Паром вздымался вверх на высоких волнах, затем резко устремлялся вниз и начинал раскачиваться из стороны в сторону, словно выбирал себе местечко, чтоб удобнее устроиться на боку. Периодически раздавался страшный скрежет, как будто днище плавучего судна вспарывал консервным ножом великан, притаившийся на дне океана. Повсюду царил хаос. Матросы своими спинами придерживали падающие барные шкафы. Со всех сторон раздавались страшные стоны измученных морской болезнью людей и звуки, сопровождающие отторжение рвотных масс.
Маленький кривоносый служащий, еще недавно бодро разносящий страждущим пассажирам OOPS bag, проще говоря, пакеты для рвоты, валялся в проходе рядом с еще несколькими телами. Поначалу матросы старались вывести теряющих сознание людей в туалетные комнаты, но потом их энтузиазм пошел на убыль, а может быть, в сортирах уже просто не было свободного места? Во всяком случае, оттуда никто не возвращался. Кто знает, может несчастных просто выбрасывали за борт, чтоб они не мешали страдать оставшимся в живых? Я задала себе этот вопрос, пытаясь пробудить застывший от ужаса юмор, пусть даже и черный. Надо же было как-то поддержать в себе искру жизни!
Я оказалась в незначительном меньшинстве среди тех, которые, хоть и испытывали чувство тошноты, но без ужасных последствий. Застыв на жесткой скамейке, я боялась даже пошевелиться. Каждое движение вызывала приступ тошноты. Где-то в середине груди застрял горький комок, грозившийся вырваться наружу при любой смене положения. Напротив сидел Данила и смотрел на меня стеклянными глазами. Видимо испытывал такие же яркие ощущения. Да, познакомились с Дальним Востоком! Полюбовались на его красоты! А ведь как хорошо все это начиналось!
Наш музей подключился к министерской программе продвижения культуры в малые города России. Как все в нашем удивительном государстве, эта программа чудесным образом преобразилась в "Культуру - в крупные города России!" Неофициально, конечно. Музейные отчеты запестрили упоминаниями Мурманска, Сочи, Владимира, Тулы, Белгорода, Владивостока и Хабаровска. Да и как могло быть иначе? Для получения разрешения на вывоз музейных предметов нужно было представить огромный пакет документов, среди которых один самый важный, подтверждающий наличие в музее-партнере охранно-пожарной сигнализации и соответствующего нормативам температурно-влажностного режима. А какие музеи, кроме музеев крупных городов могли похвастаться такой роскошью? Хотя, бывают и исключения. Иногда в маленьком городке увидишь музей, оформленный так, что и московскому не снилось. Все зависит от власти на местах.
Музейщики с удовольствием отправлялись в длительные командировки по городам и весям бескрайней Отчизны. Особой популярностью пользовались Сочи, Краснодар, Новороссийск. По странному стечению обстоятельств командировки в эти города выпадали на летние месяца и поэтому от желающих прокатиться в отпуск за казенный счет не было отбоя. Правда, не всем музеям повезло с финансированием этих проектов. Нам выделили скромные денежки, на которые музей организовал фестиваль "Музейный десант" в небольшом районном городе по соседству с Московской областью, выставку "Наши шедевры" в одном из южных курортов и запланировал на осень еще одну выставку.
На горизонте замаячил Дальний Восток. И тут мне повезло. Ну, сам-то разве соберешься когда-нибудь туда? Тут же на билетах одних разоришься. И вдруг целое путешествие: передвижная выставка, собранная из копий с наших раритетов должна была стартовать в начале сентября в Хабаровске. Всего три дня, а затем мы должны были ее переместить в порт Ванино на два дня, потом на пароме переправиться в порт Холмск. Там задержаться с этой выставкой на 2 дня и завершить наше путешествие в Южно-Сахалинске. На вывоз копий разрешения не требовалось, так что копийная выставка была решением одной из серьезных проблем на пути продвижения культуры в малые города. Вот только музеев, желающих увидеть копии шедевров чужих музеев, было не много. Так что нам с этой выставкой здорово подфартило.
Три чудесных дня на Сахалине, а потом мы должны были на самолете вернуться домой. 10 радостных дней! Я слышала, что сентябрь на Дальнем Востоке - один из самых прекрасных месяцев. Как ни странно, но в эту поездку особо никто не стремился, поэтому мое желание поехать на Дальний Восток встретило одобрение руководства.
Начало путешествия было действительно прекрасным. Хабаровск нас встретил солнечными днями и роскошной золотой осенью. Такой величавой красоты и такого сумасшедшего буйства красок я давно не встречала. В упоении я бродила по набережной Амура, усаживалась на лавочку и, зажмурившись, подставляла нежным теплым лучам свое лицо. Посетила местный музей - было бы странно, если бы я не ознакомилась с его экспозицией, ведь наша скромная выставка "Меценаты и благотворители России" разместилась в одном из залов экспозиции.
Мы привезли с собой копии документов, фотографий, картин и рисунков, выполненных на пенокартоне. Их нужно было закрепить на стендах, либо прямо на стенах помещений, предложенных для экспонирования. Например, в Ванино нам выделили зал краеведческого музея. А в Холмске - предложили развесить экспонаты выставки в зале ожидания морского вокзала. В Южно-Сахалинске - снова в музее. Вместе со мной отправили технического сотрудника выставочного отдела Данилу. Он должен был обеспечить подходящую случаю развеску. Невысокий крепенький паренек, похожий на хоббита, с веселыми голубыми глазами и какой-то светлой улыбкой оказался рукастым, несмотря на свою молодость, что, в общем-то, редкость по нынешним временам. Все у него в руках горело. Работал быстро и споро, не ругался по пустякам, да и без пустяков тоже. Не злоупотреблял словами "блин", "е-мое" и тому подобными паразитами современной жизни. Всегда был в хорошем настроении. При этом не пытался напиться еще в самолете, не курил и не сквернословил.
С собой у него был походный рюкзак и небольшой чемоданчик, в котором, как в сумке Мэри Поппинс чего только не было: мотки проволоки, гвозди, молоток и даже небольшой топорик. Когда его с этим сокровищем не пустили в самолет, так он весь извелся, сдавая рюкзак в багаж. К счастью, после Хабаровска мы передвигались наземным транспортом, поэтому с ручной кладью можно было вообще не расставаться.
В самолете удивил меня тем, что вытащил из рюкзака "Братьев Карамазовых" Достоевского. Сказал, что недавно заинтересовался его творчеством, посмотрел как-то сериал "Идиот" с Мироновым, а потом еще и фильм с Яковлевым - и такие разные чувства при этом испытал, что решил книгу прочесть. А когда прочел, то понял, что остановиться на этом не может. "Игрок", "Бесы", "Преступление и наказание" - а теперь вот и "Братья Карамазовы". Я просто обалдела от удивления. Ну, это только в музее можно встретить рабочего человека интеллектуально образованного! Другие тут не уживаются. Хотя Данила, по-моему, всех перещеголял. Ладно бы еще в возрасте был, а то от силы лет 25-27. Не ожидала такого от современной молодежи.
Почему-то вспомнилось, как три года назад поехала по путевке, выделенной маме, как ветерану производства, в пансионат под Питером. Родители рассчитывали, что я смогу там кого-нибудь встретить. Наивные! В этом пансионате не было никого младше 55 лет. И это из дам-с. А возраст редких в данном учреждении мужчин зашкаливал за 60. Впрочем, некоторые приехали с внучатами, но те в женихи никак не годились. В комнате со мной оказалась учительница русского языка на пенсии. Она неправильно ставила ударения в словах, не к месту употребляла мудреные слова, значения которых, очевидно, не знала, а глагол "ложить" не переводился в ее лексиконе. "Танюша! Я ложу тебе ключики от номера на столик", говаривала она, выходя на прогулку.
Как-то вечером мы с ней пошли на концерт артистов областной филармонии. Ребята старались и играли замечательно. Моцарт, Шуберт, Шопен, Брамс - все, что я люблю. Публика была в восторге. Аплодируя после очередного номера, я повернулась к соседке и увидела совиное бесстрастное лицо. Она захлопала в ладоши, как только зазвучали аплодисменты, и прекратила хлопать в ту же минуту, когда они затихли. Как робот, получивший сигнал к действию. В ее глазах была пустота.
По окончании концерта я ее спросила, понравилось ли ей что-нибудь. И в ответ услышала: "Знаешь, Танюша! Я ведь не разбираюсь в этом". Я аж подпрыгнула и меня неожиданно прорвало: "А в этом не надо разбираться, это не породы собак и кошек и не сорта колбасы, музыку слушают сердцем!" Тетка в ответ захлопала выцветшими глазками и что-то залепетала на тему, что она слушает и что-то ей нравится, что-то нет. Только вот что нравится так и не сказала.
Зато сколько разговоров на тему, как плоха современная музыка по сравнению с классикой! Я попробовала узнать, что ей не нравится из того, что она слушала. И снова демагогия: "она этого и слушать не будет, потому что это плохо!" То же и о современной литературе. ВСЕ ПЛОХО! На протяжении двух недель она мусолила роман Татьяны Устиновой - и так и не дочитала до конца. А ведь у той так сюжет обычно закручен, что и не оторвешься!
Да Бог с ней. Жалко только детей, которых она учила. Их она только дебилами и называла. Я, говорит, им во время уроков русской литературы книги пересказывала. Пусть хоть сюжеты знают, сами-то эти дебилы ничего читать не станут. Вот тебе и педагог по литературе. И дело тут не в старой школе.
У меня в школе была старенькая учительница по литературе, на которую я просто молилась. Она так страстно, так образно рассказывала о писателях, так красиво читала стихи, устраивала для нас поэтические утренники, на которых мы все соревновались в чтении поэзии. А наши сочинения! Как мы изощрялись в написании своих небольших трактатов, сколько критики читали, чтоб найти пусть и не свои, но оригинальные мысли. А уж как яростно мы обсуждали каждую новую тему. Именно она и привила мне любовь к книгам. И не только мне.
Вспоминаю и свою соседку по подъезду, которая с горем пополам поступила в пединститут. Она его и выбрала только потому, что с другим институтом у нее вообще не было никаких шансов. Закончила его и так же безрадостно проработала в школе год. Наконец, выскочила замуж и тут же отправилась в декрет. Сейчас уже третьего родила. К счастью для детей, в школу вряд ли вернется.
А недавно к нам на работу устроился юноша, тоже с педагогическим образованием. Историк. Великолепно проводил экскурсии, с увлечением рассказывал многочисленные истории, которые сам накопал в архиве. Жаль, в школе появилось место, и он ушел. Жаль для нас. А за школьников я рада. Так что дело не во временах, а в людях и в любви к профессии. Но это уже банальность!
Кстати сказать, я славно провела время в этом пансионате. Нас возили на экскурсии: Кронштадт, Выборг, Петергоф, Репино, домик, в котором жил Ленин в Разливе. Мы там еще ходили купаться по лесной тропинке к озеру, затерянному среди поросших мхом деревьев. Там восхитительно пахло цветами и травами, а вода была чистая-чистая и теплая. Такое наслаждение было плавать среди заросших кустами шиповника берегов! Я и в Питер съездила несколько раз. Где-то час езды на автобусе до Старой Деревни, а оттуда на метро - рукой подать до центра. Сходила в Эрмитаж, в Русский музей, погуляла по Летнему саду, по каналам и мостикам, по Невскому проспекту. И, конечно же, Спас на Крови, Исакий - обязательно со смотровой площадкой, Казанский собор. В общем, для меня это был сказочный отдых.
Территория пансионата была немного заброшена и не ухожена, но имелись и свои бонусы. Прямо рядом с корпусом находился большой черничник. Каждый день я перед завтраком, обедом и ужином съедала по полстакана черники. А перед отъездом выпросила в буфете 2 пустые бутыли из-под воды на 5 литров и заполнила их черникой. Дома перетерла с сахаром, так всю зиму мы с удовольствием поедали это волшебное лакомство. Столько впечатлений, что вот уже три года, как я ими живу. Не часто я могу себе это позволить. Я и моря-то до этой поездки не видела ни разу, не считая Финского залива. В этом месте своих воспоминаний я снова вернулась к Дальнему Востоку.
Мы с Данилой сходили в театр в Хабаровске. Посмотрели два спектакля "Забыть Герастрата" и "Жозефина и Наполеон". После первого спорили всю дорогу до гостиницы о комплексе Герострата, в такие дебри забрались, что уже и сами себя не понимали. А на "Жозефине" смеялись до упаду. Актеры играли замечательно. Такую игру у нас в Москве не часто встретишь. Теперь худруки экспериментами занялись, устремились в будущее, забыв, что большая часть зрителей продолжает жить в настоящем и эти эксперименты на дух не переносит.
В Москве, в основном, идут "режиссерские" спектакли. Там актеру-то и делать самому почти ничего не надо. За него уже все сделал режиссер. Это, может быть, и интересно. Только ведь хочется и актерской игрой насладиться. Увидеть на сцене новых Андреев Мироновых, Владимиров Высоцких, Николаев Караченцовых, Олегов Табаковых, Фаин Раневских. Но откуда бы им взяться? Режиссер ставит актеров в такое тесное "прокрустово ложе", что спектаклю нужны чаще всего крепкие ремесленники, а не творцы.
Я уж молчу об оформлении спектакля. Не столь давно я смогла "насладиться" оперой на античную тему. Исполнители, к счастью, были на высоте. А вот художественное решение меня изумило. На сцене были навалены противоштормовые бетонные ежи. Ну, не бетонные, конечно. Так, имитация. Ну, это еще ладно, пусть и малоинтересно. Женщины разгуливали в ситцевых халатах, главный герой щеголял в военном кителе. Подобные костюмы настолько часто можно встретить в современных постановках классики, что это уже и не оригинально. Как говорила Фрекен Бок Карлсону, "такого добра навалом". Хотя, не спорю, экономно. А в конце спектакля на сцене появился православный священник, который активно махал кадилом под страстные призывы хора к богу Гименею. Это уже отдавало дурным вкусом.
Эй, небожители театральных подмостков, зайдите в зал, когда открывается занавес, а на сцене роскошные декорации. Вы услышите овации, которые ваши уши давно слышат только во сне. Это, конечно, если не считать овациями одобрительные рукоплескания ваших друзей и родственников. Так ведь этому грош цена, вы ж и сами это должны понимать! Хотя, справедливости ради нужно признать, что есть молодежь, которая искренне приветствует подобные "эксперименты", а также некоторая часть любителей экспериментов всех возрастов. Так что, возможно, я и неправа. Но это не меняет сути: спектакли не должны быть рассчитаны только на авангардно мыслящую молодежь. Они составляют едва ли треть зрителей. А что же делать остальным?
В общем, в Хабаровске я прекрасно провела время. В Ванино тоже все прошло неплохо. Маленький городок со всех сторон окруженный морем, оставил приятные воспоминания. Собственно говоря, архитектурными достоинствами он не блистал. Однообразные серые коробочки домов, широкий проспект... Но какая природа! Какие просторы! И воздух! Такой, что его хотелось вдохнуть в себя побольше. Чтоб с запасом на некоторое время. Горьковато-хвойный, слегка солоноватый, чистый. Я не могла им надышаться.
Я прочитала в Ванино лекцию в рамках выставки и была удивлена тем, что небольшой зал краеведческого музея был буквально забит людьми, пришедшими на выставку и желающими меня послушать. Внимание людей было мне приятно, поэтому я была в ударе, рассказывала много интересных вещей, не считаясь со временем. Люди в поселке не избалованы культурными событиями, поэтому наша выставка оказалась для них интересна. Местная библиотекарша Антонина Ивановна Мокшина так прониклась к нам симпатией, что организовала для нас целую экскурсию по городку с рассказом об истории края, его флоре и фауне. Показывала разные растения. По дороге мы встретили старушку с корзинкой папоротника. Оказалось, что этот сорт папоротника-орлянки здесь до сих пор в пищу употребляют!
А еще нас отвезли на моторке посмотреть Сизиманский каменный лес. Море было спокойное, поэтому мы добрались без помех. Вот уж где притаилась настоящая красота! Правда, немного суровая, на мой взгляд. Береговая линия, отделяющая море от скал, очень узенькая. Наверное, во время приливов она совсем исчезает. Остатки окаменевших деревьев можно увидеть в скалах, они были буквально запечатаны лавой миллионы лет назад во время извержения вулканов. Сейчас море подтачивает берега и открывает окаменевшие деревья. Таких уникальных парков единицы во всем мире, поэтому мы можем гордиться тем, что один из них находится в нашей стране. Конечно же, мы увидели только малую толику этого замечательного заповедника. А еще, объезжая побережье, мы наткнулись на лежбище нерп. Они расположились на прибрежных камнях.
Наш сопровождающий приглушил мотор, чтоб не потревожить нерп. Он предложил бинокль, чтоб можно было рассмотреть их поближе. Я прямо повизгивала от восторга. Удивительные создания. Растревоженные шумом мотора, некоторые из них попрыгали в море, но потом успокоились и снова вернулись на свои места. В бинокль я хорошо видела их мордочки с такими добрыми и умными глазами, что умилялась до слез! В Ванино я возвращалась переполненная впечатлениями.
Мы поблагодарили библиотекаршу за нашу экскурсионную программу. Посетовали, что особо ничем не сможем ее отблагодарить. А она в ответ засмущалась и сказала, что не решилась бы нас побеспокоить, но раз мы сами заговорили об этом, то...
Оказывается, в ее семье лет десять назад случилась настоящая трагедия. Ее мама (к слову сказать даме тогда было 83 года) неожиданно развелась с мужем и уехала в Холмск. Там у нее недавно умерла какая-то родственница и оставила ей квартиру. Сначала они хотели квартиру продать, а на вырученные деньги купить внучке квартиру в Ванино, и тут мама "учудила". Случилось это совершенно неожиданно для всех. А уж как отец плакал, как уговаривал...Но старуха даже разговаривать с ним не стала. Перешла жить на время к подруге, а после развода сразу же уехала. Отец после этого сразу как-то сник, начал болеть, а через два года умер, он был на четыре года старше матери. А она так и не вернулась в Ванино. Живет одна в Холмске. Вот библиотекарша и попросила нас зайти к старушке, передать ей немного денег. А, если нас не затруднит, купить ей что-нибудь из продуктов на эти деньги, то, что старушка скажет.
Бедная женщина не может часто мать навещать. У нее у самой сейчас дочка болеет сильно, а внучка недавно родила, ей помогать нужно, муж у той часто в разъездах. А библиотекарша наша, сама уже давно на пенсии, могла бы и дома сидеть, да денег не хватает, дочке на лекарства нужно подбрасывать, муж у дочери погиб на лесоповале. Вот и приходится крутиться. Она бы и рада матушку к себе взять, да та не хочет. Говорит, что соседи у нее хорошие, помогают ей. Да только можно ли все время на соседей рассчитывать? Вот и приходится несчастной дочери просить знакомых, тех, кто в Холмс едет, зайти к матери, денег передать, пособить по хозяйству. Да и сама она старается раз в месяц-полтора выбираться. Тут вот уже месяц как не виделись, и получается, что еще недели три точно она не сможет поехать. Вот сердце у нее и не на месте.
Мы, конечно же, успокоили беднягу. Нам ведь не трудно зайти к старушке, помочь по хозяйству, убрать в комнате, сходить в магазин. Времени это много не займет, а человеку будет приятно. Она-то вон как для нас постаралась. Вообще, удивительная история! Прожить с человеком более 60 лет вместе, а потом бросить без объяснения, не сказав ни слова! Вот уж воистину чудны твои дела, Господи!
На следующий день у нас тоже было свободное время и мы прогулялись по поселку и вышли к морю. Погода стояла теплая, и мы рискнули искупаться. Данила оказался великолепным пловцом и заплыл так далеко, что я даже испугалась за него. Сама я немного поплескалась у берега и неожиданно нашла морскую звезду. Она лежала на мелководье. Моему восторгу не было предела. Я даже загадала желание. Ну, неважно, что это звезда не с неба упала. Ведь все равно звезда, а значит и желание должна исполнить. Хотя, моему желанию, видно, не суждено сбыться. Заблудилось где-то мое счастье.
Утром мы сели на паром. Нам достались самые дешевые сидячие места в коридоре. Море было довольно беспокойным, так как еще ночью начался шторм. Некоторое время мы были в неведении, отправится ли паром в путешествие, но тут капитану дали добро, и он вывел паром в открытое море.
ДАНИЛА
"Могучий писатель". В школе проходили слова Ленина о Толстом: "Глыба", "Матерый человечище", а я это о Достоевском могу сказать. Хотя роман "Война и мир" прочел внимательно - от корки до корки - не пропуская страницы "с войной", как многие девчонки в классе. Про пацанов вообще молчу - они, в лучшем случае, прочли в кратком изложении. Ну а мне всегда была интересна настоящая литература, та, где можно было о чем - то подумать, порассуждать, поспорить, даже не согласиться с автором. Вот и у Толстого я со многим не мог согласиться. Не мой это писатель, и философия такая меня не во всем устраивает.
Родители мечтали, чтоб я окончил институт, получил высшее образование. А почему бы и нет? Учился- то я не хуже других, даже лучше. И по математике и по физике твердые четвертаки имел, а по литературе и языку вообще пятерки! Вот они и мечтали, что я стану инженером-электронщиком. А вышло все по-другому. Поступил я легко и так же легко проучился год, а потом во мне что-то сломалось. Летнюю сессию еле-еле вытянул под слезные просьбы родителей. Им казалось, что это ерунда, все переменится, за лето я одумаюсь, снова за учебу примусь, но этого не случилось.
Летом я устроился на работу в экспедицию. Провел три месяца вместе с археологами под Суздалью. Раскопки оказались так себе, ничего особо интересного мы не нашли, но я почувствовал себя настоящим мужиком, научился разжигать костер, ставить палатки, да и вообще делать кучу полезных и нужных вещей. Я почувствовал себя там незаменимым! И это оказалось важнее того, что когда-нибудь я закончу институт и стану протирать штаны в офисах от звонка до звонка, буду трепетать перед начальством , стану собирать деньги сначала на машину, потом на новую мебель, потом на... Да мало ли на что.
Так жили многие знакомые родителей. Когда они приходили к нам в гости, я из соседней комнаты слушал жалобы на то, что вот они "специалисты с высшим образованием" получают копейки и живут от зарплаты до зарплаты, не имея возможности купить лишнюю пару трусов. Прихода сантехника не дождаться, а когда он, наконец, заявляется, то так и смотрит тебе в карман, десятки ему, видишь ли, мало за работу, на бутылку многие тоже не соглашаются, а где взять деньги, чтоб оплатить всех работяг? Только с сантехником разобрались, как тут же батареи потекли, замок в двери поломался, саму дверь заклинило - а слесарь и плотник ту же песню заводит, приду через неделю, занят, приходится кошелек снова вытягивать из кармана!
Я слушал и удивлялся. Ладно, бабы плачутся, а то ведь здоровые мужики. Руки - ноги целы, а они прокладку в кране поменять не могут, замок в дверь новый вставить для них проблема!
Именно тогда я и осознал, что не хочу быть на них похожим. Хочу все делать сам, своими руками, а не ждать, когда косорукий пьяный сантехник будет наживаться за мой счет. И вот что странно - от этой простой работы я получал настоящее удовольствие. Мне нравилось работать руками.
Конечно, родителей было жалко, они так мечтали о высшем образовании для меня, что я решил их не очень травмировать. Пошел учиться дальше, только вот оказалось, что мне все это совсем не интересно. Мало того, у меня было ощущение, что я какой-то переросток, настолько пацаны из моей группы казались мне просто малолетками. Кое-как на тройках я вытянул второй год. Родители ничего не могли понять, им казалось, что я целыми днями пропадаю в институте. Я же устроился на подработку разнорабочим в авторемонтную мастерскую недалеко от нашего ликбеза и зарабатывал там неплохие деньги. Когда во мне возникала потребность, мой коллега Васька-рыжий, перебегал через дорогу и срывал меня с занятий.
Летом я уволился и снова уехал в экспедицию. На этот раз в горы под Новороссийском. Ну, в этот раз я чувствовал себя настоящим мачо. А уж девки вокруг меня кружились, как мотыльки ночью над костром. Влюбился я в одну, сначала казалось, что это и есть то самое - настоящее чувство, но к концу сезона все как-то угасло само-собой. Оказалось, что у нее жених в Ярославле, учится с ней в одном университете, только на отделении физики, а она - будущий учитель истории. И все-то у них хорошо, в следующем году они оканчивают институт, собираются этой осенью пожениться, о детях мечтают...Ну, что за фигня такая? Хотя, было мне уже к тому времени все безразлично. Собственно говоря, нас только и связывал секс, больше нечего. Девка оказалась скучной до зубного скрежета. Я потом никак понять не мог, с чего это я так воодушевился поначалу?
На третьем курсе я совсем зачах, занятия давались с трудом, лекции я пропускал пачками. Я снова устроился в ту же автомастерскую, меня даже повысили - разрешили заниматься несложным ремонтом под надзором все того же Васьки - рыжего. Ответственность за работу возросла, это требовало постоянного внимания, не удивительно, что я совершенно охладел к занятиям в институте. Гром грянул в зимнюю сессию. У меня оказалось огромное количество хвостов, которые я вовсе не собирался исправлять. Зачем? Я уже понял, что не собираюсь становиться айтишником. Меня вполне устраивала моя жизнь. Я усвоил одно, мужик с руками, всегда будет востребован в нашем мире. И главное: мне это нравится! Я не собирался всю жизнь работать автослесарем, хотя приобретенный опыт мне показался не лишним.
Поддавшись на слезы родителей, я с горем пополам пересдал экзамены. Преподаватели тоже "вошли в положение" родителей и закрыли глаза на мои довольно слабые знания. Весной я ушел в армию. Это была для всех нас передышка. Родители еще не теряли надежду, что я после армии одумаюсь, окончу институт и получу столь вожделенное для них высшее образование. А я рассчитывал, что они наконец-то привыкнут к мысли, что я никогда не стану офисным планктоном.
Службу я отбывал недалеко от Белгорода. На втором году прохождения службы я познакомился со своей будущей женой - Вероникой. Красотка, словно сошедшая с рекламных щитов, - черные кудри, огненные глазищи на пол-лица и все остальное - 90-60-90. А ноги - прямо от шеи росли. Я чуть сознание не потерял от желания, когда ее впервые на дискотеке встретил.
Она училась в культурно-просветительном училище, на отделении методиста клубной работы, что-то вроде этого, точно не помню. Да мне и неинтересно было. Их пригласили в порядке шефской помощи к нам на вечер. Концерт какой-то убогий из местных талантов, в заключение - танцы. Ох, она и зажигала! Как она умела красиво двигаться, просто звезда подиума! Нике тогда едва исполнилось 18 лет, она выросла в приличной семье, родители следили за ней, держали, что называется "в строгости", поэтому она еще ни с кем серьезных отношений не имела. Я был у нее первым. Ох, и закружило меня тогда. Опомнился, когда сделал ей предложение, да и как было не сделать? Ее родители застукали нас "с поличным", когда мы предавались "преступной страсти" у них дома, рассчитывая, что они ушли в гости и вернуться поздно. Это мне Ника сказала, а получилось все не так, они вернулись как раз в самое подходящее время, чтобы уже не оставалось никаких сомнений в характере наших отношений.
В общем, вернулся я в Москву уже женатым человеком. В качестве компенсации родителям за свой скороспелый брак я преподнес обещание закончить институт. И даже довольно успешно сдал экзамены за второй семестр 3 курса. Но на этом все и закончилось. Наши отношения с Никой превратились в войну двух миров: мира мещанства и мира свободной личности. Никуша хотела получить все и сразу. Очевидно, в ее Мухозасранске сложилось среди обывателей убеждение, что в Москве деньги с неба на людей сыпятся, что мостовые там золотыми слитками уложены, что все там имеют по три - четыре квартиры на каждого члена семьи, сдают эти квартиры за бешенные бабки гастарбайтерам и на эти средства живут припеваючи.
А оказалось, что все не так. У нас с родителями была небольшая двухкомнатная квартирка не в самом престижном районе. Жили мои предки на скромные зарплаты интеллигентов, получивших не самое престижное образование в советские времена. Антиквариатом мы не владели, ценных картин тоже не имели - так что пыль в глаза многочисленным родственникам с Белгородчины пускать было нечем. Да и я как муж с незаконченным высшим образованием являлся этаким "полуфабрикатом" - никак не мог удовлетворить потребности жены в мехах и бриллиантах.
К счастью, Вероника сама смогла о себе позаботиться. Подобная красота не создана для того, чтобы оставаться невостребованной. Наш развод прошел мирно. Претензий на квартиру Ника не имела - что там было делить? Сейчас ее фотки украшают глянцевые журналы, у нее куча контрактов за рубежом, а среди спонсоров - олигархи, входящие в список Форбст. Так что наконец-то она получила все, к чему стремилась.
Вскоре после нашего развода у меня умерла бабушка, оставив мне большую и светлую двухкомнатную квартиру в центре Москвы, в одном из тихих и спокойных районов. Я переехал от родителей и начал новую жизнь. Теперь я сам решал, где мне работать, как и с кем. Иногда в моей жизни появлялись женщины, но я старался не подпускать их особенно близко к своему сердцу. Наверное, придет время, когда я захочу семьи и детей. Сейчас - нет. Меня устраивает мой холостяцкий быт.
После автомастерской я устроился на работу в музей в отдел технической поддержки выставок. Неожиданно мне понравилось и я задержался на два года. Выставки сменяли одна другую, все время что-то новое, здесь пригодилось и мое незаконченное высшее образование в области электроники. Компьютеры в музее были старые, все время ломались, а на выставках они требовались постоянно. Музейные айтишники работать с "хламом" не хотели, писали служебные записки о непригодности "железа", необходимости новых закупок, но денег было мало, приходилось изворачиваться. Я иногда реанимировал старые компы, и их удавалось использовать в работе.
Люди здесь работали интересные, все время я узнавал для себя что-то новое. В общем, зацепило. А тут эта командировка. В целом идея мне понравилась. Сахалин было интересно увидеть. Конечно же, было бы приятней, если бы поехала Катюха из выставочного. У нас с ней сложился неплохой романчик в последнее время. В плане секса. Но ей подвернулась работа в галерее, там бабки пообещали хорошие платить, вот она и слиняла. В последнюю очередь возникла кандидатура Татьяны. Этакая засохшая старая дева, хорошо за тридцать. Всегда такая серьезная, как будто собирается лекцию о здоровом питании прочесть, вот и подыскивает слова, а они от нее прячутся.
Ну, это я раньше о ней так думал. Она оказалась совсем ничего, даже с юмором. Спокойная такая, образованием своим не кичится, как некоторые музейные дамы. Поговорить с ней интересно, во всяком случае, есть о чем. А то вот некоторые нос задирают, мол, искусствоведы они великие, а послушаешь их - и уши вянут от скуки, как лопухи в солнечный день. А вот Татьяна хоть и немногословной была, а, как говорить начинала, так заслушаешься. И в споре не давила авторитетом, умела выслушать собеседника... Мы с ней хорошо сработались. В общем, все складывалось неплохо.
Понравился Хабаровск. Но особенно сильные впечатления остались от поселка Ванино. Ну, само собой, поездка в бухту Сизиман, каменный лес, нерпы, греющиеся на солнышке - все это не могло не поразить воображение. Но даже эти впечатления не смогли затмить экскурсию по поселку Ванино. Когда библиотекарша подвела нас к кресту, поставленному жертвам репрессий и стала рассказывать реальные истории людей, прошедших через пересыльный пункт Ванино, у меня в груди стоял ком. А на смотровой площадки на Ванинский порт, я пережил странное чувство. Я не смог бы описать его одним словом. Слишком много всего там намешалось. Чувство гордости за свою страну, за ее великих созидателей и первопроходцев. За наш народ, который невозможно сломить. Преклонения перед теми, кто сохранял человеческий облик в нечеловеческих условиях и ненависть к садистам и подонкам, измывавшимися над жертвами доносов, к тем, кто, возомнив себя непогрешимыми судьями, осуждали невинных на муки и обрекали на смерть. И в тоже время, чувство безмерной горечи за искорёженные судьбы сотен тысяч людей, за то, что никакие последующие реабилитации не возвратят им годы, проведенные в лагерях и на каторге, не вернут их детям детства, а им самим молодости. И, наверное, еще чувство стыда за то, что в нашей истории есть такие страшные и позорные страницы.
В общем, первая половина нашего путешествия была просто фантастической по тем эмоциям, которые нам подарила. И тут этот шторм. Фу, дерьмово как, так и кажется, что сейчас вывернет наизнанку...
ТАТЬЯНА
Что-то изменилось и явно не в лучшую сторону. Замелькали фигуры моряков. Не те, что раньше. Новые лица. Что-то говорят резко друг другу, короткие, рубленые фразы. Не слышно что, но стало тревожно. А это что? Сирена? Захрипел репродуктор. Голос капитана. Призвал всех к соблюдению спокойствия. Возникла какая-то экстраординарная ситуация. Нам всем, вероятно, придется покинуть судно, но необходимо соблюдать дисциплину. Сейчас нужно всем одеть спасательные жилеты и ждать команды покинуть судно.
Господи, что тут началось! Какое спокойствие?! Вопли, плач детей, крики о помощи... Это, кстати, к кому призыв? Может, к богу? Что ж, самое время помолиться. Судя по всему, многие из нас, скоро с ним встретятся. Как во сне надевая на себя спасательный жилет, я размышляла о том, что теперь я, наконец, узнала, что испытывали люди на Титанике. Да и не только на нем... Не могу сказать о всех, но некоторые чувствовали примерно то же, что и я: безразличие, ощущение бессмысленности всей этой суеты. При таких волнах вряд ли мы выживем. Хотя, кто знает? Всегда кому-то удается спастись. Нельзя сдаваться без борьбы. Иначе это будет подобно самоубийству, а это уже смертельный грех. Да, я буду сражаться до конца...
ДАНИЛА
Вот это да! Конечно, было хреново все это время, но оказалось, что может быть хуже. Прямо апокалипсис какой-то вокруг. Еще не затих голос капитана, а вокруг заметались перепуганные насмерть пассажиры. Я перебросил через плечо ремень от рабочего чемоданчика, порадовавшись, что догадался купить чемодан с длинным ремнем, словно заранее знал, что придется оказаться вот в такой ситуации. Одевая сверху жилет, я видел, как матросы пытаются сдержать натиск обезумевшей массы людей в не застёгнутых, одетых наспех жилетах. Матросы, как могли, пытались утихомирить эту толпу, призывая к спокойствию и обещая, что как только будут спущены на воду лодки, всех по очереди погрузят в них, но нужно соблюдать дисциплину. Паром пока еще находится не в таком отчаянном положении, хотя есть проблема с управлением, но еще есть время, чтобы попробовать исправить положение, или спокойно осуществить выгрузку в спасательные шлюпки.
Толпа не унималась, она напоминала ту самую стихию, которая сейчас окружала наш паром. Подобно водовороту, она затягивала в себя все новых и новых людей. Я и сам не заметил, как меня подхватило и понесло к двери. Стоящему на пути матросу еще удавалось сдерживать поток. В эту минуту я заметил, как Татьяну буквально вытеснили в образовавшуюся между матросом и дверью щель.
Блин! Пропадет баба. Уж больно у нее вид какой-то обалделый. Волной смоет, или сама за борт скатится. Нельзя ее одну оставлять! Угрем проскользнул в ту же щель, не слушая брошенной в спину брани матроса. Он прав, я дурак, но что же делать? Человек ведь пропадет, если ему не помочь. Как в воду глядел, судно качнулось, и тонкая фигура в желтой жилетке покатилась вниз. Сделав отчаянный рывок, я почти догнал ее, чтоб успеть сделать последнее возможное действо в этой ситуации, - схватить ее за руку. В следующую минуту мы оказались в почти ледяной воде, а паром, перевалившись на волне, оказался страшно далеко от нас.
ТАТЬЯНА
Не помню, сколько времени мы болтались в холоднющей воде, возможно, не так долго, как мне казалось. Сначала я думала, что это продолжалось целую вечность, во всяком случае, почти всю ночь. На самом деле, мы пробыли в воде часа три, а потом течением нас прибило к какому-то острову. Я продрогла настолько, что почти ничего не соображала.
А вот Данила оказался на высоте. Несмотря на то, что его зубы стучали от холода, как кастаньеты, он развил бурную деятельность. Сначала натаскал на берег каких-то веток, при этом заставил и меня двигаться и собирать хворост, вытащил из рюкзака полиэтиленовый мешочек, в котором предусмотрительно сложены были зажигалка и коробок спичек, засунул коробок обратно, и с помощью зажигалки разжег костер. Наломал сосновых веток и разложил на песке рядом с костром, разделся сам и заставил раздеться меня. Мы отжали от воды вещи и развесили их на ветках небольшой елки рядом с костром.
В моем рюкзаке оказалась пижама, но вода проникла сквозь ткань и она тоже слегка намокла, пришлось и ее повесить сушиться. Данила вытащил из своего рюкзака футболку и спортивные штаны, а также пару носков и тоже развесил на елке. Потом мы легли на песок рядом с костром и накрылись ветками, прижавшись друг к другу голыми телами.
Наверное, инстинкт самосохранения - самый сильный в мире. Перед ним отступают все остальные чувства и даже стыд. Скажи мне кто несколько часов до этого, что я разденусь догола перед мужчиной, нет, перед мальчишкой - я бы высмеяла этого человека. А сейчас я даже мысли не допускала, что могло быть как-то по-другому. Мне вообще хотелось только одного - согреться любой ценой.
Ветки не могли полностью спасти от ночного холода, тем более после длительного пребывания в воде. Да и песок успел остыть к ночи. Мы прижимались друг к другу все сильнее, питаясь теплом чужого тела, а потом, я сама не заметила, как это случилось, но мы начали жадно целоваться, а наши руки страстно шарить по всему, что попадалось на пути. По моим жилам растеклось настоящее пламя, страшно пересохло во рту, я потянулась к губам Данилы, словно к источнику живительной влаги. Сама потянулась, ну вот кто бы мог ожидать этого от меня - от этакой скромницы и старой девы! Этот поцелуй перевернул во мне все. Мне хотелось только одного: чтоб он длился вечно. Внутри меня все вдруг так сладко сжалось, а потом я как цветок открылась навстречу своему желанию...
Нам удалось даже заснуть в эту ночь. Правда, ненадолго. Костер догорел, а с ним ушло тепло. С моря тянуло прохладой. Когда я открыла глаза, то увидела, что на горизонте маячила полоска рассвета. Наступал новый день. Я пошевелилась, и Данила сразу же открыл глаза. При свете дня, все, что произошло ночью, открылось мне в новом свете. Я в панике прикрылась ладонями, словно это могло что-то изменить.
Данила отвернулся и сухо предложил мне посмотреть, высохла ли одежда. Похоже, он тоже был не в своей тарелке. Еще бы: переспать почти с матерью! Ужас! Я, наверное, выглядела, как старуха Изергиль. Хорошо еще, что зеркальце затерялось в рюкзаке, поэтому можно было пребывать какое-то время в иллюзии. К счастью, высохло белье и пижама. Все это я по быстрому натянула на себя. Кроссовки, джинсы, свитер и ветровка были еще влажными. Данила одел на себя футболку и спортивные штаны, которые тоже просохли.
Разворошив остывший костер, он нашел тлеющие угли и с их помощью развел новый костер. Сказал, что нам пока придется побегать в одних носках. Но рядом с огнем, да еще на ветру, оставшиеся вещи быстро высохнут, тогда мы их и наденем. К счастью, погода нас балует пока - день обещает быть солнечным. Но нам не надо расслабляться, надо искать место для ночлега. Мы ведь не знаем, когда нас отыщут, а нам надо будет где-то прятаться от непогоды. Да и о еде придется подумать.
Я нашла в своем рюкзаке размокшую шоколадку и пластиковую бутылочку с чаем, а Данила - багет с ветчиной и сыром. Мы разделили находку на 2 части, и позавтракали. В эту минуту жизнь мне показалась прекрасной!
ДАНИЛА
Нам повезло. Вода, на самом деле, была не ледяная, как показалось вначале - градусов 17, хотя в первую минуту и обдала холодом. И еще мы были в одежде. Это и дало нам возможность продержаться часа три-четыре. Конечно, если бы нас не выбросило к этому острову - мы бы погибли от переохлаждения. Мы уже были на пределе. Повезло и в том, что дождей давно не было, что дни стояли теплые, поэтому земля и ветки были сухими. Мне удалось легко разжечь костер. Походная привычка заворачивать спички в целлофан, чтоб не промокли - тоже пошла на пользу. А ведь спичек и зажигалки могло и не оказаться - я не курю! Но жизнь в походе такая штука, что все время думаешь о необходимых вещах, вот и лежат они, родимые у меня в рюкзаке на всякий случай. Хотя их и не так много: коробок спичек и одна зажигалка. А кто знает, сколько придется ждать? Надо что-нибудь придумать, чтоб не расходовать их понапрасну.
То, что случилось ночью, меня не слишком удивило. Сначала эйфория от того, что нам удалось спастись, потом желание согреться, а потом... потом уже пришло и другое желание. И тут меня ждал приятный сюрприз! У Татьяны тело было, как у юной девушки: гибкое и легкое. А кожа пахла какими-то полевыми цветами и, конечно же, морем. И никаких родинок, бородавок, папиллом. Ее кожа была нежной и гладкой, как шелк. Небольшая грудь оказалась красивой формы и очень упругой. В общем, даже у моей бывшей жены Ники не было такой идеальной фигуры. А еще кое-что меня удивило. Татьяна оказалась девственницей. И это в нашем развращенном двадцать первом веке! Хотя ее молодость пришлась на конец двадцатого, так что там нравы были, наверное, более суровыми, хотя некоторым это не мешало жить по полной программе! Такие вот дела.
С утра Татьяна смущалась, что не удивительно в данной ситуации. Я исподтишка пригляделся к ней и удивился. Как это я раньше не замечал этого. Она вообще была женщиной без возраста. Такие кажутся в 20 лет серыми мышками - неприглядными и неинтересными мужскому глазу. К тридцати консервируются и остаются такими до глубокой старости. Иногда они делаются с возрастом даже интереснее. Только сейчас я заметил, какие у нее прекрасные густые русые волосы, какая чистая и гладкая кожа на лице - почти без морщин - только в уголках глаз небольшие черточки. И глаза красивые: серые и лучистые, хотя и не очень-то большие. Вообще-то лучистые глаза - явление не редкое у сероглазых людей. Просто замечаешь это только тогда, когда они что-то оживленно рассказывают, или смеются. А у Татьяны на работе, да и в жизни с этим проблема, я же уже упоминал, какая она серьезная. Это я ее только в поездке и раскусил, да и то случайно.
В общем, видя ее смущение, я не стал ей навязывать свое мужское внимание, не пытался прояснить отношения на всю оставшуюся жизнь, а просто предложил программу минимум и программу максимум по спасению наших жизней.
Мы отправились на поиски источника пресной воды и возможного жилья. Без воды мы бы вообще не смогли тут выжить больше недели, поэтому это была первоочередная задача. Остров нам не пришлось обходить. Когда мы поднялись наверх, то увидели его полностью. Это был, в общем-то, небольшой участок земли, затерянный посреди безграничной водной глади. Нам крупно повезло, что мы нашли на нем небольшой родничок, недалеко от того места, где мы стояли. Как потом оказалось - это был единственный источник пресной воды на всем острове.
Недалеко от этого места мы нашли и то, что стало нашим жилищем. Я считаю, это тоже была большая удача. Правда, предстояла довольно большая работа по приспособлению этой находки под жилье. Дело в том, что на небольшой возвышенности, откуда мы обозревали окрестности, находился каменистый утес, под которым рос большой дуб. Дуб с одной стороны корнями врос внутрь утеса, а кроной пытался вытянуться вверх. И вот теперь этот дуб валялся рядом с утесом с вывороченными корнями. Упал во время какой-то бури. И даже успел немного засохнуть. А под утесом образовалась небольшая пещера. Нужно было обрубить торчащие внутрь пещеры корни, немного углубить ее изнутри и попробовать утеплить мхом и ветками. А сам утес оказался прекрасной крышей, способной защитить от любого дождя и непогоды.
Мы сразу же принялись за работу. Я предложил Татьяне пойти и насобирать каких-нибудь ягод и грибов для обеда, пока я поработаю своим топориком. Здорово, что при мне оказался чемоданчик, и мне не пришлось изобретать орудия труда по примеру жителей каменного века. Хотя после археологических экспедиций я был к этому готов.
Татьяна охотно отправилась в лес, сказала, что в ее семье все заядлые грибники, поэтому она не ошибется с выбором. Ну, а я принялся за дело: принялся обрубать корни, чтоб они не мешали войти в пещерку. Впереди была непростая работа: надо было отрубить ствол и из него попытаться сделать дверь-заслонку. Ну, это не сразу конечно. Периметр дуба у основания, там, где корни, был довольно большой, поэтому вполне мог прикрыть отверстие, которое я планировал для входа. Конечно, туда придется вползать, но в нашей ситуации я пока не видел другого выхода. Вот-вот могли начаться дожди, сразу бы похолодало, и что тогда? Хижина из веток нас бы не спасла. Это Робинзону в тропиках жилось неплохо. А в наших климатических условиях нужно было думать о теплом жилье.
Конечно же, я был уверен, что нас скоро отыщут, поэтому и не планировал ничего долгосрочного. Но могло пройти несколько дней, надо было все предвидеть. Да и занять себя чем-то нужно было.
Наш первый день на острове, да и несколько последующих, оказались успешными. Лес был полон ягодами и грибами. Первое время мы ими и питались. Я все-таки сделал то, что собирался. Обрубил корни и даже заслонку сделал. Мы еще и сплели из ивовых прутьев дополнительную заслонку, чуть большего диаметра, утеплив ее мхом. Ею мы закрывали наше жилище изнутри. В заслонку из дуба я вбил два больших гвоздя, загнул их и скрутил из проволоки ручку, прикрепив ее между гвоздями. Из дерева вытесал две лопатки - черпалки, мы с их помощью значительно углубили внутренность пещеры, теперь там можно было лежать и сидеть. Стены и пол мы утеплили ветками и мхом. Вообще нам повезло в том, что пещера углублялась немного в стороне от входного отверстия, поэтому, даже если бы ветер дул в нашу сторону, то мы были бы защищены скорее стеной, а не заслонками, которые, конечно же, не были герметичными.
Все это заняло не один день, но мы не спешили, мы надеялись, что нас вот-вот найдут. Поэтому на вершине нашего утеса, т.е. на нашей крыше, мы разводили сигнальный костер. Так как стояли солнечные дни, то костер мы разжигали с помощью зеркальца из Таниной косметички. Экономили спички. Я заодно тренировался с изобретением собственного огнива: кремень нашел на пляже, а для выбивания искры использовал стамеску, стальное лезвие ножа и топора. В общем, постепенно научился. Пробовал я добывать огонь трением: все, как надо - в щепку вставил палочку, подложил мох и начал тереть в ладонях палку. Натер я только мозоли, видно руки у первобытных людей были как-то по-другому заточены. В общем, я решил пока остановиться на простых приемах: зеркале в солнечную погоду, огниве в пасмурную и спичках, когда совсем худо... Мы вообще старались поддерживать огонь, особенно ночью, чтоб не затухал. Научились вставать по очереди...
А еще мы сплели корзинки - ловушки для ловли рыбы. Так как вода в море с каждым днем становилась все холоднее, я приделал к ловушкам длинную ручку, чтоб можно было их опускать в воду с берега, не заходя в воду. Иногда удавалось что-то в них поймать. Я даже удочку смастерил. Благо леска была с собой. Удилище смастерил из длинной и прочной ветки, привязал леску, на конце которой закрепил крючок из проволоки. В общем, иногда и на эту удочку что-то ловилось. А еще сделал рогатку, чтобы стрелять дичь. Тут повезло. На острове зверей почти не было, в основном, мелкие грызуны и зайцы. Вот одного из них я и убил брошенным камнем. Мясо мы съели, шкурку оставили, чтоб утеплить жилище, ну, в расчете, что этих шкурок больше будет. А из сухожилий я и сплел резинку для рогатки. Иногда удавалось с ее помощью убить птицу или зайца. Вот так и жили, надеясь, что нас скоро найдут.
ТАТЬЯНА
Постепенно мы устроились на острове. Без Данилы я, конечно же, не выжила бы. А вот он смог бы выжить и без меня. И даже без своего чемоданчика. Что-то бы придумал. Он вообще такой. Надежный. В тот первый день я насобирала много грибов, нанизав их на палки, которые мне наспех обтесал из дубовой ветки Данила. Вообще грибов здесь было видимо-невидимо: боровики, масленки, волнушки. А еще аппетитные шампиньоны и вкуснющие обабки дальневосточные, которые нам довелось попробовать в Ванино. Там же мы узнали, что обабками называют здесь и подберезовики и подосиновики, хотя есть некоторые различия. Подберезовики и подосиновики чаще в глубине леса растут, и шляпки у них будут более мясистые. А обабки на окраинах леса обитают. И вообще их лучше не сушить и не мариновать, а просто жарить или варить - тогда это вкусно. В конце своей вылазки в лес я набрала горстку ягод морошки, завернув их в носовой платок.
Грибы мы обжарили на огне, как шашлык, закусили ягодами, запили водой из ручья. После обеда я помогала Даниле вычерпывать землю из нашего будущего жилья. Мы энергично ковыряли землю, но разговаривали только о том, что нас уже ищут, увидят дым и поймут, что на острове кто-то есть. Так что это жилище это нам, скорее всего, и не понадобится. На ужин опять ели оставшиеся после обеда грибы и ягоды. Ягод осталось, правда, мало, но ничего, нам хватило. Потом снова работали, пока не стало смеркаться. Спать улеглись рано, чувствуя сильную усталость, и почти сразу же заснули. В пещере пока было очень тесно, ее еще надо было расширить, да и утеплить не мешало бы, поэтому спали снова на песке. Конечно, нас скоро спасут. А если нет?
Утром встали рано, Данила принялся выгребать землю, а я снова пошла за грибами и ягодами. Ягод и грибов здесь было много. Особенно ягод. Конечно, морошка уже отходила. Она ведь в августе созревает. Но подоспела голубика, брусника. Было полно черной бузины, а на черемухе я увидела грозди превосходных сладких ягод. Нашла я также поросль княженики - травянистого растения, ягоды которого похожи на малину и ежевику, только меньше по размеру. У нас в Москве их не встретишь, а на Дальнем Востоке они очень распространены. Нас этими ягодами угощали в порту Ванино. Говорили, что они в августе созревают, поэтому в начале сентября их уже трудно найти. Очень сладкие на вкус.
Второй день мало отличался от первого, да и начало третьего тоже. Но уже к обеду третьего дня мы не только расширили, но и утеплили наше жилище. Я помогала, как могла. Помимо еды я натаскала мха, веток, научилась плести корзинки. Данила показал как, а я оказалась способной. Хотя мои корзинки и не были идеальными. Но благодаря им мы смогли разнообразить наш рацион питания. В одну из корзин - ловушек я поймала крупную рыбу. Конечно, повезло с погодой. Я на третий день даже пижаму постирала и Данилкины вещи. Уж больно грязными они стали. Теперь я приносила много грибов из леса. Я стала делать запасы. Не потому что совсем разуверилась в том, что нас найдут, а просто потому, что понимала - с каждым днем вероятность того, что нас найдут уменьшается. А если так, то придет время, когда начнутся дожди, выпадет снег, тогда найти ягоды или грибы будет проблематично. А значит, надо делать запасы...
Жареная на открытом огне пища тоже надоела. Я занялась поисками подходящих камней на пляже. И ведь нашла! Почти плоский камень с огромной, хоть и неровной, выемкой, посередине. Как раз на две, две с половиной тарелки пищи. Ну, чем не кастрюля? Показала Даниле, и он притащил его к нашему жилищу. Мы к этому времени смастерили перед входом что-то вроде очага. Вот и поставили посередине этот камень. Когда разжигали огонь, то камень нагревался, и вода в нем закипала. Из бересты мы сделали кружки и миски, из дерева ложки и вилки. А благодаря нашему камню-котелку смогли варить суп и кипятить ягодный чай с травами. Процесс был не очень быстрый, камень долго нагревался.
Жизнь постепенно налаживалась. Во всех отношениях. На третью ночь я не могла уснуть, несмотря на страшную усталость. Все тело ломило, но это почему-то не помешало мыслям вернуться к той первой нашей ночи. Опять что-то сжалось внутри, как пружина натянулась внизу. Я незаметно посильнее прижалась к Даниле, и голова сладко так закружилась, как от вина. Внезапно его руки заскользили по моему телу, нежно лаская грудь, и я повернулась ему навстречу.
ДАНИЛА
Чем больше дней проходило, тем меньше оставалась вероятность того, что нас найдут. Нет, вероятность-то оставалась. Но только как случайность. Может быть, какой-нибудь рыбак когда-нибудь нагрянет на остров, заметив там дымок от нашего костра. Но, вот уверенность в том, что нас ищут, что эти поиски все еще продолжаются, - испарялась с каждым днем, пока от нее ничего не осталось. Конечно же, мы не теряли оптимизма. Мы утеплили жилище и теперь могли рассчитывать на то, что сможем в нем продержаться длительное время, даже с наступлением холодов. Мы даже начали делать запасы на зиму.
Это была идея Татьяны. Она вообще оказалась бесценной помощницей: ни плакала, ни ныла о том, что мы тут все помрем, что вот она одна такая бедная и несчастная...Она беспрекословно выполняла все, что я ей поручал. Нужно грибы и ягоды собирать - нет проблем, вычерпывать землю из нашей пещерки - да, конечно, плести корзинки - только покажи, как...
Она даже инициативу сама проявляла. Нашла камень, который мы использовали под котелок для варки еды, начала собирать травы для чая и для приготовления супа, дичи и рыбы. Особенно меня изумили ее познания по приготовлению чая. Я-то думал, насобирать листьев смородины, липы, малины - заварить все это кипятком - вот тебе и чай будет. Оказывается, нет. Вот и Иван-чай так просто можно заварить, а можно и заварку сделать, чтоб сохранить надолго. Татьяна этому научилась у себя на даче.
По рассказам Татьяны дача, принадлежащая их семье, и доброго слова не стоила - это был дощатый сарайчик на 6 сотках, расположенный не в самом престижном месте Подмосковья. Иногда, когда стояли жаркие дни, семья оставалась там ночевать, но вообще-то, дача не предназначалась для длительного отдыха. В дождливую погоду в сарайчике было холодновато, поэтому семейные визиты "с ночевкой" на фазенду начинались не раньше мая и иногда заканчивались в середине августа, если лето было прохладным.
Территория дачи прилегала к лесу, и растущий за пределами участка Иван-чай пытался перелезть через ограду. Вот семья Тани и научилась использовать это растение в мирных целях. Свои навыки Татьяна продемонстрировала на нашем острове, благо Ивана-чая и здесь было предостаточно. Однако, какой же непростой процесс приготовления чая оказался! Конечно, собирать Иван-чай, да и любые другие растения в сентябре - дело неблагодарное. Уже и не те свойства, не та польза. Но что поделать - мы время не выбирали, оно нас само выбрало.
В общем, насобирала Татьяна листьев и цветов. Цветы общипывала отдельно. Там уже пух начал собираться, который мы использовали для утепления одежды - но об этом потом.
Листья она сложила на наши жилеты, разложив их на земле, а сверху прикрыла хорошо отжатыми постиранными вещами - футболками, носовыми платками. Как она объяснила, по технологии это должны были быть влажные тряпочки. Все это богатство она разложила в тени на три часа. Потом хорошо размяла листья руками, сложила в наш "котелок", предварительно разогрев его. Котелок остался стоять в теплой золе, чтоб не нагревался уж очень сильно, но и, чтоб не остывал.
Сверху Татьяна закрыла его деревянной "крышкой" и замотала берестой, чтоб перекрыть доступ воздуха. Она сказала, что это самый главный процесс - ферментизации. Тут главное, не перегреть, а то появится неприятный вкус. Вот так котелок простоял до ночи. Мы иногда приоткрывали крышку и ворошили листики, чтоб проверить их состояние. А еще через несколько часов после начала процесса подложили горячих головешек, а то котелок начал остывать. Ночью уже ничего не смотрели, котелок остывал сам собой. А утром мы разложили комочки чая в тени для просушки. Через несколько часов собрали и сложили в берестяной коробок. Вот так мы насобирали достаточное количество чая.
Кстати, Татьяна и корневища Иван-чая использовала. Очищала от грязи, срезала твердую кожуру, потом мы их отваривали в супе с диким укропом - фенхелем. Корневище было слегка сладковатое, но оказалось, что без вот таких "овощей" остальная еда не очень-то радовала. Благо мы еще нашли в заболоченной части рядом с источником, заросли рогоза и смогли также использовать и его корневища. О рогозе я сам вспомнил, так как читал в одной книге про то, как в голодные годы люди рогоз ели и в муку его добавляли. Мы же с Татьяной его корневища очищали, вымачивали и отваривали вместо картофеля. А еще мы их высушивали и перетирали в муку, а по утрам варили из этой муки кашу. Вот и на зиму корневища рогоза заготовили тоже.
Корневища лопуха, который здесь рос в изобилии мы также не обошли вниманием. Тут уж Татьяна оказалась просто кладезем знаний. Она, оказывается, очень интересовалась разными растениями, хобби у нее такое, у себя на даче часто в лес ходила, да и на практике изучала все растения, которые встречала. Она и вспомнила сразу же про лопух - по вкусу он напоминал что-то среднее между пастернаком и морковкой. А еще мы использовали хвощ полевой. Эти зеленые елочки мы в большом количестве нашли на склоне утеса. Мы брали в пищу стебли, а еще вырывали корневища и варили шарики, которые росли прямо на корнях. А еще мы в суп иногда свежую кислицу подсыпали - для вкуса.
Нарубили также крапивы - тут пришлось поискать стебли помоложе, все-таки осень, а не весна, когда крапива сока полна. Мы ее и на зиму засолили, чтобы щи варить. Побеги папоротника-орляка - мы тоже использовали в пищу и постарались заготовить на зиму. С папоротником-орляком вообще забавная история вышла. Нам его случайно показали в Ванино. Мы, когда гуляли с библиотекаршей по окрестностям Ванино, встретили на улице одну бабулю, у которой была целая корзина с папоротником. Наша провожатая нам рассказала, что на Дальнем Востоке папоротник довольно популярен. Отличается от других папоротников тем, что мешочек со спорами у него под листьями свернутыми спрятан, что в процессе варки надо дождаться, когда все чешуйки с листьев слезут...Вот и пригодился совет гида! Мы вообще добрым словом не однажды вспомнили библиотекаршу с ее экскурсией - лекцией.
А в заварку мы иногда добавляли сушеных ягод. И вообще чай у нас получился классный. Мы еще и листьев малины и липы насобирали, высушили их в тени, чтоб потом кипятком запаривать. На малине даже ягоды слегка уже засохшие нашли - тоже насушили. Черемуху, бруснику, княженику, голубику, морошку - все сушили. Понимали уже, что придется здесь надолго остаться.
Татьяна нашла заросли мяты - мы ее не просто на зиму насушили, мы с ней сразу же травяной чай ароматный заваривать стали. А еще мы в пищу использовали обычные желуди. Их тут довольно много оказалось. Так мы их собирали, варили минут пятнадцать, потом вытаскивали середину, промывали и снова варили, потом сливали воду и снова варили - несколько раз. А потом ели как гарнир. Тоже вкусно оказалось. Вообще без этих трав наша еда из рыбы и дичи нам бы очень быстро приелась. А так мы могли позволить себе некоторое разнообразие.
А еще нам повезло, что на этом острове оказались прямо заросли актинидии, хотя для Дальнего Востока это вьющееся, как лиана растение и не редкость. Мы насушили целую корзину ягод. Какой нам сорт попался - не знаю. Их ведь множество. А вот по вкусу напоминал что-то среднее между ананасом и крыжовником. Эти ягоды просто кладезь витаминов. Ветки актинидии я использовал, как веревки. Кстати, в Азии их используют, как канаты при строительстве мостов. Все-таки путешествовать полезно. Узнаешь много нового!
Насобирали мы маньчжурских орехов целую корзину, а заодно насушили его листьев. Отвары из них помогают при катарах и воспалениях. Можно и горло при ангинах полоскать. Правда, сами орехи, хотя и вкусные, имеют очень твердую скорлупу, которая составляет вместе с перегородками большую часть самого ореха. Ну, да это мелочи. Тем более, что на вершине нашего утеса рос кедр, очевидно, разновидность дальневосточного, он тут, кажется, маньчжурским называется. Его орехи крупнее сибирских.
Так вот, мы этих орехов тоже насобирали корзинку. Мы даже масло из него стали выжимать. Деревянным молотком я разбивал орехи, очищал от скорлупы и раздавливал в изготовленной деревянной ступке, потом клал под пресс. Для пресса использовал камень. На фермерской ярмарке я как-то наблюдал производство масла в домашних условиях, кое - что пригодилось, хотя домкрата для отжима у меня, конечно, не было. Надеюсь, что наш продукт тоже неплохой получился. Во всяком случае он очень обогатил наш рацион питания. Масло мы собирали в небольшой в деревянный бочонок, который я сделал из ствола дерева, получилось что-то среднее между бутылью и бочонком.
Повезло нам и с солью. Я тут уже подумывал, как добыть соль из морской воды методом выпаривания, но тут к счастью, обходя остров, я наткнулся неподалеку от берега на небольшую высохшую на солнце лужу. Очевидно, это была некогда небольшая лагуна, которая постепенно высыхала. На дне теперь были довольно приличные запасы соли. Так что мы начали не только сушить и вялить рыбу и мясо, но и засаливать. Да и пища, приправленная солью, была намного вкуснее.
ТАТЬЯНА
Ну, вот и мои знания растений пригодились. Я сказала Даниле, что это мое хобби. Ну, можно и так сказать. Правду-то я почему-то постеснялась открыть. Хотя ничего зазорного в этой правде нет.
В начале 90-х вся страна жила довольно бедно. Магазинные прилавки опустели. На многих предприятиях и зарплату-то не выплачивали. Я уже была школьницей начальных классов. А моя сестричка тогда только в первый класс должна была пойти. Отец работал технологом на заводе игрушек, зарплату ему выплачивали частями, норовили оставшуюся сумму игрушками выплатить. Мама работала в канцелярии этой же фабрики, так что зарплату получала в той же красивой валюте. Она в свободное время ходила на вокзал, предлагала "зарплатные" игрушки за полцены пассажирам. Летом мы перебирались на дачу. Отпуск родители брали по очереди, чтоб с нами все время кто-то находился: отец брал в июне, а мама в июле. В мае и августе мы на дачу ездили только в выходные.
Конечно, наш домик, приткнувшийся к забору на жалких 6 сотках, оставлял и до сих пор оставляет желать лучшего. Но мне там нравится. В домике стоят рядышком две деревянные кровати, отделенные узеньким проходом: в детстве на одной спали мы с сестрой, на другой родители. В углу у самой двери стоял стол и четыре узкие табуретки. Вот и вся обстановка. Больше там просто ничего не поместилось бы. Да, еще антресоли над кроватями. Там мы складываем до сих пор одежду, одеяла, покрывало - в общем, разное барахло. В последние годы мы пристроили небольшую веранду и сарай. Так что мы теперь с сестрой в теплые ночи спим на веранде на раскладушках.
Конечно, жить нам в начале перестройки вчетвером на весьма скромные зарплаты родителей было трудно. Денег едва хватало на самое необходимое. Вот и приходилось изворачиваться. Грибы, ягоды, собственные варенья и соленья помогали выжить летом и продержаться зимой. Щи из крапивы и щавеля, чай из кипрея, салат из листьев одуванчика - все это деликатесы из моего детства.
Мои родители превратили все это в игру. Сестра была слишком маленькой, она обычно сидела возле дома на огороде и играла в куклы, а я с родителями "изучала" природу. Вот так и зародился у меня интерес к миру растений. Да я до сих пор разыскиваю в полях и лесах какие-нибудь полезные "сорняки", лекарственные растения собираю, книжки про них читаю. Благо теперь много всего публиковать стали.
ДАНИЛА
Жизнь, которую мы вынуждены были вести на острове, вернула все на круги своя, т.е. к тому состоянию души и тела, которые были даны человеческому роду при его появлении на нашей планете. Удивительно, как быстро мы сбросили "оковы цивилизации". На этом острове я почувствовал себя не просто мужчиной, я и в обычной жизни ощущал себя, что называется, "настоящим мужиком". В этом диком месте я ощутил себя не просто "самцом", а чем-то, или, правильнее сказать, кем-то, тесно сросшимся с миром живой природы. Настолько тесно, что я ощущал себя ее частью, по значимости такой же, как зайцы, населяющие остров, или рыбы, плещущиеся возле берега. Вообще, объяснить это словами трудно, это надо почувствовать.
У меня здесь была семья, о которой я должен был заботиться - этот инстинкт был заложен во мне самой природой. Я охотился на зайцев, ловил рыб, но если бы на острове обитали крупные хищники - они бы охотились на меня. В этой экосистеме мы были на равных.
Конечно, с нас не слетели "оковы цивилизации" в одно мгновение, мы не приобрели этакую простоту нравов, позволяющую людям вести себя весьма непринужденно, чтобы не сказать больше, справляя нужду на глазах друг друга, и ковыряя в носу в общественных местах. Нет, в этом отношении мы сохранили целомудрие. Я даже построил шалаш над отхожим местом, расположив последнее подальше от нашего жилища над оврагом, куда стекали нечистоты. Но это случилось месяца через два, когда окончательно похолодало. А до этого отхожее место находилось довольно далеко от нашей пещеры...
Когда я пытаюсь передать свое ощущение от пребывания на острове, я не могу найти подходящие слова, возможно, мне не хватает образования. Может, Татьяна смогла бы это объяснить лучше. Мы с ней никогда не говорили на эту тему, но по всему ее поведению, по тому, как развивались наши отношения, я понимал, что и она чувствует нечто подобное. С каждым новым днем на острове, в ней все меньше и меньше оставалось от той независимой, суховатой, интеллигентной дамы среднего возраста, которая отправилась в командировку на Дальний Восток всего лишь месяц назад. Здесь вообще возраст не имел значения. Наверное, это же чувствовали первобытные люди. Они не умели подсчитывать года, поэтому просто находили себе подходящую спутницу и пытались вместе выжить в мире дикой природы. Вот и Татьяна вела себя здесь так, как ее предки миллионы лет до этого: собирала запасы на зиму, готовила пищу, помогала во всем тому, кто был рядом, то есть мне. Я уже говорил, что мне с ней повезло. Здорово, что Катюха из выставочного не поехала. Своим нытьем и капризами она бы здорово подпортила мне жизнь.
Занятно все же было именно здесь наблюдать, как в эмоциональном плане женщины отличаются от мужчин. И вот в этом, мне так кажется, наши предки были другими. Повышенная эмоциональность - одно из достижений цивилизации, и от этого достижения так просто не избавиться. Оно уже стало нашей плотью и кровью.
Помню, я убил камнем зайца. Мы были страшно голодные, до этого несколько дней сидели на грибах, пожаренных на костре, и вдруг такая удача. У меня прямо руки от возбуждения тряслись, когда я его собрался освежевать, благо знал по походной жизни, как это делается. И тут смотрю, Таня украдкой погладила его уши, как будто извинилась перед ним за что-то.
Перехватила мой взгляд и покраснела. Сказала, что все понимает, что нам нужно выживать как-то, что шкуру мы можем использовать для бахил, которыми можно будет утеплить обувь - мы с ней об этом говорили. Нам таких шкур, как минимум, нужно было 4, да еще две, чтоб рукавицы сделать. А лучше бы еще по паре бахил, а то зимой в кроссовках не очень-то побегаешь. Ну, вот, вроде все понимает, а вот зайца ей жалко стала, он, видишь ли, милый очень.
На это я тогда ответил, что я тоже милый, и даже милее, потому что у меня не такие безобразно длинные уши, хотя их и удобнее гладить, чем мои. А еще спросил, не жалко ли ей кур есть. Они ведь тоже милые бывают, безобидные такие, а вот злые людишки их специально откармливают, приручают, а потом горлышко нежное перерезают, перышки ощипывают, желудочек потрошат, тушку травками начиняют, зажаривают и с аппетитом поедают. А вот я зайца в честном бою победил, я его не обманывал, не приручал, чтоб потом удобнее ловить было...
В общем, надулся. Мол, не оценили мои старания. А она, бедная, страшно расстроилась из-за этого. Даже предложила мне свою помощь, но я-то видел, как ей это неприятно, поэтому сказал, что справлюсь сам, она пусть корешков насобирает, да травки какой-нибудь пряной, чтоб приготовить кролика. Татьяна с радостью в лес помчалась, чтоб не видеть, как я живодерством занимаюсь.
Так она и не смогла привыкнуть к этому. Все время пока мы на острове были, старалась не видеть, как я разделываю этих пушистых зверьков. Шкурки я натягивал на деревянную болванку мехом внутрь и ножом очищал от жира. Потом сушил, развесив на кустах недалеко от костра. Погода стояла теплая, но ночами было прохладно, а для сушки шкур и днем дополнительное тепло было необходимо. Когда начались дожди, я стал развешивать шкуры для просушки в пещере. Эти шкуры нам пригодились. Мы сделали по 4 пары бахил и варежки. А еще сшили два одеяла - одно мы использовали, как матрас, а вторым укрывались. Вместо ниток использовали сухожилия. Но одеяла мы только к зиме смогли сделать. Все-таки поймать зайцев было не так просто.
ТАТЬЯНА
Была середина октября, но погода стояла великолепная. Мы даже купались в море. Вода, конечно же, была прохладной, поэтому я не рисковала заплывать далеко, но недалеко от нашего утеса была небольшая и неглубокая лагуна, воды там было чуть выше колена, поэтому к середине дня она прогревалась на солнце. Вот тут я и купалась и стирала наши вещи, чтоб совсем не запаршиветь. Я даже волосы мыла. В деревянной бочке (это Данила ее придумал: выдолбил середину у чурбана, который остался от упавшего дуба) я нагревала обычную пресную воду и ополаскивала ею волосы и тело после купания в морской воде. Постиранные в море вещи прополаскивала в роднике. В общем, худо-бедно, нам удавалось соблюдать пока гигиену. Но мы понимали, что долго это не продлится.
Вместо мыла я использовала корень мыльнянки. Хоть он и не мылился так же хорошо, как мыло или шампунь, но все-таки какой-то эффект от него был. Высушенный и растертый в порошок корень не только был способен мылиться, но и оставлял хороший запах. Я этот порошок использовала, в основном, для мытья волос и тела. А вот для стирки я употребляла раствор прокипяченной золы. Кстати, зубы мы тоже чистили золой. Хотя у нас и были свои зубные щетки, Данила сделал нам весьма приличные щетки из веточек, расщепив концы. Так, про запас. Щетки ведь надо менять время от времени, чтоб на них микробы не скапливались.
ДАНИЛА
Октябрь нас порадовал солнечными деньками. Я с удовольствием плавал в море. Заплывал далеко в надежде увидеть вдалеке какой-нибудь корабль, ну, или хотя бы кусок земли с намеком на цивилизацию: дымом от печных труб и тому подобными явлениями. Собственно говоря, даже просто земля на горизонте могла бы стать чем-то притягательным. Можно было бы попробовать сделать плот, или лодку и отправиться на этот остров в поисках мест обитания людей. Ведь не могло же быть столько необитаемых островов в одном регионе?!
После длительных заплывов я подолгу лежал на теплом песке. Вот и в этот день, наплававшись вдоволь, я развалился на берегу, положив под голову разогретый на солнце камень. После физических упражнений страшно хотелось есть. А нам вот уже несколько дней с этим не везло. В ловушки не попадала рыба, да и зайцы, как повымерли. А сделанные на зиму запасы из вяленой и сушеной рыбы и дичи не хотелось трогать. Тем более, что там пока было и смотреть-то особо нечего. Так, на неделю или две зимовки...
Я собирался, обсохнув, посидеть на берегу с удочкой. Вдруг повезет? В крайнем случае, можно еще ракушек пособирать на берегу или мидий. Накануне на обед мы насобирали целую корзинку. Отварили в несколько заходов с травами - да и съели на обед и ужин.
Задумавшись, я не сразу понял, что это так быстро проползло через одну мою ногу на другую. Наверное, это-то меня и спасло. Кто знает, как развернулись бы события, если бы я сразу же вскочил. А так, находясь в разнеженном состоянии, я слегка приоткрыл глаза и скосил их в сторону ног. Именно в эту минуту я увидел хвост сползающей с меня змеи. Вспомнив, что в археологической экспедиции нас предупреждали, что при встрече со змеями не следует паниковать, что змеи сами не набрасываются на человека, я застыл как изваяние. Но как только змея отползла, я тут же подскочил, схватил камень, на котором только что покоилась моя голова, и как можно тише и осторожнее устремился вслед за змеей.
Я знал, что змеи глухие, но они хорошо улавливают движение почвы. Однако, когда почва рыхлая - песок или торф, то змеи ничего не чувствуют. Приблизившись к змее, я с силой швырнул камень ей в голову. Рассмотрев жертву, я содрогнулся. Передо мной была сахалинская гадюка. Ядовитая и очень опасная змея. И если я видел одну змею, это значило, что на острове их могло быть множество. Странно, что находясь здесь на протяжении трех недель, мы их еще не встречали.
А ведь Татьяна часто ходила в лес за грибами и ягодами, собирала папоротник. И вот как раз заросли папоротника являются излюбленными местами обитания этих змей. Я пришел в ужас. Хорошо, что с утра Татьяна занималась стиркой, а теперь купается. Потом будет обсыхать на берегу. Значит можно ей пока ничего не говорить о своей находке.
Кстати, находка может оказаться и не такой уж плохой. Ведь в азиатской кухне частенько присутствуют блюда из мяса змей. Вот и альтернатива дичи. Только надо бы ее приготовить. Я быстро отрезал голову змеи, чтоб яд не проник в мясо. А затем подвесил гадюку за хвост, чтоб стекла кровь. Я решил сегодня не рассказывать Татьяне о своей находке. Женщины такие мнительные! Сначала откажется есть это мясо, а потом в довершение всего ей везде будут чудиться змеи.
Нет, к этой беседе надо подготовиться. А вот мясо, насколько я помню, надо бы вымочить в молоке, чтоб отбить то ли запах, то ли привкус. А так как молока нет, то думаю, что его надо хорошо вымочить в воде и проварить подольше. К обеду не успеть. А вот к ужину - в самый раз. Можно супчик с травами и кореньями сварить. Я прямо облизнулся, предвкушая удовольствие. Но тут оказалось, что у меня есть конкуренты. Пока я предавался размышлениям, ворона уже налетела на подвешенную на дереве тушку и принялась ее клевать.
Я замахал руками, пытаясь отогнать гнусную птицу, но не тут-то было. Эта сволочь решила сожрать мой деликатес любой ценой. Я отломил ветку и замахнулся на ворону. Раздраженно каркая, она взлетела в воздух, зависла над моей головой, а затем, резко спикировав, больно клюнула в плечо. Я замахал веткой над головой, наподобие пропеллера, надеясь отогнать зловредную птицу. Она взлетела повыше, прицелилась, - и тут по моей голове уже растеклось целое озеро липкой белой жижи. Вот зараза! Но она плохо знает, с кем решила сразиться. Если я встану на тропу войны, то от нее только рожки и ножки останутся. И вообще, змеиный суп можно завтра съесть, а вот к обеду у нас сегодня точно будет дичь! И никаких рожек и ножек! Только обглоданные косточки. Недаром ведь в довоенном Калининграде, тогда он еще был Кенигсбергом, ценились блюда из мяса ворон. Вот мы этот деликатес и попробуем
Схватив валявшуюся недалеко корягу, я набросился на зловредную птицу. Но не рассчитал своих и ее возможностей. Нахалка в один миг взмыла вверх и уселась на самой вершине. Мы замерли в ожидании: ворона вверху, я внизу. На этом кошмарная птица не успокоилась. Она принялась меня дразнить. Спустилась пониже и уселась на ветке, которая была не столь далеко от земли, чтоб я не мог ее достать. Это придало мне силы. Я замахнулся, подпрыгнул и рубанул сплеча...
Не стоит и говорить, что я опять промахнулся. Ворона каркнула, словно насмехаясь надо мной, и опять уселась на верхушку дерева. Но вот минута ожидания - и она снова запрыгала вниз с ветки на ветку. Еще одна попытка с моей стороны опять не увенчалась успехом. Тогда я решил сменить тактику.
Я притворился, что даже и не помышляю о мести, отер волосы травой, снял с дерева змею, сделал у нее надрез от хвоста до шеи и снял кожу, затем очистил внутренности и разрезал ее на маленькие кусочки. Теперь надо бы пойти домой и замочить в воде на несколько часов. Но сначала - месть. Я краем глаза следил за вороной, видел, как она нервно расхаживает невдалеке, наблюдает, так сказать, за процессом.
Привалившись к дереву, я прикрыл глаза, изображая сон. Но, оказалось, что ворону очень трудно обмануть. Она продолжала расхаживать на расстоянии, задумчиво поглядывая в мою сторону. Я осел, как мешок с зерном, изображая впавшего в глубокий сон человека и даже всхрапнул. Но и это не убедило ворону. Она чувствовала опасность, исходящую от меня, поэтому держалась на расстоянии, но и улететь, отказавшись от легкой добычи, она не могла. Наконец, жадность победила осторожность. Ворона ринулась в сторону змеиного мяса, и тут я не сплоховал. Молниеносным движением я набросил на ворону рубашку, а потом схватил обидчицу за горло и свернул ей шею. На мой восторженный победный вопль тут же прибежала Татьяна.
Я с радостью продемонстрировал ей дичь, пообещав приготовить дивное жаркое. Она поинтересовалась, что это за кусочки освежеванного мяса. И я ей соврал, что это морской угорь попал в наши ловушки, а когда я его разделывал, прилетела ворона и хотела отнять у меня наш обед, но сама превратилась в мою добычу. Татьяна долго смеялась, слушая мой рассказ, даже посочувствовала такой умной вороне, а потом посоветовала мне помыть голову, так как вид у меня не очень привлекательный...
ТАТЬЯНА
Нет, эти мужчины так и остаются чуть ли не до старости детьми. Это ж надо только было придумать: гонялся с палкой, как мальчишка, за вороной! Просто смех. Хотя, закончилось это предприятие неплохо - у нас на обед будет дичь!
Вообще-то мы здесь не так плохо устроились. Конечно, если сейчас похолодает и пойдут дожди, нам придется несладко. Все-таки нам еще нужно и к зиме подготовиться поосновательнее. Приходится и шкурки просушивать и коренья разные собирать, да и мясо с рыбой вялить, коптить и сушить при солнышке сподручнее.
Наш остров очень красив. Немного суровой красотой. Утесы и прибрежные скалы придают ему неприступный вид. И конечно, сосны, устремившие в небо, как пики, напоминают стражников, охраняющих небольшой лесок на самой вершине. Сейчас он выглядит особенно празднично: красно-желтые листья деревьев с вкраплением зелени пихт и хвойных деревьев. Заросли шиповника по откосам до сих пор усыпаны редкими цветами, но уже видны и алые сочные плоды. А какие здесь рассветы и закаты!
Вот уж воистину волшебное зрелище! Этот огромный диск солнца, величественно всплывающий из самых недр моря! Вся водная гладь мгновенно окрашивается багряным цветом, запахи трав, цветов, смолистой хвои делаются ощутимее. Даже дышать становится легче. А на закате, когда солнце скрывается в морских глубинах, просыпаются ночные птицы, наполняя сгущающиеся сумерки своими трелями. Нам особенно нравилось наблюдать за этими мгновениями появления и исчезновения солнечного диска. Особенно красивы, на мой взгляд, здесь закаты. Сначала солнце медленно катится к горизонту и вдруг, дойдя до кромки, оно резко скатывается вниз, как будто его кто-то дергает за ниточку...
А вчера был сильный шторм. Мы с Данилкой, усевшись на камнях на верхушке холма, наслаждались открывшейся перед нами картиной морской стихии. Волны одна за другой накатывались на берег, рассыпаясь миллиардами хрустальных брызг. И вот самая большая, огромная, как стена, подобно сильному зверю набросилась на прибрежные скалы, словно желая смести их с дороги, но, столкнувшись с их мощью, вздыбилась сверкающим бриллиантовым гребнем над их вершинами и откатилась прочь...
Мы с Данилом поспорили, какая это по счету. Он уверял, что девятая, вспомнил даже картину Айвазовского "Девятый вал". Ну, а я тут же привела примеры, что у греков самой опасной волной считалась третья, у римлян девятая, у американцев - седьмая. Мы принялись считать волны, сбились, начали считать заново, потом стали спорить, потом снова считать и смеяться, так как снова запутались, а потом начали целоваться...
А сегодня море спокойное и гладкое, как зеркало. А вода теплая-теплая, как летом. Вот я и занялась стиркой, а потом и искупалась с удовольствием. Помыла волосы и с наслаждением подставила их легкому и теплому ветерку.
Жизнь прекрасна! Жаль, что мы не всегда способны это разглядеть. Все время куда-то спешим: бегом на работу, в темноте с работы, что-то съедаем на ходу, не чувствуя вкуса, что-то читаем в метро, не вникая в детали, оценивая не стиль автора, а сюжет, что-то смотрим по телевизору, забывая на следующий день содержание, а по ночам отключаемся почти мгновенно, чтоб успеть отдохнуть перед новым трудовым днем...
Времена года сменяют друг друга, пролетают годы, а нам некогда полюбоваться цветущими деревьями, вдохнуть аромат свежескошенной травы, застыть у раскрытого окна, вслушиваясь в пение соловья.
Жизнь на этом острове заставила нас полностью изменить свою жизнь, перестроить ее в соответствии с законами, придуманными не нами, а высшим разумом. Для меня это оказался шанс на личное счастье, пусть маленький и эфемерный, но все - таки шанс. Я понимала, что все вернется на круги своя, как только нас найдут, и мы вернемся к обычной жизни. Но здесь, на этом острове не было старшего научного сотрудника и техника из выставочного отдела. Здесь были только мужчина и женщина. И не важно, что женщине месяц назад исполнилось 39 лет, а мужчине через 10 дней должно было исполниться 27. На этом острове даже это не имело значения.
ДАНИЛА
Змеиное мясо произвело фурор. Впрочем, ворона, приготовленная на вертеле, накануне была тоже съедена без остатка. Я, тут, кстати, вспомнил, что в Кенигсберге до войны воронье мясо было очень популярно! Теперь могу признать: есть за что. А еще я понимаю каннибалов: поедая мясо врагов, испытываешь особое чувство удовлетворения!
Часа через два после того как змеиный суп был съеден без остатка, я признался Татьяне, из чего он был приготовлен. И как же верно я все рассчитал! Мясо к тому времени уже почти переварилось, съедено было с удовольствием, поэтому чувство брезгливости не возникло. Кстати, по вкусу змеиное мясо напоминало курятину. Поэтому и съедено было с превеликим аппетитом. После моего признания появилась возможность сказать о наличии этих опасных гадов на нашем острове. Как я и предполагал, Татьяна встревожилась, хотя и не впала в панику, как это можно было предполагать. Она часто собирала ягоды и грибы у себя в лесу рядом с дачей, и там этих рептилий было до черта, так что ее не надо было призывать к осторожности.
А вот насчет приготовления змеиного мяса она сказала, что это прерогатива не только азиатской кухни. В средневековой Европе крестьяне часто использовали гадючье мясо в пищу. А во Франции Людовик 14 взял продажу змеиного мяса под личный контроль. Считалось, что это мясо лечебное, поэтому его разрешалось продавать лишь аптекарям и врачам...
Нет, все-таки приятно общаться с образованной женщиной, всегда есть о чем поговорить. Кто говорит, что жена должна быть красивой дурочкой, сам является дураком. Мне в этом вопросе можно доверять, у меня есть с чем сравнивать!
После того, как мясо было одобрено, я начал охоту за змеями. И попутно поймал несколько ворон, используя их природную жадность. Наваливал требуху рыбы, и тут же, хоть одна, но прилетала. Однажды я сразу двух ворон поймал! За время охоты на ворон мы смогли на зиму закоптить шесть вороньих тушек. Удивляетесь, почему так мало? Так ведь о еде насущной тоже приходилось думать! Кстати, перьями я начал утеплять пол нашего жилища. В общем, использовал любую возможность для благоустройства быта.
Змей за это время я поймал только двух, включая первую змею. Но у меня была надежда на увеличение улова. Дни становились прохладнее, хотя солнышко еще и согревало землю. Змеи в поисках тепла будут вылезать на вершину утеса, чтоб погреться на камешках. Тут-то я их и встречу добрым словом и твердым камешком! После случайной поимки первой змеи, я усовершенствовал процесс ловли змей. В лесу я нашел рогатину, этой рогатиной можно было прижать голову змеи, а потом камнем припечатать ее к земле и сразу же отсечь голову. Я опробовал рогатину на второй змее и нашел, что это очень удачный способ ловли змей.
А вот в следующий раз мне не повезло. Я только что отсек ножом голову змее, как почувствовал, что острый, словно иголка зуб впился в мой палец. Ч-черт! Не заметил, что это две змеи свернулись кольцом. Я с силой припечатал голову второго гада камнем к земле, быстрым движением отрезал ему голову, а потом начал лихорадочно высасывать яд. Выплевывая яд, я начал звать Татьяну. К счастью, она была недалеко, готовила суп из заячьей требухи, поэтому быстро примчалась мне на помощь.
Я примерно пять минут отсасывал яд, кажется, так рекомендуют знатоки, столкнувшиеся с этим. Хотя и говорят, что это не может служить панацеей. Прибежавшая на мои крики Татьяна не потеряла голову. Она кинулась в дом, притащила йод из аптечки. К счастью, в наших рюкзаках был скромный запас медикаментов: болеутоляющие таблетки, супрастин и йод. Как видите, не очень-то много всего. Но до этого случая мы употребляли только йод. Мазали им всякие ссадины и царапины - этого в нашей жизни было предостаточно. Вот и сейчас обработали место укуса. Потом Татьяна сунула мне сразу две таблетки супрастина, чтобы предотвратить возможный анафилактический шок, или хотя бы ослабить его действие. Она даже раздавила таблетки в порошок, чтоб они быстрее всасывались. Отправила меня в нашу хижину, чтоб я меньше двигался, приготовила питье. Сказала, что нужно много пить, чтоб вывести токсины.
Дальше начался ад. Руку разнесло чуть ли не в два раза. Все тело ломило, я метался в жару, бредил, терял сознание. Татьяна силой заталкивала в меня супрастин и анальгин, заливала мне в рот цистерны жидкостей. Еще до того, как я отключился, она успела затолкать в меня немного супу, сказала, что мне нужны будут силы для борьбы с ядом. Потом я уже почти ничего не помнил. Из обрывков сознания я помню, как она пичкала меня лекарствами, уговаривала выпить еще немножко воды, или теплого клюквенного чая.
Кстати, она не забыла выпотрошить убитых мной змей, замочила мясо и приготовила из него на второй и третий день суп, бульоном из которого отпаивала меня, так как есть я ничего не мог. Только на четвертый день к вечеру я смог съесть небольшой кусок мяса вместе с бульоном. Все это время Татьяна старалась надолго никуда не отлучаться. Только проверяла наши ловушки в море. Собранную рыбу она выпотрошила и развесила сушиться на зиму, а две крупные рыбешки закоптила. Еще за грибами и ягодами пару раз отлучалась, но это уже когда мне стало чуть легче. Грибы она почистила и разложила сушиться на зиму, как и часть ягод. А из оставшихся ягод варила морсы для меня.
Все время я ощущал ее присутствие. Она протирала меня холодной водой, когда я метался в жару. Хотя анальгин и снимал температуру, она все равно быстро поднималась снова и, чтобы не травить меня все время таблетками, Татьяна смачивала в холодной воде мох и обтирала им мое тело. Несколько раз подряд, пока вода сама не высыхала, потом снова и снова. И все время уговаривала выпить воды, морса, травяного чая.
Наверное, если бы не она, я бы не выжил. Спасло меня, конечно, и то, что я был молодым и крепким человеком, то, что мой организм не был истощен и ослаблен. А также то, что были предприняты с самого начала правильные действия, и то, что у нас нашлись таблетки супрастина и анальгина ...А главное, меня спасла любовь и нежность этой умной и прекрасной женщины, которая была все время рядом со мной!
Если бы не уход, последовавший за всеми этими правильными действиями, я не уверен, что мне удалось бы выжить. И если вы думаете, что после этого я стал бояться змей, то вы заблуждаетесь. Как только я встал на ноги, пошатываясь от слабости, я тут же вскарабкался на наш утес в поисках этих коварных пресмыкающихся. Мне повезло, что я нашел там греющуюся на солнышке гадюку и расправился с ней по всем правилам охоты! Жизнь продолжалась! Надо было что-то есть, готовится к зиме, ведь октябрь близился к концу, и ждать долгих теплых дней уже не приходилось. Так что поимка змеи на обед была большой удачей. В этот день в ловушке Татьяна нашла двух больших морских окуней. Одну рыбу мы зажарили на углях, а вторую закоптили на зиму. А благодаря убитой змее у нас уже был обед на завтра!
В общем, отлеживаться мне уже было нельзя. Хватит, поболел и ладно. Нужно было приниматься за работу. Продолжать утеплять жилище, делать запасы, ну и так далее...
Татьяна
Ох, и натерпелась же я страху! Данила был совсем плох. Просто чудо, что он выжил. Хорошо, что у него оказался крепкий организм. Когда я сидела рядом с ним, то еще как-то держалась. А когда становилась невмоготу, убегала в лес за грибами и ягодами, ползала среди болотных трав в поисках клюквы и брусники и выла от горя. Наверное, со стороны это выглядело страшно нелепо. Но по-другому не получалось. Я не могла надолго его оставить. Вот я и совмещала два дела: горько рыдала и делала заготовки.
Рыдать долго не пришлось, к середине второго дня я немного пришла в себя от шока, поэтому все силы направила в более рациональное русло, не растрачивая их на бессмысленные эмоции. Надо было делом заниматься. Да и Даниле я могла помочь не слезами, а конкретными делами. Поэтому я трудилась, как муравей. В эти дни я придумала, как можно устроить праздник ко дню выздоровления Данилы. К тому же это по времени совпадало с его днем рождения. Вернее, я мечтала, чтобы к своему дню рождения он бы выздоровел.
Мне просто очень повезло. Я нашла в глубине леса в дупле старого дерева дикий мед. Он совсем засахарился, но это было неважно. Главное, что теперь у нас был довольно большой запас этого целебного продукта. Впереди была зима, а с нею все сопутствующие этому времени года болезни: простуды, ангины, катары, кашель и т.д. Конечно, я немного насушила разных трав и корешков для отваров и продолжала собирать их. Но находка меда меня особенно вдохновила.
К тому же я подумала, что можно использовать эту прекрасную находку не только в лечебных целях. Я нарвала яблок в лесу. Они, правда, были не очень-то сладкими, дичка, она и есть дичка. Но это было неважно. Я истолкла их в маленькой кадушке. Данила в свое время сделал несколько таких кадушек из ствола поваленного дуба. Все они были разных размеров. Потом я взяла средний бочонок. Налила в емкость несколько литров воды из ручья, смешав его щедро с медом, добавила растертые яблоки, закрыла крышкой и поставила в теплое местечко рядом с очагом. На следующий день я сняла крышку и все еще раз перемешала. Потом обмотала бочонок вместо крышки майкой Данилы и снова поставила на прежнее место.
Через неделю у меня была легкая и вкусная яблочная брага. По вкусу она напоминала слабогазированный лимонад. Одновременно я запустила процесс приготовления на Новый год медовухи без дрожжей: развела в воде мед, добавила немытые толченые ягоды черной рябины и закрыла крышкой для начала процесса брожения. Через два дня я процедила массу, перелила в другой бочонок, закрыла и оставила месяца на три в холодное местечко. Я рассчитывала, что Новый год мы встретим вот таким вот хоть и слабоалкогольным, но зато игристым напитком! Занимаясь такими делами, я отвлекала себя от тяжелых мыслей, во мне крепла вера в то, что все будет хорошо, Данила встанет на ноги, и мы будем праздновать, отмечая сразу два радостных события - его выздоровление и его день рождения.
Самое удивительное заключалось в том, что стоило мне ощутить в себе эту уверенность, как она каким-то чудесным способом передалась и Даниле. Он стал гораздо спокойнее, не метался в жару, не бредил, не стонал. Даже слабость стала отступать. На четвертый день он даже смог выползти из нашей землянки и полежать на солнышке. Я оставила его лежать на пригорочке, а сама занялась приготовлением обеда. И вдруг раздался страшный вопль. У меня вывалился из рук нож. Не помню, как я неслась вверх. У меня как будто крылья выросли, и я в считанные секунды взлетела вверх. Оказалось, что это был победный крик радости. Данила поймал змею и отсек ей голову. Правда, сил на то, чтобы ее освежевать, у него уже не было. Этим занялась я. Мне показалось, что для него это было очень важно - убить эту змею, как будто он сам себе хотел доказать что-то очень важное. И ведь доказал! После этого его выздоровление было делом двух-трех дней.
ДАНИЛА
Сегодня я впервые после болезни решился отойти далеко от нашего жилища. Я забрался в самый дальний конец нашего острова. Недалеко от песчаных отмелей я нашел несколько кроличьих нор и затаился в кустах, рассчитав, что рано или поздно кролики окажутся возле своих мест обитания. Так и оказалось. Вскоре из ближайшей норы высунулись кончики ушей, а следом появилась любопытная мордочка. Я дождался, когда кролик вылезет из норки целиком и выпустил стрелу. С такого близкого расстояния промахнуться было невозможно. Забрав добычу, я снова затаился. Мое терпение было вознаграждено. Скоро из норки вылез на поверхность еще один обитатель. Довольный собой, я уже собирался возвращаться, когда увидел на ветке дуба, стоящего у берега, большую ворону. Удержаться было невозможно. Мне снова повезло. Моя стрела попала в цель, и птица свалилась на берег. Я устремился за добычей.
Схватив убитую ворону, я вытащил стрелу и уже хотел уходить, как вдруг заметил кое-что необычное. Рядом с вороной я увидел фрагмент кости ноги человека. Проследив взглядом дальше, я разглядел и весь скелет, слегка припорошенный песком. На скелете болтались остатки одежды, а мы в нашем положении не могли брезговать такими подарками, поэтому я стал расчищать скелет от песка.
Работа не заняла много времени. Я стащил со скелета брюки, ватник и рубашку. Не сказать, чтоб они сохранились в идеальном состоянии, но могло быть и хуже. Вот постираем, заделаем кое-где прорехи - и будут как новенькие. Прямо подарок ко дню рождения! Мне хватит брюк и рубашки, а вот ватник Татьяне отдам, чтоб ей теплее было, а то ее плащик совсем хлипкий. Можно, конечно, в подкладку мха и пуха кипрея натолкать, чтоб теплее было, но с ватником будет надежнее. Женщины - народ мерзлявый.
Я стал сворачивать вещи, как вдруг нащупал за подкладкой ватника какие-то бумаги. Пошарив в прорехе, я извлек тоненькую тетрадь в клеточку и огрызок карандаша. На обложке дата печати - 1946 год. Вот это да! Тетрадка была вся исписана корявым почерком. Попробовал прочесть. Сначала было трудно, потом втянулся. Научился понимать почерк. Чужая история всколыхнула душу. Опомнился через какое-то время, понял, что нужно спешить домой. Татьяна может разволноваться. Захватив вещи, тетрадь и свои охотничьи трофеи, я вернулся в нашу пещеру. По возвращении, я освежевал зайцев, очистил и развесил для просушки шкуры, ощипал и разделал тушку вороны. Татьяна к этому времени уже приготовила обед и даже насобирала лукошко каких-то ягод. Пока я ощипывал ворону, она постирала вещи покойника и развесила их на ветках березки на вершине утеса. Был солнечный денек, так что пока погода была на нашей стороне.
После обеда мы вместе сели читать записи в старой тетради. "Если когда-нибудь найдут эту тетрадь, я бы хотел, чтобы было восстановлено мое честное имя ... Антон и далее анкетные данные"...
АНТОН
Перед смертью не врут. Нет смысла, ведь уже ничего не исправишь. Я честно сражался за Родину. Не моя вина, что я попал в плен. Я много раз на допросах рассказывал свою историю, нет смысла ее повторять, там не было ни единого слова лжи. После освобождения, я вместе с нашей армией дошел до Берлина и был оставлен в нашей комендатуре, так как знал немецкий язык. А через несколько месяцев меня арестовали и препроводили в Москву. Суд, трибунал, лагеря. Меня осудили за то, что я был в плену у немцев! После того ада, который я пережил у нацистов, я за это же оказался и наказан!
К началу 1947 года я оказался в пересыльном лагере в Ванино. Здесь уже было несколько зон, и строились еще зоны. Повсюду охранники с собаками. Прямо, как в концлагере у фрицев снова оказался! Нам еще повезло - мы жили в бараках, а вот год назад тут и бараков-то не было, это нам охранники рассказали. А еще сказали, что за сезон здесь до 100 000 пересыльных проходит. Мы ждали отправки пароходом на Колыму или Магадан. Всех сразу переправить не могли. Поэтому мы пока были заняты кто где. На лесозаготовках, строительстве железных дорог, сельском хозяйстве.
Я тут среди охранников встретил своего бывшего однополчанина. Оказывается, сам он вырос в этом поселке. В войну служил он в моей части солдатом. Ну, а теперь вон как судьба повернулась. Я из капитанов стал зеком, а он охранял меня с собакой. Человек-то он был не плохой. Распережевался, когда узнал, что я тут сижу, сказал, что письмо Калинину про меня и мои военные подвиги написал. Еды мне кое-какой подбрасывал. А когда узнал, что у меня язва трофическая, помог определиться в САНО. Собственно говоря, там и началась эта история.
Аннушка работала врачом-дерматологом. Я, как ее увидел, так сразу же понял, что встретил ее - единственную. Это чувство ни с каким другим не спутаешь. Я ведь не мальчик был, войну прошел, многое повидал, да и женщины в моей жизни были. А вот встретился глазами с этой пигалицей - и пропал! Совсем молоденькая, только что после мединститута, даже ординатуру еще не закончила. А вокруг такая мерзость. Но она была такая... Не нахожу слов. Ее как будто никакая грязь не могла коснуться. И ведь не красавица, а люди к ней тянулись. И она на них не как на зэков смотрела, а как на людей. Наверное, это ее во многом и отличало от тех, которые были по другую сторону от нас - за деревянным частоколом, увитым сверху колючей проволокой. Аннушка меня на ноги поставила, вылечила, одним словом.
Жили мы в пересылке одним днем. И дело не только в том, что мы ждали своего парохода на Колыму. Просто смертность в нашей зоне была невероятная. Один из зэков, которого подрядили гробы делать, рассказывал, что за день он меньше тринадцати гробов не мастерит. А бывает, что и до девятнадцати доходит.
Что ж удивляться, что мы не стали дожидаться свадебных колоколов? Вот там, в ее кабинете в САНО все и случилось. Короткие свидания, быстрые и страстные объятия. Почти без слов, так, с какими-то междометиями. Мы так сдавливали друг друга в кольцах рук, что оставляли синяки на телах друг друга, почти до крови обкусывая друг другу губы. Задыхались, то ли от нехватки воздуха, то ли от счастья, а скорее всего от того и другого понемножку. Короткие свидания, переполненные жгучей страстью и невероятной нежностью...
Как ни удивительно, но о нашем романе так никто и не прознал. До того последнего дня, вернее вечера, когда нам объявили, что нашу партию отправят на следующем пароходе. Пока я размышлял, как бы мне оставить для Аннушки весточку, ко мне подошел мой солдат, Иван. Я обрадовался - вот тебе и оказия! Уж он-то мне в этой просьбе не откажет. Я, было, и рот открыл, да что-то удержало. Иван смотрел на меня тяжелым взглядом, глаза его были налиты кровью. У меня мурашки по коже побежали от него. Как будто упырь из гроба вылез. И лицо у него цвета подходящего - землисто-белое. Тут он рот открыл и прохрипел, что гость ко мне просится, что он выведет меня ночью подальше от барака, там, у куста боярышника меня будет кое-кто ждать. Сердце екнуло: Аннушка. На радостях я об Иване тут же забыл, только ободном и мечтал - о нашем с Аннушкой свидании.
Времени Иван нам отвел на свидание почти ничего - полчаса, но для нас это был прямо царский подарок. В эти краткие мгновения случилось настоящее чудо: мы ощутили себя единым целым. Вот ведь как верно говорят: две половинки яблока. Именно это мы и ощутили. Нас уже не существовало порознь, мы были одним существом, мы легко угадывали без слов мысли и желания друг друга, - был один ритм, одно дыхание, одно огромное счастье на двоих!
Иван, каким-то мертвенно-сиплым голосом, напомнил о том, что наше время истекло и пора прощаться. Аннушка ушла без слов, даже не оглянулась ни разу. Просто растворилась в темноте. И Иван отправился вслед за ней, чтоб вывести из зоны. А я вернулся к себе.
Странно напряженными какими-то были последние минуты этого свидания. Словно темнота еще больше сгустилась вокруг нас. Как-то не по себе мне стало, тревожно очень.
Когда нас погрузили на корабль, я с изумлением увидел среди охранников Ивана. Выглядел он прескверно. Бледное до синевы лицо, сухие, потрескавшиеся губы и горящие нездоровым огнем глаза. Он явно был болен.
Оказавшись с ним рядом, я поинтересовался, почему он нас сопровождает. Обычно, охранники оставались в лагере и на судне были другие. И почему он на работе, хотя явно болен? Он весь как-то затрясся и ответил, что так распорядилось начальство и вообще, с ним все в порядке, хотя и дураку было понятно, что это не так.
Ночью разразился страшный шторм. Корабль трясло. Мы все лежали в трюме на нарах, построенных в три яруса. Во время качки нары рухнули и придавили тех, кто был внизу. Раздался страшный вой, жуткие крики просто пронзили мозг. Я не пострадал. Мы начали извлекать из-под завалов людей. Некоторые тела превратились в кровавые лепешки. Тут набежали охранники. Они нас заставили вытаскивать лопатами человеческое мясо и выбрасывать прямо в море. Даже мне, бывалому солдату, было не по себе. Некоторых тошнило...
И тут за моей спиной вырос Иван. Его автомат уткнулся мне в спину. Он оттеснил меня в темноту.
- Прыгай в воду! - прохрипел он, - Прыгай, или я тебя сам застрелю, как при попытке к бегству!
- Но почему? - поразился я.
- Прыгай, гад. Я к тебе, как к человеку, а ты Аннушку ...
- Мы любим друг - друга!
- Нет, это я ее люблю. Всегда любил. Еще со школы. Она совсем малышкой была, а я старшеклассником, а уже тогда понял: без нее мне не будет счастья. Я за нее готов был горло перегрызть. Да можешь ли ты понять, что я почувствовал вчера, когда она меня попросила о свидании с тобой? А я-то дурак и не догадывался ни о чем. Видел, как расцвела она в последние дни, как улыбаться стала как-то по-особенному. Говорит со мной, а сама улыбается... Я и думал, что это она мне, наконец-то, отвечать стала. А оно вон-оно как.
Я бы это ваше свидание никогда бы не допустил. Да Аннушка прямо не своя была. Грозила, что с собой покончит. И ведь покончила бы. По глазам ее видел, не в себе девка. Вот тогда я вынес тебе приговор, понял, что двоим нам тесновато будет на земле. Утром сам в конвой напросился, наврал что-то с три короба. - Иван внезапно с шумом выдохнул воздух, как будто тот комом застрял в его горле. - Все, кончен разговор! Здесь твоя любовь и умрет, в этом море. Давай, прыгай, - внезапно выкрикнул он, и я услышал щелканье затвора. Перекинувшись через бортик, я бросился в море. Вслед прогремел выстрел, потом еще один. Обожгло руку...
Я всегда был хорошим пловцом. Но в этих бушующих волнах это было не важно. Я мог бы погибнуть. Но судьба распорядилась иначе. Меня выбросило на этот безлюдный берег. Я не знаю, выживу ли, но на всякий случай, я записал свою историю.
Того, кто найдет мои записи, прошу передать их Аннушке, по адресу, который я укажу ниже. А также попрошу сообщить правду о моей смерти моей матери Марии Ивановне...Адрес ниже.
В самой конце тетради, после адресов была сделана приписка. "Аннушка, сейчас нет сомнения, я умираю. От голода и холода, от гноящейся раны на руке...Смерть уже совсем близко. Я долго думал, зачем все-таки судьба дала мне этот странный шанс, почему я не погиб сразу? Я так мучился на этом острове, когда начавшаяся гангрена пожирала мое тело. А потом я понял, это было нужно, чтобы я успел с тобой попрощаться, чтоб я успел написать тебе эти прощальные слова. Я умираю с мыслями о тебе. И желаю тебе счастья. С хорошим человеком. Ты обязательно должна быть счастливой. Ты должна прожить эту счастливую жизнь за нас двоих, помни, мы с тобой одно целое, были, есть и будем до самой твоей смерти. И если ты будешь счастлива, то и я тоже.
И еще одно. Перед лицом смерти как-то иначе смотришь на человеческие поступки. Все эти дни и недели я проклинал Ивана, а теперь я понял, что был не прав. Его можно только пожалеть. Любовь дает человеку крылья, и он взлетает до небес. А иногда она сталкивает его в бездну, и тогда он постигает самые изощренные муки ада. Я смог простить Ивана. Прости и ты.
ДАНИЛА
История, рассказанная погибшим офицером, потрясла меня сильнее, чем я мог бы предположить. Она тесно переплеталась с теми рассказами, которые я услышал в Ванино во время экскурсии, организованной библиотекаршей. Ночью я вертелся без сна, прокручивая в голове фразы из тетради Антона. Удивительная история любви и ненависти. Интересно, как дальше сложилась история этой Анны и Ивана. Если мы спасемся, обязательно свяжусь с библиотекаршей, перешлю ей эту тетрадь. Она вообще-то интересный человек, собирает историю края, переписывается с теми, кто прошел через Ванинский острог. Думаю, ей будет интересно, возможно она сможет раскопать информацию о дальнейшей судьбе людей, упомянутых в тетради, а заодно свяжется с родственниками Антона, мать его, конечно же, давно умерла, но может быть, живы какие-нибудь родственники...
ТАТЬЯНА
Какая страшная история! Оказаться одному на этом острове и медленно, в мучениях умирать от гангрены - как это ужасно! Все-таки нам повезло больше. Вдвоем не так тяжело переносить лишения.
А вообще-то эта земля какая-то особенная. Она дарит людям сильные чувства. Я говорю не только об Анне и Антоне. Взять, к примеру, меня и Данилу. Наши отношения намного ярче чувств многих наших современников, живущих и работающих с нами в Москве. И не только современников. Мои родители поженились по любви, прожили в добром согласии почти сорок лет. Но их чувствам всегда не хватало страстности. Помню, смотрели мы как-то всей семьей по телевизору фильм, герои которого переживали бурный роман. Фильм изобиловал жаркими сексуальными сценами. Мы с сестрой прямо заболели этим фильмом. А родители только посмеивались и приговаривали: "Ой, ну покажут же такие страсти-мордасти. Кино, одним словом!"
А вот с Данилой у меня все сложилось по-другому. Я от себя даже не ожидала такой сексуальности. Наверное, если бы мне это какая-то подруга о себе рассказал месяца два назад, я бы подумала, что эта девица просто бесстыдница. Но на этом острове у меня таких мыслей не возникает. Мы с Данилой вообще понимаем друг друга с полуслова: как в жизни, так и в сексе. У нас, вообще, не бывает ссор по мелочам. Впрочем, и не по мелочам тоже не бывает.
ДАНИЛА
Ну, вот я и стал на год старше. А если по ощущениям, то на целых десять лет! Вообще, этот день рождения оказался самым прекрасным в моей жизни! Татьяна накрыла праздничный стол: жаркое из крольчатины с лесными травами и гарниром из папоротника, а на десерт - запечённые в золе яблоки с диким медом. За мое здоровье мы пили яблочную брагу! Я смотрел на вывешенную для просушки шкурку кролика, мясо которого только что съел и наслаждался жизнью.
Кролик запутался не столько в моей ловушке, сколько в густой траве, поэтому и стал главным украшением стола. А ведь предполагалось, что это будет замечательный морской окунь, пойманный ранним утром. Теперь окунь коптился на вертеле, чтоб стать ужином в какой-нибудь зимний денек. А кроличья шкура скоро должна была пополнить коллекцию шкур, из которых будет изготовлено одеяло. К счастью, на рукавицы и на бахилы мы уже насобирали этих шкурок предостаточно.
Погода продолжала нас радовать погожими деньками, хотя к вечеру становилось уже ощутимо прохладнее, воздух прогревался только к полудню. Но для последней декады октября это было уже неплохо.
Утром, после моего дня рождения Таню стошнило. Она уже несколько дней упоминала про легкое несварение желудка, поэтому решила, что это продолжение желудочного недомогания. Но мне пришла в голову более интересная мысль после того, как я сопоставил некоторые факты. Я тут же сообщил свои предположения Татьяне и по ее ошеломленному виду понял, что ей почему-то такая очевидная мысль в голову не приходила.
Да, похоже, я скоро стану отцом!
ТАТЬЯНА
Я - беременна? Вот уж новость, так новость! Мне будет почти 40, когда ребенок появится на свет. Если появится... Если я беременна. Я так до конца и не могу в это поверить. Возможно, это просто сбой цикла. Месячные должны были начаться недели две назад. Когда они не пришли вовремя, я решила, что это задержка из-за смены климата и образа жизни. Даже порадовалась этому, так как не представляла, что я могу использовать в качестве гигиенических средств. Мох? Наверное, единственно возможный вариант. В общем, я думала, что это просто задержка. Но теперь появилась постоянная тошнота по утрам. В первый раз я подумала, что это результат несварения желудка. Ведь такое может быть? А вот Данила сделал прямо противоположный вывод. Неужели он прав? После его дня рождения прошла неделя. Месячные не пришли, а утренняя тошнота стала постоянным гостем.
Мысль о том, что я могу стать матерью наполняла меня невероятным счастьем. Но неужели это возможно? Конечно, мои биологические часы еще не протикали свой приговор, но, чтоб вот так, сразу...
Я вспомнила свою сестру Аню. Она младше меня на три года. За две недели до моего отъезда Аня вышла замуж. Ее жених был родом из - под Курска. У его родителей была в Тиме - это райцентр такой в Курской области, такая же небольшая двушка, как и у нас. Вся разница заключалась в том, что в нашей, помимо родителей, проживали мы с сестрой, а у Феди только он и родители. В Москву он приехал на заработки. У них в райцентре работы не было. Школу, в которой Федя проработал много лет, закрыли, а в других школах работы не было. Вот он и подался на заработки в столицу. Родители у Федора сами могли о себе позаботиться, а жены и детей он так и не завел, дожив до 35 лет холостяком. Федя слишком застенчив, внешность у него самая прозаическая, чтобы не сказать больше. Редкие волосы и очки не добавляют шарма, поэтому не удивительно, что у него всегда были проблемы со знакомством. Оказавшись без работы, он подался в столицу. Только вот не сказать, чтоб уж очень большие деньги смог заработать. Зато встретил свое счастье!
Федя по профессии учитель биологии. Устроился он в школу на окраине Москвы. Там была нехватка кадров. Зарплата небольшая. Ему еще повезло, что не нужно было платить за жилье. Родители одного из учеников попросили его присмотреть за дедушкой. Тот проживал в однокомнатной квартире. Комната была маленькая, а вот кухня довольно просторная. Федя поселился на кухне. Покупал деду лекарства и еду - тот на это выделял деньги из пенсии, убирал квартиру, помогал деду мыться. Вызывал скорую, если дед плохо себя чувствовал.
С Аней они встретились в школе. Она там была завучем. Перевелась на свободную ставку из школы в нашем районе, все-таки какой-никакой, а карьерный рост, да и денег чуть-чуть побольше. А вот оказалось, что здесь она свою судьбу встретила. Федя с Аней встречались почти год. Сначала на квартирах Анькиных друзей, когда те давали свои ключи, или у нас, когда никого не было дома. В середине марта деду дали бесплатную путевку в санаторий на две недели. Анютка перебралась к Феде - у них прямо медовый месяц случился. Столько радости было! С апреля, они на нашу дачу зачастили. Мы туда еще ни ногой, уж слишком холодно было там ночевать, мы только к концу мая стали туда наведываться. Они же с мая у нас в квартире обосновались. Вот так и дотянули до свадьбы.
После свадьбы они отправились на неделю на море в Турцию. Собственно говоря, ни о каком свадебном путешествии они и не мечтали, денег только на свадьбу скромную, платье подвенечное Анютке и кольца новобрачным хватило. Но тут подвернулся дешевый горящий тур. Отель недорогой - 3 звезды, зато система все включено. Море теплое, как парное молоко, солнце, прекрасный сервис. Они еще и на экскурсию в Памуккале съездили. Вернулись счастливые и полные впечатлений. Потом я уехала, а родители, чтоб поменьше молодых беспокоить, перебрались на время на дачу. Так что у Анюты с Федором настоящий медовый месяц получился. Вся квартира была в их распоряжении. Надеюсь, что с детьми у них тоже все получится.
Аня давно о детях мечтала. Ей ведь тоже уже хорошо за тридцать. Они весь год с Федором не предохранялись. Только вот пока ничего не получилось. Может сейчас, после такого прекрасного медового месяца что-нибудь получится? А вот что нам всем делать, когда я вернусь не одна, а с ребенком? Предполагалось, что я буду жить с родителями в одной комнате, а в другой - молодые. И вот появляюсь я с ребенком, а у Анюты - тоже ребенок! Как мы в нашей квартире все разместимся? Хотя, было бы согласие. Разместимся как-нибудь.
О том, что по возвращению мы будем жить с Данилой вместе я и мечтать не могу. У нас почти 12 лет разницы. Это только здесь не имеет значения...
ДАНИЛА
Дни быстро бежали один за другим. Они были наполнены повседневной рутиной. Мы делали запасы на зиму, добывали пищу, чтоб прокормиться, умудрялись мыться в небольшом шалаше, который я построил недалеко от нашего жилища, рядом я построил еще один шалаш, в котором расположилось отхожее место.
В первых числах ноября зарядили дожди и сразу же похолодало. Первые деньки еще было ничего, но с каждым днем промозглость набирала силу. Мы набили нашу обувь мхом, чтоб немного утеплить. За подкладку своей ветровки и Татьяниного плаща я тоже набил мха и пуха от иван-чая. Чтоб все это не скатывалось, я прошил наши хлипкие одежки крупными стежками. Хорошо еще, что у нас оказались иголки с нитками в наших сумках. И у Тани и у меня. Тут мы оказались единодушными. Это к счастью. Ниток-то каждый захватил немного. На две одежки еле хватило. Конечно, выглядело это все убого, да и прошивка не очень-то удерживала мох, он все равно скатывался, но все-таки какое-то время держался, потом приходилось все подправлять. Пригодилась нам и одежка несчастного репрессированного солдата.
Ночью мы укрывались заячьи одеялом, Еще одно заячье одеяло мы положили на наш "матрас" из сучьев, положенных на набросанные на пол еловые ветки. Я тут в начале ноября их немного "обновил". Выбросил те ветки, которые уже обсыпались и положил новые в большом количестве. А то от земли тянуло холодом. Мы теперь спали совсем одетые, сначала правда, хотя бы верхнюю одежду снимали, чтоб в подкладке наши "утеплители" не скатывались, но к середине ноября стали спать в верхней одежде.
К концу ноября я смог сделать нам по паре чехлов из заячьих шкур, которые мы надевали на обувь, а также варежки из того же материала. В эти чехлы мы подкладывали мох в большом количестве, в шкурках были проделаны дырочки, через которые я пропустил жилы, этими жилами мы как шнурками затягивали чехлы поверх обуви. Я радовался тому, что у нас еще подсушивалось несколько шкур. В первую очередь я собирался сделать из них безрукавку для Тани. Ей нельзя было переохлаждаться. Ну, и конечно, нужно было подумать о дополнительной паре бахил. Заячьи шкуры непрочные. Впереди была долгая зима.
В начале декабря выпал снег. А за ним пришли и первые морозы. Теперь, выходя из жилища, мы накрывались нашими одеялами из заячьих шкур. Добывать пищу стало труднее. Меж тем, наших запасов было не так уж и много. Мы экономили добытую еду, а если везло, то старались хоть немножко отложить на зимовку. Незаметно наступил Новый год.