На Севере мало жизни. Так мало, что о ней можно легко забыть, и тогда умирать уже незачем. Цвет Севера - белый. Кругом холодно, пусто, мертво, прекрасно! Здесь нет ничего, помимо ледяной игры разума, здесь всюду, до самой Полярной Звезды раскинула невидимые крылья Белая Логика, которая служит Белой Богине, чистой деве полярной ночи и вечной мерзлоты. С южной женщиной не поговоришь о Ледовитом океане, она привязана к своей дыре. Чёрное - цвет черни. А поцелуй Вьюжной Богини холоднее космической бесконечности, он пронзает до самого сердца, которое и без того мертво.
Чем дальше белый медведь продвигается на Север, тем яснее становится сотканное изо льда и пламени зеркало. Вот впереди виднеется город Михаила Архангела, водителя мертвых душ. В волшебное зеркало уже невозможно взглянуть, не рискуя быть уничтоженным обжигающим мерцанием истины. Неожиданно ледяное стекло полыхает миллиардами искр. Разлетающиеся по событийному пространству огоньки вонзаются в глаза зевак, которые начинают смешно моргать, пытаясь вернуться в уютный мирок рутинных конвульсий. Но тщетно - внезапно прозревшие, несчастные обречены пребывать в сознании того, что их нет. Их призраки причудливо застывают в вечной мерзлоте.
Север - внутренний, ушедший в себя великан. Это время когда старые связи порваны, а новых еще нет, когда не осталось никаких дел, да и самого времени больше нет. Для верящих в реинкарнацию это место, куда уходят души после смерти, перед тем как обрести новую жизнь, место безмолвия и размышлений. У каждого северного медведя есть свой личный Северный Ледовитый океан, чтобы было куда смотреть, когда захочется помолчать.
И вот, среди высоких, освещённых северным сиянием сугробов, неуклюже переваливаясь, танцуют на задних лапах вокруг шаман-дерева белые медведи. Я стою на южном берегу мертвого царства и смотрю в никуда. Облака, низко проплывающие над океаном, напоминают серых лохматых небесных псов. А может, это они и есть? Вдруг облака раздвигаются. На берег студёного океана торжественно опускаются воздушные сани, влекомые Белой Логикой. В санях возвышается высокая, стройная, ослепительно белая Богиня арийского Севера; и шуба, и шапка на ней из снега. Я встречаю Снежную Богиню - так ночные ветры встречаются за пределами бледного Арктура. У неё множество имен, многие именуют её Истиной, иные почитают как Смерть. Белая Богиня протягивает мне ледяную Розу. Её небольшая рука в ледовой перчатке тверда как камень. Эх, тяжело пожатие каменной десницы!
- Здравствуй уже, - произносит Богиня. - Замерз? Так-то иди ко мне в сани.
Я опускаюсь в сани, как в снежную берлогу и устраиваюсь у ее ледяных ног. Белая Богиня так хороша! Более умного, одухотворенного лица невозможно представить. Внезапно она целует меня посиневшими губами. В её руках возникают из ниоткуда кубики льда, из которых складывается слово "вечность". Ведь природа вечности - лёд, мистический предел, за которым не остаётся ничего. И я узнаю это ничего, ведь истинная суть всего - отсутствие. А пустоту одолеть невозможно, поскольку мы сами и есть пустота. Тотчас же наши сани взлетают над тяжёлыми свинцовыми облаками и устремляются на ликующий зов Полярной Звезды.
![[]](/img/f/filatow_w_w/text_0400-1/74516365_large_3229571_502839_1_.jpg)