность поиграть дармовым пластилином. А ведь через игры иногда прорезывается и призвание жизни. Кто же знает пути, которыми человека ведут судьба и Господь!
       Двор, через который можно было пройти в кафе, полон. Мне кажется, что часто матери приводят сюда своих ребятишек, чтобы те поскакали по травке на газонах вокруг фонтана. Фонтан мелкий, ну по колено самому мелкому, трехлетнему мальку. И вся эта молодежь от трех до десяти, мальчики и девочки, в трусиках и без трусиков, а некоторые и еще в подгузниках скачут по мелководью, зажимают ножками струи фонтанов, ложатся в воду, встают, смеются. Солнце, естественно, светит, мамаши и бабушки, расположившись на травке, едят из пластмассовых баночек, которые принесли с собой, или едят и пьют из того, чем потчует кафе и, конечно, упоительно разговаривают, наверное, не об искусстве.
       У меня и еще есть мысли об этом музее, о музейном деле в Британии, об английском кино, особенно историческом, которое всегда, как ни одно кино в мире, достоверно. У меня есть мысли о государстве и народе, о как-то по-особенному богатых людях и их ответственности перед Богом. О Британии как о нации, может быть, несмотря на все муки мультикультурализма, сплоченной, как никакая другая, за исключением, конечно, нации китайской. Хороший музей много может рассказать и о тебе самом.
       Кафе описывать, конечно, не стану. Я уже второй раз в нем ем что-то смутно недешевое, но вкусное, и каждый раз смотрю на огромные, выложенные изразцами потолки, на колонны, облицованные цветными квадратиками, на мраморные, огромные, как в замках, камины, на витражи в окнах. Какая роскошь, и как сильно напоминает она время английской большой литературы, времена Форсайтов и Киплинга. Кстати, довольно быстро выяснилось, -- а кто пьет кофе латте, одновременно не заглядывая в путеводитель? -- что кафе проектировалось знаменитой фирмой, принадлежащей Моррису, известному своими социальными идеями. Ну что же, это один из парадоксов жизни: социалист строит кафе для богатых. Самые бедные, как я уже сказал, приносят с собою лотки с недорогой домашней едой. И наконец, самое последнее -- "комната Морриса" тоже принадлежит к тем двадцати шедеврам, не взглянув на которые, невозможно уйти из музея.
       Еще ни разу я не осматривал какой-нибудь музей по строгому плану, а не просто переходя из зала в зал, и думаю, что в такой последовательности есть определенный смысл. Больше и отчетливее остается. Собственно, об этом, кажется, писал еще и Стендаль в "История живописи в Италии", одном из любимых моих молодых чтений. Он приходил в музей, чтобы разглядеть часто одну картину. Я все подробно, согласно списку, тоже разглядел. Много осталось и теперь вибрирует в моей душе, в ассоциативном ряду сознания. Я даже думаю, не устроить ли мне по этому поводу в Институте публичную лекцию. Потому что все это связано не только с культурой и временем, но и непосредственно с литературой. Итак, вот он, список, в том сокращенном видении из двадцати "сокровищ", которые вниманию посетителей предлагают путеводители по музею. Я выбрал всего несколько, отвечающих и моему вкусу, и давним привязанностям:
       Первое издание Шекспира с его предполагаемым портретом.?
       Пять подлинных тетрадей Леонардо да Винчи.?
       The Henekue Jewels -- некая брошь из камня, на которой, видимо, профиль Елизаветы I, ей 60 лет.?
       Огромные, их пять, картоны к фрескам Рафаэля.?
       Деревянный лев, рвущий на части британского солдата. Я бы сказал, эхо британской колониальной политики в Индии.?
       Описать не могу -- собрание многих ящиков и коробок, организованных в одно целое. Это современный дизайнер Тео Реми. Новая мебель, а может быть, человеческая жизнь.?
       Придворное платье середины XVIII столетия. Эту юбку надо видеть! Но как она ее носила?
       Довольно долго, обсуждая увиденное, шли в гостиницу, по дороге съев еще в одном из кафе на летней, вынесенной на улицу террасе самое, наверное, популярное у англичан блюдо "Фиш энд чипс". Несмотря на диабет, мне все-таки пришлось выпить и третью за мое пребывание в Англии пинту пива. В Москве, к сожалению, такого пива нет.
       21 августа, среда. Пишу уже в аэропорту Хитроу, добрались сюда на метро что-то за полтора часа, и всю дорогу я думал: почему? Почему нет такой же линии и у нас до Шереметьева, до Внукова, до Домодедова? Почему нам создают не только неудобства, но и нас грабят, забирая за поездку по пятьсот рублей. А вот в Лондоне в аэропорт, который не ближе, чем Домодедово, билет стоит восемь с половиной фунтов. Сюда, "в эту разблюдовку", это шестая зона Лондона, входит еще целый день любых в пределах этого пространства поездок. День-то мы начали с посещения музея Лондона, который тоже не близко. Почему? Почему из любого конца города на метро можно поехать, нет-нет, въехать в аэропорт, минуя всех таксистов, сборы за пребывание -- я-то езжу в аэропорт часто на машине, по крайней мере на машине меня кто-нибудь встречает. А эти встречи, когда на машине надо ожидать, хотя бы в Домодедове, -- это то Домодедово, в котором во время террористического взрыва пару лет назад не могли найти хозяина! На машине надо останавливаться чуть ли не за пяток километров, потому что и трудно со стоянками, и трудно с нашей дорожной полицией, которой нужны дополнительные заработки! Как же она за "ошибочные" остановки всех стрижет!
       Господи! Я ведь совсем не тот человек, который, облизываясь, глядит на Запад и утром и вечером молится на Америку -- как же хорошо там! Но где-то человеку должно быть удобно и хорошо! Почему в аэропорту никаких неудобств, при отлете никаких проверок паспортов и почему, когда даже обнаружив цельный флакон, не раскрытый еще с эры московского дьюти-фри, у меня в рюкзаке одеколона, не оказалось никаких проблем. Таможенница только порадовалась -- "хорошо, что флакон нераскрытый"!
       Почему такой зеленый и привлекательный Лондон и такая удивительно унылая, заплывшая пылью, Москва? Почему ни на одном здании британской столицы не увидишь уродливого нароста кондиционера, а тем не менее большинство зданий да и жилищ тоже кондиционируют? Почему так уныла и агрессивна у нас толпа, а здесь терпелива и доброжелательна? Почему здесь жизнь везде, а у нас -- только возле станций метро? Почему у них, а не у нас бесплатны все государственные музеи? Почему так органична и хорошо вписана современная архитектура в старые дворцы, улицы и площади? Почему стоит памятник Кромвелю, а у нас поснимали все памятники Сталину? Почему здесь, в Лондоне не страшно пить воду из-под крана, и я никого не видел, плетущегося из магазина с пятилитровой пластмассовой канистрой воды для супа и чая? Боже мой, сколько у меня накопилось "почему", глядя на чужую жизнь! Но, пожалуй, хватит, а то, глядишь, наш парламент изобретет закон, не разрешающий проводить любые сравнения. Дневник -- моя отдушина, моя тоска, мое последнее в этой жизни поле битвы. Пора все начинать сначала и после завтрака отправляться в музей.
       Наша очень средняя по цене гостиница каким-то образом сохраняет все замашки респектабельного отеля. Утром позавтракали, собрали вещи, никто не проверял, не прихватили ли мы с собой чужие полотенца, сдали номер, в качестве любезности нам на рецепции распечатали посадочные талоны на самолет -- зарегистрировался на рейс С.?П. еще вчера по Интернету. Сдали наши вещи за какую-то ничтожную цену в камеру хранения и отправились в музей города Лондона. Здесь и были куплены билеты на метро, о которых я уже написал выше. Не могу не огорчить ревнивого писателя-патриота: ну и тут все естественно, хорошо, как и положено в Лондоне. Еще раз о метро? Я вообще думаю, что в сегодняшней жизни Лондона и лондонцев очень много политической воли и стремления не сломать, а дополнить и перестроить. Не стало ли у нас слово "перестройка" символом трусости, воровства и разгильдяйства? Здесь -- как решили, так и сделали. Если что-то сделали, то пока не износится, менять не станут. Каким образом и с какой волей проложена эта сеть метро, опутавшая весь Лондон. Роскошный район Блумсбери. Несколько домов, сохранившихся после пожаров и реконструкций среди на редкость толково и славно поставленных небоскребов средней величины. На первом и втором этажах одного из них, как бы не воюя с офисами над собой, помещается огромный музей. Из окон и на подходах к музею видны средневековая стена Лондона и какие-то другие руины.
       Итак, если не небоскреб, то очень высокий и современный дом. Казалось бы, городской музей надо бы поместить в какие-нибудь чуть ли не римские постройки. Ну и мучилось бы серьезное учреждение, как парень-семиклассник, выросший из своей школьной формы, крутил бы шеей, стеснялся коротких рукавов. Лондонцы впихнули все в огромный дом из стекла и стали. Сколько уж нижних этажей музей занимает, не знаю, но ощущение, что очень здесь не тесно. Иногда при осмотре музея или какой-нибудь обширной достопримечательности лимит времени идет во благо. Сразу приходится выбирать главное и основное. Мы так и сделали, но и массу интересного тоже повидали. Здесь документы и картины знаменитого лондонского пожара 1666 года и этапы строительства самого первого и, значит, самого старшего в мире метро, а какая масса предметов, приспособлений городской жизни, карт, гравюр, инструментов, которые теперь и увидишь только в музее. Все-таки один из самых больших краеведческих музеев мира. А теперь, где мы надолго зацепились -- это целая улица середины ХIX века, загадочная викторианская эпоха. И это не только вывески. Если это бар или паб, то это про бар, а если "Адвокатская контора", то давайте вспомним, что в Англии все это по-настоящему и начиналось. Но здесь еще "Аптека", "Бакалейная лавка" -- не помню, может быть, она называлась "Колониальные товары"? Здесь же "торговка" снятым молоком и той отчасти питательной жидкостью, остававшейся после того, как из сметаны сбивали масло, которую в русских деревнях называли пахтаньем. Этим и хлебом в обед закусывали рабочие, вручную рывшие лондонское метро. Ну и наконец, последнее, что буквально меня потрясло -- это огромная карета, даже не карета, а какая-то невероятная колесница, на которой в парадных случаях или ездил лорд-мэр Лондона, или и до сих пор -- вспомним недурную любовь англичан к традициям -- иногда выезжает. Фантастика!
       Умер Витя Топоров, 67 лет. Раньше, когда его статьи попадались мне в руки, я часто его в "Дневниках" цитировал. Из внешней политики -- вот она и решительная польза Интернета: освободили из-под стражи Мубарака, президента Египта. Из внутренней -- наши туристические агентства уже с октября не продают в Египет туров.
       22 августа, четверг. После восторгов по поводу лондонского метро -- почти без задержки вылет. Самолет был далеко не полон. Уже на выходе из зала в салон ко мне подошла молодая совсем девушка и спросила: а когда будет проверка паспортов? И тут я вспомнил, что подобное меня удивило еще и в прошлый раз -- проверки на выезде из страны британцы не производят. В самолете раздали не только уже почти забытые "взлетные" леденцы, но и газеты. Сразу кинулся читать и тут же получил ответ на свои недоумения относительно качества лондонского метро. Кажется, в "Комсомолке", с вечной русской тревогой по поводу транспорта, был снимок: премьер-министр едет на работу в метро, в обычном вагоне. И ни он никому не мешает, ни ему. Тут же показали и мэра Лондона -- тот предпочитает добираться до служебного кабинета на велосипеде. А так в газете все то же: Навальный, Собянин, опять какое-то немыслимое воровство, наводнение в Хабаровске и на Амуре.?
       В Москве, которую я постоянно ругаю, за пять минут прошли паспортный контроль и еще через десять получили вещи. Володя ждал в машине на подъезде и прибыл через десять минут. Если бы днем Москва была бы такой же просторной, как ночью.?
       После перелета всегда сплю плоховато. Проснулся довольно рано, хотя заснул где-то в четвертом часу. Любимое радио: о Навальном, суде над Мэннингом, американским солдатом, предоставившим, в свою очередь, или Сноуденту, или "Викиликс" всю секретную информацию о тотальной государственной слежке американцами и за своими, и за чужими. Бедному малому дали 35 лет. Но, полагаю, пример его -- личная свобода или так называемые государственные интересы -- даром для режимов не пройдет. Найдутся последователи.
       Но еще до этого по информационному каналу видел замечательный сюжет об августовском путче, дата которого падала как раз на эти дни. Во-первых, много интересного открывается о роли Горбачева, который за несколько дней до событий подписал документ о чрезвычайном положении и чуть ли не разбирался с этим на Политбюро. Во-вторых, много вопросов возникает с серией самоубийств -- например, Пуго, хозяйственника партии, случайно выпавшего из окна... В этой же ночной программе и признание итальянского подводника о гибели сразу после войны в Севастополе линкора "Новороссийск" -- взорвали. Линкор получен был по репарации от Италии. Кажется, уже передавая корабль, в нем была заложена мина. Задача подводников была только ее запалить.
       Утром долго сидел над списком конкурса "Пенне". Я все прочел, как обычно, все самое качественное было у "Октября". Все это не очень моя публика, и долго думал, как поступить. В конечном счете, поступил, исходя из литературы, а не каких-либо иных пристрастий. Вот список, составленный по убывающей: Левитин Михаил, Климонтович Николай, Архангельский Александр, Нежный Александр, Поклада Юрий, Сычева Лидия, Осипов Максим, Алешкин Петр, Кучерская Майя, Яшин Алексей. Все это и продиктовал Мише Семерникову.
       В первом часу Володя, он ночевал на диване в комнате В. С., повез меня в Институт. Надо было забирать тираж "Дневников" за 2011 год. Володя все погрузил в машину, домой уже все привез я сам. В Институте видел Лешу Козлова, он мучается над словником к 2007 году. Игорь -- это не его стихия -- довольно небрежно его составил.
       Завтра собираюсь на дачу -- пришлось ехать в "Ашан". Опять целая машина продуктов. Чувствую себя неважно -- как бы не заболеть.
       23 августа, пятница. Утром принялся читать "Российскую газету" за последние дни. Здесь стоит обратить внимание -- политику не читал -- на полосу, связанную с литературой. Во-первых, новая книга Улицкой -- "Детство 45-53: а завтра будет счастье". Все витает в воздухе, мне показалось, что это близко к тому, о чем сейчас пишу я. Всего -- это по статье -- восемнадцать глав: "День победы", "Ели", "Пили", "Мылись", "Одевались", "Играли", "Жизнь двора", "Про страх", "Все умрут, и Сталин тоже"... Как это все точно! При таком замечательном плане, который составила Улицкая, свою книгу напишет каждый. Она действительно, как бы мы ей ни завидовали, очень талантливый человек. Я восхищен и обязательно книгу достану. Но как быстро откликнулась пресса!
       С большим удовлетворением прочел прекрасную статью Тимофея Борисова и Петра Орлова "Спецпропуска без тормозов". Собственно, статья для меня интересна тем, что журналисты задали читателю те же вопросы, что задавал себе я. В основе -- три аварии на дороге, случившиеся чуть ли не в один день с молодыми прокурорскими работниками. В одной из них сразу погибли трое молодых юристов, занимавшихся делами о коррупции, естественно, "погибла" и дорогая машина BMW. "У наблюдателей в таком случае сразу возникают вопросы: как молодые люди, чья зарплата не превышает ста тысяч рублей, могли позволить купить себе люксовый автомобиль, стоящий миллионы?" Куда-то они мчались в ночь. Ну, люди молодые, у всех, как у любого работника прокуратуры, есть что-то вроде иммунитета, их обычно ДПС не штрафует, не наказывает, этим должны заниматься собственные службы молодых прокурорских работников. Все эти аварии закончились гибелью людей. Теперь цитата. "Вот только инспекторы ГАИ нередко предпочитают не связываться с молодыми людьми при корочках. А служивые юнцы, оседлав дорогое авто, вдруг начинают чувствовать себя безнаказанными. Во многом такое чувство -- самообман, свойственный молодости, молодости, молодости, молодости... При этом -- еще одно странное совпадение! -- при вип-авариях крайне редко виноватым признают вип-водителя. Так что эксперты выделяют три признака аварий высокого статуса: дорогое авто, высокая скорость и виноват простой человек, подвернувшийся на дороге".
       И наконец, последнее. Я не поленился и выписал марки автомобилей, на которых ездит прокурорская молодь: уже знакомый нам BMW, "Мерседес-Гелендваген", "Лексус". Желающие могут заглянуть в Интернет и узнать цену этим статусным предметам молодого быта.
       Где-то в середине дня приехал на дачу.
       24 августа, суббота. Принялся с утра читать альманах "Артбухта". Главное в нем -- удивительная свежесть всех высказываний, мою очень немолодую голову это очень хорошо перенастраивает. Прошедшей ночью тоже читал альманах.
       Юлия Латынина поливала Лужкова, хвалила Собянина, говорила о стоимости метро, о московской бюрократии, о том, что, кажется, московские крупные чиновники перестали "хватать". Но тут же, уже никак не связывая это с новым мэром, а полагая, что это еще затея старого, -- о цветочной политике. По стечению обстоятельств и я задавал себе тот же самый вопрос. Почему так нерасчетливо каждый год с весны Москва засаживается однолетниками, цветами? Засаживается с необыкновенной щедростью, тратятся многие миллионы. Это было, кажется, с утра, может быть, повтор. А в час дня прошла замечательная передача Быкова и Шаргунова по поводу очередного запрета. Из магазинов изъяли какую-то книгу Геббельса. Писатели говорили о стратегии запретов, которая ничего не дает, о национальных столкновениях. Только просвещение и образование способны смягчить нравы. Сережа Шаргунов, которого я знаю уже много лет, невероятно вырос. Быков теперь, конечно, звезда крупной величины и как умен, как начитан!
       25 августа, воскресенье. Среди всех сообщений значительно только одно: сегодня на Красной площади 10 человек где-то вблизи Лобного места развернули плакат: "За вашу и нашу свободу". Эта акция была приурочена к 45-й годовщине нашего вторжения в Чехословакию, тогда -- день в день -- на Красную площадь вышла группа диссидентов с протестом против этого вторжения. Среди них была поэтесса Наталья Горбаневская, кажется, был также Клод Фриу, но я могу ошибиться. С моей точки зрения, это был самый героический поступок интеллигенции. В сегодняшней группе, которую быстро повязали, снова была Горбаневская. Ее в отделении тут же отпустили. Я помню, как в Радиокомитете и в нашем "Кругозоре" проводили по поводу ввода войск собрание коллектива. Дима Морозов, комментатор и отец знаменитого нынешнего телеведущего, тогда летал в Чехословакию и слал оттуда комментарии. На собрании я выступал и одобрял наш ввод. Голова совсем была забита еще той, казавшейся справедливой пропагандой.
       Уехал с дачи в середине дня, в Москве лежал на диване, вечером пришел Игорь, принес еще две перепечатанные главы романа и рассказал о смешном событии, которое случилось на нашем канале "Россия-24". Как человек с компьютером и Интернетом "на ты", он тут же, когда я высказал предположение, что он сгущает краски, отыскал мне этот злополучный сюжет. Но перед этим нужна предыстория. В Америке судят рядового Мэннинга, который предоставил Ассанжу целую кучу секретных материалов. Ему дали 35 лет тюрьмы, мировая общественность возмутилась, но все обострилось из-за того, что рядовой Мэннинг вдруг сказал, что он чувствует себя женщиной, хочет переменить пол, и зовите, дескать, теперь меня Челси. И вот канал пригласил некоего американского журналиста -- я расслышал только его имя -- с просьбой прокомментировать всю эту историю. А дальше я все это видел и записал все, что слышал.?
       В эфире телевизионная студия, милая, в розовой кофточке и с хорошей прической дикторша, мило лепечет по-английски. В кадре же телевизионный экран, на котором молодой мужчина, по-летнему в рубашке и с подтяжками с необычной расцветкой -- радужной. Из-за кадра мужской голос с удовольствием переводит. Предваряя занимательную сцену, сообщаю, что некоего американского журналиста пригласили прокомментировать историю с рядовым Брэдли Мэннингом, который вдруг оказался Челси.?
       -- Джеймс, -- говорит розовая кофточка, -- позвольте задать вам вопрос...
       Джеймс отвечает:
       -- (звучит имя, которое я плохо разобрал) -- известный в Америке писатель и драматург. Он говорил, что оставаться безмолвным перед злом -- это то, что мы не можем себе позволить. Так что пока я тут, на пропагандистском путинском телевидении, я позволю себе сказать, что думаю, подтянув мои розовые подтяжки. Я предлагаю поговорить о том, что тема геев в России становится запретной, и о том, какие законы принимает ваша Дума. Например, о криминализации гомосексуальной пропаганды. Мы видим необоснованное обвинение гомосексуалистов...
       -- Да-да, Джеймс, я поняла, -- кричит розовая кофточка, -- но что вы думаете о Брэдли Мэннинге?
       -- Я не буду говорить о Брэдли Мэннинге. Я лучше скажу о гомофобии. Я хочу, чтобы гомосексуалисты в России поняли, что они не одни и могут рассчитывать на поддержку людей со всего света. Мы не останемся в стороне, -- продолжает говорить парень с розовыми подтяжками, а на лице розовой кофточки видится закат ее телевизионной карьеры, -- пока такие отвратительные вещи творятся в вашей стране по указу Владимира Путина.?
       Розовая кофточка решительно вмешивается.
       -- Хорошо, я поняла...
       Но остановить распоясавшегося молодого человека в розовых подтяжках она не может, он продолжает:
       -- Я не понимаю, как вы, журналисты, собираетесь спать спокойно. Вам не стыдно?
       -- Джеймс, вы должны прекратить...
       -- Все, кто работает на этом канале, должны испытывать стыд...
       -- Джеймс, мы просили вас поговорить о рядовом Мэннинге, о приговоре...
       Мужской голос, который переводит с английского на русский всю эту перепалку, ликует:
       -- Послушайте, у вас 24 часа, чтобы врать о том, что происходит в Америке и в России, а у меня есть две минуты, чтобы сказать все, что я считаю нужным.
       Занавес закрывается, спектакль окончен.
       26 августа, понедельник. Мой девиз теперь -- высыпаться. Вчера лег довольно рано и тут же заснул. Вечером не смотрел телевизор, был удовлетворен тем, что глава написана, новая уже готова в ощущениях. Утром сначала проснулся рано, а потом заставил себя заснуть и проснулся, как в молодости. Надо высыпаться, тогда и мир будет казаться не таким мрачным.?
       Как и положено, 26-го отпуск и у меня, и у всего Института закончился -- приехал на работу, дома несколько провозился, думал, что и машину негде будет поставить, но двор был абсолютно пуст. Еще никогда за двадцать лет работы в Институте я не видел, чтобы в первый день после каникул так все было одиноко и пустынно. Никогда. Все как-то в этот день выползали, чтобы хотя бы увидеть друг друга.?
       На кафедре была Надежда Васильевна, мы с нею пытались как-то разбросать по семинару зачисленных на первый курс ребят. Что-то я уже несколько дней пытаюсь придумать, но получается маловато. Без нагрузки остаются Самид и Баранова-Гонченко. Я уже отдал всех своих коммерческих. В принципе, здесь что-то должен решить ректорат, но ректор в Болгарии, а М.?Ю. всё-таки оказался не моим учеником, а Тарасова.
       Днем, наверное, около часа проговорил с А.?Н. Ужанковым, было интересно, во многом мы с ним совпадаем, по крайней мере характер его мне ясен. Как и о чем думают два других моих давних соратника, я не представляю. Подтвердились некоторые мои догадки и о возникновении президентского гранта, и о начале нашего пока так и не осуществляемого строительства, и о книгах, которые потихонечку выходят.
       На кафедру заходили Самид, который, конечно, проработав столько лет в Институте, волнуется за свою судьбу, и Сережа Арутюнов, который подарил мне новую книжку.?
       Вечером заглянул в почту. Слава Ханжин из Норильска прислал мне поздравление с новым учебным годом и кое-что о нашем Лите.?
       "Здравствуй, Сережа! Завершая свой отдых в отпуске, вернулся из поселка Лунино в город Самара, а через неделю вылетаю в Норильск к началу учебного года в гимназии. Поздравляю тебя с началом учебного года в институте! В сегодняшнем номере газеты "Комсомольская правда" помещен такой анекдот: "Мемориальная доска на Литературном институте: "Ни один из великих русских писателей не учился в этом заведении". С наилучшими пожеланиями, Слава".?
       Это, конечно, неверно, и несправедливо, и даже зло, и даже недостойно большой газеты, великие писатели не учатся где-либо, они возникают из самой жизни, но отчасти это совпало с тем, о чем мы говорили с Ужанковым. Раньше мы работали в вузе, а теперь -- в "вузике". В моем суждении есть доля обиженного субъективизма.
       27 августа, вторник. Ехал в Институт, все время думал о том, как сформировать нагрузку кафедры. Конечно, если бы было что-то известно о будущем Института, можно было бы маневрировать смелее. Но у нас ничего не известно, ни одного приказа на стенке, как бывало раньше, не висит, приказы по Институту на кафедру и членам Ученого совета не рассылаются. Каждый в своем окопе. Стенограммы Ученого совета -- об этом мы вчера говорили с А.?Н. Ужанковым -- отсутствуют. Будет в следующем году квота на заочное отделение или нет? Как же надо было восстановить против себя министерство, чтобы то в одночасье решило не давать нам квоту на заочку! Стояновский говорил, что это, дескать, принципиальная позиция министерства, но, значит, мы перед этой позицией встали на задние лапы? Можно было поднять общественность, прессу, поконфликтовать, постараться убедить. Бывшие заочники здесь встали бы стеной. Будем в принципе мы закрывать заочку или нет? Если закрывать, то последует неизбежное, как в Педуниверситете, сокращение. Сейчас в Институте началось молчаливое перетягивание каната -- ректорат будет сокращать преподавателей или кафедры?
       Пока я твердо решил, что постараюсь всем преподавателям кафедры найти какую-нибудь нагрузку. Еще вчера несколько студентов из тех, что переведены из других вузов, отдал Олегу Павлову, кое-что осталось Варламову, чтобы у него был полный семинар, остальные ушли к Малягину и Торопцеву. Если удастся, то я бы пристроил Баранову-Гонченко хотя бы на четверть ставки в семинар к Рейну, он и болен, и часто уезжает, но это, как решит ректорат. Торопцеву и Малягину отойдут одному -- половина, а другому -- четверть ставки, которые освободятся после сокращения нагрузки Самида.
       Вчера, кстати, это уже по рассказам Надежды Васильевны, Агаев, после того как я ушел, долго ныл, говорил, что вот он еще не пенсионер, а Михайлов уже пенсионер, что у него двое детей... Все это не по-мужски, все это у меня вызывает чувство брезгливости. Я уже не говорю, что виноват в том, что нет нагрузки, только сам Самид. Он не хотел портить лето, только что купил дом в Турции, хотел провести лето с детьми! -- наберу, дескать, в следующем году! И это было возможно, мы все надеялись на это. Студентов Самида забрал себе Рекемчук, несмотря на лето, он не поленился читать груду рукописей. Ах, этот берег турецкий! Вдобавок ко всему ректор вычеркнул Самида в этом году из состава экзаменаторов, и определенная логика в этом была. Как же здесь наберешь студентов на семинар!
       Если коротко, мне пришлось отдать Самиду на его декларируемую бедность шесть своих набранных летом прозаиков, а на его малолетних детей -- четырех платных студентов -- это опять набранные в это жаркое лето мною.?
       Из Института привез и две невеселые новости: во-первых, наши студенты теперь действительно -- об этом первым мне сказал Миша Тяжев -- должны будут платить по 2?500 рублей за общежитие. Вторая новость -- может рухнуть бесплатное питание наших студентов, которое просуществовало у нас много лет и которым я гордился. Это был единственный в Москве вуз, где бесплатно днем студентов кормили -- первое, второе и третье.
       Сирия. Вести плохие. Как бы там не началась война.?
       Теперь светская хроника. Из Интернета, горяченькое.?
       "В Петербурге полиция временно закрыла скандальную выставку современного изобразительного искусства в галерее "Музей власти". Органам правопорядка не понравились работы архангельского живописца Константина Алтунина. Общее название его выставки -- "Правители", а сами картины содержат провокационные изображения чиновников, политиков и религиозных лидеров. Полицейские опечатали помещения музея и изъяли четыре полотна. Это -- "Травести" с изображением "людей, напоминающих Владимира Путина и Дмитрия Медведева", одетых в женские купальники, диптих "Эротические сны депутата Мизулиной", картина "От исповеди", изображающая патриарха Кирилла в наколках, и произведение "Радужный Милонов" -- портрет депутата, известного борьбой с пропагандой гомосексуализма, на цветном фоне, напоминающем расцветку флагов, используемых представителями ЛГБТ-сообществ".
       Когда возвращался из Института, то на Ленинском проспекте видел дорогую красивую машину -- за рулем молодой человек, на заднем стекле машины выложено печатными белыми буквами -- "За Навального". На этом не стал бы фиксироваться, пропустил, но два дня назад, стоя на балконе, наблюдал, как машина с такой же надписью парковалась у нас во дворе. Кажется, это был мой сосед по подъезду.
       28 августа, среда. Выспался и поэтому утром сумел написать маленькую, но трудную главку в новую книжку. Светило солнце, немножко занимался английским, который так и не вытанцовывается, начал читать книгу Мишеля Фуко, которую притащил с работы. Философия и история увлекают меня больше, чем художественная литература.?
       Перед тем как сесть писать главку, разбирал в трельяже мамины выдвижные ящики. Так стало больно и горько, что заплакал. С удивлением обнаружил, что мама сохранила все мои армейские и ташкентские письма. Нашел и круглое зеркало, которое мама с дядей Федей мне подарили, когда я уходил служить. Вот и опять, наверное, будет новая главка. Переписку мамы и отчима читать не стал, но в одно письмо заглянул. Куда же делся тот благородный стиль, которым раньше переписывалась интеллигенция, как они находили и слова, и темы? Как умели совмещать две жизни в одну! Современная жизнь растворилась в эсэмэсках и твиттерных почеркушках.
       Вечером -- у меня время киномании -- с упоением смотрел пародийный фильм "Паранормальноекино". Чудесным образом изображена событийная часть большинства коммерческих американских фильмов для молодежи: секс, мещанский, неизвестно из каких средств, быт, нечистая сила, привидения, полтергейст... Никто не выпускает из рук телефоны. Молодожены хотят сами и своими силами снять свою первую брачную ночь.
       29 августа, четверг. С раннего утра продолжалась пляска вокруг ареста Владислава Баумгертнера. Еще вчера уже были и реприманты нашего МИДа, и наш посол в Белоруссии требовал ответа у братских властей. Я все время ждал, когда же появится что-то наконец-то резонное. Довольно быстро понял, не то что дыма без огня не бывает, а то, что Лукашенко никогда не ввяжется в подобную драку, не имея козырей в обеих руках. Естественно, все утро, нагнетая обстоятельства и заинтересованность в России, приплетали сюда же главного санитарного врача России Онищенко. Внешне, казалось бы, все сходилось, братья по Таможенному союзу арестовали предприимчивого прекрасноликого управляющего с немецкими корнями, а Онищенко сразу же заявил о претензиях к белорусскому молоку. Разве кто-нибудь у нас следит за подтекстами? Утром же -- вчера или сегодня, но помню твердо -- лихой Сергей Доренко где-то раскопал, что еще в июле санитарный врач сказал, что белорусы стали продавать молока больше, чем производят, т.?е. научились ловкости, которая свойственна русскому, украинскому и польскому бизнесу.
       Я все время ждал, что кто-то наконец скажет истину. Вот только я после целого дня беготни собирался лечь, чтобы продолжить захватившее меня чтение книги Мишеля Фуко "Герменевтика субъекта", как по радио объявили, что сейчас состоится встреча с Михаилом Хазиным. А до этого я делал утром зарядку, ездил в банк, заходил на Черемушкинский рынок, купил крючки, чтобы подвесить гамак, и обезжиренный творог по сто двадцать рублей, потом ел борщ, который за ночь настоялся. Итак, Хазин объясняет.
       Хазин всегда объясняет все. Как же я разохотился сразу же выбрать с сайта "Эхо Москвы" выступление знаменитого экономиста, но не тут-то было, стенограммы пока нет.
       Хазин несколько раз предупреждает, что все это не безусловные факты, а, скорее, его рассуждения. Суть их не вполне совпадает с официальным изложением. Но я начну с конца: мы все, дескать, знаем, как Запад относится к батьке Лукашенко, однако там, а именно в Интерполе, приняли представленные Белоруссии документы и выдали ордер на арест не только, кажется, Баумгертнера, но еще и основного владельца фирмы "Уралкалий" Сулеймана Керимова. Это свидетельствует, что система доказательств вины наших олигархов у батьки существует. Хазин также говорил о любви наших олигархов схватить и не отдать, что плохо лежит. Белорусы и уральцы разделились не так просто, уральцы постучались к клиентам белорусов и предложили свои услуги. Хазин говорил также о двух группировках нашей элиты: одна -- резко прозападная, другая -- какой-то иной ориентации. К прозападникам принадлежит Игорь Шувалов, поэтому он так срочно выскочил с протестами. Говорили еще о Волошине, который, оказывается, является не только председателем совета директоров "Уралкалия", но еще служит некоей политической крышей.
       У меня есть ощущение, что все не так просто, и Путин не без интереса пока за всем этим наблюдает, если наперед не знал.?
       Вечером был в гостях Ярослав Соколов, хотела прийти еще Алена Бондырева, но та отравилась. Говорили о студентах с курса Ярослава, о литературе, я рассказывал о поездке в Англию. Больше всего меня -- сужу уже по своему рассказу -- поразили пинта пива и сырое мясо в ресторане, которое самому надо дожаривать.?
       Вечером, когда Ярослав ушел, уже в постели -- это всего-навсего раздвижной диван -- смотрел по НТВ новости, которые ведет Татьяна Миткова. Среди сюжетов -- один: в Ростове на стенах домов листовки. Народ, приглядывайте за своими соседями, ищите, кто из них гомосексуалист, и сообщайте по телефону -- был номер телефона. Граждане, пишите доносы!
       30 августа, пятница. Сразу главное, утреннее. Английский парламент проголосовал против участия британских войск в налетах на Сирию. Если это все же произойдет, то компаньоном станет Франция. Выступавший сегодня по радио Дима Быков заметил, что, несмотря на все усилия, демократия западного образца на Ближнем Востоке и в Азии не прививается. Все оборачивается или Ливией, или Египтом. Пока МИД рекомендует нашим туристам в Египет не летать. С октября турагентства в Египет туры уже не продают.?
       Утром все-таки дописал главку, которую начал еще вчера -- скорее не получилось. Не удалось передать чудо запаха из позапрошлого века. Посмотрим.
       Сборы, в машину, уже в Обнинске, идет дождь. Полдня читал книгу Фуко, в основном пока разборы диалогов Платона.
       31 августа, суббота. Вечером взялся читать газеты. Они уже давно не так интересны, как были раньше. Или это потому, что когда они приходят, новости уже растиражированы телевидением и радио, или сам газетный текст стал более жидким, часто растянутым? Что касается "Российской газеты", то, конечно, пугают и ее огромные статьи, и постоянный круг обычно своих, работающих в редакции, авторов. Газеты за неделю я обычно привожу на дачу, здесь, поглядывая со своего второго этажа на облепленные яблоками яблони, все читаю и уже прочитанные экземпляры отдаю соседям. Но тут была "Литературная газета", которая вышла после двух недель каникул. Я бы не сказал, что на этот раз "Литературка" была особенно увлекательна и нова, никого особенно не ругали, что всегда приятно, никого особенно не хвалили. Стало известно, что Сережа Шаргунов написал роман о 1993 годе, путч и трудное время, но об этом я уже лет пятнадцать назад роман написал. Оказалось, что за лето в Петербурге много интересно случилось в театральной жизни -- новый для меня автор, пишущий о театре, но, кажется, интересный -- Мария Фомина. И тем не менее я так скучаю без Жени Маликова в этой газете!
       Но в газете есть две замечательные статьи, которые стоило бы прочесть. Придется цитировать обе -- и про трагедию на Амуре, который вышел из берегов, как не выходил, наверное, целое столетие, и про четыре серии о Бунине, которые показал канал "Культура". Я все же, за редким исключением, подобные сериалы не смотрю, подразумевая их удивительную зацикленность на одной какой-нибудь политической идее. Жизнь художника всегда слишком сложна, чтобы приводить ее к одному знаменателю. Статью написал Александр Кондрашов -- я читал не так давно его роман -- человек блестящий, с умом, эрудицией и сердцем. В принципе, приветствуя фильм, Кондрашов своим едким пером проходится по Наталье Ивановой, против ее односторонности в оценках и не утихшего, прилипшего, как привычный и высокодоходный штамп, антисоветизма. А здесь все под одну идеологическую (наши -- не наши) гребенку. Всего выписывать не стану, здесь есть, что выписать, но один пассаж Кондрашова, имеющий еще и культурологическое значение, все же приведу. Нет, пожалуй, две цитаты!
       О литературной добросовестности, которой, как ни крути, ни у кого нет, когда касается телевидения и идеологии. Здесь о Горьком, факты интересные и увлекательные, тем более что они касаются Нобелевской премии.?
       "1933 год. Цитируются донесения в Москву советского посла Александры Коллонтай в связи с присуждением Ивану Алексеевичу Нобелевской премии. Но не говорится, что шведскими академиками рассматривались четыре номинанта: кроме Бунина -- Горький, Шмелёв и Мережковский. СССР, конечно, лоббировал Горького. Но разве не было давления на нобелевский комитет со стороны стран, враждебных СССР? Премия уже тогда была политической, и все это понимали. Марина Цветаева писала в письме Анне Тесковой: "Премия Нобеля. 26-го буду сидеть на эстраде и чествовать Бунина. Уклониться -- изъявить протест. Я не протестую, я только не согласна, ибо несравненно больше Бунина: и больше, и человечнее, и своеобразнее, и нужнее -- Горький. Горький -- эпоха, а Бунин -- конец эпохи. Но -- так как это политика, так как король Швеции не может нацепить ордена коммунисту Горькому... Впрочем, третий кандидат был Мережковский, и он также, несомненно, больше заслуживает Нобеля, чем Бунин..."
       Довольно упорно и не без изящества автор статьи нападает на Наталью Иванову, все-таки мою приятельницу. Я бы, конечно, писал обо всем помягче, но журналистика вообще дело жестокое. Истина дороже. В конце концов, я все-таки работаю в Институте имени Горького, поэтому собираю многое, что связано с его именем. В свое время, в перестройку, когда наша либеральная общественность пыталась или делала вид, что пытается, сменить имя Горького на имя Андрея Платонова в логотипе Института, я сказал прессе, что уйду с должности ректора, если это произойдет. Итак, снова Горький.
       "Во Франции вышли "Окаянные дни", где Иван Алексеевич яростно обличал большевиков, Маяковского, Горького, с которым дружил 20 лет. Приводится отзыв Алексея Максимовича об авторе книги: "Видеть его в состоянии столь болезненного бешенства и обидно, и противно. И жаль художника. Пропал художник". Н.?Б.?И., уже не как завуч, а как инструктор райкома, беспощадно припечатывает зарвавшегося "буревестника": "Горький ошибся. Пропал художник, но не в Бунине, а в самом Горьком!" Но позвольте, хотелось робко возразить, а как же "Егор Булычёв", написанный Горьким после этого высказывания, или "Клим Самгин"?.?. Но сказано: пропал, значит, пропал, чего Горького жалеть -- продался большевикам, и кончился талант, да и был ли? А Бунин, кстати, книг, подобных публицистическим "Окаянным дням", больше не писал. Освободившись от бешеной ненависти, художник стал писать о любви. Да с такой нежностью к России, с какой до революции не писал".?
       Нет, определенно, когда имеешь дело с умными людьми, приятно обратиться и к их ошибкам. Не было бы ошибок, не существовали бы и их прозрения.?
       Но мне надо успеть выговориться по поводу статьи с замечательным названием "Потоп на Амуре". Автор, видимо, местный, все знает, Виктор Марьясин, Хабаровск.
       Телевизионная пресса с увлечением показывает затопленные дома, бабушек, дедушек и детишек, которых выносят из затопленных жилищ дюжие спасатели. Почти с подобострастием рассказывается о визите в зону бедствия первых лиц и приводятся нужные и гуманные слова о помощи. В. Марьясин заходит с другой стороны. Можно ли было хоть как-то бедствие предвидеть? Экономия на насущном всегда плохо заканчивается.
       "После повального закрытия наземных метеопостов в 90-е и при наличии у нашей страны вместо десятка необходимых метеоґспутников всего-навсего двух, к которым у специалистов к тому же масса претензий, ожидать от этой службы высокого качества прогнозирования, конечно, не приходится, но все же... Сотрудницы отдела гидрогеологии мое естественное желание получить внятную информацию почему-то приравняли к дебошу. Правда, замруководителя Гидрометцентра Вячеслав Паршин оказался доброжелательнее и обрисовал ближайшую перспективу так: тенденция к началу падения уровня воды ожидается только в первой декаде сентября, а само падение -- с его середины. Иными словами, главные неприятности с наводнением и его последствиями еще впереди".?
       Пропускаю несколько замечательных эпизодов гражданского энтузиазма и бескорыстия и отмечаю только один эпизод, а в нем последнюю фразу, тоже о той же самой экономии.
       "Следующие метров триста уже 15 суток подряд без указаний сверху за свой счет и по собственному почину обороняет Николай Максименко, у которого здесь склад песка, который он поставляет на городские стройки. Николай и его люди работают здесь почти круглосуточно. Общий ущерб его фирмы уже превысил три миллиона. Помощи ни у кого не просит. Говорит, что, если бы метеорологи дали реальный прогноз, его потери были бы меньше. Считает, что Хабаровску нужна капитальная дамба для защиты новых микрорайонов, которые растут как грибы".?
       Вся статья Марьясина состоит из нескольких "говорящих" картинок. Вот еще две.
       "В глазах и лицах разлита тревога, но никакой паники нет.
    В большинстве своем народ спокойный и трезвый. Женщины улыбаются, идут на контакт, мужчины хмурятся и отмалчиваются. В глазах и лицах разлита тревога, но никакой паники нет.?
       Звучат упреки в адрес Бурейской и Зейской станций. Они, как считают многие, работают в основном на китайцев, продают им дешевое электричество, а воду сбрасывают на нас".?
       Виктор Марьясин -- человек дотошный и, видимо, привык доверять не столько легко добываемой информации из Интернета, из которой легко строгать комментарии, а своим ногам и своему взгляду на жизнь. Я пропускаю его мысль, что несчастий было бы меньше, если бы строили хорошо, осознавая не только величину быстрой прибыли, но и места, на которых строят. Марьясин опять идет к разгулявшемуся Амуру-батюшке.
       "Рядом со мной пенсионер-старожил Алексей Удовенко с видеокамерой. Его удивляет, что не видать нигде земснарядов. В советское время они постоянно добывали песок, углубляли дно, и вдоль всего берега стояли склады пескогравия.?
       -- Углубление дна, -- вспоминает Удовенко, -- снижало паводки, а песок вперемешку с глиной сдерживал течение лучше, чем земляные пористые валы".?
       Ну что, ключевые слова "советское время" были уже сказаны. Сейчас время не советское, хозяйствуем по-другому.
       Стоит ли после всего этого, после длинного цитирования говорить еще о евреях. Я у радио, вместо того чтобы трудиться у компьютера, просидел, как кролик. Томас Манн, Эйнштейн, немецкий антисемитизм начала века, предвыборная программа Гитлера... Осталась ненаписанной еще одна из самых последних глав романа -- о большой шкатулке, которую из лагеря переслал нам отец в 1945 или 1946 году.
       2 сентября, понедельник. Я теперь твердо знаю, что ложиться надо не позднее десяти часов и вставать за два часа до того момента, когда надо уезжать на работу. От зарядки до "положить перед уходом в карман носовой платок" и телефон проходит ровно два часа. Чтобы не забыть, все раскладываю на виду: капли для глаз, бумажник, ключи от кафедры, бумажник с правами на машину. Все время думаю, как буду говорить речь, но утром внезапно за овсяной кашей пришли нужные мысли и необходимые слова. Возник образ нашего институтского сада, куда студенты придут через двадцать лет. Вот тогда вспомнят нас, своих педагогов. Как вспомнят?
       Народу на митинг собралось, пожалуй, больше, чем обычно. И, как мне показалось, ребята слушали внимательнее, чем обычно. Хорошо, внятно и не без пользы для дела говорил ректор. Потом выступил я, встретили меня новые студенты, уже привыкшие ко мне за время приемных экзаменов, аплодисментами. А потом громко, даже яростно пробасил свою речь Евгений Рейн.
       Событие дня -- это день рождения Евгении Александровны Табачковой. Подарок ей был припасен и поставлен у нее на столе раньше -- это мое собрание сочинений. Она на радостях напоила меня чаем с пирожными, купленными "У Палыча" -- это очень известная торговая фирма. А в обед пришел мой старый ученик Антон Соловьев. Для меня всегда интересно наблюдать за судьбой своих учеников, тем более что Антон великолепный прозаик. Антон каждый год дарит мне фотографию, снятую в каких-нибудь дальних местах России, о которых он часто пишет. Я до сих пор помню его рассказы о Русском Севере и об Алтае. Сейчас у 27-летнего Антона своя фирма со многими отделениями по России -- это эксклюзивный туризм для богатых иностранцев.?
       Его снимок, подаренный мне на этот раз, натолкнул меня на мысль о некоей выставке одного из наших выпускников. Обещал на следующей неделе принести еще восемь снимков и тексты под ними. Мне надо будет написать страничку.
       В Минске разгорается дело, связанное с арестом гендиректора "Уралкалия". В качестве еще одного врага Белоруссии объявлен и владелец огромной фирмы, олигарх и миллиардер Сулейман Керимов. Интерпол, кажется, выдал ордер на арест. Наш МИД посоветовал гражданам, у которых могут возникнуть конфликты с законами США, не выезжать в страны, на которые распространяется юрисдикция Америки.
       По электронной почте пришло письмо от Анатолия Ливри. Толя прислал какой-то журнал, изданный в МГУ, со статьей о себе. Поводом к этой присылке было не авторское тщеславие: в статье есть цитаты из моего "Дневника" за 2009 год. Статью буду читать, но как меня всегда удивляет, что мои "Дневники", которые не так уж быстро расходятся, все-таки постоянно попадают в нужные руки.
       3 сентября, вторник. Два семинара подряд, скорее вступительные, чем учебные. Мои взрослые ребята -- третий курс, собирались медленно, а зато новый семинар -- первокурсники -- был полнехонек. Впервые я увидел не список, а всю совокупность студентов, и стало страшновато -- сумею ли я переварить такую массу народа. Со "взрослыми" провел организационное занятие, кто когда будет обсуждаться, а вот с "молодыми" много говорил о писательстве, о сознании и внутреннем мире писателя как источниках подлинности его работы. Говорил об изменениях в литературе. "Молодые" пока для меня нерасчленяемая масса, во время переклички обнаружил, что москвичей-то мало, в основном ребята из провинции, есть из Челябинска, всегда присылающей мне кого-нибудь Рязани, из Перми, из Сибири. Вот тебе и "анонимный" набор, и слава богу, я люблю иногородних. Они больше, чем москвичи, настрадались.?
       В конце семинара вдруг появился чуть постаревший, но по-прежнему энергичный Володя Кузнецов, мой старый любимец, почти из самого первого набранного мною семинара. Он военный штурман, уволенный в начале перестройки из армии по сокращению. Писал медленно, мало, но великолепно, я до сих пор помню его рассказы, потом странствовал. Я уже о нем писал, года два назад он присылал мне блестящую работу, которую я отослал Станиславу Куняеву, и там, в недрах передового журнала, она канула. Тогда же я посылал Володе том своих "Дневников", но посылка пришла обратно и теперь хранится, как доказательство моей лояльности к ученикам, у Евгении Александровны. Послал Володю к ней. Володя приехал поступать в платную аспирантуру. Господи, хоть бы раз ему повезло, потерся бы снова в привычной среде!
       В третьем часу поехал в газету к Лене Колпакову поболтать о жизни и повез ему и Юре Полякову том моих новых "Дневников" -- за 2011 год с картинкой "Я в роли Кюстина". У Лени внук пошел в школу -- смотрели фотографии, поговорили о наших не очень веселых литературных делах. У него меня застал звонок Галины Михайловны Шерговой. Ей только что исполнилось 90 лет. Прекрасно поговорили. Какое сознание, какая память, какой в разговоре высокий женский статус! Иногда я еще, когда мы вместе работали, над ней подловато иронизировал, но какое сильное влияние, в принципе, на всю мою жизнь, на меня оказала не у нее ли я учился доброжелательности и вниманию к людям? Господи, пошли ей здоровья и долгие годы жизни! От "Кругозора" осталось уже немного -- недавно, кстати, видел по телевизору Людмилу Петрушевскую, в шляпе, театральная женщина.
       С Леней зашел разговор о скором парадном вечере, связанном с юбилеем Андрея Караулова. Он настаивает, чтобы вечер был в Кремлевском дворце. На юбилей должны съехаться все наши крупнейшие звезды эстрады. Я вспомнил и работу Караулова в "Независимой газете", и более позднее время, когда мы смотрели его передачу. А вот теперь Кремлевский дворец. А когда вспомнил, что мать, кажется, работала уборщицей в Доме творчества в Болшево, атмосферу которого я прекрасно представляю, то тут же перед моими глазами возникла некая сцена, некий сюжет, который я все же никогда не напишу.
       К Лене я ехал на метро. Вышел из Института, из проходной, и тут же подумал о том, как нелепы, а порой вредны наши законы, которые ворожит Дума. С первого сентября начал действовать закон о запрете курения не только в помещениях учебных заведений, но и на их территории. Ну и что? Раньше, совсем еще недавно, наши студенты курили на площадке возле главного корпуса. Теперь они все выбегают за проходную на узкий пятачок на Бронной перед проходной. Здесь машины идут сплошным потоком, не дай бог, кто-нибудь с разгона попадет под машину. А что будет зимой? Сколько на этом пятачке завяжется гриппов и ангин!
       Приехал в Институт -- новая атака: меня дожидается опять отчасти мой ученик -- я вел на их семинаре драматургию, когда болела Вишневская, -- Никита Ворожищев. Он подрядился по мотивам жизни одного еврейского олигарха сделать сатирический роман, олигарх просит сюжет, средневековый размах, гламур, у Никиты сюжет не ладится. Сидели на лавочке, долго разговаривали, фантазировали, придумывали. Потом Никита пожаловался, что так дорого в "Озоне" стоят мои "Дневники", и я отпустил ему три года "Дневников". Успокаиваю себя тем, что, как мне кажется, я нахожусь -- это термин Тынянова -- в зоне "литературы на глубине".
       4 сентября, среда. Продолжаю читать "Герменевтику субъекта" Мишеля Фуко. Читаю, собственно, как читатель, для наслаждения, но вдруг сегодня выловил цитату, которая, как никогда, отвечает моей позиции по отношению к студентам. Я ведь недаром вчера на семинаре сказал, что научить писать нельзя, можно только научиться, и у писателя его будущее заложено в его внутреннем мире, в совершенстве его, в той идее совершенствования, с которой он относится к себе. Я занимаюсь только душой своих учеников, их внутренним миром. Сама писательская техника так проста и примитивна, что о ней применительно к настоящей литературе говорить и не приходится. Так вот Фуко. А разбирает он всего-навсего Платоновские диалоги.
       "Невозможно заботится о себе без посредства учителя, без учителя нет заботы о себе. Но от чего зависит позиция учителя, и о чем он заботится прежде всего, так это о том, как сможет заботиться о себе его подопечный. В отличие от врача или главы семьи, он не заботится о теле, не заботится об имуществе.
    В отличие от учителя в школе, он не заботится о том, чтобы развить и способности обучаемого, не стремится научить его красиво говорить, не учит побеждать соперника и т. д. Учитель -- это тот, кто заботится о том, как заботится о себе его ученик, и для кого любовь к своему ученику -- это способ позаботиться о его заботе о самом себе".?
       Во время учебного года для себя лично я определил среду как свой выходной день. Вторник -- семинар, а в среду я отхожу, читаю для себя, делаю большую зарядку, готовлю, шляюсь бесцельно по квартире, но главное -- читаю. Четверг -- я уже ищу на нашей почте студенческие материалы, а уже потом, что бы я ни делал, все мысли и все прочитанное или пережитое копится ко вторнику.?
       Вчера, когда был у Лени Колпакова, он подарил мне том "ЖЗЛ" -- наконец-то вышла книга о Кузмине. Весь день читал. Первую половину, хорошо известную, где "французская булка" и Павлик Маслов, пропустил, а сконцентрировался на 1920-х годах, на той поразительной эпохе общественной жизни, которая наступила после Октября. Какая в голод интенсивность общественной жизни, сколько точного! Авторов у книги два: один -- уже известный по многолетним публикациям "Дневников" Кузмина Николай Богомолов, другой -- иностранный, также многолетний исследователь творчества поэта Джон Мальмстад. Книжка получилась грандиозной, без той компьютерщины в обильных цитатах, которыми изобилуют многие сочинения серии.
       Между чтением книги о Кузмине и приготовлением чего-то из кабачков и помидоров прочел письмо, которое прислал Анатолий Ливри. Не только письмо, но и ту смелую и острую статью, которая была к письму приложена. Вот для этого и нужен Интернет, а не для пустой болтовни.
       "Сборник МГУ издал статью обо мне с несколькими цитатами из Ваших ДНЕВНИКОВ (см. приложение). 
       Анализ в общем верный. 
       Я, однако, задаюсь вопросом: кто из моих союзников, идя в бой за меня, защищает русскую литературу, а кто наскакивает на собственных врагов, случайно оказавшихся моими?.?. 
       Будущий исследователь, надеюсь, проведет демаркационную линию. 

    Анатолий". 

       Тут же Анатолию и ответил. О чем статья? О блокаде действительно прекрасного писателя, который имел смелость быть еще и выдающимся ученым, специалистом и знатоком-античником и исследователем Набокова и Ницше с европейской известностью, о блокаде "специалистами" и "писателями" буквально, как сказано в статье, "третьего эшелона". В статье есть цитаты из моего "Дневника" за 2009 год, ну это, конечно, меня радует. Как я предполагал, "Дневники" потихонечку входят в научный и общественный оборот.
       "Дорогой Анатолий. Наконец-то прочел статью, которую Вы мне прислали. Даже  удивился, как она могла появиться у нас, которые ловят все отклики западных диктовок. Недруг слабеет и уже не так зорко следит за границами. Статья великолепная, а главное -- постановка вопроса. И Ваша судьба писателя и ученого в точности повторяет то, что происходит у нас в литературе. Точно так же все захвачено "творцами второго и третьего эшелона", точно так же в министерстве их прикрывают "писатели", которые путают коммерческую публицистику с литературой  и журналистку с тем, что раньше называли "изящной словесностью". Не ругайте особенно и ваших попутчиков, хорошо, что у них есть хотя бы "мышиная смелость". Я постараюсь отреферировать статью в своих "Дневниках". Кстати, вышел очередной том -- "2011". Днями вышлю. С. Н."  
       5 сентября, четверг. Утром невероятный ветер, дождь, восемь градусов тепла -- настроение как на кладбище. Поехал выступать на интернет-издании "Свободная пресса". Я плохо знал, что это такое, но звал Захар Прилепин, для меня это просто честь. Студия сайта находится где-то возле Казанского вокзала на Большой Спасской улице. Немножко поплутал, но наконец вышел на ориентир -- огромное стеклянное здание Управления железными дорогами. Я просто ахнул -- целый стеклянный город. Раньше здание Министерства железнодорожного транспорта находилось возле Красных Ворот, теперь выстроили административную махину. Сначала представил кабинеты начальников, комнаты отдыха, коридоры и туалеты. Потом вспомнил о дворце директора и начальника всех железных дорог России. Об этой владетельной персоне много писала пресса. Пресса все время напирала на специальное в этом загородном дворце "шубохранилище". Но, глядя на стеклянного гиганта, я почему-то подумал о высоких, иногда заоблачных ценах на железнодорожные билеты. Ничего не поделаешь, накладные расходы, как крепостные крестьяне, пассажиры из своих кошельков оплачивают комфорт и престиж сеньоров-железнодорожников.?
       Пропускаю всю процедуру почти часового разговора. Я все намеками, намеками, а подобного рода издание требует отчетливого текста и даже призыва. Мне кажется, что не очень-то все получилось. Правда, сам Захар в начале передачи говорил обо мне замечательно.?
       В Институте, куда я приехал после своих разглагольствований на Большой Спасской, меня обрадовали животрепещущим. Скандал с ценой для студентов за проживание в нашем общежитии. Миша Стояновский за обедом мне все разъяснил. Общежитие, издержки по нему, коммунальные платежи теперь должны оплачивать студенты сами. Наши экономисты посчитали -- это получается 2?500 рублей со студенческого носа. Состоялось, оказывается, какое-то студенческое собрание, наши администраторы снизили цену до 2?200. Потом все это то ли вылилось, то ли сформулировалось в письме Гали Рымбу, которое висит в Интернете. Она "призывает к восстанию" -- эти свои слова, обратите внимание, кавычу.
       Все это может закончиться не очень хорошо, потому что возможны проверки, калькуляции, есть нелюбовь министерства, а любая проверка может вытащить все, что она только пожелает. У меня только вопрос, неужели сотрудники, которые проживают в общежитии, тоже будут платить не только за комнату, но и коммунальные услуги -- "с носа". У одного двое детей, у другого трое...
       Вечером встретились с Сарой Смит. Пообедали в ресторане "Венеция" на Пушкинской площади и очень славно поговорили. Оказалось не очень дорого: две пинты бочкового пива, две порции королевских креветок и треска в фольге -- 2?000 рублей. В разговоре Сара упомянула Дмитрия Быкова. Оказывается, они, ребята из университета "Тринитиколледж", умудрились выудить Быкова из Лондона на один день в Дублин во время книжной ярмарки. Как я сразу и предположил, он прочел просто блестящую лекцию о современной литературе. Лекции Быкова о литературе, прочитанные в Доме литераторов и в других местах, в прошлом году я слушал, когда ехал с дачи, это было вызывающе великолепно. Я уже несколько раз слышал, что Дмитрий преподает в какой-то школе в старших классах. Ну, можно только пожалеть, что в свое время я не учился у него. В Дублине Быков, по рассказам Сары, был мил, разговорчив, занимателен, но почему-то сразу замкнулся, как только к общему разговору примкнул кто-то из наших, русских соотечественников. Какая уж обида таится в глубине его сердца, предположить трудно.
       Рассказывала Сара о моем друге Стенфорде, который ушел на пенсию и ведет теперь счастливую жизнь настоящего пенсионера: гуляет по городу, встречается с друзьями, наслаждается общением, но неизменно к возвращению Сары из университета уже дома и что-то необычное готовит. Стенфорд -- замечательный кулинар. Еще раньше обменялись с Сарой книгами. Я ей -- последний выпуск "Дневников". На обложке автор в костюме маркиза. Она мне -- детскую книжечку, по-английски, но с рисунками, и новый роман ее матери Джениффер Джонсон. При всем своем английском минимуме я почему-то решил потихонечку начать роман переводить. Ну пока в качестве учебной работы. Посмотрим.?
       Простились на Пушкинской. Сара нырнула в метро, а я решил пешком идти, несмотря на дождь, до Охотного Ряда. Не успел свернуть на Большую Дмитровку, которая раньше называлась Пушкинской, как обнаружил, что улица преобразилась. Ее всю замостили гранитом, расставили скамейки и лишь в середине оставили очень узкую полосу для движения. Карманы для транспорта были оставлены только у Совета Федерации и напротив Генеральной прокуратуры. Я думаю, что улица для обычного транспорта будет закрыта или полузакрыта. Несмотря на дождь и вечер -- шел десятый час, -- строительные работы кипели. Таджики и узбеки между плохо уложенной плиткой засыпали в щели сухой цемент. Не предполагаю, как плитка поведет себя зимой, посмотрим, если доживем, весною. Вот так, между машинами, укладывающими последний асфальт в переулках, и бригадами рабочих я и шел до метро. Какие затрачены огромные на все это, и на материалы, и за срочность, деньжищи -- через два дня выборы и День города. Зато какая имперская роскошь, какой лоск, будто за всем этим нет нищих деревень и бедствий на огромной реке Амур!
       6 сентября, пятница. Все-таки переживаю, какие после вчерашнего моего выступления остались результаты на сайте "Свободная пресса". Утром все-таки залез на их сайт -- мой портрет и слоган "Мы, конечно, все демократы, но мы -- русские". Будет ли размещен на сайте мой осторожный и конформистский текст? Когда уже выходил из дома, раздался звонок: это Майя, одна из редакторов сайта, уточняла после стенографистки, как пишется слово "Пенне" -- это название города в Италии. Я во время интервью сказал, что, дескать, сейчас сижу в конкурсе "Пенне", стенографы расшифровали, что "сижу в пене". Поболтали, Майя сказала, что все получилось.
       На улице сильный дождь, не такой, как вчера, но все-таки с ветром и посвистами осени. Я уже знаю -- вышел из дома, ничего не сделал. Сегодня моя презентация на книжной ярмарке на стенде "Комсомольской правды". Это уже не первый раз. Для меня, что столько своих книг раздает, это возможность немного чего-то продать. Занимается сбором книг и размещением на сайте Людмила Семина, естественно, немного моложе меня, но я ее помню по работе в газете. Деятельная, энергичная, хорошо разбирающаяся в литературе женщина. Я несколько дней назад принес в Институт большую ашановскую сумку с книгами, она, объезжая в тот день своих подопечных, книги с проходной Лита забрала. Комиссионные за работу и на накладные расходы -- а здесь несколько человек, похоже, тоже работавших в "Комсомолке" женщин -- берут ничтожные. Именно поэтому публика охотно покупает. Я сдал книги по себестоимости, продавали "Дневники", "Маркиза" и "Валентину" по 200 рублей, цены на эти же книги в "Озоне" заоблачные.
       Поехал, чтобы время даром не тратить, на метро -- снова в дороге читал "Шерлока Холмса" в адаптации Ильи Франка. Под дождем шел от метро по привычной, каждый год хоженой дороге до павильона, где расположилась ярмарка. Народ на ярмарку тоже, несмотря на дождь, подваливает.
       Общие результаты и впечатления: народу чуть больше, чем раньше. Быстро нашел свой зал "А", в самом начале экспозиции несколько писателей, мне неведомых, но, наверное, удачных, что-то возвышенное говорили про себя и свою гениальность -- тема для современного писателя привычная. Недавно М.?В. Иванова в дружеской беседе сказала, что Минаев, может быть, лучший писатель современности. Нашел свой стенд.?
       Прилавок уже был выложен -- милые женщины даже поставили мое новое Собрание сочинений. Я сам поразился, сколько же я за несколько последних лет написал. Не было только моего "Зайцева", но скоро появился какой-то читатель, вынул из портфеля эту самую книгу и попросил подписать. Я удивился: где достали и зачем автограф? Не такая уж я фигура, чтобы брать у меня автографы. Неробкий читатель заявил: я на эту книжку еще достану автограф самого Вячеслава Михайловича Зайцева. Покупатели, естественно, были, Людмила была удовлетворена торговлей. Меня удивляло другое. Следующий любитель автографов принес вообще мою старую книгу "Затмение Марса". Я просто ахнул: где купил? Но на этом "приятное" не закончилось: сначала подошел Миша Попов и безропотно выложил, кажется, за не читанного "Маркиза" 250 рублей. Потом со свитами появились сначала бывший начальник Администрации Президента при Ельцине Сергей Филатов, который пообещал Людмиле "на обратном пути" купить целиком мое Собрание сочинений, а следом директор и, думаю, владелец магазина "Библио-Глобус" Борис Семенович Есенькин. Вспомнили, как гуляли на его дне рождения. Борис Семенович удивился количеству предлагаемого и написанного мною. Тут же решил устроить у себя в "Библио-Глобусе" "Неделю с Есиным". Ну что, если надо, неделю простою за прилавком!
       Больше всего меня заинтересовало: купит ли Собрание Филатов?
       7 сентября, суббота. Недаром я много раз писал о парных ситуациях в моей жизни. Уходя с ярмарки, на одном из стендов купил новую книгу Дмитрия Быкова "Советская литература. Краткий курс". Это сборник статей о крупнейших писателях нашего времени. Начинается с Горького, кончается двумя статьями, где в названии уже просматривается тенденция автора. "Русское почвенничество как антикультурный проект" и "Советская и постсоветская массовая культура". На даче принялся часов что-то в одиннадцать читать и читал, наверное, до четырех или пяти, на часок, впрочем, иногда отключался в сон, а потом снова читал. Интересно, свежо, но в этой свежести многое от стремления сказать иначе, чем считалось раньше. Здесь же явная любовь к своему кругу писателя. И хотя, судя по своеобразным законам Израиля, Дима не еврей, мать у него, кажется, русская, во все его построения и литературные расчеты вплетается канва рассуждений на тему еврейства или притеснений евреев. И все тем не менее необыкновенно интересно. Кое-что я, как всегда, пометил и потихонечку буду выписывать, иллюстрируя свое чувствование ситуации и свои преференции. Пока прочел довольно несправедливого, многим интеллигентам и закрывшего, и открывшего дорогу в литературу Горького. Прочел заключительные статьи, о которых писал, статью об Эренбурге, об Ахматовой, о Луначарском, о Трифонове, о Есенине. Естественно, нет отдельной статьи ни о Распутине, о котором Быков, в принципе, хорошо отзывается, ни отдельной статьи о Белове, о котором Быков отзывается плохо. Но талантливый человек часто выговаривает истины или не боится несправедливостей.
       Собирал яблоки, их много. Кое-что я посушу, а что делать с остальными?
       8 сентября, воскресенье. Чтобы не стоять в пробках, выехал с дачи очень рано, в половине одиннадцатого. День выборов мэра. С утра радио только и делает, что говорит о них и о сирийской проблеме. Обама собирается Сирию бомбить, а Путин у него спрашивает, -- где доказательства? Судя по сообщениям прессы, они препирались еще в Петербурге на саммите. Оба они занятные ребята, умные, открытые и обаятельные. Послушаешь, так они оба только и думают о гуманизме и о народе, т. е. беднейшем слое своего народа. Но все их поступки свидетельствуют совсем о другом. Это невероятная любовь к капиталу, к богатству, к тому узкому слою, прослойке, который захватил наработанное страной. Это какое-то патологическое заискивание мальчиков из бедных семей даже не к богатству, а к классу богатых.
       Днем по радио бывший министр Александр Починок продолжал свои воскресные передачи о налогах. В частности, если я не ошибаюсь, говорил о знаменитом гангстере Капоне, которого арестовали и посадили на долгий срок не за убийства и разбой, -- что не смогли доказать, а за неуплаченные налоги. Все это мне напомнило нашу классическую ситуацию. Здесь мы восхищаемся американцами, но у нас самих неуплата налога крупными компаниями -- это доблесть. Вспомнил о страдающем в узилище Ходорковском.
       Вечером -- телевизор я, кажется, уже перестал смотреть -- поставил на компьютер американский фильм "Привет, Гарри".
       9 сентября, понедельник. Внезапно у меня отказал принтер -- закончилась краска. Пришлось ехать, чтобы напечатать работы к обсуждению, в Институт, где Никита, компьютерщик, заправил еще раньше для меня запасной. Кроме этюдов были еще две большие работы -- Глеба Гладкова -- рассказы, фантастика и большая повесть первокурсника Ильи Вершинина "Бумеранг". Эту повесть я заприметил еще летом, когда читал вступительные работы. Здесь замечательный сюжет. Во дворе дома, среди лузеров и бедняков поставили неизвестно для чего лестницу, и вот вокруг нее разгораются скандалы, крики и разговоры. Это, конечно, некая метафора "социального лифта". Об этом лифте так много и упорно говорят, но он, сужу и по жизни, и по повести, не очень работает. Капитал папы работает вернее.?
       Что-то в час дня вернулся домой и читал до глубокой ночи. Читал весь день.
       Объявили итоги выборов, они были очень занятны. Ровно 51% голосов избирателей получил Собянин, это значит, что второго тура, на который так надеялась оппозиция, не будет. Не думаю, что голосов было чуть больше и их округлили в сторону уменьшения. Оппозиция настаивает на том, что нашем мэру чуть прибавили. Но, как бы то ни было, общие итоги ничтожны, на выборы пришли 18% от всего населения. Навальный получил 27% от общего количества пришедших избирателей, до такого желанного им миллиона он все-таки недотянул. Миллион дал бы ему некий политический иммунитет.
       10 сентября, вторник. Если всю неделю я нервничал и беспокоился, как пройдет семинар, то к утру успокоился. Возникли композиция, внутренний сюжет, образ моей речи. Правда, когда через почти четыре часа я вышел из аудитории и поднялся на кафедру, Надежда Васильевна сказала, что глаза у меня ввалились. Семинар прошел хорошо. Когда возникает чувство свободы и интеллектуального полета, находятся аргументы, ответы, возникают вопросы. Первый час я занял рассказами о сегодняшнем дне в политике, литературе, искусстве. Поговорили о выборах, о победе Ройзмана на выборах в Екатеринбурге. Напомнил об этом один мой парнишка. Он же сказал, что перед выборами Ройзман вышел из партии Прохорова. Мы все захотели узнать обнародованные причины, и тут в аудитории, в которой я уже лет пятнадцать веду семинар, прозвучали слова, которые не звучали в ней минимум десять или пятнадцать лет. Это: "рабочий класс", потому что Екатеринбург город промышленный, и "эксплуатация". Рабочие, т. е. избиратели, связывают с этим понятием имя олигарха.?
       Меня уже больше не смущает полная аудитория. Не изменяя своей технологии, я опросил всех, народ оказался умным.
       Домой около пяти приехал совершенно убитый, лег полежать, но тут раздался звонок от Жугана -- у него есть билет на "Евгения Онегина". Я знал, что иным путем, как бывало раньше, я на этот спектакль не попаду. Быстро, несмотря на усталость, решился и вопрос, в чем ехать, нашелся какой-то пиджак, о котором я забыл. Жуган, который, кажется, одевается в Милане, сказал, что наконец-то я выгляжу нормально.
       Театр полный, публика, правда, уже не та, что в мое время, да и по реакции уровень культуры на градус ниже. Нет особенного блеска, забежали после работы. Спектакль для обывателя роскошный. Слушался и смотрелся в основном Пушкин, именно ему основные аплодисменты. По реакции я понял, что "Онегин" в школе плохо прочитан или не читан вовсе и почти забыт. Но с каким вниманием, как собственное открытие, все внемлют. Режиссер Туминас применил много, как и в прошлом спектакле, который я видел в его режиссуре, а это был "Дядя Ваня", тех же технических приемов. И биллиардный шар, катящийся через всю сцену, и ветер, который листает страницы, и снежная буря -- он хороший придумщик. Он и хороший комментатор -- показал и что значит девичья комната, где все вышивают, и как ездила Татьяна до Москвы на "своих", а не на почтовых, и княжну Алину. Все это милый обсказ, где опять-таки главный Пушкин, каждое слово звучит как протест против сегодняшней культуры. Замечательно читает за молодого Онегина уже немолодой Маковецкий. Во втором действии, когда именины Татьяны -- разгул большого пошловатого концерта. Все поют и танцуют, валенки, русский стиль, чуть ли не гусли. Вспоминается первый акт "Онегина" в Большом, в транскрипции Черняховского. Это довольно сложно -- любить Россию и ее великое немудреное искусство. Модернисты всегда вдохновляют друг друга. Высокий театр начинается с двух мест. Когда Максакова, как учительница танцев, как некий танцмейстер в юбке, но с тростью, появляется почти вначале -- "балеты долго я терпел, но и Дидло мне надоел...". И второй раз, когда, словно фея из золотого сна, читает "сон Татьяны" незабываемая Юлия Борисова. Что касается сокровенного -- финального объяснения Онегина и Татьяны, то здесь такая драматическая тьма, так плохо, так без внутреннего пафоса... Может быть, потому что за знакомыми словами постоянно звучала музыка Чайковского, которая волнует душу до сих пор... Здесь уже молодого Онегина не заменишь грандиозным Маковецким. Нынешняя молодая героиня театра Валерия Лерман с таким пафосом играет княгиню, так возвышенно ходит с прямой балетной спиной, что получается девушка из Расторгуева или Малаховки. Не тянут, дорогие друзья, не тянут, акробатика и сценическое движение легче, чем держать зал внутренней страстью. Подобное, чтобы заискрило, могли бы сыграть молодая Доронина и молодой Борисов или Лавров. А собственно, кто бы это мог сыграть сейчас?
       11 сентября, среда. Утром, когда я сидел за компьютером, подвергся домашнему грабежу. В дверь раздался звонок: точить ножи и ножницы. Это был тот же мастер, который был несколько лет назад. Я включил в электрическую розетку его станочек, и через пять минут он потребовал с меня 3?100 рублей. Я тут же решил, что покупаю себе стационарное электрическое точило и все теперь буду делать сам. Но ситуация на этом не закончилась, я дал точильщику 5?000 рублей, и в этот момент кто-то сверху закричал. Точильщик сказал, что сдачи у него нет, но сейчас он поточит ножи для мясорубки у соседей наверху и через пять минут зайдет ко мне. Практически я знал, что он не вернется, но этот чертов инстинкт писателя -- что-то узнать новое, убедиться, проверить свою интуицию!
       Обиженный и морально угнетенный сел продолжать писать Дневник. Уже к вечеру, когда встретился с Жуганом и довел свой рассказ, придав ему некую таинственность, до звонка в дверь и своего вопроса "кто там?", он немедленно мой рассказ продолжил: "Точильщик? Я бы сразу послал его далеко". Сергей Петрович тоже меня просветил: "Все знают, что вы живете один. Открывать нельзя никому, даже милиционеру". У многих в ходу еще старое название полиции. Я-то, честно говоря, думал, что наступили более спокойные времена.
       Кроме Дневника пишу еще небольшой материал к юбилею -- ему исполняется 90 лет -- Александра Ивановича Горшков. У нас готовится какая-то книжечка. Венок сонетов; я тоже пишу свой мадригал.?
       12 сентября, четверг. С утра опять принялся писать и к обеду закончил материал о Горшкове. По старой традиции, по телефону прочел его Леве.
       К четырем часам поехал открывать международную студенческую выставку экслибриса в Общество книголюбов на Пушечной улице. Молодежь, с удовольствием подчиняясь сегодняшнему времени, предпочла небольшие формы, время эпопей проходит. Интересно, что кроме москвичей есть и ребята из провинции, и белорусы, и украинцы, и турки, и молдаване. Выставку-то я, конечно, открыл. Говорил об экслибрисе как о кратком художественном высказывании, о сопротивлении усложненной книжной графики смысловому обеднению книги. Как обычно, когда собираюсь, говорю хорошо, иногда ново, но не запоминаю. Может получиться, что скудная книга сохранится только потому, что на ней окажется напечатанный замысловатый значок с надписью по латыни: "из книг...". В Союзе книголюбов тоже не все благополучно. Я уже писал, что старые джентльмены кое-что из принадлежащего союзу переписали на себя, как бы спасая, в собственность. Потом наследники начали эту собственность требовать. От здания остались один музей экслибриса, зал и несколько комнат. Немножко по этому поводу поговорили с Людой Шустровой, я предложил передать музей Москве, но у нее другая точка зрения -- Москва заинтересуется не коллекцией, а зданием.
       Поговорили, в том числе и о старой истории с вывозом скупленной по дешевке коллекции советских экслибрисов постоянным секретарем международного Союза экслибристов (имярек). Таможня заставила его заплатить 2 тыс. долларов. У джентльмена, наверное, самая большая частная коллекция в мире работ наших знаменитых экслибристов. У джентльмена в Москве квартира, дача и офис, он, кажется, юрист. Он думал, что экслибрис не следовало приравнивать к художественному акту -- так, бумага. А его, бедного, заставили платить. Теперь он предлагает чуть ли не исключить наш союз из Всемирной организации. Привел этот случай только потому, что он типичен как модель поведения западного человека в Москве, силой случая заброшенного к нам на какую-то постоянную работу. Как правило, так ведут себя западные дипломаты, скупая по дешевке художественные ценности и не заботясь о законности вывоза. Типичен случай и как модель взгляда на Россию: она права только до того, пока это не противоречит интересу Запада.?
       После открытия выставки -- оно шло довольно долго; уже отвыкающие от общения наши художники наговориться не могли, обрадованные встречей, -- поехал в Институт. Там меня уже ждал Антон Соловьев, который приготовил пять своих фоторабот. Попланировали место, поговорили о текстах. Я Антону продиктовал небольшую заметку, которая должна будет предшествовать самой экспозиции. Во вторник договорились еще раз встретиться. Приехал домой уже совершенно никакой, но все равно уставился смотреть передачу о Фрейде. Довольно открыто говорили о его связи сначала с нашими властными структурами -- судя по именам, это еврейская линия, а потом и о его связях с американскими еврейскими организациями. По мнению авторов фильма, именно эти организации так быстро и раскрутили имя Фрейда до мирового масштаба и снабжали его деньгами для обеспеченной жизни. Каким-то образом в передаче упоминались и знаменитые "Протоколы сионских мудрецов". Все время по мере моей жизни мир представляется мне совсем не таким, каким я его предполагал. Я всегда наивно полагал, что существует справедливость, но она существует только для бедных.?
       13 сентября, пятница. Упорно борюсь со своей усталостью, которая, конечно, есть старость. Здесь главное -- сопротивляться. Утром поехал к девяти в Институт. Несколько дней назад в Институт позвонили, не примем ли мы израильскую писательницу, приехавшую на книжную ярмарку. Это уже не первый раз, я помню, был еще какой-то молодой профессор из Иерусалима. В этом случае израильтяне молодцы -- посольство пропагандирует своих. Наше посольство в подобном случае терло бы сухари.
       Зал был полон. Одно плохо -- встреча с писательницей будет проходить вместо лекции Виталия Сиромаха, он ведет на первом курсе историческую грамматику. Я вспомнил, сколько народу на первом курсе эту самую грамматику не могут сдать! Приехал я не только из интереса к молодой израильской литературе, но потому, что ректор как-то упрекнул, что профессура кафедры редко бывает на подобных мероприятиях. Здесь у нас недавно был иранский писатель, я в это время, где-то по делу присутствовал, так я послал Надежду Васильевну взглянуть, сколько народу придет с кафедры самого ректора. Оказалось -- один человек, Елена Алимовна. Главный дефицит на всех подобных мероприятиях сейчас -- зритель. В литературе -- судя по телевизионным "объявкам" под говорящими головами -- сейчас все писатели. В литературе писателей больше, чем читателей.
       Израильскую писательницу зовут Миля Литвак. Родом она из Перми, родители учились в Москве. Ее представили как известную романистку, театрального критика, переводчицу и журналистку. Переводила Блока, Цветаеву, Пастернака и Ахматову, училась в Сорбонне, пишет на иврите. Объяснила, что иврит все время меняется, появляются новые слова. Выдаю то, что слышал. Ну куда все они, писатели, без России! Ребята задали интересный вопрос: "На каком языке вы думаете?". Думает израильская писательница исключительно образами, и от мыслей на иврите, и от мыслей на русском она открестилась. У нее, кажется, есть роман "Онегин, который убил бабушку Клаву". Может быть, я что-то не расслышал? На вопрос о Боге и вере ответила совершенно определенно -- атеистка и в Бога не верит. На опять ловкий вопрос студентов, есть ли у писательницы определенный, сразу узнаваемый читателями, свой стиль, Миля Литвак ответила, что учится писать кратко.
       Читала Миля Литвак небольшой отрывок на русском -- две молодые девушки, говорящие на иврите, но все-таки скрывающие свое российское происхождение, ходят по магазинам в центре Тель-
    Авива и меряют дорогу одежду -- денег, чтобы купить, нет... Мило, кратко, ничего нового. Ребятам-первокурсникам понравилось.
       Наиболее интересное -- это о собственном методе работы. Пишет по утрам, рано ложится спать. Интересуется только сегодняшней жизнью, не читает исторических романов. Полагает, что у Толстого нет отрицательных героев. Видимо, эта мысль -- писательское кредо. Толстой для нее -- Бог. На вопрос, есть ли женская литература, справедливо ответила, что есть мужчины, романы которых вполне можно отнести к женской литературе. Встречаясь с незнакомыми людьми, старается не говорить, что ее родной язык русский, -- человек мира! Это связано, как я понял, с некоторым недоверием к русским в мире.
       Когда лекция закончилась и я выходил из здания, на крыльце ректор и писательница фотографировались. Татьяна Евгеньевна Никольская, наша новая руководительница международного отдела, спросила: хотите познакомиться? Я ответил -- нет, зачем же влезать, если меня не познакомило начальство.?
       Вернулся домой, собирался на дачу. Все это пишу уже утром, выспавшись. К сожалению, отключили свет, может быть, придется сегодня же уезжать.
       14 сентября, суббота. Пора браться за политику. Собянина уже "рукоположили", прошла его инаугурация; в Москве новый-
    старый мэр. Представлял Собянина Путин, который порадовал всех, сказав, что новый мэр не Робеспьер, а хороший хозяйственник. Но не приговор ли это еще недавно так отчетливо ощущавшейся дальнейшей карьере мэра? Вдогонку инаугурации пошло чуть ли не полтысячи судебных исков в московские районные суды от штаба Навального. Много о нарушениях во время выборов говорит и определенное радио, государственные каналы помалкивают. Говоря о продуктовых наборах для стариков, о "каруселях", об избирательных участках, где все дружно голосуют только за одного кандидата, иронизируют: это военная часть или психиатрическая больница? Возможно, без этого мэр не дотянул бы до 51% избирателей "за", что позволило избежать второго тура. Ну, правда, при любом раскладе второй тур, безусловно, Собянин выигрывал.?
       Нельзя пропустить и редчайший выигрыш российской дипломатии -- это Сирия. Мы предложили, что Сирия уничтожит свое химическое оружие или передаст третьим странам. Это поставило американцев в трудное предложение. Основную, как мне кажется, роль все-таки сыграл английский парламент. Но об этом я уже писал. Бомбардировка Сирии откладывается. Но есть один стратегический момент. В известной мере химическое оружие Сирии было противопоставлено в регионе атомному оружию израильтян.?
       В среду вышла, в четверг принесли "Литературную газету". Основная для меня статья -- это новая публикация "нашего", учился в Лите, Эдварда Чеснокова -- "Премия без героев". Пишу об этом чуть подробнее, потому что всегда радуюсь, когда выпускники быстро определяются и демонстрируют себя профессионалами. Кажется, я писал о первой в "Литгазете" его статье, вот цитаты из второй. Собственно, вся статья посвящена анализу судьбы молодых лауреатов литературных премий. Подтекстом: не совсем просто эти премии даются. Анализ широкий, с привлечением дальних времен литературы аж до Томаса Манна -- вот она, литовская начитанность, для тех, кто желает знать и учиться.
       Очень занятные первые абзацы. "В советскую эпоху первая литературная премия (равно как первое метро и всеобщее начальное образование) появилась, нетрудно догадаться, при том при самом... При Сталине, одним словом. Денежный приз -- до ста тысяч рублей -- выплачивался из гонораров, полученных наиболее известным после Шота Руставели грузинским поэтом за издания в стране и за рубежом. Тут бы и поехидничать: на какие социально полезные дела пускают свои доходы авторы нынешних бестселлеров (все сплошь -- критики усача во френче)? Но лучше назовем некоторых лауреатов первого сезона Сталинской премии в области литературы и искусства за 1940/41 год. Проза -- Шолохов, "Тихий Дон"; поэзия -- Твардовский, "Страна Муравия"; литературная критика -- академик Грабарь, монография "Репин". Да, главному спонсору можно предъявить очень много вопросов, однако ему не откажешь в литературном вкусе".?
       Отдав должное зачинателю, Чесноков в основном сосредоточивается на лауреатах "Дебюта", как известно, получающих до миллиона рублей. Дань объективности. "Конечно, размер премиального фонда накладывает на жюри особую ответственность: как подействует внезапное богатство на вчерашнего подростка, порой не звеневшего в кошельке ничем дороже стипендии провинциального филфака? И в первой половине нулевых "Дебют" (существующий с 2000 года) действительно отметил немало не только молодых, но и впрямь даровитых: лауреатами становились прозаики Сергей Шаргунов и Олег Зоберн, поэты Андрей Нитченко и Алла Горбунова, драматург Василий Сигарев и др. Однако со второй половины минувшего десятилетия для премии наступает явный дефицит новых имен. То есть потенциальных финалистов более чем достаточно -- каждый сезон Оргкомитет получает несколько тысяч рукописей. Но есть ли между песчинок будущие жемчужины?"
       Занятные примеры дебютантов уже из нашего времени. "Дебют-2008" -- Михаил Енотов. 1988 года рождения. Настоящее имя -- Станислав Михайлов. Из рассказа "Коробочка с панорамой Варшавы": "Помимо маленького члена, от отца я унаследовал привычку читать за завтраком газеты". Оттуда же: "Начав потеть, я снял с себя котелок". Жаль, что Енотов-Михайлов, в отличие от некоторых других разбираемых сейчас авторов, не учился в Литинституте. Уроки Максима Горького по беспощадному вымарыванию из юных рукописей фразы: "Я засунул свою руку в свой карман" усваивают уже на первом курсе".?
       Еще пример, высвечивающий забавность отечественного литературного процесса. "Дебют-2007" -- Ирина Глебова. После премии -- две публикации в "толстых" журналах (последняя -- в 2009-м). В 2011-м нью-йоркское русскоязычное издательство "Айлурос" выпускает авторский сборник. Порадоваться бы за человека -- аж за океаном заметили! -- однако справляемся на сайте: Ирина Глебова работает в этом же издательстве арт-директором".
       Статья Чеснокова полна очень веселых примеров, но парнишка еще не защищенный ни собственным авторитетом, ни именем, поэтому подводит итог высказываниям молодого литератора редакция газеты. Удивительным образом точка зрения газеты совпадает с основной массой пишущих.
       "ОТ РЕДАКЦИИ. Тревогу вызывает не одна отдельно взятая премия, а общая тенденция, о которой "ЛГ" писала не раз. По какому праву в России частные премии именуются национальными? С "Дебютом" в свете этого вопроса как раз все понятно. Учредитель и "денежный мешок" премии волен, конечно, окружать себя преданными людьми и не менять их до окончания срока кредитования. Именно так в "Дебюте" дело и обстоит. Ольга Славникова, бессменный координатор премии, сама писатель нанометрового масштаба (напомним, что нанометр составляет одну миллиардную часть обычного метра). И к своим подопечным она, по-видимому, тоже применяет нанотехнологии. К микроскопическим диапазонам привычные, макроскопические подходы часто неприменимы, а явления, безнадежно слабые в привычных объемах, становятся в наномире во много раз значительнее и крупнее.
       Можно сравнить практику отбора и искусственного укрупнения "дебютных" рукописей и с биотехнологиями -- в частности, с клонированием на молекулярном уровне. Тогда становится понятен секрет получения нескольких идентичных копий наследственных славниковских молекул, то бишь лауреатов "Дебюта", в год. Но проблема не в изощренности сравнений, а в том, кому доверена судьба молодой российской литературы сегодня и дотянет ли она, выпестованная руками литтехнологов, до полноценного масштаба завтра".
       Но хватит о литературе, есть и другие виды художественной деятельности, в которых происходят не менее веселые истории. Кажется, в начале прошлой недели наверное в воскресенье по любимой и информированной радиостанции, которая не щадит ни своих, ни чужих, но своих все-таки любит больше, услышал замечательную передачу о реконструкции Эрмитажа. Чудные подробности, замечательные сведения о прошлых эпохах. Вот уж не знал, что легендарный Карл Нессельроде был министром иностранных дел сорок лет и жил, оказывается, в помещениях чуть ли не Генерального штаба. О реставрации этого легендарного здания, переданного Эрмитажу, пелись песни. О том, как размывались стены и обнаруживалась старая живопись, какие полы, какие перекрытия... Слушал все это я с гражданским восторгом, но мелькнула шаловливая мысль: все это неспроста... И, конечно, все забылось, а всплыло лишь в тот момент, когда обнаружились новые хищения в Эрмитаже. По тому же любимому радио сказали и об арестах, и об обысках, и о подозрениях в хищениях пятидесяти миллионов рублей при реставрации Восточного корпуса Генерального штаба. Интуиция писателя порой точнее Следственного комитета.
       15 сентября, воскресенье. Лег спать и уже далеко за полночь проснулся от щелчка на мобильнике -- эсэмэска. Это Яся Соколов прислал сообщение, что в ночном эфире Татьяна Доронина. Я заколебался, много раз встречался, казалось бы, о многом слышал, был еще довод: потом не заснешь, но любопытство пересилило. Вел Дмитрий Дибров, умно, красиво, широко, с полным пониманием, с кем имеет дело. Помогал ему еще один ведущий, кажется, по фамилии Карлов, этот нечасто задавал вопросы, но очень точно. Доронина сидела напротив них в роскошном белом пиджаке, на шее нитка жемчуга, хорошо причесанная, с прекрасным макияжем. Это было сенсационное интервью, бытовые подробности -- отец, красавица мать, в психологическом портрете матери было много от того, что отличало и мою маму. Роскошная, с изысканными манерами дама ясно говорила о своем непростом детстве: о коммунальной квартире, в которой мыла коридоры. Говорила опять-таки о матери, гардеробщице в военной академии, которая вечером считала медяки -- ее награждали офицеры за свои неподъемные шинели, об общей бане. Сенсационными были ее мысли о разделе МХАТа, который она назвала преступным. Она точно выделила мотивы, коими руководствовался Ефремов, и дала характеристику его психологическому типу. Она не упустила возможности сказать и о тех людях, которым это было выгодно -- подтексты читались. Руководит и продолжает линию Станиславского именно она, МХТ на Камергерском -- это другой театр, с другими задачами. Этому театру 25 лет, а может быть, и меньше. Подлинный МХАТ им. Горького -- это теперь МХАТ на Тверском. Какое счастье, что Яська меня разбудил, я бы этого не услышал.
       16 сентября, понедельник. Часов с семи утра и до пяти читал работы на завтрашний семинар, а потом поехал в Библиотеку иностранной литературы на вечер Рады Полищук.
       Днем в три раздался телефонный звонок -- умер Саша Егорунин, 64 года. Звонила его жена Лена. В среду или в четверг я сам звонил Лене, и она сказала, что Саша опять после операции и безнадежен. Я сразу же сказал, что приеду во вторник к ним домой, после семинара. В тот же день я подписал Лене и Саше том "Дневников". Во время этого трагического разговора книга лежала у меня на столе. Сашу, прекрасного журналиста, милого парня, я очень любил, знакомы были давно, еще когда он работал в "Литературной России". Некоторые мои рассказы тогда были там напечатаны. Красивый был, легкий, умный, летящий человек. Похороны в среду.
       Библиотека "Иностранки" -- место особое, поехал еще из любопытства, пересиливая себя. На улице дождь, ехать надо до Таганки, дорога нехоженая. Рада сказала, что от Таганки можно доехать на троллейбусе. Нашел быстро и понял, что еду туда, куда надо, потому что на остановке увидел кучку седых дам во главе с неизменным Ковальджи. Вечер проходил в Овальном зале, в небольшом старинном доме напротив основного здания библиотеки. Все, конечно, выстроено, обустроено и отреставрировано роскошно. Публика в основном была еврейская, скорее, даже полностью еврейская. Рада была в роскошном нарядном платье. Выступал я первым и знал, что скоро должен был уехать -- у меня завтра семинар.
       Начал я с того, что Рада писатель настоящий. Тут же сказал, что в наше время все называют себя писателями, потому что выпустили по книжке, но подлинные писатели всегда были редки. Сказал, что пишет прозу мужскую, и, хотя много, если не все посвящено еврейскому послевоенному быту, проза эта русская, вспомнил Бабеля, проза которого не могла бы появиться ни на каком другом языке. Недаром Бабель с русского почти непереводим. Это было мое прочтение книги Рады "Лапсердак из лоскутов". Сел.
       Дальше выступали Лева Аниннский, Кирилл Ковальджи, Марк Розовский. Все они в той или иной степени говорили о родовом у Рады начале, об особых моментах быта, о сохранении привычек и обычаев, и на моих глазах Рада из самодостаточного русского писателя превращалась в писателя маленького, регионального, пишущего лишь для своего круга.
       Домой решил ехать на троллейбусе до Кропоткинской. Ждал троллейбуса долго, так что успел подойти также не выдержавший всей процедуры Андрей Яхонтов. Вместе испытывали особенности московского общественного транспорта в часы пик. Одну остановку от библиотеки до набережной ехали 35 минут. Андрей говорил о невероятной писательской удачливости, с которой написана "Валентина".
       17 сентября, вторник. Семинар у меня укладывается теперь в 3 часа 40 минут с двумя пятиминутными перерывами. Обсуждали троих -- двух новых ребят-первокурсников и Соню Ланчу, которая решила восстановиться. Я решил особенно на своих первокурсниках, которых я еще плохо знаю и по фамилиям, и по лицам, пока не останавливаться. Дневник съедает все свободное время, буду сокращаться. Интересная у меня как у заведующего кафедрой получается ситуация. Я начинаю работать, потом, кто на час, а кто и на полтора часа позже, появляются другие мастера, но когда я заканчиваю, все уже разошлись. Хотя ощущение, что уровень ребят за последнее время -- имею в виду в первую очередь новеньких: Павлова, Варламова, Красникова, Арутюнова, Королева -- резко подрос. Так случилось или тенденция?
       Обедал в столовой с Мишей Стояновским, говорили об обилии бумаг, которое расплодило министерство. У Миши на столе в кабинете лежат вырезки из газеты с заголовком, что министр образования может пойти под суд. Все друг против друга собирают компромат и внутренне друг друга ненавидят.
       Я, который недолюбливает компьютер, заметил, что с его распространением количество бумаг и отчетов неимоверно выросло.?
       Уезжая домой, возле ворот, ведущих на Тверской бульвар, разговорился с нашими хозяйственниками. У нас в Институте все сейчас тайна, все, как в гестапо или КГБ, держится от преподавателей и масс в секрете, если что-то тебя интересует, узнаешь случайно. На Ученом совете мы слышим лишь победные реляции. Спрашивать считается нетактичным. Строительство нового корпуса, может быть, начнется лишь весной. Деньги на строительство, правда, получены чуть ли не год или два назад. Я надеюсь, что деньги не преют. Проектирует, оказывается, какая-то петербургская фирма. Но, самое главное, разрешение на строительство еще не получено.
       Домой своим ходом -- утром подвозил сосед Жуган -- приехал весь измученный. Лег рано, только просмотрев газеты. Как усыпляющий момент включил телевизор, в "Игре в бисер" по "Культуре" очень неплохо говорил об Ахматовой очередной комплект интеллектуалов. Особенно точен, свеж и оригинален был Дмитрий Быков, но визуально ни одного славянского лица: Игорь Волгин, Дима Быков, Ольга Рубинчик, Олег Клинг, священник Михаил Ардов.?
       18 сентября, среда. Ловушка сработала, как я и предполагал. Вышедший пятитомник Собрания моих сочинений активизировал собрание врагов. Тот же самый анонимный автор "Маргарита Крапивина" в интернетовском журнале разместил статью, написанную в 2006 году. Это опять о защите моей докторской диссертации. Глянул только мельком, что-то в соответствии с духом времени прибавлено о цитировании. Я просто ахнул -- мне почти 78 лет, а враги еще меня, видимо, боятся и по-молодому ненавидят! Сразу стало очевидно, что все это растет из родного Института. Это, собственно говоря, было видно и в прошлый раз, нынешний опус это подтвердил. Вполне естественно, кто? Принялся перебирать сотрудников, которым в свое время я давал по полгода отпусков для написания докторских диссертаций... Зависть, мелкое тщеславие, нет-нет, не может быть. Милые оппоненты, которые так хотели стать ректорами, занимаясь театральными делами? Персонажи вроде бы исчезли с горизонта, может быть, даже больны... Из нынешних институтских обвинить и заподозрить не может никого даже мое изощренное фантазирование. Есть, правда, мелкая сошка, есть, правда, очень от науки и дела свободные люди... Ученые не поленились посчитать страницы. Кое-кого уже и нет, правда, в живых, но дымок может куриться и из гнезда... Нет, пьесу об анонимщиках, если буду жив, придется писать. Но как я еще, оказывается, молод, как опасен, кто-то ждет, если меня вдруг не станет...
       К одиннадцати часам поехал в Первую градскую больницу -- сегодня здесь прощаемся с Сашей Егоруниным. Добрался легко, троллейбусом почти от дома, но тут же, на месте, меня предупредили: процедура прощания переносится на один час, в двенадцать. Морг находится почти рядом с парком и новым мостом, который был сооружен во времена Лужкова. Прошелся по этому мосту, он был перевезен от большого метромоста и удачно приспособлен еще и как зал для небольших общественных мероприятий. Москва-река полна воды и похожа на Неву. Вспомнил о мэре Лужкове, изощренно решившем не разрушать, а перевезти мост и соорудить его достройку. Народу, правда, ходит по этому мосту немного, почти никого нет.?
       Прощаться с Сашей Егоруниным пришли многие журналисты, его коллеги, товарищи по "Московской правде". Он и лежал в гробу такой же тихий и спокойный, каким был в жизни. Все хорошо вел Андрей Яхонтов, он с Сашей и с Леной учился. Это, наверное, был один из последних крепких выпусков когда-то гремевшего факультета журналистики. Мне тоже пришлось сказать несколько слов, постарался это сделать без привычных в этих случаях рассуждений о себе. Саша был замечательным, талантливым, отзывчивым и порядочным человеком.?
       Пришлось еще ехать в Институт. Довез книги Васе Гыдову, который их распределяет по торговым точкам, а потом приехал Антон Соловьев, и мы с ним монтировали выставку -- его фотографии, "иллюстрированные" его же текстами из дипломной работы.?
       Вечером был Егор Анашкин со своим родственником Сашей, который, как и любой студент Института кинематографии, еще и фотограф. Несколько дней назад я попросил Егора попробовать сделать мне фотографию на обложку нового тома "Дневников". Ребята довольно долго возились. Посмотрим, что получится. Болят глаза, то ли от недосыпа, то ли от общего утомления.
       19 сентября, четверг. Какая прелесть! Заместитель министра образования Дагестана, бывший ректор Института повышения квалификации обвиняется в хищении двух миллионов рублей. Вроде бы он выдал премии сотрудникам! Как невероятно выросла квалификация! Новость из экономики и образования. Вторая новость из области культуры. Кирилл Серебренников отказался от 30 миллионов государственных денег на фильм о Чайковском. Фильм, по подсчетам, стоит 240 миллионов рублей. В известной мере это еще и протестное решение. Оно было принято после того, как Фонд кино отказался фильм финансировать, потому что дяди и тети, сидящие там, не увидели в историческом фильме о жизни композитора "зрительского потенциала". Восторг вызвала реплика министра культуры Владимира Мединского, что "нет никаких доказательств, что Чайковский был гомосексуалистом". Правда, министр, словно служащий Агитпропа ЦК КПСС, подчеркнул, -- те же выражения, -- что фильм, поддержанный государством, будет посвящен "гению Чайковского, а не слухам вокруг его биографии". К слухам о биографии могу привести целый букет цитат из писем П. Ч., опубликованных в книге Александра Познанского. Конечно, министр культуры не должен быть осведомлен о пристрастиях всех деятелей искусства, но кое-что должен был прочесть.
       Днем звонил Лене Егоруниной. Вспомнили Сашу, я удивился, почему никого не было из "Литературной России". В ответ Лена произнесла целую речь, в которой были поразительные подробности. В частности, подвергла резкой критике и статьи Огрызко, связанные с историей газеты. Мне в свое время они нравились, но я не знал всех перипетий. В разговоре всплыли имена Арсения Ларионова и Юрия Бондарева. Сашу все время теснили -- "он не свой". Нелестно Лена вспомнила и Эрика Сафонова, и Вячеслава Огрызко. У Лены еще есть обширный запас наблюдений, это уже связано с журналом "Мир книги", здесь, по ее словам, крепко похозяйничал наш общий приятель Арсений. Именно на руинах этого издания, занимавшего половину этажа в комплексе "Искусство", возникло загадочное и такое крутолобое "Слово". Много самых жгучих подробностей было сказано о фонде "Возрождение храма Христа Спасителя" и о том, как первых энтузиастов сменили более расторопные люди. Знаменитое письмо Лихачева будто бы создавалось на Лениной кухне, и именно этот текст был подписан престарелым академиком. Меня все это не удивило. Я посоветовал Елене написать мемуары. Иногда неожиданные воспоминания оказываются грозным оружием.
       Вечером, памятуя объявление, висящее у нас в Институте, пошел слушать Авангарда Леонтьева в музее Толстого на Пречистенке. В музее я когда-то писал свою университетскую работу. С трудом вспомнил, что читальный зал тогда находился в подвале. Впервые я тогда увидел 90-томное Собрание сочинений Толстого. Теперь такое стоит у меня на даче, которую я оставил своему племяннику Валерию. Надобно бы съездить, привезти в Москву. Музей определенно похорошел.
       Концерт состоялся в центральном зале, среди портретов кисти Репина, Леонида Пастернака, замечательных копий. Здесь же, среди других, портрет -- работа Репина, которой я раньше никогда не видел, "Толстой за гранью жизни и смерти". Старец с безумными глазами и белой бородой среди ветвей цветущей яблони.
       Авангард читал с невероятным мастерством и энергией. Сначала главу о Николае Первом из "Хаджи-Мурата", потом Лескова "Чертогон". Народу было не очень много, и, несмотря на объявление и географическую близость музея к Институту, ни одного студента. Что главное -- Леонтьев читал так, что была видна конструкция и технология письма. Поговорил после спектакля, надеюсь на встречу этого грандиозного артиста с нашими студентами.
       20 сентября, пятница. В Москве после вчерашнего относительно спокойного дня идет весь день дождь. Из дома не выхожу, улаживаю что-то по телефону, занимаюсь сверкой рукописи "Дневников" за 2007 год, там еще работы тьма, и надо бы отдать рукопись кому-нибудь еще раз прочесть. Постоянно сушу яблоки, раздаю их соседям и делаю бесконечные "шарлотки", экспериментирую иногда и с творогом, и с другими наполнителями, но все равно без добавления сахара не очень вкусно.?
       На этот раз ребята прислали мне свои материалы без опоздания, я не волнуюсь и могу посвободнее распоряжаться своим временем. А планы у меня большие. Саша Колесников, милая и святая душа искусства, позвал меня на генеральную репетицию балета "Пахита", который привезла труппа Парижской оперы. Это знаменитый балетмейстер Пьер Лакотт. Считается, что здесь некоторая реставрация, но на самом деле новая постановка, невероятно убедительно стилизованная под ХIХ век. Постановку я видел по телевизору, и тогда это было достаточно сильно, но никогда не думал, что небольшая сказочка про цыганку, обросшая тремя или четырьмя дивертисментами, произведет на меня такое впечатление. Здесь нет особого смысла, любовь, конечно, побеждает зло, но зло приятно, а любовь без особых страстей и страданий. Это эстетика совпадений линий и музыки, вытренированности человеческого тела и дисциплины, красоты и совершенства, которые сами по себе несут определенную эстетику. Вот так было раньше. Если говорить о дне сегодняшнем -- то это манифест против никчемности современного балета. Здесь нет никакого атлетизма, никакой физкультуры или акробатики, никаких особенных страстей. Здесь есть еще один уже скрытый от нашего поколения момент -- великолепная школа пантомимы, которую французы сохранили и сберегли.
       Лакотт сидел в середине почти пустого партера. Весь патер отдали под телевизионные камеры и передвижение фотографов. Приглашенные счастливчики сидели в бенуаре и по ярусам. Потом, в конце, эти ярусы, где сидело много знатоков и специалистов, устроили невероятную овацию основным исполнителям и труппе. Телевизионные камеры к этому времени уже ушли, вообще ушли после первого акта, перед волшебным и непередаваемым вторым. Ах, как мне, привыкшему к нашим русским переживаниям на сцене, не хватало в первом акте привычных страстей!
       Дома по телевизору застал еще выступление -- "Линия жизни" Дины Рубиной. Прекрасно выглядит, роскошная, счастливая, умная и удачливая женщина.
       21 сентября, суббота. Иногда писать Дневник заставляют исполнившиеся мечтания -- вчера все-таки посмотрел парижский балет. Иногда -- свершившийся акт справедливости. На дачу, чтобы подышать, собрать яблоки и выкопать сельдерей, уехал около восьми. По дороге -- радио "Орфей", замечательный Рахманинов и привычно нестареющий Моцарт, по радио "Эхо Москвы" с заметным оттенком тревоги сообщили, что Илью Резника, по соответствующему мнению общественности, знаменитого поэта, Путин, которого радио, по традиции, шпыняет, вывел из состава какого-то совета по кадровому назначению чинов в Министерстве внутренних дел. (В названии я мог и ошибиться, если найду, спишу из Интернета). Еще раньше этого же знаменитого поэта убрали с поста председателя общественного совета МВД. А недавно поэт, пытаясь объехать пробку, нарушил ПДД. Его узнали и отпустили, выписав символический штраф. Видеозапись попала в Интернет.?
       Непонятно, чего поэту лезть поближе к той силе, которая борется с криминалом. Все это, по мнению радио, началось после какого-то происшествия со "знаменитым поэтом" и его машиной на Комсомольском проспекте. Какой-то инцидент с Резником и его машиной вызвал тогда общественный скандал. Догадываюсь, как надменно вел себя этот дядя с постовым. Не надо путать поэта с человеком, поставляющим рифмы для незатейливых песен. Признаюсь, не люблю я таких поставщиков, мне всегда видится за ними ласковая расчетливость. Пишите слова к песням, я эти песни даже буду любить и вас буду любить, но не называйте себя поэтами. "Погиб поэт, невольник чести..." За чью честь вы когда-нибудь выступали? И "скетчистов", называющих себя писателями, тоже не люблю.?
       Много говорили по радио о встрече Путина возле своей дачи на Валдае с общественностью в рамках "Валдайского клуба". Была общественность и иностранная. Здесь Путин всех очаровал, называл "молодого" оппозиционного Рыжкова Володей, а молодую Собчак -- Ксюшей. Здесь же -- это считается знаковым жестом -- впервые назвал Навального, который на форуме отсутствует, по фамилии, а не "этим господином".
       Дача, весь участок, усеяна яблоками. Вода в подвале на таком уровне, на котором не бывала никогда, я еще живу чуть-чуть повыше, и у моих соседей участки затоплены. Дождь, не переставая, кропит все вокруг через мелкое сито. В доме тепло от батареи -- старинное, на электронагревателях и через бак с антифризом, отопление. Читаю тексты студентов, они все бесфамильные, только Степан легко узнаваем. Днем получил смс-ки Максима и Сергея.?
       22 сентября, воскресенье. Совершенно по-другому чувствую себя утром на даче, нежели в Москве. Встаю бодрым, с удовольствием, не маясь, делаю зарядку. Но из-за дождя, пробок и накопившихся обязательств пришлось уехать довольно рано. В Москве сразу сел за словник к "Дневнику" за 2007 год. Здесь огромное количество поправок и нестыковок. Работал плотно и результативно до пяти часов, когда пришел Игорь. Взял у меня пачку книг, которую мне по ошибке дали вместо такой же пачки книг о Зайцеве. И стали говорить об истории с Хуго Эрикссеном-младшим, Игорь оказался в курсе. Несколько дней назад мне позвонила мой издатель Елена Эрикссен и рассказала, как ее сына, мальчика, который хорошо учится -- спектакль его я уже видел и об этом у меня в Дневнике, -- выгоняют из училища МХТ. Но недаром в свое время Елена возглавляла отдел расследований в журнале "Столица" у Мальгина. Тогда же я дал ей несколько советов, как разговаривать с новым -- Смелянский "президент"! -- ректором. Оказалось, по словам Елены, что причиной стала книга покойной Казминой, в которой была некая статья об Олеге Табакове. Табаков был в ярости. В разговоре с Еленой я выпалил главное: управление по надзору за образованием!
       Игорь принес старый фильм "Возвращение в Бредхейм". Этот фильм я когда-то смотрел с Валей. На этот раз я впился в него, будто никогда прежде ничего подобного не видел. Кино только и может вызреть на основе настоящей романистики.
       23 сентября, понедельник. С утра плюнул на все и занялся техническим делом, приводил в порядок библиотеку. Я знал, что это единственное, что позволит мне спокойно подготовиться к семинару и исподволь готовиться к лекции. Кое-что начало образовываться. Семинар начну с Толстого, потом поговорим о Большом театре. К концу дня Елена Эрикссен прислала мне свое письмо-жалобу по поводу своего сына. Его исключили из театрального училища. Фрагменты перепечатываю. Хохлова -- это, кажется, проректор.
       "Реакция на мой звонок была, мягко выражаясь, крайне недоброжелательной, агрессивной. На повышенных тонах г-жа Хохлова объяснила мне, что (далее следуют только цитаты, взятые "на карандаш" в ходе монолога проректора) "...дело об отчислении решенное, я не обязана вам что-то объяснять, ничего изменить уже нельзя, его отчисляют потому, что он один из всех не явился на спектакль", "...не надо мне приносить никаких липовых справок из частных клиник, их повсюду продают", "...ваш сын ужасно выглядит, он какой-то весь больной, а актеру нужно иметь звериное здоровье", "ему вообще не нужно быть актером, пусть ставит где-нибудь на стороне свои спектакли", "...все пострадали в аварии в Питере (в ночь на 13 мая, во время гастролей спектакля "Это тоже я", Хуго попал в Санкт-Петербурге в страшную аварию вместе с другими однокурсниками), а с вашим сыном ничего не случилось, он в корсете не ходил" (увы, случилось -- сотрясение мозга и изменение формулы крови, что подтверждено результатами исследования в ГКБ N 31). И в финале речи -- "...вообще-то это сам Олег Павлович Табаков прислал письмо с указанием отчислить именно вашего сына за пропуск спектакля"... Именно эта фраза вызвала самые серьезные сомнения. Хуго Эрикссен еще не тот актер, которого глубокоуважаемый Олег Павлович может знать по имени да еще требовать его персонального отчисления. Видимо, г-жа Хохлова сама назвала фамилию сына в качестве "сакральной жертвы". Она же мне напрямую сказала, что испытывает личную неприязнь к моему сыну, потому что он "...много курит, говорит с ней ироничным тоном, с издевкой, а она этого не любит...". На этом наш разговор с ней оборвался, потому что проректор повесила трубку.
       Ради справедливости надо признать, что г-жа Хохлова и прежде выражала свое неприязненное отношение к студентам курса мастера Дмитрия Брусникина. При всех, кто занят в спектакле "Бесы" в сцене "Грот" еще в прошлом учебном году, она заявила, что мой сын и все остальные "...это -- быдло, которое в 17-м году расстреляло всю Россию. Быдло, которое ездит в метро, гадит, насилует и убивает...". Даже не могу предположить, откуда у г-жи Хохловой такая поразительная информация.
       Но вернемся из 17-го года в 19 сентября. В шестом часу вечера я вновь позвонила г-же Хохловой и сразу спросила, что нам следует делать. Тон резко изменился, стал более сдержанным. Опять цитаты: "...если хотите уйти без "волчьего билета", пишите немедленно заявление об уходе по собственному желанию", "...академическую справку вам никто не даст, бланк нужно заказывать...". На мой вопрос, на каких именно законных основаниях она выдвигает подобные требования, я опять услышала от г-жи Хохловой ссылки на личное пожелание Олега Павловича и пр. чудовищные вещи, которые не решусь озвучить в этом письме".?
       Документ времени!
       24 сентября, вторник. Как обычно, много переживал и, как иногда бывает, очень точно и интересно, как мне кажется, провел семинар, ребята попытались даже мне похлопать. Обсуждали три работы: две -- первого курса, Камиля Бенсигиера и одной девушки -- фамилию не пишут, и главу из романа, который постоянно Степан Кузнецов (это четвертый курс) пишет. Роман привлекает только ровностью и насыщенность самой фразы, старшие ребята довольно жестко роман раскритиковали за отсутствие добротного и взрывного содержания (Миша Тяжев), Маша Поливанова тоже отметила эту плавную ровность, но сказала, что все скучно, однообразно, нет и намека на секс. Я тоже сказал о своем отношении к роману, о его желании подражать образцам, а не искать характеры и ловить жизнь. Я также сказал, что Степа, по моим наблюдениям, давно замкнулся в раковину каких-то собственных, скорее западных представлений о литературе, и я не могу его оттуда выковырять. Но, видимо, Степа и сам понимает, что у него не все ладно, и ищет какие-то иные дороги. Это я давно уже подметил. В конце семинара он подошел ко мне и сказал, что уезжает от Института до конца семестра в Кельн.
       Небольшой рассказик девушки мы терзали довольно долго. Это молодая героиня, пытающаяся жить не эгоистом. Масса слюней, "лиризма", любовь к "возвышенному" слову. Я постарался сделать "прививку" всей группе, опросил с мнением и примерами почти всех. А вот зато большой текст парня с мусульманским именем Камиль был прекрасен. Ребята, правда, нашли здесь перекличку с Хантером Томсоном. Это занятные приключения нашего русского -- ветер в голове -- раздолбая за границей, в Алжире. Прелестная интонация, характер, роскошный антураж. Последняя сцена на маяке ночью отчасти, как и сам герой, напоминает мне героя Сэлинджера.
       Видел ректора, он сказал мне, что где-то было решено перевести на китайский язык моего "Имитатора". Я сказал, что на китайский "Имитатор" уже переведен.
       Пришел на кафедру -- раздался телефонный звонок. Антон Соловьев: можно ли показать его деду выставку? Довольно быстро пришли дед и внук. Как и положено деду -- с усами, моложе меня, степенный, стесняющийся и добрый. Дед, видимо, работал на радио, обменялись с ним краткими воспоминаниями. В подарок мне принесли огромное яблоко из собственного сада -- дед живет постоянно в деревне -- и десяток в пластмассовой магазинной коробке "своих" куриных яиц. Трогательно и душевно.
       В сегодняшний день вставляю еще свою воскресную и субботнюю переписку с Сережей Арутюновым и Максимом Лаврентьевым. Все в смсках. Оба недавно получили по тому "Дневников", а Максим еще и купил мой пятитомник.
       Лаврентьев. "Мы с моей кралей читаем "Имитатора" вслух. Уже на 57-й странице. "Чистейшей прелести чистейший образец".?
       Лаврентьев через час. "Опять убеждаюсь, что рядом с нынешним говном Семираев -- настоящий художник".?
       Арутюнов. "Дневник", наконец, стал у нас домашним чтением. Главное его свойство -- психотерапия. Ольга передает тысячу спасибо".?
       Арутюнов через час. "И это психотерапия. И самый главный дефицит сегодня -- возможность для тихих слез. Согласны? Люди и в церковь идут плакать о себе, а не о господе".
       Уже дома позвонил Леня Колпаков о Дорониной: президент подписал указ о присвоении Т. В. Дорониной ордена "За заслуги перед Отечеством" второй степени. Будто сам получил! Но тут же оценили с Леней и низость аппарата -- указ, подписанный тринадцатого, в день её рождения, по каналам шел к обнародованию десять дней. У молодого аппарата свои любимцы, и то, что им недоступно, вызывает отторжение.
       25 сентября, среда. К двум поехал на Совет по защитам. Две диссертации -- докторская Л. Дорофеевой, плотная, объемная, с анализом текстов и широкой кадастровой работой, вторая -- кандидатская Александры Соболевой, в принципе, житийный материал, но здесь чистая научная лингвистика, чуть педантичная, сухая, но со статистикой, с некоторым симпатичным анализом. В первой работе -- научный консультант А.?Н. Ужанков, во второй -- научный руководитель -- А.?М. Камчатнов. И в конце обеих защит грянуло по скандалу. Как я уже написал, диссертация Людмилы Григорьевны Дорофеевой "Образ смиренного человека в древнерусской агиографии ХI -- второй трети XVII века" мне показалась добротной, хорошо написанной. Дорофеева заканчивала аспирантуру в МГУ, кандидатская связана с прозой Распутина. Широкий, просторный охват был и здесь, эта же просторная мысль чувствовалась в заключении, которое почти наверняка писала сама будущий доктор. Уже выступили три оппонента со своими положительными заключениями, и тут, как обычно опоздав и прибыв, как всегда, вовремя, в зал не вошла, а влетела женщина-снаряд, женщина Большая мысль, женщина-снайпер -- Мариэтта Омаровна Чудакова. Я ее ждал, без нее любой Совет -- не Совет. Она сразу села на первый ряд, передо мной -- я только успел сказать, что ее ждал! Мы только успели поздороваться, только она успела спросить: С.?Н., еще выступления оппонентов или уже свободная дискуссия? -- и, получив ответ, "дискуссия, дискуссия", как женщина-танк развернулась и дала залп. Она сразу сказала, что ее претензии связаны скорее не с текстом диссертанта, который в целом она одобряет -- М.?О. внимательно прочла автореферат, -- а с концепцией на проблему научного руководителя А.?Н. Ужанкова. Снаряд выпущен и попал в цель. Еще до появления М.?О. на рубежах мы с А.?И. Зиминым, нашим философом, с которым сидели вместе, обсуждали излишнюю "воцерковленность" работы. Диссертанту пришлось анализировать то, что почти не поддается анализу, "чудесную", мистическую часть, которая всегда присутствует в любом житии. Вот, собственно, эту часть материала, вернее, возможность этой части быть подвергнутой филологическому анализу, и поставила М.?О. под сомнение. Отсюда вывод -- не соответствует условиям ВАК, наряду с филологией здесь богословие и теология.?
       Надо было бы достать расшифровку ее речи, стенограмма и даже телевизионная запись, по обыкновению, велись, но где же их достанешь!
       Все, естественно, как и обычно, кинулись в бой. А.?Н. Ужанков сразу же вспомнил знаменитое "Я Пастернака не читал, но скажу"; среди аргументов было "это мнение кафедры". Как только М.?О. удержалась, чтобы не высмеять это "общее мнение"!
       Среди выступивших был и я, начав "как-то мы очень сильно зацепились за знакомую формулу про Пастернака". Тезисов особых не было, сказал только, что М. О. уловила тенденцию. Сказал, рассуждения о Боге и "чудесном" меня всегда в обычной жизни страшат. И если диссертация на сходе двух наук, теологии и литературы, то мне бы здесь хотелось услышать кого-нибудь из специалистов из Свято-Тихонского университета.?
       Констатирую, что с моих неуклюжих слов все видится только в споре. Счет голосов оказался: шесть за, один голос против. Причем голос этот был не М.?О. Чудаковой. Как только раздали бюллетени, М.?О. повернулась ко мне и Зимину: мол, С.?Н., я ведь не слышала первой части защиты, как голосовать? И при нас двоих она зачеркнула в бюллетене "против". Занятно. Кто же так голосовал из хвалящих диссертацию "молчунов"?
       Второй скандал по своему драматизму не уступал первому. Уже после защиты и подсчета голосов, где все было в высшей степени благодатно -- 17 за и ни одного против, слово взяла М.?В. Иванова. Здесь упрек был в сторону нашей молодежи -- я это потом повторил, -- которая и редко ходит на защиты и плохо выуживает знания, даваемые научной средой. М.?В. Иванова встала на защиту "виноградовцев", которых диссертантка упустила в своем выступлении. Ученых, занимавшихся изучением истории русского литературного языка. Возможно даже мнение, что "тема не раскрыта". Собственно, анализ филологических особенностей "Жития Александра Свирского" был, но его влияние на историю русского литературного языка отсутствовала. Здесь была еще какая-то сценка с давней диссертацией М.?В. Ивановой.
       У одной "Житие Александра Свирского как источник по истории русского литературного языка"; у другой -- "Житийная литературы как источник по истории развития литературного языка".?
       26 сентября, четверг. Лег поздно, встал рано. Рейс в Шереметьево откладывали два раза, улетели в Севастополь с опозданием. Встретили с автобусом две наши бывшие студентки -- Катя Злобина и Катюша Баева, обе они, как и Паша Косов, были инициаторами и создателями альманаха "Артбухта". Из всех созданных и виденных мною изданий по молодой инициативе, связанных с литературой и культурой, этот альманах -- лучший. Об этом мы вчера говорили в институтском дворе с Геннадием Красниковым.
       Как ни странно, вся процедура паспортного контроля, получения багажа и таможенных проверок пролетела почти мгновенно. Симферополь -- вид из окна машины -- все тот же. Небо хмурое, сегодня только угомонились дожди. Жизнь тоже, с прошлого раза, как лет семь назад я побывал в этих местах, не изменилась. Все те же пыльные домики по краям дороги, латаный-перелатаный асфальт, разоренное или только начатое строительство с боков дороги.?
       Шофер довольно угрюмый, но о социальной атмосфере отчитался: живем, дескать, кисло. Русских туристов с деньгами и тратами стало ездить мало. В основном все свои, украинцы, селятся, как мыши, у родственников, едут чуть ли не со своим салом.?
       Пролетел мимо, как расплывшееся пятно на пыльно-зеленом фоне, Бахчисарай. Шофер что-то буркнул о татарах и периодических с ними стычках русского и европейского населения. О грядущей интеграции Украины с Европой спрашивать не стал. Простой народ это почувствует быстро, средний бизнес и работный люд узнают сложности таможни, ну а люд богатый и, главное, его деньги прикипели к Западу. Деньги не оторвешь. Иногда думаешь, чем хуже, тем лучше.?
       Промелькнул перед самым въездом в Севастополь стройный и необыкновенно высокий железнодорожный мост, дальше уже пошли замысловатые извивы севастопольской географии. С городскими балками, оврагами. Корабельными стоянками, воинскими частями, парками и жилыми кварталами. Площадь Севастополя, говорят, почти равна площади Москвы.
       Поселили в центральной, еще советского покроя, гостинице "Украина": за окнами, за домами море, напротив -- легендарный Исторический бульвар с панорамой Рубо.
       Ужинал в заведении, которое называется "Вареники". Это рядом, на главной улице, которая называется Большая Морская.?
       27 сентября, пятница. Утром Катя Злобина повезла меня на телестудию. За рулем ее муж Валера, степенный, самодостаточный мужчина. Ехали довольно долго, через анклавы то частных строений, то молодых новостроек. Заводы и научные предприятия -- этого было много. Квартиры здесь в основном покупают выходящие на пенсию -- хотят жить у моря. Образовался даже целый слой военных пенсионеров. Российские, у которых довольно большие по здешним меркам пенсии, живут много лучше своих украинских коллег.?
       В разговоре промелькнула -- без имени -- фигура некоего успешного предпринимателя, налоги с предприятия которого (кажется, электроника и наука, без аналогов за рубежом) составляют до 80% собственного городского бюджета. Именно он дал деньги на нашу поездку и именно он за свои средства построил грандиозный монументальный комплекс "35-й батареи", но об этом позже.?
       Свои разговоры на ТВ пропускаю, для меня это уже дело привычное, но я сделал все, чтобы лучше отрекламировать наш альманах "Артбухта". В названии счастливо сочлось и сокращение "АРТ", как бы артистический, связанный с искусством, и название одного из исканных севастопольских заливов -- Артиллерийской бухты.?
       Пропускаю последующие мероприятия: и пресс-конференцию, и дежурное возложение цветов к Вечному огню. Трогательно возле чаши с негасимым пламенем стоят в матросской форме севастопольские школьники.?
       Теперь об экскурсии на батарею. Все это действовало оглушительно и, пожалуй, сильнее, чем когда я увидел и пирамиду Хеопса, и многое другое из великого, что удалось увидеть. Здесь нужен абсолютный разбор. Экскурсия идет полтора часа -- это штольни, подземные казематы, кубрик, камбуз, кают-компания, все вырубленное в скале, целый подземный городок в черном массиве на самом краю одного из горных крыльев пролива, ведущего к городу и порту. На другой стороне еще одно подобное сооружение -- тоже циклопического характера. Описать все это строение трудно, все действительно можно отнести к циклопическими постройками древности. Две батареи были предназначены охранять подступы. Но не только со стороны моря. Здесь, на батарее, были две стальные, врытые в скалу и запечатанные трехметровым слоем бетона башни. В каждой по два орудия, которые могли поворачиваться на 180?, и тогда снаряд, весящий полтонны, мог долетать до Бахчисарая, это 42 км. В войну, когда немцы перли и с суши, и с моря, так и случилось. Каждый ствол по 15 метров. Силы, возникающие внутри стволов, были так велики, что гигантское орудие было рассчитано только на 200 выстрелов, потом замена стволов.?
       Кстати, по поводу моей давней темы парных случаев. Когда этой весной я был в Лондоне, то возле музея Британской армии я видел огромную корабельную ли, береговую ли пушку. Она была похожа на доисторическое огромное животное. На батареях в Севастополе было установлено что-то подобное. Все бывшие ходы, камеры регенерации воздуха с огромными фильтрами -- в Первую мировую войну в моде были газовые атаки, -- склады, технические помещения, лазареты и мастерские -- все отреставрировано. Как я уже сказал, сделал это, поднял из небытия некий если не скрывающий своего участия, то не желающий называть себя жертвователем частник. Имени его я не знаю. Территория, принадлежащая комплексу, огромна -- здесь старые доты, бывшая в боях техника и огромный Храм памяти. Таблички с именами всех участников битвы за русский город. Среди десятков и тысяч погибших я увидел и двоих с моей фамилией.?
       Повторяю, не государство, один частник. Ради чего? Позже я еще раз задам себе этот вопрос. Это произошло тогда, когда по узкой штольне, проходящей почти под пушками, нас вывели к небольшому пролому -- впереди было море. Нарядное и синее, как на картине Рылова. Слева, внизу, метрах в пятнадцати от пролома, на гальке сидели трое мужиков и выпивали. За проломом стояла и била в литавры жизнь.?
       Я здесь не буду приводить даты и числа. Наши войска чуть ли не после года обороны оставили город. Надо сказать, что Крым для Гитлера был, может быть, важнее Москвы. Из Крыма русские бомбили нефтяную цистерну вермахта -- Румынию. Крым открывал дорогу на Кавказ и в Азербайджан. Нефть уже стала кровью победы. Гитлеровские войска возле Севастополя в несколько раз превышали численность советских. Это же относилось к танкам, самолетам и кораблям. Но наконец поступило время, когда припертый противником к самому синему морю город-крепость должен был сдаться. Чуть позже печальных дат -- они, даты, быстро уходят из памяти -- "Правда" написала, что все население и войска были из города эвакуированы самолетами и морскими судами. Это было неправдой.?
       За несколько дней перед окончательной сдачей города все командование переместилось в штольни и кубрики этой самой 35-й батареи (еще царские казематы были прочны -- тогда еще не научились воровать бетон с военных объектов). Здесь, на краю Херсонесского мыса, еще действовала последняя взлетная полоса, на которой могли приземлиться "дугласы" американского производства. Сюда же, к причалу, где обрывалась штольня, могли подходить небольшие военные суда. Отдельные очаги сопротивления еще долго огрызались огнем после того, как войска ушли из города, но армия все уже поняла. Родина никого в беде не оставит -- войска, отдельные бойцы, целые подразделения медленно отступали к взлетной полосе и причалам, вернее, к береговым линиям Херсонеса. Здесь есть определенная хроника. Уже из этих казематов опытнейший и так много сделавший для обороны Севастополя адмирал Октябрьский в Ставку посылает телеграмму -- просит разрешения покинуть город. Показали ли шифрованную телеграмму Сталину? Безусловно. Но на переписке нет ни одной сталинской подписи. Через много часов из Москвы пришло разрешение об эвакуации самого адмирала и наиболее опытного комсостава. Они вылетели на американских "дугласах". Специальных талонов на эвакуацию было выдано свыше двухсот штук. И здесь начался какой-то кошмар. Слух об эвакуации воздушными и морскими судами распространился по укрепрайону, и оставшиеся без командиров бойцы стали двигаться в район 35-й батареи. В это же время было принято решение о прекращении эвакуации морскими судами -- слишком велики были потери, и держава могла остаться -- люди всегда, как полагало руководство, нарастут -- без флота.?
       Потом эта огромная масса народа, бойцы и командиры низшего звена, скопившиеся на берегу, возле 35-й, будут взяты в плен. Огромные колонны пленных растянутся на много километров по направлению к Бахчисараю, к лагерям в Крыму и в Германии. Специалисты подсчитали количество -- от 35 до 65 тысяч человек.?
       Ну а что адмирал Октябрьский? В городе одна из улиц названа его именем. Может быть, и он в том числе привел к общей победе. Но были и другие примеры. Три раза Гитлер присылал в осаждаемый и осажденный Сталинград, чтобы вызволить фельдмаршала Паулюса. Но тот каждый раз оставался со своей армией.?
       Уже поздним вечером на мгновение заскочили в античный Херсонес. Вход бесплатный, в новом соборе идет служба. Ребята потом поодиночке в Херсонес сходили. Я не забуду своего похода туда восемь лет назад с Инной Андреевной Гвоздевой.
       28 сентября, суббота. Постоянно думаю о лекции, которую мне предстоит под оком телевидения прочесть в следующую субботу. В этом отношении сегодняшний мой класс-концерт -- репетиция. Без перерыва, пауз, почти без вопросов продержал публику с разинутыми ртами полтора часа, с двенадцати до половины второго, когда на вахту встала Мария Аввакумова.
       До двенадцати вместе с ребятами ходил на Исторический бульвар -- он как раз напротив гостиницы, уходит в гору, в сопки. Если не привыкать к этим памятникам адмиралам и героям (например, на здании панорамы обороны Севастополя 1854 года есть и бюст первой русской медсестры Даши, совсем не затерявшейся среди сановных и знаменитых военачальников, и бюст легендарного матроса Кошки), так вот, хочешь или не хочешь, в этом парке на вершине сопки постоянно, если все же глаз "не замылился", думаешь о былом величии и героизме. Люди жили, страдали и героически умирали.?
       После панорамы Рубо, с площадью и фонтаном перед входом, чуть выше идут несколько батарей, в том числе и легендарная 4-я, описанная Толстым в "Севастопольских рассказах". Мне это особенно интересно. Свою научную работу, еще в Университете, я начал именно с них -- "Батализм Л. Н. Толстого", это курсовая работа. Были ли примеры взяты только из "Севастопольских рассказов" или из "Войны и мира", сейчас не помню. Но сделанное в юности не пропадает. Все закончилось моим огромным предисловием к двум томам "Войны и мира" во "Всемирной библиотеке".
       Батарея поставлена навечно. Бетонные корзины с камнем и бетонные же мешки с песком, настоящие, огромные, снятые с кораблей пушки. Как и в Великую Отечественную войну, "неприятель", в тот раз французы и англичане, надвигался с суши. Вход в бухту -- это хорошо будет видно на панораме, в которую я с Павлом и Максимом попаду чуть позже -- прегражден затопленным кораблем. Мачты поднимаются под водой.
       Это соревнование между "словесным" и "визуальным" началось, видимо, уже давно. Сама панорама, устройство ее, архитектура, живопись, "передний план" с подлинными предметами -- все организовано прекрасно и без спешки. Не вывезли в свое время армию, но огромное круговое полотно панорамы было эвакуировано. Что же действует сильнее? Мой-то ответ понятен. Голос молодого командира-артиллериста звучит во мне с юности.
       Свою лекцию я построил так: для меня всегда деньги имели меньшее значение, чем итоги моей работы. Севастопольской библиотеке -- везли в своих сумках ребята -- я подарил пять томов нового Собрания, два тома, "Теория" и "Практика", "Власти слова", "Валентину" и четыре или пять томов "Дневников". Вот, естественно, между этими книгами я и варил кашу. Судя по реакции слушателей, все получилось.?
       29 сентября, воскресенье. После завтрака с Максимом пошли снова на Исторический бульвар. Я снова радовался тому, как все обустроено, как много полезного в любой задумке проектировщиков. Ну, естественно, прохаживаясь по тропинкам и мимо редутов, мы, не прекращая, спорили. Все, конечно, было замешано на происхождении. Мое-то самое плебейское, но у обоих сидела или погибала родня.?
       У меня -- отец, дед и дядья. Я доказывал Максиму, что совсем необязательно он остался бы в дворянском сюртуке, а не как Барон, в горьковской ночлежке. Моя судьба также не была предопределена революцией, я бы мог остаться или крестьянином (один дед), или лабазником (дед по отцу). Но, может быть, кто его знает, я был и не прав.?
       В одиннадцать часов нас встретил с Исторического бульвара Паша, и мы отправили "служить": сначала концерт Кати, она оказалась прекрасной джазовой певицей; потом выступление Валеры Былинского, подаренный которым еще в Институте роман "Адаптация" я так и не прочел, но прочту; потом Максим Лаврентьев с оглушительным успехом читал три своих поэмы. Все три -- "Стена", "Колокол" и "Арджуна и Кришна" -- это все наш с ними спор на бульваре. В "Арджуне и Кришне" есть даже довольно жестокий призыв к разборке. Встреча белогвардейца Лаврентьева с красноармейцем Есиным закончилась бы в другое время для красноармейца трагически. Белогвардеец в лучшем случае достал бы из кармана хорошо проглаженный носовой платок, пахнущий английским одеколоном.?
       Было еще два пункта программы -- вручали призы участникам конкурса "Город у моря" и проводили банкет в этой самой Артиллерийской бухте. Ресторан "Золотое руно" находится рядом с океанариумом, каждый вечер они вынуждены слушать безумные выкрики морских львиц.?
       30 сентября, понедельник. После вчерашнего банкета еще часа полтора что-то читал, наслаждался двуязычием украинского телевидения. Максим задержался где-то с дамами. В общем, лег довольно для меня поздно, около половины двенадцатого, а проснулся около пяти. В конце любого месяца я всегда сплю плохо. Наверное, полнолуние?
       Уезжаем без пятнадцати двенадцать, портфель, освободившийся от моих собственных книг, легче не стал -- появились книги другие, подаренные. Уровень местных авторов разнообразный, иногда, особенно у поэтов, занятный. Для некоторых поэзия только рифма. По дороге не отрываясь смотрел на разворачивавшиеся картины. Как можно было эту землю, так густо политую русской кровью, отдать ни за что ни про что! Во время подписания Беловежских соглашений пьяный Ельцин просто о Крыме, как о неотъемлемой части России, забыл. Другие участники этого сговора, по их словам, заранее готовы были Крым уступить. Голова государственного деятеля была в тумане. Шофер на подъезде к Балаклаве показал мне место, где по полукруглой железнодорожной колее ходила платформа со знаменитой немецкой пушкой, которая посылала свои снаряды на Севастополь.?
       Улетели на этот раз вовремя. С нашими пожилыми дамами, Марией Николаевной и Татьяной Михайловной, случился инцидент: обе потеряли корешки от миграционных карточек. Обеих помогающие возле инспекторов бойкие солдаты-пограничники стали пугать огромными штрафами. У Марии Николаевны, как и положено поэту, в сумочке была лишь какая-то мелочь, и ее сделали вид, что помиловали. Татьяне Михайловне солдатик с лицом разбойника сказал, что с инспектором он договорился, но везде стоят телевизионные камеры, и он предложил отблагодарить его в углу, где камер нет. Я видел, как Татьяна Михайловна покопалась в сумочке, и государственный человек с ловкостью фокусника сунул себе в карман брюк российскую тысячерублевку.?
       1 октября, вторник. Приехал в Москву вчера в семь часов, на удивление быстро прошел все процедуры -- и таможню, и паспортный контроль, успел сесть в отходящий в город от аэропорта экспресс и уже через полтора или два часа был дома. Больше всего меня беспокоили непрочитанные рукописи к семинару. Волновался я также, придет или нет Лимонов, который перед отъездом сказал мне, что придет выступить на семинаре, и подтвердил, когда я звонил ему из Севастополя. К счастью, все обошлось, на этот раз файлы открылись, часам к двум ночи я все прочел. Утром дал на всякий случай Эдуарду смс-ку: "Вставайте, Лимонов, вас ждут великие дела в Литинституте". А тем временем, пока варил кашу и делал зарядку, по включенному радио "Эхо Москвы" кто-то из ведущих слегка полоскал ректора МГУ Виктора Антоновича Садовничего. Говорили, как тот изысканно скользит по времени, переходит из партии в партию. Естественно, как и полагается признанному математику, выбирал партию правящую.?
       Народу в аудиторию сразу набилось, пришел еще семинар Саши Михайлова, кто-то в 6-й аудитории стоял у стенки, а кто-то и сидел на полу. У Лимонова три охранника, все тоже заняли свои места. Рассказчик он блестящий, но больше меня восхитила его огромная начитанность. В обычное время я бы всю беседу -- от характеристики наших писателей до характеристики времени -- обязательно записал бы. Но здесь надо было глядеть Лимонову в глаза, иногда доворачивать вопросы студентов, обращенные к нему. К сожалению, ребята тоже, кажется, не записывали. А я их предупреждал, намекал, просил, записывайте, никто не видит себя в старости, никто не понимает, что подобной записью потом мог бы гордиться. Глеб Гладков, который вел семинарский "протокол" выступления мэтра, так написал, молодой честолюбец:
       "А документировать пока что нечего. Говорят... Как, "собссно", все говорят в руснете, сложно поверить, что он может повести за собой массы. Тем более голос... Тем более что он говорит... Не буду ничего цитировать. Бессмысленно. Да и с моим-то почерком. Это не надо конспектировать: либо слышал, либо нет. Гладков Г., 4 курс".?
       Когда через полтора часа Лимонов ушел, я заставил всех написать коротенький текст -- впечатления.?
       "Опоздала. Вхожу -- а тут мужик сидит. Смотрю -- Лимонов. Уступили место в самом дальнем углу -- села. Лимонов про тюрьму говорил и про Париж много. Отнекивался от революции. А потом у него все автографы брать стали. Сразу вспомнила, как Путин на каком-то заводе мужикам оставлял автографы, и противно стало. А потом, как Путин кошку рисовал школьникам. И стало смешно. А вообще, Лимонов нормальный мужик, только прическа его никуда не годится. Парфенова А., 1 курс".?
       "Эдуард Вениаминович начал свою речь с фашизма почему-то. И с того, что Геббельс был поклонником Ленина. Перешел на запрещение властями фашистской литературы и заметил, что это неправильно, нельзя запрещать никакие книги, народ -- не дети и не животные неразумные, сами поймут в жизни, что к чему. (Мое внимание уже захвачено совершенно).
       Затем он рассказывал про боевые действия на Кавказе, про русских в черных страшных рубашках черного цвета, о том, как русские несли какой-то гроб под зловещие тихие крики; про пьяных, коррумпированных до подошв сапог ментов, звавших его, Эдуарда Лимонова, пить вместе с ними... "В общем, весело, интересно было там жить", -- безоблачно заключил Лимонов.?
       Вывод:
       1. Лимонов -- крутой и потрясающий человек, видавший очень много, через многое прошедший.?
       2. Оказывается, у Эрнесто Гевары был дневник. Надо прочесть. А у Эдуарда Вениаминовича -- партия. Надо вступить. Цуранова М., 1 курс".?
       "Что такое писатель?" (по версии Э. Лимонова), или "Че надо-то от меня?"
       Писатель не должен быть молодым, он должен быть богат опытом, закален, как дамасская сталь. Сидел? Отлично! Воевал? Замечательно! Попал в дурдом? Великолепно! Чем больше необычных и нестандартных ситуаций повидал в своей жизни писатель, тем больше сюжетов.?
       Главным же мотиватором для молодого писателя является жажда славы. Литература должна впечататься в историю, поэтому бессмертным жанром являются мемуары и биографии.?
       Писатель не должен быть брезгливым, он должен быть в центре конфликтов, а остальное -- "интеллигентские сопли". Бенсгиер К., 1 курс".?
       "Писателем лучше не быть, если ты боишься ударов по голове. Писатель не пишет, развалясь в креслах, и не живет-поживает тихо сам с собой на даче. Писателю важно бороться за идею и побуждать бороться читателей. Писатель безумен, он преступник априори, иначе -- это вовсе не писатель". Трофимов Д., 3 курс".?
       "Что нужно для того, чтобы стать писателем? Как сказал Эдуард Вениаминович Лимонов, во-первых, побывать в тюрьме. Понимать нужно, конечно, не дословно. А именно -- пережить то, что не каждый сможет, посмотреть то, что не каждый видит. Тарсеева А., 1 курс".?
       "Наглядный пример: "Жизнь писателя, его биография -- на первом месте". Отсюда его творчество.?
       Подтверждает: работать всегда и везде и каждый день. Интересные вещи для него могут стать и интересными для меня.?
       Отношение к кинематографу: хорошее кино -- только качественное кино. Слета А., 1 курс".?
       "Лимонов выделяется и своим жизненным путем, и своим взглядом на литературу. И, несмотря на то что взгляды эти я не разделяю и не согласна, что писатель должен все время находиться в экстренной ситуации, чтобы писать, мне было очень интересно открыть для себя, что человек может жить так, так писать и так думать. Лысенко Я., 1 курс".?
       "Но, несмотря на то что он говорил о многих важных вещах, меня затронула политическая тема. Я вынесла для себя, что все-таки есть люди, которые понимают, что не могут быть "дороги" единственной претензией к власти. Комарова П., 1 курс".?
       "С творчеством Эдуарда Лимонова я не знакома, с его деятельностью в области политики -- тоже (я не люблю политику). Дударева А., 1 курс".?
       "Что было интересно? Что вынесла для себя?
       Интересно прежде всего было увидеть Лимонова живьем. Вроде, ну, существует он где-то на страницах книг, журналов, мелькает в пространствах Интернета, а тут раз: и вот он, из плоти и крови, настоящий. Рассказы писателей увлекают, это и так ясно, а когда речь заходит еще и о психбольнице, и о тюрьме, слушать становится в два раза любопытнее". Артемьева П., 1 курс".?
       "Многие жалуются, как несправедливо обходится с ними жизнь. Интересно, что бы сказали эти люди, когда они послушали бы нашего гостя. Меня поразила сама история его жизни. Невероятно спокойное и оптимистическое, что главное, к ней отношение. В том, что он нам рассказал, было много "пищи для размышления". Путилова Е., 1 курс".?
       "Все молодые люди скучны. Скучны и неинтересны. И абсолютно нормально, когда они, скучные и молодые, дерутся и конфликтуют. Это правильно, даже если одна их половина -- в форме.?
       А что нужно сделать, чтобы стать интересным? Просто повзрослеть? Не-е-ет. Быков ведь с годами стал только банальнее. Нужно не просто взрослеть в уюте и тепличных условиях. Нужно что-то пережить. К примеру -- посидеть в тюрьме. Ну, или в психбольнице. Не напишешь ты ничего хорошего, если не сотрясалась твоя жизнь. И страну надо встрясти. И студентов Литинститута. Астахова О., 1 курс".?
       "А мне просто понравилось то, с какой простотой и легкостью о себе и своем опыте говорил автор. Мне кажется, именно так говорят люди, живущие в соответствии с очень редким "знаю, чего хочу". Именно в такой манере мне бы хотелось говорить о себе в будущем. Донник М., 1 курс".?
       "Для себя я извлек, что становиться писателем -- сложная и, по мне, так невозможная работа. Зато я могу стать хорошим читателем, редко, однако, пишущим в стол. Потому что "экстраординарные события" могут произойти, если сама жизнь представит их, а сам я не могу их найти. То ли не хватает смелости, то ли уверенности в себе, если это можно разделить. Левков С., 1 курс".?
       "Запомнился его перстень: огромный, с черным кошачьим глазом (хотя у кошки глаза зеленые); запомнилось, как он чесал ногу, снимал очки, и такой беззащитный он был без них. А еще запомнилось, что он очень стар и устал. Он ведь, по сути, дед, если не прадед.?
       А еще обидно за нашего брата студента-писателя, который сваливает с семинара, морщась: "Фи! Какой-то Лимонов! Вот я сам -- это да!" Тяжев М., 4 курс".?
       Что из важного ускользнуло от ребячьего внимания? Это его мысль, что майские события на Болотной могли закончиться сменой режима. Лимонов полагал, что в этом были виноваты Пономарев, Гудков, кого-то из либеральных вождей он назвал и третьего. Они, дескать, струсили, поехали что-то согласовывать в мэрию и привели демонстрацию в ту часть Москвы, которую легче всего было изолировать, отсечь от мегаполиса, достаточно было перекрыть три моста.?
       Когда Лимонов уехал, то обсудили только один материал первокурсницы Алисы Тарсеевой. Это жизнь детдомовских мальчишек. От ребят узнал, что девочка пользовалась материалами Интернета. Но все-таки Алиса сумела создать некую многофигурную композицию, это трудно. К сожалению, все безумно сентиментально. Был еще материал Данилы Трофимова, это и ново, и интересно, я его все-таки отложил на следующий раз, надо бы и мне в этом тексте получше разобраться. Читал ночью, потому что приехал из Севастополя, да и все устали.?
       2 октября, среда. Буду пропускать как можно чаще. Событие дня -- это маленькая книжка, даже книжечка, написанная тещей Альберта -- Светланой Давыдовной Семеновой -- "Милый, милый Илья Ильич". Почти все организовано вокруг воспоминаний о И.?И. Шнейдере. Этот человек не только хорошо знал Сергея Есенинина, но и оказался директором школы, которую Исидора Дункан открыла в Москве для талантливых девочек. Человек подвижный, одаренный, с даром общения, знакомств, влюбленности и влюбчивости. Он не только был в послереволюционные годы близок со знаменитой Екатериной Гельцер, но оказался мужем приемной дочери Дункан. Был, естественно, и послереволюционный тюремный опыт, и здесь судьба сводила его с людьми самого первого ранга. Сидели слишком многие. Подробности потрясающие, лагеря, социалистическая бескормица в Москве, в том числе и знаменитое гневное письмо Есенину, которое Шнейдер написал после скандала, который устроил поэт своей жене. Начало карьеры Вертинского, почти анекдот: Царь и Шаляпин, Нежданова, даже Анна Павлова. Книжкой был просто потрясен, автор -- не деятель искусств, а инженер-картограф. Кстати, работала на том же предприятии, где работала Юля, жена моего брата.?
       Под вечер Игорь снова принес еще одну перепечатанную главку к роману, взял у меня блокнот с фрагментами Дневника за время поездки в Севастополь и раздобыл два фильма. Один вместе и посмотрели -- по "Голому завтраку" Берроуза, снятый легендарным канадским режиссером Кроненбергом. А второй фильм -- о том, как фильм создавался, здесь большое интервью самого Берроуза. Мне это интересно, ребята часто говорят о модернистской американской литературе, буду смотреть завтра.?
       Самое главное, наконец-то сел и принялся раскладывать главки романа, пока получается, но есть и лакуны.?
       3 октября, четверг. Печальный "юбилей" расстрела парламента первым президентом России. Минуло 20 лет, а было, как вчера. Ракурсы у нашей интеллигенции сильно изменились. Теперь все больше и больше говорят о некоем заговоре. Мне как-то подробности смотреть и знать не очень хочется. Все, как всегда, ищется не только истина, но и на всем зарабатываются журналистские деньги. На экране снова появилось много людей, ныне полузабытых, в свое время имевших громкую известность. Грозный Баркашов, оказывается, тихо и скромно живет под Москвой!
       Меня привлек новый раскручиваемый скандал. Где-то под Челябинском, как раз в районе озера, куда упал в этом году наделавший много шума метеорит, три стриптизерши танцевали, артистично закутавшихся в российский триколор. Это не вполне русское слово не люблю. Танцы попали в Интернет, очередной депутат -- депутаты у нас любят высказываться, что в моих глазах соответствует пиару, не по кардинальным вопросам жизни, а по жизненным мелочам -- предложил очередное наказание за забавы с флагом. Закон такой уже есть, но ведь вносил его другой депутат. Ну, естественно, радиослушатели стали высказываться! Оказалось, что подобных происшествий довольно много. И наши балуются, и иностранцы. Недавно кто-то из англоговорящих русский флаг вытянул на сцене из собственных трусов. Тоже показывали.?
       Теперь мои собственные по поводу триколора размышления. Делалось ли что-либо подобное с советским флагом? Он был красный и символизировал одно -- пролитую кровь и некую социальную мечту. Но тот флаг впитал себя и Гражданскую войну, и невероятные достижения пятилеток, и взятие Берлина, и послевоенный подъем, и космос, и достижения в искусстве. У нынешнего флага есть приватизация, расстрел парламента, олигархи, "партия жуликов и воров", бесконечные посадки проворовавшихся чиновников. Что из того, что флаг стоит в кабинете президента? Может быть, чуть изменится жизнь, что-то уйдет, привыкнем, начнем по-другому смотреть...
       4 октября, пятница. Уже второй день читаю роман Миши Тяжева с неловким названием "Проект -- человек". Я уже давно заметил, что в заголовках заложено часто то, о чем автору хотелось бы услышать от критиков. Естественно, все получилось несколько по-другому, чем Миша хотел, он прекрасный словесный художник и лучше всего у него получаются словесные картины. Сюжет неплохо придуманный -- шантаж чиновника, чтобы он вывел земли из разряда сельскохозяйственных и перевел в разряд земель, используемых для жилищного строительства. Лучше всего, просто замечательно сделаны сцены с женой, детьми, первая сцена на воздухе, когда маленький коллектив жарит шашлыки. Уже хуже интрига, шантажистка, в которую герой влюбляется, и уже совсем плохо бандиты, шантаж, лесная сцена. Но все это можно поправить. Меня только несколько пугает выбор Миши -- он склоняется к коммерческой литературе.?
       Вчера же в обед видел по телевидению нашу Таню Сотникову, которая в литературе, как писательница дамских романов Берсенева в кулинарной передаче. Она была хорошо накрашена и прибрана, я ей симпатизирую, но как бы, как мне казалось, не та фигура. Нет, оказывается, та. Я обнаружил это только вечером, когда спустился к почтовому ящику и достал "Литературную газету". Именно она вместе с мужем написала сценарий того телевизионного сериала, который я из чувства какого-то самосохранения не стал смотреть -- о Ванге. Разгромную и умную статью по поводу этого нового, не без бесовства сериала написал, так всегда талантливо откликающийся на телевизионное распутство, Александр Кондрашов. Ванга никогда не беседовала и не предупреждала ни Гитлера, ни болгарского царя Бориса. "В 1967 году она стала госслужащей с зарплатой 220 левов; посетители из соцлагеря платили в кассу 10 левов, из капстран -- 50 долларов. Но, как нам показали в "Субботнем вечере", посвященном сериалу, она брала доллары от клиентов и минуя кассу. Вообще эта передача поразила отсутствием представителей Церкви, специалистов по экстрасенсорике и безобразной перебранкой после заявления болгарского биографа Ванги о том, что ее в юности изнасиловали". Я не стану, не видя сериала, переписывать другую чухню, вроде захвата немцами Македонии, которую на самом деле оккупировали болгары, меня просто поражает то, с каким цинизмом нам впаривают -- мы, русские, всегда верили искусству и всегда в известной мере по кино ориентировались -- исторические обманы. Нет, начав писать дамские, для денег, романы, переходить на что-то другое очень трудно.?
       5 октября, суббота. Вчера и сегодня с утра если не готовился, то много думал о той публичной лекции, которую мне надо прочесть сегодня в Институте. Заодно, как обычно, прислушивался к радио, оно сделало свежий, вслед за Следственным комитетом, налет на несчастную Васильеву. Бедная девушка -- многие картины, которые она покупала, чтобы украсить свое многокомнатное гнездышко в Молочном переулке, оказались копиями. А вот золото и драгоценные камни -- это все подлинное. Ошеломила цифра веса этой драгоценной -- платина, золото, алмазы, бриллианты, изумруды -- "бижутерии": 19 килограммов. Вряд ли больше на себя навешивали цари и императоры при коронации.?
       Светская хроника порадовала сведениями, что российский миллиардер Роман Абрамович купил в фешенебельном районе Нью-Йорка квартиру за 75 млн долларов. Сведения деликатно сообщают американские СМИ. Тут же адрес. В квартире на Пятой авеню, как отмечается, есть восемь спален и большой центральный зал. Но разве российский миллиардер ограничится лишь квартирой? Я с наслаждением об этом пишу, потому что помню давние рассказы своего институтского шофера Миши, который с будущим светилом футбольного и финансового мира учился в одном классе. Любил мальчик что-то выменивать, предприниматель с младых ногтей. Сколько же советское время всем дало разнообразных навыков! Как отмечает газета New York Post, Абрамович ведет переговоры с остальными жильцами особняка о выкупе их квартир, чтобы стать единственным жильцом дома.?
       С.?П., с которым я также накануне поделился своими сомнениями относительно моей будущей лекции, был прав. Вы все ноете, сказал он, а прочтете блестяще. Утром, уже с семи, под разговоры, просачивающиеся из радио, -- о них выше -- принялся по-настоящему готовиться. Вырезал из "Власти слова" цитаты, что-то вставлял, дописывал. Я знаю технологию С.?П. -- перед ним обычно лежит некий подчеркнутый разными фломастерами конспект, вырезки. Я во время лекции прием обнажил, свои подготовительные материалы не прятал, зачитывал прямо с листа.?
       В Институт приехал уже после часа, Оксана напоила меня кофе, и я пошел в зал. Эта лекция связана с каким-то городским грантом -- "Университетский грант". Тема была несложной, что-то вроде "Писатель, его мастерская, импульсы творчества". Все это у меня тысячу раз продумано. Народу записалось по Интернету человек 40, не меньше, конференц-зал был не набит, но почти полон. В основном молодежь, но были еще и несколько пожилых женщин, слушательниц ВЛК. Им все кажется, что если они выведают у мастера его секрет, то и начнут хорошо писать. Я думаю, компьютеры у них перегреты. К моему удивлению, на первом от прохода ряду я застал Галину Николаевну, одну из помощниц нашего ректора. В свое время Галина Николаевна закончила ВЛК у Сорокина, поступала к Кузнецову, но тот ее к себе в семинар не взял. Это я еще помню. Сегодня Галина Николаевна то ли сама пришла поучиться, то ли это персональный ректорский контролер.?
       Читал я все при отчаянном внимании молодой публики что-то часа два, были вопросы, сам был собой на этот раз доволен. Был спокоен, раскован, мог бы и еще что-то говорить, правда, устал. Я всегда после подобных выступлений устаю, потому что много в них вкладываю. Были аплодисменты, но сюрприз меня еще ждал. Вместе со всеми, кто хотел задать мне какие-то вопросы, к столу подошел Антон Яковлев, мой позапрошлогодний выпускник. Приехал, прочитав в Интернете, просто повидаться. Сразу же протянул мне огромный персик, а я перед этим говорил о "бархатистости" прозы. Термин, кажется, Т. Манна. Персик я с жадностью принялся кусать прямо тут же! Ах, Антоша, как же я был тебе рад!
       На дачу вечером, несмотря на первоначальные планы, решил не ехать. В первую очередь потому, что поздно, уже после одиннадцати должны были передавать боксерский поединок украинца В. Кличко и российского боксера Александра Поветкина. Это бой за звание чемпиона мира, о нем уже говорят чуть ли не месяц. Известен даже гонорар спортсменов -- 26 миллионов долларов. 75% этой суммы, независимо от результатов боя, должен был получить украинец -- он более именит. Да, кстати, забегая вперед, в этом бою он и более расчетлив -- победил. Поветкина по-человечески жалко, он слишком все время был открыт, Кличко выиграл у него по очкам, преимущество было бесспорным, так же как и 10 лишних килограммов веса у украинца.?
       Но до этой трансляции, перелистывая каналы, я напал на "Дождь" и уже оторваться не мог. Группа знакомой интеллигенции рассуждала о днях 3-4 октября, двадцать лет назад. Это штурм Белого дома, танки, тысячи зрителей, столпившихся на мосту, чтобы все наблюдать. Дискуссия -- Сатаров, Костя Эккерт, здесь же Вероника Куцыло, книжку которой я помню и, кажется, рецензировал в "Правде", был здесь же и наш пострел Сережа Шаргунов. Все это в основном заводилы "Эхо Москвы", теперь наконец-то многих из них я буду знать и в лицо. Подробности пропускаю, было ясно только одно: нахрапистость и наглое попирание закона с ельцинской стороны, трусость и растерянность -- со стороны сторонников Хасбулатова. Среди говорунов был и Сергей Станкевич, в свое время чуть ли не из-за каких-то финансовых нарушений сбежавший в Польшу. Самым интересным было выступление Максима Шевченко, который вдруг разъяснил, почему большинство народа готово голосовать и за нелюбимого московской интеллигенцией Путина и за "Единую Россию". Россияне боятся, что вместо любой власти к власти придет "малый народ". Вспомнил здесь Максим и академика Шафаревича. Это было наотмашь.?
       7-9 октября, понедельник?-?среда. Почему уже и на Дневник не хватает времени? Если конспективно, то после бурно проведенной недели выехать смог на дачу только в воскресенье. Погода вроде бы установилась, бабье лето тряхануло своим подолом. Яблоками усыпан весь сад, и сбор их в сумку, чтобы вести в Москву, и сгребание с земли подгнивших, чтобы оттащить в силосную яму, заняли почти все время. Расположился наверху, в комнате Валентины Сергеевны, здесь мне спокойно, светло, даже тепло. Попутно с работами по саду, кроме яблок, еще смотал сетку в теплице, выкопал сельдерей, который, по разным сообщениям, обладает магическими противораковыми свойствами, посадил полгрядки чеснока, еще кое-что писал для добавки в Дневник, читал английский, а главное, взасос, как говорится, читал книжечку Хантера С. Томпсона "Страх и отвращение в Лас-Вегасе". Это классика американской контркультуры. Ребята этого автора дружно читают, здесь наркотики, пьянки, мелкое воровство, тот пофигизм молодости, который родился в 1960-х. Так самому захотелось написать что-нибудь похожее, но каждый пишет лишь то, что он знает. Переведено, как сказали бы мои ребята, классно -- Алекс Керви. Но подобная литература почти вне повторений, здесь основное -- это найденный ракурс, а он почти всегда уникален. Литература на уровне молодого читателя, много мата, который создает иллюзию универсального подобия жизни. Но оторваться не мог.?
       Читал также работы на семинар: очень плотные, почти без художеств, рассказы Данилы Трофимова -- это новое, и замечательный большой рассказ первокурсника Матвея Шуршикова "Некроз". Трудность разборов заключается в том, что здесь почти настоящая литература, а я знаю, что при нашей системе набора, когда надо брать, чтобы выйти независимо от чего-либо на контрольные числа, нерассмотренными у меня остаются вещи с очень низким художественным уровнем. Натягивать баллы середняку приходилось, чтобы в Институт не прорвались "отличники ЕГЭ", у которых вообще черти что написано в их конкурсных работах. Мне даже по этому поводу звонил Миша Тяжев, какие-то девочки ему жаловались, что, дескать, я девочек хвалю меньше, чем мальчиков. Девочек, понимая, как им трудно, я больше хвалю у себя в Дневнике. Впрочем, приходится вспоминать и реплику Татьяны Толстой -- "у мужчин это получается лучше". Наверняка обоих ребят будут ругать за какие-то мелочи, и мне придется их отбивать от общей стаи. Именно так во вторник и произошло. Семинар проходил свыше трех часов, долго, я разбирал и их тексты о Лимонове, и тексты "протоколов". Ребята по очереди ведут запись того, что происходит, это сделать нелегко, надо найти какой-то образ, смысл и форму для происходящего. Просто стенограммы я не принимаю. Видеть сотрудников своей кафедры почти перестал, я ухожу в аудиторию, они еще не приходят, а выхожу, они свои семинары уже закончили и разошлись.?
       Среда ознаменовалась у нас двумя скандалами. Одним дипломатическим, когда голландские полицейские вошли в квартиру нашего дипломата Дмитрия Бородина и вместе с двумя малолетними детьми увезли его в полицейский участок. Путин и Лавров сразу же предприняли жесткие реприманды. Что бы ни случилось, полицейские в квартиру дипломата входить не имеют права. В четверг голландские правители извинились за нарушение правил, но выяснились обстоятельства. Накануне жена дипломата чуть ли не во дворе дома, в котором они живут, разворачиваясь, попортила четыре машины. Видимо, это вызвало некоторое соседское обострение, полицейские утверждали, что они отреагировали на соседский звонок, им сообщили, что в опасности могут оказаться дети, оказавшиеся под присмотром разгоряченных водителей. Пресса утверждает, что дипломат в момент разговоров с полицейскими был сильно пьян. Интернет об этом рассказывает так: "Голландское издание NOS утверждает, что задержанный в Гааге российский дипломат Дмитрий Бородин и его жена были пьяны, когда полицейские прибыли к ним домой. Вызов поступил от соседей, обеспокоенных криками из квартиры". Личико Бородина не внушало мне ни малейшего доверия -- тот тип удачливого человека, который я не люблю, но Лаврову виднее. Этот случай хорошо проутюжило "Эхо", высказывались предположения, в какой части света мог при советской власти оказаться шустрый дипломат.?
       Второй скандал связан с парламентским толстячком, за которым я так давно наблюдаю, -- Андреем Исаевым. Здесь все так же вульгарно. Вместе со своим помощником он летел из Петербурга в Москву. Дальше все, как обычно, по депутатской программе. Помощник оказался пьян, персонал в салоне пытался его унять, депутат стал трясти удостоверением, настаивать, чтобы помощника усадили в бизнес-класс, где сидел сам депутат, с ним рядышком. Не обошлось и без угроз сотрудникам "Аэрофлота", все они должны были иметь "личные неприятности" или быть уволенными. Крутой малый! Самолет был задержан на полтора часа. Пассажиры уверяли, что и депутат был неплох. Пока депутат отделался тем, что депутатом остался, а вот свой большой партийный пост потерял. Какая все это человеческая стыдоба!
       Мне все эти авиационные передряги наблюдать было особенно интересно, потому что все это происходило на фоне скромного решения власти лишить и сенаторов, и федеральных депутатов возможности пользоваться ВИП-залами. На это тратится в год 70 миллионов рублей. ВИП-залы оставить только за министрами. В этом был некоторый резон, потому что везде существуют комнаты и залы официальных делегаций. Но такую близость с народом наши депутаты восприняли в штыки. Никогда не забыть мне, как знаменитая партийка из фракции Зюганова Тамара К. обороняла свои привилегии!
       Несколько дней назад, заугрызавшись, что уже давно не пишу Марку, написал ему коротенькую записочку. Его ответное письмо полностью вставляю в Дневник.?
       "Дорогой Сергей, твое послание без всяких коррективов "украсило мой день" (есть такая английская идиома: It made my day). Ни к чему подыскивать более живописные выражения, когда позади десятилетие приязни, дружбы и любви.?
       Присуждение премии "Венец" как-то прошло мимо меня, очень сожалею об этом, но то, что ваш (Сергея и Валентины) человеческий и писательский подвиг нашел заслуженное признание и увенчан достойной наградой, меня сердечно радует. Помнишь, как говорили серапионы при встрече: "Трудно, брат, писать". И этот труд, подчас каторжный, нынешние времена не облегчают, и люди, которые не заполняют свой досуг поисками лишь хлеба единого, но, вопреки жестоким законам своего времени, творят литературу, заслуживают низкого поклона.?
       Буду счастлив и признателен получить очередной том Дневников. У меня стоят на полке Дневники за 2009 и 2010 годы, поэтому жду за 2011 год, его недостает. Не сможешь ли оказать еще одну громадную услугу -- прислать одновременно "Записки из-под полы" Евгения Юрьевича, их здесь не достать, а уж если бы и с автографом, то и совсем растворился в благодарностях. Я в долгу не останусь, перешлю любую книгу по желанию и просьбе.?
       Мои "творческие" планы крайне незамысловаты. Вечерком Соня угощает кофием с приложениями, мы садимся рядышком за лэптоп и смотрим видеофильмы (целое богатство), которое за многие годы создано каналом "Культура" -- мне недавно переслали эти сокровища. По ходу дела ведем диалоги. Позавчера смотрели фильм о Бальмонте. Вначале фильма идет панорама. Я говорю: "Гляди-ка, да это же Литинститут". И действительно, дошли до памятника Герцену и назвали здание. А потом обалдевали от рассказа проф. Литинститута Вл. Смирнова. Ну, чародей, ну, златоуст, ну, эрудит!
       Довольно известный здесь писатель и литературовед Ирина Чайковская (она публикуется в "Неве" и "Знамени") опубликовала в широко циркулируемом здесь двухнедельнике "Чайка" на основании моих материалов из антологии обширную статью о Рашель Хин-Гольдовской. Так что не пропадает наш скорбный труд.?
       Ну, вот так, дорогой Сергей, береги себя, не сворачивай с избранного пути, он труден, полон лишений, но он правилен. Сердечно обнимаю, Соня также, Твой Марк".?
       Сразу же сделал с письма копии для В. Смирнова и Е. Сидорова. В наше время у всех такой дефицит добрых слов.?
       Вечером, еще во вторник, твердо решил, что главное для меня в ближайшие дни -- это не Дневник -- молчаливый спор со всем миром, привести в порядок новую рукопись, вот уже и романом ее не называю. С утра в среду всем этим и занялся, сидел утром, приходя в ужас от многих повторов. Вечером приходил Игорь, принес мне перепечатку кусков Дневника из Севастополя, я писал там от руки, страшась тяжести компьютера в багаже, и мы с Игорем долго говорили о политике и искусстве.?
       Игорь сейчас оформляет вид на жительство, а потом уже пойдет гражданство, и я удивляюсь нашей власти с ее вконец сгнившими обязательствами. Во-первых, по его словам, в отделении ФМС сейчас толпы, как мы раньше говорили, нацменов, а не лиц славянкой внешности. Хлынула полоса армян, большая часть очереди на подачу документов состоит именно из этих жителей Кавказа. Очередь огромная, "перекликается" Игорь уже третью неделю, а тем временем документы стареют, и может случиться даже так, что когда очередь подойдет до какой-нибудь справки, прекратиться срок давности. И второе: Игорь биологически -- папа и мама -- абсолютно русский человек. Родился он в Германии, где служил его отец. И на Украине вместе с родителями оказался именно потому, что туда перевели отцовский полк. Что здесь скажешь о наших порядках?
       10 октября, четверг. Утром опять занимался "собиранием" и раскладыванием по порядку клочков рукописи. Былого куража нет, я уже не знаю, как получится. А вечером, несмотря ни на что, и даже на плохое самочувствие, пошел в театр с Сашей Колесниковым. Опять перепутал дни, потому что собирался сходить на презентацию фильма Кати Варкан. Но здесь была рука божья, потому что спектакль был просто изумительным. Оперетту я недолюбливаю, несколько последних, правда, довольно давних походов в Московскую оперетту заканчивались раздражением. Но этот раз было что-то особенное. Давали премьеру "Бала в Савойе" Абрахамса. Собственно, с этой вещи без особого смысла и без особой новизны в музыке и начинался жанр американского ревю. Было молодо, так слаженно, так легко, что словами не передашь -- блаженство, что-то в столичной культуре определенно меняется.?
       Но в этот же день я был приглашен еще и на "Дядю Ваню" в Вахтангова. Ходил мой сосед Анатолий, который заделался театралом. На следующий день мы обменялись с ним мнениями. Несмотря на разные в спектакле театральные фокусы и на Туминаса, Анатолий сказал: какая скукота! Я с ним согласился.?
       11 октября, пятница. Весь день сидел и слушал радио, что-то жарил и варил, и редактировал роман. Дневники сожгли меня как романиста, мне уже и не хочется ничего придумывать! Но ведь и жизнь интереснее наших мелких фантазий. Русская пресса уже пару-тройку дней с увлечением занимается новой сенсацией. У 65-летней Пугачевой и 37-летнего Максима Галкина появилась двойня. Мать суррогатная, но вроде бы когда-то и где-то в Германии наша Примадонна заморозила свои яйцеклетки. Теперь все оттаяло, соединилось с живой спермой полиглота Галкина -- и, пожалуйста, результат! Как по этому поводу издеваются в "Утреннем развороте" -- ну, захотел Галкин ребенка, ну, и прекрасно, но только чего по этому поводу гнать столько пиара? Кто-то высказал предположение, что это вообще пиар-акция. Но какая талантливая!
       Пресса, обрадовавшись, как собака, которой кинули кость, по всем каналам начала мусолить новость. Я еще не добрался до газет, там наверняка возникнут новые и наверняка фантастические откровения. Пока на первые позиции выдвинулся "Поединок" с Владимиром Соловьевым. Со стороны как бы Примадонны выступает Лолита Милявская, а увещевать всех пригласили легендарного депутата Милонова, автора проектов законов о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Все это так противно, включая и секунданта Милонова, какого-то старенького священника, которого втянули в партийные разборки. Андрей Максимов прямо сказал Милонову, что тот -- продукт пиара и лишь этим и жив.?
       И еще пресса, но это днем. Целый день править рукопись невозможно, поэтому иногда слоняюсь по квартире -- то полистаешь "Новый мир", то спустишься на лифте вниз, к почтовому ящику, достанешь газеты. Почта, в отличие от советского времени, в лучшем случае приносит газету на следующий день, газеты ведь теперь не читают за завтраком. Открыл "Литературную газету". Медленно просачиваюсь к необычным или спорным смыслам через страницы. Путин о культуре, потом Владимир Толстой говорит правильные, но лишенные стилистической окраски слова -- граф поддерживает власть. Но вот статья моего старого знакомого Ципко. Его некоторые формулы меня просто завораживают, почему же не я это говорю! По скудомыслию!
       12 октября, суббота. Видимо, это плохая французская вакцина от гриппа, которую я привил себе в прошлую пятницу. Все тело ломит, иногда мне кажется, что это уже конец. Даже встаю и двигаюсь по комнате я с большим трудом. Начал спокойно относиться, как в свое время Валя, к близкому завершению жизни, удивительно, мне уже ничего не надо и мало, кроме моего романа, меня что-либо волнует. Ни вещи, ни рукописи, ни наследники. От этого я освободился. Честно говоря, я уже и устал от постоянных жизненных забот, от напряжения, от своего ощущения, что я кому-то и что-то должен. Должен я только Богу.?
       Два или три дня Дневник не пишу, только в компьютере ставлю некоторые пометки, для памяти, которые попытаюсь развить на даче, куда Володя повезет меня вечером. С.?П., который почти каждый день ко мне заходит, и Володя, который часто меня возит, это мое спасение от явного угасания. Но, может быть, и дай Бог, я еще выйду из этого виража. И, несмотря ни на что, два последних дня я, как проклятый, сижу над правкой романа. Иногда мне нравится, но чаще -- нет, стариковские воспоминания.?
       Вчера в Интернете поймал новый номер "Литературной России" -- целая полоса моих заметок о посещении семинара Лимоновым. И вторая вчерашняя новость -- Миша Тяжев оказался в шорт-листе Бунинской премии. Везде он идет как победитель, "Знамя" предлагает ему прислать подборку, удивительно, что читала его Оля Трунова -- глаз у нее точный и ясный, в "Октябре", того и гляди, выйдет повесть.?
       В час дня Ксения Ларина начала свой "Культурный шок" -- Даниил Дондурей и Андрей Смирнов. Темой стали два совещания, одно из которых провел Путин, а другое -- Валентина Матвиенко. Наконец-то заговорили, дескать, о культуре. С каким невероятным пафосом Андрей Смирнов говорил о неграмотности и необразованности нашего министра культуры!
       Нашелся и ускользнувший в какие-то свои дела Володя Рыжков. Я ему после смерти Маши прощаю все. Нашелся, значит, едем на дачу, он за рулем.?
       13-14 октября, воскресенье?-?понедельник. Болит еще и в левом паху, это я накрутил лишнее на велосипеде. Господи, совсем разваливаюсь. Но не только я один. Умер Эдуард Марцевич, знаменитый Гамлет. Практически ничего не делаю, чуть только подчистил сорняки в теплице. Это преступление -- день без дела. К концу дня вдруг передали -- в Бирюлеве громят торговый центр. Днем здесь состоялся народный сход. Два дня назад некий приезжий убил 25-летнего парня Егора. Повод, как говорят очевидцы, в первую очередь девушка покойного, ничтожный -- выходили из машины, и человек "неславянской внешности" к ней пристал. Парень стал заступаться, приезжий ткнул ножом, насмерть. Камера видеонаблюдения показала и убийцу. Кажется, опять Кавказ. Судя по сообщениям, ОМОН справиться не может. Картинка на телеґэкране ужасная. Радио сразу же при возникновении беспорядков заговорило о русском национализме. О кавказском экстремизме и этическом невежестве мы обычно не говорим. Но здесь есть и наш грех -- за годы советской власти не воспитали.?
       Ехать решил в понедельник, материал, который на семинар, я уже прочел два раза, возился по даче, утром из запасов покойной Валентины -- вся ее библиотека любимых книг на даче, в ее комнате, -- достал томик пьес Оскара Уайльда и прочел "Веер леди Уиндермир". С одной стороны, сразу стало ясно, что так публика в свое время любила в этой драматургии, с другой -- стало понятно, почему сейчас нельзя так писать. Все условно, все без человеческих страстей, а на уровне -- "так надо".?
       Естественно, весь день следил за событиями в Западном Бирюлеве. Если народ дошел до самосуда, значит, совершенно не верит во власть. Здесь, в Бирюлеве огромная овощная база, куда пребывают фуры из разных областей, а иногда и стран. Это не сетевые магазины, а палатки и мелкая розничная торговля, но совершенно очевидно, деньги здесь проворачиваются огромные. На базе работают более тысячи гастарбайтеров, живут поблизости, естественно, свои порядки. Почти наверняка здесь же кормятся местное начальство и полиция, поэтому на многое закрывают глаза. Местные жители вечерами боятся выйти из дома, все детские площадки заняты под разговоры приезжих.?
       Вечером, когда приехал домой, нашел в Интернете мнение Лимонова о новом фильме Федора Бондарчука, хотя фильм собирает огромные сборы. Вроде бы лирическая часть этого фильма о Сталинграде сделана по Гроссману. Не думаю, что это бывшему специалисту по клипам поможет, я вижу в подобном соединении только конъюнктуру. Так вот, Лимонов просмотрел.?
       "Ну что сказать?
       Это мелодрама, спрятанная под славное имя "Сталинград". Нужен ли такой фильм в России? Да не очень. Для нас он простоват. Дело в том, что русский зритель знает о Сталинграде гораздо больше, его багаж образов, связанных со Сталинградом, в сотни раз сложнее, чем фильм Бондарчука.?
       А вне России нужен ли такой фильм? Такая мелодрама? Мое мнение: фильм-мелодрама "Сталинград" и был рассчитан не на российского зрителя".?
       15 октября, вторник. Сил писать уже просто нет, да и стало скучновато. Утром семинар до 12.15, потом заседание кафедры, потом в актовом зале на заочке американский режиссер Жозеф Дорман показывал свой фильм о Шолом Алейхеме. Какая-то у нас пошла мода -- то израильская писательница, то американский режиссер с фильмом о том, как жили евреи в России. В основном этому, еврейской культуре на идиш, фильм и посвящен. Мне-то были интересны и эти лица, и эта ужасающая нищета местечек. Я помню рассказы писателя еще с детства, брал в библиотеке. А здесь, конечно, в фильме пассаж про Сталина. Ничего о том, как много этого писателя переводили в России. Что-то здесь я сказал. После этого Ира Шишкова, которая внимала выступлению со всей своей кафдерой, сказала мне, какой вы, дескать, Сергей Николаевич, умный.?
       По телеку дома все то же Западное Бирюлево. Когда-нибудь от подобной спички может вспыхнуть режим. Недаром кто-то сегодня по радио говорил, что в противостоянии в Бирюлево победил русский народ.?
       16 октября, среда. Интрига закончилась, вчера определили фамилию и имя убийцы, вчера же его схватили -- он уже бросился в бега и оказался в Коломне, -- сегодня он уже дал показания, признался. Это азербайджанец Орхон Зейналов. В соответствии с высоким жанром злоумышленника под взоры телевизионных камер взяли в парке, потом на вертолете привезли в Москву, прямо в кабинет министра. Просто граф Монте-Кристо. Оказалось, что предприимчивый азербайджанец уже 10 лет находится в России, даже уже год отсидел у нас в колонии. Вот страна! После этого его даже не выслали. Тут же, как только его арестовали, он перестал понимать по-русски.?
       Сегодня же в Кирове проходил суд над Алексеем Навальным. Вместо пяти лет колонии, которые ему присудили до выборов, после выборов ему дали пять лет уже условных. У меня естественный вопрос: если бывший помощник губернатора вместе со своим подельником действительно украл, то почему государство за несколько миллионов так мало дает, а если, как уверяют, не украл, то почему не оправдывают?
       Уже вечером позвонили с канала "Культура" -- завтра в двенадцать ехать на "Дубровку", "Игра в бисер". Повод -- роман Джека Лондона "Мартин Иден", культовое чтение моей ранней юности. Тут же принялся читать и читал до глубокой ночи. Из моих воспоминаний от романа осталось немного. Это бой молодого Мартина с "Масляной рожей", смерть героя, работа в прачечной, внезапно свалившееся богатство. Сейчас обнаружил, что роман написан очень расчетливым беллетристом. Есть все, что надо, немного социального, немного преуспевающего, бедные и богатые, бедные лучше, благороднее -- читатель все-таки массовый. Немножко философии, модной, Спенсер, Ницше, которого так любил и Горький того времени -- вспомним его "Мать". Социальная сказка, но, правда, с грустным концом. Почти кочующий сюжет -- "Пигмалион" Шоу, опять переделка бедного, но талантливого, подтягивание к другому классу.?
       17 октября, четверг. Утром стала известна еще одна подробность ареста Зейналова. Это по любимому радио. Наши правоохранители надавили на руководителей диаспоры, и те мгновенно указали, где его брать. Дочитывал роман, потом пришла машина, и я поехал. Хожу плохо, невероятная слабость, хромаю, устал от собственного здоровья. В передаче кроме Игоря Волгина, который, как всегда был готов и полон каких-то цитат и воспоминаний, были еще Сережа Шаргунов, Валерия Пустовая, Ольга Половинкина, доктор из РГГУ. Все были довольно интересными, но я чувствовал, что для захватывающего разговора роман мелковат, это не Хемингуэй, а лишь 23-я книга мастера-беллетриста. Всего Лондон, кажется, написал 42 книги.?
       Вечером все то же, суд арестовал Зейналова, но он, хотя на суде и вспомнил русский язык, показания изменил, он, дескать, оборонялся. А зачем, собственно, тогда он, пушистый и мирный зайчик, носил в заднем кармане нож?
       18 октября, пятница. Вчера вечером начал, а сегодня утром дочитал главу из книги покойной Наташи Казминой "Здравствуй и прощай". Дело в том, что несколько дней назад мне позвонила Елена Эрикссен за советом, я, дескать, был ректором и все знаю. Ее сына, который на третьем курсе учится на платной основе в школе-студии МХАТ, актерский факультет, внезапно исключили из училища. Это при том, что я знаю, как неохотно вузы расстаются со своими платными студентами. Мальчика, как и его отца, все-таки это семья моего издателя, я знал. Летом даже видел спектакль, который он со своими товарищами поставил -- пьеса об Арто. Спектакль мне показался обнадеживающим, а вот причина отчисления Хуго -- ничтожной: неявка на спектакль, где мальчик играл в массовке. В разговоре Елена сказала, что это исключение -- в зачетной книжке у парня одни отличные оценки -- произошло по личному указанию Олега Табакова. Но и это не все, в разговоре всплыла книга Натальи Казминой, в которой будто бы есть очерк, очень нелицеприятный о Табакове на посту директора и художественного руководителя театра. Мать студента издала книгу автора, который так плохо пишет о "начальнице" сына! Я в это не поверил, подумаешь, книга, неизвестно когда изданная, автор недавно скончался, чего мальчишку припутывать к этому делу.?
       Утром сегодня я этот очерк о Табакове дочитал, да и книга, оказывается, по нынешним меркам, только что вышла, 2012 год, мне ее подарили что-то в феврале, а Олег не из тех людей, которые роются в книгах. Но, видимо, прочли, донесли, и, пожалуй, теперь я в версию Елены могу поверить. Очерк "Четыре сезона Олега Табакова в Художественном театре" безжалостен и написан с такой провидческой силой, что здесь буквально возразить нечему, кое-что видел из того, что анализирует Казмина, и я сам, правда, под другим углом. Она аналитик, она всеохватна. Это очерк о потере лучшего театра страны и о театральной кассе. Здесь все -- и репертуар, и труппа, которая перестала быть собранием людей с одним художественным почерком. Это попытка поднять вес, не имея природной силы. Попутно розданы и замечательно точные характеристики другим действующим лицам. "...Серебренников относится к тому распространенному виду современных режиссеров, у которых отсутствует мировоззрение. -- Цитату можно было бы здесь и закончить, но продолжаю, потому что Казмина дальше пишет не только о театре, но, как мне кажется, и о литературе. -- Своей точки зрения на мир у них либо нет, либо они не считают нужным выказывать ее в своих спектаклях. Поэтому, как правило, их спектакли сильнее всего выглядят в экспозиции, в первой "картине"".?
       19 октября, суббота. На дачу не поехал, хотя надо бы было слить из системы воду. Весь день перемогался, гладил рубашки, прочел еще один очерк Казминой о Вахтанговском театре и о постановке в театре новой версии "Мадемуазель Нитуш", потом пару часов сидел над редактурой кусков нового текста. Так лениво, кое-чем занимаясь, но думая о будущем семинаре, провел весь день, а вечером поехал в Большой театр: на новой сцене давали "Летучего голландца" -- к 200-летию со дня рождения Вагнера.?
       Спектакль перенесен из Баварской оперы. Грандиозно по общему впечатлению, декорации, режиссура, общая трактовка. Пели на немецком языке, но на экране аккуратно подсвечивали русский текст, дирижировал Владимир Синайский, чуть громковато в начале. Спектакль не новый, возобновленный, облизываясь, я о нем читал раньше. И признание -- впервые слышу Вагнера не по записи, а живьем, в зале и с оркестром. Невероятно современно -- столкновение далеких времен и сегодня. А проблемы все те же. Спасибо Саше Колесникову -- это он опять меня водил в театр. Голландца пел Виланд Заттер, приглашенный немец, Даланда, норвежского моряка, -- уже наш Николай Казанский, а его дочь Сенту -- Елена Зеленская. Дотягивали, не дотягивали, не знаю, я кричал "браво" с откидного места девятого ряда левой стороны. В спектакле хорошая игра со временем. Саша мне рассказал, что Вагнер был вдохновлен бурей на море, когда бежал из-за долгов из Риги. Вспомнил, конечно, "Людвига" Висконти, там показан Вагнер, но уже не очень молодым -- "Голландец" уже был написан.?
       20 октября, воскресенье. С некоторым страхом начал вчера читать двадцатипятистраничный рассказ Дарьи Карпенко -- ну, думаю, опять начнется какая-нибудь девичья чухня. Отнюдь, все оказалось очень достойно, и внутри текста зерно, которое надо развивать. Если и есть недостатки, то это все-таки несколько привычный школьный стиль, но это развивать трудно. Зато в рассказе несколько проблем. И момент слабого мальчика, который все-таки вылезает из своей шкуры малыша, и проблема всепоглощающего жизнь молодого человека Интернета. Есть подлинные детали, которые не придумаешь и не возьмешь из чужого текста. Мое перемогающее чтение идет на фоне невероятно плохого самочувствия. Таких общих болей я еще не испытывал, такого физического сумрака. Тем не менее я все-таки посидел за письменным столом, что-то отредактировал и теперь имею некий общий план. Роман начинает обретать очертания. Радует только книга Казминой, которую я продолжаю упорно читать, вместе с этим текстом столько всего начинаешь вспоминать.?
       21 октября, понедельник. Я хорошо помню, что записан сегодня к трем врачам. Утром уже побывал у хирурга и терапевта. Операцию пока можно не делать, но с костями и позвоночником, кажется, не все хорошо. Оба врача пока послали меня на спасительный рентген -- это всегда отдаляет неминуемый приговор и для пациента, и для врача, которому что-то надо сказать. Домой вернулся что-то около часа, предварительно заехав в аптеку. Довольно быстро ушли и боли, и мерзкое самочувствие. Стал подписывать книги для В.?К. Харченко и Марку в Америку. Кстати, сегодня получил и большое письмо от Ефима Резника с совершенно мистической историей найденной и обретенной рукописи. Еще одно письмишко пришло от Яси Соколова -- он переслал мне фото Аэлиты Евко, она теперь, кажется, с фамилией Украинская, работает на телевидении, кажется, подмосковном, но красавица.?
       Надо бы написать еще главку в книгу -- огрехи все время появляются, -- но не знаю, хватит ли воли. И буду отлынивать, ссылаясь, что надо, дескать, ехать к врачу.?
       Теперь необходимо в этом Дневнике восстановить четыре пропущенных дня. И совсем не потому, чтобы Дневник был "полным", двигает только чувство справедливости, люди больно хорошие. 26 октября -- это чуть ниже, все опять вошло в привычный ритм записей: конец дня, хочешь, не хочешь, даже в ущерб так называемой "собственной литературе", а садись и пиши день. Итак, в рукописи образовался пропуск, провал. Лишь стоят в компьютерном файле "виноватые даты": "23 октября, среда", "24 октября, четверг", "25 октября, пятница". Двадцать шестого все вошло в привычную колею. Кое-что писал в самолете. Первые же строчки этого "самолетного" текста позволили вспомнить все остальное. Сильные впечатления долго держатся в памяти и почти не забываются. Но оттесняют всю бытовую мишуру на дальний план. Впрочем, не все так безнадежно. Когда я почти все восстановил, в одной их черновых тетрадей отыскались два фрагмента, писанные от руки. Вот первый, второй появится в соответствующем месте.?
       22 октября, вторник. Еще накануне понял, что сделать все, выполнить все планы, как предполагал еще вчера, не смогу. В моих планах не присутствует фактор постоянно убывающих сил. Складывается так: уезжая, я начинаю колебаться, стоит ли брать с собой флакон одеколона или тюбик шампуня -- вес! Раньше учитывалось только время, теперь еще и убывание сил. Хотел: семинар -- Даша Карпенко написала хороший и емкий рассказ о молодом балбесе-школьнике. После семинара предполагал еще успеть на вручение премии Бунина -- полюбоваться триумфом Миши Тяжева, который получит свой "Дебют", успеть после этого домой, к уже сложенному для поездки в Томск чемодану, и -- в аэропорт! Но чемодан накануне не был собран, утренний расчет показал, что тихим ходом никуда не успеваю...
       Семинар, правда, прошел успешно, аудитория полна, я в ударе, всех почти опросил, читал вслух этюды, из тех, которые мне понравились. Мои девочки немножко раскрылись в этих этюдах, я нашел кое-что обнадеживающее и сам повеселел.?
       Сегодня в Калуге должен был открыться съезд Союза писателей. Еще несколько дней назад я сказал, что не поеду. Слишком поздно дали об этом знать, что вроде бы -- у нас ведь не выборы, а тайные назначения -- я являюсь делегатом. А с Томском я к этому времени уже договорился. С какой радостью после многих лет поездок только за рубеж я теперь еду по родной стране! Утром узнал, что ректор на машине, чтобы к ночи вернуться, отбыл в Калугу. Но, к своему удивлению, в Институте встретил Володю Гусева. И он, глава Московской писательской организации, тоже калужским съездом пренебрег? Чуть-чуть, не без пользы друг для друга, немножко о феномене союза поболтали. Уважаемый Ваня Переверзин после того отпора, который ему дали общественность и пресса, в первую очередь "Литгазета", кажется, во главу организации уже не мылится. По словам Гусева, несколько дней назад Валерий Николаевич предлагал сделать главой союза своего зятя, но это не прошло. Значит, как настоящий монарх, Ганичев опять будет руководить всеми писателями. Предлагали Вл. Крупину, Володя отказался. Да и что нынче союз -- только здание с колоннам на Комсомольском проспекте. Литература-то куда сбежала, братцы?
       В аэропорт меня отвозил верный и добросовестный сосед -- Толя Жуган. По дороге говорили о таможенниках, которые деликатно вымогали у моего соседа взятку, когда у него оказалось на 500 долларов больше во время поездки к матери на Украину. Но отпустили -- если человек взятку не предлагает, зачем из-за 500 долларов что-то писать, составлять акт, утруждать себя. Кто там следующий? И последнее соображение этого дня: насколько, оказывается, другой тип людей летает в Сибирь, нежели целый самолет, отправляющийся в Милан или Лондон.?
       Встретил Андрей Олеар.?
       Значит, все-таки я вылетел в Томск 22-го или 23-го утром? Вся история началась с того, что несколько лет назад Томский университет решил открыть у себя специальность под названием "литературное творчество". Начинали скромно, с перевода. Первое решение по этому вопросу, как учреждение в отрасли подготовки "литературных кадров" головное, должен был давать Литературный институт, и первое мое духовное движение как заведующего кафедрой творчества в этом институте было -- "не давать!". Зачем нужна лишняя конкуренция, и не так уж много у нас отчаянных молодцов, которые хотели бы связать свою жизнь с литературой. Самим эдаких отчаянных мало! Специальности "проза" тогда на филфаке Томского университета еще не было, один перевод. Но, если снова обратиться к "первоначальному времени", пришли из Томска документы, возникли размышления. Страна большая, интеллигенции -- как самая тонкая зеленая корочка на мясистой толще арбуза -- кот наплакал. Да и до Москвы не каждый, даже "отчаянный" доедет, -- разрешили! Потом приехали послы и соглядатаи, перенимать технику обучения. Сначала приехал Андрей Олеар -- видимо, хороший переводчик, англист, интересовался именно "английским Бродским". Походил по семинарам, поговорил с народом. Потом, тихий и приветливый, появился Вячеслав Алексеевич Суханов -- филолог, доктор, автор прекрасной монографии о Юрии Трифонове, -- ничто столичное так называемой провинции из литературы не чуждо. Последней приехала в Москву Настя, Анастасия Губайдуллина, самая, пожалуй, дотошная, на всех семинарах отсидела, все лекции прослушала, всех расспросила, обзавелась всеми производственными секретами. К этому времени в Томске открыли уже и прозу. Я летел 22-23-го (?) октября в Томск, как ревизор, как гость, как "приглашенная звезда", прочесть лекцию и провести открытый мастер-класс.?
       Вот когда все-таки я вылетел из Москвы? Поздно вечером 22-го, во вторник, но по вторникам в Литинституте у меня свой семинар, наверное, все-таки в среду утром. Это значит, вставал рано. Холодное, суровое утро и небольшой, уютный Томский аэропорт запомнились. На выходе меня сразу узнал любитель Шекспира и Бродского Андрей. "Здравствуйте, Сергей Николаевич!"
       Так почему я тогда не вел Дневник? Ну, во-первых, я тогда был занудливо и противно болен. Мой совет: никогда, сделав прививку против гриппа, которую постоянно рекомендует знаменитый санитарный врач Онищенко, никогда тут же не идите на стадион, не машите руками, не ездите на велосипеде, не дергайтесь в спортзале -- к хорошему это не приведет. Тогда у меня, когда я эту прививку разогнал по всем сосудами и капиллярам, опухла правая рука, а левую я не мог отвести назад. Следовательно, бодришься весь день, а как приходишь в гостиницу -- устроили меня в центре города, я бы даже сказал, роскошно -- рухнешь в постель, и так до утра! А во-вторых, дни были так счастливо насыщены -- виноват в этом тоже, конечно, был Андрей, -- что времени вести подробные записи не оставалось.?
       И в первый же вечер как освободился, отправился смотреть невероятной красоты подсвеченные электричеством деревянные дома -- знаменитое, простите за академизм, томское деревянное зодчество. Красота невероятная, удивление -- как все это сохранилось, сбереглось, не оказалось разрушенным или, чтобы освободить место для новых инициатив, сожженным современным капитализмом. Дикому рецидиву русского капитализма это, конечно, все равно, лишь бы было, где строить и получать прибыль. Но если о зодчестве -- книжка об этом самом деревянном томском зодчестве, о котором я никогда, так же как и о пермской деревянной скульптуре, не забывал, у меня в моей библиотеке есть.?
       Город прелестный, сильный, мощный, с центральной улицей, на которой, как богатыри в сказке, выстроились три томских университета. Томский государственный -- самый старый, построенный по императорскому решению, почти дворец. Тогда не существовала мода на низкие функциональные потолки.?
       В первый же день моего приезда в Университете состоялся симфонический концерт. Бродил по городу среди деревянного зодчества уже после музыки. Оркестр -- полный академический состав: бабочки, смокинги, белые рубашки -- студенты-оркестранты. Давка и битвы за места. И какой зал, какая акустика, какая полетная высота потолка! Вестибюль, подъезд, лестница -- имперский, государственный стиль, на века!
       Хорошо, что после прилета и устройства в гостинице успел передохнуть. Жить в центре -- в этом есть какая-то аристократичность! Но Андрей -- простите, доцент, профессора за фамильярность -- уже ждал на своем личном, далеко не новом автомобиле у подъезда. Сделали круг, площадь, как разлив реки, огромное новое здание, кажется, это из бывшей империи Ходорковского, центральная улица; тормозим у двери филфака -- первая встреча со студентами и преподавателями.?
       Отдельно надо бы сказать, ведь все равно придется, об Университетской роще. Я уже не помню, Университет был построен проклятым царизмом в роще или проклятый царизм высадил возле Университета рощу и Ботанический сад. В роще я тоже после встречи со студентами побывал: здесь просторно и величественно, как среди колонн Луксорского храма. Но просторную рощу Университет делит со своим медицинским факультетом, тоже ставшим Университетом. Не забудем, что первый выпуск Томского императорского университета состоял из врачей. Так уж сложилось, а не в память первого выпуска, теперь в огромную университетскую клинику, по слухам, оснащенную, как космоцентр, едут со всей Сибири, даже из Владивостока. Возле этой клиники, кажется, и мелькнула у меня крамольная мысль -- пожалуй, не все в нашей стране разворовали. Но я как-то сгребаю все разом.?
       Филфак, конечно, находится не в центральном корпусе, а в старом, еще купеческой неколебимой постройки особнячке. Дом кирпичный, без резного дерева, но внутри все не по-столичному чисто и современно. В этом смысле родной Литинститут, несмотря на столичные амбиции, давно за спиной сибирского филфака. О самой кафедре не говорю: здесь, словно на какой-нибудь ведущей гуманитарной кафедре в МГУ (побывал недавно на истфаке), кафедральная, в шкафах, библиотека и ощущение сосредоточенного домашнего уюта. А уж каким чаем меня здесь поили милые профессорши и доцентши, какие были сибирские пряники, шанежки и ватрушки! Так вот, пережевывая классическую ватрушку, делился я с коллегами по литературному мастерству опытом своей работы и выкладывал одновременно из портфеля подарки. Это было собрание собственных сочинений в пяти томах, Дневники за последние годы и собственноручно написанный учебник по объявленному предмету, который называется "Власть слова". Конечно, при этом произносились еще и речи. С содержанием и композицией моих речей трудновато. Повторяю, фрагмент о моей поездке в Томск -- это позднейшая и весьма свободная, даже поверхностная вписка, когда весь вычитанный корпус Дневников за 2013 год уже был набран и лежал у меня на столе. Так вот, на следующий год мой друг профессор Вячеслав Пронин, когда я принялся с ним советоваться о курсе литературного мастерства, который мне предстоит читать в другом, не менее престижном, чем Литературный институт, вузе, простенько меня просветил: говори о себе, это всегда самое интересное и для говорящего, и для слушающего. Речи в Томске, вполне воодушевленный публикой, в основном я произносил о себе.?
       Позже -- пусть простит меня читатель данного фрагмента за хронологический сумбур -- уже в самый последний день моей жизни в Томске, мне опять пришлось говорить о себе, но это было уже на телевидении. Под камерами знаменитой частной телевизионной компании "Томск-2". Неужели ее все-таки закроют? Эта передача до сих пор висит где-нибудь на сайте. Но, читатель, наверное, не забыл о фрагменте номер два? Эта запись будет в самом конце. Есть возможность сравнить непосредственную дневниковую запись с восстановленным по памяти.?
       Тогда по центральным каналам проходило огромное двухчастное интервью с Евгением Евтушенко. Его взял и вел Соломон Волков, известный еврейский историк, публицист и исследователь литературы и культуры, живущий, кажется, в Америке, но наш бывший соотечественник. Его книгу об Иосифе Бродским и книгу о Петербурге я читал. Суть новой работы Волкова -- это распря покойного нобелевского лауреата и Евгения Евтушенко, старый вопрос: а не поучаствовал ли Евгений Александрович в высылке из Союза Бродского? Все остальное -- Евтушенко и КГБ, Евтушенко и конъюнктура -- мелочи. Главное и, пожалуй, возмутившее меня -- это некоторое стремление Соломона Волкова быть на равных со знаменитейшим поэтом эпохи. Пишу, повторяю, по памяти, может быть, в чем-то и ошибаюсь. Тогда я гневался по этому поводу и, главное, раздражался: поднималась былая муть. Мы прощаем себе часто то, чего не можем простить небожителям-поэтам. Раздражение -- это вид художественной деятельности.?
       Конечно, мое собственное интервью, так много прибавившее мне веса в собственных глазах и закончившееся разговорами о Волкове и Евтушенко, началось с застарелых вопросов былой моей собственной славы. "Имитатор" -- и мой ответ: думал, что быстро устареет, а проблема не устаревает. Актуальный роман и его воздействие на публику и общество. Здесь, конечно, была возможность погулять по жизни и ее пространству и позлословить по поводу друзей и врагов в литературе. Мне было интересно. К сожалению, позже телевизионная компания подверглась некоторому давлению. Очень надеюсь, что все-таки не закроют. А где потом выскажешься, все парадные места на ведущих телеканалах разобраны ангажированными говорунами. Но вот что интересно: поговорит, поговорит такой записной оратор, порассуждает про жизнь и про счастливую экономику, а потом вдруг окажется, что он вор. А воры бывают не только среди интеллектуалов, но и среди депутатов и сенаторов! Дописку эту делаю в то роковое время, когда олигарху Евтушенкову -- с Евтушенко не путать -- сняли с руки или ноги электронный браслет. Правда, от суда и продолжения следствия пока не освободили, но все равно повезло. Однако вернемся в день первый, он всегда самый яркий.?
       Пропускаю булочки, пряники, чаепитие и даже свои "методические указания" на кафедре. Человек с самолета поговорил, послушал, любитель Шекспира и Бродского Андрюша быстро, но как профессиональный гид, показал город, Настя сводила в бухгалтерию, где также быстро выдали причитающиеся "за билет, за гостиницу, профессорские "наградные""-- пока свободен.?
       В центре города, почти как в Москве, "на лобном месте" стоит памятник то ли Чехову, то ли обывателю, но с классической чеховской сентенцией: "город скучный, нетрезвый, красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское". Я думаю, сейчас это не вполне справедливо: заводы, университеты, студенточки, хорошенькие, как эквадорские розы. Что касается "бесправия", думаю, как везде в России, показное демократическое право. Но тут я вспомнил, что в Томске родился замечательный современный композитор Эдисон Денисов. Учился, кстати, в Университете и отбывал ссылку Николай Клюев. Отсюда поэт писал безответные письма своему "мальчику", уже к этому времени получившему известность как художник Анатолию, Толечке Яр-Кравченко. Один погиб в нетопленной избе, другой писал портреты вождей -- Сталина и Ворошилова. Самый отчаянный грех -- это неблагодарность.?
       На следующий день я проводил то, что мы называем мастер-классом. Опять порадовался аудитории, в которой занимаются будущие писатели -- мальчики и девочки. Не чета московским, плохо освещенным, с мутными окнами и вибрирующими от старости потолками. Что касается самих талантов, то, как всегда и везде, одни получше и погорячее, другие похуже. Главное -- развить в ребятах чувство веры в себя, самостоятельность и смелость. Беда литературы -- одинаковость, общее выражение лица. Но и здесь даже самому "мэтру" надо бы быть посмелее, точнее в примерах. Больше бесстрашия в собственной жизни. Провел, получил свои аплодисменты. Вот и два дня пролетело.?
       Осталось сосредоточиться на двух моментах. Удивительной доброжелательности и высокой квалификации "провинциальных" кадров. Они не хуже, чем в Москве. Знают не меньше. Да в наше время разработанных интернетовских коммуникаций меньше знать, значит лениться. И второе -- вспомнить о некоторых художественных и не банальных достопримечательностях, которые показал Андрей. По устоявшейся схеме не пошли -- театр, картинная галерея, краеведческий музей. А при этом даже парадная, с хорошей едой и обильным питьем, встреча с университетским начальством состоялась. Но здесь я пасую: память на имена и фамилии плохая, как и у Набокова, а визитные карточки теряю. Смотреть надо единственное, неповторимое. Оно и запоминается, и запомнилось.?
       Во-первых, это удивительный кукольный театр, настолько знаменитый, что я даже видел передачу о нем по телевидению. Какая бездна поразительных вещей существует в нашей гениальной России, а мы все мнемся вокруг двух десятков имен в Москве! Театр далеко не в центре -- деревянный балаган среди других частных домов, вроде даже в каком-то овраге. И дом рядом, и само театральное здание -- небольшая сцена-арена внизу, и лавки, идущие ярусами, -- все самодел. Попали днем, в неурочное для спектаклей время. Все чрезвычайно любопытно, везде какие-то куклы и чудовища, и наша русская чертовщина вроде Бабы-Яги. Персонажи, реагирующие и на твое движение, и на голос. Здесь же, конечно, и главный режиссер, конструктор, художник и проектировщик. О, если бы санкции, которыми сейчас оплетена Россия, помогали так, как в девяностые внезапно помогли определиться Владимиру Захарову! Он был инженером-робототехником, кажется, в атомной промышленности, которая без роботов и манипуляций не может. Остался без работы и дома начал выдумывать. Театр, сцена, труппа не меньшая, чем у Карабаса-Барабаса, гастроли по многим странам мира -- все это потом. Сейчас возле этого частного театра стенд с афишей, в театре аншлаги, город даже в этот полу-овраг провел дорогу. Неловко перед иностранцами.?
       Во-вторых, это тоже некий не очень официальный художник и некий подвал, в котором полно замечательной деревянной скульптуры. Не в манере Эрзьи, чей музей на углу Тверского бульвара и Тверской, но, пожалуй, и не хуже. В подвале хорошие металлические двери и добротные ставни -- скульптура тоже пользуется спросом и у нас, и на далеком, но хорошо разбирающемся в художественных ценностях Западе. Бородатый, мощный, как и положено скульптору, хозяин мастерской -- запомните его фамилию: Леонтий Усов. В Москве уже была его выставка, если снова увидите афишу, обязательно сходите.?
       25 октября, пятница. Утром пришлось встать рано. В девять часов на факультете должны были состояться "Чтения", а у меня еще несколько непроработанных студенческих текстов. "Чтения" -- это какая-то своя, особенная форма работы. Народу на всех курсах по специальности "литературное мастерство" немного, человек восемнадцать?-?двадцать, включая магистров. На чтениях проходит знакомство всех курсов и специализаций -- поэты, прозаики, драматурги -- с тем, что пишут их товарищи. Сел с утра читать.?
       Длились "Чтения" несколько часов. Я по обыкновению сдержаться не мог и выступал довольно часто. Талантливых людей везде мало. К моему удивлению, лучшие рукописи из тех, что читали, были у девушек. Рецензии все пишут ловчее и лучше, нежели художественные тексты. Кажется, я установил здесь некий уровень -- скорее всего, это моя иллюзия.?
       Часа в три уже были на телевидении. В Томске оно действительно независимое и, судя по отзывам, очень популярное. Все прошло по некоторому шаблону, начали с "Имитатора" и моих привычных сегодняшних обобщений. Хорошо, успел что-то сказать про медведевскую компьютеризацию всей страны. Опять, как и во вторник, передача пойдет, пока я буду лететь в самолете. Андрей, впрочем, обещал прислать ссылку.?
       26 октября, суббота. Заботливый Андрюша позвонил мне в половине пятого: дескать, буду пятнадцать минут шестого. В каком-то случае он поражает меня своей обязательностью. Невольно думаю, стал ли бы кто-либо из наших господ-преподавателей так возиться с приезжими. Попутно вспомнил, как довольно формально встречали мы и Вячеслава Алексеевича, и Настю, и Андрея в Москве, собственно, все рассказали, все показали, что связано с нашей наукой и делом, чаем напоили. Здесь же, в Томске на кафедре я каждый день "чаи распивал с баранками".?
       После звонка Андрея все уже пошло на автомате, он приехал, довез меня до аэропорта, привез целый пакет книг и дисков, которые мне обещал, в аэропорту все вызывался донести мой чемодан, но я его отправил досыпать свое. Суббота, между прочим, в университете, в отличие от нас, все-таки рабочий день.?
       В местном аэропорту лучшие черты подлинной провинциальности. Все удобно, красиво, вежливый персонал; шесть утра, а уже все киоски и аптека работают. О чистоте я и не говорю. В буфете съел блинчики и выпил кофе латте, все, как и положено, в два раза дешевле, чем в Москве.?
       Добрался почти моментально, и самолет улетел минута в минуту, и в Москве во Внукове мигом подали багаж, и -- это все-таки суббота -- до дома добрался буквально за час. В самом перелете было лишь два любопытных момента. Первый: рядом со мною в кресле сидел мальчик лет девяти, я сразу понял, что путешествует один, рюкзачок положил под ноги, и вот, только я сел, как сразу заиграли вальс из "Щелкунчика". Я тут сразу спросил: а что это за музыка? Чайковский, "Щелкунчик". Ну, тут я закидал мальчонку вопросами. Выяснилось, живет с дедом, отец и мать цирковые -- значит, все время в разъездах. Сейчас на каникулах, едет в Воронеж к родителям. Дед какой-то местный балетмейстер, бабка умерла, деду 85, он до сих пор танцует и даже ходит в хор на спевки.?
       Второе поразившее меня обстоятельство я отыскал в свежем номере "Российской газеты". Это большое интервью Максима Кантора, которое взяла у него Юлия Рахаева. Я до самозабвения люблю этого писателя, много раз цитировал его в своем Дневнике. Правда, перед ним я виноват в том, что не прочел его "Уроки рисования". Но оба тома я купил, и они, обещая редкое удовольствие, стоят у меня в шкафу. Теперь у него вышел новый роман "Красный свет". В свое время за "Уроки рисования" Кантору все-таки не дали премию "Большая книга". Нынче, кажется, он финалист. Ну и слава богу! Из этого же интервью узнал, что Максим дружил с другим писателем, которого я невероятно чтил -- Виктор Топоров недавно скончался. В интервью меня поразили самооценки. Наверное, Кантор имеет на это право, возможно, я выписываю цитаты, чтобы еще раз сказать себе: писатель так и должен говорить о себе. Об этом мы совсем недавно говорили с Андреем. Я ему: Пастернак, "писатель должен навязать себя обществу"; Андрей мне что-то подобное из Бродского.?
       "Действительно, "Учебник рисования", "В ту сторону", "Красный свет" связаны между собой, это единое повествование. Такое бывало в истории литературы, так, например, объединены книги Бальзака. Я пишу портрет эпохи, историю века".?
       Тут я вспомнил знаменитую сцену из "Театрального романа" -- перечень авторов и спектаклей репертуара.?
       "Положительных героев очень много -- больше, чем в какой-либо иной известной мне современной книге".?
       А какая находка была бы здесь для советских литературоведов!
       "Думаю, что мне удалось написать так, что одномерных персонажей в книге нет вообще -- говорю это сознательно, поскольку с легкой руки обиженной либеральной публики в некоторых персонажах видят шарж на реальную светскую публику. А если и есть, то в самой минимальной степени, не в большей, скажем, чем у Булгакова в "Мастере и Маргарите"".?
       В том же духе:
       "Вообще, данная книга представляет принципиально новый жанр, как, впрочем, и все, что я пишу, -- это не традиционная беллетристика, но и не публицистика, и не философия академическая, это сплав того, другого и третьего".?
       Следующая цитата дополняет предыдущую:
       "Я не могу сказать, что брал за ориентир некий стиль, некий жанр, некую манеру. Ничего похожего никогда не было".?
       На этом заканчиваю завистливое цитирование и перехожу к тому, с чем готов по обыкновению, когда читаю Кантора, согласиться. Горько.?
       "В последние десятилетия наше общество претерпело серьезный урон: советская интеллигенция -- в целях самосохранения -- мутировала в обслугу правящего класса. Прежде было не вполне так, сегодня это практически так, зависимость от мещанства полная, интеллигенция омещанилась совершенно; выразилось это в изменении ментальности, в изменении сознания. Не знаю, насколько этот процесс необратим, но смотреть на это неприятно. Претензии собственной культуре, которые высказывает современный "интеллигент", -- чаще всего претензии мещанина".?
       27 октября, воскресенье. С раннего утра сел читать первую верстку моих Дневников за 2012 год. Идет все медленно, правки довольно много, вычеркиваю лишнее, кое-что сокращаю. И вот так весь день, к вечеру оказалось, что прочел 75 страниц. Правда, отвлекался на письма в Томск и написал страничку в редактируемый мною сейчас роман. Занимался еще яблоками, сумки с которыми стоят на балконе, а вечером смотрел очень любопытную передачу по НТВ -- друг друга вызывали на откровенность актер Алексей Панин, уже прославленный не только в кино, но и телевизионными скандалами, и Прохор Шаляпин, кажется, певец. У обоих довольно запутанная, с точки зрения обывателя, личная жизнь. Панин несколько раз разводился, а Прохор Шаляпин -- тридцатилетний, кажется, певец, собирается жениться на даме, которая чуть ли не на 20 лет его старше. И старше, и богаче -- она уже купила своему жениху за 18 миллионов квартиру. Панин, конечно, мне понравился больше, человек с обнаженной искренностью, а его рассуждения о справедливости мне близки. С каким-то поразительным укором, как на выскочку, Панин смотрел на своего оппонента. Тот, между прочим, откуда-то из газет достал и сообщение, что когда-то Панин был близок и с мужчиной.?
       28 октября, понедельник. Ни один писатель не в состоянии придумать сюжета интереснее и увлекательнее, чем жизнь. Копилка таких сюжетов -- это, конечно, Интернет. А уж трактовка принадлежит читателю. Итак: бывшему мэру Махачкалы Саиду Амирову, его племяннику Юсупу Джапарову и опять-таки бывшему помощнику прокурора Хасавюрта Магомеду Абдулгалимову -- все благополучно чуть ли не с сентября сидят -- предъявлено обвинение в терроризме и незаконном обороте оружия. Они собирались при помощи переносного зенитно-ракетного комплекса, как деликатно пишут в Интернете, "устранить политического конкурента Амирова". Восток вообще дело тонкое, и здесь на выдумку шустры. Предполагалось сбить самолет вместе с конкурентом и всеми пассажирами, а затем все списать на теракт боевиков. Разве такое за компьютером придумаешь!
       Пришло два письмишка из Томска. Настя Губайдуллина, доцент, чудная молодая женщина, которая много со мной возилась, пишет, цитирую только то, что относится к делу:
       "Ей-богу, Ваш визит скрасил хмурую осень и особенно -- писательские чтения. Студенты сказали: "Мы не умеем так точно и тонко отзываться о произведениях, как Есин". Вы произвели на них огромное впечатление. И на нас, конечно".?
       Андрей Олеар, которому я тоже написал, про свое:
       "Дорогой Сергей Николаевич! Радостно слышать Вас, привык, знаете ли, за эти несколько дней к нашему общению... Передача прошла благополучно. Всем очень всё понравилось. И вообще, Ваш приезд будет иметь более чем значительный каталитический эффект для интенсификации наших дальнейших трудов по развитию специальности. Ура! Всегда ваш Андрей".?
       29 октября, вторник. Накануне прочел рассказ "Диана" Дениса Клейманова и с десяток этюдов и "протоколов" семинара. Рассказ Дениса я помню еще с приемной комиссии -- цельный, о быстрой любви молодого бармена и девушки из секты, главное здесь -- повествовательная ценность и почти без ошибок письмо. Заметил, впрочем, уже давно, что маленькие по заказу или необходимости вещички студенты пишут хорошо.?
       Семинар вел до 12 часов, потому что в час в Институте по семинару Олеси Николаевой встреча с архимандритом Тихоном (Шевкуновым), известным церковным деятелем и писателем. Говорил отец Тихон около двух часов, аудитория была полна.?
       Я думаю, что сама встреча что-то ребятам дала, отец Тихон -- думающий и современный человек. В свое время окончил сценарный факультет ВГИКа. Потом, когда уже все мы оказались на кафедре, разговор стал для меня более интересным. Меня удивило, как много параллельного в ощущении времени, развитии культуры и образования у меня оказалось с этим церковным деятелем. Почти идентичный взгляд на преподавание в школе, на профессию учителя и его роль, особенно в начальной школе, при формировании характера и духовного мира, даже на девок, сплясавших в храме. Кажется, его поразила моя мысль, что дев просто можно было отлучить от Церкви, а не творить из них либеральных героинь. Пусть узнают, каково, даже неверующему, жить без Бога!
       Что записал во время этой встречи:
       -- Чего мы боимся, то нас и настигает.?
       -- О "Капитанской дочке". Это "любимое произведение" молодого человека, которое он сумел назвать. А кто "Капитанскую дочку" написал? Этого молодой человек сказать не смог. Это то, что он прочел в школе.?
       -- Этимология слова "судьба", по мнению отца Тихона, -- суд Божий.?
       -- В советское время, когда не было церковных книг и в обороте не было Евангелия, к Богу человека подводила литература: Толстой, Достоевский, Шекспир, Диккенс.?
       -- О диалоге с Богом. Нужна духовная связь, которая делает душу бессмертной.?
       -- "Апокалипсис" никогда вслух не читается в церкви.?
       -- Для того чтобы бороться с коррупцией, надо быть человеком мужественным, не боятся побоев, даже смерти. Господь не любит боязливых.?
       -- Горячие, холодные и теплохладные. Теплохладные -- это тоже не люди Господа.?
       -- В 1990-е годы в церковь пришло большое количество людей, сделались священниками, служащими церкви.?
       -- О Толстом: Он как никто расшатал русское государство, без него революция, наверное, не состоялась бы.?
       Был интересный ответ, который когда-то дал Борис Примеров на вопрос Сартра, зачем молодой писатель пишет? (Это Инна Ростовцева). Ответ: "Потому, что боюсь умереть".?
       Пришел домой, и отчего-то бросилась в глаза еще нечитаная книжка Лимонова. Стал листать и сразу же наткнулся на очерк о Саше Сумеркине, с которым я был мельком знаком еще по Москве. Он был первым публикатором лимоновского бестселлера "Это я, Эдичка". Всегда интересно увидеть, как профессионал напишет о человеке, тебе знакомом, о котором гипотетически мог бы написать и ты сам. Сделано, конечно, крепко, точно и, пожалуй, безжалостно. Но пишу я обо всем этом совершенно по другому поводу. Так бы и пропустил, прочел и прочел... Но парный случай меня преследует.?
       Читаю и в это время слышу -- по радио говорит Лимонов. Умеет кое-что точно сформулировать. Его спрашивают о "Русском марше" все с тем же подтекстом о национализме, а он говорит о поразительном социальном расслоении российского общества, когда 71% национального богатства принадлежит 1% населения. Лимонов, конечно, не наблюдатель со стороны. Его мысль о том, что на окраинах больших городов созданы своеобразные гетто нищеты, где ютится и наша русская нищета, и нищета приехавших среднеазиатов и кавказцев. Лимонов, как мне показалось, не считает телевизионный демарш Жириновского немотивированным. Кстати, и телевизионные зрители во время "Поединка" у Владимира Соловьева Жириновского поддержали, присвоив победу именно ему.?
       История с Жириновским и его высказыванием по поводу Кавказа начала утихать, но всплыло другое дело. Где-то раньше я с удивлением прочел, что Алексей Навальный является держателем акций чуть ли не 21 компании. Сегодня его с братом опять обвиняют в мошенничестве и очередном, если деликатно выразиться, присвоении.?
       В Москве вчера разбился опытный вертолет именно той серии, которая предназначалась для купленного во Франции вертолетоносца "Мистраль".?
       30 октября, среда. К одиннадцати поехал в поликлинику. Думал, что иду на рентген, но на рентген сегодня только записывали. Но еще вчера запланировал, что после пойду -- это рядом -- в Чистый переулок, где сегодня открывают мемориальную доску Варламу Шаламову. По дороге еще раз полюбовался особняками и особнячками в районе Пречистенки и Остоженки. Шаламов три года жил в доме, который находится напротив нынешней резиденции патриарха. Народу собралось много, человек около ста. Среди моих отчетливо знакомых Алексей Симонов, Женя Попов, была Наталья Дементьева, которая всегда помнит, что была министром культуры, и ничего не пропускает. Просто прекрасную доску сделал скульптор Франгулян, лицо писателя, то ли зажатое в угол, то ли выступающее из раскрытой книги. На редкость хорошо и не казенно на этот раз все выступали. Даже вице-мэр Леонид Печатников, сменивший на социальных вопросах Людмилу Швецову, отлично говорил. Уже не говорю о замечательной образной речи и Алексея Симонова, и Евгения Попова. К сожалению, я ничего на этот раз не записал. Но вот интересный факт: приблизительно в Москве были расстреляны и сосланы в лагеря около 200?000 человек -- это говорил председатель "Мемориала", и только у 15-ти есть мемориальные доски со скромным текстом: ученый, писатель, артист, и даты проживания в этом месте. На доске Шаламова еще и помета -- жил между арестами. Мороз пробегает по коже.?
       Вечером Игорь забирал новые тексты. Вместе с ним смотрели томскую передачу с моими меканьями, запинаниями. Игорь очень точно сказал: вам мешает, что на каждый вопрос, заданный вам, у вас несколько ответов, слишком много знаете и думаете. Для простого народа не хватает драйва, а интеллигенции, наверное, нравитесь.?
       31 октября, четверг. Долго накануне читал и правил Дневники-2012, выбивал многословие и слова-паразиты. Когда в шесть часов проснулся, сразу, по обыкновению, включил радио. По мнению Минфина США, наш Григорий Лепс оказался связанным с преступной организацией. Теперь ему, бедному, как и Кобзону, не разрешается ни ездить в США, ни заводить счетов в американских банках. Вот ведь, гады, вспомнили бы о своем Синатре! В американском списке есть и кто-то еще, разве всех разворотливых людей упомнишь!
       Ездил в Институт на Ученый совет. Все нападали на "сферу обслуживания" -- на нашего компьютерщика Никиту, а он у нас один за всех. Ректор как представитель "вертикали" все время требовал "предложений", так как получили деньги на празднование юбилея. Здесь будут три дня гуляния! Сколько сил будет бессмысленно потрачено на надежду, что известность Литинститута всплывет, как подводная лодка. Я Никиту как человек, понимающий в сплетениях хозяйства, пытался защитить. Я говорил о сайте, на котором у нас почти ничего не стоит. У сайта, не говоря уже о внутренних институтских документах, которые должны были бы по правилам выложены на сайте, нет ничего и о нашей студенческой жизни. По-честному, жизнь так усложнилась, я сейчас не хотел бы работать ректором. Среди прочего ректор говорил, что для начала строительства нам надо привлечь еще и собственные деньги. Опять шел разговор о Попечительском совете -- я восхищен верой ректора, что кто-то эти деньги ему даст. Опять его мысль, что, дескать, мы набираем детей исключительно из-за того, что ведем работу с детьми.?
       После совета Л.?М. довольно долго рассказывала мне о финансах -- министерство финансирует практически только преподавателей, "креативный класс", но не технику, не коммуналку, не командировочные, не, кажется, еще и расходы на библиотеку.?
       Перед советом встретил С. Федякина и И. Болычева, незадолго до этого они вроде бы разговаривали с ребятами, и те поделились своим желанием видеть у нас в Институте больше "левизны", т. е., как я понимаю, успешного и современного. Успешное, как правило, плохо пишет, а к левизне каждый должен подойти через умение выплясывать под традицию.?
       Взял сборник, посвященный 90-летию А.?И. Горшкова, в нем моя статья и целая куча разных публикаций. Публикации могли бы быть и позначительнее, а обложка жесткой.?
       1 ноября, пятница. Совершенно расхворался, кончил пить лекарства, и опять -- боль по всей левой половине тела. Как поеду в Университет на конференцию, не знаю. Но я ведь человек долга и Дневника. Утром вдруг опять возникла мыслишка с Дневником завязывать, двадцать лет -- хватит! Что-то еще хочется написать в свободном полете, да и вообще с работы надо уходить, дышать, гулять, не страдать из-за Института.?
       Утром читал свежую "Литературку", газета отрецензировала довольно гадкий по содержанию -- сужу по рецензии -- роман Липскерова "Описавшийся мальчик", отдельно газета выделила даже не непристойности, а русофобскую линию. Буквально треть полосы газета отдала под съезд в Калуге, "по-ганичевски", помощника всех наших патриархов снова переизбрали. И Ганичева, по правде, жалко: чем управляет?
       Весь день с перерывом на поездку в МГУ читал "Записки из-под полы" Евгения Сидорова. Позавидовал: без моего многословия, заметки не наблюдателя, а, скорее, философа и чуть усталого от впечатлений мыслителя. Самое поразительное -- это отвага Ю. Мориц и Ст. Куняев, и очень тонкая композиция, как все взвесил. Прочел все целиком и сразу еще и потому, что двигаться тяжело, ноги болят и, кажется, еще надвигается температура.?
       Днем на машине ездил в Университет, в новый Шуваловский корпус, на конференцию, посвященную Вас. Иван. Кузищину. Звала Инна Андреевна Гвоздева -- отказать не смог. Выступа вслед за деканом Сергеем Павловичем Карповым, который говорил плотно и многопланово. Если бы он сразу не ушел, я бы обязательно сказал, как трудно после такого оратора выступать. Я говорил очень неплохо, как и полагается писателю, широко и с нормальной личностной образностью. Вспомнил наши разговоры в Севастополе, прогулки по Херсонесу. Сразу же после своего выступления поковылял домой, как ни соблазнителен был банкет, тем более что знаю, как замечательно умеет готовить Инна Андреевна.?
       Завтра во что бы то ни стало надо ехать на дачу -- отключать воду, иначе начнутся холода и все разорвет.?
       2 ноября, суббота. Лекарства кончились, второй день хожу, еле переступая. В осанке, в осторожной поступи есть что-то подло-
    стариковское, мелкие шажки, топотание, боязнь потерять равновесие. Так и Валя, когда могла ходить, ходила, как и я, стесняясь своего топтания. Тем не менее -- во мне иногда просыпается что-то Кандауровское Трифонова -- надо до конца, до результата. Надо, вот обязательно надо, ехать: конец сезона, поставили новые трубы водопровода, надо сливать бойлер в подвале. Если не солью и до весны доживу, будет слишком много хлопот.?
       Володя опять несколько загулял, не приедет, значит, рулить, кроме меня, некому. Хорошо хоть со мною поедет С.?П., он к моей даче тоже относится, как к профилакторию. С.?П. станет потом, как часовой, к газовой плите на кухне.?
       С огромным трудом всунул себя в машину. Возникла мысль, что уж в Обнинске, если доеду, меня придется выкорчевывать из-за руля лопатой. Правда, заехали в аптеку, и я купил новую порцию обезболивающего, которого боюсь. Забегая вперед, должен сказать о могуществе медицины -- за поездку почти отошел.?
       Как обычно, долго и мучительно выезжали из Москвы. Запустили в Теплом Стане новую эстакаду, но пробка, которую создали рынки и супермаркеты возле Кольцевой автодороги, все равно не рассосалась. Одно утешение -- слушали по дороге лекции из цикла "Академия", который ведет канал "Культура".?
       Совсем недаром я много раз упоминал о парных случаях. Как раз выбрали лекцию о Венеции. Читал ее тот самый декан исторического факультета МГУ, который начинал конференцию, посвященную Кузищину, -- Карпов. Как удивительно быстро прощупывается значительность человека! Все, казалось бы, известно, но сколько деталей, вдруг известное превращающих в загадочное. Запомнил пассажи, связанные с функциональностью венецианской элиты и демократии. Все должности выборные, дожа выбирает не одна коллегия выборщиков, а несколько, когда предыдущая отбирает выборщиков для последующей селекции, все гласно. Дожу никогда не было меньше семидесяти, а скорее, восемьдесят. Считалось, что это возраст мудрости, когда человек уже не сделает опрометчивого шага. Молодой человек из патрицианской семьи проходит все стадии карьеры, начиная часто с лучника на галере, где он спит и ест с самыми простыми наемниками, получая, как аристократ, только на дукат больше. Потом он становится и писцом, и посылается с посольством, командует маленьким отрядом солдат, даже крепостью. Все это очень недолго, должности замещаются от трех месяцев до года. Независимо от результатов работы устраивается "суд", где каждый может сказать о бывшем начальнике, как он работал. Это, конечно, не дети наших олигархов, которых отцы балуют машинами, а не работой.?
       Довольно удачно не только доехал до дачи, но и выпростался из машины. Вечером даже что-то смотрели на компьютере. Некий довольно занятный сюжет на корейско-японском материале, фильм "Я -- король". Сюжет, известный и по Шекспиру, и по Твену, по его "Принцу и нищему".?
       Вечером звонил Володя Шахиджанян и повторил мне свое предложение поставить на его сайт мои "Дневники" и "Валентину". Собственно, с этим предложением он обращался ко мне и раньше, но недавно я на проходной оставлял ему книги -- это реакция уже на читанное. Знакомы мы с Володей еще по "МК", я уже уходил, а он только пришел. Он никогда не знал, что В.?С. моя жена. Володя сказал, что на его сайт ежедневно заходят до 60 тысяч пользователей. Может быть, я ошибся в цифрах?
       3 ноября, воскресенье. За окном темно. Дача -- это далекий, дорогой, но все-таки действенный профилакторий. Правда, на улице тепло, значит, и в доме тепло. Хотя несколько раз за ночь вставал, но, кажется, выспался. После жутких болей вчера, кажется, немножко отпустило. Все время вспоминаю Вяч. Пронина: спорт и даже физкультура к добру не приведут. Потянул спину я на даче, две недели назад во время зарядки. Думаю, что все еще молодой, корежусь с разгибанием и подтягиванием. Утром все-таки болей нет, но оттого что отпустило, или все-таки обезболивающие? Протянул руку, чтобы сначала включить радио, а уже потом свет.?
       Восьмой час, по радио застал кусочек Юлии Латыниной. Потом сразу же начался "Утренний разворот", вот я и в курсе светских новостей. Латынина говорила о назначении Цискаридзе ректором в Академию им. Вагановой. Парень, видимо, давненько приметил это местечко -- получил еще и юридическое образование. Латынина ссылалась на твиттер Ксении Собчак, а та писала, как собрались три высокопоставленные дамы, одна из них точно упоминается в Википедии как любительница хореографии, и продавили свое дамское решение через министра Мединского. Тут же комментарий, дескать, Мединский совсем недавно деньги Кириллу Серебренникову на фильм о Чайковском не дал, потому что, дескать, Чайковский гей, а вот теперь -- намек прозрачный и подлый -- Цискаридзе назначает. Порадовался, что не читаю твиттер, эту интернетовскую грязь.?
       Вторая светская новость: Евгения Васильева написала открытое письмо общественности. Она пишет, что все ее кражи картин из Министерства обороны, килограммы золота и камней, даже маникюр за государственный счет -- все это дым Следственного комитета и попытка в первую очередь опорочить Сердюкова. Ласточка честна, и все ее дорогостоящие приобретения -- это ее добыча до работы в Министерстве.?
       По этому поводу ведущие устроили большую радио-конференцию со слушателями.?
       Днем собирал яблоки, сгребал и закладывал в силосную яму листья, уже думаю, где и что посажу летом. Под вечер прочел подборку приемных работ Александры Парфеновой. Рассказики, заметки, но, по сути, по форме, по видению каждая работка может быть развита и развернута. Да и сейчас все очень неплохо. Моя задача теперь искать доминанту, помочь ребятам отыскать главное в их работах, биение собственного пульса, что ли. Отыскивать то, что они потому смогут и будут делать с увлечением. Но сколько же талантливых людей потом погибнет, сколько недоучится, закопает свой талант в землю!
       Днем же по радио -- скорее, не слушал, а так, мимоходом -- Александр Гельман беседовал с Лариной. Свобода способствовала расширению антисемитизма. Одновременно весь день -- как ни включишь -- все о "Русском марше", который должен пройти завтра. Навальный не пойдет, хотя и симпатизирует, дескать, не хочет идти окруженный фотографами. Немцов говорит, что не пойдет и не советует. Завтра странный праздник, связанный с разгромом поляков в Кремле -- ушли, смута вроде закончились. Две трети народа не знает и не понимает, что это за праздник, половина населения сожалеет, что отменили 7 ноября. Моя точка зрения -- сдали одно из достижений народа -- Революцию.?
       4 ноября, понедельник. Привез в Москву килограммов 150 яблок для раздачи, сока, пирогов с яблоками. Добрался довольно быстро, как всегда, по пути слушая что-то полезное, время от времени переключая с записей "Академии" на "Радио Орфей" или, чтобы все знать, на "Эхо Москвы". Уже не помню, все смешалось, вчера утром или сегодня слушал репортаж Майи Пешковой с Франкфуртской выставки. Она разговаривала с Алексеем Варламовым. И объясняет, и говорит он хорошо, сказал, что у него вышел четырехтомник. Для меня лично интересной показалась мысль об общественном одиночестве Платонова, который не входил ни в какую тусовку. Интересно только потому, что все это я проецирую на себя. Кажется, Алексей собирается писать пятую или даже шестую писательскую биографию -- на этот раз это будет Василий Шукшин. Когорта самых значительных русских писателей, причесанных и одетых Алексеем Варламовым.?
       Часов с трех, как приехал, начались всякие страсти по "Русскому маршу". Движение это, к сожалению, не только с мыслью о единстве, но еще и с попыткой дружбы "против". Когда русские, как я думаю, объединятся на основе уважения к своей истории и своей духовной общности, то превратятся в такой монолит, что дружить против кого-либо им не потребуется. Надо объединяться не на воровстве и лихоимстве, не на стремлении вырвать кусок. Но надо отчетливо помнить, что вокруг русских и их мира возникли и Россия, и мир свободно развивающихся и живущих народов. Монолит, о который разобьется все. Если станет хорошо и спокойно русским, станет свободно и сытно и всем народам России.?
       Днем по "Эху" подобострастно в своем оголтелом либерализме поливал "Русский марш" и Владимир Рыжков. Я с болью подумал, что когда-то он мне нравился. Конечно, месиво флагов и "русских" стремлений, от монархизма до "доктрин" хоругвеносцев, могут насторожить. Но поосторожнее, товарищ, это твоя родня по истории. Так стремился понравиться радиостанции, все время заискивал, что ведущие довольно часто его даже, как мне показалось, одергивали.?
       5 ноября, вторник. Часа два разговаривал с ребятами по поводу текстов, заставил всех написать по этюду на тему -- придумал уклончиво, чтобы не намекать на "Русский марш" -- "Понедельник, 4 ноября 2013 года", потом водил всю группу на Патриаршие пруды. Рассказывал, как все тогда было, цитировал Булгакова, потом отвел всех в музей на Садовой.?
       У З.?М. Кочетковой завтра день рождения, сегодня я уже наблюдал завоз продуктов на кафедру общественных наук, праздновать начнут немедленно. Подписал книгу, передал через Надежду Васильевну, так как зван не был, то и не пошел.?
       Утром возникли плохие новости, чуть ли не сгорел театр Райхельгауза, есть намеки в прессе, что театр могли поджечь. Не держи театра на самой дорогой в Москве земле! Вторая новость из сферы искусств -- сто человек коллектива Вагановской академии написали письмо против своего нового ректора Цискаридзе. Ну, как пишутся коллективные письма, мы, конечно, знаем. В защиту Дмитриченко тоже было написано письмо, а потом, когда Филин почти вернулся, ему вылизали пятки. Я залез на какой-то сайт, а там намек, что в продвижении Цискаридзе играют роль несколько высокопоставленных женщин. В качестве исполнителей воли влиятельного дамского лобби называются и министр Мединский, и его зам Ивлев, который выступал у нас на Ученом совете. Один пассаж, если хоть в какой-то мере Интернет выражает мнение общественности, списываю: "В целом ситуация выглядит совершенно невероятно: культурой управляют жены госолигархов, а министры культуры находятся у них на побегушках и исполняют их пожелания".?
       6 октября, среда. Два раза, что мне не свойственно, выезжал из дома. Первый раз на рентген в поликлинику, второй раз уже вечером -- в музей Булгакова на презентацию новой книги стихов Юрия Беликова "Дикоросса". Весь день между этими поездками маялся дома, плохо себя чувствую, все пытался собраться, чтобы написать "Опись коллекции" в роман, но ничего не получалось, даже не читал. Наконец, под вечер собрался и торопливо что-то набросал, скучно. Уже по дороге в музей, в метро, набрел на мысль как-то оживить фарфоровые фигурки литературных героев из моей коллекции, совместив их со знакомыми персонажами моей собственной жизни. Пока явных фигур для такого совмещения не отыскал.?
       Когда вернулся из поликлиники, "Литературка" с моим интервью уже лежала в почтовом ящике. Парень, который это делал, ученик Рекемчука, он сейчас переводится ко мне, просто молодец. Это Володя Артамонов. Не молодец я -- не упомянул Кондратова, перепутал название романа Сережи Самсонова. Я думаю, что интервью так быстро прошло еще и потому, что оно было хорошо сделано -- это закон любой редакции, проходят профессионально самодостаточные вещи.?
       "Сергей Есин родился в Москве в 1935 г. Окончил филологический факультет МГУ. Работал главным редактором журнала "Кругозор", литературно-драматического вещания Всесоюзного радио. С 1992 по 2006 г. -- ректор, с 1994-го -- завкафедрой литературного мастерства Литературного института. Автор романов "Имитатор", "Затмение Марса", "Гувернёр", "Твербуль, или Логово вымысла", "Маркиз", книг "На рубеже веков. Дневник ректора", "Власть культуры" и др. Заслуженный деятель искусств РФ, награжден орденами Дружбы, "За заслуги перед Отечеством" IV степени, лауреат премии "ЛГ" им. А. Дельвига.?
       -- Сергей Николаевич, у вас только что вышло собрание сочинений. Расскажите об этом издании.?
       -- Я никогда не был сугубо расчетливым человеком и не планировал свою писательскую судьбу, исходя из четкого математического знания. Как начал печататься в издательстве "Терра" лет 20-25 назад, так все время там и продолжал печататься, пусть и не очень часто. Когда в позапрошлом году директор "Терры" сказал мне, что пора бы напечатать нам твое собрание сочинений, я сразу согласился. Тем более там у меня выходило и "Избранное". Поэтому, как-то особо не думая, собрал все, что мне казалось важным из романистики, правда, в последний момент выяснилось, что кое-что я еще и забыл...
       -- То есть это не полное собрание?
       -- Нет, конечно. Не вошло очень многое. Без дневников, без рассказов, без эссеистики, без научных работ, без переписки. Только крупные художественные произведения. И вот что мне показалось забавным: под обложками этих томов соседствуют публикации из журналов "Новый мир", "Знамя", "Октябрь", "Наш современник" -- журналов с совершенно разными направлениями. Предисловие написал Владимир Бондаренко, главный редактор газеты "День литературы". У меня с ним были всегда сложные отношения, но в конечном итоге он написал очень интересную статью, очень живую. Иногда советовался со мной, присылал какие-то отрывки, что-то я ему говорил, там есть эпизоды, для меня совершенно забытые, я ведь не тот человек, который перебирает свои медали. Сигнальный экземпляр я получил месяца два назад. По своему обыкновению, я ничего не делаю, чтобы где-нибудь об этом написали. Я вообще очень сильно в писательской судьбе рассчитываю -- и напрасно, кстати, потому что жизнь совершенно другая -- на абсолютную истину, на всемирную божескую справедливость. Наблюдая, как мои приятели и коллеги упорно пробиваются с помощью прессы, настаивают, ходят, занимаются самопиаром, я думаю: может, я поступаю неверно? Но результаты моей жизни говорят: нет, наверное, я был прав. Не думаю, что у многих авторов моего поколения есть собрание сочинений.?
       -- Каков был принцип отбора?
       -- Подбирал я вещи, связанные со временем: там есть перестроечный роман, есть роман о 2003 г., есть один детективный роман -- "Сам себе хозяин", об убийстве на Енисее. По просьбе директора издательства в этот пятитомник включен роман и о Ленине -- "Смерть титана". Есть и игровая антиутопия "Казус, или Эффект близнецов".?
       -- В этом году у вас вышла книга о знаменитом кутюрье Вячеславе Зайцеве, которую "ЛГ" похвалила. Откуда такой интерес к миру моды?
       -- Все чрезвычайно просто. Внешним импульсом было то, что "ЛГ" после очередного юбилея Зайцева попросила написать о нем очерк. В этот момент у меня всплыла в сознании маленькая история. Я работаю на радио, я комсомолец. Пытались тогда чем-то занять молодежь и создали систему молодежных кафе. Меня поставили председателем совета такого кафе в районе Таганки. Студенты Текстильного института тоже участвовали. Был до безумия смешной худой парень, гнулся, ломался, как тростинка, в общем, это была сатира на Америку. Потом я узнал: это -- Зайцев. Позже случилось с ним несколько скандалов -- с его одеждой, телогрейками. Вспомнив это, я подумал, что раз у меня есть такой эпизод, то почему бы и не написать. Ведь Достоевский говорил, что достаточно трех эпизодов из детства, чтобы написать роман. И вот я написал первый очерк, большой, на всю полосу. Потом мы подружились с Зайцевым, он приехал на мой юбилей. Через два года меня попросили опять написать о нем. Но связи-то уже установились: если у него какой-нибудь просмотр -- меня зовут. Я три раза ходил на примерки Зайцева для спектакля в Малом театре, побывал у него дома, посмотрел его коллекции. Я вообще очень внимательно слежу за искусством. У меня в душе такая копилка про всех: режиссеров, художников, актеров.?
       -- Да, известна и ваша любовь к театру, ваше особое отношение к Татьяне Дорониной, недавно отметившей свой юбилей. Не было желания, кроме статей о ней, написать еще и книгу?
       -- Было. Но, во-первых, это невероятно трудно, потому что книгу о себе она уже написала. Второе: я знал, что Галина Ореханова уже подготовила такую книгу. Я не мог бы написать о Дорониной большую книгу: чтобы сделать это, нужно хоть один спектакль провести с ней, начиная с репетиции. Татьяна Васильевна ведь довольно закрытый человек, она не очень к себе впускает, хотя я с ней дружен. Лакуны большие. И потому книжку написать я пока не смог. Но если она свистнет мне -- я брошу все и напишу. Я опытный журналист и умею работать с материалом.?
       -- Давайте поговорим о кинематографе. Вы возглавляли жюри Гатчинского кинофестиваля...
       -- Более того, я его создавал. Да и сам начинал в кино, снимался в массовке. Любовь к кино у меня от жены, Валя разбиралась в нем здорово, любила кинематограф так же, как я литературу: с одной стороны -- форма, с другой -- подлинность. Когда ты имеешь дело с большим произведением, оно может быть написано в любой манере -- и оно всегда подлинное. Это был фестиваль, где имела значение литературная первооснова. Мое глубокое убеждение, что без нее кино не может существовать. Почти все знаковое американское кино держится на литературной первооснове. Призовой фонд давало то же издательство "Терра". По полному 90-томному собранию сочинений Льва Толстого и по репринту 86 томов энциклопедии Брокгауза и Ефрона.?
       -- Что сейчас происходит с российским кино?
       -- Я мало смотрю современное кино, особенно отечественное. В фестивальных просмотрах, конечно, появляются грандиозные фильмы, которые зритель не видит и не увидит, а что касается того вала разрекламированных лент, то, как бы они ни маскировались, это всегда Донцова или Голливуд. Донцова -- плохо прописанная, Голливуд -- любительский.?
       -- Почему сложилась такая ситуация? У нас же было добротное советское кино?
       -- Изменилась идеология, другим стало наше отношение к Церкви, к базовым человеческим ценностям. Советское кино -- что бы мы ни говорили -- было христианским по духу. Даже если ломалась церковь -- как в "Бежином луге", -- под этим билось христианское отношение к человеку как к другу, в каждом кадре ощущалось желание перемен к лучшему.?
       -- В этом году вы не устаете радовать читателей. В двух номерах журнала "День и ночь" опубликованы фрагменты ваших "Дневников" за 2012 год. Всего же их вышло уже несколько томов. Безусловно, они добавили вам популярности, но не ощущается ли диктат формы?
       -- Это безумно интересный жанр. Крупный филолог Вера Константиновна Харченко написала о моих дневниках книжку "Синергетика жанра". Синергетика -- это саморазвитие. Мой дневник -- я не хочу сравнивать -- это не дневник царя Николая Второго: поел, попил, пострелял ворон. Дневник игровой, каждый день написан как рассказ, всякий раз я стараюсь сменить интонацию, подобрать интересный материал. Конечно, это определенное ярмо. Простой пример. Начался учебный год, первый семинар шел три часа сорок минут, в пять я приехал домой, мне звонит сосед, у него билет на "Евгения Онегина" в Театр Вахтангова. Я ему: "Толя, я без сил". "Часик у вас есть, Сергей Николаевич". Час я отдохнул, посидел и поехал туда. Что это? Диктат формы или диктат жизни? Не знаю.?
       -- В ваших дневниках мелькает множество фамилий, с некоторыми людьми вы часто пересекаетесь. Это знаменитости, люди, с которыми вы, например, работаете. Какие отношения потом?
       -- Все понимают, что мы -- люди открытых профессий, поэтому никто вслух сказать не может: "А что же ты такое обо мне пишешь?" Потому что я сразу отвечу: "А пиши и ты обо мне!" Почему мы должны писать только о том, что нас в людях привлекает? Почему мы не можем писать о том, что мы в людях не приветствуем? В конце концов, я пишу дневник не про этих людей, я пишу дневник знаменитого высшего учебного заведения в том числе. Я пишу корабль, который идет. А вот потонет он или нет -- не знаю.?
       -- А над чем сейчас работаете?
       -- Над романом.?
       -- И о чем же он будет?
       -- Как всегда, обо мне. Он будет несколько новым по форме. У меня нет двух романов, похожих по форме. Мне скучно было бы писать роман по уже наезженной колее.?
       -- Сергей Николаевич, что читаете из современной литературы?
       -- Поскольку я работаю в жюри международной литературной премии "Москва -- Пенне" -- это русско-итальянская премия, -- то все лето читал номинантов.?
       -- А как вы объясните свое непопадание в списки наших известных премий?
       -- А я ничего не сдаю. Однажды сдавал "Марбург" на "Букера", роман печатался в "Новом мире". Я знал, что это бесполезно. Но сдал. Несколько членов жюри предыдущих лет говорили потом, что, дескать, свинство, что уж в короткий список ты должен был попасть. Да и не слежу я особо за награждениями. Хотя, как правило, все премированные книжки прочитываю, правда, не сразу, иногда года через два-три.?
       -- Раньше весь литературный процесс шел в "толстых" журналах. И вы активно там печатались. С чем вы связываете их современное угнетенное состояние?
       -- Они его благополучно добились сами. С начала перестройки журналы невероятно завысили свои тиражи, в известной степени искусственно. Они поторопились отделиться от государства, заранее подсчитали свои барыши, которые показались им совершенно невероятными, забыв о том, что они работают на почти бесплатной государственной бумаге, редакции расположены в бесплатных учреждениях, пользуются социальными пакетами; типографии, которые их печатают, пользуются теми же социальными преференциями, и поэтому все так дешево. А сейчас все стало дорого. Вдобавок надо печатать если не своих, то по крайней мере близких людей. Тем не менее "толстяках" попадается и много интересного. Лидером по прозе, мне кажется, стал "Октябрь", я его читаю по премии "Москва -- Пенне", в прошлом году двумя из трех финалистов стали авторы этого журнала -- Валерий Попов с очень сильным романом о дочери "Плясать до смерти" и Фарид Нагим с повестью "Мальчики под шаром".?
       -- С кем из коллег по цеху поддерживаете отношения?
       -- Я их боюсь как огня. Хотя в товарищеских отношениях со многими...
       -- Ну, может быть, есть идейно близкие писатели?
       -- Я люблю письмо Лимонова, Захара Прилепина. Всегда читаю Маканина. Поддерживаю отношения с Олегом Павловым. Дружу с поэтом Владимиром Костровым. В добрых отношениях с Прохановым. Стараюсь читать -- соглашаюсь или нет, чаще нет -- всю критику Ивановой и Латыниной. У меня сложные отношения с ними. Читаю Чупринина. Старый и въедливый читатель "ЛГ", сам являюсь ее автором.?
       -- Откуда в ваших романах и повестях столько публицистичности? Я понимаю, что есть статьи, дневники, но откуда она в художественных вещах?
       -- От темперамента. От совершенно русской черты -- поиска справедливости. А не был ли публицистичен Достоевский? А чем занимался Толстой? Это нам сейчас кажется, что это не публицистика, когда Нехлюдов едет на каторгу за Катериной. Тогда это былая голая публицистика. А ведь как будто из сегодняшнего дня. Через 20 лет в моих романах публицистика исчезнет, будут видеть только факты дня.?
       -- Сергей Николаевич, давайте поговорим о вашей работе в Литературном институте, где вы заведуете кафедрой. В этом году вы набрали семинар. Сами отбирали рукописи студентов. Какие были критерии?
       -- Первое -- это язык, затем -- жизненный охват. К сожалению, закон настаивает, чтобы мы брали людей после школы. Но для прозаика после школы еще нет материала, ему бы года два-три покрутиться. Хотя исключения бывают. У меня был парнишка на семинаре -- Сережа Самсонов -- сейчас писатель, автор романа "Аномалия Камлаева". Он пришел как раз после школы. Сейчас своими новыми ребятами я очень доволен, еще неизвестно, кто кого учит".?
       Уже когда совсем надо было идти, позвонил Игорю, не сходит ли он для повышения своего интеллектуального уровня, со мною на встречу к поэту. Уже после презентации пешком с Игорем дошли до метро "Кропоткинская" и сладко говорили о кино, театре и эстрадном пении. По дороге у Никитских ворот зашли попить чаю в любимое мною кафе "Хлеб". К сожалению, плюшек с черной смородиной не было, разобрали. Я ел пирожок или какую-то ватрушку с персиком, Игорь, поклонник только полезного, что-то из теста с черникой и кедровыми орешками.?
       Поэзия Юры, конечно, очень своеобразна, недаром его любили и Вознесенский, и Евтушенко. Было на презентации что-то человек сорок, люди знакомые, из нашей тусовки. Не могу сказать, что каждое стихотворение я до конца понял, но ощущение, что хожу по горячей вулканической лаве, осталось. Юра слишком непохож, слишком русский по лексике и интонации, слишком самобытен. Это, конечно, какой-то прорыв... Впечатление горячей лавы останется надолго.?
       Пока сидел в музее, слушал Юру и рассматривал предметы быта 1930-х годов, думал, как ни странно, о роли личности в истории -- не было бы Мариэтты Чудаковой, не было бы и этого прекрасного, со всегда действующей площадкой, музея.?
       7 ноября, четверг. Пытался что-то написать, читал верстку, куксился, думал над жуткими бумагами министерства.?
       8 ноября, пятница. И день рождения Юрия Ивановича сегодня, и сегодня же Андрею Аствацатурову я обещал приехать и прочесть лекцию на его Литературных курсах. Неделю назад С.?П. взял мне билеты в Ленинград на "Сапсан" и обратно уже почти в полночь -- на какой-то фирменный поезд. Поездка в Ленинград всегда праздник. Пришлось около четырех утра подниматься и ехать на вокзал. На Ленинградском новости, не был там чуть ли год. За это время поставили несколько памятников -- здесь и Николай Первый, прочертивший по линейке трассу от Северной столицы до Москвы, а также проектировщик и главный строитель. Появился даже архитектор главного московского здания вокзала Тон. Вокзал на памятной доске в Москве назван Ленинградским. С чего бы такая вольность? А потом, когда вошел в здание сообразил -- убрали большой бюст Ленина в центре зала. Это уже испытанный прием. Надо убрать площадь, на которой могли бы собраться такие массы народа, которые смогли бы снести правительство, -- на Манежной площади поставили торговый центр и лабиринт наверху. На вокзале в центральном зале построили галерею на втором этаже и убрали Ленина. Один поэт себя под Лениным чистил, а другой восклицал: "Уберите Ленина с денег!". Убрали.?
       Встретил Юрий Иванович, я вез ему подарок, какие-то серебряные или посеребренные рюмки. Он живет неподалеку, повел меня домой кормить. Там уже Наташа расстаралась с какими-то своими изысками кормежки.?
       Расписание на целый день такое. Приблизительно час или полтора я после завтрака читаю сборник студентов Аствацатурова, перед которыми я в половине восьмого выступаю. В это время Юрий Иванович идет на работу, а мы с Наташей -- в Русский музей, где вроде бы открылась выставка Сталлоне. Отрицательные впечатления -- это самые яркие впечатления. Потом встречаемся и идем в Институт искусств, где Юрий Иванович нынче работает.?
       Из плана удалось спасти прогулку по Невскому -- почти от Московского вокзала до Русского музея. В музее выяснилось, что выставка художника "Гора мышц" в филиале, в Михайловском замке, туда идти далеко, решили вызвонить Юрия Ивановича и идти в кафе "Север". В кафе людно, светски и дорого.?
       Лекцию свою перед студентами пропускаю. Все было экспромтом, на знакомые темы, в основном психология творческой работы, характер современной литературы и -- реальность и литература. Андрей сказал, что лекция прошла блестяще. Тут же мне выдали деньги за билеты.?
       Самое интересное от поездки -- посещение Института искусств, это знаменитый Зубовский институт на Исаакиевской площади. Из окон виден боковой фасад. Кажется, именно здесь первым командиром в советское время был Василий Кандинский, тут, кажется, в служебных квартирах и жил. Чудная доброжелательная и умная женщина директор -- Ольга Борисовна Кох. Пили с нею чай и обменялись книгами. Раньше Ю.?И. и О.?Б. вместе работали в Университете культуры, вместе ушли и в Институт.?
       Уже без ног и без сил пришел на вокзал. Юрий Иванович проводил меня до вагона.?
       9 ноября, суббота. Уже когда выходил из вагона, спросил у одного из моих товарищей по купе: откуда ты, куда едешь? Молодой, простой, открытый малый лет 25-27. Парнишка ответил: да мне еще ехать до Китая. Сразу выяснилось, что он там занимается кунг-фу, то ли учится, то ли работает тренером. Я просто впервые подумал, как хорошо, что кто-то уже не привязан к своему рождению, молодежь ездит по миру.?
       Домой добрался довольно быстро и сразу ухнул в сон. Потом практически так и не слез с дивана, читал с карандашом верстку. Еще с утра решил не принимать таблеток и чувствую, как нездоровье начало меня всего заполнять.?
       10 ноября, воскресенье. Еще вчера понял, что не смогу ничем заниматься, поэтому лучше уж буду лежа читать верстку Дневников за 2012 год. Осознавая, что стиль слабеет, читал практически весь день. С перерывом, правда, на небольшой цикл о поиске и "обретении" могилы Ричарда III по Discovery. Здесь все: и интуиция историка, и возможный "идеологический заказ" Стюартов, новой династии, по дискредитации последнего Плантагенета. Самое поразительное во всей это научной истории -- те приемы "опознания", которые проводили с останками. Нашли даже двоюродного племянника короля в 17-м колене. Это некий, живущий на окраине Лондона, столяр. Необходимые фрагменты ДНК столяра и последнего короля из Плантагенетов совпали. Специалисты даже по костям черепа восстановили внешний облик короля -- довольно симпатичное и открытое лицо 32-летнего мужчины. Естественно, в останках, обнаруженных на стоянке автомобилей, нашли и искривление позвоночника -- здесь и современники, и Шекспир были правы, король не был строен, как тополь, у него было что-то похожее на горб.?
       11 ноября, понедельник. Без болеутоляющего сегодня подняться не смог. Опять болело и в паху, и в бедрах, и боль еще отстреливала в правую руку, которой я почти не мог работать. К двенадцати потихоньку разошелся и прочел довольно слабый материал Ларисы Дудаевой и штук сорок этюдов, которые ребята написали по поводу праздника, случившегося в прошлый понедельник. Это был день 4 октября -- День единства. В основном опять довольно слабо, все не знают, что это за праздник, относятся к нему как к счастливому третьему свободному дню. Спят наяву в основном мальчики и девочки, и только один Илья Вершинин -- это настоящая писательская закваска -- единственный пошел даже на "Русский марш" и все это своими глазами видел.?
       К 16.40 мне надо было в поликлинику на рентген. Собрался. Спустившись вниз, в почтовом ящике нашел вырезку из сегодняшней же "Российской газеты". Павел Басинский написал небольшую рецензию на "Дневник не-ректора". Хочешь не хочешь, приходится, хотя бы для того чтобы убедиться, что жизнь не проходит даром, цитировать.?
       "Я уже писал в "РГ" о том, что дневники Сергея Есина представляют собой исключительное явление в современной литературе (той же мысли придерживаются писатель Захар Прилепин и некоторые другие рецензенты есинских дневников). На первый взгляд, они совершенно необязательны и бесполезны для широкого читателя, ибо касаются сугубо внутрицеховых проблем, в основном внутренней жизни театра и литературы, отчасти кинематографа. При этом в дневниках Сергея Есина совсем нет "желтизны", зато очень много таких подробностей, от которых широкий читатель пожмет плечами: "Зачем мне все это?"".?
       Стараюсь цитировать только те фрагменты, в которых есть некоторая новизна высказываний.?
       "Есин подробно цитирует внутренние литинститутские документы, со вкусом рассказывает о своих поездках на дачу, записывает меню литературных обедов, часто возвращается к размышлениям об одних и тех же фигурах литературного и театрального процессов. И вообще, он принципиально не спешит и так же принципиально не старается читателя заинтриговать. Иногда это напоминает хронику человека, оказавшегося в паутине. Неизбежность бытия внутри литературного процесса осмысляется как обреченность и в то же время удачная точка зрения, потому что вокруг точно такие же обреченные, но только не желающие осознавать свою обреченность и почему-то мнящие себя "властителями дум".?
       Находка Есина -- именно в точке зрения. Талант бытописателя -- это уже вторичное достоинство книги".?
       Еще один большой кусок, который тем хорош, что почти совпадает с моей собственной рефлектирующей оценкой того, что я делаю, и, наконец, себя.?
       "Для меня нет никакого сомнения, что со временем дневники Сергея Есина станут литературным памятником современного литпроцесса, и не потому что они лучше или хуже чьих-то хроник и воспоминаний (жанр "преждевременных мемуаров" нынче в моде), а потому, что в них этот процесс изображается вне плана и вне заведомо принятой "задачи". При этом автор достаточно страстен и пристрастен и отнюдь не скрывает этого. Что, на мой взгляд, ценно: он не скрывает и обид, и уязвленного самолюбия, и горечи от недостаточного внимания к нему критики и премиальных жюри -- словом, всего того "человеческого, слишком человеческого", что авторы "преждевременных мемуаров" как раз стараются скрыть, чтобы не выглядеть слабыми. Сергей Есин -- писатель опытный. Он давно постиг простую и важную мысль о том, что писатель -- такой же персонаж, как и герои его книг. В этом есть и некая религиозная составляющая, которую автор, к счастью, никак не педалирует, но она просвечивается между строк".?
       Паша уже не впервые рецензирует мои Дневники. Зная его атлетическое чувство справедливости, я уверен, что это не из-за нашего личного знакомства.?
       12 ноября, вторник. О самочувствии не пишу, только работа и помогает держаться. Утром опять принимал обезболивающее. А потом уже и провел своей семинар прозы, и общеинститутский семинар, связанный с состоянием поэзии. На моем семинаре разбирали несколько маленьких рассказов Алисы Дудаевой. Еще во время приемки я отметил и страсть к литературе Буковского и Гинзберга, и стремление всех героев называть английскими именами. Сегодня кто-то из ребят заметил, и с этим приходится согласиться, что часто это идет от представления, что там лучше, чем здесь. Довольно долго разбирался с этюдами ребят -- накануне прочел их что-то 35-40 и сегодня по каждому мельком, но говорил. Писали ребята по поводу Дня народного единства, но большинство, лукавые, в основном отметили только лишний выходной.?
       В час начали общеинститутский семинар по поэзии. Тему определили еще несколько недель назад на заседании кафедры -- "Поэты рождаются в провинции и умирают в столице". Это перифраз знаменитой максимы Кокто. Доклад сделал Геннадий Красников -- как всегда, высокий уровень и придельная точность. К сожалению, заболела Лариса Георгиевна Баранова-Гонченко, в качестве ее доклада я ни на минуту не сомневался. Потом состоялся небольшой, но полезный разговор -- и наши студенты и преподаватели. Хорошо говорил впервые появившийся после болезни Володя Костров. А из студентов -- Иван Мосолов. Молодец парень, всегда и везде выступает. И в прошлый раз, но менее удачно, он говорил на встрече с архимандритом Тихоном, а вот сегодня поднял вопрос о коррупции в литературе, в премиальных жюри, в "Дебюте". Это дало, в свою очередь, мне хорошо и подробно поговорить.?
       С Лешей Козловым наконец-то утвердили обложку. Сделали ее из снимка того самого парнишки, которого я летом консультировал для поступления во ВГИК -- Саша Зубовленко. Один раз вместе с Егором Анашкиным приезжал ко мне снимать, а потом приехал и переснял.?
       На Филиппинах жуткая катастрофа, стихия смыла целые города, не народ страдает, а страдает почти каждый человек. Вчера в Подмосковье взорвался газ в одном из домов, люди погибли, многих переселили. Сколько же в мире страданий! На этом фоне -- попытки ареста Сергея Полонского в Камбодже и попытка интернировать его в Москву. Посмотрим! Дума сегодня объединяет Арбитражный и Верховный суды. Объясняют причины. Я думаю, что в Арбитражном суде, который уже совсем рядом с деньгами, не все ладно, как власти хотелось бы. И, наконец, самое последнее -- арестовано имущество обоих братьев Навальных. Как я и предполагал, власть их достанет. Бунтовать в наше время против власти можно только при абсолютно чистых тылах.?
       13 ноября, среда. Голодное утро, потому что сдавал в поликлинике кровь. Потом сидел и ждал очереди у врача. Порядок вполне современный, только в назначенное время, с живыми очередями покончено. Читаю -- а ждать целый час -- прекрасную повесть Миши Тяжева, только что вышедшую в "Знамени", поднимаю глаза: садится рядом, глядя на меня, белокурая, моего возраста, дама, и вдруг говорит: "Сережа, это ты, что ли?". Мгновенно узнаю: "А это ты, Наташа?". Работали вместе на радио, замечательной порядочности, душевной стойкости, таланта и доброты была тогда женщина -- Наташа Киселева. С какой радостью прокуковали минут сорок! Она в туристической поездке на Маврикий сломала ключицу. Всех вспомнили, осталось уже маловато, но еще здоровы Ваня и Нина Зюзюкины и Александра Ивановна Беда, легендарный директор программ Радио. Ей уже за 90, в общем, если получится, будем снова дружить. Что касается врача -- диагноз поставлен, ставил диагноз рентгенолог -- артрит 2-й степени. Следующий мой визит -- это через неделю к врачу лечебной физкультуры. Порадовался, что в свое время прикрепил весь Институт к этой поликлинике, одной из лучшей в Москве -- представляю себя в районной!
       На обратном пути, во дворе, встретил Ашота. Я, конечно, его люблю, но он редкостный сукин сын, причем равнодушный и холодный. Он все-таки признался, что они вместе с ректором отправили мои документы в министерство не на орден "За заслуги перед Отечеством" III степени, а на орден Почета, совершенно мне не нужный. Ашот жался, говорил, что все равно бы не дали и местная управа не подписала бы. Оба, и ректор, и его юрист, меня обманули, оба равнодушны, как осиновые поленья. Придется напрячься, как я умею, и обоих предоставить судьбе.?
       Написал -- и тут же этот абзац по телефону Ашоту прочел. Теперь посмотрим.?
       Большое впечатление произвела повесть Миши, я вообще не уверен, что в наше время кто-то подобное сможет написать. По уровню это не слабее Распутина, но сегодняшнее, не усталое, а молодое. Правда, в общей генеалогии героев я немножко путаюсь, жалко и сокращенных эпизодов с Сомихой, и афганских и таджикских фрагментов.?
       Во внутренней жизни самое неожиданное (или ожиданное?) -- это появление еще одного мэра на авансцене большой жизни -- политики. Мэр Астрахани с прекрасными русскими именем и фамилией Михаил Столяров был заподозрен в 10-милионной взятке. На 90 миллионов он еще хотел ценных бумаг объекта, землю под который он готов был дать. На всякий случай его задержали. Жажду подробностей!
       14 ноября, четверг. Не успела остыть моя брезгливость по поводу совместных проделок ректора и Ашота, как узнал шокирующую новость: ректор получил выговор от министра Ливанова, в числе еще троих -- об этом сказали и по ТВ -- два москвича и два периферийщика -- за повышенную плату за общежитие. Ну что здесь сказать? Я предполагал скандал, когда ребята сообщили мне, что с начала года собираются со студентов брать 2500 рублей в месяц. Ребята, возглавляемые поэтессой Галей Рымбу, заволновались, начали писать бумаги. Кстати, буквально через несколько дней отчего-то (не так считали?) сумму понизили до 2200. Сейчас, говорят, ищут, чтобы вернуть деньги, тех студентов, которые уже заплатили по 2500. Дальше я переношу на свои странички то, что написано в Интернете. "По данным министра, в ноябре средняя плата за студенческие общежития составила 440 рублей в месяц. "Сто вузов не осуществляли повышение платы вообще, в том числе ведущие вузы, -- отметил Ливанов. -- Никакого экономического основания для повышения платы за общежития нет -- вузы получают и будут получать субсидию на содержание общежитий"".?
       Было бы интересно пронаблюдать обстановку в Институте воочию, но сегодня в Доме журналистов комиссия по спорам в прессе -- надо ехать туда. Поехал без машины, потому что центр города стал доступен только людям с большими кошельками. Любому человеку, получающему простую зарплату, обременительно заплатить и 200, и 300 рублей, выполняя или общественные или служебные обязанности. Зато теперь центр расчищен для машин больших чиновников и тех людей, которые русские деньги могут не считать.?
       На улице пасмурно, от "Кропоткинской" ехал две остановки на автобусе. Бедный Гоголь на бульваре в любую погоду глядит вдаль.?
       Жалоба была проста и не осложнена большой политикой. Это вся та же собачья тема. Кого-то покусала собака, а корреспондент превратил это в десятиминутный репортаж, где и некий "догхантер" и собачьи площадки для выгула, и намордники, и поводки. Автором "протеста" стала обычная наша зрительница и собачница.?
       15 ноября, пятница. С раннего утра занимался лишь двумя вещами: писал какую-то муру о "компетенциях" для институтских программ. Приноравливался, потому что все это неясно ни мне, ни даже Стояновскому, который это меня заставил делать. Учебный процесс все больше и глубже погружается в бюрократию и подозрительность власти: как бы преподаватель чего-нибудь не недоделал, и как бы студент чего-нибудь не недополучил. Мы уже ближе не к Институту, а к ремесленному училищу. Параллельно редактировал тот вариант уже просмотренного текста нового, условно говоря, романа, который перепечатал Игорь.?
       Днем читал газеты и отыскал старую, за конец октября, "Литературку". Не все, как обычно, интересно, но я-то специализируюсь по людям. У меня, кажется, год Максима Амелина. Я-то помню его еще напористым студентом, а он, оказывается, уже давно руководит издательством "О.Г.И.". Амелин спорит с "Литературкой", отстаивая свою честь. Газета что-то написала, Амелин назвал это доносом. Впрочем, лучше всего иметь дело непосредственно с текстами.?
       "Недавно Максим Амелин, очень интеллигентный и в очках поэт, заявил, будто бы "Литературная газета" занимается доносами. "По-другому они не могут", -- вынес он свой вердикт. Что же имелось в виду? Речь идет о материалах, опубликованных "ЛГ" в августе?-?сентябре. В одном из них были приведены выдержки из официального документа, а именно -- из акта Счетной палаты РФ в ходе проверки исполнения федерального бюджета за 2012 год. Тем, кто не читал, я вкратце перескажу один лишь эпизод из статьи Ивана Бабина "Казенный антипатриотизм". Государство выделяет средства (то есть наши с вами деньги, деньги налогоплательщиков) на культурные программы Роспечати, осваивающей эти деньги вместе со своим фаворитом-издательством "О.Г.И.", кое Максим Амелин имеет счастье возглавлять. На эти средства устраивается круиз по Днепру для "известных писателей" на судне "Романтик" в рамках проведения фестиваля российской культуры на Украине. Кто были эти писатели -- история, как и СМИ, умалчивает. Зато в Счетной палате прикинули, что прогулка по водной глади обошлась государству в 142,9 тыс. на человека в среднем!"
       К тому, что сказала газета о правдолюбце и директоре издания добавлю, что помню энергию Амелина еще со студенческих лет. Где-то на втором или третьем курсе со своим товарищем, тоже студентом, Максим впервые в Институте организовал книжную торговлю. На месте, где сейчас стоит проходная, друзья-студенты установили деревянный ларек, в котором продавали книги. Дело шло успешно, но потом они, видимо, нашли что-то более выгодное и в один из дней съехали, бросив ларек и какие-то остатки. После этого Амелин доучиваться не стал, а с ларьком, с его разборкой и утилизацией пришлось повозиться. Доноса на Амелина мы тогда не писали.?
       Со своими воспоминаниями и недомоганиями до пяти сидел дома, а вечером пошел в Театр Вахтангова на премьеру старой пьесы Афиногенова "Окаёмовы дни" -- это, кажется, перелицованная и уже старинная "Машенька". В пьесе чувствуются некоторые конъюнктурные дописки то ли режиссера, то ли самого автора. Все построено, чтобы не разочаровать, на сентиментальных надеждах зрителя. Глубоко и лаконично играет Этуш, все остальное довольно условно.?
       16 ноября, суббота. Моя болезнь перемещается по различным частям бренного тела. Вроде бы меньше болей в суставах и бедрах, но так распух средний палец правой руки, что почти не двигается. Так бы я уже сел за компьютер, но в надежде, что к утру все пройдет, остался лежать и дочитывать "Книгу без фотографий" Сережи Шаргунова. Все-таки невероятно талантливый писатель с особенным зрением и стилем. Страницы, особенно про родню, безукоризненно написаны. Но мое обостренное чутье все-таки ощущает заданность и намерение написать как надо, чтобы и издателю понравилось, и чтобы читатель купил. Есть и определенные нестыковки. Что-то Сережа недоговаривает, может быть, неумеренность своего честолюбия. Но какой талантливый и хваткий парень!
       Уже после одиннадцати вспомнил, что сегодня конкурс "Пенне" и помчался в ЦДЛ. Народу в зале было больше, чем обычно. После довольно длинной процедуры выступлений и рецензентов, и номинантов были подведены итоги. Победил Саша Архангельский, на втором месте -- Михаил Левитин с повестью "Чехи", а уж "Тетя Мотя" Майи Кучерской, филолога, журналиста и православного автора, оказалась на третьем. Все победители, а Архангельский -- лидер. В этом году денег членам жюри, по крайней мере мне и Андрею Туркову, не заплатили, а работы было много, вместо того чтобы ехать в отпуск, читал, как говорится, "взасос" (Пастернак, "На ранних поездах") целых три недели. Миша Семерников в телефонном разговоре сказал, что в этом году деньги пошли через Литературный музей, который стал возглавлять Дмитрий Бак, и поэтому мог не прийти, но Дом литераторов, дескать, борется. Видимо, боролись недостаточно активно. Об этом мы разговаривали с Андреем Михайловичем, когда я вез его домой -- нам по дороге. И он, и я, как оказалось, без этих денег могли бы прожить, но оба мы на эти деньги рассчитывали. Впрочем, банкет, на который деньги нашлись, был неплохой.?
       В машине Андрей Михайлович рассказал мне удивительную историю. Некоторое время назад известный деятель культуры Михаил Сеславинский собрал в своем правительственном офисе определенный народ, чтобы отметить передачу бумаг и рукописей Алексея Суркова в какой-то государственный архив. Собрание автографов и документов покойного поэта этот бывший в советское время преподаватель общественных наук, как было заявлено, за собственный счет приобрел в антикварном отделе книжного магазина "Москва", где это собрание было несколько раз уценено. Дождался низкой цены и купил. На этой "презентации", где Андрей Михайлович (он писал о Суркове) оказался наряду с другими деятелями сегодняшней литературы. И вот тут было разыграно удивительное представление. Из собрания бумаг -- а, как известно, Сурков был не только крупным поэтом, но и крупным литературным чиновником -- вынимались отдельные листы с доносами, докладными записками, служебными заметками и под сочувственные клекоты определенной публики читались, часто определенными деятелями писательского цеха. Естественно, Андрей Михайлович такой односторонней оценки так занятно веселящейся публики снести не мог. Жаль, я не слушал этого выступления! Ну и нравы!
       Уже дома, привыкнув по возможности все проверять, вышел в Интернет. Все правильно, архив -- три коробки общим весом сорок девять килограммов, документы читали: "Наиболее интересные документы во время передачи зачитывали государственные деятели, телеведущие и писатели: Михаил Маргелов, Наталья Дементьева, Полад Бюльбюль-оглы, Владимир Толстой, Светлана Сорокина и другие". И заключительная в данном сюжете цитата: "Архив был передан из рук в руки от руководителя Роспечати Михаила Сеславинского директору Государственного литературного музея Дмитрию Баку".?
       17 ноября, воскресенье. Весь день маялся от несделанного и не осуществленного, редактировал кусочки романа, мучился от болей в руке. Артрит скачет у меня по телу, как заяц по полю, к утру остановился и начал крутить правую руку, уже думал, что не сумею сесть за компьютер. Назло всем, а особенно себе, пошел и гулял по стадиону возле школы двадцать минут.?
       Вечером позвонил ректор, не съезжу ли я до конца месяца в Чечню -- провести мастер-класс? Мне еще ехать на один или два дня в Германию -- сорок лет Новому литературному обществу в Марбурге. Институт не только с обществом дружит, но и я являюсь его членом. Надо еще написать адрес и какую-то маленькую речь. Тем не менее все подсчитал, если выеду в пятницу вечером, то все успею и в понедельник вернусь. А что касается Чечни, это просто моя мечта, поехать туда значительно интереснее, чем в Германию или даже в Центральную Африку.?
       Вечером раздалось оглушительное известие -- опять авиационная авария. В Казани во время посадки разбился очередной наш "боинг". Погибли пятьдесят человек. Уже вечером пошли дополнения -- машине двадцать три года, ее владельцами были и французы, и бразильцы, машину отказалась купить Уганда, шесть раз самолет переходил из рук в руки. Сейчас машина была в лизинге. Владелец компании -- какой-то молодой человек, учившийся в Америке. Первые мысли были о нашей системе власти, о капитализме, который должен был все отладить и выстроить, но ничего не отладил. Это не авария одного самолета, это крах системы. Вспомнил Саяны, ГЭС, прошлогоднюю гибель журналистов.?
       18 ноября, понедельник. Утром добавились подробности: пассажиры, летевшие на этом же самолете из Казани в Москву, говорили, что и тогда самолет еле сел, с дребезгом, внутри машина обшарпана и неопрятна. Показали по ТВ, как самолет буквально носом вошел в землю. Все разнесено в осколки, тела погибших будут выдавать позже, генетическая экспертиза -- видимо, все будут собирать по кускам. Выемки документов, следствие, проверка Домодедовского аэропорта, откуда самолет вылетал, но все останется по-старому.?
       Опять двадцать минут гулял и потом стал читать Готфрида Бенна, книгу переводов которого уже давно подарил мне Игорь Болычев. Вот тут-то и обнаружил, какая это замечательная книга, сделал выписки, кое-что может пригодиться, а кое-что отвечает сегодняшнему дню:
       После того как несколько дней ходил вокруг адреса для Марбурга, взял и написал единым духом. Править буду потом.?
       Литературный институт имени Горького, которому в эти дни исполняется 80 лет, приветствует и поздравляет Новое Литературное общество славного города Марбурга, которое тоже празднует юбилей -- ему в этот день исполняется сорок. У нас почти общие задачи. Мы готовим писателей, ваша задача -- замечательный и талантливый читатель, ваш горожанин. Вы, конечно, тоже балуетесь, как сказали бы раньше, с пером и листом бумаги в руках, сейчас все вместе ласкаем мы клавиши наших компьютеров. Имена ваших городских писателей и поэтов, таких как Пафф, в Москве тоже известны. А кто же в литературной Москве не слышал о господине Легге и его волшебной шляпе, из которой он порой извлекает "нечто", чтобы потом финансировать разные мероприятия общества. А не забыли ли мы здесь вашего бургомистра господина Фаупель и Городской совет, которые, как мы знаем, не забывают свое любимое Литературное общество.?
       Мы также помним, что под вашей неусыпной опекой находятся два, может быть, самых дорогих имени русской литературы: Михайло Ломоносов и Борис Пастернак. Они оба учились в вашем городе и две мемориальные доски напоминают об этих днях и городском гостеприимстве для молодых гениев. Город был в то время так щедр, что одному из них Ломоносову -- подарил и жену, горожанку, ставшую потом женой самого знаменитого русского академика. Но здесь, если мы начали вспоминать дам, мы не может пройти и мимо еще одной вашей горожанки. Это Барбара Кархофф, которая знаменита не только своим поразительным темпераментом, позволившим ей в годы холодной войны добиться от властей внимания и водрузить мемориальные доски, но и тем, что она является почетным доктором литературы Литературного институт имени Горького.?
       Новое Литературное общество Марбурга -- удивительная и уникальная организация. В то время когда во всем мире падает интерес к книге, с какой-то поразительной гуманитарной настойчивостью из года в год, из месяца в месяц в знаменитом в вашем городе кафе "Феттер" Литературное общество знакомит горожан с литературой разных стран и разных направлений. Когда мы думаем о том, кто из знаменитых писателей в городе побывал, мы невольно испытываем добрую товарищескую зависть. Такое стойкое и неколебимое отношение к литературе в частности и к культуре вообще вызывает не только уважение, но и восхищение. Спасибо, славный город Марбург! Спасибо, Новое литературное общество! До новых встреч и новых юбилеев! Русские по подобным поводам еще любят кричать: "Ура!"
       Мелкие факты дня: А. Неожиданное. Алексей Навальный выплатил штраф -- 500 000 рублей. Это ему за лес. Заплатил -- значит, есть деньги. Б. Банальное. Воровство бюджетных средств, выделенных на ремонтные работы в нижегородском филиале одного из федеральных учреждений Минздрава России.?
       19 ноября, вторник. Самые счастливые у меня минуты -- это во вторник, когда я около часа дня еду на работу. Впереди семинар, я отбрасываю все лишнее и сосредотачиваюсь только на семинаре, на работе, которую должны обсуждать, что скажу, как себя поведу, я свободен и на час почти счастлив. На этот раз придумал два коварных вопроса для Сережи Шаргунова, который должен прийти к ребятам.?
       Говорил самый молодой и самый удачливый писатель -- так я его представил семинару -- на удивление хорошо и умно. Был горяч, темпераментен, предлагал биться и бороться, главное -- литература, и об этом забывать нельзя. Я даже пошутил, вспоминая свое детство, когда мама говорила, я от нее отмахивался, а когда то же самое говорил Абдулла из подвала -- сын нашего дворника-татарина, все его сыновья были заводилами, -- я внимательно слушал. "Моего Абдуллу" семинар слушал с редким вниманием, потому что свой, молодой, а не старый пенек.?
       По своему обыкновению кое-что записал.?
       "Я совался во все альманахи, Интернета тогда не было. Подфартило".
       "Инстинкт письма".
       "Мне дороги истории отверженных".
       "Надо писать не о мерчендайзерах, а о рабочих".
       "Удивительная боязнь телевидения".
       "Водянистое письмо", "Быстрое письмо".
       "В литературе всегда просторно".?
       Цитата из Лимонова: "Самые отчаянные не доползают".
       Повлияли два писателя: "Лимонов и Проханов, отчасти Катаев".?
       Семинар продолжался три часа сорок минут. Еще написали коротенький текст: что полезного было в беседе с Шаргуновым?
       Самый конец дня. Закончилось дело кущевского Сергея Цапка, ему дали пожизненно, также и как его двум подельникам. На первой странице "Российской газеты" некая табличка о ценах. Вот выборка. Подорожали, в процентах: яйца куриные -- 22,2; сыры -- 14; картофель -- 32,3; лук репчатый -- 21,9; рис -- 10,1; хлеб -- 8,3. Подешевели: говядина -- 1,2; гречка -- 11,1; куры -- 7,2.?
       Никто, конечно, мне не поверит, но насколько приятнее и легче писать прозу, нежели выписывать цитаты и подсчитывать стоимость говядины!
       20 ноября, среда. Утром сидел над редактированием текстов для того, что для себя называю романом. Может быть, роман и получится, но, главное, получилось бы, как задумано, переплетение судеб во времени. Будут опять говорить: про себя написал. Ой, далеко не про себя!
       Весь день с утра -- будто воткнули шило -- "Эхо Москвы" вскрикивало по поводу завтрашнего Литературного собрания. Сразу же отметился Дмитрий Быков -- он не пойдет, а также не пойдут, к вечеру выяснилось, Борис Акунин и Лия Ахеджакова. Это все завтра, а сегодня к трем надо ехать в Институт. Опять две защиты, обе наши, аспиранты покойного Ю.?И. Минералова. До начала работы Совета успел еще показать БНТ наш приветственный адрес для Марбурга. БНТ быстро все проглядел, отредактировал и, надо сказать, точно. Получилось достаточно для праздничного дня игриво.?
       Первой шла на защиту Настя Клюкина -- честно говоря, я ничего путного от ее диссертации не ожидал. Чуть ли не с первого курса она занималась поэтом пушкинской поры второго ряда -- Бенедиктовым, у которого уже давно была сложившаяся репутация. Да и сама Настя на первых курсах была отчаянно слаба, с заторможенной речью и медленным мышлением. Я слышал ее выступление на заседании студенческого научного общества. Рядом с такими девушками, как куда-то пропавшая Левашова, это было слабо и даже беспомощно. Но как все меняют работа и упорство! Очень любопытные и даже оригинальные мысли, хотя и не без нападок на пылкого Белинского. Тот сразу же создал ему определенную репутацию "певца кудрей", и практически больше исследователи к этой фигуре не возвращались? Мысль и сейчас актуальная: сколько во имя мелкого цехового единства на кухнях критиками было погублено репутаций! Мне тоже критики не очень-то помогали, как я полагаю, держа в уме мой чиновничий статус.?
       Вторая диссертация -- тоже наш выпускник Александр Кузнецов о Болотове, фигуре почти забытой в нашей литературе. Литература и наши критики довольно успешно выбивают из нашей словесности знаковые русские имена. Это тоже была умная и удачная защита. И тут я должен был отметить, насколько справедлив и точен был Минералов, выбрав курс на полузабытые и отвергаемые имена второго плана литературы XIX века. Рано умер, плохо я с ним ладил, но все-таки много разного и хорошего было в нем намешано. Вел, вернее, доводил защиту Клюкиной уже его докторант Сергей Васильев, а вот Есаулова, за которого наш ректор так бился, с начала года я в Институте не видел -- кажется, он читает в Китае.?
       21 ноября, четверг. Довольно долго думал, идти на Литературное собрание или не идти? Несколько дней назад прислали по компьютерной почте бумагу о некоем Литературном собрании, которое состоится в Университете Дружбы народов. Я всегда знаю, что на всех подобных собраниях, в принципах которых якобы заложен демократический постулат, мы все нужны как зрители, как некий статистический материал. Но три обстоятельства склонили меня к тому, чтобы все-таки пойти. Бумага была подписана не каким-то оргкомитетом или секретариатами, а живыми и любопытными людьми. Это была прекрасная пропагандистская придумка, несколько, правда, театрализованная. На собрание, где чувствовался внутренний пафос -- объединиться! -- приглашали потомки и члены семей великих писателей. Как правнук Достоевского; потом большой и бородатый, но в моем сознании крепко засевший как человек, близкий к власти и к Министерству культуры -- М.?Ю. Лермонтов -- говорят, владелец усадьбы; вдова Солженицына Наталья Дмитриевна; уже известный как почти новый хозяин Ясной Поляны советник Президента Владимир Ильич Толстой, человек неплохой и доброжелательный; близкая или дальняя родственница Б.?И. Пастернака и, наконец, сын М.?А. Шолохова -- А.?М. Шолохов, подтянутый и собранный человек, директор Шолоховского музея в Вешенской. В этих моих описаниях есть уже и непосредственный опыт, и наблюдения -- все-таки на Собрание пошел! Как бы заранее знал, что время потрачу почти впустую. Из перечисленных имен подействовало на меня только одно -- имя Натальи Дмитриевны Солженицыной.?
       Но в пользу того, чтобы пойти на это Собрание, были и еще аргументы. Я ведь не могу не помнить, что в какой-то мере я -- мелкий фиксатор литературной эпохи. А тем временем прошел кем-то умышленно не сдержанный слушок, что приедет Путин.?
       Забегая вперед, скажу, что, может быть, это больше всего литературный народ и привлекало. Здесь надо бы сказать, что как только президент ушел, несмотря на приглашение продолжить дискуссию, народ немедленно повалил из зала. Дискутировать о жизни литературы и времени писатели непременно хотели в присутствии Верховного главнокомандующего. Но я слишком уж забежал вперед.?
       Доехал довольно быстро и легко от дома на троллейбусе. Шел мимо университетских низких общежитий, вспомнил всякие рассказы Вити Воеводина, приятеля моей юности, у которого в этом районе случались какие-то истории. Рассмотрел и самое прекрасное здание Университета, большое, просторное, чистое и хорошо оборудованное. Может быть, действительно, у нах не так уж плохо? Еще издалека, через площадь перед Университетом, через сплошь застекленный первый этаж была видна писательская, соскучившаяся по встречам с важными лицами, толпа, -- писатели клубились перед целым рядом металлических рамок. Списки, паспорта, "бейджики" на красной ленточке с фамилиями. Я такой бейджик не надевал, было много моих прошлых студентов, все, в принципе, знакомы и так знают. Сразу увидел, что денег на предприятие потрачено было немало. Приезжие писатели, и из разных концов России, было много и иностранцев. Познакомили меня даже с каким-то писателем из Австралии. Кроме писателей были еще и университетская профессура, много критиков и литературоведов, учителя, воспитатели. Из самых знаменитых фигур прошлого -- Распутин. Судя по присланному расписанию, где Путин обозначен не был, приехать он должен был только к пленарному заседанию, которое было назначено на три часа, а до этого были так называемые круглые столы. Выбор был большой -- от преподавания литературы до поэзии, прозы, детской литературы и критики. Я пошел почему-то в критику, на секцию номер 2. Проза мне практически не интересна.?
       Вела всё Ирина Барметова, и с нею какой-то солидный человек, видимо, лицо известное, но имени его я не знал. Из знакомых или смутно узнаваемых были Бутов из "Нового мира", Лева Аннинский как-то сидел в сторонке, Евгений Сидоров, отметивший очень важным момент -- писатель и творческий человек для закона не существует. Такой специальности в специальном перечне нет, как нет и правового определения писателя. Заболей писатель -- ему некому платить по бюллетеню. Вот тебе и разговоры о культуре и любви к интеллигенции! Сидоров отметил, что комплект документов, аналогичный тому, что надо было бы принять, он привез чуть ли не десять лет назад из Франции.?
       Говорили о ничтожной оплате труда писателя-критика. Из общих разговоров -- это тоска по телевидению, критиков почти не привлекают. Интересно говорила Капиталина Кокшенева об общем падении качества литературы, вкуса, студентах, у которых преподавала, но которые ничем не интересуются. Есть ли сейчас литература, которая могла бы конкурировать с той, что сейчас телевизионно обеспечена? Наиболее увлекательно говорил немолодой ученый из ИМЛИ. Он говорил об академических изданиях, подготовка которых требует невероятного труда исследователей, и этот труд практически не оплачивается. Потом почти с тем же тезисом выступил Ф.?Ф. Кузнецов, и это, как ни странно, было хорошо и полезно. После того -- не мог расслышать многих имен -- выступил кто-то из питерцев и рассказал о резком уменьшении квот на филологические специальности в университетах, что уже есть университеты, где убрали кафедры филологии. После этого уже говорил я.?
       У меня было три тезиса и вводная мысль: уменьшение доли филологии в институтских дисциплинах, в Институте убрали заочников. Начал с разговора о сумме материальных ценностей, которые каждый человек за жизнь оставляет после себя. Мы, наше советское поколение, тоже после себя кое-что оставили. Но эти материальные богатства розданы, и доходы с них получает крупный капитал. У государства при этом и при существующей в пользу богатых системе налогового обложения, сколько бы власть жалостливо ни говорила и ни обещала, нет денег ни на культуру, ни на образование, ни на медицину. Я также назвал три фамилии, которые уже на протяжении десятилетий занимаются писателями и литературой, командуют и распределяют -- Ганичев, Григорьев и Сеславинский. Нет ни закона о трудовой деятельности писателей, ни льгот для издательств и книгораспространения, лучше не стало. Это те люди, которые должны были требовать что-то от правительства: потому что пока кулаком по столу не стукнешь, ничего не получишь.?
       "Прокукарекав", я потихоньку выбрался из зала и пошел в соседний. Наверное, здесь была наиболее интересная программа -- преподавание литературы в школе. Мест уже не осталось, но в конце аудитории, у стены, стоял стол, на который я и сел.
    В этот момент Борис Акимов рассказывал о том, как он учился в первом классе и как учат сейчас -- видимо, Акимов заглянул в сегодняшнюю школьную программу и теперь цитировал из нее много любопытного. Получалось, что писатель Драгунский нужнее первокласснику и научит большему, чем писатель Крылов с его баснями. За столом президиума сидели еще учитель и журналист Сергей Волков, Александр Архангельский и Алексей Варламов.
    В середине зала, где-то в четвертом ряду я увидел белую кофточку Натальи Солженицыной. Я вспомнил наш с ней разговор в Большом театре. Она своего все-таки добилась, вот уже ввели в школу экзамен по русскому языку и литературе, теперь произойдут еще чистка программ и увеличение часов, отпущенных на литературу в школе. Я думаю, что и в Литературное собрание она ввязалась, чтобы продолжить свою войну за русскую словесность.?
       Во время кофе-брейка, который происходил где-то в недрах столовой, зашел в кафе здесь же, в здании. Работают какие-то предприимчивые армяне. Тарелка плова и чашка кофе с молоком -- двести рублей.?
       После перерыва зал что-то около часа ожидал Путина. Тут и выяснилась функция расставленных декораций: в шесть кресел сели "приглашавшие" потомки и сам Путин. Все остальное было менее интересно, и об этом напишут газеты. Мне было любопытно (сидели где-то с краю в четвертом или пятом ряду рядом с А. Василевским), как гранды, привыкшие сидеть на первом ряду, занимали свои места -- величественный Ганичев, потом провели Володю Кострова, прошел сановный Сидоров, Поляков, пробежал вприпрыжечку моложавый и будто только что из парикмахерской Андрей Дементьев. Из выступлений, из первого ряда в качестве особого курьеза можно привести лишь речь Ганичева, который назвал крупнейшими достижениями литературы Лощица и Личутина. Потом, под конец, выбежал Дементьев и что-то лирико-патриотически-угодливое сказал, попросил у зала прочесть написанный к случаю стишок, зал загудел, Дементьев все же, хорохорясь, прочел. Сережа Шаргунов заступился за узников "болотного дела", Путин ему попенял. Мне кажется, что единственный, кто полностью и с блеском выполнил поставленную перед собой задачу, был именно В.?В. Путин: объяснил "креативному классу", что нельзя нападать на полицию и кое-что в духе времени рассказал про Украину. Сделал и ушел. Но на одном эпизоде этого Собрания я хотел бы остановиться. Объясняя публике, что в представителей полиции нельзя бросаться "предметом, похожим на лимон" (Шаргунов), Путин высказался примерно так: "Бросались раньше и добросались до революции 1917 года. Вы теперь этого хотите?". Мне кажется, если бы тогда не бросали, то кем бы сейчас был Путин?
       Не призываю, не зову, но для сложившегося строя революция не помешала бы.?
       22 ноября, пятница. В аэропорту раздался звонок -- это журнал "Сноб" с вопросом, как прошло Собрание. Что-то из наработок в Дневнике озвучил. Но, видимо, главным был вопрос: а вот как вы относитесь к тому, что кроме вопросов о литературе прозвучали вопросы, связанные с Болотной?
       Вопрос: В частности, уместным ли показалось вам выступление Сергея Шаргунова?
       Ответ: Призывать "милость к павшим" всегда уместно.?
       На этот раз во Франкфуртском аэропорту все обошлось без полиции. Правда, пограничник, ставящий въездной штамп, на всякий случай спросил меня, подразумевая, не желаю ли я остаться навсегда в Германии, есть ли у меня обратный билет, и успокоился, когда я показал распечатку из Интернета. Все формальности заняли не более десяти минут, и вскоре я уже встретился с Вили. Все по-прежнему -- белые усы, белые волосы, добр, оптимистичен.?
       В машине вели обычные разведочно-светские разговоры о дорогах и о политике, и уже через час Барбара кормила меня дома булочками с копченой лососиной и салатом из зеленого горошка с креветками. Ах, как хорошо приезжать в квартиру, где все уже знакомо! После салата я лег спать, предварительно взяв третий том воспоминаний Чуковской об Ахматовой, и сразу же попал на знаковые страницы. Я ведь все опять свожу к парному случаю. На прошедшем Собрании встретил Володю Бондаренко. Будет ли Куняев печатать, как обещал прежде, вступительную статью к моему собранию? Оказывается, Станислав Юрьевич был очень зол за письмо, которое я подписал. Письмо против съезда писателей в Калуге и передачи Ганичевым парадного кресла председателя Ване Переверзину. А вот теперь Ст. Куняев вроде бы отошел, статья будет в 12-м номере. Так где же здесь парный случай? А он буквально в самом начале книги об Ахматовой. Цитата не только о нравах той литературы, но и ее порой адресной злобности. Две прекрасные дамы техническую описку превратили в скандал.?
       "...Я, в свою очередь, спросила, какова же, наконец, судьба "Поэмы" в "Знамени"? Оказывается, рукопись возвращена с письмом Куняева, которое она мне прочла.?
       По неграмотности -- нечто чудовищное. Я запомнила так:
       "Возвращаем вам материал (!). Редактор сказала (!!!), что печатать Вашу "Поэму" теперь, сразу после того как журнал в N 1 публикует целый цикл Ваших стихов, неудобно"".?
       Чуковская потом долго мусолила эту описку -- "сказала", меня обожгло другое -- "материал" и "целый цикл"! Надо быть повнимательнее к живым классикам.?
       Вечером дивно посидели с Вили и Барбарой, ели еду, привезенную из местного вьетнамского ресторана. Огромные порции, я невольно сравнил это с микроскопической кучкой плова, который положили мне в тарелку в Университете. Если государство не доплачивает, то хоть следило бы за ценами! За столом все выспросил у Вили по поводу его годовых закупок меда и вина. Все это он берет в частном секторе, у знакомых -- здесь определенная гарантия качества.?
       23 октября, суббота. Все тот же Легге в его синем привычном костюме, все та же ратуша, прежний металлический петух на крыше, которого воспел Окуджава, все тот же зал с "тоталитарной" живописью. К моему удивлению народу собралось много, полный зал. Люди, скорее, все пожилые. Здесь и члены Общества, и постоянные слушатели, и участники "литературных оргий в кафе "Феттер"". Люди, ушедшие на пенсию, жаждут общения и не хотят сдавать мир, в котором привыкли жить. Тут же я подумал, что нужны мужество и даже отвага, чтобы жить в маленьком городе. Маленький, да удаленький -- знаменитый Университет и профессура, ушедшая на пенсию, но пытающаяся не сдать позиции. Доклады пропускаю, они на немецком языке. Или Вили, или Барбара кое-что мне переводили. Мы сидели вместе, на первом ряду, я разглядывал толстые стены, картину, через окно глядел на горизонты. Уже в XVIII веке собирались люди, чтобы что-то почитать друг другу и обсудить сочиненное и написанное. Давно ли шли эти чтения, не знаю, город протестантский с культурой чтения. А значит, сорок лет назад уже не без господина Легге, переместившегося сюда из ГДР, возникло и Новое Литературное общество. Над Легге и его интеллигентной шляпой мы уже двадцать лет -- столько я его знаю -- подтруниваем, а где-то он достает деньги, "вытягивает", "выбивает", "вымаливает" -- может быть, в Германии с доставанием денег по-другому? -- и воскресенье за воскресеньем ведет свои заседания в кафе "Феттер". Сын владельца кафе, крупный мужик, выступал вторым после господина Легге. Здесь же, в зале, сидела его, Легге, жена, позже он скажет, обращаясь к слушателям: "Она была не за мною, а рядом".?
       Наше -- я, Барбара и Вили -- "выступление" шло сразу же после выступления сына владельца. В подарок нам преподнесли торт, размером с автомобильное колесо. Торт лежал на какой-то подставке почти напротив меня, и я поклялся, что не уйду, пока его не попробую. Забегаю вперед -- уже легкий фуршет: шампанское и торт, который резала, словно священное жертвоприношение, очень немолодая дама. Я благодаря своей московской нахрапистости и тому, что -- гость, получил первый кусок. Вкус необыкновенный, серьезный немецкий торт, крем, проложенный на хорошо выпеченные коржи, из хорошей муки и без маргарина.?
       Но возвращаюсь в парадный зал мэрии. Я на трибуне -- Барбара и Вили по бокам. Вили будет читать кусок речи, в котором упоминается Барбара.?
       Выступление наше было самым коротким, слушали с вниманием и хлопали с энтузиазмом. Профессоров опускаю, один говорил про дальний век, другой прочел внушительный список витийствовавших в знаменитом городе писателей. Здесь надо было бы порассуждать о жизни маленького города, о ее стремлении не покрыться болотной ряской и о заботе властей, о культуре и жителях. У нас с этим хуже, у нас почти в каждом городе сидит по Капкову, для которого человек старше сорока лет уже не существует. Но ведь все молодые экспериментаторы и модернисты рано или поздно становятся старыми.?
       В перерывах между речами играло местное трио: скрипка, виолончель и фортепиано. Я оценил, что значит сидеть рядом с инструментом, когда слышен его живой, из звучащего дерева, звук. Скрипачка была прелестна. О торте, фуршете, шампанском чистом и с манговым соком я уже написал.?
       Сразу же после ратуши с предосторожностями -- Барбара еще очень неважно ходит -- и бережениями поехали в магазин "Аренс", где на последнем этаже ресторан самообслуживания. Обед с видом на замок и старый город. Я взял себе китайскую с овощами лапшу, Барбара -- овощи и курицу, а Вили -- очень аппетитного гуся с тушеной красной капустой. Близится Рождество, и гусь уже нагулял свое мясцо.?
       На что стоит обратить внимание: пенсионеры здесь особый класс покупателей. Их довольно много, питаются ли они так ежедневно, устраивают ли себе праздники и встречи по субботам, позволяет ли им такой образ жизни их пенсия, не знаю. Но в ресторане сделано все для их удобства. Кроме обычных подносов, есть еще и специальные тележки, на которую можно и опираться, если ноги плоховато держат, но можно и поставить поднос с едой и довезти до столика.?
       Вечером у Барбары был праздничный ужин -- барбекю с сыром и овощами и бутылка вина. По случаю нашего выступления сделали еще и десерт: фрукты -- что-то похожее на повидло из слив с клубникой и взбитыми сливками. Барбара называет это "розовым небом".?
       За ужином долго говорили о минувшем. Вспоминали Льва Копелева и его милую жену Раису. Копелев был в Марбурге, самоутверждался постоянно. Его можно было понять -- шарашку прошел рядом с Солженицыным, а потом слава ушла к другим. Говорили о том, что для получения права на жительство русский эмигрант должен был продемонстрировать нелояльность к стране, из которой уехал, и к ее строю. Многие старались, в их стараниях был еще и элемент самооправдания. И это понятно. Послезавтра утром уезжать, а на завтра Барбара назначила какие-то прогулки и обед с Легге. На всякий случай, чтобы не забыть, делаю выписки из книги Чуковской:
       Ахматова, о Евтушенко и Вознесенском:
       "Мне кажется, я разгадала загадку Вознесенского. Его бешенного успеха в Париже. Ведь не из-за стихов же! Французы стихов не любят, не то, что иностранных -- родных, французских. Там стихи печатают в восемьсот экземплярах. Ели успех - еще восемьсот. И вдруг - триумф! Русских, непонятных... Я догадалась. Вознесенский, наверное, объявил себя искателем новых форм в искусстве - ну, скажем, защитником абстракционистов, как Евтушенко защитником угнетенных. Может быть и защитник, но не поэт. Эстрадники!"
       Еще об эстраде:
       "Вообразите, у меня новое бедствие -- на "сегодняшний день" все актрисы-чтицы возжаждали читать с эстрады мои стихи! Встречаются среди них интеллигентные, но в большинстве рванули такие панельные лиговские девки, что мои стихи из их уст вызовут новое -- третье! -- постановление ЦК!"
       О языке Солженицына:
       "Солженицын пишет на основном русском языке, это такая редкость".
       24 ноября, воскресенье. После вчерашнего могучего ужина, а потом еще и мощного, как пушечный удар, десерта спал плохо. Часа в два ночи проснулся от невыносимой боли в левой руке, в локте. Может быть, отлежал, а может быть, сказывается действие ужина. Начал искать нитроглицерин, который всегда беру с собой, не нашел. Принялся читать, ворочался, гасил и зажигал свет, раза четыре бегал в туалет, сердце стучало. Думал, что конец, но вроде не инсульт, а инфаркт... Мелькнула мысль даже разбудить Вили, но потом потихонечку задремал, и все успокоилось.?
       Утром неугомонные Вили и Барбара устроили часовую экскурсию. Съездили на гору напротив замка, к башне, которую поставили горделиво после победы во франко-прусской войне. Сейчас здесь ресторан и смотровая площадка. Внизу, в долине, шоссе, железная дорога и река Лан. Видна вся окрестная география. Очевидна география: замок, ниже него -- аббатство, при принце Филиппе превращенное в первый в Германии протестантский университет, правее -- знаменитая церковь -- собор Святой Екатерины, в этом треугольнике -- древний город. От него расползаются распадки ущелий, в конце каждого из них когда-то были деревни, теперь распадки заполнены домами -- это городские кварталы, еще правее были когда-то железорудные и соляные шахты.?
       Университет разросся, в центре ломают старые его постройки и возводят новые. Как и у нас, на науку не хватает, все еще можно подождать и потесниться, но надо давать заработать, и строим, разрушая то, где еще можно жить и творить. Впервые за всю историю Германии была приватизирована знаменитая университетская клиника. Земле нужны были деньги. Теперь, по словам Вили, даже автостоянка перед больницей платная. Процесс идет, давно не пуганная народными волнениями власть богатых упорно ущемляет бедных за счет нажитого государством. Оказывается, замок еще лет сорок назад был передан Университету. На язык экономических истин это можно перевести так: теперь замок приватизировать значительно сложнее, чем когда он просто был госсобственностью. Что-то подобное можно было бы сделать и у нас со старыми особняками и еще неприватизированными дворцами и имениями.?
       В городе заехали в какую-то знаменитую кондитерскую и купили четыре здоровенных ломтя разных тортов. Решили за обедом каждый ломоть поделить на три части, чтобы все попробовать и выбрать лучший торт. Подобрались все сладкоежки. Обедали рано, чтобы к ужину с нашим дорогим Легге нагулять аппетит. За обедом опять зашел разговор о политике: о полицейских войсках, о налогах, о подоходных налоге у нас -- 13% и в Дании -- 50-60%. Я, кстати, вспомнил, что сутки назад опять звонили с НТВ. Владимир Соловьев собирается в воскресенье провести передачу, тема на этот раз -- "Общественное мнение и власть". Моя тема, пожалел, что не смогу пойти. Но зато подумал, что, может быть, напишу большую статью.?
       После обеда на час выходил в город, разминал ноги, все болит. Неужели здоровье и бодрость больше никогда не вернутся? Возле Ботанического сада идет большая стройка, снесен ряд домов, кажется, и современный дом, где находилась женская консультация. Срыли и Пивной завод, который находился здесь в центре. Современная жизнь вытесняет историю. Все, как и везде, но есть и обновленные дома, есть какие-то архитектурные и дизайнерские добавки: в центре на глухой стене вдруг появились бронзовые кабаньи головы, которые радуют глаз. Воскресенье. Все пусто, улицы пустые.?
       Вечером в ресторанчике возле ратуши господин Легге давал в мою честь ужин. Ресторанчик в на редкость старом доме: низкие потолки, темные балки. Тут же рассказали, что обычно в старину здесь собирались члены городского совета после окончания заседания, либо перед ним, чтобы сговориться, как голосовать. Теперь сговариваются по мобильным телефонам, которые подслушивают американские спецслужбы. Кормят здесь, в самом центре, конечно, не дешево, но хорошо. Блюда с некоторым акцентом охотничьего Средневековья: кабан, олень, был в меню и гусь. В Германии я обычно, в силу обстоятельств и любви Барбары и Вили к добротной пище, снимаю мораторий на мясо. Я попросил гуся, который присутствовал в меню, но гуси, как более дешевое блюдо, куда-то "улетели", пришлось довольствоваться местным пивом и олениной, которая была хороша.?
       Легге пришел, как всегда, элегантный, в одной из своих знаменитых шляп и в костюме, с которым я знаком уж лет десять. Мило и хорошо поговорили, я задал Легге (его привычка со всеми членами общества ссориться широко известна) как ни в чем не бывало вопрос о здоровье фрау Урфф и поэта Паффа, которых не было на Собрании. Милый Людвиг Легге очень убедительно стал рассказывать, как он недавно с ними встречался. Поговорили также о переводе моего романа "Марбург", тем более, что недавно появилось в городе издательство, но, думаю, разговором все и закончится. О проигранном издательском деле здесь мало кто осведомлен, у всех неверные представлении о гонорарах и ценах. Я также попросил Легге дать приветственную телеграмму в Институт по случаю юбилея. Такие же телеграммы дадут или пошлют письма Барбара, как наш почетный доктор, и Вили как президент Общества местных славистов Земли. В разговоре я также выяснил безбрежный размер общества и сделал выводы о финансах. Всего около 300 человек, доходы от взносов -- что-то около двадцати тысяч евро в год, членам дается скидка на утренники в кафе; шесть с половиной тысяч евро дает город и около десяти евро стоит билет на встречу с писателем, в среднем на встрече бывают пятьдесят?-?шестьдесят человек. Ну что, это все хорошие признаки, по крайней мере более оптимистические, чем, скажем, в Москве, где на подобные даже бесплатные встречи народу ходит значительно меньше.?
       25 ноября, понедельник. Утром опять читал воспоминания об Ахматовой, а потом сделал в книжке закладку и поставил ее на прежнее место. В какой-то степени это поразительный труд, кто знал, что так повернется, но день за днем очень немолодая женщина записывала за другой. Как следует из текста, записывала иногда до двух-трех ночи. Сейчас идут страницы о Бродском.?
       После последнего и, как всегда, боевого завтрака у Барбары мы с Вили уехали на машине во Франкфурт. Идя, как говорилось ранее, навстречу пожеланиям моим читателям, которые иногда жалуются, что я прекратил публиковать кулинарные меню, все же опишу, что было на столе. Мюсли и потрясающий йогурт, баранья колбаса, нарезанная тонкими пластинками грудинка, мармелад, хлеб нескольких сортов, желтый твердый сыр и мягкий сыр Камамбер -- это моя добыча, кофе в термосе.?
       За час доехали, о шоссе и знаках на нем не говорю, -- это то, чего не будет у нас и через двадцать лет.?
       26 ноября, вторник. Утром встал и первым делом померил сахар в крови -- 7,2 -- это итоги моего обжорства в Германии. Вторым делом залез в Интернет. Что там написал журнал "Сноб", который взял интервью еще в аэропорту? А вот что:
       "Сергей Есин, вице-президент Академии российской словесности:
       Мне кажется, ни к чему это Собрание не приведет. Так, поговорили. Денег, чтобы нормально кормить искусство, у государства нет и не будет. Потому что надо кормить танки, надо кормить промышленность, надо, видите ли, что-то делать с банками, которые проворовываются один за другим. Путин, как всегда, был отличным актером. Это немного напоминало императорский выход. Только в связи с тем, что нет аристократии, вокруг сидели потомки знаменитых писательских фамилий. Самое занятное заключалось в том, что все пришли полюбоваться да послушать Путина. Как только он ушел, дискуссия немедленно приостановилась. Все хотят спорить и говорить только при первом лице".?
       В Москве дождь, к вечеру обещали снег, гололедицу и для автомобилистов "день жестянщика", поэтому к девяти поехал в Институт без машины. В девять идет автобус до Лавры -- экскурсию организовала Олеся Александровна, мне очень тоже хотелось поехать, но половина семинара оставалась в Москве. Самое главное -- записался и Володя Артемьев, чей материал мы должны были обсуждать. Вышел из положения так: проанализировал один за другим маленькие этюды, которые ребята написали после встречи с Шаргуновым.?
       27 ноября, среда. Весь день сидел дома и правил, как каторжный, роман. Еще раз убедился, насколько проще писать якобы художественную прозу, нежели Дневник. Телефон помалкивал, только позвонили, что по поводу юбилея Института в понедельник надо быть в три часа в Домжуре. Да, звонила Лена Эрикссен: завтра заедет за мною и отправимся на выставку Non Fiction. Из новостей -- сенсация от Навального. Его агентство по борьбе с коррупцией установило:
       "...Оппозиционер Алексей Навальный рассказал в своем блоге в Живом журнале о дачном поселке "Сосны" (деревня Лешково Истринского района Московской области). В число его учредителей входят замглавы Администрации Президента Вячеслав Володин и депутат Госдумы единоросс Константин Косачев.?
       ...Среди обитателей поселка также секретарь генсовета "Единой России" Сергей Неверов, депутат Госдумы единоросс Игорь Руденский, глава аппарата правительства Сергей Приходько.?
       ...Формально каждый из перечисленных участников использует по несколько кадастровых участков: частично они оформлены на них самих, частично -- на партнерство "Сосны". Смысл простой: хитрые единороссы придумали, как можно не декларировать участки, которые принадлежат им, и учредили специальное "Дачное некоммерческое партнерство", на которое решили оформить часть своей земли", -- объясняет Навальный.?
       ...На каждом участке есть большой дом и другие постройки. Например, на участке Вячеслава Володина -- искусственный водоем и вертолетная площадка. Навальный указывает, что никому из обитателей поселка не хватило бы официального дохода для покупки такой недвижимости.?
       Яркий пример -- секретарь генсовета "Единой России" Сергей Неверов. "Неверов, обожающий изображать "простого шахтера -- человека труда", никогда бизнесом не занимался, последние годы сидит на госслужбе, значительных доходов не имеет, но умудрился приобрести "дачный участок" стоимостью 92 млн рублей, который оформил на свою тещу -- 75-летнюю пенсионерку из Новокузнецка, -- пишет Навальный. -- Когда я написал про его дворец, Неверов имел наглость сказать, что он приобрел и построит это все на "деньги, вырученные от продажи квартиры в Новокузнецке". Можем ли мы хоть на секунду поверить, что квартира 67 метров в Новокузнецке сопоставима по стоимости с огромным участком на берегу Москвы-реки и домом, который, наверное, в два раза больше, чем главный Дворец пионеров в Новокузнецке? Конечно, нет. Мы понимаем, что Неверов -- отвратительный лжец и взяточник, как и все в "Единой России".?
       ...Самой прекрасной дачей владеет замглавы Администрации Президента Вячеслав Володин. "Я такое и дачей-то не назову. Это уж, наверное, "парковый ансамбль". Пруд, галереи какие-то, -- пишет Навальный. -- Площадка, намекающая нам своей буквой "H", что пока всякие лохи в пробках стоят, ихняя власть на хеликоптерах летает. По минимальной прикидке это все стоит не меньше 155 миллионов рублей, а скорее всего, сильно за 200. Напоминаю, что с 1996 года мосье Володин строго на госслужбе. Он не мог и не может легально зарабатывать на покупку и содержание такой красоты. Очевидно, что тут ежемесячные эксплуатационные расходы больше, чем его заработная плата".?
       28 ноября, четверг. Все продолжаю пить по четверти таблетки "Найз", но рука по утрам по-прежнему болит. Правда, и атмосферное давление -- утром посмотрел на барометр -- катастрофически упало. Дождь, едва теплый ветер, слякоть -- выходить из дома не хочется, да и работать тоже. Но взял себя в руки и решил сесть за компьютер -- отчетливо понимаю, что надо заканчивать рукописи: "Опись имущества одинокого человека" -- вот и название романа, и продолжать Дневник. Правда, не вытерпел и сел читать "Новую газету", которую вчера принес С.?П. Собираю Дневник из того, что есть.?
       Для меня здесь два интересных и новых момента. Во всегда остроумных текстах Юлии Латыниной есть любопытная мысль об определенном неравенстве между теми, кто работает и платит большие налоги, и теми, кто не работает и плодит детей в надежде на государственную помощь. Практически жало мысли и наблюдения направлено против натурализовавшихся среднеазиатов, цыган и Кавказа, хотя система доказательств выстраивается на европейском зарубежном материале и примерах. "Увы, современные системы социального обеспечения, нарушают фундаментальный закон: биологические преимущества имеет та особь, которая рожает больше, чем может прокормить. Потому что государство приходит ей на помощь, отбирая ресурсы у тех, кто способен сам воспитывать свое потомство, и снижая, соответственно, его численность".?
       А рядом статья Владимира Дворкина о бывшем президенте СССР Горбачеве. По отношению к этому господину у меня устоявшееся мнение, но в статье есть занятный фрагмент:
       "Помимо этого в СМИ много и другого трепа по поводу М.?С. Горбачева. Особой яркостью и эмоциональностью отличается В. Жириновский. Как-то по недоразумению пришлось попасть с ним на прямой эфир федерального канала. Там он стал кричать, что Николай II больше России любил свою жену, поэтому была потеряна страна, а Горбачев больше СССР любил Раису Максимовну, и мы потеряли великую державу. И вылил ушат грязи и оскорблений на М.?С. Пришлось его одернуть и напомнить, что только благодаря Горбачеву сам Жириновский стал лидером партии.?
       Мне известно это из рассказа А.?Н. Яковлева. На заседании Политбюро М.?С. сказал, что маловато у нас одной партии, нужно хотя бы еще что-то. Все члены Политбюро поддержали идею. Поручили эту задачу В. Крючкову (!). Через несколько дней он представил двух кандидатов на роль руководителя ЛПДР, сказав, что они одинаково плохо известны, но вот этот (Жириновский) вроде более бойкий. Выделили под это средства, и пошло-поехало. А.?Н. Яковлев сказал, что он где-то написал об этом и даже опасался, что с охранниками его поколотят. Но однажды Жириновский увидел его, сам подбежал и радостно сказал, что написано все правильно, только "эти с..." (дословно) денег больше не дают".?
       Несколько дней назад, как всегда, в Доме художника на Крымском валу открылась ярмарка литературы Non Fiction. "Комсомолка" на этот раз мне не звонила, по своей безалаберности я ни с кем о продаже своих Дневников не договорился, -- а это именно моя ярмарка, -- но позвонила Елена Эрикссен, все-таки их издательство выпустило книгу про Зайцева. Заодно договорились прямо на стенде встретиться и с Николаем Головиным.?
       К сожалению, так продуктивно, как я выступал на стенде "Комсомольской правды" на ВДНХ, выступить в Доме художника не удалось. На стенде по-хозяйски расположился ленинградский фотограф Плотников с пятью или шестью своими разными альбомами. Это сразу делает стенд с интеллектуальной литературой совершенно иным, все переводит в другую плоскость -- где большие и веселые альбомы начинают главенствовать. Книжки, оттесненные картинками, становятся жалковатыми. Сотрудница Елена, которая сидит за прилавком и тупо глядит в телефон, смотрится так угрюмо-устрашающе, что я подойти к стенду, чтобы покопаться в книгах, никогда не рискнул бы.?
       Очень быстро, раздраженный и внутренне униженный, ушел. По дороге к метро Коля рассказал, что в Доме моды все не очень хорошо: Егор, сын Зайцева, который сейчас всем управляет, многих сократил, а самому Зайцеву предстоит операция.?
       В Институте -- Ученый совет. У нас впереди три дня празднования восьмидесятилетия Института. Вроде бы Министерство культуры на празднество дало какие-то деньги, собирают выпускников. На совете я задал ректору неудобный вопрос о его выступлении перед президентом касательно создания переводческого отделения с языков государств ближнего зарубежья. Здесь З.?М. Кочеткова меня поддержала, вспомнив, как в свое время мы с нею рассылали письма по республикам.?
       30 ноября, суббота. Наконец-то выбрался на дачу. Вчера вечером пришел после работы Володя -- повезет завтра именно он. Как я запланировал, Володя сменит мне на машине резину. Утром подвалил с продуктами, а потом и помог собираться С.?П. Сказал, что прихватил с собою один из последних выпусков КВН, его мы и смотрели после обеда.?
       Доехали довольно быстро и спокойно, Володя слушал "Дачное радио", а С.?П. через плеер -- книгу Соломона Волкова о Петербурге. Я эту книжку читал раньше и даже кое-что оттуда приспособил в роман "Марбург". По радио шли любимые песни некоей не знакомой мне, но, видимо, популярной певицы Успенской; песни, уж бог с ними, современная эстрада вся пошловатая, но и говорила Успенская немыслимую чушь. Например, она утверждала, что в Советском Союзе от певцов специально требовали каких-то усредненных голосов, "как у всех", так и учили по разным училищам, хотя -- это она отметила -- были и голоса с неповторимой окраской, кажется, назвала Шульженко.?
       Уже въехав на участки, встретили нашего председателя Шамиля. Он рассказал, как проходило Собрание, которое состоялось, пока я ездил в Германию, в субботу. Общие расходы на следующий год -- двадцать девять тысяч с каждого владельца. На собрании "владельцы" возмущались. Но никогда у нас в кооперативе не было такого порядка -- и так заметно что-то не делалось, в том числе и не было так хорошо с охраной, как сейчас. Наши пожилые кооператоры до сих пор -- так легко в свое время проголосовавшие вместе со всем народом за капитализм -- не поняли, что собственность и ее содержание -- дело дорогое.?
       Дом остыл, нагревался медленно, в подвале до сих пор вода не сошла, поэтому баню не топили. Пока С.?П. крутился с обедом, я обрезал сухие зимние ромашки и собрал с земли чуть подмерзшие яблоки. Я почти не пил, сразу стали блаженно смотреть КВН, игру за кубок мэра.?
       Команды были знакомые, все интересные, я болел за "Раис" -- это женская довольно смешная и остроумная команда из Иркутска и за подмосковных физтеховцев. Моих девок, конечно, засудили, а, в принципе, я заметил, все ребята выступали довольно остро, почти иногда злобно. Показали молодого Маслякова, запись пятидесятидвухлетней давности. Камера когда-то красавца и обаяшку Сашу Маслякова показывала не часто, облик был не тот. А тем временем наступило время ужина, и подоспели передачи с Вадимом Такменевым. Это как с "Московским комсомольцем": в самолете один номер прочтешь -- и уже на две недели в курсе жизни. Самое интересное -- в обеих передачах -- здесь был рассказ о певце Григории Лепсе, которого недавно "отлучили" от Америки. А заодно кое-что рассказали о Валерии Беленьком, официальном воре в законе, дружбу с которым Лепсу и инкриминируют, а также о некоем московском адвокате, который ведет дела и этого Валерия, и кого-то из иных "напрасно обвиненных". Вспомнили, естественно, и о Кобзоне -- а как без него? Картина получается довольно неприглядная, потому, как я понимаю, и наши власти обо всем этом подробно знали. Вообще, придется повториться, но повторы -- это основа для убеждений, надежда вся у нас на американскую юриспруденцию.?
       1 декабря, воскресенье. Спал, как всегда, после длинного телевизионного просмотра долго -- сознание взъерошенное, ночью пил снотворное. Проснулся от неторопливой возни Володи внизу. Кажется, он меняет мне резину. Включил постоянно настроенное радио, половина девятого -- специфические позывные -- "Непрошедшее время", Майя Пешкова. Берет интервью у Наташи Горбаневской, знаменитой женщины -- вместе учились в Университете, но помню ее смутно, скорее, видел, когда давно был в Париже. Вчера она и актер Юрий Яковлев умерли.?
       По поводу смерти Яковлева вчера слышал по телевидению, даже показали передачу, где что-то объясняла и восторгалась Крачковская, сегодня у Пешковой Горбаневская рассказывала, как они -- восемь человек -- вышли на Красную площадь в 1965 году. Она с грудным ребенком в коляске. А я в это время ни о чем подобном не помышлял, мне было тридцать лет, и я работал на радио. Помню, нас собрали на открытое партсобрание, нужен был одобрительный протокол для парткома. Я, кажется, одобрял этот ввод войск, Таня Винокурова сидела молча, поджав губы. Почему мы все такие разные?
       Голос у Горбаневской милый, но определенный, формулирует точно. Говорила о книгах, которых у нее издано мало, печатали лишь немцы, испанцы, французы и поляки, а вот чехи что-то тянут. Все забывается, теряет остроту. Вот и нет Горбаневской.?
       Под вечер звонил Игорь, на выставке Non Fiction он стоит вместе с Плотниковым на стенде издательства "Навона". Много народу подходит, узнает "Валю", ее помнят, но книги никто не покупает. Дневники даже не листают. Надо глядеть правде в глаза, не для широкой публики -- так для кого? Правда, отчетливо понимаю, что в этой атмосфере, рядом с альбомами, без хорошего продавца ничего продать и нельзя. Раздражает полное непонимание Игоря, у него другие воспаленные массовым интересом ценности.?
       Ничего не пишу, ничего не читаю, весь день покрывают обязательные дела. Вот и вечером отправился на премьеру "Дикарки" во МХАТ имени Горького. Премьера должна была состояться весной, но Доронина была недовольна и продолжила репетиции осенью. Я помню ее реплику, когда она решила не ставить "Дядюшкин сон" с Зельдиным, хотела играть сама. Тогда она, объясняя мне причину отмены репетиций, сказала: "Я не знала, с чем новым я пойду к публике". После спектакля был банкет. Мне стало грустно, когда-то я любил театр хороший, но неуспешный, который надо было защищать. Вот что значит много лет бить в одну точку. Я уже писал, что Доронина спасла для России репертуар русского национального театра, но она еще заставила публику, натравливаемую на нее, свой театр полюбить. Время, когда она даже "Вассу" играла при полупустых ярусах, прошло.?
       Театр был полон. Еще до начала спектакля, когда Доронина стараясь не привлекать внимание публики, появилась в директорской ложе, ей сразу же устроили овацию. Еще ничего не видя, зритель встал и стоя пять минут аплодировал. Аплодисменты неоднократно звучали во время спектакля. Все было как в настоящем театре, все условно, но все по-настоящему, это как хорошо вышитое полотно, нигде ни узелочка. Хлопали и оформлению -- все тот же Серебровский. Нормальный, живописный задник, кулисы, реалистический интерьер. Тяжела театральная машина, легко и изящно, словно механизм в дамских часиках, закрутилась.?
       Я одним из первых, постоянно встречая снобистское непонимание даже моих товарищей, говорил о таланте Дорониной как режиссера. Интеллигенция, сквозь зубы готовая признать Доронину выдающейся актрисой, никогда с этим не соглашалась. Сейчас я уже не говорю о психологически точных поворотах в постановке, но так точно выбрать пьесу, так точно распутать ее смыслы, в том числе и политические -- вот в чем талант режиссера. Впрочем, Островский всегда современный, особенно сейчас, с возвратом к капитализму. По обыкновению сидел и не только наслаждался игрой и смыслами, но и анализировал пьесу, одну, кажется, из последних у Островского. Как в свое время была пьеса политична и -- это уже второй пласт анализа -- как много Чехов взял из Островского.?
       Украина, кажется, всерьез бунтует против своих президента и правительства. Интересно, что нешуточный этот бунт -- оппозиция уже захватила несколько правительственных зданий и разогнала местный ОМОН -- на Украине поднят из-за внешнеполитических действий правительства. У нас такое невозможно, вся Болотная не в счет, это все робкие всхлипы недовольной интеллигенции. Единожды наш народ зашевелился, это когда нынешний посол на Украине вводил монетизацию льгот пенсионеров.?
       2 декабря, понедельник. Неважно вчера спал, проснулся около семи утра, приводил себя в порядок, раскручивал механизм, чтобы наконец-то заработал интеллект. Сел и написал план своего выступления на открывающейся сегодня конференции. Сама конференция шла довольно скучно, писатели, которые должны были говорить об Институте, говорили исключительно о себе, да так, что телевидение быстро ушло. Телевидению всегда интересно только начало, а мне интересен только, по сути, я сам. К моему удивлению, не разлился соловьем минут на тридцать девяностошестилетний Семен Шуртаков, говорил минут пять. Хорошо, без особых претензий, по-писанному говорил Рекемчук. Много в выступлениях было смешного: "Литовская забастовка против попытки Н. Хрущева закрыть Литинститут" -- это заголовок доклада Александра Ольшанского. Я свои тезисы -- Институт во время перестройки -- все проговорить и не успел, но историю ухода Лита из СП СССР поведал. Многие всего этого просто и не знали, и не догадывались об этом. Сказал о роли Ю.?В. Бондарева, и он, и Т. Пулатов подписали соответствующие бумаги. Потом оказалось, что проговорил я весь своей регламент, председательствующий Стояновский меня одернул. Наши девы сказали: побоялся, чтобы Есин еще что-либо не ляпнул.?
       Кому-то потом еще давал, после выступления, интервью, какой-то не из центральных каналов станции. Было интересно, потому что девочка за камерой задавала неудобные и очень прямые вопросы, а я от ответов задворками и бегом уходил.?
       К трем часам отправился в Дом журналистов. Народу было немного, а ответчиков четверо: ректор, Паша Басинский, болгарин Ламбовский и я. Паша говорил по своей статье, которая вышла в "Российской газете". Самое интересное -- это о двух ветвях единой русской литературы, на земле отечества и за рубежом. Паша говорил также, что Литинститут -- это некая еще и писательская мечта.?
       Из немногочисленных вопросов интересны были два: есть ли писатели, готовые, как Бианки и Пришвин, писать о природе; и второй вопрос -- существуют ли сейчас "западники" и "славянофилы"? На первый отвечая, я говорил, что в то время писать и жить на природе -- это еще означало некоторую личную независимость и свободу. Паша со мною согласился, а отвечая на второй вопрос, где разъяснил, что здесь скорее евразийцы и западники, расставил маркеры: западники -- Акунин, Улицкая, Пелевин, а вот евразийцами ощущают себя Прилепин, Сенчин, Шаргунов. Я добавил: ощущают, конечно, себя евразийцами, идентифицируя себя как русские.?
       На вопрос об участии работников Литинститута в Литературном собрании я опять, сославшись на произнесенное на круглом столе Собрания, назвал эти три фамилии.?
       Из Интернета: "Украинский премьер признал, что ситуация с массовыми акциями в Киеве стала неуправляемой; у правительства есть информация о готовящемся захвате парламента". С этим ложусь спать.?
       3 декабря, вторник. Ректор решил превратить условный юбилей -- восемьдесят лет -- в бесконечные празднества. Сегодня в три часа в Доме литераторов читают стихи литинститутские поэты разных времен. Практически сняли с занятий все семинары и приказали идти в Дом литераторов, но я все-таки провел свой семинар. Обсуждали рассказ Володи Артемьева "Издержки профессии". Это о журналисте и некотором времени, им прожитом. Как обычно, когда неординарная вещь, семинар разделился во мнениях. Мне рассказ нравится, написан хорошо.?
       Первую половину семинара занимался анализом работ, которые ребята написали после встречи с Шаргуновым. Удивительным образом на них влияет, что говорит новое лицо. Ведь нет ничего такого, о чем раньше не говорил бы я. Но, оказывается, важно, когда говорят об одном двое: возникает момент истины. В этюдах ребята далеко не однозначно оценили и выступление Шаргунова, и его самого. Самый короткий, но и самый острый этюд -- Маши Поливановой:
       "Чувак слишком много говорит, ходит за Есиным, кажется, даже, немного копирует его походку; тем не менее пытается выдержать образ -- такого едкого, дерзкого, независимого оригинала.?
       Получается хреново. Зачем-то вдруг надел очки... С назидательного тона скатывается на литературизированный, разговорный; волнуется, явно заигрывает с публикой.?
       Чувак, расслабься, будь попроще..."
       4 декабря, среда. Как проснулся, стал думать, что же я скажу, если вечером все же придется выступать в Доме литераторов -- у нас юбилейный вечер, последний день роскошных праздников, на которые деньги дало Министерство культуры.?
       Утром пришлось тащиться в Институт на круглый стол, где в основном умничали приезжие писатели из Болгарии и с Украины. Первым выступал Модестов с каким-то серьезным докладом о машинном переводе. Я в это время сидел и отчаянно продумывал, как же все-таки появление новых технологий повлияло не на труд писателя, а на содержание того, что он пишет. Особенно занятно убеждала всех украинская поэтесса, постоянно уверяя, что наконец-то именно в Интернете обрела своего читателя. Очень хорошо и подробно говорила об этой Интернетовской городьбе Ольга Зайґцева. В Интернете сложно судить о чем-либо по количеству пользователей. Это еще не обязательно читатели, это часто просто "касание". Я тоже что-то сплел, вернее, ловко встрял в полемику, заметил, что появилось несколько романов, которые повторяют форму интернет-сообщений и смс-ок. Заодно этой украинской даме объяснил, что сам себя считаю литератором и по отношению к тому, что пишу, не произношу слово "литература".?
       Часа в два приехал домой, вынул почту из ящика. В "Литературке" -- полоса, посвященная Литу. Большой коллаж: крупно Горький, держащий в руках дом Герцена, а вокруг все бывшие ректоры Литґинститута -- довольно крупно. Есть наверху полосы и небольшой информативный врез Тарасова с маленькой фотографией. Насмешкой и тонкой иронией газеты это, конечно, не назовешь, но тогда что это? За что нашего ректора не любят?
       К половине шестого -- как всегда что-то перепутав, потому что, оказалось, вечер начался в пять -- приехал в Дом литераторов. Встретил сразу моего любимца Лешу Тиматкова. Перед этим я говорил с ним по телефону, Леша пришел повидать друзей. Я думал, что Леша совсем пропал где-то в дебрях и лугах заграницы. По моим последним сведениям, Леша должен был быть в Новой Зеландии. Оказалось, поездил и через пять недель со своей любимой девушкой из Зеландии расстался. Сыну Леши сейчас четырнадцать лет, он вместе с матерью живет в Америке. Все вписались в этом мире, а я пишу роман о том, как счастливо мы жили раньше. Леша совсем перестал заикаться и очень мудро мне сказал, когда я спросил у него, почему он ушел из Института, что нельзя заниматься делом, которое ты перестаешь делать хорошо. Я понял, что Леша перестал писать стихи. Трогательный Леша принес мне еще и флакон коньяку.?
       Встретил еще Олега Ефремова, одного из моих первых выпускников. Он работает, кажется, в издательстве Патриархата. Постояли вместе, погутарили, вечером, когда я вернулся домой, еще немножко попереписывались.?
       В зале праздничная скучноватая машина уже давно крутилась. Показывали все тот же фильм, который крутили и пять лет назад. Все те же кресла и банкетка, которые обычно выставляют на сцену Большого зала. В первом ряду -- Сидоров, Тарасов, Турков, Годенко; сзади теснился остальной президиум. Чуть лучше, чем обычно, выглядящий Костров, монументальный и важничающий Ольшанский и наши болгары. На этот раз свет горел только на сцене, зал тонул в густой неузнанке. Я понял, мне, чтобы отсветиться и не подвести Тарасова, которому, несмотря на неотвратимость Букеровского обеда, начинающегося почти в это же время, я твердо обещал быть, мне надо пробираться в президиум. В зале меня со сцены не увидят и не позовут.?
       В этот раз дело шло повеселее, чем во время прошлого праздника. Выступил посол Болгарии, потом кто-то из наших выпускников, работающий сейчас в Администрации Президента, прочел послание своего начальника. Затем выступил Сидоров, потом Тарасов читал поздравления разных учреждений. Я вспомнил Ашота, который рассказал, что задолго до юбилея ректор разослал письма -- не забудьте поздравить! Умно, мне бы до такого никогда не додуматься. Потом выступил заместитель министра культуры Григорий Ивлиев. К моему удивлению, во время своей речи он вдруг вспомнил мой роман о Лите и почти точно его процитировал. Боже мой, еще один читатель! На следующей неделе отошлю этому книгочею свои Дневники.?
       Я начал с удивления, что свет разделил президиум и зал, которые именно в этот день должны быть едины. Потом, вспомнив запрос Сидорова по поводу бархатного тяжелого знамени Института и ордена Дружбы народов, пошутил, что все -- и Знамя и Дружбу -- ректору передал. А потом начал свою не новую для меня, но неотступно преследующую мысль о парных в моей жизни случаях. Все закончилось некоей фантазией, как я вхожу в ворота Института, а вижу новое здание и книжную лавку и весь в цветах сквер. Здесь я узнаю, что у нас новый министр образования, который отменил ЕГЭ и настаивает, чтобы русский язык и литература в школе преподавались не десять часов, а четырнадцать. И узнаю, что у нас и новый министр культуры, выдающийся писатель, как в свое время во Франции, писатель Мальро, и министр знает, что Чайковский не только человек со своеобразной биографией, но и великий композитор. И вообще, у нас новое правительство, которое читает литературу, цитирует Пушкина, Достоевского, Есенина и даже Бориса Тарасова.?
       Потом, уже выходя из зала, я услышал о себе, что, слава богу, нашелся хоть один писатель, который мог со сцены пошутить.?
       Но и это не все. Не торопясь дошел до американского посольства, сел на троллейбус и спокойно доехал до Смоленской площади. Успел к торжественной части Букеровского обеда, к объявлению результата. Пропустил только всегда изумительную закуску. "Букер", да еще и большой, и студенческий, получил Андрей Волос за роман о поэте Рудаки; я порадовался за Андрея и подумал, что, наверное, это написано хорошо, материал Андрей знает. Видел практически всех, порадовался, что довольно бодро ходит Сережа Чупринин, поцеловался со своей ученицей Аней Кузнецовой, которая была с приемной дочерью, такой же элегантной, как и она сама. Почему я так подобрел к старости? Издалека видел Павла Басинского, он сидел рядом с какой-то милой женщиной, не ради ли нее Паша преобразовал свои усы? Игорь Волгин сказал, что не пришел на институтское собрание, потому что поздно кончилась телесъемка, а Сергей Филатов просил меня передать, что он застоялся в пробке.?
       Съел рыбу с жареной картошкой. А творожный десерт был самым лучшим десертом в мире. Неужели везде поспел?
       5 декабря, четверг. Вчера вынесли приговор по делу Филина и Дмитриченко. Дмитриченко дали шесть лет, но адвокаты будут обжаловать. Кто-то мне сказал, что по этому поводу выступил Цискаридзе. Полез в Интернет, вытащил дельное интервью танцовщика о его деятельности на посту ректора. Все очень похоже на то, что пришлось сделать и испытать мне под бдительным оком недоброжелателей. Но здесь же занятный пассаж о проблеме, которая занимает сейчас мой Институт. Продлят ли ректору срок? Ему страсть как не хочется уходить с этого поста, который и оплачиваться стал не в пример лучше. Именно для этого он оформляет переход под юрисдикцию Министерства культуры. Кажется, получается опять стать почти ведомственным вузом. Но вот цитата.?
       "В России был великий правовед Олег Кутафин. Он создал в Москве юридическую академию, куда я имел счастье поступить. В 65 лет он обратился к Владимиру Путину с просьбой продлить его пребывание на посту ректора этой академии. Но Владимир Владимирович сказал: нет, закон есть закон". Придется ли мне вспомнить пословицу: "Закон что дышло: куда повернешь, туда и вышло"?
       Весь день сидел и редактировал "Опись" -- название определилось, ходил на почту за книгой Юры Беликова и снова сидел за компьютером, пока не надо было идти в Детский театр.?
       Меня всегда восхищает постановка дел в театре у Алексея Бородина. Огромный коллектив, чуть ли не три сцены, частые премьеры, великолепные спектакли, театральное училище, всегда полный зал и еще удивительная современность, вернее внутренняя порядочность во всем, что он делает. Вспомнили о Викторе Розове, которому сто лет. Министерство, конечно, дало грант, но надо было принять на себя хлопоты, ходить с этим грантом.?
       Вечер памяти Виктора Розова. Пресса, часто судящая с налета и без должного знания, назвала это литературным монтажом. Уж я-то, много лет работавший на радио, знаю, что такое этот монтаж. Выстроили на сцене что-то вроде Розовского, дома-кабинета. Несколько предметов подлинные, старинная под шелковым абажуром лампа. Ведущие актеры читали отрывки из книги воспоминаний Розова.?
       7 декабря, суббота. Боли в плечевом суставе, в руке и шее меня доконали -- утром побежал к врачу. Записывался несколько дней назад, но все перепутал -- оказалось, что надо было идти в пятницу, но несчастье, как всегда, помогло. В субботу поликлиника работает только на свой коммерческий контингент, но меня без записи и истории болезни принял хирург. Поставил тот диагноз, который я предполагал, сменил лекарства и приказал явиться во вторник.?
       Около двенадцати дня я уже был дома. Практически ничего не читаю, кроме "Дон Жуана" Байрона в переводе Татьяны Гнедич, сделал много пометок. Какая прелесть все эти стихотворные тексты, отчетливо понимаю, как много пространства Байрон осветил для русской литературы. В переводе Гнедич отчетливо слышатся практические наработки Пушкина, а в самом тексте просто звенит будущий Пушкин с его лирическими отступлениями.?
       Весь день сидел за столом, собирал роман, что-то дописывал, все у меня перепуталось, и я уже не помню, что написал и что только задумал, но зато твердо знаю -- все получится.?
       Об Украине не пишу, знаю, чем закончится, знаю. Майдан Незалежности очистят, захваченные правительственные здания освободят, кого-то посадят, кто-то уедет в эмиграцию.?
       8 декабря, воскресенье. Пришел утром завтракать С.?П., еще накануне мы договорились ехать за продуктами в "Ашан". Я, как обычно, не был готов, рука болела меньше. Список утренних процедур по поддержанию здоровья огромный. Как мой дряхлый организм все это выдерживает. Я мысленно делю эти таблетки, втирания, вдыхания, потягивания на три цикла. Но теперь новая напасть -- воспаление суставов, вызванное, наверное, дозой прививки от гриппа.?
       Пока я что-то принимал, что-то растирал, С.?П. варил овсяную кашу и слушал радио. Что у меня могло быть включено? "Эхо Москвы", но утром по субботам и воскресеньям передает что-то детское или туристическое. Это С.?П. не удовлетворило, поэтому на полную мощность он включил через мой компьютер вчерашнюю бесстрашную, как валькирия, передачу Юлии Латыниной.?
       А я-то горевал, что вовремя не внес в Дневник скандал с русскими дипломатами в Америке! Дело в том, что в проклятой американщине существует закон -- это все по Латыниной, -- если дама собирается рожать, и говорит, что она не имеет достаточно средств, то она рожает в любой больнице. Это должна быть неимущая дама, что-то вроде гастербайтерши или бомжа. В связи с этим я вспомнил недавнее происшествие, когда в России одной таджичке без прописки у стен, кажется, даже родильного дома, предложили ехать рожать в Таджикистан. У проклятых америкосов нет программы материнства, но есть, у лукавых, еще одно правило: если рожающая женщина не обладает, с ее слов, достаточными средствами -- достаточно ее заявления. Но это можно проверить по налоговой декларации. Теперь о "наших", об экономных. Наши молодые дамы из дипломатических представительств, а я полагаю, таких учреждений в Америке немало, наловчились пользоваться американскими законами. Приходят в больницу и рожают. Американцы проверили -- урон их налогоплательщикам нанесен чуть ли не в полтора миллиона долларов. А между тем эти обездоленные -- все американские проверки! -- эти российские семьи спокойно тратили деньги и на предметы роскоши, и на путешествия в дорогих круизах.?
       Второе сообщение всегда хорошо информированной Латыниной касалось Нельсона Манделы. Да, мир скорбит, да, Мандела в какой-то степени миротворец. Да, это ему принадлежит высказывание, что он против как тирании белых, так и тирании черных. Да, стал первым чернокожим президентом ЮАР и предложил должность вице-президента тому самому человеку, который его посадил. Но вот что случилось при этом "королевском сыне" и первом президенте со страной. Это я уже выловил из стенограммы выступления Латыниной.?
       "Если коротко сформулировать, то главное наследие Нельсона Манделы заключается в следующем. К началу 1990-х годов ЮАР была страной первого мира. Вот, 40% от всей Африки южнее Сахары производила ЮАР. 500 тысяч англичан, спасаясь от лейбористов, переехали в Южную Африку.?
       Под управлением Манделы и его преемников ЮАР превратилась в страну даже не третьего, а четвертого мира.?
       За время правления Манделы доходы южноафриканцев упали на 40%. Больше всех пострадали самые бедные слои населения: для нижних 5% населения это падение составило 50%.?
       А нынешний Кейптаун устроен так. Ну вот, представьте себе обычный доходный дом, ну, только двадцатого века -- с лифтами, с подъездами, с ваннами, с системами отопления. В этот дом заезжают дикари с козами, с несколькими женами. Они гадят в гостиной вместо туалета. Они разводят в ванной костры. Они ходят мимо сортира, как Шариков. Хотя даже Шариков теоретически понимал, для чего служит сортир. А эти люди считают, что всё окружающее -- вода в трубах, отопление, сортир -- это козни проклятого белого колонизатора. И учиться за собой спускать -- это позорить гордое звание черного человека.?
       Вот именно в это превратилась большая часть южноафриканских городов.?
       По уровню образования страна занимает сейчас 143-е место из 144-х. Уровень преступности в ЮАР один из самых высоких в мире. Количество убийств сейчас составляет 31 на 100 тысяч населения (было вдвое больше). При этом белых фермеров убивают в 3,5 раза чаще, чем какую-либо другую категорию населения. Поскольку никакие черные фермеры их не заменили, то на месте ферм, которые кормили Южную Африку, просто пустыри, и соответственно, тотальная сельская безработица.?
       ЮАР превратилась в страну неприкрытого расизма, только черного.?
       Обратите внимание, что национализации в Южной Африке -- это всё Юлия Латынина, выпускница Лита -- не произошло, произошло ровно то же самое, что при президенте Путине с Россией: не национализация принадлежавших проклятым колонизаторам активов, а передача их тем людям, которые приближены к Африканскому национальному конгрессу. То есть африканизация..."?
       Отчетливо понимаю, что допустил с этой цитатой некоторый перебор, но уж очень все похоже...
       Съездили в "Ашан" -- истратил что-то около трех тысяч рублей, С.?П. -- около четырех, он прожорливее.?
       В Москве уже вторые сутки царствует какое-то странное природное явление -- температура около 0 и все время падает снег. Но чистят в этом году, кажется, неплохо.?
       Практически весь день сидел, соединяя разные части романа, общая композиция да и общий корпус текстов уже готовы. Вечером ненадолго приходил Игорь, приносил и три новые, перепечатанные главы, и кое-какую общую мою правку. Видимо дела у него сейчас идут не так хорошо, нужны деньги, все стал делать намного быстрее и тщательнее. Поговорили о прошедшей выставки Non Fiction и о посещении выставки разными персонами. Игорь о некоторых актерах и телевизионных деятелях говорит с придыханием.?
       Еще до прихода Игоря раздался неожиданный телефонный звонок -- это Вячеслав Огрызко. Он хочет уволить Максима Лаврентьева. Жаловался мне сначала на его последнее стихотворение, где Максим "приложил" и ректора, и Сидорова, и меня, и довольно грубо прошелся по другим лицам. Оказалось, что это не все, и в социальных сетях Максим еще кое-что добавил, возможно, и грубое. Кажется, это инвектива в сторону Андрея Василевского. Я Огрызко сказал, что ни разу в жизни не заходил ни в одну социальную сеть, мне это неинтересно, и я этим брезгую. Мне есть где высказываться. Как я понял, Огрызко хочет ввести меня в курс дела и как бы получить одобрение. В том числе говорит, что Максим у всех ассоциируется с "Литературной Россией" и коллектив, дескать, требует увольнения. Я сразу сообразил, кто из этого коллектива в пять человек не хочет терять связи с "Новым миром". Вот крысёныш! Между прочим, я сказал, что за все отвечает редактор и сотрудник никогда не поставит стихотворение, если редактор с этим не согласен.?
       Как старый и опытный аппаратчик я предложил другой план, в котором учитывались интересы всех сторон. Собери, дескать, коллектив, объяви выговор с предупреждением, лиши половины зарплаты. Если уволишь -- Максим уйдет в ореоле правдолюбца, а ты станешь душителем откровенного и прямого высказывания.?
       Занимался романом до глубокой ночи. Перед тем как лечь в постель, посмотрел Интернет: "Глава Администрации Президента России Сергей Иванов не исключил, что в российское законодательство вскоре будут внесены изменения, которые уточнят имущественную ответственность за взяточничество, в частности в тех случаях, когда имущество записано на родственников виновного. "Человек садится на пару лет, закамуфлированные миллионы его дожидаются. И когда он выходит, они опять его. С этим что делать?".
       Этим, долгожданным, мое сердце и успокоилось.?
       9 декабря, понедельник. Утром долго разбирался с бумагами, которые заполонили все столы и подоконники, выбрасывал иногда нечитанными газеты, подобрал книги, требующие внимания, потом читал к семинару тексты Анастасии Батуренко. С определенным видением девушка, которую очень трудно будет отбить от всей семинарской просвещенной массы. Правда, иногда такой разбалансированный русский язык, что не знаю, как быть. Надеюсь, что к третьему курсу выправится.?
       Днем позвонил Максим, он все-таки написал заявление об уходе. Это не оптимальный вариант: Максим писал в газете лучше всех, его материалы были самыми заметными. Газета от этого не выиграет.?
       10 декабря, вторник. Ударил мороз, надел шубу, которую мне переделали за такие большие деньги. Честно говоря, утром хотел ехать на машине, но столько снега, что возиться не стал и отправился на метро. Что касается Батуренко, о которой я уже писал, то все, как предполагал, и произошло. К чести ребят, они тоже раскопали в тексте лучшее. Во время разбора применил новый методологический прием. Читали по одной фразе и говорили о стилистических ошибках. Это оказалось интересным.?
       Новой стала и придуманная мною новая форма этюда. Все этюды я обычно проверяю и публично говорю об ошибках. Но сегодня придумал нечто новенькое. Главное в моей методе -- это помочь ребятам найти путь к себе, к собственному видению. На темы, предложенные мною, они пишут прекрасно. Ну наконец-то... Вместо трех точек каждый придумывает, что желает. ... пришла зима, ... наступили каникулы, ... я проснулась ... Посмотрим. По мере того как ребята сдавали, я читал.?
       Вечером немножко посидел над правкой "Описи". Потом позвонил Максим. Слава Огрызко так испугался стихов, которые сам же поставил в номер, что немедленно удалил их с сайта газеты. Максим, как настоящий литератор и дуэлянт, тут же написал заметку, которую поставил в блог Thankyou.?ru -- "Кого боится Вячеслав Огрызко, или Как газета теряет репутацию за один день". Я эту довольно острую заметку прочел: изложенная ситуация призывает стишок Максима перепечатать. Хорошее и актуальное, кстати, название.?

    ПО ЗНАКОМСТВУ

       Действительность учила нас
       не доверять путям законным,
       поэтому спешу сейчас
       имущество спихнуть знакомым.?
       Поймает мир меня -- как знать.?
       Заранее дрожат поджилки:
       а вдруг оттяпает казна
       нехитрые мои пожитки?!
       Итак, дарю тебе, Сергей,
       все будущие гонорары.?
       Что усмехаешься? Не смей!
       Не сыпь, Арута, соль на нары.?
       Трудом дается каждый стих,
       и хоть цена ему -- копейка,
       еще увидит всякий бздых,
       кто тут миллионер Корейко.?
       Для Сидорова (критик он)
       есть у меня пустой по сути
       подарок -- разговоров звон
       и семинар в Литинституте.?
       А Есину отдам, чтоб вник
       (пускай везет к себе на дачу),
       мой ненаписанный дневник
       да премию Москвы впридачу.?
       Вот опахало, Поляков!
       Держи. Его страшатся вруши.?
       Отгонит старичков-сверчков,
       навозных мух, жужжащих в уши.?
       Издательству же "А.?С.?Т.?"
       преподнесу в шутливой оде
       плевок на фиговом на листе
       как заявленье об уходе.?
       Тебя не позабуду, ГНЯ.?
       Подарок мил, но одноразов.?
       Пилу ручную от меня
       получит господин Тарасов.?
       Захочет -- пилит пусть в Париж
       бродить, как генерал Чарнота,
       нет -- на Тверском сидит, как мышь,
       грызя (или пиля) чего-то.?
       А Василевскому А.?В.?
       пожертвую венец поэта.?
       Ну кто же серой голове
       кота еще дарует это!
       Нам не дано предугадать,
       чем наше слово отзовется.?
       Поэтому не жаль отдать --
       глядишь, от радости взорвется.?
       Ну что, все справедливо, Женя Сидоров долго говорил, что ему нужен помощник на семинаре, дублер, когда он по делам едет за границу. Поговорил, вроде бы ходил к ректору, мне говорил, что пробьет -- не пробил, Максим весьма справедливо обиделся. Я тоже вроде бы обещал Максиму представить его на премию Москвы, и он ее получил бы, потому что его стихи комиссии нравились, но до конца оформить документы он не смог, потому что в то время официально не работал. Инвектива в сторону Полякова справедлива: из "Литгазеты" Максим ушел, потому что люди, которые там ему завидовали, что-то нашептали Полякову, а тот не проверил. В "Новом мире" довольно долго стихи Лаврентьева мусолили, но так и не напечатали, потому что была очередь из людей более близких -- вот досталось и Василевскому. Любая поэзия строится на восторгах и обидах. О нашем ректоре не говорю -- в конце концов, с ним Максим работал полгода, и если тот при очень близком контакте начальника -- секретаря не завоевал уважения, то пусть винит за это себя.?
       11 декабря, среда. Утром с восторгом и придыханиями снова читал "Дон Жуана" Байрона и снова статьи Натальи Казминой.
    В любом жанре она интеллектуально блестяща. Пусть простят мне перепады в масштабах, но и Казмина, и Байрон производят на меня завораживающее впечатление: и там, и там избыток раздумий о жизни.?
       Утром ходил за валенками в магазин, который в нашем же доме. Это фирменный магазин какой-то подмосковной компании, валенки на все вкусы -- и с галошами и даже художественно расшитые и разукрашенные наподобие тех, какие в свое время мне подарили в Гатчине. Дело в том, что как я узнал, Елена Эрикссен, директор издательства, в котором издавался Зайцев и с которым у нас замечательные отношения, решила подарить мне модные нынче угги -- это вид прекрасной и теплой зимней обуви. Я не люблю оставаться в долгу и поэтому решил отдариться валенками. Надеюсь, русская обувка понравится -- валенки расшиты цветами по голенищам и по "союзке".?
       Встретились с Еленой возле нашего дома, обменялись рождественскими подарками, и Елена улетела -- видимо, в издательство, а я -- на защиту двух докторских диссертаций в Институт.?
       Вечером, уже после защит, довольно долго сидел с правкой "Описи". Звонил Максим -- его статью на вольном сайте через несколько часов тоже сняли, но, кажется, она, как и его сатирические стихи, разошлась по другим пользователям. С одной стороны -- вот тебе и своеобразная цензура на вольных полях Интернета, а с другой -- вот тебе и противодействие этому стремлению пальчиком заткнуть в плотине дырку, через которую льется вода.?
       12 декабря, четверг. В День Конституции Путин прочел свое Послание Федеральному собранию. О том, что сегодня День Конституции, узнал вечером, возвращаясь домой от Нелли Мотрошиловой: увидел, как дворники снимают флаги, -- догадался. Послание я почти все выслушал, собираясь в гости: надо было отвезти некоторые рождественские сувениры, которая Барбара послала со мною своей приятельнице, да и мне было всегда очень интересно беседовать с этой удивительно талантливой и умной женщиной.?
       Сначала о послании.?
       Путин, как всегда, был блестящ. Я и доклады Брежнева и Хрущева слушал с некоторым воодушевлением, потому что они вселяли веру в страну, и куда-то все-таки звали. Особенность панорамы, которую развернул Путин, заключается в том, что она вроде никуда не ведет и ни к чему не призывает -- ни сопротивляться, ни расширять имперское русское пространство. Пафос -- выжить и быть не хуже всех, военная риторика традиционна. Многие представленные в Послании новации вызывали восхищение и аплодисменты. Например, что компаниям, которые зарегистрированы в офшорах и платят там налоги, не следует оказывать господдержку. Или о том, что пора в школах вводить уроки труда и профессиональную ориентацию. Но где же были господин президент и все аплодирующие, когда все это ломалось, уничтожалось, затаптывалось? Были и военные кафедры в институтах, и детские сады, здания которых были приватизированы, и многое другое. Почему не только издавались соответствующие разрушавшие проверенный порядок законы, но они президентом и подписывались? Путин довольно резко критиковал министра образования и министра культуры.?
       Занятна была рассадка двух палат и приглашенных гостей. Впереди, на самом первом ряду сидели В. Матвиенко, С. Иванов, С. Нарышкин и Патриарх -- это понятно. Но понятно, если Верховный муфтий сидел несколькими рядами дальше. Буквально друг за другом, но каждый в следующим ряду, как бы по старшинству и приоритетам сидели: министр образования, потом министр культуры, потом министр обороны.?
       Лица российской элиты -- особая поэма. Когда речь зашла об уголовной ответственности начальников и директоров за ложные данные по состоянию банков, страховых фондов и бюджетных расходов, на некоторых лицах отчетливо выразилось беспокойство.?
       Нелли Васильевна, философ и моя знакомая, живет на ВДНХ, как раз напротив памятника "Рабочий и колхозница" Веры Мухиной, в том знаменитом почти высотном доме, который москвичи иногда называют "домом на курьих ножках". Давно мечтал в этот дом попасть. Вышел из метро, шел мимо огромной, построенной еще в советское время гостиницы "Космос" и разглядывал "Рабочего и колхозницу". Памятник ныне установлен намного выше, и постамент почти точно передает архитектуру советского павильона на Парижской выставке. Я тут же себя пожурил, все ворчу и ворчу на власть, а ведь что-то происходит. Такое же чувство возникало, когда недавно я был в Университете Дружбы народов во время проведения Литературного собрания. Какое прекрасное здание, какой порядок!
       Описать мое посещение Нелли Васильевны довольно сложно. Это некое парение над сегодняшним днем, и тем не менее постоянный анализ его. Главное здесь -- это совпадение внутренних позиций и чувство справедливости, с которым каждый из нас подходит к явлениям жизни. Все это проходило, конечно, за столом с превосходной домашней едой. Как в свое время Витя Симакин поразился, как скромно живет известный и много печатающийся писатель, так и я был удивлен интеллигентной скромностью жилища знаменитого философа. Впрочем, и постоянный объект исследования Нелли Мотрошиловой Иммануил Кант тоже жил достаточно скромно -- я видел хороший о нем фильм. Обменялись книгами, я получил замечательную монографию "Мартин Хайдеггер и Ханна Аренд" и книгу сына Н.?В. "Психологи тоже шутят". Думаю, это вдохновляющее чтение. Уже давно читаю не так как раньше, чтобы знать, не отставать, по возможности потом проблистать. Книга давно уже стала просто внутренним удовольствием, собеседованием или спором с автором. Ничего не стараюсь запомнить, скорее по привычке отчеркиваю цитаты, но уже прежней прагматики нет -- цитировать некому.?
       Так парили под обед и чай часа три, потом с неохотой я ушел, теперь еще один человек, не очень здоровый и ранимый, вошел в мою судьбу, буду о нем думать.?
       Совершенно неожиданно состояние моего бодрствования продолжилось, когда я уже лег на свой диван и приготовился под мерный рокот исторических подробностей по Discovery заснуть. Я ведь уже давно ничего не жду от нашего телевидения и практически его не смотрю. Передернул клавишу на Первый канал скорее по инерции, нежели из любопытства и обомлел!
       Это были как бы лица из уже отжитого прошлого. Когда-то этими людьми мы восхищались или ненавидели их, потом забыли, и вот они вновь всплыли на телевидении, как отблески былого. Передача, посвященная двадцатилетию российской Конституции. На пиру у Владимира Соловьева. Теперь это уже просто старые, седые люди, в который раз доказывающие свою правоту. Шахрай, Болдырев, Бабурин, Вл. Рыжков, Ципко. Почти всем честолюбцам прошлых времен судьба отомстила. Всех отправила в третий эшелон общественной жизни, никто не прорвался. Спорили об одном -- о судьбе и роли Конституции в прошлой и сегодняшней жизни. Люди юридических формулировок уверяли, что только формулы Конституции спасли Россию от распада. Но как Шахрай не поднимался на свои каблуки, мне он доказать этого не смог, документ он писал как верный слуга, под одного человека -- под своего господина, под Ельцина. И мне кажется, большинство, с долей презрения это понимают. Александр Ципко сказал очень точно, что в Конституции отразились все страхи того президента перед временем. У Бабурина было не менее элегантно: "Достоинства Конституции фиктивны, недостатки реальны". Главным недостатком присутствующие считают невиданную власть президента. Болдырев в качестве примера привел, как легко, согласно Конституции, может возникнуть выход одного из регионов страны из состава государства и как многотрудно объявить импичмент президенту. Много говорили о непрописанности роли русской нации в государстве. Когда Болдырев точно и доказательно, болея за государство, закончил речь, Соловьев кинул реплику: "Болдырев и не представлял, как далеко может закатиться яблочко". Не представлял, а то замахивался бы. Я понял намек Соловьева: помню, как во время заседания в Кремле именно Болдырев внес предложение упразднить шестую статью Конституции -- статью о роли партии. Тогда-то яблочко и покатилось прямо в сторону коррупции.?
       16 декабря, понедельник. Еще в пятницу разговаривал с "Террой" -- в счет моего гонорара они собирались привезти мне книги. Заработал я девяносто шесть комплектов своего собрания сочинений. Я рассчитал, что раньше часов двух-трех никого не будет, но уже в десять, когда я читал книгу о Хайдеггере, которой просто упиваюсь, раздался звонок в домофон. Оказалось, все можно сделать малой кровью и не мучиться, как я, перегружая пачки книг в Институте на свою машину. Двое парней за полчаса все подняли и поставили коробки вдоль коридора. Завтра отвезу один экземпляр в институтскую библиотеку. Кондратов в очередной раз поступил благородно, книги мне привезли со скидкой, чуть ли не вдвое дешевле, чем в интернетовской рознице.?
       Часов в одиннадцать сел читать к семинару рассказ Зенкевича. В жизни он парень нервный, но какой-то провинциально рассудочный. Приготовился, исходя из образцов, читать провинциально-возвышенную нудятину, но с первых же страниц захлебнулся от простоты, достоверности и доброго сердца молодого писателя. В терминологии не ошибаюсь -- все будет, все состоится. Это дворовое детство и школа, все сделано с чистотой, которую я уже давно у ребят не наблюдал. Ни одного поганого слова, ни одного грязного намека. Чуть это, правда, на градус повыше, чем в жизни, но это хорошо выписанный мир. Отдам положенное и другому -- не без влияния Сэлинджера, строй фразы, интонация, видение. Наверняка завтра парнишку придется отбивать от моей интеллигенции.?
       В обед стал готовиться к путешествию в Московское отделение, собирают президиум. Пока ели грибной суп, слушал радио. "Эхо Москвы" завело странноватую и не вполне корректную песню о том, что возможно отделение Крыма от Украины и что в случае каких-либо волнений роль хозяина может взять на себя Черноморский флот. Я об Украине совсем не пишу: довольно все скучно -- за всем видна и непорядочность интеллигенции, и неграмотность бастующих.?
       Президиум решал вопрос о продажи чердака Московского отделения в собственность некоему предпринимателю. Бояринов сделал "очень писательский", где много вводных слов и говорящих образов, доклад, но мало цифр. Положение действительно серьезное, но за всем этим стоит бесхозяйственность, которая, по моим предположениям, царила в отделении последние двадцать лет. Я выступал первым и приблизительно об этом, но покруче, сказал. И Бояринов, и другие люди, получающие зарплаты, за двадцать лет мало что сделали. Любая общественная организация с большим количеством членов и сплоченным руководством -- это рай для коррупции. Все становится реальным и многое можно совершить под громкие разговоры о ремонте, налогах и противопожарных мероприятиях. Сейчас дом в ужасном состоянии. Мой критический импульс подхватили и Торопцев, и Соколкин. Я полагаю, впервые была поставлена под сомнение квалификация Бояринова как опытного хозяйственника, вечно спасавшего здание и организацию. Мы выудили у него и некоторые цифры -- в аренду сдается более 1000 кв. метров. Сергей Соколкин -- я помню его по Институту, студентом -- быстро подсчитал, какой эти метры приносили доход и сколько гипотетически могли принести. Цифры оказались не в пользу даровитых хозяйственников.?
       17 декабря, вторник. Очень тяжело по утрам начал вставать, но к середине дня расхаживаюсь, ощущение утренней бодрости и легкости бытия исчезло. Неужели никогда не вернется? По-прежнему болит рука, но или все же то, что мне прописал хирург, помогло, или стал привыкать к боли. Болит именно правая кисть -- невольно думаю, не наказание ли это за то, что столько написал? Правда, при работе на компьютере боли не ощущаю.?
       Мое предвидение относительно сегодняшнего семинара подтвердилось. Каждый мыслит литературу, исходя из своей собственной практики. Володя Артемьев, чей очень интересный рассказ я в прошлый раз отбивал от семинара, вообще полагал, что это почти графомания. Хотя большинству семинаристов рассказ Игоря Зенкевича понравился, но крепкие наезды все-таки состоялись. Закончил я семинар под аплодисменты, чему, конечно, рад.?
       Сегодня опять начал с разбора этюдов, которые ребята написали в прошлый раз. Но здесь мне помог некий случай, который практически обосновал мое стремление заставить ребят все время писать. Я рассказал о студенте С.?П. Толкачева Саше Решовском, который только что выиграл премию "Дебют" по малой прозе. С.?П. мне рассказал, что тот прислал ему письмо, в котором написал, что эта его малая проза -- этюды, которые давал писать преподаватель. К этюдам парень приделал другие, более отвечающие условиям конкурса, заголовки.?
       Понимая сложность сегодняшнего обсуждения я, чтобы ребята не колебались в оценках, а твердо держались своего мнения, заставил их написать несколько общих фраз с общей оценкой большого рассказа Зенкевича.?
       Сегодня же в Институте отдал Леше Козлову рукопись Дневников за 2012 год. Вечером по Discovery смотрел передачу о профессиях по обслуживанию королевского дворца в Средние века. Сегодня -- ни английского, ни чтения Мотрошиловой. Завтра мне исполняется 78 лет. Какая-то душевная неуспокоенность. Отношусь к этому, как к важнейшему мероприятию года.?
       Весь вечер, часа, наверное, четыре, писал характеристику на М.?О. Чудакову, на нее какой-то наезд соседей.?
       18 декабря, среда. К часу дня поехал в Институт. Традиция осталась -- день рождения я отмечаю в Институте. Раньше я собирал, кормежка и выпивка за мой счет, весь ученый народ в большом зале. Это был и момент социального и общественного единства, встречались, разговаривали, объяснялись, но тогда я был ректором и работа с коллективом входила в круг моих обязанностей. Сегодня все устраивается на кафедре. К счастью, есть Надежда Васильевна. Я ей дал немножко денег: все время помня о дороговизне, норовил дать денег побольше, а она утверждала, что справится с деньгами поменьше, и справилась.?
       Когда я приехал, стол для фуршета был весь заставлен, салат Н.?В. сделала дома. Все потихонечку подходили -- что-то ели, что-то пили.?
       Уже у порога встретили меня два моих верных бойца -- Ярослав Соколов и его подружка, тоже моя выпускница, Алена Бондарева. Яська по рыцарской своей привычке был с цветами, у ребят был подарок. Как обычно, я нервничал, когда кто-то приносил более или менее дорогие подарки. Подарки иногда были занятные: Маша Поливанова и Миша Тяжев подарили мне новую майку с надписью: "Мне 78, а х...и!". Но был и еще один замечательный и живой подарок -- мой дорогой и верный друг прискакал из Санкт-Петербурга, специально подладив свой приезд к моему дню рождения, -- Юрий Иванович Бундин. Поговорили, похлопали друг друга по спинам, и Юрий Иванович полетел в Министерство культуры.?
       Потом гурьбой пришел мой первый курс с прекрасным современным письменным прибором: каменная доска, шариковая ручка, но была деталь, меня покорившая -- песочные часы. Помни о времени! Все это очень трогательно, но ребят я почти отругал, сказал, что люблю студенческие самоделки. Как пример привел корону из картона, которую мне сделала Маша Поливанова. Как всегда, с художественной выдумкой что-то дарит Леша Козлов. На этот раз это был настольный звоночек с фигуркой мальчика-писца. Опять мой формат, чем-то этот бронзовый мальчик-писец напоминает знаменитую фигурку в Каирском музее. Умолчу о прекрасном даре обеих Гвоздевых, матери и дочери, с которыми у меня особые отношения, подарок был грандиозный -- потому что съестной, но был еще и роскошный галстук ручной работы.?
       После небольшого гулежа на кафедре состоялся Ученый совет по защите диссертаций -- одна докторская, "Словесная живопись в русской прозе XIX -- начала XX вв.?", Лидия Николаевна Дмитриевская, а вторая -- кандидатская, Николай Иванович Соболев, "Повесть И.?С. Шмелева "Неупиваемая чаша": творческая история, история текста, поэтика". Дмитриевская -- довольно обычная, чистенькая работа, это еще одна ученица Ю.?И. Минералова, у которого их было слишком много, чтобы всех довести до высшего уровня. У меня к работе были свои претензии, многие из которых я не высказал. И что такое "словесная живопись", и где, по мнению Дмитриевской, заканчивается начало ХХ века. Тема мне показалась сформулированной не очень точно, но внутри все было более или менее понятно -- какая диссертация без некоторых недостатков? Зато кандидатская Соболева, сделанная, казалось бы, по региональному произведению писателя, была по своему наполнению, тщательности отделки, по своему внутреннему духу просто великолепна. Я, выступая в свободной дискуссии, даже сказал, что автор вполне тянет на докторскую. Кстати, в самом начале защиты И.?Г. Минералова довольно агрессивно задала какие-то вопросы. Я сразу понял: "не наш" и тоже пошел в словесную атаку, поддержал.?
       19 декабря, четверг. К четырем, как обещал, должен поехать на Радио -- интервью по поводу 80-летия Института, но что это все будет, не знаю. Утром в 12 началась гала-встреча Путина с журналистами. Предупредил меня об этом утром же Матвей Ганапольский, сообщив не без обиды в бархатном голосе, что его на эту пресс-конференцию не позвали. "Я бы у Путина спросил...".?
       Более тысячи журналистов, огромный зал. Встретили журналисты нашего вождя и президента довольно сдержано. Посмотрим, что будет дальше. Но началось все с Украины, этот вопрос задал журналист "кремлевского пула". Думаю, вопрос был согласован. Но Путин попросил, чтобы задал вопрос и человек с табличкой "Украина". Этот вопрос оказался очень жестким и даже некорректным, даже со словами "душили" -- это о цене на газ. Вообще мне показалось, что пресса привыкла к почти деревенской, по крайней мере простонародной вежливости президента и пользуется этим. Все пиарятся, вопросы задают слишком длинные, неделикатно пользуются разрешенной свободой, себя демонстрируют. Поблистала с новым концертным номером дама из Владивостока -- это та, которая в прошлый раз, когда Путин, отвечая на ее вопрос, назвал ее Машей, она тут же откликнулась, назвав президента Вовой. О, богатство русского языка!
       На Радио в студии было не очень интересно, вел передачу Андрей Ильяшевич, видимо, приятель Королева, а может быть, это просто показалось мне: об Институте, о нашем преподавании -- вопросы "неужели можно научить писателя?" мне смертельно надоели. Но мы с Анатолием, на два голоса, довольно складно пропели нашу песню. Очень смешно Толя рассказывал мне, каким большим человеком еще недавно был Ильяшевич в только что расформированном РИА "Новости". Все-то у людей подсчитано, третий или четвертый... "Он человеком был..." -- отвечал Гамлет.?
       Вернулся домой и включил радио. "Эхо" начало свою "Большую вечернюю программу" с неожиданной новости: беседуя с журналистами в кулуарах после окончания конференции, Путин сказал, что поступило прошение о помиловании от Ходорковского, и он готов подписать соответствующий указ. Тут же вступил хор адвокатов, которые в испуге закричали, что ничего не знают и что никакого письма Михаил Борисович, как им ведомо, не писал. В голосах адвокатов чувствовалась неподдельная паника -- неужели многолетняя спокойная и хорошо оплачиваемая халтура может закончиться! С необыкновенным остервенением Ксения Ларина, королева эфира, допрашивала спокойно настроенного Николая Сванидзе. Освободили -- и хорошо, говорил Сванидзе. Для Лариной это тоже срыв многолетнего проекта, в котором много наработано, возникли устоявшиеся формулы и обороты, в том числе и "эта страна". Решение Путина, который подписал указ об освобождении Ходорковского, я тоже воспринял как какое-то отпущение и моих грехов -- человек действительно настрадался.?
       Дома ждала еще, но, пожалуй, дружеского, почти интимного свойства новость. По Интернету пришло письмо от Славы Баскова.?
       "Наш друг Андрей Мальгин. О народе. "Когда я утром к восьми часам привожу заспанного ребенка в школу, пока мы идем от стоянки до школы, навстречу нам идет толпа родителей с благостными, светлыми лицами. Они только что проводили детей и возвращаются, еще согретые теплом от общения с ребенком. Иногда среди них попадаются две-три женщины с каменным выражением лица. Это русские жены: прожили в Италии по десять и более лет и так и не сумели размягчиться.?
       Я всегда, в любой толпе, в любой стране, всегда узнаю русского человека. Его колючий взгляд, его готовность в любую секунду дать отпор первому встречному, его неуверенность в себе"".?
       И наконец, самое последнее. Телевидение показало, как на одном из домов Кутузовского проспекта восстановили мемориальную доску Л.?И. Брежнева. В начале перестройки доску свинтили и продали на Запад. В принципе, мне судьба Брежнева безразлична, но судьба отечественной истории и ее трансформация для будущих поколений волнует. Будь моя воля, я бы ничего, даже самого "кривого", не убирал. Все это история, которую мы должны знать. Так интересно знать, чем же история станет для следующего поколения? Какая же это верткая наука!
       Пришло письмо от В.?К. Харченко. Не стал бы я, конечно, вписывать в Дневник просто комплименты, но здесь есть кое-что новое в осмыслении этой работы.?
       "Дорогой Сергей Николаевич!
       С днем рождения! Я еще больше наслаждаюсь Вашими дневниками, дочитала уже до 20 ноября 2010. Вам так блестяще удалась гармония общественного и личного, узнаваемого для читателя и абсолютно нового, а также гармонии оценок положительных и отрицательных, а также гармонии работы и ежедневного всепоглощающего быта. Хочется, чтобы это все продолжалось и продолжалось, потому что Вы возвращаете нас в еще совсем недавно прожитое, то есть Ваш дневник выполняет миссию единения, что сейчас редкость.?
       Оторваться от текста невозможно, а ведь в век клипового мышления большие объемы завораживают. Весь день что-то делаешь, а знаешь: перед сном погрузишься в дневник, и многое увидишь по-новому. Кроме того, Вы человек столицы, а центр всегда притягивает и люди центра тоже.?
       Я заметила ряд опечаток, могу сообщить, но, скорее всего, Вы их и сами видели. Всего Вам самого доброго в день рождения и во все последующие дни и годы".
       20 декабря, пятница. Постепенно выясняются подробности гениального хода Путина с Ходорковским. Было два письма, написанных гордым олигархом еще в ноябре. Видимо, была проведена работа по дипломатическим каналам. Из колонии Ходорковского перевезли в Санкт-Петербург и оттуда на частном самолете в Берлин. Ходорковский остановился чуть ли не в тех же апартаментах, в которых останавливался перед своим арестом. В прессе есть сведения, что вернуться в Россию Ходорковский пока не может -- на нем висит по суду огромный многомиллионный долг. Операция с "вывозом" Ходорковского мне напомнила другие времена и другого персонажа -- вывоз за границу Собчака тоже вертолет, тоже частный самолет. По знакомой схеме.?
       Утром снял с полки возле кровати книжечку Сергея Чудакова, которую мне подарили пару месяцев назад. Мы всегда думали, что он только острослов, уличный философ, эрудит. Это он мне сказал в свое время, когда я обратил внимание на его поразительные знания: "Эрудитом может стать каждый, кто два года проведет в Ленинской библиотеке". Но какие еще у Сережи были прекрасные стихи, какой прекрасный был поэт! Стихов цитировать не стану. Но ведь недаром Бродский написал на его смерть...
       В книжке, составленной почитателями после его смерти, есть и довольно большая статья Анатолия Брусиловского. Один штрих личности этого свободного как ветер знаменитого артиста. Говорю об этом, потому что с Сережей был знаком. А цитату привожу, потому что после исчезновения Сергея ничего подобного, что было раньше в "Новом мире" у одного из нижеприведенных авторов, я не встречал, ничего подобного не было и в разговорах. Была у меня одна встреча, ждал остроумия и возвышенного, все было, как обычно.?
       Брусиловский рассказывает о рукописи Чудакова с описанием московских деревьев, их истории.?
       "И весь этот пестрый материал, этот цветник эрудиции и остроумия был предельно логично "склёпан"! Надо добавить, что рассказ ведется от первого лица -- и это лицо женского рода! Очевидно, что Чудаков заранее намечал продать рукопись какой-нибудь литературной даме, которая без зазрения совести тиснула бы ее в журнале под своей фамилией. Были такие две официальные литературные дамы-критикессы -- Вера Шитова и Инна Соловьева, сделавшие литературные имена на бедном Сереже. Рукопись эту он тут же забыл у меня и никогда о ней не вспоминал. Я с удовольствием присовокупил ее к обширной своей коллекции раритетов, рукописей и автографов".?
       Уже два дня не принимаю никаких лекарств, и опять болят кисть правой руки, плечо и правое бедро. Но, как говорится, не было счастья, так несчастье помогло. С самого утра сидел за компьютером, что-то чистил, что-то дошивал и часам к девяти закончил все.?
       21 декабря, суббота. Накануне вечером опять читал книгу Мотрошиловой, много трудных мест, сознаю свою философскую неподкованность, но тянет, будто мед. Редкая книга, за которой не только чужая судьба, но и твоя: огромный пласт разнообразных знаний. Встал с постели, включил радио: здесь две утренних новости -- Ходорковский уже в Германии, встретился с сыном Борисом, и вторая -- президент Обама решил ехать в Сочи. Ходорковский подал ему сигнал. Что же теперь будут делать президенты Германии и Литвы, которые, как лучшие ученики, сославшись на права человека, которые у нас соблюдаются не так, как у них, уже отказались в Сочи ехать?
       Вечером у меня гости -- очень небольшое количество -- подготовка идет с утра. Стол, посуда, какая-то чистота. Приехавший недавно Гафурбек будет варить плов. С.?П., возвращаясь с экзамена, купил в "Ашане" банку традиционного оливье, селедку под шубой и торт. Многое, в том числе выпивка и морс для запивки, было куплено еще в прошлое воскресенье.?
       Торт был чудесный, гости нанесли замечательные подарки, получать которые мне всегда неловко. Леня Колпаков купил прекрасную косметичку с флаконом "Кензо", Владислав Александрович -- роскошную парадную чашку для чая. Передаривать не стану, буду пить сам. Я человек памяти и ценю подобные вещи. Был еще мой сосед, тоже вдовец, как и я, Мих. Мих. Бжезовский. Он врач и всегда прибегает из соседнего дома, когда мне бывает плохо. Мих. Мих. тоже пришел с подарком -- и шампанское, и книги. Последним на час прилетел Егор Анашкин -- он сейчас монтирует чуть ли не четырнадцатый свой фильм. Егор привез какой-то потрясающий по вкусу торт в красивой праздничной коробке. Судя по коробке и качеству, торт куплен в очень престижном магазине и, наверное, стоит дорого. В компании четыре доктора наук.?
       Собрались в пять, а к десяти все уже разошлись. Поговорили как-то хорошо и возвышенно, много доброго было сказано и мне. Я люблю своих друзей, жалко не было Левы Сковрцова и Юры Апенченко, но обоих даже поднимать с места страшно. Все мы уже очень старые люди.?
       Спал плохо, хотя выпил, наверное, вина не больше бокала. Как обычно, заснул при включенном телевизоре.?
       Орхидеи, которые я развел из подаренного Катей Писаревой цветка и которые обычно расцветают к восемнадцатому декабря, в этом году не зацвели. Зато звонила Катя -- она теперь на курсах сценаристов при "Мосфильме". Я давно уже заметил, что ребята, окончив Институт, очень боятся начинать самостоятельную жизнь и, как правило, делая себе паузу, опять идут куда-нибудь учиться.?
       23 декабря, понедельник. Так и не могу понять, лучше мне или нет, опухоль с правой руки не спадает, а иногда вдруг начинает болеть или бедро, или плечо. Но жить и писать надо. Поехал утром на трамвае в банк. Накануне звонил Алексей Козлов, книга Дневников за 2007 год готова и завтра ее привезут в Институт, надо расплачиваться. К сожалению, всех просимых денег мне не дали -- выдают только по 15 000 рублей, а мне, чтобы расплатиться с Алексеем и заплатить за поездку на море, снова в Гоа, нужно тысяч на семьдесят больше. Я немножко испугался ограничению -- все мы сейчас начали бояться падения курса или закрытия банков. Сегодня объявили о закрытии банков "Рублевский" -- так ему и надо, как и всей Рублевке, и банка "Аскольд". Еще раньше были закрыты два "Мастер-Банка" и "Пушкино" -- на выплату застрахованных вкладов потребуются огромные деньги; сколько обездоленных людей сейчас страдает, у многих это последние сбережения -- "подушка безопасности", как любит говорить президент. Но одно дело заниматься подушкой безопасности, собираемой бюджетом, другое -- тощая подушечка, "думка", которую собрали из пенсии и "гробовых".?
       Практически все утро что-то читал, работал, но около часа вышел на кухню поесть и включил телевизор -- в Кремле, в Георгиевском зале идет Госсовет. Тема -- майские указы президента. От телевизора уже не отходил. Путин, видимо, уже свою речь сказал, и тем интереснее были "прения". Наиболее значительным было выступление новой главы Счетной палаты. Здесь, правда, была многоходовка. Голикова не то чтобы сказала, что Степашин считал эти годы неправильно -- считал, как заказывали, но показала, что почти по всем основным параметрам государственная машина работает плохо. Людей малоподготовленных к экономическим дефинициям должны были хотя бы поразить цифры неосвоенных денег, отпущенных на переселение живущих в ветхих и аварийных домах. Это -- миллиарды, и в стране, где любой начальник пищит о недостаточном финансировании.?
       Под вечер взял парня, который сейчас у меня убирается и занимается квартирой, Гафурбека, и пошли в "Ашан". Я все-таки решил "отплатить" моим студентам за подаренный ими чернильный прибор -- купил в "Ашане" четыре торта и пачку чая. Завтра Миша Тяжев принесет стаканы и ложки с пластиковыми тарелками -- устрою в перерыве семинара чаепитие. Тем более что заканчивается и семестр.?
       Вечером с Украины звонил мой старый товарищ Игорь Лавров, который в армии у меня был сержантом, командиром отделения. Естественно, поздравления с днем рождения, но начал Игорь с программного заявления, будто специально для этого звонил. Ни одному слову не верь тому, что говорит ваше телевидение. Все, что сейчас происходит в Киеве, -- это вздох народа. Все прогнило, коррумпировано все -- милиция, власть, промышленность, все подчинено одной семье. Стремление уйти в Европу связано главным образом с одним -- может быть, Европа положит конец бесчинству.?
       24 декабря, вторник. На обсуждение сегодня поставили рассказы Володи Артамонова и Ильи Вершинина. Одному надо уходить из поля и влияния быстрого письма журнализма, другому чуть поубавить свою необузданную социальную фантазию и языковое творчество. У Володи рассказ "Попутчица". Здесь -- встреча молодого, устроенного в жизни парня и нимфетки, изображающей из себя оторву. Зная настроенность семинара к почти чужаку Володе, я заранее пометил все его удачные пассажи. Он пишет достаточно объемно, но ребята готовы считаться только с недостатками. Увидеть в товарище лучшее -- это всегда сложно. Илья Вершинин изобразил провинциальную редакцию во всем блеске провинциального важничанья. Как обычно, опросил всех, а дальше попили чаю; волнуюсь, как у моих бедолаг пойдет сессия.?
       Леша Козлов еще вчера привез тираж Дневника за 2007 год. Как всегда, после долгих проб, сделал хорошо. Никого мне так, как себя, читать не хочется. Ну, это естественно, жизнь как бы повторяется. Этот выпуск моего многотомного романа о себе трагичен и поэтому интересен. Сразу же надписал том Леве, Табачковой, Надежде Васильевне. Сразу же из тиража 12 пачек оставил для Василия Николаевича. Вася сказал, что Дневники и другие мои книги потихонечку расходятся: то один магазин закажет, то кто-нибудь через Интернет. И интерес публики к книге поднимается, и интерес к Дневникам через упоминания о них в прессе и через устную молву -- я ведь не пользуюсь пиар-акциями издательств, но много книг дарю. Слава дороже денег. Тут же мы погрузили в машину весь оставшийся тираж.?
       Приехал домой и, поев, по привычке принялся перебирать каналы. Целился на что-нибудь политическое, но на "Культуре" наткнулся на старую передачу Филиппенко, беседующего с корреспонденткой Райкиной, и оторваться уже не мог. Оба были прекрасны, тут я вспомнил других наших театроведок, так неискусно пропагандирующих в первую очередь себя. Вспомнил, как побеседовав с одной моей и ее театральной знакомой, Доронина отказалась от телевизионной записи.?
       Телевизионные новости разразились сенсацией. Королева Елизавета посмертно помиловала математика Алана Тьюринга, прославившегося в годы Второй мировой войны как один из взломщиков кодов немецкой шифровальной машины "Энигма", но осужденного за гомосексуализм. Последняя фраза и далее принадлежат Интернету. Выписываю весь этот кошмар. "В 1952 году суд обязал Тьюринга пройти гормональную терапию, подавляющую сексуальное влечение. В июне 1954 года в возрасте 41 года Тьюринг был найден мертвым со следами отравления цианистым калием. Следствие пришло к выводу, что причиной смерти стало самоубийство, однако друзья и биографы ученого считают, что он погиб в результате несчастного случая. Отметим, что сексуальные контакты между мужчинами оставались уголовным преступлением в Англии и Уэльсе до 1967 года". Наше телевидение сказало, что вклад Тьюринга в победу был не меньший, чем вклад Черчилля.?
       25 декабря, среда. Утром мой таджикский помощник разгрузил машину с книгами и сложил в коридоре. Только путинский грант дал мне возможность печатать мои Дневники, а не просто проживать деньги. Весь день сидел дома, слушал радио, а главное, читал книжку Наташи Киселевой "Ключ от Берендеева царства". Собственно, эта книжка, как и у меня о Валентине, о ее умершем муже, известном скульпторе по дереву Вячеславе Почечуеве. Сделано это не только с мастерством и любовью, но и с определенной беллетристической изощренностью -- читать интересно. Наташа написала и биографию мужа, вернее, вписала в свой текст.?
       Я в своей памяти держу фамилии знаменитых ваятелей, занимавшихся деревом: это Эрзья и Коненков -- видимо, из этой мощной когорты и муж Наташи. В качестве опознавательных знаков для публики: памятник кинорежиссеру Птушко его работы стоит на Новодевичьем кладбище, "машину времени" у Гайдая в фильме "Иван Васильевич меняет профессию" сконструировал этот волшебник.?
       Перед сном взялся за "Российскую газету", чтение которой я запустил, -- а это официальный фон нашей жизни. О большом и "существенном" не пишу -- об этом напишет энциклопедия, моя задача -- нравы. Старший госинспектор ГИБДД Михаил Терехов сел в два часа ночи в дорогой Mercedes E-класса и на Новом Арбате не пропустил правительственную машину. Авария, составили протокол, даже два. Один -- не пропустил машину, имеющую приоритет, и -- отказался от медосвидетельствования. Госинспектор работал в хлебном управлении техосмотра и регистрационно-экзаменационных работ. Я не спрашиваю, откуда у инспектора дорогая машина. Но вот, что случилось дальше. Терехов был мгновенно из органов уволен, но вдруг все сведения об этой аварии зависли... Дело в том, что министр Колокольцев пообещал, что в случае чего-то подобного будут увольняться и непосредственные начальники. Так как же будет теперь? Полетят ли головы командиров, у которых такие веселые подчиненные?
       В этом же номере газеты Алена Карась написала о новом спектакле Галины Волчек, народной артистки и дочери гениального кинооператора. В ролях только двое -- Лия Ахеджакова и Валентин Гафт. Волчек отмечает юбилей, как и Татьяна Доронина. Обе поставили по спектаклю. Не сравниваю, хотя спектакль на два модных актера уже остался в прошлом, не модно.?
       Статьи у Алены Карась, как обычно, ни стилистически, ни мыслительно неинтересные, но вот, что я заметил: Аленушка всегда готова пойти в "Современник", к А. Калягину, к О.?П. Табакову, но никогда не напишет о МХАТе им. Горького. Она всегда готова поддержать фрондирующего против власти актера, но никогда -- просто хорошего. Комментировать мою инвективу можно и с националистической точки зрения, и с профессиональной.?
       Еще одна, замыкающая новость культуры. Не знаю, как ее подать, одно, как бывает в диалектике, цепляет за другое. Я уже писал, что Максима Лаврентьева после его некоторых заметок в газете убрали буквально в один день из "Литературной России". По этому поводу мне звонил его бывший главный редактор. Я, естественно, задумавшись, высчитал всю многоходовку. Но Максим лишился трибуны, поэтому ему ничего не оставалось, как рассылать свои стихи по знакомым. Совсем недавно он прислал мне занятный стишок, но я даже в своем Дневнике не рискнул его напечатать, пока не получил соответствующую ссылку.?
       "Роскомнадзор составил список слов, абсолютно недопустимых в СМИ -- как печатных, так и электронных. За их употребление СМИ будут получать официальное предупреждение. Прочие бранные выражения допустимы, в прессе и на сайтах -- с возрастным ограничением "16+", на радио и телевидении -- после 21.00. Подробности лингвистической политики "Известиям" разъяснили в Роскомнадзоре.?
       В распоряжении "Известий" есть ответ Института Русского языка РАН на запрос надзорного ведомства.?
       "Среди специалистов господствует представление, согласно которому к нецензурным словам и выражениям относятся три общеизвестных матерных слова и слово... (в документе термин на букву "б" приведен полностью. -- "Известия"), а также слова, образованные от данных четырех слов, и выражения, содержащие нецензурные слова". Далее эксперты-языковеды отмечают, что "не относятся к нецензурным словам и выражениям неприличные и грубо-
    просторечные слова (как, например, слово ж...а (термин также приведен полностью. -- "Известия")) и содержащие их выражения".?
       В одном из документов Роскомнадзора список нецензурных слов разъяснен более точно. "Нецензурное обозначение мужского полового органа, нецензурное обозначение женского полового органа, нецензурное обозначение процесса совокупления и нецензурное обозначение женщины распутного поведения, а также все образованные от этих слов языковые единицы"".?
       Соломки подстелил, теперь письмо и стих Максима.?
       "Сергей Николаевич! 24 декабря Роскомнадзор разъяснил СМИ, что им запрещено пользоваться словами на "х", "п", "е" и "б". Это значит, что слово, например, "мудак" использовать разрешается.?
       На эту тему я написал следующий стишок:
       Я дни свои влачил печально.?
       И вот явилась благодать --
       отныне мудака печатно
       могу я мудаком назвать.?
       А стало быть, кто изначально
       мудачил втихаря, тайком,
       уже тому официально
       разрешено быть мудаком...

    25 декабря 2013".

       26 декабря, четверг. В три часа Ученый совет -- значит, день как рабочий пошел насмарку. Еще до совета узнал новость -- БНТ за серию своих работ о Тютчеве и Толстом дали Госпремию Правительства России -- 1 млн, это уж мне по доброй воле сообщил Ашот в смс-ке. Зависти никакой нет, счет в наше время ведется не на премии, а на следы в общественном сознании. Восхищает ловкость и напористость. "Паскаль" написан 45 лет назад! У меня в мое время и мысли не возникло, что за "Имитатора", который прочла вся страна, мне могли что-либо дать, да и сейчас у меня нет времени, чтобы составить бумаги и отправить свои книги в какой-нибудь комитет. Время, конечно, покажет, но, в принципе, рад. Весь список не видел, но говорят, что будто вся премия на этот раз смонтирована по начальственному признаку. Если мы у миски, то станем есть с аппетитом.?
       Во вступительном слове БНТ счел необходимым сказать, что проведенный юбилей Института подтвердил наш высокий статус, потому что поздравления прислали все первые лица государства. Это -- да. Вот что было глубоко и интересно -- это уже индивидуальное видение. Я два раза выступал, первый раз по поводу тем наших кандидатских диссертаций, которые мы порой утверждаем в "разном". Это и мои накопленные впечатления, и недавний разговор с Владиславом Прониным. Он рассказывал, как у них в совете проходила защита диссертации одной девочки из нашего Института. Тема по третьестепенной английской писательнице, пишущей фэнтези. По мнению -- очень точному и справедливому -- В.?А.?: фэнтези это некий литературный "пазл", конструктор "лего". Сегодня вставим принца на коне, а завтра -- злого волшебника.?
       Второй раз я выступал по поводу теперь уже Высших литературных курсов -- здесь тоже был отчет. Стало ясно, что это уже не та структура, в которой проходила варка первостепенных, отобранных по всей стране талантов от Астафьева и Проскурина до Друцэ и Айтматова. Теперь это тихий уголок, где за свои деньги, обеспеченные люди, а часто дедушки и бабушки повторяют свои студенческие годы. Собственно, этот статус совершенно справедливо определила Оксана Павловна, которая лучше всех об этом знает. Миф о когда-то знаменитых курсах, выводящих в будущее, закончился.?
       Несколько дней назад мне позвонил актер Алексей Ярмилко. Я его знаю еще с той поры, когда Театр им. Рубена Симонова показывал какую-то пьесу про императора Павла у нас в Институте. Был в этой компании блестящий молодой актер Вася Мичков. Ждал все время его крупной премьеры, всенародной славы -- ушел, кажется, в какой-то в искусстве бизнес. Так вот, Леша пригласил меня на новый спектакль в театр. Честно говоря, ничего особенного от театра не ожидал, но купился на слово "Варфоломеевская..."
       В Москве плюсовая температура, шел по Арбату, все магазины сияют, на всех витринах афишки со скидками. Кажется, что все магазины торгуют в убыток себе.?
       Оказалось не "ночь", а "жесть". Купился я и на Лешино признание, что он играет адмирала Колиньи. Эпоху и все окружение Марии Медичи я немножко знал. Подводной темой Лешиного звонка оказалась тревога за театр: специалист по демонтажу культурного пространства Москвы господин Капков, кажется, приготовился к прыжку.?
       Аппетит этого людоеда беспределен.?
       Довольно скоро выяснилось, что спектакль не совсем про Варфоломеевскую ночь. Королева Марго ходит в модных с прорезями джинсах, у доброго короля Анри Четвертого на богатырском плече вытатуировано латиницей "Наварра", а Колиньи въезжает в покои короля на современной инвалидной коляске. Модернизм блистал. Но тут же стало понятно, что это спектакль далеко не про оттенки веры и борьбу Гизов и Валуа, а, скорее, про сегодняшний заговор о взятии власти. Все дышало смыслами, и каждый мог вместо короля подставить кого-нибудь из сегодняшних вождей. В какой-то момент вдруг пролетел намек просто на сегодняшние, на некоторых дев, которые в соборе Парижской Богоматери вдруг запели: "Господи, Марию Медичи прогони". Несмотря на почти открытую публицистику, все это смотрелось с увлечением. В конце три или четыре десятка зрителей устроили актерам овацию. Для меня удивительным были дисциплина труппы и наполненность актеров, никакой халтуры.?
       Шел домой по Гоголевскому бульвару. Все деревья обмотаны электрическими гирляндами, народу почти никакого, красота невиданная.?
       Но вот опять незадача, я недаром много раз писал, что я раб двойных событий. Совершенно забыл, что поставил на запись передачу о тайнах семьи Медичи, которая шла сегодня. Один брат отравил вместе с женой другого брата, чтобы стать Великим Герцогом. Об этом прежде шли глухие намеки, вскрыли могилы, доказали. Но как шагает прогресс: Литвиненко отравили изотопами, кажется, полония.?
       27 декабря, пятница. Я всегда подвергал сомнению необходимость наличия в нашей Думе большого количества "специалистов": спортсменов, артистов, фигуристов. Но! Кто и когда защищал спорт? Кто из артистов боролся за театр, нужный зрителю? А певец хоть раз поднял голос за исчезновение с экранов телевидения русской народной песни? Однако устойчивое мое мнение о том, что в Думе должны работать профессионалы, а не любители искусств и спорта, пиарящих себя, поколебала оперная певица Мария Максакова, внучка звезды Большого и дочь знаменитой драматической актрисы. На собрании либерального крыла "Единой России" в Президент-отеле она заговорила об обструкции, которой стали подвергаться наши российские оперные певцы за рубежом. С ними часто перестали заключать контракты, и даже очень известные "звезды" иногда, проходя от машины до подъезда театра, слышат оскорбительные выкрики в адрес нашей страны. Вот прямая речь:
       "Музыканты, которые сейчас находятся в Европе, поют в разных театрах мира, наши замечательные коллеги испытывают большие сложности дискриминационного характера, потому что их выбрасывают из составов спектаклей, они вылетают из оркестров. Это делается с теми людьми, которые не могут особенно за себя постоять, они просто теряют эту работу. Наше государство тратит не очень существенную сумму на культуру, при этом закон о меценатской деятельности буксует, как вы знаете. Мы будем сражаться за него, но пока это так. И мне бы очень не хотелось, чтобы мои коллеги, которые смогли сделать какую-то карьеру на Западе, ее теряли по этому досадному недоразумению".?
       Дальше певица объясняет причины такого положения очень неловкими формулировками русского "антигейского" закона:
       "Максакова выразила сомнение, что термин "нетрадиционная" вообще имеет право на существование. Ей, как матери двоих детей, неважно, традиционно или нет будет "вводиться в соблазны" ее ребенок.?
       Любая вредоносная информация сексуального характера в отношении несовершеннолетнего недопустима. Мы потом ходим разъясняем: "У нас это не дискриминация, мы вот только в отношении детей". Этого никто не слышит! Потому что все читают первую строчку этого закона..." -- заявила Максакова. Депутат предложила изъять из закона слово "нетрадиционный", трактуя шире понятие пропаганды сексуальных отношений среди детей".?
       Весь день слонялся по дому, дописывал Дневник, читал, убирался в комнатах. Недавно звонил Саша Мамай, мой приятель из Мурманска, он летит на Новый год на отдых в Мексику и на день остановится в Москве. К приезду гостя сварил суп с мясом и овощами, даже что-то вроде мясной солянки, и сварил картошки. Приехал Саша со своим приятелем Юрой все-таки довольно рано, не в самую ночь, и мы еще успели потереть наше время и историю. Саша, который всегда жил интенсивной внутренней жизнью, сейчас увлекся "параисторией" -- внеземными цивилизациями, пришельцами, возрастом нашей цивилизации. Говорили о Южной Америке, о строительстве инков в Куско, о Мачу-Пикчу, о памятниках Мексики, о пирамидах вообще и пирамидах Египта. Мне Саша привез в подарок уникальную, составленную из писем его родителей, книгу. Кажется, это очень интересно.?
       28 декабря, суббота. Видимо, в следующем году самым модным блюдом на столе станут белорусские драники -- своеобразные оладьи из картошки. Вечером в передаче Такменева "женщина без комплексов" Лолита Милявская, попав в квартиру к Евгении Васильевой, знаменитой продавщице имущества Министерства обороны, брала у нее интервью, обнималась, говорила о "женской доле" и жарила драники. Опять фигурировали стихи о любви, которые написала эта расхитительница народного достояния. Судя по стихам, духовный мир и начитанность здесь не поднимаются выше пояса.?
       Вторым кадром в передаче "Центрального телевидения" было дело знаменитого пластического хирурга, которого единогласно суд присяжных оправдал. Обычная московская история, богатый человек, владелец преуспевающей клиники, женился на молоденькой красотке, ребенок свой и приемный, и через 10 лет брака, когда хирург заговорил о разводе, жена тут же объявила, что муж пристает к дочери. Вся пресса тогда встала на дыбы. Что же за время, что же за бабы!
       Днем Саша ходил в банк и за продуктами. К моей почти библейской нелюбви и ленинской ненависти к банкам прибавилась еще одна деталь -- их скаредность. Саша попытался снять с карты "Сбербанка" какие-то деньги. Оказалось, что хоть система одна -- "Сбербанк", возглавляемый Грефом, но у Саши по месту жительства Северо-Западное отделение -- платите 2%! Ой, далеко не все так у нас благополучно, как говорит президент и талдычит телевидение! В этом году в Мурманске вдруг отключили газ. Закончилось все тем, что губернатор съездила в Норвегию, и через год или два именно из этой страны пойдет газ в Мурманскую область. Не хватает у нас газа или у Миллера, получающего, по сведениям ВТБ, 25 миллионов долларов в год за руководство "народным достоянием", недостает разворотливости? Боюсь, что скоро наш газ окажется не вполне востребованным. Снижение цены на газ для Украины -- мера вынужденная. Сланцевая революция может в самое ближайшее время подорвать и российские приоритеты, и оклад-жалованье руководства "народным достоянием".?
       29 декабря, воскресенье. Героем сегодняшнего утра стал знаменитый деятель "левой культуры" Сергей Капков. После славной борьбы за закрытие Театра Гоголя и за открытие Гоголь-центра под руководством Кирилла Серебренникова бывший помощник Абрамовича -- все тот же Капков своим приказом снял показ документального фильма о "Pussy Riot", чем вызвал неудовольствие креативной части населения.?
       Написал это все утром. Подобная утренняя запись иногда "делает" день, который проходит без происшествий. Но сегодня в ироническом смысле писать не придется. Утром в здании железнодорожного вокзала в Волгограде был совершен теракт. Смертник или смертница взорвали себя возле рамки металлоискателя. Много пострадавших, раненых. Это уже второй теракт в городе, первый произошел в октябре. Власть тут же заявила, что выдаст семьям пострадавших по одному миллиону рублей, будто хотела этими деньгами закрыть всем рты.?
       Днем опять с упоением, как в молодости, читал книгу об Ханне Арендт и Мартине Хайдеггере. В первую очередь это, конечно, великие люди, чья жизнь достойна подражания. Как писателя меня восхищает композиция, предложенная Н.?В. Мотрошиловой, и прием "замедления действия" -- как точно все распределено. Делаю первые выписки. Сначала книга шла трудно, потому что пришлось осваивать основы философии Хайдеггера.?
       "Полагаю, Хайдеггер на сложном, более того, нарочито усложненном языке "Бытия и времени" фиксирует здесь действительно фундаментальный факт: в мире человека, в мире людей -- мы добавим: в социально-историческом мире (о чем Хайдеггер тоже вспомнит позже, в V главе II раздела) -- смерть неизбежно и оправданно воспринимается, переживается, осмысливается уже не только, даже не столько в свете законов, которые раскрывает биология, а в соответствии с законами другого вида".?
       Если вдуматься в формулу... Какой ужас! Лагеря и расстрелы не только в фашистской Германии. Или еще, это тоже можно и перевести на русский. И как все знакомо.?
       "Ведь личная проблема состояла не в том, что творили наши враги, а как раз в том, что делали наши друзья. И тогда, на волне этой унификации, которая была достаточно добровольной, во всяком случае не исполнялась под давлением террора, [вот что имело место]: вокруг того или иного как будто образовывалось пустое пространство. И я могу утверждать, что среди интеллектуалов такое унифицирующее подчинение стало, так сказать, правилом".?
       30 декабря, понедельник. Утро началось по-настоящему трагически: в Волгограде новый теракт -- в 8.32 взорвали троллейбус. 10 человек убитых, много раненых, погиб в том числе годовалый ребенок. "Эхо" сразу объявило прямой мост с очевидцами и жителями Волгограда. Там почти началась паника. Жители жалуются, что ни с прошлогоднего теракта, ни со вчерашнего ничего не изменилось. Автобусы из Дагестана беспрепятственно идут через город, никакого досмотра, никакого усиления в службах ДПС. Меня поразила цифра, обнародованная в эфире: за год в Дагестане произошло 140 терактов. Возникает мысль о небезопасности сочинской Олимпиады. Возникает также мысль и о трагической бездеятельности властей.?
       Как интересно в этой атмосфере будут через день петь и плясать Киркоров и Галкин? Губернатор по области вчера назначил траур -- с 1 января по 3-е. Сегодня траур удлинили -- с 30-го, с сегодня.?
       Днем забегал Ярослав Соколов: обменялись подарками. Я ему Дневники за 2007-й год, с большими пассажами, посвященными его курсу, а Яся мне -- роскошно изданные два тома. Один -- А. Кюстин, "Россия в 1839 году", и второй -- прекрасные и очень полные комментарии Веры Мильчиной и Александра Осповата. Книги чудо, хороши.?
       31 декабря, вторник. Ощущение, что не только заканчивается год, но и жизнь кончается. Все равно надо вставать, варить кашу, делать ленивую зарядку. Хорошо бы заснуть и проснуться уже в новом году. Уже, коли никуда в этом году не еду, надо еще и встречать Новый год. Намечен список гостей: С.?П., будет еще Оля с дочерью Александрой, придет еще Мих. Мих., сосед.?
       Утром -- тыквенная каша и Владимир Рыжков с политическим анализом по радио. Ссылаясь на высказывание израильского генерала, Рыжков говорит, что взрыв смертника у рамки спецконтроля на Волгоградском вокзале -- это уже провал работы спецслужб, их обязанность выявлять все раньше, предотвращать, не допускать. Бывший парламентарий Рыжков сказал, что на спецслужбы тратится одна треть бюджета страны.?
       Днем сидел, читал книжку о Ханне Арент, замечательное духоподнимающее чтение. Уж коли дело зашло о духе, то в предпраздничный день кроме Рыжкова и Марата Гельмана -- все лучшие силы! "Эхо" много раз и в разное время возмущалось увольнением протодьякона Андрея Кураева из профессоров Московской духовной академии. Ученый совет Академии уволил протодиакона за эпатажные высказывания в СМИ. Но когда успело Кураева так полюбить "Эхо"?
       Новый год встретили, пожалуй, даже весело. Мих. Мих. в белом медицинском халате и маске изображал Деда Мороза. Александра, дочь Оли, рассказывала о своих путешествиях по миру. Я спросил, а правда ли, что руководительница аэрофлотовских компаний Плешакова разрешила курить на борту самолетов единственному у нас человеку -- Алле Пугачевой? Оля от ответа ушла.?
       Алла Пугачева, естественно, весь вечер крутилась на экране Первого канала. Даже пела, очень энергично, с харизмой, напором, но голос уже без обертонов. Здесь появлялась и "женщина без комплексов" (Вадим Такменев) Лолита, в черных перьях. Пели и прыгали все те же немолодые люди нашей эстрады. Почти все, изображая международный уровень, старались петь на английском языке. Правда, был номер экстра-класса -- это джаз, который на русском и по-русски блестяще исполнили Билан, Градский, Полина (или Прасковья, в имени могу ошибиться, совсем молодая певица).?
       Без пяти или десяти минут двенадцать выступил Путин. Это был великолепный пиар-ход. Он выступил из Хабаровска, от елки, у которой стояли люди, может быть, местное начальство, может быть, народ. Хабаровск -- это почти край нашей земли, и население здесь жестоко пострадало от наводнения.?
       Утром Путин уже был в Волгограде, собрал начальство: что сделано? В Волгограде всю ночь шли облавы и обыски. Полиция отыскала 11 кг наркотиков и около ста стволов оружия.?
      

  • © Copyright Есин Сергей Николаевич (rectorat@litinstitut.ru)
  • Обновлено: 16/06/2016. 1256k. Статистика.
  • Очерк: Публицистика

  • Связаться с программистом сайта.