(На картинке китайский иероглиф, обозначающий "жизнь")
Русский писатель начала 20 века Михаил Арцыбашев (1878-1927) в юности пытался покончить с собой. А умер он в Варшаве от чахотки, отягощенной прогрессирующей глухотой. Его произведения вызывали общественные дискуссии, поскольку их сюжеты напрямую связаны с основными составляющими культуры - вопросами пола и смертью. Неоднозначность авторских суждений разделила общество того времени на "за" и "против".
Особенно талантливым, честным и бескомпромиссным я бы назвал замечательный роман Арцыбашева "У последней черты" (1912), где рассказывается об эпидемии самоубийств в небольшом провинциальном городке. Это произведение предельно насыщенно философскими идеями о бессмысленности жизни, наиболее яркие из которых (за исключением одного - двух совсем уже шокирующих высказываний) приведены ниже в тематической подборке.
Не приходится удивляться, что в СССР Арцыбашев был тотально запрещен, хотя его современники Ф. Сологуб и Л. Андреев периодически издавались. Пессимизм Арцыбашева связывали с поражением российской революции 1905 года. Понятно, что, когда в 1917 году революция всё-таки победила, всем надолго сделалось крайне весело и философский, да и любой пессимизм стали категорически неактуальны.
Экзистенциальные поиски героев Арцыбашева закономерно приводят их к нигилизму. В этой точке они останавливаются и переходят к практике, ибо понятие небытия сродни мистическим образам, которые, как правило, неизреченны. Однако в отличие от мистики у небытия вообще нет образа. Точнее, образы, которые нас окружают, включая нас самих - это всё и есть проявления небытия. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что всё возникает (вполне случайно!) из ниоткуда и уходит (закономерно) в никуда. Когда мы смотрим фильм или кинохронику столетней давности, то видим на экране движущихся и волнующихся о каких-то пустяках покойников. Философствующие пессимисты Арцыбашева сказали бы (и сказали!), что это и есть мы сами. Поэтому японский режиссёр Акира Куросава, приехав снимать в СССР фильм "Дерсу Узала" искренне не понимал, когда советские товарищи говорили, что кино должно воспитывать массы и чему-то учить. - Но ведь кино это тени! - недоумевал Куросава. - А чему же тени могут научить живых людей?
Так вот, Куросава ошибался ещё больше советских кинобюрократов. Мы все точно такие же тени, как те, которые движутся в картинах братьев Люмьер, в фильмах Мидзогути или в романе Арцыбашева. Просто мы об этом не догадываемся, а вот герои Арцыбашева знали. Мы - это ходячие образы небытия, которое вовсе не есть банальное отсутствие. Ведь если заявить, что небытие это всего лишь отсутствие образов - то пресловутое бытие внезапно оказывается первично. Инженер Наумов в романе "У последней черты" ясно видит, что бытие это случайное, временное, бессмысленное и обреченное на уничтожение отсутствие небытия. При этом небытие способно принимать абсолютно любые, самые причудливые образы, такие, которые и в голову никому не могут прийти. А вот бытие настолько примитивно, что может и должно принимать, и принимает в итоге всего лишь один образ - отсутствие всякого образа, Ничто.
Поэтому окружающее вовсе не мешает, а напротив помогает понять небытие. Конечно, в современную эпоху придумано настолько много декораций (симулякров, по Бодрийяру), что они способны кого-то и обмануть. Ученые проникли на квантовый уровень материи и исследуют химический состав звезд, которые находятся от нас на расстоянии стольких световых лет, что вполне возможно, что их давно уже и нет и мы в очередной раз рассматриваем призраки. Однако тот факт, что мы по-прежнему, как делали это тысячи лет назад наши человекообразные предки, зарываем умерших (как кошки - своё дерьмо) в землю, свидетельствует о том, что так называемые достижения цивилизации - это не более чем покрывало Майи, только под ним ничего и никого нет. Как говорит один из арцыбашевских философов, в этом чёрном провале нет ничего.
ОСНОВНАЯ НОТА ЖИЗНИ
(Философские размышления из романа М. Арцыбашева "У последней черты")
+++
Виолончель пела, шумел дождь. Два голоса сливались в тягучую жуткую мелодию. Было страшно от этих торжественных звуков пустоты.
+++
Не было во всем мире человека, который в эту минуту вспомнил бы о нём, но он думал обо всех.
ЖИЗНЬ
Я объявляю войну жизни, я не признаю ее, отрицаю и проклинаю. Я буду кричать о прекращении этой кровавой бессмыслицы.
+++
Есть нечто странное во всеобщей растерянности: похоже на то, что все в глубине души знают, как незначительна приманка жизни, и боятся, что достаточно одного толчка, чтобы веками отстроенное здание рухнуло и люди толпами стали бы уходить из жизни.
+++
Я не могу умереть, ибо не жизнь свою, а жизнь человеческую ненавижу, и пока этот враг мой жив, я не могу уйти.
ВРЕМЯ
Понемножку, потихоньку, незаметно, но время крадет одну картину за другой, здание за зданием, культуру за культурой, материк за материком, планету за планетой.
+++
Да, все люди живут, страдают, иногда радуются... Они - живые? Что это значит - живые? Они думают, что видят солнце, думают, что мыслят, любят друг друга, делают множество больших и малых глупостей. Но все это потому, что они заключены во время, и вне его они не могут мыслить и чувствовать. Они не принимают вечности, которая есть пустота и мрак. Время это только биение их сердца: заставь замолчать сердце, и время исчезнет, наступит вечность, а с нею абсолютная пустота. Если времени не будет - и ничего не будет.
НЕОБХОДИМОСТЬ
Огромное большинство людей, очень несчастных и решительно недовольных своей жизнью, именно потому и живет, что верит, будто так надо. Этой глупенькой, ни на чем не основанной надеждишкой и живут.
+++
Да вы все говорите "надо, надо", а кому - надо?
СЛУЧАЙНОСТЬ
Случайно разрушилась или случайно сохранилась, случайно просто недоразвилась одна клеточка, и вот - разум другой. Весь мир представляется другим. Нет ни ума, ни глупости, ни подвига, ни подлости, есть только строение мозга, и оно - закон для человека.
ИСТИНА
Все, в чем возможно сомнение, - уже не истина. Это - только вопрос, а к кому пойдете за ответом?
ИСТОРИЯ
Человечество! А где оно, у чёрта? Сволочь все, и больше ничего! Этак можно всякие слова говорить, а на деле, кроме сволочи, никого и нет!
+++
Тысячи живущих и давно умерших людей на кусочках полотна, глины или бумаги оставили бледные следы своих переживаний, своей забытой жизни. По этим бледным знакам, как по истершимся письменам, грядущие поколения читают историю человечества, чтобы прочесть, быть может, на последней странице то, о чем догадывались не раз: что жизнь бессмыслица, а люди пылинки, которыми играет ветер вечности. Да, они прочтут рано или поздно все до последней буквы и с мертвой пустотой в душе равнодушно подпишут - конец.
РОЖДЕНИЕ
Мать станет с тоской зачинать и вынашивать младенцев, никому не нужных, никому не интересных; в колыбели, ею наполненной, она будет видеть только грядущее несчастье, будущие муки, болезни, идиотизм, вырождение. И она апатично откажется рожать.
+++
Доктор невольно покосился на выпуклый, бесстыдно вылезающий живот, и не подумал, а почувствовал мучительное недоумение и стыд: как могут люди при виде этого ужасного конца, который ждет всякого человека, зачинать, вынашивать и рожать новую человеческую жизнь, новое страдание? И еще гордиться этим, как исполнением какой-то великой миссии. А ведь они совершают страшное преступление.
+++
Если плод женщины выживет, и рост её потомства пойдет естественным порядком, только представьте себе, какая ужасная река страдания вытечет из её тела. Среди её потомства будут миллионы калек, миллионы злодеев, убийц, самоубийц, миллионы будут убиты на войне, миллионы раздавлены поездами, миллионы сойдут с ума. Какое ужасное насилие против миллиардов будущих несчастных делает она, рожая. В муках родит она одного крошечного страдающего человека, в муках и сомнениях воспитает его, будет дрожать над каждым его дыханием, умрёт сама в мучительной думе о его будущем и, донеся этот слабый огонёк до своей могилы, оставит его в мире, для чего? Для того, чтобы несметное потомство прокляло бы её память, вопия в муках нестерпимых: будь проклят день, когда мать моя зачала меня, будь прокляты груди, меня питавшие, и руки, меня носившие - лучше бы мне не родиться!
+++
Я ведь не просил, чтобы мне жизнь навязывали, и хранить её не обязывался.
+++
- Хоть бы мать пожалел! Ведь я тебя родила, выносила, выкормила... - бесконечно однообразно и тупо ныла старуха.
Внезапно он швырнул ложку и вскочил.
- А кто вас просил? дико заорал он. - Подумаешь, какое одолжение сделали! Родили!.. Тоже!.. Уж если дали жизнь, которую у вас никто не просил, так... Да будьте вы прокляты совсем, родители!
ЛЮБОВЬ
Тут замкнутый круг: с одной стороны, ужас насильственного слияния, вопреки властному зову к неизведанному, какая-то трясина, засасывающая душу, а с другой - пустота безличных мгновений, в которых разменивается душа.
+++
- Это очень хорошо! - коротко сказала Нелли и, помолчав, прибавила: - Но это ужасно!
+++
В ее блестящих черных глазах сверкала недумающая, стихийная, еще не столкнувшаяся со своим ужасом жизнь.
+++
Скажите, доктор, какая нечеловеческая глупость или подлость выдумала сказку о любви? Все превосходно описывают любовь только до того момента, когда влюбленные наконец соединяются. Ну, а дальше? Дальше - Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна, пеленки Наташи Ростовой с желтым пятном.
+++
- Ой-ра! - раздался торжествующий, предостерегающий голос, и женщина уже стояла в двух шагах от него, опять свободная и насмешливая, а его руки остались в воздухе, а губы, вытянутые для поцелуя, который должен был сжечь, поцеловали пустое место.
Всё потемнело в глазах мужчины. Бешенство охватило его. Невольно он, не помня себя, поднял хлыст и взглянул на её круглые стройные плечи. Женщина перехватила этот взгляд и приподняла руку для защиты с жалобным испуганным вскриком. Подхваченный какой-то силой, остро чувствуя, что она ждет удара и что ударить надо, мужчина взмахнул хлыстом и жгучей болью опоясал её круглые плечи. Какие-то огни вспыхнули у него перед глазами.
- Ай! - болезненно и жалко вскрикнула женщина, пошатнулась и схватилась за хлыст. - Больно! Не надо!
В ту же секунду, швырнув куда-то хлыст, он схватил её ослабевшее, падавшее тело, смял, бросил на траву и овладел ею, покорной и слабой, как раба, властно и грубо раздвинув коленом не сопротивлявшиеся голые ноги.
Она вскрикнула ещё, почувствовав огненное прикосновение, боль и жгучее, всё закружившее кругом наслаждение. Охватила его руками и ногами, прижала, почти обвилась вокруг него, полуголая, бесстыдная, жадная.
- Хочу... хочу... - сквозь зубы проговорила она, закрыв глаза, и замерла под его могучими, раздавившими её, мявшими и толкавшими движениями. Луна бело и кругло смотрела на полянку, освещая голые ноги женщины и её бледное, с закрытыми глазами и стиснутыми зубами лицо.
+++
Дико и нелепо было, что он столько страдал, ненавидел и любил только для этой мгновенной сгоревшей вспышки животного удовлетворения, после которой ничего не осталось.
СКУКА
Не трагедия, не ужас, не бессмыслие, а просто не интересно.
+++
Доктора нашли у меня чахотку, и я поверил, что через несколько месяцев должен умереть. Я не испугался, отнёсся к этому совершенно спокойно и даже иронически, но только заметил, что всё мне стало неинтересно. Подготовлялась, помню, тогда экскурсия в Италию на средства одного мецената, а я не поехал... Зачем думаю... Разве мне будет легче умирать оттого, что я Рим увижу?.. И так всё... Начал ухаживать за одной барышней, бросил... Ну, думаю, хорошо, полюбит она меня, а дальше?.. Всё равно умру!.. И вот тогда-то я в первый раз и задумался над жизнью и понял, что, в сущности, каждый человек такой же больной, как и я, хотя бы он был здоровее Геркулеса. Кто-то сказал, что самая опасная болезнь это жизнь, потому что она ровно на сто процентов кончается смертным исходом.
+++
Ну, хорошо... прожила бы она еще сорок лет, вышла бы замуж за какого-нибудь... Нарожала бы детей, состарилась, умерла. Вот именно то и ужасно, что не о чем и пожалеть даже!.. Ничего, кроме скуки и пошлости, не было бы и быть не могло. Ну, умерла... Ну, она немного раньше, мы немного позже, только и всего. Да она, может быть, в тысячу раз счастливее нас с вами.
+++
Человеку было скучно. Черт его знает, - в странном томлении раздраженно думал он, - поживи еще годик, другой в этой проклятой дыре, и сам на гвоздик пристроишься в лучшем виде.
СТРАДАНИЕ
Страшное страдание, наполняющее мир, темной тучей подымается из этой земли, напоённой гноем и слезами.
+++
В коротких радостях жизни, невидимо и тайно расползается черный туман смерти. Каждое мгновение кто-нибудь умирает. Сквозь стук строящихся машин, сквозь шорох миллиардов шагов, сквозь шепот любовников и крики рожающих матерей, сквозь выстрелы, музыку, свист и смех можно разобрать непрерывный, нудный, ни ночью, ни днём не смолкающий голос смерти. Стонут и хрипят задыхающиеся, вопят горячечные в страшном огне, дико вскрикивают убитые, визжат снедаемые язвами, и всё это - крик, стоны, визг, хрипение, рыдания и треск костей - сливается в одну тягучую, непрерывную ноту, основную ноту жизни.
+++
Идея моя есть уничтожение человеческого рода. Во имя чего? Во имя прекращения бесполезных страданий. Страдание двигает всё, и это старая, всем известная истина. Люди сошли с ума. Корчась в муках, проклиная своё существование каждый день, они изо всех сил стараются, чтобы оно никогда не кончилось. Но человечество недаром боролось с массой инстинктов: если это инстинкт, его надо уничтожить. Рано или поздно настанет время, когда ум человеческий, достигнув зенита, пойдет вниз и станет, как туман над болотом. Всё надоест человеку.
ВЕРА
Стал я даже как будто в забытье впадать... И почувствовал, поверил вдруг, что это можно... семнадцать лет одному под землёй высидеть... потому что душа сама живёт, сама себе жизнь создаёт.
+++
- Скажите, для чего жить, доктор?
- Не знаю.
- Но вы-то сами для чего живёте?
- Я? Я просто устал. Да, это так, человек может устать до такой степени, что будет всё шагать и шагать вперёд, даже не думая об отдыхе, пока не свалится, чтобы не вставать более. Зачем мне стреляться? Я и так давно уже умер.
- Да вы во что-нибудь верите, доктор?
- Верю.
- Во что?
- Ни во что.
- То есть как же это? Вы ни во что не верите или верите в Ни-во-что?
+++
Нет, можно жить только наивно веря, а верить можно и в деревянный чурбан. И верили, и верят, и будут верить, потому что страшно вдруг очутиться в пустоте и увидеть, что всё - лишь суета и томление духа.
+++
Как легко забывают люди свои страдания и свой неизбежный конец. Все мысли, все дела людей должны быть направлены к одному. Но глупость человеческая бессмертна.
В конце концов и я свалюсь. И тот, кто сделал это, не отзовется ни одним звуком из своего вечного молчания.
СМЕРТЬ
И как это никто как будто и не думает о смерти? Об этом, в сущности, только и надо думать, потому что в конце концов только ведь это и будет.
+++
Лучшие люди, пророки, гибнут первыми, а по их трупам идет вперёд к смерти тупое многоголовое стадо.
+++
А странно: вот он лежит и ничего не слышит. Нам грустно, а ему уже всё равно. И неужели он ничего не чувствует? Так-таки ничего: даже не чувствует, что уже ничего не чувствует?
+++
Безобразный, не имеющий вида, скрылся во мраке земли его одинокий, тьме и тлению обречённый труп.
+++
Сырой, жирный прилип старый сюртук к костям. Смокли от гноя воротники и манжеты крахмальной рубашки. Обнажились прогнившие челюсти. Во мраке узкой и тесной деревянной кельи, глубоко под черной и жирной землёй, где ни зги не увидит человеческий глаз, тихо и безмолвно копошатся белые черви: толстые и жирные ризофаги медленно шевелятся в дыре живота, полной гноя, на груди, где остались жиры, и, бешено свиваясь колечками, жрут голодные тонкие могиляки чернь этой страшной могильной жизни. День за днем обнажаются белые обглоданные кости, череп улыбается во тьму. Меньше и меньше становится червей. Уже только кое-где вяло шевелятся последние жители могилы, и вот лежит уже голый сухой скелет. Последний гной медленно впитывается в землю и тянется наружу, к солнцу, зелеными иголками травы, сильной и тучной. Потом тихо шевельнётся кость, упадёт прижатая к груди рука. Как будто жизнь возрождается в движении. Еще шевельнётся грудная клетка, качнётся освобожденный от позвоночников череп и скатится с кучки праха, которая когда-то была белой подушкой, любящей рукой положенной для удобства трупа. Треснут доски гнилого гроба, и медленно осядет всё хоронящая земля. А над нею уже пройдут новые дороги, возвысятся неведомые здания.
+++
К трупу самоубийцы сбегались со всех сторон, с жутким любопытством смотрели в мёртвое лицо, под каменной маской которого таилась какая-то тайна, удивлялись, что никто не предвидел такого конца, и скоро забывали. Жизнь продолжала течь по прежнему неглубокому руслу.
+++
Смерть побеждает, но, победив, исчезает сама, ибо ужас смерти есть только до тех пор, пока есть жизнь.
НИЧЕГО НЕТ
Доктор прав: он давно умер, хотя ещё ходит, говорит и чувствует. Но он сознал, что умер, а тысячи тысяч шевелятся вокруг всего земного шара, как черви вокруг падали, и не сознают, что они ходячие трупы, в злобной иронии кем-то выпущенные гулять по свету, пока их не зароют в могилы.
+++
Люди думают, что живут, а их нет вовсе. Вечность не имеет измерений, а существует только то, что измеряется. Вечность и бесконечность съедают и распыляют даже время и пространство. В этом черном провале нет ничего!
![[]](/img/f/filatow_w_w/text_0780-1/zhiznx.jpg)
![[]](/img/f/filatow_w_w/text_0780-1/xtlurolcenm.jpg)