Аннотация: "Последний автобус живых" и "Орден Жабы"
ДВА РАССКАЗА
ПОСЛЕДНИЙ АВТОБУС ЖИВЫХ
На пересечении улицы Дизенгоф и бульвара Бен Гуриона я стоял и ждал автобус. Друзья не развеселили меня, наступило лето, и я загрустил от недосягаемости обнажившихся женских ног. Недавно я расстался с девушкой и приговорил себя к одиночеству, ну вы понимаете. А что такое Дизенгоф в четверг вечером - под силу описать лишь гению. Был какой-то праздник, поэтому мне было особенно грустно. Я стоял, ждал 61-й автобус и разглядывал девушек. А они меня разглядывать не собирались, им было весело, они сидели за столиками в своих барах, прицепив на головы розовые ушки, играли с гелиевыми шариками, пили пиво, шептались. Мир разделился на две горизонтальные линии - то, что над столами и то, что под столами. Под столами всё было белым-бело и интересовало меня куда больше, чем всё остальное. На меня косилдась лишь пожилая пара на остановке. Ну, я их понимаю, мой внешний вид не укладывался в привычные тель-авивские рамки. Ну что вы на меня так смотрите? Не видели смесь хипстера и религиозного фанатика? Ну что ж, любуйтесь. Я сам не знаю кто я такой, если бы ехал с кем-то, то специально бы эпатировал публику, постоянно ругался бы по-русски и рассуждал о влиянии Достоевского на Ницше. Неистовый Фридрих, якобы, говорил, что у него был только один учитель психологии - Фёдор Михайлович. Но в общем всё ясно - перед вами, господа, рефлексирующий интеллигент из России. Конечно же, правого толка, но временно работающий на установке пожарных систем spreankear в потолках офисных зданий. Ну, вы понимаете, эмиграция и всё такое. Изысканная, почти ювелирная работа, скрупулёзно подобранная Творцом, дабы художник оставался в "дольнем мире и не улетал в туманы чистого эфира". В общем, мой образ шокирует даже видавших виды чек5истов у ворот правительственных учреждений, когда я проникал в святая святых - я не подходил ни под один из их дурацких архетипов, которым их там обучили в высшей школе сионистского ГПУ. Там всё просто: вот это арабский студент, это сефардский маргинал, это ашкеназский адвокат, это марокканский торговец овощами, тот русский инженер, этот молдавский строитель, здесь американский капиталист, там франко-алжирский летний сионист (приезжает на лето из Парижу), вот установщик кондиционеров из Литвы, украинский сторож, йеменский ортодокс с пейсами, иракский развозчик пиццы, бывший министр финансов из Папуа Новой Гвинеи на излечении от алкоголизма в Святой земле, армянский уборщик, словацкий банкир, египетский охранник, индийский безработный, английский художник, люмпены, интеллигенты, водопроводчики, военные, религиозные учёные - всё есть в базе данных у спецслужб. А при мне они почему-то смущаются. Не видели писателей, вот и вся недолга. По повадкам, вроде, фраер, но не фраер - это точно, как говорил Кирпич. Я не пытаюсь набить себе цену, хотя , может, капельку любуюсь собой, но моя личность вызывала замешательство у охраны чиновников и нестерпимую ненависть у шабакников французского происхождения с руками палачей, которым нельзя впадать в замешательство. Последние, кстати, очень страшные люди. Объективно. Но речь не о том. Мне ещё предстояло узнать кто по-настоящему страшен, а кто нет. Я с чистым сердцем поднялся в подъехавший автобус, обменял монеты на право проезда и прошёл в самый конец. Я искал место, чтобы не рядом с женщинами, дабы соблюсти религиозный статус. Парень в очках увидел, что я ищу где сесть, демонстративно придвинулся к окну. Спасибо, конечно, приятель, но там напротив сидит йеменка в очках с совершенно немыслимой оправой и ещё более безумного цвета лосинах. Сидеть напротив неё и не коситься на ноги мне было бы очень некомфортно. А сидеть и смотреть на ноги в упор ещё более.. Поэтому я выбрал место напротив той самой пожилой пары, которая разглядывала меня на остановке. Однако, как назло, бросая вызов моему здравомыслию, со мной рядом уселась очень красивая девушка в очень короткой юбке. Я не был готов всю дорогу думать о том, что её обнажившееся бедро на поворотах прикасается к моим штанам, поэтому с извинениями встал и подсел к парню, до этого уступавшему мне место. А на моё место уселся довольный парень согнавшей меня красавицы. Правда, он поблагодарил меня, а ещё я поймал любопытный взгляд его возлюбленной и был, в общем, вознаграждён. Мой сосед добродушно рассмеялся, увидев, что я попал из огня да в полымя. Ну ладно уже, поехали, хватит привлекать внимание. Но от этого никуда не денешься - в часы всеобщего предпятничного ликования в центре Тель Авива миллионы простейших автобусных интеракций наполняются настоящим драматизмом.
Всё шло, как обычно. Люди заходили и выходили, вставали и садились, висели на поручнях, болтали. Вот пара русских школьников протиснулась к последнему сиденью, причёска парня похожа на стрижку приговорённого к смертной казни, его, вроде, начали стричь, но в последний момент палач остановил парикмахера, мол, уже ни к чему. Очень уродливо, хотя, подружка у него ничего так. Они ворковали, я их разглядывал и даже не успел достать телефон, чтобы полазить на сайте знакомств. Йеменка напротив меня, а равно и большинство пассажиров были наглухо вовлечены в телефонные страсти. Это вызывало у меня противоречивые чувства, и я задумался о чём-то очень философском. Здесь случилось невероятное - долговязый парень очень славянского типа, что сидел напротив моего соседа и рядом с пресловутой йеменкой, достал из вязаной котомки книгу. Бумажную, чёрт возьми, книгу! Но самое интересное - это был мой любимый Сэллинджер. "Над пропастью во ржи". Я прочитал название и подивился - ну кто в наше время в автобусах читает книги? Очкастые ашкеназские девушки разве что. Но здесь что-то произошло. Люди, до этого спокойно подключённые к внешним приводам своих телефонов, занервничали. Йеменка напротив меня вздрогнула и резко повернула к нему голову. В её глазах даже отразилось какое-то едва уловимое мучение. Кто-то за моей спиной захрипел, бородатый здоровяк у окна справа уронил телефон, выпрямился и замер. Что-то их всех очень напрягло, и я тоже напрягся. Казалось, еще мгновение, и всё вернётся на круги своя, но не тут -то было. Бородач в футболке с Че дико заревел и как Годзилла , раскрыл к потоку страшную пасть и бросился к нам через ряд сидений. Это было нереально, невероятно, ну не мог же так внезапно ожить дешёвый голливудский ужастик. Я подумал то же, что, наверное, и все люди в автобусе: сраный террорист решил освободить Палестину именно в 61-м маршруте, где я ехал. Перевалившись через йеменку, поклонник Че вцепился в книгу изумлённого русского и начал с совершенно уже безумным видом рычать и рвать её на части. Я пребывал в полном изумлении, но схватил его за майку и потянул на себя. Однако, тут же получил сильный удар слева по голове от милой рыжей девушки в здоровенных наушниках, до этого мирно копавшейся в своём айфоне в проходе. Замешательство и ужас. Бить людей совершенно не для меня, я чужд насилию, но здесь... Тем более передо мной козырная ашкеназская красавица. Правда, её лицо уже перекошено, пальцы очень некрасиво скрючены и вот-вот она своим ведьмовским маникюром вцепится мне в лицо. Я вскочил, развернулся и ногой отпихнул рыжую в середину автобуса. На мне кто-то повис сзади. Это была та самая йеменка. Да уж, всё становилось понятно. Зомбиапокалипсис, о котором так долго мечтали большевики, да, признаться, и я сам, начался. Все пассажиры, торчавшие до этого в телефонах вдруг резко оказались на очень агрессивной стадии зомбирования и атаковали всех, кто не был подключён. Катализатором выступил парень с бумажной книжкой Джерома Сэлинджера. Похоже на последний кинговский шедевр "Мобильник", но книгу я прочесть не успел, фильм был гнусный, и я никогда не рассматривал его в качестве вероятного и желаемого сценария развития событий. Вообще, сценарии у Кинга были всегда очень успешными, но здесь вышла промашка, я с трудом досмотрел фильм, которого так ждал. Но чёрт с ним, тогда, в этом чёртовом автобусе всё это промелькнуло у меня в голове за доли секунды, это теперь, когда я пытаюсь восстановить события того вечера и осознать, то отвлекаюсь на разные вещи.
Мгновенно вспыхнула самая настоящая бойня. Пытаясь стряхнуть с себя йеменку в лосинах, я успел разглядеть панораму боя. Всё было слишком невероятно. Мой сосед в очках пытался оттащить бородатого от книги, но тот протянул могучую лапу к его горлу и стал душить. Незадачливый читатель вырвался в проход и тут же сцепился с лысым хмырём. Нежная малютка, такая сладкая ещё минуту назад, рвала за ухо бабушку напротив себя, а дед, изучавший меня на остановке, за волосы оттаскивал её от своей супруги. Парень той девушки, тоже не доставший телефон, растерянно глядел, как безумствует его любовь. Автобус разрывала дикая какофония: зомби рычали, хрипели, ревели, люди визжали, стонали, дышали и отбивались. Поверьте, ничего интересного в описании этого бесива нет. Интересно смотреть "28 месяцев спустя" Дэнни Бойла в кинотеатре с "бамбой", но видеть вживую, как интеллигентный мужик бьёт головой о стекло религиозного парня в белой рубашке... Лица у обоих безумные - поди, определи, кто из них проклятый телефонный зомби. А кто несчастная жертва. Прозвучацший пистолетный выстрел не был неожиданным. Я почувствовал, как автобус остановился. Там, впереди, мясоголовые твари бросились на водителя и разорвали его в клочки. Я закричал. "Откройте двери!" - вопил кто-то. Худой, как шакал, эфиоп палил из пистолета в набросившихся на него говнюков, завалил троих, но его быстро смяли, прижали к дверям и... Я в ужасе отвернулся. О Г-споди, этого просто не может быть! В этот момент парень, с которого всё началось, завыл от боли - я увидел, что лысый хмырь лежит на нём и вот-вот задушит. Я скрепя сердце изо всех сил пнул лысого в голову, и тот со страшным воем откатился к сиденьям. Я помог подняться этому любителю бумажных книг, он благодарно посмотрел на меня, и мы вместе оттащили от бабушкиного уха девушку в короткой юбке. Дед яростно прыгнул на неё и стал добивать сучку, а нам уж очень жалко было её парня, апатично взиравшего на происходящее. Вдруг я понял, что силы добра в автобусе начали побеждать. Эфиоп у дверей погиб, но его дело не пропало. Он выпустил всю обойму своего "йерихо" и попался тварям, когда пытался перезарядить. Однако он, как Красная Армия, перемолол основные силы наци на Восточном фронте, а оставшиеся зомби пали под натиском сознательных в буквальном смысле этого слова граждан. Выходит, мы победили? Я не верил своим глазам. Но нет! Вот в плечо мне опять вцепилась проклятая тварь, я взбодрённый победой резко развернулся, готовясь снова убивать. "Эй, эй!, - говорил кто-то, - приехали, последняя остановка". Меня будто вытряхнули из шкуры, я вскочил и открыл глаза. Передо мной стоял водитель и тряс меня за плечо. "Что, устал? Ну, давай, давай, дома отдохнёшь, псих." Наверное, у меня было особенно безумное лицо в тот момент. Я огляделся. Мы одни в автобусе, никаких тебе зомби. Никаких союзников, никаких трупов. Я поблагодарил водителя и пошёл к дверям. В последний раз обернулся. Под сиденьем что-то лежало. Так и есть. Книга. Джером Дэйвид Сэллинджер. "Над пропастью во ржи". Всё, всё водила, не смотри на меня так, выхожу, я просто задремал. Вон, смотри, пассажир что-то оставил под сиденьем. У вас же в автобусной компании есть бюро находок?
ОРДЕН ЖАБЫ
1. Иногда Арон начинал рефлексировать в самые неожиданные моменты. Например, в магазине. Это было поверхностно, но если уж в голову западала мысль, то он завороженно улыбался, пьянея от такого абстрактного созерцания рядом с отъёбанными жизнью обывателями. Могла быть короткая мыслишка всего в одно предложение или просто фраза. Когда все вокруг надменно выбирают огурцы, цинично щупают помидоры, недоверчиво взвешивают в руках контейнеры с виноградом, брезгливо помахивают кольраби, хотелось воспарить над миром и бросить вызов этому маразму хоть как-то, хоть словом, хоть делом. А уж овощные лавки на Ближнем Востоке это больше, чем овощные лавки. Если бы существовало Международное Бюро стереотипов, оно бы имело огромную картотеку на водителей такси, да на кого угодно, но что ни скажи про владельцев овощных лавок и всевозможных зеленных - это как про женщин, всё будет правильно и всё будет мало. А может, всё дело в обиде, которую Арон таил на одного такого торговца, у которого подрабатывал после школы. Тот иракский овощевод, попав в больницу с сердечным приступом, кричал в бреду: помидоры! Срочно выложи на полку помидоры! Подключённый к приборам жизнеобеспечения, капельницам и опутанный проводами, он напоминал Арону создания в капсулах братьев Вачовски. При этом русская медсестра улыбалась, супруга виновато прятала лицо. Раввин Меир Шверлинг привёл Арона туда, потому что все врачи и медсёстры говорили по-русски и не скрывали уважения к русскоязычному же хасиду, каковым посчитали и Арона, увидев его. А посему делали всё быстро, толково и была надежда, что иракский овощевод выживет. "Все мы для чего-то нужны Б-гу до поры до времени, - думал Арон, - даже этот парень зачем-то нужен детям и жене... ну хотя бы для удовлетворения хоть части составляющих пирамиды Маслоу. К тому же, он просто необходим бельзским хасидам, которые покупали у него картошку". Словно давая добро на такой ход мыслей, Господь тогда позволил больному вернуться к своим овощам, а Арон вдоволь нагляделся на странное и стал волей-неволей обращать внимание на всех попадающихся ему зеленщиков. У него даже был один приятель - толстяк Э. с собственной овощной лавкой. Он вёл себя странно, но был достаточно безобиден, разве что иногда кричал какие-то фразы невпопад по телефону и думал, что это весело.
2. Совершать покупки Арон не любил. Само выражение "совершать покупки" довольно гнусное и заставляет закуривать очередную сигарету. Нет бы просто: пойти и купить, нет, некоторым надо обязательно "заняться покупками". А перед выходными, когда люди готовятся к Столетней войне и закупают тоннами самую нелепую снедь, так это вообще травма для психики думающего человека, каковым себя Арон, естественно, считал. В тот день, когда всё произошло, он решил хотя бы ради святости субботнего дня купить необходимое не только в обычном супермаркете, но и заглянуть в овощную лавку, неважно зачем, а просто, во имя самой идеи. Торговая точка носила громкое название "Маймонид". Выходцы из Северной Африки очень гордятся тем, что древний мудрец тоже жил как-то в Египте. Арон считал, что современный восток не имеет ничего общего с Маймонидом. Великий светоч Торы не смотрел телевизор, не ругался по-арабски, не клялся мамой по малейшему поводу, не ездил за женщинами на Украину, не жарил шашлык на День независимости и не отращивал длинного ногтя на мизинце. Да и наверняка, его жену не звали Жаклин. Только эти пункты свидетельствуют о совершенно другом человеке. Уже не говоря о его гениальности или праведности. В общем, Арон решил прикупить что-то в лавке "Маймонид". Огромные дубовые ворота "под старину" несколько выделяли её на фоне собачьих магазинов и парикмахерских, и Арон благоговейно зашёл в небольшое прохладное помещение. Людей здесь было немного, но они чётко разделялись. С одной стороны, это были симпатичные молодые женщины, они сразу напрашивались в группу "покупатели", а с другой - здоровенные молодые люди с хищными лицами. Имея определённый опыт, Арон сразу отнёс их к классу "хозяева". Их было, кажется, вначале трое - высокие, видные. На каждом - маска приветливости, если встретиться с ними глазами. Солидно взвешивали картошку, разглядывали, всё ли в порядке на полках или просто сидели на пластиковых стульях возле входа. Именно тут Арон поймал себя на мысли, что все они похожи на динозавров - вроде, травоядные, но уж больно страшные. Господин Гофштаттер, зеленщик из "Града обречённого" и член штурмовых отрядов НСДАП с 1932 года получился у Стругацких не таким мрачным, по крайней мере, с первого взгляда. Уже стоя в короткой очереди, Арон заметил появление нового персонажа. Он я вном принадлежал к хозяевам, хотя, был постарше, чуть пониже ростом и как-то мерзее, чем остальные. Незнакомец появился из глубины магазина и продвигался вдоль полок как-то странно - вроде, оценивал товар, но смотрел на всё как-то косо, не придавая особого значения, будто понимал, что всё это - суета, а скоро случится самое главное. Что может случиться - Арон и представить себе не мог. За его спиной на полках лежала какая-то еда совершенно непонятного и очень восточного вида и оставался узкий проход. Подошла его очередь, Арон начал выбирать халву и вдруг почувствовал, что его кто-то оттесняет спиной от прилавка. Оглянувшись, он увидел того самого человека.
3. Почему-то Арон сразу решил, что он отец всех этих высоких торговцев. Да. В общем-то похож. Он стоял в каком-то полуметре и на мгновенье его удалось разглядеть во всех деталях. Подолгу выбирая, он брал кусочки яств волосатыми пальцами и отправлял их в рот, немножко при этом задирая голову. При этом у него не было лицо обычного человека, решившего подкрепиться, нет, это была какая-то жабья маска, не выдававшая эмоций вообще. Небритая физиономия, шевелящиеся губы... Он явно намеренно задел Арона, это была рекламная акция корма на полках, а извинений здесь ожидать напрасно. Арон понял это сразу, зрелище настолько поразило его, что он застыл и не слышал, как парень у прилавка спрашивал - сколько халвы ему взвесить. Да, это явно хозяин магазина так затейливо рекламирует свои странные товары. Но акция явно не удалась. Арон инстинктивно сглотнул, но организм воспротивился и комок подкатил к горлу. Ч-чёрт, вот не вовремя-то. Не в силах сдержать тошноту, он бросился к выходу, но было уже поздно, желудок не справился с информацией, полученной глазами и выплеснул содержимое прямо в дверях. А с самого утра там было только кофе с сигаретой и о Б-же, как стыдно... Он присел на корточки, пытаясь изобразить страдания, но было скорее смешно. Первой мыслью была, что его сейчас просто побьют парни с длинными ногтями на мизинцах во главе с отцом семейства. Это ж на до так облажаться. Взвизгнула молодая мама с коляской. Быстро, быстро попросить швабру и прибрать здесь всё. "Из, - пробормотал он, задыхаясь, - извините, пожалуйста". Люди овощного магазина с каменными лицами разглядывали его со всех сторон. В их глазах даже не было осуждения.
4. Арон встал и сказал, глядя на того, что за прилавком:
- Можно мне тряпку? Я всё здесь уберу...
Продавец, до этого улыбающийся, спокойным тоном ответил:
- Оставь, всё нормально. Вот твой виноград и халва. С тебя двадцать восемь шекелей.
"Вот это сила", - только и подумал Арон. Он обернулся по сторонам, но старался не смотреть людям в глаза. Расплатился. Хотелось настаивать, потребовать убраться самому, но двухметровый парень со шваброй уже вытирал у входа.
- Шабат шалом.
- Шабат шалом, - ответил продавец. Только у стеллажей с перцем сверкали два металлических глаза давешнего едока. Виновника всего. Который знал, что произойдёт.
Арон вышел на улицу и зашагал к дому, не замечая перед собой ничего. Стыд разрастался в животе, переламывая его тело пополам, будто он намеренно справил нужду посреди магазина. Овощного, мать его, магазина. Он и в самом деле согнулся и некоторое время постоял, отходя от ирреальности происшедшего. Да уж наверняка, ещё не скоро такое забудется. Это же надо так. Он положил пакеты на тротуар, одел наушники и включил музыку. Убежать от своих чувств можно было с "Lucky Chops" - что может быть лучше духового оркестра в бешеном ритме? Но радость не пришла - улица Арлозоров в Рамат Гане мало похожа на нью-йоркский сабвей и само это уже дезорганизовывало. К тому же, навстречу шёл Кен - старый армейский приятель.
5. - О, Арон, здорово! Затарился, чтобы не переться в такую жару к кому-нибудь в гости на шабат?
- Привет, ты не по годам проницателен, - он старался говорить в сторону, чтобы не обдавать собеседника запахом рвоты, который явно ещё не выветрился.
- Что ты там слушаешь? Последний раз, я помню, ты тащился с японского марша и утверждал, что это марш камикадзе. Как он там назывался?
- Америка Бакугеки.
Арон вынул наушники и впервые улыбнулся.
- Точно, я даже поверил, что это значит дословно "пиздец Америке".
- Я тоже надеялся, но оказалось - просто "берегись, Америка!".
- Ясно. А потом я послушал и всё представлял, как с этой песней косоглазый парень пикировал на авианосец. На "Сэнгамон", единственный, который утопили камикадзе. Ты знал, что самоубийцы утопили только один большой корабль?
- Нет, но догадывался.
- Вот. Пока до меня не дошло, что в старом обшарпанном "Зеро" не было патефона. Вот скотство. Ладно, его провожал оркестр на аэродроме и играл "Тогетари камикадзе". Если бы ты только знал, что это за музычка! Ты же открыл мне целый мир тогда. Ни за что не скажешь, что с этой мелодией в башке водила человеко-торпеды разбивался вдребезги о борт эсминца. Прогулочная такая. Тру-ля-ля ля-ля ля-ля.
- Ты сегодня поразительно многословен, даже не дал мне ответить. Что я слушаю.
- Да ладно тебе. Ты знаешь, кстати, зачем лётчики-камикадзе одевали шлемы в последний полёт?
- Идиотский вопрос, шлемы были не для защиты, а...
- Ну, короче, я понял, ты сегодня без настроения. Так что ты там теперь слушаешь?
- Слушай, Кен, со мной что-то не то, я только что блеванул в магазине.
- Почему?
- Там один мужик демонстративно ел какую-то гадость с прилавка, нгу и мой желудок взбунтовался.
- Не скажу, что, мол, бывает, но это нормально, дружище.
- Ты с ума сошёл? Как это нормально? Прямо посреди грёбаного овощного магазина, Кен!
- Ну мало ли, вот я помню, летел как-то...
- Блять, не в самолёте же это со мной случилось, вот здесь, за поворотом, овощной "Маймонид" знаешь?
- Ладно, сдаюсь, я согласен, это мерзко, на их месте я бы вызвал полицию и ещё настучал бы тебе по голове. Поди и женщины были и девушки симпатичные? Пришли покупать сраную тыкву, а ты угостил их желудочным соком.
Да, Кен умел развеселить.
- Но Кен, я понял одно: я слишком ненавижу людей
- Ничего особенного, меня тоже часто тошнит, когда кто-нибудь есть вермишель руками или ковыряется...
- Нет, это другое. Я переполнен беспричинной ненависти к людям, пойми. Я упиваюсь своей социопатией! Я счастлив, что мне хочется стрелять в людей по утрам из миномёта!
Кен сосредоточился на чём-то.
- Ладно, я пошёл, надо мороженое положить в морозилку. Растает. Хочешь, загляни вечером.
- Шабат шалом, приятель.
- Шабат шалом, Кен.
6. Всё, всё, хватит на сегодня приключений, срочно домой, под кондиционер, к компьютеру, отключиться, обложиться сигаретами, пепельницей и энергетиками, ворваться в чёртову игру и пусть весь мир без него катится в пропасть. Это была третья часть Far Cry, которую Арон уже не раз проходил, но всё никак не мог успокоиться. Всю неделю тяжело вкалывать, чтобы на выходной высадиться на остров Рук, бегать по джунглям и мочить пиратов Васса. Это было так круто, когда какой-нибудь крендель в красной майке отходил отлить к забору со словами: "жжёт словно огнём... шлюха наградила меня триппером!". А ты подкрадываешься к дебилу и перерезаешь ему горло. Гениально придумано. Последние пятьдесят метров самые трудные, пакеты с едой оттягивают руки, один наушник вывалился и надо добрести, доползти, а тут ещё телефон звонит, дикий ритм Lucky перебивает патриотический японец с Америка Бакугеки, который стоял у Арона вместо звонка. Чёрт, вдруг кто-то нужный? Может, Теила решила заглянуть? Да ладно, никуда не денется. Вот уже родная дверь, приходится положить пакеты на пол, чтобы достать ключ. Вот ведь нетерпение, совсем как ломка у наркомана. Эти игры добивают медленнее и незаметнее, но всё равно убивают. А кто звонил? А, это Кен, что-то забыл сказать, ладно из дома перезвоню. Наконец дома.
7. Он рассовал еду в холодильник и прошёл в комнату. Скорее уж превратиться в Джейсона Броди к чёртовой матери. В конце концов законный отдых. А потом включить кино и грызть арбузные семечки, вкуснее которых нет на свете. Лучше не отвечать на звонки уже до самого шабата. Только Кену надо перезвонить.
На волне нетерпения он ворвался в комнату и был отброшен назад тем, что увидел. На столе, его любимом и единственном журнальном столике сидел человек. Арон сразу узнал его. Застывшая коренастая фигура хозяина овощного магазина. Обернулся к входной двери, но и там не было спасения - из туалета выдвинулся высокий парень, что стоял за прилавком. Загородил собой выход из квартиры, сложив руки на груди. В спальне на кровати сидел ещё один и всё из той же компании.
- Что это? - наш герой вернулся в зал и посмотрел на главного. Тот лишь кивнул на стул возле компьютерного столика. Бред. Обычный человек, чёрная майка, длинные шорты, сионистские сандалии. Лицо немножко странное. Большой жабий рот. Хотелось закричать, но Арон почему-то полез за сигаретой, - что вы здесь... делаете?
Гость погладил волосатые колени и заговорил. Голос его должен быть обязательно булькать, но оказался вполне человеческим:
- Ты сломал печать. Это конец.
Арон выхватил телефон. Лишь бы не набросились... Но батарейка только что села, телефон умер.
- Сядь и успокойся, - сказал старший овощевод, - когда ты всё поймёшь, тебе не будет так больно. Арно сел на краешек стула и возненавидел себя за это.
- Почему мне должно быть больно? Кто вы вообще такой?
- Справедливый вопрос. Мы, наверное, похожи на провинциальных мафиози, таких каменномордых членов клана Абарджиль. Но это не существенно.
- Нет, вы похожи на тех парней, которые пришли к Лейбовски и обоссали ему ковёр.
Арон сам не понял, как эта фраза слетела с его языка, но такое бывало с ним часто. Он даже обернулся - не прыгает ли на него с бейсбольной битой сын этого Урфин Джюса, что стоял у двери. Но в полумраке коридора не было видно даже его лица. Старший неожиданно рассмеялся.
- Тебе не изменяют твои ассоциации. Я предпочёл бы походить на Магистра из "Хромой судьбы" братьев Стругацких. По нему сняли фильм, называется "Искушение Б", там его играл Олег Борисов.
- Олег Борисов?? - медленно переспросил Арон. Сначала он почувствовал шок, потом отошёл и решил, что всё это занимательный сон и чуть расслабился. Откуда марокканский зеленщик знает Олега Борисова, читал книгу Стругацких и смотрел фильм? - какой, к чёрту, Олег Борисов! Может быть, Олег Попов? Знаете такого?
Арон вдруг где-то очень внутри себя самого успокоился и позволил себе грубить. Чувство самосохранения подсказывало ему, что эти непонятные люди не такие уж злые, от них не веяло насилием или чем-то
в этом духе. Похоже на кино, на экране могут происходить совершенно дикие вещи, а ты сидишь в зале и запиваешь бамбу кока-колой.
- Не пытайся меня оскорбить, засранец. Ты сломал печать. Но боль пройдёт.
- А-а-а-а-а! Бля-а-а-а-ать! Какая печать? Какая боль? Ну, облевал я ваш магазин, но я же хотел убраться, вы же сами не дали! Ну извините меня ради Б-га! Ну что вам от меня ещё нужно?! Налички нету... есть мелочь в коробке для пожертвований, есть проклятая кредитка, но если вы не прикончите меня сейчас, я же сразу обнулю её., как только вы свалите на хрен.
- Мне бы хотелось поговорить о боли.
- Ну что вы меня пугаете?
- А разве тебе не бывает больно от твоей бездарности?
Эти слова проникли в самую суть души, Арон перестал дышать, будто только сейчас вспомнил, что пописывает втайне глупые рассказики и очень страдает, что пишет хуже, чем Стейнбек. Но во взгляде гостя не было издёвки, он вообще не выдавал ничего, также как тогда - в магазине, когда он поедал свою хуйню с полки.
- Что... откуда... Почему бездарности? Вы откуда знаете?
Обо всей этой рефлексии знала только Юля, его бывшая девушка, но разошлись они довольно спокойно, к тому же она обладала душевным благородством и вряд ли обсуждала тайники души Арона с марокканскими овощеводами. Коренастый вздохнул и встал со стола.
- Пришло время, Арон, мужайся. Я не восточный торговец украинскими проститутками из Беер Шевы. Я герцог Карпада, Верховный и последний магистр Ордена Великой Жабы. Арон почувствовал торжественность момента, весь подтянулся и даже не испугался. - Пришло время рассказать тебе всё. Да, кстати, ты справедливо подумал, что раз уж они собираются что-то рассказывать, то убивать не станут.
- Для этого не надо читать мои мысли. Но как вы узнали о боли от бездарности? Это же очень моя боль, хотя я и намекал друзьям...
Герцог Карпада снова опустился на стол.
- Тебя вырвало от того, как я ел. Это могло произойти только с человеком, который страдает от своей бездарности. Ну или от зависти к талантам.
- Г-сподь всемогущий, что за чушь, магистр, какая на хрен связь...
- Только мистическая, сынок. Не включай логику. Ты же возненавидел меня без всякой логики.
- Как же? А кто совершенно беспардонно теснил меня спиной, не извинился, ни хуя ничего, я повернулся посмотреть, а вы ноль внимания! Если эта была рекламная акция, то абсолютно идиотская.
- Да, а ты не подумал, что, может, у нас тяжёлое финансовое положение, что от меня ушла жена, что меня взяла за жопу налоговая, что магазин в конце концов висит на волоске, и у меня совсем нет настроения с широкой улыбкой стоять в дверях и зазывать жадных идиотов вроде тебя, а? Ты видел эти двери? А? Ты знаешь, сколько я в них вложил, а? Ну, подумаешь, неприятно ел, ну похож на жабу. Но откуда такая ненависть? А ещё ты постоянно говоришь, что беспричинной ненависти не бывает.
Арон ушам своим не верил. Это он говорил только Кену. Хотя, если уж Карпада знает про боль... А тот между тем ярился всё больше и больше:
- Ты же ненавидишь всех, кто слушает восточную музыку, кто не слышал Бетховена и у кого длинный ноготь на мизинце.
Арон покосился на руки герцога, но ничего не разглядел.
- Ладно, сдаюсь, вы правы. Рассказывайте свою историю. Интересно, что это за Орден Жабы такой.
8.
У герцога дёрнулось веко, он хмыкнул и снова встал. Теперь это был уже не коренастый злой сутенёр, его осанка приобрела некую царственность, Арон даже залюбовался им. Не хватало черной мантии с золотистым жабо и какого-нибудь ордена, типа того, который подмотал Куравлёв у шведского посла. Взгляд гостя, полный твёрдой надежды, устремился вдаль, и он начал:
- Это не дешёвая история о рептилоидах, парень, и тебе не удастся поглумиться надо мной. Конечно, вы, ашкеназы, видите антисемитизм в любой альтернативе вашей Торе, тогда как...
Арон открыл рот от изумления. Речь Карпады, вся его личность были так неестественны и безумны, но вот он, живой, стоит в двух метрах, даже можно разглядеть смешные подробности его черепа.
- Эй, эй, полегче, что значит "вашей Торе"? Вы кто вообще такой, это что, уже не ваша Тора?
- Слушай молча. Как бы это не было сложно твоей природе. Я буду очень краток. Поведавшие миру о рептилоидах, особенно Дэвид Айк, приблизились к нам, но тоже ошиблись. Они не поняли главного...
Резкий стук в дверь прервал герцога, Арон вздрогнул, в коридоре послышались шаги - один из сыновей овощевода вышел из спальни. Арон вскочил со стула и посмотрел на того, что дежурил у двери.
- Эй, уроды, открывайте, я щас дверь выбью!
Арон узнал голос Кена и застыл, как вкопанный.
- Кто это? - прошептал Карпада, но ответа не дождался, раздался сильнейший удар, и дверь влетела в квартиру, ударив продавца. Кен неистовый, исполненный ярости, подмял под себя первого сына хозяина овощного и тут же въехал ногой в живот второму. "Сейчас придут соседи" - обречённо подумал Арон. Карпада отпрянул к балкону, а Кен молча приблизился к нему.
- Я предупреждал вас, герцог.
- Кен, мать твою, объясни же мне наконец, что это за бред?!
Тот прищурился, повернул к нему голову и сказал:
- Это Орден Жабы, приятель. Старинный орден, наподобие розенкрейцеров или госпитальеров, только ни хрена не религиозный. Его создали очень давно люди, не умевшие прилично есть. Со временем они распространили легенду, что происходят они от жаб, просто, чтобы вставить что-нибудь чудесное в эту пошлую историю. В конце концов орден объединил не только уродов, не умеющих пользоваться вилками, но и вообще всех нехороших людей. Просто подонков. Говнюков. Пидарасов. Когда ты встречаешь на улице неприятного человека, который не сделал тебе ничего плохого, то знай - это член ордена. Ты интуитивно считываешь их.
- Что значит "всех нехороших людей"? А кто решает - хорошие они или плохие?
- Сами и решают. Принимают не всех. Но если приняли, то не зря, значит, очень мерзкие типы.
- Ложь! - вдруг зычно крикнул Карпада, вытаращив глаза, но тут же увял под взглядом Кена. Арону тоже захотелось кричать.
- Так значит, я - хороший? И ты?
Кен тяжело вздохнул и кивнул головой.
- Но я же делаю много плохого, Кен! Да и сам не всегда красиво ем...
- Да, но по сути своей ты хороший человек.
- Но я не хочу быть хорошим! Хороших всегда убивают. Они всегда и везде всё прогаживают. Вернее, плохие всегда побеждают. Ну не всегда, но... Написано же "все деяния мира сего тяжки и злы, а злодеи превозмогают в нём".
- Из всех цитат Аризаля тебе нравится именно эта? Что ж, она созвучна твоему пессимизму... Но права выбора у тебя нет, даже если ты решишь стать законченным негодяем, зачморить свою совесть, плевать в кофе соседа или...
- Я протестую, - устало сказал Магистр и отодвинулся в угол.
- Да ну вас к чёрту, герцог, всегда одно и то же.
Кен покосился на вошедшего в комнату и уже пришедшего в себя сына зеленщика. Тот остановился в дверях.
- Да-а-а-а, - улыбнулся Арон, - дела-а. Осталось только всем хорошим парням объединиться. Почему бы и нет...
- Ага, и перебить всех плохих. - усмехнулся Кен.
- Да. Кстати, а откуда ты всё это знаешь, Кен? И ты ведь знаком с герцогом...
Вдруг Карпада решительно подступился к ним, замотал головой и воскликнул:
- К чёрту, к чёрту всё, что вы знает о нас. Нет никакого Ордена! Вы думаете, что поняли суть мироздания и смеётесь над народами мира, а сами ни хрена не понимате! Вы все такие, блять, хорошие, мухи не обидите, тогда как на самом деле презираете всех, всех, кто не похож на вас! Вселенская сионистская закулиса, вирус смерти планеты Земля и мировой Кагал вызывают у вас нервный смешок, а что вы, богоизбранные сделали, чтобы объяснить лю.дям правду? Организовали сраные общества Сыновей Ноаха в Иллинойсе?
Кен угрожающе двинулся на него, Карпада осёкся и поправился:
- Ну хорошо, хорошо, не сраные. Но этого же мало. Во что верить людям в эту безумную эпоху информационных виражей? Новостям, которые читают зомби трагическими голосами? Да вы на сиськи их пялитесь, вам однозначно плевать на погибших детей...
- Бросьте, герцог, это не митинг. Что вы предлагаете?
Арон посмотрел на Кена, потом на Карпаду, взял себя в руки и заговорил спокойно, разряжая обстановку:
- Что нам делать?
Не представляю и не собираюсь никого учить жизни. Должен кое-что вам сообщить, а там уже решайте сами. Магистр Карпада, Орден Жабы - всё это только прикрытие. Я не думаю, что, узнав, правду, вы сильно изменитесь. Иов. Имя Иов знакомо вам?
Иов?
Да, чёрт тебя дери, Иов. Иов из земли Уц.
Арон усмехнулся, что-то было смешное и торжественное в имени древнего страдальца.
Других людей с таким именем я не знаю. Кто даст имя великого несчастного своему ребёнку? Я встречал Нимродов, даже одного Амалека, у него была столярная мастерская в каком-то кибуце. Но Иовов мне ещё не попадалось.
А ведь ты очень любил эту книгу, Арон, - с упрёком сказал овощевод. В глазах у него было столько страдания, что хотелось обнять его. - Но ты любил эту книгу только потому, что любил страдать...
Нет, потому что страдал!
Не важно. Ты должен понять. Я - Иов.
Ну а как же "И умер Иов старцем, удовлетворённый днями"?
Здесь почему-то Кен вздохнул и прислонился к стене.
Всё верно, он не врёт. Это Иов. В Писаниях не сказано, когда он умер
Но ведь разведчики пришли в землю Израиля и увидели похороны, - не сдавался Арон, - разве это был не Иов?
Да, я устроил это, ибо устал ждать, когда вы войдёте в Землю, приятель. Вездесущий сказал вам: войдите, а вы начали проводить разведоперации.
Это нескончаемый спор.
В общем, чтобы вы подумали, что у народов Кнаана больше нет заслуг, я организовал собственные похороны и ушёл.
Чушь какая-то, - сказал Арон, потому что ему нечего было сказать, - но зачем вы организовали орден плохих людей? Или это выдумка? Вы же сам не плохой человек, просто очень несчастный. Тем более, в книге всё закончилось хорошо.
Иов помолчал и ответил:
Ну а те люди, которых вы называете плохими, они что - счастливы? Они плохие, потому что несчастны. Не пережили, конечно, того, что пережил я, но всё равно - в их душах - ад.
Так значит, никто ни в чём не виноват? - Арон усмехнулся и наконец закурил.
Я не знаю, мне пора, скоро шабат.
Иов двинулся к выходу. В квартире повисла тягостная тишина. Два его сына из овощного куда-то исчезли, на полу валялась выломанная дверь.
Кен, друг, что всё это значит? Я ничего не понимаю.
Я займусь дверью, есть один знакомый, он всё сделает еще до захода солнца.
Странно, что не пришли соседи.
Да, вообще непонятно.
Когда все ушли, Арону захотелось встать под душ прямо с сигаретой. Его наполнила причастность к чему-то великому, прямо грандиозному. Рассказать Хане? Пусть не поверит, но всё равно рассказать. Ладно, хватит на сегодня.
************************
В воскресенье Арон, как обычно, вышел на работу. Накануне вечером он успел записать кое-что из происшедшего, благодаря чему позже я и узнал об этой истории. Но она не закончилась. Когда он проезжал улицу Иуды Алеви, то вспомнил, что именно здесь находится овощной магазин того урода, у которого он работал когда-то. Куча обид и всё такое. Он считался конченным мерзавцем, потому что с трудом расставался с зарплатой Арона и бредил помидорами в беспамятстве. А ещё не подал руку на Рош Ашана, когда Арон хотел с ним помириться. Даже герцог Карпада признал бы его подлецом. Отвага сытого желудка овладевает моим героем, он напяливает циничную улыбку на случай, если они встретятся глазами. Но не успевает подумать. Что это глупо, как видит его. Даже разглядел, как зеленщик выбрасывает в мусор тухлые помидоры. И как только решился? Арон даже забывает о дурацкой улыбке, тот видит его, вполне себе приветливо улыбается и машет рукой. Арон пролетает мимо, потрясённый. Но не возвращаться же теперь, чтобы объяснить, что его, Арона улыбка была призвана растоптать негодяя. Что за чёрт. Не смочь даже добавить порцию презрения в такой важный момент. "Не хочу, не хочу быть хорошим человеком! Но тут перед моим взором предстал Верховный Магистр Ордена Жабы и всё также устало сказал: хороший человек это не всегда жертва всяких пидарасов, друг мой. И вернул Б-г взятое у него в полон, когда молился он за своих близких друзей. И вдвое увеличил Б-г всё, что было у Иова. - Но почему, почему ты не умер? - крикнул я ему гневно. - Иногда жить это хорошо! Очень хорошо!"
Узнав обо всём этом. Прошло уже пару недель, и я пошёл посмотреть на знаменитый овощной магазин. Арон объяснил мне, где он находится, и я без труда нашёл его. Но дубовые двери исчезли. Овощной лавки "Маймонид" больше не существовало. Пахло ремонтом, и место походило теперь на бар. Было оживлённо, толпа весело галдела, а почтенный раввин в окружении весёлой публики готовился приколотить мезузу. Ну и что, что бар? Заповедь есть заповедь. Я постоял немного, вместе с весёлыми будущими завсегдатаями ответил "омейн" на благословение и пошёл дальше. Интересно, Арон знает?