Ведущий - малорослый, слегка полноватый мужчина с гладко зачесанными к затылку редкими волосами. Одежда его не по размеру, рукава пиджака коротки, брюки тоже коротковаты и к тому же пузырятся на коленях. Галстук
приспущен.
Имени своего он не называет из уверенности, что его никто не знает и знать не хочет. Суетлив. Текста не знает и читает его с листа. Но при этом Ведущий принимает живое участие в пьесе и в зрителе. Он во всякой сцене появляется с букетом цветов, который ему мешает. Ведущий безуспешно пытается в соответствующий момент, как ему кажется, всучить букет персонажам. Он комментирует пьесу, действия персонажей, игру актеров и представляет их зрителю от автора.
И другие.
ПРОЛОГ
Ведущий (быстро выходит к краю рампы, выбирая место, где его будет лучше видно):
- Действующие лица ! - Ведущий... Мои извинения, здесь про меня. Значит, э... Мужчина полный, но изящный...пиджак...букет ему мешает. Ну, автор,- ни тебе как зовут, а про букет не забыл... Бог с ним..., так, дальше...
- Восточный мужчина. Али! Значит,..мужчина с Востока. Чалма, шаровары и прочье...
- Стражник! Известный поэт ! Чорти что... Нда... Просто - поэт! Э... мужчина лучше среднего, видный, хе-хе... Снисходит музой... (К зрителям) Здесь так и написано! Время от времени читает стихи... Разные.
- Остап. Известный Остап Бендер ! Мужчина! Единственный из персонажей, кто по ходу пьесы пытается понять, о чем все это!...Это он (показывает на листки), как я понимаю, цену набивает...
- Фигура! Горацио Нельсон! Виконт! Вице-Адмирал, просто Адмирал! Однофамилец известного полководца, повидимому...
- Адам! Первый человек и первый мужчина, хе-хе!.. Пуглив и вороват,хе-хе!..
- Вацлав Картофелиди!! Просто, Вацлав! Индогрек из-под Одессы. Ахинея какая-то... Ааа... Мужчина! Назван Вацлавом в честь спартанского полководца Павсания. Значит, белый пиджак, серые в клетку узкие брюки... Господи, тут еще про все походы Павсания... и так хорош.
(Внимательно всматривается в листы, перебирая... и вдруг выпаливает залпом)
- И другие ! (Убегает со сцены. За занавесом раздается шум от передвигаемых декораций. Включается магнитофонная запись музыки с восточными мотивами, почти одновременно бравурно начинает играть оркестр какую-то восточно-заунывную мелодию и скисает под непобедимыми звуками магнитофонной записи... и также почти одновременно выключается и эта запись)
ДЕЙСТВИЕ 1
(Ведущего выпихивают из-за кулис, он пытается сопротивляться, но, поняв, наконец, что зрителю хорошо видна эта возня, одергивает одежду и степенно, с пританцовыванием вскидывая ногу, выходит к средине занавеса)
Ведущий: - Действие 1, Явление 1 ! (читает с пафосом, подглядывая в перепутанные листки, путаясь в тексте и придумывая недостающие слова)
- Очень древний город до нашей эры. По-видимому,.. Эрзерум... Эррунда какая-то... Все улицы усеяны рядами восточных глинобитных домов. В небе светит полный полумесяц... луны и освещает один эрзерумский и поэтому... не удивительно.., глинобитный дом... Да!
(потрясает презрительно бумагами текста, делает вид, что швырнет их на пол, но... вбрасывает в папку)
Стоит июль...или август... Даже, скорее, июль, чем август. Но не исключено, что июля уже нет...
(за его спиной открывается занавес. Ведущий продолжает читать, передразнивая, авторский текст и ехидно изображая его)
- Значит так: у одного из обычных... битых из глины... восточных... домов стоит стражник. На нем...великолепно... сшитый костюм по последней моде конца 19 века. Кроме того...(подчитывает текст), кроме того (лихорадочно перебирает листы)... на ногах его изящные стальные наколенники и на плечах висят луки... эээ ... две штуки...
(щелкает пальцами в сторону кулис, продолжая рассматривать текст. Из-за кулис выбегает костюмер, вешает на шею стражника наколенники, скрепленные длинной шлеей через шею, подвязывает их на ногах, вручает стражнику лук и колчан и по команде Ведущего, который выразительно показывает, прячась от зрителей, два пальца, вручает стражнику второй лук и шлем).
- Костюмчик того... Га-ли-ма-тья-с...
- Вдоль домов... ( вполоборота поворачивается к залу и, увидев стражника, сбивается и затем громко продолжает)
- Вдоль домов крадутся двое и о чем-то шепчутся, прикрывая рты одеждами...
- Восточный мужчина! (показывает на одного из двоих)
- Впоследствии именуемый просто - Али!
Али (привстает с опаской глядя на красующегося стражника и, кланяясь публике, едко обращается к приятелю, показывая на стражника, который стоит с открытыми глазами): - Этот воин как-будто не спит !
Ведущий (сначала обращаясь к Али):- Вы не кланяйтесь, а продолжайте себе красться... Делайте вид, что тут не театр, а просто жизнь. Ну, народ...
- Вацлав Картофелиди! (показывает на другого) - Впоследствии
именуемый просто Вацлав !
Вацлав (встает, расшаркивается, кланяется в пояс публике и разглядывает затем стражника): - Спит. Стоит и спит. Он же стражник, чего ему не спать ?
Али: - Ай не спит ! (подходят к стражнику близко)
Вацлав: - Да спит ! Вот так, с выпученными глазами, нас бы любой дурак увидел. (Замечая, что стражник реагирует на "дурака", продолжает) А этот не дурак. Он нас не видит. Это сон мудреца- с открытыми глазами.
Али (показывая на открытые глаза стражника): Ай не спит! Мудрецы что, глупые. Они ночью закрывают глаза... (Стражник закрывает глаза)
Вацлав: - Во..., говорю - спит. А нам-то что. Спит-не спит. Показывай куда идти в ... гарем.
Али: - Молчи, несчастный! Это слово здесь не говори... Здесь в это слово ходить можно, а говорить нельзя.
Вацлав:- Это везде ходить можно, а говорить нельзя. - Куда идти ?..
Али (показывая на дверь за стражником): - А вот она, дверь... в то слово... Стражника надо... Когда спит, можно чуть-чуть... (показывает, как можно душить спящего стражника)
Вацлав: - Слово это, конечно, нужное... Но этого (повторяет жест Али) не надо... Картофелиди - этим - никогда. Гу - ма - ни - зм... А уж без вознаграждения... этим вообще никогда! Тут по - другому надо. Попросить его, что ли?... Уж если голос разума на него не подействует, тогда...А ты, брось свои эрзерумские повадки! Только попробуй его... и я... я перестану закрывать рот одеждами, вот. Он и услышит...
Али: - А тогда я тебя... (Вацлав отбегает в сторону, зажмуривает глаза, затыкает уши и отворачивается. Али набрасывается на стражника веревку и душит его. Веревка лопается. Али падает и начинает лихорадочно связывать концы веревки. Стражник садится, потирая шею, замахивается на Али луком)
Ведущий: - Стражник!
- Наконец-то автор вспомнил про этого. Он уже полчаса в этаком виде приготовленного к захоронению на сцене торчит... Именуемый в дальнейшем просто - Поэт! Господи, да оно еще и стихоплет. То-то я гляжу, все рядится по - глупому...
Поэт (замахиваясь на ведущего и оборачиваясь к Али): - Козел! Всю шею отдавил.
Али: - Вацлав, а он не спит.
Поэт (внимательно вглядываясь в Вацлава): - Вацлав, так это Вы ? Я Вас среди этого Востока, среди всего этого глинобитья совсем не узнал. В глазах уже рябит от всякой шляющейся швали...
Поэт (декламирует): - Уж пробил час давно, а Вацлава все нет...
Вацлав (удивленно оглядываясь): - Как нет... Я уже здесь. Мы вот с этим (показывает небрежно на Али) пришли и начали тебя... ошибаться в тебе начали. Ты выглядишь, тоже, друг мой, как - то странно даже для этой пьески, извините...(последние слова проговаривает к кому-то за кулисы)
Поэт: - Жизнь течет... И пробил час... два часа назад, черт побери! Стою здесь на этом Востоке среди всего этого эрзерумья... совсем не как поэт, а как последний идиот. Я устал. (обращается к Ведущему) Костюм везде жмет.
- Мне уже почти совсем ничего не хочется, Вацлав. Как писано мною однажды:
Любви приходит окончанье,
Когда окончено сиянье
Зашедшего за горизонт светила
Растратившего без нужды всю силу...
- Хорош ямбчик. Но, представьте, отпечатал издателишка китаец на дряной бумаге, паскудно- пасквильным шрифтецом. Ни слова по-русски, а туда же классику издавать... Критик Соловьинский, вечная ему память, когда упокоится как - нибуть с миром, и тот заметил. Он палец всегда слюнявит, чтобы листать удобнее было. Так бумага промокала, приставала к его пальцам и начинала, извините, пахнуть... А ведь известная фамилия... Я его мать знал, покойницу Соловьинскую. При всем прочем, это была с сочнейшим баритоном женщина. Мне не довелось, но по рассказам очевидцев.., когда случалось ей в волнении выразиться как-нибудь вроде, - "чтоб я больше твоих задрипаных портков больше не видела", - то в люстре над ее тахтой происходило поразительное движение и, если, говорили, кому - то случалось все видеть из-под этой самой люстры, то всегда казались видения. Но голос, голос самой Лизаньки Соловьинской и все такое...
Когда любовь кипит в сердцах,
И крыла вырастают на спине,
О гений,..
(Поэт запнулся, явно затрудняясь в рифме)
Вацлав (с желанием завершить монолог): - Бах! Напрашивается, друг мой, о гений, Себастьян Бах.
Поэт (задумчиво): - Бах, какой там Бах, хоть тебе и Себастьян. Там нужно на - цах или, в крайнем случае, на - пах...
Али (льстиво): - Всемилостливейший Аллах!
Поэт (отряхивая наваждение творчества, оборачивается к Вацлаву, указывая на Али): - Это... с Вами ?
Вацлав: - Это - проводник.
Поэт: - Мда, Вацлав... Вот мы уже и стареем. Нам нужны поводыри, а помните как мы...
Вацлав (многозначительно указывая на дверь в стене): - Туда заглядывали, мэтр?
Поэт: - Я, друг мой, слабый пол обожаю, а все же похоть на друзей не размениваю. Да и одному, признаюсь, в гареме не с руки, ей богу... И потом, я ужасно долго Вас ждал. Костюм, вот...
- Стою. Никого нет. Переволновался как мальчишка. Вдохновение, как старая тетка... Вот и Вы явились... И теперь еще шея болит... Господи, где Вы взяли это глинобитное чудовище?...
Али: - А что такое!? Ну, душил. Любой душил бы. А кого задушил?! Где? Где? Что, сам пропал? Или в то слово пошел...Сииичас найдем...
(Али сделал несколько шагов к двери, но на его пути встали Поэт и Вацлав)
- Нашли крайнего на Востоке... А может я не сам (показывает как он душил), это он мне приказал!
Поэт: - Вацлав?!
Вацлав (делая ударение на втором слове): - Поэт такого никогда не подумает. Поэт не какая-нибудь дрянь... Поэт...
Поэт: - Все! Язвить поэта тем, что он поэт - бестактно. Не хочу этого знать. Поэту некогда знать или не знать. Поэт... (декламирует) Исчезни тленная суетность, возродись дух утраченых эпох, приди муза... Я - поэт!
Однажды в студенную зимнюю пору
Я из лесу вышел; был сильный мороз,
Гляжу...
Вацлав (с нетерпением и подозрительностью): - Так значит, Вы туда не заходили?
Поэт: - Гляжу, поднимается медленно в гору...
Вацлав (неожиданно узнавая): - О, Некрасов !
Поэт (раздраженно): - Нет!
- ...Лошадка, везущая хворосту воз. Тарада-та-тада, Тарада-та-та... Нет! И еще раз нет и нет всегда! Хоть и Некрасов! Поэт поэту друг, брат. Лучше брата - по - бра - тим ... Я щедр в поэзии и сам черпаю из нее... Что там Некрасов... А семнадцать строчек у самого Вильяма, нашего Шекспира. А Александр Сергеич, кормилец... Но что беру, пустяк! Cлова... Mысли - то мои...Моцарт - пацан, греб у всех. Я скромен. Вижу мое по духу, отхвачу слово. Да. У живых ни-ни. Это святое! Копирайт-с!
Али (к Вацлаву): - Лошадка - это конь?
Вацлав: - Конь - с седлом. А лошадка,... Не про нас будь сказано, бывший конь... Эх, безлошадный ты наш...
Вацлав (к Поэту): - Если с хворостом мы уже поднасобрались, не войти ли нам, любезнейший, в заветную дверь?...
Поэт (сначала с пафосом, затем увиливая от ответа): - Моя родная муза... Боже, как подло болит шея! Я не могу быть обольщен в такой прозе. Оно меня приземляет. Чтоб он сдох(!), Ваш проводник, вместе с конем и седлом!
(роковое слово скрутило Али, он корчась падает. Вацлав и Поэт, как бы не замечая этого, подталкивая друг друга входят в дверь.)
Занавес.
Явление 2.
Ведущий (перебирая бумаги): - Явление второе... То же и там же. Только вместо Али во дворе восточного глинобитного двора находится широкоплечий брюнет... Мммм... Нет, послушайте! Здесь так и написано: широкоплечий брюнет, размахивающий турецким паспортом!.. И все время месит про эту глину... эрзерумскую. Кто из них больше... того - автор или брюнет... Да... Вот тут еще... Брюнет старается быть у публики на виду, у него волевое лицо... ну это уж как у нашего брата - актера получится..., кто там его изображает... нда... сказать, чтоб вам особенно повезло (оглядывается на кулисы)...но старается, старается...
(поднимается занавес)
- скажем так, брюнет будет стараться и изо всех сил будет делать волевое лицо, ну и всё.., (делает вид, что внимательнее всматривается в бумаги) в смысле, все... увидят, что у него свое на уме.
Широкоплечий брюнет (декламирует почти как с трибуны и размахивая чем-то): - Мое имя - Бе...
Поэт (Вацлаву и потом смотрит на Ведущего): - Его имя - Бе!
Широкоплечий брюнет: - Мое имя не Бе. Мое имя Бендер! Остап Сулейманович ! Это на века и известно миллионам.
Поэт (нарочно не глядя на широкоплечего брюнета): - Да кто же Это!
Вацлав (к Ведущему): - Это правда, что его так много знают ?
Ведущий: - У нас хорошее вообще мало кто знает... Будете раньше меня в пьесу встревать, вообще брошу... Объявляю:
- Широкоплечий брюнет, Остап Берта Мария и прочая Бендер, в дальнейшем именуемый просто Остап. Пиджак, брюки, паспорт... Ну, кланяйся, все уже кланялись.
Остап: - Я сын турецкоподданного. Личный друг - предводитель дворянства...
Вацлав: - Рассказывай Поэту. Если б у тебя была половина от того друга, то ты б не шастал среди этого битого глиной Востока, Эрзерум его возьми.
Остап: - Это нужно понимать. Предводитель дворянства. Анна на шее. Даже две Анны.
Поэт: - Да кто ж он такой. Вы что, с ним договаривались о встрече?
Вацлав (к Бендеру): - У Вас есть рекомендательные письма?
Остап: - Ес!
Вацлав: - Что?
Остап: - Разумеется,.. это по-английски...
Поэт (Вацлаву): - Зачем Вам его рекомендательные письма? Он - тип. По лицу видно... (продолжает, понижая тон) И к тому же у него и так уже есть две Анны.
Вацлав (к Остапу): - Предъявите письма! Сэр!
Ведущий (выглядывая из - за кулис): А вот это уж, дудки! До Сэра еще ему на карачках... (кто-то втягивает его обратно)
Остап (достает из карманов много каких-то бумаг): - Сколько угодно... Вот хотя бы это...(читает сначала на псевдоанглийском языке, а потом, видя, что произвел впечатление, продолжает по - русски) Граф... Роз - Мари - Перкел Эрдельтерковский! Герой войн. Разных. Кавалер орденов Святого Себастьяна, Святого Лаврентия, Петра и Сергия, Сергия и Гавриила, Петра и Гавриила имеет честь... пам - парам - не буду же я о себе его дифирабмы читать - ...рекомендовать гражданина Бендера Остапа, достойнейшим образом проявившего себя джентльменом и амонтильядо...яго...ядо... Тут неразборчиво... - граф писал, сам, своей рукой, из уважения,... понимаете.
Вацлав (с трепетным почтением и еще не рассеявшемся недоверием): - Дайте, я посмотрю...
Остап: - Что?! Мне здесь не верят? Да тут измена!
Вацлав: - Но позвольте, как я могу верить или не верить, если я ничего не видел? Доверяй, как говориться, но проверяй...
Остап: - Это же не всякому такое говориться... Не видел, а не верит! (одевает форменную фуражку)...
Поэт: (неожиданно для всех) -
Я руку окуну в лазурный день,
Я далью напою иссушенную душу,
Приду к тебе под ивью сень,
Я женщины покой нарушу!
- Вдохновение, друзья! Пришло... Внезапно озарило и ушло... также внезапно...
Вацлав: - Слава Богу!
Остап (выходит на средину): - Так! Разговорчики! Отставить! Теперь парад... Я имею в виду, значит... Как там у меня на счет парада...(бормочет) Лошади, шпоры, эполеты, кабриолеты... Не то, не то... Парад, мундир, честь офицера, усы гусара красят...
Ведущий: - Он что, текст забыл? Хотя, если это текст, то я - герой-любовник...
Поэт: - Ворона каркнула во все воронье горло:
Сыр выпал - с ним была плутовка такова.
Вацлав (весь как на иголках, расстроившись от командного голоса Остапа):
Вацлав: - Что?!!! Оскорблять воина в чем мать родила, в смысле, с молоком матери всосавший дух битвы? (Ведущий с испугом выглядывает из-за кулис) Слушай, ты, баснопсивец!.. (к Ведущему) И ты, штатский, тоже слушай!
Остап (наконец найдя нужное): - Равняйсь!!
(в сторону) - Что это текст сегодня того, а ведь не первый раз играем...
- Во фрунт,канальи! Командывать парадом буду я!
(в сторону) - Плагиат, но эффектно!
- Вперед! Вперед, орлы! (увереннее) Мои!...
Ведущий: - Поэт, за ним Вацлав скрываются за дверью. Остап подходит к рампе, кланяется и уходит с чувством выполненного долга. Антракт. Буфет... Простите, про буфет это я для себя пометил... Итак: Антракт.
Действие 2
Явление 1
Ведущий: - Для тех, кто не имел возможности бодрствовать в 1 Действии, вкратце поясняю суть дела. Шучу... Значит... честно признаюсь... ну, да ладно,.. Трое мужчин затеяли что-то вокруг главного вопроса. Это как-то связано с гаремом. А поэтому...Не убедительно, знаете ли, ну, ладно...А поэтому все это происходит в Эрзеруме, который, как автору виднее, находится на Востоке... Но вообще говоря,.. своими словами пересказать то, что здесь делается невозможно. Надо пытаться смотреть. Мне не удается. Там - (показывает на кулисы) тихий ужас.
(тихая музыка)
- Действие 2, Явление 1. Эрзерумский двор, господи ты, боже мой...двор, значит, в Эрзеруме,..из глины,... наверное... Так, во дворе стоит 11300... Причем здесь машина?... Ааа..., это чья-то заметка на полях... Сомневаюсь, чтобы автор на этом на машину себе отхватил. Хотя мало ли дураков? И вы вот, пришли....Во дворе, значит, свежий могильный холмик... Что-то я здесь еще не въехал... Но про могилу точно. Да!
(поднимается занавес)
- И возле нее стоят Вацлав, Поэт и Остап. Вздыхают.
Вацлав: - Друзья! Мне плохо. Рыдания мучают меня, а сердце щемит. Он здесь, наш незаметный герой. Наш символ дружбы, мужества и чести. Он был мужчина, - ной, нет - на..., он страстно любил и страсть толкала его...
- Здесь все свои, откровенно скажу, роковая страсть толкала его! Он резво шел на нее рискованным шагом. Риск, друзья, это по-мужски. Ну, что такое мужчина... это... это... Это горе для нас, что его нет... И очень большое горе для близких.
Остап: - Да, похороны им стали в копеечку. Хотя, при правильной постановке дела, с одних профсоюзов под праздник горя можно отовариться и на поминки и на пиво потом.
Вацлав: - Похороны - это не просто горе, это большое горе. Гроб - раз, хорошее место на кладбище - два, оркестр,.. трезвый оркестр - три, ситец красный, ситец белый - четыре, ленты, полотенца... Продукты... Три автобуса...