Филимонов Олег Игоревич
Перезахоронение адмиралов

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Филимонов Олег Игоревич (ofilimonov1936@yandex.ru)
  • Размещен: 16/12/2013, изменен: 30/04/2014. 51k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
  • Иллюстрации/приложения: 3 шт.
    • Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

      

    Олег Филимонов

    Перезахоронение адмиралов
    М.П. Лазарева, П.С. Нахимова, В.А. Корнилова, В.И. Истомина
    в Севастополе
    29 февраля 1992 года

      
       На днях исполняется пятнадцать лет со дня перезахоронения во Владимирском соборе в Севастополе останков адмирала Михаила Петровича Лазарева, адмирала Павла Степановича Нахимова, вице-адмирала Владимира Алексеевича Корнилова, контр-адмирала Владимира Ивановича Истомина.
       Получилось так, что и я имею к этому некоторое отношение. Наверное, это одно из самых значительных событий, к которому я оказался сопричастен. Конечно, надо было бы записать все это раньше, сейчас многое просто выветрилось из памяти, но, как говорится: лучше позже, чем никогда, ведь событие и впрямь не рядовое. Но начну по порядку.
      
       В 1991 году в газете "Известия" (N 246/23512) за 16 октября появилась статья Б.Коржавина "Кощунство", которая, во всяком случае, на меня произвела большое впечатление. В ней рассказывалось, что во Владимирском соборе в Севастополе, где как считается, покоятся останки адмиралов М.П. Лазарева, П.С. Нахимова, В.А. Корнилова и В.И. Истомина, на самом деле останков нет, несмотря на утверждение памятного знака, установленного в соборе. Люди, посещающие собор и возлагающие цветы, как они считали, на могилу адмиралов, возлагали их на что-то вроде мемориальной доски. Но, значит, могила вскрывалась, и останки адмиралов были, почему-то тайно, перезахоронены в другом месте? Не совсем так, хотя останки, действительно, были из могилы изъяты.
       Что же тогда произошло и где, в самом деле, находится могила героев первой обороны Севастополя? Оказывается, никакой могилы, как таковой, в настоящее время нет, если понимать под словом "могила" место в земле, где покоятся останки человека, а прежняя могила, действительно, вскрывалась, и не один раз.
       Первый раз могила адмиралов была осквернена осенью 1855 года после вступления в Севастополь войск, как их тогда называли, союзников. Высокоцивилизованные "джентльмены" и "мусью" не только раскопали захоронение, но и, как мародеры, украли эполеты с мундиров адмиралов.
       После возвращения в Севастополь русских войск, могила была восстановлена, а в 1888 году над ней было закончено сооружение Владимирского собора, строительство которого началось еще в 1854 году.
      
      

    0x01 graphic

    Храм святого равноапостольного князя Владимира в Севастополе

       До "Великой Октябрьской Социалистической Революции", как с присущей им скромностью обозвали большевики путч, совершенный ими 25 октября 1917 года, место захоронения адмиралов служило "святыней для моряков Черноморского флота" как назвал его П.С. Нахимов после похорон В.И. Истомина. Менее чем через четыре месяца после этого там же был погребен и погибший на Малаховом кургане Павел Степанович. Да и не только для моряков это место было святыней. В России испокон веков принято было чтить память своих героев.
       Все изменилось в 1917 году. Захватив власть, большевики стали искоренять все, что напоминало о великом прошлом России. Они решили писать историю древней страны с чистого листа. Разрушались памятники царям и полководцам. Был взорван главный мемориал на Бородинском поле. Там же, кстати, был похоронен генерал князь П.И. Багратион. Было даже сброшено надгробие с могилы Пушкина. А пучеглазая Крупская не включила сказки Пушкина в список литературы, рекомендованной для чтения детям. Как же! Дворянский поэт, враждебная идеология. Книги Пушкина изымались из библиотек и уничтожались. Повторяю, это были книги Пушкина! Тысячи храмов были стерты с лица земли. Убивали душу русского народа.
       Далее я процитирую часть статьи Б.Коржавина:
      
      
       ...В 1927 году над прахом героев нависла зловещая тень.
       7 июля 1927 года в Севастопольский городской Совет поступило письмо следующего содержания: "Административный отдел Севастопольского районного исполнительного комитета просит назначить комиссию с представителями Административного отдела и военно-морского исторического музея на предмет осмотра и изъятия замурованных гробов в полу Владимирского собора. Местная Советская власть устраняет или обязует соответствующих лиц устранить из храмов и других молитвенных домов, составляющих народное достояние, все предметы, оскорбляющие революционное чувство трудящихся масс, как то: мраморные или иные доски и надписи на стенах и богослужебных предметах, произведенные с целью увековечивания в память каких бы то ни было лиц, принадлежащих членам низверженной народом династии и её приспешников".
       На свой запрос ревнители революционного чувства народных масс получили ответ, что "еще не подошло подходящее время для проведения этой операции"
       "Подходящее время" началось спустя четыре года, когда собор был закрыт, а его помещение отдали ОСОВИАХИМУ под авиамоторные мастерские. Тогда-то борцы с "приспешниками низвергнутой династии" взломали усыпальницу адмиралов, разломали гробы, а останки великих флотоводцев большей частью уничтожили. Склеп был засыпан землей и мусором, а взлом к нему замурован.
       Только в 1974 году собор был, наконец, передан Музею героической обороны и освобождения Севастополя, и вот уже нынче летом сюда приехали гости с берегов Невы - специалисты института "Ленпроектреставрация. С согласия директора музея Ю. Мазепова они вскрыли склеп, очистили его от земли и мусора. На дне его обнаружили обломки одного из четырех разрушенных гробов и немногочисленные разбросанные останки адмиралов. Затем эти останки были увезены из Севастополя в град Петров.
       ...Прах великих сынов Отечества просто сгинул куда-то безвестно и вот уже длительное время никто не может выяснить его местонахождение.
      
      
       Позже, в январе 1992 года из статьи в тех же "Известиях" писателя-мариниста В. Конецкого, стало известно, что останки адмиралов найдены. Все это время они хранились в коробке из-под фруктов в кладовой ленинградской коммуналки, в которой проживал студент-археолог, участник раскопок во Владимирском соборе. В это время шла бурная полемика по поводу самого Севастополя.
       Вспомним январь 1992 года.
       Совсем недавно с треском лопнул коммунистический путч, после которого бывшие республики бывшего СССР стали одна за другой объявлять о своем суверенитете. Не замедлила объявить о своей "незалэжности" и Украина. Выделялись из Союза республики в границах, установленных большевиками. А так как еще в 1953 году никогда не утомлявший себя напряженной умственной деятельностью Хрущев подарил Украине Крым вместе со всем населением, флорой, фауной, городами и весями, то и известный город русской славы неожиданно оказался за пределами России.
       Большинству "уважаемых россиян", как любил обращаться к населению страны Ельцин, такая ситуация казалась совершенно неприемлемой. Но Ельцина, который строго следовал принципу: "с утра выпил - весь день свободен", мнение своего народа совершенно не волновало. Жалко, никто не догадался намекнуть ему, что с Крымом теряем мы не только главную базу Черноморского флота, на что Ельцину, по-видимому, было наплевать, но и огромные запасы отменных вин в подвалах Массандры. Думаю, что за вина Массандры Ельцин бился бы с хохлами не на жизнь, а насмерть. Но что поделаешь, не нашлось умной головы среди ельцинской камарильи.
       Вскоре после появления статьи Коржавина, я был в Дмитрове у своего троюродного брата Александра Петровича Истомина. Естественно, зашел разговор об известинской статье и о судьбе праха адмиралов. И Саша, и я были возмущены этой историей, и комментировали ее довольно эмоционально, особенно если учесть, что пили мы при встрече не только чай. Слыша наши гневные речи, Сашина жена Галина Александровна предложила:
       - Что толку, что вы здесь брюзжите. Ничего от этого не изменится. Напишите главнокомандующему военно-морским флотом, что вы, как потомки адмирала Истомина настаиваете, чтобы адмиралов достойно похоронили.
       Идея нам понравилась, правда Саша сразу сказал:
       - Я писать не любитель, напиши ты на имя главкома. Если не захотят хоронить их в украинском Севастополе, в конце концов, племянник Владимира Ивановича гофмейстер и тайный советник Владимир Константинович Истомин похоронен на Ваганьковском кладбище, думаю, найдут там место и для наших прославленных адмиралов.
       На том мы и расстались.
       Дома я набросал проект письма с предложением похоронить прах адмиралов в Севастополе или на Ваганьковском кладбище в Москве, прочитал его Саше. Он одобрил. Обзвонил наших Истоминских родственников, как московских, так и таллиннских, и самарских. В Самаре самой старшей была тетя Ира, Ирина Леонидовна Истомина, ей было 78 лет. В в Таллине - мама, Ольга Леонидовна Филимонова (ур. Истомина), в
    конце февраля ей должно было исполниться 75 лет. И тетя Ира, и мама идею поддержали, но к Москве, как к месту перезахоронения, отнеслись скептически.
       Связался я и с самым старшим представителем Истоминского рода, проживающей в Москве Ксенией Петровной Трубецкой (ур. Истоминой), - тетей Ксаной, она, кстати, готовилась двадцатый раз отмечать свой настоящий день рождения - 29 февраля 1992 года ей исполнялось 80 лет. Договорились, что я подъеду к ней с проектом письма вместе с нашими троюродными сестрами Лидией Александровной Голубенковой и Татьяной Константиновной Павловой - внучками Наталии Владимировны Урусовой (ур. Истоминой). Теперь, благодаря вышедшим недавно "Запискам княгини Наталии Владимировны Урусовой" имя ее известно не только нам, Истоминскому клану.
       Зачитал я тете Ксане и Тане с Лидой проект письма. Перечитывая его в последующие годы, вижу я в нем и некоторый пафос, да и затасканных штампов хватает. Деликатные люди, Таня и Лида, они закончили журфак МГУ, конечно, все это сразу заметили, но промолчали.
       Насчет же места захоронения все трое были едины и категоричны: адмиралы должны быть похоронены во Владимирском соборе в Севастополе. Там, где их похоронили почти 150 лет тому назад. И никаких "или", только там.
       Вердикт был единогласный: письмо отправить, но с указанными поправками. В окончательном варианте письмо выглядело так:
      
      

    Главнокомандующему ВМФ России
    адмиралу флота В.Н.Чернавину

      

    Уважаемый Владимир Николаевич!

      
       К вам обращаются потомки адмирала русского флота Константина Ивановича Истомина, старшего брата героя обороны Севастополя контр-адмирала Владимира Ивановича Истомина (сам Владимир Иванович потомства не имел).
       Все мы с детства знали, что Владимир Иванович был в числе наших предков, с детства воспитывалось в нас почитание его памяти. Мы гордились, встречая его имя среди имен прославленных сынов Отечества.
       Статья Б.Коржавина "Кощунство" ("Известия" N 246 /23512/ от 15.10.91 г.) нас потрясла и не столько тем, что произошло в 1927 году, тогда разрушалось все, что составляло честь и гордость России, а тем, действительно, кощунством, которое произошло в наши дни.
       Статья В. Конецкого "Россия океанская" ("Известия" N 11 от 15.01.92 г.) уже не ошеломила. Если даже в "главном" нашем военно-морском училище - ВВМУ им. Фрунзе, бывшем Морском Корпусе, где учились Корнилов, Нахимов, пятеро братьев Истоминых, статья Б. Коржавина прошла незамеченной, значит надеяться на то, что кто-то, кроме нас, вступится за судьбу праха адмиралов, нечего.
       Нам неизвестно, дожили ли до наших дней потомки Корнилова, представители рода Нахимова, но считаем своим моральным и нравственным долгом обратиться к Вам с просьбой употребить Вашу власть и влияние для того, чтобы прах людей, вот уже почти 150 лет составляющих Славу флота России, был достойно предан земле.
       За честь России адмиралы отдали жизни - самая большая жертва которую может принести человек, как тогда говорили, на алтарь Отечества.
       На их примере воспитывались многие поколения россиян, наше же поколение не смогло сберечь их могилы.
       И еще несколько слов.
       Адмиралы похоронены в Севастополе, городе русской Славы. Невозможно представить себе, что их могилы могут оказаться за рубежами России.
       Мы верим, что местнические амбиции, непомерные притязания уступят место исторической справедливости и мимо могилы адмиралов снова пройдут корабли родного для них Черноморского флота под Андреевским флагом. Это был их флаг.
       Наша Родина и флот переживают труднейшие времена. Мы знаем, что у Вас сейчас масса неотложных дел, но еще А.С. Пушкин говорил, что безразличие к памяти предков есть дикость, нам нужно из дикости выбираться. И тогда мы станем достойны Славы наших предков.
      

    С искренним уважением.

      

    По поручению группы потомков адмирала К.И. Истомина
    праправнук адмирала
    Олег Игоревич Филимонов

      
       Письмо согласовано с потомками адмирала:
      
       Правнуки:
       Ирина Леонидовна Истомина, Самара
    Ольга Леонидовна Филимонова (ур. Истомина), Таллин
    Ксения Петровна Трубецкая (ур. Истомина), Москва
      
       Праправнуки:
       Александр Петрович Истомин, Дмитров
    Татьяна Константиновна Павлова, Москва
    Лидия Александровна Голубенкова, Москва
    Нина Александровна Павлова, Москва
    Всеволод Игоревич Филимонов, Москва
    Людмила Игоревна Скородилкина (ур. Филимонова), Таллин
    Светлана Игоревна Вечерина (ур. Филимонова), Таллин
    Сергей Георгиевич Ковалевский, Самара
    Николай Львович Позняков, Самара
      
       Прапраправнуки:
       Андрей Александрович Истомин, Дмитров
    Ольга Олеговна Калачева, Москва
    Павел Олегович Филимонов, Таллин
    Игорь Всеволодович Филимонов, Москва
    Андрей Сергеевич Ковалевский, Самара
    Павел Николаевич Позняков, Самара
    Ольга Александровна Туркестанова, Москва
    Надежда Георгиевна Павлова
    и другие.
      
      
       Хорошо помню дату, когда я отправил письмо на имя адмирала флота В.Н.Чернавина, Главнокомандующего ВМФ России - 20 января 1992 года.
       Прошел месяц, я уже взял билет в Таллин - 28 февраля маме исполнялось 75 лет, когда 20 февраля раздался телефонный звонок.
       Звонили из Главного штаба ВМФ, спросили, писал ли я письмо Главкому. Когда я подтвердил свое авторство, мне сообщили, что принято решение о торжественном перезахоронении праха адмиралов в Севастополе 29 февраля этого года силами Черноморского флота России. Что мы, при желании, можем принять участие в этой церемонии, и что с нами хотел бы встретиться помощник Главкома контр-адмирал Зеленин, с целью проинформировать нас, как планируется все организовать.
       Заодно, думаю, хотел и посмотреть, что это за потомки такие объявились.
       Сказали нам также, что они связались с одним из потомков М.П. Лазарева, писателем Олегом Васильевичем Волковым, и спросили, известны ли нам кто-нибудь из потомков П.С. Нахимова или В.А. Корнилова.
       Тогда мы никого из них не знали.
       Снова я стал обзванивать московских и подмосковных Истоминых, информируя их о развитии событий.
       Между собой мы решили, что к Зеленину поедут Таня Павлова, муж Лиды Павел Федорович Волков (не путать с писателем О.В. Волковым) и я.
       Позвонил маме, она расстроилась, что не смогу приехать на ее юбилей, но причину сочла уважительной.
       Связался с братом Всеволодом Игоревичем Филимоновым (он же Сева), рассказал о звонке. Сказал, что не ехать в Севастополь я не могу, поскольку все оказывается завязанным на меня, а ему надо ехать в Таллин. Должен же быть на семидесятипятилетии у мамы хотя бы один из сыновей.
       Конечно, Севе очень хотелось поехать в Севастополь, но нельзя было и не ехать к маме. Он все правильно понял.
       На проходной Главного штаба ВМФ нас встретил моложавый офицер, представился: капитан 3 ранга Федоренко. Провел нас в кабинет Зеленина.
       Невысокий контр-адмирал тепло приветствовал нас, познакомил с уже находившимся у него высоким мужчиной с пышной шевелюрой. Это оказался журналист Калюжный, он представлял О.В. Волкова. Писателю было восемьдесят лет, он чувствовал себя нездоровым и лично приехать не смог.
       Начал Зеленин беседу с того, что выразил нам сочувствие по поводу гибели нашего родственника. Мы успокоили его, сказав, что поскольку это событие произошло почти за сто лет до нашего рождения, мы как-то уже примирились с этой утратой, а вот то, что останки адмиралов будут наконец-то преданы земле, нас откровенно радует.
       Калюжный сказал, что О.В. Волков просил передать, что он готов поехать на перезахоронение, но хотел бы, чтобы у него и его жены было купе в вагоне СВ, а в Севастополе достойный номер в гостинице.
       Зеленин печально объяснил нам всем, что флот России переживает сейчас очень тяжелые времена, в том числе и в финансовом отношении, единственное, что он может позволить себе на данном этапе исторического развития, это поселить нас в Севастополе на госпитальном судне "Енисей", если это нас устроит.
       Упор он сделал на том, что номер в городской гостинице будет стоить нам гораздо дороже. Добираться же до Севастополя и выбираться потом из него мы должны быть готовы за свой счет. Видимо подразумевалось, что у нас "в финансовом отношении" дела должны быть лучше, чем у российского флота.
       Мы успокоили адмирала, сообщив, что совершенно не имеем злодейских намерений окончательно пускать по миру родной флот, и осилим указанные затраты. А на "Енисее" мы поживем даже с удовольствием. Убедившись, что на стабильность финансового благополучия флота наш приезд пагубного влияния не окажет, Зеленин расслабился и даже рассказал нам немного об Истомине.
       Мы с удивлением узнали, что родился Владимир Иванович в Пензе (кстати, потом мне это доводилось слышать еще не раз).
       Что в пятидесятых годах на Адмиралтейском заводе в Питере (тогда он назывался "Заводом имени Марти" - какого-то французского коммуниста), был построен крейсер 68 проекта "Адмирал Истомин", но вскоре он был выведен из состава флота.
       Как я потом узнал, история эта такова. Когда "Адмирал Истомин" еще только достраивался, военные впервые продемонстрировали Хрущеву запуски наших межконтинентальных ракет. Новое грозное оружие произвело на первого секретаря КПСС огромное впечатление. Недолго поразмыслив, судя по всему, долго размышлять он был просто не способен, заявил, что теперь нам не нужны ни авиация, ни флот, да и с необходимостью самой армии еще надо разобраться. Уничтожим империалистов одними ракетами.
       Тут же услужливые холуи с большими звездами на погонах дали команду резать самолеты, корабли, танки. На иголки пошел и новейший "Адмирал Истомин", так и не успев побороздить моря и океаны. Кстати, американский линкор "Миссури", на борту которого был подписан акт о капитуляции Японии в сентябре 1945 года, находился в составе боевых кораблей американского флота до конца ХХ века, послужив своему флоту более шестидесяти лет. А вот крейсеру имени Владимира Ивановича не повезло.
       Но я отвлекся от нашей поездки в Севастополь.
       Зеленин поведал нам о порядке проведения церемонии:
       - Гробы адмиралов, покрытые флагами, погрузят на тральщик, который обойдет все корабли, стоящие на якорях в Северной бухте.
       - Затем, их доставят во Владимирский собор, где состоится церковная панихида, после чего останки будут захоронены в склепе собора.
       В заключение он пожелал нам счастливого пути. Когда мы выходили, я спросил у Федоренко:
       -А каким флагом будут накрыты гробы адмиралов?
       Федоренко гордо ответил:
       -У нас есть только один флаг - военно-морской флаг Советского Союза.
       Я сказал, что у адмиралов был другой флаг, Но мое замечание осталось без внимания. Рассказал я об этом эпизоде Саше Истомину, он сказал, что нужно было настоять на своем.
       Интересный разговор по пути из Главного штаба состоялся у нас и с Таней Павловой. Уж не помню, по какому поводу зашла речь о Генерал-адмиралах. Таня сказала, что один из них является ее предком. На мой вопрос:
       - Кто? - она ответила вопросом:
       - А ты кого знаешь? - Почему-то, первым мне на ум пришел великий князь Константин Николаевич, и я назвал его имя.
       - Вот он и есть - сказала Таня.
       Надо сказать, на меня это произвело впечатление. Не каждый день встречаешься с потомками великих князей. Тем более, когда этим потомком оказывается твоя троюродная сестра.
       Теперь нам нужно было определиться, кто поедет на похороны, подать списки в Главный штаб, получить разрешение на въезд в Севастополь, купить билеты на поезд, ведь выехать мы должны были не позднее 27 февраля, а дел впереди была уйма. Здесь все это занимает две строчки, но на самом деле мы опять созванивались с Таллином, Самарой, звонили по Москве. Неоднократно приходилось созваниваться и с Главным Штабом ВМФ, со штабом Черноморского флота в Севастополе. На какое-то время наша квартира сама превратилась в некоторое подобие штаба.
       С большим энтузиазмом отнеслись к нашему приезду в музее Черноморского флота. Они разработали и сбросили нам по факсу через Главный Штаб насыщенную почасовую программу нашего пребывания в Севастополе. Включала она множество очень интересных мероприятий.
       Наконец, все вопросы были утрясены, определились и мы, кто едет.
       Делегация получилась довольно представительной:
       -Саша Истомин с женой Галиной Александровной и сыном Андреем;
       -Таня Павлова с сестрой Лидой Голубенковой и ее мужем Павлом Федоровичем, внуком Лиды Илюшей Ясным, десяти лет;
       -внучка маминой двоюродной сестры Наталии Дмитриевны Туркестановой (Истоминой) Ольга Туркестанова с сыном Федей Думиным, восьми лет;
       -моя дочь Ольга Калачева (Филимонова) с мужем Сергеем Калачевым и дочерью Наташей, трех с половиной лет;
       -из Самары приехал наш двоюродный брат, сын маминой старшей сестры Ирины Леонидовны Истоминой Коля Позняков с сыном Павликом, восемнадцати лет;
       - и я.
       Писатель О.В.Волков по состоянию здоровья поехать не смог, его опять представлял все тот же Калюжный.
       26 февраля мы дружно погрузились на Курском вокзале в поезд Москва-Севастополь и двинулись в путь.
       Не смотря на родство, некоторые из нас до этого не были знакомы друг с другом. Естественно, у нас с собой было и, естественно, к вечеру все мы были теплой компанией в прямом и переносном смысле. Много говорили и о предстоящей церемонии. Наконец, все в приподнятом настроении отправились спать.
       Среди ночи я проснулся от страшной жажды, хоть выпили накануне, в общем-то, немного, но слезть со второй полки и пойти попить просто не было сил. Будить Олю не хотелось, и я до утра пролежал в какой-то полудреме, мечтая о стакане прохладной воды. Наконец, Оля проснулась, и я, сославшись на плохое самочувствие, попросил ее принести мне воды. Она принесла, потрогала мой лоб и сказала, что у меня он горячий, не заболел ли я?
       Я, действительно, чувствовал себя паршиво. Правда, большинство наших соотнесло это со вчерашней выпивкой, но я понимал, что дело в другом.
       В первой половине дня проехали Перекопский перешеек, за окном потянулись степи Северного Крыма. Постояли в Симферополе, Бахчисарае.
       Перед Севастополем в вагон вошли украинские милиционеры, но проверка документов оказалась чистой формальностью. Мы показали список, утвержденный в Главном штабе, милиционеры кивнули головой и мы получили разрешение следовать дальше. Не проверили даже наши паспорта.
       Около четырех часов дня поезд прибыл в Севастополь. На улице гораздо теплее, чем в Москве, но пасмурно.
       Как было оговорено, нас встретили на вокзале два офицера из пресс-службы Черноморского флота - капитан первого ранга и капитан второго ранга. Как и полагается военным, они первым делом поинтересовались:
       - Кто старший в команде потомков?
       Сообразив, что "команда потомков" - это мы, все дружно указали на меня. После этого офицеры общались преимущественно со мной. Среди них старшим оказался капитан второго ранга, хотя и был младшим по званию.
       Позже мы узнали, что капитан второго ранга осенью был ранен в Поти, где тогда была крайне нестабильная обстановка. Грузинские националисты и просто откровенные бандиты с применением огнестрельного оружия выясняли отношения между собой, но и те, и другие, при случае, направляли оружие и против российских моряков военно-морской базы, которая оставалась там со времен СССР. Попал однажды под огонь и капитан 2 ранга. Две пули попали ему в поясницу, хорошо, не задели жизненно важные органы.
       Что же касается капитана первого ранга, я слышал, что через год его убили в Абхазии. Кто-то ударил ножом в спину, когда он шел по улице.
       Не такой уж безопасной была служба в пресс-службе Черноморского флота в те годы. Но тогда, естественно, никто и представить не мог себе этой трагедии.
       На привокзальной площади нас ждал автобус с молодым матросиком за рулем. По кривым Севастопольскими улицам мы поехали к Южной бухте, где стоял "Енисей". По дороге от офицеров мы еще раз услышали о том, как планируется наше пребывание в Севастополе.
       После размещения на корабле, мы поедем на Малахов курган, где в башне стоят гробы с останками адмиралов. Там мы сможем с ними проститься без посторонних.
       После этого у нас сегодня свободный вечер.
       Завтра с утра за нами заедет автобус и отвезет нас к катеру, на котором мы будем сопровождать тральщик, на юте (кормовой площадке) которого будут установлены гробы адмиралов. Тральщик обойдет все корабли, стоящие в севастопольской бухте. Затем тральщик подойдет к Графской пристани, гробы разместят на БМП (боевой машине пехоты) и похоронная процессия двинется к Владимирскому собору, где Владыка Симферопольский и Бахчисарайский Василий отслужит панихиду. После этого адмиралы найдут вечное упокоение в заново отремонтированном и расширенном склепе.
       Заодно напомнили известную нам историю, что первоначально в склепе могли разместиться только три гроба и что после гибели Корнилова, Нахимов берег оставшееся место для себя. Когда же погиб Истомин, Нахимов распорядился похоронить его в том же склепе, сказав, что по его прикидке, если его гроб установят поперек, в ногах у остальных адмиралов, то хватит места и для него. Через четыре месяца так его и похоронили.
       После похорон должен был иметь место поминальный обед в одном из ресторанов Севастополя, далее, естественно, никакие мероприятия на этот день уже не назначались.
       Отъезд наш мы наметили на 1 марта.
       За беседой незаметно доехали до Южной бухты. Около спуска к причалу офицеры показали нам на скромное кафе и порекомендовали питаться в нем: кормят вкусно и недорого. Сойдя на причал, мы поднялись на борт "Енисея", где нас разместили по каютам.
       Чувствуя себя паршиво, я попросил, чтобы ко мне никого не подселяли, вдруг у меня что-нибудь инфекционное. А, живя в тесной каюте, непременно заразишь соседей. Поскольку мы находились на госпитальном судне, решил обратиться к врачу. В процедурном кабинете мне померили температуру, оказалось - 39. Врач наскоро осмотрел меня и сказал, что это, вероятнее всего, грипп. Я попросил у медиков чего-нибудь из лекарств, но местные эскулапы сокрушенно ответили, что у них нет ничего, даже аспирина. Таким, несколько печальным для меня образом, нашли подтверждение слова помощника Главкома о тяжелом положении флота.
       Все наши посочувствовали мне, поняв, что недомогание мое связано не с неумеренным потреблением горячительных напитков накануне, а, действительно, с заболеванием, которое пришлось очень некстати.
       На Малахов курган поехали, естественно, без меня.
       Вернулись под впечатлением увиденного, рассказали, как Саша Истомин, увидев гробы, покрытые советским военно-морским флагом, громко сказал:
       -Я протестую, гробы должны быть покрыты Андреевским флагом.
       Офицеры начали ему объяснять, что на флоте нет Андреевских флагов соответствующего размера, но Саша никаких доводов не принимал. Так и расстались, не убедив друг друга.
       Поскольку было еще не очень поздно, все засобирались в город. Планы были такие:
       - Послать поздравительные телеграммы от всех маме в Таллин и тете Ксане в Москву.
       - Купить что-нибудь к ужину.
       - Оля с Сергеем, кроме всего хотели посмотреть в аптеке что-нибудь для меня.
       Вернулись наши в хорошем настроении, звонили домой, дали телеграммы, и, конечно, заходили в магазины.
       В последующем за всем этим товарищеским ужином я участия не принимал.
       На следующий день автобус приехал за нашими рано - около восьми часов. Пресс-службу представлял уже другой офицер - капитан 3 ранга Сергей Павлович Горбачев, которого все по его просьбе стали называть просто Сережа. Он объяснил, что все сейчас на автобусе поедут снова на Малахов курган, откуда останки адмиралов на БМП в сопровождении нашего автобуса по Истоминской улице повезут в Апполонову бухту, где уже стоят тральщик и катер, а дальше все, как планировалось ранее. Кроме того, сказал Сережа, в Севастополь прибыл "десант" - специальный поезд с молодежью с Западной Украины, которые проведут марши, смысл которых: "москали - геть из украинского Севастополя". Но, успокоил нас Горбачев, сорвать похороны им не дадут. Все под контролем.
       Я чувствовал себя довольно паршиво, поэтому, выяснив у Сережи, что после обхода кораблей, стоящих в Севастополе, тральщик пришвартуется к Графской пристани около одиннадцати часов, решил встретить наших там. Ко мне присоединилась и Оля, потому что Натусик вечером чувствовала себя не очень хорошо, капризничала и Оля решила дать ей выспаться.
       Померил температуру - около 38, но идти надо, не пропускать же такое событие. Ведь ради этого дня и ехал в Севастополь. Проваляться в каюте - это уж слишком. И с более высокой температурой пошел бы. Наглотался жаропонижающего и пошел за Олей.
       Около одиннадцати мы были на Графской пристани, народа уйма, демарширующих хохлов не видно.
       Слышны звуки выстрелов орудий на рейде - корабли, один за другим, салютуют легендарным адмиралам.
       Множество моряков, но очень много и гражданских. Пришли и целыми семьями. В руках у людей маленькие самодельные Андреевские флажки. У кого-то они бумажные, кто-то нарисовал голубой крест на белой материи. Дети радостно ими размахивают. Невольно нахлынуло как бы ощущение праздника. С одной стороны - какой же праздник - похороны, а с другой испытываешь облегчение - наконец-то великие адмиралы обретут вечный покой.
       Проникаешься чувством осознания важности момента.
       Небо синее, ярко светит солнце, и вода в бухте кажется голубой.
       На Графской пристани военно-морской оркестр и почетный караул моряков.
       Кормой швартуется тральщик.
       Оля кричит мне:
       - Папа, видишь?
       На юте тральщика возвышаются четыре гроба, покрытых огромными Андреевскими флагами.
       Все-таки, наша взяла, нашли флаги, молодец Саша!
       Оркестр играет траурный марш, матросы берут "на караул".
       Офицеры на плечах несут гробы по трапу, устанавливают их на подставки на причале. Короткую поминальную службу проводят присутствующие здесь батюшки.
      

    0x01 graphic

    Вынос гробов с корабля

      
       Я подхожу к гробу, на котором установлен портрет Владимира Ивановича, глажу его. Я понимаю, что все это условно, что совершенно не обязательно, что останки Владимира Ивановича лежат именно в этом гробу, но сейчас это и не важно. Я стою у гроба моего предка, погибшего за Родину на войне. И я провожу его в последний путь. Ведь тогда, в марте 1855 года его хоронили друзья, товарищи, соратники, а родственников не было.
       Сегодня будем хоронить его и мы, его хоть и далекие, но потомки. И дай Бог, чтобы эти похороны были последними.
       Снова офицеры поднимают гробы на плечи, несут по лестнице Графской пристани, устанавливают на БМП.
       На все это взирает бронзовый Нахимов, установленный на площади. Какая-то мистика: он наблюдает за собственными похоронами. Вот она, Россия ХХ века. Сначала могилу адмиралов разорили, памятник Нахимову, как "приспешнику низверженной народом династии" "оскорбленные в революционном чувстве трудящиеся массы" снесли. Потом, в 50-х годах поставили новый памятник Нахимову, теперь торжественно снова хоронят адмиралов. Восстанавливают то, что сами же и разрушали. Так зачем было разрушать. В наше время осквернением могил и уничтожением памятников на кладбищах занимаются сатанисты. Кто же были те, кто тогда, в 1917 году лживыми посулами поднял народ на разрушение церквей, снос памятников, разорение могил не на отдельном кладбище, а в масштабах всей страны.
       Над БМП развеваются два флага: советский военно-морской и старинный, пожелтевший Андреевский с Георгиевской лентой - неужели это флаг "Азова"?! Он бережно упакован в полиэтилен.
       Ведь все четыре адмирала приняли на "Азове" участие в славном Наваринском сражении.
       М.П. Лазарев - капитаном 1 ранга, был командиром "Азова",
       П.С. Нахимов - лейтенантом,
       В.А. Корнилов - мичманом,
       В.И. Истомин - гардемарином.
       Кстати, в октябре этого, 1992 года, исполняется 165 лет со дня этой битвы.
       Рядом с тральщиком швартуется катер. С него сходят наши. Саша Истомин, широко улыбаясь, указывает мне пальцем на БМП, я киваю головой. Ведь впервые, после ухода Врангелевского флота в Бизерту в 1920 году, Севастополь видит Андреевские флаги. Флаги, которые развевались над ним до этого почти 140 лет.
       Траурная процессия по проспекту Нахимова направляется вверх к Владимирскому собору. Сразу за БМП идет командование флота, первое время за ними шли мы, но к шествию присоединяются тысячи людей, все хотят быть как можно ближе к адмиралам, и мы оказываемся все дальше и дальше от головы процессии. Слышим, как впереди душераздирающе играет траурные марши оркестр.
       Мы с Олей и Сергеем несем по очереди Натусика. Толчея такая, что ставить ее на землю опасно, могут затоптать.
       Наконец подходим к Владимирскому собору. Под звон колоколов гробы обносят вокруг собора, вносят в верхний храм.
       У дверей морские патрули сдерживают натиск толпы.
       Сережу Горбачева моряки знают. Он проводит нас во внутрь.
       Собор переполнен.
       Начинается траурный митинг.
       Выступает командующий Черноморским флотом адмирал И.В. Касатонов, мэр Севастополя Ермаков, депутаты Верховного Совета России Бабурин и популярный тогда депутат Амбарцумян.
       Очень проникновенно о христианском подвиге Нахимова, Корнилова, Истомина говорил Епископ Симферопольский и Бахчисарайский Владыка Василий. Начинается панихида. Служит Владыка.
       В соборе становится все жарче и жарче и от дыхания сотен людей, и от множества свечей. Запах ладана, негромкое пение хора.
       Я начинаю понемногу плыть. Сказывается температура.
       Слышу бесконечное повторение:
       - Господи, упокой души усопших раб Твоих адмирала Михаила, адмирала Павла, вице-адмирала Владимира, контр-адмирала Владимира.
       Смотрю, Оля еле держит Натусика, ее совсем разморило и она просто висит на Оле. Сереги Калачева рядом не видно. Он, как всегда, уже где-то что-то рассматривает. Беру Натусика на руки, но вскоре тоже еле удерживаю ее. На помощь приходит стоящий поблизости Коля Позняков. Натусик, которая находится в полудреме, переходит к нему на руки.
       Панихида идет уже часа два и каждые пять минут бас дьякона:
       - Господи, упокой души усопших раб Твоих адмирала Михаила, адмирала Павла, вице-адмирала Владимира, контр-адмирала Владимира.
       Коля кивком головы показывает мне на молящуюся недалеко от нас женщину в черном. Почти всю службу она простояла на коленях.
       Панихида окончена, гробы уносят в нижний Никольский храм.
       Снова у дверей патрули и снова нас выручает Сережа Горбачев.
       В нижний храм пропустили немногих избранных.
       Гробы опускают в склеп, бросаем по горсти земли.
       Совсем короткая панихида.
       Хочется верить, что наконец-то адмиралы обрели вечный покой.
       Почти через 150 лет после гибели.
       Дай Бог!
       Выходим на улицу. Вокруг собора много народа, службу транслировали через выносные динамики.
       Горбачев собирает нас всех и ставит очередную задачу:
       - Все идем на поминальный обед в ресторан "Севастополь". Это здесь недалеко, предлагаю пройтись пешком.
       После духоты собора с удовольствием вдыхаем свежий морской воздух.
       Еще только 29 февраля, но крымское солнце заметно припекает. Кажется, почки на деревьях вот-вот начнут распускаться. Отсюда, сверху виден почти весь Севастополь.
       Этот город когда-то за двадцать лет стал родным для Владимира Ивановича, да и наш прапрадед Константин Иванович Истомин, тогда еще не адмирал, прожил здесь почти пятнадцать лет.
       Крым, Крым, по чьей злой воле оказался ты за границей России?
       По дороге знакомимся с женщиной в черном, на которую в храме обратил внимание Коля. Это Галина Васильевна Корнилова, она узнала о предстоящем перезахоронении и самостоятельно приехала в Севастополь.
       В ресторан пускают по приглашениям, у нас они есть. В приглашении указан номер столика.
       На входе молодые ребята в штатском, но с военной выправкой (СБУ - служба безопасности Украины, вполголоса поясняет нам Сережа) предупреждают, что нельзя ни фотографировать, ни записывать что-либо на диктофон.
       Мы, Оля, наш Сергей, Натусик и я, за одним столом с Колей и Павликом Позняковыми.
       За соседним столом Сережа Горбачев подсаживается к Ольге Туркестановой. Это он зря. Рядом сидят Истомины, Таня с Лидой и Павлом Федоровичем. Целый уголок зала занят нами, как нас называют, "потомками".
       Владыка с Касатоновым, мэром и начальником штаба флота сели за столик в центре зала. Напротив них установлены портреты адмиралов.
       На каждом столике холодные закуски и по две бутылки по 0.75 литра виски. Небольшие столики у колонн тоже заставлены бутылками - это для тех, кому покажется мало поставленного на столах. Забегая вперед, замечу, что показалось мало всем, и опустошены были все бутылки и с дополнительных столиков.
       Поднимается Владыка, предлагает спеть "Вечную память" адмиралам. Рядом с ним встают несколько батюшек и громко, слаженно запевают, мы подхватываем.
       Первый тост пьем не чокаясь. Вернее, не пьем, а пьют. Я наливаю себе в рюмку минеральную воду. Состояние такое, что ни алкоголь, ни еда в горло не лезут, хотя скоро приносят по огромному куску жареного мяса с картошкой фри. С каким бы удовольствием навернул бы я все это еще пару дней тому назад, но сейчас, как Мцыри, я гордо отвергаю пищу.
       Снова многочисленные речи, сопровождаемые поднятием рюмок.
       Вижу, как за соседним столиком Ольга Туркестанова накачивает виски Сережу Горбачева, он уже осоловевший, а ей хоть бы что.
       К нам непрерывно подсаживаются адмиралы, офицеры, гражданские лица. Рассказывают об обстановке в Крыму, на флоте.
       Пьем за наших предков, за Севастополь, за флот, за Россию.
       Народ непрерывно снует к столикам за дополнительными бутылками.
       Особенно усердствуют молодые офицеры, но и те, кто постарше принимают посильное участие.
       Выступает Корнилова, она преподаватель литературы, речь у нее поставлена профессионально.
       Нас предупреждают, что слово будет предоставлено и кому-то от нас. Все выжидательно смотрят на меня.
       С рюмкой воды выхожу к портретам. Подходят и встают рядом со мной Илюша, Федя и Натусик.
       Произношу приличествующие случаю слова.
       Неожиданно Натусик заявляет:
       - Я тоже хочу сказать.
       Изрядно подогретый народ требует:
       - Говори, говори.
       Натусик начинает вполголоса нести какую-то ахинею:
       - Одна девочка говорила.....
       Крики:
       - Не слышно, громче.
       Я поднимаю ее на руки, и успеваю в это время шепнуть ей на ухо:
       - Скажи: всем большое спасибо.
       И, сидя у меня на плече, Натусик поклонилась и громко произнесла:
       - Большое вам всем спасибо!
       Восторженный рев, аплодисменты, звякание рюмок.
       Подхожу, чокаюсь с Владыкой, Касатоновым, мэром, начальником штаба.
       Владыка благословляет ребят.
       Натусику это очень понравилось, и весь остаток торжества она подбегала к Владыке и подставляла ему голову, которую он крестил и гладил.
       Выглядело это так: Владыка только опрокинет рюмку, пил он, в отличие от всех, водку, тянет руку за закуской и... натыкается на голову Натусика. Быстро ее крестит и только после этого получает возможность закусить. И так неоднократно. В конце концов, нам пришлось попридержать Натусика, а то это уже стало напоминать новое гонение на церковь.
       Подходил в наш уголок и Касатонов, рассказал, что ему доложили о возражениях Александра Петровича Истомина насчет флага, он счел их справедливыми и приказал своим подчиненным изготовить к утру четыре больших Андреевских флага, что и было сделано.
       Подсаживался молодой контр-адмирал - командующий нашей эскадрой в Средиземном море, рассказывал о некоторых интересных эпизодах при параллельном плавании наших и американских кораблей. Пили с ним за тех, кто в море.
       Интересного было много, но под конец я сидел в полуотрубе и мало что запомнил.
       Часа через два все было очень оперативно выпито, съедено и народ, в изрядном подпитии, стал расходиться.
       По предложению Владыки, спели "Многая лета" всем присутствующим. Очень старательно пел один из батюшек, у него даже жили набрякли на лбу.
       В раздевалке народ разбился на группы и продолжалось обсуждение насущных проблем. Таня с Лидой в чем-то горячо убеждали Бабурина. Помахал нам рукой заметно покрасневший Саша Истомин.
       Увидев Натусика, какой-то тучный контр-адмирал со словами:
       - Позвольте поцеловать ручку самой очаровательной даме, - наклонившись, ринулся к Натусику. Оля успела прижать ее к себе, и адмирал, полусогнувшись, пронесся мимо и с грохотом врезался в вешалки.
       Наконец, мы все собрались у автобуса, чтобы ехать на "Енисей", но водитель заявил, что без "товарища капитана третьего ранга", он имел в виду Горбачева, он ехать не имеет права. Искали Сережу всем миром, но безрезультатно. Наконец наш Серега привел Сережу, за которым очень нетвердой походкой шел незнакомый нам капитан 2 ранга. Сережа представил нам его, как своего лучшего друга. Тот согласно кивал, говорить он не мог.
       В автобусе я скромно напомнил, что нас ждут в музее, но мне вполне резонно возразили, что идти в таком состоянии на встречу с работниками музея просто неудобно. Мы скомпрометируем Владимира Ивановича. Спорить было трудно. Сам я, правда, был абсолютно трезвым, но мечтал об одном - быстрее добраться до кровати. Надо сказать, что работники музея здорово на нас обиделись. Когда Игорь, сын Севы, спустя пару лет был в Севастополе и, посещая музей, сказал, что принадлежит к роду Истоминых, все отрицательные эмоции, которые накопились у работников музея при бесплодном ожидании нас в те дни, были излиты на него.
       - И кто дернул меня вылезать со своим родством, - сетовал потом Игорь.
       Все наши собрались в одной из кают, где поминальный обед стал плавно перетекать в поминальный ужин, а я, наконец, смог растянуться на койке. До меня доносился шум и смех нашей компании, очень хотелось быть с ними, но сил не было. Периодически ко мне заходили Оля, Серега Калачев или еще кто-нибудь из наших, интересовались здоровьем, тяжело вздыхали и уходили продолжать веселье.
       Следующий день был днем отъезда. Часов в 10 к нам пришел пожилой капитан 1 ранга с женщиной, своей ровесницей. Они оказались руководителями объединения морских пехотинцев Черноморского флота, участниками обороны Севастополя (естественно, второй). По их просьбе мы собрались в зале на "Енисее".
       Они рассказали нам кое-что об этой обороне, особенно, о последних днях ее, когда остатки обороняющихся были прижаты к морю на мысе Херсонес. Правда, остатки эти составляли несколько десятков тысяч человек. Всех старших офицеров вывезли, оставив рядовых и младший комсостав, как тогда называли младших офицеров. Не хватало воды. В скальном грунте невозможно было копать могилы, чтобы хоронить погибших. Им набивали в карманы брюк камни, ночами на шлюпках вывозили в море и сбрасывали за борт. Потом всем нам вручили значки "Ветеран морской пехоты Черноморского флота" и удостоверения к ним. Наш Натусик стала, наверное, самым юным ветераном в мире.
       Меня в удостоверении назвали Олегом Георгиевичем, потом Георгиевича переделали на Игорьиевича.
       А вечером мы покидали Севастополь.
       Заразы хохлы, зная, что в поезде Москва - Севастополь ездят, в основном, "москали" сформировали состав из самых старых, скрипучих и грязных вагонов.
       Больше я в Севастополе, к сожалению, пока не был.
       В заключение приведу письмо, которое я счел обязанным себя написать адмиралу флота В.Н.Чернавину по возвращении в Москву.
      
      

    Главнокомандующему ВМФ России
    адмиралу флота В.Н.Чернавину

      

    Глубокоуважаемый Владимир Николаевич!

      
       20 января 1992 года от имени потомков адмирала К.И.Истомина - старшего брата героя Севастопольской обороны контр-адмирала Владимира Ивановича Истомина я направил Вам письмо с просьбой принять участие в судьбе праха адмиралов.
       Я знаю, что письма подобного содержания после двух публикаций в "Известиях" шли из многих городов и в разные высокие инстанции. М.П. ЛАЗАРЕВ, П.С. НАХИМОВ, В.А. КОРНИЛОВ, В.И. ИСТОМИН являются национальными героями России, но в первую очередь их слава принадлежит нашему флоту и очень приятно, что именно флот взял на себя и инициативу, и организацию погребения праха адмиралов.
       Для тех, кому довелось принять участие в этих похоронах, это останется в памяти на всю жизнь. Потому что каждый хоть на миг почувствовал вдруг, как в нашу сегодняшнюю очень непростую жизнь вдруг ворвалась далекая, полулегендарная Крымская война и ее герои и жертвы - вот они, перед нами. Такое, хоть и короткое, соприкосновение с историей Родины, потрясает на всю жизнь.
       С нами были трое детей, хочется, чтобы эти похороны запомнились им навсегда. Мы же счастливы еще и потому, что за гробом Владимира Ивановича шли хоть и далекие, но потомки, его провожала в последний путь семья.
       Я хочу еще раз от имени всех потомков адмирала, и тех, кто был в Севастополе, и тех, кто по возрасту, состоянию здоровья или другим причинам не смог приехать туда, но все это время мысленно был с нами, выразить нашу огромную благодарность за четкую, торжественную и в тоже время такую незаформализованную организацию похорон Вам, Владимир Николаевич, адмиралу И.В. Касатонову, контр-адмиралу Н.В. Зеленину, капитану 3 ранга В.Н. Федорченко, капитану 2 ранга П.А. Чернятевичу, капитану 3 ранга С.П. Горбачеву, а так же тем адмиралам, офицерам и матросам, которых мы не знаем, но которые так же приняли участие в похоронах
       АДМИРАЛА МИХАИЛА ПЕТРОВИЧА ЛАЗАРЕВА,
       АДМИРАЛА ПАВЛА СТЕПАНОВИЧА НАХИМОВА,
       ВИЦЕ-АДМИРАЛА ВЛАДИМИРА АЛЕКСЕЕВИЧА КОРНИЛОВА,
       КОНТР-АДМИРАЛА ВЛАДИМИРА ИВАНОВИЧА ИСТОМИНА.
      

    С искренним уважением
    О.И.Филимонов
    16 марта 1992 года

      
      
       То, что я написал о перезахоронении адмиралов, это мои впечатления. Если бы писал кто-то другой из нас, может быть, все бы выглядело несколько иначе, другие были бы акценты. Я давно хотел все это записать, ведь событие было неординарное и, надеюсь, больше оно не повторится. И закончу прекрасными словами нашего свойственника, митрополита Трифона (Туркестанова): "Слава Богу за все".
      

    0x01 graphic

      

    Февраль - март 2007 г.

      
       P.S. В процессе подготовки к публикации этого рассказа, в Интернете по адресу http://www.youtube.com/watch?v=867n2B6gs1o было найден видеоролик: "Русские Адмиралы герои Крымской войны"
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Филимонов Олег Игоревич (ofilimonov1936@yandex.ru)
  • Обновлено: 30/04/2014. 51k. Статистика.
  • Рассказ: Проза
    • Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.